«Персона нон грата»

Сергей Соболев Персона нон грата

Посвящается Татьяне

Все описанные в романе события являются авторским вымыслом, любые совпадения случайны

Пролог «А» И «Б» СИДЕЛИ НА «ТРУБЕ»

Сергачев прибыл в Вильнюс во второй половине января, по многократной визе, рассчитывая провести в литовской столице, в зависимости от того, как скоро и полно удастся выполнить секретную часть визита, от двух до трех суток.

Полуденное небо над Вильнюсом было на удивление чистым для этого времени года, но каким-то слегка вылинявшим, поблекшим, как льняная скатерть, утратившая после стирки свой первоначальный ярко-голубой окрас.

Через пограничный и таможенные терминалы Вадим Алексеевич, имевший при себе из багажа лишь средних размеров чемодан, прошел без каких-либо проблем.

Направляясь к выходу из зала прибытия, Сергачев про себя усмехнулся. К счастью, пока еще не изобретен такой аппарат, что способен просвечивать, сепарировать и расшифровывать человеческие мысли.

Поэтому самый ценный свой багаж, с каким он прибыл в Вильнюс, а именно список «просьб и пожеланий» для местных «друзей», а также реквизиты банковских счетов, включая и процедуру доступа к деньгам – это что-то вроде поощрительной морковки для литовских братцев-кроликов, – Вадим Алексеевич предпочитал держать при себе, в надежнейшем хранилище, в собственной голове.

В аэропорту Сергачева, несмотря на его достаточно высокий служебный статус, никто не встречал. Исходя из целей поездки, это и ни к чему.

Нынешний вояж, по крайней мере внешне, должен выглядеть как личное дело частного лица, пусть даже оное лицо входит в высший менеджмент одной из крупнейших российских компаний – Тюменского нефтегазового концерна.

– Пригородная гостиница «Виллон», – сказал Сергачев водителю дежурившего у аэропорта таксомотора, который мигом сунул его чемодан в багажник. – Знаете такую? Оч-чень хорошо…

В гостинице «Виллон», расположенной в нескольких километрах на север от литовской столицы, Сергачев прописался под собственным именем, сняв на двое суток одноместный люкс. Он не в первый раз приезжал в Вильнюс, но не особо здесь примелькался. Пресса и местная общественность обычно реагируют на приезд первых лиц, визиты же менеджеров рангом ниже привлекают к себе внимание лишь очень узкого круга информированных людей.

До вечера Вадим Алексеевич отдыхал в своем номере. Принял душ, побрился, затем не без удовольствия подкрепился в местном ресторанчике.

Ровно в девять вечера в дверь люкса постучались. Визитеру, как и самому Сергачеву, было лет тридцать пять. Шатен, чуть выше среднего роста, без особых примет, но с цепким оценивающим взглядом. Пройдя в номер, он улыбнулся Сергачеву так широко и приветливо, словно Вадим Алексеевич был его братом.

Слава богу, визитер, как и большинство литовцев его поколения, сохранил прекрасное знание имперского языка.

– Рад вас приветствовать, Вадим, – они обменялись деловым рукопожатием. – Вы не в обиде, что я не встретил вас в аэропорту?

– Нет, ведь мы все заранее обговорили по телефону.

– Нормально долетели?

– Да, конечно. Сомневаюсь, уважаемый Альгирдас, что здесь, в ваших краях, я кому-то интересен. Кроме вас и еще двух-трех наших общих знакомых, естественно… В баре есть напитки, Альгирдас. Чем мне вас угостить?

Визитер несколько нервно огляделся, затем, понизив голос, произнес:

– Полагаю, Вадим, нам не следует здесь говорить о делах.

Сергачев понимающе покивал головой. Надел пиджак, сунув во внутренний карман паспорт и портмоне, затем, прихватив со стола свой сотовый, вышел вслед за литовцем из номера, не забыв запереть его на ключ.

Пройдя мимо регистрационной стойки, за которой скучал портье, парень лет двадцати пяти, они выбрались на свежий воздух. Прежде чем усесться в машину, поджидавшую их на кажущемся пустынным в эту вечернюю пору паркинге, эти двое решили переброситься словцом.

– Вадим, нам удалось добыть пакет чрезвычайно важной информации, – вполголоса произнес литовец. – Есть данные по уводу активов компании «Мажейкю Ойл» за рубеж… Получены также сведения относительно того, о чем пытаются договориться ваши конкуренты из «ЮКОСа» и «ЛУКОЙЛа», каждый по отдельности, с американцами из «Вильямса» и нашим правительством, в частности новым министром хозяйства… Есть еще кое-что не менее ценное… В целом информация довольно тревожная.

– Очень хорошо, Альгис, – кивнул Сергачев. – Значит, сработала наша общая задумка?

– Добытые нами документы хранятся сейчас в Вильнюсе, в надежном месте, – пропустив реплику мимо ушей, сказал литовец. – В основном, конечно, это копии документов…

– Да, да, я понимаю.

– Вот только есть как минимум одно «но»… Я пока не готов, Вадим, передать вашей фирме весь наш богатый улов. Я думаю, вы понимаете, что мы должны вести себя сейчас крайне осмотрительно, чтобы не засветить наши фирмы, а заодно и нас с вами…

– Что вы конкретно предлагаете, Альгис? – поинтересовался Сергачев, хотя прекрасно понял, куда клонит литовец.

– Я хотел бы предварительно ознакомить вас с фрагментами конфиденциальной информации: по истинному положению дел в компании «Мажейкю Ойл». Я сделал копии с некоторых документов, кое-что записал на компьютерную дискету… Полагаю, будет удобнее провести предварительные переговоры в моем загородном доме, это всего в получасе езды отсюда.

Сергачев понял, что литовец намерен показать ему лишь какую-то часть добытых документов. Очевидно, надеется выторговать себе повышенный бонус за проделанную по заказу «тюменских» работу. Но поскольку Вадим Алексеевич предполагал такой сценарий, то прозвучавшее только что предложение нисколько его не удивило.

– Добро, Альгирдас, едем к вам.

В салоне черного «Мерседес-Бенц МЛ-320», катившего по Укмяргскому шоссе в сторону Паневежиса – а там и до Мажейкяя, с его крупнейшим в Восточной Европе нефтеперерабатывающим заводом, составляющим сердцевину «Мажейкю Ойл», рукой подать, – находилось трое человек: водитель, крепкий молчаливый мужчина лет тридцати, Альгирдас, сидевший в кресле пассажира, и Сергачев, вольготно расположившийся на заднем сиденье джипа.

У этого литовца Альгирдаса все как у людей: новенький «мерс», бодигард со стволом под мышкой, околонефтяной бизнес и крепкие связи в местных «высших сферах».

Альгирдас Пошкус по местным меркам – фигура достаточно серьезная. В недавнем прошлом он работал в местном Минхозе заместителем главы республиканской «энергетической комиссии». После смены кабинета министров вернулся в кресло руководителя средней руки инвестиционного фонда, в портфеле которого, среди прочего, находилось сейчас и небольшое количество акций компании «Мажейкю Ойл». Кроме Пошкуса, Сергачев намеревался также встретиться с одним из бывших руководителей Мажейкяйского НПЗ, уволенным после прихода в менеджмент «Мажейкю Ойл» американцев, и, если все сладится, с крупным литовским чиновником (либо его доверенным лицом), через связи которого компания Вадима Алексеевича в последние месяцы лоббировала свои интересы в этой прибалтийской стране.

Сергачев усмехнулся про себя, вспомнив, как пару недель назад его позабавил четырехлетний сынишка. «Отгадай загадку, папа, – хитро поблескивая глазенками, сказал мальчонка, с которым его отцу из-за крайней занятости и еще в силу определенных жизненных коллизий, удавалось видеться не так часто, как хотелось бы. – Слушай… «А» и «Б» сидели на трубе. «А» упало, «Б» – пропало… Кто остался на трубе?» И тут же, не давая и секунды на размышления, звонкоголосо выпалил: «Мой папа останется на «трубе!!» Сергачев подумал тогда, что сам Денис вряд ли способен додуматься до такого. Скорее всего, подслушал какие-то взрослые разговоры… Самое любопытное здесь то, что сынишка, сам того не понимая по малолетству, зрит в корень. Есть некая «труба», которую с одной стороны оседлали ковбои из американской компании «Джильямс», а с другой стороны, занимаясь поставками, норовя спихнуть друг дружку, а заодно и наглых штатовцев, устроились «ЮКОС» и «ЛУКОЙЛ».

Но есть еще одна сила, которая делает все возможное, чтобы и «А», то есть «Джильямс», и «Б», будто «ЮКОС» или «ЛУКОЙЛ», свалились со скользкой прибалтийской «трубы». А именно, Тюменский нефтегазовый концерн: эта известная компания, неожиданно для многих, не так давно озвучила свое желание приобрести крупный пакет акций концерна «Мажейкю Ойл»…

Звук полицейской сирены вырвал Сергачева из состояния глубокой задумчивости.

Водитель Пошкуса, хотя и негромко, чертыхнулся – до нужного поворота осталась каких-то пара километров, – все же дисциплинированно приткнулся у обочины шоссе, в нескольких метрах от автомобиля с мигалкой, который только что нагнал их джип.

– Альгирдас, что-нибудь не так? – поинтересовался Сергачев.

– Не стоит беспокоиться, Вадим, – полуобернувшись, быстро произнес Пошкус. – Это какое-то мелкое недоразумение.

Только сейчас Сергачев смог хорошенько разглядеть нагнавший их транспорт: это был «Фольксваген Вента», автомобиль белого цвета, оснащенный полицейской атрибутикой – зеленой полосой, эмблемой сбоку и синим проблесковым маячком.

Из «Фольксвагена» выбрались трое сотрудников, экипированных в темно-зеленую форму. Один подошел к джипу со стороны водителя, который лениво приспустил боковое стекло, другие двое пока были в роли статистов.

Сотрудник полиции и водитель джипа принялись о чем-то оживленно беседовать. Пошкус тоже подал со своего места пару недовольных реплик… Поскольку разговор велся на литовском, Сергачев не понял, о чем они спорили.

Наконец полицейский жестом попросил водителя выйти из машины. Пошкус извлек из кармана сотовый – скорее всего, собирался потревожить какое-то местное начальство, – но затем, хмуро покачав головой, вернул трубку на место.

– Почему они нас остановили, Альгис? – негромко спросил Сергачев.

– Говорят, мой водитель превысил скорость, – пояснил Пошкус. – У нас за это полагается крупный штраф… Врут, конечно, ничего мы не нарушали! Черт… Как-то даже неловко перед вами, Вадим…

– Ничего страшного, – сказал Сергачев. – У нас такое тоже далеко не редкость.

События вдруг стали принимать неожиданный для них оборот.

– Что?! – резко произнес Пошкус. – Обыскивать? Моего водителя?! Да они с ума сошли!!

Выбравшись из машины, он решительно направился к «Фольксвагену», подле которого, поставив водителя джипа в классическую позу, сотрудники полиции уже вовсю шмонали его.

Откуда-то, словно из-под земли, появились еще трое мужчин, но уже не в форме, а в штатском (Сергачев даже не заметил, как возле них притормозила темно-синяя иномарка.) Один из них присоединился к компании возле полицейского «Фольксвагена», другие двое направились к джипу, в котором оставался лишь Сергачев. Причем у одного из этой парочки через плечо свисал короткоствольный «калаш».

Мужчина в штатском, распахнув заднюю дверцу джипа, сказал что-то по-литовски, затем, убедившись, что его команду не поняли, повторил по-русски:

– Выйдите, пожалуйста, из машины!

Сергачев нехотя подчинился. Несмотря на заявленный протест, его не только обыскали, но и изъяли все, что у него при себе имелось: загранпаспорт, портмоне и сотовый телефон.

Эта неприятная для Сергачева процедура отняла у двух мужчин в штатском немного времени. Их коллеги тоже действовали быстро и сноровисто: водителя, с вывернутыми за спину руками, скованными наручниками, сунули в «Фольксваген», Пошкуса же, которого также скрутили двое, поместили в темно-синюю иномарку…

Сергачева, на чьих запястьях теперь тоже красовались «браслеты», водворили обратно на заднее сиденье джипа, где компанию ему составил один из «штатских» (второй уселся за руль, заняв место задержанного водилы).

Черный «мерс», пристроившись к полицейскому «Фольксвагену», покатил в неизвестном Сергачеву направлении.

– Куда вы меня везете? – угрюмо спросил Сергачев.

Он хотел добавить, что кое-кто ответит за допущенный произвол, но в следующее мгновение ему пришлепнули на губы полоску клейкого лейкопластыря.

– Скоро узнаешь, – процедили над ухом.

Водитель что-то добавил, но уже на литовском, после чего в салоне джипа прозвучал недобрый смех…

Сергачев предположил, что его, а заодно и Пошкуса с водителем, эти люди везут в местный полицейский участок. Или в какую-нибудь контору, аналогичную российской ФСБ. Вполне возможно, что изыскательская деятельность Пошкуса привлекла к его персоне внимание местных спецслужб (хотя у Альгирдаса среди своих соотечественников, что называется, «все схвачено»). Но почему они тогда решили действовать столь поспешно? Неужели прибалты так топорно работают?..

Но ему, Сергачеву, по-любому ничего в этой ситуации не грозит. Его-то эти местные пинкертоны не взяли с поличным?! Но даже если бы прихватили его с какой-то «информацией, представляющей коммерческую тайну»? При том, что он и не собирался прятать добытые Пошкусом документы в своем дорожном чемодане? Что дальше? А ни-че-го…

Попросили бы вежливо покинуть их маленькую, но гордую республику, аннулировав многократную визу. Это максимум, на что они могли бы в данной ситуации решиться…

Ехали они не долго, минут десять, причем почти сразу свернули с Укмяргского шоссе на какой-то проселок.

Остановились в какой-то глухомани, где, кажется, нет никаких признаков человеческого жилья. Странно, однако… Сергачев предполагал, что эти люди доставят их с Пошкусом если не в Вильнюс, то в Паневежис, другой крупный литовский город. Он допускал, что их там могут допросить – вот только на какой предмет? – а затем отпустят. Его-то уж точно обязаны освободить (да еще с извинениями!). Но похоже на то, что все его предположения оказались ошибочными…

Все те же двое мужчин, одетых в штатское, не особо церемонясь, извлекли Сергачева из джипа. Его ноздрей сразу коснулся неприятный запашок гнили и разложения. Насколько он мог разобраться, они находились сейчас на берегу какого-то заболоченного водоема, использовавшегося некогда для сброса сточных вод. Здесь стояли только две машины; темно-синяя иномарка, в которую упаковали Пошкуса, подевалась неизвестно куда…

В голубоватом свете фар на берегу водоема возникли еще три фигуры: двух мужчин, одетых в полицейскую форму, тащивших за собой водителя Пошкуса, у которого по-прежнему были сзади скованы руки.

У Сергачева в этот момент подогнулись ноги, но двое крепышей, державших его за локти, не позволили ему потерять равновесия…

Самым странным – и даже страшным – было то, что эти люди, что привезли его сюда, не задавали ему никаких вопросов.

Двое полицейских, или кто там они были на самом деле, кое-как втащили обезоруженного ими еще ранее водителя на бетонированный выступ, смахивающий на огрызок причала. Один из них… да, ударил рукоятью пистолета свою жертву по затылку. Другой споро навинтил на дуло пистолета глушитель… Выждав несколько секунд, дважды выстрелил жертве в голову.

Вдвоем с напарником они перевернули на бок убитого только что водилу, освободили его руки от наручников, затем, продолжая действовать все в том же темпе, прикрутили проволокой к свежеиспеченному покойнику какую-то увесистую металлическую штуковину (очевидно, чтобы труп не всплыл).

Взявшись с двух сторон, осторожно, стараясь не перепачкаться, опустили труп в черную зловонную жижу…

Кажется, это было последнее, что видел Вадим Алексеевич Сергачев, сотрудник крупной российской нефтяной компании, приехавший в Вильнюс для выполнения некоей секретной миссии. «Ну что же ты, папа?.. – прозвучал напоследок в его мозгу укоризненный голос сынишки. – Я ведь тебя спрашивал про «трубу», а ты эту загадку так и не разгадал…»

Глава 1 КАК ОТВРАТИТЕЛЬНО БЫВАЕТ ПО УТРАМ

Процесс опохмела не терпит суеты… Тут все должно быть выверено, как в аптеке. Особенно важно правильно подобрать лекарство, ювелирно отмерить, своевременно принять живительную дозу внутрь, задавить желание «повторить», а потом найти в себе силы для того, чтобы включиться в хлопотную повседневную жизнь.

Еще только девять утра.

Или – уже девять утра?

Всегда надо помнить, что стоит обломаться с опохмелом по какой-нибудь пустяковой причине, и весь день пойдет коту под хвост.

Именно поэтому, когда у входной двери прозвучала мелодичная трель звонка, двое мужчин, находившихся в это воскресное февральское утро в офисе охранной фирмы «Фалькон», и бровью не повели.

Они оба подумали, что скорее в старой части Вильнюса – а именно здесь, неподалеку от старинных университетских двориков, в трех комнатах одного из ветхих зданий, относившихся некогда к еврейскому кварталу, располагался офис их фирмы – по тротуарам станут прогуливаться белые медведи, чем в их контору решит наведаться сколь-нибудь стоящий клиент.

Все прочие люди их сейчас мало интересовали. Потому что если у человека трещит чердак с крутого бодуна, то ему не хочется общаться ни с соседями по лестничной площадке, ни с полицейскими или братками, ни даже с родной мамой.

Стас Нестеров, основатель и нынешний владелец фирмы, вопреки количеству выпитого со вчерашнего вечера – в самых разных местах, – выглядел трезвым как стеклышко. Рослый шатен тридцати двух лет, с внимательным взглядом серых глаз и несколько меланхоличным выражением лица, он был одет в темные брюки и свитер цвета «хаки». Если бы не тени под глазами, легкая небритость на щеках и то, как Стас порой морщился от головной боли, то понять, что он не совсем в порядке, было бы невозможно.

Слон, вместе с которым Стас устроился в своем кабинете, чуть взмок от выпитого. В принципе, он тоже мало отличался от себя обычного. И неудивительно: чтобы свалить с ног здоровенного мужика, чей рост двести три сантиметра, а вес около ста тридцати килограммов, нужно залить в него как минимум бочку.

Звали Слона Римас. Ему двадцать девять лет, причем последние четыре года он состоял в штате фирмы «Фалькон», являясь заместителем, напарником и приятелем Нестерова. Фамилия же Слона, как это ни забавно звучит – Мажонас[1].

– Давай, Слон, по последней, – распорядился глава фирмы. – И завязали…

– А тут уже мало что осталось, – сказал Слон, плеснув на донышки двух стаканов остатки вискаря. – В холодильника еще упаковка «Факса», кажется, есть…

Опять тренькнул дверной звонок, на этот раз как-то обиженно… Спустя короткое время раздался звук отпираемого замка. Мужчины переглянулись, пожали плечами, затем синхронно осушили свои стаканы.

Дверь кабинета была открытой, так что они могли видеть, как в коридоре, где стоял платяной шкаф, освобождалась от верхней одежды только что вошедшая в офис девушка.

Девушку эту звали Ирма. Ей двадцать три года. Несколько месяцев назад она закончила юрфак Вильнюсского университета. Поскольку родом она из литовской глубинки, то найти работу в столице оказалось делом непростым. Сейчас она работала на полставки в одной из нотариальных контор, а также подрабатывала в «Фальконе», взвалив на себя обязанности секретаря, бухгалтера и уборщицы.

Ее можно было бы назвать миловидной, если бы не две-три детали, которые способны слегка подпортить обличье любой женщины. Во-первых, Ирма практиковала в одежде стиль, вошедший в моду в среде местных студиозов еще в семидесятые годы: все какое-то длинное, растянутое, бесформенное, будто на человека надели балахон, да еще вдобавок преобладали серые, блекло-зеленые и коричневатые тона. Сейчас молодежь предпочитает одеваться по-другому; ведь если девушка выряжена, как пугало, то черта с два догадаешься, что скрывается под этими бесформенными одеяниями… Во-вторых, у нее корректирующие зрение очки (хотя это временное затруднение). И в-третьих, Ирме недавно сделали стоматологическую операцию, чтобы исправить неправильный прикус. Из-за этого девушка основательно комплексовала. Сейчас у нее стояли скобки на зубах. Но вскоре эти скобки, или, как их называют специалисты, «брекеты», должны снять, после чего она сможет радовать окружающих настоящей «голливудской улыбкой».

Сокурсники по университету звали Ирму за глаза – Соломенная Мышь. Это за пшеничный цвет волос и тот самый неправильный прикус, от которого она наконец решила избавиться. Ну а в фирме «Фалькон», где она оказалась отнюдь не случайно, девушке дали хотя и похожее, но все же более ласковое прозвище – Мышка…

– Привет, Мышка, – сказал Слон. – Это ты трезвонила в дверь?

Девушка, переобувшись в коридоре в мягкие домашние туфли, вошла в помещение, где они сидели. Раздернула шторы – со стороны двора окно было зарешечено, – открыла форточку, чтобы проветрить окутанную табачным дымом комнату, затем выключила верхний свет.

– Не могла найти свой комплект ключей, – сказала девушка. – Подумала даже, что оставила в квартире. Но потом все же нашла на дне сумочки…

Римас, ты уже третьи сутки не ночуешь дома.

Слон извлек из холодильника упаковку «Факса». Одну банку передал шефу, к другой присосался сам. Сделав несколько крупных глотков, вытер губы тыльной стороной ладони и лишь после этого произнес:

– Ты мне не мать, Мышка, и не жена. Ты думаешь мы тут просто так сидим, квасим? Типа, нам больше делать нечего? Нет, ни фига… У нас, между прочим, важное производственное совещание!

– Похоже, вы «совещаетесь» со вчерашнего дня, – заметила Мышка. – Я звонила вечером в офис, но телефон стоял на автоответчике.

Девушка достала из-под стола пустую литровую емкость из-под «Абсолюта» и пару опорожненных бутылок виски «Блэк Вельвет», причем вкус и запах последнего, по ее непросвещенному мнению, мало чем отличался от обычного деревенского самогона. Сунув тару в пластиковый мешок и прихватив с собой заодно грязные стаканы и полную окурков пепельницу, она вынесла все это в подсобное помещение, заменявшее им кухню.

Вернувшись вскоре обратно, она протерла стол, а заодно смахнула пыль с экрана компьютерного монитора. Потом еще раз прогулялась на кухню и принесла пачку чипсов и два картонных кружочка с эмблемой местного пива «Калнапилис», которые служат подставками для банок или пивных бокалов.

– Плохо, что вы не закусываете, – сказала Мышка. – И холодильник совсем пустой…

– Сегодня воскресенье, Ирма, – напомнил Стас. – Я не думал, что ты придешь… У нас правда возникли кое-какие дела.

– А я, в общем-то, не к вам пришла, шеф, – сказала Мышка. – И уж тем более не к Слону… Я пришла проведать Гертруду Францевну. Кстати, где она?

Все трое дружно повернули головы к одному из двух имеющихся здесь кресел, которые наряду с мягким диваном, несколько старомодным двухтумбовым столом и книжной полкой, а также парой высоких стульев, составляли обстановку кабинета. Кресло было застлано накидкой из темно-вишневого велюра; и если хорошенько приглядеться, то в одном из уголков материи можно обнаружить вышитые уже несколько потускневшим золотым шитьем две латинские буквы – «G» и «F».

Сейчас это кресло, в котором любит нежиться Гертруда Францевна, пустовало. Призывы Мышки, собиравшейся угостить подружку деликатесом, выйти к обществу, были почему-то проигнорированы. Впрочем, Гертруда Францевна дама не то чтобы капризная, но с характером; если уж она решила продемонстрировать по какому-либо поводу свой нрав, то разумнее всего на время оставить ее в покое.

– Гертруда не любит, шеф, когда вы выпиваете на рабочем месте, – сказала девушка. – Она начинает нервничать, переживать за вас…

Стас, выковыривая сигарету из пачки «ЛМ», заметил:

– У меня, конечно, нет других забот, кроме как думать о том, в каком настроении пребывает Гертруда Францевна…

– Мышка, ну что ты лезешь к человеку в душу?! – поддержал его верный напарник. – Не видишь, что ли, как нам гадко сейчас… Слушай, Стас…

Может, давай уволим ее?

– Кого?

– Мышку, конечно. Больше ведь некого.

– Ты че, Слон, перебрал лишку? – поинтересовался Стас. – Ирма, между прочим, твоя двоюродная сестра. Как я могу уволить Мышку?! К тому же она единственный дельный работник в нашей гребаной фирме!..

Общались все трое, естественно, на литовском.

Но если Мышка использовала чистейший аукштайтийский диалект, то другие двое, в качестве острой приправы, щедро пересыпали свою речь русскими фразеологизмами.

Ирма за компанию тоже стала грызть чипсы. Когда она задумчиво брала пальчиками картофельные чипсы, а потом медленно и осторожно, из-за брекетов, разжевывала их передними зубками, то и вправду походила на мышку…

– Что, Ирма, беспокоят еще зубы? – спросил Нестеров, бросив на девушку участливый взгляд. – Кстати, когда врачи обещают снять эти чертовы железки?

– На следующей неделе, – сказала девушка. – Если, конечно, я выплачу остаток денег за операцию…

– Сколько? – спросил Стас.

– Где-то под тысячу литов[2].

– Вот же сволочи! – выругался Слон. – Медицина, мать ее так и эдак!!!

Мертвого в канаве разденут! Наловчились, гады, раскручивать народ на бабки…

Нестеров извлек из заднего кармана брюк портмоне. Перебрал кредитные карточки, вспоминая, не завалялось ли где случайно деньжат… Потом, вспомнив, что они со Слоном вчера сняли с двух счетов последние бабки, полез в другое отделение лопатника, где у него хранились остатки наличности.

– Две сотни с мелочью, – невесело заключил он. – А у тебя сколько, Римас?

– Примерно столько же.

– Держи, Ирма, – сказал Нестеров, передавая девушке столитовую купюру.

– Слон, ты тоже гони стольник!

Мышка, как бухгалтер, прекрасно знала, в сколь печальном состоянии находятся финансы фирмы. Поэтому, чуть покраснев, она отрицательно покачала головой. Но поскольку спорить с «соколами» было делом бесполезным, она все же взяла деньги, спрятав их в тот ящик стола, где у них обычно хранилась «касса».

– Ты не переживай особо, Ирма, – сказал Стас. – Насчет денег мы со Слоном что-нибудь придумаем…

– А че тут думать? – хмыкнул Слон. – На следующей неделе можем снять десять «штук» баксов, как с куста… А три тысячи задатка они обещают скинуть в «Снорас»[3], если укажем счет, не позднее среды…

Сказав это, он заговорщицки подмигнул. Нестеров в ответ сделал рукой что-то вроде пренебрежительного жеста. Что же касается Мышки, то она, не в силах понять происходящее, с недоумением поглядывала на обоих своими чистыми васильковыми глазами.

– Объясните толком, что происходит? – спросила она. – Пока я ничего не понимаю.

– Вчера на Стаса по телефону вышел один его российский знакомый, – сказал Слон, вытаскивая из упаковки последние две банки. – Черт, пиво заканчивается… Наш коллега, из одной московской фирмы… Год назад, помнишь, я тебе рассказывал, парнишка из России попал здесь в переплет. Приехал сюда за тачкой… у нас ведь цены вдвое ниже московских… Так наши братки сначала развели его на бабки, а потом, откуда-то прознав, что он работает в крупной московской газете и не последний там человек, спрятали этого чудака на хуторе и стали требовать за него выкуп… Ну а мы со Стасом, значит, поучаствовали в его освобождении, потому что ребятам из российской охранной фирмы, которые к нам обратились, здесь, в Литве, понятное дело, самим заниматься розыском было затруднительно.

– Да, я в курсе, – покивала головой Мышка. – И что? Опять кто-нибудь пропал у нас в Литве? Кстати, я тут в газете как-то прочитала…

Кажется, в «Республике»? Это не связано случайно с исчезновением бизнесмена Пошкуса? Он недели три назад пропал без вести, вместе со своим шофером…

– Попала пальцем в небо, – сделав крупный глоток из банки, сказал Слон. – Хотя… Может, и есть какая-то связь, если судить по срокам…

Короче, вышла на нас вчера эта московская фирма. Запросили первичную информацию по… одному делу. Все, что их интересует, можно добыть из открытых источников в наших СМИ. Надо только перевести с литовского, обобщить… Стас своему знакомому по телефону сразу сказал, что в этой ситуации мы вряд ли сможем получить доступ непосредственно к материалам следствия… Не то у нас положение… Но они попросили собрать и проанализировать хотя бы то, что пишут и говорят в наших открытых источниках по интересующему их вопросу.

– Нам не стоит за это браться, – сказал Стас. – Можем получить по ушам.

– Между прочим, мы по бабкам сейчас в полной ж…, начальник. – Подав эту реплику, Слон опять уставился на сестру. – Мышке вот надо будет с зубодерами расплатиться… И вообще, деньги бы нам сейчас не помешали.

– Обо мне не беспокойтесь, – сказала девушка. – Замуж меня пока никто не берет, так что могу и дальше со скобками ходить.

– Ну так вот, – продолжил Слон после небольшой паузы. – После этого звонка мы со Стасом думали, думали… ну и малость запили… Этот Женя из Москвы…

– Давай без имен, Слон, – перебил Нестеров.

– Хорошо… Они сбросили на наш Е-мейл письмецо… А за полчаса до твоего прихода, Мышка, опять прозвонили на сотовый и назвали предварительную сумму гонорара.

Мышка, так и не разобравшись до конца в этой странной истории, оставила их на время наедине, отправившись на поиски Гертруды Францевны, которую она намеревалась попотчевать прихваченными из дому рыбными котлетками.

– Не понимаю я тебя, Стас… – Слон, смяв в своей огромной ладони пустую жестяную банку, прицельно метнул ее в корзинку для мусора. – Мы сейчас фактически сидим без работы. С этим Женей из Москвы мы уже контачили в прошлом, он даже к нам в Вильнюс приезжал. Никто нам в связи с этими… отношениями никаких предьявив не делал, включая наши спецслужбы… Ну так какие проблемы? Связи кое-какие в полиции у нас с тобой остались, верно? Можем элементарно «пробить» то, что интересует московского Женю и его клиента… Да нам с тобой срубить эти десять кусков, что предлагают русские, как два пальца об асфальт!

Заметив, что Слон набирает на сотовом какой-то номер, Нестеров бросил на него вопросительный взгляд.

– Нет денег, и это не деньги, – ухмыльнулся Слон. – Сейчас закажу каждому по пицце… и упаковку пива.

Выждав время, пока Слон сделает заказ по телефону, Стас Нестеров сказал:

– Ты хоть и большой, Слон, с пудовыми кулаками… И мужик ты, в сущности, надежный, правильный… Но все ж малость глупый… Пойми, дружище, что там, где нефть, деньги… где, прости за банальность, большие люди играют в крупные игры, нам, доходягам, делать нечего…

Еще год назад, или полтора, когда в штате было восемь сотрудников, мы хоть что-то из себя представляли! Да и то я подумал бы, стоит ли влезать в такие сферы… Может ведь так повернуться, что и мокрого места не оставят! А сейчас?.. Нет, Слон, эти игры не для нас с тобой.

Слон, кажется, хотел что-то возразить, но так и застыл с открытым ртом.

Входную дверь офиса вышибли одним махом…

Глава 2 ПРОТИВ ЛОМА НЕТ ПРИЕМА…

Сколько их, этих чертей в зеленоватых шлем-масках, экипированных в дымчато-голубой камуфляж и легкие броники, что силой вломились в его офис, Стас Нестеров пока не знал. Сам он сейчас мог лицезреть только двух из них: их фигуры заняли весь дверной проем; один, присев на корточки, держал на мушке сидящего вполоборота к нему Слона, другой, возвышавшийся над ним, выцеливал непосредственно главу частной охранной фирмы «Фалькон».

В руках у них были короткоствольные автоматы «хеклер-кох».

Указательные пальцы лежали на спусковых крючках. Вид у них был не столько грозный, сколько картинный, будто они участвовали в съемках фильма про поимку Усамы бен Ладена.

Стас, сидящий в своем рабочем кресле за столом, медленно поднял обе руки. На всякий случай. Чтобы эти двое с «хеклерами» могли видеть его ручонки. Пусть знают, что хотя владелец «Фалькона» в гости их к себе не звал, настроен он крайне миролюбиво.

На секунду, правда, он опустил правую руку. Но лишь затем, чтобы вытащить из уголка рта дымящуюся сигарету; затушив окурок в пепельнице, он вновь продемонстрировал боевикам свои ладони.

– Без глупостей, Слон! – процедил он, заметив, что напарник медленно приподнимается со стула. – Сиди и не рыпайся!

Один из боевиков, державших их на мушке, наконец отверз свои уста:

– Эй ты, бугай! Быстро упал на пол!! Мордой вниз!!

Слон смачно выматерился и лишь после этого нехотя подчинился приказу.

– Теперь ты! – Автоматный ствол по-прежнему смотрел на Нестерова. – Встать! Отойди от стола! Руки на затылок! К стене! Встать лицом к стене!! А теперь замри.

Через каких-то пару минут к двум задержанным присовокупили Мышку. Налет застал ее в другом помещении, которое «соколы» называли приемной. Слон, громко сопя от едва сдерживаемой ярости, по-прежнему лежал на полу, «мордой вниз». Стас, стоя лицом к стене, разглядывал узорчик на обоях. Девушку, которая выглядела не столько испуганной, сколько озадаченной таким бурным развитием событий, поставили рядом с ним. Но, в отличие от двух «соколов», с которыми эти люди вели себя как с опасными преступниками, Мышке разрешили стоять «вольно».

– Как дела, Мышка? – негромко поинтересовался Стас. – Надеюсь, наши «братья по разуму» тебя не обидели?

– Да нет, я в порядке, – прошептала девушка. – Они курочат наш «макинтош» в приемной… Ищут «софт», смотрят служебные бумаги…

Забрали ключи, в том числе и от сейфа…

– В сейфе все равно ни черта нет, – пробормотал Нестеров. – Не дрейфь, Мышка, все будет нормально.

В этот момент в помещении прозвучал недовольный мужской голос, причем Нестерову он показался знакомым:

– А ну закройте пасть! Стойте и не вякайте…

Стас, по-прежнему удерживая руки на затылке, чуть развернул корпус, чтобы получше разглядеть говорившего. К трем спецназовцам, находившимся кроме «соколов» в помещении, прибавились еще двое мужчин, одетых в куртки «аляска», распахнутые на груди, и цивильные костюмы. Одного из них, сухощавого мужчину лет тридцати пяти, с блуждающим взглядом и хрящеватым носом, которым он чутко водил из стороны в сторону, словно вынюхивал здесь что-то, Стас признал без труда… Старший инспектор Службы спецрасследований Валенас по прозвищу Хорь.

У Нестерова снова разболелась голова. Во-первых, эти деятели, что ворвались к нему в офис, обломали им со Слоном классный опохмел.

Во-вторых, он не мог взять в толк, с какой стати к нему в гости пожаловали сотрудники ССР, да еще под прикрытием группы спецназа…

Эта литовская спецслужба создана для борьбы с коррупцией, да еще участвует в расследовании крупных экономических преступлений. В прежние времена, когда Стас Нестеров крепко стоял на ногах, Хорь и такие, как он, немало попили кровушки у «соколов». Но теперь, когда «Фалькон» дышит на ладан, теряя последних клиентов, интерес одной из местных спецслужб к фирме Нестерова – да еще и обставленный как спецоперация – выглядит более чем странным.

– Надо было «пипку» нажать, гражданин начальник, – подал реплику Стас.

– Вежливые люди, когда приходят в гости, звонят в дверь, а не выламывают ее…

Хорь и прибывший с ним более молодой сотрудник, которому с виду было лет двадцать пять, тем временем о чем-то шушукались в другом углу помещения, причем у последнего при себе имелся портативный чемоданчик с какой-то техникой.

– Как насчет официальной бумаги, гражданин старший инспектор? – уже громче поинтересовался Нестеров. – Хотелось бы увидеть ордер на обыск…

Спецназовец, стоявший ближе всех к нему, попотчевал Стаса тумаком, но ударил без особой злости.

– Заткни пасть, ублюдок! – неприятно ощерив острые зубы, сказал Хорь.

– Так… Обыщите всех их хорошенько? Все, что найдете, выкладывайте на стол! Осмотрите соседнее помещение! Давайте, давайте, пошевеливайтесь все…

Все тут же закрутились, зашустрили… Пока эти деятели шмонали «соколов», ни Стас, ни Слон не проронили и слова. Но когда один из сотрудников Хоря попытался обыскать девушку, Нестеров тут же угрожающе сказал:

– Убери от нее руки! Это моя девушка, понял?!

– Скажи еще, что она твоя невеста, – ухмыльнулся Хорь.

– А тебе какое дело, Хорь?! – оглянулся на него Нестеров. – Вот только попробуй кто пальцем коснуться! Если есть дело ко мне, так выкладывайте… Девушка здесь ни при чем!

Слон высказался еще резче, за что получил ногой по ребрам.

Тем не менее обыскивать девушку все же не стали.

Хорь задал владельцу фирмы «Фалькон» всего два вопроса: куда подевалось оружие и спецсредства, числящиеся на балансе частного охранного предприятия (они вскрыли оружейный шкаф, но он оказался пуст), а также с какими российскими фирмами схожего профиля, и на какую тему, вел в последнее время переговоры Стас Нестеров.

Стас сказал, что оружие и спецсредства переданы на ответственное хранение в соответствующий отдел столичного полицейского департамента.

На второй вопрос он ответил коротко: «Это не ваша компетенция, старший инспектор!» Возможно, Хорь хотел еще что-то спросить, но в этот момент из соседнего помещения донеслись довольно странные звуки: вначале громкое рассерженное шипение, а затем дикий, перемежавшийся опять же шипением и фырканьем угрожающий вой…

– Что это? – опешил Хорь. – Что это еще за концерт?!

– Эй, не трогайте ее! – крикнула Мышка. – Лучше держитесь от нее подальше…

– Скажите своим людям, чтобы они там… поосторожней! – вставил и Нестеров. – Это не кошка, а настоящая тигрица… Выцарапает кому-нибудь глаза, будете тогда знать, как чужую собственность курочить…

Он кивнул на молодого сотрудника, который, устроившись за столом, явно со знанием дела, в считанные секунды извлек процессор из второго имевшегося в фирме компьютера, которым, правда, сам Нестеров в последнее время почти не пользовался.

– Что там? – спросил Хорь у двух сотрудников, экипированных в камуфляж и маски. – Что за вопли и крики?

– Кошка, мать ее! – выругался один из них, разглядывая располосованную от манжеты до локтя ткань камуфляжа. Убедившись, что кисть руки, затянутая в перчатку, не пострадала, он покачал головой. – Я такой твари еще не видел…

– Ну что, гражданин начальник? – язвительно произнес Нестеров. – Не получилось у вас Гертруду Францевну обыскать? А может, попробуете лично ее… допросить? Она у нас особа оч-чень информированная…

Все-все про мою фирму знает!

– Может, пристрелить ее? – спросил один из спецназовцев.

– Рискни здоровьем, – прохрипел откуда-то снизу Слон. – Я тебе твой «хеклер» тогда в ж… засуну!

Хорь, недовольно нюхнув воздух своим вездесущим носом, сказал:

– Вы все здесь осмотрели? Пора закругляться…

Стас в это время краем глаза наблюдал за действиями молодого сотрудника, который, очевидно, был в ССР специалистом по компьютерам и системам связи. Тот теперь колдовал с мобильниками, отобранными у «соколов», а заодно и у Мышки. Очевидно, его интересовали СМС-сообщения, а также номера телефонов, занесенных в память…

Один из сотрудников ненадолго вышел, а когда вернулся, в его затянутой в перчатку руке красовался короткий пожарный ломик. Инвентарь этот Стасу был знаком: когда они год назад переехали в это здание, пришлось по требованию местной инспекции оборудовать в подъезде, на своей лестничной площадке, пожарный щиток.

Эксперт по технике удовлетворенно покивал головой, затем собрал свой чемоданчик и направился к выходу. Хорь энергичными жестами показал своим сотрудникам, что им следует поторапливаться. Один из сотрудников, тот, в чьих руках находился короткий ломик, подошел к столу. Аккуратно и точно, словно колол грецкие орехи, он разбил изъятые у «соколов» мобильники. Потом рассадил почти новый «телефакс», стукнул по экрану монитора и лишь после этого швырнул ломик на пол…

– Я слышал, Нестеров, ты собираешься закрывать свою лавочку? – спросил Хорь, удовлетворенный произведенным погромом. – Даю совет: не лезь не в свои дела… Иначе следующий наш разговор состоится уже в Лукишкес[4]…

Поскольку команды «Вольно! Раз-зойдись!» в их адрес не поступало, все трое еще какое-то время, с полминуты или чуть больше, продолжала оставаться на своих прежних местах.

– Кажется, они убрались, – сказала Мышка. – Шеф, вы не волнуйтесь… Я успела вытащить дискету и спрятать… на себе. Остальной «софт» они не нашли, потому что я спрятала все под одеяльцем, где Гертрудочка спит…

Стас опустил руки, а Слон, кряхтя и ругаясь вполголоса, стал подниматься с пола.

Когда тренькнул дверной звонок, все трое повернули головы в направлении этого звука.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – донесся до их слуха чей-то робкий голос.

– Господа, это вы заказывали пиццу?..

Глава 3 ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ТОГО, ЧТО СЛЕДУЕТ ИСКЛЮЧИТЬ

Хотя вице-президент компании Решетовский прилетел из Вильнюса только в восьмом часу вечера, а ведь нужно было еще добраться до Садового кольца, в офисе Тюменского концерна, почти опустевшем к этому времени, его появления с нетерпением ожидали несколько важных персон, включая самого президента ТК.

С одной стороны, поездка эта была плановой: Решетовский так или иначе должен был в сопровождении небольшой группы сотрудников Концерна посетить литовскую столицу в середине февраля, ибо этого требовал заранее оговоренный график переговоров о возможной закупке акций «Мажейкю Ойл» и поставках нефтепродуктов через прибалтийский топливный узел на Запад. Но с другой стороны, внезапное и труднообъяснимое исчезновение Сергачева – тревожное сообщение на сей счет поступило в московский офис ТК еще три недели назад, – который должен был в ходе своей «секретной миссии» подготовить почву для достижения позитивного для ТК результата, спутало переговорщикам все карты. Еще одним тревожным сигналом было то, что практически в одно время с Сергачевым пропал без вести и литовский бизнесмен Пошкус, ранее работавший в топливно-энергетическом блоке правительства Литвы; а ведь именно с этим человеком, о чем знало лишь считанное число людей, должен был первым делом встретиться Вадим Алексеевич во время своего злосчастного вояжа по этой прибалтийской стране…

Учитывая непростую специфику прибалтийского региона, где хватает в правящих кругах русофобских, националистических и прозападных кадров, а также то, когда, при каких обстоятельствах пропал «тайный посланник», равно как жесткую конкуренцию со стороны российских же компаний за право контроля над «прибалтийской трубой», история с исчезновением Сергачева и одного из литовских контрагентов не могла всерьез не обеспокоить руководство Тюменского нефтегазового концерна.

Помимо Решетовского в кабинет президента компании проследовал также глава департамента информации ТК, фактически выполняющий функции руководителя экономической (деловой) разведки, летавший в Вильнюс вместе с вице-президентом.

Первоначально планировалось, что в Москву также приедет директор дочерней компании «ТК-Балтия Ойл», чей офис находится в литовской столице, но в последний момент от этой идеи решено было отказаться: пусть остается на своем месте в Вильнюсе и продолжает держать руку на пульсе событий.

Трое собравшихся в президентском офисе мужчин были примерно одного возраста – от тридцати восьми до сорока лет. Все они стояли у истоков Концерна, входящего ныне в пятерку крупнейших российских нефтяных компаний. Они были менеджерами новой волны, нацеленными на экспансию, хваткими, обладающими завидным аппетитом, постоянно заряженными на большие дела людьми. Здесь, в своем узком кругу, они могли позволить себе называть друг друга на «ты» и по именам, хотя при этом каждый помнил о своем статусе и своих обязанностях.

Решетовский, крупный, представительного вида мужчина, сразу перешел к самым важным, на его взгляд, вещам:

– Относительно ЧП с Сергачевым, Аркадий, нам не удалось разузнать ничего нового. Подтвердилось только то, что мы знали ранее: Вадим Алексеевич, пройдя в аэропорту Вильнюса все пограничные и таможенные процедуры, отправился на такси в пригородную гостиницу «Виллон»…

Снял там номер, в восьмом часу вечера поужинал в местном ресторанчике.

В девять вечера, если верить показаниям портье, Вадим покинул гостиницу, после чего его уже никто и нигде не видел.

Президент компании снял дымчатые очки, потер кончиком пальца веки, будто у него припорошило глаза, затем, криво усмехнувшись, сказал:

– Отсутствие новостей – уже хорошие новости. Понимаю, друзья мои, что это звучит несколько… цинично, но полагаю, что и вы со мной согласитесь.

Остальные двое, деликатно выдержав паузу, покивали головой. Ранее они уже обсуждали ситуацию, сложившуюся после ЧП, связанного с внезапным исчезновением Сергачева. Вслух они об этом не говорили – вернее, старались говорить обиняками, – но каждый из них, исходя из информации, которой они владели, считал гибель Вадима вероятной если и не на все сто процентов, ибо на свете есть место и чудесам, то на девяносто девять точно.

Да, абсолютно все указывало на то, что Вадим Сергачев, а скорее всего, и литовский бизнесмен Пошкус стали жертвами тщательно спланированной преступной акции.

Кто за всем этим стоит, оставалось лишь гадать. Основными версиями, способными хоть как-то объяснить случившееся, были две: разбойное нападение, осуществленное местными криминальными кругами (причем не исключено, что преступников интересовал именно Пошкус, а Сергачев, который, вероятнее всего, был с литовцем в момент нападения, попал, что называется, за компанию); либо своеобразная акция устрашения, осуществленная кем-то из крупных игроков, подвизающихся на местном рынке ТЭК, кого прогнозируемый приход «тюменских» в этот регион может лишить значительной доли прибылей. Но эти версии, как наиболее вероятные, были высказаны лишь в узком кругу руководителей Концерна, которым, естественно, было известно содержание «секретной миссии» Вадима Сергачева, директора департамента стратегических проектов, четвертого человека по своему положению в иерархии компании. Что касается объема и характера информации, которой располагали о гражданине Российской Федерации Сергачеве В.А., пропавшем без вести на территории их страны, литовские спецслужбы – кроме той, что была предоставлена Концерном через российское посольство в Вильнюсе, – то здесь многое по-прежнему оставалось неясным.

– Удалось переговорить с руководством местных правоохранительных органов? – спросил президент, глядя на Решетовского. – По поводу исчезновения в Литве одного из наших сотрудников?

– Да, нам удалось организовать такую встречу, – кивнул тот. – Договорились обсудить эту тему кулуарно, чтобы не привлекать внимание прессы, ни местной, ни нашей, российской. Наши позиции в данном случае совпадают: раз существует вероятность того, что Сергачев мог быть похищен с целью получения выкупа, то утечка любой информации может оказаться на руку преступникам… Я говорил с крупным чином из МВД Литвы. В начале этой нашей беседы, Аркадий, я озвучил все то, о чем мы предварительно сговаривались и что ранее уже было сообщено литовцам через посольских работников и нашего представителя в Вильнюсе. Я подтвердил еще раз, что эта злополучная поездка Сергачева носила частный характер, что он использовал для этой поездки часть своего отпуска и что наша компания никаких официальных поручений ему в связи с поездкой в Прибалтику не давала.

– Очень хорошо, Александр, – сказал хозяин кабинета. – Вот на этом мы должны насмерть стоять… Если, конечно, их спецслужбы не докопаются до чего-нибудь серьезного… Нет, что бы ни случилось, как бы все ни повернулось, мы не имеем права подставлять ни себя, ни наших литовских и других прибалтийских контрагентов!..

– Ну так вот, – продолжал Решетовский. – Литовцев, естественно, интересует максимально подробная информация о Сергачеве, равно как и возможная цель его появления в Вильнюсе. По факту его исчезновения они завели оперативно-розыскное дело, но как движется само расследование, нам пока мало что известно. В справке, которую они потребовали, мы указали, что Вадим Сергачев занимает должность начальника «отдела новых проектов», значительно понизив таким образом его служебный статус… В наших СМИ Вадим особенно не засвечен, так что этот нехитрый трюк, думаю, пройдет.

– Это правильный ход, – президент компании одобрительно покивал головой. – Думаю, им незачем знать, что Вадим возглавлял одну из ключевых наших структур и был наделен функциями вице-президента Концерна.

Как-то само так сложилось, что они все чаще стали поминать своего коллегу Сергачева в прошедшем времени…

– Прибалты, в общем-то, в курсе, что Сергачев в последнее время частенько посещал их угодья, – продолжил Решетовский. – Они уже пробили, что Вадим прежде останавливался в гостинице «Скандик Хотел Неринга», что расположена в самом центре литовской столицы. У них, естественно, возник вопрос, почему Сергачев на этот раз решил остановиться в пригородном отеле… С другой стороны, почему бы нет?

Ведь поездка, как им было сказано, сугубо частная, поэтому Сергачев волен был сам выбирать себе место временного проживания…

– А что наши контрагенты? – спросил президент. – Наверное, этот случай их сильно насторожил?

– Если не сказать – напугал, – хмыкнул Решетовский. – По ходу переговоров, когда я встречался с вице-премьером и министром хозяйства Литвы, эта тема вообще не поднималась. Должно пройти какое-то время, чтобы исчезло существующее сейчас напряжение… Я просигналил через доверенное лицо, что мы ждем их представителя у нас в Москве уже в конце этого месяца. И дал понять, что случившееся, которому несколько позднее, когда мы выясним истинную подоплеку этого ЧП, непременно дадим свою оценку, абсолютно не отменяет наших конечных планов.

Хозяин кабинета перевел взгляд на руководителя деловой разведки, который до поры не участвовал в разговоре.

– Что у тебя интересного, Михаил?

– Я пока не готов назвать людей или организацию, которая причастна к похищению или…

– Говори прямо.

– Или даже к убийству Сергачева.

Президент поднял вверх свой указующий перст.

– Главное для нас сейчас – не совершать резких телодвижений! Ничто не предвещало, что Вадим с его «секретной миссией» может так вляпаться…

Но вот – случилось! Причем мы сами не знаем, чем все это может кончиться для нашего «прибалтийского проекта»… Полагаю, надо выждать какое-то время! Случившееся сильно смахивает на акцию устрашения, мол, «умный поймет и благоразумно свалит в сторонку»… Ну что ж, примем к сведению! Но затевать по такому поводу серьезные разборки, да еще на территории иностранного государства… Тут, знаете ли, надо сто раз подумать и только потом отрезать!

Закончив эту тираду, он вопросительно посмотрел на главу своей деловой разведки.

– Как там местные «драугасы»? Кто-нибудь связывает исчезновение Пошкуса и его телохранителя с пропажей нашего «посланника»?

– Те, кто хорошо информированы – да, связывают, – уверенно сказал тот.

– Здесь важно не заблуждаться и не считать других идиотами. Уверен, что люди из «Джильямс Интернэшнл», как и наши отечественные конкуренты, не только заинтересовались случившимся, но и будут отслеживать весь ход расследования…

– Поэтому в наших интересах поскорее замять это дело.

– В литовской прессе уже прозвучали намеки на то, что Пошкус и наш Сергачев, возможно, были не только знакомы, но и пересекались по части «нефтяного бизнеса»… Джип Пошкуса нашли на окраине Паневежиса, неподалеку от его загородного дома. Исчезновение Сергачева обнаружилось лишь спустя двое суток после ЧП, да и то мы в первые дни ни черта не могли предпринять… по понятным всем причинам. Что еще?..

Нам уже известно, что похитители воспользовались кредитной карточкой Сергачева, сняв в нескольких банкоматах Вильнюса и Каунаса что-то около семи с половиной тысяч долларов. Об этом мы узнали от одного из наших литовских друзей, который не захотел называть источник этих сведений. Похоже на правду… Крайне сомневаюсь, чтобы сам Сергачев мог осуществить эту операцию, тем более что деньги были сняты на следующий день после ЧП…

– Наверное, эти сволочи выбили из Вадима ПИН-код его «голдовой» карты, – мрачно заметил Решетовский. – Неужели весь этот сыр-бор загорелся из-за каких-то семи с половиной кусков?.. «Нет, такой вариант маловероятен, – подумал про себя хозяин кабинета.

– То есть да, деньги они могли снять с кредитной карты Вадима, выбив из него код. Но прокрутили это дельце лишь для того, чтобы пустить расследование по ложному пути, вроде как речь идет о заурядном грабеже… Если бы не синхронное исчезновение Пошкуса и его телохрана, то в такую версию, хотя и с трудом, еще можно было бы поверить.

Мало-мальски серьезный преступный элемент в курсе, что организовывать похищение бизнесмена с целью отъема у него сколь-нибудь значительных средств – дохлый номер. Если речь не идет, конечно, о похищении с целью получения выкупа. Но за выкупом так никто и не обратился… Стоит ли идти на криминал из-за нескольких тысяч долларов, которые, да и то если повезет, можно снять с кредитных карточек похищенного? На такое могли пойти только примитивные, малообразованные личности, но это явно не тот контингент, что так лихо прокрутил дельце с исчезновением Пошкуса и Сергачева…

Само собой, больших денег этим преступникам, что умыкнули Сергачева, не видать. Даже если допустить, что они выбили из Вадима номера его зарубежных счетов – а кое-какие реквизиты, надо полагать, он держит только в своей голове, – то это им ровным счетом ничего не даст. Даже если они принесут в тот или иной банк заверенную нотариусом и написанную лично Сергачевым доверенность на получение налички, или разрешение на банковскую проводку со счета на другой счет, то ни черта не получат, да еще и привлекут внимание соответствующих органов…

Потому что такие, как Вадим, кто хорошо приподнялся в последние годы на нефти, газе, алюминии или еще на чем-то, люди не только умные, но и осторожные. А потому предпочитают вносить в хранящуюся в банке карточку клиента дополнительное условие производства операций: «Я или такой-то (имярек) должен участвовать в этом лично».

Единственно, что могли сделать похитившие Сергачева люди, так это снять с банковских счетов в Литве и Латвии те четыреста тысяч долларов США – в суммарном исчислении, – что предназначались для раздачи «презентов» полезным для Концерна чиновникам и бизнесменам. Коды доступа к этим счетам хранятся – или же хранились? – в памяти Вадима Алексеевича. Коррупционные игры ведутся по своим особым правилам. А потому в данном случае наличность, разбросанная по счетам прибалтийских банков, и не была защищена блокирующими попытки несанкционированного съема денег формальными процедурами…

Посовещавшись еще около получаса, президент отпустил Решетовского восвояси, но руководителя своей разведки попросил задержаться еще на какое-то время.

– Я уже вызывал к себе начальника службы безопасности, – заметил хозяин кабинета, – и потребовал закрыть всю информацию по ЧП в Вильнюсе. То же самое, Михаил, относится и к возглавляемой тобою структуре. Любые «протечки» должны быть напрочь исключены! И еще один важный момент… Я бы даже сказал, деликатный…

На какое-то время он погрузился в размышления. Вадим Сергачев, как и многие другие топ-менеджеры российской нефтяной индустрии, человек, мягко говоря, не бедный. Он прилично наварился еще в ту пору, когда до перехода в Концерн работал кризисным управляющим на Волжском нефтеперерабатывающем заводе. Он не только по своему служебному весу, но и по бабкам, по величине пакета акций – четвертый-пятый человек в компании. По предварительным прикидкам, Сергачев «стоит» где-то порядка семидесяти миллионов долларов, причем примерно две трети его состояния вложены через кипрские и джерсийские офшоры в собственно Тюменский концерн…

При всем этом Сергачев, что касается его личной жизни, человек довольно закрытый… Иногда даже казалось, что кроме служебных забот, которым он отдавался полностью, более ничто на свете его не интересует.

– Насколько я помню, у Вадима… Вадима Алексеевича… гм… как будто имелись какие-то семейные проблемы?

– Да, это так, – кивнул головой самый информированный человек компании. – Вадим, конечно, старался не афишировать эту сторону своей жизни… Отца нет уже давно, а мать Вадима, насколько я знаю, перенесла две онкологические операции и сейчас проходит курс лечения в одной из зарубежных клиник.

– Я в курсе, – кивнул президент. – На новогодние праздники Вадим отправился в Швейцарию, чтобы побыть там с матерью.

– В первом браке Сергачев был бездетен. – Поняв, что глава фирмы пытается проследить линию потенциальных наследников, кто мог бы, при драматическом раскладе, претендовать на немалые по любым меркам деньги, начальник разведки повернул разговор в нужную сторону. – Развод состоялся год… или чуть поболее назад. Последние пять лет Вадим поддерживал отношения с еще одной женщиной, у которой, насколько я знаю, есть сын от него… Зовут эту женщину – Анна Головина…

Бабенка она красивая, я как-то видел их с Вадимом… Деловая женщина, у нее своя фирма, занимающаяся импортными поставками косметики и гигиенических средств, и еще, кажется, она владеет косметическим салоном…

– Ты знаешь, Михаил, мы не вмешиваемся без нужды в жизнь наших коллег, – задумчиво произнес президент. – Но эта «деловая женщина», как мне доложили наши чекисты, приняла случившееся в Вильнюсе слишком близко к сердцу… Она развила, или пытается развить… ненужную и даже вредную для нас активность. Скажу по секрету, с ней, а также с ее адвокатом, уже переговорил один из моих помощников. Поговорил мягко, спокойно, рассудительно… В сущности, Михаил, она – никто… Но женщина она, сдается мне, упертая, так что я дал команду приглядывать за ней… на всякий пожарный…

– Ты хочешь, Аркадий, чтобы я побольше узнал об этой Головиной?

– Да, такая информация не помешает… И еще составишь для меня справку по финансам Сергачева… все, что удастся отследить. Но аккуратно, Миша, аккуратно, чтобы исключить ненужные разговоры.

Помолчав немного, руководитель Тюменского концерна подвел черту под непростым для него разговором:

– Не хотелось бы думать о худшем в случае с Сергачевым, но все же мы должны быть готовы к любому повороту событий. Даже к тому, что тело Вадима так никогда и не будет найдено…

Глава 4 ЗАТРУДНЕНИЯ ИЗ-ЗА БОГАТСТВА

Пасмурным февральским утром, собираясь покинуть загородный дом, Анна Головина поймала себя на том, что вырядилась во все черное… «Не слишком ли рано, дорогая, ты примериваешь траурные одежды? – чертыхнулась про себя молодая женщина. – Тоже мне соломенная вдова выискалась…» Весь день она крутилась как белка в колесе. «Я тоже человек и имею право на отдых, – сказала она своим сотрудникам. – Посмотрим, как вы будете управляться без меня…» Как и Сергачев, Анна никогда не смешивала бизнес и свою личную жизнь.

Конечно, масштабы и сложность их занятий разнились, да и доходы были несопоставимые. Но Головина терпеть не могла, когда кто-то пытался ею управлять, будь то мужчина, близкая подруга, партнеры по бизнесу или даже родная мамочка. Вот и Вадим, порой всерьез обижаясь на нее из-за слишком уж независимого характера, сравнивал Головину с той самой кошкой, что гуляет сама по себе.

В течение дня она дважды созванивалась с руководителем московской охранной фирмы «Каскад», но каких-либо новостей из этого источника не дождалась. Звонила также в офис «тюменских», поговорила с каким-то клерком – и тоже ничего утешительного для себя не узнала.

Затем, уже в шестом часу вечера, заехала в адвокатскую контору на Мясницкой, где ее ожидал Марк Фишман, с которым она познакомилась еще лет пять назад через того же Вадима.

Марк, как всякий опытный адвокат, от которого требуют совета и помощи в сложной ситуации, вначале изъяснялся очень осторожно и уклончиво, но Анна все же заставила его высказаться максимально откровенно.

– Ты спрашиваешь, каков может быть худший вариант событий?

– Да, Марк. Всегда нужно быть готовым к самому худшему.

– Ну что ж… Самое ужасное будет, если Вадима… вообще не найдут.

– То есть… если не удастся обнаружить его тело?

– Ты сама это сказала. Потому что пока не будет соответствующим образом установлен и задокументирован факт смерти человека, все вопросы, касающиеся движимого и недвижимого имущества, равно как и права наследования, что у нас, что за рубежом, остаются неразрешимыми вплоть до Судного дня… Но я все же надеюсь, что Вадим Алексеевич жив и невредим.

– Я тоже на это надеюсь, Марк.

– Что ты собираешься предпринять, Анна? – спросил у нее напоследок адвокат. – Может, тебе стоит еще раз съездить к «тюменцам» и самой переговорить с их главным?

– Терпеть не могу, когда меня держат за идиотку, Марк… Впрочем, спасибо за совет.

Последние три месяца Головина и ее сын Денис жили за городом, в огромном, возведенном менее полугода назад на берегу Истринского водохранилища респектабельном особняке Вадима Сергачева.

У Головиной имелось свое комфортное жилье, приобретенное не без помощи того же Вадима. А именно, четырехкомнатная квартира в элитном комплексе «Золотые ключи», с кабинетом, детской комнатой, спальным будуаром, большой гостиной, связанной с кухней, и непременной ванной-джакузи. Но Сергачев, который уже развелся к тому времени, настоял, чтобы Анна и Денис перебрались из Западного округа Москвы в его загородный дом.

За те пять лет, что длилось их знакомство, Анна так и не разобралась в своих чувствах к Сергачеву. Вадим то появлялся в ее жизни, то вновь на несколько месяцев исчезал из виду, причем размолвки каждый раз происходили по ее вине. Он пахарь, каких поискать – просто убивается на своих нефтяных полях. Жить с таким, это все равно что пытаться сожительствовать с космонавтом, который месяцами кружит на своей орбите и с которым чаще всего возможна лишь спутниковая связь. Вместо нормальных и понятных человеческих отношений, получается какая-то белиберда.

К тому же Вадим долгое время был женат. Она тоже успела побывать в замужних дамах, хотя и недолго. Приобретенный опыт ей как-то не понравился. Обожглась. Поэтому в случае с Сергачевым Анна предпочитала дуть на холодную воду.

Как бы то ни было, какое-то время они уже живут вместе – Анна, Вадим и четырехлетний Денис. Сергачев предлагал своей медноволосой красавице Головиной руку и сердце. Но, хорошо поразмыслив, они решили отложить свадебные мероприятия до лета, тем более что маму Вадима готовят к еще одной операции этой весной, которая может сломать любые праздничные планы. «Получается, – думала про себя Головина, – что она вновь сует свою голову в хомут. Пусть даже в золотой». Не сказать, что такая перспектива ее очень уж радовала. Но у Дениса есть отец, и они должны жить все вместе. Родной папа как-никак… К тому же, Сергачев не самый бедный человек в этой стране.

Может, прозвучит цинично, но все же хорошо, что у мальчика имеется столь обеспеченный папа…

Приехав уже затемно в загородный дом, Анна поочередно пообщалась со своей мамулей, которая перебралась к ним из Москвы в связи с тревожной обстановкой последних дней, с няней Дениса, женщиной лет сорока двух, живущей здесь постоянно и выполняющей также обязанности экономки, и с шофером дядей Колей, который работал водителем еще у отца Вадима, в прошлом руководителя одного из нефтяных союзных главков.

Затем, переодевшись в купальник и прихватив с собой Дениса, отправилась в пятнадцатиметровый бассейн, оборудованный в застекленной пристройке, в котором можно было купаться в любую погоду.

Денис, несмотря на свой юный возраст, уже вполне сносно держался на воде. Анна сама обучила сына плаванию, так что теперь он не без удовольствия барахтался в бассейне, причем обходился без страховочного надувного круга.

Когда сынуля устал, Анна выдернула его из бассейна, насухо вытерла махровым полотенцем, затем закутала в теплый халат и усадила в белое пластиковое кресло. А сама опять нырнула в воду и, попеременно используя то энергичный кроль, то более спокойный и размеренный брасс, принялась совершать от борта к борту челночные рейсы.

В последние дни она испытывала чрезмерное напряжение и теперь надеялась хотя бы часть его сбросить в бассейне и домашнем тренажерном зале.

Однажды Вадим, посмеиваясь, сказал ей, что этот особняк стоимостью почти в полтора миллиона долларов достался ему почти бесплатно. Дело в том, что строительство кредитовал Концерн. Многие ведущие компании кредитуют или сами возводят жилье для своих сотрудников. Кому-то помогают приобрести одно-, двух– или трехкомнатную квартиру, а для кого-то возводят такие вот дворцы…

Вадим, понятное дело, шутил, когда говорил, что дом этот и земельный участок достанутся ему «почти бесплатно». Пока что он проплатил лишь около четверти его стоимости. Заверил, что как только Анна заключит с ним официальный брак, он тут же погасит всю ссуду и подарит этот роскошный дом своей новоиспеченной женушке.

Но пока, что к сожалению, приходится держать в голове «наихудший вариант». Согласно которому неизвестные преступники могли не только убить Сергачева, но и спрятать его тело так, что не отыскать никогда… «Тюменцы» наверняка по прошествии какого-то времени переложат в свои карманы все, что вложил в их компанию Вадим. Офшоры и зарубежные счета, как справедливо заметил Марк, при таком развитии событий окажутся на замке. И даже этот загородный особняк могут отобрать, поскольку у Головиной не хватит денег, чтобы исправно погашать взятую Сергачевым под строительство ссуду.

Пока отца Дениса не найдут, живого или мертвого, никакие адвокаты не помогут… Вот и получается, что они с Дениской могут остаться у разбитого корыта.

Этим вечером Анна сама укладывала сына спать, выставив за дверь детской и бабушку, и няню. Денис, словно что-то предчувствовал, вел себя как-то нервно и долго не хотел засыпать. Она и сказку ему почитала, и колыбельную спела, как маленькому, а сон к нему все не шел. Вот, казалось бы, уснул наконец, но спустя короткое время, не открывая глаза, пробормотал:

– А когда приедет папа?

– Скоро наш папа вернется, сынок. Он тоже по тебе скучает.

– А почему не звонит?

– Папа уехал… далеко. Помнишь, он как-то рассказывал тебе про тундру и про тайгу? Там малолюдные места и нет телефона.

– Зато там есть нефть…

Через минуту Денис вновь подал голос:

– Мама, ты очень, очень… очень красивая! Мы будем жить вместе всю жизнь, да? Потому что когда я вырасту, мы с тобой сразу поженимся!

– Договорились, мой юный принц… Но если ты, сынуля, будешь разговаривать вместо того, чтобы сладко спать, то ты еще долго не вырастешь.

– Все, мамочка, сплю…

Анна, сидя на краю детской кровати, глотая слезы, гладила сына по русой головке – мастью Денис пошел не в нее, огненно-рыжую, а в своего папу – и не могла прогнать от себя одолевавшие ее в последние дни тревожные мысли.

Беспокоило ее многое. И то, что бесследно пропал Вадим, и как к этому отнеслись его коллеги, а некоторых из них он считал своими друзьями. И то, что за ней, кажется, установили слежку те же «тюменцы» (делается это вроде как с целью обеспечения ее же безопасности). И что не удается найти надежных людей, с помощью которых здесь или в Прибалтике можно было бы попытаться если не провести собственное расследование случившегося, то хотя бы быть в курсе текущих событий. И еще мучило то, как Денис, которого она оставляет на маму, перенесет ее отсутствие в течение ближайших нескольких дней.

Анна хотела позвонить своей подруге, чтобы узнать, выполнила ли она все порученное и будет ли ожидать ее завтра в условленном месте, но отказалась от этой затеи, подумав, что ее телефон могут прослушивать.

М-да… Так недолго и до шизофрении докатиться.

Прежде чем покинуть детскую, она поправила одеяло и поцеловала сына в лоб.

– Спи спокойно, мой мальчик, – прошептала она, прикрывая за собой дверь. – Твоя мама позаботится о твоем будущем.

Глава 5 ЧТО ДОЗВОЛЕНО ЮПИТЕРУ, ТО НЕ ДОЗВОЛЕНО «БЫКАМ»

Стас Нестеров, Слон и Мышка дежурили в разгромленном офисе по очереди.

Ирме выпали утро и день на следующие сутки после недружественного визита в охранную фирму «Фалькон» сотрудников Службы спецрасследований. К тому времени, когда она подъехала в контору, «соколы» уже поставили вышибленную спецназовцами дверь на место, зафиксировав дверную раму при помощи туго вбитых деревянных распорок, – понятно, что это была временная мера.

Еще вчера, как только Хорь и его люди убрались восвояси, Ирма предложила сообщить о случившемся в дежурную часть полиции. Пусть приезжают, хорошенько здесь все осмотрят, снимут показания у пострадавшей стороны, составят протокол и т. д. и т. п… Тогда можно будет подать иск в связи с противоправными действиями сотрудников спецслужб, после чего можно будет рассчитывать на возмещение причиненного этими башибузуками материального ущерба.

И как гражданин своего государства, и как дипломированный юрист, хотя и не имеющий пока серьезной практики, Ирма полагала, что именно так им следует поступить.

Но когда она высказала эту свою мысль, Слон посмотрел на нее, как на идиотку. А Стас Нестеров мрачно заметил, что тягаться с властями в их ситуации все равно что справлять нужду против ветра…

Едва Ирма объявилась в офисе, «соколы» тут же уехали по каким-то своим делам. Нестеров велел ей еще раз проверить всю бухгалтерию и подготовить бумаги для проведения внешнего аудита фирмы.

Хотя Стас прямо не сказал об этом, все указывало на то, что он действительно намеревался в скором времени «закрыть лавочку».

Поскольку оба компьютера после вчерашнего превратились в груду электронного хлама, нужные бумаги ей пришлось печатать на пишущей машинке. Хотя она делала все, что ей было велено, в душе Ирма по-прежнему не верила, что Стас Нестеров, поддавшись сильному внешнему давлению, решится на ликвидацию охранной фирмы «Фалькон». Но с другой стороны, что ему сейчас остается делать? Начиная с Нового года фирма работает, можно сказать, себе в убыток. Россия сейчас практически закрыла свой рынок для грузовых автоперевозок, активно осуществлявшихся ранее литовскими транспортными фирмами. А ведь именно вопросами безопасности этих перевозок, а также отчасти охраной грузовых терминалов занималась на протяжении последних четырех с лишним лет фирма «Фалькон»… Попытки же перестроиться и внедриться в другие сектора охранного бизнеса приводили либо к наездам со стороны местной полиции, сотрудники которой тоже не прочь намазать потолще свой хлеб маслом, либо к разборкам с полукриминальными структурами, каковые, как и повсюду на постсоветском пространстве, активно крышуют в Прибалтике средний и малый бизнес.

Вот и задумаешься поневоле: платить ли дальше за арендованные под офис помещения, плюс плата за лицензию, плюс ежемесячные взносы в налоговые и пенсионные инстанции, плюс страховка и так далее, или все же лучше закрыть ставшую убыточной контору и устроиться в охрану к какому-нибудь местному нуворишу, на твердый оклад, благо подобные предложения «соколам» делались не раз…

Ирма уже заканчивала составление очередной справки, необходимой для представления в налоговую инспекцию, когда ее ноги вдруг коснулось что-то теплое и пушистое.

– Гера… Герочка… – Ирма, чуть наклонившись, встретилась взглядом с парой изумрудных глаз. – Дай мне еще минуту времени, ладно? А потом, подружка, мы с тобой перекусим…

По мнению Мышки, Стас Нестеров – большой оригинал. В самом деле, кто еще кроме Стаса способен дать кошке такое вычурное прозвище – Гертруда Францевна? Ранее Ирме не доводилось слышать, чтобы кто-нибудь называл кошку по имени и отчеству. Или собаку, к примеру. Здесь, в Литве, вообще не принято называть человека по отчеству: понас Римас, паняле Ирма – так обычно обращаются… Сама Ирма родилась на хуторе, можно сказать, в народной глубинке (чуть позже ее родители, отпочковавшись от большой семьи, переехали в Паневежис). Так простые литовцы, такие, как ее бабушка и дедушка, зачастую оставляют своих домашних животных вообще без прозвищ; да, так и называют – Кошка, Собака, Корова, Боров…

По правде говоря, в Гертруде Францевне есть что-то такое, что заметно выделяет ее даже на фоне загадочного кошачьего племени. Начать с того, что принадлежит она к редкой, экзотической породе тайских бобтейлов.

Кошка крупная, но в то же время высокая, грациозная, подвижная.

Основной окрас голубовато-серый, маска же, то бишь мордочка, а также вытянутые клиновидные уши, конечности и хвост – глубокого черного цвета. Из-за этих контрастных пойнтов-отметин иногда возникает впечатление, особенно при электрическом освещении, что на Герочке надета коротко стриженная по последней моде шубка из голубой норки…

По-настоящему Гера привязана только к своему хозяину. Ирму и ее двоюродного брата Гертруда Францевна числит среди своих друзей, и, надо сказать, такой статус людям еще надо было заслужить. На прочих двуногих существ она, как правило, не обращает никакого внимания. Еще сравнительно недавно в офисе «соколов» толклось немало разного народа.

Посетители, естественно, замечали эту необычного вида кошку, которая чаще всего, подобно сфинксу, полусидела, полулежала на своем бархатном покрывале с вышитыми инициалами. Она, казалось бы, вообще не реагировала на посторонних людей, даже если разговоры, а такое случалось порой, велись на повышенных тонах. Но если кто-то пытался погладить ее либо, что вообще было из ряда вон, взять «кошечку» на руки, то… о-го-го! Гертруда Францевна т-а-ак посмотрит своими огромными изумрудными глазищами на наглеца, буквально в упор, что одного этого оказывается вполне достаточно, чтобы у того пропало всякое желание вести себя запанибрата с особой, в жилах которой течет голубая кошачья кровь…

Осталось лишь добавить, что кошечка эта едва ли не единственное, что осталось у Нестерова от прежней семейной жизни. Римас как-то рассказывал Ирме, что Стас, когда дело дошло до развода, ушел из дома с одним чемоданом. И еще с полугодовалой кошечкой по прозвищу Гертруда Францевна, которая, сообразив что-то важное своим кошачьим умом, запрыгнула в последний момент на руки к Стасу, юркнула под кожанку, которая была на нем в тот день, и ни за что не хотела вылезать обратно; не захотела она оставаться в доме, который Нестеров оставлял навсегда…

Ирма, встав из-за стола, сладко потянулась. Она уже хотела было предложить своей четвероногой подружке прогуляться на кухню и съесть чего-нибудь вкусненького, как вдруг из коридора послышалась трель звонка.

Девушка на какое-то время замерла в нерешительности… «Соколы», прежде чем покинуть офис, строго наказали ей не открывать дверь посторонним лицам. У каждого из сотрудников есть свой комплект ключей, в том числе и у Ирмы. Офис фирмы сейчас под охранной сигнализацией не стоит. Ну а о том, что к ним в контору должны пожаловать какие-то гости, ни Стас, ни Римас ей не сказали.

Вот опять послышалась мелодичная трель; звонили у входной двери как-то очень требовательно и настойчиво.

Ирма метнулась к ближайшему окну, через зарешеченный проем которого открывается вид на внутренний дворик. Именно здесь обычно паркуются «соколы», когда приезжают в свой офис: у Нестерова из всего транспорта остался лишь подержанный «Чероки», а Слон разъезжает по городам и весям на «Додже» времен едва ли не вьетнамской войны.

Но ни этих двух знакомых ей джипов, ни другого транспорта, ни даже единой живой души во дворе и у обшарпанного подъезда сейчас не наблюдалось.

Гертруда Францевна, запрыгнув на подоконник, тоже уставилась в окно.

Так и не произнеся ни звука, она вдруг резко повернула голову почти на сто восемьдесят градусов, чутко выставив вперед свои острые подвижные уши.

А уже в следующий момент, словно кто-то решил повторить вчерашние события, одним махом была вышиблена входная дверь офиса фирмы «Фалькон»…

Феликсас Монкайтис, старший инспектор Департамента госбезопасности Литвы, земляк Слона и однокашник по Вильнюсской школе милиции еще советского образца самого Стаса Нестерова, на просьбу о встрече, высказанную главой частной охранной фирмы по телефону, как ни странно, тут же ответил согласием.

Спустя всего полчаса после их краткого телефонного разговор Феликс подсел в машину Нестерова, припаркованную всего в одном квартале от здания, где размещается штаб-квартира ДГБ.

Этот человек, одетый в почти новый, но мешковато сидящий на нем костюм какой-то невыразительной расцветки, будучи по годам сверстником Нестерова, казался старше своего возраста. Но не потому, что он пахал на износ, не заботясь о своем здоровье – этого как раз за ним не водилось, – а из-за некоего налета казенности, чрезмерной основательности, что ли, выработанной в нем с годами его весьма специфической профессией. У «соколов» все еще оставались кое-какие связи в полиции, а также среди погранцов и таможенников, но Феликс среди их знакомых стоял особняком; гэбист напрочь отказывался брать «презенты» или принимать какие-нибудь ответные услуги и подношения…

Он признавал лишь обмен информацией, задевающей каких-то третьих лиц, к которым проявляет свой интерес его контора. А поскольку Стас Нестеров не любил влезать в чужие дела, да вдобавок не терпел стукачества, то его контакты с однокашником по «полицейской академии», случавшиеся, как правило, по инициативе Феликса – или же его конторы, – чаще всего превращались в тягомотные разговоры, в ходе которых каждый из них старался не сболтнуть что-нибудь лишнее.

Стас знал, что в недрах ДГБ на него и на его фирму за последние годы собрано обширнейшее досье, где сам он проходит под кодовым наименованием Русас, то есть «русский».

А такое прозвище, между прочим, еще нужно заслужить.

С первых же минут разговора с гэбистом Нестеров врубился, что Феликс в курсе того, что фирма «Фалькон» попала в поле зрения Службы спецрасследований. Хотя подробностей вчерашнего налета Монкайтис, если верить ему на слово, не знал, о том, что такой инцидент все же имел место, он уже был кем-то проинформирован.

– Какого черта вам всем от меня нужно, Феликс?! – Нестеров метнул косой взгляд на гэбиста, который устроился рядом, в кресле пассажира.

– У вас что, переаттестация на носу? Опять понадобился «внутренний враг»? Какого хрена вы так возбудились?! У вас иных дел нет? У тебя и десятков других, бездельников? Тоже мне, блин, нашли в лице моей фирмы имперскую «пятую колонну»…

– Полегче, Нестеров! – осадил его Монкайтис. – Не заводись… Мое ведомство к наезду на твою фирму не имеет никакого отношения!

– Так я тебе и поверил. – Стас недовольно хмыкнул. – Откуда Хорь мог прознать, что ко мне обращались мои коллеги из России? Его именно эти… моменты интересовали, врубаешься, Феликс? Без налаженной прослушки моих телефонных номеров тут явно не обошлось…

– А что, разве Хорь служит в Департаменте госбезопасности? – Теперь уже гэбист покосился на него. – По-моему, Нестеров, ты что-то путаешь.

– Не вешай мне лапшу на уши, Феликс! Конечно же, я в курсе, что Хорь не из вашего зверинца! Но… Без ведома твоей конторы они не смогли бы через СОРМ прослушивать мои телефонные переговоры и контролировать мой почтовый ящик в Интернете!

– Не нужно прикидываться дураком, Стас, – мирно произнес Монкайтис. – Ты ведь уже имел как-то дело с Хорем и его компанией… Значит, должен знать, что Служба спецрасследований действует независимо от нас или Министерства внутренних дел. Эти мужики, по сути, вообще никому не подчиняются! Да, вот так… Естественно, у них имеется собственное оборудование, в том числе и для прослушки. Гм… Мне вот только не очень понятно, с какой это стати они так «возбудились», если пользоваться твоей терминологией?

– Сам пока ни черта не понимаю. – Нестеров пожал плечами. – О-от же черти! Нет, чтобы спокойно потолковать… так они настоящий погром устроили! Переколотили всю посуду в моей лавке! Ну и кто, спрашивается, возместит мне материальный ущерб? Я у тебя спрашиваю, Феликс! Что бы ты посоветовал мне предпринять в этой дерьмовой ситуации? Да, да, лично ты!

Старший инспектор ДГБ, как-то странно посмотрев на него, после паузы сказал:

– Полагаю, что все убытки тебе компенсирует твой богатый русский клиент. Это первое. Второе… Когда к тебе приедут люди из Москвы, ты, Нестеров, будешь действовать строго в соответствии с нашими инструкциями! Ты, наверное, уже догадался, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор? Человек ты опытный в наших вопросах, так что кашку разжевывать для тебя я не буду…

Заметив, что у Нестерова, который не был готов к такому повороту событий, брови изумленно поползли вверх, сотрудник ДГБ, скупо усмехнувшись, полез рукой под расстегнутую полу куртки.

– Станислав, я в курсе, что у тебя дела сейчас не ахти… Повторюсь: никто не претендует на тот гонорар, что ты сможешь в скором времени поиметь от своего русского клиента. Но прежде, чем кто-то из них появится в твоем офисе, неплохо бы тебе прибраться… после вчерашнего визита Хоря. Иначе твои соплеменники из России могут подумать, что ты не тот человек, который им нужен. И тогда, вполне возможно, ситуация вообще выйдет из-под контроля…

Сказав это, он протянул Нестерову плотный глянцевый конверт.

– Что это ты мне пытаешься подсунуть, Феликс? – поинтересовался Стас, не торопясь брать его в руки.

– Это всего лишь деньги. Пять тысяч «евро» в сотенных купюрах.

Постарайтесь со Слоном сегодня же навести порядок в своем офисе!

Потому что гости из Москвы к вам могут нагрянуть уже в самом скором времени.

Нестеров подумал про себя, что этой суммы хватило бы не только Мышке «на зубы», но и на то, чтобы скромно прокантоваться как минимум месяц.

А еще в его голове мелькнула такая мысль: хорошо, что в их разговоре не участвует Слон, который дожидается окончания беседы в припаркованном неподалеку «Додже»… Потому что Римаса, когда ему доводится присутствовать при подобных гнилых базарах, иногда подводит выдержка.

– Все, Феликс, наш разговор закончен. – Чуть потянувшись, Нестеров открыл дверцу джипа с той стороны, где сидел гэбист. – Может, у меня и вправду дела идут «не ахти», но работать на вас за бабки я не собираюсь!

