«Военный переворот»

Сергей Зверев Военный переворот

Глава 1

— Бей его! — ревел гортанный голос.

— Стой!.. Не уйдешь! — Разлетались крики.

Огромная толпа африканцев, вооруженная чем попало, двигалась по широкой улице. Лица, на которых пылала злоба и агрессия, были полны решимости. Идущие выкрикивали лозунги и песни с ругательствами вперемешку. У одних «манифестантов» из оружия выделялись новенькие автоматы «АК-47», у других — огромные кривые ножи, третьи и вовсе вооружены были кольями. Впрочем, и кол в уличной драке — оружие превосходное. Особенно если его боевая часть утыкана огромными ржавыми гвоздями.

Прижатый к витрине магазина человек в форме полицейского сжимал в руках бесполезный уже карабин. Бесполезный — потому что полицейского окружила толпа, которой ни конца ни края не было видно. К тому же тем, кто напирал сзади, тоже хотелось протиснуться вперед и поговорить с представителем закона.

— Отдай карабин! — ревела разъяренная толпа.

Полицейский растерянно озирался вокруг. Но как он ни крутил головой, ничего утешительного видеть не приходилось. Позади было стекло витрины, а впереди — черные, потные, жаждущие крови лица. Он понимал, что выхода нет. Но верить в это так не хотелось…

— Отдай карабин, сволочь!

— Отойдите! Буду стрелять! — как заведенный, повторял он.

Но это еще больше раззадоривало толпу. Камень, полетевший в голову полицейскому, почти мгновенно перекрасил его лицо в красный цвет. Последовал выстрел в толпу. Один из стоявших в первом ряду схватился за грудь и осунулся вниз. Прогремел второй выстрел. Больше бедняга сержант ничего сделать не успел. Взревевшая толпа в мгновение ока набросилась на жертву. Зазвенело разбитое стекло витрины. Полицейский упал внутрь, надеясь скрыться. Но железный багор в руках верзилы с перебитым носом с хрустом вошел в его спину и вытащил полицейского наружу. Десятки кольев, топоров и ножей обрушились на сержанта.

— Так будет с каждой полицейской собакой! — закричал кто-то. — Мы уничтожим их всех. Мы задушим этих клопов, которые пьют нашу кровь!

— Смерть им! — вопила толпа, потрясая оружием. — Смерть!

Разъяренная колонна двинулась дальше. То там, то сям гремели выстрелы, слышались крики жертв. Редкие люди, идущие навстречу, разбегались в разные стороны. Встреча с такой процессией не предвещала никому ничего хорошего.

Над Лагосом занималось утро. Огромный шар горячего африканского солнца уже висел высоко в небе, заливая город ярким светом и отражаясь в водах Гвинейского залива. Лагос — один из крупнейших городов с многочисленным населением, бывший до недавнего времени столицей Нигерии. Утратив свой статус, он, однако, остался деловым центром этой западноафриканской страны. Около полутора миллионов человек, живущих в городе, каждое утро просыпаются с надеждой на лучшие времена, которые все никак не наступают. Стоит сказать, что во многих районах Лагоса небезопасно появляться даже в дневное время, что уж говорить о более темном времени суток…

Нигерия — одна из наиболее проблемных стран Африки. Экономический хаос и этнические противоборства сделали свое черное дело. Массы людей настроены друг против друга по этническим и экономическим причинам. Страну населяет множество национальностей, и все они никак не могут поделить места под ярким солнцем Африки, что превратилось в долгие и кровавые конфликты, тянущиеся годами. Причем все противоборствующие стороны одинаково не любят белых, оставивших недобрую память времен британского владычества. Грязь, нищета, антисанитария, убожество… Такое впечатление, что этой стране грозит гибель не только от преступности и войн, но и от болезней. Нигерия занимает первое место в мире по коррупции и шестое по СПИДу в Африке.

Утро занималось над городом, окутанным едким запахом дыма. Сегодня здесь бушевал «народный гнев». Огромная толпа агрессивно настроенных местных жителей с дикими воплями двигалась по улице, оставляя после себя жуткое зрелище разгрома и разрушения. На пути следования колонны оставались пылающие, разграбленные дома с выбитыми стеклами и забрызганными кровью стенами. Часть погромщиков хором распевала местный религиозный гимн, призванный помочь в борьбе с врагами. Оставшиеся в живых недруги спешно убегали, преследуемые со всех сторон. Крики жертв погрома перемежались взрывами подожженных машин, грохот бьющегося стекла смешивался со звоном велосипедных цепей. Этим оружием толпа громила окна домов, машин и витрины магазинов. Те, кому убежать или укрыться не удавалось, умолкали на уровне сапог и асфальта. Некоторые представители традиционных культов, участвующие в шествии, отрезали у трупов головы и руки. Ничего не пропадало, все шло в дело. Такие трофеи здесь обычно сушатся и продаются в качестве амулетов — на рынке Лагоса есть специальные торговые ряды, где можно купить засушенную голову или конечности хоть черного, хоть мулата, хоть белого… Эти обычаи существовали здесь испокон века. И несмотря на то, что цивилизация наступает повсюду, многие кровавые обычаи Африки продолжают жить и даже развиваться.

Немногочисленные полицейские трусливо прятались, надеясь, что скоро прибудет спасение — уже вызванный специальный военный отряд.

— Стоять! — скомандовал осипший от крика пожилой чернокожий, бывший здесь главным. Свою команду он усилил автоматной очередью из такого родного всем африканцам «АК-47». Предводитель вскочил на капот машины и в очередной раз прохрипел: — Стоять!

Толпа остановилась перед вывеской, гласившей, что в здании находится французская компания по обслуживанию нефтепроводов. День, который только занимался, стал одним из самых трудных для лагосского офиса компании. Через мгновение снова раздались дикие вопли, стрельба, в окна полетели камни. Погром ширился не только здесь, но и, похоже, по всему центру города. Вдалеке слышались одиночные выстрелы базук. Охранник компании, нагнувшись, выскочил из офиса, пытаясь скрыться. Но его сразу окружила масса озверевших людей, жаждущих смерти и крови. Через секунду он оказался в кольце. Растерянно подняв руки, он что-то быстро говорил, пытаясь вразумить африканцев, но это помочь уже не могло. Его последние слова заглушил удар металлической трубы. Десятки рук потянулись к неподвижному телу, лежащему в водосточной канаве. Из кармана были извлечены бумажник, авторучка, торопливо сняты и тут же надеты на чьи-то ноги почти новые ботинки. Окровавленное и раздетое тело тщательно облили горючкой и подожгли. Удушливый дым поплыл над улицей. Затем бандиты ворвались внутрь офиса и стали громить все, что попадалось им под руки. Смерть первого из работников стала своеобразным сигналом — в здании были зверски убиты все находящиеся там служащие, вне зависимости от цвета кожи. Действовала толпа на удивление очень быстро — в течение нескольких минут офис превратился в руины. Проверив, что никого не осталось в живых, несколько аборигенов, достав ножи, принялись отрезать у трупов головы и руки. Закончив свое кровавое дело, один из «представителей трудового народа» облил обезглавленные трупы бензином. Широко улыбаясь, он поднес спичку и отскочил назад. Багровое пламя вырвалось наружу через разбитые окна. Разгоряченная найденными в офисе спиртными напитками толпа двинулась дальше, оставляя за собой шлейф живописных клубов черного дыма.

Глава 2

Навстречу смертоносной толпе по улице катил огромный бронированный джип. Посреди всего хаоса и разрухи машина смотрелась крепостью, островом в бушующем море. В автомобиле находились двое мужчин. За рулем мощной машины возвышался накачанный водитель с коротко подстриженными светлыми волосами. На его загорелом лице играли желваки — водитель переминал зубами жвачку и окидывал взглядом происходящее на улице.

А посмотреть там было на что. Только что толпа ввалилась в большой магазин, расположенный на углу. Под звон стекол молодчики начали вытаскивать из помещения мешки и ящики. Несколько выстрелов успокоили не понявшего всей серьезности момента пожилого мужчину, по-видимому, владельца магазина. Один из толпы, молодой и щуплый африканец, оскалив гнилые зубы, разрядил обойму в живот тому, кто хотел защитить свое добро. Грабеж продолжался. Один из мародеров, сгибаясь под непосильной тяжестью, выволок через пролом огромный мешок. Споткнувшись, упал. Из лопнувшего мешка взметнулось облако муки. Коллеги разразились смехом, глядя на побелевшего незадачливого грабителя. Другая толпа неподалеку, видимо что-то не поделив с первым «подразделением», начала разборки. Выстрелы послышались чаще.

Второй сидел на заднем сиденье. Это был пожилой мужчина с жестким и надменным выражением изборожденного складками лица. Выглядел он самоуверенно — похоже, пассажир знал себе цену. Он хладнокровно наблюдал за всем, что творилось снаружи. Презрительная усмешка играла на его тонких губах.

— Какие странные люди, Борис, — мотнул головой водитель в сторону разгромленного магазина. — Неужели непонятно, что есть моменты, когда надо спасать не свое барахло, а жизнь? И дураку понятно, чем такие вещи заканчиваются. Тоже мне, герой!

— Посмотрел бы я на тебя, если бы громили твою лавку, — лениво отозвался Борис. — Легко рассуждать со стороны. Был бы ты владельцем такого магазинчика, то полез бы с вилами на них.

— И быть разрезанным на куски этим сбродом? Нет уж, увольте. Лавки нужно открывать где угодно, только не в этой стране, — хмыкнул водитель. — Особенно сейчас. Честный бизнес — это хорошее дело в Европе, в Штатах, где по-другому просто нельзя. А здесь, где закон умещается в руке с пистолетом, надо действовать по-другому.

— Скажи мне, Никита, цена на «Брент» уже подскочила? — обратился он к водителю, слегка наклонившись вперед.

— Еще нет, — ответил тот, на мгновение вполоборота повернув голову к собеседнику. — А что?

— А то, что покупай акции «Шеврона» и «Стандарт ойл», — уверенно сказал пассажир, и, выдержав короткую паузу, добавил: — Завтра подскочит, уж будь уверен. Это я тебе обещаю.

— Сорвем, значит, куш? — Никита ухмыльнулся, взглянув в зеркало на собеседника.

— Вот именно, — отвернулся Борис, покосившись в окно, за которым кипели жаркие африканские страсти.

Похоже было, что едущих в машине ожидают серьезные проблемы. Толпа, заполнившая дорогу, двинулась к автомобилю.

Посмотрев на приближающихся погромщиков, мужчина на заднем сиденье все так же спокойно добавил:

— Повстанцы уже получили оружие.

— Ясно, — кашлянул белобрысый, замедляя ход джипа.

Борис не спеша достал из нагрудного кармана дорогой рубашки платок и вытер мокрую от пота шею.

— Знал бы ты, чем они нам заплатили…

На этом разговор оборвался. В следующую минуту джип обступила толпа. Вид у нее был самый решительный. Водитель потянулся за автоматом, который всегда лежал рядом, на переднем сиденье. Джип, как крейсер, медленно входил в толпу африканцев, разделяя по обе стороны черную массу людей. Обступив бронированную машину, повстанцы раскачивали ее на ходу, пытаясь перевернуть. Несколько ударов цепью по стеклам не принесли желаемого результата — машина была надежно бронирована. Кто-то из бандитов уже поднес к машине канистру с горючим и, открыв ее, намеревался плеснуть легковоспламеняющейся жидкостью на джип со стороны водителя. Накачанный блондин качнул автоматом.

— Не надо, Никита, — хладнокровно сказал Борис. — Останови машину.

Джип затормозил. Его пассажир, кряхтя, открыл дверцу и вышел к толпе. В руках он держал кейс телефона спутниковой связи. На его лице не отражалось ни страха, ни волнения — только холодная и высокомерная уверенность. Толпа, не понимая, что происходит, все же расступилась, поддавшись невозмутимому виду «странного белого». Набрав комбинацию цифр, белый проговорил в трубку несколько слов и протянул ее главарю. Тот стоял рядом в ожидании. Взяв трубку телефона и глядя по сторонам, африканец поднял руку.

— Молчать! — прохрипел он, требуя тишины.

Толпа притихла. Он слушал, держа трубку. Перемены, произошедшие с «руководителем народных масс», впечатляли. Прошло несколько секунд, и у него отвисла челюсть, а на черном, как рубероид, лбу крупными каплями выступил пот. Он попытался ответить, но только что-то невразумительное сорвалось с его толстых выпяченных губ. Стоявшие рядом разгоряченные любители погромов и реквизиций замерли, пристально глядя на него.

— Слушаю вас, — наконец-то дрожащим голосом выговорил главарь. — Да, я слышу вас хорошо.

Постепенно в его голосе исчезла хрипота, и он восстановил свой четкий командный голос. Только на этот раз он звучал, как голос подчиненного.

— Да, господин Онигминде, — вытянувшись в стойку, продолжал чеканить громила-предводитель, так, как будто перед ним была абсолютная величина. Ну, скажем, министр обороны для рядового — «духа».

Толпа постепенно начала понимать, что этот белый связался с самим лидером повстанцев. Крики временно смолкли, оружие опустилось. Все внимательно ждали, глядя на своего начальника.

— Отвечаешь своей головой за этих белых, понял? Сейчас же извиниться, отпустить и вообще — если хоть один волос упадет с их головы… — услышал он в трубке приказной тон грозного Джулиуса Онигминде.

— Слушаюсь, господин Онигминде, — вытирая пот со лба, отрапортовал африканец. — Все будет в точности выполнено, не извольте сомневаться. Я все контролирую. Сделаем в лучшем виде.

Вернув трубку телефона Сытину, он произнес:

— Виноват, приносим свои извинения. Чем я и мои люди могут быть вам полезными?

Сытин, кивнув головой, указал рукой на дорогу и, приоткрыв дверь джипа, с полным спокойствием сел в салон. Повстанцы стали расходиться в стороны, освобождая дорогу перед бронированной машиной. На лицах многих читалось сожаление, что такая добыча уплывает из рук, но кто же мог взять на себя смелость ослушаться приказа Джулиуса Онигминде? Таких дураков нет.

Главарь забежал перед броневиком и, размахивая руками, прокричал своим подчиненным:

— Это — хорошие белые! — убеждал он и, продолжая семенить впереди, контролировал ситуацию, не без оснований боясь за свою голову.

Джип катил дальше по изуродованной улице, среди обломков витрин, мусора и другого хлама, оставленного горячими повстанцами. Водитель положил автомат на сиденье. Борис, который, как будто ничего и не произошло, продолжил разговор.

— Послушай, Никита. Я продал Онигминде пять тысяч «АК-47», плюс — минометы, «ПТУРСы», боеприпасы. — Сытин снова вытер шею платком. — Они уже почти все получили. В аэропорту садится мой транспортный «борт» с последней партией автоматов. Если они захватят и удержат аэропорт — получат все сполна. Оплата — двумя траншами: первый я тебе сегодня покажу, а о втором узнаешь чуть позже…

Глава 3

Мутный от дыма и пыли, оранжево-красный диск солнца опускался за догорающие крыши домов. От развалин зданий, от деревьев незаметно ползли тени, все больше поглощая во тьму изуродованные улицы.

Этот денек для жителей Лагоса выдался очень жарким. Во многих местах города, там, где правительственные войска и полицейские не могли контролировать ситуацию, до сих пор раздавались взрывы и выстрелы. Напуганные горожане перебежками добирались до своих убежищ. Но прятаться дома тоже было небезопасно. Многим жителям, решившим отсидеться в своих квартирах, спастись не удалось — они сгорели заживо. Дома попадали под обстрелы базук.

Горожане, рано утром отправляясь за пределы города, где хорошо развито садоводство, еще не знали, что вечером их ожидал сюрприз. Особенно тех, кто жил на улицах, где прошлись погромщики. Возвратившись к концу дня домой, они долго стояли на обломках, еще недавно бывших их домами. Под ногами хрустели остатки стен и крыш. Несчастные, причитая, ползали в руинах, надеясь найти хоть что-то уцелевшее. На улицах, среди огня и дыма, пострадавшие бродили словно зомби. Рядом с развалинами были слышны молитвы мужчин и женщин, плач детей, душераздирающие вопли и крики. Люди хватались руками за головы, рвали на себе волосы и рыдали возле мертвых тел родных и близких. Так заканчивался для жителей города этот кошмарный день.

Темнело, однако наступающий сумрак не нес успокоения. Под музыку, включенную на полную катушку, вооруженные молодчики развлекались. Полная свобода действий, которой они обладали, вдохновляла на безнаказанные действия. Подростки, заливая в глотку спиртное и принимая всякую дурь, раскатывали в грузовиках по улицам. Они славно поработали, теперь можно было и отдохнуть. Продолжая получать удовольствие, юнцы выплясывали на трупах и поджигали все, что еще не сгорело. Нуждавшихся в помощи, истекающих кровью горожан молодчики привязывали одним концом веревки за руки, другим к грузовику и разъезжали, хохоча над бегущим позади. Они швыряли в него пустые бутылки из-под пива, то снижая, то прибавляя скорость, пока несчастный не падал замертво. Приезжие из других городов и стран уже давно устремились в международный аэропорт, чтобы первым же рейсом покинуть этот беспокойный город. Но у повстанцев и здесь были свои планы. Аэропорт контролировался мятежниками. Ни один самолет взлететь уже не мог. Желающих бежать из города встретила хорошо вооруженная толпа, и мало кто из бедняг остался в живых.

Тем, кому впервые «посчастливилось» побывать в международном аэропорту Лагоса, вполне могло показаться, что они попали в какой-то заброшенный огромный сарай. И действительно, вид у этого сооружения был малопривлекательным. В центре этого, с позволения сказать, «шедевра архитектуры» возвышалась застекленная башня, с которой тускло светил прожектор, скупо освещая взлетную полосу. В башне находилась КДС — контрольно-диспетчерская служба. Весь вид и состояние сооружений вызывали жалость.

Уже окончательно стемнело, кое-где постреливали. В эти дни стрельба в Лагосе и днем — дело обычное, а уж ночью… Все пассажирские рейсы отменили повстанцы. У бойцов армии «народного гнева» были дела поважнее, чем рейсы мирных граждан. Онигминде ожидал самолет с ценным грузом — оружием от Сытина.

Несмотря на то что незаконная торговля оружием, да еще в таких масштабах, — дело очень непростое, умельцу Сытину, как всегда, удавалось переправлять проданное вооружение в обход международных санкций. Талант и изобретательность этого человека не знали пределов. Как говаривал сам поставщик: «Было бы желание и голова, а пути всегда найдутся». Для своих дел он использовал транспортные самолеты одной из международных компаний, приписанных к африканским странам, имеющим льготный режим контроля. Это позволяло доставлять оружие, не вызывая подозрений в незаконности предприятия. Процесс пошел, и теперь оставалось только ждать.

Один из повстанцев с гладко выбритым черепом, под легким кайфом, сидел в диспетчерской у приборов и, закинув ноги на стол, любовно чистил автомат. Будучи начальником оставленного здесь подразделения, он владел точной информацией. После получения сигнала с борта так нужного повстанцам самолета он должен был указать служебному персоналу, что им делать. Несколько автоматчиков маячили по сторонам за спинами дежурных диспетчеров. Работникам аэропорта явно хотелось сохранить свое здоровье, и поэтому они послушно ожидали указаний, нервно озираясь по сторонам.

— Работайте! — бросил в спину диспетчерам командир. — Ишь, расселись тут. Вам бы только отлынивать!

Обычно после занятия административных зданий повстанцами там не оставалось ничего. Все ценное забиралось, а то, что не представляло для них интереса, предавалось огню и разрушению. Но на этот раз бунтовщики получили команду ничего не громить. Здание было нужно Онигминде. На лицах молодчиков, которые имели слабость к тому, что плохо лежит, явно читалось сожаление — украсть здесь было нечего. Чтобы не терять время зря, некоторые бунтовщики в ожидании самолета и дальнейших приказаний развлекались с местными красотками. Покладистые девушки тоже были не прочь на досуге провести время с горячими африканскими парнями. Зал ожидания превратился в самый настоящий бордель.

Диспетчеры-африканцы, дрожавшие от затянувшейся паузы, наконец-то получили долгожданный сигнал от французской аэрокомпании. Громила-начальник вскочил с места, чтобы приблизиться к приборам. В этот момент в диспетчерскую вошли несколько правительственных чиновников, верных Онигминде. Покосившись на штатских, главарь недовольно скривился. Все собравшиеся в комнате слушали сообщение. По громкой связи пилот самолета быстро, но внятно говорил:

— Наш самолет летит в аэропорт Камеруна, на борту футбольная команда. Но над Камеруном сейчас нелетная погода, а у нас проблема — человек с острым приступом аппендицита. Нужно срочно оперировать, просим посадки.

Диспетчеры прослушали информацию и внимательно смотрели то на главаря повстанцев, то на чиновников. Повстанец нервно выпалил:

— К черту больного! Пусть летит куда хочет! Пошлите его подальше. Какого дьявола нам нужны эти футболисты? У меня своя задача, а про прием этого самолета я ничего не знаю и знать не хочу. Отправляйте их хоть в преисподнюю.

Он звякнул автоматом, и на лице, и без того не изборожденном интеллектом, появилась гримаса злобы.

— Успокойтесь, не так все просто, — прервал его один из чиновников.

— Что?! Вы еще будете мне указывать? — оскорбился повстанец.

— Мы не можем самолет отправить куда подальше, придется дать «добро» на посадку, иначе аэропорт автоматически попадет в «черный список» Всемирного агентства пассажирских перевозок, — продолжил человек в форме пограничных войск.

— А мне плевать! Черный список, белый или красный — мне от этого ни тепло, ни холодно. Была команда посадить только наш самолет и все тут, — ярился упрямый повстанец. — Я очень не люблю, когда в мои планы вмешиваются какие-то чужаки. Если над Камеруном гроза, то здесь их может ждать кое-что похуже, так что пускай убираются подобру-поздорову.

Встревать в такую опасную беседу диспетчерам не хотелось. Пограничник отвел в сторону повстанца и что-то тихо проговорил ему.

— Ладно, дать «добро», — быстро образумившись, указал диспетчерам главарь.

— Добро пожаловать на посадку, — связавшись с пилотом, ответил старший диспетчер-африканец уже кружившему над городом самолету.

— Дайте команду, чтобы вызвали хирурга, — на этот раз дал распоряжение темнокожий в форме таможенника и удалился вместе с пограничником встретить незапланированных гостей.

Небольшой самолет садился на взлетную полосу Лагосского аэропорта. Служебный персонал готовился принять нежданных посетителей. Темнокожие медбратья плелись с недовольным выражением лиц по причине того, что их подняли с постели посреди ночи. Наконец они с носилками вышли на улицу. Самолет, приземлившись, остановился напротив застекленной башни и попал в тусклый свет прожектора. Было видно, что это действительно самолет французской авиакомпании. Правительственные чиновники заняли свои рабочие места у входа.

По трапу прилетевшего самолета первым спускался высокий мужчина типичной славянской внешности. Этот человек с голубыми глазами и волевым подбородком был больше похож на французского военного офицера, чем на футболиста, хотя на нем отлично сидела «гражданка» в спортивном стиле. Было даже странно, как среди футболистов затесался такой странный персонаж. Вслед за ним выносили того самого больного, ради которого и был устроен весь этот переполох. Медбратья уложили жертву аппендицита на носилки и повезли в медпункт аэропорта. Туда уже был вызван врач с операционными инструментами.

Славянин шел рядом с носилками, сопровождая своего коллегу. Рядом с ними так же, не замедляя шаг, двигались несколько нигерийцев с автоматами. Он осмотрелся по сторонам и, взяв больного за руку, сказал по-русски:

— Запахло жареным, — и, продолжая изучать обстановку, щурился в свете прожектора.

— Шкварками, чи шо? — усмехнувшись, с говорком, выдававшим в нем украинца, ответил больной.

— Что-то вроде того, — качнул головой голубоглазый мужчина.

Вся процессия вошла внутрь аэровокзала, где их встретили таможенники и пограничники. Хоть какая-то видимость законности была соблюдена «благодаря» Онигминде.

Лидер повстанцев отправил сюда правительственных чиновников, которых лично контролировал, для вполне вероятных непредвиденных ситуаций. Одна из них, кстати, только что и случилась. Джулиусу Онигминде аэропорт был нужен позарез и в дальнейшем для получения новых партий вооружений, поэтому проколы в его планы никак не входили.

Славянин выслушивал обычные в коррумпированной Нигерии вопросы от чиновников:

— А что у него болит, сэр?

— Вам же говорили — аппендицит, — лаконично изрек сопровождающий.

— Хорошо… А что вы мне подарите, сэр, если я его пропущу на операцию? Не хотите молодую африканку, сэр? Для вас — всего десять долларов, сэр…

Представитель прилетевшей стороны был суров и абсолютно не реагировал на происходящее, не желая отвечать на глупые вопросы навязчивых африканцев.

— Я вижу, у вас футбольная команда. Очень интересно… Я и сам люблю футбол. У нас в Нигерии многие любят футбол, да… И вы тоже футболист? А кто вы по игровому амплуа, сэр? — не унимался африканец. — Голкипер, хавбек…

— Центрфорвард! — с невозмутимостью скалы выговорил высокий мужчина с волевым подбородком.

Так могло бы продолжаться еще долго, но рядом находился ждущий срочной помощи больной, поэтому принимающая сторона была вынуждена ограничить свои расспросы. К тому же самолет с ценным грузом должен был прибыть с минуты на минуту. Больного с сопровождающим направили в медсанчасть. Тем временем французский самолет подъехал на стоянку. Из салона вышли молодые ребята спортивного вида, с большими сумками. Футболистам хотелось немного размяться после долгого полета.

Глава 4

Ночью по одной из широких улиц Лагоса на большой скорости продолжал движение тот самый массивный, бронированный джип. Поднимая за собой шлейф дорожной пыли, машина ярко светившими фарами резала темноту. Здесь уже было немного спокойней. Эпицентр беспорядков остался позади. Хотя, конечно, безопасность в Лагосе — вещь весьма условная и относительная. В безопасности можно ощущать себя только днем на двух-трех главных улицах в районах, контролируемых правительством. Да и то далеко не всегда. А уж ночью, если европеец рискнет прогуляться и подышать тропическим воздухом, то за его жизнь никто поручиться не сможет.

В салоне из четырех динамиков звучала непривычная для этих мест классическая музыка. Ее звуки словно напоминали о том, что где-то далеко есть страны, где люди не боятся выходить ночью на улицу, где население не ломает себе голову над мучительным вопросом: чем накормить завтра ребенка? Рулил, как обычно, Никита, а на заднем сиденье, под хмельком, о чем-то задумавшись, сидел Сытин. Смакуя европейское бренди, он смотрел по сторонам и насвистывал, поддерживая мотив.

— Тропический континентальный воздух, — наконец заговорил он.

— Уж больно много пыли в этом континентальном воздухе, — недовольным тоном тут же высказался Краевский.

— А что ж ты хотел? Он связан с сухим и пыльным ветром гарматан, дующим из Сахары, — проявил свои знания по географии Сытин и пригубил свое питье.

Водитель, прочищая горло, хотел что-то сказать. Но, посмотрев в зеркало на увлеченного собеседника, он лишь кивнул головой, демонстрируя свое внимание. Босса иногда, особенно под легким хмельком, заносило в дебри науки. И тогда от него можно было услышать массу познавательного.

— Климат здесь делится на два сезона — сухой и влажный. Влажный связан, соответственно, с влагонесущими ветрами. А что из них лучше? Кто его знает. Каждому нравятся свои климатические условия, где он родился на свет божий и вырос, а всем не угодишь, — продолжал философствовать Сытин с мутным блеском в глазах.

Краевский знал, что сейчас спутник немного пьян и думает о чем-то своем, поэтому не перебивал его.

— Да, жара здесь изнуряющая. — На этом пассажир закончил свои рассуждения о климате и, достав платок, протер взмокшую шею.

Оставив позади места беспорядков, машина пересекала зону Лагоса, контролируемую правительственными войсками и полицейским спецназом. Обстановка выглядела весьма серьезной. На дороге издали виднелись ограждения, напоминающие противотанковые ежи и надолбы. В этом месте улицы полицейские установили контрольно-пропускной пункт, чтобы не допустить в контролируемую зону города поставок оружия. Все было, как положено: вышка, шлагбаум, несколько бронетранспортеров и большое количество вооруженных африканцев.

— Похоже, что правительственные войска смогут дать отпор, а то и утихомирить повстанцев, — все тем же спокойным, тихим голосом говорил Сытин.

Краевский замедлил ход машины и, переключившись на ближний свет, продолжил разговор:

— Да, теперь у них есть чем надрать задницу этим недоумкам.

— Вижу, что ты хорошо справился со своей задачей, — довольным тоном загадочно произнес собеседник.

— На то ведь мы и профессионалы, — ухмыльнулся Никита. — Уж если делать что-то, то делать хорошо, а если не делать, то не делать вовсе.

— Философ! — насмешливо произнес Сытин. — Ты мне еще Конфуция процитируй.

— Твоя школа, — отозвался водитель.

Машина приблизилась к блокпосту. Джип остановили вооруженные полицейские с собаками. Уж они-то явно были верны действующему правительству. Собак, видимо, кормили слабо, так как они просто рвались с поводков и захлебывались в слюне и лае.

— Небось положенное мясо съели конвоиры? — хохотнул Краевский. — То-то я смотрю — ишь, морды наели.

С вышки упал сноп света, мощным прожектором осветив бронированный автомобиль. Водитель джипа остановил машину и приоткрыл окно. Продолжая спокойно сидеть, он ожидал, когда к нему подойдет служитель закона. Полицейский, недовольный тем что водитель не вышел сам, как это принято в Лагосе, передернул затвор автомата и не очень дружелюбным голосом скомандовал:

— Выйти из машины! — сам отойдя на всякий случай на расстояние.

Еще несколько спецназовцев, присев на колено, держали автоматы на изготовку, целясь в дерзкого белого водителя. Собаки, оскалив зубы, царапали когтями асфальт и рычали. Стрелок, сидевший в бронетранспортере, положил палец на спусковой крючок пулемета и внимательно следил за действиями подъехавших иностранцев. Все говорило о том, что шутить эти ребята не собираются.

— Похоже, что нас собираются арестовать, — допивая из бокала бренди, с ухмылкой сказал Сытин и, не торопясь, вышел из джипа.

— Да, эти ребята знают свое дело, но и место тоже, — с этими словами Краевский набрал какой-то номер, открыл дверь машины, и тоже выбрался наружу с кейсом спутникового телефона в руках.

Полицейский с явным пренебрежением к белому продолжал в том же духе:

— Брось на землю ящик, руки за голову! Буду стрелять!

Краевский, не реагируя на угрозу, протянул трубку одному из полицейских и спокойным голосом произнес:

— Я думаю, это вас.

Старший по званию африканец, не ожидая такой наглости, от возмущения скривил физиономию, но все же подошел к странному белому. Лениво махнув своим подчиненным, полицейский небрежно взял трубку у водителя.

— С кем имею честь разговаривать? — не дожидаясь слов собеседника на другом конце связи, сказал сердито, но все же по уставу, африканец.

— С вами разговаривает министр внутренних дел, — послышался там явно недовольный голос.

Полицейский вытянулся в струнку и тут же доложил:

— За время моего дежурства на контрольно-пропускном пункте происшествий не произошло! Сержант…

— Я думаю, что вам следует перед ними извиниться, — перебил министр доклад подчиненного и продолжил: — Дать сопровождение и доставить, куда они вам скажут. Вы поняли меня?

На этом министр завершил свой лаконичный разговор и, не дожидаясь ответа, отключил связь.

— Так точно! Будет сделано! — продолжал полицейский, не обращая внимания на гудки.

Теперь он уже мило улыбался белому водителю от неописуемой радости, что разговаривал с самим министром внутренних дел. Полицейский вернул трубку и пожал руку белому, как лучшему другу.

— Приносим свои извинения за причиненные вам неудобства, — раскланиваясь, лебезил африканец.

Водитель с презрительной миной повернулся спиной, идя к машине.

— Служба у нас такая, — все не умолкал полицейский. — Сами понимаете, какое опасное нынче время. Если не быть начеку, эти оборванцы сотрут нас в порошок.

Хлопнула дверца.

— Поднять шлагбаум! Пропустить! — Африканец отдал приказ по громкоговорителю и тут же, связавшись по рации, дал распоряжение на эскорт для охраны.

Полицейские зашевелились, быстро исполняя приказ начальника.

— Счастливого пути! — пожелал сержант, отдал честь и, пристукнув сапогом, удалился.

Сытин провел пальцем по панели и спокойно прокомментировал:

— Правительственным войскам я поставил БТРы и противопехотные мины, поэтому и они с нами так же ласковы, как и повстанцы.

— Ну, эти уже получили все, что хотели, — согласился блондин.

Они немного подождали, пока африканцы освободят дорогу, и под ту же классическую музыку тронулись дальше. Сытин плеснул в бокал еще немного бренди и спокойно, однако, интригуя, произнес:

— Приедем, и я покажу тебе первый транш оплаты Онигминде, ты такого еще не видел!

Водитель пошевелился:

— Всегда приятно удивляться, особенно если причина стоит того!

— Будь уверен, — ухмыльнулся Сытин. — Она того стоит.

Джип с эскортом мотоциклистов мчался по ночному Лагосу.

Глава 5

Тем временем в аэропорту повстанцы дожидались посадки самолета с оружием. Однако с самолета не поступало никаких сигналов. Это было странно, но ничего другого, как ждать, не оставалось. Тем более что недавно так распорядился сам Онигминде. Все оставалось без изменений. В диспетчерской все так же сидел бритоголовый африканец, закинув ноги на стол, и те же несколько автоматчиков продолжали маячить за спинами служащих. Диспетчеры по-прежнему старались не делать лишних движений, чтобы не вызвать агрессию у мятежников.

Бритоголовый, недовольно подергивая губами, дрожащими руками забивал очередной косячок. Ему очень не нравилось, что приземлились эти белые и тем более что им оказывают помощь. С каким удовольствием он изрешетил бы все, что его раздражало! Где запропастился самолет — неизвестно. Тут у кого хочешь нервы сдадут! Свой автомат он сознательно положил рядом с пультом управления, подальше от себя, чтобы случайно не пристрелить кого-нибудь в очередном приступе гнева.

Один из автоматчиков внимательно наблюдал за каждым действием своего бритоголового начальника, чтобы вовремя угодить или успокоить его. Он то подносил ему в стакане питьевую воду, то, намочив платок, протирал мокрый от пота лоб и затылок. На этот раз «ординарец» поднес ему огоньку и, довольный тем, что бритоголовый расслабился, дал несколько подзатыльников напряженным диспетчерам.

— Сидеть и слушать внимательно! Смотрите мне, чтобы не пропустили ни одного сигнала, иначе отправлю вас туда же, где сейчас этот самолет! — Довольный своей шуткой, солдат расхохотался.

Боязливо оглянувшись, один из диспетчеров состроил жалкое подобие улыбки и снова уткнулся в приборы. Его спина была напряженной, как натянутый лук.

В медсанчасти аэровокзала, в белой комнате, больного ожидал хирург. Приготовив инструменты к операции, он приподнял руки вверх, для того чтобы ему надели стерильные перчатки. Молоденькая африканка быстро справлялась с указаниями доктора. Несколько повстанцев далекими от чистоты ногами открыли дверь в операционную, пропустили вперед нежданных гостей, а сами, войдя за ними следом, стали на страже. Место, где по простейшим правилам медицины должна быть стерильная атмосфера, наполнилось запахами алкоголя и пота.

Медбратья внесли больного и уже хотели переложить его на операционный стол. В этот момент, всем на удивление, больной неожиданно вскочил с носилок и ловкими приемами почти мгновенно уложил на пол стоявших рядом надзирателей. Стоявший к нему ближе всех был первым отправлен в нокаут. У второго боевика тоже не было времени, чтобы успеть включиться в борьбу. Удар ногой в челюсть, похоже, сильно нарушил здоровье верзилы. Об этом свидетельствовал хруст ломаемой кости. Третий несколько секунд все-таки выиграл. Но их оказалось явно недостаточно, чтобы исправить положение. Он успел лишь сорвать автомат с плеча. Отлетев на пару метров и приложившись к стене, он надолго затих.

Высокий голубоглазый мужчина также демонстрировал чудеса рукопашного боя. Он обезоружил двух стоящих у двери, ударив их лбами. Автоматчики не успели и моргнуть, как уже лежали, кто на полу, кто на носилках, а кто на операционном столе. Некоторым из них теперь явно требовалась помощь хирурга.

Доктор и его ассистентка расширенными глазами смотрели на все, что разворачивалось в операционной. Молниеносные действия того, кто и шевелиться-то особо не должен, не могли не удивлять.

— А сейчас, Колян, нам надо попасть в контрольно-диспетчерскую службу, — сказал голубоглазый мужчина, обращаясь к недавнему больному.

Приоткрыв дверь, он оценил обстановку в коридоре.

— Три справа, встречаемся на лестнице.

Затем, повернувшись к доктору, он сказал, разводя руками:

— Прошу прощения, господин доктор, за тот беспорядок, который мы оставили после себя. Надеюсь, вы на нас не в обиде?

С этими словами он спокойно вышел. Колян подождал несколько секунд и отправился вслед за ним. Однако в коридоре уже никого не было. Только глухие хлопки и вопли доносились с лестничной площадки.

— Ну, Мазур, хоть бы одного оставил, — с разочарованным выражением лица произнес Колян.

Надежно закрыв за собой дверь медпункта, он направился к лестничной площадке.

Под лестницей виднелись тела африканцев, наверняка тех самых троих, стоявших в коридоре. Рядом с одним из них еще дымилась сигара. Колян прислушался, ожидая сигнала от сослуживца. Мазур остановился в нескольких шагах от входной двери в КДС и, сделав щелчок пальцами, позвал приятеля, ждавшего внизу около лестницы:

— Поднимайся скорей, я уже на месте.

Бритоголовый африканец заподозрил что-то неладное и, приставив палец к губам, дал знак, чтобы все находившиеся в помещении замерли. Он прислушивался к каждому шороху, происходящему за дверью на лестничной площадке. Молча, движением руки повстанец указал своим подчиненным на их боевые места у выхода, а сам потянулся за автоматом. Боевики тут же встали по разные стороны от двери и прижались к стене. В этот момент дверь скрипнула и немного приоткрылась.

Пауза в наступившей тишине затянулась. Повстанцы не выдержали напряжения, и один из них потянулся к двери — посмотреть, что там происходит. В этот момент внутрь помещения одна за другой полетели светошумовые гранаты. Диспетчеры упали на пол, прикрываясь стульями, на которых сидели. Разбегаясь по сторонам, автоматчики вслепую изрешетили дверь. Но никто из них не ожидал того, что противник уже внутри. Колян и Мазур, рассчитав все по секундам, после вспышки первой гранаты быстро вскочили в помещение и, мгновенно оценив ситуацию, напали сзади. Бритоголовый, однако, успел нажать на курок и длинной автоматной очередью искорежил пульт. Его тут же нейтрализовали, правда, не совсем эстетичным образом. Колян, вне себя от злости, что пульт выведен из строя, одним ударом ноги в спину сложил каверзного африканца пополам, как открытку. Громила-предводитель, перевернув стол, неподвижно растянулся посреди помещения. Остальные повстанцы на некоторое время были без сознания и связаны вместе с диспетчерами. Однако в контрольно-диспетчерской службе остался работать монитор главного терминала. В зоне международного аэропорта уже выстроилась целая воздушная колонна. Армада шла на посадку, но пульт был разбит, и принять самолеты теперь становилось весьма проблематично.

— Что будем делать, дружище? — поинтересовался Колян у Мазура.

— Этот случай не относится к разряду безвыходных, — коротко улыбнулся Мазур, сразу же добавив: — Переходим к плану «Б».

Колян быстро собрал оружие, разбросанное в беспорядке незадачливыми повстанцами.

Находясь в шоке от взрывов гранат и стрельбы, связанные боевики и диспетчеры испуганными глазами смотрели вслед уходящим. Мнимый больной с острым аппендицитом и его сопровождающий скрылись внизу.

