«В плену у живодеров»

Сергей Зверев Пираты: В плену у живодеров

Глава 1

Санкт-Петербург

– …А вот ты этот вопрос и поддержишь, – прозвучал в телефонной трубке голос с железным спокойствием, от которого по спине пробежал холодок, – это твой вопрос, вот и возьми его на себя.

– А если вскроется?

– За это «если» ты и получаешь деньги! – ответили в трубке. – И что может вскрыться, когда судно по договору находится в Калининграде на доковом обслуживании? Акт будет реальным, так что не беспокойся, генерал.

– Меня не это беспокоит! – вспылил человек, которого назвали генералом. – Как судно с таким содержимым пройдет два таможенных досмотра?

– И все? – удивился собеседник. – А как вообще такие вопросы решаются? С пропуском пройдет, дорогой мой, с пропуском. А какой лучший в мире пропуск? Правильно – доллары. Тут все накатано, так что подключайся к этому вопросу, и чтобы завтра судно было в Калининграде.

– Нет не все, – остановил своего телефонного собеседника человек, которого назвали генералом, – есть еще один вопрос…

– Ты их что, рожаешь там, эти вопросы?! – грубо прервал собеседник. – Еще что тебя волнует?

– Меня очень волнует то, что мы залезаем в чужой бизнес. Бизнес, в котором крутятся миллионы долларов и в котором давно поделены все сферы и территории.

– А кто об этом узнает? – усмехнулся человек в трубке.

– Да элементарно просочится информация. Мы имеем дело с такой публикой, что обязательно кто-нибудь проболтается. Да и мимо команды это не пройдет незамеченным. Шуточное ли дело оборудовать помещение на судне, чтобы никто не узнал. Да еще во время рейса могут пронюхать.

– Не паникуй. Помещение оборудуют мои люди во время докового ремонта. Естественно, капитан Бобылев в курсе и еще двое – старпом и боцман. Без них нам это дело не провернуть.

– На берегу могут проболтаться, – не унимался «генерал», – подружки, приятели. Такие контракты не каждый день предлагают.

– Ну и что? Проболтаются, но это ведь не доказательство. Это чужие деньги или машины можно по номерам отнести к чьей-либо принадлежности, а тут товар другого сорта.

– Товар? – переспросил «генерал» с брезгливостью. – Если пользоваться твоей терминологией, то мы наложили лапу на чужое сырье, из которого они извлекают прибыль. Ты что, не понимаешь? Дело может окончиться криминальной войной!

– Тебя это почему беспокоит, генерал? Ты останешься в стороне.

– Опять ты не понял, – устало вздохнул «генерал». – Узнают судно – значит, узнают порт приписки и оператора. А значит, и тех, кто является собственником судна. Один из них – мой шеф. Ему же начнут предъявлять претензии, а мне придется разбираться. И то, что я ему сообщу, должно быть убедительным. Как я ему объясню, что на его судне возят не просто контрабанду, а такую контрабанду?!

– Что ты паникуешь! – взорвался собеседник. – Тебе денег мало? Ты столько уже хапнул, что до конца жизни можешь не работать. Самое большое, что тебе гро– зит, – это то, что он тебя уволит за недосмотр. Не зли меня, а то я плюну на все и тебя сдам и твоему шефу, и в ментуру! Все! Сегодня до конца дня звонишь мне и говоришь, что судно пошло в доки на ремонт.

Человек, которого назвали генералом, нажал кнопку отбоя на своем мобильном. Он еле сдержался, чтобы с размаху не грохнуть аппаратом о гранитный парапет набережной. Угроза его собеседника была вполне реальной. Так что надо не злиться, коль скоро влез в это дело по самые уши, а работать…

Малайский архипелаг. База «В» группы СКАТ

День был ветреный. Небо заволакивало тучами, которые грозили хорошим ливнем. Доронин положил последний кирпич и полюбовался своей работой. Вмурованная металлическая печь была готова. Теперь надо дать высохнуть раствору, положить сверху камни и устроить пробные испытания бани с парилкой.

Устройством бани предложил заняться Корнеев, видя, как их командир периодически страдает от ноющей боли в ноге – последствий ранения, из-за которого он и оставил службу. Прежде чем предлагать, Дмитрий Сергеевич облазил окрестные джунгли и определил, какие пальмы можно использовать под сруб. Когда же он изложил свою идею, группа буквально взорвалась от восторга. Баня была вторым цивилизованным усовершенствованием после бамбукового водовода, который Корнеев устроил от реки на базу.

Пока мужская часть группы в перерывах между тренировками изготавливала сруб под баню, Корнеев по памяти сделал чертеж и заказал в ближайшем поселке печку. На окраине этого же поселка он обнаружил остатки кирпичного строения прошлого века. Около двухсот кирпичей очистили и переправили катером на базу. Единственная загвоздка заключалась в камнях для печки. Специальные камни можно было купить только в большом городе, где туристический бизнес предлагал своим гостям все виды бань: и мягкую турецкую, и сухую финскую, и даже русскую с влажным паром. Там в ассортименте были специальные камни, а также различные банные атрибуты.

Катер появился неожиданно. На малых оборотах он прошел по извилистой искусственной протоке, которую в свое время расчистили для того, чтобы катер мог подходить к базе (в то же время лагерь было не видно с воды). Веденеева первой бросилась встречать Дмитрия Сергеевича.

– Достали? – крикнула она с нетерпением, имея в виду камни для печки.

– Камни, Иришка, это ерунда, – с усмешкой громко ответил Корнеев, пытаясь перекричать надвигающийся шторм. – Вот за что вы мне в ножки должны поклониться…

Под вопросительными взглядами всей группы, вышедшей встречать катер, Дмитрий Сергеевич извлек связку настоящих березовых веников. Спецназовцы взорвались бурей восторга и аплодисментов.

– Сергеич, ты что, березовую рощу нашел? – спросил Доронин, приняв с борта катера сухие веники и сладостно вдохнув их запах.

– Если почти во всех туристических отелях предлагают услуги русской бани, то кто-то же должен заниматься поставкой всего необходимого, – развел руками Корнеев. – Вот я и нашел такую фирму.

– Я думаю, что главный организатор и снабженец заслужил право первого пара, – с усмешкой заметил Торин.

– А главный каменщик? – показал свои руки, все еще испачканные в кладочном растворе, Доронин.

– Валяй, – кивнул Торин, – только сдается мне, что до открытия еще далеко. Крышу не закончили, кладка должна высохнуть.

– Блин! – опомнился Доронин и посмотрел на небо. – Ира, где твой полиэтилен? Тащи скорее, а то дождь хлынет на свежий раствор.

Неожиданно Горбачев перестал смеяться вместе со всеми и повернул голову в сторону хижины.

– Андрей Петрович, – сказал он впол-голоса, – связь.

Торин обернулся к хижине, кивнул и поспешил внутрь к спутниковому телефону.

– Андрей Петрович? Здравствуйте, – послышался в трубке голос президента. – Долго говорить не могу, опаздываю на самолет. Есть небольшое внеплановое задание для вашей группы. В ближайшее время вам перезвонит Родзевич и введет в курс дела.

– Олег Ярославович, – насторожился Торин, – суть задания я все же хотел бы услышать от вас.

– Я понимаю, Андрей Петрович, что вы с Родзевичем друг друга недолюбливаете, – ответил президент, – но прошу вас это не учитывать. В интересах работы. Я действительно не располагаю временем, а при посторонних, естественно, беседовать с вами не могу. Так что ждите звонка Николая Николаевича и приступайте. Как только будет возможность, я с вами свяжусь. Все, успеха вам!

Торин положил трубку и задумался. Они с помощником президента компании по экономической безопасности Родзевичем действительно друг друга недолюбливали. Бывший военный разведчик Торин, который прошел путь от бойца спецназа ГРУ до руководителя группы стратегического планирования, не находил общего языка с бывшим генералом МВД Родзевичем. Николай Николаевич, судя по всему, просидел всю свою службу в кабинетах. Это не дало ему оперативного или боевого опыта, зато личными связями он обзавелся во всех возможных и невозможных структурах. По мнению Торина, Родзевич «тянул» максимум на начальника охраны, поэтому его всегда раздражало, когда бывший генерал брался судить или советовать что-то в рамках работы группы СКАТ. Хорошо еще, что командовать группой Родзевичу президент компании не давал, но в курс операций вводил. Это было наименьшее зло, хотя Торин и понимал, что человек, отвечающий за экономическую безопасность, в принципе должен быть в курсе таких вещей. Другое дело, что он считал Родзевича дилетантом, но с этим приходилось мириться. Как учат психологи: если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней.

– Я пойду помогу ребятам, – спросил Горбачев, видя, что командир задумался.

Торин кивнул и проводил убегающего Николая взглядом. Теперь надо ждать звонка от Родзевича. Плохо, что шеф не дал никакой информации. Была бы возможность успеть что-нибудь продумать, задать вопросы, которые могут возникнуть по ходу задания… Учесть все нюансы предстоящей операции сразу при получении задания нельзя, каким бы ты опытом ни обладал.

«Скатовцы» с шутками разгружали катер. Кроме веников, Корнеев привез деревянные стилизованные ушаты и резной ковшик для плескания воды на раскаленные камни. «Как дети», – подумал Торин с улыбкой. Пусть веселятся. Пусть у них здесь будет частичка дома, частичка родины. Ведь группе угрожала не только смерть, но еще и местные законы. «Частный спецназ» не входил ни в какие рамки. Его действия любая страна, какими бы благими намерениями СКАТ и его хозяева ни прикрывались, спокойно могла рассматривать как бандитские.

Наконец позвонил Родзевич. Создавалось такое ощущение, что он ждал, пока уедет президент, а потом стал набирать номер Торина. Хотя это, скорее всего, было простое совпадение.

– Андрей Петрович, – послышался в трубке начальственный голос Родзевича, – Олег Ярославович предупредил вас о получении нового задания для вашей группы?

– Да, – ответил Торин, – предупредил. Я вас слушаю.

– Через два дня в Индийском океане ваша группа должна принять под охрану рудовоз «Охотск» и сопроводить его в Банг-кок. У нас есть информация, что на судно готовится нападение пиратов.

– Откуда такая информация и насколь-ко она соответствует реальности? – удивился Торин.

– У меня есть свои международные источники. При случае поговорим об этом. Задача ясна?

– Вы что, хотите, чтобы я взял судно под физическую охрану?

– Именно, другого выхода мы не видим, учитывая, что времени на разработку информации у вас нет.

– Позвольте мне самому решать, Николай Николаевич, как обеспечить безопасность судна в этом регионе, – довольно резко возразил Торин. – По нашим предварительным договоренностям, я лично разрабатываю пути и методы решения той или иной проблемы.

– Андрей Петрович, – немного мягче ответил Родзевич, – поймите, что сейчас ситуация исключительная. Если бы Олег Ярославович так не спешил, то он сказал бы вам то же самое. Но он должен срочно улетать, поэтому просил меня передать вам это задание. Поверьте, что та информация, которой мы располагаем, не дает нам, а точнее, вам, других способов решения проблемы. Считайте, что я передал вам приказ президента компании.

– Где я должен встретить судно? – резко спросил Торин.

– В Индийском океане, я же сказал.

– Индийский океан большой, Николай Николаевич.

– Ну, например, после прохождения Индостана.

– Что значит «например»? – рявкнул Торин в трубку. – Вы что, не уверены в чем-то? Если у вас есть информация, на основании которой вы делаете выводы, то поделитесь. Если же гадаете на кофейной гуще, то предоставьте мне возможность спланировать и провести операцию.

– Не придирайтесь к словам, полковник, – с какой-то брезгливой ноткой заметил Родзевич, – «например» означает, что не дальше Индостана. Нападение планируется в пределах Восточной Индии и Малайского архипелага. Приказ президента компании: не терять время на разработку информации, потому что вы однозначно ничего не успеете. Только физическая охрана и отражение атаки пиратов, если она состоится. Вы поняли? С капитаном Бойко свяжитесь немедленно и договоритесь, где и как он возьмет на борт вашу группу. Это все!

– Хорошо, Николай Николаевич, – ответил Торин спокойным голосом, – задание принято. Но этот вопрос мы еще обсудим в Питере.

– Разумеется, – ответил Родзевич, причем было прекрасно слышно, как он усмехнулся. – Запишите, как вам связаться с капитаном «Охотска»…

Торин отключился и некоторое время смотрел на трубку в своей руке. Такое было впервые, и это ему очень сильно не нравилось. Все операции он планировал и проводил так, как считал нужным. Это оговаривалось при его приеме на работу. Ему только ставилась цель, а пути достижения ее он был волен выбирать сам. Сейчас же ему поступил прямой приказ выполнять функции морской пехоты. Может быть, поэтому президент компании не стал сам отдавать приказ, а перепоручил это Родзевичу, понимая, что нарушает один из важнейших пунктов контракта с Ториным. Или?.. Возможные «или» не давали Торину покоя, но приказ выполнять нужно. Разборки и выяснения можно оставить на потом.

Капитан «Охотска» Владимир Николаевич Бойко был в курсе операции и ждал звонка Торина. В голосе капитана, когда он разговаривал с командиром группы, сквозило некоторое напряжение. Он не пытался его скрывать, поскольку для любого капитана известие, что на его судно неизбежно нападут морские пираты, было не из приятных, если не сказать больше. Более того, «Охотск» еще ни разу не проходил опасными водами, а Бойко знал о пиратах лишь понаслышке. Капитан очень обрадовался звонку Торина и стал настаивать на том, чтобы взять группу на борт как можно раньше. Когда точка встречи все же была назначена, Торин собрал группу.

– Поступил приказ компании, – начал Торин вводить группу в курс дела, – взять под охрану рудовоз «Охотск». По сведениям, которыми располагает наш работодатель, судно планируется к захвату пиратами в нашем регионе. Компания считает, что времени на разработку нами этой информации нет, поэтому следует взять «Охотск» под физическую охрану до места назначения. Это Бангкок.

– Переквалифицируемся в морскую пехоту? – удивился Доронин. – Будем отстреливаться от пиратов с борта? А как будем объясняться с военными судами, которые придут на помощь? Или нам запрещено подавать сигнал бедствия?

– На вопросы отвечать в произвольном порядке или в порядке их постановки? – с усмешкой спросил Торин.

– Да нет, Андрей Петрович, – покачал головой Корнеев, – вопрос, собственно говоря, только один: почему компания диктует нам форму операции? Настолько ценный и срочный груз, что время не терпит?

– Этого я не знаю, – ответил Торин. – Звонил президент и сказал, что подробности задания мне передаст от его имени Родзевич. Тот передал, но никакой дополнительной информации нет. Так что выход у нас один – выполнять приказ в таком виде, в каком он поступил. Все разборки с работодателем оставим на будущее.

– Ясно, командир, – горько понурилась Веденеева, которой было жалко своей снайперской винтовки, – опять придется оружие топить после операции.

– Не горюй, Ирка! – с энтузиазмом воскликнул Привалов. – Не было еще случая, чтобы шеф не обеспечил нас качественным оружием. Отобьемся в пять стволов, не так уж это и сложно. Не подпустить к борту два-три десятка бандитов, делов-то! Нам бы еще пару пулеметов Гатлинга, а, командир?

– Выходим через два часа, – прекратил прения Торин. – Веденеева берет свою оптику, остальные – «АК-108» и весь имеющийся боекомплект. Каждому в дополнение по «стечкину» и все имеющиеся патроны к ним. На катере оставить обычный комплект, включая взрывчатку с часовым и радиозапалами.

О современном оружии Торин знал практически все. Причем не только об отечественном. В свое время он подготовил множество боевых спецопераций и убедился, что от выбора оружия, которое предполагалось к использованию спецподразделением, зависело очень много, если не все. К автоматическому пистолету Стечкина у Торина было особое отношение.

«АПС» был принят на вооружение Советской Армии еще в 1951 году, одновременно с пистолетом Макарова. Предназначался он в качестве личного оружия некоторым категориям военнослужащих и офицеров, например, для экипажей танков и боевых машин, расчетов орудий, а также гранатометчикам и офицерам, проходившим службу в зоне активных боевых действий. Это было вполне резонно, так как в танке или другой боевой машине развернуться с «АКМ» или карабином очень сложно. В отличие от «макарова», «АПС» обеспечивал немалую огневую мощь и боевую эффективность за счет большей емкости магазина и более длинного ствола. Правда, вскоре командование посчитало «АПС» слишком громоздким, особенно если учесть штатную кобуру-приклад, и оружие было снято с вооружения.

Но про «АПС» не забыли такие люди, как Торин. С ростом преступности в начале 90-х годов правоохранительные органы столкнулись с серьезными проблемами. Дело в том, что пистолет Макарова имел все же недостаточную боевую эффективность для применения его при проведении спецопераций, а автомат Калашникова, наоборот, являлся слишком мощным оружием, пробивая с близкого расстояния армейские каски и бронежилеты. Других вариантов отечественная промышленность предложить в то время не могла. Поэтому-то подразделения ОМОНа, СОБРа всеми правдами и неправдами стали оснащаться списанными, но вполне боеспособными «АПС», которые хранились на военных складах. Даже сейчас, спустя многие годы, представители органов, несмотря на доступность различных более новых и совершенных систем, отдают предпочтение «стечкину» за его дешевизну и хорошие боевые характеристики. За удобство и надежность этого карманного пистолета-пулемета, которым ему приходилось пользоваться очень часто, в том числе и в Афганистане, Торин предпочитал его другим системам. К тому же даже без глушителя звук выстрела из «АПС» был тише, чем у «макарова».

– Командир, мы на третью мировую собираемся? – удивился Привалов.

– Не знаю, – ответил Торин, – но ситуация мне не нравится. Нутром чувствую, что здесь что-то нечисто.

– Пару аквалангов, – предложил Доронин.

– Обязательно, – кивнул Торин. – А тебе, Коля, особое задание.

Горбачев нахмурился и опустил голову. Его задело, что опять подчеркивается его неопытность, которая мешает участвовать в операции наравне со всей группой. Вот Торин и придумывает объяснения, чтобы оставить на катере неполноценного спецназовца. Но Андрей Петрович понял настроение парня.

– Наше дело – пострелять с бортов, и все, – продолжил он, обращаясь к Горбачеву, – а ты – наша единственная подстраховка. Твоя задача и с пиратами не столкнуться, и нас выручить, если что-то пойдет не так. Обещаю, что сюрпризов будет много, поэтому, Коля, надеюсь на твою сообразительность и быстроту мышления. Ты высаживаешь нас на «Охотск», отходишь километров на сорок параллельно курсу судна и следишь за маячком. Будь все время на связи. Самое главное – четко выполняй мои приказания, какими бы они странными тебе ни показались. Если случится так, что вся группа погибнет…

– Ну это ты, Андрей Петрович, уж слишком… – возразил Корнеев.

– Если вся группа погибнет, – продолжил Торин, грозно глянув на Корнеева, – возвращаешься на базу, забираешь все документы и деньги. Сообщаешь о случившемся только одному человеку – Махтарову. Запомни! Никаких звонков и докладов в компанию. Там должны подумать, что группа погибла полностью. Ни одной лишней минуты на базе не задерживаешься. Махтаров сам решит, как поступить в этой ситуации, и поможет тебе.

– Вы думаете… – начал Доронин.

– Пока я ничего определенного не имею в виду, но мы достаточно засветились в этом регионе. Легко предположить все, что угодно. Даже самое плохое. Самое хорошее – дилетантский подход Родзевича за спиной вечно занятого президента компании. Тогда все ограничится небольшой стрельбой или вообще ничем.

– Как-то ты его недолюбливаешь, – усмехнулся Корнев.

– Мне не Родзевич не нравится, хотя и это тоже есть, – ответил Торин. – Мне ситуация не нравится, когда в компании все больше и больше людей узнают о нашем существовании, хотя изначально была договоренность о полной и абсолютной секретности. Но к этому тоже надо было быть готовым, поскольку мы работаем на частный бизнес. Работодатель не может быть профессионалом в нашем деле, а немалое самомнение крупного бизнесмена возникает неизбежно. Все они считают себя великими и всезнающими.

Санкт-Петербург. Редакция журнала «Морской вестник»

Михаил Карпенко поймал главного редактора Андрея Парфенова буквально за рукав в коридоре.

– Андрей, два слова, – запыхавшись от бега, начал быстро говорить журналист, пока шеф не исчез. – Посмотри материал! Это надо срочно в следующий номер…

– Миша, номер уже верстается! – недовольно пожал плечами Парфенов, пытаясь одновременно говорить по мобильнику и освободить свой рукав.

– Андрей, это очень серьезно, – продолжал настаивать Карпенко, не отставая от шефа и не отпуская его рукав. – Дело о контрабанде. Там все поставлено на такую широкую ногу, такие люди завязаны!

– Я перезвоню, – сказал Парфенов в телефоную трубку и наконец остановился.

– Понимаешь, я предлагаю провести независимое журналистское расследование. Там можно нарыть очень интересный скандальный материал.

– Верю, верю, – повернувшись к журналисту, согласился главный редактор и приложил руку к груди, – пойдет в следующий номер.

– Нельзя в следующий, Андрей, – снова стал настаивать Карпенко, – судно с контрабандой сегодня вышло из Калининграда на загрузку в Финляндию. Общественное мнение нужно баламутить именно сейчас. Если все подтвердится, то полетят головы и в таможнях, и в депутатском корпусе. Очень большой бизнес, который рвется к законодательной власти, зашатается.

– И ты что, сможешь предоставить неопровержимые факты?

– Думаю, что да. Понимаешь, Андрей, – понизил голос журналист, – дело пахнет тем, что схлестнутся две криминальные группировки. Одна из них, по моим предположениям, желая наказать конкурентов, пойдет на то, чтобы сдать очень скандальную аферу.

– Хорошо, я посмотрю твой материал. Ты сейчас куда?

– Сбегаю перекусить, а потом мне нужно сделать кучу звонков.

– Хорошо, далеко не отлучайся. Если возникнут вопросы, чтобы был под рукой, а то ничего не обещаю.

– Спасибо, Андрей, я из редакции ни на шаг! – заверил журналист.

Финляндия. Грузовой порт города Пиетарсаари

Лесовоз «Ладога» под флагом Мальты грузился сосновым лесом. Капитан Бобылев сидел в своей каюте и барабанил пальцами по столу. Он заметно нервничал. Люди, которые отправляли на его судне контрабанду, были очень весомыми и в России, и в Финляндии. Если они сказали, что проблем не будет, – значит, не будет. Но Вячеслав Михайлович все равно нервничал. Наверное, нервы стали уже не те.

Бобылев не мог больше сидеть на одном месте. Поднявшись из-за стола, он привычным движением одел капитанскую фуражку и вышел. На палубе царила обычная погрузочная суета. Крики матросов, сигналы портового крана. Неожиданно к трапу подлетел и резко затормозил большой черный «Крайслер» с местными номерами. Капитан облегченно вздохнул. Наконец-то…

Из машины выбрался невысокий лысый человек в дорогой короткой черной куртке. Быстрым самоуверенным шагом, выставляя в стороны узкие носки ботинок, человек направился к судну.

– Здорово, Бобылев, – протянул он руку капитану. – Заканчиваешь?

– Как наше дело? – пожимая протянутую руку, вместо приветствия спросил капитан.

– Все схвачено, за все уплачено, – с усмешкой ответил человек. – Не нервничай, я тебя провожу и прослежу, чтобы все было «о’кей». Помещения в трюме нормально подготовили?

Капитан кивнул. Человек полез во внутренний карман куртки и достал солидный бумажник. Порывшись в нем, он вытащил и протянул капитану сложенный вчетверо листок бумаги.

– Держи. Прибудешь на место, к тебе поднимется на борт вот этот человек. Здесь написан пароль. Он решит все вопросы и первой же ночью снимет груз. Сразу же сообщи, что все прошло нормально.

Капитан развернул листок, прочитал написанное и убрал его в карман. У его собеседника зазвонил мобильный телефон.

– Здорово, Ярославич! – с энтузиазмом ответил человек. – Ты в Питере?.. А-а, понял… Нормально, грузится… Нет там ничего серьезного: ревизию одной машине сделали и с одним краном проблемы были. Боялись, что на разгрузке подведет. Нормально в график укладывается. Я прослежу, если что… Да нет, дел по горло, просто сам беспокоился, решил вот вырваться, убедиться, что все в норме. Ну давай, пока!

– Кто это? – настороженно спросил Бобылев, кивнув на телефон.

– Компаньон один из Питера. Кто-то доложил, что мы тебя в доки загоняли в Калининграде.

– Он что, подозревает?

– Ничего он не подозревает, – раздраженно ответил человек, – узнал, вот и спросил. У тебя все отметки о проведенных работах есть, чего ты ссышь? Делай свое дело и не ломай голову. Получишь бабки и забудешь, что было.

Санкт-Петербург. Редакция журнала «Морской вестник»

Парфенов, по привычке постукивая карандашом по столу, читал материал, который ему оставил Карпенко. Материал был интересный и обещал определенный интерес со стороны читателя. Что ж, можно ради рейтинга издания авральным порядком вмешаться в верстку номера. «Молодец, интересно интерпретирует, – подумал он про автора, – но спешить с выводами и навешиванием ярлыков не стоит, интригу нужно растянуть на несколько номеров».

Главный редактор потянулся к телефону. Но телефон зазвонил неожидан– но сам.

– Да, – несколько рассеянно ответил Парфенов.

– Здравствуйте, Андрей Васильевич, это Богатов.

– А-а, э-э, здравствуйте, – с удивлением ответил главный редактор, узнав голос одного из председателей депутатских комиссий, – узнал, как же…

– Послушайте, Андрей Васильевич, – перебил его Богатов, – тут засветился один ваш молодой и весьма энергичный коллега. Возможно, материал уже у вас на столе, по крайней мере, хочу надеяться, что еще у вас на столе.

– Простите, вы о ком?..

– Ваше издание, – снова перебил Парфенова Богатов, – всегда отличалось вдумчивостью, объективностью и лояльностью. Ваш коллега по молодости лет страстно желает разоблачать и вскрывать нарывы общества там, где их не существует. Не знаю, где он набрал убедительных фактов и из какого пальца высосал сюжет про международную контрабанду, но если эти измышления попадут в печать… Вы меня понимаете?

– Вы хотите сказать, что…

– Я хочу сказать, что ваш молодой коллега, очевидно, решил открыть свой бизнес на заказных политических статьях и разоблачениях! – повысил голос Богатов. – Та чушь, которую он вам принес, не что иное, как попытка повлиять на исход предвыборной кампании самым нечистоплотным образом. Вы лично, как главный редактор, и весь ваш коллектив можете попасть в очень неприятную историю с этой публикацией. Более того, вы окажетесь в центре скандала в самом неприглядном виде. Думаю, что ваши покровители окажутся вымазанными с ног до головы не меньше, чем вы сами.

– Вы полагаете… – Парфенов снова сделал слабую попытку превратить общение в диалог.

– Я не полагаю, я предупреждаю, – отрезал Богатов, – и предупреждаю, потому что знаю суть вопроса и знаю, как в дальнейшем будут развиваться события. Здесь в верхах вам лично никто не простит этой выходки. Кому в Питере будет нужен политически безграмотный главный редактор? Учтите это и проведите работу с вашими кадрами. Мой вам совет: держите нос по ветру и уж тем более ничего не делайте против ветра!

Парфенов еще некоторое время, нахмурившись, слушал гудки в телефонной трубке. Потом, положив ее на аппарат, задумался. Постановка вопроса была очень серьезной. Независимая пресса была независимой лишь для непосвященных. При определенном политическом весе учредителей издания она может быть независимой от мнения других политиков или партий, но не более. Парфенов прекрасно знал, к какому блоку тяготел Богатов, чьим ставленником он был. Если предупреждение прозвучало с этого направления, то это уже серьезно. Это называется – «кусать своих». Не хозяев, нет. Кусать тех, кто активно сотрудничает с газетой, благодаря чьей политической воле издание остается интересным, актуальным, острым. Если эти силы сейчас отвернутся, то издание превратится в затравленное, пошлое, бульварное, постоянно критикуемое. Естественно, главный редактор, который угробил своей недальновидностью всю работу, все достижения, весь имидж, создаваемый годами, полетит из своего кресла в одно мгновение.

Задуматься было о чем. Например, о том, что у всего есть граница. Даже у свободной прессы в демократическом государстве. Любой человек всегда зависим от другого человека. Или обязан считаться с мнением другого человека, или здравый смысл ему подсказывает, что необходимо считаться. Особенно в некоторых ситуациях. Например, вот в этой…

Индийский океан. Западнее Никобарских островов

Когда капитану Бойко доложили о том, что на радаре появился движущийся объект, он не знал, то ли ему радоваться, то ли беспокоиться. Это могла быть и спецгруппа, о которой ему говорил Родзевич из питерского офиса, а могли быть и пираты (о них тоже предупреждал Родзевич). Бойко зашел в рубку и поднял к глазам бинокль. То, что море сегодня было спокойным, радовало, но на душе капитана радости не было с самого начала рейса.

Наконец показалась небольшая одинокая точка. Через несколько минут она превратилась в большой скоростной глиссирующий катер. Судно двигалось со скоростью не меньше пятидесяти узлов.

– Вот это аппарат! – восхищенно заметил вахтенный. – Не катер, а космическая ракета.

– Отдайте команду «принять на борт», – приказал Бойко, – это наша охрана при-была.

Матросы побежали спускать трап, но катер не стал сразу приближаться к сухогрузу. Он обошел судно стороной, как бы разглядывая его. И только описав полный круг, катер сбавил ход и уравнял скорость с «Охотском». Командир группы специально настаивал, чтобы во время приема на борт судно не останавливалось. Капитан не стал возражать, безопасность судна – не его забота.

С мостика было видно, что на борт поднялось пять гостей. С катера вытащили несколько черных сумок из ткани с непромокаемой пропиткой. Один из пятерки, невысокий лысоватый человек, пошел в сторону рубки. Капитан поспешил выйти ему навстречу.

– Здравствуйте, – разочарованно проговорил капитан и протянул руку, – я, честно говоря, думал, что вас будет больше. Десять или двадцать.

– Это все, чем я располагаю, – ответил Торин, – надеюсь, что и этого не понадобится.

– Пойдемте, я провожу, – предложил капитан, – вам подготовили помещение…

На этих словах Бойко осекся, увидев среди прибывшей пятерки молодую девушку. Это его совсем расстроило, несмотря на то что командир группы выразил надежду, что охрана не понадобится. Капитан надеялся на спецназ, а увидел перед собой невысокого, невзрачного, лысоватого мужчину с каким-то сонным взглядом. Двое молодцов, конечно, внушали доверие своим гренадерским ростом и внушительны– ми плечами, но вот девушка, черноволосая красавица, поразила капитана больше всего. Добил его пятый член группы – лысый полноватый мужчина с добрыми глазами и полными губами. Было в нем что-то от доброго детского доктора или пова– ра. «Господи, – подумал Бойко, – они их на улице собирали, что ли, из случайных прохожих? Какой это, к черту, спецназ!»

– Давайте присядем, Владимир Никандрович, – предложил Торин, когда группа вошла в отведенное ей помещение и стала складывать свое имущество с характерным металлическим лязгом, – меня интересует характер вашего груза.

– Железная руда, – ответил Бойко. – А что?

– И все? – удивился Торин.

– Да, – подтвердил капитан. – Почему вы так удивлены?

– Ценность его сомнительна. Можно, конечно, попытаться реализовать на черном рынке, но такого рода сырье скорее всего ни одна сталеплавильная компания не приобретет из левых источников. Странно. Пираты из-за груза рисковать не будут. Можно вообще-то захватить и потребовать выкуп за экипаж, но таких судов здесь проходит много. Просто мне, капитан, непонятен этот аврал. Целевое нападение обычно имеет какую-то серьезную цель, а тут пустое место.

– Значит, можно особенно не опасаться нападения, – по-своему истолковал слова Торина Бойко.

– Не будем спешить с выводами. Свою работу мы, по крайней мере, сделаем. Давайте согласуем взаимные действия. Если произойдет нападение пиратов, то вы ничего не предпринимаете без моего приказа. Ни на градус в сторону и никаких изменений хода судна. Хорошо?

– Хорошо, – озабоченно согласился капитан.

– Ну вот и славно. Радарное оборудование у вас в порядке?

– Да, все в порядке.

– Двое человек из моей группы будут постоянно дежурить в ходовой рубке. В случае нападения мы сами принимаем решение о тактике отражения атаки.

Калининград

Алексей Сергеевич Казанкин вернулся со службы поздно. Сегодня было не его дежурство, но вторая половина дня оказалась занята внеплановыми занятиями и расширенным совещанием со старшими смен и главными специалистами таможни. Алексей Сергеевич раскрыл книгу, чтобы, по обыкновению, почитать минут пятнадцать перед сном. Слышно было, как жена на кухне гремит посудой, наводя порядок перед сном после позднего ужина. Он уже начал дремать, когда вошла Ольга, что-то сказала вполголоса и взяла из рук Алексея Сергеевича книгу. Сквозь дрему он слышал, как жена, сидя на постели, наносила на руки крем. Наконец она улеглась рядом и потушила ночник у изголовья.

Дверной звонок разбудил Алексея Сергеевича не сразу. Проснулся он только тогда, когда его стала тормошить жена.

– Леш, там звонят, – сонным голосом говорила Ольга, – подойди.

– Кого там по ночам черти носят? – ворчливо сказал Алексей Сергеевич сонным голосом и стал попадать ногами в тапочки.

В дверь звонили очень настойчиво. Алексей Сергеевич, проходя через гостиную, мельком взглянул на часы. Была половина третьего. «Если с работы, – подумал он, – хотя сначала бы позвонили по телефону». Подойдя к двери, Алексей Сергеевич посмотрел в дверной глазок. На лестничной клетке стояла женщина и придерживала одной рукой простенький домашний халатик.

– Кто там? – спросил Казанкин через дверь.

– Соседи снизу, – отозвалась женщина сварливым голосом. – Вы нас заливаете! В туалете уже с потолка вода капает, открывайте.

Какая вода?! Алексей Сергеевич спросонья не сообразил, что надо бежать в санузел, и стал отпирать. Когда щелкнул второй замок и Казанкин открыл дверь, то она распахнулась от резкого толчка, больно ударив его в колено и грудь. Алексей Сергеевич пошатнулся, все еще держась за дверную ручку, а в прихожую уже вваливались трое незнакомых мужчин. Казанкин успел заметить, что «соседка» бросилась по лестнице вниз, срывая на ходу халатик, под которым виднелась верхняя одежда. Он все понял мгновенно.

Дверь захлопнулась, и Алексея Сергеевича прижали к стене прихожей. Один из незнакомцев быстро сунул руку в карман, и перед лицом со щелчком блеснуло лезвие выкидного ножа.

– Быстро говори, падла, кому настучал про трюмы «Ладоги»? – обдавая вонью изо рта, спросил один из ворвавшихся.

– Убери лапы, сволочь! – взревел Казанкин, пытаясь вырваться.