– Хорошенько подумай о том, что я тебе сказал, Нестеров, – бесцветным тоном произнес гэбист, медленно выбираясь наружу. – Подумай о своем гражданском долге. И еще не худо бы тебе вспомнить начальную строку нашего Гимна[5]…

– Эй, ты забыл свои тридцать сребреников!

Заметив, что литовский чекист как бы случайно «забыл» конверт с деньгами. Стас гадливо взял его двумя пальцами с кресла пассажира и, приспустив стекло, вышвырнул в проем… Монкайтис какое-то время глядел в сторону удаляющейся кормы «Чероки», в хвост к которому тут же пристроился «Додж». Лишь когда обе машины исчезли с глаз, он нагнулся и поднял с припорошенного снежком тротуара конверт с деньгами. «Куда ты, парень, от нас денешься?» – пробормотал он негромко, после чего, спокойно насвистывая что-то себе под нос, неторопливо зашагал в направлении штаб-квартиры своей грозной организации…

Нестеров направил уже свой «Чероки» под арку, чтобы заехать во внутренний двор, где они со Слоном паркуют свой транспорт, как вдруг, проявив завидную реакцию, резко ударил по тормозам…

Римас, который из-за этого неожиданного маневра едва не впилился в корму нестеровского джипа, коротко и негодующе просигналил – мол, что за шутки, начальник?

Стас, а следом за ним и Слон выбрались из своих тачек. Посреди арочного проезда, словно перекрывая им путь, стояла, выгнув спину и задрав короткий, как у всех бобтейлов, хвост, крупная кошачья особь.

Увидев вышедших из машин «соколов», она громко зашипела, по-прежнему не сводя с них сияющих изумрудных глазищ… Затем, как-то странно фыркнув, с ходу запрыгнула Нестерову на руки.

– Странно, – пробормотал Стас, прижимая к себе кошку, которая выглядела не столько испуганной, сколько чем-то всерьез рассерженной.

– Ничего не понимаю… Что-то я такого не припомню, чтобы вы, Гертруда Францевна, забыв о всякой осторожности и правилах приличия, в одиночку шатались по улице…

Кошка, повернув к нему голову, довольно громко цыкнула, словно хотела привлечь к себе внимание хозяина.

Наверное, это глупо выглядело со стороны, особенно в глазах посторонних людей, которым ничего не известно о способностях и повадках таких редких особей, как эта голубовато-серая кошка с черными пойнтами, но Стас Нестеров задал своей любимице прямой вопрос:

– Итак, мадам, что у вас там стряслось?

Гертруда Францевна, сузив зрачки, тут же выдала серию странных звуков: цык… цык… цык…

– Понятненько, – пробормотал Нестеров, хотя самому ему покамест ни черта было не ясно. – Полагаю, мадам, будет лучше, если вы обождете нас в лимузине… Мы со Слоном сейчас быстренько во всем разберемся!

Римас, доставай из своей нычки «помпу» и моего запасного «макарку».

Счас посмотрим, кто это еще к нам в гости пожаловал…

Вначале они отогнали обе машины чуть в сторонку, убрав их с проезда, а затем, следуя дворами – округу они знали как свои пять пальцев, – вышли к зданию, где помещался их офис, со стороны черного хода.

Слон, сняв с себя кожанку, замотал в нее помповое ружье. Стас Нестеров, расстегнув куртку, сунул «ПМ» под свитер за брючный ремень.

Но на боевой взвод ставить пистолет он все же не спешил, поскольку, при всем его уважении к Гертруде Францевне, тревога могла оказаться ложной.

В смежном дворе они обнаружили джип марки «Тойота» с тонированными стеклами – салон оказался пуст, но это еще ничего не означало.

На всякий случай запомнили дорожные номера джипа – позже, если возникнет нужда, можно будет установить его владельца по имеющейся в их распоряжении компьютерной базе данных республиканской дорожной полиции, – затем, воспользовавшись дверью запасного выхода, беспрепятственно вошли внутрь старого трехэтажного здания, на втором этаже которого находился офис охранной фирмы «Фалькон».

Внизу, на площадка первого этажа, они никого не обнаружили. В самом здании, которому давно грозил капитальный ремонт, если не считать нестеровской конторы, сейчас проживали всего две семьи – обе на первом этаже… Стас и Слон переглянулись, затем, пожав плечами, стали подниматься по лестнице на второй этаж.

Здесь они оба смачно выматерились… Не вслух, естественно, а про себя: они со Слоном столько мудохались, чтобы поставить тяжелую дверную раму на место и закрепить ее, а какие-то гады пустили все их усилия на ветер…

…Трое мужиков, уткнув морды в растрескавшийся дубовый паркет, вытянулись в рядок на полу гостиной. Им было лет по двадцать пять или около того. Одеты одинаково, вроде как в униформу: темные брюки и черные кожанки. Оружие оказалось только у одного: российского образца пистолет «ПСМ». Но воспользоваться им он не успел или же не захотел: когда «соколы» дружненько ворвались в свой же офис, ни один из этой троицы не решился оказать им серьезного сопротивления.

Пока Стас держал их на прицеле, Слон связал налетчикам руки. Мышка, к счастью, не пострадала, ей только заклеили пластырем рот и, нацепив браслеты, усадили в кресло. Ирму, естественно, тут же освободили, а башибузукам, чисто для профилактики и еще по случаю первого знакомства, Римас слегка надавал по ушам… Так что один из них теперь хлюпал разбитым носом, пятная паркет вытекающей из ноздрей кровянкой, другой, натужно хрипя, выплевывал из разбитого рта сукровицу, третий, получив от Слона прикладом «помпы» по уху, лишь покряхтывал, еще не придя в себя.

С виду все трое были типичными «братками». Одного из них, блондинистого парнишу с коротко стриженными волосами, ростом малость уступающего Слону, но тоже крупногабаритного – именно у него был при себе «ПСМ», – Нестерову уже доводилось видеть раза два или три. Да, кажется, он видел его в игорном доме «Кристалл-казино»… Образины двух других тоже смутно знакомы; может, и видел где-нибудь мельком, разве их всех упомнишь… Вряд ли они местные вильнюсские «братки» – этот контингент Стас знал неплохо. Скорее всего иногородние, из числа тех, кто стремится занять ставшие с некоторых пор вакантными места лидеров печально известной в этих краях «вильнюсской бригады»…

Нагнувшись, Стас поднял с пола железку. Это был все тот же ломик, место которого на противопожарном щите. Сначала им воспользовались Хорь и его гнилая компашка, а сегодня троица мордоворотов довершила разгром нестеровского офиса. Он пока не знал, кто эти люди, но уже догадывался, для чего их сюда послали. Так же, как и Хорь, который явно действовал не по собственной инициативе, эти «быки» кем-то были посланы в охранную фирму «Фалькон» с целью предупреждения и устрашения одновременно. Не лезь, мол, Нестеров, не в свои дела! А не то этот ломик в следующий раз опустится на твою дурную башку…

Но какого, собственно, хрена?! Он ведь и не собирался «лезть не в свои дела»!

– Как вы мне все осточертели! – сказал в сердцах Нестеров. – Ну и что мне с вами, скотами, делать? Теперь вот ломай из-за вас голову…

Стас не хотел впутывать в это дело не только Ирму, но и своего верного помощника. Поэтому он приказал Слону взять Мышку в охапку и свалить отсюда, пообещав подъехать к ним на съемную квартиру, как только освободится.

Слон находился в кровожадном состоянии духа. Но поскольку он хорошо знал характер своего начальника – и многолетнего приятеля, – то без лишних споров упаковал в свою кожанку «помпу» и нестеровский «ПМ», оставив Стасу лишь трофейный «ПСМ», после чего вместе с Мышкой, которая вот уже второй день подряд проявляла завидное хладнокровие, убрался восвояси. «Быки», которым вдобавок связали и копыта, по-прежнему отказывались отвечать на какие-либо вопросы. Но и права особо не качали, поскольку «уроки вежливости», которые умеет преподать Слон, действуют доходчиво на любого.

Нестеров присел на краешек стола. Выковырял из пачки сигарету. Хмуро поглядывая на покряхтывающих в своих неудобных позах «гуманоидов», прикурил от своей зажигалки.

Мышка сказала, что эти трое, когда вломились в офис, были явно удивлены двумя обстоятельствами: наличием живой души, каковая оказалась бухгалтером фирмы, и еще тем, что кто-то, опередив их, устроил здесь неслабый погромчик.

То есть эти трое, или же тот, кто их сюда отправил, судя по всему, даже не подозревали о том, что их почти на сутки опередили Хорь и его камуфлированные зверушки…

Тягаться со спецслужбами – себе дороже. Но что дозволено Юпитеру, то не дозволено «быкам». Даже если «братки» эти работают на Монгола или на Боксера, – авторитет каждого из них пока что в здешних угодьях никто не осмеливается ставить под сомнение…

Если бы не проклюнувшийся вдруг интерес к нему со стороны сразу двух спецслужб, Стас, взяв себе в напарники Слона, занялся бы этими тремя борзыми «братками» вплотную. Но сейчас не время для подобных разговоров по душам. Не время, и не место.

Стас взял со стола ключи с брелком сигнализации, найденные при обыске в кармане «блондина». Наверняка это были ключи от «Тойоты», которую они со Слоном приметили в одном из соседних дворов. Можно было, конечно, и смотаться по-быстрому к их джипешнику… Где-то там, в салоне, а скорее всего, в бардачке, должны храниться документы того же блондинистого «быка». Свои сотовые, по-видимому, они тоже оставили в тачке… Но взломав чужую «Тойоту», не откроет ли он тем самым некий «ящик Пандоры»?

Позвонить, что ли, Феликсу? Чтобы приехал со своими людьми и забрал отсюда эту бандитскую шушеру… Наверное, ему, или же его ведомству, было бы интересно узнать, кто еще кроме Службы спецрасследований решил проявить нездоровый интерес к охранной фирме «Фалькон»… Но, сдав задержанных им типов Феликсу, он тем самым вроде как подпишется на то, чтобы и в дальнейшем плясать под дудку госбезопасности…

Нет, так не пойдет.

Придется, как законопослушному гражданину, вызвать полицию и сдать бандюганов сотрудникам правоохранительных органов. …Прежде чем на место прибыл вызванный им по телефону наряд полиции, Стас успел подумать еще вот о чем.

Как минимум две организации, а именно Служба спецрасследований в лице старшего инспектора Валенаса и неустановленная пока криминальная структура, к которой принадлежат «блондин» и двое его друганов, явно настроены против того, чтобы Стас Нестеров вмешивался в некие не до конца понятные ему самому аспекты «российско-литовских отношений». О чем и поспешили его уведомить… А вот Департамент госбезопасности, если, конечно, Феликс действует с разрешения руководства, наоборот, хочет того, чтобы он более активно включился в какую-то непонятную ему игру.

И все это при том, что лично он, Стас Нестеров, понятия не имеет, кем же в действительности является тот «богатый русский клиент», из-за которого поднялся весь этот нешуточный переполох…

Глава 6 ЖРЕБИЙ БРОШЕН

Из загородного дома они выехали в половине восьмого утра. Чтобы не расстраиваться самой и не расстраивать близких, Анна Головина попрощалась с ними накоротке, словно ей предстояла обычная поездка в свой московский офис. Только у Дениса задержалась на несколько минут, взяв с сына слово, что тот будет паинькой и не даст своей мамуле, которой предстоит небольшая поездка, каких-либо поводов для огорчения.

Анна решила, что в столицу ее отвезет дядя Коля. Ей нужно ненадолго заглянуть в свою квартиру, расположенную в комплексе «Золотые ключи».

А потом… Потом будет видно, ибо желания действовать, причем действовать немедленно, что переполняло ее вчера вечером, в эти утренние часы в ней как-то поубавилось.

Впрочем, у нее еще есть немного времени, чтобы напоследок взвесить, как говорится, все «про» и «контра».

Матери она сказала, что отправляется за кордон по делам своего бизнеса. Двух своих помощников, а также адвоката Фишмана предупредила, что несколько дней ее не будет в Москве, но свои планы ни перед кем раскрывать не стала. Головина никогда не отрицала, что у нее несколько авантюристичный склад характера. Но сейчас пошла такая жизнь, что если будешь сидеть сложа руки, опасаясь неизбежных рисков, то со временем можешь оказаться на обочине, разделив участь неудачников, имя которым легион.

– Похоже, за нами следят, – несколько встревоженно сказал дядя Коля, когда они перемахнули по эстакаде через Кольцевую дорогу. – Черная «БМВ» пятой модели… – «Тюменские»? – спросила Анна, заметив машину, которая почти все время держалась у них по корме.

– Да, это ребята из службы безопасности. Я Вадима постоянно подвожу на работу, поэтому весь их служебный транспорт знаю… Кстати, забыл сказать, Анна Алексеевна… Вчера, когда я запирал ворота за вами, когда вы вернулись из города, я заметил, как это же авто проезжало мимо нашей усадьбы.

– Все нормально, дядя Коля, – не слишком уверенно сказала Головина. – Я уже звонила по этому поводу «тюменским», и мне сказали, что в связи с последними событиями… в связи с исчезновением Вадима Алексеевича службой безопасности Концерна предприняты дополнительные меры безопасности.

Дядя Коля доставил ее в подземный паркинг, откуда она, отпустив шофера, поднялась на лифте на седьмой этаж, где находилась ее пустующая ныне, по причине переезда за город, четырехкомнатная квартира.

Она отперла оба замка, а также, при помощи электронного ключа, разблокировала и цифровой замок. Включила в прихожей свет, набрала на пульте сигнализации цифровую комбинацию – это чтобы тревога для местных охранников не сыграла… Позавчера днем она уже наведывалась в «Золотые ключи». Собрала здесь «тревожный чемоданчик». Вернее, вещей набралось столько, что она едва запихала их в два дорожных чемодана.

Сама себя отругала: «Ты что, подруга, на курорт собралась?» Но разбирать и сортировать вещи, чтобы багаж поместился хотя бы в один чемодан, не стала.

Так вот, чемоданов этих теперь в прихожей не было. Сие означало, что ее давняя подруга Катя Абросимова выполнила то, о чем ее попросила Анна в ходе их недавнего приватного разговора…

Головина, как была в дубленке и сапожках, прошла в комнату, служащую ей здесь кабинетом. Включив компьютер, проверила еще разок свой Е-мейл – нет ли там для нее важных известий. Затем, хотя и не надеялась на чудо, решила все же напоследок позвонить «тюменским».

Секретарша президента Концерна по уже привычной схеме, вместо того чтобы соединить Головину со своим шефом, или, на худой конец, с вице-президентом компании Решетовским, переключила Анну на служебный телефон сотрудника, с которым ей уже доводилось общаться по поводу загадочного исчезновения Сергачева.

– К сожалению, Анна Алексеевна, ничего утешительного я вам сказать сейчас не могу, – прозвучал в трубке знакомый голос вышколенного клерка. – Как только у нас появятся какие-либо новости, мы вам сами позвоним.

– Устройте мне, пожалуйста, личную встречу с президентом Концерна, – твердо сказала Головина. – Желательно, чтобы Аркадий Борисович принял меня сегодня же, в течение рабочего дня.

– К сожалению, это невозможно… в силу огромной служебной занятости Аркадия Борисовича… Завтра? Боюсь, не получится – у нашего президента на этой неделе очень плотный рабочий график.

– Могу я тогда переговорить с господином Решетовским? С вашим первым вице-президентом?

– М-м… Возможно, кто-нибудь из руководства примет вас, Анна Алексеевна, на следующей неделе.

– Ну что ж, спасибо и на этом.

Дав отбой, Анна криво усмехнулась. «Тюменские», кажется, относятся к ней, как к надоедливой мухе… Пока что они в общении с ней сохраняют некие внешние формы приличия. Но про себя, наверное, думают: «Да кто ты такая, девочка?! Ты даже не состоишь с Вадимом Сергачевым в законном браке! Ребенок? Мало ли у кого есть дети на стороне…» В принципе, ничего нового для себя в связи с последними драматичными событиями она не открыла. В нынешней жизни все устроено так, что пока ты силен и при всех делах – с тобой вынуждены считаться. Но стоит тебе покачнуться, упасть, так тебе не только руку помощи не протянут, но еще и оберут до нитки, сняв с тебя последнее.

– Похоже, господа тюменцы, вы держите меня за простушку, – процедила рыжеволосая красавица, запирая свое «гнездышко». – На первых порах меня это ваше пренебрежение к Головиной вполне устраивает…

Таксомотор довез Головину почти до самого входа в ТДК «Смоленский пассаж». Едва Анна выбралась из машины, как тут же обнаружила черный «БМВ», припарковавшийся всего в десятке метров от нее.

Нет, все же «тюменские» не считают Анну Головину такой уж простушкой.

Потому что эта навязанная ей охрана больше смахивает на элементарный «хвост»…

Обнаружив присутствие «тюменцев» – которые особо и не скрывались от нее, – Анна первым делом похвалила себя за проявленные ею предусмотрительность и предприимчивость: составляя инструкции для подруги Абросимовой, Анна не исключила и того, что за ней могут следить, пусть даже подобные мысли попахивают шизофренией… А теперь спокойно, типа она заглянула сюда с целью шоппинга, стала прогуливаться вдоль роскошных витрин бутиков, дорогих парфюмерных магазинов и ювелирных секций.

Меньше всего она хотела раскрывать свои планы перед «тюменскими».

Потому что от этой публики можно всякого ожидать… Так что ей не остается ничего другого, как оставить тех гавриков из службы безопасности, что приставлены то ли охранять ее, то ли, что больше соответствует действительности, следить за ее передвижениями и контактами, с бо-ольшущим носом…

Анна поднялась на третий этаж пассажа. Вошла в бутик, торгующий качественными меховыми изделиями. Двое молодых людей в ладно сидящих на них костюмчиках, оборвав свой разговор на полуслове, тут же заторопились навстречу красивой рыжеволосой женщине, в которой оба безошибочно признали свою потенциальную покупательницу.

Головина благосклонно улыбнулась одному из них, парню лет двадцати пяти, обладателю смазливой внешности, с бойкими глазками и забранными на затылке в хвост длинными темными волосами. Другой продавец-консультант, а именно такова была должность этих молодых людей, профессионально, но в то же время несколько кисловато улыбнулся и тут же отошел чуть в сторону, оставив их вдвоем.

– А я вас сразу узнал, – высоким, почти женским голосом сказал «смазливый». – Прошлый год… конец октября, да? Вы у нас купили, пр-р-рекраснейшую шубку из куницы. Очень и очень она шла к вашей восхитительной фигуре, и особенно к вашим великолепным волосам… С вами тогда еще был такой… импозантный мужчина, верно?

Анна действительно успела уже здесь как-то побывать с Вадимом, который и купил ей шубку за шесть с лишним тысяч у.е. Она не очень-то хотела ее, но когда примерила, Вадим так загорелся, глядя на нее, что и слушать ничего не желал… Мужики, они ведь как малые дети: если уж что-то понравилось, тут же вынь и положь.

– Я ведь вам говорил, что у нас великолепнейшие изделия…

Пр-р-рекрасное, эксклюзивное качество… Мировой уровень! Только у нас можно приобрести что-нибудь стоящее, особенно для такой исключительной женщины, как вы…

Смазливый продавец увлек ее внутрь бутика, где были напоказ развешены изделия из меха шиншиллы, песца, норки, включая сюда такие классические на все времена вещи, как американская блэклама, черный бриллиант, норка собольих и белых окрасов…

Он буквально медоточил словами, попеременно то заглядывая в глаза «курочке», то любовно поглаживая-встряхивая теплые, переливающиеся, мягко искрящиеся изнутри меха… Он несколько обеспокоен был тем, что поблизости не было видно «кошелька» этой привлекательной дамочки; но тут же успокаивал себя тем, что эта рыжая красотка, кажется, сама способна делать себе дорогие подарки.

Анна, по правда говоря, не вслушивалась в журчание его слов. Она думала о том, что Катя, должно быть, уже ждет ее в своей машине, припаркованной на платной стоянке с другой стороны пассажа. Поэтому ее внимание занимал не этот сладенький, как патока, продавец, явно надеющийся втюхать ей что-нибудь из коллекции фирмы «Маркони», а мужик лет тридцати, в темной куртке и темных же очках, который, хотя и не вошел вслед за ней в бутик, по-прежнему не сводил с Головиной глаз, поглядывая на нее через прозрачную стену бутика.

Молодая женщина, скосив глаза на помещенную на груди «консультанта» карточку, дружески потрепала молодого человека по гладенькой щечке.

– Модест… Хорошее имя… Ты ведь хороший мальчик, Модест? Мне нужна помощь… в несколько деликатном вопросе.

– Я весь к вашим услугам, мадам, – тут же расплылся тот.

– Со своим «кошельком» я приду в следующий раз, – сказала Головина, чуть понизив голос. – Ну ладно, ладно, не расстраивайся… Ты внакладе все равно не останешься. Мне нужно от одного козла свалить… Пристал ко мне, как банный лист к заднице. А у меня на носу важная встреча… с другим мужиком! Понимаешь?!

– Гм… Пока не очень врубился.

– Через ваш бутик можно выйти на лестницу запасного выхода?

– Ага… Теперь – понял. Но вообще-то не положено… Хотя… Это не тот мужчина, что смотрит все время на вас через стекло? Противный, говорите? Надо же… А с виду такой душечка…

– Прошу тебя, Модест, не крути головой… Вот, держи… это маленькая благодарность за ту услугу, которую ты мне сейчас окажешь…

Из ладони в ладонь незаметно перекочевали две сотенные купюры лакомого зеленоватого окраса…

Сотрудник СБ какое-то время спокойно разглядывал внутренности бутика через прозрачную стену-перегородку. Он видел, как, прихватив с собой сразу с полдюжины шубок разного цвета и разных фасонов, эти двое, Головина и обслуживающий ее педерастического обличья продавец, направились к примерочной кабинке, которая находилась в дальнем от него углу бутика. «Вот это телка, – подумал он про себя. – Наверняка все эти шубы примеряет на голое тело…» А потом у него что-то щелкнуло в мозгу.

– Мужчина, вам туда нельзя! – протестующе взвизгнул продавец. – Вы что это себе позволяете? Я сейчас охрану позову!..

– Закрой пасть, – сказал сотрудник Концерна. – Где она?

Он резко отдернул ширму. Кабинка, как он и заподозрил минутой ранее, оказалась пуста. Чуть повернув голову, он увидел вход в подсобное помещение, а также открытую дверь, через которую можно было выйти на лестницу запасного выхода. «Надо же, свинтила, рыжая ведьма, – подумал он, раздосадованный подобным поворотом событий. – Но не надейся, что подобный трюк тебе удастся повторить еще хотя бы раз…»

Глава 7 ОТ СУМЫ ДА ОТ ТЮРЬМЫ НЕ ЗАРЕКАЙСЯ

Заключенный Вильнюсской 2-й исправительно-трудовой колонии строгого режима Йонас Ропша, более известный широкой публике как Монгол, осужденный по двум статьям УК – за лжепредпринимательство и незаконное хранение оружия – на пять лет лишения свободы, пользовался непререкаемым авторитетом как в среде заключенных, так и в глазах местной администрации. Впрочем, с основным контингентом зоны Монгол пересекался не слишком часто, поскольку, резонно опасаясь туберкулеза и ВИЧ-инфекции, предпочитал квартировать в 1-м локальном секторе, где содержатся авторитеты и разный трудновоспитуемый люд. Он был единственным здесь, кто имел собственный люкс – одиночную камеру с телевизором, видяком и холодильником, всегда заполненным продуктами.

Раз в неделю он проводил целую ночь в «доме свиданий», в жарких объятиях своей сожительницы, которая моложе его на пятнадцать лет (самому Монголу в следующем году стукнет сорок). Тоже раз в неделю, а иногда и чаще, ему позволяли встречаться с адвокатом, а также с младшим братом, через которого, пока тот сам не загремел в изолятор временного содержания, Ропша, даже находясь в заключении, продолжал управлять своим «бизнесом», раздавая ЦУ сохранившим ему верность людям.

Строго говоря Монголу было наплевать и на обитателей колонии, изрядное количество которых были дебилами, отморозками, и на тех, кто их здесь охранял, рискуя вдохнуть «палочки Коха» или походя получить в мягкие ткани смоченную кровью спидоносца острую спицу. Здесь едва не треть контингента – козлы, петухи, наркоманы, спидоносцы… Главное, что ему самому в колонии были созданы комфортные, по местным меркам, условия; а также сохранена возможность влиять, пусть через посредников, на те события, что происходили на воле.

Конечно, иногда он помогал местному люду – авторитет обязывал. В колонию по его каналам шел «грев»… Кое-кому из родственников заключенных помогли на воле деньжатами или подсобили с работой… Да и в самой колонии, если случался форменный беспредел, «шестерки» Монгола периодически устраивали показательные разборы (при том что сам Ропша, согласно отчетам местного «абвера»[6], чей начальник давно уже «подмазан» через адвоката, отличался образцово-показательным поведением). Но все это больше для отмазки, одна видимость… Держать эту зону ему было как-то без надобности. Что это ему даст? Будь он вором, в российском понимании этого емкого понятия, а тем более коронованным «законником», тогда да, само положение обязывало бы пристально следить за порядками в колонии. Это у Монгола вторая ходка. А по первому разу, еще в советские времена, в конце восьмидесятых, когда его загребли в Мурманске, с двумя подельниками за разбой – как-то занесло его по молодости на русские Севера, – он начал отбывать «восьмеру» там же, по месту совершения преступления. Около полугода он провел в Мурмашах, пока друзья, оставшиеся в Литве, не оформили ему перевод на родину, где его практически сразу же, на волне национального возрождения, выпустили на свободу (как члена семьи ссыльных литовцев, родившегося где-то на границе с Монголией – отсюда и кличка, – да к тому же и пострадавшего от тех же «оккупантов»). Так вот, там, в Мурмашах, четверо «законников» полностью держали в руках колонию, в которой насчитывалось двенадцать тысяч заключенных. Администрация там существовала, можно сказать, для отвода глаз.

И вот при этой преступной, казалось бы, воровской власти, при таком количестве зэков, в Мурмашах было всего два «петуха». Если рассказать о таком в колониях Прибалтики, где институт воров отсутствует как таковой и где сама администрация, зараженная европейским либерализмом, своей мягкостью и бездействием плодит беспредельщиков и спидоносцев, то подобное любой здесь сочтет фантастикой.

Так что радости от того, что он содержится здесь почти в королевских условиях, у Монгола было мало. Два года и девять месяцев с хвостиком… хотя и в люксе, но все же за колючей проволокой. А те, кто, как подозревал Ропша, организовали ему этот «курорт» – отколовшаяся часть бригады, и прежде всего некий Боксер, которого он когда-то вывел в люди, – за это время успели хорошо приподняться, внедрившись, как некогда планировал сам Монгол, в прибыльный околонефтяной бизнес, в гостиничный и игорный сектора, в коммерческие структуры, обслуживающие Калининградский, Клайпедский и Вентспилский морские порты…

И отомстить этим сволочам, кидалам, клятвопреступникам, огородившим себя хитрожопыми адвокатами, ушлыми советниками, коррумпированными ментами и десятками «быков», числящихся нынче в легальных охранных структурах, у Монгола, при его незавидном положении, покамест не было никакой возможности…

Незадолго до полуночи Ропша выбрался из своего люкса, чтобы выкурить на ночь сигарету, и заодно подышать свежим воздухом.

Карман куртки, как всегда, оттягивала связка ключей: Монгол, пользовавшийся абсолютным доверием администрации, мог отпереть любой локальный сектор колонии и войти в него по каким-то своим делам. Он сделал две глубокие затяжки, как вдруг заметил двух крепких молодых зэков, из числа его собственной небольшой «гвардии», которые, в сопровождении одного охранника, шли через проволочный переход со стороны корпуса 2-го отряда.

Вертухай, отперев локалку и запустив внутрь двух зэков, деликатно отошел в сторонку, чтобы не мешать чужому разговору.

– Что стряслось? – недовольным тоном спросил Монгол, который предпочитал ночью спать, а не шляться по колонии. – Опять зэки колобродят по ночам?

– Часа полтора назад, перед отбоем, Боксера привезли, – доложил один из «гвардейцев». – Его пока во вторую камеру определили.

– Что-о? – Монгол, услышав это известие, поперхнулся дымом. – Боксера сунули к нам?

– На нем костюмчик с иголочки, – посмеиваясь, сказал другой. – Х-хе…

Представляешь, Монгол? Осталось только «галстук» ему повязать…

Подождем до завтра? Или…

Какое-то мгновение Ропша стоял неподвижно, прислушиваясь к тому, как в груди у него растет чувство удовлетворения, смешанное со злорадством.

– Или, – сказал он, бросив окурок под ноги. – Я хочу видеть эту падлу прямо сейчас!

Вертухай, отперев дверь камеры № 2, где содержалось более полусотни заключенных, большинство из которых, надо полагать, сейчас только делали вид, что спят, запустил внутрь Монгола и двух его местных подручных.

– Только без смертоубийства, – проворчал он, прежде чем снова запереть дверь камеры. – Мне не нужны тут неприятности…

Монгол, перешагнув через порог, брезгливо поморщился: запашок, однако, как в скотском хлеву… Но тут же перестал обращать всякое внимание на спертый воздух, равно как и на тех, кто дрых, или только делал вид, что спит, на двуярусных шконках: в проходе, в противоположном углу камеры, в синеватом свете дежурного светильника виднелся знакомый ему силуэт…

Тридцативосьмилетний мужчина, более известный, как и Монгол, не под собственной фамилией, а по своему прозвищу Боксер, в самом деле был прикинут в шикарный темно-синий костюм… Надо же, каким фраером вырядился! Увиденное слегка позабавило Монгола, и он зло усмехнулся.

Монгол, пройдя между двумя рядами «этажерок», обогнул стол и сразу оказался лицом к лицу с человеком, который, как ему казалось, более всех прочих был повинен в его нынешних бедах.

– Как дела, Монгол? – абсолютно спокойно, будто они встретились на воле, где-нибудь в кабаке или просто на улице, произнес Боксер. – Давненько мы с тобой не виделись…

– Дела, как в Польше: тот прав, у кого хер больше! – отрезал Монгол. – А у меня, Боксер, прав здесь поболее, чем у такой гниды, как ты.

Действительно, за спиной Монгола стояли его нукеры, количество которых он может, если возникнет нужда, увеличить в любой момент. Местные зэки и пальцем не пошевелят, чтобы помочь этому хрену – хотя большинство, конечно, слышали о таком серьезном человеке, как Боксер, – который, хотя и мнил себя пупом земли, все ж как простой смертный угодил на нары…

Воистину: от сумы да от тюрьмы не зарекайся.

– Ну и где все твои помощнички и твои гребаные адвокаты, Боксер? – не без ехидства поинтересовался Монгол. – Где твои связи в спецслужбах, которые для меня давно уже не тайна? Где, наконец, твои «быки», которых ты перелицевал в частных охранников?.. Кто, спрашивается, теперь прикроет твою жопу?

– Это не твоя забота, – спокойным тоном сказал зажатый в угол человек.

– Не с того ты начал разговор… Ты думаешь, я буду оправдываться?

Не-е-ет, Монгол, оправдываться-то как раз нужно тебе…

– Бляди и вору долго оправдываться, – подал реплику кто-то из дальнего угла камеры, причем не понятно было, к кому относится эта реплика: к зажатому, словно крыса, в углу Боксеру или к самому Монголу.

Впрочем, Монгол пропустил эту дерзкую реплику мимо ушей – «шестерки» позже доложат ему, кто это вякнул – поскольку целиком был занят этой самой «крысой», которая, даже оказавшись в безвыходном положении, нагло скалила на него свою мерзкую пасть.

– Ты, Боксер, как мартышка, – мрачно усмехнулся он. – Все хитришь, а жопа голая… А не боишься, что за базар придется отвечать? По полной схеме…

– Отвечу, тем более что есть чем. – Как ни странно казалось Монголу, но его злейший недруг, оказавшийся теперь в полной его власти, почему-то совершенно не выглядел напуганным. – Вспомни хотя бы тот эпизод, имевший место незадолго до твоего ареста, когда в каунасском кафе «Лелупе», принадлежащем, кстати, твоему младшему брательнику, какие-то люди в масках положили из «калашей» сразу семерых авторитетных членов «бригады»…

– Ты думаешь, здесь место говорить о таких делах?

– А почему нет, Монгол? Какая разница, слышит нас сейчас кто-нибудь или нет… Все равно в газетах этот инцидент был описан довольно подробно… Так вот, тебя и твоего брата среди жмуров, ясное дело, не оказалось. А почему, спрашивается? А потому, что за минуту или две до того, как в зал ворвались киллеры, кто-то из присутствовавших в кафе людей, чье имя ты знаешь лучше меня, отозвал вас двоих, типа по важному вопросу… Вы уединились в кабинетике, чтобы перекинуться там словцом, а в это время – т-р-р-р… И всех, кто оставался в зале, положили!

– Тебя, кстати, тоже там не было, Боксер, – процедил авторитет. – Тебя и еще двух деятелей… Хотя вас тоже приглашали на сход!

– Дурак ты, Монгол… Поэтому и сидишь! Ты, конечно, подозреваешь меня в этой акции, причем бездоказательно… Если бы я стоял за теми событиями, то и тебя в числе других отпевали бы ксендзы… Это во-первых. А во-вторых, и самое главное, тебя и твоего брата тогда явно кто-то вывел из-под удара. То ли этот человек был стукачок, то ли вы с брательником сами заварили всю эту кашу…

Монгол на секунду задумался. В словах Боксера имелась доля истины. Тот злополучный день, когда некто неизвестный разом отправил на тот свет почти всю «старую гвардию» – а спустя всего неделю после расстрела в кафе «Лелупе» арестовали и его самого, чудом, как мнилось, уцелевшего в той мясорубке, – не давал Монголу покоя все эти месяцы, что он вынужден отбывать срок по явно сфабрикованному делу (хотя, конечно, своих грехов у него предостаточно). И правда, паневежский авторитет захотел перекинуться словцом с Ропшей и его братом – на тему, кстати, того же отступника Боксера. В этот момент все и произошло… Но у паневежца того теперь не спросишь, случайно у него это вышло или же он знал заранее, чем все обернется, – а значит, был в курсе всего изначально, – потому что уже на следующий день его самого изрешетили в машине в собственном городе… «Если за всем этим стоят спецслужбы, – не раз думал про себя Монгол, – то выходит, что Боксер, который давно призывает более активно контачить с органами, прав на все сто… Что, кстати говоря, доказала его дальнейшая практика: без помощи каких-то людей из спецслужб Боксер и его ближние сподвижники ни за что не смогли бы создать сеть посредничающих фирм, присосавшихся частично к «большой трубе», частично к грузопотокам, проходящим через таможенные терминалы и морские порты…» – Ты что-то путаешь, Боксер, – угрюмо произнес авторитет. – Ты всю свою поганую жизнь якшался с органами, хотя и скрывал это… Знаешь, крыса, что за такие вещи полагается? Особенно здесь, в зоне?!

– За стукачом топор гуляет, – опять кто-то борзый подал реплику, на этот раз явно в тему.

Только сейчас Монгол заметил, что большинство зэков, дотоле помалкивавших и ради собственной безопасности прикидывавшихся, лежа на шконках, дохлыми баранами, теперь облепили этажерки, устроившись так, будто они явились сюда посмотреть кино или театральное представление… «Все, надо заканчивать этот балаган, – подумал он, чувствуя в то же время во всем теле какую-то странную, труднообъяснимую слабость. – Для начала нужно «опустить» гниду… Пусть «покукарекает» какое-то время, исключительно для забавы… А потом, когда этого новоявленного «петуха» отхреначит всякий желающий люд, дать команду, чтобы забили эту поганую крысу до смерти…» Ухмыляясь, но как-то деревянно, словно его лицевые мускулы были полупарализованы, Монгол стал неспешно расстегивать брюки.

– Ну и где твои «быки»? – снова поинтересовался он. – Счас ты мне ответишь за все…

К его немалому изумлению, Боксер сам вдруг стал расстегивать брюки.

– Так вот же они, Монгол, – ответно усмехаясь, сказал Боксер. – Ослеп, что ли? Ну так разуй глаза… Здесь же целая камера моих людей!

Авторитет хотел обернуться, но совершить это простое действие у него почему-то не получилось. И вообще, ноги его вдруг стали ватными, да и руки тоже почему-то отказывались ему повиноваться…

Монгол, недоумевая по поводу этой странной, охватившей его слабости, хотел крикнуть своим нукерам, чтобы воткнули перо в бок этому лощеному фраеру – но голос тоже почему-то пропал.

Тем временем Боксер успел не только разжиться стеклянной банкой, но и справить туда малую нужду.

Пульс у Монгола тут же бешено подскочил вверх, а из полупарализованного рта вырвался наполненный ужасом и безысходностью утробный вой: а-а-а-а… Ведь если в него сейчас плеснут этой жидкостью, которая, учитывая место событий, будет пострашнее даже цианида, то Монгол автоматически станет опущенным, его тут же загонят к «петухам», и он уже никогда не сможет вернуться в касту неприкасаемых авторитетных личностей…

– Ты так и не смог выкатить мне серьезную предъяву, Монгол, – продолжая издевательски усмехаться, сказал Боксер. – Так что придется тебе отвечать… за собственную глупость!..

Ропша вскинулся в постели всем телом, словно его ужалила ядовитая гадюка. Сердце в груди бухало с такой силой, что готово было, казалось, разнести грудную клетку вдребезги…

Наверное, он что-то кричал в своем кошмарном сне, который поразительно напоминал ему явь, потому что его голову притянуло к упругой женской груди, а потом послышался мягкий успокаивающий голос:

– Все хорошо, милый… Все хорошо… Ты у себя дома, все нормально…

Ропша, приподнявшись, осмотрелся… Через секунду его взгляд стал более осмысленным. Да, черт побери, он действительно находится в собственном доме, в пригороде Вильнюса. И рядом с ним не тот мерзкий тип, что привиделся ему в кошмарном сне – но который все же существует и где-то наяву, – а его молодая сожительница, голенькая, аппетитная, но малость напуганная всем этим…

Он тут же вспомнил, что вот уже неделю с лишком он на воле, хотя и под надзором полиции. Младшего брата посадили, а его вдруг выпустили: вот такая странная «рокировочка»… Хотя что уж здесь странного: Монгола выпустили на свободу отнюдь не за его примерное поведение в колонии, а его родного брата, чтобы оба вдруг не свинтили куда-нибудь в забугорье и чтоб сам Монгол знал свое место, взяли вроде как в заложники…

– Что-то с тобой не так, милый, – сказала обеспокоенно сожительница. – Ночью ты спишь вроде нормально, а когда ложимся отдыхать днем, тебя начинают преследовать какие-то кошмары… «И это немудрено, – тоскливо подумал Монгол, направляясь в душ, смыть выступившую по всему телу липкую испарину. – От тех дел, в которые меня пытаются втянуть, у любого крыша съедет…» Когда он, посвежевший, вернулся из душа, сожительница уложила его в постель, где она в его отсутствие сменила белье, а затем, мастерски работая наманикюренными пальчиками, губками и язычком, принялась делать ему «релакс»…

Монгол почти уже взобрался на гору и вот-вот готов был разрядиться, как вдруг назойливо запиликал сотовый телефон. Поначалу он не давал девушке команды «отбой», а лишь взял с прикроватной тумбочки трубку, дабы взглянуть, что за номер пробьется на экранчике.

– Вот же черти… – выругался он спустя секунду. – Все, девочка, отвали… В следующий раз закончим.

Звонил его личный куратор, занимающий должность заместителя начальника Департамента по борьбе с оргпреступностью МВД.

– На связи, – недовольно буркнул Ропша в трубку.

– Есть срочный разговор к тебе. Ровно через час жду тебя там же, где мы встречались в прошлый раз.

Ропша мигом собрался. Прихватив с собой барсетку с документами и сотовый телефон, спустился по лестнице, затем, миновав гостиную и коридорчик, сошел по лестнице в гараж. Здесь припаркован «Опель» тех двух ребят, что постоянно дежурят у него в доме, а также сопровождают Монгола повсюду, если ему вдруг вздумается высунуть нос за пределы своего загородного дома… А также классический «шестисотый» и еще громоздкий микроавтобус «Фольксваген-транспортер» черного цвета, позаимствованный на время у брата, которому этот броневичок сейчас ни к чему.

Монгол любому иному транспорту предпочитал джипы. Он мог бы позвонить в принадлежащий им с братом автосалон, торгующий «японцами», и ему тут же пригнали бы на дом новый джипешник. Может, он так и поступит, но чуть позднее. А сейчас ему не до разных «цацек», потому что впору подумать о собственной шкуре…

– Я возьму разъездной «Опель», – сказал Монгол попавшемуся ему на глаза охраннику. – Я должен съездить кое-куда… Нет, сопровождать не надо, сам доберусь.

Ропше было категорически запрещено брать кого-либо на эти тайные встречи с его куратором из МВД…

За несколько минут до назначенной ему встречи Ропша припарковал машину во дворе одного из стандартных пятиэтажных зданий столичного района Жверинас. Именно здесь, на первом этаже, в одной из переоборудованных под офисы квартир – впрочем, по нужному ему адресу вывеска отсутствует, – находится «явка» Департамента по борьбе с организованной преступностью.

Войдя в подъезд, Ропша подумал, что посетивший его нынче кошмарный сон подтверждается в каких-то своих важных деталях… Нет, к стукачеству его, Монгола, люди из МВД не склоняли – хотя и подобную услугу примут от него с готовностью. Здесь вызревает дельце покруче, чем элементарный «стук», куда как круче…

Он позвонил, и ему тут же открыли дверь. Куратор, мужчина примерно его возраста, одетый в серый цивильный костюм, оглядев его хмурым взглядом, жестом показал на вешалку в коридоре.

– Разоблачайся, Ропша.

Сняв куртку, визитер повесил ее на крючок.

– Лицом к стене! Оружие при себе есть?

Дождавшись, пока Ропша выполнит его команду, куратор прошмонал его, проявив при этом известную сноровку.

– Я что, похож на идиота, гражданин начальник? – процедил авторитет.

– Был бы ты умный, Монгол, не схлопотал бы себе срок, – хмыкнул полицейский чин. – Повернись… За дверью тебя ждут двое людей, у которых к тебе есть какой-то разговор. Уясни, что они очень серьезные люди! О чем вы будете говорить, я не знаю, да и знать не хочу! Но учти… От того, как у тебя сложится с ними разговор, и от твоих дальнейших действий будет зависеть не только твоя собственная судьба, но и всего твоего окружения! Сделаешь все, что они у тебя попросят!

Лишних вопросов не задавать! Слушать то, что они тебе сами скажут! И заруби себе на носу… Если попытаешься «откосить» или выболтаешь кому-либо хоть слово из того, о чем здесь будет говориться, сядешь в «крытку» так же резко, как мы тебя оттуда вызволили! Все понял? Ну, тогда я оставляю тебя с ними наедине…

В помещении, куда прошел Монгол после столь нехилой накачки, было сумрачно… Даже, пожалуй, темно из-за того, что плотные шторы были задернуты, а верхний свет в комнате не был включен. В комнате, как и предупреждал куратор, находились двое мужчин. Один сидел в кресле за столом, другой расположился на диване. Самое же любопытное было то, что лица этих двух людей скрывали шлем-маски.

– Извините, господа, но я позабыл дома свою «маску», – неуклюже пошутил авторитет.

– Присаживайся, Монгол, – сказал тот, что сидел за столом. – Бери стул… Можно поближе, мы не кусаемся… Да, вот так в самый раз.

От визитера не укрылось, как именно к нему здесь обратились. Сразу дали понять, что видят перед собой криминального авторитета по прозвищу Монгол, а не Йонаса Ропшу, который после освобождения из колонии мечтает лишь о том, чтобы, оставив за бортом свою бурную и опасную жизнь, вести в дальнейшем спокойную и размеренную жизнь средней руки предпринимателя.

– Вы знаете, кто я, – сказал Ропша, усаживаясь на стул. – А вот я не в курсе, кто вы и какую структуру представляете…

– Тебе не обязательно знать наши фамилии и должности, Монгол, – отозвался тот, что сидел на диване. – Ты не новичок в наших делах.

Поэтому должен понимать, что так будет лучше и для нас, и для тебя самого.

– Достаточно того, что нас знает твой куратор, – добавил другой. – Который, как я понимаю, в общих чертах уже разъяснил тебе… правила игры.

– Я весь внимание, господа.

В комнате на несколько секунд повисла тишина.

– Монгол, тебя зачем выпустили из колонии, оформив досрочное освобождение?

Вопрос задал мужчина, сидящий за столом. Его голос показался Монголу смутно знакомым. Кажется, он где-то его слышал… Но где и когда? Не в тот ли злополучный день, когда случился кровавый инцидент в кафе «Лелупе»? С ним тогда разговаривали не только следаки и оперативники из МВД, но и сотрудники Службы спецрасследований и даже люди из Департамента госбезопасности…

– Гм…

– Ты не мычи, Монгол, а говори по делу.

Монгол, почесав в затылке, после небольшой паузы изрек:

– Ну что-то вроде того… чтобы я взялся навести порядок…

– В околокриминальных кругах, – уточнил тот, что, забросив нога на ногу, сидел на диване. – Причем без всяких сходов и толковищ… В последнее время, ты в курсе, увеличилось количество тяжких преступлений в сфере бизнеса. Убийства, похищения людей… Порядка в вашем мире, Монгол, сейчас нет, сплошной беспредел пошел. Положение создалось нетерпимое. Из-за того, что кто-то хочет срубить несколько тысяч или даже десятков тысяч долларов, и для этого убивает или похищает людей, под угрозой оказывается заключение крупных международных экономических соглашений! Не только дело страдает, но и имидж нашего государства…

Пользуясь тем, что в комнате царил сумрак, Монгол в ответ на эти их речи презрительно скривил губы. Ну да, ему сейчас только об «имидже государства» думать, в его-то положении… О-от же козлы! Сначала сажают его в тюрягу, а потом с него же спрашивают, почему в стране развелось столько лютых беспредельщиков…

Но вслух он сказал совсем другое:

– Я уже говорил куратору, что устал… не хочу участвовать во всем этом. Ведь черт его знает, за что у нас сейчас людей убивают?! Лично я, скажу правду, и нос боюсь высунуть за ограду! Думаете, я опасаюсь, что меня закажет кто-то… тот же Боксер, скажем? Или братки из Паневежиса подсуетятся? Конечно, и этого тоже… кому же хочется подыхать? Но беды сейчас нужно ждать отовсюду! Столько отморозков развелось… Могут порешить буквально ни за что! Или для того, чтобы перед другими беспредельщиками козырнуть: мы, мол, самого Монгола на тот свет спровадили…

– Не о том говоришь, Монгол! – резко оборвал его сидящий за столом человек. – Тебе уже дали наводку на некоторых людей… А ты засел в своем доме, как в крепости, и до сих пор пальцем о палец не стукнул! «Это не совсем так, – подумал про себя авторитет. – Мои люди, тот же Сталлоне, уже подкапываются под паневежских дружков Боксера. Но перед вами, господа, я пока не собираюсь раскрывать все свои карты».

– Пока что ты не справляешься со своими функциями, Монгол, – долетела реплика со стороны дивана. – Ты что вообще себе думаешь?

– Я хотел бы уйти на пенсию, господа, – напустив на себя унылый вид, заявил авторитет. – Боюсь, эти игры уже не для меня…

– На пенсию, Монгол, ты уйдешь в шестьдесят два года. В соответствии с существующим в нашей стране законодательством.

– Если, конечно, доживешь до этих лет, – с легко читаемой угрозой добавил другой.

Сидевший за столом жестом поманил Ропшу к себе. Когда тот, поднявшись, подошел к нему, включил настольную лампу, после чего, вытащив из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги, передал его Монголу.

– Мы решили уточнить твою задачу, – сказал он. – В списке, как видишь, восемь имен. Кого-то из них ты знаешь лично, пусть только шапочно, других знают твои помощники. Обрати внимание на адреса, названия фирм, где они работают, и номера телефонов, а также марки автомобилей и их дорожные номера…

Монгол быстро, и в то же время стараясь ничего не упустить, пробежал глазами весь список. В него входили имена сотрудников частных охранных структур Паневежиса, а также два человека из Мажейкяя, ранее работавшие в службе безопасности компании «Мажейкю нафта», но уволенные оттуда с приходом американских менеджеров, командированных в Прибалтику компанией «Джильямс».

Последним в списке значился Пятрас Чеснаускас, более известный присутствующим по своему громкому прозвищу – Боксер. «Вот и не верь теперь в вещие сны, – вяло подумал Монгол. – Видать, добром все это не кончится…» – Все перечисленные в списке люди должны… исчезнуть. – Мужчина, сидящий за столом, отобрав листок, тут же развел в пепельнице небольшой костерок. – Да хоть в тартарары пусть провалятся? Но чтоб под ногами здесь больше не путались! Гм… Это будет, конечно, стоить денег… Поступим, значит, так: твой бизнес, Монгол, ваши с братом фирмы и казино «Лас-Вегас»… получаешь временное «налоговое освобождение». Твой куратор предупрежден, что следующие шесть месяцев твои люди не будут делать «отстежку». Что у нас получается? Почти миллион баксов… Для осуществления зачистки более чем достаточно.

– Про Пошкуса и пропавшего русского бизнера ты уже наводил справки по своим каналам? – спросил другой. – Ну и что удалось вызнать на эту тему?

– Новостей я не принес, – пожал плечами Монгол. – У нас если кто и пропадет, то с концами.

– Если что-то выяснишь, сообщи сразу куратору. Но сам языком не болтай… Учти, это очень важно?

– Понял, учту.

– Если будешь действовать по-умному, мы поможем тебе расшириться и приподняться за счет былого бизнеса «паневежских». Но сначала, Монгол, ты должен сделать дело и тем самым заслужить наше доверие…

– Не знаю, не знаю… – изображая крайнюю степень замешательства, выдавил из себя авторитет. – У тех, кто в вашем списке, и без меня недоброжелателей хватает… Ведь случись что не так, вы, граждане начальники, в стороне окажетесь, а все шишки свалятся на мою голову…

В комнате на какое-то время повисла тишина.

– Не хочу тебя пугать, Монгол, – сказал тот, что показывал ему список и чей голос показался Ропше смутно знакомым. – Если уже в самые ближайшие дни мы не увидим и не поймем, что ситуация развивается в нужном нам направлении… то для начала твой брат будет переведен в то отделение колонии, где содержат ВИЧ-инфицированных заключенных… И это, Монгол, будет самое малое огорчение из того перечня, который мы легко можем тебе устроить. …Возвращаясь в свой загородный дом, Монгол был так зол, что почти не обращал внимания на дорогу. «Чума на оба ваших дома! – скрежетнув зубами, выругался он про себя. – Ладно, получите вы свою «зачистку»… Только не вздумайте потом вешать на меня всех собак!.. Сталлоне устроит такую «зачистку», что до хрена народа кровью умоются! Кстати… Надо не забыть дать ЦУ Сталлоне, чтобы он по ходу «пробил», из-за чего полыхнул весь этот пожар…»

Глава 8 БОЙТЕСЬ ДАНАЙЦЕВ, ДАРЫ ПРИНОСЯЩИХ

На следующие сутки после очередного погрома, завершившегося на сей раз поимкой трех громил, около двух часов пополудни в контору Нестерова пожаловал старший инспектор госбезопасности Монкайтис. Стас флегматично кивнул в ответ на приветствие Феликса, а Слон, раздербанив упаковку пива, перебросил одну банку земеле Монкайтису.

– А чего дверь на место не поставите? – спросил гэбист после того, как отпил из банки.

– На хрена? – задумчиво произнес Стас. – Все равно кто-нибудь вышибет.

Гертруда Францевна, дремавшая до этого момента на своем коронном месте, спрыгнула с кресла, фыркнула, подле чего, подняв хвост и презрительно продемонстрировав незваному визитеру филейную часть, удалилась в другое помещение.

– Симпатичное у вас животное, – заметил Феликс. – Но с учетом всех обстоятельств, я бы посоветовал вам завести ротвейлера…

– Феликс, какого черта ты приперся? – не слишком деликатно поинтересовался Стас Нестеров. – Не видишь, что мы заняты важным делом?

– Может, нам его за водкой послать? – сказал Слон. – Потому что без полбанки с нашими «проблемками» не разобраться…

Гэбист, не обращая внимания на явно недружественный прием, продолжал спокойно потягивать пивко и в то же время не без интереса разглядывал порушенные интерьеры нестеровского офиса. Вытащив из кармана авторучку, он принялся разгребать ее кончиком покоящиеся на письменном столе останки трех сотовых телефонов и телефакса; так разгребают пожарище, надеясь обнаружить в золе какие-нибудь не уничтоженные огнем улики преступления. Затем, постояв над обрушенными книжными полками и полюбовавшись разбитым монитором компьютера, Монкайтис изрек:

– Надо бы прибраться, господа. Серьезным людям негоже заседать в таком свинарнике…

– Если тебе что-то не нравится у нас, – подал реплику Слон, – можешь проваливать отсюда.

Монкайтис задумчиво посмотрел по сторонам, можно ли тут говорить о серьезных вещах или же у здешних стен имеются уши.

– Стас, тебе интересно знать, кто те трое «быков», которых ты вчера вечером сдал в полицию? И на кого они завязаны?

– Что ты хочешь получить, Феликс, за эту свою информацию? – поинтересовался Нестеров.

– Какие могут быть счеты между друзьями? – почти искренне возмутился Монкайтис. – Считай, что я решил сделать тебе подарок…

Уже через несколько минут Стас, оставив на хозяйстве Слона, прогуливался по Старому городу в компании старшего инспектора ДГБ Монкайтиса. Погода в последние дни стояла теплая и сырая, а прибалтийское небо было пасмурным, как и состояние души Стаса Нестерова.

– Перед тем как наведаться к тебе, – сказал Монкайтис, – я побывал во 2-м полицейском комиссариате.

– Да, их отвезли именно туда, – подтвердил Нестеров. – Я тоже там почти до часу ночи пробыл, давал на них показания… Ты их видел, Феликс? Говорил с ними?

– Когда я приехал в комиссариат, на месте их уже не оказалось…

– Что?.. Ты хочешь сказать, что их уже… выпустили?

– Вот именно.

– Нич-чего себе порядочки в наших доблестных органах… Откуда Феликс, кстати говоря, ты сам узнал о случившемся прошлым вечером? Насколько помню, я тебе не звонил.

– Узнал из утренней оперативной сводки. До тебя дозвониться не смог.

Решил, что нужно сначала съездить к коллегам из полиции, узнать, в чем дело, а потом уже наведаться к тебе. Я прочел показания всех троих задержанных, ну и с твоими показаниями, само собой, тоже ознакомился… Что ж ты, Стас, сразу на меня не вышел? Совсем бы по-другому дело пошло!

– Зачем тревожить столь серьезную контору из-за каких-то бандюганов?

– Ты вроде умный мужик, Нестеров, а поступаешь иногда… как какой-нибудь деревенский дурачок.

– Ладно, Феликс, давай ближе к телу. Так кто они такие, эти трое гуманоидов?

– Начинали они «быками» в паневежской группировке. Чуть менее трех лет назад, когда их лидера пристрелили в кафе «Лелупе»… ты должен быть в курсе…

– Да, кое что слышал о той разборке.

– Ну так вот… Некий Чеснаускас по прозвищу Боксер…

– Слышал и о таком. – …увел отколовшуюся часть группировки в почти легальный бизнес.

Кстати, не без содействия кого-то из спецслужб… Эти трое, что наведались к тебе, сравнительно недавно перебрались из Паневежиса в Вильнюс и теперь числятся штатными сотрудниками охранной фирмы «Аргус»…

Нестеров, естественно, знал о существовании такой фирмы. Сотрудники ЧОП «Аргус» обеспечивали охрану части ночных клубов Вильнюса, а также отвечали за безопасность на двух-трех модных дискотеках и в стрип-барах. Фирма имела филиалы в Каунасе и Паневежисе. Именно через «Аргус» поначалу пытался действовать его московский коллега Женя Иванов, когда его контора занималась здесь розыском похищенного литовскими «братками» российского журналиста. Возможно, какие-то связи между двумя этими охранными структурами сохранились и по настоящее время. Не исключено также, что тот же Иванов, или кто там сейчас за ним стоит, не получив согласия на осуществление некоего совместного проекта от Стаса Нестерова, решил дать «заявку» в другие фирмы, в числе которых могла оказаться и контролируемая, по всей видимости, до сих пор паневежской группировкой фирма «Аргус».

Так что, если он сумел верно построить логическую цепочку, вполне возможно, что руководство «Аргуса», либо лица, давшие им такой заказ, знающие поболее его, Стаса Нестерова, об американо-российско-литовских играх вокруг прибалтийского топливно-энергетического узла, видят в «соколах», которым тоже поступило коммерческое предложение из Москвы, своих конкурентов… Ну, а здесь уже могут быть варианты: либо кто-то хочет срубить деньги на обслуживании состоятельного российского клиента, либо, что вполне вероятно, наоборот, всеми силами стремится не допустить того, чтобы какая-то зарубежная организация проводила здесь, в Литве, некое «независимое расследование», опираясь на одну из местных структур, ту же фирму «Фалькон», к примеру…

Впрочем, эти свои догадки, ничем пока не подкрепленные, Стас Нестеров решил оставить при себе.

Запомнив фамилии этой троицы, которые ему любезно сообщил Монкайтис, Стас, внимательно посмотрев на вышагивающего рядом с ним по древней вильнюсской мостовой гэбиста, чисто для проформы поинтересовался:

– Интересно, кто это замолвил за них словечко?

Монкайтис задумался, словно взвешивая, стоит ли ему делиться с Нестеровым такого рода информацией.

– До меня там успели побывать двое старших сотрудников Департамента по борьбе с оргпреступностью. И еще небезызвестный тебе Хорь…

– Тогда понятно.

– Ни черта пока не понятно… Не все так просто, понимаешь? Ты дал одни показания, навешивая на них вооруженный разбой, ну а они, естественно, спели совсем другую песенку… Утверждают, что зашли в твой офис по ошибке, перепутав адрес. Что ты сам на них набросился ни с того ни с сего! Связал их под угрозой применения оружия, избил, а потом вызвал полицию… От «ПСМ» они, естественно, сразу отказались, дав показания, что это – твой ствол.

– Ну да, конечно… – Нестеров скривил рот в ироничной усмешке. – Я сам выломал металлическую дверь, отдубасил в одиночку троих здоровенных бугаев, а потом, то ли сдурев, то ли войдя в раж, еще и сокрушил все в собственном офисе… Кто поверит в подобную чушь?

Особенно зная, что они за контингент, эти трое борзых хмырей.

– Я тебе говорю все так, как есть… Скажу даже больше… Я лично говорил с комиссаром, так он не исключает, что при определенном раскладе…

– Уголовное дело может быть заведено на меня. Я правильно тебя понял?

– Приятно иметь дело с догадливым человеком. Одному ты сломал челюсть, другому нос, третьему ключицу… Ты ж понимаешь, что они сами могут тебе иск предъявить за нанесение «тяжких телесных»…

– Нет, они этого не станут делать, – прикуривая сигарету, сказал Нестеров. – Если и будет какая разборка, то без участия органов.

– Как знать, как знать…

– Так… – Нестеров, процедив ругательство, бросил на своего визави косой взгляд. – Кажется, я врубился, чего ты от меня добиваешься…

– Лишний крючок на такого ершистого мужика, как ты, Нестеров, не помешает, – Феликс бледно улыбнулся. – От денег ты отказываешься, из патриотических побуждений на нас тоже работать не хочешь… Вот и приходится думать, как тебя поддеть на кукан… Благо ты сам частенько подставляешься…

– Дальше нам не по пути, Феликс, – спокойным тоном сказал Нестеров. – Ни у кого не найдется такого кукана, чтобы поддеть на него Стаса Нестерова…

– Думаю, тебе нужно прямо сегодня позвонить своему знакомому из московской фирмы «Каскад»… Скажешь, что твоя контора готова сотрудничать с их клиентом. Заодно спросишь, когда они пришлют в Вильнюс своих людей…

Но Стас его уже не слушал: круто развернувшись, он зашагал в противоположную их движению сторону, причем не забыл, не оборачиваясь при этом, выставить вверх правую руку с демонстративно оттопыренным средним пальцем.

В девять вечера Нестеров отпустил помощника, оставшись в одиночестве сторожить свое порушенное имущество.

Впрочем, не в одиночестве, а в компании с Гертрудой Францевной, которая не захотела ехать со Слоном на съемную квартиру.

Стас, включив единственную уцелевшую в офисе настольную лампу, устроился на диване, взяв из шкафа подушку и клетчатый плед. Кошка тут же перепрыгнула к нему с кресла и, улегшись на его широкой груди, вначале лизнула ему подбородок своим шершавым языком, а затем успокаюваще заурчала.

– Вот только не надо меня жалеть, мадам, – пробормотал Стас Нестеров.

– Ничего смертельного не произошло. В конце концов, мы можем закрыть лавочку на замок и жить спокойной жизнью, как большинство людей…

Он почесал у кошки за ухом, от чего урчание стало еще более громким.

– Придется, вероятно, продать «Чероки», – задумчиво сказал Стас. – Дадим денег Мышке на зубы плюс выплатим твоей подруге выходное пособие, чтоб все по-людски было и по закону… Остальное, если что-то останется, поделим со Слоном… Мы с вами, Гертруда Францевна, по-любому не пропадем. Вон, один из бывших премьер-министров к себе в охрану звал… Есть и другие варианты трудоустройства. Квартира какая-никакая у нас есть, а на «Вискас» для вас и недорогое виски для себя ваш покорный слуга уж как-нибудь заработает…

Кошка негромко фыркнула.

– Кажется, мадам, вы чем-то недовольны? – поинтересовался хозяин разгромленных апартаментов. – Да, да, я в курсе, что «Вискасу» вы предпочитаете, как и следует особе голубых кровей, марку «Ройял конин». Это была метафора, не более того… Что? Вам не по нутру уже почти принятое мною решение ликвидировать собственную фирму? Ну, знаете ли… В тех околонефтяных делах, куда меня пытаются втянуть, очень просто могут снести голову! Что, что? Конечно, я не раз слышал эту поговорку – «кто не рискует, тот не пьет шампанское», – но страшновато, знаете ли… Хорошо вам, кошкам: у вас девять жизней, а вот у нас, людей, всего одна.

Стас Нестеров выпивал не часто, а в одиночестве совсем не мог «употреблять». Но сейчас, после перепетий последних дней, нервы у него были на взводе, и он иногда позволял себе делать исключения из собственного правила.

Он пошарил рукой, надеясь отыскать бутылку «Севн кроун», которую он поставил на пол у изголовья, а также пустой стакан. Но раздавшаяся в это время трель дверного звонка заставила его переменить решение и забраться рукой под подушку: никаких гостей Стас Нестеров этим вечером не ждал…

Заведя руку с пистолетом за спину – береженого бог бережет, – Стас свободной левой рукой включил в коридоре свет. Сквозь пустой дверной проем – входную дверь вместе с металлической рамой они со Слоном втащили покамест внутрь офиса – виднелся стройный женский силуэт. Незнакомка была одета в укороченную дубленку цвета осеннего каштана, которая прекрасно гармонировала с ее огненно-рыжими волосами.

Да, Стас Нестеров был уверен, что эту молодую женщину, стоящую на пороге его офиса, он видит впервые.

– Скажите… э-э… здесь находится офис охранной фирмы «Фалькон»?

Незнакомка, чуть приподняв брови, с некоторым удивлением, но в то же время безбоязненно разглядывала вышедшего ей навстречу мужчину, причем отсутствие входной двери, кажется, нисколько ее не смущало.

– Допустим, – не слишком приветливо сказал Нестеров. – Что вам нужно?

У нас сейчас неприемные часы.

– А вы, значит, руководитель фирмы… Станислав Михайлович Нестеров…

Я не ошиблась?

– Нет, не ошиблись. А вы, собственно, кто такая? И какое у вас ко мне дело?

– Г-М… – Молодая женщина на секунду замялась, словно не была в чем-то уверена до конца. – У меня есть к вам разговор. Но… Могу я войти?

Стас тоже колебался, причем пауза, возникшая по его вине, грозила выйти за всякие рамки приличия.

– Ну что ж, входите, раз уж пришли, – сказал он, подавив тяжелый вздох. – Только не удивляйтесь… у меня здесь малость не прибрано…

Сунув пистолет за пояс – визитерша то ли не заметила этот жест, то ли не подала виду, – он жестом пригласил гостью следовать за ним.

Когда они оказались в его кабинете, Стас, пока незнакомка, не скрывая удивления, озиралась по сторонам, сумел не только разглядеть ее как следует, но и составить о посетительнице вполне определенное впечатление.

Незнакомка, каким-то образом оказавшаяся у него в этот неурочный час, была одной из самых красивых женщин из всех, что он встречал в своей жизни. Лет ей было двадцать семь, или около того. Рост сто семьдесят с небольшим. Великолепные ярко-рыжие волосы, каких ему ранее, кажется, тоже не доводилось видеть. Отнюдь не вьющиеся, а прямые, и в то же время густые, чрезвычайно насыщенного цвета, свободно распущенные по плечам, они достигали середины спины. Под распахнутыми полами дубленки виднелся явно не дешевый брючный костюм цвета кофе с молоком. На плече висела дамская сумочка бежевого цвета, на ногах такого же цвета полусапожки. Кожа у незнакомки была матовая и не по-зимнему золотистая, а не бледно-фарфоровая, как это часто наблюдается у рыжеволосых. Высокая шея, прямые развернутые плечи, нежный овал лица.

Но она отнюдь не казалась беззащитной дамочкой, наделенной кукольной внешностью: что-то такое таилось в ее губах и чуть прищуренных глазах, что говорило о наличии у этой незнакомой Нестерову молодой женщины твердого характера.

Нестеров сразу понял, что она – не из местных. И вовсе не потому, что она обратилась к нему по-русски. В Вильнюсе хватает русских, поляков, белорусов, евреев… Да и большинство литовцев хорошо говорят на русском. Просто она – другая. Здесь так, как она, не одеваются. Хотя в Вильнюсе хватает состоятельных людей, которые тоже покупают одежду в западных бутиках.

Незнакомка еще раз обвела недоумевающим взглядом подвергшийся двукратному погрому нестеровский офис, затем, спохватившись, щелкнула своей дамской сумочкой и извлекла оттуда визитку.

– Анна Головина, – представилась она. – Вот, держите мою визитку… Я из Москвы… Только сегодня прилетела к вам в Вильнюс.

Нестеров, лишь мельком взглянув на визитку, положил ее на стол.

– Я и сам догадался, что вы приехали к нам из Москвы, – он против воли криво усмехнулся. – Берите стул, присаживайтесь… Или, если угодно, садитесь на диван.

Он вынес плед и подушку в другую комнату. Когда он вернулся рыжеволосая красотка так и продолжала стоять посреди его разгромленного кабинета.

– Станислав Михайлович…

– Просто Стас.

– Хорошо… Я вам звонила, Стас. И перед вылетом из Москвы, и уже отсюда, когда устроилась в гостинице. Господин Иванов, который, собственно, и порекомендовал вас мне, тоже двое суток не может до вас дозвониться…

Поскольку хозяин фирмы продолжал молчать, молодая женщина, сделав неопределенный жест рукой, поинтересовалась:

– Что тут у вас произошло, Стас? Такое впечатление, что здесь побывали… вандалы.

– Хотите знать правду? – жестко произнес Нестеров.

– Вы хотите сказать… – женщина чуть нахмурила брови. – Что это как-то касается меня? «А ты я вижу, Головина, сообразительная девочка, – не без удивления подумал про себя Нестеров. – Надо же, с ходу врубилась…» Он не успел ничего сказать, потому что в этот момент к ним присоединилась Гертруда Францевна. Кошка медленно обошла визитершу по кругу, явно приглядываясь к незнакомому ей человеку, как-то по-особенному пристально посмотрела на рыжеволосую женщину снизу вверх, затем, чего с ней почти никогда не случалось – Стас даже опешил от неожиданности, – потерлась своим выглядящим как голубая норка мехом о ногу замершей на месте незнакомки.

– Боже, какая прелесть, – восхищенно произнесла Головина. – Какая чудная… красавица… а какая, сразу видно, благородная…

– Эй, осторожней! – встревоженно выкрикнул Нестеров. – Может сильно поранить!

Но Головина, присев на корточки, безбоязненно погладила кошку и даже почесала у нее за ушком. Та, что удивило хозяина еще больше, одобрительно уркнула, что на ее кошачьем языке означало примерно следующее: «В этой женщине что-то есть, Стас, так что присмотрись к ней повнимательней…»

Стас терпеливо выслушал эту странную посетительницу, но когда Головина попросила его о содействии, он отрицательно покачал головой.

– Боюсь, Анна, я ничем не смогу вам помочь. Во-первых, это не мой профиль – заниматься розыском пропавших людей. Да, когда-то я сумел помочь своим российским коллегам, но то было исключением из правила…

В принципе, уже одного этого достаточно, хотя есть и другие «но». «Кто ж ты на самом деле такая, рыжая красотка? – Стас поймал себя на том, что чувствует к посетительнице, с которой знаком всего несколько минут, живой интерес. – Одна ты приехала в Вильнюс или кто-то тут тебя прикрывает? Если ты и вправду служишь в экономической разведке Концерна, поскольку возникает такое подозрение, то ты та еще штучка…

Да и бабки, надо полагать, берешь за свою работу неслабые…» Хотя глава фирмы «Фалькон» показался Анне в высшей степени странным типом – при всей его кажущейся мужественности и нестандартной прямоте, – она все же решила не сдаваться.

– Стас, у вас наверняка есть какие-то знакомые в местных спецслужбах?

Меня лично интересует только Вадим Сергачев, более никто и ничто… Я готова заплатить за полезную информацию! И вам лично, и вашим информаторам. Лишь бы дело в отношении исчезновения Вадима Алексеевича сдвинулось с мертвой точки… «Да, у меня есть знакомые в спецслужбах, – мрачно подумал Стас. – Некий Хорь, например, который очень не хотел, чтобы я общался с кем-то из «тюменских». Или тот же Феликс из ДГБ, который, наоборот, склоняет меня к тому, чтобы я законтачил с российской стороной, с той структурой, что пытается, на словах или на деле, выяснить, что же произошло с менеджером Концерна Сергачевым… С тем, чтобы через меня контролировать ход «независимого расследования», если таковое будет иметь место, а заодно, коли возникнет необходимость, подбросить русским дезу или пустить следствие по ложному пути…» – Анна, я вам советую обратиться в компетентные органы. Там вас познакомят с последней информацией, если только вы сможете доказать свое родство с исчезнувшим у нас в Литве человеком… Сейчас я черкну вам на бумаге номера телефонов, по которым вы можете получить справку… Одну минутку… У меня все это хранилось в компьютере и было забито в память двух мобильников… Но, как видите, у нас тут все переколошматили… Сейчас я принесу свою записную книжку, она в другой комнате…

Когда Стас Нестеров вернулся в кабинет с пухлой записной книжкой, женщины в нем не оказалось.

– Эй… Мадам Головина?! Куда это вы подевались?!

Он растерянно посмотрел на Гертруду Францевну, но та лишь загадочно глядела на него своими изумрудными глазами, причем они были точь-в-точь такого же цвета – только сейчас он это подметил, – что и у Головиной.

На столе он обнаружил пухлый конверт. А когда заглянул внутрь – конверт оказался незапечатанным, – то обнаружил там десять тысяч долларов США сотенными купюрами…

Глава 9 МЕРТВЫЙ СЕЗОН

Заповедная Куршская коса, узкая, чуть выгнутая, как кавалерийский клинок, протяженностью почти в сотню километров и шириной от одного до четырех километров, знаменитая своими высокими дюнами и чистейшими белопесчаными пляжами, на которые Балтика во время сезонных штормов выбрасывает в большом количестве янтарь, – рассечена пополам государственной границей.

Южная часть косы, от ее основания у Зеленоградска до пограничного поселка Морской, принадлежит уже почти полностью отрезанной от материнской России Калининградской области. Северная часть, литовская, носящая название Неринга, с ее известными еще с советских времен курортными поселками Нида и Юодкранте, отделена своей оконечностью от морского порта Клайпеды всего несколькими сотнями метров Куршского залива.

Именно отсюда, из Клайпеды, десятичасовым вечерним паромом на косу переправилась черная «Ауди». Плавно набрав скорость, машина устремилась на юг, следуя по единственному здесь асфальтированному шоссе Смильтине-Нида-Зеленоградск. Всего минут через двадцать езды приморские сосны, обступившие шоссе с двух сторон, раздвинулись в стороны; и тут же на виду показались электрические огни поселка Юодкранте. «Ауди», достигнув центральной части Юодкранте, глядящейся в зеркало Куршского залива, в котором отражаются огни вытянувшихся цепочкой вдоль набережной фонарей, и огороженной с запада от сурового в эту пору дыхания близкой Балтики грядой поросших хвойным лесом дюн, свернула с шоссе, плавно переходящего в главную улицу поселка, в один из коротких проулков-тупичков. И почти тут же притормозила на обочине рядом с серебристым «Опелем», который при ее появлении заговорщицки подмигнул своими фарами…

Оба водителя одновременно выбрались из своих иномарок.

Владельцу «Опеля» на вид было лет двадцать семь; одет в «аляску» с капюшоном и теплые ботинки на толстой подошве. Водитель «Ауди» представлял из себя более интересный типаж… Ему было лет тридцать с небольшим, рост около ста восьмидесяти, одет в длинный темно-синий утепленный плащ, на голове шляпа. Кто бы ни был его собеседник, он всегда прямо, не мигая, смотрел тому в глаза. Иногда у него заклинивало какой-то лицевой нерв – последствие контузии, полученной им некогда на далеких отсюда фронтах, – и тогда казалось, что этот человек, приподняв левый уголок рта, кривит рот в презрительной усмешке.

За эту ли особенность, делающую его чуть похожим на американского киноидола, или за все присущие ему качества в совокупности, но среди того чрезвычайно узкого круга людей, которые о нем хоть что-то слышали, он был известен под своим давним прозвищем – Сталлоне.

– Дом отдыха «Помарис», – чуть понизив голос, хотя переулок выглядел совершенно пустынным, сказал выбравшийся из «Опеля» мужчина. – Все трое и сейчас там находятся.

– Боксер или кто-нибудь из его окружения здесь не показывались? – поинтересовался Сталлоне.

– Нет. За те двое суток, что я здесь, в Юодкранте, никто к ним не приезжал.

– Чем они заняты?

– Отрываются помаленьку… С ними две телки. Днем ездили на двух машинах в Ниду, но к вечеру вернулись обратно и теперь не кажут носа на улицу.

– Кто еще, кроме них, проживает сейчас в «Помарисе»?

– В одном из номеров разместилась пара пожилых бундесов. Полагаю, в это время они уже дрыхнут без задних ног… А так… в домах отдыха и кемпингах – пусто. В лучшем случае заселены два-три номера, не более.

На выходные народ еще подтягивается, а в будние дни, как сейчас, на весь поселок если сотня отдыхающих наберется, то и хорошо.

– Понятно… Сколько людей из персонала сейчас в «Помарисе»?

– Только ночная дежурная, она же администратор. Туристов же нет, зачем держать лишний персонал? Днем, правда, на работу приходят трое сотрудников, но к шести вечера они сваливают по домам.

– Ну что ж… ты неплохо здесь поработал.

– Я тебе еще нужен, Сталлоне?

– Все, можешь быть свободен… Садись в свою тачку и двигай прямиком в Вильнюс! Жди меня на нашей «явке»! Хорошенько отоспись, потому что работы у нас с тобой непочатый край…

Сталлоне, дождавшись, пока из виду исчезнут габаритные огни «Опеля», направил свои стопы к интересующему его объекту, расположенному всего в паре сотен метров от избранного им места парковки. Свежий норд-вест, несущий в себе запахи скандинавской зимы и йодистое дыхание Балтики, вполсилы нажимал на гибкие верхушки приморских сосен, почти беспрепятственно проносясь над лесистыми дюнами Куршской косы… Поселок, чье население за счет отдыхающих увеличивается летом на порядок, в эту февральскую пору выглядел почти безлюдным. Сталлоне это полностью устраивало…

На паркинге возле «Помариса», как и следовало ожидать, стояли лишь две тачки, приписанные к паневежской братве: джип «Мицубиси» и «Фольксваген-Пассат». Трехэтажное здание дома отдыха, построенное в начале девяностых годов, напоминает по форме букву «Г». В более длинной части здания сплошь тянутся темные окна, с выходящими наружу лоджиями и балконами; слабый свет сочится наружу лишь через затемненные стекла входной двери, за которой находится небольшой холл и стойка, где дежурит сменный администратор. А вот в другой части здания, где к услугам отдыхающих имеются небольшой бар, который сейчас закрыт, а также бильярдная комната, бассейн и непременная сауна, кое-где сквозь плотные шторы в окнах пробивается свет…

Сталлоне криво усмехнулся… Пару лет назад «Помарис» купила одна крупная паневежская фирма, за которой, по слухам, стоит Доктор.

Поэтому неудивительно, что крутые ребята из Паневежиса, с какой бы целью они ни появлялись на взморье, для отдыха или по работе, всегда могут рассчитывать здесь на хороший прием…

Рукой, затянутой в эластичную кожаную перчатку, Сталлоне толкнул от себя входную дверь. Входя внутрь, в прогретый работающим калорифером холл, он с удовлетворением отметил, что точно угадал со временем: даже в этот отнюдь не курортный сезон ранее одиннадцати вечера двери местных гостиниц и домов отдыха обычно никто не запирает.

Женщина лет сорока, скучавшая за высокой, почти по грудь стойкой – в углу, правда, тихонько работал телевизор, – вопросительно уставилась на незнакомого ей мужчину в длинном темном плаще.

Сталлоне подошел вплотную к ней…

– Добрый вечер, – сказал он, уставясь немигающим взглядом в переносицу женщины. – У вас найдется для меня свободный номер?

– Да, конечно… Вы хотели бы у нас остановиться?

– Возможно…

Сталлоне, продолжая смотреть в глаза ночной дежурной своим странным гипнотизирующим взглядом, опустил руки в боковые карманы пальто.

Спустя мгновение он извлек из правого кармана пистолет «беретта М-92» калибра 9 мм, а из левого фабричный глушитель. Держа руки внизу, чуть ниже края стойки, принялся неторопливо навинчивать глушак на дуло «беретты»…

– Вы один? – испытывая какое-то беспокойство, поинтересовалась ночная дежурная. – Э-э… А вы что… так… без вещей к нам приехали?

Сталлоне, сняв пистолет с предохранителя, поставил его на боевой взвод.

– Зато я прихватил с собой вот это, – сказал он.

После чего, сделав мягкий шажок назад, выстрелил женщине точно в переносицу.

Зайдя чуть сбоку – женщина, опрокинув кресло, свалилась за стойку, – он сделал контрольный выстрел в голову. В принципе, он ничего к ней не имел: всего лишь случайная жертва, которой не повезло оказаться именно в этом месте и в это время…

Он оставил в холле дежурное освещение, но запер входную дверь. Труп женщины с улицы не виден, мешает стойка. Он проверил также двери запасного выхода. Маловероятно, чтобы кто-то еще решил наведаться в «Помарис» в этот поздний час, но все же будет лучше, если в ближайшие четверть часа, пока он будет находиться в здании, посторонние люди не смогут проникнуть сюда извне.

Пара пожилых немцев, отдыхающих в своем номере на втором этаже, Сталлоне как-то не заинтересовала. Ну дрыхнут себе, и пусть дрыхнут дальше… Лишь бы из своего номера не высовывались.

Он прошел насквозь все здание по коридору, освещенному лишь дежурным светильником. Уверенно свернул за угол и на несколько секунд замер, прислушиваясь к тому, что делается за дверью, возле которой он остановился.

Он рывком открыл дверь, за ней оказалась бильярдная. В помещении, куда он проник, коротали время за своими забавами двое: один из паневежских братков по прозвищу Каланча, одетый в звездно-полосатые, под американский флаг, шорты, и светловолосая девица лет двадцати, на которой вообще не было одежды.

Девица, выгнув стан и упираясь двумя руками в бортик бильярдного стола, располагалась спиной к входной двери. Что касается Каланчи, то он, не выпуская из рук бокала с пивом, стоял чуть сбоку и сзади от нее, явно примериваясь, как бы получше распорядиться собственным «кием»…

– Вынужден вас прервать, господа, – сказал Сталлоне, направляя на них удлиненный глушителем пистолет. – И не шумите!

Каланча, обернувшись всем телом, бросил на него удивленный и в то же время злобный взгляд.

– Какого черта ты… «Беретта» выплюнула раскаленный комочек свинца, который угодил девушке в лоб, чуть повыше левой брови.

– Ты мне не нужна, – сказал Сталлоне, переведя ствол на враз побледневшего двухметрового парня. – Т-с-с… Не шуми, Каланча!

Поставь бокал с пивом на стол! Вот так… Теперь руки на затылок! Где твои кореша? В бассейне? Тогда иди вперед, а я за тобой…

Бассейн был небольшой, всего метров двенадцать в длину.

Рядом, в соседнем помещении, финская сауна. Очень удобно: погрел свои косточки в сухой жаркой сауне, и тут же, в чем мать родила, бултых в прохладную воду… И остальные удовольствия предусмотрены: белый пластиковый стол уставлен закусью, из числа которой можно особо выделить бутерброды с балтийским лососем и черной икрой, а также заботливо порезанный сегментами огромный спелый арбуз…

Появление какого-то мужика в плаще, шляпе и с пистолетом в руке для троицы, устроившейся в пластиковых креслах вокруг стола – тут оказалась еще одна девица, – было сродни грому среди ясного неба.

– Встать! – рявкнул Сталлоне. – Без глупостей! Всем выстроиться вдоль бортика! Каланча, тебя это тоже касается! Быстрее шевелитесь, мать вашу!!

Чтобы подстегнуть остальных, он шмальнул по литровой бутылке шведской водки «Абсолют», рассадив ее вдребезги с первого же выстрела.

Девица, развлекавшая до его появления двух паневежских «крутых», тоже рванула в общий строй, не забыв прихватить с собой банное полотенце.

– Эй, девочка, послушай… – неодобрительно высказался в ее адрес человек с пистолетом. – У нас серьезный базар, а ты меня отвлекаешь!