На взлетной полосе вышедшие размяться из самолета «футболисты» грамотно блокировали аэродромную технику, все выходы к полосе и вообще взяли аэропорт под контроль. Это были отборные коммандос из Иностранного легиона. Они прибыли сюда по мандату ООН для разведения по разные стороны правительственных войск и повстанцев. Оно и понятно: из-за межэтнического конфликта европейская экономика может впасть в коллапс.

То, что пульты КДС были выведены из строя, уже ничего не меняло. Тот самый первый самолет выполнил функции мобильного диспетчерского пункта. Пилот вырулил в перспективу полосы и дал пеленг по радиомаяку, обозначившись бортовой подсветкой. А четверо прибывших с фонарями обозначили начало посадки и направление. На полосу Лагосского международного аэропорта садились «Геркулесы» с эмблемами миротворцев ООН.

Глава 6

— Осталось немного, еще один квартал — и мы за городом! — слышались возгласы из толпы.

Мирные жители Лагоса бежали подальше от затянувшихся погромов, больше не желая оставаться в постоянной опасности. Резня, произошедшая два дня назад, заставила многих оставить свои дома. В Нигерии, как в огромном котле, перемешано множество народностей. И то одни, то другие устраивают попеременную резню. Оставшиеся в живых африканцы из разрушенных районов приближались к окраинам города. Там они присоединялись к остальным беженцам, образуя длинные колонны и покидая пределы города. Они направлялись куда-нибудь подальше от этих безумных мест. Вчера по городу прошли слухи о готовящемся новом грандиозном погроме. А люди хотели жить. Пусть в голоде, но жить. Поэтому нужно было переждать надвигающиеся кровавые события. В это время издалека доносился нарастающий гул тяжелых машин. Один из горожан поторапливал остальных и громко кричал:

— Это за нами! Они перебьют нас, если мы не успеем спрятаться! Надо быстрее бежать!

Казалось, что беднягам нигде не было места. Повсюду их настигали зловещие руки войны, стремившиеся задушить каждого. Люди с малыми детьми на руках и тяжелыми ношами задыхались от быстрого бега, но старались не отставать от остальных. Горожане стремились успеть добраться до ближайшего укромного места, где бы можно было разбить лагерь для ночлега и спокойно переждать до утра. А в городе продолжались дьявольские пляски.

Один из отрядов повстанцев расположился в полуразрушенном пригороде Лагоса. Шум приближавшейся техники тоже насторожил их. Ведь она могла принадлежать и правительственным войскам. Повстанцы за бурный день проголодались и подустали. Воевать за свободу Нигерии — дело ответственное и непростое. Разбившись на небольшие кучки, они сидели у костров и жрали награбленную в лавках провизию. Спать пока никто не собирался. Уставшие борцы за народное дело жаждали развлечений. И они находились. Вокруг отдыхающих бегали по развалинам голодные домашние животные и огромные крысы. Потеряв своих хозяев, братья меньшие бродили повсюду и стремились к любому, кто свистнет или заманит их едой. Воспользовавшись таким прекрасным случаем, мятежники устраивали охоту на собак и кошек. Особенно много было желающих посоперничать друг с другом по отстреливанию крыс, ведя точный подсчет. Делались ставки. Слышались громкий смех, ругань и обрывки песен. Повстанцы веселились, не думая о завтрашнем дне. О чем говорить, если через час вполне может начаться очередной бой? Пей, гуляй и веселись — по такому принципу жило большинство из них.

С угрожающим ревом из-за поворота выехало несколько бронетранспортеров. В темноте, издали, нельзя разобрать, чьи это машины. А случиться могло всякое. Территории, контролировавшиеся правительством и повстанцами, менялись и перекраивались чуть ли не каждый день. На всякий случай один из командиров мятежников, хромавший на правую ногу, дал команду:

— Занять безопасные места! — и тут же вприпрыжку спрятался в развалинах.

Мятежники разбежались в разные стороны и, заняв огневые позиции, ожидали. Когда бронетранспортеры подъехали поближе, их можно было без труда разглядеть и наконец понять, кто же находится в них. Бронированные машины были советского производства, без опознавательных знаков. Это говорило о том, что они явно повстанческие. Толпа радостно встретила своих собратьев. Стреляя из автоматов вверх, вывалив из своих укрытий, они кричали:

— Мы уничтожим их всех!

Тяжелые машины, не останавливаясь, проехали мимо веселившейся толпы. Некоторые из бунтарей, которые были помоложе, побежали за бронетранспортерами. Остальные распевали любимый религиозный гимн. Хромой, ковыляя за своими подчиненными, махал в такт руками и, широко улыбаясь, громко говорил:

— Они здесь по указанию Онигминде! Бронетранспортеры отправили в погоню за беженцами. Уничтожьте их! Убейте этих крыс!

Беженцы, оказавшись за городской чертой, сошли с дороги и направились к небольшому населенному пункту. Они уже видели, как по дороге вслед за ними шли бронетранспортеры. В ужасе ожидания расправы люди стали разбегаться в разные стороны.

Возле деревеньки, встретившейся на их пути, проходил нефтепровод, идущий к морским нефтеналивным терминалам. Так как поверхность в этих местах испещрена горами и холмами с крутыми склонами, то использовать подземный нефтепровод было практически невозможно. Поэтому через всю страну к морю тянутся наземные трубы. Для местных жителей и вообще нигерийцев нефть — это святое. По мнению многих из убегающих, нефтепровод в данной ситуации был самым безопасным местом, где можно укрыться. Так что большая часть беглецов направилась именно туда. Один из них, запыхавшись, с трудом разговаривая, убеждал всех, кто трюхал рядом с ним:

— Здесь они стрелять не будут, рядом нефть! В этих трубах течет нефть!

Основные месторождения нефти страны были обнаружены на шельфе, в районе дельты священной реки Нигера, от которой страна и получила свое название Нигерия. С семидесятых годов двадцатого века нигерийская нефть стала основной сырьевой базой горнодобывающей промышленности, и уже в девяностых годах Нигерия занимала восьмое место среди крупнейших мировых нефтяных производителей. И для нее нефтяной вопрос занимал одно из главных мест. Тот, кто контролирует нефть, контролирует политику этой страны. Как говорят здесь, власть течет в нефтяной трубе.

— Чем быстрее мы туда доберемся, тем больше шансов у нас спастись! — с жаром, задыхаясь от волнения и быстрой ходьбы, кричал пожилой африканец в очках. — Только полный недоумок стрелял бы в этих местах!

Наконец толпа добежала до нефтепровода и остановилась как вкопанная. Люди, взявшись за руки, стали читать длинную молитву, призванную спасти их от этого кошмара.

В одном из бронетранспортеров, который ехал первым, кроме рулевого, находились еще двое повстанцев с базуками в руках. Они молча смотрели на дорогу. Оставив за собой окрестности Лагоса, один из них сказал:

— Сворачивай к нефтепроводу!

Съехав с дороги, они приближались к нужному месту. Подъехав к нефтепроводу, они остановились и осветили его фарами.

— Это еще что такое?! — удивленно сказал рулевой. Он смотрел на группу стоящих мирных граждан, которые держались за руки и громко молились.

— Да, это похоже на толпу каких-то идиотов! Может, они из охраны природы, но откуда они узнали, что?.. — спросил громила у своего друга, вылезая из броневика с базукой на плечах.

— Нет, это племя живет здесь неподалеку. У них ритуал такой, поклонение божкам, живущим в недрах земли! — уверенно высказал свое мнение второй и, вставляя снаряд в ствол, прицелился в трубу.

— А что будем делать с ними? — спросил водитель бронетранспортера.

Беженцы, разобравшись в том, что повстанцы здесь совсем не ради них, а для того, чтобы взорвать нефтепровод, в ту же секунду рванулись врассыпную. Только один пожилой африканец в очках не сдвинулся с места, пока его не толкнули охваченные паникой беглецы.

— Отправим их к божкам, если не успеют убежать! — ответил громила и выпустил снаряд по цели.

Остановившийся рядом второй бронетранспортер занялся тем же самым. Вопреки мнению беглецов, как раз нефтепровод, это самое безопасное место в стране, стало сегодня мишенью. Боевики в упор расстреляли трубу с двух броневиков, для надежности использовав и базуки. Взрыв получился эффектным и красочным. Огонь мгновенно вырвался наружу ярким пламенем. Взрывная волна нагнала убегающих африканцев и отбросила на десятки метров. Некоторые из этих несчастных горели заживо. Их вой смешивался со звуком выстрелов. Эта акция была второй частью оплаты Онигминде за поставки оружия Сытину.

— Ну что, не помогли им подземные божки? — подмигнул мятежник своему коллеге.

— Видимо, они много грешили! — отозвался тот, оторвавшись на миг от пулемета. — Их молитвы не могут проникнуть сквозь землю. Надо отправляться самим, чтобы убедить богов!

Оба расхохотались во все горло, глядя на картину, напоминавшую Апокалипсис. Пламя освещало багровым цветом их потные лица.

Глава 7

Ночь прошла, оставив после себя тяжелые воспоминания. После освобождения коммандос от повстанцев международного аэропорта Лагоса здесь снова возобновились полеты пассажирских рейсов. Монополизация воздушного пространства мятежниками была прекращена. Обстановка нормализовывалась и приходила хоть в какой-то порядок. Уцелевшие белые, пережившие недавний кошмар, наконец-то получили возможность улететь по назначению. Те немногие, кто еще оставался в Лагосе, стремились покинуть страну.

В зале ожидания находилось много раненых граждан, которым оказывали медицинскую помощь. Кто-то получил пулю, кого-то избили мятежники, а некоторые получили полный комплект физических, моральных и материальных проблем. И всеми этими несчастными нужно было заниматься: лечить, подсказывать, помогать. Люди испуганно наблюдали за большим количеством находившихся здесь военных и людей в белых халатах.

— Будьте так любезны! Мне нужно улететь, могу ли я попасть на самолет?.. Вы гарантируете, что ничего не случится?.. Зачем здесь столько военных? — с разных сторон доносились вопросы от потерявших самообладание людей к служебному персоналу.

— Мы ничего не можем вам гарантировать, поймите! Нас только недавно самих освободили от мятежников, и что происходит в городе, мы не знаем! — отвечали на все вопросы служащие аэропорта.

— Но тогда к кому можно обратиться? — снова засыпали их вопросами.

— Спрашивайте у военных, может быть, им это известно. Они здесь, чтобы помочь правительственным войскам контролировать обстановку, — указывая рукой в сторону людей во французской форме, отвечали помятые работники аэропорта.

В помещениях аэропорта царила неразбериха. Но это было лучше, чем то, что происходило здесь еще совсем недавно. Теперь аэропорт казался маленьким островком хоть какой-то стабильности в океане нигерийского хаоса. Люди с надеждой смотрели на военных.

В форме адъютанта французской армии Мишель Мазур шел по залу ожидания международного аэропорта. Адъютант в Легионе — это не должность, а офицерское звание, соответствующее старшему лейтенанту в Российской армии. Он направлялся к пассажирскому терминалу, туда, где пребывало в страхе немало прилетевших, а также желающих улететь граждан. Большинство из них составляли люди европейской внешности.

— Можно вам задать вопрос? — спросил, немного заикаясь, догнав Мазура, африканец.

— Спрашивайте, — ответил, не останавливаясь, высокий мужчина в военной форме.

— Я прилетел за своей семьей, а их в городе нет. Там полная разруха… где они могут быть? — всхлипнув, но удержавшись от слез, продолжал темнокожий толстяк.

— Жители оставили город в поисках безопасных мест, и, вполне может быть, с ними ваша семья, — коротко ответил офицер.

Он посмотрел на собеседника и на мгновение остановился. Взглянув в расстроенное лицо африканца, Мазур добавил:

— Не теряйте надежды, правительственными службами составляются списки всех тех, кто уцелел. Теперь люди находятся под их охраной. Думаю, что в скором времени ситуация с вашими родными прояснится.

Он хлопнул его по плечу, желая подбодрить растерянного африканца.

— Спасибо вам, — ответил случайный собеседник.

Мазур уже двинулся дальше, но внезапно остановился. Перед ним сидела милая девушка типично русского вида с внешностью тургеневской барышни. Уж кого-кого, а такого персонажа Мазур совсем не ожидал здесь встретить. Здесь, в центре Африки, среди войны, разрухи и ужаса. У ног девушки стояла довольно объемная сумка, а в руках была книга «Избранные сочинения И. А. Бунина». Для Мазура это была приятная неожиданность. Он остановился, разглядывая такое чудо. Девушка почувствовала, что на нее смотрят. Приподняв глаза, она взглянула на стоявшего рядом высокого мужчину в военной форме. Некоторое время они смотрели друг на друга.

Офицер молчал. В этот момент она подумала, что сейчас он напомнит ей о сохранности своих вещей. Отложив книгу на сиденье рядом, девушка потянулась за своим багажом. Она кивнула незнакомцу головой, показывая, что все поняла, проговорив при этом вполголоса по-русски:

— Не оставляйте без присмотра свои вещи, будьте внимательны и осторожны.

Улыбнувшись офицеру, она с трудом подняла сумку и поставила ее на колени, покрепче прижав к себе. Пока она занималась своим багажом, Мазур специально выждал еще небольшую паузу.

— Ну что еще тебе надо, офицер? Документы у меня уже проверяли! Не молчи ты, как истукан! — с вопросом в глазах все так же по-русски тихо сказала девушка и снова натянуто улыбнулась.

Не понимая, чего от нее хочет офицер, она достала паспорт и, чуть не уронив, подала военному. Мазур с полуулыбкой сделал отрицательный жест и на чистом русском языке сказал:

— Я тоже люблю читать сочинения Бунина.

Девушка от удивления широко раскрыла глаза и посмотрела по сторонам, усомнившись в том, что это сказал рядом стоящий человек в военной форме французского офицера.

— Нобелевская премия по литературе за 1934 год. «Жизнь Арсеньева», — продолжил, чуть улыбнувшись, Мишель.

Девушка во все глаза уставилась на высокого мужчину, ошеломленная неожиданным поворотом событий:

— Вот уж не ожидала услышать такое в Лагосе!

— Да! Здесь случаются самые разные неожиданности. Меня остановила в ваших руках эта книга, — сказал офицер.

— Так вы все слышали, что я нашептывала? — немного смутившись, спросила она и тут же добавила: — Извините меня, после всего, что здесь произошло, я ожидала только проверки документов, или багажа, или…

— Разрешите взглянуть? — протянув руку к книге, попросил офицер и, посмотрев ей в глаза, продолжил: — Позвольте представиться: адъютант Мишель Мазур!

Она подала ему книгу и, уже немного успокоившись, сказала:

— Очень приятно! Я — Ольга, теперь и вы знаете мое имя. Я всегда брала с собой эту книгу в далекую дорогу. Некоторые сочинения перечитывала по несколько раз.

— Так вы отправляетесь в далекую дорогу? — пытливо взглянул офицер.

— Да, я… — замялась девушка.

Мазур открыл содержание книги и с вдохновленным выражением лица зачитал список произведений:

— «Антоновские яблоки», «Соотечественник», «Легкое дыхание», «Чаша жизни»…

Ольга смотрела на увлеченного собеседника и уже хотела что-то спросить, но Мазур опередил ее.

— А что вы делаете здесь одна в такое время? — спросил Мазур. — Простите, конечно, меня за столь нескромный вопрос. Но, к сожалению, эти прогулки очень опасны.

Немного задумавшись, но быстро придя в себя, Ольга сбивчиво объяснила:

— Я не гуляю. У меня возникли кое-какие проблемы, и я бы покинула страну раньше, но тут такое творилось. Самолеты отменены, стрельба, насилие…

Мазур внимательно смотрел на нее. Вид у девушки внушал доверие, а вот растерянность и страх — явное сочувствие. Выслушав соотечественницу, он откровенно произнес:

— Я буду рад вам чем-нибудь помочь!

— Спасибо вам, — растроганно ответила Ольга. — Найти здесь вас — это просто счастье!

— Ну-ну, не преувеличивайте, это просто мой долг.

За окнами раздалась автоматная очередь. Девушка вздрогнула, испуганно глядя на офицера.

— Что это? Неужели снова началось?

— Не беспокойтесь, — усмехнулся он. — Так, зачистка мелких шероховатостей, которые иногда возникают.

— Я вижу, вы в этом большой специалист, — сказала девушка. — Я, конечно, мало понимаю в войне, но то, что вы тут совершили, заслуживает самой высокой похвалы. Будь я вашим начальством, я бы наградила вас медалью. Или орденом.

Она лукаво посмотрела на Мишеля, хлопая огромными ресницами.

— Это моя профессия, — поправил головной убор адъютант. — Просто я привык все делать качественно.

— И это у вас получается! — вдохновенно сказала Ольга.

Глава 8

Охранники особняка ожидали хозяина. В служебном помещении, где на мониторах контролировалась вся территория, находился человек, который ставил в известность всех служащих о приезде владельца. Несколько часов затишья и безделья, похоже, закончились. В обзор камеры наблюдения, установленной у ворот, угодил подъезжающий эскорт. Джип подъехал к внушительным, сделанным из прочного металла воротам и, остановившись, мигнул фарами. Двое полицейских на мотоциклах, доставив бронированное авто до места назначения, приостановились. Они отдали честь и, синхронно развернувшись, отправились назад.

— Хозяин приехал! Всем по местам! — Человек у монитора с помощью громкой связи поставил в известность служащих. Ворота открылись. По мраморным плитам бронированная машина подъехала туда, где вооруженные до зубов охранники с собаками встречали своего хозяина. Джип въехал в подземный гараж огромного, хорошо охраняемого особняка Сытина.

В гараже двое крепких парней открыли двери джипа и провели владельца и его компаньона к лифту. Там также стоял безмолвный, бульдожьего вида охранник. В гостиной приезжих ожидали несколько слуг.

— Какие будут указания, сэр? — спросил один из них.

— Принесите ко мне в комнату фрукты и что-нибудь из вин, — распорядился владелец.

Он уже был навеселе от выпитого и, усмехаясь, наклонился к Краевскому:

— Пойдем в мою комнату, там поговорим о деле с глазу на глаз. На бардак не обращай внимания. Я не люблю, когда кто-то из служащих прикасается к моим личным вещам, а сам убрать еще не успел.

Сытин и Краевский поднялись по лестнице и вошли в комнату, где царил беспорядок, какой обычно бывает при переезде. Разбросанные вещи, скомканная одежда…

— Подожди немного, я переоденусь, — сказал, отдуваясь, Сытин. — Что-то я совсем мокрый как мышь.

Он подошел к шкафу и принялся рыться в нем, выбирая одежду.

Краевский, позевывая, подошел к столу и обратил внимание на оставленную записку.

— Здесь тебе что-то написала дочь, — всматриваясь в содержание, сказал он.

— Да? Хм… Прочти мне, что там она снова надумала! Наверняка захотела отдохнуть или попутешествовать! — попросил своего гостя владелец, переодевая рубашку.

Краевский взял небольшой листок бумаги со стола и, подойдя поближе к окну, принялся читать:

— «Папа, я больше не могу всего этого выносить! Ты, как паук, стравливаешь людей, а потом…»

— Хватит! Дай мне записку! — прервал его Сытин и быстро подошел к нему за листком бумаги.

— Снова она за свое! — с недовольным видом сказал он и, вышагивая по комнате в разные стороны, принялся внимательно читать:

«Папа, я больше не могу всего этого выносить! Ты, как паук, стравливаешь людей, а потом сосешь из них кровь. Мне стыдно, что я твоя дочь, многие годы я просила тебя прекратить это, а ты мне все это время только обещал и врал. Я уезжаю от тебя, и не надо меня разыскивать! Прощай!»

Перечитав несколько раз записку, Сытин присел в кресло и глубоко задумался, уже не обращая внимания на гостя. Он заметно побледнел. Влажными глазами продолжая всматриваться в написанное, старался держать себя в руках. Да, сложившаяся ситуация заставляла задуматься. Ольга была его единственной дочерью, с которой и раньше случались серьезные конфликты. Она всегда ненавидела его работу. страшно стыдилась всего того, чем он занимался. А так как отец продолжал свое занятие, на этот раз она сбежала в неизвестность.

«Стыдилась она! — часто раздраженно думал отец. — А для кого я все это делаю, для кого я вынужден иметь отношения со всякой швалью, которой при других обстоятельствах я бы и руки не подал? Все ведь для нее…»

Краевский, стоя у окна, искоса смотрел на Сытина, который резко переменился в лице.

Борис Сытин всегда был известен своим партнерам как человек волевой, холодный и безжалостный. Да таким он, собственно говоря, и являлся. В этом Сытин мог смело признаться себе самому. В самые трудные моменты, когда другие, бывало, ударялись в панику, он становился еще собраннее, жестче, хитрее. За это его и ценили. Только благодаря таким чертам характера он построил свою карьеру. Но сейчас отец бессильно сидел, уставившись в записку единственного для него дорогого человека, и не знал, что предпринять. Голова отяжелела, мысли путались.

— Фрукты и вино, сэр! — За приоткрытой дверью, которую не запер за собой хозяин, показался слуга.

Однако хозяин, казалось, не слышал ничего. Краевский, понимая состояние Сытина, распорядился сам:

— Поставь на стол и закрой за собой дверь!

Борис еще некоторое время продолжал о чем-то вполголоса рассуждать сам с собой. Блондин, налив себе вина, уселся в кресло напротив хозяина и громко сказал:

— Не хочу вмешиваться не в свое дело, Борис, но сейчас надо решать ситуацию, медлить нельзя. Я думаю так: твоя дочь наверняка сама не позвонит ни военному коменданту города, ни министру внутренних дел, ни Онигминде! Надо что-то делать, слышишь!

Сытин встрепенулся от этих слов и, также налив себе в бокал густого как кровь вина, дрожащим голосом сказал:

— Она моя дочь, и я сделаю все ради того, чтобы ее вернуть!

— О чем я и говорю, — поддержал его Краевский. — Надо браться за поиски. И чем быстрее, тем лучше.

Выпив залпом вино, Сытин как будто взбодрился. Посидев еще с полминуты, он решительно хлопнул себя по коленям и вскочил с места.

— Так, пора! — сказал он сам себе.

Они быстро спустились вниз. Сытин хотел отыскать садовника. В его имении был дворик с небольшим, но красивым и ухоженным садом. Там, среди декоративных деревьев и роскошных цветов, его дочь любила проводить свободное время. Там же, кстати, находился запасной выход, через который она могла уйти незамеченной. В таком случае видеть ее мог только один человек. Садовник — высокий статный мулат, мускулистый молодой человек с внешностью стриптизера — всего лишь пожал плечами на вопросы хозяина. Тот распалялся все больше:

— Мне нужны подробности, когда и в чем она вышла, что у нее было в руках? Почему ты не остановил ее? Почему не спросил, куда она направилась? Короче, так: все, что здесь происходило и во всех подробностях. Я слушаю.

Мулат развел руками:

— Она быстрым шагом вышла из дому пару часов назад. Направилась к черному выходу и села там в какую-то машину. Я слышал, как хлопнула дверь и звук отъезжающего авто. Ну и все… Но куда она отправилась, этого я не знаю. В чем она вышла — не обратил внимания. Мне бы и в голову не пришло следить за вашей дочерью, сэр! Тем более, указывать вашей дочери! Свои обязанности я знаю хорошо, а следить и указывать — это вы уж сами. Извините меня, сэр, если что не так!

Мулат всем своим видом показывал, что действительно с него взятки гладки. Да и в самом деле, в чем его было обвинять? Он ведь не охранник, приставленный к девушке.

Сытин раздраженно махнул рукой. Вернувшись наверх в комнату и не обращая внимания на Краевского, он стал звонить всем, кому только можно, начиная с начальника местной полиции и заканчивая полевыми командирами повстанцев. С кем бы он ни разговаривал, из его уст звучала просьба:

— Я прошу вас найти мою дочь! Постарайтесь любыми способами вернуть ее!

По поводу вознаграждения Сытин тоже не скупился в своих обещаниях.

Он всем отослал по Интернету и мультимедийным сообщениям на мобильные телефоны фотографии своей дочери. Собеседники пообещали сделать все возможное, и хозяин виллы немного успокоился.

Краевский все это время терпеливо ожидал, когда босс примет все возможные меры в поисках дочери. Его интересовало, когда Борис наконец-то покажет ему то, чем же расплатились повстанцы за оружие. Поставив всех в известность и немного придя в себя, владелец особняка наконец-то подошел к сейфу. Он открыл его, набрав код. Наполнил доверху бокал вином и уже с обычной жесткостью, тихим голосом сказал:

— Смотри, вот это тот самый первый транш. Оплата Онигминде за полученное оружие.

Глубоко вдохнув и не выдыхая, он с блеском в глазах наблюдал за реакцией компаньона. Краевский, не скрывая нетерпения, быстро подошел к сейфу. Взглянув на содержимое, он непонимающе уставился на Бориса, подняв брови. Владелец, не удовлетворенный его странной реакцией, посмотрел туда сам. То, что представилось его взору, заставило его на мгновение потерять дар речи. Сейф был девственно пуст. Сытин остолбенел.

— Этого не может быть! Я же сам его туда положил! — в полном недоумении вскрикнул владелец пустого сейфа и быстро, сбиваясь, принялся объяснять: — Онигминде дал мне в качестве оплаты огромный алмаз размером с орех, который нашли где-то на копях, находящихся под контролем повстанцев. Таких крупных, как этот, в Африке еще никогда и нигде не находили. По размерам он больше и, соответственно, дороже знаменитых «Орлова» или «Якутии». Стоит он даже страшно подумать, сколько!

В этот момент его зашатало так, как будто чем-то тяжелым ударили по голове. Он замолчал и, присев на кресло, осушил бокал с вином, снова налил и снова выпил, а затем произнес:

— Нет! Этого не может быть! — и погрузился в размышления.

Краевский слушал и, внимательно наблюдая за Сытиным, почесал подбородок: «Если все так, то наверняка алмаз прихватила с собой его сбежавшая дочь. Только она могла открыть ящик, зная код сейфа, и взять содержимое. Конечно, ведь это — идеальный кошелек! Лучшего, удобного и компактного сосредоточия сказочного богатства и не придумаешь, особенно в этой стране. Праздник жизни, который всегда с собой».

Сытин скрежетал зубами. Еще одного такого удара он явно не ожидал…

Глава 9

Международный аэропорт Лагоса стал похож на госпиталь. В зале ожидания аэровокзала людям с ранениями и травмами оказывали медицинскую помощь. Кто-то из пострадавших был уже перевязан и передвигался на костылях, кого-то вели под руки. Тех, кто был сильно искалечен, доставляли на носилках в медпункт, люди с более легкими телесными повреждениями обошлись повязками. В отдельном терминале, закрытом для доступа посторонних, находился импровизированный морг. Хотя назвать эту груду изуродованных тел «моргом» было довольно сложно. Трупы, лежавшие вповалку, были завернуты в простую белую ткань и наскоро залиты специальными биохимическими растворами, замедлявшими разложение. Если вовремя не принять подобных мер, Лагос и окрестности будут поражены жесточайшей эпидемией. В стране, которая для разных болезней просто земля обетованная, то и дело вспыхивают очаги всевозможных массовых хворей. А если принять во внимание грубейшую антисанитарию, то станет понятно, чего так опасались медбратья и санитары, изолируя мертвые тела подобным способом. Возможно, он был не самым эстетичным, зато максимально действенным в подобных условиях.

Лагос находился в апогее хаоса гражданской войны. Не было в столице Нигерии человека, которого это страшное бедствие обошло бы стороной. В странах «третьего мира» конфликты подобного рода всегда отличаются кровопролитностью и бессмысленной жестокостью. Загнанные, иногда слишком рано и насильно, под крыло цивилизации аборигены разных племен и традиций вынуждены были искать пути сосуществования в рамках одной урбанистической культуры. И это им удавалось с огромным трудом. А когда подогреваемые крупными европейскими державами внутриполитические конфликты выливались в массовые вооруженные столкновения, вся дикая ненависть черных обитателей города вырывалась наружу. Она проявлялась в детоубийствах, массовых изнасилованиях, четвертованиях и прочих актах кровной родоплеменной мести.

Среди людей, находившихся в зале ожидания, были и военные, представлявшие правительственные войска. Попавшие в плен к повстанцам, теперь они оказались на свободе. Один из них, чернокожий офицер с уже перебинтованной головой, разгуливал по залу. Он всматривался в лица, как будто надеясь кого-то найти. Кто среди пассажиров мог понадобиться в аэропорту правительственному офицеру, было неясно. Но африканец, ничуть не смущаясь, заглядывал в лица всем белокожим девушкам, которых мог найти в этом зале. Их было не так уж и много, и поэтому процесс осмотра занял немного времени. Девушки, видя к себе такое повышенное внимание, нервничали. Их можно было понять — после недавних событий нервы у всех были на пределе. Офицер оскаливался, изображая улыбку, и следовал дальше.

Проходя возле очередной мило беседующей пары, черный следопыт неожиданно остановился. С довольным выражением он смотрел на французского офицера и молодую девушку, сверяясь с картинкой на мобильном телефоне. С видом удава, проглотившего детеныша антилопы, африканец присел в нескольких метрах напротив, и стал наблюдать за собеседниками, которые общались на русском языке.

— Спасибо за ваше предложение, Мишель! Можно я так буду вас называть по имени? — сказала девушка французскому офицеру.

— Да, пожалуйста, как вам будет угодно! — устало, но сердечно ответил адъютант.

Легионер и Ольга оживленно беседовали, почти не обращая внимания на окружающих. Однако вскоре краем глаза Мазур приметил африканца, пытливо глядящего на них. Через несколько минут такой перестрелки взглядами офицер с перебинтованной головой отошел в сторону и начал с кем-то оживленно беседовать по мобильному телефону. Мазур вгляделся. По губам африканца можно было прочесть фразу, которую он то и дело повторял:

— Это она! Я ее нашел! Это она!

Закончив разговор, раненый африканец долго слонялся по залу, бросая будто бы случайные взгляды в сторону Мазура и Ольги. Нигериец явно кого-то дожидался. Нервно передвигаясь то туда, то сюда, словно испорченный маятник, он регулярно посматривал на девушку. В его живых глазах без труда читалось счастливое предвкушение чего-то очень важного и, несомненно, приятного лично для него.

— Я оставлю вас ненадолго, — учтиво прервал увлекательный разговор Мишель и, подтверждая свое намерение, сказал: — Так вы не будете против того, если я вам помогу? — и, подмигнув глазом, направился к нигерийцу.

Он подошел к перебинтованному африканцу и, отдав честь, представился:

— Адъютант французского легиона Мишель Мазур! С кем имею честь разговаривать?

Африканец показал на повязку и развел руками, что, мол, ничего не слышит, и отвернулся, намереваясь удалиться. Легионер, рассмеявшись, обнял его крепко, как товарища и прошептал ему на ухо:

— Ты пойдешь со мной, куда я тебе скажу. Понял?

После этих слов, довольно убедительно подкрепленных убеждающим взглядом Мазура, африканец немного стушевался. Понимая, что номер с «дурачком» не пройдет и с ним шутить никто не собирается, он послушно отправился на лестничную площадку, заключенный в могучих объятиях французского офицера. Разбираться с африканцем Мазуру было не с руки, ведь коммандос как раз и прибыли в Нигерию по мандату ООН для помощи правительственным войскам. Так что действовать приходилось корректно. Оставшись наедине с новым собеседником, легионер сразу же поинтересовался:

— Почему ты следишь за этой девушкой?

Тот отмалчивался, да и знал, скорее всего, немного. Мазур понимал, что африканец, как и многие граждане в коррумпированной стране, стал бы разговаривать только за деньги. Он достал из внутреннего кармана кителя портмоне с деньгами и продолжил опрос:

— Кто и почему ее ищет?

Африканский офицер, не чувствуя в руках хруста банкнот, продолжал молчать. Мазур аккуратно отсчитал триста евро и впечатал деньги в руку африканца. Тот, моргнув глазами, взглянул на сумму и быстро засунул ее в сапог. После того как деньги были надежно запрятаны в укромном месте, чернокожий офицер откашлялся и вопросительным взглядом посмотрел на легионера, сделав вид, что не расслышал вопрос.

— Может, тебе на пальцах объяснить? — с прежней пытливостью спросил Мазур. Собеседник все так же оставался предельно молчалив. Однако деньги, заплаченные за необходимую информацию, были уже в укромном месте, а ответа на поставленный вопрос Мазур так и не получил.

— Что-то не клеится у нас с тобой разговор, — с явным неудовольствием заметил легионер.

В следующую секунду черный друг получил первый удар в область левой почки. Не успев ничего предпринять из-за немного заторможенной реакции после полученной травмы головы, он был обречен на следующий удар, теперь уже в правый бок. Нигерийский офицер понял, что результаты следующего удара могут дурно сказаться уже на состоянии его и без того многострадальной головы. К тому же он оказался прижатым спиной к низкому ограждению лестничной площадки. Пустота позади неприятно пугала его. Убедительным жестом нигериец дал понять, что готов к диалогу.

— Ну вот видишь, — ослабил хватку Мишель. — Я так и думал, что мы прекрасно можем понять друг друга.

Немного придя в себя, опрашиваемый начал постепенно отрабатывать полученные деньги, рассказав все, что было ему известно:

— Я получил сообщение на мобильный телефон, когда находился в плену у повстанцев. В нем говорилось о том, что нужно срочно найти девушку и поставить в известность вышестоящее начальство. Там же была и ее фотография.

Легионер достал еще одну купюру и, положив в нагрудный карман африканца, взамен забрал у него мобильный телефон и слушал дальше сбивчивую речь:

— Когда повстанцы развлекались и избивали нас, один громила объявил своим собратьям, что нашел здесь девушку какого-то магната. В тот момент я подумал, что это была та самая, которая значится в розыске. Они тоже искали ее, — шмыгнул носом собеседник. — Ну, думаю, плакали мои денежки за находку.

— Дальше…

— А дальше, после того как вы нас освободили, мне оказали медицинскую помощь, и я отправился походить, поглядеть. Может, думаю, найду ее, — продолжал свой рассказ африканский офицер.

Дальнейший разговор уже не имел смысла.

— Значит так, парень, — тихо, но внушительно сказал, наклоняясь с высоты своего роста, миротворец. — Тебе объяснить?

— Что? — растерялся перебинтованный африканец.

— Я вижу, до тебя тяжело доходит. Видимо, голова дала трещину. Ты смотри, нужно беречь ее. Объясняю: никакой девушки ты не видел, и вообще забудь о нашем разговоре. Ясно?

Африканец, осклабившись, тревожно глянул в лицо белому верзиле и понял, что вступать в пререкания ему не следует.

— Тебе ясно?

— Да-да, я все понял.

— Больше я тебя не задерживаю.

Глава 10

Над горным хребтом уже забрезжил рассвет, освещая первыми несмелыми лучами восходящего солнца огромную виллу, расположенную на ровном каменистом плато между двумя холмами. Вилла представляла собой скорее некое подобие современного фортификационного сооружения: защищенная с трех сторон отвесными склонами, она имела вид орлиного гнезда. С фронтальной стороны, обращенной на юг, вилла защищалась высокой монолитной стеной из крепкого горного камня, тускло отражавшего свет своей матово-серой поверхностью. В центре этой цитадели размещались три огромных постройки, посередине которых, во внутреннем дворике, находился искусственный бассейн.

Это была вилла Бориса Сытина, известного на всю Нигерию контрабандиста и торговца оружием. Хозяин виллы, в прошлом один из крупных начальников в Рособоронэкспорте, был уволен с должности и лишен воинского звания из-за скандала по поводу запрещенных поставок вооружений в горячие точки. Однако он не потерял главного — своего баснословного богатства и деловой хватки. Ему было безразлично, кто и кого будет убивать из его оружия — главное, чтобы за него платили деньги. А в стране вроде Нигерии, где война не прекращается уже полвека, рынок «черного» сбыта был настолько привлекателен, а обилие финансов настолько заманчивым, что Сытин мигом столковался с местными преступными организациями. А когда он полностью освоился, то начал делать предложения о поставках оружия и правительственным войскам. Сытин не прочь был сбагрить сотню-другую «АК-47» даже самому дьяволу, если бы тот был платежеспособен. Деньги, как известно, не пахнут.

В комнате у Сытина всю ночь горел свет. Потрясенный неожиданным ударом судьбы, он, не сомкнув глаз, просидел за столом до утра. Борис, хоть и занимался мерзким делом, но все-таки был любящим отцом, и дочь для него являлась куда дороже, чем все остальное. Ее мать погибла еще при родах, и отец буквально с пеленок пестовал свою любимую дочурку, потакая всем ее прихотям и желаниям. Именно по ее капризу отцом был приобретен огромный алмаз стоимостью в пятнадцать миллионов долларов.

Рядом с Сытиным на столе лежал мобильный телефон и открытый альбом с фотографиями. Здесь же стояли полная пепельница окурков, стакан с недопитой водкой и опустошенные бутылки. Неожиданный побег дочери и исчезновение алмаза напрочь выбили контрабандиста из обычной колеи. Он был пьян, нервно курил сигары одну за другой и разговаривал сам с собой, перебирая старые фотографии дочери:

— Совсем еще ребенок! Такие маленькие ручонки! — словно в дурмане повторял он.

Он смотрел на фото, где он был еще молодым офицером Советской армии, со своей маленькой дочуркой на руках.

— Сколько ей тогда было? А какие у нее большие глаза… — От количества выпитого его слова приобретали какую-то особую сентиментальность, отчего у любого случайного слушателя поневоле накатились бы слезы.

Даже зная его сумасшедший нрав и бесчеловечность, нельзя было обвинить его в жестокосердии по отношению к своему единственному и оттого горячо любимому чаду.

Подпирая рукой отяжелевшую от выпитого голову, растроганный отец бормотал:

— Доченька, ну зачем же ты так? За что? Я ведь любил тебя больше жизни, родная ты моя… — и по его щекам катились крупные слезы.

Он всматривался в каждую деталь на снимках, погружаясь в воспоминания, и при этом, размахивая рукой с дорогой сигарой, с ностальгическим чувством комментировал:

— Вот это, когда она подросла, и мы гуляли вместе по городу! А на этой фотографии нас снимали на фоне «Росвооружения»!

Он достал из альбома фотографию и, держа обеими руками перед собой, смотрел на дочь и объяснялся ей, как будто она сидела перед ним:

— Я ведь все это время для тебя старался, хотел обеспечить твое будущее… Я хотел только, чтоб тебе было хорошо! А у меня уже давно все есть, мне ничего не надо…

Удар кулаком по столу акцентировал монолог.

— Я бы всю эту вонючую страну давным-давно купил! — его глаза начали наливаться нетрезвой яростью. — Если бы нашел, кому перепродать подороже! — Выговорившись, он отложил фотографию и одним махом опустошил стакан. Затем, вспомнив о чем-то, набрал знакомый номер.

Делал он это уже тринадцатый раз за ночь, периодически звоня и уточняя, как продвигаются поиски, несмотря на позднее время. Пересматривая ее детские рисунки, которые вместе с фотографиями были в альбоме, он продолжал изводить себя:

— Оранжевое солнце… Синее море, кораблик! Ведь все это у тебя есть! Было?!

Чувство обиды от того, что дочь сбежала, и воспоминания разрывали ему душу. Теперь Борис был уже в том состоянии, когда люди ничего не стесняются. Он рыдал, не сдерживая всхлипов и болезненных стонов.

— Здесь я в камуфляже, а она — уже красивая, молодая и привлекательная девушка! В африканской саванне!

Сытин докурил сигару и, затушив окурок прямо об стол, потянулся к стакану. На этот раз от запаха водки его чуть не стошнило, но он все же осушил содержимое. Посмотрев на часы и прищурив глаза, он расплывающимся взглядом попытался определить — который час. В его глазах стрелки настенных часов раздваивались. С трудом сфокусировав зрение, он удивленно пробормотал:

— Черт возьми!? Восьмой час?

Вокруг была тишина.

— Уже утро… Я просидел всю ночь! — удивленно, заплетающимся языком произнес он, видя перед собой несколько пустых бутылок.

По коридору приблизился звук шагов. Секунда тишины сменилась стуком в дверь.

— Сэр, к вам пришли! — пропуская гостя в апартаменты владельца, доложил о появлении Краевского слуга.

— Ну как там, что слышно в этой чертовой стране? — спросил хозяин у стоявшего на пороге гостя и, не дожидаясь ответа, с недовольным видом продолжил: — Заходи, раз пришел. Чего стоишь?

