«Навигатор»

Клайв Касслер, Пол Кемпрекос «Навигатор»

Пролог

Далекая земля, примерно 900 год до н. э.

Чудовище вынырнуло из густого утреннего тумана, быстро рассеивающегося в пелене перламутрового рассвета. Массивная голова с длинной мордой и широкими ноздрями медленно двигалась в сторону берега, где сидел охотник. Опустившись на одно колено и прижав к щеке тетиву большого лука, он напряженно всматривался в смутную фигуру оленя, мирно щипавшего траву на болоте. Услышав тихий плеск воды, он повернул голову, увидел монстра, издал приглушенный крик, а потом отшвырнул в сторону лук и вскочил на ноги. Встревоженный резким движением олень бросился в лес, а вслед за ним туда помчался и перепуганный насмерть охотник.

Плотная пелена тумана медленно расступилась, обнажив контуры гигантского парусного судна. Красновато-коричневый корпус длиной не менее двухсот футов был покрыт морскими водорослями. Позади деревянной морды коня на носу судна стоял мужчина, пристально вглядывавшийся в небольшую деревянную шкатулку. Когда перед ним стали отчетливо вырисовываться очертания берега, он вскинул голову и показал налево.

Стоявший у длинного сдвоенного весла рулевой повернул судно в указанном направлении и пошел новым курсом, выровняв его параллельно смутным контурам лесистой береговой линии. Палубная команда умело выровняла большой квадратный парус с вертикальными красными и белыми полосами, чтобы компенсировать резкий поворот корабля.

Капитану было чуть больше двадцати, но суровое выражение красивого лица делало его заметно старше своих лет. Крупный нос имел небольшую горбинку у переносицы, а густая черная борода прикрывала плотными завитушками полные губы и квадратный волевой подбородок. От обилия солнца и морского воздуха кожа на лице заметно потемнела и напоминала красное дерево, а темно-карие глаза, уставившиеся сейчас на берег, казались бездонными.

Высокое общественное положение капитана позволяло ему носить дорогую пурпурную накидку, осветленную драгоценным экстрактом из змеиного яда, однако на судне он предпочитал ходить с обнаженным торсом и в небольшой набедренной юбке из хлопка, что делало его практически неотличимым от обычного члена палубной команды. Черные, волнистые, коротко подстриженные волосы на круглой голове прикрывала вязаная остроконечная шапка, а на мускулистой шее висела золотая цепь с небольшим талисманом.

Когда корабль покинул открытое море и вошел в бухту, соленый морской воздух стал постепенно рассеиваться. Капитан глубоко вдохнул, наслаждаясь приятным запахом, в котором уже безошибочно ощущались ароматы земли, цветов и зеленой листвы. Он с удовольствием предвкушал вкус свежей пресной воды и с нетерпением ждал момента, когда сможет ступить на земную твердь.

Хотя путешествие было долгим и опасным, все прошло нормально благодаря тщательно подобранной команде финикийских мореходов, весьма искушенных в морских делах. Кроме них, в состав команды вошли несколько египтян, ливийцев и выходцев из других средиземноморских стран, а охрана судна и экипажа была возложена на отважных морских скифов.

Финикийцы уже давно считались лучшими мореходами, отважными путешественниками и умелыми торговцами. Их огромная морская империя простиралась вплоть до Геркулесовых столбов и Красного моря. В отличие от греков и египтян, суда которых, как правило, не отдалялись от морского берега и бросали якорь с заходом солнца, бесстрашные финикийцы могли плавать днем и ночью, ничуть не опасаясь потерять из виду берег. При благоприятном попутном ветре их огромные торговые суда могли преодолеть за день более ста миль.

Сам капитан не был финикийцем по рождению, но прекрасно разбирался в мореходном деле, а хорошие знания навигации, умение управлять судном в сложных условиях и хладнокровное поведение во время штормов снискали ему уважение всех членов команды.

Находившийся под его командой корабль Таршиша строился специально для дальних путешествий в открытом море. В отличие от обычных торговых судов с коротким широким корпусом, это было длинным, рассчитанным на долгое плавание. Палуба и корпус сделаны из отборного ливанского кедра, а мачта толстая и необыкновенно прочная. Большой квадратный парус из плотного египетского льна был укреплен широкими кожаными ремнями, а парусная оснастка считалась самой надежной из всех, которые существовали в то время. Изогнутый киль и высоко поднятые над палубой нос и корма послужили прототипом для знаменитых судов викингов, которые появились на свет лишь много веков спустя.

Секреты мореходного мастерства финикийцев заключались не только в технических достижениях и совершенной конструкции кораблей. Их успех во многом объяснялся безупречной работой команды, которая стала легендарной. Каждый член экипажа четко знал свое место в отлаженном и хорошо смазанном механизме корабля, который обеспечивал морские путешествия финикийцев. Самым ответственным делом на судне было управление парусом, и обычно этим занимался помощник капитана. Вахтенный матрос прекрасно разбирался во всех элементах такелажа и зорко следил за управлением судном, чтобы не растеряться в чрезвычайных обстоятельствах.

Капитан почувствовал, как что-то мягкое прикоснулось к его босой ноге, и, улыбнувшись, что бывало с ним крайне редко, положил деревянную шкатулку в небольшой ящик, а потом наклонился и взял на руки симпатичную корабельную кошку. В Финикию эти животные были завезены из Египта, где им поклонялись как божествам. Финикийские суда перевозили кошек в качестве прибыльного товара, а также для борьбы с судовыми мышами и крысами. Капитан нежно погладил животное по рыжей с желтыми полосками шерсти, а затем снова отпустил мурлыкающее существо на палубу. В этот момент судно приблизилось к широкому устью реки.

Капитан скомандовал вахтенному помощнику:

— Подготовься к спуску паруса и предупреди гребцов.

Тот сразу же передал распоряжение двум членам команды, которые, как шустрые обезьянки, быстро вскарабкались к нокрее. В то же время двое других матросов стали спешно привязывать концы паруса к деревянным балкам.

Мускулистые гребцы быстро расселись на скамьи вдоль бортов, по двадцать человек в ряд. В отличие от обычных рабов, которые использовались на многих финикийских судах, эти гребцы были настоящими профессионалами и сильными, равномерными ударами весел умело продвигали судно вперед, в устье реки, которая, хотя и наполнялась талыми водами ледников с горных вершин, все же была слишком мелкой и быстрой для прохода такого большого судна.

Скифские наемники молча стояли на палубе у перил, приготовив оружие к бою, а капитан с высокого носа судна пристально вглядывался в пустынный берег. Он только сейчас заметил небольшой зеленый мыс, выступавший в речную акваторию, и приказал гребцам остановить судно против течения, а палубной команде — бросить якорь неподалеку от берега.

К капитану подошел Тарса — крепкий жилистый воин с широким скуластым лицом, обветренным до такой степени, что оно напоминало старое кожаное седло боевой лошади. Он был предводителем скифов, охранявших судно и его груз. Выходцы из Монголии, скифы отличались невиданным мастерством в верховой езде, были искусными лучниками и поражали окружающих своими нравами.

Во время битвы они пили кровь поверженных противников, а потом снимали с них скальпы, которые использовали в качестве салфеток. Тарса и его воины раскрашивали тела красными и синими полосками, мылись в парных банях и неизменно носили кожаные рубашки и штаны, заправленные в невысокие кожаные сапоги. При этом даже самые бедные скифы любили украшать свою одежду золотой вышивкой, а у Тарсы на шее висел небольшой амулет в виде конской головы, который подарил ему капитан.

— Я отправлю на берег небольшой разведывательный отряд, — сказал Тарса.

Капитан согласно кивнул.

— Я пойду с вами.

На каменном лице скифа застыла сдержанная ухмылка. Будучи сугубо сухопутным воином, он поначалу мало верил в способность этого молодого человека управлять таким большим судном, однако потом изменил свое мнение. Капитан не только умело управлял судном, но и демонстрировал по отношению к подчиненным железную волю, скрашенную патрицианским поведением и изысканными манерами.

Матросы подтащили к борту широкую спасательную лодку, которая обычно плыла на веревке позади судна. Вместе с капитаном в лодку спрыгнули скифские воины и двое крепких гребцов.

Через несколько минут лодка с шумом ударилась носом в песчаный выступ берега, где под густой травой виднелся каменный причал. Капитан первым покинул лодку и привязал ее к швартовому бревну, почти полностью скрытому под зелеными водорослями.

Тарса приказал одному воину остаться с гребцами, а сам отправился с капитаном и двумя другими скифскими наемниками вверх по заросшей травой мощеной дороге. После нескольких недель морского путешествия на судне все они шли нетвердой походкой, мерно раскачиваясь из стороны в сторону, но потом быстро обрели ощущение твердой почвы под ногами. В нескольких сотнях футов от речного причала они наткнулись на поросшую травой площадь, с четырех сторон окруженную полуразрушенными домами, в которых уже успела вырасти высокая трава. Тесные улочки и аллеи поселения тоже заросли густой травой.

Капитан невольно вспомнил, каким было это поселение во время его первого визита. Площадь была заполнена людьми, а сотни рабочих суетились в небольших помещениях с плоской кровлей и напряженно трудились в десятках мастерских.

Высадившийся отряд тщательно проверил все здания городка, а затем капитан, вполне удовлетворенный тем обстоятельством, что поселение оказалось заброшенным, приказал вернуться к реке. Там он подошел к краю причала и помахал рукой, чтобы гребцы подплыли к берегу и бросили якорь. Затем он повернулся к скифскому вождю.

— Твои люди готовы выполнить ту важную задачу, которая поставлена перед нами?

Этот вопрос заставил скифа снисходительно фыркнуть.

— Мои люди готовы к чему угодно.

Капитана этот ответ нисколько не удивил. В течение весьма длительного морского путешествия он провел немало часов, беседуя с этим человеком, так как всегда жадно интересовался жизнью и обычаями других народов. Он подолгу расспрашивал Тарсу о его родной земле, родном народе и в конце концов проникся уважением к крепкому старому воину, несмотря на то что его кожа была разукрашена в синий и красный цвета, а сам он часто демонстрировал довольно необычную манеру поведения.

Через некоторое время корабль причалил к берегу, матросы привязали его толстой веревкой к причалу и спустили на берег широкий трап. После этого по палубе громко застучали копыта двух коней, которых вывели из стойла под верхней палубой и стали осторожно спускать вниз по трапу. Оказавшись на открытом пространстве, животные занервничали, но скифы быстро успокоили их мягкими словами и небольшим количеством пропитанного медом зерна.

Капитан быстро организовал рабочую группу, поручив ей запастись на берегу пресной водой и продовольствием, а сам спустился в трюм и остановился возле большого ящика, сделанного из прочного ливанского кедра. Контейнер тускло поблескивал в лучах солнца, пробивавшихся через отверстие люка.

Капитан позвал членов команды и приказал им осторожно доставить ящик из трюма на верхнюю палубу.

Матросы быстро обвязали контейнер толстыми веревками, прикрепив концы к большому металлическому крюку, свисавшему с толстого бревна на палубе. После этого другая группа стала поднимать яшик, налегая на противоположный конец бревна. Оно даже заскрипело под тяжестью контейнера, но через некоторое время яшик был уже на верхней палубе. Матросы продели весла сквозь широкие отверстия в контейнере, потом ухватились за них с обеих сторон и стали неторопливо сходить вниз по трапу.

Спустившись на причал, они положили контейнер на низкую повозку с двумя деревянными колесами, и лошади медленно потащили ее вверх по дороге. Скифские воины взяли щиты, луки и копья и выстроились по обе стороны повозки, готовые отразить любое нападение противника. Процессия, позвякивая оружием, двинулась вперед во главе с капитаном и скифским вождем.

Они миновали заброшенное поселение и вышли на проселочную дорогу, прорезанную в густом лесу вдоль берега реки. Эта дорога уже изрядно поросла высокой травой, но все еще оставалась вполне пригодной для быстрого продвижения в глубь леса.

На утро третьего дня процессия приблизилась к небольшой долине, расположенной между двумя невысокими горами. Капитан остановил колонну и вынул из холщовой сумки кедровую шкатулку, которую долго рассматривал на борту судна. Пока люди отдыхали и поили лошадей, он открыл крышку шкатулки, налил немного воды и пристально посмотрел на дно. Потом перевел взгляд на свиток пергамента, который тоже вынул из холщовой сумки, удовлетворенно хмыкнул, закрыл шкатулку и дал команду двигаться вперед с уверенностью перелетной птицы, хорошо знающей маршрут полета.

Процессия пересекла долину и вышла на большое поле, усеянное остатками круглых жерновов, лежавших среди высокой травы. Пока его люди в поте лица убирали с дороги огромные каменные жернова, он вспоминал, что делалось на этом поле раньше. Рабочие подносили к жерновам небольшие корзины с камнями и перемалывали те в мелкий порошок, который затем высыпали в большие костровые ямы. Там каменная пудра раскалялась добела, после чего в нее добавляли куски глины. Когда смесь становилась жидкой и приобретала желтоватый оттенок, ее выливали в вырезанные из камня формы.

Завершив приготовления, команда снова тронулась в путь и через некоторое время наткнулась на двух каменных идолов. Изваяния были вдвое выше человеческого роста и мало походили на людей. Идолы были предназначены для отпугивания местных жителей, и на их лицах, не лишенных человеческих черт, застыло злобное звериное выражение, которое могло привидеться лишь в кошмарном сне. Казалось, скульптор специально изваял такие жуткие морды. Даже видавшие виды скифские воины поеживались от страха. Они нервно перекладывали копья из руки в руку и мрачно посматривали на идолов, стараясь не задерживать на них взгляд.

А капитан тем временем опять заглянул в свою шкатулку, сверил данные с пергаментным свитком и решительно повел отряд в глубь леса, освещая дорогу импровизированным факелом из пучка сухих листьев. Путь то и дело преграждали огромные выступавшие корни деревьев, однако через час они выбрались из лесной чащи и подошли к высокой плоской скале у основания горного кряжа. Здесь путь снова преградили два идола, точно такие же, как и те, что повстречались им ранее.

Используя идолов в качестве ориентиров, капитан наметил треугольник на плоской скале, а потом стал шарить по ней пальцами, как это обычно делают слепые люди, столкнувшиеся с неожиданным препятствием. В конце концов его пальцы нащупали едва видимые уступы, по которым он стал медленно взбираться наверх.

На высоте примерно двенадцати футов он повернулся спиной к скале и уселся на небольшой выступ. Скифский воин бросил ему копье. Один конец копья капитан сунул в невидимую с земли щель, а к другому привязал толстую веревку, закрепив ее на спине лошади. По команде капитана лошадь потянула копье, а он с силой уперся ногами в большой камень, подталкивая его. Большой пласт скалы толщиной с фут медленно сдвинулся с места и рухнул на землю, подняв в воздух клубы пыли. Когда пыль рассеялась, все увидели в скале проход в пещеру шириной около шести футов и высотой не более десяти.

Спустившись со скалы на землю, капитан собрал пучок сухой травы, поджег его и, подняв высоко над головой, повел отряд в глубь пещеры. Вслед за ним протиснулись скифские воины, тянувшие за собой повозку с деревянным ящиком. Пройдя по тоннелю с ровными стенами примерно пятьдесят футов, они наконец оказались в просторном круглом помещении.

Капитан зажег несколько масляных ламп, укрепленных на стенах вырубленной в скале пещеры, и они высветили из темноты большую круглую галерею с многочисленными темными ходами, ответвлявшимися во все стороны. В самом центре пещеры находился большой круглый камень футов трех высотой и примерно шести в диаметре. Капитан жестом велел скифам поставить на этот камень яшик и снять с него крышку. Они выполнили приказ и молча отошли назад.

Капитан склонился над ящиком, снял голубое покрывало с чуть меньшего по размеру ковчега из черного дерева, украшенного золотыми узорами. Какое-то время он восхищенно смотрел на этот ковчег, стараясь скрыть от присутствующих охватившее его волнение. В этот момент казалось, что его лицо засветилось от благоговения. Через некоторое время он осторожно накрыл ковчег голубым покрывалом, а люди Тарсы закрыли крышку деревянного ящика.

— На этом наша миссия завершена, — торжественно объявил капитан, и гулкое эхо разнесло его слова по всей пещере.

Он повернулся и быстро зашагал к выходу, с удовольствием вдыхая полной грудью свежий воздух и вытирая выступившие на лице капли пота. Выйдя из пещеры, он приказал скифам установить упавший пласт скалы на прежнее место, после чего уже никто не мог обнаружить вход в тайную пещеру.

Экспедиция отправилась в обратный путь и продвигалась довольно быстро, так как ей уже не мешала повозка с тяжелым грузом. Вскоре люди добрались до реки, где наткнулись на большую деревянную хижину, дверь которой выходила на берег.

Капитан решил осмотреть ее и через некоторое время вышел наружу с довольным видом. Он приказал Тарсе и его воинам приготовить ужин, а потом пожелал всем спокойной ночи.

Рано утром неугомонный капитан разбудил свой отряд и приказал с помощью лошадей притащить со старого склада большую лодку, которая напоминала деревянный плот длиной не менее пятидесяти футов и шириной примерно двенадцать футов. Они погрузили на этот плот лошадей и прочее снаряжение, а потом отошли от берега на середину реки, чтобы поймать течение и побыстрее добраться до своего судна. Для скифов это путешествие по реке казалось гораздо более опасным, чем долгое плавание на судне. Плот то и дело натыкался на отмели, кружился в быстром потоке воды, сталкивался с огромными стволами деревьев, попадал в водовороты и наскакивал на подводные скалы. Скифские воины вздохнули с облегчением только тогда, когда плот наконец-то добрался до устья реки и они смогли отчетливо разглядеть сверкающий на солнце парус своего корабля.

Команда судна радостно приветствовала товарищей и помогла им быстро подогнать плот к берегу и высадиться на твердую землю. Празднество продолжалось до поздней ночи, но перед рассветом вся команда была уже на ногах и отправилась в обратный путь еще до того, как первые лучи солнца осветили верхушки высоких деревьев. Сильный попутный ветер позволил судну быстро набрать скорость и выйти из устья реки в бухту, а отдохнувшие гребцы не жалели сил, чтобы поскорее вернуться домой. Впрочем, этого хотела вся команда, истосковавшаяся по родным краям.

Однако в самый последний момент удача им изменила, неожиданно нарушив привычный ход событий. Проходя мимо небольшого острова, их судно встретилось с таким же примерно кораблем, который самым решительным образом преградил им путь к родным берегам.

Капитан громко отдал команду поднять весла и опустить парус, а затем взобрался на высокий нос судна, чтобы получше разглядеть неожиданно вынырнувший из-за острова корабль.

По всему было понятно, что это финикийское торговое судно. На борту не было никаких признаков жизни, однако на палубе виднелось сплетенное из прутьев ограждение для зашиты грузов, тянувшееся до самой кормы судна.

Незнакомый корабль имел те же строго функциональные и весьма изящные контуры, что и судно капитана. Палуба была длинной и ровной, а корма и украшенный головой коня нос высоко вздымались над водой. Однако острый глаз капитана не мог не заметить некоторые отличия между ними. Он сразу понял, что это судно было построено как торговое, но потом аккуратно переделано для военных целей.

Высокий нос незнакомого судна был укреплен бронзовыми пластинами, а острый конус, похожий на клюв хищной птицы, мог без особого труда разрушить корпус даже самого прочного судна. Кроме того, короткие кормовые весла и большое количество палубных весел могли служить в качестве таранов.

В этот момент к капитану подошел вождь скифов:

— Может, нам послать туда на разведку группу людей?

Какое-то время капитан обдумывал его предложение. Финикийское судно не должно представлять никакой угрозы, но вместе с тем не было причины для его появления в этих водах. Поведение незнакомца не выглядело враждебным, однако и дружественным его нельзя было назвать.

— Нет, — покачал головой капитан, — подождем немного.

Прошло пять минут. Затем десять. Через двадцать минут на палубе незнакомого судна появились люди, которые стали быстро спускать лодку. Через некоторое время она приблизилась на расстояние слышимости. Четыре человека сидели на веслах, а пятый стоял на носу лодки, широко расставив ноги и сложив на груди руки. Его пурпурная мантия развевалась на ветру, как приспущенный парус. Он приложил руки ко рту и громко закричал:

— Приветствую тебя, брат мой!

— Я тоже приветствую тебя, брат, — с нескрываемым удивлением ответил капитан. — Как ты здесь оказался?

Мужчина в пурпурной накидке ухмыльнулся и показал рукой на свое военное судно.

— Как и ты, Менелик, я приплыл сюда на финикийском судне.

— С какой целью, Мелгарт?

— Чтобы объединить наши силы, дорогой брат.

На лице капитана не проявилось никаких эмоций, однако в темных глазах полыхнул гнев.

— Тебе известно о моей миссии?

— Мы же из одной семьи, не так ли? Между братьями не должно быть никаких секретов.

— В таком случае для меня не являются секретом твои истинные намерения.

— Да, конечно. Пойдем на мой корабль и по говорим там по душам.

— Мое судно примет тебя с таким же гостеприимством.

Мужчина в пурпурной накидке громко рассмеялся.

— Похоже, между нами действительно нет братского доверия.

— Возможно, это потому, что мы братья только по отцу.

— И тем не менее в наших жилах течет одна и та же кровь. — Мелгарт показал рукой на остров. — Давай прекратим этот детский спор и встретимся на нейтральной территории.

Капитан внимательно посмотрел на остров. Высокие берега были покрыты густым лесом, но та часть, которая находилась напротив них, открытая на несколько сотен футов, только потом переходила в поросший травой горный кряж.

— Ладно, — согласился он и приказал Тарсе подготовить лодку, группу гребцов и команду воинов. Тот подозвал к себе четырех самых крепких воинов, и через несколько минут их лодка уткнулась носом в песчаный берег. Скифские воины остались возле лодки с гребцами, а капитан стал подниматься вверх по склону берега.

Его единокровный брат стоял в сотне футов от кромки воды, скрестив на груди руки. Он был облачен в дорогое одеяние финикийских царей — расшитую золотом тунику, пурпурную мантию и высокий остроконечный колпак. Его шею обрамлял расшитый золотом воротник, а пальцы рук сверкали от обилия золотых украшений.

Он был такого же роста, что и капитан, и в чертах его красивого лица явно угадывалось фамильное сходство с братом — длинный орлиный нос, смуглая кожа, черные волнистые волосы и такая же черная борода. Однако можно было заметить и некоторые различия. Внешность капитана напоминала о его царском происхождении — он отличался недюжинной силой, властными чертами лица и аристократическими манерами, в то время как черты его полукровного брата были грубыми и менее властными. В темных глазах Мелгарта не было ни глубины, ни мягкости, а выдающийся вперед подбородок говорил скорее об упрямстве, чем о решительности и храбрости.

— Как приятно видеть тебя после стольких лет, дорогой брат, — сказал Мелгарт с нарочито деликатной улыбкой, в которой было больше ехидства, чем искренности.

Капитан не испытывал никакой надобности в неискренних любезностях.

— Зачем ты прибыл сюда? — строго спросил он.

— Предположим, наш отец решил, что тебе нужна помощь в выполнении важной миссии.

— Он никогда тебе не доверял.

— Вероятно, он больше доверял тебе, хотя ты самый настоящий вор.

Щеки капитана побагровели от такого оскорбления, но он сдержал свой гнев.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Его единокровный брат равнодушно пожал плечами.

— Просто я узнал, что ты отправился в дальний путь, и попытался перехватить тебя, но твое судно оказалось намного быстрее, и мы его упустили.

— А зачем ты переделал свое судно под военный корабль?

— Мы находимся в очень опасных водах.

— Приплыв сюда, ты нарушил волю отца. Он не хотел, чтобы ты делал это.

— Наш отец, — не сказал, а выплюнул Мелгарт. — Наш отец был бабником, который случайно переспал с твоей матерью-шлюхой.

— Так же как и с твоей матерью-шлюхой?

Мелгарт отодвинул полы пурпурной накидки, потянувшись к рукояти меча, но потом немного подумал и убрал руку.

— Было бы глупо сейчас спорить о семейных дрязгах, — процедил он сквозь зубы примирительным тоном. — Давай вернемся на мое судно, где мы сможем выпить, перекусить, а также поговорить о делах.

— Нам с тобой не о чем говорить. Ты должен повернуть свое судно назад, а мы последуем за тобой.

Капитан резко повернулся и быстро зашагал к берегу. При этом он напряженно прислушивался к звуку шагов позади себя — на тот случай если братец вдруг решит наброситься на него с оружием, — но услышал не шаги брата, а громкий голос Тарсы:

— Капитан! Сзади!

Предводитель скифов увидел, как из-за поросшего травой горного кряжа выскочила дюжина мужчин с оружием в руках.

Капитан быстро повернулся и увидел, что к нему бегут воины, мощные торсы которых были покрыты замысловатой татуировкой.

Фракийцы.

Еще один воинственный народ, который финикийцы обычно нанимали для охраны в морских путешествиях. Они славились боевым искусством владения мечами и метательными дротиками. На этот раз их нанял единокровный брат капитана, отдающий громкие приказы:

— Убейте его! Убейте его!

Капитан быстро вынул короткий широкий меч и повернулся к нападавшим лицом, но не мог защитить спину, так как они успели окружить его со всех сторон.

Один из фракийцев вышел вперед и приготовился метнуть в него дротик, но вдруг замер на мгновение, а потом стал оседать на землю, выронив из рук грозное оружие. Стрела пронзила ему шею, мелькнув ярким оперением. Воин опустился на колени, захрипел в предсмертной судороге, а потом рухнул на песок лицом вниз.

Тарса спокойно достал из колчана вторую стрелу приладил к тетиве лука, с необыкновенной легкостью натянул ее и, почти не целясь, поразил второго фракийца. Остальные воины тут же разбежались в разные стороны.

Воины Тарсы накрыли убегавшего противника градом стрел, оставляя на песке трупы с торчавшими из спин смертоносными орудиями.

Капитан издал воинственный клич и быстро побежал вверх по берегу, где стоял его брат. Взмахнув мечом, он нанес ему сильный удар. В последний момент Мелгарт успел отскочить в сторону и отбить его, но потом запутался в своей длинной пурпурной мантии и упал на песок.

Капитан уже занес меч для последнего удара, но Мелгарт отбросил в сторону клинок и посмотрел на него взором, умолявшим о пощаде.

— Не убивай меня, брат.

На какое-то мгновение меч застыл в воздухе. Конечно, Мелгарт был мерзким предателем, новее же его братом, пусть только и по отцу. В этот момент Тарса снова предупредил капитана громким криком.

Из-за скалы появился еще один отряд фракийцев, которые спешили на помощь первой волне нападавших.

Скифские воины выпустили по ним последние стрелы. Прицельная стрельба из луков замедлила наступление, но остановить не смогла.

Тарса отбросил лук в сторону, подхватил капитана крепкими руками и буквально швырнул его в лодку. Гребцы тут же взяли весла и стали энергично грести по направлению к судну. Позади них в воду шлепались пущенные фракийцами дротики, которые уже не достигали цели.

Капитан быстро взобрался на верхнюю палубу судна, где один из членов команды уже вынес из расположенной на палубе оружейной комнаты мечи и копья для отражения нападения.

В это время лодка Мелгарта с остатками фракийских воинов отчалила от берега и направилась к своему судну. Плетеное ограждение на палубе тут же опустилось, обнажив плотные ряды не менее сотни фракийских воинов с оружием в руках. Солнечные лучи ярко сияли на металлических наконечниках их стрел и копий, а также на щитах, которые они подняли вверх, создавая таким образом непробиваемую защитную стену. В следующую минуту капитан увидел струйки дыма и немедленно приказал расставить по палубе бочки с водой.

С вражеского судна в воздух взметнулись сотни стрел с горящими наконечниками, оставляя позади себя тонкие струйки дыма. Описав круг в воздухе, они падали на судно, не попадая в людей, но поджигая деревянный корпус корабля. Огонь быстро тушили водой из бочек, однако несколько горящих стрел угодило в парус.

Матросы тут же опустили его на палубу и стали заливать огонь водой и топтать ногами, не обращая внимания на ожоги.

Капитан закричал, чтобы матросы скорее поднимали якорь. Пока скифские воины осыпали неприятельское судно градом стрел, гребцы налегали на весла, стараясь отвести корабль за пределы досягаемости вражеских орудий. Однако течение реки настойчиво разворачивало судно таким образом, что оно оказывалось бортом к борту корабля противника.

Тем временем огонь все сильнее охватывал спущенный парус, и капитан вскоре понял, что его судно обречено. Корабль был сделан из дерева с использованием пеньки, смолы и ткани, и через несколько минут корпус превратится в огромный пылающий факел.

Приспособленное к военным действиям неприятельское судно уже готовилось к нанесению последнего удара — с помощью длинных весел гребцы разворачивали его остроконечным бронзовым тараном к борту неприятеля.

Капитан приказал быстро поворачивать корабль, а когда его нос выровнялся по направлению течения, он громко выкрикнул гребцам:

— Полный вперед!

Судно развернулось, как огромный ленивый кит, и стало набирать скорость. Корабль противника все еще совершал маневр и неожиданно оказался в чрезвычайно уязвимом положении. Судно капитана не было оснащено бронзовым тараном, однако крепкий ливанский кедр вполне мог нанести противнику смертельный удар.

Треск удара слился с громкими криками людей на обоих кораблях. Насмерть перепуганные лошади с шумом вырвались из загона и попытались выскочить на верхнюю палубу, сметая все на своем пути. Скифские воины оставили луки и тщетно старались успокоить коней, а потом и загнать их обратно в трюм. Лошади громко ржали, бешено вращая выпученными от страха глазами, причем огня и дыма они боялись гораздо больше, чем грозных окриков людей.

Оба судна оказались на расстоянии нескольких ярдов друг от друга. Капитан отчетливо видел фигуру в пурпурной накидке, которая металась по палубе и громко орала на гребцов, чтобы те побыстрее поворачивали судно.

Когда объятое пламенем судно капитана врезалось в борт противника, он не удержался на ногах и упал на колени, но потом быстро вскочил на ноги и увидел, что резная голова лошади на носу его судна наклонилась набок. Это означало, что судно накренилось в сторону, увлекаемое силой речного течения, и вскоре повернется уязвимой стороной к кораблю противника. Сейчас неприятельские лучники могут свободно расстреливать их, а потом появятся копьеносцы и довершат начатое.

Команда его судна полностью вышла из повиновения. Никакой дисциплины не было и в помине. Люди метались по охваченной пламенем палубе, стараясь укрыться от всепожирающего огня и копыт взбесившихся лошадей.

После столкновения кораблей дым и пыль покрыли место сражения, но сильный порыв ветра быстро разогнал его. Капитан видел перед собой ухмылявшееся лицо своего полукровного брата, возвышавшееся над ним. Оглушенный ударом, он брел в дыму по горящей палубе, тщетно пытаясь собрать свою команду, которая разбегалась во все стороны в паническом страхе перед огнем и обезумевшими животными.

Прямо на него выбежала лошадь, и Менелик отпрянул, чтобы она не сбила его с ног. Неожиданно ему пришла в голову спасительная мысль. Схватив с палубы горящий кусок паруса, он стал размахивать им перед мордой животного, которое встало на дыбы и попятилось назад. Воодушевленный этим открытием, он крикнул скифам, чтобы они следовали его примеру.

Через некоторое время вокруг него собралась группа воинов, и общими усилиями они отогнали разъяренных животных к ограждению палубы, а потом заставили перепрыгнуть на палубу вражеского судна.

Покрытые устрашающей татуировкой фракийцы стояли на палубе с горящими от ярости глазами в ожидании кровавой развязки, но когда на них стали бросаться лошади, они в страхе кинулись в стороны, сметаемые на ходу взбешенными животными.

Используя благоприятную ситуацию, капитан перепрыгнул через борт, приказав скифам следовать за ним. Оказавшись на палубе вражеского корабля, он пронзил мечом первого попавшегося фракийца и возглавил молниеносную атаку на противника. Фракийцы не ожидали такого поворота и стали панически отступать.

Лицо капитана почернело от копоти, тело было в крови от царапин и порезов. Но это не остановило его быстрого продвижения к носу судна, где маячила фигура в пурпурной мантии, лихорадочно пытавшаяся найти надежное укрытие в дальнем конце корабля.

На этот раз капитан не будет испытывать сомнений, перед тем как нанести смертельный удар своему единокровному брату. Когда его меч уже вонзился в тело ненавистного Мелгарта, что-то тяжелое ударило его по голове, и он рухнул на окровавленную палубу, ощущая, как черная пелена заволакивает сознание.

Позже, когда на поверхности воды остались последние признаки недавнего ожесточенного сражения, молчаливый свидетель трагедии осторожно поднял голову из-за высокой травы на берегу, где он прятался от невиданного чудовища с длинной мордой.

Постепенно стихли приглушенные стоны раненых, предсмертные крики воинов, звонкий лязг оружия, и над рекой повисла мертвая тишина. Слышался только мягкий плеск воды, накатывавшейся на песчаный берег, усеянный телами погибших. Человек медленно шел от тела к телу, не обращая никакого внимания на золотые украшения и подбирая только самые ценные для себя вещи.

В какой-то момент он наклонился, чтобы снять с ног убитого хорошие сапоги, и вдруг услышал жалобное мяуканье. Мокрый комок желтовато-рыжего цвета крепко вцепился когтями в деревянную балку и испуганно вертел маленькой головой. Охотник никогда в жизни не видел кошек и поначалу хотел просто убить это животное, но потом сжалился над ним и взял на руки, укутав сухой тряпкой.

Нагрузившись до предела военными трофеями, он медленно побрел прочь, оставляя следы ног на сыром песке.

Белый дом, 1809 год

Дом правительства на Пенсильвания-авеню был темным за исключением единственного кабинета, где в этот холодный зимний день в камине потрескивал огонь, поддерживая нужную температуру. Слабый желтоватый свет от огня тускло высвечивал орлиный профиль человека, который сидел за столом и тихо напевал себе под нос во время работы.

Томас Джефферсон посмотрел набольшие настенные часы яркими синевато-серыми глазами, глубина и проницательность которых часто приводили в трепет людей, встречавшихся с ним впервые. Было два часа ночи, хотя обычно он заканчивал работу в десять вечера. Сегодня он трудился с шести часов вечера и заметно устал, так как встал на рассвете.

После обеда президент по обыкновению совершил верховую прогулку вокруг Вашингтона на своей любимой лошади по имени Игл[1] и все еще сидел в кабинете в костюме для верховой езды: удобном коричневом жакете, красной жилетке, вельветовых брюках и теплых шерстяных носках. Правда, при этом он предпочел переобуться, сменив тяжелые сапоги на мягкие комнатные тапочки, которые заметно смущали посланников иностранных держав, ожидавших увидеть на ногах главы государства более приличествующую случаю обувь.

Дверца шкафа распахнулась от одного прикосновения пальцев. Хорошая современная мебель безотказно служила своему хозяину. Внутри находились большой стеклянный бокал, графин, наполненный французским красным вином, тарелка с пирожными и толстая ночная свеча, с помощью которой он обычно добирался до своей спальни по длинным темным коридорам. Джефферсон налил полбокала вина, мечтательно поднес его к свету, а потом сделал несколько глотков, что сразу же вызвало у него приятные воспоминания о Париже.

Утро наступит не скоро, и в его распоряжении есть еще несколько часов, прежде чем он переложит тяжелейшее бремя ответственности за страну на узкие, но тем не менее надежные и крепкие плечи своего друга Джеймса Медисона.

Президент сделал еще глоток вина, а потом вернулся к разложенным на рабочем столе бумагам. На листах мелким почерком, тем самым, которым была написана знаменитая Декларация независимости, были начертаны выстроенные в столбики словники пятидесяти индейских словарей, тщательно составляемых им вот уже более тридцати лет.

Джефферсон давно был одержим проблемой происхождения индейцев и тем, откуда они пришли в Северную Америку. Именно поэтому он так долго и упорно собирал слова и выражения разных индейских племен, составляя их в словари индейских языков и диалектов. Его главная идея заключалась в том, что обнаружение определенного сходства лексики народов Старого и Нового Света непременно поможет установить происхождение индейских племен.

Для выполнения этой чрезвычайно интересной научной задачи Джефферсон не стеснялся использовать преимущества и привилегии своей президентской власти. К примеру, однажды он пригласил к себе на прием в Белый дом пятерых вождей племени чероки и долго терзал гостей расспросами об их родном языке. Более того, он специально проинструктировал знаменитого путешественника Меривезера Льюиса, чтобы тот собирал для него слова тех индейских племен, с которыми может столкнуться во время своей исторической экспедиции к побережью Тихого океана.

Вершиной научной карьеры Джефферсона должна была стать книга, которую он собирался посвятить происхождению индейских племен. Это грандиозный научный проект, осуществление которого, к сожалению, было временно приостановлено беспокойными обстоятельствами второго срока его президентского правления. Ему пришлось отложить завершение исследования до тех пор, пока Льюис и Кларк не доставят новые материалы из своей экспедиции. Именно поэтому он перестал отсылать рукописи в издательство.

С нетерпением дожидаясь момента, когда Льюис вернется в Монтичелло, Джефферсон аккуратно сложил свои записи в стопки, крепко перевязал их бечевкой и убрал вместе с другими словарями и рукописями в большой пухлый чемодан. Через некоторое время он отправится к Джеймс-Ривер вместе с другими вещами президента, где весь багаж погрузят в большую лодку и доставят в Монтичелло. Джефферсон положил в чемодан последнюю стопку бумаг и закрыл крышку.

Теперь на рабочем столе была только оловянная шкатулка, на крышке которой была выгравирована его фамилия. Президент открыл ее и вынул оттуда прямоугольный кусок пергамента размером десять на двенадцать дюймов. Осторожно взяв пергамент пальцами, он поднес его к масляной лампе. Шершавая поверхность была покрыта странными знаками, извилистыми линиями и крохотными крестиками. Один край пергамента был изрядно потрепан.

В 1791 году он совершал верховую прогулку к Лонг-Айленду, что неподалеку от Нью-Йорка, вместе со своим виргинским соседом Джимми Медисоном. Они хотели взглянуть на жалкие руины поселения, некогда принадлежавшего большому индейскому племени анкечауг. Кроме того, Джефферсон лелеял надежду встретить хотя бы одного индейца, который бы помнил древний язык племени алгонкинов. К счастью, он отыскал трех старых женщин этого племени, которые щедро поделились с ним знанием древнего языка. Он очень надеялся, что этот язык поможет ему убедительно доказать давнее предположение о европейском происхождении индейцев.

Именно тогда индейский вождь подарил Джефферсону небольшой кусок пергамента, сообщив при этом, что он передавался из поколения в поколение. Тронутый этим благородным поступком, Джефферсон попросил богатого землевладельца и соавтора Декларации независимости выделить индейцам большой участок земли.

При взгляде на древний пергамент его неожиданно посетила одна идея. Он положил его на деревянный пюпитр, к которому были прикреплены две перьевые ручки на одной раме, что позволяло им двигаться одновременно и создавать идентичный второй текст. Президент часто использовал эту простую копировальную машину под названием «полиграф» для копирования своих многочисленных писем и корреспонденций.

Джефферсон снял копию с замысловатого текста, а потом написал адресату, чтобы тот идентифицировал язык, на котором были начертаны эти странные знаки. Когда все было готово, он вложил лист в конверт, заклеил его, написал адрес получателя и положил письмо в корзинку для почты, требующей немедленной отправки.

Все словари языка племени анкечауг были упакованы в чемодан вместе с другими бумагами, но этот пергамент Джефферсон оставил в оловянной шкатулке, так как хотел сохранить его под рукой. Он повезет эту шкатулку в Монтичелло в дорожной сумке, прикрепленной к седлу лошади. Бросив еще один взгляд на настенные часы, президент осушил бокал до дна и встал со стула.

В свои шестьдесят пять лет Джефферсон не имел ни грамма лишнего веса, а о возрасте напоминали лишь густые рыжеватые волосы, подернувшиеся на висках серебром. Его широкоплечая фигура казалась еще внушительнее благодаря высокому росту и величественной осанке. Конечно, артрит уже давал о себе знать, однако от постоянных физических упражнений движения президента все еще были легкими и быстрыми, а походка напоминала грациозные движения молодого человека.

Джефферсон зажег толстую ночную свечу и направился в спальню по длинным темным коридорам Белого дома.

На рассвете он прибыл на инаугурацию нового президента, по обыкновению, сохраняя невозмутимое спокойствие и полное отсутствие какой-либо церемониальной помпезности. Слегка прикоснувшись к шляпе, он проскакал на лошади вдоль кавалерийского эскорта, спешился перед зданием Капитолия и привязал лошадь к стойке. Затем он поднялся в зал заседаний, где сидел вместе с другими посетителями во время инаугурации, а потом нанес прощальный визит в Белый дом. Чуть позже, во время инаугурационного бала, он непринужденно танцевал с Долли Медисон.

На следующий день Джефферсон закончил паковать вещи и тщательно проследил за тем, чтобы чемодан с индейскими словарями был доставлен к Джеймс-Ривер в целости и сохранности. Сам же он отправился в Монтичелло верхом, потратив на дорогу не менее восьми часов. Даже в снежную бурю он с нетерпением ждал момента, когда вернется к привычной и спокойной жизни сельского джентльмена.

Наблюдатель стоял в тени покрытого снегом дуба на берегу Джеймс-Ривер, где на ночь были привязаны несколько грузовых судов. Из близлежащей таверны доносился чей-то хриплый смех. Голоса становились все громче, и он уже по собственному опыту догадался, что команды судов достигли последней стадии опьянения, перед тем как погрузиться в бесчувственное состояние.

Он вышел из скрывающей его тени и быстро направился по заснеженной земле к одному из грузовых катеров, контуры которого смутно вырисовывались в слабом свете прикрепленного к борту фонаря.

Остановившись перед судном, он громко окликнул кого-то, но ответа не получил. Воодушевленный перспективой хорошей выпивки и теплого огня в компании симпатичной женщины, капитан сошел на берег вместе с двумя рулевыми грузового катера. На этом отдаленном участке реки его проступок остался практически незамеченным, тем более что экипажи других судов тоже сошли на берег, так как никто не мог заставить их оставаться на судах в такую холодную зимнюю ночь.

Человек медленно поднялся по трапу на борт катера, а потом, прихватив по пути висевшую на корме лампу, протиснулся боком под небольшой тент, который покрывал почти всю центральную часть палубы. Под тентом располагалось более двух дюжин коробок и дорожных чемоданов, помеченных инициалами «Т.Д.». Он поставил лампу на пол и начал просматривать сумки и коробки.

Отыскав среди багажа большой дорожный чемодан, вскрыл его с помощью длинного ножа и вынул оттуда толстую пачку бумаг, перевязанных веревкой. В соответствии с полученными инструкциями он положил бумаги в большую сумку и швырнул ее на берег, а часть листов бросил в воду, и вскоре они исчезли из виду, унесенные быстрым течением реки.

Человек ухмыльнулся, довольный своей работой. Бросив взгляд на шумную таверну, он спустился по трапу на берег и, как призрак, исчез в ночной темноте.

Некоторое время спустя Джефферсон вместе с друзьями вернулся в Монтичелло и увидел, как домашняя прислуга из числа рабов разгружает вещи из большого фургона, подогнанного прямо к парадному входу поместья, украшенному высокими белыми колоннами. Подъехав поближе, он узнал коренастую фигуру бородатого капитана судна, который руководил доставкой его груза из Вашингтона.

Джефферсон спешился и медленно подошел к фургону, но от волнения не заметил обескураженного выражения на лице хозяина судна.

— Хорошая работа, — сказал он, похлопав рукой по стенке фургона. — Вижу, что вещи доставлены в целости и сохранности.

Круглое лицо капитана сморщилось, как смятая салфетка.

— Не совсем так, сэр, — промямлил он. — Я очень сожалею об этом.

— Что вы хотите сказать?

Капитан съежился и втянул голову в плечи. Джефферсон грозно навис над ним, как сторожевая башня, хотя уже и не был президентом Соединенных Штатов. В этот момент казалось, что он просверлит беспомощного капитана насквозь сверкавшими от гнева глазами.

Пока капитан рассказывал о случившемся, Джефферсон стоял молча и так крепко сжимал пальцами шляпу, что чудом не разорвал ее на мелкие куски.

Чемодан Джефферсона был разграблен на последнем участке длительного перехода, когда грузовое судно остановилось на ночь неподалеку от Ричмонда. Капитан рассказал, что грабитель проник на борт судна в тот момент, когда оно было пришвартовано к пирсу, а команда спала на берегу, а потом… он, должно быть, выбросил содержимое чемодана в воду. При этом капитан протянул Джефферсону несколько смятых и грязных листов, которые, по его словам, они обнаружили на берегу.

Джефферсон молча смотрел на промокшие листы, а потом сказал, с трудом находя нужные слова:

— И ничего больше не украдено?

— Нет, сэр, — быстро ответил капитан и просветлел от возможности продемонстрировать оставшиеся вещи. — Только этот чемодан.

«Только этот чемодан».

Эти слова гулким эхом отозвались в ушах Джефферсона, словно были произнесены в огромной пустой пещере.

— Расскажите, где вы нашли их, — строго потребовал он.

Через некоторое время Джефферсон уже скакал на лошади вдоль реки вместе со своими друзьями, тщательно осматривая оба берега. После нескольких часов напряженных поисков они обнаружили и выудили несколько листов, прибитых волной к берегу. К сожалению, за исключением некоторых из них, почти все словари были безнадежно испорчены водой и грязью.

В конце лета того же года жалкий грабитель и пьяница был найден, арестован и предстал перед судом за свое преступление. Преступник сознался, что его нанял какой-то незнакомец, чтобы он выкрал бумаги и сделал вид, что они были случайно уничтожены.

Джефферсона порадовало, что преступник понесет заслуженное наказание, и он не проявил никакого интереса к его дальнейшей судьбе. Этот мерзавец нанес его научной карьере невосполнимый урон, но в последующие годы у него было много других проблем. Ему предстояло привести в порядок давно заброшенные поля и сделать все возможное, чтобы рассчитаться с огромными долгами, накопившимися за последнее время.

И вдруг через несколько месяцев все резко изменилось. На его имя пришла большая почта, среди которой он обнаружил одно письмо.

Джефферсон получил несколько ответов на свои письма, направленные из Белого дома членам Философского общества. Все они выражали крайнее удивление теми индейскими словарями, которые он им отослал, за исключением последнего.

Профессор Холмберг, известный лингвист из Оксфордского университета, приносил свои извинения за то, что не удосужился ответить на его письмо раньше, так как совершал длительное путешествие по Северной Африке. В конце письма он сообщал, что знает, к какому именно языку относятся скопированные им слова, а также приложил их адекватный перевод.

Глаза Джефферсона заметно округлились, когда он прочитал исследование профессора Холмберга. Не выпуская письмо из рук, он долго ходил по кабинету взад и вперед, снимая с книжной полки поочередно ту или иную книгу. История. Языкознание. Религиоведение.

Следующие несколько часов он провел в библиотеке, просматривая книги и делая какие-то записи. А потом, отложив наконец последнюю книгу, откинулся на спинку стула, крепко сплел пальцы и посмотрел куда-то вдаль. После некоторых раздумий погруженный в свои мысли Джефферсон наконец-то тихо произнес пересохшими губами знакомую фамилию:

— Меривезер Льюис.

Судьба отнюдь не благоволила к человеку, который возглавил экспедицию, открывающую новые возможности для широкой экспансии Соединенных Штатов на американский Запад.

Льюис был человеком редких талантов. Джефферсон хорошо знал о личных качествах своего земляка из Виргинии, когда еще в 1803 году попросил Льюиса возглавить исследовательскую экспедицию на побережье Тихого океана.

Прекрасно образованный, отважный, искушенный в разнообразных науках, физически крепкий, Льюис был чрезвычайно подвижным и опытным путешественником, неплохо знакомым с обычаями и нравами индейцев и к тому же обладавшим напористым и стойким характером. До прихода на службу к Джефферсону в Белый дом он был армейским капитаном, присовокупив к своим многочисленным талантам качества дипломата, государственного деятеля и искушенного политика.

Его экспедиция оказалась настолько успешной, что в это поначалу мало кто мог поверить. Когда Льюис вместе с Уильямом Кларком, еще одним руководителем группы, вернулся в Вашингтон в 1806 году, Джефферсон назначил его губернатором Луизианы. Однако сам Льюис долгое время не мог понять, является это новое назначение наградой за его заслуги или своеобразным наказанием. Даже обладая неуемной энергией и несомненными организаторскими талантами, он долго не мог обуздать эту совершенно дикую территорию. Политические противники известного первопроходца были неутомимы в своих интригах против него.

Однажды поздно вечером, после очередных споров, связанных с предъявленными ему обвинениями в незаконной растрате бюджетных средств на поддержание меховой компании, в которой он имел свой интерес, Льюис обнаружил в почте на своем столе запечатанный сургучом конверт и сразу же узнал неровный почерк Джефферсона. Его крупное лицо с орлиным носом озарила улыбка. Он вскрыл конверт лезвием ножа и осторожно вынул оттуда несколько сложенных вдвое листов с прилагаемыми к ним документами. Вложенная в конверт записка сообщала ему следующее:

Дорогой мистер Льюис. Информации, которая содержится в этом конверте, заметно обогатит ваш сад.

Т.Д.

Следующая страница была озаглавлена так: «Выращивание артишоков». Далее следовали страницы, на которых излагался довольно подробный научный трактат, завершавшийся схемами высадки растений и детальными садовыми диаграммами.

Льюис разложил содержимое конверта на рабочем столе и с нескрываемым изумлением уставился на листы. Он явно был озадачен этим посланием, хотя прекрасно знал о давнем увлечении Джефферсона садово-огородным хозяйством. Однако сейчас ему показалось довольно странным, что этот занятой человек счел нужным послать ему через весь континент информацию о тонкостях выращивания каких-то артишоков. В конце концов, он должен понимать, что невыносимое бремя ответственности не оставляет Льюису никакой возможности для подобных занятий.

Но вскоре длинное лицо Льюиса озарилось проблеском понимания, а пульс заметно участился. Он направился к большой книжной полке, где пылились отчеты о недавней экспедиции, и быстро отыскал нужные материалы.

Между двумя толстыми связками документов, напоминавшими огромный сандвич, находился толстый лист бумаги. Он осторожно вынул его оттуда и поднял к свету. Лист напоминал перфорированную карту с многочисленными прямоугольными отверстиями, и эту матрицу Льюис дрожащими от волнения пальцами наложил на рукописный текст Джефферсона, посвященный выращиванию артишоков. Затем он старательно скопировал на чистый лист бумаги буквы, которые просматривались сквозь прямоугольные отверстия.

Когда Джефферсон только задумывал экспедицию к Тихоокеанскому побережью, он уже хорошо знал, что именно Льюис обладает достаточным дипломатическим опытом для исследования территории, формально принадлежавшей Франции и Испании. В основе этой хитроумной, как загадка сфинкса, стратегии Джефферсона лежала дьявольская изощренность опытного политика, так хорошо знакомая и привычная монаршим дворам и аристократическим дворцам Европы. В дипломатической переписке с министрами и чиновниками Франции он часто использовал шифр, который сам описывал как «маску для крайних случаев».

Пока Льюис в Филадельфии готовился к путешествию, привлекая в помощь ведущих ученых Философского общества, Джефферсон послал ему шифр, разработанный специально для этой экспедиции. Он использовал для этого известный в Европе метод шифровки Виженера, который основывался на цифровой таблице алфавита и расшифровывался с помощью ключевого слова.

Артишоки.

Использование специального шифра во время экспедиции было крайней необходимостью, и Льюис это прекрасно понимал, стараясь освоить все тонкости дела. Отбросив в сторону возникавшие попутно вопросы, он набросился на зашифрованное послание Джефферсона с энтузиазмом, который вполне соответствовал важности поставленной перед ним задачи. После дешифровки текст предстал перед ним во всей своей ясности и однозначности:

Дорогой мистер Льюис! Я надеюсь, что это послание застанет вас в добром здравии. Я нашел время зашифровать его в той форме, о которой мы с вами договорились ранее, но только для ваших собственных глаз и для вашего понимания ситуации. Весьма опасаюсь, что эта информация вне зависимости от того, достоверная она или нет, может вызвать определенные страсти и вынудить кое-каких людей отправиться в те места, к проживанию на которых они совершенно не приспособлены. Тем более что это вторжение может вызвать серьезные конфликты с местными индейскими племенами. Я понимаю, что вы всецело заняты сейчас важными делами на территории Луизианы, но все же прошу вашей помощи в решении этой задачи.

В'ш пк’рнй сл’га, Т.Д.

Расшифровав послание и поняв его истинный смысл, Льюис вернулся к садовой диаграмме. Прямые и пересеченные линии, круги и отдельные слова, написанные на незнакомом языке, стали постепенно обретать смысл. Он смотрел на карту, и в какой-то момент она показалась ему на удивление знакомой. Оставив ее на минуту, он долго просматривал свои записи и документы, пока не нашел в них то, что искал.

Взяв со стола перо и бумагу, он быстро написал короткую записку, в которой выразил благодарность Джефферсону за советы по уходу за садом, а потом добавил, что нашел идеальное место для своих цветов. В конце записки он пообещал Джефферсону, что обсудит дальнейшие проблемы садового искусства во время очередного приезда в Вашингтон. Льюис планировал отправиться вниз по реке Миссисипи в начале сентября 1809 года и пообещал, что даст знать, когда именно прибудет в Вашингтон.

Этому обещанию не суждено было сбыться. Поздней осенью Джефферсон получил письмо от майора Нилли, в котором сообщалось, что Льюис умер от огнестрельных ран, полученных на пустынной дороге Натчез-Трейс. Ему было всего тридцать пять лет.

Для Джефферсона потеря этого молодого талантливого человека была горестной и невосполнимой. Порой ему казалось, что над индейскими словарями нависло какое-то чудовищное древнее проклятие. Несколько недель спустя в Монтичелло прибыл и сам майор Нилли, но не один, а с юным рабом Льюиса. Пока Нилли отмывался от дорожной пыли, раб робко вручил Джефферсону небольшой пакет и прошептал на ухо устное послание исследователя.

Строго приказав прислуге не беспокоить его, Джефферсон заперся в кабинете и внимательно изучил содержимое пакета, после чего аккуратно зафиксировал на бумаге все известные ему события, приведшие к гибели Льюиса. Когда сквозь окно кабинета стал пробиваться утренний свет, он свел свои исследования к одному-единственному подчеркнутому слову: «Заговор».

Что, если его списки индейских слов действительно были украдены, как признался в этом сам вор? Что, если кто-то действительно узнал, что исследование Джефферсона содержит важный ключ к разгадке древней тайны? Что, если преждевременная смерть Льюиса была не случайной?

Джефферсон напряженно работал в своем кабинете в течение нескольких дней, а когда наконец вышел с перечнем указаний для прислуги, у него был вид одержимого навязчивой идеей. Как-то вечером, когда во дворе сгустились сумерки, он выехал с территории поместья верхом на лошади в сопровождении фургона, в котором находилась группа его самых верных и преданных рабов. Через несколько недель они вернулись в поместье усталые и изможденные, однако в глазах Джефферсона сверкали радостные огоньки триумфа.

За это время он тщательно обдумал все возможные последствия своего открытия. Джефферсон приложил немало усилий для того, чтобы уберечь Соединенные Штаты от губительного и смертельно опасного союза церкви и государства, который на старом континенте вызвал череду ожесточенных религиозных войн. Он очень опасался, что огласка этой тайной информации может до основания потрясти еще не окрепшие устои молодой страны и даже разрушить хрупкую республику, которая была образована не без его личного и энергичного участия.

Джефферсон сразу же заперся в кабинете, даже не дав себе труда хоть немного отдохнуть с дороги, помыться и переодеться. Там он написал довольно пространное письмо своему старому другу, а порой и сопернику Джону Адамсу. Когда письмо было закончено, он запечатал его в конверт и на усталом лице промелькнула улыбка.

Он может играть в заговор так же, как и все остальные.

Глава 1

Багдад, Ирак, 2003 год

Карина Микади готова была взорваться от переполнявшей ее ярости. С возмущением взирая на мусор, разбросанный по полу административного здания Иракского национального музея, итальянка, казалось, извергала снопы искр, как римская свеча во мраке ночи. Все шкафы в кабинетах музея были перевернуты, а бумаги разбросаны по полу, как будто здесь совсем недавно пронесся ураган, а столы и стулья разбиты в щепки. Разрушения выглядели настолько чудовищными, что не поддавались никакому описанию.

Не сдержавшись, она разразилась площадной бранью в адрес вандалов, сотворивших здесь такой бессмысленный хаос.

Волна грубой ругани с головой накрыла юного капрала морских пехотинцев США, предусмотрительно следовавшего за молодой итальянкой с автоматической винтовкой в руках и готового в любой момент броситься на ее защиту. До сих пор юный морпех знал только два итальянских слова — пепперони и пицца, но ему и не нужно было досконально знать язык, чтобы понять, что на него обрушился неудержимый поток самых грубых ругательств, которым мог бы позавидовать скрюченный от жизненных неурядиц бродяга.

Самое же интересное заключалось не в грубой брани, а в том, от кого она исходила. Карина была на целый фут ниже морского пехотинца, а военное снаряжение и обмундирование, в которое ее вынудили облачиться военные специалисты, делало эту хрупкую женщину еще более уязвимой и беззащитной. Порой она напоминала странную черепаху, оказавшуюся по воле случая слишком мелкой для мощного, позаимствованного на время панциря. И это несмотря на то, что камуфляжная форма была самого маленького размера. Скрывавший ее длинные, соболиного цвета, волосы шлем сидел у нее на ушах, почти полностью закрывая нижней кромкой василькового цвета глаза.

Заметив смущенную ухмылку морпеха, Карина мгновенно прекратила поток брани и от смущения сама покрылась густой краской стыда.

— Прошу прощения.

— Все нормально, мэм, — улыбнулся тот. — Если вы когда-нибудь захотите стать инструктором в корпусе морской пехоты, вас с радостью туда примут.

Краска смущения быстро исчезла со смуглого лица Карины. Пухлые губы, более пригодные для совращения мужчин, чем для грязной ругани, растянулись в широкой улыбке, обнажив ровный ряд белоснежных зубов. Избавившись от излишнего напряжения, ее голос снова обрел низкий и ровный тон.

— Благодарю за предложение, капрал О’Лири, — произнесла она с едва заметным акцентом и посмотрела на раскиданные у ее ног бумаги. — Вы только что сами убедились, что я легко выхожу из себя при виде такого разгрома.

— Не стоит упрекать себя в том, что вы охренели… — сказал морпех и отвернулся в сторону, чтобы она не видела его покрасневших от смущения щек. — Простите, мэм, я хотел сказать — обалдели. Здесь действительно такой бардак.

Незадолго до этого элитная Республиканская гвардия Саддама Хусейна заняла оборонительные позиции на территории музейного комплекса общей площадью одиннадцать акров в самом центре Багдада, на западном берегу реки Тиф. А потом, спасая свои жизни, иракские солдаты бросились по домам перед наступавшими американскими войсками, бросив на произвол судьбы музейный комплекс, который в течение тридцати шести часов оставался без какой бы то ни было охраны. Именно в это время сотни мародеров и грабителей устроили в музее настоящий погром, пока не были изгнаны оттуда американским командованием.

Тем временем солдаты Республиканской гвардии сжигали свою униформу и воинские документы, стараясь как можно скорее вернуться к нормальной гражданской жизни. В самый последний момент кто-то из них торопливо вывел на стене гневные слова: «Смерть американцам!»

— Ну что ж, мы увидели здесь все, что нам нужно, — подытожила Карина с грустной гримасой на лице. Она вышла из административного здания музея в сопровождении капрала О’Лири, торопливо следовавшего за ней на расстоянии нескольких шагов. Ее тяжелая походка только отчасти объяснялась грубыми армейскими ботинками с коваными каблуками. Женщину пригибала к земле невероятная тяжесть того, что она увидела или, точнее сказать, чего не увидела в публичной галерее, где раньше на более чем пяти тысячах стеллажей были выставлены самые ценные экспонаты музея.

Медленное продвижение по длинному коридору только усиливало самые худшие ее предположения. Некоторые саркофаги были разбиты, крышки сброшены на пол, а мумии разодраны в клочья.

Карина вошла в первую галерею и чуть было не лишилась дара речи. Она бродила по залам музея как будто во сне, не осознавая до конца всей глубины трагедии. Шкафы были выпотрошены и поражали своей ужасающей пустотой, словно все смели с полок с помощью мощного вакуумного пылесоса.

Она вошла в галерею, где экспонировались древние произведения вавилонского искусства. Над одним из разбитых шкафов склонился грузный мужчина средних лет, а рядом с ним возвышался юный житель Ирака, настороженно направивший на них свой АК-47.

Морской пехотинец тоже вскинул винтовку к плечу.

Коренастый низкий мужчина повернул голову и уставился на морпеха сквозь толстые линзы очков. В его глазах не было страха, только какое-то досадное разочарование. Потом он медленно перевел взгляд на Карину, и его лицо мгновенно просияло, как бриллиант в четырнадцать каратов.

— Дорогая мисс Микади, — произнес он с неподражаемой теплотой.

— Здравствуйте, доктор Насир. Рада видеть вас в добром здравии. — Карина повернулась к морпеху: — Капрал, это Мохаммед Ясим Насир, старший куратор музея.

Морпех медленно опустил ствол винтовки, а немного погодя его примеру последовал и молодой иракский солдат, показав тем самым, что нисколько не испугался американского морского пехотинца. Несмотря на это, оба продолжали пристально наблюдать друг за другом.

Тем временем Насир подошел к Карине и обхватил ее ладонь обеими руками.

— Вам не следовало приходить сюда в такое время. Здесь слишком опасно.

— Но вы же здесь, профессор.

— Разумеется, я отдал этому музею всю свою жизнь.

— Понимаю вас, — кивнула Карина. — Но территория музея тщательно охраняется. — Она кивнула в сторону сопровождавшего ее морпеха. — Тем более что капрал О’Лири неустанно следит за каждым моим шагом.

Насир насупил кустистые брови.

— Надеюсь, этот джентльмен будет для вас более надежной зашитой, чем его предшественники. Если бы не мои отважные коллеги, разграбление музея стало бы тотальным и непоправимым.

Карина понимала искренний гнев Насира. Американские войска прибыли лишь через четыре дня после того, как кураторы впервые сообщили военному командованию о массовых грабежах в музее. Карина сделала все возможное, чтобы как можно быстрее перебросить сюда надежную охрану. Она даже настояла на том, чтобы охранники показывали американским военнослужащим идентификационные карты ЮНЕСКО, но те постоянно твердили, что положение слишком нестабильно, чтобы быть абсолютно безопасным.

Разумеется, Карина не видела никакого смысла в спорах о том, кто больше виноват. Ущерб уже был нанесен, и сейчас не важно, кто должен нести за это ответственность.

— Я успела поговорить с американцами, — сказала она примирительным тоном. — Они утверждают, что если бы вторглись сюда раньше, то это могло бы закончиться кровопролитным сражением.

Насир недовольно зыркнул на морского пехотинца.

— Мне все ясно — они очень спешили взять под охрану наши нефтяные скважины.

По недовольному выражению его лица можно было судить о том, что он предпочел бы массовое кровопролитие столь же массовому разграблению музея.

— Я огорчена так же, как и вы, — сказала Карина. — Это ужасно.

— Ну что ж, на самом деле все не так уж плохо, как могло бы быть, — проворчал Насир с совершенно неожиданным оптимизмом. — Украденные из коллекции музея экспонаты, к счастью, не представляют очень большой ценности. Нам повезло, что после вторжения 1991 года администрация музея выработала надежный план спасения самых ценных экспонатов. Кураторы просто убрали их в особо охраняемые помещения, известные только пятерым наиболее преданным и верным сотрудникам музея.

— Это мудрое решение, профессор!

Радостное выражение лица Насира быстро сменилось гримасой огорчения, и он стал нервно теребить рукой густую бороду.

— Хотелось бы, чтобы и все последующие новости оказались столь же приятными, — произнес он с грустными нотками в голосе. — Остальные отделы музея не были защищены от варваров. Грабители утащили отсюда величайшие сокровища Месопотамии, украли священный кубок Уарка и его ритуальную маску, статую Бассетки, изображение львицы из слоновой кости, нападающей на нубийца, а также двух медных быков.

— Это же бесценные вещи! — воскликнула Карина.

— В отличие от простых грабителей, которых мы быстро изгнали с территории музея, здесь побывали и более образованные похитители, прихватившие ценные экспонаты. Так, например, они похитили знаменитый Черный обелиск.

— Должно быть, они знали, что оригинал хранится в Лувре.

Губы Насира скривились в грустной ухмылке.

— Эти люди ни за что не польстились бы на копии. Они хорошо знали, что нужно брать, и проявили исключительную разборчивость. Пойдемте со мной, я вам все покажу.

Насир повел Карину в запасники музея, расположенные на первом этаже. Полки вдоль стены были пусты, а на полу валялись осколки древних керамических кувшинов и амфор. Карина так разволновалась, что сбросила с себя бронежилет и каску.

— Похоже, здесь тоже поработала Республиканская гвардия, — заметила она. — Вы можете сказать, сколько экспонатов пропало из этого хранилища?

— Потребуется несколько лет, чтобы подсчитать общие потери. По моим предварительным подсчетам, мы потеряли около трех тысяч предметов. Хотелось бы думать, что это самые худшие наши потери.

Они направились в галерею, где были выставлены экспонаты римской эпохи. Профессор отодвинул в сторону угловой стеллаж, за которым виднелась потайная дверь с разбитым вдребезги стеклом и вывороченной стальной рамой. Затем он стал рыться в кармане в поисках огарка свечи и зажигалки. Они вошли внутрь и спустились вниз по узкой лестнице, остановившись на мгновение перед распахнутой настежь металлической дверью, на которой не было никаких признаков взлома. Дальнейший путь преграждала бетонная стена, большие блоки которой тоже были выворочены, образуя довольно узкое отверстие.

Они протиснулись сквозь это отверстие и оказались в душной комнате. В нос ударил едкий запах застоявшейся сырой пыли. Отпечатки ног на пыльном полу комнаты были ограждены желтой лентой полицейского оцепления, которой следователи обычно ограждают место преступления.

Карина недоуменно огляделась вокруг.

— Где мы находимся?

— В подвальном помещении хранилища. Здесь расположено пять больших комнат, о существовании которых знали лишь несколько главных сотрудников музея. Именно поэтому мы надеялись, что хранившаяся здесь коллекция останется в целости. Но сейчас вы сами можете убедиться, что мы ошиблись.

Профессор поднял вверх свечу и обвел рукой помещение. Слабый желтоватый свет вырвал из темноты кучу разбросанных по комнате пластиковых коробок.

— Никогда еще не видела такого хаоса, — чуть слышно прошептала Карина.

— В этих коробках хранились цилиндрические печати, бусы, монеты, стеклянные бутылки, древние амулеты и прочие драгоценные вещи. Несколько тысяч ценных вещей бесследно исчезли. — Насир поднес свечу к дюжине более громоздких коробок, выстроившихся в ряд вдоль стены. — А вот эти коробки не тронуты. По всей вероятности, они хорошо знали, что там ничего нет.

Капрал О’Лири смотрел на этот разгром глазами уличного бандита, который прежде всего обращает внимание на наличие не только входа, но и выхода.

— Позвольте спросить, сэр, как они узнали о существовании тайного хранилища?

И без того угрюмое лицо Насира обрело скорбное выражение, и он грустно кивнул:

— Этот удручающий вопрос задавали мне не только вы, американцы. У нас есть подозрения относительно некоторых сотрудников музея, которые могли догадываться о существовании этого хранилища и так же легко могли поделиться информацией с грабителями. Более того, мы взяли отпечатки пальцев у всех сотрудников, за исключением начальника охраны, который с того момента так и не появился на службе.

— Интересно, почему я не заметила на двери никаких признаков взлома? — спросила Карина.

— Грабители вошли в подвал тем же путем, что и мы, — пояснил профессор, — но забыли прихватить с собой факелы или вообще не знали, что они им могут понадобиться. — Он поднял с пола кусок обгоревшей резины. — Они использовали этот материал, чтобы добраться от входа до факелов на стене, однако резина сгорела очень быстро и к тому же заполнила помещение едким дымом. Мы обнаружили на полу несколько связок ключей. Судя по всему, их выронили и никак не могли отыскать. Именно поэтому воры пропустили несколько шкафов с нашими лучшими цилиндрическими печатями и тысячами золотых и серебряных монет. Полагаю, что в обшей сложности мы потеряли примерно десять тысяч артефактов, найденных во время археологических раскопок. Слава Аллаху, сотни коробок остались нетронутыми.

Они протиснулись сквозь узкую дверь в гораздо большее просторное помещение, заполненное всевозможными антикварными вещами.

— А это экспонаты, которые уже прошли предварительную обработку и идентификацию и должны быть помешены в главный выставочный зал. Некоторые из них хранились здесь годами.

— Сюда тоже ведут следы грабителей. — заметила Карина.

— Да, воры, вероятно, надеялись найти в этой комнате что-то ценное, но весь ущерб мы сможем оценить только тогда, когда закончим расследование и опись имущества. Сейчас же необходимо разыскать и вернуть в музей наиболее ценные экспонаты.

— Я слышала, что вы объявили амнистию, — сказала Карина.

— Совершенно верно. Именно это обстоятельство позволило мне хотя бы частично восстановить веру в человеческое достоинство. Люди приносили нам тысячи самых разнообразных предметов, включая маску Уарка. Очень надеюсь, что утраченные предметы будут и впредь возвращаться к нам, однако самые ценные экземпляры, видимо, уже навсегда осели в частных собраниях богатых коллекционеров Нью-Йорка или Лондона.

Карина тяжело вздохнула в знак согласия. По всему было видно, что это ограбление — тщательно спланировано и хорошо подготовлено. Грабители долго готовились к вторжению и запасались необходимым снаряжением, а беспринципные торговцы антиквариатом в Европе и Соединенных Штатах скорее всего получили от богатых клиентов предварительные заказы на особо ценные предметы.

Торговать антиквариатом стало так же прибыльно, как и наркотиками, а главными торговыми площадками стали Лондон и Нью-Йорк. Украденные антикварные вещи, обнаруженные во время нелегальных раскопок в Греции. Италии и Южной Америке, часто отмывались в Швейцарии, где они получали легальный статус всего лишь после пяти лет пребывания в стране.

Карина долго стояла посреди пустых коробок, погруженная в грустные мысли.

— Возможно, мне удастся хоть как-то ускорить процесс возвращения украденных вещей с помощью амнистии, — сказала она через некоторое время.

— Каким образом? Мы и так уже оповестили об этом весь мир.

Она повернулась к морскому пехотинцу:

— Капрал О’Лири, мне понадобится ваша помощь.

— Мэм, я получил строгий приказ выполнять все ваши поручения.

Губы Карины растянулись в загадочной улыбке.

— Я очень рассчитываю на это.

Глава 2

Мостовая содрогалась под гусеницами двадцатипятитонной боевой машины, словно предупреждая о приближении войск задолго до того, как они вырастут перед глазами. К тому времени, когда машина повернула за угол и покатилась вниз по бульвару, шедший по тротуару человек быстро свернул в темный переулок, где укрылся за небольшой дверью, оставаясь недосягаемым для установленного на машине прибора ночного видения.

Человек наблюдал за машиной до тех пор, пока она не скрылась за очередным углом, и только после этого вышел из переулка. К этому времени массированный артиллерийский обстрел, предшествовавший наступлению союзнических войск во главе с американцами, уже прекратился. Правда, еще слышались отдельные выстрелы из автоматического оружия, но они уже не представляли опасности, за исключением тех районов, где наступавшие войска еще наталкивались на отдельные очаги сопротивления. Вскоре и они прекратились, поскольку войска коалиции и оставшиеся защитники города решили прекратить стрельбу и обдумать свои дальнейшие шаги.

Он прошел мимо обезглавленной статуи Саддама Хусейна и в течение следующих десяти минут пробирался по темной улице до перекрестка, где на мгновение остановился и, осветив карту города крошечным фонариком с тонким красным лучом, уточнил маршрут движения. Аккуратно спрятав карту и фонарик в карман, он быстро зашагал вниз по улице.

Несмотря на высокий рост, превышавший шесть футов, мужчина двигался быстро и бесшумно, напоминая ускользающую тень. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, учитывая его долговременные тренировки в специальном лагере под умелым руководством бывших инструкторов французского Иностранного легиона, американских коммандос группы «Дельта» и отрядов британского спецназа. Чтобы выполнить свою миссию, он легко мог проникнуть на самый охраняемый объект. Хорошо обученный всем мыслимым способам убийства, он владел безотказным оружием, которое заключалось в несокрушимой силе огромных сильных рук с толстыми узловатыми пальцами.

Он прошел долгий путь от скромного ученика до матерого убийцы. Благодетель, определивший его судьбу, обнаружил своего подопечного в небольшом городке на юге Испании. Семья молодого человека владела небольшой скотобойней. Еще подростком он привык убивать домашних животных, и делал это с большим удовольствием, без сожаления разделываясь со всякой живностью — от крохотных цыплят до огромных коров. При этом он всегда стремился привнести в свою работу некий налет творчества, но на самом деле лелеял мечту о более важных делах.

Несмотря на природные задатки, его карьера чуть было не рухнула из-за нелепой случайности. Он задушил одного из своих коллег из-за какого-то мелочного спора, а потом предстал перед судом по обвинению в убийстве. Пока молодой человек сидел в тюрьме, местные газеты сообщили, что он сын известного в Испании гарротера, то есть палача, исполнявшего обязанности в те времена, когда смертная казнь через повешение была официальной формой наказания преступников.

В один прекрасный день в тюрьму на автомобиле с личным шофером приехал его будущий благодетель. Он уселся перед узником в тюремной камере и без обиняков произнес:

— Твое вполне достойное и славное прошлое прочит тебе более великое будущее.

Юноша с замиранием сердца слушал слова незнакомца о славном прошлом своей семьи, верно служившей интересам государства. Этот человек хорошо знал о том, что его отец лишился работы после отмены казни через повешение в 1974 году, сменил фамилию и уехал на небольшую ферму в сельской местности, где его семья долгие годы прозябала в нищете. А потом хозяин фермы умер от горя, оставив жену и ребенка без средств к существованию.

Его благодетель сразу же заявил, что хочет, чтобы парень стал работать на него. Получив согласие, он щедро заплатил тюремщикам и судье, в результате чего все обвинения против парня были таинственным образом сняты, а его нищей семье заплатили столько, сколько они не смогли бы заработать даже за сто жизней. После этого парня отправили в частную школу, где он успешно изучил несколько иностранных языков, а затем его долго обучали военному мастерству в специальном лагере. Взявшие над ним опеку профессиональные киллеры, как, впрочем, и сам благодетель, единодушно отмечали редкий талант юноши и его удивительную способность к обучению избранному ремеслу. По окончании обучения его стали посылать для выполнения особо деликатных заданий по устранению тех людей, на которых пал выбор его благодетеля. Он работал один, заказ и подробные инструкции получал по телефону, а гонорар за выполнение заказа исправно перечислялся на его счет в швейцарском банке.

До прибытия в Багдад он убил одного священника, который числился активистом оппозиционного движения в Перу, требовавшего национализации шахт, принадлежавших его благодетелю. Уже на пути в Испанию он получил неожиданный приказ проникнуть в Ирак до вступления туда американских войск, поселиться в неприметной гостинице и установить контакты с нужными людьми.

Конечно, он был несколько раздосадован тем обстоятельством, что речь шла не об устранении человека, а лишь о похищении и вывозе из Иракского музея какого-то объекта. С другой стороны, положительным моментом было то, что он находился фактически на переднем рубеже американского вторжения, которое, несомненно, должно сопровождаться массовыми жертвами и разрушениями.

Он снова посмотрел на карту и удовлетворенно хмыкнул. До конечной цели оставалось идти несколько минут.

Глава 3

В чужом городе, где к тому же не горело уличное освещение, Карине пришлось немало потрудиться, чтобы отыскать в непроглядной темноте небольшое бетонное здание в старой части Багдада. Она приходила сюда только один раз, но днем и в мирное время, а не в разгар военных действий. Окна здания были заколочены досками, что делало его похожим на древнюю крепость. Уверенно приближаясь к массивной деревянной двери, она услышала вдали отчетливые ружейные выстрелы.

Повернув тяжелую металлическую ручку, она с удивлением обнаружила, что входная дверь не заперта, и без колебаний вошла внутрь. Тусклый свет масляных ламп слабо освещал лица сидевших за столом людей, склонившихся над чашками с чаем. В комнате стоял удушливый запах давно не проветриваемого помещения, сигарет, водопроводной трубы и давно не мытых тел.

Приглушенный шепот мужских голосов мгновенно утих, как будто чья-то невидимая рука нажала на кнопку выключателя. Большинство присутствовавших мужчин находились в тени, но она не могла не почувствовать, что в этот момент все они недружелюбно уставились на нее.

Через некоторое время из темноты, как из мрачного болота, вынырнули две темные фигуры, одна из которых проскользнула мимо нее к двери, отрезав пути к отходу. А другой мужчина направился к ней и довольно неприветливо прорычал по-арабски, пристально глядя на нее:

— Ты кто?

Он дыхнул на нее стойким запахом табака и чеснока. С трудом сдерживая естественный порыв отвернуться в сторону, Карина выдержала взгляд с гордо поднятой головой.

— Скажите Али, что его хочет видеть Микади.

Для арабских мужчин женская независимость имеет разумные пределы. В тот же миг чья-то сильная рука обхватила ее сзади за шею и больно сдавила, а стоявший перед ней человек выхватил длинный кинжал и направил на нее острие.

Карина невольно вскрикнула, призывая на помощь.

Неожиданно заскрипела дверь, после чего руки на ее шее заметно ослабли. На пороге стоял капрал О’Лири с автоматической винтовкой, ствол которой был прижат к голове стоявшего позади нее человека. Морпех услышал голос Карины по рации, настроенной на ту же частоту, что и прикрепленный к ее куртке передатчик.

Боевая машина пехоты была припаркована на другой стороне улицы, и ее мощные фары ярко освещали помещение домика, так что все присутствующие могли без труда заметить направленный на них ствол пулемета системы М-2. Кроме того, вдоль здания выстроился отряд морских пехотинцев с винтовками в руках.

Морпех продолжал пристально следить за человеком с ножом в руке.

— Все нормально, мэм?

— Да, все в порядке, — сказала она, потирая рукой шею. — Спасибо, капрал.

— К сожалению, плохое знание арабского языка не позволяет сообщить этому кретину, что я размажу его мозги по всей комнате, если он тотчас же не опустит нож.

Карина постаралась как можно точнее перевести его фразу, и это возымело действие. Кинжал со звоном упал на пол, и капрал тут же отшвырнул его ногой подальше от себя. Все остальные мужчины в комнате попятились назад и почти полностью скрылись в темноте.

В этот момент из-за плотной засаленной шторы раздался чей-то громкий голос:

— Мир вашему дому.

Карина ответила в традиционном арабском духе:

— Мир твоему дому, Али.

Из-за шторы показался мужчина и медленно обошел вокруг заставленного чашками и тарелками стола. Свет фар боевой машины осветил пухлое лицо и огромный мясистый нос. На бритой голове была нахлобучена вязаная шапка, а огромная майка с надписью «Нью-Йорк янкис» была слишком короткой, чтобы прикрыть волосатый живот с выпуклым пупком.

— Добро пожаловать, синьора Микади, — радушно улыбнулся мужчина и сложил руки на животе. — То же самое относится и к вашим друзьям.

— Ваш человек чуть было не выколол мне глаза ножом, — пожаловалась Карина. — Это следует расценивать как гостеприимство?

Маленькие хитрые глазки Али скользнули по телу Карины, а потом остановились на ее лице.

— Вы одеты в военную форму, — произнес он вкрадчивым голосом. — Вероятно, он принял вас за вражеского солдата.

Карина проигнорировала его объяснение.

— Я хочу с вами поговорить.

Али почесал пальцами кустистую черную бороду, в которой застряли крошки недавней еды.

— Разумеется. Давайте уединимся и выпьем чаю.

Морпех встревоженно посмотрел на нее.

— Хотите, чтобы я пошел вместе с вами?

— Нет, все будет нормально, — ответила Карина, внимательно оглядывая комнату. — Хотя я, конечно, не возражала бы против некоторой безопасности, на всякий случай. Вы же сами видите, что дом Али не предназначен для приема надежных клиентов.

Капрал понимающе ухмыльнулся, а потом выглянул в коридор и махнул рукой. В ту же минуту в комнату вошли четверо морпехов и заняли места у стен.

Между тем Али раздвинул штору, открыл металлическую дверь и подтолкнул Карину внутрь большой, ярко освещенной комнаты. В другой части здания жужжал специально установленный для этого случая электрогенератор. Пол и стены комнаты были устланы красивыми персидскими коврами, а небольшой телеэкран, соединенный с камерой внешнего наблюдения, детально отображал пространство перед домом, включая ощетинившуюся стволами боевую машину пехоты «хамви».

Али жестом пригласил Карину сесть на возвышение, устланное бархатными подушками, и предложил чаю. Она ответила решительным отказом, и он налил только себе стакан горячего напитка.

— Что заставило вас покинуть убежище в самый разгар военного вторжения?

Она встретила этот вопрос продолжительным испытующим взглядом.

— Я пришла сюда прямо из национального музея, который лишился многих тысяч самых ценных экспонатов.

Сделав полглотка, он быстро опустил стакан на стол.

— Это возмутительно! Национальный музей является душой и сердцем многовекового культурного достояния Ирака.

Наигранное возмущение Али было настолько фальшивым и неискренним, что Карина громко рассмеялась.

— Из вас, Али, получился бы прекрасный актер, достойный самой высокой премии академии в этой номинации.

Али не удивился комплименту, так как приобрел эти качества на поприще профессионального борца и даже какое-то время участвовал в соревнованиях в Соединенных Штатах под именем Али Баббас.

— Ну и каким же, по вашему мнению, образом я мог быть причастен к этому ограблению? — спросил он.

— Ни одна сколько-нибудь ценная антикварная вещь не может быть ввезена в Ирак или вывезена из страны без вашего одобрения.

За долгие годы Али создал целую сеть, охватывающую торговцев антиквариатом, коллекционеров и просто любителей старины, а также обслуживал многочисленное семейство самого Саддама Хусейна, получив, по слухам, множество ценных вещей из богатейших коллекций его сыновей Удэя и Кусэя.

— Я предпочитаю иметь дело только с легально приобретенными вещами, — сухо процедил он. — Если хотите, можете обыскать дом.

— Вы бесчестный человек, Али, но при этом далеко не глупый. Я не требую от вас возвращения каких-то мелких артефактов, так как они совершенно бесполезны для музея без соответствующей надежной экспертизы об их происхождении. — Она вынула лист бумаги и протянула собеседнику. — Мне нужны только эти предметы. За возврат вещей предусмотрена амнистия, и вам никто не будет задавать никаких вопросов.

Он развернул бумагу жирными пальцами, и его толстые губы мгновенно растянулись в едкой ухмылке.

— Удивляюсь, что в этом списке нет столь дорогого для вас Бруклинского моста.

— Я уже его получила, — с такой же ухмылкой ответила Карина. — Ну так как?

Он быстро вернул ей бумагу.

— Ничем не могу помочь.

Карина торопливо сунула список в карман и встала с дивана.

— Ладно.

— И это все? — удивился он. — Вы разочаровали меня, синьора. Я надеялся, что вы, как обычно, начнете торговаться со мной.

— У меня совершенно нет времени. Я должна поговорить на эту тему с американцами, — твердо сказала она и направилась к двери.

Али поспешно остановил ее.

— Американцы просто используют вас для получения нужных им сокровищ. — Карина не обратила на его слова никакого внимания. — Это они оставили музей без охраны. Неужели вы думаете, что они станут искать такого мелкого воришку, как я?

Она подошла к двери.

— Полагаю, что станут, если узнают о ваших тесных связях с Саддамом Хусейном.

— В Ираке все так или иначе имеют отношение к Саддаму Хусейну, — расхохотался Али. — Что до меня лично, то я позаботился о том, чтобы на этот счет не было письменных доказательств.

— Это не имеет никакого значения. После террористической атаки одиннадцатого сентября они всегда держат палец на спусковом крючке. Надеюсь, вы успеете покинуть этот дом до того, как он окажется в прицеле какой-нибудь их «умной» бомбы.

Али с трудом слез с мягкого дивана и направился к ней. Его обеспокоенность выдавало хриплое дыхание, пришедшее на смену самодовольной ухмылке. Приблизившись к ней, он протянул руку за бумагой.

— Ладно, я подумаю, что можно сделать.

Карина протянула ему лист.

— Я выполнила свою часть работы, остальное теперь за вами. Звоните немедленно, но только не говорите мне, что телефон не работает. Я хорошо знаю, что у вас есть собственные средства связи. А я подожду, пока вы свяжетесь со своими людьми.

Али недовольно насупился и буквально вырвал бумагу у нее из рук. Потом тяжело вздохнул, вернулся к дивану, пошарил под ним рукой и вынул портативную рацию. Быстро набрав несколько нужных номеров, он поговорил с кем-то на непонятном языке, а потом отключил связь и положил рацию на кофейный столик.

— Вы получите все, что хотите, в течение сорока восьми часов.

— Вы должны это сделать за двадцать четыре часа, — твердо сказала Карина и повернулась к двери. — Не надо меня провожать. — Она распахнула дверь и небрежно бросила через плечо, не поворачивая головы: — Вам нужно как можно быстрее зарядить батарейки для фонариков.

— Что вы хотите этим сказать?

— Пока те идиоты, которых вы наняли, бродили по залам музея, обжигая пальцы постоянно гаснувшими факелами, они пропустили около тридцати комнат, где в металлических цилиндрах хранились десятки тысяч золотых и серебряных монет. Чао! — Она непринужденно рассмеялась и исчезла за толстой шторой.

Когда Али запер за ней дверь, висевший на стене ковер отодвинулся и из-за потайной двери в комнату вошел высокий человек могучего телосложения. Его розовощекое ангелоподобное лицо совершенно не соответствовало грубоватым телесным формам. Создавалось впечатление, что его наголо обритая голова совершенно случайно прикрепилась к чужому мощному телу. На широком лице незнакомца, казалось, могли свободно разместиться любые человеческие черты, но его глаза, нос и рот были так близко стянуты друг к другу, что создавалось впечатление детской непосредственности и гротеска одновременно.

— Грозная женщина, — сказал он.

— Карина Микади? — нехотя процедил Али. — Она всего лишь прислужница ЮНЕСКО, которая возомнила себя большой шишкой и считает, что может понукать мной, как своими подчиненными.

Незнакомец посмотрел на монитор камеры слежения и недоверчиво ухмыльнулся, наблюдая за тем, как боевая машина пехоты уезжает прочь, забрав с собой Карину и морских пехотинцев.

— Насколько я понял из вашего разговора, ей это удалось.

— Я пережил Саддама и смогу пережить американцев, — ответил Али со злорадной ухмылкой на губах.

Мужчина снова перевел взгляд на араба.

— Очень надеюсь, что твои проблемы не нарушат план, который мы обсуждали до ее неожиданного вторжения.

— Не совсем так.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Появилась небольшая проблема.

Мужчина сделал шаг вперед и грозно навис над арабом.

— Какая еще проблема?

— «Навигатор» был продан другому покупателю.

— Мы приказали изъять его из здания музея и заплатили тебе аванс. Я специально приехал в Багдад, чтобы завершить сделку.

— Этот покупатель пришел первым и предложил нам гораздо более крупную сумму. Я готов вернуть ваши деньги. Возможно, мне каким-то образом удастся уговорить этого клиента расстаться со своей покупкой, но при этом стоимость сделки будет намного выше той, которую мы обсуждали.

Незнакомец уставился на Али таким пронзительным взглядом, что, казалось, готов был насквозь просверлить его череп, но у него на губах по-прежнему блуждала легкая улыбка.

— Ты хочешь кинуть меня, чтобы получить больше денег?

— Ну, если вас не устраивают мои условия, то мне не остается ничего другого.

Али все еще находился под впечатлением недавнего разговора с Кариной и не мог выбросить из головы ее последние слова. Его гнев неожиданно обострил прежние уличные повадки, иначе он непременно почувствовал бы зловещий тон гостя в его нарочито спокойных словах.

— Я должен получить эту статую, — чуть слышно прошептал тот.

Впервые за время разговора Али обратил внимание на непропорционально большие руки этого человека, угрожающе свисавшие с могучих плеч.

— Я доставил вам массу неприятностей, — сказал он с обнажающей зубы ухмылкой. — Но в этом виновата итальянская сучка. Я сейчас свяжусь по рации с моим складом и прикажу, чтобы статую отправили туда.

С этими словами он повернулся и направился к дивану.

— Погоди, — хрипло остановил его незнакомец.

Али застыл на полпути. Губы мужчины еще сильнее растянулись в едкой ухмылке, когда он взял со стола рацию Али.

— Ты не это ищешь?

Али подошел к дивану и сунул под него руку. Толстые пальцы нащупали там холодную рукоятку «беретты», и, быстро вынув пистолет, он направил его на гостя.

Незнакомец бросился на него с мягкостью вышедшего на охоту гепарда. Отбросив в сторону рацию, он сзади обхватил Али за шею и ловким движением вывернул ему руку. Пистолет упал на пол, а грузное тело Али повалилось назад, как подкова на наковальню.

— Скажи, где находится «Навигатор», и я отпущу тебя. В противном случае — просто сломаю тебе хребет.

Али был крупным и довольно сильным человеком, но при этом очень трусливым. Нескольких минут невыносимой боли оказалось достаточно, чтобы понять простую мысль: никакое произведение искусства не стоит его драгоценной жизни.

— Ладно, ладно, я расскажу, — с трудом выдохнул он и выложил все начистоту.

Мужчина перестал выкручивать ему руки, и боль мгновенно прекратилась. Али вырвался из жестких объятий и попытался выхватить спрятанный на ноге кинжал, но у него не было никаких шансов на успех. Мужчина снова ухватил его обеими руками за шею и стал сжимать крепкие пальцы. В то же время он поднял колено вверх и сильно нажал на спину противника.

— Что вы делаете? — взмолился Али, с трудом выдавливая слова. — Мне казалось, мы обо всем договорились.

Когда послышался глухой хруст, Али уже был без сознания. Руки, душившие его, разжались, и голова поникла на безжизненном теле, которое стало медленно оседать на пол. Мужчина оставил бездыханное тело араба и, отодвинув в сторону толстый ковер, открыл потайную дверь из комнаты. Несколько минут спустя он исчез в темной аллее, а к рассвету наконец-то добрался до своей гостиницы. Мужчина долго стоял у окна, тупо уставившись на клубы дыма, окутавшие израненный город, и звонил кому-то по мобильному телефону.

Его благодетель ответил без промедления.

— Адриано, я уже давно жду твоего звонка, — сказал он.

— Извините за задержку, сэр. Возникли неожиданные осложнения.

Адриано подробно описал шефу все детали недавней встречи с Али. Его благодетель всегда знает, врет он или просто пытается скрыть правду.

— Я очень разочарован, Адриано.

— Знаю, сэр. Мне поручено сделать все возможное, чтобы «Навигатор» ни в коем случае не попал в чужие руки, но в данном случае это был единственный выход из положения.

— Конечно, ты был прав, безукоризненно выполняя полученный приказ, но надо было найти нужный нам объект. Мы ждали его почти три тысячи лет, поэтому еще немного времени не имеют для нас особого значения.

Адриано облегченно вздохнул. Он уже давно был обучен не бояться боли и не испытывать страха, но помнил о судьбе тех, кто по каким-либо причинам разочаровывал благодетеля.

— Вы хотите, чтобы я попытался проследить его местонахождение?

— Нет, я постараюсь сделать это сам по своим международным каналам. Для тебя задание стало бы слишком опасным.

— Я уже сделал все возможное, чтобы покинуть эту страну через Сирию.

— Прекрасно! — На другом конце линии наступило тягостное молчание. — Эта женщина, Карина Микади, может оказаться для нас весьма полезной.

— В каком смысле, сэр?

— Посмотрим, Адриано. Посмотрим.

Прозвучал сигнал отбоя.

Мужчина подхватил дорожную сумку и вышел из номера, плотно прикрыв за собой дверь. У него была договоренность с одним торговавшим нефтью контрабандистом, который пообещал вывезти его из Ирака. А потом, неукоснительно следуя полученному приказу не оставлять никаких следов, он должен убрать этого человека сразу же после пересечения границы.

Адриано даже улыбнулся в предвкушении этого события.

Глава 4

Графство Фэрфакс, Виргиния, наши дни

Красный «корвет» с откидным верхом резко свернул с дороги, мощно оглашая окрестности стереофонической мелодией сальсы, словно огромный музыкальный яшик из мексиканского города Тихуана. Автомобиль плавно проплыл по узкому проезду мимо величественного особняка в викторианском стиле и не менее впечатляющей лужайки с коротко подстриженной травой, будто по ней недавно прошлись маникюрными ножницами. Джо Завала осторожно подъехал к дому и остановил машину перед украшенным резьбой навесом для лодок, устроенным на берегу Потомака. Он уже открыл дверцу, чтобы выйти из машины, когда до него донесся звук выстрела.

Выдающийся конструктор легендарного подводного аппарата, предназначенного для специальных операций Национального агентства подводных исследований, Завала обычно не носил с собой огнестрельного оружия и вообще ничего опасного для жизни, кроме, разумеется, портативного компьютера. Однако годы работы в отряде специального назначения НАПИ научили его элементарной мудрости бойскаутов, которые всегда должны быть готовы к любым неожиданностям. Именно поэтому он сунул руку под водительское сиденье и вынул оттуда пистолет «Вальтер-ППК» в кожаной кобуре.

Выйдя из машины, он осторожно обогнул лодочный причал, продвигаясь вперед с ловкостью истинного охотника на оленей. Прижимаясь спиной к стенке навеса, он приблизился к углу сооружения и выглянул оттуда, предусмотрительно выставив вперед сжимаемый обеими руками пистолет.

Спиной к нему на берегу реки стоял широкоплечий мужчина в коричневых, изрядно выгоревших на солнце шортах и белой майке. В опушенной правой руке он держал длинный пистолет и пристально смотрел на крохотный, не больше бычьего глаза, кусочек бумаги, прикрепленный к стволу находящегося неподалеку дерева. В воздухе над его головой витало сизое облачко порохового дыма. Когда Завала вышел из укрытия, мужчина поднял руки и сдвинул с ушей специальные шумовые заглушки, напоминавшие формой старые наушники. Услышав шаги, он обернулся и с удивлением уставился на крадущегося Завалу с пистолетом в руках.

— Собрался поохотиться на индейку, Джо? — шутливо спросил он.

Завала опустил пистолет и направился к дереву, чтобы оценить результат стрельбы. Огромная дыра в стволе показывала, что пуля вошла чуть левее центрального круга.

— Судя по выстрелу, это тебе нужно охотиться на индеек, мазила.

Командир отряда специального назначения НАПИ Курт Остин снял наушники и большие защитные очки, под которыми скрывались голубые глаза, напоминающие цветом подводные кораллы.

— В настоящее время я приучаю себя к поражению неподвижных мишеней. — Он посмотрел на пистолет Завалы. — А ты отрабатываешь приемы нашего спецназа?

Завала быстро сунул оружие за пояс.

— Ты не говорил мне, что намерен превратить свое поместье на берегу реки в стрельбище.

Остин дунул в ствол пистолета, как старый ковбой, который только что уложил на землю противника.

— Я просто не мог дождаться, чтобы испытать свою новую игрушку в нашем тире. — Он протянул Завале огромный дуэльный пистолет, и тот с интересом стал рассматривать массивную рукоятку из орехового дерева и такой же массивный восьмигранный ствол.

— Отличная балансировка, — подытожил он, взвешивая на руке оружие. — Сколько ему лет?

— Его сделал в тысяча семьсот восемьдесят пятом году Роберт Уогдон, лондонский оружейник. Он прославился тем, что создавал самые модные и самые точные дуэльные пистолеты того времени. Дуэльный пистолет очень просто проверить. Надо подержать его, потом быстро вытянуть вперед руку, тщательно прицелиться и произвести выстрел. Если удастся, цель непременно будет поражена.

Завала поднял руку, прицелился в другое дерево, а потом щелкнул языком, имитируя выстрел.

— Прямо в яблочко, — улыбнулся Остин.

Завала вернул ему пистолет.

— А разве ты не говорил, что твоя коллекция пистолетов уже практически полностью собрана?

— Это говорил не я, а Руди, — сказал Остин, пожимая плечами. Руди Ганн был помощником директора НАПИ.

— Он говорил только о декомпрессии после выполнения нашего последнего задания, — поправил его Завала.

— Ты подтверждаешь мою мысль. Праздность — очень опасная вещь в руках истинного коллекционера. — Остин сорвал мишень с дерева и сунул в карман. — Что привело тебя в Виргинию? Неужели в Вашингтоне уже не осталось достойных тебя женщин?

Загорелое лицо и умиротворяющее обаяние Завалы делали его неотразимым для многих вашингтонских женщин, которые постоянно напрашивались на свидание с ним. Уголки его губ самодовольно поднялись вверх в снисходительной ухмылке.

— Не стану утверждать, что вел монашескую жизнь, так как ты мне все равно не поверишь. Нет, я заехал к тебе только для того, чтобы поделиться новым проектом, который начал несколько месяцев назад.

— Новый проект? — спросил Остин. — Ладно, расскажешь подробнее, когда мы опустошим по паре банок пива.

Он спрятал снаряжение в сумку, обернул дуэльный пистолет мягкой тряпкой и поднялся по лестнице на небольшой деревянный причал, возвышавшийся над берегом реки. Остин соорудил свой причал неподалеку от Лэнгли, где когда-то работал в команде подводников, выполняя специальные задания ЦРУ. Правда, эта покупка была ему не по карману, но открывавшийся отсюда вид на Потомак настолько заворожил его, что он влез в долги и даже немного сбил цену, сославшись на то, что причал представлял собой старую развалину. После этого он потратил не одну тысячу долларов на то, чтобы превратить старое развалившееся сооружение в весьма приличное место для стоянки лодок и катеров. Тем более что эта пристань стала для него единственным убежищем от повседневной тяжелой работы.

Остин достал из холодильника пару банок холодного пива «Тикейт», вернулся с ними на пристань и протянул одну Завале. Они глухо чокнулись банками и сделали по глотку крепкого мексиканского напитка. Тем временем Завала вынул из кармана лист отпечатанного на принтере текста, положил его на стол и расправил края обеими руками.

— Что ты думаешь о моем новом аппарате для подводного погружения?

На так называемом мокром подводном судне пилот и пассажир, одетые в специальные гидрокостюмы, должны были находиться на поверхности аппарата, а не внутри его. Обычно аппарат такого типа повторяет формой другое подводное судно с внутренними камерами для исследователей и винтами, расположенными в хвостовой части. Напоминающий торпеду аппарат приводится в движение пилотом, находящимся в носовом отсеке судна.

Разработанный Завалой подводный аппарат имел длинный, сужающийся к концу нос, узкий корпус и прочные стекла, дающие возможность обозревать пространство вокруг лодки. По бокам корпуса были вмонтированы два мощных фонаря, внутреннее пространство от посторонних наблюдателей скрывали тонированные стекла. Кроме того, вместо обычных для таких подводных судов колес этот аппарат передвигался на четырех клешнях.

Остин задумчиво прокашлялся.

— Если бы я не знал, что это подводный аппарат, то, клянусь, принял бы его за «корвет» тысяча девятьсот шестьдесят первого года выпуска. Точнее сказать, твой собственный автомобиль.

Завала с такой же задумчивостью обхватил пальцами подбородок.

— Нет, этот аппарат выкрашен в бирюзовый цвет, а моя машина — красная.

— Похоже, это очень быстрая машина, — оценил Остин со знанием дела.

— Моя машина за шесть секунд набирает скорость до шестидесяти миль в час, а этот аппарат, естественно, намного медленнее. Но он может с одинаковой скоростью передвигаться как под водой, так и на ее поверхности и легко преодолевает любые препятствия. Другими словами, он такой же, как и обыкновенный автомобиль, за исключением, может быть, того, что не нужно менять резину.

— А почему ты отказался от более, так сказать, удобных и приемлемых моделей подводных аппаратов? Таких, например, как тарелки, торпеды или сферы?

— Если не принимать в расчет самый обыкновенный конструкторский интерес, то можно сказать, что мне хотелось сделать нечто такое, что могло бы использоваться для целей НАПИ и в то же время доставлять удовольствие от подводного плавания.

— Ты уверен, что эта штука действительно будет работать?

— Полевые испытания прошли довольно успешно. Я разработал практически совершенный подводный транспорт с надежной системой запуска и ремонта. Опытный образец уже находится на пути в Турцию, а через неделю я сам последую за ним, чтобы лично оказать помощь в подводном археологическом исследовании древнего порта, обнаруженного в окрестностях Стамбула.

— За неделю можно многое сделать.

— Сделать что? — спросил Завала, и глаза его сразу потухли.

Остин протянул ему научный журнал, открытый на странице, где начиналась статья о долговременных и безуспешных попытках оттащить с помощью судна в сторону огромный айсберг, представлявший реальную угрозу для нефтяных и газовых буровых вышек в районе Ньюфаундленда.

— Как бы ты посмотрел на то, чтобы присоединиться ко мне и обследовать этот айсберг?

— Не знаю, Курт. Там для меня слишком холодно. Кабос представляется гораздо более подходящим местом для моей теплокровной мексиканско-американской натуры.

Остин посмотрел на друга с нескрываемым неодобрением.

— Да ладно тебе, Джо. Что ты будешь делать в этом Кабосе? Валяться на пляже, потягивать «Маргариту» и таращить глаза на солнце, обнимая какую-нибудь смазливую сеньориту? Это же пошло, Джо. Где твое острое чувство приключений?

— На самом деле, мой друг, я обожаю наблюдать за медленно восходящим солнцем, напевая любимые песни моей дорогой сеньорите.

— Ты рискуешь своей репутацией, — сказал Остин со снисходительной ухмылкой. — Не забывай о том, что мне уже доводилось слышать твое пение.

Завала не питал никаких иллюзий насчет своих музыкальных способностей, которые оставляли желать лучшего, поэтому не стал спорить с другом.

— В этом ты прав, — тяжело вздохнул он.

Остин забрал у него журнал.

— Знаешь, Джо, мне не хотелось бы втягивать тебя в это дело.

Завала с давних пор знал, что партнер никогда не принуждал его к каким бы то ни было действиям или поступкам, просто убеждал в своей правоте.

— Значит, так тому и быть.

Остин довольно усмехнулся.

— Если это дело тебя действительно заинтересовало, — сказал он, — мне нужен быстрый ответ, так как мы должны отправиться завтра утром. Я только сегодня получил «добро» на эту экспедицию. Ну так что ты мне ответишь?

Завала встал со стула и быстро собрал чертежи подводного аппарата.

— Спасибо за пиво.

— Ты куда? — насторожился Остин, когда его друг направился к машине.

— Домой. Чтобы собрать побольше теплых вещей и предусмотрительно сунуть в сумку бутылку текилы.

Глава 5

Недалеко от Мариба, Йемен

— А вон там, мистер, находится гробница нашей царицы.

Умудренный опытом бедуин, взмахнув рукой, показал костлявым пальцем на расщелину шириной около ярда и высотой около двух футов, видневшуюся на каменном склоне небольшого холма. Окружавшие узкий вход острые края каменных плит были похожи на перекошенные от старости губы темного беззубого рта.

Энтони Саксон опустился на четвереньки и заглянул в черную дыру. Затем он встал и, решительно отбросив дурные мысли насчет ядовитых змей и не менее ядовитых скорпионов, развязал покрывавший голову тюрбан и снял длинный бежевый халат пустынника, под которым были надеты длинные брюки и рубашка. Щелкнув кнопкой фонаря, он осветил темное пространство внутри пещеры и глубоко вздохнул.

— Ну ладно, я полез в эту кроличью нору, — объявил он нарочито беспечным голосом.

Саксон протиснулся в узкий проход пещеры, извиваясь длинным телом как саламандра, и вскоре исчез в темноте. Проход в пещеру шел вниз, напоминая ствол давно заброшенной угольной шахты. Когда проход стал резко сужаться, Саксон испытал острый приступ клаустрофобии, но, приложив все усилия, подавил в себе вспыхнувшее чувство панического страха и продолжал продвигаться вперед, нащупывая путь цепкими, довольно чувствительными кончиками пальцев.

К его радости, узкий проход вскоре стал расширяться, предоставляя больше простора для маневра. Преодолев ползком около двадцати футов, он добрался до конца прохода и оказался в небольшой пещере. Стараясь не удариться головой о низкий потолок внутренней камеры, он медленно поднялся и стал осматривать стены пещеры, освещая их тонким лучом фонаря. Его опасения насчет низкого потолка оказались напрасными. Пещера была довольно просторной и высокой.

Свет фонаря вырвал из темноты большую прямоугольную нишу размером не менее гаража для двух автомобилей. На ее противоположной стене виднелся вход в виде полукруглой арки высотой не менее пяти футов. Не долго думая он вошел в эту арку и, пройдя по узкому проходу не менее пятидесяти футов, оказался в небольшой прямоугольной комнате, которая по размеру была как минимум вдвое меньше предыдущей.

Вековая пыль, покрывавшая пространство небольшой камеры, вызвала у него приступ неудержимого кашля. Прокашлявшись, он осмотрел камеру и заметил, что она пуста, за исключением массивного деревянного саркофага, стоявшего у противоположной стены. Но его крышка была снята и валялась в стороне на пыльном полу. Саксон подошел поближе и увидел запеленутую с ног до головы мумию с грубо вспоротым животом, свисавшую, как тряпичная кукла, с края саркофага. Он выругался про себя, с горечью осознав, что опоздал на несколько столетий. Грабители древних могил побывали здесь задолго до него и выпотрошили мумию, а заодно вытащили из гробницы все ценные вещи.

Крышка саркофага была украшена резным изображением юной девушки, вероятно, подросткового возраста. У нее были большие черные глаза, пухлые губы и длинные черные волосы, собранные в пучок на затылке. Она выглядела прекрасной, одухотворенной и полной жизни. Саксон попытался осторожно уложить мумию в саркофаг. Поврежденная мумия была похожа на толстый пучок высохших прутьев. Саксон поправил саркофаг и так же осторожно накрыл его крышкой.

Покончив с саркофагом, он огляделся вокруг и вдруг увидел на одном из каменных блоков довольно отчетливую надпись, выполненную на древнем арабском языке первого века от Рождества Христова, то есть на тысячу лет позже самого захоронения.