Раздался приглушенный шлепок; пуля, угодив девице в аккурат под левый сосок, опрокинула ее спиной в бассейн.

Трое паневежских братков, стоявших на бортике бассейна, в этот момент дружно дернулись, словно их ужалила гадюка или ударило сильным зарядом тока.

Сталлоне посмотрел на того, что стоял крайним справа.

– Вот что, господа паневежские «быки»… Мне нужна информация! Где сейчас находится Боксер и как на него можно выйти? Далее, что вы знаете об исчезновении Пошкуса и его шофера, а также одного русского бизнера, который тоже пропал примерно с месяц назад? Так… Начнем с тебя!

– Ты че, мужик, страху лишился? – сказал крайний справа. – Ты нас явно с кем-то перепутал…

Пуля, угодившая в его крепкий, но глупый лобешник, заставила его вначале пошатнуться, совершить колебательное движение, а затем рухнуть в бассейн…

Сталлоне направил пистолет на того мужика, чьи чресла были обмотаны банным полотенцем, который до прозвучавшего только что приглушенного выстрела стоял посередке.

– Говори! Только по делу.

Тот, рыскнув по сторонам затравленным взглядом, нехотя выдавил:

– Не, ну Боксера я, конечно, знаю… Насчет остального, в натуре, не в курсе… Да мы вообще не при делах, приехали вот малость отдохнуть…

– В Паневежисе Боксера сейчас нет. Где, в каком месте он находится? И почему стал редко появляться на людях?

– Не, я не в курсе. Это если только ребята из фирмы «Аргус» знают…

– Так ты, значит, не можешь мне сообщить его нынешнего адресочка? Или номерка его нового мобильного телефона?

– Не, это через тех, кто в Вильнюсе работает, можно вызнать…

– Тогда на хер, спрашивается, ты мне нужен?

Сталлоне успел дважды нажать на курок, прежде чем паневежец, сбитый двумя пулями, угодившими в грудь, свалился в бассейн, подсиненная вода которого стала уже постепенно смешиваться с кровью.

Каланча шумно сглотнул ком, застрявший у него в горле… Беспомощно заозирался… Лицо его побагровело так, что своим цветом почти сравнялось с красными вставками на его шортах.

– Теперь твоя очередь, Каланча, – сухо сказал Сталлоне. – Ну что, предпочтешь сдохнуть? Или скажешь мне все же то, что я надеюсь от тебя услышать?

Паневежский «браток» качнулся, но все же сумел сохранить равновесие.

– Наша «Бригада» следила за Пошкусом, – сказал он, облизнув толстые губы. – Ребята из паневежского филиала «Аргуса» пытались прослушивать его разговоры, а я и еще трое следили за маршрутом его передвижений.

– Кто дал вам такое задание?

– Сначала нас проинструктировал лично Боксер… Когда мы приезжали вслед за Пошкусом в Вильнюс, то я контачил по этому вопросу с Антоном…

– Это такой блондинистый рослый мужик?

– Да, он работает в вильнюсском «Аргусе».

– Он что, русский?

– Не, только наполовину… Мать у него, кажется, литовка.

– С какого времени вы начали следить за Пошкусом?

– М-м… Начиная с католического Рождества. Но не так, чтоб круглосуточно следили… Наша работа зависела от тех, кто прослушивал его домашние и служебные переговоры.

– Ясно… На какую тему вы его пасли?

– Точно не знаю… Наверное, на тему его бизнеса. Что-то связанное с нефтью, с инвестициями… Но я маленький человек, и задачи передо мной ставили тоже маленькие…

– Вот что, «маленький человек», – Сталлоне неодобрительно глядел на него в упор, как и ствол «беретты», которая тоже принимала участие в их беседе. – Ты мне тут не крути! Говори, что вы сделали с Пошкусом и с тем русским, который пропал в тот же или на следующий день?!

Лицо паневежца обильно покрылось потом.

– Ну нет, это не наша работа… Боксер говорил, что теперь могут на нас подумать, и велел временно уехать из Паневежиса, притихариться… Это было недели три назад, или чуть поболее. Сейчас вроде поуспокоилось…

Дня четыре назад я встречался с Антоном. Он сказал, что нам не надо больше шхериться… Скинул нам бабок, велел хорошенько отдохнуть и к концу этой недели выходить… на работу. Но уже не в Паневежисе, а в самом Вильнюсе.

Заметив, что палец этого страшного человека напрягся на спусковом крючке, Каланча торопливо, почти захлебываясь, произнес:

– Подожди, подожди… Может, все ж договоримся? Вот, послушай еще… В тот день, когда похитили… или хренакнули Пошкуса, мы тоже следили за ним…

– Продолжай, – сказал Сталлоне, чуть ослабив палец на спусковом крючке. – Если соврешь – убью! – «Мерс», в котором были Пошкус и его водила, в тот вечер, около девяти часов, на несколько минут останавливался возле гостиницы «Виллон»…

– Не тяни кота за яйца! – строго сказал Сталлоне. – Говори коротко и по делу!

У него действительно время было расписано по минутам, поскольку после того, как он здесь пошабашит, ему нужно поспеть к очередному парому, который переправит его с косы обратно в Клайпеду. Да и сама ситуация не располагала к длительным разговорам, пусть даже информация, которой успел поделиться Каланча, содержит в себе кое-какие любопытные вещи.

– Из гостиницы Пошкус вышел с каким-то мужиком… Наверное, это был тот самый русский, который тоже пропал без вести. Они принялись о чем-то базарить на улице, возле машины, но недолго, минуты три…

Потом сели в джип и покатили по Укмяргскому шоссе в сторону Паневежиса… Мы хотели рвануть за ними, но мне показалось, что этому «мерсу» уже до нас кто-то сел на хвост… Там была и полицейская машина, марки «Фольксваген». Я доложил нашим по рации, сказав о своих подозрениях… Мне тут же скомандовали «отбой»! Так что я не в курсе, кто или что за всем этим стоит…

– Назови адреса новых «лежек» Боксера и номер его мобильника, или того человека, кто может на него вывести!

Каланча, врубившись, наконец, чем все для него закончится, выпучил глаза и замычал что-то нечленораздельное…

Сталлоне тут же двумя выстрелами в упор отправил последнего паневежца купаться в кровавый бассейн.

– Скромнее надо быть, пацаны, – сказал он, покосившись на стол с яствами. – Скромнее…

Сталлоне, выбравшись из здания через дверь запасного выхода, запер и ее на ключ, а сам ключ, пройдя несколько десятков шагов, бросил на улице в контейнер для мусора. «Беретту», глушитель и почти опустевшую обойму он кинул в Куршский залив, оставшись при этом никем не замеченным.

Когда он выехал на шоссе, чтобы с ювелирной точностью поспеть на отправляющийся с косы паром, местность за его спиной, несмотря на негустую россыпь теплых электрических огней, казалась ему совершенно безлюдной.

Воистину, в курортном поселке Юодкранте нынче выдался «мертвый сезон»…

Глава 10 ЕСТЬ КОНТАКТ!

Анна Головина остановилась в гостинице «Скандик Хотел Неринга», или просто «Неринга», расположенной на центральном вильнюсском проспекте Гядимино. Четырехзвездочный отель, входящий в скандинавский филиал сети «Хилтон», размещается в заново перестроенном здании, чей декор выполнен в теплых тонах. Головиной частенько доводилось выезжать по разным поводам за границу, поэтому еще пару лет назад она оформила членскую карточку сети «Хилтон». Здесь, в этом отеле, дисконтная карточка тоже была действительной, так что ей удалось получить неплохой номер с основательной скидкой… Поскольку она прибыла в литовскую столицу отнюдь не с целью отдыха и приятного времяпрепровождения, сочетаемого с осмотром местных достопримечательностей и ночных увеселительных заведений (такого добра и в Москве предостаточно), Головина не стала снимать себе крутые апартаменты, ограничившись стандартным номером делюкс за двести баксов в сутки: кондиционер, холодильник, мини-бар, спутниковое и платное ТВ. Номер она оплатила на пять суток вперед, но уверенности, что ей удастся добиться своей цели за столь короткий срок, у нее не было.

Анна знала, что в ходе своих прошлых визитов в эту прибалтийскую столицу – за исключением последней по времени поездки – Сергачев останавливался именно в отеле «Неринга». Во-первых, он несколько раз звонил ей отсюда, посылал письма по факсу или на Е-мейл, либо скидывал сообщения на ее автоответчик. Во-вторых, роясь в бумагах Вадима в его загородном доме, где она уже чувствовала себя полноправной хозяйкой, Анна нашла два буклета вильнюсской гостиницы «Неринга», в которых содержалась подробная информация об этом отеле. Что характерно, уже на вторые или третьи сутки после исчезновения Вадима в их загородный дом пожаловал его заместитель по возглавляемому им департаменту Концерна, а также двое сотрудников службы безопасности «тюменских». Вначале они спросили, не звонил ли кто из Вильнюса по поводу Сергачева. Затем, ведя себя предельно вежливо и даже предупредительно, они тщательно осмотрели кабинет и домашнюю библиотеку. В ее присутствии изъяли какие-то бумаги из ящиков письменного стола, все дискеты, которые нашли, а также унесли ноутбук и органайзер Вадима. Заместитель Сергачева сказал, что – «так надо», и заверил ее, что все изъятое со временем будет возвращено (пока что ничего не вернули).

А вот на эти два буклета, как и на другую подобную «макулатуру», они не обратили никакого внимания…

Но то, что Анна Головина разместилась по прибытии в Вильнюс в отеле «Неринга», где во время своих приездов в литовскую столицу останавливался Вадим Сергачев, само по себе не способно было ни на шаг продвинуть ход предпринятого ею на свой страх и риск расследования. Ей было уже известно – эту информацию добыла для нее московская фирма «Каскад», – что топ-менеджер Тюменского нефтегазового концерна Сергачев, прибывший в Вильнюс двадцать первого января рейсом «Летувос авиалинийос», выбрал себе местом проживания не отель «Неринга», как это следовало бы предполагать, а почему-то разместился в небольшой пригородной гостинице «Виллон». За порогом каковой, собственно, и теряются его следы…

На фирму «Каскад» Головина вышла через их сайт в Интернете (многие охранные структуры, действующие легально в этой сфере бизнеса, рекламируют себя через Сеть). Это была одна из немногих подобного профиля фирм, чья деятельность сориентирована на те бизнес-структуры, что имеют дело с Прибалтийским регионом и специалисты которой, среди всего прочего, готовы оказать широкий спектр услуг, направленных на защиту частных инвестиций в государствах Прибалтики. С руководителем этой фирмы Евгением Николаевичем Ивановым она встретилась в кабинете последнего примерно спустя декаду после того, как ей стало известно, что Вадим Сергачев, ее нынешний сожитель и законный супруг в будущем, самым таинственным образом исчез в ходе своей поездки в Прибалтику. И когда ей уже стало понятно, что не только помощи, но даже сколь-нибудь внятных разъяснений по этому поводу от «тюменских» она вряд ли добьется…

Иванов сразу предупредил свою новую клиентку, что его агентство, в силу самой специфики Прибалтийского региона, не сможет напрямую заниматься розыском пропавшего без вести в Литве близкого ей человека.

Но зато взялся поставлять ей информацию, которую его специалисты способны добыть из открытых источников – прежде всего из русскоязычной прессы Литвы – и через свои связи в родственных структурах, а также порекомендовать Головине надежных людей в Прибалтике, через которых, за отдельно оговоренную плату, можно будет прямо на месте провести частное расследование по факту исчезновения Вадима Алексеевича Сергачева.

Спустя три дня после ее первого визита в фирму «Каскад» Головиной предоставили подборку статей в русскоязычной прессе Литвы по интересующему ее вопросу (газеты «Республика», «Литовский курьер» и «Обзор»). Насколько она поняла из попавших в ее руки материалов, реакция литовских властей на исчезновение российского бизнесмена Вадима Сергачева была довольно сдержанной, осторожной, немногословной.

И все же среди прочитанного ею содержалось кое-что, заставившее ее насторожиться.

В интервью литовской прессе представитель Концерна по странам Прибалтики заявил, что Сергачев находился в Литве как частное лицо и что эта его поездка никоим образом не связана с трехсторонними переговорами между литовским правительством, американской компанией «Джильямс» и Тюменским концерном по подписанию инвестиционного соглашения и перераспределению акций компании «Мажейкю Ойл»…

Возможно, обыватель поверит в подобные сказочки, но Головина-то хорошо знала, что это заведомое вранье. Вадим, конечно, не особенно посвящал ее в специфику бизнеса, каким уже давно занимается. К тому же у нее и своих забот хватает… Но поскольку они жили вместе последние месяцы, то были в курсе, хотя бы в общих чертах, кто из них чем занимается и о чем у каждого из них болит голова.

И она знала, что последняя поездка Вадима связана именно с подготовкой сделки по приобретению «тюменскими» акций компании «Мажейкю Ойл». Ей было неведомо, с кем именно намеревался встретиться в Литве Сергачев, но у Головиной имелся кое-какой предпринимательский опыт, да и Вадима она успела изучить, поэтому она чувствовала, что не все обстоит так просто с этим «прибалтийским проектом».

Некоторые моменты насторожили ее также в опубликованных в прессе скупых высказываниях должностных лиц из литовских правоохранительных органов. От внимания Головиной не укрылось, что практически одновременно с Вадимом Сергачевым пропали без вести некий Альгирдас Пошкус, литовский бизнесмен, работавший ранее в топливно-энергетическом секторе правительства Литвы, и его шофер. В одном из интервью было сказано, что, по данным литовской полиции, эти два случая никак не связаны между собой… Возможно, она не обратила бы внимания на этот пассаж, если бы не одно «но»… На фотографиях, мелькавших в газетных статьях, было запечатлено лицо человека, который в середине октября приезжал в загородный дом на Истре и был представлен ей Сергачевым как «мой хороший друг из Литвы Альгис» (они о чем-то довольно долго разговаривали в кабинете Вадима, затем гость, отобедав у них и высказав пожелание видеть их у себя в гостях, кажется, в Паневежисе, покинул их дом)…

Чем больше Головина занималась этим делом – пришлось и ей самой подключиться, чтобы защитить свои кровные интересы, – тем больше странностей она выявляла. «Тюменцы» явно не заинтересованы в том, чтобы раздувать эту историю. Что, конечно, не исключает того, что Концерн, не поставив в известность ее, Анну Головину, негласно проводит собственное расследование случившегося. То же самое относится к литовским властям, у которых, вероятно, имеются все основания для того, чтобы вести себя предельно взвешенно и осторожно, делая вид, что ничего экстраординарного не произошло…

Глава фирмы «Каскад» первоначально рекомендовал ей две литовские охранные фирмы – «Аргус» и «Фалькон», – через которые можно было бы организовать частный розыск Сергачева в Прибалтике (или как-то выяснить его судьбу). Причем Головина ни словом не обмолвилась о том, что она сама намеревается на днях вылететь в Вильнюс, чтобы попытаться взглянуть на ситуацию изнутри и чтобы самой переговорить с теми, кто будет заниматься, выполняя ее заказ, розысками пропавшего без вести Вадима Сергачева.

Во время последней ее встречи с главой фирмы «Каскад» Евгений Николаевич сообщил, что появились некие непредвиденные сложности. Он сам отмел кандидатуру вильнюсской фирмы «Аргус», объяснив, что эта структура, по последним полученным им данным, являет собой местную разновидность бандитской «крыши». Не вникая в подробности, он лишь заметил, что в ее случае с подобными структурами лучше не связываться… Что же касается фирмы «Фалькон», то согласия ее руководителя на некие совместные действия в деле прояснения судьбы Вадима Сергачева до сих пор получить не удалось…

Анна смогла уснуть лишь на рассвете. Проснулась она, когда часы показывали половину одиннадцатого утра. Приняла душ, провела у зеркала несколько минут с косметичкой, оделась, после чего задумалась над тем, что ей следует далее предпринять.

Вчерашнее посещение фирмы «Фалькон» оставило у нее двойственное впечатление. Она очень рассчитывала на этот визит, но была, мягко говоря, удивлена тем, что ей довелось увидеть. Определенно, дела у Стаса Нестерова, владельца этой фирмы, рекомендованной ей господином Ивановым, шли не самым блестящим образом. Конечно, она вчера несколько погорячилась, высказав явно скоропалительное предположение, что неприятности, которые заполучила фирма «Фалькон» и ее глава, могли быть как-то связаны с «российским клиентом», то есть именно с ней, Головиной. Откуда ей знать, с чем связан погром, результаты которого она видела своими глазами? Просто она, не зная, как ей достучаться до этого Нестерова, решила запустить пробный шар, надеясь, что у них завяжется хоть какой-то разговор. Она действовала наобум, но что-то в реакции Стаса Нестерова ей подсказало, что высказанное ею предположение, возможно, не так уж и далеко от истины…

Сама она здесь ни черта не добьется. Без местного помощника, человека со связями не только в правоохранительных органах, но и в криминальной среде, человека информированного, сообразительного, а главное, надежного, умеющего держать язык за зубами, ей здесь ничего не светит.

И что немаловажно, он должен быть этническим русским, потому что коренным жителям республики в своем крайне деликатном деле она как-то не склонна доверяться.

Жизнь научила ее разбираться в людях, поэтому она не считала ошибкой либо глупостью то, что оставила вчера на столе в офисе фирмы «Фалькон» конверт с десятью тысячами долларов, На визитке, правда, которую она оставила Нестерову, значатся лишь ее фамилия и имя, а также адрес ее московского офиса. Она ему не сказала, где именно она остановилась в Вильнюсе. Но найти ее здесь, в Вильнюсе, надо полагать, этому человеку не составит труда – если, конечно, он захочет продолжить их неоконченный разговор и если это позволит ему состояние его собственных дел.

Головина спустилась вниз, позавтракала в ресторане «Неринга», а когда вновь оказалась в гостиничном вестибюле, направляясь к лифту, ее вдруг окликнул дежурный портье.

– Извините… э-э… вы мадам Головина?

Анна, изменив курс, подошла к стойке.

– Да, это я.

– Вас просят к телефону.

Анна, бросив на него недоумевающий взгляд, взяла у портье телефонную трубку.

– Я вас слушаю.

– Госпожа Головина? – послышался в трубке незнакомый мужской голос, говорящий по-русски с едва уловимым прибалтийским акцентом. – Анна Алексеевна?

– Да, это я. С кем имею честь?

– У меня для вас важное сообщение. Поднимитесь в свой номер! Я перезвоню вам через минуту или две…

Анна, пожав плечами, положила трубку на место. Портье отвлекся на разговор с другим постояльцем отеля, но спрашивать у него, что за человек ей сейчас звонил, по-видимому, было бесполезно.

Головина, более не мешкая и секунды, поднялась в свой «делюкс». Едва она успела сунуть карточку в прорезь рядом с входной дверью, как в номере уже раздались телефонные трели.

Ей почему-то подумалось, что звонят из офиса фирмы «Фалькон», не сам Нестеров, а кто-то из его сотрудников, – но по ходу разговора выяснилось, что ее догадка неверна.

– Да, я вас слушаю.

– Госпожа Головина? – прозвучал в трубке все тот же мужской голос с легким акцентом. – Вы прилетели к нам из Москвы?..

Анна, продолжая прижимать трубку к уху, присела в кресло.

– А кто вы, собственно, такой? – сухо спросила она. – И что вам от меня нужно?

– Вам известен такой человек – Вадим Сергачев?

Головина тут же вся подобралась.

– Гм… Допустим, что… да, он мне известен.

– Вы хотите знать, что произошло с господином Сергачевым? И какова его судьба?

У молодой женщины мгновенно пересохло в горле.

– Почему вы молчите? – поинтересовались на другом конце провода. – Если вам неинтересен наш разговор, мы можем его прекратить…

– Нет, нет… Я вас внимательно слушаю.

– Очень хорошо… – после паузы сказал мужской голос. – Тогда мы с вами поступим следующим образом… Во-первых, оставайтесь пока в своем номере. Во-вторых… У вас есть с собой сотовый телефон?

– Да, конечно.

– И роуминг по Литве?

– В том числе.

– Придется временно отключить!

– Ясно… Но у меня есть к вам вопросы!..

– Сейчас никаких вопросов! Зададите их позже, при нашей личной встрече! Оставайтесь пока в своем гостиничном номере! Никаких контактов с третьими лицами! Иначе наш разговор так и не состоится!..

– Вы скажите мне пока только одно, – с замиранием сердца произнесла Головина. – Вадим… жив?

– Все скажу при личной встрече, – отрезал незнакомец. – А пока оставайтесь в номере и ждите от меня новых ЦУ…

Глава 11 ГЛУПАЯ – НО МЫСЛЬ

Весь следующий день Стас Нестеров занимался делами. Для начала они с Ирмой, числящейся в его фирме бухгалтером, наведались в налоговую инспекцию. Здесь они проваландались до полудня, но удачно закрыли не только четвертый квартал, но и баланс всего прошедшего года. После этого их дорожки на время разошлись: Мышка отправилась в свою нотариальную контору, где она трудится четыре дня в неделю, с часу дня до семи вечера, а Нестеров уехал в Каунас, чтобы переговорить на месте с двумя своими давними клиентами, руководителями транспортных фирм, осуществляющих перевозки грузов по республике и в страны СНГ. Стас надеялся заключить с ними договор на сопровождение грузов, а также охрану транспортного парка и товарных складов – начиная со второго квартала по конец календарного года, – но его предложение о сотрудничестве было мягко отклонено, и даже посулы основательных скидок за услуги не помогли ему добиться цели. С таким же отрицательным результатом ранее завершились его переговоры с вильнюсскими автоперевозчиками: после того как россияне и белорусы ввели обязательное сопровождение транзитных грузов, следующих по их территории, так называемый «принудительный конвой», прибалты, участвующие в этих грузоперевозках, в целях экономии вынуждены отказываться, полностью или частично, от услуг таких местных структур, как охранная фирма «Фалькон»…

В итоге Стас Нестеров не только не мог набрать в штат восемь-десять сотрудников, чтобы вернуться к прежней численности персонала, но и должен был теперь ломать голову над тем, чем ему занять себя и своего партнера Римаса Мажониса по прозвищу Слон…

Стас вернулся в офис в девятом часу вечера. Здесь он застал не только Слона, но и его кузину, которая, пошабашив в своей нотариальной конторе, решила проведать «соколов», а заодно навестить Гертруду Францевну.

В его отсутствие Слон поставил обратно и надежно закрепил коробку входной двери, навесил порушенные полки и вообще навел в помещениях офиса марафет, упаковав неподдающиеся восстановлению предметы обстановки и оборудование в большие пластиковые мешки, каковые вынес во двор и оставил у мусорного контейнера. Надо сказать, Римас очень хозяйственный мужик: его огромные ручищи годятся не только для мордобоя и пальбы из всех видов оружия, но и для всяких трудовых дел, начиная от авторемонтных и сварочных работ и кончая починкой бытовой техники и даже часовых механизмов. Не говоря уже о том, что выпивку и закуску он способен раздобыть в любой местности и в любое время суток.

Стас Нестеров, хотя ему удалось сегодня выбить из своих прежних клиентов часть повисших еще с конца прошлого года задолженностей по оплате услуг фирмы «Фалькон» – восемьсот долларов наличными плюс данное ему устно обещание перевести в следующем месяце остаток суммы в литах на один из счетов его фирмы, – все же был сильно не в духе.

Слон, с которым они так основательно притерлись за годы совместной работы, что научились понимать друг друга без слов, тут же достал из заветного шкафчика початую бутылку «Севн кроун» и два стакана (Мышка крепкие напитки не употребляет). Наполнил стаканы почти наполовину, но разбавлять виски не стал, как и не стал бросать туда лед, – они со Стасом не извращенцы, чтобы пить разбавленный вискарь. Ирма тем временем достала из холодильника тарелку с бутербродами, поставила закуску на стол и сама, придвинув стул, села рядышком и, подперев щеку кулачком, задумалась о чем-то своем, девичьем.

– Не бери в голову, шеф, – сказал Слон, поднимая свой стакан. – Давай-ка лучше накатим!

– Одну минуту, Слон…

Нестеров извлек из бумажника пять зелененьких сотенных купюр и передал их опешившей Мышке.

– Ирма, это тебе на зубы, – сказал он. – Пятисот баксов хватит или еще добавить?

Заметив, что девушка не спешит брать эти деньги, Стас бросил на нее сердитый взгляд.

– Бери деньги, Ирма, и не вздумай спорить со мной!

Мышка, пряча деньги в сумочку, одарила мужчин поочередно благодарным взглядом.

– Я уже завтра смогу снять брекеты, – сказала она. – Даже не верится, что с завтрашнего дня я смогу улыбаться во весь рот!

– Ничего, прорвемся, – произнес Стас. – Вот теперь, Слон, давай накатим…

Выпили, закусили, затем дружно потянулись за сигаретами.

– Наша бабушка Онуте, – заметила Ирма, – что живет на хуторе, гонит самогон гораздо лучшего качества, чем то… что вы пьете. В следующий раз, когда буду у нее в гостях, привезу вам на пробу, чтобы смогли ощутить разницу.

– Плохого виски не бывает, как заверяет нас старина Уильям Фолкнер, – хмыкнул Нестеров. – Просто некоторые сорта виски лучше других.

Он вдруг вспомнил, что в его сейфе хранится конверт с десятью тысячами баксов, который, прежде чем ретироваться, оставила на столе вчера вечером некая мадам Головина.

– Ну что, не приходила? – спросил он, глядя на Слона.

Тот, поняв, о ком идет речь, отрицательно качнул головой.

– И не звонила?

Слон вновь качнул головой из стороны в сторону, затем, глядя на двоюродную сестру, словно призывая ее к себе в союзники, сказал:

– Ты представляешь, Мышка?.. Стас хочет вернуть все деньги той рыжей тетке, что приехала из Москвы.

Ирма, которой Слон успел рассказать о вчерашней визитерше – со слов Нестерова, – отнюдь не настроена была принимать сторону своего братца.

– Стас умнее нас двоих, Римас, – сказала она. – Если шеф решил, что нужно вернуть деньги той женщине, то у него на это, значит, есть веские основания… Кстати, а какая она из себя?

Нестеров на мгновение задумался.

– Лет двадцати семи, ростом примерно с тебя, Ирма, фигуристая…

Рыжая… и при всех делах. – Он вдруг улыбнулся. – Самое странное, что наша Гертруда Францевна как-то сразу признала ее, даже позволила почесать себя за ушком…

Кошка, дремавшая до этого момента в кресле, вдруг соскочила на пол, подошла к Стасу и, выдав горловое м-м-р-р-р, принялась тереться о его ногу.

– Как вас понимать, мадам? – несколько удивленно произнес Нестеров, наблюдая за странной реакцией своей четвероногой любимицы. – Вы хотите, чтобы я… чтобы мы помогли той рыжеволосой женщине в ее деле?

Гертруда Францевна сначала вскочила ему на колени, а затем и вовсе запрыгнула на плечо. Устроившись там, она стала поочередно смотреть то на Слона, то на свою подружку, девушку с волосами соломенного цвета, будто приглашала и их высказаться.

– Послушайте, шеф… – Мышка уставилась на него своими васильковыми глазами. – А что, если эта женщина действительно нуждается в помощи? И не может найти здесь поддержки ни у кого, кроме нас?

– Стас, почему бы тебе не поговорить с ней еще раз? – поддержал сестру Слон. – Мы же все равно сидим без работы! Так или не так? Дураки будем, если упустим такого клиента…

Нестеров, напустив на себя задумчивый вид, легонько покачал головой.

– Похоже, что пока я отсутствовал, вы успели сговориться. Кстати…

Головина забыла оставить свой вильнюсский адрес…

– Она специально так поступила, – заметила Мышка, которая, прочитав в университете массу книжек, иногда говорила умные вещи. – Это вроде небольшого теста на профпригодность. Размышляла она, думаю, примерно так: если вы, господин Нестеров, не способны разыскать меня в одной из гостиниц вашего города, то зачем мне такой сыщик?..

– Найти эту Головину – что два пальца об асфальт, – хитро улыбнувшись, сказал Слон. – Для тебя, Стас, это вообще не проблема.

– Ладно… Завтра попытаюсь вычислить, где она остановилась.

Слон и Мышка многозначительно переглянулись.

– Она ведь вчера приходила в наш офис поздно вечером? – протягивая начальнику упаковку мятных леденцов, призванных освежить его дыхание, сказал Слон. – Вот и ты нанесешь ей ответный визит в это же примерно время…

– Что, прямо сейчас отправляться?

– Добрые дела не стоит откладывать на потом… Так что езжай к ней, а мы тебя с Мышкой здесь подождем.

Удивляясь тому, что так легко поддался на уговоры, Стас забрался в свой «Чероки» и покатил на поиски Головиной.

Особо усердствовать он не собирался, решив для отмазки наведаться в расположенные в центре города гостиницы, где чаще всего останавливаются приехавшие по своим делам в Вильнюс мало-мальски состоятельные иностранцы (справки по телефону о своих постояльцах персонал отелей обычно не дает).

И с первого же выстрела попал в десятку.

Войдя в холл отеля «Неринга», он направился к стойке, за которой высился дежурный портье.

– В вашем отеле снимает номер Анна Головина, – произнес он уверенным тоном. – Рыжеволосая молодая женщина… Она приехала из России…

Он полагал, что портье сверится со списком постояльцев, который внесен в память компьютера, но тот почему-то уставился прямо на него.

– Что? – спросил Нестеров. – Что-нибудь не так?

– Вы, случаем, не Стас Нестеров? – поинтересовался портье.

– Да, это я.

– У вас есть с собой удостоверение личности?

Стас полез в карман и секундой спустя продемонстрировал ему свои водительские права.

– Мадам Головина просила, если вы появитесь, передать вам этот конверт.

Это был обычный белый почтовый конверт, на лицевой стороне которого, где обычно пишется адрес, было начертано чуть наискосок – ДЛЯ ГОСПОДИНА НЕСТЕРОВА.

Внутри его оказался листочек, вырванный из записной книжки, а сам конверт сохранил запах дорогих духов.

На листка было начертано следующее:

Господин Нестеров!

На меня сегодня вышли какие-то люди по телефону, у которых вроде бы есть информация по Сергачеву… У меня к вам также важное дело, так что оставьте, пожалуйста, у портье для меня записку с номером вашего мобильного телефона или координатами, где вас можно найти.

Анна Головина Сунув записку в карман, Нестеров вновь посмотрел на портье.

– Скажите, Головина сейчас в номере?

– Нет, мадам Головина недавно покинула отель. А перед тем как уйти, подошла к стойке и оставила этот конверт для вас…

– Когда именно она ушла? Вы вызывали для нее такси? Или за ней кто-то приехал?

Портье бросил взгляд на наручные часы, а Нестеров, в свою очередь, взглянул на циферблат настенных часов, висевших на стене позади портье, – стрелки показывали без пяти минут десять вечера.

– Мадам Головина покинула отель примерно в половине десятого, – уточнил портье. – Вы ее чуть-чуть не застали… Нет, такси не вызывали… Мадам спросила меня, далеко ли отсюда казино «Лас-Вегас».

Я сказал, что оно находится менее чем в двух кварталах от отеля, и объяснил, как его найти…

Не добившись более ничего от портье, Нестеров покинул отель. Усевшись в машину, припаркованную чуть наискосок от входа в «Нерингу», он вяло выковырял из пачки сигарету, прикурил от зажигалки, затем стал думать, что ему делать.

Если ничего, не изменилось за последнее время в местных раскладах, то «Лас-Вегас» является сейчас единственным в столице казино, контроль над которым сумели сохранить за собой ветераны «бригады». Иными словами, это вотчина Монгола и его младшего брата, причем сам Монгол пару недель назад досрочно вышел из тюряги…

Судя по записке, которую оставила для него Головина у портье, неизвестные лица, которые вроде бы обладают информацией о пропавшем российском бизнесмене Сергачеве, предложили ей где-то встретиться и обкашлять данную тему… Нет, не «где-то», а именно в казино «Лас-Вегас», иначе зачем бы она спрашивала у портье, где находится сие славное учреждение…

Пока Стас курил в салоне своего джипа, у него мелькнула мысль, что раз уж он выбрался на поиски Головиной, то почему бы ему не пройтись по ее следу, тем более что она, скорее всего, находится сейчас всего в двух кварталах от него.

И хотя мысль была заведомо глупой, он все же завел мотор и покатил в сторону казино «Лас-Вегас»…

Глава 12 ПРИБАЛТИЙСКАЯ РУЛЕТКА

Неизвестные ей лица продержали Анну Головину в напряжении почти до половины десятого вечера.

Наконец в ее номере зазвонил телефон.

– Отправляйтесь в казино «Лас-Вегас»! – прозвучал в трубке уже знакомый ей голос. – Таксомотор заказывать не нужно, пройдетесь пешком! Там к вам подойдут…

– Где находится казино?

– Спросите у портье, он должен знать… Все, одевайтесь и выходите из отеля!

Хотя Головиной было как-то не по себе, она мигом подхватилась и понеслась на место рандеву. У нее, конечно, имелись кое-какие сомнения по поводу своих действий… Но это отнюдь не поубавило в ней решительности. «Скорее всего, – думала она про себя, оправдывая собственные шаги, кто-то из тех, кто расследует здесь подобные дела, намерен, с целью подзаработать, предложить ей некую сделку. К примеру, обменять добытую информацию о судьбе Вадима Сергачева на энную сумму денег. Крайне сомнительно, что предметом переговоров или торга может стать тема выкупа, потому что, во-первых, с момента исчезновения Сергачева прошел уже почти месяц, а во-вторых, с предложением о выкупе за российского бизнесмена злоумышленники обратились бы не к ней, а непосредственно к «тюменским».

Интересно бы только узнать, как этим неизвестным удалось вычислить ее здесь, в Вильнюсе, и понять, что именно ее сюда привело?.. Впрочем, об этом она старалась сейчас не думать, потому что важнее всего ей было получить хоть какие-то сведения о Сергачеве.

Когда она спустилась вниз, гостиничный холл оказался пуст.

Она спросила у портье, где находится казино «Лас-Вегас», а заодно оставила конверт с коротким посланием для Стаса Нестерова, на тот случай, если последний появится в ее отсутствие. …Надо сказать, Головина крепко надеялась на то, что этот человек либо позвонит ей через гостиничный коммутатор, либо сам нарисуется в отеле. Надеялась на это, но и опасалась того, что его появление в «Неринге» может сорвать тот перспективный контакт, который возник после телефонной беседы с незнакомцем, обещавшим сообщить ей какую-то информацию о Сергачеве. Ей хотелось бы посоветоваться с кем-то опытным и разбирающимся в местной специфике вроде этого Нестерова, не говоря уже о том, чтобы постоянно иметь при себе здесь двух или трех надежных людей. Но, видать, не судьба… «Одно из двух, – думала она, осторожно ступая по тщательно очищенному от снега вильнюсскому тротуару. – Либо я ошиблась в этом человеке, либо у него самого дела обстоят таким образом, что ему сейчас решительно не до меня…»

Заведение, которое ей было предложено посетить, ничем не отличалось от любого московского казино средней руки; настороженные глаза секьюрити на входе и в двух залах, вышколенные крупье, молодые парни и девушки в стандартной униформе, ряды автоматов и игровые столы, клубы сигаретного дыма над зеленым сукном, бледные и отрешенные либо, наоборот, неестественно возбужденные лица игроков, преимущественно мужчин, чьи руки, казалось, живут отдельной жизнью, а чуть прищуренные глаза излучают лихорадочный блеск…

В небольшом вестибюле, кроме секьюрити и гардеробщика, никого более не оказалось. Головина чуть потопталась в нерешительности, затем все же разделась; передала гардеробщику дубленку, взяла у него номерок, повесила сумочку на плечо и направилась в игровой зал, где наибольшей популярностью, судя по количеству сгрудившихся у стола людей, пользовалась рулетка.

Возле нее тут же, словно из-под земли, вырос администратор.

– Лабас вакарас, поня… Норите лошти?

Она взглянула непонимающе.

– Добрый вечер, мадам, – тут же сориентировался и перевел на русский служащий казино. – Желаете играть?

Головина вначале оглянулась по сторонам – может, кто-то из присутствующих подаст ей знак, – затем, в легком недоумении пожав плечами, сказала:

– Вот что, любезнейший… Бокал шампанского мне, желательно французского, марки «Моэт». И одну игровую фишку.

Она передала служащему купюру номиналом в пятьсот литов. Когда служащий выполнил ее заказ, она направилась к столу для игры в рулетку. Решила поставить на «красное» и «черное», на чет-нечет. Про себя загадала, что если выпадет четное число, то она найдет Вадима живым и невредимым. Ну а если нечетное… то тем самым, на каком-то мистическом уровне, подтвердятся ее наихудшие предположения.

Когда игроки, обступившие рулеточный стол, начали делать ставки, Головина положила свою двухсотлитовую фишку на игровой сектор, обозначенный цифрой 18 (сегодня как раз было 18 февраля).

Стоило крупье запустить механизм рулетки, как над ухом Головиной прозвучал приглушенный мужской голос:

– Вас ждут в другом месте… Сейчас вы покинете казино, выйдете на проспект, свернете сразу налево, пройдете один квартал, увидите вывеску «Тропикана», войдете в бар, там вас встретят…

Пока она слушала инструкции незнакомого ей человека, рулетка замедлилась, и наконец шарик соскользнул-перепрыгнул в последний раз, замерев в секторе 23. «Плохо, – подумала она, отдавая в то же время себе отчет, что все эти вычисления при помощи рулетки попахивают абсурдом. – Очень плохо… Но почему выпало «23»? Ведь Вадим, судя по всему, угодил в переплет 21-го числа месяца января… Определенно, что-то здесь не так».

Нестеров припарковал свой «Чероки» на платной муниципальной стоянке, оборудованной стояками-автоматами, на ближайшей к казино «Лас-Вегас» улице, впадающей в центральный вильнюсский проспект.

Когда он вывернул из-за угла здания, на первом этаже которого функционировал игорный дом, то вдруг заметил удаляющийся по проспекту Гядимино, по этой же стороне тротуара, знакомый женский силуэт.

Их разделяло примерно полторы сотни метров, но поскольку проспект в этот поздний час был почти свободен от пешеходов, он смог разглядеть и одетую в дубленку цвета осеннего каштана молодую женщину, и ярко-рыжую копну волос… «Что за странные маневры? – удивленно подумал он. – Похоже, Головина уже успела посетить казино… Но почему тогда она пилит не в сторону своего отеля, а в совершенно другом направлении?..» Он чуть прибавил ходу, надеясь через пару-тройку минут нагнать девушку, но она, когда их разделяло около сотни шагов, вдруг завернула в один из вильнюсских ночных баров.

Стас, вспомнив, что забыл сигареты в бардачке джипа, остановился у мини-маркета, чтобы купить новую пачку. И в этот момент он заметил медленно двигающийся по проспекту джип «Тойота» с тонированными стеклами.

Он отступил в тень, переместившись к торцу мини-маркета… Надо же, та самая тачка, на которой позавчера подкатила к его офису лихая троица во главе с мужиком блондинистого окраса, чье имя, фамилию и место нынешней службы сообщил Феликс – это некий Антон Легостаев, сотрудник частной охранной фирмы «Аргус»…

Одному из них Слон, кажется, сломал руку, но двое других, включая Антона, отделались сравнительно легко…

Джип свернул в переулок, откуда можно было проехать во двор четырехэтажного здания, часть первого этажа которого занимал стрип-бар «Тропикана».

Нестеров, выбравшись из своего временного укрытия, озадаченно потер подбородок.

Потом, приняв решение, полез в карман куртки за мобильником (они со Слоном теперь пользовались резервными сотовыми телефонами, взамен разбитых Хорем и его компашкой; вдобавок сменили СИМ-карты, чтобы хоть какое-то время их переговоры не могла прослушивать третья сторона).

– Ты мне нужен, Слон! – бросил он в трубку, услышав голос партнера. – Прыгай в свою тачку и гони на Гядимино! Стрип-бар «Тропикана» знаешь? Припаркуйся недалеко от заднего крыльца…

Анна догадывалась, что является причиной этих странных маневров. Наверное, человек, располагающий какими-то сведениями о Сергачеве, не хочет особенно светиться в связи с этим делом. Можно даже предположить, что он не один, что у него есть помощник или помощники. И только когда они убедились, что она не спешит звонить в полицию, что она дорожит этим призрачным пока шансом и поэтому не склонна делать резких телодвижений, только тогда, да и то с соблюдением всех мер предосторожности, дело стало подвигаться в нужную ей сторону.

На входе стоял мужчина, одетый как секьюрити, но обличьем похожий на «братка». Из зала, отделенного от вестибюльчика коридором, доносились громкие звуки музыки в стиле зажигательных танцев «латинос». «Браток», посмотрев на нее, как удав на кролика, распахнул одну из выходящих в чуть затемненный вестибюльчик дверей:

– Вам – сюда!

А поскольку рыжеволосая женщина вдруг замерла на пороге, как бы пребывая в нерешительности, он легонько втолкнул ее в дверной проем, затем прошел в служебный коридор и тут же запер за собой дверь на ключ…

Стас не знал, что за структура отвечает за безопасность в этом заведении: «Аргус» или какая-то другая фирма. А выяснять этот немаловажный вопрос у него не было времени.

Месяца два назад они со Слоном, шатаясь по ночным заведениям Вильнюса, уже наведывались в эту «Тропикану». Но тогда они находились под изрядным хмельком и пробыли здесь не более получаса…

Войдя в затемненный вестибюльчик, он не обнаружил там, против собственного ожидания, ни охранника, ни кого бы то ни было еще.

Створки легкой решетки, перекрывающей доступ к гардеробу, где висит верхняя одежда клиентов заведения, были заперты на замок. Стас прошел в зал, где сразу три девушки, избавившись от остатков одежды, отплясывали в чем мать родила на подмостках какой-то зажигательный латино-американский танец. Здесь он обнаружил охранника, который, раззявив рот – как и все присутствующие, – наблюдал коронный номер местных стриптизерш. Бросив косяка по сторонам, Стас, не дожидаясь, пока охранник обратит на него внимание, тут же вымелся из зала с его предельно наэлектризованной развернувшимся на подмостках действом атмосферой…

В зале Головиной не было.

Стас сунулся в туалет – пусто. Дубленки ее, весьм приметной, на вешалке в гардеробе что-то не видать, да и сам гардероб, заперт…

Странно, однако… Он ведь своими глазами видел, что Головина вошла в «Тропикану»… Ну и куда, спрашивается, она могла подеваться?

Заметив еще одну дверь, он легонько нажал на ручку, затем посильнее…

Кто-то запер эту дверь изнутри.

– Похоже, дело обстоит хреново, – процедил он, выбравшись наружу и сворачивая за угол дома, чтобы зайти с «тыла». – Говорила же тебе мама, Стас, что ты выбрал себе не ту работу…

Во дворе дома, рядом с отдельным выходом, через который можно выбраться из «Тропиканы» во двор, были припаркованы четыре машины. И две из них особенно привлекли к себе внимание Стаса Нестерова: ужа знакомый джип «Тойота» и кирпичного цвета микроавтобус «Форд».

Причем «Форд» был припаркован таким образом, что его корма, с заблаговременно распахнутыми дверцами, прижалась почти вплотную к металлической двери запасного выхода.

Чуть сбоку от «Форда», между микроавтобусом и «Тойотой», перекуривал какой-то незнакомый Стасу мужик, одетый в темную «аляску». Не вынимая зажженную сигарету из губ, он лениво пнул носком ботинка правое заднее колесо «Форда», проверяя, хорошо ли оно накачано…

Похоже, этот мужик в «аляске» – водитель микроавтобуса. В других машинах, припаркованных здесь же, кажется, никого нет – иначе тоже вышли бы наружу, покурить за компанию или перекинуться словцом…

Мужик обернулся лишь тогда, когда Стас, обойдя микроавтобус, подошел к нему почти вплотную.

Прозвучала сакраментальная фраза:

– Мужик, дай закурить?

– Вали отсюда! – лениво процедил тот. – Если не хочешь…

Закончить фразу он не успел, потому что Стас, сделав еще один шаг, врезал ему справа кулаком по челюсти. Да так славненько попал, что и сам малость отшиб руку о его репу, хотя и был в перчатках…

Воспользовавшись тем, что мужик покачнулся, теряя равновесие, Стас подшиб ему ноги, а затем, ухватив его за шиворот и кисть руки и задав нужное направление, мощно приложил его головой о борт микроавтобуса…

Постояв несколько секунд, насторожив уши – кажется, его операция пока протекает успешно, – он взял притихшего мужичка под мышки и перекантовал его за «Тойоту», чтобы он здесь никому не мозолил глаза… Надо же, вооружен: в наплечной кобуре, под курткой, обнаружился «ПМ»… Документов при нем не оказалось, наверное, в машине… Но зато в кармане куртки нашлась аккуратно сложенная шлем-маска – такими пользуются как спецназовцы, так и бандиты.

Нестеров забрался в микроавтобус, завел мотор и отогнал «Форд» чуть в сторонку, чтобы не загораживал дверь запасного выхода.

Подергав эту дверь, он убедился, что она заперта.

Опять позвонил Слону на сотовый.

– Слон, ты где?

– Через минуту буду на месте.

– Я у заднего крыльца «Тропиканы». Когда въедешь во двор, не глуши движок! И держи что-нибудь из своего арсенала под рукой…

В помещении, куда Головину привел секьюрити, ее дожидались двое мужчин. Крепкие, плечистые, с несколько грубоватыми лицами, они могли быть как сотрудниками частной охраны, так и бандитами или даже полицейскими – все они сейчас на одно лицо.

Один из них, светловолосый мужчина с короткой стрижкой, сидел с нашлепкой на носу – сломан нос, что ли? – и имел также ссадину на правой скуле. Другой, на лице которого не было никаких видимых повреждений, смерил ее пристальным взглядом от рыжей макушки до ног, обутых в полусапожки, затем с уже знакомым ей легким акцентом сказал по-русски:

– Паспорт у вас при себе? Нужно убедиться, что вы именно та, за кого мы вас принимаем.

– Мне здесь не очень нравится, – сказала Головина, лопатками ощущая застывшего позади нее секьюрити. – Я бы предпочла встретиться с вами в каком-нибудь другом месте.

– А чем это место плохое? – уставившись на нее, сказал блондин. – Ну так что? Где ваши документы?

Стоявший позади охранник ловко сдернул с ее плеча сумочку и передал блондину.

Все, что происходило с ней в этот вечер, и дотоле вызывавшее у нее определенное беспокойство, теперь, в присутствии этих трех типов, показалось Головиной плохо продуманной авантюрой.

– У меня нет при себе никаких ценностей, – на всякий случай уточнила она. – Господа, меня интересуют только сведения, касающиеся судьбы Сергачева. За информацию такого рода я готова хорошо заплатить, но с собой у меня денег, естественно, нет…

Изучив ее паспорт, блондин удовлетворенно кивнул головой.

– Головина, вам придется поехать с нами.

– Зачем? Я не хочу никуда ехать! Разве нельзя как-нибудь… по-человечески договориться?!

Спустя мгновение громила, выступивший из-за ее спины, защелкнул на ее запястьях наручники. А затем, не успела она и охнуть, он же залепил ей рот куском пластыря. «Ну и дурочка же ты, Головина! – запоздало подумала она. – На этот раз, кажется, ты капитально влипла…»

Нестеров едва успел напялить чужую «маску», как в замке двери запасного выхода с царапающим звуком провернулся ключ. Пришлось Стасу отпрянуть в сторону и притвориться фрагментом стены дома.

Первым из «Тропиканы» выбрался уже знакомый Стасу блондин, идентифицированный им как Антон Легостаев. За ним появилась рыжеволосая женщина, которую какой-то тип держал за локоток…

Появления остальных, если таковые есть, Нестеров не стал дожидаться…

Поскольку Антон сейчас находился ближе остальных к нему, пришлось именно его взять в заложники.

– На землю, уроды! – скомандовал он громко. – Всем лечь!!

В этой пиковой ситуации все, включая и самого Нестерова, повели себя как-то по-дурному… Блондин, которого он прихватил левой рукой за шиворот, воткнув правую с пистолетом в стриженый затылок – чтобы остальные хорошо видели ствол, – буквально в секунду очнулся от первоначального шока и стал трепыхаться, как огромная рыбина, попавшаяся в сети (черт, и угораздило же Стаса выбрать для себя в роли щита этого здоровенного бычару)… Коллега Антона, прикрываясь Головиной, принялся выцарапывать из-под куртки ствол, а за ними еще кто-то крупногабаритный виднелся…

– Тихо, сука, ур-рою! – прошипел Нестеров прямо в ухо Антону. Затем, уже громче, добавил: – А вы двое, не лапайте свои стволы! Пристрелю…

Эй ты, отпусти женщину! Глухие, мать вашу?!!

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы в нескольких метрах от этой явно перевозбудившейся компании не притормозил, яростно взвизгнув шинами, массивный «Додж».

Из джипа, несмотря на громоздкую комплекцию, резвым чертом выскочил Римас – с «помпой» наперевес и тоже в шлем-маске. Причем, что показалась Нестерову странным, выбрался он не через дверцу водителя, а с противоположной стороны…

– Все, кончай базар!! – грозно рявкнул Слон. – Мужик в маске… и женщина… бегом в машину! Остальным… блядь… мордой… вниз!!

Слон до своего прихода в фирму «Фалькон» три года служил в «ARAS»[7], и почерпнутых там навыков он не растерял и по сию пору. Во всяком случае, на этот раз вся троица, включая блондина, довольно послушно улеглась мордуленциями вниз…

Стас ногой отбросил в сторонку оба ствола, лежавшие на виду, затем, схватив за руку девушку, которую некстати поразил столбняк, и не забыв попутно прихватить ее дамскую сумочку, втолкнул ее на заднее сиденье джипа…

Жестом показал Слону, что им пора сматываться.

И вот что характерно… Хотя все реплики до этого момента звучали по-литовски – кроме мата, понятное дело, – Антон, вдруг приподнявший голову, злобно процедил по-русски:

– Нич-чче… мы с тобой еще встретимся!..

Глава 13 РАЗБОР ПОЛЕТОВ

Мышка, а именно она находилась за рулем «Доджа», какое-то время кружила по сонным кварталам Вильнюса, затем наконец приткнулась в одном из глухих переулков в районе автостанции.

– Та-а-а-к… – протяжно произнес Нестеров, причем тон его не предвещал ничего хорошего прежде всего Слону. – Интер-ресное у нас кино получается…

– Нормальное кино, – сказал Слон, догадавшись, что сейчас получит втык от командира. – Что, и Антон там был? Надо было еще дать ему п…лей!

– С нами дамы, – заметил Нестеров. – Так что попридержи язык! Эта во-первых… А во-вторых, как тебе могло прийти в голову взять с собой на дело Мышку?!

– Ну так… Я ж не знал, что тут такие разборки будут!.. И потом…

Мышка, между прочим, наш штатный сотрудник! Пусть хоть разочек посмотрит, какие у нас с тобой бывают «трудовые будни»…

– Ладно, Слон, я с тобой попозже на эту тему поговорю!

Стас потрепал девушку по плечику.

– А ты молодец, Ирма! Вела себя в этой… заварушке очень достойно…

Но все же испугалась, наверное?

– Да нет, не особенно, – храбро заявила девушка. – У меня с собой вот это было… Вы только не подумайте ничего такого, шеф… я умею обращаться с оружием.

Легонько вздохнув, Нестеров отобрал у нее «макаров».

– Приличной девушке не пристало держать такую хр… такие вещи в руках.

Убедившись, что пистолет поставлен на предохранитель, он передал ствол Слону, а заодно и показал ему кулак.

– Совсем у меня стало плохо с головой, – усмехнувшись, сказал Нестеров. – Как-то не сообразил, что наша… гостья по-литовски не понимает ни слова.

Головина, которую успели освободить от наручников, а также от куска пластыря, нашлепнутого ей на губы, действительно не понимала, о чем говорят остальные трое, но в то же время терпеливо ожидала, когда они обратят на нее внимание.

– Вы в порядке, Анна? – полуобернувшись назад, спросил Нестеров. – Как вы себя чувствуете? Надеюсь, вы узнали меня?

– Да, да, конечно… Спасибо вам большое… Кажется, вы спасли меня от большой беды…

– Пустяки, – скромно сказал Стас. – Вам нужно благодарить не меня, а моих друзей… Ну что ж, господа… Теперь давайте сообща думать, что нам со всем этим делать?

Они выбрались из джипа на свежий воздух. Слон успел в считанные секунды не только спрятать в своей тачке стволы, но и извлечь из какого-то загашника упаковку баночного пива «Карлсборг».

Двоюродные брат и сестра Мажонас и Мажоните учтиво перешли на русский, причем Ирма, о чем Стас давно знал, говорила по-русски чисто, без малейшего акцента, а ее языковому запасу мог бы позавидовать и сам Нестеров.

Стас, держа в ладони банку, вопросительно посмотрел на Головину.

– М-м… – нерешительно протянула она. – Хотя… что-то у меня в горле пересохло…

Стас открыл банку и передал ее рыжеволосой девушке.

– Мышка, ты за рулем! – сказал Слон сестре, когда та протянула руку к последней в упаковке банке.

– У меня тоже, между прочим, пересохло в горле…

– Ладно, как-нибудь доберемся до дому, – беззаботно сказал Слон, передавая Ирме банку.

Заметив, что у Головиной слегка трясутся руки, Римас успокаивающе сказал:

– Да вы не бойтесь… мы вас больше в обиду не дадим.

Стас хотел его одернуть, дескать, Головина пока еще не их клиентка, но сказал другое:

– Знакомьтесь, Анна Алексеевна…

– Зовите меня просто Анна.

– Хорошо, Анна… Итак, вот этого большого парня зовут Римас.

– Отзываюсь также на свое прозвище – Слон, – сказал тот, осторожно пожимая протянутую ему Головиной руку.

– Как истинный представитель своего племени, – продолжил Стас, – он существо хотя и крупное, но доброе.

– Я добренький только для своих, – уточнил Слон.

Стас сокрушенно вздохнул.

– Что-то я не в себе сегодня… Первой, конечно же, надо было представить девушку… Анна, эту героическую особу, вывезшую нас из огня, зовут Ирмой.

Женщины, улыбнувшись друг другу, также обменялись дружеским рукопожатием.

– Я вот о чем думаю, друзья, – оглядывая разом их всех, сказал Нестеров. – Не заявить ли нам в полицию о случившемся? Как вы считаете, Анна?

– Нет, нет… Боже упаси! – сказала та, решительно тряхнув копной своих огненных волос. – В полиции начнутся ненужные расспросы… Меня ведь могут выслать, да?

– К вам, как к потерпевшей, никаких претензий быть не может, – сказал Стас. – Но после того, как полиция снимет ваши показания, вас, Анна, могут убедительно попросить… или же посоветовать… покинуть Литву.

Ради вашей же безопасности.

– Причем так «попросят», хотя и вежливо, что вы вряд ли сможете нашим властям отказать, – добавил Слон.

– Что скажет наш дипломированный юрист? – спросил Нестеров, глядя на Мышку.

– Я согласно со всеми вами, – сказала та. – Бандюганы вряд ли заявят о случившемся в полицию. Будем считать, что мы действовали в целях самозащиты… тем более что обошлось без пострадавших.

– Развели меня сегодня, как последнего лоха, – вздохнула Головина. – Сама во всем виновата, дурочка…

– Со всяким бывает, – дипломатично сказал Нестеров, а брат и сестра покивали головами. – Анна, я уже рассказывал своим друзьям о вашем вчерашнем визите…

– Пожалуйста, помогите мне, – тихо сказала Головина, глядя поочередно на каждого из них, но более всего на Нестерова. – Для меня это вопрос жизни и смерти, моего будущего и будущего моих близких…

В этот момент через приоткрытую дверцу джипа наружу вдруг выбралась… кошка. Она потерлась о брючину Стаса, так же дружественно поприветствовала Слона и Мышку, затем подошла к москвичке и… уселась у ее ног.

– Я вижу, вы решили и Гертруду Францевну с собой на задание прихватить? – иронически произнес Нестеров. – Ну что ж, теперь у нас полный комплект…

– Сам не понимаю, как такое могло получиться. – Слон пожал широченными плечами. – Я даже не заметил, что она запрыгнула в тачку…

Присев на корточки, Головина почесала кошку за ушком. Та на удивление благосклонно приняла ее ласки… Но все же спустя короткое время, чтобы не давать повода хозяину для ревности, чинно удалилась, прыгнув обратно в машину.

– Мой «Чероки» стоит на стоянке… и пусть себе стоит до утра, – задумчиво произнес Стас Нестеров. – Полагаю, Анна, вам этой ночью в «Нерингу» лучше не возвращаться… Поступим, значит, таким образом…

Сейчас мы поедем на квартиру к Римасу и Ирме, а уже там, в безопасном месте, детально обсудим наши ближайшие планы.

Глава 14 МНОГОЕ В НЕМНОГИХ СЛОВАХ

Иван Шевцов, директор компании «ТК-Балтия Ойл», прибалтийской «дочки» Тюменского нефтегазового концерна, планировал весь четверговый рабочий день провести в Бутинге, где на границе Литвы и Латвии функционирует крупный морской нефтетерминал. Цель этой поездки была двоякая: во-первых, вчера под погрузку был подан новехонький танкер, пополнивший покамест сравнительно небольшой по тоннажу наливной флот Концерна, так что Шевцову, как представителю «тюменских», сам бог велел при этом отметиться; а во-вторых, он счел полезным для себя в канун приближающейся даты финальных переговоров по покупке акций «Мажейкю Ойл» еще раз лично посетить такое мощное и жизненно важное подразделение этой компании, как возведенный в девяностых годах Бутингский нефтетерминал.

Однако телефонный звонок из Вильнюса, из собственного офиса, где в отсутствие Шевцова за старшего оставался его заместитель Игнашевич, заставил Ивана Николаевича несколько сократить свой деловой визит на балтийское побережье и уже в половине второго пополудни выехать в литовскую столицу…

– Что у тебя стряслось, Павел? – поинтересовался Шевцов, входя в кабинет своего зама. – Почему ты вдруг решил сорвать меня с важного мероприятия?

– Вовсе не «вдруг», – сказал тот, – а по архиважному, как мне сдается, поводу…

Игнашевич, сухощавый шатен лет тридцати восьми, открыл верхний ящик своего стола, вытащил оттуда большой конверт из плотной крафтовой бумаги, какие обычно используются для отправки по почте либо с нарочным деловой корреспонденции, зачем-то взвесил его в руке и лишь после этого передвинул его через весь стол Шевцову.

– Вот, Иван Николаич, полюбуйся, что за… бандерольку нам с курьером прислали! По телефону я как-то не решился тебе всего сказать… Да и с нашими московскими коллегами на эту тему пока не говорил; потому что один я, в твое отсутствие, решать подобные вопросы не уполномочен…

Шевцов взял со стола пакет. На лицевой стороне конверта, там, где обычно помещается адрес и другие данные получателя, содержалась следующая надпись, сделанная на русском языке, от руки, тонким черным фломастером или же перьевой ручкой, ровными печатными буквами:

СТРОГО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО

ЛИЧНО В РУКИ

ГЕНДИРЕКТОРУ КОМПАНИИ «ТК-БАЛТИЯ ОЙЛ»

Г-НУ ШЕВЦОВУ И.Н.

(В ОТСУТСТВИЕ ДИРЕКТОРА ПЕРЕДАТЬ ПАКЕТ Г-НУ ИГНАШЕВИЧУ П.В.)

В качестве отправителя значилась некая фирма «ЗАО «ИНВИСТИГЭЙШН ЛТД», г. Вильнюс, Литовская Республика, причем точный ее адрес, служебный телефон или хотя бы электронный адрес на конверте указаны не были.

Внутри конверта обнаружилась нетолстая пачка бумаг, листов двадцать пять или тридцать, скрепленных в левом верхнем углу обычной канцелярской скрепкой. Там же, под скрепкой, поверх других бумаг, была помещена сопроводительная записка, содержащая в себе следующий текст:

УВАЖАЕМЫЕ ГОСПОДА!

Согласно нашей информации, полученной как из правительственных, так и корпоративных источников, на 1–2 марта с.г. запланированы трехсторонние переговоры между правительством ЛР, американской компанией «Джильямс Интернэшнл» и российским Тюменским концерном в связи с намечающейся сделкой по компании «Мажейкю Ойл».

Нам также хорошо известен порядок цифр по данной сделке и перечень требований к российской стороне как к будущему оператору (либо со-оператору) предприятия «Мажейкю Ойл», включая сюда технические кредиты на модернизацию Мажейкяйского нефтеперерабатывающего завода и соглашение по фиксированным поставкам российской сырой нефти на срок до 2010 года.

Ваша компания, оперирующая в странах Балтийского региона, является «дочкой» Тюменского нефтегазового концерна, имеющего, по нашим сведениям, наибольшие шансы среди других крупных российских игроков выйти на заключение сделки по «доприватизации» компании «Мажейкю Ойл», что позволило бы, образно выражаясь, в скором будущем оседлать «прибалтийскую трубу». Вопрос, казалось бы, лишь в согласовании финансовых условий сделки по покупке крупного пакета акций (30–40 %) Вашей материнской компанией…

В свою очередь, нами накоплено огромное количество информации по интересующей Вас теме конфиденциального характера, включая сюда копии большого количества (всего более полусотни единиц) внутренних документов компании «Мажейкю Ойл», которая находится в данный момент под управлением американских менеджеров из «Джильямс Интернэшнл». Так, например, мы располагаем целым рядом доказательств того, что внешний «предпродажный» аудит, осуществленный международной фирмой «АНДЕРСЕН ЭНД ПАРТНЭРС» (официальный документ от 15 января с.г., представленный правительству ЛР и фигурировавший в ходе недавних переговоров литовских чиновников и 1-го вице-президента Тюменского концерна г-на Решетовского), в значительной степени не отражает истинного положения дел в терпящей в последние месяцы значительные убытки компании «Мажейкю Ойл»…

Мы готовы, при условии конфиденциальности и полного соблюдения наших интересов, передать через Вас либо через рекомендованное Вами лицо в распоряжение высшего менеджмента Тюменского нефтегазового концерна целиком всю накопленную нами базу данных по состоянию дел в «Мажейкю Ойл» и родственных этой компании структурах, о специфике деятельности в Прибалтике менеджеров из «Джильямса», а также компрматериалы на большинство из уже известных Вам лиц, включая сюда бывших и действующих крупных чиновников, а также на некоторых крупных чинов из литовских силовых структур, осуществляющих «крышевание» по своей линии литовских и американских бизнесменов, завязанных на компанию «Мажейкю Ойл».

Со стопроцентной уверенностью гарантируем, что Ваша материнская компания, вооруженная добытой нами исчерпывающей информацией об истинном положении дел в Прибалтийском ТЭК, сможет весьма значительно выиграть – если угодно, сэкономить финансовые ресурсы – в ходе запланированных на начало марта переговоров по «Мажейкю Ойл». В данном случае речь идет о десятках миллионов долларов, а возможно, учитывая долговременный характер готовящегося к подписанию соглашения, даже о гораздо больших суммах.

По некоторым причинам, характер которых Вам должен быть понятен, мы не хотели бы «светиться» в такого рода делах. Полагаем, это и не в Ваших интересах. Но в наших общих интересах заключить негласную взаимовыгодную сделку, что позволит Вашей компании за минимальную цену приобрести акции «Мажейкю Ойл», а нам найти хорошего покупателя на наш «товар».

Место и время первого контакта мы сообщим уже в ближайшие часы.

P.S. В доказательство нашей состоятельности предлагаем Вашему вниманию копии некоторых подлинных документов, приведенных здесь, в интересах будущего торга, отдельными фрагментами…

С уважением

ЗАО «ИНВИСТИГЭЙШН ЛТД»

Прочтя послание, Шевцов в течение нескольких минут бегло ознакомился с пачкой ксерокопий, обращая внимание на шапки документов внутреннего делопроизводства компании «Мажейкю Ойл». Неизвестные представили лишь первые страницы приказов, договоров, платежек… В конверте хранились начальные страницы нескольких «боковиков»[8], каковые, судя по всему, нынешний менеджмент «Мажейкю Ойл» заключал в обход местного законодательства со «своими фирмами», в которых работали свои люди. А также фрагмент освидетельствования голландскими специалистами то ли какого-то отрезка, то ли перегонной станции Биржайского трубопровода, выдержка из платежной ведомости, в которой фигурировали знакомые им обоим американские и литовские менеджеры, и, наконец, кусок записанной под стенограмму беседы вице-президента Концерна Решетовского с вице-премьером по линии ТЭК Литвы, состоявшейся чуть более двух месяцев тому назад (почти все документы составлены на английском языке).

– Та-а-ак… – протяжно произнес Шевцов. – Теперь давай-ка, Паша, излагай все по порядку.

– Пакет доставили в полдень, плюс-минус несколько минут, – сказал Игнашевич. – Курьер, по словам секретарши, парень лет двадцати пяти или чуть постарше… Скорее всего литовец, хотя говорил с ней по-русски. Поскольку наш охранник отсутствовал…

– Правильно, он ездил со мной в Бутинге. – …то расспросить этого курьера как-то поподробнее никто не догадался.

– Дальше.

– Секретарша, согласно внутренним правилам, вскрыла этот пакет.

Убедившись, что в конверте какие-то деловые бумаги на английском, она принесла его мне… Кстати, ты обратил внимание, Николаич, на название фирмы… «Инвистигэйшн ЛТД»? – »Инвистигэйшн» по-английски означает «расследование», – отозвался Шевцов. – Странное, однако, название для литовской фирмы… Может, это какое-то местное сыскное агентство?

Игнашевич отрицательно покачал головой.

– Я сверился с полным реестром литовских фирм и ничего похожего там не обнаружил. Пролистал «йелоу пейдж» по Вильнюсу, но тоже безрезультатно…

– Значит, они решили воспользоваться вымышленным названием. Причем в самом этом названии заключен как бы скрытый намек…

– И вот тут, – продолжил зам, – пока я листал эти подброшенные нам бумаги и морщил лоб, пытаясь сообразить, что это все может означать, эти самые «исследователи», которые то ли хотят спровоцировать нас на что-то, то ли в самом деле надеются впарить нам какие-то серьезные документы, вдруг дали о себе знать…

– Телефонным звонком? – догадался Шевцов.

Игнашевич, энергично кивнув головой, тут же включил на воспроизведение миниатюрный магнитофон, состыкованный с его служебным телефаксом.

– Добрый день, – донесся из динамика глуховатый мужской голос. – Я разговариваю с господином Игнашевичем?

– Да, Игнашевич у телефона.

– Вас беспокоят из фирмы «Инвистигэйшн ЛТД». Сегодня вы должны были получить пакет с бумагами…

– М-м… я пока не очень понимаю…

– Вы уже успели ознакомиться с содержимым доставленного вам пакета?

– А кто вы, собственно, такой? Как, говорите, называется ваша фирма?

– Не суть важно… Важнее другое: в скором будущем мы можем стать хорошими партнерами.

– Послушайте… Вы не могли бы выражаться яснее?!

– Пожалуйста… Если вас заинтересовало наше предложение… а оно не могло вас не заинтересовать… то приходите сегодня, ровно в шесть вечера, в Национальный дворец выставок… Знаете, конечно, здание почти напротив вашего офиса… Кроме вашего шефа или вас, господин Игнашевич, ни с кем более разговаривать я не стану… Когда явитесь во Дворец, расположитесь либо в кафе, либо пройдите в экспозиционный зал… ну а там к вам подойдут…

– Нет, не понимаю… Почему я… или мой шеф… должен с вами встречаться?

– Объясняю, – сухо сказал незнакомец. – Если вы не явитесь на назначенное вам рандеву, то наш «товар» будет продан другому российскому «купцу», вашему конкуренту… А вам, господа, придется объяснять своему московскому начальству, по какой причине вы проворонили столь выгодную сделку.

Когда они закончили прослушивать запись телефонного разговора, Игнашевич выщелкнул из магнитофона микрокассету и вложил ее в пакет, лежащий на столе перед начальником.

– Как тебе это понравилось, Николаич? – спросил он.

– Смахивает на разговор глухого с немым, – хмыкнул Шевцов.

– А что было делать? Наш разговор могли писать…

– Очень даже запросто. Я думаю, Паша, что ты правильно повел себя в этой непростой ситуации.

Шевцов бросил взгляд на наручные часы.

– На шесть вечера назначено?

– Да. Времени у нас осталось – час с четвертью на раздумья.

Они обменялись красноречивыми взглядами. Неплохо было бы посоветоваться с московским начальством. Но разговоры на подобные темы по телефону, мягко говоря, не приветствуются – их разговоры могут стать достоянием чужих ушей. Вот и приходится Игнашевичу едва ли не каждый третий день летать в Москву и обратно, выполняя роль курьера в эти горячие для «тюменских» денечки…

Да, времени у них в обрез. Так что придется действовать – или, наоборот, бездействовать – на свой страх и риск.

– Это может быть подстава, Паша…

– А если нет? – Игнашевич бросил на начальника пристальный взгляд. – Прибалты сами заинтересованы в том, чтобы кто-то своими инвестициями поднял их Мажейкяй, который американцы скоро доведут до ручки… Плюс – гарантированные поставки сырой нефти…

– Но есть и такие, – возразил ему Шевцов, – кто не хочет нас сюда пускать. Во всяком случае, до наступления осени, а то и до Нового года… И мы с тобой знаем, что кое-кто из местных спецслужб хорошо кормится возле менеджмента «Мажейкю Ойл», хотя сама компания сейчас терпит крупные убытки… Ты обратил внимание на фрагмент платежки за ноябрь? Четыре высших менеджера получили вместе с бонусами от трехсот до четырехсот тысяч долларов! В месяц! Остальные, надо полагать, тоже получают повышенные против ранее оговоренных оклады…

– Наши топ-менеджеры намного круче зарабатывают, – пожал плечами Игнашевич.

– Не о том речь… Мажейкяй сейчас работает без прибыли и даже пошел в «минуса». Откуда, спрашивается, взялись все эти «бонусы»?! Нынешние менеджеры уверяют, что у них все прозрачно… Я вот интересовался…

Зарплаты у них, то, что они сообщают литовским властям, тысяч по тридцать-сорок в месяц… А тут что выходит? Они себе как-то накручивают раз эдак в десять поболее, если верить подброшенным нам документам! И это, надо полагать, еще не все их «шалости»…

– Гм… У каждой фирмы, Николаич, своя бухгалтерия.

– Согласен! Но мы не продаем свою компанию, верно?! Мы постепенно увеличиваем капитализацию, а не разбазариваем активы налево и направо…

– Но с покупкой «Мажейкю Ойл», кажется, вопрос практически решен…

– Практически решен, – как эхо повторил Шевцов. – Вопрос только в том, чтобы не ошибиться в цене…

Шевцов, откинувшись на спинку кресла, на какое-то время погрузился в глубокие размышления.

Без санкции руководства он не имел права участвовать в мероприятиях, подобных тому, что предлагают им с Игнашевичем некие «инвистигейторы».

Особенно после того случая, не получившего объяснения до сей поры, когда в один день бесследно исчезли литовский бизнесмен Пошкус и прибывший в Вильнюс для переговоров с ним топ-менеджер Концерна Вадим Сергачев.

Пошкус действительно мог располагать очень важной информацией о положении дел в «Мажейкю Ойл», которая, попади она в руки «тюменских», помогла бы им значительно – возможно, даже на несколько десятков миллионов долларов – скостить цену за их приход в «Мажейкю Ойл». Тут есть одна хитрая фишка, которую, кроме Сергачева и Шевцова, не просекало поначалу даже высшее руководство Концерна… Примерно с полгода назад Пошкус через подконтрольный ему инвестиционный фонд купил небольшое количество акций «Мажейкю Ойл», какие-то доли процента от их общего количества (всего в руках мелких акционеров находится сейчас около восьми процентов акций; двадцать восемь у «Джильямса», остальными акциями пока владеет литовское государство).

Обретя статус акционера, он, основываясь на правовых нормах, тут же потребовал от руководства «Мажейкю Ойл», от которого даже правительство – хотя на то есть свои причины – ни черта не может добиться, немедленно предоставить ему исчерпывающую информацию о положении дел в компании. Пригрозив, в случае непредоставления ему такого рода сведений, немедленно подать на менеджмент компании в суд… Ну а после того, как он добился желаемого, у Пошкуса, обладающего давними и крепкими связями среди сотрудников ТЭК и того же Мажейкяйского НПЗ, появилась возможность сравнивать и делать кое-какие выводы… «Самое любопытное, – подумал Шевцов, – что «инвистигейторы», если, конечно, вся эта история не подстава, собираются, кажется, сделать то же самое, что надеялся осуществить не так давно Пошкус. То есть подсобрать «матерьяльчик» на интересную и важную для русских нефтяников тему, а затем выгодно сбыть свой товар за деньги или за какие-нибудь преференции в недалеком будущем…» – Всякая самодеятельность нам запрещена, Павел, – наконец изрек гендиректор фирмы «ТК-Балтия Ойл». – Так что собирайся и вылетай первым же рейсом в Москву, за инструкциями… Потому что лично я после известного тебе ЧП ни на какие «тайные свидания» отправляться не собираюсь.

Глава 15 ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ – ВОЛК

Антон Легостаев выехал из Вильнюса затемно, чтобы к назначенному сроку, ровно в десять утра, достичь литовского приграничного городка Пагегяй, где ему предстояло встретиться с Пятрасом Чеснаускасом, известным в узких кругах по своему прозвищу – Боксер.

Населенный пункт Пагегяй расположен всего в нескольких километрах от Немана, на южном берегу которого, за поделенным погранпереходами на две части мостом Королевы Луизы, лежит российский город Советск.

Дорога от Вильнюса и обратно – почти пятьсот километров… После позавчерашнего облома, когда какие-то черти – впрочем, он догадывался, кто перешел ему дорогу – вырвали буквально из его лап рыжую красотку Головину, настроение у Легостаева было ни в дугу. Что уж там… завалил он задание! О чем пришлось доложить еще вчерашним утром Чяпе, владельцу частного стрелкового комплекса под Вильнюсом, одному из самых близких к Боксеру людей. И от него же, от Чяпы, Антон получил указание отправляться на следующее утро в Пагегяй, где его будет ожидать либо сам Чеснаускас, либо кто-то другой, кого пошлет на встречу с ним Боксер.

Последний месяц, как успел убедиться Легостаев, Боксер старается держаться в тени, перепоручив все дела своим помощникам. И если встречается с кем-то, то соблюдает повышенные меры предосторожности – так, словно опасается за сохранность собственной жизни.

Антон знал, что в двадцатых числах января куда-то исчезли сразу четверо парней, его земляков из Паневежиса – будто испарились… Здесь можно предположить все, что угодно. Либо они мигрировали куда-нибудь на Запад, поодиночке или всей компанией, либо залегли на дно в связи с какой-то веской причиной, либо прямым ходом переместились на тот свет.

Но бывает и так: пройдет слушок, что имярек – покойник, чистый верняк, и даже на страницах местной прессы такая догадка просквозит, но глядишь, через год или два этого «покойника» задерживает Интерпол где-нибудь в Германии, Испании или в Англии, где он, прикрываясь липовыми документами, успел новых дел натворить…

Так что судьба четверых «паневежских» до сих пор остается неясной; и даже Боксер, когда Антон однажды задал ему вопрос на эту щекотливую тему, лишь неопределенно пожал плечами – то ли сам не располагает информацией, то ли не хочет посвящать Легостаева в какие-то свои или чужие тайны.

Но то, что кто-то на днях грохнул в Юодкранте Каланчу и еще двух паневежских ребят – это уже серьезный сигнал опасности. …Настроение Антона Легостаева, и без того пасмурное, испортилось бы окончательно, узнай он, что весь вчерашний день Боксер провел в Вильнюсе, и мог бы не гонять его спозаранку за тридевять земель, а назначить встречу по одному из известных им адресов. Правда, Боксера в столице тоже ждал облом – первый его заброс оказался неудачным, «иваны» проигнорировали заготовленную им наживку, – но в этой комбинации участие Легостаева, занятого другими делами, никоим образом не планировалось…

Тридцатишестилетний Пятрас Чеснаускас, уроженец литовского города Паневежис, одно время терпеть не мог, когда кто-то всуе упоминал его давнее прозвище – Боксер. Да, будучи подростком, он серьезно занимался спортом и уже в семнадцать лет стал чемпионом республики среди юношей в полусреднем весе. Но тут же едва не загремел в тюрягу за участие в пьяной драке в одном из паневежских ресторанов, где он избил замрежа местного драмтеатра (в котором, кстати, всю жизнь работает знаменитый Донатас Банионис). Добрые люди, уже успевшие положить на него глаз, помогли ему отмазаться в той ситуации. И хотя по молодости и по глупости – он еще не раз пускал в ход свои крепкие кулаки, серьезные занятия боксом с той поры оставил раз и навсегда.

В принципе, сейчас ему было наплевать, кто и как зовет его за глаза.

Люди, с которыми судьба сводила его в первый раз, ориентируясь на это приставшее к нему с малолетства прозвище, рассчитывали увидеть перед собой свирепого, но туповатого субъекта соответствующей внешности – обязательно с хрящеватым перешибленным носом, – но видели совсем другое… Для паневежских ребят, многих из которых, перебивавшихся мелким рэкетом и кражей автомобилей, он пристроил в частные службы безопасности и даже в полицию – если уж заниматься рэкетом, то по-умному, действуя под сенью закона либо прикрываясь крутой «крышей», – Боксер, особенно в последние годы, непререкаемый авторитет. В среде местных бизнесменов он тоже свой – многим из серьезных деловых людей он смог оказать те или иные услуги, – хотя некоторые дельцы косятся на него, старательно избегая всяких контактов с ним. Есть у него свои люди и в силовых структурах, так что благодаря всем этим полезным связям, действуя по принципу «ты – мне, я – тебе», Боксер умудрялся всегда быть на плаву…

Легостаев не без труда нашел двухэтажный коттедж, расположенный на окраине городка Пагегяй. Поприветствовав кивком знакомого парня, давно состоящего телохраном при Боксере, Антон вслед за ним прошел внутрь дома.

– Сделай-ка нам по чашке крепкого кофе, – сказал Боксер своему бодигарду. Затем, когда тот оставил их вдвоем в гостиной дома, пристально посмотрел на Легостаева. – Здравствуй, Антон! Нормально добрался? Гм… Чяпа мне уже доложил, что вы крупно облажались…

Рассказывай, что за облом у вас приключился, кто вам перебежал дорогу и что нужно сделать, чтобы исправить положение…

Какое-то время он слушал Легостаева молча, но когда тот в подробностях поведал о неудачном визите в фирму «Фалькон», с последующим препровождением Антона и двух его помощников в одно из отделений полиции, Боксер вдруг оборвал его доклад:

– Выходит, что за день до вас у Нестерова в гостях побывал Хорь? Да еще маски-шоу устроил там?

– Да, но я узнал об этом с опозданием.

– Я же предупреждал и тебя, Антон, и Чяпу, чтобы вы поддерживали контакт с Хорем!

– Я ж ему не начальник, чтоб он мне докладывал о всех своих телодвижениях, – потрогав пальцем все еще заклеенный пластырем нос, сказал Легостаев. – Потом уже, когда Хорь вытащил нас из ментовки, мы с ним обкашляли эту тему. В принципе, ничего страшного не произошло.

Как сказал сам Хорь: «Кашу маслом не испортишь»…

– Но «московские товарищи», как я вижу, предпочли все же воспользоваться услугами «Фалькона», – хмыкнул Боксер. – Ты у нас, Антон, хотя и носишь русскую фамилию, все ж полукровка, наполовину литовец. А вот Нестеров – стопроцентный русак. Может, дело именно в этом? В том, что кое-кто не склонен доверять в своих тайных делах нам, аборигенам?

– Понятия не имею, Пятрас, – Легостаев пожал плечами. – Но почему ты говоришь во множественном числе? По-моему, она приехала одна, без сопровождения… – «По-моему» или точно? – Боксер бросил на него острый взгляд. – То-то же… Ну-ка, взгляни на эту фотку еще раз?

Он продемонстрировал Антону извлеченную из кармана цветную фотокарточку небольшого формата, причем часть ее, где явно был запечатлен еще кто-то, он как бы ненамеренно прикрыл пальцами.

– Да, на фото она, эта самая Головина, – подтвердил Антон.

Пришлось ему теперь рассказать и о том, как он упустил эту рыжеволосую москвичку, поселившуюся в «Неринге», и о другом – что дорожку им в этом деле перебежали, кажется, злокозненные «соколы».

– Вчера вечером узнали, что она выписалась из «Неринги», – доложил напоследок Легостаев. – Сомневаюсь, чтобы она уехала обратно в Москву.

Я поручил двум сотрудникам пробить адресок… Мы на нее обязательно выйдем, хотя бы через того же Нестерова.

– Судьба Нестерова меня совершению не интересует, – сухо сказал Чеснаускас. – Моли бога, чтобы Головина не сдернула из Вильнюса после вашей неудачной акции… Найдите ее, Антон, и привезите на стрельбище в Пабраде к Чяпе! Остальное не твоя забота.

– Я все понял.

Боксер, глядя на него, криво усмехнулся:

– В том деле, что тебе поручено, Антон, следует отбросить всякие моральные принципы. Человек человеку – волк… Мы с тобой должны думать только о своих шкурных интересах, а остальное приложится…

Глава 16 С ВОЛКАМИ ЖИТЬ – ПО-ВОЛЧЬИ ВЫТЬ

Двадцатипятилетний крепыш Зяма, участвовавший в налете на офис фирмы «Фалькон», пострадал сильнее, чем двое его коллег: здоровенный амбалище, с которым он надеялся поквитаться, сломал ему кости в двух местах, ключицу и запястье, а вдобавок к этому повреждены два ребра…

Поэтому он пробыл в ментовке всего ничего: по-быстрому сняли показания, а затем отвезли на» Скорой» в республиканскую больницу, где им занялись врачи. Там он тоже не слишком долго задержался: уже через сутки в больницу за ним приехали двое ребят и перевезли Зяму со свежезагипсованной рукой в его однокомнатную съемную квартиру, где ему предстояло восстанавливаться после получения им «производственной травмы».

Но что-то, видно, не так сделали медики с его поврежденной рукой: уже вечером она стала побаливать. Но он наглотался снотворного и как в омут провалился – а утром, когда он очумело вынырнул из этого омута, выяснилось, что рука у него болит по-прежнему…

Зяма решил, что надо еще раз показаться врачам. Под окнами стоит его тачка, но с загипсованной клешней, ясное дело, за руль не усядешься.

