«Залетный фраер»

Сергей Зверев Залетный фраер

Глава 1

Их было двое. Если, конечно, не считать трупа, который эти бравые молодцы с приплюснутыми, словно у боксеров, ушами пытались упаковать в черный полиэтиленовый пакет. То, что это был труп, а не какой-нибудь персидский ковер, Константин просек сразу, как только переступил порог этой квартиры – на него со страхом уставились две пары глаз. Оно и понятно – мало кто радуется, когда его подлавливают на таком гнусном занятии, как заметание следов.

Он видел крупные капли пота, выступившие на лбу у одного из парней, видел, как нервно дернул щекой второй… Парни таращились на него, как на привидение, и явно не знали, что предпринять. Нетрудно было догадаться, что через секунду-другую, справившись с замешательством, они придут к единственно правильному, на их взгляд, решению: хороший свидетель – мертвый свидетель. И, не сговариваясь, ринутся в бой. И в квартире станет одним трупом больше. И счет будет – два на два… Выражаясь спортивным языком, «очевидная ничья»…

Нет, такой вариант Константина совсем не устраивал. Но, чтобы выжить, он должен был действовать на опережение. За какую-то долю секунды просчитав более опасного из этих двоих – узколобого блондина, напоминающего орангутанга, – схватил его за волосы и, ударив головой о свое колено, со всего размаху врезал ногой ему в пах. Скорчившись от боли, парень протяжно застонал и обеими руками схватился за свою мошонку. Его напарник, тоже светловолосый, но с умеренно-дебильной физиономией, попытался выхватить оружие. Точный удар ногой по предплечью, и пистолет со свистом улетел в дальний угол прихожей. Не давая противнику прийти в себя, Константин обхватил его за шею и резко опрокинул назад. Грохнувшись на грязный линолеум, парень мгновенно отрубился. Похоже, ударился головой. Через секунду к нему присоединился и обезьяноподобный напарник – Константин послал его в нокаут повторным ударом в пах.

Окинув удовлетворенным взглядом поверженных противников, Константин хотел было по-быстрому уйти, но вдруг вспомнил о трупе. И мысленно чертыхнулся. Если вначале у него не было никакого желания убивать этих кретинов, то сейчас нестерпимо захотелось переломать им шейные позвонки. Борясь с желанием сделать это сию минуту, Константин присел на корточки и пару мгновений осматривал очертания тела, запакованного в черный полиэтилен. Стоит ли открывать застежку-«молнию», чтобы убедиться в том, что в полиэтилене – Полина Дегтяренко, та самая женщина, из-за которой Константин примчался в этот чертов Минск?.. А может, не стоит?

…Полину Дегтяренко он никогда не видел. Даже на фотографии. Зато с ее мужем Павлом был знаком более пятнадцати лет. Вместе воевали в Афгане, вместе лежали в госпитале. Как говорится, плечом к плечу прошли огонь, воду и медные трубы. Затем на многие годы потеряли друг друга из виду. Но месяц назад совершенно случайно их пути вновь пересеклись. На ликероводочный завод в Подмосковье, где Пашка вкалывал, как соловецкий узник, Константина привело частное расследование. Именно там, в грязном и сыром подвале, похитители прятали дочь нефтяного магната, у которой Константину «посчастливилось» работать телохранителем. Пашка тогда здорово помог ему. Девчонку из беды выручили, всех изуверов уложили, но хеппи-энда, увы, не получилось – Пашка погиб. А если быть до конца откровенным, умер от многочисленных травм, полученных на этом чертовом заводике, где к рабочим относились, мягко говоря, по-скотски.

Перед самой смертью Пашка попросил Константина позаботиться о его семье – жене Полине и шестилетней дочери Юльке, проживающих в Минске. Полина, по его словам, порхала по жизни, словно бабочка – была легкомысленной и расточительной. Про таких говорят: «Без царя в голове». Понятно, почему Пашка не на шутку беспокоился о дочери. Тем более что никаких родственников у Полины не было – Пашкины родители умерли несколько лет назад, а сама она воспитывалась в детдоме.

Константин не мог пренебречь просьбой друга. Ведь там, на заводе, Пашка спас ему жизнь. А значит, часть гонорара, полученного за спасение дочери нефтяного магната, по праву принадлежала ему. И теперь, после Пашкиной смерти, Константин был просто обязан передать эти деньги Полине Дегтяренко… В Москве он открыл счет на ее имя и хотел было известить Полину об этом по телефону. Но, поразмыслив, решил все же повидаться со вдовой. Такие новости лучше сообщать при встрече. Благо, Беларусь – не Крайний Север и даже не Западная Европа…

Минск встретил его теплым моросящим дождичком. Константин хотел было позвонить Полине и предупредить ее о своем визите, а заодно узнать, где она живет, но московская карточка в местных телефонных автоматах не срабатывала. И тогда он обратился в справочное бюро, где ему сообщили, что Полина Дегтяренко проживает на улице Краснозвездной в доме номер три, квартире четырнадцать. Нужный дом отыскался без труда – благо, жена и дочь Дегтяренко проживали чуть ли не в центре столицы, совсем рядом со станцией метро «Площадь Победы». Их квартира оказалась на четвертом этаже, и дверь, ведущая в нее, была почему-то приоткрыта. Вспомнив Пашкины слова о безалаберности Полины, Константин толкнул дверь, перешагнул порог прихожей и увидел двух бравых молодцев, «колдующих» над трупом…

И вот теперь он тщетно пытался решить дилемму – стоит ли дергать за «собачку» «молнии»? Ну увидит он мертвенно-бледное женское лицо, на котором застыл поцелуй смерти, и что? Станет ему от этого легче?.. Пожалуй, нет. Правда, после этого он с чистой совестью сможет свернуть головы подонкам, что валяются у него под ногами, а затем свалить отсюда к чертовой матери…

Вдох-выдох, и застежка с легким скрипом поползла вниз. Константин увидел восковой лоб с высокими залысинами, острый птичий нос, глубоко посаженные глаза, смотрящие в никуда, рот, сведенный судорогой страха… Взгляд Константина остановился на сухой жилистой шее, на которой отчетливо просматривался багрово-синий след от удавки.

«Черт побери, так это же мужик! – Тупо уставившись на труп, Константин сглотнул слюну. – Может, я адрес перепутал?.. Город все-таки незнакомый…»

В глаза бросился уголок темно-синей книжечки, торчащей из нагрудного кармана покойника. Сгорая от любопытства, Константин вытащил ее и увидел на обложке золотой тисненый герб, до боли похожий на герб Советского Союза, и надпись «Паспорт» на трех языках. И в этот момент в глубине квартиры протяжно зазвонил телефон…

Вздрогнув от неожиданности, Константин бросил взгляд на лежащих на полу парней. Ни один, ни второй все еще не пришел в себя. Похоже, работая кулаками, он слегка переусердствовал. Но кто ж знал, что у этих горилл такие слабые головы?

Телефонные звонки прекратились, и Константин вскочил на ноги.

«Пора смываться!»

Менее чем через минуту он уже сбегал по ступенькам крутой лестницы, прислушиваясь к ударам сердца и мысленно уговаривая себя выбросить из головы это неприятное приключение. Даже если ему дали правильный адрес, Полина могла продать квартиру и переехать. Не исключено, что в другой город. А что касается того мужика с залысинами, труп которого остался лежать в четырнадцатой квартире, то пусть земля ему будет пухом. Правда, Константин очень сомневался, что несчастного похоронят по христианским обычаям. Скорее всего сожгут в крематории или закопают в глухом лесу. Или, того хуже, отдадут на съедение рыбам…

Лишь когда за ним захлопнулась дверь подъезда, Константин вдруг заметил, что все еще сжимает в руке паспорт, найденный в кармане покойника. Надо же, он совершенно забыл про него! Мгновение поколебавшись, сунул синюю книжечку в куртку.

«Избавлюсь при первой же возможности!» – твердо решил он и уверенным шагом направился в сторону центрального проспекта, переливающегося огнями, словно новогодняя елка…

* * *

Гостиница, в которой поселился Константин Панфилов, мало походила на пятизвездочный отель. Несмотря на приличную сумму, которую ему пришлось выложить за номер-люкс, расположенный на втором этаже, сервис не соответствовал европейским стандартам. Полотенца в номере были влажными, унитаз урчал, а мебель на первый взгляд казалась совершенно добитой. Константин даже засомневался – не ошиблась ли дежурная-администратор, выдав ему ключ именно от этого номера?

Впрочем, он никогда не был ярым поклонником комфорта. Несколько ночей мог бы перекантоваться и в гораздо худших условиях. А здесь хотя бы есть телевизор и холодильник, так что со скуки или голодной смертью он точно не умрет.

Заперев за собой дверь, он бросил сумку в угол комнаты и, вытряхивая из пачки сигарету, подошел к окну. На душе было тревожно. Этот вполне милый и уютный город действовал на него угнетающе. Захотелось махнуть на все рукой и первым же поездом укатить в Москву. И забыть, как кошмарный сон, улицу с пролетарским названием Краснозвездная, кирпичный дом под номером три и четырнадцатую квартиру, где вместо симпатичной Полины и ее шестилетней дочурки он натолкнулся на черт знает кого. Если бы не слово, данное Пашке, умчался бы отсюда к чертовой матери. Уж лучше глотать пыль в окрестностях Грозного или гоняться за бандитами-отморозками по тихим московским дворикам, чем заниматься поисками молодой бабы и ее чада в десятимиллионной республике. Почти то же самое, что искать иголку в стогу сена…

Но в глубине души Константин знал, что никуда не уедет, пока не выполнит последнюю просьбу друга. Он же дал слово. Значит, должен сдержать его. Тем более что в Москве его никто не ждал. Разве что фээсбэшники, да и то только для того, чтобы упрятать в Бутырку.

Нет, Константин Панфилов, более известный в определенных кругах как Жиган, не был бандитом в общепринятом смысле этого слова. Несмотря на то что ему не раз приходилось участвовать в вооруженных разборках и, что греха таить, убивать. И несмотря на то что четыре года из своих тридцати восьми он провел на зоне. Туда залетел по глупости – хотел помочь брату расплатиться с долгами и не придумал ничего лучшего, чем угнать машину. Молодой был, горячий, искренне верил, что пронесет, раз цель у него благородная. Но не пронесло… Слава богу, прокурор попался несволочной – мог бы впаять в два раза больше.

Зона стала для него хорошей школой жизни. Именно там он научился с первого взгляда определять друзей и врагов, плохих и хороших людей, трусов и храбрецов. Именно там он понял, что любую, даже безнадежную ситуацию можно переломить, если очень этого захотеть. С тех самых пор он только и делал, что переламывал безнадежные ситуации, и в результате нажил себе немало врагов как среди бандитов и фээсбэшников, так и среди сильных мира сего, именуемых олигархами.

Нет, он не считал себя новоявленным Робин Гудом. И не однажды давал себе слово не ввязываться в чужие разборки. Занимался бизнесом, пытался наладить личную жизнь, даже купил квартиру в Москве, чтобы осесть там раз и навсегда. Но каждый раз, сталкиваясь с откровенной несправедливостью, почему-то не мог равнодушно стоять в стороне. Особенно, если видел, как из-за чьей-то алчности страдают невинные люди. Жизнь, словно бы в насмешку, подсовывала ему новые испытания. Некоторые он преодолевал с честью. Из многих выходил победителем. Но были и такие, о которых Жигану не хотелось вспоминать…

И вот теперь он приехал в Минск. Казалось бы, с благой целью – помочь семье погибшего друга. Но не успел, как говорится, ступить на землю, как вновь погрузился в откровенный беспредел – стал невольным свидетелем убийства незнакомого мужчины.

«Тебя это совершенно не касается! – мысленно уговаривал он себя, стоя у открытого окна и равнодушно осматривая открывающийся перед ним вид. – Чужой город, чужое государство, чужие разборки. Ты приехал сюда, чтобы найти дочь и жену Пашки Дегтя. Вот если бы из квартиры выносили ее труп, тогда…»

Что было бы «тогда», Константин так и не смог четко сформулировать. Никогда не расстающийся с оружием, на этот раз он не взял с собой даже пистолета. Приехал, как говорится, налегке, с открытым сердцем, с открытой душой… И вновь окунулся в такое же дерьмо, какое в Москве можно было встретить на каждом углу.

«А может, свалить отсюда к чертовой матери? – Константин посмотрел на часы – последний поезд до Москвы уходил через сорок минут. – Если по-быстрому собрать вещи, то вполне можно успеть», – подумал он и тут же устыдился собственного малодушия. Нет, он не может уехать из Минска, не повидав Полины Дегтяренко. В конце концов, он обязан встретиться с ней хотя бы для того, чтобы сообщить о Пашкиной смерти. Даже если она переехала на новую квартиру, даже если он перепутал адрес, ему стоит вернуться на Краснозвездную еще раз. Зачем? Да хотя бы для того, чтобы переговорить с соседями.

А что касается трупа неизвестного мужчины, то он постарается выбросить из головы этот неприятный инцидент.

Глава 2

При ярком свете дня дом, в котором Константин побывал вчера вечером, показался ему не таким уж и мрачным – кирпичная четырехэтажка, построенная в середине пятидесятых, вполне добротная и респектабельная. Картину дополняли утопающая в зелени детская площадка, традиционные старушки у подъезда, трое алкашей с удивительно интеллигентными рожами, распивающих на лавочке бутылку вина со смешным названием «Крыжачок»… В общем, самый обыкновенный двор, чем-то неуловимо напоминающий тихие арбатские переулки.

Поднявшись на четвертый этаж, Константин внимательно осмотрел двери четырнадцатой квартиры – ничего такого, что внушало бы подозрение. Перед дверью – посеревший от пыли резиновый коврик. На нем – слой песка. Замок стандартный, обычная дверная ручка, «глазок» самый обыкновенный. Приложив ухо к дерматиновой обивке, прислушался. Из-за двери не доносилось ни звука. На какой-то миг ему показалось, что все произошедшее с ним вчера – не более чем игра воображения.

Терзаемый сомнениями, отошел к двери соседней квартиры и нажал кнопку звонка. Через пару мгновений до его слуха донеслись легкие, едва уловимые шаги, и женский голос спросил:

– Кто там?

– Из жэка, – соврал Константин, по опыту зная, что любой другой ответ вряд ли заставит хозяев открыть ему дверь. Послышался скрежет замков, и на пороге появилась тридцатилетняя белокурая женщина. Даже старенький выцветший халатик был не в состоянии скрыть достоинства ее отменной фигуры – высокую грудь, осиную талия, чуток широковатые бедра, точеные, словно вырезанные из мрамора, щиколотки. Мечта каждого мужика, да и только! Портили впечатление лишь порванные колготки да заношенные до дыр тапочки, «просящие каши». Перехватив взгляд Константина, женщина откровенно смутилась. И, чтобы скрыть неловкость, заговорила деланно резким голосом:

– Ну, наконец-то! Где вас черти носят? У меня говно уже через край льется! Соседи скоро счет предъявят… – И отступила назад.

Догадавшись, что его приняли за сантехника, Константин переступил порог и очутился в просторной прихожей. Похоже, что лет двадцать назад семья, проживающая в этой квартире, не знала нужды. Стены были оклеены моющимися обоями «а-ля кирпичик», модными в середине восьмидесятых, пол устелен паркетом. На стенах висели чеканки с изображением картинок из жизни грузинской деревни. Теперь же от прежней роскоши почти ничего не осталось – обои выцвели, паркет стерся до дыр, а панно стали тусклыми и почернели. В большой комнате, дверь в которую была распахнута настежь, оказалось не лучше – облупленная полированная мебель из ДСП; диван, протертый до дыр; такой же старый ковер… Стало нестерпимо горько, что такие красивые бабы, как эта блондинка, в целях экономии вынуждены носить рваные колготки, а свои лучшие годы проводить среди подобного убожества.

– Ну же, что вы там топчетесь? – послышался из глубины квартиры недовольный голос хозяйки. – Туалет у нас в конце коридора!

– Вообще-то я не сантехник, – признался Константин.

Блондинка вернулась в прихожую и смерила его настороженным взглядом:

– А кто?

– Знакомый семьи Дегтяренко. Они ведь в четырнадцатой проживают?

– Раньше проживали в четырнадцатой… Но теперь их там нет.

«Ага, значит, в справочном бюро ничего не перепутали!» – подумал Константин и уточнил:

– Они переехали?

Поколебавшись, блондинка кивнула.

– Знаете, куда?

– Нет. Адреса не оставили.

– Тогда ладно. Извините за беспокойство… – Константин собирался было уйти, но вдруг вспомнил о засоренном унитазе. Похоже, местные сантехники не очень-то и торопятся исправлять поломку. Оно и понятно – с женщины, которая не может заработать себе на колготки, навар небольшой. И им это известно гораздо лучше, чем кому-либо другому. Ну даст она им на бутылку, и что? Ради этого с говном полдня возиться?..

Тяжело вздохнув, Константин принялся расстегивать куртку:

– Я, конечно, не сантехник, но кое-что смыслю в этом деле… Идите, показывайте, что там у вас стряслось…

…Через полчаса ему удалось устранить поломку. Как оказалось, там не было ничего сверхъестественного – всего-навсего засорился унитаз. Вытащив из него кучу всякого дерьма, в прямом и переносном смысле слова, Константин заодно починил и текущие в ванной краны и прибил крючок для полотенец. От радости хозяйка потеряла дар речи. Когда Константин, вымыв руки, собрался уходить, схватила его за рукав куртки и попыталась сунуть ему в ладонь смятые купюры.

– Вы что? – возмутился Константин. – Да я вам от чистого сердца помог…

– Господи, первый раз встречаю такого человека… Тогда хоть чаю попейте… С пирожками…

Распивать чаи Константину было некогда, но, мгновение поразмыслив, он решил все же остаться – вдруг удастся узнать что-нибудь о Полине и ее дочери? Быть такого не может, чтобы ближайшая соседка не знала их нового адреса!

– Как вас зовут? – спросил он, глядя в небесно-голубые глаза женщины.

– Нина… – улыбнулась та. – А вас?

– Константин… Ну что, Нина, идемте пить чай!

Вытянутая, словно пенал, кухня поражала чистотой и убогостью. Старые подвесные шкафчики, казалось, вытащили из помойки и тщательно отдраили порошком – такой допотопной конструкции они были. А газовую плиту столь странной формы Константин видел разве что на фотографиях в книге о вкусной и здоровой пище, выпущенной в начале пятидесятых. Слава богу, что хоть тонконогая табуретка, на которую он опустился не без опаски, оказалась нерасшатанной. Иначе чаепитие пришлось бы отложить до неопределенного времени. Нина принялась суетливо расставлять на столе чашки, заваривать чай, подсовывать Константину на тарелку румяные, явно самодельные пирожки. Чтобы завязать разговор, он спросил:

– С чем пирожки-то, хозяюшка?

– С капустой… Да вы ешьте, не стесняйтесь! Сама пекла.

– А я и не стесняюсь!

Пирожки в самом деле оказались отменными. В последний раз точно такие же – с капустой – Константин ел еще тогда, когда была жива его мать. А с тех пор, похоже, и не пробовал. Все больше налегал на магазинную сдобу, искренне считая, что она ничем не хуже самопеченой. И только сейчас, попробовав Нининых пирожков, понял, что ошибался. Между магазинными булочками и этим шедевром кулинарного искусства была огромная разница. Может быть, потому, что пирожки все еще хранили тепло рук хозяйки, ее энергетику…

– Нина, вы прекрасно готовите! – от души похвалил Константин, уминая четвертый по счету пирожок.

От его похвалы женщина зарделась.

– Да бросьте! Пеку потому, что так дешевле выходит, чем покупать готовое… Зарплата-то у меня мизерная, а дочка очень любит всякие там булочки и пирожные. Вот и приходится выкручиваться…

– Сколько лет вашей дочке?

– Шесть. В этом году в школу пошла.

– Надо же, какая большая! Ровесница Юленьки Дегтяренко, если не ошибаюсь?

Нина опустила глаза и едва слышно ответила:

– В одну группу в детском саду ходили…

– Вы и вправду не знаете, куда они уехали?

– Нет… Может, к мужу? Он вроде бы где-то в России работал.

– К мужу они уехать не могли. Он погиб…

Бросив на Константина испуганный взгляд, Нина прикрыла ладошкой рот.

– Господи, это правда?

– К сожалению.

– В аварию попал?

– Не совсем. Но что-то вроде того… Я был с ним рядом до самого конца. Павел очень просил, чтобы я разыскал в Минске его семью. Боялся, что они нуждаются…

– Да, горя они хлебнули порядком… – Нина горестно вздохнула. – Пашка ведь не от хорошей жизни на заработки в Россию подался. Жили они тяжело – помогать-то некому, считай оба сироты, а на зарплату у нас не проживешь. Вот он и решил подкалымить. Вначале присылал деньги, а потом как отрезало – ни слуху ни духу. Полина, бедненькая, вся извелась. Думала, что он другую бабу нашел. Потом плюнула на него и стала как-то сама выкручиваться. Она ведь журфак закончила, так что язык у нее подвешен будь здоров. Пробовалась на телевидение, на радио. Никуда, правда, не прошла. Потом в какую-то газетку пристроилась. Вначале, конечно, трудно было – командировки, то да се. Потом вроде бы втянулась… Да и деньги у нее стали появляться: то кофточку себе прикупит, то курточку Юльке…

– А квартиру, в которой они жили, кто купил?

– Не знаю… Да и не думаю я, что Полина ее продала. Ведь главный квартиросъемщик Пашка был – ему эта квартира от родителей по наследству досталась. Как же без его согласия она могла бы ее продать?.. Нет, скорее всего она эту хату кому-то сдала…

– Вы видели, как они уезжали?

– Откуда? Сама узнала об этом случайно. Около месяца назад забежала к ней по-соседски за хлебом. Звоню-звоню, а мне не открывают. Собралась было уходить, как вдруг какой-то молодой парень из двери высовывается. Белобрысый такой, рожа противная до омерзения. Я спрашиваю: «Полина где?» А он отвечает, что Дегтяренко здесь больше не проживает. Уехала, мол, из Минска, а куда – не знает… Я тогда, помню, здорово обиделась. Надо же, думаю, Полька, нахалка, даже не попрощалась. Нет, близкими подругами мы с ней никогда не были. Но друг дружке помогали. Когда она уезжала в командировки, всегда приводила ко мне Юленьку. А если брала девчонку с собой, тоже заходила – ключи оставить…

Константин нахмурился – учитывая то, что вчера вечером творилось в четырнадцатой квартире, скоропалительный отъезд Полины выглядел очень странно. Хорошо, если Нина права и Полина просто-напросто сдала свою жилплощадь, а сама на время переселилась в другое место. А если нет? Если она вынуждена была уехать?..

Занятый своими мыслями, Константин только сейчас заметил, что все это время Нина продолжала о чем-то возбужденно рассказывать.

– …одно утешает, что не одну меня Полина так нагло проигнорировала. Недели две назад приходила ее закадычная подружка Женя Томашевская. Они вроде бы в одной редакции работали. Тоже о Полине спрашивала. Я ей рассказала все, что знала. Женя, как сейчас помню, здорово расстроилась… Оказывается, Полина обнаглела до того, что вовремя не сдала какую-то там статью. Они пару деньков подождали, а потом стали ей на мобильник названивать. А мобильник-то отключен. Тогда стали домой звонить. Нарвались на какого-то мужика, которому недавно поменяли номер – дали тот, что раньше был у Полины… Ума не приложу, зачем она от телефона-то отказывалась?

Константин отчетливо помнил, что вчера, когда он торчал в четырнадцатой квартире, его спугнул телефонный звонок. Значит, телефон там все-таки остался, только номер почему-то поменяли.

– А где Полина работала? – спросил он.

– Да писала статьи под заказ для разных там газетенок. Где больше заплатят, туда и пишет. В последнее время хорошо платили в «Свободе». Есть у нас такая газета оппозиционная. Дрянь всякую про президента печатает, но людям нравится…

– Адрес редакции не подскажете? И, если можно, телефон Полининой подруги. Жени, кажется?

Нина смущенно улыбнулась и развела руками:

– Чего не знаю, того не знаю. Мы с Полиной, конечно, хорошо ладили, но телефоны своих подруг она мне не давала. А если мне надо было с ней самой связаться, то я звонила на сотовый. Ей в редакции его выдали… А что до адреса, то сейчас в газете посмотрю. Они всегда на последней странице свои координаты печатают…

Вытерев руки, Нина кокетливо улыбнулась и упорхнула из кухни. И хотя после всех услышанных новостей аппетит совершенно пропал, Константин взял с тарелки пирожок и машинально надкусил его. Да-а-а, сложившаяся ситуация выглядела более чем странно. Полина выехала из квартиры, не попрощавшись с соседкой. Более того – подвела людей, которые рассчитывали на ее статью. Отключила мобильник, прервав связь с внешним миром, из вещей, похоже, взяла самый минимум. Столь поспешный отъезд очень напоминал бегство…

«Надо идти в милицию! – решил он. – Только примут ли у меня заявление? Я ведь не родственник, не коллега по работе… Нет, вначале, пожалуй, стоит заглянуть в редакцию. Может, там чего знают?..»

– Ну вот, адрес я вам нашла – улица Чкалова, дом двенадцать, четвертый этаж… – Нина положила на стол газету и, чуток помявшись, протянула ему фотографию. – А вот это мы в прошлом году с Полиной снимались… На празднике города…

Затаив дыхание, Константин взял снимок. На фотографии были изображены четверо – двое детей и двое взрослых. Дети – смешливые девочки с огромными белыми бантами, – крепко обнявшись, весело хохотали, без стеснения демонстрируя полное отсутствие передних зубов. Справа от них с застывшей улыбкой на красивом лице стояла Нина. Рядом с ней, кокетливо поправляя волосы, прямо в объектив улыбалась тоненькая черноволосая девушка с родинкой-мушкой над верхней губой. Короткий ярко-красный топик, едва прикрывавший миниатюрную грудь, множество цепочек на шее, тяжелый, серебряный браслет на тонком запястье – на первый взгляд Полине Дегтяренко можно было дать не больше восемнадцати. Особенно в сравнении с Ниной – степенной мадам. Даже не верилось, что у такой юной девчонки может быть шестилетняя дочь.

– Вот она, Полина, во всей своей красе! – В голосе Нины отчетливо читалось пренебрежение, смешанное с легкой завистью. – А вот это Юлька, ее дочка… – Она ткнула пальцем в темноволосую малышку, неуловимо напоминающую Пашку, каким он был лет пятнадцать назад, – такая же широкая улыбка, такой же лукавый взгляд.

– Можно мне взять эту фотографию? – спросил Константин.

Нина пожала плечами.

– Конечно, берите… Но зачем?

Поколебавшись, он признался:

– Мне почему-то кажется, что Полина попала в беду. Хочу зайти в милицию – пусть объявят розыск.

– Ой, не смешите меня! – Нина натянуто улыбнулась. – Сразу видно, что вы ее плохо знаете. Полька – черт в юбке. Сама кого хочешь до беды доведет!

Решив не спорить, Константин сунул фото и газету в карман куртки и стал прощаться. Нина не скрывала своего разочарования – похоже, в глубине души она рассчитывала, что Константин задержится у нее еще на пару часиков. И не просто для того, что попить чаю с пирожками.

– Вы уж заходите как-нибудь вечерком, если узнаете что-нибудь о Поле… – щебетала она, провожая его до двери. – Все-таки не чужая – семь лет рядом прожили.

– Обязательно, – кивнул Константин. Несмотря на обещание, он очень сомневался, что в ближайшие несколько дней у него найдется время заглянуть к этой красавице. Все, что ему было нужно, он уже узнал. А крутить роман, пусть даже и с такой симпатичной женщиной, как Нина, у него не было никакого желания. Не для того он сюда приехал…

* * *

Вначале он решил, что ему померещилось и темно-красная «Вольво», держащаяся чуть позади такси, просто едет по тому же самому маршруту. Но интуиция, мирно дремавшая все утро, вдруг встрепенулась и сладким голосом стала нашептывать ему на ухо всякие гадости: «Тебя ведут, олух!.. А если ты этого не замечаешь, значит, ты – полный кретин!»

В очередной раз оглянувшись и увидев, что «Вольво» по-прежнему висит у них на хвосте, Константин поинтересовался у водителя:

– До Чкалова далеко?

– Минут через двадцать будем на месте.

– Пожалуй, я здесь выйду.

Таксист, ничуть не удивившись переменчивости клиента, снизил скорость и принялся искать место для парковки. «Вольво» совершенно внаглую повторила этот же маневр. Теперь Константин не сомневался, что за ним ведется наблюдение. Причем те, кто его вели, не считали нужным скрывать свои намерения. Расплатившись с водителем, он выскочил из такси и внимательно огляделся. Города он совершенно не знал, но не сомневался, что при желании сможет легко оторваться от «хвоста». Особенно на такой людной улице, как эта. Взглядом пробежавшись по вывескам, мысленно отметил про себя, что совсем рядом находится ГУМ – огромное серое трехэтажное здание со множеством входов и выходов. Закурив сигарету, он рассеянно оглянулся по сторонам. Приказывая себе не оглядываться, не спеша двинулся вперед, изображая из себя праздношатающегося. Когда до входа в ГУМ оставалось не больше метра, резко выбросил недокуренную сигарету в урну и слился с толпой людей, входящих в универмаг.

На одном дыхании взбежал на второй этаж и, спросив у продавца, где находится отдел мужской одежды, бросился туда. Слава богу, что в отделе крутилось довольно много народа. Константин снял с вешалки первую попавшуюся куртку и ринулся к примерочной кабинке. Быстро переоделся и только после этого взглянул на себя в зеркало. И… едва сдержался, чтобы не расхохотаться, – куртка, которая сидела на нем довольно ладно, оказалась до неприличия молодежной. Капюшон, белые вставки, карманы-кенгуру… Наверное, на подростке она смотрелась бы вполне уместно, но то-то и оно, что свое шестнадцатилетие Константин отпраздновал больше двадцати лет назад…

Но делать было нечего – ему требовалось срочно сменить имидж. Высунувшись из примерочной, он жестом подозвал продавщицу:

– Девушка, можно вас на минуту?

Та, скорчив недовольную гримасу, нехотя подошла.

– В чем дело?

«Да, сервис здесь, конечно, хреновый. Сразу чувствуется, что продавцы не заинтересованы в покупателях. Может, хоть это придаст ей рвения?» – Вытащив из кармана двадцать долларов, Константин сунул купюру продавщице. Пока та удивленно хлопала глазами, пытаясь сообразить, как правильно реагировать на этот необычайно щедрый жест, Константин втолковывал ей, что надо делать:

– Под эту куртку мне нужны брюки и кепка. А также обувь и солнцезащитные очки. Размер обуви – сорок четвертый. Выбери и принеси сюда, пожалуйста… Если быстро управишься, получишь еще столько же. Насчет оплаты не волнуйся… – Он показал ей стопку местных денег, которые сегодня утром обменял в «валютнике», расположенном в фойе гостиницы.

Смерив Константина внимательным взглядом и убедившись, что перед ней не потенциальный клиент психушки, девушка коротко кивнула и бросилась выполнять поручение. Пока она подбирала ему новый гардероб, Константин через маленькую щель примерочной внимательно разглядывал торговый зал. Вскоре он заметил двоих парней, которые вели себя не совсем обычно. Вместо того чтобы интересоваться товарами, они бродили по главному проходу, нагло заглядывая в лица покупателям. Особым спросом пользовались высокие блондины, по телосложению напоминавшие его самого.

«Кто они, эти парни? – растерянно подумал Константин. – Представители местных спецслужб?.. Или бандиты?.. И какого хрена они взяли в оборот именно меня? Я ведь только-только сюда приехал, еще вроде бы не успел засветиться… – И тут его словно током ударило: – Черт побери, а убийство на Краснозвездной! Как я мог об этом забыть?!»

Но чем больше Константин размышлял, тем сильнее крепла его уверенность, что вчерашнее происшествие не могло послужить толчком для столь наглой слежки. Да, он видел, как из бывшей Полининой квартиры пытались вынести труп. Да, он хорошо запомнил «носильщиков» и вдобавок накостылял им по шеям. Но он же не помчался в милицию с криком: «Помогите, убивают!», хотя имел на это полное право. А тихо отправился в гостиницу и лег спать… Да даже дураку стало бы ясно, что шума по этому поводу он поднимать не собирается!

– Молодой человек, вы еще здесь? – Шторка примерочной отодвинулась, и в образовавшемся проеме показалось улыбающееся личико продавщицы. В руках девушка держала несколько вешалок с брюками, под мышкой – коробку из-под обуви и несколько пакетов с головными уборами. Про очки она, похоже, забыла, но Константин решил, что сойдет и так.

Бесцеремонно выпроводив продавщицу, натянул на себя первые попавшиеся брюки, выбрал кепку с наиболее длинным козырьком, переобулся. И вновь с пристрастием осмотрел себя в зеркале. Надо признать, новый прикид изменил его до неузнаваемости. Если не особо всматриваться в выражение лица – а именно оно выдавало его истинный возраст, – ему можно было дать лет двадцать пять. Высокий, стройный парниша, одетый в стиле «а-ля репер» – хоть бросай все и прямиком на подиум демонстрировать молодежное направление в моде. Правда, его новая одежда была не самого лучшего качества – «Made in China». Но на это Константину было глубоко наплевать.

Когда он вышел из примерочной кабинки, продавщица, помогавшая ему в выборе, удивленно округлила губки и уставилась на него с неприкрытым восхищением. Константин протянул ей пачку местной валюты и негромко попросил:

– Расплатись за меня… Сдача – твоя.

– Поняла… – Продавщица профессиональным жестом пересчитала купюры и деловито поинтересовалась: – А что со старыми-то вещами делать-то?

– Что хочешь.

Не оглядываясь, Константин прошествовал к выходу. На пути, как назло, оказался один из его преследователей – крепко сбитый шатен с маленькими острыми глазками. Равномерно двигая квадратной челюстью, он напряженно всматривался в торговые ряды. Затаив дыхание, Константин прошел мимо. Скользнув по нему равнодушным взглядом, шатен отвел глаза в сторону. Его массивная челюсть заходила еще быстрее.

«Похоже, пронесло!» – мысленно порадовался Константин, с трудом сдерживаясь, чтобы не ускорить шаг.

Лишь оказавшись на многолюдной улице, он почувствовал себя спокойнее. Глазами поискал красную «Вольво», припаркованную неподалеку от ГУМа, и, поразмыслив, решил пойти в противоположную от машины сторону. В голове вертелся один вопрос:

«Как же меня так быстро вычислили?»

Попытался вспомнить, видел ли он красную «Вольво» рядом с гостиницей. Похоже, что нет, – такую броскую машину он приметил бы сразу. Как, впрочем, и этих парней, если бы они крутились поблизости. Значит, ему сели на хвост на Краснозвездной, у Полининого дома. Но как они просчитали, что он вернется туда на следующий день? Ведь, согласно элементарной логике, он не должен был там появиться.

«По наводке, дорогой, по элементарной наводке! – мысленно ответил он самому себе. – Кто-то „стукнул“ на меня, они и приехали. Поймали меня в тот самый момент, когда я тормозил тачку. Сели на хвост и довели до ГУМа… Значит, в гостиницу я могу вернуться, не опасаясь, что они ждут меня там. Осталось вычислить – кто этот „стукач“?.. Когда я подходил к дому, во дворе сидели трое алкашей да две старушки – божьи одуванчики. Ни те ни другие не обратили на меня никакого внимания… Выходит, меня сдала Нина? Но зачем?»

От этой мысли ему стало неприятно, и Константин приказал себе не думать об этом. В конце концов, он приехал сюда, чтобы найти Полину Дегтяренко. И именно в этом направлении надо сосредоточить все свои усилия. Перво-наперво заглянуть в редакцию и поговорить с ее лучшей подругой Женей Томашевской. А если та не знает, где сейчас находится Полина, взять подругу за шкирку и отволочь в милицию. Пусть пишет заявление о пропаже. Если для активизации розыска потребуется дать кому-то на лапу, он, не задумываясь, заплатит. Деньги у него, слава богу, есть. И часть из них он с легким сердцем готов потратить на поиски Пашкиных родных.

Занятый своими размышлениями, Константин не сразу заметил, что уже довольно продолжительное время идет в колонне молодых людей, держащих в руках плакаты и флаги. До седьмого ноября было далеко, майские праздники прошли несколько месяцев назад, и по какому поводу в белорусской столице устраивалась эта демонстрация, было для него загадкой. Решив, что сегодня у белорусов какой-нибудь национальный праздник, типа Дня города, Константин успокоился и даже стал ощущать некое удовлетворение от того, как ловко ему удалось замести следы…

Время от времени народ дружно выкрикивал лозунги, смысла которых он не понимал, но, поддавшись всеобщему настроению, горланил вместе со всеми:

– Луку на муку!

– Не-за-леж-ность!

– Радима, свобода, долой Луку-урода!

Неожиданно идущие впереди замедлили шаг, а потом толпа и вовсе остановилась. По рядам демонстрантов пробежал тревожный шепоток. Но через минуту вновь грянули прежние лозунги. И если раньше их выкрикивали с иронией, молодцеватым задором, то теперь в голосах людей явственно проступали отчаяние и ненависть.

Поразившись столь разительной перемене в настроении окружавшей его публики, Константин посмотрел на часы – почти два.

«Не хватало еще проторчать здесь весь день!» – подумал он. Свернув на тротуар (там было посвободнее), направился вперед по улице. Вскоре достиг начала колонны. Но двинуться дальше не смог – прямо по курсу улица была перекрыта стройными рядами металлических щитов. За спинами прикрывавшихся ими спецназовцев виднелся второй кордон из бронетехники.

«Однако, весело у вас, ребята! – Константин застыл в оцепенении. – Надо же! Неужели революция?»

И хотя вооруженный до зубов спецназ мало походил на блюстителей правопорядка, серьезных оснований для паники не было. По напряженным и в то же время спокойным лицам демонстрантов Константин понял, что те ничуть не ошарашены происходящим. Скорее, наоборот, взбодрились. Взгляд скользнул по молодым и не очень молодым людям, стоящим в первых рядах. На всех на них были однотипные белые майки с портретами каких-то людей, на головах повязаны бело-красно-белые ленты. Константин хотел было свернуть направо, на маленькую улочку, но, увидев, что и там путь перекрыт машинами с зарешеченными окнами, в нерешительности остановился. Поколебавшись, повернул назад, к демонстрантам – в толпе он почему-то чувствовал себя спокойнее.

Тем временем колонна, отпуская презрительные реплики в адрес омоновцев, свернула с проспекта налево, в сквер. Это была единственная «свободная» дорога, если, конечно, не считать обратного пути. Но поворачивать назад явно никто не собирался. Впереди замаячили осветительные вышки стадиона.

«Тут и до гостиницы рукой подать, – обрадовался Константин, увидев знакомые ориентиры. – Зайду, переоденусь, а то в таком виде в редакции стыдно показываться…» И, не притормаживая, внимательно осмотрелся. Рядом не было никого из тех, кто хотя бы смутно напоминал его преследователей. Теперь он мог спокойно возвратиться в гостиницу, не рискуя при этом притащить за собой «хвост». Но прокатившие мимо микроавтобусы с торчащими над крышами операторами в милицейской форме убедили его в том, что еще не время покидать толпу. Впрочем, пока в этом не было особой необходимости – гостиница и так с каждым шагом становилась все ближе и ближе.

Константин позволил себе немного расслабиться, но вдруг, словно гром среди ясного неба, впереди из арок домов слева и справа, гремя щитами, показались спецназовцы. Их было около сотни. Прошло совсем немного времени, и эта тихая зеленая улица была надежно заблокирована. Толпа остановилась и возбужденно загудела.

На этот раз Константину показалось, что вряд ли вся эта история закончится добром.

«Что происходит?! – в отчаянии подумал он. – Если демонстрация, то какого черта здесь войска? А по-другому назвать этих крестоносцев со щитами язык не поворачивается… Учения? Тоже не похоже. Неужели весь этот маскарад лишь для устрашения?»

Решив больше не испытывать судьбу, Константин обратился к троице парней, стоявших рядом:

– Пацаны, что здесь происходит?

Те недоуменно переглянулись.

– А вы что, не местный? – спросил один из них, вихрастый белобрысый паренек лет четырнадцати.

– Нет… Вышел из ГУМа, смотрю – народ идет. Ну я и пошел вместе со всеми. Сначала было забавно, а теперь не очень. Не знаю, как до гостиницы добраться, – все перекрыто.

Парнишка снисходительно усмехнулся.

– Да ничего особенного не происходит. Обычный митинг оппозиции.

– Обычный? – Константин взглядом указал на стройные ряды омоновцев. – По-моему, это больше похоже на детско-юношескую игру «Орленок»…

Парни сдержанно хихикнули.

– У вас всегда так?

– Почти.

– И чем обычно это заканчивается?

Но ему не ответили.

– Смотри, смотри! – Обращаясь к своим друзьям, вихрастый пальцем указал в начало колонны. – Сейчас начнется!

Константин невольно обернулся. Группка лидеров-демонстрантов, отделившись от основной массы, о чем-то мирно беседовала с укрывающимися за щитами омоновцами. Однако эта идиллия продолжалась недолго. В центре редута внезапно образовалась брешь, и из нее, как из рога изобилия, «посыпались» парни в зеленой форме. Не останавливаясь, они обрушили главное свое оружие – резиновые дубинки – на головы переговорщиков. Те, неуклюже прикрываясь руками, бросились наутек. Но «зеленые», воодушевленные первой удачей, рванули следом, продолжая наносить хлесткие удары.

– Козлы! – над самым ухом Константина заорали пацаны и, работая локтями, поспешили в начало колонны – навстречу основному потоку спасающихся бегством людей.

Редуты «крестоносцев», словно огромный асфальтоукладочный каток, медленно двинулись вперед, то и дело проглатывая попадающихся на их пути до полусмерти избитых людей. В толпе началась паника. Еще немного, и дело дошло бы до массовой давки, но грохот забарабанивших по щитам камней заставил всех остановиться и оглянуться назад.

«Зеленые», оставив в покое недобитых «переговорщиков», юркнули назад, за спасительные щиты. Теперь уже они спасались бегством. Охвативший было демонстрантов страх понемногу рассеивался. Никто уже не бежал, опасаясь удара резиновой дубинки или кирзового сапога. А молодежь, оставаясь на переднем краю и вооружившись булыжниками, как могла, сдерживала «крестоносцев», выигрывая время для того, чтобы десятитысячная толпа могла спокойно, без паники, а значит, и без жертв разойтись.

Константин наблюдал за разыгравшейся прямо на его глазах баталией как завороженный. В реальность происходящего не верилось. Прежде он даже представить себе не мог, что такое вообще возможно. И, наверное, потому не бросился прочь вместе со всеми. Однако сейчас, когда подошли грузовики с зарешеченными окнами и значительно укрупнившийся отряд омоновцев в буквальном смысле стал сминать молодежь, а с тыла – со стороны проспекта – выдвинулось еще одно подразделение, понял – спектакль подошел к финалу. Свернул в одну из арок, надеясь дворами добраться до гостиницы.

Миновав один дом и услышав крики, оглянулся. Метрах в пятидесяти от него за желторотым пацаном, размахивая дубинками, гнались двое «зеленых». Вскоре одному из них удалось подставить желторотому подножку. Тот распластался на траве. Подняться ему не дали, обрушив сверху град ударов.

«Надо бы вмешаться, – подумал Константин. – А то ведь совсем ребенок… – И тут же одернул себя: – Это не твой город».

Та же сцена повторилась еще несколько раз, но уже с другими персонажами. И опять Константин, закусив губу, сказал себе твердое: «Нет». Видимо, битва в сквере уже закончилась, и теперь полным ходом шла «зачистка» во дворах. То тут то там замаячили люди с камерами и репортеры. Судя по пластиковым карточкам с надписью «Пресса», висевшим на их куртках и пиджаках, это были журналисты. Надеясь раздобыть сенсационный материал, они последними покидали опасную зону.

– Не бейте папу, сволочи! – вдруг совсем рядом раздался истеричный женский вопль.

Обернувшись, Константин увидел, как двое «зеленых» со спокойной уверенностью подонков пинают сапогами корчащегося на земле пожилого мужчину в коричневом плаще. Его клетчатый шарф был в крови, в седых длинных волосах запутались опавшие листья.

– У него же больное сердце! – Светловолосая девушка, видимо дочь избиваемого, попыталась оттащить одного из «зеленых» от своего отца. Небрежный взмах дубинкой – и девушка оказалась на земле. Ее приглушенные всхлипывания, казалось, лишь подзадорили ментов – с еще большим остервенением они опять навалились на пожилого мужчину.

В этот момент из-за угла дома вынырнул краснолицый дедок с пышной седой бородой. На мгновение застыв на месте, со всех ног бросился к светловолосой девушке.

– Вы на кого руку подняли?.. Это же известная журналистка! – заорал он, помогая ей подняться. – Вы за это ответите!

Лучше бы он этого не говорил – несколько точных ударов по голове, и дедок, словно подкошенный, свалился на землю. Разобравшись с мужчинами, «зеленые» обратили свои взоры на девушку. Взмах дубинкой, еще один…

Больше наблюдать за этим откровенным садизмом Константин не мог. Сорвавшись с места, бросился к ментам:

– Оставьте ее в покое!

Его явно здесь не ждали. Один из ментов так и застыл на взмахе, с дубинкой над головой. Второй вдруг затрясся и испуганно вскинул глаза к небу, словно прозвучавшая фраза слетела не с уст человека, а была произнесена самим богом. Но когда Константин приблизился вплотную, они уже были готовы к встрече с ним.