Компаньон вошел в комнату и, оценив обстановку, присвистнул. Оказавшись в тяжелом сигарном дыму, он демонстративно зажал пальцами нос. Быстро подойдя к окну и одним движением руки отодвинув штору, открыл балкон. У него было хорошее настроение, и он с улыбкой на лице начал деловой разговор:

— Тебе нужен свежий воздух, дружище!

Хозяин молчал и, опустив голову, рассматривал какие-то надписи на обратной стороне фотографии. Блондин ходил по комнате, пытаясь привлечь внимание Сытина, но тот не желал реагировать. Тогда он хлопнул несколько раз в ладоши и раздельно произнес:

— А у меня хорошие новости!

Изображая из себя фокусника, Краевский незаметно достал и протянул хозяину принтерные распечатки котировок международных нефтетрейдеров. Но хозяин виллы посмотрел на него пустым взглядом и, отвернувшись, все в том же духе, громко посапывая, занимался своими делами.

— В связи с конфликтом в стране и взрывом нефтепровода… — несмотря на безмолвного, убитого горем собеседника, начал говорить Краевский, — цены, естественно, выросли до заоблачных высот. А так как каждый четвертый баррель нефти в ЕС поступал из Нигерии, и новые поставки поставлены под угрозу, то…

Взволнованный предстоящей сделкой блондин сделал паузу.

— Акции я купил еще вчера, а завтра — пик цен, будем сбрасывать! За сутки мы заработаем на этом шестнадцать миллионов долларов, если не больше! — с тревогой и уже немного недовольным тоном быстро проговорил Краевский.

Сытин не проявлял ко всему сказанному никакого интереса. Тогда блондин подошел к нему и бесцеремонно положил на открытый фотоальбом распечатки котировок. Отойдя на расстояние, закурил.

Хозяин такой выходки не ожидал, и это его взбесило.

— Да пошел ты со своими акциями! — крикнул он и запустил в гостя пустой бутылкой из-под водки.

Промахнувшись, он попал в стену. Осколки брызнули в разные стороны, и одним из них все же зацепило стоявшего там компаньона. На лице у того выступила кровь. Краевский раздраженно посмотрел на хозяина. Достав платок и прижав его к царапине на щеке, тоже прокричал:

— Да не переживай ты так из-за этого алмаза! Может, ты его в другом месте спрятал и забыл, куда положил?

— Ну ты и мудак! Я же из-за своей дочери! — дрожащим голосом сказал хозяин виллы, и, закрыв руками лицо, завыл от злости.

Ему было не по себе от того, что Краевский видел его в минуты слабости, но в этот момент он ничего не мог с собой поделать. Поднявшись, он перевернул стол, и все то, что на нем находилось, полетело на пол.

— В сейфе пропал не только алмаз, но и несколько пачек стодолларовых банкнот, а в придачу исчезли и кое-какие документы с «хвостами» оружейных сделок! — все еще в гневе прокричал хозяин и направился на балкон.

«Банкноты — это мелочь для него, а вот документы уже немного хуже, — рассуждал, присев в кресло, Никита Краевский. — И, конечно же, алмаз, и все остальное пропало в день ухода его любимой дочери, которая скорей всего сбежала со всем содержимым сейфа».

Он все больше убеждался в том, что алмаз у дочери хозяина.

— Кстати, а что сказал вчера садовник? — поинтересовался блондин и подошел к зеркалу взглянуть на царапину.

— Врать он не станет, да и зачем ему врать! Похоже, он действительно ничего не знает. Говорит, что за два часа до нашего появления вышла из дому, села в машину, которая уже поджидала, и все! — ответил хозяин.

Уже немного придя в себя, он стал наводить порядок в комнате.

— А ты знаешь, погром во французской фирме по обслуживанию нефтепроводов ничем хорошим для Онигминде не кончится! — продолжал беседу блондин.

Глава 11

Мазур, возвратившись в зал ожидания, туда, где познакомился с русской девушкой, и не найдя ее там, озадаченно отправился на поиски. Белокожей девушке с весьма характерной славянской внешностью затеряться среди толпы черных горожан было не так-то просто, поэтому легионер сильно не волновался. Мало ли — отошла в уборную носик попудрить.

В этот момент на мобильном телефоне африканского офицера, лежавшего у адъютанта в кармане, раздался звонок. Не отвечая, он обернулся назад, заметив двух полицейских, идущих по направлению к лестнице.

— Мишель, подойдите сюда! — Ольга окликнула его и, продолжая стоять за углом, поправляла макияж.

Как он и предполагал, ничего страшного за это время не произошло.

Мазур отключил телефон и, не глядя в ее сторону, прошел мимо. Он решил не афишировать перед представителями официальных структур своего знакомства с этой молодой особой. Через пару минут он тихо подошел к ней сзади и спросил:

— Что вас заставило покинуть зал ожидания?

Девушка, вздрогнув от неожиданности, ответила:

— Вы оставили меня, и тут же появились двое африканцев в форме… Мне стало страшно!

— Ну ладно, не обижайтесь. Лучше дайте мне вашу сумку и следуйте за мной — нам надо идти. Тут становится небезопасно, — сказал Мазур и, указав рукой направление, объяснил: — Нам лучше пройти этим путем, через подсобные помещения.

— Откуда вы так хорошо знаете этот аэровокзал? — бросила Ольга.

— Я знаю весь этот город со всеми его закоулками и помещениями. Ознакомлен с этими, с позволения сказать, достопримечательностями заочно, — шутя, ответил Мазур. — Еще во Франции!

— А я, когда была еще маленькой, часто убегала к Неве, и никак не могла запомнить, как найти дорогу домой! — волнуясь, рассказывала девушка.

— Так вы из Питера? — резко обернувшись, Мазур в удивлении остановился. Меньше всего он ожидал встретить здесь землячку.

— Да!

— А именно? — продолжал выпытывать Мишель.

— С Петроградской стороны! — ответила Ольга, по инерции чуть не уткнувшись носом в его плечо.

— А на какой улице вы жили? — взволнованно спросил Мазур.

Он стоял с приоткрытым ртом и широко раскрытыми глазами смотрел на девушку. В этот момент в его лице что-то изменилось, и офицер стал похож на мальчугана.

— На Попова, — ответила, улыбаясь, девушка. Ее позабавил вид офицера.

— А я с Каменноостровского! — все с тем же смешным выражением произнес Мазур и удивленно покрутил головой. — Ну и ну!

Это еще больше рассмешило ее, и она, заливаясь смехом, не заметила, как обняла его. Они около минуты так и стояли, обнимаясь. Он не мог сдерживать себя от нахлынувших чувств, а она от смеха.

Наконец Мишель, встряхнувшись, взглянул на часы, сбрасывая с себя сентиментальность:

— Уже почти восемь! Нам нужно идти к месту дислокации моего взвода.

Они направились к выходу, продолжая беседовать. Легионер и Ольга уже неплохо познакомились, а то, что она тоже из Питера, и тем более из его района, подкупило его. Оказывается, лет двадцать назад они даже жили неподалеку. Такие встречи всегда оказываются приятными, а уж в Экваториальной Африке — и подавно.

— Мишель, мне нужно выбраться отсюда! — напоминая о своих намерениях, сказала девушка.

— Я помогу вам, — с невозмутимым видом ответил адъютант и высказал свои соображения: — Некоторое время нужно будет переждать, там, где тебя искать не будут. Лучше всего, если вы будете находиться под моей охраной! И вообще, предлагаю перейти на «ты»!

— Я даже не знаю, Мишель, как вас, то есть тебя, отблагодарить, но… — немного стесняясь, сказала Ольга и начала копаться в своей сумочке.

Мазур пристально смотрел на нее.

— …но любая работа должна быть оплачена! — закончила Ольга и вытащила прямо из пачки со сквозными номерами несколько тысяч новеньких долларов.

Она посмотрела на удивленного офицера и, не понимая, почему он молчит, объяснилась:

— Это для того, чтобы покрыть расходы, которые возникнут из-за меня! — она буквально всучила ему деньги в руки.

— Да я тебе и так помогу! — великодушно ответил Мазур соотечественнице. Он оценивающим взглядом посмотрел на новенькие банкноты и попытался неловким жестом вернуть ей деньги.

— Нет-нет, я не возьму обратно, все уже решено! — замахала руками девушка и, отойдя на расстояние от офицера, добавила: — Ты пообещал мне помочь! А я могу дать тебе столько денег, что тебе хватит на всю оставшуюся жизнь!

Мазур, конечно же, был удивлен происходящим, однако виду не подавал. Он ни о чем не расспрашивал ее, да и вообще подобные расспросы были не в его правилах.

«Захочет, — резонно рассуждал он, — сама все расскажет».

Но все-таки в его душу закрались какие-то смутные сомнения. Нет-нет, он ни в чем не подозревал девушку. Но какие-то странности в ее поведении и откровенное манипулирование столь значительной суммой денег не могло не насторожить бывалого конспиратора.

— Ну хорошо, Мишель, я понимаю, что вся твоя жизнь — это войска, — сказала Ольга. — А какое-то увлечение, хобби, у тебя есть?

— Есть, а как же, — усмехнулся Мазур. — Не стоит думать, что военные — это бездушные роботы.

— И что же это за хобби? — заинтересовалась девушка. — Расскажи, если не секрет.

— Да нет, никакого секрета здесь нет. Бабочки.

— Бабочки? — удивленно протянула Ольга. — Ты что же, ловишь их? У тебя есть коллекция?

— Именно так, — кивнул Мазур. — И довольно неплохая. Есть уникальные экземпляры.

— Как интересно… — Девушка смотрела него с нескрываемым любопытством.

На этом их разговор в основном закончился. Дело в том, что взвод Иностранного легиона, которым командовал Мишель Мазур, получил задание — охранять нефтеналивные терминалы на окраине порта Лагоса. На некоторое время Мазур оставил Ольгу под присмотром своих подчиненных и, ничего им не объясняя, направился к ближайшему селению.

Он договорился с местными жителями о том, чтобы на некоторое время они поселили девушку в своем поселке. Небольшой домик на берегу Гвинейского залива с видом на рыбацкий причал вполне устроил адъютанта, и он отправился за Ольгой. Это селение находилось неподалеку от места дислокации взвода, которым командовал Мазур и, соответственно, оно попадало в зону ответственности войск ООН. А зона, в свою очередь, была вне прямой юрисдикции нигерийского правительства. Да и повстанцы сюда вряд ли сунутся.

Офицер с девушкой подошли к небольшому домику.

— Вот здесь ты остановишься на некоторое время. Да, еще. Запомни этих ребят, которых ты недавно видела. Они из моего взвода. Мало ли что может случиться. Здесь часто знакомое лицо может спасти жизнь. В этой стране и вправду не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

— А кто они такие? — с любопытством спросила Ольга и пытливо посмотрела на Мазура.

Не то чтобы она очень жаждала узнать, кто эти ребята, но из соображений безопасности все-таки не лишним было уточнить этот нюанс. Тем более что их внешность была более чем сомнительной. Ну а находиться рядом с группой внушающих опасение людей тоже не очень-то хотелось.

— Эти ребята наемные убийцы… или попросту профессиональные головорезы! — ответил Мазур с нарочито серьезным лицом.

Увидев, как вслед за этим изменилось лицо девушки, он тут же улыбнулся:

— Так обычно говорит неприятель. — Он улыбнулся еще шире. — А на самом деле все они — профессиональные солдаты специального назначения. Проще говоря — настоящие коммандос!

Ольга, немного успокоившись, с прежним любопытством взглянула на Мишеля и задала еще один интересовавший ее вопрос:

— Они тоже русские?

Легионер дружелюбно улыбнулся.

— Всяких хватает. Один из них — бывший террорист из «Ботасуны» — подпольной повстанческой организации в Стране Басков, что в Испании. Второй — бывший взрывник «Эта». Третий — диверсионный сапер из ИРА.

— Ирландской Республиканской армии?

— Вот именно. А ты, я вижу, неплохо разбираешься в таких делах.

— Да нет, просто телевизор смотрю. А дальше?

— А что дальше? Дальше всякой твари по паре. В том числе и несколько искателей приключений из бывшего СССР, — ответил офицер и добавил: — Я представлю им тебя позже, а пока располагайся, тебе нужно отдохнуть.

Разношерстный контингент бойцов, которые находились под командованием Мазура, действительно заслуживал особого внимания. Принцип интернациональности соблюдался при формировании всех боевых полков Легиона, что уж говорить о локальных отрядах и интергруппах.

Учитывая предстоящие трудности, обусловленные неполным информированием и стремительно меняющейся обстановкой в Нигерии, требовались не просто профессиональные убийцы и стратегически подкованные офицеры, а люди, прекрасно знакомые с тактикой партизанских войн и диверсионно-разведывательной школой самых разных стран. Именно поэтому было решено привлечь к формированию этой интербригады самых опытных бойцов с самым темным прошлым. Все вышеназванные организации — «Ботасуна», «Эта», ИРА — являлись высококлассными диверсионными организациями, боевые подразделения которых действовали не только в зонах внутринационального конфликта, но и на боевых заданиях в других странах. Так что бывшие бойцы национальных организаций сопротивления идеально подходили для подобной операции.

Оставив Ольгу, Мазур вернулся к своему подразделению. Он в двух словах объяснил ситуацию своим подчиненным, общими фразами обрисовав им, кто такая Ольга. Хотя подобные, пусть даже и в значительной степени деловые контакты с женщинами и не одобрялись, но все понимали, что такое землячка. Так далеко от Родины…

Глава 12

В зоне ответственности миротворцев ООН день шел в своем обычном ритме. Местные рыбаки возвращались домой к обеду с уловом, а их дети играли на берегу залива, ожидая своих отцов. Жара была изнуряющая. Даже в тени от палящего африканского солнца было невыносимо жарко, тем более — для европейца. Адъютант Мазур шел в направлении того самого домика, где поселилась его соотечественница. Дети, увидав белого мужчину, смеялись и, бегая вокруг, обсыпали его песком. Он, немного подурачившись с ними, поднял руки вверх и быстрым шагом покинул веселившихся малышей. Подойдя к дому и дважды постучав в окно, Мишель присел у входа на ступеньку крыльца. Широко зевнув, он уставился усталыми глазами на океан, раскинувшийся до самого горизонта.

Прошло несколько минут, но девушка не выходила из дома. Мазура насторожило и то, что изнутри не было слышно ни малейшего звука. Поднявшись по ступенькам, легионер осторожно приоткрыл незапертую дверь и на мгновение замер. Убедившись в том, что взрывных устройств здесь нет, он вошел в дом.

— Ее опять нет. Пора бы уже привыкнуть к неожиданным ситуациям, — тихо произнес Мазур.

Он начинал потихоньку привыкать к тому, что каждый раз, когда он оставляет Ольгу хоть на секунду без внимания, она куда-то пропадает. Судя по обстановке и ее вещам, все было нормально, но куда она могла пойти в незнакомом для нее месте?

Он вышел из дома и внимательно рассмотрел следы на сыпучем африканском песке. Среди множества следов, оставленных местными жителями и игравшими детьми, он все-таки нашел след, ведущий к укромному месту у берега.

Приятный влажный ветерок со стороны залива ласкал лицо девушки, сидящей на горячем песке. На ней было короткое шелковое платье и шляпка от солнца, рядом лежали дамская сумочка и полотенце. В ярких лучах солнца ее фигура напоминала почти идеальное скульптурное изваяние. Мазур остановился у пальмы и, присев в тени, любовался ее силуэтом на фоне бегущих бирюзовых волн Гвинейского залива. Не подозревая, что за ней наблюдают, Ольга, сбросив одежду, вошла в воду. Она играла с бегущими волнами, летящими ей навстречу. Вокруг нее на солнце сверкали капельки воды, создавая золотой ореол богини. Среди африканского пейзажа молодая белая девушка с фигурой, словно выточенной из слоновой кости, выглядела божественно. Тем более что сама природа располагала к таким мыслям и наблюдениям. Здесь слышалось только пение птиц, шелест листьев и приятный плеск воды. В этот момент даже Мазуру показалось, что на всей земле больше нет ни войн, ни зла, ни обмана. От созерцания подобной красоты чувство осторожности у него ненадолго отошло на второй план — что с ним бывало редко, крайне редко. Он поймал себя на мысли, что во всем этом грациозном великолепии его привлекает вовсе не обнаженная фигура девушки, а какая-то необъяснимая внутренняя энергия, исходившая от нее.

Искупавшись, она направилась туда, где лежали ее вещи. Ольга не сразу увидела Мазура. Подойдя к одежде, она, изящным жестом накинув на себя большое полотенце, хотела присесть. Но порывом ветра из ее рук вырвало шляпку. Бросившись вдогонку за ней, девушка заметила сидящего в тени французского офицера и, испугавшись, невольно вскрикнула. Мазур даже не шелохнулся. Она подняла шляпку и направилась к нему.

— Я ждала тебя позже, Мишель! Я не думала, что у тебя сейчас найдется время для меня, поэтому решила пойти искупаться сама, — смутившись и опустив глаза, сказала девушка.

Ольга присела рядом с молчаливым адъютантом.

— Мне ведь можно выходить из дому, правда? — спросила она. — Почему ты не окликнул меня? — Ее невинный тон и контрастирующий с ним ультрасексуальный вид девушки совершенно обезоружил офицера.

Легионер смотрел на капли воды, стекающие с ее светлых волос, загоревшего лица и шеи к прикрытой полотенцем груди.

«Да, сейчас она выглядит довольно мило, трогательно, чисто и непорочно, — размышлял он, — но все еще чем-то напуганной. Хотя похоже на то, что она уже понемногу отходит от стресса. Ей еще столько ужаса придется увидеть в этой малоподходящей для нее стране…»

— Прости, но ты была так увлечена купанием, а я совершенно бессовестно любовался тобой… Глядя на тебя, трудно не онеметь, — с легкой, как будто виноватой, улыбкой галантно склонил голову Мазур.

Девушка игриво присела в реверансе и звонко рассмеялась.

— Понимаешь, я опять не застал тебя дома, отправился искать и…

— Спасибо за комплимент, Мишель! — не дожидаясь продолжения, нежным голосом ответила Ольга.

— Но ведь никакого комплимента и не было…

— Как так не было? — продолжала дразнить его Ольга.

— Вот так вот и не было. Потому что все это чистая правда! — с некоторой долей смущения ответил офицер.

— Мишель, я хочу тебе рассказать что-то очень важное! — вдруг очень серьезным тоном, пристально посмотрев ему в глаза, тихо сказала она, и положила свою нежную ручку на его плечо. — Но я… боюсь.

— Не надо бояться, — покачал головой Мазур и, продолжая любоваться ее великолепными чертами лица, добавил: — Ты можешь доверять мне!

— Я знаю. Ведь после того, что ты для меня уже сделал… И вообще встретить такого человека! Я тебе не только доверяю, но и хотела бы предложить… Нет, потом скажу как-нибудь! — сбивчиво и не договаривая слов, начала свой рассказ Ольга.

Идя рядом с Мишелем, она рассказывала о своей жизни, иногда растерянно замолкая. Мазур внимательно слушал, от всего сердца сопереживая соотечественнице. Он был настолько увлечен разговором с Ольгой, что не заметил, как они подошли к дому.

— Входи, Мишель, — сказала Ольга, открывая двери. — Нам нужно поговорить об очень важных вещах. — Тут она осторожно прикрыла дверь и, зафиксировав ее изнутри примитивным засовом, продолжала: — Я решила бежать из страны. Дело в том, что мой отец замешан в незаконных поставках оружия.

Вот здесь Мишель навострил уши. Вода, солнце и отчаяние сделали свое дело — Ольга разговорилась. И некоторые его опасения и предположения, возникшие еще во время их встречи в аэропорту, начинали потихоньку обретать не только законченные формы, но и более-менее вразумительные пояснения.

— С самого детства я была под присмотром влиятельного и жестокого отца, и поэтому все это время я жила в страхе и лжи. Да-да, именно так, я не преувеличиваю! — горячо говорила девушка. — Мне даже некому было поплакаться, некому было душу излить. У меня даже подруги настоящей не было. Ты представляешь, что это за жизнь? И вот сейчас, встретив земляка, я не могу больше молчать!

Мазур внимательно слушал сбивчивые признания девушки.

— По всему выходит, что мой отец прямо или косвенно виноват в смерти десятков тысяч людей! Мне давно это все надоело. Получается, что своим молчаливым согласием я провоцировала эту бедную страну на кровавый конфликт, — трогательно говорила она, опуская пушистые ресницы. — А как бы поступил любой другой на моем месте? Я думаю, что так и должен сделать честный человек.

На улице послышался лай собак. Похоже, что голодные животные грызлись из-за какого-то съедобного куска.

— Я хочу попасть в Европу и там все рассказать, — взволнованно говорила девушка. — Чтобы больше не было крови и жертв ни в чем не повинных людей!

— Тут тебя никто не тронет, — произнес Мазур. — Можешь быть уверена, ты под защитой ООН. И меня лично. Кстати, если ты хочешь сделать официальное заявление о поставках оружия, которыми все это время занимался твой отец, можешь сделать прямо здесь! Этот вопрос можно решить на месте, и ни в какую Европу ехать не надо!

Ольга покачала головой.

— Я еще раньше связывалась с влиятельными людьми из структур ЕС. Они тоже страшно обеспокоены моим отцом, — продолжала она. — Ведь гражданская война в Нигерии провоцирует рост цен в ЕС, поэтому тут и появились миротворцы.

Легионер молча щурил глаза.

— А если бегство через международный аэропорт не сложилось, то это ничего не меняет! — повысила голос девушка. — Есть запасной вариант! Если бы ты сумел доставить меня в нейтральные воды Гвинейского залива, я бы щедро отблагодарила. Подожди минутку, я сейчас.

Она достала из сумочки карманный компьютер и отошла в сторону. По Wi-Fi связалась с кем-то и через минуту снова вернулась к Мазуру:

— Завтра в такое же время меня будет ждать катер. Тридцать одна морская миля от берега, ориентир — заброшенная морская буровая.

Она назвала широту, долготу и градус.

— Доставишь? Если ты это сделаешь, то не пожалеешь, честное слово! — В этот момент у нее было довольно странное лицо.

Адъютант даже не понял этого выражения. Хотя этот факт сейчас волновал его меньше всего.

— В прошлой жизни я был капитаном специального отряда морпехов! — задумчиво ответил он, давая таким образом понять, что морское дело ему не чуждо.

— Ну так что ты решил? — выжидательно, во все глаза смотрела на него девушка.

— Значит, завтра? Хорошо. — Мазур взглянул на часы. — Извини, спешу — служба.

— Я надеюсь на тебя, Мишель! — помахала рукой девушка.

Вернувшись на место, Мазур вышел на связь со своим командованием. Именно этим важным разговором и объяснялась его спешка в конце разговора с Ольгой.

Глава 13

Небольшой поселок, в котором жили нефтяники, находился в районе заболоченной дельты реки Нигера. Жители поселка работали на нефтяных вышках в десяти милях от берега залива Бенина. Надо сказать, условия жизни в этой местности были совсем непростыми. В поясе прибрежных болот, где их ширина местами достигала ста километров, местные жители с малого возраста учились выживать среди диких животных. В этих лесах и болотах они часто встречались с гигантскими крокодилами, взбесившимися человекообразными обезьянами и голодными леопардами. Кроме того, здесь водится большое количество ядовитых змей, укус которых смертелен даже для крупных животных и, конечно же, для человека. В этих диких местах, в небольшом селении нефтяников и находилась ставка предводителя мятежников — Онигминде.

Сам Джулиус Онигминде представлял собой тип относительно молодого, типичного отморозка. Этакий очередной радетель «за народное счастье». Наглый, самоуверенный, некультурный и малообразованный тип. Если бы ему удалось дорваться до власти, то можно было не сомневаться — он разграбил бы в Нигерии все, что только можно. Впрочем, никто в этом и не сомневался. Но главное, он жаждал наложить лапу на всю нефть страны, которой, по международным меркам, здесь имелось немало. Если говорить точнее, то в Нигерии находится пятая часть мировых нефтяных запасов.

Джулиус всегда заботился о себе. Прежде всего Онигминде думал о своей безопасности. Его телохранителями были чернокожие пацаны лет по десять-двенадцать со стеклянными глазами, вооруженные до зубов.

В странах, где происходили перманентные гражданские войны, командиры бандитских группировок нередко похищали в деревнях подростков. Они подсаживали их на наркотики и обучали профессионально владеть оружием. Очень, надо сказать, удобно — подростки-наркоманы не знают ни жалости, ни сострадания. За дозу наркоты они способны убить даже собственных родителей. Одним словом, настоящие зомби. К тому же правительственные войска очень неохотно воевали с таким контингентом. Дело не только в благородстве, но и в том, что потенциальный враг мог быть похищенным сыном или племянником.

В разгар дня недалеко от поселка, у водоема, африканские пацаны, будучи под кайфом, занимались привычным делом — денежными ставками на боях бегемотов. Туда же на слоне подъехал и сам Онигминде. Ему подставили лестницу и на переносном троне отнесли в бамбуковую хижину. Приближаться к стаду бегемотов небезопасно — животные могут и напасть, так что за битвой титанов наблюдали на расстоянии. Со стороны водоема зрители с оружием в руках, на лодках, также держались подальше от бегемотов. У этих животных мощные челюсти, и в случае чего они раздробят борта лодки, как яичную скорлупу.

Драки бегемотов — это страшное и завораживающее зрелище одновременно. Между взрослыми самцами часто завязываются драки за территорию, поэтому африканские подростки не пропускают возможности обобрать друг друга на ставках за победителя. Иногда драки животных длятся до двух часов и нередко заканчиваются смертью одного из бойцов. А если случалась ничья, то пацаны решали, кому из них жить. Остальные бегемоты большим стадом неподвижно мокли в водоеме, высунув из воды только глаза и ноздри. Конечно же, каждый такой бой предвещал и сытный ужин для повстанцев. Африканцы с удовольствием используют мясо бегемотов в пищу. По вкусу оно напоминает телятину. Его можно солить, коптить и вялить, чем в Африке и занимаются. Ну а для ребят Онигминде это — просто большой шашлык.

Только что сюда прибыл Сытин. Его вид после бессонной ночи оставлял желать лучшего. Войдя в бамбуковую хижину, он присел рядом с Онигминде. Сытин молчал, глядя, как животные клыками наносили друг другу глубокие, обильно кровоточащие раны.

Онигминде явно демонстрировал свое недовольство гостем и, не дожидаясь, пока тот с ним заговорит, наехал на него:

— Где самолеты с оружием, которые ты обещал? Я все сделал, что от меня требовалось, а ты? Где, спрашивается, желтые патроны, черные снаряды и так далее?

Сытин с невозмутимостью гангстера ответил:

— Аэропорт охраняли твои люди, а то, что ооновцы сумели их в считаные минуты локализировать, — это твои личные проблемы.

— Если бы у меня теперь было оружие, много оружия и много боеприпасов! Я бы взял Лагос за сутки! — ярился Онигминде. — У меня десятки тысяч приверженцев, но вооружить их нечем! Понимаешь?

— А мне какое дело? — говорил Сытин все так же спокойно, не смотря в сторону собеседника.

— Ты недоволен оплатой? — Онигминде наезжал нагло и при этом хватался рукой за рубашку невозмутимого собеседника — Ты знаешь цену этому алмазу! Ты ведь сам хотел его вместо денег!

Дело в том, что деньги на банковском счете всегда можно блокировать, к тому же «грязные» деньги надо отмывать, то есть легализировать. В отличие от алмаза, который пока не зафиксирован ни в каких международных каталогах. Поэтому Сытин и предпочел дар природы.

Сытин, глядя в глаза недовольному Онигминде, ответил:

— Знаю! Но я знаю цену и другим вещам! И потому я здесь! Хочу вернуть алмаз тебе обратно, взамен на мою дочь!

Онигминде, выпучив глаза, не верил своим ушам: Сытин приехал, чтобы заключить сделку. Он назначил новую цену: вместо алмаза за оружие — найти его дочь. Такое заявление немного успокоило главаря повстанцев, он протянул руку и сказал:

— Ты привез алмаз обратно? Давай его сюда, и мои люди найдут твою дочь!

Сытин ехидно усмехнулся и, опустив руки, спокойно объяснил:

— Дело в том, что алмаз по досадному недоразумению попал к ней. Дочь неизвестно где, не исключено и то, что ее похитили! Теперь возможны самые неприятные ситуации. Нужно вначале найти мою дочь, и тогда алмаз твой!

По виду Сытина Онигминде понимал, что тот не врал — не первый год с ним работал. Еще не веря своим ушам, он все же переспросил:

— То есть, если мои люди найдут твою дочь, я получу алмаз обратно?

— Именно так. Получишь камень, и все договоренности об оружии при этом тоже остаются в силе! — подтвердил Сытин.

Раздался выстрел. Испуганное стадо животных нырнуло в воду. Пацаны добили истекающего кровью побежденного бегемота и бурно обсуждали: кто кому сколько должен.

— Смотри сколько! Гора чистого мяса! — уже довольным голосом сказал Онигминде собеседнику, показывая пальцем на убитого бегемота.

Он махнул рукой одному из подростков. Тот все сразу понял. Молокосос отрезал кусок сырого мяса и принес своему покровителю. Онигминде с улыбкой на лице принялся жевать окровавленный кусок мяса, вытирая выпачканную руку о форму пацана. Предложив своему гостю попробовать на вкус сырой бегемотинки, Онигминде заметил:

— Оставайся с нами на пикник, дружище! Как говорят у вас по-русски — повеселимся от души!

Сытин проигнорировал предложение Онигминде, глядя на подъезжающую машину.

К бамбуковой хижине подкатил открытого типа грузовой джип. За рулем сидел африканский пацанчик лет четырнадцати. Двое таких же вооруженных подростков вышли из машины и вывели офицера полиции. Это был тот самый офицер с повязкой на голове, у которого Мазур в аэропорту конфисковал мобильный телефон.

— Перебежчика привезли! — комментировал пацанчик, сплевывая сквозь щербатые зубы.

Офицер-дезертир быстро рассказал подробности захвата аэропорта французами. Пояснил и причину своего бегства:

— Я давно не верил в победу властей, а тут и подходящий случай! Я хотел сообщить вам о девушке, сэр!

— Где она?! — возбужденно спросил Сытин.

Офицер рассказал о французском адъютанте из Легиона:

— Этот адъютант увел ее силой! Я нашел вашу дочь и хотел выйти на ваших людей! А он отобрал ее у меня и еще мой мобильный телефон! И около тысячи долларов, сэр! Вы можете найти его по моему мобильнику! Я только вот немного позабыл номер! — беззастенчиво врал он, набивая себе цену. — Могу я рассчитывать на вознаграждение, сэр? Я обязательно вспомню!

Один из пацанов с размаху тяжелым ботинком заехал перебежчику между ног. Тот упал, скуля от боли, а малолетка сунул ему в ухо дуло автомата. После такого вознаграждения перебежчик вспомнил все. Не прошло и минуты, как Сытин набирал номер на мобильнике.

— Где моя дочь? — по-русски тихим голосом спросил он, хоть его и трясло от возбуждения.

— Я вас слушаю! Кто со мной говорит? — невозмутимо отвечал некто по-французски, но с акцентом, выдававшим в нем русского.

— Если с ее головы упадет хоть один волосок, я тебя, сука, урою! Понял? — проорал Борис. — Немедленно вези ее ко мне!

— Вы ошиблись номером, я вас не понимаю, — продолжал говорить легионер и, не дожидаясь дальнейших слов собеседника, отключил телефон.

Сытин всегда славился практически неограниченными возможностями. Обезумевший от злости, он пообещал немедленно доставить на вертолетах новую партию автоматов и боеприпасов, если они прямо сейчас займутся поисками дочери. Алчный африканец уже не сомневался, что таким образом партия вооружения достанется ему задаром.

— Где, ты сказал, дислоцируются французы из Иностранного легиона? — поинтересовался чернокожий громила у перебежчика и, не дожидаясь ответа, выстрелил из пистолета ему в ногу.

— А-а! Где-то на берегу залива, около Лагоса! — кричал, обмочив штаны от страха и боли, невезучий офицер.

— Все очень просто! Завтра же она будет у тебя, дружище! — белозубо улыбался Онигминде Сытину.

Перебежчик катался по земле, истекая кровью.

— Убрать эту падаль! — приказал Онигминде своим подчиненным.

Подняв перебежчика, пацаны понесли его в сторону от лагеря. Вскоре оттуда донеслись выстрелы.

Сытин позвонил Краевскому и сообщил ему номер, после чего немного смягчился, услышав, что тот активно занимается поисками его дочери.

Глава 14

На улицах Лагоса наблюдалась обычная для гражданской войны картина. Развороченные улицы, сожженные машины, выбитые окна и витрины, покосившиеся фонарные столбы, догорающие мусорки… Если бы среднестатистический европеец увидел все это, то непременно сказал бы всезнающим тоном: «обычный погром». Всего лишь один штрих превращал уличный развал в свидетельство необъяснимой жестокости и не поддающейся рациональному анализу бесчеловечности. Прямо на мостовых, среди грязи, мусора и покореженных железных каркасов, валялись трупы людей. У многих тел недоставало какой-либо конечности, руки, ноги и головы были разбросаны по всей улице, будто фрукты из случайно упавшей с торгового лотка корзины. Запах паленого мяса и гниющей плоти довершал чудовищную атмосферу кровавой бойни.

Впрочем, как уже было сказано, для Лагоса такая картина не была чем-то необычным. После подобных уличных стычек еще долго люди будут опасаться появляться здесь. Чаще здесь руководствуются древними племенными позывами, примитивной жаждой мести и крови. А жаркий влажный климат довершает дело. Поэтому в Лагосе и других крупных нигерийских городах мор и эпидемии стали не менее закономерными, чем, например, регулярные засухи и песчаные бури в Сахаре.

Понятно, что в такой ситуации народ мог доверять своим властям весьма относительно. Власти и сами чувствовали себя настолько неуверенно, что постоянно боялись, как бы чего похуже не вышло. Хотя понимали, что хуже уже некуда. Ни иностранная поддержка, ни дислокация миротворцев ООН не вселяли в них никакой уверенности. Но ведь проявить неуверенность перед толпой — значит подписать себе смертный приговор. И замминистра, занявший свой пост в результате точно такого же государственного переворота, не мог этого не понимать.

Краевский, находившийся в кабинете для встреч, внимательно слушая Сытина, записывал в телефонную книжку номер какого-то мобильного телефона. Выключив телефон, он извинился перед чернокожим собеседником, сидевшим напротив, за нетактично прерванную «столь неуместным звонком» беседу. Краевский не сказал тому, с кем шел разговор, потому как до полного раскрытия ему надо было еще кое-что выведать у замминистра. А без туза в руке такие вещи не делаются:

— Простите меня, что я прервал ваш интересный рассказ. Это звонил один очень важный человек по поводу поставок. Не обращайте внимания.

Краевский находился в Министерстве внутренних дел и разговаривал с заместителем министра. Африканец рассказывал гостю о своем увлечении и, не вставая из-за стола, указывал пальцем на растения. Кабинет зама больше напоминал оранжерею в ботаническом саду, чем управление такого серьезного ведомства. Стол чиновника стоял среди множества декоративных растений и цветов. Особый шик всей обстановке добавляли искусно декорированные барочной лепниной высокие порталы, которые создавали ощущение бесконечной протяженности помещения и монументальности его конструкции. Не скупился Роберто Саганипожу и на пышные украшения своего обиталища — покрытые золотой краской из этого драгоценного металла спинки стульев, чернильницы, обивки мебели и стола, бюст президента и даже его собственные очки в золотой оправе создавали впечатление поистине обывательского отношения к подобной роскоши. В общем, почти никаких признаков гражданской войны. Только военный бинокль, лежащий на подоконнике, напоминал об обстановке в стране. Замминистра хорошо встретил своего белого гостя. На столе, за которым он сидел, стояла бутылка хорошего виски, коробка конфет и приличная закуска.

— Только что поступила информация о том, что его дочь видели в аэропорту, и только под утро она исчезла в неизвестном направлении! — поднявшись с кресла и подходя к окну, продолжал Краевский.

— Что вы говорите? — наклонил голову чиновник. — Это было ночью?

— Да! Один из ваших полицейских видел, как адъютант французского легиона увел ее с собой! — Он раздраженно посмотрел на замминистра и с претензией высказал: — Плохо работаем, господин начальник! Она была в наших руках! Почему не оцепили здание аэропорта и не проследили за ней?

— Мне доложили, что после звонка подчиненного, который видел девушку в зале ожидания аэропорта, туда направились еще двое офицеров! Дело в том, что там находились миротворцы! — оправдывался Роберто, пытаясь представить ситуацию в выгодном свете. — Офицеры прибыли на место, но не обнаружили там ни девушку, ни подчиненного! Тем более что его мобильный телефон был отключен!

— Так вот, его мобильный телефон уже находился у того самого адъютанта, а ваш подчиненный сделал ноги! Он переметнулся к повстанцам! — сказал Краевский и указал рукой на происходящее за окном: — Повстанцы у вас под носом громят дома и улицы, а вы так халатно отнеслись к просьбе господина Сытина. Нужно как-то исправлять свои ошибки!

Здание МВД находилось в центре Лагоса. Напротив, из окна замминистра, можно было увидеть оставленный повстанцами после ночного нападения погром. Краевский взял бинокль, лежавший на подоконнике, и, любуясь произошедшим, комментировал:

— Сожженные машины, чернеющие провалы дверей и окон в брошенных домах! Даже обугленные трупы, некоторые из них без рук и голов! Мусор, грязь! Отвратительно! По всему видно, что местные власти чувствуют себя не очень-то уверенно!

В этот момент раздался одиночный выстрел. Затем еще и несколько автоматных очередей. Предусмотрительно отойдя от окна, блондин произнес:

— А мог ведь стрелять и снайпер! Представьте, если бы вы сейчас стояли здесь вместо меня! — положив бинокль на место, загадочно сказал Краевский и, пробравшись обратно между растений, уселся в кресло.

— Похоже, что мятежники недостатка в боеприпасах не испытывают, — сказал он, хитро поглядывая на чиновника. — Не так ли, господин Саганипожу?

— Нам бы тоже не помешало ваше оружие и побольше боеприпасов! Мы бы за день освободили Лагос от этой швали! — сказал, вдохновляясь, замминистра и добавил: — Ну, подлец! Если бы я знал, что эта сволочь станет перебежчиком…

— Так вот, у нас есть зацепка! Мы узнали номер мобильного телефона, который находился у адъютанта французского легиона! Таким образом, мы могли бы вычислить, где он находится сейчас! А это означало бы, что и дочь в наших руках! — с запалом говорил блондин.

Замминистра слушал собеседника, сочувственно кивая и цокая языком. Его, честно говоря, мало волновал легионер, и сочувственное негодование он выразил лишь из солидарности к Краевскому, чтобы хоть как-то оттенить свое крайнее безразличие к подобным вещам. Его беспокоило только одно — поставки оружия. Именно по этому поводу, думал Роберто, Сытин и послал своего человека. Однако Борис был сейчас взволнован вовсе не этим вопросом — его волновали местоположение и дальнейший план действий Мазура. Но этого и замминистра тоже не упускал. Найдется Мазур — Сытин станет сговорчивее… ведь не станет же он, в самом деле, вот так вот запросто выдавать Сытину офицера Французского Легиона? Правильно, за просто так не станет. А вот за хорошую партию известно чего можно было бы и сговориться. Поэтому Саганипожу основное внимание сконцентрировал не на предложениях Краевского, а на той информации, которую он в запале делового монолога мог запросто выложить, сам того не заметя.

— Да послушайте, надо что-то делать! — говорил Краевский.

Замминистра перестал цокать и, улыбаясь, сказал:

— Мы выполнили бы все, чего захотел бы господин Сытин… Но не могли бы вы переговорить с ним, чтобы он ускорил поставки нового транша оружия?

Краевский посмотрел на зама и пообещал:

— Само собой разумеется! Вам нечего даже сомневаться в этом!

— Пройдемте за мной! — Замминистра поднялся с кресла и повел гостя в аппаратную.

В аппаратной офицер у монитора что-то регулировал. Увидев замминистра, он быстро вскочил. Выслушав указание зама, офицер усадил его и гостя на стулья и принялся подкручивать колесико настройки. На экране появилась масштабированная карта портовой части Лагоса. Мерцающая точка обозначала искомый мобильный телефон.