Можно было звякнуть Антону или еще кому-то из ребят, чтобы отвезли в больницу – но у них сейчас до черта своих забот, и не хрен отвлекать их от дел по такому пустяковому поводу. В «Скорую» он тоже не стал звонить – еще не известно, как быстро ему смогут подать карету.

Он поступил проще: вызвал такси к дому, причем заказ он сделал со своего мобильного телефона…

На улице было пасмурно; серое прибалтийское небо, осыпавшее ночью землю мокрым слипающимся снегом, теперь сочилось ледяными струйками дождя.

Стоило канареечного цвета «мерсу», снабженному плафоном и шашечками, въехать во двор пятиэтажного кирпичного дома, как из подъезда к нему быстрым шагом направился какой-то мужчина в темной куртке с поднятым из-за непогоды воротником и в черной спортивной шапочке, насунутой на самые брови.

– Командир, ты по заказу? В шестую квартиру?

– Верно…

– Извини, но заказ отменяется! У меня изменились планы…

Мужчина в темной куртке протянул водителю мелкую купюру – как бы в качестве небольшой компенсации за отмену заказа. Водитель, взяв деньги, пожал плечами, затем, сдав задом, вырулил прочь со двора пятиэтажки.

Через минуту с небольшим из дверей однокомнатной квартиры, расположенной на втором этаже, вышел Зяма. Из-за проблемы с рукой он не смог нормально надеть куртку, а лишь набросил ее сверху… Заперев входную дверь, он стал осторожно спускаться по лестнице, стараясь не задеть поврежденной рукой стену. В этот момент открылась дверь подъезда, и навстречу ему направился какой-то мужик в лыжной шапочке…

– Эй, осторожней! – недовольно сказал Зяма. – Аккур-ратно… не задень мне руку!

Мужчина ловко обогнул его, и когда Зяма повернулся к нему спиной, держа загипсованную руку чуть на отлете, выверенно ударил чем-то тяжелым по темечку…

Двое крепких мужчин, подхватив под руки третьего, не слишком церемонясь с его поврежденной загипсованной рукой, быстро вытащили его из подъезда и сунули в чрево крытого грузового микроавтобуса.

Очухался Зяма лишь спустя какое-то время – может, час прошел, а может, и поболее, – когда на него вылили ведро ледяной воды.

Ошалело заозирался: где он, что с ним… хрен разберешь.

Впрочем, разобрался он довольно быстро.

Он находился в каком-то подвале, тускло освещенном свисающей с потолка голой лампочкой. Прямо на пол был брошен матрац, на котором он, собственно, и сидел, привалившись спиной к сырой холодной стене. Его здоровая рука была прикована наручниками к чугунному кольцу, вмурованному в эту стену… А напротив него, возвышаясь в полный рост, стояли, как-то спокойно, без каких-либо эмоций поглядывая на него, двое незнакомых типов.

Один из них, чуть наклонившись, поддел ногтем край полоски лейкопластыря, которым они запечатали на время пасть Зяме, и тут же одним рывком отодрал ее…

– Мать вашу!.. – Глаза Зямы налились бешенством. – Вы кто такие?! Да вы знаете, на кого руку подняли?!

Тот же мужик мгновенно саданул его ногой по загипсованной руке.

– У-у-й-й-й!!! – взвыл Зяма, не столько от боли, сколько от собственного бессилия.

– Заткни пасть!

– Да, ладно, – махнул рукой другой. – Пусть себе воет… Здесь все равно никто не услышит… Эй, Зяма! Ты тут побудь пока… подумай про свою жизнь… а через час или два к тебе гости нагрянут!

Нынешним утром и в полдень Ропше пришлось дважды высовывать нос из своего загородного дома, где к двум дежурным охранникам, с учетом всех обстоятельств, прибавились еще двое. Вначале по звонку куратора он вынужден был прокатиться на «явку», где тот сообщил ему кое-какую любопытную информацию оперативного характера – их разговор имел отношение к Боксеру и одному из его ближайших подручных Чяпе.

Ездил он туда, понятное дело, без охраны, рискуя собственной шкурой.

Ибо Боксер и те, кто связаны с ним, кто работают в крутых фирмах и тоже имеют крепкие связи в спецслужбах, далеко не дураки. И хотя Монгол изображает сейчас из себя «пенсионера», надумавшего окончательно отойти от дел, мечтающего лишь о спокойной, в меру обеспеченной жизни, кое-кто в эту его личину может не поверить…

Переварив полученную от куратора информацию, которой с тем, вполне возможно, поделился кто-то из «масок», беседовавших недавно там же с загнанным в угол вильнюсским авторитетом, Монгол, позвонив из обычного городского автомата, скинул для Сталлоне сигнал, что им нужно встретиться – причем экстренно.

Их встреча, понятное дело, была назначена не на явке МВД, а в другом конце города, в районе парка Вингио, но тоже в съемной квартире, которая обычно пустовала – несколько дней назад ее адрес сообщил Монголу сам Сталлоне.

Когда Ропша появился там, самый полезный человек из его команды – не считая младшего брата Монголюкаса – был уже на месте.

– Знаю, Сталлоне, что оторвал тебя от дел, – сказал Монгол, пройдя вслед за ним в небольшую комнату с наглухо зашторенным окном. – Но я получил важную информацию, касающуюся Боксера…

Сталлоне, ожидая продолжения, смотрел на Рошпу своим странным немигающим взглядом, от которого даже у Монгола порой меж лопаток холодный ветерок сквозил.

– Боксер вчера находился здесь, в Вильнюсе… Удалось зафиксировать его звонок Чяпе, когда тот был на своем стрельбище, на Побрадском полигоне. Но встречались они или нет – не известно. Также остается неясным, где он здесь останавливался и находится ли сейчас в городе или уже куда-то убрался.

– Откуда информация? – поинтересовался Сталлоне.

– Из случайного… но надежного источника, – уклончиво сказал Монгол.

– Пока до конца не понятно, почему Боксер в последнее время избегает появляться в обществе. Но есть основания считать, что именно Чяпа является его связником здесь, в Вильнюсе.

– Понятно, – сказал Сталлоне. – Буду иметь это в виду.

– За голову Боксера получишь… двести тысяч. Расценки на всех прочих мы уже обсуждали. Полста ты получил, еще полста я доставлю тебе завтра, сюда же, в это время. Устраивает тебя такой расклад?

– Вполне…

Некоторое время они молчали, думая каждый о своем. Ропша был знаком со Сталлоне почти семь лет. Его младший брат и Сталлоне, у которого не было тогда такой клички, как и заметного шрама на правом боку, как и его сегодняшней полуснисходительной-полупрезрительной ухмылки на губах, учились в одной школе и даже в одном классе в столичном пригороде Ново-Вильня. Где, в каких местах пропадал Сталлоне до середины девяносто пятого года, о том ведает лишь он сам. Есть стойкое подозрение, что он воевал наемником на российском Кавказе, в той же Чечне. Не за федералов, естественно, а на другой стороне. Уж слишком многое он умеет, чему нельзя обучиться, не пройдя через «горячие точки» и не заглянув – не единожды – в глаза костлявой…

Однажды он объявился в Литве, вынырнув из какой-то преисподней, и обратился к Монголюкасу, хотя в детстве они особенно не дружили: «Попроси своего старшего брата, пусть возьмет меня на работу. Увидишь, вы оба не пожалеете…» Действительно, о таком ценном помощнике можно было лишь мечтать. Один младший вряд ли справился бы со всеми делами, пока Монгол отбывал в колонии навешанный на него срок. В самых пиковых ситуациях к делам подключался Сталлоне, который всегда работает с одним, максимум с двумя помощниками; но проблема с ним заключалась в том, что его вмешательство часто влекло за собой повышенное количество смертей.

Однако сейчас услуги такого человека были Монголу как нельзя кстати: работает Сталлоне очень качественно, за сравнительно умеренную плату, а главное, что он уже не раз доказал – умеет держать язык за зубами.

– У меня тоже есть интересная информация, – прервав молчание, сказал Сталлоне.

– Выкладывай.

– Часть позавчерашнего дня мой помощник наблюдал за домом, где расположена известная контора «Аргус». Снял на видео, то, се…

Вечером сместился в центр, стал наблюдать за баром «Тропикана». Есть сведения, что ближе к полуночи там появляются Антон Легостаев и другие люди из той же компании…

Далее он лаконично изложил сценку, невольным свидетелем которой стал его наблюдатель в тот поздний вечер у стрип-бара «Тропикана», – внезапно вспыхнувшую разборку из-за какой-то красивой рыжеволосой женщины. Поскольку наблюдателю удалось срисовать номер «Доджа», то установить его владельца не составило труда – Римас Мажонас, сотрудник охранной фирмы «Фалькон», главой которой является Стас Нестеров.

– Я бы обождал гасить Легостаева, – резюмировал Сталлоне. – Надо понаблюдать, что задумали эти ребятишки. Тем более что очень любопытные показания дал Каланча…

– Ну что ж, – кивнул Монгол. – Это разумная мысль… Зяму уже упаковали?

– Да. Прямо отсюда я поеду снимать с него показания…

Примерно через час Сталлоне спустился в подвал старого дома, расположенного на дальней окраине Вильнюса. Двое людей, которые доставили сюда Зяму, следуя полученным инструкциям, к этому времени уже покинули объект – Сталлоне предпочитал не пересекаться с большинством из тех, кто еще, кроме него, работает на Монгола.

Так что на объекте они сейчас находились втроем: Сталлоне, его помощник, тот самый, с кем он контактировал в Юодкранте, и их жертва, прикованная за руку к стене.

Пока его помощник подключал видеомагнитофон к телевизору – оборудование было установлено здесь же, на столе, а «ящик» повернут экраном к забившемуся в угол Зяме, – Сталлоне, чуть расставив ноги и заложив руки в черных перчатках за спину, глядел своим тяжелым взглядом, как удав на кролика, на угодившего в их руки паневежского братишку.

Лицо Сталлоне, что случалось крайне редко, слегка порозовело и даже стало чуть более жизнерадостным, чем обычно.

– Слушай сюда, Зяма, – сказал он почти приветливым тоном. – Сначала ты ответишь на все мои вопросы. Учти, здесь тебе не гестапо, чтобы тратить на тебя уйму сил и времени. Я человек занятой!.. Поэтому сейчас ты посмотришь одну кассету, чтоб тебе сразу все стало ясно!

Увидишь, как чечены всего за час раскололи двух пленных русских офицеров, а те мужики, думаю, покруче тебя были! И что они с ними делали! А когда ролик закончится, прикинь своими мозгами, стоит ли тебе самому проходить через такое…

Подняв обе руки, он чуть подправил пальцами свою шляпу, после чего, приняв прежнюю позу, продолжил:

– Если я услышу от тебя, Зяма, что-нибудь полезное, то сохраню тебе жизнь. Мне нужен стукачок в «Аргусе», а ты вполне сгодишься на эту роль. Но в таком разе, если не хочешь подохнуть уже сегодня, тебе придется отвечать на мои вопросы четко, быстро и по-деловому. Ты же понимаешь, что мы не можем держать тебя здесь несколько суток?

Потому что твои же кореша заподозрят неладное и спросят: «А где это ты был, Зяма, все это время со своей переломанной клешней?..» Он обернулся к помощнику.

– Ну что, готово? Включай… Громкость – на всю мощь! …Когда они вышли из подвала, в какофонию звуков, исторгаемых динамиками телевизора, вдруг вписался вой, исторгнутый из груди будущей жертвы:

– У-у-й-й-й вли-ип, б-блин…

Глава 17 ОТ ПЕРЕМЕНЫ МЕСТ СУММА – МЕНЯЕТСЯ

За последний год Стас Нестеров не раз имел возможность убедиться, что Ирма Мажоните, несмотря на молодость и не слишком большой опыт в их делах, – очень дельный работник. Мышка не только сортирует их почту, отвечает на телефонные звонки, ведет переписку в Интернете, составляет бухгалтерские отчеты, убирает офис и выносит пустые бутылки из-под пива и крепкого спиртного, покупает «Ройял конин» и «Санкат» для Гертруды Францевны и человеческую еду для «соколов», прячет дискеты с базой данных при обысках и налетах и вовремя подкатывает на тачке к месту разборки, но еще и – генерирует недурные идеи. Причем делает она это ненавязчиво, никоим образом не претендуя на авторство и втайне опасаясь, что прочие сотрудники фирмы «Фалькон», а особенно Стас Нестеров, могут счесть ее за дурочку.

Когда Стас сказал, что они должны первым делом обеспечить безопасность Анны Головиной во время ее пребывания в Литве, или хотя бы свести риск к минимуму, и только затем вплотную заняться выяснением судьбы Вадима Сергачева, Ирма высказала одну идею, которая поначалу и Стасу, и Слону показалась бредовой. Но поскольку сами они, как ни напрягали свои мозговые извилины, ничего толкового так и не родили – если они будут круглосуточно охранять Головину, то кто, спрашивается, будет заниматься оперативно-розыскными мероприятиями? – пришлось вернуться к идее, высказанной ранее Мышкой, и разработать на ее основе план действий, согласно которому и стали развиваться события вначале в пятницу, а затем и в первой половине дня субботы.

В пятницу утром Ирма посетила частный зубоврачебный кабинет, где ей, после того как она уплатила остаток суммы за прежние визиты, сняли брекеты (эта процедура заняла немного времени и прошла почти безболезненно).

Примерно в это же время, около десяти утра, Анна Головина в сопровождении Нестерова ненадолго появилась в отеле «Неринга». По едва уловимым приметам она засекла, что в ее отсутствие кто-то побывал в делюксе и, действуя осторожно, даже деликатно, осмотрел вещи, которые она привезла в Вильнюс. Сообщила она об этом Нестерову лишь тогда, когда они вышли на улицу и уселись в машину, поскольку Стас заранее предупредил ее, что в гостиничном номере могут быть установлены «жучки».

Но еще перед этим она забрала пакет с ценностями, наличными деньгами и кредитными карточками из гостиничного сейфа. За три дня до прибытия в Вильнюс Головина осуществила перевод денежных средств на счета в вильнюсском филиале немецкого «Ханса-банк» и местного коммерческого банка «Снорас». На кредитных карточках у нее сейчас было сто пятьдесят тысяч долларов, которыми она могла здесь свободно распоряжаться, конвертируя в евро или в местную валюту – литы. В целом же Головина, не вытаскивая пока ничего из собственного бизнеса, саккумулировала в руках примерно половину всей своей денежной наличности, рассчитывая, что этих средств окажется достаточно для достижения той цели, ради которой она и прилетела в Вильнюс.

Из гостиницы они отправились прямиком в салон, торгующий автомобилями марки «Опель», где их уже дожидался Слон. Здесь Головина приобрела новый автомобиль «Опель Астра» перламутрово-зеленого цвета, оформив покупку на свое имя. Благодаря связям «соколов» в среде местных гаишников, новенькая иномарка уже через час была поставлена на республиканский учет и получила свои дорожные номера.

Затем они пообедали в одном из вильнюсских кафе, после чего наведались в нотариальную контору в Старом городе, где их уже ожидала работающая там Ирма, избавившаяся наконец от брекетов, а заодно и от неправильного прикуса, из-за чего она ранее сильно комплексовала.

Слон первым делом потребовал от сестры: «Скажи – чиз-з-з!..» Ирма, у которой уже болели лицевые мускулы – до их прихода она целых полчаса гримасничала в своем кабинетике перед зеркалом, тренируя «дежурную улыбку» – тут же сделала «смайл», обнажив в не слишком еще уверенной улыбке свои ослепительные белые зубки.

Все трое, включая Головину, не сговариваясь, восхищенно покивали головами и показали Мышке большой палец.

Затем, вспомнив, для чего они сюда пришли, занялись документами. В принципе, клиентский договор был уже составлен Ирмой, которая в одном лице являлась и помощником нотариуса, и делопроизводителем в фирме «Фалькон». Нестерову и Головиной осталось лишь подписать бумагу, согласно которой охранная фирма «Фалькон» обязуется обеспечить сохранность движимого и недвижимого имущества, приобретенного гражданкой Российской Федерации Головиной Анной Алексеевной на законных основаниях на территории Литовской Республики, которым она владеет на правах собственника. Оплата – согласно прейскуранту на подобные услуги и действующему законодательству Литвы.

Стас позвонил одному из своих бывших сотрудников, который как раз сейчас сидел без работы, и тот согласился как минимум до конца месяца выполнять функции сторожа в офисе фирмы «Фалькон».

Мышка сказала, что кое-какие документы придется дооформить в субботу, благо нотариальная контора работает лишь с одним выходным. И с этого же дня она берет краткосрочный отпуск, с тем, чтобы вместе с «соколами» целиком посвятить себя и все свое время негласному частному расследованию, инициированному москвичкой Анной Головиной.

Согласно выработанному ими плану, Головиной в Бюро гостинничного найма была снята на недельный срок трехкомнатная квартира в старой части города (меблированная, с евроремонтом, сто сорок долларов в сутки). Вечером Анна выписалась из отеля «Неринга» и в сопровождении «соколов» перевезла вещи по новому адресу.

Ночь с пятницы на субботу прошла спокойно: Слон и Мышка ночевали у себя на квартире. Стас же остался при Головиной, охранять покой и сон своей новоявленной клиентки.

Стас и Анна, которые помаленьку стали притираться друг к другу, пили на кухне кофе, когда дал знать о себе дверной звонок.

Нестеров встал и, поправляя на ходу наплечную кобуру со своим наградным «ЧЗ», который был вручен ему еще в девяносто пятом, когда он служил в вильнюсском полицейском комиссариате, пошел открывать дверь.

На всякий случай он заглянул в «глазок»: так и есть, Слон – широкая образина приятеля едва поместилась в панорамном «глазке».

Первой вошла Ирма, на сгибе ее локтя красовалась довольно объемистая плетеная корзинка с ручкой, частично прикрытая велюровой тканью бордового окраса – в таких корзинках в прошлые века некоторые мамаши носили своих младенцев.

Но в корзине, застланной мягкой бордовой тканью, был не младенец, а Гертруда Францевна собственной персоной, Затем вошел Слон с большой сумкой, в которой хранился дорожный, или командировочный, набор Гертруды Францевны: с полдюжины банок «Ройял конин», две пачки сухого корма той же фирмы, чисто вымытый пластмассовый туалет, большая пачка наполнителя «Санкат», любимые мягкие игрушки, в том числе и зайчик, в компании с которым она любит спать, деревянная штуковина, о которую она время от времени точит свои коготки, и еще кое-что по мелочам, что может пригодиться даме, покинувшей на время свои родные пределы.

Стас взял у него сумку. Слон слетал к машине и доставил еще две большие сумки, которые нагрузила чем-то Мышка, после чего Стас запер за ним входную дверь.

– Какая прелесть? – сказала Головина, разглядывая корзинку, на дне которой, поверх подкладки с ее инициалами, свернулась в клубок Гертруда Францевна. – Хорошая идея… Ну здравствуй, зеленоглазка! Не возражаешь, если я почешу тебя за ушком?

– Она у нас ученая, – с невольной гордостью сказал Слон. – Стас ее выдрессировал так, что Куклачев со своими фокусами отдыхает…

– Ничего подобного, – возразил ему Стас. – Когда мне было с ней заниматься? Сама всему научилась…

Они расположились в гостиной, где имелся мягкий уголок и журнальный столик, а также телевизор «Сони» на глянцево-черной подставке.

– Прошу вас, мадам, смелее. – Нестеров жестом показал кошке, что она может выбираться из своего контейнера. – Какое-то время вам придется провести в этих апартаментах…

Гертруда Францевна, словно ожидала именно его команды, выбралась из корзинки, потерлась лобастой головкой о его руку, после чего, соскочив с дивана на пол, отправилась знакомиться с новой для нее обстановкой.

Ирма, одетая по обыкновению в широкую длинную юбку и смахивающую на балахон кофту – вся ее одежда несла в себе скучные оттенки серого, зеленого и коричневого, – извлекла из своей сумки тонкую синюю папку с бумагами и брелок с ключами.

Ключи она сразу передала Стасу, присовокупив квитанцию.

– Шеф, как мы и договаривались, я сегодня сняла в Бюро по найму еще одну квартиру гостиничного типа. Третий этаж в четырехэтажном доме без лифта. Подъезд имеет запасной выход. Отсюда пять минут ходьбы, адрес указан в квитанции… Заказ оформлен на имя нашей с Римасом дальней родственницы, которая носит другую фамилию.

– Отлично, – сказал Нестеров, – пряча ключи в карман. – Бумаги все оформила?

– Да, все нормально, – заверила его Ирма, раскрывая свою тощую папку.

– Римас еще вчера обзвонил наши вильнюсские клубы фелинологов, а сегодня утром съездил в один из них и купил нужные нам бланки…

– Двести «литовцев» содрали, – проинформировал общество Слон. – Да за такие деньги на базаре можно целую свору кошаков купить!

– Не нужно жаться в расходах, – сказала Головина. – Без инвестиций трудно рассчитывать на успех какого-либо дела.

– Я сама напечатала акт купли-продажи, – доложила Ирма. – А также заполнила все необходимые бланки. Кошку вы купили у одной местной женщины…

– Нашей дальней родственницы, – уточнил Слон. – …если понадобится, она подтвердит, – продолжила Мышка. – Но до этого, полагаю, не дойдет. Та женщина, в свою очередь, приобрела котенка в местном питомнике, у наших крутых фелинологов, что подтверждено, благодаря Римасу, соответствующими документами. Кошка – победитель всяческих выставок и международных чемпионатов. Но это так, для отмазки… Редкая порода, награды, то, се… Соответственно и цена – сорок тысяч литов[9]…

– Недурно, – крякнул Нестеров. – Такую ценную вещицу действительно нельзя оставлять без охраны…

– Не знаю, как в Вильнюсе, а у нас, в Москве, встречаются такие экземпляры, за которые владельцы кошачьих питомников требуют стоимость крутой иномарки, – проинформировала аборигенов Головина. – Ну а такая умница и красавица, как ваша Гертруда Францевна, вообще цены не имеет…

– Тем более что ее на самом деле никто и не собирается продавать, – уточнил Нестеров. «Фелис катус», услышав такие разговоры, оказалась тут как тут…

Запрыгнув на свободный стул, Гертруда Францевна, подняла голову и уставилась на синюю папку, словно собиралась попросить людей прочесть и ей хранящиеся там документы.

Наблюдая за реакцией кошки, Нестеров усмехнулся. Как ни странно, при всем ее породистом виде, у животины до сих пор не было совершенно никаких документов. То есть когда-то имелись документы, подтверждающие ее знатное происхождение, но уходя из дому после развода, Стас забыл прихватить их с собой…

– Ну вот, – сказал он, – теперь, Гертруда Францевна, у вас появилась легальная… почти легальная ксива.

Он хлопнул ладонью по синей папке.

– Надеюсь, вы не в обиде на меня, мадам? Пришлось вот… продать вас в оперативных целях! Задание у вас чрезвычайно важное, но думаю, вы с ним справитесь…

Все дружно рассмеялись.

– Ну вот, теперь мы, кажется, выкрутились из сложного положения, – сказал Стас. – Как и наши российские коллеги, мы не имеем права заниматься оперативно-розыскной деятельностью. Поскольку жизнь наша регламентируется абсурдными законами, то и вас, Анна, мы тоже не можем охранять. Учитывая наши непростые отношения с некоторыми чинами из органов – можем нарваться на неприятности по линии закона. Поэтому мы поступим так, как это практикуют в том числе и в России, то есть будем охранять ваше имущество… Договор на охрану нового «Опеля» позволяет любому из нас, если вы будете в пути, находиться в салоне вашей машины. А другой договор, на охрану нашей драгоценной «фелис катус», позволит кому-то из нас, или всем, находиться в жилье, которое вы делите с кошечкой, и за пределами оного, в любом месте, где вы будете вместе с ней… Ну а теперь, дамы, – заключил он, – мы со Слоном ждем от вас обещанного еще вчера сюрприза…

Девушки, оставив их на время скучать вдвоем, скрылись за дверью комнаты, которую Головина выбрала для себя прошлой ночью в качестве спальни.

Слон тут же развернул газету, которую он принес с собой, и ткнул пальцем в заголовок, набранный крупным шрифтом: «КРОВАВАЯ БАНЯ В КУРОРТНОМ ЮОДКРАНТЕ».

– Видал, Стас, что творится?

Нестеров, пробежав глазами текст статьи и обратив внимание на помещенные здесь фото трех «паневежских», покивал головой.

– Я в курсе, Слон. По радио слышал сообщение, когда настроился в машине на волну криминальной хроники.

– Ладно бы, одних «братков» завалили… Так еще администраторшу и двух девчонок шпокнули!

– Сущий беспредел, – сказал Стас. – По радио никаких подробностей так и не сообщили. Сказали только, что, по версии следствия, речь идет о криминальных разборках.

– Смахивает на акцию устрашения, – почесав стриженый затылок, сказал Слон. – Не нравится мне все это…

– А мне вот кое-что другое не нравится, – задумчиво произнес Нестеров.

– Я все возвращаюсь мыслями к тому четверговому вечеру… Когда Головиной кое-кто сообщил, что располагает информацией о Сергачеве, и предложил встретиться в казино «Лас-Вегас»… Не знаю пока, что в отношении Анны задумал Легостаев, но здесь есть один любопытный нюанс.

– Какой?

– А вот такой… Если бы Головина исчезла в тот вечер… с концами, вот как исчез Сергачев… А потом, спустя какое-то время, ее стали бы разыскивать…

– Гм… Ущучил твою мысль!

– Куда бы в таком разе вели ее следы?

– Ясный хрен… в казино «Лас-Вегас»!

– Кто владеет этим игорным домом? Через какое-то подставное лицо?

– Семья Монгола – это факт известный.

– А теперь представь себе ситуацию… Тот же портье, у которого Анна справлялась о местонахождении казино, немедленно выложит этот факт перед дознавателями. А те, кто находились в тот вечер в «Лас-Вегасе», подтвердят, что Головина действительно посетила казино, потому что не приметить и не запомнить такую яркую девушку может только слепой…

– Вот так, так… – оживился Слон. – Похоже на то, что Антон, или те, кто за ним стоят, решили не только «киднеппнуть» Головину, но и перевести стрелки на группировку Монгола, в том числе и по делу об исчезновении Вадима Сергачева…

Не успел Нестеров похвалить приятеля за сообразительность, как открылась дверь и в гостиной появились обе девушки.

Анна Головина была одета в бирюзового цвета брючный костюм, а Ирма абсолютно ничем не отличалась от себя обычной – то есть была прикинута в свои «демократичные», но какие-то малость мешковатые одеяния.

Обе девушки зачем-то нацепили солнцезащитные очки.

Мужчины некоторое время пялились на них, пребывая в легком недоумении.

Затем Слон, с трудом подавив желание зевнуть, сказал:

– Ну так что? Где ваш обещанный «сюр-рпрайз»?

Первой в ситуацию врубилась Гертруда Францевна. Она как-то странно мяукнула, подошла к женщинам, посмотрела на них поочередно снизу вверх, обогнула их по кругу, коснувшись своей шубкой ноги каждой, потом, разобравшись «ху из ху», запрыгнула в кресло, которое, кажется, она решила застолбить за собой.

– Посмотрите на меня, – сказала рыжеволосая Головина голосом Мышки. – Ну что? Как я вам?…

– И на меня поглядите, – вторила ей Мышка, на голове которой была копна пшеничных волос, голосом москвички Анны Головиной. – Что вы думаете по этому поводу, господа?

– Счас у меня крыша съедет, – сказал Слон, переводя донельзя изумленный взгляд с одной девушки на другую. – Что-то я не врубаюсь…

Стас, до которого наконец дошло, в чем тут дело, мигом поднялся с дивана и подошел к девушкам.

– Ну вы даете, милые женщины… – он восхищенно поцокал языком. – Вот это сюрприз так сюрприз…

Он остановился напротив рыжеволосой красотки, чьи глаза скрывали очки с затемненными стеклами. Блин… Вылитая Анна Головина.

– Вы… – он хотел ткнуть девушку пальцем в грудь, но вовремя передумал. – То есть ты… Короче, ты – Ирма! Верно?

– Да, шеф… вы очень наблюдательны.

Хмыкнув, Стас посмотрел на пшеничноволосую девушку.

– А ты… То есть вы… Анна? Никогда бы не подумал… если бы не знал наверняка.

Когда мужчины опять остались вдвоем на какое-то время, Стас, который уже отправился от изумления, задумчиво сказал:

– Хорошо варят котелки у наших девушек, не в пример нашим с тобой, Слон… Смотри что получается. Теперь я могу оставить здесь Мышку, принявшую полное подобие Головиной. И тебя, вроде как ты при «теле». А сам с настоящей Головиной, в образе нашей Ирмы, свалю на резервную хату… Следовательно, у нас, во-первых, будут развязаны руки, а во-вторых, мы обеспечим безопасность нашей клиентки, потому что на Мышку, которой она прикинется, покушаться никто не станет. Да и я рядом с ней постоянно буду…

Пока Слон переваривал его слова, из комнаты вновь выпорхнули девушки.

Обе они были в юбках и пиджаках, абсолютно одинаковых фасонов, но разнящихся по цвету: одна в сиреневом, другая в нежно-кремовом.

Короткие юбки, доходящие лишь до середины бедра, открывали их длинные, стройные, затянутые в колготки ножки почти на всю их длину, причем создавалось впечатление, что обе пары этих великолепных женских ножек выточены на одном станке с использованием одинаковых лекал…

Задержавшись несколько дольше, чем того требовали правила приличия, на женских ногах, Нестеров перевел взгляд чуть повыше.

Пиджаки были надеты девушками – по последней моде – на голое тело, вернее, поверх женского белья. В глубоких вырезах соблазнительно круглились нежные полусферы, укрытые ровно настолько, чтобы вскружить голову любому мужчине…

Взгляд пошел еще выше.

Обе девушки были рыжеволосы, одного роста, одинаковой комплекции, и каждая из них была вылитой Анной Головиной.

Стас, чтобы скрыть легкую оторопь, откашлялся в кулак.

– Впечатляет… Но которая из вас – Анна Головина?

Мышка, сдернув парик и распустив свои пшеничные волосы, подмигнула Нестерову, после чего, забрав с собой посмеивающуюся настоящую Головину, отправилась в другую комнату переодеваться – Смотри, Стас, какая у нас арифметика получается. – Слон глубокомысленно поднял вверх свой толстый палец. – Если нам потребуется комбинировать, то в наших раскладах могут участвовать сразу две Мышки, или две Анны, или Мышка, прикинувшаяся Головиной, а также наоборот… и они же, но уже настоящие!

– А ты знаешь, Слон… – Нестеров бросил на него задумчивый взгляд. – Сестричка-то у тебя – ого-го!.. Почему раньше молчал?

– Ну так… – Слон сделал рукой неопределенный жест. – Я что, приглядывался к ней? Вечно вырядится в свой балахон… хрен разберешь!

Ты же сам ее каждый день видишь: ну Мышка и Мышка…

Спустя часа полтора они испытали девушек уже в реальной обстановке.

Слон и Мышка, которая вырядилась под Головину, уселись в новый «Опель» и немного покатались по Старому городу. Анну, претерпевшую обратную метаморфозу, Стас взял к себе в машину, а сам все время держался вблизи от «Опеля», наблюдая, нет ли за ними «хвоста». «Опель» на несколько минут остановился у одного из арт-салонов, торгующих картинами местных художников и разными изделиями из янтаря.

Мышка, одетая в коричневую дубленку, с ярко-рыжим париком, в темных очках, на взгляд Нестерова, была достаточно убедительной в новой для себя роли. Анна, поглядывающая на «двойника» через боковое стекло джипа, вдруг обронила: «Надо же… как в зеркало смотрюсь».

Что касается Слона, который все держался рядом с клиенткой, то он, с кошелкой в руке, прикрытой сверху тканью, выглядел несколько комично… Но учитывая его комплекцию, вряд ли кто из посторонних людей рискнет подойти не только к нему, но и к опекаемой им молодой женщине. «Отлично, – сказал сам себе Нестеров, когда они вернулись на «базу», которую вскоре им с Головиной придется покинуть. – Вот теперь можно вплотную заняться выяснением судьбы Вадима Сергачева…»

Глава 18 ДОХЛЫЙ ЗЯМА – ДРУГИМ ЗАБОТА

На втором часу допроса Зяма выглядел так, словно он провел двенадцатираундовый поединок со свирепым тяжеловесом Майком Тайсоном…

Сталлоне, как был, в пальто и шляпе, устроился на стуле; он чуть отодвинулся от места экзекуции, с таким расчетом, чтобы его не забрызгало кровью или блевотиной. Его помощник на время допроса переоделся в рабочий комбез; в руке он держал бейсбольную биту, при помощи которой, точно вымеряя силу удара, периодически вразумлял Зяму, когда тот пытался косить, делая вид, что не располагает сведениями о тех или иных событиях.

Бил он паневежского братишку, перебравшегося с полгода назад в Вильнюс, больно, но аккуратно, чтобы тот, постоянно находясь под прессом, все же не потерял способности отвечать на задаваемые ему вопросы.

Зяма раскололся довольно быстро, в чем эти двое нисколько и не сомневались.

– Кончай завывать! – строго сказал Сталлоне. – Ты мне действуешь на нервы! Соберись… Итак, вы уже с ноября прошлого года отслеживали маршруты передвижения и контакты бизнесмена Пошкуса?

– Да… – звучно всхлипнув, сказал Зяма. – Когда он приезжал в Вильнюс… Бывал он здесь обычно раз в неделю, чаще всего приезжал в пятницу или субботу.

– Кто дал команду за ним следить?

– Точно не знаю…

Со страхом покосившись на биту, которую экзекутор держал чуть на отлете, он скороговоркой произнес:

– Счас, счас… скажу… Думаю, приказ дал Боксер. Или тот полицейский, что был тогда вместе с ним. А может, они вдвоем это придумали…

– Где и когда это было?

– Числа двадцатого ноября… Часов в восемь утра мы подъехали с Антоном к «Тропикане»… там в это время уже никого не было, кроме охранника.

Чуть позже приехал Боксер, а еще через пару минут нарисовался тот полицейский… Правда, в форме я его не видел ни разу, но он точно из полиции, и не в малых чинах.

– Фамилия полицейского?

– Не-е, не в курсе… Он на хорька похож… Антон так и обмолвился однажды, мол, в случае чего, если не Боксер, то этот Хорь вытащит нас из любой задницы.

Сталлоне и помощник обменялись многозначительными взглядами, после чего «беседа» была продолжена.

– С этого дня вы и начали следить за Пошкусом?

– Да, периодически… Особенно внимательно отслеживали его контакты с разными русскими… с теми, кто работает у нас, в Вильнюсе, и с теми, кто приезжал из Москвы.

– Например?

– Ну… Вот он раза три… или четыре… встречался с российскими бизнерами, которые живут у нас в Вильнюсе…

– Точнее!

– Директор… и, кажется, его зам из компании «ТК-Балтия Ойл», соответственно Шевцов и Игнашевич. У них представительский офис в Старом городе, возле Дворца выставок. Вот там, кстати, кто-то из них один, а однажды вдвоем, они и встречались с этим Пошкусом, после чего шли в одно из ближайших кафе, где есть отдельные кабинки… После таких встреч Пошкус обычно отправлялся в гостиницу Сейма, а оттуда в район Турнишкес, где размещаются правительственные резиденции, но туда, на охраняемую территорию, мы уже не совались, ожидая его на одном из ответвлений дороги, где есть паркинг…

– А скажи-ка мне, Зяма, еще такую вещь, – Сталлоне чуть сузил глаза. – Было такое в практике вашей слежки, что Пошкус встречался с неким Вадимом Сергачевым? Только не вздумай врать мне, что ты не слыхал такой фамилии и ничего не знаешь о пропавшем русском бизнере!

– У-у-й-й-й!!! – взвыл Зяма, когда «бейсболист» треснул его битой по коленной чашечке. – Не надо… счас, счас… Ф-фу-у… Значит, так…

Да, я в курсе, что тот русский пропал и что его вроде как ищут… Да, Пошкус встречался с этим человеком, когда тот приезжал к нам из Москвы. Два таких контакта мы засекли! Может, у них было больше таких встреч, вот этого я уже не знаю… Они о чем-то своем базарили в том же кафе, где Пошкус встречался три или четыре раза с представителями «тюменских». Вторая их встреча была в парке Вингис, где они базарили примерно часа полтора… Мы тогда были на двух тачках, так что смогли разделиться и какое-то время сопровождали этого… Сергачева. Он сначала отправился в представительство «ТК-Балтия Ойл», а оттуда уже поехал в гостиницу «Неринга», где, как выяснилось, он снял номер по приезде в Вильнюс… Вообще-то пасли Пошкуса плотно… Где-то в конце декабря слежку за ним стал осуществлять Каланча, у которого под рукой было несколько ребят, а мы были как бы в резерве…

– Двадцать первого января вы тоже за ним следили?

– М-м…

– Что ты мычишь?! Отвечай на вопрос!

Помощник Сталлоне замахнулся битой так, словно собирался отправить Зямину черепушку в противоположный угол подвала.

– Счас, счас… я просто вспоминаю, как все было!

– Но ты врубился, что именно меня интересует? – спросил Сталлоне.

– Пошкус?

– Не только. Русский бизнер по фамилии Сергачев – тоже оч-чень интересует.

Зяма, рука которого по-прежнему была прикована к вмурованному в стену кольцу, а другая рука, загипсованная от запястья до плеча, в грязно-бурых разводах, была зафиксирована на повязке, переброшенной через шею, еще сильнее вжался в угол…

– Ну… Пошкуса я в тот день не видел. Я и еще двое ребят ездили в аэропорт. Там была еще одна тачка, в которой сидели Каланча и еще кто-то. Мы были в резерве, на тот случай, если кто-то будет встречать этого Сергачева в аэропорту. Или если он прилетит из Москвы не один…

Но он прилетел один, и его никто не встретил. Мне поступила команда возвращаться в контору, а за Сергачевым, насколько я понимаю, отправился хвостом Каланча… Ни Сергачева, ни Пошкуса я больше не видел, и никаких разговоров промеж наших об этих людях не было.

Хотя… В тот же вечер… или уже ночью… короче, Антон сказал мне, чтобы я держал язык за зубами. В том смысле, чтоб навсегда забыл о том, что участвовал в слежке и что был в аэропорту в тот день, когда из Москвы к нам прилетел Сергачев…

Сталлоне оскалил в усмешке свои острые волчьи зубы.

– Не боись, Зяма, я не выдам тебя Антону… Кстати, именно он послал тебя в тот день с заданием в аэропорт?

– Да.

– Так что ж получается? – глядя теперь не на Зяму, а на своего помощника, произнес Сталлоне. – Выходит, вы заранее знали точную дату прилета в Вильнюс этого самого Сергачева?

– Выходит, так, – после паузы сказал Зяма.

– От кого Легостаев получил эти сведения?

– Понятия не– имею… Может, Боксер сообщил их Антону. Или тот же полицейский по прозвищу Хорь… Но я так думаю, что кто-то прослушивал телефоны Пошкуса, так что из каких-то их базаров и смогли узнать точную дату прилета Сергачева…

Более ничего полезного об этом вызнать у Зямы не удалось.

Зато он сообщил кое-что любопытное касательно неудавшегося наезда на фирму «Фалькон», обернувшегося побоями для налетчиков и еще несколькими часами, проведенными в кутузке.

– Для чего был организован наезд? – поинтересовался Сталлоне.

– Это надо у Антона спросить… Но я думаю, это как-то связано с тем же Сергачевым.

– Но ты ж говорил только что, будто не знаешь, ни что сталось с теми людьми, о которых я спрашивал, ни причастны ли к их исчезновению Чяпа, Антон или еще кто-то из вашей компании?

– Да, так и есть.

– Тогда объясни, зачем вы поперлись в «Фалькон» и как вся эта история может быть связана с исчезновением Сергачева?

– Хх-м-м… Ну так… я как раз был в офисе вильнюсского «Аргуса», когда туда пришел запрос от российской охранной фирмы «Каскад».

Русские, во-первых, действуя от имени своего клиента, запрашивали информацию о Вадиме Сергачеве, прося сообщить им все, что мы можем добыть по своим каналам, в том числе и полицейским, а во-вторых, предлагали скооперироваться…

– О-о… какие словечки, оказывается, ты знаешь! С кем скооперироваться? С этой фирмой «Фалькон»?

– Ну да… Чтоб, значит, общими усилиями, в частном порядке, за бабки русского клиента попытаться выяснить судьбу Сергачева. Кто-то из наших летал в Москву, чтоб пробить через какие-то каналы, может, через тот же «Каскад», кто именно является заказчиком… или клиентом. А заодно, наверное, на месте сняли кое-какую информацию о составе семьи пропавшего у нас русского бизнера.

– Точно знаешь?

– Слышал, как Антон говорил об этом с Чяпой… И еще о том они говорили, что надо сделать так, чтобы «Фалькон» отвалил в сторонку и отказался от контракта с российской фирмой «Каскад» и тем клиентом, от имени которого она действует.

– А что, богатый человек этот Сергачев? Вы говорили на эту тему?

– Не, при мне такого базара не было. Ну… если он из российской нефтяной компании, то, наверное, человек не бедный… Вот… Решили мы наведаться в офис «Фалькона», и так подгадали, чтоб никого там не было. Антон хотел посмотреть там какие-то бумаги, документы, в связи с тем же «делом Сергачева». А заодно расхреначить там все к такой-то матери, чтобы владелец этой конторы понял, что ему не фиг соваться в такие дела. Ну и нарвались сами на неприятности…

Сталлоне задумчиво потеребил подбородок.

– Хорошо, я вижу, вы устроились, ребята… Похоже на то, что кто-то из ваших принимал непосредственное участие в наезде на Пошкуса и Сергачева, судьба которых нам пока не ясна. И ваша же контора плюс еще какие-то полицейские, связанные с вами, надеются и дальше ловить рыбку в замутненной вами же водице. Недурно, однако, придумано…

Сталлоне подумал, что кончики этого дела могут тянуться много выше Антона и Чяпы, выше даже Боксера и коррумпированных сотрудников спецслужб, к кому-то из тех, кто не хочет «допустить Ивана к трубе», потому что сам присосался к ней, на манер жирной пиявки… А эти лишь исполнители, каждый из которых, не зная целиком всего замысла, выполняет за бабки свою обычную криминальную или коррупционную работу.

Но вот то, что связано с «русским клиентом», за право обслужить которого, судя по словам Зямы, борются фирмы «Фалькон» и «Аргус», это уже, скорее всего, выходит за пределы сценария, написанного главными кукловодами… Тем и любопытна была для Сталлоне вся эта сложившаяся в связи с последними событиями ситуация, включая сюда необычно объемный «заказ», который передал ему явно находящийся не в своей тарелке Монгол…

О том, где находится теперь Боксер, Зяма ничего не знал. Сказал лишь, что из всех людей, работающих сейчас в столице, о том может знать Антон Легостаев и почти наверняка – Чяпа.

На этом, в сущности, допрос был закончен… Сталлоне, естественно, с самого начала не собирался оставлять Зяме жизнь. Стукачок в рядах охранной фирмы «Аргус» ему был без надобности, поскольку, по его твердому убеждению, некоторые из работающих там людей уже не жильцы, а саму контору, вероятнее всего, спецслужбы накроют в самом скором времени.

Сталлоне сделал знак своему помощнику, и уже спустя секунду тяжелая бейсбольная бита, шаркнув в воздухе, обрушилась на голову Зяме, проломив ему череп…

– Скинь сообщение ребятам, – сказал он, поднимаясь со стула, – чтобы вечером вывезли отсюда жмура.

Еще раньше в голову ему пришла одна забавная мысль… В принципе, в этой ситуации было не обязательно пытаться переводить стрелки на других, но раз есть такая возможность, почему бы ею не воспользоваться?

– Дохлый Зяма, – усмехнулся он, – другим забота…

Сталлоне был большой мастак на подобные «шуточки»…

Антон приехал в стрип-бар «Тропикана» по звонку охранника, когда на его часах было одиннадцать вечера и когда веселье в зале достигло своей кульминации.

– Где он? – хмуро спросил Легостаев у двух встречавших его со стороны запасного выхода местных охранников.

– В полуподвал сволокли, там есть пустая подсобка.

– Чяпе уже позвонили?

– Да, должен вот-вот подъехать.

– Больше никому пока не сообщайте о случившемся!

– Ясно… Может, закроем заведение?

– Нет. Пусть все идет, как обычно.

Он хотел уже спуститься в подвал, но тут со стороны двора долетели звуки автомобильного мотора.

Приехал Чяпа, которого Боксер наделил здесь большими полномочиями.

Рослый, но несколько грузноватый, с чуть выпирающим из-под утепленной длинной кожаной куртки брюшком. Возраст – тридцать восемь лет. Владеет автомастерскими под Вильнюсом, оружейным магазином и частным стрелковым комплексом на бывшем советском военном полигоне в Пабраде.

Имеет свои дома в Пабраде, Паневежисе, а также квартиру в Вильнюсе, откуда он сюда и приехал.

– Что у вас стряслось? – спросил Чяпа, выковыривая из пачки сигарету.

– Нашего Зяму грохнули, – сказал Антон. – А труп подбросили к нашему заднему крылечку…

Чяпа несколько секунд смотрел прямо перед собой, потом все же чиркнул зажигалкой и прикурил сигарету.

– Как это случилось? Он же с поломанной клешней сидел у себя на квартире.

– Пока не знаю, – пожал плечами Антон. – Сам только что тут нарисовался.

– Кто нашел труп? – спросил Чяпа.

– Я нашел, – отозвался один из двух охранников, тот самый, что три дня назад встречал на входе Головину. – Кто-то нажал кнопку звонка со стороны двора… Я пошел открывать… Открыл… гляжу, кто-то лежит у самого входа, рукой в небо показывает! А сам почти по шею замотан в черный пластикат… Я пригляделся… кажется, Зяма… Лицо у него малость в крови было, да и башка проломлена…

– Ясно, – прервал его Чяпа. – Показывайте, куда вы его положили…

Минут через десять, осмотрев труп, они выбрались из подсобки обратно. Антон и Чяпа сошлись в едином мнении, что перед смертью Зяму пытали. В кармане куртки покойного они нашли бумажку с несколькими словами, написанными печатными буквами. И что характерно – на русском языке:

ТАК БУДЕТ С КАЖДЫМ, КТО ВЗДУМАЕТ ЛЕЗТЬ В НАШИ ДЕЛА!

У Антона, с учетом найденной записки, причастность к гибели Зямы зловредных «соколов» почти не вызывала сомнений. Но Чяпа сказал ему:

– Подумай сам, Антон? На хрена все это нужно Нестерову?

Мужик он, конечно, борзый, как и его кореш Слон, но – далеко не дурак.

Я их знаю, они частенько ко мне приезжали, когда у нас призовые стрельбы были, и на соревнования по пейнтболу…

– Вот они и переломали кости Зяме, когда прихватили нас в своем офисе!

И мне нос перебили…

Чяпа скептически покачал головой.

– Одно дело п…лей надавать, и совсем другое – забить человека насмерть. Да и записка эта какая-то левая… Что-то здесь не так…

– По-любому, наши дорожки скоро пересекутся, – угрюмо сказал Антон. – Тогда и поквитаемся… Что будем с Зямой делать?

Чяпа думал довольно долго, наконец решил:

– В полицию сообщать не будем. Родственников тоже погодим извещать.

Зяму пока прикопаем на одном из кладбищ. Я пришлю своего бойца, который знает одного похоронных дел мастера, проживающего… непосредственно по месту работы. Этот человек нас иногда обслуживает.

В помощь моему сотруднику, Антон, выдели одного из местных охранников.

К утру чтоб Зяма уже был закопан в землю!

Глава 19 ПОМНИ О СМЕРТИ

Когда часы Нестерова показывали одиннадцать вечера, он скомандовал:

– Переодевайтесь, Анна! Четверти часа вам хватит?

– Мне следует, загримироваться под Ирму?

– Да. Наденьте на себя что-нибудь теплое, серое и немаркое. Так, словно собираетесь на дачу… Свой паспорт оставьте здесь! С собой берем тысячу долларов наличными и еще кое-что… Но это уже моя забота.

Головина, не задавая ему никаких вопросов – будто это было в порядке вещей, заниматься расследованием среди ночи, – выложила на стол в гостиной десять сотенных купюр, а сама отправилась в другую комнату, где находилась объемистая сумка с частью женского гардероба Мышки, переданного рыжеволосой москвичке во временное пользование.

Спрятав в портмоне наличку, выданную ему на оперативные нужды клиенткой, Стас хотел уж было отправиться на кухню, где у него еще были кое-какие дела, но тут его взгляд упал на зеркальную поверхность шкафа-купе, занимавшего часть комнаты. Находясь чуть наискосок от зеркала, он мог наблюдать внутренности другой комнаты через открытую дверь… А заодно и Анну Головину, которая, раздевшись до трусиков, ужа в следующую минуту готова была вся преобразиться, став на какое-то время совсем другим человеком…

Он видел ее сейчас со спины: рослую, спортивную, но в то же время наделенную очень женственной фигурой; ее чистая, мраморная кожа, лишенная, кажется, малейших изъянов, лучилась едва заметным, но таким притягательным золотистым свечением…

Эпизод, во время которого Нестеров какие-то доли секунды любовался своей почти обнаженной клиенткой, выдался в стиле «Основного инстинкта»… С той лишь разницей, что он, Стас Нестеров, в отличие от героя Майкла Дугласа, не полицейский, а частный детектив, а эта рыжеволосая молодая женщина, за которой он невольно подсматривает, отнюдь не опасная преступница.

Хотя тоже… та еще штучка.

С трудом оторвавшись от изображения в зеркале, Стас переместился на кухню. Взял большой пластиковый пакет, какими обычно снабжают покупателей в супермаркетах, и стал перекладывать в него из большой сумки, которую они прихватили с собой на «резервную базу», кое-что из вещей и провизии, согласно заранее составленному им списку.

В пакет он положил следующие предметы: пару шерстяных носков, вязаный свитер, мохеровый шарф и пару теплых перчаток, поллитровую бутылку «Старки», блок сигарет «ЛМ», большую коробку спичек, две зажигалки, фонарь фирмы «Бош» и запасные элементы к нему, большой каравай хлеба, запаянный в целлофан, и десять банок мясных и рыбных консервов.

Головина переоделась быстро, как в армейской учебке. А поскольку она уже полдня ходила в парике, загримированная под Мышку, то выбирать весь лимит времени на сборы ей даже не потребовалось.

– Какой странный набор, – сказала она, пройдя на кухню и наблюдая, как Стас укладывает вещи в объемистый пакет. – Мы что, собираемся навестить кого-нибудь из ваших знакомых в тюрьме?

– Полагаю, от тюрьмы нам следует держаться как можно дальше, – усмехнулся Нестеров. – Хотя место, куда мы с вами отправимся, тоже пользуется недоброй славой…

Они вышли через «сквозняк», затем прошли в соседний двор, где была припаркована подержанная «Ауди», которую они со Слоном взяли в аренду, поскольку им по ходу дела могла понадобиться хотя бы одна незасвеченная тачка.

Дорога до вильнюсского международного аэропорта, учитывая его близость к городу, заняла у них чуть менее двадцати минут. Здание, несмотря на довольно поздний час, все еще светилось голубоватыми и золотистыми огнями, а на стоянке, рядом с входом в зал регистрации пассажиров, все еще ожидали клиентов с полдесятка таксомоторов; чуть далее были припаркованы «маршрутка» и десятка полтора разнокалиберных легковых автомобилей.

– Ждут прибытия пассажирского борта из лондонского аэропорта «Хитроу», – пояснил Нестеров. – Через несколько минут он должен сесть…

Потом до утра здание аэропорта будет закрыто.

Сам он припарковал «Ауди» не на стоянке, где транспорт дожидался пассажиров лондонского рейса, а на обочине подъездной дороги, в сотне метров от торца здания аэропорта.

Головина, вглядываясь в строение из стекла и бетона, над которым неоновыми огнями горели надписи на литовском и английском языках – ORO UOSTAS AIRPORT, – сказала:

– Почему бы нам не подъехать ближе 6, Стас? Я бы хотела пройти внутрь здания…

Она прекрасно понимала, что вряд ли ей удастся спустя месяц после ЧП с Вадимом обнаружить его следы в зале прибытия вильнюсского международного аэропорта. Но раз уж они приехали сюда, то почему бы им не выйти из машины и не пройтись по зданию аэропорта?

– Не стоит, – ответил Нестеров. – Во-первых, это нам без надобности, а во-вторых, не нужно лишний раз светиться…

– Тогда почему мы сюда приехали? Только потому, что именно отсюда, из аэропорта, отправился в свою последнюю поездку Сергачев?

– Нет, не только поэтому… Сейчас я вам скажу одну вещь, о которой ничего не писали в наших газетах. Кое-что из разряда сведений, которые, как говорится, составляют «тайну следствия»… И тогда вы сами поймете, почему нам с вами, – даже при том, что вы загримированы сейчас под Ирму – нельзя лишний раз показывать свои личики в таких местах…

– Понятно… Значит, у вас есть собственные источники? В том числе и кто-то, работающий в одной из служб аэропорта?

Нестеров повернул к ней голову.

– Анна, вы не должны выспрашивать у меня, где я добыл ту или иную информацию. Если я опускаю эти моменты, то лишь потому, что не хочу никого подставлять…

– Извините, Стас… я немного нервничаю. Поступайте так, как считаете нужным. Я во всем полагаюсь на вас…

Некоторое время они молча наблюдали, как в вильнюсском аэропорту садится лондонский борт. «Боинг», подвывая турбинами, «припарковался» почти вплотную к зданию аэровокзала. Быстро подали самолетный трап.

Пассажиры гуськом потянулись в здание, где их ожидал пограничный и таможенный контроль…

– Как и в любом другом международном аэропорту, – сказал Стас, возобновляя прерванный им же разговор, – здесь установлены камеры наружного наблюдения, информация с которых подается на дежурный пульт местной службы безопасности… Не буду утомлять вас деталями технического характера, скажу лишь о главном: в тот день, когда рейсом из Москвы к нам прибыл Вадим Алексеевич, электронная система слежения и безопасности, чего давно уже здесь не случалось, допустила сбой в работе…

Службы аэропорта в этот поздний час работали на удивление слаженно и споро, так что уже спустя минут семь-восемь после приземления борта из дверей аэропорта показались первые пассажиры, успевшие пройти досмотр и получившие свой багаж.

– Как я уже вам говорил, Анна, по факту исчезновения гражданина России Вадима Сергачева заведено оперативно-розыскное дело. Поисковые мероприятия осуществляет Бюро криминальной полиции, действующее под надзором Вильнюсской горпрокуратуры… «Помимо того, – отметил он про себя, – курируют это дело независимо друг от друга Департамент госбезопасности Литвы и Служба спецрасследований… Если речь идет о «частном лице, прибывшем в Литву с какими-то частными целями», то отчего вдруг в связи с его исчезновением встали на уши спецслужбы, одна из которых занимается антикоррупционной борьбой, а другая ведает важнейшими вопросами национальной безопасности?» – Пленки с записями изъяло следствие, – продолжил Нестеров. – В своих комментариях полицейские чины сообщили, что видеокамеры, установленные в помещениях пограничного и таможенного терминалов, а также в зале прибытия, зафиксировали весь процесс оформления Вадима Сергачева… вплоть до того момента, когда он покинул здание аэропорта. Каких либо подозрительных личностей, которых можно было бы заподозрить в том, что они…

– Следят за Вадимом… – … проявляют к прибывшему из Москвы пассажиру свой скрытый интерес, при тщательном осмотре изъятых пленок обнаружено не было.

– Так в чем же тогда закавыка, Стас?

– Минуту терпения, Анна… Видеокамера, установленная над дверью зала прибытия, в поле зрения которой попадает вся стоянка таксомоторов и «маршруток», а также небольшая часть эстакады, зафиксировала тот момент, когда Сергачев, выйдя из здания с чемоданом в руке, уселся в таксомотор… показания водителя которого, давно уже допрошенного полицией, известны не только следствию, но и нам с вами…

В это время один из прибывших из Лондона пассажиров, словно намереваясь проиллюстрировать рассказ Нестерова, передав водителю такси свой дорожный чемодан, уселся на переднее сиденье канареечного цвета «мерса»…

– А сейчас самый важный момент, Анна… Слева от нас, почти посередке паркинга, стоит высокая ажурная мачта. Видите ее?

– Вижу… Ну и что?

– Чуть пониже светильников установлены две видеокамеры, входящие в комплекс аэропортовской системы слежения и безопасности… Обе они в тот день, примерно с двух дня и до шести вечера – не работали! Кстати, мы с вами сейчас находимся в зоне действия одной из следящих камер, установленных на мачте. Я уверен, что сейчас оба «глаза», контролирующие стоянку и выезд из аэропорта, действующие, правда, в отличие от времени прилета Сергачева, в «ночном режиме», полностью исправны. То есть случись что серьезное, и сотрудники безопасности, просматривая пленки, сразу обратят внимание на нашу «Ауди» и тут же примутся пробивать – кто такие и зачем здесь ошивались…

– Так, так… – задумчиво произнесла Головина. – Кажется, теперь я вас поняла… Вы хотите сказать, Стас, что произошедший в тот день «сбой» не случаен и что за Вадимом Алексеевичем какие-то лица следили уже с момента его прибытия в Вильнюс?..

– Пока что складывается именно такое впечатление, – сказал Стас и одновременно с этим завел мотор. – Вот, смотрите, как все могло быть в тот день… Видите, таксомотор, в который только что уселся пассажир, съезжает с эстакады? Вот сейчас он выпал из сектора, за которым следит камера над входной дверью зала прибытия… Но за секунду до этого такси попало в зону действия вначале одной камеры, установленной на штанге, а затем и другой…

Мягко тронувшись с места, Нестеров пристроился к корме таксомотора, увозившего неизвестную им личность в неизвестном направлении.

– Условно говоря, мы сели на хвост такси, в котором находится Сергачев… Обе камеры, о которых я упоминал, не работают; так что и мы, и резервная тачка, если таковая была задействована для слежки, оказались вне поля действия следящих систем аэропорта. В противном случае, работай система безопасности в обычном своем режиме, эксперты полиции, внимательно просмотрев все пленки, переписали бы номера всех подозрительных машин, затем оперативники пробили бы их владельцев либо названия учреждений, к которым приписан данный транспорт… После чего уже было бы нетрудно выяснить, кто именно следил в тот день за прилетевшим из Москвы Вадимом Сергачевым и куда далее ведут все эти ниточки…

С канареечным «мерсом» им оказалось не по пути: таксомотор на развилке повернул в направлении центра города, Нестеров же держал курс на север.

Вскоре они миновали окраинные микрорайоны и вымахнули на Укмяргское шоссе.

– Что ж получается, Стас? – возвращаясь к начатому в аэропорту разговору, сказала Головина. – Выходит, у этих… был сообщник из числа служащих аэропорта? Но если это так… Почему тогда полиция не может вычислить этого человека?

– Не все здесь так просто, Анна. Опять же, мне не так уж много пока удалось вызнать по нашему делу… Если же конкретно, по вашему вопросу… В помещения аэропорта, где функционируют электронные системы слежения и безопасности, имеют доступ, по моим прикидкам, добрых полтора десятка сотрудников, включая сюда непосредственно секьюрити и технический персонал. Как вы понимаете, вычислить среди такого количества людей субъекта, обеспечившего сбой в системе в нужное время – дело далеко не простое…

Проехав несколько километров по Укмяргскому шоссе, Стас стал притормаживать, а затем, проигнорировав поворот к небольшому гостиничному комплексу с паркингом для автомобилей и ресторанчиком на первом этаже, проехал еще сотни две метров и свернул на второстепенную дорогу.

Проехав этим проселком всего несколько десятков метров, он приткнулся к обочине и заглушил мотор.

– Перед вами, Анна, гостиница «Виллон». Да, да, та самая…

– Я уже обратила внимание на вывеску, Стас.

– Очень важный здесь перекресток, Анна, что касается нашего с вами дела… Мы предположили, и у нас есть на то веские основания, что некие лица следили за Сергачевым буквально с момента прибытия Вадима Алексеевича в Вильнюс. Они сопроводили московского бизнесмена в этот пригородный отель, где Сергачев снял номер, заплатив за трое суток вперед. Из того, что вы мне рассказали, Анна, можно сделать вывод, что, во-первых, поездка Сергачева как-то связана с переговорами по «Мажейкю Ойл», а во-вторых, он или планировал встретиться с каким-то нужным ему человеком здесь, в отеле, либо за ним должен был кто-то заехать и отвезти в другое место, более приспособленное… для такого рода контактов.

Опустив стекло, он закурил сигарету и продолжил развивать свою мысль.

– Нам известно, что в одно время с Сергачевым пропали без вести литовский бизнесмен Пошкус и его водитель. Джип марки «Мерседес», в котором они ездили в последнее время, был найден километрах в восьмидесяти отсюда, неподалеку от загородного дома Пошкуса. Транспорт был обнаружен патрулем дорожной полиции поздним утром двадцать второго января… Машина была заперта и поставлена на сигнализацию. При дальнейшем ее осмотре не выявлено каких-либо повреждений либо следов, указывающих на то, что Пошкус и его водитель, исполнявший также функции телохранителя, стали жертвами какого-то преступления…

– Я уже говорила вам, Стас, что этот Пошкус был знаком с Вадимом и однажды даже посещал наш загородный дом на Истре.

– Это очень важный момент, – сказал Нестеров. – Наши правоохранительные органы почему-то не склонны связывать воедино эти два случая, когда почти одновременно были похищены Сергачев и Пошкус. При том, что оба они – этот факт должен быть известен криминальной полиции – были не только знакомы друг с другом, но и действовали в родственных сферах нефтяного бизнеса.

– Наверное, есть люди… очень влиятельные люди, для кого крайне невыгодно, чтобы сведения о закулисных переговорах стали достоянием гласности, – задумчиво произнесла Головина. – И здесь, в Прибалтике, и у нас, в России… Я уже говорила вам, Стас, что, как мне показалось, реакция «тюменских» на ЧП с их ведущим топ-менеджером была, мягко говоря, странной… «Умная девочка, – похвалил ее про себя Нестеров. – Понимаешь, что вызнать правду о судьбе Сергачева будет чертовски трудно…» – Обратите внимание, Анна, что с этого места, где мы сейчас находимся, и паркинг, и вход в гостиницу видны как на ладони… С этой ли точки следили за отелем «Виллон», где остановился в тот злополучный день Сергачев, или наблюдатели выбрали себе другое, более подходящее место, нам не ведомо… Мне не удалось добыть по своим каналам сведений, подтверждающих, что к Сергачеву в тот вечер приезжал Пошкус или кто бы то ни было. Информация по этому делу закрыта наглухо…

– Можно попытаться получить нужные нам сведения через персонал отеля «Виллон».

– Можно, конечно, попытаться… но мы сразу засветимся. Я уже сказал вам, что нам лучше не становиться на пути следствия, не говоря уже о тех личностях, которые явно или тайно стоят за всеми этими событиями.

Мы дожны выбирать параллельные тропки, стараясь при этом вести себя как можно тише и незаметнее…

– Так что же нам делать?

– Дальнейший ход наших поисков будет зависеть вот от чего: удастся ли нам найти если и не прямые, то косвенные доказательства того, что дела по исчезновению Сергачева и Пошкуса, расследуемые соответственно Вильнюсом и Паневежисом, связаны между собой…

– Иными словами, нам важно узнать, приезжал ли в тот вечер Пошкус в отель «Виллон»?

– Нам важно знать, что было… не так в тот вечер. А вот для того, чтобы получить ответ на этот, а возможно, и на другие интересующие нас вопросы, нам придется сейчас посетить одно довольно мрачное местечко…

«Мрачным местечком» оказалось городское кладбище, расположенное на северной окраине литовской столицы, всего минутах в десяти езды от пригородного отеля «Виллон», куда они так и не рискнули сунуться со своими расспросами.

Нестеров, миновав запертые на ночь центральные кладбищенские ворота, рядом с которыми была стоянка для машин и автобусная остановка, проехал чуть дальше вдоль ограды, затем свернул к лесопосадке, проходящей параллельно одной стороне кладбищенского периметра, где и остановился, заглушив мотор.

– Анна, мне нужно переговорить здесь с одним человеком. Я хочу уточнить одну деталь, которая может стать для нас серьезной зацепкой.

И вообще… он может сообщить мне что-нибудь важное, имеющее касательство к нашему делу.

– Надеюсь, вы не с мертвецами собираетесь общаться? – спросила Головина, которая в эти минуты чувствовала себя как-то неуютно. – Как хотите, но одна я здесь не останусь…

– Живых надо опасаться, а не мертвых. – Сказав эту банальность, Стас прихватил с заднего сиденья пакет, после чего запер «Ауди». – Идите за мной и ничего не бойтесь.

На территорию кладбища они прошли через калитку в ограде, оказавшейся не запертой. Стас не спешил пользоваться предусмотрительно захваченным им фонарем. Насколько могла судить Головина, они двигались сейчас по дорожке, которая шла параллельно центральной «аллее» кладбища. И хотя Нестеров держал ее за руку – как маленькую девочку, – ей было не по себе…

– Дежурный портье гостиницы «Виллон» в своих предварительных показаниях сообщил, что Сергачев покинул отель между девятью и половиной десятого вечера, – негромко произнес Нестеров. – Это единственный факт, ставший достоянием гласности. Известно, что портье, как и работавшая в ночную смену горничная, был опрошен в связи с «пропажей» постояльца вначале директором гостиницы, а затем и прибывшими на место сотрудниками криминальной полиции. Предварительный допрос, по некоторым, до конца не подтвержденным данным, был снят двадцать пятого января… На двадцать седьмое число его вызвали для дачи показаний в один из отделов горпрокуратуры…

– Если кто-то приходил в отель к Сергачеву, то портье наверняка должен был видеть этих людей… или человека… – высказала предположение Головина.

– Безусловно… Мимо него вряд ли кто смог бы пройти незамеченным.

Равно как и выйти из отеля… Но что-то все же было не так в его первоначальных показаниях…

– Почему вы так думаете?

– Двадцать шестого числа, менее чем за сутки до повторной дачи показаний, парень этот, что дежурил за стойкой вечером двадцать первого января – покончил жизнь самоубийством…

Головина, которую эта новость буквально оглушила, тут же остановилась как вкопанная.

– Что? Как это…

– А вот так! – сухо произнес Нестеров. – Вы что думали, Анна?!

Надеялись, что приедете в нашу маленькую тихую страну при деньгах, найдете здесь «специалистов»… ну а те в кратчайшие сроки, эдак шутя, распутают все это дельце?

– Н-нет… я так не думала.

Они возобновили движение по слегка присыпанной снегом дорожке, мимо смутно угадывающихся в темноте крестов, надгробий и могильных оградок.

– В нашем тихом омуте тоже черти водятся, – криво усмехнувшись, сказал Нестеров. – Парень этот, что мог дать ценные показания при повторном, более тщательном допросе, жил в съемной однокомнатной квартире в десятиэтажке. Квартира – на восьмом этаже…

– Вывалился из окна?

– Да… вроде как покончил жизнь самоубийством, будучи в состоянии сильного алкогольного опьянения.

– Он похоронен здесь, на этом кладбище?

– Да.

– Мы идем к его могиле?

– Нет, конечно… Кстати, мы уже на месте.

Нестеров остановился возле одной из могил, обнесенной по периметру ажурной металлической оградкой. Анна смогла рассмотреть эту деталь, когда Стас включил фонарь – внутри оградки находились две могилы, причем одна из них была несколько меньших размеров. Благодаря вспыхнувшему на короткое время лучу света, она смогла разглядеть гранитную скамью, изваяние в виде фигуры «скорбящего ангела», надгробие из шлифованного черного мрамора, с фотографиями молодой женщины и мальчика лет восьми, с датами рождения и смерти под ними, а также выгравированную еще ниже надпись:

MEMENTO MORI

Анне не пришлось вспоминать латинские слова, усвоенные ею еще в годы учебы в мединституте, поскольку надпись эту способен расшифровать любой грамотный человек – ПОМНИ О СМЕРТИ…

Желтый сноп света напоследок осветил отпечатки человеческих ног, оставленные на свежевыпавшем снегу, затем Нестеров погасил фонарь.

– Харон уже был здесь, – сказал он полушепотом. – Это его следы…

– Харон? – прижимаясь к своему спутнику и тоже переходя на шепот, переспросила Головина. – Какое странное имя…

– Имя у него другое, а Харон[10] – это прозвище. Да… он довольно странный человек. Но, во-первых, вам не следует его бояться, а во-вторых, если он подойдет к нам, предоставьте мне вести с ним разговор… Сами же помалкивайте, слушайте, мотайте на ус… А вот, кстати, и он сам…

Откуда-то из темноты выплыл человеческий силуэт. Анна вздрогнула, но Нестеров успокаивающе сжал ее ладонь… Подошедший к ним мужчина, одетый в длинную темную куртку, с надвинутым на брови капюшоном, был примерно одного роста с Нестеровым и почти на голову выше ее.

– Кас чя[11]? – спросил он приглушенным голосом.

– Че аш, Нестеровас. Лабас, Харонай[12]…

Выждав две или три секунды, Нестеров перешел на родной для него и для москвички Головиной язык:

– Харон, ты не забыл еще русский? Не возражаешь, если я буду общаться с тобой на родном для себя языке?

– Э-э… Мне… без разницы, Стас. Но я… не ожидал увидеть тебя здесь… ночью.

– Как и у тебя, Харон, у меня ненормированный рабочий день… Со мной девушка…

– Да, я вижу.

– Ее зовут… Мергина[13]…

– Понятно…

Нестеров протянул ему пакет.

– Мы тут кое-что собрали для тебя… Если в чем-то нуждаешься, скажи мне, я доставлю в следующий раз.

Кладбищенский обитатель не стал ломаться и взял у Нестерова пакет.

– Не обязательно было делать это, Стас… Но все равно – спасибо.

Харон, покопавшись в пакете, выудил оттуда бутылку «Старки» и одноразовые стаканчики.

– Мергина совсем не пьет, – предупредил его Нестеров. – Я за рулем, поэтому мне плесни на донышке…

Харон высыпал на меньших размеров надгробную плиту горсть конфет, на другую поставил стаканчик, наполненный «Старкой».

– Упокой их души, господи, – сказал Стас, опрокинув в себя горчащую на языке жидкость.

Харон выпил молча.

– Я вижу, Стас, у вас ко мне есть какое-то дело? – спросил он спустя минуту или две. – Выкладывай, что тебя сюда привело, да еще в компании с девушкой… Я твой вечный должник, так что можешь… как это по-русски?.. располагать мной…

– Харон, ты мне ничего не должен, – сказал Стас. – Но я буду благодарен тебе, если ты ответишь на пару-тройку моих вопросов…

Чтобы не смущать покой захороненных здесь людей, они отошли в сторонку. Харон предложил им присесть на одну из кладбищенских скамеек и даже смахнул с нее легкий, как пух, снежок, но Нестеров отрицательно покачал головой.

– Мы ищем… следы одного человека, – сказал Стас, тщательно подбирая слова. – Он прилетел в Вильнюс из Москвы ровно месяц назад, двадцать первого января… Вечером того же дня, по нашим сведениям, он покинул гостиницу «Виллон»… Слыхал о такой?

– Да, конечно.

– Вот… Ну и – пропал без вести… Звать этого человека – Вадим Сергачев. Гм… Может так статься… не дай, конечно, бог… что его уже нет в живых…

Он достал из кармана фото Сергачева, которым его снабдила Анна Головина. Харон посветил на карточку подаренным ему только что Нестеровым фонарем, несколько секунд вглядывался в изображенного там мужчину, затем, отрицательно покачав головой, выключил фонарь.

– Нет, у нас такого не хоронили.

– В Вильнюсе есть и другие кладбища…

– Обижаешь, Стас… Я бы об этом все равно узнал.

– А если бы его… закопали безымянным? Гм… Неофициально?

– И об этом я бы тоже знал.

Хотя Харон произнес эти слова негромким, каким-то надтреснутым голосом, сказано это было настолько уверенно, что Анна сразу приняла его слова на веру…

Тем не менее ни она, ни Стас Нестеров почему-то не спешили облегченно переводить дух. От всего этого основательно попахивало мистикой. А им нужны факты, сведения, точная информация, которая поможет не только прояснить судьбу Сергачева, но и решить дело в пользу Анны Головиной.

– Ладно, Харон, я тебя понял, – задумчиво сказал Стас. – Про Сергачева ты ничего не знаешь… ни хорошего, ни плохого… Для нас это, наверное, даже к лучшему… А фамилия Пошкус тебе о чем-нибудь говорит?

– Пошкус? Это тот бизнесмен, который пропал вместе с шофером?

– Значит, ты в курсе, что они тоже исчезли?

– Да, я слышал об этом.

– Ну и…

– Тебя интересует, не закопали ли этих людей где-нибудь в Вильнюсе или пригородах?

– Да, Харон, именно это я хотел бы от тебя узнать.

Силуэт в капюшоне качнулся из стороны в сторону.

– Ищите их в другом месте, Стас. Но не здесь, не у нас.

– Живых? Или мертвых?

– Не могу знать, потому что это уже не моя… епархия.

Они какое-то время молчали, затем Харон своим глуховатым голосом сказал:

– Стас, ты упомянул гостиницу «Виллон»…

Нестеров тут же насторожился.

– Да, Харон, я хотел тебя еще кое о чем расспросить…

– Не о том ли парне, что был похоронен здесь три недели назад? И которого не отпевал ксендз, потому что он считается самоубийцей?

– Ты хочешь сказать, Харон, что на самом деле он – не самоубийца?

Прошла, наверное, целая минута, прежде чем Харон кивнул головой.

– С ним что-то не так, Стас… Вот что… Тебе нужно переговорить с Тадасом. Он наш… похоронных дел мастер. Тадас подрабатывает в бюро ритуальных услуг… готовит покойников к погребению. Именно он «прибирал» того парня, о котором мы говорим. Матери у того не было, а его отец где-то за кордоном, то ли в Польше, то ли в Германии…

Короче, на похороны он не приехал…

– А кто был на похоронах?

– Несколько дальних родственников, каких-то дядек и тетушек… Два молодых парня, его друзья… Администратор из отеля «Виллон»… Двое переодетых полицейских, которые снимали все это на видеокамеру… Ну а сами похороны были за счет гостиницы «Виллон».

– Понятно… Хотя ни черта не понятно… Ну-и как нам найти этого твоего Тадаса? Днем у вас тут, конечно, куча народу?

– Зачем его искать? – пожал плечами Харон. – Живет он здесь же, в пристройке, рядом с бюро ритуальных услуг. Кстати, Тадас очень любит… деньги. Он готов удавиться ради денег! Если у вас найдется, чем ему заплатить, он все расскажет… Я всегда удивлялся, зачем ему деньги?! Живет ведь один, как собака… Нет, неправильно сказал! Даже собака, и та недавно от него сбежала… В землю он их закапывает, свои деньги? Не знаю…

– Ну что ж, Харон, – усмехнувшись криво, сказал Стас. – Показывай, где живет этот ваш «жадный Тадас»…

Глава 20 ПОХОРОННЫХ ДЕЛ МАСТЕРА

Спустя какое-то время Харон привел их к небольшому зданию с асимметричной крышей, фасад которого находился уже за кладбищенской оградой. К внутренней стороне этого здания, глядящей на кладбище, прилепилась пристройка из того же оштукатуренного снаружи силикатного кирпича; в дверях этого строения и скрылся мужчина в темных одеяниях, попросивший их подождать снаружи.

– Очень странный субъект этот ваш Харон, – сказала Анна, когда они остались вдвоем. – Сильно смахивает на сумасшедшего…

– В принципе, так оно и есть…

– Что вы этим хотите сказать, Стас?

– Только то, что этот человек два с лишком года провел в стенах нашей местной «дурки»… Но вы не волнуйтесь, он не буйный и нормальных людей воспринимает совершенно адекватно.

– Похоже, он хорошо разбирается во всем этом кладбищенском укладе?

– Как никто другой, – хмыкнув, сказал Нестеров. – По части… загробного мира он считается непревзойденным специалистом в этих краях. Многие у нас о нем слышали, но сам он очень редко контачит с другими людьми… Есть, конечно, и такие, кто считают его идиотом, экзотическим типажом из галереи городских сумасшедших…

– Здесь, на кладбище, похоронены его близкие?

– Да, здесь могилы его жены и сына. Харона можно тут застать почти ежедневно, но в определенные часы – примерно с одиннадцати вечера до часу ночи…

– Со всем этим, наверное, связана какая-то трагическая история?

Расскажите… вам ведь известны детали?

Нестеров подавил в груди тяжелый вздох.

– В прошлом этот человек занимался предпринимательством. За городом есть огромный рынок Гарюнай, что-то вроде местного аналога Лужников…

Он был одним из самых крупных поставщиков, поставлял в оптовую и розничную сеть итальянскую обувь, турецкие и марокканские кожи, китайский ширпотреб – все это завозилось сюда в больших объемах. Само собой, отстегивал «крыше»… И все бы ничего, но, к своему несчастью, он попал в поле зрения банды рэкетиров, настоящих отморозков. Те прихватили его как-то у дома, вывезли в лес, избили, затем, велев собрать в недельный срок семьсот тысяч долларов, отпустили… Он сообщил о наезде своей «крыше», но «счетчик», на который его поставили, уже тикал вовсю… Вскоре беспредельщики похитили его жену и сына, выставив счет уже на «лимон» «зеленью». Его брат, имевший связи в полиции, сказал, что платить не надо, что он все уладит по своим каналам… Он же, родной брательничек Харона, когда уже стало известно о гибели жены и сына последнего и когда у Харона на этой почве слегка помутился разум, упаковал своего родственника в местную «дурку». И держали его там до тех пор, пока брат Харона, забравший его прежнее дело в свои руки, не развалил окончательно бизнес и не прогорел в связи с кризисом 98-го года…

– Стас, он назвался вашим вечным должником…

Нестеров пожал плечами…

– Это явное преувеличение. В последний год моей службы в полиции, в Департаменте по борьбе с оргпреступностью, я и мои коллеги занимались этой бандой отморозков. В конечном итоге мы их повязали. Из одного из них я вышиб правду о том, где были захоронены их жертвы, в том числе и близкие Харона. После опознания его жену и сына перезахоронили на этом кладбище…

О том, что он был единственным, кто посещал Харона в больнице для душевнобольных и приносил ему передачи – Стас приходил к нему раз в месяц, – рассказывать Головиной он не стал.

– Ходят слухи, что Харон общается с мертвыми душами, – после паузы сказал Нестеров. – Не знаю, так это или нет… Родственники тех, у кого пропали близкие, потеряв доверие к официальным органам, частенько обращаются за помощью к Харону. Зачастую он единственный может сказать, жив или мертв тот или иной человек… И, как ни странно покажется, я что-то не слышал, чтобы он хоть раз кому-то выдал ошибочную информацию…

В одном из окон пристройки, рядом с входной дверью, вспыхнул электрический свет. А еще через несколько секунд на свежий воздух вышел и сам Харон.

– Проходите в дом, – произнес он. – Тадас сказал, что если у вас есть при себе деньги, он согласен с вами говорить.

Сразу за дверью, в коридоре, их встретил невысокий мужичок лет сорока, коренастый, с длинными, почти до колен руками, с неряшливой спутанной бородой и мохнатыми бровями, из-под которых на ночных визитеров изучающе смотрели болотного цвета, с красными прожилками, глубоко посаженные глаза.

Переведя взгляд на Нестерова, он сказал ему по-литовски, что говорить будет только с ним, а «Мергина» пусть обождет на улице или же может расположиться в другой комнате.

В крохотном помещении, где кроме стола, двух шатких стульев и массивного холодильника более ничего не было, пахло, как и во всем этом строении восковыми свечами, древесной доской и лаком, хвоей и наверченными на проволоку бумажными цветами…

– Побудьте пока здесь, – шепнул своей спутнице Нестеров. – А я попробую с ним сторговаться…

Как и Харону, Стас прежде всего показал хозяину, с которым они устроились в комнате больших размеров, фотографию Сергачева.

Результат оказался тот же: несмотря на обещание Стаса выплатить крупное вознаграждение за любые сведения о судьбе изображенного на фото человека, местный похоронных дел мастер отрицательно покачал головой.

– Харон сказал мне, что вас интересует тот парень-самоубийца, которого похоронили здесь три недели назад.

– Да, в том числе и он, – кивнул Нестеров.

Стас, правильно истолковав выражение лица хозяина, показал ему – для начала торга – две сотенные купюры.

– Не-е-е… – опять покачал головой кладбищенский знаток. – Так дела не будет.

– Вот если б ты, Тадас, про того мужика мне что-нибудь сказал, что на фото, я б тебе хорошую пачку «зелени» презентовал… Пойми, мне этот твой самоубийца нужен постольку-поскольку… Ладно… сколько ты хочешь?

Мужик поскреб своей огромной, как лопата, ладонью затылок, после чего наконец огласил свою ставку:

– Плати тыщу баксов! Тут дело темное… страшное… за меньше я тебе ничего не скажу.

Стас бросил на него задумчивый взгляд. Деньги были чужие, клиентки, но все равно жаль их отдавать этой падали, могильному червю. Можно, конечно, взять его за бороду, треснуть башкой о стену, потом, приставив к виску ствол пистолета, потребовать у него нужные сведения в обмен не на бабки, а на его собственную жизнь… Но Стас всегда придерживался принципа, что там, где можно обойтись без насилия и решить вопрос за небольшие, в сущности, деньги – лучше заплатить.

Поэтому бить смертным боем он эту кладбищенскую крысу не стал, а, похвалив себя за точный расчет – ведь он взял у клиентки на эти цели в аккурат нужную сумму, – достал из кармана еще три зеленоватые купюры.

– Я готов заплатить пятьсот баксов, Тадас, – твердо заявил визитер. – Это последняя цена! Кто приговорил этого парня, ты все равно не знаешь. А все остальное, что ты можешь мне сказать, вряд ли стоит даже этих пяти сотен…

Хозяин уставился на купюры, которые зажал в ладони его ночной гость.

Так они сидели примерно с полминуты. Наконец литовец качнулся вперед и даже протянул руку за деньгами…

Но как раз в этот момент, прежде чем деньги перекочевали к нему, снаружи кто-то громко забарабанил в оконную раму…

Лицо хозяина, и без того бледное и одутловатое, стало иссиня-белым, как у покойника.