– На землю, сука! – заорал худой и длинный с пышными черными усами. Размахнувшись, он попытался ударить Константина дубинкой по голове.

Но тот ловким движением перехватил дубинку и ею же отбил удар, нанесенный вторым ментом. Причем отбил с такой силой, что дубинка, вылетев из рук мента, проделала в свободном полете еще метров десять-двенадцать, прежде чем опустилась на землю. Взглядом проследив траекторию ее движения, обезоруженный мент попятился.

– Ладно, ладно, – примиряюще замахал руками второй. – Все нормально. Это и впрямь журналистка Томашевская.

Видя, что менты собираются свалить, Константин вернул усатому дубинку и присел на корточки, помогая девушке подняться.

– Все в порядке? – заглянув ей в глаза, ободряюще улыбнулся он.

Непроизвольно взгляд переместился чуть ниже, и Константин вдруг почувствовал, как от волнения у него перехватило дыхание. На грязно-белой майке под надписью «Хотим знать правду» был отпечатан портрет девушки, удивительно похожей на Полину Дегтяренко…

Глава 3

Отключив сигнализацию, Михеев забрался в «Вольво» и, подождав, когда его напарник Игорек Бондарович устроится рядом, вытащил из бардачка пачку сигарет.

– Курнем? – предложил он небрежно.

– Курнем! – тяжело вздохнул Бондарович.

Оба они принадлежали к категории тех людей, которые тщательно следят за своим здоровьем – оба почти не курили, пили только по праздникам, каждый вечер проводили в спортзале, два раза в неделю посещали сауну и бассейн. Но сегодня оба они, ярые противники курения, могли позволить себе такую «роскошь», как выкуренная не взатяжку сигарета…

В салоне повисло гнетущее молчание. Бондарович вновь вздохнул, прикурил от автомобильной зажигалки и, выпуская дым, спросил:

– Что будем делать?

Михеев пожал плечами.

– Хрен его знает?.. Искать бесполезно. Он наверняка улизнул из этого квартала. Я бы на его месте давно смылся…

– Но как он нас вычислил? – не отставал Бондарович. – Вроде бы особенно не светились. Я даже не просек, где мы его потеряли. Гад буду, не просек!

Михеев непроизвольно усмехнулся – его напарник был комичен в своей растерянности. Надо же, оказывается, непробиваемому Бондаровичу свойственны нормальные человеческие чувства!

– Что, репетируешь речь перед шефом? – не удержался он от подколки.

– Да какое репетируешь! – Бондарович махнул рукой. – Шефа таким не проймешь. Ему факты нужны. Голые факты, а не оправдания. Когда узнает, что мы потеряли клиента, он нам яйца пообрывает, если толково не объясним, почему!.. Кстати, а что это за мужик? А то сорвали нас с тренировки, приказали ехать на Краснозвездную…

– Да тот самый, что вчера двоих наших загасил. Опытный гад! Знает все болевые точки. И мозгов, похоже, побольше, чем у некоторых!

– На что это ты намекаешь? – угрожающе переспросил Бондарович.

– Что есть, то есть – он обставил нас, как сосунков. Сделал, как детей.

– Да что ты заладил: «сделал», «обставил»… Попадись он мне в открытом бою, я бы его так обработал – живого места не осталось бы!

– А это еще вопрос, кто кого!.. – Заметив, что Бондарович вот-вот сорвется, Михеев примиряюще хлопнул его по плечу: – Ладно, Игорек, проехали! Давай докурим и попробуем еще раз прочесать этот квартал. Вдруг повезет?

– Ага, повезет. Если уж кому сегодня везет, так это нашему клиенту – посмотри, что на проспекте делается! Затесался в толпу, прошел пару километров с демонстрантами и тихонько откололся… Шмыгнул во дворик, и поминай как звали!

– Так, может, во двориках и пошуруем? Транспорт ведь не ходит. Даже метро не работает. А машины у него точно нет – пешкодралом пилит. Такси сейчас тоже не поймаешь. Весь квартал ментами оцеплен…

Поразмыслив пару секунд, Бондарович мотнул головой:

– Хреновая идея! Менты злые, еще нарвемся! Говорят, им перед такими операциями какие-то таблетки выдают, типа «озверина». Глотнул одну – и злость тебя так засасывает, что готов убить даже мать родную.

– Да байки все это! – рассмеялся Михеев. – Ни хрена они не глотают перед «зачистками». А вот эти долбаные митинганты точно ширяются. Да и водочку хлещут для поднятия тонуса…

Он не успел договорить – в оконное стекло постучали. Михеев и Бондарович тут же повернулись на стук и увидели милиционера в камуфляже. Судя по его решительному виду, мент подошел к ним не для того, чтобы стрельнуть сигарету.

Опуская стекло, Михеев миролюбиво спросил:

– В чем дело, командир?

– Документы! – рявкнул тот. Похоже, дружелюбный тон сидящих в машине не произвел на него никакого впечатления.

Переглянувшись с напарником, Михеев протянул в окошко водительские права.

– Пожалуйста!

Забрав документы, но даже не взглянув на них, мент скомандовал:

– Оба вышли из тачки!

– Что-то не в порядке? – невинно поинтересовался Михеев. – По-моему, командир, скорость мы не превышали. Припарковались там, где положено. Сидим в машине, никого не трогаем…

– Кому сказал – быстро вышли!.. Хотите схлопотать по пятнадцать суток?

Тяжело вздохнув, Михеев протянул «блюстителю порядка» свое служебное удостоверение. Пока тот тупо всматривался в красные корочки с золотистым гербом, а затем, открыв удостоверение, долго вчитывался в мелкий шрифт, Михеев едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Он был уверен, что через секунду-другую боевой настрой мента сойдет на нет, и ждал этого момента с воистину садистским наслаждением.

– Особый отдел Комитета государственной безопасности… – вслух прочитал милиционер. – Капитан Михеев… – И тут же, словно по мановению волшебной палочки, его правая рука поползла вверх, и он, щелкнув каблуками, отдал честь сидящим в машине. – Товарищ капитан, уезжайте отсюда! – произнес он совершенно иным тоном – сладко-угодливым. – Здесь опасно – машину могут разбить!

Забирая права и удостоверение, Михеев язвительно заметил:

– Моя милиция меня бережет…

– Разрешите идти? – дрожащим голосом уточнил мент.

– Свободен.

Дважды повторять не пришлось – сунув резиновую дубинку под мышку, мент почти вприпрыжку помчался прочь от машины.

– Дерьмо, – сквозь зубы выругался Бондарович, провожая взглядом плотную фигуру в камуфляже. – Ему что, демонстрантов мало? Силу некуда девать?..

– А ты говоришь – «озверин»! Видел, как сдрейфил, когда я показал ему свое удостоверение?..

– Видел! Так и хочется припечатать его жирную харю к асфальту!

– Что, кулаки чешутся? – Михеев открыл дверцу. – Ладно, пошли разомнемся на демонстрантах… Чай, не всех еще разогнали?

* * *

Константин смутно помнил события, предшествовавшие его появлению в этом душном, до предела заполненном людьми учебном классе районного управления милиции.

Точно он знал лишь то, что там, во дворе, все-таки успел спросить, как зовут светловолосую журналистку.

– Женя, – с трудом ворочая губами, прошептала девушка.

«Где-то я уже слышал это имя… – подумал тогда он. – И фамилия Томашевская вроде бы знакомая… – И вдруг его словно током ударило: – Это же Полинина подруга!»

Ткнув пальцем в портрет, он на всякий случай уточнил:

– Это кто?

– Полина…

– Дегтяренко?

– Да…

– Ты знаешь, где она? – Кажется, в этот момент он даже начал трясти Женю.

Но что та ответила – «да» или «нет», и ответила ли вообще, Константин, как ни старался, вспомнить не мог. Он помнил лишь резкую боль в затылке – кто-то с разбегу пнул его в голову ребром подошвы ботинка. Удар был настолько сильным, что глаза едва не выскочили из орбит. Находясь в неудобной позе, на корточках, спиной к нападавшему, он не мог оказать достойный отпор. Более того, не удержав равновесия, перевалился через Женю и растянулся на земле. Понимая, что время играет против него, попытался быстро вскочить, отталкиваясь от земли руками. Но подняться не дали. Правую руку подсекли сразу же, ладонь левой вдавили в землю каблуком, а потом последовал мощный удар по почкам, после которого он оказался в еще более неудобном положении – лежащим на спине.

– На, сука, получай! – Опустившаяся откуда-то сверху дубинка угодила прямо в голову. Вслед за этим ударом посыпались другие, теперь уже с разных сторон.

Сколько человек на него навалилось, Константин осознавал с трудом. Похоже, их было трое. Точно – трое. Они трудились над ним с упорством мясников, разделывающих тушу кабана. Он должен был встать. Только так можно было уравнять силы или, по крайней мере, не позволить превратить себя в кровавое месиво.

Отказавшись от сопротивления и принимая удар за ударом, он сосредоточил все свои усилия на одной-единственной цели – подняться на ноги. И добился бы своего, не приди на помощь окружившим его ментам их дружки-шакалы. Подскочив сзади, один из них со всего маху опустил на его голову пластиковый щит. Посыпались мелкие осколки, а потом еще кто-то жестко захватил его горло рукой, не давая пошевелиться. Растерявшаяся было троица, словно воронье, с еще большим остервенением набросилась на него. Одного из них Константин сумел откинуть ногой, но тут же получил несколько парализующих ударов кирзовыми ботинками в пах и вновь оказался на земле. Перед глазами замелькали шлемы с пластиковыми забралами, щиты, дубинки и все те же пышные черные усы.

– Получай, сука!.. Мочи его!.. Дай, я врежу!.. Сдохнешь тут!.. – проносилось в воздухе.

Несмотря на угрозу убить, били грамотно. Так, как это умеют делать только менты, – чтобы потом нельзя было снять побои: в пах, по почкам, по голове. Но, видимо, переусердствовали.

– Кончайте! – донеслось откуда-то издалека. – Смотри, как засопел. Еще сдохнет. Давайте в машину.

Как его подхватили под руки и ноги, а потом куда-то поволокли, Константин не почувствовал, скорее, понял. Потом его швырнули на что-то мягкое. С трудом приоткрыв глаза, он понял, что находится в салоне «уазика». К нему вновь вернулись ощущения, и он почувствовал, как ладонь утонула в чем-то водянистом и теплом – на резиновом коврике растеклась лужица крови.

«Чья это кровь?» – Он непроизвольно отдернул руку и только потом осознал, что лежит на человеке. Прямо под ним на полу, между сиденьями, в нелепой позе распластался пожилой мужчина с разбитой головой. Похоже, он не дышал и кровь на полу – это была его кровь.

«Ему нужна срочная помощь!» – первое, что пришло в голову Константину.

Но в следующее мгновение сверху навалился кто-то крупногабаритный и невероятно тяжелый. Как потом оказалось, это был тот самый бородатый дедок, вступившийся за Женю. Вот так, как дрова, их и увезли с того злосчастного двора.

Журналист Ершов, кажется, так звали дедка, пришел в себя быстрее всех. Поднялись и остальные. В том числе и «мертвец». Однако, судя по пепельному лицу, состояние его все еще оставалось критическим. Впрочем, удивляться тут было нечему – человек потерял столько крови! Заявление Ершова о том, что драматургу (так назвал «мертвеца» сам Ершов) нужна помощь, было встречено свирепым матом и взмахом дубинки. Но достигла она Ершова лишь однажды. Ударить во второй раз сидевший рядом с водителем мордоворот не решился. Он правильно понял, что на этот раз нарвется на ожесточенное сопротивление, и не только со стороны Ершова. Журналист же, почувствовав себя увереннее, понес какую-то чушь о правах человека.

«Неужели ты и в самом деле веришь в то, что говоришь?» – хотелось спросить у него.

На лице же тупорылой свиньи в шлеме, сопровождавшей их, было написано другое: «Мы вас мочили, мочим и будем мочить!» Вдобавок, он еще и загибал пальцы при каждом произнесенном слове, типа «права человека», «демократия», «справедливый суд», явно не понимая их и потому считая личными оскорблениями.

Полчаса проколесив по городу, их наконец отвезли на окраину. Однако вышедший навстречу офицер местного отделения напрямую послал мордоворота ко всем чертям, пояснив, что у них и так перебор, что их «заманало заниматься херней» и что их дело – «ловить преступников, а не журналистов».

Зачислив и его в свои личные враги, мордоворот презрительно сплюнул и направил машину сюда, в центральное отделение, которое принимало демонстрантов без всяких ограничений.

У всех задержанных отобрали документы, а минут через пятнадцать стали вызывать куда-то по одному. Дошла очередь и до Константина. Его отвели в кабинет неподалеку. В комнате было необычайно светло. За столом сидели люди в штатском. Среди них выделялась девушка с длинными прямыми волосами, в кожаной куртке и почему-то в короткой юбке.

То, что перед ним гэбэшники, Константин определил сразу. Но дама… С таким прикидом, как у нее, хоть на панель…

«Неужели пронюхали, а заодно и свидетельницу притащили?.. Или осведомительницу? – промелькнуло у Константина в голове, но он тут же возразил себе: – На хрен я им, когда здесь такое творится?»

– К стенке! – скомандовал мужик, сидевший посередке, видимо, старший по званию.

Константин по старой зоновской привычке отвернулся к стене и поднял руки над головой. Однако его тут же окликнули:

– Лицом сюда!

– А я-то уж подумал, что вы прямо здесь всех и расстреливаете, – с иронией отозвался он и, опустив руки, развернулся.

Однако на его слова никто не среагировал. Вместо этого в лицо ударил свет и зажужжала камера.

– Повернитесь налево, – повторил тот же голос.

«Пару снимков для досье… – догадался наконец Константин. – Похоже, мое положение усложнилось до предела. Теперь им только останется сделать запрос в московскую ФСБ и… Впрочем, чего я переживаю? Если они и дальше будут действовать по сценарию тридцать седьмого, отсюда прямая дорога – на Колыму…»

Это была шутка, но он даже не улыбнулся своим мыслям. Не хотелось. Он был почти уверен в том, что произошла какая-то несусветная катастрофа и мир в одночасье перевернулся с ног на голову. Или его, Константина, перевернули? Наверное, поэтому его и подташнивало.

Общение с гэбэшниками закончилось гораздо быстрее, чем он мог предположить. Ему не задали ни одного вопроса. Просто кивнули сержанту, и тот вывел Константина за дверь. А потом отвел назад в учебный класс, в котором за эти несколько минут произошли необычайные перемены. Из прежней шумно-мрачной толпы в классе осталось не больше тридцати человек. Все они молча сидели за столами и напоминали первоклассников. Перед ними на месте учителя восседал капитан.

«Похоже, маразм крепчает», – горестно вздохнул Константин и присел за стол. Его соседом оказался узкоглазый парень в белой куртке, с заплетенными в косичку длинными черными волосами.

– А где люди? – поинтересовался Константин.

Но парень лишь развел руками:

– Я плохо говорит по-русски.

– Откуда же ты тогда такой?

– Я приехат Джапан.

– Да японец он, – обернувшись, пояснил сидевший впереди лысоватый мужчина. – Они в радиусе четырех километров всех подмели.

«Значит, не я один такой!» – Радоваться этому обстоятельству или нет, Константин не знал, но на душе стало спокойнее. А еще он обратил внимание на то, что почти все задержанные ведут себя так, будто оказались в привычной обстановке. Никто не нервничал, не суетился. Лишь однажды заволновались, когда одному из арестованных стало плохо и он повалился под стол. Капитан держался минут десять, но, поняв, что возмущение вот-вот готово перекинуться в восстание, позвонил своим, а потом объявил, что «Скорая» уже в пути. Но когда за окном замигали маячки, больного вызвали на допрос и продержали там до тех пор, пока «Скорая» не укатила. Потом под руки привели и усадили на прежнее место.

Константину так и не суждено было узнать, что произошло дальше, – заглянувший в комнату лейтенант назвал его фамилию…

…Сидевший в кабинете на третьем этаже рыжеволосый капитан встретил его добродушной улыбкой.

– Заходите. Садитесь, пожалуйста. Может, позвонить родным желаете? – Он снял трубку и тут же положил ее на рычаг. – Черт, линия что-то барахлит. Но, думаю, скоро поправят. – Внимательно изучив данные его паспорта, уточнил: – Москвич?

– Москвич, – кивнул Константин. – Надеюсь, хотя бы вы поясните, по какому праву я задержан? Причем так грубо.

– Ну, люди у нас, как везде, разные работают, – улыбнулся капитан. – А насчет задержания… Не я вас задерживал. Я ничего не знаю. Может, вы и правы. Придут те, кто вас задержал, тогда и разберемся. Если переборщили, извинятся. А пока подпишите вот это. – Он взял из лежавшей на краю стола стопки верхний листок и, вписав фамилию, протянул его Константину. Потом подал ручку.

Это был протокол о задержании, согласно которому выходило, что Константин якобы в нетрезвом виде двигался по проезжей части, орал благим матом антипрезидентские и антироссийские лозунги. Потом вместе с группой радикально настроенных молодых людей отправился к российскому посольству и швырнул в него пару-тройку камней. На предупреждения милиции не реагировал. При аресте оказал сопротивление, оборвав милиционерам погоны и пуговицы. А в довершение нанес служителям правопорядка физические повреждения…

– Вы ничего не перепутали? – Константин искренне не знал, смеяться ему или плакать. – И сколько же мне за это грозит?.. Лет пять?

– Всего лишь десять-пятнадцать суток или штраф, – вполне серьезно ответил капитан и по-дружески посоветовал: – Лучше подписать. Думаю, сейчас вас и отпустят. А завтра нужно будет явиться в суд. Вот там все и расскажете.

– Да пошли вы! – Смяв листок, Константин швырнул его на пол. – Это же полная ахинея! Вы что, бандитов в милицейской форме выгораживаете? Это не я их, это они меня избили. И какие камни?.. Какое российское посольство?! Оно что, в ГУМе находится? Не надо делать из меня идиота. Я ведь даже не белорусский подданный. Я – россиянин!

Капитан и ухом не повел. Хладнокровно взял новый листок, вписал в него фамилию и положил на стол перед Константином.

– Можете не подписывать, но… В таком случае, как минимум, неделю будут устанавливать вашу личность, еще неделю искать адвоката. Все это время вы будете находится под арестом. Вам это надо?

– Ладно, – уступил Константин. – Что я должен сделать?

– Вы должны написать, что изложенные факты подтверждаете, – повеселел капитан. – Вот здесь, – он ткнул пальцем в листок, – под подписями свидетелей.

Естественно, брать на себя весь этот бред Константин не собирался и под закорючками сержанта Сороки и прапорщика Торганова вывел:

«Факт задержания подтверждаю».

Выхватив листок, капитан, не глядя, спрятал его в папку.

– Документы и другие вещи останутся у нас. Сейчас вас проводят.

За дверью Константина ждали двое. Они и вправду повели его в сторону вестибюля, но, проводив до крыльца, не раздумывая, толкнули в узкий живой коридор из ментов с дубинками, который вел прямехонько к распахнутой дверце кунга с зарешеченными окнами.

Капитан соврал. Отпускать его на свободу никто не собирался.

* * *

Судя по аккуратному зданию, чистой лестнице и до блеска натертым полам в коридоре, к подобным заведениям относились в этом городе с особым трепетом. По всему было видно, что охрана «работала» с задержанными не покладая рук. А может быть, народ попадался покладистый, исполнительный. Но Константин сделал свои выводы.

«Вряд ли нормальный зэк, находясь в СИЗО, возьмет в руки швабру и щетки и уж подавно не станет чистить парашу, – рассудил он. – Мент с тряпочкой – и вовсе персонаж из анекдота. Выходит, потрудились такие, как эти. – Он оглядел неровную шеренгу, выстроившуюся у дежурки. – А лица-то не тупые. Студенты, инженеры, журналисты… Ну что ж, браво местным ментам! Они нашли достойное занятие для своей интеллигенции. Короче, воплотили заветную мечту советского работяги – всех ученых мордой в парашу! Вот только что здесь делаю я?..»

Это был непростой вопрос, и Константин понимал, что пройдет еще немало времени прежде, чем он сможет на него ответить.

Кто-то впереди шеренги пожаловался на головную боль, на что получил достойный ответ:

– Голова не жопа, на ней не сидеть.

Больше уже никто ни на что не жаловался. Проведя перекличку (и откуда они успели узнать фамилии?), всех задержанных разбили на две группы. Женщин и девушек – их было всего пятеро – куда-то увели, а мужчин всем скопом сунули в одну-единственную свободную на этом этаже камеру. Остальные помещения, по словам заправлявшего всем «базаром» майора, уже были заняты такими же правонарушителями, как и вновь прибывшие.

Параша, находившаяся справа от двери, оказалась и в самом деле вычищенной до блеска. Это можно было увидеть даже при тусклом свете слабой лампы. Сразу же выстроилась очередь из жаждущих справить нужду. Остальные, более мудрые, заняли места на пролегавшем от стены до стены деревянном топчане. Он занимал почти половину помещения, тем не менее не смог вместить всех желающих.

Человек двенадцать задержанных, в том числе и Константин, принялись усердно курить. Благо, сигареты у них не отняли. Народ, вначале хмурый и подозрительно настроенный друг к другу, постепенно разговорился. Сначала несмело – опасались «шестерок». Но вскоре, осознав, насколько глупо искать стукача среди этих одинаково изможденных, а то и откровенно побитых лиц, заговорили громче и увереннее.

Всем было интересно, кто и каким образом сюда попал. Оказалось, что «набор добровольцев» шел в двух местах: одни попали сюда из злополучного сквера Дзержинского, других задержали в районе Театра оперы и балета, там, где начинался митинг. Как по роду занятий, так и по возрасту публика подобралась самая разношерстная. В основном студенты – молодые, горячие и неравнодушные. Было немало и таких, как, например, пожилой толстяк в тапочках. Его взяли у мусорного контейнера как раз в тот момент, когда он собирался опрокинуть ведро. Еще один «преступник» выгуливал во дворике свою собаку.

В этот день все отделения милиции были заполнены под завязку, и многих, как и Константина, сначала прокатили по всему городу, а уж потом пристроили сюда. Поговаривали, что к восьми часам вечера задержали человек триста, но аресты все еще продолжались. Когда они закончатся и закончатся ли вообще – этого никто не знал.

– Прилягте, – Константин почувствовал, как кто-то легонько потянул его за рукав.

Обернувшись, увидел коротко стриженного паренька, на вид не старше шестнадцати. Тот взглядом указал на пустующее место у стенки и, как бы извиняясь, добавил:

– Я-то молодой, еще высплюсь.

«Ну вот, уже и в старики записали, – Константин воспринял это предложение не иначе как оскорбление, но потом подумал: – А может, он и прав? Ведь то, что для него романтика, для меня – напряг. Он готов воевать со всем миром, доказывая свою правоту, я же с голой пяткой на танк уже не полезу…»

Впрочем, чувствовал он себя и вправду неважно. Поблагодарив парня, забрался на топчан и прилег у стены.

За узкими окнами, расположенными у самого потолка, начало смеркаться. Забывший было о ментах народ, проголодавшись, вновь начал поминать их недобрым словом.

– Неужели, сволочи, даже чаю не дадут? – отчаянно воскликнул кто-то, после чего в камере наступила гробовая тишина.

О еде, как о чем-то самом интимном, сейчас никому не хотелось говорить вслух. Каждый вспомнил о своем доме, о семье, о работе.

– Ребята, если кому надо брюки пошить, обращайтесь, – послышался из дальнего угла сиплый голос. – Обслужим без очереди. Ателье на Берестянской. Вы только спросите Сергея Александровича.

– А я на стройке прорабом вкалываю, – подхватил сосед Константина, сутулый мужик лет сорока пяти. – Слышали про ледовый дворец? Вот его и строим. Давайте ко мне в бригаду. А то мои пофигисты уже достали. Только и умеют, что водку жрать. Даже поговорить с ними не о чем. А вы, я смотрю, хлопцы толковые…

Естественно, шить брюки и устраиваться на стройку никто не собирался, тем не менее все почувствовали какое-то внутреннее родство и уважение друг к другу. Обладатели «фешенебельных» мест уплотнились, выкроив пространство для тех, кому до сих пор пришлось куковать на своих двоих. Однако человек десять по-прежнему остались стоять. Нашелся выход и из этой ситуации – места на топчане решили перераспределять через каждые три-четыре часа, чтобы все могли хотя бы немного поспать.

Таким образом, паренек, уступивший Константину место, вскоре вновь оказался рядом с ним.

– А вы где работаете? – поинтересовался он.

– Вообще-то, я из Москвы, – не стал лукавить Константин. – Вчера приехал и, как говорится, с корабля на бал.

– Москвич, что ли? – не поверил парень.

Константин кивнул. Но если бы он знал, какую реакцию вызовет его признание, наверняка промолчал бы.

– Ребята, с нами москвичи! – завопил паренек, и Константин тут же стал центром всеобщего внимания.

Первым подключился к разговору прораб со стройки.

– Ну, не ожидал, не ожидал… – замотал он головой. – Настоящий мужик! Выйдем отсюда, я проставляю. Меня Гришей зовут, – он протянул руку и крепко сжал ладонь Константина. – Уважаю таких, как ты.

– Как тебе наш батька?.. Неужели вы в Москве не видите, что здесь творится?.. – послышались другие голоса. – Это правда, что в Беларуси обкатывается путь, по которому пойдет Россия?.. Как там у вас зарплаты?.. Продукты дорогие?..

Константин не собирался устраивать здесь пресс-конференцию, но проигнорировать сыпавшиеся со всех сторон вопросы было невозможно.

– Одно могу сказать точно, – устало проговорил он. – Лично мне все это не нравится.

Сосед-паренек, видя, что взятый им под опеку москвич совсем плох, решительно прекратил базар.

Вскоре Константину удалось заснуть, однако остальные задержанные еще долго говорили про Москву, про Россию…

* * *

Окна кабинета полковника Бушенкова, главы особого отдела КГБ, по странному стечению обстоятельств выходили как раз на сквер Дзержинского. Приоткрыв жалюзи, полковник несколько мгновений осматривал идеально подметенные дорожки, свежевыкрашенные скамейки, рядом с которыми возвышались необычные по дизайну мусорницы. Даже не верилось, что еще два часа назад в сквере происходила самая настоящая бойня – демонстранты, вооружившись камнями и палками, сдерживали натиск спецподразделений милиции. В результате мусорницы были выдернуты с корнем, скамейки повалены, а на бетонированных дорожках виднелись пятна крови. Но не прошло и двух часов, как сквер превратился в объект образцового порядка – дворники, собранные со всего района, потрудились на славу. Даже кровь вычистили и скамейки покрасили, что было совсем в диковинку…

Полковник Бушенков потер уставшие от бессонницы глаза, вытащил из пачки сигарету, повертел ее в тонких пальцах и лишь после этого окинул взглядом своих подчиненных. Михеев и Бондарович стояли перед ним, вытянувшись по стойке «смирно» – грудь колесом, носки раздвинуты, ноздри раздуваются, как у породистых лошадей перед скачкой. Да, в его отделе парни подобрались с отменной фактурой – высокие, розовощекие, с пламенными взглядами. Отдашь приказ броситься в колодец – прыгнут не задумываясь. Скомандуешь: «Огонь!», начнут палить без разбора. Дашь распоряжение кого-то из-под земли достать, воспримут его буквально – начнут рыть землю носом…

«Образцово-показательные дебилы! – не без раздражения подумал полковник и тяжело вздохнул. – Только и умеют, что кулаками махать. А вместо мозгов одна мякина!»

Впрочем, перекладывать вину на кого-то другого было глупо – всех парней в свой отдел он отбирал сам. Предпочтение, конечно же, отдавалось тем, у кого коэффициент умственного развития был ниже среднего. Такие, по мнению полковника Бушенкова, более предсказуемы и легко управляемы. Они не станут обсуждать приказы, а ради того чтобы заслужить благосклонность начальства, пойдут на все.

И вот теперь пришло время пожинать плоды своего труда. Оказалось, что, кроме тупого усердия да развитой мускулатуры, его подчиненные ничем не могут похвастаться. Они совершенно не умели импровизировать и принимать молниеносные решения. Запрограммированные на убийство роботы, да и только…

Выдохнув сизый дым, Бушенков закашлялся и потянулся к чашечке холодного кофе. Михеев и Бондарович продолжали тупо пялиться прямо перед собой. Полковник тянул паузу не для того, чтобы дать возможность подчиненным прочувствовать глубину их проступка. Эти все равно ни черта не прочувствуют – деревянные, как свежевыструганные табуретки. Просто ему самому надо было собраться с мыслями и хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию. Решить, в конце концов, стоит ли тратить силы и энергию на залетного мужика?

Сутки назад двое парней из отдела Бушенкова попали в больницу с серьезными травмами: на них напал неизвестный мужчина. Все бы ничего, но этот мужик, непонятно каким образом проникший на явочную квартиру КГБ, стал свидетелем сверхсекретной операции. Но, как ни странно, не стал поднимать шума. Бушенков лично проконтролировал все звонки, поступившие в тот вечер на «02», – никто из звонивших не упоминал об убийстве, случившемся на Краснозвездной.

Пострадавшие Шкурко и Садовничий, выполнявшие это секретное поручение, были так шокированы произошедшим, что не смогли толком описать нападавшего. Пока Бушенков колебался – объявлять или не объявлять неизвестного в розыск, тот сам появился на Краснозвездной. К нему был приставлен «хвост» – Бондарович и Михеев. Однако слежка ни к чему не привела – не прошло и часа, как парни потеряли клиента.

Столь явный непрофессионализм подчиненных наводил на неприятные размышления. Именно поэтому Бушенков, несмотря на позднее время, пожелал лично встретиться с провинившимися и попытаться разобраться в причинах произошедшего. И вот теперь, глядя на стоявших перед ним Бондаровича и Михеева, он понимал, что затеял все это зря. Достаточно было прочитать рапорт, который эти двое «сыскарей» положили ему на стол несколько минут назад. Пробежав глазами по строчкам, Бушенков схватился за голову – парни не только делали орфографические ошибки в простых словах, но и не умели связно излагать свои мысли…

– Когда, по-вашему, он заметил слежку? – наконец разжал губы полковник, нервно туша сигарету в пепельнице. – Бондарович, твое мнение!

Бондарович, ярко выраженный блондин с коротким вздернутым носом, щедро осыпанным веснушками, заметно напрягся.

– Думаю, когда из такси вышел! – по-военному отчеканил он.

– Расслабься, ты не на параде! – прикрикнул на него Бушенков и перевел взгляд на Михеева, который как две капли воды был похож на своего напарника, только на полголовы ниже. – Согласен?

– Согласен! – кивнул тот.

– Садитесь, – устало махнул рукой Бушенков. – А то как будто аршин проглотили… Смотреть противно.

Михеев и Бондарович почти синхронно опустились на диван. Под тяжестью их двухметровых тел диван прогнулся и жалобно заскрипел.

– Давайте прогоним все еще раз с самого начала! – Бушенков опустил глаза в рапорт, лежащий перед ним на столе. – Значит, сегодня в одиннадцать тридцать поступил сигнал, что интересующий нас объект вновь прибыл на Краснозвездную, четырнадцать. Так? – Он посмотрел на Бондаровича.

– Так! – кивком подтвердил тот.

– Вы выехали на место и застали его в тот самый момент, когда он выходил из подъезда. Это было в двенадцать сорок две. Объект, ни с кем не входя в контакт, проследовал до ближайшей остановки такси и сел в машину под номером «5714 ММ». Таксиста нашли?

– Он сказал, что клиент попросил отвезти его на улицу Чкалова, но по пути передумал – вышел у ГУМа, – оттарабанил Михеев.

«Из этого следует, что он засек вас, дебилов, еще по дороге! – мысленно усмехнулся Бушенков. – А попросил остановиться у ГУМа, потому что знаком с азами сбрасывания „хвоста“ – уйти от слежки легче всего, затерявшись в толпе… Да, не нравится мне этот залетный, ой как не нравится!»

– Дальше вы проследовали за ним в ГУМ и потеряли его на втором этаже, в секции мужской одежды. Как впоследствии оказалось, объект, прибегнув к помощи продавщицы, купил себе новую одежду и скрылся в неизвестном направлении… Вы хоть сфотографировать его успели?

– Успели! – кивнул Михеев. – Там, в рапорте, имеется фотография… Мы даже предъявили ее для опознания Садовничему и Шкурко. Оба подтвердили, что именно этот мужик напал на них вчера вечером…

– Напал?.. – Бушенков презрительно скривился. – Пусть радуются, что он их только измордовал, а не убил… Кстати, как они? Очухались или все еще в себя прийти не могут?

Бондарович и Михеев дружно заржали.

– Очухались… – принялись рассказывать наперебой. – Шкурко в гипс закатали по самые пятки, а у Садовничего яйца распухли так, что…

– Отставить! – сквозь зубы процедил Бушенков.

Парни недоуменно примолкли. А полковник, в который раз за время этого разговора, подумал, что с подчиненными ему здорово «повезло».

– Значит, вы упустили его в ГУМе… Что конкретно предприняли, чтобы найти его по горячим следам?

– А как его отыщешь, в такой толчее? – вздохнул Михеев. – Аккурат в то самое время проходил санкционированный митинг оппозиции. Народу пришло – тьма. Он, видно, в толпе затерялся… А потом не до него стало. В сквере Дзержинского эти козлы камнями стали бросаться. Пришлось вмешаться…

– Значит, вместо того чтобы заниматься поисками вверенного вам объекта, вы стали помогать милиции наводить порядок? – с угрозой в голосе уточнил Бушенков и изо всех сил стукнул кулаком по столу. – Вы что, совсем из ума выжили?..

Бондарович и Михеев, как по команде, опустили головы и принялись изучать носки своих начищенных до блеска ботинок. Оба были бледны и угрюмы, но явно не врубались, по какой причине полковник вышел из себя.

Глядя на их коротко стриженные макушки, Бушенков вздохнул – что толку орать на этих недоделанных? Надо принимать их такими, каковы они есть, и строить свои планы исходя из имеющихся фактов.

– Ну хоть личность его установить удалось?.. – смягчив тон, спросил он.

– В нашей картотеке он не значится, – не поднимая глаз, ответил Михеев.

Ни слова не говоря, полковник снял телефонную трубку.

– Аринин все еще на месте?.. Пусть зайдет ко мне.

Михеев и Бондарович настороженно переглянулись. Бушенков знал, что они недолюбливают капитана Аринина, занимавшего в их отделе должность штатного аналитика, и за глаза называют его «белой вороной», «маменькиным сынком», «бездельником». При желании Бушенков мог бы поставить этих зарвавшихся хамов на место, но не считал нужным делать это. Здоровая конкуренция в отделе, по его мнению, была одной из составляющих успеха…

Аринин появился через три минуты – стройный, подтянутый, одетый с иголочки и с неизменной улыбкой на тонких губах.

– Вызывали? – спросил он, аккуратно прикрыв за собой дверь. На своих коллег, сидевших на диване, он даже не глянул. Похоже, неприязнь была обоюдной.

– Иди сюда… – Бушенков перелистал рапорт и, отыскав фотографию неизвестного, протянул ее Аринину. – Нужно установить личность этого человека.

Несколько секунд Аринин всматривался в снимок, а затем уточнил:

– На него есть какие-нибудь данные?

– Он не местный. Судя по говору, из России. Приехал к нам недавно. Владеет приемами борьбы. Невооружен… Ушел из-под наблюдения наших сотрудников вчера днем… Хитер, изворотлив, быстрая реакция… Ну, что еще? За время наблюдения ни с кем в контакт не вступал.

– В каком конкретно месте его потеряли? – спросил Аринин, продолжая разглядывать фотографию.

– Рядом с ГУМом примерно в час дня. Предположительно влился в ряды демонстрантов.

– К какому сроку требуется установить его личность?

– Чем быстрее, тем лучше… Завтра часам к двенадцати сделаешь?

– Постараюсь, – кивнул Аринин. – Разрешите идти?

– Иди!

Когда капитан вышел, Бушенков переключил свое внимание на Бондаровича и Михеева, весь разговор просидевших тихо, как мыши над крупой. На их абсолютно непроницаемых физиономиях не отражалось ни единой эмоции.

«Твою мать, ну и что же мне с ними делать?.. – подумал с тоской. – Только и умеют, что демонстрантов избивать да оппозиционеров к стенке ставить… А как надо чуток пошевелить мозгами, сразу пас… Может, послать их на военные сборы? Пусть оттачивают мастерство своих кулаков…»

Но в то же самое время Бушенков прекрасно осознавал, что без таких людей, как Бондарович и Михеев, его отдел не заслужил бы определенную репутацию в высших эшелонах власти. Умники на то и умники, чтобы разрабатывать комбинации, а всю грязную работу приходится выполнять таким вот дебилам. Разве заставишь умника заниматься «чистками» населения от инакомыслящих?.. Или прикажешь ему не только хитрый план придумать, но и самолично убрать неугодного политика? Да он, сплошь и рядом начитанный, тут же вспомнит тридцать седьмой год, сопоставит факты и сделает малоприятные выводы. Глядишь, чего доброго, переметнется на сторону противника и направит весь свой нестандартный ум против своих же коллег…

Глава 4

На рассвете «зэки» вновь вспомнили о еде. Кое-кто из них все еще надеялся, что охранники принесут хотя бы чаю. Не принесли. О задержанных вспомнили лишь тогда, когда потребовалось освободить камеру. Ровно в девять всех, и мужчин, и женщин, погрузили в кунг с зарешеченными окнами и со словами: «До скорой встречи!» отправили в суд.

О конечном месте назначения сообщил один из трех сопровождавших их охранников. В ответ никто не возмутился, не возразил и даже не напомнил о правах человека. В то, что через час-другой их судьба будет решена, похоже, поверили все, кроме Константина. Впрочем, и он уже потихоньку свыкся с самыми невероятными вещами. Суд через двенадцать часов после задержания? Почему бы и нет?! Слава богу, что на месте не расстреляли. А ведь могли бы. И никто не удивился бы этому…

«Странный народ, странные порядки…» – В голове у Константина стояла звенящая пустота. Весь его жизненный опыт и здравая логика как-то вдруг, в один момент, обесценились и оказались совершенно бесполезными и даже вредными вещами.

Что будет с ним через час, Константин не знал, а значит, и не мог строить планы на будущее. Подобное положение вещей угнетало его больше всего. В одном он был уверен на все сто – надо как можно скорее выпутаться из этого дерьма. Если не будет иной возможности – бежать. Бежать при первом удобном случае. Не доводя дело до зоны. В то, что впереди его ждет зона, Константин почти уверовал. Вопрос «За что?» вызывал лишь приступ идиотского смеха. Все и так было предельно ясно – его проблема состояла в том, что кто-то там, наверху, неудачно встал с левой и, даже не посмотрев себе под ноги, случайно наступил на него. А потом сделал вид, что ничего не заметил…

Вздрогнув на резком повороте, машина остановилась у небольшого трехэтажного здания.

– Приехали, – объявил один из парней, прижавшись к мутному стеклу.

Ждать пришлось недолго. Минуты через три скрипнул замок, задняя дверца слегка приоткрылась, и показавшаяся в проеме красная рожа в фуражке и с погонами прапора на плечах объявила:

– Выходить, когда позовут. Строго по фамилиям.

Ко всеобщей зависти, двое охранников, демонстративно достав сигареты, соскочили на землю.

– Не дай бог, у кого-нибудь в руках увижу сигарету, убью! – предупредил один из них и захлопнул дверь.

Тем не менее смельчак выискался. В дальнем углу, где он попробовал закурить, послышались глухие удары. Это обделенный всеобщим вниманием охранник напомнил о себе. Народ, естественно, возмутился.

– И ты хочешь схлопотать? – огрызнулся охранник на кого-то.

Но поскольку желающих «схлопотать» оказалось больше, чем он рассчитывал, охранник быстро успокоился. Правда, никто из арестованных больше не решился доставать свои сигареты.

– Сурвило! – наконец назвали первую фамилию. – На выход!

Из кунга выбрался невысокий коренастый паренек и в сопровождении высоченного охранника свернул направо.

«Похоже, дело затянется не на одни сутки», – предположил Константин, но ошибся.

Паренек возвратился в кунг минуты через три и, гордо подняв голову, объявил:

– Пятнадцать суток.

Вслед за ним отправился второй, потом третий. Женщинам снисхождения не делали. Как и в плане очереди, так и в плане наказания. Все, как один, получали по пятнадцать суток. И никаких штрафов. Через час судьи утомились и объявили перерыв. Впрочем, их можно было понять – выдержать с десяток процессов за столь короткий промежуток времени сможет не каждый. А судьи, они ведь тоже из плоти и крови.

В кунге повисла гнетущая тишина. Для измученных, изголодавшихся людей этот перерыв был, скорее, очередной пыткой, нежели отдыхом. Всем хотелось одного – поскорее бы все это закончилось.

Было так тихо, что без труда можно было услышать разговоры на улице. Оказывается, пришли чьи-то родители и жены. Хотели передать задержанным минеральную воду и еду, но охранники, не церемонясь, послали их далеко-далеко, при этом сами лакомились пирожками с мясом.

Неожиданно прозвучавшая фамилия следующего «зэка» была воспринята арестантами, как порыв освежающего морского ветерка. Процесс пошел! Но теперь он двигался нестерпимо медленно. Первый из вызванных проторчал в суде целых пятнадцать минут. Причину он сам же и объяснил:

– В здании появились журналисты и люди из Хельсинкского комитета.

Кто-то отнесся к этому с надеждой, а кто-то помрачнел еще больше, понимая, что, если и дальше дела пойдут такими темпами, жрачки им не видать до конца дня. «Показательные» процессы теперь длились по полчаса. Но потом судьям это надоело, и опять поехало-понеслось!

– Панфилов, на выход!

Константин слишком долго ждал этого момента и потому выскочил из кунга с такой поспешностью, что, ступив на землю, едва не упал – от долгого сидения затекли ноги. Но, к немалому разочарованию охранника, он все-таки удержал равновесие.

– Давай туда! – Охранник дернул своей квадратной челюстью в сторону неказистой двери, служившей черным ходом в здание суда. – И побыстрее!

Торопил он не зря, потому что в следующее мгновение к Константину подскочили какие-то мужчины и женщины.

– Сорокин тоже в машине? Вы Зайцева не видели? Слава, Слава Ахроменко… – наперебой затараторили они.

К охраннику поспешил его напарник и, злобно рявкнув на толпившихся, подтолкнул Константина к двери. Тот молча переступил порог и двинулся по узкому коридору.

«Что бы здесь ни произошло, назад в машину я уже не вернусь, – твердо решил он. – Не я выбирал правила игры. И пусть теперь не обижаются. С волками жить – по-волчьи выть».

Четкого плана побега у него не было. Но он прекрасно понимал – чтобы уйти, достаточно действовать четко, решительно, по обстоятельствам и полагаться исключительно на собственную интуицию. А она его еще ни разу не подводила. Вот и сейчас тихо нашептывала: «Более удобного случая у тебя не будет…»

Коридор закончился, и они оказались в небольшом холле. Посреди него толпились пять человек в цивильном – двое парней и три девушки. Сгрудившись в кучку, они о чем-то шушукались. Возможно, эти люди были журналистами, о которых говорили задержанные. Однако никого из них Константин не знал. Да и они отнеслись к нему прохладно. Короткий оценивающий взгляд – и только.

Протяжно заскрипев несмазанными петлями, хлопнула огромная деревянная дверь. Обернувшись, Константин отметил про себя, что она ведет на улицу. А точнее, на оживленную улицу. На это явственно указывал шум проезжающих мимо машин и троллейбусов. Единственным минусом был скучающий неподалеку мент. Тем не менее этот выход показался Константину более перспективным в случае побега.

Сопровождавший его охранник толкнул дверь в самом углу коридора и приказал:

– Вперед!

Он первым переступил порог, а его напарник, пропустив вперед Константина, замкнул цепочку.

Зал судебных заседаний представлял из себя небольшое, давно не ремонтировавшееся квадратное помещение. Пять-шесть рядов обшарпанных стульев указывали на то, что иногда здесь бывает многолюдно. Но сейчас в зале находилось всего три человека. Место судьи занимала сухая чопорная дама бальзаковского возраста. С озадаченным видом она перебирала листки из стопки бумаг. Рядом с ней расположился ничем не примечательный молодой человек в сером отглаженном костюме. Совсем юную девушку, сидевшую за столиком у самой двери, Константин заметил не сразу, а лишь тогда, когда занял место подследственного. Сгорбившись над общей тетрадью, девушка что-то записывала и, казалось, ничего вокруг не замечала. Больше чем на секретаря она не тянула.

Впрочем, сейчас присутствующие меньше всего интересовали Константина. Он понимал, что имеет дело не с людьми, заинтересованными в установлении истины, а с хорошо отлаженным механизмом «правосудия». Кому он такой нужен?.. Даже если бы Константин и знал ответ на этот вопрос, вряд ли бы что-то изменилось. Изменить ситуацию должен был он сам. И сейчас он лишний раз убедился в том, что, надумав бежать, принял правильное решение.

– Ваша фамилия? – наконец подала голос судья.

– Панфилов Константин Петрович, – его взгляд остановился на зарешеченном окне с видом на перекресток.

«Окажись я на улице, – рассудил он, – через три минуты район тут же будет оцеплен ментами. Центр все-таки, здесь их как собак нерезаных».