— Вот он и попался! — сказал довольный Роберто. — Поразительно, что такой опытный боец попался на такой мелочи.

Неожиданно эта самая точка стала быстро смещаться куда-то в сторону, к прибрежному шоссе. Было понятно, что адъютант Мазур собирается покинуть зону. Причем наверняка не в одиночку.

— Сейчас вызовем правительственный спецназ и доставим нашу белую девочку к отцу! Только вы поговорите с господином Сытиным о транше, нам бы оружие поскорей. — Замминистра был в нетерпении. Если он самолично доставит легионера к Сытину, в чем он теперь не сомневался, якобы «задержанная» партия будет разгружена в порту Лагоса в считаные часы после операции. Он понимал, что задержка товара — всего лишь предусмотрительный ход Сытина, который нуждался в гарантии того, что после получения партии вооружения замминистра не переключится на внутренние дела, а его дочь и офицер останутся без внимания.

— Но ведь это зона ответственности ООН! — сказал, напоминая заместителю министра, Краевский. Он почти физически ощущал его рвение, но все-таки осторожность взяла верх. Эта операция по всем параметрам могла претендовать на звание «секретной», и огласка подобных вещей среди миротворческих войск могла вызвать совершенно ненужные слухи и возню в высших эшелонах иностранных представительств.

— С белыми офицерами тоже можно договориться. Они ведь прибыли сюда помогать. Помогать нам! — хмыкнул Саганипожу.

— Ну что ж, я думаю, господин Сытин вами будет доволен, — сказал Краевский и добавил: — Информируйте меня о каждом вашем шаге!

Глава 15

Черный бронированный автомобиль неспеша подкатил к воротам роскошной виллы. В Нигерии те люди, состояние которых насчитывало солидную сумму, предпочитали иметь такие защищенные транспортные средства. А учитывая довольно небезопасную внутриполитическую обстановку, для богатых людей подобные меры предосторожности являлись жизненно необходимыми.

Сытин подъехал к своему особняку и, как всегда, угодив в обзор камеры наблюдения у бронированных ворот, мигнул фарами автомобиля. Но ворота почему-то не спешили открываться. Хозяин был удивлен, раздражаясь все больше.

— Ну что они там, уснули, что ли? — нервничал он и несколько раз просигналил длинными гудками. Не понимая, в чем дело, Борис вышел из машины и, подойдя к камере наблюдения, громко прокричал: — Я вас всех уволю на хрен, уроды! Перекачанные туши с мозгами куропатки! За что я вам деньги плачу, мешки вы с дерьмом?! Спите? Открывайте ворота, вашу мать!

Какой-либо реакции вновь не последовало. Сытин стоял в полном недоумении. От злости, что его не просто заставили ждать, а нагло проигнорировали, проявив, таким образом, полное неуважение к его персоне, он, размахивая мобильным телефоном в руке, начинал уже основательно выходить из себя:

— Если вы, уроды долбаные, сию секунду не откроете ворота, то через пять минут я взорву этот особняк со всеми вашими потрохами! Вам ясно, сволочи?!

Окончательно озверев, он твердо пообещал себе привести угрозу в исполнение. Сев в машину, он хотел объехать вокруг особняка, чтобы войти через черный вход и разбудить всех этих туполобых дятлов, но в этот самый момент ворота стали медленно открываться. Вне себя от злости и негодования Сытин пулей влетел на территорию.

— Ну, держитесь, сволочи! — прошипел хозяин особняка, выбравшись наконец из машины, и посмотрел по сторонам, страстно желая увидеть хоть одного из этих отморозков. Но у ворот никого не было. Он возвращался от Онигминде, и после разговора ему было не до шуток, а тут еще и прислуга вышла из-под контроля.

— Покажись мне только кто-нибудь на глаза, пристрелю как собаку! — остановив машину напротив ворот гаража, сказал Сытин.

Однако вокруг не было ни души. Охранники и прислуга как сквозь землю провалились, видимо, где-то прятались или вообще сбежали.

Он снова посигналил и вышел из машины, громко хлопнув дверцей.

Здесь Борис внимательно осмотрелся и опешил от увиденного. Повсюду на стенах зияли выщербленные следы от автоматных очередей, стекла в окнах были разбиты. На территории виллы лежали пристреленные сторожевые собаки.

— Ни хрена себе! — произнес он и, пригнувшись, полез в авто. Достав из бардачка автомобиля пистолет и прислушиваясь к малейшим звукам, он направился в обход особняка.

— Да что ж тут, наконец, происходило? Кто это мог сделать? — задавал себе вопросы хозяин.

Зайдя за тыльную сторону здания, в небольшом саду, он обратил внимание на разбросанные инструменты садовника. Да, и здесь все красноречиво говорило о нападении.

Хозяин тихо вошел в дом и настороженно спросил:

— Есть здесь кто-нибудь? Эй!

Никто не отзывался.

— Но кто-то же открыл ворота, черт возьми! — проговорил он и направился к служебному помещению, туда, где находились мониторы камер наблюдения.

Идя по коридору, хозяин услышал, как негромко хлопнула дверь.

— Я знаю, что здесь кто-то есть! — громко сказал он. — Выходи с поднятыми руками и без глупостей! Одно лишнее движение и ты — труп!

Слова подкрепились передергиванием затвора пистолета.

Неподалеку донесся какой-то звук. Сытин услышал шорох, а затем чьи-то медленные шаги, слышавшиеся слева. Он осмотрелся, опасаясь подвоха. Сделав несколько шагов, хозяин виллы направил пистолет на появившегося из-за угла старика.

— Не стреляйте, сэр! Это я, ваш слуга!

Узнав его, хозяин тихо спросил:

— Ты здесь один?

— Да! Все остальные сбежали! — дрожащим голосом ответил пожилой африканец с поднятыми руками.

— Опусти руки, — поджав губы, произнес хозяин.

Это был старик мажордом. Услышав автомобильный сигнал, он из своего укрытия направился в дом, к мониторам камер наблюдения. Поскольку ходил он медленно, владельцу пришлось понервничать. Старый африканец, убедившись в том, что приехал хозяин, нажал на кнопку открытия ворот. После чего, закрыв ворота, отправился в подсобку.

В доме было все перевернуто вверх дном.

— Похоже на то, что здесь что-то искали! — уже не так удивляясь обстановке в доме, сказал Сытин и направился к лестнице, чтобы подняться в свою комнату.

Пожилой африканец следовал за ним.

— Ну, рассказывай, — поднимаясь по лестнице, обернулся Сытин на жалкого, сгорбившегося старика.

— Когда начали стрелять, я в тот момент выносил мусор! — испуганно глядя на хозяина, сказал старик.

— Мне это очень интересно! — с раздражительной издевкой передразнил его Сытин. — Ты еще расскажи, какой именно мусор ты выбрасывал. Конкретно, по делу!

— Я спрятался в мусорном контейнере и все видел и слышал! — сбиваясь, рассказывал африканец.

Они вошли в комнату. Сытин осмотрел помещение и сказал:

— Сядь в кресло и продолжай!

— Спасибо, сэр, я постою!

— Ну, так что же произошло?

— Да-да, сейчас… Даже трудно собраться с мыслями. Сначала к вилле подъехали несколько машин, и кто-то им открыл ворота! Может быть, охранник подумал, что это вы приехали с эскортом или с гостями, сэр? — Старик посмотрел на реакцию хозяина и дрожащим голосом продолжал говорить: — Они въехали на территорию, а их вооруженные люди давай палить почем зря. Наши охранники с собаками не успели даже сообразить, что происходит, и…

— Я же говорил, что у них куриные мозги! — злобно прокомментировал хозяин и добавил: — Им повезло, что сбежали — хоть остались в живых!

— Обезоружив нашу охрану, они ворвались в дом и все здесь перевернули. Может, эти люди что-то искали, сэр? — Пожилой африканец старался ничего не забыть и поэтому рассказывал медленно и не по порядку.

— Это-то я и пытаюсь у тебя узнать, — уже спокойнее сказал Борис. — И что же произошло дальше?

— Я больше ничего не помню, сэр. Только собаки захлебывались от лая… А еще они забрали с собой садовника.

Старик умолк. Похоже, он действительно больше ничего не знал.

— С чего бы это вдруг он им понадобился? — спросил владелец имения, закуривая сигару.

— Не знаю, сэр, но эти люди только собак застрелили! Может, потому, что от них было уж очень много шума… да и покусать могли? — высказывал свое мнение старый африканец. — Обезоружив охрану, эти люди даже не преследовали их, бегите, мол, пока живы! А с садовником они обращались вполне вежливо!

— Не удивительно, мне он давно не нравился! — процедил сквозь зубы хозяин. — И куда они его повезли?

— Не знаю, сэр, они этого не сказали. Но боюсь, сэр, что спустя несколько месяцев его засушенную голову будут продавать на центральном рынке! Голова мулата стоит куда дороже моей!

Сытин уже хотел было звонить Онигминде, но что-то его сдерживало. Человек он был умный и подозрительный, поэтому обращал внимание на все подробности и детали.

«Похитителям особо не было что здесь брать, больших ценностей на вилле не оставалось. Такое ощущение, что это вообще просто имитация погрома, — размышлял он. — Тогда получается, что и похищение мулата тоже имитация? А может, кто-то не знал об исчезновении алмаза, но знал о его существовании?»

От всех этих вопросов у Бориса пухла голова. Давала о себе знать и бессонная ночь в компании изрядного количества алкоголя.

«Тогда кто же это был? И зачем им понадобился этот мулат? Может, он что-то знал?»

Владелец имения уже не хотел ставить в известность о происшедшем ни Онигминде, ни Саганипожу. Он всегда держал дистанцию, особенно когда кого-либо в чем-либо подозревал. И в подобной ситуации, когда вообще ничего не ясно, правильнее всего было пока скрыть факт нападения. Те, кому надо, и так знают. А другим распространяться нечего. Кроме реальных нападавших в стране была куча врагов Сытина, и каждый из них мог блефом его шантажировать.

Борис докурил сигару и, вспомнив о дочери, позвонил Краевскому:

— Что у тебя происходит? Сработала версия с номером телефона?

— Да, сработала! Полиция их вычислила по мобильнику! — оптимистично сообщил Краевский. — Туда направлен спецназ. Скоро возьмут!

После такого известия Сытин немного повеселел. Он открыл еще одну бутылку виски «Jack Daniels», налил в граненый стакан двести граммов и залпом выдул все содержимое. Эта новость пришлась как раз кстати. Хорошей она была по двум причинам: во-первых, снимались подозрения с замминистра. Окажись Роберто предателем, Сытину пришлось бы мало того, что искать другого клиента, так еще и уезжать из Нигерии, — а опальный торговец оружием, мягко говоря, не самая привлекательная кандидатура в глазах миграционной службы. Во-вторых, это значило, что и дочь, и алмаз возвращаются назад. А значит, даже если и станет известно о нападении на виллу, возможность подставных грабителей исключается. Однако все равно во всей этой истории оставалось одно черное пятно — садовник Жак. Кому и зачем мог понадобиться скромный работник сада? Если они хотели что-то узнать — не проще ли было прямо на вилле, под угрозой оружия, заставить его расколоться? Тем более, какие ценные сведения мог предоставить им простой садовник?

Сытин покусал губы. В любом случае, на этом этапе необъявленной войны с неизвестным противником он оказывался пусть в кратковременном, но выигрыше. Сейчас стоило развить достигнутый успех и подключить к этому делу замминистра — партия оружия, задержанная Сытиным из-за пропажи дочери, прибудет в доки уже к концу этого дня. Быть может, и поимка легионера принесет какой-нибудь неожиданный сюрприз. Мазур, несомненно, имел информаторов, и он мог знать о происшествии на вилле гораздо больше, чем сообщил Сытину старик мажордом.

Глава 16

Нефтяные вышки были довольно грязными, вообще неопрятность чувствовалась во всем, что лежало, стояло, ходило и бегало в этом огромном порту. Огромные нефтеналивные блоки стояли почти вплотную к воде. Большие замызганные грузовики тарахтели туда-сюда, доставляя сырье на местные нефтеочистительные сооружения. Оттуда топливо переправлялось дальше, на экспортные базы, а далее его поставляли уже непосредственно в страны-заказчики.

В порту, где располагалось место дислокации взвода Легиона, которым командовал Мишель Мазур, все было спокойно. Неподалеку отсюда находилась ферма, в которой африканцы выращивали свиней и прочий домашний скот. Мишель посетил свиноферму — там у него были кое-какие дела. Там же ему пришла в голову одна шальная мыслишка. Спустя короткое время легионер уже стоял на дороге и провожал довольным взглядом ржавый грузовик с высокими деревянными бортами, из которого доносились жуткие миазмы тропического свинарника. Он загадочно улыбался, глядя на автомобиль:

— Я думаю, что такого мои ребята не ожидали. Ну что ж, хоть какая-то отдушина в этом гнилом местечке. — Мазур запланировал небольшое мероприятие для поднятия духа солдат, основным символом которого должен был стать свиной окорок.

После осмотра фермы он намеревался отплыть в воды Гвинейского залива к заброшенной буровой, как и договаривался с соотечественницей. Легионер иногда мог себе позволить относительную свободу действий лишь потому, что являлся командиром подразделения. Более высокого начальства в обозримых пределах над ним не было. Тщательно все обдумав, он подготовился к поездке. Ему нужно было только переговорить со своим заместителем.

Мазур возвращался к блокпосту, который они за время пребывания в порту соорудили на совесть. Основу его составляла небольшая наблюдательная вышка и несколько бараков. Подойдя к своему взводу, он дал команду на сбор. Состав взвода был на редкость интернациональным. В нем не числилось даже трех представителей одной национальности. Здесь были поляки, чехи, ирландцы, баски, галисийцы, уэльсцы, русские, украинцы, немцы, французы, камерунцы… Естественно, языком общения у них оставался французский. Мишель отдал распоряжения своим подчиненным и подозвал к себе заместителя комвзвода. Это был тот самый «мнимый больной» во время захвата аэропорта.

— Послушай, Колян, нам нужно кое-что обсудить! — сказал по-русски Мазур, отведя зама в сторону.

Они отошли на небольшое расстояние от блокпоста и присели на борт небольшой рыбацкой лодки.

— Так шо це за дило? — поинтересовался уроженец Днепропетровска Микола Онищенко.

— Понимаешь, нужно мне отлучиться на некоторое время! — говорил Мазур.

— Понимаю! Ты хочешь отправиться на романтическое свидание с той самой соотечественницей из Питера! — покивал головой собеседник. — Вот тильки заместо квитов автомат, и все такое прочее! Прямо як на задании? — Тут Колян не выдержал и захохотал, одобряя всплеск собственного остроумия.

— Ты же знаешь, по пустякам я бы не стал даже предупреждать! Но это дело чести и достоинства каждого из нас! — вполне серьезно продолжал объясняться Мазур. — Я должен на тебя оставить взвод и выйти в море на несколько часов!

— Ты благородный чоловик, Мазур, и все это знают. А твое благородство по отношению к соотечественнице — еще раз тильки подтвержает, що ты настоящий легионер! — сказал Колян и с завистью добавил: — Эх, мне б так везло, як тэбэ, на такие приключения!

— В общем, ты понял, — улыбнулся в ответ Мазур. — Но давай договоримся: ты про это ничего не знаешь. И никто не должен знать! Если будут искать, скажи — поехал на рынок, за продуктами там, питьевой водой! Про лодку ничего не говори. Ну, Микола, ты же умный хлопец, придумаешь чего-нибудь! Договорились? — сказал Мазур и, пожав ему руку, направился к берегу.

— Договорились! — ответил Колян уже самому себе и, проводив его взглядом, отправился назад к взводу.

«Офицерская солидарность», — подумал он про себя.

На плече у Мазура висел автомат, но так как могло произойти все, что угодно, то, кроме автомата, у него имелось еще кое-что полезное. Он понимал, что путешествие может быть весьма непредсказуемым. О подготовке ко всему свидетельствовал и подсумок.

Мишель шел по песчаному берегу залива. Время у него еще было. Он вполне успевал дойти до рыбацкого домика и забрать оттуда Ольгу, чтобы помочь поднести ей вещи, но несколько минут ему хотелось побыть одному. Он подошел к назначенному месту встречи, отошел в сторону и прилег.

В душе офицера творилось что-то неладное. Он и сам не совсем понимал, в чем дело. То ли из-за того, что он оставил свой взвод, и какие-то неприятные предчувствия смутно беспокоили его, то ли он сомневался, что сможет помочь Ольге в трудную минуту, так как не знал правды. Мазур лежал на теплом песке и смотрел в небо.

Ольга в это время собирала вещи. Связавшись по карманному компьютеру с тем же человеком, что и вчера, она уточнила договоренность:

— Только без опозданий! Любые изменения возможны только в крайнем случае по причине возникновения непредвиденной ситуации и должны быть предварительно согласованы со мной. Ясно?

Выйдя из дома, она присела на бордюр дорожки и еще раз проверила, все ли на месте. Посмотрев по сторонам, Ольга увидела неподалеку одного из местных мальчуганов, часто крутившегося здесь. Тот, открыв рот, пристально смотрел на нее.

— Эй, пацан! — позвала она его. — Не хочешь заработать? Мне нужно поднести сумку. Чего смотришь?

К ее удивлению, мальчишка не высказал никакого желания заработать мелочь на карманные расходы. Быстро отвернувшись, он скрылся. Ольга с трудом подняла нелегкую ношу и направилась к пирсу, где ее должен был ждать легионер. Через минуту позади послышались торопливые, шаркающие шаги. Она оглянулась. Ее нагнала хозяйка дома с тем же самым убежавшим мальчуганом.

— Постой, милочка. Что же это — убежать вздумала? Платить никто не хочет, а придется! Думала, мы не узнаем? Сбежать хотела? Ха-ха! Нет уж, плати деньги, а то пристрелю! — махая ружьем в руках, запыхавшись, кричала толстая пожилая африканка.

Чернокожая женщина с ружьем кивнула этому чертенку, и тот быстро подошел к белой девушке. Беззубый мальчишка, может быть, сын пожилой африканки, а может, даже и внук, схватил большую сумку Ольги и попытался вырвать ее из рук. Девушка не растерялась и, ударив дерзкого малолетку ногой под зад, подошла к старухе:

— Вы врете! С вами должен был расплатиться наперед мой человек, в военной форме французского офицера, который договаривался о моем проживании в течение нескольких дней в вашем вонючем доме. Не так ли? И я уверена, что он вам дал значительно больше, чем вы попросили?

Негритянка невозмутимо посмотрела ей прямо в глаза и обвиняющим тоном заскрипела:

— Да! Ну и что с того? Нам нужна лодка и вообще на все необходимое нам просто не хватает денег! А вы из богатых, сразу видно! Так что платите, а иначе здесь вам никто не поможет! — передергивая затвор и высунув язык от напряжения, сказала хозяйка. Внимательно осмотрев Ольгу, она угрожающе добавила в том же духе: — Жизнь или деньги, белая подстилка!

После этой фразы и наглого вида толстой карги Ольга поняла, что это все может плохо кончиться либо для нее, либо для африканки. В душе закипала злость. Будь у нее больше времени, она бы показала тетке с ружьем, что такое вежливость! Но она не могла позволить себе сорвать свой план о бегстве из-за какой-то жадной идиотки. Смотря ей в глаза, девушка достала из дамской сумочки пачку новеньких стодолларовых купюр и, наигранно улыбнувшись, протянула вымогательнице:

— Возьмите!

Даже поразительно наглая негритянка была удивлена такой суммой, но виду не подала. Мальчуган вырвал деньги и спрятался за своей кормилицей, после чего они мирно разошлись.

Толстуха, возвращаясь к дому, несколько раз оглядывалась назад, глядя, как удаляется бывшая постоялица.

Мазур услышал, как вдалеке, со стороны рыбацкого селения, откуда и должна появиться Ольга, прогремели два выстрела. Это насторожило его. Он приподнялся и, посмотрев по сторонам, увидел только разгуливающего африканца в замызганной и изодранной униформе, свидетельствовавшей о том, что он когда-то явно был служащим порта. Да и тот виднелся не в том направлении, откуда донеслись тревожные звуки.

Легионер посмотрел на часы и, располагая временем, еще раз обратил внимание на бывшего работника порта, решив немного понаблюдать за ним. Африканец, на самом деле оставшись без работы, просто бродил по набережной и присматривался. Как и многие здешние жители, он убивал свое никчемное время. Бродил он, как всегда, в поисках того, что можно украсть, а потом обменять у рыбаков на рыбу или в свинарнике — на кусок мяса. Существовал и другой способ заработать: оказаться в нужное время в нужном месте. Дело это было непростое, но у него иногда получалось. Таким способом он подслушивал, кто что говорит, и высматривал, кто что делает. Потом за небольшую плату рассказывал тому, кто нуждался в его информации.

В своих размышлениях Мазур и не заметил, как на место встречи пришла Ольга. Он взглянул вперед. На пирсе, в условленном месте, виднелась одинокая и трогательная фигура соотечественницы. В руках у нее была все та же объемная сумка, которую она бережно прижимала к груди. Офицер подошел к ней.

— Мы можем отправляться в плавание? — бодро прозвучали его слова.

— Да! Уже пора! — кивнула Ольга.

Сев в небольшой катер, они молча, иногда поглядывая друг на друга, покидали воды Гвинейского залива, отдаляясь от берега все дальше и дальше. Среди огромной глади сине-зеленой воды и небольших волн катер оставлял за собой белопенную ленту. Атлантический океан был спокоен.

Глава 17

Взвод легионеров выполнял поставленную задачу. Они занимались благоустройством своих помещений и укреплением блокпоста. Лагерь располагался в довольно удобном месте, но дополнительный ров и усиление несущей конструкции защитной стены были необходимы. На них могли в любой момент напасть как повстанцы, так и местные банды, действующие против белых «вторженцев». Вооруженный часовой стоял на вышке и внимательно следил за территорией вокруг. Сейчас место дислокации Легиона уже можно было узнать издалека по свеженамалеванной эмблеме миротворцев на воротах. Командир взвода в этот момент отправился куда-то по делам.

К работающим солдатам подошел заместитель командира взвода Онищенко и отработанным окриком отдал команду:

— Взвод, строиться!

Легионеры побросали лопаты и бревна и, в течение минуты построившись в ряд, ожидали последующих приказаний. Отношения в отряде хоть и были дружескими, но любая команда старшего по званию принималась всеми как бесспорный закон для каждого и быстро выполнялась. Уважение и взаимопонимание было главным правилом для этих ребят, так как каждый из них знал, сколь трудно заслужить в легионе даже небольшое повышение в звании. Все обострялось и напряженной боевой обстановкой, в которой время, потраченное на препирательства и лишние расспросы, могло сыграть на руку потенциальному противнику.

— Командир взвода на время отлучился по некоторым вопросам. Я, как заместитель командующего фортом, временно заменяю его! Во время его отсутствия по всем вопросам обращаться ко мне! — осведомил своих подчиненных заместитель командира взвода и, посмотрев на часы, объявил: — Сейчас у нас короткий перерыв на обед! Очень короткий. После обеда объявляю свободные полчаса, но чтобы не позже… — Колян внимательно посмотрел на полевые часы, внушительным обручем смыкавшиеся у его запястья. — Не позже половины третьего все были на этом самом месте, отдохнувшие и готовые к работе. Ко времени приезда командира работы должны быть завершены. Все ясно?

— Ясно! — дружно гаркнули солдаты.

— Вольно! — Эта команда была отдушиной для легионеров. — Разойдись!

В свободное время легионеры, как это обычно и бывает в армии, уделяли внимание своим личным делам. Кто-то садился писать письмо, кто-то общался по мобильному телефону или перебрасывался сообщениями, а кто-то по ноутбуку выходил в интернет и просматривал почту. При желании более активного отдыха ребята делились на две команды и гоняли по набережной мяч.

Однако сейчас все было иначе. Смертоносный цейтнот, когда каждая минута могла решить судьбу лагеря и его защитников, даже на отдыхе продолжал держать солдат в напряжении. Поэтому легионеры молча разбрелись по казармам, взявшись за чистку оружия или проверку своей амуниции. Щемящее чувство приближающегося боя, знакомое каждому из этих суровых парней, не отпускало ни на секунду.

Питание у взвода было на высоком уровне. Тот самый первый борт самолета, который доставил легионеров в Лагос, был наполнен для них провизией из Франции. Все остальное, что касается экзотического питания, они решали здесь, на месте. Для этого Мишель и посетил перед отплытием в воды Атлантики местный свинарник, где договорился о поставках свежего мяса на место дислокации Легиона. Ребята спортивного телосложения быстро организовали стол и принялись за обед. Ели они молча и быстро. Колян довольно смотрел на своих парней и думал, что такие молодчики способны развалить хоть всю страну. Или защитить? Воспитание и тяжелый быт Легиона делали из солдат настоящих супербойцов. Выносливые, сильные, гибкие и очень сообразительные, эти воины уже много лет представляли собой оплот международного военно-политического влияния Франции в известных делах.

В этот момент из-за поворота к блокпосту показался с десяток оборванных нигерийских пацанов. Это была обычная картина для гражданской войны в Нигерии. Сотни таких вот подростков слонялись по всей стране, ища крова и пропитания. После каждого из погромов число их, естественно, только увеличивалось. Однако бдительный часовой передал о появлении африканских мальчуганов по рации заместителю командира.

— Что прикажете делать? — спросил бывший на посту ирландец О’Брайен.

Посоветовавшись, солдаты решили накормить бездомных и принялись собирать им еду.

— Пусть подойдут! — ответил часовому Онищенко.

Детвора явно не вызывала подозрений, и потому оборванцев подпустили куда ближе, чем следовало бы. Вид, конечно же, у них был ужасный. Было непонятно: то ли от голода, то ли от страха или какой-то наркоты они смотрели на легионеров стеклянными глазами и что-то бормотали себе под нос. Один из пацанов прокуренным голосом, протянув одну руку в сторону легионеров, а вторую держа в кармане, громко сказал:

— Мы хотим есть! Дяденьки, дайте хлеба!

Тут же остальные также поддержали своего вожака в один голос:

— Дайте чего-нибудь покушать! Мы ничего не ели уже два дня!

Ничуть не удивившись подобной просьбе, постовые решили помочь отощавшим ребятишкам. Наполнив большую жестянку едой, один из легионеров направился к ним навстречу.

В этот момент пацан с прокуренным голосом неуловимым движением достал из кармана необъятных шаровар пистолет с глушителем и несколько раз выстрелил в часового. Все три пули попали тому точно в голову, так что смерть ирландца наступила мгновенно. Не издав ни звука, ирландец осел на вышке, прислонившись спиной к одному из столбов, державших крышу. Остальные малолетки, как оказалось, тоже отлично знали свое дело.

Осторожно и почти мгновенно пробравшись вплотную к воротам, несколько из них достали гранаты. Парень в шароварах кивнул, и на территорию дислокации взвода полетели гранаты. Двое других отработанным движением перепрыгнули через двери. Солдаты Французского Легиона, даже застигнутые врасплох, могли дать хороший отпор кому угодно, но какими бы головорезами ни были легионеры, они не приучены стрелять в детей. Эта заминка и оказалась роковой. После выстрелов и взрывов гранат из-за поворота к месту побоища на большой скорости подъехало несколько джипов. Из салона доносилась ритмичная музыка. Из авто выпрыгивали дикого вида парни с автоматами и с ходу решетили все, что видели перед собой. Они находились под воздействием тяжелых наркотических отваров, которые готовились местными умельцами из корней некоторых растений, листьев деревьев и особых видов галлюциногенных грибов. От такого «компота», как ласково называли руководители подобных групп дурманящую отраву, любой человек становился неуправляемым, бесстрашным и удивительно выносливым. Казалось, их сила утраивалась. Для более убедительной картины стоит провести аналогии с северными берсеркерами — воинами норманнов, по преданиям, не носивших кольчуги. Они употребляли похожие вещества и бесстрашно бросались в самые страшные рубки. Даже теряя конечности, как свидетельствуют некоторые саги исландских скальдов, они продолжали драться, пока не были убиты либо обездвижены полным отсутствием рук и ног.

Автоматные очереди, крики озверевших молодчиков и стоны умирающих заполнили все вокруг. Микола Онищенко, получив пулю в плечо, успел вскочить в помещение, чтобы добраться до пулемета, стоявшего на крыше. С высоты прекрасно было видно это печальное зрелище. Тела крепких ребят Легиона были нашпигованы пулями. Впрочем, все, что их окружало, превратилось в настоящее решето. Весь взвод был покрошен в капусту. Только Колян, засев на крыше, отбивался короткими очередями из пулемета. Его выстрелы были меткими и точными, несмотря на раненую руку. К сожалению, длилось это недолго. Один из пацанов прицелился в слуховое окно крыши из базуки. Мощным взрывом в одну секунду снесло и крышу, и пулемет.

К месту побоища подкатил еще один джип одного из полевых командиров Онигминде. Он привез с собой офицера-перебежчика. На всякий случай — опознать комвзвода, если тот здесь. Оба прибывших спокойно наблюдали, как чернокожая ребятня деловито отрезала у мертвых легионеров головы и руки. Дело было прибыльным — их можно высушить и выгодно продать или сразу обменять на наркотики. Рассматривая мертвые тела солдат Легиона, перебежчик, ковыляя на одну ногу, отрицательно развел руками:

— Его здесь нет! Я бы узнал его даже издалека!

Командир дегенератов приказал своим обыскать каждый уголок блокпоста. Он объявил: тот, кто первым найдет белую девушку или Мазура, получит вознаграждение. Перебежчик вместе со всеми вприпрыжку отправился на поиски. Искатели перевернули все вверх дном, но никого не нашли. Ни тела девушки, ни трупа комвзвода здесь не было.

На взрывы и стрельбу возле разгромленного блокпоста появился тот самый бывший служащий порта, которого видел Мазур у пирса. Африканец, понимая, что это — его случай подзаработать, подошел к джипу:

— Могу ли я поговорить с вашим командиром? У меня есть ценная информация для него!

Водитель лет пятнадцати посмотрел на местного в форме докера и, сплевывая, сказал:

— Если командиру не понравится твоя информация, я тебя пристрелю!

Полевой командир, недовольный результатом поиска, подошел к джипу и, увидя докера, удивленно сказал:

— А это что еще за чучело?

— Он сказал, что у него есть ценная информация для вас, сэр! — доложил водитель джипа.

— Какого черта ты здесь слоняешься, вонючка? Ты что, не знаешь, что порт закрыт? — раздраженно сказал командир, обращаясь к «посетителю» и размахивая пистолетом.

— Прошу вас, не убивайте меня! Я здесь часто бываю в поисках работы и пропитания. А из одежды — это все что у меня осталось приличного! — испуганно говорил безработный.

— Ну почему же, — несмотря на свою занятость, нашел время сострить полевой командир. — Выглядишь ты великолепно, просто красавец. Ладно, валяй, выкладывай, что там у тебя.

«Красавец» жалостно взглянул на военного и продолжил:

— Я видел, как двое белых, мужчина и женщина, отплыли куда-то на катере…

— Куда? — оживился полевой командир и тут же достал мобильный телефон, чтобы связаться с Онигминде и Сытиным.

— Я специально дождался, чтобы посмотреть! — почувствовав интерес к своему рассказу, безработный так и сыпал словами. — Они около часа назад сели в небольшой катер с соседнего пирса! Пару километров отсюда, и растворились вдалеке по прямой линии!

Визитер выложил все свои наблюдения и попросил:

— Дайте мне немного денег! Мне негде жить…

— Зачем тебе деньги? Ты теперь хозяин этого жилья! Вот только провизию мы заберем и оружие, а остальное твое! Все это твое. Живи, пользуйся, — показал командир малолеток на догоравшие руины и снова набрал номер.

Глава 18

Роберто Саганипожу, как и каждый уважающий себя нигерийский чиновник, любил не просто закусить, а поесть хорошо. На время обеда он обычно отключал телефоны, чтобы никакая плохая новость не могла помешать правильно усваивать пищу. Пищеварение — процесс ответственный, и испортить его какой-нибудь несвоевременной, тревожной новостью — проще простого. А хорошее питание — залог здоровья, об этом в Нигерии известно даже собакам. Так было и сегодня. Закончив дела, замминистра спустился в ресторанчик, расположенный на первом этаже Министерства внутренних дел.

— Что будете заказывать, господин Саганипожу? — угодливо улыбался официант.

— Подбери-ка ты мне, братец, что-нибудь из моего… любимого. Ну, ты знаешь, — сказал, усаживаясь за столик, чиновник.

— Слушаюсь, — прошелестел служитель калорийного заведения и в тот же момент неслышно испарился.

Роберто, отдуваясь, неспешно огляделся по сторонам. В зале, где негромко играла музыка, кроме него, почти никого не было, лишь три-четыре человека сидели чуть дальше. «Попрятались, крысы! — фыркнул замминистра в праведном возмущении. — От страха перед мятежниками последний ум потеряли».

Говоря по правде, Роберто с огромным удовольствием спрятался бы сам где-нибудь в безопасном месте. А лучше всего, в другой стране. Тем более что кое-какие сбережения у него имелись на черный день. Но этот ход он готов был использовать в крайнем случае, если бы ситуация совсем вышла из-под контроля. А пока еще все было не так плохо. Вот только бы оружия, оружия побольше… Да и работа, хоть была нелегкой и ответственной, компенсировалась финансовым потоком, существенно пополнявшим эти самые сбережения. Так что бросать все он пока не собирался.

Дальнейшие его рассуждения нарушило появление двух официантов с полными подносами.

— Ваше любимое. Приятного аппетита!

— Свободны! — махнул рукой Саганипожу.

«Мысли в сторону!» — таким был его девиз, приступая к еде. Он с приятностью улыбнулся, предвкушая удовольствие, начал священнодействие.

Вернувшись в кабинет, замминистра снял трубку внутреннего телефона.

— Куда летит наша птичка? — поинтересовался он у дежурного оператора.

— Источник сигнала держит курс за город. Все в том же направлении по шоссе вдоль берега Гвинейского залива! — ответил оператор, следивший по монитору за сигналом от мобильного телефона, отобранного Мазуром у перебежчика.

— Ну что ж, самое время и место! Будем брать! — сказал заместитель министра внутренних дел.

В следующую минуту в эфир полетело сообщение:

— Внимание всем постам, находящимся в прибрежном районе города! По шоссе, расположенному вдоль берега залива, на скорости приблизительно тридцать пять километров в час передвигается автомобиль! В четырех километрах от города в западном направлении перекресток! Приказ: там преградить автомобилю путь! Всем все понятно?

— Так точно! — отвечали один за другим полицейские на постах в этом районе.

Замминистра был в прекрасном настроении. Он предвкушал дальнейшие приятные события, особенно вознаграждение за поимку Ольги Сытиной. Напевая веселую африканскую песенку, он расхаживал по кабинету среди своих цветов с лейкой в руках и заботливо поливал всю эту красоту. Конечно же, его больше волновала белая девушка, а не Мазур, так как сам Сытин обещал незамедлительную поставку оружия.

* * *

По шоссе неспешно катил грузовичок, от которого на приличное расстояние разносились запахи свинарника. Это была та самая машина, которую Мишель провожал с фермы. Мазур еще с утра прихватил с собой сверток с взрывчаткой и отправился в поисках соответствующего места, где бы можно было его устроить. По пути к ферме ему не представилось удобного случая избавиться от мобильного телефона, по которому могли выследить их координаты. Мазур, встретившись с начальником фермы и договорившись о доставке свежего мяса, направился на осмотр самой территории этого замечательного заведения. Там-то он и увидал стоявший на погрузке небольшой грузовик. Мазур подошел к водителю, дымящему сигаретой.

— Куда вы вывозите навоз с фермы? — поинтересовался он у отдыхавшего африканца.

Тот с явной неприязнью покосился на белого.

— А кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? — сплюнул он офицеру под ноги, отвечая вопросом на вопрос. — И почему ты считаешь, что я обязан бесплатно давать тебе такую информацию?

Мазур улыбнулся, доставая купюру:

— Я всего лишь поинтересовался! А твою тайну я не выдам никому! Вот, возьми!

— Известно куда: за город к лачугам, выбрасываем как мусор! — сказал африканец, пряча деньги.

— А вот перед посевом за это дерьмо можно поиметь кое-какие деньжата!

Водитель с самого утра вывозил бесценный груз на окраину, туда, где находились огромные кучи гниющего мусора.

Средних лет африканец уже лет восемь был водителем этого грузовичка и обожал свою работу. На протяжении этих лет, занимаясь вывозом мусора и всякого дерьма, он вывел для себя свою «стратегическую линию». Водитель никогда и никуда не спешил. Так как на ферме его заменить было некому при столь сложных обязанностях, начальство махнуло рукой и установило ему норму для вывоза: восемь вывозов в день против прежней в десять.

Как говаривал он сам:

— Свиньи больше не смогут!

«Стратег» получал огромное наслаждение от завоеванных привилегий. Эта победа еще более повысила его самооценку. Он катил по шоссе и чертыхался на обгонявших его авто:

— Куда летишь, придурок! Дай дорогу! Я думаю, вряд ли тебе придется по вкусу, если у меня раскроется борт! А?

Увидав, как пассажир в обгонявшей его машине зажал пальцами нос, водитель довольным тоном сказал:

— То-то же! А каково мне поначалу приходилось! Вали отсюда, дохляк!

Ухмыляясь, он продолжал разглагольствовать на свою любимую тему:

— Только сильный человек может заниматься таким делом. Эта работа не для дохляков! Проще всего заткнуть нос. А ты повози восемь лет дерьмо, и тогда поймешь, чего же ты стоишь!

Неожиданно впереди из-за поворота появилась полицейская машина, преградившая ему путь. Водитель грузовичка, потихоньку притормаживая, остановил свою развалюху. Нещадно матерясь, он приговаривал:

— Ну что еще за черт! Видать, и вправду делать им нечего! Разъездились тут! Еще и стал посреди дороги!

Полицейский вышел из машины и, расставив ноги, направил пистолет на водителя.

— Э-э-эй! Ты чего! Очумел, что ли, совсем на своей работе! — недоуменно бормотал себе под нос водитель грузовика.

Полицейский, внимательно следя за каждым движением водителя и держа его под прицелом, начал медленно приближаться к грузовику.

— Ну, точно очумел! Видать, перегрелся на посту, фараон тронутый! — продолжал бубнить африканец.

Полицейский, скривившись, снова остановился.

— Ну что ж, посмотрим, сколько ты продержишься, коп! — сказал водитель и, едва сдерживая ухмылку, глядел на выражение лица полицейского.

Тот, держа правой рукой пистолет, который был направлен на подозреваемого, левой начал шарить в карманах. Эти действия африканцу приходилось видеть по сто раз в день.

— Ну вот, полез за платком! — рассуждал водитель и, убедившись в своей правоте, добавил: — Да уж, не каждый выдержит запах моего грузовичка, особенно когда он заправлен до краев! Дохляк!

Последнее слово он проговорил едва слышно.

В этот момент позади появились четыре БМП с вооруженными полицейскими на броне. Холодея, в зеркале заднего вида водитель увидел картину, которая ему понравиться никак не могла. Почему-то все стволы автоматов были направлены на его машину. Сидевшие на бортах тяжелых машин полицейские были одеты в бронежилеты. Перепуганный водитель грузовика выскочил из кабины с поднятыми руками и хотел было от страха бежать.

— Стоять, придурок! Еще один шаг, и ты труп! — кричал полицейский, закрывая платком нос.

Водитель понял, что лучше так и поступить. Он остановился и даже присел, не опуская рук.

— Кто у тебя в кузове? — продолжал кричать на расстоянии полицейский.

— Не кто, а что у меня в кузове — вот это надо было спросить, если еще не понял! Сам придурок! — тихо пробормотал водитель.

Вслух громко прозвучало:

— Навоз везу с фермы, уже второй рейс!

Полицейский переглянулся со своими коллегами с автоматами, окружившими грузовик. Они держались на довольно большом расстоянии и тоже крутили носами. Наконец он сказал:

— Ладно! Вставай! Пойдем, проверим, что у тебя там так воняет!

— А что случилось? Что вы хотите найти в навозе? — полюбопытствовал водитель и добавил: — Ишь, воняет. А что вы хотели? Известное дело — свиньи. Свиньи ели как всегда то, что им дают!