— Чепуха, — тихо пробормотал Саксон и похлопал ладонью по крышке саркофага. — Спи спокойно, дорогая, и прости, что потревожил тебя.

Бросив последний грустный взгляд на гробницу, Саксон вернулся по узкому проходу в первую пещеру, после чего с большим трудом протиснулся к выходу, в кровь раздирая руки и ноги. Его брюки были изорваны в клочья, а локти и колени покрылись ссадинами.

Внешний мир встретил его невыносимой сорокаградусной жарой и выжидательным выражением на темном и морщинистом от солнца лице бедуина.

— Царица Савская? — поспешил спросить он.

Энтони Саксон ответил ему натужным смехом:

— Нет, это больше похоже на подделку.

Темное лицо бедуина помрачнело.

— Значит, это не царица.

Саксон вспомнил изображение девушки на крышке саркофага.

— Возможно, это принцесса, но только не моя царица. Не царица Савская.

В этот момент громко просигналил автомобиль, стоявший у подножия холма. Высокий усатый араб у изрядно потрепанного и покрытого пылью «лендровера» одной рукой давил на сигнал, а второй отчаянно подавал им какие-то знаки. Саксон ответил ему таким же взмахом руки, а потом накинул длинный халат, напялил на голову тюрбан и стал быстро спускаться по склону.

— Что стряслось, Мохаммед? — поинтересовался он.

— Пора ехать, — коротко ответил араб. — К нам приближаются плохие люди.

— Откуда ты знаешь, что они плохие? — насторожился Саксон.

— А здесь могут быть только плохие люди, — мудро ответил араб с улыбкой, блеснув золотыми зубами, и без лишних слов залез на водительское сиденье и запустил двигатель автомобиля.

Саксон уже давно привык доверять Мохаммеду во всем, что касалось безопасности в этой пустынной местности Йемена, которая чем-то напоминала ему прерии Дикого Запада. Казалось, здесь каждый вождь племени бедуинов имеет личную армию разбойников, способных на любой грабеж и любое убийство.

Не долго думая Саксон запрыгнул на пассажирское сиденье, сопровождавший его бедуин залез на заднее, а водитель резко нажал на педаль газа. Старый «лендровер» запрыгал по кочкам, разбрасывая во все стороны клубы песка и пыли. Умело управляясь с рулем и педалями, усатый араб каким-то непостижимым образом сумел достать оружие и приготовиться к отражению нападения. При этом он постоянно посматривал в зеркало заднего вида, а через некоторое время похлопал по приборной доске, словно это была шея любимого скакуна.

— Все в порядке, — удовлетворенно сказал он, широко ухмыльнувшись. — Вы нашли свою царицу?

Саксон вкратце рассказал ему о саркофаге и ужасном состоянии мумии.

Мохаммед ткнул большим пальцем в сторону сидевшего сзади бедуина.

— Я же говорил вам. Этот сын верблюдицы, как и вся его деревня, — самые настоящие мошенники.

Бедуин широко улыбнулся, вероятно, подумав, что удостоился высшей похвалы.

Саксон грустно вздохнул и посмотрел на безжизненную пустыню. Ландшафт немного изменился, но в целом оставался таким же пустынным, что и прежде. Какой-то местный жулик сообщил ему взволнованным голосом, что разыскиваемая им царица погребена прямо у него под носом. А ему пришлось проделать столь долгий путь и исцарапать руки и ноги, чтобы с горечью обнаружить, что древняя гробница давно уже ограблена далекими предками этого мошенника. Он уже просмотрел столько мумий, что даже со счета сбился. Правда, при этом повстречал немало хороших людей, и очень жаль, что все они уже мертвы.

Саксон вынул из кармана несколько риалов и протянул монеты сидевшему сзади бедуину. Тот расплылся в улыбке и сразу же предложил ему посмотреть еще несколько гробниц с древними царицами, но Саксон вежливо отказался.

Мохаммед высадил бедуина у шатров кочевников, а сам направился в старый город Маариб. Саксон попросил остановиться у отеля «Два райских сада» и, уже выйдя из машины, сказал Мохаммеду приехать в отель рано утром следующего дня, чтобы обсудить дальнейший план действий.

Приняв горячий душ, Саксон переоделся в широкие хлопчатобумажные слаксы и рубашку и спустился вниз с таким ощущением, словно проглотил не меньше фунта горячего песка пустыни. Усевшись за стойку бара, он заказал мартини и только с помощью этого замечательного сладкого напитка смягчил в горле стойкий привкус раскаленного песка.

Немного поболтав с парой рабочих из Техасской нефтяной компании, он заказал себе еще одну порцию мартини и, казалось, уже ощутил прежнюю бодрость духа, но тут один из нефтяников спросил его, чем он занимается в этих краях.

Разумеется, Саксон мог ответить, что предпринимает последнюю и совершенно безнадежную попытку отыскать гробницу царицы Савской в пустыне или на развалинах древнего города Маариба, который некогда был ее надежным пристанищем.

Но вместо этого он произнес самую простую фразу:

— Я провожу анализ местной воды.

Нефтяники недоуменно переглянулись, а потом взорвались неудержимым хохотом. Вскоре они ушли в свой номер, но прежде им пришлось угостить Саксона тремя порциями мартини.

Саксон пребывал в прекрасном расположении духа, когда почти вся мозговая деятельность приятно затуманивалась изрядным количеством алкоголя, но в этот момент в бар вошел пожилой служащий отеля и протянул ему лист гостиничной почтовой бумаги.

Думаю, что могу представить вас этому моряку. Если вы все еще испытываете желание познакомиться с ним, дайте мне знать как можно скорее.

Он заморгал, чтобы избавиться от застилавшего глаза тумана, и еще раз прочитал записку. Отправителем был каирский кладоискатель-антиквар по имени Хасан, с которым он говорил по телефону до поездки в Йемен. Саксон быстро написал ответ в самом низу листа, передал записку посыльному, вручил ему чаевые, а потом подробно проинструктировал насчет транспорта, так как намеревался уехать рано утром. Когда тот ушел, он заказал себе первую из нескольких чашек крепкого черного кофе, с помощью которого собирался устранить негативные последствия алкоголя.

Глава 6

Завала упаковал огромную дорожную сумку и уже собирался уходить, когда к нему в здание бывшей библиотеки в городке Александрия, штат Виргиния, которую он превратил в холостяцкое жилье в юго-западном стиле, заехал Остин. Они быстро отправились в аэропорт и сели на самолет до Канады, который поздно вечером после непродолжительной посадки в Монреале благополучно приземлился на аэродроме Сент-Джонс, что в провинции Ньюфаундленд.

Такси доставило их на оживленный причал, где пришвартовалось огромное судно «Лейф Эриксон» длиной не менее двухсот семидесяти футов и водоизмещением не менее сорока шести тонн. Лет пять назад корабль был выкрашен в коричневый цвет и примерно тогда же его корпус значительно укрепили для преодоления толстых льдов Северной Атлантики.

Капитан судна, коренной житель Ньюфаундленда по имени Альфред Доу, знал о времени прибытия их самолета и уже с нетерпением ожидал друзей на палубе. Когда гости поднялись по трапу, он первым делом представился, а потом сказал:

— Добро пожаловать на борт «Эриксона».

Остин протянул ему жилистую руку.

— Благодарю за теплый прием, капитан Доу. Я — Курт Остин, а это мой коллега Джо Завала. Мы ваши новые ковбои по борьбе с айсбергами.

Доу был крепким мужчиной примерно пятидесяти лет, который любил похваляться тем, что родился в местечке с давно забытым названием Мизери-Коув и что его семья оказалась настолько простодушной, что до сих пор проживает в тех местах. В его чистых голубых глазах по-прежнему мелькало мальчишеское озорство, а грубоватое, обветренное лицо моряка часто освещалось доброй ухмылкой, и на щеках появлялись симпатичные ямочки. Несмотря на самоуничижительный юмор, Доу был опытным шкипером, много лет проплававшим в весьма недружелюбных и опасных водах Северной Атлантики. В своих странствиях он нередко встречал небольшие, напоминающие гигантских черепах исследовательские суда НАПИ и знал, что это американское агентство пользуется уважением среди других океанографических организаций и проводит свои исследования практически по всему свету.

Когда Остин позвонил ему и попросил совершить рейс в направлении крупных айсбергов, капитан сразу же связался со своим начальством и получил разрешение допустить на борт посторонних. После этого он перезвонил Остину и назвал точную дату очередного отплытия.

Доу ждал гостей с нетерпением, так как уже хорошо ознакомился с присланным резюме, в котором говорилось, что Остин и Завала совсем не дилетанты, за которыми нужно постоянно присматривать, чтобы не свалились за борт.

Капитан знал, что Остин получил ученую степень магистра в Вашингтонском университете и был не только настоящим знатоком в области подводных исследований и подъема затонувших судов, но и опытным морским спасателем. Задолго до того, как бывший директор НАПИ Джеймс Сэндеккер переманил его из ЦРУ для работы в своем агентстве, Остин уже много лет работал на нефтяных промыслах в Северном море и помогал своему отцу управлять расположенной в Сиэтле компанией по спасению потерпевших крушение моряков.

Что же до послужного списки Завалы, то в нем говорилось, что он окончил мореходный колледж в Нью-Йорке и является опытным пилотом, проведшим огромное количество часов над водой, на воде и под водой. Кроме того, он был блестящим инженером в области конструкторских разработок, испытаний всевозможных подводных аппаратов.

Учитывая эти впечатляющие академические рекомендации, капитан был заинтригован своими гостями и поэтому решил лично поприветствовать столь уважаемых сотрудников НАПИ. Однако на самом деле Остин и Завала оказались больше похожи на искателей приключений, чем на солидных ученых, которых он ожидал встретить на палубе своего судна. Их сдержанная речь и добропорядочные манеры не могли скрыть от него крутой нрав и волевые качества этих людей, которые лишь отчасти смягчались их подчеркнуто деликатным поведением.

По всему было видно, что его гости обладают недюжинной физической силой и редкой выносливостью. Остин был довольно высоким мужчиной и весил не менее двухсот фунтов, хотя на его жилистом теле не было ни грамма лишнего жира. Широкие плечи и мощный торс, а также смуглая кожа и коротко стриженные волосы с изрядной преждевременной проседью делали его похожим на супермена, способного совершать чудеса храбрости и выносливости. Мужественное точеное лицо Остина было покрыто сетью тонких морщин и стойким загаром, что свидетельствовало о длительном пребывании на открытом воздухе. За многие годы ветер с моря и палящее солнце придали ему бронзовый оттенок. Умные проницательные глаза поражали удивительными спокойствием и уверенностью в собственных силах. Такие глаза всегда говорят незнакомым людям, что этого человека уже не может удивить ничто на свете.

Завала ростом был на несколько дюймов ниже, но обладал такой же мускулистой фигурой и легко двигался кошачьей походкой опытного матадора, изготовившегося к нанесению главного удара. Это качество сохранилось у него с тех давних времен, когда он довольно успешно боксировал на профессиональном ринге в категории бойцов среднего веса. Именно тогда он выработал весьма полезный навык наносить удар правой рукой, после которого следовал сокрушительный хук левой, повергавший противника в нокаут. На ринге эта комбинация правой и левой всегда приносила ему вожделенную победу. Атлетическая фигура и внешность кинозвезды делали его неотразимым для женщин и одновременно похожим на грозного корсара на каком-нибудь старом пиратском судне.

Капитан провел гостей в небольшую, но вполне комфортабельную каюту.

— Надеюсь, нас здесь будет не слишком много? — спросил Остин, бросая на диван дорожную сумку.

Доу покачал головой.

— Экипаж этого рейса насчитывает двенадцать человек, что на два человека меньше, чем обычно.

— В таком случае мы будем рады оказать вам любую посильную помощь, — предложил Завала.

— Я очень рассчитываю на это, джентльмены.

Доу быстро провел их от носовой части до кормы, рассказал об особенностях судна, а потом они все вместе поднялись на капитанский мостик, где он отдал экипажу команду отправиться в путь. Люди на палубе отдали швартовы, и судно медленно вышло из гавани Сент-Джонс. Через некоторое время они прошли Амхерст, миновали Пойнт-Спирс, который был последним клочком суши Северной Америки в северо-восточном направлении, а после этого судно быстро направилось вдоль побережья Ньюфаундленда, все больше окунаясь в мрачные свинцово-серые тучи северных морей.

Как только судно вышло в открытое море и легло на заданный курс, капитан Доу передал управление старпому, а сам развернул на столе большую карту, снятую с помощью спутниковой навигации.

— Наш «Эриксон» обычно доставляет в этот район продовольствие и оборудование в летние месяцы, когда здесь довольно тепло. С февраля по июль мы ищем надежный проход в стороне от моря Баффина. — Он постучал по карте указательным пальцем. — Именно здесь появляются на свет почти все самые крупные айсберги в Северной Атлантике. Здесь находится около сотни ледников Западной Гренландии, которые дают почти девяносто процентов всех айсбергов Ньюфаундленда.

— А вы можете назвать точное количество айсбергов? — спросил Остин.

— Могу предположить, что от ледяного щита Гренландии откалывается около сорока тысяч ледяных массивов, но так далеко на юг доходит только небольшая их часть. Аллея Айсбергов может насчитывать до восьми тысяч ледяных глыб, а это довольно большое пространство в районе сорок восьмого градуса северной широты. Отколовшись от материнского ледника, они почти круглый год путешествуют в этих широтах, а потом проходят через пролив Дейвиса и попадают в Лабрадорское течение.

— И таким образом оказываются в большом круге оживленного судоходства, — подытожил Остин.

— Вы неплохо подготовились к этому плаванию, — похвалил его Доу с легкой ухмылкой. — Совершенно верно, и именно здесь начинаются наши проблемы. По этому коридору проходит большая часть судов, курсирующих между Канадой, Соединенными Штатами и Европой. Разумеется, судоходные компании стремятся к тому, чтобы их морские линии были как можно короче и соответственно экономически выгоднее. Поэтому все суда проходят в непосредственной близости от хорошо известной зоны айсбергов, огибая ее с юга.

— Именно здесь «Титаник» повстречался со своим «неизвестным» айсбергом, — заметил Остин.

Улыбка исчезла с лица капитана Доу.

— Да, о судьбе «Титаника» в этих широтах нужно вспоминать как можно чаще. Он постоянно напоминает о том, что плохое управление судном в подобных условиях может выписать нам билет в один конец — к месту гибели Дэйви Джонса. «Титаник» покоится неподалеку от Гранд-Бэнкс, в месте пересечения Лабрадорского течения с Гольфстримом. Разница температур воды составляет там примерно двадцать градусов, что создает совершенно непроглядный туман. Как в густом лесу. Да и морские течения доставляют немало хлопот.

— От таких проблем у вас, вероятно, волосы на голове дыбом встают, — сочувственно заметил Остин.

— Да уж… Ледяная гора может бродить по океанским просторам, как пьяница после изрядной выпивки в кабаке. Североатлантические айсберги считаются самыми быстрыми в мире и продвигаются со скоростью не менее семи узлов в час. К счастью, у нас здесь немало помощников. Воздушные суда Международной патрульной службы по наблюдению за дрейфующими льдами совершают регулярные облеты этого района, а проходящие мимо суда тоже помечают местонахождение ледяных глыб. Да и наш «Эриксон» тесно сотрудничает с небольшим воздушным флотом самолетов-разведчиков, услуги которых оплачивают многочисленные нефтяные и газовые компании.

— А как вы с ними справляетесь? — поинтересовался Завала.

— Обычно мы используем мощные водяные пушки, чтобы отогнать айсберги в сторону от судоходного пути. Однако этот метод помогает только в случае с довольно небольшими айсбергами — размером примерно с рояль. К сожалению, у нас нет настолько мощных пушек, чтобы отогнать в сторону ледяную громадину весом пятьсот тысяч тонн. Единственный выход заключается в том, чтобы отбуксировать их в более теплые воды, но на это уходит уйма времени.

— Сколько айсбергов вам удается заарканить таким образом? — спросил Остин.

— Только те, которые направляются в сторону нефтяных и газовых месторождений, то есть две-три дюжины. Как только наше судно получает информацию о продвижении айсберга, мы сразу же направляемся к нему. Буровая вышка мирового класса стоимостью пять миллиардов долларов просто не имеет такой возможности. Конечно, буровая платформа может перемещаться, но для этого обычно требуется немало времени. Несколько лет назад уже произошло такое столкновение. Ледяную глыбу не успели засечь до тех пор, пока она не приблизилась к платформе на расстояние шести миль. Было уже слишком поздно буксировать ее подальше от буровой вышки. Танкерам удалось в самый последний момент оттолкнуть айсберг от вышки, но он налетел на платформу и повредил ее.

— Непонятно, как айсберг мог подойти близко при такой сложной системе наблюдения, — заметил Остин.

— Как я уже сказал, курс айсберга может быстро меняться в зависимости от его размера, формы и направления ветра. В тот раз он проскользнул мимо нас, пока мы следили за более крупным айсбергом, который на какое-то время скрылся в пелене тумана. Я назвал его горой Моби.

— Ну что ж, будем надеяться, что мы не уподобимся капитану Ахабу, преследующему белых китов, — пошутил Остин.

— Я бы предпочел иметь дело с белым китом, чем с айсбергом, — ответил Доу. — Кстати, я не говорил вам, почему уроженцы Ньюфаундленда любят выходить в море зимой?

Остин и Завала переглянулись, явно удивленные таким неожиданным поворотом в разговоре.

— Потому что густой снег залепляет фотообъективы, — сказал Доу, не дожидаясь ответа, и так громко рассмеялся, что на глазах выступили слезы. По всей видимости, у этого капитана было в запасе столько шуток, характерных для коренных жителей Ньюфаундленда, что он мог долго посмеиваться над своим происхождением. Эти шутки продолжались в течение всего вечера.

Кок «Лейфа Эриксона» приготовил им ужин, которым мог бы гордиться любой пятизвездочный ресторан. Пока Остин и Завала вгрызались в ростбиф с кровью, поглощали консервированную зеленую фасоль и картофельное пюре с чесноком, обильно политое острым томатным соусом, капитан безудержно потчевал гостей доморощенными хохмами, практически полностью исчерпав весь свой репертуар. Остин и Завала по мере сил выдерживали грубоватый юмор, но наконец их терпение лопнуло, и они под благовидным предлогом удалились в свою каюту.

Когда ранним утром следующего дня они поднялись на капитанский мостик, капитан пожалел их и, не утомляя больше своими анекдотами, угостил крепким черным кофе.

— Мы быстро идем вперед, — сообщил он. — Мимо нас уже прошло несколько крупных айсбергов. Думаю, это только начало.

Капитан показал рукой на небольшой айсберг, проплывавший мимо судна на расстоянии не более полумили.

— Это самый крупный айсберг, какой мне когда-либо доводилось видеть, — признался Остин.

— Но это сущий пустяк по сравнению с теми, которые нам придется увидеть позже, — подбодрил его капитан. — Откровенно говоря, настоящим айсбергом может считаться только такая гора, которая имеет длину около пятидесяти футов и возвышается над уровнем моря не меньше чем на двадцать футов. Все, что меньше, называется куском льда или просто ледяной глыбой.

— Похоже, нам придется освоить здесь новый словарь специальных терминов, — пошутил Завала.

Доу кивнул в знак согласия.

— Ну что ж, джентльмены, добро пожаловать в Аллею Айсбергов.

Глава 7

В аэропорту Каира Саксон быстро отыскал арендованную им машину и без колебаний погрузился в немыслимо хаотичный поток машин, который в городе пирамид почему-то назывался дорожным движением. Отовсюду доносилась какофония автомобильных сигналов, а удушающая городская пыль и выхлопные газы только острее подчеркивали контраст с тем временем, которое он провел в путешествии по безлюдным пустыням Йемена.

Он с трудом вырвался из центра города на окраину и остановил машину на улице Шариа-Судан. С расположенного неподалеку верблюжьего рынка, считавшегося одним из самых старых в Каире, доносился едкий запах навоза и слышались приглушенные крики животных. В давние времена загоны для скота были окружены зелеными полями местных феллахов, а сейчас вокруг них возвышались бетонные коробки многоэтажных жилых домов.

Саксон сам предложил провести деловую встречу на рынке, так как надеялся поговорить с Хасаном в многолюдном месте и не подвергать себя излишней опасности. Кроме того, ему нравился этот запущенный донельзя оазис Древнего Египта. Он отдал за вход на территорию небольшую плату, установленную для чужестранцев, и медленно побрел вдоль загонов. Сотни привезенных из Судана верблюдов дожидались своей очереди на скотобойне или еще более печальной для себя участи — возить ожиревших туристов к величественным пирамидам.

Саксон остановился на минуту и стал с любопытством наблюдать за отчаянно протестующим одногорбым верблюдом, которого тщетно пытались погрузить в кузов небольшого грузовика. В этот момент кто-то осторожно дернул его за рукав. Оглянувшись назад, он увидел перед собой грязного паренька из числа тех, кто весь день околачивается на рыночной площади, выпрашивая у посетителей бакшиш.

Парень показал пальцем куда-то в сторону, и Саксон, проследив за его движением, увидел неподалеку мужчину, который укрылся под навесом среди толпы покупателей верблюдов. Саксон протянул парню монету и направился к загону. Мужчина имел типичный для большинства коренных египтян загар цвета кофе с молоком, а его округлое лицо обрамляла коротко подстриженная борода. На голове у него была круглая белая шапочка, а тело покрывала такая же белая длинная хлопчатобумажная рубашка, которую местные жители называли галабея.

— Сабах ильхеер, — поздоровался Саксон, пожелав ему доброго утра.

— Сабах иннур, мистер Саксон, — ответил тот. — Меня зовут Хасан.

— Благодарю, что пришли сюда.

— У вас ко мне дело? — спросил Хасан. Этот вопрос должен был вызвать у Саксона некоторые подозрения, так как он хорошо знал, что египтяне любят подолгу сидеть за чаем, прежде чем приступить к обсуждению важных дел. Однако нетерпение победило врожденное чувство осторожности.

— Мне сказали, что вы поможете мне отыскать некогда потерянную вещь.

— Возможно, — уклончиво ответил тот, — но только в том случае, если мы договоримся о цене.

— Я готов заплатить любую разумную цену, — сказал Саксон. — Когда я могу посмотреть на эту вещь?

— Могу показать вам ее прямо сейчас. Она в моей машине. Пойдемте со мной.

Саксон заколебался. Криминальный мир Каира порой был тесно связан с таинственными политическими группами с довольно сомнительной репутацией. Поэтому он счел разумным поближе познакомиться с этим человеком, прежде чем отдать себя в его руки.

— Я предлагаю пойти в кафе «Фишави», поговорить о нашем деле и поближе узнать друг друга. — Это популярное заведение на открытом воздухе располагалось возле главного базара Каира и как раз напротив мечети.

Хасан недовольно поморщился.

— Там слишком много народу.

— Да, я знаю, — сказал Саксон, сделав ударение на последнем слове.

В конце концов Хасан кивнул и направился к выходу с рынка, где на обочине был припаркован его белый «фиат». Открыв дверцу, он широким жестом пригласил Саксона внутрь.

— Нет, я поеду за вами на своей машине, — вежливо отказался тот.

Он перешел на другую сторону улицы и сел за руль арендованного автомобиля. Вставив ключ зажигания, он хотел было завести мотор, но в этот момент рядом с ним раздался визг тормозов другой машины, из нее выскочили двое крупных мужчин в черных костюмах и в мгновение ока ворвались в салон Саксона. При этом один из них сел рядом с ним на пассажирское сиденье, а второй уселся сзади и приставил к его голове пистолет.

— Езжай! — приказал тот, что сел рядом.

У Саксона все похолодело внутри, но он каким-то чудом сохранил спокойствие. Его реакция была хладнокровной и сдержанной, чему в немалой степени способствовал многолетний опыт исследователя и искателя приключений. В прошлом ему довольно часто приходилось оказываться в подобных ситуациях. Он запустил двигатель, выехал на проезжую часть и неукоснительно выполнил приказ следовать за машиной Хасана. Все это время он напряженно молчал, так как любые вопросы могли лишь обозлить непрошеных пассажиров.

Тем временем белый «фиат» с трудом продирался по запруженной улице по направлению к Цитадели — огромному комплексу мечетей и многочисленных зданий военного ведомства. Сердце Саксона заныло от тоски. Армия вряд ли сможет отыскать его в лабиринте узких улочек и переулков вокруг Цитадели.

Автомобиль Хасана остановился перед парадным входом неизвестного здания, и только некоторое время спустя Саксон увидел над входом крупную надпись на арабском и английском языках, которая гласила: «Полицейский участок».

Хасан и его люди выволокли Саксона из машины, потащили через слабо освещенный вестибюль и наконец втолкнули в маленькую комнату без окон, пропитанную стойким запахом пота и сигаретного дыма. Из мебели здесь был только большой металлический стол, который слабо освещался единственной голой лампочкой, да два стула.

Саксона это обстоятельство ничуть не успокоило. Он хорошо знал, что в Египте люди, попадая в здание полиции, иногда не выходят оттуда.

Ему приказали сесть и отдать бумажник, после чего оставили в одиночестве на несколько минут. Через некоторое время вновь появился Хасан в сопровождении седовласого, но заметно лысеющего человека со свисавшей с толстых мясистых губ сигаретой. Незнакомец неспешно расстегнул пиджак, туго обтягивавший огромный живот, и уселся на стул лицом к Саксону. Вдавив остатки сигареты в наполненную окурками пепельницу, он громко щелкнул пальцами. Хасан протянул ему бумажник, который тот раскрыл с такой осторожностью, словно это была очень редкая книга.

— Энтони Саксон, — медленно протянул толстяк, посмотрев на удостоверение личности.

— Да, — подтвердил Саксон. — А вы кто такой?

— Я инспектор Шариф. Это мой участок.

— Могу ли я узнать, инспектор, почему меня привезли сюда?

Полицейский начальник закрыл бумажник и бросил его на стол.

— Здесь я задаю вопросы.

Саксон понимающе кивнул.

Инспектор показал пальцем на Хасана.

— Почему вы хотели встретиться с этим человеком?

— Я этого не хотел, — спокойно отреагировал Саксон. — Я говорил с каким-то человеком по имени Хасан, но это не он.

Инспектор хмыкнул.

— Правильно. Это наш офицер Абдул. А зачем вам нужен был Хасан? Он вор.

— Я надеялся, что он поможет мне обнаружить экспонат, исчезнувший некоторое время назад из Иракского национального музея.

— Значит, вы хотели заполучить украденные вещи? — насторожился инспектор.

— Я бы все равно вернул эту вещь в музей. Если хотите проверить мои слова, можете спросить об этом у самого Хасана.

Инспектор удивленно посмотрел на Абдула.

— Это невозможно, — сказал он, снова поворачиваясь к Саксону. — Хасан мертв.

— Мертв? Я же только вчера говорил с ним по телефону. Что с ним случилось?

— Он убит, — процедил инспектор, пристально наблюдая за реакцией Саксона. — Очень странное дело. Вы действительно ничего не знаете об этом?

— Ничего. Впервые слышу.

Инспектор достал сигарету «Клеопатра», зажег ее, втянул дым, а потом выпустил через обе ноздри.

— Я верю вам. Ну что ж, вот теперь можете задавать любые вопросы.

— Как вы узнали, что я намеревался встретиться с Хасаном?

— Очень просто. Ваше имя было в его записной книжке, где фиксировались все предполагаемые встречи. Выяснив вашу фамилию, мы быстро узнали в вас знаменитого писателя, книги которого пользуются в нашей стране огромной популярностью.

— Мне бы хотелось, чтобы их читало еще больше людей, — сказал Саксон с грустной улыбкой.

Инспектор равнодушно пожал плечами.

— Не понимаю, почему такой известный писатель заинтересовался каким-то воришкой?

Саксон имел все основания сомневаться в том, что инспектор сможет понять ту одержимость, которая заставила его совершить столь многотрудное путешествие по странам Европы, Ближнего Востока и Южной Америки, чтобы решить наконец одну из сложнейших исторических загадок Древнего мира. Иногда он сам не мог понять этой одержимости.

— Я очень надеялся, — осторожно начал он, тщательно подбирая нужные слова, — что Хасан поможет мне найти одну женщину.

— А-а-а, — протянул инспектор и повернулся к Абдулу, — женщину?

— У Хасана есть антикварные вещи, которые помогли бы мне закончить написание новой книги и снять фильм, посвященный царице Савской.

— Царица Савская, — эхом повторил инспектор с нескрываемым разочарованием. — Давно умершая женщина.

— Но все еще живая. Как Клеопатра.

— Клеопатра была великой царицей.

— Да, и такой же была царица Савская. Прекрасной, как солнечный день.

Дверь внезапно отворилась, и в комнату вошел еще один человек, но в отличие от толстого коренастого инспектора он был высоким и худощавым. Незнакомец был одет в оливкового цвета костюм с отутюженными до остроты бритвы брюками. Инспектор Шариф вскочил со стула и вытянулся по стойке «смирно».

— Благодарю вас, инспектор, — сказал вошедший и взмахнул рукой. — Вы с вашим офицером можете быть свободны.

Инспектор щелкнул каблуками, отдал честь и быстро покинул комнату, уводя с собой Абдула.

Незнакомец важно уселся на стул инспектора и положил на стол папку с бумагами, после чего с любопытством уставился на Саксона узкими немигающими глазами.

— Мне доложили, что вы обожаете верблюжий рынок, — произнес он на прекрасном английском.

— Да, я восхищаюсь горделивой осанкой этих животных. Иногда они напоминают мне старых аристократов, переживающих нелегкие времена.

— Любопытно, — хмыкнул незнакомец. — Меня зовут Юсеф. Я работаю в Департаменте внутренних дел.

Саксону было хорошо известно, что на самом деле Департамент внутренних дел являлось синонимом Агентства национальной безопасности.

— Вы очень добры, что не поленились приехать сюда.

— К данной ситуации моя доброта не имеет никакого отношения, — проворчал Юсеф и раскрыл папку. — Здесь содержится досье на настоящего Хасана. — Его холеные пальцы вырвали из скрепленной степлером пачки несколько листов и протянули их Саксону. — А вот здесь приводится список похищенных антикварных вещей.

Саксон быстро пробежал глазами составленный на английском языке перечень предметов.

— Этот список вполне соответствует тому, который был опубликован Багдадским музеем.

— В таком случае вы, вероятно, пришли слишком поздно. — Юсеф откинулся на спинку стула и скрестил руки. — Эти предметы были изъяты армией и сейчас, по всей вероятности, находятся в распоряжении ЮНЕСКО. А на следующий день после этого перемещения Хасан был подвергнут жестоким пыткам и убит. — С этими словами Юсеф провел пальцами по горлу.

— Но если у него не было никаких антикварных вещей, то почему он уверял меня, что они находятся у него?

— Вор крадет не один раз. Вероятно, он надеялся, что сможет надуть какого-нибудь богатого иностранца.

— Вам известно, кто его убил?

— Сейчас мы работаем над этим делом.

— А кто именно представлял интересы ЮНЕСКО?

— Какая-то итальянка по имени Карина Микади.

— Как вы полагаете, она все еще находится в Каире?

— Несколько дней назад она уехала из страны вместе со своим антиквариатом, который должен быть доставлен на территорию США по согласованию с багдадским правительством.

Саксон почувствовал, что ветер перестал наполнять его паруса. А он был так близок к заветной цели.

— Вы позволите мне уйти отсюда?

— В любое время, — сказал Юсеф, вставая из-за стола. — В любом криминальном деле так или иначе замешана женщина.

— Мисс Микади?

Он покачал головой:

— Царица Савская.

Египтянин изобразил на лице добродушную улыбку и широко открыл перед гостем дверь. Саксон быстро покинул здание полицейского участка и сразу же направился в отель «Марриотт». В своем номере он сделал несколько телефонных звонков, а потом связался с офисом ЮНЕСКО, где ему охотно подтвердили, что Карина Микади действительно находится на пути в Америку.

Саксон подошел к окну и долго смотрел на бессмертный Нил и ярко сверкающий огнями древний город. В его памяти возникла снисходительная ухмылка Юсефа при упоминании о поисках призрака женщины, которая покинула этот мир три тысячи лет назад.

После непродолжительных раздумий Саксон снова взял телефонную трубку и заказал билет на самолет до Соединенных Штатов. После этого он стал торопливо собирать вещи и укладывать их в дорожную сумку.

Долгое странствие в поисках самой совершенной женщины неоднократно забрасывало его в самые отдаленные и опасные места земного шара, и сейчас он не собирался бросать дело на полпути.

Глава 8

Контейнеровоз «Оушен эдвенчер» мог принять на борт почти две тысячи контейнеров для перевозки грузов, но даже при водоизмещении семь тысяч тонн и длине пятьсот футов он казался пигмеем по сравнению с новейшими сухогрузами, составлявшими в длину почти три сложенных вместе футбольных поля. Карина Микади могла без особого труда ощутить эти пространственные сравнения, пока прогуливалась по длинной палубе судна, поеживаясь от сырого пронизывающего ветра Северной Атлантики.

С момента погрузки судна в порту Салерно Карина каждое утро вставала как можно раньше, спускалась вниз из своей каюты и до завтрака совершала утреннюю прогулку по палубе, пристально оглядывая контейнеры. Отвращение к сырой погоде компенсировалось неизменной привычкой поддерживать свою и без того хрупкую фигуру в надлежащей форме, а также с трудом сдерживаемым нетерпением поскорее добраться до места назначения. Количество кругов по периметру палубы зависело от погоды, которая варьировалась от терпимо сырого бриза до ужасно холодного ветра, беспрестанно дувшего с побережья Ньюфаундленда.

«Оушен эдвенчер» мало напоминал романтические пароходы, бороздившие океанские просторы в далеком прошлом и прекрасно описанные в бессмертных рассказах Джозефа Конрада. На самом деле это судно представляло собой огромную морскую платформу, на которую загружались стальные контейнеры длиной двадцать и высотой около восьми футов. Их устанавливали по шесть штук в ряд, в результате чего они занимали почти все пространство палубы, за исключением узких проходов между ними и вдоль борта судна. Еще несколько сотен контейнеров были размещены в трюме под верхней палубой.

Обходя контейнеры по краю палубы, Карина невольно вспомнила череду странных событий, которые привели ее на это судно, рассекавшее холодные воды Атлантики. Несколько лет назад в Багдаде был убит Али Баббас, но тогда это трагическое событие ее мало удивило, хотя и потрясло своей жестокостью. Торговля антиквариатом всегда считалась делом прибыльным, но весьма рискованным, часто сопровождавшимся насилием и убийствами. В таинственном криминальном мире вращались такие огромные деньги, что несчастных жертв практически никогда не находили. По всей вероятности, бедный Али просто перешел дорогу какому-нибудь криминальному боссу.

И тем не менее она с грустью восприняла это трагическое событие. Без помощи Али все ее надежды на успешный поиск пропавших антикварных вещей становились весьма призрачными. Он был удачливым посредником, поставлявшим на рынок антиквариата украденные из музеев предметы, и никогда не доверял свои знания бумаге. Все имена покупателей и продавцов хранились у него в голове и были утрачены вместе с его смертью. С гибелью этого дилера разыскиваемые Кариной музейные экспонаты оказались вне пределов ее досягаемости и фактически были разбросаны по всему миру.

Карина прекрасно понимала, сколько ей придется сделать по возвращении из Ирака в Париж, где находился главный офис ЮНЕСКО. Через несколько месяцев после возвращения из Багдада она напала на след древней статуи этрусков, но поиски были прерваны неожиданным визитом в ее контору Огюста Бенуа — чопорного, подтянутого и вероломного человека, который с первых минут напомнил Карине созданный богатым воображением Агаты Кристи образ детектива Эркюля Пуаро.

Бенуа был сотрудником престижной адвокатской конторы в Париже и поэтому сразу же перешел к делу.

— Моя фирма получила предложение представлять интересы Фонда Балтазара, — заявил он. — Мистер Балтазар является весьма преуспевающим бизнесменом и известным филантропом. Он был крайне раздосадован, узнав о разграблении Багдадского музея. Мистер Балтазар внимательно прочитал статью, в которой подробно излагались ваши усилия по поиску тайных складов похищенных из музея вещей, и очень надеется, что с помощью предлагаемых его фондом средств, а также ваших несомненных талантов все похищенные древние предметы будут непременно возвращены в Ирак.

— Очень трогательная забота со стороны мистера Балтазара, — осторожно ответила Карина. — Однако мне кажется, что я принесу гораздо большую пользу, работая с такими всемирно известными организациями, как ЮНЕСКО.

— Простите, что не успел разъяснить вам истинную позицию мистера Балтазара, — поспешил успокоить ее Бенуа. — Дело в том, что вас никто не вынуждает прекращать работу в ЮНЕСКО.

Карина посмотрела на большую стопку бумаг, скопившихся на рабочем столе.

— Вы сами видите, что я просто завалена срочной работой.

— Прекрасно понимаю, — улыбнулся Бенуа и вынул из «дипломата» лист бумаги. — Это текст договора, который мы вам предлагаем. Наш фонд готов выделить вам грант на проведение необходимых исследований и перевести его на любой банковский счет по вашему выбору. Вы сможете снимать деньги с этого счета в любое удобное для вас время и для любых целей, но при одном непременном условии: эти деньги должны быть потрачены на поиск и восстановление иракских древностей. Никаких других ограничений со стороны фонда вы испытывать не будете, включая расходование выделяемых средств.

Карина неожиданно задумалась над этим предложением, заинтригованная столь необычными условиями.

— Мистер Балтазар проявляет исключительную щедрость.

Бенуа просиял от удовольствия.

— Ну так что, мадемуазель Микади?

Какое-то время Карина пребывала в нерешительности. С одной стороны, она выполняла несколько важных заданий ЮНЕСКО, а с другой — не могла упустить такой редкий шанс. Она еще раз пробежала глазами условия договора.

— Позвольте мне внимательно изучить этот документ, а завтра утром я позвоню вам и сообщу о своем решении.

На следующий день она позвонила Бенуа и согласилась на предложенные условия. Во время работы в ЮНЕСКО она, как правило, имела дело с правительственными организациями, Интерполом, работниками музеев и экспертами в области археологии, однако возможность безграничного доступа к финансам открывала перед ней совершенно новые миры. Имея в своем распоряжении большие деньги, она могла получить доступ к самым таинственным и богатым дилерам, работавшим на мировом рынке антиквариата. И вот теперь у нее появилась такая возможность. Вскоре она организовала широко разветвленную и довольно эффективную сеть полицейских и криминальных информаторов, которые часто снабжали ее полезными сведениями об антикварных предметах, исчезнувших из музеев не только Ирака, но и других стран.

Одним из наиболее надежных источников информации подобного рода был коррумпированный офицер египетской армии, которого она знала как Полковника. Примерно за неделю до описываемых событий он неожиданно позвонил ей и обрадовал сообщением, что большая группа антикварных вещей, которые очень ее интересовали, выставлена на продажу каким-то мелким воришкой по имени Хасан. Карина сразу же предупредила Полковника, что встретится с Хасаном в течение сорока восьми часов, по телефону договорилась с ним о встрече и попросила найти укромное место для разговора.

По условиям договора с Фондом Балтазара, она должна была информировать его обо всех своих делах, включая встречи и переговоры с торговцами антиквариатом. Она сразу же позвонила Бенуа и сообщила о своем намерении встретиться с Хасаном, а тот пообещал, что передаст информацию руководству фонда. Перед вылетом в Каир она связалась по телефону с багдадским профессором Насиром и радостно сообщила, что напала на след пропавших древностей.

Насир был рад такому повороту дел, но предупредил, что ситуация в Ираке все еще остается неопределенной и что он обеспокоен сохранностью коллекции. При этом он добавил, что пытается найти хоть какие-то средства для организации подробной описи оставшихся в музее экспонатов. Кроме того, Насир с радостью воспринял предложение Карины по поводу использования определенной части коллекции для получения необходимых средств. Он изъявил готовность подписать документ, позволяющий ей временно хранить наиболее ценные экспонаты музея, и пообещал связаться с посольством Ирака в Вашингтоне и попросить его сотрудников оказать всемерную помощь и соответствующую дипломатическую поддержку в организации выставок и экспозиций на территории США.

А когда она приехала в Египет, события стали развиваться намного быстрее. Во время обеда в отеле «Нил-Шератон» Полковник неожиданно сообщил ей, что он уже фактически получил эту коллекцию, а потом, когда она заплатила ему за соответствующие услуги, великодушно угостил ее обедом. Ту ночь она провела на складе Порт-Саида, с нескрываемым волнением ожидая прибытия грузовика с антикварными вещами.

Грузовик прибыл в порт вскоре после полуночи. Все артефакты были покрыты грязью и пылью, но, к счастью, в целости и сохранности. С помощью фонаря Карина осмотрела полученный груз, пересчитала вещи и тщательно занесла их номера в собственный список. После этого она зарегистрировала все богатство Балтазара на таможне и лично проверила погрузку сокровищ на судно, отбывающее в Италию.

Когда все было готово, она вылетела в Салерно, опередив судно на несколько часов, и оформила там все необходимые документы для отправки груза в Соединенные Штаты на контейнеровозе «Оушен эдвенчер». Во время нервозного ожидания судна она обсудила с Насиром и работниками посольства все детали предстоящей выставки музейных экспонатов на территории США. Когда контейнеровоз наконец-то прибыл в порт, она тотчас же позвонила Бенуа и сообщила, что берет на себя ответственность за сохранность бесценных экспонатов и подготовку их демонстрации в США. К ее удивлению, он был почему-то разочарован этой новостью, но потом перезвонил ей и сказал, что переговорил с господином Балтазаром и тот искренне поздравляет ее с успешным завершением этого дела. Тем не менее Карина решила не спускать глаз с контейнера и потребовала себе каюту на судне, чтобы воочию убедиться в целости и сохранности музейных экспонатов.

Сделав очередной круг по палубе, она остановилась в узком проходе между длинными рядами груза и посмотрела на выкрашенный в голубой цвет контейнер. Убедившись в том, что он на месте, она направилась на нос судна, где на нее обрушился вал ледяного воздуха с мелкими брызгами морской воды.

Накануне вечером во время ужина капитан сухогруза сообщил ей, что крейсерская скорость судна в этих водах составляет восемнадцать узлов в час, но при подходе к Ньюфаундленду он снизит скорость, поскольку именно в этом месте они входят в весьма опасную зону, известную как Аллея Айсбергов. Это неожиданное откровение капитана вызвало у нее больше любопытства, чем страха за судьбу судна.

Остановившись на мгновение на носу, она посмотрела на серую поверхность океана, но увидела там лишь небольшие льдины размером не больше дорожного чемодана. Несколько слоев одежды не спасали ее от пронизывающего ветра Атлантики, ледяные щупальцы которого стали неприятно щекотать ребра. Она вспомнила, что в кают-компании ее ждет горячий черный кофе и омлет, и, быстро развернувшись, направилась вдоль борта к капитанскому мостику.

Она успела пройти лишь три четверти пути, когда над головой послышался какой-то странный хлопающий звук. Она подняла голову и увидела над морем пару вертолетов, летевших бок о бок на высоте примерно двухсот футов над водой. Они быстро приближались к сухогрузу, и уже было видно, что на их черных металлических фюзеляжах нет никаких опознавательных знаков.

Карину удивило внезапное появление вертолетов — судно находилось на расстоянии сотни миль от береговой линии, — но потом она вспомнила, как капитан говорил, что в этом районе расположены газовые и нефтяные буровые вышки разных компаний. Должно быть, эти вертолеты принадлежат одной из них и базируются на ее морской платформе.

Тем временем вертолеты низко пролетели над палубой сухогруза, слаженно развернулись и стали кружить над судном, как хищные птицы, высматривающие добычу, а потом начали сужать круги, пока наконец не сели на длинный ряд контейнеров. Через минуту громкий рев их моторов стал постепенно стихать, а края лопастей опустились вниз.

Карина продолжала путь в кают-компанию, будучи абсолютно уверена в том, что правильно идентифицировала принадлежность неожиданных гостей. И только перед лестницей вниз она вдруг остановилась, увидев перед собой странное зрелище. Из вертолетов стали быстро выскакивать темные фигуры и по канату спускаться с контейнеров на палубу. Трое в масках, одетые в черную униформу, сразу же преградили ей путь. Однако самое странное заключалось в том, что они были вооружены короткоствольными автоматами, а сверкавшие сквозь прорези глаза не предвещали ничего хорошего.

Карина быстро повернулась и побежала прочь, но в этот момент перед ней с контейнеров спрыгнули еще четыре человека, полностью заблокировав путь к отступлению. Один из незнакомцев схватил ее за руку и, резко повернув к себе спиной, крепко стянул ее запястья скотчем.

После этого ее повели в сторону капитанского мостика, а когда она попыталась сопротивляться, больно ударили между лопатками прикладом. В том же направлении шли и другие вооруженные люди в черных костюмах, среди которых Карина узнала двух филиппинцев из команды судна. Увидев их нагло ухмылявшиеся рожи, она поняла, что эта парочка была заодно с захватчиками.

Группа налетчиков быстро разделилась на две команды. Один из членов экипажа повел четверых налетчиков на капитанский мостик, а остальные направились на нос судна. Вся операция по захвату контейнеровоза проходила в полной тишине. Карина сразу догадалась, что эти люди хорошо знали, что делают и чего хотят. Но когда один из членов экипажа повел ее к контейнеру с артефактами и постучал по металлической поверхности руками в перчатках, ее сердце замерло от страха.

Дверь контейнера была заблокирована другими металлическими ящиками, но это не остановила захватчиков. Один из них открыл металлический чемодан, вынул оттуда портативный резак, зажег яркое пламя и подошел к стенке контейнера. Прикрывая глаза, он быстро очертил большой круг и стал вырезать по контуру отверстие.

Карина не выдержала и издала отчаянный вопль, в котором соединились крики возмущения и отчаяния. Ее громкий голос гулко разнесся по палубе. Один из захватчиков обхватил ее сзади за шею и одновременно ударил по ногам. Потеряв равновесие, Карина упала навзничь на палубу, сильно ударилась головой о металлический выступ и потеряла сознание.

Очнувшись через некоторое время, она поняла, что лежит на спине в каком-то темном помещении. Голова раскалывалась от боли. Карина с трудом повернулась на бок и увидела, что ее бросили меж двух картонных коробок внутри контейнера. Сверху пробивался тонкий луч света, исходивший от рваных краев большой дыры в стенке контейнера.

Она попыталась встать на ноги, но это оказалось практически невозможно, так как руки были связаны за спиной, а голова кружилась от боли. Откинувшись на холодную сталь контейнера и изнемогая от слабости во всем теле, она вдруг увидела в проеме чью-то тень. Какой-то человек просунул голову в отверстие и посмотрел на нее. Карину ужаснул этот взгляд. Лицо человека было одутловатым, а огромные злобные глаза таращились на нее с неистовым демоническим напряжением.

У Карины кровь застыла в жилах. Это было самое страшное лицо, которое ей когда-либо доводилось видеть в своей жизни.

По всей вероятности, все эти чувства мгновенно отразились на ее лице, так как человек отреагировал на них широкой ухмылкой.

Хорошо, что Карина снова потеряла сознание и хоть на какое-то время избавилась от этого ужаса.

Глава 9

Оранжево-белый самолет-разведчик дальней авиации «Геркулес-130 НС» поднялся в воздух рано на рассвете с аэродрома Сент-Джонс и направился на восток в обычный семичасовой полет по заданию Международной патрульной службы по наблюдению за дрейфующими льдами. Набрав скорость триста пятьдесят миль в час, он должен был за время патрульного рейса облететь акваторию океана площадью триста тысяч квадратных миль.

Сидевший за монитором радара сотрудник береговой охраны предавался приятным мечтам о предстоящем вечером свидании с молодой жительницей Ньюфаундленда. В своих мечтах он уже почти дошел до того момента, как потащит ее в постель, когда заметил на экране монитора какую подозрительно мигающую точку.

Человек за экраном радара мгновенно отбросил в сторону приятные мысли и сосредоточился на мониторе. На четырехмоторном турбовинтовом самолете был установлен радар, который просматривал довольно большое пространство не только перед самолетом, но и с обеих его сторон. Именно этот боковой радиолокаторе маркировкой «SlaR» обнаружил на расстоянии двадцати миль к северу от самолета большой надводный объект.

Первые наблюдения за движением айсбергов начались еще в 1912 году, когда был создан Ледовый патруль для предотвращения катастроф, подобно той, что произошла незадолго до этого с «Титаником». С тех пор в патрульной службе появилось немало хитроумных приборов, но несмотря на технологический прогресс, идентификация крупных айсбергов все еще оставалась скорее искусством, чем наукой.

Радиолокаторщик попытался определить, был ли этот объект крупным айсбергом или всего-навсего стоявшим на якоре рыболовецким траулером. Ровные края неподвижного объекта наводили на мысль, что это самое обыкновенное судно, поскольку он не обнаруживал никаких признаков жизни. Однако опытный глаз радиолокаторщика сразу же определил небольшую тень от объекта, что указывало на то, что он намного выше, чем простое рыболовецкое судно.

Айсберг.

Он быстро зафиксировал координаты объекта, и самолет в ту же минуту взял курс на север. Повисший над поверхностью океана густой туман до последней минуты не давал никакой возможности для визуального наблюдения. Самолет продолжал спускаться, пока не оказался в нескольких сотнях футов над водой. Когда туман рассеялся, пилоты увидели крупную ледяную гору с остроконечной вершиной. Потом айсберг снова скрылся за пеленой тумана, но и одного взгляда было достаточно, чтобы определить размеры и степень опасности этой глыбы.

Данные о его местонахождении были тут же отправлены в Центр наблюдения за дрейфующими льдами, расположенный в городе Гротоне, штат Коннектикут. Там мощный компьютер быстро обработал полученную информацию и определил не только предполагаемые размеры ледяной глыбы, но и вероятный маршрут ее продвижения. Затем по радио было разослано срочное сообщение во все мореходные организации и компании, включая местную авиационную линию береговой охраны «Суперкинг», которая по условиям контракта с буровой компанией вела наблюдение за районом Гранд-Бэнкс.

Получив предупреждение, эта служба сразу же отправила в район обнаружения айсберга двухмоторный самолет-разведчик, который без особого труда нашел ледяную глыбу в указанном районе, так как туман уже почти рассеялся. Пролетев пару раз над айсбергом на малой высоте, пилот подтвердил по радио проверенную информацию и передал ее на все буровые платформы и оказавшиеся поблизости морские суда.

«Лейф Эриксон» медленно шел своим курсом, когда на борт пришло срочное сообщение о грозящей опасности. Два дизеля мощностью десять тысяч лошадиных сил каждый мгновенно взревели, и судно ринулось вперед, оставляя на серой поверхности океана белые хлопья пены. В этот момент оно напоминало полицейского на мотоцикле, отчаянно преследующего нарушителя.

Когда в громкоговорителе прозвучал сигнал тревоги, Остин находился в рулевой рубке, уточняя курс вместе с Завалой.

— Наш пропавший Моби? — удивленно спросил Остин у капитана.

— Вполне возможно, — осторожно ответил Доу. — Он соответствует полученному описанию. Полагаю, скоро мы об этом узнаем.

Капитан Доу приказал машинному отделению снизить скорость, так как белые, словно хлопок, клубы густого тумана почти полностью окутали нос судна и грозили через несколько минут поглотить весь корпус. Видимость стала почти нулевой и не превышала расстояние плевка. Судно медленно двигалось вперед, полагаясь исключительно на свои электронные мозги и глаза.

Капитан безотрывно следил за экраном радара и время от времени отдавал соответствующие приказы рулевому, постоянно корректируя курс судна, которое уже и так ползло как черепаха. Напряжение на капитанском мостике нарастало и вскоре охватило всех присутствующих. В этот момент судно вошло в опасную зону и находилось прямо над местом гибели «Титаника». Даже самые современные суда, оснащенные мощными электронными системами, иногда сталкивались с крупными айсбергами, что в большинстве случаев приводило к фатальному исходу.

Капитан загадочно улыбнулся и поднял голову от экрана радара.

— Я вам не говорил, что используют жители Ньюфаундленда для отпугивания москитов? — спросил он, продолжая хитро улыбаться.

— Пистолет, — засмеялся Завала.

— Москиты падают на землю и разбиваются, когда пули поражают огни на посадочной полосе, — добавил Остин.

— Думаю, вы уже где-то слышали эту шутку. Не волнуйтесь, мы все равно сделаем из вас настоящих ньюфаундлендеров.

Разрядив шуткой гнетущее напряжение, капитан вновь повернулся к экрану радара.

— Туман стал понемногу рассеиваться. Смотри в оба. Я приготовил для вас небольшой сюрприз, который появится с минуты на минуту.

Остин посмотрел на серую гладь воды.

— У нас появилась компания, — сказал он, нарушив установившееся на капитанском мостике кафедральное благодушие.

Смутные очертания огромного айсберга вынырнули из тумана, как страшный призрак в кошмарном сне. В течение нескольких секунд ледяная гора обрела более монолитные формы, а ее вершина вздымалась на высоту пятнадцатиэтажного дома. Это ощущение еще больше усиливалось из-за тонких лучей солнца, с трудом пробивавшихся сквозь рассеивающийся, но все еще довольно плотный туман. Ледяная гора сверкала на солнце, оттеняя собой синее небо и разбрасывая во все стороны отблески солнечных лучей.

Капитан похлопал Остина и Завалу по плечам.

— Хватайте свои гарпуны, парни. Мы наконец-то нашли вашего Моби. — Он с нескрываемым восхищением смотрел на ледяную гору, щурясь от яркого света. — Прекрасное зрелище, не так ли?

— Малюсенький кубик льда, — пошутил Остин. — И это притом, что мы видим над водой только восьмую часть ледяного гиганта.

— Да, такого кубика хватило бы на миллиард порций «Маргариты», — добавил Завала, полностью разделяя восторг товарищей.

— Этот айсберг называется замком, — пояснил Доу. — Именно такого типа гора отправила на дно «Титаник». Среднего размера айсберг в этих водах весит около двухсот тысяч тонн и имеет длину примерно двести футов, а этот гигант на триста футов длиннее, да и весит он не меньше пятисот тысяч тонн. А «Титаник» погиб от столкновения с айсбергом, в котором было около двухсот пятидесяти тысяч тонн.

Капитан приказал рулевому обогнуть ледяную гору, не приближаясь к нему на расстояние меньше ста футов.

— С таким гигантом надо быть предельно осторожным, — объяснил он.

— Его острые края, судя по всему, легко могут содрать обшивку с нашего судна, — заметил Остин.

Капитан продолжал безотрывно следить за ледяной горой.

— Меня больше волнуют не надводные края, а огромные выступы, которых мы сейчас просто не видим. Они находятся на самой вершине и могут в любой момент отколоться от основной массы и плюхнуться в воду. Удар может быть такой силы, что наше судно опрокинется, как щепка. — На обветренном лице Доу появилась легкая усмешка. — Ну что, не жалеете, что поплыли с нами?

Молча кивнув в знак согласия, Остин попытался еще раз осознать смертоносную красоту величественной ледяной горы. Завала тоже не стал скрывать своего восхищения по поводу путешествия и снова благоговейно уставился на сверкающую вершину айсберга.

— Фантастика! — только и смог прошептать он.

— Рад слышать это, друзья мои, так как малыш Моби принадлежит вам. Несколько лет назад поисковое судно НАПИ вытащило меня из ледовых заторов, и вот сейчас я рад отплатить вам за помощь. Владельцы судна сказали мне, что ваше присутствие на борту не будет для них проблемой, если вы согласитесь подписать контракт в качестве временных членов команды. А вы уже заслужили это право, поскольку обошли вокруг ледяного гиганта.

Чуть раньше капитан Доу великодушно позволил своим гостям отбуксировать в сторону отдельные куски айсберга и был очень рад, что они быстро освоились с этим нелегким делом и проявили свои лучшие качества.

— Эти ледяные осколки на самом деле не уступают по размеру приличному дому, — сказал Остин. — А вон тот, что прямо перед нами, наверняка превышает огромный гостиничный комплекс «Уотергейт».

— Да, но схема действия остается прежней: обнаружить их, заарканить и оттащить в сторону. А я буду присматривать за вами из-за спины на тот случай, если появятся какие-нибудь проблемы. Наденьте соответствующее погоде обмундирование, а я буду ждать вас на палубе.

Остин и Завала обрадовались, как маленькие дети, неожиданно получившие в подарок двухколесный велосипед. Поблагодарив капитана, они быстро отправились в каюту, натянули на себя теплые Шерстяные свитера, а потом облачились в ярко-оранжевые водонепроницаемые костюмы. К тому времени, когда они поднялись на палубу, ветер заметно усилился. Ровная поверхность моря покрылась мелкими волнами, отдаленно напоминая шершавую кожу аллигатора.

Капитан внимательно следил за тем, как друзья работали вместе с командой судна, выпуская за борт двухсотфутовую секцию сверхпрочного полипропиленового каната толщиной не менее восьми дюймов. Один конец каната был привязан к цилиндрической швартовой тумбе и спускался в воду через широкое отверстие в носовой части судна. К свободному концу каната был прикреплен ярко-оранжевый буй. Когда работа закончилась, Остин сообщил по портативной радиостанции, что все готово.

Судно описало большой круг, стараясь не приближаться к ледяной горе на расстояние менее двухсот футов и останавливаясь лишь для того, чтобы члены команды смогли спустить в воду дополнительную часть каната.

Когда «Эриксон» вернулся в исходное положение, члены команды подобрали свободный конец каната и закрепили его на палубе, а Остин тем временем пристально следил затем, чтобы матросы не поднимали его слишком высоко. В противном случае канат мог просто-напросто соскользнуть с поверхности ледяной глыбы. Капитан остался доволен ходом этой непростой операции.

— Неплохо сработали, — улыбнулся Доу. — А сейчас начинается самое интересное.

Он пригласил Остина и Завалу на капитанский мостик в тот самый момент, когда расстояние между судном и ледяной глыбой не превышало полумили. Доу по опыту знал, что такое расстояние является самым оптимальным для буксировки ледяной скалы.

— С этого момента я передаю вам бразды правления, — сказал Остин, прекрасно понимая, что дилетант не может управлять судном с капитанского мостика, только капитан. Ледяные глыбы часто переворачивались во время буксировки и к тому же могли повредить винты судна, что в этих широтах грозило настоящей катастрофой.

Под пристальным наблюдением капитана мощные двигатели судна стали быстро набирать обороты, натягивая прочные канаты. Ледяная глыба неохотно подчинилась, с трудом преодолевая силу инерции, которая удерживала ее на прежнем месте. Однако чуть позже ледяная гора стала медленно двигаться по воде, причем настолько медленно, что понадобился бы целый час, чтобы достичь скорости одного морского узла в час.

Убедившись в том, что им удалось заарканить огромную глыбу, Остин извинился, быстро спустился в каюту, а потом вернулся назад и протянул капитану большую картонную коробку. Доу открыл ее, и его лицо расплылось в радостной улыбке. В коробке лежала широкополая ковбойская шляпа, которую он тотчас же надел.

— Немного великовата, но я могу набить ее старыми газетами, чтобы не так болталась, — сообщил он. — Спасибо вам, парни.

— Можете считать это знаком благодарности за то, что согласились взять нас на борт, — ответил Остин.

А Завала тем временем пристально следил за айсбергом, угрожающе нависшим над судном.

— Что нам теперь делать с этой громадиной?

— Мы оттащим его к сильному течению, а оно унесет айсберг подальше от нефтяных вышек. На это может уйти несколько дней.

— Капитан, — неожиданно позвал матрос, сидевший за экраном радиолокатора. — я засек какой-то странный объект. Похоже, он движется по направлению к Большой северной платформе. — Он прочертил на прозрачной карте три линии, которые пересекались как раз в точке нахождения буровой вышки, заодно устанавливая курс объекта и скорость его движения. Капитан посмотрел на карту и прикинул место пересечения.

— Это плохая новость, — недовольно проворчал он. — Нет никаких сомнений, что какое-то большое судно движется в направлении нефтяной вышки. Причем с огромной скоростью.

Он тут же связался по радио с диспетчером Большой северной платформы и узнал, что местный оператор тоже обнаружил этот объект и уже несколько минут пытается связаться с ним, но на его сигналы никто не отвечает. Он уже собирался было доложить об этом на борт «Лейфа Эриксона», но тот опередил его.

— Этот объект вызывает серьезное беспокойство, — доложил матрос за радаром. — Он направляется нам наперерез и может перекрыть путь движения.

— Да, похоже на то, — согласился с ним капитан. — По моим расчетам, он находится от нас на расстоянии не более десяти миль.

— Слишком близко, черт возьми.

— Ну что ж, придется оставить наш айсберг и попытаться перехватить это судно. Сколько времени понадобится, чтобы отбуксировать буровую вышку в сторону от его движения?

— Мы уже меняем курс, но это судно все равно придет туда первым, если будет двигаться с такой же скоростью.

— Продолжайте попытки установить с ним радиосвязь. Нам так или иначе нужно будет увести его в сторону от вышки. — Капитан повернулся к Остину и Завале: — Извините, парни, но придется отпустить на волю ваш айсберг.

Остин внимательно слушал сообщение по радио и поэтому уже был в курсе дела. Он без лишних слов надел оранжевый костюм и натянул на голову капюшон. Завала последовал его примеру.

Процесс освобождения ледяной глыбы был не менее сложен, чем ее поимка. Палубная команда опустила конец каната в воду, капитан Доу приказал рулевому проделать обратный путь вокруг айсберга, а остальные члены команды наматывали на большую катушку тысячи футов каната. Когда последний фут оказался на палубе и стало ясно, что канат не попадет под винт, капитан отдал приказ изменить курс и двигаться на максимально возможной скорости.

Завала ежился от пронизывающего ветра на палубе, а Остин вернулся на капитанский мостик. Капитан стоял у окна с микрофоном в руке.

— Никаких новостей? — спросил Остин.

Доу сокрушенно покачал головой, и по всему было видно, что он начинает терять терпение.

— Мы должны были добраться до этих идиотов намного раньше.

Капитан подошел к экрану радара и начертил еще один X образный знак, соединив его с предыдущим курсом судна. Вторую точку пересечения он обозначил специально для своего «Эриксона».

— Какова вероятность того, что буровая вышка выдержит прямой удар? — озабоченно спросил Остин.

— Не велика, — задумчиво ответил капитан. — Платформа «Грейт назерн» относится к категории установок, наполовину погруженных в воду. Конечно, ее мощные опоры гарантируют определенную защиту от внешнего давления, но это намного хуже, чем, например, платформа «Хиберниа», которая прочно заякорена на дне и защищена снаружи крепким бетонным барьером.

Остин знал о консфукции буровых платформ морского базирования еще с тех пор, когда работал в Северном море, и прекрасно понимал, что наполовину погруженная в воду платформа представляла собой скорее стоящее на якоре судно, чем мощную установку для глубоководного бурения. Ее четыре основные опоры покоились на понтонах, которые выполняли роль пустотелого корпуса. Платформы такого типа были специально разработаны для быстрого передвижения по морю, причем некоторые из них могли передвигаться с помощью собственных мощных двигателей. Как только такая буровая вышка оказывалась в предполагаемом месте бурения, понтоны заполнялись водой, а несколько массивных якорей удерживали платформу в неподвижном состоянии.

— Сколько рабочих находится на платформе? — поинтересовался Остин.

— Она приспособлена для одновременного пребывания двухсот тридцати человек.

— У них будет время, чтобы убраться оттуда на безопасное расстояние?

— Они должны поднять якоря, а потом мощные буксиры начнут оттаскивать платформу в сторону, но все это может спасти ее только от медленно двигающихся айсбергов, которые по какой-то причине не были зафиксированы патрульной службой. Они совершенно не приспособлены для ухода от столкновения с быстро двигающимся блуждающим судном.

Остин не очень хорошо понимал, что капитан имеет в виду под словом «блуждающий». Скорее всего он хотел сказать, что это судно находится в неуправляемом состоянии, то есть без надлежащего контроля со стороны экипажа, но у Остина сложилось впечатление, что на самом деле судно было очень хорошо управляемым и нацеленным именно на буровую платформу «Грейт назерн».

В этот момент один из членов команды показал рукой куда-то в море и повернулся к ним.

— Я вижу его.

Остин взял у него бинокль и стал настраивать резкость, пока наконец не увидел расплывчатые контуры огромного контейнеровоза. Он даже сумел разобрать крупные буквы на его красном борту, которые свидетельствовали о том, что судно принадлежало компании «Оушен лайнз». А чуть выше более крупные белые буквы составляли название судна: «Оушен эдвенчер».

Судно шло рядом параллельным курсом на расстоянии не более четверти мили. «Эриксон» отчаянно замигал бортовыми огнями и натужно загудел, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание таинственного контейнеровоза. Однако «Эдвенчер» продолжал упрямо двигаться вперед, ни на минуту не сбавляя скорости. Капитан Доу приказал членам команды продолжать попытки установить визуальный контакт или связаться с судном по радио!

Вскоре на горизонте появились очертания буровой платформы, которая возвышалась на четырех лапах, как гигантский паук. Над плоской платформой в небо устремлялась высокая буровая вышка с ажурным каркасом, а чуть ниже виднелась большая круглая площадка для вертолетов, но она оказалась пустой.

— Где же вертушка с этой платформы? — удивленно спросил Остин у капитана.

— На обратном пути после медицинского обследования сотрудников. Но в любом случае сейчас уже слишком поздно для эвакуации персонала.

— Нет, я имел в виду не эвакуацию, — поспешил уточнить Остин. — С помощью вертолета можно было бы отправить на это судно группу людей и предупредить об опасности.

— Для этого уже нет времени. Единственное, что можно сделать с помощью вертолета, так это спасти хотя бы несколько человек, оставшихся в живых после крушения, если такие будут, конечно.

Остин снова направил бинокль на контейнеровоз.

— Не спешите доставать мешки для трупов, капитан, — сказал он. — Может быть, у нас еще есть шанс спасти платформу.

— Это невозможно! Как только сухогруз врежется в нее, она камнем пойдет ко дну.

— Взгляните на среднюю часть судна, — неожиданно предложил Остин. — Что вы там видите?

Капитан направил бинокль на судно и сфокусировал его по центру корпуса.

— Вижу трап, спущенный вниз почти до уровня воды.

Остин быстро изложил ему свой план.

— Это безумие, Курт, — мгновенно отреагировал Доу. — Слишком опасно. Вас и Джо могут убить.

Остин посмотрел на капитана и натянуто улыбнулся.

— Ничего страшного, капитан; если нас не убили ваши ньюфаундлендские шутки, то теперь нам ничто не грозит.

Капитан долго смотрел на суровое лицо Остина, которое выражало в эту минуту неподдельную уверенность в своих силах и решимость к активным действиям. Если кто-нибудь и мог совершить невозможное, то только этот отчаянный американец и его верный друг.

— Ладно, — наконец согласился Доу, — я готов предоставить вам все необходимое.

Остин быстро облачился в оранжевый комбинезон, застегнул молнию и направился вниз, чтобы отыскать Завалу и подготовиться к операции. Завала хорошо знал своего друга и поэтому нисколько не удивился, выслушав его дерзкий план, связанный с огромным риском и граничивший с безумием.

— Если хорошо подумать, то это довольно простая идея, — спокойно отреагировал он. — Во всяком случае, это далеко не самое опасное предприятие из всех, в которых мы принимали участие.

— Да, это полегче, чем, например, строительство финансовой пирамиды в аду.

— Ничего труднее и представить себя нельзя. Однако эта экзекуция может обернуться массой неожиданностей.

Грубоватое обветренное лицо Остина исказилось как от боли.

— Я бы предпочел не употреблять слово «экзекуция».

— Печальная оговорка, — поправился Завала. — Просто сорвалось с языка. А как прореагировал на твое предложение капитан Доу?

— Он решил, что это безумие.

Завала сосредоточенно посмотрел на массивный корпус контейнеровоза, рассекавший серую воду параллельным курсом, а в его сознании уже автоматически определялись скорость судна, направление движения и сопротивление воды.

— Знаешь, Курт, капитан прав, — подытожил Завала. — Мы сумасшедшие.

— Я воспринимаю это как твое согласие.

Завала неуверенно кивнул.

— Да, черт возьми. Я ужасно устал арканить и буксировать эти айсберги.

— Спасибо, Джо. Если я правильно понимаю суть дела, то все сводится к реальной оценке соотношения риска и вознаграждения.

Завала сразу понял, к чему клонит его друг.

— Сколько людей находится на нефтяной платформе?

— Капитан говорит, что их там чуть больше двухсот плюс команда нашего судна.

— Что ж, математика очень проста. Конечно, риск чрезвычайно велик, но не настолько, чтобы считать это дело совершенно безнадежным. Тем более что мы можем спасти жизни более двухсот человек.

— Именно это я и имел в виду, — согласился с ним Остин и стал надевать спасательный жилет, а другой бросил Завале. Когда все было готово, они скрепили согласие крепким рукопожатием. Остин поднял вверх руку с оттопыренным большим пальцем, давая знак одобрения капитану, который следил за их разговором с капитанского мостика.

По команде капитана Доу судно быстро развернулось и остановилось под таким углом к направлению ветра, который позволил бы Остину и Завале высадиться на борт контейнеровоза, незаметно подплыв к нему на лодке с подветренной стороны. Огромное судно легко справлялось с порывами ветра, но шестнадцатифутовая лодка раскачивалась на волнах, как резиновая утка в переполненной ванне.

Остин предусмотрительно вооружился портативной рацией с закрепленным на голове микрофоном и наушниками, чтобы капитан Доу мог постоянно поддерживать с ним связь и докладывать о состоянии стоявшей на якоре нефтяной платформы и эвакуации рабочих. Если платформа будет своевременно освобождена от якорей и начнет потихоньку уходить от точки столкновения с контейнеровозом, он сразу же сообщит об этом Остину, чтобы тот немедленно приостановил операцию. Такие же меры должны быть предприняты в случае, если неизвестное судно неожиданно изменит курс и уйдет от столкновения с платформой. Но если это станет совершенно неизбежным, Остин приступит к реализации намеченного плана.

Остин спустился вниз по веревочной лестнице, не обращая внимания на шум вздымавшихся волн, и легко спрыгнул в лодку. Эта процедура напомнила ему прыжок с трамплина на водных лыжах. Раскачивающаяся посудина могла выбросить его за борт, но он успел ухватиться обеими руками за веревочную лестницу и благополучно закрепился в лодке.

Когда она обрела равновесие, Остин завел мотор мощностью семьдесят пять лошадиных сил, а потом поддержал лестницу, чтобы помочь Завале проделать тот же путь с борта судна. Джо спрыгнул в лодку с кошачьей ловкостью и изяществом хищного зверя, отбросил в сторону лестницу и решительно оттолкнул посудину от борта судна.

Остин передал румпель управления другу, который резко развернул лодку, направив ее острый нос в точку перехвата быстро двигавшегося «Эдвенчера».

Глава 10

С высоты капитанского мостика контейнеровоза «Оушен эдвенчер» капитан Ирвин Ланге мог обозревать почти всю палубу находившегося под его командой судна. В тот самый момент, когда в пасмурном небе неожиданно появились вертолеты и в считанные минуты совершили посадку на выстроившиеся в длинный ряд контейнеры, он был на своем месте и выполнял рутинные обязанности. Его первой реакцией было вполне искреннее удивление, которое мгновенно переросло в негодование, а потом и в ярость, когда он увидел сквозь толстое стекло рубки, что происходит на палубе.

Капитан всегда гордился своей тевтонской невозмутимостью. Его хладнокровие, самообладание, а к тому же резкие черты лица, неизменно выражали уверенность в своих силах и прекрасное знание дела. Однако на этот раз все было иначе. Насупленные брови капитана удивленно поползли вверх, а на лице застыло выражение крайнего негодования. Какие-то вертолеты сели на палубу судна без его ведома. Логическое мышление мгновенно отбросило глупую мысль о том, что вертолеты столкнулись с какой-то проблемой и нуждались в экстренной посадке. Это могло случиться с одним вертолетом, но не с двумя сразу.

На сей раз логика его подвела. Она подсказала ему ложный вывод. Вглядываясь в палубу сквозь линзы бинокля, капитан еще больше удивился, когда увидел, как из вертолетов стали вылезать люди в черном, которые быстро рассредоточились по палубе под свист лопастей винтов. Все они были в масках, но больше он ничего не мог разобрать, так как незваные гости быстро исчезли за контейнерами. Однако и этого мгновения было вполне достаточно, чтобы заметить в их руках короткоствольные автоматы.

— Пираты!

Капитан Ланге судорожно сглотнул. Невероятно! Обычно нападения пиратов случаются в таких отдаленных местах Мирового океана, как Суматра или Китайское море. Иногда пираты нападают на гражданские суда неподалеку от побережья Бразилии или Восточной Африки, но чтобы морские мародеры могли действовать в таких холодных и отдаленных водах, как Гранд-Бэнкс, он и представить себе не мог.

За многие годы плавания из Европы в Америку капитан Ланге видел пиратов только на видеокассетах, которыми их щедро снабжали представители страховых и торговых компаний. При этом компания, которой принадлежало вверенное ему судно, снабжала видеокассеты подробными инструкциями о том, что их нужно просматривать вместе со всеми членами экипажа, включая офицерский состав. Обычно на этих кассетах были сняты люди с раскосыми азиатскими лицами, которые захватывали крупные танкеры, нападая на них на своих небольших, но очень быстрых катерах.

Ланге судорожно пытался вспомнить указания, которыми обильно сдабривали подобные фильмы.

«Бдительность — лучшая защита против пиратов». Но никто и никогда не предупреждал, что нападение может произойти с воздуха!

«Нужно превратить судно в вооруженную крепость». Слишком поздно запирать двери и задраивать люки.

«Не оказывайте пиратам вооруженного сопротивления». Совершенно бесполезно. Нет ничего более опасного, чем вооруженные люди на судне, тем более что никто из немецких офицеров или филиппинских моряков не обучен обращаться с оружием.

«Сохраняйте спокойствие». Легко сказать. Но это единственное, что он мог сделать в данный момент.

Капитан повернулся к членам команды, которые были также поражены случившимся и никак не могли понять, почему на палубу их судна внезапно налетели вертолеты.

— Полагаю, наше судно подверглось нападению пиратов, — произнес капитан таким невозмутимым тоном, словно сообщал экипажу о неизбежности грозного шторма.

Перекосившееся от страха и недоумения лицо первого помощника свидетельствовало о том, что молодой человек не разделяет уверенности капитана в своей правоте и не понимает его невозмутимого спокойствия.

— Пираты! Что же нам делать?

— Только не надо никаких безумных идей о вооруженном сопротивлении, — осадил его капитан. — Я пошлю сигнал бедствия и попрошу помощи.

Он взял микрофон радиостанции, но не успел подать сигнал тревоги, как в громкоговорителях послышался жуткий треск.

— Вызываю капитана судна «Оушен эдвенчер», — проскрипел в динамиках чей-то хриплый голос.

— Говорит капитан судна, — неуверенно произнес Ланге. — Кто вы?

Динамик нагло проигнорировал вопрос капитана.

— Мы окружили вашу команду, контролируем все ваши радиопередачи и настоятельно рекомендуем не посылать сигнал бедствия. Вы поняли меня, капитан Ланге?

«Откуда им известно мое имя?»

Капитан снова судорожно сглотнул и с трудом выдавил в микрофон:

— Да, я понял вас.

— Хорошо. Оставайтесь на своем месте.

Первым делом капитан подумал о судьбе экипажа. Возможно, если он успеет предупредить своих людей, они укроются в трюмах. Он снял трубку внутренней связи и вызвал машинное отделение, но ответа не получил, потом попытался связаться с кают-компанией, но безрезультатно. Капитан почувствовал, как его охватывает несвойственное ему чувство панического страха. Это ощущение еще больше усилилось, когда ему не ответили из офицерской каюты.

На противоположном конце капитанского мостика послышались чьи-то тяжелые шаги. В рубку ворвались четверо вооруженных людей в черных костюмах и черных шапках с прорезью для глаз. Пятый был в джинсах, оранжевой водонепроницаемой куртке и с открытым лицом. Капитан Ланге сразу же узнал в нем филиппинца по имени Хуан, который работал в машинном отделении.

Сначала капитан принял Хуана за арестованного члена команды, но потом заметил у него в руке пистолет и понял, что ошибся. Филиппинец обратил внимание на растерянный взгляд капитана и растянул рот в широкой ухмылке. Только тогда капитан с горечью осознал, что его подопечный заодно с пиратами. Теперь понятно, почему им удалось так быстро и ловко захватить судно. Понятно, откуда они узнали его имя. Должно быть, Хуан сам провел их в машинное отделение и в другие отсеки судна.

Один из захватчиков подошел к панели управления и оттолкнул в сторону рулевого.

— Что вы делаете? — возмутился капитан Ланге.

Человек быстро ввел координаты в бортовой компьютер судна с исписанного цифрами листа бумаги. Капитан сообразил, что он ввел команду перехода в режим автоматического управления судном. Закончив эту несложную операцию, пират повернулся к членам экипажа.

— Вы и все остальные, — гаркнул он, — быстро спускайтесь на палубу!

Капитан Ланге выпятил подбородок, демонстрируя негодование, но все же подчинился приказу и призвал остальных следовать его примеру. Гулявший по палубе холодный пронизывающий ветер мгновенно проник сквозь легкий китель капитана и немного остудил его пыл. Впрочем, он в любом случае застыл бы от зрелища, которое предстало его глазам. Вооруженные люди согнали на палубу весь экипаж судна, а действиями пиратов руководил второй филиппинец, который, как и Хуан, оказался на стороне захватчиков.

Бесцеремонно подталкивая автоматами членов команды, пираты погнали их на корму судна, где уже стояли остальные захватчики, окружив плотным кольцом какой-то странный объект высотой в человеческий рост. Он был завернут в большой кусок плотного брезента и обвязан толстыми веревками.

Капитан Ланге бросил взгляд на пирата, который пристально рассматривал узлы на веревках. Это был высокий, не менее шести с лишним футов мужчина. Оружие у него в руках казалось слишком длинным даже для такого гиганта. Он был без черной маски и, повернувшись к капитану, уставился на него ангельскими глазами.

— Вы правильно поступили, капитан, что подчинились моему приказу, — сказал высокий налетчик, и Ланге сразу же узнал хрипловатый голос, который приказал ему не посылать сигнал тревоги. Правда, сейчас этот голос казался гораздо более мягким и обладал какой-то нереальной добродушной теплотой.

— Кто вы такой? — недовольно буркнул капитан. — И почему захватили мое судно?

— Вопросы, вопросы, — сокрушенно покачал головой пират. — У нас сейчас просто нет времени, чтобы объяснить все обстоятельства нашего поведения.

Капитан попытался подойти к этому с другой стороны.

— Я готов сотрудничать с вами и оказывать всяческое содействие, но при условии, что вы не причините вреда моей команде.

Пухлые, почти женские губы пирата растянулись в ехидной ухмылке.

— Не волнуйтесь, мы намерены покинуть вас и ваше судно, как только заберем отсюда этот предмет.

Ланге не был идиотом и прекрасно понимал: открытое лицо пирата означало, что его мало беспокоило присутствие посторонних людей, которые позже могли опознать его и выступить в качестве свидетелей. Тем временем главарь пиратов кивнул одному из своих помощников, и тот, больно ткнув капитана прикладом автомата, приказал ему лечь на палубу лицом вниз, а потом проделал то же самое с остальными членами команды. Через минуту он крепко стянул их руки и ноги скотчем.

— А как быть с женщиной? — спросил Хуан у главаря с женским миловидным лицом. — Что нам с ней делать?

— Что хотите, — равнодушно отмахнулся тот. — Она доставила нам немало хлопот. Только делайте все быстро. — По всему было видно, что он утратил интерес к этой теме и снова вернулся к завернутому в брезент предмету.

Хуан сжал пальцами рукоятку висевшего на ремне длинного кинжала и направился в сторону носовой части. Он шел быстро, словно понимая всю важность своего задания. В течение последних дней он с нескрываемым вожделением наблюдал за Кариной, стараясь представить ее без этой грубоватой армейской одежды. Предвкушая многообещающее удовольствие, он даже облизнулся при мысли о мягком женском теле, которое так небрежно швырнул в большой контейнер. Правда, в его распоряжении будет всего несколько минут, но и этого времени вполне достаточно, чтобы она могла осознать всю прелесть настоящего мужского тела, прежде чем он убьет ее.

В самом конце палубы он не выдержал напряжения и перешел на бег, но потом невольно посмотрел на море и застыл от изумления. Из плотного тумана медленно выплывала плоскодонная резиновая лодка с двумя темными фигурами, плывущая наперерез захваченному ими контейнеровозу «Оушен эдвенчер».

Филиппинец подумал было позвать на помощь кого-нибудь из своих друзей, но потом вспомнил про Карину и решил, что в таком случае у него просто не хватит времени разобраться с ней. Похоть оказалась сильнее здравого смысла. Немного подумав, он решил, что справится с непрошеными гостями без посторонней помощи, а потом покончит с женщиной.

Он низко пригнулся к палубе и вернулся назад, к тому месту посреди судна, куда должна была причалить незнакомая лодка. Филиппинец добрался туда раньше лодки, вынул из ножен клинок, распластался на палубе и застыл, как крокодил, терпеливо ждущий в засаде свою жертву.

Похоже, для него сегодня выдался особый день.

Глава 11

Плоскодонная резиновая лодка подпрыгивала на волнистой поверхности моря, издавая утробные глухие хлопки и разбрызгивая вокруг себя вспенившуюся воду. Завала мог остановить эти спазматические прыжки, напоминающие летящую рыбу, но для этого ему понадобилось бы сбавить скорость и в результате заметно отстать от контейнеровоза.

— Эта штука ведет себя как автомобиль со спущенными шинами! — закричал ему Остин, с трудом пересиливая натужный визг мотора.

Ответ Завалы утонул в громком всплеске волны, которая перехлестнула борт лодки и окатила его с ног до головы соленой водой. Он часто заморгал, пытаясь отряхнуть с глаз жгучие брызги, и сплюнул соленую воду.

— Колдобины, — сказал он и с отвращением поморщился.

Завала умело управлял лодкой, стараясь приблизиться к огромному корпусу контейнеровоза, и одновременно маневрируя, чтобы хоть как-то преодолеть вздымаемые судном волны. Его правая рука на рычаге управления онемела и временами казалась совсем чужой. С каждым поворотом лодка теряла скорость и отставала, однако через некоторое время Завала смог подойти к середине судна, используя умение управлять маленькой лодкой и лавировать между большими волнами.

Корпус контейнеровоза казался им громадиной, упрямо рассекавшей морскую поверхность и оставлявшей за собой пенистый след на серой воде. Постоянные удары волн, обрушивавшихся на металлический корпус судна, создавали труднопреодолимый барьер, не позволяя Остину достичь конечной цели. А в качестве промежуточного этапа выступала свисавшая с борта судна веревочная лестница, нижний конец которой доходил почти до ватерлинии. Палуба судна находилась высоко над их головами, и поэтому лестница была практически единственным средством доступа на борт контейнеровоза. Другого пути на палубу у них не было.

С палубы «Лейфа Эриксона» поставленная Остином задача казалась чрезвычайно трудной, но выполнимой, однако корпус контейнеровоза «Оушен эдвенчер» был таким длинным, что напоминал огромный небоскреб, неожиданно повалившийся на бок. Более того, этот небоскреб двигался с довольно приличной скоростью. Остин поднял голову, посмотрел на высокий борт судна, напоминавший хорошо укрепленную крепостную стену, и вдруг подумал, а не переоценил ли он свои возможности, поставив перед собой такую задачу.

В следующую минуту он постарался выбросить из головы дурные мысли, подполз к носовой части лодки и уперся обеими руками в скользкое от воды днище. Когда все было готово, Остин дал знак Завале, и тот стал медленно приближаться к веревочной лестнице. Огромные волны налетали на корпус судна и, отскакивая от него, отбрасывали лодку назад — так корова на лугу отмахивается от назойливой мухи. Потерпев неудачу в первой попытке, Завала собрался с силами и снова пошел на штурм неприступной крепости.

Пока Завала отчаянно боролся с волнами и пытался преодолеть морской барьер, Остин прижался к днищу лодки, чтобы она не перевернулась вверх дном под ударами стихии. Грохот мощных двигателей контейнеровоза, лодочного мотора и морских волн, разбивавшихся о борт судна, делал невозможными не только любые разговоры, но и само обдумывание сложившейся ситуации. Но это имело и свои положительные стороны. Если бы Остин мог спокойно обдумать план дальнейших действий, то, вполне возможно, отказался бы от этой безумной затеи.

Некоторое время спустя он почувствовал невероятную усталость от сумасшедшей качки и беспрестанно обрушивавшихся на них волн. Если в течение нескольких минут ему не удастся ухватиться за лестницу, то появится еще одно серьезное препятствие — физическое истощение. И тогда его отвага и мужество, помноженные на решимость во что бы то ни стало спасти людей на буровой вышке, вступят в неразрешимое противоречие с элементарными законами физики.

В этот момент в наушниках послышался треск, а потом приглушенный голос капитана Доу.

— Курт, — взывал к нему капитан, — возвращайся назад.

— Не могу, — прокричал в ответ Остин. — Слишком занят.

— Я вижу, что там у вас происходит. Только что получил сообщение с нефтяной платформы. Они не смогли поднять со дна последний якорь, который запутался в тросах. Столкновение неизбежно. Полагаю, вам лучше покинуть место крушения, иначе вы можете оказаться в самом центре этого пекла.

Эта новость заставила Остина принять мгновенное решение. Он показал рукой на контейнеровоз и громко закричал через плечо:

— Джо, нефтяная платформа окончательно застряла. Нам нужно любой ценой добраться до палубы.

Завала протянул руку с поднятым вверх большим пальцем и стал медленно поворачивать руль, направляя лодку к борту судна. Отскочившая от корпуса волна подбросила лодку вверх, но Завала удержал ее на поверхности и стал скользить по волне, как заправский серфингист с Гавайских островов. В результате такого опасного маневра они оказались прямо перед веревочной лестницей, до которой уже можно было дотянуться рукой. Завала прибавил газу и, совершив очередной прыжок через огромную волну, уткнулся носом лодки в корпус судна. Веревочная лестница болталась у них над головой, громко стуча по металлическому борту резиновыми перекладинами.

Остин чувствовал себя как подскочивший высоко в воздух лосось, пытающийся перепрыгнуть через сети хитрых и коварных рыбаков. Не раздумывая, он быстро сбросил стеснявший движения спасательный жилет, привстал на раскачивавшемся днище лодки и приготовился к прыжку. Спасательный жилет был больше не нужен: если не удастся ухватиться за лестницу, то он все равно не понадобится. Налетающие на корпус судна волны прибьют Остина к борту, потянут назад, а там его разрубят на части мощные лопасти судового винта.

Остин выждал момент, когда лодка оказалась между двух волн, а потом стала быстро подниматься вверх, и в самой высокой точке подъема изо всех сил оттолкнулся от мягкого скользкого днища и подпрыгнул, судорожно цепляясь пальцами за нижнюю перекладину лестницы. Это был самый настоящий акробатический номер, и он ему удался.

Завала тем временем поспешил отойти от борта судна, чтобы лодку не опрокинуло отходящей волной. Остин висел на лестнице, напрягая все силы, чтобы подтянуться на следующую перекладину, но они были скользкими от морской воды и подъем давался ему с большим трудом. Когда следующая перекладина была почти в руках, на него обрушилась мощная волна и чуть было не смыла в море. Только чудо спасло его от подобного исхода. Невероятными усилиями ему удалось подтянуться и мертвой хваткой уцепиться за следующую перекладину.

Под его тяжестью веревочная лестница немного стабилизировалась, но он все еще раскачивался на ней, больно ударяясь всем телом о металлический корпус судна. Колени и локти ныли от боли, как будто их ошпарили кипятком, но у него не было другого выхода, кроме как сосредоточиться на главной цели, не обращая внимания на боль и физическое истощение. Подняв вверх голову, он попытался определить, сколько ему еще нужно карабкаться, чтобы добраться до свисавшего с палубы трапа. Это расстояние немного ободрило его. Он находился на полпути к трапу и должен был добраться до него в считанные минуты. Еще немного, и он сможет дотянуться до первой ступеньки металлического трапа, после чего задача значительно облегчится.

Остин одолел еще несколько ступенек и снова посмотрел на трап, но на этот раз его ожидал неприятный сюрприз. С палубы на него смотрел смуглолицый человек с копной непослушных курчавых волос, просунув голову между металлическими перилами и осклабив в злорадной ухмылке неровные белые зубы.

Не успел Остин оценить обстановку, как лицо незнакомца исчезло, а вместо него чья-то рука с длинным ножом стала энергично перерезать веревку лестницы.

— Эй! — закричал ему Остин, пожалев, что не нашел более подходящих слов.

Рука с ножом на секунду остановилась, а потом с новой силой принялась за веревку. Остин изо всех сил старался поскорее добраться до металлического трапа и почти дотянулся до него, когда левый край веревки рухнул вниз, а вместе с ним и Остин, больно ударившись о борт судна. Удар был настолько сильным, что у него в глазах потемнело. С большим трудом он удержал равновесие и снова посмотрел вверх. Черт возьми, этот мерзавец энергично резал вторую веревку. Собрав последние силы, Остин подтянулся на руках и уцепился за металлическую ступеньку трапа как раз в тот момент, когда вторая веревка была перерезана и лестница упала в бушующее море. Металлический трап отклонился под его тяжестью, и он еще раз ударился головой о металлический корпус судна. В глазах промелькнула вся звездная Галактика, и он приложил максимум усилий, чтобы не потерять сознание от боли. Возможно, его спасла мысль о том, что в этот момент рука с длинным ножом может покончить с ним раз и навсегда, а заодно погубить и сотни ни в чем не повинных рабочих буровой платформы. Плотно прижавшись к мокрому борту судна, Остин немного подождал, а потом стал карабкаться наверх, понимая, что оставаться в таком положении равносильно самоубийству. Правда, наверху его тоже ждет смерть от ножа, но есть хотя бы какой-то шанс выжить. Добравшись до края борта, он последним усилием воли подтянулся на руках и перевалился через перила на палубу судна, ожидая смертельного удара ножом. Но его не последовало.

Через несколько мгновений Остин удивленно огляделся вокруг и с радостью осознал, что поблизости никого нет. Немного отдышавшись, он посмотрел вниз и помахал рукой Завале, который следовал параллельным курсом. Тот ответил ему таким же взмахом руки.

В наушниках снова послышался треск, а потом хриплый голос капитана:

— Ты в порядке, Курт?

Остин чувствовал себя как только что вынутый из духовки гамбургер, но все же нашел силы подбодрить капитана:

— Лучше не бывает, кэп. Я уже на палубе. Сколько у меня времени?

— Ты сейчас на расстоянии пяти миль от буровой платформы. Добавь к этому часы, необходимые для остановки судна или смены курса, так как какое-то время оно будет двигаться по инерции.

Остин бросился на кормовую часть судна, но его вдруг остановил душераздирающий крик, доносившийся из-за контейнеров. Не было никаких сомнений, что кричала женщина, а по силе крика можно было судить о постигшем ее ужасе.

Глава 12

Карина пришла в сознание за несколько минут до того, как Остин взобрался на палубу контейнеровоза, однако возвращение к реальности сопровождалось весьма неприятными ощущениями. Голова раскалывалась от боли, перед глазами плыли темные круги, а из глубины тела к горлу подбирался горький комок, грозивший острым приступом тошноты.

Острая боль и тяжесть во всем теле спасли ее от очередного обморока, и через некоторое время она с большим трудом сообразила, что все еще находится в контейнере, стиснутая со всех сторон хранившимися там предметами. Ее руки были связаны за спиной липкой лентой, однако ноги, к счастью, остались свободными, поскольку в спешке пираты не удосужились связать их.

Собрав все силы, сочетавшие необыкновенно твердую волю с физической выносливостью хрупкого тела, которое она в течение многих часов укрепляла в спортивном зале ЮНЕСКО, Карина с трудом перевернулась на живот, затем с таким же невероятным трудом подтянула ноги и встала на колени. В таком положении она постояла некоторое время, пока не прошло головокружение, а потом попятилась назад к упаковочному ящику, нашла острый угол и стала энергично тереть об него сковывавшую запястье липкую ленту.

Острые заносы вонзались в руки, но она не обращала внимания на боль и через несколько минут жестокого самоистязания наконец-то освободила одну руку. Немного передохнув, она попыталась проделать то же самое с другой рукой, но в этот момент в отверстии, которое похитители вырезали в контейнере, появилась чья-то фигура.

Карина сразу узнала этого человека. Правда, она не могла вспомнить его имя, но не раз видела, как этот филиппинец работал на палубе вместе с другими матросами.

— Как я рада вас видеть, — сказала она, облегченно вздохнув.

— Я тоже рад видеть вас, синьорита, — ответил мужчина с волчьим блеском в глазах.

Женское чутье Карины мгновенно подсказало, что в его тоне было что-то зловещее. Она посмотрела за плечо моряка.

— Захватчики судна уже ушли?

— Нет, — язвительно ответил он, — мы все еще на судне.

Карина попыталась обойти его, но филиппинец решительно преградил ей путь.

— Что вам нужно? — удивленно спросила она и сразу же пожалела о том, что эти слова сорвались с пересохших губ.

А губы филиппинца скривились, как кусочки поджаренной на сковородке печени.

— Я пришел, чтобы убить тебя, но сперва мы немного развлечемся.

Он схватил Карину за плечи и попытался прижать к себе. Она была на несколько дюймов выше, зато он — намного сильнее. Повалив ее на пол, Хуан лег сверху. Карина отчаянно сопротивлялась и всеми силами пыталась сбросить его с себя, но он вынул длинный нож и быстро срезал липкую ленту, опоясывавшую ее талию.

Она продолжала лупить его кулаками по лицу, расцарапав небритые щеки, но это лишь раззадоривало его, а у нее самой вызывало чувство досады. Филиппинец спрятал нож в ножны, чтобы освободить руки, а Карина закричала во весь голос, продолжая пинать его ногами. Она знала, что на судне нет никого, кто мог бы прийти к ней на помощь, но надеялась, что громкий крик отвлечет внимание насильника.

На мгновение филиппинец действительно отпрянул назад, и этого было достаточно, чтобы Карина протянула руку к его длинному кинжалу. Он заметил ее движение и ударил ладонью по лицу. Удар получился таким сильным, что она чуть было снова не потеряла сознание. На какое-то время прекратив сопротивление, она с ужасом ощущала, как его пальцы елозили по джинсам, пытаясь расстегнуть молнию. Потом он стал стаскивать их с нее, и она почувствовала на лице его тяжелое дыхание. Когда он часто задышал ей в ухо, она сделала последнюю попытку сбросить его с себя, но лишь глухо застонала, когда убедилась, что силы иссякли. И в этот момент откуда-то сверху раздался низкий мужской голос.

— На твоем месте я бы этого не делал, — грозно предупредил незнакомец.

Филиппинец мгновенно выхватил нож, вскочил и повернулся к незнакомцу лицом. Перед ним, широко расставив ноги, стоял высокий широкоплечий мужчина с суровым лицом. Его седеющие волосы серебрились как венец на фоне проникавшего в контейнер света.

Филиппинец бросился вперед с ножом в вытянутой руке, а Карина даже глаза закрыла от страха, чтобы не видеть, как клинок пронзит тело незнакомца. Однако этого не произошло. Вместо ожидавшегося крика боли она вдруг услышала глухой стук, глубокий выдох и металлический скрежет, как будто кто-то решил поточить кухонный нож.

Остановившись незадолго до этого перед контейнером, Остин увидел на палубе большую клинообразную глиняную табличку, поднял ее и только после этого вошел в круглое отверстие, вырезанное в стенке. Внутри он увидел леденящую душу картину. Остановив насильника окриком, он узнал в нем того самого человека, который смотрел на него с палубы, а потом перерезал веревочную лестницу, чуть было не сбросив его с корпуса судна. Мгновенно оценив действия бросившегося на него с ножом бандита, Остин быстро поднял табличку на уровень груди и тем самым спас себе жизнь.

Длинный нож нападавшего врезался в прочную, как камень, табличку и выпал из руки атакующего, а Остин тем временем поднял древний артефакт над головой и со всей силы обрушил на голову противника. Глиняная табличка раскололась на мелкие куски, филиппинец еще какое-то время стоял неподвижно, а потом закатил глаза и рухнул на палубу.

Остин переступил через дергавшееся в конвульсиях тело насильника и протянул руку до смерти перепуганной женщине. Она с трудом встала на ноги и стала судорожно застегивать джинсы дрожавшими от усталости и страха пальцами.

— С вами все в порядке? — поинтересовался Остин, не скрывая своей озабоченности ее состоянием.

Карина молча кивнула, хотя на самом деле хотела прыгать от радости. Затем она посмотрела на скрюченное тело пирата.

— Спасибо, что спасли меня от грязных лап этого животного. Надеюсь, вы покончили с ним раз и навсегда.

— Вполне возможно. Вы из команды этого судна?

— Нет, я пассажирка, а судно было захвачено пиратами. Они прилетели на вертолетах, высадились на палубе, а потом арестовали всех членов экипажа и захватили «Навигатора».

Остин подумал, что она имеет в виду кого-то из членов экипажа.

— Кого? — удивленно переспросил он.

Карина с пониманием отнеслась к его удивлению.

— «Навигатор» — это… это такая статуя.

Остин кивнул. Ответ женщины показался ему таким же безумным, как и все происходящее на этом судне. Он поднял длинный нож, выпавший из руки накинувшегося на него члена команды.

— Извините, что вынужден оставить вас. У меня тут срочное дело, не терпящее отлагательств. Поищите надежное место, где вы могли бы укрыться до поры до времени. А потом мы побеседуем с вами за ужином.

С этими словами он исчез за контейнерами, а Карина еще долго стояла на месте, не в силах пошевелиться. События развивались так быстро, что она до сих пор не могла понять, что именно произошло несколько минут назад. Иногда ей казалось, что все это привиделось в кошмарном сне. Какой-то ангел вдруг спустился с неба и спас ее от грязных посягательств мерзкого животного. А потом так же неожиданно исчез в темноте, пообещав побеседовать с ней за ужином. И все это на одном дыхании, в течение одной минуты. Она понятия не имела, кто он такой, но решила на всякий случай последовать мудрому совету. Карина еще раз со злостью и злорадством посмотрела на филиппинца, а потом быстро выбралась на палубу и вскоре исчезла в извилистом и темном лабиринте грузовых контейнеров.

Громко топая ногами по огромной палубе контейнеровоза, Остин все четче осознавал, что ему предстоит долгий путь. Неожиданная операция по спасению девушки отняла у него драгоценные минуты, и это обстоятельство могло оказаться для них обоих фатальным. Палуба судна настолько велика, что ему вряд ли удастся преодолеть это расстояние за несколько минут, которых у него, к сожалению, уже нет. Ведь нужно пробежать до конца палубы, а потом еще подняться на судовую надстройку высотой с многоэтажный жилой дом.

Остин бежал по палубе со спринтерской скоростью и поначалу даже не заметил, как между контейнерами сверкнул какой-то яркий предмет. Только через несколько шагов его сознание зафиксировало этот блеск, а в голове промелькнула спасительная надежда. Он быстро вернулся назад и просунул голову в узкую щель между контейнерами. К счастью, он не ошибся. Блеск исходил от хромированного руля самого обыкновенного дорожного велосипеда, бережно укрытого между двумя высокими контейнерами. Конечно, в другое время он предпочел бы какой-нибудь новенький «харлей-дэвидсон», но в сложившейся ситуации вполне сойдет и этот старый, изрядно потрепанный трехскоростной «рэйли», который, по всей видимости, был укрыт здесь кем-то из членов команды для быстрого передвижения по палубе.

Не долго думая Остин вытащил велосипед из щели, сел на него и что есть силы стал вращать педали. Это заметно сократило расстояние, а перед капитанским мостиком он увидел на палубе группу лежавших вниз лицом людей. Остановившись перед высокой палубной надстройкой, он заметил, что они живы, но не могут двигаться, поскольку их руки и ноги крепко стянуты скотчем. Только один из них шевелился, тщетно пытаясь освободиться от пут.

Остин отбросил в сторону велосипед и подбежал к человеку, который подавал признаки жизни. Приказав тому не дергаться, он быстрым движением разрезал ножом ленту на запястьях, а потом повернул его на бок, чтобы освободить ноги. Это был крупный мужчина довольно зрелого возраста, с суровым обветренным лицом и тяжелым квадратным подбородком. Мужчина с опаской посмотрел на длинный кинжал Остина, но потом немного успокоился, когда тот спросил, есть ли среди них офицеры.

— Я капитан Ланге, — представился он. — Командир судна «Оушен эдвенчер».

Остин помог капитану подняться и какое-то время поддерживал его под руки, пока тот не перестал покачиваться на ослабевших ногах.

— Что случилось с пиратами? — нетерпеливо спросил он.

— Понятия не имею. Они прилетели на вертолетах и захватили судно. — Ланге показал рукой на длинный ряд грузов. — Приземлились прямо на контейнеры. А вы кто такой?

— Друг, — коротко ответил Остин. — Сейчас не время для знакомства. — Он схватил капитана за плечи и сильно встряхнул, чтобы обратить на себя его внимание. — Ваше судно идет прямо на нефтяную платформу и может столкнуться с ней. У вас есть несколько минут, чтобы остановить контейнеровоз или быстро изменить курс, в противном случае вы его потеряете.

Кровь отхлынула с окаменевшего лица капитана.

— Я видел, как они перевели управление судном в автоматический режим.

— В таком случае вам следует как можно скорее исправить положение. А я тем временем помогу освободиться остальным членам вашей команды.

— Уже иду, — прохрипел капитан и неуклюже поковылял на онемевших ногах к капитанскому мостику.

Остин быстро освободил моряков и приказал им следовать за капитаном и оказывать ему посильную помощь. Все это время его мало беспокоила мысль о возможной встрече с пиратами. Вряд ли они станут болтаться по палубе, после того как настроили управление судна на автоматический режим и нацелили на нефтяную платформу. Сейчас все его силы были направлены на предотвращение столкновения, но в этот момент над головой послышался хлопающий звук винтокрылых машин.

Успешно закончив выполнение поставленной задачи, группа налетчиков готовилась покинуть борт судна. Их главарь с детским лицом еще раз обошел вокруг обвязанного брезентом объекта и закончил проверку крепления, когда к нему подбежал один из внедренных в палубную команду филиппинцев по имени Карлос.

— Хуан куда-то пропал, — сбивчиво объяснил он. — Понятия не имею, что он там делает.

Главарь понимающе ухмыльнулся.

— А я хорошо знаю, чем именно занят твой друг в эту минуту. Он нарушает все мои приказы. — С этими словами главарь банды взобрался в кабину стоявшего поблизости вертолета.

— Что же нам теперь делать? — опешил от неожиданности Карлос.

— Составь ему компанию, если хочешь, — ехидно посоветовал главарь и захлопнул за собой дверцу кабины.

На озабоченном лице филиппинца появились первые признаки панического страха. Он бросился ко второму вертолету и с большим трудом втиснулся в битком набитую кабину как раз в тот момент, когда лопасти машины набрали скорость и готовы были оторвать ее от крыши контейнера. Тем временем первый вертолет уже поднялся в воздух и стал медленно набирать высоту. В спешке пираты забыли забросить в салон вертолета длинный трос, который свисал с фюзеляжа, раскачиваясь на ветру вместе с прикрепленным к нему большим крюком. Пока первый вертолет набирал скорость и летел параллельно судну, второй только взлетал, описывая над палубой большие круги и приближаясь к тому месту, где стоял завернутый в брезент объект. Зависнув над ним, пилот попытался зацепить крюком большую петлю и унести его с собой. Остин тем временем пристально наблюдал за их маневрами, выглядывая из-за угла палубной надстройки.

За это короткое время он уже успел распознать навыки пиратов и проникся к ним глубоким презрением. Низко пригнувшись к палубе, он побежал к брезентовому свертку, быстро отцепил крюк, потом обернул трос вокруг швартовой тумбы и закрепил крюком.

Он уже бежал назад под укрытие палубной надстройки, когда вдруг почувствовал, будто раскаленное железо полоснуло его по ребрам. Кто-то вел по нему прицельную стрельбу и, к несчастью, не промахнулся. Не обращая внимания на резкую боль, Остин упал на палубу и покатился по мокрой поверхности, перевернувшись несколько раз.

За секунду до того, как укрыться за толстыми стенами надстройки, как степной волк нырнув в спасительную нору, он поднял голову и посмотрел на второй вертолет. Из открытой кабины пилота на него был нацелен ствол автомата, изрыгавший огненно-яркое пламя. К счастью, плотная волна пуль прошла над головой, врезавшись в деревянную обшивку палубы. В пылу борьбы и суматохи пилот вертолета так и не сообразил, что его винтокрылая машина привязана не к завернутому в брезент объекту, а к швартовой тумбе судна. Он быстро набирал высоту, натужно ревя двигателем, который пытался справиться с дополнительным весом. Когда трос натянулся во всю длину, вертолет неподвижно застыл на какое-то время, а потом начал выписывать круги по спирали, как игрушечный змей на длинной веревке. В конце концов трос запутался в лопастях винта, и машина, судорожно задергавшись и потеряв равновесие, рухнула в море, подняв в воздух огромный столб воды.

Остин выглянул из укрытия и увидел, что первый вертолет кружит над местом катастрофы, отчетливо обозначенном слоем, белой пены и большим масляным пятном. Дверца кабины была открыта, и в ней виднелась фигура человека, пристально смотревшего на Остина. На какую-то долю секунды глаза их встретились, и Остин увидел, что миловидное лицо херувима перекосила злорадная ухмылка. Вертолет сделал еще один круг над палубой судна, развернулся и улетел прочь.

Остин выбрался на палубу и понял, почему первый вертолет так спешно покинул судно, бросив своих товарищей на произвол судьбы. Прямо перед носом контейнеровоза грозно возвышалась буровая вышка нефтяной платформы.

Пока сильный северный ветер терзал его одежду, Остин напряженно вглядывался в капитанский мостик, мысленно подбадривая капитана. Он живо представил себе, какая борьба идет сейчас в помещении рулевой рубки, где члены команды во главе с капитаном отчаянно пытаются избежать столкновения. А судно тем временем продолжало двигаться с прежней скоростью. Остин попытался представить себя на месте капитана. Даже если Ланге удастся заглушить двигатели, огромное судно все равно будет двигаться вперед, подчиняясь силе инерции. В таком случае капитан должен сделать все возможное, чтобы сохранить контроль над судном и повернуть его в сторону, насколько это позволят ему работающие на полную мощность двигатели.