– Выкрикивал антироссийские лозунги… Бросал камни в сторону российского посольства… – между тем невнятно бормотала себе под нос судья, зачитывая показания свидетелей-ментов. – Срывал погоны, пуговицы…

«Пешком не уйти, – думал о своем Константин. – Значит, выход один – нужна машина. Надеяться на то, что она будет стоять у входа с открытой дверцей и ключами в замке зажигания, глупо. Но метрах в десяти – перекресток. Светофор. Из этого следует, что либо прямо по улице, либо слева или справа остановятся машины. И мне останется только сделать правильный выбор…»

– Я вас второй раз спрашиваю! – повысила голос судья. – Вы подтверждаете показания свидетелей?

– Насчет оторванных пуговиц? – Константин снисходительно усмехнулся. – Насколько я помню, милиционеры были в легких бронежилетах, а там нет пуговиц, которые можно оторвать.

– Ладно, оставим в покое пуговицы, – нахмурилась судья. – Здесь стоит ваша подпись. Этого вполне достаточно.

– Достаточно для чего? Я подтвердил, что был задержан, и только! – теперь уже разозлился Константин. – Читайте внимательнее!

– Ну, а как же показания свидетелей?

– Двух ментов?

– Защитников правопорядка, – поправила судья.

– Это кому как ближе. По мне, они – бандиты. Причем конченые. А листок у вас в руках – это и вправду серьезный документ. Только ценен он другим. Это лжесвидетельство, данное работниками милиции. Там ни слова правды. И если уж быть честным до конца, то сейчас мне больше всего хотелось бы заглянуть в глаза этим людям. Только вот где они?

– Кстати, где они? – судья растерянно покосилась на молодого человека.

– На патрулировании, – спокойно отозвался тот и выразительно развел руками, мол, на нет и суда нет.

– Можно уточнить? – неожиданно вмешалась в разговор девушка с тетрадкой и, получив молчаливое согласие, представилась: – Света Ковалева. Хельсинский комитет. – А потом спросила: – Свидетельские показания подписывали при вас? Те, кто вас задерживал?

– Нет. – Константин обращался уже только к ней. – Там была целая стопка точно таких же заявлений с пропущенной фамилией. Человек, который меня допрашивал, просто вписал мою.

– Вам предоставили возможность позвонить родным, предложили медицинскую помощь?

Перехватив взгляд девушки, Константин понял, что ее внимание привлекли кровавые пятна на его куртке.

– Ах, вы об этом, – он грустно усмехнулся. – Это кровь человека, которого задержали вместе со мной. В отделение нас везли в одной машине. Кажется, он драматург. Фамилии не знаю… При мне ему никто не помогал, скорее, добивали. А телефоны в управлении, естественно, не работали… Более того, никто не предложил мне воспользоваться услугами адвоката. Разве это справедливо – устраивать суд, где есть только обвиняемый и обвинитель?

Видимо, получив ценную для себя информацию, девушка тут же застрочила в своей тетрадке. А судья, почувствовав, что начинает терять главенствующую роль, вновь напомнила о себе:

– Ладно, вернемся к нашим баранам. Вас задержали у посольства, где вы бросали камни. Это вы отрицать не станете?

– Во первых, меня задержали в сквере, рядом с гостиницей «Свислочь», в которой я остановился. А во-вторых… Вы хоть в мой паспорт заглядывали? Я ведь москвич, и в нем об этом написано. Разве это не идиотизм – приехать в Минск только для того, чтобы бросить камень в свое же посольство?.. Что там еще? Ах да, лозунги. Не знаю, как вы, но я, например, не представляю себя кричащим: «Долой москалей!» или чего-либо в этом роде. Да и не было таких лозунгов. Их придумали уже в управлении. И вообще, я не понимаю, что вы хотите от меня услышать? То, что Москва собралась свергнуть вашего президента и для этого я собрал десять тысяч людей? – Он посмотрел прямо в глаза судье.

– Да, ерунда получается, – согласилась та, отводя взгляд.

– Тогда за что я арестован?

Молодой человек, сидевший рядом с судьей, наклонился к ней и что-то шепнул на ухо.

– Кто-нибудь может подтвердить, что вас задержали в районе сквера Дзержинского? – уже более добродушно спросила она.

Вспомнив бородача Ершова и Женю Томашевскую, Константин уверенно кивнул.

– Как минимум, двое. Оба известные журналисты. Могу назвать их фамилии…

– Все, мне это надоело! – Судья гневно швырнула листок молодому человеку. – Вы на что меня толкаете? Где ваши свидетели? Извините, но этот процесс я не могу вести.

Чего-чего, но такого финала Константин не ожидал.

«Неужели в этой продажной стерве проснулась совесть? – подумалось ему вдруг. – Или все дело в том, что по своим паспортным данным я не подхожу на роль врага народа? Да и стращать меня тюрьмой тоже нет смысла…»

Его предположения озвучила судья:

– Дело нуждается в дополнительном расследовании. Сейчас я освобождаю вас из-под стражи, но через неделю вы обязаны явиться на повторное заседание.

Константин опешил. После всего произошедшего с ним он был готов к чему угодно, но не к столь быстрому освобождению. Что же касается судьи, то она, оказавшись в откровенно дурацком положении, теперь, как могла, выкручивалась, при этом стараясь не уронить собственного достоинства. Однако решение, принятое ею, не было случайным, неожиданным и уж тем более эмоциональным. Эта женщина знала, что делала. Она прекрасно понимала, что через неделю его в этом городе уже не будет. Значит, не придется выгораживать и распоясавшихся ментов. А он, благополучно уехав отсюда, не станет распускать язык, чувствуя себя виноватым за неявку в суд.

– Свои документы получите там, где их изъяли. Справку выпишем. Все! – Она перевела взгляд на конвоира. – Давайте следующего…

Константин был первым, кто не вернулся в кунг. Ему было искренне жаль оставшихся там ребят, но не в его силах было изменить их судьбу.

В холле здания суда все еще «дежурили» журналисты. Когда Константин вышел из зала заседаний без конвоира, они мгновенно перестали шушукаться и уставились на него с откровенным недоумением. Судя по всему, здесь не привыкли к объективности судей, и то, что одного из задержанных отпустили на свободу, стало для всех полной неожиданностью…

Первым опомнился высокий худощавый паренек в яркой бейсболке. На ходу включая диктофон, он ринулся к Константину и, цепко схватив его за рукав, скороговоркой отрекомендовался:

– Дмитрий Погорельцев, радиостанция «Свобода»… – И, не снижая темпа, продолжил: – Разрешите задать вам несколько вопросов?.. Давайте выйдем на свежий воздух и поговорим… Ваши фамилия, имя, отчество!

Константин не привык быть в центре внимания и искренне не знал, как на все это реагировать. Пока он размышлял, все разрешилось само собой – дверь, ведущая на улицу, распахнулась, и в холл стремительной походкой вошла Женя Томашевская. На этот раз она выглядела совсем иначе, чем тогда, когда Константин видел ее в последний раз. Майку с изображением Полины Дегтяренко сменил свободный вязаный свитер, а вместо джинсов на Жене были широкие черные брюки. На груди красовалась пластиковая карточка представителя прессы, через плечо был перекинута миниатюрная видеокамера.

«На ловца и зверь бежит! – обрадовался Константин. – Хорошо, что я ее встретил – не надо будет идти в редакцию! Надеюсь, Томашевская ответит мне, где Полина…»

Отпихнув от себя худосочного журналистишку, он шагнул к Жене.

– Привет. Как себя чувствуешь?

Та смерила его недоуменным взглядом и пожала плечами.

– Спасибо, нормально… – И попыталась обойти его справа.

– Погоди! – Он загородил ей дорогу и заглянул в глаза. – Ты что, не узнаешь меня?

– Нет! – сказала она, как отрезала.

– Мы познакомились вчера. Когда двое ментов избивали твоего отца, ты подскочила к ним, и они переключились на тебя… Потом еще дядька с бородой появился… Помнишь?

– Такое забудешь, – Женя скорчила презрительную гримасу и вдруг удивленно вздернула брови. – Черт, да это же ты отобрал у мента дубинку!.. Я права?

– Признала, слава богу! – обрадовался Константин и, бесцеремонно взяв Женю за локоть, стал подталкивать ее к выходу. – Пошли отсюда! Нам надо поговорить!

– А как же интервью? – растерянно переспросил журналист в бейсболке, которой все это время держался рядом.

– Да пошел ты! – отмахнулся от него Константин и, почувствовав, что Женя пытается вырваться, насильно выпихнул ее на крыльцо. В спину ударил злой шепот: «Томашевской, как всегда, повезло – эксклюзив получит!», но Константин даже не обернулся…

Разговаривать на входе в здание суда было как-то неловко – слишком много народу толкалось поблизости, и, несмотря на Женино сопротивление, он потащил ее в глубь двора. Усадил рядом с собой на скамейку и тоном, не терпящим возражения, заявил:

– Самое удобное место для разговора!

– Кто ты такой? – холодно уточнила журналистка, смерив его настороженным взглядом. – И по какому праву ты ведешь себя так, будто я – твоя собственность?

– Извини… Там было слишком людно, а мне надо задать тебе пару вопросов наедине… Меня зовут Константин Панфилов. Я приехал из Москвы.

– Журналист?

– Слава богу, нет. Я ищу Полину Дегтяренко… Говорят, ты ее подруга?

Женя смерила его оценивающим взглядом.

– Я-то подруга! А вот ты кто ей будешь?.. Сват, брат, кум?.. Или очередной поклонник?.. Думаешь, если вступился за меня перед ментами, я все тебе выложу на блюдечке с голубой каемочкой?.. Да отпусти ты меня! – Она с силой вырвала свою руку. – Никуда я не убегу!

Женя и вправду не сделала никакой попытки смыться. Достала из сумочки пачку сигарет, закурила и, глубоко затянувшись, спросила:

– Ну и зачем тебе Полина?

– Вообще-то я с ней не знаком, – признался Константин. – Но хорошо знал ее мужа Павла.

– И?

– Павел погиб. Я должен передать Полине деньги, которые он заработал. На Краснозвездной я уже был – мне сказали, что она там больше не живет. Уехала из города. Где мне ее найти?

Женя пожала плечами.

– Откуда я знаю? Уехала и уехала – чай, совершеннолетняя.

– С ней все в порядке? Ничего не случилось?

– Я же сказала – не знаю.

Интуиция подсказывала Константину, что Женя лжет, но он прекрасно понимал, что не в его власти заставить ее рассказать ему всю правду. Кто он такой? Совершенно посторонний тип, который все время путается под ногами да еще и претендует на откровенность.

– Ладно, не хочешь – не говори, – вздохнул он. – Если увидишь Полину, передай, что я ее разыскиваю… Я буду здесь еще дня четыре. Остановился в гостинице «Свислочь», в двести пятом номере. Константин Панфилов! Запомнила?

Женя вдруг помрачнела и покачала головой.

– Извини, Константин, но я ее вряд ли увижу…

– А вдруг?

– Никаких «вдруг»… Кстати, а о каком таком эксклюзиве «пел» Погорельцев? Я ему что, опять дорогу перебежала?

Вспомнив растерянное лицо парня в бейсболке и его злой, завистливый шепот, Константин непроизвольно усмехнулся:

– А, этот с радиостанции! Да хотел раскрутить меня на интервью. Я ведь оказался единственным, к кому судья проявила снисхождение и не впаяла пятнадцать суток. Вот твой коллега мною и заинтересовался…

– Хочешь сказать, что тебя отпустили просто так? Даже без штрафа?

– А почему мне должны были втюхать штраф? Я ведь ничего такого не сделал. Шел по улице, случайно попал на ваш митинг, случайно увидел, как двое ментов избивают красивую девушку…

– И случайно вступился за нее! – Женя непроизвольно улыбнулась. – Ну, у нас сажают и за меньшую провинность!

Заметив, что ее настроение изменилась в лучшую сторону, Константин решился спросить то, что не давало ему покоя со вчерашнего вечера:

– Послушай, а почему на митинге на тебе была майка с Полининым портретом?.. Может, объяснишь мне, темному, что к чему?

– Долго рассказывать! – Женя посмотрела на часы. – Черт, через пятнадцать минут прессуха начинается!

– Что начинается?

– Ну пресс-конференция!.. Знаешь, что? Если ты и вправду всем этим интересуешься, давай встретимся вечером. Тогда обо всем и поговорим…

– И ты скажешь мне, где Полина?

– Скажу… Часов в семь тебя устроит?

– Где? – с готовностью откликнулся Константин.

– На площади Якуба Коласа!.. Все, извини, я убегаю! Времени в обрез! – Женя вскочила со скамейки и, поправив камеру, стремительно унеслась.

Константин жалел только об одном – что не стрельнул у Жени сигаретку. Курить хотелось так, что сводило скулы, а вся его пачка разошлась еще в камере. Купить новую было не на что – деньги вместе с документами отобрали у него в районном управлении милиции.

«Черт, я ведь даже не знаю, как туда проехать! – подумал он, вставая. – Такси не поймаешь – заплатить нечем, а таксист ждать не станет. Тем более неизвестно еще, сколько времени меня продержат в этом управлении…»

Глава 5

Когда он переступил порог гостиницы – грязный, усталый, едва сдерживающий раздражение, то больше всего на свете ему хотелось упасть на кровать и проспать не меньше суток. Наихудшие опасения оправдались – он проторчал в районном управлении милиции почти три часа. Вначале на месте не оказалось человека, который должен был выдать ему его вещи. Затем долго искали ключ от сейфа, где эти самые вещи находились. А в конце концов выяснилось, что сумма, которую изъяли у Константина при аресте, почему-то уменьшилась в два раза.

Нет, Константин не стал поднимать скандал, понимая, что все это бесполезно. Расписался в каком-то протоколе, сквозь зубы попрощался с ментами, которые всем своим видом демонстрировали открытость и доброжелательность, вышел на улицу и купил пачку сигарет. Накурившись до одурения, поймал такси и попросил отвезти его в гостиницу как можно быстрее, пообещав царские чаевые…

Таксист явно хотел подзаработать – на дорогу ушло не больше двадцати минут. Предвкушая, с каким удовольствием он сейчас примет душ и завалится на чистые простыни, Константин подошел к портье и попросил выдать ему ключ от номера. Но портье не очень-то торопился выполнить его просьбу. Смерив Константина с ног до головы внимательным взглядом, бесстрастным тоном потребовал:

– Ваш пропуск!

– Какой еще пропуск? – удивился Константин.

– Когда вы заселились к нам, вам выдали карточку гостя. Чтобы получить ключ, вы должны предъявить эту карточку. Таковы инструкции.

Мысленно выругавшись, Константин проверил все карманы – ничего похожего на пропуск там не оказалось.

– Наверное, я его потерял, – признался он с сожалением. – Или забыл в номере… – И, понизив голос, спросил: – Может, ну их к черту, эти инструкции?.. Я ведь и вправду у вас живу. Могу паспорт показать…

Портье не без опаски покосился на окошко, за которым с горделивым видом восседала пышнотелая брюнетка, и каменным голосом возразил:

– Это противоречит нашим правилам!

«Откуда ты такой, правильный, взялся?» – не без злости подумал Константин и в сердцах выпалил:

– Так что, мне на улице ночевать?

– Зачем на улице? Обратитесь к дежурному администратору… – портье кивнул в сторону брюнетки. – Если она не станет возражать, я выдам вам ключ.

Скрипнув зубами от бессильной ярости, Константин отправился к указанному окошку. Он был уверен, что брюнетка слышала каждое слово его разговора с портье и ему не придется объяснять суть проблемы. Правда, за то время, пока он шел, у стойки собралась небольшая очередь вновь прибывших. Но Константин паниковал зря – администраторша разобралась с ними достаточно быстро. Некоторых тут же отшила, сославшись на то, что в гостинице нет одноместных номеров. А те, кто безо всякого стеснения предложили взятку, получили именно то, что просили. Наблюдая за происходящим, Константин тут же вспомнил, что в свой одноместный «люкс» вселился таким же макаром – сунул в паспорт бумажку в пятьдесят долларов, и все проблемы были улажены…

Когда толпа наконец рассосалась и Константин остался у стойки один, администраторша вдруг поставила перед окошком табличку «Технологический перерыв» и, сняв телефонную трубку, принялась усердно набирать чей-то номер. Дозвонившись, с придыханием спросила:

– Любаша?.. Привет! Как дела?.. – После обычного обмена любезностями, разговор плавно перетек на более «насущные» проблемы – у какого парикмахера лучше делать прическу и каким кремом пользоваться на ночь.

В первое мгновение Константин опешил, а затем решительно постучал по окошку. Прикрыв трубку ладонью, администраторша зло прошипела:

– Не видите, разговариваю?!

– Я займу у вас не больше минуты!

– У меня перерыв!.. Вы что, читать не умеете?.. Ну, народ пошел – отдохнуть не дают!

Казалось, демонстрация своей власти доставляет администраторше неимоверное удовольствие. Константин, у которого нервы и так были на пределе, с трудом сдерживался, чтобы не выругаться вслух. Да ни в одной гостинице мира к своим постояльцам не относятся столь по-хамски. Создавалось впечатление, что он попал совершенно в другое измерение, где все делалось не для человека, а вопреки ему.

Впрочем, нетрудно было догадаться, чего ждет администраторша. Заветная «зеленая» бумажка заставила бы ее забыть о перерыве.

«Это что, каждый раз, когда я буду терять пропуск, мне придется унижаться перед этой дурой?.. – подумал Константин. – Ну уж нет, со мной этот номер не пройдет!» – Перегнувшись через стойку, он нажал на рычаг телефона и, продолжая удерживать его, с улыбкой произнес:

– Моя фамилия Панфилов, и я живу в двести пятом. Будьте добры оторвите свою задницу от стула и прикажите вашему портье выдать мне ключ!

Его спокойный голос довел администраторшу до белого каления. От возмущения она едва не задохнулась. Ее пышная грудь заходила ходуном, а с ярко накрашенных губ сорвалось совсем не литературное выражение:

– Убери руку с телефона!.. Я сейчас охранников позову!

– Да хоть милицию! Меня достали порядки в этом паршивом отеле. Ключ!.. Иначе я разнесу вашу контору к чертовой матери!

Брюнетка мгновенно присмирела, но не потому, что испугалась его угроз. Дело в том, что минуту назад в холле гостиницы появилась группа иностранцев с переводчиком, и все они с интересом наблюдали за разборками у окошка администратора. Понимая, что теряет перспективных клиентов, с которых можно содрать не одну сотню «зелененьких», администраторша решила замять скандал. С трудом выдавив из себя любезную улыбку, елейным голосом обратилась к портье:

– Александр, выдай ему ключ от двести пятого… – И, не глядя на Константина, добавила: – Надеюсь, такого инцидента больше не повторится.

– Я тоже надеюсь.

Если бы от усталости так не раскалывалась голова, Константин ни на минуту не задержался бы в этой паршивой гостинице. Но, представив себе, что сейчас ему придется упаковывать вещи, сдавать номер, а затем искать себе новое пристанище, откровенно заскучал.

«Ладно, сегодняшний день здесь перекантуюсь, а завтра что-нибудь придумаю…» – Он забрал у портье ключ и поднялся по лестнице на второй этаж. Знакомая горничная, сидевшая за столиком, встретила его приветливой улыбкой. Поздоровавшись, Константин отпер свой номер и, захлопнув дверь, прямо на пороге принялся стаскивать с себя шмотки. Ему казалось, что запах тюрьмы въелся в него до кончиков ногтей и что отмыться от всего этого дерьма, в котором его вываляли по самую макушку, теперь практически невозможно…

…Константин стоял под душем почти целый час, раз за разом намыливая крепкое загорелое тело. Лишь когда от пара в маленькой ванной стало нечем дышать и он почувствовал, что засыпает, закрыл кран с горячей водой и до упора пустил холодную. Обжигающие ледяные струи привели его в чувство – сон словно рукой сняло. Насухо вытершись, закрутил полотенце вокруг бедер и вышел из ванной. С размаху плюхнулся на кровать поверх покрывала и, нащупав рукой пульт управления, включил телевизор. По российскому каналу «ТВ-6» как раз передавали новости. После нескольких «горячих» репортажей из Чечни на экране вдруг появился до боли знакомый проспект Минска и шествующие по нему толпы демонстрантов. Константин мысленно чертыхнулся – не хватало еще, чтобы его физиономия попала в кадр. Но, слава богу, пронесло – сколько он ни вглядывался в разгоряченные лица молодых людей, себя среди них не заметил… Понятно, что вслед за мирной демонстрацией последовали колоритные сцены избиения омоновцами митингующих. На экране все это выглядело еще отвратительнее, чем в жизни, – здоровенные парни в камуфляже изо всех сил колотили дубинками по спинам немощных старушек и юных пацанов. Константин хотел было переключить телевизор на другой канал, но вдруг увидел на экране знакомую физиономию – показывали какую-то фотографию. Потом опять пошли кадры митинга – высокий сухопарый мужчина в черном пальто что-то эмоционально кричал в мегафон.

– Белорусская оппозиция понесла тяжелую утрату – сегодня утром в результате сердечного приступа в одной из больниц города Минска скончался Михась Корней, лидер патриотической организации «Народный фронт», – словно сквозь туман донесся до него голос комментатора. – По мнению подавляющего большинства, он имел реальные шансы возглавить объединенную оппозицию. Теперь же, когда у оппозиции больше нет своего лидера, оппозиционерам придется нелегко… Популярность Михася Корнея в последнее время очень возросла…

«Интересно, где я мог видеть этого Корнея?.. На митинге?.. Или в тюрьме?.. Нет, точно не в тюрьме – он же умер сегодня утром… Умер, умер… Черт, почему я зацепился за это дурацкое слово?.. Не потому ли, что я никогда не видел этого Корнея живым? Но единственный мертвец, с каким я сталкивался в последнее время, был тот самый задушенный, которого двое кретинов пытались вытащить из Полининой квартиры…» – Подгоняемый дурным предчувствием, Константин бросился к шкафу. Распахнув дверцы, вытащил на свет божий кожаную куртку и принялся перетряхивать карманы. На пол с легким шлепком упал паспорт покойника, который он неосознанно прихватил с собой и от которого совершенно забыл избавиться. Дрожащими пальцами Константин перелистал страницы и, найдя ту, на которой была наклеена фотография, с замиранием сердца уставился на нее. Высокие залысины, длинноватый нос, глубоко посаженные глаза – очень похожий снимок только что демонстрировали на экране.

«Михаил Степанович Корней» – подпись под фотографией в паспорте развеяла его последние сомнения. Застонав, Константин опустился на кровать, совершенно не обратив внимание на то, что полотенце давно упало на пол и он сидит совершенно голый.

«В новостях сказали, что он умер от сердечного приступа!.. Но какой, к черту, приступ, если я ясно видел на его шее след от удавки… Выходит, Корнея убили!.. И убили, скорее всего, спецслужбы… Теперь понятно, почему эти гады охотились за мной, и ясно, почему слежка велась так нагло. Они хотели, чтобы я свалил отсюда как можно скорее…» – Константин почувствовал, как в его душе нарастает паника. Нет, он совершенно не боялся за свою жизнь. Что-что, но за себя он мог постоять – выкручивался и не из таких переделок. Но то-то и оно, что тогда все было ясно, как дважды два, а теперешняя ситуация выглядела иначе – он ровным счетом ничего не понимал. Садистское избиение демонстрантов прямо на улице, переполненные камеры, драконовское правосудие – казалось, каким-то невероятным образом ему удалось переместиться в Германию конца тридцатых…

«Черт побери, да здесь творится самый настоящий беспредел!.. Если лидера оппозиции спокойно убивают, а затем втюхивают всем, что он умер от сердечного приступа, то что тогда говорить о простых смертных?.. Эх, и угораздило же меня перейти дорогу спецслужбам!» – Ему нестерпимо захотелось выпить. Все равно чего – водки, вина, коньяку… И предпочтительно не каких-нибудь «дежурных» сто грамм, а добрую половину бутылки.

Облизав пересохшие губы, Константин усилием воли сдержал этот порыв. Через каких-то три часа у него была назначена встреча с Полининой подругой – Женей Томашевской. Не хватало еще, чтобы он пришел на это деловое свидание пьяным в стельку…

* * *

Они должны были встретиться в семь. Но ни в семь, ни в половине восьмого Женя так и не появилась. Константин успел досконально изучить каждый из трех огромных памятников, «украшавших» одну из площадей Минска, выкурить пять сигарет и мысленно отругать себя за наивность.

«Эта девчонка меня одурачила!» – наконец понял он, но для очистки совести решил подождать еще пятнадцать минут. И вдруг увидел, что со стороны подземного перехода в его сторону движется красивая высокая блондинка. Константин залюбовался ее точеными ножками и немало смутился, когда блондинка широко улыбнулась ему и помахала рукой. Даже оглянулся, решив, что этот жест предназначается кому-то другому. Но за его спиной никого не было, и Константин вгляделся в девушку повнимательнее. Каково же было его удивление, когда он узнал в сексапильной блондинке Женю Томашевскую…

Да, с тех пор как Константин видел ее в здании суда, Женя заметно похорошела. Угловатость и неуверенность движений исчезли, уступив место мягкости и женственности. Вместо широкого вязаного свитера и расклешенных брюк на ней было что-то воздушное, светлое, до неприличия короткое…

– Это ты? – на всякий случай уточнил он, когда девушка подошла к нему вплотную.

Женя весело расхохоталась:

– У тебя такое лицо, словно тебя укусил скорпион… Да я это, я. Не узнал?

– Не узнал.

– Бывает. А вот ты совершенно не изменился – такой же угрюмый и злой. Зубы болят, что ли?

От такой фамильярности Константин даже опешил. Мысленно приказав себе не заводиться, небрежно заметил:

– Ты опоздала почти на час.

– У меня были важные дела… Так куда мы пойдем?

– В смысле?

– Ну, ты же хотел поговорить! Сам, между прочим, набивался. А теперь в кусты, что ли? Думаешь, я буду болтать с тобой, сидя на лавочке? Давай, веди девушку в ресторан, кавалер!

Константин пожал плечами.

– Я не отказываюсь. Но я совершенно не знаю города. Так что выбор за тобой.

– За мной? Ладно! – Женя лукаво улыбнулась. – Все зависит от твоей платежеспособности, ковбой… Можно посидеть в каком-нибудь дешевеньком кафе – кофе попить с бутербродами. А можно и в солидный кабак завалиться…

– С бабками у меня порядок.

– Тогда пойдем!

Ее излишне игривый тон никак не вязался с тем образом, который сложился у Константина после первых двух встреч. Когда Женю избивали омоновцы, она выглядела подавленной и растерянной. Этакая разнесчастная Золушка, которую обижают все, кому не лень. В здании суда Женя вела себя, как холодная бизнес-леди, и тогда Константин проникся к ней невольным уважением. Сейчас же перед ним стояла бесшабашная гулена, у которой только одна цель в жизни – завалиться в развеселый кабак и хорошенько погудеть.

Пока он размышлял, с чего начать разговор, Женя привела его к уютному на первый взгляд ресторанчику со странным названием «Паляуничы». С уверенностью завсегдатая она толкнула тяжелую дверь и, улыбнувшись швейцару, стала спускаться вниз по ступенькам. Через минуту они оказались в небольшом подвальчике с необычным интерьером – на стенах вперемешку с настоящими охотничьими ружьями висели трофеи – головы лосей, диких кабанов и чучела птиц. Грубо сколоченные столы и скамейки были сделаны из необработанного дерева, а по залу шныряли официанты в каких-то странных камзолах.

– Колоритный ресторанчик, ничего не скажешь, – вслух удивился Константин, опускаясь на лавку.

– Зато кормят вкусно… – Взяв со стола меню, Женя принялась вслух перечислять предлагаемые блюда, отпуская при этом колкие комментарии: – «Фазан по-богемски»… Не иначе, курица-несушка, жесткая, словно резина… «Заяц в горшочке»… Бр-р-р, небось котятина! Нет, это не для нас! «Мясо дикого кабана»… А вот это, пожалуй, можно попробовать! Никакой он, конечно, не дикий – обыкновенная свинина с отварным картофелем… Не возражаешь, если я закажу именно это блюдо?

– Мне все равно.

Подозвав официанта, Женя сделала заказ, не забыв включить в него и бутылку красного сухого вина. Все это время Константин сидел как на иголках – ему не терпелось побыстрее перейти к делу. В суде Женя пообещала сказать ему, где Полина, но, судя по всему, не очень-то торопилась выполнить свое обещание. Маленькими глотками отпивала из бокала вино, услужливо налитое официантом, и трепалась о чем угодно, старательно обходя интересующую его тему. Наконец Константин не выдержал. Забрав из Жениных рук бокал, поставил его на стол и посмотрел ей прямо в глаза:

– Ну?

– Что «ну»? – Женя сделала вид, что не поняла.

– Где Полина?

Женя пожала плечами.

– Не знаю.

– Опять двадцать пять! – Константин едва сдерживал возмущение. – Зачем же ты тогда пришла?

– Зачем, зачем?.. Интересно стало, как ты меня «колоть» будешь. Люблю острые ощущения.

– Я что, следак, чтобы тебя «колоть»?

– А разве нет?

Устав от этого бессмысленного разговора, Константин вытащил из пачки сигарету.

– Ей-богу, не пойму, в какие игры вы все тут играете? Клиника, да и только…

– А ты попробуй поживи у нас с месячишко. Сам психом станешь…

– Уже стал. – Константин тяжело вздохнул. – Повторяю в который раз – я приехал сюда, чтобы найти Полину Дегтяренко и помочь ей. С ее мужем Павлом мы вместе воевали в Афгане. Месяц назад он погиб и перед смертью попросил меня отвезти заработанные им деньги его семье. Все?

– Откуда я знаю, что ты – тот, за кого себя выдаешь?

– Паспорт показать?

– Любой документ можно подделать.

– Зачем подделывать-то?

– Ты прав – незачем. Но ты все равно ведешь себя очень странно. Я тут подумала на досуге и пришла к нехорошим для тебя выводам… Даже то, что ты вступился за меня перед той мразью в погонах, свидетельствует против тебя! Так мог поступить только круглый идиот или провокатор! И то, что тебя выпустили из зала заседаний без суда и следствия… А может, ты из московского ФСБ? Приехал к нам, как говорится, на стажировку – опыта поднабраться?

Несколько секунд Константин не мог прийти в себя от изумления – впервые в жизни его приняли за фээсбэшника.

«Как же они тут напуганы, если нормальный мужской поступок воспринимают как нечто сверхъестественное!» – Он с трудом заставил себя улыбнуться:

– Если хочешь, можешь считать меня идиотом… А что касается московских фээсбэшников, то я сам у них на крючке. У меня с ними давние счеты… Или у них со мной?..

Вопреки ожиданиям, Женя не отвела взгляда. В ее голубых глазах плескалось сомнение – не очередная ли это провокация? Константин продолжал в упор смотреть на нее, мысленно пытаясь переломить стоявшую между ними стену. «Ну, почему ты мне не доверяешь? – спрашивали его глаза. – Я же не желаю Полине зла… Я только хочу помочь ей!»

– Ладно, – первой сдалась Женя. – Я расскажу все, что знаю… Тебе, наверное, известно, что у нас в Беларуси бесследно исчезают люди. Этим, конечно, никого не удивишь, если бы не одна маленькая закономерность – чаще всего пропадают те, кто открыто выступает против нынешней власти. Какой-нибудь оппозиционный политик дал интервью западной прессе – не проходит и недели, как он исчезает. Журналист написал обличительную статью о президенте – его машину находят на обочине шоссе. Естественно, пустой и тщательно вымытой – ни одного отпечатка пальца. Власть пытается свалить все на самих пропавших – дескать, все считают их пострадавшими, а они спокойно слиняли на Запад. Но, как ни странно, ни один из исчезнувших людей пока не объявился. Хотя здесь, в Беларуси, у них остались семьи – жены, дети, матери…

– Намекаешь на то, что в этом замешаны ваши фээсбэшники?

– У нас нет ФСБ. А эта организация называется по старинке – Комитет государственной безопасности… Да, я уверена, что это дело рук гэбистов. Слишком уж круто все организовано – ни свидетелей, ни трупов. Сразу видно, что профессионалы работают…

Сердце Константина екнуло и забилось часто-часто. Стараясь не показывать своего волнения, он осторожно спросил:

– А Полина?

– А что Полина? Ее тоже убрали… Около месяца назад. Так что ты опоздал, ковбой!

Хладнокровие, с каким Женя произносила эти слова, неприятно резануло его слух. И хотя сам Константин никогда не был излишне эмоционален, у него в голове не укладывалось, почему Женя говорит о смерти своей лучшей подруги так сдержанно. Он мог бы понять все – слезы, истерику, заламывание рук, дрожание голоса… Но только не простую констатацию факта: «Ее тоже убрали. Около месяца назад».

– Удивляешься, почему я спокойна как танк? – вдруг спросила Женя.

– Удивляюсь, – признался Константин.

– Полину уже не вернуть, а жизнь продолжается…

Он хотел было возмутиться, даже набрал в легкие побольше воздуха, но в последний момент передумал. Его остановило выражение Жениных глаз, до краев наполненных слезами. Именно такие взгляды Константин видел в тот самый день, когда хоронил свою мать. Наверное, тогда он сам смотрел на окружающий мир точно так же…

Помолчав, спросил:

– Тебе известны какие-нибудь подробности?

– Подробности чего? – Женя украдкой промокнула глаза. – Как ее брали?.. Этого не видел никто. А если кто и видел, то боится признаться… В начале лета Полина заметила за собой слежку. Гэбисты вели себя нагло, вызывающе, как последние скоты. Демонстративно ходили по пятам, даже не соблюдали элементарных мер конспирации. Другая на Полькином месте давно смоталась бы за кордон. Попросила бы политического убежища или просто уехала бы на стажировку. У нас такое возможно – журналистов оппозиционных изданий часто посылают то в Польшу, то в Чехию… Но она только смеялась… Говорила, что не боится их, потому что они сами трусы – только и могут, что с детьми и бабами воевать. Да, Полька была бесшабашной и отчаянной. Продолжала лезть на рожон – писала такие статьи, что даже мне было не по себе. Потом она уехала в отпуск. Когда вернулась, позвонила мне и сказала, что вечером зайдет. Но не зашла… Вначале я решила, что у нее очередной бурный роман… Извини, конечно, но твой друг Павел не подавал весточек о себе больше года. Неудивительно, что Полина считала себя свободной… Так вот, я оставила ее в покое на две недели. Потом вновь позвонила – трубку никто не брал. Ее мобильник тоже был отключен. Проходя мимо, заглянула к соседке – от нее и узнала, что Полина уехала из города и что в ее квартире проживают совсем другие люди. И тогда мне все стало ясно – ее убрали…

– А в милицию ты обращалась?

– Конечно. У меня приняли заявление и пообещали, что сделают все возможное, чтобы найти ее…

– Может, и вправду найдут?

– Как же, разбежались! – зло усмехнулась Женя. – Всех других не нашли, а Полину в виде исключения найдут. Им ведь гораздо выгоднее все перевернуть вверх тормашками – мол, опальная журналистка смылась в Америку, а оппозиция спекулирует на ее имени…

– Но ведь нельзя же сидеть сложа руки! – возмутился Константин.

– А мы и не сидим: организовываем митинги, пикеты, пишем статьи. Пытаемся достучаться до людей. Но все это, как правило, заканчивается одинаково плохо… Да ты и сам видел, как. Самое печальное то, что большая часть населения не имеет к власти никаких претензий. Главное, что пенсию платят вовремя, а то, что на эту пенсию невозможно жить по-человечески, дело десятое…

В воздухе повисло неловкое молчание, но никто не решился нарушить его первым. Пока Константин пытался решить для себя, что ему теперь делать, Женя пододвинула к себе принесенный официантом заказ и принялась вяло ковыряться в тарелке. Этот непростой разговор аппетита ей явно не прибавил.

«Перед Пашкой я могу оправдаться только одним образом – найти тех, кто убил его жену, – подумал Константин, закуривая очередную сигарету. – Но с какого конца начинать поиски? Я в чужой стране, никого здесь не знаю… Мне может помочь только Женя. Но согласится ли она?..» – И вдруг его словно током ударило – он совсем упустил из виду Юльку! Если Женя права и Полину Дегтяренко убили, то где тогда находится ее дочь? Неужели тоже мертва?.. Нет, даже в мыслях он не мог допустить такого!

– Женя, что с Юлькой? Ты знаешь, где она?

Отодвинув тарелку, девушка посмотрела на него долгим немигающим взглядом:

– Надеюсь, жива. До убийств детей эти подонки еще не опускались.

– Ее надо найти! – заявил Константин.

– Я пыталась. Прошлась по детским больницам, обзвонила детские дома…

– И как?..

– Пока никак. Все это не так быстро делается.

– Может, помочь?

Женя покачала головой:

– Не надо…

– Послушай, я ведь тоже заинтересован в том, чтобы найти девочку! И проучить тех, кто убил ее мать. Но одному мне с вашими гэбистами не справиться – я здесь на чужой территории. Предлагаю объединить усилия. Ты будешь моими глазами и ушами, моим информатором. А всю грязную работу я возьму на себя…

Женя вспыхнула, хотела что-то возразить, но неожиданно передумала. Спокойно взяла бокал и сделала маленький глоток.

– Ты все сказал? – спросила она не без сарказма.

– Не все, – мрачно ответил Константин. – Но ты, похоже, не вдохновилась моей идеей…

– Объяснить, почему? Потому что ты прав в одном – ты здесь чужак. Был им и всегда им останешься… И не лезь к нам со своим уставом. Свои ошибки мы будем исправлять сами… В любом случае, тебя здесь больше ничто не держит. Ты узнал все, что хотел. Теперь можешь спокойно уезжать в свою Москву.

– А это уже мое дело – уезжать или нет! – вспылил Константин.

– Не спорю – твое. Но меня прошу больше не доставать. – Она решительным жестом подозвала официанта. Когда тот подошел, предупредила: – Мы хотим расплатиться…

– Сейчас принесу счет, – ответил тот и мгновенно смылся.

И вновь за столиком повисло гробовое молчание. Нет, Константин не обиделся на Женю, хотя в любое другое время ее слова задели бы его за живое. Но сейчас ему было не до проявления эмоций. Он судорожно размышлял, как уговорить Женю согласиться играть на его стороне? Она была нужна ему, как воздух. Как глоток воды в пустыне. Да, он может привезти сюда тонну взрывчатки и подорвать здание местного КГБ, но где гарантии, что он убьет именно тех людей, которые отдали приказ уничтожить Полину? Да, он может обойти все детские дома в поисках Юльки Дегтяренко, но на это уйдут долгие месяцы… Нет, без помощи Жени, которая в силу своей профессии прекрасно ориентируется в сложившейся ситуации, ему никогда не найти истинных преступников…

Увы, чем больше Константин размышлял над всем этим, тем сильнее в его душе нарастало чувство беспомощности. Время шло, а он никак не мог придумать, каким образом сможет уговорить Женю играть на его стороне. Вот уже и официант принес счет, Константин расплатился, а в голову по-прежнему не приходило никаких идей. Делать было нечего – вслед за своей спутницей он направился к выходу. Когда они проходили мимо стойки бара, на которой стоял небольшой цветной телевизор, Женя вдруг остановилась и присела на высокий стул. Константин не сразу понял, почему, но, увидев на экране заставку вечернего выпуска «Сейчас», последовал ее примеру. И вновь одной из первых новостей стал репортаж из Беларуси. После прокрутки знакомых кадров «зачистки» на митинге по каналу пошла информация о скоропостижной смерти Корнея. Константин перевел взгляд на Женю – ее лицо было печальным и слегка отрешенным.

«Черт побери, кажется, я знаю, как уговорить ее! – промелькнуло в голове. – Корней! Вот моя козырная фишка…»

Досмотрев репортаж до конца, Женя молча вышла из ресторана и, открыв сумочку, достала из нее пачку сигарет. Константин вытащил зажигалку и дал ей прикурить.

– Жаль Корнея, правда? – негромко обронил он, тоже закуривая.

– Конечно, жаль. Неплохой мужик был.

– Между прочим, он умер не от сердечного приступа. Его убили.

Константин ожидал, что его слова будут восприняты как сенсация, но Женя отреагировала на эту новость на удивление спокойно.

– Возможно… Но нет доказательств.

– Почему нет? Есть.

– У тебя, что ли? – Женя насмешливо покосилась в его сторону.

– У меня. Корнея задушили. Когда я осматривал его труп, он был еще теплым…

Впервые за последние полчаса в Жениных глазах вспыхнули огоньки любопытства. Она резко остановилась и внимательно посмотрела на него.

– А ты, часом, не врешь?

– Какой смысл?

– Ну, чтобы подогреть мой интерес к своей персоне.

Ни слова не говоря, Константин вытащил из кармана паспорт Корнея и протянул его Жене. Несколько минут девушка молча просматривала документ, а затем недоверчиво спросила:

– Откуда он у тебя?

– Вытащил из кармана покойника и случайно прихватил с собой… Тогда я не знал, что этот покойник – лидер вашей оппозиции.

Не говоря ни слова, Женя схватила его за руку и потянула в арку, ведущую во дворы. Отыскав в темноте скамейку, усадила Константина рядом с собой и тоном, не терпящим возражений, потребовала:

– Рассказывай!

– О чем?

– Все с самого начала: где и когда ты видел убитого Корнея.

– Ну, рассказчик из меня ерундовый. Могу только изложить факты… – Он замолчал, прикидывая, с чего начать. – Два дня назад я приехал в Минск. И сразу направился к Полине Дегтяренко. Адрес узнал в справочном бюро. Дом нашел быстро. Поднялся на четвертый этаж, вижу – дверь квартиры приоткрыта. Вошел, а там, в прихожей, двое здоровенных пацанов упаковывают чей-то труп. Я и решил, что это Полина. Вырубил пацанов, а потом заглянул в пакет… Вот тогда-то я его и увидел… А насчет паспорта неувязочка вышла. Он торчал из кармана Корнея, я его вытащил, но посмотреть не успел – пришлось срочно уносить ноги. Опомнился только на улице – хотел сразу выбросить, но совершенно про него забыл. Вспомнил только сегодня, когда узнал о его смерти.

Несколько секунд Женя переваривала услышанное, а затем недоверчиво переспросила:

– Ты уверен, что это был Корней?

– На лица у меня память хорошая.

– Господи, Костя, мне тебя послал сам бог! – Впервые за время их знакомства она смотрела на него почти что с обожанием. – Это же сенсация! Ты понимаешь?.. Они убили Полину, а ее квартиру стали использовать в своих целях!.. Это будет сногсшибательный материал! – Женя победно вскинула руки и негромко выкрикнула: – Йес! – Затем, словно устыдившись своего порыва, вновь напустила на себя деловитость: – Значит, так! Сейчас мы поедем к моему знакомому оператору, и ты дашь мне интервью… У меня машина за углом припаркована!

– Интервью я дам, – кивнул Константин и, взвешивая каждое слово, продолжил: – Но только в том случае, если ты согласишься на мои условия.

– Какие еще условия?.. Что ты несешь?..

– Погоди, не перебивай! Я приехал сюда… Да ты и сама знаешь, зачем – повторяться не стану. Так случилось, что Полину Дегтяренко убили, а ее дочь пропала. И я не уеду отсюда, пока не разыщу Юльку и не найду тех, кто сделал ее сиротой. И заказчики, и исполнители свое получат. Ты прекрасно понимаешь, что один я не справлюсь. Мне нужна твоя помощь. Я не предлагаю тебе во всем этом участвовать. Достаточно поделиться со мной правдивой информацией. Ведь ты или кто-нибудь из твоих коллег наверняка проводили журналистское расследование. Уверен, вам известно, кто из гэбистов приложил к этому руку… Так вот, если ты мне поможешь, я дам тебе интервью. Поняла? – Женя кивнула. Заметив, что она собирается что-то сказать, Константин поднял руку, требуя еще минуту внимания. – Нет, сейчас мы никуда не поедем. Даю тебе ночь на размышления, чтобы решить – принять или нет мои условия. Если решишь мне помогать, приходи завтра часиков в десять ко мне в гостиницу. И не пытайся меня обмануть: взять интервью, а потом слинять. Со мной этот номер не пройдет… Я не привык, чтобы меня подставляли!

– А ты, оказывается, не такой валенок, каким показался мне с самого начала! – Женя резко встала и смерила его презрительным взглядом. – Из тебя, Константин Панфилов, получился бы очень хороший шантажист… Но с шантажистами я принципиально не связываюсь. От них дурно пахнет!.. И провожать меня не надо, сама доберусь! – Последнюю фразу она обронила уже на ходу, удаляясь прочь от скамейки быстрым уверенным шагом.

Проводив Женю задумчивым взглядом, Константин закурил и подумал:

«Почему она так взбесилась?.. Неужели ее не устраивают мои условия? Но я вроде бы сам подставляюсь, давая ей это интервью… Хотя, видит бог, я приехал сюда не для того, чтобы заниматься политикой и бороться с чужим режимом. Все, что мне надо, – найти и наказать тех, кто виновен в Полининой смерти… Но самое главное – отыскать Юльку».

Глава 6

Весь день полковник Бушенков провел у директора КГБ – согласовывал с ним планы на будущее и отчитывался о проделанной работе. О задании, которое он поручил Аринину, напрочь забыл и был немало удивлен, увидев капитана в своей приемной.

– Что-то срочное? – поинтересовался вскользь полковник, забирая у секретаря почту.

– Да. Мне удалось установить личность интересующего вас человека и место, где он, скорее всего, проживает.

«Какого человека?» – хотел было спросить Бушенков, но вдруг понял, что речь идет о том самом «залетном», который оказался не по зубам Михееву и Бондаровичу.