За его спиной раздался женский визг. Жена, услышав шум в прихожей, выбежала из спальни. Увидев, что трое неизвестных схватили ее мужа и угрожают ножом, она закричала от ужаса, но один из них успел зажать ей рот. Ольга Ивановна извивалась в его руках, пытаясь освободиться. Казанкин рванулся ей на помощь, и лезвие ножа вошло ему между ребер.

В прихожей воцарилась тишина. Хозяин квартиры, зажав бок окровавленной рукой, медленно сползал по стене на пол и не сводил глаз со своей жены. Та лежала на полу в обмороке.

– Ты че сделал, придурок? – зашипел один из незнакомцев на своего напарника. – Нам от него информация нужна была.

– Да он сам на перо прыгнул из-за бабы своей, – со злостью ответил второй.

– Теперь доводи все до конца. Так оставлять нельзя, – снова зашипел старший и повернулся к третьему: – А ты пошарь в квартире, только ничего не бери. Сделай вид, что рылись, и все.

Спустя пятнадцать минут трое вышли из подъезда жилого дома и быстрыми шагами двинулись за угол дома. Там их ждала невзрачная «шестерка» с заведенным двигателем. За рулем сидела женщина. Когда вся троица забралась в машину, старший достал мобильный телефон и набрал номер.

– Это я, – сказал он, когда ему ответили, – накладка вышла. Клиент больно ретивый оказался. Короче, порешили мы его, так получилось…

– Мокрушники долбаные, – со злостью в голосе ответили ему на том конце. – Кто вам велел убивать его? Узнали что-нибудь? Он что-нибудь сказал?

– В том-то и дело, что не успел, – виновато стал объяснять человек в машине, – когда баба его выскочила в коридор и визг подняла, мы, понятное дело, рот ей заткнуть попытались, а он и рванулся к ней на помощь. Ну и сам на нож оделся.

– Кретины! – ответили ему. – В квартире все зачистили? Следов не оставили?

– Все чисто. Сделали так, чтобы на ограбление подумали.

– В карманы ничего не положили? А то погорите на мелочи и других за собой потянете.

– Что мы, не понимаем? – обиделся человек. – Чистяк будет полный.

– Смотрите у меня! Машину бросить, а самим исчезнуть. И чтобы раньше чем через две недели я вас не видел. Поняли?

Окраина Санкт-Петербурга. Элитный коттеджный поселок

Под ночным моросящим дождем черная «Тойота» с тонированными стеклами резко сбросила скорость и, не включая «поворотников», свернула вправо к поселку. Сзади раздались визг тормозов и раздраженные сигналы других машин. Включив дальний свет, «Тойота» понеслась по темному ночному коридору подступающих к дороге сосен. Через два поворота машина свернула на укатанную песчаную дорожку, в конце которой чернел кованый металлический забор с воротами на электроприводах. Около ворот машина остановилась, фары погасли. Ворота бесшумно стали распахиваться, открывая взору освещенный двор трехэтажного коттеджа.

В каминном зале было тепло и уютно пахло березовыми дровами и дымком. Блики языков огня отражались на стеклянном экране, загораживающем топку камина, и в полумраке приглушенного освещения поигрывали на бокале с вином. Хозяин коттеджа, моложавый мужчина, вопросительно смотрел на своего гостя, развалившись в кресле возле камина.

– Подробнее, – велел хозяин широкоплечему детине с лицом «не мыслителя, но воина».

– Подробностей я пока не знаю, точнее, не знаю, кто за этим стоит. Но то, что они влезли в наш бизнес, это точно.

– На какое судно они их погрузили?

– На «Ладогу». Она сейчас ушла в Финляндию под загрузку лесом.

– Лесовоз? – удивился хозяин.

– Они переоборудовали часть трюмного помещения.

– Как же ты не выяснил? – с упреком сказал хозяин. – Найди тех, кто занимался переоборудованием, выясни, кто заказал эту работу. Опять же, без таможни здесь не обошлось.

– Я сделал, – ответил детина, виновато повесив голову. – Только работу заказывал капитан судна, а с таможней вышла накладка. Несчастный случай. Он начал рыпаться, и мои ребята нечаянно его порешили.

– То есть ничего выяснить не удалось? Очень плохо, – покачал головой хозяин, поднялся с кресла и прошелся по комнате. – Хуже всего, что журналисты что-то пронюхали об этом деле.

– Может, у них концы какие есть? – оживился парень. – Вы скажите, я потрясу кого надо.

– Нет уж, хватит, потрясли одного, – строго сказал хозяин, – журналисты растрезвонят о контрабанде, могут вмешаться органы. Нет, нам это не нужно. Пусть лучше те, кто перешел нам дорожку, сыграют в наши ворота.

– Это как?

– Очень просто. Редакции я рот заткнул, думаю, что этот вопрос больше в прессе муссироваться не будет. А вот то, что товар пошел по назначению, – нам на руку. Нужно перехватить судно, перегрузить товар и отправить в Африку, как и планировалось, только нашим заказчикам. Попутно мы и узнаем, кто влез в нашу епархию.

– Ловко!

– Ловко, ловко. Подготовь ребят, человек восемь. Желательно не из местных. Найди бойцов с чужим гражданством, прибалтов каких-нибудь. Перехватите судно и поведите к берегам Африки, чуть позже я скажу, какое судно подойдет в море к «Ладоге», чтобы перегрузить товар. «Ладогу» отпустите, а капитана предупредите, пусть держит язык за зубами, а то вернется как раз к похоронам своей семьи. Только ты найди пару человек, которые разбираются в навигационном судовом оборудовании. Если судно подаст сигнал бедствия, все сорвется. Повод, чтобы в море попасть на борт, придумайте сами. Терпящие бедствие моряки на моторной лодке, например, или что-то в этом роде. Главное – на борт подняться. А там под угрозой оружия надо быстро отключить всю аппаратуру и гнать в Атлантику.

– Понял, сделаем. Есть у меня на примете такие ребята. А в Африке кто товар будет кантовать?

– С судном, которое подойдет к «Ладоге», будет один человек. Он все знает и сам решит на месте.

Калининград

– По «02» позвонили соседи, – продолжал рассказывать участковый, – дочь так страшно закричала, что во всех квартирах было слышно. Выбежали, а она в обмороке на пороге лежит. Видать, зашла, увидела все это и бросилась звать на помощь, а возле дверей упала в обморок.

– Позвоните, узнайте, в каком она состоянии и можно ли ее допросить, – велел следователь оперативнику из РУВД.

Пройдя через прихожую, следователь остановился и некоторое время наблюдал за работой экспертов. Тело мужчины лежало рядом с входной дверью на боку. Ясно были видны три ножевых ранения: одно в правый бок сантиметров на десять ниже плеча, а два – в грудь, в область сердца. Скорее всего первый удар был неточный, а двумя последующими его добивали.

Женщина лежала рядом с дверью в спальню. У нее виднелось ножевое ранение в спину, под левой лопаткой, и было перерезано горло. Судя по положению тел, нападавшие застали хозяев квартиры врасплох. Но зачем они открыли двери? Точнее, не они, а он, на жену напали позднее. Значит, хозяин квартиры, работник местной таможни Казанкин, знал нападавших или нападавшего в лицо. Или довод был убедительным.

«Догадки, сплошные догадки», – подумал следователь. И будут они до тех пор, пока не определится возможный мотив преступления. Судя по беспорядку в квартире, напрашивается мотив – ограбление. Да и жила семья не так уж и бедно. Пока неизвестно, были ли в доме драгоценности, деньги, но, судя по мебели, доход семья имела хороший. Ограбление или имитация ограбления. Домушники не убивают, убивают наркоманы, когда их прижмет. Но наркоманы не убивают так спокойно и точно. Они бы истыкали неумело, по голове чем-нибудь ударили. Нет, после наркоманов таких тел не остается. Значит, напрашивается версия, связанная с профессиональной деятельностью Казанкина.

В дверях появился давешний оперативник. Поймав его вопросительный взгляд, следователь подошел к нему.

– Ну, что с ней? – спросил он, имея в виду дочь убитых, которую увезла «Скорая».

– Пока бесполезно. Она в такой дикой истерике! Сейчас ее держат на сильных успокоительных. Боятся необратимых последствий шока.

– Ясно. Но это нам пока несрочно. Дочь ничего особенного не прояснит.

– Почему? – удивился оперативник. – А если дом ломился от золота и валюты?

– Нет, – задумчиво возразил следователь, – не думаю, что это ограбление.

– Таможенные темные делишки, – усмехнулся оперативник.

– Наверняка. Бери своих ребят, участкового и начинайте подворный обход. А я, пока не готовы результаты экспертиз, посмотрю свежую прессу, в Интернете пороюсь. Может, какие-то скандальчики уже вырисовываются. Какая-нибудь контрабанда или что-то в этом роде. На работу ему, – следователь кивнул на тело, – запрос организую.

Глава 2

Индийский океан. Западнее Никобарских островов. Борт судна «Охотск»

Торин разглядывал карты и ломал голову над тем, в каком месте может случиться нападение, если таковое вообще состоится. Все вахты судна проинструктированы, и сигнал бедствия будет подан незамедлительно, даже при намеке на пиратское нападение. Опасных мест Андрей Петрович выделил три – это те места, где могут скрытно караулить быстроходные пиратские катера. Одно из таких мест сейчас и проходил «Охотск». Неожиданно зазвонил телефон. «Кто это подгадал?» – удивился Торин, имея в виду то, что судно вошло в зону устойчивой мобильной связи.

– Андрей Петрович?

– Да.

– Это Махтаров. Удобно говорить?

– Да, Джамаль, – ответил насторожившийся Торин.

– Не знаю как начать… – замялся разведчик.

– Начните сначала, потом легче пойдет, – попытался пошутить Торин, хотя нутром он почувствовал неладное.

– Есть у меня одна интересная информация из кругов, которые попадают в сферу наших с вами интересов. Учитывая то, что вы порядком в последнее время наследили в регионе, считаю возможным поделиться с вами своими опасениями.

– Серьезность вопроса я уже прочувствовал, – усмехнулся Торин, – так что можете не тянуть и говорить прямо.

– Если прямо, то дело обстоит следующим образом. Как минимум три пиратских клана объединились в решении ликвидировать некую силу, которая противостоит им в последнее время. Кто-то проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что эта сила планомерно действует в целях уничтожения пиратской угрозы в регионе.

– Вы намекаете, что нас вычислили? – спросил Торин.

– Думаю, да. Потому что речь идет о европейцах.

– Интересно… – засомневался Торин. – Вы знаете, что собой представляют пираты и их главари? Из них единицы лишь опираются на какие-либо организации и имеют определенные связи в мире. Большинство – полуграмотные бывшие рыбаки. И их лидеры вышли из этого же сословия. Боюсь, что в их рядах аналитиков не водится. Может, экстремисты озаботились, что угроза может прийти и к ним?

– Нет, это не экстремистские организации. Я с вами согласен, Андрей Петрович, что сами эти люди не смогли бы собрать воедино все данные. Остается предполагать, что им данные предоставили.

– Значит, мою группу кто-то хочет уничтожить. Есть предположения?

– Боюсь, что нет. Я такой агентурой не располагаю, мои связи – в официальных кругах. Попробуйте сами догадаться, кому выгодно уничтожение вашей группы. Будут идеи, сообщите.

Отложив телефон, Торин задумался. Как раз этого он особо не боялся. Зная среду, в которой ему предстояло работать, Торин был уверен, что пиратам не удастся собрать всю информацию о происшествиях, в которых замешан СКАТ. Слишком разношерстная эта публика, разрозненная. Либо речь идет об уничтожении группы чьих-то спецслужб, которая добралась до одной из экстремистских организаций в этом регионе, либо…

Если дело касается СКАТа, тогда это похоже на «подставу». Кто хочет уничтожить группу? Первым напрашивается ответ – те, кому она мешает. Но это опять же пираты. А если другие варианты, если «ноги растут» из Питера? Кто там может стремиться ликвидировать СКАТ? Кому он перешел дорогу в Питере? Сейчас, пожалуй, никому. Тогда, может быть, это упреждающий удар. Вдруг кто-то в Питере замыслил нечто такое, угрозой чему способен послужить СКАТ?

Торин вызвал Горбачева. Николай отозвался мгновенно, и голос его был встревоженным.

– У нас все тихо, Коля, – успокоил его Торин. – Как у тебя горизонты?

– Горизонты чистые, – ответил Горбачев, – ваши сигналы четкие. Иду параллельным курсом.

– Тебе одно задание. Помнится, тебе удавалось пеленговать телефонные разговоры?

– Есть такое, – ответил Горбачев, – если номера заранее ввести в компьютер, то в момент состоявшейся связи навигатор покажет положение абонента.

– А зафиксировать второго, с кем абонент разговаривает?

– Тоже в принципе можно.

– И его положение?

– Естественно, если я немного под-готовлюсь.

– А записать разговоры и сохранить в компьютере?

– Легко!

– Тогда вот тебе занятие, чтобы не скучал без нас. Сейчас я продиктую телефоны людей, чьи разговоры ты должен писать и отмечать их местоположение в момент связи. Всех абонентов тоже надо писать и фиксировать.

Торин стал диктовать телефоны Родзевича, Трещева и самого Олега Яросла-вовича.

– Когда начнешь? – спросил Торин.

– Практически сразу, программное обеспечение позволяет.

– Хорошо, приступай. Только хочу тебя предупредить: ты можешь даже катер утопить, но ноутбук свой обязан сберечь, потому что цены той информации, которую получишь, нет.

– Даже так? – удивился Горбачев.

– Да, Коля, все очень серьезно.

Нападение произошло неожиданно даже для Торина. Судно практически миновало опасный участок, когда Доронин прислал короткий сигнал: «Пираты». Отдав команду «по местам», Торин непонимающе уставился на карту, которая лежала перед ним на столе. Единственное, что ему бросилось в глаза, – это рифы слева по курсу. Выругавшись, Торин побежал на палубу.

Отдавать на этом этапе какие-то приказы он не собирался, так как каждый из спецназовцев знал свое место и свой участок. Все уже было давно оговорено. Сейчас Торина интересовали силы нападавших, их тактика. Каждая секунда боя, каждый его мельчайший нюанс могли приблизить к разгадке причин того положения, в котором оказался СКАТ. Сейчас главное – понять ход мыслей пиратов. И, естественно, спасение судна.

Выбежав на палубу, Торин сразу же услышал звуки моторов пиратских катеров. Они заходили слева из-за полосы прибоя рифов и начинали охватывать «Охотск» полукругом.

– Дед, я Рэмбо, – прозвучало по связи, – сигнал бедствия передается. Наши все на местах по расписанию.

– Принял, – ответил Торин, – всем действовать самостоятельно.

Приглядываясь к пиратским катерам, Торин насчитал их девять. Если даже человек по шесть в каждом, то уже больше пятидесяти.

С двух катеров по судну ударили пулеметы. Это еще не была прицельная стрельба, а лишь предупреждение и предложение застопорить ход. Судно продолжало идти своим курсом. Три катера вырвались вперед и закружили перед носом сухогруза, остальные стали догонять и пристраиваться с кормы. «Сейчас начнут обстреливать ходовую рубку», – подумал Торин, но на четырнадцатиузловом ходу взобраться на борт по веревкам не так уж и просто. Сам по себе факт, что нападавших было так много, ни о чем еще не говорил. Такие случаи бывали и раньше, хотя обычно нападения предпринимались группами по десять– двадцать бандитов.

Торин быстро взбежал по металлическим ступеням на ходовой мостик к капитану.

– Сигнал передали, Владимир Никандрович? – спросил он Бойко спокойным голосом.

– Передаем постоянно. Пока никто не отозвался.

– Хорошо. Берегите головы, скоро они начнут стрелять на полном серьезе. Я пошел на палубу к своим людям.

– Думаете, удастся отбиться? – с сомнением спросил капитан вслед уходившему Торину.

– Будем надеяться. Мы сделаем все, что от нас зависит. Только бы судно не подвело.

Торин вышел из рубки, когда пираты открыли огонь по судну. Пули ударили в металлические стены рубки. За его спиной послышался звон разбитого остекления. Торин пригнулся и буквально скатился на палубу. Спецназовцы не спешили открывать ответный огонь, пока пираты не приблизились к бортам и не сделали попыток высадиться на судно.

Укрыться на палубе по большому счету было негде, но это ничего не давало нападающим. Высота судна достигала нескольких метров, и, для того чтобы укрыться от огня с катеров, достаточно было лежать на палубе и не приближаться к бортам. Но это пока. Когда придет время вести прицельную стрельбу с качающегося, пусть на слабой, но все же волне, сухогруза, да еще по маневрирующим быстроходным катерам, тогда не полежишь. Спецназовцам придется побегать, выбирая наиболее опасные «мишени» и пытаясь поразить их короткими точными очередями. На то, что удастся истребить большую часть пиратов на воде, Торин не особенно рассчитывал. Надо хотя бы просто держать их под огнем, чтобы не давать возможности взобраться на борт. В этом случае или пираты откажутся от своих попыток, или прибудет какая-нибудь помощь. Фактор времени был на стороне Торина и играл против пиратов.

Четверо спецназовцев распределились по бортам в передней и задней частях судна. Когда катера, маневрировавшие перед носом сухогруза, открыли ураганный огонь из пулеметов по ходовой рубке, несколько суденышек бросилось на сближение с кормы. Было хорошо видно, как пираты готовили веревки с крюками для забрасывания на борта.

Первым начал Доронин. Он дал длинную очередь по ближайшему катеру. Очередь прошла через носовую часть пиратского суденышка. Пули запрыгали фонтанчиками по воде, но попали и в катер. Кажется, кого-то даже удалось ранить. Катер резко свернул влево, поэтому Доронин так и не понял: то ли в нем кто-то упал, сраженный пулями, то ли просто потерял равновесие после резкого разворота.

Катер, который следовал рядом с первым, быстро сбавил ход, и с него открыли стрельбу из автоматов. Доронин прицелился и дал короткую очередь. Один из пиратов уронил оружие в воду и повис на борту. Катер стал отставать. Остальные суденышки, как по команде, рванулись к другому борту и скрылись из поля зрения Доронина.

Привалов лежал на палубе по правому борту ближе к корме. Катера стали догонять сухогруз, когда где-то впереди зачастили пулеметные очереди. Потом спецназовец услышал, как начал стрелять Доронин. Ему ответили. Вдруг Привалов увидел, что пираты одновременно бросились в сторону правого борта, очевидно, спасаясь от огня Доронина. Он дал несколько коротких очередей, чтобы обстрел почувствовали на каждом катере. Часть из них отдалилась от сухогруза, другие резко сбавили скорость. Оттуда застучали автоматы. «Вот так, – подумал Привалов, – с сюрпризом вас, ребята».

Когда с катеров, которые крутились перед «Охотском», открыли пулеметный огонь, Веденеева сначала несколькими перебежками, а потом ползком добралась до носовых ограждений. Закрепив ремень на локте, она приложила приклад к плечу и только тогда поднялась на одно колено. Быстро поймав в перекрестье оптического прицела катер, она никак не могла зафиксировать его на пулеметчике хоть на секунду. Несколько раз пули пролетали так близко, что Ирина непроизвольно пригибалась. «Так дело не пойдет», – решила она и, стиснув зубы, снова поднялась на одно колено. Выждав на качающейся палубе, когда пиратский катер пойдет одним курсом с сухогрузом, она снова поймала его в прицел и выстрелила. Ирина все-таки промахнулась. Пуля, предназначенная пулеметчику, попала в плечо рулевому. Тем не менее катер бросился в сторону, и огонь с него на некоторое время прекратился. Ирина быстро перевела прицел на второй катер и снова выстрелила, но на этот раз качка не дала ей возможности в кого-нибудь попасть.

«Ничего, все равно я вас достану», – решила Ирина. После «СКС» и «СВД», которыми она пользовалась на Кавказе, в винтовку «ОЦ-48К» она просто влюбилась. Интересная конструкция оружия позволила сократить его длину до одного метра, не меняя длины ствола. Винтовка была хорошо уравновешена и как-то сразу «легла в руку» Ирине. К тому же мощный 7,62-миллиметровый патрон позволял пробивать и бронежилеты, и легкие металлические преграды.

Катера, которые подходили с кормы, рассыпались веером и, обстреливая борта судна, пошли на сближение все одновременно. Видя, что Веденеева занялась передними катерами, Торин решил заменить ее на время у правого борта. Теперь уже четверо спецназовцев били короткими очередями по катерам. Торин увидел, как один из пиратов поднялся и приложил к плечу трубу гранатомета. Он быстро выстрелил, но промазал. Вторая очередь успела свалить пирата прежде, чем он выпустил заряд. Но с другого катера все же сработал другой гранатометчик. Пригибаясь и переползая под градом пуль, Торин не понял, куда попала граната. Она взорвалась, как ему показалось, где-то в верхней части борта у первого грузового крана. «Однако они серьезно подготовились, – подумал Торин. – Неужели Махтаров прав и это охота не столько на сухогруз, сколько на нас?»

Два катера все же проскочили под огнем спецназовцев с правого борта в мертвую зону. Остальные сразу отошли назад и принялись ожесточенно обстреливать палубу. Привалов услышал металлический лязг. Один крюк с веревкой ударился об ограждение и соскользнул вниз. Но тут же второй зацепился, и веревка натянулась. «На абордаж пошли», – подумал Привалов. Он пополз к борту, перевернулся на спину и вытащил десантный нож. Несколькими быстрыми движениями перерезал веревку. Снизу раздался вскрик. Кажется, в воду упал один из тех, кто начал взбираться на борт. Две пули ударились так близко от руки спецназовца, что он непроизвольно отдернул ее, чуть не выронив в воду свой нож.

Торину виделось странным осторожное поведение пиратов. Они же должны понимать, что судно может позвать на помощь. Он оглянулся на Корнеева. Дмитрий Сергеевич с завидной энергией успевал помогать огнем с левого борта Доронину и не давал прицельно вести огонь пулемету с катера, который крутился перед сухогрузом впереди. Тут Торин услышал знакомый зловещий шипящий звук, затем еще один. Судно чуть вздрогнуло от взрыва, раздавшегося где-то в районе кормы. «Уж не «Стингеры» ли они с собой прихватили», – подумал он, продолжая стрелять. Почти на всех пиратских катерах уже были убитые или раненые.

«Охотск» ощутимо сбавил ход. Торину даже показалось, что он ощущает слабую вибрацию. Он даже не успел выругаться по этому поводу. Несколько моряков из экипажа в ярких пробковых жилетах выбежали на палубу и, пригибаясь, бросились к пожарным водометным установкам.

– Куда? – заорал на них Торин. – Убирайтесь!

– Капитан велел вам помочь, – запыхавшись, ответил один из моряков, падая рядом с Ториным на палубу, – у нас проблемы в машинном, ход теряем.

Торин не успел поймать моряка за ногу, как тот бросился к своим товарищам.

– Повар, – позвал Торин, – дуй в машинное, поможешь ребятам и держи меня в курсе.

– Понял, – отозвался Корнеев.

Дмитрий Сергеевич сделал несколько перекатов от борта и, низко пригнувшись, добежал до входа во внутренние помещения корабля. Юркнув внутрь, он скрылся. Торин, проводив Корнеева взглядом, снова повернулся к атакующим. Часть катеров продолжала обстреливать палубу, а другие бросились на сближение.

Одну водометную установку никак не могли наладить, но вторая заработала, послав двенадцатиметровую струю в ближайший катер. Суденышко чуть не перевернулось от напора воды и, вильнув, пошло в сторону. Моряки направили струю на другой катер, но попали под сильный огонь. Один из них упал на палубу, второй, скорчившись, пытался отползти в сторону. В этот момент ударил первый брандспойт. Привалов и Доронин воспользовались тем, что пираты отвлеклись на водометы, и открыли более прицельный огонь. У одного из катеров заглох мотор, очевидно, поврежденный пулей; идущий следом отвалил в сторону. Кажется, там в живых остались всего двое пиратов.

– Дед, это Повар, – услышал Торин доклад Корнеева по связи, – скоро починим. Здесь повреждение топливной подачи и двое раненых. Через несколько минут заведем машину. Как вы там, держитесь?

– Нормально, – ответил Торин, – спе– шите.

– Спешим. Нас индонезийский сторожевик услышал, – снова заговорил Корнеев, – идет на помощь.

– Понял, давай работай!

Торин повернулся в сторону моряков. Трое из них лежали на палубе без движения, остальные не могли подняться из-за сильного огня. Торин бросился к ним и упал рядом на палубу.

– Уходите, ребята! – крикнул он оставшимся в живых. – Спасибо за помощь, но все равно уходите. Мы справимся без вас. Они так всех перебьют и не дадут больше использовать брандсбойты. Давайте, двигайте внутрь!

Моряки закивали, с болью посмотрели на тела убитых товарищей и стали пробираться к судовой надстройке. «Боевой запал у них уже прошел, – подумал Торин, – теперь им будет просто страшно с непривычки. Тем более когда рядом трупы друзей лежат. С этим не всякий запросто справится. Зря я им позволил сюда приходить».

Торин подполз к судовому телефону около грузового крана и связался с ходовой рубкой.

– Как дела, капитан? – спросил он.

– Плохо, Андрей Петрович, – ответил Бойко, – вторую машину сейчас запустят, но у нас пробоина в носовой части. Поступление воды некритичное, но при высоком ходе начнет заливать, и появится крен, тогда упадет скорость и вода будет поступать сильнее.

– Боюсь, Владимир Никандрович, что пираты готовы топить судно.

– Смысл? – не понял капитан. – Какой смысл в затопленном судне?

– Пока не знаю, – ответил Торин. – У вас на карте никакой, хоть самой задрипанной суши вблизи не наблюдается?

– Хотите посадить судно на мелководье? – догадался Бойко.

– Конечно. Они же не дадут нам бросить судно и уйти на спасательных плавсредствах. А так посадим его на грунт и продержимся до подхода индонезийцев.

– Есть такое место, только это сушей не назовешь, – неожиданно сказал капитан; кажется, он во время разговора разглядывал карту. – Милях в десяти севернее. Так, две скалы торчат.

– Нам это без разницы, лишь бы найти место, где глубины подходящие.

– Промерами не располагаю, но догадаться могу.

– Тогда двигайте туда срочно!

Разговаривая с капитаном, Торин ясно слышал в трубке свист пуль, влетающих в рубку. «Несладко им сейчас там», – подумал он. Продолжая отстреливаться со своего борта, Торин успевал поглядывать по сторонам и фиксировать ситуацию вокруг судна. Наконец заработала машина, и судно стало набирать скорость, постепенно уходя на север. Спецназовцы отбили еще несколько попыток пиратов высадиться на «Охотск», но сухогруз начал давать крен на нос. Так продолжалось около часа.

Торин снова подобрался к телефону около грузового крана и вызвал капитана.

– Что, капитан, не успеваем? – спросил он.

– Трудно сказать, – ответил Бойко, – боюсь, что на мель мы судно не успеем загнать.

– Какие глубины предполагаете?

– От десяти до двадцати наверняка.

– Владимир Никандрович, есть идея. Если судно погрузится в воду по самые антенны, есть у вас помещения достаточно герметичные, чтобы их не затопило хотя бы несколько часов?

– Да практически все. Судно старой постройки, двери металлические по типу люков, вы сами видели. Где уплотнители еще хорошие, то долго не затопит. По крайней мере, воздушные колокола останутся. Я так понял, что хотите имитировать гибель всего экипажа и отсидеться под водой?

– Думаете, получится?

– Давайте попробуем. А как вы со своей командой?

– Попробуем тоже укрыться. Там в машинном мой человек. Когда дадите команду мотористам подниматься и застопорите ход, он мне сообщит. Ну, успеха вам!

– Вам тоже, – ответил капитан.

Судно сильно потеряло ход, и крен стал уже угрожающим. Радовало то, что «Охотск» не зарывался носом, а постепенно погружался всей своей передней частью. Это означало, что и погружаться он будет постепенно, а не встанет на нос. В противном случае судно просто переломится надвое – тогда гибель неминуема. На «Охотске» начался пожар. Дым и огонь выбивались откуда-то снизу из-под палубы. Черные удушливые клубы стали заволакивать все вокруг. «Отлично, это нам на руку, – решил Торин, – лишь бы взрыва не было». Пираты продолжали обстреливать судно, но близко уже не подходили. Очевидно, поняли, что минуты его сочтены.

– Рэмбо, Глаз, прекратить огонь. Ко мне, – приказал Торин, решив начать имитировать постепенную гибель обороня-ющихся.

Когда Доронин и Веденеева добрались до командира, скалы по курсу судна были уже хорошо видны.

– Тонем, командир, – констатировал Доронин, откашливаясь и отплевываясь.

– Капитан ведет судно туда, где небольшие глубины, – проигнорировал Торин очевидное замечание, – думаю, что мы ляжем на дно полностью, но неглубоко. Экипаж запрется в герметичных каютах, и мы тоже. Попробуем продержаться до затопления внутренних помещений, а когда пираты уйдут, выберемся.

– А если затопит полностью? – спросила Ирина.

– Не затопит, – успокоил ее Доронин, – воздушные колокола останутся по– любому, а на небольшой глубине переборки выдержат давление. Посидим по шею в воде, вот и все.

– Вы спускайтесь и подберите помещение для группы, – приказал Торин, – я буду постепенно всех снимать и отправлять вниз. Если меня не будет, запирайтесь.

– А вы? – насторожился Доронин.

– Я найду способ, – ответил Торин, – но сначала я должен убедиться, что пираты поверили в нашу гибель. Давайте, ползком!

Когда спецназовцы ушли, Торин еще раз оглянулся на скалы. Клочок суши в океане был уже близок, но судно шло с замедлением. Машины не справлялись.

– Крыс, через пять минут прекращаешь огонь и скрытно ко мне, – передал Торин, решив, что за это время судно совсем потеряет ход и начнет погружаться более интенсивно.

– Понял! – бодрым голосом ответил Привалов и пропел фальшивым голосом: – Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…

Еще несколько минут Привалов активно отстреливался то с одного борта, то с другого. Потом неожиданно появился около Торина.

– Что делаем дальше, командир? – деловито спросил он, меняя пустой магазин автомата на полный.

– Дальше идешь вниз и задраиваешься вместе с остальными. Выбираться наружу по обстановке.

– Понял, – кивнул головой Привалов, – теперь мы – моряки-подводники.

– Дед, я Повар, – неожиданно позвал Корнеев, – машины стопорим, мотористы пошли наверх. Я тут нашел, во что связь упаковать, чтобы вода не попала.

– Понял, иди к нашим. Рэмбо, напомни еще раз капитану, чтобы без нашей команды не пытались выбираться из затопленных помещений. Пусть держатся до последнего.

– Дед, я Рэмбо, понял передать капитану, – ответил Доронин.

До скал оставалось не больше ста метров, когда судно совсем перестало двигаться вперед. Торин оглядел палубу. Его взгляд натолкнулся на тела убитых моряков. «Спасибо, ребята, за помощь, – мысленно обратился Торин к погибшим, – теперь еще раз поможете». Он рассчитывал, что всплывшие вокруг судна тела наведут пиратов на мысль, что весь экипаж погиб.

Судно стало погружаться быстрее, волны уже захлестывали носовую часть палубы. Торин собрался уже спускаться вниз, но неожиданно мучившая его в последнее часы мысль приобрела форму решения. Риск, конечно, был, но это был оправданный риск, в результате которого он мог получить представление о всей предыстории сегодняшних событий. Если уж получать информацию, то хотя бы из вторых рук, пока поблизости нет первых. Торин решил не спускаться вниз, а сдаться пиратам в плен. Если они заинтересованы в уничтожении группы, то захотят узнать о ней побольше, а он в то же время может попытаться выяснить побольше о заказчике этой акции. Дело осталось за малым: добиться, чтобы его не убили, а подобрали, и постараться не дать себя убить потом.

Пиратские катера окружили гибнущий корабль и не двигались. Торин осторожно, чтобы не вызвать в свою сторону стрельбу раньше времени, стал пробираться в дыму за судовую надстройку. Он решил обозначить свое присутствие в последний момент, когда судно совсем скроется под водой.

Когда Горбачев получил сообщение Торина, что сухогруз тонет, то с трудом справился с охватившей его паникой. Командиру стоило определенных трудов и красноречия убедить молодого человека не бросаться на помощь, а ждать команды. Торин обрисовал ситуацию как совершенно безопасную и велел беречь катер. Также Торин запретил ему самому вызывать группу.

Отключившись, Горбачев снова занялся своим компьютером. Наконец с телефона Родзевича поступил звонок на другой телефон. Программа автоматически спросила решения зафиксировать второй номер и поставить его на запись и оцифровку голосовой информации. Горбачев дал добро и стал слушать разговор, не забывая поглядывать в бинокль по сторонам.

– Ну, что, генерал, решил свою проб-лему?

– Да, решил, угрозы с этой стороны не будет.

– Хорошо, спи спокойно. Груз пошел, через десять дней получишь свою долю. Учти, что ты ничего не знаешь, даже если к тебе и придут с вопросами.

– Могут прийти? – заволновался Родзевич.

– Это я так, на всякий случай. Все схвачено, все оплачено. За мной стоят солидные люди, которые тоже в этом заинтересованы, потому что привыкли вкусно кушать. Будь здоров.

«Интересно, – подумал Горбачев, – в каких это темных делишках замешан Родзевич? Значит, Торин подозревает его в чем-то, потому и велел послушать телефон. Но он дал и телефон Трещева, и даже президента. Что же там у нас в Питере творится и почему это беспокоит Торина?» Неожиданно поступил вызов на телефон абонента Родзевича.

– Слушай, паскуда, и молчи, – раздался в трубке развязный голос, – ты полез не в свой огород и сорвал чужую морковку. У нас так дела не делаются. Из-за тебя кое-кто потерял очень большие бабки, и он очень этим недоволен. Сейчас сиди и не дергайся. Скоро тебе позвонят и забьют стрелку, на которую тебе лучше прийти. У тебя есть немного времени, чтобы собрать компенсацию. Дергать из страны не советую.

«Вот оно что, – догадался Горбачев, – значит, Родзевич на криминал вышел. Если, конечно, два разговора между собой связаны. Если нет, то все равно Родзевич общается с ребятами, которые занимаются темными делишками. На одного из них только что капитально наехали. Очень возможно, что по тому делу, где и Родзевич замешан».

Неожиданно последний номер опять активизировался. На этот раз вызываемый абонент находился в Калининграде. «Что-то шумно стало в эфире, – решил Горбачев, – и география общения расширяется».

– Ну, что, Леха, ты готов? – спросил тот же развязный голос.

– Готов, – ответил ему мужчина с характерной хрипотцой. – Когда начинать?

– Сколько у тебя людей?

– Со мной восемь, – ответил «хрипатый», – я еще своих двоих русских подтянул, потому что твои прибалты мне не нравятся.

– Хорошо, Леха, начинай. Как возьмешь судно на абордаж, сообщи. Я скажу, где и кто тебя с грузом снимет.