– О-о, черт! – простонал он. – Только этого мне не хватало…

– Что это еще за ночные гости? – насторожился Нестеров. – Кто такие?

– Тихо! – полушепотом сказал хозяин. – Оставайся тут! Я узнаю, что им нужно…

Тадас выскочил из комнаты, и в эту же секунду повеяло сквозняком: кто-то снаружи вошел в строение, благо входная дверь оказалась незапертой.

Нестеров поднялся со стула, переместился к двери, за которой был коридор… Отработанным движением расстегнул наплечную кобуру…

Потянув пистолет за рукоятку, извлек его из кобуры и переложил в боковой карман куртки… Удерживая правую руку с пистолетом в кармане, прислонился плечом к дверному косяку и стал ожидать дальнейшего развития событий.

А события эти не заставили себя ждать.

– Ты че не спишь, Тадас? – долетел из коридора мужской голос, показавшийся ему смутно знакомым. – Или бабу себе наконец завел?

– Да так… бессонница… А ты че, Макс, по делу какому сюда приехал?

– Ну не водку же с тобой жрать! – хохотнул ночной гость. – Когда это я к тебе без дела приезжал… Слушай сюда, Тадас… Надо одного жмура в хорошее место определить… Но не так, чтобы навсегда, а на каких-то пару недель. Прикинь, где его у вас можно прикопать… А еще лучше, в каком-нибудь склепе приныкать, но так, чтоб кто-нибудь случайно на него не наткнулся.

– Не-е, Макс, не могу…

– Ты чего, охренел?! Или крыша у тебя съехала среди твоих мертвецов?

Что это еще, мать твою, за разговоры?!

– Не, не хочу я этим заниматься… Везите в какое-нибудь другое место.

– Что?! Ах ты ж крыса…

В коридоре звучно хряснуло, раздался стон, кто-то громко и возмущенно засопел…

– Вставай, урод! – сказал визитер. – Что разлегся на полу?! Ты у меня счас две ямы будешь копать! Одну для моего жмура, а другую для себя, падаль…

Из коридора вновь донеслись звуки какой-то возни. Надо было что-то решать… Во-первых, в соседней комнате находится Анна, пусть даже загримированная под Мышку, – она, конечно же, все слышит и наверняка напугана. А во-вторых, если незваный гость забьет хозяина до смерти – а именно это он и грозится сделать, – то Нестеров не сможет получить сведений, которые, возможно, пригодятся им по ходу расследования.

Он вытащил ствол из кармана и осторожно высунулся в дверной проем.

Какой-то детина, одетый в утепленную кожанку, стоящий к нему спиной, по-бычьи наклонив голову и туловище, вполсилы пинал ногами скорчившегося на полу мужичка… Стас сделал по направлению к нему два коротких скользящих шажка, перехватил поудобнее свой «ЧЗ» и треснул рукоятью пистолета верзилу по его стриженому затылку…

– Тадас, подъем! – резко скомандовал он, удерживая обмякшее тело верзилы почти на весу. – Ну!! Помоги мне!!!

Прежде чем хозяин, с кряхтеньем и оханьем поднявшийся с пола, успел прийти ему на помощь, Нестеров сам втащил стокилограммовое тело в комнату, где он до того общался с Тадасом, и положил его на пол.

– Хана мне теперь, – вытирая рукавом разбитые губы, простонал хозяин.

– Они меня живым закопают…

– Не скули! – прикрикнул на него Стас. – Один он пришел или еще кто снаружи остался?

Не успел хозяин переварить его слова, как вновь просквозило по ногам, – а следом отчетливо хлопнула входная дверь.

Нестеров приложил палец к губам и, отведя руку с пистолетом за спину, вновь переместился к дверному косяку…

Головина прежде и не подозревала, что сердце в груди может колотиться со столь страшной силой, Хотя она и не понимала всех этих реплик на литовском, не сложно было догадаться, что этих реплик, как и ночного гостя, в первоначальном сценарии Стаса Нестерова не значилось.

Когда наконец до нее донесся голос Стаса, она, несколько успокоившись, встала со стула и пошла на своих ватных ногах к выходу из каморки.

В аккурат в тот самый момент, когда она показалась в дверном проеме, открылась входная дверь… так что уже спустя секунду она оказалась лицом к лицу с еще одним любителем ночных прогулок по городским кладбищам.

Мало того, Анна сразу же узнала очередного визитера: тот самый охранник из «Тропиканы», который встречал ее на входе в стрип-бар, а затем провел в подсобку, где ее дожидались еще двое подозрительных субъектов.

На Головину в эти мгновения натурально напал столбняк. Она все слышала и видела, но не способна была сдвинуться с места. Почему-то она была уверена, что этот детина ее сразу признал (при этом у нее вылетело из головы, что она загримирована под Ирму, а следовательно, охранник «Тропиканы» никак не может признать в ней Головину). Он смотрел на нее несколько удивленно, и в то же время его широкое лицо расплылось в ухмылке… Он что-то спрашивал у нее, и она даже уловила знакомое словечко «кур», что по-русски означает «где» (за те несколько дней, что она находится в Вильнюсе, Анна успела освоить с полсотни литовских слов)… И в то же время она могла видеть боковым зрением в затемненном коридоре мужской силуэт – определенно, это Стас Нестеров держал на мушка пистолета только что вошедшего в дом верзилу…

Визитер тоже повернул голову в том направлении.

– Что это за херня…

А спустя еще секунду, как подкошенный, рухнул на пол, прямо к ногам впавшей в столбняк Головиной…

Стас с удивлением скосил глаза на кончик пистолета – не случился ли ненароком выстрел? – а затем с не меньшим удивлением уставился на Харона, в руках которого было то ли древко от лопаты, то ли деревянная дубинка.

– Их всего двое, – сообщил Харон. – И еще труп… они оставили его у крыльца. Когда я их заметил, было уже поздно вас предупреждать. Эти двое – нехорошие люди…

Стас, вложив пистолет в наплечную кобуру, подошел к Анне. Заглянул ей в лицо, затем, приобняв за плечи, легонько встряхнул…

– С вами все в порядке? Скажите что-нибудь!

– Д-да… Не беспокойтесь, я в норме.

– Видите, какой неожиданно случился расклад… И откуда только эти черти на нашу голову свалились?

– Вот тот… что на полу… он был в «Тропикане».

– Да, я знаю. Поговорим обо всем этом позже.

Он посмотрел на Харона, который, присев на корточки подле нейтрализованного им же верзилы, теперь пытался нащупать у того пульс, приложив пальцы к сонной артерии.

– Ты его не убил, часом? – поинтересовался Стас.

– Такого только ломом пришибешь! – Харон поднялся на ноги. – Думаю, уже через час начнет приходить в себя…

Похоронных дел мастер Тадас проникся в результате всех этих событий таким страхом, трепетом в отношении Нестерова, о котором, впрочем, ровным счетом ничего не знал, что нужную информацию удалось выпытать у него без особого нажима, совершенно безвозмездно (таким образом Стасу, помимо всего прочего, удалось сэкономить средства своей клиентки).

Информация оказалась прелюбопытной и давала определенную пищу для ума – в свете все того же «дела Сергачева».

Выяснилось, что у парня из отеля «Виллон», мнимого самоубийцы, Тадас обнаружил на шее отчетливо видимый след от удавки. Не триангуляционная борозда, которая остается на шее висельника, а именно след от тонкой и прочной удавки (Тадас, навидавшийся за свою профессиональную карьеру висельников, не мог ошибиться)… Сразу же возникла куча вопросов: куда смотрела судмедэкспертиза, и осматривали ли вообще эксперты этого покойника; проводилось ли хоть какое-то следствие по этому явно криминальному событию; почему тело так быстро перевезли из городского морга на кладбище; почему парня похоронили уже на вторые сутки, а не на третьи, как принято… И еще много всяких «почему» и «с какой целью».

Что характерно, именно Макс, за пару часов до того, как привезли «самоубийцу», разговаривал с Тадасом и велел ему «подретушировать» покойника и сделать этот шрам незаметным.

Дальним родственникам даже не дали толком попрощаться с парнем: быстренько заколотили гроб и опустили его в могилу… А те, кажется, в душе были рады, что не им придется раскошеливаться на дорогие по нынешним временам похороны, что эти расходы взяла на себя фирма, где работал покойный…

И еще один момент, показавшийся ему прелюбопытным, узнал Нестеров из показаний допрошенного им кладбищенского спеца: один из полицейских в штатском, присутствовавших на трехнедельной давности похоронах и снимавших сие событие на видеокамеру, если судить по описанию Тадаса, подозрительно смахивал на того «технаря» из Службы спецрасследований, который не так давно в компании с Хорем и спецназовцами нанес недружественный визит в офис фирмы «Фалькон»…

Стас достал из кармана портативный диктофон, на который писалась их беседа, выключил, затем, продемонстрировав звукозаписывающую технику Тадасу, положил диктофон обратно в карман.

– Скажешь про мой визит кому-нибудь хоть слово, эта запись сразу же попадет и к бандитам, и в наши спецслужбы…

Тадас, у которого только сейчас, кажется, что-то щелкнуло в мозгу, тут же схватился за голову, завертелся, как юла, стал ныть и причитать…

– Все… хана… живым зароют… это ж звери… Э-э… свяжите меня!

Когда они очнутся… я скажу, что кто-то сюда вломился, не знаю, кто… не видел…

– Нет времени! – сказал Стас. – Советую тебе, мужик, рвать когти!

– Не-е… найдут! Из-под земли достанут!.. Что ж мне теперь с ними делать?

– Твои проблемы… Кто из нас «похоронных дел мастер»? Ты, Тадас. Вот ты – и разбирайся с ними!

Харон сопроводил Нестерова и «Мергину» до калитки, через которую они двумя часами ранее прошли на территорию кладбища.

– Спасибо тебе, Харон, – сказал Стас, прощаясь с этой странной личностью. – Ты нам здорово помог.

– Не за что, – пожал тот плечами. – Я буду держать твою просьбу в голове. Если смогу узнать что-нибудь важное по вашему делу, я сам тебя найду, Стас.

Он внимательно посмотрел на молодую женщину, на голове которой красовался соломенного цвета парик. Хотел что-то сказать, но в следующее мгновение круто повернулся и отправился куда-то по своим делам. …Они провожали взглядом Харона до тех пор, пока темный силуэт не исчез на фоне смутно угадывающихся в ночи каменных обелисков, крестов и могильных оградок…

Глава 21 СТАКАНЧИК ВИСКИ В ХОРОШЕЙ КОМПАНИИ

Следующие сутки для Нестерова и Ко выдались спокойными и не принесли им ни особых радостей, ни серьезных огорчений, равно как и новостей, касающихся главного предмета предпринятого ими частного расследования.

Ирма по-прежнему изображала из себя москвичку Анну Головину, прибывшую в Вильнюс абсолютно легально, по туристической визе, поселившуюся в квартире гостиничного типа, кое-что здесь купившую и в этой связи заключившую контракт с местной фирмой «Фалькон» на защиту и охрану приобретенного ею в Литве имущества.

Слон, не отходивший от «клиентки» ни на шаг, изображал из себя ревностного – но и малость туповатого – служаку. Гертруда Францевна, которую эти двое, когда выходили на улицу, повсюду носили с собой в корзинке, либо Слон просто брал ее на руки, изображала из себя, естественно, кошку. Но не простую «фелис катус», а ценную особь голубых кошачьих кровей, за которую знающему человеку не жаль отдать любые деньги.

Прошедшим днем они трижды покидали съемную квартиру. В полдень у них был поздний завтрак в одном из вильнюсских кафе на проспекте Гядиминаса, в три пополудни наведались в художественный салон и сувенирную лавку в Старом городе, а ближе к шести вечера зашли в огромный торговый комплекс «Гипер-Максима», где «москвичка» посетила несколько средней руки «бутиков», торгующих мехами и западными тряпками.

Чтобы хоть в какой-то степени оградить себя от чьих-либо провокаций, они специально выбирали людные места. В целом же все эти действия носили характер отвлекающей операции: если кто-то, те же сотрудники литовских спецслужб, намерены осуществлять скрытое наблюдение за приехавшей из Москвы рыжеволосой молодой женщиной, то пусть воочию убедятся, что Анна Головина ничем предосудительным здесь, в литовской столице, не занимается.

В свободное же от этих отвлекающих чужое внимание шатаний время Мышка просматривала литовские газеты и журналы, шастала при помощи принесенного ею с собой ноутбука по страницам литовского сектора Интернета, кое-что, представляющее, на ее взгляд, интерес для общего дела, выписывала и сразу переводила на русский. С результатами своих исследований она знакомила Стаса, который дважды в течение дня посещал их на этой съемной квартире… Слон, который не любил заниматься чистой аналитикой, все это время либо смотрел телевизор, развалясь в кресле, либо, за отсутствием иных собеседников, разговаривал с подремывающей в другом кресле Гертрудой Францевной.

Настоящая Анна Головина, которой вся эта кладбищенская история ощутимо пощекотала нервы, но ни на йоту не поколебала ее решимости, ее желания добиться поставленной цели, весь день провела взаперти в резервной квартире. Ну а чтоб девушка не скучала, Стас еще до обеда доставил ей полугодовые подшивки газеты «Республика» и еженедельника «Литовский курьер» – оба издания на русском языке. Анна и вправду нашла на страницах этих изданий немало любопытной для себя информации: и о приватизации компании «Мажейкю Ойл» в 1999 году, когда на прибалтийский нефтяной рынок внедрилась американская корпорация «Джильямс», и о кабальном договоре, согласно условиям которого американский менеджмент не только не несет никакой юридической ответственности за убыточное ведение дел в компании, но и вправе требовать от литовского государства ежеквартально многомиллионных компенсаций за вроде как недополученную «Джильямсом» фиксированную норму прибыли, и о попытках российских нефтяных компаний «ЮКОС», «ЛУКОЙЛ» и тех же «тюменских» вытеснить из Прибалтики заокеанских «хищников», с тем, чтобы самим контролировать этот стратегически важный топливно-энергетический узел, и о существовании двух «партий» среди местных политиков, чиновников, бизнесменов, лоббирующих интересы Запада и Востока, а по сути нефтяных магнатов, и о резкой криминализации всего этого сектора бизнеса, со всеми присущими атрибутами – заказными убийствами, исчезновением людей, коррупционными скандалами и «войной компроматов» на страницах местных и зарубежных СМИ… Включая сюда отрывочные сведения о таких не разъясненных до конца и расследуемых ныне полицией событиях, как исчезновение бизнесмена Пошкуса и гражданина РФ Вадима Сергачева.

Пока Головина, пачкая пальцы типографской краской, знакомилась по газетным публикациям с местными реалиями, Стас Нестеров, проявляя максимум осторожности, пытался навести справки у реальных людей, бывших или ныне действующих сотрудников правоохранительных органов – благо связями в этой среде они со Слоном не были обделены.

Все, с кем встречался в последние два-три дня Нестеров, либо не располагали сколь-нибудь весомой информацией о судьбе Сергачева, либо уклонялись от разговора на эту тему.

От одной встречи пришлось уклониться уже самому Нестерову. Когда он наведался в свой офис, чтобы узнать, не искал ли его кто, не приходили ли в адрес фирмы какие-нибудь важные бумаги, сотрудник, которого он попросил временно посторожить контору, сообщил, что в офис наведывался старший инспектор ДГБ Монкайтис и что он просил передать Нестерову, чтобы тот позвонил по известному ему телефону.

Поскольку ничего хорошего и полезного для себя от контактов с госбезопасностью Нестеров не ждал, равно как не рассчитывал на то, что нужную информацию Феликс согласится слить ему за деньги, он решил оставить просьбу своего давнего знакомого Монкайтиса без удовлетворения.

Вечером Стас и Анна перекусили бутербродами, потом долго чаевничали на кухне, беседуя о всякой всячине, а в половине двенадцатого Головина удалилась в свою комнату, пожелав Нестерову спокойной ночи.

Стас переоделся в брюки от спортивного костюма, сменил рубашку на ненадеванную им еще майку цвета «хаки», затем, проследовав через гостиную, где на диване ему было определено спальное место, вышел перекурить в застекленную лоджию.

Закурив, он вернулся мыслями к эпизоду суточной давности, когда они с Анной, решив посетить знатока кладбищенских тайн Харона, едва не навлекли на себя крупные неприятности.

Он тогда проверил карманы и Макса, с которым ему уже доводилось несколько раз встречаться прежде, и охранника бара «Тропикана», из рук которого он в прошлый четверг выцарапал угодившую в нехитрую ловушку Головину, и даже покойного Зямы, которому разъяренный Слон несколькими днями ранее сломал руку и которого за какие-то провинности, зверски избив, кто-то спровадил на тот свет – именно хладный труп Зямы эти двое доставили в салоне микроавтобуса на одно из вильнюсских кладбищ.

Карманы жмура обчистили до него… А вот другие двое имели при себе водительские права, а также выданные разрешительным отделом МВД документы, дающие каждому из них право на ношение личного оружия.

Этого Макса Нестерову доводилось видеть на коммерческом стрельбище в Пабраде, где тот числился кем-то вроде старшего инструктора. Несколько раз Стас со Слоном посещали этот стрелковый комплекс и даже участвовали в соревнованиях по пейнтболу. Но когда они хорошенько, изнутри, рассмотрели регулярно тусующийся там контингент «стрелков», среди которых выделялся владелец этого объекта некий Чяпа, известный своими тесными связями с самим Боксером, то решили впредь не посещать эту околокриминальную тусовку…

У Стаса возникло ощущение, что ему удалось уже, пусть даже во многом случайно, зацепить какие-то важные кончики… Люди из фирмы «Аргус» засветились в этом деле по полной программе (попытка учинить то ли обыск, то ли налет на контору Нестерова; неудачная попытка Антона Легостаева и его компаньонов похитить Головину; а теперь еще визит охранника «Тропиканы» к Тадасу, который тремя неделями ранее получил задание так загримировать «самоубийцу», чтобы никто из присутствующих при его погребении не догадался бы о насильственном характере смерти этого парня)… Теперь вот выяснилось, что в этих делах замешаны также люди, работающие в структурах Чяпы; а за всем этим угадывался тот, кто объединял и Чяпу, и Легостаева, и Макса, и покойных уже Каланчу и Зяму – не кто иной, как Пятрас Чеснаускас по прозвищу Боксер…

И еще один важный вывод вытекал из уже расследованных Нестеровым фактов: все эти личности, структуры, частные фирмы не действовали бы так нагло и в то же время топорно, если бы их не прикрывали какие-то люди из местных спецслужб, выполняющие, в свою очередь, чей-то политический заказ (что не мешает им всем вместе взятым блюсти прежде всего свой денежный интерес)…

Стас уже примерно полчаса сидел на кухне за столом и вычерчивал на листе бумаги нечто вроде схемы, отражающей примерную конфигурацию сил в расследуемом им деле об исчезновении Вадима Сергачева, как вдруг на пороге появилась Анна Головина: в коротком халатике из черного атласа, с рассыпанной по плечам гривой великолепных рыжих волос, окутанная, как легким облачком, ароматом распустившихся лилий…

– Что-то мне не спится, – сказала молодая женщина. – Я увидела свеж… поняла, что вы бодрствуете, и решила к вам присоединиться.

Взглянув через плечо Стаса на лежащий на столе листок, на котором были изображены квадраты и кружочки, частично соединенные между собой линиями, но лишенные буквенных либо цифровых обозначений, Головина скорее утвердительно, нежели вопросительно произнесла:

– Пытаетесь решить на бумаге нашу головоломку.

– Да, что-то вроде того…

– Ну и как?

– Пока не очень получается, – признался Стас. – Мне не понятны мотивы тех, кто организовал акцию месячной давности… То есть я понимаю, что все случившееся можно объяснить как разбойное нападение с целью элементарного грабежа. Либо, что уже почти отпало в качестве одной из версий, как похищение с целью получения крупного выкупа… Но в такого рода сценарий не вписывается целый ряд уже известных нам событий: ни то, что за Сергачевым следили, начиная с международного аэропорта, в чем я нисколько не сомневаюсь, ни странное, как вы утверждаете, поведение «тюменских», ни два подряд наезда на мою фирму, в связи с переданной через Иванова вашей просьбой о содействии в получении информации о судьбе Вадима Алексеевича, ни попытка похитить вас уже на второй день вашего пребывания в Вильнюсе, ни внезапная гибель парня, дежурившего в отеле вечером двадцать первого января, который мог дать, очевидно, важные свидетельские показания по интересующему нас делу, но которого, как мы с вами смогли доподлинно установить, удавили за несколько часов до визита в прокуратуру для дачи показаний, а затем и организовали все так, чтобы случившееся с ним смахивало на зауряднейшее самоубийство… «Жаль, что на кладбище я взял с собой Головину, а не Слона, – подумал он про себя. – Можно было бы попытаться выбить из Макса или охранника «Тропиканы» нужные нам сведения… Но что теперь об этом жалеть…» Он коснулся кончиком шариковой ручки кружочка, расположенного в самом центре составленного им схематического чертежа.

– Сдается мне, Анна, что история, которую мы с вами расследуем, прямо или косвенно связана с общей ситуацией вокруг компании «Мажейкю Ойл».

Но и здесь многое мне не понятно… Складывается впечатление, что определенные силы здесь, у нас, кто заинтересован в сохранении статус-кво в той же компании «Мажейкю Ойл» и не заинтересован в приходе в этот бизнес «тюменских», располагали информацией о деятельности лоббистов из «восточной партии», того же Пошкуса, к примеру. Эта деятельность представляла для них серьезную угрозу…

Каким-то образом они узнали о «секретной миссии» Сергачева… им было известно нечто такое, о чем мы с вами, Анна, пока можем лишь догадываться… Нет, это не рядовой криминал! До тех пор, пока мы не поймем, где тут собака зарыта, ничего у нас не будет получаться…

– Получится, – спустя секунду сказала Головина. – Все получится… Я в этом совершенно не сомневаюсь!

Нестеров, в очередной раз столкнувшийся с ее нешуточной и отнюдь не женской решительностью, усмехнулся:

– Не вы, а я должен был произнести эти слова, Анна…

Молодая женщина, как-то странно посмотрев на него, вышла из кухни. Он уж было подумал, что Головина отправилась спать, но не прошло и минуты, как она вернулась, босая, все в том же коротком халатике из прекрасно гармонирующего с ее мраморно-гладкой кожей черного атласа, под которым кроме трусиков, кажется, ничего не было…

Вернулась не с пустыми руками, а с бутылкой шотландского виски «Ройял хайлендер» и с портсигаром, в котором были уложены тонкие «дамские» египетские сигареллы.

– Стас… Я выпытала у Ирмы, что из всех спиртных напитков вы предпочитаете шотландское виски… Это, наверное, единственное, что мне удалось узнать о вас и ваших привычках… Я вот подумала… почему бы нам не пропустить по стаканчику «скотча»? Как вам мое предложение?

– Я отношусь к нему положительно, – сказал Стас, доставая со стеклянной полки два толстостенных стакана. – Об одной из моих привычек вы узнаете, Анна, прямо сейчас: я всегда пью неразбавленный скотч…

– Мне налейте совсем чуть-чуть… Кажется, в холодильнике есть лед?

Да, спасибо, так будет хорошо… Вы на меня, Стас, не смотрите…

Налейте себе как следует, потому что вам, как никому другому, нужно хоть немного расслабиться. «Не смотреть» на Головину, в общем-то, было довольно трудно. Напротив Стаса, устроившись на табуретке, сидела молодая женщина, красивее которой, по правде говоря, он никого не видел в своей жизни. Она сидела, положив ногу на ногу, полы короткого халата разлетелись в стороны, и теперь ее восхитительные ножки, намеренно или же случайно, во всей их прелести и наготе были целиком доступны его взору… Два остроконечных конуса, рельефно облитых невесомой тканью, чуть заметно колыхались в такт ее дыханию. Лицо на миг стало каким-то отсутствующим, словно мыслями своими она была далеко от этого места, а изумрудные глаза неподвижно смотрели куда-то в окно, за которым, едва различимые в темноте, лежали чуждые ей городские пейзажи…

– Давайте выпьем, Анна, – сказал Стас, – отводя взгляд от ее обнаженных ног, – за успех нашего мероприятия.

– Чиз-з…

Стас почти ополовинил свою порцию скотча, Анна же едва пригубила…

Заметив, что она достала тонкую, коричневую сигареллу из портсигара – заодно жестом предложила и ему, – он вначале дал ей прикурить от своей зажигалки, а затем сказал:

– Спасибо, Анна, но я предпочитаю курить обычные сигареты… Кстати, мне казалось, сами вы из разряда некурящих людей.

– Как видите, балуюсь изредка…

Она действительно, сделав лишь пару затяжек, затушила свою сигареллу.

Ее внимание привлекла кобура с пистолетом и поддерживающими ремнями, закрепленная Стасом на крючке, где обычно висят кухонные полотенца, – с учетом сложившейся вокруг них обстановки, он предпочитал держать оружие под рукой.

Она поднялась со своей табуретки. Стас не любил, когда кто-то просит «подержать» его личное оружие, но Анна и не думала дотрагиваться до его «пушки»… Она лишь чуть наклонилась вперед, пытаясь прочитать надпись, сделанную по-литовски и украшающую одну из щечек рукояти, а затем, вернувшись за стол и приняв прежнюю позу, вопросительно посмотрела на Нестерова.

– Это наградное оружие?

– Да.

– Кто вас наградил им, если не секрет?

– Министр внутренних дел… теперь уже бывший.

– За поимку тех бандитов, о которых вы рассказали в связи с личностью Харона?

– В том числе и за эту операцию.

Она кинула на него внимательный взгляд.

– Стас, а из-за чего вы ушли из органов? Из-за того, что вы – русский?

На вас, наверное, оказывалось давление? Хотя, как я успела убедиться, вы превосходно владеете литовским языком…

– Давление? Из-за того, что я русский? – Нестеров неопределенно хмыкнул. – Конечно, здесь, как и повсюду, отдают предпочтение своим, этнически чистым кадрам… Но я не сказал бы, что меня третировали на службе из-за того, что я не литовец. Вот если бы я вздумал претендовать на какой-то серьезный пост в бизнесе или на госслужбе…

Не сомневаюсь, мне тут же указали бы мое место…

– Я заметила, что ваши ближайшие помощники – литовцы…

– А что тут такого? – пожал плечами Нестеров. – У меня в штате были и «русскоязычные», и местные поляки. В Вильнюсе трудно быть шовинистом.

– У вас никогда не возникало желания уехать на свою «историческую родину»? Ведь здесь, как я понимаю, русским живется очень непросто…

Стас поднял свой стакан.

– Предлагаю выпить, Анна.

– Чиз-з…

Он сделал небольшой глоток. Что-то мешало ему наслаждаться обществом этой чертовски привлекательной молодой женщины, равно как и бархатистым вкусом шотландского виски «Ройял хайлендер» – «Королевский горец», – изготовленного из отборных сортов солода, на винокуренном заводе, раскинувшемся на берегу реки Спей в графстве Мори…

Неспокойно у него было на душе, будто он не знал и не понимал чего-то такого, из-за чего уже вскоре события могут принять для них самый неожиданный оборот… «Она то ли знает о моем разводе, – подумал он, – то ли доперла до всего своей женской интуицией…» – Так почему вы до сих пор не перебрались в Россию? – глядя на него своими переливчатыми зелеными глазами, спросила Анна. – Я просто хочу понять тех своих соплеменников, кто живет в странах Прибалтики… Вам ведь здесь жить некомфортно…

– А мне и здесь неплохо, – усмехнулся Нестеров. – В конце концов, я тут родился…

– Мне кажется, вы просто пытаетесь уйти от ответа…

– Хотите знать правду?

– Да, конечно. Интересно понять психологию людей, которых местные власти причисляют к людям «второго сорта».

– Ладно, слушайте, – сказал Нестеров, выковыривая сигарету из пачки. – Во-первых, я могу говорить только о себе… Так вот… Лично я, Анна, недолюбливаю русских людей…

Головина сделала удивленные глаза.

– На меня это тоже распространяется?

– Нет, иначе я не имел бы с вами никакого дела.

– Ну что ж… А за что вы недолюбливаете русских?

– Прежде всего за то, что они сами себя не любят, – криво улыбнулся Нестеров. – За отсутствие взаимовыручки, чувства локтя… за «святую наивность», за «долготерпение» и за многие другие грехи… Только не подумайте, что я целыми днями размышляю над этим… Я часто бываю в Москве да и вообще в России. Тем более что Калининград под боком…

Москва вроде бы «цветет и пахнет», но если присмотреться, если немного пожить в вашей среде, то впечатление зачастую складывается… удручающее… Не секрет, что многие наши «прибалтийские» русские недолюбливают коренных россиян, ну а те, в свою очередь, не все, конечно, но многие, считают нас чужаками, «фашистами»…

– Так могут говорить только идиоты… недалекие люди.

– Уверяю вас, Анна, полно таких… А тот новый «3акон о гражданстве», который недавно принят в России… Его ведь принимали не американцы, не евреи и не латыши с эстонцами… Президент Путин – русский. Премьер Касьянов – русский. Большинство депутатов тоже называют себя русскими.

Но когда происходят такие вот вещи, когда любое слово у российских властей – обман, а любое дело – воровство, у большинства «закордонных русских», пусть даже имеющих проблемное существование, пропадает всякое желание возвращаться на «историческую родину»… Тем более что сейчас технически это уже почти невозможное дело.

– Я вижу, у вас наболело…

– У меня как раз все более или менее нормально, – сказал Нестеров. – А вот если я решу распрощаться с моим литовским гражданством и попытаюсь зацепиться в России… Тогда имя мое будет на долгие годы – Никто…

Беседовать в кухне на подобные темы Стас терпеть не мог. Тем более сейчас не стоило пускаться в такие разговоры, поскольку они совершенно в стороне от их общего дела.

– Не знаю, что на меня нашло, – сказал он, посмотрев на Головину. – То ли от виски, то ли… еще от чего-то, но меня, как видите, потянуло на пустой треп.

Он не успел заметить, как Анна, оказавшись у него за спиной, принялась массировать своими на удивление сильными и ловкими пальцами мышцы его предплечий и шейные позвонки…

Контакт между ними, ощутимый, плотный, с немалым, как показалось Нестерову, чувственным зарядом, был оборван после того, как Стас осторожно снял женские руки со своих плеч.

– Однако пора отдыхать… Если завтра не случится ничего экстраординарного, нам придется расширить зону поисков за пределы нашего столичного города.

Глава 22 ОШИБКА В ОБЪЕКТЕ

В два часа пополудни «Анна Головина», а на самом деле Мышка, загримированная под москвичку, отправилась обедать в славящийся своей отменной кухней ресторан «Эльдорадо», что входит в комплекс гостиницы «Холидэй Инн». Как обычно, в поездке по городу «клиентку» сопровождал сотрудник фирмы «Фалькон», несменяемый охранник Римас Мажонас. С ними была еще одна живая душа – Гертруда Францевна со своим переносным контейнером.

Последние двое, оставаясь в фойе ресторана, вынуждены были облизываться, наблюдая через стекляную дверь, как перед молодой рыжеволосой женщиной, посаженной за отдельный столик, суетится официант, как он доставляет ей на подносе различные яства и как славненько она перекусывает, сидя за столиком в гордом одиночестве.

– Видишь, Гертруда Францевна, как к нам относятся? – проворчал Слон, усаживаясь в фойе на диван, откуда ему было удобно наблюдать через стеклянную дверь за своей занятой трапезой клиенткой, и ставя корзинку рядом с собой. – Будто мы с тобой не родные… Дискриминация, блин, натурально… Говорят, что бодигардам и кошкам вход в ресторан запрещен… Пока кое-кто… нагленькая москвичка… уписывает вкуснятину за обе щеки, мы с тобой тут едва с голоду не подыхаем…

По правде говоря, от голода они нисколько не страдали. Потому что Мышка, перед тем как они покинули съемную квартиру, накормила их в соответствии с вкусами каждого: Гертруда Францевна получила порцию «Ройял конин» из молодой телятины, а Слон единолично расправился с курицей, запеченной целиком в СВЧ-печке. Так что ворчал Слон для проформы, чтобы развлечь себя и свою четвероногую спутницу. «Клиентка» провела в ресторане «Эльдорадо» около часа. Уже когда они выбрались из отеля и уселись в припаркованный на гостиничной стоянке новенький «Опель», Слон с напускной мрачностью поинтересовался:

– Как отобедали, Анна Алексеевна?

– Отлично, Римас. В «Эльдорадо» превосходная кухня.

Они покатили в направлении съемной квартиры, куда через час должен был подъехать Стас Нестеров.

Римас какое-то время ехал молча, но все же не удержался и спросил:

– Ну, и что ты там заказывала?

– Все, что я люблю, – усмехнулась Мышка. – Кажется, даже немного переела… Хочешь, перечислю все, что я съела?

Ирма любила иногда подразнить кузена, хотя признавала его опыт и старшинство.

– Ладно, колись давай… А мы с Гертрудой послушаем, как питаются… московские буржуи.

Мышка поправила очки с затемненными линзами, еще раз усмехнулась краешком губ, затем принялась перечислять:

– Вначале подали салат «Ницца» и помидоры с сыром «Моззарелла». После легкой разминки я приступила к холодным закускам… Мне очень понравился рулет из копченого и рубленого лосося…

– Балтийского? – сглотнув слюну, спросил Слон. – …очень нежного, малосольного, под клубничным соусом. А также утиная грудинка с луковичным джемом и малиновым соусом… Потом настал черед первого блюда…

– Что? После такой закуси еще и суп подали?

– Неплохой, надо сказать, суп оказался: приготовлен из норвежских кальмаров с коньяком, а подали его вместе с глазурованными карамелью яблоками и омарами.

– Я б тоже не отказался от такого супчика, – пробормотал Слон.

– Потом принесли второе.

– А не боялась, что живот треснет?!

– Честно? Боялась, конечно… Но знаешь, так вкусно все было…

– Ну и что ты заказала на второе?

– На второе официант подал жареное говяжье филе, завернутое в пармский окорок, с раковыми шейками и белыми грибами. Я даже под это дело фужер вина пропустила…

– Вот за это вас… русских, и не любят, – сказал Слон. – За то, что вы обжоры и пьяницы…

Занятые трепом на кулинарные темы, они и не заметили, как добрались до места.

Перламутрово-зеленый «Опель» притормозил у одного из двух подъездов четырехэтажного дома, в котором находилась квартира гостиничного типа, арендованная москвичкой Анной Головиной. Слон первым выбрался из машины, намереваясь обойти «Опель» и, открыв дверцу, помочь своей клиентке покинуть салон авто, а заодно и забрать с заднего сиденья контейнер с Гертрудой Францевной. Но в следующую секунду случилось нечто такое, чего ни они с Мышкой, ни даже отсутствующий Стас Нестеров не могли предугадать.

Из подъезда вышел мужчина в зеленоватой полицейской форме, в бронике, вооруженный короткоствольным автоматом «ХК» из арсенала спецназа; одновременно с этим рядом с «Опелем» резко затормозила черная «Ауди-100»…

– Оставайся на месте! – прозвучала команда выскочившего из подъезда полицейского. – Руки! Руки на затылок!!

Из «Ауди» тем временем споро выбрались двое крепких мужиков в штатском. Одного из них Слон – хотя и несколько опешил поначалу – признал без малейшего труда: тот самый сотрудник ССР, что вместе с Хорем и спецназовцами громил не так давно офис фирмы «Фалькон».

Фамилии его Слон не знал, но поскольку тот был младше самого Хоря и по возрасту, и наверняка по званию, то про себя он прозвал этого гаденыша – Хорек.

– Служба спецрасследований. – Хорек продемонстрировал свою служебную ксиву. – Мажонас, нам не нужны неприятности, поэтому держите руки на виду… и выполняйте наши приказы!

Слон мрачно чертыхнулся про себя… Что это еще за подлянку решили устроить ему эти гады? Касается ли это его лично или у них есть интерес к его клиентке?..

Подчиняясь приказу служивых людей, он убрал правую руку с рукояти пистолета, затем медленно поднял руки, сцепив пальцы на затылке.

Власть есть власть… Кто знает, что у них в голове? Начнешь дергаться, могут и оружие пустить в ход… К тому же в «Опеле» находится Мышка, загримированная под москвичку. Вот и выдался такой расклад, что устраивать на улице заварушку с этими субъектами ему сейчас как-то не с руки…

– Теперь повернись! – скомандовал Хорек. – Руки на капот! Ноги расставь пошире… А сейчас замри!

Коллега Хорька быстро и умело обыскал сотрудника частной охраны, отобрав у него пистолет, мобильник и барсетку с документами. Тем временем сам Хорек, заметив, что рыжеволосая женщина, по-прежнему находящаяся в салоне «Опеля», достала из своей дамской сумочки сотовый телефон, рывком распахнул переднюю дверку и приказал ей также выйти из машины.

– Она не понимает по-литовски, – кинул реплику Слон. – Какого черта?! Что вам от нас нужно?

– Мы из полиции, мадам, – перейдя на русский, сказал Хорек. – Выйдите, пожалуйста, из машины!

– Оставайтесь в машине! – также переходя на русский, громко сказал Слон. – Они не имеют права…

Мышка, хотя и сунула мобильник обратно в сумочку, все же решила пока остаться в салоне «Опеля».

– Кто эта женщина? – спросил у Мажонаса Хорек. – Она иностранка?

– Да… мы охраняем по контракту ее имущество, – сказал Слон, по-прежнему находящийся в классической для шмона позе. – Советую вам вести себя повежливей! Иначе у вас и вашей конторы возникнут крупные неприятности.

– Мажонас, тебе придется проехаться с нами…

– С какой стати? Я что – арестован? Тогда предъявите ордер на арест!

– Наденьте на него наручники! – скомандовал Хорек. – Сажайте в машину… Разговор с тобой, Мажонас, будет продолжен в другом месте!

– Эй… эй… полегче! – Слон чуть развел руки, не позволяя двум пыхтевшим подле него сотрудникам надеть на него наручники. – Я тоже нахожусь «при исполнении»… У меня вон «тело» в машине…

– Ничего с твоим «телом» не станется! – заверил его помягчевший вдруг Хорек. – Мы к твоей клиентке никаких вопросов или претензий не имеем!

Да и к тебе, Мажонас, у нас разговор от силы на час или полтора… Так что не будь дураком и не заставляй меня применять силу!

Скрепя сердце, Слон решил подчиниться их требованиям. Если он будет продолжать бузить, в компании с ним эти деятели могут увезти в свою контору и «клиентку». Ну, а там быстро выяснится, кто она такая на самом деле… А так Мышка останется на свободе и как-нибудь найдет способ оповестить о случившемся Стаса Нестерова.

…Но Слон ошибся, предполагая, что «клиентка», которую старательно, с большой долей достоверности, изображает его двоюродная сестра Ирма, будет отпущена – во избежание дипломатического скандала – сотрудниками ССР на все четыре стороны.

Едва его сунули, с закованными сзади руками, в темное чрево подкатившего к ним микроавтобуса, как на голову ему обрушился сильный удар, отозвавшийся у него под черепной коробкой ослепительной молнией…

Рыжеволосую женщину, под предлогом того, что с ней хотят переговорить в ближайшем полицейском участке, также препроводили в салон черного крытого микроавтобуса.

Весь эпизод занял две или три минуты и не привлек к себе – из-за кажущейся обыденности происходящего – ничьего внимания.

Ни Слон, на время потерявший сознание, ни его «клиентка», которой сразу завязали глаза, не увидели завершения этого короткого эпизода. А именно того, как Гертруда Францевна, капитальнейше полосонув когтями по руке сотрудника, когда тот попытался взять корзину с заднего сиденья, проскочила под ним в приоткрытую дверцу «Опеля» и шмыгнула в ближайшую подворотню…

Глава 23 ПО ГОРЯЧИМ СЛЕДАМ

Оставив на время Головину на «резервной базе», Стас Нестеров, усевшись в арендованную «Ауди», отправился сначала в свой офис – следовало узнать у «сторожа», не приходил ли кто к нему, не приносили ли какую-нибудь важную почту, – а уже оттуда планировал выехать на другую съемную квартиру, где временно расположились Слон и его двоюродная сестричка. «Сюрприз» ожидал его точнехонько на том же месте, что и в прошлый раз.

С той лишь разницей, что теперь Гертруда Францевна сидела не в глубине арочного проезда, через который можно въехать во двор, а на тротуарчике перед поворотом под арку – так что не заметить ее Стас не мог…

И вот что любопытно: хотя Стас приехал сюда не на своем родном «Чероки», а на «Ауди», стоило ему тормознуть рядом с ней и распахнуть дверцу, как его четвероногая любимица мигом запрыгнула к нему на колени.

Но сообразительностью, помимо Гертруды Францевны, обладал еще кое-кто, из числа тех людей, кто либо осуществлял слежку за его офисом, либо решил устроить в здешних окрестностях что-то вроде засады…

Интуитивно обернувшись, Нестеров увидел, как темного окраса джип, вывернувший из ближайшего проулка, всего метрах в сорока от того места, где он затормозил, устремился прямиком к нему…

Нестеров тут же дал по газам… Джипешник, явно преследовавший его, едва не врезался в корму «Ауди», но Стас умудрился в самый последний момент, круто переложив руль, свернуть в следующий переулок, а затем, игнорируя запретительный знак, он рывком преодолел короткий и узкий проезд, где рабочие заканчивали укладку брусчатки, после чего принялся петлять по улочкам старого Вильнюса…

Кто бы они ни были, его преследователи, но эту часть города он знал гораздо лучше любого из них, что позволило ему без труда оторваться от погони – если это действительно была погоня.

Остановился он на том же месте, неподалеку от автостанции, где, несколькими днями ранее, они держали совет после того, как им пришлось рвать когти, прихватив с собой Головину, из стрип-бара «Тропикана».

Первым делом он погладил кошку, которая спасалась бегством вместе с ним, устроившись в кресле пассажира. Определенно, что-то стряслось у Слона и Мышки. Потому что представить себе такое, что Гертруда Францевна сбежала от них, самовольно прекратив исполнение своих служебных обязанностей – Стас Нестеров решительно не мог.

Значит, случилось что-то серьезное…

Плюс ко всему этот темный джипеишник, который явно караулил его возле офиса фирмы.

Он набрал номер сотового телефона своего бывшего сотрудника, который за денежное вознаграждение сторожил теперь в отсутствие «соколов» офис фирмы Нестерова.

– Это я, Стас, – сказал он, услышав в трубке знакомый голос. – У тебя там все нормально?

– Да, все в порядке, – ответил тот. – Стас… Тут приходил еще раз… тот, про которого я тебе говорил. Сказал, что ты ему нужен по важному делу. Просил передать, чтобы ты, как только объявишься, сразу же с ним связался!

Нестеров понял, что речь идет о Феликсе, который в последнее время настойчиво ищет с ним контакта.

– Я тебя понял… Кто еще приходил?

– Какой-то незнакомый мужик заходил, литовец… Спрашивал тебя… говорил, что вы с ним знакомы. Я сказал, что не знаю, где ты сейчас находишься и как с тобой связаться…

– Правильно сделал. Он не назвался?

– Нет. Сказал только, что зайдет позже.

– Давно он приходил?

– Примерно час назад, или чуть поболее.

Стас подумал, что это мог быть один из тех, кто устроил на него засаду возле офиса. Хотя может статься и так, что мысль о засаде – всего лишь плод его воспаленного воображения…

– Слон тебе сегодня звонил? – поинтересовался он.

– Нет. А что, должен был позвонить? «Нет, не должен был, – подумал про себя Стас. – Потому что я строго-настрого приказал ему соблюдать «радиомолчание». Но мало ли что могло произойти…» – Вот что, дружище, – сказал он в трубку. – Закрывай контору на замок!

Сейчас же! Потом я тебе все объясню…

Своей жизнью Стас Нестеров мог рисковать сколько угодно. Он пока не знал, насколько серьезна угроза и существует ли она вообще. Но чтобы не подставить ненароком своего бывшего сотрудника, он решил все же снять парня с дежурства.

– Если бы вы еще умели разговаривать, мадам, – сказал он, покосившись на кошку, – то вам цены бы не было…

Но что же все-таки стряслось со Слоном и его двоюродной сестрой Ирмой?..

Когда Мажонас очнулся, он обнаружил себя в наручниках, с вытянутыми вверх руками; под цепочку браслетов был продет прочный крепкий трос, переброшенный поверху через балку или же стропило под малость дырявой крышей, конец которого, чтобы создать необходимое натяжение, крепился на лебедку стоящего здесь же джипа, чьи включенные фары светили ему прямо в лицо.

Ноги его были связаны тонким, но прочным шнуром у щиколоток…

Кто-то, кого он не мог толком разглядеть из-за этого слепящего света, направленного ему в глаза, врезал ему кулаком по зубам…

Слон качнулся из стороны в сторону, ощутил, как вгрызлись в запястья наручники, но трос, через который были продеты браслеты, против воли жертвы помог ей вновь обрести устойчивость по вертикали.

Он провел языком по деснам, проверяя, все ли зубы целы… С этим пока обстояло нормально, но во рту уже скапливалась солоноватая кровь… В сравнении с тем, как у него ломил затылок – будто кто-то долбил кость долотом, – эта зуботычина, разбившая ему губы, показалась Слону сущим пустяком.

– Ну что, тварь, оклемался? – прозвучал вблизи голос, показавшийся ему знакомым. – А я ведь обещал тебе и твоему корешу, что наши дорожки пересекутся!..

Когда человеческий силуэт переместился немного левее, так, что свет фар теперь не мешал его разглядеть, Слон мигом его признал – это был не кто иной, как Антон Легостаев.

– За тобой должок, Слон, – сказал блондин. – И не так, чтоб по мелочам… Ну нич-че, теперь за все заплатишь.

Он коротко, почти без замаха, двинул своей жертве под дых.

– Где твой кореш? – спросил он, когда подвешенная на тросе жертва, вынужденная привставать на цыпочки, чтобы браслеты не так сильно впивались в кисти рук, смогла восстановить сбитое дыхание. – В принципе, ты нам и на фиг не нужен… Если скажешь, где сейчас обретается Нестеров, я тебя отпущу на все четыре стороны… Хотя, конечно, перед этим малость отм…хаю!

Пока он цедил сквозь зубы слова, Слон пытался врубиться, что все это означает… При чем тут Легостаев, если его задержали возле машины сотрудники Службы специальных расследований? Они ведь вроде как хотели препроводить его в свое учреждение?.. Именно, что «вроде как»…

Потому что едва его сунули в крытый микроавтобус, как кто-то дал ему по комполу… Что потом? Какое-то время он был в полном отрубоне…

Похоже, что Хорек передал его с рук на руки Легостаеву, или еще кому-то, кто привез его к Антону… Но ведь это означает…

От пришедшей ему в голову черной мысли Римас дернулся раз и другой, но лишь убедился в том, что при всей его немалой физической силе самостоятельно он освободиться не сможет.

– Че дергаешься! – вызверился на него блондин, попотчевав его еще парой увесистых тумаков по ребрам. – Оглох? Так я быстро тебе уши прочищу!

От полученной затрещины у Слона и вправду протяжно загудело под черепной коробкой… – «Что ж это получается? – пронеслось у него в голове, когда в ушах немного стих колокольный звон. – Выходит, Стас был прав, когда предположил, что все они заодно, и Антон, и Макс с Чяпой, и что в спецслужбах у этих деятелей имеется волосатая рука…» Нестеров даже выдвинул гипотезу, что завязанные на Боксера структуры, как и его ключевых людей, прикрывает старший инспектор ССР Валенас по прозвищу Хорь…

И хотя при задержании Мажонаса Валенас отсутствовал – во всяком случае, Римас его там не видел, – то, что в этом поганом деле замешан его помощник Хорек, наводит на вполне определенные мысли…

Перевертыши… Оборотни… Продажные твари…

Выяснилось, что эти ругательства он произнес вслух, потому что теперь его принялись лупцевать сразу с двух сторон, так, словно он не живой человек, а боксерская груша…

Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы в просторном каменном сарае, где все и происходило, вдруг не послышалось пиликанье сотового телефона.

Выяснилось, что звонят Легостаеву.

– На черном «Ауди» его засекли? – переспросил у кого-то Антон. – Уверены, что это был он? Ушел… А номера удалось записать? Нет?

Ладно, сейчас мы тоже подтянемся… Да, конечно… Надо расставить людей по всем адресам, где он может объявиться! Ну все, через час я буду в городе…

Сунув телефон в карман, он растянул губы в ухмылке.

– Ну что, Слон… Скоро мы привезем сюда твоего кореша. Будете на пару с ним держать передо мной ответ!

Стас несколько раз пытался дозвониться на сотовые телефоны своих ребят, но тщетно, их мобильники были почему-то отключены… В квартире, где они должны были сейчас находиться, имелся городской телефон, номер которого был помещен в память нестеровского «Нокия». Но и с этим телефоном что-то было неладно: сколько ни набирал Стас этот номер, каждый раз в трубке звучали короткие гудки – будто кто-то специально там снял трубку и положил ее рядом с аппаратом.

Возле дома, где они снимали вторую квартиру, каких-либо подозрительных лиц он не обнаружил.

Держа Гертруду Францевну на руках, Стас поднялся по лестнице, подошел к нужной двери и трижды, делая небольшие промежутки, нажал на кнопку дверного звонка.

Головина, отперев запоры, сняла цепочку и впустила их в квартиру.

– О-о-о… кто к нам в гости пришел, – начала было она, но тут же метнула на Стаса обеспокоенный взгляд, каким-то образом догадавшись, что тот чем-то сильно встревожен. – Что случилось, Стас?

Нестеров опустил Гертруду Францевну на пол.

– Пока не знаю… Я нашел ее возле своего офиса, но понятия не имею, почему она туда прибежала… За мной, кажется, была слежка, но я от нее оторвался… Сотовые телефоны Римаса и Ирмы не отвечают, как и их городской номер…

Чуть побледнев, Головина смотрела на него неотрывно, ожидая какого-то продолжения.

– Собирайте вещички, Анна! – скомандовал Нестеров. – Будет лучше всего, если мы на время покинем эту квартиру.

Вечером, когда сгустились февральские сумерки, они вошли в подъезд многоквартирного дома в одном из спальных микрорайонов Вильнюса.

Нестеров, нагруженный двумя большими дорожными сумками, пропустил вначале в грузовой лифт Головину, несшую в руках Гертруду Францевну, затем прошел сам и нажал нужную кнопку.

– Здесь живет моя бывшая школьная «классуха», – успел проинформировать он Головину, пока лифт полз на седьмой этаж. – Муж у нее умер пару лет назад, одна дочь с семьей в Германии, другая в России… Екатерина Александровна давно на пенсии, у нее двухкомнатная квартира. Я не исключаю, Анна, что вам здесь придется заночевать – тут искать вас никто не догадается…

Открыла им дверь женщина лат шестидесяти пяти или чуть старше.

Аккуратно одетая, хотя и не ждала гостей – Стас позвонил своей бывшей училке из городского автомата всего минут за пять до их приезда, – с забранными на затылке сплошь седыми волосами, в очках с толстыми линзами, которые делали ее похожей на старую добрую черепаху из какого-то детского фильма.

Стас познакомил женщин; он не сомневался, что «баб Катя», как он с некоторых пор звал хозяйку этой квартиры, и Анна Головина найдут общий язык. У бабы Кати, правда, была собачка непонятной породы, но стоило Гертруде Францевне посмотреть в ее сторону, как «бобик» тут же забился куда-то в дальний угол и носа оттуда не казал…

– Поступим следующим образом, Анна. – Стас хотя и торопился, все ж решил напоследок проинструктировать Головину. – Я пока не знаю, насколько серьезно обстоят дела. Но если я не вернусь… предположим… до десяти часов утра завтрашнего дня… Или не пришлю за вами Римаса или Ирму…

Он вырвал из своей записной книжки листок, где был записан адрес посольства РФ в Вильнюсе и телефон его хорошего знакомого, второго секретаря посольства.

– Вот, держите, Анна… Я надеюсь на лучшее, но готовы мы должны быть ко всему…

Оставив на время Головину и Гертруду Францевну у скромной, но сметливой и надежной «баб Кати», Нестеров тем самым развязал себе руки для дальнейших действий.

Прежде всего следует выяснить, где сейчас обретается парочка его ближайших помощников и почему ни один из них не отзывается на его телефонные звонки.

Остановился он в квартале от нужного ему дома, припарковав «Ауди» в одном из дворов. Запер арендованную тачку, не забыв прихватить с собой монтировку – не всегда нужно и можно применять огнестрельное оружие, порой целесообразнее использовать дубинку или ту же монтировку…

Через несколько минут, пройдя дворами, он оказался на месте, которое выбрал себе в качестве временного наблюдательного пункта. Находился он сейчас на противоположной стороне улицы, на которой был расположен нужный ему дом. Но не на самой улице, не на тротуаре, тем более не на проезжей части, а чуть в глубине квартала, имея возможность в просвет между двумя жилыми зданиями наблюдать четырехэтажный дом, чей фасад с двумя подъездами – он видел его чуть наискосок – глядел как раз в его сторону.

Удивительно, но в окнах съемной квартиры, расположенной на третьем этаже, горел электрический свет. Окна выходили на его сторону, так что он не мог ошибиться… На кухне и в гостиной, определенно, включен верхний свет, а через щели в шторах из окна спальни наружу сочится голубоватый свет ночника.

В полном недоумении он перевел взгляд ниже.

И тут же обнаружил купленный несколько дней назад Головиной «Опель», стоявший, можно сказать, на своем штатном месте: машина была припаркована неподалеку от подъезда, в узком и недлинном «кармане», где разрешалось парковаться лишь тем, кто арендует здесь квартиры гостиничного типа.

Вытащив из кармана сотовый, Нестеров вновь принялся поочередно набирать номера телефонов Слона, затем Ирмы, затем городской квартирный номер…

Глухо, как в танке: мобильники отключены, а городской номер дает «занято»…

Ну и как прикажете все это понимать?

Стас решил далее действовать согласно народной мудрости: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет…» Проторчав на своем наблюдательном пункте минут десять и не обнаружив ничего подозрительного – хотя, в принципе, в любой из тачек, припаркованных в окрестностях квартала, могли дежурить наблюдатели, – он решил… нет, не отправиться прямиком по известному ему адресу, который теперь вызывал у него подозрение, а обойти весь квартал и зайти с другой стороны дома, где, как и во многих других строениях еще довоенной буржуазной поры, имеется «сквозняк»…

Как решил, так и сделал: дал приличного кругаля, оказавшись в итоге в лабиринте дворов – по нему можно было проехать и на машине, – который вывел его к цели.

Стас замер в тени, прислонясь плечом к стене расположенной во дворе трансформаторной будки. Затаив дыхание, высунулся из-за угла будки, чтобы хорошенько рассмотреть тех, кто сейчас находился всего в десятке шагов от него.

Их было двое… Как минимум двое, потому что кто-то из их дружков мог быть поблизости, к примеру, сидеть в одной из двух легковушек, припаркованных в аккурат на том самом месте, где оставлял свою машину, когда приезжал сюда, и Стас Нестеров.

Среди этих двух тачек он опознал тот самый джипешник «Мицубиси Паджеро», который пытался преследовать его в районе офиса. Другая припаркованная здесь машина – темно-синий «Фольксваген». Рядом с машинами о чем-то негромко беседуют, так что до его слуха доносится лишь невнятный бубнеж, два рослых, крепкого телосложения мужика. Один из них стоит спиной к затаившемуся поблизости Нестерову и лицом к дверям сквозного подъезда, другой развернут вполоборота. Вот он достал из кармана пачку сигарет, чиркнул зажигалкой, прикуривая, на какой-то миг осветил свое лицо.

Ба… Да это же тот самый Макс, который вместе с охранником «Тропиканы» привозил к Тадасу покойного Зяму, чтобы тот прикопал его до поры на кладбище. И который в ту же ночь схлопотал от Нестерова рукоятью пистолета по темечку…

Видать, крепкая у парня башка, если он не только успел оклематься к этому времени, но уже способен водить машину и даже, кажется, намерен поучаствовать в каких-то серьезных мероприятиях…

Отступив обратно в тень, Нестеров медленно процедил воздух сквозь сжатые зубы… Похоже, дело – совсем дрянь. Ясно, что эти ребятишки здесь неспроста ошиваются. Но совершенно не ясно, что ему следует предпринять в этой ситуации, как неизвестна пока судьба двух его помощников…

То, что в окнах квартиры горит свет, еще ни о чем не говорит. Его могли оставить включенным специально, чтобы Нестеров, если он нарисуется тут, решил, что его люди на месте, что они ждут его в арендованной квартире. И машину могли оставить у подъезда с той же целью – в качестве приманки. «Если в самое ближайшее время ситуация с Римасом и Ирмой не прояснится, – подумал он, – придется звонить Феликсу и просить его о немедленной помощи. Вовремя я убрал Головину с «резервной базы», потому что братва, за которой сейчас стоят серьезные люди, может в любой момент пробить и тот адрес… Вот ведь как получилось: хотели при помощи всех этих маскарадов и ложных передвижений втереть очки нашим спецслужбам, а заодно и уберечь клиентку от серьезной опасности, но как-то упустили из виду, что неприятностей нужно ждать и с другой стороны… Но надо помнить одну крайне важную вещь: звонок Феликсу с просьбой о помощи автоматически ставит крест на всем частном расследовании. От этой конторы – Департамента госбезопасности – не столько помощи следует ожидать, сколько серьезных неприятностей…

Стоит им пронюхать, чем занимаются в последнее время «соколы», и москвичка Головина тут же пробкой вылетит вон из этой прибалтийской страны… Что касается владельца фирмы «Фалькон», то его наверняка лишат лицензии, дающей право работать в охранном бизнесе, – которую, кстати, в свое время он получил с немалым трудом. И это еще минимум неприятностей, дружище Стас Нестеров, которые способны при плохом раскладе доставить тебе Феликс Монкайтис и его коллеги по ДГБ…»

Когда он в очередной раз высунул голову из-за угла трансформаторной будки, то обнаружил, что мужик, который беседовал с Максом во дворе, неспешным шагом направился в сторону сквозного подъезда… Вот он исчез за дверью… Ну, а Макс по-прежнему торчал у джипа, докуривая свою сигарету, глядя на дверь, за которой только что скрылся его приятель.

Вот когда Стасу пригодилась монтировка…

В самый последний момент, интуитивно, наверное, почувствовав чье-то присутствие за спиной, Макс, чуть втянув голову в плечи, обернулся…

Удар монтировкой пришелся ему чуть выше правого виска.

И хотя на голове у подручного Чяпы и Боксера красовалась вязаная шапочка, силы, вложенной Нестеровым в этот удар, хватило для того, чтобы Макс без единого звука рухнул возле кормы «Мицубиси»…

Стас, присев на корточки, положил рядом с телом монтировку и тут же извлек из наплечной кобуры свой «ЧЗ».

Некоторое время он оставался в неподвижной позе, прислушиваясь к внешним звукам. Кажется, его действия не привлекли ничьего внимания.

Пока не привлекли…

Можно было, конечно, пройти в подъезд вслед за приятелем Макса, а далее действовать по ситуации… Но интуиция подсказывала Стасу, что это был бы ошибочный ход. И что, действуя таким манером, он не только не добьется своей цели, но и огребет на свою голову серьезные неприятности.

Нестеров вложил пистолет обратно в кобуру. «Хреновый из тебя постовой, Макс, – подумал он, связывая тому руки, а затем и ноги трофейной веревкой, которую он обнаружил в джипе. – Второй раз от меня по чердаку получаешь…»

Спустя какое-то время джип «Мицубиси», попетляв по вечерним сонным улочкам Старого города, остановился посреди квартала ветхих двух– и трехэтажных домов, жители которых большей частью были уже отселены из-за намеченных здесь строительных и реставрационных работ.

Здание, возле которого затормозил Нестеров, а именно он находился за рулем реквизированного у братвы транспорта, темнеющее пустыми глазницами оконных и дверных проемов, было давно нежилым. Когда-то его отгородили деревянным заборчиком от остальной улицы, но теперь и другие его расположенные по соседству собратья выглядели не лучшим образом. Так что местечко это, где можно повстречать в такую пору разве что пьяных бомжей, с учетом того, чем ему здесь предстоит заниматься, выбрано было Нестеровым очень удачно.

Нестеров выбрался из машины. Убедившись, что в самом облюбованном им строении и в его ближних окрестностях нет ни единой живой души, он вернулся к джипу и поставил его, воспользовавшись просветом в заборе, вплотную к стене ветхого здания.

Еще ранее он обнаружил в бардачке «Мицубиси» нож-стропорез, моток прочной веревки – которая пришлась очень кстати, когда он вязал этого бугая, – моток клейкой ленты, пару наручников и портативную УКВ радиостанцию «Кенвуд», находившуюся в выключенном состоянии. В карманах Макса он нашел сотовый телефон, полупустую пачку сигарет «Мальборо», а также документы, которые он ранее уже имел возможность просмотреть. А в его наплечной кобуре – австрийский пистолет «глок», ствол превосходный, но явно нелицензионный, какого-то темного происхождения.

Уровень адреналина в крови у Нестерова несколько поубавился, никто за ними не гнался, так что вытащить находящегося в полном отрубе здоровяка Макса из джипа оказалось даже труднее, нежели несколькими минутами ранее запихнуть его туда.

На всякий случай Нестеров действовал в перчатках, поскольку эта история, в которую он поневоле впутался, опасаясь за жизнь двух своих сотрудников, может повлечь за собой самые невообразимые последствия.

Несмотря на сильный удар, каким его попотчевал Нестеров, крепыш Макс стал постепенно приходить в себя: он то протяжно стонал, то бормотал какую-то невнятицу, то дергал поочередно ногами и руками, неосознанно пытаясь освободиться от крепких уз.

Стас, сняв с его головы шапочку, осмотрел рану. Хотя времени было в обрез, пришлось оказать этому поганцу первую помощь, благо аптечка в джипе была на месте. Вытер кровь, антисептиком обработал то место, где чуть выше правой брови лопнула кожа, приложил к ране смоченный той же жидкостью тампон, перевязал ему башку, израсходовав весь бинт из аптечки… Пока бинтовал, обнаружил у Макса на затылке нашлепку в том месте, куда пришелся удар рукоятью пистолета в прошлый раз…

Поверх свежей повязки Стас натянул ему на голову вязаную шапочку, а затем и завязал глаза собственным шарфом Макса: чтобы тот не мог видеть, с кем он имеет дело, а также с целью оказания дополнительного психологического воздействия.

Проявив некоторый «гуманизм» к пострадавшему, Стас вновь посуровел…

Для начала он хлестнул пару раз Макса ладонью по щекам, затем болезненно пнул его башмаком по лодыжке. Макс то ли придуривался, то ли и вправду все еще был плох, но кроме отрывочных нечленораздельных звуков на первых порах ничего добиться от него не удалось.

Нужного эффекта удалось достичь лишь после того, как Стас опрокинул в его открытую пасть хромированную фляжку, залитую под завязку каким-то крепким алкогольным пойлом, – ее, эту поллитровую фляжку, Нестеров обнаружил там же, где и моток веревки, наручники, рацию и прочие полезные вещи: в бардачке трофейного джипа.

Макс едва не захлебнулся, долго фыркал и кашлял, наконец почти внятно произнес:

– Как-кого х…?! Что за д-дела? У-у-йй… репа болит… Где это я?

Использовав несколько крепких русских слов и сэкономив тем самым время для серьезного разговора, Стас доходчиво объяснил ему, как обстоят дела.

Чтобы у Макса вдруг не возникла мысль, что с ним шутки шутят, что его хотят лишь припугнуть с целью получения каких-то сведений, а потому ему лучше и дальше косить под тяжелораненого – Стас, дабы ускорить процесс, придумал один нехитрый фокус.

Пол в старом особняке был частично разобран. Стас перетащил связанного по рукам и ногам Макса к «прорехе» – под зданием имелся двухметровой высоты подвал, – уложил его на краю этого провала таким образом, чтобы его голова и лопатки свешивались вниз.

– Мы находимся на краю строительного котлована, Макс. Лететь тебе вниз… метров восемь! Там прутья арматуры… Будешь висеть на них, как шашлык!

– Не-е, не… подожди… Че надо-то?

Стас, удерживая его одной рукой за брючный ремень, а другой за штанину, чуть посунул Макса к краю «пропасти».

– Где Слон и… та молодая женщина, что была с ним?

– Какой, на хер, еще Слон?..

Стас пододвинул тело к провалу еще на несколько сантиметров.

– А-а… Слон? – сразу же врубился Макс. – Ты б так и сказал… Их куда-то увезли.

– Кто их увез? Кто и куда?

Стоило ему напружинить мышцы, чтобы сдвинуть маленько вес в нужном направлении, как Макс вновь обрел дар речи и выдал наконец информацию:

– Рыжую телку и того мужика, что ее охранял, увезли на микроавтобусе.

– Кто?

– Антон… С ним был еще кто-то, но кто именно – я не знаю.

– А вы что делали возле «адреса»? Ты и твои кореша!

– Ну так… Ждали одного мужика, кореша Слона…

Вполне возможно, Макс догадывался, с кем он сейчас имеет дело. Но даже если и так, виду не подавал.

– Куда Антон повез этих двоих? Ну!! Если будешь и дальше сопли жевать или попытаешься меня объ…ть, сброшу!!

Пододвигая тело еще ближе к краю провала, Стас едва не уронил Макса в подвал. Но на того это так подействовало, что он тут же скороговоркой выпалил:

– За город Антон их повез! Так ему Чяпа велел!!

– Куда именно?

– Ну так… на «полигон», куда ж еще?!

Пока Нестеров раздумывал, сбросить ли ему этого типа в неглубокий подвал, где его вряд ли кто отыщет, или оставить снаружи строения – здесь на него поутру кто-нибудь да наткнется, – в кармане куртки запиликал сотовый телефон.

Его собственный мобильник лежал во внутреннем кармане куртки, пиликанье же доносилось из бокового, куда он положил трубку, реквизированную у Макса.

– Если хочешь жить, Макс, не болтай лишнего? Понял?! А теперь давай, базарь…

Он приложил трубку к губам Макса и сам наклонился, чтобы слушать, о чем будет говорить его собеседник.

– Ну че там у вас, Макс? – спросила трубка голосом Чяпы. – Как обстановка?

Стас прижал к левой скуле Макса дуло трофейного «глока».

Макс звучно сглотнул, затем произнес в трубку:

– Пока нич-че… Никаких новостей.

– Что это у тебя с голосом?

– Да не, все путем…

– Вот что, Макс… Смотрите там в оба! Примерно через час к вам Антон с ребятами подтянется! Когда захомутаете… этого… знаешь кого… везите его прямиком сюда, ко мне!

Спустя мгновение в трубке прозвучал сигнал отбоя.

Стас сунул мобильник обратно в карман. Отрезал кусок клейкой ленты, залепил губы Максу, затем на короткое время задумался… Температура воздуха – около ноля градусов. Не так уж и холодно, но если он оставит Макса на свежем воздухе, или даже сунет его в подвал, тот, учитывая его полностью обездвиженное состояние, может до утра околеть. И хотя Стас испытывал к подобным субъектам сильную неприязнь, брать на себя грех смертоубийства не захотел.

Так что пришлось переволочь этого связанного бугая обратно в салон джипа. Приковав его дополнительно наручниками к рулю, Стас выбрался наружу и быстрым шагом направился к арендованной «Ауди», припаркованной в двух кварталах отсюда.

Ну что ж… Раз уж Чяпа так горит желанием его видеть, придется пойти ему навстречу.

Глава 24 АКТРИСА ИЗ ПОГОРЕЛОГО ТЕАТРА

Какое-то время Ирма не понимала, что вокруг нее происходит и почему, после того как их с Римасом задержали на улице сотрудники Службы спецрасследований, ей вдруг надели на глаза непроницаемую повязку и, засунув в какой-то транспорт, повезли в неизвестном направлении.

Уже в машине ей связали руки, усадили в кресло и сказали по-русски, чтобы она вела себя тихо.

Произошло все настолько быстро и неожиданно для нее, что Ирма и пикнуть не успела… Куда везли их эти люди, она понятия не имела, но раз они велели ей вести себя тихо, то на протяжении всей дороги, которая заняла чуть менее часа, она и вправду не издала ни единого звука.

Поначалу она была сильно напугана происходящим – особенно ее страшила неизвестность, – но ей все же удалось довольно быстро взять себя в руки… «Включай в работу свои мозги, Ирма, – приказала она себе. – От твоей способности здраво судить о событиях, возможно, сейчас зависит твоя жизнь…» Прокачав в скоростном режиме ситуацию, она пришла к неутешительному для себя выводу.

По всей видимости, объектом интереса тех людей, что организовали их задержание, является москвичка Анна Головина. Но произошла «неувязочка»: вместо Головиной они захватили загримированную под нее сотрудницу фирмы «Фалькон» Ирму Мажоните…

Можно не сомневаться, вскоре эти люди разберутся, что в их руки попалась не Головина, а ее двойник, и следовательно, их оставили с носом…

Транспорт, в котором их везли, на короткое время остановился.

Послышались грубые мужские голоса… Разговаривали на литовском, но ругались отборным русским матом… Кажется, вытащили Римаса из машины… Опять тронулись с места, но, проехав всего ничего, каких-то несколько десятков метров, вновь остановились.

– Выходим из машины, – сказал ей кто-то, беря ее под руку. – Так…

Осторожно, здесь ступени вверх… Перешагните порожек… Теперь спускаемся по ступеням вниз… Все, мы на месте… Добро пожаловать, мадам, в наш номер «люкс»!

Этот человек, что сопроводил Мышку в подвал, прежде чем запереть дверь, снял с нее наручники. Ну, а повязку с глаз, выждав добрых пять минут, она сама стащила, поскольку, во-первых, ей было страшно стоять посреди помещения, куда ее доставили, с завязанными глазами, а во-вторых, хотелось посмотреть, что это еще за номер «люкс».

Сняв повязку, она ровным счетом ничего не увидела.

Темень – хоть глаз выколи.

Ощупав холодные сырые стены, она поняла, что находится в тесной каменной клетушке размерами примерно два на два метра. Из мебели в этом «люксе» имелась лишь автомобильная покрышка. На каковую Мышка вскоре и уселась, погрузившись в горестные размышления…

Часа через два кто-то снаружи провернул ключ в дверном замке, после чего прозвучала команда на русском языке:

– Наденьте обратно повязку! А теперь марш на выход…

Антон Легостаев, решивший отложить расправу над Мажонасом на потом, собрался уж было отчалить в Вильнюс, прихватив с собой двух бойцов, но Чяпа вдруг попросил его задержаться.

– Хочу перекинуться словцом с этой Головиной, – сказал Чяпа. – Есть одна странность, Антон… Ты ж сам сказал, что документов при ней почему-то не оказалось.

– Может, «крыша» при задержании изъяла? Хотя… Они мне передали ее дамскую сумочку, но там документов не было.

– Нет, такого уговора, чтоб они забрали документы Головиной, между нами не было.

– Чяпа, в сумочке все ж были какие-то бумаги…

– Я все посмотрел, Антон… Там есть документы на приобретенный ею несколько дней назад автомобиль «Опель Астра»… Купчая на какую-то кошку, за которую она выложила десять тысяч баксов…

– Плакали ее денежки, – усмехнулся Антон. – Кошак этот сиганул из тачки, только его и видели…

– Еще я нашел в сумочке оригинал договора, который Головина заключила с этими дебилами из «Фалькона»… Но где, спрашивается, прочие ее документы, включая загранпаспорт?

– Понятия не имею, Чяпа… В ее тачке ничего… такого не обнаружили.

А квартиру обыскали?

– Да, я звонил ребятам… Нашли там ноутбук с какой-то информацией, еще кое-что по мелочам, но документы Головиной так и не нашлись… Мы сейчас допросим ее об этом, а ты, когда поедешь с ребятами в Вильнюс, заодно наведаешься в то место, которое она нам укажет, и заберешь их… Надо, чтоб у нас был полный комплект: сама Головина и все ее бумаги.

Девушку сопроводили в какое-то помещение и, не снимая повязки, усадили в кресло.

Она недолго пребывала в одиночестве: в комнату вошли двое мужчин – как минимум двое, судя по голосам, – причем некоторое время они разговаривали только между собой, словно и не замечали ее.

Мышка быстро врубилась, в чем тут дело… Эти двое разговаривали между собой по-литовски. Они полагали, что в кресле сидит москвичка Анна Головина, которая не способна понять, в силу незнания чужого ей языка, о чем они так оживленно беседуют.

Головина действительно не поняла бы ничего из их речей. Но в кресле-то сидела Ирма Мажоните, для которой литовский был родным языком.

Едва эти двое появились в комнате, как она тут же узнала по голосу одного из них – это был тот самый блондин, которого она видела с двумя его дружками в офисе фирмы Нестерова и который участвовал позже в неудачной попытке похитить Анну Головину.

– Может, наденем маски, Чяпа? – спросил Антон. – Она нас наверняка запомнит…

– На хрена нам эта канитель? Я тебе порой удивляюсь, Антон… Ты че, не врубаешься, чем все закончится?

– Но приказа мочить ее пока не поступало. Ни Хорь, ни Боксер о таком решении не говорили.

– О таких вещах не обязательно говорят вслух… Ты же слышал, какие инструкции давал на ее счет Хорь?

– Ну да… Сказал, что надо выбить из нее показания на того же Нестерова. В том смысле, что она, когда решила грохнуть своего сожителя… чтоб завладеть его бабками… нашла здесь исполнителей под это дело. Что Сергачева замочили именно эти двое: Нестеров и Слон…

Что они контачили с кем-то из банды Монгола, что все они заодно… Все эти «признания» следует записать на видео, а кассету передать Хорю…

– Ты понимаешь, для чего это все?

– Да. Чтоб перевести стрелки на других людей. Хорь знает, как нужно распорядиться компрой и кого следует подставить… В принципе, я прикидывал, что Нестеров и Слон должны исчезнуть еще до того, как у спецслужб появится эта пленка. Пусть думают, что они ударились в бега, пусть их разыскивают по всему миру хоть с собаками, хоть и с Интерполом… Труп Сергачева, а заодно и Пошкуса, теперь пожизненно будет висеть на них…

– Вот видишь, Антоша, как все складно у нас получается? Как же мы можем после этого… взять и отпустить Головину на свободу?

– М-да… Ты прав, конечно, Чяпа… Но ведь Боксер говорил, что мы должны попытаться слупить за нее крупный выкуп?

– Да, есть такая мысля, – подтвердил Чяпа. – Боксер считает, что мы должны извлечь максимум из этой ситуации… Ты ж сам ездил в Москву и видел, какой у них там домина… Да мы и сами прикидывали, что «тюменский»… знаешь, о ком я говорю… при крутых башлях.

– Надо было его самого, этого «тюменского», крутить на бабки…

– Ты думаешь, Боксер тупее нас с тобой? – после паузы сказал Чяпа. – Для каждой вещи есть свои резоны. Что сделано, то сделано… Но сейчас расклад другой, чем был раньше… У Хоря своя свадьба, у нас своя. Ему нужна компрометирующая видеозапись. Мы это дело ему оформим, я не сомневаюсь, что Головина скажет все, о чем мы попросим… С этими двумя «соколами» будет, конечно, посложнее… но, может, они тоже «согласятся» сказать нужные нам слова под видеозапись.

– Если б не это, Чяпа, я бы Слона уже через мясорубку пропустил…

– Успеется, Антон, успеется… Что касается Головиной, то Боксер сказал, что если не получится за короткие сроки взять за нее приличный выкуп, если с этим делом возникнут какие-то сложности, то…

Понимаешь, короче…

– Понимаю…

– Ну вот, Антон… Это хорошо, что мы с тобой еще раз обсудили ситуацию. Потому что между нами в этом деле не должно возникать никаких «непоняток».

– Можете снять повязку, – произнес Чяпа, переходя на русский язык. – Хочу вам сказать две вещи, мадам Головина… Во-первых, вас никто здесь не обидит, если вы, конечно, будете вести себя разумно.

Неудобства, которые вы сейчас испытываете, носят временный характер…

Во-вторых, ответьте нам, где ваши документы… прежде всего загранпаспорт и кредитные карточки?

У Ирмы в этот момент так тряслись руки от страха, что она едва смогла стащить с себя повязку (другой рукой придерживая роскошный рыжий парик, который хоть и был пришпилен заколками к ее собственным волосам, все же мог сползти набок в любой момент).

Эти двое смотрели на нее с полминуты, затем Чяпа, подмешав в свой голос угрожающих ноток, поинтересовался:

– Ты че, оглохла, рыжая сука? Я ж с тобой, кажется, по-людски разговариваю! Или забыла русский язык?

Ирма открыла рот, но поскольку она не знала, что именно ей нужно сказать, то наружу вырвались лишь нечленораздельные звуки…

– Что ты там бормочешь? – сузив глаза, спросил Чяпа.

– Кажется, девочка не хочет с нами разговаривать, – сказал Антон. – Ну ниче, счас она нам все скажет…

Он подошел к стулу, на котором сидела «москвичка». Растопырив пальцы, чтобы ухватить в ладонь побольше ее роскошных рыжих волос, он соединил их вместе, затем поднял руку вверх и чуть вбок, намереваясь, схватив ее за гриву, сдернуть эту наглую москвичку со стула.

Не тут-то было…

Антон тупо уставился на рыжий парик, который оказался у него в руке.

Чяпа с неменьшим изумлением смотрел то на парик, то на девушку, которая, с побледневшим лицом, оставалась сидеть на стуле.

– Ну… чума! – Первым в ситуацию врубился Чяпа. – Прикинь, друг, как нас кинули…

– Это помощница Нестерова, – наконец очнулся Антон. – Я ее видел в офисе «Фалькона»… Кстати, Чяпа… Она – чистокровная литовка.

Ирма полагала, что теперь, когда правда всплыла наружу, эти двое если и не убьют ее сразу, то наверняка изобьют, или же надругаются, чтобы выместить на ней свою злость.

Чяпа молчал довольно долго, кидая на нее хмурые взгляды.

– Ну что, актриса из погорелого театра, – сказал он, мрачно усмехнувшись, – трусики, наверное, мокрые? Ну и где сейчас обретается настоящая Головина?

– Н-не знаю…

– А кто знает? Нестеров?

– Д-да, наверное… Меня попросили надеть парик и походить так… Я даже не знала, для чего…

Чяпа пристально посмотрел на нее, пытаясь понять, правду она говорит или нет… Похоже на то, что пока они не возьмут Нестерова, разъяснить ситуацию с настоящей Головиной им так и не удастся.

Боец, которого вызвал Чяпа, увел девушку обратно в каморку.

– Если не найдем саму Головину, можем «попросить» эту телку опять напялить парик и еще раз сыграть перед камерой роль москвички, – сказал Легостаев.

– Посмотрим… Пусть до утра сидит в камере.

Чяпа набрал номер сотового Макса. Поговорив со своим ближайшим помощником, он мрачно бросил:

– Че-то голос у Макса, как у бухого… Бери своих ребят, Антон, и езжайте в город. Жду от вас только хороших новостей…

Глава 25 СЛЕДУЕТ ВЫСЛУШАТЬ И ДРУГУЮ СТОРОНУ

Бывший советский военный полигон размещался в лесистой местности в окрестностях городка Пабраде, что в полусотне километров от литовской столицы. После ухода из Прибалтики «оккупационной армии» этот объект, рядом с которым также базировалась танковая часть, частично перешел в ведение Департамента охраны края, проще говоря, армии, частично же был растащен на земельные участки и наделы, которые вместе с находящимися там сооружениями и коммуникациями отошли к разным людям и разным организациям.

Армия соорудила для себя новые закрытые и открытые стрельбища, ну а прежнее, оборудованное под землей стрельбище, как и обширный участок вокруг него, с тремя кирпичными строениями, было передано местному филиалу «Союза стрелков». Полувоенной организации или же народного ополчения из этого «Союза» не получилось. Отпала надобность в создании подобных структур, поскольку «русай» не торопились нападать на мирную Прибалтику, а вдобавок к западным границам семимильными шагами приближался доблестный Альянс, руководству которого вся эта затея с местными «партизанами», или, если угодно, «лесными братьями», как-то сразу пришлась не по душе.

После того как финансирование «Союза» иссякло, стрелковый комплекс, отпочковавшийся от бывшего пабрадского полигона, перекупила одна паневежская фирма, за которой стояли Боксер и Чяпа, стремившиеся в ту пору расширить сферы влияния своей группировки и надеявшиеся закрепиться в столице и ее окрестностях – со временем все так и вышло…

Стас гнал свою «Ауди» как угорелый. Он и так потерял много времени, пока шел по следу пропавших Слона и Мышки и пока допрашивал захваченного им «языка»… В любой момент приятели могут хватиться этого Макса, и тогда вся эта гнилая компания, включая Чяпу и Антона, предпримет повышенные меры предосторожности.

А так у него имеется шанс захватить врасплох тех, кто сейчас находится на полигоне, куда, если верить показаниям «языка», ближе к вечеру увезли двух ближайших помощников Стаса Нестерова…

Поскольку Стасу уже доводилось здесь бывать, местность в районе старого советского стрельбища он знал неплохо. Одного он пока не знал: где именно Чяпа, Антон и их подручные удерживают захваченных ими в Вильнюсе Римаса Мажонаса и его двоюродную сестру Ирму.

Но надеялся узнать это в скором времени.

Чуть не доехав до поворота, от которого до огороженной невысоким проволочным ограждением территории было не более трех сотен метров, он свернул на узкую лесную просеку – лесной массив здесь подступал вплотную к владениям Чяпы.

Переваливаясь на неровностях почвы, «Ауди» проехала по просеке с полсотни метров, затем остановилась, слившись из-за своего окраса с черными контурами зимнего леса.

Стас вернулся к дороге, намереваясь пройти по ней немного дальше, до того места, откуда ему видна будет территория стрельбища, а также легкие металлические ворота, в которые упирается эта узкая асфальтированная дорога.

И почти тут же отпрянул с обочины под прикрытие деревьев: из-за поворота, светя мощными фарами, показалась какая-то тачка… Нет, не «какая-то», а хорошо знакомый Нестерову джип «Тойота», на котором привык раскатывать по городам и весям некий Легостаев…

Антон спешил в Вильнюс, чтобы поучаствовать в охоте на Стаса Нестерова, к которому у него имелся свой счет.

Ну, а сам Стас, проводив глазами кормовые огни «Тойоты», маханул прямиком на объект, который только что покинул его недруг.