– Сделай нам кофе, – бросил он секретарше и, открыв дверь, ведущую в кабинет, кивнул Аринину: – Проходи.

Только сейчас он заметил, что кроме неизменной черной папки капитан держит в руках и видеокассету.

– Вообще-то, я выполнил это задание еще утром, – принялся оправдываться Аринин, переступая порог. – Хотел доложить, но вас не было.

– Ничего страшного, – махнул рукой Бушенков, усаживаясь за стол. – Никуда он от нас не денется, этот гастролер… Мог бы и не нагружать меня сегодня. Время-то уже позднее – конец рабочего дня… Ладно, давай выкладывай побыстрее, кто он такой, и по домам…

Подойдя к видеомагнитофону, Аринин вставил в него кассету и взял пульт управления. И в своей обычной манере стал подробно описывать все свои действия. Бушенков хотел было его остановить, но затем махнул рукой – иногда очень даже полезно знать ход мыслей подчиненных.

– Проанализировав полученную информацию, я попытался поставить себя на место интересующего нас объекта и пришел к некоторым выводам, вытекающим один из другого, – деловито начал капитан. – Если он скрылся от слежки в толпе демонстрантов, то, во-первых, должен был идти в колонне довольно долго. Во-вторых, попасть под «зачистку». И в-третьих, вполне возможно, что его задержали. Чтобы проверить вышесказанное, я обратился во второй отдел – они снимали арестованных для досье – и показал им фото нашего фигуранта… И тут мои выводы подтвердились – его опознали… – Аринин включил видеомагнитофон. – Сейчас вы увидите кадры оперативной съемки…

На экране телевизора замелькали лица мужчин и женщин. Из-за света, направленного прямо в глаза, задержанные выглядели бледными и изможденными. Да и фон для съемки был выбран не самый лучший – грязно-серая потрескавшаяся стена.

– А вот и наш клиент! – чуть улыбнулся Аринин.

В отличие от предыдущих задержанных мужчина, появившийся на экране, держался на удивление спокойно. Камера зафиксировала его в тот самый момент, когда он стоял лицом к стене, подняв руки над головой. После окрика оператора он развернулся и не без сарказма процедил сквозь зубы:

– А я-то уж подумал, что вы прямо здесь всех и расстреливаете…

«Ну и наглец!» – подумал Бушенков, во все глаза глядя на фигуранта.

На первый взгляд тому можно было дать лет тридцать семь. Высокий, светловолосый, с резкими чертами лица, он производил впечатление бывалого бойца. Цепкий, внимательный взгляд, волевой подбородок…

– Судя по паспорту, его фамилия Панфилов, – принялся комментировать Аринин. – Имя-отчество – Константин Петрович. Москвич. В Минске, согласно его показаниям, оказался проездом. На митинг попал случайно. Ночь провел в следственном изоляторе вместе с остальными задержанными. Утром его отправили в суд…

– И где он сейчас? В тюрьме?

– К сожалению, по решению суда его выпустили. Судья, Ничипорук Татьяна Игоревна, побоялась давать ему срок – россиянин как-никак. К тому же в зале суда находились журналисты и представители Хельсинкского комитета. И те и другие отнеслись бы с неодобрением, если бы представителю дружественной страны дали пятнадцать суток.

– Твою мать! – сквозь зубы выругался Бушенков. Какие все-таки перестраховщики эти судьи! Нет бы засадить этого Панфилова на месяцок-другой, чтоб неповадно было в наших митингах участвовать. Ан нет, побоялась она, видите ли, что обидит российского подданного! И где теперь этого подданного искать?.. Небось сразу, как только оказался на воле, собрал свои манатки и дунул в неизвестном направлении.

«Хорошо, если так, – промелькнуло в голове. – А если нет?.. То, что он появился на Краснозвездной в тот самый момент, когда там убивали Корнея, не может быть простым совпадением. Нет, тут что-то не так… Может, московские коллеги решили нас проконтролировать и послали к нам своего человека? Но тогда какого черта он сразу в этом не признался?.. Нет, пока я его лично не допрошу, не успокоюсь…»

– Затем я сделал запрос во все гостиницы города, – тем временем продолжал Аринин. – Ответ пришел буквально сразу. Панфилов Константин Петрович проживает в двести пятом номере гостиницы «Свислочь». Судя по описанию, это он и есть… Правда, сейчас Панфилов в номере отсутствует. Ушел куда-то в половине седьмого и все еще не вернулся.

– Ну и что ты думаешь по этому поводу? – спросил Бушенков. – Подождем до завтра?

– Мне кажется, ждать не стоит. Надо немедленно отправить в гостиницу наших людей.

– Согласен! – Бушенков снял телефонную трубку и, набрав номер дежурного, приказал: – Пришлите ко мне Михеева и Бондаровича! – Перехватив недоуменный взгляд Аринина, положил трубку и после этого пояснил свой выбор: – Надо же дать парням возможность реабилитироваться!

– И все же это не самые лучшие кандидатуры! – осторожно заметил капитан.

– Лучшие, не лучшие – других нет. Будешь лично контролировать операцию. Ясно?.. Ну-ка, крутани-ка пленочку с самого начала. Хочу еще разок полюбоваться на этого гастролера…

Пока на экране Панфилов в очередной раз демонстрировал свой черный юмор, Бушенков думал о том, что не промахнулся, взяв Аринина в свой отдел. Капитан, окончивший московскую военную академию, просиживал штаны в статистическом центре, где его гениальные идеи не находили отклика у начальства. Когда же Бушенкову потребовался аналитик и Аринин оказался в числе претендентов на эту должность, полковник долго колебался, прежде чем взять его. Все-таки работа в особом отделе была специфической, и на должность аналитика требовался человек с крепкими нервами. Но пока Аринин вполне справлялся со своими обязанностями и однажды даже принял непосредственное участие в одной из секретных операций…

Стук в дверь прервал воспоминания Бушенкова.

– Входите! – разрешил он, жестом приказав Аринину выключить видеомагнитофон.

В кабинет четким строевым шагом вошли Бондарович и Михеев.

– Здравия желаем! – поздоровались оба с порога.

При виде Аринина, уютно расположившегося в кресле с чашечкой горячего кофе, их физиономии вытянулись. Правда, на этот раз парни посчитали нужным поздороваться со своим коллегой. И хотя их приветствие прозвучало невнятно, Аринин кивнул в ответ.

– Присаживайтесь! – Бушенков указал на стулья, выстроенные вдоль стены, и, не дожидаясь, пока Михеев и Бондарович устроятся поудобнее, с нажимом продолжил: – Личность вашего фигуранта установлена. Это Панфилов Константин Петрович, москвич. Проживает в гостинице «Свислочь» в двести пятом номере. Задание следующее – привезти Панфилова на нашу явочную квартиру на улице Никифорова и оставить там до утра. Если застанете его в номере, покажите удостоверения и попросите проследовать с вами. Не подчинится, действуйте по усмотрению. Но без лишнего шума. Ясно?

– Так точно! – дружно ответили те.

– Ответственный за операцию – капитан Аринин. Он с вами не поедет, но будет держать все под контролем. Если возникнут вопросы, звонить непосредственно ему… Ясно?

– Вопрос можно задать? – обращаясь исключительно к Бушенкову, спросил Михеев.

– Слушаю?

– А если он вооружен?.. Нам-то оружие применять можно?

– Я же сказал – действовать по обстоятельствам. Если начнет отстреливаться, применяйте. Но первыми не начинать. А стрелять на поражение только в крайнем случае. Все свободны!

Парни вскочили и со всех ног бросились к выходу. Ни первый, ни второй, проходя мимо Аринина, даже не посмотрели в его сторону. Заметив это, тот усмехнулся и, сунув кассету в упаковку, положил ее на стол Бушенкова.

– Зря вы назначили меня ответственным за эту операцию… Они постараются сделать все, чтобы меня подставить.

– Например? – насторожился Бушенков.

– Пришьют этого Панфилова, а потом станут уверять, что тот первый начал.

– Ну и хрен с ним. Значит, судьба у него такая… Что-нибудь еще?

– Я тут проявил кое-какую инициативу, – негромко сказал Аринин. – Не знаю, понравится вам это или нет…

– Говори, чего уж там!

– У меня в Москве остались кое-какие связи – бывший однокурсник в ФСБ работает. Так вот, я попросил его проверить нашего Панфилова. В обход непосредственного начальства, разумеется. Вдруг раскопает что-нибудь любопытное?

– Молодец! – сдержанно похвалил Бушенков. – Если и дальше будешь так стараться, быстро получишь очередное звание.

Уголок рта Аринина непроизвольно дернулся, и Бушенков понял, что при всей своей внешней холодности капитану не чуждо тщеславие. Чтобы раззадорить его, полковник предложил:

– Если хочешь, займись этим Панфиловым вплотную. Узнай, зачем он сюда приехал, вычисли его контакты, составь его психологический портрет… «Нарисуй» мне парочку красивых версий про этого москвича. А завтра утром, если эти олухи его не подстрелят, допрашивать Панфилова будешь тоже ты. Ну как, доволен?

– Вполне, – улыбнулся тот.

– А теперь иди – отдыхай. А то в последнее время я и так загружаю тебя под завязку. Небось жена забыла, как ты выглядишь…

– Я холостой…

– Но подруга-то есть?

– Есть, – сдержанно ответил Аринин.

Каким-то шестым чувством полковник уловил, что капитан не желает обсуждать с ним эту деликатную тему. Впрочем, Бушенкову это даже понравилось.

«Не болтлив, – с удовольствием констатировал он, провожая взглядом направляющегося к выходу подчиненного. – Проводит четкую грань между работой и личной жизнью…»

* * *

До гостиницы Константин решил пройтись пешком. После того как он понял, что на помощь Жени рассчитывать не приходится, ему надо было хорошенько обдумать свои дальнейшие действия.

За несколько дней, проведенных в этом городе, он уже неплохо в нем ориентировался. Более того, успел привыкнуть к Минску и проникся к нему симпатией. Теперь ему казалось невероятным, что совсем недавно он готов был сесть в первый попавшийся поезд и уехать отсюда куда глаза глядят…

Особенно хорош был ночной проспект – сверкающий огнями, напичканный тусующейся молодежью, предпочитавшей коротать свой досуг за столиками, вынесенными из кафе прямо на свежий воздух. Константин с трудом подавил в себе желание присесть за один из них и заказать себе банку пива.

«Я со своей угрюмой физиономией буду слишком выделяться на общем фоне… – мысленно усмехнулся он, оглядываясь. – Интересно, чему это народ так радуется? Посмотришь на них – не жизнь, а сплошной праздник… Неужели хотя бы один из них никогда не задумывался над тем, почему в их родном городе бесследно исчезают люди?.. Хотя чему я удивляюсь? Все мы в душе эгоисты! Сам я думаю об этом только потому, что судьба бросила меня в самый водоворот событий… Да, теперь я хочу разобраться с теми подонками, которые воюют с женщинами и детьми. А окажись Полина жива, я не стал бы ни во что вникать…»

Так, рассуждая о странностях человеческих взаимоотношений, Константин неторопливо приближался к своей гостинице. Ему осталось пройти совсем немного – всего каких-то сто метров, как вдруг он почувствовал, что стал объектом пристального внимания. Как бы невзначай оглянулся и увидел, что прямо за ним медленно движется автомобиль, по силуэту очень похожий на «Рено». Сердце на мгновение замерло, а затем забилось в учащенном темпе.

«Опять они? – предположил Константин, вспомнив парней, от которых он оторвался в ГУМе. – Но как они меня вычислили?..»

Теперь он точно знал, что за ним следят гэбисты, и этот факт его нисколько не радовал – уйти от профессионалов всегда сложнее. Один раз ему это удалось. Но теперь (а он был в этом уверен) гэбисты сделают все, чтобы не упустить его. Тем более что им наверняка известен конечный пункт его маршрута – гостиница «Свислочь», до которой рукой подать.

«Что мне делать?.. Нырнуть в темный переулок?.. Что ж, это вариант». Он уже приготовился претворить свой план в действие, как «Рено» вдруг набрал скорость, поравнялся с ним и вновь тормознул. Окно со стороны водителя поползло вниз, и… Константин увидел сидевшую за рулем Женю Томашевскую.

– Надо поговорить! – вместо приветствия буркнула девушка и остановила машину. – Садись…

Забравшись в автомобиль, Константин несколько секунд пытался прийти в себя – не хотелось в этом признаваться, но нервишки у него все же пошаливали. Немного успокоившись, он украдкой посмотрел на Женю – не заметила ли та его состояния? Но Женя, слава богу, все свое внимание сосредоточила на дороге. Вырулила на центральный проспект, свернула на какую-то боковую улицу, затем еще раз повернула направо… Вскоре за окном замелькали многоэтажки новых микрорайонов.

– Куда мы едем? – запоздало поинтересовался Константин.

– На Юго-Запад. Это микрорайон так называется. Там живет моя подруга, которая на полгода уехала в Канаду, а ключи от квартиры оставила мне…

– Будешь записывать интервью?

– Это подождет… – Не отрывая взгляда от дороги, Женя продолжила: – Я хочу извиниться перед тобой.

– За что?

– За то, что наговорила тебе кучу гадостей… Мы здесь в самом деле стали какие-то злобные. Не верим в человеческую искренность. Но ты должен меня понять: с волками жить – по-волчьи выть… Ты ведь и правда хочешь знать, кто приказал убрать Полину?

– Хочу.

– Я могу назвать даже фамилию этого человека – полковник Бушенков. Он возглавляет особый отдел КГБ. Умный и хитрый, как дьявол. Дрянь еще та… Но, боюсь, он недосягаем.

– Поживем – увидим… Значит, я могу на тебя рассчитывать?

– На все сто. Еще какие-нибудь вопросы?

– Да. Мне нужен пистолет.

Женя удивленно присвистнула.

– Ого, я вижу, у тебя серьезные намерения!

– Да нет у меня никаких намерений. Тут все гораздо сложнее… Не хотел тебя пугать, но у меня на хвосте, кажется, люди полковника Бушенкова… – И Константин рассказал ей о слежке, от которой ушел в ГУМе. – Так что пистолет мне нужен в первую очередь для самообороны… – закончил он свой рассказ и уточнил: – Поможешь достать?

– Ну, это самое простое из всего того, о чем ты мог меня попросить. Завтра сведу тебя с Тинкой, и она в два счета решит эти проблемы… Так вот, с сегодняшнего дня ты переселяешься в Надькину квартиру…

– Зачем? – удивился Константин.

– Для твоей же безопасности. Запасная зубная щетка там найдется, а свои вещи заберешь завтра… Эта квартира «чистая», так что не волнуйся… Ну вот, мы почти и приехали! – Женя свернула направо, и машина плавно заскользила вдоль панельных девятиэтажек, чтобы в конце концов затормозить у подъезда одной из них.

Выбравшись из салона, Константин недоверчиво огляделся. Несмотря на скопление высоток, электричество здесь явно экономили – на целый квартал горел один-единственный фонарь. Если бы не свет, льющийся из окон, тут было бы темно, как в лесу. Представив себе, сколько неудобств каждый раз приходится испытывать местным жителям, возвращающимся домой поздно ночью, Константин мысленно посочувствовал им. Он вспомнил залитый нарядными огнями проспект, и ему стало по-настоящему грустно.

Поставив машину на сигнализацию, Женя решительно направилась к подъезду. Константин двинулся за ней. Как и следовало ожидать, света в подъезде не оказалось – до лифта пришлось добираться на ощупь. Поднимаясь по ступенькам, Константин едва не поскользнулся, наступив ботинком на какой-то продолговатый предмет. Щелкнул зажигалкой и увидел, что под ногами валяются использованные одноразовые шприцы.

Женя вызвала лифт, они зашли в изрядно пропахшую мочой кабинку и стали подниматься на шестой этаж. На площадке, где располагалась квартира Нади, было темно, хоть глаз выколи. Женя зазвенела ключами, и на этот звук, как мотыльки на огонь, с верхнего этажа спустились двое. Константин, чьи глаза уже привыкли к темноте, сумел разглядеть, что это подростки, которым на первый взгляд можно было дать не больше шестнадцати. Несколько мгновений они молча наблюдали за Женей, которая все еще возилась с замками, а затем один из них сказал:

– Гони бабки, быстро, а то прирежу! – И вытащил из кармана что-то похожее на нож.

Женя испуганно ойкнула и спряталась за спину Константина. Сам же Константин отреагировал на это заявление вполне спокойно. Бояться двух обколовшихся пацанов было глупо. И не с такими справлялся…

– Давай, режь! – кивнул он, не двигаясь с места.

Юный наркоман, явно насмотревшись американских боевиков, рванул к Константину. В руке пацан в самом деле сжимал холодное оружие – опасную бритву, острую, как отточенный клинок. Но Константин был начеку. Перехватив запястье нападавшего, резким рывком вывернул его, а свободной левой рукой несильно заехал по физиономии подростка. Тишину подъезда разорвал отчаянный вопль:

– Отпусти, больно!

Второй пацан, решив не испытывать судьбу, рванул вверх по лестнице. Константин же, продолжая сжимать запястье первого, зло спросил:

– Захотели в гангстеров поиграть? Или на новую дозу не хватает?..

– Я больше не буду, – всхлипнул пацан.

– Да оставь его, – устало обронила Женя, которой наконец удалось открыть дверь. – А то все соседи сбегутся.

– Ладно, вали! – Константин дал несильный пинок под тощий зада пацана и, когда тот со всех ног бросился вниз, нагнулся, чтобы подобрать с пола опасную бритву.

Чтобы найти ее, пришлось подсвечивать себе зажигалкой. Женя тем временем включила в прихожей свет и, выглянув на лестничную площадку, нетерпеливо спросила:

– Ты скоро?

– Иду! – отозвался Константин, наконец-то найдя бритву, которая в самом деле была отточена на совесть – он слегка порезался. Негромко выругавшись, шагнул в залитую светом прихожую и захлопнул за собой дверь.

Для начала осмотрел руку – небольшая царапина, да и только. Однако щель на рукоятке, в которую складывалась бритва, оказалась испачкана запекшейся кровью.

– Вот гады малолетние! – в сердцах буркнул он, осторожно положив опасное оружие на тумбочку для обуви. – Успели все-таки кого-то пописать…

– Ты это о чем? – удивилась Женя.

– Да бритва, что я у пацанов отобрал, вся в крови!

– Ну и что ты предлагаешь?.. Звонить в ментовку?.. Или пройтись по району – поискать жертву? – Женя уже не скрывала своего раздражения. – Да забудь ты об этих наркоманах! Отвязались от них, и слава богу!

«Она совершенно права!» – вынужден был согласиться Константин, хотя на душе у него скребли кошки. Ему было не по себе от мысли, что во дворе под кустом лежит какой-нибудь любитель поздних прогулок и истекает кровью. Усилием воли заставив себя не думать об этом, он повернулся к Жене и спросил:

– Значит, здесь я и буду жить?

– Здесь. Направо – комната, налево – кухня. Удобства в конце коридора… Если перекусить захочешь, в холодильнике есть яйца… – Женя вымученно улыбнулась. – Черт, ну и денек сегодня выдался – устала как собака. А мне еще статью писать…

– А что насчет пистолета?

– Завтра утром пришлю к тебе Тинку. Она отвезет тебя к пацанам, у которых можно купить любое оружие… Ну, а мне, пожалуй, пора.

– Послушай, ну куда ты пойдешь? – принялся отговаривать ее Константин. – На дворе ночь, а райончик этот, сама понимаешь… Ночуй здесь!

– В комнате только один диван!

– Я посплю на полу на кухне…

– Меня ждут. Будут волноваться, если не приеду.

– Позвони и предупреди, что не приедешь.

– Это не вариант. У меня парень очень ревнивый… А насчет райончика ты прав – здесь даже днем ходить страшно. Но на такой случай у меня припасен газовый баллончик… Да, кстати, чуть не забыла! – Женя вытащила из сумочки визитную карточку и протянула ему. – Там номер моего сотового. Если вдруг срочно понадоблюсь, звони. – Прощально взмахнув рукой, взялась за ручку двери.

– Погоди! – Константин попытался ее остановить. – А как же интервью?

– Пожалуй, интервью придется перенести – журналист с ног валится. Так что, ковбой, тебе крупно повезло! Но завтра часиков в девять вечера я приеду, свеженькая, как огурчик, и выжму из тебя все, что тебе известно про убийство Корнея. Идет?

– Давай хоть провожу до машины!

– Не стоит. Бомба два раза в одну воронку не попадает. А если эти мелкие уголовники вздумают потрясти меня еще раз, значит, судьба у меня такая…

Глава 7

Утром его разбудил телефонный звонок. Подняв трубку, Константин услышал задорный Женин голосок:

– Не спишь, ковбой?

– Уже нет… – Он посмотрел на часы и мысленно выругался – половина восьмого. – А ты чего вскочила в такую рань?

– Для кого рань, а для кого начало рабочего дня!.. Короче, слушай – Тинка с утра занята. На нее в редакции кучу работы навешали… Как освободится, сразу зайдет. Сказала, что не позднее семи вечера. Если что-то изменится, перезвоню. Все, пока! – В трубке послышались короткие гудки, и Константин вслух чертыхнулся. Если он правильно понял Женю, ему придется торчать в этой квартире целый день. Хорошенькая перспектива, ничего не скажешь!

Спать больше не хотелось, хотя вчера вечером он лег в постель около трех. А уснул и того позже. В голову лезли самые разные мысли, в основном неприятные. Вспомнилась нелепая гибель Пашки Дегтя, который перед смертью словно бы предчувствовал, что над его семьей нависла серьезная угроза. Мысленно прикинув, что и Пашка, и Полина погибли примерно в одно и то же время, Константин долго не мог прийти в себя – ворочался, курил одну сигарету за другой, не в силах заставить себя не думать об этом странном совпадении. Задремал только на рассвете. А в половине восьмого его поднял на ноги телефонный звонок…

Голова была тяжелой, словно налитой свинцом. Во рту от огромного количества выкуренных сигарет стоял неприятный привкус. С трудом поднявшись, Константин пошел на кухню, по пути размышляя – стоит ли ему, воспользовавшись вынужденной паузой, сгонять в гостиницу и забрать оттуда свои вещи. Затем решил, что не стоит – а вдруг в тот самый момент, когда он уедет, появится «оружейница» Тина? Вздохнув, открыл один из шкафчиков, достал из него банку растворимого кофе и поставил на плиту чайник…

…По закону подлости Тина заявилась к нему ровно в семь вечера. Промаявшись от безделья целый день, Константин готов был растерзать эту чертову девку, а заодно с ней и Женю, которая звонила ему через каждый час и интересовалась, пришла ли ее подруга. Эти ненужные звонки и глупые вопросы заставили Константина усомниться в правильности выбора своих партнеров. Он всегда подозревал, что журналисты – люди бестолковые и необязательные, и в очередной раз удостоверился в этом. Правда, когда он увидел на пороге своего нового пристанища Тину, вся его злость куда-то улетучилась – перед ним стояла девочка-подросток, одетая в дутую куртку и потертые на коленках джинсы. Кругленькая, маленькая, ладненькая, она с порога протянула ему свою миниатюрную ладошку и, наивно хлопая глазками, тоненько пропищала:

– Константин, если не ошибаюсь?.. Меня зовут Тина. Я от Жени. Приятно познакомиться!

Ее некрасивое личико прямо-таки светилось от счастья, словно она обменялась рукопожатием не со свирепым незнакомым мужиком, а с каким-нибудь голливудским киноактером. Вглядевшись в Тину внимательнее, Константин понял, что этой девчонке далеко не семнадцать, как показалось ему с самого начала. Просто она относилась к тому типу женщин, которые и в сорок выглядят, как девочки-подростки.

«Тем лучше, – подумал он. – А то я даже испугался, решив, что Женя подсунула мне малолетку».

– Значит, тебе нужна пушка? – почему-то шепотом уточнила Тина.

– Нужна.

– Как поедем – на тачке или на городском транспорте?

Константин пожал плечами:

– Как скажешь…

– Лучше на тачке. Нам на Червякова надо. Отсюда на автобусе больше часа пилить.

– А что там, на Червякова? – поинтересовался Константин, набрасывая куртку. – Оружейный склад?

– Там Алик живет, – ответила Тина. – У него можно купить все. Даже гранатомет.

– Ты давно этого Алика знаешь?.. Надежный парень? Не подведет?

– Он – классный! А знаю я его сто лет. В офисе ЛДПР познакомились. Брала интервью у его шефа, а Алик крутился поблизости…

– В офисе у Жириновского, что ли? – не поверил Константин.

– При чем здесь Жириновский? У нас свой лидер…

Через десять минут они уже сидели в машине с шашечками, которая везла их в центр города. Всю дорогу Тина беспрестанно щебетала, рассказывая Константину о потрясающем концерте Земфиры. Слушая ее вполуха, тот продолжал размышлять о своем. За окном смеркалось, но сегодня освещенный огнями проспект уже не казался Константину торжественно-праздничным. На душе было тревожно. Сердце переполняло дурное предчувствие. На мгновение ему захотелось, чтобы минуты, проведенные в такси, длились вечно…

– Приехали! – сообщил таксист. – Червякова, четырнадцать?.. Верно?

Пока Константин расплачивался, Тина успела выбраться из салона и, поеживаясь то ли от холода, то ли от возбуждения, стала нетерпеливо пританцовывать на месте. Когда Константин подошел к ней, указала на беседку в глубине двора:

– Подожди меня там! Я переговорю с Аликом и, если все нормально, позову тебя. О'кей?

– О'кей, – кивнул Константин.

Он взглядом обшарил двор и вновь повернулся к Тине, чтобы уточнить, как долго придется ждать. Но той уже и след простыл. Лишь краем глаза Константин ухватил хлопнувшую во втором подъезде дверь.

Теперь ему не оставалось ничего другого, как проследовать в указанное место. Прикурив сигарету, он прямиком, через детскую площадку, не спеша направился к беседке. Но метрах в двух от нее озадаченно притормозил, увидев, что вместо привычной лавки внутри лишь две небрежно прибитые к прогнившим опорам доски. Тем не менее, сел на них и едва не поплатился за свою беспечность. Старая беседка угрожающе покачнулась, явно намереваясь упрятать его под своими обломками, но, к счастью, осталась стоять на прежнем месте. Опасаясь новых сюрпризов, Константин решил, что не сдвинется с места до самого прихода Тины. Делать было нечего, и, чтобы хоть как-то скоротать время, он принялся наблюдать за двумя малышами, гоняющими резиновый мяч у песочницы. Но окунуться с головой в бушевавшие на «футбольном поле» страсти не успел – его внимание привлек потухший в одном из окон третьего этажа свет. Затем кто-то одернул занавеску, сверкнув бритой головой. Было еще не темно, и Константин без труда определил, что бритоголовый интересуется именно им.

«Наверняка это и есть тот самый Алик», – предположил он и не ошибся.

Мгновение спустя в том же окне замаячил знакомый силуэт Тины. Судя по размашистым жестам, которые позволяли себе обе из сторон, разговор между ними шел непростой. Константину вдруг почудилось, что еще немного, и эти двое подерутся. Но до драки дело не дошло. Видимо, поняв, что выбрали для выяснения отношений не самое удачное место, переговорщики перестали махать руками, отошли от окна и задернули занавеску.

«Не очень-то похожи эти ребята на торговцев оружием, – взгрустнул Константин и вновь засомневался, правильно ли он поступил, связавшись с этой странной девчонкой. – А что, если все ее слова – чистой воды блеф? Ну хочется человеку казаться значительным. Вот и придумывает невесть что. А ты, старый матерый волчище, как пацан, взял и поверил…»

Все больше и больше укрепляясь во мнении, что поступил, по меньшей мере, безрассудно, Константин решил подождать еще немного и уйти. Но не прошло и трех минут, как во втором подъезде вновь хлопнула дверь. На крыльце показалась Тина и, вскинув вверх два растопыренных пальца, мол, мы победили, подпрыгивающей походкой направилась к беседке.

Тем временем из подъезда вынырнул и бритоголовый Алик. Повернув голову направо-налево, втянул ее в плечи и, подняв выше ушей воротник кожаной куртки, торопливым шагом направился вдоль дома.

«Куда это он так заспешил?» – насторожился Константин, но, увидев улыбку на лице Тины, не стал строить предположений, решив дождаться ее и обо всем узнать из первых уст.

– Я же говорила, что Алик – классный пацан! – не успев подойти, крикнула та, чем еще больше смутила Константина.

«Не удивлюсь, – с ужасом подумал он, – если эта девчонка сейчас на весь двор заорет о том, что раздобыла для меня пистолет».

Возможно, поэтому, когда Тина махнула рукой, подзывая его к себе, Константин не стал испытывать судьбу – быстро поднялся и вышел из беседки.

– Все в порядке, – просияла девчонка и, безапелляционно схватив его за рукав, потащила за собой. – Пошли. Тут недалеко.

– Пистолет у тебя? – уточнил он.

– Именно за ним мы и идем, – не моргнув глазом выпалила та. – Выберешь себе любой.

– Там что, целый склад?

– Склад не склад, но кое-что найдется.

Свернув за угол пятиэтажки, Тина притормозила у ступенек, ведущих в подвал. Над дверью Константин прочитал надпись: «Детско-юношеский клуб „Контакт“» и с недоумением посмотрел на Тину, ожидая объяснений. В этот момент дверь распахнулась, и из-за нее высунулась уже знакомая бритая голова Алика.

«Оказывается, он еще младше Тины, – Константину наконец-то удалось рассмотреть лицо „главного оружейника“. – Лет восемнадцать, не больше».

В глубине души он уже корил себя за то, что связался с этими малолетками. Выходило так, что, обращаясь к ним за помощью, он волей-неволей поощрял их опасное увлечение оружием. И дай бог, если только увлечение, а не поставленный на поток бизнес. Но отступать было уже поздно. Пистолет нужен был сегодня.

Встретившись с Константином взглядом, Алик внезапно стушевался и, стеснительно бросив:

– Давайте сюда, – исчез за дверью.

– Скромный парень, – не удержался от комментария Константин.

– Классный! – уточнила Тина, первой спустилась вниз и, распахнув дверь, перешагнула порог «Контакта».

Мгновение поколебавшись, Константин молча последовал за ней. Он искренне не понимал, какого черта они приперлись сюда, в детско-юношеский клуб.

Спортивный зал, который они пересекли, и небольшая группка подростков-дзюдоистов, возившихся на матах, окончательно убедили Константина в том, что он лишь зря теряет время. Алик же, напротив, стал серьезен, и казалось, вот-вот лопнет от осознания собственной значимости. Наконец, остановившись у двери одного из подсобных помещений, он достал из кармана ключ и принялся «насиловать» проржавевший замок. Одолев его, распахнул дверь и приглашающе кивнул:

– Прошу!

Пропустив Константина и Тину в небольшую, заваленную всевозможным хламом комнатку, Алик зашел следом и, повесив замок на ручку таким образом, чтобы снаружи никто не мог зайти, облегченно выдохнул:

– Кажись, все.

Константин посмотрел на Тину, но она перевела взгляд на Алика, давая тем самым понять, что с этого момента он здесь главный.

– Значит, серьезным оружием интересуетесь? – деловито уточнил Алик, при этом почему-то глядя на Тину.

– Совершенно верно, – подтвердил Константин. – Газовое не подойдет.

– Да-да, Тина сказала, – пробормотал себе под нос Алик и, взяв стоявший в углу ломик, подцепил одну из досок пола.

Скрипнули гвозди, и доска подалась. Ту же процедуру он повторил и с соседней половицей.

– Неужели ты здесь все хранишь? – удивился Константин.

– Ну не у себя же под ванной его держать, – парировал Алик и, опустившись на колени, запустил руку под пол.

– И не страшно вот так, при свидетелях, по закромам?

– Не страшно, – продолжая шарить рукой под досками, спокойно ответил Алик. – Во-первых, Тинка за вас поручилась. Во-вторых, я и сам вижу, с кем говорю. Да и какие там свидетели? Все, что здесь лежит, предназначено исключительно для внутреннего пользования. Да и лежать-то ему недолго. Через пару дней здесь капитальный ремонт намечается. Завтра все перевозим в другое место. Ага… Кажись, что-то нащупал. «Калашников», что ли?.. – Он громко засопел, пытаясь вытащить что-то тяжелое.

– Может, не стоит размениваться по мелочам? – с иронией заметил Константин. – Доставай уж сразу «Стингер» или на крайний случай «Муху».

– Да шучу я, шучу, – Алик вытащил из-под пола большой промасленный сверток, положил его перед собой и, развернув упаковку, объявил: – «Драгунов». Оптический прицел, глушитель, два запасных магазина. Короче, все как положено. Насчет качества можете не беспокоиться. Оружие у нас пристреляно.

Константин не поверил своим глазам, но перед ним и вправду лежала снайперская винтовка Драгунова, или проще «СВД». Он хорошо знал это оружие. Ведь именно с этой винтовкой ходили наши снайперы на задания в Афгане. Да и ему самому не раз приходилось проверять «драгунов» на прочность. Ни разу не подвела! По достоинству ее оценили и моджахеды. Нередко они неделями преследовали наших снайперов, и вовсе не потому, что жаждали крови. Они хотели заполучить в собственность винтовку, вот такую же, как эта. Поговаривали, там, у них ее запросто можно было променять на бабу, а то и на двух. Правда, этот лежавший перед Константином образец был слегка модернизирован. Но так ли это важно?!

«Сколько же я уложил из такой вот? – На мгновение он задумался и вдруг понял, что воспоминания о той войне почти стерлись из его памяти. – И если бы не Деготь…» – Мысль о погибшем товарище заставила его собраться.

– …начальная скорость пули девятьсот, – между тем продолжал нахваливать свой товар Алик. – Трехкамерное дульное устройство. Оно не только снижает уровень звука выстрела, но и является дульным тормозом, компенсатором-грузчиком и пламегасителем…

Константин взял в руки винтовку и сноровисто передернул затвор. Затем, вскинув винтовку на плечо, прильнул щекой к прикладу и, затаив дыхание, надавил спусковой крючок. Звонкий щелчок эхом отлетел от стен.

– Знакомая вещица? – повеселел Алик.

– Знакомая, но… сейчас совершенно бесполезная, – Константин вернул винтовку на прежнее место. – Может, найдется что-нибудь попроще?

– Так я задаром отдам. Всего штука.

– Нет, ты меня не понял. Я приехал сюда совсем не для того, чтобы вести отстрел ваших политиков и бизнесменов.

– А Тинка говорила… – Алик осекся, сердито посмотрел на девушку и принялся упаковывать винтовку в ветошь. – Ладно. Попроще так попроще. Пистолет-пулемет «Клин» подойдет?

Константин уже начал уставать от этого бессмысленного базара.

– Может, остановимся на обычном «макарове»? – предложил он. – Знаешь такую игрушку?

– «Макаров»? – на лице Алика появилось искреннее разочарование. – И все? Может, пару лимонок в придачу? Свежак, между прочим.

– Запасную обойму и упаковку патронов, – сухо закончил Константин и достал портмоне. – Сколько с меня?

Алик на мгновение задумался, а потом выпалил:

– Полштуки.

– Да ты что, с ума сошел? – удивился Константин.

– Но я же не фуфло продаю! – оскорбился Алик. – Пистолет пристрелян. Номера затерты. В мокрухе не участвовал. Дорого? Согласен. Но у нас все сейчас дорого. Цены выше европейских. А если не хватает бабок, можешь подойти к ментам. У них сейчас зарплаты маленькие, за полцены отдадут. Но если нарвешься на жлоба, я не виноват.

– Да-а-а, умеешь ты убеждать, – усмехнулся Константин и, вытащив из портмоне пять сотенных, протянул их Алику. – Сменить бы еще профиль, и из тебя отличный бизнесмен вышел бы.

– А меня и такой бизнес устраивает! – У Алика заметно улучшилось настроение. Пересчитав деньги и спрятав их в карман, он почувствовал себя увереннее и разоткровенничался: – Можно было бы, конечно, и холодильники продавать. Но это гиблое дело. Холодильники наши, телики, «МАЗы» на хрен никому не нужны. Это уже все просекли. Даже там, наверху. А вот оружие… На него с каждым годом спрос растет. Да что я? Если уж честно, вся эта страна только тем и живет, что сплавляет оружие арабам. И бабки там не хилые… Вот это – бизнес! Главное, ушами не хлопать.

– Выходит, ты сейчас при большом деле? – с иронией заметил Константин, наблюдая за тем, как Алик шарит под полом, вытаскивая упаковки с патронами.

– По крайней мере, свою долю имею…

– А не боишься, что арабов скоро накроют?

– Вот беда! – ничуть не смутился Алик. – Накроют арабов, поднимется Африка. Так что не волнуйся, не пропадем. Склады не опустеют. Но где же этот чертов пистолет? – Он с головой ушел под пол.

– Смотри, как бы с такими мыслями до ковровых бомбежек не дожить, – предупредил Константин.

Высунув голову, Алик снисходительно усмехнулся.

– Так мне же и лучше! Только где они, эти их пресловутые бомбежки?! Народ уже пару лет к священной войне готовят. Американцев сношают покруче, чем те арабов. Для пущей убедительности даже их воздушный шар с туристами сбили. А американцы эти ни сном ни духом. Все России боятся… Ага, вот и он! – Алик наконец-то извлек целлофановый пакет, сквозь мутные стенки которого проступали контуры пистолета. Достав его, а следом и запасную обойму, протянул их Константину: – Держи свой «ПМ».

Пока Константин примерялся к оружию, Алик, перебрав упаковки с патронами, оставил две, остальные сгреб под пол и поинтересовался:

– Все о'кей?

– Оружие в порядке, – подтвердил Константин и сунул пистолет в нагрудный карман куртки. Получив патроны, небрежно распихал их по карманам.

– Может, еще что? – вежливо уточнил Алик, но вопрос этот прозвучал скорее как: «А не пора ли вам, ребята?»

– Пора, – согласился Константин.

Тина, до этого молча сидевшая на стуле, поднялась.

– Так мы пойдем?

– Ага, – кивнул Алик. – Мне тут прибраться надо. – Он подошел к двери и, наполовину приоткрыв ее, выпустил Константина, потом девушку. – Дорогу назад найдете и без меня. А если еще что-то понадобится, будем контачить через Тинку. О'кей?

Константин не успел ничего ответить, как дверь захлопнулась.

Уходили тем же путем – через спортивный зал. На матах по-прежнему кувыркались дзюдоисты. Но, как и полчаса назад, на их уход никто не обратил внимания. Это был хороший знак. С чем себя Константин и поздравил. Свидетели были сейчас ни к чему. Разве что Тина…

«А что Тина? – Константин украдкой посмотрел на шагающую рядом твердой, почти военной походкой девушку. – Ее миссия на этом заканчивается. Сейчас разбежимся, словно и не знали друг друга никогда. И это правильно. Не стоит впутывать ее в мои дела».

На последней ступеньке в лицо им ударил холодный осенний ветер. Сделав еще шаг, Константин остановился и повернулся к Тине:

– Ну, спасибо тебе. Выручила. А теперь пора прощаться.

На лице Тины появилась обида.

– А я думала, мы пойдем к тебе и замочим покупку. Как положено…

Но Константин категорично мотнул головой.

– Извини. У меня нет времени, да и негде. Квартира, где я сейчас живу, не моя. В ресторан с карманами, полными семечек, тоже не попрешься.

– Тогда давай заглянем к моей подруге Наташке! – воодушевленно предложила Тина. – Классная девчонка. Компанейская. Пару месяцев назад вернулась из Чечни. У нее тут однокомнатная берлога недалеко.

– Из Чечни? – непроизвольно зацепился за слово Константин.

– Она, как и я, журналистка, – затараторила Тина, видимо решив, что еще немного, и сможет уломать своего нового знакомого. – А то, что поздно, – это ничего. Она не замужем. А ребенка к соседке спать отправит… – Тина вдруг запнулась, заметив, как исказилось лицо Константина. Испугавшись, прильнула к нему и шепотом спросила: – Тебе плохо?

«Плохо ли мне?» – Константин подумал о том, что если бы он и стал сейчас отвечать на этот вопрос, то наверняка ответил бы «да». Когда речь зашла о Чечне, о журналистке, да еще по имени Наташа, он вдруг вспомнил свою Наташу…

Почти полгода он жил вместе с девушкой, которую звали именно так – Наташа. Она была журналисткой и работала на телевидении. Константин был по уши влюблен в нее и старался не замечать ее недостатков – амбициозности, карьеризма, желания быть во всем первой. Но вся эта история закончилась весьма трагично – Наташа использовала его на все сто, а затем изменила с его же недругом. Погибла она тоже нелепо – от шальной пули прямо на его глазах. С тех самых пор у Константина выработался стойкий иммунитет на это красивое женское имя. И вот теперь ему предлагали заглянуть в гости к журналистке Наташе, которая, судя по словам Тины, была такой же отчаянной, как и его бывшая возлюбленная…

– Знаешь, Тина, я, пожалуй, не поеду с тобой, – тоном, не терпящим возражений, заявил Константин. – Мне еще в гостиницу надо – вещи свои забрать… Кстати, хотел тебя кое о чем попросить…

Поскучневшая Тина мгновенно встрепенулась. Видимо, в глубине души все еще надеялась, что он передумает.

– Слушаю.

– Позвони Жене и скажи, что у меня все в порядке. И что к девяти я вернусь.

– Ладно…

* * *

Пока Игорек Бондарович, любитель покемарить, отлеживал бока на койке клиента, Ванька Михеев занимался ответственным делом – сопя и пыхтя, как паровоз, разгадывал напечатанный в газете «Антенна» кроссворд. Дело, к сожалению, продвигалось туго – за сутки вынужденного безделья ему удалось вписать в клеточки не больше десятка слов. Самым странным было то, что злился он почему-то не на самого себя, а на своего напарника – лежебоку Бондаровича.

А Панфилов, чтоб ему пусто было, все не шел. Ванька Михеев уже успел договориться с персоналом гостиницы, что, как только этот залетный фраер покажется на горизонте, ему обязательно позвонят. Но телефон, стоявший на журнальном столике, не подавал признаков жизни. Это было странно. Если бы не вещи постояльца, аккуратно сложенные в шкафу, Михеев грешным делом подумал бы, что Панфилов решил поменять место дислокации. Или вообще уехал из города. Но никаких дополнительных инструкций на этот счет пока не поступало, и им не оставалось ничего другого, как ждать…

Отложив газету с кроссвордом, Михеев встал со стула и с хрустом потянулся. Вытащил из кобуры пистолет, проверил обойму. И хотя шеф строго-настрого приказал им не применять оружия на поражение, Михеев хотел быть готовым к любым ситуациям. Кто его знает, этого залетного фраера?.. А вдруг окажет вооруженное сопротивление? В таком случае уж лучше пустить ему пулю в лоб, чем самому валяться в городском морге…

Подойдя к окну, Михеев отодвинул штору и глянул вниз. Никого похожего на Панфилова на горизонте не наблюдалось. Посмотрел на часы и, обращаясь к Бондаровичу, негромко напомнил:

– Слышь, Игорек, подъем – твоя смена на подходе!

Но тот лишь промямлил что-то невразумительное и перевернулся на другой бок.

– Хватит дрыхнуть, козел! – Михеев с силой дернул напарника за ногу. – Только и делаешь, что бока отлеживаешь!

Бондарович вскочил и, хлопая осоловевшими глазами, гаркнул во весь голос:

– Что, пора?!

– Заткнись, идиот! – усмехнулся Михеев. – Иди рожу сполосни да заступай на вахту. Твоя смена начинается.

– Ну и сон мне сейчас приснился… – вдруг пробормотал Бондарович, уставившись прямо перед собой невидящим взглядом. – Будто я в воде по самые яйца сижу, а вокруг крысы плавают… Б-р-р, как вспомню, так вздрогну! Вода холодная, крысы мерзкие… Серые, а некоторые коричневые… Как думаешь, что это значит?

– Меньше жрать перед сном надо!

– Так-то оно так, но ощущение у меня какое-то поганое. Скоро вторые сутки пойдут, как мы тут торчим, а от клиента ни слуху ни духу… И где он шляется? Уж скорее бы пришел!

– Где-где?.. По бабам, наверное! Вещи-то все на месте…

– Может, он давно в свою Москву слинял? – предположил Бондарович, вставая. – Он же парень непредсказуемый.

– Слинял не слинял, а приказа пока никто не отменял, – назидательно заметил Михеев. – Так что будем торчать здесь до посинения!

– Жрать охота… Поспать охота… Бабу трахнуть охота… – Продолжая бубнить себе под нос, Бондарович направился в ванную.

Хлопнула дверь, послышался звук льющейся воды, затем заработал унитаз. Михеев непроизвольно поморщился – с каждой минутой совместного пребывания напарник раздражал его все сильнее.

«Странно, но раньше я не замечал, что этот кретин после туалета не моет руки. И что в носу ковыряется, не замечал… И что все время, если не дрыхнет, треплется только о своих телках…»

От неприятных мыслей его отвлек звонок сотового.

– Слушаю? – ответил Михеев, стараясь, чтобы его голос звучал как можно бодрее.

Звонил, конечно же, капитан Аринин – их недоделанный куратор.

– Что нового? – с ходу поинтересовался он.

– Ничего. Сидим ждем!

– Устали?

– Не без этого, – вынужден был признать Михеев.

– Через час пришлю вам замену.

В трубке послышались короткие гудки, и Михеев тяжело вздохнул: Аринин, как всегда, в своем репертуаре – ни здрасьте тебе, ни до свидания, будто они свиньи, а не люди…

– Кто звонил? – поинтересовался Бондарович, заходя в комнату.