«Похоже, что у нас свои пираты появились, – подумал Горбачев, – и к этому делу Родзевич имеет отношение. Вот тебе и зам по безопасности. А может, это политика компании, может, она сама занимается нечистыми делами? Тогда и мы окажемся не в лучшем виде с нашими заданиями».

Горбачев взглянул на монитор: все маяки группы были в куче, только один медленно удалялся в сторону побережья. Николай навел стрелку на изображение маяка – Дед. Первым порывом спецназовца было броситься к управлению катера, но он остановил себя. Приказ был ждать и без команды не дергаться. Во что бы то ни стало ждать!

Привалов чуть не споткнулся на трапе, который стал почти вертикальным от крена судна, но вовремя ухватился за поручни. На грохот его ботинок из ближайшего помещения выглянул Доронин.

– Ты один? – спросил он.

– Шеф велел запираться и его не ждать, – ответил Привалов.

– Ясно, подождем еще немного, пока вода не залила коридор.

– Ты команду проинструктировал?

– Проинструктировал, будут ждать условного сигнала. Только тяжеловато им будет. У них двое раненых из машинного отделения.

Спецназовцы прислушивались к звукам, которые издавало тонущее судно. Где-то глубоко в недрах с грохотом что-то упало, корпус сухогруза скрипел и стонал от страшных нагрузок. Наконец в коридор хлынула вода. Она сорвалась по ступеням трапа, затем быстро заполнила коридор. Доронин молча толкнул Привалова вперед и закрыл металлическую дверь. Снаружи вода плескалась уже под самым иллюминатором.

Команда «Охотска» собралась в двух помещениях. Капитан Бойко уже несколько раз разъяснил морякам, как им надлежит действовать. Вода была за металлическими дверями в коридоре, но внутрь пока не просачивалась. Положение усугублялось тем, что среди экипажа оказалось двое раненых из машинного отделения. Один из мотористов сломал руку в предплечье, а второго ранили осколками в ногу. Кровь удалось остановить, но моряк был слишком слаб, чтобы самому выбраться из затопленного помещения. Тем не менее все собравшиеся были полны мужества и решимости. Хотя ничего другого им не оставалось.

Судно стало погружаться быстрее, опускаясь своей носовой частью. Уже скрылась вся палуба, рассеялся дым пожара, затушенного морской водой. Постепенно исчезла в пучине и нижняя часть судовой надстройки. Пиратские катера с трех сторон окружили гибнущий сухогруз. Главарь на одном из суденышек смотрел и удовлетворенно кивал головой. Он сам отправился на эту операцию, чтобы убедиться: эти неизвестные коммандос, которые нанесли им такой большой урон в последние месяцы, уничтожены. Хотелось бы, конечно, узнать, кто они такие и от чьего имени действовали, но в крайнем случае – это тоже результат.

Главарю показалось, что на крыше хо-дового мостика висит человек, уцепившись за антенну. Взяв в руки бинокль, он убедился, что это действительно так. Человек был в черных брюках, заправленных в высокие ботинки, и в черном спецназовском жилете. Наверняка он был ранен, так как еле шевелился. Глаза главаря пиратов оживились – вот возможность получить кое-какие ответы! Значит, вся команда погибла, и остался в живых один-единственный человек. Что ж, делу не повредит, если его допросить…

Судно замедлило свое погружение. Очевидно, носовая его часть легла на грунт. Через несколько минут на поверхности океана торчала только верхняя часть мачты с антенной. Главарь отдал приказ, и его катер двинулся к месту трагедии. По поверхности воды расплывалось пятно солярки, плавали какие-то деревянные части. Тут же были тела трех русских моряков. Главарь велел подойти к торчащей из воды мачте и зацепившемуся за нее человеку в черном.

Когда катер приблизился, Торин сделал вид, что с трудом приподнял голову, и совершил слабое движение рукой, демонстрируя слабость и невозможность к сопротивлению. Когда один из пиратов поднял автомат, то другой (очевидно, главный здесь) остановил его возгласом. Подогнав катер, пираты схватили Торина за руки и стали втаскивать на борт своего суденышка. Зарокотал мотор, и катер, развернувшись, пошел на восток в сторону побережья. «Ну вот и все, – подумал Торин, лежа на дне катера под дулами автоматов, – ребята вытащат экипаж и дождутся помощи, а я поиграю с этими. Остался самый главный вопрос: кому все это нужно и кто за все это заплатил?»

Впрочем, вопросы начал задавать первым главарь-малаец.

– Кто ты такой? – спросил он по-английски, наклонившись к лежавшему на дне катера человеку.

– Нас наняли для охраны судна, – ответил Торин слабым голосом.

– Кто нанял? Ты не выглядишь крутым бойцом, – с усмешкой заметил малаец.

– Я его не знаю. Я работал в Порт-Саиде, когда к моему шефу обратился какой-то англичанин и сказал, что ему нужно несколько человек, которые могут обращаться с оружием. Вот я и согласился.

– Ты военный?

– Нет, частная охранная организация с нефтепромыслов.

– Если хочешь вернуться к своим нефтепромыслам, то ответишь на все мои вопросы, парень, – проговорил пират и оставил Торина в покое.

Катера продолжали нестись на восток. Впереди показался какой-то берег.

Глава 3

Балтийское море. Территориальные воды Швеции, район островов Эланд и Готланд. Борт лесовоза «Ладога»

Балтика редко бывает спокойной. Волнение в этот день достигало трех баллов, а не прекращающийся уже вторые сутки моросящий дождь наводил уныние и тоску. Пройдя докование в Калининграде на судоремонтном заводе «Преголь» и приняв на борт в Финляндии лес, судно взяло курс на Ла-Манш, чтобы затем Атлантикой идти в Алжир.

– Вячеслав Михайлович, – доложил вахтенный, – прямо по курсу лодка.

Капитан, собравшийся было спуститься из ходовой рубки вниз, остановился и взял из рук вахтенного бинокль. Прямо по курсу, не далее чем в двух кабельтовых, действительно виднелась качающаяся на волнах яркая резиновая спасательная лодка. Видны были и люди, отчаянно махавшие руками.

– Самый малый, – приказал капитан, – взять на борт.

– Есть – самый малый, – ответил вахтенный. – Интересно, что они тут делают? Мы никаких сигналов бедствия не получали. Может, шведские рыбаки, ветром унесло?

Сбавив ход, «Ладога» медленно приближалась к лодке. Люди, просившие помощи, одеты были не как рыбаки. Вполне городские куртки, джинсы. Капитан Бобылев решил, что это все же потерпевшие крушение с какого-нибудь прогулочного судна или действительно унесенные ветром от берега, например, из-за поломки мотора.

«Ладога» на самых малых оборотах подходила к лодке. С борта стали разворачивать и спускать основной трап. Двое моряков спустились на нижнюю площадку и приготовились бросать «конец» потерпевшим, чтобы подтянуть суденышко к борту сухогруза.

Когда восьмерых неизвестных взяли на борт и, зацепив лебедкой, стали поднимать резиновую лодку, моряки засыпали гостей вопросами. Один из спасенных попросил отвести к капитану. Моряки хлопали их по плечам и повели в кают-компанию. Туда же пришел и капитан.

– Ну, рассказывайте, бедолаги, что с вами случилось, – сказал Бобылев, усаживаясь за стол, куда поставили горячий чайник.

– Я могу рассказать только наедине, капитан, – ответил один из спасенных, глядя на Бобылева исподлобья.

– Вы старший? – нахмурившись, спросил его капитан, предполагая какую-то неприятную таинственную историю. – Как вас зовут?

– Пока просто Алексей, – ответил человек.

– Хорошо, пойдемте ко мне, – предложил Бобылев, а затем обратился к своим морякам: – А остальным налейте чего-нибудь покрепче.

В капитанскую каюту шли молча, провожаемые взглядами заинтригованных моряков. Капитан вошел первым, снял и бросил на стол фуражку.

– Садитесь, рассказывайте, – предложил он Алексею, садясь сам за свой стол.

Спасенный не стал ничего рассказывать. Он вытащил из-за спины пистолет, передернул затвор и наставил его на капитана.

– Спокойно, капитан, – холодно сказал человек, назвавшийся Алексеем, глядя в удивленные глаза Бобылева, – вы будете выполнять то, что я вам прикажу, только без паники и глупостей.

– Кто вы такой и что вам нужно? – выпалил Бобылев, не зная, что и пред-положить.

– Странные вопросы, капитан, – так же холодно ответил человек, – я вам все уже сказал. Меня зовут Алексей, а нужно мне, чтобы вы беспрекословно выполняли мои приказания.

– Это что, пиратский захват?

– А какая вам разница, пиратский или какой-нибудь другой? Перестаньте задавать дурацкие вопросы, – с угрозой и нетерпением ответил Алексей. – Сейчас мы поднимемся в ходовую рубку и отключим всю электронику связи и слежения. Если вы или кто-нибудь из экипажа попытается нам помешать или оказать сопротивление, будете убиты. Если все будут соблюдать наши требования, то скоро я освобожу вас от нашего присутствия и судно пойдет дальше своим курсом.

Мысли лихорадочно метались в голове Бобылева. Кто это такие, зачем захватили судно? Судя по словам Алексея, судно им не нужно и выкупов они требовать не собираются. Может быть, они пытаются таким способом скрыться от полиции или Интерпола? Но по-русски этот тип говорит чисто, без акцента. Наверняка русский.

– Поднимайтесь, капитан, – приказал Алексей, – сейчас пойдем на мостик. Пистолет я спрячу, но даже в кармане он будет нацелен на вас. При любой попытке ослушаться или оказать сопротивление я вас убью, не задумываясь. Все мои люди вооружены, и восьмерым перебить экипаж в двенадцать человек ничего не стоит. Имейте это в виду.

Пока Алексей беседовал с капитаном в его каюте, семеро спасенных в кают-компании одновременно достали пистолеты и наставили их на опешивших четверых моряков из экипажа «Ладоги».

– Спокойно, парни, – усмехнувшись, сказал один из прибывших, – судно захвачено. Спасибо за водку и чай, но вам придется теперь посидеть здесь одним.

Человек кивнул одному из своих, тот подошел к стене, где висел телефон внутренней связи. Он с корнем выдрал трубку и бросил ее на пол.

– Сейчас мы вас здесь запрем, – снова заговорил человек, – будете пытаться освободиться, станем стрелять. Поняли?

Опешившие моряки молча переглянулись и снова уставились на «спасенных» ими людей. Бандиты спокойно поднялись из-за стола и пошли к выходу. Щелкнул замок, и моряки остались в закрытой кают-компании.

– Вот те раз, – сказал один из них, – вот это мы вляпались.

– Михалыч, – спросил другой помощника капитана, – мы, что же, в заложниках оказались?

– В дерьме мы оказались, – хмуро ответил Михалыч и, покрутив в руках стакан с водкой, который не допил один из спасенных, опрокинул его в рот.

Капитан шел в рубку и чувствовал локоть Алексея у своего бока. Бобылев был в полном смятении и не знал, что предпринять в этой дикой ситуации. Он понимал, что оказывать сопротивление глупо и опасно. Помнил он и о грузе в трюме, который он вез в Африку, помимо финской древесины. Интуиция подсказывала ему, что нападение как-то связано именно с этим грузом. Тогда все вопросы будут решаться с хозяевами, а не с ним – Бобылевым. От этого было уже легче.

Перед трапом, который вел наверх, в ходовую рубку, стояли еще двое «спасенных». Правую руку каждый из них держал за пазухой. Это означало, что они прячут пистолеты до поры до времени. Алексей подтолкнул капитана к трапу, и все трое бандитов последовали за ним.

В рубке они быстро достали оружие и навели их на вахтенного помощника и рулевого.

– Не двигаться! – приказал Алексей. – Судно захвачено. Кто хочет жить, должны выполнять все наши приказы. Понятно? Героев-смертников здесь, надеюсь, нет?

Один из бандитов подошел и начал ловко и со знанием дела отключать навигационно-поисковую систему и связь.

– Курс прежний, – приказал человек, назвавшийся Алексеем.

Индийский океан. Западнее Никобарских островов

Новый номер высветился на экране ноутбука. Звонили последнему абоненту, причем звонивший, судя по карте, находился в Балтийском море у берегов Швеции. Несмотря на то что говоривший изъяснялся иносказательно, Горбачев понял, что идет доклад о захваченном судне.

«Вот те раз, – удивился молодой спецназовец, – захват судна в Балтийском море!» Продолжая размышлять обо всем услышанном сегодня, Горбачев вывел на экран сигналы маяков группы. По-прежнему все сигналы находились в одном месте и не смещались. Лишь сигнал маяка Торина продолжал двигаться в сторону северного побережья Суматры. Какое-то смутное подозрение стало формироваться в мозгу Горбачева. Вся цепь событий последнего дня приобретала зловещий вид. О какой угрозе говорилось в телефонном разговоре неизвестного с Родзевичем, какая угроза устранена? Кто куда влез и какой войной это грозило в криминальном мире? Какое судно вышло в море? Какое судно захватили? Может быть, угрозой был СКАТ, который мог помешать или, наоборот, отбить судно и вывести всех на чистую воду? Может, это СКАТ нужно уничтожить, что сейчас, собственно говоря, и происходило? Что означает движение маяка Торина и неподвижность других маяков? На последний вопрос, впрочем, несложно ответить – группа погибла, а Торин захвачен в плен пиратами и его куда-то везут.

Горбачев глубоко вздохнул и постарался успокоиться. Да нет! Все последние операции показали, чего стоит оперативный талант командира, чего стоят боевые качества всей группы. Быть такого не может, чтобы всех запросто перебила кучка пиратов. Нелогично это. С таким чутьем, как у Тори-на, попасться в ловушку просто немысли– мо. Наверняка он имел хоть какие-то крохи информации, почувствовал опасность и спас группу. Не мог Андрей Петрович легко попасть в капкан. А движение его маяка? Оно может объясняться элементарно. Группа отбила нападение, а маяк Торин прикрепил к одному из пиратских катеров, чтобы засечь их базу. Потом останется только нагрянуть туда и разобраться в причинах.

Николай облегченно улыбнулся. Ему показалось, что он нашел самое простое и реальное объяснение происходящему. Как приятно было сознавать, что командир всегда сможет придумать нестандартный ход, а группа в результате снова выйдет победителем из очередной опасной заварушки! Значит, надо просто следовать инструкции – сидеть и ждать приказа. Как это здорово – иметь под рукой подходящую инструкцию, а не ломать голову и паниковать! Какая великая вещь – инструкция! Она позволяет покачиваться на волнах под южным солнышком, даже загорать. А когда поступит команда, следует лишь передвинуть вперед рычаг мотора, и глиссер понесется навстречу товарищам.

Настроение Горбачева настолько улучшилось, что он решил перекусить…

Северо-западное побережье острова Суматра

Пока катера неслись по волнам, к Торину никто не приставал с расспросами. Сам же он пытался ориентироваться по солнцу, вычисляя пройденное расстояние. Катера, судя по всему, шли на юго-восток. Вершины гор, которые появились по курсу, по мнению Торина, не могли быть островом Большой Никабор. Скорее всего это горы Суматры, решил он. Куда теперь направятся пираты? В Андаманское море через пролив Грейт-Чаннел или на Суматру? Катера продолжали идти на юго-восток.

«Суматра – это хорошо», – решил про себя Торин. Суматра – это цивилизация. Если удирать, то там будет проще добраться до местных властей. Можно сослаться на полученный сигнал бедствия индонезийским сторожевиком. Вот если на островах высадятся, тогда хуже. С этих заросших кораллами скал убежать некуда. Желательно вообще не убегать, а протянуть резину, пока Доронин не вытащит всех. То, что группа придет за ним, Торин не сомневался.

«Сейчас моя задача номер один – остаться в живых. Это даст возможность получить нужную информацию. Остаться в живых можно, только если постоянно подогревать главаря пиратов своей осведомленностью. Пока он заинтригован, меня не тронут. Значит, надо гнать ему правдоподобную липу. А вот задача номер два – основная задача…» Торин засунул сейчас голову в пасть тигра лишь для того, чтобы получить информацию о тех, кто заказал уничтожение СКАТа. То, что это был заказ, он нисколько уже не сомневался.

Наконец катера пошли круто к берегу. Сквозь полосу прибрежных зарослей Торин разглядел большую проплешину с остатками каких-то строений. У берега застыли полузатопленная нефтеналивная баржа и проржавевший насквозь корпус какого-то баркаса. Торин подумал, что если бы сейчас был в России, то решил бы, что это остатки рыболовецкого хозяйства или какого-то маленького портового сооружения. Грузового, конечно. Рыбные склады, мастерские, еще что-то в этом роде. Перерабатывающий цех, например.

Когда катера сбавили ход, Торин попытался приподняться и посмотреть вокруг, но его грубым ударом ботинка опрокинули на дно катера. Короткие возгласы, команды то ли на малайском, то ли на индонезийском, которых Торин не понял. Несколько катеров подошли к полузатопленной барже, и по железу застучали каблуки ботинок. Торина подняли на ноги и заставили подняться на баржу. Снова заработали моторы, и все катера ушли. С Ториным осталось всего десять человек, включая того главаря, который с ним разговаривал на катере.

Главарь что-то приказал и пошел в сторону берега. С Торина сняли спецназовский жилет, брючный ремень и ботинки. На краю баржи один из пиратов приподнял дощатый люк, к которому и подвели Торина. Он посмотрел вниз на ржавые ступени и стал осторожно спускаться. Пока не захлопнулся люк над головой, Торин попытался осмотреться. Маленькое помещение около десяти квадратных метров. Здесь раньше хранили какие-нибудь канаты, инвентарь или инструменты. Похоже, тут уже содержали заложников – на железном полу лежал тощий матрас, а застоявшийся запах человеческого пота перебивал даже запах ржавчины.

Несколько часов Торин пролежал на вонючем матрасе с закрытыми глазами. Он планировал свое поведение на неизбежных допросах. Если все пойдет не так, то можно попытаться и вырваться отсюда силой. Десять пиратов – не так уж и много для одного бывшего военного разведчика. Другое дело – местная братия сразу поймет, что уничтожена не вся группа, а Торину хотелось некоторое время побыть инкогнито. Пусть враг успокоится и выдаст себя. Вот тогда и надо объявиться с уликами, доказательствами и ответами на вопросы для тех, кто захочет их задать. А задать эти вопросы захотят многие, начиная от Олега Ярославовича и кончая следственными органами. Возникнут, конечно, и спецслужбы, но тут можно прикрыться и Махтаровым, пока идет взаимное сотрудничество.

Наконец по металлу палубы баржи затопали чьи-то ноги, послышался звук отпираемого навесного замка, и деревянный люк откинулся в сторону. В проем просунулось смуглое лицо одного из пиратов.

– Эй, поднимайся наверх! – крикнул он Торину по-английски. – С тобой хотят поговорить.

Торин, щурясь от солнечного света после многочасового сидения в темноте, стал подниматься по лестнице. Солнце уже клонилось к горизонту, но металл под ногами был все еще горячим. Быстро переступая босыми ногами, чтобы не стоять на месте, Торин двинулся под конвоем двоих охранников на берег. Его привели в какой-то деревянный сарай, в котором мебель заменяли старые дощатые ящики. Главарь сидел в углу и заканчивал трапезу. Душистый запах запеченной на углях рыбы напомнил Торину, что он не ел с самого утра.

– Давай поговорим, спецназовец, – предложил главарь, вытирая руки тряпкой и бросая ее рядом на ящик.

– Мог бы и покормить сначала, – заметил Торин с усмешкой, пытаясь тянуть время при первой же возможности.

– Покормлю, если заслужишь, – с усмешкой ответил главарь, – а то, может быть, и пищу переводить не стоит. Зачем кормить перед смертью?

Двое пиратов за спиной Торина дружно захохотали незамысловатой шутке.

– Тогда спрашивай, – равнодушно предложил Торин.

– А ты, кажется, не боишься? – удивился пират.

– А чего мне бояться? Я человек одинокий, ничем не связанный. Знал, на что иду.

– Смерть бывает разной, – прищурившись, сказал главарь, – иногда ее хочется избежать любой ценой, даже если ничем на этом свете и не дорожишь.

– Значит, разговор у нас пошел о цене?

– О цене? – задумчиво переспросил пират, разглядывая Торина. – Можно и так сказать. Ты готов купить себе жизнь?

– Конечно, – ответил Торин. – Я что, похож на идиота? Любой человек работает на того, кто ему платит, если только это не его собственный бизнес. Я работал на тех, кто мне платил, теперь готов работать на тебя, если ты заплатишь мне моей же жизнью. Но этого мало.

– Мало? – удивился пират. – Тебе мало жизни? Чего же ты хочешь еще?

– Денег, разумеется. Я знаю того, кто продал информацию о предстоящем нападении.

– Ты говоришь неправду, – усмехнулся главарь, – ты не можешь этого знать. Ты специально говоришь так, чтобы набить цену. Чем ты докажешь, что знал о нападении?

– Очень просто докажу, – равнодушно ответил Торин, – достаточно сказать, что тебе приказали не столько напасть на корабль, сколько уничтожить ту группу, которая его охраняет. Твоей целью были мы.

Глаза пирата широко раскрылись. Он некоторое время молча смотрел на Торина, и тот понял, что попал в точку.

– Тогда почему же вы дали себя перебить, если знали, что уничтожить приказано именно вас?

– Кто-то предвидел такую возможность и задержал помощь. По плану через два часа после начала нападения должны были прибыть вертолеты, но они не появились.

Торин развел руками.

– Кто тот человек, который предупредил вас о предстоящем нападении? – спросил главарь, поднимаясь на ноги и подходя к Торину вплотную.

– Двести тысяч.

– Что? – не понял пират.

– Двести тысяч американских долларов за информацию, – объяснил Торин.

Последовавший за этим удар в солнечное сплетение должен был согнуть спецназовца пополам. Но Торин ждал этого, поэтому незаметное, синхронное с ударом движение корпусом назад смягчило удар, хотя изображать боль и то, что у него перехватило дыхание, не требовалось. Торин согнулся, как и положено, пополам и захрипел. Следующий удар пришелся ему коленом в голову. Тут уж пришлось подставить лоб, но направить удар немного вскользь. Торин опрокинулся навзничь. Двое пиратов, стоявших до этого за его спиной, принялись молотить упавшего ногами. Торин крутился на полу, добросовестно вскрикивая и подставляя руки и колени. Все же несколько раз ему чувствительно попали по ребрам и в живот. Вся эта имитация была направлена на то, чтобы сберечь внутренние органы от повреждений, но изображать сильно избитого человека нужно было очень натурально.

Главарь наконец остановил избиение и велел поднять Торина на ноги. Пираты подхватили тело под руки. Торин кряхтел и стонал, изображая, что ноги его не держат.

– Отволоките его в трюм! – приказал главарь своим людям, а затем подошел к Торину, приподнял его голову за подбородок и добавил: – А ты подумай о том, что я могу с тобой сделать, если вздумаешь со мной торговаться. Это еще только разминка.

Когда Торина выводили из сарая, он успел заметить, что главарь достал мобильный телефон. «Заинтересовался, дру– жок, – решил спецназовец. – Звони, звони. Советуйся со своими шефами, а я подожду. Должен же кто-нибудь приехать более значительного ранга, чтобы со мной побеседовать. Какой-нибудь окружной главарь или главарь дружественной шайки, без которого этот тип не будет принимать решений».

Индийский океан. Западнее Никобарских островов

Прикончив банку тушенки, Горбачев опустил ее в воду. Достав термос, он стал отвинчивать крышку, когда на экране появилось сообщение, что поступил вызов на телефон Родзевича.

– Слушай, генерал, с твоими все кончено, но мне сейчас сообщают, что захватили в плен их старшего.

– Какой плен, они что, с ума сошли! – не сдержался Родзевич и почти перешел на крик. – Скажите им, чтобы немедленно уничтожили.

– Видишь ли, есть подозрение, что он знал о нападении. Очень интересно было бы выяснить, кто ему слил информацию.

– Не мог он знать, он блефует! Вы не представляете способностей этого человека. Он опасен даже пленный и связанный. Передайте, чтобы его немедленно уничтожили.

– Ты чего так разволновался, генерал? – с иронией спросил звонивший человек. – Ты его так боишься?

– Да, боюсь, – согласился Родзевич, – вы себе даже не представляете, что там его группа натворила. Повторяю, что этот человек смертельно опасен. Он может такие вам дела устроить, что целому батальону под силу.

– Ладно, не переживай, – ответил собеседник несколько озадаченным голо-сом, – разберемся…

Горбачев замер с крышкой термоса в руке. Значит, Торина захватили живым. Значит, его там пытают, стараясь выведать какую-то информацию. Почему эти сволочи решили, что Торин знал о планировавшемся уничтожении группы? Нервы Николая стали опять напоминать о себе. Когда же кто-нибудь подаст хоть какой-нибудь сигнал к действию? Может, всех перебили, а он тут на солнышке загорает и консервы жрет! «Спокойно, Коля, – начал Горбачев успокаивать себя. – Наших так просто не возьмешь. Это же морской спецназ, причем не зеленые юнцы, а тертые ребята. Жди сигнала и не дергайся!»

Доронин посмотрел на часы – прошло полтора часа. Вряд ли пираты так долго будут ошиваться возле затонувшего судна, да и экипажу, может быть, уже нужна помощь. Воды в каюту, где укрылись спецназовцы, набралось уже выше колен. Металлическая дверь заметно стала деформироваться в нижней части, и вода поступала быстро.

– Все, ребята, пора за работу, – наконец сказал Доронин. – Затапливаем каюту. Новичкам советую встать по бокам двери, чтобы не снесло потоком. Учтите, если под потолком возникнет воздушная подушка, то все остаются здесь. Я один пойду на разведку. Если затопит полностью…

– Не затопит, – возразил Привалов и показал пальцем на потолок, который был заметно наклонен в сторону двери.

– Если затопит полностью, – продолжал Доронин, проигнорировав замечание, – то без паники опускаетесь к дверному проему и выплываете на поверхность через коридор налево. Всем понятно?

Вопрос относился к Веденеевой и Корнееву, которые не имели такой серьезной подводной подготовки, как бывшие морские спецназовцы. А те не только при выполнении боевых заданий, но даже во время тренировок проходили через такие сложные условия, что без самообладания и железной выдержки можно было легко погибнуть. Группа встала по бокам от входной двери с таким расчетом, чтобы поток бешено ворвавшейся под давлением воды не ударил в них. Этот мощный поток мог легко покалечить человека. Доронин осторожно повернул ключ. Дверь немного подалась, и вода, зашипев, стала поступать в щели почти по всему периметру двери. Взяв заранее подготовленную ременную петлю, Доронин накинул ее на дверную ручку, сделал шаг назад и с силой нажал вниз. Напор воды чуть было не сорвал металлическую дверь с петель. Удар воды в стену напротив был такой силы, что деревянный стул разбило вдребезги. Людей, стоявших у стены по краям дверного проема, мгновенно свалило с ног и закружило в бешено вращающемся пенном водовороте. Когда водная буря в каюте улеглась, то под потолком все же осталась прослойка воздуха толщиной не более тридцати сантиметров. Откашливаясь и отплевываясь, четыре головы торчали под потолком.

– Живы, герои? – бодро спросил До-ронин.

– Живы, – кашляя, ответила Веде-неева.

– Порядок, – поддержал ее Корнеев, блестя мокрой лысиной.

– Тогда ждите здесь, а я – на разведку, – приказал Доронин и скрылся под водой.

Свет пробивался сквозь толщу воды справа и слева, там, где лестницы уходили вверх. Доронину вспомнился фильм «Пираты ХХ века», где вот так же по затопленному коридору судна плыл Николай Еременко. В фильме видимость была идеальной, но на самом деле освещение здесь было очень слабое, и в коридоре царил полумрак. Доронин проплыл мимо кают, где укрылся экипаж, и осмотрел двери. Судя по слабым мелким пузырькам, которые изредка поднимались в местах дверных притворов, воды в каютах оставалось мало. Перебирая руками поручни, Доронин двинулся к лестнице, ведущей наверх.

Выбравшись из коридора, Доронин, придерживаясь за дверь, стал осматривать снизу поверхность воды. Вода была прозрачной, а солнечный день делал видимость просто превосходной. Убедившись, что поблизости не видно теней от корпусов пиратских катеров, Доронин стал медленно всплывать возле мачты антенны, верхушка которой торчала над водой. Всплыл он без всяких всплесков. Восстанавливая дыхание, Доронин стал осматриваться по сторонам. Пиратов не было. Насколько он видел на уровне поверхности воды, до самого горизонта всё чисто. Повернувшись в сторону скал, спецназовец убедился, что до суши, если так можно назвать возвышающиеся над водой метра на два-три камни, не так уж и далеко – около ста метров. «Нет резона заставлять измученную команду плыть туда самим», – решил Доронин. Он хотел попробовать освободить укрепленные на палубе два спасательных надувных плота. К тому же, насколько он знал, в плотах находился НЗ: вода, пища и, возможно, коротковолновая рация. Все это должно было быть упаковано герметично.

Восстановив дыхание, Доронин снова нырнул и поплыл к тому месту на палубе затопленного судна, где крепились спасательные плоты. Опустившись, он ухватился рукой за веревки, которые удерживали один из плотов, затянутый сверху брезентом. Где-то должен быть замок, позволяющий быстро освободить плавсредство. Но не зная его устройства, можно провозиться очень долго. Доронин решил использовать универсальный метод и просто перерезать веревки ножом. Осмотрев, как плоты крепились к палубе, и наметив себе порядок их освобождения с помощью ножа, Доронин снова всплыл на поверхность, чтобы набрать в легкие воздух.

Нырять пришлось дважды. В первый раз он неудачно перерезал веревку, и плот, толкнув его весьма ощутимо, встал боком на палубе. Только со второго раза Доронину удалось освободить спасательный плот, и тот стремительно унесся вверх. Поднявшись на поверхность следом, спецназовец с удовлетворением убедился, что значительный кусок веревки все же остался на носу плота. Доронин догнал его, ухватился за борт и закрепил веревку. Затем сильными гребками стал тянуть его к мачте, чтобы надежно привязать. Волны легко могли унести надувной плот, а без НЗ морякам долго не продержаться. Особенно если учесть состояние раненых.

Теперь Доронин решил поднимать на поверхность свою группу. Нужно быстро освободить и второй плот. Набрав воздуха, он снова нырнул. Вновь пройдя коридором, Доронин опять на мгновение остановился около кают, где укрылся экипаж. Пузырьки воздуха выходили через притвор дверей уже значительно выше. «Надо спешить», – решил спецназовец и двинулся к своим.

– Как вы здесь? – вынырнув и отплевываясь, спросил Доронин.

– Мы в норме, а как наверху? – поинтересовался Привалов.

– Пираты ушли. Я поднял на поверхность один спасательный плот и привязал к мачте. На палубе есть еще один, но мне кажется, что надо срочно доставать экипаж.

– Тогда всплываем, – согласился Привалов и спросил Веденееву и Корнеева: – Вы как, ребята, осилите?

– А что, есть другой выход из положения? – с сомнением заметил Корнеев.

– Другого нет, – ответил Доронин, не склонный в этот момент шутить и балагурить, – идем в следующем порядке: сначала я с Сергеичем, через три минуты ты, Володя, с Ирой.

Доронин посмотрел в глаза Корнееву, пытаясь понять степень его готовности и отсутствие паники. Весь подъем займет секунд тридцать-сорок, если вести себя спокойно. Но не всякий неподготовленный человек в состоянии даже дома, сидя на стуле, задержать дыхание на это время. Тут же ощущалось давление воды, и еще приходилось грести руками и ногами. Да и сознание того, что иного выхода, как только добраться до поверхности, нет, может заставить человека паниковать. Тогда задерживать дыхание будет очень трудно. Правда, нельзя сказать, что Веденеева и Корнеев были совсем не подготовлен– ными, но все же…

Дмитрий Сергеевич сделал несколько глубоких вдохов, насыщая организм кислородом. Затем кивнул Доронину, что готов.

– Пошли, – коротко сказал Доронин и скрылся под водой.

Корнеев нырнул следом и увидел Доронина, который, держась одной рукой за дверь, ждал его под водой в проеме. Дмитрий Сергеевич двинулся к двери. Доронин выплыл в коридор и показал дальнейшее направление. Корнеев поплыл, перебирая руками по поручням. Доронин плыл следом, слегка подталкивая Дмитрия Сергеевича сзади. Когда они добрались до лестницы, ведущей наверх, Доронин уперся ногами в пол и подтолкнул Корнеева вверх, чтобы тот всплывал с большей скоростью. Дмитрий Сергеевич стал быстрее загребать руками. Вот еще одна дверь, ведущая на палубу и к открытой воде. Доронин быстро догнал Корнеева и снова толкнул его к поверхности. Через несколько секунд оба были наверху.

– Плывите к плоту, – велел Доронин, переводя дыхание, а я подстрахую ребят.

Он снова скрылся под водой, а Корнеев не спеша двинулся в сторону спасательного плота, который покачивался метрах в трех от него. Веденееву Доронин встретил, когда она уже появилась в дверном проеме. Он перехватил ее рукой вокруг талии и сильными гребками стал помогать подниматься к поверхности. Снизу их догонял Привалов.

– Слушай, – отдышавшись, сказал он Доронину, когда Ирина отправилась к плоту, – ты помнишь, как нас шибануло напором воды, когда мы дверь открыли?

– Ну?

– Я думаю, что в каютах рядом, которые затапливались постепенно, тоже под потолком образовались воздушные подушки. Боюсь, что наших моряков может шибануть, а мы всех поднять быстро не успем.

– Предлагаешь их сначала перевести в соседние помещения, чтобы отдышались, а потом постепенно поднимать? – догадался Доронин.

– Конечно. Если их шибанет напором, то им и отдышаться негде будет, а тут еще длительный подъем выдержать надо.

– Ладно, давай проверим, – согласился Доронин. – Ты готов?

– Готов.

Спецназовцы снова нырнули и поплыли внутрь корабля. В каютах напротив тех, в которых укрывался экипаж, действительно под потолком оставалась незатопленная часть помещений.

– Ну вот сюда можно часть людей перевести, – с удовлетворением заметил Привалов, вынырнув под потолком каюты. – Сейчас я еще в соседней погляжу.

Спецназовец исчез под водой, но через несколько секунд появился снова. Выплюнув воду, он молча поднял большой палец руки.

– Хорошо, пошли вызволять экипаж, – сказал Доронин, – только не рвись сразу внутрь, а то они тебя с перепугу могут утопить.

– Знаю, – небрежно ответил Привалов.