Стас оказался не единственным, кто был свидетелем того, как Антон и двое его бойцов покинули владения Чяпы.

Возле объекта, вплотную к проволочному ограждению, расположились двое:

Сталлоне, одетый в теплую непромокаемую куртку с капюшоном, и его помощник Витас.

Они находились на другой, противоположной от Нестерова стороне объекта. Здесь проходила еще одна дорога, грунтовая, кое-где засыпанная щебенкой, ведущая напрямик к городку Пабраде, где у Чяпы имелся собственный большой особняк. Позади них, в полукилометре отсюда, в небольшой рощице были замаскированы их машины – Витаса, на которой тот приехал на полигон около трех часов пополудни, чтобы понаблюдать – так ему приказал Сталлоне – за распорядком дня на объекте, и самого Сталлоне, приехавшего сюда всего четверть часа назад, после того как Витас доложил ему по телефону о довольно необычном поведении Чяпы и его ближайших сподвижников.

Сроки ликвидации Чяпы и Боксера, заявленные Монголом при личной встрече, уже порядком поджимали… Сталлоне планировал мочкануть Чяпу если не сегодня, то в крайнем случае – завтра. Одним из вариантов, к которому он все более склонялся, была засада в окрестностях пабрадского полигона: Чяпа бывает там каждый день, ездит он обычно с одним телохраном, маршруты их передвижения хорошо изучены… Но тут Чяпа, которому, конечно же, ничего не известно о готовящемся на него покушении, затеял у себя на объекте какую-то непонятную возню…

Уже десять вечера, а он и носа не кажет… Неужели он решил заночевать на стрельбище, где у него есть свой «офис», а также гостевой домик, куда он возит телок из Вильнюса и где примерно раз в неделю крепко напивается в узкой компании своих земляков, выходцев из Паневежиса?

Или же случилось что-то такое, что заставило Чяпу нарушить свой обычный распорядок дня, а следовательно, может и нарушить планы тех, кто на него охотится?

Тут есть еще некоторые нюансы, о них не догадывается – и не должен догадываться – даже сам Монгол, от которого исходит заказ на Чяпу и других авторитетных деятелей из Паневежиса.

Дело в том, что у Сталлоне в этой игре, которую затеяли другие люди, имелись теперь собственные задумки, возникшие после проведенных им на днях «собеседований» с ныне покойными Каланчой и Зямой…

С того места, где укрылись Сталлоне и его помощник, просматривалась значительная часть объекта – как визуально, так и в бинокль ночного видения, который перекочевал сейчас от Витаса к Сталлоне.

Помощник успел побывать здесь вчера вечером, и теперь Сталлоне выспрашивал у него различные подробности, которые, не исключено, могут им сейчас пригодиться.

– Подземный тир, я вижу, закрыт?

– Да, заперт, – сказал Витас. – И я не видел, чтобы его отпирали, ни вчера, ни сегодня.

– Значит, вчера и сегодня был «неприемный день», – хмыкнув, заметил Сталлоне. – Кого-нибудь еще, кроме людей Чяпы и Антона с его бойцами, ты сегодня здесь наблюдал?

– Приезжал грузовой микроавтобус марки «Форд-транзит». Останавливался возле каменного сарая, а потом, завернув ненадолго к гостевому дому, покинул объект. Кто был в том «Форде», я отсюда рассмотреть не смог…

Возле сарая какое-то время, примерно с половины седьмого, стояли два джипешника. Один въехал внутрь через ворота, другой, «Тойота» Легостаева, остался на улице. Антон и еще пара человек что-то делали в этом сарае… освещали изнутри фарами… хрен разберешь, чем они там занимались… Одна тачка стоит там до сих пор, на ней один из двух охранников Чяпы вчера поздно вечером отсюда выезжал…

– Во сколько сторож вчера выпустил из вольера собак? – поинтересовался Сталлоне. – Ты засек время?

– Здесь два сторожа, – уточнил Витас. – Собак тоже две – ротвейллеры. Время я вчера засек: псы заступили на ночную службу без четверти одиннадцать вечера. Одного пса сторож прицепил на длинный трос возле входа в тир, другая собака бродила свободно по всей территории…

Учуяла, кстати, меня, паскуда… Облаяла… думал, перескочит на фиг ограду… Пришлось сворачивать дежурство и ехать домой…

– Наверное, сторожа выпускают псов, когда никого, кроме них самих, на территории более не остается, – сказал Сталлоне. – Эти ротвейллеры, хотя и свирепы, но по своей собачьей природе – чисто дебилы. Могут порвать любого, кроме самих сторожей, естественно. Поэтому те и выпускают псов из вольера только в ночное время… Так… Сколько всего народа, Витас, по твоим прикидкам осталось на объекте?

– После того, как уехал Антон с бойцами? Счас посчитаем… Два ночных охранника… сам Чяпа… и еще его телохран… Итого получается – четверо человек.

Один из сторожей, которому вменили в обязанность присматривать за Слоном – тот все еще находился на прежнем месте, в полуподвешенном состоянии, – перед тем, как выпустить собак из вольера, завернул в большой каменный сарай с разошедшейся в нескольких местах черепицей и малость подгнившей кровлей.

Войдя в сарай, он осветил фонариком фигуру стоящего посреди помещения человека с поднятыми вверх руками, продетыми через свисающий с кровли трос.

Тот на мгновение поднял голову, отреагировав на источник света, затем вновь повесил ее на грудь.

Сторож вынул из пачки сигарету, закурил.

Он сделал несколько глубоких затяжек, затем, прислонив помповое ружье к стене, подошел к Слону.

– Ну че, не сдох еще, падаль? – Он посветил фонарем в лицо задержанному братвой мужику. – Щас я своих собачек выпущу на волю, они тебе быстро мудя отгрызут!

Про себя же он подумал, что надо запереть ворота сарая или же посадить обоих ротвейллеров на цепь – иначе могут и вправду загрызть этого бугая…

Выкурив сигарету почти целиком, он ткнул окурком в подбородок Слона.

Тот дернулся, будто хотел достать его ногами, но поза, в которой его зафиксировали братки, не давала такой возможности.

– Ну! Че трепыхаешься!! – строго сказал ночной охранник. – Стой тихо, иначе п…лей огребешь!

Пнув ногой обездвиженного мужика, он смачно выругался, после чего направился к тому месту, где он оставил «помпу», прислонив ружье к стене – чтобы обеспечить себе при «общении» с пленником свободу рук.

– Че за фигня? – удивленно произнес он.

На том месте, где он оставил свое ружье, его теперь не было.

– Обернись! – услышал он негромкий голос из-за спины.

Обернувшись, охранник увидел чей-то темный силуэт; но в ту же секунду что-то обрушилось на его голову, заставив его рухнуть на присыпанный опилками пол сарая…

Поковыряв ключом в замках наручников, Стас освободил приятеля от браслетов.

– Как самочувствие, Слон? Неласково, я вижу, они с тобой обращались…

Мажонас, цедя ругательства, но в то же время испытывая немалую радость от того, что к нему на помощь пришел его испытанный напарник, принялся трясти в воздухе руками, чтобы восстановить нормальное кровообращение.

Стас извлек из ножен трофейный стропорез, затем, присев на корточки, перерезал путы на ногах Римаса.

– Ну что? – спросил он чуть встревоженно. – Как ты, Слон? Сможешь сам идти? Или будешь здесь, в сарае, меня дожидаться?

– Все ништяк, Стас, – отозвался тот, продолжая разминать затекшие от долгого пребывания в одной позе члены. – Малость подкинули они мне колотух, но, кажись, ничего не повредили…

Стас, оставив его на короткое время, переместился к стене, перевернул охранника на спину, взял его под мышки и поволок в середину помещения.

– Стас, а где Мышка? – обеспокоенно спросил Мажонас. – Меня ведь на пару с ней упаковали! О-от же твари…

– А я у тебя хотел спросить, где Ирма, – подтаскивая тело сторожа к нему, сказал Стас. – Так ты в порядке? Помоги мне тогда подвесить этого чмошника!

Спустя короткое время вместо Слона был пристегнут один из подручных Чяпы. Стас, посветив фонариком, на скорую руку осмотрел запястья Слона, на которых от браслетов остались кровавые рубцы. К счастью, сухожилия были не повреждены, и они решили, что вначале нужно освободить Ирму, а уж потом они займутся этими болячками.

– Держи «помпу», Слон, – сказал Стас, передавая ему ружье охранника. – Проверь… Заряжено? Тогда лады… Но прежде, чем мы сунемся к Чяпе, запомни, что пускать в ход стволы мы должны только на крайняк! Потому что за каждого жмура, что мы здесь оставим, с нас потом могут спросить по полной схеме…

Сталлоне какое-то время разглядывал в бинокль гостевой домик, представляющий из себя двухэтажный кирпичный коттедж комнат эдак на пять-шесть, под которым, судя по высокому фундаменту, были оборудованы подвальные помещения.

Затем он вновь направил оптику на большой каменный сарай, в воротах которого несколько минут назад скрылся один из ночных охранников.

Оказалось, очень вовремя посмотрел он в ту сторону: как раз в этот момент из сарая выбрались двое субъектов и стали быстро смещаться в сторону гостевого домика.

Причем оба они были, как показалось Сталлоне, несколько выше ростом, чем ночной охранник.

– В сарай зашел один, – пробормотал себе под нос Сталлоне, – а вышли двое…

Что, черт побери, творится нынче на объекте у Чяпы?

Слон, как тренированный боевик, прошедший подготовку в спецподразделении «ARAS» и соображавший в таких делах поболее его самого, был направлен Нестеровым на острие удара.

Сам он должен был прикрывать широкую спину приятеля на тот случай, если на сцене вдруг появятся какие-то новые, неучтенные ранее действующие лица.

Когда они перебегали от сарая к двухэтажному коттеджу, в окнах которого горел свет, со стороны вольера, находившегося по левую руку от них, донесся басовитый собачий лай.

Гостевой домик им не пришлось штурмовать, поскольку дверь оказалась не запертой.

Слон, несмотря на свой более чем стокилограммовый вес, умудрявшийся двигаться бесшумно, жестом показал Стасу, что он должен контролировать входную дверь, а также лестницу, ведущую на второй этаж, а сам переместился к двери, из-за которой долетали приглушенные мужские голоса.

Перехватив поудобнее «помпу», он рывком открыл дверь, за которой находилось помещение кухни.

За дубовым столом, запивая бутерброды тминным чаем из глиняных кружек, сидели двое: телохранитель Чяпы и второй ночной сторож.

– Ну, как там этот дебил, Йонас? – спросил, не оборачиваясь, телохран Чяпы. – Слушай, а че это твои собачки так разошлись?

Шагнув вперед, Слон ударом приклада по черепу сшиб бодигарда с дубовой скамейки на пол.

Сторож, который сидел лицом к нему и видел, кто вошел в кухню, сильно побледнев, скосил глаза туда, где на крючке, вбитом в стену, рядом с его курткой защитного цвета, подвешенный за ремень, болтался дробовик.

– Хочешь сдохнуть? – негромко поинтересовался Слон, направляя на него ствол помпового ружья. – Если откроешь пасть, сразу вышибу мозги?

Когда напарник появился из кухни, Стас бросил на него вопросительный взгляд.

– Они держат Мышку в подвале, – шепотом сказал Слон, показав связку ключей. – Счас я ее освобожу…

– А что с теми двумя?

– Отдыхают…

– Лады, Слон, – прошептал Нестеров. – Ты занимайся Ирмой, а я пойду побеседую с Чяпой.

Переговорив с Боксером по телефону – тот сам позвонил ему на мобильный, – Чяпа некоторое время цедил про себя отборные ругательства.

Хорошо, однако, Боксер устроился… Он давно обзавелся российским видом на жительство, а с полгода назад в придачу к квартире в Калининграде прикупил еще и дом в Советске. Последний месяц он бывает в Литве лишь наездами, не останавливаясь подолгу ни в одном месте. И все это время Чяпе приходится заниматься самыми разными делами и проблемами, которые ранее разруливал сам Боксер…

Вот и сейчас Боксер велел ему перебросить Антону «двадцать тонн», то есть выдать на текущие расходы двадцать тысяч долларов.

По мнению Чяпы, Антон и его бойцы не только не заработали премии, но и заслуживают того, чтобы им крепко надавали по ушам… Хотя, если пораскинуть мозгами, такой уж большой вины Легостаева в случившемся нет: облом с москвичкой Головиной на этот раз произошел по вине «крыши», купившейся на элементарный трюк с «двойником».

О том, что все они крепко лажанулись, докладывать Боксеру он пока не стал, поскольку еще есть время выправить ситуацию. Да и не стоит болтать о таких вещах по сотовой связи, потому что их разговор запросто может стать достоянием чужих ушей.

Чяпа сдвинул с места легкий шкафчик, в котором хранилось несколько папок со «служебной документацией». Отработанным движением снял одну из деревянных плит, составляющих облицовку его кабинета – эта фальшь-панель закрывала доступ к его личному сейфу.

Покрутив колесико и набрав нужный номер, он разблокировал переднюю дверцу. Взял с полочки две пачки «зелени» и хотел уж было запереть сейф, как вдруг услышал, что кто-то вошел в его кабинет, даже не дав себе труд постучаться.

Чяпа сердито обернулся.

– Руки на затылок, Чяпа! – скомандовал Нестеров, направив на паневежского авторитета трофейный «глок». – Быстрей! Твои «быки» уже отправились вслед за Зямой! Если не хочешь составить им компанию, делай то, что тебя велят!

Вообще-то они со Слоном, кажется, еще никого насмерть не прибили… Но то ли сказанное Нестеровым произвело на Чяпу нужное впечатление, то ли его ошеломил сам факт неожиданного появления здесь главы охранной фирмы «Фалькон», за которым сейчас братва охотится в Вильнюсе, – как бы то ни было, Чяпа подчинился, подняв руки и положив их на затылок…

Стас перебросил хозяину местных угодий наручники. Чяпа, хотя и скрипел зубами от ярости, все же вынужден был, выполняя пожелание визитера, приковать себя за руку к проходящей понизу, параллельно плинтусу, трубе отопления.

– До меня дошли слухи, Чяпа, что ты очень хотел меня видеть, – присев на краешек стола, сказал Нестеров. – Ну так я тебя внимательно слушаю!

Чяпа сплюнул на пол, затем демонстративно отвернул голову в сторону.

– Надоели вы мне… и ты, и Антон, и ваши отморозки! Считай, третий раз за последние дни ко мне лезете! Двух моих людей зачем-то похитили прямо на улице! Вы что, думали, весь этот беспредел сойдет вам с рук?!

– Послушай, Нестеров, – охрипшим голосом сказал Чяпа. – Ты даже не представляешь себе, в какой ж… ты можешь оказаться…

– Пока что в этом месте оказался ты, Чяпа.

– Не будь дураком! Если ты меня… ну…

– Пущу в расход? – подсказал Нестеров.

– Ты после этого и сутки не проживешь.

Нестеров криво усмехнулся.

– Но ты-то, Чяпа, сдохнешь раньше… Как там в вашей среде говорят? «Сдохни ты сегодня, а я завтра…» – Подожди, Нестеров… Можем ведь договориться! Можем крутые бабки на этом деле срубить! Ты просто не просекаешь до конца всей ситуации!

– Нет, Чяпа, я тебе не верю. Да и не хочу я «договариваться» с такими, как ты.

Нестеров оторвал задницу от стола и подошел к раскрытому сейфу. Бросил внутрь заинтересованный взгляд. На верхней полке, рядом с пистолетом «ПСМ», в точности таким же, какой он отобрал у Легостаева, он обнаружил пачку стодолларовых купюр и две банковские упаковки местной валюты – одна пачка состояла из купюр номиналом в сто, другая в двести литов.

На нижней полке он нашел две видеокассеты, замотанные в пластиковый пакет. Там же была небольшая коробочка, которой он также заинтересовался. Наблюдая одновременно за реакцией Чяпы, который готов был, кажется, перегрызть собственную руку, лишь бы освободиться, он понял, что в его руки попало что-то весьма ценное.

Открыв миниатюрную шкатулку, он обнаружил там небольшой плоский ключ и клочок бумаги, на котором было написано несколько цифр.

– Что это за ключ, Чяпа? – Он бросил вопросительный взгляд на хозяина.

– И что за цифирь написана на бумажке?

– Да так, ерунда, – рыскнув глазами, сказал Чяпа. – Ключ от моей вильнюсской квартиры. А на бумажке написан код цифрового замка – его только недавно установили…

– Что-то у тебя не стыкуется, Чяпа. Кто ж держит ключ от собственной квартиры в потайном сейфе?!

Он хотел забросить коробочку с ключом обратно в сейф, но в последний момент передумал и опустил находку в боковой карман куртки.

Деньги и пистолет «ПСМ» он не стал забирать, но обнаруженные в сейфе видеокассеты решил прихватить с собой: надо будет на досуге взглянуть, что на них записано.

Подойдя к прикованному к трубе авторитету, он сказал:

– Чяпа, у тебя есть только единственный шанс уцелеть… Меня интересуют две вещи. Первое: кто конкретно крышует вашу группировку по линии спецслужб. Второе: что сталось с Пошкусом и Сергачевым? Сдается мне, что ваша банда каким-то боком причастна к их похищению… Отвечай коротко, потому что у меня нет времени! Если ответишь на оба вопроса, я оставлю тебе жизнь!

Он бросил взгляд на часы. Слон, надо полагать, уже освободил Мышку из заточения, и теперь они ждут его внизу… Чяпа, безусловно, личность очень информированная. Но он крепкий орешек, и чтобы его расколоть, понадобится уйма времени. Задерживаться же им здесь опасно, потому что в любой момент тут могут появиться Чяпины подручные, и тогда неизвестно, удастся ли им втроем отсюда беспрепятственно уйти.

Чяпа молчал, как литовский партизан на допросе у следователей НКВД. Не выдержав напряжения, он прикрыл глаза, понимая, что выстрел может грохнуть в любой момент.

Вздохнув, Нестеров рубанул его тяжелой рукоятью «глока» промеж глаз…

– Ирма, с тобой все в порядке? – спросил он девушку, которую застал в компании ее двоюродного брата. – Руки? Ноги? Голова? Все на месте? Потом, потом все расскажешь… Я нашел в кабинете Чяпы ваши вещички…

Он передал Слону конфискованные у него при задержании табельный ствол, мобильный телефон и «лопатник». Ирме он всучил пакет, в который забросил найденный им у Чяпы рыжий парик, а также дамскую сумочку и ноутбук, похищенный, очевидно, этими деятелями из съемной квартиры.

– Кажется, мы здесь ничего не забыли? Тогда уходим…

– Было двое, стало трое, – задумчиво сказал Сталлоне, разглядывая в ночную оптику фигурки трех людей, выбравшихся из гостевого домика. – Причем одна из них – женщина…

Все трое забрались в припаркованный рядом с коттеджем джип, принадлежащий хозяину этих угодий. Но самого Чяпы, насколько мог судить Сталлоне, среди этой троицы не было.

Джип покатил в сторону противоположных от них ворот. Кто-то выбрался из машины и развел створки ворот в стороны… Судя по всему, путь этой троицы лежал не в расположенный поблизости городок Пабраде, иначе они проехали бы мимо двух наблюдателей, а в том же направлении, куда примерно час назад проследовала «Тойота» Антона Легостаева.

Несколько минут Сталлоне выжидал, шаря ночной оптикой по всей видимой ему территории стрельбища. Такое впечатление, что здесь не осталось ни единой живой души… Но куда же в таком случае девались Чяпа с его телохраном, а также двое ночных охранников?

Сталлоне, хотя и не очень любил менять заранее составленный план, все же был человеком гибким, а потому готовым, когда того требует ситуация, мгновенно перестраиваться.

– Витас, расчехли «калаш» с ночной оптикой, – приказал он помощнику. – Сейчас мы с тобой наведаемся в гости к Чяпе… Ну что, приготовил оружие? Рация при себе?

– В кармане. Включить?

– Да. Так… Пощелкай тангентой! Теперь я… Хорошо, все работает…

Поступим, значит, таким образом… Сейчас мы с тобой переберемся через ограждение… Потом двигаем сразу к коттеджу! Я войду в дом, а ты, оставаясь снаружи, будешь прикрывать мой тыл…

Чяпа если и потерял сознание, то ненадолго… Когда он очнулся, то поначалу подумал, что лишился зрения. Лицо его было залито кровью… Он утерся рукавом, попытался протереть пальцами веки, но все равно ни черта не видел.

– Эй, кто здесь? – спросил он, услышав, как кто-то вошел в комнату. – Ни черта не вижу… Ослеп?! Кто-нибудь меня слышит? Надо тормознуть Нестерова! Он забрал кассеты! И ключ тоже! Отстегните меня скорее, дебилы!!!

В этот момент в комнате вспыхнул электрический свет. Оказывается, Чяпа вовсе не ослеп; это Нестеров, когда уходил из помещения, выключил свет…

Чяпа с изумлением уставился на незнакомого мужика, у которого был странный неподвижный взгляд и крайне неприятная усмешка – будто его холодные глаза и чуть скошенный влево рот жили отдельной, самостоятельной жизнью.

– Так вот кто здесь успел побывать, – задумчиво произнес Сталлоне. – Нестеров, значит, первым подсуетился… А что ж он тебя не пришил, Чяпа? Слабак он, однако…

Только сейчас паневежский авторитет заметил, что в руке незнакомца был пистолет с навернутым глушителем.

Он почему-то сразу понял, что договариваться с этим типом – дело тухлое, пустое… Все равно не пощадит, пустит пулю в лобешник… И такая смертная тоска охватила Чяпу, что он даже завыл в голос…

– Хватит скулить, Чяпа! – строго сказал Сталлоне. – Ладно, Зяма скулил… ну так он «шестерка»! Не чета тебе! Вот что, приятель…

Соберись! Так что у тебя Нестеров стибрил такое, что ты хотел за ним погоню организовать? Какие такие видеокассеты и что на них записано? И еще ты про какой-то ключ говорил…

Не дождавшись ответа, он не на шутку рассердился.

– Я, кажется, с тобой разговариваю, падаль! Отвечай, когда тебя спрашивают!!

Выждав еще несколько секунд, он прицелился в левое колено Чяпы и плавно потянул за спусковой крючок.

Чяпа, которому пуля разнесла коленную чашечку, дико заорал от боли…

Поморщившись, Сталлоне сместился к столу. Взял со столешницы две пачки стодолларовых купюр, задумчиво взвесил их на ладони, затем сунул их в карман куртки. Деньги в этом мире очень быстро меняют своих хозяев…

В другой карман он спрятал пачки денег, обнаруженные им в сейфе.

На вешалке он увидел кожанку на меховой подкладке, а во внутреннем кармане кожанки – сотовый телефон Чяпы.

После нескольких манипуляций кнопками он вызвал на экранчик сначала список номеров, по которым в последние часы звонил Чяпа, а затем просмотрел номера тех, кто сами ему звонили…

Среди целого ряда номеров дважды выбился номер, с которого Чяпе, судя по коду, звонили из другой зоны, а именно, из соседней Калининградской области.

Сталлоне почему-то был уверен, что среди этого списка есть номерочек самого Боксера… Если это так, то пробить его местонахождение теперь будет гораздо проще. Они либо сами с Витасом справятся с этой задачей, либо Сталлоне обратится за содействием к Монголу, который вольно или невольно заинтересован в скорейшей ликвидации Боксера.

Присоединив мобильник к изъятым дензнакам, Сталлоне вновь сосредоточил внимание на паневежском авторитете.

– Заткнись на секунду, Чяпа! Хватит выть… Скажи лучше, как мне найти Боксера? Назови мне все адреса его «лежек», включая тот адрес, по которому он обретается на территории Калининградской области!

– Кончай, гад! – прохрипел Чяпа. – Все равно ни хера от меня не добьешься!!

Сталлоне криво усмехнулся.

– Ну, раз ты так просишь…

И дважды выстрелил Чяпе в голову.

Прежде чем покинуть объект, они пристрелили сторожа, которого нашли в сарае в полуподвешенном состоянии, а также телохрана и другого ночного сторожа, которых обнаружили связанными на кухне.

Эту несколько неприятную, но совсем не хлопотную работу Сталлоне заставил проделать своего помощника Витаса – самому лень было этим заниматься.

За поворотом, метрах в трехстах от ворот, они обнаружили на дороге брошенный джип Чяпы. Очевидно, Нестеров и те двое, кто были с ним, пересели здесь на другую машину и отправились на ней в известном только им направлении…

Глава 26 УКРОМНОЕ МЕСТЕЧКО

«Великое переселение народа», как назвал это мероприятие Римас Мажонас, состоялось ранним утром, еще до наступления светлого времени суток.

Стас Нестеров появился в квартире бабы Кати в пять часов утра.

Головина в эту тревожную ночь по существу не спала, так что на сборы у нее ушло не более пяти минут. Поблагодарив хозяйку за помощь и гостеприимство и отказавшись от столь раннего завтрака, они, прихватив вещи Головиной и Гертруду Францевну, спустились вниз, где их дожидались остальные двое членов команды Нестерова.

Из города они выехали двумя машинами: Нестеров на арендованной «Ауди», от которой он планировал избавиться уже в ближайшие часы, поставив ее на площадку и сообщив ее местонахождение фирме по прокату автомобилей, и на джипе «Додж», в салоне которого разместились Мажонас и две девушки.

Путешествие оказалось сравнительно недолгим: не доехав немного до Паневежиса, они свернули с Укмяргского шоссе на второстепенную дорогу, проехали по ней километров восемь или десять, еще раз свернули, теперь уже на грунтовый проселок, теряющийся в обширном лесном массиве, и вскоре подъехали к затерявшемуся в лесу хутору.

Здесь они перекусили на скорую руку. Старая Онуте, хозяйка хутора, какими-то снадобиями и целебными мазями обработала ссадины и болячки, полученные ее внуком в недавней заварушке. Женщине этой, много повидавшей на своем крестьянском веку, было лет под семьдесят. С виду она была суровой и немногословной, но оказалась добрым человеком и гостеприимной хозяйкой.

У старой Онуте было пятеро детей, все они давно жили кто в Паневежисе, кто в столице, и все уже сами имели взрослых детей, а двое из них, старшие, даже внуков. Бабку не раз звали к себе то дочери, то сыновья, хутор же предполагалось продать, поскольку ни ее дети, ни тем более внуки не испытывали желания горбатиться на земле, как это было во времена их предков… Но Онуте отвергла все эти предложения и осталась жить на хуторе, где она появилась на свет еще во времена президента Сметоны.

Кроме как поесть на скорую руку, сил у приехавшей на хутор молодежи не было уже никаких: и часу не прошло, как все четверо спали мертвецким сном…

Проснулась Головина в три часа пополудни.

Как вскоре выяснилось, все, кроме нее, давно встали. А Стас Нестеров вообще уехал с хутора еще в одиннадцать утра, потому что в Вильнюсе у него были какие-то дела.

Головина, переодевшись в спортивный костюм, умылась, почистила зубы.

Все удобства оказались во дворе, но это нисколько ее не смутило…

Стас предупредил ее, что ближайшие несколько суток им придется провести на этом затерявшемся в лесу хуторе. Потому что на арендованных в Вильнюсе квартирах появляться им сейчас небезопасно.

От него же Анна узнала, что имела место очередная стычка с тем блондином, который пытался похитить ее несколько дней назад, и какими-то его дружками. Но все закончилось благополучно, если не считать ссадин и синяков, полученных в этой разборке Римасом.

Крестьянский дом, построенный из красного кирпича и крытый соломой, был, несмотря на свой почтенный возраст, еще довольно крепким строением. Вплотную к нему подступали два сарая и баня, а пространство возле дома было распахано под огород.

Когда Головина вышла на подворье, она вдруг столкнулась нос к носу с каким-то косматым мужиком неопределенного возраста, который сильно смахивал на лешего.

Не успела она испугаться, как услышала голос Ирмы:

– Не бойтесь его, Анна! Это немой дядечка, он у нашей Онуте на хуторе уже два года живет… Забыли вам сразу сказать, чтобы вы не пугались, когда его встретите. Бабушка зовет его просто Вирас, то есть «мужчина», «человек» – в переводе с литовского.

На руках у Ирмы сидела Гертруда Францевна. Когда Анна погладила кошку, девушка с улыбкой сказала:

– Здесь, на хуторе у бабушки, живет огромная собака, вроде как помесь немецкой овчарки и волка. Бабушка так и называет пса – Вилкас[14]. Сейчас он на цепи сидит, потому что мы здесь находимся…

– Когда мы приехали, я видела будку возле усадьбы.

– Ну так вот… Мы только что наблюдали, как Гера загнала этого Волка в его конуру… Вы еще не слышали, наверное, как она рычит, когда сильно рассержена чем-то или хочет кого-то запугать? Ну чисто тигрица!

– А это не опасно для кошки? – встревожилась Анна. – Ведь этот ваш…

Вилкас, вероятно, свирепый пес?

– Еще какой свирепый, – посмеиваясь, сказала Ирма. – Но до драки у них, конечно, дело не дошло. Сейчас Вилкас, поджав хвост, сидит в своей конуре… У Геры, знаете ли, такой характер… Сама она никого первой не тронет, но все прочие звери, если они есть поблизости, должны быть на своих местах.

К ним подошла бабушка Онуте и, поглядывая то на москвичку, то на косматого мужчину, который теперь стоял чуть в стороне, принялась о чем-то разговаривать со своей внучкой.

Анна уже знала от Ирмы, что Онуте практически не говорит по-русски, поскольку всю жизнь прожила на этом хуторе…

Ирма, закончив непродолжительную беседу, тут же выступила в роли переводчика.

– Бабушка Онуте просила вам передать, Анна, чтобы вы не боялись Вираса. Он человек совершенно безобидный… В Паневежисе был специнтернат для глухонемых, но его закрыли из-за недостатка денег…

Бабушка взяла Вираса к себе из милости, потому что родных у него вроде бы нет. А так у него есть пища и крыша над головой.

Сказав это, Ирма негромко рассмеялась.

– Я бабушке говорю: «Онуте, ты, наверное, заставляешь его батрачить на себя». А она мне отвечает: «Посмотри, внучка, какая я теперь стала богачка, когда взяла к себе Вираса в батраки…» Анна тоже улыбнулась, попросив Ирму передать старой Онуте, что ей нравится и хутор, и все его обитатели.

– Через час будем обедать, – сказала Ирма. – К этому времени и Стас обещался вернуться из Вильнюса…

– А чем Римас занят? – спросила Анна, услышав доносящееся из-за дома ритмичное тюкание топора, сменяющееся временами перестуком молотка. – Дрова рубит?

– Нет, дров здесь и без нас запасено вдоволь, – улыбнулась Ирма. – Римас в бане, занимается мелкой починкой… Баня здесь замечательная, с парной, так что не сегодня, так завтра сможем в баньке деревенской попариться…

Они обошли вкруговую всю усадьбу, причем Ирма, выступая экскурсоводом, давала гостье необходимые пояснения.

За домом, рядышком с баней, обнаружился небольшой пруд диаметром всего около тридцати метров. От бани к нему вел дощатый настил.

Поскольку погода весь февраль стояла довольно теплая, не опускаясь ниже ноля градусов, ледяная корочка виднелась у берега лишь в одном месте, а большая часть поверхности пруда была свободной ото льда.

Они прошли чуть дальше по направлению к лесу, из которого вытекал впадающий в пруд ручеек, – параллельно его руслу была проложена заметная глазу тропинка.

В этот момент к ним подошел Вирас. Он выдал несколько нечленораздельных звуков, затем, убедившись, что девушки не понимают, чего он от них хочет, показал вначале на темный лес, куда вела эта тропа, затем сложил руки крест-накрест…

– Туда нельзя? – догадалась Ирма. – Почему?

Так и не добившись ничего от глухонемого мужчины, они вернулись в усадьбу.

– Онуте, а почему Вирас говорит, что нам нельзя идти в лес? – спросила Ирма у бабушки. – Мы и не собирались туда идти, но… Он показывал на тропинку, которая ведет к большим прудам, и делал нам знаки, чтобы мы туда не ходили…

– Он мне тоже показывал, что в ту сторону нельзя ходить, – сказала Онуте. – Вирас добрый человек, но иногда мне кажется, что у него не все дома… Поменьше обращайте на него внимание, вот и все. …Стас обещал вернуться не позднее шести вечера, но в оговоренный срок на хуторе он не появился.

Глава 27 КТО-ТО ДЫШИТ В ЗАТЫЛОК

Приемник в черном «Ауди», двигающемся по Укмяргскому шоссе в направлении Вильнюса, был настроен на волну местной популярной радиостанции «Эм-Венас».

Стас уже подъезжал к северной окраине столицы, когда сообщение, прозвучавшее в полуденном выпуске новостей, заставило его сбросить скорость, а затем и вовсе приткнуться к обочине шоссе.

Перестроив волну, Стас прослушал сводку криминальных новостей, в которой о кровавых событиях нынешней ночи в окрестностях городка Пабраде было рассказано более подробно, нежели в двенадцатичасовом выпуске новостей.

Чисто механически, поскольку мысли его были заняты другим, Стас выудил из пачки сигарету и прикурил ее от автомобильной зажигалки.

На частном стрельбище неподалеку от Пабраде этим утром были обнаружены мертвыми предприниматель (была названа фамилия Чяпы), известный своими связями в околокриминальных кругах, его личный телохранитель и еще двое мужчин, работавших на этом объекте ночными сторожами.

В сводке было сказано, что все четверо имели «огнестрельные ранения, несовместимые с жизнью».

Понадобилось некоторое время и две выкуренные сигареты, прежде чем Стасу удалось собрать свои мысли воедино.

Он еще не сумасшедший, а потому уверен на все сто, что этих четверых пришил – кто-то другой. Ведь и в новостях, и в полицейской сводке было сказано, что Чяпа и трое его подручных были кем-то застрелены. Да, они со Слоном повязали всех четверых, но убивать их не стали. И вообще, вечером и ночью все обернулось так, что им удалось обойтись без стрельбы и смертоубийства.

Но факт есть факт… Что ж получается? Выходит, какие-то не известные Нестерову лица той же ночью побывали на стрельбище и перестреляли всех, кого там обнаружили…

Если это так, то и на случай с убийством Зямы, вероятно, теперь следует смотреть совершенно под иным углом.

Ранее Нестеров полагал, что Зяму приговорили свои же, за какие-то допущенные им провинности. Но теперь, в свете всего случившегося, у Стаса возникла другая мысль: приятель Антона Легостаева мог быть убит не своими, а чужими…

В целом все это означает лишь одно: кто-то двигается к своей цели теми же тропками, что и Нестеров; и не исключено, что их пути-дорожки пересекутся уже в самом скором времени…

Прозвучавшее по радио сообщение, так неприятно удивившее Нестерова, все же нисколько не отразилось на его планах.

Как он и намеревался, Стас первым делом поставил «Ауди» на площадку, откуда ее смогут забрать сотрудники местной фирмы по прокату легковых автомобилей.

Затем он позвонил одному своему давнему знакомому, который, как и Монкайтис, учился в одно время с ним в Высшей милицейской школе, нынешней Полицейской академии Литвы.

Стас планировал встретиться с этим человеком, служившим ранее в Службе спецрасследований, а год назад перешедшим в Службу криминальной полиции, еще вчера во второй половине дня, но известные события заставили его перенести эту встречу…

Знакомый Стаса пообещал встретиться с ним в два пополудни, во время своего обеденного перерыва.

Встретились они в Нагорном парке, расположенном неподалеку от центра города и места службы давнего знакомого.

– Здравствуй, Иван, – Нестеров обменялся рукопожатием с плотным, чуть выше среднего роста мужчиной его возраста. – Спасибо, что нашел для меня время.

Однокашник Стаса был выходцем из семьи староверов, перебравшихся в Прибалтику лет двести с лишком тому назад. Но в нынешние времена потомки ревнителей старых обрядов уже не отличаются прежней нелюдимостью, отстраненностью от мирских властей. Мало того, некоторые из них, когда Литва обрела независимость, исходя из каких-то собственных побуждений, скоренько поменяли свои исконно русские имена и фамилии на литовские, благо местный язык большинство из них знает в совершенстве. Вот как этот знакомый Нестерова, который по паспорту теперь Йонас и которого Стас упорно продолжает величать Иваном.

– Если ты высвистал меня по «делу Сергачева», – сказал Иван, – как в прошлый раз, то никакой дополнительной информации у моего ведомства нет.

– Понятно… Есть, Иван, еще одна тема…

– Слушаю тебя, Стас.

– Как-то ты рассказывал мне, что когда ты служил в ССР, тебя подсидел старший инспектор Валенас.

– Что было, то сплыло…

– Я вот почему поднял эту тему, Иван… Намедни Хорь и его компания организовали наезд на мою фирму. В принципе, на ровном месте…

– Так не бывает, Стас.

– Хочешь верь, хочешь не верь…

– А от меня-то что тебе нужно?

Стас, уворачиваясь от ветра, прикурил сигарету.

– Сдается мне, у него самого рыльце в пушку. Чтобы он от меня отстал, мне нужно иметь на него… что-то конкретное, какой-нибудь «крючок». А заодно меня интересует один из его помощников.

Нестеров описал внешность сотрудника, который вместе с Валенасом производил обыск в его офисе и которому Слон дал прозвище Хорек.

– Я их всех знаю, как облупленных, – сказал Иван. – Тебе нужна серьезная «компра» на этих двоих?

– Да, хочу, чтобы они от меня отвязались.

Вообще-то информация такого рода требовалась Нестерову для других целей – прежде всего в связи с частным расследованием по «делу Сергачева», – но говорить об этом своему собеседнику он не стал.

Иван бросил на него задумчивый и в то же время как бы оценивающий взгляд.

– Ладно, я тебе помогу. Но стоить это будет… пять тысяч.

– Литов, надеюсь?

– Нет, долларов. Или такую же сумму в евро – меня это тоже устроит.

Стас, нахмурив брови, покачал головой.

– Не зря, видно, говорят, что там, где прошел старовер, еврею делать нечего… До чего же вы жадный народ!

– Я знаю, Стас, что дела у тебя сейчас так себе, – пропустив его реплику мимо ушей, сказал Иван. – Постараюсь войти в твое положение…

За «товар» сразу отдашь мне две с половиной «штуки», остаток суммы выплатишь, когда сможешь.

– Гм… Мне трудно будет собрать в короткое время такую сумму. Но я – попытаюсь.

– В принципе, тебе мой «товар» мог бы вообще бесплатно обойтись. Да еще и немного наварил бы.

– Что-то я не врубаюсь. – Стас недоумевающе взглянул на него. – Выражайся яснее!

– То, о чем ты у меня просишь, это так… семечки. У меня есть возможность добыть более серьезную информацию, но на нее нужен хороший… башлявый покупатель.

– Что за информация?

– Например, о деятельности сводной опергруппы «Мажейкяй», которую возглавляет наш с тобой общий знакомый Валенас…

Стас изумленно присвистнул… О том, что существует такая опергруппа, он не знал, хотя кое-что слышал о тесных связях того же старшего инспектора ССР Валенаса с руководителями службы безопасности компании «Мажейкю Ойл». Если сказанное Иваном правда, а это похоже на правду, то получается, что Валенас не столько расследует темные аферы, за которыми стоит нынешний менеджмент компании, сколько, выполняя заказ своих покровителей, пытается спрятать концы в воду… И он же, судя по всему, является посредником между СБ компании, которая сплошь состоит из бывших сотрудников литовских спецслужб, и группировкой Боксера…

– Еще какие-нибудь подробности, Иван?

– Больше не скажу ни слова. Эта информация стоит серьезных бабок.

Нужно найти покупателя на такой товар. Ты русский, у тебя есть связи в России, тебе проще будет это сделать.

На лице Нестерова появилась кривая усмешка. То, что предлагает ему этот жадный до денег мужик, тянет по литовским законам на очень серьезный срок, причем крайним здесь может оказаться именно Стас Нестеров, которого и без того спецслужбы разглядывают под микроскопом.

– А ты что, Иван, немец? – спросил он. – Ты тоже – русский, хотя и прикидываешься литовцем.

Взгляд его собеседника стал чуточку недовольным.

– Ладно… Считай, этого разговора у нас не было.

– Договорились, Иван. Но «компру» на Валенаса ты все же для меня подготовь.

После этого разговора, из которого он узнал о существовании группы «Мажейкяй», Нестеров решил наведаться на свою квартиру, чтобы захватить кое-какие вещи, прежде чем отправиться на хутор старой Онуте.

Он был уверен, что после побоища в Пабраде Легостаеву и другим уцелевшим «браткам» сейчас не до него, а потому не опасался, что на квартире его может ждать засада.

Но его расчеты оказались не верны, хотя Антон Легостаев в этом случае был совершенно ни при чем.

Стас подъехал к своей девятиэтажке на такси, поскольку еще не успел обзавестись «незасвеченным» транспортом.

Рассчитавшись с водителем, вышел из машины.

Одновременно с ним из другой машины, темно-серого «Лендровера» с тонированными стеклами, припаркованного здесь же, у подъезда, вышли двое мужчин в темных плащах.

– Одну минутку, – сказал один из них, преграждая Нестерову путь к подъезду. – Предъявите ваши документы, гражданин!

Взглянув в развернутое служебное удостоверение, свидетельствовавшее о принадлежности его владельца к Департаменту государственной безопасности Литвы, Стас, прежде чем забраться во внутренний карман, где у него лежали документы, счел нужным предупредить гэбистов об одной существенной детали.

– У меня ствол в наплечной кобуре.

– Мы знаем, – сказал литовский чекист. – Аккуратно извлеките из кобуры свой пистолет и передайте его мне.

Стас так и поступил.

Гэбист, передав нестеровский «ЧЗ» своему коллеге, опять посмотрел на него.

– Теперь документы!

Стас вручил ему свои водительские права и документ на право ношения личного оружия.

Пока гэбист сверял фото на водительских правах с оригиналом, Стас успел подумать вот о чем… Вильнюс – это не Москва, где практикуются повальные проверки документов. Многие люди здесь вообще не имеют привычки носить документы с собой. Если человек не нарушает закон, никому из сотрудников местных органов и в голову не придет подойти к нему на улице и потребовать предъявить паспорт или другое удостоверение личности… Но на Нестерова и его сотрудников, по-видимому, это негласное правило не распространяется.

– Станислав Нестеров? – подняв голову, спросил сотрудник ДГБ.

– Да, это я.

На запястьях Нестерова защелкнулись наручники.

– Вы арестованы, гражданин Нестеров.

Стас предполагал, что его отвезут на допрос в штаб-квартиру ДГБ, расположенную неподалеку от центрального проспекта Гядимино, но дело обернулось куда хуже.

СИЗО Лукишкес в литовской столице – это примерно то же самое, что Лефортово в Москве; то есть изолятор, где содержат особо опасных преступников либо лиц, подозреваемых в совершении тяжких преступлений против личности, общества или государства и находящихся в данный момент под следствием.

Мало того, Нестерова сопроводили в корпус, где под стражей содержатся самые известные преступники. Но и это еще не все… Его определили в одну из двух существующих здесь спецкамер одиночного содержания; местные власти, ориентируясь на советы консультантов из ФБР, решили особо оборудовать эти две камеры после того, как в одной из одиночек при странных обстоятельствах повесился один из «братков» средней руки, причем случилось это после того, как он изъявил желание дать показания на лидеров «вильнюсской бригады».

Камера, в которую препроводили Стаса, была снабжена двумя телекамерами, укрепленными на кронштейнах под потолком, откуда изображение круглосуточно подавалось на пульт охраны. Дверь камеры имела вставку из прозрачного, но пуленепробиваемого стекла, через которое дежурный вертухай мог видеть и заключенного, и все пространство камеры. Короче говоря, помещенный сюда индивидуум находится круглые сутки под неусыпным наблюдением тюремных охранников…

Но сидеть в этой «элитной» камере для особо опасных преступников Нестерову долго не пришлось.

Спустя четыре часа – за это время он успел отказаться от приема пищи – за ним явились двое уже знакомых ему сотрудников ДГБ.

Нестерову разрешили надеть ботинки – перед тем как ввести в камеру, его оставили в одних носках, – затем препроводили в помещение для допросов.

Здесь его ожидал старший инспектор ДГБ Феликс Монкайтис, одетый, по обыкновению, в скромный штатский костюм серых расцветок.

– Снимите с него наручники, – приказал своим сотрудникам Монкайтис. – Вот так… Теперь оставьте нас наедине.

Он кивнул на металлический стул, прикрученный к полу.

– Присаживайтесь, Нестеров. Я вызвал вас на допрос, потому что у нас имеется к вам целый ряд вопросов.

Монкайтис сел по другую сторону стола, на котором стоял забранный в металлический кожух записывающий аппарат. Рядом с ним лежала папка синего цвета с какими-то бумагами, перьевая авторучка, пачка сигарет «Винстон» и дешевая одноразовая зажигалка.

– Можете курить, Нестеров, – сказал гэбист, подвигая к нему сигареты.

– Я не люблю одалживаться, – сухо сказал Стас.

Хотя, по правде говоря, курить ему хотелось нещадно.

– Ну что ж… Тогда приступим к делу.

Монкайтис вставил в магнитофон аудиокассету специального образца, заключенную, как и аппарат, в металлический футлярчик и предназначавшуюся для длительного хранения информации.

– Не так быстро, – сказал Стас, увидев, что гэбист собирается включить свой агрегат. – Я свои права знаю… Сначала предъявите ордер на арест! Подписанный «надзорным» прокурором и судьей! А также сообщите мне, в нарушении каких статей Уголовного кодекса меня намерены обвинить!

Монкайтис, бросив на него чуть насмешливый взгляд, извлек из папки нужную бумагу и, не выпуская ее из рук, продемонстрировал Нестерову.

Это был ордер на арест «гр-на Нестерова», выданный на основании одного из разделов «Закона о превентивном задержании». Санкция прокурора и судьи… все подписи имеются. «Следственной части ДГБ предъявить основанное на законодательстве ЛР обвинение в течение тридцати суток с момента задержания…» Значит, месяц целый могут здесь мурыжить… Вот влип так влип!

А это что такое?

Скользнув глазами вниз по тексту документа, Стас обнаружил, что в нем – не проставлена дата.

То есть Монкайтис мог взять ручку со стола, проставить сегодняшнюю дату, и тогда… И тогда юридическая махина заработает уже на полных оборотах, так что задний ход дать будет чрезвычайно трудно… Поди докажи кому, что ДГБ в данном случае само нарушает закон и что старший инспектор Монкайтис, который явно намерен сильно надавить на него – «один мой росчерк пера, Стас, и ты как минимум месяц проведешь в этой тюряге», – превышает свои служебные полномочия.

Позволив ему ознакомиться с ордером, Монкайтис убрал бумагу обратно в свою папку.

– Ну что, теперь ясна ситуация?

Нестеров откинулся на спинку металлического стула.

– Понял, не дурак.

– Ну, а раз не дурак, – негромко сказал Феликс, – то должен вести себя – как умный.

– Я все ж не понял, в чем меня обвиняют.

– Это ваши проблемы, Нестеров, – сказал гэбист. – Я по закону не обязан сейчас формулировать обвинение.

Нестеров пожал плечами:

– Ну, тогда я не обязан отвечать на ваши вопросы.

Монкайтис все же включил свой агрегат. Пару минут он излагал обычную в таких случаях информацию о задержанном, спросил фамилию, год рождения, род деятельности, домашний адрес… Затем приступил непосредственно к допросу.

– Нестеров, вы знакомы с Анной Алексеевной Головиной, 1974 года рождения, российской гражданкой, проживающей в Москве?

– Я требую адвоката, – сказал Стас.

– Где и когда вы встречались с указанным лицом?

– Я требую адвоката.

– Вы являетесь главой вильнюсской охранной фирмы «Фалькон»?

– Да, это так.

– Состоит ли ваше частное предприятие в юридических отношениях с московским частным охранным предприятием «Каскад», руководителем которого является гражданин России Евгений Иванов?

– Я требую адвоката.

– У вас заключен контракт на обслуживание российской гражданки Анны Головиной?

– Я буду говорить только в присутствии адвоката.

– У вашей фирмы имеются юридически оформленные отношения с литовской охранной фирмой «Аргус»?

– Нет.

– А негласные отношения имеются? На уровне устных договоренностей?

– Общих дел с фирмой «Аргус» у меня нет. «Если не считать того, что эти ребятки вознамерились похитить москвичку Головину, – подумал про себя Стас. – А меня и Слона, кажется, собрались вообще приговорить, да еще походя пришить нам участие в убийстве или же в похищении Пошкуса и Сергачева…» – У вас заключен контракт на охрану российской гражданки Анны Головиной?

– Я требую адвоката!

– Где сейчас находится Головина?

– Требую адвоката!

– Нестеров, с кем из иностранных лиц вы контактировали на предмет передачи сведений, составляющих коммерческую или государственную тайну?

– Что за глупый вопрос!

– Отвечайте!

– Я требую адвоката!

– Нестеров, где вы находились весь вчерашний день и до полудня нынешних суток? Расскажите подробно, по минутам, чем вы занимались в этот промежуток времени и кто еще был рядом с вами!

– Я требую адвоката!

– Кто еще, кроме Анны Головиной, обращался к вам, Нестеров, с просьбой провести частное расследование по факту исчезновения российского бизнесмена Вадима Сергачева?

– Вы нарушаете мои права, старший инспектор, – бросив на гэбиста хмурый взгляд, сказал Стас. – В данной ситуации я отказываюсь давать какие-либо показания!

Чертыхнувшись, Монкайтис отключил записывающее устройство.

Выщелкнул кассету и спрятал ее во внутреннем кармане пиджака. Затем задумчиво посмотрел на главу фирмы «Фалькон», упорно отказывающегося давать нужные ДГБ показания.

– Ты напрасно так себя ведешь, Нестеров, – ровным голосом сказал он. – Отказываясь от дачи показаний, ты лишь усугубляешь свое и без того незавидное положение… К нашим литовским властям обратился местный представитель Тюменского нефтегазового концерна… Запрос также поступил со стороны российского посольства… Они попросили выяснить судьбу российской гражданки Анны Головиной, которая находится в данный момент на территории нашего государства. Думаю, для тебя не секрет, что эта молодая женщина является гражданской женой Вадима Сергачева.

Есть основания считать, что ее жизни сейчас угрожает серьезная опасность… И если какое-нибудь несчастье случится по твоей вине, Нестеров…

Он сделал многозначительную паузу.

– Я тебе предлагал, Стас, нашу помощь и сотрудничество. Сейчас еще есть время и возможность исправить ситуацию… Я тебе специально устроил показательную «экскурсию», чтобы ты имел хоть какое-то представление, к чему тебя может привести твое упорство и твоя глупость! «Лично тебе, Феликс, я, может быть, и поверил, – подумал Нестеров. – Ты, конечно, тот еще фрукт, но по крайней мере – ты не оборотень, не продажная шкура, а ревностный служака, пытающийся исполнять свой служебный долг так, как ты его понимаешь… Но в литовских спецслужбах есть люди, я теперь это знаю наверняка, которые напрямую причастны к убийствам и похищениям людей. И пока они не будут выявлены, пока их опасная деятельность не будет пресечена, я не могу рассказать тебе всей правды, ради собственной безопасности, ради безопасности нашей клиентки, чья деятельность, как ты только что прокололся, вызывает опасение уже не только у тех, кто стоит за похищением Сергачева, но и у самих «тюменских», отправивших месяц назад своего топ-менеджера в Прибалтику с какой-то тайной миссией…» – За обзорную «экскурсию», пожалуй, благодарить я вас не стану, – криво усмехнувшись, сказал Нестеров. – В отношении же всего остального… Когда у меня будет что сообщить Департаменту госбезопасности, я сам к вам приду, господин старший инспектор, и сделаю соответствующее заявление!

– И если в ваши руки попадут важные документы, составляющие государственную тайну, вы нам об этом тоже… немедленно сообщите?

– Я всегда стараюсь чтить законы…

Монкайтис вначале недоверчиво усмехнулся, затем его лицо стало серьезным. Воцарилась пауза, во время которой старший инспектор ДГБ, напустив на себя задумчивый вид, решал дальнейшую судьбу сидящего перед ним человека.

У Стаса имелось в запасе полно аргументов, при помощи которых он мог бы попытаться обезопасить себя от пребывания в тюремной одиночке.

Одного того, что им удалось выяснить в ходе своего частного расследования, решись он обнародовать эти факты – если его не выпустят из Лукишкес, то заявление для прессы могут сделать другие люди, – достаточно, чтобы полетели головы многих высокопоставленных руководителей силовых структур Литвы…

К счастью, ему не пришлось демонстрировать имевшиеся у него про запас «сильные аргументы», потому что Феликс, человек отнюдь не глупый, все же принял решение в его пользу.

– Запомните хорошенько, Нестеров! – Старший инспектор ДГБ красноречиво положил ладонь на синюю папку, в которой хранился ордер на арест «гр-на Нестерова» с открытой датой. – Если вы своими действиями, или же, наоборот, бездействием, нанесете ущерб нашему государству… то проведете остаток своих дней в этой тюрьме!

Он нажал кнопку, вделанную в торец стола.

– Помни об этом каждую секунду… чтоб потом не было обид!

В помещение для допросов вошли те самые двое сотрудников, что несколькими часами ранее задержали Нестерова.

– Верните гражданину Нестерова все изъятые у него вещи, – распорядился Монкайтис. – И отвезите его туда, откуда взяли!

Переночевал Стас у себя на квартире; опасаясь слежки или новых провокаций, он решил, что в ближайшие часы ехать на хутор ему не стоит.

Он понимал, что друзья будут обеспокоены его долгой отлучкой. Но у Слона должно хватить мозгов на то, чтобы не делать резких движений…

Стас вышел из дома в десять утра. Пешком прошелся до охраняемой автостоянки, забрал свой «Чероки», покружил на джипе около четверти часа по городу, и лишь когда удостоверился, что за ним нет «хвоста», подъехал к комплексу автосервиса, расположенному на окраине Вильнюса.

Переговорив здесь накоротке со своим хорошим знакомым, Стас взял у него во временное пользование пятилетнего возраста «Ниву», оставив свой джип в виде залога. …Когда Нестеров, сидя за рулем «Нивы», ехал в сторону хутора, его не покидало неприятное ощущение, будто кто-то неизвестный все время находится у него за спиной, дышит ему в затылок…

Глава 28 МАЛЕНЬКИЕ ПРЕЛЕСТИ ХУТОРСКОЙ ЖИЗНИ

Нестеров приехал на хутор как раз вовремя: Слон уже собирался выехать в Вильнюс, чтобы попытаться через их общих знакомых выяснить, куда подевался Стас.

Выдав наедине приятелю нагоняй за излишнюю, вредную в их положении горячность, Стас рассказал ему о том, что всей их компанией, помимо братков и Службы спецрасследований, теперь живо заинтересовалась еще одна серьезная контора – Департамент госбезопасности Литвы.

Феликс, как и его начальство, предпочитает действовать в этой ситуации предельно осторожно. Они явно опасаются громкого скандала, который способен ударить по многим серьезным фигурам, а также нанести большой ущерб имиджу государства. Особенно невыгоден такой скандал властям сейчас, в самый канун финальных переговоров по завершению приватизации компании «Мажейкю Ойл» – на эту сделку многие успели сделать серьезную ставку… Но вместе с тем Феликс показал, что его контора настроена самым решительным образом, поэтому то, что вчера произошло, и прежде всего посещение тюрьмы Лукишкес Нестеровым, следует трактовать как «последнее предупреждение» в адрес «соколов».

Слон сказал, что он уже слышал сообщение по радио о кровавых разборках на пабрадском полигоне. После случившегося он пришел к тому же мнению, что и Стас: кто-то идет теми же путями и дорожками, что и «соколы», но этот «некто», в отличие от них, действует предельно жестоко и убивает не задумываясь.

Девушкам Стас сказал, что его вызывали для разговора в «казенный дом», но подробности сообщать им не стал.

Но одну важную деталь, ставшую ему известной от Монкайтиса, он все же решил своей клиентке сообщить.

– Анна, вас разыскивают «тюменские». Через своего местного представителя они сейчас пытаются выяснить ваше местонахождение.

– Другой реакции я от них не ожидала, – пожав плечиками, сказала москвичка. – Прошла уже неделя, как я вырвалась из-под их опеки…

Теперь, видно, они сообразили, что я не собираюсь сидеть сложа руки. Я думаю, они боятся, что я не буду молчать, что я обнародую какие-нибудь факты, которые могут негативно отразиться на близящихся переговорах о судьбе акций «Мажейкю Ойл»… Стас, я уже говорила, что сделала все возможное, чтобы найти человеческий контакт с их руководством. Но мои интересы, как я смогла убедиться, они ни в грош не ставят! Я сто раз звонила в офис «тюменских», чтобы мне дали возможность поговорить с президентом компании или его первым заместителем Решетовским! Я даже в день вылета пыталась встретиться с кем-то из них! А меня эдак вежливо… в сущности послали на три буквы! И что теперь?.. Они, Стас, собственного коллегу мигом списали со счетов, потому что им невыгоден малейший скандал в самый канун заключения сделки… Нет, ссориться с «тюменскими» я не собираюсь, но и говорить нам пока особенно не о чем…

Стас, молча выслушав Анну, бросил на нее задумчивый взгляд.

– Анна, мы довольно близко подобрались к цели… Вы уверены, что не хотите уехать в Москву, предоставив нам возможность довести это дело до конца?

Головина решительно тряхнула своей огненно-рыжей копной.

– Я вам полностью доверяю, Стас, но до окончания расследования никуда не уеду! Я обещаю во всем слушаться вас и быть хорошей девочкой…

Только не прогоняйте меня из вашей компании, ладно?

Ближе к вечеру Слон уехал в Паневежис, где у него полно родни и есть знакомые среди сотрудников местных правоохранительных органов. Случай с исчезновением Пошкуса и его шофера расследует именно паневежская оперативно-следственная бригада. Слон намеревался вызнать через своих знакомых, как далеко смогло продвинуться следствие (у них уже не было сомнений, что похищение Пошкуса и Сергачева – дело рук одной и той же преступной группировки). Ходили упорные слухи, что в конце прошлого месяца бесследно исчезли несколько паневежских гангстеров средней руки… Слон сказал, что попытается разузнать подробности, потому что это также может иметь отношение к делу, которое они пытаются расследовать.

Настал и черед просмотреть видеозаписи, которые Нестеров изъял из потайного сейфа Чяпы. Раньше им было как-то не до этого, да и нужной аппаратуры не оказалось под рукой… Теперь Слон увозил с собой обе кассеты, поместив их в тайник в своем «Додже».

Они как бы поменялись местами: Слон отправился охотиться за недостающей информацией, а Стас остался за старшего на хуторе, где им предстояло укрываться ближайшие несколько суток…

Старая Онуте, в гостях у которой Стас бывал уже не раз – они регулярно наезжали сюда со Слоном то на охоту, то на баньку и шашлыки, – нисколько не стесняла молодежь своим присутствием. Иногда создавалось впечатление, что ее нет на хуторе, что она ушла куда-то по своим делам. Но стоит позвать хозяйку или даже просто поискать ее глазами, как она тут же объявится, готовая услужить, подать что-нибудь или объяснить, где находится нужная вещь.

После того как Слон уехал с хутора, старуха вдруг подошла к Нестерову и, вытирая натруженные руки о подол, сказала:

– Ты, сынок, не переживай так… Вы здесь в полной безопасности. Когда я была девчонкой, мои родители прятали здесь, возле хутора, сначала дезертиров, потом… наших литовских «лесных братьев». Энкавэдэ приходили с собаками, и не один раз, но наших схронов так и не нашли.

Наши, литовцы, которые «ястребки», тоже у нас обыски делали, «партизан» искали… То отца забирали в управу, то дядю увозили… Но каждый раз отпускали, потому что не было, этих…

– Доказательств?

– Да, доказать, что мы прячем здесь людей, они не смогли…

Римас уже показывал ему несколько схронов, выкопанных еще в сороковых годах. В одном из них был отремонтирован прогнивший трапик и сделаны новые нары из крепких сухих досок, а также прочищен водосток, не позволяющий скапливаться в бункере грунтовым водам. Они с Римасом, клюнув на экзотику, вначале опробовали в близлежащей роще советский «ППШ», предварительно очистив его от смазки, а затем, израсходовав диск, пили водку и закусывали в этом бункере, где полвека назад люди прятались от нужды, репрессий, предательства, от чекистов, регулярно прочесывавших лесные массивы на предмет поиска и уничтожения «лесных братьев», от местных активистов, готовых выдать своих же, чтобы отправить их в сибирскую ссылку, а самим завладеть чужим имуществом, и от тех же порядком одичавших «резистентов», – прятались как сами обитатели хутора с детьми и внуками, так и те, кого они из милости приютили у себя на хуторе…

– Наш Вилкас, если появится кто чужой, учует его за километр, – продолжила старая Онуте. – Про машину твою, что стоит в сарае, я скажу, что кто-то из родни приезжал, оставил свою машину у меня на хуторе. Ну а вас, если будет какая проверка, я спрячу так, что и с собаками не найдут…

– Спасибо вам, Онуте, – сказал Стас. – Но я думаю, никто нас здесь не додумается разыскивать…

Старуха хотела оставить его одного, но вдруг, улыбнувшись щербатым ртом, сказала:

– А эта… москвичка… красавица, каких поискать… Ты не надумал, сынок, часом, жениться? Ты ж, как я слышала, в разводе?

Стас улыбнулся:

– У меня с Анной деловые отношения, Онуте. Да и зачем я ей такой нужен?

– Не скажи… Ты мужчина видный! Я вот смотрю, что моя Ирма глаз с тебя не спускает! Прям расцвела вся, даже не узнать ее…

– Ваша Ирма не только редкая умница, но и очень красивая девушка, – заявил Нестеров, который, по правде говоря, только недавно оценил в этом плане свою помощницу. – Но я ей не пара… Я ведь русский по крови, а ей нужно выйти замуж за литовца…

Онуте, не соглашаясь с ним, махнула рукой.

– Сейчас весь народ перемешался… Ты вот по-литовски говоришь лучше, чем мой внук…

– Неужели?

– У Римаса через слово – русский мат… Я его ругала за это, но он меня не слушается… Ему бы тоже пора жениться, но, видно, еще не нагулялся.

– Римас – очень надежный человек. На него всегда можно положиться. А то, что он выражается иногда… это от полноты чувств.

– Вот же дурная бабка, – спохватилась Онуте. – У меня полно дел по хозяйству, а я языком треплю… да еще и людям не даю отдохнуть…

По его расчетам, девушки должны были вот-вот накрыть стол для ужина, но у тех была несколько иная программа на этот вечер.

– Вам надо расслабиться, шеф, – бросив на него странный взгляд, сказала Мышка. – У вас очень уставший вид.

– Вы захватили с собой плавки, Стас? – поинтересовалась Головина. – Впрочем… здесь, в деревне, этот атрибут не обязателен.

Стас, ничего не понимая, удивленно приподнял брови.

– Да, действительно, – сказала Мышка, прыснув в кулачок. – Тут ведь свои древние обычаи…

– А потом, после бани, можно будет перекусить, – сказала Анна.

– Мы с Аней попробуем бабушкину травяную настойку, – заявила Мышка. – А вы, шеф, сможете отведать кое-что покрепче… градусов эдак под шестьдесят… Кстати, Вирас уже баню натопил!

– Так вы хотите меня в парную загнать? – наконец врубился Нестеров. – А что… хорошая мысль!

Косматый Вирас так мощно протопил баню, что Нестеров в парной смог высидеть не более пяти минут.

Стас выбрался в освещенный тусклым светильником предбанник, обвязал чресла полотенцем и уселся на дубовую лавку. Он уже хотел было достать банку «Карлсборга» из упаковки, которую предусмотрительно оставил для него Слон, как из открывшейся входной двери повеяло холодком.

Увидев, что к нему пожаловали две молодые женщины, Стас торопливо проверил рукой, на месте ли спасительное полотенце.

На Мышке был длинный тулуп и валенки; москвичка тоже набросила на себя тулупчик, но на ногах ее были резиновые сапожки.

– Я так и знала, – сказала Мышка. – Не успели вы, шеф, как следует пропариться, тут же схватились за пиво… Нет, так не пойдет!

– Вы не против, Стас, если мы составим вам компанию? – поинтересовалась Головина. – Не бойтесь, мы не кусаемся…

– Что я, дурак? – усмехнулся Нестеров. – Кто ж откажется от такой компании?..

Девушки, будто все происходящее было в норме вещей, сняли с себя малахаи и повесили на гвоздики у входа. Сняв там же обувь, переобулись во «вьетнамки». Мышка осталась в «бикини» и коротком голубоватом топе, под которым рельефно обозначилась ее крепкая и не такая уж маленькая грудь (где, интересно, были раньше его глаза?). На москвичке же был открытый купальник бирюзового цвета, едва прикрывавший лишь самые, интимные места и оставлявший для обозрения всю ее великолепную женственную фигуру.

Хотя Стас старался не пялиться на них, он не мог не заметить, что обе они – чертовски хороши.

– Шеф, ну-ка марш в парную! – неожиданно прорезавшимся у нее командным тоном приказала Мышка. – Обождет ваше пиво, никуда не денется!

– Для начала мы вас веничком отхлестаем! – ныряя первой в пыхнувшую в лицо волной жара баню, сказала Анна. – Потом сделаем лечебный массаж… Вот увидите, Стас, вы отсюда выйдете другим человеком…

Эти двое так дружненько насели на него, что в какой-то момент Стас подумал, что все… ему кранты, своим ходом он из бани вряд ли выберется, если только вынесут.

Головина оказалась докой по части массажа, причем иногда Стасу казалось, что он попал в руки звероватого вида турка, который вот так «ломал» его года три назад, когда он с прежней женой отдыхал в Стамбуле и на курорте Анталия. Он не ожидал, что эта молодая женщина обладает таким умением и что у нее такая сила в руках…

Ирма больше орудовала вениками, то березовым, то дубовым. Та еще гестаповка: отходила своего шефа так, что с него три шкуры слезло…

Стас даже не заметил, кто из них первой избавился от «верха». Во всяком случае, когда они поменялись местами и он поочередно принялся хлестать девушек вениками – впрочем, не хлестать, а эдак осторожненько поглаживать, – обе уже парились с обнаженной грудью.

Минут через сорок Стас пулей вылетел из бани, прошлепав босыми ступнями по деревянному настилу.

– Эх, где наша не пропадала!!

Отбросив полотенце, он прыгнул с мостков в показавшиеся ему в первый момент обжигающе-горячими воды пруда.

За ним последовали обе нимфы, тоже избавившиеся от остатков одежды…

Еще около полутора часов они провели в деревенской бане, дважды ныряя после парной в холодные воды пруда и уже особенно не стесняясь ни собственной, ни чужой наготы…

После бани их ждал обильный ужин, девушек – травяная настойка, которую старая Онуте готовила по «бабушкиному рецепту» и от которой тело становилось легким, а мысли приятными, а Стаса графинчик с чистой, как слеза младенца, первоклассной деревенской самогонкой.

Неудивительно, что после всего, что было этим вечером, Стас вырубился, аки младенец. Благо в его распоряжение была выделена отдельная комната…

Но какая-то, пусть крохотная, часть его существа продолжала бодрствовать, выполняя функцию недремлющего сторожа… Какие-то неясные шорохи заставили его вынырнуть из глубокого омута, куда его увлек сон. И, еще не успев до конца проснуться и толком сообразить, что к чему, он уже потянулся рукой под подушку, где лежал его верный «ЧЗ»…

Кто-то присел рядышком, на самом краю его ложа. Он уловил смешанный аромат шампуня, дезодоранта и чистого молодого женского тела и ощутил, как женская рука нежно провела по его щеке, а затем предупреждающе легла на его губы.

– Т-с-с… – прозвучало едва слышно у него над ухом.

В комнате было темно, хоть глаз выколи.

Он поднял руку, чтобы ощупать лицо или потрогать волосы, но женская рука, хотя и ласково, но все же отвела его руку в сторону.

Стас ощутил на губах быстрый поцелуй… Затем тонкий, горячий, пульсирующий язык разъял его губы и проник в его рот. Но не успел он толком ответить на эту ласку, как она неожиданно отстранилась… «Кто же ты такая? – терялся в догадках Стас, заинтригованный этим нежданным ночным визитом. – Анна? Или все же Ирма?» Послышался слабый звук струящегося по телу шелка.

И вновь прозвучало едва слышно:

– Т-с-с…

Одеяло было сброшено на пол и там забыто.

Правила игры были просты, понятны и приятны для каждого действующего лица: дозволялось абсолютно все, за одним исключением – инициатива целиком исходила от партнерши, ну а Стасу оставалось лишь расслабиться и получать удовольствие…

Когда он получил удовольствие уже по третьему разу, с малыми промежутками между каждым актом, «наездница» наконец оставила его, запечатлев на прощание на его губах быстрый поцелуй.

Анна? Или все же Ирма? А может, он занимался любовью поочередно с ними двумя? «Так ли уж это важно? – подумал он, заново погружаясь в крепкий сон. – Есть вещи, которые запоминаются на всю жизнь, но выяснять их истинную природу – иногда не следует…»

Тем не менее, сидя в компании девушек за поздним завтраком, он нет-нет да и поглядывал на них поочередно, эдак «со значением», пытаясь понять по их поведению, с кем из них он предавался этой ночью «пылкой страсти».

Но ни одна из этих двух плутовок и виду не подала, что отныне ее связывают со Стасом Нестеровым более близкие отношения, нежели прежде.

– Как спалось после баньки, шеф? – с совершенно невинным выражением лица поинтересовалась светловолосая Ирма.

– Какие сны видели? – вторила ей Анна.

– Сон был исключительно приятный, – усмехнулся Стас. – Но вот кто именно приходил ко мне… в моем сне… хоть убей, не могу вспомнить…

Слон вернулся из Паневежиса в полдень, даже раньше, чем они договаривались.

– Стас, надо, чтоб ты сам посмотрел те кассеты, что изъял у Чяпы!

Редко когда доводилось Стасу видеть своего приятеля в столь возбужденном, взвинченном состоянии.

– И с ключом тем, что ты забрал, тоже… интересная фишка!

– Так что там, Слон, на тех кассетах? Ты их уже посмотрел?

– А то! – нахмурившись, сказал Римас. – Фартовый ты все ж мужик, Нестеров! Хоть и не знал, что на кассетах, а все ж сгреб их, да еще ценный ключик прихватил до кучи! Но… Нет, пока ничего не скажу!

Сначала ты должен сам это «кино» просмотреть, а потом вместе обсудим, что это нам дает!

Стас на секунду задумался.

– А как же наши девушки? Кто с ними останется?

– Старая Онуте останется, – хмыкнув, сказал Слон. – Она у меня из трехлинейки шмаляет, как… ворошиловский стрелок! Да и кто здесь может появиться?! Сам видишь, глухомань…

Стас кивнул головой:

– Ладно, Слон, поехали, раз это так важно!

Глава 29 ПОПАЛ КАК КУР В ОЩИП

Монгол хребтом ощущал в эти дни скорое приближение «большого звиздеца».

Даже известие о смерти Чяпы, о чем он узнал, естественно, не из криминальной хроники, а от одного из исполнителей, особенно его не обрадовало. Да, вроде бы еще одна фамилия вычеркнута из списка, и все сделано вовремя. Еще трое пошли на тот свет за компанию с Чяпой? Кого это волнует… Но что станется с ним, Монголом, когда работа, которую ему навязали, хитроумно обложив его со всех сторон и не оставив ему иного выхода, как запустить «конвейер смерти», будет выполнена до конца, до последнего упора?

Не положат ли его самого крайним, «шпалой», чтобы на нем все и оборвалось, те люди в масках, что навязали ему свою волю? Чтобы убрать Монгола, им самим даже не придется пачкать руки: возьмут на цугундер каких-нибудь отморозков, натравят их на ветерана криминальных войн, и дело в шляпе…

Самое хреновое, что ситуация для него сложилась поистине безвыходная.

Если бы речь шла только о его собственной жизни, он бы, вероятнее всего, не стал бы участвовать в этом дьявольском маскараде. И ноги его в Литве уже не было бы… Но «маски» взяли в заложники его родного брата, Монголюкаса. Тот в свое время поддерживал старшего брательника, отправленного в колонию, всем, чем только мог. Да и бизнес их общий, семейный, в целом сумел сохранить. Нет, не может он предать самого близкого человека, такое он себе никогда не простит. …У каждого, кто занимается серьезными делами, есть свои ценности, свои понятия о добре и зле, и есть свой внутренний стержень. Наличие такого внутреннего стержня позволяет личности выстоять в самых нечеловеческих условиях… Но все, вероятно, имеет свой предел.

Иногда трудно понять, из-за чего ломаются сильные люди, ибо сложно бывает выделить одну-единственную причину. Что касается Монгола, то надломился он душой, как ни странно покажется, после того самого кошмарного сна, поразительно смахивающего на явь, в котором он увидел своего недруга Боксера и по ходу которого его самого – «опустили»…

Спустя трое суток после его дежурного визита на «явку» МВД Монгола по сотовому телефону вызвонил его куратор и потребовал срочно явиться для какого-то важного разговора.

По обыкновению, Ропша отправился на рандеву с «масками» один, без охраны, даже не взяв с собой пистолет «зиг зауэр», который ему, как «условно-досрочно освобожденному», носить, естественно, не полагалось, но с которым он не расставался теперь ни днем, ни даже ночью, кладя его на верхнюю полку прикроватной тумбочки.

Доведенный до отчаяния, он уже подумывал, не натравить ли ему на «масок» самого Сталлоне… Разделаться с тремя или четырьмя сотрудниками, пусть даже вооруженными, тому не составит особого труда… Но Монгол все же отбросил эту мысль, поскольку понимал, что случись нечто подобное, и он, и его брат мигом сами отправятся на тот свет.

Когда он подъехал к нужному дому, в кармане у него зазвонил сотовый телефон. Трубка голосом куратора сообщила ему адрес новой «явки», расположенной в том же микрорайоне – на месте он обязан быть ровно через десять минут.

Тем самым он получил еще одно доказательство, что тягаться ему одному со спецслужбами бесполезно: они будто читают его потаенные мысли и рассчитывают каждый свой новый ход так, чтобы Монгол вдруг не выкинул какой-нибудь неприятный для них фортель…

Обстановка на новой «явке» была точь-в-точь такой же, что и на прежней. И, как всегда, одна «маска» расположилась за столом, другая на диване, а Монгол устроился на стуле посреди помещения, где проходил их разговор.

– В целом, Монгол, мы довольны тем, как ты выполняешь свои обязанности, – сказал «первый номер». – Ведь можешь, когда захочешь!

– Но впредь старайся не устраивать столь массовых представлений, – сказал «второй номер». – Желательно, чтобы двое оставшихся в списке людей исчезли без шума, тихо… и навсегда!

Монгол, тяжело качнувшись взад-вперед, хмуро сказал:

– Я так и знал… Я уже говорил, чуть что случись, вы на меня всех собак повесите!

– Ничего подобного, – сказал «первый». – Никаких предъяв к тебе, Монгол, в этом плане нет, да и не будет… По событиям в Юодкранте, как и по факту гибели Чяпы и его людей, следствие отрабатывает версию… что все произошедшее является результатом разборок в среде самих «паневежских». Несколько часов назад арестован руководитель фирмы «Аргус»…

– Хотя он всего лишь подставное лицо, – уточнил «второй». – Как и управляющий казино «Крислалл», которого тоже упаковали в СИЗО.

– Верно, – подтвердил «первый». – Не удалось пока задержать Антона Легостаева, который скрылся в неизвестном направлении… На свободе остались еще две или три мелкие сошки… Ну и Боксер, естественно, в отношении которого, Монгол, мы с нетерпением ожидаем нужных нам новостей.

Некоторое время они сидели молча, давая время Монголу переварить прозвучавшую только что информацию. Ропша предположил, что Легостаеву, скорее всего, позволили скрыться. Наверняка кто-то предупредил его в последний момент; этот «некто» явно не заинтересован в том, чтобы Легостаев оказался в изоляторе. Антон, конечно, крепкий орешек, и вряд ли он захочет делиться со следствием информацией о причинах морового поветрия, напавшего на паневежскую братву, но все же, все же… Странная сложилась ситуация: кто-то из сотрудников спецслужб тесно сотрудничает с Боксером и его людьми, или же сотрудничал ранее, до недавних кровавых событий, а другие, как эти двое в масках, хотят чужими руками разделаться с «паневежскими», отправив всех их лидеров на тот свет…

Пока в его голове ворочались тяжелые мысли, Боксер косо поглядывал на человека, сидевшего за столом – на «первого номера». Он вспомнил, при каких обстоятельствах он с ним пересекся однажды: они беседовали спустя пару дней после побоища в одном из каунасских кафе, когда сам Монгол чудом избежал гибели. Этот человек опрашивал его в присутствии следователя; а по своему служебному положению он тогда являлся заместителем начальника Департамента экономической безопасности, прообраза нынешней Службы спецрасследований. Он пытался выяснить у Монгола, какие именно вопросы намерены были «перетереть» лидеры «бригады» на своем толковище, закончившемся кровопролитием, и не намерены ли они были внедриться в предприятия топливно-энергетического сектора страны…

Ропша тогда, естественно, уклонился от прямых ответов, но теперь вот, спустя несколько лет, вспомнил и сам разговор, и того, кто уже в ту пору интересовался «нефтяным бизнесом» и кто сейчас сидит перед ним за столом, играя в их непростых беседах неизменно первую скрипку.

Монгол теперь знал и фамилию этого человека, и то, что он, уйдя с госслужбы – но сохранив все полезные связи, – теперь возглавляет службу безопасности одной из крупнейших литовских компаний, главного партнера «Мажейкю Ойл» в поставках бензина всех сортов, дизтоплива и авиационного керосина внутри страны и за рубежом. Но как воспользоваться своим знанием? У этого субъекта такие связи, что ему и не снилось! К тому же «второй номер», Ропша был в этом уверен, является действующим сотрудником одной из спецслужб, как и его собственный куратор…

– Да, мы ждем новостей по Боксеру, – выдержав длительную паузу, повторил «первый». – Но мы не для этого вызвали тебя, Монгол… вернее, не только по этой причине.

Он выложил на стол белый конверт, который своими размерами был лишь немногим больше стандартного конверта для писем.

– Здесь, в конверте, фотографии двух людей, а также достаточно подробные сведения о каждом из них, – сказал «первый». – В отличие от Чяпы и Каланчи, эти двое должны исчезнуть тихо… Именно исчезнуть с концами, чтобы даже тел их не смогли обнаружить!

– Так не пойдет, гражданин начальник, – оставаясь на месте, угрюмо процедил Ропша. – У вас так разыгрался аппетит, что у меня никаких бабок не хватит…

– Не прибедняйся, Монгол! – строго произнес «второй». – Нам известно, что вы с братом неплохо наварились за последние годы…

– К тебе все вернется сторицей, Монгол, – сказал «первый». – Ближе к лету вам с братом перейдет казино «Кристалл», которым, как тебе известно, сейчас через подставное лицо владеет Боксер. И еще два учреждения помельче, контролируемые ныне «паневежскими» – любая из их ночных дискотек или любой из принадлежащих им ресторанов… Кажется, это неплохая цена за услугу, которую тебе нетрудно будет оказать…

– Само собой, как только ты отработаешь заказ, – добавил «второй», – твой брат немедленно будет отпущен на свободу.

Монгол тяжело поднялся со стула, взял со стола конверт и спрятал его в карман.

– Заказ этот из разряда «горящих», поэтому действуй без малейшего промедления! – предупредил его «первый». – Ты хорошо понял задачу, Монгол? Все, свободен…

Ропша и вправду ощущал себя в эти часы неким предметом, который свободно перемещается по бурному житейскому морю, целиком положившись на волю волн…

Спустя полтора часа он встретился со Сталлоне на явочной квартире последнего.

Сталлоне вытащил из конверта две фотокарточки и сопроводиловку. С одного снимка на него смотрел Стас Нестеров, глава фирмы «Фалькон», с другого – его помощник Римас Мажонас.

Сталлоне несколько удивился, не обнаружив в конверте еще и снимка рыжеволосой москвички Головиной. Но задавать вопросы Монголу не стал; да и вряд ли тот сам был в курсе существующего расклада.

Не стал он говорить и о том, что эти двое, Нестеров и Мажонас, в последние дни находятся в зоне его внимания.

– Когда нужно их исполнить? – спросил он просто и буднично.

– Ты пробил местонахождение Боксера? – поинтересовался Монгол.

– Да. Яуже отправил в Советск человека, а сегодня вечером планировал и сам туда отправиться.

– Пусть все идет, как идет, – сказал Монгол. – Сначала «гаси» Боксера, а потом займешься этими двумя?

Глава 30 ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ…

Просмотр трофейных видеоматериалов решено было устроить на холостяцкой квартире двоюродного брата Римаса, где Слон и просмотрел эти записи несколькими часами ранее.

Родственник Мажонаса должен был вернуться с работы только вечером, и, поскольку его никто не собирался посвящать в суть дела, которое расследовали «соколы», это обстоятельство их вполне устроило.

Стас расположился на диване. Поставив на колено пепельницу и закурив сигарету, он приготовился смотреть «кино», которое намеревался прокрутить ему напарник.

– С какой кассеты начнем? – спросил Слон, возившийся у стоявшей в углу комнаты видеодвойки. – На одной кассете – запись допроса Пошкуса. На другой – допрос Сергачева…

Брови Нестерова изумленно поползли вверх.

– Даже так? Гм… Ладно, начнем с Пошкуса, – почему-то решил он, хотя логичнее было бы начать просмотр с видеозаписи допроса Сергачева.

Слон вставил нужную кассету и включил видяк на воспроизведение.

На экране появился мужчина, в котором Стас без труда узнал литовского бизнесмена Пошкуса – снимки этого человека были напечатаны в связи с его драматическим исчезновением во всех местных изданиях.

Пошкус был привязан к стулу, причем руки его были заведены назад; выглядело это так, будто ему их вывернули в суставах… По всему было видно, что предварительно его избили: левый глаз заплыл, превратившись в узкую щелочку, губы и подбородок в крови, рубашка на груди тоже в крови… Человек с камерой снимал его на фоне оштукатуренной стены; кроме Пошкуса и этой стены в кадр более ничего не попадало, так что понять, где именно происходил допрос, было невозможно.