– Панфилов. Послал нас на фиг…

– Ну и шутки у тебя плоские! – Бондарович плюхнулся на кровать и ударился в рассуждения: – Да, работенка у нас – не приведи господь. За такую на молоко надо доплачивать. Торчишь здесь как дурак. Не знаешь, чего ждать… А Светка моя там одна мается…

– Через час увидишь ты свою Светку! Аринин обещался замену прислать.

– Правда? – Бондарович уставился на Михеева с недоверием: – Опять трындишь, что ли?

– На фиг мне это надо? Так что тебе крупно повезло – спать я не стану… – Разложив газету на столе, он вернулся к прерванному занятию – разгадыванию кроссворда. – Ну-ка, проверим твои умственные способности, Игорек! Слово из трех букв – обозначает нервное подмигивание.

– А хрен его знает?.. Может, тик?

– Подходит! – Михеев посмотрел на Бондаровича с удивлением. – Не думал, что твоя башка все еще работает… А теперь вот это… – Он не успел договорить – телефон, стоявший прямо под носом, негромко тренькнул. Переглянувшись с напарником, Михеев осторожно снял трубку.

– Он только что взял ключ от номера! – послышался в трубке немного нервный голос портье.

– Понял! Спасибо! – Михеев вскочил, вытаскивая пистолет из кобуры, и сообщил Бондаровичу: – Звонил портье. Панфилов вот-вот прибудет!

Бондарович молниеносным движением вытащил из-под подушки свое оружие и бесшумно метнулся к ванной. Михеев встал у входной двери. Он чувствовал, как в нем нарастает возбуждение, – наконец-то им с Игорьком удастся реабилитировать себя в глазах полковника! Через каких-нибудь пару секунд он столкнется со своим противником лицом к лицу и покажет ему, где раки зимуют…

Скрип поворачивающегося ключа заставил его напрячься и начать мысленный отсчет – раз, и два, и… На счет «три» Панфилов должен был переступить порог своего номера и тут же получить мощнейший удар по затылку…

* * *

– Двести пятый? – Протягивая ему ключ, портье холодно улыбнулся.

– Но у меня опять нет карточки гостя, – не без сарказма заметил Константин.

– Нет проблем!

«Странно, почему он сегодня такой вежливый?.. Неужели учуял, что я съезжаю?» – Мысль о том, что через каких-то полчаса он покинет этот паршивый отель, заметно улучшила настроение. Поднявшись по ступенькам на второй этаж, Константин приветливо кивнул дежурной, которая, вопреки сложившейся традиции, не улыбнулась в ответ. Решив, что бедную девушку замучили своим вниманием постояльцы, направился по коридору к своему номеру. Неожиданно в груди зашевелилась тревога.

«Что-то не так… – подумал он, шаг за шагом приближаясь к знакомой двери. – Все вроде бы, как всегда, но дежурная не улыбается, зато портье – „мистер любезность“… Ладно, все это забабоны! Я просто устал…» – Сунув ключ в замочную скважину, он повернул его несколько раз и распахнул дверь. И в этот момент увидел, нет, скорее почувствовал, что в номере кто-то есть…

Инстинктивно выхватив из-за пояса недавно приобретенный пистолет, Константин щелкнул предохранителем. На этот звук из-за двери выскочил один из старых знакомых громил – тех, от кого ему удалось оторваться в ГУМе. Громила был вооружен и, не задумываясь, пустил в ход свою пушку. Пуля прошла в каких-то паре сантиметров от головы Константина, и ему не оставалось ничего другого, как выстрелить в ответ. Громила схватился за плечо и стал медленно оседать на пол. Константин же, не разбирая дороги, бросился по коридору. В голове стучала одна-единственная мысль: «Мне надо уходить… уходить…»

– Стой! – услышал он за своей спиной. – Стрелять буду!

Завернув за угол, Константин притормозил. По лестнице, спускавшейся в холл, поднимались двое охранников. Видимо, услышали выстрелы и, вспомнив о своих непосредственных обязанностях, решили выяснить, что случилось. Один из охранников как раз разговаривал по сотовому – похоже, вызывал милицию или подкрепление. Увидев Константина с оружием наперевес, охранники выхватили свои газовые пистолеты и дружно заорали:

– Бросай пушку! Быстро!

«Как же, разбежался!» – хмыкнул Константин и, развернувшись, бросился к огромному окну-витражу, встроенному в лестничный проем. Локтем саданул по нему – на пол посыпались цветные осколки стекла. Вскочил на подоконник и, мгновение поколебавшись, прыгнул вниз. Пока летел, думал только о том, чтобы удачно сгруппироваться, – уж очень не хотелось месяц валяться в гипсе. А когда приземлился и покатился по газону, молил бога только об одном – чтобы его не подстрелили, как зайца. Ведь в окне, из которого он только что выпрыгнул, стоял мужчина. И целился в него из пистолета…

Пули ударяли совсем рядом, вгрызаясь в мягкую после дождя землю. Константин подкатился к бордюру, отделяющему газон от тротуара, и вскочил на ноги. Непроизвольно посмотрел вверх – мужчина в окне как раз перезаряжал обойму.

«Мне крупно повезло, что он в меня не попал… Но везение может кончиться в любую минуту!» – Он заметался по тротуару, лихорадочно соображая, в какую сторону бежать, как вдруг услышал протяжный гудок автомобиля. И, о счастье, увидел на противоположной стороне улицы Женин «Рено». Не обращая внимание на проезжавшие мимо машины, помчался к нему. Сердце стучало, словно заведенный маятник, – громко и часто. Слава богу, что мгновение назад на светофоре загорелся красный свет – иначе жизнь Константина окончилась бы под колесами какой-нибудь тачки…

Он потянул на себя дверцу «Рено» с такой силой, что едва не выломал ее. Плюхнулся на заднее сиденье и заорал как безумный:

– Жми!

Женя до упора нажала на газ, машина рванула с места, и через минуту они оказались на тихой зеленой улочке, до предела забитой припаркованными автомобилями. Константин, который никак не мог отдышаться, с трудом прохрипел:

– Ты зачем сюда заехала?.. Да нас тут в два счета накроют!

– Лучше бы спасибо сказал, – хладнокровно парировала Женя, умело петляя между машин. – Если бы не я, где бы ты сейчас был?.. В милиции или в морге?..

«А ведь и вправду – она спасла мне жизнь! – подумал Константин. – Но как ей удалось оказаться в нужном месте в нужное время?.. Обычно тут срабатывает закон подлости: кто-то куда-то опаздывает. Хотя, что я удивляюсь – папарацци на то и папарацци, чтобы везде успевать…»

Глава 8

Читая досье Панфилова, присланное из Москвы, полковник Бушенков не верил своим глазам – неужели этот человек и вправду имеет за своими плечами такую «бурную» биографию? Участник афганской войны; четыре года отсидки в зоне строгого режима; небезуспешное занятие бизнесом; «война» с российскими олигархами и представителями криминальных структур; розыск на уровне ФСБ; контрактник со стороны федеральных сил в Чечне; и кличка Жиган, намертво приклеившаяся к нему на зоне…

«Странно, что он все еще жив! – с удивлением подумал Бушенков. – Ну ничего, мы это исправим…»

Но присущая ему самоуверенность заметно поостыла, когда он вспомнил, что произошло вчера вечером в гостинице «Свислочь». Жиган ушел от его людей просто играючи, словно ему было заранее известно о засаде. Выстрелил, сиганул в окно, забрался в поджидающую его машину и был таков… Всем нос утер, ничего не скажешь!

Конечно, эту неудачу можно было бы списать на то, что Михеев и Бондарович в тот момент оказались не в лучшей форме. Сутки ожидания вымотали их и морально и физически. Но то-то и оно, что раньше с ними никогда не случалось таких откровенных проколов. Бондарович и сейчас не мог объяснить, почему с каких-то двадцати метров ни разу не попал в убегающего человека. На стрельбищах он считался одним из лучших снайперов, а тут, видите ли, заклинило. А Михеев! Так называемый «мастер рукопашной» выбыл из игры на первых же секундах поединка. Еще, слава богу, легко отделался – пуля, выпущенная из пистолета Жигана, не задела жизненно важных органов…

Стук в дверь кабинета заставил Бушенкова отвлечься от тягостных мыслей.

– Войдите! – откликнулся он, заранее зная, кого увидит на пороге своего кабинета.

И оказался прав – это был капитан Аринин. Бессонная ночь никак не отразилась на аристократической внешности капитана – никаких тебе синяков под глазами, здоровый цвет лица, гладковыбритый подбородок. Если бы Бушенков не знал, что со вчерашнего вечера Аринин не сомкнул глаз, то решил бы, что тот появился в управлении пятнадцать минут назад.

Поздоровавшись, Аринин подошел к столу со словами:

– Удалось выяснить, кому принадлежит «Рено»… Ну, та самая машина, на которой скрылся Панфилов…

– Да присядь ты, неугомонный! – замахал на него руками полковник. – Кофе вон лучше выпей – горячий еще… Небось всю ночь не спал?

– Не спал, – признался Аринин, опускаясь на стул. Чуть поколебавшись, взял придвинутую к нему чашечку с дымящимся кофе. Сделав несколько глотков, попытался разложить на столе свои бумаги.

– Хочешь скажу, о чем сейчас думаешь? – лукаво усмехнулся Бушенков, наблюдая за капитаном. – Небось винишь себя, что упустил Панфилова?.. Так вот – ты здесь ни при чем. Во всем виноваты эти оболтусы – Михеев и Бондарович. Им и отвечать… А ты продолжай спокойно работать. Думаю, результаты не заставят себя долго ждать…

– Надеюсь… Так вот, машина, на которой скрылся Панфилов, принадлежит Томашевскому Ивану Исаковичу, сценаристу «Беларусьфильма». Но по доверенности на «Рено» ездит его дочь – известная журналистка и правозащитница Евгения Томашевская.

– Это не та блондинка, что в «Свободе» работает?

– Она самая.

Бушенков непроизвольно поморщился – эффектную блондинку, чем-то неуловимо похожую на куклу Барби, он помнил по последней пресс-конференции, проводимой президентом для оппозиционных журналистов. Тогда Томашевская засыпала главу государства провокационными вопросами. Тот, заметно нервничая, пытался перевести все в шутку, но даже несведущему человеку было видно, что президент «сел в калошу». Слава богу, что эту пресс-конференцию не транслировали в прямом эфире. Это не прибавило бы главе государства голосов среди населения…

Впрочем, чего было ожидать от журналистки, работающей в таком издании, как «Свобода»? Грязная газетенка, рассчитанная на электорат. Иногда, правда, попадались забавные статейки, написанные остро, зло, вызывающе. Если это не касалось непосредственно Бушенкова, он хохотал над ними, как ребенок. Но стоило какому-нибудь журналисту «пройтись» по его родному ведомству, у него тут же портилось настроение. Как все «великие полководцы», он был донельзя тщеславен.

– Свидетели утверждают, что в тот момент, когда в машину подсел Панфилов, за рулем находилась молодая женщина… – тем временем продолжил Аринин. – Ее описание совпадает с описанием внешности Томашевской.

– Она что, знакома с Панфиловым? – Бушенков уставился на своего подчиненного с нескрываемым удивлением. – Или москвич забрался в первую попавшуюся тачку и, угрожая оружием, заставил Томашевскую увезти его подальше от гостиницы?

– На стечение обстоятельств это никак не тянет.

– У нас есть что-нибудь на Томашевскую?

Присев к столу, Аринин открыл черную кожаную папку и принялся перебирать лежавшие в ней листки.

– Я принес досье. Некоторые сведения устарели, но общая картина от этого не меняется… Итак, Томашевская Евгения Ивановна. Двадцать девять лет. Не замужем. Окончила отделение журналистики государственного университета… Родители вполне обеспеченные люди. Отец – известный сценарист. Мать – в прошлом учительница русского языка и литературы, теперь – домохозяйка. Бойфренд Томашевской, некий Олег Коваленок, работает в частной компьютерной фирме…

Бушенков непроизвольно скривился.

– Что за западный сленг – «бойфренд»? Скажи проще – сожитель. Или любовник…

– Они не живут вместе. Просто встречаются.

– Давно?

– Года два. Коваленок был женат, но это, пожалуй, его единственный недостаток. Спокоен, уравновешен, политикой не интересуется. Наркотой не балуется, к спиртному равнодушен. А вот у самой Томашевской пять лет назад были серьезные проблемы с алкоголем. Она даже лечилась в частной клинике у Сайкова… Но в данный момент вроде бы все в норме… Теперь что касается непосредственно вас, Всеволод Сергеевич. Вы в курсе, что Томашевская давно и упорно копает под наш отдел?

– Под наш отдел все копают, – усмехнулся Бушенков. – Работа у них такая… Да и западные инвестиции надо отрабатывать!

То, что возглавляемый им отдел давно стал «лакомым кусочком» для независимых журналистов, не было для него секретом. Чего только не предпринимали наглые папарацци – пытались подкупить обслуживающий персонал особого отдела, устанавливали наблюдение за сыном Бушенкова… Усердие журналистов пресекалось весьма банально – излишне инициативных подлавливали в подъезде и жестоко избивали. Доказать, что это дело рук работников КГБ, было невозможно. А если кто-нибудь из пострадавших пытался возобновить свое расследование, это бумерангом сказывалось на его близких.

С иностранными журналистами поступали еще проще: в самый неподходящий момент в их номере (или снимаемой квартире) производился обыск. Естественно, с санкции прокурора, выданной на основании показаний какого-нибудь Попкина. Естественно, что в квартире (или номере) из какого-нибудь укромного места на глазах у понятых изымалась парочка пакетиков с героином. Журналисту предлагалось либо в двадцать четыре часа покинуть страну, либо стать подозреваемым номер один в деле о распространении наркотиков. Все в основном выбирали первый вариант…

– Да, копают все, – согласился Аринин. – Но никому из журналистов не удавалось подобраться к нам так близко, как Томашевской… – Он положил на стол Бушенкова дискету. – Сегодня ночью в редакции газеты «Свобода» был произведен обыск. Статья, записанная на эту дискету, должна была быть в пятничном номере… Подозреваю, что ее написала Томашевская… Очень похоже на ее стиль.

Хмыкнув, Бушенков вставил дискету в дисковод и, вооружившись мышкой, переписал информацию на винчестер своего компьютера. Открыл нужный файл и углубился в чтение. Статья, которую принес Аринин, называлась «Легион смерти». Автор, не скупясь на эпитеты, рассказывал о секретном отделе КГБ, созданном исключительно для того, чтобы заниматься ликвидацией инакомыслящих. Упоминался в статье и сам полковник – его называли «исчадьем ада». А также перечислялись все те, кто считался пропавшими без вести, – журналисты, политики, бизнесмены, бывшие чиновники, которые в свое время имели глупость покритиковать нынешний режим. Особое внимание уделялось смерти Михася Корнея. Автор утверждал, что Корней скончался не от сердечного приступа, а от удушения и что в его ликвидации непосредственное участие принимали «легионеры». В конце статьи было обещано, что в следующем номере выйдет продолжение – интервью с очевидцем произошедшего, неким москвичом Константином П.

– Ты уверен, что это написала Томашевская? – не отрываясь от монитора, спросил Бушенков.

– Ее стиль.

– А очевидец, по-видимому, Панфилов?

– Похоже на то…

– Черт подери! – Бушенков нервно хрустнул пальцами. – Если Томашевская продаст этот материал за рубеж, у нас возникнут проблемы… Это здесь мы можем прикрыть их мерзкую газетенку, а западным и российским каналам ведь рот не заткнешь… У них там, понимаешь, демократия!.. – Он на мгновение задумался, а затем решительно заявил: – Надо найти Панфилова как можно скорее и ликвидировать. Ясно?

– Яснее не бывает. Но вы же читали его досье, присланное из Москвы?

– Читал… Ну и что?

– У Панфилова огромный опыт борьбы со спецслужбами.

– Ты что, сомневаешься в своих возможностях? – удивился Бушенков. – Да у тебя, капитан, светлая голова – придумаешь что-нибудь! Первый раз, что ли?.. Только московских комитетчиков подключать не надо. Он нужен им живым, а нас это не устраивает. Не дай бог, болтанет, что у нас тут делается, вовек не отмоешься. Они, правда, обычно не влезают в наши дела, но подстраховаться не помешает. Корней, как-никак, фигура в политике заметная. Кое-кто из российских депутатов ходил у него в дружках. Бучу могут поднять, как не фиг на фиг. Так что трясти перед всем миром грязным бельем нам не с руки… – Он в упор посмотрел на Аринина. – Как думаешь, какого черта этот Жиган к нам приехал?.. Раньше я думал, что это москвичи нас так проверяют. Теперь вижу, что ошибался… Есть какие-нибудь соображения?

– Пока никаких.

Неизвестно по какой причине, но Бушенков взорвался:

– А должны быть! Для чего я тебя здесь держу? Чтобы ты версии выдвигал… Прошло двое суток с тех пор, как Жиган впервые засветился на Краснозвездной, а ты все еще телишься… Как он мог узнать, что именно там будут ликвидировать Корнея? Только не говори мне про случайное стечение обстоятельств!

Аринин нервно дернул подбородком, и Бушенков догадался, что именно эту фразу капитан и собирался произнести.

«Нет, случайностью тут и не пахнет… – подумал он. – Хотя, может, я все раздуваю?.. Вдруг Жиган приехал в Минск к кому-нибудь в гости?.. Перепутал адрес или сунулся не в ту дверь…»

– Кому принадлежала квартира на Краснозвездной до того, как перешла к нам? – уточнил он на всякий случай.

Помедлив, Аринин ответил:

– Там проживали мать и дочь Дегтяренко.

– У нас есть данные на этих людей?

– Есть, – Капитан нервно облизнул губы. – Полина Дегтяренко, журналистка, двадцать семь лет. Ликвидирована нашим отделом 28 июля этого года. Ее дочь, Юлия Дегтяренко, шести лет, отправлена в один из минских интернатов.

– Ты что, все это наизусть помнишь? – искренне удивился Бушенков.

– Просто я руководил этой операцией.

– Ты?..

– Это было одно из моих первых дел, – напомнил капитан. – Проба пера, так сказать… Вы поручили мне разработать план устранения журналистки Дегтяренко. План вам понравился, и вы предложили мне возглавить группу ликвидации…

– Теперь вспомнил! – перебил Бушенков. – Та самая журналистка, которая на всех углах трубила, что у нашего премьера вялотекущая шизофрения… – Он нехорошо усмехнулся. – Да, крови нам она попортила изрядно. После ее статей я сам чуть не слег с инфарктом. И, что самое паршивое, писала-то более чем убедительно, опираясь на копии медицинских заключений… И где она их только раскопала?

– В психиатрической клинике. Все документы были подлинными, между прочим.

Бушенков покачал головой – не прост этот Аринин, ой, как не прост. И как это он не боится высказываться вслух по такому щепетильному вопросу? Ведь недаром говорят, что даже стены имеют уши.

«Наверное, у него есть серьезный покровитель наверху, – подумалось вдруг полковнику. – Иначе поостерегся бы болтать глупости при своем начальнике… Хотя почему глупости? Ни для кого не секрет, что наш премьер – полный псих…»

– Итак, подведем итоги! – Бушенков в упор посмотрел на Аринина. – Вопрос – почему Жиган приехал сюда – так и остался открытым. Или ты готов ответить на него прямо сейчас?

– Постараюсь… Если учитывать то, что Дегтяренко и Томашевская работали в одной газете и даже были близкими подругами, Томашевская могла нанять Жигана для «грязной» работы. По приезде в Минск Жиган сразу сунулся на Краснозвездную – разведать обстановку. И случайно наткнулся на наших людей…

– Но не убил их! – заметил Бушенков. – А ведь, судя по досье, Жиган – прирожденный убийца. Ему человека замочить – раз плюнуть.

– А зачем их убивать? Они – мелкие сошки. Исполнители. А ему заплатили за убийство птицы высокого полета…

– На что это ты намекаешь? – разозлился Бушенков. – Что он приехал сюда по мою душу?

В воздухе воцарилось молчание. Аринин сделал вид, что рассматривает носки своих вычищенных до блеска ботинок. А Бушенков, встревоженный не на шутку, пытался понять: предположение капитана – это очередная неуместная шутка или тот в самом деле считает, что Жиган «взял» заказ.

– Ну-ка, аргументируй свою версию! – полковник чуть повысил голос.

– Томашевская не так проста, как может показаться с первого взгляда, – издалека начал Аринин. – Она решительна и, если ставит перед собой цель, идет до конца… Но она – женщина. А значит – импульсивна и мстительна. Смерть близкой подруги всколыхнула в ней эти чувства. Естественно, она решила свести счеты с человеком, по приказу которого ликвидировали Дегтяренко. И вот тогда у нее появилась идея «заказать» вас. Чтобы не подставлять своих, нашла киллера на стороне… Причем профессионала. Как на него вышла? Да очень просто – у нее полно друзей в Москве. Причем самых разных. В основном из числа богемы, но есть пара-тройка отпетых уголовников. Откуда взяла деньги? Неделю назад продала двухкомнатную квартиру сестры, уехавшей в Израиль. Сумма, вполне достаточная, чтобы Жиган взял «заказ»…

Несколько секунд Бушенков переваривал услышанное. На его взгляд, Аринин вполне толково обосновывал свою точку зрения. Но, как ни странно, не убедил его в своей правоте.

«Только идиот мог пойти на такой риск, – мысленно парировал он. – Полковник КГБ – это тебе не простой смертный. Жиган ведь не дурак и прекрасно понимает, что ему ни за что не прорваться в это здание. Достать пропуск – нереально. Взорвать мою машину тоже непросто – она под наблюдением круглые сутки… Спортивный зал, где я занимаюсь по вечерам, охраняется. Мой дом тоже… Да тут даже мышь не проскочит, не то что какой-то залетный киллер… Так что за свою жизнь мне нечего опасаться…»

Но разбивать в пух и в прах доводы Аринина он не стал. Лишь мягко пожурил:

– Что-что, а фантазировать ты умеешь…

– Считаете, фантазирую?

– А разве нет?.. Ну подумай, зачем Жигану брать на себя убийство полковника КГБ? У него и так своих неприятностей выше крыши…

– Но тогда зачем он сюда приехал?

– Боюсь, этого мы никогда не узнаем… Ладно, пофилософствовали, и хватит. Пора переходить к конкретным действиям… – Бушенков на мгновение задумался. – Надо подключить к поискам Жигана МВД. Дадим на него ориентировку, как на особо опасного преступника… Только надо все это как-нибудь «повкуснее» обставить… Чтоб у самого зачуханного мента не возникало сомнений, когда он этого Панфилова на мушку брать будет… Есть идеи?

– В Минске уже месяца два орудует педофил, – задумчиво протянул Аринин. – Никак поймать не могут. Может, все убийства малолетних списать на Жигана?..

– Отличная идея, капитан!

Воодушевленный похвалой, тот принялся развивать свою мысль:

– Понятно, что при задержании Панфилов окажет сопротивление. В таком случае даже самый заядлый пацифист не станет рассуждать – стрелять или не стрелять. А где вы видели пацифистов среди ментов?..

Бушенков удовлетворенно кивнул. С каждой минутой капитан, о существовании которого еще два месяца назад он даже не подозревал, нравился ему все больше и больше. Чего-чего, но изворотливости ума этому парню было не занимать.

«Надо побыстрее повышать его в звании и ставить моим замом… А то Римашевский в последнее время сдавать стал. Мы с Арининым таких дел наворочаем, все на ушах стоять будут. Мой опыт, плюс нестандартность его мышления – чем не тандем?»

– Ну что, капитан, иди готовь ориентировку на Панфилова! – улыбнулся он, кивая на дверь. – А будешь выходить, передай секретарше – пусть сварит мне кофе.

Аринин молча вышел из кабинета. Бушенков взял в руки листок с досье и вновь углубился в изучение биографии Панфилова. Странно, но версия капитана, хотя и выглядела абсурдной, придала его мыслям совершенно иное направление. Теперь в каждом изложенном факте жизнеописания Жигана он видел некий подтекст.

«А что, если Аринин прав, и Томашевская все-таки наняла этого москвича для моей ликвидации?.. Судя по тому, что здесь написано, Жиган ненавидит всех, кто носит погоны. Он отъявленный зэк и, похоже, живет „по понятиям“. А если уверен в своей правоте, прет напролом, как бык на красную тряпку…» – Бушенков вытащил из кармана платок и промокнул выступившие на лбу капельки пота. При мысли о том, что у него появился такой серьезный противник, ему стало не по себе. Он понял, что сможет успокоиться только тогда, когда увидит Жигана мертвым. Но для этого надо хотя бы найти место, где тот сейчас прячется…

* * *

В дверь позвонили так неожиданно, что Константин едва не опрокинул на себя чашку с только что сваренным кофе. Несколько обжигающих капель попало ему на босые ступни, и это не улучшило и без того паршивое настроение. Константин поспешил в прихожую, мысленно гадая – кому это так не терпится лицезреть его заспанную физиономию?

Взглянув в «глазок», озадаченно нахмурился – на лестничной площадке стояла совершенно незнакомая черноволосая женщина в дымчатых очках и блестящем плаще из кожзаменителя. Поколебавшись, Константин щелкнул замками и распахнул дверь со словами:

– Вы к кому?

– Да к тебе, к кому же еще! – Оттолкнув Константина, женщина ворвалась в прихожую и, кивнув на оставшуюся на площадке огромную сумку, тоном, не терпящим возражения, приказала: – Захвати ее…

Голос незнакомки показался ему знакомым. Константин послушно взялся за ручки и, чертыхаясь, втащил тяжеленную сумку в прихожую. Когда же разогнулся, увидел перед собой Женю, которая в этот момент как раз снимала с головы иссиня-черный парик.

– Что, опять не узнал? – спросила она не без сарказма.

– Узнаешь тебя… – запирая дверь, буркнул Константин недовольно и спросил: – С чего это ты так вырядилась?

Но ответа так и не дождался – Женя, сбросив с себя удивительно безвкусный плащ, умчалась на кухню.

«Ну и девка!» – подумал он не без раздражения и поплелся вслед за ней.

Конечно же, кофе, который Константин сварил себе минуту назад, оказался выпитым – пустая чашка валялась в мойке. Женя же с невинным видом стояла у открытой форточки и, нервно сжимая сигарету в тонких пальцах, пускала дым в потолок.

– У меня крупные неприятности! – едва завидев Константина, заявила она. – Я только что из редакции – там был обыск… Так что, ковбой, быстро записываем интервью, а вечером ты уезжаешь.

– Куда?

– Как куда?.. В Москву!

– А мне-то зачем уезжать?

– Ты что, ребенок? Не врубаешься в ситуацию?.. – Женя вытащила из кармана сложенный вчетверо листок. – Здесь вопросы, которые я буду тебе задавать. Ознакомься, чтобы быть в курсе. И давай побыстрее. У нас мало времени…

– Погоди! – Константин опустился на табуретку и взъерошил волосы. – Что-то я ни черта не понимаю. Вчера ты не говорила, что мне надо сваливать. Что могло измениться за ночь?

– Повторяю – ночью в редакции был обыск. Они изъяли из компьютера мою статью про легион смерти. Там я открытым текстом заявила, что Корнея убили спецслужбы и все это видел один человек, некий Константин П. Нетрудно догадаться, что это – ты. Но если раньше они действовали вслепую – то есть не знали, где тебя искать, то сейчас у них появилась зацепка – это я. Кстати, ты спрашивал – с чего это я так вырядилась? Так вот, за мной следят!

– Серьезно? – не поверил Константин.

– А что, думаешь мне приятно разгуливать по городу в этом идиотском плаще? Сегодня утром, когда я вышла из квартиры, ко мне на хвост «подсели» двое. Накачанные наглецы с омерзительными рожами… Пришлось заметать следы. Благо, папа у меня на «Беларусьфильме» работает, и у него дома полно париков и прочей театральной атрибутики. Я заехала к нему, переоделась и загримировалась. Эти остолопы ничего не заметили. Наверное, и сейчас там торчат…

– Неудивительно, что тебя не узнали. Я сам с трудом поверил, что это ты.

– Да, на этот раз мне повезло. Но везение не может длиться вечно. Рано или поздно я ошибусь. А может, они станут действовать профессиональнее?.. Так что быстро записываем интервью и разбегаемся…

На этот раз Женя, кажется, не преувеличивала – их противники заметно активизировались. Похоже, охота на него велась по всем фронтам. Константин понимал, что в данной ситуации самым благоразумным решением было покинуть этот странный город. Но он не мог позволить себе бросить Юльку Дегтяренко на произвол судьбы.

Подавив тяжелый вздох, он негромко заметил:

– А как же Полинина дочь?.. Мы же по-прежнему ничего о ней не знаем.

– Да не волнуйся ты за нее! Юльку я не брошу!

В голосе Жени промелькнули таинственные нотки, и Константин догадался, что о судьбе девочки ей уже кое-что известно. Он даже обиделся – опять все самое важное происходит за его спиной. Неужели Женя ему по-прежнему не доверяет?

– Где она? – спросил он, не скрывая раздражения.

Женя сделал вид, что не услышала. Выбросив сигаретный бычок в форточку, вышла из кухни, но через минуту вернулась, держа в руках видеокамеру.

– Ну что, ознакомился с вопросами? – поинтересовалась она как ни в чем не бывало.

Константин покачал головой.

– Пока не ответишь, где Юлька, интервью не будет… О чем мы договаривались? Что ты будешь делиться со мной всей информацией. Давай колись, где она! Дважды повторять не стану. Ты меня знаешь!

Зло сверкнув глазами, Женя положила видеокамеру на кухонный стол и присела на табуретку напротив.

– Поисками Юльки занимается Олег.

– Какой еще Олег?

– Мой близкий друг. Компьютерщик. Сегодня, если все получится, он должен войти в базу данных нашего гороно. Только там можно отыскать сведения о детях, которые проживают в минских интернатах. Я узнавала.

– Едем к нему!

– Зачем?

– Как зачем? Я должен убедиться, что с девочкой все в порядке… Пойду переоденусь! – Константин встал и вышел из кухни. Возмущенный Женин голос, раздавшийся ему вдогонку, только придал ему уверенности в том, что он поступает совершенно правильно.

«Все журналисты – патологические вруны, – думал он, засовывая за пояс джинсов недавно купленный пистолет. – С виду белые и пушистые, а нутро с гнильцой. Думаю, Женя так заботится обо мне только потому, что я все еще представляю для нее профессиональный интерес. А стоит дать интервью, как ее интерес тут же угаснет… Нет, с ней надо держать ухо востро. Контролировать каждый шаг!»

Пригладив волосы, Константин вышел в прихожую – Женя уже ждала его там. На ней опять «красовался» блестящий плащ, а на голову вновь был нахлобучен парик. Накрасив губы ярко-красной помадой, она скорчила недовольную гримасу и заявила:

– Ну и как я представлю тебя Олегу?.. Он, между прочим, очень ревнивый.

– Скажи, что я – твой двоюродный брат из Москвы.

– Можно подумать, он не знает всех моих родственников…

…В такси, которое удалось поймать неожиданно легко, они почти не разговаривали. Женя делала вид, что обижается, а Константин пытался разобраться в своих ощущениях. Его не покидало чувство, что над ними нависла большая беда. Каждая машина, державшаяся позади такси больше одного километра, вызывала в его душе тревогу. Даже сам таксист, с виду обыкновенный работяга, казался ему секретным агентом КГБ.

«У меня мания преследования», – подумал он, искоса поглядывая на Женю. Как ни странно, но та вела себя совершенно спокойно, время от времени давая таксисту указания, как лучше подъехать к нужному им дому.

Наконец они прибыли на место. Расплатились, выбрались из машины и направились к подъезду блочной пятиэтажки, где в одной из квартир, по заверению Жени, должен был находиться Олег.

– Сам понимаешь, заниматься этим у себя дома очень опасно, – объясняла она, стремительно взлетая по ступенькам на пятый этаж. – Гэбисты знают, что Олег – мой парень. Могут накрыть. Вот он и переселился на время к старому приятелю. Перетащил свою технику – компьютер, модем – и работает там в свое удовольствие. А на работе взял отгулы – якобы уехал на выставку в Москву… Ну вот мы и пришли…

Остановившись перед обшарпанной дверью, она перевела дыхание и нажала на кнопку звонка четыре раза. Затем, после секундной паузы, позвонила еще дважды. За дверью послышались легкие шаги. Мужской голос спросил:

– Кто?

– Я, любимый, открывай.

Дверь распахнулась, и Константин увидел высокого, худощавого парня в очках с тонкой оправой. Бледное лицо, синяки под глазами, отсутствующий взгляд – именно таким, по мнению подавляющего большинства, и должен выглядеть настоящий хакер.

– Это – Костя, а это – Олег, – познакомила их Женя, заходя в прихожую.

Вопреки ожиданиям, Олег даже не взглянул на Константина. Его покрасневшие от бессонной ночи глаза, не отрываясь, следили за каждым Жениным движениям.

«Из обоймы последних романтиков, – подумал Константин. – Влюблен в свою избранницу по уши и не замечает явных недостатков…»

– Ну как, Олежек, удалось что-нибудь раскопать? – тем временем спросила «избранница», сбрасывая плащ ему на руки.

– Боюсь, у меня плохие новости, – тяжело вздохнул тот.

– Что значит «плохие»?.. Ее нет в базе данных?

– Она есть, но… – Олег нервно взъерошил волосы, а затем махнул рукой. – Что толку ходить вокруг да около?.. Ты только не волнуйся, но все гораздо хуже, чем мы думали. Месяц назад Юлия Дегтяренко поступила в детский дом номер два. А две недели назад скончалась от скарлатины…

Впервые за все время знакомства Константин видел Женю такой растерянной.

– Ты что, меня разыгрываешь?

Олег понурил голову и пробормотал:

– Такими вещами не шутят…

– А ты ничего не перепутал? Может, это ошибка?

– Я скачал информацию на жесткий диск. Если где и перепутали, то в самой базе данных…

Побледневшая Женя, казалось, с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться. Она опустилась на ящик для обуви и обхватила голову руками.

– Боже, бедная девочка… Какая нелепая смерть! – Неожиданно ее лицо перекосилось от гнева. – Сволочи! Это они ее убили!

– Успокойся, дорогая! – Олег присел перед Женей на корточки и попытался заглянуть ей в глаза. – Никто ее не убивал. В детском доме была эпидемия. В тот день в больницу попало семеро…

– Откуда ты знаешь?

– Я покопался в сайтах «Медицинского вестника» двухнедельной давности. Там подробно описывается этот неприятный инцидент.

– Но умерла-то одна Юлька?.. Или нет?

– Две девочки и один мальчик. Все из детского дома… Так что никаким убийством тут и не пахнет.

Константин пребывал в какой-то прострации – казалось, все, что сейчас происходит, не что иное, как затянувшийся кошмар.

«Если бы я приехал в Минск хотя бы на месяц раньше, я бы сделал все, чтобы спасти Юльку, – подумал он. – Нашел бы лучших врачей, положил бы в платную клинику… А теперь мне остается только одно – смириться с неизбежностью…»

Женя горестно всхлипывала, сидя на ящике. Олег что-то говорил ей, сжимая ее ладони. На Константина никто не обращал никакого внимания, словно его здесь вовсе не было. Он почувствовал себя лишним в этом доме. Достал сигарету, вышел на лестничную площадку и закурил. На душе было противно до омерзения.

«Ну и что мне теперь делать?.. Возвращаться в Москву? А если это какая-то ошибка и Юлька все-таки жива?.. Олегу, конечно, можно доверять, но… – Он с силой отшвырнул в сторону недокуренную сигарету. – Пока своими глазами не увижу ее свидетельство о смерти, никуда не уеду!»

Решительно рванув на себя дверь, ведущую в квартиру, зашел в прихожую – там было пусто. Похоже, Женя и Олег перешли в гостиную – из-за плотно прикрытой двери доносились приглушенные голоса. Поколебавшись, Константин заглянул туда и увидел огромный компьютерный стол, занимавший большую часть пространства. Кроме стола, на котором громоздилась куча всякой оргтехники, здесь стояли два стула, книжная полка и обшарпанный диван. Олег, сидевший перед монитором, резко обернулся, а Женя, примостившаяся рядом с ним, моментально замолчала. В комнате повисла неловкая пауза, но Константину было на все наплевать.

– Ну-ка, покажи мне тот файл, что ты скачал на жесткий диск! – переступив порог, потребовал он.

Олег безразлично пожал плечами.

– Пожалуйста! – И его тонкие пальцы забегали по клавишам.

Через минуту на экране появились данные на детей-сирот, проживающих в детском доме под номером два. Юлькина биография умещалась всего на треть страницы:

«Дегтяренко Юлия Павловна, родилась 1 марта 1995 года. Определена в детский дом для детей-сирот № 2 29 июля 2001 года в связи с трагической гибелью матери. Местонахождение отца неизвестно. Скончалась 18 августа 2001 года в результате перенесения инфекционного заболевания скарлатиной. Свидетельство о смерти подписано врачом-педиатром инфекционного отделения первой больницы Коноваловым А. А.».

– И это все? – излишне бодро уточнил Константин.

– А что ты хотел? – удивился Олег. – Видеозапись ее последних минут жизни?..

– Мало ли какая Дегтяренко могла умереть от скарлатины? Может, однофамилица?

– Дата и год рождения совпадают.

– Совпадения совпадениями, но здесь же нет Юлькиной фотографии… Давай попытаемся влезть в базу данных еще раз и скачать оттуда данные на всех девочек 1995 года рождения, которые живут в этом приюте… Номер два, кажется?

Олег заметно занервничал и оглянулся на Женю, как бы ища поддержки. Но та предпочла не вмешиваться.

– Ладно! – Включив модем, Олег взялся за мышку и вдруг нервно оглянулся на Константина. – Ты меня раздражаешь!.. Не мог бы ты покурить на кухне?

Усмехнувшись, тот молча развернулся и вышел из комнаты. В то, что Олег раскопает что-нибудь стоящее внимания, верилось с трудом. Но он хотел исключить малейшую возможность ошибки.

«Наверное, надо пойти в первую больницу и поговорить с ее лечащим врачом… Показать ему фотографию девочки и спросить, эта ли пациентка скончалась у него в палате 18 августа сего года…»

– Костя, иди сюда! – донесся до его слуха возбужденный Женин голос.

Константин рванул в комнату, мысленно гадая, какие новости ожидают его на этот раз. Судя по Жениной реакции – что-то очень важное.

Первое, что он увидел, переступив порог, был Женин ликующий взгляд.

– Ты оказался прав! Посмотри, что мы раскопали!

Одним прыжком преодолев расстояние до монитора, Константин уставился на экран. И не поверил своим глазам – на экране он увидел Юлькину фотографию. Под ней было написано – Кузнецова Лилия Петровна 1995 года рождения, а дальше шла подробная биография ребенка. Константин успел ухватить лишь то, что Лиля Кузнецова, как две капли воды похожая на Юльку, родилась на месяц раньше и относилась к категории «отказников» – детей, от которых матери отказались прямо в роддоме.

– Это же Юлька! – возбужденно воскликнула Женя, схватив Константина за руку. – Они просто поменяли ей фамилию и имя!.. – И тут же озадаченно переспросила: – Но зачем?

Константин пожал плечами.

– Не знаю. Все это очень странно… Может, не хотели, чтобы ее нашли?

– Ладно, это неважно! Главное, мы знаем, что с ней все в порядке! – Женя с нежностью посмотрела на него. – Костя, ты гений! Что бы мы без тебя делали?.. – Она повернулась к Олегу: – А ты, Олежка, остолоп! Закопался в своих компьютерных сайтах, как крот в земле, и дальше своего носа не видишь. А тут думать надо! Рассуждать! Фантазировать! Шевелить своими серыми клеточками, в конце концов!

На лице Олега промелькнула обида. Впервые он взглянул на Константина без тени превосходства, но зато теперь в его взгляде читалась откровенная злоба.

«Не хватало еще, чтобы они из-за меня поссорились!» – подумалось ему. Чтобы избежать этого, Константин решил перевести разговор в другое русло.

– Где находится этот детский дом под номером два? – спросил он, обращаясь к Жене.

– На улице Смолячкова… Мы поедем туда немедленно!

– Я не могу, – вздохнул Олег.

– А тебя никто и не просит! – зло парировала Женя. – Мы с Костей вдвоем справимся… Правда, Костя?

Ему не оставалось ничего другого, как согласиться.

Глава 9

Интернат для детей-сирот размещался в двухэтажном сером здании, которое со всех сторон обступали высокие тополя. На всякий пожарный случай Женя припарковала машину в соседнем квартале, и до здания интерната им пришлось идти пешком. По дороге они немного поспорили – Женя настаивала на том, что к заведующей она пойдет одна, Константин же лениво сопротивлялся.

– Ну, зачем тебе там светиться? – убеждала его Женя. – Твоя физиономия не располагает к откровениям… А женщинам гораздо легче найти общий язык. Тем более что я собираюсь представиться ей сотрудницей дамского журнала.

– А если она потребует предъявить удостоверение?

– Покажу свой членский билет Ассоциации независимых журналистов. Очень она в этом разбирается!

– А что мне прикажешь делать? Торчать за воротами?

– Почему бы и нет? Прогуляйся, подыши свежим воздухом. Тебе полезно – вон какой бледный.

Он так и не успел достойно парировать – впереди показались ворота, ведущие на территорию интерната.

– Все, я пошла! – Женя махнула ему рукой и ускорила шаг. Проводив девушку задумчивым взглядом, Константин подумал, что на этот раз она, кажется, права – ему в самом деле не стоит соваться к детям. Утром он не успел побриться и теперь выглядел как барыга.

Он прошелся вдоль забора туда-сюда несколько раз и, закурив сигарету, огляделся.

«Место здесь какое-то странное – тихо, как на необитаемом острове. Ни машин, ни людей… Даже удивительно – детский дом, а детьми и не пахнет».

Но не прошло и минуты, как Константин понял, что поторопился с выводами, – сквозь металлическую решетку он увидел, как из корпуса высыпала стайка малышей. И сразу двор наполнился шумом и гамом. Дети носились по площадке как угорелые. Вопреки ожиданиям, они не выглядели несчастными – хорошо одетые, раскрасневшиеся от возбуждения, улыбающиеся…

– Так, всем быстро построиться в колонну! – визгливый женский голос неприятно резанул по ушам.

Константин повернулся в ту сторону, откуда слышался голос, и увидел стоявшую на крыльце женщину средних лет.

«Воспитательница!» – догадался он и вгляделся в нее внимательнее. И сразу неприятно заныло сердце – у воспитательницы был злобный взгляд, тонкие перекошенные губы и острый выступающий вперед подбородок. И вдобавок ко всему – выкрашенные хной волосы, гладко зачесанные назад. Ну настоящая Баба-яга, да и только.

Дети же, мгновенно присмирев, сбились в кучку и стали напоминать взъерошенных воробьев. В их глазенках читался откровенный страх.

– Я кому сказала – в колонну! Недоумки хреновы! – Воспитательница, гордо неся свой бюст пятого размера, спустилась по ступенькам и, подойдя к одному из малышей, резким движением затянула ему кашне, повязанное на манер шарфа. – Петров, ну когда ты научишься одеваться?! Олигофрен чертов… Так, дети, все посмотрели на Петрова! Пусть ему станет стыдно!

Константину сделалось совсем тошно. Похоже, эта женщина терпеть не могла детей. Нет, никто не требовал от нее относиться к этим несчастным малышам как к своим собственным, но если изо дня в день повторять детям, что они дебилы и олигофрены, то рано или поздно они такими и станут. Его так и подмывало подойти к этой крашеной дуре, отвести ее в сторонку и объяснить, что дети ни в чем не виноваты. Но он усилием воли сдержал этот порыв. Как бы потом хуже не было. Он ведь уйдет, а дети останутся. И эта воспитательница никуда от них не денется. Более того – выместит на них злобу за то, что кто-то посторонний стал свидетелем ее жестких методов воспитания…

А на детской площадке тем временем разгорались настоящие страсти. Воспитательница стала орать на девочку-мулатку – самую маленькую из всех детей. Малышка изо всех сил пыталась сдерживать слезы, но это ей удавалось с трудом. После того как ее «наградили» эпитетом «черножопая», а затем пребольно ущипнули за пухлую щечку, мулатка громко всхлипнула и горько зарыдала.

– Ну чего нюни распустила? – орала на нее воспитательница. – Язык за зубами надо держать! – И отвесила мулатке увесистый подзатыльник.

«Ну уж нет! Я должен вмешаться!» – Константин решительно двинулся вдоль забора и у самых ворот нос к носу столкнулся с Женей.

– Что, впечатляет? – криво усмехнулась та, кивая на воспитательницу.

– Еще как!

Женя внимательно посмотрела на него и покачала головой:

– Не стоит вмешиваться. Только хуже сделаешь.

– А что, не обращать внимания? – взорвался Константин и в сердцах добавил: – Ну да, вы так и живете – делаете вид, что ничего не происходит.

Взяв его под руку, Женя увлекла его за собой – подальше от детского дома.

– Костя, милый, угомонись. Сейчас не до эмоций. Нам надо сохранять полное спокойствие и трезвые головы. Завтра, возможно, нам придется вернуться сюда. Нельзя, чтобы тебя запомнили…

– Ты узнала про Юльку что-нибудь новое? – Константин резко остановился и повернулся к Жене.

– Да. Я даже видела ее… Издали…

– Ее теперь и вправду зовут Лиля Кузнецова?

– Да. И еще ее собираются удочерять.

– Кто?!