Глубоко подышав полной грудью и насытив легкие кислородом, спецназовцы снова нырнули и поплыли к первой каюте. Оба крепко взялись за поручни в коридоре, чтобы их не унесло потоком в каюту. Постучав условным стуком, Доронин дождался ответного стука. Они не слышали под водой звуков, но дверь шевельнулась. Мощным потоком вырвался воздух, и тела пловцов потянуло к двери. Доронин и Привалов крепче ухватились за поручни. Наконец дверь распахнулась, и вода ринулась в помещение. Каюта оказалась затопленной больше чем наполовину. Когда улеглось бешеное вращение пузырящейся воды, спецназовцы вплыли внутрь. Они сразу увидели барахтающиеся ноги наверху под потолком. Опытный глаз смог определить, что люди на плаву и под потолком есть воздух. Два тела медленно опускались к полу каюты. Спецназовцы тут же схватили их и стали выталкивать наверх. Когда они вынырнули, то оказались среди кашляющих и отплевывающихся моряков. Двоих пострадавших молча и деловито, насколько позволяли условия, стали приводить в сознание. К счастью, они оказались лишь оглушенными потоком воды, который ворвался в помещение. Оба быстро пришли в себя и стали неистово кашлять.

– Ну что, порядок? – спросил Доронин у моряков.

Вразнобой отвечавшие люди явно чувствовали себя намного увереннее, чем до этого. Теперь появилась надежда на спасение.

– Запасной вариант с соседней каютой не понадобился, давай начинать, – предложил Привалов, а затем обратился к морякам: – Кто из вас хороший пловец?

Трое отозвались, сославшись на опыт и спортивное прошлое.

– Тогда берете по одному человеку, – стал объяснять Доронин, – и помогаете ему плыть к выходу. Один из нас пойдет первым и покажет дорогу.

Первую группу из пяти человек удалось поднять относительно быстро. Правда, один из пострадавших во время прорыва воды запаниковал и чуть было не утопил Привалова. Спецназовец вовремя оторвал от себя руки моряка и успел вытолкнуть его на поверхность.

Оставалось вытащить еще четверых вместе с капитаном из другой каюты. Эта операция была сложнее, потому что там находились двое раненных во время обстрела пиратами судна. Ослабленные моряки не смогли преодолеть длительный подъем из затопленного судна. Оба потеряли сознание, начав захлебываться. Их подняли на поверхность и затащили на спасательный плот. К счастью, обоих удалось вовремя с помощью искусственного дыхания вернуть к жизни.

Спасенные моряки плавали вокруг плота, держась за него руками.

– Дмитрий Сергеевич, ваша связь не подмокла? – спросил Доронин Корнеева, помня, что тот перед затоплением упаковывал передатчик в полиэтилен.

– Вроде сухая.

– Свяжитесь с Горбачевым и вызовите его сюда, а мы с Володей пока попробуем достать второй плот.

Кивнув Привалову, Доронин ушел в глубину. Когда Привалов присоединился к нему около закрепленного спасательного плота на палубе затонувшего судна, спецназовец показал ему, где нужно перерезать веревку. Вдвоем они быстрее справились с этой задачей. Привалов не удержался, чтобы не попижонить. Он ухватился за плот и как пробка выскочил вместе с ним на поверхность. Доронин поднялся следом и помог подтянуть второй плот к первому. Подождав, пока все моряки выберутся из воды, спецназовцы забрались следом и повалились отдыхать.

Корнеев тем временем вызвал Горбачева и передал ему приказ следовать к месту гибели судна. Моряки распаковали НЗ и жадно набросились на пресную воду. Почти у всех горло горело от соленой воды, но капитан предостерег, что помощь может и задержаться. НЗ, особенно пресную воду, придется экономить, потому что на скале, куда моряки собирались высадиться, кроме птичьего помета, ничего не было.

– Капитан, – позвал Доронин Бойко, – кто у вас радист?

– Вот он, – ответил капитан, кивнув на молодого парня, отжимавшего одежду и выливавшего воду из кроссовок.

– Посмотри рацию, браток, – посоветовал Доронин, – если работает, то лучше связаться с индонезийским сторожевиком, который шел на помощь, и объяснить ситуацию.

Радист подтянул к себе контейнер с рацией и стал его распаковывать. Плоты, подгоняемые веслами моряков, тем временем ткнулись в берег. Неожиданно капитан приподнялся и повернулся в сторону моря.

– Мотор, – объяснил он встревоженно.

– Это наш катер, – успокоил его Корнеев, который на слух не мог спутать ни с каким другим мотором звуки, издаваемые родной машиной.

– Слушайте, ребята, – неожиданно подсел к спецназовцам Бойко, – там ведь трое наших убитых плавает. Надо бы их достать.

– Конечно, Владимир Никандрович, – успокоил капитана Доронин, – только не стоит веслами махать. Через пять минут подойдет катер, вот на моторе и сходим, привезем.

Радисту наконец удалось связаться с индонезийцами, и он протянул микрофон капитану. Пока капитан разговаривал с военными, подошел катер с Горбачевым. Вид у парня был радостный и удрученный одновременно. Радуясь спасению товарищей, он беспокоился о судьбе командира, о котором те еще ничего не знали. Доронин не хотел говорить о своих делах при моряках и перебрался с Горбачевым на катер.

– Рассказывай, Коля, что тебе известно.

– Маяк Торина двигался вот до этой точки на побережье Суматры, – показал Николай на карте, – больше ничего не было. Последнее задание командира – прослушать телефоны, которые он мне дал. Мне удалось пеленговать их местонахождение во время разговоров и записать.

– И что же? – насторожился Доронин.

– По-моему, Торин подозревал, что эта операция с «Охотском» была ловушкой для нас. Кажется, я получил подтверждение, что так все и есть.

– И какая же сволочь за этим может стоять?

– Родзевич.

– Твою мать! – не сдержался Доро– нин. – Продал, сука, за тридцать среб-реников.

– Боюсь, что не за тридцать, и не сребреников, – покачал головой Горбачев, – там делишки гораздо серьезнее. Он связался с криминальным бизнесом. Сейчас в Питере пошли разборки по этому поводу среди бандитов. И еще какая-то история с захватом судна в Балтийском море. Кажется, наш Родзевич и к этому имеет отношение. Только вот непонятно, то ли к контрабандному грузу, то ли к самому захвату.

– Ладно, разберемся, – зло остановил его Доронин, – сейчас я тебе посажу пару моряков с сухогруза. Пройди с ними вон туда и подбери тела троих убитых. Привезешь сюда, а потом двинемся на выручку шефа.

Когда катер ушел подбирать тела погибших, Доронин отозвал в сторону капитана Бойко.

– Вы вот что, Владимир Никандрович… Военным ничего про нас и бой на судне не говорите, чтобы не возникло множества лишних международных вопросов. Вообще никому не говорите, что у вас на борту был кто-то, кроме экипажа. Мы сейчас отправимся Торина выручать, а уж потом будем в Питере разбираться, кто за все это понесет ответственность. Самое главное – вы молчите о подробностях захвата и гибели «Охотска».

– А что, это нападение не случайное? – спросил Бойко, но, увидев удивленное лицо Доронина, поправился: – Конечно, не случайное, если вас прислали на охрану судна. Я хочу сказать, что в этом нападении есть что-то необычное?

– Есть. Продал нас кто-то из нашего питерского офиса пиратам с потрохами. Но вы молчите до поры до времени. Хорошо?

Глава 4

«…Как сообщил нам корреспондент издания «Северный Морской вестник» Михаил Карпенко, в Атлантическом океане в районе побережья Португалии потеряна связь с сухогрузом «Ладога» с российским экипажем на борту. Судно должно было прийти в алжирский порт Беджайя 4 августа, однако информации о нем не поступало уже несколько дней. По словам корреспондента, оно в буквальном смысле слова исчезло – нет связи, нет данных о его местонахождении ни у судовладельца, ни у родственников, ни у Ллойд (Регистр Ллойд – добровольная ассоциация судовладельцев). Нет никаких следов и в AIS (системы автоматического опознавания судов).

По мнению Михаила Карпенко, исчезнуть такому судну очень непросто, оно не может взять и затонуть, не подав сигнал бедствия, это просто исключено. Не хочется паниковать, но с другой стороны…»

Вся группа собралась возле Горбачева, слушая его рассказ о прослушивании телефонных разговоров. Катер держал курс по навигатору на сигнал маяка Торина. Через час с небольшим спецназовцы рассчитывали быть на месте, но опасались, что могут появиться слишком поздно.

– Наш шеф достаточно хитер, чтобы дать себя запросто убить, – заявила Веденеева.

– Против лома, знаешь ли, нет приема, – ответил ей Горбачев уныло.

– Спокойно, ребята, – бодрым голосом сказал Привалов, – еще не факт, что к рекомендации Родзевича они здесь прислушаются и бросятся сразу же ликвидировать пленного.

– Володя прав, – поддержал Привалова Доронин, – если Андрей Петрович решился на то, чтобы сдаться пиратам в плен, значит, он все рассчитал.

– Согласен, – поддержал Доронина Корнеев убежденно. – Торин не такой человек. Он не станет вести себя опрометчиво. Уж я-то его знаю давно. Если он решился на такой рискованный шаг, значит, у него были основания полагать, что риск минимальный. Уверяю вас, что как минимум два выхода из опасного положения он себе наметил прежде, чем так поступить.

– А вы не предполагаете, что в плен он мог попасть не по своей воле? – раздраженный уверенностью своих товарищей, спросил Горбачев. – Элементарно мог оказаться раненым и не успеть вместе с вами укрыться на судне.

Ему никто не бросился объяснять ошибочность такого предположения, доказывая, что всемогущий и хитроумный Торин не мог позволить себя ранить, что он умышленно все рассчитал и принял, как всегда, единственное правильное решение. Спецназовцы промолчали. Даже Доронин, который был заместителем Торина и сейчас – единственным и полноправным командиром группы. Первым нашелся неунывающий Привалов.

– Ты не прав, Коля, – сказал он вкрадчивым голосом, как будто беседовал с душевнобольным. – Видишь ли, еще не было случая, чтобы Торину не удалось выбраться из самых опасных ситуаций.

– Хватит болтать! – приказал наконец хмурый Доронин. – Двигаемся на место, а там разберемся.

Северо-западное побережье острова Суматра

Торин опять лежал в трюме баржи и ждал. Последняя беседа с главарем пиратов, которые напали на «Охотск», внушала ему большой оптимизм. Во-первых, его решили не убивать. Это большой плюс, но не самый главный. Во-вторых, а это было гораздо важнее, главарь решил связаться с кем-то повыше рангом. Значит, высказанная Ториным версия об информации, которой он якобы располагал, попала в точку. Теперь из него эти сведения будут вытаскивать, а следовательно, появится возможность узнать, кто организовал нападение.

Где-то недалеко стал слышен звук работающего лодочного мотора. Лодка приближалась. Через некоторое время по палубе баржи затопали ноги. Стук швартующейся лодки о борт баржи и невнятные голоса подсказали, что к главарю прибыли гости. Торин прислушивался, но не мог ничего разобрать. Шаги стихли на берегу, и снова воцарилась тишина. Торин усмехнулся, потер руки и снова лег на вонючий матрас в ожидании очередного допроса.

Но бывший полковник ГРУ не просто лежал и ждал вызова. Он знал, что допрос может сопровождаться пытками, и к этому он сейчас и готовился. То, что у него было время, очень кстати. Торину не требовались современные стимуляторы, чтобы заблокировать боль и вынести неизбежные физические муки. Андрей Петрович прекрасно владел аутогенными способами блокировки или стимуляции. Для этого нужен был определенный настрой, мысленная редукция боли. Сигнал от источника боли просто не должен дойти до мозга. Но эта процедура занимала определенное время, необходимо внутренне расслабиться и сосредоточиться.

Именно этим Торин и занимался. «Отключив» процентов на девяносто все органы чувств, он настраивался на внутренний механизм нервной системы. Постепенно мышцы начинали неметь, сердце стало биться реже, в голове появился небольшой шум, в глазах все поплыло. Но мозг Торина продолжал работать ясно и четко.

Прошло минут тридцать. Наконец по палубе застучали шаги. «Готовы, – решил Торин, – созрели для самого главного допроса».

Крышка люка откинулась, и в проеме, освещенном заходящим солнцем, появилось смуглое ухмыляющееся лицо одного из пиратов.

– Эй, ты! Выходи! – приказал пират по-английски.

Торин стал неуклюже подниматься с матраса. Потерявшие чувствительность конечности пока еще плохо слушались, но Торин знал, что скоро с этим справится. Сами мышцы начнут работать автоматически, привычно соизмеряя усилия и расстояния. Подойдя к лестнице, Торин промахнулся пальцами мимо перекладины. Со второй попытки он ухватился и начал медленно подниматься, как пьяный. Наверху он споткнулся и, если бы пираты не подхватили его под руки, неизбежно бы ткнулся головой в палубу.

– Совсем плохо? – со смехом спросил один из них.

Другой что-то добавил по-малайски, и оба захохотали. Придерживая Торина под руки, пираты повели его на берег. Теперь Андрей Петрович шел более уверенно, но старался этого не показывать. По его подбородку текла слюна, но он не мог ее толком сглотнуть. Мышцы гортани не слушались, и язык тоже плохо ему повиновался. «Наверное, я сейчас выгляжу как идиот, – подумал Торин, – бессмысленные глаза, слюна изо рта».

В том же самом сарае, где его допрашивали в первый раз, Торин увидел, кроме прежнего главаря, еще одного пожилого человека. По виду он не был ни малайцем, ни индонезийцем. «Скорее всего сомалиец», – решил Торин.

Новый человек имел хозяйские манеры. Он сидел, развалившись на ящиках, и сверлил Торина пронизывающим взглядом, явно не спеша начинать допрос. «Хочешь составить свое мнение обо мне, – подумал Торин. – Ну давай, я тебе помогу». Андрей Петрович, борясь с оцепенением мышц, встал прямо, расправил плечи и посмотрел пристально в глаза сомалийцу.

– Значит, ты здесь главный, ты здесь все решаешь? – спросил он по-английски твердым и чуть насмешливым голосом.

Сомалиец не ответил, а лишь разглядывал стоявшего перед ним избитого человека и поглаживал свою седую длинную бороду. Наконец он раскрыл рот. Голос его был каркающим и резким, чувствовалось, что он привык повелевать и ждать беспрекословного повиновения от всех окружающих.

– Кто ты такой?

– А что, твой друг не поделился информацией? – искренне удивился Торин, с трудом ворочая языком и кивнув на главаря пиратов.

– Отвечай ты, – приказал сомалиец.

– Я командир группы, которую наняли для охраны потопленного вот этим человеком судна, – ответил Торин.

– Вы были предупреждены о напа-дении?

– Да, были, – подтвердил Торин, – и о месте, и о времени.

– Почему же в таком случае нападение удалось?

– Думаю, что кто-то из подкупленных вами людей сорвал своевременный подход помощи.

– К чему такие сложности? – недоверчиво осведомился сомалиец. – Разве не достаточно было одного военного корабля, чтобы безопасно провести судно?

– Какие же сложности? Все очень просто. Планировалось захватить пиратов или уж как минимум их предводителя и получить сведения о тех, кто на вас работает.

Сомалиец неожиданно расхохотался, показывая ровные белые зубы. Главарь шайки поддержал его смехом, но, пожалуй, лишь из уважения. Было видно, что он сам не очень понимает такого всплеска веселья.

– Ну, вот он я! – перестав смеяться, наконец заявил сомалиец. – Вы добились своего – по крайнем мере, один из вас встретился со мной. Можешь меня арестовать.

– Очень смешно, – согласился Торин.

– Самое смешное, что теперь ты будешь отвечать на мои вопросы, – прокаркал сомалиец, ткнув кривым желтым пальцев в сторону Торина. – Теперь придется тебе рассказать, кто вас предупредил о предстоящем нападении.

– Расскажу, – ответил Торин, – только моя информация стоит денег.

– Нет, – зловещим голосом возразил сомалиец, – не денег. Она стоит гораздо дороже. За нее ты купишь свою жизнь.

– А на что она мне без денег? – спокойно ответил Торин. – Мне надоел Египет, мне надоел ваш Восток. Мне даже надоела работа наемника. Моя жизнь не стоит и ломаного гроша, потому что у меня нет жены, нет детей, нет даже дома. Чтобы все это у меня было, мне нужны деньги. Поэтому вы либо покупаете у меня информацию, либо не покупаете – тогда можете меня спокойно убить. Только учтите, что я много знаю.

– А ну-ка, спустите с него шкуру! – приказал сомалиец пиратам, которые стояли у Торина за спиной.

Оказывается, этот бородатый подготовился к допросу. Торина ударом свалили на земляной пол. Один из пиратов, навалившись сверху, обхватил локтем его горло и придавил тело к земле. Второй пират поднял тонкую бамбуковую палку и нанес удар по спине Торина. Андрей Петрович почувствовал тупое прикосновение, как будто его били через ватную куртку. Удар сыпался за ударом. Торин делал вид, что от каждого удара он дергается и еле сдерживает стоны. Вскоре бамбуковая палка расщепилась, и острые ее края стали рвать футболку и кожу на спине. Торин чувствовал, что по спине течет кровь.

– Хватит, – велел сомалиец, – поднимите его.

Пираты подхватили Торина под руки и стали поднимать с земли. Андрей Петрович старательно делал вид, что его ноги подгибаются. Сомалиец поднялся и не спеша подошел к Торину. Он схватил его за подбородок и рванул голову вверх.

– Такая торговля тебя устраивает? – зашипел он в лицо Торину, приблизив вплотную свое лицо.

Андрея Петровича обдало вонью изо рта старика. Он чуть отстранился и подумал, что вот они, следствия восточной кухни с обилием острых приправ. Всегда у них изо рта воняет.

– Меня не бить нужно, а уговаривать, – ответил Торин с усмешкой. – Забьешь насмерть – и ничего не узнаешь. А ведь интересно, кто вас продал?

Сомалиец взорвался проклятиями на голову неверного. Затем повернулся к своему подчиненному и приказал зажечь свет. Главарь шайки достал зажигалку и стал возиться с допотопным светильником. Наконец в сарае запахло соляркой, и помещение озарилось колеблющимся светом. Подойдя к ящику, на котором стоял светильник, сомалиец взял зажигалку и повернулся к Торину.

– Тебя не будут бить, – спокойно сказал он, – муки твои будут тихими, медленными и долгими. До тех пор, пока ты сам не начнешь молить выслушать тебя. Ты будешь целовать землю перед моими башмаками, собака, и просить пощады! Держите ему руку!

Один из пиратов обхватил Торина поперек туловища, второй захватил его левую руку на излом, зажав ее под мышкой. Сомалиец подошел, как клещами схватил Торина за запястье своей рукой. Чиркнула зажигалка, и ее огонек стал приближаться к руке Торина. Сомалиец не сводил взгляда с его лица. Огонь зажигалки лизнул руку предплечья, кожа на руке сразу же сморщилась и покраснела. Торин был готов к этому. Для вида он стиснул зубы, зажмурился и судорожно сжал кулак руки. Пираты стали его держать еще крепче. Андрей Петрович почувствовал, что под огнем зажигалки на его руке начинает накапливаться жар широким пятном. Усилием воли он это пятно локализовал, не давая ему расползаться по всей руке, проникать внутрь и достигать мозга острой нестерпимой болью. Это пятно существовало как бы отдельно от руки, было где-то рядом и пульсировало огненным шаром. Он представил, как этот шар сжимается, уменьшается в размерах. Но от этого температура его возрастала. Это было неизбежно, и это нужно было перетерпеть. Вот он стал совсем маленьким, как спичечная головка. Торин почти не чувствовал боли, точнее, боль существовала отдельно от него. Он продолжал сжимать огненную точку на руке. Вот она уже превратилась в раскаленную иглу. Торин последним усилием воли выдернул эту иглу, и его сразу же окатило прохладой. Окатило с ног до головы. Потом она превратилась в липкий удушливый пот, и Торин потерял сознание.

Сомалиец был потрясен. Когда он подносил огонь зажигалки к руке человека, то ожидал криков ужаса. Он был уверен, что человек будет вырываться. Он видел, как судорожно сжалась рука, как были стиснуты зубы. Но человек не отдернул руку. Огонек зажигалки лизал его кожу, от чего она сначала покраснела, потом начала чернеть. В сарае запахло паленым, но человек стоял как окаменевший и не издавал ни звука. Пот градом катился, пропитывая футболку спецназовца. Наконец его ноги подогнулись, и человек повис без сознания на руках державших его пиратов.

Главарь пиратов стоял с выпученными глазами и переводил взгляд с пленного на своего шефа и обратно. Сомалиец бросил зажигалку на ящик и велел унести пленного опять в трюм на барже.

Санкт-Петербург

Родзевич смотрел телевизор в своем кабинете и кусал губы. Информация, которую передавали в последних новостях, казалась ему дорожным катком. Каток все приближался и приближался к нему с неумолимой многотонной тяжестью. Эта тяжесть готова была навалиться на него и подмять, хрустя костями и разбрызгивая кровь.

«… Военно-морской флот РФ тщательно анализирует ситуацию, связанную с судном «Ладога», – говорится в сообщении службы информации и общественных связей ВМФ РФ. «Передано соответствующее оповещение на корабли и суда Военно-морского флота России», – гласит официальный ответ на наш запрос.

Тем не менее главный редактор «Северного Морского вестника» Андрей Парфенов заявил, что издание не несет ответственности за заявления корреспондента Михаила Карпенко. Якобы его частное мнение никоим образом не совпадает с мнением издания. Сам же журналист якобы располагает информацией о контрабандном грузе на борту пропавшего судна. Михаил Карпенко настаивает на связи этого дела с недавним убийством служащего Калининградской таможни Алексея Казанкина и его жены. Он считает, что налицо – уничтожение свидетелей.

Напоминаем, что теплоход-лесовоз «Ладога» под мальтийским флагом следовал в Африку с грузом леса из Финляндии. Перед рейсом судно проходило докование на судоремонтном заводе «Преголь» в Калининграде. По мнению того же Михаила Карпенко, ссылающегося на свои источники, которые он пока не раскрывает, работы носили характер внеплановых, особой необходимости в них не было. Именно в Калининграде судно и взяло на борт контрабандный груз для доставки его в Африку…»

Северо-западное побережье острова Суматра

Катер шел вдоль берега на малых оборотах. Солнце садилось, оставляя за собой на воде желтую дорожку от самого горизонта. Горбачев, Доронин и Привалов собрались возле монитора, сравнивая изображение карты с очертаниями берега, который тянулся слева по борту. Судя по всему, до того места, где светился сигнал маяка Торина, было не больше километра.

– Все, – заключил Доронин, – больше рисковать не стоит. Можем столкнуться с пиратами.

– Вон смотрите, – показал Горбачев в сторону берега, где среди зарослей намечалась небольшая бухточка, – как раз поместимся.

– Давай, – согласился Доронин.

Горбачев повернул штурвал и направил катер в сторону намеченного для стоянки места. Спецназовцы вглядывались в заросли, но ничего подозрительного, кажется, не было. Катер на малом ходу раздвинул корпусом нависающие пальмовые листья и вломился носом в береговые заросли. Широкие листья опустились и, как шторы, укрыли корпус судна от посторонних глаз.

– Приехали, – сказал Доронин, – Володя, буди остальных. Будем готовиться к выходу.

Внизу в каюте послышались шевеление и невнятное бурчание. Тихо взвизгнула Веденеева, тут же раздался шлепок и следом довольный смех Привалова.

– Получил! – прыснул в кулак Горбачев, намекая на возню в каюте.

– Детский сад, подготовительная группа, – обреченно сказал Доронин.

Наконец спецназовцы полезли из каюты наверх. Веденеева протирала лицо влажной антисептической салфеткой. За ней появился Корнеев, который так сладко и добродушно потягивался, как будто проспал часов восемь на мягких перинах. Последним вылез с виноватым видом Привалов, получивший затрещину за свою очередную шалость с Веденеевой.

Неожиданно со стороны моря послышался звук лодочных моторов. С юга вдоль берега шли катера. Все насторожились.

– Дима… – начал Корнеев.

– Знаю, – быстро прервал его Доронин, – это скорее всего одни из тех, кто увез шефа. Они могут знать, где его держат. Может, он даже сейчас на борту одного из катеров.

– Но маяк… – попытался возразить Горбачев.

– Маяк мог выпасть, его могли найти и специально оставить, чтобы устроить нам ловушку. Хуже будет, если мы пересекретничаем. Сейчас надо шефа спасать. Сергеич, заводи движок, будем их брать.

– Опять же двух катеров за спиной в самый неподходящий момент не окажется, – поддакнул Привалов и полез в каюту за оружием.

Пиратские катера уже прошли убежище спецназовцев, когда мотор катера взревел. Судно стало выползать из зарослей задним ходом. Через несколько секунд оно рванулось вслед удаляющимся пиратским катерам. С катеров заметили спецназовцев, но вряд ли сразу сообразили, что их преследуют. Тем не менее пираты, как по команде, уставились на догоняющий их катер. Расстояние быстро сокращалось. На одном катере стали о чем-то оживленно совещаться и показывать назад.

– Клянусь последним здоровьем, – неожиданно сказал Корнеев, – им понравился наш катер. Представляете? Такую быстроходную посудину, да для морского разбоя приспособить…

– Точно, – согласился Привалов, – они нас решили гробануть.

Глядя на догонявший их катер, пираты могли видеть только троих человек на его борту из-за высоко задранного носа глиссирующего судна. Поэтому-то добыча и показалась им легкой. Человека четыре вскочили на ноги и, размахивая «калашами», стали что-то кричать и махать руками, веля остановиться неизвестным. Пиратские катера немного разошлись в разные стороны, видимо, пытаясь создать глиссеру препятствие на пути.

Доронин усмехнулся и похлопал Корнеева, державшего в руках штурвал, по плечу:

– Сергеич, держи точно между ними. Воспользуемся уроками капитана Блада. Был описан такой морской прием, когда судно проходит между двумя вражескими и бьет их с двух бортов, а те не могут ответить, боясь попасть в своих же. – Доронин повернулся к спецназовцам и приказал: – По два ствола на борт, огонь по команде.

Пиратские катера приближались. Доронин велел Корнееву сбавить ход, чтобы потом прибавить до полной и развернуться на сто восемьдесят градусов. Пираты продолжали махать руками и кричать. Их было шестеро на одном катере и пятеро – на другом. То, что незнакомцы сбросили скорость, прибавило пиратам уверенности. Но катер не останавливался. Неожиданно над его бортами показались головы людей с автоматами. Пираты завопили, но автоматные очереди хлестнули по их катерам, заглушая крики. Левый катер отвалил в сторону, и с его борта открыли огонь. Правый, находившийся ближе к берегу, очевидно, получил пулю в мотор. Он стал работать с перебоями и выплевывать струи черного дыма. С него тоже открыли огонь.

Корнеев развернул катер, но огонь пиратов был таким плотным, что Дмитрию Сергеевичу пришлось сделать несколько маневров, чтобы сбить прицел противника. Спецназовцы снова открыли по пиратам огонь, но теперь с маневрирующего катера им стало сложнее целиться. На обоих пиратских судах, кажется, было убито четверо из одиннадцати.

Поврежденный катер свернул к берегу и стал медленно приближаться к зарослям. Другой рванул на всей возможной для него скорости на север. Корнеев развернул свое судно и направил его за удиравшими пиратами. В этот момент Привалов схватил Доронина за руку и показал на поврежденное суденышко.

– Разбегутся по берегу, своих предупредят. Давай, я их возьму!

Доронин хлопнул его по плечу, выражая свое согласие. Привалов тут же бросил свой автомат и, вооруженный одним только десантным ножом, нырнул с борта в воду. Прыгнул он специально не с того борта, который был со стороны берега, а с противоположного. Если пираты на них смотрели, то могли и ждать одинокого пловца.

Погрузившись в воду, Привалов развернулся и поплыл под водой. Мерно гребя руками, Привалов старался не делать резких движений, от которых быстро расходуется кислород в организме. Если просто сидеть под водой, то он мог обойтись без воздуха до трех минут. Энергичное движение сокращало этот срок как минимум вдвое. Тем не менее Привалов намеревался проплыть под водой метров пятьдесят. Как раз примерно столько и требовалось.

Пираты с поврежденного катера наконец причалили к берегу. Бросив тела двоих убитых товарищей, трое оставшихся сразу направились в джунгли. Поэтому когда Привалов осторожно приподнял над водой голову, то в лодке он никого не увидел. Сделав несколько вдохов и выдохов, он снова погрузился в воду и поплыл к берегу, намереваясь выбраться уже в зарослях, которые скроют его появление.

Первый катер все еще пытался удрать от нападавших, но ему не хватало скорости. Пираты отчаянно отстреливались, поэтому Корнееву приходилось постоянно маневрировать. При всей прочности судна ему не хотелось испытывать лишний раз судьбу. К тому же без катера поиски Торина могли вообще сорваться. Редкие очереди преследователей стали достигать цели. Еще двое пиратов упали на дно, выронив оружие, оставшиеся пришли в панику. Катер пиратов круто повернул к берегу. Наверняка они решили там укрыться, хотя это не давало им никаких шансов. Наконец удачная автоматная очередь попала в лодочный мотор, и он заглох. Но лодка продолжала по инерции идти к берегу. У одного из пиратов не выдержали нервы, и он бросился в воду. Второй продолжал отстреливаться, очевидно, надеясь добраться до суши на лодке.

Корнеев бросал катер из стороны в сторону, не давая пирату стрелять прицельно. Пиратской лодке все же удалось достичь берега. Корнеев сбросил газ и стал смотреть по сторонам в поисках плывущего пирата. Первым его заметил Доронин. Он поднял автомат, и короткая очередь хлестнула по воде. Пират взмахнул руками и скрылся под водой.

– Чапаев ты наш, – вполголоса сказал Корнеев, правя к берегу. – Второго догонять будем?

– Нельзя его отпускать, – ответил Доронин, – Ира, бери свою «снайперку» и за мной. Нет у нас времени гоняться за ним по джунглям.

Когда катер ткнулся носом в берег, Доронин и Веденеева спрыгнули с борта и скрылись в зарослях. У пирата «фора» была минут в пять, но, учитывая сложность передвижения в тропическом лесу, уйти очень далеко он не мог. Доронин продирался первым, прокладывая и выбирая дорогу. Он старался глядеть как под ноги, так и вперед, в ту сторону, куда двигался убегавший пират. Опасался он не зря.

– Ложись! – рявкнул Доронин и повалился на землю.

Веденеева послушно рухнула следом. По стволам и ветвям, осыпая спецназовцев листьями и корой, прошла автоматная очередь. Пират понял, что преследователи не отстают и не намерены оставить его в покое. Пытаться откатиться из зоны обстрела было сложно, учитывая густоту растительности.

– Возьми его на мушку, – велел Доронин, – я попытаюсь отвлечь на себя.

Прикинув размеры относительно свободного пространства вокруг, которое могло позволить хоть как-то быстро переместиться, Доронин прополз пару метров вперед и вправо. Затем он приподнялся и дал длинную очередь в ту сторону, откуда стрелял пират. Тут же спецназовец пригнулся и сделал кувырок вправо, в сторону от Веденеевой. Ответная автоматная очередь прошла как раз там, где только что был Доронин.

«Меткий, сволочь», – подумал он. Приметив чуть в стороне толстый ствол пальмы, Доронин просчитал свой маршрут к ней. За один бросок не успеть. Спецназовец вскочил на ноги, дал в сторону пирата короткую очередь и сразу же изобразил падение на землю. Правда, падать до конца он не стал, а, наоборот, метнулся влево, стреляя на ходу. Пирата он видел плохо, того скрывала буйная растительность. Но трюк, который он сейчас проделал, должен был выдать противника. Пират действительно пригнулся, когда Доронин выстрелил первый раз, и, видя, что нападавший падает на землю, открылся, намереваясь дать ответную очередь. Второй очередью Доронин не дал ему этого сделать, и пират снова укрылся в зарослях. Теперь спецназовец знал, где прячется его враг. Его беспокоило только то, что Веденеева до сих пор не стреляет. Может, ее ранило или она цель все еще не видит?

Теперь Доронин стоял за толстым стволом пальмы и мог стрелять справа от ствола и слева. Не целясь, он выстрелил в направлении пирата, чтобы заставить того хоть как-то проявить себя. Неожиданно сзади хлопнул одинокий выстрел. Доронин обернулся. Веденеева шла к нему, положив винтовку на плечо и похлопывая себя по ноге снятым глушителем. Доронин хотел было крикнуть ей, чтобы девушка вела себя осторожнее. Но Ирина его опередила.

– Прямо в лоб, – заявила она, – как в тире.

– Глушитель-то тебе зачем понадобилось скручивать? – спросил Доронин, отходя наконец от ствола пальмы.

– А как бы ты услышал мой выстрел? – резонно заметила Ирина. – Так бы и скакал в траве, как кузнечик. Попробуй докричись до тебя.

– Ладно, пошли назад, – примирительно сказал Доронин, – нам еще Привалова искать. Зря я ему разрешил…

– Да не переживай ты, справится, – небрежно заметила Ирина. – Что ему, в первый раз? К тому же нам, я так понимаю, «язык» нужен. Это мы тут с тобой сафари устроили, а он живьем кого-нибудь обязательно возьмет.

– Возьмет, – как-то задумчиво произнес Доронин, глядя в джунгли.

– Ты что, сомневаешься? – удивилась Ирина.

– А? – не понял спецназовец. – Нет, я не о том. Я об этом Робин Гуде, – кивнул он на тело убитого пирата. – Придется его на берег тащить и топить вместе с лодкой. Наследили мы.

– Поверь мне, Дима, как востоковеду, что через неделю от тела не останется ничего, а кости растащат хищники.

– Думаешь?

– Отвечаю, босс!

– Ладно, хрен с ним, – согласился Доронин, – пусть зверье разговеется немного. Пошли.

Оттащив брошенную лодку подальше от берега, спецназовцы несколькими автоматными очередями изрешетили днище, и она стала медленно набирать воду.

Выбравшись на берег, Привалов присел на корточки и «включил» все свои органы чувств на максимальную чувствительность. Пираты могли удрать сломя голову, а могли, увидев, что катер погнался за их товарищами, и не уходить, а притаиться на берегу. «Воду бы из ботинок вылить», – подумал спецназовец, но решил, что обойдется и так. Хорош он будет босиком и с ботинками в руках, когда его застукают пираты!

Привалов вытащил из ножен десантный нож и, держа его в руке лезвием к себе, двинулся в джунгли. Приближались сумерки. Это означало, что нужно очень спешить. Подготовка подготовкой, но пираты – местные жители, и обстановка, даже ночью, им гораздо привычнее. Привалов остановился и прислушался. Слабо шевелились листья и ветви пальм. Птичий гомон немного поутих. Спецназовец всматривался в стену зарослей перед собой.

Многие люди, которые не видели дикой природы, а все познания о ней почерпнули из собственного опыта загородных пикников и справочной литературы, например, туристических буклетов, считают, что можно идти на все четыре стороны. Например, дилетанты удивляются, когда в книгах и фильмах им описывают, как преследователи легко находят и нагоняют кого-то в тайге, в горах. Дилетант считает, что там несложно двигаться в любом направлении.