Когда контейнеровоз подошел вплотную к нефтяной платформе, Остин зафиксировал небольшое отклонение от прежнего курса. Огромная махина повернула на несколько градусов вправо, но полностью избежать столкновения все равно не удастся. Для этого нужно больше времени и больше открытого пространства.

Он перегнулся через перила палубы и посмотрел на нефтяную платформу. Охваченные паникой люди метались по ней, как муравьи по небольшому листику, неожиданно сорванному с дерева сильным ветром. Два катера натужно ревели моторами, пытаясь оттащить платформу в сторону от надвигающегося судна. Теперь уже не было сомнений, что столкновение неизбежно, и Остин ощутил острую боль в сердце.

В этот момент кто-то позвал его издалека. Он не сразу сообразил, что это трескучий голос в наушнике, который висел у него на боку. Остин сунул его в ухо.

— Курт, ты слышишь меня? — послышался хриплый голос капитана Доу. — Что с тобой?

— Все нормально, капитан. А что происходит на платформе?

— Они только что подняли последний якорь и уже начали ее отбуксировку.

Не успел Доу закончить последнюю фразу, как Остин увидел сноп белой пены в том самом месте, где из воды показался последний якорь. Вода буквально закипела вокруг четырех опор платформы, а оставшийся позади них пенистый след говорил о том, что она стала двигаться в сторону от надвигающегося сухогруза. Однако полностью избежать встречи с судном она уже не могла. Слишком поздно. Через несколько секунд левый борт контейнеровоза врежется в правую опору платформы. Предчувствуя силу удара, Остин сжался в комок и пригнулся к палубе, обхватив туловище обеими руками.

Послышался оглушительный скрежет металла, судно слегка вздрогнуло, но по-прежнему продолжало двигаться вперед. Освобожденная от якорей платформа не могла оказывать этой массе сколько-нибудь серьезного сопротивления и резко отошла в сторону, избегая тем самым смертельного для себя столкновения. От сильного удара платформа приподнялась, но потом выровнялась и стала удаляться от опасной зоны.

Контейнеровоз оглушил окрестности протяжным звуком сирены, и его тут же поддержал тонкий звук тревоги с борта «Лейфа Эриксона».

Из наушника донесся бодрый голос Завалы:

— Прекрасный способ очистить корпус твоего судна от морских ракушек. Что ты намерен сделать на «бис»?

— Нет ничего более приятного, — улыбнулся Остин. — Собираюсь пригласить на ужин прекрасную женщину.

Глава 13

Анджела Уорт уже несколько лет работала ассистентом библиотекаря в архивном отделе Американского философского общества, расположенного в Филадельфии. Ежедневное перемещение тяжелых коробок с уникальными документами и рукописями выработало у этой худенькой молодой женщины недюжинную физическую силу, которой мог позавидовать даже профессиональный борец.

Она без особых усилий сняла с полки увесистый пластиковый контейнер, погрузила на тележку и легко покатила из хранилища манускриптов в читальный зал. Мужчина чуть старше тридцати лет сидел за длинным письменным столом, быстро щелкая тонкими пальцами по клавишам портативного компьютера. Весь стол был завален документами, книгами и другими архивными материалами.

Анджела подошла к нему и поставила на стол большую коробку.

— Готова поспорить, что вы понятия не имели, сколько у нас исторических документов, касающихся артишоков.

— Тем лучше для меня, — ответил молодой писатель по имени Норман Стокер. — В соответствии с заключенным договором я должен сдать рукопись объемом пятьдесят тысяч слов.

— Я не очень хорошо знаю особенности издательского дела, — улыбнулась она, — но мне интересно, кто из читателей может осилить такое количество материалов, посвященных артишокам?

— Мой издатель придерживается другой точки зрения. Книги, посвященные какой-нибудь проблеме из истории повседневности, являются сейчас главной тенденцией в издательском бизнесе. Они могут быть о чем угодно — о соли, томатах, грибах и еще черт знает о чем. Самое главное в этом деле — показать, как избранный вами предмет изменил повседневную жизнь людей и тем самым почти в буквальном смысле спас все человечество. Это можно сделать, если смешать все сведения в кучу и доказать, что данная смесь влияет на сексуальные отношения.

— Сексуальные артишоки? — удивилась Анджела.

Стокер открыл коробку с древними рукописями.

— Вот, например, Европа шестнадцатого века. В те времена только мужчинам разрешалось есть артишоки, которые считались главным средством для восстановления потенции. — Он открыл другую папку и вынул фотографию красивой молодой блондинки в купальнике. — Мэрилин Монро, тысяча девятьсот сорок седьмой год. Первая королева артишоков в Калифорнии.

Анджела сняла с тележки еще одну коробку и поставила на стол, а потом легким движением руки смахнула со лба прядь белокурых волос.

— С нетерпением дожидаюсь появления фильма «Артишок».

— Я могу достать вам билет на голливудскую премьеру.

Анджела мило улыбнулась и попросила сообщить ей, когда он закончит работу с документами.

Стокер открыл коробку и погрузился в изучение новых материалов. Нельзя сказать, что его сильно занимало создание книг бытовой тематики, но гонорар за эти произведения был вполне приличный, связанные с ними поездки и путешествия будоражили воображение, а сами книги давали некоторый простор для творчества. Кроме того, во время работы над ними Стокер не нуждался в дополнительных занятиях, чтобы оплачивать свои банковские счета. В конце концов он пришел к вполне разумному выводу, что в качестве предмета исследования артишоки намного лучше, чем какие-нибудь сперматозоиды.

Стокер приехал в Американское философское общество, чтобы порыться в документах и найти противоядие против скуки, с помощью которого можно было бы хоть как-то разнообразить предмет исследования. В старом здании георгианского стиля на углу Индепенденс-Холла в Филадельфии, где размещались библиотека и архив общества, можно было отыскать манускрипты и научные трактаты по различным отраслям знаний начиная с 1500 года до настоящего времени.

Философское общество было основано в 1745 году непрофессиональным ученым, но вполне профессиональным государственным деятелем Бенджамином Франклином. Вместе со своими многочисленными друзьями он сделал все возможное, чтобы превратить Соединенные Штаты в независимое государство в области промышленного производства, транспорта и сельского хозяйства. Самыми первыми членами общества были именитые доктора, юристы, религиозные деятели и промышленники, к которым позже присоединились президенты Джефферсон и Вашингтон.

Стокер перебирал содержимое картонной коробки, и вдруг пальцы наткнулись на что-то твердое. Он вынул пакет, в котором находилась небольшая шкатулка, обтянутая темно-бордовой кожей с золотым тиснением. В шкатулке лежал толстый пакет из старой плотной бумаги, перевязанный черной лентой и запечатанный в нескольких местах воском. Правда, восковые печати уже давно были сорваны. Стокер развязал ленту и вынул из пакета титульный лист, на котором обнаружилась короткая надпись от руки ровным грубоватым почерком, сообщавшая, что содержимым пакета является научный трактат по выращиванию артишоков.

Далее следовала довольно скучная характеристика климатических сезонов, описание высаживания и выращивания растений, особенности сбора урожая, а по всему тексту встречались различные сельскохозяйственные рекомендации. На одном листе были нарисованы странные крестообразные знаки и волнистые линии, а под ними располагались непонятные слова на незнакомом языке. Еще в пакете лежала карта из толстого картона с большим количеством прорезанных в ней прямоугольных отверстий.

В этот момент мимо стола писателя проходила молодая ассистентка библиотекаря, толкая перед собой тележку с книгами. Стокер жестом подозвал ее.

— Нашли что-нибудь интересное? — участливо спросила она.

— Не знаю, насколько это интересно, но определенно нечто очень старое.

Анджела внимательно осмотрела пакет, а потом от начала до конца пролистала его содержимое. Почерк показался ей очень знакомым. Она подошла к большой книжной полке и вернулась оттуда с толстой книгой об Американской революции. Открыв ее в том месте, где была помещена копия Декларации независимости, она сравнила текст книги с рукописью. Да, теперь не оставалось никаких сомнений: эти два документа были написаны одной и той же рукой. Такой же наклон, простые грубоватые буквы — все совпадало до мельчайших подробностей.

— Видите разницу? — поинтересовалась Анджела.

— Почерк практически идентичен, — задумчиво ответил Стокер.

— Еще бы, оба документа были написаны одним и тем же человеком.

— Джефферсон? Не может быть!

— Почему? — удивилась она. — Джефферсон был известным, весьма преуспевающим фермером и к тому же ученым, скрупулезно фиксировавшим все свои научные достижения. Вот посмотрите на угол титульного листа — видите крошечные буквы «Т.Д.»?

— Это же прекрасно! Вряд ли этот труд заинтересует простого читателя, но тот факт, что рукопись Джефферсона, посвященная выращиванию артишоков, заканчивается такими странными схемами, стоит по крайней мере пары параграфов.

Анджела удивленно вскинула бровь.

— Не исключено, что эта часть попала сюда по ошибке.

— Но кто мог перепутать оригинальные рукописи Джефферсона?

— В нашем обществе до сих пор существует невероятно сложная система хранения документов. Нам приходится обслуживать почти восемь миллионов рукописей, более трехсот тысяч книг и периодических изданий. Могу предположить, что кто-то увидел титульный лист, не обратил внимания на имя этого автора научного трактата и положил к другим материалам, посвященным сельскохозяйственной тематике.

Он протянул ей диаграмму.

— Я нашел это в папке. С первого взгляда видно, что сад спланирован так, словно это сделал пьяный садовник. — Стокер взял из папки перфорированную карту и протянул Анджеле.

Ассистентка библиотекаря взяла ее и долго рассматривала ее на свет. И тут ее осенило.

— Когда закончите работать, дайте мне знать. Я хочу убедиться, что эти записи соответствуют другим материалам Джефферсона.

Она вернулась за свой рабочий стол и все оставшееся время с нетерпением поглядывала на стол писателя. Когда до закрытия библиотеки оставалось несколько минут, она выключила ноутбук, положила его в сумку, встала и подошла к столу Стокера.

— Извините, что устроил здесь такой беспорядок, — виновато улыбнулся он.

— Ничего страшного, я положу все на место, — ответила она с такой же улыбкой.

Дождавшись, когда зал покинули последние посетители, Анджела взяла досье Джефферсона и положила на свой стол. Включив настольную лампу, она вынула из папки перфокарту и аккуратно положила ее поверх первой страницы рукописи. Сквозь небольшие прямоугольные отверстия можно было без труда разобрать отдельные буквы.

Будучи страстной любительницей кроссвордов, Анджела прочитала несколько книг о самых разнообразных кодах и шифрах. Она была абсолютно уверена в том, что сейчас в ее руках оказалось не что иное, как шифровальная решетка. Такую обычно накладывают на чистый лист бумаги, вписывают в прямоугольные отверстия нужный текст, заполняют страницу другим, совершенно безобидным текстом, а потом принимающий человек проделывает ту же самую процедуру и получает зашифрованную информацию.

Она попыталась использовать решетку на нескольких страницах рукописи и вдруг поняла, что в этом тексте был какой-то другой уровень шифровки, недоступный простому любителю. Тогда она обратила внимание на лист, где были изображены пересекающиеся и волнообразные линии, и стала анализировать странные знаки. После тщательного изучения листа она решила воспользоваться лексической программой своего компьютера. Анджела довольно часто обращалась к этому аналитическому сайту, чтобы отыскать там нужное слово при разгадывании кроссвордов.

Набрав на клавиатуре несколько странных слов из текста рукописи, она нажала клавишу «Ввод» и стала терпеливо ждать результата. В конце концов компьютер вывел ее на словари древних языков, и ей пришлось еще раз набирать эти слова, чтобы программа завершила свое исследование. Поначалу результат удивил ее, а потом и вовсе озадачил.

Она распечатала полученный текст на принтере вместе с оригинальным текстом рукописи Джефферсона, сунула копии в верхний ящик стола, а потом собрала все бумаги в папку и быстро зашагала по длинному коридору в кабинет старшего библиотекаря.

Начальницей Анджелы была Хелен Вулси, опытный библиотекарь средних лет. Увидев свою юную помощницу, она добродушно улыбнулась.

— Так много работы, что засиделась допоздна? — спросила она.

— Не совсем так. Я случайно обнаружила странные вещи и подумала, что вам будет интересно об этом узнать. — Она протянула начальнице папку с бумагами.

Пока Хелен внимательно просматривала листы с рукописным текстом, Анджела торопливо объясняла ей свое мнение по поводу их происхождения.

Старший библиотекарь даже присвистнула от удивления.

— У меня даже дух захватывает от того, что я прикасаюсь к документам, которые когда-то держал в руках сам Джефферсон. Это невероятная находка.

— Я тоже так думаю, — согласилась с ней Анджела. — Полагаю, Джефферсон таким образом зашифровал в своих бумагах некое послание. Как известно, он пользовался репутацией весьма изобретательного криптографа. Многие из придуманных им систем кодирования еще долго использовались после его смерти.

— Очевидно, здесь содержится информация, которую он не хотел предавать гласности.

— Тут есть кое-что еще, — сказала Анджела и протянула начальнице отпечатанную копию с лингвистического веб-сайта.

Какое-то время Хелен молча изучала лист бумаги с непонятными знаками.

— А это надежный сайт? — наконец поинтересовалась она.

— Я всегда пользовалась им и не замечала ничего подозрительного, — пожала плечами Анджела.

Начальница задумчиво постучала по папке Джефферсона длинными ухоженными ногтями.

— Твой друг писатель уже знает об истинном значении этих материалов?

— Нет, он в курсе относительно причастности к этому самого Джефферсона, — пояснила Анджела, — но уверен, что это всего лишь научный трактат, посвященный специфике культивирования артишоков.

Хелен сокрушенно покачала головой.

— Это уже не первый случай, когда документы Джефферсона каким-то странным образом теряются среди других бумаг. Так, например, он потерял кое-какие этнографические материалы, касающиеся жизни и быта американских индейцев, а те документы, которые он завещал различным институтам, бесследно исчезли. Ты нашла в этих бумагах хотя бы малейший намек на их истинное содержание?

— Ни единой зацепки. Здесь нужен мощный компьютер со специальной программой дешифровки текстов, а также опытный криптолог, который знает, как обрабатывать подобную информацию. У меня есть друг в Агентстве национальной безопасности, который мог бы помочь нам.

— Чудесно, — быстро согласилась Хелен, — но прежде чем обращаться к нему, я должна на всякий случай проконсультироваться с советом директоров нашего общества. А пока нам с тобой надо держать язык за зубами и никому не рассказывать об этом открытии. Если текст подлинный, то это может иметь серьезные последствия для всего общества, но мы не вправе подвергать риску свою репутацию в том случае, если все это окажется фальшивкой.

Анджела была согласна с тем, чтобы держать информацию в строжайшей тайне, однако в тот момент у нее зародились подозрения, что начальница непременно воспользуется преимуществами первооткрывателя, если, конечно, обнаруженный материал действительно будет важным историческим открытием. Но у Анджелы тоже были серьезные амбиции, и она не хотела до конца своей жизни оставаться простым ассистентом библиотекаря.

Она кивнула в знак согласия.

— Я сделаю все возможное, чтобы выполнить последнюю волю мистера Джефферсона и сохранить в тайне содержание его документов.

— Очень хорошо, — улыбнулась начальница, открыла верхний ящик стола, сунула туда папку с документами, а потом заперла его на ключ. — Эти материалы будут храниться здесь под замком, пока я не посоветуюсь с нашим руководством. Конечно, если мы получим «добро», я позабочусь о том, чтобы твои заслуги были признаны и соответствующим образом вознаграждены.

«Разумеется, ты присвоишь себе лавры первенства, а если это окажется подлогом, то всю вину свалишь на меня».

Улыбка Анджелы скрыла от начальницы эти грустные мысли.

— Благодарю вас, миссис Вулси, — сказала она, вставая из-за стола.

Хелен ответила ей такой же добродушной улыбкой и вернулась к своим бумагам, давая понять, что разговор окончен. А когда Анджела пожелала ей доброй ночи и затворила за собой дверь, она тут же открыла ящик стола, вынула оттуда документы Джефферсона, а потом посмотрела в записную книжку и стала торопливо набирать номер телефона, с трудом сдерживая охватившее ее волнение.

Она впервые в жизни решила воспользоваться этим номером, что вызывало у нее еще большее волнение. Много лет назад Анджеле дал его один из членов совета директоров, который заметил необыкновенные карьерные амбиции Хелен и посоветовал воспользоваться этим телефоном, если она вдруг захочет сделать карьеру. При этом он добавил, что она может занять его место, поскольку сам он болен и вряд ли сможет выполнять свои обязанности сколько-нибудь продолжительное время. Она должна была работать на одного эксцентричного человека, проявлявшего интерес к определенного рода вещам. В ее обязанности входило всего лишь прислушиваться к разговорам на данную тему, а в случае необходимости срочно звонить по указанному телефону.

Хелен щедро платили за работу, которая на самом деле ничего ей не стоила, и она с помощью этих денег обставила хорошей мебелью свою квартиру и даже купила подержанный «БМВ». И вот сейчас она была рада отработать хотя бы часть полученной суммы и очень расстроилась из-за того, что сухой голос автоответчика посоветовал ей оставить сообщение. Она кратко изложила своему благодетелю суть джефферсоновских документов и положила трубку. А потом ее вдруг обуял страх, что этот звонок может положить конец работе на какого-то незнакомого человека. Однако, немного подумав, она пришла к довольно приятному для себя выводу, что с такой же вероятностью обнаруженные документы Джефферсона могут положить начало ее новой, гораздо более приятной карьере.

Она не была бы столь жизнерадостной оптимисткой, если бы знала, к каким печальным последствиям приведет ее звонок. Не обрадовалась бы она и тому факту, что в этот самый момент в другом конце здания Американского философского общества ее послушная ассистентка тоже сидела за столом и торопливо набирала свой номер телефона.

Глава 14

Офицер команды, одновременно выполнявший обязанности судового врача, как раз перевязывал Остина, когда дверь медпункта отворилась и на пороге появился капитан Ланге, удерживая под руку Карину.

— Я обнаружил эту юную леди бесцельно бродившей по палубе, — сказал он Остину, сидевшему на медицинской кушетке. — Она говорит, что какой-то рыцарь в сверкающих доспехах спас ее от верной гибели.

— В моих доспехах действительно немало блестящих железок, — улыбнулся Остин, потирая рану на боку. Его лицо было покрыто ссадинами, а колени, разбитые в кровь, пока его швыряло ветром на железный корпус судна, вызывали самые неприятные ощущения.

— Мне очень жаль, что вы так сильно пострадали, — взволнованно прошептала Карина.

Синяк под ее правым глазом был гораздо больше, чем у Остина, поскольку Хуан не пожалел сил, нанося удар. Но даже с опухшей щекой Карина не утратила своей привлекательности, о чем говорило внимание присутствующих мужчин. Ее изящная стройная фигурка с длинными точеными ногами могла свести с ума любого истинного ценителя женской красоты. Кремовая кожа лица выгодно оттеняла ярко-синие глаза, над которыми игриво возвышались соблазнительно изогнутые брови. А завершали облик волосы, аккуратно уложенные в пучок на затылке.

— Благодарю вас, — вежливо кивнул Остин, — но это всего лишь пустяковая царапина, ничего серьезного. Меня больше беспокоит ваше состояние.

— Вы очень добры ко мне, — пролепетала Карина. — Я приложила к лицу холодный компресс, и это помогло мне избавиться от неизбежной в таких случаях опухоли. Правда, во рту все еще ощущается неприятный привкус, но, к счастью, зубы остались целы и невредимы.

— Я рад за вас. Они вам понадобятся для нашего совместного ужина, — шутливо ответил Остин.

Карина попыталась улыбнуться.

— Мистер Остин, нас еще не представили друг другу надлежащим образом.

Остин охотно протянул ей руку.

— Прошу вас, мисс Микади, зовите меня просто Курт.

— Хорошо, Курт, а вы можете называть меня просто Карина. Кстати, откуда вам известна моя фамилия?

— Джентльмен, который втянул меня в эту историю, сообщил по секрету, что вы путешествуете на этом судне в качестве сотрудницы Организации Объединенных Наций. Помимо этого, я о вас ничего не знаю.

— Никакой тайны здесь нет, — улыбнулась она. — Я действительно работаю исследователем в ЮНЕСКО, а моей главной задачей является поиск и идентификация похищенных антикварных вещей. Если кто и может считаться самой настоящей загадкой, так это вы, мистер Курт Остин. Именно вы вынырнули из неведомых морских глубин, как сказочный Нептун, и спасли от неминуемой гибели меня, наше судно, а заодно и нефтяную платформу.

— Большая часть этих заслуг по праву принадлежит капитану судна. Это он успел какими-то невероятными усилиями увести судно в сторону от платформы. Если бы за штурвалом этой громадины находился я, то мы все сейчас выковыривали бы из зубов сырую нефть.

— Курт просто демонстрирует врожденную скромность, — вмешался капитан Ланге. — Это он освободил меня и других членов команды, а потом, когда я отчаянно пытался повернуть судно в сторону, храбро сражался с пиратами и фактически спас ваш груз.

Лицо Карины мгновенно засветилось радостью.

— Значит, это вы спасли моего «Навигатора»?

Остин молча кивнул.

— На палубе остался довольно крупный объект, тщательно завернутый в брезент. Вполне возможно, это и есть ваша статуя.

— Я должен как можно скорее поместить ее в безопасное место, — откликнулся капитан Ланге и сообщил по радио на капитанский мостик, чтобы его первый помощник немедленно организовал группу людей для срочной работы.

Помощник, в свою очередь, доложил капитану, что к ним направляется катер береговой охраны, а по воздуху скоро прибудут представители владельцев судоходной компании. Получив эту информацию, капитан извинился и ушел на свое рабочее место, а вслед за ним отправился и медик, предварительно дав Остину болеутоляющее.

— Интересно, — задумчиво сказал Остин, — что особенного в этом «Навигаторе»?

— Вот это и есть самое странное, — согласилась с ним Карина. — Статуя не относится к числу безумно дорогих вещей и к тому же вообще может оказаться подделкой.

— В таком случае давайте поговорим о том, что можем знать наверняка. К примеру, о нашем совместном ужине.

— Ну как я могу забыть о вашем неожиданном визите, в особенности после столь странного и внезапного появления? Но сперва скажите, откуда вы все-таки появились.

— Не появился, а приплыл. С моря. Находился неподалеку — буксировал айсберги.

Карина посмотрела на широкие плечи Остина и подумала, что нисколько бы не удивилась, узнав, например, что он буксирует айсберги голыми руками. Поначалу она решила, что он шутит, а потом все поняла, когда Остин рассказал ей об особой миссии «Лейфа Эриксона» в этих широтах. Путешествуя по всему миру, она часто встречалась с самыми разными людьми, но Остин был ни с кем не сравним. Он рисковал собой, чтобы спасти не только сотни жизней, но и собственность стоимостью миллионы долларов, храбро сражался с пиратами и даже убил одного из них, защищая ее от верной гибели. И вот теперь он флиртует с ней, как какой-нибудь пылкий школьник в период полового созревания. Ее глаза невольно скользнули по его мускулистому загорелому торсу. Судя по многочисленным шрамам на бронзовом теле, он уже не раз участвовал в опасных предприятиях и заплатил за это приличную цену.

Карина протянула руку, провела пальцами по застарелому шраму на правой руке и хотела было спросить, где он мог получить пулевое ранение, но в этот момент дверь отворилась и в судовой лазарет вошел стройный темнокожий мужчина.

Джо Завала удивленно вытаращил глаза, а потом уголки его губ поползли вверх в привычной полуулыбке. Он слышал, что его друг ранен и находится в лазарете, но никто не говорил, что за ним ухаживает столь очаровательная женщина.

— Зашел посмотреть, как у тебя дела, — весело сказал он. — Я вижу, все прекрасно.

— Карина, этот джентльмен — Джо Завала, мой друг и коллега. Джо управлял той самой резиновой лодкой, с которой я высадился на судно. Не стоит пугаться его устрашающего пиратского вида. На самом деле он вполне безобидный человек.

— Рад познакомиться с вами, Карина, — галантно поклонился Завала, а потом указал на забинтованного друга. — Вы в порядке? У вас обоих такой вид, будто вас кипятком ошпарили.

— Да, мы с ним пострадали на пару, — сказала Карина и густо покраснела, вдруг осознав некоторую двусмысленность этой фразы. Желая исправить положение, она быстро убрала руку.

Остин мгновенно оценил возникшую неловкость и пришел ей на помощь, переведя разговор на себя.

— У меня небольшая царапина на ребрах и еще несколько синяков и ссадин.

— То есть ничего такого, чему могла бы повредить пара стаканчиков текилы, — улыбнулся Завала.

— Я вижу, вы в надежных руках, — смущенно сказала Карина, глядя на Остина. — Если не возражаете, я пойду на палубу и посмотрю, что там команда делает с моей статуей. Еще раз благодарю вас за своевременную помощь.

Завала долго смотрел на дверь, за которой исчезла Карина, а потом взорвался громким хохотом, что было крайне нехарактерно для его обычно сдержанной и слегка циничной манеры поведения.

— Только Курт Остин может найти в этих холодных широтах по соседству с айсбергами такого очаровательного ангела, как мисс Микади. И они еще меня называют Ромео.

Остин закатил глаза, молча встал с кушетки, надел позаимствованную у команды судна рубашку и застегнул пуговицы.

— Капитан Доу чувствует себя нормально?

— Да, он уже полностью исчерпал свой репертуар шуток и начал повторять старые.

— Могу тебе посочувствовать, дружище.

— Он говорит, что должен остаться здесь еще на один день, чтобы все-таки заарканить своего Моби и оттащить на безопасное расстояние. Так что тебе еще тоже достанется от него.

— Как ты забрался на палубу? Ведь я собственными глазами видел, как веревочная лестница была обрезана и упала в воду.

— Должно быть, они откопали запасную. Я видел, что тебе нелегко было взобраться на палубу. Что там стряслось?

— Я расскажу тебе эту занимательную историю за чашкой кофе.

Они направились в кают-компанию, налили себе по чашке горячего черного кофе, а потом жадно проглотили пару пухлых сандвичей. Только после этого Остин пересказал Завале свои приключения, начиная с того момента, когда он оказался на палубе контейнеровоза.

— Кто-то потратил уйму денег и сил, чтобы заполучить эту странную статую, — присвистнул от удивления Завала.

— Да, похоже на то. Чтобы купить или даже арендовать два вертолета, а потом нанять группу пиратов для захвата такого огромного судна действительно нужны немалые деньги. Не говоря уже о связях, которые совершенно необходимы для внедрения в команду своих людей и тщательной подготовки к высадке захватчиков.

— Они могли просто-напросто похитить эту статую и убраться ко всем чертям, — задумчиво сказал Завала. — Не понимаю, зачем им понадобилось уничтожать контейнеровоз, направив его на нефтяную платформу.

— Думаю, они хотели избавиться от судна, чтобы скрыть следы преступления, а заодно устранить нежелательных свидетелей. А нефтяная платформа была просто средством для реализации этой цели. Во всем этом деле есть какая-то безумная расчетливость. Море должно было поглотить эту тайну.

Завала медленно покачал головой.

— Какие мозги надо иметь, чтобы разработать такую гнусную кровавую схему?

— Очень холодные и расчетливые, — ответил Остин. — Судя по всему, вертолеты прилетели сюда с какой-то прибрежной базы, так как эта зона расположена в пределах досягаемости для авиации такого типа. Но берега здесь изрезаны многочисленными скалами и бухтами. Не думаю, что они прилетели сюда издалека с такой командой, а обратно собирались лететь с громадной статуей на тросе.

— Да, скорее всего они взлетели с палубы какого-то судна с точными координатами морской цели, — согласился с ним Завала.

— А из этого можно сделать вывод, что мы понапрасну теряем время, — подвел итог Остин. — Они все еще могут находиться где-то неподалеку.

— К сожалению, на контейнеровозе нет палубной авиации, — заметил Завала.

Остин вскинул голову, задумавшись над этой проблемой.

— Помнится, капитан Доу говорил, что на нефтяную платформу должен вернуться вертолет. Давай поднимемся наверх и посмотрим, на месте ли он.

Он проглотил последнюю обезболивающую таблетку, запил ее последним глотком кофе и вышел из кают-компании. Капитан Ланге радостно приветствовал их на палубе. Остин попросил у него бинокль, направил его на платформу и без особого труда обнаружил вертолет на посадочной площадке.

— Для нас это большая удача, — обрадовался Остин и повернулся к капитану: — Вы обратили внимание, в каком направлении улетел вертолет с пиратами?

— К сожалению, не успел этого сделать. Все произошло слишком быстро. — Лицо капитана Ланге даже покраснело от возмущения при воспоминании о недавних событиях.

— А что вам известно о тех двух филиппинцах, которые в качестве членов судовой команды работали на пиратов? — поинтересовался Остин.

— Их нашли с помощью обыкновенного агентства по занятости, — пожал плечами Ланге. — В их послужном списке не было ничего подозрительного.

— Вполне возможно, что они устроились к вам по подложным документам, — предположил Завала.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что они либо выкрали документы у каких-то настоящих моряков, либо просто убили их, чтобы завладеть бумагами, — пояснил Завала.

— А если это так, — продолжил его мысль Остин, — то мы можем добавить к общему числу жертв этой банды еще как минимум пару трупов.

Капитан тихо выругался по-немецки.

— Знаете, иногда, находясь в безбрежном океане, на большом судне, я чувствую себя Нептуном. — Он сокрушенно покачал головой. — А потом происходит какая-нибудь неприятность вроде этой, и ты начинаешь понимать свою удручающую беспомощность. Я бы с огромным удовольствием предпочел иметь дело с морем, чем с этими жуткими монстрами.

Остин по собственному опыту знал, о чем именно говорит капитан Ланге, но этот философский разговор нужно было отложить на более подходящее время.

— Вы не могли бы связаться с руководством нефтяной платформы? — спросил он капитана и вкратце пересказал суть плана, который только что созрел у них с Завалой.

Ланге тут же взял микрофон и сообщил начальнику платформы о своей просьбе. Тот какое-то время раздумывал — давать или не давать вертолет, но как только узнал от капитана, что вертушка нужна человеку, который спас платформу от верной гибели, сразу изменил отношение к делу.

Минут через двадцать винтокрылая машина взлетела с платформы, проделала небольшой путь до контейнеровоза и осторожно приземлилась на носовой части палубы. Остин и Завала подбежали к вертолету, низко пригибая головы, и через минуту он взмыл в небо.

— Куда направляемся, джентльмены? — спросил пилот, едва они успели надеть наушники.

Морские пираты улетели давно, поэтому вряд ли можно было обнаружить их в непосредственной близости от контейнеровоза. Остин попросил Райли, пилота вертолета, облететь район в радиусе пяти миль от судна, а потом по спирали увеличивать круг поиска на малой высоте.

Райли выразил согласие, подняв большой палец правой руки, повернул вертолет на запад и полетел со скоростью примерно сто миль в час.

— А что мы ищем? — спросил он через некоторое время.

— Любое надводное судно, на палубе которого могут разместиться два вертолета, — пояснил Остин.

— Понял, — кивнул пилот.

Через несколько минут он повернул машину и пошел на первый круг. К тому времени туман над морем рассеялся и видимость была в пределах двух-трех миль. Вскоре они обнаружили несколько рыболовецких судов и крупных обломков айсберга, включая гиганта, которым мог вполне оказаться Моби. Единственным большим судном на этом расстоянии оказался какой-то сухогруз, однако его палуба была слишком мала для двух вертолетов. К тому же она была занята несколькими кранами, длинные стрелы которых делали взлет вертолетов практически невозможным.

Остин попросил пилота сделать еще пару кругов. В конце второго круга они заметили на горизонте огромное судно, смутные контуры которого практически полностью сливались с темной водой океана.

— Рудовоз, — сказал Завала с заднего сиденья.

Вертолет опустился до уровня нескольких сотен футов и полетел в сторону большого судна с темным корпусом. На огромном пространстве палубы, простиравшейся от высокой надстройки до кормы, могли разместиться десятки вертолетов.

— Ну, что скажешь? — спросил Остин пилота.

— Черт возьми, да это судно своими размерами напоминает самый настоящий авианосец.

Завала охотно поддержал его:

— Если нужно здесь что-то спрятать, то места предостаточно.

— Расстояние искажает истинные размеры судна, — заметил пилот. — Может, оно и не очень большое.

Остин попросил пилота определить название судна.

Вертолет облетел его с другой стороны, где красовалась надпись большими буквами: «Король моря».

Оказалось, что это судно было зарегистрировано в столице Кипра Никосии, подтверждением чему служило крупное изображение головы быка рядом с названием.

— Возвращаемся назад, — сказал Остин, вполне удовлетворенный результатом поиска.

Пилот повернул вертолет, и вскоре судно исчезло в плотной дымке тумана.

Когда хлопающие звуки винтокрылой машины постепенно стихли, с капитанского мостика на быстро уменьшающуюся точку вертолета еще долго глядели широко открытые светлые глаза. Когда вертолет стал напоминать крошечного москита, Адриано опустил бинокль и скривил тонкие губы в язвительной ухмылке. Вертолет подошел к судну достаточно близко, чтобы можно было легко разглядеть лицо сидевшего за штурвалом пилота.

Отныне охотник сам стал преследуемым.

Когда вертолет нефтяной платформы приблизился к контейнеровозу, они увидели, что неподалеку от судна бросил якорь катер береговой охраны. Пилот посадил вертолет на палубу, где Остина и Завалу уже с нетерпением ждал капитан Ланге. Он сообщил, что служба береговой охраны прислала вертолет с группой следователей, которые должны допросить всех свидетелей.

К этому моменту Остин уже находился на грани физического и нервного истощения. Мысли путались, остро ныла от боли грудная клетка, и ему совсем не хотелось подвергать себя еще одному испытанию в виде дотошного допроса со стороны офицеров береговой охраны. Уж лучше бы ему дали немного отоспаться и восстановить силы. Конечно, сотрудники береговой охраны могли внести ясность в события последнего времени, но он чертовски устал.

Сидевший в кают-компании лейтенант был настроен по-деловому и вел допрос весьма энергично. Быстро получив необходимые сведения от Остина и Завалы, он сказал, что теперь будет допрашивать членов команды. Заметив, что Остин поморщился от боли, он заботливо предложил доставить его в военный госпиталь для тщательного медицинского осмотра, однако капитан заверил лейтенанта, что вертолет доставит Остина на берег завтра утром.

Карина поинтересовалась, может ли она лететь с ним, так как у нее вечером следующего дня намечена важная встреча в Вашингтоне, а свой бесценный груз она согласна доверить катеру береговой охраны. Да и Джо Завала тоже торопился покинуть судно, поскольку должен был вернуться домой и подготовиться к поездке в Стамбул. Учитывая все эти обстоятельства. Остин предупредил капитана Доу, что охота на его любимого Моби откладывается до лучших времен.

— Я очень расстроен, — грустно ответил Доу. — Но когда вы вернетесь, у меня будет для вас несколько новых анекдотов.

— С нетерпением жду этого, — улыбнулся Остин.

Глава 15

Виктор Балтазар молча слушал торопливую речь Адриано, который сбивчиво рассказывал ему об операции по захвату контейнеровоза. С каждой новой деталью неудачной попытки выкрасть финикийскую статую в нем росло чувство раздражения, постепенно переходящее в ярость. И хотя внешне Балтазар никак не демонстрировал свой гнев, по пульсирующим венам на лбу было видно, что он с трудом сдерживает себя. В эту минуту накопившаяся внутри ярость напоминала огненную лаву, переполнявшую кратер вулкана и готовую в любой момент вырваться наружу. А когда Адриано подробно описал, как человек с седыми волосами, который помешал ему заполучить статую, выследил на вертолете сухогруз, Балтазар наконец-то сорвался.

— Довольно, — гаркнул он и с такой силой сдавил корпус мобильного телефона, что тот хрустнул в его толстых пальцах. Буквально смяв в руке кусок металла и пластика, Балтазар немного успокоился и швырнул раздавленный телефон своему конюху, который держал под уздцы огромную гнедую лошадь. Затем он взял из рук поджидавшего его оруженосца стальной рыцарский шлем с забралом и надел на голову.

В сверкающих рыцарских доспехах, вооруженный с ног до головы, Балтазар напоминал робота из научно-фантастического фильма. Однако на самом деле он был более подвижным и проворным, чем любой металлический монстр. Даже облачившись в доспехи, весившие не менее семидесяти фунтов, он довольно легко запрыгнул в высокое седло прекрасного гнедого жеребца.

Оруженосец протянул Балтазару деревянное копье длиной не менее пятнадцати футов. Из-за затупленного металлического наконечника, которым, собственно говоря, оно и отличалось от настоящего боевого оружия, его назвали «копьем милосердия». Тем не менее оно могло нанести противнику смертельную рану, пущенное в ход сильной рукой натренированного воина, мчащегося на быстром бельгийском коне. Балтазар сам воспитывал этого коня в духе истинных рыцарских лошадей, которых еще в Средние века называли боевыми. Это животное почти вдвое превосходило по размеру обычных скаковых лошадей, а весило около тонны даже без защитной металлической амуниции.

Когда Балтазар прижал копье к толстой мускулистой шее коня, верный оруженосец вручил ему щит, закрывавший наиболее уязвимые части тела. На белом фоне щита отчетливо виднелся черный силуэт головы быка. Такое же изображение родового герба украшало длинный плащ Балтазара и белоснежную накидку, которая развевалась на могучем корпусе коня.

Крепко удерживая рукой копье, Балтазар нагнул голову, увидев сквозь узкую горизонтальную щель в забрале дорожку рыцарского поединка. Слева от него виднелось низкое ограждение, известное под названием «тилт», а с правой стороны, в самом дальнем конце дорожки, стоял другой рыцарь в таких же доспехах и на таком же могучем боевом коне.

Балтазар подал сигнал человеку из корпуса наемников. Его противником в этот раз выступал довольно крупный мужчина с мощным телосложением и большим опытом наездника. Как и любой спарринг-партнер в профессиональном боксе, он обычно играл роль достойного соперника Балтазара, рискуя при этом получить серьезные увечья. Разумеется, ему дополнительно платили за многочисленные синяки и ссадины, да и сам Балтазар старался как можно осторожнее относиться к своему партнеру, но не из-за каких бы то ни было симпатий, а по той простой причине, что ему очень не хотелось тратить время и деньги на подготовку еще одного рыцаря. Однако сейчас, узнав дурную новость о провале операции по захвату контейнеровоза, он готов был растерзать любого соперника.

Он посмотрел на противника сквозь забрало налитыми кровью глазами и приготовился к поединку. Балтазар с большим трудом сдержал свой неистовый нрав, чтобы не отыграться на Адриано. Конечно, этот молодой испанец заслуживал самого сурового наказания, однако он был верным и преданным слугой, который еще мог пригодиться в дальнейшем. Адриано был надежным телохранителем Балтазара. Напуганный до смерти грозными упреками, он мог впасть в уныние, если не сказать отчаяние, избавиться от которого было бы не так-то просто. Кроме того, расстроенный киллер мог просто-напросто покончить с собой или совершить не менее глупый поступок при исполнении профессиональных обязанностей наемного убийцы.

Балтазар крепко стиснул зубы и еще сильнее сжал копье. Облаченный в средневековый камзол герольд медленно поднес к губам военный горн и пронзительно затрубил на самой высокой ноте. Это был сигнал к бою. Балтазар поднял копье и сильно ударил по крупу коня длинными золотыми шпорами.

Массивное животное воинственно нагнуло голову, ударило копытами по сырой земле и ринулось вперед, быстро набирая скорость. Ровный бег коня позволял наезднику крепко держаться в седле и тщательно прицелиться. Рыцари мчались навстречу друг другу, опустив копья влево от себя под углом тридцать градусов. Каждый держал голову на расстоянии двух футов от тилта, а правую руку — на расстоянии трех футов. При этом их левые руки были надежно защищены прочными щитами.

Лошади мчались навстречу друг другу, гулко стуча по земле копытами. Всадники встретились посреди тилта, и первым удар нанес соперник Балтазара. Копье ударило прямо в центр щита и мгновенно разлетелось на мелкие куски, однако всадник удержался на коне, умело отразив удар. В ту же секунду копье Балтазара миновало щит противника и нанесло ему ответный удар в левое плечо.

Оружие Балтазара не соскользнуло в сторону, как у соперника, а нанесло сильный удар, сложившийся из совокупной мощи движения лошади и физической силы всадника и сосредоточившийся в крохотной точке тела противника. Не выдержав силы удара, тот потерял равновесие и рухнул наземь как поваленный ветром сноп.

Балтазар осадил лошадь и отбросил в сторону копье. Спешившись, он вынул меч и подошел к поверженному противнику, который, корчась от боли, лежал на земле лицом вверх. Не обращая внимания на стоны соперника, Балтазар широко расставил ноги, поднял клинок обеими руками и нацелился ему в грудь. Насладившись моментом победы, он вонзил острие меча в нескольких дюймах от шеи лежавшего соперника, а потом издал яростный крик и ушел прочь, оставив клинок в земле. Стоявшие возле его родового шатра медики ринулись на помощь раненому рыцарю, а Балтазар вошел в шатер, где верный оруженосец помог ему снять тяжелые рыцарские доспехи. Под кольчугой находилось специальное защитное одеяние, сделанное из сверхпрочного материала — кевлара. Его противник был облачен в традиционную одежду из хлопчатобумажной ткани, которая служила плохой защитой от удара, но Балтазар не привык полагаться на случай. Он всегда предпочитал иметь существенные преимущества перед соперником. К примеру, его копье имело сверхпрочную сердцевину из металлического сплава и поэтому не могло разлететься на куски, как это случилось с деревянным копьем его менее удачливого противника.

Не снимая кольчуги, Балтазар сел за руль ярко-красного «бентли» с открытым верхом и, скрипнув шинами, умчался с ристалища. Мощный двенадцатицилиндровый турбонаддувной двигатель машины мог за несколько секунд разогнаться до шестидесяти миль в час, а потом набрать около двухсот миль, но Балтазар никогда не ездил с такой бешеной скоростью, ограничиваясь лишь половиной этой силы. Проехав пару миль по дороге, он свернул в узкий проезд, который пролегал мимо ухоженных газонов и вел к большому каменному дворцу, выстроенному в традиционном испанском стиле.

Припарковав «бентли» перед парадным входом, Балтазар вышел из автомобиля и направился к двери. В таком огромном доме должно быть много прислуги, однако хозяин предпочитал держать только одного слугу — верного и преданного камердинера, который, помимо всего прочего, выполнял также и функции управляющего поместьем. Балтазар жил в нескольких комнатах своего дворца, но в случае необходимости камердинер мог быстро собрать всю большую армию служащих, проживавших в расположенных неподалеку бараках и охранявших весьма обширные владения.

Камердинер встретил его у входа. Несмотря на свои служебные обязанности и безупречные манеры преданного слуги, этот человек был весьма опытным мастером боевых искусств, прекрасно владел оружием и обладал бесценным качеством искушенного телохранителя. Балтазар молча вошел в дом и сразу же направился в огромный бассейн, где разделся догола и проплыл более полумили, а потом долго наслаждался в теплой ванне, чувствуя, как постепенно отступает накопившаяся злость.

После ванны он облачился в домашний белоснежный халат, напоминающий монашескую рясу.

Даже в этом просторном одеянии Балтазар демонстрировал впечатляющую фигуру. Конечно, халат скрывал его мускулистые руки и ноги, но не мог утаить широкие плечи и уж тем более гордую осанку и красивую голову, которая, казалось, была вырезана из цельного куска гранита средневековым мастером-кудесником, неожиданно превратившим бездушный камень в величественную плоть, наполнив ее кровью посредством колдовской алхимии.

Отдав приказ камердинеру, чтобы его не беспокоили, Балтазар заперся в портретной галерее, огромные стены которой были увешаны изображениями его славных предков, родословная которых уходила корнями в глубокую древность. Балтазар налил себе коньяку в пузатый, суженный к верху бокал, покачал его в руке, сделал один глоток, а потом направился с ним к портрету, написанному маслом еще в восемнадцатом веке одним из знаменитых мастеров. На нем была изображена юная мадонна с прекрасными умными глазами. Балтазар подошел к висевшему над камином портрету женщины так близко, что их глаза оказались на расстоянии нескольких дюймов.

Крошечные сенсорные датчики, искусно скрытые за глазами изображенной на портрете мадонны, мгновенно отреагировали на этот взгляд, сняли биометрические показания, сравнили их с зафиксированным в компьютерной базе данных образцом и послали соответствующий сигнал в исполнительное устройство. Одновременно с этим миниатюрные сканеры сравнили отпечатки его ладоней и кончиков пальцев с аналогичными данными и, окончательно убедившись в достоверности запрашивающего код доступа лица, открыли потайную дверь. Прозвучал мягкий щелчок, и перед ним открылась ведущая вниз лестница.

Балтазар спустился, остановился перед стальной дверью, набрал код из комбинации только ему известных цифр и вошел в большую комнату, уставленную стеклянными шкафами, температура воздуха и уровень влажности в которых контролировались сложной компьютерной системой. Внутри хранились старинные фолианты рукописных книг, посвященных истории древнего рода Балтазаров, насчитывающего как минимум две тысячи лет. Древние манускрипты свидетельствовали о том, что в далекие времена предки Балтазара покинули Палестину и перебрались на остров Кипр, где добились выдающегося успеха в качестве искусных судостроителей. Именно они снабжали надежными судами европейских рыцарей во время Четвертого крестового похода, после чего были вовлечены в кровопролитные сражения и захват Константинополя. Там они захватили столько золота, сколько могли увезти на своих многочисленных кораблях.

После окончания Крестовых походов его семья связала свою дальнейшую судьбу с крестоносцами и вместе с ними переехала в Западную Европу, где использовала захваченное золото для развития горнодобывающей империи. С тех пор любые события — рождение, смерть, заключение брака и тому подобное — тщательно регистрировались в семейной летописи. Кроме того, там были зафиксированы все торговые и предпринимательские сделки, враждебные столкновения и повседневная деятельность далеких предков. Иначе говоря, в этих фолиантах с золотым тиснением на переплетах хранились важнейшие сведения о каждом более или менее значимом эпизоде из жизни рода Балтазаров.

Он уже давно прочитал каждую строчку, каждое слово этого семейного предания, и именно времена крестоносцев пробудили в нем интерес к рыцарским турнирам и другим аристократическим увлечениям истинного кабальеро. Встроенный в стену экран монитора с сенсорными датчиками фиксировал все его посещения и служил своеобразным справочником по любому предмету.

Посреди комнаты на небольшом возвышении стоял каменный истукан в виде бородатого круглолицего мужчины с презрительной ухмылкой на губах и вытянутыми вперед руками. Ладони были обращены вверх, как будто он ждал подаяния. На большой круглой голове красовались два рога — символ древнего бога Ваала, издавна считавшегося покровителем рода Балтазаров. Именно из-за этого в потайной комнате ему было выделено столь почетное место среди прочих свидетельств достоинства семейства, корни которого терялись в глубокой древности. Это божество всегда защищало его род от превратностей судьбы, источало благодать и с самого начала обеспечивало милость Фортуны.

Идол издревле использовался для человеческих жертвоприношений и всегда помещался у домашнего очага, из-за чего одна сторона его каменного туловища до сих пор была покрыта черной копотью. В трудные времена жрецы бога Ваала приносили в жертву младенцев, укладывая их беззащитные тела на простертые руки идола, под которыми разжигали жертвенный костер. Правда, сейчас под руками кумира находился не священный огонь, а обыкновенный алтарь, на котором покоился небольшой сундук из черного дерева, богато инкрустированный драгоценными камнями.

Балтазар открыл крышку сундука и вынул оттуда небольшую деревянную шкатулку. В ней хранилось несколько свитков пергамента. Осторожно вынув их из шкатулки, он развернул старинный манускрипт на алтаре. Впервые отец познакомил его с содержимым шкатулки, когда родовое гнездо семейства еще находилось в Европе. В этом древнем документе рассказывалось о временах, которые предшествовали исходу из Палестины на Кипр. Но отец сделал это только тогда, когда сын стал достаточно взрослым и основательно изучил арамейский язык, с помощью которого можно было понять тайну их рода и постичь истинные причины его исхода.

Читая древние пророчества, начертанные далекими предками, Балтазар вновь испытал приятное ощущение тяжести столетий, словно лежащей на его широких плечах. Через несколько минут он завершил привычный ритуал и благоговейно вернул пергамент на место в шкатулку. Закрыв крышку сундука, он с таким же благоговением посмотрел почти бесцветными глазами на каменное изваяние Ваала. У него возникло ощущение, что древний бог пристально вглядывается ему в душу и тем самым передает часть своей бессмертной энергии. Балтазар жадно впитывал эту таинственную силу и чувствовал влияние божественной ауры, как изнывающий от жажды пилигрим, припавший к животворному источнику влаги.

Он вернулся к двери, запер ее на кодовый замок и поднялся в свой кабинет. Все еще потрясенный только что испытанным чувством причастности к великому таинству, он допил коньяк, чтобы успокоить возбужденное древним ритуалом воображение, и привычным движением набрал на мобильном телефоне нужный номер. Через несколько промежуточных кодов, надежно скрывавших номер абонента, сигнал поступил на сотовый Адриано.

Балтазар изложил ему свое понимание причин провала операции и дал подробные инструкции относительно дальнейших действий. Нужно было во что бы то ни стало установить личность человека, который нарушил их план. Кто бы это ни был, он должен понести такое же суровое наказание, как и все остальные, осмелившиеся встать на пути Балтазара. Наглеца должна постичь участь тех сотен людей, которые вольно или невольно помешали осуществлению его планов, — ужасная и мучительная смерть.

Глава 16

Для сверхсекретного правительственного учреждения Агентство национальной безопасности казалось чересчур заметным, если не открытым для постороннего взгляда. Штаб-квартира АНБ находилась в городке Форт-Мид, штат Мэриленд, между Балтимором и Вашингтоном, и размещалась в двух высоких зданиях из сине-черного стекла, которые выглядели так, словно были созданы архитектором-кубистом в минуты умопомрачения.

На самом деле открытость этих зданий была крайне обманчива. Возвышавшиеся над землей корпуса были лишь малой частью общего комплекса, видимой постороннему глазу, а большая часть, по слухам, скрывалась под землей и занимала площадь не менее десяти акров. АНБ являлось крупнейшим работодателем для математиков не только в США, но и во всем мире, а среди двадцати тысяч служащих агентства было немало лучших в стране криптологов и дешифровальщиков.

Ассистентка библиотекаря из Американского философского общества Анджела Уорт миновала комплекс офисных зданий АНБ и повернула на парковку, расположенную непосредственно перед Национальным криптографическим музеем. Она встала ни свет ни заря, позвонила на работу и, сказавшись больной, поехала на юг от Филадельфии. Отыскав на парковке свободное место, Анджела схватила с пассажирского сиденья старый кожаный дипломат и быстро зашагала к парадной двери музея.

Войдя внутрь, она спросила у дежурного, как найти Гровера Харриса. Несколько минут спустя к ней подошел худощавый молодой человек с копной густых волос и в джинсах. Он радостно пожал ей руку.

— Привет, Анджела, — сказал он с добродушной улыбкой. — Рад, что ты приехала — путь не близкий.

— Ничего страшного, Гровер. Спасибо, что уделил мне время.

Анджела познакомилась с Харрисом много лет назад на собрании любителей кроссвордов и загадок, и они быстро подружились. Оба были усердными студентами и находились на нижней ступеньке служебной лестницы. Кроме того, Гровер был весьма приятным молодым человеком, довольно симпатичным и к тому же очень умным. Он проводил Анджелу в свой заваленный бумагами кабинет и предложил ей стул. Кабинет был чуть больше туалетной комнаты, что лишь подтверждало низкий статус его хозяина в сложной иерархической структуре агентства.

Харрис уселся за письменный стол, на котором высились горы бумаг и книг, что могло бы послужить для любого пожарного инспектора доказательством преступной халатности.

— По телефону твой голос показался мне очень взволнованным. Что случилось?

Анджела открыла дипломат, вынула оттуда рукописный текст Джефферсона и без лишних слов протянула его Харрису. Он быстро пробежал глазами первую страницу, потом пролистал всю папку, пока не дошел до перфорированной карты. Посмотрев на свет, он вернул ее на прежнее место.

— Похоже на шифровальную решетку, не так ли?

— Ты у меня спрашиваешь? — улыбнулась Анджела. — Я надеялась, что ты сам определишь, что это такое. Ведь это ты эксперт по кодам и шифрам.

— Я всего лишь начинающий эксперт в этой области, слушающий лекции в Национальной криптографической школе.

— А я этим похвастаться не могу, — сказала Анджела. Криптографическая школа АНБ обучала основам шифровального дела людей, работающих в различных правительственных учреждениях.

— Не надо скромничать, — отмахнулся Харрис. — Ведь ты обнаружила этот документ, не правда ли? Что ты думаешь по поводу текста?

— Думаю, что кто-то, не разобравшись, положил его в другую папку. Мне кажется, он должен находиться в соответствующем досье Томаса Джефферсона.

Гровер быстро выпрямился и пристально посмотрел на собеседницу.

— Джефферсона?

— Угу, — улыбнулась Анджела. — Я абсолютно уверена в том, что этот документ написан его рукой. Я уже сравнила его с рукописным текстом декларации и убедилась в этом. Кроме того, в нижнем правом углу документа стоят инициалы «Т.Д.», вполне соответствующие его собственным.

Диг снова поднес последнюю страницу к глазам и даже присвистнул от удивления.

— Джефферсон. Да, в этом есть какой-то тайный смысл.

— Мне приятно, что ты готов со мной согласиться, — облегченно вздохнула Анджела. — Я очень боялась, что напрасно отвлекаю тебя от работы.

— Нет, черт возьми! — воскликнул Диг, покачав головой. — Дело в том, что большинство людей понятия не имеют о том, что Джефферсон был прекрасным криптографом и умело шифровал многие свои сообщения. Так, например, он часто использовал шифр для передачи важной информации Джеймсу Медисону и другим государственным деятелям. А научился искусству шифрования и кодирования информации еще во Франции, где некоторое время работал послом. — Диг взволнованно вскочил на ноги. — Пойдем, я хочу тебе кое-что показать.

Он повел ее в выставочный зал и остановился перед застекленным шкафом, в котором лежал какой-то странный деревянный цилиндрический барабан коричневого цвета примерно двух дюймов диаметром и пяти дюймов длиной, состоявший из множества тонких дисков, на ободках которых виднелись вырезанные буквы.

— Этот аппарат был обнаружен в доме неподалеку от поместья Монтичелло, — пояснил Харрис. — Мы считаем, что это шифровальный диск, который Томас Джефферсон изобрел в те годы, когда работал в Вашингтоне и исполнял обязанности государственного секретаря. Ты пишешь определенное донесение, затем вращаешь барабан с вырезанными буквами, а тот, кому предназначено сообщение, проделывает то же самое с помощью такого же барабана.

— Это напоминает мне «Код да Винчи».

Харрис громко расхохотался.

— Старик Леонардо был бы очень удивлен, узнав об эволюции шифровального диска.

Он потащил ее дальше по залу и остановился перед длинным шкафом, в котором находились какие-то аппараты, отдаленно напоминающие старые пишущие машинки.

Анджела, прочитав сопутствующую надпись: «Шифровальная машинка „Энигма“», посмотрела на Харриса блестящими от волнения глазами.

— Я много слышала об этой машинке.

— Да, это была самая строго охраняемая тайна эпохи Второй мировой войны. Множество людей погибло из-за тщетных попыток ее разгадать. Однако на самом деле это был всего лишь значительно усовершенствованный вариант легендарной шифровальной машинки Томаса Джефферсона. Он далеко опередил свое время.

— Плохо, что мы не можем использовать ее сейчас для расшифровки его рукописей, — грустно вздохнула Анджела.

— Возможно, нам это не понадобится, — успокоил ее Гравер.

Они вернулись в его кабинет, и он снова уселся за письменный стол, откинулся на спинку стула и скрестил пальцы.

— А почему ты увлеклась кодами и шифрами?

— Я неплохо разбираюсь в математике, составляю кроссворды и с раннего детства увлекаюсь сочинением акростихов. Интерес к всевозможным загадкам и ребусам заставил меня прочитать уйму книг по этому делу. Именно так я узнала о шифровальных решетках и о том, что Джефферсон проявлял необыкновенный интерес к криптографии.

— Почти половина всех известных криптографов в мире могли бы дать мне примерно такой ответ, — улыбнулся Харрис. — Именно интерес к загадкам позволил тебе почувствовать в этом тексте какой-то тайный смысл.

Она пожала плечами.

— Просто что-то в этом тексте показалось мне забавным, не более того.

— Такими «забавными» вещами АНБ занимается почти все время. Полагаю, что в нашем агентстве Джефферсон чувствовал бы себя как дома.

— Где именно использовался этот шифровальный диск?

— Он не использовался. В своей дальнейшей политической карьере Джефферсон не применял подобных изобретений. Мне кажется, он воспользовался этой шифровальной решеткой в единственном случае, чтобы показать, что в статье об артишоках содержится некая тайная информация. Он просто поместил свое сообщение в эти апертуры, а потом скрыл его совершенно случайным текстом.

— Я обратила внимание, что текст какой-то высокопарный, а местами просто абсурдный.

— Хорошая догадка. А теперь давай предположим, что Джефферсон использовал подобный стиль в качестве дополнительного средства утаить содержание информации. Однако прежде нам придется скопировать буквы, которые проглядывают сквозь отверстия в перфорированной решетке.

Анджела вынула из «дипломата» ноутбук и протянула его Харрису.

— Я уже сделала это.

Харрис посмотрел на текст, составленный из кажущихся совершенно не связанными друг с другом букв.

— Фантастика! Это сэкономит нам массу времени.

— С чего мы должны начать?

— Вернуться на две тысячи лет назад.

— Не поняла.

— Еще Юлий Цезарь использовал метод замещения букв для шифровки своего послания Цицерону во время так называемой Галльской войны. Он просто заменял греческие буквы римскими, а потом значительно усовершенствовать свой метод. Цезарь брал римский алфавит и придумывал свой шифр, смещая буквы на три позиции ниже. Затем накладывал один алфавит на другой и передавал код шифра получателю информации. Тот проделывал обратную операцию и в результате получал истинный текст.

— И этот метод использован в данном тексте? — удивилась Анджела.

— Не совсем так. Арабы уже давно обнаружили, что если вычислить частоту использованных букв в письменном языке, то можно расшифровать закодированный текст. Мария, шотландская королева, заплатила за это головой, когда хитроумные дешифровщики английской королевы Елизаветы перехватили ее сообщение во время заговора Бабингтона. Что же до Джефферсона, то он усовершенствовал один из вариантов шифровальной системы, известной как метод Виженера.

— Что является лишь вариантом замещающего метода Цезаря.

— Совершенно верно. Для этого нужно просто-напросто создать собственный алфавит, заменяя буквы определенным образом, понятным получателю информации. Ты создаешь некий порядок букв, а потом просто сообщаешь получателю ключ к разгадке, помещая его поверх этого квадрата. Буквы в ключевом слове помогают тебе отыскать закодированные буквы сообщения, что очень напоминает современный кроссворд.

— Из этого следует, что некоторые буквы в твоем тексте могут быть представлены совсем другими знаками.

— Да, и в этом изящество данной системы.

Харрис повернулся к компьютеру и в течение нескольких минут энергично щелкал по клавишам, выстраивая колонки букв в форме большого прямоугольника.

— Да, это стандартный «квадрат Виженера». Есть только одна проблема. Мы не знаем ключевое слово.

— А если попробовать «артишок»?

Харрис засмеялся.

— Вспомнила «Похищенное письмо» Эдгара По? «Артишок» — ключевое слово, которое Джефферсон и Меривезер Льюис использовали для расшифровки кода и обмена информацией во время экспедиции на территорию Луизианы.

Он несколько раз набирал слово «артишок» в квадрате решетки и тщетно пытался расшифровать содержащееся там тайное послание, используя это слово даже во множественном числе, но все напрасно. Харрис сокрушенно покачал головой.

— Может быть, это слово является слишком очевидным, — заключила Анджела.

Они попробовали использовать другие слова — «Адамс», «Вашингтон», «Франклин» и даже «независимость», — но получили все тот же разочаровывающий результат.

— Мы можем потратить весь день на это бесполезное занятие, — заметила Анджела.

— Точнее сказать, десятилетия. На самом деле ключевое слово может оказаться совершенно бессмысленным.

— Значит, нет никакого надежного способа взломать шифр Виженера?

— Нет, взломать можно практически любой шифр, но нам потребуется уйма времени. Этот шифр был придуман гениальным человеком по имени Баббедж, которого не без оснований считают отцом современного компьютера. Его система дешифровки строится на определении последовательности букв. Как только эта последовательность обнаружена, мы получаем ключ к разгадке. К сожалению, такая система находится за пределами моего мастерства, однако мы находимся в двух шагах от величайших в мире взломщиков самых разнообразных кодов.

— Ты знаком с кем-нибудь из АНБ?

— Я звякну моему профессору.

Харрис позвонил профессору, но поскольку тот находился на занятиях, оставил ему сообщение. После этого с разрешения Анджелы он начал копировать материал. Гровер был так поглощен рукописным текстом, что не обратил никакого внимания на сопутствующий ему рисунок.

Анджела сидела и молча наблюдала за тем, как он рассматривает извилистые линии и пересечения в форме крестиков.

— Вот другая часть нашей загадки. Сначала я подумала, что эти линии обозначают расположение грядок на огороде. — Она быстро рассказала ему о том, что обнаружила на сайте древних языков.

— Это очень интересно, но сейчас давай сосредоточимся на основном тексте послания.

Харрис закончил обрабатываться документы и вернул их Анджеле, которая спрятала бумаги в дипломат. Он проводил ее до двери и сказал, что непременно сообщит о результатах исследования. Через два часа позвонил профессор и терпеливо выслушал сбивчивый рассказ Харриса о зашифрованном послании. Как только Гровер упомянул фамилию Джефферсона, профессор сразу же прервал его и попросил немедленно приехать к нему.

Профессор Питер Деврис стоял по другую сторону пропускного барьера, где находился дежурный службы безопасности. Он с таким нетерпением ждал возможности взглянуть на документ, что буквально втащил молодого человека в свой кабинет.

Профессор издавна пользовался репутацией талантливого, но совершенно рассеянного математика, который даже в самую невыносимую жару ходил в твидовом костюме и имел странную привычку в минуты глубокого погружения в свои мысли дергать себя за белоснежную бороду. А в таком состоянии он находился почти постоянно.

Внимательно изучив текст про артишоки, он посмотрел на ученика.

— Вы говорите, что этот документ привезла вам сотрудница библиотеки философского общества?

— Совершенно верно. Она работает ассистентом библиотекаря в научном отделе.

— Если бы не шифровальная решетка, я бы не удостоил этот документ вторым взглядом, — откровенно признался профессор, снова уставившись на перфокарту с чувством досады и разочарования. — Я крайне удивлен, что Джефферсон использовал столь грубую шифровальную технику, — заключил он, положив ее на стол.

— А я вообще сомневаюсь в том, что этот текст содержит в себе хоть какое-то послание, — добавил Харрис.

— Есть только один способ проверить это предположение, — задумчиво произнес профессор.

Он отсканировал ровные столбцы букв, ввел в компьютер и в течение нескольких минут щелкал по клавишам тонкими пальцами. Буквы плясали на экране монитора в самых разнообразных комбинациях и сочетаниях, пока наконец не выдали ему одно-единственное слово:

Орел.

Харрис взглянул искоса на экран и рассмеялся.

— Мы могли бы и сами догадаться. Ведь это же имя любимой лошади Джефферсона.

Профессор понимающе улыбнулся.

— Баббедж продал бы душу этому компьютеру даже за десятую часть той мощи, которой он располагает. — Он набрал на клавиатуре ключевое слово, а потом дал команду компьютеру использовать его в качестве ключа к дешифровке ранее просканированного текста.

Послание Джефферсона, адресованное Льюису еще в 1809 году, предстало в своей первозданной простоте.

Харрис напряженно всматривался в экран через плечо профессора.

— Не могу поверить своим глазам, — взволнованно прошептал он. — Невероятно. — Он схватил лист бумаги со странными нарисованными линиями. — Анджела утверждает, что это слова из древнего финикийского языка.

— Вполне соответствует тому, о чем говорит в своем послании информатор Джефферсона из Оксфорда.

Харрис вдруг ощутил невероятную усталость.

— У меня с самого начала было чувство, что мы сделаем какое-то великое открытие.

— А с другой стороны, эта красивая легенда может оказаться досужим вымыслом, продуктом изощренного, если не сказать утонченного, воображения.

— Вы действительно так думаете, сэр?

— Нет, я полагаю, что этот документ самый что ни на есть настоящий. А вот что касается содержащейся в нем информации, то это совсем другое дело.

— Что же нам теперь делать с этим открытием?

Профессор так сильно дернул седую бороду, что чуть было не вырвал ее с корнями.

— Отнестись к нему с бо-ольшой осторожностью.

Глава 17

Движение на улице, где в старинном особняке Бродмена постройки девятнадцатого века располагалось посольство Республики Ирак, было крайне затруднено из-за обилия автомобилей. Нескончаемый поток лимузинов и роскошных авто тянулся под окнами трехэтажного здания в романском стиле неподалеку от Дюпон-серкл, останавливаясь лишь на мгновение, чтобы выгрузить мужчин в смокингах и женщин в дорогих нарядах, прибывших на официальный прием. Швейцар сделал знак таксисту, чтобы тот подъезжал к парадному входу на место отъезжающего лимузина с дипломатическим номером. Затем он услужливо открыл дверцу автомобиля и широким жестом пригласил выйти Карину Микади, облаченную в длинное бархатное платье темно-коричневого цвета, которое чудесно гармонировало с ее длинными волосами. Декольте было достаточно глубоким, чтобы показать то, что достойно внимания, но все же не настолько, чтобы нарушать рамки приличия. Наброшенная на обнаженные плечи белая шаль выгодно оттеняла смуглую кожу.

Карина поблагодарила пожилого швейцара такой очаровательной улыбкой, что тот затрепетал как мальчишка, а потом проследовала за другими гостями через арочный свод парадного входа в особняк. В вестибюле молодой сотрудник посольства взглянул на ее приглашение с позолоченными краями, а потом отыскал фамилию Карины в длинном списке гостей.

— Благодарю вас, мисс Микади, что приехали на наш прием. Посольство Ирака приветствует вас в качестве дорогого гостя.

— Спасибо, — улыбнулась Карина. — Я с удовольствием принимаю ваше приглашение.

Вестибюль особняка быстро заполнялся гулом голосов оживленно беседующих гостей. Карина огляделась вокруг, словно раздумывая, остаться ли ей здесь или отправиться в главный зал приемов. Многие из присутствующих узнали очаровательную женщину с голубыми глазами и повернулись в ее сторону. Шум голосов стал постепенно стихать.

Карина не относилась к числу высокопоставленных гостей, но ее внешность была настолько неотразимой, что она невольно привлекала к себе внимание других приглашенных. Женщины в дорогих нарядах тоже чувствовали ее женское обаяние и инстинктивно брали своих спутников под руку, чтобы отвлечь от искушения. Они успокоились лишь тогда, когда из толпы мужчин в черных смокингах появился человек средних лет и быстро зашагал в сторону прибывшей гостьи.

Приблизившись к Карине, он громко щелкнул каблуками и галантно кивнул.

— Карина Микади, если не ошибаюсь, ангел-хранитель антикварного мира.

Так назвал Карину какой-то журналист, написавший о ней статью в журнале Смитсоновского института. Она мило улыбнулась и сразу же взяла инициативу в свои руки.

— Мне никогда не нравилось это слишком лестное для меня прозвище, мистер…

— Прощу прощения, мисс Микади. Меня зовут Энтони Саксон, и я сразу же хочу принести свои извинения, если обидел вас. — Он говорил с легким британским акцентом, который некогда усиленно культивировался в привилегированных американских средних школах.

— Нисколько, мистер Саксон, — ответила она и протянула руку. — Как вы меня узнали?

— Ваша фотография не раз появлялась в нескольких специальных журналах, и теперь мне очень приятно познакомиться с вами лично. — Он поднес ее руку к губам.

Импозантная внешность, старомодная манера выражать свои мысли и ладно сидевший смокинг делали его похожим на высокопоставленного дипломата начала прошлого века. Саксон был высок, не менее шести футов, и к тому же изящно сложен, а его густые рыжеватые с проседью волосы, аккуратно зачесанные назад, еще больше подчеркивали острый орлиный нос под густыми бровями. Тонкие губы свидетельствовали об упрямом характере их обладателя, а полоска усов не шире обыкновенного карандаша делала его похожим на кинозвезд или сутенеров 1940-х годов. Картину дополнял мягкий загар, который можно было получить только в результате длительного пребывания в знойной пустыне.

— Вы сотрудник вашингтонского дипломатического корпуса, мистер Саксон?

— К сожалению, очень далек от него. По призванию я скорее искатель приключений, а по принуждению писатель и сценарист. Возможно, вы читали мою последнюю книгу «Поиски царицы», — сказал он с надеждой в голосе.

— Боюсь, что нет, — виновато улыбнулась Карина, а потом быстро добавила, не желая расстраивать нового знакомого: — Я часто бываю в разъездах.

— Откровенность делает вам честь, мадам, — сказал Саксон и снова щелкнул каблуками. — Совершенно не важно, слышали ли вы мое имя. Важно то, что я немало слышал о вас, особенно в связи с проблемой возвращения антикварных ценностей, похищенных из Иракского национального музея.

— Вы очень добры, мистер Саксон, — сказала она и огляделась вокруг. — Вы, случайно, не знаете, где я могу найти Виктора Балтазара?

Густые брови Саксона сошлись на переносице.

— Балтазар готовит презентацию в главном зале приемов. Буду очень рад сопроводить вас туда.

Губы Карины расплылись в загадочной улыбке.

— Вы напоминаете мне утонченного викторианского джентльмена, — сказала она, охотно опираясь на предложенную руку.

— Лично я предпочитаю считать себя приверженцем Елизаветинской эпохи, когда звенели мечи и звучали сонеты. Но я все равно благодарен вам за этот приятный комплимент.

Он повел ее сквозь плотную толпу гостей в большой зал, украшенный темно-бордовой с золочеными краями драпировкой. В дальнем конце зала на небольшом подиуме, освещенном яркими огнями, были установлены видеокамеры, микрофоны и прочая электронная техника. На заднике этой импровизированной сцены висела большая фотография Иракского национального музея, а перед ней уже были установлены несколько рядов мягких стульев.

Саксон направился к крайнему стулу у левой стены, объяснив попутчице тоном заговорщика, что с этого места можно спокойно наблюдать за всеми входящими в зал гостями, а в случае необходимости, если выступающий вдруг затянет речь на не позволительно долгое время, незаметно выскользнуть из зала, не привлекая к себе внимания.

Карина между тем узнала нескольких рядовых сотрудников Государственного департамента, малоизвестных политиков и журналистов. Кроме того, в зале находились несколько представителей Фонда помощи в розыске древностей стран Среднего Востока и были знакомы ей по роду деятельности. А когда в зал вошел профессор Насир, она взволнованно вскочила с места и помахала ему рукой. Профессор заметил ее и быстро зашагал через весь зал с радостной улыбкой на лице.

— Мисс Микади, как я рад видеть вас здесь.

— Я тоже надеялась встретиться с вами, профессор, — радостно поприветствовала она его и повернулась к Саксону. — Профессор, это Энтони Саксон. Мистер Саксон, позвольте представить вам профессора Ясима Насира.

Саксон встал во весь рост и навис над низкорослым иракцем.

— Почту за честь познакомиться с вами, доктор Насир. Я неплохо осведомлен о вашей работе в музее.

Насир просиял от удовольствия.

— Простите нас, ради Бога, — поспешила вмешаться Карина. — Мне нужно многое обсудить с доктором Насиром. Мы давно с ним не виделись.

— Не стоит беспокоиться, — добродушно ответил Саксон и ловким жестом подхватил с подноса проходившего мимо официанта два бокала с шампанским, один из которых протянул Карине. — Пожалуйста, если вам понадобится помощь, обращайтесь в любое время.

Насир долго смотрел вслед Саксону, с трудом пробиравшемуся сквозь плотную толпу гостей.

— Очень немногие люди за пределами Ирака подозревают о моем существовании, — тихо сказал он, все еще находясь под впечатлением слов незнакомца. — Как долго вы знакомы с мистером Саксоном?

— Не более пяти минут, — откровенно призналась Карина. — Он встретил меня у двери. Но для меня гораздо важнее то, сколько времени мы не виделись с вами. По меньшей мере года три?

— Ну как я могу забыть об этом? Это было в Иракском национальном музее. Ужасное было время.

— Я очень сожалею, что не поддерживала с вами связь так часто, как вы того заслуживаете.

— Мы уже почти полностью очистили здание музея от мусора, и благодаря таким людям, как вы, реставрация идет полным ходом. Мы стали получать необходимые средства, но расходы все равно превышают наши возможности. А если к этому добавить сохраняющуюся в нашей стране нестабильность, то легко можно представить, когда перед парадным входом нашего музея появятся толпы иностранных туристов, а стоянка будет забита автобусами.

— Вот еще один повод пожелать этому дипломатическому приему всяческого успеха.

— О да, — оживился он. — Я так обрадовался, когда вы сообщили мне по телефону, что обнаружили значительную часть пропавших экспонатов. Идея провести такую встречу показалась мне просто гениальной. Я даже представить себе не мог, что увижу здесь так много уважаемых коллег. А вот перед вами одна из них. Вы помните доктора Шалоа?

На подиум поднялась невысокая грузная женщина в традиционном длинном арабском платье до щиколоток, с покрытыми шалью волосами. Она громко покашляла, чтобы привлечь к себе внимание аудитории, а потом, когда все немного успокоились, представилась публике.

— Я бы хотела поблагодарить наше посольство за организацию этого приема, а наших дорогих гостей — за финансовую и моральную поддержку столь важного мероприятия. Наш первый оратор достаточно откровенно выразил тот дух щедрости и понимания, который непременно поможет возродить из руин наш музей, являющийся одним из крупнейших в мире. Мне выпала большая честь представить вам Виктора Балтазара, президента Фонда помощи Иракскому национальному музею.

Пока доктор Шалоа энергично аплодировала вместе с другими гостями, на подиум с первого ряда бодро выскочил импозантный мужчина и пожал ей руку.

Карина понятия не имела, как же выглядит этот Балтазар, так как он обладал довольно редким талантом скрывать свою личность от досужего общественного мнения и вездесущих журналистов. Вопреки ее ожиданиям это человек не поражал воображение мощным торсом, облаченным в дорогой смокинг. Стоявший на подиуме мужчина выглядел довольно скромно, и только благородные черты лица наводили на мысль о его истинном происхождении. Но чем больше она смотрела на него, тем сильнее менялось ее представление об этом человеке. Жестокая ухмылка на губах быстро превращалась в добродушную и даже теплую улыбку, а взгляд бледных холодных глаз, казалось, брал за душу и доходил буквально до каждого присутствующего в зале.

Когда аплодисменты наконец-то стихли, он начал свою речь глубоким мелодичным голосом:

— Это я удостоился великой чести выступить перед столь уважаемой и благородной публикой. Все вы являетесь важной частью мирового сообщества, которое прилагает немало усилий, чтобы отыскать и вернуть в Иракский национальный музей уникальные древние экспонаты, похищенные оттуда несколько лет назад.

Его выступление было прервано второй волной громких аплодисментов, после чего он продолжил:

— Созданный мною фонд помощи был всего лишь единственным звеном в длинной цепи тех, кто обеспокоен судьбой этого музея. Сейчас там успешно восстанавливаются поврежденные и разграбленные лаборатории по консервации экспонатов, проводится обучение обслуживающего персонала и создается новая база данных. Вскоре музею начнут поступать дополнительные средства от туристических доходов. Я очень сожалею, что вынужден покинуть этот теплый прием, не реализовав до конца редкую возможность поблагодарить каждого из присутствующих персонально, но очень надеюсь, что мы будем продолжать наше плодотворное сотрудничество в интересах столь благородного дела.

С этими словами он послал в зал воздушный поцелуй, быстро сбежал с подиума и направился к двери. Карина ринулась вслед за ним, но настигла только в вестибюле посольского особняка.

— Простите, мистер Балтазар, — остановила она его у выхода. — Я понимаю, что вы очень спешите, но умоляю вас уделить мне одну минуту вашего драгоценного времени.

Губы Балтазара растянулись в вымученной ухмылке.

— Было бы крайне невежливо и даже глупо отказывать в одном-единственном вопросе столь очаровательной женщине, мисс?..

— Как это мило с вашей стороны, — быстро пролепетала она. — Меня зовут Карина Микади.

На аристократическом лице Балтазара неожиданно появилось задумчивое выражение.

— Мисс Микади! Какой удивительный сюрприз. Премного наслышан о вашей легендарной бульдожьей хватке и всегда представлял вас эдакой приземистой сварливой толстухой средних лет, да еще и с усами. — Он провел указательным пальцем над верхней губой.

— Сожалею, что разочаровала вас, — вздохнула Карина.

— Никакого разочарования помимо того, что я действительно очень тороплюсь. Чем могу служить?

— Я просто хотела лично поблагодарить вас и основанный вами фонд за помощь, которую вы мне оказываете.

— Не стоит благодарности, — скромно кивнул Виктор. — Я уже начинаю искренне сожалеть о том, что не встретился с вами раньше, а предпочитал общаться через посредников. Мой бизнес и благотворительные организации отнимают практически все свободное время.

— Прекрасно вас понимаю.

— Это меня утешает. Ваша работа напоминает мне детективное расследование. Вы прошли обучение в полиции?

— Нет, я начинала свою карьеру в качестве журналистки и написала несколько статей о преступной деятельности похитителей антиквариата в Италии, которые сбывали краденые экспонаты в крупнейшие музеи Америки и Европы. Именно тогда меня стала одолевать злость оттого, что многие академические институты и крупные музеи стали неотъемлемой частью нелегальной торговли древностями. А потом я стала разыскивать украденные экспонаты, вместо того чтобы писать о них репортерские отчеты.

— Насколько я понимаю, ваша работа так или иначе связана с определенным риском. Я слышал от Бенуа ужасную историю о налете пиратов на ваше судно и о попытке похищения какого-то ценного артефакта. Возмутительное преступление! Вы просто чудом остались целы и невредимы.

Карина кивнула.

— Да, если бы не Курт Остин, я бы не разговаривала сейчас с вами.

— Незнаком с этим человеком.

— Мистер Остин работает в Национальном агентстве подводных исследований и предпочитает держаться подальше от дневного света, но именно он спас мне жизнь, а заодно и все судно, а также бесценные иракские экспонаты. Один из пиратов подстрелил его, но, слава Богу, рана оказалась не смертельной.

— Этот Остин поступил как истинный джентльмен, — усмехнулся Балтазар. — Интересно, как он оказался на борту вашего судна?

— По чистой случайности. Он находился на борту другого судна, которое по счастливому стечению обстоятельств проплывало мимо и услышало сигнал бедствия.

— Удивительная история. Мне бы хотелось как-нибудь познакомиться с ним, чтобы лично засвидетельствовать свое почтение столь благородному человеку.

— С большим удовольствием устрою вам эту встречу.

— Я искренне восхищен тем, как много иракских древностей вы вернули в Иракский национальный музей. Как вам это удалось?

Карина вспомнила своих бесчисленных информаторов, огромное количество взяток государственным чиновникам, с которыми приходилось расплачиваться за оказанные услуги, а также о своей настырности, от которой они пытались избавиться любой ценой.

— Длинная история, — уклончиво ответила она и равнодушно пожала плечами. — Эти успехи во многом объясняются фактом моего рождения. У меня до сих пор много родственников в Европе и Африке, которые бескорыстно помогают установить нужные контакты на обоих континентах.

— В Африке? — удивился Балтазар. — Насколько я понимаю, ваш отец был итальянцем?

Она кивнула в знак согласия.

— Да, и мой дедушка тоже. Он находился в армии Муссолини в то время, когда она вторглась в Эфиопию. Именно там он познакомился с моей будущей бабушкой. Моя мать не знала о нем ничего, даже имени, только то, что он был итальянцем. А потом она сама перебралась в Италию, где родилась я, и дала мне свою девичью фамилию Мекада, что по-итальянски означает «шустрая, ловкая».

— Мекада? Симпатичное имя.

— Благодарю вас. Полагаю, что в Эфиопии оно встречается довольно часто.

Балтазар задумался на какое-то время, потом снова посмотрел на Карину.

— Скажите, пожалуйста, мисс Микади, каковы ваши планы на ближайшее время?

— В ближайшие дни я намерена закончить подготовку к выставке доставленных из Ирака экспонатов. Сейчас они находятся под надежной охраной в Смитсоновском институте. Я должна организовать выставку, наметить дату и подготовить соответствующую рекламу для привлечения посетителей. Я уже договорилась о встрече с нужными людьми, которые помогут мне организовать эту экспозицию. Завтра, например, я отправляюсь в Виргинию, чтобы поговорить с Джоном Бенсоном, фотографом из журнала «Нэшнл джиографик», который присутствовал на раскопках статуи под условным названием «Навигатор». Если хотите, можете приехать к нам и собственными глазами полюбоваться статуей, а заодно и многими другими шедеврами этой удивительной коллекции.

— Ну что ж, замечательная идея. Не скрою, я новичок в области археологии, но у меня тоже есть несколько редких вещей. Должен сразу же предупредить, что все они приобретены вполне легально. Буду рад продемонстрировать их как-нибудь за обедом или ужином.

— С удовольствием принимаю приглашение, мистер Балтазар.

— Прекрасно. Позвоните в мой фонд, когда у вас будет хоть немного свободного времени. Там вам сообщат о моих планах и назначат встречу.

Они пожали друг другу руки, после чего Балтазар пошел попрощаться с послом и некоторыми другими высокопоставленными работниками посольства, а Карина развернулась, чтобы пройти обратно в зал приемов, но неожиданно наткнулась на Саксона. На его лице блуждала удивленная улыбка.

— Я видел, как вы о чем-то болтали с мистером Балтазаром, — сказал он.

— Мистер Балтазар был главной целью моего появления на этом приеме. Довольно приятный молодой человек.

— А вам известно, из каких источников он получает деньги на благотворительные нужды?

— Мне известно только то, что он владелец ряда горнодобывающих компаний.

— Совершенно верно, но это только малая часть его доходов. Балтазар является главой огромного горнорудного картеля, куда входит крупнейший в мире золотодобывающий конгломерат. Весьма противоречивая личность. В десятках стран его компании часто обвиняли в загрязнении окружающей среды и отравлении местных жителей. Но и это еще не все. Практически никто не знает, что он имеет в своем распоряжении одну из самых крупных в мире частных охранных организаций, членами которой являются профессиональные наемные убийцы.

Карина не раз наталкивалась в прессе на аналогичные сообщения о сомнительной деятельности Балтазара, когда собирала сведения о его благотворительном фонде, но тогда ей так нужны были деньги для организации поисков пропавших вещей, что она не придала этому никакого внимания. Неслыханная щедрость фонда перекрыла все сомнения относительно источников его пополнения.

— Я знаю только то, что его фонд выделяет довольно щедрые пожертвования для розыска и возвращения в Ирак пропавших музейных экспонатов.

— Понятно. Старая истина. Когда дело доходит до добрых дел, грязные деньги не имеют никакого значения.

— Только не надо читать мне лекцию по этике, — вспылила Карина, сверкнув глазами.

Саксон не мог не уловить горячности в ее словах.

— Разумеется, вам такая лекция ни к чему. Я снова вынужден просить прошения за бестактное поведение. На самом деле я хотел поговорить с вами о похищенных ценностях, и в особенности о легендарной статуе «Навигатор».

Карине вдруг показалось, что Саксон каким-то образом подслушал ее разговор с Балтазаром, но потом сообразила, что он находился слишком далеко от них и не мог слышать разговор.

— Вам тоже известно об этой статуе?

Он кивнул.

— Очень немногое. Я знаю, что она сделана из бронзы, почти в человеческий рост, и была обнаружена во время раскопок в Сирии десятки лет назад. Она изображает мореплавателя, которого почти все считают финикийцем, но на этот счет есть весьма серьезные сомнения, из-за чего статуя долгие годы была скрыта в запасниках Багдадского музея. А потом ее выкрали во время американского вторжения в страну в две тысяче третьем году. Какое-то время местонахождение статуи было неизвестно, пока вы не обнаружили ее совсем недавно вместе с другими древними вещами.

— Поразительно! — невольно воскликнула Карина. — Откуда у вас столько информации об этой статуе?

— Я искал «Навигатора» с тех пор, как впервые услышал о нем. Чуть было не добрался до него в Каире, но вы опередили меня на один шаг. Кстати, примите мои поздравления на этот счет.

— А почему вас заинтересовал именно этот экспонат?

Саксон торжествующе взмахнул рукой:

— Ага! Вот если бы вы читали мои книги, то не задали бы этот вопрос.

— Будьте уверены, я поставлю ваши книги на первое место в своем списке первоочередных дел, — сказала Карина, ничуть не скрывая неудовольствия ехидством Саксона.

— И не пожалеете об этом, они того стоят, — сказал он с хитрой ухмылкой.

Она вдруг поняла, что с нее достаточно насмешек Саксона.

— Простите, мне пора.

— Прощаю, но не забывайте о моем предупреждении. Будьте предельно осторожны во всех делах, так или иначе касающихся Балтазара.

Карина проигнорировала его предупреждение и пошла поговорить с профессором Насиром.

Саксон долго смотрел ей вслед. На его лице блуждала легкая улыбка, но в глазах совершенно явно читалось беспокойство.

Когда Балтазар вышел из здания посольства, к подъезду тут же подрулил черный «мерседес». Водитель вышел из автомобиля и буквально оттолкнул плечом в сторону швейцара, который уже готовился открыть дверцу. Швейцар когда-то был морским пехотинцем и не привык к столь бесцеремонному обращению. Разозлившись на водителя, который нагло лишил его чаевых, он начал протестовать, но тот так свирепо зыркнул на него, что швейцар застыл от изумления. Через минуту лимузин сорвался с места и, скрипнув шинами, исчез в темноте.

— Добрый вечер, мистер Балтазар, — подобострастно улыбнулся водитель. — Прием прошел нормально?

— Да, Адриано, настолько хорошо, что я почти забыл о нашем поражении под Ньюфаундлендом.

— Очень сожалею, мистер Балтазар. У меня нет никаких оправданий для такого позорного провала.

— Возможно, я назову тебе одно из них, Адриано. Его зовут Курт Остин, сотрудник НАПИ. Это тот самый джентльмен, который сорвал нашу операцию по захвату судна.

— А откуда этот Остин знал о нашем плане?

— Он понятия о нем не имел. В результате досадного совпадения он совершенно случайно оказался поблизости, вот и все. К несчастью для тебя, этот мистер Остин — довольно крутой парень и к тому же чертовски удачливый. Твой выстрел лишь слегка задел его.

Адриано вспомнил, как мельком видел в прицел автомата какого-то человека, а чуть позже тот же самый человек сидел рядом с пилотом в вертолете, который вышел на их рудовоз.

— Мне бы очень хотелось поговорить с этим мистером Остином.

— Тебе так или иначе придется это сделать, — сказал Балтазар, злорадно хихикнув. — Но сейчас у нас есть более важные дела. Я узнал в посольстве, что у одного фотографа из «Нэшнл джиографик» есть несколько снимков, которые ни в коем случае не должны стать достоянием общественности. Я хочу, чтобы ты любой иеной добыл их.

— Вы хотите, чтобы я убрал и самого фотографа?

— Только в случае крайней необходимости и так, чтобы его смерть выглядела как несчастный случай. Откровенно говоря, я бы предпочел, чтобы эти фотографии просто исчезли.

— А как насчет той женщины?

Балтазар призадумался о судьбе Карины. Он относился к категории людей, которые без колебаний могли покончить с человеческой жизнью, но только в том случае, когда это их устраивало. Что же до Карины, то тут у него были несколько иные планы.

— Мы оставим ее в живых до тех пор, пока она может быть нам полезной. Я хочу иметь в своем распоряжении как можно более детальную информацию о ее прошлом.

— Значит, я могу пообщаться с мистером Остином? Мне надо урегулировать с ним ряд проблем.

Балтазар тяжело вздохнул. Жестокость никогда не беспокоила его тонкую натуру, что было весьма характерно для классической психопатической личности, начисто лишенной малейших признаков сочувствия или сострадания. Он давно усвоил простую истину, что люди существуют для того, чтобы максимально эффективно использовать их, а потом выбросить за ненадобностью как отработанный материал. Однако предложение Адриано означало проявление независимой мысли со стороны наемного работника, главная задача которого заключалась в безоговорочном подчинении. А с другой стороны, он не мог не высказать солидарность с Адриано, обуреваемым справедливой жаждой мести. Да и у него самого есть определенные претензии к Остину.

— Знаешь, Адриано, сперва постарайся выяснить все, что ему известно об этом деле. А чуть позже решишь с ним свои личные проблемы, обещаю.

Адриано закрыл глаза и нетерпеливо потер толстые пальцы.

— Позже, — мечтательно произнес он, словно наслаждаясь звучанием этого слова.

Глава 18

Профессор Питер Деврис сидел в приемной Ближневосточного бюро Государственного департамента США и в который раз прокручивал в сознании основные выводы рукописного послания Томаса Джефферсона. Он тщательно изучил каждую строку этого исторического документа и не обнаружил там никаких противоречий или несообразностей.

Тем временем дежурный снял трубку внутренней связи и обменялся несколькими словами с человеком на другом конце провода.

— Мистер Эванс примет вас, профессор Деврис, — сказал он наконец с натянутой улыбкой. — Третья дверь направо.

— Благодарю вас, — ответил Деврис и, быстро сунув материалы в папку, направился вдоль по коридору, крепко прижимая бумаги к груди. Отыскав нужную дверь, он легонько постучал, а потом решительно вошел в кабинет, не дожидаясь особого приглашения. Навстречу ему вышел высокий мужчина лет тридцати. Он протянул руку гостю, а потом показал на стул.

— Доброе утро, профессор Деврис. Меня зовут Джошуа Эванс. Я работаю аналитиком в этом бюро. Садитесь, пожалуйста.

Деврис сел на стул и оглядел кабинет.

— Спасибо, что решили выслушать меня.

Эванс вернулся за свой рабочий стол, стерильная чистота которого явно свидетельствовала о чистоплотности и аккуратности его хозяина.

— Не так уж часто меня посещают сотрудники АНБ, — сказал он. — Обычно вы предпочитаете держать все в тайне от нас. Что привело вас на Фогги-Боттом?[2]

— Как уже было сказано вам по телефону, я работаю в агентстве в качестве дешифровальщика и взломщика кодов. Недавно я наткнулся на информацию, которая может представлять определенный интерес для вашего отдела. Причем информация настолько важная, что я решил приехать к вам лично, а не передавать ее по каналам АНБ. Это весьма деликатное дело.

— Вы уже заинтриговали меня, — улыбнулся Эванс.

Профессор открыл папку, вынул оттуда файл с копией послания Джефферсона и его расшифрованную версию. Затем Деврис коротко объяснил Эвансу суть документа и как он попал к нему.

— Занятная история, — сказал Эванс таким тоном, словно только что услышал волшебную сказку Матушки Гусыни. При этом он долго и придирчиво осматривал твидовый костюм профессора и его аккуратно подстриженную в духе Ван Дейка бородку. — И все же я никак не возьму в толк, почему вы решили принести этот документ именно в Ближневосточное бюро?

Профессор удивленно развел руками.

— Смею напомнить, что Финикия находилась как раз в том географическом регионе, которым сейчас занимается ваше бюро.

— Финикия, — эхом повторил Эванс с усталой ухмылкой на губах.

— Совершенно верно. Когда-то это была величайшая морская держава. Ее влияние распространялось от берегов Восточного Средиземноморья до Испании и дальше, за пределы так называемых Геркулесовых столбов.

Эванс откинулся на спинку стула и заложил руки за голову.

— Возможно, доктор Деврис, именно так все и было, но сейчас никакой Финикии на карте нет.

— Да, я догадываюсь об этом, но потомки финикийцев все еще населяют такие страны, как Сирия и Ливан.

— В отличие от этих двух стран, насколько я знаю, Финикия никогда не была членом Организации Объединенных Наций, — сказал Эванс с язвительной ухмылкой.

Профессор Деврис ответил ему тем же. Он давно уже привык к подобного рода чиновничьим уверткам и считался ветераном многолетних сражений с бюрократическими учреждениями. Он знал, что ему предстоит пройти нелегкий путь сквозь самые разнообразные препоны и преодолеть врожденное самодовольство таких людей, как Эванс.

— Я математик, а не дипломат, как вы, — спокойно отреагировал профессор, использовав небольшую дозу сладкой лести. — Но мне все же кажется, что если мы говорим о таком неспокойном регионе, то любое событие, которое может нанести сокрушительный удар по традиционным верованиям местных жителей, должно заслуживать самого серьезного внимания.

— Прошу прошения за мой снисходительный тон, но при чем тут артишоки? Какие могут быть секретные коды? Да и этот документ Джефферсона, который давно уже считается потерянным? Вы должны признать, профессор, что рассказанная вами история производит впечатление не совсем научной фантастики.

Деврис сухо рассмеялся.

— Я был бы первым, кто готов согласиться с вами.

— Кроме того, — продолжал настаивать Эванс, — почему мы должны быть уверены в истинности этого послания?

— Разумеется, мы не можем доказать его аутентичность на все сто процентов, но перевод зашифрованного сообщения в общедоступный текст, несомненно, является достоверным и точным. А важность ему придает тот бесспорный факт, что его автором, как, впрочем, и Декларации независимости, был третий президент Соединенных Штатов.

Эванс поднял на руке папку с документами, как будто пытаясь взвесить ее на невидимых весах.

— Вы хотите сказать, что источником этого материала послужил достоверно установленный текст самого Джефферсона?

— Лично у меня нет сомнений в том, что это было написано рукой Джефферсона, но на всякий случай нужно проверить этот факт у специалистов по почерку АНБ.

На лице Эванса стали проступать признаки озабоченности. Именно такой панический страх Деврис всегда видел у государственных чиновников, когда их просили отступить от привычных обязанностей и посмотреть на дело глазами постороннего человека. Это происходило всегда, когда возникала угроза нарушения рутинной деятельности государственного механизма. Вот и сейчас было видно, что стали осуществляться самые невыносимые кошмары Эванса, связанные с необходимостью принятия ответственного решения. При этом он прекрасно понимал, что профессор предлагал ему редкий шанс, способный изменить всю его дальнейшую карьеру.

— Я понимаю, что доставленный мною материал может показаться вам притянутым за уши, — продолжал доказывать Деврис. — Именно поэтому я решил заручиться поддержкой Государственного департамента. Может быть, вы сочтете нужным доложить своему начальству о содержании нашего разговора?

Эванс хорошо понимал стратегию перекладывания ответственности с одной головы на другую. На лице молодого чиновника появилось чувство некоторого облегчения.

— Ладно, я поговорю об этом с моим боссом Хэнком Дугласом. Он руководит отделом культуры в нашем бюро. А потом я свяжусь с вами и сообщу о результатах.

— Очень любезно с вашей стороны, — улыбнулся Деврис. — Не могли бы вы связаться с мистером Дугласом прямо сейчас, пока я здесь, чтобы мне в дальнейшем не пришлось вас беспокоить?

Эванс видел, что Деврис не делает ни малейших попыток встать со стула и покинуть его кабинет. Он тяжело вздохнул, снял трубку и набрал номер босса, надеясь в душе, что того сейчас нет на месте. Однако его надежды с треском провалились, когда на другом конце провода послышался скрипучий голос начальника.

— Привет, Хэнк, это Эванс, — упавшим голосом произнес чиновник. — У тебя найдется несколько свободных минут?

Дуглас ответил, что у него сейчас дела, и попросил его зайти попозже.

— Хорошо, — ответил Эванс и положил трубку. — Хэнк сейчас занят, — сказал он профессору. — Я заскочу к нему сегодня после обеда.

Профессор Деврис встал и протянул руку хозяину кабинета.

— Благодарю за помощь. Если вам когда-нибудь понадобится поддержка со стороны АНБ, будьте уверены, мы окажем вам аналогичную услугу. Я позвоню вам сегодня вечером.

Когда Деврис вышел из кабинета, Эванс еще долго смотрел на закрытую дверь, а потом вздохнул и взял со стола папку с материалами Джефферсона. Столь привычное для него перекладывание ответственности могло обернуться весьма удручающими последствиями. Уже выходя из кабинета, он вдруг подумал, что этот горячий каштан нужно преподнести крайне осторожно.

Дуглас был весьма добродушным афроамериканцем лет пятидесяти. Круглая проплешина на макушке делал его похожим на монаха с тонзурой на голове. В свое время он закончил исторический факультет Университета Говарда, где добился весьма неплохого результата в избранной области знания. До сих пор полки в его кабинете были заставлены книгами по первобытной истории гомо сапиенс, уходящей корнями еще в древнейшие времена кроманьонского периода.[3]

Он давно уже считался самым уважаемым сотрудником Ближневосточного бюро, удачно сочетавшим дипломатическое искусство с практическими навыками, которые получил во время длительной стажировки в странах Ближнего и Среднего Востока. С тех пор за ним закрепилась репутация крупного специалиста в области религии и политики стран этого региона, к тому же он прекрасно говорил на иврите и арабском.

В последний момент Эванс все же придумал, как ему сообщить боссу о разговоре и при этом сохранить лицо. Надо отнестись к этому с иронией. Он надул щеки и решительно переступил порог кабинета Дугласа.

— Ты не поверишь, какой странный разговор произошел у меня несколько минут назад.

Пока Эванс достаточно подробно пересказывал боссу содержание беседы с профессором Деврисом, тот внимательно слушал его, стараясь понять интонации подчиненного. Эванс изо всех сил старался представить себя жертвой чудаковатого профессора, отнявшего у него драгоценное время. Когда он закончил, Дуглас попросил показать документы и в течение нескольких минут пристально изучал их.

— А теперь послушай, правильно ли я понял то, о чем тебе говорил этот профессор, — сказал наконец Дуглас, перевернув последнюю страницу. — Какой-то эксперт по кодам и шифрам из АНБ расшифровал секретную корреспонденцию между Томасом Джефферсоном и Меривезером Льюисом. И в этом документе говорится, что древние финикийцы посещали Северную Америку.

Эванс снисходительно ухмыльнулся.

— Извини, что отнимаю время такой ерундой, но мне показалось, что это может тебя позабавить.

Однако Дуглас не только не рассмеялся, но даже не улыбнулся. Вместо этого он снова взял лист бумаги с рекомендациями по выращиванию артишоков и уставился в странные знаки. Затем он еще раз перечитал перевод, сделанный много лет назад другом одного профессора, находившегося в близких отношениях с Джефферсоном. Дуглас был так взволнован, что первое слово произнес вслух.

— «Офир».

— Да, я видел это слово. Кстати, что оно означает?

— Офир — легендарная страна, где находились копи царя Соломона.

— Я с самого начала подумал, что это чья-то глупая выдумка, — хмыкнул Эванс.

— Возможно, — задумчиво сказал Дуглас. — Все дело в том, что у царя Соломона действительно было много золота, однако до сих пор никто не знает, откуда он его получал и где находились эти копи. Иначе говоря, источник его золотого запаса по-прежнему остается величайшей тайной.

— Если верить твоим словам, а также этим документам, то получается, что Джефферсон был убежден, что сказочная страна Офир находилась в Северной Америке. Разве это не бред сумасшедшего?

Дуглас проигнорировал его вопрос и снова перечитал второй перевод.

— «Священная реликвия».

— Еще одно доказательство безумия. Что это может означать?

— Точно не могу сказать. Насколько я знаю, самой священной реликвией, так или иначе связанной с именем царя Соломона, является Ковчег Завета.

— Ты хочешь сказать, что под этой библейской реликвией Джефферсон имел в виду ковчег?

— Не обязательно. Такой священной реликвией могла быть сандалия Соломона. — Дуглас так разволновался, что нервно заерзал на стуле, теребя пальцами шариковую ручку. — Боже мой, в такие минуты мне ужасно хочется выкурить трубку.

— Что с тобой, Хэнк? Даже если эта рукопись действительно принадлежит Джефферсону, то весь этот бред насчет ковчега выглядит как самая настоящая сказка для детей. Во всей этой писанине наверняка нет ни слова правды.

— Совершенно не важно, правда это или нет, — покачал головой Дуглас. — Все дело в символах.

— Не понимаю. Что тут такого особенного?

— Как ни посмотри на эти документы, они все равно принесут нам одни неприятности. Ты помнишь, что случилось на Храмовой горе в Иерусалиме в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, а потом повторилось в восемьдесят втором?

— Конечно. Какой-то австралийский религиозный фанатик поджег мечеть на этой горе, а позже была арестована целая религиозная секта по подозрению в попытке взорвать ее.

— Подумай хорошенько, что могло бы случиться, если бы им действительно удалось очистить священную гору для возрождения на ней третьего храма Соломона.

— Понятно, что эти действия могли бы спровоцировать по меньшей мере ожесточенный конфликт между религиозными общинами.

— А теперь представь себе, какую реакцию может вызвать сообщение о том, что недавно обнаруженная священная реликвия царя Соломона может быть использована в качестве предлога для строительства нового храма и что она находится на территории Соединенных Штатов.

— Учитывая истерические, на грани паранойи, настроения в этой части мира, найдутся люди, которые непременно скажут, что это всего лишь очередной заговор США против ислама.

— Вот именно. Соединенные Штаты окажутся беззащитными перед обвинениями в организации очередного нападения на Храмовую гору, чтобы окончательно очистить ее от мусульманского присутствия. И в этот вселенский кавардак так или иначе будут втянуты все экстремисты главных религий мира.

— Черт возьми! — невольно вырвалось у Эванса. — Здесь пахнет жареным.

— Не то слово, — поправил его Дуглас. — Это очень взрывоопасный материал.

Лицо Эванса побледнело, когда он представил возможные последствия.

— Что же нам теперь делать? — оторопело спросил он.

— Придется доложить об этом государственному секретарю. Кто еще знает о существовании рукописи Джефферсона?

— Профессор Деврис из АНБ и его ученик из Национального криптографического музея. Есть еще юная исследовательница из Американского философского общества. Однако люди из АНБ знают, как заставить их держать язык за зубами.

— В Вашингтоне ничто не сохраняется в тайне дольше шести месяцев, — грустно сказал Дуглас. — Нам нужно подумать о способах подрыва этой информации на тот случай, если она каким-то образом получит огласку. Тогда наша страна сможет достаточно убедительно опровергнуть ее.

— Но как это сделать? Представители АНБ говорят, что эти материалы подлинные.

— АНБ — секретная организация, которая всегда сможет официально заявить, что ничего об этом не слышала. Я хочу сказать, что мы должны подорвать сам фундамент этой опасной теории. К примеру, заявить, что древние финикийские суда в принципе не могли совершить путь от Восточного Средиземноморья до берегов Северной Америки, поскольку не обладали ни необходимым для этого мореходным искусством, ни соответствующей технологией создания подобных судов.

— Мы можем быть уверены, что это действительно так?

— Нет, но мы должны найти сколько-нибудь авторитетный источник, который поможет нам заложить основу для нашего утверждения.

— Может, использовать для этого Национальное агентство подводных исследований? В НАПИ есть вполне компетентные эксперты, соответствующая база данных, а самое главное — они умеют быть достаточно сдержанными и не распускать слухи по всему свету. Кстати, у меня там есть несколько нужных людей.

Дуглас согласно кивнул.

— Хорошо, займись этим немедленно, а я попытаюсь организовать встречу с заместителем госсекретаря. Зайдешь ко мне через час.

Когда Эванс скрылся за дверью, Дуглас открыл верхний яшик стола, вынул оттуда трубку и пакет с табаком, плотно набил ее и с нескрываемым удовольствием затянулся. В его кабинете нельзя было курить, но он не мог удержаться от соблазна, тем более что ему предстояло обмозговать чрезвычайно важное дело. Ощутив приятное головокружение от крепкого табака, он откинулся на спинку стула и расслабился, позволяя мыслям свободно блуждать по самым неожиданным закоулкам сознания.

Новость все еще казалась ему фантастической. Может, это действительно бред сумасшедшего, как на том настаивает Эванс. Дуглас снова открыл папку с рукописью Джефферсона и скрупулезно перечитал каждое слово, не пропуская на этот раз ни единого знака. Как и многие другие афроамериканцы, Дуглас относился к Томасу Джефферсону неоднозначно. С одной стороны, он не мог не признавать его талант государственного деятеля и величие его роли в истории США, а с другой — никак не желал примириться с тем удручающим фактом, что Джефферсон был рабовладельцем. Вот и сейчас, перечитывая рукопись Джефферсона, он не мог не ощутить величие его исторической личности. Несмотря на то что в переписке с Льюисом он представал в качестве хладнокровного и вполне компетентного государственного деятеля, не было никаких сомнений, что этот великий человек явно обеспокоен последствиями своего открытия.

Дуглас был настолько взволнован, что его пальцы стали заметно подрагивать, хотя эту слабость ему вполне можно было простить.

Угроза потенциального хаоса в современном мире оказалась намного серьезнее, чем мог себе представить Томас Джефферсон в те далекие времена.

Глава 19

Остин сидел в своей студии и азартно охотился на морских мародеров, захвативших огромный контейнеровоз. Волшебный ковер, который быстро переносил его над виртуальным морем, на самом деле представлял собой спутниковую систему навигации, находящуюся под контролем НАПИ. Хитроумная спутниковая система была разработана работавшими на агентство учеными и технологами в целях обеспечения самого надежного круглосуточного контроля над Мировым океаном. Спутники кружили по орбите над этим районом на высоте четырехсот миль, что позволяло их камерам и другим средствам наблюдения получать, анализировать и передавать на землю информацию из любой точки земного шара.

Это были оптические или инфракрасные изображения поверхности воды, ее температуры, данные о направлении и интенсивности течений, концентрации фитопланктона, наличии хлорофилла, облачного покрова, метеорологическая и другая жизненно важная для судоходства информация. Эта система была доступной и бесплатной для каждого, у кого есть компьютер, и часто использовалась учеными и специалистами по всему миру.

Остин сидел перед экраном двадцатичетырехдюймового монитора и был по обыкновению одет в гавайскую рубашку, шорты и легкие сандалии. Запив пивом горьковатый привкус аспирина, он нажал клавишу «Ввод». Через мгновение на экране появилось изображение глубоко изрезанной береговой линии Ньюфаундленда.