– Какие-то иностранцы. Вроде бы греки. Все документы уже подготовлены, они заберут ее на днях… Ой, давай присядем и спокойно покурим! А то от всех этих переживаний у меня руки трясутся.

Заметив в глубине двора лавочку, Константин решительно двинулся к ней. В его голове был полный сумбур – он даже не знал, радоваться такому известию или печалиться. С одной стороны, если Юльку удочерят иностранцы, это очень даже неплохо – девочке не придется жить в жутких интернатских условиях. Но с другой – нет никаких гарантий, что эти греки окажутся порядочными людьми. В прессе не раз поднимался вопрос, что наших детей, усыновленных иностранными гражданами, часто используют в качестве доноров. С Юлькой могла произойти та же история…

Присев на лавочку, он закурил и искоса посмотрел на Женю:

– Как ты узнала про удочерение?

– Нянечка проболталась. Естественно, за определенную сумму… Оказывается, у них такое часто практикуется. Особенно, когда в интернат попадает здоровый ребенок, безо всяких психических и физических отклонений. Ему меняют фамилию, чтобы концов было не найти, и в обход государства продают частным лицам… Всем заправляет заведующая. А что? Неплохой бизнес! Я попыталась к ней сунуться, но она, мягко говоря, дала понять, что очень занята. Тогда я пошла по обслуживающему персоналу. Пару раз прокололась, но потом напала на нянечку, которая не в доле… Вот она и выложила мне все про незаконное усыновление.

– А что сама думаешь? Стоит отпускать Юльку за границу?

– Ты с ума сошел! – возмутилась Женя. – Да я ее сама лучше удочерю. Все-таки не чужой ребенок… Насколько я поняла, сделать это совсем несложно – выписать новое свидетельство о рождении, и все. Заплатить, конечно же, придется, но это не беда – деньги у меня есть. Я недавно продала квартиру сестры – хотела купить себе хорошую машину. Но черт с ней, с машиной. Сейчас самое главное – вытащить отсюда Юльку. Мы вместе с ней уедем куда-нибудь в Прибалтику или лучше в Германию… И у меня будет дочь… – Она мечтательно улыбнулась.

Глядя на Женю, Константин расчувствовался. И если раньше у него возникали сомнения – а сможет ли Женя заменить Юльке мать, то теперь он был почти уверен в этом.

Помолчав, он спросил:

– Сколько нужно платить за новое свидетельство?

– Хочешь предложить финансовую помощь? Лучше помоги в другом – выкрасть Юльку.

– Не вопрос!.. Значит, завтра мы ее забираем, послезавтра покупаем новое свидетельство и, как только оно будет у нас на руках, все втроем едем в Москву.

У Жени округлились глаза.

– Ты с ума сошел! Какая Москва?.. Я же здесь живу и работаю. Здесь у меня родители, в конце концов.

– Работу можно найти и у нас. Опытные журналисты везде нужны. Знаю, что в «Комсомольской правде» есть вакансии… Вы с Юлькой поживете пока у меня – места, слава богу, всем хватит. А родителей перевезешь через пару месяцев.

– И как это понимать? Как предложение руки и сердца?

Константин откровенно смутился.

– Да нет… Просто, пока все не уляжется, хочу взять вас с девочкой под свою защиту. Я обещал Пашке, что помогу его дочери, и я выполню это обещание. А что касается тебя… Это я втянул тебя в историю. Значит, за тебя я тоже в ответе.

– Надо же, какой благородный, – усмехнулась Женя. – Ты и вправду такой по жизни или прикидываешься?

Вступать с ней в полемику Константин не собирался – все равно ведь не переспорит. Просто сказал:

– Ты в таком же положении, что и я. И тебе тоже угрожает опасность. Нет никаких гарантий, что они не поступят с тобой точно так же, как с Полиной.

– Ладно, пошли отсюда! – Женя решительно поднялась. – А то я сейчас расчувствуюсь… Отвезу тебя на Юго-Запад, а по дороге обсудим план завтрашнего мероприятия… – И, помолчав, добавила: – А за предложение спасибо. Я подумаю…

* * *

Зайдя в подъезд, Константин окунулся в ставший уже привычным полумрак. Но теперь темнота не смущала его – он точно знал, сколько ступенек ожидает его впереди, и добрался до кнопки вызова лифта вслепую, при этом ни разу не споткнувшись. Без отвращения вдохнул разлившиеся по кабинке лифта пары аммиака, а когда наконец створки раздвинулись на нужном этаже, так же по привычке повернул налево, доставая зажигалку.

«Что-то не так! – эта мысль заставила Константина насторожиться, но тут же он расслабился. – Ну слава богу! Наконец-то кто-то додумался вкрутить на этаже лампочку!»

Не без сожаления спрятав зажигалку назад в карман, он достал ключ от квартиры и сунул его в замочную скважину. Однако тот застрял на полпути.

«Что за ерунда?!» – Константин внимательно осмотрел замок.

Нет, его никто не менял. Да и некому было его менять. Если бы вдруг приехали хозяева, Женя наверняка узнала бы об этом первой и предупредила бы его.

Края замочной скважины не были повреждены, и потому вариант взлома отпал сам собой. Однако ключ упрямо не хотел заходить в замок. И тут Константина осенило:

«Неужели постарались те самые наркоманы с бритвой?! Наверняка сунули в щель какую-нибудь дрянь вроде спички или металлической шпильки и сейчас сидят довольные, посмеиваются».

Приняв эту версию за основную, он разогнул кольцо, на котором были нанизаны ключи, и, опустившись на корточки, попытался просунуть его в замочную скважину, нащупывая посторонний предмет. Внутри и вправду что-то было. Теперь оставалось лишь аккуратно зацепить это «что-то» и вытащить наружу. Но первая попытка оказалась неудачной. Когда же он попытался проделать тот же трюк во второй раз, в соседней квартире щелкнул замок и протяжно скрипнула дверь.

– Может, вы все-таки поговорите с Васькой? – послышался за спиной немолодой женский голос. – А то что ни ночь, у него бабы визжат и музыка так бумкает, что кровать ходуном ходит!

«Еще и соседей на мою голову не хватало!» – разозлился Константин. Он только-только подцепил застрявшую в замочной скважине спичку, еще немного – и вытащил бы ее, но появление соседки заставило его засомневаться в том, что он вообще когда-нибудь переступит порог этой злосчастной квартиры.

– Не волнуйтесь и делайте, как я сказал, – ответил соседке мужчина. – Загремит музыка – звоните по «02». Приедет бригада и составит акт. А утром его вызовут в управление. Потом в исполком, потом с месяц по судам будут таскать. Поверьте, по-другому до него не дойдет. Я-то знаю этот контингент… – Говоривший вдруг резко замолчал. Видимо, заметил Константина, сгорбившегося над замком у соседней двери. – У вас какие-то проблемы? – голос мужчины стал строгим, почти командирским.

Константин понял, что на этот раз фраза адресована ему. Но оборачиваться в самый кульминационный момент, когда спичка вот-вот готова была выскочить наружу, было не с руки.

– Одну секунду, – пробормотал он и, сосредоточившись, изъял из замочной скважины «подарок» наркоманов. – Не люблю таких шуток! – Он развернулся, демонстрируя спичку.

Напротив, в проеме двери стояла соседка, рядом с ней, но уже на лестничной площадке мужчина лет сорока в форме капитана милиции.

– Капитан Матусевич, участковый, – представился он и уточнил: – Здесь живете?

– Нет, живу я в другом месте, – откровенно признался Константин. – А здесь потому, что хозяева уехали и попросили меня присмотреть за их квартирой. Как видите, не зря.

Он ничуть не был смущен появлением человека в форме. В том, что участковый совершает обход жильцов, не было ничего удивительного. Скорее, наоборот, характеризовало его только с лучшей стороны.

– Можно взглянуть на ваш паспорт? – потребовал капитан.

Константин не стал возражать. Окажись он на месте участкового, поступил бы точно так же, увидев незнакомца, возившегося с замком квартиры, в которой он не прописан. Достав паспорт, протянул его капитану.

– Панфилов Константин Петрович, – прочитал тот, вглядываясь в фотографию, затем перевернул несколько страниц. – Москвич?

– Так точно.

– Надолго к нам?

– Не знаю. Как дела пойдут.

– Выходит, в командировке сейчас?

– Можно и так сказать.

– И давно сюда заглядываете?

– Пару раз был.

– Как зовут хозяев квартиры?

– Надежда Пилипович.

Участковый еще раз взглянул на фотографию в паспорте, потом на Константина и, подобрев, вернул документ.

– Надеюсь, у соседей нет претензий? – он бросил короткий взгляд на застывшую в дверном проеме женщину.

Та пожала плечами и, догадавшись, что участковый собирается уходить, скрылась за дверью, громко щелкнув замками. Взглянув на часы, капитан заторопился.

– Ну что ж, возникнут проблемы, заходите. Участок тут неподалеку, в соседнем доме.

– Думаю, до этого не дойдет.

– Не зарекайтесь. Народ тут всякий шляется…

– А мне показалось – люди у вас неплохие.

– В основном неплохие, – согласился капитан и, козырнув, направился вниз по лестнице.

Константин же, открыв дверь, сбросил в прихожей куртку, туфли и прошел в гостиную. Сейчас ему хотелось только одного – развалиться в мягком кресле и в спокойной обстановке еще раз обдумать все детали предстоящей операции. И вот наконец-то сбылась мечта идиота! Под ним было мягкое кресло, и думать никто не мешал, но из головы все никак не выходил участковый Матусевич.

Вел он себя вполне обыденно, где-то даже чересчур вежливо. Тем не менее после общения с ним на душе остался какой-то неприятный осадок. Но главная проблема состояла в том, что Константин не мог объяснить, что именно не понравилось ему в поведении участкового.

«Что же было не так?» – он всерьез задумался, мысленно прокручивая их встречу с самого начала.

Зацепиться было не за что, разве что… Константин вспомнил, как изменилось лицо капитана, когда он во второй раз взглянул на фотографию в паспорте. Мелочь, конечно, если бы не один нюанс. Как раз после этого капитан заговорил с ним так вежливо, так по-доброму, словно общался с клиентом психушки. Именно этот снисходительный тон и задел Константина. Но тогда он думал о другом – как бы поскорее развязаться с участковым и попасть в квартиру…

Наконец-то разобравшись в себе и успокоившись, Константин подумал было о том, что неплохо бы и поесть. Но идти на кухню было лень. Тем не менее встать все-таки пришлось – позвонили в дверь.

Константин не знал, кто пришел, но был зол на звонившего уже за то, что пришлось вставать с кресла. Этот поздний визит имел бы для него смысл лишь в том случае, если бы за дверью оказалась Женя. Но как раз она и не могла прийти вот так, на бобах, предварительно не позвонив. Следовательно, за порогом была либо соседка, либо знакомые хозяев, либо еще кто-то, не представлявший для Константина никакого интереса.

Физиономия участкового, расплывшаяся по всей линзе дверного «глазка», оказалась ничем не лучше тех лиц, которые он ожидал увидеть. Щелкнув замками и резко распахнув дверь, Константин собирался было отпустить какую-нибудь колкость в адрес капитана, но не успел и рта открыть, как был сбит с ног двумя вскочившими в квартиру плечистыми молодцами.

– На пол, сука! Руки за голову! – истошно заорал один из них.

Не успел Константин толком разобраться в происходящем, как сверху на него навалился один из бравых парней, и на запястьях Константина защелкнулись наручники.

– Вот так-то лучше, – удовлетворенно проговорил молодец и скомандовал: – Давай поднимайся. И поживее.

– У вас что здесь, в Минске, всегда так? – зло отозвался Константин, вставая. – Сначала в морду бьют, а потом уже разбираться начинают?

– А у вас по-другому? – саркастически усмехнулся молодец и грубо толкнул его к двери, ведущей в гостиную. – Давай-давай. Радуйся, что легко отделался.

– Может, все-таки начистить ему рожу? – предложил его напарники. – Уж больно руки чешутся.

– Не марайся, Сашок! – наконец-то подал голос капитан Матусевич. – Зэки с ним по-своему поговорят. Если, конечно, до того он не попадет в руки родителей убитых.

– О чем это вы? – насторожился Константин. – Каких убитых?

– Тебе лучше знать! – Сашок толкнул его в кресло, а сам застыл рядом, готовый в любой момент пустить в ход свои огромные кулаки.

Капитан, взяв стул, поставил его напротив кресла, в которое усадили Константина, и пристально посмотрел ему в глаза.

– Ну что, прямо сейчас все расскажешь или хочешь, чтобы сначала наши районные спецы с тобой в табуреточку поиграли?

Однако Константин не отвел взгляда. Он знал, что его не в чем обвинять, и потому в ответ лишь снисходительно усмехнулся.

– Вы что, думаете, если я не из этого города, то не смогу себя защитить?

– Можно врежу? – побагровев, предложил Сашок и демонстративно закатал рукава.

Но на лице капитана не дрогнул ни один мускул.

– Насчет прописки наведем справки. Не волнуйся. А пока… – Он повернулся к скучающему у окна молодцу с сержантскими погонами. – Ну что, Сидорцов, начинай обыск.

Тот направился было к шкафу, но капитан взглядом указал на дверь.

– Начни с прихожей, с личных вещей. А здесь я посмотрю сам.

Едва Сидорцов исчез за дверью, он поднялся со стула и внимательно осмотрел комнату.

– В этой квартире мне ничто не принадлежит, – пояснил Константин. – Так что зря теряете время.

Капитан недоуменно покосился на него.

– А я-то уж подумал, что ты хочешь помочь и избавить нас от лишней работы. Впрочем, чего тебе терять? Признаешься ты или не признаешься, свои двадцать лет в любом случае получишь. А даст бог, и вышку. В порядке исключения.

– За что?

– Нет, я точно ему врежу! – задрожал от негодования Сашок.

Капитан не успел ответить ни на первую, ни на вторую реплику – из прихожей послышался возбужденный голос Сидорцова:

– Шеф, у меня кое-что есть! – А через мгновение показался и сам сержант. В руке у него была куртка Константина и «макаров». Тот самый «макаров», который он приобрел у Алика. Держа пистолет за ствол, Сидорцов положил оружие на стол.

– Ну что теперь скажешь? – повеселел капитан. – Или будешь утверждать, что мы подбросили?

Константин промолчал. Если прежде он надеялся, что они вскоре поймут, что произошло недоразумение, то теперь понял – события разворачиваются по наихудшему для него сценарию.

– Можешь молчать и дальше. – Капитан аккуратно двумя пальцами поднял пистолет и, бегло осмотрев его, положил в целлофановый пакет. – Номера спилены. Но это и неважно. Главное, чтобы на нем остались пальчики хозяина. – Он одобрительно похлопал сержанта по плечу. – Молодец, Сидорцов. Если и дальше так дело пойдет, сдадим со всеми вещдоками. А это, сам понимаешь, как минимум – премия.

Воодушевленный похвалой начальника, Сидорцов гордо вскинул подбородок и исчез за дверью.

– Вот видишь, – вновь обратился к Константину капитан. – Можно, оказывается, обойтись и без твоей помощи. Одна статейка в запасе у нас уже имеется – незаконное хранение огнестрельного оружия. Даже как-то странно, что ты ни разу не воспользовался им. Или тебя возбуждает только холодное оружие? – Он резко нагнулся к лицу Константина и грозно рыкнул: – Где лезвие, которым ты исполосовал двенадцать детей?! Или их было больше? Где трупы? Быстро отвечай!

А в следующий момент Константин ощутил мощнейший удар слева прямо в челюсть и вместе с креслом повалился набок. Это Сашок, не выдержав нагнетаемой начальником истерии, пустил в ход свои кулаки и даже успел несколько раз пнуть Константина ногой, прежде чем капитан остановил его.

– У меня, между прочим, сестра растет, – остывая, проговорил Сашок. – Я бы этого подонка своими руками задушил.

– Вот этого я и боюсь, – цыкнул на него капитан и помог Константину встать, а потом спросил: – Бумагу и ручку дать?

– Зачем?

– Насколько я понял, ты собрался писать признание.

Константин отрицательно покачал головой.

– Пистолет – это одно дело, а убийства, которые вы на меня вешаете, – совсем другое.

– Как знаешь… – с угрозой проговорил капитан и раздраженно крикнул в пустую дверь: – Сидорцов, что там у тебя?

– Да пока ничего, – приглушенно отозвался тот. – На кухне проверил. Ничего нет. Сейчас в ванной шарю…

– Ищи колюще-режущие предметы!

– Понял.

В комнате повисла гнетущая предгрозовая тишина. А через минуту грянул гром!

– Мы не это ищем? – На пороге вновь появился Сидорцов. На этот раз в руке у него была бритва, отобранная Константином у малолетних наркоманов. – Похоже, на ней пятна запекшейся крови… – Он протянул находку капитану.

Осмотрев лезвие, капитан забросил его в тот же пакет, что и пистолет, и облегченно выдохнул:

– Теперь все. Будем вызывать бригаду из управления.

– А может, на пару часиков к нам? – с надеждой спросил Сашок.

Но капитан проигнорировал его предложение. Молча снял трубку телефона и, набрав номер, проговорил:

– Беспокоит капитан Матусевич, пятьдесят шестой участок. Нужна бригада. Срочно. Задержали маньяка. Да-да, того самого, которого по телевизору… Нет, это не розыгрыш… Да, точно он… При нем нашли орудие убийства. Никаких сомнений… – Назвав адрес, он положил трубку и устало посмотрел на сержанта. – Ну что, дуй за понятыми. Будем составлять акт.

Хотя Константин и понимал, что любые его доводы никто всерьез не воспримет, все-таки не удержался:

– Эту бритву я отобрал вчера в этом подъезде у малолеток. И если вы действительно хотите найти маньяка…

– Заткнись, дерьмо! – грубо оборвал его Сашок. – А то меня сейчас вырвет…

Константин вдруг понял, что выбора у него больше нет. До сего момента он, как мог, старался избегать конфликтов с местными властями, но, как показала жизнь, этот прежде не свойственный ему пацифизм привел его лишь в тупик. Более того, он незаметно для самого себя превратился в мальчика для битья. Все, кому не лень, принялись пинать его ногами. Что могло ждать его впереди? Если следовать логике событий, впереди ему предстояло долгие годы гнить на нарах и в конце концов вот так ни за что умереть. Именно такой финал приготовил для него некий сумасшедший и вместе с тем всемогущий сценарист, правящий балом в этом городе. Но этот сценарист не учел лишь одного – Жиган не принадлежал к гильдии пустоголовых, кротких и податливых актеров. Однажды определив для себя цену свободе, честности и справедливости, он никогда не отказался бы от них даже под пытками. И уж тем более не променял бы на золотую клетку. Но если кто-то покушался на его свободу, он был готов на бунт. Самый жестокий и беспощадный.

– Хорошо, – примирительно кивнул Константин. – Я напишу признание.

– Вот и молодец, – обрадовался капитан, достал из кармана ручку и, нагнувшись, протянул ее ему. – А бумагу? Думаю, в этом доме…

Константин не дал ему договорить. Забросив обе руки ему за голову, резко вскочил и, развернувшись таким образом, чтобы короткая цепочка легла на кадык капитану, вместе с ним отступил к журнальному столику.

– Стоять! – крикнул он побелевшему в одно мгновение Сашку. – Или я сломаю ему позвонки!

Но то ли Сашок не расслышал, то ли в этот момент туго соображал… Повинуясь какому-то внутреннему инстинкту он, словно лавина, двинулся прямо на Константина. Тот не успел даже подумать, как действовать в этой непростой ситуации, а увесистый кулак Сашка уже сшиб его с ног. Самого удара Константин не почувствовал. Лишь услышал, как неприятно хрустнули позвонки капитана, а потом под ними двумя проломился журнальный столик. Оказавшись на полу, Константин решил было, что Сашок начнет добивать его ногами, но тот вдруг остановился и полез в кобуру за пистолетом. Положение казалось безнадежным. Вскочить на ноги и остановить Сашка Константин явно не успевал…

«Прикрыться капитаном?» – первое, что пришло ему в голову, но в следующее мгновение боковым зрением Константин уловил лежащий на полу пистолет. Это был его «макаров», видно, капитан выронил его из пакета. Не раздумывая, Константин схватил его и развернул дуло на Сашка.

Прицеливаться времени не было, и он без паузы трижды нажал на спусковой крючок. Сашок, так и не успев осуществить задуманное, покачнулся, выронил пистолет и, удивленно выпучив глаза, плашмя повалился на пол.

Вопрос – жив он или нет, Константина уже не волновал. А вот то, что лежащий рядом капитан не дышит, стало для него по-настоящему неприятным сюрпризом. Еще минуту назад у него и в мыслях не было убивать двоих, причем далеко не самых худших ментов. Не было, а вышло…

«Ладно, что сделано, то сделано! – решил Константин и, достав из кармана Сашка ключ, освободился от наручников. – Сейчас самое главное – побыстрее уйти».

Но уйти быстро и незаметно не удалось. Услышав звуки выстрелов, в комнату с грохотом вломился сержант Сидорцов. Он был при оружии, и остановить этого парня можно было только одним способом. Константин выстрелил, но постарался сделать это аккуратно, чтобы в квартире не стало еще одним трупом больше. Приблизившись к скорчившемуся на полу Сидорцову, он ногой отбросил его пистолет подальше и, перескочив через сержанта, направился в коридор. Он знал, что с минуты на минуту здесь должна появиться оперативная бригада из районного управления, и потому спешил. Лифт вызывать не стал – мало ли что, вдруг застрянет в самый неподходящий момент? Путь вниз по лестнице казался более надежным, и потому Константин предпочел именно его.

Притормозил лишь на втором этаже, и только потому, что к подъезду с пронзительным воем подкатил милицейский «уазик». Из него выпрыгнуло четверо молодцов в легких бронежилетах. У двоих из них были автоматы. Остальные наверняка имели при себе пистолеты. Соотношение сил было не в пользу Константина, и потому он решил на время затихариться – авось пронесет?

«А если не пронесет? – пронеслось в голове. – Вдруг кто-то из соседей успел настучать? В таком случае, менты прямо сейчас блокируют подъезд и не выпустят меня отсюда живым…»

Подобная перспектива повергла Константина в отчаяние. Он крепко сжал рукоятку пистолета, готовый в любой момент пустить его в ход. Но, к счастью, все четверо проследовали к лифту и, скрывшись в кабинке, двинулись вверх.

Путь был свободен, и Константин, спустившись на первый этаж, поспешил к входной двери. В запасе у него была всего лишь минута. Максимум – две. Что он мог успеть за это время? По крайней мере, определиться с машиной. Без нее от ментов ему было не уйти. Притормозил у двери и осторожно выглянул наружу. Однако ни у подъезда, ни поблизости он не заметил ни одной тачки на ходу. Лишь долбаный ментовский «уазик»…

Где-то наверху громко хлопнула дверь, потом послышалась грубая мужская матерщина, женские крики, а еще через пару секунд по ступенькам загремели грубые подошвы ментовских ботинок.

Лимит отведенного на раздумья времени был исчерпан. Осознав это, Константин перешагнул порог и решительно двинулся к «уазику». Оставшийся за рулем водила лениво покуривал, выставив руку с сигаретой в открытое окно. Появление Константина не вызвало на его лице никаких эмоций. Наверное, и не запомнил бы, не зацепи его сам Константин. Подойдя к машине, он резко рванул дверцу на себя и, приставив дуло к виску водилы, скомандовал:

– Быстро из салона!

– Да ты чего, мужик? – растерянно захлопал глазами шофер. – Сдурел, что ли?

Видя, что тот умышленно пытается тянуть время, Константин не стал его ни в чем убеждать. Просто схватил за руку и выдернул из салона. Заняв место за рулем, развернул «уазик» и направил его вдоль по улице. Когда позади послышались хлопки выстрелов и одна из пуль насквозь прошила заднее и лобовое стекла, Константин до упора утопил педаль газа. Зарычав, как зверь, машина рывком подалась вперед. Благо из автоматов стрелять не решились – оно и понятно, вокруг были жилые дома. Вскоре затихли и одиночные выстрелы. Теперь он был вне опасности.

«Надолго ли? – с тревогой подумал Константин. – Наверняка об инциденте уже доложили в управление, и теперь по всему городу будет объявлена операция „Перехват“. Но проблема сейчас не в этом, а в том, куда двигаться дальше? Прямо, направо, налево?»

Окажись он в такой же ситуации в Москве, ушел бы в два счета. Но здесь, в чужом незнакомом городе, задача сильно усложнялась. И если прежде в трудные моменты на выручку приходила Женя, то теперь рассчитывать на ее помощь было бессмысленно.

«В первую очередь нужно сменить машину, – решил Константин. – А потом видно будет».

Выскочив на широкую улицу, он направил «уазик» в сторону центра, рассчитывая зарулить в какой-нибудь дворик и уже там произвести обмен. Но, проехав еще с километр, понял, что его планам не суждено осуществится. Впереди дорога была перекрыта ментовскими машинами, рядом с которыми крутились люди в камуфляже. И, как назло, ни одного поворота. Слева длиннющий дом с кучей магазинов, а справа – песчаная горка, из-за которой торчали сваи новостройки. Выхватив взглядом разбитую колею, резко свернул направо. Машина, натужно заревев, поползла в гору. Но когда до вершины оставалось не больше десяти метров, не выдержав нагрузки, вдруг заглох мотор.

– Твою мать! – в сердцах выругался Константин, давя на педаль тормоза. Но, несмотря на все его усилия, «уазик» медленно, но верно юзом пошел вниз. «Ну и хрен с тобой, тачка долбаная!» Он выскочил из салона и поспешил на гору.

Глухой удар, эхом прокатившийся по окрестностям, и звон стекла заставили его обернуться. Посреди трассы стоял трейлер, упершись тупым носом в груду металла, смутно напоминающую тот самый «уазик», который Константин только что бросил.

– Круто-круто, – послышался за его спиной чей-то, как показалось, знакомый голос. – Менты гоняют как сумасшедшие, но эти, похоже, уже догонялись.

Он резко обернулся. Комментарии в адрес ментов отпускал сутулый мужичок в грязной фуфайке, стоявший неподалеку. Вглядевшись в Константина, мужичок вдруг радостно завопил:

– Ба! Москвич! Каким ветром? – Видя, что Константин пребывает в недоумении, ткнул себя кулаком в грудь и представился: – Гриша, прораб… Ну, вспоминай, вместе сидели. В одной камере.

– После митинга?

– Точно!

«Не так уж все и плохо складывается!» – обрадовался Константин и честно признался:

– У меня проблемы.

– С ментами? – проявил чудеса смекалки Гриша.

– А ты откуда знаешь?

Гриша лукаво усмехнулся.

– А у нас других проблем быть не может.

– Но это серьезнее, чем ты думаешь. Меня ищут. Нужно на время где-то укрыться.

– О чем разговор? Выручу, – неожиданно быстро согласился Гриша и, сделав многозначительную паузу, добавил: – Но при одном условии…

– При каком еще условии? – насторожился Константин.

– Об этом потом. А сейчас давай двигай за мной.

Глава 10

«Какого хрена я вчера так надрался? – мысленно спрашивал себя Константин, вышагивая вдоль забора, окружавшего территорию детского дома. – Сейчас приедет Женя и, увидев мою опухшую физиономию, ужаснется… Опять скажет, что меня к детям подпускать нельзя… – Он тяжело вздохнул. – Хотя, если бы я не снял стресс, сегодня мне было бы ой как хреново…»

Константин с тоской оглядел пожелтевшие деревья, поплотнее запахнул на себе куртку, презентованную ему прорабом Гришей, и невольно подумал, что через день-другой наступят настоящие холода. И хотя на дворе стоял сентябрь – традиционная пора для бабьего лета, – воздух не прогревался выше восьми градусов.

«Где же Женя?.. Опаздывает, как всегда, или с ней что-то произошло?.. Нет, не надо об этом думать, а то накличу беду. С ней все в полном порядке, – принялся внушать он самому себе. – Кто-кто, но она – девка крученая. Кого хочешь обведет вокруг пальца…»

И хотя он был внутренне готов к Жениному появлению, ей все равно удалось застать его врасплох. Вынырнув неизвестно откуда, девушка подкралась к нему сзади и трагическим шепотом продекламировала:

– Не спи, а то замерзнешь!

Константин резко обернулся и едва не сшиб ее с ног. Если бы вовремя не подхватил, Женя могла бы запросто оказаться на асфальте. В результате они очутились в объятиях друг друга и простояли так несколько мгновений.

«Черт, почему так кружится голова? – подумалось ему вдруг. – И в жар бросает… Неужели это от того, что ее губы находятся так близко от моих?.. Нет, это, скорее, последствия вчерашней попойки…»

Первой опомнилась Женя. Смешно наморщила носик, резко отстранилась и голосом строгой учительницы спросила:

– Ты что, с бодуна?

– С бодуна.

– Ну ты, блин, даешь! Такое ответственное мероприятие, а ты надрался…

– Вчера меня чуть менты не сцапали, – начал оправдываться Константин. – Едва ноги унес. Спасибо одному хорошему человеку – помог.

Женя мгновенно переменилась в лице.

– Какие менты? Где ты на них нарвался?

– Да сами в квартиру пришли. Стали шить мне убийства малолеток… Пришлось показать им, где раки зимуют.

И хотя он постарался преподнести всю эту историю в шутливой форме, на Женю его игривый тон оказал совершенно противоположное действие. Нервно распечатав пачку сигарет, она жадно закурила.

– Черт!.. Как не вовремя! Я думала, мы отвезем Юльку на Надину квартиру. А теперь эта хата засвечена… – Женя тяжело вздохнула. – Или мы отменяем сегодняшнее мероприятие, или придется мириться с Олегом.

– А при чем здесь Олег? – осторожно уточнил Константин.

– При том, что его двоюродный дедушка – генерал. И у этого генерала – шикарная дача в Крыжовке. Ты и Юлька могли бы запросто перекантоваться там пару деньков, пока я новое свидетельство сделаю. Генеральский дом стоит на отшибе. От электрички всего ничего – пару километров по лесу. Продукты я вам подвезу… – Не договорив, Женя вытащила из кармана мобильник и принялась набирать номер. Не успел Константин воспротивиться, как она уже щебетала по телефону: – Олежек?.. Привет! Это я… Послушай, как ты смотришь на то…

Константин с силой вырвал у нее из рук телефон и нажал кнопку отбоя.

– Ты с ума сошла! Тебя же могут прослушивать!

Женя, которая хотела было возмутиться, прикусила губу.

– Ты прав… Я как-то не подумала.

– Если тебе так нужен Олег, позвони из автомата! – Константин кивнул в сторону проржавелой телефонной кабинки с выбитыми стеклами, стоявшей метрах в пятидесяти. – Я подожду.

Пока Женя вела переговоры, он, дабы не терять времени даром, решил еще раз прогуляться вдоль забора – разведать обстановку. Вчера они подробно обсудили план похищения девочки и пришли к единодушному решению, что забрать Юльку лучше всего во время утренней прогулки. Пока Женя будет отвлекать воспитательницу, Константин перемахнет через забор, отыщет девочку, а затем вместе с ней выберется за территорию детдома. Как – через забор или через ворота, – будет решать по обстоятельствам. Чтобы избежать неприятных сюрпризов – а вдруг Юлька заартачится и не захочет идти с незнакомым дядей, – Женя пообещала найти девочку чуть раньше и предупредить ее…

Он так углубился в свои мысли, что вновь не заметил, как подошла Женя. Сей факт его ничуть не порадовал – сейчас, как никогда, ему надо было быть собранным. А он расслабился, как необстрелянный салага…

– С Олегом все улажено! – отчиталась Женя, переводя дыхание. – На даче сейчас никого нет. Дрова напилены. Нам даже ключ не придется забирать… Представляешь, какие темные люди? Хранят его под ковриком у входа… – Открыв сумочку, она вытащила из нее блокнот и карандаш. – Я сейчас тебе план нарисую, как туда добраться… Садишься на электричку, которая идет в западном направлении, выходишь на пятой станции…

Пока Женя что-то черкала в блокнотике, попутно объясняя маршрут, Константин смотрел на ее губы. Ему вдруг нестерпимо захотелось их поцеловать. Желание было таким сильным, что от напряжения застучало в висках.

«Да нужен ты ей! – усмехнулся он мысленно. – Вокруг нее столько молодых и перспективных парней крутится… Вряд ли она относится к тебе серьезно…»

– Костя, соберись! – Женя чуть повысила голос. – А то ты сегодня какой-то не такой. Прямо не знаю, что на тебя так подействовало? Водка, что ли? Или встреча с ментами…

– Ты, – вырвалось непроизвольно.

– С ума сошел, что ли? – Она внимательно посмотрела на него и вдруг покраснела.

Константин почувствовал себя неловко. Надо же, ему удалось смутить непрошибаемую журналистку Томашевскую. Но это открытие внезапно сблизило их и привело Константина в состояние горестного восхищения. Он понял, что влюбился и что Женя отвечает ему взаимностью. Но были ли у них шансы прожить вместе долгую и счастливую жизнь?..

Ответить на этот вопрос Константин так и не успел – из-за забора донеслись громкие детские голоса. Женя тут же занервничала и непроизвольно схватила его за руку:

– Все, мне пора… Значит, так – тебе на территорию детдома лучше не соваться. Я сама отыщу Юльку, поговорю с ней и сразу отправлю ее вон к тому кусту сирени!.. Как только девочка окажется с тобой, берите такси и езжайте на вокзал… Электрички ходят через каждые полчаса… – Она сунула ему в ладонь вырванный из блокнота листок. – Не потеряй план. Я приеду к вам, как только смогу. Постараюсь сегодня же вечером… Все, до встречи!

– С богом, – бросил ей вслед Константин и, дождавшись, когда Женя скроется за воротами, быстрым шагом направился в указанное место.

На ходу он закурил, мысленно представляя себе, как должна выглядеть дочь Пашки Дегтяренко. До сегодняшнего дня он видел ее только на фотографии, но был уверен, что узнает. Куст сирени, к которому Женя должна была прислать Юльку, тщательно скрывал его от посторонних глаз. Сквозь поредевшие листья ему удалось разглядеть лишь допотопные качели да угол кирпичного корпуса. Дети гуляли в противоположной стороне площадки. Здесь же было тихо и безлюдно.

Выкурив сигарету, Константин вытряхнул из пачки еще одну. Только сейчас он почувствовал, что его нервы напряжены до предела. Удастся ли Жене уговорить Юльку довериться совершенно незнакомому человеку? И сможет ли она отвлечь воспитательницу хотя бы на полчаса, чтобы они могли беспрепятственно уехать?.. А если не получится поймать такси сразу?..

Шелест опавшей листвы заставил его напрячься. Раздвинув непослушные ветки, он увидел маленькую девочку в ярко-алой курточке, которая, быстро перебирая ножками, обутыми в высокие ботиночки, бежала вдоль забора в его сторону.

– Юлька, я здесь! – позвал он шепотом и протянул руку сквозь металлические прутья.

Через мгновение теплая детская ладошка оказалась в его руке.

– Привет! – поздоровалась Юлька, переводя дыхание. – Тетя Женя сказала, что вас зовут дядя Костя и что вы – друг моего папы…

Всматриваясь в круглое лицо девочки, Константин в который раз поразился, до чего же Юлька напоминает ему Пашку, каким тот был много лет назад. Те же брови домиком, те же ямочки на щеках…

– А тетя Женя сказала, что ты должна меня слушаться? – спросил он, с удивлением отметив, что его голос стал мягким, как воск.

– Конечно… Она сказала, что мы поиграем в одну игру – догонялки. Мы с вами будем убегать от злого волка. А вы знаете, что злой волк вселился в нашу воспиталку?

– Знаю. Поэтому и пришел… Правила игры очень просты – вначале ты перелезешь через забор, потом мы садимся в машину и едем на вокзал. А на вокзале нас будет ждать волшебная электричка… Ты когда-нибудь ездила на электричке?

– Да! – важно кивнула Юлька. – Вместе с мамой… – И, вздохнув, призналась: – Только вот через забор я сама не перелезу – маленькая…

– Я помогу тебе! – Ухватившись за прутья, Константин подтянулся изо всех сил и, оказавшись на самом верху, легко спрыгнул вниз. Усадив девочку себе на спину, приказал ей крепко держаться за его шею и отправился в обратный путь. На этот раз он старался перелезать через забор осторожнее, боясь уронить девочку. Юлька, прижимаясь к нему всем телом, тихонько посапывала от удовольствия. Похоже, все происходящее она воспринимала как веселое, нежданно свалившееся на голову приключение…

Когда Константин наконец-то ступил на землю, то почувствовал, что все его тело покрыто липким холодным потом. Ссадив Юльку со спины, он взял ее на руки и, не оглядываясь, быстро пошел в сторону многолюдной улицы. Ему все время казалось, что вот-вот за его спиной раздастся противный голос воспитательницы: «Немедленно верните ребенка!», но вокруг было на удивление тихо…

Поймать такси оказалось не проблемой – стоило Константину поднять руку, как рядом с ними тормознула битая «шестерка», по самую макушку заляпанная грязью.

– До железнодорожного вокзала подбросите? – спросил он, открывая дверцу.

– Вообще-то, тут недалеко, – недовольно буркнул водитель. – На метро доехать можно…

– Опаздываем на электричку. Я хорошо заплачу…

Такое объяснение вполне удовлетворило водителя. Кивнув, он подождал, когда Юлька и Константин устроятся на задних сиденьях, и газанул. «Шестерка» с угрожающим фырканьем сдвинулась с места и тут же влилась в непрерывный поток машин.

Несколько минут ехали молча. Правда, водитель вел себя несколько странно – все время поглядывал на Константина в зеркальце заднего вида. Затем, не выдержав, спросил:

– На автобазе случайно не работаешь?

Константин отрицательно покачал головой.

– Нет.

– Что-то лицо мне твое знакомое… Может, встречались?

– Вряд ли. Я не местный… В Минске первый раз.

– А в Сухуми в восемьдесят третьем не отдыхал?

– Нет.

На этом разговор, скорее всего, и закончился бы, если бы не Юлька. С присущей детям непосредственностью она вдруг заявила:

– А дядю Костю вчера показывали по телевизору!

Константин едва не поперхнулся, зато водитель мгновенно оживился. Радуясь возможности продолжить беседу, он спросил:

– Это в какой же передаче?

– «Криминальное досье»! – с гордостью ответила Юлька. – Я случайно подсмотрела, когда в туалет выходила… Там говорили, что он – маньяк…

Константин похолодел. Гэбисты, похоже, потеряли всякую надежду достать его своими силами и решили подключить к поискам «маньяка» бдительных граждан. Теперь понятно, почему его лицо показалось водителю «шестерки» до боли знакомым…

«Сейчас он меня узнает!.. И сдаст первому же наряду милиции… – Не сводя с затылка водителя внимательно взгляда, Константин сунул руку в карман куртки и нащупал рукоятку пистолета. – Убить его я не могу – рядом со мной ребенок… Черт, что же мне делать?»

– Маньяк, говоришь? – неожиданно рассмеялся водитель. – А ты хоть знаешь, кто это такой?

– Знаю, – с серьезным видом кивнула Юлька. – Тот, кто людей убивает.

– Боже мой! – водитель тяжело вздохнул и, обращаясь непосредственно к Константину, продолжил: – Ну и молодежь пошла… От горшка два вершка, а уже в таких делах разбирается! У меня у самого двое пацанов. Правда, постарше вашей будут. Так недавно притащили откуда-то дохлую крысу и сунули матери в кастрюлю. Мать сняла крышку и чуть с ума не сошла от страха… А они ничего – ржут, остолопы! Говорят: «Ты не наша мама. Нашу настоящую маму похитили инопланетяне, а тебя заменили человекоподобным роботом… А все роботы крысами питаются…» Я их так за уши отодрал, что неделю ходили, как в воду опущенные…

Подавив вздох облегчения, Константин с трудом заставил себя улыбнуться:

– Но мать-то признали?

– Какое там! – Водитель снизил скорость и свернул на место парковки. Ловко вклинившись между видавшим виды «Мерседесом» и оранжевым такси, заглушил мотор и повернулся к пассажирам: – Приехали. Вот вокзал…

– Спасибо. – Константин протянул «говоруну» десять баксов.

Тот, откровенно обрадовавшись, сунул деньги в карман куртки и бросил на него оценивающий взгляд:

– И все-таки, мужик, я тебя где-то видел…

Ничего не ответив, Константин помог Юльке выбраться из салона, вышел сам и захлопнул за собой дверцу. Взяв девочку за руку, быстрым шагом направился в сторону перрона. Он изо всех сил старался не думать о плохом, но тревожные мысли не отступали.

«Нет, светиться в городе мне сейчас никак нельзя. Хорошо, что Женя придумала этот вариант с дачей… Отсидимся там пару дней, пока уладятся дела со свидетельством, и махнем в Москву. Я, Юлька и Женя…» – При мысли о том, что скоро в его холостяцкой квартире появится две девчушки, одна совсем маленькая, другая – постарше, на душе потеплело. Он почему-то не сомневался, что после всего, что произошло, Женя не посмеет отклонить его предложение. А если начнет сомневаться, он сделает все, чтобы убедить ее в обратном…

* * *

Несколько раз проверив, нет ли за ней «хвоста», и убедившись, что люди полковника Бушенкова наконец-то оставили ее в покое, Женя припарковала машину во дворах и выбралась из салона. Взглядом отыскала окно квартиры, в которой временно проживал Олег. Форточка была распахнута настежь – значит, Олег на месте. Оглядевшись еще раз на всякий случай, Женя решительно двинулась к подъезду…

Еще недавно Женя и подумать не могла, что вскоре в ее жизни наступят такие резкие перемены. Дело было даже не в том, что сейчас она чувствовала к себе повышенное внимание со стороны спецслужб. Такое и раньше случалось. Но то-то и оно, что раньше она с удовольствием окуналась с головой в подобные авантюры. Ей нравилось заниматься журналистскими расследованиями, нравилось раскапывать этакие «бомбы», и она чувствовала настоящую гордость, когда главный редактор газеты ставил ее в пример всем остальным сотрудникам.

Она искренне презирала своих бывших сокурсниц, которые, окончив университет, быстро повыскакивали замуж и нарожали кучу сопливых ребятишек. Для Жени же на первом месте всегда стояла карьера. «Вначале дело, – считала она, – а уж затем пеленки, бутылочки и распашонки». И вот теперь, дожив до двадцати девяти лет, она вдруг почувствовала ни с чем не сравнимое желание создать нормальную семью. Олег давно предлагал ей выйти за него замуж, но то-то и оно, что она никогда не представляла его на месте своего будущего мужа… Олег был слишком мягок, слишком интеллигентен, слишком хорош для нее. А вот Константин, несмотря на то что она познакомилась с ним совсем недавно, казался ей идеальным партнером для совместной жизни. Они были с ним одной крови – оба решительные, бесшабашные, целеустремленные…

Позвонив в дверь условным сигналом, Женя услышала знакомые шаги. Дверь распахнулась, и на пороге появился Олег. При виде его, такого милого, домашнего, приветливо улыбающегося, Женю вдруг охватила паника.

«И как я ему скажу, что у нас все кончено?.. – промелькнуло в голове. – Он же с ума сойдет от переживаний!.. Может, пока не стоит?»

– Что-то случилось? – предположил Олег, близоруко щурясь. – Не удалось выкрасть Юльку?

Женя переступила порог и захлопнула за собой дверь.

– Нет, с этим все в порядке… Думаю, они уже на даче.

– Слава богу! – искренне обрадовался Олег. – А я уже начал волноваться – не звонишь, не приезжаешь… Проходи! Сварю тебе кофе.

– Нет-нет, я на минуту… – Женя растерянно приумолкла. – Вообще-то, Олежек, я пришла поговорить с тобой.

– Да пройди ты в комнату! Там и поговорим!

– Нет, я скажу тебе буквально два слова… Короче, я, скорее всего, скоро уезжаю… В Москву…

Олег снял очки и принялся протирать стекла подолом свитера. Его руки слегка подрагивали.

– В Москву, значит, собралась? – переспросил он отчужденно.

– Да.

– С этим мужиком, что ли?

– Его зовут Константин, – мягко напомнила Женя. – И мы берем с собой Юльку. Девочка же круглая сирота – ни отца, ни матери…

Олег нехорошо усмехнулся.

– Надеешься, что ты и твой дружок сможете заменить ей родителей?

Жене стало противно до омерзения. Она, дура, думала, как помягче преподнести ему эту новость! Оказывается, зря жалела этого паршивого интеллигентишку. Надо было ему прямо так и выложить: «Я тебя больше не люблю!»

«Не будь жестокой! – пристыдила она сама себя. – Поставь себя на его место… Надо быть с ним помягче. Он же, как-никак, пострадавший».

– Насчет родителей не знаю, – проговорила она примирительным тоном, – но сделаю все возможное, чтобы Юльке было хорошо с нами… Кстати, ты не против, если мы пару дней поживем на даче твоего деда? Или уже передумал?

– Живите, мне-то что? – пожал плечами Олег.

– Ну я пошла? – Женя отступила к двери. – Прощай…

– Прощай, – буркнул Олег и отвернулся.

…Сбегая вниз по ступенькам, Женя вдруг поймала себя на том, что улыбается. И хотя поводов для радости было раз, два и обчелся, она чувствовала себя так, как не чувствовала давно, – легко и свободно. Объяснение с Олегом прошло на удивление гладко. На даче ее ждали Константин и Юлька. И даже мысль о том, что на некоторое время ей придется расстаться со своими родителями, не портила Жене настроения. В конце концов, они будут даже рады, что их беспутная дочь наконец-то остепенилась и нашла свое счастье!