На самом деле в дикой природе путей, пригодных для передвижения даже пешего человека, кот наплакал. В тайге можно идти вдоль русла рек, распадками. В остальных местах вам придется проламываться с неимоверными усилиями через буйные заросли кустарников, преодолевать каменистые осыпи и тому подобное. То же самое и в горах, где на стену не полезешь. Пригодны для ходьбы только редкие козьи тропы, пролегающие через седловины и днища ущелий. Местному жителю или опытному человеку даже не нужно гадать, куда вы пойдете. В подавляющем большинстве случаев это одно, максимум два направления. Поэтому преследователь всегда найдет преследуемого.

С джунглями дело обстоит еще хуже. Обилие вьющихся стеблей растений-паразитов, например различных лиан, создает непроходимую стену. Пробиться сквозь нее, если уж это необходимо, можно только с помощью топора или другого рубящего инструмента. Но это весьма и весьма утомительное занятие. Единственый путь – по берегу реки или ручья, по участкам с каменистой почвой и скальным обнажениям, где растительность не такая буйная. Нужно хорошо знать, какой почве соответствует то или иное растительное сообщество. Более того, нужно вовремя заметить, что почва под ногами стала влажнее, чтобы не угодить в болотистую часть джунглей.

Так что стена зарослей перед Приваловым совершенно не говорила о том, что пираты растворились в ней бесследно. Если они ушли в глубь джунглей, то скорее всего это единственный возможный путь, по которому здесь можно пройти. Другого направления просто не существует. Сейчас перед ним открылась стена древовидных папоротников и фикусов. Нижний ярус растений был чуть ниже человеческого роста и состоял из низкорослых папоротников и вьющихся кустарников.

Нужно было двигаться вперед и искать следы людей, которые здесь прошли всего несколько минут назад. Привалов осторожно приблизился к зарослям и стал осматривать растения. Наконец он увидел то, что искал, – сломанную ветку кустарника на уровне щиколотки. Здесь действительно можно было пройти, раздвигая растения. Но это производило бы слишком много шума. Но другого выхода нет. Привалов двинулся в глубь острова. Вскоре растительность стала более разреженной, все чаще попадались камни и целые участки, покрытые скальным обломочным материалом.

Увеличился сектор обзора, но увеличилась и опасность попасть в засаду. Более или менее открытые зоны чередовались с островками густой растительности, в которой можно спрятать грузовик, а не то что трех человек. Привалов стал двигаться большим зигзагом, стараясь не выходить за пределы джунглей. Каменистая полоса почвы находилась как будто в огромном зеленом коридоре растительности. Деревья не только обступали с боков, но и нависали огромной куполообразной крышей, как в природном нерукотворном готическом соборе. «Пиратам деваться из этого коридора абсолютно некуда», – понял Привалов. Но куда он их приведет? Вспомнив карту, он понял, что за день можно дойти до очагов цивилизации. Например, до шоссе, пересекающего остров с севера на юг. Там, по крайней мере, можно идти более свободно, а еще – выйти к какому-нибудь небольшому поселению или заправочной станции. А там, к примеру, есть телефон. Вот тут уже и начнутся неприятности. «Значит, нужно очень и очень спешить», – решил Привалов.

Было, правда, еще кое-что, на что Привалов рассчитывал. На свою интуицию, на свои чувства. Есть качества врожденные, есть качества приобретенные, но того, что дано природой, никогда не добиться самыми усиленными тренировками. Можно только приблизиться к этому. В спецназ попадали люди, да и выживали и становились настоящими мастерами в основном те, кто обладал этим природным даром. Даром чувства опасности, даром ощущения близости человека. Такие люди способны безошибочно определить близость жилья за несколько километров, ощущая некую ауру, которую «излучает» обжитое обустроенное место. Не по выражению лица, не по движениям, а опять же по какой-то соответствующей незримой ауре они определяют, опасен ли тот или иной человек, собирается ли напасть на тебя. Вот на это природное чутье, усиленное тренировками и опытом, и надеялся Привалов.

Спецназовец стал идти быстрее, насколько позволяла местность, не забывая при этом о мерах безопасности. Скорость в восемь-десять километров в час, с которой он двигался, сводила на нет зигзагообразность движения. Но деваться некуда. Лучше уж так, чем нарваться на автоматную очередь в упор из зарослей. Тогда задача останется невыполненной.

Боковым зрением Привалов уловил какое-то движение, более интенсивное, нежели качание зелени на ветру. Он сразу же замер и стал очень медленно поворачивать голову. Что-то темное мелькнуло в зарослях и исчезло. «Не леопард ли какой-нибудь?» – подумал Привалов. Слишком тихо пробирается. Наконец в зарослях мелькнула голова. Человеческая!

Пират то появлялся, то пропадал. Шел он очень осторожно и внимательно всматривался в заросли впереди себя. «Наверное, послали на разведку», – решил спецназовец, убедившись, что тут всего лишь один противник. Пират шел к берегу немного левее. Когда он поравняется с Приваловым, их будут разделять всего метра четыре. Если остальные пираты недалеко, то четырехметровым броском он может привлечь внимание. Подобраться ближе сложно – противник вел себя с осторожностью.

Привалов задержался и некоторое время присматривался к джунглям. Без толку! Пираты если и рядом, то просто сидят и смотрят, ничем себя не выдавая. «Ладно, – решил Привалов, – рискнем. Если остальные начнут палить, то в таких зарослях меня не найдут». Он двинулся вслед за разведчиком, постепенно сокращая расстояние.

Пират неожиданно повел себя очень странно. Двигался он теперь какими-то зигзагами и оглядываться стал почти на каждом шаге. Причем голова его крутилась из стороны в сторону. «А у парня, похоже, имеется кое-какая специальная подготовка», – догадался Привалов. Видать, служил в местной армии. Он теперь приближается к берегу, постоянно используя естественные преграды, чтобы его не заметили с берега. А оглядывается он так, что к нему близко не подкрадешься.

«Ну, это ты напрасно так тужишься, – подумал Привалов с усмешкой. – Слишком дилетантски ты все это делаешь». Подобрав небольшой камушек, спецназовец попытался подойти к пирату как можно ближе. Выждав, когда тот повернется в его сторону, а затем в противоположную, Привалов бросил в сторону от себя камушек. Пират мгновенно уловил шорох и развернулся на звук с автоматом на изготовку. Короткий взмах руки – и тяжелый десантный нож вонзился малайцу сзади в основание черепа. Не издав ни звука, пират схватился судорожно сведенными пальцами за шею и повалился на землю.

Привалов был готов к тому, что приятели убитого заметили нападение и могут открыть огонь. Но ничего не происходило. «Значит, далековато ушли от берега», – решил он. Когда спецназовец подобрался к телу, ноги еще подергивались. Он вытащил нож и стал вытирать лезвие о камуфляжную куртку убитого, не переставая осматривать джунгли вокруг. «Теперь я и при оружии», – подумал Привалов, подбирая «АК-47».

Теперь спецназовцу нужно было выбрать: двигаться вперед и искать остальных пиратов или ждать, когда они пойдут искать пропавшего товарища. Привалов посмотрел на предвечернее небо и решил, что времени на ожидание у него нет. С этим настроем он и двинулся в заросли. Шел на полусогнутых ногах, ступая осторожно на носок и ставя ногу чуть боком. Когда ему нужно было коснуться ветки или поднырнуть под нее, спецназовец делал это, учитывая естественную амплитуду колеблющихся на ветру листьев. Заметить простым, нетренированным глазом, что ветка качнулась больше, чем обычно, очень трудно.

Привалов пробирался в джунглях и понимал, что так идти можно до бесконечности. Если пираты где-то притаились, то он пройдет в трех шагах от них и не заметит. Если заметят его они, то начнется стрельба. А если и они не заметят? Пожалуй, так легко весь остров пересечь до Малаккского пролива. Нужно найти решение. Одного отправили на разведку. Значит, не удалились от берега на большое расстояние и теперь где-то недалеко. Необходимо привлечь их внимание, заставить проявить себя.

Владимир Привалов всегда отличался нестандартностью мышления и склонностью к авантюрам. Его не раз упрекали за это на прежней службе, но не раз и ставили в пример другим. Сейчас Привалов не стал долго размышлять и искать единственно правильный выход. Поступок его являлся интуитивным, а сам Привалов считал, что интуиция его ни разу не подводила. Он просто поднялся во весь рост и дал несколько коротких очередей в направлении своего движения. Но поднялся ровно на мгновение. Чтобы пираты осознали его присутствие, прицелились и выстрелили. При условии что он в них не попал или его очереди не прошли очень близко от них. В таком случае у Привалова появлялось дополнительное время, но это уже резерв.

Пираты оказались действительно близко, метрах в двадцати пяти, и чуть правее. Автоматная очередь Привалова прошла перед ними в паре метров и была полной неожиданностью. Испуганные внезапным нападением, пираты вскочили на ноги, дали в сторону Привалова по одной очереди и бросились в разные стороны. Спецназовец в этот момент уже лежал на земле, но гораздо дальше и в стороне от того места, где его заметили пираты. Теперь все было понятно.

Привалов стал действовать нагло. Он вскочил, сделал два одиночных выстрела в том направлении, где, по его предположению, был каждый из пиратов, и с большим шумом снова упал вниз. Успев быстро отползти в сторону, Привалов все же заметил, откуда прозвучали ответные выстрелы. Короткая очередь – и вскрик боли подтвердил, что спецназовец не промахнулся. В ответ ударила автоматная очередь, но Привалов уже прижался спиной к стволу пальмы, и пули ушли в землю.

Наметив себе очередное укрытие, Привалов бросился вперед, дав короткую очередь, и упал за большой, обросший зеленью камень. Ответная очередь просвистела над его головой, но что-то спецназовцу не понравилось. Он посмотрел на свой автомат и понял, что очередь, выпущенная им только что, должна была звучать дольше. Он отсоединил магазин – так и есть, пусто. Второй непредсказуемый для противника ход родился в голове Привалова почти мгновенно.

Он не стал бросать магазин. Отложив пустой автомат, вскочил на ноги, сделал несколько шагов в сторону пирата, который был еще невредим, и бросил в него пустой магазин, как гранату. Собственно, спецназовец и рассчитывал, что пират воспримет летящий или упавший около него предмет как гранату. Пусть через секунду или две он сообразит, что к чему, за это время Привалов успеет приблизиться к нему достаточно. Когда пират поймет, что это не просто магазин, а пустой магазин, и до него дойдет, что противник безоружен, дело дойдет до рукопашной.

Пират сообразил далеко не сразу, что было Привалову на руку. Малаец, видя летящий к нему темный предмет, естественно, принял его за гранату. Он кинулся в сторону, упал на землю, пытаясь прикрыть руками голову. Эти секунды пригодились Привалову, чтобы сделать бросок к своему противнику. Пират услышал шелест ветвей и топот ног. Приподнял голову. К нему бежал европейского вида детина. Поняв, что противник без оружия, пират попытался выстрелить. Но успел только вскочить на одно колено и поднять автомат, направив его на нападавшего. В следующий момент Привалов пинком выбил оружие из рук пирата. Автомат отлетел в сторону. Пират вскочил, но удар ногой в грудь отбросил его в сторону.

Выбивая автомат, Привалов оказался немного не в той позиции, из которой можно было нанести мощный удар. Поэтому пират даже не упал. Более того, парень оказался шустрым и успел выхватить нож. Опытный боец, Привалов сразу же изобразил на лице испуг и напряжение, чтобы расслабить неопытного противника. Пират купился на это и со злобным оскалом бросился в атаку.

Первый удар прошел мимо. Привалов перехватил руку с ножом, схватил пирата за плечо и рванул его вниз на подставленное колено. Он ощутил, как в локте пирата что-то хрустнуло, тот издал вопль и выронил нож. Привалов тут же схватил его одной рукой за подбородок, другой – за лоб, но вовремя себя остановил. Пленного следовало сначала допросить: он мог рассказать о местопребывании Торина.

Привалов не стал ломать шейные позвонки и хотел опустить бандита на землю. Сражаясь со своим противником, спецназовец не упускал из поля зрения окружающие заросли, помня, что есть еще один противник. Хотя он и слышал болезненный вскрик после своего выстрела, но это необязательно могло означать, что пират убит наповал. Так оно и оказалось. Второй бандит, раненный в плечо, собрался с силами и поднял оружие. Это движение Привалов и успел уловить. Он свалил своего покалеченного противника и сам бросился на землю. Автоматная очередь прошла над его головой. Чтобы первый пират со сломанной рукой не вздумал сбежать, Привалов ударом кулака оглушил его и пополз через папоротники чуть в сторону от второго пирата. Однако раненый бандит повел себя неадекватно. Скорее всего им овладело от– чаяние, усугубленное ранением. Держа автомат одной рукой, пират поднялся на ноги с перекошенным от боли лицом и стал искать своего противника взглядом.

Привалов понял, что его сейчас обнаружат ползущим по земле. Но стрелок был ранен, а попасть одной рукой из автомата в цель сложно. Спецназовец вскочил на ноги и бросился влево. Пират тут же повел стволом и нажал на спусковой крючок. Привалов мгновенно бросился вправо, понимая, что быстро повернуть оружие раненый не успеет. Понимая, что промахнулся, пират снова поднял ствол автомата и, поворачиваясь вслед за бегущим человеком, выстрелил. Но Привалов рассчитал все правильно. Слева от пирата находился ствол дерева, который мешал ему повернуть оружие настолько, чтобы попасть в нападавшего. Теперь ему нужно было либо обойти ствол, либо сделать пару шагов назад, чтобы дерево не мешало ему целиться.

Естественно, что раненый и отчаявшийся человек интуитивно выбрал движение назад, в сторону от опасности. Пират не мог одной рукой все время держать автомат горизонтально, нацеливая его на противника. После каждой сделанной очереди ему приходилось опускать оружие, а потом, собравшись с силами, снова поднимать и стрелять навскидку. Привалов рассчитывал, что или патроны у бандита закончатся, или он сам успеет добраться до него, изматывая раненого своими прыжками из стороны в сторону.

Ситуация разрешилась весьма прозаично. Пират, поднимавший оружие, чтобы снова выстрелить в Привалова, неожиданно выронил его и повалился на землю как мешок. Спецназовец первым делом прыгнул к своему упавшему противнику, думая, что тот просто потерял сознание от потери крови и напряжения. Но, увидев во лбу лежавшего на земле человека пулевое отверстие, сразу определил направление, откуда эта пуля могла прилететь. Разумеется, Привалов подумал, что кто-то из пиратов случайно попал в своего. Но с шумом пробиравшиеся в зарослях со стороны берега люди оказались Дорониным и Веденеевой.

Привалов со вздохом поднялся на ноги и отряхнул руки.

– Интересно, долго бы он тебя еще гонял, если бы не мы? – с иронией спросил Доронин, когда они с Ириной приблизились.

– Ой-ой-ой, спасители, – ответил Привалов и выразительно покрутил руками.

– Долго возишься, – заметил с укором Доронин.

– Тебе трупы нужны или пленные? – возразил Привалов. – Зачем вы его шлепнули?

– А ты что, ни одного живьем так и не взял?

– Обижаешь, начальник, – покачал головой Привалов, – вон лежит. Минимально покалеченный.

Доронин приблизился к лежавшему на земле оглушенному пирату, которому Привалов сломал руку, и присел рядом с ним на землю. Веденеева прошла по зарослям и собрала оружие. Бросив его рядом с собой на траву, она стала наблюдать за Дорониным. Спецназовец тем временем пытался привести пленного в чувство. Пират застонал, опять схватился за сломанную руку и наконец открыл глаза.

– Ты сегодня участвовал в нападении на русское судно? – спросил Доронин по-английски.

Пират только вращал в страхе глазами, переводя взгляд с одного европейца на другого. Доронин вытащил нож, приставил его к груди пирата и, положив ладонь другой руки сверху на рукоятку, слегка нажал.

– Ты понимаешь по-английски? – снова спросил он.

Пират вскрикнул и в ужасе схватился здоровой рукой за нож, пытаясь ослабить давление.

– Отвечай! – приказал Доронин.

– Не убивайте меня, – взмолился малаец на ломаном английском.

– Тогда отвечай, – сказал Доронин и убрал нож.

– Да, но я никого не убивал! Я только управлял лодкой. Я рыбак, меня силой заставили идти с ними и нападать на корабль.

– Ну, конечно, – охотно согласился Доронин, – ты мирный рыбак. Это стало ясно сразу, как только я тебя увидел.

– Да, да! Я рыбак, – закивал головой малаец.

– Где белый человек, которого забрали с затонувшего русского судна? – снова спросил Доронин.

– А вы не убьете меня, если я вам все скажу?

– Зачем? – удивился Доронин. – Ты же нам поможешь. К тому же ты рыбак, а не пират.

– Да, спасибо, – обрадовался малаец, – этого человека отвезли на берег. Здесь недалеко. Там еще есть баржа и заброшенные рыбные склады. Я вам покажу.

Привалов взял Веденееву под руку и потянул в сторону берега. Та удивленно посмотрела на него.

– Пойдем, подруга, мы все узнали, что нужно, – говорил Привалов, уводя Ирину в сторону, потому что знал, чем закончит-ся допрос.

Это было жестоко, но необходимо. Разумеется, Доронин, обещая не убивать малайца, обманывал его. Это война. Пусть маленькая, но война, на которой погибло трое мирных русских моряков, было затоплено гражданское судно. Если бы не спецназовцы, то погибших было бы гораздо больше. Пираты не стеснялись действовать жестоко и коварно. Так что на войне как на войне.

Через пару минут Доронин догнал своих товарищей. Ирина взглянула ему в лицо, но Доронин был невозмутим и деловит. «Собственно, чего я ожидала увидеть на его лице, – подумала Ирина, – грусть от вынужденного убийства, горечь сожаления? Я просто забыла, кто они такие – Доронин, Привалов, Торин. Закаленные бойцы, прошедшие через такое, что обычным людям и не снилось. Профессионалы, обученные действовать так, как подсказывает необходимость боевой обстановки». Веденеева вздохнула и стала думать о другом, чтобы отогнать стоявшее перед глазами видение, как Доронин хладнокровно вонзает нож в лежавшего перед ним на земле раненого человека.

Со вторым пиратским катером посту– пили так же, как и с предыдущим, – не-сколькими автоматными очередями ему продырявили днище. Суденышко стало медленно наполняться водой и погружаться.

– Начнем военный совет в Филях, – сказал Доронин, когда все собрались. – К операции приступаем немедленно, по понятным для всех причинам. Пойдем двумя парами.

– Я так понимаю, что мне не светит, – заметил Корнеев, зевнув во весь рот и подмигнув Горбачеву.

– Правильно, – согласился Доронин, – Николай нам нужен со своей электроникой, чтобы точно определить местонахождение шефа; Ира – со своей оптикой. Состав пар: я – Веденеева, Привалов – Горбачев.

– Во избежание продолжения конфликта, – хихикнул Горбачев, вспомнив звонкий шлепок в каюте.

– Утоплю! – грозно сверкнул глазами Привалов и показал руками, как он будет макать в воду голову Горбачева.

– А ну, цыц у меня! – строго сказал Доронин. – Расслабились, шантрапа.

– Виноваты, босс! – ответил за всех Привалов. – Как быть с оружием? «Бесшумников» кот наплакал.

– Обойдемся, не под Бородином, – махнул рукой Доронин. – Ира возьмет свою оптику, ты последний «Вал». Мы с Колей обойдемся пистолетами. Ну а Сергеичу оставим весь остальной арсенал, ему можно шуметь.

– Даже нужно, – согласился Корнеев, – не ракетницами же мне вас подзывать на помощь.

– Вот именно. Всем собрать оружие, боеприпасы и снаряжение. А я с Володей займусь аквалангами. Могут пригодиться.

Через двадцать минут экипированная группа с размалеванными черным гримом лицами была готова. Проверив связь с каждым бойцом, Доронин велел двигаться. Надвинув на лицо прибор ночного видения, он пошел первым. Следом следовал Горбачев с портативным пеленгатором в руке, Веденеева, замыкал шествие Привалов с автоматом. Группа двигалась бесшумно, часто останавливаясь и прислушиваясь к ночным звукам джунглей. Больше всего Доронина беспокоили птицы и обезьяны. Он помнил, какой могут поднять шум лесные обитатели при приближении чужаков. Никакой охраны выставлять не нужно. К счастью, обезьян в этой части леса не было, а птицы на людей пока особого внимания не обращали.

Минут через пятнадцать Доронин остановил группу и подозвал Горбачева. Пеленгатор показывал направление на маяк и расстояние. Судя по прибору – шестьсот метров. Махнув рукой, Доронин снова повел группу вперед. Через некоторое время местность круто стала подниматься вверх. Доронин на несколько секунд задумался и решил идти не берегом, а обогнуть предполагаемое место, где держат их командира, и подойти к нему с суши. В случае опасности у группы будет там больше возможностей для маневра.

Наконец Доронин остановил свой отряд. Прибор показывал расстояние в сто метров до маяка Торина.

– Здесь разделимся, – сказал Доронин. – Я с Ирой пойду прямо. Думаю, что здесь что-то вроде лагеря. Мы займем позицию и будем наблюдать сверху. Ты, Володя, идешь с Николаем прямо на маяк. Определяете положение командира, оцениваете обстановку и докладываете. Потом решим, как действовать. Учтите, что на этом этапе только разведка. Поднимем шум – Торина могут ликвидировать. Все, вперед!

Привалов дурашливо отдал честь, и они с Горбачевым бесшумно исчезли в джунглях. Доронин кивнул Веденеевой и пошел вверх по склону. Здесь заросли не были такими густыми, но почва стала каменистой. Попадались отдельные большие валуны, обросшие зеленью. Доронин подумал о Привалове. При всем пижонстве, показной лихости, Владимир непосредственно в боевой обстановке становился очень собранным и рационально расчетливым. Все его бытовое позерство так в быту и оставалось.

По своей неопытности Горбачев решил, что командир забрал Веденееву себе в пару, а не отправил ее с Приваловым только из-за их отношений. Точнее, из-за отношения Привалова к Ирине. Сама Веденеева никаких особых женских симпатий ни к кому в группе не выказывала. Привалов же всячески демонстрировал свое внимание к Ирине. Очень даже может быть, что никаких серьезных намерений у него и не было, а все его поведение было лишь нормой в коллективе, где всего одна женщина. Но может быть, Ирина ему и нравилась на самом деле. Забрав Ирину с собой, Доронин имел вполне конкретную цель, далекую от воспитательной. Ему предстояло руководить операцией, возможно, боем, и из всей маленькой группы ему под рукой был необходим именно снайпер. Привалову же предстояло найти Торина, поэтому он направил с ним Горбачева со своим прибором, все тонкости общения с которым знал только он: какие факторы влияют на показания, на яркость свечения сигнала и тому подобное.

Надо сказать, что Доронин, будучи опытным и талантливым командиром, естественно, был неплохим спонтанным психологом. Он прекрасно понял, что за всем балагурством Привалова скрывается натура, в общем-то, закрытая. Вся его показная общительность – естественная преграда, не позволяющая посторонним проникнуть в его внутренний мир. Если кто-нибудь из тех, кто много общался с Приваловым, вдруг задумается, то поймет, что толком ничего о нем и не знает. Никогда Володя ни с кем не делился наболевшим, не рассказывал душещипательных историй из своей жизни. Но это не означало, что он был черствым человеком, не ценившим тепла человеческого общения. Знал Доронин от Торина одну историю, когда, уже будучи капитаном, Привалов переругался со всем начальством, чтобы помочь в одном, так сказать, социальном вопросе своему сослуживцу. Причем с этим сослуживцем его не связывали дружеские отношения. Знал Доронин и то, как однажды Привалов сутки тащил на спине раненого бойца с оторванной ногой. Причем большую часть суток он тащил его, уже зная, что боец мертв.

То, что они искали, Доронин увидел сразу. Очищенная когда-то от растительности площадка, на которой располагались остатки каких-то строений и к которой, наверное, вела в прошлом и дорога. Про дорогу он только предположил, зная, как джунгли могут наступать. Когда-то еще в детстве Доронин прочитал книжку про Амазонку. Там был небольшой сюжет про город Манаус. В частности, рассказывалось, что городские власти не смогли выдержать бесконечной битвы с джунглями. Даже трамвай перестал доходить до конечной остановки, потому что джунгли наступали на город со скоростью нескольких метров в год.

То, что сейчас предстало перед глазами Доронина, когда-то было чем-то вроде перевалочного пункта рыбаков, может быть, даже остатками рыбоперерабатывающего производства. Маленькие и большие помещения, среди которых попадались и каменные, были разбросаны среди деревьев; часть из них совсем оплели лианы. У самого берега виднелись остатки некогда прочного и широкого строения в виде пирса. Там же торчал из воды проржавевший и рассыпающийся в прах остов рыбацкого баркаса; рядом – полузатопленная небольшая баржа, судя по всему, нефтеналивная или для других жидких грузов.

Ирина лежала рядом с командиром на земле, разглядывая в прицел ночного видения строения внизу. Будучи по образованию востоковедом, хорошо зная природу и культуру стран Азии и Востока, она никак не могла побороть в себе чувство сожаления, что ей приходится заниматься здесь далекой от гуманизма миссией. А ведь Суматра – один из самых интересных уголков этого обширного региона. Помимо буйной природы, тут есть уникальная культура, сложившаяся в среде большого этнического разнообразия. И это все в пределах одного острова! Ирина прекрасно помнила, что на Суматре еще в конце ХХ века регистрировались случаи людоедства.

А суматранские свадебные обычаи! Например, то, что здесь не жених выбирал себе невесту, а наоборот. Как и у нас, приходили сватать, но только родители невесты к родителям жениха. Там они и определяли, насколько им подходит будущий муж.

Чтобы оформить развод, на Суматре жене не нужно давать особых разъяснений по этому поводу. Вполне достаточно объявить, что муж мало зарабатывает, совсем не заботится о жене или детях, грубит и тому подобное. И этого хватит, чтобы выгнать мужа. Причем такие права есть не только у жены, но и у ее матери, которая запросто может запретить горе-мужу приходить к супруге. Да и вообще, когда мужчина на Суматре берет себе жену, то от этого хозяином в доме не становится. Здесь правит материнский род. Кстати, мужа-неудачника на Суматре называют «оранг сумандо», что в переводе означает «приходящий» или «пришелец».

Доронин с Веденеевой оказались в самой высокой точке, с которой можно было наблюдать за этими остатками человеческой деятельности. Привалов с Горбачевым передали, что им пришлось спуститься к самому берегу.

– Где-то здесь, – сказал Горбачев и осмотрелся, – наверное, на вон той барже.

– Понял, – ответил Привалов, а потом добавил: – А хорошо, что шеф в воду не полез, а то бы сейчас маяк не работал. У меня такое ощущение, что он все это предвидел.

– Или спланировал, – добавил Гор-бачев.

– Сиди здесь и держи ушки на макушке. Если увидишь кого-нибудь, сразу сообщи. Я пошел.

Пригнувшись, Привалов шагнул из зарослей и стал подбираться к барже. Неожиданно впереди скрипнул прогнивший деревянный настил. Два человека стояли на берегу и разговаривали вполголоса. Привалов понял, что мимо них пробраться не удастся. Тогда он изменил маршрут и стал двигаться к разбросанным строениям.

Горбачев не видел его около часа. Наконец в приборе ночного видения появилось изображение, в котором он узнал Привалова. Тот возвращался прежним путем. Он приблизился к Горбачеву и опустился рядом на землю.

– Рэмбо, это Крыс. Разведку закончил. Дед наверняка на барже, но подойти не смог, там двое уродов с автоматами.

– В лагере? – коротко спросил До-ронин.

– Навскидку человек десять. Спят в двух разных строениях. Два начальника в отдельном сарае совещаются при свете. Я в щель разглядел, что у них там небольшой склад оружия в ящиках и немного взрывчатки.

– Какая взрывчатка?

– По-моему, динамитовые брикеты, которые в старину на горных работах применялись.

– Ждите нас.

Доронину пришла в голову мысль, что можно все провернуть таким образом, чтобы никто не догадался о нападении. По крайней мере, не сразу догадался. Если кто-то начнет потом искать тело пленного, то, конечно, не найдет. «Надо сделать так, – подумал Доронин, – чтобы такого желания не возникло».

Воспользовавшись тем, что пираты выставили лишь охрану с моря на барже, Доронин и Веденеева двинулись к своим товарищам прямо через лагерь. Это давало возможность сэкономить много времени. Самый опасный участок, на котором их могли заметить охранники с баржи, они преодолевать через лагерь не стали, а прошли зарослями, сделав небольшой крюк.

Наконец группа собралась вместе.

– Слушай, ты насколько близко к барже подошел? – спросил Доронин Привалова.

– Метров на двадцать, а что?

– Запаха нефтепродуктов не почув-ствовал?

– Почувствовал. По-моему, там остатки нефти есть, и в немалом количестве. Хочешь имитировать пожар? – догадался Привалов.

– Вот именно. Взрыв динамита в лагере, загоревшаяся нефть на барже, паника. Когда вся нефть прогорит, то я думаю, желающих лезть в трюм и искать обгоревший труп не найдется.

– Боюсь, Дима, много натяжек, – возразил Привалов, – беспричинные взрывы и возгорания всегда наводят на мысли о причинах. К тому же этих двоих убирать придется.

– А ты что предлагаешь? Оставить десяток трупов с огнестрельными ранениями и факт исчезновения пленного?

– Ну это вообще откровенно, – согласился Привалов, потом стал принюхиваться. – Слушайте, а они ведь травку курят.

Все зашевелили носами, но только тренированный нюх Доронина подтвердил предположение.

– Точно, травку. Сейчас они поплывут в нирвану. Вот тебе и возгорание! Нельзя курить возле емкостей с ГСМ.

– А взрыв? – не унимался Привалов.

– Можно пулей, – предложила Веде-неева.

– Может не сдетонировать.

– А если после того, как загорится баржа, – предложила Ирина, – и все побегут на берег, включая и главарей, я попаду в светильник? Он опрокинется, горючая жидкость растечется по полу, и динамит взорвется.

– Скорее другое, – поправил ее Привалов, – светильник стоит на деревянных ящиках, а они сухие – как порох полыхнут. Вот тогда динамит и рванет.

– Тогда это нужно делать быстро. Сразу, как они выбегут из этого сарая.

– А Андрей Петровича как эвакуировать будем? – спросил Горбачев. – Если его пытали, то он может быть без сознания.

– Придется на себе через джунгли, – ответил Доронин, – катер подгонять нельзя, иначе вся секретность коту под хвост. Все, решили. Отдаю приказ: Привалов глушит обкуренных часовых, вместе с Горбачевым вытаскивает командира и находит место для поджога баржи. Веденеева, предварительно заняв позицию, после поджога и начала паники ждет, когда главари выбегут из своего сарая, и валит выстрелом лампу. Я все это время прикрываю на берегу. После того как сарай загорается, Веденеева прикрывает наш отход. Отходим в следующем порядке. Горбачев идет первым, вторым я тащу командира. Привалов тоже прикрывает, забирает Веденееву, и оба догоняют нас. Вопросы? Нет. Тогда, Ира, двигай на позицию. Через пятнадцать минут начинаем.

Подхватив свою снайперскую винтовку с глушителем, Веденеева молча скрылась в зарослях. Ночной прицел не делал ее задачу такой уж сложной. Сложность была в том, что ей требовалось попасть в светильник через дощатую стену. По расчетам спецназовцев, во время начала пожара на барже все обитатели лагеря должны будут выбежать наружу. Главари это сделают наверняка. Наверняка они и не станут плотно прикрывать за собой дверь сарая, в котором сложен динамит. Веденеева как раз и заняла такую позицию, чтобы в дверной проем ей был виден горевший светильник. Если ей удастся опрокинуть его пулей, то солярка неминуемо растечется и загорится от фитиля. Тогда вспыхнут сухие деревянные ящики, а за ними и весь сарай. Тут уж никто не сможет помешать динамиту устроить светопреставление. Самое главное, что никто не заподозрит постороннее вмешательство: выбежали и нечаянно опрокинули светильник. А уж пожар на барже, где курили травку двое охранников, вообще не должен вызвать никаких сомнений у пиратов.

Когда Веденеева доложила, что позиция ею занята, к барже двинулись Привалов и Горбачев. Они хорошо видели двоих охранников, которые сидели, прислонившись спиной к невысокому борту на палубе баржи. Их автоматы лежали рядом, глаза пиратов были закрыты, а сами они витали в каких-нибудь райских кущах, одурманенные наркотиком. Дав команду Горбачеву замереть, Привалов направился к пиратам на палубе баржи. Ступал он осторожно и абсолютно неслышно. Впрочем, если бы вел себя как слон в посудной лавке, этого обкуренные охранники все равно бы не услышали. Привалов подошел вплотную, аккуратно положил свой автомат на палубу. Короткий удар по шее ввел одного охранника в бессознательное состояние. Второй что-то замычал, но не открыл глаза. Еще один удар, и второй пират остался лежать оглушенным на палубе. Привалов сознательно не стал никого убивать, чтобы осмотр тел впоследствии не выявил никаких повреждений и не навел на мысль о нападении.

После команды Привалова Горбачев взобрался на палубу и двинулся к тому месту, где, по его предположению, находился маяк Торина. Привалов подошел к своему напарнику и увидел деревянный щит с задвижкой, который закрывал какой-то люк. Вдвоем спецназовцы открыли задвижку и приподняли люк.

– Андрей Петрович, вы здесь? – позвал Привалов в темноту.

– Здесь, Володя, – ответил Торин слабым голосом, узнав своих.

– Сами выбраться сможете?

– Попробую, – ответил Торин и зашевелился в темноте.

Спецназовцы открыли люк и приготовились помогать своему командиру выбраться наружу. Наконец голова Торина показалась в темном проеме люка. Привалов подхватил его и вытащил на палубу.

– Как вы? – тревожно спросил он командира, видя, что тот очень слаб.

– Ничего, все в норме.

– Они что, пытали вас? У вас все цело?

– Все в норме, успокойся, – повторил Торин. – Где остальные?

– Все здесь, Андрей Петрович, все живы и здоровы. Экипаж тоже в порядке. Всех вытащили и переправили на скалы. Они там ждут подхода помощи. Наверное, их уже и забрали.

– Хорошо, – одобрил Торин. – Здесь что успели сделать?

– Оглушили двоих охранников здесь, на палубе. Они травкой обкурились, так что ничего и не поняли. Другой охраны в лагере нет. Мы решили устроить пожар на барже и тихо уйти. Если кто и полезет потом искать ваше обгоревшее тело, то это будет не скоро. Нефть может несколько дней выгорать.

– Молодцы. Нужно еще какое-то время продержаться в разряде погибших.

– Мы поняли, Андрей Петрович, – ответил Привалов, – Коля нам все рассказал. Он много чего интересного услышал из телефонных переговоров. Так что мы в курсе событий.

В темноте беззвучно, как тень, возник Доронин.

– Живы?

– Жив, Дима, жив, – ответил ему Торин. – Только вам придется меня на себе тащить, ноги пока не держат. Катер далеко?

– Около километра.