– Обрати внимание на показания таймера, Стас, – подал реплику Слон. – По моим прикидкам, с того момента, как их прихватили, прошло часов шесть или семь… Тормознули их, очевидно, где-то между девятью и десятью вечера, когда они выехали втроем на «мерес» из отеля «Виллон». Привезли в укромное место, отлупцевали как следует, а потом принялись вытягивать из них важную информацию…

Если ориентироваться на показания таймера, то первый допрос происходил в пять утра с хвостиком 22 января, то есть спустя уже несколько часов после того, как Пошкус и Сергачев оказались в руках какой-то преступной группировки.

Допрос Пошкуса велся, по всей видимости, на литовском. Голос того – или тех, – кто задавал ему вопросы, в звукоряде записи отсутствовал. Скорее всего, допрос вели двое: Пошкус то смотрел прямо в зрачок камеры, а это означает, что спрашивал его о чем-то «видеооператор», то поворачивал голову чуть влево, где явно находился еще один дознаватель, который тоже задавал вопросы.

Спрашивали Пошкуса о каких-то документах, деловых бумагах, о том, где может храниться какая-то информация, записанная на компьютерные дискеты.

Стенограмма допроса была рваной, какой-то фрагментарной, но, в принципе, давала представление о том, чего именно добивались эти люди от похищенного ими литовского бизнесмена.

Если проставить вместо вопросов многоточия, то записать угодившие на пленку фрагменты допроса можно было бы следующим образом: …

Пошкус: «Да, это так… Последние полгода… и даже раньше… я занимался сбором конфиденциальной информации о состоянии дел на «Мажейкю Ойл» и на других предприятиях, которые структурно входят… или как-то связаны с этой компанией». …

Пошкус: «У меня были, конечно, полуофициальные, но тесные контакты с российскими нефтяниками… Вначале я контачил с людьми из «ЮКОСа», но в последнее время переориентировался на «тюменских»… …

Пошкус: «Чаще всего по этому вопросу я контактировал с Вадимом Сергачевым. Иногда встречался здесь, в Вильнюсе, с местными представителями «тюменских» Шевцовым и Игнашевичем… А также с вице-президентом Решетовским и еще одним человеком, который возглавляет у них экономическую разведку…» …

Пошкус: «Это обычный бизнес, не более того… Американцы сейчас в открытую грабят «Мажейкю Ойл»! Не только я, но и многие другие, кто разбирается в нашем бизнесе, считают, что если русские не придут к нам уже в этом году… если не будет подписан долгосрочный договор об инвестициях и поставках нефтепродуктов… то все закончится полным банкротством «Мажейкю Ойл»… а это означает катастрофу для нашей страны…» …

Пошкус: «Ничего в нашем бизнесе не делается бесплатно… Я, конечно, не исключение… Но речь идет не о деньгах, которые мне платили… Я рассчитывал занять высокий служебный пост в компании после прихода русских… это полностью компенсировало бы мои затраты». …

Пошкус: «Все документы, как оригиналы, так и копии… собранной мною информации по Мажейкяю хранятся в двух местах: в моем паневежском офисе и в моем загородном доме, где в цокольном этаже оборудован тайник… там я храню самые важные бумаги и компьютерные дискеты…» …

Пошкус: «Я сказал чистую правду… Зачем мне врать? Я вижу, что вы… серьезно настроены… Я не враг самому себе… Повторяю еще раз: вся база собранных мною данных хранится именно в тех местах, которые я вам указал…»

Последующие несколько минут разговор крутился вокруг этих бумаг, как-то связанных с грядущей доприватизацией компании «Мажейкю Ойл»… Дознавателей интересовало, как им сподручнее всего будет изъять накопленную Пошкусом «базу данных», чтобы не привлечь к себе внимания домашних и партнеров по бизнесу, ну а допрашиваемый, кажется, пройдя через физическую и психологическую обработку, теперь был согласен во всем пойти им навстречу.

– Бизнер в любой ситуации остается бизнером, – криво усмехнувшись, сказал Слон. – Ему могила грозит, а он все равно пытается устроить ближнему «кидалово»! Но они его все ж «пробили»… Вот, смотри, что сейчас будет…

Таймер в углу экрана показывал 17.35 все того же 22 января.

На лице Пошкуса появились новые ссадины и кровоподтеки; из разбитого носа и левого уха струйками сочилась кровь, рубаха с оторванным напрочь воротником из белой превратилась почти сплошь в багрово-красную.

– Лихо они с ним поработали! – процедил Стас. – Видать, дорогого стоят те бумажки, что на свою голову коллекционировал этот бедолага…

На короткое время в объектив угодила чья-то рука в черной перчатке.

Когда «дознаватель» разжал ладонь, стали видны два небольших плоских ключа, нанизанные на шелковую тесемку. Пошел крупный план… еще крупнее… так что теперь можно было разглядеть и цифры, выбитые на каждом из двух этих ключей, и маленький кружок, пересеченный несколькими линиями – последний смахивал на какую-то эмблему.

Затем оператор вновь стал снимать Пошкуса, а сам допрос был возобновлен с новой силой. …

Пошкус: «Я как-то не сообразил сразу… меня сильно бьют… у меня все спуталось в голове…» …

Пошкус: «Да, конечно… я католик…» …

Пошкус: «Почему я ношу эти ключи вместо католического крестика на груди? Боялся их потерять…»

И тут до Стаса наконец дошло…

– Останови запись, Слон! – скомандовал он. – Отмотай чуть назад… В то место, где ключи крупным планом!

– Так ты только сейчас въехал? – Слон бросил на него удивленный взгляд. – Счас, отмотаю… Лично я сразу врубился, что ты изъял у Чяпы как раз один из этих двух ключей.

– Видать, я тугодум, – хмыкнув, сказал Стас. – Стоп! М-да…

Разглядев как следует ключ, который он вместе с клочком бумаги вытащил из крохотной шкатулки, Стас убедился, что на нем выбит тот же номер – один один семь, – что и на изъятых у Пошкуса ключах.

Имелся на ключе и значочек, символизирующий собою, вероятно, земной шарик.

В ходе дальнейшего допроса Пошкус раскололся полностью: он рассказал, что база данных находится в арендованном на ближайшие полгода сейфе, расположенном в хранилище вильнюсского филиала «Ханса-банк», в недавнем прошлом – центрального филиала «Летувос Таупомасис банкас», аналога российского Сбербанка. После чего подробно описал всю процедуру доступа к содержимому депозитного сейфа, включая код доступа в хранилище и шифр самого сейфа…

– Вот так дела, – озадаченно произнес Стас, сверившись с цифирью по клочку бумажки, извлеченному из коробочки. – Надо же, все полностью совпадает!

– Секи поляну, Стас! – Слон возбужденно пощелкал в воздухе пальцами. – Они прекратили в этом месте допрос Пошкуса и более его не возобновляли? Ты понимаешь, что это означает?

– Да, можно предположить… с большой долей уверенности, что уже на следующий день… да, скорее всего, уже двадцать третьего числа кто-то из их компании наведался в «Ханса-банк» и, воспользовавшись одним из ключей, а также выбитыми из бизнера сведениями, смог открыть этот чертов сейф… В противном случае они пытали бы Пошкуса до тех пор, пока он не выложил бы им всей правды! Но записи в этом месте обрываются… Значит, они получили от него то, чего добивались! И после этого он им, думаю, стал как-то без надобности…

Переглянувшись, они одновременно подумали о том, что преступники, добившись желаемого результата, скорее всего, расправились с Пошкусом…

– Раз мы нашли эти вещички у одного из лидеров «паневежских», то это означает, что именно данная группировка стоит за похищением Пошкуса и Сергачева. По своей ли они инициативе действовали, или Боксера и Чяпу кто-то попросил о такого рода услуге – сие нам неизвестно. – Подумав немного, Стас добавил: – Определенно, их похищение – дело рук паневежской группировки!

– Что и требовалось доказать…

– Доказательств их прямой причастности существует немало, – задумчиво посмотрел на напарника Стас. – Мы тоже, как видишь, кое-что подсобрали… Но что толку от всего этого? Чяпу вот кто-то некстати приговорил… А с того света, Слон, еще никого не удавалось высвистать для дачи свидетельских показаний.

– Обо всех этих делах может что-то знать Легостаев, – высказал догадку Слон. – Но полной информацией, кроме Чяпы, думаю, располагает только Боксер.

– Блин… Как мы подступимся к Боксеру, если даже не знаем, где он сейчас обретается?! Ладно, что-нибудь придумаем… Давай, Слон, крути «кино» про Сергачева.

Вадим Сергачев, топ-менеджер Тюменского нефтегазового концерна, прибывший в Прибалтику с некоей тайной миссией и похищенный вечером двадцать первого января, как теперь можно судить с большой уверенностью, членами паневежской преступной группировки – действовавшей, возможно, по заказу или по чьей-то конкретной наводке, – предстал перед камерой в столь же плачевном виде, что и его неудачливый литовский партнер.

Всего камера запечатлела три фрагмента допроса. Первый из них, если судить по показаниям таймера, производился в районе восьми часов утра 22 января. Второй – около семи вечера того же дня. Третий, и последний – в шесть утра следующих суток…

Интересовало же дознавателей следующее… С какой целью Сергачев прибыл в Вильнюс? С кем он должен был здесь встретиться кроме Пошкуса?

Что он знает о базе данных, собранных литовцем? За какую сумму его компания намеревалась приобрести эту информацию, чтобы пустить ее в ход во время финальной стадии переговоров о судьбе «Мажейкю Ойл»?

Насколько существенно, по его высокопрофессиональному мнению, добытые «тюменскими» через посредничество Пошкуса и тех, кто ему помогал в сборе такого рода сведений, данные о корпоративных махинациях нынешнего менеджмента «Мажейкю Ойл» могли снизить стоимость приобретаемого Концерном пакета акций компании? И каков был бы в этом случае – ориентировочно – коммерческий выигрыш российских нефтяников?

Где-то прямо, а в некоторых случаях уклончиво, ссылаясь на существующий разброс мнений и оценок относительно намечаемой сделки, но Сергачев все же ответил практически на все вопросы, которые ему были заданы.

Затем преступники «пробили» Сергачева в том плане, что приехав в Вильнюс с секретной миссией, он должен был располагать для своих местных контрагентов определенными денежными возможностями. В ходе второго допроса россиянин признался, что «тюменские» планировали выплатить литовским лоббистам, и прежде всего Пошкусу, очередную причитающуюся им сумму – примерно четыреста тысяч долларов. Эти деньги были переведены в местные банки и хранились на счетах «на предъявителя», с тем, чтобы, использовав определенную процедуру доступа к тому или иному счету, с них могло снять средства любое лицо по усмотрению «тюменских», а в данном случае Сергачева – тот же Пошкус или кто-то другой из числа «литовских друзей».

В финальной стадии допроса Сергачев уже практически утратил человеческое обличье… Он был так зверски избит, что едва мог разговаривать. Его правая рука была замотана в окровавленную тряпку, и в какой-то момент, когда он потерял на короткое время сознание и тряпица скользнула на пол, стало заметно, что на руке у него не хватает указательного пальца.

Он еще раньше назвал все данные, необходимые для того, чтобы снять со счетов эти четыреста тысяч долларов. Но преступники не верили, что он сообщил им полную информацию о банковских счетах, с которых шли деньги на подкуп «восточной партии». Они считали, что он должен был распоряжаться гораздо большими суммами, и пытались вышибить из него эти сведения. А уверения Сергачева, что он в этот раз собирался лишь, как эксперт, оценить собранные Пошкусом данные и только затем переговорить с ним о стоимости его товара, которая не обязательно выражается в деньгах, те, кто его допрашивали, почему-то в расчет не принимали.

На пленке имеется с полдюжины моментов, где Сергачев убеждает их, что кроме тех счетов, о которых говорено выше, ни с какого другого счета они все равно не смогут снять ни доллара, ни рубля, ни лита… Ибо этого не позволяют сделать новые защитные банковские технологии… Он уверял своих истязателей, что он человек состоятельный и что его средств хватит для любой суммы выкупа. Он говорил, точнее, умолял, чтобы они прекратили избиение, потому что обо всем можно «договориться», было бы только обоюдное желание… Но все его мольбы, кажется, так и остались безответными.

Закончив просмотр кассет, «соколы» некоторое время подавленно молчали. Они всякого повидали на своем веку, но есть вещи, способные произвести тяжелое впечатление на самого подготовленного человека.

– О-от твари! – процедил Нестеров. – Я сейчас жалею, что лично не пустил Чяпу в расход…

Слон, закурив очередную сигарету, посмотрел вначале на коробочку, которую по-прежнему держал в руке Стас, а затем на него самого.

Нестеров мигом расшифровал мысль, которая только что посетила его напарника.

– Они могли изменить код доступа, – подумав немного, сказал он. – Либо вообще забрали документы… и что там еще хранилось, вычистив сейф до донышка!

– А на хрена, спрашивается, Чяпа держал бы эту коробочку в своем тайнике?!

– Ты в своем уме, Слон? Эдак мы с тобой далеко зайдем… Не запамятовал еще, что гэбисты уже выписали ордер на мой арест и им осталось лишь проставить дату?

– Вот и перебьешь это дело… компрой!

– Даже и не думай! – Стас спрятал коробочку с ключом и шифром обратно в карман. – Так… Ладно, бери кассеты, и поехали обратно на хутор. А уже там прикинем, в каком направлении нам следует двигать далее… …Стас Нестеров не знал доподлинно, каковы были отношения между Анной Головиной и Вадимом Сергачевым. В сущности, это не его дело. Он знал одно: Головиной не стоит пока демонстрировать эту жуткую запись допроса ее то ли сожителя, то ли гражданского мужа. И пока не обнаружен его труп, говорить об этом человеке следует в настоящем, а не в прошедшем времени…

Глава 31 ТАЙНЫ ЧЕРНОГО ПРУДА

Неожиданно куда-то запропастилась Гертруда Францевна.

Мышка еще утром приметила, что кошки не видать ни в доме, ни на прилегающей к усадьбе территории. Она сказала об этом Стасу, но тот лишь отмахнулся: нашла, очевидно, какое-то занятие по своему кошачьему профилю… Может, в ней пробудился древний инстинкт, и она, вообразив себя хищником, решила «зачистить» усадьбу от мелких грызунов…

Ирма с Анной уже собирались заняться поисками общей любимицы, но приезд Римаса отвлек их от этой затеи. Зато позднее, когда мужчины, о чем-то посовещавшись наедине, уехали по каким-то своим важным делам в Паневежис, девушки вновь принялись искать Гертруду Францевну, но дозваться ее не смогли.

– Онуте, ты не знаешь, куда подевалась наша кошечка? – поинтересовалась Ирма у бабушки. – Мы всю усадьбу обыскали, но нигде не можем ее найти!

– Кошку? – переспросила пожилая женщина. – Видела я вашу… эту… как там вы ее обзываете?

– Гертруда Францевна.

– Нет, чтоб назвать просто и ясно – Кате[15]… Все у вас, городских, не как у людей.

– Так где ты ее видела, Онуте? И когда?

– Когда вы завтракать сели. Смотрю, Вирас в лес пошел. По той дорожке, что ведет к Черному пруду. И кошка ваша за ним увязалась…

– Как?! – всплеснула руками Ирма. – Она ведь у нас городская! А вдруг затеряется в ваших лесах?! Что, если дорогу не сможет назад найти?!

Вот же беда…

– Чтоб кошка не нашла обратную дорогу? – удивилась старая Онуте. – Такого не может быть.

– Бабушка, ты не понимаешь… Она умница, конечно… но ее среда обитания – это городская квартира или служебный офис. Хуторская усадьба еще куда ни шло. Но лес для нее – это чужой, опасный мир!

– Городская, говоришь? А кто моего Вилкаса в конуру в первый же день загнал?

– Гм… Как ты думаешь, бабушка, куда Вирас пошел?

– Наверное, на Черный пруд отправился. Даже не знаю, что он там делает в последнее время…

Ирма перевела этот разговор стоящей рядом с ними москвичке Головиной.

– А где находится этот Черный пруд? – спросила Анна.

– Километрах в двух с половиной от хутора… если идти напрямик, через лес.

– Может, сходим туда? Жалко будет, если такая кошечка пропадет…

Заодно и ноги разомнем.

Ирма вновь повернулась к бабушке.

– Онуте, мы прогуляемся с Аней, поищем нашу кошку. Ты не волнуйся, я местность вокруг хутора хорошо знаю…

– Когда вернутся мужчины, они будут ругаться, что я отпустила вас одних.

– Мы быстро, Онуте… одна нога здесь, другая там. А нашим мужчинам мы ничего не скажем.

Экипировавшись соответствующим образом, они покинули хуторскую усадьбу.

Тропинка вывела их на просеку, которая после очередной вырубки леса успела затянуться кустарником и молодыми деревцами; эта просека и должна была вывести их к цели.

– Ирма, а почему тот пруд, куда мы направляемся, называется – Черный? Тебе что-нибудь известно об этом?

Как-то незаметно они перешли на «ты», ну а испытания последних дней еще сильнее сблизили молодых женщин, с первых минут знакомства почувствовавших взаимную приязнь.

– Я как-то спрашивала у Онуте, но даже она не знает. Говорит, всегда так называли: Черное озеро, Черный пруд… Может, потому, что вода там с коричневатым оттенком… из-за торфяников, наверное… Хотя раньше там можно было купаться, да и рыба водилась…

– А сейчас?

– Загадили водоем, причем капитально… В середине восьмидесятых собирались здесь неподалеку построить завод по производству бытовой химии. Начали строить очистные сооружения, но потом все заглохло…

Зато из других мест, из Паневежиса и из того же Мажейкяя, сюда, на этот водоем, оборудованный подъездной дорогой, повадились свозить всякую дрянь… разные отходы. Приедут вечерком две-три автоцистерны, выплеснут через шланги в пруд какие-нибудь отходы, и поминай как звали! Пользуются тем, что никто их здесь не может поймать за руку…

Вот подойдем поближе, и ты сразу уловишь специфический запашок…

Вскоре лес расступился, открыв их взорам вид на круглый, как блюдце из темной керамики, водоем – его диаметр составлял немногим более полукилометра. Кое-где вдоль берега тянулась неширокой полоской ледяная корочка грязноватых оттенков, хрупкая, как яичная скорлупа.

Вода и вправду имела коричневатый оттенок, но вдобавок к этому естественному тону поверхность водоема была подернута жирной мазутной пленкой…

К счастью, ветер задувал со стороны хутора, так что их обоняние, когда они вышли к превращенному в отстойник пруду, особенно не пострадало.

Косматого мужчину, одетого в брезентовую куртку с капюшоном и кирзачи, они обнаружили в том месте, где в Черный пруд упирается проселочная дорога и где часть берега была забетонирована еще полтора десятка лет назад, когда этот водоем планировалось оснастить очистными сооружениями для нужд народного хозяйства.

Сразу они как-то не поняли, чем он здесь занимается. И лишь когда подошли к нему вплотную, их осенило…

Вирас, оказывается, решил перекопать подъездные пути к превращенному в сточную канаву водоему. В одном месте он уже успел вырыть – на эту работу у него ушел не один день – довольно глубокий ров, частично теперь заполненный грунтовыми водами. А сейчас, вооружившись лопатой, копал еще одну канаву, с таким расчетом, чтобы даже в сухую погоду ни одна машина не смогла вдоль лесной опушки выбраться на берег водоема – а следовательно, никто более не сможет сливать в пруд разные отходы и нечистоты.

Он был настолько увлечен своим занятием – да еще и глухонемой от природы, – что даже несмотря на громкие реплики, которые обменивались девушки, когда шли к нему вдоль берега, он обнаружил их присутствие, лишь когда они остановились на краю выкопанной им канавы.

Реакция Вираса, когда он их наконец увидел, оказалась довольно странной… Он мигом выбрался из канавы, бросив там штыковую лопату, и что-то замычал нечленораздельно, показывая то на проселок, по которому можно в объезд лесного массива добраться до Укмяргского шоссе, то на затянутую жирной пленкой водную поверхность пруда…

– Да что ж это такое, Вирас?! – удивленно и даже несколько обескураженно произнесла Ирма. – Да погоди… погоди ты так махать руками! Никого ж посторонних поблизости нет… Кстати, Вирас… Мы нашу кошечку ищем! Ты ее, часом, не видел?

Как ни странно, глухонемой мужчина понял, о чем она спросила.

Проследив за его жестами, Ирма увидела кошку: та устроилась на самом краю бетонированного выступа, который смахивал на недостроенный причал для лодок и катеров…

Совершенно необъяснимым было поведение кошки, которая невесть зачем увязалась за местным «лешим» и до их появления, устроившись на «причале», упорно таращилась в загрязненные сбросами воды Черного пруда…

Тем же путем они вернулись на хутор: Ирма и Анна поочередно несли на руках как-то странно притихшую Гертруду Францевну, а рядышком, словно охраняя их, шел Вирас, забросивший лопату на плечо на манер штыковой винтовки.

– Ирма, он явно хочет нас о чем-то предупредить, – сказала Анна, когда тропинка вывела их к усадьбе. – Но как узнать… если он глухонемой?

– В том-то и дело…

– Слушай, Ирма. – Головина возбужденно пощелкала пальцами. – А если мы дадим ему бумагу и ручку? Он как, читать и писать умеет?

– Если честно, я не в курсе… А что, это хорошая идея!

Из ворот сарая навстречу им вышла хозяйка хутора.

– Вижу, нашли свою кошечку… Я ж говорила, что она с Вирасом ушла.

– Онуте, он как-то странно себя ведет…

– Кто?

– Да твой Вирас. – Ирма кивнула в сторону «лешего», который скрылся в пристройке, где хранился различный хозяйственный инвентарь. – Он как будто даже ругался на нас…

– Правильно ругался, – сказала Онуте. – Нечего вам делать у Черного пруда.

– Нет, нет, бабушка… Тут что-то другое…

– Вирас – добрый, – сказала Онуте. – Но у него полно тараканов в голове.

– А ты не знаешь, Онуте, он обучен грамоте?

– Нет, внучка, не знаю… Сама-то я все буквы забыла, хотя в молодые годы умела читать по писаному.

Спохватившись, Ирма поинтересовалась у старухи:

– Онуте, наши мужчины еще не вернулись?

– Нет, внучка, никто не приезжал.

Когда Ирма пригласила Вираса пройти в дом и в присутствии Анны усадила его за стол, достав из сумочки записную книжку и авторучку, она не рассчитывала, что такой метод общения окажется хоть сколь-нибудь успешным.

Она раскрыла книжечку и начертала на одной из чистых страниц крупными буквами:

КАК ТЕБЯ ЗОВУТ? НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ…

Глухонемой склонил свою косматую голову над ее записью, взглянул поочередно на двух девушек, затем потянулся своей огрубелой от крестьянской работы правой рукой к шариковой авторучке.

После того как он вывел какое-то слово крупными каракулями на чистом листе записной книжки, Ирма, адресуясь к Головиной, негромко произнесла по-русски:

– Его настоящее имя – Йонас.

Затем она, завладев ручкой и перевернув страницу, написала:

ЙОНАС, ПОЧЕМУ НАМ НЕЛЬЗЯ ХОДИТЬ К ЧЕРНОМУ ПРУДУ? В ЧЕМ ДЕЛО?

Тот, прочитав запись и энергично кивнув головой, тут же накарябал ответ:

ПЛОХОЕ МЕСТО ОПАСНО НЕЛЬЗЯ

ОБЪЯСНИ, ЙОНАС, – написала Ирма, – НЕ ПОНИМАЮ!

ТАМ УБИВАТЬ ЛЮДЕЙ ПЛОХИЕ УБИВАТЬ ДРУГИХ

Ирма перевела последнюю запись москвичке, затем вновь взялась за ручку.

ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ, ЙОНАС?

Я САМ ВИДЕТЬ, – нацарапал тот своим детским почерком. – Я БЫЛ ЛЕС

СЛЫШАТЬ КАК ПРИЕЗЖАТЬ МАШИНЫ Я ДУМАТЬ ЭТИ ЛЮДИ ХОТЯТ ЛИТЬ ОТХОДУ ОЗЕРО

ХОТЕЛ ИХ РУГАТЬ ЗАПРЕЩАТЬ НО ПОТОМ ВИДЕТЬ ЧТО ОНИ УБИВАТЬ ЛЮДЕЙ Я

БОЯТЬСЯ ПРЯТАТЬСЯ ЛЕСУ Я БЛИЗКО СИДЕТЬ КУСТАХ Я ВИДЕТЬ ВСЕ ВСЕ ВСЕ

На эти записи, учитывая величину его каракулей, у Вираса, чье настоящее имя стало известно только сейчас, ушло с полдесятка страничек.

Едва Ирма успела перевести еще один фрагмент их своеобразной беседы с этим глухонемым человеком, как до их слуха долетел звук автомобильного мотора…

В Паневежис «соколы» отправились двумя машинами, вернулись же на взятой Нестеровым в аренду «Ниве». Принадлежащий Слону «Додж» был слишком заметкой тачкой, а потому было решено на время припрятать его в гараже одного из паневежских родственников Римаса Можонаса.

Хочешь не хочешь, девушкам пришлось рассказать как о своем недавнем походе на Черный пруд, так и о тех записях, которые появились в блокноте Ирмы.

Слон, стараясь сделать это незаметно для москвички, показал Ирме свой пудовый кулак – что ж ты, мол, сестричка, нарушаешь строжайшие инструкции?! Что же касается Стаса, то он не только не стал укорять девушек за беспечность, но и принялся выспрашивать у них подробности, особенно заинтересовавшись теми показаниями, что успел дать Вирас до их появления.

Пока остальные обменивались репликами, глухонемой обитатель хутора следил за ними с напряженным вниманием, пытаясь понять по движению губ, о чем они между собой разговаривают.

Стас решил взять инициативу на себя.

КОГДА ЭТО ВСЕ СЛУЧИЛОСЬ, ЙОНАС? – написал он печатными буквами в книжечке.

Вирас, прочтя его запись, тут же продемонстрировал три пальца.

– Три месяца назад? – забывшись, спросил Нестеров. – Или три недели?

Тот, очевидно, поняв произнесенное по губам, отрицательно покачал головой, затем потянулся за ручкой.

ТРИ РАЗА БЫЛО Я САМ ВСЕ ВИДЕТЬ

Нестеров, прочтя запись, озадаченно почесал в затылке.

– Сначала нам нужно определиться с датой, – сказал он после небольшой паузы. – У кого есть календарик?

Искомая вещица, как и следовало ожидать, сыскалась у женской половины их компании. Первой из сумочки свой «дежурный» календарик извлекла Ирма.

Слон взял у сестры глянцевый квадратик и передал Нестерову.

Когда Стас показал глухонемому календарик, тот энергично закивал головой.

КОГДА ПЛОХИЕ ЛЮДИ ПРИЕЗЖАЛИ НА ЧЕРНЫЙ ПРУД В ПЕРВЫЙ РАЗ? – написал Стас на листочке. – ОТМЕТЬ ДАТУ НА КАЛЕНДАРЕ!

Тот, взъерошив бороду, в которой уже местами пробивалась седина, скобкой отметил на календаре числа от 20-го до 25-го января.

УКАЖИ ТОЧНУЮ ДАТУ! – написал Стас.

Вирас, заглянув в книжицу, как бы с сожалением развел руками.

Стас жестом показал, что в этом нет ничего страшного, а затем сделал очередную запись:

КОГДА ТЫ ВИДЕЛ ПЛОХИХ ЛЮДЕЙ? УТРОМ? ДНЕМ? НОЧЬЮ?

Вирас, немного подумав, написал:

ВЕЧЕРОМ ПОЗДНО

Прочтя эту запись, Нестеров не удержался и бросил на своего напарника многозначительный взгляд.

– Ну что? – быстро спросила Головина. – Это имеет какое-то отношение к нашему делу?

– Может – да, а может – нет, – осторожно сказал Нестеров. – Сейчас попробуем выяснить у Вираса все подробности…

Дальнейшая переписка велась при помощи общей тетради, которую Ирма разыскала в одном из загашников старой Онуте.

Постепенно им удалось прояснить для себя картину событий, свидетелем которых случайно оказался этот глухонемой мужчина, нашедший себе приют на хуторе старой Онуте.

Вечером двадцатого или двадцать первого января – более точной даты Вирас не смог назвать, – когда он возвращался с соседнего хутора (заночевать он там почему-то не захотел), он увидел, как к Черному пруду подъехали три легковые автомашины. Несколько мужчин в масках и при оружии вытащили из машин двух связанных людей. Одного из них чем-то ударили по голове, затем двое в масках, взяв его под руки, втащили на бетонный уступ… Выстрелили в него, потом, привязав к телу что-то тяжелое, сбросили в пруд… Подтащили следующую жертву, но убивать почему-то не стали – продержали минуту или две на самой кромке выступа, но затем почти волоком потащили обратно и сунули его в черный джип… …В этом месте Стас оборвал его ненадолго, велев Мышке принести папку, в которой хранилось несколько газетных вырезок и с десяток фотографий. Всю компанию в этот момент буквально трясло от скрытого напряжения… Сначала Вирасу поочередно показали фотографии Сергачева, Пошкуса и водителя последнего, но тот знаками дал понять, что он не смог в тех условиях разглядеть лица жертв, а потому не может уверенно сказать, привозили ли кого-нибудь из них на Черный пруд или же он стал свидетелем преступления, жертвами которого были совсем другие люди.

Но зато когда ему показали газетную вырезку, где фигурировал цветной снимок черного джипа марки «Мерседес», принадлежавшего бизнесмену Пошкусу, он энергично закивал головой, показывая тем самым, что он видел эту машину на берегу Черного пруда…

Головина, когда до нее дошел смысл происходящего, заметно побледнела.

Стас уже хотел было отправить их с Мышкой… подышать свежим воздухом, – кто знает, о чем намерен поведать им Вирас? может, имели место какие-то зверства? – но москвичка, которой было не занимать решимости и силы духа, сумела быстро взять себя в руки и оставалась с ними до окончания этой столь специфической процедуры опроса глухонемого очевидца событий.

Выяснилась еще одна любопытная деталь, которая заставила «соколов» на первых порах отнестись к «рассказу» Вираса с сильным недоверием…

Одну из привезенных в эту глухую местность жертв люди в масках почему-то не стали убивать. Ладно, допустим, они хотели припугнуть этого человека… К примеру, решили оказать на него мощнейший психологический нажим в канун какого-то важного разговора. Но как понять то, что произошло затем – если верить показаниям столь странного субъекта, как Вирас, – когда люди в масках застрелили одного из своей компании и вслед за первой жертвой сбросили его в воду все с того же бетонного выступа?..

Как-то это не вписывается в стандартную схему преступления; в том числе и когда речь идет, как они успели заподозрить, о «деле Сергачева»…

В следующий раз Вирас видел «плохих» людей ориентировочно двадцать третьего числа. Так и не объяснив, что он делал тогда в той местности, он сообщил, что те приезжали днем, когда еще не стемнело.

Возможно, это была другая компания, потому что машины у них были – другие. Как бы то ни было, Черный пруд пополнил свою «коллекцию» еще одной жертвой…

Третий, и последний случай, когда Вирас видел там каких-то преступников, имел место двадцать пятого января (либо днем позже).

Ближе к вечеру, уже в сумерках, к заброшенному водоему, который даже местные жители стараются обходить стороной, подъехали крытый микроавтобус и какая-то легковая машина. «Плохих» на этот раз было всего трое, а не семь-восемь, как в предыдущих случаях. А вот в чреве микроавтобуса оказалось сразу четыре крупных «свертка», каковые были поочередно «утяжелены» и утоплены в водах Черного пруда…

– Не будем пока забегать впереди паровоза, – сказал Нестеров, когда Вирас покинул их компанию. Он посмотрел на москвичку, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке. – У нас нет сейчас оснований считать, что в числе жертв, спрятанных на дне пруда, находится и человек, которого мы с вами ищем…

– Уже стемнело, – подал реплику Мажонас. – Сейчас бесполезно идти к этой чертовой луже, потому что ни черта мы там не разглядим… Даже если они и оставили там какие-то следы, то искать их лучше в светлое время суток!

– Да, утро вечера мудренее, – согласно кивнул Нестеров. – Утром, когда рассветет, мы с Римасом… а также Вирас… тщательно исследуем то место…

В этот момент на колени к Стасу запрыгнула кошка. Оглядев поочередно весь коллектив своими магнетическими изумрудными глазами, она, на понятном им двоим языке, потребовала, чтобы хозяин почесал ее за ушком.

– Благодарю вас, миледи, за ценную наводку, – сказал Нестеров, выполняя ее пожелание. – Ведь именно благодаря вам и еще нашим любознательным девушкам мы теперь находимся, кажется, в шаге от истины…

Когда «соколы» вышли на подворье, чтобы выкурить по сигарете, Слон, понизив голос, сказал:

– Чертовски смахивает на наш случай, Стас… Ты не находишь?

– Рано пока об этом говорить, Римас. Слишком много в этой версии событий обнаруживается нестыковок…

– От всей этой истории несет, как от гадского Черного пруда…

Банку с окурками – ради предосторожности – Слон вытряхнул в нужник: ведь ни Вирас, ни тем более Онуте к разряду курящих не относятся…

– Раз такие лихие дела творятся в округе, – задумчиво сказал Нестеров, – то и нам нужно быть начеку! Надо бы как следует прибраться, чтоб ничего из наших вещей не валялось на виду!.. Этой ночью, Слон, мы будем с тобой дежурить по очереди: так и быть, я беру себе «собаку», ну а ты, следовательно, заступаешь на вахту после четырех утра!

Приняв неожиданно даже для себя это решение, он и не предполагал, насколько мудрым оно окажется…

Глава 32 ТАК ПРОХОДИТ ЗЕМНАЯ СЛАВА

До Советска, где удалось обнаружить базовое укрытие Боксера, Сталлоне добирался кружным путем.

Он не столько опасался засветиться на Неманском погранпереходе, сколько следовал собственному правилу: не всегда кратчайший путь приводит к нужному результату.

Проехав три с лишним сотни километров по трассе Вильнюс-Каунас-Клайпеда, он переправился со своей легковой автомашиной на пароме через Куршский залив. Литовский и российский погранпереходы, оборудованные на Куршской косе в районе курортного поселка Нида, он миновал без каких-либо проблем: здесь все еще действовало соглашение о безвизовом режиме пересечения границы для граждан Литвы и населения Калининградской области.

Сталлоне еще в середине девяностых обзавелся российским паспортом – с безупречно залегендированной биографией, выданным одним из паспортных столов российского облцентра, – но пользовался он этим документом лишь на территории анклава, да еще при поездках в материковую Россию. В остальных случаях, в особенности же при поездках в Западную Европу или на один из средиземноморских курортов, где он иногда оттягивался как простой смертный, он предпочитал брать с собой зеленый литовский паспорт, дающий право безвизового проезда в любую из развитых стран.

В Калининграде, в районе тихой Еловой аллеи, у Сталлоне имелась собственная двухкомнатная квартира, местонахождение которой не было известно даже Монголу и его младшему брату Монголюкасу. В Вильнюсе он купил сразу две однокомнатные квартиры, которые можно использовать в качестве «лежек», а помимо того взял в аренду на год еще одну квартиру, чтобы использовать ее как «явку» для своих встреч с работодателями из «бригады».

Все эти предосторожности были далеко не лишними, если учитывать специфику той опасной профессии, которой он зарабатывал себе на хлеб.

Для связи с работодателями существуют контактные телефоны и Интернет… И поскольку он не считал полезным для себя постоянно жить в Вильнюсе или во второй литовской столице – Каунасе, где он мог бы попасть в поле зрения спецслужб либо тех, кто конкурирует с «бригадой», то предпочитал временные промежутки между своими рискованными акциями проводить в безалаберном, но в чем-то и симпатичном Калининграде-Кениге…

Поэтому Сталлоне нисколько не удивился, когда узнал, что Боксер в последнее время предпочитает укрываться на территории западного российского анклава: тот, по-видимому, руководствовался теми же соображениями безопасности, что и он сам.

В три пополудни Сталлоне уже находился у себя в квартире на Еловой аллее. Как всегда в канун серьезного дела, он капитально вздремнул, затем принял душ, побрился и перекусил бутербродами, запивая их крепчайшим черным кофе без сахара.

В Советск он выехал в десять вечера и за несколько минут до полуночи оказался у цели, каковой являлась развилка второстепенной дороги, находящаяся на почти одинаковом расстоянии от бывшего Тильзита, а ныне приграничного Советска, и находящегося чуть южнее райцентра Славск.

Именно здесь, на окраине небольшого поселка, километрах в пяти от шоссе Калининград-Советск, свил себе гнездышко Пятрас Чеснаускас, законопослушный гражданин и крупный бизнесмен, одна из фирм которого, прописанная в Паневежисе, возводит в этом регионе недорогое качественное жилье ну а то, что этот деятель пользуется у себя на родине довольно сомнительной известностью в связи с его криминальным прошлым, местные власти, кажется, совершенно не волнует…

Сталлоне, проехав от перекрестка еще метров пятьдесят, остановился рядом с лесопосадкой, от которой до окраины поселка было уже рукой подать.

Стоило ему выбраться из машины, как рядом, словно из-под земли, вырос его помощник – Витас.

– Докладывай обстановку, дружище.

– В десять утра Боксер и его телохран ездили в Советск, – полушепотом, чтобы не тревожить ночь громкой речью, произнес тот. – Почти до половины первого их джип стоял на выезде с моста Королевы Луизы.

Наверное, ждали кого-то с другой, литовской стороны Немана…

– Не дождались?

– Нет, уехали обратно, так ни с кем и не законтачив…

– Чем занимались потом?

– Находились безотлучно в доме. Телка, которая с ним почти постоянно здесь проживает…

– Русская? – перебил его Сталлоне. – Та, что работает секретаршей в его калининградском офисе?

– Да, она самая… Так вот, примерно в половине девятого вечера она выехала из особняка на своей тачке и обратно не возвращалась.

– Нам это на руку, – сказал Сталлоне. – Кто, кроме Боксера, остался в доме?

– Телохран, само собой… В последний раз он выходил из дома во двор полтора часа назад. Выпустил собаку и посадил ее на цепь, соединенную с тросиком – чтоб могла по всему участку носиться.

– Какой породы собака?

– Смешанная… Смахивает на кавказскую овчарку.

– Еще кто есть в доме?

– Экономка, или как там они ее называют… Ей лет сорок, думаю. Кто она по национальности, русская или литовка, выяснить не удалось.

– Не суть важно.

– Не знаю, каков у них тут был ранее распорядок дня, но сегодня на втором этаже, где разместился Боксер, свет погас без четверти одиннадцать. А минут за двадцать до твоего приезда потух свет и в других окнах, за исключением дежурного освещения.

– Что-то рановато Боксер укладывается спать, – хмыкнув, сказал Сталлоне. – Наверное, запланировал завтра уже с утра какие-то важные дела… Витас, ты уже прикинул примерный план особняка?

– Я набросал на листе бумаги чертежик… Не знаю, правда, насколько все это будет соответствовать действительности… Но где находятся комнаты экономки и телохрана, а также спальня самого Боксера, я уверен, вычислил абсолютно точно.

Посветив на чертежик синеватым лучом светомаскировочного фонарика, Сталлоне ознакомился с предположениями своего помощника касательно внутреннего устройства этого кирпичного двухэтажного строения, затем вернул ему сложенный пополам листок.

– Не забудь уничтожить потом эту бумаженцию.

– Обижаешь, начальник…

– Инструмент уже на месте?

Они прошли к «Кадетту», который был скрыт здесь же, в лесопосадке.

– Да, я извлек его из тайника.

– Ничего, надеюсь, пока не трогал?

– Нет, только переложил в багажник «Кадетта».

Открыв багажник, он продемонстрировал Сталлоне кейс, в котором в разобранном виде хранился спецназовский «винторез», и сверток, в котором оказалась «беретта», а также глушитель и две снаряженные обоймы к пистолету.

– Собирай винтарь, Витас, – распорядился Сталлоне. – Твоя задача: с одного выстрела укокошить сторожевого пса! Второй выстрел – сугубо для контроля! Ты уже подобрал себе снайперскую позицию?

– Есть тут одно удобное дерево… Всего метрах в семидесяти от ограды.

Направление ветра нам благоприятствует. Я уже подходил к тому дереву, и полкан меня не учуял.

Сталлоне навернул глушитель на дуло «беретты». Вставил обойму, снял пистолет с предохранителя. Отойдя чуть в сторонку, выстрелил в один из смутно угадывающихся в темноте стволов – выстрел прозвучал как негромкий шлепок.

Вернувшись к «Опелю», он извлек из багажника легкую складную лесенку из металлокерамика, а также набор инструментов, который может понадобиться ему для проникновения в расположенный в полутора сотнях шагов отсюда двухэтажный коттедж, окруженный двухметровой высоты каменной оградой.

– Твоя задача, Витас, приговорить полкана с первого же выстрела, – еще раз напомнил он помощнику. – Ну а я буду работать внутри дома.

Боксер улегся спать раньше обычного, поскольку он планировал уже в половине седьмого утра, взяв с собой телохрана – он же и личный водитель, – выехать в Вильнюс.

Но заснуть быстро ему не удалось: в голове ворочались разные мысли, то тревожные, то, наоборот, обнадеживающие…

Беспокойство, которое сейчас испытывал Боксер, имело, естественно, свои причины… Невольно задергаешься, когда за одну последнюю неделю погибло с десяток хорошо знакомых ему выходцев из его родного Паневежиса! Но эти-то ладно, на их места другие сыщутся. А вот Чяпа, который один стоил их всех вместе взятых… Решительно некем сейчас заменить Чяпу – облажавшийся в очередной раз Антон окончательно вышел из доверия, – так что придется все задуманное завершать ему самому.

Легостаев, кстати, который сейчас прячется у знакомой братвы в Паневежисе, так и не прислал сегодня в Советск связника, через которого он должен был сообщить Боксеру свежие новости. Зря только простояли у погранперехода два с лишним часа…

А вот от ребят, которых он оставил в Вильнюсе работать в качестве «ЗАО Инвистигэйшн ЛТД» и нащупывать контакты с руководством представительства «тюменских» в Вильнюсе, пришла обнадеживающая новость: одному из этих двух башковитых ребят удалось не только доставить в их офис еще одну бандерольку, в которой «тюменские» обнаружат кое-что интересное, интригующее, лакомое в канун близящихся переговоров, но и накоротке переброситься словцом с зампредставителя Игнашевичем.

Хотя Игнашевич не дал твердого обещания, но можно было не сомневаться, что либо он, либо его начальник Шевцов, либо кто-то третий, кто экстренно прилетит из Москвы – непременно явится в указанное время в указанное им место, где уже с глазу на глаз с ним будет разговаривать не кто иной, как сам Пятрас Чеснаускас… А уже дальнейший их торг покажет, на какую сумму вознаграждения может рассчитывать лично Боксер, который вложил в это дело немало своих сил и нервов.

Он нисколько не сомневался, что «тюменские» купят у него «архив Пошкуса» – надо только добиться приемлемой для него цены. …Пошкус попал в поле зрения «паневежских» еще несколько лет назад, в пору первого этапа приватизации Мажейкяйского НПЗ и других сегментов нефтяного рынка. Боксер, пытавшийся тогда хоть с краешку внедриться в этот прибыльный бизнес, предпринял несколько попыток встретиться с ним, чтобы обсудить «взаимовыгодные проекты». Но Пошкус, хотя Чеснаускас в то время уже заметно дистанцировался от криминалитета, сохраняя, впрочем, все необходимые ему связи, каждый раз уклонялся от прямых контактов с Боксером и его доверенными лицами.

Примерно с полгода назад, когда Пошкус ушел из властных структур в частный бизнес, «паневежские» начали разрабатывать его на полном серьезе. Постепенно Боксеру удалось выяснить, что этот человек является важным передаточным звеном между российскими нефтяными компаниями, стремящимися взять под контроль прибалтийскую «трубу», и частью коррумпированных чиновников, обделенных по части «презентов» теми, кто ныне хозяйничает в компании «Мажейкю Ойл». На католическое Рождество на него вышел один его давний знакомый, выходец из спецслужб, крышевавший «паневежских» еще с начала девяностых годов по линии Министерства внутренних дел, а нынче глава службы безопасности крупной прибалтийской фирмы, работающей на местном топливном рынке.

Разговор их закончился тем, что Боксер получил из «высоких сфер» заказ на Пошкуса и топ-менеджера «тюменских» Сергачева (эти двое встречались как минимум ежемесячно; требовалось устранить их одновременно)…

В иной ситуации он отказался бы от выполнения столь деликатного поручения, хотя это и могло поссорить его с очень влиятельными людьми.

Тем более что за работу было обещано не так много – всего триста тысяч баксов. Но он и сам уже собирался пощупать за разные места этого Пошкуса, сообразив по записям подслушанных переговоров, что тот собрал горы компромата на разных дельцов, чиновников и даже сотрудников спецслужб и теперь намеревается продать этот ценный товар пробивающимся на прибалтийские рынки «тюменским». Так что карта легла в масть, как он тогда про себя рассудил: одним выстрелом можно поразить сразу две мишени – удастся оказать ценную услугу серьезным людям и в то же время, прежде чем отправить Пошкуса на убой, самому выдоить его до донышка…

Поначалу, кажется, все шло как по писаному. Двух бизнеров и водилу взяли без шума и пыли, использовав для сугубо маскарадных целей добытые на стороне комплекты настоящей полицейской формы и списанный, но вполне техпригодный автомобиль «Фольксваген Вента» с соответствующей символикой. Водителя убили на месте, когда прибыли к заброшенному водоему. Русского малость припугнули, показав ему сцену казни, но самого его, как и Пошкуса, решили пока не трогать, поскольку из той ситуации следовало извлечь максимум возможного – деньги, важная информация, все это могло в будущем пригодиться.

Зато пришили там же одного из «своих», а именно бойца, который был за несколько месяцев до того внедрен в охрану личного офиса бизнесмена Пошкуса. Боксер и Чяпа заподозрили, что этот братишка работает не только на них, но и на того человека, который передал Боксеру данный заказ; именно поэтому его и решили сразу же устранить… Кстати, заказчик и впрямь спустя три или четыре дня осведомился о его судьбе, и Боксеру пришлась соврать, что задержание прошло не совсем гладко и что человека, который его интересует, к их общему несчастью, успел перед собственной кончиной застрелить водитель Пошкуса…

Когда он изложил заказчику свою версию событий, тот, как показалось Боксеру, все же остался чем-то недоволен, будто и он сам, и те серьезные люди, которые, собственно, и решили покончить с подозрительной активностью Пошкуса – а заодно послать «черную метку» руководителям «тюменских», зарящихся на чужое добро, – уже тогда заподозрили, что Боксер не так уж прост и сам, кажется, готов вести сложную комбинационную игру…

Не столько выполняя требования заказчика, сколько действуя из соображений собственной безопасности, он приказал Чяпе и Антону уничтожить еще четверых бойцов из Паневежиса, принимавших участие в похищении Пошкуса и Сергачева, – чтобы избежать всякой утечки информации о причастности к этим событиям Боксера и Чяпы.

Ну а далее, чтобы не искушать судьбу, Боксер перебрался на другую сторону Немана. Находясь здесь, в безопасно удаленном от эпицентра событий месте, и лишь изредка выезжая в Литву, он надеялся уже в ближайшие дни завершить комбинацию, в результате которой у него не только прибавится денег, но и появится верная возможность внедриться в перспективный и респектабельный нефтяной бизнес…

Не только эти мысли, которые он никак не мог от себя отогнать, не позволяли ему забыться глубоким сном в канун очень важной поездки в Вильнюс, но еще и какие-то звуки, порой долетавшие до его слуха извне…

То он услышал, как сдавленно захрипела во дворе собака – этот звук долетел до него через приоткрытую дверь балкона, который он не запирал даже зимой, потому что любил спать в холодке, – но пес, звякнув цепью, тут же смолк… То ему почудилось, что кто-то тихонько скребется в дверь его спальни, которую он, в отличие от балконной двери, укладываясь спать, запирал на внутренний замок…

Вот со стороны балкона донесся какой-то странный шорох…

Чертыхнувшись, Боксер поднял голову от подушки, затем, нашарив рукой кнопку, включил прикроватный светильник.

Моргнув пару-тройку раз, он изумленно уставился на незнакомого субъекта, который, войдя в спальню через балконную дверь, наставил на него пистолет с глушителем.

Особенно не понравился Боксеру какой-то давящий, немигающий взгляд незнакомца…

– Оставь свет включенным, Боксер? – процедил киллер. – А сам ложись на пол, лицом вниз!

Поняв, что тот может выстрелить в любую секунду, Боксер, скрипнув зубами, улегся животом на палас.

Киллер, продолжая удерживать хозяина на мушке, подошел к двуспальной кровати. Открыв прикроватную тумбочку, он обнаружил там, наряду с упаковкой снотворного, пистолет «ПСМ»; но ничего брать не стал, оставив все как есть.

– Что, Боксер, нервишки шалят?..

Сталлоне переместился в другой конец комнаты, ближе к двери, аккуратно обогнув при этом распростертого на полу мужчину.

– Боксер, мне тебя заказали, – произнес он спокойным тоном, словно речь шла о пустяках. – Мы с тобой деловые люди, поэтому давай обходиться без лишних базаров. Назови мне вескую причину, почему я не должен тебя пристрелить.

– Я готов перебить своими бабками «заказ»! – прохрипел Боксер. – Плачу – вдвое! Сколько они тебе обещали?

– Деньги? – как-то даже разочарованно произнес Сталлоне. – Ты что, предлагаешь мне кинуть работодателя?! Ну не знаю, не знаю… Ты вот, Боксер, обманул своего заказчика, выйдя за пределы оговоренного контракта… И что получилось? К тебе прислали – меня!

– Я готов заплатить любые бабки!!

– Гм… Деньги в доме?

– Да. Но какие гарантии…

– Абсолютно никаких! – оборвал его Сталлоне. – Просто моли своего бога, чтобы бабок у тебя достало… Ну, показывай, Боксер, где ты прячешь свой наличный капитал!

Боксер вынужден был принять правила навязанной ему смертельной игры, в надежде на то, что у него появится хотя бы призрачный шанс на спасение.

Что касается Сталлоне, то у него имелись собственные резоны, чтобы вести себя именно так, а не иначе.

Боксер, хотя и был физически сильным, да и решительным по натуре человеком, как-то сразу понял, что если он вздумает подловить киллера на невнимательности или же попросту попытается наброситься на того в порыве отчаяния – то все закончится мгновенно, летальным исходом.

У него имелся план, который давал хоть призрачную, но все же – надежду.

Они спустились по лестнице на первый этаж.

– Не верти головой, Боксер! – процедил Сталлоне. – И твой охранник, и женщина – они оба мертвы!

Через минуту они уже оказались в цокольном этаже, где у Боксера была оборудована сауна с небольшим бассейном из нержавейки, санузел, прачечная и бойлерная с импортным комплектом оборудования.

– У тебя тут что, тайник?

– Да. Есть потайной сейф. Он в прачечной.

– Какой-нибудь инструмент тебе дополнительно нужен?

– Нет, – обливаясь потом, хотя и был лишь в трусах и майке, сказал Боксер. – Панель, за которой находится сейф, можно снять даже вручную.

– Добро, действуй Боксер!

Сталлоне видел этого человека насквозь. Ему даже казалось, что он способен читать его мысли как открытую книгу. Поэтому, как только раздался щелчок открываемого сейфа и едва лишь Боксер, закрывая ему обзор спиной, нырнул туда своей правой рукой, Сталлоне тут же нажал на спусковой крючок.

Раздался тугой хлопок… Пуля, ударив Боксера в локоть, заставила его отшатнуться и заорать от кошмарной боли… Следующий выстрел, сделанный из «беретты» с глушителем, угодил задумавшему подвох паневежцу в правое бедро, заставив его крутануться, как юла, а затем рухнуть на кафельный пол прачечной…

– Отползи в сторону, гнида! – скомандовал Сталлоне. – Не тебе, падаль, со мной в такие игры тягаться…

В металлическом чреве потайного сейфа, на верхней полке, покоился увесистый армейский «кольт» – именно к нему и тянулся в последнем отчаянном рывке Боксер.

На нижней полочке обнаружились деньги: всего около двенадцати тысяч долларов, если пересчитать по курсу хранящиеся там евро, литы и российские рубли.

– Так и знал, что ты хочешь меня кинуть, – процедил Сталлоне. – Это же мелочь… пустяк…

Но все же, не побрезговав и этой малостью, сунул найденные в сейфе дензнаки в карман куртки.

Там же, на нижней полке, он обнаружил две кассеты от видеокамеры и пластиковую непрозрачную коробочку, внутри которой оказался небольшой плоский ключ и клочок бумаги с какой-то цифирью.

Увидев эту находку, он довольно усмехнулся.

Само собой, эти вещи, найденные в сейфе Боксера, он решил прихватить с собой.

– Прощай, Боксер! – Он дважды выстрелил паневежскому дельцу в голову.

– Пора поставить точку в твоей славной биографии…

Глава 33 НА ХУТОРЕ БЛИЗ ПАНЕВЕЖИСА

Первая половина ночи прошла нормально. Стас дежурил на свежем воздухе.

Мышка захотела составить ему компанию, но он прогнал ее обратно в дом, сказав, что у него уже есть достойный компаньон – сторожевой пес Вилкас…

Собака, которую на ночь выпустили из загородки и посадили на длинную цепь, все это время преспокойно дрыхла на дощатом настильчике, не реагируя ни на ночные шорохи, ни на караульного, которого она, как и Слона, еще в прошлые их приезды признала за своего.

Когда Стас потрепал пса по загривку, четвероногий сторож хутора, действительно смахивающий внешне на крупного сильного волка, лениво приоткрыв глаза, лизнул ему руку и стих, расслабленно положив голову на лапы.

Без пяти четыре Нестеров растолкал напарника, перекурил с ним за компанию, после чего с чувством выполненного долга отправился на боковую.

Ему показалось, он проспал всего ничего, как вдруг хриплый собачий лай в клочья разорвал рассветную тишину.

Стас рывком сбросил овчинный полушубок, которым он укрывался, и, не забыв вытащить из-под подушки «ЧЗ», вскочил с топчана, на котором он спал не раздеваясь, сняв лишь сапоги с коротким голенищем.

Громко хлопнула входная дверь.

– Всем подъем! – громко скомандовал Слон. – Женщины, в темпе поднялись, барахло в руки и мигом в подпол! К сараям через двор уже не успеем проскочить! Шнель, шнель… Свет не включать!! Стас, ты где?

Нестеров к этому времени успел обуться, повесить тулуп на гвоздик и сдернуть с другого крючка кожанку.

– Я здесь, Слон.

Он выскользнул в коридор, куда через приоткрытую дверь комнатушки, где последние ночи спала старая Онуте, полосой ложился неяркий свет.

– Кажется, к нам пожаловали гости, – Слон, схватив напарника за рукав, потащил его за собой в большую комнату, где ночевали девушки. – Как минимум на двух тачках едут… Спрашивается, кого еще черт несет?!

Заметив, что девушки все еще копошатся в темноте, Слон свистящим шепотом произнес:

– Давайте, милые, поторапливайтесь! Ноги в сапоги, куртки в руки, и марш за Вирасом в подпол! Сумки с барахлом я вам сам подам…

– Да, будет лучше, если мы где-нибудь спрячемся от греха подальше, – сдвигаясь к одному из занавешанных на ночь окон, приглушенно сказал Нестеров. – Слон, руководи эвакуацией! А я пока понаблюдаю!

Невесть откуда в комнате появился Вирас. Взяв за руку рыжеволосую москвичку, которой наконец удалось сунуть ноги в резиновые сапожки, он увлек ее за собой, открыв дверь, противоположную той, что вела в коридор, и далее, к входной двери. Они оказались в довольно просторном помещении, которое использовалось для хранения инвентаря, семян и прочего крестьянского добра. Вспыхнул луч фонаря, осветив открытый загодя лаз и ступени деревянной лесенки, по которым можно было спуститься в подпол. Глухонемой мужчина спустился в подпол первым, затем энергичным жестом показал москвичке, что ей следует не мешкая сделать то же самое.

Ирма нырнула в подпол следующей.

Слон вначале сбросил в лаз две большие дорожные сумки – они были упакованы еще с вечера, – а затем и сам сиганул по лестнице вниз.

Стас, чуть отодвинув занавеску, продолжал наблюдать за действиями чужаков… Светящийся циферблат часов на его запястье показывал половину седьмого утра. В столь раннее время не принято заявляться в гости, да еще без приглашения…

Пока он видел лишь один транспорт, на котором прибыли сюда неизвестные. Как раз в тот момент, когда он выглянул в щелочку, именно с его стороны, но шагах в тридцати, по другую сторону крепкой еще изгороди, остановился темного окраса микроавтобус. Водитель, сдав кормой, сманеврировал таким образом, чтобы снопы фар освещали находящийся за изгородью большой крестьянский дом.

Стас, когда это произошло, инстинктивно отшатнулся, выпустив из ладони край занавески… Но все же успел заметить, как из бокового люка принялись выскакивать какие-то фигурки в черном…

Он метнулся к другому окну. Так… Огибая усадьбу, напряженно шаря впереди себя фарами, с той стороны показалась легковушка… кажется, джип. Остановился… Похоже на то, что эти субъекты намерены вначале плотно оцепить усадьбу и лишь затем…

А что, собственно, они собираются затем предпринять? Кто они вообще такие и что их сюда привело, в эту богом забытую местность?

Пока Стас высматривал через окна чужаков, а заодно и прикрывал отход своей группы, старая Онуте не теряла и секунды времени… Хозяйка, женщина довольно преклонных лет, носилась, как электровеник… Р-раз!

Открыла большой сундук, который при желании можно было также использовать как лавку… Д-два? Схватила в охапку постель с кровати, на которой спала москвичка, и сунула ее комом в сундук, резко сбросив крышку вниз… И опять «р-раз» и «д-два», с той лишь разницей, что узел с другой постелью, на которой спала Ирма, она сунула в пузатенький колченогий шкафчик… Из того же шкафа извлекла два стареньких покрывала и постелила их на кровати поверх матрасов и подушек.

Проделав эту работу в считанные секунды, старая Онуте метнулась к выходу, успев на ходу бросить:

– Спускайся в подпол, сынок! А я к ним выйду…

Вирас, страховавший девушек внизу, когда они спускались по лесенке, дождался, когда Мажонас, у которого также имелся при себе фонарь, нырнет в подземелье, и тут же выбрался по трапику обратно в хозотсек.

Прежде чем Стас успел сигануть в лаз, глухонемой передал ему свой фонарь, жестом показав, что теперь нельзя мешкать и секунды.

Над головой Стаса почти бесшумно опустилась люковина. И тут же послышался дробный звук: это Вирас выбил крепление передней стенки огромного деревянного ящика, где хранился весь запас семенной картошки – хлынувшая из закромов бульба ровным слоем заполнила небольшой закуток, присыпав сверху и саму лючину…

Когда хозяйка выбралась на подворье, пес уже не лаял, как прежде, гулко, басовито, но и с хриплыми нотками, а яростно, заходясь в бешенстве, рычал… Одновременно он рвался с цепи: то, щеря свирепые клыки, пытался кидаться на тех, кто, преодолев невысокую изгородь, подбирались к дому со стороны микроавтобуса, то, вытягивая цепь на всю длину, рвался к темным человеческим силуэтам, которые приближались к усадебным строениям с противоположной стороны.

– Утихомирь своего пса, хозяйка! – долетел до нее чей-то громкий голос. – А не то пристрелим!

Онуте отцепила карабин, крепящийся к ошейнику пса… Потащила его к вольеру… Но не успела посадить его на короткую цепь и запереть за собой дверь, как Вилкас, мощно крутанувшись вокруг оси, освободил ошейник и метнулся прочь из вольера. «Все, пропал пес, – обмерла Онуте. – Как пить дать, пристрелят…» Но пес, заливаясь хриплым лаем, выписав замысловатую фигуру, как-то проскочил между двумя небольшими группками вооруженных людей и понесся огородами в сторону леса…

Перекрестившись, пожилая женщина повернулась к людям, которые через проем в изгороди проникли на подворье усадьбы.

– Ты что, сдурела, бабка?! – зло сказал один из них, одетый в «аляску» темно-зеленого цвета. – Хочешь под статью попасть?! Не видишь, что ли, кто перед тобой?! Мы при исполнении, а ты, старая, собак на власть спускаешь!.. «Хорошо, что Вилкас вырвался и убежал, – подумала Онуте. – Не вырвался бы, они бы его точно пристрелили… Как те же «ястребки» и энкавэдесты, которые, когда делали облавы и обыски на хуторах, первым делом стреляли собак…» Мужчина в «аляске» спросил у нее фамилию. После того как Онуте назвалась, он поинтересовался:

– Чужие на хуторе есть? Только говори правду, старая, а то хуже будет!

– Чужих на моем хуторе нет, – сказала Онуте. – Кроме вас…

– А это кто такой? – Он показал рукой на косматого мужчину, только что появившегося во дворе и сразу же взятого на мушку двумя расположившимися рядом с ними спецназовцами. – Эй, ты! А ну-ка двигай сюда!

– Он вас не слышит, – сказала Онуте.

– С-час… Еще как услышит! – делая знак своим людям, сказал старший.

– Проверьте, что за субъект!

– Он глухонемой, – объяснила Онуте. – Живет со мной на хуторе. А звать его – Вирас.

Служивый мужчина, с которым она вынуждена была общаться, не понравился ей с первого взгляда. Его глаза, казалось, жили отдельной жизнью, непрерывно рыская по сторонам и ни на чем сколь-нибудь долго не задерживаясь; нос его, острый и вытянутый, принюхивался к чему-то, ну а сам он, своим обличьем и даже манерой поведения – напоминал хоря.

С противоположной стороны дома раздался звон разбитого стекла – кажется, кто-то вынес там оконную раму. Одновременно с этим сразу трое человек, одетые в бронежилеты, черные спецназовские маски и вооруженные короткоствольными автоматами, дружно вломились в дом через входную дверь. Еще трое или четверо расположились по периметру усадьбы рядом с изгородью, следя за тем, чтобы кто-либо из укрывающихся в доме или в хозпостройках людей не вздумал вдруг кинуться в лес, подобно псу, которого, сдается, и след простыл.

– Сейчас мы выясним, старая, врешь ты нам, или же тех, кого мы разыскиваем, действительно нет на твоем хуторе! – зло скривив губы, сказал старший.

Нестерову, двигающемуся последним, приходилось сильно пригибать голову, поскольку галерея, в которой они оказались, в разных местах имела высоту от полутора до метра семидесяти.

Под ногами хлюпала вода, ее, к счастью, было лишь по щиколотку. Первым теперь топал Слон, которому из-за его габаритов приходилось буквально протискиваться в этом подземелье; но именно Римас, вопреки запретам взрослых, еще в детские и подростковые годы исследовал все имеющиеся в округе тайники, схроны, подземные ходы, одиночные щели-укрытия – одним словом, все, что появилось в этой земле в пронесшиеся над ней когда-то лихие времена. Кому же, как не Римасу, теперь выполнять роль проводника?

В спину Слону дышала москвичка, за ней держалась Ирма – обе женщины вели себя молодцом, – замыкал шествие, подсвечивая себе и другим фонарем, Нестеров.

Топали, впрочем, они недолго, сделали каких-то шагов сорок.

Они оказались в подземной камере примерно два на три метра и высотой не более полутора метров. Кажется, ход, по которому они продвигались, имел свое продолжение, но Слон, шумно отдуваясь, скомандовал: «Привал?» Вдоль одной стены, на манер скамейки, были составлены пустые деревянные ящики, еще один ящик, но металлический, стоял у противоположной стены.

Именно на него и опустился Слон, остальные, включая Стаса, уселись на «скамейку».

– Мы сейчас, считайте, в аккурат под сараем, – сообщил им Римас. – Там есть еще один подпол, как и под самим домом, но те подвалы с нашим ходом не сообщаются. Пока останемся здесь… Если б была возможность проскочить до опушки леса, я бы вас так спрятал в одном из схронов…

Там даже «третью мировую» можно переждать…

– Ну как вы? – спросил Стас у женщин. – Наверное, напуганы всем этим… приключением?

– Я только сейчас, кажется, окончательно проснулась, – шепотком сообщила Головина. – А что, собственно, случилось?

– Какие-то люди приперлись на хутор, – сказал Слон. – Стас, ты разглядел кого-нибудь из них?

– Не очень… Те, кого я видел мельком, смахивают на спецназовцев.

Видел еще каких-то двух хмырей, которые пожаловали сюда на джипе…

Они, сдается, одеты в гражданку…

– А я сон хороший видела, – вставила Мышка. – Такой сладкий, сладкий… не скажу, про что и про кого. И представляете… В самом интересном месте… Римас проорал нам: «Подъем!!!» – Вы думаете, эти люди именно нас разыскивают? – спросила Головина.

Пока Стас собирался с ответом, его напарник успел зажечь одну из благоразумно прихваченных им с собой свечей – хотя они и не рассчитывали прятаться здесь долгий срок, все ж питание для фонарей следовало поберечь.

– Не знаю, не знаю… – задумчиво произнес Стас. – Но будет лучше, если мы до их отъезда побудем здесь, в надежном укрытии.

– Мы ребята шустрые, – оскалив зубы, сказал Слон. – Нас фиг догонишь, хрен поймаешь… «Но если эти незваные гости прихватили с собой хоть одну полицейскую ищейку, – подумал про себя Стас, – то у нас могут возникнуть проблемы…»

Первый, достаточно поверхностный, обыск как в самом доме, так и в хозяйственных строениях, дал лишь одну находку, которая могла навести поисковиков на след людей, которые интересовали прежде всего главного в этой группе – старшего инспектора Службы спецрасследований Валенаса.

В сарае нашли автомобиль «Нива».

– Свяжись с нашим информационным центром! – приказал Валенас своему младшему по возрасту и званию коллеге, который, будучи правой рукой Хоря, неизменно участвовал во всех акциях группы «Мажейкяй». – Сообщи им данные… пусть быстренько пробьют владельца!

Когда к нему подвели старую Онуте, Валенас, показав на обнаруженную в сарае автомашину, спросил:

– Чья это машина и где сейчас ее хозяин?

Ему пришлось повторить свой вопрос, прежде чем прозвучал равнодушный голос хозяйки хутора:

– Кто-то из родни приезжал… У меня часто бывают гости из города.

Племянник оставил машину у меня на хуторе… сказал, что сломалась.

Обещал приехать на днях, забрать ее в мастерские…

– Похоже, что ты врешь, старая, – сказал Валенас. – Баню вот недавно топили… Ну так кто к тебе приезжал?

– Родни у меня много, разве всех упомнишь, – голос у пожилой женщины сделался каким-то старческим, скрипучим. – Старая я стала, господин… ничего уже не соображаю.

– Ну а внуки твои где, бабка? – вкрадчивым голосом поинтересовался Валенас. – А именно – Римас Мажонас и Ирма Мажоните?! Давно ты их видела? Нам нужно опросить их в качестве свидетелей по одному делу…

Не успела Онуте обдумать свой ответ на эти каверзные расспросы, как со двора до них донесся заполошный собачий лай и чья-то отчаянная ругань.

Валенас и его помощник выскочили из сарая на подворье, где уже полным ходом разворачивалось кровавое побоище.

Кинолог со своей натасканной ищейкой из породы овчарок – собаку вместе с отделением спецназовцев доставили в микроавтобусе – намеревался пройти к сараю. Один из сотрудников успел вскрыть «Ниву», и если бы ее хозяин, либо кто-то из пассажиров, сейчас находился на хуторе или где-то поблизости, то служебный пес мог бы взять след, пусть даже следы эти уже не слишком свежи… Но тут откуда ни возьмись появился Вилкас; не издав ни единого звука, он свирепо вцепился почти в такую же крупную, как и он сам, служебную собаку!

Вдобавок кинолог, растерявшись, да и струхнув, что уж греха таить, выпустил из руки поводок, а сам отшатнулся в сторону, чтобы не угодить под огромные, пузырящиеся кровавой пеной клыки…

Увидев визжащий, хрипящий, клокочущий яростью клубок, в который сплелись схлестнувшиеся в отчаянном, смертельном поединке две мощные собаки, Валенас сердито проорал:

– Стреляйте! Запорет нашего пса, мать вашу!! Да пристрелите же вы ее кто-нибудь!!!

С полдюжины спецназовцев, обступившие полукругом место побоища, пытались выцелить хуторского пса, но куда там: окрас у собак схожий, да и сплелись они, норовя перегрызть неприятелю горло, в такой катающийся по земле клубок, что эдак можно и свою ищейку по ошибке пристрелить.

Спустя короткое время все было кончено.

Растерзанная овчарка осталась лежать на земле, а Вилкас, весь израненный, покачиваясь, похромал в сторону своего вольера.

Короткая очередь, выпущенная одним из спецназовцев, свалила и его на землю…

Обыск, который проходил уже без натасканной для участия в подобных акциях служебной собаки, длился более часа.

Старший инспектор Валенас, которого даже сослуживцы за глаза называли Хорем, по правде говоря, не был уверен, что интересующая его компания скрывается на хуторе этой косящей под слабоумную пожилой женщины.

Начиная с вечера он со своими людьми произвел обыски сразу по нескольким адресам в Паневежисе. Валенас привык полагаться на интуицию, на свой изощренный нюх. Интуиция же подсказывала ему, что Нестеров и его команда после недавних событий предпочли покинуть Вильнюс и перебраться в эти края, где у его литовских сотрудников есть многочисленная родня…

Обыски эти ничего не дали. Родственники Ирмы и Римаса либо действительно не знали их точное местонахождение, либо делали вид, что не знают. Среди различных адресов их многочисленной семейки отыскался и этот глухой литовский хутор. Валенас прикинул, что исчезнувшие из Вильнюса люди могут скрываться именно на хуторе, и без долгих проволочек решил нагрянуть туда с утра пораньше.

Обстоятельства вынуждали его в эти последние дни крутиться, как проклятому. Неожиданно вылезли концы по делу исчезнувших еще месяц назад Пошкуса и Сергачева. Люди Боксера порядком начудили; из-за их недисциплинированности и алчности теперь могут пострадать очень серьезные деловые люди, от которых исходила инициатива всего «заказного мероприятия».

Да и сам Валенас оказался под ударом.

Лишь недавно, менее трех суток назад, ему стало известно, что всей этой историей сейчас вплотную занимается один из отделов Департамента госбезопасности (по слухам, возглавляет особую оперативно-следственную бригаду ДГБ старший инспектор Феликс Монкайтис)…

Владелец частной охранной фирмы Стас Нестеров, двое его сотрудников и прибывшая недавно из Москвы некая Анна Головина развили столь кипучую деятельность по выяснению судьбы пропавшего без вести Вадима Сергачева, что разом всплыл весь придонный слой ила; при этом обнажились многие улики, надежно, казалось бы, спрятанные на дне заброшенного водоема…

Похоже, им удалось выяснить кое-что существенное по «делу Сергачева», то, что может бросить тень подозрения не только на паневежскую братию, – гореть им всем теперь в аду! – но и на тех серьезных людей, кто стоит за всем этим делом. Но Валенасу, да и не только ему пришла в голову неплохая идея: повесить совершенное другими преступление на Нестерова и Ко, и сделать все так, чтобы они не смогли отмазаться – то есть осуществить тот вариант, который так бездарно провалил Чяпа со своими людьми.

Если удастся провернуть такое дельце, то все встанет на свои места.

Подверстай к гибели Сергачева его сожительницу Головину, от которой у топ-менеджера «тюменских» имеется сын – а значит, наследник его состояния, – да еще парочку башибузуков, таких, как Нестеров и Мажонас, и тут же нарисуется уголовная драма, чистая бытовуха, преступление на корыстной почве… Ну и где тут, спрашивается, политика, нефтяной бизнес и коррупция в рядах чиновников и сотрудников спецслужб?

То-то же…

Будут, конечно, при таком пасьянсе кое-какие нестыковочки… Но поскольку такая версия событий удовлетворит очень многих людей, то она и будет признана – истинной.

Осталась сущая мелочь: пробить местонахождение Нестерова и Ко до того, как на них выйдет следующая параллельными курсами группа сотрудников госбезопасности…

Когда его сотрудники уже всерьез взялись за дело – разозленные прежними неудачными обысками и гибелью ищейки, они теперь готовы были перевернуть на этом хуторе все кверху дном, – вдруг ожил сотовый телефон Валенаса.

И рация в служебном транспорте тоже ожила – старшего группы через паневежский филиал вызывала на связь штаб-квартира его родного ведомства.

Начальник Службы спецрасследований, а именно он был на связи, прервал доклад своего подчиненного раздраженной репликой:

– Валенас, кто давал вам санкцию на проведение обысков в Паневежисе?!

– Но… Мы ведь оговаривали… что в некоторых случаях…

– Вот что, Валенас, – вновь оборвал старшего инспектора его начальник.

– Вы невесть чем занимаетесь там, а нам с вами назначено явиться с докладом к министру внутренних дел… ровно в одиннадцать утра! Где ваше подразделение, Валенас?

– Большая часть сотрудников здесь, при мне. И еще несколько человек осталось в Вильнюсе…

– Группу «Мажейкяй» немедленно вернуть на постоянное место базирования! Сами же срочно выезжайте в контору!

– Будет исполнено, – скрепя сердце бросил в трубку Валенас. – Я выезжаю в Вильнюс…

Окончив этот неприятно заинтриговавший его разговор с начальником, Валенас дал своим сотрудникам команду грузиться в транспорт и следовать прямиком на постоянную базу.

Сам он со своим молодым помощником, прежде чем тот присоединился к остальным, устроил небольшое совещание возле джипа.

– Они где-то здесь прячутся, – произнес он взволнованной скороговоркой. – Черт, времени у нас не хватило… Не знаю, что это вдруг начальству в голову взбрело!

– Наверное, возле усадьбы имеется что-то типа схрона.

– Я тоже так предполагаю… Вот что, дружище… – Валенас пристально посмотрел на помощника. – Тут кое за кем должок остался, верно? Найди этого человека… ты знаешь, о ком я говорю!

Помощник молча кивнул.

– Пусть возьмет кого-то на подмогу… и не сегодня, так завтра, но чтоб проверил и этот хутор, и другие места, где может околачиваться известная тебе компания…

Глава 34 ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ

Ропша, остановив машину у одного из городских телефонов, сбросил «маячок» на сотовый, который использовался в последнее время для подобных контактов. Спустя минуту на автомат, у которого он дожидался, перезвонили.

– Это я, – сказал в трубку Монгол. – Нужно встретиться по одному делу.

– Прямо сейчас? – поинтересовался на другом конце линии Сталлоне.

– Да, желательно.

– Где ты находишься?

– В районе привокзальной площади.

– Ты – один?

– Да, один.

– Добро, – после паузы прозвучало в трубке. – Буду ждать тебя ровно через полчаса по следующему адресу…

Закончив разговор со своим постоянным работодателем, Сталлоне вернулся в комнату, где его дожидался Витас.

– Неплохо, однако, все складывается, – пробормотал он себе под нос. – Неплохо… Так на чем мы с тобой прервались, Витас?

Он подошел к «стенке» и, достав из кармана ключик, открыл секретер.

– Ты говорил, Сталлоне, что из меня получился прилежный ученик…

Сталлоне достал из секретера две пачки стодолларовых купюр. Положив деньги на журнальный столик возле Витаса, он прошел к бару, вернулся с двумя фужерами, наполненными темно-янтарной жидкостью.

– Деньги твои, Витас, – сказал он, кивнув на «зелень». – Это твой гонорар за прошлую акцию… Ты знаешь, я не поощряю выпивки. Но иногда, вот как сейчас, не грех опрокинуть рюмашку доброго французского «Мартеля»…

– За что выпьем, шеф?

Коротко взглянув на него, Сталлоне, прежде чем выпить, сказал:

– За удачу и трезвый расчет!

Зелье, которое он подмешал в фужер Витаса, подействовало моментально.

Проверив пульс, Сталлоне убедился, что этот молодой парень, которого он сам нашел и который ассистировал ему во всех последних акциях – мертв.

Адрес, который он назвал Монголу, находился всего в пяти минутах ходьбы отсюда, так что действовал он с небольшим запасом во времени.

Когда Витаса обнаружат здесь, то медэкспертиза, вероятнее всего, причиной смерти назовет сердечный приступ.

Сталлоне взял с журнального столика две пачки долларов, сунул их в карман пальто и, прежде чем навсегда покинуть квартиру, бросил равнодушный взгляд на завалившегося набок в кресле парня. «Ты так и не понял, Витас, главного правила нашей профессии: настоящий киллер не оставляет после себя «учеников»…»

Монгол несколько удивился, что Сталлоне назначил ему встречу по новому адресу, где он никогда прежде не бывал. Но с другой стороны, чему тут удивляться: этот человек всегда был склонен к перестраховке, так что внезапная смена адреса «явки» вполне соответствовала осторожному стилю его поведения.

Припарковав машину во дворе обычного для этого городского квартала четырехэтажного дома, Ропша поднялся на второй этаж.

Сверившись с табличкой на двери, утопил пуговку звонка.

– Ты один, Йонас? – спросил Сталлоне, запирая за ним дверь.

– Один… Ты ж знаешь, что я никого не беру на наши с тобой встречи…

Я вижу, ты сменил «явку»?

Однокомнатная квартира, в которой он оказался, была практически свободна от мебели: на кухне имелись стол и табуретка, в комнате – старый диван и пара стульев.

– Береженого бог бережет, – отозвался киллер. – Так какое у тебя ко мне дело, Йонас?

– За Боксера и всех прочих я с тобой полностью рассчитался?

– Да, мы в расчете.

– Получи аванс за тех двух, заказ на которых я тебе передал еще пару дней назад.

Он протянул киллеру небольшой пакет из плотной крафтовой бумаги, в котором оказалась «зелень».

– Сколько здесь? – поинтересовался Сталлоне.

– Двадцать пять «штук».

– Я еще не сделал эту работу.

– Я знаю. Когда кончишь этих двоих, получишь при расчете ту сумму, что я уже тебе называл.

Сталлоне взял у него пакет с деньгами – аванс за ликвидацию Нестерова и Мажонаса – и сунул его под диванную подушку.

– Что еще?

Монгол достал из внутреннего кармана куртки сложенный пополам листок с какими-то записями и передал его киллеру.

– Здесь координаты двух моих людей, которые сейчас находятся в Паневежисе, включая номера контактных телефонов. Они через наши связи и возможности пробивают места «лежек», где может тихариться Антон Легостаев.

– Заказ на Антона остается в силе?

– Да, конечно, – сказал Монгол, которому напомнил об этом пару часов назад «первый номер». – Но те двое, о которых я говорил… Их нужно оформить срочнейшим образом! Кстати… Есть информация, что «фальконов» пытается вычислить группа «Мажейкяй» из Службы спецрасследований. Нужно прибрать этих двоих до того, как к ним доберутся люди из МВД или из госбезопасности… По последним сведениям, они ударились в бега и прячутся где-то в районе Паневежиса.

Те ребята, чьи координаты я тебе передал, активно собирают информацию по Антону и по этим двум субъектам. Они надежные люди, Сталлоне, и умеют держать язык за зубами.

Задумчиво пожевав губами, он вновь поднял глаза на киллера.

– Кажется, ничего не забыл сказать…

– Минутку, Йонас, – поднимаясь со стула, произнес Сталлоне. – У меня к тебе тоже есть небольшое дельце…

Он залез во внутренний карман пиджака, но затем, как бы спохватившись, сказал:

– Нет, не здесь… Эта штуковина осталась у меня в кармане пальто.

Сталлоне вышел из комнаты в прихожую.

За то короткое время, пока он отсутствовал, Монгол успел подумать вот о чем… Вчера вечером ему позволили навестить в изоляторе младшего брата. Он передал Монголюкасу хорошую новость: через три, максимум четыре дня брательник окажется на свободе… А как только Монголюкас будет укрыт в надежном месте, и сам он сможет вытащить голову из петли – возможно, за секунду до того, как она затянется.

Монгол понимал, что когда «маски» получат от него все, что требуется, то его самого, скорее всего – чтобы оборвать важное звено, – тут же зачистят…

Когда Сталлоне вернулся в комнату, в руке у него был зажат удлиненный глушителем австрийский «глок».

Монгол, грузно развернувшийся к нему всем корпусом, вначале приоткрыл рот от удивления, а затем покрылся бурыми пятнами.

– Что за гребаные шуточки?! – процедил он сердито. – Сталлоне, сейчас не время для таких дешевых понтов!

– Нет, Монгол… это ты превратился в дешевку, – не повышая тона, сказал Сталлоне. – Сдается мне, в последнее время ты снюхался с легавыми…

– Подумай сам, что ты несешь! – не сводя глаз с киллера, внезапно севшим голосом сказал Ропша. – Ты меня знаешь столько лет, и такую чушь городишь… «Вот именно!» – испытывая одновременно ярость и отчаяние, подумал про себя авторитет. За столько лет их знакомства он свыкся с мыслью, что у него имеется свой личный киллер, который никогда не дает осечки; ему и в голову не могло прийти, что подлянки следует ожидать именно с этой стороны…

– Ты же один из нас, Сталлоне! – торопливо, комкая слова, произнес он.

– Ты… как брат… часть нашей семьи…

Пуля, выпущенная из пистолета «глок», пробила Монголу череп чуть выше переносицы.

Раздались еще два сочных «шлепка» – контрольный в голову и для гарантии в сердце.

Киллер бросил пистолет рядом с трупом своего бывшего работодателя.

Не снимая перчаток, он обыскал свежеиспеченного жмура. Не обнаружив при Монголе ничего для себя полезного, Сталлоне забрал пакет с авансом, надел шляпу и пальто и покинул квартиру, заперев дверь на автоматический замок.

У киллера – не бывает семьи.

Закрытое совещание проходило в здании президентуры, в офисе советника президента Литвы по национальной безопасности.

Помимо самого советника, в нем участвовали министр внутренних дел, который незадолго до этого принял у себя с докладом руководителя Службы спецрасследований и одного из ключевых сотрудников этого ведомства старшего инспектора Валенаса, а также глава ДГБ и один из его подчиненных – сотрудник госбезопасности Феликс Монкайтис.

Примерно четверть часа занял доклад Монкайтиса о результатах, полученных его бригадой сразу по нескольким уголовным и розыскным делам, тесно завязанным на процессы, происходящие нынче вокруг компании «Мажейкю Ойл».

Столько же времени он отвечал на вопросы советника и министра, после чего его попросили подождать за дверью.

Оставшись наедине, трое наделенных большой властью людей еще о чем-то совещались около полутора часов.