Выйдя из подъезда, Женя заметила, как от ее машины быстрым шагом удаляется какой-то мужчина в длинном плаще. Ощущение легкости тут же улетучилось, уступив место озабоченности. Женя проводила мужчину внимательным взглядом и, когда тот, ни разу не оглянувшись, завернул за угол дома, немного успокоилась.

«Наверное, я сдурела от счастья!.. – усмехнулась она, садясь в машину. – Мерещится черт знает что!»

Завела мотор и, плавно сдвинув машину с места, выехала со двора.

По пути пришлось останавливаться, чтобы затариться продуктами в супермаркете. На всякий случай она немного поколесила по району, проверяя, нет ли за ней слежки. Убедившись, что все чисто, окончательно пришла в себя и, больше не мешкая, направилась в сторону дачного поселка Крыжовка.

Неприятности начались, когда Женя только-только миновала кольцевую. Здесь шоссе довольно круто шло вниз, и, чтобы сбросить скорость, она нажала на педаль тормоза. Странно, но тормоза не сработали – машина продолжала нестись вперед на полном ходу.

«Что происходит?.. – Она почувствовала, как ее охватывает паника. – Надо свернуть на обочину и остановиться… Да, так я и сделаю…»

Закусив губу, до упора вывернула руль вправо. На скользком шоссе машина завертелась, как бешеный волчок, и едва не столкнулась с «Пежо», который мчался навстречу. С трудом выровняв машину, Женя продолжала нестись дальше. Впереди показался крутой поворот, и она вдруг отчетливо поняла, что не впишется в него…

Глава 11

«Все-таки порядком испортил мне жизнь этот Жиган», – невольно подумал Бушенков, увидев в своем кабинете прихрамывающего Садовничего.

Тот вышел из больницы только вчера, пребывал в мрачном настроении и, как неспособный к оперативной работе, был отправлен на «бумажный» фронт. Но Садовничему еще повезло. Его напарник Шкурко по-прежнему лежал в гипсе и подпитывался витаминами из шприцев. Не лучшая участь постигла и Михеева – его ранение в плечо было хоть и неопасным, но рана начала гноиться, и медики прописали ему домашний режим.

Но, судя по всему, история с Жиганом подходила к своему логическому завершению. На это указывали и заголовки первых полос оппозиционных газет: «В автомобильной катастрофе погибла журналистка Томашевская»; «Трагедия на шоссе»; «Очередное политическое убийство». Бушенков получил эти газеты еще утром, прочел их от корки до корки и сейчас с нетерпением ждал отчета Садовничего, который отвечал в этой операции за синхронизацию действий с органами МВД и дорожной инспекцией.

– Садись, – Бушенков кивнул на стул напротив.

Но Садовничий, положив на стол папку, предпочел отчитываться стоя. Вспомнив о поврежденных жизненно важных органах своего сотрудника, Бушенков не стал настаивать и сразу перешел к делу:

– Прочел я в одной из этих газетенок, – он кивнул на аккуратно сложенную в углу стола стопку, – одно очень занятное утверждение. Говорят, в машине Томашевской были подрезаны шланги с тормозной жидкостью.

– Бред! – возмущенно проговорил Садовничий и, раскрыв папку, принялся доставать из нее бумаги. – Вот заключение дорожной инспекции. Здесь черным по белому написано – не справилась с управлением. А вот заключение судебно-медицинской экспертизы. В нем говорится, что в крови потерпевшей обнаружен алкоголь. Причем его содержание превышает все мыслимые и немыслимые нормы. Так что врут все эти бульварные газетенки. Врут.

Бушенков молча принял бумаги и, внимательно просмотрев каждый из документов, удовлетворенно протянул:

– Хорошо. А с дорожными инспекторами надо поработать индивидуально. Негоже им распускать сплетни.

– Все понял, – с готовностью отозвался Садовничий. – Будут еще какие-нибудь поручения?

– Да, – закрыв папку, Бушенков вернул ее подчиненному. – Сделай копии этих документов и отправь их на телевидение Тригубовичу. Пусть в своей ближайшей программке заткнет пасть всем этим говорунам-оппозиционерам, а заодно разъяснит народу, что почем. – Он на мгновение задумался. – И еще. Намекни ему, что Томашевская накануне получила круглую сумму от ЦРУ за свои предыдущие пасквили и возвращалась с банкета, устроенного по этому случаю.

– Куда возвращалась? – уцепился за слово Садовничий. – Она ведь ехала в противоположную от города сторону!

– Это уже проблема Тригубовича, – отмахнулся от него Бушенков. – Свободен!

Задавать новые вопросы Садовничий не решился, молча развернулся и, прихрамывая, направился к двери. Распахнув ее, вдруг резко отскочил в сторону. Естественно, это несколько странное движение подчиненного не осталось незамеченным. Оторвав глаза от бумаг, Бушенков увидел на пороге капитана Аринина. Судя по чуть покрасневшим щекам, капитан был чем-то взволнован.

– Разрешите? – спросил он, переступив порог.

Бушенков жестом приказал Садовничему выйти и только после того, как за ним закрылась дверь, ответил:

– Ты уже вошел. Что-то случилось?

– Да, – утвердительно кивнул капитан. – Мне сообщили, что люди, занимавшиеся Жиганом, по вашему приказу переброшены на другое дело.

– Все верно, – согласился Бушенков, расслабившись. – И тебе пора переключаться…

– Подождите, – растерялся Аринин. – Что-то я не понимаю. По моим сведениям, Жиган все еще жив. И, судя по досье, вряд ли успокоится прежде, чем осуществит свой замысел. Пускать это дело на самотек нельзя.

– Послушай, капитан, – Бушенков постарался произнести звание Аринина как можно отчетливее, подчеркивая тем самым разницу в их положении. – У нас приказы не принято обсуждать. – И тут же сменил гнев на милость – Аринин по-прежнему оставался его любимчиком: – Но тебе, как самому перспективному офицеру, поясню. Отныне Жиган не представляет для нас опасности. У него сейчас другие заботы – все больше пеленки-распашонки, памперсы-бутылочки. – Заметив на лице Аринина полное недоумение, Бушенков снисходительно усмехнулся: – Внимательнее милицейские сводки читать надо. Два дня назад из детского дома номер два была похищена шестилетняя Лиля Кузнецова. Уж кому-кому, но вам, я думаю, не надо пояснять, кто скрывается под этой фамилией. Описание похитителей полностью совпадают со словесными портретами Жигана и погибшей Томашевской. Оставшись один, Жиган вряд ли станет соваться в какие-то авантюры. Самое рациональное для него – уехать отсюда вместе с девочкой, и как можно быстрее. Мешать ему в этом я не намерен. Есть дела и поважнее… Кстати, скоро твою новую звездочку обмывать будем. Я сегодня разговаривал с директором, он не возражает против твоего повышения…

Но Аринин, как ни странно, не придал этой новости никакого значения. Похоже, его здорово заклинило на деле Жигана.

– И все-таки мы совершаем чудовищную ошибку, отпуская его на свободу! – с жаром возразил он, но, уловив в глазах начальника недобрый блеск, тут же дал задний ход: – Разрешите идти?

– Иди, – сухо ответил Бушенков и взглядом проводил капитана до двери.

«Будь он понапористее, я точно решил бы, что у Аринина есть какая-то личная заинтересованность в этом деле, – подумалось ему вдруг. – У него на уме только один Жиган, даже новому званию не обрадовался… А что, если раньше их пути пересекались? Аринин как-никак учился в Москве, Жиган тоже оттуда…»

Чтобы не терзать себя сомнениями и в одночасье расставить все точки над «i», Бушенков решил установить за Арининым слежку. Но так, чтобы в особом отделе об этом никто не знал. Сняв трубку, набрал номер телефона начальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями полковника Кравцова. Между ними уже давно существовал негласный договор об оказании друг другу помощи в случае возникновения каких-либо внутренних проблем. Под таковыми имелись в виду ситуации, которые невозможно было разрешить силами сотрудников отдела.

Выпросив у него парочку человек для слежки за капитаном Арининым, Бушенков на этом не успокоился и параллельно подключил к делу своего внештатного аналитика.

– Твоя задача, – пояснил ему полковник, – найти иголку в стоге сена. При этом в распоряжении у тебя досье на Аринина, все материалы по его последнему делу и сутки в запасе.

* * *

Два дня Константин с надеждой ловил каждый шорох опавшей листвы и до боли в глазах вглядывался в окно, уверенный, что во дворе генеральской дачи вот-вот появится улыбающаяся Женя. Когда она не приехала в первый же день, как обещала, он даже не особенно волновался – ну мало ли что могло случиться? Плохо себя почувствовала или кто-то из родных заболел. Но когда прошли еще сутки томительного ожидания, Константин понял – произошло что-то страшное.

И все же, как любой нормальный человек, гнал от себя неприятные мысли. Слава богу, они с Юлькой не голодали – подвал был забит картофелем и банками с вареньем и соленьями. Угнетало другое – полное отсутствие связи с внешним миром. Константин по десять раз на день снимал трубку телефонного аппарата, стоявшего на веранде, но не слышал никаких гудков. Конечно, можно было бы сгонять к соседям, которые жили в дачном поселке километрах в пяти от генеральского дома, и позвонить Жене от них. Но Константин боялся оставлять Юльку одну надолго. А брать ее с собой было рискованно. Девчонка оказалась компанейской, легко входила в контакт и могла рассказать соседям много лишнего…

«Если Женя и завтра не появится, нам придется отсюда уезжать!.. Что-то этот вынужденный простой мне не нравится…» – именно с такими мыслями он уснул. А утром его разбудил телефонный звонок. Вскочив, Константин бросился к аппарату. Сорвав трубку, громко заорал:

– Алло?.. Я слушаю! Женя, это ты?

Сквозь шум и треск он с трудом разобрал, что на другом конце провода находится Олег. Да и то после того, как тот несколько раз представился.

– Костя, вы должны уехать… – Голос Олега звучал глухо, словно из подземелья. – Уезжайте немедленно…

– Где Женя?

Но компьютерщик будто бы и не слышал вопроса.

– Уезжайте! – без конца повторял он. – Немедленно уезжайте!

– Что с Женей?! – почти заорал Константин. – Она жива?

В трубке повисло гнетущее молчание, затем сквозь надсадный треск до него донеслись лишь несколько слов:

– Несчастный случай… Автомобильная авария… – И в следующее мгновение связь оборвалась.

«Автомобильная авария», – мысленно повторил Константин. И хотя слова Олега можно было трактовать по-разному, он почти не сомневался, что Жени больше нет на этом свете.

Несколько секунд он стоял неподвижно, пытаясь собраться с мыслями. А затем, не выдержав внутреннего напряжения, с размаху запустил тяжелым допотопным аппаратом в окно. На пол посыпались осколки стекла, на веранду ворвался холодный ветер. Но Константин не чувствовал холода. Мир, в котором он жил и строил планы на будущее, в одночасье перевернулся.

«Как же так?.. Почему это должно было случиться именно с ней?.. Это я во всем виноват – не смог ее защитить…» – Он сглотнул комок в горле и, обхватив голову руками, медленно опустился на стоявший на веранде табурет. Ему вдруг нестерпимо захотелось взять со стола пистолет и, щелкнув предохранителем, приставить дуло к виску. И разом оборвать все мучения…

– Дядя Костя, зачем вы окно разбили?

Резко обернувшись, Константин увидел стоявшую в дверном проеме Юльку. Кутаясь в теплый платок, девочка смотрела на него с укором.

«Черт, я совсем о ней забыл!» – Константину стало нестерпимо стыдно за свои крамольные мысли. Он сразу вспомнил, сколько усилий потратила Женя, чтобы вытащить эту малышку из детдома. А он, эгоист этакий, едва не свел на нет все ее старания.

– Доброе утро, – Константин с трудом заставил себя улыбнуться. Встав, шагнул к Юльке и поднял ее на руки. – Ты знаешь, а ведь мы сегодня уезжаем. Так что беги одевайся, крошка.

Обхватив его за шею, Юлька поцеловала его в небритую щеку.

– Что-то случилось, да?

– Нет-нет, все нормально…

– А тетя Женя что, не приедет?

– Нет. Сейчас ты оденешься, мы позавтракаем и на электричке вернемся в Минск. А потом дядя Костя возьмет билет на поезд, а завтра утром ты проснешься в Москве. Это очень большой и очень красивый город… Там есть Красная площадь, собор Василия Блаженного, Арбат, на котором выставляются художники… – Так, рассказывая Юльке о Москве, он перенес ее в комнату, плотно закрыл дверь и лишь после этого опустил девочку на пол.

Юлька, натура увлекающаяся, сразу же забыла обо всех своих страхах и слушала Константина, раскрыв рот от изумления. Наскоро позавтракав, они оделись и, заперев дачу, отправились на станцию…

В вагоне электрички Юлька стала задавать Константину новые вопросы о Москве. Ее интересовало все: есть ли там река; почему, когда Ленин умер, его не закопали в землю, а положили в какой-то там Мавзолей; и почему Воробьевы горы так называются. Константин даже слегка подустал от ее любознательности и вздохнул с облегчением, когда состав наконец-то прибыл в Минск. Получив по карточке деньги в банкомате, он взял билеты на ближайший поезд до Москвы – один взрослый, второй детский. С Юлькиным билетом, правда, возникли кое-какие трудности – усталая кассирша наотрез отказывалась выдавать его без паспорта и требовала хотя бы свидетельство о рождении. Пришлось сунуть ей деньги, после чего кассирша мгновенно изменила свою позицию и без лишних проволочек выдала детский билет.

До отправления поезда оставалось достаточно много времени – почти три часа. Чтобы не болтаться по городу, Константин и Юлька зашли в «Макдоналдс» (благо он находился в двух шагах от вокзала). Плотно перекусив, заказали с собой много-много пакетиков жареной картошки, гамбургеров и несколько порций коктейлей. За полчаса до отправления они, нагруженные пакетами, появились на перроне и быстро пошли вдоль состава, отыскивая пятый вагон.

Чтобы избежать соседей по купе, Константин взял билеты в СВ. Вопреки ожиданиям, проводница, смешливая девчонка с короткой челкой, не стала требовать от него предъявления паспортов – просто посмотрела билеты и, улыбнувшись, не удержалась от комментария:

– Дочка так на папу похожа!

Константин внутренне напрягся – только бы Юлька со своей патологической честностью не стала бы пояснять, что он ей не папа. Но на этот раз девочка, слава богу, смолчала. Быстро вскарабкавшись по ступенькам в тамбур, рванула в вагон, заливаясь веселым смехом.

Через минуту они уже сидели в своем купе и ели жареную картошку из «Макдоналдса», запивая ее коктейлем. И хотя вокруг не происходило ничего необычного, Константин никак не мог заставить себя расслабиться. Юлька, с ее буйным темпераментом, на время заставила его отвлечься от тягостных мыслей. Но сейчас, когда девочка немного успокоилась и перестала требовать к себе повышенного внимания, Константин вновь вспомнил о Жене.

«Ее убили. Это факт. А как хорошо все начиналось… Если бы она поехала с нами, я бы чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. А теперь нас осталось двое… И моя душа разрывается от боли и желания отомстить… Но пока Юлька со мной, я не имею права ввязываться в какие-то разборки… Вот вывезу ее из этого дурдома, тогда посмотрим…»

Честно говоря, он не представлял, что будет делать с Юлькой, когда они приедут в Москву. Отдавать ее приют он не собирался. Разве что, если кто-нибудь из его хороших знакомых захочет удочерить девочку. Впрочем, он вполне мог отправить ее учиться за границу.

Состав мягко дернулся, и Константин понял, что они вот-вот тронутся. Он выглянул в окно, чтобы бросить прощальный взгляд на город, который стал для него почти родным. Кто бы мог подумать, что именно здесь он встретит и потеряет свою любовь?.. В этот момент к их вагону подошел сухопарый молодой мужчина, одетый в коричневую кожаную куртку. В руках у него не было никакого багажа, и Константин мгновенно насторожился. Он видел, как сухопарый что-то сказал проводнице, которая как раз собиралась блокировать лестницу. А затем показал билет и какое-то удостоверение. Лицо проводницы мгновенно вытянулось, она что-то пролепетала в ответ. Легко схватившись за поручни, сухопарый забрался в вагон…

Константин отшатнулся от окна. Похоже, он рано расслабился – охота на него все еще продолжалась. Закусив губу, сунул руку в карман куртки и нащупал рукоятку пистолета.

– Юля, хочешь поиграем в новую игру? – предложил Константин, постаравшись придать голосу беззаботность.

Девочка согласно кивнула. Ее глаза загорелись, на щеках заиграли ямочки.

– Игра называется прятки. Ты забираешься под полку, туда, где должен стоять багаж, и сидишь тихо, как мышка. Самое важное в этой игре – не сказать ни одного слова до тех пор, пока я тебя не найду. Если скажешь, ты проиграла… Поняла?

Закрыв ладошкой рот, Юлька быстро, по-обезьяньи, забралась под полку и затихла, как мышка. И в этот момент в дверь, ведущую в купе, громко постучали…

* * *

Погрузившись в текущие дела, Бушенков совсем было забыл об Аринине, но ближе к вечеру неожиданно активизировались приставленные к капитану агенты Кравцова.

– В четыре часа Аринин покинул здание КГБ и на своей машине отправился домой, – отчитались они. – В четверть шестого взял такси и сейчас движется в направлении железнодорожного вокзала.

– Докладывать о каждом его шаге, – приказал им Бушенков, не без раздражения подумав о том, что скорее всего весь этот вечер ему придется провести в своем рабочем кабинете.

На полчаса агенты умолкли. Но без четверти шесть поступило новое сообщение:

– Капитан Аринин вышел у железнодорожных касс и взял билет до Смоленска на скорый поезд Минск—Москва, отправляющийся в восемнадцать тридцать с первого перрона. Будут ли дополнительные инструкции?

– Да. Следуйте за ним до Смоленска, а если потребуется, и дальше.

Пока все шло по накатанному сценарию, но в восемнадцать тридцать или чуть позже агенты Кравцова откровенно разочаровали. Если раньше голос выходившего на связь был холодным, деловитым и наглым, то теперь казался растерянным.

– Мы упустили его, – сообщил агент и тут же принялся оправдываться: – Он вел себя так, словно не собирался садиться в этот поезд, но потом вдруг сорвался с места и вскочил в состав за секунду до отправления. Естественно, мы не успели.

– Свободны! – Бушенков зло швырнул трубку на рычаг. – Бараны безмозглые!

Но тут же, погасив в себе внезапный приступ ярости, попытался спокойно проанализировать ситуацию.

«Через полтора часа поезд будет в Борисове, – размеренно, словно машина, заработал мозг полковника. – Следующая остановка уже в России. Следовательно, для того чтобы разобраться во всем и принять окончательное решение, у меня в запасе всего лишь час».

В дверь негромко постучали. Непроизвольно Бушенков посмотрел на табло настенных часов. Зеленые лампочки высвечивали «восемнадцать пятьдесят три».

«Кто бы это мог быть? – озадаченно подумал он. – Рабочий день давно закончился…»

Но стучавший не заставил долго ждать – в приоткрывшейся двери показалась лысая голова внештатного аналитика.

– Мне сказали, что вы еще не ушли… – робко проговорил тот и, прочитав в глазах Бушенкова немой вопрос, пояснил: – Кое-что есть…

– Если вложишься в пять минут, проходи, – Бушенков кивнул на стул.

Неслышной походкой аналитик проследовал по ковру, сел напротив, положил на стол папку и, придав лицу умное выражение, заунывно протянул:

– На первый взгляд зацепиться было не за что…

– Давай без предисловий, – оборвал его Бушенков. – Только суть.

– Хорошо, – согласился аналитик, кивнув лысиной. – Аринин Александр Владимирович, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, родился в Минске. Достаточно длительный период, до девяностого, проживал на улице Обойной в доме номер четырнадцать…

– Я же просил – только самое главное!

– А это и есть главное. Примерно в тот же самый период Полина Дегтяренко часто бывала в гостях у своей тетки, Клавдии Ивановны Черновой, ныне покойной, которая проживала в доме номер тридцать шесть по улице Раковской.

– При чем здесь Дегтяренко? – не выдержал полковник.

– На первый взгляд ни при чем. Но только на первый. Если же посмотреть на карту города внимательнее, то мы увидим, что это один и тот же дом. Угловой.

– А ну-ка, давай дальше! – заинтересовался Бушенков.

– Потом я обратил внимание на номера квартир. Вот тут-то всплыла еще более любопытная вещь. Оказалось, их подъезды расположены друг против друга. А если учесть, что на выходные тетка иногда забирала девочку из приюта, то выходит, Аринин и Полина Дегтяренко должны были обязательно встретиться.

– Иными словами, убийца и жертва были знакомы! Великолепно! – изумленно воскликнул Бушенков, но, тут же устыдившись своей открытости, холодно закончил: – Спасибо. Теперь можешь отдыхать. Ты это заслужил.

Аналитик исчез так же беззвучно, как и вошел. Даже не щелкнув дверным замком.

Бушенков расслабленно откинулся на спинку кресла. С этого момента Аринин перестал быть для него человеком-загадкой. Его поведение было легко объяснимо и укладывалось в немудреную схему.

Ликвидировав Полину и мучимый угрызениями совести, Аринин пожелал как-то загладить свою вину перед ее дочерью. Ведь не случайно именно он отвозил ее в детский дом, хотя и мог доверить это кому-нибудь другому. Впоследствии несколько раз навещал ее. Но тут в эту идиллию вмешался Жиган. Его повышенный интерес к семье Дегтяренко всерьез зацепил Аринина. Поэтому он с таким рвением взялся за дело. А когда девочка пропала, и вообще спятил. Стал допускать серьезные ошибки, срываться по пустякам. Оно и понятно. Не хотел, чтобы девочка попала в руки к бывшему уголовнику. И сейчас сел в московский поезд не случайно, а потому что там Жиган и, что еще важнее, девочка, к которой Аринин питает отцовские чувства.

Чтобы проверить свою версию, Бушенков набрал номер внутренней справочной службы КГБ и поинтересовался, фигурирует ли среди пассажиров московского поезда фамилия Панфилов. Ответ пришел незамедлительно – человеку с такой фамилией был продан билет в пятый вагон. Все сходилось.

О том, что произойдет дальше, догадаться было нетрудно. Эти двое, Аринин и Жиган, сойдутся не на жизнь, а на смерть. До подхода поезда к Борисову один из них должен умереть.

«Почему один? – вдруг спохватился Бушенков. – Нужно кончать с обоими… Человеку, которому свойственны сантименты, не место в моем отделе!»

Он набрал номер Борисовского регионального управления КГБ и распорядился:

– Срочно высылайте на вокзал спецподразделение. Ориентиры и данные о подлежащих задержанию получите по факсу. В случае необходимости разрешаю открыть огонь на поражение.

Запустив факсимильный аппарат, нетерпеливо посмотрел на часы. До прибытия поезда в Борисов оставалось не более получаса. Прошелся из угла в угол, не зная, чем себя занять. Потом вытащил из стопки какую-то оппозиционную газетенку. Уткнувшись в нее, попытался было высвободить голову от всего лишнего и успокоиться, но не смог. Его не покидало какое-то странное чувство, почти уверенность в том, что в выстроенной им цепочке отсутствует одно и очень важное звено. Однако какое именно, он, как ни силился, понять не мог.

* * *

Чувствуя, как спина покрывается липким холодным потом, Константин бесшумно встал и приблизился к двери, ведущей в купе.

– В чем дело? – спросил он, стараясь придать голосу недовольные нотки.

– Откройте, пожалуйста… Проверка билетов.

Узнав голос проводницы, мысленно усмехнулся:

«Проверка билетов, говоришь?.. Ну уж нет, этим меня не купишь!»

– Одну минуту! Я переодеваюсь! – Он приложил ухо к двери и прислушался. До его слуха донеслись удаляющиеся шаги. Проводница постучалась к его соседям и обратилась к ним с той же просьбой.

«А что, если я ошибся? – подумалось вдруг. – И тот мужик в кожанке, который заскочил в вагон за секунду до отправления, просто опоздавший?..»

Ответить на этот вопрос можно было легко и просто – выглянуть в коридор. И тем самым разом разрешить все сомнения. Поколебавшись, Константин щелкнул замком и приоткрыл дверь буквально на сантиметр. Но в следующее мгновение дверь резко дернулась в сторону, перед его глазами мелькнул быстрый, как молния, кулак, а боль, пронзившая все тело, буквально парализовала его…

Когда Константин пришел в себя, первое, что он увидел, было дуло пистолета, направленное ему в грудь. А затем прямо над ухом раздался чуть хрипловатый мужской голос:

– Где девочка?

«При чем здесь девочка?..» – подумал Константин, лихорадочно размышляя, как выпутаться из создавшегося положения. Он лежал на полу, а его противник, тот самый сухопарый в коричневой куртке, сидел на нижней полке и держал его под прицелом. Тонкое интеллигентное лицо, чуть длинноватый нос, выдающийся вперед подбородок – вряд ли физически он был сильнее его самого, но, судя по мастерски проведенному нокауту, в совершенстве владел приемами какой-то хитрой борьбы.

В голове по-прежнему гудело, но боль вроде бы отступила. Руки-ноги были целы, голова тоже. Единственное, что причиняло дискомфорт, – саднила верхняя губа. Похоже, именно по ней и пришелся первый и пока единственный удар сухопарого.

«Почему он не выстрелил в меня сразу?.. Ах да, ему нужна Юлька! Но зачем?.. И почему он пришел сюда один?.. Ладно, все это неважно. То, что он один, скорее плюс, чем минус…»

– Где девочка? – повторил свой вопрос сухопарый и щелкнул предохранителем.

Константин перевел взгляд за его спину, делая вид, что увидел там что-то необычное. Как ни странно, этот «бородатый» прием сработал. Сухопарый покосился через плечо, на мгновение потеряв бдительность, и Константин, воспользовавшись этим, ударил парня по бицепсу той самой руки, которая сжимала пистолет. Оружие упало на пол, но сухопарый не растерялся – сунул растопыренную пятерню в лицо Константину. Если бы тот вовремя не уклонился, мог бы запросто лишиться обоих глаз. Рассвирепев, Панфилов попытался вскочить, но не смог – сухопарый навалился на него всем телом, и они покатились по полу, осыпая друг друга ударами. Купе было слишком тесным для того, чтобы развернуться по-настоящему, и Константин мысленно констатировал, что приемами ближнего боя его противник владеет куда лучше, чем он сам. Оказываясь наверху, тот так и норовил попасть костяшками пальцев ему под ключицы, под ребра, по ушам – короче, бил по жизненно важным точкам, надеясь как можно быстрее вывести Константина из строя. Его удары чаще всего достигали цели, и вскоре Константин почувствовал, что выдыхается. Собравшись с силами, схватил сухопарого за горло и большими пальцами обеих рук надавил на адамово яблоко. Сухопарый издал утробный рык и попытался оторвать его пальцы от своей шеи. Но Константин навалился на него всем телом, и вскоре противник обмяк и захрипел. Глядя на его посиневшее лицо, выкатившиеся из орбит глаза, на струйку слюны, медленно ползущую по подбородку, Константин не ощущал ничего, кроме ярости. Ему хотелось сжимать пальцы еще сильнее, чтобы этот подонок забился в агонии…

– Дядя Костя, не надо! Это же дядя Саша! – прямо над ухом раздался звонкий детский голосок.

Константин без колебаний разжал пальцы. И только в следующее мгновение понял, почему беспрекословно выполнил просьбу девочки – Юлька, все это время тихонько сидевшая под сиденьем, назвала его противника по имени!

«Дядя Саша?.. Они что, знакомы?» – Тяжело дыша, Константин поднялся на ноги, подобрал валявшиеся на полу пистолеты – свой «макаров» и «беретту» противника – и, опустившись на нижнюю полку, тупо уставился на так называемого «дядю Сашу». Тот, совершенно обессиленный, все еще лежал на полу. Его душил саднящий кашель, глаза слезились, а на лице, видимо, от перенапряжения проступили багровые капилляры.

Правда, и сам Константин выглядел далеко не лучшим образом. Когда он мимоходом углядел свою физиономию в зеркале, то в первое мгновение ужаснулся – верхняя губа посинела и вспухла, правая бровь была рассечена, а из носа тонкой струйкой текла кровь.

Тем временем Юлька, выбравшись из своего укрытия, на карачках подползла к «дяде Саше» и, нежно прильнув к нему, спросила:

– Где мама?

– Мы скоро поедем к ней, – с трудом прохрипел тот. – Она ждет нас…

От радости Юлька всплеснула в ладоши.

– Правда?

– Правда, заяц…

Константин выругался сквозь зубы. Желание врезать этому цинику по шее нарастало с каждой секундой. Если бы не Юлька, которая неизвестно по какой причине так трепетно относилась к этому негодяю, он бы, ей-богу, размазал подлеца по стенке. Это же надо – нагло врать девочке, что ее мать жива и невредима!

Видимо, эти мысли каким-то невероятным образом отразились у него на лице, потому как так называемый «дядя Саша» вдруг усмехнулся. С трудом приподнявшись на локтях, сел и, глядя Константину прямо в глаза, предложил:

– Поговорим?

– О чем?

– Юля, выйди, пожалуйста, в коридор… – попросил «дядя Саша». – И постой там, пока я тебя не позову. Ладно?

Девочка, как ни странно, беспрекословно подчинилась. «Фантастика, да и только!» – подумал Константин, глядя, как Юлька послушно встает и выходит в коридор, закрывая за собой дверь.

Когда они остались одни, «дядя Саша» вновь повернулся к Константину.

– Самое время познакомиться… Меня зовут Александр. Фамилия Аринин. Звание капитан. И я служу в особом отделе КГБ под руководством полковника Бушенкова…

– И какого хрена тебе от меня надо? – усмехнулся Константин уголком рта. – Решил перед шефом выслужиться – собственноручно поймать маньяка?..

– Ты мне на хрен не нужен! – в тон ему ответил Аринин и бросил взгляд на свои наручные часы. – Через двадцать минут поезд останавливается в Борисове. Я вместе с Юлей выйду на этой станции. А ты можешь отправляться дальше – в Москву… Ведь ты, кажется, там живешь?

После такого заявления Константину захотелось вышибить мозги из головы этого зарвавшегося гэбиста. Сделать это было несложно – в руках у него по-прежнему находился пистолет капитана, а тот, судя по всему, не имел при себе другого оружия. И все же в последнее мгновение Константин посчитал этот шаг преждевременным. Кто знает, как отреагирует Юлька, увидев в купе любимого «дядю Сашу» с дыркой во лбу?

– Высказался?.. – уточнил Константин не без издевки. – Молодец! Только если ты и выйдешь из этого поезда, то один. Юльку я тебе не отдам.

– Не горячись, Жиган! Выслушай меня до конца… Ты, наверное, уже понял, что Юлька меня хорошо знает и доверяет мне. Поверь, я искренне привязан к этой девочке и сделаю все, чтобы она была счастлива…

– Счастлива? – вновь не удержался от подколки Константин. – Что-то мне не верится, что ты сможешь о ней позаботиться. Да, она тебе доверяет. Но заслужить доверие ребенка очень легко! Накупил кучу игрушек, надарил шоколадок, поиграл с ней в казаки-разбойники… И куда это ты ее потом денешь, интересно? Опять в приют? Или будешь вместе с собой таскать на спецоперации?

– Я отвезу Юльку к ее матери.

– Это к какой же такой матери? Полина убита, и тебе это хорошо известно!

– Полина жива. И ждет нас…

Глава 12

В первое мгновение Константин решил, что ослышался. Затем в голову пришла мысль, что Аринин попросту водит его за нос. Но, повнимательнее взглянув на него, понял, что тот говорит правду.

– Та-а-ак, – протянул Константин, продолжая в упор рассматривать капитана. – Ну и где же вы ее держите?.. В психушке?

– Какой, к черту, психушке! – огрызнулся тот и вновь бросил взгляд на наручные часы. – Послушай, Жиган, у нас мало времени. Давай разойдемся по-хорошему, а? Зачем тебе чужой ребенок?

– Юлька мне не чужая. Она – дочь моего друга. С ее отцом, Пашкой Дегтяренко, мы вместе Афган прошли. И вот недавно опять встретились… К сожалению, Павел погиб. А перед смертью попросил меня позаботиться о его дочери…

– Не надо о ней заботиться! У нее есть родная мать.

– Хороша мать… – Константин криво усмехнулся. – Единственную дочь в приют сдала…

– Она не могла поступить по-другому… Ладно, так и быть, расскажу, как все было на самом деле… – Аринин встал и, пошатываясь, сделал шаг по направлению к Константину. Увидев направленный на себя пистолет, усмехнулся: – Да не стану я нарываться, не стану… Сказал же – просто поговорим… – И, опустившись на край нижней полки, негромко начал: – Вначале небольшая предыстория того, как я попал в особый отдел… Сам я минчанин, но учился в военной академии в Москве. По окончании вернулся в Минск и сразу стал подыскивать себе работу. Специальность у меня специфическая – аналитик, поэтому с ходу найти работу не получилось. Куда я только не ходил – даже на кафедру юрфака. Но повсюду меня ждал полный облом. Все более-менее перспективные места были заняты. Волосатой лапы у меня не было. Один из приятелей посоветовал пойти в КГБ. Я тогда находился в таком отчаянии, что мне было совершенно все равно, где работать. Собеседование я прошел, и сунули меня в какую-то статистическую контору. Полгода я сидел в крошечной комнатушке два на два, перебирал бумаги. Зарплата фиговая, рабочий день от восьми до шести, и, что самое странное, я совершенно не врубался в то, чем занимался. Надоело до чертиков. И вот тут до меня дошли слухи, что в особый отдел требуется аналитик. Меня сразу предупредили, что попасть туда очень сложно – надо понравиться полковнику Бушенкову. А он предпочитает набирать к себе полных дебилов… Но то ли мне повезло, то ли Бушенкову надоели одноклеточные, но в особый отдел меня взяли. На чем специализируется особый отдел, я знал, но был уверен, что меня это не коснется. Отношения с коллегами складывались трудные – меня откровенно презирали. «Кабинетная крыса», «сушеный аналитик» – самый невинные прозвища, которые я слышал чуть ли не каждый день. На операции я, конечно же, не выезжал, хотя разработка планов лежала на мне. Бушенков только корректировал мои идеи…

– Хочешь сказать, что это ты сочинял планы похищений и убийств? – не удержался от вопроса Константин.

– Да, – не дрогнув, ответил Аринин. – Но, как ты правильно подметил, только сочинял. Ликвидация была не в моей компетенции… Моя работа не вызывала у меня отвращения. Возможно, потому, что к людям, которых предстояло убрать, я относился как к неодушевленным предметам. Так мне было легче… Но все рухнуло в тот момент, когда Бушенков приказал мне разработать план ликвидации некой «слишком болтливой» журналистки. Журналистка жила с шестилетней дочерью, а близких родственников, которые могли бы позаботиться о девочке после исчезновения матери, у них не было. Я предложил сдать девочку в детский дом, естественно, под другой фамилией. С моим предложениям согласились, и вот тут Бушенков приказал мне лично поучаствовать в ликвидации. Мне стало неприятно, но отказаться я не посмел… Внимательнее изучив биографию журналистки, я вдруг понял, что раньше был знаком с этой девушкой. В доме, где я провел детство, жила ее тетка, которая забирала свою племянницу Полину на выходные из школы-интерната. И хотя я был старше Полины на четыре года, мы иногда играли вместе. Тогда она была страшно худющей, чернявой и шустрой. Ее называли «чертенок в юбке»… – Аринин тяжело вздохнул. – Если бы мне приказали ликвидировать кого-нибудь другого, я бы выполнил приказ не раздумывая. Но убить Полину Дегтяренко, подругу моего детства… Короче, с той самой минуты я стал думать о том, как спасти девушку, но сделать это так, чтобы никто об этом не узнал. В первую очередь полковник Бушенков – мой шеф. После некоторых размышлений понял, что придется войти в контакт с Полиной и все ей рассказать. Слава богу, Полина поверила в мою искренность и согласилась помогать мне. Мы встречались нечасто, но этих встреч оказалось достаточно, чтобы я влюбился… – Это признание Аринин сделал как бы вскользь, но в его голосе впервые за время разговора проскользнули задушевные нотки.

«Слава богу, он не стал мне вешать лапшу про то, что в нем вдруг проснулась совесть, – подумал Константин. – Я бы все равно не поверил… А вот в то, что он решил рискнуть карьерой ради любимой женщины, поверю охотно…»

– Ну и что было дальше? – спросил он, заметив, что пауза затягивается.

Помолчав еще немного, Аринин продолжил:

– Инсценировать ликвидацию Полины оказалось легче, чем я думал. Никто ничего не заподозрил, потому что я провернул эту операцию практически в одиночку… Правда, Юльку пришлось отвезти в детский дом. Временно, разумеется. Но поступить по-другому было нельзя – Бушенков, если бы узнал, что девочка бесследно исчезла, мог бы докопаться до истины. Мы с Полиной собирались уехать из этой дурацкой страны в самое ближайшее время. Даже придумали план, как вывезти Юльку. Решили удочерить ее, естественно, проплатив заведующей круглую сумму…

– Значит, та пара из Греции – это вы?

– В общем, да. Мы представились русскими эмигрантами, живущими в Афинах всего несколько лет… Короче, я стал готовить нам новые документы. Но тут появился ты, и все пошло кувырком…

– Но я же понятия не имел, что Полина жива!.. А вы тоже хороши – могли бы хоть как-то намекнуть той же Жене… Они ведь дружили с Полиной! – Вспомнив о Жене, Константин скрипнул зубами и не без угрозы спросил: – Не ты ли разрабатывал операцию по ее ликвидации?

– Нет. Я занимался исключительно тобой.

– Выходит, это тебе надо сказать спасибо, что теперь каждая собака в Минске принимает меня за маньяка, охотящегося за малолетками?

– Да, это была моя идея. Но я понятия не имел – почему тебя интересует семья Дегтяренко. Почитай свое досье на досуге – настоящий уголовник, да и только! Кроме того… – Неожиданно Аринин резко оборвал фразу на полуслове и с тревогой уставился в окно. – Черт, почему мы тормозим?.. До Борисова еще километров семь…

Только сейчас Константин обратил внимание, что поезд замедлил ход, а за окном вместо ожидаемого городского пейзажа плавно проплывают заводские постройки.

– Может, поезд какой-нибудь пропускаем? – предположил он.

– Может, и поезд… – Аринин выключил свет в купе и прильнул к оконному стеклу.

Константин последовал его примеру. То, что он увидел, ему совсем не понравилось – вдоль длинного бетонного забора, который находился от поезда примерно в метрах тридцати, то тут, то там мелькали фигуры в камуфляжной форме.

– Облава, что ли? – вырвалось непроизвольно.

– Ага, облава… На тебя! – Аринин тяжело вздохнул. – Похоже, Бушенков надул меня, как мальчишку… – Перехватив недоуменный взгляд Константина, пояснил: – Сказал, что ты его больше не интересуешь и что он снимает с тебя наблюдение… Оказывается, не снял.

– Но как он вычислил, что я буду именно в этом поезде?

– А как это вычислил я?.. Ты же предъявлял в кассу свой паспорт? Предъявлял. Вот по фамилии и вычислил… Ладно, надо решать, что нам делать. Есть идеи?

Константин пожал плечами. Людей, которых послали для его ликвидации, было не так уж и много – пока он насчитал восьмерых. Видимо, все они были местными омоновцами, значит, профессионалами. Их с Арининым всего двое. Но двое – это уже команда. И если действовать слаженно, можно уложить и большее число врагов.

«А с чего ты решил, что Аринин на твоей стороне? – подумалось ему вдруг. – Да ему гораздо выгоднее сдать меня омоновцам, а самому вместе с Юлькой побыстрее слинять отсюда…» – Он настороженно посмотрел на капитана.

– А у тебя у самого есть толковые идеи?

– Для начала я попытаюсь их отвлечь – покажу удостоверение. Может, сработает?.. А ты бери Юльку и вместе с ней пробирайся в конец поезда… Если, конечно, выходы между вагонами не заблокированы…

– А потом?

– Постарайся выбраться из поезда. Здесь совсем недалеко переезд. Ловите попутку и езжайте в Минск. Какое-нибудь кафе там знаешь?

– Только одно – рядом с площадью Якуба Коласа. Забыл название, но там еще охотничьи трофеи по стенам развешаны.

– Отлично. Я знаю, где это. Значит, там и встретимся. Ждите меня до двенадцати. Если не приду, найди Полину. Сейчас она живет по адресу – улица Ландера, двадцать пять—пятьдесят четыре… Хотя я обязательно приду… Кстати, Жиган, верни мой пистолет.

После секундного колебания Константин протянул Аринину «беретту». Сунув оружие в кобуру, тот выглянул из купе и позвал девочку. Юлька, которой до чертиков надоело торчать в коридоре, ворвалась в купе с возгласом:

– Где моя картошка из «Макдоналдса»?.. Я есть хочу!

– Потерпи немного, – жестко оборвал ее Аринин и, протянув Юльке куртку, приказал: – Одевайся!

Юлька надулась, но куртку все же надела. Константин только диву давался – и как это капитану так легко и просто удается договориться с этой маленькой бестией?..

Они выскочили из купе почти одновременно – вначале Константин с Юлькой на руках, затем Аринин – и разбежались в разные стороны. Но не успел Константин распахнуть дверь, ведущую в тамбур, как услышал два одиночных пистолетных выстрела. Вслед за этим прогрохотала автоматная очередь.

«Что там происходит?.. – промелькнуло в голове. – Неужели Аринин начал стрелять по своим?.. Если так, ему одному с ними не справиться – загасят. Надо помочь!» – Приняв решение, Константин рванул на себя дверцу туалета и сунул туда Юльку.

– Закройся изнутри и никому не открывай! Поняла?

– Не хочу! – закапризничала девочка. – Здесь воняет.

– Сиди до тех пор, пока я или дядя Саша за тобой не придем!

Выскочив в тамбур, он попытался открыть дверь, ведущую на улицу. Но, как и следовало ожидать, та оказалась запертой. И тогда он опять ринулся в свой вагон. На одном дыхании преодолел узкий небольшой коридорчик, при этом совсем неделикатно отшвырнув в сторону какую-то девушку, попавшуюся на пути. Девушка испуганно ойкнула и что-то заорала ему вслед, но Константин даже не обернулся.

Видимо, дверь в рабочем тамбуре была распахнута настежь, потому как до его слуха сразу же донеслись четко произносимые команды: «Оцепить вагон!», «Рассредоточиться!», «Два человека перекрыть запасный выход!»

Сделав глубокий вздох, Константин снял пистолет с предохранителя, выскочил в рабочий тамбур и выпрыгнул из вагона. И тут же к нему с разных сторон метнулись двое. Первого омоновца он свалил прицельным выстрелом, но второй противник оказался проворнее – ухватив Константина за правую руку, хитрым приемом попытался выдернуть из нее пистолет. Здоровый, как слон, он был раза в два больше его самого и раз в пять сильнее. Чувствуя, что его запястье вот-вот хрустнет, Константин разжал пальцы. Пистолет улетел в пустоту, а омоновец, опьяненный первой победой, заорал:

– Лечь, падла! Руки за голову!

«Щас!» – мысленно парировал Константин и, извернувшись, саданул локтем в горло противнику. И не успел тот оправиться от этого удара, как получил еще один – снизу вверх в промежность. Взвыв, как раненый зверь, рухнул на землю как подкошенный. Разоружив его, Константин полоснул автоматной очередью по еще одному омоновцу, вынырнувшему из темноты. Четвертого, который подкрадывался к нему сзади, почувствовал спиной и, резко развернувшись, в прыжке ногой отправил парня «отдыхать» на рельсы.

«Все, что ли?» – искренне удивился Константин, с удовлетворением констатировав, что вся «разборка» заняла не больше двух минут. Но тут же вспомнил об Аринине и завертелся на месте, отыскивая капитана взглядом. Но на перроне, кроме омоновцев в пятнистых комбинезонах, никого не было. Двое, громко постанывая, отползали в сторону на четвереньках. Остальные пятеро лежали неподвижно.

«Четверых завалил я, троих, выходит, он… Но „пятнистых“, по моим подсчетам, должно быть восемь… Где же восьмой? И куда делся сам капитан?» – И в следующее же мгновение Константин получил ответы на все интересующие его вопросы – из-под вагона донесся какой-то странный шум, и на перрон по очереди выбрались двое. Первый выглядел отнюдь не бравым воякой, но его состояние объяснялось просто – его затылок подпирало дуло пистолета. Второй, капитан Аринин, напротив, удовлетворенно улыбался. Его тоже можно было понять – не каждый день удается взять в заложники командира группы омоновцев.

Завидев Константина, Аринин удивленно вскинул брови:

– А ты как здесь оказался?

– Да вот, решил помочь…

– Где Юлька?

– В туалете…

– Что ж, дело нужное… Ладно, спасибо за помощь… – Окинув взглядом поле битвы, Аринин усмехнулся еще шире: – А ты, гляжу, зря времени не терял. Ну и мясорубку ты тут устроил!

– Не без твоей помощи!.. Трое убитых на твоей совести! А с этим что будешь делать? – Константин кивнул на заложника.

– Сейчас узнаешь! – Аринин, с силой вдавив дуло в мясистый висок командира, процедил сквозь зубы: – Передай по рации, что операция завершена! А то мозги вышибу…

Дрожащими руками тот снял с пояса рацию и неуверенным голосом принялся «отстукивать» свои позывные:

– Второй, Второй… Это Первый… Как слышишь?

Рация ответила характерным скрипом и писком, сквозь который с трудом пробивался чей-то голос:

– Слышу хорошо, прием!