Спецназовцы помогли Доронину взвалить на спину тело Торина, и он, тяжело ступая, двинулся в сторону зарослей. Привалов и Горбачев закрыли люк, в котором держали их командира. Потом быстрыми шагами прошли по всей палубе, пытаясь определить, через какие люки у них может быть доступ к остаткам нефти. Спуститься вниз было нельзя, да и не стоило. Нужно было придумать способ поджечь нефть на дне танков баржи. В экипировке каждого спецназовца находилась зажигалка, но этого было мало. Выход придумал Привалов. Он надрезал ножом накладной карман своих брюк и оторвал его. Затем лег на палубу, чтобы огонь зажигалки не увидели с берега, спустился по пояс в люк и стал пытаться поджечь кусок ткани. С третьего раза это у него получилось. Ткань горела неохотно, а нужно было, чтобы она еще и не погасла, пока летела. Наконец оторванный карман разгорелся, и Привалов бросил его. Вспыхнул огонь, спецназовцы ринулись прочь с палубы, соскочили на берег и побежали, пригибаясь, к зарослям. Огонь заполыхал вовсю.

Когда спецназовцы скрылись, в лагере раздались шум и крики. Огонь полыхал уже вовсю, освещая джунгли и ржавые остовы судов на берегу. Веденеева приникла к прицелу. Как она и ожидала, главари, увидев отблески пламени, выбежали из своего сарая. Из других строений стали появляться другие пираты, и все бросились к берегу.

Дверь сарая, в котором был светильник, осталась открытой. Ирина навела прицел винтовки на горящую лампу и мягко нажала на спуск. Раздался тихий звук выстрела, пуля ударила в край лампы, и та, подпрыгнув, опрокинулась на ящики. Из ее пробитого бока стала вытекать горючая жидкость. Она быстро достигла горевшего фитиля, и ящики вспыхнули. Сухое дерево ящиков загорелось мгновенно и осветило сарай изнутри.

Пираты скорее всего не сразу увидели огонь на берегу. Они были заняты тем, что вытаскивали своих неподвижно валявшихся охранников с баржи. В сарае от ящиков загорелись уже стены, теперь до взрыва динамита оставались считаные минуты. Веденеева доложила по связи, что все сделано, и стала отползать. Кто-то из пиратов увидел огонь. На берегу поднялся страшный крик. Убедившись, что с берега ее не видно, Ирина бросилась догонять своих товарищей.

Через пару минут она встретила Привалова. И тут раздался страшный взрыв. На мгновение стало светло как днем. В небо полетели доски и бревна. Привалов хлопнул Ирину по плечу:

– Молодчина, Ирка, теперь им занятий здесь хватит надолго.

– Кто бы сомневался, – ответила она бойко, но как-то грустно.

Глава 5

Санкт-Петербург

Олег Ярославович откинулся на спинку своего рабочего кресла и смотрел на экран телевизора. Последние новости его шокировали. Включив все свои личные связи, он уже пытался прояснить ситуацию с «Ладогой», но ничего конкретного и ясного не узнал. Создавалось ощущение, что все структуры, которые должны были иметь информацию о похищенном судне, упорно увиливали от прямого ответа.

«…В пятницу финское радио YLE сообщало, что судно, которое, как утверждается, было захвачено в Балтийском море по пути из финского города Якобстад в Алжир, как будто пропало без следа.

Сам же Михаил Карпенко объявил, что на него оказывается давление неизвестными лицами. В результате этого он вынужден скрываться, потому что не сомневается, что угрозы могут быть выполнены. Непонятную ситуацию с двойным исчезновением журналист объясняет тем, что судно было действительно захвачено в Балтийском море. Лица, осуществившие захват, якобы отключили всю электронику судна, позволяющую отслеживать его положение и идентифицировать его. Затем, после того как судно было взято под контроль пиратами, оборудование было включено в целях беспрепятственного прохождения Балтийским морем, через Ла-Манш и Бискайский залив. Затем оборудование снова было отключено, и судно исчезло. Михаил Карпенко полагает, что ситуация с захватом «Ладоги» – не что иное, как криминальные разборки между группировками, контролирующими определенные сферы бизнеса. Он считает, что деятельность спецслужб или негласные поставки вооружения Минобороны здесь ни при чем. Замалчивание ситуации государственными структурами происходит потому, что определенные должностные лица в этом заинтересованы. Это лишний раз подчеркивает, считает Карпенко, насколько глубоко проникли криминальные корни в наши госструктуры…»

Родзевич вошел в кабинет президента компании весь в испарине. Сейчас ему придется как-то объяснять все произошедшее за последние дни, рассказывать о предпринятых им действиях и перспективах дальнейшего развития событий.

– Николай Николаевич, объясните мне, пожалуйста, что произошло с группой То– рина, – хмуря брови, попросил Олег Ярос-лавович.

– Как вы и велели, я передал ему ваш приказ относительно «Охотска». Он принял его к исполнению.

– А почему он оказался вместе с группой на судне?

– Вы же знаете, что он всегда сам принимал решения относительно способов выполнения полученных от вас заданий.

– Но это же нелепость какая-то! – удивился президент. – Даже я это понимаю, а уж тем более это должно быть ясно и вам. Отбить вшестером нападение хорошо подготовленной толпы пиратов! Как он мог до этого додуматься? Я не понимаю. Может, у него не было другого выхода?

– Скорее всего, Олег Ярославович, это излишняя самоуверенность, – сказал Родзевич, – заигрался наш полковник, решил, что все может.

– Что-то непохоже на Торина, – возразил президент с неудовольствием, – его ходы всегда были непредсказуемы, но точно и безошибочно рассчитаны. Не верю, что он мог поступить так дилетантски. Что-то здесь не так, Николай Николаевич.

– Скоро доставят экипаж «Охотска», тогда мы и узнаем подробности этого происшествия.

– Ладно, подождем капитана Бойко, – согласился Олег Ярославович. – А что за намеки на контрабанду? Вы выяснили подоплеку с «Ладогой», встречались с этим журналистом, который вещает про криминал?

– Мы никак его не можем найти, – ответил Родзевич, – он упорно скрывается и не идет на контакт. Я уже и органы подключил, но пока все безуспешно.

– А подробности убийства этого таможенника в Калининграде?

– Никакой связи с «Ладогой» там нет и быть не может. Я сам выезжал в Калининград и знакомился с материалами дела. Журналистские домыслы, уверяю вас. Самое элементарное ограбление. Боюсь, что это чистейший «глухарь», потому что, по сведениям оперативников, преступление совершено «залетными». Такие дела раскрываются только случайно, если что-то из похищенного когда-то всплывет.

Президент встал из-за стола и прошелся по кабинету. Родзевич молча наблюдал, пытаясь придумать какие-нибудь успокаивающие рассуждения. О том, как обезопасить себя и выйти из-под неизбежного удара, он размышлял все эти дни, но ничего определенного придумать не мог. Уязвимая цепочка всех махинаций с грузом «Ладоги» могла разорваться в любой момент и привести следствие к нему, Родзевичу. Хорошо хоть от СКАТа он избавился надежно и определенно. Полученная им сумма за эту операцию перекроет все неприятности, если его и выгонят с работы. Но вот история с «Ладогой» может обеспечить ему очень много лет тюрьмы. Большие дяди смогут остаться в стороне, а страдают в таких случаях, как всегда, рядовые исполнители. Слишком шаткой была позиция Родзевича, который санкционировал внеплановый заход в Калининград «Ладоги» на докование. Был, правда, и соответствующий Акт, но были еще и три человека из экипажа судна, которые также знали, что это «липа», были несколько человек на судоремонтном заводе, которые знали, что работы «липовые». Опять же, о контрабандном грузе имелась информация еще и у тех, без кого не обойтись и на калининградской таможне, и на финской. Существовали люди, которые оборудовали на «Ладоге» трюмное помещение для груза, и люди, организовавшие захват судна.

Слишком много было тех, кто оказался в курсе этой махинации. А если учесть, что еще есть обиженные конкуренты, которые могут в любой момент получить исчерпывающую информацию и выдать ее органам…

Короче говоря, Родзевич в этой ситуации висел на волоске, и безопасность его зависела от множества неподконтрольных ему случайностей.

Малайский архипелаг. База «В» группы СКАТ

Через несколько часов катер вошел в скрытый густой растительностью залив. Торин чувствовал себя уже значительно лучше. Ссадины и раны его были обработаны Веденеевой еще во время пути на базу. Кстати говоря, Доронин сделал для себя одно маленькое открытие.

Ира Веденеева, всегда ровная, сдержанная в поведении и вообще в выражении своих эмоций, неожиданно раскрылась. Когда Торина затащили в каюту катера и включили свет, то все присутствующие увидели, как пираты отделали их командира. Один страшный ожог на руке уже говорил о том, что Андрею Петровичу пришлось вынести. Правда, Доронин и Привалов тоже имели кое-какую подготовку в плане блокировки боли, но даже они не знали о способностях командира. Поэтому все, кто видел этот ожог, были в крайнем ужасе. Что уж тут говорить о Веденеевой! Не стесняясь своих товарищей, она растолкала всех и бросилась сама оказывать помощь Торину. Слезы ручьем лились из ее глаз, но она, кажется, этого не замечала. Шмыгая носом и что-то шепча, она стала быстро обрабатывать раны, делать уколы. Руку Привалова, который попытался ей помочь, она отшвырнула с такой силой и решительностью, что никто уже не пытался вмешиваться.

«Вот оно что, – догадался Доронин, – оказывается, наша Ирка влюблена в командира». Только умело скрывала это ото всех, в том числе и от самого Торина. Ни взглядом, ни намеком она ни разу не выдала своих чувств. «Вот так вот, друг Вовка, – подумал Доронин о Привалове, – ни ухарством, ни показной лихостью не завоевываются девичьи сердца. А ты свой петушиный хвост перед ней распускал. Да что Привалов? Все мы Деду в подметки не годимся».

И вот через несколько часов Торин уже сидел и внимательно слушал рассказ Горбачева, потом все записанные телефонные разговоры с комментариями Николая о местонахождении каждого абонента в момент связи. Все это время он только одобрительно кивал, но спецы, а особенно Горбачев, понимали, что командир очень доволен той информацией, которую Николай смог получить.

– Шустрые вы ребята, только не в меру, – наконец задумчиво проговорил Торин, – поспешили вы с моим освобождением. Я не сразу понял, что охранники были обкуренные. Думал, вы их нормальными вырубили, вот и решил, что уже наследили. Все моя слабость была виновата.

– Почему это поспешили? – не понял Доронин.

– Не все я выяснил, что собирался. Для того и в плен пиратам сдавался. Ну да ладно. Факт того, что нас элементарно заказали, подтвердился. Тебе отдельное спасибо, Коля, что так тщательно выполнил задание.

– Это что же, все из-за «Ладоги»? – смело спросил Горбачев, окрыленный похвалой и сознанием собственной значимости.

– Нет, – ответил Торин, – просто это совпадение по времени. Кто-то попытался выйти на наших работодателей, чтобы понять, кто мы и откуда. Вышли, естественно, первым делом на Родзевича. Купили его, вот он и организовал нашу гибель дурацким приказом на физическую охрану «Охотска».

– Так его же президент потом спросит, зачем он отдавал такой дурацкий приказ, – удивился Привалов.

– А откуда президент узнает, что был именно такой приказ? – возразил Торин. – Родзевич выдаст любую легенду, которую проверить невозможно, потому что мы все мертвы.

– Значит, «ожить» мы должны в подходящий момент с козырями против Родзе-вича на руках? – спросил Корнеев.

– Козыри у нас уже есть. Но их достаточно, чтобы его просто выгнали с работы. Поэтому нам нужно раскрутить ситуацию с «Ладогой» и прижать его к стенке по полной программе.

– Да, и желательно к тюремной стенке, – поддакнул Доронин.

– Для этой гниды только одна стенка подойдет, – сверкнув глазами, заметила Веденеева зловещим голосом, – и я ему ее обеспечу.

– Ира, – очень спокойным и теплым голосом остановил девушку Торин, – не нужно скатываться к беспределу, иначе мы будем ничуть не лучше обыкновенных бандитов. Мы обязаны поступить по закону. Мы не наемные убийцы, мы служба экономической безопасности.

Веденеева ничего не ответила. Она отвернулась и что-то невнятно пробурчала. Доронину показалось, что Торин взял на заметку то, что Ирина, не задумываясь, нажмет на спусковой крючок, как только ей представится возможность. Значит, такой возможности ей не представится. Интересно, понял командир или нет, какие чувства испытывает к нему девушка? По причине большой слабости, когда его доставили на катер, он мог и не понять. Вообще-то это представляется сомнительным. Наверняка даже при смерти мозг Торина будет работать четко и холодно, как компьютер.

– Слушайте мой приказ, – сказал командир, как бы не заметив реакции Веденеевой, – Горбачеву продолжать слушать и записывать телефонные переговоры. В том числе о вновь обнаруженных абонентах. Доронину организовать надежную охрану базы на случай новых попыток уничтожить группу. Я отлучусь на пару дней для выяснения некоторых вопросов. После моего возвращения мы и обсудим варианты дальнейших действий. Вопросы?

– Тебе не стоит уходить одному, – заметил Корнеев, – опасно.

– Это не вопрос, – отрезал Торин. – Воп– росы есть? Если нет, тогда всем за дело.

Малайзия. Куала-Лумпур. «Европейский» ресторан

Столица Малайзии очень сильно изменилась буквально за последнее десятилетие. Среди степенных зданий колониальной эпохи выросли десятки диковинных громадин из стекла и бетона. Одни башни-близнецы Петронас чего стоят! Однако Куала-Лумпур во многом так и остался провинциальным азиатским городом. В нем как-то умудрились соседствовать элементы ультрасовременного мегаполиса и дух китайских авантюристов – первых добытчиков олова «хакка».

Некоторые культурологи, кстати, считают, что «конек-горбунок» некогда списан с редкого азиатского животного мышиного оленя – «канчила». Он в малайских сказках играет такую же роль.

Много в столице и ночных клубов. В основном китайские и европейские. В китайских всегда шумно и весело, в европейских же все чуточку церемонно и официально. Сюда приходят поужинать, послушать легкую музыку люди респектабельные. Но есть и ресторанчики, в которые не зайдут уважающие себя люди. Нельзя сказать, что это откровенные бордели или притоны, но церемоний здесь гораздо меньше.

Этот ресторан не годился для туристов, которых интересовала в Малайзии прежде всего экзотика. Ходили сюда выходцы из Европы и Америки, испытывающие пристрастие к родной кухне. Кроме того, в исламской стране только здесь можно было удовлетворить и алкогольные пристрастия, причем на любой вкус. Сюда можно было заявиться и с девочками, не опасаясь недовольства ортодоксальных мусульман, да и вообще почувствовать себя свободнее в более привычной обстановке. На встречу с Ториным Махтаров привел с собой двух проституток-китаянок. Разведчик вел себя на редкость развязно, был весел и шумен. Первым делом предложил перейти на «ты», но на брудершафт не пить, потому что это слишком по-русски, даже для Малайзии.

Торин хмуро и неприязненно наблюдал эту новую, открывшуюся для него сторону жизни Махтарова.

– Что, русский разведчик, погрязший в роскоши и разврате на казенные деньги? – спросил Махтаров с улыбкой по-русски, а после того как Торин бросил напряженный взгляд на китаянок, добавил уже с усталой серьезностью: – Они не понимают. Это во-первых. Во-вторых, я снял девочек впервые в жизни, да еще в той части города, где ни разу не был и не планировал быть. Так что подставить их мне не могли при всем желании. А в-третьих, в этом заведении с девочками мы нисколько не выделяемся из общей массы и не выглядим, как два человека на деловой встрече. Поэтому начинай со смехом тискать одну из них и рассказывай все с мельчайшими подробностями.

В ресторанчике действительно веселились по-европейски. Были посетители и с проститутками разных национальностей. В чем Махтаров оказался прав, так это в том, что в зале не было никого, кто бы просто чинно и солидно обедал. Пожалуй, деловая беседа Торина с Махтаровым действительно бы выглядела в этой обстановке слишком заметной. Торин покачал головой, опять удивляясь своему коллеге-закордоннику из ФСБ. Приходилось принимать правила игры и вести беседу с пьяной улыбкой на лице чуть ли не с девочкой на коленях, похлопывая ее по заду и периодически отвлекаясь на то, чтобы влить в китаянку очередную порцию алкоголя или покормить ее с руки маслинами.

– Однако спецы у тебя не третьеразрядные, – похвалил Махтаров, когда Торин рассказал ему о перехваченных телефонных разговорах. – Диски с записями – это уже серьезно, это уже доказательство, особенно если присовокупить акт экспертизы. Только все это доказательства, так сказать, для внутреннего пользования.

– Разумеется, – согласился Торин, – нас скорее угробят по-настоящему, чем будут афишировать нашу деятельность. Поэтому рычаг против Родзевича и соответственно выход на все его криминальные связи – «Ладога» с ее таинственным контрабандным грузом.

– Тут ты прав, конечно. Но, судя по тому, как развивается ситуация с «Ладогой», кому-то очень невыгодно, чтобы ее нашли. Я, конечно, не говорю, что ее утопят. Скорее всего те, кто ее захватил, чего-то ждут. Иначе давно бы уже последовало предложение о выкупе за судно, груз или экипаж. В крайнем случае выпотрошенное судно уже нашлось бы в нейтральных водах.

– Давай выдвинем самые смелые предположения, – улыбнулся Торин. – Вместе с финским лесом на «Ладоге» везли ракетные комплексы «С-330» для Ирана. Поэтому Министерству обороны или вашей Конторе невыгодно, чтобы судно нашли раньше времени. Скажем, до того, как с него сгрузят ракеты.

– У-гу, – хмыкнул Махтаров, – или ядерные боеголовки. Чушь несусветная! А то ты не знаешь, как эти дела делаются. У моей Конторы, да и у бывшей твоей, большой опыт и возможности провернуть все так, чтобы ни одна собака не учуяла. Нет, Андрей, государство к этому дилетантству никакого отношения не имеет.

– Вот и я так же думаю, – согласился Торин, – к нему отношение имеют, возможно, лишь отдельные должностные лица, которым заплатили за содействие. Поэтому скрыть такой «косяк» очень трудно. А чем больше времени проходит, тем комичнее ситуация. То судно пропало, то не пропало. То никто не знает, где оно, то вдруг все знают, где оно. Только никто никаких шагов не предпринимает, все боятся и прикрывают свою задницу. Тут, Джамаль, нужно быстро и решительно взять судно и поставить все точки над «i».

– Намек понял, Андрей. Но для того, чтобы получить добро на мое участие в этой операции, я должен чем-то это мотивировать.

– Мотивацию я тебе подготовлю. В конце концов, это твой регион. Только давай договоримся, что с военными моряками ты сам решишь вопрос, на месте. «Ладогу» буду брать я, но официально – ВМФ.

– Почему? Зачем тебе нужно рисковать самому? Пусть военные тормозят судно и высаживают группу захвата.

– Ты уверен, что ради всего этого в Атлантику пошлют спецназ? Лично я думаю, что это поручат какому-то отдельному военному судну, которое находится ближе всех. Ну и кто там будет осуществлять захват? Моряки – не десантники и не спецназовцы. Они же стрельбу устроят: и сами пострадают, и живьем никого не возьмут, да и заложников положат. Тут же подготовку надо иметь, тактику действий нужно знать, быть готовым к непредвиденным ситуациям. Я уж молчу про боевую подготовку, слаженность и все такое прочее.

– Понятно, – согласился Махтаров, – боишься остаться без свидетелей и доказательств.

– Конечно. Согласись, что среди экипажа обязательно есть люди, которые принимали участие в этой контрабандной перевозке. Кроме того, судно могут просто потопить. Или пираты, или наши. Случайно.

– Хорошо. Я с тобой согласен. Значит, я должен обеспечить вам шесть загранпаспортов с визами. Кстати, с визами какого государства?

– Полагаю, что Кабо-Верде. Только не шесть, а три. Остальным нужно вернуться в Питер и подготовить кое-какие дела к моему возвращению.

– Договорились. Думаю, что послезавтра мы вылетим. Но сегодня ты еще мне должен передать обещанные материалы…

Дачный поселок в двадцати километрах от Санкт-Петербурга

Конец лета в этом году радовал хорошей погодой. Собственно говоря, хорошая погода в этих местах – прежде всего отсутствие осадков. Ночью температура опускалась до минус четырех-шести, но днем солнце часто пробивалось сквозь облака, пронизывая мягким светом ставшие ажурными и цветными листья леса и парков. Ветер поднимал ворохи палой листвы, на окраинах города душевно и томно чувствовался запах дымка, когда ее жгли.

Карпенко уже третий день жил на даче, которую снял по объявлению. Это место нашел его друг, он и договорился обо всем с хозяевами. Михаил обзавелся двумя новыми телефонами, которые купил с рук вместе с «симками». Но звонить Карпенко старался как можно реже, полагая, что угрожающие ему люди могут иметь соответствующую аппаратуру, позволяющую вычислить его местоположение в два счета.

Третий день Михаил готовил, редактировал и обрабатывал материал, который собирался выложить в Интернете. Здесь были и разоблачающие данные, и свидетельства очевидцев – все то, что могло пролить свет на таинственное исчезновение лесовоза «Ладога». Здесь же Михаил собирался объявить и о том, что вынужден скрываться и что ему угрожают расправой, рассчитывая, что такое публичное заявление испугает злоумышленников и заставит их отказаться от своих действий против него, Карпенко. Еще он полагал, что правоохранительные органы заинтересуются имеющейся у него информацией и окажут ему покровительство и защиту.

Третий день напряженной работы подходил к концу. Карпенко сидел за ноутбуком в прокуренной кухне, когда ему показалось, что он слышит звуки автомобильных двигателей. Сначала он насторожился, но потом успокоил себя – мало ли кому приспичило приехать на дачу среди ночи, а может быть, наоборот, уехать по срочным делам в город. Снова погрузившись в работу, Карпенко не услышал осторожных шагов за окном. И только когда с грохотом разлетелось осколками окно и распахнулись оконные створки, он понял, что пришла беда. В комнату через подоконник уже спрыгивали неизвестные.

Михаил вскочил и хотел было броситься в другую комнату, чтобы тоже через окно попытаться убежать, но ворвавшиеся люди оказались быстрее и проворнее. Один из них достал Михаила в прыжке, и оба покатились по полу. Тут же твердые умелые руки схватили Карпенко за руки, завернули их за спину и защелкнули наручники. Рот мгновенно оказался заклеен скотчем. «Все, конец», – решил Михаил со злостью, поскольку не успел доделать работу до конца. Его швырнули на стул. Сильные руки держали его за плечи и не давали даже пошевелиться.

– Ну вот и встретились, – беззлобно проговорил подошедший крепкий плечистый мужчина лет тридцати пяти с бритым черепом.

Он пододвинул к себе стул и уселся на него верхом лицом к Карпенко. Через плечо бросил одному из своих людей:

– Займись Интернетом.

Невысокий парень уселся к ноутбуку и чем-то там занялся, щелкая клавиатурой. «Уничтожает информацию», – понял Карпенко с сожалением. Теперь никто и не узнает о том, что знает он. Столько работы проделано напрасно, столько людей уйдет от наказания, а он сам? Что ждет его самого?

– Что ж ты, Миша? – спросил бритоголовый без особого интереса, как будто ему было нечем заняться и он коротал время в скучных и бессмысленных разговорах. – Просили тебя по-хорошему, убеждали тебя, предупреждали по-человечески. Какой ты все-таки зануда. Думал, не найдем тебя? Наивный ты человечек.

Бритоголовый рассматривал Карпенко без интереса, даже как-то с сожалением, затем бросил через плечо:

– Ты скоро там?

И снова стал рассматривать Карпенко. Компьютерщик ответил, что нужно еще пять минут.

– Пять минут, – повторил без выражения бритоголовый.

Карпенко попытался заговорить сквозь скотч, но у него, кроме невнятного мычания, ничего не получилось. От бессилия и злости на глазах Михаила выступили слезы. Бритоголовый понял это по-своему.

– Теперь-то ты чего задергался? Понял, что это были не шутки? Так тебя предупреждали, что все очень серьезно, русским языком объясняли. Только гонору в тебе многовато, больно уж дерьмом исходил. Вот я и говорю, что наивный ты, как ребенок.

– Готово, – послышалось из-за стола.

– Раз готово, то пошли, – ответил бритоголовый, – машинку с собой забери, а этого в багажник.

Бритоголовый поднялся со стула со вздохом, как будто ему все это было до такой степени неприятно, что сил никаких нет. Засунув руки в карманы куртки, он двинулся к двери. На голову Карпенко обрушился удар, и он потерял сознание.

Свет в доме погас. Через некоторое время скрипнула калитка, и к машинам, стоявшим около забора, подошел человек. В темноте тускло блеснул его чисто выбритый череп. Он сел на переднее сиденье и стал ждать. Следом на заднее сиденье быстро сел невысокий паренек с ноутбуком под мышкой, и машина тронулась, не включая даже ближнего света фар. Только доехав до конца забора, где грунтовка уходила в сторону трассы, водитель включил фары и прибавил газу, удаляясь от дачного поселка.

Через эту же калитку двое бандитов вытащили безжизненное тело и, открыв багажник заляпанной грязью «шестерки», свалили его внутрь. Заработал мотор, и «шестерка» тронулась в противоположную сторону, к озеру.

– «Капуста» в «лопатнике», – сказал весело водитель, повернувшись к своему напарнику, и подмигнул: – Живем, братан!

Напарник издал негромкий ковбойский клич и полез за сигаретами, развалившись на переднем сиденье. Неожиданно прямо перед машиной возникла девичья фигурка в короткой юбочке.

– Оп-па! – воскликнул водитель, притормаживая и с интересом присматриваясь к девушке, которая махала рукой, останавливая машину. – Смотри, какая «соска»!

Напарник быстро опустил стекло. Машина остановилась рядом с девушкой.

– Тебе куда, детка? Может, нам по пути?

Девушку неожиданно качнуло так, что она чуть на упала. Пошатываясь, она оперлась руками о капот машины и нак-лонила голову.

– Ни хрена себе! – воскликнул водитель. – Она же наклюкалась в зюзю. Сейчас машину облюет.

Оба парня вылезли из машины с шутливыми восклицаниями. Они подошли к пьяной девушке с двух сторон, но дальше случилось настолько неожиданное и странное, что парни не успели даже осознать всех возможных последствий.

Девушка вдруг перехватила протянутую к ней руку парня, который подходил слева, и рванула ее на себя. Парень потерял равновесие и качнулся вперед. В этот же момент девичья коленочка, обтянутая колготками с люрексом, впечаталась ему в солнечное сплетение. У парня перехватило дыхание, он согнулся пополам, широко раскрыл рот и стал судорожно хватать им воздух. Девичьи руки с накрашенными ноготочками схватили его за волосы, и лицо парня врезалось в капот машины.

Все произошло так быстро, что второй парень не успел даже рта открыть. Он сделал было попытку броситься на помощь своему дружку и оторвать от него эту бестию. Но за его спиной возникла мужская фигура, отделившаяся в темноте от дерева. Твердые, как камень, пальцы сжали парню горло, колено уперлось ему в поясницу. Рывок – и второй парень, растопырив руки, грохнулся плашмя на землю. Короткий удар ребром по шее мгновенно ввел его в бессознательное состояние.

– Проверь машину, – сказал Корнеев и, вытащив ключ из замка зажигания, пошел открывать багажник.

Веденеева немного задержалась, с беспокойством разглядывая колготки на своем колене. Но тонкая ткань выдержала. Ирина стала обшаривать салон автомобиля. Появившийся из-за деревьев Горбачев помог вытащить из багажника оглушенного журналиста. Карпенко стонал и мотал головой. Корнеев сорвал с его рта скотч и легонько стал похлопывать Михаила по щекам.

– Нашатыря бы ему под нос, – посоветовал Горбачев.

– Ира, там в салоне аптечки нет? – спросил Корнеев.

– Нет, – отозвалась Веденеева, – только две бутылки водки.

– Оболтусы, – проворчал Корнеев. – Коля, подержи журналиста, я какую-нибудь проволочку найду – наручники открыть.

Порывшись в багажнике «шестерки» среди разного металлического хлама, Корнеев нашел кусок тонкой стальной проволоки и принялся за наручники. Через минуту он освободил руки Карпенко. Журналист на свежем воздухе начал быстро приходить в себя. Спецназовцы склонились над ним. Карпенко открыл глаза, увидел над собой лица в темноте и слабо вскрикнул.

– Успокойся, Миша, – ласково сказала Веденеева и погладила его по щеке, – мы друзья и пришли тебе на помощь.

Журналист непонимающим взглядом обвел троих незнакомых людей. Убедившись, что Карпенко стал адекватно реагировать, Корнеев поднялся на ноги и позвал Горбачева:

– Пойдем упакуем этих уродов в ма-шину.

Затащив одного из парней на пассажирское сиденье, а второго – на заднее, Корнеев сел за руль машины и двинулся в сторону озера. Найдя обрывистый высокий берег, спецназовцы посадили второго парня на водительское сиденье. В рот обоим влили по половине бутылки водки, а затем, включив первую передачу, направили «шестерку» к обрыву.

«Жигули» рыкнули мотором, оторвавшись колесами от земли, и, переворачиваясь, ударились о воду капотом и лобовым стеклом. Шумный всплеск – и машина стала погружаться. Заглох мотор, а через несколько секунд на поверхности воды остались только лишь булькающие пузыри выходящего воздуха.

– Порядок, – удовлетворенно заметил Корнеев, оглядываясь по сторонам, – беги, подгоняй машину. Пора нам отсюда сматываться.

Когда машина выскочила на трассу, Карпенко, сидевший сзади с Ириной, опять спросил:

– Кто вы все-таки такие?

– Это не важно, Миша, – ответила за всех Ирина, – просто есть на свете люди, которые хотят, чтобы история с «Ладогой» стала достоянием общественности вместе со всеми таинственными подробностями. А те, кто был замешан в этом грязном деле, понесли заслуженное наказание. И не только за это.

– На сегодняшний день мы твои телохранители, – повернувшись с переднего сиденья, сказал Корнеев.

– Как они меня нашли? – задумчиво проговорил журналист, морщясь от боли.

– А так же, как и мы, – подал голос Горбачев, не поворачиваясь, – стоило тебе выйти в Интернет, мы тебя и запеленговали. Думаю, что у них тоже была такая же аппаратура.

– Разве так можно? – удивился жур-налист.

– А чем твой «Скай Линк» отличается от обычного мобильника? Та же радиосвязь, – ухмыльнулся Горбачев, не отрывая взгляда от дороги.

– И куда мы теперь? – снова спросил Карпенко.

– Самый надежный способ – вывезти тебя за границу, – ответил Корнеев, – но очень скоро ты нам нужен будешь здесь, когда начнется раскрутка всей этой аферы. Поэтому мы тебя спрячем в надежном месте и будем охранять.

– У меня забрали ноутбук, а в нем вся информация.

– В голове-то у тебя что-то осталось? Сможешь рассказать, когда потребуется?

Глава 6

Кабо-Верде (острова Зеленого Мыса)

Кабо-Верде – редкое сочетание первобытной природы и европейского уровня сервиса. Туристы приезжают сюда, чтобы отдохнуть от цивилизации и исследовать уникальный подводный мир островов. Кроме того, Кабо-Верде является одним из пяти мировых центров виндсерфинга, а также одним из мировых центров спортивной рыбалки. Преодолев тысячекилометровый путь от Лиссабона, лайнер авиакомпании «Иберия» приближался к цели своего пути. Привалов смотрел в иллюминатор и любовался открывающимся видом. Бескрайняя гладь океана неожиданно выпустила, как маленькие кораблики, несколько темных кругов по курсу самолета. Сначала они выглядели, словно темно-зеленые пятна с белыми шапками облаков, а затем стали увеличиваться в размерах и превращаться в пушистые зеленые острова. Лазурные воды, пышная зелень островов, желтые скалы поражали своим откровенно райским, ласкающим взгляд сочетанием.

Пока самолет разворачивался в ожидании разрешения на посадку, спецназовцы с интересом смотрели на раскинувшийся под крылом самолета остров, который с близкого расстояния оказался пустынным и совсем не таким привлекательным. Сама столица располагалась на побережье на плато. Даже с самолета было видно, что город не богат изысканной архитектурой. К западу виднелись два больших пляжа. Там же на возвышении как будто нависал над водами океана старинный португальский форт Реал-да-Санту-Фелиппе. На всем острове это было, пожалуй, единственное живописное рукотворное место. Когда самолет сделал полный круг, то на севере острова показался еще один пляж – Таррафаль.

В салоне включили запись туристического обзора достопримечательностей страны. Приятный женский голос вещал и завлекал из динамиков:

– …Рекомендуем посетить Сидаде Велья (Старый город). Первое европейское поселение и первая столица Кабо-Верде. Старая Рибейра Гранде – основа кабо-вердианской культуры и живая память прошлого. Если вы захотите приобрести этот тур, то имейте в виду, что поездка займет весь ваш день, но оставит незабываемые впечатления. Сан Жорже душ Оргауш, Ассомада с ее живописным фруктовым рынком, Шау Бом, где можно посетить старую тюрьму, в которой сейчас размещается музей Сопротивления…

Привалов некоторое время слушал и хмыкал. Наконец он не выдержал.

– Дим, ты хочешь в тюрьму? В ста-ринную?

– Не хочу, – отозвался Доронин рав-нодушно.

– Почему? – несказанно удивился Привалов, продолжая дурачиться.

– Я кое-чего другого хочу.

– Так скажи, – обрадовался Привалов, – мы вместе сходим.

– Обязательно, – кивнул Доронин, – вот войдем в аэропорт и сходим.

– Куда? – не понял Привалов.

– В туалет.

Лайнер заходил на посадку в аэропорту Прая столицы республики на острове Сантьягу. Прошли в стороне купола международного аэропорта, самолет свернул на рулежную полосу и остановился. По бетонке к самолету неслась машина.

– Это нас уже встречают, – кивнув на приближающуюся машину, сказал Махтаров.

Пассажиры потянулись к выходу с разноязычным гомоном. Спецназовцы поднялись с кресел вслед за Махтаровым со своими дорожными туристическими сумками. Ничего из своего обычного снаряжения при себе они не имели, и планировать операцию Торину предстояло, исходя из этого.

Машина стояла чуть в стороне. Возле нее по раскаленному бетону прохаживался светловолосый человек в темных очках и светлой рубашке. Махтаров, сбежав по ступеням трапа, сразу направился к машине. Спецназовцы последовали за ним, надевая на ходу темные очки. «Ясно, – подумал Торин о человеке, который ждал их около машины, – сотрудник посольства. Коллега, так сказать». Он почему-то сейчас вспомнил одного из последних министров иностранных дел Советского Союза в перестроечный период. Кто же это был? Кажется, Панкин. Он тогда заявил, что уберет всех разведчиков из МИДа, чтобы не порочить священное дело международной дипломатии. Месяца, кажется, через три его самого уже в министрах не было, а разведчики как были, так и остаются.