— Не твое дело, вонючка! — ответил полицейский, глядя на чудовищно грязный кузов и прикидывая, где бы взяться рукой.

Он приподнялся и заглянул в кузов.

— Дай мне какую-нибудь палку! — сказал полицейский, увидав там телефон. Остальные немного приблизились к грузовику. Водитель быстро нашел сухую ветку и подал полицейскому, которого уже шатало от невыносимой вони. Служитель закона брезгливо подцепил палкой мобильный телефон и хотел выбросить его на дорогу. Но телефон был не один, к нему было что-то привязано.

— Ну, что там? — слышались вопросы рядом стоящих.

— Сверток какой-то. Большой! — пробормотал полицейский, цепляя сорвавшийся с крючка предмет.

— Ну так доставай, чего ты там копаешься! — нетерпеливо требовал снизу офицер.

— Сейчас, сейчас, — приговаривал, высунув язык от напряжения, исследователь навозных недр.

Он проклинал все на свете. Идиотский сверток все срывался с тонкой палки, поданной ему этим придурком-водителем. Полицейский, как ни старался сохранить чистым мундир, уже вымазался в дерьме с ног до головы.

— Ты что за палку мне дал, идиот? — злобно прошипел он, обернувшись к водителю.

— Какая была, такую и нашел… — развел тот руками.

«Ну, ничего, я тебе тоже местечко найду, — мысленно выругался сержант. — В карцере!»

Тот же, кто рулил грузовичком, уже успокоился. До него наконец дошло, что эти безмозглые копы собираются что-то найти в его грузе. Что там можно отыскать, кроме большого количества дерьма, он не представлял, и поэтому, еле сдерживаясь, душился от распиравшего его смеха. Вот уж будет о чем рассказать ребятам! Да, с такой историей он точно на несколько дней станет центром внимания в придорожном кабачке на повороте. Такого ни в одной комедии не увидишь.

«То-то коп обмарался! — злорадствовал он, глядя, как полицейский старается достать что-то в кузове. — Не все в чистеньком костюмчике расхаживать. Почувствуешь теперь, почем фунт дерьма!»

Наконец сержанту удалось-таки зацепить сверток, и он потянул его к себе.

Огромной силы взрыв раздался, как гром среди ясного неба. Машину разнесло на несколько частей в разные стороны. Дерьмо разлетелось, забрызгав все вокруг в радиусе нескольких десятков метров. Достававший сверток полицейский был разорван на части, несколько человек были убиты. Под слоем навоза стонали раненые. Водитель грузовичка, чудом оставшись в живых, остолбенев, глядел на невиданное зрелище. От машины не осталось ничего пригодного к использованию. Вытерев с лица бурую массу, он хрипло прошептал:

— Я хоть и вонючка, но живой!

В следующее мгновение, очумевший от происшедшего, спотыкаясь, он бежал в сторону фермы — доложить начальству об ущербе.

Примерно такую же картину представлял себе Мишель Мазур, реализовывая операцию, названную им «Большое дерьмо». В том, что его выследят по экспроприированному у нехорошего человека телефону, легионер не сомневался. Единственным вопросом был — какая же из сторон это будет. Впрочем, это его мало волновало. От озверевших повстанцев Мазуру ничего хорошего ждать не приходилось, от коррумпированной полиции — также. Вот он и решил сыграть «на упреждение». Так что было, в общем-то, неважно, люди какого лагеря попались бы на пахучую приманку.

Глава 19

Воды Бенинского залива мерно покачивались в лучах жаркого африканского солнца. В это время года бури и штормы здесь — довольно редкое явление. В заливе концентрировалось около трети нефтедобывающей промышленности Нигерии. Огромные нефтяные вышки днем и ночью качали черное золото, обеспечивая основную статью внешнего экспорта гарантированным сырьевым запасом.

По тихой водной глади мерно шла моторная лодка, оставляя за собой ровный шлейф. Мазур внимательно смотрел вперед, прокручивая в голове последние события. Девушка, сидевшая рядом, видимо, решила перекусить. Она достала бутылку питьевой воды и сухпаек: вяленое мясо, хлеб и сыр.

— Не хочешь утолить голод? — вежливо поинтересовалась дама.

— Благодарю, — Мазур был не прочь перекусить, тем более что предстоящие приключения требовали значительного восстановления сил. Он взял в руки банку растворимого супа «Кемпбелл», которую Ольга достала, ища что-то в своей сумке. Девушка настороженно взглянула на легионера. Мазур почувствовал, что банка весит значительно больше того, сколько должен весить концентрированный суповой раствор. Но виду он не подал, поставив банку на место и переключив свое внимание на прочую еду. В его голове возникали какие-то смутные подозрения, но пока он решил не раскрывать себя.

До буровой вышки оставалось уже недалеко. Немного перекусив, Мишель неожиданно спросил у Ольги, глядя ей в глаза:

— Если у тебя действительно есть что-то на отца, почему же ты сама не связалась с ООН?

— Ты прекрасно знаешь, что я уже договорилась по этому поводу с кем следует.

— Допустим, — на этот раз Мазур решил надавить на собеседницу пожестче. У него и кроме этого была масса вопросов, ответы на которые он был бы не прочь получить. — И кто же тогда будет ждать нас на буровой?

Ольга немного опешила от такого прямолинейного вопроса, на ее взгляд мало уместного в подобной ситуации. От удивления она даже поперхнулась куском сыра. Откашлявшись, а заодно и немного поразмыслив, она ответила:

— Извини, но я не могу этого сейчас сообщить.

— Столь неожиданный поворот беседы все-таки не мог сбить ее с толку.

Однако выражение лица Мазура давало ясно понять, что этот разговор вряд ли закончится пустыми отговорками.

— Хотя если ты настаиваешь, могу и сказать: мне надо просто оставить там… впрочем, неважно. А кто и когда это заберет — это уж мое личное дело.

— Так. Значит, ты все-таки решила сдать своего отца властям?

— Не совсем. Хотя я тебе и так уже многое рассказала. Я думаю, когда мы прибудем на платформу, ты сполна сможешь удовлетворить свое любопытство.

Мазур, наконец, полностью удостоверился, что дело не настолько прозрачно, как это ему показалось вначале. У Ольги был какой-то более хитроумный план. И это не было чем-то неожиданным: с ее стороны было гораздо более логично разыграть сложную партию с привлечением в «игру» как можно большего количества человек, чтобы запутать следы, нежели вот так запросто раскрыть все карты, ничего от этого не получив. Учитывая, что она была дочерью Сытина, слабо верилось в искренность ее намерений. Впрочем, в том, что она собирается передать компромат на отца, он не сомневался. Вопрос состоял только в том, кому и зачем она решила его сдать.

На горизонте уже показались четкие контуры нефтяной буровой вышки. Она стояла в не очень глубоком месте, поэтому по конструкции представляла собой полупогруженный функциональный тип. Чем ближе лодка подплывала к платформе, тем отчетливей Мазур мог видеть следы давнего пожара: обгоревшие краны, обуглившиеся насосы и закопченные коробки, в которых некогда проживали нефтяники. Вероятно, эта вышка была сожжена во время предыдущей гражданской войны, когда повстанцы прибегли к стратегии, задуманной Онигминде. Истощая правительственные доходы, то есть уничтожая нефтяные вышки, повстанцы подкрепляли свои угрозы реальными действиями.

Легионер, следуя выбранной тактике, решил дожать Ольгу до конца. Он понимал, что если сейчас он не «прокачает» ее по полной программе, то автоматически поставит под угрозу прежде всего свою жизнь. Он не опасался встретить на вышке людей Онигминде, но прекрасно знал, что, кроме конфликтующих сторон, в Нигерии существовали и иные группировки, борющиеся за власть внутри основных конгломератов. О том, кто руководил местными синдикатами, он был прекрасно информирован и поэтому понимал, какую выгоду влечет за собой наличие компрометирующих Сытина документов в руках у этих людей. Мазур довершил прессование вопросом, который наверняка заставил Ольгу изрядно понервничать.

— Ладно, на этот вопрос можешь не отвечать… Но тогда тебе придется дать более вразумительный ответ на другой. — Ольга настороженно взглянула в его сторону. Мазур понял, что метит в точку. — Ведь в банке из-под просроченного супа «Кемпбелл» совсем не пищевой концентрат, ведь так?

Несмотря на сильный экваториальный загар, стало заметно, что Ольга побледнела. Больше всего она опасалась именно этого вопроса, и теперь поняла, что проиграла дуэль. Мазур искусно обхитрил ее, выиграв тактическую фазу разговора. Оставив на ее совести личность заказчика и назначение компромата, он совершенно справедливо потребовал удовлетворения, казалось бы, абсолютно бытовой любознательности. Однако жизнь приучила ее никогда не сдаваться так просто.

— С чего ты взял? — хрипло проговорила она.

— «Прямое попадание!» — с внутренним удовлетворением подумал Мазур.

Теперь стало совершенно ясно, что находилось в банке, — но ему требовалось окончательно добить жертву.

— Нетрудно было догадаться, — он решил действовать напрямую. — Во-первых, всем известно, что супы фирмы «Кемпбелл» — редкая гадость. Такие помои даже в голодающей Нигерии не каждый будет есть. А эта банка вообще давно просрочена. Все-таки лучше умереть с голоду, чем от комплексного отравления. Из этого следует, что ты вряд ли стала бы его есть по доброй воле. Тем более что ты дочь одного из крупнейших поставщиков оружия в стране. Что скажешь?

Ольга начала заметно нервничать, теребя в руках пакет.

— Во-вторых, — неумолимо продолжал офицер, — зачем брать с собой сухой концентрат в морское путешествие? Ведь известно, что на кораблях и так вечный дефицит пресной воды.

Поистине холмсовские дедуктивные способности этого человека убеждали Ольгу в том, что перед ней не просто наемник. Те обычно вовсе не думают. А этот мало того что знаком с уловками риторики, так еще и поразительно внимателен. Девушка с тревогой убедилась, что зря недооценивала легионера.

— И наконец, в-третьих, вес банки. На этикетке указан вес в шестьсот пятьдесят граммов, а эта штуковина весит никак не меньше килограмма. Сомневаюсь, что изготовители супа решили обвесить себя в пользу потенциального покупателя аж вдвое…

Вдруг Мазур услышал знакомый шум в небе над головой. Такой звук обычно издают лопасти вращающегося вертолета. Он был отлично знаком с военной техникой, а что касается вертолетов, то по их классификации он свободно мог бы написать практическое руководство для молодых бойцов. Поэтому адъютант без труда опознал в небесном пришельце «родного» «Ми-8». Ничего удивительного в том, что этот стандартный экземпляр советской военной промышленности оказался в Нигерии, не было: после развала СССР эти машины по демпинговым ценам поставлялись практически во все страны Африки, а также в ОАЭ, Саудовскую Аравию и некоторые регионы Индии.

Как бы там ни было, вертолет стремительно приближался к катеру. Мазур внимательно осмотрел его, сосредоточив внимание на хвостовой части. Эмблемы миротворческих сил ООН на нем не было, на бортах и хвосте вертолета отсутствовали вообще какие-либо опознавательные знаки. Это могло значить лишь одно — вертолет принадлежал повстанцам!

Теперь легионеру было не до «Кемпбелла», тем более что он уже и так достаточно полно удостоверился в реальном содержимом банки. Мишель быстро прикинул дальнейшую последовательность событий. Вертолет вряд ли будет пытаться устанавливать с ними контакт, пока они находятся на воде. Люди, управлявшие им, явно знали, куда направляется лодка. Поэтому единственно верным решением было держаться первоначального курса и пришвартоваться у буровой вышки. Ольга так и не дала точного ответа на поставленный вопрос, да и по ее лицу не было видно, что она сильно обеспокоена. Видимо, она знала, кто находится в вертолете. Однако самоуверенность Сытиной никак не передалась Мазуру.

Пришвартовавшись, Мазур с Ольгой выгрузились на платформу. Легионер знал, что у них еще есть время: посадочная площадка для авиатранспорта находилась на самой верхушке жилых блоков, до которых с этого конца буровой было добираться не меньше пятнадцати минут. Он сознательно пришвартовался подальше, чтобы внимательно изучить обстановку. Офицер руководствовался давним военным принципом — в любом плане, пусть даже самом выигрышном, всегда должно быть отведено место для отступления. А эта ситуация вовсе не выглядела выигрышной (по крайней мере, для самого Мазура), поэтому он предпочел подготовить все условия для возможного ретирования.

Глава 20

— Давай быстрей! — крикнул полевой командир пилоту вертолета — совсем еще зеленому парнишке. — Быстрее дело сделаем — быстрее отдохнем.

— Я постараюсь, — кивнул парнишка.

— Да уж постарайся, парень, — сказал, закуривая сигару, командир. — Это в твоих же интересах.

Обвешанный оружием, гладко выбритый, поджарый, с жестоким лицом, он выглядел внушительно. Да так, собственно говоря, и должен выглядеть человек, которому подчиняются. Ведь если ты хлюпик, то в Нигерии тебе высоко не взлететь. Это не Европа, здесь действуют другие законы. Как говорят в этой стране: у кого сила, у того и правда.

Найти Мазура и сбежавшую Ольгу Сытину (особенно последнюю) было делом весьма прибыльным для полевого командира Амаду Огиссе. Он был очень рад, что именно ему поручили эти поиски. Ненавидя теперешнее правительство больше всего на свете (люди президента убили двух его братьев), он ни минуты не раздумывал, когда ему предложили вступить в число повстанцев. Это было всего два года назад. Обладая врожденной харизмой, он быстро выбился в лидеры. Не имея за плечами военного образования (в прошлом банальный тунеядец), он был выгодной кандидатурой для повстанческой армии. Амаду руководил созданием армии подростков и в предельно короткий срок обучал их быть первоклассными зомби. Одним из таких зомби был его младший 15-летний брат. Командир не делал для него никаких поблажек и вскоре воспитал из него, как и из остальных, зверя. Эти кровожадные детишки могли сделать все, что угодно.

Огиссе понимал, что в Лагосе можно разбогатеть только на войне. А кто имеет деньги — тот имеет власть. Эту простую истину Амаду усвоил давно.

После удачного нападения на легионеров вместе со своими кровожадными зверенышами командир был уверен и в дальнейших успехах. Это его удачное дельце по достоинству оценил сам Онигминде. У них состоялся разговор, и глава повстанцев лично поблагодарил Огиссе за удачно проведенную боевую операцию. Опять же, похвала Онигминде — вещь не лишняя. Она, несомненно, прибавит авторитета в глазах подчиненных и пополнит карман. К тому же полевой командир прекрасно знал: чтобы пробиться наверх, недостаточно просто исполнять приказы вышестоящего начальства. Надо исполнять их лучше всех. А уж свое счастье Амаду у судьбы зубами вырвет.

— Каковы мальчишки, а? Настоящие монстры! Моя гордость! — с одержимостью в глазах сказал он пилоту. — Ты видел, на что они способны? Тебе до них еще далеко.

Он обвел взглядом своих «героев».

— Веселей, ребята! Нам предстоит забавное дельце, и вы должны его выполнить с честью. Согласны?

— Так точно, командир! — нестройным хором отозвались подчиненные.

При всем желании, как ни разглядывай этих дегенератов, в их глазах нельзя было увидеть ни капли жалости или разума. В лучшем случае — хитрость. Эта черта вместе с жестокостью и исполнительностью и была тем, что от них требовалось. Большего и не было нужно. Не хватало еще, чтобы они начали мыслить!

Для операции по поимке девушки и Мазура громиле-командиру удалось достаточно быстро найти вертолет и подобрать команду. В этот раз он решил не ограничиваться одними подростками, и команда состояла наполовину из повстанцев «старшего возраста».

«Ну да, одних подростков здесь и не нужно, перестараются — греха не оберешься. Можно было бы ребят подогреть чем-нибудь вроде травки или чего-то покруче, — думалось ему, — но слишком уж ответственное задание. Тут одной дури мало, тут нужны мозги, что редкость среди них, и выверенность действий. А это уже моя задача».

Но день обещал преподнести ему массу сюрпризов. Уже в начале полета выяснилось, что пилот окончил курсы летчиков дня эдак два-три тому назад. Вел машину он очень азартно и с видимым наслаждением от новизны ощущений. После очередного сумасшедшего виража он обернулся к Огиссе.

— Простите, командир! — радостно сказал парень, оскалившись белозубой улыбкой, стараясь управлять вертолетом убедительно, — второй раз за штурвалом!

Амаду не мог позволить себе признаться в том, что просмотрел этот факт при наборе команды. Ведь приходилось искать людей предельно быстро. А на войне, подобной той, что велась в Лагосе, найти пилота очень сложно: слишком быстро убивали людей. Поэтому начальник сглотнул слюну злости, а вслух сказал только:

— Ничего страшного, ты солдат, привыкай к тяжелым условиям! Это еще только начало.

— Не сомневайтесь, мы их обязательно найдем, командир! — весело пообещал пилот.

— Надеюсь, — криво ухмыльнулся Амаду.

— А что нам перепадет, если все пройдет удачно?

— Если все пройдет удачно, вы избежите огорчения Онигминде! И конечно же, хорошей взбучки от меня лично. Я ясно объясняю?

Пилот приутих, почувствовав, что вопросы с его стороны были уже перебором.

— Следи лучше за машиной! Понял? Не слышу!

— Вас понял, командир! — сконфуженно отозвался пилот.

Вторым «сюрпризом» оказался приступ «воздушной» болезни у многих, находящихся в машине. На борту вертолета было и так тошнотворно душно, а из-за неопытности пилота борт качало, как морское судно при шторме. Пока они летели к пункту назначения, некоторых мятежников от такого удовольствия стошнило по несколько раз.

«Ну и десант у меня!» — с горечью думал Огиссе.

Вертолет вызывал почти первобытный восторг у этих новоявленных солдат. Машина, на которой большинство из них впервые совершало путешествие, была для них чем-то почти одушевленным. Они едва сдерживались, чтобы не спросить:

— А какое божество крутит эту вертушку на крыше?

Две ряда чернокожих людей сидели вдоль стен борта лицом друг к другу. Они по-собачьи вслушивались в приказания своего полевого командира и кивали головами, стараясь не вызывать в нем озлобленность.

После разгромленного блокпоста Легиона, впечатленный работой своих юных зомби-дегенератов, полевой командир воодушевленно отдавал приказания. С сумасшедшим блеском в глазах он объяснял план действий:

— Подлетаем! Зависаем! Десантируемся! Всем все понятно?

Солдаты молчали. Амаду выбрал трех наиболее опытных и стал подробно рассказывать, что они должны делать, когда высадятся:

— Ваша задача — очень тщательно обыскать терминал. Они, скорее всего, именно там. Их всего двое, терминал не очень большой, так что справитесь. В смысле сопротивления девушка не в счет, главное — нейтрализовать Мазура. Еще раз повторяю: они оба должны быть доставлены сюда, на этот борт, живыми!

— Ну а если… — начал один из солдат.

— Никаких если! — отрубил командир. — Только живыми.

Амаду Огиссе был удивительный в своем роде человек. Привыкший командовать неистовыми африканцами, он полагался не на силу своего сиплого голоса, а на свой дар внушения, завораживающий солдат. Широкоплечий мужчина средних лет, невысокого роста, с мутными от натуги глазами пытался вдолбить информацию в головы своих боевиков:

— Всем слушать меня внимательно, мои вы хорошие! Не дай бог кому-нибудь взбредет в голову стрелять в объект задержания! Убью сам лично, своими же руками! — Он выставил вперед две огромные лапищи.

Глядя на них, у окружающих не осталось никаких сомнений в правдивости его слов: такими руками можно убить кого угодно даже без оружия. Он продолжал:

— Вам понятно? Не стрелять! Брать будем только живьем! И девчонку и легионера! Врубились? — спокойно продолжал Амаду. — Особенно осторожно с девушкой! Вам ясно?

Темперамент одного из сидящих африканцев взорвался в приступе праведного гнева:

— Ну, белая баба — понятно! А зачем нам белый мужчина? Пришить его и все. Что с этими миротворцами цацкаться! Они нам оружия не поставляют!

Командир, не поворачивая головы в сторону спрашивающего и не повышая голоса, как делают в моменты предельного напряжения, ответил, разделяя слова:

— Слишком много вопросов для твоего объема мозгов! Если ты не понимаешь, то я объясню: их всегда можно продать или обменять. Людей, а не твои мозги! Они-то как раз никому не нужны. Если есть еще вопросы, задавайте их сейчас. А лучше просто выполняйте мои приказания, тупицы!

Вертолет уже подлетел к платформе. Повстанцы были преисполнены решимости, кроме одного, который во все время полета с неподвижным напряжением смотрел в стену прямо перед собой.

Вертолет, рассекая винтами синеву неба, уже нервно рокотал над платформой огромной птицей. Перед высадкой десанта пилот завис и зафиксировал свою машину над площадкой. Борт выплюнул трос, по которому трое вооруженных людей спустились вниз и, никого не встретив, растеклись по бетонно-стальным лабиринтам.

Вертолет так и не рискнул приземлиться — посадочная площадка была взрыта зияющими провалами бетона.

— Уводи борт, — скомандовал командир.

Пилот неожиданно даже для себя умело и плавно поднял машину, легко уводя ее в сторону.

— Молодец! — поощрил его Амаду, похлопав по плечу. — Теперь остается ждать. Может быть, придется ждать достаточно долго. Так что напряги ягодицы, парень.

— Есть! — ответил погрустневший пилот.

Глава 21

Высадившись на заброшенную буровую, десант повстанцев начал прочесывать территорию. Первая тройка, посланная вперед, состояла из наиболее толковых солдат отряда громилы. Время на войне бежит слишком быстро, чтобы успеть создать высокопрофессиональную армию. Громиле приходилось обходиться тем, что есть. Нужно отдать должное этим трем — они делали такое десантирование впервые.

Удачно приземлившись, они шли шаг за шагом, стремясь не выдать себя. Солдаты мягко пружинили на ступнях, озираясь по сторонам. Так умели двигаться люди, чьей щедрой матерью являлась Африка, а суровым отцом — война.

Тихо переговариваясь, они распределили для себя маршруты движения. Первый из них, следуя логике поиска, отправился к пришвартованной моторке. Понятно, что ни легионера, ни девушки там быть не могло. Трудно было ожидать, что эта парочка лежит, скрючившись, на дне моторки. У человека с автоматом был другой мотив. Солдат получил четкий приказ громилы: нельзя оставлять этим двоим белым — Мазуру и Ольге Сытиной — путей к отступлению. Но надо доставить их живыми. Во что бы то ни стало. А не выполнять приказы начальника в отряде не привыкли. Были, конечно, в свое время и такие, которые пробовали относиться к приказам спустя рукава. Но жизнь их оказывалась очень скоротечной. Нашим героям-десантникам в число этих умников входить не очень-то хотелось.

Солдат осторожно, вытягивая шею, огляделся. Моторка мирно покачивалась на волнах, выглядывая из-за небольшого металлического выступа. Ничего опасного ситуация пока не предвещала. Африканец решил подобраться поближе. «Десантник» медленно начал движение, согнувшись почти пополам, чтобы его не заметили нежданные глаза. Он сделал несколько шагов, продвигаясь вперед, но подойти близко ему не удалось из-за неожиданного препятствия. Он вдруг встретился глазами с коброй.

В Африке, особенно в таких богатых на животный мир местах, как Нигерия, кобра — явление довольно обычное. Хотя, конечно, радости от встречи с ней не испытывает никто. Солдат остановился. В Лагосе смотреть, не мигая, в глаза кобре умел каждый мальчишка. Умел это и десантировавшийся солдат. Однако он понимал, что теряет время, которого у него не было.

Прошло около минуты. Кобра уползать не собиралась. Она мерно раскачивалась в каком-то не то танце, не то трансе. И тут солдат услышал позади какой-то шорох. Момент для загадочных звуков был явно не самый подходящий. Не позавидуешь человеку, у которого кобра маячит перед глазами, а возможный противник за спиной. Хотя противник ли это — солдат не знал. Пот капал со лба африканца. Ни повернуться, ни отвести глаза он не мог. Вот уж действительно положение! Кобра тоже среагировала на шорох и отвела голову в сторону. Это мгновение и было использовано солдатом. В следующую секунду змея была схвачена за горло и за хвост. Кому приходится иметь дело со змеями, прекрасно известно, что змею надо хватать прежде всего за шею у головы, если не хочешь в следующую минуту ощутить на себе ее зубы. В падении, которому позавидовал бы любой голкипер, он схватил змею и задушил ее.

На весь процесс ушло совсем немного времени. Отбросив хвостатую тварь в сторону, он тут же прижался к палубе, пытаясь понять, кто был за его спиной.

Никаких признаков жизни с той стороны не было. Солдат приподнялся на колени, сжимая автомат. Лодка по-прежнему поблескивала на солнце. Обойдя небольшую конструкцию, он убедился, что и там ничего подозрительного нет. Солдат боковым зрением ухватил вертолет высоко в небе.

— Ситуация под контролем. Сейчас все будет выполнено! — пробормотал он про себя.

Покончив с последними сомнениями, африканец повернулся к морю. Все, что теперь оставалось сделать, так это утопить проклятую моторку. Такое простое дело, но сколько времени потеряно из-за этой змеи и всяких шорохов! Нужно было найти удобное положение для стрельбы по лодке. Подбежав к кромке прибоя, солдат остановился.

Зеленоватая вода отражала фигуру героического повстанца с решительным и жестоким выражением лица. Вскинув автомат к предплечью, он уже видел в своем воображении, как моторка с продырявленным корпусом отправлялась на дно. Оставалось только нажать на спуск.

Но выстрела не последовало. Вместо него африканец выкрикнул какую-то невнятную фразу. Она походила на захлебывающееся ругательство. Боевик видел море, небо, лодку. Он не заметил только летящего в его шею ножа. Так точно всадить нож в шею могут немногие отличники военных академий. Служащие Французского Легиона выделяются в этом ряду как одни из лучших. Тело африканца медленно осело вниз и распростерлось на краю платформы одиноко и неподвижно.

Второй из десантировавшихся молодчиков отправился осматривать заброшенную буровую. Точнее, то, что теперь от нее осталось. Когда-то новенькие сооружения теперь лежали в руинах. Трудно было даже представить себе, что в свое время здесь кипела работа, суетились люди, все жило и действовало. Печать запустения лежала на всем.

Солдат осторожно пробирался по темному коридору каких-то производственных помещений, постоянно оглядываясь и поводя стволом «АК». Несколько раз он поскользнулся на мелких камешках, с трудом удерживая равновесие в темноте. Над ним высились металлические конструкции, похожие на огромные изогнутые крюки. Было немного не по себе. Как он ни старался пробираться потише, осторожно ступая, звук его шагов гулко отдавался в руинах.

«Если спрятались здесь, то они просто идиоты, — подумал второй. — Ведь все настолько сгнило, что, того и гляди, какая-нибудь штуковина свалится на голову».

Солдат опасливо всматривался в мрак. Ржавый металл осыпался мелкими истлевшими кусочками на пол. От этого звука все время казалось, что кто-то находился рядом. В очередной раз услышав странный звук, солдат остановился.

«Черт, как жаль, что нельзя стрелять на поражение!» — пронеслось у него в голове.

Сейчас ему хотелось прошить длинными очередями эту враждебную темноту, изрешетить здесь все. Инстинктивно сжав рукоять автомата, он попытался вычислить местонахождение источника этого неприятного звука. Солдат оглянулся и не успел не то что выстрелить, но даже и сообразить, что же, собственно, произошло. Какое-то движение, почти невидимое в темноте, стало для него последним приветом. Сын восставшей Африки был отправлен к своим богам тросовым маятником, налетевшим на него с блоком полиспаста. Еще немного, и в бывших производственных помещениях воцарилась тишина.

В жилом блоке, неподалеку от цементных подвалов, ставших вечным приютом для второго десантника, третий африканец, наступая на хрустящие обрывки каких-то журналов и кокосовой скорлупы, пытался найти этих двух белых. Он почти не рисковал на кого-то натолкнуться — дом просматривался насквозь через пустые оконные проемы не очень прочного строения, и вряд ли эти двое захотели бы укрыться здесь. Боевик пнул ногой какой-то мешок, лежавший на полу. Несколько проржавевших жестянок из-под консервов вызвали гримасу разочарования на лице африканца. Неожиданно солдат застыл как вкопанный. Где-то в отдалении словно кто-то звонил на мобильный. Звук доносился со стороны входа в здание. Очевидно, кто-то шел за ним по пятам.

«Вот дураки, прятаться с включенным телефоном! — ухмыльнулся солдат. — Такие вещи непростительны, да. И сейчас вы в этом убедитесь. Уж я позабочусь о том, чтобы вас тепленькими доставить на борт вертолета».

Солдат повернул обратно и стал бесшумно двигаться в направлении звука. Он вышел ко входу в здание, вернувшись в исходную точку. Там никого не было. Не виднелось даже следов на площадке, припорошенной песком!

«Если это глюки, то какие-то слишком уж реальные, — подумалось повстанцу. — Что мы курили сегодня? Вроде как обычно…»

Ему пришлось снова проделать путь обратно, внутрь полуразрушенного строения. Помещений в здании оказалось очень немного, и обойти их было делом нехитрым. Где же они могут отсиживаться? Очевидно, не в центральных комнатах — они все просматриваются. Если только в каком-нибудь тайном подвале. Или… на чердаке?

Солдат затоптался на месте, подняв голову. В следующую секунду африканец занес ногу над неожиданно открывшимся под ним люком в полу. Люк поглотил его так резко, что несчастный не успел ничего произнести вслух.

Ветер лениво шевелил разбросанные там и сям обрывки старых газет, кокосовую шелуху и цементную пыль.

Глава 22

Прошло около получаса с момента десантирования солдат из вертолета. Всем находящимся на борту осточертело висеть в воздухе в подвешенном состоянии. Духота здесь, усиленная вонью от недавней рвоты, была невыносимой. Африканцы ждали. Воздух стал густым, как южный мясной соус.

Сквозь пелену пыли внизу полевой командир в волнении всматривался в низ. Платформа качалась, словно желе на тарелочке, и ничего толком разглядеть было невозможно.

— Ты можешь держать машину ровнее, идиот? — крикнул Огиссе пилоту.

— Я стараюсь, командир! — ответил пилот.

Действительно, он делал все, что мог. Но что можно ждать от парня, который не успел еще как следует освоить все кнопки и ручки винтокрылой машины? Руки пилота онемели от напряжения, и он смотрел на приборы, почти не моргая.

— Если все закончится хорошо, будешь награжден! — Амаду понимал, что от этого «зеленого» пилота сейчас зависело очень многое, если не все.

Больше всего командира волновало, почему так долго не объявлялись и куда подевались трое его подчиненных. По всем подсчетам, они уже должны были осмотреть все помещения и дать о себе знать. Амаду скрежетал зубами.

— Если они их не возьмут, то пусть лучше не возвращаются!

Прошло еще несколько минут. Напряжение возрастало. Вертолет висел в воздухе над площадкой нефтяного терминала. Командир посматривал вниз и приговаривал:

— Ну, давайте уже! Быстрее! Что же вы там возитесь?

Он понимал — что-то не складывадось. Хоть каким-то знаком они должны были уже оповестить его. Если не о поимке этих белых, то хотя бы о том, что происходит! Амаду заметно нервничал. Его желваки перекатывались под лоснящейся от пота черной кожей.

— Командир, у нас на борту с парнем что-то стало твориться неладное! — прокричал один из подчиненных.

— Ну что там еще, пропади оно все… — безразлично отреагировал Огиссе и нехотя посмотрел в сторону лежащего пацана.

Молоденький парнишка лет восемнадцати лежал на полу вертолета, сжавшись в позе эмбриона. Паренек тупо смотрел перед собой. По его щекам катились то ли слезы, то ли пот.

— У него наверняка боязнь высоты, командир! — громко сказал пилот и добавил: — У меня тоже такое было в первый раз полета. Тогда я еще с парашютом прыгал! Выбросили с борта — и болезнь как рукой сняло!

Пилот ухмыльнулся, вспоминая, как он впервые сел за рычаги вертолета. Ох, и натерпелся же он страху! Сейчас, конечно, все это выглядело смешно, но тогда ему было не до смеха.

— Пока машина летела, парень вел себя спокойно, — говорил оповестивший о заминке подчиненный. — А потом он как будто последний разум потерял.

— Это у него началось недавно! Стоило только вертолету неподвижно зависнуть в воздухе над водой, как он забился в угол. Мы пробовали его поднять, но он отбивался! — доложили, перебивая друг друга, остальные.

Огиссе слушал весь этот бред и наливался злобой. Вот уж повезло ему с этим сбродом! Мало того что неизвестно куда пропали три его лучших бойца, и он до сих пор ничего не знает о том, что же происходит на буровой, так еще вдобавок ко всему приходится нянчиться с боязливыми сосунками! Командир подошел к парнишке и прикрикнул:

— Почему ты лежишь в углу? Что случилось, вояка?

Парень что-то несвязно промычал в ответ. Амаду это окончательно вывело из себя:

— Встать немедленно, жалкий ублюдок! Приказываю быть наготове к несению службы перед Родиной, урод!

Молодой африканец дрожал всем телом. Подняв голову и умоляюще глядя на начальника, он выдавил из себя:

— Я не могу, я боюсь высоты! Почему мы так долго висим на одном месте? Я боюсь! Почему не летим?

Чернокожий солдатик сжался в комок, и Амаду понял, что вывести его из этого состояния можно только двумя способами — оставить его в покое или… Или наоборот — сделать как раз обратное. Второй способ Огиссе всегда нравился больше. Он применял в основном именно его, когда работал с подростками. Командир давно имел дело со всякими проявлениями страха. Он прекрасно изучил психологию тех, кто впервые оказывался в воздухе, кто впервые брал в руки оружие, кто впервые убивал.

Он подошел к скрючившемуся парню и, встав прямо над ним, широко расставив ноги, сказал, отчеканивая каждое слово:

— Встать! Встать, я сказал! Приготовиться к десантированию. Если через пять минут не будет никаких известий от наших боевых товарищей, то ты высаживаешься с двумя другими солдатами. Понял? Приготовиться!

Солдат посмотрел на своего начальника глазами-блюдцами.

— Нет, командир, я не могу! Только не это!

— Сможешь! Приготовить его к выбросу! — Амаду приказал двум другим подчиненным снарядить пацана всем необходимым и вывести из оцепенения.

— Я не могу! Прошу вас, командир, я не могу!

— Сможешь, если я тебе приказываю! Сможешь, гаденыш! А не хочешь, так заставим! Все ясно?

Огиссе нагнулся к нему и наотмашь ударил его своей ручищей плашмя по щеке. Как оказалось, своих сил он не рассчитал. Солдат потерял сознание.

— Вот дохляк! И с такими ничтожными мокрицами мне приходится иметь дело. За что я плачу вам деньги? Одеваю, обуваю, обеспечиваю всем необходимым!

Необходимым полевой командир называл в основном получение наркотиков и возможность этим одурманенным кайфом отморозкам грабить и издеваться над мирными жителями.

— А вы что смотрите? Откачайте его, — приказал он своим малолеткам.

Сидевшие рядом привели в чувство потерявшего сознание паренька. Тот, очнувшись, вздрогнул, безумно уставившись на своих «товарищей».

Амаду бросил приказание, не глядя на него:

— Дать ему воды и приготовить к высадке!

Вертолет висел над Атлантикой.

С платформы по-прежнему не поступало никаких сигналов. Все это выглядело по меньшей мере странно, но медлить было нельзя. Пилот, поглядывая на приборы, нервничал не меньше, чем все остальные на борту. Запасы топлива были не бесконечны. Руки и ноги затекли, а от горячего металла, нагретого солнцем, становилось нестерпимо жарко. Казалось, что уже плавился мозг.

Огиссе процедил сквозь зубы:

— Черт, да что ж они там так долго возятся! Захватить двух белых, из которых одна баба, и то не могут! Все, хватит! Приготовиться к высадке следующим. Если через тридцать секунд ничего не произойдет и никого не будет, отправитесь вниз!

Двое солдат приготовились к десантированию, поддерживая болезненного парня. Тот очухался, но по его виду было понятно, что рассчитывать на него особенно не приходится.

«Тем лучше! — злобно смотрел на него Огиссе. — Если не справится, то мне такие не нужны. Дармоедов в моем подразделении я не держу!»

В следующую секунду резкий толчок и звон разбитого стекла заставил всех находящихся на борту упасть на пол. По вертолету открыли огонь.

— Всем встать! Нельзя на пол! Без паники! — закричал Огиссе.

В первые секунды было непонятно — откуда именно стреляли. Только когда разлетелся фонарь остекления, стало понятно, что по вертолету вели огонь с буровой платформы, то есть снизу. В том, что это — работа Мазура, сомнений у Амаду не было. Но что тогда с тремя его солдатами?

Огиссе попытался наладить оборону. Он высунулся, чтобы вычислить огневую позицию Мазура, но тут же получил пулю в плечо. Его сменил солдат-пулеметчик и в то же мгновение был ранен в ногу. Раненый пулеметчик стал палить по заброшенной платформе наугад. С вертолета казалось, что тот, кто находился внизу, стрелял с разных точек и поэтому был неуязвим. Или там засело несколько человек?

— Он что, охренел там совсем?! — закричал пилот на невидимого врага. — Мы же взорвемся!

Амаду скомандовал, зажав рукой раненое плечо:

— Да отводи же машину, болван! Отводи скорее в сторону!

Один из солдат ради любопытства прильнул к иллюминатору, чтобы посмотреть, что же там внизу происходит. В тот же миг раздался звук битого стекла, а он был убит разрывной пулей. Вместо лица у него теперь было какое-то кровавое месиво. Кровь и мозг забрызгали его «коллег», явно не прибавив им решимости и усилив панику.

Огиссе заорал:

— Идиоты! Никому не высовываться! Кто высунется, того убью сам!

Однако на этом неприятности не закончились. Через несколько секунд двигатель вертолета издал странный звук. Было такое впечатление, что вертолет поперхнулся оставшимся топливом. Тот, кто стрелял, попал-таки в двигатель вертолета.

Пилот в беспамятстве заорал:

— Командир, пропала тяга!

Огиссе категорически не хотел понимать смысла только что услышанных слов и крикнул:

— Какая тяга, что ты мелешь?! Это пропала наша доля! — и тут же добавил: — У тебя есть шанс стать первоклассным пилотом, солдат! Делай все, что можешь!

— Командир, мы же скоро упадем! — панически вопил пилот. — Я не знаю, что делать!

Огиссе пробрался в кабину сквозь лежащие вповалку на полу тела, прильнувшие друг к другу в стремлении выжить. Там он взялся за пилота:

— Делай же что-нибудь с этой адской машиной, сукин ты сын!

Пилот попытался вытянуть машину вверх и хоть как-то ее выровнять. Но непослушный борт стал крениться, и его занесло в сторону. Пилот всеми силами пытался сохранить равновесие вертолета. Однако было похоже, что его усилия тщетны. Машина отказывалась подчиняться. Командир бешено кричал пилоту:

— Сынок, я тебя умоляю, нужно отсюда как-то улететь, поднимай ее, поднимай!

— Ничего не получается! Я пытаюсь! — сквозь кроваво-потное марево вопил пилот.

Через минуту двигатель совсем отказался работать. Африканцев на борту вертолета охватила животная паника.

Внизу в отражении вод Атлантики блеснуло солнце.

— Нужно прыгать в море, пока не поздно! Мы падаем! — кричал остальным один из повстанцев.

Они понимали, что из вертолета под водой выбраться будет гораздо трудней, если это вообще возможно. Один из них тащил на себе парнишку, боящегося высоты, и говорил:

— Нужно прыгать, прыгать, ты слышишь! Мы падаем!

Не сговариваясь, повинуясь инстинкту самосохранения, товарищи по несчастью стали выпрыгивать вниз, в спасительную теперь гладь воды. Амаду и пилот последовали туда же.

Падающий вертолет с вращающимися винтами — это мясорубка в свободном полете. Винты, хотя двигатель и был выключен, вращались все равно. Все выпрыгнувшие падали почти с тем же ускорением, что и вертолет, причем летели рядом, ведь в кабине, естественно, не было трамплина, чтобы подальше отпрыгнуть. К тому же двигатель вертолета расположен вверху, прямо под несущим винтом. Поэтому в падении он нередко переворачивается вверх брюхом под этой тяжестью. Что и произошло в данном случае. Ну а рядом летели выпрыгнувшие.