— Хорошо, Джо, — сказал он в микрофон. — Я вижу сейчас Сент-Джонс и направляюсь на восток.

— Понял, — ответил Завала, глядя на такое же изображение на своем экране в офисе НАПИ. — Сейчас увеличу контур.

На экране Остина неожиданно возник сверкающий синевато-белый прямоугольник, вобравший в себя значительную часть Атлантического океана. Завала стал увеличивать контуры прямоугольника, пока на экране не появились крошечные черные точки. Они быстро увеличиваюсь в размере и вскоре стали напоминать длинные большие суда. Время и дата в верхнем левом углу экрана свидетельствовали, что снимки были сделаны несколько дней назад.

— На какое расстояние ты можешь к ним приблизиться? — спросил Остин.

— Выбери нужную цель.

Остин щелкнул курсором по одной из точек. Камера стала быстро наезжать на цель, и вскоре экран заняло изображение огромного количества трепещущей живой рыбы. Затем камера отошла назад и остановилась в таком положении, когда хорошо была видна палуба рыболовецкого траулера, заваленная только что пойманной рыбой.

— Впечатляющее зрелище, — восторженно произнес Остин.

— Ягер использовал «Макс», чтобы впрыснуть дополнительные гормоны в поисковые функции спутников НАПИ. Он говорит, что может распознать цвет глаз песчаной блохи.

Хайрам Ягер был компьютерным гением НАПИ и директором довольно большого вычислительного центра, который занимал почти весь десятый этаж высокой башни из зеленого стекла, выходящий окнами на реку Потомак. Он назвал свой центр «Макс» и использовал его для совершенствования систем контроля и получения спутниковой информации.

— У блох глаза голубые, — заявил Остин.

— Правда?

— Шучу. Однако степень разрешения здесь намного лучше, чем все, что я видел прежде.

— Пока Ягер не разработал эту систему, мы довольствовались одним квадратным ярдом в черно-белом изображении и четырьмя в цветном. А он добился максимально возможного разрешения — один квадратный ярд в цветном изображении, — пояснил Завала. — Все, что ты сейчас видишь на экране, создано благодаря информации, поступающей с других наших спутников, а также военных и разведывательных систем раннего оповещения.

— И все это сделано легально и в полном соответствии со всеми требованиями, — саркастически заметил Остин с улыбкой.

— В большинстве случаев. Ягер считает это взаимовыгодным обменом, так как военные ведомства тоже во многом зависят от получаемой нашими спутниками информации. Правда, они разработали способ затемнения изображений во время проведения военных операций. Конечно, я сказал ему, что меня не интересуют подобные сведения, но он ответил, что ничего страшного в этом нет.

— Да, мы находимся в таком положении, что было бы глупо их критиковать, — согласился Остин. Отряд специального назначения довольно часто использовал в своих целях разведывательные службы правительства. — Ты уже обнаружил местонахождение нашего рудовоза? — поинтересовался Остин.

— Смотри! — Завала кивнул в сторону монитора.

Изображение на экране начало быстро удаляться, и вскоре контуры судов снова стали напоминать крошечные черные точки. Завала поместил нужную цель в квадрат, а Остин щелкнул мышью. Экран быстро заполнило изображение громадного корабля. Остин подался вперед, чтобы получше рассмотреть детали.

— Да, это определенно тот самый сухогруз, который мы видели с вертолета, — удивленно заметил он. — Я даже вижу на борту эту злосчастную голову быка и название судна.

— Я уже проверил судно по базе данных — оно принадлежит некой иностранной компании со странным названием «Мир и K°». Их сайт характеризует эту компанию как группу консультантов по обеспечению мира и стабильности.

Остин понимающе хмыкнул.

— Так принято именовать наемников.

— Они довольно откровенно описывают процесс превращения этого рудовоза в судно специального назначения и рекламируют его в качестве платформы для размещения сил быстрого реагирования. Кроме того, они похваляются тем, что имеют в своем распоряжении воздушные суда наземного базирования практически по всему миру и готовы предоставить их в течение сорока восьми часов. А в течение двадцати одного дня это судно гарантирует прибытие на место конфликта с полной командой вооруженных до зубов наемников.

— Кто стоит за компанией «Мир и K°»?

— Трудно сказать. Среди наемников немало отставных американских и британских военных, однако истинные владельцы скрываются за плотной пеленой фиктивных корпораций, зарегистрированных в нескольких странах. Я поручил Ягеру во всем разобраться, и сейчас он над этим работает.

— Это, конечно, уже кое-то что, но нам нужны неопровержимые доказательства вроде дымящегося после выстрела пистолета.

— Черт возьми, Курт, у нас тут заряженная гаубица, а ты говоришь о каком-то дымящемся пистолете! Я тщательно просмотрел все архивные съемки, которые начались незадолго до захвата судна, но они были сделаны с определенным интервалом, поэтому не отражают каждую минуту наблюдения.

На экране, как в кабине экспресс-фото за двадцать пять центов, замелькали снимки. На палубе судна смутно угадывалось какое-то движение, а потом появилось изображение темного квадрата, который медленно поднимался из трюма судна, как на крупном авианосце. На платформе показались очертания двух вертолетов, которые взлетели в воздух, как только темные фигуры людей погрузились в них.

— И кто после этого может утверждать, что путешествие во времени является несбыточной мечтой? — улыбнулся Остин. — Этими снимками мы можем пригвоздить пиратов.

— А сейчас я покажу тебе наш контейнеровоз.

На кране появилось изображение огромной палубы судна «Оушен эдвенчер» как раз в тот момент, когда над контейнерами внезапно появились два вертолета. Из винтокрылых машин стали выскакивать люди в черных масках и с оружием в руках. В течение нескольких минут изображение оставалось неизменным, пока спутник не показал крупным планом вертолет, кружившийся над судном, в то время как другая вертушка садилась на контейнеры. Завала перевел изображение на рудовоз. Один из вертолетов уже вернулся на базу и садился на палубу. Из него выскочили темные фигуры наемников, а сам вертолет быстро опустился в трюм сухогруза. На месте люка стали появляться какие-то грузы. Один из наемников был намного выше других — по всей вероятности, именно он стрелял в Остина, — но его лицо было скрыто от наблюдения, так как он стоял спиной к камере.

— Да, это то, что нам нужно, — удовлетворенно хмыкнул Остин. — А где сейчас находится это судно?

— По морскому расписанию, которое я успел проверить, выяснилось, что за несколько дней до захвата судна этот сухогруз покинул порт Нью-Йорка, направляясь предположительно в Испанию. Какое-то время судно бродило неизвестно где, что вполне соответствует времени захвата, а потом свернуло в сторону Атлантики. Я могу отослать эти съемки береговой охране для дальнейшего выяснения обстоятельств.

— Не стоит поддаваться искушению, — улыбнулся Остин. — Сейчас судно находится в международных водах, и даже если служба береговой охраны сумеет проверить его, то наверняка обнаружит там лишь жалкие остатки наемников. А мне нужно найти тех умников, которые задумали и осуществили проведение этой операции.

— Я буду следить за судном, — пообещал Завала. — Кстати, как ты себя чувствуешь?

— Немножко побаливает, но этот инцидент преподал мне хороший урок.

— Что нужно избегать вооруженных людей?

— Нет, что нужно быстрее двигаться. Держи меня в курсе дела насчет этого судна, пока ты не уехал в Стамбул. — В этот момент в дверь постучали. — Все, пока. Ко мне пришли.

— У тебя гости?

— И к тому же очень приятные. Чао.

Это итальянское прощание поразило Завалу.

— Чао? Эй, послушай…

— Buono notte,[4] Джо, — сказал Остин, с трудом сдерживая смех. Положив трубку, он бросился открывать дверь.

На пороге стояла Карина Микади с высоко поднятой бутылкой вина в руке.

— Надеюсь, для меня зарезервировали столик на сегодняшний вечер.

— Ваш столик готов и давно уже ждет вас, синьора Микади.

— Вы сказали, что форма одежды повседневная. Думаю, я не нарушила это правило.

Карина была в голубых джинсах с яркой вышивкой и бирюзовой блузке без рукавов. Этот наряд идеально подчеркивал женственные формы, придавая ей чрезвычайно соблазнительный вид.

— Даже королева не могла бы произвести более приятное впечатление, — улыбнулся Остин.

— Благодарю вас, — кокетливо проворковала она, окидывая Остина столь же придирчивым взглядом. Судя по всему, она сталась довольна увиденным. Остин был в белых шортах, удачно оттенявших бронзовый загар на его стройных мускулистых ногах, и в цветастой шелковой рубашке, мягко облегавшей широкие крепкие плечи. — Вы тоже выглядите весьма импозантно.

— Спасибо. Если помните, именно в такой рубашке Элвис Пресли снимался в фильме «Рай в гавайском стиле». Добро пожаловать в мой дом.

Карина переступила порог и оказалась в большой уютной комнате, обставленной темной мебелью давно забытого колониального стиля, которая резко контрастировала с белыми стенами, украшенными оригинальными картинами местных художников, произведения которых Остин собирал уже много лет. Кроме того, на стенах висели старинные карты океанов, причудливые кораблестроительные инструменты и фотография любимого судна Остина. А в довершение всего напротив двери была прикреплена модель быстроходного гидроплана.

— Я рассчитывала увидеть здесь старые якоря и чучело рыбы-меча, — пошутила она. — И даже какой-нибудь старый водолазный шлем или модель фантастического корабля в бутылке.

Остин громко рассмеялся.

— Все эти вещи я довольно часто вижу в баре «Ки-Уэст», где меня обыкновенно угощают «Маргаритой».

— Но вы же понимаете, что я имею в виду, — улыбнулась Карина. — Вы работаете во всемирно известном океанографическом агентстве, и поэтому я ожидала увидеть здесь более весомые доказательства вашей любви к морям и океанам.

— Смею предположить, что ваша квартира в Париже тоже мало напоминает постороннему человеку о том, чем вы предпочитаете заниматься по роду своей деятельности.

— У меня есть несколько репродукций классических произведений искусства, но в остальном все выполнено в более традиционном стиле. — Она сделал паузу и хитро подмигнула ему. — Впрочем, я понимаю, что вы хотите сказать. Что для здоровья полезно, когда жилище свободно от любого напоминания о работе.

— Конечно, я еще не готов насовсем переехать в Канзас, но морская стихия зачастую становится слишком суровой хозяйкой, требующей многих жертв.

— И тем не менее здесь очень мило.

— Конечно, этот интерьер вряд ли достоин места в журнале «Аркитекчерел дайджест», но это самое что ни на есть удобное убежище для старого морского волка, отдыхающего душой и телом в перерывах между обременительными экспедициями. Когда я приобрел это здание, оно представляло собой развалины, но находилось на берегу реки и к тому же в непосредственной близости от Лэнгли.

Карина ухватилась за последние слова и удивленно посмотрела на хозяина.

— Вы работали в ЦРУ?

— Да, в отделе подводной разведки. В основном мои обязанности заключались в отслеживании русских судов. А когда «холодная война» наконец-то закончилась, наш отдел прикрыли и я перешел в НАПИ.

Несмотря на все возражения Остина, его преданность морю чувствовалась на каждом шагу и проявлялась в огромном количестве книг, заполнявших полки в его комнате, включая приключенческие романы Джозефа Конрада и Германа Мелвилла. Кроме того, там было множество томов по истории и научным исследованиям морей и океанов. При этом наиболее востребованными, судя по потрепанным страницам, были книги по философии. Карина сняла с полки одну такую.

— Аристотель. Очень сложное произведение для непосвященного читателя, — заметила она.

— Изучение великих мыслителей древности в изобилии снабжает меня полезными цитатами, которые помогают казаться умнее, чем я есть на самом деле.

— Не похоже, что вы использовали их только для подборки соответствующих цитат. Над этими книгами основательно поработали.

— Вы очень наблюдательны. Могу использовать аналогию с морским делом. Заложенная в этих страницах мудрость помогает бросить якорь в тех случаях, когда сильное течение уносит меня в неведомые края.

Карина вдруг вспомнила, каким разительным контрастом выглядят его деликатные манеры по сравнению с жесткими и хладнокровными действиями, которыми он обезвредил угрожавшего ее жизни насильника. Она вернула книгу на место и повернулась к Остину.

— Однако вы полагаетесь не только на мудрость древних, выставив над камином такую богатую коллекцию пистолетов.

— Вы быстро разоблачили мою давнюю страсть к коллекционированию оружия. Могу с гордостью заявить, что в этой коллекции находится около двухсот дуэльных пистолетов, большая часть которых хранится в водонепроницаемом подвальном помещении. Я с восхищением изучаю историю их создания, а также соответствующее искусство литья и старинные технологические приемы. А больше всего меня интересует интригующая информация, которую они могут сообщить о превратностях судьбы и силе рока в нашей жизни.

— Вы фаталист?

— Нет, я реалист, который прекрасно понимает, что не всегда может полагаться на удачу. — Остин загадочно улыбнулся. — И уж тем более в таких важных делах, как приготовление ужина. Вы, должно быть, изрядно проголодались.

— Даже если бы это было не так, то дурманящие голову запахи, которые доносятся с вашей кухни, заставляют меня поверить, что я просто умирю от голода. — Она протянула ему бутылку вина.

— «А Баролло», — посмотрел Остин оценивающим взглядом. — Я открою ее заблаговременно, чтобы вино могло немного подышать. У нас будет ужин в стиле альфреско.

Пока Остин на кухне возился с вином, Карина поднялась на палубу этого странного жилища, где уже стоял столик с небольшими масляными лампами, отбрасывавшими тусклый свет на окружающие предметы. Язычки пламени отражались в спокойной воде Потомака. С реки веяло свежестью и влагой. Остин выбрал из богатой коллекции джаза любимую пластинку и включил музыку. Над палубой и над гладью реки из мощных колонок полились мягкие звуки фортепьянной композиции Оскара Питерсона.

Остин поднялся на палубу с двумя бокалами охлажденного итальянского вина, закусывая ветчиной по-пармски и медовой дыней. Затем Остин извинился, спустился вниз и вскоре вернулся с тарелками, полными феттучино, приправленных сливочным соусом. Карина чуть в обморок не упала от такой вкуснятины, в особенности когда он украсил это чудесное блюдо огромными трюфелями.

— Боже мой! Где вы нашли в Штатах такие громадные трюфели?

— Я их не искал. Один мой коллега из НАПИ часто ездит в Италию по служебным делам.

Карина быстро проглотила феттучино, потом принялась за салат с грибами и сыром, также украшенный трюфелями. Эти прекрасные блюда они запивали вином, и она не могла остановиться до тех пор, пока дело не дошло до десерта.

— Просто чудесно, — сказала она, погружая ложку в мякоть вишневого торта. — Ко всем своим прочим достоинствам сегодня вы добавили замечательное качество шеф-повара.

— Grazie,[5] — вежливо поклонился Остин, приятно удивленный ее гастрономическим вкусом, но не подавший виду. Такое страстное отношение к еде, как правило, скрывало еще более страстное отношение к другим вещам, о которых он сейчас никак не мог забыть. Свой чудесный ужин они закончили небольшим количеством охлажденного лимонного ликера.

Остин пристально посмотрел на собеседницу.

— Вы никогда не рассказывали мне о том, каким образом оказались сиделкой у этой древней статуи во время ее транспортировки в Америку.

— Это долгая история.

— У меня много времени, не говоря уже о второй бутылке ликера.

Карина весело рассмеялась и задумчиво посмотрела на водную гладь реки, собираясь с мыслями.

— Я родилась в Сиене. Мой отец был врачом и попутно увлекался археологией, посвящая все свободное время изучению культуры этрусков. Он был без ума от них.

— Его можно понять. Этруски были загадочным народом.

— К сожалению, их искусство оказалось чересчур востребованным. Еще девочкой я видела место раскопок, разворованное грабителями могил. На земле валялась рука статуи из великолепного мрамора. Позже я поступила в Миланский университет, потом окончила Лондонскую школу экономики и стала заниматься журналистикой. Мой интерес к античности вновь пробудился, когда я готовила материал для одной журнальной статьи, посвященной роли музеев и торговцев в похищении произведений искусства. Образ той мраморной руки так и остался со мной навсегда. Затем я перешла на работу в ЮНЕСКО и стала заниматься описями пропавших экспонатов. Похищение исторического достояния той или иной страны — одно из самых отвратительных преступлений, которые можно себе представить. Я поставила перед собой задачу раскрыть тайные пути такого грабежа.

— Вы очень высоко замахнулись.

— Да, я и сама это быстро поняла. Торговля крадеными антикварными вещами оказалась на третьем месте по статье о доходности после наркотиков и оружия. ООН пыталась положить конец преступной торговле посредством международных договоров, соглашений и соответствующих резолюций, но не справилась с этим вызовом. Невозможно проконтролировать и прекратить куплю-продажу каждой круглой печати или глиняной таблички.

— Однако, судя по всему, вы все же добились заметного успеха.

— Я работала с рядом международных агентств, таких, например, как Интерпол, и со многими национальными правительствами, пытаясь проследить местонахождение хоть сколько-нибудь стоящих вещей. В основном я делала это с помощью дилеров, аукционных домов и музеев.

— Именно это привело вас в Ирак?

Она кивнула.

— За несколько недель до начала вторжения до нас дошел слух, что некоторые дилеры-мошенники вступили в преступный сговор с недобросовестными торговцами и дипломатами, заказывая им похищение определенных древних артефактов. Больше всего нас обеспокоило, что грабители уже на месте и с нетерпением ждут начала вторжения, когда Республиканская гвардия покинет территорию Иракского национального музея.

— Где находился «Навигатор»?

— Я понятия не имела о его существовании. Эта статуя даже не была внесена в список украденных вещей, который я пыталась получить через одного мерзкого дилера по имени Али. Позже он был убит, что само по себе не очень большая потеря для человечества, но Али знал, где находятся пропавшие экспонаты. А потом я вынуждена была покинуть страну, получив предупреждение о том, что меня хотят похитить. Вскоре после этого ко мне поступило деловое предложение из фонда Балтазара.

— Эта организация и финансировала вашу поездку?

— Мистер Балтазар — очень богатый спонсор, обеспокоенный разграблением Иракского национального музея. Я только вчера познакомилась с ним на дипломатическом приеме. Его фонд щедро финансирует мои поиски и возвращение пропавших в Багдаде артефактов. Некоторое время назад один египетский источник сообщил мне, что многие иракские древности выставлены на продажу в Каире. Я немедленно вылетела в Египет и купила там оптом весь набор древностей. «Навигатор» был частью этой удачной покупки.

— А что вам известно об этой статуе?

— Должно быть, она была вывезена одновременно с другими похищенными предметами. Директор музея профессор Насир позже вспомнил, что эта статуя долгое время хранилась в запасниках здания, так как многие исследователи считали ее довольно странным произведением.

— Интересно почему?

— Как оказалось, это было изображение финикийского мореплавателя с компасом в руке. Мне сразу сообщили, что до сих пор нет абсолютно никаких доказательств того, что финикийцы пользовались компасом.

— Совершенно верно, — подтвердил Остин. — Заслуга его изобретения принадлежит китайцам.

— Так вот, профессор Насир предположил, что это могла быть копия одного из произведений искусства, которыми охотно торговали финикийцы. Что-то вроде копий классических статуй, которые до сих пор продаются в Греции и Египте в качестве сувениров.

— А вашему другу профессору известно, где и при каких обстоятельствах была обнаружена эта статуя?

— Ее нашли еще в семидесятых годах на раскопках хеттского царства неподалеку от Черной горы, что в юго-восточной части Сирии. Чуть позже она была перевезена в Багдад, где впервые возникли сомнения в ее подлинности. Я говорила об этом с фотографом журнала «Нэшнл джиографик», который присутствовал на раскопках.

— Странно, что она почти все время пролежала в запасниках музея, а потом вдруг привлекла к себе такой интерес со стороны похитителей, которые пошли даже на вооруженный захват судна.

— О ее существовании до недавнего времени знали лишь несколько человек, поэтому я была очень удивлена, когда о ней заговорил мистер Саксон, с которым я познакомилась на приеме в иракском посольстве.

Услышав это имя, Остин насторожился.

— Это, случайно, не Энтони Саксон?

— Он самый. Он производит впечатление человека, немало знающего об этой статуе. Вы знакомы с ним?

— Да, я читал его книги и даже присутствовал на одной из его лекций. Это довольно известный писатель и искатель приключений, часто высказывающий не совсем традиционные взгляды на разнообразные исторические проблемы.

— Мог ли он иметь хоть какое-то отношение к захвату судна?

— Не могу представить себе ничего подобного, но все же следует выяснить, почему он проявляет такой интерес именно к этой статуе. Я бы и сам с большим интересом взглянул на легендарного «Навигатора».

— Я собираюсь пригласить нескольких человек посмотреть на нее. Сейчас она хранится на одном из складов Смитсоновского института. Не хотите ли приехать туда завтра утром?

— Даже дикие лошади не помешали бы мне сделать это.

Она осушила бокал с ликером и улыбнулась.

— Это был чудесный вечер.

— Мне кажется, в вашем голосе послышалось невысказанное «но».

Карина весело рассмеялась.

— Извините, я с большим удовольствием осталась бы с вами, но мне предстоит еще много работы по организации показа.

— Я совершенно убит этим обстоятельством, но прекрасно вас понимаю. Что ж, увидимся завтра.

В этот момент ее посетила одна интересная мысль.

— Сейчас я пытаюсь договориться о встрече с тем самым фотографом из журнала «Нэшнл джиографик», о котором только что говорила. Он живет в Виргинии. Может, вы согласитесь составить мне компанию?

— Формально я сейчас болен, но полагаю, что поездка в сельскую местность чудодейственно скажется на процессе выздоровления.

Карина поднялась со стула.

— Большое вам спасибо, Курт. Спасибо за все.

— Не стоит благодарности.

Остин проводил гостью до автомобиля. Он ожидал, что их прощание ограничится привычным для европейцев поцелуем в обе щеки, что, собственно, и произошло. Но потом она неожиданно поцеловала его в губы, причем сделала это так соблазнительно, что у него даже ноги подкосились. Подойдя к машине, она обернулась, одарила его пленительной улыбкой, села в машину и уехала.

Какое-то время Остин смотрел вслед красным огонькам удаляющегося автомобиля, и на его лице блуждала самодовольная улыбка. Проводив ее взглядом, он вернулся в дом и поднялся на палубу, чтобы убрать со стола грязную посуду. Остин погасил свечи и совершенно случайно бросил взгляд в сторону реки. На фоне отраженного в покрытой легкой рябью воде ночного неба он вдруг увидел чей-то темный силуэт. Остин знал каждый дюйм речного берега и был абсолютно уверен, что это не дерево и не куст.

Беззаботно насвистывая какую-то мелодию, он отнес посуду в дом, поставил поднос на стол, а потом направился в запертый на ключ кабинет, где обычно хранил свой «боуэн». Этот револьвер системы «Кольт» был одной из нескольких старых моделей, которые он собирал помимо дуэльных пистолетов.

Зарядив револьвер, Остин схватил со стола фонарь и спустился на первый уровень, где в большом помещении хранились весла и небольшой гидроплан. Осторожно отодвинув в сторону дверь, установленную на хорошо смазанных роликах, он вышел на деревянный лодочный причал.

Когда глаза привыкли к темноте, он медленно пошел вдоль дома к той лужайке на берегу, где совсем недавно Завала застал его за испытанием новых дуэльных пистолетов. Там он остановился и стал пристально вглядываться в узкое пространство меж двух деревьев. Таинственная фигура исчезла. Он решил не совершать обход берега на свой страх и риск и, вернувшись в дом, позвонил в полицию.

Полицейская машина прибыла к его дому минут через восемь. Два офицера постучали в дверь, а потом они вместе обследовали берег реки и даже обошли вокруг дома, но никого не обнаружили. Правда, Остин нашел отпечатки обуви на вязком берегу, и это окончательно убедило полицейских в том, что хозяину дома не привиделось. Они немного успокоились и сказали, что ночью еще раз проверят эту территорию.

Когда они уехали, Остин тщательно запер дверь на все замки и включил сигнализацию на случай вторжения в жилище. В ту ночь он решил спать не в своей обычной спальне, расположенной в небольшой башне, а устроился на диване в гостиной и даже не стал раздеваться на всякий случай. Конечно, он был уверен, что следивший за его домом человек уже давно ушел, но все же положил рядом с собой заряженный револьвер.

Глава 20

Утром следующего дня Остин вскочил с дивана, надел свежие шорты, майку, сунул ноги в сандалии и пошел на берег реки, чтобы еще раз убедиться в том, что вчера ночью ему не померещилась фигура незнакомца. Присев на корточки, он увидел следы обуви. Он сравнил эти отпечатки со своими и понял, что мужчина был довольно крупный.

Какое-то время Остин стоял на берегу, задумчиво глядя на серебристую поверхность Потомака, в которой уже отражались первые лучи восходящего солнца. Сейчас он ничего не мог сделать, так как наблюдавшего за ним человека уже давно и след простыл. В конце концов Остин недоуменно пожал плечами и пошел обратно в свой плавучий дом. Возможно, его недоумение быстро рассеялось бы, если бы он случайно поднял вверх голову и увидел на одной из веток дуба прикрепленный липкой лентой миниатюрный радиопередатчик с отходящей от него тоненькой антенной.

Быстро освежившись под душем и переодевшись в слаксы и рубашку спортивного покроя, Остин наполнил дорожный термос своим любимым крепким ямайским кофе, сел за руль бирюзового джипа «чероки» из гаража НАПИ и помчался на самый край штата Мэриленд.

Дорога в этот ранний час была свободной, и он добрался до складских помещений Смитсоновского института за полчаса до назначенного Кариной времени. Это его вполне устраивало, так как он хотел как следует рассмотреть статую, породившую столько невероятных легенд и слухов. Стоявший у двери охранник придирчиво изучил его удостоверение, потом сверил фамилию со списком приглашенных и пропустил внутрь большого строения из проржавевшего местами металла. По обеим сторонам длинного складского помещения стояли деревянные стеллажи, уставленные картонными коробками с бирками, в которых хранились экспонаты из запасников огромной коллекции Смитсоновского института.

В центре зала стояла бронзовая статуя в человеческий рост, возле которой суетился высокий худощавый мужчина, выравнивая на бетонном полу треногу с большим фотоаппаратом. Увидев приближающегося Остина, фотограф недовольно насупился.

Остин радостно протянул ему руку.

— Энтони Саксон, если не ошибаюсь.

Тот удивленно вскинул кустистые брови.

— Мы с вами знакомы?

— Меня зовут Курт Остин. Я работаю в НАПИ. Пару лет назад в Клубе путешественников я с большим удовольствием слушал вашу лекцию о древних исчезнувших городах и сразу узнал фотографию на обложке вашей последней книги «Поиски царицы».

Насупленное выражение лица Саксона мгновенно сменилось добродушной улыбкой. Он протянул Остину руку размером с рукоять огромной помпы.

— Курт Остин. Помнится, это вы нашли Христофора Колумба. Для меня большая честь познакомиться с вами.

Остин скромно поправил его:

— На самом деле я был всего лишь членом команды, которая совместными усилиями отыскала старину Криса.

— И тем не менее ваше открытие мумии Колумба на древнем финикийском судне в гробнице майя подвели довольно серьезную научную основу для предположений о доколумбовых контактах в Новом Свете.

— И все же многие специалисты до сих пор отказываются принимать этот факт.

— Это филистимляне! Что же до меня лично, то я с радостью воспользовался вашим открытием для доказательства собственных гипотез. Кстати, что вы думаете о моей последней книге?

— Очень интересная и чрезвычайно информативная. Высказываемые в ней идеи в высшей степени оригинальны.

Саксон снисходительно хмыкнул.

— Когда люди называют мои работы оригинальными, то часто тем самым хотят сказать, что они написаны рехнувшимся чудаком. Иначе говоря, их причисляют к разряду фантастической литературы, в которой описываются неопознанные летающие объекты, искалеченные коровы или пришельцы с других планет.

— Нет, я совсем не считаю ваши книги бредом сумасшедшего. Ваше предположение, что древние финикийцы могли пересекать Тихий океан и исследовать Западное полушарие, просто поражает воображение. Поэтому многие отказываются вам верить. А когда вы добавили к этому легендарную царицу Савскую, это вызвало шквал возмущенных отзывов. Лично я считаю, что вы были правы, когда откровенно заявили о том, что эта царица может стать ключом к разгадке древней тайны Офира.

— Царица Савская оставила крошечные следы во многих исторических документах, создававшихся столетиями. Я уже давно иду по этим следам, пытаясь отыскать ее гробницу.

— Да, это далеко не первый случай известного правила cherchez la femme.[6] Очень жаль, что пожар уничтожил вашу копию древнего финикийского судна еще до того, как вы смогли бы доказать на практике свою гипотезу.

В глазах Саксона промелькнули гневные огоньки.

— Этот пожар возник не случайно.

— Не понимаю вас.

— Это был поджог. Но это уже далекое прошлое. — На его лице снова появилась добродушная улыбка. — Я решил оставить в покое идею о пересечении Тихого океана. Слишком дорогое удовольствие и к тому же весьма непростое. Вместо этого я пытаюсь организовать более скромную экспедицию. Хочу отправить древнее судно из Ливана в Америку и обратно через Испанию, то есть так, как это вполне могли делать древние суда Таршиша.

— Я бы не назвал трансатлантическое путешествие туда и обратно более скромным, как вы выразились, но все равно желаю вам всяческой удачи в этом деле.

— Благодарю. А что вас привело сюда?

Остин кивком показал на статую.

— Мисс Микади великодушно пригласила меня заехать на минуту и познакомиться вот с этим джентльменом. А вас что здесь заинтересовало?

— Мои друзья из Смитсоновского института сообщили, что в город приехал этот парень. Вот я и решил поприветствовать столь дорогого гостя.

Судя по сложной фотокамере и уже установленной треноге, интерес Саксона к этой статуе выходил далеко за пределы чистого любопытства. Остин осторожно прикоснулся пальцем к бронзовой руке «Навигатора».

— Мисс Микади сказала мне, что вы считаетесь одним из самых компетентных знатоков этой статуи. Сколько ей лет?

Саксон повернулся к «Навигатору».

— Более двух тысяч.

Остин с любопытством уставился на потемневшую от времени зеленоватую фигуру, которая чуть было не стала причиной гибели сотен людей. Высотой не менее шести футов, она стояла, слегка выдвинув вперед левую ногу, обутую в древнюю сандалию. На левое плечо молодого человека была накинута звериная шкура, а бедра скрывала искусно выделанная и отороченная юбка, напоминавшая шотландский килт. Длинные волосы волнами спадали на плечи из-под остроконечного колпака. Лицо мужчины было покрыто густой бородой, а спокойная улыбка чем-то напоминала умиротворенный образ Будды. Это ощущение еще больше усиливалось из-за полузакрытых глаз.

В правой руке на уровне пояса «Навигатор» держал похожий на шкатулку предмет, а левая, со слегка сжатыми пальцами, была приподнята вверх, от чего статуя напоминала изображение Гамлета, размышляющего над черепом бедного Йорика. К его ногам прижалась костлявая кошка с маленькой головой, что по замыслу древнего скульптора должно было придать статуе большую устойчивость.

— Если бы мне не сказали, что это финикийская статуя, — задумчиво сказал Остин, — я бы ни за что не смог определить ее культурную принадлежность или даже соответствующую историческую эпоху.

— А все потому, что финикийское искусство не имело специфического и четко выраженного культурного стиля. Они были слишком заняты морской торговлей, чтобы создавать великие произведения искусства. Финикийцы хорошо делали только то, что можно было легко и дорого продать, поэтому они так умело имитировали произведения искусства тех стран, с которыми поддерживали постоянные торговые контакты. К примеру, поза этой статуи напоминает египетские изваяния, а голова сирийская, почти восточного типа. Что же касается набедренной повязки, то она, по всей видимости, была позаимствована у древних греков. Размер статуи тоже не совсем обычный, так как бронзовые статуи древних финикийцев, как правило, намного меньше.

— И полосатая кошка тоже является отклонением от традиционной нормы.

— Финикийцы брали с собой кошек на судно, чтобы они ловили крыс, а зачастую просто продавали их на рынке. Обычно они отдавали предпочтение рыжим полосатым котам.

Остин внимательно посмотрел на прямоугольный предмет в правой руке статуи, длиной примерно шесть дюймов. Верхняя часть предмета была круглая, диаметром полдюйма. В этом круге находилась восьмиконечная звезда, но одна ее вершина была заметно больше остальных. А от нее до противоположной части звезды тянулась толстая линия.

Саксон заметил интерес Остина к этому предмету и оценил удивленное выражение его лица.

— Любопытно, не правда ли?

— Карина мне уже говорила о тайне этого компаса. Насколько мне известно, китайцы изобрели компас через много столетий после расцвета финикийской морской торговли.

— Это всего лишь общее заблуждение. А вы сами что думаете по этому поводу?

— Предпочту оставить вопрос открытым, — улыбнулся Остин. — Финикийская морская империя охватывала практически все побережье Средиземного моря и простиралась далеко за его пределы. Кроме того, они должны были иметь постоянные контакты со своими многочисленными колониями, в связи с чем вынуждены были преодолевать огромные морские пространства. От финикийского Тира до западной оконечности Средиземного моря более двух тысяч миль. Это позволяет предположить, что они обладали совершенно неповторимым искусством навигации, превосходными картами и надежными навигационными инструментами.

— Браво! У меня никогда не было сомнений в том, что эти любознательные умные люди знали специфические особенности магнитного железняка и умели намагничивать стрелку и помешать на розу ветров, как показано на этом приборе. Voila![7] Самый настоящий компас.

— Значит, эта статуя является подлинной?

Саксон кивнул.

— По моим предположениям, она была отлита примерно в восемьсот пятидесятых годах до нашей эры, когда могущество финикийской морской державы достигло высшей точки.

— Похоже, стрелка компаса указывает только на восток и запад.

Саксон удивленно поднял бровь.

— А что еще вы там увидели?

Остин внимательно посмотрел на лицо бронзовой статуи. Нос мужчины был слегка приплюснут, словно выдержал удар тяжелого молота. Несмотря на повреждение, в целом он являлся довольно симпатичным молодым человеком с густой волнистой бородой. То, что поначалу показалось Остину улыбкой, на самом деле вполне могло оказаться недовольной гримасой. Да и глаза у него были скорее прищурены, а не просто полузакрыты. Остин обошел статую сзади и присмотрелся к ее поднятой вверх руке.

— Полагаю, он смотрит на яркое солнце, как будто пытается определить по нему направление движения.

Саксон неожиданно хихикнул.

— Вы меня пугаете своей необыкновенной сообразительностью, мой друг.

Объектив фотоаппарата был направлен на среднюю часть статуи, где мотив солнечного сияния повторялся на набедренной повязке. А чуть ниже шла горизонтальная линия, выгнутая с обоих концов наподобие английской буквы Z.

— Этот знак я видел в вашей книге.

Остин был так поглощен этой деталью, что не заметил, как лицо собеседника внезапно исказила судорога.

— Совершенно верно, — сказал Саксон, восстановив прежнее добродушие. — Полагаю, он символизирует судно Таршиша.

— Если не ошибаюсь, подобные знаки вы обнаружили в Южной Америке и в Святой земле.

В глазах Саксона промелькнули хитрые огоньки.

— Да, но мои оппоненты утверждают, что это чистое совпадение.

— Они филистимляне, — ответил Остин шуткой Саксона и стал рассматривать круглый медальон, висевший на шее статуи. На нем были выгравированы голова лошади и пальма с обнаженными корнями.

— Этот рисунок я тоже видел в вашей книге. Голова лошади и пальма.

— Лошадь была знаком Финикии, а пальма символизирует ее плодородную колонию.

Остин провел пальцами по выпуклостям под пальмой, словно пытался прочесть таинственный текст по методу Брайля. В этот момент тишину зала нарушил звонкий женский голос, оборвав так и не заданный, но уже вполне созревший вопрос.

— Как вы здесь оказались?

На пороге склада стояла Карина, с недоверием уставившись на мужчин.

Саксон попытался отразить ее гневный взгляд обезоруживающей улыбкой.

— Не могу упрекнуть вас за столь раздраженный тон, мисс Микади. Пожалуйста, только не зовите сюда охранника. Я показал ему свое удостоверение члена Клуба путешественников. Кстати сказать, оно самое что ни на есть подлинное.

— Мне было бы все равно, даже если бы они сделали татуировку на вашем derriere,[8] — недовольно проворчала Карина. — Как вы узнали, что статуя находится здесь?

— У меня есть свои источники информации, которые знают о моем увлечении.

Она подошла к установленному на треноге фотоаппарату.

— Фотография статуи будет помещена в книге, которую мы намерены продавать во время выставки. Вы не имеете права снимать ее без соответствующего разрешения.

Саксон посмотрел куда-то мимо Карины, и на его лице появилось страдальческое выражение, начисто смывшее прежнюю ухмылку. Он крепко сжал зубы, как приготовившийся к бою питбуль, и прорычал одно-единственное слово:

— Балтазар.

В зал медленно вошел горнорудный магнат в сопровождении молодого человека с кожаным саквояжем. Балтазар сразу же направился к Карине.

— Рад снова видеть вас, мисс Микади, — сказал он ей и протянул руку Саксону. — Виктор Балтазар. Не могу поверить, что мне посчастливилось познакомиться с вами лично.

Саксон даже не подумал пожать протянутую руку.

— Тони Саксон, — подчеркнуто сухо представился он. — Вы пытались купить судно, которое я построил для путешествия через Тихий океан.

— О да, — широко улыбнулся Балтазар, ничуть не оскорбленный пренебрежительным обхождением. — Я хотел подарить его какому-нибудь музею. Говорят, оно сгорело почти до ватерлинии. Какая жалость.

Саксон демонстративно повернулся к Карине:

— Прошу прощения, мисс Микади. Надеюсь, вы помните наш недавний разговор в посольстве.

С этими словами он собрал треногу, повесил ее на плечо, и, гневно сверкнув глазами в сторону Балтазара, направился к выходу.

Карина сокрушенно покачала головой.

— Извините, если я допустила грубость. Этот человек просто выводит меня из себя. Ну да ладно, хватит о нем. Курт, я хочу познакомить вас с Виктором Балтазаром, чей фонд так щедро финансирует нашу выставку.

— Рад познакомиться с вами, мистер Остин. Мисс Микади довольно подробно рассказала мне о вашей героической роли в спасении захваченного пиратами судна. Позвольте поблагодарить вас за спасение прекрасной женщины и всей этой чудной коллекции.

— Карина мне тоже немало рассказывала о необыкновенной щедрости вашего фонда, — таким же тоном ответил Остин.

Балтазар отмахнулся от благодарности небрежным взмахом руки и обратил все внимание на статую.

— Наконец-то он здесь. «Навигатор». Действительно чудесная вещь. Восхищаюсь вашим решением, мисс Микади, сделать эту статую центральным звеном всей экспозиции.

— Это был вполне естественный выбор, — скромно улыбнулась Карина. — Даже со слегка поврежденным лицом она просто излучает достоинство и благородство. Кроме того, «Навигатор» окутан ореолом неразгаданной тайны.

Балтазар согласился с ней кивком.

— А вы что думаете о нашем молчаливом друге, мистер Ос-тин?

Остин в этот момент напряженно обдумывал подробности разговора с Саксоном.

— Возможно, он станет более словоохотливым, если мы зададим ему правильные вопросы.

Балтазар окинул Остина странным взглядом, а потом снова вернулся к статуе и обошел ее сзади, скрупулезно осматривая каждый квадратный дюйм древней бронзы.

— Вы уже показывали статую экспертам? — спросил он у Карины.

— Пока нет. Сейчас ее должны подготовить к транспортировке в Смитсоновский институт, где будет проведена грандиозная выставка.

— Не скрою, что меня слегка беспокоит сохранность статуи, памятуя о недавней попытке выкрасть ее с борта судна, — задумчиво произнес Балтазар. — А неожиданный и к тому же незаконный визит мистера Саксона еще раз доказывает, что охрана здесь оставляет желать лучшего. Беззащитнее всего статуя окажется во время транспортировки. Я взял на себя смелость договориться с одной транспортной компанией, чтобы они приехали сюда сегодня утром и перевезли статую на новое место под надежной охраной. Они должны прибыть с минуты на минуту. Если вы, конечно, не возражаете, мисс Микади.

Карина задумалась над этим предложением. Чем больше народу узнает о местонахождении «Навигатора», тем меньше будет ее безопасность.

— Очень мило с вашей стороны, — сдержанно ответила она. — С радостью приму ваше предложение.

— Ну и прекрасно, — обрадовался Балтазар. — Значит, договорились. Понимаю, что сейчас раннее утро, но мне бы хотелось отметить это событие символическим тостом.

Жестом он подозвал камердинера, и тот проворно поставил на свободную полку саквояж, открыл его и вынул бутылку дорогого шампанского «Моэт». Ловко откупорив ее, он наполнил три бокала и протянул каждому из них.

Они со звоном чокнулись, а Балтазар поднял свой бокал выше других.

— За «Навигатора».

Остин пристально рассматривал благодетеля Карины сквозь прозрачное стекло бокала и не мог избавиться от мысли, что мужчина как будто вырезан из камня. Под дорогим костюмом в мелкую полоску угадывались очертания мускулистого тела профессионального борца, но даже на таких широких плечах голова казалась чересчур большой.

Балтазар не заметил пристального внимания к своей персоне со стороны Остина, так как не мог оторвать глаз от Карины и, казалось, тщательно изучал каждое ее движение. Однако Остин без особого труда разглядел под личиной добродушной улыбки скрытую враждебность, если не сказать презрение. Ему было крайне интересно, чем вызвана такая реакция: истинным отношением Балтазара к итальянке или нежелательным присутствием постороннего человека, которого он мог воспринимать как соперника.

Камердинер стал собирать пустые бокалы, причем тот, из которого пила Карина, почему-то незаметно сунул в пластиковый пакет и быстро спрятал в саквояж. Затем он подошел к хозяину и что-то прошептал на ухо. Через минуту Балтазар посмотрел на часы и сказал, что ему пора — важные дела.

Карина проводила его до двери, а вернувшись, попросила у Курта прощения за то, что вынуждена сократить время общения, поскольку необходимо подготовить статую к транспортировке. Они договорились поддерживать связь по мобильному телефону и встретиться вечером для совместной поездки в Виргинию к фотографу журнала «Нэшнл джиографик».

Черный «юкон» с затемненными стеклами был припаркован рядом с джипом Остина. Одного взгляда на номер автомобиля было достаточно, чтобы определить, что он принадлежит правительству США. Догадка подтвердилась, как только задняя дверца открылась, из машины вышел человек в темно-синем костюме и черных очках и сунул Остину под нос сверкающий значок.

Придерживая рукой открытую дверцу автомобиля, мужчина сухо произнес:

— Один человек хочет поговорить с вами.

Остин терпеть не мог, когда ему приказывали какие-то странные незнакомцы.

— Если ты сейчас же не уберешь свою игрушку, я заставлю тебя ее проглотить, — ответил он с добродушной улыбкой.

Остин ожидал от незнакомца враждебной реакции, но, к его удивлению, тот весело рассмеялся, и наклонившись к автомобильной дверце, сказал кому-то в салоне:

— Вы правы, этот парень действительно крепкий орешек.

Из салона донесся громкий хохот, а затем знакомый голос, который Остин не слышал уже много лет.

— Этому парню палец в рот не клади — всю руку откусит.

Остин заглянул в салон автомобиля и увидел за рулем крупного человека, дымящего сигарой. Но даже за пеленой дыма можно было разглядеть широкое лицо с крупными чертами.

— О, черт возьми, я должен был догадаться, что это ты, Флэгг. Что заставило тебя оторваться от кресла в Лэнгли?

— Тобой заинтересовались на самом верху — хотят поговорить. Так что садись сюда, а Джейк поведет твою машину.

Остин бросил ключи от джипа человеку со значком и сел в сверкающий «юкон». Он некоторое время работал с Джоном Флэггом в ЦРУ и даже провел с ним несколько важных операций, но уже много лет не видел старого сослуживца. Этот индеец из племени вампаноаг выполнял секретные задания и всегда работал под прикрытием, стараясь не высовываться на поверхность.

Они обменялись крепкими рукопожатиями.

— Куда мы едем? — спросил Остин.

Флэгг хитро прищурился:

— Ты совершишь небольшую прогулку на лодке.

Глава 21

Грузовой автомобиль подъехал к зданию склада Смитсоновского института минут через двадцать после отъезда Остина. Карина с облегчением вздохнула, увидев, как грузовик развернулся и стал пятиться к главному входу складского помещения. Она прекрасно помнила, какими жестокими и решительными были пираты, захватившие судно.

Задняя дверь кузова открылась, и оттуда на землю спрыгнули два человека в серой униформе и фирменных бейсболках. Один из них сразу же опустил подъемный механизм, а другой выкатил из грузовика большую тележку с длинным деревянным ящиком. Тем временем из кабины появился водитель и вместе с четвертым грузчиком обошел машину.

— Вы, должно быть, мисс Микади, — спросил он с тягучим южным акцентом. — Меня зовут Ридли. Я командую этой бандой горилл. Извините, что немного опоздали.

Ридли был крепким мужчиной с рыжими, коротко стрижеными волосами. Он и вся его команда были вооружены пистолетами и прикрепленными к нагрудным карманам портативными рациями.

— Ничего страшного, — успокоила его Карина. — Я только что закончила заворачивать статую для транспортировки.

Она повела их в помещение склада. Увидев завернутую в мягкую ткань и обвязанную веревками фигуру в человеческий рост, Ридли хмыкнул.

— Вот это да! Эта штука похожа на громадную сосиску.

Карина улыбнулась столь странному сравнению.

— Этой статуе более двух тысяч лет. Она уже немного повреждена, и я хотела сделать все возможное, чтобы не испортить ее еще больше.

— Я ни в чем не упрекаю вас, мисс Микади. Мы как следует позаботимся о ней.

Ридли сунул в рот два пальца и громко свистнул. Его люди вошли в помещение склада, положили деревянный ящик на тележку, а потом закрепили в нем дополнительные мягкие подушки. После этого они подцепили статую небольшим краном, осторожно подняли и поместили в ящик. Через минуту ценный груз уже находился в фургоне грузовика.

Один из грузчиков забрался в фургон и уселся на ящик с винтовкой в руках, а второй закрыл заднюю дверь, после чего Карина услышала громкий лязг металлического засова изнутри. Водитель сел за руль, а старший группы подошел к Карине с бумагой в руках.

— Должен попросить вас подписать эту бумагу, чтобы доставка груза происходила на законных основаниях.

Карина размашисто расписалась в нижней части накладной и вернула ее Ридли.

— Вон там стоит моя машина, — сказала она ему. — Я буду сопровождать вас до Смитсоновского института.

— В этом нет никакой необходимости, мисс Микади. Мы хорошо знаем, куда надо ехать, и позаботимся о своевременной доставке груза, а вы можете заняться своими делами.

— Это и есть мое главное дело, — сказала она с характерным для нее упрямством.

Глаза Ридли потемнели от злости, когда он увидел, как Карина направляется к своей машине. Выругавшись себе поднос, он залез в кабину грузовика и начал быстро набирать номер на мобильном телефоне. Поговорив несколько минут, выключил сотовый, повернулся к водителю и гаркнул:

— Трогай!

Грузовик стал медленно выезжать с территории склада на дорогу, а вслед за ним двигалась машина Карины. Когда обе машины миновали мрачные кварталы на окраине Мэриленда, Карина с облегчением вздохнула. Ридли и его люди действительно оказались вполне умелыми и проворными. Они действовали с военной аккуратностью и точностью. Хотя она с давних пор ненавидела оружие, сейчас тот факт, что они были вооружены, вселял в нее уверенность в сохранности бесценного груза. В отличие от безоружных и потому совершенно беспомощных матросов контейнеровоза эти люди могут дать отпор любому грабителю.

Карина неплохо знала Вашингтон, однако его окрестности, застроенные торговыми и жилыми зданиями, напоминали ей темный лес. Грузовик ехал мимо каких-то молов, торговых центров, бензозаправочных станций и многочисленных мрачных строений. Она рассчитывала, что они свернут на кольцевую дорогу или какое-нибудь другое шоссе, которое приведет их в центр города, и поэтому была крайне удивлена, когда грузовик остановился на стоянке перед каким-то магазином.

Ридли выскочил из кабины грузовика и подошел к ней.

— Как дела, мисс Микади?

— Прекрасно. Что-то случилось? У нас проблемы?

Он неуверенно кивнул.

— Я слышал по радио, что на въезде в город образовалась жуткая пробка. Там перевернулся грузовик, и автомобили растянулись на несколько миль. Придется воспользоваться объездной дорогой. Это отнимет немного времени, и поэтому я решил предупредить вас.

— Очень предусмотрительно с вашей стороны. Я постараюсь не отстать.

Ридли медленно поплелся к грузовику, как будто ему некуда было спешить, и исчез в кабине. Грузовик тронулся с места и выехал на дорогу, а Карина последовала за ним. Она не слышала никаких сообщений об аварии на шоссе, но стала успокаивать себя тем, что просто задумалась и не обратила внимания на это сообщение. Карина выключила радио и полностью сосредоточилась на дороге.

Ехавший впереди грузовик свернул на второстепенную дорогу и поехал мимо торговых складов и придорожных забегаловок. Через каждые сто ярдов запруженное машинами движение останавливалось перед очередным светофором, поэтому когда через пару миль этого нервного дерганья грузовик свернул вправо, Карина с облегчением вздохнула. Однако через некоторое время она поняла, что ее радость была преждевременной. Грузовик с трудом пробирался мимо мрачных жилых домов и заброшенных складов, которые своим видом напоминали ей времена Великой депрессии. Все стены зданий были разрисованы надписями непристойного содержания и какими-то странными фигурами, а дворы завалены горами давно не убиравшегося мусора. Встречавшиеся по пути люди были плохо одеты, сильно смахивали на наркоманов, которыми они, по всей вероятности, и были, если учесть окружающую обстановку.

Через несколько минут они оказались на территории, напоминавшей своим видом зону военных действий. Судя по всему, здесь когда-то располагалась крупная торговая точка, но сейчас здания были заброшены, а на большой парковочной площадке уже успела прорасти трава.

Карина с досадой подумала, что следовало организовать регулярное сообщение с руководителем группы, но сейчас такой возможности не было. Она настойчиво посигналила, но грузовик продолжал двигаться вперед. Ридли высунул из окна руку и показал жестом, что все идет по плану. Карина хотела было поравняться с кабиной грузовика, чтобы попытаться остановить его, но на такой узкой дороге сделать это оказалось невозможно. К счастью, грузовик резко повернул вправо и остановился на заброшенной стоянке перед давно не работающим рестораном, над мрачным входом которого до сих пор висела табличка «Пицца».

Карина с тревогой ожидала, что Ридли выйдет из кабины и станет сбивчиво объяснять, что они заблудились в этих дебрях, но тот не показывался, и она почувствовала, как в душе нарастает тревога, переходящая в злость. Она хотела было выйти из машины, но потом огляделась вокруг и решила, что не стоит этого делать. Пустынное место не предвещало ничего хорошего.

Отчаявшись получить хоть какую-то информацию от Ридли, она протянула руку, чтобы заблокировать двери автомобиля, но в этот момент за машиной промелькнула чья-то тень, дверца открылась, и на заднее сиденье плюхнулся мужчина.

— Привет, — сказал он мягким голосом.

Карина посмотрела на него в зеркало заднего обзора и увидела холодные глаза на знакомом, почти детском лице. Это был тот самый пират, который руководил группой налетчиков на контейнеровозе. Ее охватил панический страх, но она все же нашла в себе силы потянуться рукой к дверце машины. В этот момент что-то холодное прикоснулось к ее шее, а потом послышалось слабое шипение. Она потеряла сознание и беспомощно опустила голову на грудь.

Мужчина вышел из машины и, подойдя к задней двери грузовика, громко постучал. Через секунду дверца отворилась, и охранник не только не оказал никакого сопротивления, но и сам пригласил его внутрь. Тщательно осмотрев содержимое деревянного контейнера, мужчина вынул рацию и произнес несколько слов. Из-за мрачного здания заброшенного ресторана выехал грузовой фургон с крупной надписью «Быстрая доставка» на боку. Несколько человек проворно перенесли статую из одного грузовика в другой, а на ее место погрузили четыре бездыханных тела.

Мужчина с детским лицом вернулся к машине Карины, посмотрел на женщину и подумал, что сейчас, находясь в беспомощном состоянии, она кажется еще более прекрасной, чем прежде. Он крепко сжал пальцы, которые могли в одно мгновение покончить с ней раз и навсегда, а потом закрыл глаза и тяжело вздохнул. С трудом подавив в себе врожденный инстинкт убийцы, он сел во второй грузовик, и машина медленно вырулила с парковки на дорогу.

Глава 22

Сверкающий черный «юкон» свернул к стоянке причала на реке Потомак и остановился. Вслед за ним на парковку въехал джип Остина. Агент вышел из машины, бросил Остину ключи и пересел в «юкон».

Флэгг высунул голову из автомобиля.

— Давай как-нибудь пообедаем в Лэнгли. Поговорим о делах, а заодно вытрясем все дерьмо из Джейка своими воспоминаниями о временах «холодной войны».

— Да, нам есть о чем вспомнить, — улыбнулся Остин и тоскливо покачал головой.

Флэгг засмеялся.

— Мы были чертовски удачливы в те времена. — После этих слов его машина взвизгнула шинами и умчалась прочь.

Остин медленно шел вдоль длинного ряда лодок и катеров, вокруг которых сновали люди, но в целом просторный речной причал казался спокойным и почти пустынным. Возле одной из яхт он остановился и прислушался к глухому ритму довольно мощного мотора.

Белый корпус деревянной яхты был не меньше пятидесяти футов в длину, огромная палуба сияла чистотой. На борту судна красовалась крупная надпись «Прекрасная леди». На палубе в глубоком кресле сидел человек со свежим номером «Вашингтон пост» в руках. Увидев Остина, он отложил в сторону газету и поднялся.

— Что скажете об этой яхте? — добродушно улыбаясь, спросил он.

Остин обожал старые классические яхты с их неповторимым комфортом и невыразимым ощущением роскоши, что так отличало их от современных судов с демонстративным богатством и совершенно неуместной экстравагантностью. А таких яхт на причале было немало.

— Ее название говорит само за себя, — сказал он незнакомому владельцу судна.

— Да уж, в самом деле.

— Я знаю, что не очень красиво спрашивать о возрасте почтенной дамы, но мне все равно интересно, сколько ей лет?

— Не волнуйтесь, мой друг, вы все равно не сможете обидеть эту старую деву. Ведь она знает, что сейчас так же прекрасна, как и в день своего рождения в тысяча девятьсот тридцать первом году.

Остин обвел взглядом длинный корпус яхты, любуясь ровными и четкими линиями.

— Позволю себе предположить, что эта почтенная леди сошла со стапелей знаменитого судостроительного завода Стефенса в Калифорнии.

Человек на палубе удивленно поднял брови.

— Да вы, оказывается, знаток. Стефенс построил ее для одного из многочисленных отпрысков Вандербильта. Мистер Остин, не хотите ли подняться на палубу и более тщательно осмотреть судно?

Остин сдержанно улыбнулся. Он уже давно понял, что старый друг Флэгг не случайно высадил его возле этой прекрасной старомодной яхты. Не раздумывая он поднялся по трапу на палубу и крепко пожал руку мужчине, представившемуся Элвудом Никкерсоном.

Высокий и худощавый, Никкерсон походил на профессионального теннисиста. На его загорелом лице почти не было морщин, хотя возраст уже приближался к шестидесяти. Он был одет в выгоревшие на солнце и видавшие виды шорты, просторную майку с логотипом Джорджтаунского университета и крепкие кожаные туфли для морских прогулок. Однако коротко подстриженные седые волосы, холеные руки, а также безупречный выговор выпускника частной школы безошибочно указывали на то, что к морскому делу вообще и к этой яхте в частности он не имеет ни малейшего отношения.

Никкерсон долго смотрел на Остина серыми немигающими глазами.

— Очень приятно познакомиться с вами, мистер Остин. Спасибо, что нашли время посетить нас. Извините за все эти шпионские штучки. Я бы с удовольствием предложил вам бокал рома со льдом, но сейчас, вероятно, еще слишком рано для подобных напитков.

Никкерсон хорошо знал пристрастия Остина, из чего можно было сделать вывод, что он либо тщательно изучил содержимое его домашнего бара, либо просто получил доступ к его персональному досье, засекреченному на самом высоком правительственном уровне.

— Для хорошего рома никогда не бывает рано, — улыбнулся Остин, — но я все же предпочел бы стакан холодной воды и более или менее внятные объяснения по поводу моего визита.

— Что касается воды, без проблем, а вот по поводу вашего визита… придется немного подождать.

— Я никуда не спешу.

Никкерсон позвал капитана яхты и сказал, что можно отчаливать. Капитан сразу же запустил двигатель, а его помощник отдал швартовы. Яхта вышла на середину реки и направилась вниз по течению, а Никкерсон пригласил Остина под навес скрытой от посторонних глаз части палубы. В центре этого импровизированного салона стоял большой стол красного дерева, столешница которого сверкала зеркальным блеском.

Никкерсон предложил Остину стул, а сам открыл холодильник, достал бутылку родниковой воды и налил ему полный стакан.

— Я работаю в Государственном департаменте, в отделе Ближнего Востока, где руковожу сектором сбора и анализа разведывательной информации, — начал он без обиняков. — Наша встреча была организована по приказу моего босса, то есть государственного секретаря. Он считает, что на данном этапе ему лучше не связываться со столь деликатным делом.

— Судя по всему, вы изрядно покопались в моем досье, что свидетельствует о том, что разрешение было получено более высокими инстанциями, чем Фогги-Боттом.

Никкерсон подтвердил догадку Остина кивком.

— Когда мы доложили об этом деле представителям Белого дома, вице-президент Сандеккер предложил нам обратиться к директору НАПИ Питту и вообще доверить все это вашему ведомству. А тот, в свою очередь, направил нас к вам.

— Мудрое решение со стороны нашего директора, — улыбнулся Остин и подумал, что это очень типично для Питта. Дирк всегда любил отдавать приказы тем людям, которые могли в наибольшей степени испытать на себе их последствия.

Никкерсон уловил иронию в словах Остина.

— Мистер Питт очень сочувственно относится к вашим пожеланиям и абсолютно уверен, что вы способны выполнить это деликатное задание. Касательно же осведомленности о вашем легендарном прошлом, то это исключительно моя инициатива. Я давно уже пользуюсь заслуженной репутацией чрезвычайно осмотрительного человека.

— К тому же еще и загадочного.

— В вашем досье говорится, что вы с недоверием относитесь к невразумительным разговорам и требуете как можно больше информации. Если это действительно так, то я сразу же перейду к сути дела. Два дня назад в мой офис пришел Питер Деврис из АНБ. Это один из самых авторитетных криптологов в мире, который поразил нас всех своей информацией.

В течение следующих двадцати минут Никкерсон подробно пересказывал Остину суть недавнего открытия, касавшегося рукописи Джефферсона, которое было сделано никому не известной сотрудницей Американского философского общества, а также историю ее расшифровки, проведенной специалистами АНБ. Завершив свое повествование, Никкерсон уставился на Остина вопрошающим взглядом, явно ожидая от него соответствующей реакции.

— Итак, правильно ли я вас понял, — произнес наконец Остин. — Сотрудница библиотеки, основанной Беном Франклином, случайно наткнулась на давно утраченную рукопись, содержащую зашифрованное послание Томаса Джефферсона известному исследователю Меривезеру Льюису. Джефферсон сообщает, что, по его мнению, древние финикийцы посетили Северную Америку и спрятали в золотых копях царя Соломона некую священную реликвию. А Льюис отвечает Джефферсону, что возвращается, чтобы повидаться с ним.

— И еще одно досадное событие, — добавил Никкерсон. — Льюис погибает на обратном пути.

— Очень любопытно, — задумчиво произнес Остин.

Никкерсон тяжело вздохнул.

— Понимаю вас. Лично для меня это звучит совершенно фантастически.

— Ну и какое, по-вашему, отношение эта история имеет к НАПИ?

— Пожалуйста, выслушайте меня внимательно, а я постараюсь объяснить, в чем заключается наша задача. — Он протянул Остину тонкий ноутбук. — Здесь содержатся копии документов Джефферсона и расшифрованные материалы. Эта информация уже помечена соответствующей маркировкой и внесена в каталог в качестве источника.

Остин открыл ноутбук и долго вглядывался в твердый, аккуратный почерк Томаса Джефферсона. Просмотрев несколько страниц, он повернулся к Никкерсону:

— Вы уверены в том, что это подлинный документ?

— Да, рукопись Джефферсона подлинная, а ее историческую ценность еще только предстоит определить.

— Но даже если так, то это открытие бросает вызов нашим прежним предположениям, — сказал Остин. — У вас есть хоть какие-то догадки по поводу этой священной реликвии?

— Некоторые аналитики, знакомые с документом, утверждают, что это может быть Ковчег Завета. А вы сами что думаете по этому поводу?

— Скорее всего Ковчег был уничтожен во время захвата Иерусалима Вавилоном. Я также слышал, что он похоронен под толстым слоем камней в какой-то африканской шахте. Жители Эфиопии продолжают утверждать, что он находится у них, но его мало кто там видел. Даже если это не Ковчег Завета, то все равно такая находка взорвет все наши прежние представления об истории, как бомба.

— Вы правы. Вероятнее всего тот Ковчег уже рассыпался от древности. Однако нам хорошо известно, что какой бы ни была эта таинственная реликвия, она вызывала у Джефферсона серьезную озабоченность.

— По-моему, вы тоже изрядно озабочены этим обстоятельством.

— Еще бы. Ваше сравнение этого предмета с бомбой является более чем красноречивой метафорой.

— Вас беспокоят возможные действия искателей сокровищ?

— Нет, нас больше волнует накал страстей, который может вспыхнуть в странах Ближнего Востока, а потом охватить Европу, Азию и Северную Америку.

Остин постучал пальцами по крышке ноутбука.

— Каким образом эта древняя вещь может вызвать подобный накал страстей?

— Экстремисты и религиозные фанатики могут расценить это открытие как желание соорудить для ее хранения третий храм Соломона, а строительство нового храма на Храмовой горе неизбежно связано с разрушением стоящей там мечети — третьей среди самых почитаемых святынь ислама. Даже слухи об этой находке могут привести к крупным насильственным акциям исламистов по всему земному шару. В том факте, что священная реликвия обнаружена в Северной Америке, они непременно увидят происки Соединенных Штатов против исламского мира. Правительство США подвергнется необоснованным обвинениям в разжигании антиисламских настроений и в попытке уничтожить столь дорогую для мусульман святыню. В результате все предыдущие вооруженные конфликты в этом регионе могут показаться детской игрой в летнем парке.

— А вам не кажется, что вы преувеличиваете опасность? Ведь вы даже точно не знаете, что представляет собой подобная реликвия.

— Это не имеет значения. Главное здесь — восприятие данного события миллионами глубоко верующих людей, а не его научная ценность. Несколько лет назад появление в Израиле красного теленка было расценено многими верующими как начало трагических событий, которые в конце концов должны привести к концу света. А это была всего-навсего красная корова, не более того.

Остин задумался над словами Никкерсона.

— А почему это вас сейчас так волнует?

— Слишком многим известно об этой рукописи. Разумеется, мы делаем все возможное, чтобы пресечь любые утечки, но это не может продолжаться вечно. Государственный департамент будет проводить хорошо продуманную стратегию нейтрализации возможных последствий, на тот случай если эта информация станет достоянием гласности, но мы обязаны предпринимать и альтернативные меры.

Остин по своему опыту знал, что правительственные учреждения зачастую бывают более дырявыми, чем вконец прохудившаяся лодка.

— Чем именно я могу вам помочь? — спросил он.

Никкерсон мягко улыбнулся.

— Теперь я понимаю, почему Дирк Питт поручил это дело именно вам. Сейчас нашей самой надежной защитой является правда. Мы должны любой ценой узнать, что именно привезли к нашим берегам древние финикийцы. Если это Ковчег, мы похороним его как минимум на тысячу лет. Если же нет, то нам придется обезвредить эту информацию до того, как она обрушится на мировое общественное мнение.

— Знаете, легче отыскать иголку в стоге сена. НАПИ занимается подводными исследованиями в Мировом океане. Почему бы вам не обратиться за помощью к какому-нибудь сухопутному секретному агентству?

— Мы уже пытались это сделать, но без дополнительной информации это совершенно бесполезно. Все дело в том, что нас больше интересует древнее судно, его мореходные качества и принципиальная возможность добраться до наших берегов, а не сама реликвия. Ваш опыт поисков гробницы Колумба делает вас наиболее подходящей фигурой для такого сложного дела.

Остин хитро прищурил глаза.

— Да, это мысль. Если мы обнаружим маршрут древних мореплавателей, то потом можно будет без особого труда опровергнуть это предположение.

— Мы надеемся, что это нечто большее, чем просто мысль.

— Стоит подумать. Ведь речь идет о мореходном маршруте, который существовал тысячи лет назад. Я поговорю с моим коллегой Полом Траутом. Он является крупнейшим специалистом в области компьютерного моделирования, и, может быть, ему удастся вычислить этот маршрут.

В этот момент Никкерсон выглядел так, словно с его узких плеч свалилась непосильная тяжесть.

— Благодарю вас. Я скажу капитану, чтобы поворачивал назад.

Остин еще долго обдумывал их разговор. Было в Никкерсоне что-то такое, что постоянно его раздражало. Чиновник Государственного департамента производил впечатление искреннего человека, но все его утверждения были слишком хорошо продуманными, расчетливыми и, как показалось Остину, чересчур коварными. Может, эта хитрость была самым обыкновенным средством выживания в сложных лабиринтах высших эшелонов правительственной власти. В конце концов он решил отбросить в сторону все сомнения, но при этом держать их на коротком поводке, чтобы вернуться к ним в случае необходимости. А сейчас нужно было сосредоточиться на главной проблеме.

Опять эти финикийцы.

У него сложилось впечатление, что почти на каждом шагу он так или иначе сталкивается с этими древними мореходами. Первым делом нужно было разработать определенную стратегию повеления. Тони Саксон пришел бы в неописуемый восторг, если бы узнал, что его чересчур оригинальные теории по поводу доколумбовых контактов в Северной Америке могут вызвать серьезный международный кризис. Остин решил еще раз взглянуть на «Навигатора», но теперь уже с другой стороны и с помощью собственного эксперта по древним финикийцам.

В кармане Курта завибрировал мобильный телефон.

— Курт Остин.

— Мистер Остин, это сержант Колби из полиции Вашингтона, — послышался в трубке мужской голос. — Мы обнаружили ваш номер в бумажнике мисс Микади.

Слушая спокойный, монотонный и почти равнодушный голос офицера, который в характерной для сотрудников полиции манере объяснял ему суть дела, Остин до боли сжимал зубы и лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию.

— Я буду у вас через полчаса, — сказал он и побежал на капитанский мостик.

Пока он уговаривал капитана выжать максимум скорости из старой «Прекрасной леди», Никкерсон в салоне говорил по телефону.

— Остин заглотил наживку, — сказал он, довольно ухмыляясь. — Он согласился выполнить этот заказ.

— Насколько я его знаю, было бы удивительно, если бы он этого не сделал, — ответил чей-то сиплый голос.

— Ты считаешь, что наша схема сработает?

— Вне всяких сомнений. Я сообщу об этом остальным, — сказал человек на другом конце и положил трубку.

Никкерсон тоже положил телефон и уставился куда-то в пространство. Тайна трех тысячелетий должна быть разгадана в лучшие годы его жизни. Жребий брошен. Он вернулся в свою каюту, достал из бара бутылку бренди и сверкающий чистотой бокал. К черту все запреты врачей и их глупые советы держаться подальше от алкоголя. Он налил себе изрядное количество бренди и залпом выпил.

Глава 23

Сержант Колби ждал Остина в комнате медсестер приемного покоя больницы Джорджтаунского университета, оживленно беседуя с доктором в зеленом халате. Увидев быстро входящего в приемный покой Остина, он сразу же догадался, что это тот самый человек, который задавал ему вопросы по телефону.

— Мистер Остин?

— Спасибо, что позвонили мне, сержант. Как состояние мисс Микади?

— Довольно хорошее, учитывая предшествующие обстоятельства. Мы патрулировали на машине в самых заброшенных районах и обнаружили ее за рулем автомобиля.

— Кто-нибудь знает, что с ней случилось?

— Когда она пришла в сознание, то сразу же сказала, что почти ничего не помнит, — сообщил полицейский, сокрушенно покачав головой. — Я только что разговаривал с доктором Сидом по поводу ее состояния.

Он подозвал Сидхартха, человека в зеленом халате, которого в больнице называли просто «доктор Сид». Это был врач-анестезиолог, которого пригласили для проведения профессиональной консультации.

— По анализу крови вашей знакомой, — спокойно пояснил доктор, — можно сделать заключение, что ей либо через нос, либо через кожу ввели большую дозу фиопентала натрия. Этот препарат выключил ее в течение нескольких секунд.

— Мы считаем, что главным мотивом было не ограбление, — тут же вмешался офицер Колби. — Деньги в ее бумажнике остались нетронутыми, как, впрочем, и удостоверение личности, в котором мы нашли ваш номер телефона. Нам придется исследовать автомобиль с помощью сотрудников лаборатории. Если честно, то это произойдет не так скоро, как хотелось бы. На первом месте у нас стоят убийства.

— Я бы хотел повидать ее, — сказал Остин.

Доктор молча кивнул.

— На данный момент она заметно возбуждена из-за большого количества лекарств, но спустя некоторое время состояние улучшится, когда из крови будут выведены все препараты. Сейчас она чувствует себя так, будто перебрала мартини. Ее ожидает легкое похмелье, слабость во всем теле и, возможно, тошнота. Она сможет покинуть клинику, когда получит соответствующую медицинскую помощь и будет в состоянии нормально передвигаться. Какое-то время ей нельзя садиться за руль. Дверь в ее палату справа по коридору.

Остин поблагодарил обоих и направился в сторону палаты.

— И не подходите слишком близко, — крикнул ему вслед офицер полиции. — Она в таком состоянии, что может глаза выцарапать.

Карина сидела на больничной кровати, тщетно пытаясь попасть ногой в тапочку. По всему было видно, что у нее нарушена координация движений, и от этого она злилась еще больше.

Остин остановился на пороге палаты.

— Тебе помочь?

Глубокая озабоченность на ее лице мгновенно сменилась широкой улыбкой. Она триумфально посмотрела на него, наконец-то попав ногой в обувь. Затем Карина попыталась встать на ноги, но неожиданно покачнулась и стала оседать на пол. Остин бросился вперед, подхватил ее на руки и уложил в кровать.

— Дурдом какой-то, — простонала она. — У меня такое ощущение, будто я напилась.

— Доктор сказал, что наркотическое опьянение скоро пройдет.

— Наркотическое? Что за чушь? Я никогда ничего такого не принимала.

— Да, я знаю. Но тебя вырубили с помощью сильного наркотического средства. Ты либо вдохнула его, либо тебе его вкололи. Можешь сказать, что случилось?

В ее глазах появилось чувство страха.

— Я видела того бандита с контейнеровоза. Это крупный мужчина с лицом озлобленного младенца.

— Начни лучше с самого начала, — попросил ее Остин.

— Неплохая мысль. Помоги мне сесть.

Остин обхватил Карину за талию, бережно приподнял ее и подал стакан воды. Она села на край кровати и начала свой рассказ, прерываясь лишь для очередного глотка.

— Когда грузчики приехали за «Навигатором», ими руководил некто Ридли. Я поехала за ними на своей машине. Грузовой фургон свернул с главной дороги и оказался в этом ужасном районе. Внезапно остановился. Помню вывеску «Пицца» на старом здании. Потом открылась задняя дверь, и я успела увидеть лицо того бандита в зеркале заднего вида.

Остин вспомнил отпечаток обуви большого размера на илистом берегу реки возле своего дома.

— Продолжай.

— Потом я услышала какое-то странное шипение и потеряла сознание; очнулась уже в больничной палате. — Она сделала паузу, а потом вдруг вспомнила самое ужасное: — Они увезли статую. Мне нужно немедленно сообщить об этом в полицию. — Она встала на ноги и тут же склонилась над кроватью. — Все еще голова кружится.

Остин поцеловал ее в лоб.

— Ты отдыхай, а я сам поговорю с полицейским.

Колби как раз заканчивал разговор по телефону, когда к нему подошел Остин.

— Она говорила вам, что вместе с фургоном пропала и статуя?

— Да, но мне показалось, что она бредит, и я сообщил в участок только о пропавшем фургоне. Описанный ею грузовой фургон съехал с главной дороги и загорелся. Внутри было обнаружено четыре обгоревших до неузнаваемости тела.

— И никаких признаков бронзовой статуи?

— Никаких. Огонь был такой сильный, что ваша бронзовая статуя, вероятно, просто расплавилась.

Остин поблагодарил Колби и вернулся в палату, чтобы сообщить эту неприятную новость. Правда, он решил не говорить о четырех обгоревших телах в фургоне.

Карина посмотрела на большие настенные часы.

— Мне нужно срочно выбраться отсюда, иначе я пропущу встречу с Джоном Бенсоном, тем самым фотографом из журнала «Нэшнл джиографик», о котором я говорила.

— Когда ты должна с ним встретиться?

— Примерно через час. — Она сообщила адрес. — Мы еще можем успеть?

— Если выедем прямо сейчас. Но все зависит от того, как ты себя чувствуешь.

— Нормально. — Она встала и сделала пару шагов, после чего покачнулась и чуть не упала. — Ничего страшного, но, конечно, не откажусь, если ты позволишь опереться на твою руку.

Они крепко взялись за руки и медленно пошли по коридору. Сержант Колби оставил в приемном покое записку с просьбой позвонить ему, когда мисс будет готова к даче показаний. Пока Карина подписывала бумаги для выписки из больницы, ей стало намного лучше. Однако дежурная медсестра настояла, чтобы к выходу пациентку довезли в кресле-каталке. Когда Карина наконец-то вышла на улицу, у нее лишь слегка кружилась голова.

По пути в Виргинию Карина безуспешно пыталась связаться с фотографом по телефону. К ее удивлению, он не отвечал. Она решила, что Бенсон отлучился по делам и вернется домой в назначенное время.

Благодаря бодрящему свежему воздуху, проникавшему в салон автомобиля через открытое окно, Карина быстро пришла в себя. Она позвонила Балтазару, чтобы сообщить о похищении статуи, но его не было и ей пришлось оставить сообщение на автоответчике.

— Надеюсь, ты не считаешь, что к этому похищению причастен Саксон, — спросила она Остина после недолгих размышлений по поводу случившегося.

— Он не похож на человека, способного на такой поступок. Возможно, он согласится нам помочь. Мы могли бы использовать его фотографии «Навигатора» и предать огласке похищение бесценного экспоната.

Карина порылась в кармане и отыскала визитную карточку, которую Саксон вручил ей на приеме в иракском посольстве. Не долго думая она набрала номер, написанный от руки на обратной стороне карточки, и попала в отель «Уиллард». Дежурный администратор ответил, что мистер Саксон съехал некоторое время назад. Карина передала эту новость Остину, не преминув сопроводить ее самодовольной ухмылкой.

Через десять минут они свернули с главного шоссе на пыльную проселочную дорогу и поехали по направлению к низкому фермерскому дому, облицованному толстыми, грубо оструганными досками. Остановившись рядом с запыленным пикапом, вышли из машины и постучали в массивную деревянную дверь, но им не ответили. После нескольких неудачных попыток они обошли вокруг дома, заглянули в сарай, а потом снова вернулись к небольшой веранде. Остин подергал дверь и, обнаружив, что она не заперта, приоткрыл ее, а Карина просунула внутрь голову и окликнула хозяина:

— Мистер Бенсон?

Откуда-то из глубины дома донесся слабый стон. Остин осторожно прошел в довольно уютную гостиную, вооружился у камина кочергой и направился в самую дальнюю комнату. Там на полу в луже крови лицом вниз лежал человек.

Карина опустилась перед ним на колени и увидела у него на голове глубокую рану, из которой все еще сочилась кровь.

Большая комната, напоминавшая размерами студию, выглядела так, словно тут недавно пронесся мощный ураган: ящики стола выдвинуты, пол устлан разбросанными бумагами и фотографиями, монитор компьютера разбит. Только висевшие на стенах обложки журнала «Нэшнл джиографик» остались нетронутыми. Остин сразу же вызвал Службу спасения, а потом проверил остальные комнаты. В доме не было больше ни души.

Вернувшись в студию, Остин увидел, что Бенсон сидит, привалившись к стене, а Карина суетится вокруг него с мокрым полотенцем, в которое были завернуты кубики льда. Она бережно прикладывала их к ране на голове пострадавшего, попутно стирая с его губ запекшуюся кровь. Глаза Бенсона были открыты, и он, судя по всему, находился в сознании.

Это был толстый широкоплечий мужчина средних лет, с потемневшей от солнца кожей и длинными седыми волосами, туго стянутыми в хвост на затылке. Одет он был в джинсы, светлую майку и жилетку с многочисленными карманами для катушек с пленками, что выглядело анахронизмом в эпоху цифровых фотокамер.

Остин опустился рядом с ним на колено.

— Как вы себя чувствуете?

— Дерьмово, — тихо ответил Бенсон. — А как я выгляжу?

— Дерьмово, — откровенно признался Остин.

Бенсон с трудом выдавил некое подобие улыбки.

— Ублюдки. Они специально ждали, когда я вернусь домой, чтобы встретиться с женщиной из ООН. Это вы?

— Меня зовут Карина Микади. Я работаю в ЮНЕСКО и занимаюсь поисками украденных музейных экспонатов. А это мистер Остин из Национального агентства подводных исследований.

В серых глазах фотографа промелькнул проблеск воспоминания.

— Кажется, я делал о вас фоторепортаж несколько лет назад.

— Расскажите, пожалуйста, что произошло, — попросил Остин.

— Увидел машину перед домом. Черный автомобиль с виргинскими номерами. Я всегда оставляю дверь незапертой. Они уже были в доме и рылись в моих вещах. — Его лицо исказила гримаса боли. — Если я вдруг снова потеряю сознание, скажите полицейским, что их было четверо. Все в масках и с оружием. Один из них очень крупный парень. Думаю, он был их главарем.

Остин и Карина обменялись многозначительными взглядами.

— Он вам что-нибудь сказал?

Бенсон кивнул.

— Он требовал негативы, я послал его ко всем чертям. Тогда он ударил меня по голове рукояткой пистолета. Думаю, мне крупно повезло, что вообще не застрелил. Я притворился мертвым, но успел заметить, как они вытаскивали из ящиков негативы и набивали ими огромные черные пакеты для мусора. Интересно, они забрали мой компьютер? Ноутбук?

Остин огляделся.

— Похоже, они основательно почистили ваш кабинет.

— Они сообразили, что я делал копии фотографий. Каждую заносил на компакт-диск. Это была работа двадцати пяти лет. — Бенсон захихикал. — Однако эти мерзавцы даже представить себе не могли, что копии я всегда дублировал. Так что им все-таки было нужно, черт возьми?

— Мы думаем, они искали фотографии, которые вы сделали во время археологических раскопок в Сирии, — пояснила Карина.

Он задумчиво нахмурил брови.

— Да, помню эти раскопки. Каждый фотограф помнит все свои фотографии. Это было в тысяча девятьсот семьдесят втором году. Я делал их для обложки журнала. Тогда стояла жуткая жара.

— А мы можем одолжить у вас на время диск с копиями этих фотографий? — поинтересовался Остин.

— Думаете, это поможет найти негодяев?

— Вполне возможно, — кивнул Остин и, подняв рубашку, показал забинтованную грудь. — Вы далеко не единственный человек, у которого к ним личные счеты.

Бенсон посмотрел на них широко раскрытыми глазами.

— Похоже, им действительно чем-то насолили. — Он слабо улыбнулся. — Посмотрите в моем амбаре. Третий отсек справа. Там под кучей сена стальная дверь. Ключ висит в прихожей. На нем бирка «Задняя дверь».

— На раскопках в Сирии была обнаружена большая статуя, — поспешила уточнить Карина. — Она получила название «Навигатор».

— Разумеется, помню. Она чем-то напоминает долговязого индейца в остроконечной шапке. Понятия не имею, что с ней произошло дальше. — Он снова поморщился от боли, но усилием воли взял себя в руки. — Посмотрите также на каминной полке, что в гостиной.

Остин нашел ключ от сейфа на кухне и отправился в гостиную. Каминная доска была уставлена камнями и статуэтками, которые Бенсон, по всей видимости, собрал за долгие годы странствий. Внимание Остина привлекла одна фигурка, в которой он безошибочно узнал уменьшенную, высотой не более четырех дюймов, копию «Навигатора».

В этот момент во дворе зашуршали шины, перед домом остановилась машина «скорой помощи» с ярко сверкающими сигнальными огнями на крыше. Остин сунул фигурку в карман и поспешил во двор, чтобы встретить прибывших медиков. Поздоровавшись с молодыми мужчиной и женщиной, он проводил их к пострадавшему хозяину дома.

Женщина сразу же обратила внимание на царивший в доме разгром.

— Боже мой, что здесь случилось?

Карина посмотрела на нее снизу вверх.

— Ограбление, хозяин дома пострадал.

Пока женщина осматривала Бенсона, мужчина связался с полицией. Проверив жизненно важные органы, они наложили ему на голову холодный компресс, а его самого поместили на носилки и погрузили в машину «скорой помощи». При этом они успели сообщить, что какое-то время Бенсону нужно отдохнуть, но в конце концов все должно быть хорошо благодаря его исключительно крепкому здоровью.

Остин сказал медикам, что они с Кариной должны дождаться полицейских, чтобы объяснить им суть дела. Как только машина «скорой помощи» выехала за пределы фермерского двора, они сразу же отправились в амбар, разгребли кучу сена в третьем отсеке и обнаружили металлическую дверь. Остин достал ключ, открыл ее и увидел ведущие вниз ступеньки. Спустившись по ним, они попали в небольшую комнату с постоянно контролируемой температурой воздуха. Все стены здесь были уставлены пронумерованными ящиками. В одном из них Остин без особого труда отыскал диск с надписью «Раскопки хеттов. 1972. Сирия» и сунул его в карман. Через несколько минут во двор въехала полицейская машина. Сидевший за рулем долговязый полисмен в форме медленно подошел к ним и представился как начальник полицейского участка Беккер, после чего занес в свою записную книгу их имена.

— Медики «скорой помощи» сообщили, что было совершено нападение на мистера Бенсона.

— Да, он сам сказал нам об этом, — пояснила Карина. — Он вернулся с прогулки и обнаружил в своем доме четверых неизвестных людей в масках и с оружием, которые рылись в его вещах. Он попытался остановить их, но получил удар пистолетом по голове.

Беккер покачал головой.

— Я знаю, что он талантливый фотограф и работает в журнале «Нэшнл джиографик», но даже представить себе не мог, что его фотографии послужат причиной вооруженного нападения средь бела дня. — Он помолчал и пристально уставился на них, пытаясь понять, какое отношение к делу могут иметь эти красивая женщина и загорелый мужчина. — Потрудитесь сообщить, что именно вас связывает с Бенсоном?

— Я работаю в НАПИ, — первым доложил Остин. — А мисс Микади — сотрудница ООН и занимается розыском исчезнувших произведений античного искусства. Несколько лет назад мистер Бенсон сделал ряд удачных фотоснимков одного пропавшего экспоната, вот мы и подумали, что он поможет нам отыскать его.

— Вы полагаете, что эти снимки имеют какое-то отношение к сегодняшнему нападению?

Полицейский оказался гораздо проницательнее, чем можно было ожидать. Он пристально следил за каждым их движением и оценивал реакцию на свои слова. Остин решил сказать ему правду.

— Пока трудно что-либо говорить.

Полицейский вполне удовлетворился таким объяснением.

— Вы можете показать, где именно обнаружили мистера Бенсона?

Остин и Карина повели его в студию и указали на темно-красное пятно на полу. Беккер даже присвистнул от удивления, увидев царивший в доме разгром.

— Вы трогали что-нибудь в этой комнате? — поинтересовался он.

— Нет, — покачал головой Остин. — Разве это имеет какое-то значение при таком разгроме?

Полицейский понимающе хмыкнул.

— Сейчас я вызову сюда команду специалистов для изучения места преступления. — После этого он записал их данные в блокнот и добавил, что вскоре им могут позвонить по поводу расследования этого дела.

Когда Остин вырулил на главное шоссе, Карина повернулась к нему:

— Почему-то ты был не очень откровенен с этим полицейским.

— Наше дело могло бы самым серьезным образом осложниться, если бы мы рассказали ему о нападении на контейнеровоз, похищении статуи и о том, что общим знаменателем всех этих событий является «Навигатор».

Карина откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

— Я чувствую себя виноватой в том, что все так произошло.

— Не надо терзать себя сомнениями. Виноваты в этом только те люди, которые совершили подобный поступок. Кстати, кто еще, кроме нас с тобой, знал о фотографиях Бенсона?

— Я сообщила об этом только мистеру Балтазару. Неужели ты думаешь, что…

— А вот и еще один общий знаменатель.

Карина прижалась к спинке сиденья и уставилась на дорогу. После нескольких минут напряженных раздумий она снова повернулась к нему:

— Ладно, куда мы едем?

Остин вынул из кармана диск и протянул ей.

— На археологические раскопки.

Глава 24

Когда Остин протиснулся на своем джипе на зарезервированное место в подземном гараже, Карина проснулась и заморгала. Судя по всему, в крови еще сохранялись остатки наркотического препарата, потому что она уснула сразу, как только они отъехали от дома Бенсона. Последнее, что она помнила, это сельская местность Виргинии.

Она с удивлением огляделась.

— Где мы?

— В логове Нептуна, — пошутил Остин с невозмутимым видом.

Выйдя из машины, он открыл дверцу с ее стороны, осторожно взял Карину под руку и повел к ближайшему лифту, который в считанные минуты поднял их на первый этаж. Там они вышли в большой вестибюль тридцатиэтажной башни НАПИ из темно-зеленого стекла, расположенной в Арлингтоне, штат Виргиния.

Карина с любопытством оглядела пространство вестибюля с фонтанами, огромным, во всю стену, аквариумом и большим глобусом в центре площадки из зеленого мрамора. Здесь царило привычное оживление, причем многие посетители состояли из небольших групп туристов, вооруженных видео- и фотокамерами.

— Какое замечательное место, — прошептала она с широко раскрытыми глазами.

— Милости просим в штаб-квартиру Национального агентства подводных исследований, — не без гордости объявил Остин, польщенный столь высокой оценкой. — В этом здании работают более двух тысяч ученых и инженеров по морскому делу, которые, в свою очередь, обеспечивают работой еще три тысячи сотрудников НАПИ и множество морских судов по всему Мировому океану.

Карина, как танцовщица, повернулась на каблуках.

— Я могла бы находиться здесь весь день.

— Ты не первая, кто говорит мне такое. А сейчас мы перейдем от высокого к смешному.

Карина и Остин снова оказались в лифте, который быстро и без шума доставил их на другой этаж. Они прошли по длинному коридору, устланному толстой ковровой дорожкой, и остановились перед дверью без каких бы то ни было обозначений. Остин открыл дверь своего кабинета и с напускной важностью пропустил ее вперед.

Занимаемое им довольно скромное помещение оказалось полной противоположностью тому великолепию, которое встречало входящих в здание НАПИ. Специалист по продаже недвижимости мог бы охарактеризовать это место как уютное, но слишком тесное. На полу лежал темно-зеленый ковер, скрадывавший звук шагов, а вся мебель состояла из небольшого диванчика, стола с выдвижными ящиками, двух стульев и такого же небольшого книжного шкафа, доверху забитого книгами по философии и морскому делу.

Крошечный стол, который можно было измерить в квадратных дюймах, сильно отличался от огромных сверкающих столов в большинстве вашингтонских кабинетов. На стене висели фотографии Остина с пожилым крепкого вида мужчиной. Если бы не разница в возрасте, его можно было бы принять за двойника Остина, но на самом деле он больше походил на его отца. Снимки были сделаны на фоне самых разнообразных исследовательских судов НАПИ. Несмотря на скромные размеры кабинета, из его окна открывался прекрасный вид на реку Потомак и на весь Вашингтон.

— Моя уборщица сейчас в отпуске, — извиняющимся тоном произнес Остин и, достав из холодильника две бутылки воды, протянул одну Карине. Усадив ее на стул, он уселся за стол и поднял вверх бутылку. — Будем здоровы.

— Sante,[9] — ответила она, осматривая крохотное помещение. — Ничего смешного я здесь не вижу. Все предельно функционально и по-домашнему уютно.

— Спасибо. Здесь в основном работает секретарша — принимает сообщения на мое имя, а сам я по большей части нахожусь за пределами этого кабинета и прихожу сюда только по особым случаям — как, например, сейчас.

Он вынул из кармана диск с фотографиями и вставил в портативный компьютер. На экране высветился яркий логотип журнала «Нэшнл джиографик» и надпись: «Раскопки далекого прошлого забытой цивилизации». Вслед за названием появился текст статьи о результатах раскопок древнего хеттского поселения. Остин вызвал фотографии, и на экране возникли выстроенные рядами небольшие ящики.

Бенсон сделал сотни фотографий, и Остину пришлось установить интервал в три секунды, чтобы просмотреть весь материал.

Через несколько минут Карина ткнула пальцем в экран монитора.

— Вот она!

На снимке несколько покрытых пылью рабочих стояли на краю большой ямы с лопатами в руках, рядом с ними начальник экспедиции — коренастый европеец в пробковом шлеме и промокших от пота шортах и рубашке. А на дне ямы виднелся край остроконечного колпака.

Остин просмотрел почти два десятка снимков, на которых был запечатлен момент освобождения головы статуи от тысячелетних наслоений песка. Когда из земли показались плечи статуи, рабочие обвязали ее веревками и вытащили из ямы. На последних фотографиях статуя была уже очищена от грязи и предстала во всей своей красе, правда, с уже поврежденным носом. Снимки были сделаны крупным планом и подробно демонстрировали все достоинства этой великолепной находки.

— Да, это действительно похоже на нашу статую, — заметила Карина. — К сожалению, сейчас у нас остались только эти фотоснимки. Мы снова оказались в тупике.

Остин сунул руку в карман и вынул оттуда статуэтку, которую прихватил с каминной доски в доме Бенсона.

— Возможно, это не совсем так, — сказал он, ставя фигурку на стол перед Кариной.

Она чуть не задохнулась от восхищения.

— Это же миниатюрная копия нашего «Навигатора». Где ты ее нашел?

— В доме Бенсона.

Карина взяла со стола фигурку.

— Тот факт, что она вообще существует, доказывает, что ее сделали с оригинала. — Она удивленно вскинула бровь. — Нам хорошо известно, что статуя была переправлена из Сирии в Багдад и на долгие годы укрыта там от посторонних глаз. Когда же могла быть сделана эта копия?

Остин потянулся к телефону.

— Давай спросим у человека, который об этом знает. — С помощью служебного справочника он узнал телефон ближайшей к дому Бенсона больницы и набрал номер. Дежурная сестра соединила его с палатой. Остин включил громкую связь. Фотограф ответил достаточно грубо, но потом заметно смягчился, когда Остин назвался. Он сообщил, что у него контузия и сотрясение мозга, но никаких серьезных повреждений не обнаружено.

— Я выберусь отсюда через пару дней. Что-нибудь слышно об этих мерзавцах?

— Ничего существенного. Мы тут заинтересовались, где вы отыскали фигурку, которая стояла на каминной полке? Я имею в виду статуэтку, которая является точной копией той, что была обнаружена на раскопках. Кто-нибудь делал тогда копии?

— Нет, статую сразу же увезли с места раскопок. Может быть, кто-то сделал копию другой статуи?

Остин и Карина обменялись недоуменными взглядами.

— Какой еще другой статуи? — выдохнула она. — У нас сложилось впечатление, что «Навигатор» был только один.

— Сожалею. Конечно, я должен был рассказать вам об этом, но вы же сами видели, в каком состоянии я находился, когда вы приехали. Там была еще одна статуя. Немец, который руководил раскопками в Сирии, говорил, что обе статуи, должно быть, охраняли вход в древнее святилище или гробницу. Я сделал несколько снимков второй статуи, но все это происходило задолго до цифровых камер, и в конце концов пленка была уничтожена невыносимой жарой.

— А что случилось со второй статуей? — спросил Остин.

— Понятия не имею. Вскоре после этого я получил другое задание. Руководство «Нэшнл джиографик» послало меня на Самоа, чтобы я сделал снимки туземных женщин с обнаженными грудями. Пару лет назад я оказался в Стамбуле, где делал снимки к материалам по истории Османской империи, и нашел на местном базаре эту статуэтку. Правда, парень, который продал ее мне, несомненно, был бандитом, но я все равно купил фигурку.

— А вы не помните, где именно находился этот магазин?

— Где-то на крытом рынке. Магазинчик был забит разнообразными статуэтками. Черт возьми. Болеутоляющие таблетки перестают действовать, придется снова звать сестру. Сообщите, когда найдете этих ублюдков.

— Непременно, — пообещал Остин, поблагодарил фотографа и выключил телефон.

Карина заерзала от волнения, как будто сидела на острых металлических пружинах.

— Вторая статуя! Мы должны во что бы то ни стало найти ее.

Остин живо вообразил себе раскинувшийся на огромном пространстве город Стамбул в том виде, в котором он предстал перед ним пару лет назад, когда он выполнял на Черном море очередное задание агентства. Крытый базар занимал территорию в несколько акров и представлял собой нескончаемый лабиринт лавок и магазинов. Он также вспомнил, что Завала давно уже вынашивает план посещения этого города.

— Группа сотрудников НАПИ собирается в Стамбул, чтобы помочь в исследованиях древнего порта. Джо Завала мог бы выяснить для нас все подробности насчет этого базара.

— А что потом? — спросила Карина. — Что он станет делать, если найдет того торговца? Мы здесь, а он там. Что нам это даст?

Конечно, Карина была права.

— Я попытаюсь выяснить, нет ли билета на ближайший авиарейс.

— Выясни насчет двух билетов. — Она подняла вверх руки, заранее отметая все протесты со стороны Остина. — Я могу оказаться весьма полезной. У меня в Стамбуле есть человек, тесно связанный с подпольным рынком антиквариата. — Она пожала плечами. — Конечно, он сам занимается контрабандой, но исключительно мелкими артефактами. Я несколько раз пользовалась его услугами, когда искала более серьезные антикварные вещи. Он знает в Стамбуле каждого воришку и может значительно сэкономить нам время. Но работает он только со мной.

Остин задумался над ее словами. Конечно, ему было бы очень приятно видеть в качестве спутницы эту очаровательную итальянку, но имелись и более веские причины согласиться с ее предложением, не имеющие ничего общего с мужским либидо. Он не мог не волноваться по поводу ее безопасности и именно поэтому не хотел оставлять ее здесь одну. Похоже, красивую женщину действительно преследуют серьезные неприятности. Он будет чувствовать себя гораздо спокойнее, если станет присматривать за ней. Ее информатор может испугаться последствий этого сотрудничества, поскольку Карина довольно успешно вычислила «Навигатора», что долгие годы не удавалось никому другому.

А Карина тем временем продолжала настаивать на своем, выдвигая все новые аргументы в оправдание своего решения. Остановилась она только тогда, когда Остин приложил палец к губам. Позвонив Завале, он поинтересовался, нет ли у него места еще для двух пассажиров. После короткой беседы Остин выключил телефон и повернулся к Карине, которая внимательно ловила каждое его слово.

— Собирай вещи, — распорядился он. — Самолет вылетает сегодня в восемь вечера. Я отвезу тебя в гостиницу, а потом заеду за тобой в пять часов.

Карина подалась вперед и наградила Остина долгим, чрезвычайно страстным поцелуем, от которого у него в глазах потемнело.

— Нет, лучше я возьму такси, а потом буду ждать тебя.

Через несколько секунд она уже выбежала из кабинета, и какое-то время он слышал ее удаляющиеся шаги. Остин посмотрел на часы. Дома у него всегда стояла наготове большая дорожная сумка с самыми необходимыми вещами. Ему оставалось только схватить ее и отправиться в путь.

По пути в свой плавучий дом он позвонил секретарше, которая работала на него по совместительству, и предупредил, что его не будет в городе несколько дней. Затем он связался с Элвудом Никкерсоном и оставил ему примерно такое же сообщение, правда, не вдаваясь в подробности. Он чувствовал себя не в своей тарелке, общаясь с помощником государственного секретаря, и поэтому очень не хотел говорить о том, что ключ к успешному предотвращению международного кризиса скрыт в маленькой статуэтке, которую совершенно случайно обнаружили на расстоянии пяти тысяч миль.

Глава 25

— Сегодня должен быть удачный день, — сказал Пол Траут с абсолютной уверенностью в своей правоте.

Он стоял в резиновой лодке, широко расставив ноги, и протягивал рыболовные снасти своей жене Гэмей, которая находилась на борту моторной лодки длиной не менее двадцати одного фута. Гэмей сунула удочки в большой рюкзак и широко зевнула, прикрывая ладонью рот.

— Помнится, вчера ты говорил то же самое и на том же самом месте. Думаю, это было пустое бахвальство, как и позавчера.

Траут взобрался на лодку с удивительной ловкостью для человека такого возраста и баскетбольного роста. Несмотря на свои шесть футов, он двигался с необыкновенной легкостью и кошачьей мягкостью, что объяснялось его многолетним опытом искусного рыбака. Он рыбачил с детских лет, всегда находясь рядом с отцом, тоже опытным рыбаком. Усевшись за руль, он нажал кнопку стартера на приборной доске и завел мотор, который издал глухое рычание и запыхтел сизоватым выхлопным дымом.

— Никакого бахвальства. Если человек вырос на полуострове Кейп-Код в семье, выловившей за десятки лет тонны всевозможной рыбы, то ты должна быть готова хотя бы изредка проводить с ним выходной день на рыбалке. — Он вдохнул морской воздух, как старый гончий пес в предчувствии добычи. — Старина полосатик уже давно ждет в своей уютной норке, когда я поймаю его на крючок.

— Теперь я понимаю, почему все рыбаки так любят прихвастнуть своими достижениями, — улыбнулась Гэмей, отвязывая швартовочный канат.

Траут легко прикоснулся к дросселю и на малой скорости направил моторную лодку через озеро к разводному мост. Они миновали небольшой ресторан, стоявший на берегу озера, и Траут причмокнул губами.

— Я даже на таком расстоянии ощущаю приятный запах холодного пива.

— Давай заключим пари, — неожиданно предложила Гэмей. — Проигравший угощает не только пивом, но и хорошим обедом.

— Договорились, — без колебаний согласился Траут. — Жареные моллюски прекрасно подходят к пиву.

Тем временем лодка медленно проплыла под разводным мостом, вышла в гавань, миновала огромный грузовой терминал под названием «Виноградник Марты», а затем обошла большое исследовательское судно «Атлантис», стоявшее на причале возле всемирно известного Вудс-Холского океанографического института, где Траут уже много лет удовлетворял свое неистребимое научное любопытство в области океанографии.

Их лодка пересекла спокойные воды гавани и вышла в открытое море. Траут увеличил скорость, и лодка, высоко задрав нос, помчалась по направлению к островам Елизаветы — небольшому архипелагу, расположенному к юго-западу от полуострова Кейп-Код. Тем временем Гэмей возилась на палубе с рюкзаком, доставая оттуда рыболовные снасти.

По мнению Траута, в мире было всего несколько вещей, сравнимых по ощущениям с быстро мчащейся по волнам лодкой, когда брызги соленой воды немилосердно хлещут по лицу, а впереди ждет долгий день и волнующее ожидание богатого улова. Единственное, что нужно было сделать, чтобы получить истинное наслаждение в этот прекрасный день, так это поймать гораздо большую рыбину, чем Гэмей. Он уже давно привык к дружеской конкуренции со своей женой, но его очень расстроило то обстоятельство, что за последние два дня ей удалось поймать больше рыбы, чем ему.

Гэмей родилась и выросла на берегу большого озера Мичиган и неплохо разбиралась не только в лодках, но и в рыбной ловле. С годами она превратилась в довольно милую, привлекательную женщину, но до сих пор иногда демонстрировала признаки мальчишеского задора, которым когда-то обладала в полной мере. Ее добродушное подтрунивание над неудачами Траута явно противоречило его гордому и самолюбивому характеру истинного выходца из Новой Англии. Вот и сейчас он крепко сжал зубы, упрямо уставившись на серые морские волны. Сегодня должен быть его день, иначе он просто не переживет еще одного унизительного поражения.

Неподалеку от невысокой горы, которая на самом деле была островом Наушон, Траут направил лодку в сторону громко кричащих морских чаек, которые отчаянно выслеживали косяки рыб, пытаясь победить в борьбе за свое законное место в огромной пищевой цепи. На воде уже виднелось желтоватое пятно всплывающей на поверхность рыбы, и даже воздух был насыщен этим до боли знакомым запахом. Траут выключил двигатель, и через некоторое время лодка остановилась, слегка покачиваясь на волнах.

Гэмей протянула Трауту удочку, а сама села за руль. У них уже давно выработалась привычка, когда тот, кто поймал больше рыбы в предыдущие дни, уступал право первоголова менее удачливому. Траут уселся на складной стул, забросил леску с крючком в воду и стал подергивать удочкой, привлекая внимание рыбы.

— Поймал! — вдруг закричал он и начал быстро подтягивать леску к борту лодки. Вскоре на палубе лежала полосатая рыбина длиной не менее тридцати двух дюймов. После тщательного замера Траут тяжело вздохнул и выпустил ее в море. Через несколько минут Гэмей удалось поймать рыбу длиной двадцать восемь дюймов. После этого они снова забросили в море крючки и стали одного за другим вытаскивать из воды больших полосатиков примерно одинакового размера. Однако вскоре косяк полосатиков куда-то исчез, и им пришлось срочно искать новый, который был бы не менее продуктивным, чем предыдущий.

В тот момент, когда соревнование между ними достигло высшего накала, Траут вдруг почувствовал резкий толчок, как будто кто-то пытался вырвать у него удочку вместе с рукой.

Леска натянулась до предела, а в воде блеснуло серебристое тело огромной рыбы. Он был так увлечен охотой за этим гигантом, что не слышал, как зазвонил его мобильный телефон. Гэмей поднесла аппарат к уху и через минуту протянула его Трауту.

— С тобой хочет поговорить Курт.

Траут отчаянно тащил к лодке огромную рыбину, которая, как ему казалось, была не меньше кита. Черт возьми. Нужно было максимально сосредоточиться на ней и собрать все силы.

— Скажи, пусть подождет, — крикнул он жене.

— Он не может ждать, — предупредила его Гэмей. — Они с Джо уже на пути в Турцию.

В Турцию? По самым последним сведениям, Остин и Завала должны были находиться где-то в районе Ньюфаундленда. Пока Траут раздумывал над тем, что делать, рыба сорвалась с крючка и ушла в море. Черт бы ее побрал. Он встал со стула, передал удочку жене и взял у нее трубку.

— Надеюсь, не прервал какое-нибудь важное дело, — сказал Остин.

— Нет, — с нескрываемым раздражением ответил Траут, все еще глядя на мутное пятно на поверхности воды, где еще минуту назад сверкало серебристое тело огромного полосатика. — Что стряслось, Курт?

— Ты можешь создать компьютерную модель реконструкции трансатлантического путешествия древнего судна? Я понимаю, что это нелегкая задача.

— Могу попробовать, — ответил Траут. — Но мне понадобятся для этого некоторые данные — такие, например, как направление и мощность течения, погодные условия и скорость судна. Разумеется, если эти данные вообще могут быть доступными.

— На самом деле сколько-нибудь полезной информации в нашем распоряжении очень мало. Речь идет о финикийском судне, а путешествие могло происходить предположительно в девятисотом году до нашей эры.

Эта информация не только не разочаровала Траута, но еще больше заинтриговала.

— Мне нужно больше сведений, — решительно потребовал он.

— Я послал тебе пакет со специальным курьером. Думаю, он уже доставил его. Там ты найдешь необходимые пояснения. Это очень срочное дело. Я перезвоню тебе при первом же удобном случае. Пока.

— Что там случилось? — обеспокоенно спросила Гэмей, когда Траут выключил телефон.

Он коротко объяснил ей суть просьбы Курта. На этом рыбалку можно было заканчивать. Он с грустью посмотрел на стаю морских птиц, указывающих на большой косяк полосатиков.

— Чертовски жаль, что упустил такую рыбину.

Гэмей поцеловала его в щеку.

— Я видела ее. Это было самое настоящее морское чудовище. Полагаю, теперь моя очередь угощать тебя пивом.

Пакет от Остина лежал у парадной двери их старинного родового коттеджа на полуострове Кейп-Код, выходившего окнами на небольшой круглый пруд. Траут вырос в этом доме с покатой металлической крышей, принадлежавшем его семье более двухсот лет, который находился в нескольких шагах от океанографического института. Именно научные сотрудники этого заведения с детства привили мальчику интерес к океану и тем самым определили его дальнейший жизненный путь.

Они с Гэмей сидели за большим кухонным столом, жевали бутерброды с ветчиной и сыром, приготовленные для несостоявшегося пикника, и оживленно обсуждали рукопись Джефферсона. Перечитав документ несколько раз, Гэмей вдруг остановилась на одном месте, а потом посмотрела на мужа, убирая с глаз прядь темно-каштановых волос.

— В это невозможно поверить!

Траут сделал большой глоток эля.

— Я пытаюсь понять, чем мы можем ему помочь. Мой опыт компьютерного моделирования ограничивается преимущественно глубоководной геологией. Ты уже давно переключилась с подводной археологии на морскую биологию. Конечно, мы можем сделать что-нибудь вместе, однако из этого вряд ли что-нибудь получится. Нам все равно потребуется помощь других специалистов.

Гэмей улыбнулась, продемонстрировав небольшую щелку между передними зубами, что по какой-то странной причине делало ее еще привлекательнее.

— А ты не помнишь, какие слухи дошли до нас вчера вечером?

Траут вспомнил разговоры завсегдатаев местного бара, которые были посвящены его состязанию с женой в рыбной ловле, а потом вдруг в памяти всплыло хорошо знакомое имя. Он радостно щелкнул пальцами.

— Вспомнил, Чарли Саммерс сейчас в городе.