– Мы его взяли… Прием! Прибудем через полчаса…

– Вот и молодец! – Аринин вырвал из рук командира рацию и, размахнувшись, отшвырнул ее подальше, на железнодорожные пути. Затем незаметным для посторонних глаз движением надавил пальцем на сонную артерию на шее командира и едва успел подхватить враз обмякшее тело. Уложив противника на асфальт лицом вниз, снял с его пояса наручники и, жестко заломив ему руки назад, щелкнул на запястьях браслетами. Константин, который все это время молча стоял рядом, не удержался от вопроса:

– Меня, что ли, пасли?

– Кого ж еще?.. Этот мудак сказал, что из центра пришел приказ – взять мужика с девочкой, которые будут ехать в пятом вагоне. Вот они и расстарались, голуби… Связались с машинистом и приказали остановить поезд на товарной станции… Я пытался договориться с ними по-хорошему, но… – Неожиданно Аринин насторожился и, затаив дыхание, медленно повернул голову в сторону возвышающегося забора. И тут же повалился на землю, крикнув при этом: «Ложись!» Опоздай он на долю секунды, и очередь, выпущенная невидимым стрелком, снесла бы ему половину черепа. А так пули ударились о вагон, покоробили прочный металл и срикошетили в разные стороны. Константин упал на землю, на ходу вскидывая автомат. Прямо над его головой вновь прогрохотала очередь.

– Твою мать! – выругался он сквозь зубы, пытаясь по огневым вспышкам определить, откуда стреляют.

«Похоже, мы рано расслабились, – подумал Константин. Выстрелив вслепую, перекатился в другое место, мысленно отметив, что там, где он только что находился, поднялся фонтанчик пыли. – Так они перестреляют нас, как котов!.. – промелькнуло в голове. – Надо убирать стрелка! И это я, пожалуй, возьму на себя…»

Оставалось только посвятить Аринина в свои планы. Коротко свистнув, подождал, пока тот обратит на него внимание, и, пальцем ткнув себя в грудь, показал на забор. Капитан кивнул и, выстрелив, перекатился в другое место.

Константин нырнул под состав, моля бога, чтобы в ближайшие пару секунд поезд не тронулся. Об Аринине он не беспокоился, зная, что тот не подведет. Парадоксально, но с самых первых минут противостояния омоновцам между ними установился прочный контакт – они понимали друг друга с полуслова. Иногда, как сейчас, даже слов не требовалось. Такая «связка» обычно возникает между людьми, которые плечом к плечу выиграли не один бой…

Константин на одном дыхании пересек железнодорожные пути и прильнул к забору. На звук попытался определить, откуда стреляют. Как оказалось, оставшийся в живых омоновец нашел оптимальное место для засады – спрятавшись за бетонными блоками, он поливал перрон огнем сквозь небольшую щель между ними. Бесшумно двигаясь вдоль забора, Константин подобрался к парню вплотную и, молниеносным движением сунув ствол автомата в дырку, нажал на спусковой крючок. Автомат противника захлебнулся, как говорится, «на полуслове». По ушам ударила звенящая тишина. Внутренне готовый отражать новые атаки, Константин весь сжался. Но новых атак не последовало…

«На этот раз, кажется, все…» – Отбросив автомат в сторону, он медленно побрел к поезду. И сразу увидел Аринина, спешащего ему навстречу. Капитан был чумазый, как шахтер, только что вылезший из забоя. На его черном от мазута лице сверкали только белые зубы.

– Не ранен? – уточнил он взволнованно.

– Все нормально, – ответил Константин.

И вдруг состав «ожил» – несколько раз шумно «вздохнул», дернулся туда-сюда, и вагоны медленно поползли вслед за локомотивом.

– Юлька! – заорал Константин, переходя на бег.

Аринин, резко развернувшись, побежал вдоль поезда. Достигнув нужного вагона, схватился за поручни и скрылся внутри тамбура. Не успел Константин пересечь пути, как где-то впереди мелькнула тень человека, выпрыгивающего на ходу. Константин бросился туда, моля бога, чтобы все обошлось.

Но еще издали он заметил, что и с Арининым, и с Юлькой все в полном порядке. Аринин, похоже, умело сгруппировался, а Юльке, судя по ее счастливой мордахе, прыгать из набирающего скорость поезда даже понравилось. Завидев его, девочка радостно заорала:

– Дядя Костя!

Подбежав к ним, Константин поднял Юльку на руки и спросил:

– С тобой все в порядке?.. Нигде не болит?

И тут же обернулся на заходящегося от смеха Аринина. В первое мгновение ему показалось, что у капитана сдали нервы, но, встретившись с ним взглядом, понял – с тем все в полном порядке.

– Знаешь, на кого мы сейчас похожи? – отсмеявшись, спросил капитан и сам же ответил: – Смотрел фильм «Папаши» с Депардье и Ришаром?.. Так вот, мы с тобой – вылитые Депардье и Ришар…

Но Константин даже не улыбнулся, потому что ситуация, в которой они оказались, была очень далека от идеала – вечер, товарная станция, вокруг убитые и покалеченные омоновцы, а до вокзала не меньше семи километров…

* * *

Им повезло в одном – раньше Аринин частенько бывал в этом провинциальном городе и знал его, как свои пять пальцев. Он вывел их с товарной станции окольными, одному ему известными путями. Наскоро умывшись у колонки, они зашли в магазин, купили кучу продуктов и, расположившись в парке на лавочке, наскоро перекусили.

Разговор почему-то не клеился, хотя отношения между Арининым и Константином стали гораздо доверительнее. Константин больше не сомневался в том, что Аринин отвезет Юльку к Полине, а затем они все вместе уедут за границу. Иначе зачем капитану было так рисковать, вступая в жестокий бой со своими же коллегами? Кажется, эта безумная история, начавшаяся так нелепо, подходила к финалу. Сейчас он посадит Аринина с Юлькой на попутку, а сам возьмет билет на ближайший поезд до Москвы и…

– А может, с нами поедешь? – вдруг предложил капитан. – Заодно и с Полиной познакомишься…

– Да нет, что-то не хочется. Кстати, а у кого она живет?

– У моей двоюродной сестры Галины.

– Понятно…

Они вновь замолчали. Константин подумал о том, что вряд ли он когда-нибудь отважится вновь приехать в Минск. Разве что если ему захочется положить цветы на Женину могилу.

«Черт, а я ведь даже не знаю, где она похоронена… Был так занят Юлькиным спасением, что даже не смог попрощаться с Женей, поцеловать ее в последний и единственный раз… Но ее скорее всего хоронили в закрытом гробу», – Константин сглотнул комок в горле. Глаза вдруг защипало, а в голове за какую-то долю секунды пронеслись картинки из недавнего прошлого – он спасает Женю от избиения ментов; они вместе ужинают в кафе; спорят у ворот детского дома, стоит ли им вместе идти в корпус…

Да если бы он знал, что Полина жива и все их усилия и яйца выеденного не стоят, он бы ни за что на свете не позволил бы Жене так рисковать. Но время, к сожалению, уже не повернуть вспять… Глядя на светящегося счастьем Аринина, который, в отличие от него самого, сумел защитить свою возлюбленную, Константину вдруг сделалось до боли обидно. Неужели было трудно хотя бы намекнуть Жене, что ее близкая подруга жива? И неужели никак нельзя было предотвратить ту автомобильную катастрофу?..

Но он не стал задавать Аринину этот вопрос. Тяжело поднявшись, бросил через плечо:

– Я, пожалуй, пойду… Прощай, капитан!

– Погоди! – растерялся Аринин. – Чего это ты вдруг сорвался?

– Да ехать пора. Загостился я тут у вас… Пора и честь знать!

– Дядя Костя, вы что, уезжаете? – встрепенулась Юлька, которая почти спала на руках у Аринина.

– Уезжаю. Маме передавай огромный привет, и, если будет возможность, пусть мне позвонит… – Вытащив из кармана уже ненужный билет на московский поезд, Константин огрызком карандаша написал на нем номер своего домашнего телефона. Протянул билет Юльке и, не оглядываясь, быстро зашагал прочь…

Он бродил по окраинам Борисова довольно долго. Затем тормознул частника и поехал на вокзал. Взял билет на ближайший проходящий поезд и вновь решил немного прогуляться. Сидеть в душном здании не хотелось, да было и небезопасно – вдруг Бушенков, узнав о провале местных омоновцев, пошлет в Борисов новую группу захвата. Естественно, что те в первую очередь станут прочесывать вокзалы…

Вечер был чудесный – тихий и безветренный. В такие осенние вечера хорошо прогуливаться по безлюдным улочкам и наслаждаться шелестом пожелтевших деревьев, вдыхать ароматы опавшей листвы. Даже вороны в такие вечера каркают как-то по-особенному… Константин поднял голову и увидел в небе стайку серо-черных птиц. Вороны вели себя неспокойно, словно перед надвигающейся грозой.

«Не к добру», – промелькнуло в голове, но он постарался выбросить из головы эту неприятную мысль.

И все же его не покидало нехорошее предчувствие. Люди всемогущего полковника Бушенкова, с которым ему так и не довелось столкнуться лицом к лицу, мерещились ему повсюду.

«Может, зря я решил ехать на поезде? Наверное, надо было добираться до границы с Россией на попутках… Ведь однажды меня уже вычислили по билету, а я, как последний идиот, повторил ту же ошибку! – Но в этот момент он заметил неувязочку в своих рассуждениях. Ведь в Минске билет на московский поезд он взял за три часа до отправления. Однако его почему-то перехватили только в Борисове… – Нет, что-то не сходится. Аринин, похоже, ошибался, утверждая, что спецназ в Борисове поджидал именно меня… А что, если охота велась на него?.. Или на нас обоих сразу?.. В любом случае, Аринин недооценил Бушенкова… Скорее всего тот давно догадывался о предательстве своего подчиненного. А это значит, что и Юлька, и Полина, да и сам Аринин сейчас в опасности…» – Константин бросил взгляд на часы – без двадцати одиннадцать. До прибытия проходящего поезда «Варшава—Москва» оставалось всего десять минут.

Глава 13

Когда такси подкатило к подъезду новенькой панельной девятиэтажки, вокруг уже стояла непроглядная темень. Оно и немудрено – стрелки наручных часов показывали без пяти одиннадцать, фонари не работали. Вдобавок еще и небо заволокло облаками.

– Слышишь, шеф, – обратился к водителю Аринин, – подожди нас здесь минут десять-пятнадцать. Я быстро сгоняю за вещами, женой, а потом поедем дальше.

– Запросто, – согласился тот. – Только не за мой счет.

– Извини, – Аринин за всей этой суетой и в самом деле забыл об обыденных вещах. Он достал из портмоне деньги и протянул их водителю. – Хватит?

– Вполне, – удовлетворенно кивнул тот.

– Ну что, пошли мамку собирать? – обратился Аринин уже к Юльке.

Но девочка не ответила. Она спала, свернувшись калачиком на заднем сиденье.

«Может, не стоит ее трогать?» – подумалось ему вдруг. Но в следующее мгновение Аринин вспомнил, как совсем недавно из-за своей беспечности едва не потерял эту девочку навсегда.

Решив не повторять прежних ошибок, подхватил спящую Юльку на руки и направился в подъезд.

На лифте поднялся до седьмого этажа. Дверь в коридорчик оказалась приоткрытой. Похоже, его ждали, и сестра, чтобы не привлекать внимание соседей, оставила незапертой не только дверь в коридор, но и в квартиру. Чтобы попасть в прихожую, достаточно было всего лишь нажать на дверную ручку.

– Полина! – негромко позвал Аринин, переступив порог, и опустил девочку на пол. – Вот и мы. Встречай.

Юлька, проснувшись в одно мгновение, с криком «Мама!» бросилась в гостиную. Не став снимать обувь, Аринин поспешил за ней.

Сквозь открытую дверь он увидел сидящую в кресле Полину и повисшую у нее на шее радостно-восторженную Юльку. Полина тоже заметила его, но в ответ даже не улыбнулась. Более того, Аринину показалось, что по ее щеке прокатилась слеза.

– Что-то случилось? – он бросился к Полине, но, сделав насколько шагов, как вкопанный застыл посреди комнаты.

В кресле напротив Полины сидел полковник Бушенков. Он был не один. Позади кресла и у окна расположились двое бойцов в легких бронежилетах с короткоствольными автоматами в руках. Следуя профессиональной привычке, Аринин потянулся было к пистолету, но тут же почувствовал за спиной какое-то движение – путь к отступлению ему перекрыли.

– Неужто, Сашок, ты собрался устроить здесь пальбу? – с усмешкой спросил Бушенков. – А как же дети и женщины? Ты ведь гуманист, если, конечно, я правильно все понял…

Понял он все правильно, и расчет его был верным. Окажи сейчас Аринин сопротивление – жертв было бы не избежать. И первыми под пули попали бы Юлька, Полина и его двоюродная сестра Галя, молча сидевшая на диване. А в соседней комнате спали двое ее маленьких детей…

«Мерзавец!» – скрипнул зубами Аринин и бросил пистолет на пол.

– Теперь доволен?

Бушенков удовлетворенно кивнул и обратился к стоящему у окна громиле:

– Убери-ка, пожалуйста, отсюда лишних.

Женщин и Юльку увели в соседнюю комнату, а Аринина усадили в кресло и за руку приковали наручниками к батарее.

– Отдохните и вы, – Бушенков окинул строгим взглядом своих бойцов. – Сидоров присмотрит за женщинами. Остальные на кухню. А мы с Сашком, – он заглянул в глаза Аринину, – покумекаем немного и решим, как нам быть дальше.

Когда они остались наедине, в комнате воцарилось гробовое молчание. Первым его нарушил Бушенков:

– Удивлен?

– Если честно, то да, – откровенно признался Аринин и, помедлив, спросил: – И давно вы меня вычислили?

Бушенков коротко рассмеялся.

– К моему стыду, недавно. А знаешь, на чем ты прокололся?.. Уж слишком ты усердствовал, пытаясь внушить мне, что Жигана упускать никак нельзя. Особенно после того, как узнал, что дочь Полины Дегтяренко пропала… Пришлось взять тебя «под колпак»… Слежка, как видишь, принесла хорошие результаты… Ну а остальное было уже делом техники. – Полковник тяжело вздохнул. – Хотя вру. Над одной задачкой все-таки пришлось поломать голову. Я никак не мог понять, зачем тебе было так рисковать, если через неделю-другую девочка все равно должна была отправиться к своим новым родителям в Грецию. Странно, не правда ли? Пришлось чуть ли не среди ночи срывать Садовничего и отправлять его в детский дом вскрывать картотеку. Фамилия новых родителей, кажется, Гомес? – Бушенков с ухмылочкой посмотрел Аринину в глаза.

Тот не ответил.

– Точно Гомес, – продолжил полковник. – Я не поленился сделать запрос. И, представляешь, оказалось, что таковые в указанном городе, на указанной улице не проживают. Более того, даже нет дома под четырнадцатым номером. Ты удивлен? – Бушенков сделал паузу. – Вижу, что нет. А дальше еще интереснее. Сопровождать девочку должна была некая Наталья Краковская из чернобыльского фонда. Человек, можно сказать, уважаемый. Меня искренне удивило ее участие в этой авантюре. Но, как говорится, на всякого мудреца достаточно простоты. Она оказалась давней подругой твоей двоюродной сестры Галины. Но на этом круг все равно не замкнулся. Даже обидно как-то стало. Ведь не для того в Борисове ты шел ва-банк и уложил столько парней, чтобы всего-навсего выпихнуть ребенка за бугор. Причем безадресно. Значит, на чашу весов было поставлено нечто большее. Но что? Напрашивались две версии. Либо ты и в самом деле спятил, решив слинять за границу, либо в Греции девочку должна была встретить сама Полина Дегтяренко. Эх, Полина-Полина, – Бушенков покачал головой. – Скажи мне кто-нибудь еще утром, что она жива, я рассмеялся бы этому человеку в лицо. Но после того как выяснилось, что вы с Полиной давние приятели, подобная версия выглядела не такой уж фантастической. Ты докладываешь мне, что объект ликвидирован, сам же без лишнего шума переправляешь Полину за границу, а следом и ее дочь. Короче, захотел наш парень и на хрен сесть, и рыбку съесть. Нет, Сашок, в жизни так не бывает.

– Хочешь меня окончательно растоптать? – огрызнулся Аринин, при этом впервые в жизни обратившись к Бушенкову на «ты». – Разве не в этом причина твоего откровения?

– Дурак ты, Аринин, – обиделся Бушенков. – Хотя и сделал вроде все правильно. Да и мысль спрятать Полину здесь, в квартире родственницы офицера КГБ, тоже недурна. Все бы ничего, не появись на горизонте Жиган. Ведь именно он спутал все твои карты. Я одного понять не могу, почему вы там, в поезде, не перегрызли друг другу глотки? Вы же оба волки. Неужели кроме привычки убивать у уголовника и офицера легиона может быть еще что-то общее?

– Может, – негромко проговорил Аринин. – Жизнь ребенка.

Бушенков громко рассмеялся.

– Ну, Сашок, ты и вправду спятил! Лучше бы промолчал. А то я начинаю терять к тебе уважение.

– Мне твое уважение до фонаря!

– А зря. Ведь от этого во многом зависит жизнь твоей сестры, Полины и даже твоей любимицы Юльки. Кстати, я не намерен их устранять. Более того, собираюсь и Полину, и Юльку отправить на постоянное место жительства в Германию.

– И таким образом развенчать «миф» о причастности КГБ к пропажам других людей?

– Возможно. Но дело не в этом. А в том, что я могу и передумать.

– Хорошо, – согласился Аринин. – Что я должен сделать?

– Вот тебе ручка и бумага, – Бушенков пододвинул журнальный столик к креслу, в котором сидел Аринин. – Пиши. Я, Александр Владимирович Аринин, решил свести счеты с жизнью, потому что не могу больше идти наперекор своей совести и за грязные доллары американских спецслужб предавать свою Родину и своего Президента…

* * *

– Гони, браток, гони! – сквозь зубы процедил Константин, обращаясь к борисовскому таксисту – единственному из всей привокзальной братии, кто согласился отвезти его в Минск. – Накину еще двадцатку. Успеем, век добрым словом поминать буду.

– А по мне, так лучше бабки и при этой жизни, – усмехнулся водила, выжимая из своей тачки все, на что та была способна. – Но если нарвемся на гаишников, разбираться с ними сам будешь. Дырка в талоне мне не нужна.

– Заметано. – Сейчас Константин был согласен на любые условия. – Только давай, родной, жми на педаль…

Девяносто километров одолели минут за сорок, но, как только пересекли кольцевую, пришлось резко сбросить скорость. А потом и вовсе худо стало – на каждом перекресте то тебе гаишник, то светофор. Вдобавок выяснилось, что водила совершенно не знает города. В какой-то момент Константин даже подумал о том, не пересесть ли ему в столичное такси. Но, как назло, на мелькавших за окном стоянках не было машин. Тем не менее они все-таки успели. С небольшим опозданием, но успели. Константин понял это, когда увидел во дворе двадцать пятого дома силуэт такси.

«Скорее всего Аринин приехал именно на этой машине, – Константин окинул внимательным взглядом стоявшие вдоль дороги и слева на стоянке автомобили. – Но где же та, на которой приехали за ним?»

Он надеялся увидеть гэбэшный «уазик» или микроавтобус, но ничего похожего во дворе не оказалось. И все-таки взгляд зацепился за одну из машин.

– Стоп! – скомандовал Константин.

Водила нажал на тормоз так резко, что в следующее мгновение едва не прошиб лбом лобовое стекло.

– Отгони назад!

– А в чем проблема? – недоумевая, поинтересовался водила. Но, так и не получив ответа, дал задний ход.

– Теперь тормози, – Константин сунул водителю сто баксов, поблагодарил и выбрался на тротуар. Как раз напротив него в темном дальнем углу стоянки была припаркована знакомая темно-красная «Вольво». Совпадали не только марка и цвет, но и номера. Это была та самая гэбэшная тачка, которая в один из первых дней пребывания Константина в этом городе «вела» его до самого ГУМа. В салоне никого не оказалось, и он подошел поближе.

Чтобы окончательно развеять сомнения, Константин легонько пнул «Вольво» ногой и, когда заработала сигнализация, укрылся за машиной, наблюдая за окнами второго подъезда. В одном из них, на седьмом этаже, обозначился силуэт мужчины. Затем из форточки высунулась рука, и сигнализация в тот же миг затихла.

«Пятьдесят четвертая как раз на седьмом, – сообразил Константин. – Но сколько их там? Четверо, пятеро? Какое у них при себе оружие?.. Ладно, хватит рассуждать. Пора действовать!»

Достав из кармана шпильку, некогда бывшую кольцом для ключей, придал ей нужную форму и аккуратно вставил в замок. Несколько оборотов, и дверца поддалась. Вновь на все голоса завыла сигнализация. Но Константин был спокоен – пока все шло по плану. Взглядом отыскав антенну, вырвал ее вместе с проводами и, бросив на сиденье, поспешил к такси.

– Свободен? – открыв дверцу, поинтересовался он у водителя.

– Вообще-то, нет, – неуверенно ответил тот. – Мужик с дитем должен спуститься. Но что-то застрял. Может, передумал?

Константин услышал звук распахнувшихся створок лифта на первом этаже. Потом тяжелые шаги.

– Короче, так, – обратился он к таксисту, доставая из кармана деньги. – Вот тебе двадцать баксов, и чтобы через секунду духа твоего здесь не было. Все понял?

Таксист оказался парнем понятливым, сразу просек, что незнакомец не шутит, выхватил зеленую купюру и судорожно закивал головой.

Константин захлопнул дверцу как раз в тот момент, когда из подъезда вышел плечистый высокий мужик в кепке. На нем была почти такая же черная кожанка, как и на самом Константине, да и роста они были примерно одинакового. На груди, в складках куртки плечистого угадывались очертания рукоятки пистолета, и Константин уже не сомневался в том, что перед ним один из гэбистов. Возможно, шофер, которого отправили проверить заклинившую сигнализацию.

Чтобы у вышедшего не возникло лишних подозрений, Константин махнул рукой отъезжающему таксисту, развернулся и походкой пьяного матроса двинулся к подъезду.

– Сигарета найдется? – спросил он заплетающимся языком.

– Да пошел ты! – грубо отозвался гэбист, намереваясь обойти его справа.

Но едва расстояние между ними сократилось до метра, Константин резко перегородил гэбисту путь и провел серию хлестких ударов в солнечное сплетение, а потом последовал последний, смертельный, который вогнал кадык в горло, словно гвоздь в мягкую землю.

Гэбэшник всхлипнул, покачнулся и стал медленно оседать на асфальт. Однако упасть ему Константин не дал. Подхватил под руки и оттащил в темный угол, к дверям мусоропровода. Своего «макарова» он лишился еще во время стычки с борисовским спецназом и потому не побрезговал вытащить у мертвеца пистолет. Но когда достал его, с удивлением обнаружил, что на ствол навернут глушитель. Впрочем, глушитель был сейчас совсем не лишним – чем меньше шума, тем больше шансов на успех.

Затащив труп в подсобку и прислонив к контейнеру с мусором, Константин хотел было уйти, но вдруг подумал о том, что на внешнем сходстве с водителем можно сыграть. Прихватив кепку и закрыв двери, шмыгнул в подъезд. На лифте добрался до седьмого. Дверь с золотистыми циферками «пять» и «четыре» оказалось запертой. Недолго думая, Константин надел кепку, поднял воротник и нажал кнопку звонка. Когда же за дверью послышались приближающиеся шаги, развернулся к дверному «глазку» спиной. Через пару секунд щелкнул замок. А это могло означать только одно – трюк сработал!

– Слышь, Васек, а она-то все равно трезвонит… – послышался за спиной насмешливый голос. – Ты что там, куришь или дрочишь?

Почувствовав на плече руку, Константин перехватил ее за запястье и, резко развернувшись, вытолкнул говорившего из дверного проема, при этом ногой прикрыв дверь. Увидев перед собой совершенно незнакомого человека, гэбэшник на мгновение растерялся. Но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы кубарем спустить его по лестнице. Однако пришел он в себя неожиданно быстро и сразу потянулся за пистолетом. Но Константин опередил его, отправив на тот свет точным выстрелом в голову.

«Сколько же их еще осталось? – подумалось ему. – Двое, трое, четверо?.. Ну если они приехали на „Вольво“, не больше трех… Уже легче!»

Осторожно приоткрыв дверь, прислушался. На цыпочках зашел в прихожую, держа оружие на изготовку. Все двери в комнаты, включая и кухню, были плотно закрыты. Понимая, что в запасе у него почти не осталось времени и что находившиеся в квартире гэбисты вот-вот хватятся своего товарища, отправившегося открывать дверь, решил действовать нагло и напористо. И, конечно же, не жалеть патронов…

Резко распахнул ближайшую дверь и, держа палец на спусковом крючке, заскочил внутрь. И, вопреки ожиданиям, не встретил никакого сопротивления. В комнате было темно и тихо, если не считать равномерного сопения, доносившегося из дальнего угла. Глаза привыкли к темноте достаточно быстро, и Константин увидел, что на широкой кровати лежат трое маленьких детей. Двое белоголовых мальчуганов крепко спали, а вот Юлька, находившаяся как раз с краю, смотрела на него широко открытыми глазами.

Константин приложил палец к губам и, подойдя к кровати, опустился на корточки.

– Привет! – поздоровался шепотом.

– Привет, – отозвалась Юлька.

Только сейчас он заметил, что девочка вся дрожит от страха.

– Что случилось? – спросил он. – Где дядя Саша?

– В большой комнате… Мы пришли, а там много дядек с автоматами… А самый главный всеми командует…

– А мама?

– Маму и тетю Галю отвели в спальню… Их тоже охраняет страшный большой дядька… Дядя Костя, нас всех убьют?

– Не убьют! – как можно увереннее пообещал он и погладил Юльку по голове. – Послушай, маленькая, лежи тихо и не высовывайся. Поняла? Я скоро вернусь!

Юлька судорожно закивала и спряталась под одеяло. Константин вышел из детской, прикрыл за собой дверь и, мгновение поразмыслив, решительно шагнул к спальне, где, если верить словам Юльки, находились сестра Аринина и Полина.

Его появление в этой комнате оказалось полной неожиданностью почти для всех. Две молодые женщины, забившиеся в угол кровати, уставились на него, как на привидение. Единственный, кто хоть как-то среагировал на Константина, был здоровенный мужик в бронежилете, сидевший в мягком кресле. Вскочив, он попытался вскинуть свой автомат, но тут же повалился на пол, сраженный метким выстрелом в шею. В голове Константина промелькнула мысль, что он ведет себя, как запрограммированный на убийство робот – рука не дрожит, пульс не учащается… Но ему было нисколько не жаль этого подонка. А вот девушки, на чьих глазах он застрелил парня в бронежилете, вызывали искреннее сочувствие. Одна из них, полненькая блондинка, при виде огромной лужи крови, растекшейся на полу, тут же закатила глаза и ничком повалилась на кровать. У второй, коротко стриженной брюнетки, нервы оказались покрепче.

– Вы кто? – шепотом спросила она, не сводя с Константина испуганного взгляда.

И в этот момент по каким-то неуловимым приметам он узнал в ней Полину Дегтяренко…

Нет, совсем не так Константин представлял себе эту встречу. Да и сама Полина, что греха таить, показалась ему отнюдь не роковой красавицей. Самая обыкновенная девчонка – худющая, смуглая, похожая на цыганку. Такую встретишь на улице и непроизвольно отшатнешься в сторону – вдруг пристанет погадать?..

– Сколько гэбистов в квартире? – уточнил он тихо.

– Да кто вы такой, в конце концов?

– Константин Панфилов.

На лице Полины появилась откровенная растерянность. Похоже, она судорожно пыталась вспомнить, где и когда могла слышать это имя.

«Где, где… Да скорее всего от Пашки… – едва не вырвалось у Константина, но в последнее мгновение он прикусил язык. – Нет, сейчас не стоит говорить ей о том, что я – армейский друг ее мужа… Придется тогда сказать и о его гибели. А кто знает, как Полина на это отреагирует, – вдруг расплачется, устроит истерику… Пока ведет себя тихо, и слава богу…»

– Да свой я, свой… – как можно убежденнее сказал он. – Хочу вам помочь… Давай соберись и вспомни – сколько здесь гэбистов.

Полина часто задышала и, покосившись на труп парня в бронежилете, с трудом выдавила из себя:

– Четверо. Вот этот был к нам приставлен… Еще двоих Бушенков отправил на кухню… Покурить…

– Бушенков здесь? – Константин почувствовал, как гулко забилось сердце. Что ж, если встречи с таинственным полковником не избежать, значит, к ней надо основательно подготовиться.

– Выходит, Аринин и Бушенков сейчас в гостиной. И без охраны.

– Да…

Нагнувшись над мертвым гэбэшником, он вытащил у него из-за пояса пистолет и протянул его Полине.

– Держи!.. Стрелять умеешь?

– Умею… – Чуть поколебавшись, Полина взяла оружие и сняла его с предохранителя.

– Оставайся здесь. Запрись изнутри, если это возможно, и не высовывайся… Если что, стреляй.

Полина судорожно закивала. Константин выскользнул в коридор, отметив про себя, что девушка четко выполнила все его инструкции, – в дверях щелкнул замок.

«Мне надо вломиться в гостиную и убить полковника первым же выстрелом!» – дал себе четкую установку он. Однако Константин слишком трезво оценивал ситуацию и прекрасно понимал, что поставил перед собой почти что невыполнимую задачу. Скорее всего полковник давно догадался, что в квартире что-то происходит. Как Константин ни старался двигаться бесшумно, он был всего лишь человеком, и кое-какие звуки наверняка пробивались сквозь плотно закрытую дверь гостиной.

«Что сделал бы я, окажись на его месте?.. Вызвал бы подмогу по сотовому… Или взял бы Аринина в заложники… – Он непроизвольно мотнул головой, отгоняя от себя неприятные мысли. – Все, хватит рассуждать. Надо действовать!.. А как – обстоятельства подскажут!»

Распахнув дверь ударом ноги, ворвался в гостиную и заорал:

– Всем лечь на пол!

Ни один из находившихся в гостиной мужчин даже не пошевелился. Аринин был пристегнут наручниками к батарее, поэтому чисто физически не смог выполнить этот приказ, а вот второй, сидевший к нему спиной, нахально пропустил его слова мимо ушей.

«Бушенков! – догадался Константин и не без удовлетворения подумал: – С такого расстояния я точно не промахнусь!»

Но, как ни странно, не смог нажать на спусковой крючок.

«Ну же, стреляй!» – мысленно приказал себе он и… опустил пистолет.

– Я знал, что ты придешь, Жиган, – не оборачиваясь, негромко произнес Бушенков. Голос у него оказался мягким и вкрадчивым. – Ну же, чего медлишь?.. Вот он я, твой главный враг…

– Повернись! – процедил Константин сквозь зубы.

– Не можешь стрелять в спину?.. Да ты у нас самый настоящий святой!.. Ладно, так и быть, пойду тебе навстречу… – Бушенков встал и медленно повернулся.

Константин, давно нарисовавший в своем воображении портрет полковника, был, мягко говоря, разочарован. В лице Бушенкова он не заметил ничего бесовского. Небольшие серые глаза, прямой нос, средний подбородок, нечеткие губы, волосы с проседью – такой типаж в милицейских сводках чаще всего характеризуется как человек «без особых примет».

«Черт меня подери! – мысленно выругался Константин, чувствуя, как его гнев постепенно тает. – Неужели это и есть тот самый шеф Легиона смерти, которого все боятся, как черт ладана… Странно, почему Женя называла его „исчадьем ада“?..»

– Удивлен? – спросил полковник и усмехнулся одними глазами. – Вижу, что удивлен… А знаешь, я ведь тоже представлял тебя совсем иначе…

«Он словно бы читает мои мысли…» – промелькнуло в голове.

– На снимках ты выглядел другим… – мягкий голос Бушенкова обволакивал, словно вата.

– В глаза ему не смотри! – неожиданно прозвучавшее предупреждение Аринина оказалась как нельзя кстати. Стряхнув оцепенение, Константин вдруг увидел, что правая рука полковника медленно тянется к карману пиджака…

Одним прыжком преодолев разделявшее их расстояние, Константин перехватил его руку и вывернул назад. Чтобы избежать боли, полковник резко нагнулся вперед, и в следующее мгновение из его кармана вывалился небольшой пистолет. Несколько секунд Константин оторопело смотрел на оружие, лежащее у его ног, искренне не понимая, что это на него нашло? А затем с удвоенной силой саданул Бушенкову под дых…

* * *

Полковника Бушенкова похоронили той же ночью, как выразился Аринин, «согласно старой и не очень старой белорусской традиции». В прежние времена, когда закладывалась новая крепость или храм, в фундамент замуровывали красавицу или бравого молодца. Впоследствии волей-неволей они на долгие века становились ангелами-хранителями вверенного им храма. Полковник Бушенков был далеко не самой худшей кандидатурой на роль ангела-хранителя Ледового дворца национальной хоккейной дружины. Собственноручно убить его никто не решился. Просто вернули ему его же пистолет с одной пулей в патроннике. Бесспорно, рисковали – полковник запросто мог уволочь за собой на тот свет кого-нибудь из них, но он не стал этого делать. Хладнокровно приставил дуло к виску и нажал на спусковой крючок. В какой-то момент Жигану даже показалось, что делал он это с каким-то удовольствием, осознавая, что игра продолжается по придуманным им же правилам. Он ни о чем не просил и ни о чем не сожалел. Да и о чем ему было сожалеть? На Багамах его никто не ждал. Так уж лучше погибнуть от пули, чем когда-нибудь быть разорванным на куски вдруг прозревшей и жаждущей крови толпой.

Опрокинутый в траншею из огромной бадьи цемент окончательно скрыл от глаз людских последнее напоминание о полковнике – его бездыханное тело.

Потом впереди была долгая ночь. Вначале нужно было пристроить команду Бушенкова в городской крематорий. Как оказалось, Аринина там хорошо знали и встретили с распростертыми объятиями. Предусмотрительно взятый с собой ящик водки решил все проблемы. «Партию» приняли вне очереди и без задержек отправили в печи. Правда с «Вольво» пришлось повозиться. Аринин никогда лично не занимался ликвидацией техники и совершенно не знал отмелей и впадин близлежащих рек. Но с горем пополам к трем часам ночи справились и с этой задачей. В город возвращались уже на тачке Аринина. Разговор не клеился. Да и не о чем было говорить… Все, что их объединяло, осталось в прошлом. Во взгляде Аринина появилась настороженность. На его уставшем лице нетрудно было прочесть, о чем он думает. И Константин понял, что теперь он для Аринина, скорее, неугодный свидетель, чем товарищ по оружию.

Чтобы не тревожить женщин и детей, капитан предложил до утра перекантоваться у него, чем еще больше насторожил Константина. Но все его подозрения вмиг рассеялись, когда Аринин выставил на журнальный столик три бутылки водки и, честно выжрав свою половину, в одно прекрасное мгновение отключился. Недолго продержался и сам Константин…

…Когда он открыл глаза, на часах было уже девять. В первое мгновение даже не понял, где находится, но, увидев на журнальном столике остатки вчерашнего «пиршества», все вспомнил.

– Александр! – позвал он негромко.

Ответа не последовало. Кряхтя и постанывая, Константин сполз с дивана и принялся осматривать квартиру Аринина. То, что он увидел, ему совсем не понравилось – мебели необходимый минимум, в шкафу почти никакой одежды и, что самое странное, в комнатах не оказалось ни одной безделушки, по которой можно было бы судить о пристрастиях хозяина.

«Похоже, он привез меня на одну из явочных квартир КГБ!» – Эта мысль утвердилась в его сознании после того, как Константин заглянул в ванную. Здесь не было ничего, кроме тюбика пасты и парочки зубных щеток в упаковке.

«Мне надо отсюда сваливать! – подумал он. – Кто знает, что на уме у этого капитана?.. Вдруг решит избавиться от меня и пришлет сюда группу захвата?..»

Уверенный, что лучше перестраховаться, чем потом проклинать себя за наивность, Константин быстро собрался и спешно покинул странную квартиру. В этом городе оставалось только одно место, куда он мог отправиться, – железнодорожный вокзал. Тормознув такси, забрался в салон и вдруг вспомнил о Полине:

«Черт побери, но вчера, за всей этой суетой, я не успел сказать ей о гибели мужа… Конечно, эту неприятную миссию я могу переложить на плечи Аринина, но будет ли это честно по отношению к несчастному Пашке? К тому же, мне надо сообщить Полине о счете в банке, открытом на ее имя…»

Как только такси домчало его до привокзальной площади, Константин первым делом купил телефонную карточку и, отыскав свободный таксофон, по справке узнал домашний номер сестры Аринина. Для этого требовалось всего лишь указать точный адрес и фамилию абонента. Записав номер на пачке из-под сигарет, тут же набрал его и после нескольких длинных гудков услышал в трубке знакомый, чуть хрипловатый женский голос:

– Слушаю…

– Доброе утро… – поздоровался он и на всякий случай уточнил: – Полина? Это Константин Панфилов беспокоит. Узнала?

– Да… Что-нибудь с Александром?

– Я звоню по другому поводу… Дело в том, что сегодня я уезжаю и хотел бы с тобой поговорить. Это очень важно. Сможешь подъехать на железнодорожный вокзал?

– Прямо сейчас, что ли? – искренне удивилась Полина.

– Да. Буду ждать тебя в сквере.

– Я постараюсь.

И хотя в голосе девушки не было стопроцентной уверенности, Константин не сомневался, что заинтриговал ее. А если учесть то, что совсем недавно Полина занималась журналистикой, недосказанность только подогрела ее интерес…

Взяв билет (третий за истекшие сутки!) на ближайший поезд до Москвы, Константин прихватил по дороге бутылку пива и устроился в сквере на лавочке неподалеку от перрона. После нескольких глотков он почувствовал себя лучше – перестала гудеть голова, да и мир вокруг показался не таким уж мрачным. От нечего делать стал разглядывать прохожих и мысленно гадать, куда каждый из них спешит. И так увлекся этим занятием, что не заметил, как подошла Полина.

– Привет, – поздоровалась она, присаживаясь рядом.

– Что-то ты быстро… – удивился Константин.

– Такси взяла… Так о чем ты хотел со мной поговорить? – Полина выжидающе посмотрела на него.

– Дело в том, что я… – Константин запнулся, не зная, с чего начать. Сколько раз он рассказывал о гибели Павла совершенно посторонним людям. Казалось бы, чего проще – произнести несколько не раз проговоренных фраз. Тем более что, судя по всему, Полина давно поставила крест на своих семейных отношениях. И все же… – Дело в том, что я хорошо знал твоего мужа Павла… – вновь начал он.

– Господи, а я-то думаю, от кого слышала эту фамилию – Панфилов! – перебила его Полина. – Конечно же, от Павла!.. Знаешь, а он ведь частенько тебя вспоминал!.. Только сейчас ты какой-то не такой, как на армейских снимках…

– Люди меняются, – туманно ответил Константин и неожиданно для самого себя брякнул безо всякой подготовки: – Павел погиб!

И без того огромные глаза Полины округлились.

– Что?.. Что ты сказал?

– Павел погиб, – мрачно повторил он и, чтобы смочить пересохшее горло, сделал глоток пива. – Он работал на заводе под Москвой… Кочегаром. Там мы и встретились… Так получилось, что мы оба влипли в нехорошую историю… Павел тогда мне здорово помог… Как говорится, по старой армейской дружбе… – Константин вновь взял паузу. Нужные слова, как назло, не находились. На языке вертелись дурацкие оправдания типа: «Он погиб, как герой». Но Константин не стал опускаться до столь откровенных банальностей, а ограничился одной-единственной фразой: – Перед смертью Павел попросил меня найти вас с Юлькой и передать вам деньги…

Он был уверен, что сейчас Полина горько зарыдает и ему придется ее утешать. Или, того хуже, начнет обвинять его в Пашкиной гибели. Однако Полина повела себя иначе. Глядя на него совершенно сухими глазами, настороженно спросила:

– Какие еще деньги?

– Те, что он заработал. На твое имя в «Легобанке» открыт счет. Номера счета, к сожалению, не помню. Ты позвони мне в Москву, а лучше наведайся денька на два. Мы все уладим… – Достав из кармана листок и ручку, он написал номер своего московского телефона и протянул листок Полине. – Свидетельство о Пашкиной смерти тоже у меня. Я не рискнул посылать его почтой, боялся, вдруг адрес неправильный… Решил подъехать сам. А что из этой поездки получилось, Аринин тебе наверняка рассказал…

– В общих чертах, – кивнула та, пряча в сумочку листок. – Что ж, спасибо за хлопоты… Я тебе обязательно позвоню… – Она решительно встала и протянула Константину руку. – А сейчас мне пора…

Машинально пожав узкую прохладную ладонь девушки, он вдруг спросил:

– А Юлька отца-то хоть иногда вспоминает?

– Юлька?.. Да нет. Почти нет… – И, словно бы оправдываясь, добавила: – Она маленькая была, когда он уехал.

– Понятно, – пробормотал Константин, хотя ровным счетом ничего не понял.

Он проводил Полину задумчивым взглядом, подождал, когда ее тонкая фигурка скроется в подземном переходе метро, и тяжело вздохнул. После этого разговора появилось ощущение, будто на него выплеснули ведро помоев.

«Черт побери, и кто меня просил влезать в эту историю?.. – подумал он, прикладываясь к бутылке с пивом. – Да, я дал Пашке слово позаботиться о его близких. Но похоже, они совершенно не нуждаются в моей помощи… Эх, лучше бы я вообще не совался в этот чертов Минск! Настроил против себя местные власти, втянул в эту авантюру Женю… И что в результате? А ничего! Только вот Женя погибла… Одно радует – я успел рассчитаться с теми, кто виновен в ее смерти…»

Допив бутылку до дна, он собрался было сходить за второй, как вдруг над самым ухом прогремело:

– Лицом к земле, руки за голову!

– Мать вашу! – рассвирепел Константин и, вскочив, резко развернулся, готовясь встретить противника. Но вместо опостылевших уже спецназовцев и ментов обнаружил только улыбающегося Аринина.

– Привет, Жиган! – с невинным видом поздоровался тот. – Вот, решил проводить тебя до поезда… А то утром даже попрощаться не успели – срочно вызвали на работу.

– Неприятности?

– Да какое там! Дежурная «летучка», на которой обсуждали странное исчезновение полковника Бушенкова и его команды.

– Твою мать! – опять не сдержался Константин. – Не думал, что его так быстро хватятся! И что теперь? Будет проводиться расследование?

– Да какое там расследование! – отмахнулся Аринин. – Чистой воды формальность. Его исчезновение многим там, наверху, только на руку. Теперь они с чистой совестью смогут списать все свои грехи на Бушенкова и похоронить их вместе с ним. Уверен, кое-кто уже в курсе произошедшего. Ведь не случайно расследование этого дела поручили именно мне. Значит, всех устраивает то единственно возможное заключение, которое я могу дать по этому делу…

– Выходит, дело решили замять?

– Не просто замять! – Аринин поднял вверх указательный палец. – Заработать на нем очки. Телеведущий Тригубович уже получил установку развеять миф о якобы существующем Легионе смерти и его идейном вдохновителе полковнике Бушенкове…

– Ловко! – хмыкнул Константин. – Выходит, Бушенкова никогда и не было?

– Так же, как и легиона, – не моргнув глазом, подхватил Аринин. – Сегодня наконец-то изъяли из сейфа подписанный еще в прошлом году приказ о его расформировании.

– Значит, что-то полезное мы все-таки сделали?

– Однозначно, – подтвердил капитан. – Теперь все будет иначе. В новую команду придут совсем другие люди – исключительно спецы высшего класса… – Его глаза мечтательно заблестели, и он с нажимом продолжил: – Они не станут палить из пушек по воробьям. Их цели будут другими. И это будет по-настоящему большая игра!..

«Боже, как он за эти сутки изменился! – растерянно подумал Константин, наблюдая за тем, как капитан взахлеб распинается о новом Легионе смерти. – Еще вчера он готов был жизнью пожертвовать, чтобы остановить убийц невинных людей, а сегодня уже планирует новые преступления. Откуда в нем все это? Неужели душа Бушенкова нашла себе новое пристанище?»

– Послушай, а может, ну ее на фиг, твою Москву? – возвратил его на грешную землю Аринин. – Оставайся. Будем вместе бороться с нашим внешним и внутренним врагом.

– Ты это серьезно? – не поверил своим ушам Константин.

– Вполне.

– Ну уж нет! У меня патологическое отвращение к ментам и людям твоей профессии. А идти наперекор себе я не привык. Да и тяжело как-то у вас дышится.

– Может, ты и прав, – секунду поразмыслив, согласился Аринин. – Пожалуй, в Москве тебе будет лучше. А мне здесь… без тебя. Сам знаешь, у нас все проще: если ты не союзник, значит – враг. А иметь такого врага, как ты, не хотелось бы.

– Тогда останемся чужаками, – подытожил Константин и, услышав, как по вокзалу объявили посадку на московский поезд, заторопился.

– Ну, что ж, счастливой дороги… чужак Жиган, – Аринин протянул ему руку.

Их первое и последнее рукопожатие было по-настоящему искренним и крепким, наверное, оттого, что оба прекрасно понимали, – если когда-нибудь им и предстоит встретиться, то будут они уже по разные стороны баррикад. А доведется стрелять – выстрелят друг в друга безо всякого сожаления.

Оглавление

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

Реклама на сайте