Вертолет следовал за выпрыгнувшими, зловеще вращая винтами. Боевиков рубило железное чудище, еще недавно бывшее их послушной машиной. Падающая мясорубка, перевернувшись брюхом кверху, настигала людей в воздухе, и разрубленные куски тел падали в воду. Спастись в этом месиве было невозможно. Не уцелел никто.

Глава 23

Развалины некогда жилого помещения стояли чуть в стороне от бетонной площадки терминала. Платформа была пуста, но когда Мазур и Ольга услышали звук прилетевшего вертолета и увидели, что из него десантировались трое африканцев, они быстро направились к помещениям. Мазур опытным глазом определил, сколько именно солдат высаживалось, сколько могло находиться на борту. Подобных расчетов ему приходилось делать немало. Вариантов насчет того, кто высаживался сейчас на платформу, было немного, и все они особой радости не внушали. Короче говоря, кто бы это ни был, необходимо спрятать Ольгу как можно быстрей. Единственное место в этом помещении, где можно спрятаться, был чудом сохранившийся полуподвал.

— Идем! Быстрее! — Мазур увлек девушку за собой.

Та испуганно глядела на вертолет, круживший над платформой.

— Мишель, кто это может быть? — Она крепко, до боли сжала его руку.

— Скоро я это выясню, а пока тебе нужно подыскать безопасное место, — ответил офицер.

Мазур хотел одного: выполнить свою работу и помочь своей соотечественнице отсюда выбраться, сохранив ее и свою жизнь. Они спустились в темное помещение и быстро прошли в наиболее дальнюю из комнат.

— Так, Ольга, вот твое убежище, и отсюда — ни ногой. Поняла? — внимательно смотрел ей в глаза Мазур.

— Ты что, оставишь меня здесь одну? — с беспокойством спросила девушка, глядя на то, что офицер собирается уходить.

— Будь здесь, никуда отсюда не выходи! Я скоро вернусь! — сказал Мазур и растворился в темноте.

Мазур отправился наверх уточнить кое-какие детали и наилучшим образом встретить гостей. Ведь нельзя же было вести себя некультурно. Всем известно — гости любят внимание.

Девушка осталась одна. Минуты ожидания после ухода Мазура текли медленно, невыносимо долго. Вначале, несмотря на предупреждение офицера, она попыталась пойти за ним, чтобы не оставаться одной. Но, сделав несколько шагов по сумрачному подвальному коридору, она изменила свое решение. Снаружи донеслась стрельба. Это резко охладило ее пыл, и она быстро вернулась назад. Ольга сидела на полу в единственной уцелевшей жилой комнате и прислушивалась. Снаружи доносились звуки перестрелки. Девушка не представляла, что может произойти дальше. Да, по сравнению с тем, что сейчас творилось там, здесь было даже неплохо, хотя в другое время Ольга оставаться здесь совсем бы не пожелала. В комнате ощущалась прохлада от бетонных стен подвала. Пахло чем-то затхлым, и вокруг валялись обрывки старых газет. Засохшие корки от апельсинов и другой хлам, вроде отломанных ножек стульев и каких-то костей, придавали помещению вид обычной свалки. Но в данной ситуации выбирать не приходилось. Мазур все еще не возвращался. Ей было страшно. Ольга понимала, что если ее сейчас схватят, то это будет означать, как минимум, возвращение к отцу. А ведь может быть и гораздо хуже. Скажем, ее возьмут в плен ради выкупа. В этой безумной стране, куда ее занесло, всегда можно ожидать чего угодно.

— Ну что же он так долго не возвращается! — сказала она вслух и взглянула на часы.

Время тянулось невыносимо медленно, и минуты, которые отсчитывали стрелки, казались вечностью.

Прижав колени к груди и положив голову на руки, она прислушивалась к тому, что происходило наверху. Толстые стены полуподвала приглушали звуки, но кое-что слышать она могла. Снаружи доносились вопли не то людей, не то каких-то животных. При каждом выстреле она вздрагивала. Хуже нет — оказаться в эпицентре такой вот заварушки, да еще не иметь возможности никуда скрыться. Сидишь, как паук в банке и ждешь исхода. А каким он будет, один бог знает. Ольга вообще была девушкой активной, и такой вариант ее особенно угнетал.

Вскоре раздался взрыв, гулко прозвучавший в ушах, и в резко наступившей тишине она не сразу поняла, что все закончилось. Жив ли Мазур — пока было неясно. Ожидание становилось все более тягостным. Зачарованная тишиной, Ольга поднялась на ноги и подошла к дверному проему. В полутемной комнате было тихо, в коридоре тоже. Эта тишина показалась ей ужасней, чем грохот, который раздавался до этого.

В следующую минуту в коридоре послышались шаги. Девушка напряглась, прижавшись спиной к прохладной стене. Мазур вошел в комнату, где он оставил Ольгу полчаса назад. Это время показалась ей длиннее самой долгой бессонной ночи.

Мишель подошел к ней, держа автомат в руках.

— Все закончилось, Оля! Все хорошо! — сказал Мазур, успокаивая ее.

Отложив в сторону автомат, он прижал ее к груди. Она всхлипнула от напряжения.

— Не плачь, все кончилось, все хорошо.

Девушка смотрела на него внимательно, и что-то неясное проскользнуло в ее глазах. Мазур заметил это странное выражение, промелькнувшее и исчезнувшее почти мгновенно. Что-то напомнил ему этот взгляд, но вот что — он никак не мог уловить. Или вспомнить.

— Там, снаружи, я надеюсь, уже никого нет? — пытливо всматривалась в его глаза девушка.

— Абсолютно никого. Я и сам не ожидал такого эффекта! — улыбнувшись, сказал Мазур. — Все получилось даже лучше, чем можно было ожидать.

— Я в этом и не сомневалась, — взяв его за руку, произнесла Ольга. — Такой человек, как ты, способен, по-моему, на все. Ты профессионал, а это — одно из тех качеств, которые я больше всего ценю в людях. Причем важно, что это качество приобретаемое.

Уставшая, запорошенная бетонной пылью, со спутанными волосами, она все равно была очень красивой.

— Как я устала жить этой невыносимой жизнью! Ты не можешь себе представить! Если бы не ты, Мишель… Кошмар, что бы со мной было… — тяжело вздыхая, говорила Ольга.

— Я сделал то, что обещал, вот и все! — спокойно сказал Мазур.

— Я знаю, но как мне отблагодарить тебя?

— Не нужно меня благодарить! — отмахнулся Мазур. — Мне от тебя ничего не нужно! Ответь мне только на несколько вопросов, вот и все…

— Какие еще вопросы? Зачем?

— Что ты мне недоговаривала все это время?

Она, промолчав, быстро посмотрела на часы и нервно поправила волосы, затем глянула в сторону выхода.

— Ты куда-то торопишься? — спросил Мазур. — Я просто хочу знать, ради чего мы так рисковали?

— Хорошо, я скажу тебе, но давай пойдем наверх. Здесь мне страшно. Я тебе все расскажу, и ты отправишься к берегу. Договорились?

Мазур пожал плечами.

— Ну что ж, идем…

Она взяла сумку, и они вышли из полуподвального помещения.

Мазур не любил туманностей и загадок. Он привык с самого начала разбирать ситуацию до конца и поступать в соответствии с ней. Причем полагаясь почти всегда только на самого себя. А здесь он инстинктивно чувствовал, что во всей истории с этой девушкой есть какая-то тайна, которую он пока не знал. И тайна была, похоже, не очень приятной.

Они пробрались наверх по осыпавшимся ступеням. Прищурившись от ослепившего ее яркого света, Ольга явственно ощутила запах гари. Вдруг она вскрикнула и отшатнулась. У входа лежал какой-то странный окровавленный предмет. Присмотревшись, она поняла, что перед ней… человеческая нога, одетая в военный ботинок. Она перевела взгляд вокруг. К своему ужасу, она увидела, что платформа усеяна кусками человеческих тел и забрызгана кровью.

— Господи… — закрывая руками лицо, прошептала Ольга.

— Да, на войне бывает и такое, — ответил Мазур.

— Ты так спокойно об этом говоришь! Это же ужас… Меня сейчас вырвет!

— Но ведь ты, живя тут, должна была видеть что-то похожее на это, разве нет?

— Я не так часто выходила из дома! Здесь опасно! Пойдем скорее отсюда!

Они двинулись к краю платформы, к океану, который недавно поглотил отряд африканцев вместе с вертолетом. Сейчас казалось, что океан спит, переваривая свою добычу. Ненасытный океан, спасительный океан…

Волосами Ольги заиграл ветерок, и Мазур еще раз осознал, что она ему нравится. Пожалуй, сильнее, чем это следовало ожидать в такой ситуации. Нежный профиль, слегка шелушащаяся кожа на скулах, пепельно-дымчатый цвет волос, которые сейчас казались почти белесыми…

«Шепот, нежное дыханье, трели соловья…»

Как ее занесло сюда, в эти тропики, в страну, которая по уши погрязла в войне, и конца этой бойне не видно… Что прячется за всем ее напряжением, что она недоговорила? Почему молчит?

Девушка пристально всматривалась в море, пытаясь, как показалось Мазуру, сосредоточиться для прощальной беседы. Офицер не хотел ей мешать, давая возможность прийти в себя.

— Тебе трудно говорить? — наконец решил он сам начать разговор.

— Нет, я просто очень испугалась и не могу собрать мысли вместе, не могу сконцентрироваться. Все разбежалось, — улыбнулась Ольга уголками рта. — Сейчас, сейчас…

Ветерок донес приближающийся звук мотора, и они увидели вдали идущее к причалу судно. Мазур быстрым рывком заставил ее присесть.

— Тихо, не двигайся! Сначала нужно выяснить, кто это! — спокойно сказал он.

Мазур, выдернув из большого нашивного кармана брюк бинокль, вгляделся и вполголоса пробормотал:

— Не могу понять, чей это катер…

К заброшенной башне действительно шел катер и двигался довольно быстро. Трудно было только разобрать, кому он принадлежал. Никаких опознавательных знаков.

— Подкрепление повстанцам? Или это расторопное правительство тоже «село нам на хвост»? — говорил Мазур.

Напряжение Ольги возросло до предела. Она повернулась на другой бок.

— Ну, если случится какая-нибудь заваруха, беги в здание, в то же место! А я останусь! Договорились? — не глядя в ее сторону, негромко говорил Мазур.

Ответа не последовало. В следующую секунду он почувствовал какие-то изменения рядом с собой. Боковым зрением увидел направленное на него дуло пистолета. Девушка резко встала на ноги и, не убирая пистолет, направленный на него, жестко сказала вдруг изменившимся голосом:

— Нет, это я уйду, а ты останешься! Извини, встретимся в другой жизни. Прощай!

В следующую секунду прогремел выстрел. Но его не было слышно за ревом катера, подошедшего уже почти вплотную к назначенному месту. Мазур вниз головой полетел в воду.

Глава 24

Гражданская война для Лагоса — вполне обычная ситуация. Продолжающаяся практически постоянно, она воспитала огромное количество людей, которые не представляют свою жизнь без нее. Многие просто забыли о том, что можно просто мирно трудиться, не слыша автоматных очередей, не видя погромов, пожаров и артобстрелов. Люди во многих районах просто отвыкли от мира.

Война не различала, где правительство, а где оппозиция. Где наемники и убийцы, а где мирные граждане. Особенно в Африке. Особенно в Центральной. Для войны они — только добыча, все эти ничтожные людишки, которых нужно убить.

Лагос трясло словно в лихорадке. Кровавая горячка будоражила людей, делая их похожими на стадо безумных антилоп. Люди уже иногда не понимали, кто и на чьей стороне воевал. Жизнь превращалась в какое-то всеобщее безумие. И иногда казалось, что смерть — не такой уж плохой выход из всего этого ада. Жизнь продолжала существовать в виде инстинкта. Даже не инстинкта самосохранения, а какого-то звериного чутья в поисках безопасного места, какого-то пропитания, которое не даст умереть в следующую минуту.

Джип Краевского уверенно плыл по району, подконтрольному правительству. Хотя контроль правительства в Нигерии сегодня — понятие довольно-таки относительное. В чем и можно было убедиться, глядя на картину разрушения за окном. Но Краевский давно перестал обращать внимание на такие мелочи. Конечно, хочется жить в комфорте не только находясь дома, но и на улице, но ведь далеко не всегда это получается. Идеал — вещь малодостижимая. Когда хорошо идет бизнес, тогда становится не так уж важно, что там, за стеклом твоего бронированного джипа. Даже если этот бизнес — поставка оружия чернокожим воюющим племенам.

Однако настроение у Краевского было далеко не лучшим. И на это были свои причины. Слишком много этих проклятых причин. Горело африканское солнце, горели хибары по окраинам дорог, и, что самое главное, горели сроки поставок.

— Единственный вывод, который я для себя сделал, работая здесь: таким людям, как мы, нельзя заводить семью. Особенно детей, — говорил Краевский, глядя вперед. — В этом случае ты просто подводишь людей, а это не в моих правилах.

Замминистра, сидевший рядом с водителем, кивнул головой в знак не то согласия, не то недоверия. Его собеседник продолжал:

— Ситуация, как видите, изменилась. Хозяин пока выпал из обоймы. Пока не найдется его драгоценная дочь, бесполезно ожидать налаженной работы. Черт побери! — воскликнул Краевский. — И как она ускользнула от нас — ума не приложу. И разгром этот какой-то странный, и вообще — все подозрительно. Причем в самый ответственный момент происходят эти проклятые накладки!

— Жизнь — вещь непредсказуемая, — изрек Саганипожу.

— Африканская мудрость? — сощурился Краевский.

— Можно сказать и так, — кивнул чиновник. — Надо быть готовым к любым неожиданностям.

— А вы-то сами готовы к неожиданностям в Нигерии? — окрысился вдруг Краевский. — Что-то не похоже, чтобы вы легко воспринимали те проблемы, в которых сами плаваете!

— Вот поэтому нам и нужно держаться вместе, не так ли, господин Краевский? — ухмыльнулся замминистра.

— Так, — буркнул водитель, поворачивая налево.

На улицах в этот час было крайне неспокойно. Люди бросались к машине, стоило ей хоть немного притормозить. Кто-то был подогрет жгучим африканским солнцем, кто-то наркотиками, а кто-то — просто голодом. И у каждого были свои счеты к богатым машинам и особенно к их владельцам. В какой-то момент Краевскому пришлось и вовсе ползти еле-еле, чтобы не раздавить толпу народа, преградившую ему путь. Машина была надежно бронирована, тонированные стекла приглушали лучи жаркого солнца. Но когда к твоей машине, пусть даже и такой защищенной, как этот джип, липнут не совсем миролюбиво настроенные люди, то становится не по себе.

— Пошли вон от машины, ублюдки! — кричал в самые острые моменты Краевский. — Отойдите от машины! Прочь!

Он сигналил что есть силы, но сам этот звук раззадоривал толпу еще больше.

— Прочь, идиоты! — закричал он в очередной раз. — Давить вас буду, если не отойдете!

— Скажите спасибо, что еще все так, как есть! — потея от напряжения, сказал Саганипожу.

Он-то понимал, что стоит этим людям узнать о том, кто едет в этом автомобиле, ситуация развернется совсем по-другому.

Едва выбравшись из черной массы людей, Краевский прибавил скорость. И здесь его ждала новая неожиданность. В конце улицы, где народа уже почти не было, наперерез машине выскочила какая-то женщина, нагая до пояса. Джип, не успев затормозить, ударил ее, и женщину отбросило в сторону на пару метров.

— Осторожно! — крикнул в последний момент Роберто, но было поздно. Пострадавшая недвижно лежала на земле.

Джип остановился.

— Черт подери, — прошипел Краевский. Он на секунду задумался, что же ему делать: оставаться здесь, посреди улицы, с замминистра «на борту» он не мог. Оставить эту сумасшедшую лежать посреди улицы — тоже как-то… Учитывая обстановку, все это может выйти боком на следующем повороте. Этим отморозкам только дай повод! Нужно было что-то решать, причем быстро.

— Проклятие, только этого еще не хватало! — выдавил из себя растерянный водитель.

— Что вы собираетесь делать? — насторожился Саганипожу. — Вы что, хотите?..

Краевский не ответил ему. Он быстро вышел из джипа и подбежал к лежащей женщине. Подняв под мышки, он поволок ее в машину. С трудом затолкав жертву наезда внутрь, он быстро сел на свое место и что есть силы нажал на газ.

— Посмотрите, она жива? — сказал он Саганипожу.

Тот перегнулся на заднее сиденье и пощупал пульс у женщины.

— Кажется, нет. Вы ее убили! — Последнюю фразу он сказал каким-то непохожим на свой, пискливым голосом.

Через минуту Краевский остановил джип за хибарой, ютившейся у дороги. Он вышел из машины и осмотрелся. Никого вокруг не было. Это успокоило его. Краевский открыл заднюю дверь и проверил пульс у женщины.

— Она жива. Помогите мне, — приказал он своему спутнику.

Тот повиновался, и они вдвоем втащили ее внутрь хибары. Навстречу им вышла хозяйка — женщина неопределенного возраста с измученным лицом. Она с удивлением и страхом уставилась на нежданных гостей, несших неподвижное тело. Краевский сунул хозяйке хибары сотенную бумажку и сказал на местном диалекте:

— Позаботьтесь о ней.

Не дожидаясь ответа, он хлопнул по плечу Роберто и вышел из лачуги. В следующее мгновение за окном послышался звук мотора отъезжавшей машины.

Неизвестно, что подумала женщина в хибаре, увидев в ней Роберто Саганипожу. Скорее всего, ее больше впечатлила сотенная купюра, чем присутствие правительственной шишки.

Вновь резко нажав на газ, Краевский отъехал от хибары, подняв огромное облако пыли. Некоторое время они оба молчали. Наконец замминистра пошевелился:

— Повстанцы совсем обнаглели, — сказал чиновник. — Они уже нападают на миротворцев. Если так дела пойдут дальше, Онигминде подомнет нас под себя. Этого нельзя допустить! Нужно ускорить поставку оружия нашим правительственным войскам!

— Будь я хозяином, все было бы иначе. Но здесь я бессилен, — Краевский развел руками, на мгновение отпуская руль. — А с хозяином сами знаете, что происходит. Он совершенно потерялся.

— Да-да, — кивнул Роберто. — Это я уже оценил.

«Знал бы этот дурак еще и про алмаз, то-то была бы заваруха!» — думал про себя Краевский.

— Нет, все-таки нельзя заводить детей, нельзя… — вновь высказал он вслух свои мысли. — Слишком опасно. Ты становишься уязвимым уже заочно.

— Это Онигминде похитил его дочь. Теперь он будет его шантажировать. Мы теряем самое главное — время, — сокрушался нигерийский чиновник. — А поставки задерживаются на неопределенный срок.

— Нет, этого не может быть… Как же тогда Мазур? — напомнил ему Краевский.

— Деньги, деньги, дорогой сэр. Перекупить можно любого. Онигминде его перекупил, я уверен.

За окнами машины мелькали прикрытые кое-как трупы по обочинам дороги. Вооруженные люди подозрительно смотрели им вслед. С городских окраин доносились звуки беспорядочной пальбы. Внутри кондиционированной капсулы было спокойно, и во все, что происходило снаружи, не очень верилось.

— С вами хорошо передвигаться по городу. — Улыбка замминистра была одновременно лукавой и тревожной. — Если бы я ехал на своей служебной машине, то мог бы и не доехать.

— Наш статус в Нигерии покруче, чем у ооновцев. Полная неприкосновенность. Хоть это радует, — мрачно усмехнулся в ответ Краевский.

Джип въехал в ворота виллы.

Глава 25

Джип зашуршал гравием под окнами виллы. Шелест шин вывел Сытина из оцепенения, в котором он находился вот уже несколько часов. Алкоголь, известно всем, оказывает успокаивающее действие в случае сильных потрясений и стрессов. Чего-чего, а стрессов у Сытина в последнее время было с избытком. И снять их было необходимо. Что Сытин и делал с момента приезда на виллу, особенно после того, как увидел, какой здесь царит разгром. Потрясенный мажордом, несмотря на свой богатый опыт, еще никогда не видел, чтобы человек в одиночку мог выпить такое количество горячительных напитков. Впрочем, на этом дело не заканчивалось, и ему предстояло увидеть сегодня еще много интересного.

Сытину было плевать на разгром. Сейчас его волновало только исчезновение Ольги, алмаза и некоторых очень важных документов. Важных, потому что при определенном стечении обстоятельств они могли бы пролить свет на многие аспекты его деятельности здесь, в Лагосе. Сомнения, которыми терзался Сытин, были связаны и с подозрениями по адресу как Ольги, так и Краевского. Двух людей, в преданности которых он до последних событий не сомневался. Сытин сидел на ковре в углу комнаты и, раскачиваясь из стороны в сторону по причине алкогольного шторма, бормотал что-то себе под нос. Он говорил полушепотом:

— Как? Нет, ну как они могли… Ладно, Краевский оказался сволочью. Но Ольга! Почему она сбежала? Зачем? Чего ей недоставало? Она же сама захотела ехать со мной сюда, в Лагос. Я ей говорил, я же ее отговаривал. Нет, настояла… Упрямая, вся в мать!

Привстав, он зазвенел пустыми бутылками, покатившимися по полу.

— Черт побери! — воскликнул он. — Все выпито…

За дверью послышались шаги и чьи-то голоса. Через несколько мгновений в комнату осторожно заглянул Краевский. Удивленно глядя на Сытина, он переступил порог. За ним последовал еще один гость. Роберто Саганипожу, с интересом разглядывая разгромленную комнату, боком протиснулся в дверной проем.

— Ну и ну! — присвистнув, протянул Краевский. — Вот это да! Мамаево побоище отдыхает.

Впечатленные погромом, Краевский и замминистра остановились посреди комнаты, глядя на Сытина. Тот смотрел на них снизу вверх, исподлобья.

— Борис, ты как? Что здесь произошло? — спросил Краевский.

Сытин продолжал молчать. На его щеках перекатывались желваки, а пальцы беспокойно шевелились, сжимаясь в кулаки. Чиновник поставил перевернутый стул и уселся посреди комнаты. Достав из кармана небольшой футляр, он раскрыл его. Вынув оттуда пилочку, Роберто занялся своим любимым делом — принялся полировать ногти, поглядывая на хозяина виллы.

— Ты в порядке? — еще раз переспросил Краевский.

В следующий момент пытливый подчиненный был прижат локтем Сытина к стене. Тот вскочил и оттолкнул его за какую-то долю секунды, как показалось Роберто.

Наезд получился эффектным и абсолютно неожиданным для двух трезвых людей. Замминистра вытаращил глаза, приостановив полировку своих ухоженных ногтей, глядя на то, что разворачивается перед его глазами. Разъяренный Сытин ткнул в подбородок Краевскому ствол пистолета и захрипел:

— И ты, гнида, будешь еще мне что-то говорить? Ты будешь спрашивать, все ли у меня в порядке, после всего, что произошло? Как ты вообще посмел приехать ко мне сейчас, сволочь?

Его налитое кровью лицо выглядело и вправду страшным. Нигерийцу показалось, что в следующую минуту последует выстрел. Он хотел что-то воскликнуть, но крик застрял в горле.

— Ты о чем? — только и смог выдавить из себя Краевский.

Прижатый к стене и совершенно сбитый с толку, он выглядел испуганным. И неудивительно — весь вид Сытина внушал серьезные опасения.

— Не притворяйся, тварь, я этого не люблю! Я прекрасно понимаю, что это твоих рук дело!

— Что моих рук дело? — судорожно проговорил прижатый к стене Краевский.

— Не юли, тварь! — кричал, брызгая слюной, Сытин. — Я тебя знаю, как облупленного. Я тебя до ногтей знаю!

— Клянусь, я ничего не понимаю! В чем ты меня обвиняешь?

Краевский начинал задыхаться. Локоть Сытина немилосердно давил ему на горло. Он попробовал выскользнуть из цепких рук потерявшего всякий контроль хозяина виллы, но это оказалось делом безуспешным. Ствол пистолета еще сильнее прижался к шее. Покрытый холодным потом Краевский понял, что лучше сейчас не дергаться.

— Я тебя не обвиняю — я тебе приговор выношу. Ты же узнал о Наташе раньше, чем я, не так ли? И просто украл алмаз. Как просто все придумано, не правда ли?

— Да ты что, я ничего не крал! Как ты можешь так говорить обо мне!

— Она не могла бросить меня из-за денег, — последовал очередной вопль. — Не могла!

— Если тебе нужен мой труп, то просто пристрели меня, я не хочу умереть от удушья, — с выпученными глазами прохрипел Краевский.

Сытин отпустил его горло. Отойдя немного назад, он продолжал держать пистолет в метре от него, направив ему в голову. Краевский согнулся пополам, пытаясь набрать больше воздуха в грудь. Чуть отдышавшись, он ответил:

— Я чист. Я не крал алмаз, поверь мне.

Прижав руку к груди, Краевский теперь напоминал подсудимого, который клянется всем святым, чтобы убедить высокий суд в своей невиновности.

— Для меня все это такая же неожиданность, как и для тебя, — оправдывался Краевский. — Мне очень жаль, что твоя дочь так поступила. И потом, этот погром! Я понятия не имею, кто его сделал. Какой мне в этом смысл?

— Ты! Ты думал, что я решил обмануть тебя. Что я только сделал вид, будто пропал алмаз, — перешел на шепот Сытин. — И ты искал его здесь!

В следующую секунду Сытин нажал на спусковой крючок. Последовал сухой щелчок. Ствол пистолета оказался пуст. Сытин тут же с улыбкой сумасшедшего передернул затвор и сказал:

— А теперь я пристрелю тебя, если не скажешь правды!

Нигериец, наблюдавший всю это сцену с видимым волнением, раньше Сытина понял, что Краевский не виноват. Он попытался взять Сытина за плечо, чтобы успокоить его разгоряченные алкоголем и всем произошедшим нервы. В следующую же секунду досталось и ему. Обернувшись, Сытин коротким ударом заехал ему по лицу, отчего грузная туша чиновника упала на пол, рядом с Краевским. Все трое представляли собой странную картину: абсолютно невменяемый Сытин с пистолетом и два его дрожащих «товарища», лежащие на полу.

«У него уже поехала крыша, — пронеслось в голове Краевского. — Нужно что-то делать».

Подтянув ноги к груди, он собрался в пружину и через мгновение вскочил на ноги, заключив Сытина в железные объятия. Опьянение, разбиравшее все больше хозяина виллы, не позволило ему оказать сильное сопротивление.

— Успокойся и выслушай меня! — заорал прямо в ухо Сытину Краевский. — Я ничего не крал, я не знал о погроме. Ты должен мне верить, черт подери!

Когда Краевский почувствовал, что тело Сытина в его руках слегка обмякло, он понял, что кризис миновал, и отпустил его. Сытин рухнул на стул, уронив голову себе на грудь.

В этот момент на улице раздался сильный взрыв, выбивший последнее уцелевшее окно. Осколки со звоном разлетелись по помещению. Краевский инстинктивно набросился на Сытина, прижав его к полу и прикрыв собой. Разгоряченные африканцы на прилегающих к вилле улицах размахивали повстанческими флагами. Они орали песни и бесновались напропалую. Нет, у них не было цели взорвать виллу — они просто демонстрировали силу. Мятежники и не догадывались, кому принадлежала эта охраняемая вилла. Они пытались надавить на власти, бросая гранаты и паля без разбора из автоматов. Хотя если бы они только знали, что на вилле в этой самой комнате находился представитель властей, замминистра был бы уже мертв. Как, впрочем, и двое этих белых.

С улицы раздалось несколько автоматных очередей. Кто-то закричал не то от боли, не то от ярости. Взорвав очередную гранату, толпа разбежалась в разные стороны. В ту же минуту раздались сирены приближавшихся правительственных машин. Они были где-то очень близко от виллы. Послышались новые выстрелы и крики. Ситуация накалялась. Теперь не хватало только, чтобы кто-нибудь ввалился в виллу. Мятежники могли использовать ее как узел обороны.

После взрыва Роберто тоже бросился на пол, закрыв голову руками. Он же первым и зашевелился. Чиновник приподнял голову, оглядываясь по сторонам:

— Вы живы, господин Краевский?

Последовало непродолжительное молчание. Сквозь дым, ворвавшийся в комнату, не было видно почти ничего. Через несколько мгновений, показавшихся такими долгими, послышался кашель, и Краевский ответил:

— Живы, живы. Но иногда просто не знаешь, — снова закашлялся он, — радоваться или нет.

— А господин Сытин? — указывая пальцем на хозяина виллы, спросил нигериец.

Сытин не подавал признаков жизни. Краевский попытался растолкать Сытина, перевернув его лицом кверху. В следующую минуту Краевский и Роберто услышали тихий храп. Хозяин виллы был в отключке от выпитого и пережитого.

Чиновник, поняв, что все живы, вспомнил о своей главной проблеме, мучившей его больше всего на свете. Страх уже исчез, так что, придя в себя, он поинтересовался:

— Господин Краевский, хотелось бы прояснить некоторые важные моменты.

— О чем это вы? — поднял голову Краевский, отряхиваясь от пыли.

— Что же будет с поставками? — пощелкивая толстыми пальцами, заглянул ему в глаза замминистра. — Дело не терпит отлагательств. Мне ведь нужно сегодня отчитаться перед министром. Я вижу, господин Сытин не скоро сможет быть в форме. Что делать?

В следующую секунду пытливый Роберто был схвачен за грудки стальной рукой Сытина. Не меняя положения тела, он сказал сквозь зубы:

— Пока не будет дочери, не будет и оружия!

Подняв вторую руку и отмахивая в такт своим словам, он продолжил хриплым голосом:

— Не будет оружия — конец вашему режиму!

Все трое, находившиеся в комнате, прекрасно понимали, что эта фраза идеально отражает состояние дел в стране. Наконец Сытин отпустил измятый костюм чиновника и выдохнул из последних сил:

— Ищите мою дочь, ищите Мазура.

Глава 26

Над заброшенной в океане буровой платформой снова кружил вертолет. Винтокрылая машина делала очередной вираж над видневшимся внизу сооружением. На этот раз это был вертолет с эмблемой ООН. Французы из Иностранного Легиона были посланы на поиски Мишеля Мазура. Была получена информация о том, что здесь он может находиться с дочерью Сытина. Ситуация обострялась до предела.

Офицеры, похоже, представляли спецслужбы.

— С такой высоты мы ничего не разглядим на платформе, — сказал один из офицеров, длинноносый брюнет, старший по званию. — Это все равно, что разглядывать звезду без телескопа.

— Да, сэр, сейчас, — ответил второй офицер, лейтенант.

Послушная машина стала снижаться. Объект приближался, и теперь уже буровую можно было рассмотреть более тщательно.

— Есть ли какая-нибудь информация по поводу того, связывалась ли эта девушка с кем-нибудь из структур ЕС? — задал вопрос майор.

— Нет, пока такими данными мы не располагаем, — ответил лейтенант.

Он покачал головой и, взглянув на майора, задал свой вопрос:

— Я вообще не понимаю, для чего Мазур и эта девушка отправились именно сюда? Ведь дальше океан, куда им деваться? Ведь в этом случае они будто специально загнали себя в тупик.

— Нет, думаю, наоборот, они могли ждать помощи с моря. Им, я так понимаю, нужно смыться как можно скорее. Ну, а в таком случае место мне представляется весьма удобным. Прежде всего, как раз этой удаленностью от берега, — майор полистал какие-то документы. — Как давно была получена информация о том, что они могут быть здесь?

— Тридцать минут назад.

— Ясно. Ну, что-либо конкретное обо всем этом пока сказать трудно. Наша задача — просто все проверить и вернуть красавца-самовольщика в его родной легион. А все эти выкладки: что, зачем и почему, нас должны мало волновать. Не так ли?

— Понял вас, — согласился лейтенант.

— К тому же поступила новая информация, — пошевелился в кресле майор. — В Европе колеблются в отношении поддержки теперешнего правительства Нигерии. Поэтому получен следующий приказ: быть готовыми к изменению политического режима в Лагосе.

— Что, повстанцы уже берут верх?

— Нет… пока нет. Но в Нигерии может быть все. Информация о скандале с нападением на миротворцев пока не разглашается.

— Понял.

— Наша цель — всего лишь забрать Мишеля Мазура и Ольгу Сытину — дочь этого оружейного магната. Но еще раз повторяю, возможен перелом ситуации в пользу Онигминде. Поэтому миротворческий скандал с его именем в ЕС официально не связывается.

Лейтенант усмехнулся:

— Вас понял. ЕС решило подождать.

Майор, помолчав, обратился к подчиненному:

— Казалось бы, при нашей службе ты должен потерять способность удивляться. После всей той грязи, которую видишь каждый день, ты думаешь, что тебе плевать на все, однако… Каждый раз, когда ЕС меняло свои планы, вот как сейчас, у меня всегда возникал один вопрос: понятие принципиальности — это черта национальная или приобретаемая?

— Не понял вас, сэр, — наморщив лоб, ответил лейтенант, вопросительно глядя на собеседника.

— Ну и славно, — махнул тот рукой. — Не задумывайся, мой друг, и ты станешь отличным военным, особенно в нашей области.

— Спасибо, сэр, — ухмыльнулся лейтенант, управляя воздушной машиной. — Я постараюсь.

Вертолет тарахтел максимально низко над буровой, майор рассматривал ее в бинокль. Оптика показывала одно — буровая была пуста. На площадке не наблюдалось никакого движения. Мазура тоже нигде видно не было.

Увидев зловещие приметы недавней бойни, майор выдохнул:

— Матерь божья, да здесь, кажется, была настоящая мясорубка. Да, очевидно, Мазур здесь все-таки побывал. Интересно, что здесь произошло? Ведь это даже не трупы, это…

Лейтенант закричал:

— Катера! Сэр, я вижу катера!

Но майор сам всматривался в то, что делалось там, внизу. События резко менялись. После полной безлюдности заброшенная буровая вдруг стала привлекать к себе повышенное внимание, причем с самых разных сторон. К ней подходили катера повстанцев. Они быстро пришвартовывались и выбрасывали со своих палуб десятки людей.

— Ба, да, похоже, и повстанцы их разыскивают! Наделал же он шуму, этот Мазур!

— Повстанцы действуют оперативно, — комментировал происходящее лейтенант. — Вот уж не ожидал он них такой прыти.

— Если им что-то надо, то они из шкуры вылезут, зальют все кровью, но от своего не отступятся, — негромко говорил майор.

Мятежники распространились по платформе, активно жестикулируя и крича. Они явно пребывали в шоке от увиденного разгрома их вертолета.

— Сколько темперамента! Они что-то сильно суетятся, сэр, — иронически произнес лейтенант. — Можно подумать, что у каждого из них моторчик в заднице.

— Вижу. А как бы ты себя вел, если бы увидел такое вот крошево? А ну-ка, парень, поднимись повыше. Береженого бог бережет. Никогда не знаешь, чего от них ожидать. Это же не люди, а звери. Каждый из них за двести долларов родную мать не пожалеет.

Вертолет пошел вверх, отходя на более безопасное расстояние. Люди на платформе быстро уменьшались в размерах.

— Говорит база, — раздался из передатчика голос. — Как слышите меня?

— Слышу вас, база. Прием.

— Как ситуация?

— Ситуация такая, — кашлянул майор. — Повстанцы хозяйничают на платформе. Следов Мазура предостаточно, но, похоже, это следы убитых им повстанцев. Кровавая каша, одним словом.

Голос в передатчике продолжал:

— Есть свежая информация, пока, правда, непроверенная, что Мазур был убит или захвачен. Лодка с дочерю Сытина и с теми, кто мог ее похитить или сопровождать, скорее всего, направилась в открытый океан, где их кто-то и должен подобрать. Как поняли меня?

— Понял вас, — произнес майор. — Каковы дальнейшие указания?

— Прошвырнитесь до нейтральных вод, — вещал голос из передатчика. — Скорее всего, они уже уплыли, но вдруг что-то им помешало. Лишний раз проверить никогда не помешает.

— Понял вас. Перемещаемся в нейтральные воды.

Вертолет плавно ушел в сторону. Сначала в зоне видимости мятежников, вращая крыльями, а потом превратившись в маленькую точку, похожую на одно местное чешуекрылое. Укусы таких тварей могут вызвать столбняк у европейца. На африканца же они не действуют. В Лагосе, например, таких насекомых жарят и едят, запивая чем-то наподобие молочной сыворотки.

Вертолет долго кружил над нейтральными водами. Бескрайняя зелень воды перекатывалась внизу, вызывая рябь в глазах. Брюнет сказал лейтенанту:

— Да, похоже, они придумали что-то поумнее, чем просто уйти в нейтральные воды. Узнаю почерк этого пройдохи. Мазур всегда отличался чем-то этаким…

Майор повертел пальцами, ища нужное слово, характеризующее пройдоху Мазура, но не нашел.

— А кто он вообще такой, этот Мазур? — спросил лейтенант. — Он, кажется, из русских?

— Не уверен, хотя все может быть. Никогда не знаешь, чего ожидать от русских и африканцев, — сделал гримасу майор. — Абсолютно непредсказуемые нации. Правда, в отличие от африканцев, русские мне все-таки нравятся больше.

— Особенно женщины.

— В точку!

Контрразведчики расхохотались.

Через полтора часа борт тридцать два — десять, поняв безрезультатность кружения, вызывал базу.

— База, как слышите меня? — спросил брюнет усталым голосом.

— Слышу вас, тридцать два-десять. Что у вас?

— Мы в нейтральных водах. Здесь абсолютно пусто! Каковы дальнейшие указания?

— Возвращайтесь. Раз так, то больше нечего искать.

— Вас понял. Идем на базу.

Вертолет лег на обратный курс.

Глава 27

Рыбачить на многих реках Нигерии человеку неопытному — дело непростое. При всем богатстве царства Нептуна рыбака здесь подстерегает множество неожиданностей. Пороги и водопады, среди которых наиболее всего впечатляют такие, как Имо и Кросса, делают лов рыбы очень трудоемким и непредсказуемым. К тому же, если учесть резкие перепады уровня воды в реках в зависимости от сезона, то вывод для рыбаков, находившихся на шхуне, напрашивался сам собой: нужно идти в залив. Путь туда труден, его может пройти только опытный рыбак. Множество лагун и проток будут стараться запутать, сбить с пути судно. Мелководные пути, которые образуют эти протоки, могут пропустить только небольшие суда. За барьером песчаных пляжей по лагунам можно выбраться на запад, в Бенин, или на восток, в Камерун.

Выйдя из прибрежной лагуны, в которой рыбаки находились несколько часов, рыболовецкая шхуна вскоре оказалась в водах залива Бенин. Неспешно двигаясь по волнам, она взяла курс на запад, в сторону Ломе.

Поверхность океана вдоль побережья Лагоса была почти ровной, и шхуна шла спокойно и уверенно. Шкипер, жилистый худощавый человек с иссиня-черной кожей и плохими зубами, отдавал приказания своей команде отрывисто и невнятно. Со стороны можно было подумать, что он кого-то поругивал себе под нос. На самом деле это была своя особая и привычная манера, понятная всем, кто находился на шхуне.

Если люди на шхуне охотились за рыбой, то катер боевиков теперь охотился за ней. Когда шхуна показалась вдали, в зоне видимости, то один из помощников Онигминде указал на нее пальцем:

— Смотрите, сэр!

— Увеличить скорость и — вперед! — голосом, не терпящим возражений, приказал Джулиус.

Он хищно прищурился, глядя на постепенно приближавшееся судно. Катер летел как на крыльях.

Личное присутствие на катере такой важной особы несколько удивляло его помощников. Дело в том, что обычно он не участвовал в подобного рода операциях, ограничиваясь указаниями из своего бункера. Факт присутствия босса на катере делал всех серьезными и нервными, напряжение возросло. Объяснение нахождению здесь Онигминде было, однако, весьма простым. Награда за поимку Мазура и Ольги Сытиной была слишком велика и соблазнительна, и доверить поимку обладателей алмаза своим подчиненным Джулиус не мог. Он был абсолютно уверен: попади алмаз им в руки — они перережут друг друга, а то и его, не задумавшись. Выйдя из самых низов преступного мира, он прекрасно знал психологию своих головорезов. Несмотря на железную дисциплину, созданную им, он понимал, что от такого богатства крыша поедет у кого угодно.