Гэмей протянула Трауту мобильный телефон, и он тут же набрал номер дока, в котором стояло научно-исследовательское судно «Атлантис». Через некоторое время его соединили с Саммерсом, обновлявшим интерьер судна, и Траут коротко ввел его в курс дела.

— Да, это намного интереснее моего нынешнего задания, — обрадовался Саммерс. — Ты можешь заскочить ко мне прямо сейчас?

Через несколько минут чета Траут входила в огромное помещение дока. Их встретил коренастый мужчина с квадратным подбородком и редеющими соломенного цвета волосами, который без лишних разговоров радостно обнял супругов.

Саммерс пользовался репутацией опытного и хорошо известного конструктора морских судов, специализировавшегося на разработке научно-исследовательских кораблей. В этом качестве его часто приглашали для дизайнерского оформления дорогих яхт, а также для определения остойчивости больших морских судов.

Он хитро подмигнул Гэмей.

— А я думал, что сегодня вы снова отправитесь на рыбалку.

— Слухи о нашем состязании распространяются со скоростью ветра, — заметил Траут с натянутой ухмылкой.

— Об этом говорит уже весь город. Ты же знаешь, какие слухи о своих победах любят распускать заядлые рыбаки и ученые.

— Сегодня Пол чуть было не победил меня, — деликатно сказала Гэмей.

Саммерс разразился гомерическим хохотом.

— Только не говорите, что рыба соскочила с крючка. — Он смахнул навернувшиеся на глаза слезы. — Ну ладно, так что там насчет ваших финикийцев?

Траут с удовольствием ухватился за возможность переменить тему разговора.

— Сегодня утром нам позвонили из НАПИ. Там есть человек, который занимается исследованием доколумбовых контактов, и ему нужна помощь в реконструкции предполагаемого морского маршрута. Иначе говоря, мы получили много очень странных запросов.

— Ничего странного в этом нет. Я прочитал массу литературы по строительству морских судов древними финикийцами. С точки зрения образованного конструктора морских судов, нет никаких сомнений в том, что они могли совершать самые дальние морские путешествия и посещать практически все уголки земного шара.

— Значит, ты поможешь нам составить предполагаемый маршрут их плавания? — спросила Гэмей.

Саммерс покачал головой.

— Это очень сложная задача, — сказал он. — Финикийцы не оставили нам никаких карт или схем, так как охраняли свои морские знания под страхом смерти. — Заметив разочарование на лице Гэмей, он поспешил ее успокоить: — Но мы можем попытаться. Давайте попробуем построить такое судно.

Саммерс повел их в большое здание из красного кирпича, где устроил себе временный офис. Усевшись за компьютер, он одним щелчком убрал с экрана изображение «Атлантиса» и стал быстро создавать новую картинку.

— Насколько я понимаю, мы собираемся построить виртуальное судно, — догадался Траут.

— Да и к тому же самого лучшего типа, — ответил Саммерс с самодовольной ухмылкой. — Такие суда никогда не тонут, а на борту никогда не вспыхивают мятежи. — Он нашел нужный файл, и через секунду на экране появилось изображение старого судна с прямоугольными парусами.

— Это и есть финикийское судно? — удивилась Гэмей.

— Одно из них, воссозданное по рисункам на вазах, скульптурах и древних монетах. Это одна из самых ранних конструкций. Здесь есть киль, округлый корпус, длинные весла и высокое сиденье для кормчего.

— Нам нужно такое судно, которое могло бы совершать длительные путешествия в открытом океане, — уточнил Траут.

Саммерс откинулся на спинку стула.

— Суда строились таким образом, что их можно было модифицировать в зависимости от поставленных задач. Финикийцы уходили далеко от берега и отправлялись в дальние странствия. Я хочу использовать специальную компьютерную программу, разработанную для конструкторов в научно-исследовательских учреждениях Португалии и Техаса. Они создали надежную методологию проверки и оценки ходовых качеств морских судов в условиях неосуществимости самого морского путешествия. Главная их цель заключалась в том, чтобы максимально полно представить себе образ предполагаемого судна. Были использованы старые португальские торговые суда, которые совершали дальние путешествия из Европы вокруг Африки до Индии и обратно. Смотрите.

Саммерс подался вперед и щелкнул мышью. На экране монитора появилось изображение трехмачтового палубного судна.

— Оно напоминает корабль-призрак, — поделилась наблюдением Гэмей.

— Это только основа для дальнейшей работы. Затем они ввели в программу компьютера важную информацию, полученную в результате исследования останков древних судов. При использовании этой программы была разработана модель судна, его парусов, палубной оснастки и деревянных перекладин. Сейчас вы видите одну из таких моделей. Справившись с реконструкцией модели гипотетического судна, вычислили, как именно должно вести себя это судно в различных морях и при самых разных погодных условиях. Создав таким образом строгую математическую модель, они смогли проверить ее ходовые качества в соответствующей аэродинамической трубе.

— И ты можешь сделать то же самое с древним финикийским судном? — недоверчиво спросил Траут.

— Разумеется. Для этого мы используем данные о трех древних финикийских судах, обнаруженных в восточной части Средиземного моря, неподалеку от берегов Израиля. Останки этих судов прекрасно сохранились в холодной воде. Для их исследования мы использовали подводный аппарат дистанционного управления «Ясон», тот самый, который в свое время сделал прекрасные фотоснимки «Титаника». После этого я внес эти снимки в свой компьютер.

На экране монитора появился рисунок, отдаленно напоминающий чертеж морского судна. Оно было показано сверху, с обеих сторон и с носовой части.

— Этот рисунок дает основание утверждать, что судно имело длину не менее пятидесяти пяти футов, — заключил Траут.

— Это всего лишь аналог израильских судов, — уточнил Саммерс. — Я бы добавил к нему еще несколько футов. Программа составлена таким образом, чтобы автоматически изменять конструкторское очертание судна в зависимости от размера его корпуса.

На экране появилось контурное трехмерное изображение с палубными шпангоутами и другими структурными элементами судна. Вскоре пустые места на рисунке стали заполняться палубными надстройками, веслами, килем и парусами. Последним на эскизе появилось изображение носовой части с характерной головой лошади.

— Voila! Судно Таршиша.

— Какая прелесть, — восхищенно прошептала Гэмей. — Корпус судна отличается строгой функциональностью и в то же время неповторимым изяществом.

— Насколько я могу судить, оно могло достигать в длину до двухсот футов, — сказал Саммерс со знанием дела. — Такое судно могло достичь любой точки земного шара.

— Что снова возвращает нас к исходной проблеме, — напомнил Траут. — Как определить предполагаемые маршруты такого судна?

Саммерс прикусил нижнюю губу.

— Мы можем использовать тот же принцип, что и эти парни, разработавшие компьютерную модель португальского судна. Для этого нам потребуются направление и скорость ветра, морские течения, примерные погодные условия в данном регионе, приблизительная скорость судна, сложные вычисления выбора направлений капитаном в соответствии с конструкцией судна и, наконец, конечная цель путешествия, о которой могут сообщить только исторические источники.

Гэмей невольно вздохнула.

— Похоже, нам придется немало поработать.

Саммерс посмотрел на наручные часы.

— Мне тоже. Начальство требует, чтобы «Атлантис» был готов к плаванию через три дня.

Супруги Траут поблагодарили Саммерса за помощь и отправились домой по главной улице Вудс-Хола.

— Ну и что нам теперь делать? — спросила Гэмей. — Куда идти?

— Трудно сказать. Курт сообщил так мало — на основе этих данных ничего нельзя сделать. Конечно, он будет раздосадован, но мне кажется, что сведений недостаточно, чтобы создать на их основе хоть какую-то модель маршрута. Нужен какой-то другой источник информации.

Как и многие супружеские пары, прожившие вместе много лет. Пол и Гэмей понимали друг друга с полуслова и не нуждались в пространных объяснениях. Их совместная работа на отряд особого назначения НАПИ, где не выраженные словами мысли очень часто означали жизнь или смерть, довела это мастерство до предельно возможного совершенства.

— Я подумала о том же самом, — сказала Гэмей. — Любое морское путешествие начинается на земле. Давай еще раз прочитаем рукопись Джефферсона. Вполне возможно, что там есть нечто такое, на что мы просто не обратили внимания.

Вернувшись домой, они уселись за кухонный стол, разделили рукопись пополам и углубились в изучение, а потом обменялись прочитанными частями. Они закончили читать документ примерно в одно и то же время.

Гэмей отложила в сторону бумаги и вопрошающе посмотрела на мужа.

— Ну и что привлекло твое внимание?

— Меривезер Льюис, — коротко ответил Траут. — Он хотел сообщить Джефферсону что-то очень важное, но погиб на обратном пути.

— Меня это тоже насторожило, — призналась Гэмей, перебирая лежавшие на столе листы бумаги. — У Льюиса были какие-то материальные доказательства, которые он хотел продемонстрировать Джефферсону. Предлагаю попытаться выяснить, что с ними произошло потом.

— Это может оказаться не менее трудным делом, чем реконструкция предполагаемого маршрута финикийского судна, — задумчиво ответил Траут.

— Нам известен ряд фактов, которые могут быть полезными в этом деле, — подсказала Гэмей. — Джефферсон был президентом Американского философского общества в Филадельфии. Он послал Льюиса собрать важный материал для завершения своих исторических исследований. А когда Льюис находился в Филадельфии, Джефферсон придумал хитроумный шифр для безопасного обмена сообщениями.

От охватившего его волнения Траут часто заморгал и мгновенно подхватил ее мысль.

— Джефферсон написал членам этого общества письмо, в котором сообщал об исследовании древнего языка индейцев и о краже своих бумаг. Более того, он встретился с каким-то ученым, который идентифицировал приведенные на карте слова как финикийские. И в архиве этого же общества была обнаружена посвященная артишокам рукопись.

Гэмей еще раз просмотрела рукопись. Затем она отыскала номер телефона философского общества и фамилию сотрудницы архива, которая ее обнаружила. Позвонив Анджеле Уорт, она представилась и попросила о встрече на следующий день.

Когда Гэмей повесила трубку, Траут грустно улыбнулся.

— Ты уже поняла, что наш отпуск подошел к концу.

— Ничего страшного, — успокоила его Гэмей. — Мне кажется, я уже устала от нашей рыбалки.

Траут равнодушно передернул плечами.

— А я еще больше, — ответил он.

Глава 26

С крейсерской скоростью самолет добрался до Стамбула за три часа, сделав лишь небольшую остановку для дозаправки в Париже. Приземлившись в Международном аэропорту Ататюрка, он сразу же отъехал подальше от главного терминала. Шесть пассажиров самолета проследовали по специальному проходу для особо важных персон, а потом с подчеркнутой деликатностью были пропущены через таможенный контроль.

К этому времени на грузовом самолете НАПИ в аэропорт уже был доставлен глубоководный аппарат «Сабветга», скрытый от посторонних глаз в отдаленном складском помещении. Завала решил сразу же осмотреть подводное судно, чтобы выяснить, как оно перенесло столь длительный перелет. Затем он сказал Остину, что должен проследить за отправкой подводного аппарата на место археологических раскопок, а потом и сам отправится туда на такси.

В аэропорту их ожидали два фургона. Один доставил в гостиницу их багаж, а второй направился на место раскопок. Специалисты НАПИ хотели как можно быстрее приступить к работе. Руководил группой ветеран подводной археологии Мартин Хэнли.

Еще во время трансатлантического перелета Хэнли объяснил своим коллегам причины такой спешки. Некоторое время назад он уже посетил Стамбул и тщательно осмотрел порт, построенный еще в те давние времена, когда город был известен всему миру как Константинополь. Старый порт был обнаружен на европейском берегу узкого пролива Босфор, получившего некогда название «Еникапи». Строители снесли в Еникапи множество трущоб, чтобы соорудить на этом месте новое здание железнодорожной станции. Что же касается места раскопок, то оно получило название «Порт Феодосия».

Археологические раскопки в этом месте могли существенно затянуть прокладку подземного тоннеля, соединяющего европейскую и азиатскую части города. Хэнли и его турецкие коллеги археологи имели все основания опасаться, что в суматохе строительной лихорадки будут упущены или вовсе уничтожены важнейшие археологические находки. Именно поэтому он срочно вернулся в Вашингтон, чтобы собрать надежную команду специалистов и сразу же отправить ее в Стамбул.

Прибыв на место раскопок, американские археологи встретили радостный прием со стороны турецких коллег, которые круглосуточно копались в грязном котловане, организовав для этого несколько сменных бригад.

— Вы уверены, что не хотите посмотреть на раскопки? — поинтересовался Хэнли у Остина. — Они уже обнаружили там древнюю церковь, восемь старых судов, обувь, якоря и даже часть древней крепостной стены, окружавшей старый город. Кто знает, какие еще открытия могут быть сделаны в этом котловане.

— Благодарю за приглашение, — отмахнулся Остин. — Может быть, мы навестим вас после непродолжительной прогулки по городу.

Остин сел в такси, которое повезло их по оживленной улице Кеннеди вдоль берега Босфора. В это время дня в проливе выстроилась огромная очередь грузовых судов, стремящихся как можно скорее пройти из Черного моря в Средиземное.

— Ты давно поддерживаешь связь со своим турецким знакомым? — спросил Остин у притихшей Карины.

— Примерно около года. Кемил помог мне разыскать некоторые сокровища древней Анатолии, похищенные из дворца Топкапи. В то время он сам занимался контрабандой запрещенных товаров, но всячески убеждал меня, что не торговал ни наркотиками, ни оружием. В основном это были сигареты, бытовые электроприборы и прочие вещи, облагаемые очень высокими пошлинами.

— А он связан с турецкой мафией?

Карина весело рассмеялась.

— Я спросила его об этом, и он ответил, что в Турции каждый человек так или иначе причастен к мафии. Кемил выразил готовность помогать мне, но он… — Карина запнулась на секунду, испытывая явные затруднения с английским языком. — Как это называется… загадочный, что ли?

— Я понял, о чем идет речь. Ты уверена, что он назначил тебе встречу у «перевернутой головы женщины с каменными глазами»?

— Абсолютно. Он вообще любит говорить загадками. Иногда эта манера меня просто бесит.

Остин попросил водителя такси отвезти их в Султанамет. Прибыв на место, они вышли из машины и пошли по переполненной людьми улице.

— Если не ошибаюсь, мы найдем твоего друга прямо у себя под ногами, — улыбнулся Остин.

— Теперь я вижу, что он далеко не единственный, кто привык говорить загадками.

Остин подошел к кассе и купил два билета на посещение бассейна Базилики, после чего они стали спускаться вниз по каменной лестнице. В лицо ударил прохладный сырой воздух, что было очень приятно после изнурительной полуденной жары на улицах города. Через некоторое время они оказались в огромном подвальном помещении, отдаленно напоминавшем странный подземный дворец. Пол огромного зала был покрыт темной водой, в которой можно было без труда разглядеть маленьких рыбешек. Между выстроившимися в длинный ряд колоннами был проложен деревянный настил, а в конце зала на фоне тихих звуков классической музыки слышались приглушенные голоса туристов. Самым громкими в подземелье были звуки капающей с потолка воды.

— Римляне построили этот подземный бассейн для снабжения питьевой водой Большого дворца, — пояснил Остин. — А византийцы обнаружили его только тогда, когда жители города стали ловить рыбу сквозь небольшие дыры в полу. Наша каменная леди должна быть где-то рядом.

Они прошли почти до конца деревянного помоста и спустились на небольшую платформу. На вырезанных в камне лицах Медузы покоились две толстые колонны. Одно лицо было наклонено набок, а другое — опушено вниз. Мимо быстро продвигалась большая толпа туристов, останавливавшихся на секунду только для того, чтобы сделать ради любопытства пару снимков.

В конце концов все туристы ушли, а на помосте остался один-единственный человек средних лет, который находился здесь еще до их прихода. В руке у него был фотоаппарат, но он им не пользовался, как это обычно делают туристы. Широкие черные слаксы, белая рубашка с короткими рукавами и отсутствие галстука выдавали в нем местного жителя, облаченного в привычную турецкую одежду. Кроме того, его глаза были закрыты большими очками, наподобие авиаторских, хотя в подвале царил полумрак.

— Как вы думаете, почему римляне придали этим головам такое странное положение? — неожиданно спросил он на ломаном английском, поворачиваясь к Карине.

Она пристально посмотрела на каменные скульптуры.

— Возможно, это была просто шутка. Одна голова смотрит на внешний мир, как и должно быть, а другая — в противоположном направлении.

— Превосходно, синьора Микади, — широко улыбнулся незнакомец.

— Кемил?

— К вашим услугам, мадам, — еще шире улыбнулся он. — А это, должно быть, ваш друг мистер Остин.

Остин поздоровался с турком. Узнав о подпольной торговой деятельности Кемила, Остин ожидал увидеть грубоватого мужлана, смахивающего на бандита, однако этот человек походил скорее на доброго дядюшку.

— Рад видеть вас, синьора Микади, после всех наших удачных сделок. Чем могу помочь на этот раз?

— Мы ищем небольшую статуэтку, которая является точной копией большой статуи, выкраденной из запасников Иракского национального музея в Багдаде.

Кемил посмотрел на группу прибывших туристов и предложил пройтись. Когда они подошли к концу длинного ряда колонн, он повернулся к Карине.

— Через Стамбул проходил огромный поток нелегальных товаров, что значительно сбивало цены на них. У вас есть фотография этой статуэтки?

Остин протянул ему копию «Навигатора».

— Это уменьшенная модель. Настоящая статуя выполнена почти в натуральный человеческий рост.

Кемил вынул из сумки большую лупу, внимательно изучил крохотную фигурку, а потом снисходительно хмыкнул.

— Надеюсь, вы заплатили за эту вещицу не слишком много.

— Вы узнаете ее? — обрадовалась Карина.

— О да, еще бы. Пойдемте со мной.

Кемил повел их к выходу из подземелья, и вскоре они снова оказались на ярком полуденном солнце. Большой базар находился неподалеку от подземного бассейна и представлял собой нескончаемый лабиринт сотен лавок, магазинов, крытых палаток, кафе и ресторанов, а также бывших караван-сараев, которые со временем превратились в складские помещения. Вежливо-агрессивные владельцы этих заведений стояли у дверей, как пауки в центре сплетенной паутины, и готовы были в любую минуту атаковать зазевавшегося туриста, чтобы изъять из его карманов хотя бы единственную турецкую лиру.

Они быстро миновали ворота Карсикапи и стали пробираться по узкой улочке с крытыми черепицей домами, в которых, казалось, никогда не бывало свежего воздуха. Несмотря на изнуряющую жару, Кемил ловко петлял по извилистым переулкам, словно ориентируюсь по ему одному известному радару. В самом центре Большого базара он вдруг остановился у небольшого магазинчика.

— Мархаба,[10] — сказал он пожилому, лет шестидесяти, соотечественнику, который, сидя у входа в магазин, потягивал горячий чай и читал газету.

Увидев Кемила, торговец широко улыбнулся, отложил в сторону газету и, вскочив на ноги, протянул ему руку.

— Мерхаба.

— Это Мехмет, — представил его Кемил. — Мой старый добрый друг.

Мехмет проворно вытащил на улицу несколько мягких пуфиков для гостей, пригласил их сесть, а потом налил всем по чашке крепкого черного чая. Какое-то время он болтал с Кемилом по-турецки, а потом Кемил попросил Остина показать ему статуэтку. Владелец магазина долго рассматривал «Навигатора», а потом закивал. Используя привычные широкие жесты, он пригласил гостей в свой магазин, заставленный коврами, шкатулками с драгоценностями, ящиками с чаем, резными предметами, керамическими изделиями и красными фесками. Он подошел к полке с керамикой и поставил фигурку рядом с четырьмя совершенно идентичными статуэтками.

Кемил перевел им слова владельца магазина.

— Мехмет говорит, что готов заключить с вами выгодную сделку. Обычно он продает такие статуэтки по восемь лир за штуку, но если вы купите больше одной, то он готов снизить цену до пяти лир.

— А Мехмет, случайно, не помнит, продавал ли он такую статуэтку американскому фотографу несколько лет назад? — поинтересовался Остин.

Кемил перевел вопрос, за которым сразу же последовал ответ.

— Мехмет — турок и поэтому помнит каждую удачную торговую сделку. Он хорошо запомнил того фотографа, которому продал эту статуэтку, поскольку их покупают не так часто. Но сейчас он уже в таком возрасте, что может забыть какие-то мелкие подробности.

— Возможно, ему поможет вспомнить мое желание купить все эти фигурки, — хитро прищурился Остин.

Мехмет просто сиял от радости, заворачивая каждую статуэтку в бумагу и вручая их Карине.

— Ваш друг может нам сказать, где он приобрел эти статуэтки? — спросила Карина.

Мехмет объяснил, что купил их на юге страны, где проживает его мать. Он также сказал, что это изображение евнухов из царского гарема, что отдельные детали выполнены небрежно, но в целом он доволен работой старого ремесленника. Он всегда заходит к этому мастеру, когда приезжает к своей матери, а это случается не реже раза в месяц. Старый художник работает в своей мастерской, а потом продает статуэтки в отдаленных, почти заброшенных деревнях.

— Где это место? — спросил Остин.

— Оно называется Каякой, — сказал Кемил, — недалеко от городка Фетхие. До подписания Лозаннского договора тысяча девятьсот двадцать третьего года это была греческая деревня, но потом греки вернулись на родину, а проживавшие в Греции турки поспешили уехать в Анатолию. После ужасного землетрясения турки навсегда покинули это селение, а сейчас туда возят туристов со всего света.

Остин спросил, как зовут этого художника, и Мехмет пообещал вспомнить, но прежде предложил ему и прекрасной леди осмотреть его магазин. Остин понял намек и купил Карине шелковый шарф, а себе — красную феску, хотя ни один уважающий себя турок не напялит на голову этот цилиндр в такую жару.

Попрощавшись с Мехметом, они по совету Кемила отправились к расположенному неподалеку храму Святой Софии, где можно было пообедать в ресторане под тенистыми ветвями вековых деревьев.

— Я очень сожалею, что вы зря пришли сюда, — виновато произнес Кемил, пока они дожидались официанта.

— А я нет, — весело ответила Карина. — Во-первых, мне представилась возможность лично пообщаться с вами, а во-вторых, поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня раньше. К тому же мы осмотрели здесь далеко не все.

— Однако вы сами убедились, что эти статуэтки — всего лишь дешевые сувениры для заезжих туристов.

Остин достал из кармана фигурки и выстроил их в ряд на столе.

— Где именно находится городок, в котором они были сделаны?

— Он расположен на Бирюзовом побережье, это примерно пятьсот миль отсюда. Вы намерены продлить свой визит в Турцию?

Остин собрал статуэтки одной рукой.

— Мне бы хотелось поговорить со скульптором, который их сделал.

— Мне тоже, — подхватила Карина. — Вполне возможно, что он использовал в качестве образца настоящую статую «Навигатора».

— Должно быть, это очень ценная вещь, — предположил Кемил.

— Возможно, — сдержанно ответил Остин. — А может, и нет.

— Я понимаю вашу осторожность в подобных вопросах, — сказал Кемил, поднимаясь из-за стола. — Отсюда до города Далирана всего час на самолете, а оттуда можно быстро добраться на машине до городка Каякой. Извините, но мне нужно бежать по делам. Если понадобится моя помощь, всегда к вашим услугам, только дайте знать. У меня в Стамбуле очень много полезных связей.

Через несколько минут после того, как Кемил оставил их в ресторане, они поймали такси и вернулись в гостиницу. Дежурный администратор заказал им два авиабилета до Даламана, а потом так же быстро сделал заказ на аренду автомобиля до нужного городка.

— Ну а теперь что будем делать, мистер Экскурсовод? — спросила Карина, когда все связанные с предстоящей поездкой дела были завершены.

Остин призадумался над ее вопросом.

— Полагаю, я должен предложить что-то необычное.

Они снова поймали такси и вернулись на место археологических раскопок, где Остин сразу же заявил Хэнли, что они с Кариной готовы выступить в качестве добровольных помощников. Тот дал им участок работы, заключавшейся в том, что они должны убирать липкую грязь с места нахождения артефактов. Остину показалось, что Карина вовсе не возражала против того, что нужно покопаться в грязи. Вскоре она была уже с ног до головы перемазана босфорским илом и прыгала от радости, как ребенок, когда археологи находили в земле очередную монету или осколок керамической посуды.

Они работали до позднего вечера, пока за ними не приехал фургон НАПИ и не отвез всех в гостиницу. Медленно передвигая ноги по сверкающему полу вестибюля, Остин и Карина были настолько утомлены непривычной работой, что не обратили никакого внимания на двух мужчин, сидевших в креслах и читавших журналы. Не видели они также и двух пар глаз, неотступно следивших за каждым их шагом, пока они шли к лифту.

Глава 27

Остин повернул руль взятого напрокат «рено» и съехал с широкого шоссе, проложенного вдоль Бирюзового побережья, на узкую проселочную дорогу, петляющую, как длинная змея. Несколько миль дорога извивалась мимо обработанных полей и сонных деревень. Объехав крутой поворот, они увидели вдали на вершине холма живописные руины.

Остин остановил машину возле нескольких приземистых сельских домиков. Эта деревня была уже давно заброшена, и сейчас государство устроило здесь место для туристических экскурсий. Сонный от безделья продавец билетов уже поджидал их, чтобы взять весьма скромную плату за посещение достопримечательности. Он показал рукой на близлежащую деревню, а сам поспешил к другой машине с двумя пассажирами, которая остановилась рядом с «рено».

Узкая тропинка для мулов спускалась вниз и проходила мимо старого ресторанчика на открытом воздухе, рядом с которым пристроился небольшой магазин сувениров и несколько мелких торговцев, предлагавших туристам свои примитивные поделки. Проехав несколько минут по пыльной дороге, Остин и Карина наконец-то увидели перед собой небольшой городок.

Сотни домиков без крыш и с облупленной штукатуркой на покосившихся стенах жарились на палящем солнце. Некоторые были заняты бродягами, развесившими на веревках кое-как постиранную одежду. Помимо них, единственным признаком жизни в этом забытом Богом месте был старый козел с дьявольской бородой, сосредоточенно жевавший траву на заброшенном огороде.

— Трудно поверить, что когда-то в этой деревне кипела жизнь, — задумчиво произнесла Карина. — Люди занимались любовью, женщины рожали детей, отцы воспитывали подростков, и все они отмечали религиозные праздники, дни рождения и печалились на похоронах родных и близких.

Остин вполуха слушал высокопарную речь Карины. В ста шагах от них на тропинке остановились двое молодых людей. Один из них стал зачем-то фотографировать старого невозмутимого козла, а второй делал вид, что рассматривает окрестности. Им было лет по двадцать, оба одеты в черные брюки и белые рубашки с короткими рукавами. Остин хорошо видел их сильные мускулистые руки и квадратные подбородки, лица скрывали от солнца широкие поля шляп и солнцезащитные очки.

А Карина тем временем бодро шагала по узкой тропинке. Когда Остин догнал ее, она уже направлялась к небольшой заброшенной церквушке, где под густым деревом сидел какой-то старик. Рядом с ним на руинах стены были разложены разукрашенные керамические кувшины, чаши и тарелки, составлявшие его нехитрый товар.

Остин поздоровался со стариком и спросил, не знает ли он Салима, друга Мехмета.

Старик грустно улыбнулся:

— Мехмет всегда покупать у меня товары для продажи на базаре.

— Да, мы знаем об этом, — добродушно улыбнулась Карина. — Это он рассказал нам, как отыскать вас в этой заброшенной деревне.

На самом деле Салим оказался вовсе не стариком, а мужчиной средних лет с гладким загорелым лицом, на котором, казалось, не было ни единой морщины. Как и многие его ровесники, постоянно проживающие в средиземноморских странах, Салим был чем-то похож на Пабло Пикассо. Его бритая голова была такой же загорелой, как и лицо, а умные, слегка ироничные глаза выдавали обычную для сельских жителей мудрость. Он махнул рукой в сторону своего нехитрого скарба.

— Мехмет рассказать вам о моих сувенирах? — удивился он.

Остин вынул из кармана фигурку «Навигатора».

— Мы ищем статуэтки, похожие на эту.

— А-а-а… — протянул Салим, и его лицо просияло от радости. — «Евнух». — При этом он прорезал воздух рукой по горизонтали, словно рассекая его воображаемым ножом. — Я перестать их делать, потому что никто их не покупать.

Остин тщательно обдумал следующий вопрос.

— А у этого евнуха есть дедушка?

Салим посмотрел на него с явным недоумением, а потом его лицо расплылось в широкой улыбке. Он описал обеими руками большой круг, будто пытаясь изобразить огромную статую.

— Евнух. Большой евнух.

— Совершенно верно. Евнух. Где он?

— В Ликия гробница. Понимать меня?

Остин вспомнил, что уже видел довольно странные ликийские гробницы, высеченные высоко в горах в отвесных скалах. Фасады гробниц обрамляли резные колонны с орнаментами и треугольными перемычками, что делало их похожими на греческие или римские храмы классического периода.

Дальше Салим рассказал им на ломаном английском, что давно уже увлекается изобразительным искусством, а в молодые годы исходил все окрестности с альбомом и карандашом, тщательно исследуя предметы старины. Во время одной из таких экспедиций он совершенно случайно наткнулся на ликийскую гробницу, неизвестную местным жителям. Она была высечена в отвесной скале высоко над морем и скрыта от посторонних глаз густыми зарослями кустарника. Он с большим трудом проник в пещеру, обнаружил там статую в человеческий рост и зарисовал ее. А потом, когда стал лепить скульптуры из глины, вдруг вспомнил пронес и сделал по этим зарисовкам уменьшенную копию статуи.

— А где эта статуя сейчас? — спросила Карина, с трудом сдерживая нарастающее волнение.

Салим показал пальцем на землю.

— Землетрясение. — Этого единственного слова было достаточно, чтобы сообразить, что отвесная скала рухнула в море вместе с гробницей.

Лицо Карины вытянулось от разочарования, однако Остин продолжал настойчиво выяснять подробности. Он развернул перед Салимом карту побережья и попросил показать, где находилась гробница. Салим молча постучал пальцем по знакомому месту.

В этот момент Карина схватила Остина за руку.

— Курт, — взволнованно прошептала она, — вчера вечером эти люди были в вестибюле гостиницы.

Два турка в черных брюках остановились на краю большого церковного подворья и с подозрением уставились на них. Остин тоже вспомнил двух мужчин, которые сидели в вестибюле, прикрыв лица журналами. Стало ясно, что их поездка в заброшенную деревню была далеко не случайной.

— Ты права, — тихо сказал он. — Они следили за нами от самого Стамбула.

Он вынул из кармана пачку турецких лир, положил смятые банкноты рядом с Салимом, выбрал наугад первую попавшуюся керамическую тарелку, поблагодарил старика за информацию, а потом повернулся к Карине и, обняв ее свободной рукой за талию, прошептал, чтобы она как можно спокойнее шла к полуразрушенной церкви.

Они вошли в пустое здание и укрылись за стеной возле большого окна, в котором уже давно не было не только стекла, но и оконной рамы. Выглянув во двор, Остин увидело, что незнакомцы расспрашивают Салима, а тот показывает рукой в сторону церкви. Эти люди больше не притворялись туристами, а быстро шагали в их сторону с совершенно явными намерениями.

Остин помог Карине вылезти в окно, потом последовал за ней, и они быстро побежали на вершину небольшого холма, где стояла такая же заброшенная часовня. На какое-то время преследователи потеряли их из виду и стали рыскать вокруг церкви. Не обнаружив беглецов, они немного посовещались, а потом принялись обыскивать расположенные поблизости заброшенные дома.

Остин вытащил Карину из часовни, и они быстро спустились вниз с противоположного склона холма. В какой-то момент Остин заметил темную фигуру преследователя, который уже осмотрел пустые дома и направлялся к дороге. Вспомнив про купленную у старика керамическую тарелку, Остин сжал ее пальцами правой руки, а потом ловко запустил в сторону одного из домов, как это обычно делают на пляже, когда играют во фрисби. Тарелка перелетела через крышу и разбилась на заднем дворе дома. Вслед за звоном черепков послышался приглушенный топот ног. Оба незнакомца бросились к пустому дому, а Карина и Остин свернули с главной тропинки, идущей мимо деревни, и побежали к тому месту, где оставили арендованный автомобиль. Пробежав по каменистому пустырю четверть мили, они подошли к припаркованному «рено», рядом с которым стояла машина их преследователей. Остин сказал, чтобы Карина подождала его здесь, а сам зашел в закусочную и вскоре вышел оттуда с большим штопором в руке.

— Сейчас не время для распития вина, — пошутила Карина, не успев отдышаться.

— Согласен, — тихо ответил Остин, смахивая со лба крупные капли пота. — Сейчас лучше было бы выпить бутылочку холодного пива.

Приказав Карине стоять на страже, он протиснулся между двумя машинами, сделал вид, что завязывает шнурки, а сам стал энергично ввинчивать штопор в правое колесо соседнего автомобиля, пока его пальцы не почувствовали плотную струю вырывавшегося из шины воздуха.

— Что ты там делаешь? — недоуменно спросила Карина.

— Хочу убедиться в том, что наши друзья останутся здесь надолго, — ответил Остин с волчьим оскалом.

Усевшись за руль «рено», он завел мотор и, громко взвизгнув шинами, вырулил на дорогу.

Остин гнал машину с такой бешеной скоростью, словно участвовал в автомобильных гонках на Гран-при, а Карина в это время справно выполняла роль штурмана, сверяя маршрут с картой. Они быстро добрались до городка Фетхие, миновали городской рынок, объехали какой-то санаторий и помчались в сторону гавани, где находился морской порт. Там Остин остановил машину на деревянном причале, и они пошли вдоль длинного ряда утлых судов, которые в обычное время оказывали услуги туристам — совершали экскурсии по морю, устраивали рыбалку или обслуживали неопытных дайверов.

Остановившись возле большого деревянного катера длиной не менее сорока пяти футов, Остин придирчиво осмотрел судно. На борту было аккуратно выведено белой краской слово «Iztuzu», что в переводе с турецкого означает «черепаха», а чуть ниже на доске виднелось объявление, что катер сдается в аренду для морской прогулки на час или на весь день. Катер был далеко не новый, но в очень приличном состоянии. Металлическая обшивка корпуса была тщательно очищена от ржавчины, а деревянная палуба надраена до блеска. Остин сделал вывод, что хозяин катера вполне компетентный моряк, знающий свое дело и любящий свое судно.

Остин прошел по трапу на палубу и громко позвал хозяина. Из каюты вышел крупный мужчина лет сорока с добродушной улыбкой на лице.

— Я капитан Мустафа, — представился он, не переставая дружелюбно улыбаться. — Хотите арендовать мой катер?

Тот факт, что катер Мустафы все еще стоял на причале, означал, что он не терял надежды хорошо заработать на туристах. Остин вынул карту и показал ему то место на побережье, которое указал Салим.

— Вы можете доставить нас сюда, капитан? Мы бы хотели понырять там с маской.

— Да, конечно. Я знаю все хорошие места в этом районе. Когда?

— Хотелось бы прямо сейчас.

Остин согласно кивнул на предложенную капитаном цену, а потом жестом пригласил на палубу Карину. Мустафа отдал швартовы и повернул катер в сторону залива. Они прошли мимо пустых доков, миновали огромный комплекс санатория, ряд расположенных на холмах шикарных вилл и в конце концов поплыли вдоль безлюдной, сильно изрезанной береговой линии.

Через некоторое время Мустафа заглушил двигатель и бросил якорь неподалеку от нависавшей над морем скалы. Затем он молча спустился в трюм, вынес оттуда ласты, маски и другое снаряжение для подводного плавания.

— Вы хотите поплавать под водой? — уточнил он.

Остин внимательно оглядел скалу, острые края которой были похожи на свежую рану.

— Может быть, позже, а сейчас мне бы хотелось сойти на берег.

Мустафа удивленно пожал плечами и отнес снаряжение обратно в каюту. Потом бросил вниз веревочную лестницу и спустил на воду небольшую резиновую лодку. Остин добрался до берега, вытащил лодку на камни и направился к высокой скале, нависавшей над морем на расстоянии пары десятков футов. Цепляясь за стволы деревьев и тонкие ветки кустов, он стал взбираться наверх и остановился на высоте ста пятидесяти футов над уровнем лагуны.

Его ноги упирались в большой скальный выступ, напоминавший бровь угрюмого неандертальца. Эта плоская площадка шириной не менее ста футов была словно вырезана из скалы гигантским резцом. Остин внимательно осмотрел выступ и пришел к выводу, что изначально скала была очень прочной, но потом ее значительно ослабило строительство гробницы и образовавшиеся в результате трещины. При сильном землетрясении скала не выдержала толчка и обрушилась в море. На берегу до сих пор лежали огромные отколовшиеся камни, а под водой виднелись многочисленные куски скалы.

Остин вдруг подумал, а могла ли сохраниться статуя после такого чудовищного обрушения. Он помахал рукой Карине, которая наблюдала за ним с борта катера, и стал спускаться вниз. От палящего солнца и напряжения он покрылся потом, а шорты стали липкими от пыли и грязи. Спустившись вниз, Остин погрузился в воду, чтобы хоть немного освежиться, а заодно сполоснуть грязную одежду. Мустафа давно уже привык к причудам иностранных туристов, поэтому нисколько не удивился столь странному поведению. Когда Остин поднялся на борт катера, он запустил двигатель и повернул назад к порту.

Остин достал из холодильника пару бутылок турецкого пива, открыл и протянул одну Карине.

— Ну что? — сгорала она от нетерпения.

Он сделал несколько больших глотков и с наслаждением ощутил, как холодная жидкость потекла по горлу.

— Можно предположить, что Салим нас не обманул и статуя действительно находилась в гробнице в момент землетрясения. Можно также надеяться, что она до сих пор похоронена под тоннами камней на морском дне. Но если мы ее все же найдем, то нет никакой уверенности, что она осталась в целости и сохранности.

— Значит, наша поездка оказалась напрасной?

— Ни в коем случае. Я хочу вернуться сюда, чтобы тщательно осмотреть дно.

Он объяснил Мустафе, что хотел бы нанять его еще на один день.

— Мы можем приехать сюда завтра утром? — спросил он у капитана. — Мне бы хотелось сделать несколько погружений.

— Да, разумеется, — охотно согласился тот. — Вы ученые?

Остин показал ему удостоверение сотрудника НАПИ. По всему было видно, что Мустафа никогда не слышал о таком агентстве, но сам вид столь важного документа произвел на него должное впечатление. Кроме того, Мустафа был рад, что получил работу еще на один день. Он уже давно заявил владельцу катера, что если тот не найдет ему помощника, то он бросит эту работу. А Остин тем временем достал из кармана спутниковый телефон и набрал номер Джо Завалы, который все еще находился на месте археологических раскопок и ждал разрешения Хэнли на использование глубоководного аппарата «Сабветта».

— Тебе придется доложить Хэнли, что подводный аппарат может понадобиться нам в другом месте, — сказал Остин.

В конце разговора он сообщил Завале свои координаты и продиктовал подробный перечень вещей, которые могут понадобиться для подводного исследования. Завала, в свою очередь, пообещал, что если успеет организовать доставку аппарата, то вылетит в Даламан на следующее утро.

Катер прибыл к причалу, когда над портом уже сгущались сумерки. Остин спросил у капитана, есть ли поблизости какая-нибудь тихая и уютная гостиница. Тот предложил им отель, расположенный в двадцати минутах езды от порта, в самом конце извилистой горной дороги в окружении тенистой рощи. Администратор отеля важно заявил, что обычно они расселяют только тех, кто зарезервировал номер заблаговременно, но сейчас у них есть одноместный номере огромной двуспальной кроватью. Остин никогда не придавал таким деталям большого значения, но все же поинтересовался у Карины, не стоит ли им поискать другое место.

— Я страшно устала, — пожаловалась она. — И изнываю от смены часовых поясов. Скажи ему, что мы согласны.

Они поужинали в ресторане отеля, удобно расположившись за угловым столиком у окна, откуда открывался прекрасный вид на море. На ужин подали шиш-кебаб с рисом, а на десерт они любовались тусклыми огоньками городка Фетхие, мерцавшими в темноте ночи, как мелкие бриллианты на дорогом ожерелье.

— Не люблю проводить романтический вечер в разговорах о делах, — сказал Остин, — но есть некоторые вопросы, которые мы с тобой должны непременно обсудить. Прежде всего меня интересует, каким образом эти два бандита выследили нас и сопровождали до той заброшенной деревни.

Она посмотрела на него с таким видом, будто на нее обрушился удар молнии.

— Балтазар.

Остин слабо усмехнулся.

— Ты совсем недавно убеждала меня, что твой добродетель вне всяких подозрений.

— Он не может не быть вовлеченным в это дело. Ведь я только ему сообщила о своем предстоящем визите к фотографу из журнала «Нэшнл джиографик». Кроме того, это он организовал доставку статуи, которая закончилась ее похищением. Саксон неоднократно предупреждал меня о том, что с этим человеком нужно быть настороже.

— Да, но все это было нам известно и раньше. Что же заставило тебя изменить мнение о нем?

Она нервно заерзала на стуле.

— До отъезда из Стамбула я позвонила представителю Балтазара и подробно изложила ему суть предстоящей поездки. Таково одно из условий финансового соглашения, и я не видела в этом ничего предосудительного. Тем более что Балтазар с такой щедростью финансировал поиски и возвращение бесценных сокровищ музея в Багдаде. — Она только сейчас поняла истинный смысл своих слов. — Боже мой, Балтазар с самого начала хотел захватить эту статую. Но зачем?

— Давай пораскинем мозгами, — рассудительно предложил Остин. — Предположим, он организовал похищение статуи, но почему пытается не допустить нас к поискам ее двойника?

— Вероятно, по каким-то странным причинам он не хочет, чтобы кто-то видел ее.

— Что ж, возможно, мы узнаем об этом послезавтра. — Он посмотрел на часы. — Ты действительно не против ночевки на двуспальной кровати? Ведь мы не так давно знакомы.

Карина потянулась вперед и пожала ему руку.

— У меня такое чувство, мистер Остин, что я знаю вас уже несколько жизней. Ну что, пора заканчивать этот трудный день?

Они поднялись на лифте на свой этаж, вошли в номер, и Остин сразу же удалился на балкон, давая ей возможность переодеться. Он смотрел на отраженные в морской воде огоньки, когда Карина подошла к нему сзади и обхватила обеими руками за талию. Он ощутил приятное тепло ее тела и, повернувшись, встретился с бархатным поцелуем. Она была одета в длинную белую хлопчатобумажную ночную рубашку, но даже это примитивное одеяние не могло скрыть очаровательные формы ее изящной фигуры.

— А как же смена часовых поясов? — улыбнулся Остин. Голос у Карины был низким и на удивление бесстрастным.

— Я уже справилась с этой проблемой, — ответила она, обнимая его за шею.

Глава 28

Остин проснулся от телефонного звонка, нащупал рукой лежавший на прикроватной тумбочке мобильник и вскочил с кровати, завернувшись в простыню, как римский сенатор. Карина крепко спала, ее рассыпавшиеся волосы покрывали почти всю подушку. Он улыбнулся при виде ее умиротворенного лица и вышел на балкон.

— Орел уже сел в аэропорту Даламана, — послышался в трубке радостный голос Завалы. — «Сабветта» погружена в трейлер и готова к отправке.

— Прекрасная работа, Джо, — похвалил его Остин. — Встречу тебя через полтора часа. — Он дал Завале подробные инструкции насчет места прибытия подводного аппарата.

— Курт, это может занять чуть больше времени. Я стою на обочине дороги и тщетно пытаюсь найти хоть какой-нибудь грузовик, который бы мог потащить наш трейлер. В аэропорту сдают напрокат только маломощные легковушки. Мне пора. Кажется, едет мой грузовик.

Остин ни минуты не сомневался в том, что Завала в конце концов найдет выход из положения. Велеречивый американец мексиканского происхождения обладал редкой способностью добиваться невозможного, а в такие трудные минуты вообще мог творить чудеса.

Из ванной комнаты послышался звук льющейся воды. Разбуженная телефонным звонком Карина незаметно выскользнула из постели и сейчас тихо напевала что-то под душем.

— Ты не потрешь мне спину? — спросила она из ванной.

Остину не нужно было повторять эту просьбу дважды. Его импровизированная тога осталась лежать на диване, а после душа они вытерли друг друга огромными полотенцами и быстро оделись. Остин, как всегда, напялил на себя видавшие виды шорты и гавайскую рубашку немыслимой расцветки. Что до Карины, то она отдала предпочтение широкой блузе цвета раскаленного африканского солнца, которая прекрасно гармонировала с черным бикини. После обычного гостиничного завтрака, состоявшего из булочек, яиц вкрутую и крепкого турецкого кофе, они без промедления отправились в порт.

Остин решил быть предельно откровенным с капитаном Мустафой, еще накануне он сообщил ему, что они с Кариной ищут один древний предмет, но не имеют для этого никаких официальных разрешений со стороны турецкого правительства. При этом он добавил, что не имеет никакого желания присвоить древний артефакт, но должен предупредить капитана, чтобы тот знал, в какое дело ввязывается, предоставляя им подобные услуги. С другой стороны, он пообещал хорошую плату за столь рискованное дело.

На это Мустафа ответил, что его совершенно не интересуют законы, после чего Остин с чистым сердцем зафрахтовал его катер. Мустафа пообещал доставить их в любое место, которое они потребуют, а чем они будут там заниматься, их личное дело.

Остин сообщил капитану, что ему понадобится безлюдное место на побережье с доступной глубиной для швартовки судна. Мустафа рассказал ему о заброшенном лодочном причале, владелец которого обанкротился некоторое время назад. Этот частный причал находился в другом конце порта, и Остин с Кариной отправились туда, чтобы осмотреться.

К причалу вела пыльная проселочная дорога, на которой, казалось, было больше кратеров, чем на Луне. Остин долго бродил среди деревянных остовов недостроенных лодок и катеров, подыскивая наиболее подходящее место. Края причала были изрядно потрепаны и изъедены морской водой, но основная его часть находилась в довольно приличном состоянии.

Завала прибыл на место с пятнадцатиминутным опозданием. Остин стоял на обочине дороги и думал о том, что пунктуальность его друга подвергается серьезным испытаниям. Вскоре издалека донеслось глухое ворчание мощного мотора. Облако густой пыли давало возможность безошибочно определить приближающийся транспорт. Натужно рыча и астматически кашляя на подъемах, грузовик обогнул край заброшенного причала и остановился неподалеку от Остина, обдав его густой струей сизого ядовитого дыма из выхлопной трубы. К этому звуку мгновенно добавился громкий шум из клеток с курами, закрепленных позади кабины.

Из кабины выскочил Завала и представил Остину водителя грузовика — смуглого турка с широкой улыбкой, обнажившей ряд золотых зубов, и темными мешками под глазами.

— Доброе утро, Курт, — радостно поприветствовал его Завала. — Познакомься с моим другом Ахмедом.

Остин пожал водителю руку и обошел вокруг грузовика. Подводный аппарат был закрыт зеленой пленкой и обвязан со всех сторон толстыми веревками. Кроме того. Завала предусмотрительно обвязал веревками корпус древнего грузовика — вероятно, на тот случай, если начнет рассыпаться во время транспортировки судна.

— Мне пришлось срочно придумать страховочную систему креплений, — пояснил Завала, с гордостью глядя на творение собственных рук.

— Неплохо, — хмыкнул Остин, закатив глаза. — Совсем неплохо. — Импровизированное крепление действительно могло предотвратить всякие неприятности во время транспортировки по извилистым каменистым дорогам. Он вдруг подумал, что бы сказали финансисты НАПИ, если бы узнали, что баснословно дорогой подводный аппарат перевозили, привязав гнилыми веревками к видавшему виды грузовику с курами.

Тем временем Ахмед развернул грузовик, подъехал задом к причалу, а Остин и Завала осторожно спустили на воду подводный аппарат, закрепленный на двух понтонах. После этого Остин отсчитал владельцу грузовика солидную пачку турецких лир и поблагодарил его за своевременную помощь.

Весьма довольный таким хорошим заработком, Ахмед вернулся к своим курам, но не уехал сразу, а припарковал грузовик в дальнем конце причала. Остин и Завала немедля отправились к подводному аппарату, к которому Мустафа уже успел прикрепить буксирный трос. Через некоторое время катер вышел из бухты, везя за собой на тросе подводный аппарат.

В лагуне было тесно из-за многочисленных рыболовецких траулеров и прогулочных катеров с туристами, но постепенно их становилось все меньше, а к концу маршрута стало почти пусто за исключением нескольких парусников на горизонте. Остин собрал друзей на палубе под навесом. Потягивая крепкий кофе, он кратко рассказал Завале о своих приключениях в заброшенной деревне, о преследовании со стороны каких-то неизвестных людей, а также о последнем обследовании пещеры, которое он совершил на катере Мустафы. Не преминул он упомянуть и о статуе, ради которой было задумано это путешествие.

— Ты собрал слишком много приключений за такое короткое время, — улыбнулся Завала.

— Весь секрет в умении управлять временем, — в тон ему ответил Остин.

Катер остановился на том месте, где в море обрушилась скала с гробницей. Капитан бросил якорь, а Остин и Завала подплыли на резиновой лодке к подводному аппарату и отцепили его от катера.

Остин пристально осмотрел сверкающую поверхность аппарата. Завала детально скопировал свой любимый автомобиль «корвет» с открытым верхом, за исключением, может быть, цвета, а также тех приспособлений, которые позволяли этому аппарату двигаться под водой.

— Знаешь, Джо, он выглядит так, словно только что сошел с конвейера автомобильного завода. Ты не мог бы вкратце объяснить мне, как действует эта хитрая машина?

— Мне понадобится минута, не больше. Лодка, подводный аппарат и транспортное средство, получившее условное название ЛПТ, имеет собственный двигатель и внешний контрольна борту вспомогательного судна. Установлено на понтонах. Когда понтонная платформа находится на плаву, в баки закачивается балластная вода и аппарат начинает погружаться. Прекрасно управляется с помощью рычагов. Я сам буду управлять аппаратом, а ты можешь сидеть рядом или контролировать его работу с борта надводного судна.

— А как насчет всплытия?

— Та же самая процедура, только в обратном порядке. Я спускаюсь на дно, как самолет, совершающий посадку на площадку авианосца, а потом мы взлетаем вверх.

— Ты гений, — улыбнулся Остин. — Возможно, немного сумасшедший, но все же гений.

— Благодарю за доверие, — ответил Завала. — Я очень боялся, что мой проект будет расценен как слишком вольное расходование финансовых средств НАПИ.

— Этот аппарат совсем не похож на «Элвин», — заметил Остин, вспомнив громоздкий подводный аппарат, на котором он обследовал затонувший «Титаник». — Но я уверен, что Питт одобрит твое изобретение. — Директор НАПИ Дирк Питт был страстным коллекционером раритетных автомобилей.

— В таком случае давай вытащим на морскую прогулку все последние подводные аппараты НАПИ, — пошутил Завала.

Они вернулись на резиновой лодке на борт катера, и Остин попросил друга приготовить подводное снаряжение и обратить особое внимание на средства связи. Приемники Океанской технологической системы должны быть обязательно прикреплены к маскам их аквалангов.

Мустафа отвез их на платформу погружения, где они забрались в подводный аппарат и надели баллоны со сжатым воздухом. Завала сел за рычаги управления, настроив кресла таким образом, чтобы можно было пристроить баллоны за спиной. Остин уселся рядом с ним и нажал кнопку на панели управления, чтобы запустить двигатель. Понтоны стали быстро заполняться водой, и аппарат медленно пошел под воду.

На глубине сорок футов Остин остановил погружение и стабилизировал положение судна. Одновременно он включил яркие огни, освещая окружающее пространство. После этого подводный аппарат медленно отделился от платформы и на какое-то время завис над ней.

Остин отодвинул платформу в сторону и крепко ухватился за рычаги управления. Завала предусмотрел пассажирское место рядом с пилотом. Подводный аппарат стал медленно спускаться вниз, безукоризненно подчиняясь приказам пилотов. У самого дна Завала развернул аппарат таким образом, чтобы можно было без особого труда исследовать окружающее пространство.

Две мощные фары высветили нагромождение камней. Падая в море, скала раскололась на куски величиной от кочана капусты до огромных глыб, превышавших размерами подводный аппарат.

— Ваш «Навигатор» должен быть единственным целым предметом в этом царстве всеобщего разрушения, — прокомментировал Завала. — Но если он и сохранился, то, должно быть, сплющен до размера банки из-под пива.

— Этот парень не выжил бы в течение трех тысяч лет, если бы не был достаточно крепким, — ответил Остин.

В его наушниках послышался хриплый смех Завалы.

— Не смею спорить с человеком, обладающим неразумным и неоправданным оптимизмом. Что мы можем отыскать среди этих тысяч тонн скальных пород? Откуда начинать поиск нашего твердоголового друга?

Рядом показался плоский кусок скалы размером с банкетный стол.

— Давай используем этот пласт в качестве отправной точки, — предложил Остин. — Поворачивай направо и продвигайся вверх, пока не достигнем поверхности воды. А потом мы пойдем в обратном направлении, но только с левой стороны этого каменного завала. Обращай особое внимание на предметы в форме колонны, портика или фронтона. Иначе говоря, на любой предмет, который может быть творением рук человеческих.

Завала повернул «Сабветту» и пошел вдоль нагромождения скал, распугивая по пути стайки небольших рыбешек. Затем он направил подводный аппарат вверх и стал медленно подниматься, иногда останавливаясь возле объектов, отдаленно напоминавших колонну или статую. Темно-синяя вода лагуны по мере подъема постепенно обретала зеленоватый цвет.

Они поднялись до самой поверхности, а потом снова спустились вниз и обошли нагромождение камней с левой стороны. В конце концов Остин увидел какой-то объект, почти полностью скрытый под камнями. Он попросил Завалу подойти поближе и убрать накопившийся ил с помощью водяной пушки. Этот прием они обычно использовали при археологических раскопках и поиске затонувших кораблей. Поднявшийся после залпа пушки песок вскоре рассеялся, обнажив цилиндрический край каменной колонны.

— Давай поднимемся вверх, начиная от этой колонны, — предложил Остин Завале.

Подводный аппарат медленно развернулся и двинулся вверх вдоль острых камней. Вскоре фонари высветили странный предмет, скрытый за круглой колонной. Остин прищурился, тщетно пытаясь разглядеть его, а потом слез с аппарата и подплыл поближе, освещая путь небольшим фонарем.

Через секунду Завала услышал приглушенный смех друга.

— Эй, Джо, ты видишь кошачьи следы? — спросил Остин.

— Бессвязный бред является первым признаком кислородного голодания, — ответил тот.

— На такой глубине никакого кислородного голодания быть не может, — продолжал смеяться Остин. — Просто я вижу бронзового финикийского кота.

— Вы нашли его! — послышался в наушниках звонкий голос Карины, которая внимательно слушала их переговоры.

Остин подплыл поближе и осветил фонариком находившуюся под завалами статую. Она лежала лицом вверх, как покойник на похоронных дрогах. Остроконечная шапка была заметно примята, руки отвалились, однако, в отличие от первой статуи, нос был совершенно цел. Остин отплыл назад и жестом показал Завале, что все в порядке.

— Он выглядит гораздо лучше, чем расплющенная пивная банка, — сказал он. — Давай вытащим его из-под завала.

— В заднем отсеке есть нейлоновый канат и захваты для подъема, — отозвался Джо.

Остин поплыл к задней части подводного аппарата, открыл дверцу и вытащил свернутый кольцом канат. Один конец он привязал к небольшому крюку на корпусе «Сабветты», а к другому прикрепил четыре кожаные сумки для подъема грузов на поверхность. После этого он вернулся к статуе и просунул под нее сумки. Наполнив их воздухом из своего баллона, он сделал знак рукой Завале, и тот начал медленно натягивать канат. Статуя сдвинулась на несколько дюймов, и Остин подплыл к ней, чтобы поддержать бронзового кота, который, казалось, вот-вот отвалится от своего хозяина.

— Этот парень хорошо привязан, — сообщил он Завале.

На месте статуи под камнями образовалось пустое пространство, и Остин решил проверить, нет ли там еще чего-нибудь интересного. Убедившись в том, что они ничего не оставили, Остин сделал знак рукой, чтобы Завала поднимал статую на поверхность. Иногда она цеплялась за острые края камней, и тогда Остин осторожно передвигал ее. Когда оставалось уже совсем чуть-чуть, Остин вдруг почувствовал, как упавший камень придавил ему правую ногу. Он изо всех сил выдернул ногу и подтолкнул вперед статую. К счастью, они выбрались в тот самый момент, когда нависавшие над ними камни стали валиться вниз, загромождая пространство, где они только что находились. Хотя один из камней все-таки успел ударить его по голове.

Завала наблюдал за действиями друга в зеркало заднего вида и, заметив, что тот потирает голову, повернулся к нему.

— Курт, ты в порядке?

— Да, но было бы лучше, если бы у меня была бронзовая башка.

Не обращая внимания на ноющую боль в голове, Остин потащил «Навигатора» к платформе подводного аппарата, чтобы поднять на поверхность. Когда все было готово, он сел на свое место и хотел было дать команду на всплытие, но вдруг услышал слабый визг мотора где-то над головой.

— Карина, — громко закричал он в микрофон, — ты видишь на воде моторную лодку?

— Да, она направляется к нам. На большой скорости.

Остин постарался сохранить спокойствие.

— Слушай меня внимательно, — сказал он в микрофон. — Скажи капитану, чтобы он как можно быстрее поднимал якорь и уходил с этого места.

— Мы не можем вас бросить, — попыталась возражать Карина.

— С нами все будет нормально, — успокоил ее Остин. — Уходите быстрее.

Последние слова Остин произнес не терпящим возражений тоном. Карина быстро передала приказ Мустафе, но его ответ Остин не разобрал, так как в этот момент послышались громкие крики, за которыми последовала автоматная очередь.

Связь мгновенно прервалась.

Остин подплыл к Завале и велел немедленно погасить бортовые огни. Он был обеспокоен судьбой Карины, но еще больше его волновала собственная безопасность. Если они останутся незамеченными, то смогут хоть как-то ей помочь. Оба прекрасно понимали, что находятся на грани жизни и смерти.

— Что теперь делать? — спросил Завала.

— Поднимись наверх, чтобы посмотреть на наших непрошеных гостей.

Завала развернул аппарат и стал медленно подниматься. Увидев крохотный силуэт лодки на поверхности воды, Остин приказал остановить аппарат. В этот момент в наушниках что-то щелкнуло, и связь восстановилась.

— Как дела, ребята? — послышался в наушниках чей-то голос с протяжным южным акцентом. — Я вижу, как вы пускаете пузыри под водой. Почему бы вам ни присоединиться к остальной компании?

— Я не принимаю приглашений от незнакомых людей, — осторожно ответил Остин. — Кто вы такой?

— Друг мисс Микади. Ладно, поднимайтесь скорее. Вы все равно там долго не продержитесь без запаса воздуха.

Завала отстегнул от водолазного костюма небольшой планшет и быстро написал на нем знак вопроса.

Какое-то время Остин обдумывал этот вопрос. Если они выполнят требование незнакомцев, то их сразу же пристрелят, в этом не было никаких сомнений.

Он взял у Завалы планшет и написал большими буквами: «Моби Дик?»

Завала сначала не понял, что предлагал ему Остин, а потом даже содрогнулся от этой мысли. Стерев предыдущую запись, он сокрушенно покачал головой и написал: «Ай-ай-ай!!!»

Остин улыбнулся и ответил: «Готов рассмотреть любые альтернативные предложения».

Завала снова покачал головой и быстро нацарапал: «Черт с ним. Пошли».

Убрав планшет, он опустил аппарат на самое дно, а потом развернул его, поднял нос под острым углом и на полной скорости пошел вверх.

Завала и Остин прижались к сиденьям и обхватили головы руками.

Глава 29

За несколько минут до того, как «Сабветта» устремилась вверх, Карина увидела на горизонте моторную лодку, мчавшуюся к ним на огромной скорости. Ее острый нос был высоко поднят вверх, а корпус подскакивал на волнах, как брошенный по поверхности воды камень.

Она согласилась с настойчивым требованием Остина немедленно покинуть место поиска статуи, но было слишком поздно. Мчавшаяся к ним лодка быстро сокращала расстояние и остановилась за несколько мгновений до неизбежного столкновения с катером Мустафы. Нос лодки ударился в металлический корпус катера в нескольких футах от того места, где она стояла.

Один из людей на борту заглушил мотор, а второй с громким криком выпустил в воздух длинную автоматную очередь. Карина от испуга выронила микрофон на палубу.

В лодке находились четыре человека в оливковой униформе, вооруженные короткоствольными автоматами. Их глаза были скрыты под большими авиационными очками, а лица — под широкими, изрядно помятыми полями шляп военного образца. Открытыми оставались только плотно сжатые губы.

Три человека без промедления взобрались на палубу катера Мустафы, а четвертый остался в лодке и снял шляпу, открыв белокурые волосы. Карина сразу же узнала в нем того самого Ридли, который некоторое время назад руководил похищением «Навигатора». Он широко ухмыльнулся и поприветствовал ее с неуклюжей грацией.

— Как поживаете, мисс Микади?

Состояние шока быстро сменилось неконтролируемым взрывом гнева.

— Что вы здесь делаете? — строго спросила она.

— Услышал, что вы тут неподалеку, мисс Микади, и решил нанести вам дружеский визит вместе со своими парнями.

— Не надо дурачить меня фальшивым акцентом, — выпалила Карина. — Где моя статуя?

Все еще сохраняя на лице наглую усмешку, Ридли забрался на палубу катера и посмотрел на пузыри воздуха, поднимавшиеся на поверхность со дна моря.

— Здесь кто-то прохлаждается в воде, мисс Микади?

— Если вам это так интересно, прыгайте в воду, и сами увидите, — сказала она, понимая, что теряет контроль над собой и не можете этим справиться.

— Нет, у меня есть идея получше, — прохрипел Ридли и, подняв с палубы микрофон, включил его и сказал несколько слов Остину.

Нахальная усмешка Ридли стала еще шире, когда он увидел, как поверхность воды вспучилась от поднимавшихся вверх пузырей. Он отстегнул с ремня гранату и поднял ее над головой, как опытный игрок в бейсбол, приготовившийся к броску мяча. В этот момент Карина попыталась вырвать микрофон у него из руки, но Ридли ударил ее наотмашь свободной рукой, от чего у нее на губах появилась струйка крови. Его подельники громко рассмеялись от грубости командира и не заметили, как вода под ними забурлила от быстро поднимавшегося на поверхность объекта. А когда обратили внимание, было уже слишком поздно.

Подводный аппарат шел наверх со скоростью раненого кита. Он врезался в днище моторной лодки с силой мощного тарана, круша все на своем пути. Лодка перевернулась, а стоящий за рулем человек плюхнулся в воду, выронив автомат и отчаянно размахивая руками. С большим трудом он всплыл и громко закричал, призывая на помощь.

Тем временем подводный аппарат отскочил назад после удара по моторной лодке, и Завале потребовалось немало усилий, чтобы удержать его под контролем. Остин посмотрел наверх и увидел на поверхности отчаянно барахтающегося человека. А рядом с ним в воду быстро опускался какой-то предмет. Соскочив с сиденья, он успел схватить погружающийся на дно автомат. Затем снова занял свое место и сделал знак Завале, что можно подниматься.

Ридли был профессиональным солдатом. Мгновенно справившись с минутным оцепенением, он показал пальцем на темную фигуру в воде.

— Вытащите этого идиота! — гаркнул Ридли своим подопечным.

Его люди послушно повесили автоматы на плечи и бросили своему товарищу спасительную веревку. Ридли все еще держал гранату в руке, готовый в любую минуту бросить ее в вынырнувшего противника. Его холодные глаза шарили по поверхности воды в поисках цели, когда позади послышался звук, отдаленно напоминающий тревожный сигнал автомобиля. Он резко повернул голову.

— Господи Исусе! — только и смог произнести Ридли.

К захваченному ими катеру на полной скорости мчался подводный аппарат бирюзового цвета с открытым, как у автомобиля, верхом, за рулем сидел хладнокровно улыбавшийся Завала, в то время как Остин, опустив автомат на край ветрового стекла, стрелял короткими очередями, намеренно целясь поверх их голов.

Ридли и его люди без колебаний сняли с себя автоматы, бросили их на палубу и вскинули руки вверх, мгновенно позабыв о барахтавшемся в воде товарище.

Капитан Мустафа помог Карине подняться, и Остин успел заметить кровь на ее лице. Тем временем Ридли сомкнул руки над головой, вынул чеку гранаты и отвел руку назад, приготовившись швырнуть ее в приближавшийся подводный аппарат.

Остин снова посмотрел на него, и на какое-то мгновение палец Курта замер на спусковом крючке. Он боялся, что тот может бросить гранату на палубу катера. О том же подумал в этот момент и капитан Мустафа, который тоже видел гранату в руке Ридли. Когда тот уже размахнулся для броска, капитан схватил с пожарного щита большой крюк и изо всей силы ударил толстой деревянной ручкой по его руке. Граната выпала из его пальцев и покатилась по палубе.

Реакция Мустафы была молниеносной. Когда Ридли взвыл больше от ярости, чем от боли, Мустафа бросился к гранате, схватил ее и швырнул за борт. Ридли стал лихорадочно шарить левой рукой на поясе, тщетно пытаясь отстегнуть вторую гранату. В этот момент Остин нажал на спусковой крючок, и несколько пуль вонзилось в грудь бандита. Человек попятился назад и свалился в воду в тот самый момент, когда там взорвалась его же граната, выбросив в воздух настоящий гейзер воды и пены, захлестнувшей палубу катера.

Остин направил ствол автомата на второго бандита.

— Прыгай, — скомандовал он.

Тот с громким воплем сиганул за борт, присоединившись к трем другим, уже барахтавшимся в воде. Остин выпустил еще одну очередь из автомата, стараясь целиться выше их голов. Напуганные до смерти бандиты поплыли к берегу, быстро выбрались из воды и мгновенно исчезли в густых зарослях кустарника. Курт сделал в лодке бандитов еще несколько дыр, а потом повернулся к Карине.

К этому времени Мустафа принес горсть льда, завернул в полотенце, изготовив таким образом импровизированный компресс, и приложил к ее лицу. Убедившись, что рана на лице Карины не представляет серьезной угрозы здоровью, Остин протянул автомат Мустафе, настойчиво порекомендовав тому сперва стрелять на поражение, а уж потом задавать вопросы.

Завала подогнал подводный аппарат к борту катера, Остин ловко запрыгнул в него, и судно стало быстро погружаться в воду, возвращаясь на родную платформу. Пока Курт следил за показаниями приборов, Джо надежно присоединил аппарат к платформе. Тем временем Остин нажал кнопку наполнения понтонов воздухом.

Через некоторое время платформа всплыла на поверхность вместе с подводным аппаратом и привязанной к нему статуей «Навигатора». Мустафа отдал автомат Карине, а затем подогнал катер поближе к платформе и бросил им толстый буксировочный канат. Остин и Завала прыгнули в воду и прикрепили канат к крюку на корпусе катера.

Когда все было готово, они поднялись на палубу и стали снимать мокрые гидрокостюмы. При этом Завала поглядывал на покрытый деревьями и кустами берег.

— Интересно, как эти парни нашли нас в такой глуши?

Остин вынул из кармана спутниковый телефон.

— Возможно, они засекли нас по спутниковому сигналу. Надо лишить их такой возможности. — Он широко размахнулся и бросил телефон в воду, а потом долго смотрел, как на поверхности расходились круги. Поблагодарив Мустафу за своевременную помощь в отражении нападения бандитов, он заодно извинился за то, что невольно причинил ему массу хлопот. Пожилой турок воспринял эти слова с почтительным вниманием и поинтересовался, когда сможет получить причитающуюся ему плату за аренду и повреждение судна. Остин без колебаний вынул пачку турецких лир и отсчитал ровно столько, сколько нужно было для улучшения настроения капитана.

— И еще одна просьба, — сказал он напоследок. — Нам нужно уединиться в таком месте, чтобы нас никто не беспокоил.

— Нет проблем, — охотно согласился капитан, распределяя по карманам толстую пачку денег. — В нескольких милях отсюда есть такое место.

Менее чем через полчаса Мустафа завел катер в тихую маленькую бухту и бросил якорь у ровного берега, на котором не было ни малейших признаков растительности. При этом он сообщил, что это место не пользуется популярностью у местных моряков из-за обилия подводных скал и необыкновенно сложных условий навигации.

— Мы не можем отправить статую домой, — задумчиво сказал он. — Она слишком тяжела для перевозки без специального оборудования и транспорта. Да и вообще транспортировка такого груза по территории чужой страны может оказаться для нас непосильной задачей. Не исключено, что нас могут обнаружить. Турецкие власти с большим подозрением относятся к иностранцам, которые пытаются незаконно что-то вывезти из страны.

В глазах Карины промелькнула грусть. Наклонившись над статуей, она нежно поцеловала ее в обе щеки, потом так же нежно погладила по голове и перебралась в резиновую лодку. Вернувшись на борт катера, Остин попросил капитана измерить глубину в бухте. Спустя некоторое время Мустафа доложил, что она не превышает пятидесяти — шестидесяти футов.

Остин и Завала снова взобрались на платформу подводного аппарата и стали толкать статую ногами. Она медленно подвинулась к краю, а потом последним мощным толчком они сбросили ее в воду. «Навигатор» на какое-то мгновение завис над краем платформы, а затем сполз в воду, радостно возвращаясь в морскую пучину.

Глава 30

Тем временем в тысячах миль от турецких берегов близнец «Навигатора» медленно вращался вокруг своей оси на круглом пьедестале, тускло поблескивая бронзой в свете множества прожекторов, как разгневанный древний бог.

На огромном, во всю стену, экране отображалось его бледное, как призрак, трехмерное изображение, сделанное направленными особым образом рентгеновскими лучами. Древняя статуя была опутана многочисленными электронными датчиками.

Неподалеку в больших кожаных креслах сидели трое мужчин и внимательно рассматривали древнюю скульптуру. В центре размешался сам Балтазар, справа от него сидел доктор Моррис Грей — крупнейший эксперт в области компьютерной томографии, а слева расположился доктор Джон Дефо — известный специалист в области истории и искусства Финикии. Оба ученых были вовлечены в империю Балтазара и немало сделали для поиска этой статуи.

Грей направил лазерную указку на экран.

— Используемая здесь техника рентгеновских лучей во многом напоминает приборы, которые уже давно применяются в медицинских целях, — пояснил он. — Мы делаем фотографические срезы, а потом наш компьютер преобразует эти фотографии в трехмерный образ.

Балтазар откинулся на спинку кресла, потирая сплетенные пальцы и продолжая пристально наблюдать за бледным силуэтом статуи, выделявшимся на темно-синем фоне экрана. Он много лет ждал этого торжественного момента.

— Ну и что говорит нам ваш волшебный фонарь, доктор Грей? — тихо проворчал он.

Тот загадочно улыбнулся и передвинул красную лазерную точку на одну из панелей изображения, выстроившихся вдоль правого края монитора.

— Каждая панель демонстрирует нам информацию, полученную от многочисленных датчиков. Вот эта, к примеру, показывает композиционный состав металла, из которого сделана статуя. Бронза содержит стандартный состав из девяноста процентов меди и десяти процентов олова. Другие окна указывают толщину металла, силу его упругости, а также информацию, которая не имеет отношения к теме разговора.

— А что это за темные точки на поверхности скульптуры? — поинтересовался Балтазар.

— Эта статуя была изготовлена с помощью давно утерянной восковой технологии, — вмешался в разговор Дефо. — Древний скульптор делал из глины форму, затем опускал ее в расплавленный воск, а когда он застывал, снова обмазывал ее глиной. Рентгеновские лучи ясно показывают нам каналы во внешней глиняной оболочке, по которым внутрь заливался расплавленный металл, а наружу выпускались воск и образующиеся при этом газы. Статуя отливалась отдельными частями, поэтому мы отчетливо видим места стыковок и отметины, оставленные на ней металлическим молотком.

— Все это очень интересно, — подытожил Балтазар, — но хотелось бы знать, что у нее внутри.

— Рентгеновские лучи показывают, что внутри она совершенно пуста, — сказал Грей.

— А с внешней стороны?

— Здесь информация обещает много интересного. — Грей вынул из кармана тоненький пульт дистанционного управления и направил на экран. Статуя исчезла, а экран заполнило крупное изображение ее лица. — Я предоставляю доктору Дефо возможность прокомментировать то, что мы можем сейчас наблюдать.

Дефо уставился на экран сквозь толстые круглые очки.

— Многочисленные повреждения затрудняют попытки более или менее точно определить возраст изображенного здесь человека, но если судить по строению мускулистого тела, то можно предположить, что этому парню было лет двадцать с небольшим.

— Вечно молодой, — заключил Балтазар несвойственным ему патетическим тоном.

— Его остроконечная шапка идентична тем, которые мы видели на скульптурных и живописных изображениях финикийских моряков. Однако борода и прическа озадачили меня. Их форма и ухоженный вид недвусмысленно говорят нам о высоком социальном положении этого человека в финикийском обществе, однако он облачен в набедренную повязку и сандалии самого обыкновенного моряка.

— Продолжайте, — сказал Балтазар, с трудом сдерживая нарастающее волнение, хотя внешне его лицо не обнаруживало никаких признаков возбуждения.

Картинка на экране увеличилась и остановилась на кулоне, висевшем на шее «Навигатора».

— Этот амулет в точности повторяет изображение финикийских монет, — продолжил Дефо. — Лошадь была главным символом древней Финикии, а помешенная справа пальма обозначает ее колонию. Дерево изображено вверх корнями, и именно это обстоятельство представляет для нас наиболее интригующую загадку.

Красная точка указки описала полукруг под головой лошади и пальмой, где пролегала горизонтальная полоска таинственных знаков с ломаными линиями.

— Руны? — предположил Балтазар.

— Именно к такому выводу приходят все специалисты, которым довелось изучать эти знаки на финикийских монетах. Однако ни один из них даже отдаленно не соответствует какому бы то ни было финикийскому письму. В течение многих лет эти знаки оставались для нас самой главной тайной, пока один геолог по имени Марк Макменамин не выдвинул потрясающую теорию. Он скопировал эти символы, а затем внес их в компьютерную базу данных, которую я сейчас намерен продемонстрировать.

Символы на экране стали более четкими, а их края — более острыми.

— Вот сейчас эти знаки обрели какую-то знакомую форму.

— Возможно, следующее изображение поможет нам разобраться в этом. — Знаки на экране были увеличены еще сильнее и образовали знакомые контуры континентов.

Балтазар наклонился вперед.

— Невероятно. Это линии континентов?

— Да, именно в этом состояло открытие Макменамина. Будучи опытным геологом, он распознал в этих знаках грубовато прорисованные контуры континентов. Здесь можно разобрать древние очертания Иберийского полуострова, спроектированные под углом с точки зрения Европы и замыкающие Средиземное море вместе с побережьем Северной Африки. А справа от этого изображения находится Азия. Мелкие символы к западу от Европы явно напоминают Британские острова. Что же касается Северной Америки, то она находится на самом левом краю. При этом Южная Америка либо пропущена, либо поглощена северным континентом. Компьютерная модель этих символов открывает широкие возможности для самых разнообразных интерпретаций, но если Макменамин прав, то эти таинственные символы говорят нам о широте и охвате колониальной империи Финикии.

— Настоящая карта мира, — процедил Балтазар с едкой ухмылкой.

— И не просто карта мира. Золотые монеты, о которых я уже упоминал, были отлиты примерно в трехсотом году до нашей эры, а бронзе, из которой отлита эта статуя, более трех тысяч лет. Из этого можно сделать вывод, что перед нами самая древняя карта мира. И что более важно, она свидетельствует о том, что первое путешествие в Новый Свет произошло примерно в девятисотом году до нашей эры, то есть в то самое время, когда была изготовлена эта статуя.

Балтазар ощутил необыкновенный прилив крови во всем теле.

— Я хочу поближе рассмотреть карту Северной Америки.

Увеличенный на весь экран символ обрел более четкие очертания и напоминал теперь мексиканский кактус обесе сагуаро. От широкого приземистого ствола с обеих сторон опускались массивные ветви.

Балтазар снисходительно хмыкнул.

— Надо признать, подобные люди обладали слишком абстрактным воображением, чтобы увидеть в этой бесформенной капле очертания Североамериканского континента.

— Вероятно, вам поможет следующее сравнение, — сказал Дефо и наложил контуры Северной Америки на изображение крайнего левого символа. — Широкий ствол почти полностью совпадает с материковым континентом. Слева от него располагается Аляска, а справа — Ньюфаундленд.

— А есть ли у вас хоть какие-то свидетельства существования постоянных торговых путей между Восточным и Западным полушариями?

— Никаких конкретных свидетельств на данный счет нет, но это и не удивительно, если учесть пристрастие финикийцев к сохранению своих тайн и тот бесспорный факт, что все океанские маршруты основывались на точных астрономических показаниях, которые держались только в памяти мореходов. Но если мы посмотрим на компас в руках этого человека, — добавил он и щелкнул пультом дистанционного управления, — то сможем без особого труда определить главные маршруты их заморской торговли: Восток — Запад и Запад — Восток. А положение самой статуи, согласованной с северной точкой компаса, подсказывает нам, что этот человек обращен лицом на запад.

— То есть к обеим Америкам, — догадался Балтазар.

— Совершенно верно.

— Вы можете указать мне место их высадки на берег?

Дефо покачал головой.

— Эта статуя по своему смыслу напоминает карту мира, которую можно свободно купить в любом киоске любого аэропорта. Она достаточно информативна для простого человека, но совершенно бесполезна для пилота авиалайнера.

— В таком случае им нужна была более подробная карта для высадки на берег, — уточнил Балтазар.

— Правильно. В открытом море полезность таких карт сводится к нулю. Для удачной высадки им нужна была хорошая лоцманская карта, на которой были бы указаны все надежные ориентиры, позволяющие путешественникам определить свое местонахождение. Чем ближе к берегу, тем более важное значение приобретает не расстояние, а направление движения.

— У вас есть хоть какие-то намеки на существование такой навигационной карты?

Дефо снова покачал головой.

— Мне не удалось обнаружить ничего такого, что указывало бы на ее наличие. Однако я нашел нечто не менее интересное.

Изображение на экране исчезло, и на его месте появилось новое.

— Этот символ часто повторяется на поясе, на котором крепится набедренная повязка моряка.

— Это отдаленно напоминает мне лодку, — заметил Балтазар. — Очень грубая стилизация носа и кормы.

— Мне тоже знаком этот символ. Я видел его в книге Энтони Саксона. Это археолог-любитель и исследователь, выдвинувший несколько необычных идей, касающихся заморских путешествий.

— Я знаю, кто такой мистер Саксон, — грубо прервал его Балтазар с нескрываемым раздражением.

— Саксон амбициозный и самодовольный шоумен, но неплохо разбирается в этом деле. Он утверждает, что это символ древнего корабля Таршиша. Саксон нашел такие не только на территории обеих Америк, но и на Ближнем Востоке, что доказывает существование торговых связей между двумя частями света.

— Меня не интересуют скороспелые теории глупцов, — грубо отрезал Балтазар. — Скажите откровенно, есть ли на этой статуе указания на предполагаемое место высадки финикийцев в Северной Америке.

— Ответ на этот вопрос может быть и «да», и «нет».

Балтазар сердито зыркнул на Дефо.

— Я слишком занятой человек, доктор Дефо, и плачу за ваши знания приличные деньги. Не отнимайте мое драгоценное время своими загадками.

Дефо нервно заерзал, уловив зловещие нотки в нарочито ровном голосе Балтазара.

— Прошу прошения, — тихо сказал он. — Сейчас я объясню, что имею в виду. — Он щелкнул пультом управления, и на экране появился странный клубок переплетенных линий. — Мы полагаем, что это и есть разыскиваемая нами топографическая карта.

— На каком месте статуи вы ее обнаружили?

Объектив видеокамеры отъехал назад и показал кота, который был частью основания статуи.

— Вы хотите сказать, что интересующая меня информация была написана на боку этого кота?

— В этом нет ничего странного. Как известно, египтяне считали священными всех животных семейства кошачьих, а финикийцы часто заимствовали у них религиозные мотивы.

— А что показывает компьютерное моделирование?

— Это и есть компьютерное моделирование.

— Я ничего не вижу.

— Это все, что мы смогли сделать. Поверхность статуи в этом месте сильно затерта, за исключением той малой части, которую вы видите на экране. Разумеется, мы включим в наш итоговый отчет все предположения относительно этой карты, но сейчас можем с сожалением констатировать, что содержавшаяся на боку кота информация утрачена навсегда.

— Я вынужден согласиться с подобной точкой зрения, — поддержал коллегу доктор Грей. — На Земле пока нет такой технологии, которая позволяла бы восстановить то, чего уже нет в природе.

Если нет здесь, то должна быть в другом месте, подумал Балтазар.

— Вы упоминали утраченную восковую технологию литья, — неожиданно сказал он. — Ее можно восстановить и использовать для создания дубликата этой статуи?

— Это возможно только в том случае, если скульптор использовал не прямой процесс, при котором воск окружает хорошо обработанную поверхность предмета.

Какое-то время Балтазар тупо смотрел на экран монитора, а потом медленно встал с кресла.

— Благодарю, джентльмены. Мой оруженосец проводит вас.

Выпроводив экспертов за дверь, Балтазар несколько раз прошелся перед статуей взад и вперед, угрюмо размышляя по поводу того, сколько времени и денег он потратил на поиски этого бесполезного куска металла. Застывшая на губах статуи ухмылка, казалось, подняла ему настроение. Бенуа недавно сообщил, что Карина собирается в Турцию, чтобы отыскать там копию этой статуи. Он приказал своим людям перехватить ее на полпути, так как не любил оставлять важные дела на произвол судьбы. В то же время его не могло не радовать, что обладание оригиналом непременно даст ему немалые преимущества в этой игре.

Его мрачные мысли были неожиданно прерваны чириканьем мобильного телефона. Звонок был из Стамбула. Он долго слушал сбивчивое объяснение причин провала очередной операции, потом жестко прервал говорившего, повторив, что задание остается в силе, и громко захлопнул крышку телефона.

У Остина больше жизней, чем у какого-нибудь паршивого кота.

Он снова посмотрел на бронзового кота, примостившегося у ног хозяина, а потом поднял глаза вверх и живо представил себе не поврежденные черты древнего финикийского мореплавателя, а лицо Остина.

Балтазар подошел к стене, где висели образцы средневекового оружия, снял с подставки огромную булаву и покачал покрытый острыми шипами шар на длинной металлической цепи. Затем он подошел к статуе, держа булаву за рукоятку, раскрутил над головой и обрушил на бронзового морехода. Шар ударился о тело статуи, издав звук, похожий на удар гонга, и отлетел назад. Для любого живого существа, оказавшегося на месте статуи, этот удар был бы смертельным, но на груди бронзового морехода остались лишь небольшие вмятины от острых шипов. Да и ухмылка морехода никуда не исчезла, став еще больше похожей на улыбку Чеширского кота.

Проворчав под нос грязное ругательство, Балтазар отшвырнул в сторону булаву и быстро вышел из комнаты, громко захлопнув за собой дверь.

Глава 31

Супруги Траут торопливо миновали длинную очередь туристов, выстроившихся в ожидании экскурсии, свернули на боковую улочку, обошли стороной суетливое движение людей на Индепенденс-Холл и направились к библиотеке Американского философского общества, двухэтажное кирпичное здание которого в георгианском стиле выходило фасадом в безлюдный парк.

Анджела Уорт сидела за своим рабочим столом в дальнем конце читального зала. Увидев приближающихся к ней пожилых людей, она удивленно подняла брови. Эта парочка вовсе не походила на обычных посетителей философской библиотеки.

Мужчина был более шести футов ростом, одет в свободного покроя брюки цвета хаки, бледно-зеленую рубашку с галстуком-бабочкой и синевато-зеленый льняной блейзер. Сопровождавшая его женщина тоже была высокого роста и как будто только что сошла с обложки модного журнала «Вог». Оливковый брючный костюм подчеркивал стройную спортивную фигуру, а двигалась она так легко, что, казалось, плыла по воздуху.

Женщина подошла к столу Анджелы первой и протянула руку для приветствия.

— Мисс Уорт? Меня зовут Гэмей Морган-Траут. А это мой муж Пол. — Она широко улыбнулась, продемонстрировав небольшой зазор между передними зубами, который, впрочем, нисколько ее не портил.

Анджела сразу же поняла, что дама не склонна к праздной болтовне, и встала со стула, чтобы пожать ей руку.

— Вы те самые люди из НАПИ, которые звонили мне вчера.

— Совершенно верно, — ответил Пол. — Спасибо, что согласились побеседовать с нами. Надеюсь, мы не оторвали вас отдел.

— Разумеется, нет. Чем могу помочь?

— Насколько нам известно, вы первая обнаружили давно утраченные документы Джефферсона, — сказала Гэмей.

— Да, это так. А как вы узнали об этом?

— После того как АНБ расшифровало эти документы, Государственный департамент связался с НАПИ.

Анджела неоднократно пыталась связаться со своим другом из криптологического музея, но Диг так и не ответил ей.

— Вы сказали — Государственный департамент? — удивилась она.

— Именно так, — ответила Гэмей.

— Не понимаю, почему они вдруг заинтересовались этим документом?

— Вы вообще представляете, чему посвящена рукопись? — улыбнулась Гэмей.

— Я пыталась самостоятельно расшифровать тексты, но безуспешно, и отдала материалы своему другу из АНБ. А что случилось?

Супруги удивленно переглянулись.

— Здесь есть место, где мы могли бы поговорить наедине? — спросила Гэмей, оглядываясь вокруг.

— Да, конечно, в моем кабинете.

Кабинет у Анджелы был небольшой, но хорошо обустроенный. Она села за рабочий стол и предложила гостям места напротив. Пол Траут открыл кожаный «дипломат» и, вынув оттуда прозрачную папку, положил ее на стол.

— Это единственный экземпляр, поэтому нам придется кратко пересказать содержание документа, — предупредил он. — В обнаруженной вами рукописи недвусмысленно указывается на Джефферсона, безоговорочно разделявшего мнение Меривезера Льюиса о том, что около трех тысяч лет назад древнее финикийское судно пересекло Атлантику и причалило к берегам Северной Америки, доставив с собой некую священную реликвию. Вполне возможно, что это был какой-то библейский предмет. Так вот, Государственный департамент очень обеспокоен данной историей, вне зависимости от того, правдива она или нет, поскольку подобная новость может вызвать обострение межобщинных отношений на Ближнем Востоке.

Анджела напряженно впитывала каждое слово, пока Пол и Гэмей пересказывали содержание обнаруженного ею документа. В ее ошеломленном сознании проносился вихрь самых неожиданных мыслей, а язык, казалось, прилип к нёбу и отказывался подчиняться. Даже по лихорадочному блеску глаз было видно, что она в шоке.

— Анджела, — обратилась к ней Гэмей, — с вами все в порядке?

Та натужно прокашлялась.

— Да, все нормально, спасибо, — с трудом выдавила Анджела, стараясь взять себя в руки.

Гэмей продолжила:

— Так вот, мы пришли к выводу, что вряд ли сможем продвинуться в исследовании этого древнего путешествия без посторонней помощи. Нам показалось, что многие ниточки этой странной истории тянутся именно сюда, в Американское философское общество, так как его президентом одно время был именно Томас Джефферсон. Да и Льюис работал здесь, готовясь к своей знаменитой экспедиции. Один из членов общества сообщил Джефферсону, что на пергаменте начертаны финикийские слова. И таких зацепок очень много.

— Лично меня это нисколько не удивляет, — спокойно отреагировала Анджела. — Многие до сих пор не знают о существовании нашей организации. Вы только представьте себе историю философского общества. Основано Франклином. Его активными членами были Джордж Вашингтон, Джон Адамс, Александр Гамильтон, Томас Пейн, Бенджамин Раш и Джон Маршалл. Многие зарубежные деятели: Лафайет, фон Стойбен и даже Костюшко. Чуть позже в наше общество вступили Томас Эдисон, Роберт Фрост, Джордж Маршалл, Лайнус Полинг. Женщин тоже было немало: Маргарет Мид, например, Элизабет Агассиз. В этой библиотеке хранятся миллионы важных исторических документов, включая оригинал книги Ньютона «Начала», описание экспериментов Бенджамина Франклина и «Происхождение видов» Дарвина. От этого просто дух захватывает.

— Для нас содержание вашей огромной коллекции является не только благословением, но и проклятием, — рассудительно заметил Пол. — Ведь нам предстоит отыскать иголку в гигантском интеллектуальном стоге сена.

— Наша система каталогов довольно примитивна. Вам придется сориентировать нас в нужном направлении.

— Меривезер Льюис, — коротко ответила Гэмей. — Если верить материалам, посвященным выращиванию артишоков, Льюис владел чрезвычайно важной информацией, которую хотел как можно скорее доставить Джефферсону.

— После нашего разговора по телефону я нашла некоторые материалы по Льюису. Выяснилось, что обстоятельства его смерти окутаны множеством необъяснимых противоречий. Некоторые исследователи полагают, что он покончил с собой, а другие не без оснований считают, что это было самое настоящее убийство.

— Последнее предположение вполне соответствует той мистической тайне, которая с давних пор окружает рукопись Джефферсона, — сказал Пол. — С чего начнем?

Анджела открыла папку.

— Еще маленьким мальчиком Льюис славился недюжинным умом, неспокойным характером и бесстрашием. Затем он пошел в армию и в возрасте двадцати трех лет получил звание капитана, а в двадцать семь стал личным секретарем Томаса Джефферсона. Джефферсон считал его человеком амбициозным, храбрым, необыкновенно умным и блестяще образованным. Через три года он назначил Льюиса руководителем самой значительной экспедиции в истории страны. А чтобы тот мог хорошо к ней подготовиться, направил его для пополнения знаний в библиотеку философского общества.

— Да, здесь он мог найти все, что ему было нужно для этой важной миссии, — согласился с ней Пол.

Анджела тоже согласно кивнула.

— Более опытные члены общества помогали ему изучать основы ботаники, астрономии, географии и других наук. Он был весьма усердным учеником, а его уникальная экспедиция завершилась грандиозным успехом.

— А что с ним случилось после экспедиции? — поинтересовалась Гэмей.

— Он совершил поступок, который можно с полным основанием считать самой крупной ошибкой всей его жизни. В тысяча восемьсот седьмом году он принял назначение в качестве губернатора Луизианы.

— Ошибкой? — удивился Пол. — А мне почему-то казалось, что он идеально подходил для такой работы.

— Нет, Льюис был гораздо лучше приспособлен для длительных и опасных путешествий по диким местам. Сент-Луис находился на переднем крае продвижения переселенцев, и там было много мошенников, отъявленных бандитов и прочих искателей приключений. Ему часто приходилось иметь дело со всевозможными заговорами, проявлениями откровенной вражды и вооруженными нападениями. Тем более что помощник постоянно его подсиживал. Однако ему удалось провести в кресле губернатора почти два с половиной года, до самой гибели.

— Неплохо, если учесть все отягчающие обстоятельства службы, — заключил Пол.

— Это была сидячая, ограниченная служебными рамками работа, — пояснила Анджела. — Но если судить по большинству источников, он хорошо с ней справлялся.

— А какие обстоятельства вынудили его принять решение о переезде в Вашингтон? — спросила Гэмей.

— Льюис репатриировал вождя племени мандан. Был обнаружен перерасход средств в размере пятисот долларов, и федеральное правительство отказалось удовлетворить его требования. Ходили также слухи о скандале по поводу финансовых махинаций с землей. Льюис заявил, что он является финансово ответственным за это дело и поедет в Вашингтон, чтобы восстановить свое доброе имя. Кроме того, он должен был доставить в столицу какие-то важные документы.

— Расскажите нам о поездке, которая закончилась его трагической гибелью, — попросила Гэмей.

— В этом деле слишком много противоречий и нестыковок, — сокрушенно покачала головой Анджела.

— Каких именно? — настойчиво допытывалась Гэмей.

Анджела развернула на столе большую карту.

— Льюис покидает город Сент-Луис в конце августа тысяча восемьсот девятого года. Спускается вниз по реке Миссисипи и пятнадцатого сентября прибывает в форт Пикеринг, штат Теннеси. К этому времени он утомлен опасным переходом и изнурительной жарой и, возможно, уже страдает от первых признаков малярии. По городу распространился слух, что в результате трудного путешествия он тронулся умом и даже предпринимал попытку покончить с собой. А согласно другим слухам все это время он много пьянствовал со старыми армейскими друзьями. Это очень странно, поскольку в форте у него не было никаких армейских друзей.

— В этих слухах есть хотя бы крупица правды? — спросила Гэмей.

— Это досужие пересказы из вторых рук. Находясь в форте, Льюис написал письмо президенту Медисону, из которого совершенно ясно, что он был в здравом уме. Он пишет, что ужасно устал от этого путешествия, но уже чувствует себя гораздо лучше. Более того, он сообщает ему о своих планах проехать по территории штатов Теннеси и Виргиния, а потом добавляет, что везет с собой оригинальные исследования, которые сделал во время тихоокеанской экспедиции, и очень не хочет, чтобы эти важные документы попали в руки англичан. Не следует забывать, что в это время Англия интенсивно готовилась объявить нам войну.

Гэмей недовольно насупилась.

— Зачем кому-то понадобилось придумывать ложные сообщения о попытках самоубийства?

— Может быть, кто-то готовил удобную почву для его трагической гибели? — предположил Пол. — Что произошло дальше?

— Через пару недель после прибытия в форт, — продолжила Анджела, — он снова отправился в дальний путь. У него было два больших чемодана с бумагами о тихоокеанской экспедиции, кожаный портфель, тетрадь с дневником и еще много бумаг, касавшихся его личной и общественной жизни. Отчет об экспедиции был записан в шестнадцати толстых тетрадях, завернутых в красные кожаные переплеты.

— Должно быть, ему было нелегко тащить за собой такой тяжелый груз, — предположил Пол.

— Еще бы, почти невозможно. Именно поэтому он принял предложение Джеймса Нилли, предоставившего ему дополнительную лошадь. До этого Нилли был индейским агентом, работавшим на племя чикасо. Двадцать девятого сентября все они вышли за ворота форта: Льюис, его слуга Перниа, один раб и Нилли.

— По составу группы вряд ли можно предположить, что это была поездка губернатора такой огромной территории, — усмехнулась Гэмей.

— Да, мне это тоже показалось странным, — согласилась с ней Анджела. — В особенности в свете многочисленных легенд о давно утраченных золотых приисках Льюиса.

— Сюжет вашего рассказа начинает обрастать дополнительными подробностями, — оживился Пол. — Расскажите нам об этих приисках.

— Поговаривали, что во время своей тихоокеанской экспедиции Льюис открыл месторождение золота и сообщил своим друзьям о нем. Предполагают также, что он оставил довольно подробное описание — на тот случай если оно достанется стране после его смерти. Лично у меня нет никаких сомнений в том, что рассказы о золотых приисках являются подлинными и даже общеизвестными. Кроме того, на всем пути его следования было хорошо известно о предполагаемой поездке губернатора.

— Льюис оказался в чрезвычайно опасной ситуации, — заключила Гэмей.

— Еще бы, — охотно согласилась с ней Анджела. — Каждый бандит на этом большом пути знал о карте несметных сокровищ и хотел во что бы то ни стало отобрать ее у Льюиса.

— Неужели Льюис не осознавал степень риска, которому подвергал не только себя, но и всех сопровождающих? — удивилась Гэмей.

— Нет, он, конечно же, знал о возможных неприятностях в этих диких краях, но он неоднократно сталкивался с ними прежде и, вероятно, надеялся преодолеть их на этот раз.

— Или, — неожиданно добавила Гэмей, — так спешил поскорее добраться до Вашингтона, что пренебрег опасностями, посчитав, что они того не стоят.

— Может быть, опасность была гораздо ближе, чем он думал, — предположил Пол. — Нилли.

— Возможно. Есть и другие противоречия. Много позже Нилли вдруг заявил, что Льюис сошел сума, но при этом группа прошла за три дня более ста пятидесяти миль.

— Слишком долгий путь для сумасшедшего, — заметил Пол.

Анджела кивнула в знак согласия.

— Начальник форта Пикеринг был явно обеспокоен сообщениями, что Нилли вынуждает Льюиса пить. Кстати, слуга Льюиса, испанец Перниа, тоже постоянно спаивал его. Затем Нилли потерял двух лошадей и сказал Льюису, чтобы тот шел вперед с двумя слугами, а он поищет новых лошадей.

Гэмей рассмеялась.

— Если Льюис сошел с ума, то почему же Нилли отпустил его одного с двумя слугами?

— Хороший вопрос, — улыбнулась Анджела. — Как бы там ни было, но группа все же разделилась на две части, и Льюис продолжил путь вместе с Перниа и африканским рабом в сторону постоялого двора «Гриндерс-стэнд».

— «Гриндерс-стэнд» напоминает мне название места, где делают подводные сандвичи, — пошутил Пол.

— Если бы там действительно делали сандвичи, Льюису было бы намного лучше, — грустно ответила Анджела. — Постоялый двор Гриндера состоял из двух хижин. В первой жила миссис Гриндер с детьми и парой рабов. Ее мужа в это время дома не было. Льюис остановился во второй хижине, а его слуги — на конюшне. Миссис Гриндер рассказывала позже, что примерно в три часа ночи она услышала два выстрела из револьвера и что Льюис выстрелил себе в грудь. Смертельно раненный, он с трудом добрался до ее хижины, позвал на помощь, попросил воды, а через несколько часов умер. Нилли появился только на следующий день.

— Удобная отговорка, — сказала Гэмей.

— Очень удобная. Он поговорил с миссис Гриндер и слугами, а неделю спустя написал письмо Джефферсону, в котором утверждал, что Льюис покончил с собой из-за каких-то проблем с правительством.

— Если бы каждый кончал жизнь самоубийством из-за такой банальности, то мы быстро лишились бы половины населения, — недоверчиво хмыкнул Пол. — Звучит как-то странно.

— Вне всяких сомнений. Льюис всю свою сознательную жизнь имел дело с оружием и хорошо стрелял. Если бы он действительно хотел вышибить себе мозги, то вряд ли промахнулся бы, — резонно заметила Анджела. — Однако он зачем-то взял длинноствольное кремневое ружье и выстрелил себе в грудь.

— Да, похоже, кто-то застрелил его в темной хижине, — задумчиво произнес Пол. — А что нам известно об этом Нилли?

Анджела развела руками.

— Нилли был уволен с должности индейского агента после возникновения серьезных проблем с племенем чикасо. Начальник форта Пикеринг неоднократно говорил, что он вор и лжец.

Нилли утверждал, что давал Льюису деньги взаймы, хотя у того было сто двадцать долларов наличными, а после его смерти они таинственным образом исчезли. Кроме того, Нилли утверждал, что оружие Льюиса на самом деле принадлежит ему.

— А что насчет Перниа? — спросила Гэмей.

— Будучи то ли испанцем, то ли французом, Перниа появился неизвестно откуда перед самым походом Льюиса. Позже Нилли послал его к Джефферсону на лошади Льюиса. Он рассказывал, что все чемоданы и другие вещи Льюиса отправил его семье; судя по всему, так и было. Потом Перниа поехал к матери Льюиса, которая после разговора с ним сделала вывод, что он имеет какое-то отношение к смерти сына.

— А по поводу его смерти проводилось хоть какое-то расследование?

— Миссис Гриндер была единственным свидетелем, но почему-то сообщила три разные версии этого трагического случая. Их соседи подозревали, что к смерти Льюиса причастен ее муж, но когда Джефферсон официально заявил, что произошло самоубийство, дело быстро закрыли.

— Разве вы не говорили, что заявление Джефферсона полностью основывается на сообщениях Нилли? — спросил Пол.

— В этом-то все и дело, — оживилась Анджела. — Джефферсон объявил на весь мир, что Льюис в юности страдал ипохондрией, но он не мог знать Льюиса в те годы. Джефферсон часто повторял, что у Льюиса была склонность к депрессии, однако это не помешало ему отправить его в тихоокеанскую экспедицию. Он говорил, что депрессия вернулась к Льюису, когда тот стал губернатором, но никаких свидетельств на этот счет не сохранилось. Основываясь на непроверенных слухах, Джефферсон заявил, что во время пребывания на постоялом дворе Льюис сошел с ума. Короче говоря, все это никак не укладывается в наше представление о спокойном и уравновешенном характере Джефферсона.

— Могу еще больше запутать ситуацию своим неожиданным предположением, — сказал Пол. — На мой взгляд, Джефферсон использовал историю с самоубийством Льюиса исключительно для прикрытия. Он прекрасно знал, что произошло убийство, но понимал: ничего уже исправить нельзя. Его главной задачей было возвращение документов, которые Льюис приготовил для него.

— Вполне возможно. Много лет спустя Джефферсон неожиданно заявил, что Льюис стал жертвой убийцы. Есть еще одна легенда, касающаяся молодого раба. Он умер в возрасте девяноста пяти лет и уже на смертном одре признался, что это было убийство. Правда, так и не назвал никаких имен.

Пол подытожил сказанное:

— Итак, мы имеем троих возможных убийц — Нилли, Гриндер и Перниа. Или убийцами были все трое. Самые серьезные подозрения падают на Перниа, так как только у него есть наиболее понятный мотив: Льюис задолжал ему определенную сумму денег. У него к тому же была возможность совершить это убийство. Но есть еще одно предположение, заключающееся в том, что один из них или все трое работали на кого-то другого.

Гэмей посмотрела на мужа.

— Льюис вез в Монтичелло какие-то важные документы. Стало быть, его убили, дабы помешать выполнить эту миссию. Давайте сосредоточим наше внимание на том, что произошло дальше с документами, которые Льюис так старался доставить Джефферсону.

— Если Льюис знал, что находится в опасности, — продолжал размышлять Пол, — то он вряд ли стал бы держать эти документы при себе.

— Ты попал в самую точку! — обрадовалась Гэмей.

— Спасибо, но в какую именно?

— Льюис передал эти документы кому-то другому, чтобы тот держал их при себе. Кто в этой группе мог вызвать наименьшие подозрения в качестве хранителя столь ценных документов?

Анджела весело рассмеялась.

— Юный раб, кто же еще.

— Черт возьми, похоже, я действительно прав, — улыбнулся Пол. — Этот раб мог помочь Перниа отвезти чемоданы в Монтичелло и таким образом отплатить Джефферсону добром за добро.

— Что вы там говорите насчет рабов и Монтичелло? — послышался чей-то голос, и на пороге кабинета появилась начальница Анджелы Хелен Вулси. На ее добродушном лице застыла снисходительная ухмылка.

Анджела вскочила со стула.

— Ой, Хелен, привет. Мы обсуждали вопрос о том, что Джефферсон всегда отстаивал идею всеобщего равенства, а сам имел большое количество рабов.

— Очаровательно. Может быть, ты познакомишь меня со своими друзьями?

— Извини. Это Пол Траут и его жена Гэмей. А это мой босс Хелен Вулси.

Они пожали друг другу руки, и Вулси сразу же бросила взгляд на прозрачную папку с документами, которая все еще лежала на столе. В ней отчетливо виднелся титульный лист досье Джефферсона.

— Анджела, это тот самый материал, который ты показывала мне на днях?

Гэмей взяла со стола папку и положила на колени, прикрыв руками титульный лист.

— Это наши бумаги, — поспешила объяснить она. — Анджела великодушно согласилась помочь нам в вопросе, касающемся экспедиции Меривезера Льюиса.

— Мы с женой работаем в НАПИ, — сказал Пол, здраво рассудив, что полуправда все же лучше, чем откровенная ложь. — Сейчас мы проводим историческое исследование о роли и важности Тихого океана для Соединенных Штатов. Вот мы и подумали начать с Льюиса, который возглавил первую экспедицию к берегам океана.

— В таком случае вы пришли в нужное место, — улыбнулась Вулси.

— Анджела нам здорово помогла в этом деле, — поддержала мужа Гэмей.

Вулси поинтересовалась, не нужна ли ее помощь, и, получив отрицательный ответ, направилась в другой конец читального зала.

— Холодная рыба, — усмехнулась Гэмей, наблюдая за ее неторопливой походкой.

Анджеле понравилось такое сравнение.

— Я называю ее мисс Шустрые Штанишки, но ваше прозвище мне нравится больше. — Ее лицо вновь обрело серьезный вид. — Здесь недавно произошла странная вещь. Несколько дней назад я принесла Хелен копию рукописи Джефферсона, и она пообещала, что непременно поговорит об этом с членами совета директоров, однако, насколько мне известно, почему-то этого не сделала.

— Похоже, твоя начальница сама положила глаз на рукопись.

Анджела собрала со стола материалы, касавшиеся экспедиции Льюиса.

— Я покопаюсь в документах на предмет его отношения к рабству. Вы не могли бы прийти сюда через пару часов, когда мисс Шустрые Штанишки не будет шнырять вокруг нас?

— С радостью, — пообещал Пол.

Анджела долго смотрела им вслед, ощущая необыкновенный прилив энергии, потом положила папку с материалами Льюиса в ящик письменного стола, заперла на ключ и занялась своими рутинными делами. Через некоторое время Хелен Вулси снова вернулась в читальный зал и завертела головой, в надежде увидеть супругов Траут. А когда она наконец ушла, Анджела включила компьютер и уселась перед монитором.

Несколько щелчков по клавиатуре позволили ей быстро повернуть стрелку часов истории на 1809 год.

Глава 32

Завала закончил тщательный осмотр «Сабветты» и, широко улыбаясь, отошел от трейлера. Остин воспринял эту улыбку как добрый знак. На обратном пути к заброшенному причалу Завала пытался демонстрировать беззаботность, однако так и не смог полностью скрыть грусть в глазах по поводу серьезного ущерба, нанесенного его любимому детищу.

— Большая часть повреждений носит косметический характер, — сказал он. — Я сделал его наподобие танка, поэтому корпус аппарата практически невредим, силовая установка в хорошей форме. Самый серьезный урон был нанесен внешним фонарям и сенсорным датчикам. К сожалению, пока я не вернусь в Штаты, аппарат останется в нерабочем состоянии.

Остин положил руку на плечо друга.

— Он получил раны ради нашего общего блага. В противном случае мы бы сейчас были мертвы. Ты всегда сможешь сделать другой аппарат, а этот подарить Автомобильному музею Касслера. Похоже, твоя миссия на этом закончилась.