Интересное дело, любая страна и ее спецслужбы знают, что в составе работников посольства обязательно есть иностранные разведчики, а сделать ничего не могут. Пока не поймают за руку. Вообще заявление тогдашнего министра иностраных дел рассчитано было на дилетантов. Приезжает в страну с визитом глава государства или кто-нибудь меньшего ранга. Ему ведь срочно может понадобиться исчерпывающая и точная информация. А ее ведь еще нужно быстро добыть. Причем надо быть уверенным, что не ту, что подсовывают местные спецслужбы. А еще следует постоянно работать с людьми, которые определяют политику в стране или хотя бы влияют на нее. Это необязательно чиновники органов исполнительной или законодательной власти. Сгодятся и бизнесмены, и политические лидеры разных мастей, маститые работники культуры, науки и так далее. А еще неплохо иметь агентуру влияния. Короче говоря, страну нужно знать досконально, предугадывать поведение и решения ее лидеров и тех, кто на этих лидеров оказывает влияние. Так что одними официальными каналами здесь не обойтись. Без разведчиков любое посольство слепо и глухо. У него не будет весомых аргументов.

Взять тот же самый недавний южноосетинско-грузинский конфликт. Почему наш президент решил, что может дать Грузии по соплям и проигнорировать мнение государств, которые считают иначе? Да потому, что прекрасно знал расклад политических сил в этих странах. А то, что говорили их лидеры, которым оставалось стоять у руля последние месяцы, можно было пропустить мимо ушей. Ах, вы, такие-сякие русские, вы превысили свою роль в регионе, вы неадекватно ответили Грузии, помогая Южной Осетии.

Позиция России была недвусмысленной. Да, мы решили поступить именно таким образом. Да, мы решили заступиться за Южную Осетию, да, мы выбили грузин с их территории, естественно, подавив военный потенциал самой Грузии. Да, чтобы пресечь конфликт в корне, мы в одно мгновение уничтожили весь грузинский флот. Да, вам это не понравилось, господа. Да, мы достаточно сильны, чтобы действовать в сфере наших государственных интересов именно так, как считаем нужным. Дальше что? А дальше ничего и не было. Запад поразмахивал какими-то опереточными заявлениями, потом признал грузинскую агрессию, потом вообще все утихло.

– Букаев, – представился представитель посольства, – прошу в машину. Сейчас я отвезу вас в отель, там расскажу все подробности.

Втиснувшись в огромный лимузин, спецназовцы стали рассматривать виды, проносившиеся за окном. Машина искусно лавировала по оживленным улицам. Отчаянно сигналили переполненные автобусы, сновали многочисленные маршрутные такси, напоминая этим российские города. Лимузин пересек площадь Альбукурке и двинулся в сторону центра Праи. Наконец показался сквер Двенадцатого сентября, от которого лучами расходились торговые улицы с многочисленными магазинами. Букаев решил воспользоваться моментом и провез своих коллег по самой широкой и красивой улице Праи – аллее имени Амилькара Кабрала.

Затем машина свернула в западную часть города Аидада-ди-Санту-Антониу. Внешний облик города сразу же изменился, став строгим и современным. Обилие вывесок говорило о том, что здесь расположены государственные учреждения, посольства и различные представительства.

– Прая – город контрастов, – заключил Привалов вслух.

– Это вы в сравнении с северной частью города? – спросил Букаев, не оборачиваясь. – Да, северная часть – типичный спальный район, а это деловые кварталы. А что вы хотите? Экономика.

– Что, так плохо? – спросил Доронин.

– Не то чтобы очень плохо, но очень велика безработица. Большая часть экономики ориентирована на туризм, промышленность развита слабо, ресурсов никаких. В стране нет даже высших учебных заведений.

– А где же они получают образование? – снова поинтересовался Привалов. – Или не получают?

– Почему же, получают, но за границей. В основном в Португалии.

– Так все еще велико влияние?

– Я бы не сказал, что это экономическое влияние или экономическая зависимость. Скорее традиционные связи. Стране нужны инвестиции, поэтому они такие покладистые.

– Легко работать? – спросил Торин, сообразив, что имел в виду разведчик Букаев.

– С ними – да, а так конкуренция большая.

Наконец машина свернула к побережью на Авениду Томас Кабрейра, и среди пальм открылось здание отеля – красно-белое разновысокое сооружение. Пройдя стандартную, но быструю процедуру заселения в отель, вся группа вошла в прохладу одного из двухместных номеров, забронированных Букаевым. Под окнами раскинулись обширные песчаные пляжи. Снаружи раздавалась жизнерадостная музыка в стиле каладейра, напоминающая бразильскую самбу.

– Располагайтесь, – предложил Букаев и уселся в кресло.

Махтаров и спецназовцы сели вокруг, кто в кресла, кто на диван. Торин с сожалением подумал, что не хватает местного колорита в интерьерах. Все слишком по-европейски. Вот эта тяга к ультрасовременному порой делает все курорты мира похожими один на другой. Стоило бы сохранить какие-то черты старопортугальского стиля. А так ничего особенного. Современная отделка внутренних помещений сочеталась с жалюзи, изящной мебелью, создававшей впечатление легкости, насыщенности воздухом. В санузлах все сверкало дорогой плиткой и никелем приборов.

Торин решил, что будь он владельцем отеля, то обязательно привнес бы сюда некоторые элементы архаики в виде современных, но стилизованных штор на окнах, такой же выполненной на заказ стилизованной мебели, сантехнических приборов под бронзу с изящными набалдашниками и литьем. Не хватало здесь местного своеобразия.

– С военными моряками договорились? – спросил Махтаров.

– Да, под вечер с официального разрешения правительства республики в территориальные воды войдет наш малый крейсер «Стерегущий». С капитаном я сегодня разговаривал по радио. Соответствующий приказ от штаба ВФМ он получил.

– Как мы попадем на борт? – спросил Торин.

– Я арендовал большой дайверский катер с тремя комплектами аквалангов, – ответил Букаев, – высажу вас на «Стерегущий» и буду ждать с катером в этом же квадрате с рацией. В случае необходимости сниму вас с борта.

– Тогда до вечера отдыхаем, – кивнул головой Торин. – Где здесь можно перекусить?

– Ресторан на втором этаже, – ответил Букаев, поднимаясь с кресла. – Отдыхайте, мойтесь. За два часа до выхода я позвоню.

Когда Букаев ушел, Торин велел всем переодеваться и спускаться в ресторан. Военный совет, на котором он предполагал озвучить план операции, Андрей Петрович отложил на послеобеденное время.

Собственно, план был предельно простым. Группа на военном судне следует в квадрат, где находилась сейчас «Ладога». Торин с Дорониным и Приваловым скрытно высаживается на лесовоз и нейтрализует захвативших судно лиц. После этого они вызывают «Стерегущий», который подходит к «Ладоге» и направляет десантный отряд из состава экипажа фрегата. Моряки перевозят к себе на борт пиратов, оказывают помощь экипажу, если он в таковой нуждается. Капитан «Стерегущего» докладывает в штаб флота о результатах операции и действует по указанию командования. Группа возвращается в отель и принимает меры к возвращению в Питер. Всё.

За этим коротким «всё» крылось очень многое. Например, как высадиться на «Ладогу», не напугав пиратов близостью военного корабля? Нейтрализовать их придется без применения оружия, которого у СКАТа с собой нет. Кроме того, в процессе операции нужно быстро и точно определить, кто из членов команды замешан в афере с контрабандой. Этих людей желательно тоже изолировать. Ну и в зависимости от характера контрабандного груза и его количества следует принять меры к тому, чтобы груз с «Ладоги» снять. И все это на фоне того, что пираты, по сведениям, которые успел получить Махтаров, начали паниковать. Что-то у них пошло не по плану…

«…О получении 3 августа от неизвестного лица требования о выкупе в размере 1,5 миллиона долларов под угрозой затопления судна и убийства экипажа информировал представитель страховой компании «Северная страховая группа» Владимир Пущин.

…Пресс-служба Кремля сообщила, что Президент России поручил министру обороны принять меры по обнаружению «Ладоги»…

…Полиция Финляндии опубликовала заявление о начале службами Финляндии, Швеции и Мальты совместного международного уголовного расследования дела «Ладоги» по подозрению в захвате заложников и вымогательстве. Расследование будет проводиться в сотрудничестве с Интерполом и Европолом. В расследовании будут задействованы Национальное бюро расследований Финляндии, финская таможенная служба, Береговая охрана и Полиция безопасности.

…Директор управляющей компании Nordline Виктор Мищеев отрицал получение от кого-либо требования о выкупе…»

Доронин и Привалов в легкомысленных рубашечках и шортах лениво прогуливались по набережной. Дневная жара начала постепенно спадать, но большая влажность воздуха все равно оставляла впечатление, что ты находишься в душной парилке. Спины и подмышки спецназовцев сделались мокрыми и липкими. Некоторое облегчение приносил усиливающийся ветерок. Собиравшиеся на горизонте тучи говорили о возможном надвигавшемся шторме. И Доронин, и Привалов эти тучи видели, но не обсуждали ухудшение погоды. Даже самый незначительный шторм сделает операцию по высадке на «Ладогу» очень сложной. Легкое суденышко будет швырять из стороны в сторону. В такой болтанке в лодке бы усидеть, не то что на борт взобраться! Но спецназовцам приходилось проходить и не такое, поэтому они знали, что попробовать все-таки стоит.

Затишье послеобеденной жары сменилось гомоном туристов, которые высыпали из отелей, покинули пляжи в поисках вечерних и ночных развлечений. Обилие киосков и палаток, предлагающих закуски, напитки, путеводители, карты, сувениры и тому подобное, без чего не обходится ни один курорт в мире, поражало. Уличные кафе заманивали запахами разнообразных рыбных блюд. В целом все было очень даже культурно и цивилизованно. Если не думать, что ты находишься на островах молодого островного государства, которое лишь несколько десятилетий назад стало независимым, то все вполне походило на классические традиционные курорты Европы или Азии. Несколько раз спецназовцы слышали и русскую речь.

– Может, по мороженому слопаем? – предложил Привалов.

– Оно тебе нужно, их мороженое? – брезгливо ответил Доронин. – Замороженная обезжиренная ароматизированная подкрашенная водичка.

– Вообще-то да, – согласился Привалов, – не понимают они настоящего вкуса в своей погоне за бескалорийностью. Сейчас бы нашего пломбирчика!

– Не трави душу, гурман. И вообще нам пора выдвигаться на место.

«Туристы» пошли к краю набережной, где на пирсе должны были присоединиться к Торину и Махтарову на катере. Близился вечер, в воздухе появился намек на некоторый спад жары. Торин с Букаевым уже сидели в катере, когда спецназовцы оказались на пирсе. Не было только Махтарова. Торин молча посмотрел на своих спецназовцев, перепрыгивающих в катер, а затем на часы.

– Проверьте акваланги, – велел он, а затем снова вернулся к разговору с Букаевым. – Значит, «волна» пошла, кто-то успел первым «стукнуть» в Москву и дело приняло официальный оборот?

– Что значит – «кто-то»? – усмехнулся Букаев. – Вы еще и сомневаетесь, что один клан начал жрать другой? Просто ребята время упустили, а другие воспользовались этим и пустили паровоз по официальным рельсам.

– Да уж! Сколько ни борись с криминальными корнями во власти, а вывести эту заразу так и не удается, – задумчиво произнес Торин.

– Тут логика простая, Андрей Петрович. Чтобы пробраться во власть, нужно использовать только грязные технологии и грязные методы. Соответственно, чистые люди туда пробиться не могут в принципе. Нет у чистых людей столько денег! Отсюда и то, что мы имеем. Давно закончилось время полуграмотных паханов, которые противостояли уголовному розыску. Тут государство в государстве. Поэтому и теневая экономика, теневое руководство, финансовая зависимость и все такое прочее. Только в высокопрофессиональных сферах еще можно надеяться на честность, но и там порой возникает такое давление, что не каждый сможет противостоять.

На пирсе наконец появился Махтаров. То, что он задержался, могло означать, в частности, и то, что операция отменяется. На катере воцарилось напряженное молчание. Махтаров спрыгнул в катер. Букаев запустил двигатель и стал править к выходу из бухты.

– Есть какие-нибудь новости? – спросил Букаев, не поворачиваясь.

– Есть, – ответил довольный Махтаров. – Наши победили, отдан приказ на водружение знамени над Рейхстагом.

– А без иносказательности? – попросил Торин.

– Без иносказательности это означает, что полетят головы и погоны тех, кто покрывал и пытался замять это дело.

– Иными словами, соучастников в погонах, которые от этого дела кормились?

– И в погонах, и без погонов, – согласился Махтаров. – Просто теперь стало ясно, что за этим стоят лишь частные лица, а не ведомства со своими секретными операциями. Можно сказать, что все открестились от участия, прошла команда «фас».

– Осталось только нам не засветиться, – сказал Торин, имея в виду СКАТ и стоявшую за ним компанию.

– А вот тут своя рука – владыка, – сказал Махтаров, назидательно подняв вверх палец. – Теперь началась борьба за ордена и медали. Как мы это с Букаевым провернем, никого особенно не волнует. Как договориться с капитаном «Стерегущего», мы знаем. У него на борту морской пехоты нет и морского спецназа тоже. Рисковать жизнями моряков из своего экипажа он не захочет. Органы берут на себя проведение операции – замечательно. Он осуществляет официальный досмотр судна, когда пираты будут обезоружены, – еще лучше. Потому что он будет докладывать и осуществлять дальнейшие действия, а мы тихо самоустранимся.

– Ну это зависит от того, какой контрабандный груз там найдем, – возразил Торин.

– Это точно, – согласился Махтаров, – об этом я должен доложить. Может оказаться, что мы найдем такое, что и капитану об этом знать будет нельзя.

К ночи погода начала портиться. Поднялся ветер, который грозил «хорошим» штормом с ливнем. Правда, капитан «Стерегущего» был уверен, что, по полученным сводкам, шторм пройдет стороной, чуть захватив своим крылом зону их действий. В любом случае погода была весьма подходящей для операции.

«Стерегущий» ушел на десять миль западнее, чтобы не маячить на локаторах «Ладоги», а трое спецназовцев в гидрокостюмах и аквалангах плавали в открытом океане в том месте, где примерно через час должен был пройти захваченный пиратами лесовоз. Моряки снабдили группу самонадувной спасательной шлюпкой, которая качалась в свернутом виде на двух поплавках. К шлюпке были привязаны две самодельные «кошки» с тонким прочным канатом. Из-за поднявшегося волнения пловцов могло очень сильно снести в сторону от курса «Ладоги». Этот вариант, конечно, тоже был учтен, насколько это возможно, и вместе со штурманом «Стерегущего» рассчитали дрейф группы относительно курса лесовоза и времени его подхода к точке встречи.

Наконец появились ходовые огни «Ладоги». Судно явно не спешило. Видимо, захватившие его люди все же на что-то надеялись. Например, на приход другого судна, которое их снимет вместе с грузом с «Ладоги». Анализ последних событий давал основания полагать, что пиратов их хозяева бросили на произвол судьбы. Значит, те, кто сейчас находился на судне, знали о заказчиках настолько мало, что их признания не прольют свет на всю эту аферу.

«Ладога» шла довольно медленно, в половину своего хода, поэтому Торин и решил использовать вариант проникновения на борт из воды. Несмотря на плохую видимость, открывать клапан, который за пару секунд надует лодку, стоило только в самый последний момент. Существовала еще и опасность попасть под само судно или под его винты. Трое спецназовцев молча качались на волнах, и каждый из них пытался оценить расстояние и курс судна.

Судно уже приблизилось настолько, что стало понятно – расчет оправдался. «Ладога» шла прямо на спецназовцев, точнее, должна была пройти мимо них метрах в двадцати. По боевому расписанию Торин принимал решение тогда, когда дергал клапан и надувал лодку. После этого Доронину и Привалову следовало первыми забраться в нее. Доронин сразу же будет готовить «кошки» для забрасывания на борт, а Привалов – весла. Потом в лодку успеет забраться Торин и вместе с Приваловым начнет грести к судну. Доронин же, как самый сильный, забросит «кошку» и зацепится за леерное ограждение борта «Ладоги».

Наконец спецназовцы оказались практически в «мертвой зоне», где их не было видно из ходовой рубки даже при ярком свете дня. Торин дернул клапан, и лодка с шипением начала разворачиваться в воде. Привалов помогал придерживать ее, чтобы, развернувшись, она не оказалась днищем вверх. Шипение прекратилось, и Доронин, вытащив изо рта загубник кислородного аппарата, полез через упругий борт. Он тут же стал разматывать веревку с «кошкой» на конце. Следом в лодку полез Привалов. Последним забрался Торин. Весла уже были готовы, и он с Приваловым стал грести к борту «Ладоги», которая практически поравнялась с пловцами. Волна, которая шла от носа судна, рассекающего воду, отбрасывала легкую лодку назад, но спецназовцы упорно и энергично гребли как в каноэ, стоя на одном колене.

Им наконец удалось подогнать резиновое суденышко настолько, что Доронин рискнул попытаться забросить металлический крюк на борт. «Кошка» взлетела в воздух, разматывая на лету веревку, но не зацепилась, скользнув по металлу. Крюк упал в воду. Выругавшись, Доронин стал лихорадочно вытягивать веревку из воды. Все понимали, что при такой скорости «Ладоги» у них осталась чуть ли не последняя попытка. Все-таки в результате Доронин вытянул металлический крюк. «Кошка» снова взлетела в воздух. На этот раз она преодолела ограждение и упала на палубу. Доронин схватился за веревку и стал ее натягивать. Крюк пополз по палубе и прочно зацепился за стойку. Лодку поволокло следом за судном. Спецназовец, перебирая веревку руками, стал подтягивать лодку к борту «Ладоги», пока борта не соприкоснулись. Спецназовцы быстро стянули с себя акваланги.

Доронин поднялся по веревке первым. Ухватившись за леер, он некоторое время осматривался; убедившись, что на палубе никого нет, а крюк надежно держится, подтянулся на руках и забросил свое тело под ограждение. Стараясь не спешить, спецназовец отполз к стене судовой надстройки. Следом над бортом показалась голова Торина. Он тоже некоторое время осматривался, затем рывком взобрался на палубу и, как уж, отполз в сторону. Последним взобрался Привалов.

Логика подсказывала, что пиратам нет необходимости усиленно патрулировать палубу. Наверняка экипаж заперт где-нибудь по каютам. Кто-то сторожит моряков, кто-то находится в ходовой рубке, а кто-то отдыхает. Должны же даже пираты когда-нибудь спать, ведь судно уже несколько дней находится в плавании. Было одно маленькое «но». Спецназовцы не имели представления, сколько на борту «Ладоги» пиратов. Разумеется, что не десятки. Операция по захвату судна вряд ли была очень шумной. Скорее всего пираты пошли на какую-нибудь хитрость, чтобы попасть на борт. Так что, по всем предположениям, их могло быть не более десяти человек.

Из герметичной сумки Привалов достал блоки связи и головные телефоны, которые все стали укреплять на себе. Проверив связь, Торин сделал Привалову знак начинать. Он должен был проверить внутренние помещения, обезвредить пиратов там, а потом подать сигнал Торину, чтобы тот с Дорониным приступил к захвату ходовой рубки. На случай непредвиденных обстоятельств спецназовцы оставили в лодке небольшую мощную коротковолновую рацию и ракетницы для подачи сигналов. Если по какой-то фантастической причине операция сорвется и им придется срочно покидать борт «Ладоги», то всегда остается возможность вызвать «Стерегущий».

Привалов поднялся и подошел вдоль стены к люку, ведущему к внутреннему трапу. Осторожно повернув ручку запора, он прислушался, а затем заглянул внутрь. Не увидев ничего подозрительного, Привалов скользнул за дверь. Внизу было тихо. Слышно было, как за стенами мерно работали судовые двигатели, чуть отдавая вибрацией под ногами. Быстро спустившись по трапу, Привалов некоторое время прислушивался, а затем осторожно выглянул в коридор. Все двери кают и служебных помещений были закрыты. Возможно, что за какими-то из них сидят взаперти моряки, в каких-то помещениях просто никого нет, а в каких-то находятся пираты. Наверняка пираты есть и в машинном отделении. Но сейчас надо разобраться здесь.

Спецназовец задумался. Ждать, пока кто-то выйдет, можно до бесконечности. Двинуться в коридор и начать проверять помещение за помещением? Можно на кого-нибудь нарваться. Но другого выхода не было, и оставалось рассчитывать лишь на собственную ловкость.

Привалов спустился в коридор и неслышно двинулся вперед. Внутренне он был собран, как пружина, и готов к любым неожиданностям. Из помещений в коридор не проникало никаких звуков. Подойдя к первой двери, Привалов осторожно повернул ручку. Дверь поддалась. Внутри было темно. Привалов быстро скользнул вперед. Если здесь спят пираты, то его спросонья обязательно окликнут. Не начнут же они сразу палить! Теоретически, конечно, могут, но вряд ли.

Закрыв дверь, Привалов пошарил в темноте и нашел выключатель. Щелкнув им, он был готов сразу же начать действовать, если в помещении кто-то находился. Но тут было пусто. Спецназовец выключил свет и приник к двери ухом. Тишина. Что ж, придется вот так, медленно, но методично обследовать все помещения.

«Сколько их может быть на судне?» – старался понять Привалов, чтобы быть готовым к условиям схватки. Допустим, на мостике двое. Хотя нет, скорее всего трое. Главарь обязан быть там и иметь при себе одного или двоих. Значит, на мостике минимум трое. Еще двое в машинном отделении, даже если судно ведут моряки из экипажа. Итого пять. Где-то здесь еще человек пять. Но сейчас ночь. Значит, половина должна спать. Хотя почему именно сейчас? Во всех отношениях ночь опаснее дня в их делах. Скорее всего ночью бодрствует больше пиратов, чем днем. Но держать своих людей всю ночь без сна нельзя, иначе они будут ни на что не способны.

«Слишком оптимистично, – решил Привалов, – чтобы я нашел пятерых спящих пиратов». Вообще сейчас спецназовец чувствовал себя в более привычной обстановке, чем в джунглях или городе. Это и понятно. Ведь морской спецназ «затачивается» для действий на море, в том числе и для захвата судов противника.

Встряхнув руками, Привалов приготовился к выходу из каюты и обследованию других помещений. Он неслышно приоткрыл дверь, снова прислушался и выскользнул в коридор. Все произошло так, как обычно и бывает в таких случаях.

Только спецназовец протянул руку к ручке следующего помещения, как дверь неожиданно распахнулась, ударив его по запястью. В дверном проеме Привалов увидел крайне удивленное лицо человека в обычной гражданской одежде, только очень небритого и угрюмого. За его спиной виднелись как минимум еще двое. Судя по всему, ребята действительно спали. Видимо, главарь разбудил их для смены дежурства.

Размышления и гадания закончились, и в дело вступили рефлексы, которые опережали мысль. Оценка ситуации происходила где-то на уровне подкорки. Привалов стоял к открывшейся двери вполоборота. Мгновенный удар ногой в грудь отбросил первого пирата прямо на его товарищей. Спецназовец тут же ворвался внутрь, закрыв за собой дверь. Где-то в коридоре или в других помещениях могли находиться сообщники, и не стоило привлекать их внимания, даже если придется потерять драгоценные мгновения.

Тот пират, который получил удар в грудь, отлетел на своего товарища, и они оба повалились на кровать. Третий находился чуть в стороне. Задетый падающими телами, он все же устоял на ногах, но ухватился одной рукой за верхнюю койку, а другой вытащил пистолет.

Привалов понял, что и поверженный может первым делом схватиться за оружие. Поэтому спецназовец и бросился на третьего. Он собирался припечатать его также ударом ноги, но понял, что не успеет этого сделать. Первый уже полез за пояс брюк за оружием. Изменив траекторию, Привалов перехватил руку с пистолетом стоявшего на ногах пирата правой рукой, а локтем левой нанес удар в лицо. Боковым зрением он заметил, что первый все же успел выхватить пистолет. Пинком ноги Привалов выбил оружие, нанес еще один удар третьему пирату коленом в пах, а когда тот согнулся от боли, врезал ему ребром ладони за ухо. Пират повалился на пол. Но двое других уже поднимались на ноги, и один из них тоже доставал пистолет.

Перед операцией Торин приказал всех брать живьем, да и сам Привалов понимал, что чем больше бандитов будет захвачено, тем больше информации можно получить. Кто-то сломается на допросах быстрее, кто-то захочет выторговать себе меньшее наказание, сотрудничая со следствием. Вот для этого и нужно иметь как можно больше пленных. Да и лишней крови спецназовец не хотел.

Каюта, в которой происходила схватка, была рассчитана на четверых. Она имела две двухъярусные кровати по противоположным стенам и стол между ними. Справа от двери располагался шкаф для одежды и личных вещей, слева – еще одна дверь, очевидно, в санузел. Все свободное пространство, в котором происходила потасовка, имело размеры примерно метра два на два, что создавало определенные неудобства для дилетантов, но давало огромное преимущество профессионалу. Его противники мешали друг другу, сам же спецназовец с легкостью крутился в этом узком закутке, по его же собственному выражению, как хорошо смазанная клизма в анусе.

Удар открытой ладонью в лоб первому пирату, который выронил пистолет, позволил Привалову достать ногой правый открывшийся бок второго. Пока он хватался за ушибленную печень и разевал рот, спецназовец свалил его напарника следующим ударом. Теперь перед ним оставался всего лишь один противник. Привалов схватил бандита за кисть руки, которая сжимала пистолет, коротким рывком согнул ее к предплечью и, выхватывая из руки оружие, нанес еще один удар локтем в висок. Пират стукнулся головой о край верхней койки, а очередное прямое попадание лишило его сознания.

Теперь нужно было спешить, пока в каюту не зашел еще кто-нибудь, но оставлять бандитов без надзора не следовало. Выдернув из брюк одного из пиратов ремень, Привалов сделал скользящую петлю и затянул руки первого за спиной. Стащив с одной из кроватей простыню, он разорвал ее по длине. Связав ноги пирата, он согнул их и подтянул за спиной к рукам. Теперь связанный, когда придет в себя, окажется абсолютно беспомощным. Еще одним оторванным куском ткани Привалов затянул рот пирата, не столько для того, чтобы пресечь возможность кричать, сколько для того, чтобы не позволить ему попыток зубами развязать путы товарищей. Точно такую же процедуру Привалов проделал с остальными бандитами. Порывшись в карманах своих пленников, он извлек оттуда сигареты, деньги, всякую мелочь и один большой складной нож.

Удовлетворенно потерев руки, Привалов стал приводить в чувство самого молодого и, на его взгляд, менее психически устойчивого. Он теребил парня, хлопал его по щекам до тех пор, пока тот не стал подавать признаки жизни. Очнувшийся пират с испугом уставился на здоровенного человека в черном гидрокостюме.

– По-русски понимаешь?

– Д-да, – испуганно ответил парень и покосился по сторонам, понимая, что шутить с ним не будут.

– Сколько вас на судне?

– А ты кто? – сдавленно, вопросом на вопрос ответил связанный.

– Много вопросов и мало ответов, – холодно констатировал Привалов.

Он спокойно взял со стола большой перочинный нож одного из пиратов, раскрыл его, попробовал пальцем остроту лезвия; потом придавил коленом к полу грудь парня и двумя пальцами раздвинул веки его глаза. Привалов прекрасно знал, что прикосновение лезвия к лицу около глаза, а также угрозы проткнуть его порождают массу эмоций, сопровождаемых криками: «Нет, не надо!» Бестолковая трата времени. Он знал другой способ. Задай вопрос только один раз, а потом добейся, чтобы человек поспешил на него ответить.

Привалов раздвинул двумя пальцами веки одного глаза парня и приложил лезвие ножа к глазному яблоку (правда, тупой стороной). Пленник, конечно же, догадался, что с ним никто много разговаривать не будет. Вопрос задали. Нет ответа – нет глаза, а что дальше будет, даже подумать страшно.

– Восемь! – выкрикнул пират с похвальной поспешностью.

– Что восемь? – с равнодушным удивлением переспросил Привалов, но нож не убрал.

– Нас восемь человек на судне, – так же поспешно сообщил парень, – мы поднялись на борт в Балтийском море и захватили судно под угрозой оружия.

– Сколько на вахте?

– Двое в машинном, трое на мостике, – тяжело дыша, отвечал парень, все еще чувствуя холод стали на лице.

– Вы куда втроем собрались идти?

– Менять тех, кто наверху.

– Где команда?

– В конце коридора в каютах, запертые сидят.

Больше вопросов у Привалова пока не было. Он коротким ударом опять ввел пирата в состояние бессознательности и завязал ему рот, потом вышел на связь с Ториным.

– Дед, это Крыс. У меня минус три, теплые. На мостике – трое, в машинном – двое. Ажур.

– Понял тебя, – ответил Торин, – будем ждать окончания работы.

Привалов, прежде чем выйти из каюты, еще раз внимательно все осмотрел, подобрал три пистолета. Тут он увидел в замочной скважине вставленный изнутри ключ. Улыбнувшись, вытащил его, вышел в коридор и запер связанных пиратов. Ключ он положил в шкаф пожарного гидранта подальше от края, чтобы не было видно.

Теперь ему предстояло обезвредить еще двоих в машинном отделении. Вытащив обойму, он проверил количество патронов в пистолете, вставил ее на место. Теперь он был вооружен. Не важно, что это обычный «макаров». Привалов и из него с двадцати метров попадал в любую цель, почти не целясь.

Пройдя до конца коридора, спецназовец подумал было освободить экипаж, но потом вспомнил предостережение Торина, что среди моряков могут быть те, кто замешан в погрузке контрабанды.

Он подошел к лестнице, которая вела на нижний ярус и к машинному отделению. Убедившись, что никого не видно, он стал осторожно спускаться. Привалов поймал себя на мысли, что, ощутив в руке огнестрельное оружие, у него появилось желание пустить его в ход. Делать этого не следовало ни в коем случае. Кроме безвыходного, конечно.

Осторожно и бесшумно он спустился по нижнему трапу. Здесь шум машин стал слышнее. Подойдя к железной двери, которая вела в машинное отделение, Привалов еще раз осмотрелся по сторонам и потянул ее на себя. Дверь оказалась не заперта. Оставив щель шириной в ладонь, спецназовец лег на пол, чтобы не маячить в освещенном проеме, и заглянул в машинный зал. Там были двое пиратов. Они стояли в дальнем конце помещения возле самого машинного телеграфа. В опасной близости от них виднелась трубка внутренней связи с мостиком.

Гул машин был хорошим прикрытием, но пираты могли обернуться в любой момент, тогда перестрелка неизбежна. Выход один – быстро преодолеть дверной проем и прыгнуть вниз через металлическое ограждение лестницы. Не ахти какое сложное гимнастическое упражнение, конечно. Но вот приземляться при падении с трехметровой высоты на ноги, которые обуты не в ботинки или кроссовки, а лишь обтянуты пусть плотной, но довольно тонкой резиной гидрокостюма, не очень просто. Ощущение не из приятных. Ушибы обеспечены со стопроцентной вероятностью. Может получиться и хуже.

Больше не раздумывая, Привалов приоткрыл дверь настолько, чтобы проскользнуть внутрь. Убедившись, что пираты заняты разговором и не уловили движения вверху у двери, он одним движением преодолел расстояние до ограждения. Прыжок – и спецназовец больно ударился ступнями о железный пол машинного отделения. Зашипев от боли, некоторое время сидел на корточках, пытаясь понять, не сломал ли ступню. «Вроде нет», – решил Привалов, стискивая зубы.

Не услышав стука приземления, пираты скорее всего ощутили вибрацию пола, когда на него опустилось с трехметровой высоты тело весом почти в девяносто килограммов. Они резко обернулись, и один из них показал пальцем на приоткрытую дверь наверху. Некоторое время пираты вспоминали, а была ли она закрыта до этого, но все же решили проверить. Оба достали пистолеты из-за пояса и двинулись по направлению к лестнице.

Привалов притаился за кожухом какого-то агрегата и ждал. Теперь он знал, что сможет обойтись без стрельбы. Положив пистолет возле себя на пол, Привалов приготовился к прыжку. Убедившись, что свет падает пиратам в спину, а их тень появится перед ним на полу раньше, чем сами люди, он не спешил.

Наконец тени показались на полу в проходе возле Привалова. Одна из них была сантиметров на тридцать короче. Это значит, что один из пиратов шел на шаг ближе. Выждав еще пару секунд, спецназовец рванулся с пола, как черная молния, и обрушился на двигающихся по проходу людей. Пираты не успели отреагировать, когда над ними взметнулась черная тень и, сжав их за шеи, опрокинула на пол. Переднему достался весь вес Привалова. Он выронил пистолет и схватился за грудь. Второй ударился головой о пол, но попытался подняться и повернуться к нападавшему. Удар в переносицу вызвал дикую боль в голове пирата, а следующий отключил его сознание. Прихрамывая, Привалов подошел к первому пирату и коротким ударом оглушил и его.

Быстро проделав над неподвижными телами все ту же процедуру с ремнями, он надежно связал обоих пиратов спинами друг к другу. После чего вызвал Торина.

– Дед, это Крыс. В машинном минус два, теплые.

– Крыс, это Дед, понял тебя, молодец. Оставайся в машинном. Мы пошли на мостик.

– Дед, – снова позвал Привалов, – могу поделиться оружием.

– Обойдемся, – ответил ему То-рин, – отдыхай.

«Ладога» была постройки 1991 года. Более современная конструкция сухогруза предполагала еще один вход на мостик из жилых коридоров в сторону каюты капитана. Торин кивнул Доронину, и тот исчез в люке. Теперь спецназовцам нужна была синхронность в действиях. Трое пиратов на мостике – не такая уж большая проблема для двоих хорошо подготовленных бойцов. Просто Торин не хотел лишнего риска и не собирался никого убивать. Поэтому они с Дорониным разделились для одновременного нападения: со стороны палубы и со стороны внутреннего коридора. Договорились они и о сигналах. Пока была возможность, Доронин регулярно докладывал шепотом о том, где находится. Затем пойдут в ход постукивания по микрофону. Три постукивания – «Выхожу на исходную позицию», две пары постукиваний – «Готов к атаке», три пары – «Атакуем на счет три».

Когда Доронин дал знать о том, что выбрался в коридор и беспрепятственно идет ко внутреннему входу на мостик, Торин стал, пригнувшись, подниматься по наружному трапу с палубы. Ответив таким же сигналом, Торин дал понять, что уже на подходе. Наконец оба задержались каждый перед своей дверью и сообщили об этом соответствующим сигналом. Где-то там внутри Доронин находился за дверью из общего коридора. Ворвавшись, он должен был блокировать заднюю и левую часть рубки. Торин, сейчас прижавшийся к стене под дверью на мостик со стороны трапа, ведущего с палубы, одновременно собирался заняться пиратами, которые окажутся в передней и правой к нему части рубки. Наконец, обменявшись сигналом о готовности к атаке, оба спецназовца досчитали до трех и бросились внутрь.