Стоя у борта, он вцепился в ограждение и не отрываясь смотрел вперед. Рядом стояла толпа его подчиненных, вооруженных до зубов и готовых повиноваться любому приказу.

Катерок повстанцев уже нагонял шхуну, когда рыбаки, наконец, увидели преследование. Поначалу на шхуне решили не останавливаться и продолжать движение. В водах этой части Африки бродят десятки пиратских судов. Какого только отребья не встретишь в океане! И чаще всего это связано с опасностью не только для имущества, но и самой жизни. Шхуна тоже увеличила скорость, стремясь оторваться от непрошеных гостей, но попытки оказались безуспешными. Катер приближался стремительно и неотвратимо.

Дальнейшие действия тех, кто старался настичь рыбаков, выглядели очень убедительно. Несколько выстрелов в сторону шхуны окончательно убедили ее остановиться.

— Стоять на месте! — послышался приказ в рупор с катера повстанцев. — Если попытаетесь двинуться — будете расстреляны на месте!

После таких предупреждений не только у рыбаков пропадет охота «делать ноги». Потрясая оружием, толпа на катере выкрикивала ругательства и угрозы. Когда на катере убедились, что запугали рыбаков достаточно, из чрева судна вышел Онигминде. На лице хозяина джунглей было написано презрение ко всем и ко всему. Налитые кровью глаза нагло обшаривали рыбацкое судно. Куря сигару и сплевывая на палубу, он подозвал к себе одного из помощников и что-то сказал ему на ухо. Подчиненный быстрым шагом прошел на нос катера и скомандовал стоявшим там солдатам:

— Осмотреть шхуну! При обнаружении чего-нибудь подозрительного или странного сообщить лично господину Онигминде!

Около десяти человек (большинство команды катера) перебросили на шхуну мостки и перебрались на нее. За ними, не спеша и вальяжно, последовал и сам Джулиус. Поднявшись на борт шхуны, команда Онигминде начала допрос рыбаков.

— Куда следуете?

— В Ломе. Мы рыбаки, — отвечал напуганный шкипер, растерянно озираясь.

— Почему пытались уйти? — допытывался повстанец у рыбака, грозно потрясая автоматом.

— Мы не пытались…

— Что?! Ты мне еще будешь здесь сказки рассказывать? — взревел мятежник, ткнув кулаком в живот собеседника.

— Мы поздно вас заметили, а иначе бы обязательно остановились! — Тон голоса шкипера был убедителен.

Он обернулся к своей команде, как бы ища поддержки. Те послушно закивали, подтверждая слова шкипера.

— Кто-нибудь из чужих на борту есть? — чуть спокойнее спросил повстанец.

— Какие чужие, откуда им взяться?

— Отвечай только на мои вопросы! — снова вскипел «следователь».

— Никого, только рыба, — отрицательно замотал головой рыбак. — Немного рыбы, я правду говорю.

После этого вмешался сам Онигминде:

— Проведите тотальный обыск на шхуне. Если этот шкипер соврал… — он скосил взгляд в сторону посеревшего от страха рыбака и продолжил: — Тогда мы пристрелим его и отрежем язык для корма рыбам.

Сделав паузу, он ухмыльнулся:

— А то что же это получается? Надо же и рыбе подкормиться.

Последнее заявление подействовало на допрашиваемого самым неожиданным образом: видимо, от страха он начал громко и часто икать. Выпучив глаза, он сотрясался в приступах икоты. Несмотря на серьезность момента, Джулиус не смог удержаться от смеха. Впрочем, многих его смех ужасал еще больше, чем грозный тон.

На шхуне начался обыск. Послышался звон чего-то металлического, звуки падения каких-то предметов, топот ног и ругательства. Люди с катера, воодушевленные присутствием шефа на корабле, старались вовсю. Они заглядывали за каждый выступ, переворачивали сети и разве что не отдирали краску на палубе. Лицо Онигминде мрачнело после каждого пустого закоулка на шхуне.

«Неужели мы ошиблись?» — думал он, посасывая сигару.

Солнце светило ему в лицо, и, почти прикрыв левый глаз, он смотрел на шкипера. Тот, прижавшись к перилам на корме шхуны, напряженно следил за тем, как солдаты переворачивали все на борту судна. Тем временем погода быстро менялась. Экваториальный морской воздух принес влажные облака, застлавшие небо над шхуной и катером. Судно раскачивалось все сильнее, небо хмурилось, но никто из повстанцев не хотел уйти отсюда с пустыми руками.

Поиск не давал результатов.

Вскоре началась гроза, возвещавшая начало влажного сезона. Как это часто бывает в тропиках, дождь начался почти мгновенно и сразу стал плотной полупрозрачной стеной. Наблюдая сквозь пелену дождя за действиями своих солдат, Онигминде недоумевал: информация, полученная им об этой шхуне, должна была подтвердиться. Подтвердиться во что бы то ни стало! Он подумал об алмазе: если найти камень, сомнений в его власти в Лагосе больше не будет ни у кого. Эта мысль будоражила и пьянила не хуже, чем доза хорошего наркотика. Только подумать — наконец-то он получит все! Эти ничтожества, которые сейчас лезут во власть, будут валяться у него в ногах. Он возьмет эту страну — всю, целиком, без остатка. Кому, как не ему, Джулиусу Онигминде, должна принадлежать Нигерия? Ведь не этим же бесхребетным слизнякам, которые, заслышав автоматную очередь, готовы забиться в мышиную норку.

Раскаты грома, казалось, разрывали небо. А оно, пробитое насквозь, извергало на людей потоки воды. Вода была сверху, вода была внизу и здесь, на палубе. Молнии сверкали в воздухе. Казалось, они метили прямо в шхуну. А напряжение на борту нарастало с каждой минутой.

Двое из повстанцев спустились в трюм. В отсеке, заваленном уловом, было скользко и остро пахло свежевыловленной рыбой. Видимость здесь оставляла желать лучшего, и один африканец сказал другому:

— Сходи наверх за фонарем, здесь же ничего не видно. Словно в заднице у дьявола! Того и гляди, поскользнешься.

— Да, сейчас принесу, — второй поднялся по узким ступеням наверх. — Эй, там, нам нужен фонарь! Внизу ничего не видно. Послушай, ты! У тебя есть фонарь? — спросил он у шкипера.

— Нет. Мы тут знаем каждый метр, зачем нам фонарь? — отвечал шкипер, и на его лице легкой тенью промелькнула почти невидимая самодовольная улыбка.

— Поговори еще у меня! — раздраженно буркнул мятежник.

Он вернулся к трюму и крикнул туда, не спускаясь:

— У шкипера нет фонаря, посмотри пока так! Трюм небольшой, а я схожу за фонарем на катер.

Его коллега, оставшийся в трюме, присоединил штык-нож к автомату и стал действовать в одиночку. Состроив зверское выражение лица, он принялся прокалывать груду рыбы, пытаясь сквозь это месиво прощупать дно шхуны. С чавкающим звуком штык проходил сквозь свежий улов.

Сверху раздался голос первого повстанца:

— Я принес фонарь. Где ты там? Держи!

Второй перестал работать штыком и подошел к отверстию в трюме, чтобы забрать фонарь.

— Господин Онигминде говорит, что если будешь плохо проверять, он тебя расстреляет, — участливо сообщила мокрая физиономия.

Подбодренный таким напутствием, солдат включил фонарь и принялся с остервенением протыкать все, что находилось у него под ногами. Теперь он хотя бы видел результаты своей работы. Конечно, занятие было малоприятным. Вонь от рыбы усилилась еще больше. Он весь был в чешуе и скользкой слизи. Хотя по сравнению с недавней расправой над одной деревней эта работа — еще ничего. После того, как позавчера они вырезали человек сто пятьдесят, он сильно устал. Поджигать хижины, слушать вой женщин, бегать и догонять тех, кто хотел спрятаться, — как это все нелегко. К тому же тогда Онигминде отдал приказ экономить патроны и в «работе» использовать штыки…

Внезапно автомат как будто застрял в чем-то непонятном. Повстанец попытался вытащить штык, но уже в следующую секунду от сильнейшего толчка он полетел в корзину с рыбой, стоявшую у его ног. Кто-то выдернул автомат у него из рук и одним ударом штыка прекратил его жизненный путь. Короткий хрип и кровавая пена на губах засвидетельствовали, что солдату больше нечего бояться своего грозного начальника. Он дернулся в последний раз и затих, теперь уже навсегда.

Незадолго перед тем, как Мазур неожиданно и впечатляюще объявился в отсеке с рыбой, его в океане подобрали рыбаки. Деньги, заплаченные ему дочерью Сытина, как оказалось, не пропали даром. Мазур щедро заплатил рыбакам и попросил доставить его к побережью Ломе. Несколько сотенных долларовых купюр творят чудеса, а в Лагосе могут спасти жизнь.

После того, как Мазур отправил незадачливого сына Нигерии к праотцам, он, завладев автоматом, выскочил на палубу шхуны и дал несколько очередей. Поток пуль пришелся в самую середину толпы повстанцев, сгрудившихся у какого-то ящика. Неожиданность такого появления ошеломила повстанцев и парализовала их на несколько секунд, оказавшихся для легионера спасительными. С ловкостью кошки он перескочил мостки и оказался на катере. Отстреливаясь, он сбросил переходные мостки в воду и устремился в кабину капитана. На пути Мишеля вырос огромный детина с автоматом. На его лице, не испорченном разумом, застыла гримаса тупой злобы. В рукопашном бою он, видимо, был незаменимым бойцом. Но задержать Мазура он не смог, отправленный на пол пулей. Оставшаяся на катере обслуга покидала судно, прыгая в воду. Теперь катер был всецело в распоряжении легионера. Оставляя пенный след, машина повстанцев помчалась в сторону берега.

Онигминде в ярости издал нечленораздельный вопль, напоминающий звук электропилы.

— Олухи! Застрелю! Немедленно в погоню! — вырвав из рук одного из подчиненных автомат, он немилосердно молотил прикладом в спины солдат.

Но заставить рыбацкую шхуну плыть со скоростью катера — дело немыслимое. Все попытки повстанцев пуститься в погоню были просто смешны, в чем через несколько минут убедился сам Джулиус.

Глава 28

Мутные воды Нигера шумели, мешая винтам катера пробираться сквозь болотистую трясину. В такие болота обычно превращаются африканские реки ближе к сентябрю. Но сезон дождей вот-вот должен был смениться сезоном засухи и жарких ветров. Они опустошают этот край на всем протяжении засухи. Именно накануне прихода засухи москиты, и без того полноценные хозяева этих мест, становились безжалостными. Даже любовь в пору засухи становится такой же безжалостной и жесткой.

Река Нигер со своими десятками рукавов готовилась к жаре. Испарения, клубившиеся над водой, делали местность туманной, а воздух слоистым и жирным.

— Ну ты даешь! — говорил солдат кому-то внутри катера. — Чуть не уморил меня! Давно я так не смеялся, точно тебе говорю! Ну-ка напомни, как этот дурак из твоего анекдота про уролога — что он сказал тому парню?

— Нет, я по два раза анекдоты не рассказываю, — донеслось из каюты. — В другой раз.

— Жаль, я бы хотел ребятам этот анекдот рассказать. Ну что тебе стоит!

— Нет, нет. И не проси! — смеялся кто-то в ответ. — Сам виноват, что не запомнил!

— Жак никогда не повторяет дважды, правда, Жак? — женский смеющийся голос послышался из катера. — Это удел немногих, да?

В ее голосе сквозило нежное кокетство. Было совершенно понятно, что этот самый Жак очень дорог женщине.

Покачиваясь на неверных сходнях, на причал спустился молодой мулат. В нем без труда можно было признать садовника, слугу Сытина. За ним следом из катера спустилась Ольга. Экипаж катера — все до единого «купленные» повстанцы — помог им вынести вещи на берег.

Сытина протянула одному из солдат несколько новеньких денежных купюр.

— Как договаривались, — сказала она сухо.

Солдат ухмыльнулся, обшаривая похотливыми глазами стройную фигурку белой девушки. Затем он медленно и плотоядно пересчитал деньги. Парочка была настолько занята собой, что влюбленные не заметили, как солдат втихомолку спрятал одну купюру. Лишь через некоторое время, боковым зрением заметив напряженное молчание солдата, девушка посмотрела на него мутным от любви взглядом и спросила, немного насторожившись:

— Все правильно?

— Одной не хватает, мисс.

Мулат пристально посмотрел на солдата. Он раскусил его сразу же. Но благость, растекающаяся по его телу от близости любимой женщины, расслабила Жака.

— Дай ему еще одну, дорогая, — обратился он к Ольге.

Девушка протянула солдату еще одну хрусткую купюру.

— Теперь достаточно? — с уже нескрываемой враждебностью спросил Жак.

— Ну да ладно. Уж очень хорошие анекдоты рассказывал ваш жених. — Африканец осклабился, но уходить, похоже, не собирался.

— Что-то еще? — мулат в упор посмотрел на африканца.

Не переставая глупо улыбаться, африканец медленно попятился на борт катера.

Экипаж катера был весьма колоритен. Его составляли самые настоящие бандиты. Не привыкшие зарабатывать своим трудом, развращенные войной, эти люди могли сделать все за деньги. За американские деньги, естественно. А за новенькие блестящие сотни они готовы были испытывать симпатию к кому угодно.

— Пора уезжать! — крикнул коренастый африканец своим собратьям.

Катер загудел, не без труда разворачиваясь в топкой лагуне. Повстанец, не прекращая улыбаться, помахал молодым любовникам рукой. Те стояли, тесно прижавшись друг к другу, с каким-то неопределенным выражением лиц глядя вслед уходящему катеру.

— Хорошо, что мы продумали этот вариант с лагуной, — сказал мулат по-английски. — Видишь, а ты говорила, что все можно решить за сутки.

— Ты прав. В этой чертовой стране никогда не знаешь, что ждет тебя за ближайшей пальмой.

— Ну, это отчасти и моя страна, — сказал он ей мягко.

— Извини. Просто я дико устала, — вздохнула Ольга. — Ты же знаешь.

Он нежно привлек ее к себе, поцеловал в висок и тихо сказал:

— Конечно. Все будет хорошо, главное теперь — переждать. Наберись терпения.

— Знаешь, когда я увидела вертолет, то подумала — все, это конец. Да еще этот идиот Мазур.

— Да, в океан уходить было нельзя. Я как чувствовал: Онигминде, наверное, до сих пор ищет нас в Бенинском заливе. Представляю, как он бесится.

— Ему нужны не мы, а алмаз. Как и моему драгоценному папочке. Бедный Онигминде! А эти на катере! — вскинулась Ольга, пронзительно глядя в глаза мулату. — Знаешь, меня иногда ужас охватывает, как подумаю, что бы они с нами сделали, если бы узнали, что мы везем в обыкновенной сумке! Чего мне стоило не показывать им своего страха!

— Ты держалась молодцом. И с Мазуром, я тебе скажу, прошло великолепно. С ним ты все разыграла, как по нотам. Все-таки идея с платформой сработала. Если бы не захват аэропорта…

— Да, мы были бы уже в безопасности, — она пристально смотрела вслед уходящему катеру, прислушиваясь к звукам.

Еще месяц тому назад оставаться в воюющем Лагосе для Ольги Сытиной казалось невыносимым до смерти. Она уже была готова внять увещеваниям своего отца и уехать домой. Но появление в ее жизни молчаливого шоколадного Аполлона перевернуло ее жизнь. Садовник уже несколько раз нечаянно резал себе пальцы огромными ножницами, засматриваясь в окно комнаты, в которой каждое утро появлялась дочь хозяина в голубоватой прозрачной сорочке.

Молодые люди, быстро выяснив свое отношение друг к другу, сначала не знали, что же им предпринять. Она знала, где ее отец хранит деньги. Доверие отца к ней иногда удивляло ее саму. Однажды, открыв сейф в его отсутствие, она увидела нечто более ошеломляющее, чем деньги. Это решило все.

Замысел был прост до примитивности: им было необходимо просто немного подготовиться к безбедной жизни. Они действительно разыграли все, как по нотам, но захват международного аэропорта повстанцами спутал им карты. Однако отступать от алмазной мечты они не собирались. Тем более появление Мазура было их спасением, так как с его помощью все снова наладилось и план продолжал существовать. Пришлось только задействовать запасной вариант с нефтяной платформой. В открытый океан они не пошли, это было слишком рискованно. Решили вернуться в Нигерию и переждать заваруху в укромном месте, специально приготовленном для такого случая красавцем-мулатом.

Катер, развернувшись, ушел к океану. Теперь его уже не было видно. Был слышен лишь звук работающего мотора.

— Ты не забыл? — спросила девушка.

— Нет.

— А скоро уже?

— Думаю, через несколько секунд, — загадочно произнес Жак.

Оглушительный взрыв выбросил к небу столбы воды. Это было все, что увидели из своей лагуны влюбленные. Мина, поставленная садовником, сработала исправно.

Любовники обменялись улыбками. Ведь теперь никто не знал, что они вернулись в Нигерию.

* * *

Там, где основное русло Нигера пересекается с одним из рукавов реки, к маленькому деревянному причалу в укромном месте пристало небольшое судно. На его бортах виднелись отличительные знаки повстанческой армии. Показался один из армейцев: это был маленький коренастый африканец, чему-то все время широко улыбавшийся. Он медленно вышел по деревянным сходням на причал. Двигался он спиной вперед, потому что пристально рассматривал тех, кто выходил за ним. Кто-то невидимый говорил ему что-то из катера, и солдат смеялся, сверкая белоснежной улыбкой. Как странно, когда подумаешь, что эти люди, с такими белыми улыбками, никогда не видели в своей жизни снега.

Глава 29

Катер стремительно шел к берегу, в сторону Лагосского порта. Вечернее утомленное солнце скользящими лучами касалось поверхности воды. Если бы в этот момент видеть катер сверху, то могло показаться, что вспененная вода будто бы сама выталкивала небольшой катер и гнала к спасительному берегу.

В кабине капитана находился высокий человек в камуфляже войск Французского Легиона. Уверенно ведя катер к берегу, он всматривался в даль. Мазур был сосредоточен и собран.

«Только бы никого не встретить сейчас на берегу! Нужно срочно добраться до нашего подразделения. Представляю, какой переполох там творится сейчас, когда меня не могут найти».

Да, меньше всего ему сейчас нужен был кто-либо на берегу. Времени, чтобы привести в порядок мысли и сообразить, в деталях, что делать дальше, тоже почти не было. Лихорадочно соображая, как ему поступить, он чувствовал в сердце досаду на себя. За то, что так просто ей удалось обвести его вокруг пальца.

«Когда это все началось? Когда она решила, что я именно тот, кто ей нужен, чтобы мной воспользоваться? Наверное, с самого первого момента. Подсознательно, еще не анализируя мое появление, она все решила. Да… Что делает с людьми любовь. Нет, но как четко у них все было спланировано! И как просто!»

Мысли его сейчас были сосредоточены на той, которая в какой-то миг показалась ему беззащитным существом, нуждавшимся в помощи. Этот открытый взгляд и растерянность в глазах там, в аэропорту! И стальные глаза, пронзающие его там, на заброшенной буровой, когда на него было направлено дуло пистолета! Как обманчива внешность!

«Может быть, это книга сбила меня с толку. Бунин, черт его возьми! Но нужно отдать ей должное — она держалась до последнего момента на высоте».

Вспомнив еще раз последнюю встречу с дочерью Сытина, он покачал головой и не смог удержаться от горькой улыбки. Казалось бы, такой стреляный воробей, как Мишель Мазур, давно уже не должен попадаться так глупо — и на тебе! Провели и такого воробья на мякине.

Ну что ж, и на старуху бывает проруха. Мазур вспомнил случай из своей богатой на события биографии. Некоторое время назад, когда опыта у него было поменьше, где-то в Юго-Восточной Азии он имел возможность лично наблюдать, как пылкие чувства погубили целое подразделение. А все из-за того, что командиру подразделения попалась одна красотка, совершенно лишившая его разума. В результате далекая и чужая земля стала последним пристанищем для бравых парней.

Вот и с ним что-то подобное случилось сейчас… Ну хорошо, что обошлись малыми жертвами. Инстинкт защитника, срабатывающий в нем всегда в критических ситуациях, здесь сослужил ему плохую службу. Теперь надо было сосредоточиться.

Прокручивая в голове возможные варианты развития ситуации, он не сразу заметил, что вдали уже показалась береговая полоса. Прибавив ходу, катер приближался к берегу. Остановив машину настолько близко у берега, насколько это было возможно, Мазур прыгнул в воду и, загребая ногами пену, пошел к суше.

Катер причалил в районе порта, в нескольких километрах от места дислокации. Внимательно осмотревшись вокруг, Мишель никого не увидел.

«Хорошо, что здесь никого, — подумалось ему. — Будет время поразмыслить».

Берег в этом месте был сухим и возвышенным. Пожалуй, даже слишком сухим. Не теряя драгоценного времени, Мазур направился в сторону блокпоста своего подразделения. Вдали, примерно в сотне метров, виднелось шоссе (если можно так назвать пыльную, утоптанную скотом проселочную дорогу). Дойдя до нее, легионер принялся ждать какого-нибудь транспорта, чтобы доехать к месту дислокации войск Международного Легиона. Как назло, дорога была пустынна.

Вынужденный проводить время в ожидании, Мазур позволил себе такую роскошь, как немного отвлечься от мыслей о ситуации. Его внимание привлек интересный экземпляр парусника, кружившийся над пригорком, который возвышался позади. Взглядом профессионала, в данном случае энтомолога, Мишель просканировал бабочку. Парусник и правда был хорош. Не привыкший зря терять время, Мазур начал действовать. Еще раз бросив взгляд на пока пустынную дорогу, он сделал несколько шагов в сторону. Через несколько минут он вернулся на прежнее место, но уже с добычей. Надев головной убор, легионер бережно, стараясь не помять, укладывал пойманную бабочку в сложенный бумажный конвертик. А его, в свою очередь, — в нагрудный карман.

«Все какая-то польза, — усмехнулся он. — Прибавка к коллекции».

Такого экземпляра в его сборах еще не было. Совершив этот маневр, Мазур снова приобрел сосредоточенный вид и уставился на мертвую дорогу.

Прождав около получаса, Мишель был вознагражден. Вдали, на горизонте возникло быстро приближавшееся облако пыли.

Показавшаяся в зоне видимости машина была неопределимой модели джипом, от которого остался целым только остов. Автомобиль напоминал полуразваленное корыто на колесах. Транспортное средство пылило так, что простиравшийся за этой развалюхой пейзаж практически невозможно было разглядеть. А потому было непонятно, одна ли она едет или за ней движется что-то еще.

Бескрайние просторы Африки представляют такое же бескрайнее поле для экспериментов, связанных с автомобилестроением. Здесь машины часто проживают такую долгую и сложную жизнь, которая и во сне не могла бы привидеться их европейским создателям. В связи с определенными причинами машины здесь используются до последней возможности. Они латаются, переделываются, подчас превращаясь во что-то бесконечно далекое от оригинала. Местные умельцы превращают старые, видавшие виды авто в такое, что просто закачаешься! К такому же типу «конструкций» принадлежала и машина, приближавшаяся к заждавшемуся Мазуру. Несмотря на то что у него совершенно не было времени на рассуждения, Мишель покачал головой, оценив этот вездеход.

Еще издали легионер, выйдя на обочину, проголосовал стандартным жестом автостопщиков, прекрасно известным во всех краях мира. Машина, казалось, и не думала останавливаться. Она, ревя двигателем, пылила на полной скорости. Подбирать попутчиков в Лагосе в вечернее время, да еще во время погромов, — дело неблагодарное. Да ведь и понять водителей в такой ситуации можно. Кому охота, проявив чуткость и сострадание, потом и поплатиться за эти самые чувства? Ведь запросто можно в скором времени оказаться связанным на заднем сиденье своей же машины, которая будет двигаться совсем не в том направлении, в котором ехал ты сам. Хорошо, если тебя еще оставят в живых. А то ведь запросто можешь оказаться в придорожной канаве с перерезанным горлом. А твоя машина, наполненная какими-то отморозками-наркоманами, будет удаляться от тела своего прежнего хозяина…

Поняв, что водитель этой колымаги останавливаться не намерен, Мазур вышел на середину дороги и, широко расставив ноги, прицелился в машину в упор. Весь его вид говорил о том, что у водителя, кроме как остановиться, другого выбора нет. Видимо, человек, сидевший за рулем развалюхи, тоже прекрасно это понял. Машина отчаянно затормозила, совершенно утонув в пыли. Мазур быстро подошел, резко рванул на себя дверцу и впрыгнул в джип. Все это заняло не больше минуты. Повернувшись к водителю и нацелив пистолет на него, Мишель невольно усмехнулся. Перед ним сидела толстая пожилая африканка в красно-желтом тюрбане и улыбалась ему открытой белозубой улыбкой. Ткнув в него стволом огромного револьвера, она сказала по-английски:

— Ну что, едем?

— Едем, — ответил Мазур, не отводя пистолета.

— Может, уберешь свою пушку, парень? — миролюбиво спросила толстуха.

Женщина, похоже, была энергичная. Мишель это оценил сразу.

— Только после вас, — в чувстве юмора легионеру отказать было нельзя.

Повисла пауза. Клубилась пыль, улыбалась толстуха, время уходило.

— Ладно, мисс, — сказал Мазур. — Давайте уберем пистолеты вместе, только медленно.

— Идет, парень, — так же смешливо ответила африканка.

Они оба медленно опустили пистолеты. Глаза сидевшей за рулем женщины, казалось, пытались залезть легионеру в душу. Ничего удивительного. Побыв в Африке уже несколько раз за время своих многочисленных командировок, Мишель поднабрался опыта в отношении чернокожего населения этого континента. Он прекрасно знал, что в каждой деревне всегда имеется несколько колдунов или колдуний, которые владеют своим мастерством виртуозно. Будучи сам скептиком, Мазур несколько раз наблюдал, как эти самые любители магии выделывали такое, что в «ужастике» не увидишь. Так что такой взгляд говорил как минимум о больших способностях улыбчивой толстухи.

— Ну что, теперь, надеюсь, можно ехать? — спросил он.

Она пристально посмотрела на него и, хихикнув, сказала:

— Теперь можно.

Она нажала на газ, и джип рывком тронулся с места.

— Давно водите? — скрывая иронию, спросил Мишель.

— Вы из Легиона? — вопросом на вопрос ответила африканка, бесцеремонно разглядывая его и бросая короткие взгляды на дорогу.

Она легко управлялась с этой развалиной, вызывая невольное восхищение Мазура. На большой скорости тетка виртуозно объезжала выбоины, ямы и выступы на этой чертовой дороге. Внешняя неповоротливость женщины оказывалась только видимостью. Энергия так и била из толстухи фонтаном.

— Да, я из миротворцев, — лаконично ответил Мишель.

Видимо, толстуха не собиралась ехать в молчании, поэтому вопросы следовали один за одним.

— Ну и как, получается сотворить мир в этой стране?

— Пока не очень, — усмехнулся Мазур.

— Да, это вам не Европа, — прищелкнула языком африканка. — У нас здесь совсем другая жизнь.

— А вы там бывали? — поинтересовался легионер.

— Еще бы! — энергично выворачивая руль на повороте, отозвалась собеседница. — Ты что же, парень, думаешь, что я отсюда и не вылезала? Побывала я и в Париже, и в Амстердаме, и в Лондоне.

— Так вы путешественница, — прищурился Мазур. — Похоже, что жизнь у вас была интересной.

— Что значит была? — воскликнула тетка. — Ты что же, хочешь сказать, что я уже со счетов списана? Ты думаешь, что перед тобой старуха?!

— Ну что вы, — развел руками собеседник. — Вы женщина в самом расцвете…

Веселая спутница его забавляла.

— Ну то-то же, — смилостивилась африканка. — Жизнь и правда у меня интересная! Я вижу, ты парень бывалый, повидал много чего. Да и меня жизнь такому научила, чего ты и представить себе не можешь.

Она на мгновение отвернулась от него, боковым зрением заметив выбоину на дороге величиной с небольшой марсианский кратер. Африканка скосила на Мазура голубоватые глаза и после некоторого молчания спросила:

— Куда тебя везти?

— Мне нужно в блокпост миротворческих сил. Знаете, где это?

Ответом ему стало короткое хмыканье и очередной скоростной рывок джипа.

— Я знаю все в Лагосе. Меня зовут Большая мама. И весь Лагос знает меня.

— Очень приятно, Большая мама. Так вы давно за рулем?

— Не помню, лет с десяти, наверное, или с восьми. Я над такими мелочами не задумываюсь. У меня, знаешь, есть дела поважнее.

— Не слабо! — искренне удивившись, ответил легионер.

— Да, моим родителям не было до меня никакого дела, за что им большое спасибо. Я всегда делала то, что хотела. А хотела многого, и водить машину в том числе.

Мазур улыбнулся. Если на протяжении одного разговора кто-то в Лагосе заставлял вас улыбнуться три раза подряд, то был шанс — перед вами неплохой африканец.

Весело болтая, они быстро продвигались по дороге. Большая мама успела расспросить его практически обо всем. И о службе, и о родных, и о женщинах. Проникшись симпатией к немногословному попутчику, она хлопала его по плечу с силой, способной, наверное, остановить бегемота.

«… в горящую избу войдет», — вспомнились ему строчки из школьного стихотворения.

— Я вижу, ты парень хороший, — сказала, хлопнув его по плечу в сотый раз, африканка. — Большая мама тебе плохого не посоветует. Я ведь, знаешь, кроме всего прочего, и людей лечу, травки собираю.

— Это я уже понял, — кивнул Мазур.

— Да? Ну и отлично. Подержи-ка руль.

С этими словами, передав попутчику управление машиной, она отвернулась и, взяв на заднем сиденье огромную сумку, принялась копаться в ней, что-то напевая под нос. Мазур с улыбкой поглядывал на нее, следя за дорогой. Наконец она что-то нашла в недрах сумки и повернулась к нему.

— Вот, смотри, — протянула она пакетик. — Эта травка называется… а впрочем, какая тебе разница — все равно не запомнишь! Пучок травки, положенный в карман, — и все девушки твои. Травка непростая, поверь мне. Красавицы будут слетаться к тебе, парень, как осы на мед! Ты еще будешь благодарить Большую маму!

— А какие красавицы? — ухмыльнулся Мишель. — Черные или белые?

— Даже зеленые! — оглушительно расхохоталась Большая мама.

Ее не очень худое тело заколыхалось, расплываясь по салону. Мазур не мог устоять под напором такой могучей женщины, засунувшей самолично несколько листиков снадобья ему в нагрудный карман. По своему богатому опыту он знал, что спорить с такими типажами бесполезно.

Джип-развалюха, сверкая ярким тюрбаном Большой мамы, подъехал к блокпосту миротворцев.

— Спасибо, — поблагодарил Мазур толстуху.

— Будь здоров, парень. Не садись в машины к незнакомым людям. Ты хоть парень и бравый, но здесь тебе не Швейцария. Не все такие, как я.

— Учту, — ответил Мишель.

Он проводил взглядом джип, который уже через минуту скрылся в пыли, и направился в сторону блокпоста. Что-то неприятно удивило его. Во-первых, какая-то тишина кругом. Никого не было во дворе, что уже само по себе выглядело странно. В это время, когда жара чуть-чуть спадала, ребята выходили наружу, на воздух, а не прятались внутри.

Подойдя поближе, он увидел, резко и вдруг, что здесь была бойня. Трупов вокруг не было, но следы говорили об очевидном. Стреляные гильзы, взорванный амбар за главным зданием блокпоста. Сам блокпост был испещрен пулями. Мазур не успел еще ничего сообразить, как из-за угла блокпоста медленно и одновременно с обеих сторон вышли вооруженные люди.

Он понял, что его возвращения ждали. Ждали именно здесь: они понимали, что ему возвращаться больше некуда.

Они окружили Мазура, который и не пытался сопротивляться, — это было бессмысленно. Подъехала машина, его затолкали в салон и повезли по лагосской вечерней пыли в неизвестном направлении.

Глава 30

Мазура везли в машине. Слева и справа сидели полицейские, он чувствовал их крепкие плечи. Военные говорили между собой на местном диалекте. Некоторые слова Мазур понимал, но связать их в целостную картину при всем его старании не получалось.

В голове тасовались мысли, как в карточной колоде.

«Пока они ее не нашли, я им нужен. Это — во-первых. Во-вторых, было бы неплохо понять, кто же? Кто разгромил блокпост?»

После того, как он совершенно неожиданно для себя обнаружил мертвую пустыню на месте дислокации своих солдат, времени на то, чтобы разобраться, в чем же дело, у него не было.

На переднее сиденье взгромоздился чиновник, похоже, не мелкого масштаба. Несколько раз он поворачивался к Мазуру, и, широко оскалив рот, расплывался в плотоядной усмешке. При этом он подмигивал Мазуру обоими глазами, но сохранял молчание, лишь иногда перебрасывался парой фраз приказного тона с полицейскими.

«Где же я его видел? — задавал себе вопрос Мишель. — Уж очень знакомая рожа».

Мазур попытался заговорить со своими конвоирами, обратившись к ним по-английски, но вместо содержательной беседы получил пинок, правда не сильный, под ребра. Здоровенные полицейские, видимо, получили приказ держать рот на замке у своего конвоируемого. Ну а какой хороший полицейский, особенно в Африке, да еще и в Нигерии, откажется приложить руку к преступнику. Если не демонстрировать силу закона, то всякая шваль, того и гляди, поднимет голову.

Машина ехала очень быстро, подпрыгивая на выбоинах. Дороги Нигерии вообще не отличаются хорошим состоянием, но эта была чем-то из ряда вон выходящим. Видимо, им не терпится, раз так гонят. Но кто же стоит за всем этим?

По его ощущениям, ехали они около пятнадцати минут. Никакой деревни за время следования на пути не встретилось. Единственное, что мог определить Мишель, — автомобиль двигался на восток. Впрочем, из этого наблюдения особо полезных выводов сделать пока не получалось. Машина сбавила скорость.

«Прибыли, — подумал Мазур. — С корабля на бал».

Через несколько секунд автомобиль остановился. Раздался длинный сигнал. Из огромных ворот, закрывавших въезд, вышел громила-охранник. Подойдя к окну, он уставился на приехавших, мерно пережевывая жвачку. Водитель через окно машины гортанным голосом что-то сказал гиганту.

Машина плавно тронулась снова. Мазур попробовал осмотреться, но его предупредили по-английски:

— Сиди тихо.

Собственно, он и не думал что-либо предпринимать. Но его просто бесило вынужденное бездействие и невозможность полноценно анализировать ситуацию.

— Можно подумать, у меня есть выбор, — съязвил легионер.

В следующий момент он получил несильный удар под левое ребро.

— Будешь много разговаривать, замолчишь совсем.

— Радужная перспектива, — покачал головой Мазур.

— Вот именно, — ухмыльнулся гориллоподобный персонаж справа. — Очень скоро у тебя появятся просто шикарные перспективы.

Он расхохотался, запрокидывая голову.

Пока машина с пленником ждала внизу, охранник с чиновником поднялись наверх доложить об их приезде.

На вилле в это время находился Сытин с Краевским. Эта парочка ждала приезда Роберто Саганипожу, который сам взялся руководить поимкой Мазура. Они и не ожидали, что чиновник появится так скоро.

Комнату, в которой еще так недавно устроили погром, прибрали: не оставалось больше осколков стекла, мебель водворили на прежнее место. Но до конца привести все в надлежащий вид времени не было, так что прежнего великолепия здесь уже не наблюдалось. Теперь в этой комнате, похожей на небольшой зал, сидели два компаньона и молча ждали каких-либо известий о задержании Мазура. Оба, не сговариваясь, сидели, уставившись в пол и сложив руки на коленях в замок.

Когда в комнату вошел охранник и обратился к Сытину, оба ожидающих синхронно подняли головы.

— Господин Сытин, приехал замминистра со своими людьми, они ждут внизу. С ними пленный.

Сытин и Краевский переглянулись. Хозяин виллы нервно заерзал в кресле.

— Наконец-то, — сказал Сытин. — Ведите их всех сюда.

Охранник послушно кивнул и пошел исполнять приказание.

Сытин заметно осунулся за это время. Последние дни не прошли для него даром. У него были воспаленные глаза, резче обозначились морщины на лбу и вдоль щек. Краевский тоже находился не в лучшем состоянии, нервное напряжение сказывалось и на нем.

Двое солдат, охранявшие Мазура в машине, ввели его в комнату. За ними шел улыбающийся Саганипожу.

— Привет! — воскликнул он. — Что, не ждали?

— Да уж, — протянул Краевский. — Вы нас просто поражаете.

— Такой уж я человек, — веско сказал замминистра. — Если я сказал — значит, так и будет. Если поражать, то приятными событиями, не так ли, господин Сытин?

Тот кивнул головой, уставившись на Мазура.

— Свою часть уговора я выполнил, — картинно подняв брови, сказал Саганипожу. — Теперь дело за вами…

— Будет вам оружие, — махнул рукой Сытин. — Потом поговорим.

— Уф, как жарко, — достав большой цветастый платок, обмахивался чиновник. — Я бы сейчас выпил что-нибудь холодное.

— Проводите гостя, — коротко бросил Сытин охраннику. — Мой бар к вашим услугам. Там вы найдете все, что пожелаете.

Замминистра удалился.

— Снимите, — скомандовал Сытин одному из охранников.

Солдат снял наручники, сковывавшие руки Мазура. Тот, с наслаждением растирая онемевшие запястья, повел плечами.

— Вы офицер миротворческих войск, не так ли? — по-английски обратился Краевский к нему.

Мишель молча смотрел хозяину виллы прямо в глаза. Затем ответил:

— Я легионер. А кто вы?

— Где моя дочь? — спросил Сытин, дернув щекой в приступе нервного тика.

Мазур смотрел на него в упор и ничего не отвечал.

— Ты что, не понимаешь, о чем я тебя спрашиваю? Где Ольга, сукин ты сын? — Последняя фраза была сказана по-русски.

Мишель, усмехнувшись и выдержав паузу, тоже сказал по-русски:

— Вы знаете, что захватили и удерживаете миротворца?

Сытин, в ожидании ответа на единственное, что его волновало, не сразу понял, что пленник имел в виду. Вдумавшись в последние слова, он медленно произнес:

— А ты понимаешь, что об этом никто может и не узнать? — Голос его был низким и угрожающим.

— Не нужно меня пугать и тем более разговаривать со мной таким тоном, — презрительно усмехнулся Мазур. — Я уверен, что меня уже ищут. И адрес вашей виллы, без сомнения, рано или поздно раскроется.

Лицо Сытина побагровело, наливаясь кровью.

— Мне плевать на то, в чем ты уверен. Я даю тебе два варианта: или ты говоришь, где она, или твои рассуждения навсегда перестанут кого-либо волновать.

— Я не знаю, где ваша дочь, — раздельно и четко проговорил Мишель. — Мне и самому было бы интересно понять это. Кстати, должен вам сказать, что вам удалось воспитать ее как свое точное подобие. То есть не очень порядочного человека, господин как-вас-там-зовут.

— Что ты хочешь этим сказать? — Было похоже, что последние слова, характеризующие отца и дочь, мало волновали сейчас Сытина.

— Действительно, какое-то время сопровождал ее, — не спеша говорил Мазур. — Кстати, по ее же просьбе. Она обещала мне хорошо заплатить, если я помогу ей выбраться из этой страны.

— Заплатить, говоришь? Да, у нее могли быть деньги! — выпалил Сытин и уже в следующую секунду прикусил язык.

Ему становилось все более очевидно, что его любимая дочурка все-таки украла эти деньги и забрала с собой. Но почему? Почему она это сделала? Прежняя тоска вцепилась в сердце Сытина и заставила его тяжело вздохнуть. Он хрипло продолжал:

— Дальше что? Где она сейчас?

«Ха, так я тебе и сказал, — думал Мазур, внутренне ухмыляясь. — Чуть только я открою рот и выдам тебе эту информацию, ты меня тут же пристрелишь. Ну а я не собираюсь доставлять тебе такого удовольствия».