Тем временем грузовик свернул с проселочной дороги на заброшенный причал. Остин попросил Мустафу найти им более подходящий транспорт взамен того, на котором Ахмед перевозил кур, чтобы доставить подводный аппарат в аэропорт. Тот сделал несколько телефонных звонков и наконец нашел водителя, выразившего желание хорошо заработать. Пока трейлер с подводным аппаратом прикрепляли к грузовику, Остин еще раз поблагодарил капитана за оказанную помощь. Завала забрался в кабину грузовика, а Остин и Карина сели в арендованный автомобиль и поехали вслед за ним до аэропорта города Даламана.

Оттуда они улетели в Стамбул на транспортном самолете. С Завалой распрощались прямо в аэропорту. Завале предстояло немало потрудиться, чтобы подготовить аппарат для отправки домой, поэтому он должен был остаться в районе аэропорта. А Остин и Карина вернулись в ту же гостиницу и в тот же номер, где провели свою первую ночь в Стамбуле.

На следующее утро Остин вызвал такси и отправился на археологические раскопки на Босфоре, где сразу же спустился по деревянному настилу в котлован. Вокруг него суетились сотни рабочих, которые вывозили на поверхность тонны слежавшегося морского ила.

Хэнли стоял на коленях на засохшем дне, тщательно исследуя осколки керамической посуды. Увидев Остина, археолог поднялся и протянул ему испачканную темным илом руку.

— Рад видеть вас, Курт. Вы готовы вернуться в старую добрую грязь Мраморного моря?

— Боюсь, что мне придется стать в очередь, — ответил тот и внимательно осмотрел людное место раскопок. — Похоже, ваш проект осуществляется полным ходом.

Лицо Хэнли покраснело от удовольствия.

— Это самые волнующие раскопки, в которых я когда-либо принимал участие.

— Надеюсь, вы не настолько заняты, чтобы отказать мне в небольшой любезности, — улыбнулся Курт.

— Я в долгу перед вами и вашей юной леди за добровольную помощь, которую вы мне оказали. Кстати, почему я не вижу Карину?

— Отдыхает и набирается сил. Я встречусь с ней во время обеда.

— Пожалуйста, передайте ей мои наилучшие пожелания. Ну а теперь говорите, чем я могу вам помочь.

Остин сунул руку в матерчатую сумку, которую одолжил у Мустафы, и вынул оттуда латексные слепки второго «Навигатора».

— Вы не могли бы сделать из этих слепков гипсовую копию?

Хэнли поднял один слепок, долго рассматривал его шероховатую поверхность, пытаясь определить рельеф, а потом кивнул.

— Нет проблем. Это займет пару часов, пока не застынет материал.

— Мы зайдем к вам после обеда.

Хэнли взял у Остина сумку с кусками латекса.

— А где Джо?

— Присматривает за своим подводным аппаратом. Он немного пострадал во время нашего последнего погружения и, по всей вероятности, не сможет быть вам сколько-нибудь полезным.

— Очень жаль, — нахмурился Хэнли. — С его помощью мы надеялись исследовать весь периметр раскопок, но, как вы сами видите, большая часть нашей площадки пока еще сухая.

Остин еще раз напомнил, что зайдет после обеда, а потом поймал такси и сказал водителю, чтобы тот отвез его ко дворцу Топкапи. Огромный комплекс средневековых строений с внутренними дворами, павильонами и парками возвышался над бухтой Золотой Рог, Босфорским проливом и Мраморным морем. На самом верху находилось здание гарема. Во дворце Топкапи в течение многих столетий проживали султаны Османской империи и их придворные. Это было время расцвета огромной империи, распространившей свое влияние на все Средиземноморье.

Теперь часть помещений дворца выполняют функцию музея. Остин медленно прошел мимо двух орудийных башен и оказался в дворцовом парке, затененном густой листвой деревьев и истоптанном многочисленными туристами со всех концов света. Затем он обошел вокруг сокровищницы, хранящей изумительные произведения ювелирного искусства, и направился к зданию, где разместился ресторан «Кониали».

Карина сидела за столиком во дворе пол открытым небом, задумчиво уставившись на сверкавшую от солнечных лучей воду. Она сменила свой обычный наряд, в котором была с ним на Бирюзовом побережье, на длинное платье из красновато-коричневой ткани, которое прекрасно гармонировало с загорелым лицом цвета корицы. Что же до Остина, то он был одет в коричневые слаксы, вполне соответствовавшие по цвету консервативной темно-зеленой рубашке-поло, которую он предпочел своей традиционной цветастой гавайской безрукавке.

Он пододвинул стул и сел напротив Карины.

— Турецкие султаны хорошо знали, где строить дворцы. Место, место и еще раз место.

Она встретила его очаровательной улыбкой.

— Бесподобный вид!

— Цены заоблачные, а качество блюд значительно ниже заявленного пятизвездочного ресторана, зато здесь действительно самый лучший вид на Стамбул. Главное — не ошибиться с салатами и кебабами. Обслуживание здесь на уровне самого заурядного кафетерия.

Остин сам вызвался обслужить ее. Через некоторое время он принес две большие порции салата и пару бутылок лимонада.

Карина попробовала принесенные блюда.

— Прекрасная рекомендация. Интересно, есть такое место, где ты еще ни разу не бывал?

— Подолгу службы мне приходится много путешествовать.

— А в чем, собственно, заключается твоя работа?

— Я инженер.

Она удивленно вскинула бровь.

— НАПИ известно своей давней репутацией главного исследователя Мирового океана, однако вам с Джо приходится большую часть времени тратить на борьбу с бандитами и спасение попавших в беду девиц, за что вам отдельное спасибо.

— Не стоит благодарности, — улыбнулся Остин. — Помимо всего прочего, я являюсь руководителем отряда специального назначения НАПИ, куда входит Джо и другие специалисты, которые занимаются разгадкой всевозможных тайн над водой, на воде и под водой. Это настолько сложная работа, что ее практически невозможно описать с помощью обычных и общепринятых категорий.

— И как же эта таинственная работа согласуется с твоим прошлым опытом?

Остин задумчиво посмотрел на длинную вереницу торговых судов, которые выстроились в колонну для прохода через пролив.

— Если посмотреть на вещи объективно, — произнес он через некоторое время, — я бы сказал, что это задача одного человека, который хочет достичь какой-то цели и готов ради этого уничтожить что-то или кого-то, кто встает на его пути. Но если говорить субъективно, то я полагаю, что все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.

— Что ты имеешь в виду?

— Знаешь, когда большую часть времени находишься под водой, обостряются все органы чувств. Они подсказывают мне: есть нечто большее, чем то, что видят мои глаза. Иначе говоря, за любым проявлением насилия кроется ненасытное искушение зла.

— Все это достаточно странно, — сказала она с улыбкой. — Ну и чем мы займемся дальше?

— Насладимся обедом, прекрасным закатом, а потом проверим качество гипсовой копии, которую Хэнли должен для нас сделать.

— Ты считаешь, что эта копия может сообщить нам что-то новое?

— Я надеюсь на это. Кто-то очень не хотел, чтобы мы отыскали вторую статую «Навигатора». Полагаю, именно здесь, в Турции, мы получим ответы на все наши вопросы. Самолет НАПИ улетает в Штаты завтра утром. Там мы сможем провести перегруппировку сил, а я, помимо всего прочего, очень хочу поглубже вникнуть в дела этого пресловутого Балтазара.

— А я, Курт, должна во что бы то ни стало завершить подготовку к национальной выставке, — сказала она, многозначительно понизив голос. — Не поворачивай голову. Мне кажется, что один из тех, кто напал на нас на катере, сидит за соседним столиком.

— Может, у тебя просто нервное переутомление?

Остин поднялся и, обойдя столик, встал за спиной Карины, положив руки ей на плечи. Попутно он внимательно осмотрелся. Какой-то человек, в одиночестве сидевший за столиком, перехватив взгляд Остина, быстро прикрыл лицо газетой.

— Ты права. Сейчас узнаю, что он задумал.

Карина с ужасом наблюдала, как Курт, подойдя к столику, с наглым видом уставился на заголовок газеты, закрывавшей лицо человека.

— Ку-ку!

Мужчина опустил газету и скривил губы в ехидной ухмылке.

— Мы должны раз и навсегда прекратить подобные встречи, — подчеркнуто вежливо сказал Остин. — Я даже имени вашего не знаю.

— Меня зовут Бак, но тебе оно ни к чему. Ты уже труп, Остин.

— Интересно, как вы выбрались из лесной чащи?

— Вызвали по телефону вертолет, который нас подобрал.

Остин придирчиво осмотрел крепкую фигуру мужчины и явно военную выправку.

— Я слышу американский акцент. «Зеленые береты» или группа «Дельта»?

— Ни то ни другое, умник. «Морские котики», — сказал он с гордой улыбкой.

— Теперь понятно, почему вы так хорошо плаваете. «Львы» всегда отличались хорошей подготовкой. Почему они выбросили вас из своей команды?

Неожиданный вопрос Остина попал в самую точку и, видимо, задел чувствительные струны в душе бывшего моряка, так как его наглая ухмылка мгновенно исчезла.

— Необоснованная жестокость.

— А на кого ты работаешь сейчас? — как бы между прочим спросил Остин.

— На того, кто хочет покончить с тобой.

— Извини, друг, но я не могу доставить такое удовольствие твоему хозяину.

Мужчина противно захихикал.

— Они хотят, чтобы ты как следует помучился, но я сделаю все очень быстро, поскольку считаю себя твоим должником. Когда ты убил Ридли, я неожиданно стал командиром группы. Оглянись назад.

Остин окинул взглядом ресторан и увидел бандита, который совсем недавно улепетывал от него к острову. Прислонившись к стене, он пристально смотрел на Курта. Еще один сидел за дальним столиком и тоже пялился на Остина, словно хотел получить его в качестве отбивной на обед.

— Я вижу, ты привел сюда весь остаток турецкой сборной по плаванию.

— Пойдем с нами, а о своей даме можешь не беспокоиться.

— Ты хочешь убить ее так же быстро, как и меня?

Бак покачал головой.

— Мой босс имеет на нее другие виды.

— Приятно было поболтать с тобой, Бак. А сейчас я объясню мисс Микади всю трагическую безвыходность нашего положения.

Остин вернулся к столику, за которым сидела Карина с окаменевшим от страха лицом.

— Хорошая разведка, — улыбнулся он. — Их тут трое, но убить им приказано только меня. Тебя обещали оставить в живых.

— Господи Исусе! Что же нам теперь делать?

— Они ничего не сделают с нами здесь, где слишком много народу. Давай немножко прогуляемся.

Курт взял Карину под руку и медленно повел к воротам дворца. Их преследователи двинулись за ними, стараясь держаться на расстоянии. Остин напряженно вспоминал все комнаты, закоулки и лабиринты дворца Топкапи, чтобы хотя бы на какое-то время отыскать безопасное место. И вдруг его осенила интересная идея. Конечно, это не избавит их от преследователей, но позволит выиграть драгоценные минуты.

Карина увидела странную улыбку на лице Остина и подумала, не спятил ли он от напряжения.

— О чем ты думаешь? — спросила она дрожащим от волнения голосом.

— Сейчас не время для расспросов. Просто делай то, что я тебе скажу.

Карина, будучи женщиной вполне самостоятельной, которая не привыкла безропотно подчиняться приказам посторонних, но, во-первых, Остин таковым не был, а во-вторых, только он мог вывести их из этого опасного места. Она почувствовала, как он сильно сжал ее руку, и поспешила прибавить шагу, чтобы не отстать.

Остин провел ее мимо большой толпы туристов, щелкавших фотоаппаратами перед входом в сокровищницу султана, затем они быстро свернули за угол отдельно стоявшего мраморного здания, которое когда-то служило библиотекой, и бросились бежать. Они выскочили на обширный двор и сразу же свернули направо, оказавшись в большом зале для торжественных приемов, где турецкий султан когда-то принимал своих визирей и других высокопоставленных посетителей. Перед ними раскинулся длинный ряд высоких мраморных колонн, за которыми виднелся киоск, где продавались билеты в гарем Топкапи.

И в этот момент им улыбнулась удача! Продавец билетов, который обычно сам открывал ворота, вышел из будки, чтобы немного размяться и покурить.

Не переводя дыхания, Остин втолкнул Карину в узкие ворота, и они побежали к большой двери, которая, к счастью, оказалась незапертой. Остин открыл дверь, втолкнул Карину внутрь бывшего гарема, а потом вошел сам, плотно прикрыв за собой резные створки.

— Что будем делать? — шепотом спросила Карина, еще не отдышавшись от быстрого бега. Только сейчас она заметила, что Остин потирает рукой рану на груди, которую получил во время стычки на контейнеровозе.

— Я сообщу тебе об этом сразу же, как только сам пойму, что же нам делать, — успокоил ее Курт.

Глава 33

Во времена Османской империи, когда в гареме Топкапи обитали сотни красавиц с закрытыми чадрой лицами, любое несанкционированное вторжение в запрещенную для посторонних обитель закончилось бы столкновением с ятаганами чернокожих евнухов, надежно охранявших дворец.

Когда Остин и Карина ступили в продолговатый внутренний дворик, молодой красивый гид прервал рассказ и гневно уставился на них испепеляющим взглядом.

— Да? — строго спросил он.

Остин изобразил на лице невинную улыбку.

— Простите, мы немного опоздали.

Гид нахмурился еще сильнее. Экскурсии по гарему проводились строго по расписанию, и ему никто не звонил из билетной кассы насчет этих двух странных опоздавших.

Он снял с ремня рацию и включил ее, чтобы вызвать охранника.

Карина сделала шаг вперед и по примеру Остина расплылась в такой соблазнительной улыбке, на какую только была способна. Одновременно она пошарила в кармане и вынула оттуда турецкую банкноту достоинством сто лир.

— Когда мы можем дать вам на чай, сейчас или потом? — спросила она у гида невинным голосом.

Тот не выдержал такого натиска, широко улыбнулся и повесил рацию на ремень.

— Обычно чаевые дают в конце экскурсии, но только в том случае, если посетитель остался доволен.

— Я абсолютно уверена, что останусь довольна, — пролепетала Карина, кокетливо захлопав длинными ресницами.

Гид недовольно покашлял и повернулся к сгрудившейся вокруг него разношерстной группе туристов, состоявшей как из местных жителей, так и из иностранных гостей.

— В лучшие времена этот гарем населяли не меньше тысячи наложниц, рабынь и многочисленных жен, а также мать султана. Гарем, насчитывавший не менее четырехсот комнат, напоминал небольшой город. Слева вы можете увидеть жилые помещения черных евнухов, а также главного евнуха, которые охраняли гарем. Другие двери ведут в сокровищницу империи и личные покои управляющего двором султана. Сейчас вы можете пройти в эти двери и посмотреть жилище евнухов.

После этого гид рассказал то же самое по-турецки и грациозно повел туристов в жилище охраны.

Остин придержал рукой Карину, и через минуту они остались в небольшом дворике одни. Он пристально осмотрел все двери, пытаясь определить самый надежный путь к бегству. Одна дверь оказалась незапертой. Он очень надеялся, что они смогут скрыться от преследователей в нескончаемом лабиринте комнат и залов дворца.

— Курт, — вдруг прошептала Карина.

Дверь каретных ворот быстро распахнулась, и на пороге появилась крупная фигура Бака. Он дал сигнал своим угрюмым людям, чтобы они обошли двор с обеих сторон и окружили Остина.

В этот момент из жилых комнат евнухов во двор с приглушенным шумом вывалилась группа туристов во главе с гидом, создав, таким образом, живой барьер между преследователями и их жертвой. Остин и Карина быстро смешались с туристами и направились в большой вестибюль, находившийся в дальнем конце двора.

Остин обернулся через плечо и увидел, что Бак со своими людьми быстро пробирается к ним, бесцеремонно расталкивая туристов.

— Что нам теперь делать? — испуганно прошептала Карина.

— Наслаждаться экскурсией, а когда я скажу — бежать.

— Бежать? Куда?

— Пока не знаю, — откровенно признался Остин.

Карина что-то проворчала по-итальянски, и Остину не нужен был переводчик, чтобы понять — она выругалась. Ее злость он воспринял как верный признак того, что она еще не утратила присутствие духа.

А гид тем временем вел туристов через большой квадратный зал, поминутно останавливаясь, чтобы произнести напыщенную речь по-турецки, продублировав ее на английском. Он рассказал о том, где жили наложницы, где учились дети гарема и где готовили пищу для всей этой массы людей.

Остин с надеждой посматривал на двери и коридоры, которые могли стать для них надежным путем к отступлению. Однако сейчас у них не было никакой возможности оторваться от толпы туристов. Бак и его люди становились все ближе и ближе.

Он попытался поставить себя на место преследователей. Три человека быстро продвигаются вперед и через некоторое время оттеснят их от остальной толпы туристов. При этом двое смогут без особого труда пырнуть его ножом, а третий тем временем схватит Карину.

Бак и двое его бандитов в прошлом были спецназовцами и поэтому прекрасно владеют ножом и обучены убивать. Один схватит его сзади за шею, закроет рукой рот, чтобы он не позвал на помощь, а второй быстро сделает свое дело, ударив ножом между ребер. Пока окружающие поймут, что на их глазах совершилось убийство, Остин уже и дух испустит. А Бак со своими друзьями незаметно ускользнет, воспользовавшись вполне естественной в таких случаях суматохой.

Значит, если он намерен что-то предпринять, то делать это нужно как можно быстрее.

Тем временем группа туристов вошла в большой зал, пол которого был устлан яркими коврами, а стены украшены не менее живописными изразцами восемнадцатого века. В дальнем конце зала на высоком постаменте стоял роскошный диван с расшитым золотом покрывалом, а над ним нависал позолоченный балдахин, поддерживаемый четырьмя изящными колоннами. Стена позади дивана была расписана в стиле барокко. Высоко под потолком находилось большое окно, пропускавшее слабый свет сквозь толстое стекло витражей.

Гид с восторгом сообщил, что они находятся в тронном зале султана, или царском салоне. Рядом с диваном султана находилось еще одно возвышение, где обычно во время торжественных приемов или государственных праздников сидели мать, жены, наложницы и рабыни, наслаждаясь музыкой и танцами.

Толпа туристов стала разделяться на небольшие группки, разрушая тем самым стену, отделявшую Остина и Карину от преследовавших их бандитов. Когда все разошлись, Остин оказался один на один с убийцами, если не считать нескольких зазевавшихся туристов.

Сейчас или никогда.

Остин прошептал Карине на ухо, чтобы она подыграла ему, а сам взял ее под руку и стал пробираться к гиду.

— Скажите, мы не могли бы покинуть вашу экскурсию? — спросил он гида с озабоченным выражением лица. — Дело в том, что моя жена не очень хорошо себя чувствует. Она беременна.

Гид удивленно взглянул на изящную фигуру Карины.

— Беременна?

— Да, — поспешила подтвердить Карина, смущенно улыбаясь. — Несколько недель, — добавила она, погладив ладонью совершенно плоский живот.

Гид густо покраснел и показал рукой на выход.

— Можете пройти вон к той двери.

Курт и Карина поблагодарили и поспешили к выходу.

— Постойте! — крикнул он им вслед и поднес к губам рацию. — Сейчас я позову охранника, и он выведет вас из дворца.

Гид сказал по рации несколько слов, а потом сообщил, что охранник придет через пару минут. А пока он предложил им подождать с группой.

Бак видел, как Остин говорил с гидом, а когда тот стал что-то передавать по рации, решил, что тот вызвал подмогу.

— Пора кончать с ним, — тихо приказал он своим людям.

Остин тем временем водил Карину из одного конца зала в другой, стараясь всеми силами соблюдать безопасную дистанцию между ними и бандитами. Только сейчас он понял, что игра в кошки-мышки совершенно не приспособлена для такого ограниченного пространства.

Бандиты были уже совсем близко, и Остин видел зловещий блеск в глазах Бака. Особенно в тот момент, когда он сунул руку под пиджак.

В это время в тронный зал важной походкой вошел грузный охранник, и гид показал рукой на Остина и Карину. Остин решился на последний шаг, как игрок, выбрасывающий главную козырную карту. Ткнув указательным пальцем в сторону Бака и двух его сообщников, он закричал во весь голос:

— РПК! РПК!

Это было сокращенное название Рабочей партии Курдистана — марксистско-ленинской организации, которая с давних пор вела партизанскую борьбу за отделение Курдистана и образование независимого государства в юго-восточной части Турции. РПК с 1978 года вела беспощадную вооруженную борьбу с турецким правительством, совершая нападения на государственные учреждения и туристические объекты и убивая тысячи ни в чем не повинных людей.

Добродушная улыбка на лице толстого охранника мгновенно сменилась гримасой ненависти, и он стал лихорадочно доставать из кобуры револьвер. В Турции выкрикнуть публично «РПК» было практически то же самое, что плеснуть ведро бензина в открытый огонь.

Справившись наконец с кобурой и вытащив револьвер, охранник заметил нож в руке Бака. Крикнув что-то по-турецки, он направил на бандита оружие, обхватив рукоятку обеими руками. Бак обернулся и, увидев направленный на него ствол револьвера, бросил нож на пол и поднял вверх руки.

Один из людей Бака успел выхватить пистолет и целился в охранника, но Остин мощным ударом выбил у него оружие. Оба упали на пол, но Курт успел перехватить руку противника, заломить за спину, а потом сильным ударом в челюсть на какое-то время успокоить бандита.

Между тем тронный зал мгновенно опустел. Гид исчез за входной дверью и лихорадочно вызывал по рации дополнительные силы охраны.

Борьба Остина со вторым бандитом на мгновение отвлекла внимание охранника, и Бак решил воспользоваться этой заминкой. Он вынул пистолет, совершив тем самым фатальную ошибку. Толстый и на первый взгляд неповоротливый охранник был ветераном армейской службы и еще не забыл полученные навыки. Все его действия так или иначе определялись строгой армейской дисциплиной, тем более что Остин снова крикнул «РПК» и показал рукой на Бака.

Охранник спокойно повернул голову в сторону Бака, хладнокровно навел револьвер и без колебаний нажал на спусковой крючок. Пуля попала Баку прямо в грудь и отбросила его на роскошный диван султана.

Остин с трудом поднялся на ноги, схватил за руку оцепеневшую от страха Карину и потащил к выходу. Они побежали по длинному коридору, свернули за угол и оказались в темной комнате, в дальнем углу которой виднелась небольшая дверь. Из этой двери они выскочили на залитую солнцем террасу и сразу увидели двух молодых людей в черных костюмах, которые преследовали их недавно в заброшенной деревне. Остин машинально загородил собой Карину на тот случай, если они начнут стрелять. Когда незнакомцы сделали несколько шагов по направлению к ним, дверь гарема внезапно распахнулась и на террасу буквально ввалились два бандита из команды Бака. Они прищурились от яркого солнца и не заметили, как турки достали пистолеты с глушителями и почти одновременно выстрелили в нападавших. Бандиты медленно сползли на пол, оставляя на стене кровавые следы.

Затем один из новоприбывших направил пистолет на дверь, а второй взял Остина за руку.

— Пошли, — тихо сказал он. — Все в порядке, мы ваши друзья. — При этом он по-дружески похлопал Остина по плечу и подмигнул испуганной до смерти Карине.

Второй парень прикрывал их сзади и попутно объяснял что-то по телефону, постоянно озираясь по сторонам.

Выйдя на открытое пространство, где было много туристов, турки спрятали оружие и повели их по извилистым лабиринтам дворца к главным воротам. Напротив выхода на обочине их ждал серебристый «мерседес» с работавшим двигателем. Первый турок услужливо открыл перед ними заднюю дверцу.

Остин и Карина сели в автомобиль и с удивлением обнаружили там других пассажиров.

Первым к ним повернулся их старый друг Кемил, поприветствовав добродушной улыбкой. По его знаку водитель выехал из туристического комплекса и влился в шумный поток машин.

— Значит, это были ваши люди? — удивилась Карина.

— Не волнуйтесь, они не обиделись, что вы прокололи им шины. Они сами в этом виноваты. Я приказал им присматривать за вами, а они подошли слишком близко.

— Я заплачу за новые шины, — улыбнулся Остин.

Кемил засмеялся и, как истинный турок, сказал, что не откажется от такого предложения.

— Прошу извинить, если мои люди напугали вас, — добавил он потом.

Потом он рассказал, что после их встречи до него дошли тревожные слухи, что в город приехали какие-то странные люди, повадками напоминающие наемных убийц. Разумеется, они приехали без оружия, чтобы не привлекать к себе внимания, и поэтому были вынуждены обратиться к подпольному торговцу оружием, который совершенно случайно оказался хорошим другом Кемила. Более того, он сообщил, что они прибыли в тот же день, что и Остин с Кариной, и даже остановились в той же самой гостинице.

Кемил послал своих людей, чтобы те присмотрели за его друзьями, но после неудачной поездки в заброшенную деревню они вернулись в Стамбул и установили наблюдение за гостиницей, здраво рассудив, что Остин и Карина непременно вернутся за вещами. Потом люди Кемила проследовали за Остином от места археологических раскопок до дворца Топкапи и потеряли его в тот момент, когда они с Кариной укрылись в гареме. Но они успели заметить людей Бака, которые вошли во дворец, и поспешили к выходу.

Выслушав этот рассказ, Карина наградила верного друга поцелуем в щеку.

— Не знаю, как вас за это отблагодарить.

— Такая возможность может скоро представиться, — грустно улыбнулся тот. — Не так давно я совершил большую ошибку в своем деле, которая привлекла внимание соответствующих международных организаций. Было бы неплохо, если бы вы вступились за меня, если ситуация станет совсем неблагоприятной.

— Ладно, договорились, — пообещала Карина.

Бодрое настроение Кемила быстро изменилось.

— В гостиницу вам возвращаться не стоит. Мои люди заберут ваши вещи и отвезут вас в безопасное место, где вы сможете спокойно провести ночь. У меня в Турции много друзей, но вы же знаете, как легко можно купить и продать наших людей, поэтому даже я не могу гарантировать вам полной безопасности.

— Мне кажется, Кемил хочет предупредить, что здешний климат стал для нас не совсем здоровым, — пошутил Остин.

— Да, ваш друг очень удачно обрисовал обстановку, — сказал Кемил. — Именно поэтому я советую вам как можно скорее покинуть Стамбул.

Остин был не из тех, кто пренебрегает добрыми советами, но у него остались в Стамбуле важные дела, которыми нужно было срочно заняться. «Мерседес» высадил их у раскопок в районе Босфора. Они договорились, что он заберет их через пару часов.

Хэнли сидел в палатке, оборудованной под лабораторию для консервации ценных находок. На его столе были разложены большие темно-серые куски гипсовых слепков.

— Я закрасил края и пометил стрелками места соединений, — пояснил он Остину. — Замечательная вещь. Напомните-ка, где вы ее нашли?

— Эти слепки финикийской статуи, — сказал Остин. — Когда вернемся домой, покажем их экспертам.

Хэнли склонился над гипсовым слепком кота, прижавшегося к ногам «Навигатора».

— У меня дома три кота, поэтому эта часть заинтриговала меня больше всего, — признался он.

Остин долго смотрел на извилистые полоски на кошачьей шерсти и вдруг разглядел нечто такое, чего не замечал ранее. Он взял большое увеличительное стекло и нагнулся над внешней стороной изображения. В извилистых полосках он вдруг заметил какой-то странный символ в форме перевернутой буквы Z.

Он передал лупу Карине, и та тоже долго изучала размытый рисунок, а потом подняла голову.

— Что это означает?

— Если принять данный рисунок за символ судна, то он может означать, что оно тонет или уже затонуло. — Остин еще раз внимательно посмотрел на странное переплетение линий. — Мне кажется, это нечто большее, чем просто причуды скульптора. Полагаю, это своеобразная карта, извилистые линии которой указывают нам на изрезанное побережье, а зубцы могут обозначать заливы и бухты.

Остин позаимствовал у археологов цифровой фотоаппарат, установил его на треногу и, попросив Карину держать слепки вертикально, сделал несколько десятков снимков. Затем он загрузил их в портативный компьютер и отослал по электронной почте в НАПИ.

Пока Карина и Хэнли заворачивали гипсовые слепки в пластиковые пакеты, Остин позвонил Завале в аэропорт и обрадовал того своим решением немедленно вылететь в США. Завала сказал, что подводный аппарат уже погружен на борт грузового самолета, и пообещал встретить их завтра утром в помещении терминала.

Вскоре за ними заехал «мерседес» и отвез их в небольшой уютный отель на берегу Босфора. Остин и Карина были слишком измотаны, чтобы любоваться красотами пролива, и мгновенно уснули, как только положили головы на подушки. Проснувшись рано утром, они увидели, что «мерседес» уже ждет их во дворе, чтобы доставить в аэропорт.

Завала радостно встретил их на борту самолета свежесваренным черным кофе. Примерно через час они взлетели и направились на запад со скоростью пятьсот миль в час.

— Ну и как вам Стамбул? — спросил Завала, когда самолет был уже над Эгейским морем.

Остин коротко рассказал о стычке с Баком и его подручными во дворце Топкапи, о стрельбе в гареме и о счастливом спасении с помощью Кемила и его людей.

— Ты был в гареме? — мечтательно воскликнул Завала. — Как бы мне хотелось там оказаться.

— Особенно когда там началась стрельба, — улыбнулся Остин.

— Нет, черт возьми, я не это имел в виду. Я хотел бы там оказаться в те времена, когда гарем был заполнен прекрасными женщинами.

Остин знал, что от друга-ловеласа не стоит ожидать какого бы то ни было сочувствия, когда речь заходит о представительницах слабого пола.

— Насколько я знаю, там все еще есть вакантное место евнуха, — пошутил он.

Завала инстинктивно сжал колени.

— Нет-нет, благодарю покорно. Думаю, мне пора поболтать с пилотом.

Остина немало позабавил дискомфорт, который неожиданно испытал его друг, однако хорошее настроение продержалось всего лишь несколько минут. Бак и Ридли были мертвы, их банда нейтрализована, но если подозрения Остина насчет Виктора Балтазара верны, то в будущем их ожидает еще немало приключений.

И самое опасное из них — встреча со все еще наслаждающимся свободой наемным убийцей с детским лицом.

Глава 34

У Анджелы было такое чувство, будто кто-то за ней наблюдает. На первый взгляд не было никаких видимых причин для обжигающего спину ледяного холода. Она часто оставалась в библиотеке после окончания работы и никогда не нервничала из-за того, что сидела в одиночестве в этом огромном здании. Более того, окружавшая ее вековая мудрость великих предшественников внушала ей удивительное спокойствие.

В какой-то момент ей показалось, что из дальнего конца читального зала донесся чей-то приглушенный голос. Правда, она не была уверена в этом, поскольку полностью сосредоточилась на изучении материалов Меривезера Льюиса.

В этот поздний час в библиотеке, кроме нее, оставалась только Хелен Вулси. Возможно, это она подала голос, пожелав ей спокойной ночи.

Анджела откинулась на спинку стула и облегченно вздохнула. Она специально осталась в читальном зале, делая вид, что напряженно работает, чтобы дождаться ухода начальницы, прежде чем сюда вернутся супруги Траут. Анджела с трудом сдерживала волнение от предвкушения этой встречи, так как должна была о многом им сказать.

Она снова подняла голову и прислушалась. Тишина. Но все же что-то показалось ей подозрительным.

Анджела встала из-за стола, прошла через темный читальный зал, свернула в коридор и щелкнула выключателем, но свет так и не зажегся. Что ж, придется завтра утром вызывать коменданта. Она пошла по темному коридору, ориентируясь на узкую полоску света, пробивавшуюся из-под двери кабинета Хелен Вулси. Остановившись на секунду перед дверью начальницы, Анджела робко постучала, но ответа не последовало. Должно быть, Хелен ушла домой, забыв выключить свет.

Анджела осторожно открыла дверь, вошла в кабинет и оцепенела от ужаса.

Вулси сидела за своим рабочим столом, аккуратно сложив руки на колени и откинув голову назад в неестественной позе, как сломанная кукла. Рот был широко открыт, а остекленевшие мертвые глаза уставились в потолок. На мертвенно-бледной шее отчетливо виднелась пурпурная полоска.

Тихий крик ужаса зародился где-то глубоко в душе Анджелы, но так и не вырвался наружу. Она прикрыла ладонью рот и с трудом сдержала неприятные позывы, грозившие закончиться приступом тошноты.

Преодолев оцепенение, она медленно попятилась из кабинета. Первым желанием было броситься к выходу, но потом чувство самосохранения заставило ее остаться на месте. Коридор был объят Мраком, а в конце его она нутром чувствовала подстерегавшую ее смертельную опасность. Инстинктивно подчиняясь порыву, она бросилась не к выходу, а в дальний конец здания.

В этот момент из темноты вынырнула крупная фигура Адриано. Незадолго до этого он повредил ножом выключатель, надеясь, что испуганная до смерти молодая женщина бросится к выходу и попадет в его руки, но она почему-то повернула назад и побежала в противоположную сторону, как обезумевший от страха кролик, тщетно пытающийся укрыться в своей норе.

Убив Смотрителя, Адриано ощущал в себе прилив сил. Это убийство показалось ему слишком легким, а вот преследование хитрой женщины будоражило воображение и сулило немало приятных минут. Убийство всегда было более захватывающим, когда совершалось в конце увлекательной охоты.

Он прошел мимо кабинета Хелен и еще раз взглянул на дело рук своих. Вулси оказалась последней в длинной цепочке Смотрителей, внедренных много лет назад в философское общество. Система Смотрителей зародилась много веков назад и была изначально нацелена на внедрение нужных людей в образовательные центры по всему миру. Их единственная обязанность заключалась в том, чтобы поднимать тревогу при первом же признаке возможного раскрытия главного секрета.

Именно так все произошло два столетия назад, когда Смотритель Американского философского общества своевременно предупредил о научных открытиях Томаса Джефферсона. А Смотрителем тогда был тот самый академик, которого Джефферсон попросил перевести начертанные на пергаменте незнакомые слова. Уничтожение бумаг Джефферсона должно было положить конец научным изысканиям президента, но неожиданно обнаружилась его связь с Меривезером Льюисом и с тем пришлось покончить самым безжалостным образом.

Что же касается Вулси, то ее главная задача заключалась в том, чтобы своевременно предупредить о возможной расшифровке документов Томаса Джефферсона. Надзиратель, основная обязанность которого состояла в поддержании надежной связи со Смотрителем, понятия не имел об истинном значении документов, формально посвященных культивированию артишоков. Однако к тому времени, когда эти сведения достигли Виктора Балтазара, американское правительство уже послало своих людей для изъятия рукописи. Вулси должна была уволить молодую сотрудницу за то, что та осмелилась действовать поверх ее головы, но телефонный связной посоветовал ей ничего не говорить Анджеле и установить в ее офисе подслушивающее устройство.

Потом Вулси позвонила еще раз и сообщила о визите супругов Траут. Этим звонком она фактически подписала себе смертный приговор. Адриано слышал каждое слово из разговора Анджелы с супругами Траут и тут же передал все Балтазару, а тот приказал ему покончить с Анджелой и Хелен и тем самым вовсе ликвидировать давнюю службу Смотрителей в этом заведении.

Вулси получила строгий приказ обеспечить Анджеле сверхурочную работу, поэтому Адриано пришел в музей после закрытия, задушил заведующую библиотекой, а потом пытался покончить с ее помощницей, но неожиданно удача изменила ему.

Он медленно шел по темному коридору, методично дергая каждую дверь, но все кабинеты были заперты на замок. Подойдя к перекрестку двух коридоров, он поднял голову и с шумом втянул воздух, как опытная охотничья собака, вынюхивающая добычу.

Клац.

Звук захлопнувшейся двери стал для него ориентиром. Во время охоты все чувства Адриано были напряжены до предела.

Он повернул направо, миновал небольшой коридор, открыл дверь и вошел в темную комнату.

Он никогда не был в этой библиотеке, но прекрасно знал расположение всех комнат и кабинетов. После того как Анджела неожиданно для себя обнаружила документы Джефферсона, он послал сюда преданных людей, которые досконально изучили внутреннее пространство библиотеки. Он считал себя настоящим профессионалом и хотел детально ознакомиться с местом предстоящей охоты. Именно поэтому он знал, что в данной комнате на многочисленных стеллажах расположены тысячи книг, а сами стеллажи растянулись параллельными рядами вдоль всего библиотечного зала.

Услышав звук открывающейся и закрывающейся двери, Анджела забилась между стеллажами и стала медленно пробираться в дальний конец зала, где была спасительная дверь в следующий коридор. В этот момент ей казалось, что гулкое биение сердца грохотом разносится по всему залу и непременно выдаст ее с головой.

Адриано нащупал выключатель и включил свет. Когда комнату залил яркий свет, Анджела упала на колени и медленно поползла к дальнему концу стеллажа, а потом свернула в узкий проход вдоль стены.

Чутье опытного охотника подсказало ему именно то направление, где слышались приглушенные шуршащие звуки. Он медленно пошел вдоль стеллажей, стараясь не спешить и прислушиваясь к каждому шороху жертвы, которая скрывалась за деревянными полками. Он мог наброситься на нее в любую минуту, но это было бы слишком просто для опытного охотника, который долго выслеживает свою жертву. Охота должна породить у жертвы чувство безнадежности и продлить ощущение агонии.

Проверив несколько рядов, Адриано увидел на полу какой-то темный предмет и направился к нему, дабы убедиться, что именно это ему нужно. Это была женская туфля, еще одна лежала на полу в нескольких ярдах от первой. Ему стало ясно: Анджела сняла туфли, чтобы двигаться бесшумно.

Адриано ехидно захихикал и поманил ее пальцем.

— Иди ко мне, Анджела, — сказал он тоном заботливой матери, подзывающей непослушного ребенка.

Анджела вскочила на ноги и стремглав помчалась к выходу, оглашая пустое здание гулким топотом ног. Адриано схватил ее за блузку, но ей удалось вырваться. Точнее сказать, он сам отпустил ее, стремясь как можно больше насладиться игрой с обреченной жертвой.

Анджела прижалась спиной к книжным полкам, а Адриано обошел их с другой стороны и просунул между книгами свое лицо.

— Привет, — игриво произнес он.

Анджела быстро повернула голову и встретилась взглядом с его большими голубыми глазами. В этот момент она хотела закричать от ужаса, но звук застрял в горле.

— Анджела! — неожиданно послышался чей-то громкий голос.

Адриано повернулся и, подчиняясь давно выработанному инстинкту, направился на голос, чтобы избавиться от неожиданного гостя, а потом вновь вернуться к своей жертве.

Обойдя книжный стеллаж, он увидел на пороге рыжеволосую женщину и высокого мужчину спортивного телосложения, который был даже выше Адриано. Они вздрогнули, увидев его, но быстро взяли себя в руки.

— Где Анджела? — строго спросила женщина.

Он напряженно молчал, однако позади него послышался отчетливый плач Анджелы. Неожиданные посетители всем своим видом демонстрировали готовность встать на ее защиту. Мужчина осторожно направился к Адриано, а женщина последовала за ним, выглядывая из-за плеча.

Адриано лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию, которая становилась сложнее с каждой минутой. Он всегда нападал первым и не привык защищаться. Сделав шаг навстречу мужчине, он неожиданно щелкнул выключателем и, воспользовавшись непроглядной темнотой, рванулся к выходу.

— Анджела, ты в порядке? — громко спросила Гэмей. — Это мы, я и Пол Траут.

— Будьте осторожны, — предупредила их Анджела. — Он преследует меня.

Тем временем Пол включил свет.

Анджела выскочила из своего убежища, подбежала к ним и радостно обняла Гэмей. Ее трясло от страха, по щекам текли слезы.

Пол быстро осмотрел зал, а затем открыл дверь и вышел в коридор. Поблизости никого не было. Тогда Траут вернулся в хранилище.

— Он убежал. Кто этот тип?

— Понятия не имею, — ответила Анджела, вытирая слезы. — Он убил Хелен, а потом стал гоняться за мной. Он даже знает, как меня зовут.

— Парадная дверь была не заперта, — объяснил Пол. — Мы заблудились в этих лабиринтах, а потом вдруг услышали твой крик. Ты говоришь, он убил Хелен?

Она повела их по длинному коридору к кабинету Вулси, хотя на самом деле ей очень не хотелось туда возвращаться. Траут толкнул дверь ногой и вошел в кабинет. Затем он осторожно приблизился к бездыханному телу и приложил ухо к открытому рту. Убедившись, что Хелен не подает признаков жизни, он осмотрел темно-красную полосу на ее шее. Конечно, человек не может оставаться живым с таким неестественным наклоном головы и такой отметиной на шее.

Он снова вышел в коридор, а Гэмей сочувственно обняла Анджелу за плечи. Увидев угрюмую озабоченность на лице супруга, Гэмей достала мобильный телефон и набрала 911. После этого они спустились вниз, вышли на ступеньки перед парадным входом и стали ждать приезда полиции.

Патрульная машина полицейского управления Филадельфии подрулила к ним через пять минут. Вышли два офицера, поговорили с супругами Траут и решили вызвать подмогу. Через минуту один из них вошел внутрь с оружием наготове, а второй медленно направился вокруг здания.

Адриано вышел из-за дерева в небольшом парке, за которым скрывался. На его ровном, по-детски белом лице мелькали отблески красно-синих огней полицейской машины. Он с любопытством уставился на высокого мужчину и рыжеволосую женщину, которые так неожиданно прервали его охоту.

В этот момент, завывая сиреной и сверкая проблесковыми огнями, к зданию библиотеки подъехала вторая полицейская машина, из которой вышли еще два офицера.

Адриано снова спрятался за деревом, а потом осторожно покинул территорию парка. Он был терпеливым человеком и знал, где живет Анджела. Когда ночью она вернется домой, он будет ждать ее там.

Глава 35

Остин находился в промежуточном состоянии между сном и бодрствованием, когда вдруг почувствовал, что самолет начал резко менять скорость и высоту полета. Открыв глаза, он посмотрел в окно и сразу же узнал привычное расположение огней Вашингтона и густо населенных пригородов штата Виргиния.

Он похлопал по руке Карину, мирно дремавшую в кресле, положив голову ему на плечо.

— Мы уже дома.

Она мгновенно проснулась и широко зевнула.

— Я помню только то, что мы взлетали на аэродроме в Париже.

— Да, и ты рассказывала мне о своих планах устройства экспозиции.

— Извини. — Она потерла кулаками глаза, чтобы окончательно прогнать сон. — Я собираюсь сразу же отправиться в гостиницу и как следует отоспаться, — сообщила она Остину. — А завтра утром поеду на поезде в Нью-Йорк. Мне нужно договориться с руководством Метрополитен-музея о предстоящей выставке.

— То есть без «Навигатора»? — удивился Остин.

— У меня просто нет выбора. Но здесь есть и другая сторона дела, более приятная. Сообщения средств массовой информации о драматическом похищении статуи могут привлечь еще больше посетителей.

Остин задумался над словами, которые не показались бы ей слишком наставительными.

— В свете последних событий, — осторожно начал он, — не кажется ли тебе, что столь долгое путешествие без соответствующего сопровождения может оказаться весьма опасным?

Карина поцеловала его в щеку.

— Спасибо, Курт, но о моих планах знают лишь несколько человек. — Она снова зевнула, прикрывая рот рукой. — Неужели ты думаешь, что мне все еще угрожает опасность?

Остин сжал губы и снисходительно улыбнулся. Ему очень не хотелось пугать ее, но вместе с тем она должна понимать, что за ней постоянно будут следить чужие глаза.

— Наш друг Бак успел проболтаться, что тебя могут похитить. А у людей, на которых он работал, очень длинные руки. Мы могли убедиться в этом даже на территории Турции.

Карина гордо вскинула подбородок, показывая, что она не намерена поддаваться на какие бы то ни было провокации.

— Я никому не позволю заставить меня провести оставшуюся жизнь в шкафу под замком.

— Не могу упрекнуть тебя в этом, — улыбнулся Остин, — но хочу предложить один компромисс. Сегодня вечером ты останешься в моем плавучем домике, я приготовлю прекрасный ужин по тайским рецептам, а потом ты как следует выспишься и утром отправишься в свою поездку.

— С удовольствием, — без колебаний согласилась Карина.

Тем временем пилот сообщил, что их самолет садится в аэропорту Даллеса и через пятнадцать минут будет на земле. Остин посмотрел на сонных пассажиров. Завала спал без задних ног, но Курт знал, что его друг мог дрыхнуть даже на гвоздях, но мгновенно вскакивал на ноги при первом же сигнале опасности.

Остин вытащил из кармана Завалы мобильный телефон и набрал номер Пола Траута. Тот ответил без промедления, и Курт сообщил ему, что они уже вернулись из Турции, спросил, получили ли они документы Джефферсона.

— Мы уже ознакомились с ними, — ответил Пол. — Более того, мы получили примерное изображение судна Таршиша, но для разработки маршрута нам нужна более подробная информация. Однако дело сейчас даже не в этом, Курт. Должен сообщить тебе, что мы вышли на сотрудницу Американского философского общества и совершенно неожиданно столкнулись с серьезной проблемой.

— Не могу представить себе, что в этом солидном и уважаемом научном учреждении могут быть какие-то проблемы, — прервал его Остин.

— Времена изменились, Курт, — грустно вздохнул Пол. — Вскоре после того, как мы посетили это учреждение, там была убита заведующая библиотекой. Ее ассистентку могла постичь такая же участь, если бы мы с Гэмей не подоспели вовремя. К счастью, убийца оставил ее в покое и удрал.

— Ты успел взглянуть на него?

— Да, это был крупный мужчина с детским лицом и огромными круглыми синими глазами.

— Значит, я уже встречался с этим джентльменом. А как чувствует себя помощница?

— Она потрясена случившимся, но в целом все нормально. Мы посоветовали ей немедленно уехать из Филадельфии, как только полиция закончит расследование. Она умоляла разрешить ей остаться в своей квартире, но мы заставили ее немедленно переселиться в Джорджтаун. Гэмей уже подобрала ей более-менее подходящую одежду.

— Я должен непременно поговорить с ней. Что, если я приеду к вам завтра утром, часов в семь?

— Будем ждать тебя с пончиками и горячим кофе. К тому же ты еще не рассказал мне о своей поездке в Стамбул.

— В Турции тоже было немало проблем, но об этом позже. Увидимся завтра утром.

Когда самолет коснулся посадочной полосы, его так сильно тряхнуло, что Завала мгновенно проснулся и удивленно посмотрел в иллюминатор.

— Мы так быстро прилетели?

Остин вернул ему мобильный телефон.

— Ты проспал весь полет над Атлантикой.

Завала недовольно надул щеки.

— Благодаря тебе мне все время снились кошмары про евнухов.

Между тем самолет развернулся, но не остановился на общей площадке, а медленно покатил в специальный ангар, предназначенный для воздушной и наземной техники НАПИ. Из салона вышли три пассажира и стали быстро загружать гипсовые копии статуи и другие вещи в большой джип «чероки» из гаража агентства. По пути домой Остин высадил Завалу, заехал в тайский магазин за продуктами, которые заказал по телефону, а потом без остановок направился к своему плавучему дому.

Вскоре ужин был уже на столе, а из колонок лилась одна из любимых джазовых мелодий Остина. Они с Кариной медленно потягивали бренди и наслаждались музыкой Джона Колтрейна и Оскара Питерсона, предварительно условившись не заводить речь о «Навигаторе». Разговор у них шел о работе. Остин рассказывал о своих приключениях в НАПИ, а Карина вспоминала интересные случаи из своей практики.

Наконец сочетание крепкого алкоголя, усталости от длительного перелета и смены часовых поясов сделало свое дело, и Карина начала клевать носом. Остин отвел ее в спальню, расположенную в викторианской башне, а сам направился в кабинет, чувствуя, что еще не скоро сможет уснуть. Там он уселся в уютное кожаное кресло, с удовольствием вытянул ноги и долго смотрел на янтарную жидкость в бокале, словно это был магический шар. В его сознании мелькали эпизоды этой странной истории, начиная с того момента, когда он получил сигнал «SOS» с буровой платформы.

Конечно, в душе он надеялся, что его усилия помогут собрать воедино мельчайшие детали, из которых в конце концов сложится ясная и четкая, как полотно Рембрандта, картина. Однако на самом деле получилась некая размытая абстракция в духе Джексона Поллока. Он встал с кресла, подошел к стеллажу и снял с него последнюю книгу Энтони Саксона. Вернувшись, он открыл ее и погрузился в чтение.

Энтони Саксон был настоящим искателем приключений, если не сказать авантюристом. Он проделал немыслимый путь сквозь непроходимые джунгли, чтобы открыть себе и миру руины давно погибшей цивилизации в Южной Америке. При этом чудом избежал смерти, оказавшись в руках кровожадного племени кочевников пустыни. Кроме того, он исследовал сотни занесенных песками гробниц и открыл миру бесчисленное количество мумий. Если хотя бы десятая часть того, что он описал в своих книгах, была правдой, то Саксона нужно поставить в один ряд с такими знаменитыми путешественниками и первооткрывателями, как Хайрем Бингхэм, Стэнли, Ливингстон и Индиана Джонс.

А несколько лет назад Саксон приступил к осуществлению самого грандиозного в своей жизни авантюрного проекта, смысл которого заключался в том, чтобы соорудить копию древнего финикийского судна и проплыть на нем от Красного моря до берегов Северной Америки. Плавание через Тихий океан должно было доказать всему миру, что сказочная страна Офир, где согласно легенде находились копи царя Соломона, располагалась в Америке. Но однажды ночью при весьма загадочных обстоятельствах почти готовое финикийское судно сгорело до самой ватерлинии.

Саксон был убежден, что страна Офир не какое-то единственное место, а кодовое название нескольких источников легендарных сокровищ царя Соломона. Согласно его теории царь Соломон снарядил две флотилии под командованием финикийского мореплавателя Хирама. Одна отправилась к Тихому океану с берегов Красного моря, а другая вышла за пределы Гибралтарского пролива и пересекла Атлантику.

На раскопках древних перуанских развалин Саксон совершенно случайно обнаружил странный символический знак, который в точности соответствовал аналогичным, начертанным на глиняных табличках, найденных при раскопках в Ливане и Сирии. Он назвал этот знак символом Таршиша и всячески доказывал, что он является сокращенным обозначением страны Офир. В его книге приводилось несколько снимков этого таинственного знака.

Остин пристально уставился на изображение.

Символ представлял собой горизонтальную линию с загнутыми в противоположные стороны краями, что отдаленно напоминало букву Z. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы сделать один-единственный вывод — этот символ идентичен тому, который он обнаружил на набедренной повязке «Навигатора» и на боку прильнувшего к его ногам бронзового кота.

Со временем Саксон досконально изучил все, что имело хоть какое-то отношение к царю Соломону и его сказочной стране Офир, а потом, в главе «Богоявление», подробнейшим образом описал, как у него зародилась идея поиска места захоронения легендарной царицы Савской. Никто не был ближе к царю Соломону, чем царица Савская. Вполне возможно, что они делили ложе и часто беседовали по ночам. Таким образом, его безуспешные поиски страны Офир неизбежно привели к поиску гробницы царицы Савской.

С этой целью Саксон исколесил множество стран, преодолел тысячи миль в знойных пустынях и потратил на это многие годы своей жизни. В конце концов он стал одержим легендарной царицей и свято верил, что она была реальной исторической личностью, с чем отчаянно спорили многие специалисты. Более того, он был убежден, что она была темнокожей и, по всей вероятности, происходила из района современного Йемена. Далее он подробно излагал сохранившиеся легенды о царе Соломоне и царице Савской. Преисполненная любопытства относительно широко известной мудрости царя Соломона, царица Савская решила навестить этого мудреца, и они настолько увлеклись друг другом, что через некоторое время она родила от него. Потом царица вернулась домой, чтобы навести порядок в собственном царстве, а их сын был воспитан в царской семье и впоследствии стал правителем Эфиопии.

Остина позабавила история о чернокожей красавице, которая оказалась связанной с Эфиопией. Он невольно повернул голову в сторону лестницы, которая вела в башню-спальню.

Через час он дочитал последнюю главу и отложил книгу в сторону. Проверив входную дверь, Остин выключил свет и осторожно поднялся по винтовой лестнице в спальню. Там он тихо разделся, проскользнул под простыню, стараясь не разбудить Карину, заботливо обнял ее рукой и быстро уснул.

На следующее утро его разбудил аромат кофе и бодрый голос Карины, говорившей по телефону насчет выставки с руководством Метрополитен-музея. Потом она заказала билет на поезд до Нью-Йорка. После освежающего душа они оделись, позавтракали, и Остин отвез Карину на Юнион-Стейшн. Она поцеловала его в губы и пообещала, что вернется в Вашингтон поздно вечером, позвонив ему из Нью-Йорке перед отходом поезда.

Проводив Карину, Остин поехал в штаб-квартиру НАПИ, поднялся на лифте из подземного гаража на пятнадцатый этаж и вошел в большую, слабо освещенную комнату, стены которой занимали многочисленные экраны телевизоров, на которые выводилась собранная спутником информация.

Всевидящая система сбора информации получила среди наиболее образованных и начитанных сотрудников НАПИ название «Око Саурона», хотя Джек Уилмут, главный создатель, не имел абсолютно никакого сходства с Черным Властелином из знаменитой трилогии Толкиена. Уилмут был тихим и кротким человеком лет сорока с небольшим, с добродушными манерами и покладистым характером. Он неустанно следил за нормальной работой спутниковой системы НАПИ и практически не отходил от навороченного пульта управления, расположенного в центре комнаты.

По обе стороны от пульта находились компьютерные станции поменьше, которые интерпретировали информацию, поступавшую не только со спутника, но и от многочисленных университетов, морских баз и организаций и даже отдельных ученых со всего мира.

Остин уже не в первый раз подумал о том, почему все гениальные люди отличаются эксцентричным поведением и пышной шевелюрой. Эйнштейн, Бетховен, Марк Твен и даже заклятый враг Супермена Леке Лутор. К их числу принадлежал и бородатый компьютерный гений НАПИ Хайрам Ягер. Вот и полноватый Уилмут старательно зачесывал редеющие волосы, стараясь скрыть образовавшуюся проплешину.

Остин подошел к нему сзади и похлопал по плечу.

— Приветствую тебя, о всевидящий Саурон, — пробасил он шутливым тоном.

— Привет, смертный. Я ждал тебя.

— Око Саурона все видит и все знает, — продолжал Остин тем же тоном.

— К сожалению, это не так, — ответил Уилмут, переходя на серьезный тон. — Я получил по электронной почте твое послание и фотографии из Турции. Бери стул, садись рядом и скажи, чем я могу тебе помочь.

Остин пододвинул стул и сел.

— На фотографиях изображены гипсовые слепки древней статуи, на которых сохранились какие-то странные пометки. Мне показалось, что эти кривые линии на самом деле являются контурами древней карты. Не исключено, что это наше Восточное побережье. Вот мне и захотелось узнать, можно ли сравнить эти контуры с фотоснимками, полученными с помощью спутника.

Вместо ответа Уилмут щелкнул мышью, и на экране появилось изображение присевшего у ног «Навигатора» кота. При этом изображение было гораздо четче, чем на фотографии.

— Я увеличил фотографию, — пояснил Уилмут, — очистил от шероховатостей, серых пятен и грязных наслоений. Теперь ее можно рассмотреть гораздо лучше.

Остин постучал пальцем по экрану монитора.

— Вот этот символ может означать затонувшее судно. Вся проблема в том, что я не могу определить истинный масштаб этого квадрата — одна, десять или даже сто миль.

— Это изображение напоминает мне отпечаток пальца, — заметил Уилмут. — Согласно принципам Галтона, отпечатки пальцев вполне соответствуют базовым характеристикам человека и указывают на его идентичность или отдельные черты характера. Ты пытаешься определить характер этих символов, основываясь на отдельных деталях, грубых очертаниях, пунктирных точках, отдельных островках и бифуркациях, а я создал определенный алгоритм, который будет соответствовать некоторым точкам на древней карте и согласовываться со спутниковой фотографией. Потом я заставлю компьютер сравнить оба снимка, но для этого потребуется время.

Остин сказал Уилмуту, что будет находиться в конференц-зале, и попросил срочно позвонить, если обнаружится нечто интересное. Попрощавшись, он спустился на лифте на другой этаж, где в коридоре случайно наткнулся на Завалу, и они вместе отправились в большой конференц-зал. Стены зала были украшены фотографиями морских судов, а в дальнем конце стоял огромный дубовый стол, который тоже напоминал древнее судно, плывущее по синему ковровому покрытию.

За дубовым столом сидели Пол Траут и его жена, а рядом с ними молодая женщина с угрюмым лицом. Остин догадался, что это Анджела Уорт и что она все еще пребывает в состоянии шока. За последние несколько часов она пережила множество событий — встречу с Траутами, убийство начальницы и ужас от попытки убийцы расправиться с ней самой. Она никак не могла избавиться от этого кошмара, даже когда неожиданно для себя оказалась среди сотрудников НАПИ — организации, о существовании которой она раньше даже не подозревала.

Анджела совсем растерялась, когда дверь конференц-зала открылась и на пороге показались двое мужчин, похожих на героев приключенческих романов. Первым к ней подошел высоченный здоровяк с пронзительными голубыми глазами, который представился сам, а потом представил своего смуглого, красивого, но молчаливого друга.

Пол протянул Остину и Завале компьютерное изображение древнего судна Таршиша.

— Мы уверены, что именно такое судно могло пересечь океан и добраться до берегов Северной Америки. Правда, мы так и не смогли составить предполагаемый маршрут этого трансатлантического путешествия, но сделали еще одно интересное открытие. Нам удалось проследить вполне определенную связь между давними событиями и деятельностью Американского философского общества. Именно так мы познакомились с Анджелой.

— Примите мои поздравления в связи с находкой рукописи Джефферсона, — сказал Остин с такой дружелюбной улыбкой, что Анджела успокоилась.

— Благодарю вас, — слабо улыбнулась она, — но на самом деле это была всего лишь случайная удача, не более того.

— К счастью, на долю Анджелы выпала еще одна случайная удача, — вмешалась в разговор Гэмей. — Пожалуйста, расскажи Курту и Джо, что еще тебе удалось обнаружить.

— Мы полагаем, что Меривезер Льюис был убит специально, чтобы не дать ему доставить Томасу Джефферсону какую-то чрезвычайно важную информацию.

— Мне бы очень хотелось знать, каким именно образом вы пришли к такому заключению, — с прежним добродушием сказал Остин.

Анджела вынула из набитого бумагами кожаного «дипломата» папку и раскрыла ее.

— Я углубилась в его документы, чтобы отыскать там хоть какую-то информацию о чернокожем рабе Льюиса, молодом человеке по имени Зеб. Из этих документов видно, что он прибыл в Монтичелло недели через три после гибели Льюиса. Вполне возможно, что все это время он находился рядом с человеком по имени Нилли, который, собственно говоря, и принес в Монтичелло печальную весть о гибели Льюиса. По всей вероятности, Нилли нужна была помощь в перевозке многочисленных вещей Льюиса, и он нанял этого раба. Мне стало интересно, что случилось с Зебом после всех этих событий.

— В те времена любой раб считался неотъемлемой частью имущества Льюиса, — сказал Остин.

— Я тоже поначалу так думала. В соответствии с этим порядком Зеба должны были доставить семье Льюиса в качестве его собственности. Исходя из этого предположения, я решила изучить положение всех рабов, приписанных к поместью Монтичелло, и обнаружила совершенно неожиданные вещи.

Она протянула Остину лист бумаги, на котором был представлен полный список рабов с указанием их пола, возраста и рода деятельности. Тот долго изучал его, а потом положил на стол без каких бы то ни было комментариев.

— Значит, Зеб был свободным человеком, приписанным к поместью, — задумчиво произнесла Гэмей.

— Как он мог стать свободным в восемнадцать лет? — спросил Остин с недоумением.

— Полагаю, это была награда за какие-то заслуги, — предположила Анджела.

— В таком случае здесь есть рациональное зерно, — согласился Остин. — Для Джефферсона это был привычный способ отблагодарить раба за оказанную услугу.

— Да, за материалы Льюиса, — добавила Гэмей. — Готова поспорить, что он все-таки привез Джефферсону какие-то важные новости.

— Вам удалось выяснить, что случилось с ним потом? — спросил Остин, поворачиваясь к Анджеле.

— Он остался в поместье Монтичелло и работал в доме на весьма льготных условиях. Много лет спустя он перестал числиться в списке рабов, но это еще не самое интересное в его биографии.

Она вынула из «дипломата» копию давней вырезки из какой-то газеты. Гэмей вслух прочитала ее.

— Это наш освобожденный раб?

— Здесь говорится, что он работал на президента Джефферсона, — уточнила Анджела.

Гэмей передала копию вырезки Полу.

— Это самая настоящая бомба. Здесь говорится, что ему уже за девяносто лет и он дает интервью, предчувствуя свою кончину. На смертном одре он совершенно откровенно говорит о том, что Льюис был убит.

— А где гарантия, что он сказал Джефферсону то же самое? — спросил Остин.

Пол удивленно посмотрел на него.

— Мне кажется, Джефферсон с самого начала хорошо знал, что это было убийство, но потом объявил версию о самоубийстве, несмотря на то что тем самым запятнал репутацию своего старого друга.

— Джефферсон имел склонность к интригам и выдумкам, но все же для этого у него должны были быть серьезные причины, — задумчиво произнес Остин.

Пол взял со стола компьютерное изображение древнего судна.

— Полагаю, он не хотел привлекать внимания к факту, что знает об этом судне.

— Вот теперь стал понятным наш следующий шаг, — воодушевилась Гэмей. — Мы должны поехать в Монтичелло и найти там дополнительные сведения о судьбе юного Зеба.

Остин хотел было сказать, что полностью согласен с ее предложением, но в этот момент его мысли прервал телефонный звонок.

— Я нашел его, — послышался в трубке веселый голос Уилмута.

— Место расположения судна? — уточнил Остин.

— Не только, Курт. Я нашел само судно.

Глава 36

Остин стоял на палубе своего небольшого парусника и задумчиво смотрел на Чесапикский залив. Территория залива была ему хорошо знакома с давних пор. На своей тщательно отреставрированной яхте он исследовал каждый фут, каждую бухточку этого залива. Несмотря на широкий нос, парусник был на удивление быстроходным и на редкость маневренным, чем вполне оправдывал традиционное название «Кэт». Оно действительно было проворным и быстрым, как кошка. Остин всегда питал страсть к скорости и обожал ходить на яхте с быстротой порывистого ветра, когда тот туго надувал паруса, словно пытаясь вырваться на волю.

Но только не сегодня. Остин спрыгнул с яхты на причал и быстрым шагом направился на автомобильную стоянку, где помог Завале выгрузить из багажника джипа сумки. После встречи в конференц-зале НАПИ они взяли оборудование для подводного плавания и поехали на лодочную станцию к югу от Аннаполиса. Остин позвонил хозяину станции и договорился об аренде лодки с мощным мотором и крепким ветровым стеклом.

Завала взвалил на спину две большие сумки с подводным оборудованием, а Остин нес в руках две пластиковые сумки с миниатюрным подводным аппаратом. На причале они погрузили багаж на моторную лодку и отправились в южную часть залива. Завала сидел за штурвалом, а Остин поминутно сверял маршрут с картой и навигационным прибором GPS.

Чесапикский залив считается самой большой речной дельтой на территории Соединенных Штатов, растянувшейся на двести миль от портового городка Хавр-де-Грас, штат Мэриленд, где в залив впадает довольно большая река Саскуэханна, до порта Норфолк, что в штате Виргиния. Ширина этого длинного залива варьируется от тридцати пяти миль в районе устья реки Потомак до четырех миль в районе городка Абердин, что в штате Мэриленд.

Завала внимательно наблюдал за ровной, сверкавшей на солнце поверхностью воды, протиравшейся почти до самого горизонта.

— Сколько затонувших судов может находиться на дне этого залива? — громко спросил он, пытаясь перекричать натужный рев мощного мотора.

Остин оторвался от карты и задумчиво посмотрел на друга.

— По последним данным, не менее тысячи восьмисот. Первым было затонувшее в шестнадцатом веке судно «Остров Танжер», а последним — небольшой катер береговой охраны «Куахога», затонувший в этом районе после столкновения с другим судном. К сожалению, историк из НАПИ ничего не смог сказать по поводу характера тех объектов, которые зафиксировал наш спутник.

— А какая здесь глубина?

— Залив довольно мелкий, — ответил Остин. — Во всяком случае, большая его часть. В среднем примерно двадцать один фут, однако здесь полно впадин, глубина которых может достигать двухсот футов. — Курт постучал пальцем по карте. — Если судить по ней, то наш объект мог затонуть в одной из таких глубоких дыр.

Моторная лодка быстро продвигалась на юг залива, легко скользя по поверхности воды и быстро обгоняя рыболовецкие суда и живописные парусники. Движение судов в этом месте Чесапикского залива было довольно оживленным, причем они двигались в обоих направлениях вдоль фарватера, который проходил как раз посередине, соединяя два противоположных берега.

Примерно через час после отплытия Остин снова посмотрел на карту, потом на GPS и сделал Завале знак повернуть руль. Джо беспрекословно подчинился, и, как только лодка оказалась в нужном месте, Остин громко крикнул:

— Здесь!

Лодка остановилась, и Завала выключил мотор. Курт отложил в сторону прибор GPS и бросил за борт якорь. Посудина мерно покачивалась на волнах в нескольких сотнях ярдов от небольшого острова. Измеритель глубины показал: толща воды под днищем достигала сорока шести футов. Остин и Завала склонились над спутниковой фотографией, которую им выдал Уилмут. На ней ясно виднелись контуры небольшого судна, находившегося на дне прямо под корпусом лодки.

Остин открыл пластиковую сумку и вытащил оттуда АДИ — миниатюрный подводный аппарат дистанционного управления марки «Сиботикс». Размером он был не больше самого обыкновенного пылесоса. В НАПИ было немало подводных аппаратов с дистанционным управлением, причем самые сложные из них не уступали размерами легковому автомобилю, и Остин, конечно, мог взять с собой любой, но для этого требовалось время, а ему хотелось побыстрее исследовать обозначенное на карте место залива. По этой же причине он не стал утруждать себя сложными магнетометрами или сканирующими сонарными устройствами, а предпочел обойтись маленьким мелководным аппаратом, который можно было без труда уложить в пластиковую сумку и перевезти на любое расстояние.

На одном конце ярко-красного пластмассового корпуса АДИ были закреплены видеокамера с большой разрешающей способностью и мощные галогенные фонари, а на другом — два мощных поворотных двигателя: расположенный горизонтально направлял аппарат в ту или иную сторону, вертикальный обеспечивал продвижение аппарата вверх и вниз. Металлическая рама защищала пластмассовый корпус от внешних повреждений.

Завала щелкнул замком на втором пластмассовом ящике и вынул оттуда восьмидюймовый телевизионный монитор и пульт управления. Он был опытным пилотом подводных аппаратов и без труда мог справиться с подобным управлением, которое осуществлялось с помощью одного-единственного рычага. Они быстро присоединили к АДИ и пульту управления провода. После этого Остин поднял аппарат за ручку на крышке и осторожно опустил в воду, а Завала сделал несколько поворотов рычагом, чтобы почувствовать режим управления. Когда все было готово, он направил АДИ на дно, и через несколько минут аппарат достиг глубины сорок футов.

Завала выровнял аппарат и проверил работу монитора. Двойной луч света с трудом пробивал мутную воду залива. Поначалу они почти ничего не видели. Завала направил аппарат по дну, как будто это была примитивная газонокосилка, но никаких признаков затонувшего судна не обнаружилось.

— Очень надеюсь, что искомый объект не стал результатом грубой ошибки нашего спутника, — сказал Завала и повернулся к Остину, который напряженно вглядывался в монитор через его плечо.

— Это невозможно, — неуверенно сказал Остин. — Установи новый масштаб поиска и не отклоняйся от него.

Завала активировал горизонтальные двигатели и направил АДИ вправо. Одновременно с этим он установил новый радиус поиска не менее двадцати пяти футов. Аппарат направился по новому курсу и где-то на середине пути неожиданно выхватил из темноты слабо очерченные, странным образом изогнутые линии, которые выделялись на фоне монотонной поверхности дна.

Завала мгновенно отреагировал на этот знак и остановил аппарат над изогнутыми линиями.

— Судя по форме, это либо огромный морской змей, либо шпангоут какого-то судна.

Изображение на мониторе заставило Остина радостно улыбнуться.

— А я бы сказал, что мы наконец-то нашли наше затонувшее судно, — сказал он. — Напомни, чтобы я принес в жертву «Оку Саурона» одного из хоббитов.

Завала нажал на рычаг, продвигая аппарат вдоль обнаруженной линии. Вскоре на экране появилось еще несколько кривых ребер корабельного остова. Теперь уже не было сомнений: на дне лежал скелет давно затонувшего корабля. По мере приближения аппарата к носу судна шпангоуты становились меньше, что было вполне естественно для конструкции корабля.

— Дерево сохранилось очень хорошо, за исключением верхней части судна, — прокомментировал Завала, не отрываясь от экрана. — Похоже, она просто-напросто сгорела при пожаре.

— Это обстоятельство хорошо объясняет причину катастрофы. Судно могло сгореть до самой ватерлинии.

— Как ты думаешь, какова длина этого судна?

Остин прищурился над экраном.

— Сто пятьдесят футов, если не больше. А что там справа от него?

Завала быстро повернул корпус АДИ, и яркие огни фонарей вырвали из темноты очертания странного предмета, отдаленно напоминавшего вырезанную из дерева голову животного. Верхняя часть головы была обуглена до неузнаваемости.

— Лично мне это напоминает большую игрушечную лошадку с детской площадки, — улыбнулся Завала.

Однако у Остина изображение странного предмета вызвало более серьезные чувства. У него даже пульс участился от такого открытия. Открыв водонепроницаемый пакет, он вынул оттуда компьютерную модель древнего судна, которую совсем недавно передал ему Пол Траут. Сравнив эту модель с изображением на экране, Остин пришел к ошеломляющему выводу: они были практически идентичны.

— Ты только представь себе, amigo,[11] что мы — возможно, впервые за более чем две тысячи лет — имеем счастье лицезреть древнее финикийское судно Таршиша.

Лицо Завалы просияло от удовольствия.

— Я бы с удовольствием поставил яшик текилы за минутное удовольствие посмотреть на этого красавца, когда он был на ходу.

Он повернул рычаг, направляя подводный аппарат к правому борту судна.

В этот момент Остин вдруг увидел на сгнившей палубе какой-то странный круглый объект. Он постучал пальцем по экрану монитора.

— Что это?

Завала осторожно продвинул аппарат на несколько дюймов вперед, и фонари высветили идеально круглый металлический предмет, облепленный ракушками и другими наслоениями морского дна. Не дожидаясь приказа, Джо развернул аппарат и включил мощные двигатели, чтобы с их помощью очистить его от песка и ила.

— Это же водолазный шлем! — удивленно воскликнул Остин.

— Я знал, что финикийцы были весьма образованными, — шутливым тоном произнес Завала, — но даже представить себе не мог, что они могли создать такое сложное водолазное снаряжение.

— Они его не делали, — сказал Остин, проигнорировав шутливый тон своего друга. — Просто кто-то опередил нас в поисках этого судна, а если судить по его состоянию, то он до сих пор находится там.

Завала развернул АДИ таким образом, чтобы можно было все время видеть водолазный шлем, а Остин разложил на палубе снаряжение для подводного плавания и стал быстро снимать одежду. Через минуту Курт облачился в неопреновый гидрокостюм, надел ботинки, перчатки и накинул на голову капюшон. Затем он натянул на ноги ласты, а Завала помог ему прикрепить на спину баллон со сжатым воздухом. После этого Остин еще раз проверил снаряжение, попробовал регулятор подачи воздуха, надел на лицо маску, сжал зубами шланг подачи воздуха, сел на планшир и опрокинулся в воду.

Несколько футов Остин погружался в плотном кольце пузырей, ощущая неприятный холод от проникавшей в зазор между водолазным костюмом и телом воды. Сильными толчками мускулистых ног он ускорял погружение на дно, пока не увидел под собой тусклые огоньки фонарей АДИ.

Он приземлился практически на корпус подводного аппарата, затем обошел вокруг него, приблизился к видеокамере и показал Завале поднятый вверх большой палец. В ответ Джо покачал передней частью АДИ верх-вниз, словно кивая в знак одобрения. Остин тоже кивнул и поплыл в сторону остова затонувшего корабля. Деревянные брусья действительно были обуглены в результате сильного пожара.

Осмотрев останки судна, он уже повернул было в сторону шлема, когда вдруг увидел возле себя какой-то странный прямоугольный предмет. Он подобрал его и с удивлением обнаружил, что это каменная или глиняная табличка размером примерно восемь на восемь дюймов и толщиной не более двух. На одной ее стороне виднелись извилистые линии.

Остин сунул табличку в пластиковый пакет, прикрепленный к водолазному костюму, и сконцентрировал все свое внимание на водолазном шлеме. Очистив круглую поверхность от налипших ракушек и водорослей, он увидел, что шлем до сих пор прикреплен к водолазному костюму. Смахнув с него остатки песка и ракушек, Остин посмотрел сквозь стекло внутрь и отшатнулся. Из шлема на него таращились пустые глазницы человеческого черепа, а под нагрудником виднелись полуистлевшие кости.

Остин почувствовал, как по телу пробежал неприятный холодок. Курт отстегнул от костюма подводный фонарь, включил его и направил яркий луч света на останки водолаза.

Остин задумался над своим следующим шагом. Как большинство тех, кто так или иначе связан с морем, он испытывал глубочайшее почтение к погибшим морякам. Именно поэтому он мог подняться на поверхность и сообщить о своей находке властям. Однако, с другой стороны, полицейские-подводники способны начисто уничтожить останки судна, а вместе с ним и тайну его гибели.

Он осторожно обхватил шлем обеими руками и без особого труда отделил от скафандра водолаза. Череп вывалился из металлического шлема и упал на дно, продолжая укоризненно смотреть пустыми глазницами на человека, потревожившего его покой. Не раздумывая, Остин достал специальную сумку для подъема затонувших предметов, привязал к основанию шлема, а потом быстро заполнил воздухом из своего баллона. Через минуту он стал медленно подниматься на поверхность вместе с этим ярким поплавком.

Все это время Завала пристально наблюдал за его действиями, не сводя глаз с экрана монитора, а когда на поверхности показалась голова Остина, он бросил Курту канат. Тот ловким движением привязал к канату шлем, чтобы тот не пошел на дно, передал другу баллон со сжатым воздухом, снял ремень и ласты и только после этого по металлической лестнице взобрался в лодку.

Общими усилиями они втащили шлем в лодку. Остин быстро снял костюм и, опустившись на колени, принялся тщательно изучать находку.

— Очень старая вещь, — заключил он. — Вероятно, шлем пролежал в воде немало лет.

Завала проверил шланг подачи воздуха, а потом провел ладонью по стеклу.

— Прекрасная работа. Шлем почти полностью сделан из бронзы и меди. — Он попытался приподнять шлем вместе с нагрудником. — Этот малыш может весит не меньше пятидесяти фунтов. Стало быть, одевший его человек был крепким парнем.

— На самом деле он оказался не таким, — ответил Остин.

— Я тоже подумал об этом, — согласился с ним Завала и посмотрел куда-то в сторону. — Интересно, кто это был.

Остин содрал со шлема остатки водорослей и ракушек, а потом очистил нагрудник, на котором обнаружилась металлическая пластина с указанием производителя. Из надписи вытекало, что водолазный костюм был изготовлен бостонской компанией «Подводное снаряжение Морзе». Под надписью виднелся серийный номер изделия.

— Может, этот номер расскажет нам нечто большее.

Остин нашел мобильный телефон и позвонил в отдел морской истории НАПИ. Назвав себя поднявшей трубку сотруднице по имени Дженнифер, он сообщил данные о производителе подводного снаряжения. Та попросила сообщить серийный номер изделия, а потом сказала, что проверит полученные данные и перезвонит через несколько минут.

Только сейчас Завала вспомнил о подводном аппарате и поднял его на поверхность, искусно манипулируя рычагом управления. Когда на поверхности воды появился ярко-красный корпус АДИ, Остин подхватил его и вытащил на палубу. Поднимая аппарат, он вспомнил еще об одной находке. Открыв водонепроницаемый пакет, он достал из него табличку и внимательно рассмотрел ее. От долгого пребывания под водой она позеленела, но, высыхая на солнце, стала приобретать коричневатый оттенок. На одной ее стороне были прочерчены глубокие прямые линии, назначение которых осталось для Курта загадкой. Он протянул табличку Завале.

— Я нашел это неподалеку от шлема и сперва подумал, что эти линии являются самыми обыкновенными царапинами естественного происхождения.

Джо осмотрел табличку под разными углами, затем потер ее пальцами.

— Эти линии кажутся слишком прямыми и глубокими, чтобы быть естественными, — сделал он вывод. — Похоже, это дело рук человека. А как насчет твоих финикийцев?

— Очень ржавая, — сказал Остин и убрал табличку в сумку.

Они еще раз просмотрели снимки, сделанные подводным аппаратом, и поняли, что изначальные предположения о длине судна оказались неточными. Основываясь на собственных впечатлениях, Остин пришел к выводу, что длина древнего судна достигала двухсот футов.

— Теперь совершенно очевидно, — подытожил Завала, — что это не гребная шлюпка.

В этот момент застрекотал мобильный телефон Остина.

— Похоже, вы сделали себе самый настоящий сюрприз, — радостно известила его Дженнифер. — Вы обнаружили подлинный водолазный шлем военно-морского флота с двенадцатью болтами и четырьмя фонарями. Морзе был основателем компании по производству изделий из бронзы и меди, а его первые эксперименты с водолазными шлемами относятся еще к периоду Гражданской войны.

— Этот шлем не выглядит таким старым, — сказал Остин.

— Разумеется. Его изготовили в тысяча девятьсот сорок четвертом году, а сама модель относится к началу нашего века. Правда, в последующие годы ее неоднократно совершенствовали и дорабатывали. Этот шлем был настоящей гордостью военно-морского флота. Такие костюмы часто использовались при ремонте подводных лодок во время Второй мировой войны.

— Значит ли это, что в последний раз его применяли в те годы?

— Не обязательно. Можно предположить, что кто-то нашел водолазный скафандр на каком-нибудь военном складе или даже на свалке. Если шлем в хорошем состоянии, то сейчас у коллекционеров на рынке антиквариата за него можно получить очень хорошие деньги.

— К сожалению, нам неизвестно имя владельца, — сказал Остин.

— Конечно, я не могу сказать, кто был этот несчастный подводник, но я посмотрела базу данных военно-морского флота и выяснила, кто именно использовал такое снаряжение в годы войны. Это был военный водолаз по имени Честер Хатчинс. Там говорится, что он купил этот костюм вскоре после окончания войны. Его местом проживания указан город Хавр-де-Грас, штат Мэриленд.

Остину был хорошо знаком этот небольшой портовый городок, расположенный в устье реки Саскуэханна.

— Я знаю это место. Благодарю вас. Может быть, там еще живы его родственники.

— По крайней мере одна из них. Это миссис Хатчинс. У вас есть чем записать?

Остин пошарил в ящике для запасных частей, нашел там старую шариковую ручку и занес номер телефона на поля своей карты. Затем он еще раз поблагодарил Дженнифер за помощь и передал информацию Завале.

— Ну что ж, похоже на надежную зацепку, — ответил тот.

— Надежная, как сама служба, — улыбнулся Остин и, не теряя времени, набрал записанный номер телефона. Ответила какая-то женщина. Остин слегка замялся, испытывая некоторую неловкость из-за того, что вынужден сообщить ей печальную новость. Только сердечного приступа сейчас недоставало. Однако более деликатного способа передать информацию у него сейчас не было.

Первым делом он поинтересовался, имеет ли она какое-нибудь отношение к Честеру Хатчинсу.

— Имею, — ответила она. — То есть имела. Он умер много лет назад. А кто это говорит?

— Меня зовут Курт Остин. Я сотрудник Национального агентства подводных исследований. Сегодня мы с другом исследовали дно Чесапикского залива в поисках затонувшего древнего судна и совершенно случайно нашли там водолазный шлем. Оказалось, что он имеет отношение к вашему мужу.

— Боже мой, — прошептала женщина. — После стольких лет.

— Вы хотите, чтобы мы доставили вам этот шлем?

— Да, будьте так добры. Сейчас я дам вам свой адрес.

Они поговорили еще несколько минут, а потом Остин выключил телефон и повернулся к Завале, который все это время внимательно слушал их разговор.

— Ну что? — спросил он.

Остин показал ему ободряющий знак, соедини в большой и указательный пальцы.

— Все верно, — сказал он с радостной улыбкой.

Глава 37

Карина ощущала себя на седьмом небе от счастья.

Обед с двумя организаторами выставки в уютном кафе в летнем саду Метрополитен-музея прошел более чем удачно, то есть намного лучше, чем она предполагала. Все шло по заранее разработанному плану. Наконец-то.

Организаторы с радостью ухватились за ее идею, что широко освещенная в средствах массовой информации кража «Навигатора» непременно привлечет в музей массу народа. Они с трудом сдерживали волнение, когда она рассказывала им о своем многолетнем поиске этой легендарной статуи, а также о первой неудачной попытке захватить ее и последней удачной попытке кражи.

Они обыгрывали эту идею так и этак, как опытные игроки в настольный теннис, перебрасывая шарик то на одну, то на другую сторону. И все переговоры тщательно заносили в свои электронные органайзеры.

У похищенного «Навигатора» должно быть свое помещение, которое будет представлять собой экспозицию в экспозиции. Там будут развешаны сильно увеличенные снимки из журнала «Нэшнл джиографик» с изображением найденной на раскопках в Сирии статуи, а также фотографии Иракского национального музея, египетских пирамид, контейнеровоза и Смитсоновского института. Этот материал будет представлять собой составляющие единой загадки. А в самом центре зала установят пустой постамент — место пропавшей статуи. Этот прием усилит атмосферу таинственности.

Главная тема экспозиции тоже будет звучать загадочно: «Пропавшая статуя».

Эта выставка должна стать выдающимся достижением в музейном деле и произвести настоящий фурор.

Спускаясь на лифте на первый этаж, она удовлетворенно улыбалась, радуясь столь удачному исходу переговоров. Эти американцы, возможно, испытывают большие трудности в конкуренции на мировом рынке с другими государствами, но они все еще обладают удивительной способностью делать деньги из воздуха.

Мысль об американцах заставила ее вспомнить об Остине.

Карина испытывала большое искушение пройтись по залам музея и посмотреть впечатляющую экспозицию, однако, бросив взгляд на часы, поняла, что обед с организаторами занял гораздо больше времени, чем ожидалось. Она быстро пересекла большой зал музея, вышла из здания и остановилась на крыльце между двумя огромными колоннами. Взглянув на раскинувшуюся перед зданием Пятую авеню, Карина пошарила в сумке и вынула оттуда мобильный телефон. Набрав номер Остина, она вдруг вспомнила, что еще в Турции он выбросил свой мобильник в море.

Тогда она позвонила в справочное бюро и попросила сообщить номер НАПИ. Карина была рада, что в агентстве ей ответил живой человек, а не металлический голос автоответчика. Адмирал Сандеккер не признавал автоматических устройств в телефонной связи, и поэтому НАПИ осталось, наверное, единственным правительственным учреждением в Вашингтоне, в котором на телефонной станции по-прежнему работали телефонистки.

Она оставила сообщение на автоответчике Остина, указав, что собирается взять такси до железнодорожного вокзала Пенсильвания-Стейшн, а потом позвонит ему из поезда или по прибытии в Вашингтон. Такое же примерно сообщение она оставила на его автоответчике в плавучем доме, добавив, что если им не удастся связаться по телефону, то она поедет на такси в гостиницу и там будет ждать его звонка.

Карина так увлеклась телефонными звонками, что не заметила, как из припаркованного напротив здания музея желтого такси за каждым ее движением пристально следила пара враждебных глаз. Водитель не отрывал от нее взгляда, а потом щелкнул кнопкой на рации и приложил ее к губам.

— Остановилась на крыльце Метрополитен-музея.

Тем временем Карина выключила телефон и, сунув его в сумку, стала спускаться по мраморным ступенькам.

Таксист тоже спрятал рацию и подъехал к крыльцу, предварительно включив сигнал на крыше, что машина свободна. Когда Карина подошла к краю тротуара, он встретил ее широкой улыбкой.

Она не могла поверить, что ей так повезло. Открыв заднюю дверцу такси, она забралась на сиденье.

— Куда едем, мэм? — спросил водитель.

— Пенсильвания-Стейшн, пожалуйста.

Тот молча кивнул и поднял прозрачную пластиковую перегородку, отделяющую заднюю часть салона от передней. Машина тронулась, выехала на оживленную трассу Пятой авеню и помчалась вперед, слившись с огромным потоком автомобилей. Карина смотрела в окно на мелькавшие мимо дома и яркие витрины дорогих магазинов. Нью-Йорк был одним из ее любимых городов. Ей импонировала неуемная энергия этого мегаполиса, его богатство и культурные ценности, а больше всего нравилось бесконечное многообразие его жителей.

Иногда ее беспокоил тот факт, что у нее до сих пор нет постоянного пристанища. Карина была ребенком Европы и Африки и, образно выражаясь, прочно стояла ногами на этих двух континентах. Она жила и работала в Париже, но на самом деле в поездках проводила гораздо больше времени, чем дома. Именно поэтому ей так хотелось снова оказаться в плавучем доме Остина. Ей нравился этот бесстрашный красивый американец, который каким-то странным образом сочетал в себе склонность к странствиям и привязанность к своему необычному жилищу. Надо будет спросить, как ему удается извлекать лучшее из этих двух миров.

В этот момент Карина ощутила странный сладковатый запах, как будто в салоне оказалась злоупотребившая парфюмом женщина. У нее даже голова от этого закружилась. Она попыталась открыть окно, но оно оказалось заблокированным. Карина подвинулась к другому окну, но и оно не работало. А запах становился все сильнее. У нее возникло ощущение, что она может задохнуться, если сию же минуту не вдохнет хотя бы глоток свежего воздуха.

Карина стала стучать кулаками в пластмассовую перегородку, чтобы привлечь к себе внимание водителя, но тот никак не реагировал на ее отчаянные усилия. Она бросила взгляд на прикрепленное на приборной доске водительское удостоверение и вдруг поняла, что вклеенная в него фотография совсем не похожа на лицо человека за рулем. Ее дыхание стало прерывистым, а тело покрылось холодным потом.

Она должна… выбраться… из машины.

Она снова заколотила кулаками по перегородке, и водитель наконец-то посмотрел на нее в зеркало заднего вида. Она заметила его странные глаза. В них была ужасающая пустота и равнодушие. В следующую минуту отражение в зеркале стало размытым, а потом и вовсе исчезло. Последнее, что она почувствовала, — отяжелевшие, словно налитые свинцом руки, она не могла ими даже пошевелить. Карина вытянулась на сиденье, закрыла глаза и потеряла сознание.

Шофер такси снова посмотрел на нее в зеркало и удовлетворенно хмыкнул, убедившись в том, что пассажирка полностью отключилась. После этого он щелкнул выключателем на приборной доске, перекрыв поступление газа в салон автомобиля. Свернув с оживленной Пятой авеню, он поехал по направлению к Гудзону.

Через несколько минут он подъехал к обнесенному высокой оградой причалу, над воротами которого возвышалась сторожевая будка. Один из охранников открыл ему ворота. На деревянном настиле причала стоял небольшой вертолет, рядом с которым застыли две крупные фигуры в черных костюмах и с суровыми выражениями лиц. Лопасти вертолета медленно вращались, готовые в любой момент поднять машину в воздух.

Таксист остановил машину рядом с вертолетом. Люди в черном открыли заднюю дверцу такси, вытащили оттуда бесчувственное тело Карины и погрузили его на заднее сиденье вертолета.

Один из них сел на место пилота, а второй уселся рядом с Кариной, держа наготове флакон с газом на случай, если она вдруг придет в себя.

Винтокрылая машина стала набирать обороты и через минуту взмыла в воздух, повернув опушенный при наборе высоты нос на запад. Еще через минуту вертолет превратился в крошечную точку на фоне синего неба.

Глава 38

— «Нигде я не ощущаю себя таким счастливым, как здесь», — процитировала Гэмей фразу из туристического путеводителя. — Джефферсон откровенно выражал свою любовь к поместью Монтичелло.

— Ты упрекаешь его за это? — улыбнулся Пол, показывая в окно автомобиля знакомый дом с портиком, высокими колоннами и живописной ротондой, возвышающейся над зелеными холмами Виргинии.

Прошел как минимум год с того момента, когда супруги Траут приезжали в это чудесное место на своем «хамви». С тех пор здесь ничего не изменилось. За рулем автомобиля обычно сидел Пол, а Гэмей играла роль штурмана, а заодно засыпала мужа цитатами из многочисленных туристических справочников, посвященными малоизвестным фактам жизни этого великого человека.

— Ага! — воодушевилась Анджела.

Траут понимающе кивнул. Сидевшая на заднем сиденье Анджела ни в чем не уступала Гэмей в своей необузданной страсти к знакомству с достопримечательностями. С самого утра, когда они покинули Джорджтаун, женщины наперебой приводили ему множество фактов и досужих домыслов относительно жизни и деятельности Джефферсона в поместье Монтичелло.

— Заканчивайте, — сказал Пол, тщетно пытаясь прервать нескончаемый поток цитат и фактов. — Мы уже приехали.

— Нет, это очень важно, — сказала Анджела, уткнувшись носом в толстую книгу «Жизнь и время Томаса Джефферсона». — Здесь речь идет о тех самых материалах, которые были выкрадены во время перевозки вещей на лодке в поместье Монтичелло.

Траут настороженно повернул голову.

— Читай дальше.

Анджеле не требовалось повторять дважды..

— Джефферсон пишет своему другу доктору Бенджамину Бартону о пропаже ценного индейского словаря. Бартон был естествоиспытателем и членом философского общества.

Джефферсон называет эту кражу «невосполнимой утратой». За тридцать лет неустанной работы он составил пятьдесят словарей самых крупных индейских племен, но не спешил опубликовать их, дожидаясь результатов экспедиции Льюиса, которые должны были существенно дополнить его научные изыскания. Он полагал, что некоторые индейские слова имели общее происхождение с русскими. Позже он выловил из реки несколько страниц со словами индейского племени пани, которые удалось собрать Льюису, а также «фрагменты других страниц». Я видела эти фрагменты в его рукописи, но там нет никаких упоминаний о том, к какому именно языку они относятся.

— Интересно, совпадают ли эти фрагменты с теми, которые идентифицированы специалистами в качестве финикийских, — задумчиво произнесла Гэмей.

— Вполне возможно, — согласился Пол. — Может быть, Джефферсон сообщил в письме Льюису об этих финикийских словах, обнаруженных им на пергаменте. А Льюис, в свою очередь, нашел в них некоторое сходство с другими материалами, которые отыскал во время экспедиции, но так и не успел передать Джефферсону.

— Почему же он решил скрыть содержание этих материалов? — спросила Гэмей.

— Думаю, он просто не понял их истинного значения. Получив официальное сообщение от своего старого босса, он все бросил и направился в Монтичелло с материалами, которые хотел во что бы то ни стало показать Джефферсону.

— Из этого следует, что пергаментная рукопись представляет собой чрезвычайную ценность, — заметила Гэмей. — Иначе говоря, она подтверждает связь с древней Финикией и недвусмысленно указывает на местоположение страны Офир.

— Весьма интригующий вывод, но совершенно бесполезный без более подробной информации, — сказал Траут, сокрушенно покачав головой. — Нужны компас, соответствующие меры длины, географическая привязка на местности. Только такие данные помогут нам решить эту задачу.

Анджела открыла «дипломат», перебрала лежавшие там документы Джефферсона и вынула лист бумаги с черточками, точками и незнакомыми финикийскими словами.

— Это копия старого манускрипта, — помахала она в воздухе листом бумаги, не сообщив им практически ничего нового.

— Совершенно верно, — кивнул Пол. — А оригинал мы еще не видели.

— Но он у меня есть. Покрытый воском пергамент из досье Джефферсона исписан только с одной стороны. Я думаю, это половина какой-то карты.

Пол и Гэмей удивленно переглянулись.

— Если это действительно так, — сказала Гэмей с нескрываемым волнением, — то не исключено, что Льюис вез с собой вторую половину карты, которую и должен был доставить Джефферсону. Исходя из этого можно предположить, что он действительно нашел золотые копи во время своей Тихоокеанской экспедиции.

— Вау! — воскликнула Анджела. — Стало быть, если наша теория относительно юного раба верна, то Джефферсон в самом деле знал, где находятся золотые копи Офира.

— Погоди, — сдержанно улыбнулся Пол. — Похоже, наши слова ввели тебя в заблуждение. Мы с Гэмей довольно часто обмениваемся разными идеями, но при этом всегда помним, что мы ученые, а не фантасты. А из этого следует, что мы всегда должны основываться на вполне конкретных фактах, а не домыслах. Другими словами, иногда мы делаем те или иные выводы из предположений, которые требуют строгих доказательств.

Анджела выглядела сникшей и обескураженной. Гэмей попыталась подбодрить юную исследовательницу.

— Знаешь, Пол, ты все же должен признать, что это весьма волнующее предположение, несмотря на возникающие при этом вопросы.

— С радостью готов первым признать свои ошибки, если окажется, что я не прав, — заметно смягчил он тон. — Возможно, именно здесь мы найдем ответы на некоторые вопросы.

Он свернул с главной дороги и въехал на стоянку, расположенную рядом с библиотекой Джефферсона. Впечатляющее двухэтажное строение белого цвета раскинулось в полумиле к востоку от главных зданий поместья Монтичелло. Они вышли из автомобиля, проследовали в вестибюль здания, назвали свои имена дежурной на входе и попросили ее позвать архивиста, с которым недавно говорили по телефону. Через несколько минут к ним подошел высокий мужчина в бежевом костюме и дружелюбно протянул им руку.

— Рад познакомиться с вами, — протяжно сказал он, широко улыбаясь и отчетливо акцентируя слова в своем неповторимом мягком виргинском диалекте. — Меня зовут Чарлз Эмерсон. Вы разговаривали с нашим архивистом Джейсоном Паркером, но он переадресовал ваши вопросы мне. Добро пожаловать в библиотеку Томаса Джефферсона.

Эмерсон обладал глубоким приятным голосом и безукоризненными галантными манерами джентльмена-южанина. Его загорелое лицо было практически гладким, без морщин, и только небольшие складки вокруг рта во время улыбки и серебристая седина напоминали о том, что ему около шестидесяти лет. Крепкое тело в ладно сидевшем костюме также свидетельствовало о том, что он не чурался регулярных физических упражнений.

Гэмей представила ему Пола и Анджелу.

— Спасибо, что согласились побеседовать с нами, — сказала она.

— Не стоит благодарности. Джейсон уже сообщил мне, что вы работаете в Национальном агентстве подводных исследований. Это действительно так?

— Мы с Полом на самом деле работаем в агентстве, а мисс Уорт — научный сотрудник Американского философского общества.

Эмерсон удивленно вскинул бровь.

— Я крайне польщен таким визитом. Философское общество является жемчужиной научной элиты этой страны.

— Благодарю вас, — зарделась Анджела, оглядывая просторный вестибюль. — Ваша библиотека производит не менее грандиозное впечатление.

— Да, мы очень гордимся нашим зданием, — скромно улыбнулся Эмерсон. — Оно было открыто в две тысячи втором году и обошлось казне в пять с половиной миллиона долларов. На наших полках нашли место двадцать восемь тысяч томов, не говоря уже о наличии большого количества читальных залов и всевозможных мультимедийных средствах информации. Я готов провести вас по нашим помещениям.

Эмерсон показал им главный читальный зал, специальный кабинет для научных работников, а потом провел гостей в свой просторный кабинет и усадил за большой, отполированный до блеска дубовый стол.

— Откровенно говоря, — осторожно начал он, усаживаясь на свое рабочее место, — я не совсем понимаю, чем именно мы можем помочь сотрудникам НАПИ. Вы уже сами видели, что зеленые холмы Виргинии расположены вдали от морских берегов.

— Да, уже это заметили, — ответила Гэмей с такой же деликатной улыбкой. — Однако вы можете предоставить нам гораздо более ценную информацию, чем кажется на первый взгляд. Начнем с того общеизвестного факта, что в свое время по приказу Томаса Джефферсона была организована очень важная экспедиция на побережье Тихого океана.

Если Эмерсон и был удивлен упоминанием этого события, то не показал виду.

— Меривезер Льюис, — задумчиво протянул он в своей южной манере, — был чрезвычайно любознательным человеком.

Анджела уже не находила сил сдерживать свое любопытство.

— На самом деле нас больше интересует один из его слуг. Молодой человек по имени Зеб Мозес, который не только сопровождал Льюиса во время экспедиции, но и был свидетелем его трагической смерти.

— Да. Джейсон говорил мне, что вы спрашивали о нем во время телефонного разговора. Именно поэтому он передал данный вопрос мне, а не кому-то другому. Зеб был удивительным человеком. Он родился рабом и, проработав в поместье Монтичелло всю свою жизнь, умер в девяносто с лишним лет. Он прожил так долго, что наконец-то дождался Декларации об освобождении рабов.

— Вы, кажется, немало знаете об этом человеке, — хитро прищурился Пол.

— Еще бы мне не знать, — скромно улыбнулся Эмерсон. — Зеб Мозес был моим предком.

— Какая невероятная удача, — обрадовался Пол. — Значит, только вы можете со знанием дела ответить на интересующие нас вопросы.

— Буду рад вам помочь. Спрашивайте.

— Вам известно, каким образом Зеб получил статус свободного человека, вскоре после того как вернулся в Монтичелло?

Увлеченный каким-то вопросом, Пол имел обыкновение склонять голову набок и часто моргать, щурясь на собеседника поверх толстых стекол очков. Это производило обманчивое впечатление одержимости, которое многих людей заставало врасплох и выводило из равновесия. Эмерсон не стал исключением.

На какое-то мгновение привычное выражение уверенности на его лице сменилось растерянностью. Правда, в ту же минуту он взял себя в руки, слегка нахмурился и попытался скрыть охватившее его волнение. Плотно сжатые губы неожиданно растянулись в широкой улыбке.

— Как я уже сказал, мой предок был замечательным человеком. А откуда вам известно, что Зеб получил свободу?

— Мы тщательно проверили все данные, касающиеся поместья Монтичелло, — спокойно ответил Пол. — В рукописи Джефферсона напротив имени Зеб стоит пометка «свободен».

— Ну, знаете, Джефферсон действительно освободил некоторых своих рабов, — уклончиво ответил Эмерсон.

— Да, но не многих, — возразила Анджела. — У Джефферсона были собственные взгляды на проблему рабства, но на вашем сайте указано, что у него всегда было около двухсот рабов. Более ста из них он продал другим рабовладельцам, восемьдесят пять передал членам своей семьи, а освободил по собственной воле только пятерых, причем троих, включая и вашего дорогого предка, еще до своей смерти.

Эмерсон громко рассмеялся.

— С вами очень опасно вести споры на интеллектуальные темы, юная леди. Я должен быть осторожен, вступая в такой поединок. Да, вы абсолютно правы, но это лишь доказывает, что у него работали освобожденные рабы, хотя, конечно, их было не так уж много. К сожалению, в те времена это было большой редкостью.

— И это снова возвращает нас к моему вопросу, — напомнил ему Пол. — Почему Зеб был освобожден вскоре после поступления на работу в Монтичелло, а потом пользовался довольно большими льготами, неся весьма необременительную службу по дому?

Эмерсон подался вперед и крепко сцепил пальцы.

— Понятия не имею. Может быть, вы сами мне объясните, в чем тут дело?

Пол повернулся к Анджеле, словно желая продолжить ту научную лекцию, которую уже начал читать этой юной особе ранее.

— Думаю, мисс Уорт может более или менее внятно раскрыть эту тайну.

Анджела взволнованно вскочила.

— Мы считаем, что Льюис выполнял какую-то секретную миссию и должен был доставить Джефферсону важные материалы. Именно из-за этого он был убит, а Зеб Мозес не только оказался свидетелем убийства, но и получил задание завершить миссию и доставить важную информацию в поместье Монтичелло. Именно за эти заслуги Джефферсон наградил его не только вожделенной свободой, но и вполне приличной работой.

— Похоже на волшебную сказку, — недоверчиво хмыкнул Эмерсон и покачал головой, стараясь жестом смягчить свою резкость. — Какую важную информацию он мог доверить юному рабу Зебу?

Гэмей не хотела открывать все свои карты, поэтому поспешила предупредить словоохотливую Анджелу.

— Мы полагаем, что это могла быть карта.

— Карта чего?

— Вот это и интересует нас больше всего.

— Для меня это абсолютная новость, — тихо сказал Эмерсон. — Знаете, что я вам скажу? Вы меня заинтриговали своим сообщением, и я постараюсь обдумать этот вопрос. Никогда не мог представить, что Зеб был вовлечен в какие-то махинации в духе плаща и шпаги. — Он многозначительно посмотрел на часы и встал из-за стола. — Должен принести вам свои извинения, но вынужден прервать нашу чрезвычайно занимательную беседу. У меня назначена встреча с одним из наших инвесторов.

— Мы все прекрасно понимаем, — деликатно ответил Пол. — И благодарим за оказанное нам внимание.

— Не стоит благодарности, — снова повторил Эмерсон, провожая гостей до двери. В этот момент ему казалось, что разговор исчерпан, но Анджела придерживалась другого мнения.

— О, чуть не забыла, мистер Эмерсон, — спохватилась она уже на пороге кабинета. — Вы когда-нибудь слышали о существовании джефферсоновского Общества любителей артишоков?

Эмерсон застыл у двери, положив руку надверную ручку.

— Нет, — отрезал он. — Никогда. Это имеет какое-то отношение к огородничеству?

— Возможно, — неуверенно пробормотала Анджела, пожимая плечами.

— Обещаю, что подумаю и об этом.

Когда гости вышли из здания и сели в машину, Эмерсон долго смотрел вслед удалявшемуся автомобилю, даже не пытаясь скрыть озабоченность, которая неожиданно исказила его смуглое лицо. Быстро вернувшись в свой кабинет, он стал судорожно набирать номер телефона.

Ему ответил грубоватый, даже несколько раздраженный, мужской голос:

— Доброе утро, Чарлз, как дела?

— Могли бы быть и получше, — ответил тот. — Только что из здания библиотеки ушли те самые люди, которые вчера расспрашивали по телефону о Зебе Мозесе. Парочка из НАПИ и какая-то юная сотрудница философского общества.

— Надеюсь, ты употребил все свое искусство опытного переговорщика, чтобы отправить их подальше?

— Да, мне казалось, что все идет нормально, до тех пор пока эта юная особа не спросила меня об Обществе любителей артишоков.

В течение нескольких секунд на другом конце трубки царило гнетущее молчание. В конце концов оно было прервано все тем же сухим голосом:

— Думаю, нам нужно собраться всем вместе.

— Непременно приеду, — ответил Эмерсон.

Он положил трубку и долго смотрел в окно, а потом все-таки решился и набрал первый номер в списке, который всегда держал в памяти.

Пока он ждал ответа первого лица, в его сознании неожиданно материализовался образ быстро разматывающегося гигантского клубка.

— Ваши первые впечатления? — спросил Пол, когда они проезжали мимо Монтичелло.

— Спокойный, но не очень откровенный, — глубокомысленно заметила Гэмей.

— Да, и мне так показалось — он что-то скрывает, — поддержала ее Анджела.

— Я внимательно следил за его реакцией, когда ты спросила об Обществе любителей артишоков, — улыбнулся Пол. — Это был классический образ оленя, случайно попавшего в яркий луч света.

— Я тоже обратила на это внимание, — согласилась с ним Гэмей. — Неожиданный вопрос Анджелы застал его врасплох. Может, нам действительно стоит покопаться поглубже в этом загадочном обществе? Кто-нибудь из вас знаком с истинными знатоками артишоков?

— Я знаю одного человека, который написал книгу об артишоках, — воодушевилась Анджела. — Могу прямо сейчас связаться с ним по телефону.

Стокер был дома и искренне обрадовался звонку Анджелы.

— Вы в порядке? — заботливо спросил он. — Я уже слышал об убийстве в библиотеке и тщетно пытался дозвониться вам домой.

— Все нормально. Я все расскажу позже, а сейчас у меня есть к вам один вопрос. В своих научных работах вам не приходилось натыкаться на какие-то упоминания об Обществе любителей артишоков?

— Вы имеете в виду тайный клуб Джефферсона?

— Да, именно так. Что вам о нем известно?

— Отрывочные сведения я отыскал в статье, посвященной тайным обществам Виргинского университета. Правда, я не стал читать ее до конца, так как мне это показалось какой-то ерундой.

— А вы не помните, кто был автором статьи?

— Какой-то профессор из университета. Могу сообщить тебе его имя и номер телефона.

Анджела записала на клочке бумаги необходимые данные, пообещала Стокеру, что непременно свяжется с ним позже, а потом гордо продемонстрировала свои достижения супругам Траут. Гэмей без лишних слов набрала номер телефона профессора.

— Хорошие новости, — сказала она, выключив телефон. — Профессор изъявил готовность поговорить с нами в перерыве между занятиями, но нам стоит поторопиться.

Пол Траут нажал на педаль газа, и мощный автомобиль стал быстро набирать скорость.

— Наша следующая остановка — Виргинский университет.

Глава 39

Вдова погибшего подводника жила в трехэтажном доме, который когда-то вполне мог считаться элегантным, пока годы запустения и пренебрежения не потрепали его до основания. Старомодная желтоватая краска облупилась и местами осыпалась, обнажив большие проплешины, а ставни перекосились и криво висели на ржавых петлях. Налет запустения внезапно исчез при виде аккуратно подстриженного газона перед домом и стройного ряда красивых цветов, опоясывавших дом по периметру.

Остин нажал кнопку дверного звонка, а потом, не дождавшись ответа, постучал по ней кулаком. Ответа снова не последовало. Тогда он постучал изо всей силы, стараясь не сорвать дверь с петель.

— Иду! — послышался издалека женский голос, и из-за угла дома появилась полная женщина с седыми волосами. — Извините, — сказала она с приветливой улыбкой на добродушном лице. — Я была в саду и ничего не слышала.

— Миссис Хатчинс? — решил уточнить Остин.

— Зовите меня просто Телма.

Она отряхнула с рук землю и протянула правую для приветствия. Ее ладонь была грубой, а рукопожатие на удивление крепким.

Остин и Завала представились.

Она хитро прищурила выцветшие от возраста глаза.

— Вы не сказали мне по телефону, что очень симпатичные молодые мужчины, — сказала Телма и еще больше расплылась в улыбке. — Я бы прихорошилась и приоделась, а не вышла к вам как старая грязная курица. Значит, вы нашли водолазный шлем Хатча.