Переброситься словцом с шефом Монкайтис смог лишь позднее, когда они приехали из президентуры в штаб-квартиру родного им учреждения.

– Принято решение провести тщательное служебное расследование, – сказал шеф ДГБ, когда они вдвоем уединились в специальной звукоизолированной комнате. – И не только в отношении Валенаса, хотя он, конечно, главный объект пристального внимания, но и в отношении других известных тебе лиц из Службы спецрасследований и некоторых других управлений МВД.

– А мы чем занимались все это время? – почти не скрывая своей неудовлетворенности прозвучавшей только что новостью, сказал Монкайтис. – Кажется, мы уже провели «служебное расследование»…

Фактов, компрометирующих всю эту шатию, мы добыли предостаточно! Я еще когда предупреждал, что Валенас окончательно разложился… Что он привык, наглец, действовать нахрапом, и в малейшей степени не считаясь с требованием соблюдать элементарную законность!

– Все эти разговоры, Феликс, долгое время были бездоказательными.

– Скажите лучше, шеф, что у Валенаса завелись высокие покровители, которые не дают его в обиду!.. Ну хотя бы под домашний арест мы можем его взять?!

– Нет, – покачал головой глава ведомства. – Феликс, я запрашивал санкцию на самом верху, но мне ее не дали… На второе марта, напомню, назначены важные переговоры по «Мажейкю Ойл». Скандалов сейчас и без того хватает… Руководство страны опасается, что количество скандалов вокруг топливно-энергетического сектора может перевалить опасную черту. А тут еще вскрыта коррупция в спецслужбах, когда кое-кому идет отстежка за то, чтобы «Ивана» и дальше не пускали к «трубе». Может так случиться, что «тюменские», у которых тоже имеются здесь глаза и уши, в самый последний момент решат уйти с переговоров. И что тогда?

– Понятия не имею, – нахмурившись, сказал Монкайтис, хотя, конечно же, прекрасно все понимал.

– Лучше нам этого не знать, – вздохнув, сказал начальник. – Так что никаких арестов пока, Феликс! Вот подпишут политики и бизнесмены нужные нашей стране, нашему хозяйству бумаги, тогда решим, что нам делать со всеми этими подлецами вроде Валенаса…

Вопреки собственным предположениям, замдиректора вильнюсского филиала «ТК-Балтия Ойл» Игнашевич, съездивший для консультаций в Москву, получил там недвусмысленный приказ законтачить при первой возможности – с соблюдением всех мер предосторожности – с теми людьми, которые прикрываются явно липовым лейблом «ЗАО Инвистигэйшн ЛТД»…

Решетовский, в присутствии начальника службы безопасности Концерна и главы департамента, отвечающего за деловую разведку, лично проинструктировал Игнашевича, поручив на данной стадии проведение тайных переговоров с «инвистигейторами» именно ему.

Вслед за ним в Вильнюс вылетел эксперт, который, в случае удачного развития событий, сможет на месте оценить качество и достоверность полученной столь необычным образом информации. А также, под видом эксперта, один из сотрудников службы безопасности, который должен оценить «риски» и продумать процедуру контактов, чтобы, во-первых, не подвергать излишней опасности «контактера», то есть Игнашевича, а во-вторых, не подставиться ненароком под провокацию конкурентов либо местных спецслужб.

Игнашевичу вся эта затея сильно не понравилась, поскольку именно при схожих обстоятельствах пропал без вести топ-менеджер Концерна Вадим Сергачев.

Ко его мнение уже никого не интересовало.

Вильнюсский Дворец выставок открылся для публики в десять утра.

Ровно в одиннадцать, как было ему сказано в ходе последнего контакта с «инвистигейторами», Игнашевич вошел в здание Дворца.

Руководствуясь на этот раз инструкциями прибывшего из Москвы спеца по вопросам безопасности, Игнашевич не стал подниматься по лестнице, а остался в фойе, где в это время уже работало мини-кафе.

Подойдя к стойке, он заказал кофе. За столиком он просидел примерно десять минут. Но, вопреки ожиданиям, к нему так никто и не подошел.

Тогда Игнашевич, покинув свой временный наблюдательный пункт, поднялся на второй этаж Дворца, где функционировала выставка местных художников-примитивистов. Заплатив за вход, он прошел в зал экспозиции. И хотя мысли Игнашевича были заняты своим, он все же останавливался ненадолго возле того или иного «шедевра», будь то аляповатый сельский пейзаж или песчаные балтийские дюны, смахивающие в работах экспонируемых художников на куски засохшего дерьма…

В принципе, он понимал, почему начальство бросило его «под танк».

Экспертиза даже отрывочных фрагментов показала, что «инвистигейторы» обладают первоклассным «товаром», подобным тому, который намеревался передать за определенную плату «тюменским» литовский бизнесмен Пошкус.

До второго марта, когда состоятся финальные переговоры, осталось всего ничего… Через три дня в Вильнюс должен прилететь Решетовский, а еще спустя сутки – сам президент Концерна с небольшой свитой.

Существует кипа официальных документов, подготовленных к этой дате. В том числе и данные, представленные менеджментом компании «Джильямс», подтвержденные как данными литовского правительства, так и «серьезным международным аудитом». Но грош цена всем этим аудиторам!.. После серии скандалов, хотя бы с тем же «Энроном», к ним нет никакого доверия… Но с другой стороны, попробуй-ка подкопайся под всю эту хитрую бухгалтерию, когда на руках нет достоверных сведений, надежно уличающих менеджеров «Джильямс» и местных посредников в корпоративном подлоге!

Намечаемая в начале марта сделка по приобретению пакета акций компании «Мажейкю Ойл» выгодна для Концерна, но зачем же платить лишние бабки?!

Ровно в полдень, как ему было велено, Игнашевич покинул здание Дворца (мысленно перекрестившись при этом).

Он мог лишь гадать, по какой причине продавец, либо его представитель, не явился в указанную им же точку рандеву.

Откуда ему было знать, что «продавец» уже помещен в морг города Советск, откуда его вскоре должны будут забрать литовские родственники, а сам «товар» в этот же день окажется совсем в других руках…

Глава 35 КТО РАНО ВСТАЕТ, ТОМУ БОГ ДАЕТ

Хотя поисковики убрались с хутора в девятом часу утра, Нестеров и его компания просидели в подполе до наступления темного времени суток.

Когда старая Онуте описала двух цивильных людей, которые вместе со спецназовцами учинили обыск в ее усадьбе, «соколы» без труда узнали в них Хоря и его более молодого коллегу.

Героически павшего на своей собачьей службе Вилкаса зарыли в тот же вечер на опушке леса, пообещав хозяйке доставить из города на замену ему какую-нибудь подходящую для местных условий собачью особь.

Посовещавшись со Слоном, Нестеров решил, что им пока не стоит покидать хутор, потому что после произведенного группой «Мажейкяй» обыска вряд ли кто-нибудь станет их здесь искать.

Эту ночь они спали не раздеваясь, готовые при первых признаках опасности юркнуть в спасительное подземное убежище.

Само собой, мужчины опять дежурили по очереди, тем более что хуторской пес теперь уже не сможет заранее предупредить «хуторян» о приближающейся угрозе.

Стас дежурил только до двух ночи. Остальное время взял на себя Римас, поскольку Нестерову предстояло завтра важное дельце, и ему следовало хоть немного выспаться.

Стас все равно поднялся довольно рано и выехал с хутора с таким расчетом, чтобы подгадать прямо к открытию вильнюсского филиала «Ханса-банк»…

Все оказалось не так страшно – и не так сложно, – как он себе представлял, отправляясь на это рискованное мероприятие.

Кстати, вовсе не Римас подбил его на поездку, хотя первым в пользу этой авантюры высказался именно Слон.

Поначалу Стас гнал из головы всякие мысли, связанные с банковыми сейфами и цифровыми комбинациями. Но этот Хорь со своей гнилой компанией, что называется – достал… По прикидкам Стаса, в архиве Пошкуса, если он до сих пор цел и находится именно там, куда положил его хозяин, вполне может оказаться компра на некоторых завязанных на мажейкяйские дела сотрудников спецслужб, включая такую заметную фигуру, как Валенас. На старовера «Йонаса», который обещал достать компру на Хоря, надежда слабая; так что придется Стасу самому как-то крутиться, чтобы на будущее обезопасить себя от Валенаса и его дружков.

Да и ордер на арест с открытой датой, хранящийся в папке Феликса Монкайтиса, тоже не помешает перешибить чем-нибудь капитальным, существенным – здесь Слон, конечно, прав…

Войдя в банк в числе первых клиентов, Нестеров далее в точности следовал процедуре, которую в деталях сообщил «паневежским» – под пытками! – человек, арендовавший здесь депозитный сейф.

Он подошел к одному из банковских служащих, сделал соответствующее заявление, и тот сопроводил клиента к другому клерку, поручив Нестерова его заботам.

Прежде чем тот повел клиента в подземное хранилище, где располагались как депозитные ячейки, так и сейфы различной вместительности, они сверили предварительный цифровой код.

К счастью, все сошлось… В противном случае клерк либо выгнал бы его взашей, либо, что вероятнее всего, нажал бы потайную кнопку сигнализации, давая знак местным охранникам.

Стас, хотя и старался не терять выдержки, даже малость вспотел от испытываемого им в эти мгновения адского напряжения… Он ведь изъял у Чяпы лишь копии видеозаписей, а это означает, что где-то есть и оригинал. Да и ключей от депозитного сейфа имеется как минимум два – оба они, с одинаковым номером, фигурировали в той же видеозаписи… Не говоря уже о том, что сейф могли очистить те же «паневежские» еще в конце прошлого месяца.

Но у Стаса имелись веские резоны думать, что «архив Пошкуса» все еще на месте. Или какая-то его часть пока еще хранится в сейфе (что-то, конечно, оттуда могли и забрать). Зачем «паневежским» таскать это добро взад-вперед, если оно и так складировано в супернадежном хранилище? Ведь кроме самого Пошкуса да тех двоих, которые снимали допрос на пленку и оставили себе эту запись и ключи от банковского сейфа, если следовать здравой логике, о всех этих вещах более никто не должен был знать. Да и саму процедуру доступа им совершенно незачем менять – бизнера-то они наверняка спровадили на тот свет…

Понятно также, почему Пошкус выбрал именно такое место и такой способ хранения своего «товара». Все продумано так, чтобы в случае достижения взаимной договоренности содержимое сейфа – все, или частями – могло забрать отсюда то лицо, у которого окажется ключ и знание цифровых комбинаций доступа.

В подземном хранилище, к счастью, было прохладно.

Дополнительное облегчение Нестерову принесло то, что он верно назвал очередные восемь цифр (всего их в цифровой комбинации доступа было – три по восемь, итого двадцать четыре цифры).

Клерк открыл дверцу в хромированной решетке, возле которой торчал охранник. Подчиняясь его вежливому жесту, Нестеров первым вошел в нужную им секцию хранилища. К счастью, порядковые номера были выбиты не только на депозитарных ячейках, но и на передних дверках сейфов, которых, различной величины, имелось здесь поболее сотни.

Сейф под номером 117 оказался едва ли не самым массивным из всех.

Нестеров, похрустев колесиками, набрал последние восемь цифр, составившие, собственно, банковский код: наверное, что-то эти цифры да означали в жизни Пошкуса, раз он выбрал их для кодированной комбинации.

Затем он вставил свой ключ в скважину.

Банковский служащий, стоявший рядом с ним, внимательно, и в то же время вежливо, наблюдая за действиями клиента, взял в руки связку с «вездеходами», прикрепленную цепочкой к ремню, и вставил свой ключ в другую скважину.

В этот момент Нестеров даже дышать забыл…

Когда они одновременно повернули свои ключи влево, где-то в чреве сейфа раздался показавшийся Стасу божественной музыкой негромкий щелчок…

Клерк деликатно отошел в сторонку, чтобы не сковывать пожаловавшего в банковское хранилище клиента.

Стас, поставив на пол средних размеров сумку, которую он на всякий случай прихватил с собой, распахнул дверцу сейфа пошире. Металлический шкафчик высотой с его рост делился на три внутренних отсека. Верхний отсек, занимавший примерно шестую часть объема, средний, чуть более вместительный, и нижний, самый вместительный…

На верхней полка Стас обнаружил «двойной» кейс. Он подумал, что, не зная шифра замков, он не сможет здесь его открыть… Но когда он взял кейс в руки, тот оказался на удивление легким… «Скорее всего, Пошкус хранил в этом кейсе какую-то наличку, – мысленно предположил он. – А кто-то из «паневежских»… может, даже Чяпа… эти бабки сразу же изъял».

Вернув кейс на место, Стас вытащил из среднего отсека легкий пластиковый чемоданчик. Щелкнул замками… К его немалому удивлению, ему удалось легко открыть крышку чемоданчика… Внутри пузатенького чемоданчика, поделенного на две секции, в щелястых нишах хранилось десятка два компьютерных дискет.

Чемоданчик он тоже поставил на место.

Присев на корточки, он принялся инспектировать нижний отсек, почти под завязку забитых пухлыми канцелярскими папками.

Взяв ту, что лежала сверху, он увидел сбоку надпись, сделанную на литовском и на русском языках: «БИРЖАЙСКИЙ ТРУБОПРОВОД»… Поскольку до Биржайской трубы ему не было никакого дела, он временно переложил эту папку в занятую лишь частично среднюю секцию, чтобы освободить место для дальнейших поисков.

Они, эти поиски, оказались сверхрезультативными: к нему в сумку перекочевали папки с надписью «СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ «МАЖЕЙКЮ ОЙЛ» – таких папок оказалось две, – а также «МВД» и «ССР» (в этой папке были разделы, посвященные в том числе группе «Мажейкяй» и лично старшему инспектору Службы спецрасследований Валенасу).

Стас сверился с часами: на все у него ушло не более четверти часа.

Стоило ему посмотреть на скучающего в сторонке клерка, как тот подошел к нему.

– Я хочу изменить банковский код.

– Весь? Или только код сейфа?

– Только код сейфа. «Этого будет достаточно, – подумал он, – чтобы никто, кроме меня либо человека, которому я сообщу код, не смог вскрыть этот сейф».

Процедура смены кода сейфа оказалась нехитрой.

Произведя в считанные секунды эту операцию, он выбрался из подземного хранилища и, нагруженный ценной добычей, поспешил покинуть центральное вильнюсское отделение «Ханса-банк».

В человеке, что явился в «Ханса-банк» в тот же день, но за час до закрытия банка, вряд ли бы кто признал Сталлоне…

Как истинный профессионал, он умел менять свою внешность, выступая в тех случаях, когда того требуют интересы дела, в самых различных личинах.

Контактные линзы изменили цвет его глаз, специальный гель, действующий на протяжении восьми часов, стянул ему лицо, прибавив морщин, а пегого цвета парик и фальшивые усы довершили картину произошедшей с ним метаморфозы.

Внешность, походка и появившаяся вдруг легкая сутулость добавили ему сразу лет пятнадцать.

Просмотрев изъятые им у Боксера видеокассеты, Сталлоне, хотя и не без колебаний, все же решил наведаться в филиал «Ханса-банк» и проверить, на месте ли архив Пошкуса.

Он предположил, что наличку, если таковая хранилась в сейфе вместе с «банком данных», «паневежские» изъяли.

Но его не интересовали деньги.

Вернее, его интересовали оч-чень большие деньги, за которые, при удачном раскладе, можно было продать «архив Пошкуса», благо покупатели на такой товар всегда найдутся.

Именно поэтому он изменил свои первоначальные планы – уехать в Калининград и на некоторое время залечь там на дно, – решив, что такой шанс огрести разом кучу бабок, который дается человеку раз в жизни, да и то не всякому, он упускать не имеет права.

Все шло нормально до того момента, когда Сталлоне, набрав код сейфа, одновременно с банковским служащим попытался провернуть ключ.

Негромко пробормотав извинения, Сталлоне, покрутив колесики, заново набрал тот же код.

Но и на этот раз ему не удалось открыть этот чертов сейф. «Надо рвать отсюда когти, – сохраняя видимое спокойствие, подумал он про себя. – Вон и охранник у решетки уже напрягся…» Неожиданно, сам того не подозревая, ему на выручку пришел взявшийся его обслужить клерк. Дело в том, что подобные случаи, когда клиенты забывают или путают кодовые комбинации, теряют ключи от сейфов или меняют их код, забыв предупредить своих близких либо компаньонов, у которых находится другой комплект ключей, происходят сплошь и рядом.

Ведь этот благообразного вида клиент правильно назвал первые две серии цифр, да и ключ от сейфа у него при себе… Так стоит ли его в чем-то подозревать?

– Сегодня утром ваш…

– Партнер, – тут же нашелся Сталлоне.

– Он изменил код сейфа, – сказал клерк. – А разве ваш партнер вам не сообщил об этом?

– Кажется, я внес в ежедневник не ту запись, – глуховатым голосом сказал Сталлоне. – Ну ничего… Созвонюсь и приду к вам завтра.

– Всегда к вашим услугам, господин.

Когда Сталлоне вышел на улицу, он был вне себя от ярости, хотя подобные всплески эмоций случаются с ним крайне редко.

Он сразу же догадался, кто побывал в подземном хранилище прежде него.

Он еще не забыл, как Чяпа, прикованный к трубе, с разбитым лицом, приняв его за одного из своих людей, завопил, чтобы была организована погоня за человеком, выкравшим у него кассеты и ключ от сейфа…

Надо же, какой ушлый и резкий мужик этот Нестеров! Все время идет на шаг впереди… «Но ничего, ничего… – успокоил себя Сталлоне. – Зато я постоянно нахожусь у него за спиной…»

Глава 36 НА ВОЙНЕ, КАК НА ВОЙНЕ

До двух часов пополудни Стас изучал изъятые им в банковском хранилище бумаги.

Изучив попавшие в его руки материалы, он пришел к выводу, что Пошкус в одиночку, при всех его связях, не мог собрать столь обширное досье на многих действующих сотрудников МВД, а также на бывших крупных и средней величины полицейских и прокурорских чинов, которые ныне отвечают за разведку и вопросы безопасности в крупных фирмах – в той же компании «Мажейкю Ойл», к примеру.

Здесь явно поработала целая группа людей, у которых есть доступ к самым сокровенным тайнам. Возможно, ко всему этому причастна та самая «восточная партия», лоббирующая интересы российского бизнеса в Прибалтике, главным посредником каковой в переговорах с «тюменскими» являлся именно Пошкус. Как бы то ни было, собранная кем-то база данных – по крайней мере в той части, с которой успел ознакомиться Нестеров, – содержит в себе актуальную злободневную информацию (хотя теперь, конечно, спустя месяц после исчезновения Пошкуса, ее можно было бы дополнить новыми интригующими данными). Вопрос заключается лишь в том, что нужно как-то грамотно суметь всем этим распорядиться, себе на пользу, а не во вред.

Выработав план действий, Стас наведался в офис небольшой туристической фирмы, с хозяйкой которой он в свое время крутил роман и сохранил добрые отношения по сию пору.

Нет, он не собирался в турпоездку, да и хозяйка фирмы – особенно в нынешнем положении – его мало интересовала.

Ему нужен был копировальный автомат и возможность самому отксерить кое-какие бумаги, хранящиеся в добытых им папках. Соваться с такими материалами в другие места, где существуют платные услуги подобного рода, было бы не слишком умно: на многих листах, содержащихся в этих досье, проставлены грифы «Строго конфиденциально», «Только для служебного пользования», «Хранить в одном экземпляре»…

В тот самый момент, когда раздосадованный неудачей Сталлоне покинул здание вильнюсского филиала «Ханса-банк», Стас Нестеров набирал из городского автомата номер служебного телефона старшего инспектора ДГБ Монкайтиса.

К счастью, Феликс оказался на месте.

– Старший инспектор Монкайтис? Это Нестеров беспокоит.

После небольшого замешательства на другом конце провода прозвучал знакомый голос.

– Где ты находишься, Нестеров?

– Это неважно, – сказал Стас. – Важно другое… Мне в руки случайно попали бумаги, которые должны вас заинтересовать. Папка с бумагами сейчас находится на центральном автовокзале, в автоматической камере хранения… Четвертая секция, ячейка номер одиннадцать… Записал?

– Почему бы тебе самому не приехать к нам?

– Не могу, я сильно занят.

– Послушай, Нестеров… «Мне нужны еще как минимум сутки, Феликс, – мысленно произнес Стас, вешая трубку. – Мы непременно встретимся и потолкуем по душам, но позже, позже! Ну а пока, чтоб было чем себя занять, полистай-ка тот матерьяльчик, который я тебе подбросил…»

Вечером, с наступлением сумерек, он вернулся на хутор, где за время его отсутствия, к счастью, никаких чрезвычайных событий не произошло.

После того как он поведал Мажонасу подробности своей поездки в Вильнюс, они вдвоем устроили небольшое совещание. О том, что Стасу удалось получить доступ к «архиву Пошкуса», женщинам решено было не рассказывать. Чем меньше они будут посвящены во все эти дела, тем лучше будет для них самих, да и для всей их компании.

Москвичке Головиной нужен конечный результат, а не те чужие тайны, которые постоянно всплывают по ходу предпринятого по ее инициативе частного расследования.

Слон согласился с ним, что нужно выдержать еще как минимум сутки, прежде чем кто-то из них вновь выйдет на Монкайтиса. Возможно, Феликс и его начальство неплохо знают подноготную коррумпированных чинов из МВД, сыгравших, как тот же Хорь, в этой истории отнюдь не последнюю роль. Но наверняка они найдут в бумагах, которые подбросил им сегодня Нестеров, кое-что новое для себя. До ареста Валенаса, вероятно, дело не дойдет – не так быстро делаются такие дела, – но, по крайней мере, этой отвязанной публикой теперь заинтересуется Департамент госбезопасности (если уже не заинтересовался).

Завтра, в крайнем случае – послезавтра, нужно будет снова выходить на Монкайтиса. Именно Феликс должен первым из сотрудников органов узнать о зловещих тайнах Черного пруда; к тому же он способен своей властью организовать извлечение трупов со дна водоема, назначить необходимые экспертизы и произвести прочие необходимые мероприятия. Если они дадут точную наводку Феликсу и тот со своим отделом раскроет столь громкое преступление – вернее, целую серию преступлений, – то «соколам» наверняка это зачтется.

Стас заставил своего напарника выучить наизусть цифровую комбинацию, обеспечивающую доступ к сейфу. Бумажку с записанным там кодом, последние восемь цифр которого он сегодня изменил, Стас уничтожил.

Ключ он передал Слону, а тот, закрепив на кожаном шнурке, повесил его на свою мощную шею – теперь отобрать его можно будет только вместе с жизнью Римаса Мажонаса.

Сумку с папками они спрятали в тайнике на хуторе.

Из того же тайника, еще до приезда Нестерова на хутор, Слон извлек автомат «ППШ», карабин Симонова «СКС» образца 1945 года, а также два пистолета – «парабеллум» и «вальтер-ППК». Автомат и карабин, надо полагать, были когда-то отобраны – возможно, вместе с жизнью – у «ястребков», боровшихся после войны с «литовскими националистами». Столь же темным было происхождение двух немецких пистолетов, состоявших на вооружении у вермахта.

Весь этот арсенал, по заверению Слона, был в полной исправности и мог быть использован в бою.

Слон, для которого оружие всегда было чем-то вроде любимой игрушки, сказал, что в одном из лесных тайников, в полукилометре от хутора, в «законсервированном» виде хранится советский ручной пулемет «ДПМ» (Дегтярев, пехотный, модернизированный, образца 1944 года), который «потеряло» в этих краях какое-то гэбистское подразделение, наткнувшееся на засаду «лесных братьев»…

Стас отрицательно покачал головой: он всегда был противнике излишней милитаризации; «ППШ» и пистолеты еще куда ни шло, но устанавливать «ручник» на крыше – это явный перебор.

Первым заступил на ночное дежурство Нестеров.

Пост его находился у сарая, с той стороны усадьбы, откуда было удобно наблюдать за единственной подъездной дорогой – проселком, проложенным некогда через лесной массив. Дом ему тоже отсюда был хорошо виден, так что если в округе объявится кто-либо чужой, незамеченным мимо «постового» он к дому вряд ли сможет пройти.

Ночь, правда, выдалась темной, безлунной, поэтому ему больше приходилось полагаться на свой слух, чем на зрение.

В какой-то момент ему почудились – на пределе слышимости – звуки работающего автомобильного мотора, и даже показалось, что в лесном прогале, откуда выползает к хутору проселочная дорога, парой кошачьих глаз вспыхнули фары…

И тут же вновь во всей округе повисла мертвая тишина.

Стас посмотрел на наручные часы: двадцать пять минут первого…

Минут через пять он засек едва видимый в темноте человеческий силуэт, стремительно приближавшийся к изгороди… Пару-тройку мгновений он делал мысленный выбор между легальным чешским «ЧЗ», который дремал в наплечной кобуре, и «левым» немецким «вальтером», который оттягивал сейчас боковой карман бушлата… Выбор им был сделан в пользу «ППК».

К счастью, он опознал бегущего в его сторону человека прежде, чем успел окликнуть его, а тем более воспользоваться оружием.

Вирас, а это был именно он, наделен был, кажется, способностью видеть в темноте, как кошка (вероятно, это служило частичной компенсацией отсутствия слуха и дара речи). Во всяком случае, он тут же узрел Стаса, который двинулся к нему от сарая, и, запаленно дыша, подлетел прямо к нему.

– Что случилось, Вирас? – забыв, что перед ним глухонемой, полушепотом спросил Стас. – Что за беготня среди ночи?

Тот, сердито дернув Нестерова за рукав бушлата, обернулся и показал вытянутой рукой в том направлении, откуда он прибежал.

– Что, опять незваные гости?! – догадался Стас. – Где? Сколько их?

Вирас, очевидно, догадался, о чем у него спрашивают, потому что тут же показал три пальца и вновь махнул рукой в сторону лесного прогала, откуда шла к хутору колея грунтовой дороги.

– Три человека? – не столько Вираса, сколько самого себя спросил Стас.

– Или три машины с людьми?

Выяснить истину у глухонемого человека, понятное дело, было не просто.

Стас положил ему руку на плечо и, развернув Вираса, легким шлепком по спине отправил его в сторону дома…

Спустя минуту от дома к сараю, где затаился Нестеров, перебежал его напарник.

В правой руке у Слона был «ППШ» с тяжелым круглым диском, набитым под завязку патронами.

Слон вначале широко зевнул, затем сиплым после сна голосом спросил:

– Ну, что тут у вас стряслось?

– Говори тише! – шикнул на него Стас, не сводя глаз с прогала, который находился в полутора сотнях метров от них и едва угадывался среди полуночной темени. – Пока сам не знаю… Вирас откуда-то из леса прибежал… машет руками! То ли три человека там, на проселке, то ли сразу три тачки с людьми…

– Он мне тоже три пальца показал, – понизив голос, сказал Слон. – Я сказал Онуте, чтобы она наших девчонок спрятала…

– Правильно сделал, – прошептал Стас. – Кстати, мне и самому почудился звук мотора из леса… А что там Вирас, интересно, делал?

– Когда мы ходили к тайнику, Онуте послала его понаблюдать за проселком. Дала ему с собой теплый тулуп и еды… Забыл сказать тебе об этом…

– Блин… – Стас судорожно вздохнул. – Значит, к нам и вправду торопятся какие-то незваные гости…

– Нич-че! – просипел над ухом Слон. – У меня как раз «гостинцы» для них припасены!.. Ты оставайся здесь, у сарая, Стас! А я буду прикрывать усадьбу с другой стороны! В случае чего подашь наш обычный условный сигнал, и я тут же нарисуюсь рядом с тобой!..

Стас заметил какие-то смутные тени, когда до них оставалось шагов пятьдесят…

В аккурат в тот момент, когда он засек какое-то движение в ночи, «тени» разделились: один темный силуэт двинулся в его сторону, а две или три темные фигуры, быстро переместившись под прикрытие изгороди, стали обходить усадьбу с другой стороны – где-то там и залег Слон со своим арсеналом.

Примерно с минуту ничего не происходило. Затем Стас услышал, как крякнула под чьим-то весом верхняя балясина деревянной изгороди… Он присел на корточки, оставаясь у самого угла сарая, сжимая сразу двумя руками ребристую рукоять «ППК», поставленного загодя на боевой взвод.

Человеческий силуэт, который он видел теперь неплохо, придвинулся еще ближе… и застыл всего шагах в семи-восьми от него, словно этот человек раздумывал, куда ему направиться – к сараю или сразу к дому…

– Стой! – резко, но не слишком громко, чтобы не спугнуть остальных непрошеных гостей, скомандовал Стас. – Подыми руки до горы!

Скорее угадав, чем увидев «нырок», с которым незнакомец почти мгновенно ушел в сторону, Стас наугад всадил туда четыре или пять пуль из «Вальтера».

И в ту же секунду ночь лопнула новыми выстрелами…

Из-за дома донесся солидный басовитый голос «ППШ», а ему, сдается, тут же ответил – т-р-р-р – «калаш» калибра 5,45…

Но Стасу некогда было вслушиваться в эти звуки: он едва успел отшатнуться за угол, как снизу, от земли, чуть левее того места, где стоял тот черт, в которого он, кажется, не попал – вырвалась автоматная очередь…

Улучив момент, когда «калаш» на время замолк, Стас вновь высунулся из-за угла и выпустил по стрелку, которого он визуально не наблюдал, остаток обоймы.

Когда «ППК» сухо клацнул затвором, Стас мгновенно дал задний ход, метнувшись к расположенным посередине сарая воротам – они были распахнуты настежь, вернее, открыта была лишь одна створка, а другая вовсе отсутствовала. «Черта с два ты попал? – Стаса теперь переполняла злость на себя. – Надо было его сразу валить, а не играть в пацифистские штучки! Теперь не так просто будет этого хмыря завалить… придется носиться за ним по всей усадьбе!» Он выщелкнул пустую обойму и вставил новую, запасную. Свой личный ствол он пока не задействовал. Вошел через проем внутрь сарая, держа «ППК» привычной хваткой двумя руками – левая ладонь полуохватывает правую, которая обжимает рукоять… Серьезные, однако, заявились ребятки, с «калашами»… Помимо этого хмыря, где-то с другой стороны дома орудуют два или три его дружка (а может, их еще больше, кто знает). Но кроме прозвучавших с той стороны пары-тройки очередей, никаких других звуков оттуда более не доносится.

Стас, естественно, хорошо знал усадьбу, и как раз собирался воспользоваться пустым оконным проемом с другой стороны сарая, чтобы зайти в тыл стрелку, но какой-то шорох заставил его застыть на месте.

Он скорее угадал, чем увидел, взбирающегося снаружи через проем человека; очевидно, стрелку пришла в голову та же мысль, что и ему – пробраться через сарай и зайти своему неприятелю за спину. «А ты, я вижу, сечешь в таких делах, парень, – зло подумал Стас, наводя ствол на показавшийся в проеме темный силуэт. – Но и я ведь не пальцем деланный…» Сарай осветился всполохами выстрелов… Стас успел сделать три выстрела, прежде чем силуэт опрокинулся, освободив проем.

Переместившись к проему, Стас еще дважды выстрелил сверху вниз в хорошо различимый бугорок… все, один точно готов!

Выждав какое-то время, Стас выбрался из сарая и, пригибаясь, просквозил через двор к дому. Возле крыльца перевел дух, затем почти на корточках пробрался к углу дома… Осторожно высунул голову, осмотрелся… Пока он не мог взять в толк, что произошло в этом секторе сражения. Почему вдруг оборвалась стрельба? Слон опытный боевик, такого голыми руками не возьмешь. Но и эти ребятки, что решили наведаться на хутор среди ночи, тоже не похожи на зеленых новичков…

Метрах в десяти от него находился колодец, а чуть дальше – летняя кухня с навесом. Стас увидел, как из-за колодца приподнялась какая-то фигура – человек этот располагался спиной к нему. Присел, убрав голову за срез колодца… Опять высунулся… Кажется, он намеревался перебежать то ли к летней кухне, то ли к изгороди… но в то же время опасался, что его могут скосить во время перебежки.

Судя по комплекции – крупный парниша.

Неужели – Слон?

Продолжая наблюдать за ним из-за угла, Стас коротко свистнул – это их с Римасом давний условный сигнал: «свой!»…

Произошло неожиданное: мужик рванул из своего укрытия… и тут же откуда-то сбоку, почти от изгороди, ударила в него мощная, сокрушающая, едва не в треть диска «ППШ» очередь раскаленного свинца…

Это был – третий, и последний.

И этим последним оказался не кто иной, как единственный еще остававшийся в живых из лидеров паневежской группировки – Антон Легостаев.

Еще около получаса они со Слоном таились возле усадьбы, насторожив глаза и уши, пока наконец не доперли, что никто более к ним не пожалует.

– Достал меня этот хренов блондин! – выругался Слон, осветив прошитого пулями жмура. – Прилип, как банный лист к ж-жопе…

– Но ты-то, Слон, его круче достал, – криво усмехнувшись, сказал Стас.

– Мощный все ж автомат этот «ППШ»… Когда ты вжарил по нему, я подумал, что его на фиг через ограду перебросит!

– Одного я завалил сразу, – сообщил Слон. – Мочканул бы и двух, но ты их спугнул… Этот Антон ушлый оказался: засел, зараза, и даже носа из укрытия не казал… Пришлось, блин, по земельке пластоваться, пока сбоку к нему не зашел! А тут ты очень кстати своим свистом его с места сорвал… ну я его влет и вжарил!

– Ладно, Слон, потом будем вспоминать подробности баталии, – прервал его Стас. – Сейчас надо как-то с трупами определиться…

В этот момент к ним присоединилась старая Онуте. Взглянув на нее, Стас подумал, что в руке у нее высокий посох, на который она опирается, но оказалось, что это – дробовик.

– Ну что тут у вас, сынки? – негромко спросила она.

– Три трупа, – лаконично сказал Стас.

– Властям собираетесь сообщать?

– Нет, конечно, – опередив Стаса, ответил Слон. – На черта нам лишняя головная боль?!

– Понятно…

– Онуте, а где остальные? – поинтересовался Стас.

– Я их спрятала в подпол, сынок.

– Очень разумное решение… Пусть там и сидят! А насчет трупов… Мы с Римасом сейчас что-нибудь придумаем.

– Что тут думать, сынки? – опираясь на дробовик, сказала Онуте. – Внук, помнишь тот схрон возле трех высоких сосен? Если по просеке, то к нему можно близко подъехать… Не тащить же вам их в лес на себе?..

– Все ж мудрая ты у меня, бабуля. – Согнувшись почти пополам, Слон клюнул ее в морщинистую щеку. – И то верно… Схрон тот, пожалуй, я найду…

– Римас, они на машине приехали, – сказал Стас. – Не стоит нашу «Ниву» пачкать…

– Тоже разумная мысль, – покивал своей крупной головой Мажонас. – Здесь есть рулон целлофанированной пленки для теплиц… Обмотаем жмуров, подгоним тачку, потом отвезем их на фиг в лес, я там схрон знаю, в котором уже с полста лет два «шкелета» прихованы… После того как приныкаем трупы, выедем из хутора двумя тачками, ихней и нашей «Нивой»… Ихнюю оставим километров за двадцать отсюда, а на «Ниве» вернемся на хутор…

– Вот и хорошо, сынки, – кивнула Онуте. – Занимайтесь своими делами…

Когда уберете покойников, я тут все приберу и прослежу, чтобы нигде не осталось и следа чужой крови.

Глядя на спокойную реакцию пожилой хозяйки хутора, Стас еще раз убедился в том, что женщина эта на своем долгом веку повидала немало; так что нынешними разборками такую особо не удивишь.

Вернулись на хутор они только в пятом часу утра, уставшие, как черти, но удовлетворенные проделанной ими за ночь работой.

Трупы они «приныкали» в лесном схроне, где те составили компанию двум давним мертвякам, превратившимися к этому времени в скелеты. Джип, который они обнаружили на проселке в полукилометре от хутора, бросили на окраине Паневежиса и вернулись обратно на «Ниве».

Обсуждая случившееся, Стас предположил, что Легостаева сюда направил злокозненный Хорь, который, хотя обыск не принес результатов, мог что-то заподозрить. Антон прихватил с собой двух местных «братков», знакомых ему по его прежней деятельности в Паневежисе, и решил среди ночи нагрянуть на этот отдаленный хутор, надеясь, очевидно, что если Нестеров и остальные прячутся именно здесь, то их удастся прихватить «тепленькими». Как бы то ни было, но с этой стороны вряд ли стоит теперь ждать серьезной угрозы: от всей паневежской группировки осталось лишь мокрое место.

Стас загнал машину в сарай, они выкурили еще по сигарете, после чего прошли в дом.

И здесь их обоих ожидал пренеприятный сюрприз…

Стас приоткрыл дверь в большую комнату, поскольку Онуте не было видно ни возле дома, ни в комнатушке, где она временно ютилась, пустив к себе на постой сразу четверых молодых людей.

Женщин он не рассчитывал здесь увидеть, поскольку обе они, согласно выданным хозяйке хутора инструкциям, должны были дожидаться возвращения «соколов» в своем подземном укрытии.

В ту же секунду, когда он вошел в комнату, вспыхнул электрический свет.

Картинка, представшая взору Нестерова, оказалась следующей: Онуте и какой-то незнакомый мужик стояли у противоположной стены – там же находился и выключатель, – а Вирас с отрешенным видом сидел на скамье, водрузив локти на стол. Причем незнакомец этот, одетый в «аляску», ладонью левой руки зажимал хозяйке рот, в правой же его руке был пистолет; включив свет, он тут же приставил ствол к виску старой Онуте.

– Заходи, Нестеров, не стой на пороге? – процедил Сталлоне. – Кто это у тебя за спиной? Мажонас, конечно… Оба заходите! Держите руки на виду? Давайте, пошевеливайтесь оба?..

Наверное, реакцию Нестерова притупили события последней ночи: он тупо шагнул вперед и даже подвинулся в сторонку, пропуская в комнату напарника.

Слон, обескураженный донельзя – он даже не представлял себе, что кто-то может взять его бабку в заложники, – тоже не нашел ничего лучшего, как пройти вслед за ним в просторное помещение, где готова была уже разыграться какая-то драма.

– Приятно иметь дело с разумными людьми, – левый уголок рта Сталлоне презрительно пополз вверх. – Нестеров, я вижу, у тебя наплечная кобура… Сними ее! Брось на пол! Живее!!! А ты, Мажонас, сбрось-ка бушлат! Где твой ствол? В кармане бушлата? Брось бушлат в угол! Ну!!

Пошевеливайтесь оба! А не то пристрелю бабку или кого-то из вас?

Наверное, он чуть ослабил руку, потому что Онуте, вскинув голову, скороговоркой сказала:

– Не делайте этого, сынки? Я уже старая… свое отжила…

– Еще одно слово, старая, – процедил киллер, – и я пущу тебя в расход…

– Все будет нормально, Онуте, – разлепив губы, сказал Стас. – Главное сейчас не делать резких движений… Римас, тебя это тоже касается.

Медленно сняв сбрую, на которой крепилась наплечная кобура с пистолетом «ЧЗ», Нестеров опустил ее на пол.

– Отбрось ногой подальше! – скомандовал киллер.

Нестеров пинком отправил кобуру с пистолетом в сторону шкафа, на котором – он только сейчас это заметил – сидела Гертруда Францевна, каковую все происходящее здесь, кажется, нимало не волновало.

– Теперь сними бушлат! Брось его в сторону! Мажонас, продолжай держать руки на виду! Если кто дернется, сразу же пристрелю!!

Стас, выполнив очередную команду киллера, встретился глазами с его неприятным неподвижным взглядом.

– Кто ты такой? – облизнув пересохшие губы, спросил он. – Что тебе от нас нужно?

– На пол! Оба! Мордой вниз! – приказал киллер. – Разбросайте ноги пошире! Руки положить на затылок! А теперь замрите!! Хотите знать, кто я такой?.. Я тот, у кого ты, Нестеров, спер одну ценную вещицу…

Сталлоне, потерпев неудачу с «архивом Пошкуса», решил все же довести это дело до конца.

Очень кстати пришлась та бумаженция с координатами «надежных людей» в Паневежисе, которую ему перед своей кончиной передал Монгол. Те ничего не знали о гибели знаменитого авторитета – когда еще обнаружат запертый в пустой квартире труп Ропши? – поэтому Сталлоне удалось раздобыть через них кое-какую любопытную информацию. Лично он с ними не контачил, ограничившись телефонным общением. Именно от них он узнал о существовании этого хутора, где живет бабка Римаса Мажонаса и его двоюродной сестры Ирмы Мажоните, тоже, по имеющимся сведениям, ударившейся в бега. Но эти люди только собирают информацию, а решать, как именно ею следует распорядиться, должен кто-то другой (в данном случае Монгол поставил такую задачу своему «семейному киллеру»).

Вот Сталлоне и решил наведаться на этот хутор, поскольку именно такой выбор ему подсказала его развитая интуиция.

Машину свою он припрятал в лесу, почти в километре от хутора.

Продвигаясь пешком по проселку, он уже почти достиг цели, когда с хутора выкатили две тачки, джип и «Нива»… Он благоразумно отступил в лес с обочины грунтовой дороги, пропустив их мимо себя. Сталлоне рассудил так: «Бабка, по полученным сведениям, живет здесь одна. Кто тогда может шастать тут по ночам, кроме бабкиного внучка и его кореша Стаса Нестерова?..» Он решил дождаться возвращения этих двух господ на хуторе, а заодно, пока они отсутствуют, поговорить по душам с остальными.

К своему удивлению, ни москвички Головиной, ни кузины Мажонаса Сталлоне на хуторе не обнаружил. От глухонемого мужика – толку ноль.

Бабка, когда он ее прихватил и приступил к ней с вопросами, сразу закосила под слабоумную: «Старая я, господин… ничего не соображаю».

А сама, между прочим, таскалась по двору с дробовиком – пришлось ее разоружать…

Ребята эти двое борзые; если бы потребовалось просто их пристрелить, тогда и огород городить не понадобилось бы… Но убивать вот так сразу их нельзя: шлепнешь, а потом от кого, спрашивается, получить сведения о шифре, без которого сейф никак не открыть?

Поэтому пришлось расположиться в доме, взять бабку Мажонаса в заложники, надеясь, что эти двое когда-нибудь да вернутся на хутор…

Стас, лежа на полу, скрежетал зубами от ярости. Когда же, блин, все это кончится!? Вроде бы отбились от «паневежских», так еще один гад на их головы свалился!..

Когда он опускался на пол, то сделал это осторожно, чтобы не стукнула о половицы рукоять «вальтера», который был у него под свитером, засунутый за брючный ремень… Одну обойму он расстрелял, вторую распечатал… Значит, в обойме «ППК» осталось два, максимум три патрона.

Но как, спрашивается, выдернешь ствол из-за ремня, если ты находишься в неудобной позе, а этот гад контролирует любое движение каждого из присутствующих?

Римас тоже имеет такую привычку – таскать ствол в разных скользких ситуациях за брючным ремнем. Так что не исключено, что и у него в загашнике что-нибудь отыщется на самый крайний случай…

– Расположились? – скривив губы, сказал Сталлоне. – Перейдем тогда к делу… Нестеров, ты вчера был в «Ханса-банк»… Не дергайся, я точно это знаю! Ты сделал большую ошибку: изменил код сейфа… Что ты на это скажешь?

Нестерову сказать в свое оправдание было нечего. Неясно только, откуда этот гад узнал не только о его визите в «Ханса-банк», но и о том, что он изменил код сейфа?.. Объяснение всему этому могло быть лишь одно: а именно наличие у него оригинала видеозаписи и второго ключа от депозитного сейфа.

Значит, не все он просчитал до конца, отправляясь в банк… промашка, однако, вышла.

– Напрасно ты молчишь, Нестеров! – сухо сказал Сталлоне. – Думай давай, как исправить ситуацию! Содержимое сейфа уже сегодня должно перейти ко мне! Код ты мне сообщишь, само собой… Зачем тебе подыхать из-за каких-то бумаженций? Но я, конечно, должен буду все проверить, и только если все сойдется – отпущу вас живыми… Ну, что молчишь?

– Думаю, что сказать.

– А разве непонятно? – удивился Сталлоне. – Сначала ты мне назовешь новый код сейфа. А потом расскажешь, что там было внутри и что ты оттуда сегодня забрал!

Он отлепился наконец от стены и толкнул хозяйку в сторону лавки, поскольку прикрываться ею теперь не было необходимости.

– Садись, старая, рядом со своим убогим! Если молодежь не станет дурить, то ты, может, еще и поживешь.

Сохранять жизнь кому-либо из присутствующих Сталлоне не собирался, – один только Нестеров в связанном виде останется для подстраховки какое-то время живым, на тот случай, если он по первому разу назовет неверный код, – но говорить об этом он, естественно, не стал.

Сталлоне сделал шаг в сторону, продолжая удерживать лежащих на полу «соколов» на мушке своей «беретты» – третьего пистолета этого образца, который он сменил за последние две недели.

На этот раз он обходился без глушителя. Зачем? Глухомань…

– Говори код, Нестеров! – резко сказал Сталлоне, огибая по дуге распростертые на полу тела. – Первым я пристрелю убогого! Потом бабку!

Твоему корешу я сначала прострелю конечности, потом отстрелю гениталии и напоследок закатаю маслину в лобешник! Ну а дальше, если не одумаешься, наступит твой черед…

Он сделал еще один скользящий шаг.

Какое-то движение – за спиной и чуть выше головы – заставило киллера инстинктивно обернуться.

А уже в следующую секунду, яростно зашипев и оскалив в жуткой гримасе пасть, кошка сиганула со шкафа прямо на голову киллеру и принялась бешено пластовать его лицо, глаза, затылок своими бритвенно-острыми когтями!..

Прежде чем Стас успел сообразить, что же произошло – сработали его рефлексы.

Киллер взвыл, крутанулся, пытаясь оторвать кошмарное существо от себя, но отодрать его было невозможно, ибо все оно состояло из зубов и когтей… и еще жуткого воя, который смешивался с его собственным.

Ручьем потекла кровища…

Стас, перекрутившись на спину, выдернул из-за пояса «ППК», сбил предохранитель и, лишь чуть приподняв плечи, тут же самовзводом выстрелил.

Он даже не сообразил, куда попала пуля, потому что одновременно с ним по киллеру принялся лупить Слон, у которого в пистолете оказалась полная обойма.

Одна пуля угодила киллеру в живот, сразу две чуть ниже пояса, в бедро, в колено, опять в бедро, но уже другой ноги…

– Кошку не пристрели! – рявкнул Стас. – Целься!!!

Сталлоне, заливаясь кровью, рухнул наконец на бок, так и не успев произвести ни единого выстрела. Пуля из «ППК» попала киллеру в грудину, но не в сердце, а с правой стороны… Комната была наполнена грохотом выстрелов и пороховыми газами, так что Стас даже не расслышал, как клацнул затвор «вальтера». Врубился лишь после того, как по десятому, наверное, разу впустую нажал на курок…

Кошку пришлось буквально отдирать от лежащего в луже крови киллера. Когда Стас все же смог взять ее на руки, Слон, чтобы сократить срок агонии, сделал ему контрольный в голову…

Кошку, которую Стас прижал к себе, всю колотило. Вирас, хотя вряд ли он что слышал из-за своей природной глухоты, обхватив голову руками, качался из стороны в сторону, как сумасшедший. Стаса тоже всего трясло. Даже у Слона так дрожали руки, что он с трудом смог прикурить сигарету.

У всех першило в горле, слезились глаза, болезненно ныли потревоженные выстрелами барабанные перепонки.

На киллера, посеченного свинцом, разодранного кошкой в лоскуты, смотреть без содрогания было невозможно…

– Женщинам о случившемся – ни полслова! – сказал Стас. – Побережем их нервную систему…

Кошка, которую он по-прежнему держал на руках, чуть успокоилась, так что он смог вытереть о предплечье покрытый липкой испариной лоб.

Затем он поцеловал кошку в нос, не находя слов, как отблагодарить ее за мужество и героизм.

– Много крови натекло, – устало вздохнула Онуте. – Придется скоблить полы..

– Блин!!! – выругался Слон. – Достали!!! Собирайся, Стас… Придется, пока не рассвело, и этого жмура куда-нибудь пристроить…

Глава 37 ДЕСЯТЬ К ОДНОМУ, И ВСЕ МИМО

Спустя сутки с небольшим Черный пруд, в той его части, куда выходит ответвляющаяся от Укмяргского шоссе дорога, был оцеплен полицией.

Прежде чем сотрудники органов правопорядка получили доступ к берегу водоема, пришлось потратить некоторое время, чтобы хотя бы частично засыпать двухметровой глубины канаву, которую выкопал здесь с целью защиты окружающей природы Вирас.

В половине одиннадцатого утра приехал автобус с водолазами МЧС и необходимым для их работы оборудованием.

Двое водолазов приступили к исследованию дна водоема.

Не прошло и пяти минут, как на бетонированный выступ, являющийся частью так и не возведенной здесь системы очистных сооружений, со дна Черного пруда было поднято первое тело…

Заправлял здесь всем старший инспектор Департамента госбезопасности Феликс Монкайтис, являющийся руководителем оперативно-следственной бригады ДГБ.

Истинный же виновник «торжества», тот, кто дал верную наводку, позволившую сотрудникам правоохраны обнаружить это тайное захоронение, скромно стоял в сторонке, шагах в тридцати от того места, где скопился служивый народ; компанию ему составлял приставленный Феликсом сотрудник госбезопасности.

Еще вчера вечером, когда они беседовали в служебном кабинете Монкайтиса, Стас заключил с ним устную договоренность. В обмен на отказ ДГБ или иных государственных структур выдвигать в его адрес какие-либо обвинения Нестеров пообещал указать точное место, где «паневежскими» были спрятаны трупы убитых ими людей. Назвать свой источник информации, благодаря которому он оказался осведомлен обо всех этих делах, Стас отказался напрочь. Мало того, среди нескольких условий, которые он выдвинул Монкайтису, а затем и присоединившемуся к их разговору директору Департамента госбезопасности, было и такое: ни он сам, ни его сотрудники, ни их клиентка из Москвы ни при каких условиях не должны – и не будут – давать официальных показаний по «делу Пошкуса-Сергачева». А их фамилии, равно как и название фирмы «Фалькон», не будут фигурировать в материалах следствия – ни на одной из его стадий.

Нестеров не стал бы играть в подобные игры с госбезопасностью, и тем более не решился бы полагаться на силу «устных договоренностей», если бы он не знал, что у него и его друзей найдется, чем ответить на любую попытку гэбистов нарушить данные ему обещания.

Стас не гонялся за лаврами национального героя: пусть все почести в связи с раскрытием целой серии столь громких преступлений выпадут на долю Монкайтиса и его начальника; он же готов остаться в тени событий.

Теперь уже это забота Феликса: придумать, откуда, из каких источников следствию стало известно о зловещей тайне Черного пруда, а также составить свою, подкрепленную логикой и доказательствами, версию событий – без упоминания имен Нестерова и Ко, – которую уже в скором времени придется предъявить общественности, руководству страны и соответствующим судебным инстанциям.

От гэбистов, в обмен за оказанную им услугу – на случай серьезного торга Стас держал в запасе убойной силы «архив Пошкуса», – Нестерову, кроме отпущения всех грехов, нужна была еще одна «малость».

А именно: официальная справка, удостоверяющая факт смерти гражданина России Сергачева Вадима Алексеевича.

Сейчас он нисколько не сомневался, что Сергачева нет в живых.

Он также не сомневался в том, что труп Сергачева будет найден среди прочих на дне Черного пруда.

И только после того, как Анне Головиной, матери родного сына Сергачева четырехлетнего Дениса, выдадут необходимый для начала процедуры раздела наследства документ и позволят покинуть территорию Литвы, можно будет считать, что во всей этой истории поставлена жирная точка.

Ночь перед поездкой к Черному пруду, намеченной на девять утра, Стас провел на одном из объектов ДГБ, где его охраняли сотрудники подразделения антитеррора «ARAS».

Еще до его отъезда в Вильнюс Слон и обе молодые женщины перебрались на другой хутор, к дальним родственникам многочисленного семейства Мажонасов.

Там, в безопасном месте, они будут находиться вплоть до того момента, пока сотрудникам ДГБ, действующим по наводке Стаса Нестерова, не удастся обнаружить труп топ-менеджера Тюменского концерна Вадима Сергачева. …Водолазы достали со дна водоема еще один труп.

Тело, которое было извлечено из воды первым, вначале сфотографировали лежащим на бетонном выступе, а затем перенесли на берег, где возле него принялась колдовать бригада криминалистов.

Спустя некоторое время, когда водолазы достали третью по счету страшную находку, к Стасу подошел Феликс Монкайтис.

– Вода холодная, поэтому трупы сохранились неплохо, – сообщил он, закуривая сигарету. – Водолазы утверждают, что на дне водоема – целое кладбище покойников.

Стаса сейчас интересовал лишь один покойник, а именно Вадим Сергачев.

– Кто эти трое? – спросил он.

– Двое из них точно – «паневежские», – сказал Монкайтис. – Здесь есть ребята из нашего паневежского филиала, так они их сразу опознали…

Руки у «братков» скручены проволокой, в затылке у каждого – по пулевому отверстию.

– Третий?

– Скорее всего, тоже из числа паневежской братвы. Но у него раскроен череп и разбито лицо… Уже в ближайшие часы, уверен, мы установим его личность.

Пока они беседовали в сторонке, водолазы подняли еще два трупа.

Феликс, естественно, тут же отправился рассматривать новые находки.

По той суматохе, какая поднялась среди служивых людей, Стас, которому прикрепленный к нему сотрудник не разрешал близко подходить к извлеченным из воды телам, догадался, что на этот раз со дна Черного пруда подняты не убитые своими же паневежские «братки».

Подошедший к нему спустя несколько минут Феликс подтвердил: из воды удалось извлечь тела Пошкуса и его личного шофера, выполнявшего по совместительству функции телохранителя…

Около четырех часов пополудни водолазы прекратили поисковые работы, сообщив, что ими подняты на поверхность все обнаруженные в данном секторе водоема тела.

Всего было найдено – десять трупов.

Тела Пошкуса и его шофера были идентифицированы экспертами сразу же, как и трупы трех «паневежских». Четвертый труп из той же серии пока оставался под вопросом – тот самый, у которого было сильно повреждено лицо, – но криминалисты с большой долей уверенности полагали, что он также принадлежал к членам паневежской преступной группировки.

Обнаруженные останки еще трех жертв идентифицировать не удалось.

Процесс разложения зашел так далеко, что опознать этих вообще будет нелегко. Все трое – мужчины, но это единственное, о чем можно твердо судить. В воде они находились от нескольких месяцев до двух лет.

Ни один из них, понятное дело, не мог быть Вадимом Сергачевым.

– Феликс, я хочу лично посмотреть на каждого из найденных здесь «жмуров», – заявил Стас Монкайтису. – Пока они не будут мне предъявлены, ни одна «труповозка» не должна покинуть берег водоема!

– Это что, ультиматум? – хмуро спросил гэбист.

– Хотелось бы надеяться, Феликс, что до настоящего ультиматума у нас с тобой дело не дойдет.

– Ты думаешь, мы намереваемся тебя «кинуть»?

– Не думаю, – сказал Стас. – Потому что это не в ваших интересах… Но я хочу избежать даже малейшей промашки.

Монкайтис, в задумчивости пожевав губами, как-то устало махнул рукой.

– Черт с тобой, Стас! Можешь разглядывать их сколько угодно… пока тебя не стошнит.

Стаса от увиденного действительно едва не вырвало.

Чуть дольше других он задержался подле неопознанного трупа. К удивлению Феликса, ходившего за ним по пятам, Нестеров, отбросив прорезиненную материю, которой был прикрыт покойник, зачем-то стал разглядывать его правую руку.

Стас, задергивая материю обратно, тяжело вздохнул: на правой руке этого типа имелись все пальцы, включая указательный.

Впрочем, он и ранее был почти уверен, что этот неопознанный пока субъект – не Вадим Сергачев.

– Ну что, Фома неверующий, убедился наконец, что тебя никто не собирается кидать? – сказал Феликс, когда Стас закончил осмотр. – Вот что, дружище… Сейчас я распоряжусь, чтобы тебя отвезли на наш объект! Когда я чуть разгребусь с делами, я подъеду к тебе… наверное, это будет уже поздним вечером – и мы с тобой обо всем подробно переговорим.

Глава 38 ФИНИТА ЛА КОМЕДИА

Феликс Монкайтис, вопреки собственному обещанию, не появился на объекте, где содержали Стаса Нестерова, ни поздним вечером, ни даже ночью или утром.

Приехал он в три часа пополудни.

– Вчера поздно вечером в своем гараже застрелился Валенас, – сообщил новость Феликс и тем самым внес ясность по поводу своего долгого отсутствия. – Тревогу подняли его близкие. Он сообщил по телефону, что возвращается домой, но… Короче, Стас, такие вот у нас пошли напряги…

– У вас, – уточнил Нестеров, которого эта новость, во-первых, особо не удивила, а во-вторых, как это цинично ни звучит, даже обрадовала. – Не удивлюсь, если в ближайшие дни, или даже часы, еще кто-то подобным образом «покончит с собой».

Он нисколько не сомневался, что Валенаса убрали те, кто опасались, что старший инспектор в случае ареста может развязать язык и сболтнуть что-нибудь лишнее. Скорее всего, это дело рук истинных заказчиков ликвидации Пошкуса, для которых такие, как Валенас и Боксер, были лишь орудием отстаивания своих меркантильных интересов. Сами эти господа, привыкшие носить дорогие костюмы и разъезжать в бронированных лимузинах, не станут, естественно, пачкать свои холеные руки. Для оказания подобных услуг как раз и существуют те личности из числа бывших и ныне действующих сотрудников спецслужб, досье на которых составляло часть «архива Пошкуса».

– У меня напряг по другой части, – сказал Стас. – Вот об этом, Феликс, я и хотел бы с тобой серьезно поговорить.

Вспухшие на скулах Феликса желваки показывали, что он очень недоволен услышанным.

– Ты что, пытаешься меня шантажировать? – сердито спросил он. – Вернее даже, мое учреждение? Или, возьмем еще выше, ты хочешь попытаться выставить свои условия руководству нашей страны?!

– Оставь этот базар для слабонервных, Феликс, – сухо заметил Стас. – Скажи мне лучше, когда начнутся финальные переговоры с «тюменскими» по «Мажейкю Ойл»?

Монкайтис посмотрел на него почти с ненавистью.

– Опять ты за свое?!

Красные от бессонницы глаза и заметно осунувшееся лицо Феликса свидетельствовали о том, что последнюю ночь, а возможно, и предыдущую, он даже не ложился спать.

Но Стасу не было жалко своего однокашника Монкайтиса. Он тоже ведь провел немало бессонных ночей. И не в последнюю очередь потому, что те, кому это положено по роду службы, совсем не ловят мышей.

– Два дня осталось, – наконец выдавил из себя Феликс.

– Времени еще предостаточно. У вашего ведомства большие возможности.

Мне, вернее, моей клиентке, нужен документ, о котором я тебе говорил.

Только и всего…

– Как я могу пробить выдачу нужного вам документа, если самого трупа нет на руках! – вспылил гэбист. – Наши возможности тоже не беспредельны! Другой труп под такой фальсифицированный документ тоже не подверстаешь: во-первых, все равно нужно, чтобы кто-то из близких участвовал в опознании, а во-вторых, может выясниться, что этот ваш Сергачев или живой, или погиб и похоронен совсем в другом месте!

– А я и не прошу у тебя липовой справки, – спокойно заметил Нестеров.

– Найдите труп, Феликс! В конце концов, должны же и вы хоть что-то полезное сделать по ходу раскрутки «дела Пошкуса-Сергачева»?!

– Где я найду тебе этот труп? Рожу?

– Это ваши проблемы, Феликс.

Монкайтис еще больше ослабил узел галстука, будто ему не хватало воздуха.

– Ты не можешь передать «архив Пошкуса» «тюменским»! Если это случится, ты у меня, Нестеров, сгниешь в тюрьме!

– А я разве говорил, что хочу отдать его русским нефтяникам? – сделал удивленное лицо Нестеров. – Нет, Феликс, я не собираюсь нарушать закон. Копии этих материалов, если ты и твое начальство не пойдете мне навстречу, будут переданы в редакции всех крупных республиканских газет. Какова будет в этом случае реакция общественности, политического руководства и соседних государств, я затрудняюсь сказать… Но если что-то подобное произойдет, то я, хотя и этнический русский, наверняка буду удостоен звания Героя литовской нации…

– Нет у нас такого звания, – буркнул Феликс. – Здесь тебе не Россия, чтобы «героев» направо и налево раздавать… М-да… Похоже, Стас, на то, что ты держишь меня за горло…

– У вас есть ровно сорок восемь часов, Феликс, – ровным тоном сказал Нестеров. – К концу этого срока ты должен предъявить мне Сергачева – живого или мертвого.

На следующее утро в комнату отдыха, где Стас коротал время у телевизора, вошел знакомый ему сотрудник из бригады Феликса Монкайтиса.

– Нестеров, мы тут взяли возле вашего офиса одного оборванца… Он крутился там с раннего утра.

– А вы что, выставили возле моего офиса наблюдательный пост? – задал встречный вопрос Стас.

– Гм… Не суть важно… Так вот, этот странный тип, у которого мы не обнаружили документов, потребовал немедленной встречи с вами… Да, чуть не забыл: он сказал, что его зовут – Харон.

Стас сначала удивленно вскинул брови, но затем его лицо стало задумчивым.

– Харон, говорите? А ну-ка ведите его ко мне!

Когда в комнату ввели высокого сутулого мужчину, одетого в черную куртку с капюшоном, кое-где порванную и замызганную донельзя, вместе с ним в помещение просочился запах кладбища и ночлежки.

– Оставьте нас вдвоем! – велел Стас гэбисту, который привел к нему этого странного субъекта.

Он подошел к Харону и протянул ему руку.

– Рад тебя видеть, дружище! Ты голоден, наверное? Сейчас я попрошу, чтобы тебя накормили.

– Я не голоден, – глухим голосом сказал Харон. – Я пришел к тебе по делу.

– Присаживайся… Слушаю тебя внимательно.

Но Харон, не приняв приглашения, остался стоять.

– Ты еще ищешь того человека, снимок которого ты показывал мне на кладбище?

У Стаса мгновенно пересохло в горле.

– Да, Харон, я его ищу. Ты знаешь… где он?

Харон, выдержав задумчивую паузу, сказал:

– Он мертв, этот человек. Я могу лишь указать место, где находится его тело…

Пока они добирались до места – бронированный микроавтобус плюс три машины сопровождения, – Харон успел рассказать Нестерову свою историю.

Он давно считал себя обязанным Стасу, который не только в свое время нашел тела его убитых отморозками близких, но и задержал, пусть даже в составе группы, самих убийц… Именно поэтому, когда Стас обратился к нему со своей необычной просьбой, Харон решил для себя, что он сделает все возможное, чтобы оказать Нестерову ответную услугу.

Он еще раз опросил обширнейший круг своих знакомых в Вильнюсе и его окрестностях – большинство из них, естественно, являлись обитателями городского дна, – а когда его усилия не увенчались успехом, он отправился кочевать по Литве.

Харон успел побывать в Каунасе, Мажейкяе, других небольших городках страны, но повезло ему, хотя и не сразу – в Паневежисе.

Двое паневежских бомжей, которые частенько подрабатывали на кладбище, занимаясь уборкой территории и разными мелкими работами, в одну из ночей третьей декады января вынуждены были заночевать в одном из коллекторов городских очистных сооружений – впрочем, они вынесены далеко за пределы города. Погода была ненастной – мокрый снег, шквалистый ветер, – а через коллектор проходит теплая труба; и хотя ароматец там тот еще, все ж это лучше, чем оставаться в такую ночь на улице.

Самое любопытное, что вообще-то у них была своя постоянная «лежка», а именно, заброшенный хутор в нескольких километрах от города. Старики, которые там жили, то ли умерли, то ли их забрали к себе родственники.

Усадьба стояла с заколоченными окнами, никто там с середины осени не жил. Бомжи приспособили для себя одну из комнат, и даже по ночам, чтобы не замерзнуть, подтапливали печку, благо в сарае с прошлой зимы осталось немного дров… Но однажды, вернувшись из города, они увидели, что усадьба освещена и что во дворе стоят две иномарки…

Естественно, они тут же ретировались и вынуждены были, из-за отсутствия другого жилья, провести три ночи подряд в «теплом коллекторе».

Как раз в третью ночь, когда снаружи разбушевалась непогода, кто-то, кого они так и не увидели, сбросил через люк в коллектор труп мужчины средних лет. Они сначала очень испугались, но затем, перетащив труп в относительно сухое место, проверили его карманы… Не обнаружив при покойнике ничего ценного для себя, они наутро покинули коллектору и, напуганные случившимся, более туда не возвращались.

Какое-то время спустя, находясь в сильном подпитии, они поведали эту историю одному из кладбищенских рабочих, ну а тот, в свою очередь, пересказал ее, как смог, Харону.

Отправившись туда, где бомжи видели труп незнакомого мужчины, Харон нашел его на прежнем месте. К счастью, крысы и иная жрущая падаль живность в том коллекторе не водится, поэтому труп сохранился в относительно нетронутом состоянии… Несмотря на повреждения, которые обнаружились на теле покойника, Харону удалось как по внешнему описанию, так и по фотографии узнать в нем – с большой долей уверенности – именно того человека, которого разыскивает Стас Нестеров.

К тому моменту, когда к месту событий примчался Монкайтис, выехавший из Вильнюса тридцатью минутами позже остальной группы, труп мужчины уже успели поднять на поверхность, и теперь возле него суетилась пара криминалистов.

Нестеров, хотя видел его только на фотографиях, сразу опознал в погибшем, извлеченном из коллектора – российского бизнесмена Вадима Сергачева.

Уверенности в этом ему добавило и то, что на правой руке у трупа отсутствовал указательный палец.

Когда к нему подошел Феликс, Стас, кивнув на уложенное на носилки тело, негромко сказал:

– Полагаю, это случилось в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое января… Погода в ту ночь была препаршивая… Именно по этой причине, уверен, «паневежские» не захотели везти его тело на Черный пруд, а сбросили его в ближний коллектор…

Увидев, что Харон знаками пытается привлечь к себе его внимание, Стас сказал:

– Минутку, Феликс… Сейчас я вернусь…

Он подошел к Харону.

– Спасибо тебе, дружище, – сказал он. – Ты мне очень… очень помог.

– Я твой должник, Стас.

– Забудь об этом. Ничего ты мне не должен… Ты что-то хотел от меня?

– Хочу кое-что тебе сказать, прежде чем мы разойдемся…

Харон бросил на него задумчивый взгляд.

– По поводу той женщины, с которой ты приходил на кладбище…

Стас удивленно вскинул брови.

– Я тогда при ней не стал говорить, – продолжил Харон. – Но тебе могу сказать.

– Говори.

– Какая-то женщина должна умереть… из ее окружения. Но сама она, думаю, будет не слишком удручена этим обстоятельством.

Стас очень удивился этому заявлению, но решил не показывать виду…

Какую из двух женщин имеет в виду Харон? Ирму Мажоните, в образе которой приходила на кладбище Анна Головина? Или же саму москвичку? Да и можно ли вообще верить речам столь странного субъекта, как Харон?..

Но он все же не удержался и спросил:

– А что будет со мной, Харон? Ты что-нибудь видишь… эдакое… в моей будущей биографии?

Харон, надвинув капюшон еще ниже, после паузы сказал:

– По моей части… мне нечего тебе сказать. А это означает, что в твоей жизни теперь все хорошее будет только прибавляться, и продолжаться это будет достаточно долгое время…

Попрощавшись с Хароном, Стас вернулся к Монкайтису, на которого сейчас действительно стало жалко смотреть.

Через сутки начинаются переговоры с «тюменскими», а тут находят труп топ-менеджера Концерна…

– Хоть бей меня, Стас, хоть режь, но об этой «находке» мы сможем сообщить… думаю, только дня через три, – угрюмо сказал Монкайтис.

– То есть на следующий день после того, как «тюменские» подпишут контракт, – усмехнувшись, уточнил Стас.

– Тогда и справку получите… все честь по чести! Так что скажи своим, что хватит им прятаться. Но только одна просьба к тебе и твоим друзьям: сидите тихо… не болтайте лишнего… и не мешайте нам выкручиваться из этой гребаной ситуации!

– Расслабься, Феликс, – Стас почти сочувственно похлопал его по плечу.

– Попомни меня, ты еще получишь на этом деле орден и повышение по службе! Все, дружище… финита ла комедиа! Я свои проблемы решил, а теперь ты решай – государственные…

Глава 39 БОГАТАЯ НАСЛЕДНИЦА И ДРУГИЕ, ИЛИ ВДВОЙНЕ ДАЕТ ТОТ, КТО ДАЕТ СКОРО

Задержаться Головиной в Вильнюсе пришлось несколько дольше, чем это первоначально предполагалось.

Власти решились объявить о гибели Вадима Сергачева – и о том, что обнаружен его труп – лишь спустя трое суток после отъезда делегации Концерна, подписавшей в лице своего президента трехсторонний контракт с правительством и оператором «Мажейкю Ойл» американской компанией «Джильямс Интернэшнл».

Еще двое суток ушло на соблюдение различных юридических формальностей, по завершении которых Анне Головиной был выдан составленный на двух языках, литовском и русском, официальный документ, удостоверяющий факт смерти гражданина Российской Федерации Сергачева Вадима Алексеевича.

Убийство Пошкуса и его водителя правоохранительные органы повесили на паневежскую преступную группировку. Судя по первым комментариям следственных и прокурорских работников, они не намерены смешивать воедино два этих дела, успев уже высказать версию, что Вадим Сергачев, прибывший в Литву с частным визитом, пал жертвой каких-то случайных грабителей.

Головина, внутренне, подготовленная именно к такому повороту событий, и уже успевшаяся свыкнуться с мыслью, что Сергачев, от которого у нее был ребенок и с которым она некоторое время проживала совместно, погиб уже вскоре после его похищения, восприняла известия о его судьбе не то чтобы легко, но и без больших душевных терзаний.

Как раз в тот день когда «тюменские» подписывали в Вильнюсе контракт, из Швейцарии пришло печальное сообщение: в одной из местных клиник, из-за обострения онкологической болезни, врачи вынуждены были экстренно прооперировать находящую там вот уже несколько месяцев пациентку из России, но жизнь мамы Вадима Алексеевича все же спасти не удалось…

Когда Стас узнал об этой печальной новости, он, конечно же, не мог не вспомнить о предсказании Харона…

Как бы то ни было, четырехлетний Денис Сергачев остался единственным наследником папиных капиталов. А его родная мама, Анна Головина, после соблюдения всех положенных по закону формальностей, будет наделена правом распоряжаться перешедшим к ним наследством вплоть до обретения своим чадом совершеннолетнего возраста.

Головина уже созванивалась со своим московским адвокатом Марком, и тот заверил ее, что никаких сложностей в плане получения наследства не предвидится.

В одном из московских депозитариев хранятся акции российских нефтяных компаний – прежде всего Тюменского концерна, – рыночная стоимость которых составляет немногим более шестидесяти миллионов долларов США.

Примерно треть этой стоимости составляют денежные средства в зарубежных офшорах, к которым спустя отведенное российскими и зарубежными законами время Анна Головина также получит полный доступ.

Все движимое и недвижимое имущество, являвшееся ранее собственностью Вадима Сергачева, после надлежащего оформления перейдет в собственность его сына и под управление Анны Головиной.

В конечном итоге она станет не просто состоятельной женщиной, каковой она могла себя считать и ранее, а богатым по любым меркам и обеспеченным на всю жизнь человеком…

Четверо молодых людей приехали в Вильнюсский аэропорт как раз в тот момент, когда объявили регистрацию на авиарейс «Вильнюс-Москва».

Слон вытащил из новенького джипа два дорожных чемодана, и они дружной гурьбой двинулись в зал вылета.

На Головиной было одето строгое темное пальто, под ним – черный брючный костюм. Но ее свежее, очень красивое лицо, ее бесподобные огненно-рыжие волосы, чуть прихваченные черной косынкой… все это как-то отвлекало от мыслей о трауре.

Прежде чем вылететь в Москву, где ее ждут близкие люди, Головина оделила подарками тех, с кем она очень сблизилась в последние дни, пережив целую череду приключений, и без чьей помощи она бы не смогла достичь своей цели.

Даже без сергачевских капиталов у нее доставало денег, чтобы сделать своим «ангелам-хранителям», своим вильнюсским друзьям «скромные» подарки.

Ирме Мажоните был подарен – переоформлен на нее – новенький автомобиль «Опель Астра», который, кстати говоря, так и простоял все это время на паркинге. А также шубка из голубой норки, которую доставили из бутика «Дом Нийоле», и крутой ноутбук последней модели.

Для «соколов» Головина выбрала по каталогам вильнюсских автосалонов два новеньких джипа: «Лендровер» для Стаса и «Додж» для Римаса, оплатив их полную стоимость. Кроме того, она подарила мужчинам по дорогому охотничьему ружью.

На банковский счет фирмы «Фалькон» была переведена денежная сумма, оговоренная в контракте, а также премия за успешный итог работы.

Головина купила подарки для хуторян Онуте и Вираса, а также для Харона, попросив своих вильнюсских друзей доставить им их при первой возможности.

Само собой, не осталась без знака внимания и Гертруда Францевна: помимо кошачьих вкусностей и игрушек, ей был подарен закамуфлированный под черный бархат противоблошиный ошейник, в который была вживлена золотая брошь с изумрудом – в аккурат под цвет ее глаз.

– Жду вас у себя в Москве, – повторяла Головина. – Приезжайте в любое время, хоть поодиночке, хоть всей компанией! Я всегда вам буду рада!

– И ты к нам приезжай, Аня, – сказала Ирма, выглядевшая в своей обновке ослепительной красавицей. – У нас здесь тихо, спокойно… можно хорошо и безопасно отдохнуть.

Они дружно посмеялись над этими словами.

Брат и сестра поочередно расцеловались с москвичкой, пожелав ей удачной дороги. Стас чувствовал себя несколько скованно из-за всех этих подарков, которые обрушила на них Головина. Они пробовали было уговорить Анну не тратить зря деньги – ведь она сполна оплатила их услуги, и даже сверх того, – но куда там…

Очень энергичной и настойчивой женщиной оказалась эта рыжеволосая москвичка, попробуй такой отказать хоть в чем-то…

– Извините, друзья, я хочу Стасу на ушко пару слов сказать…

Взяв за руку, Анна отвела его в сторонку.

– Тебе, Стас, я буду обязана по гроб жизни, – произнесла она негромко.

– Я понимаю, что ты сам привык решать все свои проблемы, и это свойство в мужчинах я всегда приветствовала. Просто знай, что отныне у тебя в Москве есть настоящий друг… считай, что близкий человек. И еще… Боюсь плакать, потому что косметика поплывет… Но я не о грустном хочу сказать, нет, нет… Ирма – золотая девочка, ей нет цены… Она тебя любит, Стас, просто боится в этом сознаться… Ну что же это я? Все, давай прощаться, иначе я разревусь…

Они вернулись к остальным. Гертруда Францевна сидела на руках у Ирмы; казалось, что и на ней надета норковая шубка, а изумруд на шее придавал ей и вовсе аристократический вид. Стоило Анне подойти к ним, как кошка тут же потянулась к ней…

– Иди ко мне, моя дорогая зеленоглазка. – Улыбнувшись сквозь слезы, Анна взяла ее на руки. – Тебе тоже спасибо за все, за все… Я не сомневаюсь, девочка моя, что мы с тобой еще увидимся! Ну все… Давай я и с тобой поцелуюсь на прощание…

Повернувшись от широкого панорамного окна, через которое он наблюдал за взлетом лайнера, Стас увидел Феликса, который жестом пригласил его отойти в сторонку.

– Как видишь, Стас, я выполнил все свои обязательства, – сказал Монкайтис, кивнув на пустую взлетную полосу.

Нестеров достал из кармана два небольших плоских ключа, один из которых был найден в бумажнике киллера.

– Я тоже привык держать свое слово.

Стас вложил в ладонь гэбиста ключи, затем протянул ему листок бумаги, на котором был написан цифровой код доступа.

– Центральный филиал «Ханса-банк», – сказал он негромко. – Депозитный сейф номер сто семнадцать. Остальное написано на бумажке.

Монкайтис, отправив в карман ключи и сложенный вчетверо листок, посмотрел на него долгим взглядом.

– Ты что-нибудь оставил себе… про запас?

Стас неопределенно пожал плечами: иногда лучше молчать, чем говорить.

– Ну что ж… Береги себя, Стас.

– Ты тоже будь осторожен, Феликс.

Так и не подав руки друг другу, они разошлись в разные стороны:

Монкайтис собирался немедленно выехать по адресу, который ему был только что указан, а Нестеров направился к дожидающимся его друзьям.

Стас как-то иначе, нежели прежде, улыбнулся Ирме, затем заговорщицки подмигнул своему старому приятелю – «однако прорвались…» Какое-то время они оставались на месте, дожидаясь, пока будет снято невидимое глазу непосвященных оцепление из числа сотрудников госбезопасности Литвы.

Затем, сопровождаемые любопытными взглядами немногих присутствующих, направились к выходу из здания аэропорта: молодая светловолосая женщина в норке, с диковинной кошкой на руках, и двое крепких, уверенных в себе мужчин.

Май – август 2002 г.

Примечания

1

Созвучно с литовским словом «мажюкас», что означает по-русски «маленький».

(обратно)

2

За один доллар США по плавающему обменному курсу дают 3.5–4 лита.

(обратно)

3

«Снорас» – один из крупнейших в Прибалтике коммерческих банков.

(обратно)

4

Лукишкес – литовская тюрьма.

(обратно)

5

«Летува, тевине мусу! Ту дидвирю жеме…» – «Литва, Родина наша! Ты земля храбрецов…»

(обратно)

6

«Абвер» – оперативная часть ИТУ, следственного изолятора (жаргон.).

(обратно)

7

«ARAS» – литовское подразделение антитеррора.

(обратно)

8

«Боковик» – договор, прикрывающий и обеспечивающий расчеты фирмы с посредником (посредниками), популярный атрибут теневого, или «серого» бизнеса.

(обратно)

9

Немногим более десяти тысяч долларов США.

(обратно)

10

Харон – в греч. мифологии перевозчик умерших через реки подземного царства до врат Аида.

(обратно)

11

Кто здесь? (литов.)

(обратно)

12

Это я, Нестеров. Здравствуй, Харон… (литов.)

(обратно)

13

Девушка (литов.).

(обратно)

14

Волк (литов.).

(обратно)

15

Кошка (литов.).

(обратно)

Оглавление

Пролог «А» И «Б» СИДЕЛИ НА «ТРУБЕ»

Глава 1 КАК ОТВРАТИТЕЛЬНО БЫВАЕТ ПО УТРАМ

Глава 2 ПРОТИВ ЛОМА НЕТ ПРИЕМА…

Глава 3 ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ТОГО, ЧТО СЛЕДУЕТ ИСКЛЮЧИТЬ

Глава 4 ЗАТРУДНЕНИЯ ИЗ-ЗА БОГАТСТВА

Глава 5 ЧТО ДОЗВОЛЕНО ЮПИТЕРУ, ТО НЕ ДОЗВОЛЕНО «БЫКАМ»

Глава 6 ЖРЕБИЙ БРОШЕН

Глава 7 ОТ СУМЫ ДА ОТ ТЮРЬМЫ НЕ ЗАРЕКАЙСЯ

Глава 8 БОЙТЕСЬ ДАНАЙЦЕВ, ДАРЫ ПРИНОСЯЩИХ

Глава 9 МЕРТВЫЙ СЕЗОН

Глава 10 ЕСТЬ КОНТАКТ!

Глава 11 ГЛУПАЯ – НО МЫСЛЬ

Глава 12 ПРИБАЛТИЙСКАЯ РУЛЕТКА

Глава 13 РАЗБОР ПОЛЕТОВ

Глава 14 МНОГОЕ В НЕМНОГИХ СЛОВАХ

Глава 15 ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ – ВОЛК

Глава 16 С ВОЛКАМИ ЖИТЬ – ПО-ВОЛЧЬИ ВЫТЬ

Глава 17 ОТ ПЕРЕМЕНЫ МЕСТ СУММА – МЕНЯЕТСЯ

Глава 18 ДОХЛЫЙ ЗЯМА – ДРУГИМ ЗАБОТА

Глава 19 ПОМНИ О СМЕРТИ

Глава 20 ПОХОРОННЫХ ДЕЛ МАСТЕРА

Глава 21 СТАКАНЧИК ВИСКИ В ХОРОШЕЙ КОМПАНИИ

Глава 22 ОШИБКА В ОБЪЕКТЕ

Глава 23 ПО ГОРЯЧИМ СЛЕДАМ

Глава 24 АКТРИСА ИЗ ПОГОРЕЛОГО ТЕАТРА

Глава 25 СЛЕДУЕТ ВЫСЛУШАТЬ И ДРУГУЮ СТОРОНУ

Глава 26 УКРОМНОЕ МЕСТЕЧКО

Глава 27 КТО-ТО ДЫШИТ В ЗАТЫЛОК

Глава 28 МАЛЕНЬКИЕ ПРЕЛЕСТИ ХУТОРСКОЙ ЖИЗНИ

Глава 29 ПОПАЛ КАК КУР В ОЩИП

Глава 30 ЧТО И ТРЕБОВАЛОСЬ ДОКАЗАТЬ…

Глава 31 ТАЙНЫ ЧЕРНОГО ПРУДА

Глава 32 ТАК ПРОХОДИТ ЗЕМНАЯ СЛАВА

Глава 33 НА ХУТОРЕ БЛИЗ ПАНЕВЕЖИСА

Глава 34 ДЕЛОВЫЕ ЛЮДИ

Глава 35 КТО РАНО ВСТАЕТ, ТОМУ БОГ ДАЕТ

Глава 36 НА ВОЙНЕ, КАК НА ВОЙНЕ

Глава 37 ДЕСЯТЬ К ОДНОМУ, И ВСЕ МИМО

Глава 38 ФИНИТА ЛА КОМЕДИА

Глава 39 БОГАТАЯ НАСЛЕДНИЦА И ДРУГИЕ, ИЛИ ВДВОЙНЕ ДАЕТ ТОТ, КТО ДАЕТ СКОРО X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?