Взлетев на мостик, Доронин увидел там всего двоих, но размышлять об этом было некогда. Он оказался за спиной человека, стоявшего около штурманского столика. Тот повернулся на шум за спиной, и его рука непроизвольно дернулась к поясу. Доронин в прыжке ударил ногой по этой руке, опасаясь, что противник достанет пистолет. При этом левая рука спецназовца врезалась в бок пирата, а правая – в основание черепа. Пират грохнулся на штурманский стол и вместе с картами и другими бумагами повалился на пол.

Торин, рванув на себя дверь, в этот момент ворвался в рубку и тоже понял, что там только двое пиратов, а не трое. Но со стороны его позиции, в отличие от Доронина, была хорошо видна еще одна легкая фанерная дверь. Андрей Петрович не стал церемониться и терять столько времени на серию ударов, сколько его потерял Доронин. В подкате он подсек ноги рулевого и, поймав падающее тело с нелепо растопыренными руками, помог ему посильнее треснуться головой о пол рубки. Тут же он скомандовал: «В сторону» – и сам метнулся к задней стене.

Доронин послушался, но лицо его выражало недоумение. Когда же из-за фанерной двери грохнули три пистолетных выстрела, оставляя аккуратные, ощетинившиеся осколками деревянных волокон дырки, он все понял.

– Всем отойти к стене, или я буду стрелять! – раздался голос из-за двери.

Торин не успел ничего сказать, когда Доронин отошел к передней стене по диагонали от двери с укрывшимся за ней пиратом. Мощный бросок, и более чем девяностокилограммовое тело спецназовца с треском врезалось и влетело вместе с разлетевшейся в щепу дверью внутрь. Раздался сдавленный крик. Торин сделал шаг вперед и увидел Доронина, лежавшего всей своей массой на разбитой вдребезги двери, под которой слабо шевелился человек, придавленный к унитазу.

– Глупо, – покачал головой Андрей Петрович.

– Эффективно, – возразил Доронин, поднимаясь на ноги и выволакивая за руки человека из туалета.

Торин не стал возражать и вызвал Привалова.

– Крыс, это Дед. У нас минус три, теплые. Как у тебя?

– Жду команды.

– Поднимайся.

Торин подошел к передатчику и стал щелкать тумблерами и крутить верньерами. Наконец радиостанция заработала. Настроившись на волну «Стерегущего», он передал сообщение о высадке досмотровой группы. Где-то там, в нескольких милях отсюда, на «Стерегущем», сыграли боевую тревогу. Судно сейчас наверняка разворачивалось, чтобы взять курс на «Ладогу». Спецназовцам оставалось теперь только ждать.

Глава 7

Торин вышел из рубки, стянул с головы капюшон гидрокостюма и вдохнул свежий морской воздух. Оказывается, уже светало. Волнение улеглось, и море было на удивление спокойным. «Стерегущий» был уже недалеко. Торин спустился на палубу и пошел к борту встречать готовящуюся к высадке с военного корабля команду.

Наконец моторный катер отвалил и двинулся к «Ладоге». Торин увидел на носу катера Махтарова и поднял в приветствии руку.

– Как управились, головорезы? – спросил Махтаров, первым поднявшись на борт сухогруза.

– Нормально, – ответил Торин, – их было всего восемь человек.

– Убиты?

– Нет, конечно. Собирай пленных, а нам бы переодеться, а то мы все мокрые от этой резины, – показал Торин на гидрокостюм.

– Показывай свой улов, – согласился Махтаров и повернулся к лейтенанту, командиру досмотровой группы: – Лейтенант, бери своих, и пошли вниз.

Лейтенант отдал команду, и вооруженные автоматами моряки побежали к судовой надстройке.

Когда спецназовцы переоделись, восемь пиратов были переведены на «Стерегущий», а Махтаров уже начал допрос. Вся восьмерка упорно молчала о целях захвата и заказчиках этой акции. Махтаров особенно не настаивал, понимая, что разработка еще впереди. Особенно он и не надеялся на быстрый успех. На первых порах хотелось составить впечатление о контингенте, определить психологические типы. Команду он решил пока тоже не выпускать. Когда в кают-компанию «Стерегущего», где проводились допросы, зашел Торин, Махтаров велел увести очередного задержанного.

– Это, Андрей, все шелупонь. Наши поднимут дома всю их подноготную и выпотрошат ребятишек, как кур.

– С капитаном Бобылевым ты еще не беседовал? – спросил Торин.

– Смысл? Найдем контрабанду, потом и решим, в каком ключе с ним беседовать.

Взяв с собой несколько офицеров со «Стерегущего», спецназовцы и Махтаров отправились на сухогруз. Осматривая все внутренние и трюмные помещения одно за одним, группа спускалась все ниже в недра судна. Наконец в одном из трюмов Доронин показал на дощатую, явно недавно выкрашенную перегородку. В помещение шли электрические кабели, проложенные не в основных кабельканалах, а прямо по потолку. Туда же вели и серебристые воздуховоды приточно-вытяжной вентиляции. Все с удивлением уставились на это сооружение.

– Какой-то скоропортящийся груз, – задумчиво проговорил Привалов.

Чуть прихрамывая, он подошел к стене и показал на дверь, которую не все сразу заметили. Единственное, чем она отличалась от всей стены, – чуть более широкими щелями между досками и врезным замком.

– Я предлагаю не искать ключ, – сказал Торин. – Те члены команды, которые об этом знают, поймут, что мы нашли тайник.

– А вот и инструмент, – показал Доронин на пожарный щит. – Давай, Володя, разомнемся.

Спецназовцы сняли со щита небольшой лом и топор. Их усилия вскоре увенчались успехом. Отжатая ломом, дверь поддалась и вместе с отлетевшей щепкой распахнулась. То, что увидели и спецназовцы, и Махтаров, и офицеры со «Стерегущего», превзошло все их ожидания. Там были девушки. Живые девушки…

– Ни хрена себе, – наконец не сдержался один из офицеров.

Привалов хлопнул себя по коленке и начал хохотать. За спиной послышались отдельные сдержанные смешки военных моряков.

– А ты говоришь – ракеты, – задумчиво проговорил Махтаров.

– Лучше бы это были ракеты, – так же задумчиво ответил Торин, глядя на ярко освещенное помещение, уставленное раскладушками.

Девушек было человек двадцать пять. Были среди них и совсем молоденькие, явно несовершеннолетние. Они испуганно жались к друг другу. Многие пытались закрыть лицо, как будто их снимала камера. Более взрослые профессионально и снисходительно улыбались, понимая, что путешествие, как и их контракты, на этом закончилось. То, что девушки находились здесь по собственной воле, было понятно, иначе бы они сейчас разразились таким ревом, что всего экипажа не хватило бы для их успокоения. Да и на шею своим спасителям они не кинулись.

Помещение было оборудовано всем необходимым, даже туалетом, электрическими чайниками, холодильником и микроволновками. На стенах виднелась развешанная на плечиках одежда, в которую они должны были переодеться по прибытии. В углу стояли коробки с консервами, галетами и другим сухим пайком.

– По крайней мере, теперь понятно, кого брать за хобот, – сказал наконец Махтаров. – Прольется свет и на многочисленные исчезновения девушек.

– Не понимаю… – пожал плечами Торин, когда они с Махтаровым поднимались наверх. – Неужели на таком деле можно настолько хорошо заработать, что это стоит всей канители? Разве не проще оформить им заграничные паспорта и перевезти легально?

– Ой, не скажи, Андрей. Зачем им заморачиваться, когда судно все равно идет в Африку? Вот тебе экономия на авиабилетах и визах. Ты знаешь, сколько у нас в России сутенеры получают со своих девочек?

– И сколько же?

– Бригада человек в десять в месяц может дать больше миллиона, если прогонять через них по восемь-десять клиентов в день. А в Африке за наших платят гораздо больше. Кроме того, я подозреваю, что часть из них будет сниматься в порнофильмах. А вот здесь, Андрей, доход уже совсем иного уровня. Порядка на два выше, потому что деньги идут уже с тиража. Ты любишь смотреть? – Махтаров улыбнулся.

– Просто обожаю! – отшутился Торин. – Особенно блондинок с африканскими верблюдами.

– А ты зря иронизируешь. От зрелища секса с животными меня тоже, кстати, коробит. Как и от использования во время съемок несовершеннолетних. А задумывался ли ты, железный полковник, сколько на свете людей страдает от различных комплексов? Для них порнофильмы – безвредные стимуляторы.

– Ты имеешь в виду онанистов?

– Ну почему сразу онанистов? Много людей, к примеру, не могут достичь полноценной эрекции без этого стимулятора.

– Мне кажется, Джамаль, что ты сейчас оправдываешь тех, кто переправлял этих девочек.

– Да нет же. Я тебе объясняю, что порнофильмы пользуются колоссальным спросом. Это очень доходный бизнес.

– Уже убедил. Давай поговорим на какую-нибудь другую тему.

– Давай на другую, – со смехом согласился Махтаров, – а то ты на меня уже столько ярлыков навешал…

Экипаж «Ладоги» покормили и попросили разойтись по своим каютам. Капитана Бобылева Махтаров пригласил к себе первым.

Вячеслав Михайлович, невысокого роста плотный мужчина с ярко выраженным вторым подбородком, пытался держаться солидно и деловито. Торин с Махтаровым сразу поняли: задавая вопросы, они погрязнут в оправданиях и всякой подобной белиберде, но признания не получат очень долго. Поэтому допрос носил скорее форму доверительной беседы.

– Слушайте меня внимательно, Бобылев, и не перебивайте. Ответите только тогда, когда я вас попрошу.

Капитан удивленно поднял брови, открыл было рот, но промолчал.

– На вашем судне, капитан, – продолжил Махтаров, – существует специальное помещение для нелегальной перевозки за границу людей. То, что это помещение оборудовано несколько дней назад, элементарно подтвердит экспертиза строительных материалов и красок. В этом же помещении досмотровой группой обнаружены два с лишним десятка женщин и девушек без документов. Дознание установит их личности и причины нахождения на судне. Все это, прошу понять, может прекрасно произойти и без вашего участия, и без ваших показаний. Во-первых. Во-вторых, Бобылев, весьма положительным моментом является то, что женщины попали на борт по собственному желанию и без всякого насилия. Оба эти фактора всего лишь лишают вас капитанского патента, а при условии активного и добросовестного сотрудничества со следствием еще и спасают от наказания в виде лишения свободы. Поэтому мы не будем говорить о том, что лучше для вас, а поговорим о том, что лучше для нас, полковников отечественных спецслужб.

Махтаров сделал небольшую паузу, чтобы капитан осознал и прочувствовал ситуацию, а затем продолжил:

– А нам, Бобылев, очень хотелось бы узнать все об организаторах этой операции. Если вы не пойдете нам навстречу, то обещаю вам следующее развитие событий. Ваши подельники из числа экипажа, чтобы избежать наказания и вообще оказаться в разряде свидетелей по этому делу, дадут показания, что вы были полностью в курсе и даже принимали активное участие в подготовке всего этого безобразия. Девушки из трюма, для того чтобы не светиться, также дадут любые показания на следствии. В том числе и то, что их должны были с их согласия переправить на работу, так сказать, по профилю, в Финляндию. А вы, Бобылев, везли их в Африку. Это уже похищение и торговля людьми. За это вы можете просидеть в колонии строгого режима очень много лет. Выйдете оттуда глубоким стариком. Вы можете, конечно, возмутиться, что это грязные методы и шантаж. Как честный человек, я с этим соглашусь, но тем не менее поступлю именно так. А знаете почему? Потому что мне очень хочется поймать тех, кто за этим стоит, и пресечь их деятельность. Если вы не в курсе, то работа всех спецслужб во все времена основывалась именно на таких методах. Либо человек сотрудничает по идейным соображениям, либо за деньги, либо у него рыльце в пушку. Ваша идейно-нравственная сторона хромает на все четыре ноги, а тратить на вас деньги нет смысла, потому что у вас как раз рыльце в пушку. Вот такая борода, – показал Махтаров руками, – такая, какая выросла бы за двадцать лет заключения.

– Мой коллега несколько сгущает краски, – неожиданно вмешался Торин, – на самом деле все не так сложно. Либо вы сотрудничаете со следствием, то есть с нами, и тогда наказание будет мягким. Либо не сотрудничаете, тогда – на всю катушку.

– Увы, – развел руками Махтаров, – моему коллеге не хватает романтики. Он конченый прагматик, но пусть будет так. Ваше положение от этого нисколько не меняется.

Бобылев еще некоторое время сидел молча, глядя себе под ноги, затем со вздохом произнес:

– Хорошо, я согласен.

Махтаров вернулся из радиорубки минут через тридцать и сразу же попросил, чтобы вахтенный пригласил к нему капитана «Стерегущего». Он потер руки и подмигнул Торину.

– Команда была – всем рот на замок. Завтра в Кабо-Верде придут два «Ил-76» и заберут пиратов, девочек и команду. Ситуацию с захватом судна будут долго и нудно спускать на тормозах.

– Каким образом? – спросил Торин.

– Например, договоримся с полицией Швеции, и те объявят, что бандиты ограбили банк и пытались спастись от преследования полиции, угнав судно. Подвернулась «Ладога». Никаких девочек и вообще никакой контрабанды здесь не было. Сюда прибудет комиссия для осмотра судна, которая, естественно, ничего не найдет. Об этом будет заявлено официально.

– Но тогда те, кто за этим стоит, все поймут, и их не возьмешь.

– Почему? – удивился Махтаров. – А кто мешает вести следствие и даже закрытое судебное заседание? Просто в прессу ничего не просочится, и общественное мнение останется неудовлетворенным. Кстати, тебя с ребятами тут не было, все лавры достаются капитану «Стерегущего».

– Ну и отлично, – согласился Торин.

– Куда вы теперь? – спросил Махтаров, став серьезным.

– В Питер. Нам со своими «кротами» нужно разобраться и доложить шефу, кто из конторы связан с этим делом.

– Я в тебе уверен, но все же напомню, чтобы лишнего не сболтнул. В интересах следствия.

– Не волнуйся, утечки информации не будет. Мой шеф – один из собственников «Ладоги», поэтому больше всех заинтересован в том, чтобы информация никуда не просочилась. Только вы сами порождаете сомнения и лишние вопросы своими действиями.

– Это ты насчет двух «76-х»? А на чем же еще вывозить? Пусть мучаются вопросами те, кому хочется…

«…С учетом этой информации командованием ВМФ России было принято решение о проведении досмотра судна, в ходе которого подтвердилось, что это на самом деле «Ладога». Со «Стерегущего» на борт сухогруза поднялась досмотровая группа, обнаружившая на судне 15 членов экипажа (российских граждан) и 8 человек, подозреваемых в захвате судна. Часть членов экипажа и предполагаемые захватчики судна были переведены на борт военного корабля.

18 августа посольством России в Республике Кабо-Верде было запрошено разрешение на заход малого крейсера «Стерегущий» в территориальные воды Кабо-Верде в районе острова Сал, и в этот же день разрешение было получено. 19 августа около 12.00 по местному времени корабль прибыл и встал на рейде у о. Сал.

С целью переправить 11 членов экипажа и 8 задержанных с борта военного корабля в Москву для проведения дальнейших следственных действий в аэропорт острова Сал 17 августа и в ночь с 18 на 19 августа прибыли два военно-транспортных самолета российских ВВС «Ил-76». На их борту находились следственная группа и подразделение военнослужащих РФ.

Было получено официальное разрешение МИД Республики Кабо-Верде, и к 19.00 19 августа все восемь задержанных и одиннадцать членов экипажа были переправлены закрытым автотранспортом на российские самолеты. В тот же день в 21.00 и в 22.00 по местному времени военно-транспортные самолеты российских ВВС вылетели в Москву.

Ночью 20 августа территориальные воды Кабо-Верде покинул малый крейсер «Стерегущий», который направился в сторону находящегося в дрейфе в Атлантическом океане к юго-западу от Кабо-Верде сухогруза «Ладога». На борту последнего находятся четверо членов экипажа, включая капитана, для несения вахты, и несколько военнослужащих в целях сопровождения.

Выявлено, что из числа подозреваемых двое – граждане России, один – гражданин Эстонии, один – гражданин Латвии, четверо не имеют гражданства. Ни первичный досмотр судна, проведенный командой «Стерегущего», ни повторный досмотр, проведенный следственной комиссией, не выявили на нем каких-либо подозрительных грузов…»

Элитный коттеджный поселок в пригородах Санкт-Петербурга

Лампочка под номером «двенадцать» замигала, и запищал сигнал тревоги. Дежурный быстро пробежал глазами по мониторам видеонаблюдения и, не заметив ничего подозрительного, передал охранникам по радио:

– Внимание, шестой сектор! Сработал датчик движения.

– Поняли, идем в шестой, – отозвался голос.

Двое охранников побежали от дома к ограждению. Осветив фонарями территорию внутри и снаружи, они ничего и никого не увидели. Потоптавшись и осмотрев траву под забором, один из них сообщил:

– Шестой, чисто.

– Хорошо посмотрели? – спросил дежурный.

– Хорошо, – ответил охранник. – Может, птица?

– Может, – согласился дежурный на пульте, – внимательнее там.

Охранники еще некоторое время светили фонарями, затем двинулись каждый на свой пост. Но через четыре минуты датчик снова сработал. Вернувшись к этому участку забора, охранники опять принялись осматривать периметр и все, что было за ним.

– Может, датчик барахлит? – предположил один из них.

– Попробуй чем-нибудь помахать перед ним, – посоветовал дежурный.

– Чем я тебе помахаю?

– Ну палку какую-нибудь найди.

– Какие тут палки? – начал злиться охранник, оглядываясь по сторонам, где на территории загородного дома, подсвеченный нижним светом фонарей, во всем великолепии раскинулся шедевр ландшафтного дизайна.

– Надо же проверить, – настаивал дежурный.

Матерясь, один из охранников побежал к хозблоку искать какой-нибудь садовый инструмент. Через пару минут он вернулся с ярко-желтой ПВХ-метелкой и сразу понял, что до датчика, укрепленного на трехметровом заборе, ему не достать. Сам же ажурный металлический забор имел конструкцию, исключающую возможность забраться на него без лестницы.

– Лестницу надо, – заметил второй охранник, – так не достанем.

– Лестницу теперь искать! Полночи будем таскать туда-сюда. Заберись ты мне на плечи, а то я слишком тяжелый.

– Ну давай, – согласился второй охранник.

Первый присел на корточки, опираясь на черенок метелки в одной руке. Второй охранник стал садиться ему на шею верхом.

– Осторожнее ты копытами своими! – огрызнулся первый.

– Сам предложил, терпи, – пробубнил второй, ерзая на шее своего напарника.

– Блин! Надо было ботинки тебе снять, весь пиджак испачкал, – снова заворчал первый и начал подниматься с корточек.

– Эй-эй, осторожнее, – вскрикнул тот, что сидел на шее, махая руками и пытаясь найти равновесие.

– Хватайся за забор! – велел нижний и сделал шаг вперед.

Конструкция акробатического этюда оказалась шаткой, и верхний охранник стукнулся лбом о решетку. Выругавшись, он потер лоб и стал поднимать над головой метелку, но до датчика ему не хватало каких-то двадцати сантиметров.

– Чуть-чуть не достаю, – сказал он, – длиннее бы чего-нибудь. Может, ты подпрыгнешь?

– Ни хрена себе предложение! – возмутился нижний. – Подпрыгни с двумя мешками цемента на плечах.

– Ну ты попробуй.

Нижний с кряхтением изобразил подпрыгивание, отчего верхний опять стукнулся лбом о решетку.

– Ты не прыгаешь, ты меня на забор валишь, – сказал он. – Я ухвачусь за забор, а ты присядь чуть-чуть, а потом оттолкнись.

Нижний сделал несколько попыток, но только на четвертый раз у охранников получилось махнуть метелкой перед датчиком.

– Сработал, – констатировал дежурный на пульте, – это вы.

– Мы, – недовольно ответил нижний и добавил: – Слазь давай. Что расселся?

– Откуда? – не понял дежурный.

– Да с меня! – взорвался негодованием нижний, избавляясь от своей непосильной ноши, отряхиваясь и отдуваясь.

Доронин лежал в траве за деревьями и, подперев подбородок кулаком, терпеливо ждал, когда перед ним за забором закончится клоунада. Привалов тихо корчился рядом с ним от смеха, держась одной рукой за живот, а другой зажимая рот.

– Надо было камеру с собой взять и заснять все это со звуком, – предложил он, когда охранники ушли.

– «Хохотунчик» на него напал. Ишь, развеселился, – беззлобно сказал Доронин. – Бери инструмент и дуй в свой сектор. Пора нам обоим махать.

Все еще хихикая, Привалов поднял из травы длинный тонкий шест с тряпкой на конце и тихо пошел между деревьями параллельно забору. Дойдя до намеченного места, он доложил. В наушнике раздался голос Доронина:

– Дед, мы готовы, фаза «два».

– Приступайте!

Спецназовцы как тени отделились от деревьев и, подойдя к забору, помахали тряпками на концах своих шестов перед датчиками на заборе. Затем быстро и так же бесшумно скрылись.

– Датчик «двенадцать» и датчик «шесть»! – почти закричал дежурный на пульте.

Все четверо охранников, несших службу ночью на территории, рванулись в указанные сектора. Заметались лучи фонарей. В это время Торин уже ставил легкую дюралевую лестницу к забору. Еще днем они с Корнеевым изучили систему охраны в бинокли, и Дмитрий Сергеевич разработал операцию по ее технической нейтрализации.

Поднявшись вровень с верхней кромкой забора, Торин достал из кармана зеркальце на ножке, вставленное в большой кусок пластилина. Он очень медленно стал подносить его к датчику и плавно установил, прилепив пластилин к металлу. Поднявшись еще на три ступеньки, он перебросил ногу и спрыгнул внутрь территории дома. Появившаяся сзади Ирина Веденеева схватила лестницу и исчезла в темноте.

Отперев отмычкой котельную, Торин вошел и закрыл за собой дверь. Включив свет, он увидел внутреннюю дверь, которая вела в полуподвальный этаж с сауной, спортзалом и бассейном. Было два часа ночи, в доме все спали. К счастью, никто не додумался поставить камеры наблюдения внутри. Не поставили даже датчики движения, надеясь на постоянную физическую охрану.

Торин поднялся на второй этаж в каминный зал с баром. С каминной полки он взял телефон, подошел к большому кожаному креслу и с наслаждением уселся в него. Под бедром ощутилось что-то твердое. Торин сунул руку и вытащил из-под себя пульт от телевизора. Он ухмыльнулся и нажал кнопку. Передавали ночные новости. Торин убавил звук и стал набирать на телефоне номер. Примерно с минуту никто не отзывался, затем заспанный недовольный голос произнес:

– Кто это? Что за чушь? Алло!

«Естественно, – подумал Торин, – удивишься, когда дома посреди ночи тебе на мобильник звонят с твоего же домашнего телефона».

– Добрый вечер, извините, что разбудил. Это Торин, – сказал он в полголоса.

– Господи, Андрей Петрович! Вы живы! Вы где? Ах да, что это я? Вы что, у меня дома или это какие-то технические штучки?

– Нет никаких штучек. Сижу у вас в каминном зале, смотрю телевизор.

– Это бред какой-то… – пробормотал собеседник и отключился.

– Это не бред, это реальность, – вслух сказал Торин сам себе, откладывая телефон. Затем он постучал по микрофону у своей щеки:

– Всем, я Дед. Быть на связи и ждать, я на месте.

Олег Ярославович вбежал в комнату в распахнутом халате и домашних тапочках. Он бросился с вытаращенными глазами к Торину, схватил его за руку.

– Здравствуйте, Андрей Петрович! Очень рад видеть вас живым и невредимым. Что произошло? Мне сообщили, что вы погибли. Рассказывайте, что случилось, что с вашей группой?

– Все живы и здоровы. Как говорится, вашими молитвами, – неторопливо произнес Торин.

– Так было нападение или не было? Мне сказали, что и судно уничтожено. Или это опять ваши хитрые оперативные штучки?

– Да нет, Олег Ярославович, – покачал головой Торин, – и нападение было, и судно погибло. Трое моряков из экипажа «Охотска» тоже, к сожалению, погибли, помогая нам отбивать нападение пиратов.

– Как же вы спаслись?

– Обыкновенно, – ответил Торин, равнодушно пожав плечами, – как всегда. Нас, к вашему сведению, не так-то легко убить. А кое-кому здесь, в Питере, очень этого хотелось.

– Здесь? – не понял Олег Ярославович и насторожился. – Вы кого-то конкретно имеете в виду? Кстати, как вы сюда попали? Вас охрана пропустила?

– Нет, охрана меня не видела.

– Ничего себе охрана!

– Да вы на них зла не держите, – успокоил Торин, – нормальные ребята. Просто они с таким уровнем никогда не сталкивались. А сюда я пришел – и именно ночью, – чтобы об этом никто раньше времени не узнал. О многом нам с вами надо поговорить, и многое мне вам нужно рассказать.

– Ну, что же, вы правы. Тем более если вы кого-то конкретно подозреваете в умышленных действиях.

– Я не подозреваю, у меня есть доказательства. Иначе бы я не пришел к вам.

– Вот даже как, – медленно, с расстановкой, ответил Олег Ярославович. – Что ж, рассказывайте тогда все по порядку. Может, чаю, кофе? Или чего-нибудь покрепче?

– Нет, спасибо. А по порядку все выглядит следующим образом. После вашего распоряжения о предотвращении нападения на «Охотск», я, как вы и велели, дождался звонка Родзевича. Он мне передал приказ высадиться на судно и охранять его до порта назначения.

– Я не отдавал такого конкретного приказа Родзевичу. Мы с вами с самого начала договорились, что я обозначаю перед вами проблему, а формы и методы работы вы определяете самостоятельно.

– Именно так я и отреагировал, но он в резких тонах осадил меня и еще раз повторил якобы ваш приказ взять судно под физическую охрану до порта назначения.

– Та-ак! – сказал Олег Ярославович, недобро сощурив глаза. – Вы уверены, что поняли с Родзевичем друг друга правильно и точно?

– Абсолютно. Иначе бы я не дослужился до полковника ГРУ. Кстати, сразу оговорюсь, что это единственный разговор, который у меня не записан. Но зато все остальные аудиодоказательства имеются, с указанием даты, времени, номера телефона и навигационной привязки в момент звонка.

– Дальше.

– Я выполнил приказ и поднял группу на «Охотск». Кстати, капитан Бойко в курсе, так как получил от Родзевича аналогичный приказ взять нас на борт в качестве охранников. Это вам косвенное подтверждение, что я все понял правильно. Через некоторое время я получил сообщение от одного из своих доверенных лиц в этом регионе. Этот человек сообщил мне, что пираты, действующие в пределах Малайского архипелага, имели информацию из Европы, что некоторые их беды (перечислялись результаты последних операций моей группы) связаны с отрядом спецназа, который начал работать в этих водах. За определенную сумму пираты купили возможность спецназ уничтожить.

– И назвали «Охотск»?

– Нет, судно не называлось. Только то, что я вам сказал. Я решил, что это необязательно мы, потому что за десять последних лет разгул пиратства в Юго-Восточной Азии налицо и пора бы уже этим заняться не только нам. Однако совпадение по времени нелепого приказа Родзевича и информации от моего человека меня насторожили. Я не успел рассказать группе о своих подозрениях, потому что началось нападение пиратов.

Олег Ярославович сидел, скрестив руки на груди и сжав зубы, и слушал Торина, больше не перебивая.

– Десяток быстроходных катеров и полсотни бандитов. Причем не только с легким стрелковым вооружением. Это, а также то, что действовали они очень осторожно, навело меня на мысль, что они были готовы к встрече со спецназом на борту и собирались потопить судно. Когда несколькими ракетами они все же повредили борта и в пробоины стала поступать вода, мы с Бойко решили вести судно к ближайшим рифам. Мы, естественно, подали сигнал бедствия, и нас услышал индонезийский сторожевик. Он двинулся нам на помощь, но до его прихода нам нужно было еще продержаться.

– А как погибли моряки? – хмуро спросил Олег Ярославович.

– Когда судно потеряло ход, несколько человек из экипажа бросились нам на помощь. Они попытались отогнать катера водометами. Прежде чем я смог их прогнать с палубы, троих убили. Тела мы потом подобрали. Так вот, повели мы судно к рифам, пока оно не затонуло на большой глубине. Дотянули до относительного мелководья. Я велел своим и экипажу укрыться в каютах в надежде, что при затоплении корабля в каютах под потолком останутся воздушные подушки. Все получилось, а вот мне очень захотелось узнать, кто нас продал, через кого пираты узнали о нас и спровоцировали наше присутствие на судне посреди океана, – и я сдался.

– Вы сдались пиратам в плен? – переспросил пораженный Олег Ярославович. – Они же могли вас тут же пристрелить. Почему вы решили, что они будут вас брать в плен?

– Потому что им наверняка было бы интересно узнать о том, кто мы такие, откуда и что успели натворить в этом регионе. Они отвезли меня на временную базу, а мне удалось сохранить при себе радиомаяк. Ребята выбрались с затонувшего корабля, переправили на риф экипаж, а сами отправились спасать меня. Правда, они немного поспешили и освободили меня раньше времени. Но кое-что я успел узнать. Пришлось имитировать на пиратской базе возгорание сырой нефти, чтобы не возникло подозрения. Вот так ребята и выбрались из этой заварушки. А пока ребята развлекались, Горбачев прослушивал и записывал телефонные разговоры и фиксировал местоположение каждого из абонентов в момент разговора. Вот так мы и получили общую картину предательства.

– А «Ладога»?

– Когда я понял, что и «Охотск», и «Ладога» завязаны на одних и тех же людей, то решил вмешаться. Через свои связи я договорился, что штурмовать лесовоз будет моя группа, а официально заслуга будет приписана военному судну.

– Зачем вам это понадобилось?

– Как представитель собственника, то есть ваш, я должен был первым узнать о характере контрабандного груза, который перевозила «Ладога», а также о заказчиках и исполнителях. Еще важно было первыми узнать, кто из экипажа был в сговоре с криминалом. Этих людей требовалось склонить к сотрудничеству быстро и наверняка. Иначе бы мы погрязли в судебных разбирательствах, а информация просочилась в прессу. Тогда организаторы этой аферы успели бы подготовиться, а вам остались бы только пшик и головная боль.

– Получилось?

– Получилось. Капитан «Ладоги» Бобылев сдал сообщников по полной программе, а я получил подтверждение своим подозрениям и ранее добытым фактам. Теперь соответствующие органы квалифицированно запутают это дело, и оно закончится ничем. Первое время средства массовой информации будут пучиться, как грязной пеной, всякими предположениями и догадками; потом все уляжется и забудется. Правда, тех, кто стоит за «Ладогой», прижмут к ногтю. Беда в том, что вы тоже за ней стоите. Ведь вся афера провернута за вашей спиной. Вам теперь придется постараться доказать, что вы не виноваты. Вот поэтому я и хотел вовремя вас предупредить об угрозе.

– Понятно, – проговорил Олег Ярославович задумчиво, – спасибо вам большое за все это. И за то, что вы остались живы.

– Пожалуйста.

– А вы ведь так и не сказали, что за контрабанду везла «Ладога». Неужели правда ракетные комплексы?

– Вы будете смеяться, как говорят в Одессе, но это два с лишним десятка проституток для Африки.

– Проститутки? – удивился Олег Ярославович. – Хотя почему бы и нет? Тоже доходный бизнес.

– Меня уже по ходу дела просветили добрые люди, – признался Торин. – А теперь угадайте с трех раз, кто в нашей конторе и за вашей спиной «крысятничал».

– Вы, Андрей Петрович, практически мне это объяснили. Родзевич.

– Именно. Есть еще ваши совладельцы, фирмы-операторы судоперевозок в Финляндии. И они, и Родзевич связались с конкретными криминальными личностями. Они собрали девочек втайне от тех, кто заправлял этим бизнесом в Питере, Калининграде и Прибалтике, и решили крутануть в Африке. Их вычислили, и началась разборка. А само судно хозяева девочек тормознули в море и перегрузили своих доходных шлюшек на другое. Правда, когда началась вся эта катавасия и информация просочилась, в том числе и в средства массовой информации, они испугались дальнейшей огласки и не стали снимать проституток с «Ладоги».

– Сдали властям своих наемников-пиратов?

– Естественно, – согласился Торин. – Не думаю, что их бросили на произвол судьбы. Скорее всего за молчание им пообещали досрочное освобождение и солидную компенсацию после отсидки. Ну что, теперь перейдем к доказательствам, которые мне удалось собрать?

– Да-да, – согласился Олег Яросла-вович.

Торин достал из кармана куртки лазерный диск и протянул его Олегу Ярославовичу.

– Посидите за компьютером на досуге. Перед каждым разговором, которые вы прослушаете, будет указан телефонный номер абонента, личные данные по базе телефонного оператора. Затем пойдет аудиозапись разговора. Кстати, все разговоры пронумерованы. На этом же диске есть текстовые документы, соответствующие той или иной аудиозаписи. Здесь же вы найдете интересную информацию, которую накопал один ушлый журналист. Его чуть было не убили. За свое сказочное спасение в самый последний момент он и поделился с нами информацией.

– Да, спасибо, я послушаю. Только вот что нам делать с Родзевичем?

«…В рубрике «Частное мнение». Некоторые заведомо провокационные вопросы вызывает и компания, которой вроде бы принадлежит «Ладога». Почти все ее владельцы имеют российские корни, но постоянно проживают в Финляндии. Офис компании находится в Хельсинки. Она откровенно не процветает: ее оборот в 2007 году составил 24 миллиона евро, а в прошлом упал почти вдвое. Причем стоило скандалу с сухогрузом выйти на публичную поверхность, как тут же выяснилось, что у компании вообще нет денег, даже на зарплату морякам. «Пассивов значительно больше, чем активов», – сообщил 1 сентября СМИ официальный, хотя и безымянный представитель компании.

Странный какой-то перевозчик стратегических грузов, не правда ли? В общем, понять, что случилось со злосчастной «Ладогой», невозможно. Остается только догадываться. Версий у меня пока две.

Первая. На сухогрузе везли вполне ры– ночную контрабанду. По ходу дела контрабанда стала предметом криминальных разборок.

Вторая. Обедневшие владельцы судна решили сами у себя все похитить, чтобы получить вознаграждение – выкуп, страховку, а может, и то и другое сразу.

Но весь мир готов поверить, что они везли оружие в Иран. А почему? А потому, что российская политика давно стала заложницей разнокалиберных бизнес-состязаний. И если завтра мы услышим, что где-то у нас списали по остаточной балансовой стоимости и передали частному охранному предприятию старое советское ядерное оружие, мы ведь не очень удивимся, правда? Потому что мы уже привыкли, что наши чиновники, в погонах или без, пользуются служебным положением в личных целях. Доходит дело до такого абсурда, что прибыльные места почти в открытую продаются претендентам на вакансию.

Вот отсюда и берутся международные приключения с участием различных «Ладог» и «Фаин». И эти приключения только начинаются, а география их становится все обширнее.

Что же касается непосредственно «Ладоги», то всей правды мы скорее всего так никогда и не узнаем…»

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Реклама на сайте