Остин показал рукой на припаркованный неподалеку джип «чероки».

— Да, он лежит в багажнике нашей машины.

Телма медленно направилась к джипу и открыла крышку багажника. Морские водоросли и ракушки были убраны, и на солнце сверкнула медь и бронза старого шлема.

Телма бережно провела пальцами по округлой макушке.

— Да, это действительно защитник мозгов моего Хатча, — грустно сказала она, смахнув слезу тыльной стороной ладони. — Он все еще был там?

Остин вспомнил пустые глазницы и зловещую ухмылку обглоданного черепа.

— Да, думаю, что так. Если хотите, мы сообщим руководству береговой охраны, чтобы они достали его останки для захоронения со всеми почестями.

— Нет, пусть мой старик остается там, где погиб, — сказала Телма, глубоко вздохнув. — Ведь они закопают его в сырую землю, а он этого не любил. С тех пор у меня было еще два мужа, да благословит Господь их души, но Хатч был первым и самым лучшим. Я не могу позволить, чтобы его кости закопали в землю. Ладно, пойдемте к дому. Мы устроим собственную поминальную службу.

Остин с недоумением посмотрел на Завалу, но ничего не сказал. Телма Хатчинс оказалась отнюдь не старой развалиной, которую они ожидали увидеть. Это была довольно высокая женщина с горделивой осанкой, в ней не было даже намека на ее истинный возраст. Да и походка у нее была молодцеватой, быстрой и необыкновенно энергичной. Она повела их в сад и усадила под большим зонтом с логотипом «Чинзано». Потом она оставила их на минуту, сказав, что скоро вернется.

Со стороны заднего двора дом выглядел еще более неприглядно, чем с парадного входа. Правда, дворик был аккуратно убран и напоминал живописную лужайку. Повсюду виднелись клумбы с яркими цветами, а чуть поодаль располагался небольшой огород с таким количеством овощей, что ими можно было прокормить целую армию вегетарианцев. Откуда-то выбежал добродушный лабрадор-ретривер и стал ласково тереться о колено Остина.

Телма вышли из дома с тремя бутылками пива и извинилась за то, что не запаслась более дорогим напитком.

— Когда мне увеличат социальное пособие, я непременно начну покупать хорошее пиво, а не эту дрянь. К сожалению, нам придется довольствоваться этой мочой пантеры. — Она посмотрела на собаку. — Я вижу, вы уже познакомились с Лашем. — Она налила немного пива в собачью миску, и пес бросился громко хлебать пенистый напиток. Удовлетворенно хмыкнув, Телма подняла вверх бутылку. — Давайте выпьем за Хатча. Я все эти годы знала, что кто-нибудь обязательно найдет моего старого пирата.

Они звонко чокнулись бутылками и сделали несколько глотков.

— Сколько уже лет нет вашего мужа? — спросил Остин.

— Моего первого мужа, — поправила она его, сделала еще несколько больших глотков и крепко сжала губы. — Хатч исчез весной тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Где вы нашли его останки?

Остин развернул на столе карту Чесапикского залива и показал пальцем на нарисованный карандашом крестик.

— Черт возьми! — неожиданно воскликнула Телма. — Это же в нескольких милях от того места, где, по моему мнению, должен был находиться затонувший корабль с сокровищами.

— Корабль с сокровищами? — эхом повторил Завала.

— Да, так этот глупый Хатч его называл. И именно он погубил мужа.

— Вы можете рассказать, что с ним случилось? — попросил Остин.

В глазах у Телмы появилось отсутствующее выражение.

— Мой муж родился и вырос на берегу этого залива. С началом Второй мировой войны был призван в военно-морской флот и стал водолазом. Причем очень хорошим водолазом, насколько я знаю. После окончания войны он выкупил свое подводное снаряжение, а когда мы поженились, стал регулярно совершать коммерческие погружения, чтобы поддержать мастерство и развеять скуку. Обычно он выходил в залив на рыболовной лодке, благодаря которой и отыскал это затонувшее судно. Его сеть запуталась на дне, и он нырнул, чтобы освободить ее. Это судно стало его навязчивой идеей.

— Почему это произошло, Телма? — воодушевился Остин.

— Дело в том, что Хатч знал все затонувшие в заливе суда, а некоторые из них видел собственными глазами во время погружения. Короче говоря, он стал самодеятельным историком и провел несколько интересных исследований, но никаких записей от него не сохранилось.

— Он не рассказывал вам о затонувшем судне и его местонахождении? — допытывался Завала.

— Муж ничего мне не говорил. Он действительно был слишком старомодным и никогда не посвящал меня в свои дела, не без оснований полагая, что женщинам ни в коем случае нельзя доверять тайну. Он часто повторял, что расскажет мне всю правду только тогда, когда вытащит для меня какое-то количество золотых украшений.

— А почему он думал, что на этом судне обязательно должно быть золото? — насторожился Остин.

— Многие люди до сих пор не знают, что в давние времена в этих местах были золотые прииски. Мэриленд, Виргиния и дальше вплоть до Пенсильвании.

— Ничего удивительного, — признался Остин. — Я сам только недавно узнал о том, что когда-то в районе Чесапикского залива были шахты по добыче золота. Причем узнал совершенно случайно, когда оказался в кафе «Золотая шахта». Свое название это кафе получило по расположенной неподалеку шахте, заброшенной много лет назад.

— И ваш муж догадался, что какое-то золото могло оказаться на этом затонувшем судне? — спросил Завала.

— Это была не просто догадка, мой дорогой. — Телма провела пальцами по золотой цепочке, висевшей у нее на шее, а потом вытянула ее из-за ворота платья. На цепочке висел золотой кулон в виде лошадиной головы. — Он нашел этот кулон во время первого погружения и подарил мне, пообещав, что достанет еще больше. — Она грустно вздохнула. — О, Хатч, ты был для меня дороже всяких золотых сокровищ.

— Простите, что невольно вызвали у вас печальные воспоминания, — сказал Остин.

Ее лицо снова озарилось широкой улыбкой.

— Не волнуйтесь, Курт, это я должна просить прошения за то, что утратила эти воспоминания.

У Завалы между тем назрел интересный вопрос:

— Мы с Куртом с большим трудом вытащили из воды этот шлем. К нему еще был прикреплен нагрудник. Нам интересно, как ваш покойный муж справлялся с таким тяжелым снаряжением?

— О, он был не один. Он всегда работал вместе со своим другом Томом Лаури, включая и тот день, когда они обнаружили затонувший корабль. По всей вероятности, только ему одному он доверил свою главную тайну. Том стал его главным и единственным помощником, а Хатч обещал ему разделить все найденные богатства поровну.

— А Том еще жив? — спросил Остин.

— Нет, это затонувшее судно погубило и его, — сказала Телма. — Сотрудники береговой охраны как-то узнали, что Хатч попал в беду на дне залива. Может быть, запутался шланг подачи воздуха. Том был крепок как бык, он выпивал целую упаковку пива за раз. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Он был предан Хатчу и никогда бы не подвел его. Думаю, он изрядно выпил, неосторожно перегнулся через борт лодки и утонул.

— Значит, береговая охрана обнаружила их лодку на том самом месте, где она стояла на якоре над затонувшим судном? — насторожился Остин.

— Нет, вскоре начался шторм, лодку сорвало с якоря и унесло в море. Тело Тома и лодку обнаружили в нескольких милях от места погружения. Позже я продала ее одному из друзей Хатча, за которого впоследствии вышла замуж.

— Вы рассказывали кому-нибудь об этих сокровищах?

Она решительно покачала головой.

— Нет, я не сказала об этом даже офицерам береговой охраны. Это злосчастное судно уже погубило двух человек, и я очень не хотела снова остаться вдовой или сделать несчастной еще какую-нибудь женщину в нашем городке.

— Сколько погружений мог сделать Хатч? — поинтересовался Завала.

— Он уходил туда дважды. — Телма потеребила пальцами золотую цепочку с кулоном. — Первый раз он нашел этот кулон, а второй раз, видимо, спустился под воду сразу же после того, как нашел на дне кувшин.

Остин быстро поставил на стол недопитую бутылку пива.

— О каком кувшине вы говорите, Телма?

— Какой-то старый глиняный сосуд серовато-зеленого цвета с прочно запечатанной горловиной. Я нашла его среди всякой рухляди, которую Хатч и Том хранили на своей лодке. Он все еще покрыт засохшими морскими водорослями и ракушками. Он показался мне слишком легким, чтобы содержать в себе золото, поэтому я никогда даже не пыталась открыть его. Откровенно говоря, я очень боялась, что он может принести мне еще больше несчастий, как ящик Пандоры.

— Мы можем взглянуть на этот сосуд? — взволнованно спросил Остин.

Телма смущенно улыбнулась и развела руками.

— Вы немного опоздали. Пару дней назад я отдала его какому-то парню, который проезжал мимо. Он сказал, что пишет книгу и совершенно случайно услышал какие-то сплетни в нашем городке насчет Хатча и его поисков затонувшего судна. А когда я рассказала ему об этом кувшине, он попросил отдать его на время, чтобы сделать рентгеновский снимок содержимого. Я ответила, что он может забрать его насовсем.

— Парня звали Саксон? — догадался Остин.

— Совершенно верно, Тони Саксон. Симпатичный парень, но не такой красивый, как вы. Вы знаете его?

— Немного, — сказал Остин с грустной улыбкой. — А он не сказал вам, где остановился?

— Нет. — Она немного подумала, а потом добавила: — Надеюсь, я не отдала ему что-нибудь очень ценное? Вы видите, что этот дом давно уже требует капитального ремонта.

— Думаю, нет, — успокоил ее Остин. — Но в вашем распоряжении остается этот шлем, а он стоит немалых денег.

— Достаточно для того, чтобы отремонтировать и покрасить эту старую развалину? — воодушевилась Телма.

— Вполне, — улыбнулся Остин. — Думаю, что вам хватит не только на ремонт, но еще и на пару упаковок пива «Стелла Артуа».

Он решительно отклонил предложение выпить еще по бутылке пива в память о ее первом муже. Они с Завалой достали из багажника джипа шлем и водрузили его на столе в прихожей. Потом Остин поблагодарил Телму за помощь и сказал, что было очень приятно с ней познакомиться. Она ответила им тем же и даже расцеловала обоих на прощание.

Остин открыл дверцу джипа и хотел было сесть за руль, как вдруг увидел какую-то бумажку на ветровом стекле. Он развернул ее и прочитал небольшое послание, написанное шариковой ручкой довольно небрежным почерком.

Дорогой Курт, сожалею, что утащил амфору у тебя перед носом. Буду в ресторане «Тайдуотер гриль» до шести часов вечера и готов угостить выпивкой.

Э.С.

Остин протянул записку Завале, и тот хитро ухмыльнулся, прочитав ее.

— Твой друг обещает угостить нас выпивкой, — сказал он, садясь в джип. — Что может быть лучше такого предложения?

Остин молча уселся за руль джипа и направился в сторону набережной. По пути в город он видел крупную надпись «Тайдуотер» и вспомнил, как можно поскорее добраться до ресторана на берегу реки. Припарковав машину, они вошли в бар и сразу же увидели там Саксона, который оживленно обсуждал с барменом тонкости рыбной ловли. Увидев приближающегося Остина, Саксон радостно улыбнулся, поздоровался с ним, а потом представился Завале и предложил им отведать крепкого эля местного производства. Взяв по кружке пива, они нашли уединенный столик в дальнем конце зала.

Остин не любил терпеть поражение, но при этом никогда не унывал от неудачи. Именно поэтому он первым предложил тост:

— Поздравляю, Саксон. Как ты вышел на эту вещь?

Саксон сделал несколько глотков пива, а потом смахнул с усов пену.

— Немного удачи и хорошая обувь, — пошутил он. — Я исследовал все западное побережье Северной Америки, а потом, когда в огне сгорела моя копия судна, обратил внимание на восточное.

— А почему ты считаешь, что это был поджог? — спросил Остин.

— За несколько дней до пожара я получил от одного торгового дельца весьма заманчивое предложение продать свое судно. Я сказал, что эта копия является научным проектом и не подлежит продаже. А в конце той же недели мое судно сгорело дотла.

— А кто был покупателем?

— Ты уже видел его на презентации «Навигатора». Виктор Балтазар.

Остин вспомнил злой блеск в глазах Саксона, когда Балтазар вошел в помещение склада Смитсоновского института.

— Скажи, пожалуйста, как ты вышел на Чесапикский залив? — продолжал допытываться Остин.

— Я всегда считал этот район наиболее вероятным расположением страны Офир, поскольку именно здесь находились самые богатые золотоносные шахты. Кроме того, меня интересовало также русло реки Саскуэханна. Несколько лет назад в верхнем течении этой реки, в районе Меканиксбурга, что в штате Пенсильвания, были обнаружены глиняные таблички со странными письменами, которые, вполне возможно, являются древнефиникийскими.

— А что привело тебя к Телме Хатчинс?

— После пропажи «Навигатора» я впал в отчаяние и не знал, что делать дальше. В какой-то момент мне пришла в голову мысль приехать сюда и поговорить с любителями подводной рыбалки и сотрудниками местного исторического общества. Я вполне допускал мысль, что муж Телмы или скорее всего его верный друг могли проболтаться насчет своей находки кому-нибудь из друзей. С тех пор я начал тщательно собирать все слухи и сплетни, касающиеся затонувшего судна с сокровищами. В конце концов я узнал о Телме и выяснил ее адрес. Она сама предложила мне эту амфору, вероятно, подпав под мое обаяние.

— Вероятно, — улыбнулся Остин. — А как ты узнал о нашем приезде?

— Если НАПИ хочет и впредь оставаться тайной организацией, то я бы порекомендовал вам красить свои автомобили в менее приметный цвет, а не в чудесный бирюзовый. Я ехал на поздний завтрак и вдруг увидел вашу весьма примечательную машину. Не долго думая я проследовал за вами до лодочной станции, увидел, как вы выгружаете подводное снаряжение, механически запомнил ваш автомобиль, а потом проследил за вами, когда вы направились к дому Телмы. А сейчас могу ли я задать вам один вопрос? Как вам удалось выйти на след потерпевшего крушение судна?

Остин рассказал Саксону о второй статуе в Турции, а потом объяснил тайный смысл древней карты, начертанной на боку бронзового кота.

Саксон радостно засмеялся и всплеснул руками.

— Чертов кот! Я всегда подозревал, что в этой фигуре содержится нечто большее, чем в самой статуе. Возможно, именно эта парочка охраняла древний храм.

— Храм Соломона? — спросил Остин, вдруг вспомнив недавний разговор с Никкерсоном.

— Весьма вероятно, — ответил Саксон и нахмурил брови. — Интересно, почему люди, которые организовали похищение первой статуи, не смогли выйти на след этого древнего судна?

— Возможно, они не такие умные, как мы с вами, — пошутил Остин. — Сейчас амфора находится у вас. Могу я полюбопытствовать, что вы намерены с ней делать?

— Я уже открыл ее.

— Ну и что там было?

— Ответ на этот вопрос зависит от тебя, Курт. Полагаю, мы можем заключить некое соглашение. Мне нужны источники НАПИ, но только научно достоверные факты, а не золото или сокровища. Больше всего на свете мне хочется отыскать легендарную царицу Савскую. Охотно признаю, что по-настоящему одержим этой идеей.

Остин помрачнел, опустив кончики губ, а потом вопрошающе посмотрел на Завалу.

— Думаю, мы можем пойти на сделку с этим скользким и загадочным типом?

— Черт возьми, Курт, ты же знаешь мою неуемную страсть к романтическим приключениям. Я голосую «за».

К этому времени Остин уже принял единственно верное решение. Услуги со стороны НАПИ были скромной платой за бесценные научные знания Саксона. Кроме того, он не мог не восхищаться одержимостью этого человека и его упорством в достижении намеченной цели. Повернувшись к Саксону, он вперился в него пронзительным взглядом.

— Я готов заключить такую сделку, но при двух условиях.

Саксон заметно помрачнел.

— Ну и каково же первое условие?

— Ты должен откровенно рассказать нам о том, что находилось в амфоре.

— Я нашел там папирус, — без колебаний ответил Саксон. — А в чем заключается второе условие?

— Ты должен еще раз угостить нас пивом.

— Боже мой, Остин, ты бессовестно пользуешься своим преимуществом перед беспомощным человеком, — сказал Саксон, хитро подкручивая пальцами кончики усов.

Затем он взмахнул рукой, подозвал бармена и показал ему три растопыренных пальца.

Глава 40

Камердинер Балтазара прошел по мрачному коридору, облицованному темными деревянными панелями, и остановился перед массивной дубовой дверью. Балансируя с подносом в одной руке, он мягко постучал в дверь и ехидно улыбнулся, когда ответа не последовало. Он знал, что Карина находится в комнате, так как менее часа назад собственноручно перенес сюда из вертолета ее бездыханное тело.

Не утруждая себя вторым повторным сигналом, он вынул из кармана ключ, отпер дверь и широко распахнул ее.

Карина встретила его на пороге с перекошенным от гнева лицом и большой тяжелой настольной лампой с массивным медным основанием, которую удерживала обеими руками, как большую дубинку, готовясь нанести удар первому, кто осмелится переступить порог ее невольного узилища. Однако она слегка растерялась, поскольку не ожидала увидеть перед собой человека с большим подносом, на котором стоял фарфоровый чайник и красивая фарфоровая чашка.

На всякий случай она не стала опускать светильник.

— Кто меня раздевал? — строго потребовала она.

— Женщина из числа прислуги этого заведения, — спокойно ответил камердинер. — Ваша одежда сейчас находится в стирке. Мистер Балтазар решил, что пока вам будет намного комфортнее находиться в чем-то чистом и свежем.

— Можете передать мистеру Балтазару, что я хочу немедленно получить обратно свою одежду?

— Вы сами ему об этом скажите, — улыбнулся камердинер. — Он ждет вас в саду. Но он сказал, что вам не обязательно торопиться. Можете прийти туда в любое время, когда почувствуете желание с ним поговорить. Можно поставить поднос на стол?

Карина настороженно посмотрела на него, но все же отошла в сторону и впустила его в комнату. Он подошел к столу, поставил на него поднос, а потом попятился к выходу, не спуская глаз с тяжелого светильника, и исчез в коридоре, оставив дверь открытой.

Она очнулась за несколько минут до этого в какой-то странной чужой постели и вспомнила сладковатый запах на заднем сиденье в такси. А потом сбросила с себя простыню и вдруг обнаружила, что лежит в одном нижнем белье. Вскочив с постели, она стала лихорадочно рыскать по шикарной комнате в поисках хоть какой-то одежды, но нашла в шкафу только длинный белый халат из хлопка с глубоким вырезом.

Схватив халат, она огляделась. Если не принимать во внимание металлическую решетку на окнах, то в остальном комната напоминала номер «люкс» в дорогом отеле. Она подошла к окну и увидела перед домом аккуратно подстриженный газон. Именно в этот момент послышался стук в дверь. Быстро набросив халат, она схватила со стола тяжелый светильник и приготовилась отразить нападение непрошеных гостей.

Когда камердинер вышел из комнаты, Карина последовала за ним в коридор и увидела, как он исчез за углом. Вернувшись в комнату, она заперла дверь и вдруг заметила, как дрожат от волнения руки. Она поставила светильник на стол, плюхнулась в бархатное кресло и заплакала от отчаяния.

Накопившийся внутри гнев, который дал ей силы схватить светильник и приготовиться к отпору, куда-то незаметно исчез. Она вытерла глаза, пошла в ванную, умылась прохладной водой и привела в порядок растрепавшиеся волосы. После этого она выпила немного чаю и проследовала в том же направлении, где совсем недавно исчез камердинер. Оказавшись перед выходом в просторное патио, она открыла дверь и вышла на ярко освещенное солнцем пространство. Оглянувшись вокруг, она сообразила, что находится во внутреннем дворике с прекрасно ухоженным садом. Посреди двора располагался живописный, весело журчащий фонтан, а в самом его центре возвышалась статуя обнаженной женщины, окруженной дюжиной таких же обнаженных херувимов. Однако внимание Карины было обращено не на эту красоту, а на стройную фигуру Балтазара, который срезал цветы на клумбе.

Балтазар был одет по-домашнему — в белые слаксы, черную рубашку с короткими рукавами и легкие сандалии на босу ногу. Увидев вошедшую Карину, он мило улыбнулся и направился к ней с большим букетом цветов в руке.

В ответ Карина демонстративно скрестила руки на груди, отказавшись принимать букет.

— Мне не нужны ваши цветы. Где я нахожусь?

Он опустил букет, а потом небрежно положил его на мраморную скамью.

— Вы у меня в гостях, мисс Микади.

— Я не хочу находиться у вас в гостях, — прошипела Карина, почти сжав губы. — И требую, чтобы вы немедленно освободили меня.

Все еще улыбаясь, Балтазар смотрел на нее как на редкую бабочку, которая неожиданно пополнила его и без того огромную коллекцию.

— Вы властны, высокомерны и заносчивы. Именно такие качества я и ожидал встретить у наследницы рода Мекада.

Эти слова так поразили Карину, что на какое-то время она лишилась дара речи, а ее гнев сменился смущением.

— О чем вы говорите?

— У меня к вам предложение. — Он показал рукой на круглый мраморный стол, накрытый на две персоны. — Вы примете мое угощение, выпьете со мной, а я расскажу вам чрезвычайно занимательную историю.

Карина настороженно смотрела в сад, выход из которого надежно охраняли два человека в черной униформе. Стало быть, бегство из этой западни практически невозможно. Но даже если ей каким-то чудом удастся вырваться за пределы сада, что она будет делать дальше? Ведь она понятия не имела, где находится и как отсюда выбраться. Нет, будет гораздо лучше выиграть какое-то время и найти другой выход из положения. Она неохотно направилась к столу и села, упрямо выгнув спину.

В ту же минуту перед ней появился вездесущий камердинер и налил в хрустальные бокалы воду. Вслед за ним появились официанты с роскошно приготовленными блюдами. Поначалу Карина решила гордо проигнорировать гостеприимство Балтазара, но потом вдруг почувствовала, что просто умирает от голода. Она набросилась на еду, оправдывая себя тем, что нужно во что бы то ни стало набраться сил для побега. Правда, при этом она так и не притронулась к розовому вину. Она обязана была сохранить свежую голову для осуществления задуманного плана. Одному Богу известно, что ожидает ее впереди.

А Балтазар, казалось, уже успел прочитать все ее потаенные мысли. Он был хорошим знатоком человеческой натуры и не терзал ее разговорами во время обеда, спросив только, понравилась ли ей его кухня. Покончив с сдой, Карпина выпила несколько глотков воды, а потом решительно отодвинула пустую тарелку в сторону.

— Я выполнила свою часть предложенного вами договора, — сухо сказала она.

— Да, я вижу, — кивнул он. — Ну а теперь я должен выполнить свои обязательства. Эта история началась три тысячи лет назад с царя Соломона.

— Царя Соломона? — оторопела Карина.

— Да, единственного и неповторимого. Того самого, который был сыном Давида — правителя страны, известной ныне под названием Израиль. Согласно библейским легендам, царь Соломон принял у себя царицу некоего царства по имени царица Савская. Она много слышала о его мудрости и решила удовлетворить свое любопытство посредством личной беседы. Приехав к нему в гости, она была поражена не только его мудростью, но и несметными богатствами. Они быстро нашли общий язык и прониклись друг к другу более глубокими чувствами. Он был так увлечен своей гостьей, что даже написал цикл любовных стихотворений, по мнению некоторых исследователей, посвященных именно ей, по крайней мере частично.

— «Песнь песней», — взволнованно выдохнула Карина.

— Совершенно верно. Героиня стихов сама назвала себя: «Дщери Иерусалимские! Черна я, но красива…»

— Она приехала из Африки, — сказала Карина.

— В этом-то все и дело. В Библии царице Савской уделено не так уж много места — во всяком случае, в Коране о ней говорится гораздо больше, потом эту тему успешно развивали арабские мыслители, а после них наступило время европейских средневековых летописцев. Таким образом, мы узнаем, что царь Соломон и царица Савская были связаны брачными узами, она родила от него сына, а потом вернулась в свое царство. С тех пор Соломон стал богаче и могущественнее, у него было множество жен, наложниц и рабынь.

— А его сын?

— Легенда говорит, что он вернулся в Африку и долго правил там своим царством.

— Замечательная волшебная сказка, — улыбнулась Карина. — Ну а теперь позвольте мне поблагодарить вас за гостеприимство и покинуть это место.

— Нет, я поведал вам лишь первую часть этой сказочной истории, — возразил Балтазар. — Дело в том, что между царем Соломоном и служанкой царицы Савской тоже была интимная связь, в результате которой на свет появился еще один мальчик. Правда, он умер молодым, но остались его многочисленные потомки. Со временем они переехали на Кипр, где основали крупную кораблестроительную верфь, а потом весьма плодотворно сотрудничали с участниками Четвертого крестового похода. После падения Константинополя они переселились в Западную Европу. К сожалению, я являюсь последним представителем мужской линии древнего рода Балтазаров. Иначе говоря, с моей смертью умрет и этот древний род.

Карина подумала, что это произойдет не так уж скоро, и рассмеялась слишком грубым для истинной леди смехом.

— Вы хотите меня убедить в том, что являетесь потомком самого царя Соломона?

— Да, мисс Микади, как, впрочем, и вы.

— Мистер Балтазар, вы гораздо более сумасшедший, чем я себе представляла.

— Прежде чем судить о моем безумии, выслушайте меня до конца. Единственный ребенок царя Соломона и царицы Савской стал царем Эфиопии. Его наследники правили этой страной в течение многих столетий.

— Я родилась в Италии, но мать часто рассказывала мне об императоре Менелике. Ну и что из того?

— Значит, вы должны знать о существовании «Кебра Нагаст».[12] Эта священная книга повествует о царице Савской и Менелике.

Карина вдруг почувствовала, что оказалась на очень зыбкой почве.

— Я слышала это имя, но никогда не встречала его в книгах. Меня воспитывали в традициях римско-католической церкви.

— Предположительно «Кебра Нагаст» была обнаружена в третьем веке от Рождества Христова в библиотеке Святой Софии в Константинополе. Вполне возможно, что она была составлена значительно позже, но это не имеет никакого значения. Если бы вы прочитали ее от начала до конца, то увидели бы, что она посвящена царю Соломону и Мекада — царице Савской. Я привлек к исследованию одного крупного специалиста по ономастике, и он сказал, что ваша фамилия происходит от имени Мекада.

— Но это еще ни о чем не говорит! — воскликнула Карина. — Точно так же можно утверждать, будто каждый мужчина по имени Иисус или Кристиан может претендовать на происхождение от самого Мессии.

— Я бы согласился с вами, если бы не одна вещь. На бокале, из которого вы пили во время презентации «Навигатора», сохранились следы вашей ДНК. Я отправил образцы для анализа в три разные лаборатории, потому не может быть никаких сомнений в истинности сделанного ими заключения. Во всех трех случаях результат был идентичным. Ваши молекулы ДНК, как и мои собственные, содержат один и тот же набор. Я не сомневаюсь в том, что эти следы уходят во времена царя Соломона. Причем ваша связь определяется через царицу Савскую, а моя — через ее служанку. Я могу прислать вам в комнату результаты лабораторных исследований, и вы сами убедитесь в правдивости моих слов.

— Данные лабораторных исследований можно сфальсифицировать.

— Да, но только не эти. — Балтазар снова улыбнулся. — Поэтому не стоит воспринимать свое задержание как заключение в темницу. Скорее всего это напоминает воссоединение древнего семейства. Обед у нас подается рано, а ужин ровно в шесть часов.

Когда Балтазар встал и направился к выходу, Карина не выдержала и крикнула ему вслед:

— Постойте!

Он не привык к таким приказам, но все же повернулся назад, гневно сверкнув глазами на перекошенном от раздражения лице.

— Да, мисс Микади?

Она с таким же раздражением запахнула халат. Если он действительно считает ее потомком великой царицы, то пусть и ведет себя соответствующим образом.

— Мне не нравится ваше обращение. Прикажите вернуть мою одежду.

Он кивнул.

— Ее принесут в вашу комнату.

С этими словами он быстро исчез за дверью, направившись к себе.

Какое-то время Карина оторопело стояла молча, не зная, что теперь делать. В этот момент во двор вошел камердинер и стал быстро убирать со стола грязную посуду.

— Мистер Балтазар сказал, что вы можете вернуться в свою комнату.

Лишнее напоминание о том, что она пленница, просто взбесило ее. Она резко повернулась на каблуках, вышла из сада в состоянии крайнего возмущения, пробежала по длинному коридору и ворвалась в свою комнату, с трудом сдерживая слезы. То, что еще некоторое время назад казалось ей камерой заточения, сейчас выглядело как спасительное убежище.

Громко захлопнув за собой дверь, она прижалась к ней спиной и так крепко зажмурила глаза, словно пыталась с помощью этого нехитрого способа мгновенно переместиться в другое место.

Карина и мысли не могла допустить, что приходится хотя и далекой, но все же кровной родственницей этой мерзкой рептилии. Одно его присутствие вызывало у нее настолько отвратительное чувство, что она сама пугалась этого.

Но еще больше ее пугала мысль о том, что его слова могут оказаться сущей правдой.

Глава 41

Профессор Маккаллоу встретил своих гостей на ступеньках ротонды — большого здания из красного кирпича, с огромным куполом, построенного по проекту Джефферсона и напоминавшего его поместье в Монтичелло и здание Пантеона в Риме. Профессор предложил им пройтись по аллейке с высокими деревьями по обеим сторонам, которая упиралась в террасу на склоне холма.

— Я могу уделить вам двадцать минут, а потом побегу на занятия по этике, — сказал профессор — крупный коренастый мужчина с огромной седой бородой, напоминавшей клочок испанского мха. Его полные щеки были как красные яблоки, а походка вразвалку делала Маккаллоу скорее отставным моряком торгового флота, чем академическим ученым. — Должен признаться, вы заинтриговали меня своим звонком насчет Общества любителей артишоков.

— Похоже, это какая-то загадочная организация, — сказала Гэмей, пока они шли по дорожке, обрамленной густой зеленью.

Маккаллоу остановился на полпути.

— Безусловно, в этом есть своя тайна, — подтвердил он, покачав головой. — Я наткнулся на это общество, когда готовил материал по этике отношений в тайных обществах.

— Интересная тема, — улыбнулся Пол.

— Я тоже так думал. Не нужно быть участником заговора с целью захватить власть над миром, чтобы подвергать сомнению существование соответствующей этики поведения. Членство даже в самой безобидной организации может быть обусловлено определенными правилами и ритуалами. Исключительность. Противопоставление себя другим. Странные символы и манера поведения. Элитарность. Обязательное правило «один за всех» среди членов общества. Вера в то, что только они обладают истиной. Многие общества являются чисто мужскими. В некоторых странах, таких, например, как Польша, тайные общества строго-настрого запрещены. На одной части этого спектра можно увидеть тайные братства, а на другой обнаружить нацистов.

— А что вас привлекло в тайных обществах? — спросил Пол.

Маккаллоу продолжал переминаться с ноги на ногу.

— Виргинский университет знаменит своими тайными обществами. В нашем кампусе насчитывается почти две дюжины секретных организаций, и я неплохо осведомлен об их деятельности.

— Я где-то читала об Обществе семерки, — вмешалась Анджела, располагавшая, казалось, неисчерпаемым запасом самых разнообразных сведений о таинственных вещах.

— О да. Эта организация настолько таинственна и загадочна, что о членстве в ней того или иного человека мы узнаем только после его смерти, когда в местных газетах появляется некролог. Его могилу, как правило, украшает венок из черных магнолий, сплетенный в форме цифры «семь», а колокол на башне университетской церкви отбивает удары каждую седьмую секунду в течение семи минут на седьмой диссонирующей ноте гаммы.

— Джефферсон тоже был членом какого-нибудь тайного общества? — спросила Гэмей.

— Да, во время одного из визитов к Уильяму и Мэри он вступил в Общество плоской шляпы. Позже оно было преобразовано в Клуб плоской шляпы.

— Откуда такое необычное название? — поинтересовалась Гэмей.

— В давние времена студенты носили головной убор с квадратным верхом постоянно, а не только на выпускном вечере.

— Как Гарри Поттер, — засмеялась Анджела.

Маккаллоу тоже рассмеялся от такого удачного сравнения.

— Не знаю среди них ни одного выпускника Хогвартса, однако у членов этого общества было тайное рукопожатие. Они регулярно встречались для обсуждения своих проблем, но, как признавал сам Джефферсон, у этой организации «не было сколько-нибудь полезной темы для разговора».

Гэмей решила вернуть профессора к изначальной теме беседы.

— Вы можете нам сказать, что вам известно об Обществе любителей артишоков? — спросила она.

— Простите, что сбился с мысли. Некоторое время назад я работал в университетской библиотеке и случайно наткнулся на старую газетную статью. Автор утверждал, что ездил в поместье Монтичелло, чтобы взять интервью у бывшего президента, и вдруг увидел там Джона Адамса, который выходил из кареты перед домом Джефферсона.

— Воссоединение отцов-основателей? — удивился Пол.

— Этот репортер просто не поверил своим глазам. Он подошел к двери дома и поговорил с самим Джефферсоном. Тот ответил, что репортер ошибся, что это был один из местных плантаторов, который приехал к нему, чтобы обсудить сбор нового урожая. А когда репортер спросил, какой именно урожай он имеет в виду, Джефферсон загадочно улыбнулся и ответил: «Артишоки». Позже он подробно пересказал этот разговор, заметив при этом, что друг Джефферсона действительно очень похож на Адамса.

— Кто первым предположил, что Общество любителей артишоков действительно существует?

— Боюсь, что это я во всем виноват, — сказал Маккаллоу с каким-то овечьим выражением на красном лице.

— Не понимаю вас, — удивилась Гэмей.

— Я первым задал себе вопрос: «А что, если?..» Иначе говоря, я предположил, что описанная в газете встреча действительно могла иметь место. И тогда я задал вопрос: «Вдруг отцы-основатели действительно объединились?» Знаете, путешествия в те времена были делом чрезвычайно сложным. Позже я написал юмористическую статью в университетском издании, основанную на этой истории, а также на пристрастии университетской публики к различного рода тайным организациям. Я уже порядком забыл об этой давней истории, но на прошлой неделе вдруг позвонил ваш друг писатель и сообщил, что работал в библиотеке Американского философского общества и обнаружил там рукопись Джефферсона, посвященную выращиванию артишоков.

— Анджела тоже работает в философском обществе, — сказала Гэмей. — Она первая и нашла эту рукопись.

— Удивительное совпадение, — удивился Маккаллоу. — Примерно то же самое я сказал и мистеру Никкерсону.

— А кто такой мистер Никкерсон? — насторожилась Гэмей.

— Он сказал, что работает в Государственном департаменте, увлекается историей Джефферсона и даже прочитал мою статью на эту тему. А потом спросил, что мне еще известно. Он намеревался вновь просмотреть ее, но так больше и не появился. А на прошлой неделе мне позвонил Стокер, а потом вы. — Он посмотрел на часы. — Черт возьми. С вами очень интересно, но у меня уже начались занятия.

Пол протянул ему свою визитную карточку.

— Пожалуйста, дайте знать, если вспомните еще что-нибудь.

— Непременно. — Маккаллоу посмотрел на визитку. — А я думал, что НАПИ занимается исключительно морскими делами.

Гэмей очень не хотелось отвечать на вопрос, который уже сформировался на его толстых губах.

— Спасибо за помощь, — улыбнулась она. — Не смеем вас больше задерживать.

Маккаллоу пожал им руки и вальяжной походкой направился на занятия.

Пол долго смотрел на удалявшегося по газону профессора.

— Когда Курт позвонил нам в Вудс-Хол, он первым делом сообщил, что сотрудник Государственного департамента по фамилии Никкерсон попросил его заняться финикийской загадкой. Он встречался с ним на Потомаке на какой-то старой яхте.

— Да, я вспоминаю его имя. Думаешь, это тот самый человек?

Пол пожал плечами и достал мобильный телефон. Пролистав список номеров в записной книжке, он нашел человека из Государственного департамента, с которым когда-то работал по проблемам морского права. Поговорив с ним несколько минут, он выключил телефон и повернулся к жене:

— Никкерсон является помощником секретаря. Мой знакомый из Госдепа не знаком с ним лично, но уверяет, что это чрезвычайно влиятельный и авторитетный человек. Его считают блестящим специалистом, хотя и несколько эксцентричным, а живет он действительно на старой яхте на Потомаке. Может, стоит заскочить к нему на минутку по пути домой? Нам все равно придется ехать вдоль реки.

— Думаю, это было бы гораздо проще, если бы мы знали название яхты, — заметила Анджела.

— Если бы мы всегда выбирали самый легкий и простой путь, то не работали бы на НАПИ, — ответил Пол.

Поиски старой яхты Никкерсона оказались гораздо труднее, чем предполагали супруги Траут. Они с большим трудом обнаружили на причале несколько старых яхт, но только одна из них была по-настоящему старой, почти антикварной. На ее борту красовалось романтическое название «Прекрасная леди».

Пол вышел из автомобиля и направился к судну. На палубе никого не было, и вообще яхта не производила впечатления обитаемой. Не долго думая он поднялся по трапу на палубу и несколько раз громко позвал хозяина.

На яхте ему так никто и не ответил, зато отреагировал владелец соседнего судна.

— Ника сейчас нет дома, — объяснил он, высунув голову из каюты. — Уехал несколько минут назад.

Пол поблагодарил его и вернулся к автомобилю. По пути он еще раз взглянул на борт яхты и увидел, что транец был заметно светлее остальной части корпуса. Тогда он вернулся к яхте и спросил у соседа Никкерсона, менялось ли за последнее время ее название.

— Да, название сейчас действительно другое, — подтвердил тот.

Через несколько минут Пол уже сидел за рулем автомобиля.

— Никкерсона нет дома, — сказал он женщинам.

— Я видела, как ты проверял название яхты, — посмотрела на него Гэмей.

— Да, просто из любопытства. Сосед Никкерсона сказал, что раньше эта яхта называлась «Тисл».[13]

Анджела удивленно подняла голову.

— Вы уверены?

— Да, а что?

— Артишоки.

— При чем тут артишоки? — улыбнулся Траут.

— Я встречала это слово, когда собирала досье для своего друга писателя. Круглые артишоки называются «тисл».

Глава 42

Саксон открыл дверь снимаемого им коттеджа на берегу залива и включил свет.

— Добро пожаловать в лабораторию Саксона по консервации археологических находок, — сказал он, широко улыбаясь и радушно приглашая друзей внутрь.

Все стулья и диван в душной гостиной были сдвинуты к дальней стене, освобождая пространство для большого черного мусорного бака из пластика и двух раскладных столиков для пикника, придвинутых друг к другу. На столиках виднелась стопка плотных листов бумаги, спрессованная между двумя фанерными листами.

А на диване лежал и две части амфоры. Тонкая поверхность керамической посуды была изъедена морской водой и покрыта остатками зеленых водорослей. Одна часть амфоры представляла собой почти целый сосуд, а рядом с ней лежала вторая — горловина с запечатанным верхом. Остин взял со стола слесарную ножовку и тщательно изучил крошки зеленоватой пыли на ее зубцах.

— Я вижу, ты использовал самый лучший из точных инструментов.

— Из хозяйственного магазина, — ответил Саксон и смущенно улыбнулся. — Я знаю, вы считаете меня вандалом, но смею заверить, что обладаю огромным опытом консервации археологических находок в примитивных условиях и не нуждаюсь в подсказках специалистов в этой области. Разумеется, здесь был определенный риск, но я бы мог сойти с ума, если бы пришлось слишком долго ждать, чтобы узнать, что там внутри. Я все сделал очень аккуратно.

— Я мог бы сделать то же самое, — сказал Остин, возвращая на место ножовку. — Это все равно что сказать: пациент умер, но операция прошла успешно.

Саксон широко разве руками.

— Боги древней Финикии благословили меня на это. Все прошло даже лучше, чем я предполагал. В амфоре я обнаружил почти не поврежденный свиток папируса.

— Она слишком долго лежала под водой, — заметил Завала. — В каком состоянии находился папирус?

— Вообще говоря, папирус лучше всего сохраняется в сухом, жарком климате, как, например, в Египте, однако амфора была прочно запечатана, а сам свиток плотно завернут в кожаный футляр. Я надеюсь на лучшее.

Остин приподнял крышку мусорного бака.

— Еще одно достижение хайтека?

— Это моя сверхзвуковая увлажнительная камера. Папирус стал слишком хрупким, чтобы можно было сразу развернуть его. Он просто рассыпался бы на глазах. Обычно в таких случаях его подвергают процессу увлажнения. На дно этого бака я налил немного воды, завернул свиток в толстые листы промокательной бумаги, положил его в небольшой пластиковый контейнер с проделанными в нем отверстиями и плотно закрыл крышку бака.

— И это хитроумное приспособление действительно работает?

— По крайней мере теоретически. Скоро узнаем, что из этого получилось. — Саксон посмотрел на лежавшие на столе листы фанеры.

— А это, должно быть, твой супернадувательский ионный осушитель, — не без ехидства сказал Остин.

— Когда увлажненный свиток стал более эластичным, — как ни в чем не бывало пояснил Саксон, — я развернул его и положил между листами промокательной бумаги, которая впитает лишнюю влагу. Кроме того, под прессом папирус расправится и станет доступным для изучения.

— Ты уже видел там хоть какие-то надписи? — спросил Остин.

— От дневного света папирус может быстро потемнеть, поэтому я разворачивал его при закрытых ставнях. Правда, посмотрел на него с помощью фонарика. Папирус тогда еще был влажный, поэтому я не смог толком ничего разобрать. Надеюсь, после просушки письмена станут более отчетливыми.

— Сколько должно пройти времени, чтобы мы могли на него взглянуть? — поинтересовался Завала.

— Он должен быть готов уже сейчас. По крайней мере теоретически.

Остин не выдержал и ехидно захихикал.

— Знаешь, Джо, мистер Саксон может стать для НАПИ незаменимым специалистом.

— Согласен, — совершенно серьезно сказал Завала. — Он неистощимо изобретателен, склонен к новаторским подходам, не боится импровизировать и обладает редким мастерством в области изящного искусства прикрывать свою задницу.

Саксон молча потеребил пальцами кончики усов, как крестьянин в немом фильме.

— В таком случае я очень рад, что вы здесь. Если я испорчу эту древнюю вещь, вы разделите со мной ответственность. — С этими словами он выключил верхний свет. — Джентльмены, нам предстоит доказать, что древние финикийцы действительно добрались до берегов Северной Америки за много столетий до рождения Колумба.

Остин провел пальцами по краю фанерного листа.

— Начнем?

Они осторожно сняли верхний лист фанеры и отложили его в сторону. Затем с такой же осторожностью сняли несколько листов промокательной бумаги и увидели перед собой развернутый свиток папируса. Он состоял из отдельных страниц размером один фут на двадцать дюймов и в обшей сложности насчитывал в длину не менее пятнадцати футов. Загнутые края папируса были на удивление ровными, а сам он покрыт большими коричневыми пятнами, которые местами скрывали под собой древние письмена. К сожалению, большая часть текста была размыта и не поддавалась прочтению.

Саксон смотрел на папирус глазами ребенка, который получил надень рождения носки.

— Черт возьми! Он почти весь покрылся плесенью.

Его нетерпеливое желание поскорее увидеть текст неожиданно наткнулось на печальную стену реальности. Он уставился на папирус окаменевшими глазами, а потом резко повернулся, подошел к окну и с таким же видом вперился в темную воду залива. Остин пожалел его и решил хоть как-то взбодрить несчастного исследователя. Он пошел на крохотную кухню, налил три стакана минеральной воды, один протянул Завале, второй — Саксону, а третий поднял сам.

— Мы еще не провозглашали тост за человека, который ценой своей жизни спас этот папирус от гнилого рундука Дэйва Джонса.

Саксон понял его намек. Его разочарование — ничто по сравнению с трагической судьбой подводника, который первым обнаружил затонувшее судно и тем самым спас его.

— Да, за Хатча и его симпатичную вдову, — взбодрился он и громко чокнулся со стаканами своих друзей. Затем они снова собрались вокруг стола с папирусом.

Остин попросил Саксона максимально сосредоточиться на находке.

— Не стоит пока обращать внимание на письмена. Лучше расскажи нам о физических качествах папируса.

Саксон взял с полки большое увеличительное стекло и наклонился над свитком.

— Папирус изготовлен из стеблей водного растения семейства осоковых, произрастающего в долине Нила, — прокомментировал он. — Эти листы высочайшего качества сделаны из тонких пластинок. Их как следует расплющили молотком, превратили в тонкие полоски, которые затем переплели крест-накрест, как коврик. Чернила тоже отличаются превосходным качеством. Они изготовлены на прочной клеевой основе с добавлением пигмента и смолы. Что же до надписи, то она сделана тростниковым пером, которое придает буквам некоторую округлость.

— Ну а сейчас расскажи о самой письменности, — попросил Остин. — Это действительно финикийское письмо?

Саксон посмотрел на папирус придирчивым взглядом.

— Вне всяких сомнений. Финикийский алфавит, состоявший из двадцати двух букв, был единственным великим вкладом этой цивилизации в мировую культуру. Само слово «алфавит» является не более чем соединением первых двух его букв. Из этого древнейшего алфавита в более поздние времена произошли все остальные, включая арабский, иудейский, греческий, латинский и в конце концов английский. Финикийцы писали справа налево без каких бы то ни было пропусков, поскольку использовали только согласные звуки. А вертикальные линии играли роль пунктуации и разделяли отдельные слова и предложения.

— Забудь о том, что мы не можем прочитать весь текст целиком. Попробуй прочитать только то, что поддается прочтению. Даже на Розеттском камне не было какой-то части текста.

— В таком случае вам придется подвергнуться мотивационной терапии, то есть попросту набраться терпения.

Саксон взял блокнот, ручку и склонился над текстом папируса. Он что-то быстро писал, облизывая пересохшие губы и переходя от одного листа к другому. Иногда он замирал над каким-то словом, а потом снова начинал быстро писать. При этом он что-то бормотал про себя и теребил пальцами кончики усов.

В конце концов он закончил работу и посмотрел на них с триумфальным блеском в глазах.

— Могу расцеловать тебя, мой друг! — торжественно объявил он, глядя на Остина.

— Я не привык целоваться с людьми с такими роскошными усами, — усмехнулся тот. — Причем вне зависимости от того, мужчина это или женщина. Ты лучше скажи, что там написано.

Саксон похлопал рукой по блокноту.

— Первый фрагмент текста написан Менеликом, который изображает себя в качестве любимого сына царя Соломона. Он рассказывает о своей миссии.

— Менелик является также сыном царицы Савской, — напомнил ему Остин.

— Не стоит удивляться, что он не упоминает ее в этом послании. У Соломона было множество жен и еще больше наложниц и рабынь. — Саксон ткнул пальцем в отрывок текста. — Вот здесь, например, он пишет, что благодарен за оказанное ему доверие, причем повторяет эту мысль несколько раз. Для меня этот факт представляется крайне интересным.

— Почему именно этот? — спросил Остин.

— В легендах говорится, что когда Менелик был еще юношей, он вместе со своим сводным братом, сыном служанки царицы Савской, выкрал из храма Ковчег Завета и увез в Эфиопию, чтобы установить там правление царей из рода Соломона. Правда, в некоторых источниках утверждается, что это было сделано отнюдь не без ведома самого Соломона, который приказал соорудить точную копию священной реликвии, чтобы заполнить пустое место в храме. А одна легенда гласит, что он сам инспирировал кражу Ковчега, чтобы спрятать его в далекой Эфиопии. Впрочем, существуют и другие теории, в соответствии с которыми он попытался вернуть реликвию, чтобы восстановить свое доброе имя и вернуть дух религии в свою страну. Есть данные, что измученный сомнениями и чувством греха Менелик вернул Ковчег Завета, а Соломон простил его за прежние прегрешения.

— Похоже, Соломону тоже пришлось испытать сеанс мотивационной терапии, — грустно пошутил Остин.

— Кому можно доверять больше, чем человеку, который испытывает искренние раскаяния за прошлые грехи?

— Да, мудрость царя Соломона никогда и никем не подвергалась сомнению. На этом папирусе есть фрагменты текста, в которых недвусмысленно указывается, что Менелик перевозил какой-то груз необыкновенной ценности.

— И ничего более конкретного? — удивился Остин.

— К сожалению, нет. Остальная часть папируса больше напоминает сгнившую корабельную мачту. Автором этого текста был сам Менелик, из чего можно сделать вывод, что он же являлся и капитаном судна. В нескольких местах я встретил слово «скифы», из чего тоже можно заключить, что финикийцы использовали наемников для охраны судна. Есть несколько ссылок на какой-то таинственный «Великий океан», содержатся сведения о погодных условиях, однако прочитать большую часть текста пока не представляется возможным.

— Ну что ж, сейчас твоя очередь хоть как-то взбодрить меня, — грустно заметил Остин и покачал головой.

— Думаю, что могу это сделать, — улыбнулся Саксон и показал пальцем на несколько чистых мест на папирусе. — Вот в этих местах свиток был свернут так туго, что влага сюда не проникла. Эти линии изображают береговой ландшафт. Капитан судна рассказывает о каком-то заливе, похожем размерами на небольшое море, на котором он уже не ощущает запах океана.

Остин жадно впитывал каждое слово.

— Чесапикский залив?

— Пока это всего лишь предположение. Судно бросило якорь возле небольшого острова, расположенного в устье широкой реки. Он пишет, что вода в ней скорее коричневая, чем синяя.

— Сегодня, когда мы подъехали к реке, я заметил, что вода очень мутная, — сказал Завала. — А потом мы проехали мимо острова возле Абердинской испытательной станции.

Остин вспомнил про свою карту залива, достал ее из пластикового футляра и развернул на полу. Затем он попросил у Саксона карандаш и поставил крестик возле городка Хавр-де-Грас, расположенного у самого устья Саскуэханны.

— Мы пришли к выводу, что финикийцы могли остановиться вот в этом месте. Что же они сделали со своим грузом?

— Возможно, спрятали его в одной из золотоносных шахт, — предположил Саксон.

— В твоей книге высказывается предположение, что страна Офир находилась в Северной Америке. Ты хочешь сказать, что эта вещь могла быть спрятана в копях царя Соломона?

— Когда я впервые приступил к поиску копей царя Соломона, — сказал Саксон, — то сосредоточился вокруг района Чесапикского залива и реки Саскуэханны. Здесь, в двух шагах от Вашингтона, когда-то располагались золотоносные рудники. Причем задолго до того, как в тысяча восемьсот сорок девятом году в Калифорнии началась золотая лихорадка.

— Как-то раз я остановился в захолустном городке в штате Мэриленд и нашел там кафе под названием «Золотая шахта», — задумчиво произнес Остин. — Владелец сказал, что его заведение было названо по заброшенной старой золотоносной шахте.

— И Телма Хатчинс упоминала, что ее муж хорошо знал о золотых приисках, — добавил Завала.

Саксон задумчиво кивнул.

— В начале прошлого века вдоль реки Потомак от Джорджтауна до Грейт-Фоллс находилось более полудюжины золотоносных рудников и шахт. А в целом в штате Мэриленд по обоим берегам Чесапикского залива было не менее пятидесяти шахт. Что же касается золота, то его крупицы находили в скалах на всем протяжении плато Пидмонт, которое растянулось от Нью-Йорка до Южной Каролины.

— Слишком большая территория для поиска, — заметил Остин.

— Еще бы. Тогда я начал искать хоть какие-то свидетельства о возможном маршруте финикийцев. И нашел их, но не в Мэриленде, а много севернее, в Пенсильвании. Там, возле Харрисберга, столицы штата, совершенно случайно были обнаружены нагромождения камней с финикийскими письменами.

— Что это за камни? — оживился Остин.

— Один человек, Стронг, собрал около четырехсот крупных камней, которые он обнаружил неподалеку от Меканиксбурга, что в долине реки Саскуэханны. Доктор Стронг исследовал таинственные знаки и пришел к выводу, что это древние финикийские символы. Правда, Барри Фелл считает, что эти надписи сделаны на древнем языке басков. Есть и такие, кто считает их природными образованиями, не имеющими никакого отношении к письменности.

— Давай остановимся на этой мысли, — неожиданно предложил Остин и принес из джипа камень, который нашел возле затонувшего судна. У Саксона даже челюсть отвисла от неожиданности.

— Боже мой, где ты его нашел? — с трудом выдохнул он.

— Поднял со дна залива, где находится остов судна.

— Поразительная находка! — прошептал Саксон и на какое-то время потерял дар речи. Он долго вертел камень в руке, рассматривал на свет, как будто это был кусок стекла, а потом бережно провел пальцем по извилистой линии. — Это «бет», финикийский символ домашнего очага, позже преобразованный в греческую букву «бета». Эта вещица непосредственным образом связывает потерпевшее крушение судно с районом Меканиксбурга.

Тем временем Остин поставил второй крестик на месте гибели древнего судна в заливе, а третий — у устья реки. Потом он соединил все три крестика одной линией и протянул ее вверх по реке.

— Вряд ли этот след может привести нас к Меканиксбургу, — заключил он.

— Не совсем так. Я изучал этот район в течение многих лет, обошел его пешком и объездил на велосипеде. Если где-нибудь и может храниться эта реликвия, то только здесь. — Саксон обвел карандашом небольшой круг чуть севернее Харрисберга. Пустыня Святого Антония всегда интересовала меня своими древними легендами о давно забытых золотых шахтах. Даже проходящая здесь дорога получила название «Золотой Путь». В этих местах до сих пор рассказывают истории о таинственных заброшенных городах и поселках золотоискателей. Местность здесь настолько пересеченная, что практически никогда и никем не обрабатывалась.

— Легенды — это одно дело, — усмехнулся Остин, — а факты — другое.

Саксон вновь вернулся к папирусу.

— Здесь есть только одно чистое место, где упоминается какая-то шахта. Окружающие слова разъедены плесенью, за исключением той части, где говорится об излучине реки в форме подковы. — Длинный палец Саксона прошелся по руслу реки и остановился на изгибе в форме буквы U. — Пустыня Святого Антония находится к востоку от этой излучины. — Он покачал головой. — Это огромное пространство, на котором можно годами искать нужную вещь и ничего не найти.

Остин вытащил из папки лист бумаги и положил его рядом с картой. Изогнутая линия на бумаге в точности совпадала с излучиной реки на карте. Другие загогулины означали расположение горных вершин и речных долин к востоку от реки.

— Это копия финикийской карты Соломоновых рудников. Кажется, они абсолютно идентичны.

Саксон прочитал финикийские надписи на бумаге.

— Здесь ясно видно место, где копи вплотную подходят к реке.

— Пока мы не начали визжать от восторга, я должен указать вам на одну серьезную проблему, — улыбнулся Остин. — По словам местных жителей, река Саскуэханна в этом районе около мили в ширину и не более фута в глубину. Кроме того, она изобилует многочисленными островками и водоворотами. Трудно представить себе, что судно Таршиша могло подняться вверх по реке до этого места.

— Но какие-то вещи можно было погрузить на плоскодонную лодку, — резонно заметил Саксон. — Весной, когда начинается таяние снегов, глубина в этом месте вполне достаточная для такого судна.

— Опасно, но вполне возможно, если выбрать соответствующую лодку, — вынужден был признать Остин.

— Соответствующая лодка уже давно существует и получила название «саскуэханнский ковчег», — добавил Саксон с радостной улыбкой. — Местные жители начали пользоваться такими лодками еще с начала девятнадцатого века и плыли на них вниз по реке от округа Стубен, штат Нью-Йорк, до порта Депозит, штат Мэриленд. На самом деле это большие плоты понтонного типа семидесяти пяти футов в длину и шестнадцати — в ширину. На таких плотах местные жители доставляли на рынок продукцию сельского хозяйства, причем делали это исключительно весной, когда из-за таяния снегов вода в реке заметно повышалась. Прибыв на место торговли, они разбирали плоты, бревна продавали вместе с продуктами, а сами пешком возвращались домой. Таким образом они зарабатывали миллионы долларов, пока наконец железные дороги не уничтожили их доходный бизнес.

— Просто, как все гениальное, — воскликнул Завала. — Финикийцы вполне могли использовать этот метод для транспортировки золота.

Из груди Саксона вырвался глубокий смех.

— Райдер Хаггард может в гробу перевернуться от такого открытия. Он вместе со всем остальным миром верил в то, что копи царя Соломона находятся в Африке.

Завала тем временем продолжал пристально изучать карту.

— А у меня есть другая проблема, — сказал он. — Место, обозначенное на старой карте, сейчас покрыто огромным массивом воды.

Саксон проследил за пальцем Завалы.

— Да, все верно. Это заметно усложняет дело.

— Но только отчасти, — успокоил их Остин. — Предлагаю завтра же собрать отряд специального назначения и разработать план подводных исследований. На вертолете путь до пустыни Святого Антония будет не таким уж долгим. Мы можем добраться туда уже завтра утром.

— Превосходно! — обрадовался Саксон. — А я тем временем еще раз просмотрю весь папирус и проведу собственное исследование на тот случай, если мы упустили что-то важное. Итак, джентльмены, мы собираемся в экспедицию завтра утром?

Остин обхватил подбородок двумя пальцами и задумался.

— Соломону пришлось преодолеть много трудностей, чтобы надежно спрятать свою священную реликвию от посторонних глаз.

Завала мгновенно почувствовал некоторую тревогу в словах своего друга.

— Если я правильно понял, ты хочешь сказать, что мы можем ухватить тигра за хвост.

— В известном смысле. Давайте предположим, что мы уже отыскали этот предмет. Что мы будем делать с ним дальше?

— Никогда не думал об этом, — откровенно признался Саксон. — Религиозные реликвии вполне могут вызвать в народе широкое волнение.

— Вот и я о том же, — сказал Остин таким спокойным тоном, что у Завалы даже брови поползли вверх. — Может быть, Соломон действительно был настолько мудрым человеком, что решил спрятать подальше ту самую реликвию, которую мы так страстно пытаемся сейчас отыскать.

Глава 43

Когда послышался мягкий стук в дверь, Карина лежала на кровати, вытянув ноги и рассеянно уставившись в потолок за неимением более интересного занятия. Она осторожно открыла дверь и выглянула в коридор. Там никого не было, но у двери стояла большая плетеная корзина с ее выстиранной и отутюженной одеждой. А поверх одежды была аккуратно положена свернутая записка.

Дорогая мисс Микади. Пожалуйста, приходите ко мне на ужин в удобное для вас время.

В.Б.

— Боже, какая галантность, — недовольно проворчала она, закрывая дверь.

Карина быстро сбросила белый халат и оделась. В этой спешке был какой-то особый смысл. Собственная одежда придавала ей больше уверенности в своих силах и порождала приятное чувство контроля над событиями. Конечно, она понимала, что это только иллюзия, но все равно было очень приятно. Она еще раз перечитала записку. Откровенно говоря, она бы предпочла больше никогда не видеть этого мерзкого Балтазара, но у него все равно был ключ от ее комнаты, куда он мог войти в любую минуту.

Карина привела себя в порядок, гордо расправила плечи и с чувством собственного достоинства отправилась по длинному коридору во внутренний дворик. Там уже ждал охранник, который препроводил ее в другое крыло здания. Он остановился перед огромной дубовой дверью, услужливо распахнул ее и взмахом руки пригласил войти. Карина оказалась в огромной столовой, интерьер которой был выполнен в испанском стиле. Стены были покрыты бледной штукатуркой с яркой окантовкой и украшены большими картинами. По углам стояли высокие терракотовые вазы.

В ту же минуту появился уже знакомый ей камердинер и усадил ее за большой стол с изысканной кожаной столешницей и причудливо изогнутыми металлическими ножками. Стол был накрыт на двоих и мягко освещен большими металлическими канделябрами.

Балтазар появился минуту спустя, в черном костюме и таком же торжественном галстуке, словно пришел на официальный прием.

— Мисс Микади, как приятно, что вы согласились поужинать со мной, — произнес он с теплотой в голосе.

Карина ответила натянутой улыбкой без каких бы то ни было признаков удовольствия:

— Разве у меня был выбор?

— У нас всегда есть выбор, мисс Микади, — многозначительно ответил Балтазар. Он щелкнул пальцами, и камердинер ловким движением наполнил их бокалы прекрасным испанским вином. Затем Балтазар поднял свой бокал в молчаливом тосте и, казалось, совершенно равнодушно отнесся к тому, что она проигнорировала этот жест. Карина молча занялась салатом, а потом перешла к паэлье — главному блюду на этом столе. Покончив с ним, она решительно отодвинула в сторону десерт, но пригубила немного эспрессо.

Они ели в полной тишине, как давно женатая супружеская пара, которой уже практически нечего сказать друг другу. В самом конце ужина Балтазар поинтересовался, как ей понравились приготовленные на его кухне блюда, на что она с трудом выдавила из себя хоть что-то членораздельное.

— Вот и хорошо, — улыбнулся он, не отрывая от нее глаз, достал из кармана тонкую сигару и закурил. — У меня есть к вам один вопрос, — сказал он наконец, почти полностью скрывшись за плотной пеленой сизого сигарного дыма. — Вы верите в божественное предначертание?

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— Я имею в виду точку зрения, что вся наша жизнь определяется не столько поступками и делами, сколько предначертанной свыше судьбой.

— Глупо полагать, что именно вы придумали философскую теорию предопределения, — сухо молвила она, глядя ему прямо в глаза. — Думаю, мы все несем ответственность за возможные последствия своих поступков. Если вы выпрыгнете из окна высокого здания, то неизбежным следствием этого поступка станет ваша смерть.

— Вы совершенно правы, — согласился он. — Наши поступки действительно влияют на нашу жизнь, но я сейчас призываю вас поразмыслить над существованием тех высших сил, которые порождают у нас желание выпрыгнуть из окна высокого здания.

— К чему вы клоните? — негодующе захлопала ресницами Карина.

— Очень трудно выразить словами. Думаю, лучше показать, чем рассказывать об этом.

— У меня есть выбор?

— В данном случае нет, — твердо сказал Балтазар, поднимаясь из-за стола и бросая в пепельницу недокуренную сигару. Он обошел вокруг стола и галантно отодвинул стул, позволяя ей встать, а затем повел в сторону портретной галереи.

— Здесь изображены лишь некоторые из моих предков, — сказал он. — Надеюсь, вы замечаете фамильное сходство?

Карина равнодушно смотрела на многочисленные развешанные на стенах столовой портреты. Многие мужчины были облачены в средневековые доспехи. Несмотря на различие, большинство мужчин и почти все женщины, вне всяких сомнений, обладали чертами, сходными с суровым лицом Балтазара. У них был такой же волчий блеск в глазах, как будто древние хищнические инстинкты прочно закрепились в генах и с невероятной точностью передавались из поколения в поколение.

— Да, — согласилась Карина, — в их облике действительно есть общие фамильные черты.

— Вот эта симпатичная девица была графиней, — сказал Балтазар, приближаясь к выполненному маслом портрету восемнадцатого века, на котором была изображена миловидная юная матрона. — Весьма любопытная особа.

Он наклонился близко к портрету и прижал его нижние углы к панели. Карине даже показалось поначалу, что он целует полотно. Заметив изумление на ее лице, он пояснил, что портрет плохо висит. Затем он повел ее вниз по лестнице к большой стальной двери, запертой на кодовый замок.

Быстро набрав нужный код, он открыл ее и пригласил гостью внутрь. Карина с удивлением увидела, что вдоль всех стен стоят стеклянные шкафы.

— Это похоже на фамильную библиотеку, — улыбнулась она.

— В этой комнате хранятся семейные архивы рода Балтазаров. В этих толстых томах написана история нашего рода, насчитывающего более двух тысяч лет. Это бесценное сокровище, описывающее захват чужой собственности и власти, а также всевозможные интриги и династические браки не только в Европе, но и в странах Азии.

Балтазар направился в дальний конец хранилища и открыл еще одну дверь. Сняв со стены факел, он зажег его с помощью зажигалки. Тусклое пламя факела выхватило из полумрака каменные стены круглой комнаты. Карина осторожно вошла внутрь и неожиданно замерла, увидев перед собой статую с простертыми к ней руками.

— Господи Иисусе! Что это?

— Это статуя древнего божества. Она принадлежит нашей семье уже не одну тысячу лет.

Карина с восторгом смотрел на строгое выражение лица, острый прямой нос, упрямый подбородок и подозрительную ухмылку на тонких губах. Удивительные черты лица казались еще загадочнее от тусклого света факела, отбрасывавшего на статую мелькавшие тени.

— Ужасающий вид.

— Да, многие придерживаются того же мнения. Однако в глазах законных владельцев и наследников она является идеалом красоты. Но я хотел показать вам не статую, а нечто другое. Вот эту древнюю книгу.

Балтазар сунул древко факела в металлическую подставку на стене и подошел к алтарю. Он открыл резную крышку деревянного сундука и вынул шкатулку из черного дерева. Затем Балтазар достал из нее листы пергамента, перевязанные кожаной тесьмой.

Карина вовсе не хотела доставлять ему удовольствие своим любопытством, но не смогла сдержаться.

— Это что-то очень древнее, — взволнованно прошептала она.

— Почти три тысячи лет. Текст написан на арамейском языке во времена царя Соломона.

— А кто был его автором? — недоверчиво спросила Карина.

— Легендарная основательница рода Балтазаров. Ее имя уже давно утрачено историей, но сама она называла себя жрицей и требовала, чтобы все остальные обращались к ней именно так. Хотите послушать, что она пишет?

Карина пожала плечами.

— Мне все равно больше нечего делать, — сказала она с демонстративно подчеркнутым равнодушием.

— Я могу процитировать весь этот текст по памяти. На первой странице она рассказывает о себе и пишет, что была жрицей какого-то языческого культа и любимой наложницей царя Соломона. От него она родила мальчика, которого назвали Мелгарт. Как я уже говорил ранее, Соломон был человеком чрезвычайно любвеобильным и весьма непостоянным в своих привязанностях. Позже он увлекся царицей Савской и овладел ею.

— Моей древней родоначальницей, — обескураженно прошептала Карина.

— Совершенно верно. У них тоже родился мальчик, которого они назвали Менеликом. Соломон подарил свою наложницу жрицу царице Савской в качестве служанки. Разумеется, у нее не было выбора, кроме как подчиниться приказу царя. С тех пор оба мальчика росли и воспитывались вместе, нелюбимым сыном все же был Менелик. Когда они стали подростками, Мелгарт по наущению своей матери уговорил полукровного брата выкрасть из храма одну священную реликвию. Позже Менелик вернул ее в храм, и мальчики получили прощение отца, но затем, с помощью своего преданного друга Хирама, Соломон послал их обоих в опасное морское путешествие.

— А что представляла собой эта священная реликвия?

— Ковчег Завета. Но самое главное заключается в том, что это был не просто Ковчег Завета, а первоначальные десять заповедей, которые хранились в нем.

— Те самые глиняные таблички, которые Моисей принес с собой с горы Синай?

— Нет. Эти заповеди были сделаны из золота. Далее говорится, что Моисей уничтожил их, но дело вовсе не в этом.

— Почему он решил уничтожить их?

— Эти таблички были написаны в то время, когда старые языческие культы находились в постоянном движении и часто менялись. Содержание золотых табличек могло захватить воображение народа прежде, чем Моисей предложил бы им новую религию, основы которой он как раз в то время проповедовал.

— Следует ли понимать так, что таблички вовсе не были уничтожены?

— Они были припрятаны до времен Соломона. Соломон видел в них потенциальную опасность для себя, но боялся уничтожить столь ценную реликвию. А еще больше он опасался, что эти таблички снова могут украсть и использовать в своих целях. Вот тогда-то он и приказал Менелику переправить десять заповедей в страну Офир и надежно скрыть от посторонних глаз. А жрица отправила своего сына Мелгарта, чтобы тот перехватил золотые таблички и вернул на родную землю. Таким образом, полукровные братья сошлись в смертельной схватке. Менелик убил своего брата и вернулся домой, чтобы сообщить отцу о случившейся стычке. Соломон жестоко расправился с матерью Мелгарта, которую не без оснований подозревал в попытках похищения священной реликвии, а также в подстрекательстве народа против его правления и к возврату к старым языческим культам.

— А когда в этой истории появляется статуя «Навигатор»?

— Жрица узнала от своих сообщников, что Соломон приказал отлить две статуи Менелика, а потом поместить на них изображение карты, позволяющей отыскать путь в страну Офир, к золотым табличкам. Более подробная карта, нарисованная на тонком пергаменте, была уничтожена во время стычки между полукровными братьями.

— Зачем понадобилось делать две статуи?

— Соломон был не только мудрым, но и очень осторожным. Он приказал поставить их у ворот своего храма и тем самым спрятал тайну на виду у всех.

— А что случилось со жрицей?

— Находясь в изгнании, она изнывала от гнева, что ее сын погиб от руки Менелика, отпрыска царицы Савской. Она считала, что сама должна была стать женой Соломона и десять заповедей вместе с сопутствующим им могуществом законно принадлежат только ей. Она подговорила сына Мелгарта, чтобы тот вернул ей сокровище и отомстил наследникам Соломона и царицы Савской за смерть отца. Ему не удалось выполнить ее завещание, но он передал его следующим поколениям. Со временем главной задачей его потомков стало возвращение табличек до того, как кто-то узнает об их существовании. С этой целью по всему миру была создана сеть Смотрителей, которые должны были сообщать о любом упоминании этих заповедей.

— А какова же ваша роль во всем этом деле?

— Мой отец передал завет мне. Сейчас эта задача легла на мои плечи, поскольку я являюсь последним представителем рода Балтазаров и непременно должен исполнить клятву, данную много веков назад.

— Вот в чем дело, — протянула Карина. — Значит, теперь вы должны совершить акт мести за ту древнюю жрицу, которая уже давно превратилась в горстку праха. Следовательно, вы уверены в том, что я происхожу из рода царицы Савской, и собираетесь убить меня.

— Мне бы очень не хотелось этого делать, в связи с чем у меня есть к вам предложение. Я должен во что бы то ни стало продолжить род Балтазаров, так почему бы нам не соединить два древних рода в один?

Голубые глаза Карины потемнели от негодования.

— Вы, должно быть, шутите. Неужели вы полагаете, что я…

— Я же не говорю о какой-то романтической любви, — нагло усмехнулся Балтазар. — Можете считать это самым обыкновенным деловым предложением.

— А потом, когда я рожу от вас так называемого наследника рода, вы меня попросту убьете?

— Это всецело зависит только от вас.

— В таком случае можете сделать это прямо сейчас. У меня вызывает отвращение одна только мысль о том, что вы прикоснетесь ко мне.

Карина попыталась пройти мимо него, но он загородил ей дорогу. Она инстинктивно повернулась, чтобы найти другой путь к бегству. В этот момент ее взгляд случайно упал на лицо статуи, слабо освещенное тусклым огнем факела.

— Та самая статуя. Наконец-то я вспомнила. Точно такую статую я видела когда-то в Риме. Ее привезли из Карфагена во время Пунических войн. Когда римляне подступили к городу, жители Карфагена использовали ее для приношения детей в жертву Ваалу.[14] Вот почему Соломон подверг изгнанию вашу жрицу. Она поклонялась этому идолу и практиковала человеческие жертвоприношения.

— Соломон был лицемером, — презрительно выпалил Балтазар. — Он сам поклонялся старым богам, но когда первосвященники восстали против него, Соломон без колебаний уступил им.

— Я не хочу иметь ничего общего ни с вами, ни с вашими отвратительными божествами. Я требую, чтобы вы немедленно отпустили меня.

— Это невозможно.

В глазах Карины промелькнули зловещие огоньки. Она стремительно выхватила из подставки горящий факел и ткнула им Балтазару в лицо. Он успел уклониться и громко рассмеялся над ее тщетной попыткой защитить себя.

— Поставьте факел на место, пока я не отобрал его у вас.

— Если вы сейчас же не отпустите меня, я уничтожу вашу прелестную жрицу.

Она резко повернулась назад и поднесла факел к лежавшему на алтаре свитку пергамента.

Рука Балтазара взлетела вверх со скоростью броска кобры. Он выхватил факел у нее из руки в тот самый момент, когда огонь уже был готов поглотить древнюю рукопись, а потом сильно ударил кулаком по лицу. Карина глухо охнула и без сознания повалилась на пол.

Балтазар посмотрел на грозную статую. Его темные миндалевидные глаза гневно сверкнули в слабом свете факела. Руки статуи продолжали тянуться вперед, словно пытаясь обнять его.

Он посмотрел на неподвижное тело Карины, а потом опять поднял голову на безмолвную статую и замер, будто прислушиваясь к ее словам.

— Да, — тихо сказал он через минуту. — Теперь я все понял.

Глава 44

Остин бросил сумку с подводным снаряжением перед входом в свой плавучий дом и сразу же направился в кабинет. На телефонном аппарате часто мигала красная лампочка. Два сообщения на автоответчике. Он нажал кнопку и услышал первое сообщение от Карины: «Привет, Курт. Выхожу из Метрополитен-музея примерно в половине второго. Встреча прошла с грандиозным успехом! Не могу дождаться, когда расскажу тебе об этом. Надеюсь, что компьютерная модель „Навигатора“ будет скоро готова. Поймаю такси и поеду на Пенсильвания-Стейшн. Должна вернуться в Вашингтон поздно вечером. Позвоню, когда сяду ну поезд. Чао».

Остин посмотрел на часы. Было уже одиннадцать. Его тревожные мысли были прерваны сигналом о запуске второго сообщения. Может быть, это снова Карина. Однако оно было коротким и не предвещавшим ничего хорошего.

«Добрый вечер, мистер Остин, — донесся из аппарата чей-то металлический голос. — Мы задержали итальянское имущество, которое вы наверняка хотели бы вернуть. Позвоните нам по указанному номеру».

Преобразователь голоса сделал его похожим на металлический скрип робота. Высветившийся на аппарате номер позволял определить, что звонили откуда-то издалека. В этот момент Остин вспомнил зловещие слова Бака, когда сцепился с ним во дворце Топкапи в Стамбуле.

«У моего хозяина есть на нее другие планы».

Значит, Карина так и не доехала до Пенсильвания-Стейшн. Остин крепко сжал губы и живо представил себе каждый шаг, который она проделала в тот день, тщетно пытаясь обнаружить хоть какую-то зацепку, позволяющую определить причину ее таинственного исчезновения. Карина никому не говорила о своем намерении посетить Метрополитен. Потом он вдруг вспомнил, как она сегодня утром в последнюю минуту перед выходом договаривалась по его телефону с сотрудниками музея. Остин машинально снял трубку, чтобы позвонить Завале, но рука замерла на полпути. Он осторожно положил трубку обратно, словно это была ядовитая змея, и вышел на палубу.

В воздухе стоял запах речной воды, ила и гниющих водорослей. Скопище прибрежных лягушек громко распевало брачные песни, к которым добавлялся столь же громкий хор витающих в воздухе насекомых. В тусклом свете луны водная гладь реки напоминала бледный призрак, распластавшийся от одного берега к другому. Остин вспомнил бродягу, который болтался вокруг его дома в тот памятный вечер, когда он первый раз пригласил Карину к себе на ужин. На мрачном фоне реки возвышался высокий дуб, возле которого он тогда обнаружил следы непрошеного гостя.

Похоже, этот бродяга не просто бродил по илистому берегу, а был занят чем-то гораздо более важным.

Остин быстро пошел к выходу, сел в машину, поехал по дороге, свернул на шоссе, проследовал по нему не меньше пяти миль, а потом остановился и набрал по памяти номер на своем мобильном телефоне.

В трубке послышался знакомый густой голос.

— Флэгг слушает.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал Остин. — Ты можешь приехать ко мне домой? И прихвати с собой какого-нибудь специалиста по санитарной обработке помещения.

— Буду у тебя через двадцать минут, — пообещал Флэгг и положил трубку.

Судя по всему, Флэгг все еще находился в Лэнгли. Остин не знал, где живет его старый коллега по ЦРУ, и вполне допускал, что тот вообще не имеет другого жилья, кроме штаб-квартиры этого секретного ведомства. Во всяком случае, именно там он проводил большую часть своей беспокойной жизни в редких перерывах между выполнением тайных операций по всему земному шару.

Остин вернулся на свою баржу. Он никак не мог простить себе, что отпустил Карину одну и даже не приказал ей находиться подальше от посторонних глаз. Конечно, из этого все равно ничего не вышло бы, но по крайней мере у него бы совесть была чиста. Когда дело касалось собственной безопасности, Карина демонстрировала удивительное благодушие.

Через двадцать минут перед домом со скрипом остановились два автомобиля. Из первого вышел Флэгг и сразу же направился к Остину, а из второго, с эмблемой местной санэпидемстанции, показался молодой худощавый парень в ярком халате санитарной службы. Парень представился Остину как Баг, быстро прошел в дом, поставил на пол небольшой алюминиевый контейнер, открыл крышку и вынул оттуда довольно странный прибор, напоминающий лучевое оружие Бака Роджерса из фильма про звездные войны. С его помощью он проверил гостиную, спальню, потом осмотрел остальные комнаты и недоуменно развел руками.

— Никакого заражения паразитами я здесь не обнаружил, — сказал он. — Все чисто.

— А как насчет внешней стороны дома? — спросил Остин, показывая пальцем в сторону палубы.

Баг немного смутился и постучал пальцем по виску.

— Черт возьми, совсем забыл.

Он вышел на палубу и вернулся через несколько секунд.

— Я обнаружил что-то подозрительное со стороны реки, — сообщил он.

— Мне кажется, я знаю это место, — ответил Остин и повел Флэгга и Бага по лестнице на берег, предварительно прихватив с собой фонарь. — Несколько дней назад на этом месте слонялся какой-то бродяга, — сказал он, показывая рукой на дуб. — Я даже нашел следы его ног под этим деревом.

Баг навел свой аппарат на ствол дуба. На крошечном жидкокристаллическом экране появились цифры, а потом послышались тревожные электронные сигналы.

Баг взял у Остина фонарь и попросил помочь ему взобраться на дерево. Они подсадили его, и он быстро добрался до того места, откуда расходились толстые ветки дуба. Несколько минут Баг старательно орудовал складным ножом, а потом спустился на землю и протянул черный пластмассовый предмет размером с колоду игральных карт.

— Произведение искусства, — со знанием дела сообщил он. — Может быть, даже кое-что получше. Активизация на голос. Солнечная батарейка. Эта маленькая штука улавливает каждый телефонный звонок вне зависимости от того, стационарный он или мобильный. И тут же передает его на станцию прослушивания. Иначе говоря, ваш телефонный разговор может передаваться в любую точку земного шара. Что теперь мне с ним делать?

Какое-то время Флэгг молча разглядывал прибор, а потом высказал свое предложение:

— Я бы вернул эту штуку на место. Она может пригодиться для целевого распространения дезинформации.

— А я бы с удовольствием использовал ее для того, чтобы передать на станцию прослушивания пару ласковых слов, — угрюмо буркнул Остин, хотя в душе понимал, что в предложении Флэгга есть рациональное зерно.

В конце концов Баг снова забрался на дерево и стал закреплять подслушивающее устройство на прежнее место.

— Курт, кто-то немало потрудился, чтобы проникнуть в твои дела, — сказал Флэгг, наблюдая за работой Бага. — А я думал, что после перехода в НАПИ тебе нечем будет заняться, кроме как считать рыбу в океане.

— Ты не поверишь, какой величины бывает там рыба, — пошутил Остин. — Когда твой друг закончит свое дело, я угощу тебя пивом, а заодно расскажу немало интересного.

Закрепив устройство на прежнем месте, Баг спустился на землю, быстро собрал инструменты и уехал на своем грузовике. Остин пригласил Флэгга в дом, достал из холодильника пару бутылок «Сэма Адамса», и они уселись на кожаные кресла в кабинете. В течение следующего часа Остин рассказывал бывшему сослуживцу о событиях, которые произошли после попытки пиратского захвата контейнеровоза.

Флэгг внимательно слушал, а потом его губы растянулись в легкой усмешке.

— Копи царя Соломона! По сравнению с тобой, Остин, моя работа может показаться примитивной сортировкой почты. — Он снова стал серьезным. — Думаю, что ты столкнулся с каким-то мощным тяжеловесом. Ты уверен, что твоя подруга действительно находится в руках Балтазара?

— Да, вне всяких сомнений. Его следы видны с самого начала всей этой истории.

— Чем я могу тебе помочь?

— Попробуй выяснить, где Балтазар проводит большую часть времени.

— Непременно займусь этим. Что еще?

— Погоди минутку. — Остин снял трубку, набрал оставленный незнакомцем номер и включил громкую связь.

— Мы уже давно ждем вас, — послышался таинственный металлический голос.

— Меня не было в городе. О каком итальянском имуществе вы говорили?

— Оно известно вам под именем Карина Микади. Она жива и здорова. Пока. Но не могу поручиться за ее здоровье в будущем.

— Что вы хотите за нее получить?

— Не что, а кого. Мы готовы обменять ее на вас.

— Какие гарантии?

— Гарантии годятся для совершенного мира, а ваш мир сейчас очень далек от совершенства.

— Ладно, какие условия?

— Вы должны быть перед мемориалом Линкольна ровно через полтора часа. Без сопровождающих. И не пытайтесь использовать какие-нибудь навигационные штучки. Вас тщательно просканируют.

Остин посмотрел на Флэгга.

— Я приеду.

На этом связь прервалась.

— Должно быть, это шикарная женщина, — улыбнулся Флэгг и встал со стула. — Тебе стоит поторопиться, а я попытаюсь отыскать местонахождение Балтазара.

Остин попросил его поддерживать связь через Завалу. Когда Флэгг покинул его дом, Остин снял трубку и позвонил Завале, с трудом преодолевая искушение наградить парой лестных эпитетов тех, кто его сейчас слушает.

— Привет, Джо, это Курт. К сожалению, не могу встретиться с тобой завтра. Неожиданно позвонил Питт и потребовал, чтобы я приехал к нему сегодня вечером.

— Должно быть, что-то очень срочное.

— Похоже на то. Я перезвоню тебе позже.

Остин перезвонил ему минут через пятнадцать, когда уже мчался в Вашингтон.

— Я ждал твоего звонка, — сказал Завала. — Никак не мог понять, каким образом ты встретишься с Питтом, если, по слухам, он сейчас где-то в Японском море.

— Извини, что морочил тебе голову, но особого выбора не было. Кто-то слушает каждое мое слово.

Остин быстро рассказал ему про Карину и про свой план встречи с похитителями.

— Курт, я готов приехать туда с кем угодно и с чем угодно, но ты уверен, что твое вмешательство поможет спасти ее?

— Не знаю. Но это поможет мне приблизиться к ней на такое расстояние, когда я смогу что-то сделать. Тот факт, что у меня есть информация о местонахождении золотоносной шахты, может предоставить мне некоторое преимущество.

— Не люблю сыпать соль на раны, но что будет, если они просто ищут тебя и не намерены торговаться по поводу ее освобождения?

— Я уже серьезно обдумал вероятность такого поворота. Мне кажется, нужно использовать этот шанс. А ты пока попробуй отыскать шахту. Это будет наша главная козырная карта. Скорость — главное преимущество.

— Я уже договорился насчет вертолета и согласовал все действия с супругами Траут. На рассвете мы забираем Саксона и отправляемся в путь. А тебе я желаю всяческой удачи.

— Спасибо, — ответил Остин. — Она мне понадобится.

Остин добавил, что Флэгг будет поддерживать с ним связь, и выключил телефон. Подъехав к зданию НАПИ, он поставил джип в гараж, а сам поймал такси и отправился к мемориалу Линкольна. Он прибыл туда за минуту до истечения назначенного срока, а через несколько секунд после того как такси умчалось прочь, к нему тихо подъехал огромный черный «кадиллак-эскалейд». Открылась задняя дверца, оттуда вышел человек и показал ему рукой на заднее сиденье.

Остин сделал глубокий вдох и нырнул в автомобиль. Мужчина последовал за ним, и Остин оказался между двумя крепкими парнями, прижавшими его с обеих сторон. Автомобиль вырулил на дорогу и мгновенно смешался с другими машинами в плотном потоке дорожного движения.

Сидевший слева от него человек сунул руку под пиджак, и Остин мельком заметил странный металлический блеск, но не мог определить, нож это был или пистолет. Он выругался про себя, проклиная свою легковерность. Они не собираются его никуда везти, просто убьют здесь немедленно.

Он поднял руки в инстинктивном жесте самозащиты.

В этот момент он почувствовал на шее что-то холодное, и в ту же минуту послышалось легкое шипение. Одновременно кто-то набросил ему на голову черный мешок. Его тело обмякло, глаза закрылись, а голова поникла на грудь. И только присутствие двух крепких парней с обеих сторон не позволило ему рухнуть на пол.

Через некоторое время автомобиль выехал из города и, петляя по узким улочкам пригорода, помчался на предельно допустимой скорости в сторону аэропорта.

Глава 45

Служебный вертолет высоко парил над Чесапикским заливом, и его голубой корпус уже начал отражать первые лучи восходящего солнца. Джо Завала сидел на месте пилота, Гэмей была рядом с ним в кресле пассажира, а Пол Траут, вытянув ноги, устроился на заднем сиденье в окружении больших сумок с подводным снаряжением.

Завала пристально вглядывался в темную поверхность воды, а потом вдруг ткнул пальцем куда-то вниз.

— Вот здесь мы с Куртом ныряли в поисках затонувшего судна, — прокричал он Гэмей. — Скоро будет Хавр-де-Грас.

На горизонте показался высокий белый шпиль маяка «Конкорд», а через минуту уже был виден железнодорожный мост через Саскуэханну в самом ее устье. Завала неуклонно следовал по руслу реки, темная вода которой указывала ему путь на северо-запад. Быстрое течение то и дело прерывалось небольшими живописными островками, а по берегам виднелись ухоженные поля местных фермеров.

Продвигаясь вперед со скоростью сто пятьдесят миль в час, винтокрылая машина быстро преодолела расстояние до Харрисберга. С вертолета было хорошо видно, что движение на главном шоссе было еще очень слабым. Пролетев примерно десять миль от здания Капитолия, вертолет резко свернул на восток, удалился от русла реки и направился к горной гряде. Пролетев над пышными зарослями небольшого леса, а потом над фермерскими угодьями, вертолет стал снижаться, опускаясь на зеленую поляну и рассекая винтами густой утренний туман.

Изрядно потрепанный автомобиль Саксона уже стоял на самом краю летного поля. Как только вертолет коснулся земли, Саксон завел мотор и помчался через поле. «Сабебан» затормозил прямо перед вертолетом, и Саксон, выскочив из машины, побежал к нему, низко пригибая голову под лопастями винта. Он энергично пожал руки Завале, Гэмей и Полу и уселся на заднее сиденье. Он оделся так, словно собирался на африканское сафари, не забыв напялить и жилетку с многочисленными карманами и изрядно помятую шляпу с широкими, загнутыми вверх полями.

— А где Курт? — удивленно поинтересовался он.

— Отозвали по срочным делам, — широко улыбнулся Завала, старясь скрыть за улыбкой истинную причину отсутствия друга.

— Чертовски жаль, — понуро ответил Саксон с нескрываемым разочарованием. — Боюсь, что он пропустит самые интересные события, связанные с обнаружением золотоносной шахты.

— Вы слишком самонадеянны, — хмыкнул Пол.

— Джо по опыту знает, что я действительно склонен к громогласным обещаниям, — признал Саксон, — но это всего лишь необходимая реклама, которая является неизменным спутником моей работы. Однако сейчас — совсем другое дело. Могу поклясться на гробнице царицы Савской, что мы непременно отыщем эти легендарные копи. Сейчас я докажу вам это.

Саксон вернулся к своей машине, открыл дверцу, достал потрепанный чемодан и вытащил оттуда толстую пачку бумаг.

— У нас нет времени, — попытался остановить его Завала.

— У меня глаза слипаются из-за того, что я всю ночь провел над этим исследованием, — проворчал Саксон. — Но оно того стоит. Это топографическая карта интересующей нас местности. А вот эта диаграмма показывает, что здесь когда-то была дорога, обслуживавшая эксплуатацию рудника. Надеюсь, Джо уже посвятил вас в это дело, — сказал он, поворачиваясь к Полу Трауту. — Мое внимание прежде всего привлекли слухи о легендарных золотоносных приисках и древних погребальных пещерах индейских племен. Вот здесь через горы проходит дорога к золотым приискам, а чуть поодаль находится шахтерский поселок Золотая Шахта.

Траут медленно обвел глазами лес, со всех сторон окружавший безлюдную взлетную полосу.

— Вы должны простить мой научный скептицизм, — сказал он с типичным акцентом жителя Новой Англии, — но трудно поверить, что древние финикийцы проплыли почти полмира, чтобы отыскать золото именно здесь, в живописной сельской местности Пенсильвании.

— Это вполне здоровый скептицизм, — улыбнулся Саксон. — Вы должны внимательно взглянуть на окружающий ландшафт. Здесь мы повсюду видим пешеходные тропинки, полусонные деревни и тихие фермы. Однако в давние времена эта местность была заселена по крайней мере пятью крупными племенами, проживавшими на территории двадцати деревень, еще в тысяча шестисотом году, когда европейцы вновь открыли эти земли, на здешних холмах и в долинах проживало почти семь тысяч индейцев племени саскуэханнок.

— И в чем же состоит ваша гипотеза о первом контакте? — поинтересовалась Гэмей.

— Я полагаю, что в древние времена сюда в поисках меди пришло финикийское судно-разведчик. Финикийцы вступили в контакт с индейцами и узнали от них о больших залежах золота. Обладая хорошими организаторскими способностями, финикийцы могли нанять местных индейцев для устройства шахты, добывать золото, а потом разработать надежные сухопутные и морские маршруты для его транспортировки домой.

— Трудно, но не невозможно, — заключил Траут, кивая. — Если я правильно вас понял, сегодня вы намерены показать нам как раз такую шахту?

— Я намерен показать вам то место, где, по моему мнению, она должна находиться, поэтому садитесь в машину. Мы совершим небольшую прогулку.

Они вытащили из вертолета свой багаж и перенесли его в машину. Саксон сел за руль и выехал с территории аэродрома на пыльную проселочную дорогу. Через несколько миль автомобиль свернул с дороги и поехал по узкой тропинке в сторону леса.

— Добро пожаловать в пустыню Святого Антония, — весело сказал он, подпрыгивая, когда машина натыкалась на глубокие колдобины и ямы. — Это вторая по размеру бездорожная пустыня на территории Пенсильвании. Через нее когда-то проходила знаменитая Аппалачская тропа. Между двумя горными вершинами пролегает почти четырнадцать тысяч акров безлюдной земли, покрытой густыми лесами и кустарниками.

— Я не знала, что святой Антоний посещал Северную Америку, — удивилась Гэмей.

— А он этого и не делал. Эта земля получила название по имени миссионера Энтони Сейферта. А местные жители называют это место Каменистой долиной. Сейчас здесь все тихо и спокойно, как на кладбище, а в начале девятнадцатого века сотни мужчин работали здесь на угольных шахтах. В деревню Рауш-Гэп была проведена железнодорожная ветка, а чуть позже здесь был построен курорт под названием «Холодные родники». А когда уголь в шахтах был полностью выработан, почти все местные жители навсегда покинули эти места.

— Ты сказал «почти», — не преминул заметить Завала.

Саксон кивнул.

— Да, некоторые смышленые парни нашли способ эксплуатации древней легенды о золотых приисках. Они построили здесь отель с романтическим названием «Золотой ручей» и стали приглашать туристов, которых возили на лодках в какую-то пещеру. В Пенсильвании множество таких природных образований. А вершиной их туристического бизнеса стала возможность намыть немного золотоносного песка.

— Здесь золото действительно нашли? — оживилась Гэмей.

— Вполне достаточно, чтобы доставить радость туристам. Чтобы поддержать свой бизнес, они стали продавать золотые медальоны. А потом железную дорогу убрали и все дело заглохло.

— У этого золотоносного песка должен быть какой-то источник, — задумчиво произнес Пол.

Саксон одобрительно улыбнулся.

— Совершенно верно. Именно поэтому я полагаю, что отель является ключом к разгадке этой тайны.

— Каким образом можно ее разгадать? — воодушевился Завала.

— Сами увидите, — ответил Саксон, загадочно улыбаясь.

Когда машина углубилась далеко в лес, Саксон стал рассказывать спутникам о многочисленных войнах между индейцами и белыми поселенцами, показывая им заброшенные шахтерские поселки и вышки, окружавшие разрушенные шахты. Дорога внезапно оборвалась на берегу озера. Саксон остановил машину и первым вышел из нее.

— Милости прошу в отель «Золотой ручей», — торжественно объявил он спутникам.

Они вышли из машины и последовали за Саксоном вниз по крутому склону к берегу озера. На его зеркальной поверхности не было ни малейшей ряби.

— Ты хочешь сказать, что отель находится под водой? — удивился Завала.

— Когда-то этот отель стоял в долине, — пояснил Саксон. — А когда это место опустело, сюда в поисках легкой добычи пришли золотоискатели, у которых динамита было гораздо больше, чем мозгов в голове. Они взорвали природную плотину, и вода из протекавшего неподалеку ручья затопила долину, поглотив и отель.

Завала подошел к самой кромке воды и задумчиво уставился на сверкающую гладь озера, раскинувшегося как минимум на две мили в длину и одну в ширину. Его пологие берега были окружены невысокими холмами, густо поросшими лесом.

— Какая здесь глубина? — спросил он.

— Почти сто футов в самом глубоком месте, — ответил Саксон. — Озеро постоянно пополняется за счет многочисленных подземных источников.

— Главное правило подводника — планируй погружение и погружай планирование, — пошутил Завала. — Озеро очень большое. У тебя есть какая-нибудь подсказка, откуда мы должны начать?

— Да, я ее вам покажу, — засуетился Саксон.

Вернувшись к машине, он вынул из сумки папку с крупной надписью «Отель „Золотой ручей“» и вручил Завале брошюру желтого цвета, в которой содержалась реклама отеля: двухэтажного здания, облицованного квадратными плитами.

От отеля вниз шла тропинка, а дальше виднелась узкая лестница, ведущая в пещеру, где выстроились в ряд лодки для туристов. На рисунке были изображены люди в викторианских нарядах, промывающие песок в поисках крупиц золота. Завала посмотрел на озеро, пытаясь определить на глаз, на каком расстоянии от берега может находиться этот отель.

— Никому не удалось найти здесь золото, пока отель стоял на суше, — недоверчиво проворчал Завала. — Почему же ты думаешь, что найти его под водой будет намного легче?

— Мне в голову тоже приходил этот вопрос, — улыбнулся Саксон. — Я уже хотел было отменить экспедицию, но совершенно случайно наткнулся на статью в журнале, где подробно описывался затонувший отель. Один из работавших на кухне поваров рассказал, что там была потайная дверь. Она была заперта на замок, но работники кухни сломали его и обнаружили какую-то шахту. Они бросили туда камень, чтобы проверить глубину, но так и не услышали звука падения. Управляющий приказал наглухо заколотить эту дверь, потому что повара стали выбрасывать в шахту кухонные отходы.

— Это похоже на воздухозаборный колодец, проложенный для вентиляции шахты, — высказал догадку Пол.

Саксон открыл большую тетрадь, где собственноручно скопировал с туристического путеводителя внутреннюю планировку отеля. Двойная вертикальная линия указывала на воздушную вентиляцию.

— Я думаю, что этот отель был построен прямо над шахтой, — рассудил он. — А пещера до обрушения потолка вполне могла быть частью входа. Этот завал прочно перекрыл путь в шахту, но все же пропускал небольшой поток воды с золотоносным песком. Если мы спустимся в этот вентиляционный колодец, то сможем добраться и до самой шахты. Как ты считаешь, такое возможно?

Какое-то время Завала внимательно смотрел на рисунок, пытаясь прокрутить в сознании каждый шаг под водой.

— А нам известны размеры вентиляционного колодца? — спросил он у Саксона.

— Нет, в статье не было никаких данных на этот счет.

Завала был опытным и очень осторожным подводником.

Именно поэтому он предложил разбить план на два этапа. Сперва они с Гэмей исследуют пещеру, а потом попытаются проникнуть в вентиляционный колодец. Она тоже не была новичком — после участия во множестве экспедиций по обнаружению затонувших судов в районе Великих озер, Гэмей связала свою судьбу с подводной археологией. Обладая изящным и гибким телосложением, она могла попытаться проникнуть в колодец.

Пока Пол накачивал надувную резиновую лодку, подводники облачились в гидрокостюмы и приготовились к погружению. Тем временем Саксон нанес на топографическую карту координаты отеля и надежно упаковал ее в водонепроницаемый пластиковый пакет.

Когда все было готово, Пол спустил лодку на воду, а потом помог Завале и Гэмей забраться в нее. Оказавшись над затонувшим отелем, они одновременно перевалились через борт лодки и исчезли под водой, оставив на поверхности озера лишь круги, обозначившие их переход из одного мира в другой.

Глава 46

Остин очнулся с таким чувством, будто его ударили по голове. Все это время он пребывал в полной уверенности, что находится в полном сознании вплоть до того момента, когда встретился с Балтазаром. А на самом деле просто позволил тому перехитрить себя.

На расстоянии менее ярда перед ним стало медленно проявляться чье-то лицо, плотно залепленное пластырем с правой стороны.

— Чувствуете себя лучше? — спросил человек таким равнодушным тоном, что сразу стало ясно: ему плевать на самочувствие Курта.

Голова у Остина раскалывалась от боли, язык распух и не шевелился во рту, а зрение затуманилось и напрочь отказывалось различать окружающие предметы.

— Неплохо, по сравнению с тем, как может себя чувствовать человек под колесами автомобиля, — нашел он в себе силы пошутить. — Кто вы такой?

— Можете называть меня просто Сквайр. Я работаю на Балтазара. — Он протянул Курту стакан с какой-то прозрачной жидкостью. Заметив минутные сомнения Остина, Сквайр широко осклабился, продемонстрировав недостающий зуб. — Не волнуйтесь. Если бы Балтазар хотел вас убить, то давно бы уже это сделал. Данное средство поможет справиться с химией, которую они вам ввели.

Остин сделал глоток. Жидкость была холодной и имела какой-то искусственный сладковатый привкус. Гулкие удары в голове стали быстро исчезать, а глаза вновь обрели способность различать предметы. Его новоявленный друг уселся на стул и уставился на него немигающим взглядом. Они находились в большой квадратной палатке, сквозь прозрачные красно-белые полоски которой пробивались яркие лучи солнца.

— Я был без сознания всю ночь, — догадался Остин.

— Да, и тем самым заставили их изрядно поволноваться. Вам дали слишком большую порцию веселящего сока, чтобы вырубить еще в автомобиле.

Остин допил прозрачную жидкость и вернул стакан. У сидевшего на стуле Сквайра, облаченного в голубую униформу из прочной хлопчатобумажной ткани, было телосложение профессионального борца. К стулу были приставлены алюминиевые костыли.

— Что у вас с лицом? — равнодушно поинтересовался Остин.

Левая сторона лица устроившегося напротив человека перекосилась в угрюмой ухмылке.

— Небольшое приключение, — тихо сказал он. — Вставайте.

Сквайр взял костыли и с большим трудом поднялся со стула. Затем, опершись на них, он какое-то время безучастно наблюдал, как Остин встает с кровати, нетвердо пошатываясь на ногах. Голова все еще кружилась, но в целом силы быстро возвращались к нему. Несколько раз он сжимал и разжимал кулаки.

От бдительного Сквайра не ускользнуло это угрожающее движение.

— Если вы собираетесь устроить какой-нибудь фокус нам на потеху, должен сразу предупредить, что за дверью шатра стоят крутые парни, которые настроены к вам не так дружелюбно, как я. Мистер Балтазар предоставил мне полномочия позвать их на помощь в случае крайней необходимости. Они вас так отметелят, что мало не покажется. Вы поняли меня?

Остин молча кивнул.

Сквайр жестом показал ему на дверь. Остин сделала несколько шагов, вышел из шатра и прищурил глаза от яркого солнечного света. По обе стороны от входа действительно возвышались мощные фигуры охранников, средневековые костюмы которых явно не гармонировали со вполне современными короткоствольными автоматами. В их глазах Остин увидел какое-то неестественное равнодушие, как будто они только того и ждали, чтобы он дал им повод разрядить в него автоматы.

Этот шатер был одним из многих, что выстроились в два длинных ряда на поляне посреди густого леса. В самом центре с противоположной стороны устроили возвышение из прочных досок с навесом. С обеих сторон подиума было возведено защитное ограждение. По углам большого лагеря поставили смотровые вышки, напоминающие средневековые башни. На ветру бодро развевались огромные знамена с геральдической эмблемой в виде бычьей головы.

Два ряда шатров были отделены друг от друга довольно большим пространством шириной не менее пятидесяти футов, разделенным, в свою очередь, на две равные части изгородью из толстых бревен. На противоположных концах этой длинной полосы стояли два всадника на гигантских лошадях и в средневековых рыцарских доспехах. Каждый из них держал в руке длинное деревянное копье с острым металлическим наконечником. Их мощные лошади тоже были облачены в металлические панцири, тускло сверкавшие в лучах утреннего солнца.

Кто-то на деревянном помосте взмахнул куском материи, напоминавшей большой зеленый носовой платок. Облаченные в рыцарские доспехи всадники опустили забрала, наклонили вперед копья и помчались навстречу друг другу. В этот момент казалось, что даже земля задрожала от топота мощных лошадей. Всадники встретились в самом центре площадки, оглашая окрестности громким звоном копий о металлические шиты. Деревянные копья разлетелись в щепки, а соперники доскакали до конца полосы, а потом развернулись и помчались навстречу друг другу с обнаженными мечами. Остин так и не увидел окончания поединка, так как в этот момент охранники увели его за шатры. Оглядевшись, он увидел неподалеку большое поле, на краю которого виднелся густой лес. Из-за деревьев на дорогу на огромной скорости выскочил красный автомобиль, в котором он сразу же узнал дорогую марку «бентли». Автомобиль, казалось, вот-вот врежется в них, но водитель в последнюю минуту нажал на тормоз, остановившись в нескольких дюймах от Остина.

Дверца автомобиля распахнулась, и из него вышел Балтазар, сидевший за рулем. На нем тоже были сверкавшие на солнце доспехи, прикрытые накидкой с изображением головы быка, а лицо расплылось в не менее лучезарной ухмылке.

— У вас, как всегда, стальные нервы, Остин.

— Просто я постепенно выхожу из того состояния, Балтазар, в которое меня погрузили ваши люди каким-то убийственным коктейлем.

Балтазар хлопнул в ладоши, и Сквайр притащил из шатра два стула с кожаным покрытием, поставив их так, чтобы собеседники могли видеть друг друга. На один из них Балтазар сел сам, а второй предложил Остину.

— Ну и что вы думаете о нашем небольшом рыцарском турнире? — спросил он.

Остин еще раз посмотрел на рыцарские доспехи и накидку Балтазара.

— Мне показалось, что я присутствую на постановке спектакля «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура».

— Да, можете считать этот спектакль путешествием во времени, — самодовольно ухмыльнулся Балтазар. — Мне удалось воспроизвести в мельчайших деталях рыцарские турниры, которые проводились во Франции в пятнадцатом веке.

Остин взглянул на дорогой лимузин.

— И «бентли» тоже?

В ответ на едкое замечание Балтазар недовольно насупился.

— В эпоху рыцарства турниры служили главным средством подготовки мужчин к войне и весьма эффективно отделяли храбрецов от малодушных трусов. Что до меня, то я использую рыцарские турниры для выработки тех же качеств у своих наемников и отношусь к ним очень серьезно.

— Счастлив, что у вас есть хобби, Балтазар, но мы оба хорошо знаем, почему я принял ваше приглашение. Где Карина Микади?

— Пока жива и здорова, как я уже сказал по телефону. — Балтазар уставился на Остина, будто видел перед собой лабораторную мышь. — Должно быть, вы испытываете к этой юной леди глубокие чувства, если позволили захватить себя в качестве пленника.

Остин вяло улыбнулся.

— Соскучился по вам, Балтазар. Проделал столь долгий путь ради того, чтобы повидаться с вами.

Балтазар гневно сверкнул глазами и угрожающе выпятил подбородок.

— В таком случае говорите, мистер Остин. Я очень хочу знать, есть ли у вас мысли, заслуживающие моего внимания.

— Для начала могу сказать, что знаю, какая информация может заставить вас отпустить Карину.

— А, ответное предложение. Ну и что же вы хотите мне предложить взамен?

— Местонахождение копей царя Соломона.

— Вы блефуете, Остин, — вяло прореагировал Балтазар и снисходительно хмыкнул. — Кроме того, оригинал «Навигатора» находится в моем полном распоряжении вместе с нанесенной на него картой. Почему я должен торговаться с вами?

— Потому что если бы вы действительно знали, где находится шахта с сокровищами, то вам незачем было бы похищать Карину, а потом использовать ее в качестве наживки для похищения меня.

— Может быть, Остин, я сделал это только для того, чтобы раз и навсегда прихлопнуть надоедливую муху. Но я все же готов предоставить вам такое удовольствие. Расскажите мне про шахту. Может быть, мы действительно используем эту информацию в качестве решающего фактора для заключения сделки.

Остин поморщился, словно делая слишком болезненный выбор.

— Закорючки на бронзовом коте действительно представляют собой карту. Компьютерные расчеты позволили обнаружить потерпевшее крушение финикийское судно. В обнаруженной на месте кораблекрушения амфоре был найден папирус с подробным описанием местонахождения шахты.

— А вам известен автор этого легендарного папируса? — спросил Балтазар.

— Да, это был Менелик, сын Соломона.

— Менелик, — злобно прошипел в ответ Балтазар.

— Совершенно верно. Именно он руководил перевозкой священной реликвии в Северную Америку.

Реакция Балтазара была гораздо более спокойной, чем можно было ожидать.

— Ваша попытка поразить меня своей осведомленностью только демонстрирует полное отсутствие какого бы то ни было понимания истинного положения дел. Вы представляете себе, чем является эта священная реликвия?

— Может, вы сами захотите просветить меня на этот счет.

Балтазар скривил губы в презрительной ухмылке.

— Это первоначальная запись десяти заповедей, начертанных на скрижалях из чистого золота.

— Не могу согласиться с вами, Балтазар. Первоначальная запись заповедей была сделана на глиняных скрижалях.

— Эти слова лишь подтверждают ваше невежество, Остин. Принято считать, что первоначально были созданы три версии так называемого Декалога.[15] И они действительно сделаны из глины, но на самом деле существовала еще одна — четвертая скрижаль. Первые три фактически полностью повторяли друг друга, а последняя версия была основана на языческих представлениях моих предков и, по общему мнению, противоречила первым. С давних пор считали, что эти скрижали были уничтожены, но на самом деле их просто надежно спрятали, а потом Соломон решил переправить их в самое удаленное место своей обширной империи.

— Вы и сейчас богаты как Крез, — едко улыбнулся Остин. — Что значат для вас эти несколько лишних фунтов золота?

— Эти скрижали по праву принадлежат моему семейству.

— Что-то вы не очень похожи на добропорядочного семьянина.

— Напротив, Остин; это и есть мое самое главное семейное дело. Вы смотрите вокруг, видите ритуализированное насилие и почему-то думаете, что все это происходит благодаря семейству Балтазара. А между тем мы ничуть не хуже любого правительства любой страны мира. Как вы думаете, почему сейчас количество конфликтов не меньше, чем до окончания «холодной войны»? С окончанием «холодной войны» мощные военные корпорации не только не перестали существовать, но и процветают, как никогда.

— Что вполне устраивает такие «миролюбивые» компании, как ваша, — парировал Остин.

— Да, страх и напряженность вполне соответствуют нашим деловым интересам.

— А когда нет ни страха, ни напряженности, вы сами их создаете.

— Нам нет нужды подстегивать человеческие страсти, — напыщенно произнес Балтазар. — Даже если бы нас не было на свете, люди все равно убивали бы друг друга. Здесь ставки намного выше, чем можно увидеть невооруженным глазом. Открытие скрижалей может посеять сомнения насчет праведности мировых правительств и мировых религий. А это, в свою очередь, может вызвать волну негодования и стихийные восстания по всему миру.

— Начиная с Ближнего Востока.

— Да, начиная с Ближнего Востока, но не заканчивая им.

— И это должно принести вам еще больше богатства и власти. А что будет дальше, Балтазар? Власть над всем миром?

— Не имею ни малейшего желания захватывать весь мир, как какой-нибудь мужлан вроде Джеймса Бонда, — отмахнулся Балтазар. — Такой громадной территорией было бы очень трудно управлять.

— Что же вам в таком случае нужно?

— Сейчас в мире успешно работают несколько десятков крупных охранных компаний. Мы быстро поглотим их и создадим единый конгломерат под названием «Мир». Нашу профессиональную армию будут нанимать правители Африки и Южной Америки, отдавая взамен часть своих природных ресурсов. Поскольку у меня нет наследников, я, возможно, передам управление в руки Адриано, которого считаю своим родным сыном.

— Вы злой человек, Балтазар.

— Нет, просто бизнесмен, который с нетерпением ждет войн, которые фактически никогда не заканчиваются. Своеобразный мир Балтазара. Но давайте вернемся к главному вопросу, Остин. Нам нужно во что бы то ни стало найти эти скрижали.

— В таком случае мы можем заключить сделку. Местонахождение шахты в обмен на освобождение мисс Микади.

Балтазар грациозно вскинул вверх руки в белых перчатках.

— Только не сейчас. Сперва вы должны рассказать мне все, что знаете, а я потом постараюсь проверить ваши сведения.

Остин хитро засмеялся.

— Не держите меня за идиота, Балтазар. Вы убьете меня тотчас же, как только убедитесь в правильности моих слов.

— Так-так. У вас чрезвычайно подозрительный характер. Ладно, в таком случае предлагаю вам компромисс. Вы получите шанс избежать моих беспощадных когтей. Вы становитесь защитником этой юной особы и по давним рыцарским законам должны любыми средствами оберегать ее честь и достоинство. Иначе говоря, вы становитесь ее кавалером и должны вести себя соответствующим образом.

Остин задумался над концовкой этой фразы и решил, что Балтазар совсем спятил.

— Скажите откровенно, что вы задумали, — спросил он, с трудом выдавив улыбку.

Балтазар встал со стула.

— Сейчас я все вам покажу. Садитесь в машину.

Он подошел к «бентли», открыл Остину дверцу со стороны пассажирского сиденья, а сам сел за руль. Включив мощный двигатель, он рванул с места и помчался по ровной дороге со скоростью почти сто миль в час.

Некоторое время спустя Балтазар сбавил скорость и остановил машину в нескольких ярдах от края глубокого ущелья. Стороны ущелья соединялись прочным металлическим мостом длиной около сорока футов и шириной не менее двадцати. При этом на нем не было никаких перил, только деревянный забор, разделяющий мост на две равные части. Остин обратил внимание, что деревянные доски забора были свежие, будто его соорудили совсем недавно.

Они вышли из машины и приблизились к краю обрыва. Отвесные стены ущелья уходили вниз на глубину не менее трехсот футов и упирались в быстрый горный поток, бурлящая вода которого выбрасывала на поверхность большое количество пены.

— Местные жители называют это ущелье Канавой Мертвеца, — улыбнулся Балтазар, глядя на бурный поток. — Я построил этот мост некоторое время назад, чтобы соединить разделенные участки моих владений. А потом слегка модифицирован его специально для вашего визита.

— Не стоило себя утруждать, — иронично заметил Остин.

— Никакого труда мне это не составило. Мое предложение заключается в следующем. Я оставлю автомобиль с мисс Микади на другой стороне ущелья, — Балтазар показал рукой на покрытое густой травой поле на противоположной стороне, — а сам выеду на середину моста и попытаюсь сыграть роль мифического дракона. Мы устроим небольшой рыцарский поединок в честь этой прелестной дамы.

Остин оглянулся назад и увидел вдали два автомобиля, которые следовали за ними.

— А как насчет ваших наемных головорезов?

— Я прикажу им остаться на этой стороне.

— И вы позволите нам беспрепятственно сбежать от вас?

— Я хочу предоставить вам спортивный шанс, что намного больше того, чем вы располагаете сейчас.

— А если я отклоню ваше предложение?

— Тогда мне придется сбросить вас в это ущелье на глазах у обезумевшей от горя дамы.

— Не вижу никакой возможности, Балтазар, отклонить ваше великодушное предложение.

Балтазар зловеще ухмыльнулся и жестом показал, чтобы Остин возвращался в машину. Через несколько минут с такой же бешеной скоростью они вернулись на место рыцарского турнира. У входа в шатер Балтазар притормозил «бентли» и приказал Остину покинуть салон. Перед входом его уже ждал Сквайр, неуклюже опираясь на прочные металлические костыли.

— Мой слуга позаботится о том, чтобы вам подобрали соответствующие доспехи, — бросил Балтазар через плечо. — Мы выйдем на поединок в легком рыцарском облачении, то есть в кольчуге и шлеме. Было бы не по-рыцарски с моей стороны обременять вас слишком тяжелыми доспехами. Из оружия у нас будут только щит и копье. Лошади тоже будут без металлических лат, чтобы двигались как можно быстрее. Увидимся на турнире. — Он нажал на газ, и автомобиль рванулся вперед, скрипнув шинами по мокрой траве.

Сквайр подождал, пока Балтазар скроется из виду, а потом приказал Остину вернуться в шатер. Не теряя времени, он стал подыскивать кольчугу. Затем он протянул Курту плащ, на котором не было никаких геральдических знаков. Сделанная из мелких колец кольчуга закрывала голову и тело Остина, оставляя открытым лишь лицо. Сквайр напялил на голову своему подопечному толстую вязаную шапку из грубой шерсти и стал подбирать соответствующего размера шлем. Когда все было готово, он придирчиво осмотрел Остина и сказал, что шлем немного великоват, но в целом хорошо сидит на голове. В следующую минуту он прикрепил ему к поясу меч, накрепко привязав концы, и приладил шпоры к ботинкам. Последним предметом облачения стал легкий щит, напоминавший формой детского воздушного змея.

Осмотрев Остина последний раз, Сквайр растянул губы в сочувствующей ухмылке.

— Конечно, вы не сэр Ланселот, но выбирать вам не приходится. Все равно придется сражаться с этим чудовищем. Садитесь, а я дам вам несколько полезных наставлений.

Остин снял с головы шлем и уселся на койку.

— Выслушайте меня внимательно. Обычно Балтазар расправляется со своими противниками в три этапа. Сначала он с вами поиграет, делая вид, что промахнулся. Не стоит заблуждаться на этот счет. Затем нанесет сокрушительный удар — скорее всего по щиту. Ну а на третьем заходе — просто-напросто нанижет вас на копье как безмозглого поросенка. Есть вопросы?

— Скажите, пожалуйста, а на каком этапе я смогу получить какое-нибудь нормальное оружие? — пошутил Остин.

Сквайр снисходительно хмыкнул.

— Боюсь, оно вам не понадобится. Балтазар всегда берет себе копье с металлическим стержнем внутри, а своему противнику дает деревянное, которое разлетается в щепки после первого же удара о доспехи. К тому же удар такого копья можно легко парировать щитом.

— Это как-то не похоже на честные рыцарские правила, — заметил Остин.

— Совершенно верно, — неожиданно согласился Сквайр. — Но вам я дам копье, укрепленное стальным стержнем, а ему достанется германского типа, из тяжелого дерева. Надеюсь, он будет так увлечен страстным желанием убить вас, что не заметит разницу в весе.

— Почему вы помогаете мне, Сквайр? — насторожился Остин.

Тот механически поднял руку и прикоснулся к забинтованной щеке.

— Этот ублюдок чуть было не снес мне лицо своим мощным копьем. Врачи говорят, что теперь я буду похож на Квазимодо. А что он сделал с моими ногами? В мире нет никаких таблеток, чтобы хоть немного унять ужасную боль. Ладно, забудьте про меня. Третий этап будет самым трудным и самым ответственным. Он направит удар копьем по вашему щиту, полагая, что сможет легко пробить его острым стальным наконечником. Ведь щит сделан из дерева и обтянут кожей. А вам следует целиться ему в грудь. Это самая большая цель. Не промахнитесь.

— А промахнусь, что будет с вами?

— Мне ничего не будет. Все равно придется уходить отсюда рано или поздно. Может, устроюсь охранником в какой-нибудь банк. — Сквайр кивнул в сторону двери. — Пора.

Рядом с шатром уже стояла припаркованная машина. В сопровождении еще одной машины охраны Сквайр повез Остина к ущелью, где уже явно преобладало карнавальное настроение. На флагштоках развевались рыцарские знамена с изображением головы быка, а повсюду собирались толпы наемников Балтазара, уже прослышавшие о предстоящем грандиозном турнире. На фоне серых костюмов вездесущих охранников ярко выделялась группа людей в средневековых нарядах, которые с нетерпением ожидали, когда их хозяин проткнет Остина и сбросит в глубокое ущелье.

— Вы не сказали мне, что здесь будет самое настоящее празднество, — улыбнулся Остин.

— Балтазар обожает выступать на публике, — горько заметил Сквайр, показывая рукой на пару огромных лошадей, которых только что вывели из большого трейлера. — Вон та гнедая лошадь принадлежит Балтазару, а вам он приказал приготовить какую-то клячу, но я позаботился о том, чтобы у вас тоже был хороший жеребец. Вэл надежен, послушен, уверен в своих силах и не испугается во время обмена ударами.

Сквайр повел его поближе к лошадям, чтобы Остин имел возможность познакомиться со своим скакуном. С близкого расстояния животное показалось ему еще больше. Оно чем-то напоминало огромного слона. Остин похлопал жеребца по боку и прошептал ему на ухо:

— Сделай это для меня, Вэл, и я дам тебе столько сахару, сколько ты сможешь съесть.

Лошадь фыркнула и энергично тряхнула гривой, что Остин воспринял как знак согласия. После этого он направился к краю обрыва, чтобы проинспектировать состояние стального моста. Для того чтобы на этом узком пространстве могли разминуться два всадника на таких лошадях, следовало хорошенько потрудиться. Если кто-то из двоих упадет с седла, то шансов уцелеть у него практически не будет.

В этот момент до Остина донеслись радостные возгласы и громкий шум собравшейся толпы. К ущелью мчался «бентли». Немного притормозив перед мостом, он проехал по нему на другую сторону и остановился примерно в ста футах от края обрыва. Вслед за «бентли» на другую сторону проехала еще одна черная машина. Балтазар вышел и открыл заднюю дверцу.

Из машины показалась хрупкая фигура в белом платье в сопровождении двух охранников. Женщина помахала рукой, а потом ее снова затолкали на заднее сиденье автомобиля. Балтазар сел вместе с телохранителями в другую машину и вернулся назад по мосту.

Когда второй автомобиль остановился на краю обрыва, Балтазар вышел из него и направился к Остину.

— Вот ваша леди, — сказал он, махнув рукой через ущелье. — Я выполнил свое обещание, а теперь ваша очередь.

Остин вытянул вперед руку.

— Ключи от машины.

Балтазар подал ему рыцарский шлем с бычьими рогами, но одном из которых висело кольцо с ключом.

— Вы получили что хотели, Остин. Но имейте в виду: это будет не так просто сделать.

— Мне нужны ручка и бумага, — процедил сквозь зубы Остин.

Балтазар щелкнул пальцами, и один из телохранителей побежал к машине и принес оттуда шариковую ручку и обычный блокнот с приборной доски. Наклонившись над капотом автомобиля, Остин быстро набросал план размещения золотых копей, а потом несколько раз подчеркнул слова «Золотая Шахта».

Балтазар протянул руку за блокнотом, но Остин вырвал лист и сунул его под свой шлем.

— Как вы сами только что сказали, Балтазар, это будет не так уж просто.

Конечно, Остин знал, что по знаку Балтазара крепкие наемники могут мгновенно напасть на него, отобрать карту, а самого бросить в ущелье, но рассчитывал на болезненное самолюбие этого типа, который просто не позволит испортить такое грандиозное шоу на виду у своих бандитов.

— Что ж, Остин, пора доказать вашу храбрость.

С этими словами Балтазар резко повернулся, высекая шпорами искры, направился к своей лошади и с необыкновенной легкостью взлетел в седло. Рядом с ним стоял верный оруженосец со шлемом в одной руке. Второй он удерживал под уздцы норовистую лошадь. Этот крупный человек, облаченный в пурпурную накидку, стоял спиной к Остину. Потом он повернулся, и Курт узнал киллера. Адриано ехидно ухмыльнулся и показал рукой на «бентли».

Его жест был красноречивее любых слов — если Остин проиграет, то Карина достанется этому убийце.

Тем временем Балтазар надел шлем, взял у оруженосца поводья и, пришпорив лошадь, помчался на середину моста. Там он повернулся к Остину лицом и застыл в выжидающей позе.

Остин подошел к Вэлу и вскочил в седло, хотя и не так легко и изящно, как Балтазар, поскольку не привык к тяжелой кольчуге. Сквайр вручил ему шлем и напоследок подсказал, что голову нужно наклонить немного вниз, чтобы видеть противника сквозь забрало. Потом он протянул ему копье и щит и коротко объяснил, как держать их в руках.

— Внимательно следите за флажком на острие копья, — наставлял Сквайр. — Он укажет вам направление удара.

— Еще будут какие-нибудь рекомендации? — спросил Остин, чувствуя, как его голос гулким эхом отдается в металлическом шлеме.

— Да, — тихо прошептал Сквайр. — Не сдерживайте лошадь, не забывайте про третий этап и молитесь, чтобы произошло чудо.

Он легонько хлопнул лошадь по крупу, и гигантское животное медленно двинулось вперед. Остин попробовал повернуть скакуна влево, потом вправо, и тот послушно подчинился воле наездника. Конечно, тяжелые доспехи и оружие в руках мешали сосредоточиться на поединке, но седло было высоким и надежно поддерживало спину.

В этот момент репетиция подошла к концу.

Человек в зеленом костюме герольда поднял трубу и подал сигнал готовности к поединку. Остин повернул лошадь и посмотрел в глаза Балтазару. Второй сигнал трубы известил о том, что нужно опустить копья, и буквально через секунду послышался третий — к началу поединка.

Балтазар вонзил шпоры в бока лошади еще до начала третьего сигнала.

Остин отстал от него на одно мгновение.

Лошади быстро набирали скорость. Вскоре они уже мчались во весь опор. Казалось, даже земля застонала под копытами огромных животных, а покрытые броней наездники, наклонив головы, летели навстречу друг другу в смертельной схватке.

Глава 47

Используя трос буйка в качестве ориентира, Гэмей и Завала ловко работали ногами и быстро опускались на глубину. Светлая поверхность озера была обманчивой, а зеленоватая толща воды постепенно темнела, и вскоре видимость вокруг них сократилась до нескольких ярдов. Плотная пелена мутной воды быстро поглощала двойной луч света фонарей и затуманивала даже их ярко-желтые костюмы.

В нескольких футах от дна они замедлили движение, чтобы не поднимать в воду облако темного ила, песка и других донных осадков. Завала посмотрел на компас, и они поплыли в западном направлении, пока на фоне мутной воды не стали вырисовываться очертания двухэтажного здания. Лучи фонарей терялись где-то на высоте флагштоков. Пустые рамы окон уныло наблюдали за ними, как глазницы давно обглоданного рыбами человеческого черепа.

В наушниках Завалы послышался треск, а потом прозвучал хриплый голос, чем-то напоминающий Дональда Дака.

— Добро пожаловать в гостеприимный отель «Золотой ручей», — сказала Гэмей.

— Из всех окон открывается прекрасный вид на озеро, — ответил Завала в том же шутливом тоне. — Почему-то здесь никого нет. Должно быть, не сезон.

Здание отеля нельзя было назвать слишком большим, но мансарда и каменная облицовка придавали ему весьма величественный вид. Они проплыли над крыльцом парадного входа. Портик давно обвалился, а деревянные колонны изрядно подгнили и покрылись зеленой тиной. Сейчас трудно было представить, что когда-то на этой веранде в креслах-качалках сидели люди и наслаждались чистым воздухом сельской местности.

Они осторожно протиснулись в дверь отеля и оказались в совершенно темном помещении, холод которого стал быстро проникать сквозь тонкие водолазные костюмы. Миновав большой холл, они поплыли в дальний конец здания. Завала направил луч света на одноэтажную пристройку в задней части отеля.

— Здесь должна была находиться кухня и другие служебные помещения, — сказал он.

— Хорошая догадка, — улыбнулась Гэмей. — Я тоже вижу что-то наподобие дымовой трубы, торчащей из крыши этой пристройки.

Они выплыли из кухни и двинулись вниз по склону, где когда-то росла трава, а теперь колыхались густые водоросли. Вскоре перед ними открылась небольшая каменная лестница, у основания которой виднелась такая же каменная площадка, где, по всей видимости, когда-то стояли лодки — там до сих пор торчали толстые гранитные столбы. Завала и Гэмей без колебаний погрузились в узкую горловину пещеры.

Свисавшие с потолка сталактиты были источены, как зубы престарелого пса, а темная зелень начисто скрыла под собой их некогда яркие, сверкавшие, как бриллианты, краски. Сейчас эти фантастические скальные образования лишь намекали на тот странный мир, который радовал глаз вездесущих туристов начала прошлого века.

Проплыв примерно четверть мили против слабого течения, они приблизились к выходу из пещеры, который был заблокирован огромными валунами. Большое углубление на потолке подсказывало, что когда-то здесь произошел обвал. Оказавшись в тупике, они повернули назад и быстро вернулись к входу, используя попутное течение.

Через несколько минут они уже вновь были на заднем дворе отеля. Завала первым проник в служебные помещения и оказался перед большой дверью. Гэмей неотступно следовала за ним. Помещение было на редкость просторным и чем-то напоминало столовую в большом доме. Завала проплыл вдоль стены до того места, где была кухня. Лучи фонаря выхватили из темноты пустые деревянные полки, шкафы и большие раковины. Куча ржавого хлама в дальнем конце кухни вполне могла быть когда-то большой металлической плитой. И при этом ничто в помещении не напоминало о какой-то потайной двери.

— Интересно, не стали ли мы жертвой «литературного» обмана? — с недоумением воскликнул Завала.

— Не спеши с выводами, — успокоила его Гэмей. — Этот человек проработал на кухне много лет и хорошо знал свое дело. Давай осмотрим следующее помещение.

Она поплыла в какой-то проем и оказалась в комнате размером не меньше кухни. Вдоль стен все еще висели потемневшие от воды и времени полки, из чего можно было сделать вывод, что это помещение служило кладовкой для хранения провизии. Гэмей стала опускаться вниз, пока лицо не оказалось в нескольких дюймах от пола. Тщательно исследовав поверхность, она с большим трудом обнаружила прямоугольную секцию, а когда разгребла рукой накопившиеся за долгие годы песок и ил, увидела перед собой дверные петли и ржавый навесной замок.

Завала сунул руку в водонепроницаемую сумку, висевшую у него на ремне, достал оттуда толстый металлический прут длиной не менее фута, просунул загнутый конец под ржавый навесной замок и без особого труда вырвал его из прогнившей деревянной доски. Затем он направил в колодец луч света и не увидел там ничего, кроме зиявшей темноты без конца и края.

— Не слышу от тебя слов «я пойду первым», — улыбнулась Гэмей.

— Ты гораздо тоньше меня, — ответил Завала.

— Как мне повезло.

На самом деле сомнения Гэмей были притворными. Она была опытным дайвером и с большим удовольствием поборолась бы с Завалой за пальму первенства в открытии этой шахты. В то же время Гэмей совершила за свою жизнь так много погружений, что научилась быть крайне осторожной. Подобные дела требовали не только умения, но и невероятного хладнокровия. Каждое движение должно быть тщательно выверено и продумано до мелочей.

Тем временем Завала достал из сумки моток крепкого нейлонового троса, один конец которого привязал к ножке массивного стола, а другой — к металлическому ломику. Затем он стал медленно опускать ломик в колодец, но не достиг дна даже после того, как были израсходованы все пятьдесят футов веревки.

Гэмей пристально смотрела на деревянные края колодца и напряженно соображала, как лучше начать погружение. Деревянная рама заметно ослабла, но была еще достаточно крепкой, чтобы выдержать ее вес. Вход в колодец не превышал квадратного ярда, что было вполне достаточно, чтобы попытаться спуститься в него вместе с аквалангом.

Гэмей посмотрела на часы.

— Ладно, я пошла, — вздохнула она.

Ее хрупкое тело протиснулось в черную дыру и вскоре исчезло в ней, оставив после себя пузырьки воздуха. Акваланг чиркнул по деревянной раме, сорвав с нее сгнившие щепки, но остался цел и невредим. Завала внимательно смотрел за тем, как она погружается в пучину.

— Ну что там? — не выдержал он через несколько минут.

— Я чувствую себя как Алиса в Стране Чудес, спускающаяся в кроличью нору.

— Есть там какие-нибудь кролики?

— Ни черта не вижу. Постой!

Наступила мертвая тишина.

— Ты в порядке? — всполошился Завала.

— Лучше, чем в порядке, — наконец-то отозвалась она. — Я выбралась из узкого колодца и оказалась то ли в тоннеле, то ли в какой-то небольшой пещере. Спускайся ко мне. После узкой шахты здесь начинается расширение глубиной не менее десяти футов.

Завала с трудом протиснулся в узкую дыру и через некоторое время оказался вместе с Гэмей в большой пещере на дне колодца.

— Думаю, это продолжение той пещеры, где находился лодочный причал, — предположила она. — Иначе говоря, мы оказались на другой стороне горного склона.

— Ничего удивительного, что владелец отеля приказал закрыть на замок крышку в колодец, так как все кухонные отходы попадали в ручей и оказывались на лодочной пристани, где собирались многочисленные туристы. Другим словами, вместо золотого песка они получали помои.

Завала снова взял на себя роль ведущего и поплыл в глубь пещеры, освещая стены фонарем. Через несколько минут горные образования на потолке полностью исчезли.

— Мы в шахте, — сообщил он Гэмей. — Видишь эти следы от рубила?

— Возможно, это тот самый источник золотого песка, за которым так рьяно охотились поселившиеся в отеле туристы.

Завала ощупал стену пальцами и обнаружил проем.

— Смотри.

Слева от него в стене был вырублен узкий тоннель.

Они свернули в узкий проем примерно десять футов высотой и шесть шириной. Над головой возвышался грубо отесанный потолок. Стены на всем протяжении имели небольшие углубления для факелов.

Проплыв примерно сто ярдов, они вдруг увидели, что его под прямым углом пересекает еще один тоннель. Дискуссия по поводу того, куда сейчас направиться, была короткой, но чрезвычайно напряженной. Они сообразили, что имеют дело с каким-то странным лабиринтом, продвигаться по которому без путеводной нити было слишком опасно. Тем более что воздуха в баллонах оставалось слишком мало, чтобы можно было исправить допущенную ошибку.

— Твое предложение? — спросил Завала.

— Пол с правой стороны прохода кажется мне более изношенным, чем с других, — заключила Гэмей. — Предлагаю пройти по этому тоннелю примерно сто ярдов. Если выяснится, что там ничего нет, повернем назад.

Завала сомкнул большой и указательный пальцы в знак одобрения, и они поплыли по правому тоннелю. Они продвигались молча, экономя воздух и прекрасно осознавая, что малейшая ошибка может обойтись слишком дорого. Однако неистребимое любопытство гнало их вперед, невзирая на опасности. Через несколько минут тоннель закончился, и они оказались в огромной пещере.

Она была настолько большой, что свет фонарей не достигал ни потолка, ни стен. Они поняли, что вошли в самую опасную зону за все время своего погружения. В таком огромном пространстве можно было легко потерять ориентацию и погибнуть от нехватки воздуха. В конце концов они решили ограничить свое исследование пятью минутами. При этом Гэмей должна постоянно находиться у входа в пещеру, а Завала продолжит исследование, не выходя за пределы видимости своего партнера.

Завала отправился в путь, стараясь не отходить от стены.

— Хватит, — предупредила его Гэмей, — я теряю тебя из виду.

Завала послушно остановился.

— Ладно, сейчас я попробую удалиться от стены. Пол очень ровный. Похоже, когда-то это было очень оживленное место. Однако не вижу никаких намеков на то, что именно здесь могло происходить.

Гэмей снова предупредила, что он удаляется на опасное расстояние. Завала повернул назад и оказался в свете ее фонаря. Продвигаясь вперед зигзагами, он попытался исследовать как можно большее пространство пещеры.

— Что-нибудь видишь? — спросила Гэмей.

— Ничего особенного… Постой!

Джо поплыл к какому-то бесформенному нагромождению.

— Ты снова выходишь за пределы видимости, — предупредила Гэмей, однако на этот раз не получила привычного ответа. Она знала, что дальнейшее продвижение может стать чрезвычайно опасным, но уже не могла остановить напарника.

— Еще пару футов, — сказал Завала.

Затем воцарилась мертвая тишина.

— Джо, я не вижу тебя! — закричала Гэмей. — Что с тобой?

Наконец-то в наушниках послышался взволнованный голос Завалы:

— Гэмей, ты непременно должна посмотреть на это чудо! Оставь фонарь на входе, чтобы мы могли выбраться, а сама плыви ко мне. Я буду светить тебе.

Гэмей мгновенно прикинула, что у них осталось воздуха лишь для того, чтобы пройти по тоннелю, подняться вверх по колодцу и выплыть на поверхность.

— Джо, у нас не так уж много времени.

— Это отнимет не больше минуты.

Гэмей довольно часто использовала крепкие словечки, но на этот раз решила оставить их при себе. Положив фонарь на пол, она поплыла в сторону тускло мелькавшего огонька Завалы. Он стоял возле большого круглого камня высотой не менее трех и диаметром около шести футов. Поверхность каменного алтаря была покрыта почти полностью сгнившим деревом и кусками желтого металла.

— Это золото? — удивилась Гэмей.

Завала поднес к лицу желтую пластину.

— Вполне возможно, но мое внимание привлекла совсем другая вещь. — Отбросив в сторону куски гнилого дерева. Завала обнажил металлическую шкатулку длиной один фут и шириной не менее восьми дюймов. На крышке виднелись какие-то буквы, которые более четко проявились только после того, как Завала ярко осветил их своим фонарем.

Гэмей оторопела от неожиданности, а Завала проворчал что-то по-испански.

— Не может быть! — с трудом выдохнула Гэмей.

Но надпись была настолько четкой и однозначной, что глаза не могли обмануть ее. На крышке металлической шкатулки было написано только два слова: «Томас Джефферсон».

Глава 48

Лошадь мчалась к ущелью, как огромный танк на поле битвы. Остин с трудом держался в седле, стараясь приспособиться к тяжелым рыцарским доспехам и непривычному оружию. Закрытая шлемом голова болталась на плечах, как у изрядно потрепанной куклы, а щит то и дело выскальзывал из руки. Да и копье раскачивалось, нацеливаясь острым наконечником куда угодно, но только не туда, куда он хотел.

Подкованные копыта Вэла загрохотали по металлической поверхности моста. Сквозь прорезь в шлеме Остин изредка выхватывал тускло сверкавшее на солнце острие копья своего противника и геральдический знак бычьей головы на белоснежной накидке Балтазара. Тот заметил неловкие движения Остина и повернул лошадь назад. Остин последовал его примеру. Противники снова оказались на поросших густой травой противоположных краях ущелья.

Остин наконец-то выдохнул давно накопившийся в легких воздух и, остановив лошадь, развернул ее в сторону противника, который с невозмутимым спокойствием наблюдал за ним с противоположного края обрыва. Затем Балтазар неожиданно снял шлем и прижал его к груди.

— Эй, Остин, неплохая попытка, — закричал он язвительным тоном. — Но мне показалось, что тебе никак не удается скоординировать движения.

Толпа зрителей взорвалась громким хохотом.

Остин тоже снял с головы шлем и жесткой перчаткой смахнул с глаз крупные капли пота.

— Меня постоянно отвлекали мысли о новом «бентли», — закричал он в ответ.

Балтазар снял со шлема ключ зажигания и высоко поднял над головой.

— Не считай автомобили до тех пор, пока они в чужом гараже, — снова пошутил он.

Остин, в свою очередь, достал из шлема свернутую бумагу с картой шахты и поднял ее вверх, невольно повторив этим жестом позу статуи Свободы.

— А ты не спеши тратить золото, которое еще не нашел.

Сохраняя на лице зловещую ухмылку, Балтазар снова закрепил ключ от машины на шлеме и водрузил его на голову.

Остин повернулся назад и посмотрел на одинокую фигуру в белом, сидевшую в салоне «бентли». Он помахал ей рукой, и она ответила ему тем же. Этот жест воодушевил его и придал новые силы для продолжения поединка. Он положил лист бумаги в шлем и медленно надел на голову этот огромный стальной горшок.

Тем временем трубач дал первый предупреждающий сигнал готовности к бою.

Остин крепко сжал пальцами ручку щита, пытаясь выровнять его, а потом несколько раз покачал копьем, чтобы уравновесить в руке. В последний момент он наклонил голову и сквозь щель забрала увидел, как Балтазар подозвал к себе Адриано и что-то сказал ему.

Воздух разрезал второй сигнал трубы.

Остин наклонил вниз копье, направив его острие на предполагаемый путь соперника.

Трубач дал третий сигнал, означавший начало поединка.

Остин извинился перед Вэлом и сильно ударил его шпорами в бока. Крупная фигура Балтазара быстро увеличивалась в узкой щели забрала. Остин пригнул голову, спрятав ее за щит, и постарался нацелить копье прямо в грудь противника, как и советовал ему Сквайр. Его и без того тяжелое дыхание гулко отдавалось в закрытом пространстве стального шлема.

В последний момент, когда расстояние между всадниками сократилось до минимума, Балтазар неожиданно поднял копье и нанес Курту сильный удар в голову, попав навершием прямо под прорезь для глаз. Шлем Остина мгновенно слетел и отскочил в сторону.

Остин резко развернул лошадь и увидел, что шлем упал прямо на то место, где металлический мост примыкал к краю обрыва. Адриано бросился к шлему и тут же передал его Балтазару. Тот ехидно улыбнулся и достал из него свернутый вчетверо лист бумаги. Быстро пробежав глазами написанный Остином текст, он передал его своему верному киллеру, который без промедления помчался к машине. Только перед автомобилем он приказал одному из наемников в рыцарских доспехах вернуть шлем Остину.

— Тебе не повезло, Остин, — злорадно закричал Балтазар. — Но ты еще можешь спасти свою даму сердца.

Остин закричал в ответ, чтобы Балтазар прыгнул в обрыв от позора, но его слова потонули в громком сигнале трубача. Противники едва успели надеть шлемы перед последним этапом поединка.

Остин вспомнил слова Сквайра о том, что третий этап станет для него решающим. Он наклонил голову и попытался определить, куда будет нацелен следующий удар противника, одновременно нацелившись в грудь Балтазара в надежде на то, что копье с металлическим стержнем даст ему хоть какое-то преимущество. Он до хруста сжал зубы и приготовился к бою.

Прозвучал третий сигнал.

Всадники ринулись навстречу друг другу. Балтазар так ловко укрылся за своим щитом, что виднелась лишь верхушка стального шлема. Остин направил острие копья на его щит, и то же самое сделал его соперник. Удар пришелся в нижнюю часть щита, и, как и предсказывал Сквайр, копье не выдержало удара и разлетелось на части. Остин пронзил щит противника как лист бумаги и непременно проткнул бы и самого Балтазара, если бы лучше прицелился. Сильный удар пришелся как раз в плечо соперника и буквально выбросил его из седла.

Балтазар рухнул на металлический мост, а потом скатился вниз и исчез из виду.

Остин выругался про себя самыми грязными словами, которые только знал, но вовсе не из-за сочувствия к этому мерзавцу, а из-за того, что вместе с ним в обрыв упал и ключ от машины, в которой сидела Карина.

В следующую минуту Остин выругался еще раз, но теперь уже от радости. Над краем моста показался шлем Балтазара, который с большим трудом пытался забраться на мост. Это была нелегкая задача, так как тяжелая кольчуга и шлем заметно усложняли дело. Да и щит все еще висел на его левой руке.

Не долго думая Остин отшвырнул в сторону шит и копье, спрыгнул с лошади и со всех ног бросился на помощь Балтазару. Тот сумел подтянуться на одно плечо, но подняться на мост самостоятельно уже не мог.

— Помоги мне, — взмолился он, увидев на собой лицо противника.

— Может быть, это немножко облегчит твою ношу, — усмехнулся Остин, срывая с его шлема ключ от машины. В этот момент он очень хотел пнуть Балтазара ногой и тем самым покончить с ним раз и навсегда, но киллеры уже опомнились от страшного шока при виде поверженного хозяина и шумной толпой бросились ему на помощь.

Остин решил не искушать судьбу и побежал к машине. Когда до автомобиля оставалось несколько футов, он увидел, что Карина склонила голову к приборной доске, будто пытаясь понять, что произошло во время поединка. Остин окликнул ее, и она подняла голову. Только сейчас Остин понял, что его обманули. На него уставилась небритая рожа одного из наемников Балтазара, слегка прикрытая белой накидкой.

— Спасибо, что спас меня от гибели, — пропел наемник фальцетом, неумело имитируя женский голос, и стал лихорадочно шарить рукой под платьем в поисках оружия, но запутался в непривычной одежде.

Остин размахнулся и нанес сокрушительный удар бронированным кулаком, вложив в него всю ярость, которая накопилась за последние минуты. Голова наемника откинулась назад, потом безвольно поникла на грудь. Удар был настолько мощным, что он мгновенно вырубился и больше не подавал признаков жизни. Остин вытащил из салона обмякшее тело, сел за руль и прошептал слова молитвы, чтобы ключ оказался неиспорченным и вообще соответствовал марке машины. К счастью, автомобиль завелся с полуоборота.

Остин решил не испытывать судьбу и не ехать в сторону леса, так как этот путь вполне мог оказаться тупиковым. Между тем люди Балтазара уже вытащили хозяина на мост, и он громко орал, чтобы они догнали Остина. Подчиняясь приказу, полдюжины крепких парней быстро побежали по мосту к машине.

Остин решил продолжить турнир. Подхватив с земли брошенное копье, он сел в машину, отъехал от края обрыва, а потом развернулся и на огромной скорости помчался к мосту, высунув из окна левую руку и крепко сжимая тяжелое копье. Полученный недавно опыт подсказан ему направление удара.

Балтазар успел заметить мчавшуюся по мосту машину и укрылся за ограждением, а его люди оказались менее расторопными и были буквально сметены с моста копьем Остина, как крошки с обеденного стола.

Выбравшись на противоположный край обрыва, Остин отшвырнул копье и нажал на педаль газа. Шины мощного автомобиля скрипнули по мягкой траве, и машина запетляла задом, но Курту удалось удержать ситуацию под контролем. Через минуту он выехал на дорогу, которая вела к длинному ряду шатров.

Он посмотрел в зеркало заднего вида и понял, что Балтазар уже успел организовать погоню — следом несся черный автомобиль с вооруженными до зубов наемниками, а кроме того, он вызвал по рации еще одну группу, и та выехала навстречу Остину. Курт решился на крайний шаг. Нажав на гудок, он предупредил противников, что не намерен уступать дорогу, а те в свою очередь прекрасно поняли его отчаянное положение и готовность разнести их автомобиль в лобовом столкновении. Встречная машина резко вильнула в сторону, уходя от столкновения, и в тот же момент на полной скорости врезалась в бампер преследователей.

Расправившись с охранниками, Остин помчался по ровной дороге в сторону небольшого караульного помещения в самом конце поместья Балтазара. Это было для него последним препятствием на пути к свободе, и он немного притормозил, ожидая, что навстречу выскочит группа охранников. Однако контрольно-пропускной пункт оказался пустым. По всей вероятности, Балтазар великодушно позволил постовым полюбоваться его победой на рыцарском турнире.

Остин выскочил из автомобиля, вошел в будку и нажал кнопку, открывавшую двойные металлические ворота. Выходя из помещения, он вдруг услышал звук моторов. К воротам мчалась кавалькада черных автомобилей, причем многие из наемников уже вели по нему стрельбу, хотя и не очень прицельную. Остин вскочил в машину, выехал за пределы поместья, потом снова вернулся на пост, закрыл ворота, схватил тяжелый стул и стал крушить пульт управления, пока от стула не осталась одна ножка.

Кавалькада машин была уже совсем близко, не более одной восьмой мили от него. Остин опрометью выскочил из будки охранников, вскарабкался на дерево, перебравшись по толстому суку на другую сторону забора, и спрыгнул вниз. От этого удара у него даже дыхание перехватило, но он быстро справился и поковылял к машине. Плюхнувшись за руль ярко-красного «бентли», он до конца утопил педаль газа и рванул по дороге подальше от опасного места. С обеих сторон до самого горизонта мелькали живописные луга фермеров, неубранные поля и огромные скирды сена. Позади никого не было, но он понимал, что опасность еще не миновала. Посмотрев на чистую синеву неба, Остин подумал, что у Балтазара наверняка есть вертолет, для которого ярко-красная машина на пустынной дороге может стать хорошей мишенью.

Не долго думая он свернул в тенистую аллею, густые кроны которой надежно скрывали его.

Через несколько минут он увидел на обочине дороги автомобиль, рядом с которым стоял человек в темном костюме. Он рассматривал развернутую карту, а потом поднял голову и увидел быстро приближающийся автомобиль. Остин пролетел мимо него на большой скорости, но в последнее мгновение успел обратить внимание на лицо незнакомца. Ударив по тормозам, Курт остановил машину, а потом быстро сдал назад.

— Привет, Флэгг, — радостно поприветствовал он своего давнего друга.

Агент ЦРУ в черном костюме и галстуке выглядел несколько странно посреди сельского пейзажа. Узнав Остина, он расплылся в широкой улыбке, и его глубоко посаженные глаза недоуменно скользнули по ярко-красному «бентли», а потом чуть не вылезли из орбит при виде средневековых доспехов Остина.

— Изумительная тачка, — промолвил он. — Похоже, НАПИ платит тебе хорошие деньги, да и костюмчик тоже будь здоров.

— Это все не мое, — устало улыбнулся Курт. — Одолжил на время у Балтазара. А ты что здесь делаешь?

— Узнал, что Балтазар обитает где-то в этих краях, и решил проследить за ним.

Остин показал большим пальцем назад.

— Его поместье в нескольких милях отсюда. А мы где сейчас находимся?

— На окраине штата Нью-Йорк. А где же твоя милая подруга?

— К сожалению, до Карины я так и не смог добраться. Кстати, как быстро ты можешь собрать здесь солидный отряд вооруженных людей?

— Думаю, местная полиция сделает это гораздо быстрее.

— Нет, местные полицейские вряд ли справятся с наемными головорезами Балтазара.

Флэгг молча кивнул и, достав из внутреннего кармана сотовый телефон, в течение нескольких минут объяснял кому-то суть дела.

— Договорился с командой спецназа из Лэнгли. Они будут здесь через пару часов.

— Пару часов! — невольно воскликнул Остин. — Это все равно что через пару лет.

— Выбора у нас нет, — сказал Флэгг, пожав плечами. — Сколько, ты сказал, там этих бандитов?

— Около трех дюжин, включая самого Балтазара.

— Не так уж и много для двух крутых парней с огромным опытом, — улыбнулся Флэгг и полез в салон машины. Сунув руку под сиденье, он вынул оттуда огромный пистолет «глок» девятого калибра и протянул его Остину. — Это мой запасной. — Он похлопал себя по боку. — У меня здесь такой же.

Остин вспомнил, что Флэгг никогда не расставался с оружием и напоминал ходячий арсенал.

— Благодарю, — сказал он, осматривая пистолет. — Садись.

Флэгг запрыгнул на пассажирское сиденье «бентли».

— Черт возьми, Остин, я только сейчас понял, какой ужасно тоскливой и монотонной была моя жизнь после того, как ты ушел из нашего управления.

Остин опустил солнцезащитный козырек и стал разворачивать автомобиль на сто восемьдесят градусов.

— Придержи свою шляпу, — крикнул он другу, пересиливая пронзительный визг шин. — Скоро наша жизнь снова станет очень интересной.

Глава 49

— Не пора ли им уже подняться наверх? — озабоченно спросил Саксон.

— Не волнуйся, — успокоил его Траут. — Они опытные дайверы.

Траут и Саксон сидели в резиновой надувной лодке рядом с буйком, обозначавшим место погружения. Траут казался спокойным, но на самом деле волновался больше Саксона. Он с тревогой посмотрел на часы еще за минуту до того, как свое беспокойство выразил Саксон. Гэмей и Завала уже практически полностью израсходовали воздух в баллонах, а еще какое-то время потребуется для декомпрессии при подъеме на поверхность. Его воображение уже рисовало самые ужасные картины происходящего. Они могли заблудиться в лабиринтах пещеры или повредить баллоны с воздухом в каких-нибудь узких проходах под отелем.

Траут угрюмо смотрел на темную гладь воды, но тут на поверхности озера появились первые круги. Он радостно показал рукой на пузырьки отработанного воздуха.

— Они поднимаются!

Схватив короткое весло, он велел Саксону сделать то же самое. Оба стали энергично грести и оказались прямо у того места, где появилась первая голова. Это была Гэмей. Вслед за ней через секунду появилась голова Завалы.

Гэмей сняла маску, вынула изо рта конечник шланга и несколько раз глубоко вдохнула свежий воздух. Траут быстро бросил веревку жене.

— Эй, красотка, как насчет небольшой прогулки? — спросил он шутливым тоном.

— Это лучшее предложение из всех, которые я сегодня слышала, — ответила она усталым голосом.

Завала тоже ухватился за веревку, и Траут с Саксоном отбуксировали их к берегу. Дайверы сняли с себя баллоны, ласты и растянулись на берегу, переводя дыхание и наслаждаясь свежим воздухом.

Пока Саксон вытаскивал на берег резиновую лодку, Траут открыл портативный холодильник и передал им по бутылке холодной минеральной воды. Через минуту, распираемый любопытством, он не выдержал и принялся задавать вопросы.

— Не терзайте нас молчанием. Вы нашли копи царя Соломона?

Тонкие губы Завалы скривились в грустной улыбке.

— Он твой муж, — сказал он, поворачиваясь к Гэмей. — Может быть, сама сообщишь ему неприятные новости?

Гэмей тяжело вздохнула.

— Кто-то уже опередил нас.

— Золотоискатели? — удивился Траут.

— Не совсем так, — пояснил Завала и, поднявшись, достал из лодки водонепроницаемую сумку. Открыв ее, он вынул оттуда оловянную шкатулку и протянул ее Трауту. — Вот это мы нашли в шахте.

Пол долго смотрел на крышку, часто моргая и стараясь понять истинный смысл написанных на ней слов. Он не мог поверить своим глазам и передал шкатулку Саксону.

Саксон оказался менее сдержанным.

— Томас Джефферсон! — выкрикнул он в изумлении. — Не может быть!

Гэмей потянулась к правой ноге, вынула хорошо закрепленный тонкий нож и протянула его Саксону.

— Почему бы тебе не сделать нам одолжение?

Несмотря на охватившее его возбуждение, Саксон стал осторожно открывать шкатулку, подпевая крышку острым ножом. Она была запечатана воском и поэтому открылась очень легко. Какое-то время он смотрел на содержимое, а потом вынул оттуда два пакета веленевой бумаги, завернутых в тонкий пергамент и исписанных мелким почерком с какими-то странными линиями и крестиками. Внимательно осмотрев их, он соединил две части, стараясь совместить разорванные края.

— Это же вторая половина финикийской карты, — чуть слышно прошептал он.

Гэмей молча взяла обе части бумаги из его дрожащих рук, долго смотрела на них, а потом протянула мужу.

— Наш план заметно усложняется, — загадочно сказал тот.

— Он уже и так сложный, как похлебка из редких морских моллюсков, — сказал Саксон, сокрушенно покачав головой. — Где именно вы нашли эту штуковину?

Гэмей начала рассказывать о том, как они добрались до пещеры, потом вернулись в отель и опустились в вентиляционный колодец. Завала перехватил инициативу и рассказал о том, как обследовал обнаруженную пещеру и нашел шкатулку на большом каменном постаменте.

Саксон уже оправился от шока и стал быстро анализировать полученные данные.

— Поразительно, — выдохнул он. — А там были хоть какие-то признаки золота?

— Ничего такого, что могло бы броситься в глаза, — ответила Гэмей.

Глаза Саксона подозрительно сузились.

— Либо там действительно есть золото, но вы не успели найти его, либо эта шахта была разграблена и брошена на произвол судьбы.

— В любом случае непонятно, каким образом все эти находки могут иметь отношение к древним легендам о золотых копях царя Соломона, — удивился Траут. — Иначе говоря, это страна Офир. Или нет?

— И да и нет, — уклончиво ответил Саксон и рассмеялся, увидев разочарование на лице Траута. — Некоторые до сих пор считают, что страна Офир представляет собой не какое-то определенное место, а условное название нескольких источников пополнения золотого запаса казны царя Соломона. Вполне возможно, что это просто один из таких источников, не более того.

Гэмей уставилась на ровную поверхность озера.

— Где еще можно найти более надежное место для хранения ценных вещей, чем пустая заброшенная шахта?

— Да, и это снова возвращает нас к главной цели финикийской экспедиции, — поддержал ее Саксон. — А она заключалась именно в том, чтобы надежно спрятать от посторонних какую-то священную реликвию.

— Да, а это, в свою очередь, возвращает нас к вопросу о том, что же все-таки произошло с этой реликвией, — эхом отозвался Траут.

Гэмей снова взяла в руки металлическую шкатулку.

— Может быть, стоит спросить об этом у мистера Джефферсона?

Саксон продолжал изучать обе половинки карты, потом поднес их поближе к глазам и сказал:

— Очень интересно! Полагаю, что эта карта на самом деле является палимпсестом.

— Палим… чем? — опешил от неожиданности Траут.

— Это специальный термин для обозначения древнего манускрипта, написанного на стертой основе, — пояснил Саксон. — Византийские монахи часто стирали с пергамента старые тексты, чтобы потом написать на них какие-то новые документы, однако этот способ был известен и в более древние времена. Вот посмотрите: если разглядывать эту карту на свет, то довольно отчетливо видна прежняя рукопись.

Он передал карту по кругу, чтобы все могли убедиться в правдивости его слов.

— Очень жаль, что мы не можем восстановить оригинальную надпись, — грустно заметил Траут.

— Не исключено, что нам удастся это сделать, — успокоил его Саксон. — Специалисты из Балтиморского художественного музея недавно расшифровали тысячелетнюю рукопись, которая была скрыта под палимпсестом. Думаю, нечто подобное они могут сделать и с этой картой. Жаль, что рядом с нами нет Остина, чтобы разделить нашу радость от такого грандиозного открытия. Когда он должен вернуться из своей командировки?

Завала помнил об Остине даже на дне этого мрачного озера. Конечно, его друг был отчаянным парнем и выбирался из более сложных передряг, но сейчас, добровольно отдав себя в руки сумасшедшего Балтазара, он мог попасть в западню.

— Скоро, — решительно ответил Завала, вставая на ноги и собирая в сумку подводное снаряжение. — Надеюсь, что очень скоро, черт побери.

Глава 50

Остин и Флэгг сидели в автомобиле с работающим двигателем и пристально наблюдали за входом на территорию поместья Балтазара.

— Мне кажется, ты говорил, что эти люди настроены очень враждебно, — заметил Флэгг. — Похоже, они ждут нас.

— Вот этого-то я и боюсь больше всего, — угрюмо ответил Остин.

Они потратили почти час, пытаясь отыскать какой-нибудь другой путь к дому Балтазара, но везде натыкались на густой лес и колючую проволоку с электрическим током. В конце концов они заблудились на грязных проселочных дорогах и с большим трудом вернулись к главным воротам, почему-то широко распахнутым.

Остин сел за руль.

— Примерно то же самое делает обыкновенный лобстер, перед тем как попасть в ловушку. Карина моя подруга, а не твоя. В крайнем случае мы можем подождать прибытия подкрепления.

— Подкрепление все еще в пути, — хмыкнул Флэгг и вытащил из кармана третий пистолет. — Поезжай медленно, а я буду следить за кустами — на тот случай если где-то здесь засада.

Остин снизил скорость и медленно въехал на территорию поместья. Флэгг в это время устроился на заднем сиденье с пистолетами в обеих руках. Никто даже не попытался остановить их. Когда дорога закончилась, Остин повернул к тому месту, где совсем недавно проходил рыцарский турнир. Шатры были разобраны и валялись на сырой земле с разорванными краями и отпечатками шин на желтой поверхности ткани. Помост для зрителей остался в прежнем виде, за исключением одной-единственной детали.

Когда они подъехали поближе, их глазам предстала страшная картина — на фасаде помоста висело человеческое тело, пригвожденное копьем к доскам. Руки безжизненно свисали вдоль тела, а голова была опушена на грудь.

Остин взял пистолет и осторожно вышел из машины.

— Боже мой! — неожиданно воскликнул он.

— Ты знаешь его? — спросил Флэгг.

— Боюсь, что да, — ответил Остин.

Это был Сквайр. Острое копье пронзило его тело и намертво пригвоздило к помосту, как бабочку на музейной витрине.

Остин продолжил осмотр местности и обнаружил неподалеку два автомобиля, которые врезались друг в друга по его милости.

— Что здесь произошло? — удивился Флэгг.

— Гонка на уничтожение, — улыбнулся Остин и направился к краю ущелья. Там тоже было пусто. Исчезли даже лошади вместе с перевозившими их трейлерами. Повсюду виднелись глубокие борозды от колес автомобилей, что свидетельствовало об очень поспешном бегстве.

Остин рассказал Флэггу о поединке с Балтазаром и о том, как тот вместо Карины привез одного из своих головорезов, и, объявив, что должен отдать последний долг Сквайру, вернулся к помосту. Вместе с Флэггом они сняли безжизненное тело с копья и осторожно завернули в кусок разорванной ткани от шатра. После этого они тщательно обследовали окружающую территорию и наткнулись на пустой авиационный ангар с небольшой взлетной площадкой. Теперь стало ясно, почему Балтазар так быстро покинул свое поместье.

Потом они решили проверить дом хозяина. Остин выехал на дорогу и поехал по направлению к большой двухэтажной вилле, выстроенной в духе загородных дворцов испанских грандов. Ее стены были выкрашены в мягкий светло-коричневый цвет. Здание окружала веранда. Крыша виллы была покрыта красной черепицей, а фасад украшен большими арочными окнами.

Остин припарковал автомобиль перед парадным входом и подождал несколько минут. Никто их не встретил и не оказал сопротивления. Тогда они с Флэггом вышли из машины и постучали в массивную дверь из темного дерева. Не дождавшись ответа, Остин толкнул ее и вошел в большой холл, с тревогой ожидая, что с минуты на минуту грянет выстрел.

Они с Флэггом обследовали все комнаты на первом этаже, надежно прикрывая друг друга, затем поднялись на второй этаж и нашли там просторный кабинет хозяина с балконом. В кабинете был огромный дубовый стол с резными стульями, обитыми дорогой кожей. Остин вышел на балкон и оглядел окружающие поместье зеленые луга и поля. Ничего подозрительного там не было. Только небольшие стаи ворон.

— Эй, Остин! — позвал его из кабинета Флэгг. — Твой приятель оставил тебе записку.

Флэгг показал Остину лист бумаги, приклеенный к пульту дистанционного управления на письменном столе. Под фирменным логотипом с изображением бычьей головы были написаны несколько слов: «Дорогой Остин, пожалуйста, посмотри видеозапись. В. Б.».

— Как-то уж слишком вежливо, — подозрительно нахмурился Флэгг. — Возможно, здесь заложена бомба.

— Не думаю, — возразил Остин. — Балтазар любит помучить своих врагов перед тем, как убить.

Флэгг с плохо скрытой тревогой все же взял пульт и нажал кнопку «Пуск».

Одна секция на стене отодвинулась, и появился большой телевизионный экран, на котором сразу же возникла улыбающаяся физиономия Балтазара. Съемка скорее всего происходила в кабинете, так как за спиной Балтазара была хорошо видна дверь на балкон.

— Рад приветствовать вас, Остин, — ехидно произнес Балтазар. — Прошу прошения за столь короткое и чересчур сумбурное послание, но меня ждут важные семейные дела, не терпящие отлагательств. Мисс Микади, разумеется, со мной. Вы, вероятно, понятия не имеете, что она является прямой наследницей царя Соломона и царицы Савской. Я должен выполнить семейную миссию и передать ее в руки Ваала. Откровенно говоря, я хотел сохранить ей жизнь, но Ваал послал мне вас как бич Божий, чтобы напомнить о необходимости возвращения к родовым корням. Конечно, Адриано будет разочарован, но он сейчас больше озабочен вашей судьбой. Думаю, вам следует постоянно оглядываться по сторонам, чтобы избежать печальной участи. Благодарю вас, Остин, вы доставили мне много удовольствия во время рыцарского турнира. — Он сделал паузу и улыбнулся. — Мой автомобиль можете оставить себе. У меня есть другие.

Картинка на экране исчезла.

Флэгг насупил брови.

— Это парень совсем чокнулся.

— К сожалению, он не просто псих, а смертельно опасный псих. А самое главное, в его руках до сих пор находится Карина. Тебе удалось отыскать это место, возможно, у тебя получится найти другие норы, куда он мог спрятаться?

— Даже эту дыру мне удалось обнаружить с большим трудом, — признался Флэгг и сокрушенно покачал головой. — Конечно, мы будем работать над этим, но если учесть могущество всей его корпорации, то это будет чрезвычайно сложно. Кстати, кто это — Адриано?

— Идеальное воплощение кошмара, — задумчиво сказал Остин и протянул к нему руку. — Мне нужен твой мобильный телефон.

Завала уже садился в вертолет на место пилота, когда заиграла мелодия «Кукарача» из спрятанного в карман мобильника. Достав сотовый, он приложил его к уху и услышал знакомый голос.

— Если ты отвечаешь по телефону, значит, еще не сбежал в Мексику с золотом царя Соломона, — пошутил Остин.

Завала расплылся в радостной улыбке.

— А Балтазар, наверное, смертельно устал от твоих рассказов о сумасшедших операциях, которыми ты до сих пор занимаешься.

— Да, что-то в этом роде, — засмеялся Остин. — Ты нашел шахту?

— Да, Курт, но никакого золота там, к сожалению, нет. Правда, нам удалось отыскать совсем другое сокровище — две части написанной на пергаменте карты, которые хранились в металлической шкатулке, принадлежавшей, судя по всему, Томасу Джефферсону.

— Опять Джефферсон. Думаю, что вы с Траутами должны еще немного поработать над этой проблемой. Карина по-прежнему находится в руках Балтазара. Мне нужно срочно поговорить с Саксоном.

Завала протянул Саксону трубку.

— Курт, ты можешь поверить, что…

Остин решительно прервал его:

— Мне безумно интересно, но только не сейчас. Балтазар оставил мне послание, и сейчас я хочу, чтобы ты послушал его. Если у тебя есть какие-нибудь догадки относительно его планов, даже самые невероятные, немедленно дай мне знать.

Остин щелкнул пультом, включая видеозапись, и пододвинул телефон, чтобы Саксон мог слышать прощальное послание Балтазара.

На другом конце провода воцарилось гнетущее молчание, а потом послышался слабый голос Саксона:

— Он в самом деле считает, что Карина происходит из рода царя Соломона?

— Вероятно, да. Но что может означать его упоминание Ваала?

— Он говорит, что готов передать Карину в руки Ваала. Это может означать только одно — он собирается принести ее в жертву. Мерзавец! Пока еще не поздно, мы должны любой ценой найти ее.

— Ты знаешь этого человека намного лучше, чем я. У тебя есть хоть какие-то мысли насчет того, куда он может ее увезти?

— Ничего такого в голову не приходит.

— У его компании есть большое судно с наемниками. Может, он отправил ее именно туда?

— Маловероятно. Он не случайно упомянул о происхождении своего семейства. Из этого можно сделать вывод, что его корни находятся где-то на суше. Скорее всего на территории Испании, куда его далекие предки переехали после крестовых походов. С другой стороны, его еще более далекие предки проживали на Кипре. Именно там они процветали в течение многих лет. Короче говоря, это может быть или Испания, или Кипр. Готов поручиться за это головой.

— Соберись с мыслями, Саксон, меня сейчас больше всего волнует не твоя голова.

— Извини… эээ… погоди минутку. После того как они сожгли мою копию древнего финикийского корабля, я попытался как можно больше узнать об этом самом Балтазаре. Все было покрыто мраком, но мне удалось найти весьма интересные ссылки на этот древний род в документах ордена рыцарей-тамплиеров. Одно время Балтазары были связаны с тамплиерами, но потом либо вышли из ордена, либо погибли вместе с остальными рыцарями. Символом ордена была голова быка, которую можно с полным основанием считать олицетворением древнего языческого культа Ваала.

Голова быка.

В памяти Остина вдруг всплыл образ огромного рудовоза, к которому они с Завалой летели на вертолете. После захвата судна они решили проверить, какие суда находились в пределах достижимости, и обнаружили большой сухогруз, на борту которого красовалась голова быка, а под этим символом виднелось название судна и порт регистрации: Никосия, Кипр.

— Спасибо, Саксон, ты мне здорово помог. Передай Джо, что я свяжусь с ним.

Остин выключил телефон и коротко пересказал Флэггу суть разговора.

— Кипр, — эхом отозвался тот. — Это же другой конец света.

— И к тому же недалеко от Турции. Если бы я знал, что Балтазар может сбежать туда, я предпочел бы остаться в Стамбуле. У тебя там есть свои люди?

— У нас есть парень, который родился и вырос на этом острове. Кроме того, еще несколько дополнительных точек в этом регионе. Вообще говоря, я мог бы задействовать нескольких парней, которые способны устроить этому джентльмену хороший сюрприз.

— Балтазар очень опасный человек, — предупредил его Остин. — Он не позволит кому бы то ни было встать на пути осуществления его семейных планов, которые он считает судьбоносными. Он может запросто убить Карину еще до того, как кто-то сумеет подобраться к нему. Пусть твои люди проследят за ним, но не вмешиваются в данное дело до тех пор, пока в этом не будет крайней необходимости. А я тем временем посмотрю, можно ли организовать самолет НАПИ. Думаю, что смогу добраться туда лишь на несколько часов позже. — Остин покачал головой. — К сожалению, за это время он может натворить немало бед.

— Вот поэтому тебе лучше добраться туда раньше его.

У Остина не было настроения для подобных шуток.

— Не знал, что ЦРУ овладело методом телепортации.

— Ничего сверхъестественного в этом нет. Почему бы не использовать для этого «Блэкберд»?

Еще со времен работы в ЦРУ Остин знал, что под этим названием скрывается современный сверхзвуковой самолет SR-71, успешно выполнявший самые секретные задания ЦРУ вплоть до конца 1990-х годов, когда его заменили новейшими беспилотными аппаратами и сложнейшими спутниковыми системами. Этот легендарный самолет летал на огромной высоте и совершал трансатлантический перелет за пару часов.

— А я думал, что их уже давно отправили на пенсию, — удивился Остин.

— Это было придумано для прикрытия, — пояснил Флэгг. — Один их них мы оставили себе для быстрой переброски персонала в чрезвычайных ситуациях.

— Полагаю, нашу ситуацию вполне можно квалифицировать как чрезвычайную, — обрадовался Остин.

— Великие умы думают одинаково, — согласился Флэгг и набрал номер на мобильном телефоне.

Через полчаса, когда он с трудом преодолел всевозможные бюрократические проволочки и наконец-то договорился насчет самолета, высоко в небе послышались хлопающие звуки вертолетных лопастей.

Остин вышел на балкон и увидел, что над виллой кружат две вертушки.

— Кавалерия уже на месте, — пошутил Курт.

Флэгг сунул телефон в карман и присоединился к нему.

— Я всегда презирал бюрократов, но на этот раз придется сделать исключение, так как у меня хорошее настроение. Мне стоило немалых трудов убедить их в своей правоте, но сейчас ты имеешь билет первого класса на наш «Блэкберд».

Эта новость порадовала Остина, но он был реалистом и прекрасно понимал, что впереди его ожидают огромные трудности. Его глаза потемнели от ярости. Если с Кариной что-то случится, он посвятит всю оставшуюся жизнь одной-единственной цели.

И она будет заключаться в том, чтобы Балтазар прошел все круги ада.

Глава 51

Фред Тернер сидел на корточках и аккуратно расставлял пивные кружки. Услышав, как открылась, а потом закрылась входная дверь бара, он недовольно насупился: опять приперся какой-нибудь завсегдатай, чтобы с утра пораньше начать веселый день.

— Мы закрыты, — проворчал он.

Не дождавшись ответа, Тернер поднялся и увидел перед собой огромного широкоплечего парня с круглым лицом, на котором блуждала странная и по-детски наивная ухмылка. Тернер был отставным полицейским, и интуиция мгновенно подсказала ему, что за добродушной ухмылкой незнакомца скрывается затаенная злоба. Он подошел к кассовому аппарату, под которым лежал огромный револьвер.

Тем временем незнакомец беззаботно оглядел пустой зал, а потом повернулся к нему:

— Интересно, откуда у вашего заведения появилось это странное название?

Тернер хихикнул от столь неожиданного вопроса.

— Многие думают, что я назвал свое кафе в честь салуна времен старого Запада. На самом деле это не так. Когда я купил это заведение, мне вдруг вспомнилось, что в каких-то книгах писали о золотых шахтах, которых в те давние времена было немало в этих краях.

— А что случилось с этими шахтами?

— Их закрыли много лет назад. Думаю, просто не нашли достаточного количества золота для содержания приисков.

Незнакомец немного подумал, а потом снова улыбнулся.

— Благодарю вас, — сказал он и без лишних слов быстро вышел из кафе.

Тернер вернулся к своим пивным кружкам, продолжая недовольно ворчать под нос что-то о чудаках, которые болтаются без дела и мешают работать.

Адриано пересек стоянку, сел в машину и снова перечитал маршрут и карту Остина, которую тот собственноручно нарисовал на листе бумаги. Затем опять вперился бесцветными глазами в неоновую вывеску на здании кафе, где ярко сверкала крупная надпись «Кафе „Золотая шахта“». Немного поразмыслив, он со злостью порвал бумагу на мелкие клочки, завел мотор и поехал обратно в сторону Мэриленда.

Покинув рыцарский турнир по приказу Балтазара. Адриано пересек штат Нью-Йорк, добрался до Нью-Джерси, а потом свернул в Мэриленд. Следуя описанному Остином маршруту, он ехал по проселочным дорогам неподалеку от Чесапикского залива, а потом еще долго прыгал по пыльным тропинкам, которые в конце концов привели его к кафе «Золотая шахта».

Он взял мобильный телефон, позвонил Балтазару по прямому номеру и рассказал о своем визите в захолустное кафе.

— Жаль, что Остин уже мертв, а то бы я заставил его выложить начистоту все, что мы должны узнать, — посетовал он.

— Слишком поздно, — злобно прохрипел Балтазар. — Он сбежал. Мы должны покинуть наше поместье. Не возвращайся сюда.

— А эта женщина?

— Она со мной. А с Остином мы разберемся позже. Очень хочу видеть его лицо, когда мы сообщим ему о том, что я сделал с его смазливой подругой.

Адриано очень надеялся, что он будет последним, кому дадут возможность повидаться с ней, но постарался скрыть нотки разочарования в голосе.

— Что мне теперь делать?

— Я вернусь через несколько дней, а ты тем временем должен залечь на дно и не высовываться. Я свяжусь с тобой, как только вернусь. Тебе предстоит немало потрудиться. Я хочу уничтожить НАПИ и всех, кто так или иначе с ним связан. Ты получишь все необходимые для этого ресурсы.

Адриано зловеще ухмыльнулся и выключил телефон. Он никогда еще не совершал массовых убийств и с нетерпением ожидал подходящего случая.

«Жизнь прекрасна, — подумал он. — А смерть еще лучше».

Глава 52

«Боинг-747» с огромным логотипом в виде бычьей головы на фюзеляже благополучно приземлился в международном аэропорту Ларнаки и сразу же отъехал на огражденную территорию, предназначенную для частных самолетов. Механики, которые в обычное время обслуживали частные самолеты, уже разошлись по домам. Балтазар так хорошо спланировал свой перелет, что вряд ли кто-нибудь мог обратить внимание на людей, которые вынесли из салона на носилках плотно забинтованное тело и сразу же погрузили его в стоявший неподалеку вертолет. Бинты надежно скрывали лицо, за исключением небольшой полоски для носа и глаз.

Люди в белых больничных халатах быстро погрузили носилки, а потом в кабину сел и сам Балтазар. Через несколько секунд вертолет взмыл в воздух и взял курс на запад.

Еще через час он мягко приземлился в маленьком аэропорту небольшого прибрежного городка Пафос, где его ожидала «скорая помощь». Как только носилки были перенесены в машину с красными крестами на боках, она тут же рванула с места, а вслед за ней помчался черный «мерседес» с Балтазаром на заднем сиденье.

Машины выехали на окраину городка, потом свернули на главное шоссе и через несколько минут повернули на совершенно безлюдную горную дорогу. Она была узкой двухполосной и изобиловала многочисленными поворотами и крутыми виражами, проходя мимо тихих горных поселков, одиноких отелей и опустевших курортов, где когда-то в летние месяцы было много туристов. Те времена давно прошли — теперь народ предпочитал отдых на морском побережье.

Чем выше взбирались «скорая помощь» и сопровождавший ее «мерседес», тем более дикой и безлюдной становилась окружающая местность. По обе стороны дороги возвышался темный сосновый лес, а когда он закончился, машины свернули на узкую аллею, скрытую от посторонних глаз густой растительностью.

Проехав примерно с полмили по ухабистой дороге, автомобили неожиданно остановились неподалеку от массивного строения, темной массой высившегося на фоне звездного неба. Балтазар вышел из «мерседеса» и с наслаждением вдохнул прохладный ночной воздух. Вокруг стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра в пустых комнатах древнего рыцарского замка, построенного еще во времена крестоносцев. Балтазар жадно впитывал его древнюю ауру, набираясь сил от близости к руинам, которые когда-то были главным пристанищем его далеких предков.

Однажды местное правительство попыталось завладеть этим историческим памятником и превратить его в место паломничества туристов, но сторонники этой идеи стали получать письма с угрозами расправы, и это сразу же охладило пыл тех, кто хорошо знал дурную репутацию старинного замка. А местные жители до сих пор говорили об этом строении только шепотом и вспоминали древние легенды о царившем здесь ужасе.

Балтазар не посещал этот замок с момента последнего жертвоприношения богу Ваалу, но до сих пор хорошо помнил непритязательную архитектуру древнего сооружения. Оно изначально задумывалось как неприступная крепость, и даже его крыша была приспособлена для отражения возможного нападения врагов. Стены замка были толстыми, без оконных проемов, и могли выдержать любое вторжение, а единственным входом в замок являлась узкая арочная дверь. Однако лучше всего Балтазар помнил расположение священного зала.

Он медленно поднялся по каменным ступенькам к арочному входу, сунул в замочную скважину огромный древний ключ и толкнул со скрипом распахнувшуюся дверь. Большие комнаты замка напоминали камеры гигантского холодильника, который надежно защищал здание от палящей дневной жары и сохранял внутреннюю прохладу. Балтазар позвал своих людей, чтобы они внесли носилки и поставили их перед камином, таким большим, что в нем мог спокойно стоять взрослый человек в полный рост.

Из всей своей армии наемников Балтазар взял с собой шестерых самых преданных людей, которые, помимо всего прочего, отличались от остальных несколькими качествами: безоговорочным подчинением воле хозяина, беспредельной жестокостью и умением держать язык за зубами. Он приказал им занять круговую оборону, а когда остался один, нажал на стенные плиты в ему одной известной последовательности. Стена с камином медленно отодвинулась, явив взору потайную дверь.

Балтазар включил свет и стал спускаться вниз по изрядно истертой каменной лестнице. Со дна подвала в нос ударил затхлый запах, чем-то напоминавший зловонное дыхание огромного дракона. Смешанный с легким ароматом ритуального масла, он мгновенно напомнил о боли, страданиях и мучительной смерти жертв. Но для Балтазара это был самый приятный запах, сравнимый разве что с самым изысканным парфюмом. Спустившись вниз, он остановился на мгновение, чтобы зажечь деревянный факел в стене, а потом с его помощью зажег остальные факелы вдоль короткого коридора, ведущего к большой, не менее ста футов в диаметре, круглой комнате.

Таблички на стене указывали место захоронения далеких предков Балтазара, упокоившихся в замке до того, как его семья была вынуждена найти убежище в Европе. По окружности стен стояли многочисленные статуи бога Ваала в самых разнообразных воплощениях.

В центре круглого святилища находилась главная статуя, напоминавшая ту, которая находилась в подвальном помещении его поместья в Соединенных Штатах. Это тоже была фигура божества с вытянутыми вперед руками, но только раза в четыре крупнее своей копии, и стояла она на пьедестале высотой не менее шести футов, с обеих сторон которого вверх поднималась каменная лестница. Лицо маленькой статуи казалось просто воплощением доброты по сравнению со зловещим выражением у другой, большой фигуры. Оно было страшнее, чем изображение самой ужасной горгульи.

Балтазар поднялся по ступенькам и остановился на небольшой площадке позади идола. В древние времена именно здесь стояли жрецы, провозглашая в трубу приговор, чтобы нагнать еще больше страха на беспомощных жертв.

Балтазар взял с пьедестала толстую книгу и бережно положил ее на специально оборудованное место. Громко читая слова жертвенного ритуала, он крепко обхватил пальцами небольшой рычаг, выступавший из спины сидящей фигуры идола. Закончив чтение, он потянул рычаг вниз и неподвижно замер в ожидании. Раздался скрип древних каменных плит, устроенных в соответствии с хитроумной системой противовесов, и впереди открылась круглая дверь, обнажив большое круглое углубление в полу непосредственно перед идолом.

Балтазар поднял рычаг вверх, и руки статуи быстро опустились, а потом так же быстро поднялись. Балтазар сошел в яму по каменным ступенькам и проверил жертвенник. Последний раз его заправляли маслом во времена, когда могущество его семьи уже пошло на спад и нужно было срочно совершить священный ритуал жертвоприношения богу Ваалу. С этой целью на Кипр была доставлена женщина из Восточной Европы, у которой не было семьи и которой пообещали хорошо оплачиваемую работу.

Все было готово.

Он вернулся к Карине. Забинтованное тело на носилках неожиданно зашевелилось. «Вот и хорошо», — подумал Балтазар. Он хотел, чтобы Карина видела лицо бога, перед которым должна предстать. Он распутал веревки, накрепко привязавшие ее к носилкам, подхватил обеими руками и взвалил себе на плечо.

Карина глухо застонала, а Балтазар самодовольно ухмыльнулся. Значит, она уже пришла в себя.

Скоро она окажется в любящих руках Ваала.

Глава 53

— Добро пожаловать на прекрасный остров Кипр, родину богини любви Афродиты, — затрещал в наушниках искаженный эфирными помехами голос пилота британского истребителя «Торнадо».

Остин сидел позади пилота на месте, которое обычно занимал оператор орудийной системы сверхзвукового военного самолета. Их истребитель сделал круг над британской военно-воздушной базой близ древнеримского города Куриум и начал быстро снижаться на посадочную полосу. Как только шасси коснулось земли, Остин с удивлением посмотрел на огни аэродрома, куда они добрались из Англии за полтора часа, и подумал, какой маленькой стала планета за последние годы.

Еще несколько часов назад он добирался до города Олбани на вертолете ЦРУ, оттуда на служебном самолете его доставили на военно-воздушную базу Эндрюс в Мэриленде, а потом он сел на сверхзвуковой истребитель-разведчик «Блэкберд», который стоял в специальном ангаре и поднимался в воздух только в ночное время.

Военный самолет SR-7I был разработан в качестве дальнего стратегического разведывательного всепогодного истребителя, который мог развивать скорость, в несколько раз превышавшую скорость звука, и подниматься на высоту более восьмидесяти пяти тысяч футов. Его плоский иссиня-черный фюзеляж имел длину более ста футов, не считая носовой части. На задней части корпуса возвышались два вертикальных стабилизатора, из-за чего лайнер был похож на огромную хищную акулу с двумя острыми плавниками, а мощные двигатели делали его быстрее любого океанского лайнера.

Остина накормили стейком и яичницей — плотной пищей с высоким содержанием протеина, провели тщательный медицинский осмотр, а потом приказали облачиться в специальный костюм, отдаленно напоминающий скафандр астронавтов из космического шаттла. Надев костюм и шлем, он сделал несколько глубоких вдохов чистого кислорода, чтобы устранить из тела избыток газов. Затем его отвезли на специальной машине в ангар, помогли подняться в самолет и усадили в кресло, прочно пристегнув к спинке сиденья. Самолет взмыл в воздух, через семь минут заправился налету, а через пару часов приземлился на военно-воздушной базе в Англии.

Флэгг специально договорился, чтобы самолет сделал посадку в Англии, потому что прямой рейс на британскую военно-воздушную базу на Кипре мог вызвать ненужные толки и всевозможные подозрения.

На взлетно-посадочную полосу быстро въехал автомобиль, следовавший за самолетом до тех пор, пока тот не остановился. Из машины вышли три человека в черных брюках, черных свитерах с высоким воротом и черных беретах и поспешили поприветствовать Остина.

— Добрый вечер, мистер Остин, — широко улыбнулся их командир — смуглый американец греческого происхождения, который представился как Джордж. Он сказал, что направлен сюда из Афин для организации работы с агентами из Каира и Стамбула. Он был прикреплен к американскому посольству в Никосии и хорошо знал не только столицу, но и весь остров. Кроме того, его заранее предупредили, чтобы он навел необходимые справки и организовал эффективную работу Остина. — У вас есть оружие? — поинтересовался Джордж.

Остин похлопал себя по левой части груди, где костюм оттопыривался из-за наплечной кобуры. Пока он летел в Мэриленд, Флэгг позаботился о том, чтобы из плавучего дома привезли соответствующую одежду и его старинный револьвер системы «Боуин».

Джордж понимающе улыбнулся.

— Я должен был догадаться, что не стоит задавать глупых вопросов бывшему коллеге. Но все же эти вещи могут оказаться весьма полезными. — Он протянул Остину прибор ночного видения и черный берет.

Остина пригласили в черный «лендровер», и служебная машина военно-воздушной базы проводила их до ворот, где охранники помахали им рукой на прощание. Они помчались по темному безлюдному шоссе со скоростью не менее ста миль в час, а через некоторое время водитель свернул с шоссе на проселочную дорогу, которая поднималась в горы.

Джордж протянул Остину сделанный со спутника снимок и фонарь, чтобы тот мог ознакомиться с ним повнимательнее. На фотографии отчетливо виднелось здание в форме квадрата, к которому через горные ущелья вела одна-единственная дорога.

В этот момент зачирикал мобильный телефон Джорджа. В течение нескольких минут он слушал донесение разведчика, а потом выключил аппарат и повернулся к Остину:

— Мне сообщили, что к заброшенному замку подъехали машина «скорой помощи» и автомобиль сопровождения.

— Сколько времени у нас уйдет, чтобы туда добраться? — спросил Остин.

— Чуть меньше часа, — ответил тот. — Нелегко продвигаться в темноте по горной дороге.

— Это вопрос жизни и смерти, — предупредил его Остин.

Джордж молча кивнул и приказал водителю ехать на предельно допустимой скорости. Автомобиль натужно взревел и помчался по ухабистой дороге, то и дело петляя по извилистым поворотам.

Когда до замка осталось совсем немного, Джордж снова получил сообщение разведчика, а потом, увидев спускавшуюся вниз по дороге машину, приказал водителю подать сигнал, чтобы идентифицировать себя. Тот помигал фарами и в ответ последовал аналогичный сигнал.

Машина остановилась на обочине, и Джордж опустил стекло. В окне стоявшего напротив автомобиля показалось лицо агента.

— Дорога к замку начинается в пятидесяти ярдах от этого места, — сказал он.

— Отсюда мы поднимемся наверх пешком, — пояснил Джордж. — А ты покажешь нам путь.

Остин вышел из машины и надел на голову прибор ночного видения. Они быстро последовали за агентом вверх по каменистой тропе.

Балтазар внес Карину в святилище, поднял на пьедестал и положил на вытянутые руки идола.

Действие наркотиков, которые в течение нескольких часов держали ее в бессознательном состоянии, стало постепенно ослабевать. Она очнулась от какого-то странного маслянистого запаха, а когда зрение нормализовалось, увидела ужасное лицо бронзового идола Ваала. Ее руки и ноги были крепко связаны, но голову она могла поворачивать свободно и вскоре увидела стоявшего у подножия статуи Балтазара.

— Не советую вам дергаться, царица Савская. Вы находитесь на бесценном ложе.

— Я не царица Савская, безмозглый дурак. Отпусти меня сейчас же.

— Ваше королевское высочество заблуждается, — улыбнулся Балтазар. — Вы наследница царицы Савской, и в ваших жилах течет ее кровь. А сейчас вы просто пытаетесь обмануть меня также, как ваша далекая предшественница провела царя Соломона. Однако Ваал прислал Остина, чтобы напомнить мне о своем священном семейном долге.

— Значит, ты не просто дурак, а еще и сумасшедший.

— Возможно, — спокойно ответил Балтазар.

Он внимательно осмотрел все до мелочей, как придирчивый художник осматривает натуру. Убедившись в полной готовности, он протянул руку к горевшему на стене факелу, когда вдруг услышал громкий звук, отдаленно напоминавший оружейный выстрел.

Остин остановился в самом конце дороги и опустился на одно колено. Впереди вспыхнул огонек спички, а свежий ветерок быстро донес до него запах сигаретного дыма. С помощью прибора ночного видения он сумел разглядеть перед входом в замок одинокую фигуру человека, расхаживавшего взад и вперед.

Джордж похлопал Остина по руке и показал пальцем на себя и на часового.

Остин подтвердил его намерение кивком. Джордж пополз к дому, а потом тихо набросился на ничего на подозревавшего охранника. Остин увидел, как обе фигуры сцепились в смертельной схватке, затем послышался приглушенный крик и тот повалился наземь. Джордж подал знак рукой, чтобы остальные подходили к замку.

— Жаль, что так небрежно сработал, — прошептал он, уставившись на бездыханное тело охранника.

Другие услышали крик часового и бросились к нему, чтобы узнать, что случилось. Вскоре громкие голоса стали доноситься со всех сторон. В мгновение ока Джордж оказался в луче яркого света мощного фонаря и прикрыл рукой глаза. Подбежав поближе, Остин сильным ударом сбил его с ног, и в тот же миг прогремела автоматная очередь.

Джордж опомнился, вскочил на ноги и дал короткую очередь из своего автоматического пистолета. Свет погас одновременно с криком раненого охранника.

Остин бросился к замку и быстро перебежал по мостику через высохший ров. Навстречу ему из двери вышел еще один охранник, решивший, вероятно, узнать, кто стрелял. Однако в отличие от Остина у него не было прибора ночного видения и он не заметил бегущего к нему человека с низко опущенной головой.

Удар Остина был настолько мощным, что охранник отлетел к двери, словно кегля, и стал медленно опускаться на землю.

Остин открыл дверь и вошел в прохладное помещение замка. Держа обеими руками огромный револьвер, он быстро осмотрел первый этаж и нашел комнату с большим камином. Потайная дверь за ним была слегка приоткрыта, а сквозивший оттуда воздух яростно терзал пламя висевшего на стене факела.

Отбросив в сторону прибор ночного видения, Остин распахнул дверь и ринулся вниз по каменной лестнице. Ворвавшись в святилище сквозь арочный проем, он оказался в центре комнаты, прямо перед бронзовым истуканом. В воздухе стоял терпкий запах масла. Карина лежала на вытянутых руках статуи, а позади идола виднелась темная фигура Балтазара, как будто он дожидался его.

— Остин! — крикнул хозяин замка с перекошенным от ярости лицом. — Я уже догадался, что это ты.

Для начала Остин решил убрать Балтазара подальше от Карины и прицелился в него из револьвера.

— Игра окончена, Балтазар, выходи оттуда.

Балтазар еще дальше спрятался за статую и стал что-то быстро говорить в трубу. Остин удивленно посмотрел на неожиданно заговорившего человеческим голосом истукана.

— Слишком поздно, Остин. Царица Савская уже покоится на руках всемогущего Ваала.

В этот момент Остин услышал скрип под ногами и увидел, что одна из плит медленно отходит в сторону, открывая большую яму с ритуальным маслом.

Сжав зубы от напряжения, Остин стоял над ямой, широко расставив ноги, целился в лицо истукана, откуда исходил звук, и не знал, что делать дальше. В конце концов он нажал на спусковой крючок, пуля щелкнула по носу бронзовой статуи и рикошетом отлетела в сторону. Нос статуи отвалился, обнажив зияющую пустоту идола. Остин сделал еще один выстрел, и пуля сорвала у статуи половину щеки. Затем он методично уничтожил лицо истукана, превратив его в искореженные куски металла.

Послышался крик боли, и Балтазар вышел из укрытия, прикрывая израненное лицо — куски металла превратили его в кровавое месиво. Схватив со стены факел, он бросился на Остина.

Курт выстрелил в темноте наугад и промахнулся, но Балтазар споткнулся на ступеньках и выронил на пол факел. Пока он пытался снова схватить его, Остин прицелился и нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Тогда он сунул пустой револьвер в кобуру и побежал к Балтазару.

Тот уже успел подхватить горящий факел и ткнул им Остину в лицо. Курт ловко уклонился от огня и одновременно изо всей силы толкнул противника. Балтазар снова выронил факел, и они сцепились в смертельной схватке, причем один ни в чем не уступал другому. Более того, ярость придавала им сил, толкая на отчаянные поступки. Какое-то время они боролись стоя, а потом упали на пол и покатились вниз, к яме с маслом.

В конце концов Балтазару удалось нанести Остину удар головой, и, пользуясь минутным замешательством противника, он вскочил на ноги и нанес ему сокрушительный удар ногой под ребра. Остин ощутил острую боль, но не обратил на нее никакого внимания. Успев схватить Балтазара за ногу, он так сильно рванул ее, что тот какое-то время балансировал на одной, а потом все-таки потерял равновесие и вниз головой рухнул в яму.

Остин с трудом поднялся и увидел, что Балтазар барахтается в густой жиже, тщетно пытаясь выбраться из ямы. Его голова блестела от черной маслянистой жидкости.

— Отойди назад, Курт!

На пороге святилища стояла Карина с факелом в руке. Сковывавшие ее бинты ослабли, и ей каким-то образом удалось не только освободиться от них, но и слезть с вытянутых рук идола на пол. Она забралась на верхнюю ступеньку каменной лестницы и угрожающе размахивала факелом. Карина была прекрасна в этот момент, а искаженные яростью черты лица и белое одеяние делали ее похожей на карающего ангела мести.

— Постой, — предупредил ее Остин и стал быстро подниматься по ступенькам.

Карина засомневалась и уже опустила было факел, но в следующую минуту увидела, что Балтазар добрался до края емкости с маслом и пытается выбраться на сухое место. Правда, ему это давалось с большим трудом, поскольку скользкие руки все время срывались с края каменного пола. Он извивался всем телом, как отвратительная рептилия, и в конце концов ухватился за каменный выступ. И тогда Карина взмахнула рукой и бросила горящий факел в темную жидкость. Факел упал в центр ямы, и в тот же момент послышался громкий хлопок мгновенно вспыхнувшего масла.

Остин бросился наверх, схватил Карину обеими руками, затащил за статую и повалил на пол, прикрывая своим телом. Огромный бронзовый идол защитил их от потока раскаленного воздуха, но они все равно оказались в опасном положении, так как едкий дым от горящего масла мог вызвать приступ удушья. Конечно, большая часть этого дыма уходила куда-то под потолок, но и оставшегося было вполне достаточно, чтобы навсегда похоронить их в этом мрачном языческом капище.

Одной рукой Остин еще крепче обхватил хрупкое тело Карины, а второй стал шарить по стене в поисках спасительного выхода. К счастью, он нащупал какую-то ручку и потянул ее вниз. Плита на стене стала медленно отодвигаться в сторону, и оба жадно вдохнули струю свежего воздуха, поступавшего из небольшой квадратной комнаты. Собрав все силы, Остин крикнул, чтобы Карина как можно быстрее заползла в спасительное убежище. Когда она скрылась в потайной комнате, он последовал за ней и закрыл за собой каменную дверь.

С помощью небольшого карманного фонарика Остин осмотрел странную комнату, которая размерами едва ли превышала платяной шкаф. Воздух здесь был затхлый, но все же без каких бы то ни было признаков едкого дыма. Остин догадался, что в давние времена это помещение служило предкам Балтазара надежным убежищем от жара и дыма во время жертвоприношений.

Они оставались в комнате позади истукана до тех пор, пока масло не выгорело полностью. Когда все стихло, Остин осторожно отодвинул плиту и высунул голову в святилище. В воздухе стоял запах гари, но дыма уже не было. Он собрал оставшиеся бинты, сложил в несколько слоев и сделал две защитные маски. Прикрыв лица, они выползли из тесной комнатушки и стали быстро спускаться по каменным ступенькам к выходу.

Проходя мимо слабо дымящегося жертвенника, где совсем недавно полыхало пламя, Карина отвела глаза в сторону, а Остин пристально посмотрел на почерневшие от огня камни, словно опасаясь, что из этой преисподней может выползти обгорелый до неузнаваемости хозяин замка, но увидел лишь небольшую кучку обуглившихся останков на самом дне ямы.

Глава 54

После короткого телефонного разговора с Балтазаром Адриано вернулся в Нью-Джерси, чтобы тщательно обдумать план уничтожения НАПИ.

Он остановился в дешевом мотеле, где детально продумал все моменты реализации этого коварного плана, включая массовые убийства наиболее активных сотрудников, подрыв автомобилей, биологическое заражение и, разумеется, привычные методы устранения противников с помощью мощного огнестрельного оружия. На следующий день он переехал в другой мотель, а к концу третьего дня хитроумный план был практически готов и оставалось лишь ждать приказа Балтазара.

Безуспешно подождав пару дней, Адриано сам позвонил шефу, но ему никто не ответил. Телефон Балтазара был все время занят. Тогда он набрал другой номер, который соединил его с подслушивающим устройством, установленным на дереве близ плавучего дома Остина.

— Привет, Джо, — послышался в трубке записанный голос Остина. — Как продвигается поиск?

— Нам удалось вычислить эту шахту, — ответил Завала. — Оказывается, на папирусе было указано ее точное местонахождение.

Адриано удивленно вскинул бровь и прислушался.

— Потрясающе! Расскажи мне об этом подробнее.

Завала рассказал об озере на территории пустыни Святого Антония, о затопленном отеле, а потом подробно остановился на описании вентиляционного колодца, который вел от кухни отеля прямо в шахту. В конце он сообщил Остину подробные координаты GPS.

— Сколько времени понадобится для организации подводного исследования этой шахты? — поинтересовался Остин.

— Сейчас я готовлю команду дайверов, — ответил Завала. — Думаю, мы будем на месте погружения через пару суток.

— Отлично. Все подробности предстоящего погружения обсудим завтра.

После нескольких ничего не значащих фраз оба выключили связь.

Адриано еще раз прослушал запись телефонного разговора, рассчитался с мотелем и поехал на один из складов, которые предусмотрительно устроил в окрестностях Вашингтона. Там он хранил набор оружия, боеприпасы, приличную сумму денег, комплект одежды и документов, а также приобретенное на всякий случай подводное снаряжение. Прихватив все необходимое, он погрузил вещи в багажник автомобиля и отправился в путь.

Он ехал всю ночь, а рано утром его машина уже колесила по безлюдной пустыне Святого Антония. Без особого труда отыскав озеро, он быстро припарковал автомобиль в укромном месте, облачился в гидрокостюм и закрепил на спине два баллона со сжатым воздухом. Адриано был довольно опытным дайвером, получившим прекрасную подготовку у работавших на Балтазара подводников.

Когда все было готово, он поплыл к установленному на озере буйку, посмотрел на показания портативного прибора спутниковой навигации GPS и быстро пошел на глубину, энергично работая ногами. Отыскав под водой вход в отель, он сразу же направился на кухню, быстро отыскал вентиляционный колодец и без лишних колебаний погрузился в него. Даже если бы он не был так увлечен идеей добраться до золотоносной шахты, то вряд ли смог бы заметить в куче сваленного в углу кухни мусора несколько пластиковых пакетов.

Добравшись до конца вентиляционной шахты, Адриано был крайне удивлен, увидев перед собой табличку в водонепроницаемом пакете, на которой была нарисована стрелка, а чуть ниже крупными буквами написано: «Сюда».

Подчиняясь какому-то странному инстинкту, он послушно повернул в указанном направлении и вскоре добрался до следующей таблички, на которой был указан выход из пещеры. Он поплыл по длинному тоннелю, остановился на пересечении двух тоннелей и снова пошел по тому пути, который был указан на очередной табличке. Оказавшись в конце тоннеля, он увидел четвертую табличку, стрелка которой показывала в сторону большой пещеры с возвышавшимся в самом центре пьедесталом.

Пока Адриано послушно следовал по пути, указанному стрелками на табличках, из леса вышли две темные фигуры и быстрым шагом направились к берегу озера. Остин посмотрел на часы.

— Прошло уже тридцать минут, — сказал он.

— За это время он должен спуститься по вентиляционному колодцу вниз и добраться до шахты, — прикинул Завала.

Они заранее продумали содержание телефонного разговора, решив использовать его как приманку. Остина насторожило последнее подключение к подслушивающему устройству, установленному Багом на прежнем месте. Он решил как следует наказать мерзавцев и решительно вошел в воду по грудь. В руке у него был радиопередатчик, упакованный в водонепроницаемый пластиковый пакет. Не раздумывая, он опустил руку в воду и нажал на кнопку. Через пару секунд над озером вздыбился фонтан, волны от которого разошлись по всему пространству водной поверхности.

Остин, крепко сжав губы, молча смотрел на падавшие вниз брызги. Потом повернулся и побрел к берегу.

Глубоко под водой Адриано услышал глухие удары, показавшиеся ему раскатами грома. Сперва он хотел вернуться назад, но потом решил продолжить поиски пещеры, так как всегда автоматически шел к намеченной цели, как запрограммированный робот. Именно поэтому он стал самым эффективным наемным убийцей и сейчас был полон решимости найти шахту с хранящимся там золотом.

Неуклонно следуя за указаниями табличек, он проник в большую пещеру с круглым алтарем посредине и с волнением подплыл к месту, где стояла шкатулка Томаса Джефферсона.

Там он увидел последнюю табличку, с аккуратно выведенными на ней словами: «Когда попадешь в ад, Адриано, передай наш сердечный привет мистеру Балтазару».

Адриано долго пялился на странную табличку, а потом гневно швырнул ее в сторону и изо всех сил поплыл в обратном направлении. Поднявшись наверх, к вентиляционному колодцу, он с удивлением обнаружил, что вход в него завален обломками скал.

Он посмотрел на показания прибора и с ужасом понял, что воздуха у него осталось лишь на несколько минут. Даже если бы колодец был свободен, он все равно не успел бы выбраться на поверхность озера. Адриано устало опустился на камень и сидел там до тех пор, пока не стал задыхаться от нехватки воздуха. Так, по иронии судьбы, погиб последний потомок знаменитого испанского рода — задохнувшись в мутной воде давно заброшенной шахты.

Глава 55

— Эй, на борту! — крикнул Остин. — Мистер Никкерсон, прошу разрешения подняться на борт «Прекрасной леди».

Никкерсон высунул голову из приоткрытой двери салона и радостно улыбнулся, увидев Остина.

— Разрешаю, — ответил он.

Остин поднялся по трапу на палубу яхты и крепко пожал руку сотруднику Государственного департамента.

— У меня для вас есть кое-что интересное, мистер Никкерсон, — сказал Курт, похлопав рукой по пластиковой сумке. — Надеюсь, вы найдете для меня несколько свободных минут.

— У меня для вас всегда есть свободное время, — сказал тот. — Спускайтесь в каюту, а я приготовлю по чашке кофе и добавлю кое-чего для согрева.

— Сейчас почти восемьдесят градусов,[16] мистер Никкерсон.

— Не важно, иногда здесь довольно прохладно.

Они спустились в каюту, где хозяин яхты заварил крепкий кофе, присовокупив к нему бутылку бурбона «Кентукки». Чокнулись, выпили, и только после этого Никкерсон обратился к Остину:

— Ну и что же вы хотели мне показать?

Курт открыл пакет и вынул оттуда несколько листов пергамента. Выбрав один, Остин протянул его Никкерсону.

— Это часть документа, который Томас Джефферсон получил от какого-то индейца. А вторую часть отыскал Меривезер Льюис во время своей экспедиции. Вместе они составляют подробную карт расположения копей царя Соломона на территории Пенсильвании.

— Поразительно! Я знал, что вы рано или поздно сделаете это. Вы уже осмотрели эти копи?

— Да, именно там мы нашли недостающую часть карты. Причем положил ее туда сам Томас Джефферсон.

— В это невозможно поверить! А что же насчет десяти заповедей?

— Думаю, вы сами хорошо знаете ответ на этот вопрос.

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— Дело в том, что под этой картой был какой-то другой текст. По всей вероятности, это и были те десять заповедей, которые несколько отличались от оригинала, начертанного, судя по всему, на золотых скрижалях.

— Продолжайте, мистер Остин.

— Если верить легенде, эти заповеди были вручены языческими богами жрецам, которые практиковали жестокие человеческие жертвоприношения. Теперь я понимаю, почему вы были так обеспокоены возможной находкой.

— Да, эти десять заповедей могли бы стать непогрешимыми моральными принципами, провозглашенными новой монотеистической религией. Они предполагали основание нового вероисповедания, за которым могли бы последовать миллионы человек, и укрепление западных правительственных учреждений. Некоторые утверждают, что их можно с полным основанием считать источником законодательной системы западных стран. И было бы довольно странно, если не сказать глупо, если бы вдруг обнаружилось, что эти заповеди основаны на языческих преданиях, построенных на весьма непрочных традициях.

Остин вспомнил предсказание Балтазара.

— И привнесли бы в мир еще один источник ненужных конфликтов, — добавил он.

— Совершенно верно. Сейчас уже никому не известно, кто приказал начертать эти заповеди на золотых скрижалях вместо глиняных. Соломон хотел упрятать эти золотые скрижали как можно дальше от себя и других, так как они одним своим существованием подрывали веру в законность его правления и тем самым подстрекали людей к неповиновению. Должен заметить, что сейчас они произвели бы точно такой же эффект, как и в те древние времена.

— Значит, еще во время нашей первой встречи вы хорошо знали, что никаких золотых скрижалей в этой шахте нет.

— Боюсь, что да.

— Зачем же вы отправили меня на эти сумасшедшие поиски?

— Нам известно, где они находятся сейчас, но мы не знали, где они были когда-то. В древних письменах говорится, что «Навигатор» покажет путь в страну Офир. Когда мы узнали о краже статуи, а также о находке документов Общества любителей артишоков, то испугались, что кто-нибудь может обнаружить эту шахту, а после этого напасть на истинный след скрижалей.

— «Мы» — это Общество любителей артишоков?

— Именно так. Мы выяснили, какую роль в спасении контейнеровоза вы сыграли, и знаем о репутации вашей группы. В конце концов мы пришли к выводу, что вы лучшая кандидатура для выполнения подобной задачи.

— Вы должны представить меня членам этого общества, мистер Никкерсон.

— Да, боюсь, другого выхода у нас нет.

Он достал телефон и после нескольких минут разговора посмотрел на Остина.

— Сколько времени понадобится, чтобы собрать всю вашу команду?

— Мы уже почти готовы. Где я могу организовать встречу с ними?

Никкерсон загадочно улыбнулся.

— В небольшом местечке под названием Монтичелло.

Вечером того же дня Остин, Завала и супруги Траут с Анджелой поднялись по ступенькам на крыльцо дома Томаса Джефферсона и остановились между высокими белыми колоннами. На пороге гостей встречали Эмерсон и Никкерсон, которые радушно пригласили всех в дом.

Эмерсон подождал, пока мимо пройдет большая группа туристов.

— Приношу извинения за кажущуюся предосторожность, — деликатно произнес он.

— Принимаем ваши извинения, — понимающе улыбнулась Гэмей. — Если, конечно, вы заполните пустые места и объясните нам суть дела.

Эмерсон пожал плечами и согласно кивнул.

— Вы были очень близки к разгадке этой тайны. Меривезер Льюис действительно отыскал вторую часть карты во время своей знаменитой экспедиции, но почему-то подумал, что искать эту реликвию надо на Западном побережье. Потом он понял свою ошибку и поспешил к Джефферсону, чтобы доложить об этом, но был убит теми, кто хотел любой ценой сохранить в тайне истинное местонахождение шахты. Однако Зебу удалось ценой невероятных усилий доставить Джефферсону вторую часть карты. Сложив их вместе, Джефферсон без особого труда обнаружил не только шахту, но и золотые скрижали. Карту он решил оставить в шахте, а сами скрижали, как в свое время и мудрый Соломон, спрятать подальше от посторонних глаз, для чего и создал тайную организацию, главной задачей которой было сохранение этого секрета.

— Но вы же сами недавно сказали, что никакого Общества любителей артишоков не существует? — удивилась Анджела.

— Будучи членом этого общества, я присягнул хранить тайну его существования. Первоначально в общество входили основатели нашего государства, но когда они состарились, им пришлось подобрать себе смену. Вы были бы крайне удивлены, узнав имена нынешних членов общества.

Остин улыбнулся и покачал головой.

— Все, что касается этого дела, лично меня уже никак не может удивить. А что же случилось с золотыми скрижалями?

— Джефферсон создал рабочую группу, в которую вошел и мой предок Зеб, — пояснил Эмерсон. — Они подыскали надежную шахту и перенесли скрижали туда.

— В Монтичелло? — шепотом спросила Анджела и огляделась, словно надеялась увидеть их на стене.

Эмерсон топнул ногой по полу.

— Под нашими ногами. Они хранятся в тайной комнате.

В зале повисла гробовая тишина, неожиданно прерванная сухим голосом Траута:

— Как вы полагаете, мир когда-нибудь узнает об их существовании?

— Это будет всецело зависеть от самих артишоков, — скромно заметил Эмерсон. — Вполне возможно, будущие члены общества придут к выводу, что мир созрел для этого.

Никкерсон взмахнул рукой.

— Мы всегда ищем новых достойных членов общества и будем рады пригласить к себе любого из вашей команды.

— Спасибо за доверие, но мы слишком часто находимся в отъезде, — сказал Остин. — Однако я знаю человека, который может привнести в ваше общество не только молодость, но и недюжинный ум.

Он многозначительно посмотрел на Анджелу, отошедшую в сторонку и увлеченно рассматривающую пол у себя под ногами, будто пытаясь просверлить его пронзительным взглядом.

На лице Никкерсона промелькнула улыбка.

— Да, спасибо за предложение. И вообще за помощь. Надеюсь, это дело не нарушило ваших жизненно важных планов.

Остин обвел взглядом членов своей группы.

— Нисколько. Откровенно говоря, мы получили огромное удовольствие, не правда ли?

Пол Траут прочувствованно заморгал.

— Не могу дождаться момента, когда напишу сочинение на тему «Как я провел свой отпуск», — сказал он с невозмутимым видом.

Эпилог

Остин находился на палубе своего парусника, с трудом удерживая большой парус по ветру, а Карина умело управляла румпелем, направляя яхту к исследовательскому судну НАПИ, стоявшему на якоре в Чесапикском заливе, неподалеку от небольшого острова. Когда парусник подошел к кораблю почти вплотную, она резко повернула румпель против ветра, и яхта медленно остановилась, покачиваясь на волнах.

— Прекрасная работа! — крикнул ей Остин.

— Спасибо. Это все благодаря моему учителю.

Энтони Саксон перегнулся через борт судна, сложил руки трубочкой и прижал к губам.

— Поднимайтесь на борт. У нас тут немало интересных вещей, которые мы хотим вам показать.

Они бросили якорь, а потом перебрались в резиновую надувную лодку. Остин взялся за весла и поплыл к борту бирюзового судна, которое использовалось преимущественно для работы на мелководье и в прибрежной зоне и представляло собой уменьшенную копию гигантского научно-исследовательского судна НАПИ.

Пока они поднимались на борт, Завала вынырнул из воды и взобрался на платформу для погружения, прикрепленную к корпусу судна. Увидев Остина и Карину, он снял подводное снаряжение и тоже поднялся на палубу, чтобы поприветствовать своих друзей.

— Доброе утро, — сказала Завала. — Вы приехали, чтобы понырять и полюбоваться затонувшим судном?

— Нет, не сегодня, — покачал головой Остин. — Мы заскочили на минутку, чтобы посмотреть на ваши новые находки.

— Это изумительные вещи, — улыбнулся Саксон и повел их к большому металлическому баку, где в морской воде в целях лучшей сохранности лежало более десятка амфор. — Мы уже сделали предварительный анализ с помощью рентгеновских лучей и обнаружили, что эти кувшины содержат древние свитки. Судя по всему, здесь находится самое настоящее сокровище — древние рукописи, хранящие огромное количество ценной информации. Финикийцы путешествовали по всему миру, и я очень надеюсь, что здесь мы найдем не только подробные карты их далеких плаваний, но и описание самих путешествий.

— Похоже, теперь нам придется переписать все книги по всемирной истории, — пошутил Остин.

— Да, Курт, но мы проверили только самый верхний слой осадков, — улыбнулся Завала. — Это судно просто забито древними артефактами.

Остин задумчиво посмотрел на темную воду залива.

— А как ко всему этому относится миссис Хатчинс? — спросил он.

— Когда мы сообщили об этом Телме, она признала, что тело погибшего Хатча может быть потревожено, — сказал Завала. — Телма согласилась с тем, что его нужно поднять на поверхность и захоронить на городском кладбище, где она будет ближе к своему старику.

Остин поздравил всех присутствующих с хорошими результатами, а потом они с Кариной поплыли на резиновой лодке к своему паруснику. Когда они подняли якорь и установили парус, Саксон наклонился через борт судна и громко крикнул:

— Увидимся в субботу, Карина!

Она помахала ему рукой в знак согласия, и через несколько минут их яхта уже быстро скользила по поверхности залива под напором прохладного юго-западного ветра. Чуть позже они остановились в небольшой бухте, чтобы пообедать на открытом воздухе. Остин спустился в каюту и вскоре вернулся на палубу с бутылкой шампанского. Наполнив до краев два бокала пузырящейся жидкостью, они весело чокнулись.

— Я должна кое-что тебе сообщить, — сказала Карина, загадочно улыбаясь.

— Я уже догадался об этом по прощальным словам Саксона.

— Да, Энтони нашел новые ключи к разгадке тайны гробницы царицы Савской в Йемене и хочет, чтобы я помогла отыскать ее. Правда, мне до сих пор не верится, что я являюсь потомком царицы, но была бы безумно рада, если бы он отыскал наконец место ее упокоения. Она была замечательной женщиной, и поэтому я приняла его предложение.

— Я буду скучать без тебя, но готов признать, что это очень интересное приключение, — улыбнулся Остин. — Когда ты уезжаешь?

— Мы вылетаем через три дня.

— А как же я должен обращаться к вашему королевскому высочеству все это время?

— У тебя есть семьдесят два часа, чтобы это выяснить, — ответила Карина, соблазнительно улыбаясь. — Времени более чем достаточно.

Остин поставил на стол свой бокал с шампанским, потом проделал то же самое с бокалом Карины и открыл дверь каюты.

— В таком случае не стоит терять ни минуты, — сказал он.

Примечания

1

Eagle — орел (англ.). — Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Foggy Bottom — туманное дно (англ.). Из-за туманов, поднимающихся с реки, район, где находится здание Государственного департамента США, получил это ироническое название.

(обратно)

3

Эпоха позднего палеолита. Название происходит от грота Кро-Маньон во Франции, где в 1868 г. французским археологом и палеонтологом Л. Ларте были сделаны находки кроманьонцев.

(обратно)

4

Спокойной ночи (ит.).

(обратно)

5

Спасибо (ит.).

(обратно)

6

Ищите женщину (фр.).

(обратно)

7

Вот и он (фр.).

(обратно)

8

Зад (фр.).

(обратно)

9

Твое здоровье (фр.).

(обратно)

10

Здравствуй (турецк.).

(обратно)

11

Друг (исп.).

(обратно)

12

Священная книга древних абиссинцев, восходящая к Ветхому Завету и повествующая о династии эфиопских царей, родоначальником которой, по преданию, был царь Соломон.

(обратно)

13

Thistle — чертополох (англ.).

(обратно)

14

Древнее общесемитское божество, почитавшееся в Финикии, Палестине и Сирии как бог плодородия, вод, войны и пр.

(обратно)

15

Десять заповедей, авторство которых иудейская и христианская традиция приписывает Моисею.

(обратно)

16

Чуть больше 44 градусов по Цельсию.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Эпилог X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?