— Я хотел заработать, — медленно начал он. — И мне все равно, откуда у нее деньги. Мы в Лагосе, сэр. И если такая возможность есть, почему бы ею не воспользоваться? Понимаю, что вы ее активно ищете. Я мог бы помочь вам в поисках, для меня это тоже важно: не люблю, когда меня пробрасывают. Она хитрее вас, ваша дочь. И тоже, как и многие здесь, хочет нажиться на войне. Видимо, это наследственное.

Он развел руками.

— Ты тут что, трепаться о морали намерен? — Сытин заскрежетал зубами. — Если тебе известно, где она, а ты здесь дурака валяешь, учти: я тебя предупредил.

— Кроме меня, никто не поможет вам ее найти, — почесал ухо Мишель, не обращая внимания на изменение настроения Сытина. — Так что, уважаемый, попросил бы разговаривать со мной повежливее. Я-то могу, по крайней мере, хотя бы предполагать, куда они направлялись. В отличие от всех вас.

— Они? — переспросил Сытин. — Кто «они»?

— Неужели вы думаете, что она провернула все это одна? Конечно, ей помогали.

— Кто? — Сытин смотрел в упор на Мазура, будто стараясь глазами вытащить из него такую важную информацию.

— Этого я точно не знаю, — отрицательно покачал головой легионер. — Я вообще до последнего момента верил в то, что ваша дочь со мной искренна. Мне показалось, что она нуждалась в помощи, и поэтому я помогал ей, но только до какого-то момента. Затем ей помогал уже кто-то другой. Вот с ним она и уплыла на катере.

— С кем? — взволнованно спросил Краевский.

— А вот кто ее подобрал, я не разглядел! — ответил Мазур.

— Хорошо, — сказал Сытин. — Посиди пока минутку, отдохни.

Он отвел в сторону Краевского, и они минуту поговорили, очень тихо.

— Я так понимаю, — обратился Сытин к Краевскому, — у нас нет другого выхода. На правительство надежды мало, как и на других.

— Думаю, мы можем заключить некое соглашение с этим миротворцем. — Последнее слово Краевский процедил сквозь зубы. — Почему бы и нет?

— Да. Без него мы ее не найдем. Я поручу его тебе.

— Хорошо.

Они вернулись к Мазуру.

— Значит, сделаем так! — сказал ему Сытин очень медленно и веско. — Ты действительно поможешь найти дочь?

— Я постараюсь, — кивнул Мишель. — Это и в моих интересах. Но меня ищут в миротворческом легионе.

— Я обещаю прикрыть твою самодеятельность, но только после того, как Ольга будет обнаружена. Ну, скажем, сделаем так, будто легионера миротворческих сил удерживали в плену повстанцы. Такая версия тебя оправдает?

— Вполне.

— Для ведения поисков и контроля к тебе будет приставлен мой заместитель.

— Надеюсь, я могу рассчитывать на определенное вознаграждение? — пристально глядя в глаза Краевскому, спросил Мишель.

— Я рад, что ты двигаешься в нужном направлении, — ухмыльнулся хозяин виллы. — Да, я тебе заплачу. Сумма вознаграждения, надеюсь, тебя удовлетворит.

— Не сомневаюсь, сэр.

— Тогда приступаем. Иди, тебя проводят.

Мазур встал со стула, медленно повернулся и вышел из комнаты.

Глава 31

Палящие солнечные лучи, казалось, хотели вскипятить воду в реке. В это время дня все вокруг изнывало от небывалой жары. Не сказать, чтобы для этих мест подобная погода была редкостью, но такой солнечной бани было достаточно, чтобы свалить с ног роту солдат. Существует такая легенда, сложившаяся еще столетия тому назад, во времена вторжений европейских колонизаторов. В ней рассказывается о том, что вначале были созданы африканцы, а потом уже появилось Солнце. Люди, живущие на этом континенте, и придумали его, как защитный механизм от всех захватчиков-чужаков, как будто предчувствуя скорую экспансию белокожих дьяволов на свой благословенный материк. И каждый раз не без удовольствия они замечали, что этот механизм работает.

Так было и в этот раз. В испепеляющем зное африканского солнца, на равнине, постепенно превращающейся в песчаный речной спуск, копошился армейский муравейник. Это был лагерь повстанцев, созданный по всем правилам военного дела. Река, к которой примыкал лагерь, была сейчас пуста. Грабежи и разбои повстанцев на речном транспорте отпугнули большую часть желающих плыть на этом участке. Ниже по течению устье реки представляло собой сильно разветвленную речную дельту, раздробленную на десятки и сотни больших и малых рукавов.

Дикие, почти нетронутые места и практически полное отсутствие людей в этих краях превратили дельту в заповедник. Заповедник природы и неизвестностей. Про это место доподлинно известно было только, что там водится множество самых разных гадов — от крокодилов до огромных змей. Поэтому в этих местах из европейцев могли обитать люди только одного сорта — зоологи. Да и то — нежные европейские тела слишком быстро плавились от чудовищного солнцепека, а вечные испарения гнилого болота превращали это место в «баню смерти». Не говоря уже о всяких мелких неприятностях вроде москитов и прочей мелкой твари, гиппопотамы и огромные древесные змеи были регулярными источниками неудобств, а порой становились причиной частичного вымирания исследовательских поселений.

Учитывая эти особенности местности, Онигминде принял верное решение о размещении лагеря с подветренной стороны скалистого холма. Расположив его в форме вытянутого ромба, он по всем правилам военного ремесла перво-наперво выставил дозоры по четырем углам — они размещались в наскоро сколоченных бамбуковых дозорных башнях. Благо, повстанцы знали свое дело — ведь почти все они были коренными африканцами. Поэтому подобный фронт работ не отнял много времени у внушительного военного отряда.

Старые беззубые шаманки с пепельно-серыми высохшими телами и глазами почти без зрачков говорили много интересного и страшного о рождении Онигминде. Что это проклятие, что он появился на свет в тот день, когда Черные Боги вышли из затмения и прокляли всех родившихся в тот день малышей племени. И в самом деле, из нескольких сверстников того дня до совершеннолетия дожил лишь будущий грозный предводитель повстанцев. Его всегда недолюбливали на малой родине из-за странной отметины под левой лопаткой — она напоминала шрам, оставленный укусом серой гадюки. Укус этой змеи очень опасен, а для ребенка — верная смерть. Но откуда взяться шраму на теле ребенка, только что вышедшего на свет божий из безопасной утробы матери? Этого шаманки никак не могли понять. А чего люди, не испорченные цивилизацией, не понимают, того они боятся. Так уж повелось.

В итоге в возрасте шестнадцати лет, к моменту наступления классического совершеннолетия, Онигминде был изгнан советом деревни за злодеяние, совершенное среди своих же. «Проклятый» подросток не смог справиться с элементарным чувством и из-за ревности убил, по-нашему говоря, кузена своей возлюбленной. Старые ведьмы предсказали ему страшную смерть и нечестивую жизнь, но уже тогда своенравный и горделивый Онигминде только надменно плюнул на брюзжание этих «гнилых лиственниц».

И до сих пор после каждого вооруженного столкновения со своим участием Онигминде вспоминает это предсказание и как-то неуверенно усмехается.

«На этот раз пронесло, — думал он. — Все хорошо, все отлично… на этот раз».

Хоть в нем и было больше современной, «модерновой» жилки, но все же где-то глубоко внутри он оставался суеверным дикарем. До сих пор его ближайшие соратники любили вспоминать, как он, впервые увидев гидроплан, заслонивший крылом солнце над Гвинейским заливом, в ужасе упал в песок и начал жалобно причитать. Тогда ему был двадцать один год, и из достижений цивилизации он успел довольствоваться лишь модификацией велосипеда, превращенного руками местных умельцев в сущий дом на колесах.

Конечно, стоит сказать, что такие воспоминания могли звучать только в очень узком кругу и с оглядкой. Вождь повстанцев был человеком крутого нрава, и уже не один любитель анекдотов поплатился за свой длинный язык. Широкую известность получила история, когда Онигминде расстрелял за обеденным столом целый взвод за то, что эти неблагодарные свиньи позволили себе усомниться в его полководческих способностях.

Вот и в этот знойный африканский полдень Онигминде был не в настроении. Нахмурившись, он с брезгливым выражением обозревал окрестности. Предводитель срывал злобу бессилия на своих подчиненных, которых у него было не так уж и мало. Тем более что сейчас для этого существовал какой-никакой приличный предлог: мало того, что Мазур и дочь Сытина смогли выскользнуть буквально из-под носа экспедиционного отряда повстанцев, так еще и один из катеров был потоплен в дельте. И если первое происшествие еще можно было хоть как-то объяснить нерасторопностью повстанческих молодчиков, малоопытных в подобного рода «аккуратных» операциях, то второе событие не поддавалось вообще никакому разумному объяснению.

Дело в том, что зона, в которой произошло нападение на катер, полностью контролировалась повстанцами. Онигминде был абсолютно уверен, что никому, кроме них, вообще не придет в голову избрать подобный малопривлекательный регион местом постоянной дислокации. Правительственных войск там быть не может — им хватает дел и внутри материка, а если надводные силы где и патрулируют местность, то уж точно не дальше чем в радиусе ста километров от Лагоса. Ну а после успехов повстанческого движения правительство вообще боится нос высунуть из столицы. Никому из руководства правительственными войсками уж точно не пришло бы в голову отправлять военный катер в какую-то глухомань. А сюда, через болотные топи дельты, без помощи катера ну никак было не выбраться.

Версия лояльного местным властям местного населения отметалась сразу, потому что аборигенов здесь, как мы помним, вообще не было. Немногие деревеньки, существовавшие ранее в районе дельты, были предусмотрительно сожжены молодчиками Джулиуса. Поэтому у Онигминде оставалась только одна зацепка — вездесущий Мишель Мазур. Хотя Джулиус и не всегда понимал мотивы тех или иных действий этого «белого беса», но он неизменно опасался любого близкого контакта с легионером. Как он мог связаться с Сытиным? Онигминде был уверен, что именно Мазур помог Сытиной бежать и что он просто водит Сытина вокруг пальца. Но в сложившейся ситуации Онигминде ничего самостоятельно, как он привык, не решал.

Поэтому утомленный и раздраженный Онигминде решил отправиться на место крушения катера, взяв с собой группу сопровождения из сорока пяти человек. На катерах они быстро спустились вниз по течению реки и вышли прямо к дельте. Здесь была одна проточная канавка, обводившая циркулирующую воду точно по краю опасных топей. Она заканчивалась на песчаной отмели справа от дельты. Именно в этом месте Онигминде со своими компаньонами и выходил на боевые задания, и именно в двадцати километрах отсюда мощный взрыв разнес катер с повстанцами.

Предприняв все необходимые меры предосторожности, Джулиус высадился со своими парнями на берег и начал методично разгребать обломки. Трупы бывших товарищей, их личные вещи, фактически важные для «расследования» части катера — двигатель, кормовая обшивка и прочий мусор, разметавшийся по водам дельты после взрыва, — удалось выловить в первые часы поиска. Разложив все это на песке, «спасатели» принялись обыскивать погибших. Когда поиски были по большей части завершены, а ничего интересного так и не найдено, Онигминде хотел было скомандовать «На базу!», но на горизонте слева от поисковой группы внезапно возникла черная точка. По мере ее приближения к участникам спасательно-мародерской операции становилось ясно, что это — гидроплан. Несколько горячих африканцев, естественно, тут же схватились за оружие. Однако его применения не потребовалось. Еще немного, и потребовался бы нашатырь. Для Онигминде.

С борта самолета, как будто так и надо, спускалась фантастическая компания. Первым показался Краевский, следом за ним — несколько его охранников. Последним вышел… Мишель Мазур. От вида последнего у Джулиуса округлились его маленькие глазки, а рот скривился в непонятной гримасе. Он издал непонятный возглас, напоминавший сдавленное хрюканье. Как бы там ни было, ошарашенный такой пестрой делегацией, Онигминде пропустил начало ораторского ринга, отчего сразу же получил мощнейший кросс в ухо.

— Рад вас видеть, господин Онигминде. Я вижу, вы не ожидали нас встретить здесь и сейчас, не так ли? — широко улыбаясь, поприветствовал вождя повстанцев Краевский.

Тот издал горлом неопределенный звук. Посчитав это за дружественный ответ, Краевский продолжил:

— Мы от господина Сытина. Он хочет знать, что здесь произошло, и надеется, что вы поможете прояснить этот вопрос.

Онигминде вообще не мог понять, как люди Сытина узнали об операции. Одно из двух: либо переговорная частота повстанцев прослушивается, либо в окружении Джулиуса «крот». Но как бы там ни было, в данный момент от него требовалось полное внимание. Поэтому Онигминде, не удосужившись ответить на вопрос Краевского, очень нетактично начал свою партию.

— Ты, собака, какого хрена ты тут делаешь?! — без обиняков гаркнул он в лицо Мазуру.

Легионер хотел было уже открыть рот для ответа. Судя по выражению его лица, ответ должен был быть выдержанным примерно в такой же манере, в какой начал беседу его собеседник, но Краевский опередил его:

— Господин Мазур с этого момента является для вас, господин Онигминде, полномочным представителем уважаемого господина Сытина. Он будет помогать нам в поисках его дочери. И сейчас он хотел бы…

— Мне наплевать, чего бы он хотел! — не выдержал Онигминде.

Жара и раздражение сделали свое дело.

— Наплевать мне! Скажите, какого дьявола вы оба тут делаете? Что вы тут, мать вашу, забыли?

— Я надеюсь, вы слышали, что от господина Сытина сбежала дочь? — вновь попытался объясниться Краевский.

— Конечно, слышал. А то как же! — с издевкой процедил лидер повстанцев и покосился на легионера.

— Прекрасно! — во весь рот улыбнулся Краевский, обнажая идеально ровные зубы. — Так вот, господин Сытин полагает, что среди обломков этого катера могут находиться некоторые вещи, представляющие интерес для нашего дела.

— Да что вы такое говорите? — все в той же язвительной манере продолжал Онигминде. — И что мы должны тут, по-вашему, были найти? Бантики и рюшечки, так, что ли? Так я вас разочарую: ничего подобного мои люди не находили.

В «содержательную» дискуссию вступил Мазур:

— Прошу предоставить мне возможность осмотреть тела погибших.

Онигминде был настолько удивлен подобной наглостью, что даже не нашелся, что ответить. Джулиус был уверен, что его молодчики выгребли в свои кармашки все вещи, имеющие хоть какую-то материальную ценность.

— Ну, раз вы просите, — теперь Онигминде решил предоставить право облажаться легионеру. — Пожалуйста…

Джулиус пригласил офицера проследовать к месту проведения поисковых работ позой, отдаленно напоминающей реверанс.

«Пусть, пусть поищет. Все равно он ничего не найдет. А мои ребята ему ничего не отдадут. Держи карман шире!»

Когда Мазур повернулся к нему спиной, Онигминде злобно оскалился, предоставив тем самым убедительнейшее доказательство своего искреннего «дружелюбия».

Понятно, что Мазур не питал никаких иллюзий по поводу изыскательских способностей как самого Онигминде, так и его верных шакалов. Они были способны в пару приемов обчистить и живого — что уж тут говорить о горстке трупов. Поэтому он направился не к пляжному ансамблю изуродованных тел, а прямиком к группе «спасателей».

— Что обнаружено у погибших? — спросил он, подойдя к молчавшим повстанцам. Коренастый африканец с расплющенным носом и широким лбом, скорее всего, бригадир, только презрительно смерил его взглядом.

— Ничего, — последовал ответ на ломаном английском.

«Тоже небось легионеры», — подумал про себя в шутку Мишель.

— Ладно, ребята, я с вами не шутить сюда пришел. Что вы нашли?

— Сказано же тебе, ничего не нашли. Пока мы сюда добрались, прибрежное течение несколько раз выбрасывало трупы на берег и наверняка вымыло из них все пожитки, — все с той же невозмутимой дерзостью отвечал нигериец.

В это время еще трое крепышей обступили Мазура по бокам и сзади. Краевский хотел было скомандовать своим охранникам, но, видя явное превосходство противника, не решился первым развязать конфликт. Ситуация тем временем начинала приобретать опасный характер.

— А что вы скажете, если я попрошу вас показать свои карманы? — спросил легионер. Его терпение тоже, видимо, подходило к концу.

— А ты попробуй, — во всю свою зубастую пасть оскалился африканец и предупредительно сжал кулак.

Сделал он это зря. Первым ударом ногой в челюсть Мазур уложил противника справа, а потом по инерции засветил «тыльному» левым хуком. Африканец, который стоял слева, попытался ударить легионера под коленку, но тот перехватил ногу и в свою очередь врезал чернокожему по голени правой ноги. Наемник с диким криком растянулся на шпагате, которого до этого не проделывал никогда. О том, что стало после такого трюка с его связками, — лучше не говорить. Коренастый, не теряя времени, попытался нейтрализовать Мазура «замком». В ответ тут же получил под дых и через секунду растянулся на песке с вывихнутой рукой.

— Еще предложения будут? — спросил офицер ошарашенных повстанцев, еще толком не успевших сообразить, что произошло.

— Ладно, убедил, — с некоторой обидой в голосе просипел коренастый.

Такие люди уважают только силу, и Мишелю это было прекрасно известно. Онигминде смирился. Несмотря на всю ненависть к этому легионеру, он прекрасно понимал, что ссориться сейчас с Сытиным ему не с руки. Потом, позже, он, конечно, все вспомнит. Но сейчас лучше немного обождать. Джулиус подал знак своим ребятам и раздраженно сплюнул.

Результаты проверки мародеров действительно дали ожидаемый результат. У них были обнаружены стодолларовые купюры, и, что самое интересное, на всех был «сквозной» номер — купюры явно были из одной пачки. Когда Мазур показал банкноты Краевскому, тот с удивлением подтвердил, что номера совпадают с номерами валюты, исчезнувшей с виллы Сытина в день пропажи Ольги. Офицер же заметил, что долларами из этой серии с ним действительно расплачивалась Сытина. Следовательно, она должна была быть где-то недалеко.

— В общем, так, господин Онигминде, — произнес Краевский. — У нас к вам огромная просьба — начать поиски Ольги Сытиной. И на земле, и на воде. Я думаю, что вы сами понимаете…

— Что-о-о?! — завелся было Джулиус, но тут же остыл. — Ладно, сделаю, что смогу.

— Спасибо за содействие. Мы это учтем, — с некоторой угрозой в голосе сказал Краевский.

— Всегда рады помочь. Привет боссу! — Онигминде явно не хотел больше ни секунды лицезреть ни Краевского, ни Мазура.

Гидроплан взлетел, сделал несколько широких кругов над лагерем и начал удаляться в сторону дельты.

Когда самолет исчез за дальней пальмовой грядой, Онигминде подумал: «Вот ведь задница! Это что же — теперь придется работать в связке с этими козлами? В любом случае у меня остается только один шанс выйти чистым из всей этой истории — найти дочь Сытина раньше них. И побеседовать с ней о папочкином алмазе, который эта сучка непременно стащила. А Сытин… Он еще поплатится за своего слугу!»

Глава 32

Моторы гидроплана мерно жужжали, самолет шел ровным ходом не очень высоко над землей. Мазур сидел у двери с оптическим биноклем и внимательно изучал местность внизу. Первым приказом пилоту было: «Эй, парень, сейчас держим курс на северо-восток. Где-то там должен быть их лагерь. Держись вон той канавы, а дальше вверх по течению реки».

В первую очередь подозрения ложились, естественно, на самого Онигминде. Для него это и вправду было очень выгодным предприятием. Сытин снабжает оружием армию правительства, но возможностей и каналов у него хватает и на «левые» заказы. Однако процентное соотношение заказов на повстанцев и на правительство было как-то не в пользу первых. А все потому, что Сытин продавал оружие тому, у кого больше денег не только на данный момент, но и тому, у кого эти деньги будут всегда. Поэтому основная задача Онигминде — добиться блокировки поставок нефти из Нигерии в ЕС правительственными путями и переориентировать нефтяной сбыт страны на «черный» рынок Восточноевропейского региона через повстанческие каналы. Эта задача не самая легкая, учитывая, что опыт диверсионной деятельности Онигминде крайне мал: обычно он ограничивается среднемасштабной поножовщиной, погромами или локальными боями позиционного характера. За все время повстанческого движения он не провел ни одной крупной операции.

Этим обеспокоены его европейские спонсоры, за счет которых он пока способен не только закупать оружие, но и вообще находиться у руля. Учитывая очень средние политические и ораторские способности Онигминде, вопрос его пребывания в роли лидера национально-освободительного движения — вопрос инвестиций. А страны-спонсоры не намерены дальше вкладывать деньги в прежних масштабах при условии невыполнения планов срыва нефтяных поставок.

Поэтому единственная надежда Онигминде на завоевание престижа внутри движения, да и вообще в глазах своих компаньонов, — это вынудить Сытина на сделку «внеэкономическими» методами. И этими методами может и должна служить его дочь. Особенно в ситуации ее постоянных размолвок с отцом и романом с каким-то там штатным мулатом из папашиной домашней свиты.

В этой теории было, однако, одно существенное упущение — алмаз. Онигминде не мог похитить дочь Сытина вместе с камнем. Алмаз слишком надежно конспирировался, и тайна его местонахождения скрывалась столь тщательно, что человек со стороны никак не смог бы реализовать такое за столь короткий срок. Следовательно, Сытина заранее подготовилась к побегу… Но здесь опять какая-то нестыковочка выходит. Как она могла одна, с алмазом, на катере повстанцев оказаться в богом забытой Дельте Бегемота, да еще и выжить после взрыва, так удачно схорониться в джунглях, что вся сотня головорезов Джулиуса Онигминде не смогла ее найти?

— Давай-ка, парень, пройдемся над базой, — обратился легионер к пилоту. — Рассмотрим внимательно этот район, а потом отправимся к болоту.

Пилот кивнул, и машина послушно заложила вираж влево.

— И что это ты удумал? — удивленно взглянул на Мазура Краевский. — Искать ее там, где мы только что были? Зачем?

— Да есть у меня кое-какие соображения… — протянул адъютант, всматриваясь вниз.

— Ну а болото здесь при чем? — продолжал удивляться человек Сытина. — По-моему, там-то уж мы ничего не увидим. Разве что гиппопотамов. Ну не могли же они спрятать Ольгу?

Он рассмеялся, снисходительно посматривая на легионера.

— Надо все осмотреть, — успокоительно поднял руку Мишель. — Мне поручены поиски, и я должен быть уверен во всем.

Краевский пожал плечами, отворачиваясь.

Размышления Мазура были прерваны ревом, доносившимся откуда-то снизу. Он навел бинокль на то место, откуда этот шум мог доноситься. Внизу, в огромной болотистой ложбине, он увидел целое стадо бегемотов, растревоженных шумом гидроплана.

Не секрет, что бегемоты вообще очень чувствительны к шумам, а когда эти самые шумы мешают им заснуть или, наоборот, заставляют их проснуться, животные приходят в настоящее бешенство. А стадо рассвирепевших бегемотов — это довольно серьезная опасность. Бывали случаи, когда во время внезапного перемещения стад гиппопотамов сметались с лица земли целые африканские деревушки.

Однако не только бегемоты привлекли внимание офицера. Внизу он увидел нечто весьма интересное. Болото, раскинувшееся под крыльями гидроплана, представляло собой чудовищных размеров долину, заполненную тиной и застоявшейся водой вперемешку со сгнившими деревьями, корягами и смертельно опасными топями. Неопытный путешественник, попавший сюда, имел бы очень мало шансов выбраться из такого веселого места. С северной стороны нависающих по кромке болота джунглей в топь врезался тонкий клин суши. Середина этого клина находилась как раз между двумя «полушариями» болота. Однако этот клин был естественного происхождения и не представлял собой никакой коммуникационной ценности.

Гораздо более важным наблюдением была полупесчаная (что само по себе удивительно в болотных условиях), полуземляная насыпь. Она незначительно обрывалась в районе середины клина, выступающего из джунглей, и широкой дугой вела к небольшому островку прямо в центре правой части болота. Насколько помнил Мазур, в том месте некогда была научно-опытная база зоологов, изучавших здешних бегемотов. Но все меняется. Несколько лет назад из-за недостатка финансирования в результате начала очередного витка гражданской войны и ухудшения связи с центром эту базу вынуждены были прикрыть. Оборудование вывезли, а вот хижина, в которой жили исследователи, осталась. Этот факт навел Мазура не некоторые умозаключения, которыми он не преминул поделиться с Краевским. Однако начал он издалека.

— Как ты думаешь, Онигминде мог сам похитить Ольгу?

— Исключено. Тогда бы алмаз и… ну, в общем, все осталось бы на месте, — включился в разговор порученец Сытина. — А так, алмаз исчез, и вместе с ним… э… некоторые очень важные документы.

— А что за документы, если не секрет?

— Да, там что-то связанное с бизнесом господина Сытина. Ничего интересного.

— Понятно, — Мишель почувствовал, что Краевский чего-то недоговаривает, но благоразумно решил, что сейчас не самое подходящее время выводить его на чистую воду.

Про островок он решил ему тоже пока не говорить — мало ли что там случится. Лучше пока попридержать свои догадки и еще раз проанализировать все как следует, а уж потом делиться догадками с человеком Сытина.

Так Мазур размышлял, пока гидроплан кружил над огромным болотом. Вскоре оно сменилось плотными зарослями тростника и пальмовыми джунглями. Пилот не спеша и очень осторожно обращался со штурвалом — высота была довольно низкой, а аэродинамические особенности гидроплана не позволяли делать рисковых пилотажных маневров. Пилот был черным парнем, жилистым, как и все нигерийцы, но не очень крепким. Видно было, что он не новичок. Раньше он служил в ВВС Нигерии и осуществлял поставку гуманитарных грузов к себе на родину. Но после начала гражданской войны поставки почти прекратились. Западные деньги начали в основном питать военную и нефтедобывающую промышленность, и ему пришлось уйти из гражданской авиации и поступить на личную службу к «массе Сытину».

Стоит сказать, что кадры для Сытина подбирал не кто иной, как сам Краевский. Он вообще был довольно скрытной личностью, свои приказы получал лично от босса и редко спорил с ним. Поговаривали, что преданность Краевского своему хозяину вызвана тем, что Сытин некоторое время назад просто спас ему жизнь. По слухам, одно время Краевский сильно злоупотреблял наркотиками и вскоре стал героиновым «шириком». А Сытин, мол, добрейшей души человек, вытянул его из этого омута, проплатил ему программу наркологической реабилитации и определил к себе на службу. Среди его подчиненных бытовало мнение, что Краевский — это придаток мозга самого Сытина, потому как сам по себе он думать вообще не умеет. Зато приказы своего хозяина выполняет так, как будто бы Сытин — сам господь бог. Вот такие слухи и разговоры «имели хождение», слышал их и Мишель Мазур.

— Ну что, я же говорил — маловероятно, чтобы здесь могло быть что-то интересное, — сказал Краевский, откладывая в сторону свой бинокль. — Я же хорошо знаю этого прохвоста.

— Ты об Онигминде? — усмехнулся Мазур. — Я вижу, особой любви к нему нет ни у тебя, ни у твоего босса.

— А чего скрывать? — хмыкнул Краевский. — У меня иллюзий нет ни к кому. А этот вождь повстанцев — тут и так все ясно. Пробы некуда ставить. Но бизнес есть бизнес, и если имеешь дело с кем-то, кто тебе не очень приятен, то лучше сразу засунуть подальше все свои симпатии и антипатии. Иначе останешься на бобах. Да что говорить, тебе, как человеку военному, это должно быть прекрасно известно. Приказ получен и — вперед, не рассуждать. Что, разве не так?

— Так-то оно так, — отозвался Мазур, поводя оптикой то влево, то вправо. — Приказы не обсуждаются.

— Ну вот. За время моего гм… знакомства с этой рожей я прекрасно изучил дорогого Джулиуса. Нет, он не будет скрывать Ольгу. Он слишком заинтересован в наших совместных с ним делах.

— Что за дела, я не спрашиваю, — иронически сказал легионер.

— И правильно. Ты должен интересоваться тем делом, которое тебе поручено. Короче говоря, надо продвигаться дальше. Здесь больше нечего ловить.

— Согласен, — кивнул Мазур. — Но ведь нужно было проверить.

— Я ценю твою тщательность. И думаю, что ее оценит и господин Сытин.

Дальше поиски шли как обычно. Самолет закладывал вираж за виражом, идя зигзагами над дельтой.

Несколько часов поисков прошли без особых успехов. Вечерело.

— Уже слишком темно для поисков. Надо искать место для ночлега, — повернул голову к Краевскому пилот.

— Ладно, продолжим завтра, — махнул рукой блондин.

Африканец развернул гидроплан в сторону берега, и машина пошла на снижение к удобной бухте для приводнения.

Глава 33

Тихий летний вечер спустился на болотистую долину в дельте реки. В этих местах шумы неприродного происхождения — дело крайне редкое. Все, что происходит в джунглях, — дело рук самой природы. Наибольший шум производят здешние пернатые, выписывая сладкоголосые гармонии и крайне нервируя своими вокальными данными местных гиппопотамов.

Кстати, именно за счет толстокожих это место и получило свое название — Дельта Бегемота. А произошло это тогда, когда впервые здесь побывали белые. Случилось это еще в шестнадцатом веке, во время одного из походов португальцев. То ли это были мирные моряки, то ли пираты — сейчас неизвестно. Впрочем, в те далекие времена разобрать, где торговец, а где морской разбойник, было подчас очень непросто. И те и другие не гнушались смежными профессиями. Так что не раз случалось: пираты продавали товар с захваченных судов где-нибудь на побережье. Ну а мирные торговцы иногда не упускали возможности применить свои таланты в грабеже, особенно если случался подходящий момент. Так вот, как гласят исторические хроники, именно в этом месте и была устроена база европейцев. А здесь, в болоте, — сплошные бегемоты. И дельта рядом. Что делать? Надо было как-то связать два самых выдающихся ориентира местности — вот и получилась не просто дельта и не просто бегемоты, а Дельта Бегемота. Под таким названием место и вошло в историю и попало на географические карты. И прежнее название африканцев затерялось, поглощенное новым.

Здесь же, в дельте, в этом нетронутом царстве природы, несколько лет назад постоянно находилась другая база — зоологическая. Европейские ученые исследовали бегемотов в непосредственной среде обитания — лучше и не придумать! Была тут и локальная метеорологическая станция, и даже статистический отдел. Все это было и все закончилось. Место обезлюдело, и остались тут только сами бегемоты. Им деваться было некуда, да и война им была не страшна.

Война вынудила эвакуироваться и ученых, но после зоологов остался домик. Замаскированный так, чтобы не нервировать чувствительных толстокожих, он был почти невидим постороннему глазу. Здание было сделано на совесть, но все-таки влажный болотный климат и грибок, который в тропическом воздухе растет, как на дрожжах, делали свое черное дело. Укрепленный каменно-цементным фундаментом домик стал немного проседать, стены обветшали, крыша прогнулась, а пол в некоторых местах вздыбился. Но все же это место оставалось еще пригодным для того, чтобы остановиться и переночевать путнику.

Такими путниками оказались двое молодых людей, каким-то чудом появившиеся здесь. Мулат и белая девушка были садовником Жаком и Ольгой Сытиной. Они-то и не преминули воспользоваться неожиданным подарком судьбы. Ольга и Жак, которые после столь загадочного, но, в общем-то, удачного для них крушения катера повстанцев были поставлены перед проблемой хотя бы временного ночлега. Пребывание в заболоченной дельте реки никак в этот план не вписывалось. Такого они не предусматривали. Но жизнь часто вносит свои коррективы в самые продуманные планы.

Тем более что их положение было не столь уж катастрофическим. Дочь все-таки успела выкрасть у отца алмаз и избежала многого из того, во что можно было вляпаться. Садовник, в свою очередь, избежал куда более мрачной участи. За роман с Сытиной он мог бы быть повешенным на первой пальме. Особенно если бы всесильный папаша узнал о том, что главным результатом вспыхнувших чувств дочери такого известного человека и простого садовника был ребенок, который должен был появиться на свет в известное время. Так что мулату Жаку еще очень повезло, что Сытин не узнал об этом факте до побега.

В общем, случилось все так, как случилось. Они подготовились к побегу заранее. С собой у этой парочки было все необходимое для выживания в сложных условиях. Обязательные в этом случае ножи, фонари и бинокли составляли основу их пожитков. Кроме этого, мулат прихватил с виллы снайперскую винтовку FR-1. В их положении эта штука придавала немало уверенности в завтрашнем дне. Нигерия — страна, где пускаться в дальнюю дорогу без оружия — дело неосмотрительное и очень опасное для здоровья. Жак эту проблему учел. Магазин винтовки был полон, однако надобности в ее использовании пока не представлялось. Лишняя пальба могла только привлечь внимание, а этого беглецы никак не желали. Устраивать переполох сейчас было смерти подобно. Парочка прекрасно понимала, что в первую очередь за ними придет не отец сбежавшей Ольги, а Онигминде с бригадой своих головорезов. Дочь была в курсе всех отцовских дел и знала, что Джулиус не преминет сдать ее вместе с любовником на суд родителю, красочно расписав все пикантности дела. И вот тогда точно Жаку придется расстаться с жизнью, а Ольге — со свободой и… алмазом.

Девушка так привыкла к камню за это недолгое время, что уже не представляла себе жизни без такой прелестной вещицы. В редкие минуты, когда ей удавалось остаться одной, она, оглянувшись, доставала его и любовалась, с трудом отводя глаза. Именно алмаз был центральным пунктом их плана. На нем базировалось если не все, то большая часть их будущего. Они рассчитывали добраться до более подходящего места, где можно будет перепродать камень иностранным покупателям, а на вырученные деньги отбыть куда подальше. Мир очень велик, и при наличии достаточных средств спрятаться в нем не составляет особенного труда. Даже если эту пару составляет мулат и красивая белая девушка, ожидающая от него ребенка. Все проблемы исчезнут в сиянии великолепного камня. Исчезнут в тех возможностях, которые он откроет двум исстрадавшимся влюбленным…

Однако неожиданное крушение их транспортного средства заставило немного изменить ход событий. Теперь парочка беглецов планировала несколько дней переждать в этой глуши, пока Сытин и Онигминде будут соревноваться в проницательности и быстроходности. Здесь их вряд ли найдут, а если даже и так, то они увидят противника гораздо раньше, чем он сможет достоверно идентифицировать их местоположение. Тем более что выгодное стратегическое положение домика давало им возможность совершения хитроумного обманного маневра с целью скрыть реальное направление своего отступления.

Ольга и Жак уже расположились в домике, немного прибрались, вынеся самые опасные, на их взгляд, вещи. Например, старые пуховые матрацы — за это время они не только сгнили, но и стали местом обитания всяких насекомых и мелких болотных змей. А это не очень-то приятное соседство. Змеи в Нигерии — разговор особый. Количество этих гадов, которых можно встретить на любой опушке страны, огромно. Тем, кто бывал в джунглях страны, иногда казалось, что нигерийскими змеями можно устлать какую-нибудь среднюю европейскую страну. От огромных до самых маленьких, от синих до красных — богатство этого своеобразного вида мировой фауны не поддается описанию. А что может быть ужасней, чем ощутить на своей шее прикосновение чешуйчатой кожи страшно ядовитой древесной малютки? И жизни тебе останется совсем немного, и смерть твоя будет ужасна.

Впрочем, неожиданно случилась и одна приятная находка. В толстом герметичном пластиковом пакете, на самом дне крепкого дубового шкафа, нашелся новенький гамак. Он оказался очень кстати, потому как утомленная быстротечностью и насыщенностью событий Ольга уже валилась с ног от усталости. Учитывая ее положение, мулат здраво рассудил, что ей стоит лечь в эту воздушную постель, а он уж как-нибудь перебьется, проведя грядущую ночь на рюкзаках. Замерзнуть им никак не грозило — ночи в Экваториальной Африке душные и горячие. Экипировка у них тоже была соответствующая. Одеты они были легко, как и подобает в таком путешествии. На садовнике красовался стандартный наряд искателя экзотических приключений — майка защитного цвета без рукавов, кожаные наручи, плотные походные штаны, широкий кожаный пояс со всяческими инструментами и запасными патронами, походные офицерские берцы и армейский военный жилет. Убранство Ольги Сытиной было немного проще: мягкие сапоги без каблуков, матерчатые штаны, гольф-безрукавка, кожаный ремешок с ножом и черный короткий жилет с небольшими кармашками для всякой всячины.

Наконец расположившись для ночлега, они решили немного перекусить, благо, что припасов у них было достаточно. За ужином они хотели обсудить план дальнейших действий с учетом довольно сложной обстановки.

Тихо плескалась вода неподалеку, навевая расслабленные и неторопливые мысли. Но им было не до них. Ольга и Жак должны были быть предельно собранными и готовыми ко всему. Отдохнуть можно и чуть позже, когда удастся выбраться из этой дыры…

Первым подал голос мулат, старательно пережевывая мощными челюстями кусок мяса:

— Ты знаешь, а ведь все не так уж плохо вышло. По крайней мере, мы живы и у нас есть алмаз. Только вот ума не приложу, как мы из этой глухомани доберемся до Лагоса…

Девушка взглянула на него из-под копны взлохмаченных русых волос:

— Как? Не знаю… Наверное, сами.

— Но ведь ты в таком положении, — начал Жак. — Я сомневаюсь, что…

Ольга жестко пресекла попытку себя пожалеть:

— Не надо сомневаться, со мной все в порядке. Я всего лишь на втором месяце. — Ее лицо выражало решимость. — Тем более что от берега сюда мы добрались — почему же мы не доберемся отсюда до Лагоса?

Жак глубоко вздохнул:

— Да, ты права. Придется выбираться самим. Слушай, а что ты говорила по поводу того, что есть возможность отвадить отца от дальнейших поисков нас?

— Да, есть такая возможность. — Ольга улыбнулась и нежно поцеловала садовника в губы. — Кроме алмаза, есть еще кое-что, способное заинтересовать папу. И не только его. Главное — нам сейчас отсюда выбраться, а там уж я быстро организую этот вопрос.

Африканец шутливо поморщился:

— Ну и не стыдно тебе шантажировать собственного отца? Ведь это так жестоко!

— А с каких это пор ты стал такой благородный? — вырвалась из его объятий девушка и притворно сдвинула брови. — Небось, когда ты по ночам влезал в мое окно, думаю, не очень-то заботился о своем моральном облике…

Они дружно засмеялись, вспомнив забавный момент из их общей биографии.

— Да, твой папочка и представить себе такое не мог, — покачал головой Жан. — Когда он допытывал меня, куда же ты сбежала, на нем лица не было. Конечно, за один раз испытать такое потрясение! И любимая доченька сбежала, и главная ценность в доме улетучилась.

Неожиданно Ольга посерьезнела, и, взглянув в глаза садовнику, спросила:

— Шутки шутками, но давай лучше подумаем о своих дальнейших действиях.

Садовник, продолжая добродушно похохатывать, ответил:

— Отсидимся в Лагосе какое-то время, пока все успокоится. Сама понимаешь, какая там сейчас буча. Все на ноги поставлены — и правительство и повстанцы. Но это ничего, я такие места знаю, где нас никто не отыщет.

— Ну, допустим. А дальше?

— Дальше? Дальше — в Кению или Бенин. У меня и там, и там родня, так что…

— С ума сошел? — перебила его Сытина. — Какой Бенин? У вас там по два раза на день государственный переворот. Мне уже одной Нигерии на всю жизнь хватит. Эта проклятая Африка меня теперь по ночам в кошмарах будет преследовать! Мы же там с такими деньгами и дня не продержимся — ваши плебеи повесят нас на первом баобабе!

Садовник тоже перестал улыбаться и сказал уже более серьезно:

— Ну-ну, спокойней, никто нас не повесит. Не хочешь ехать — так и скажи. У тебя есть другие предложения?

— Естественно. У тебя ведь даже паспорта нет, верно?

— Ну допустим, и что из этого?

— Не допустим, а нет.

— Ну ладно, нет, — согласился мулат, выжидательно глядя на девушку. В его глазах промелькнуло какое-то неясное подозрение.

Ольга прищурилась. Лицо ее стало более жестким, губы подобрались, и сама она стала напоминать пантеру, готовую к прыжку.

— И значит, банковский депозит ты тоже открыть не можешь? — продолжала она дальше свою цепочку настораживающих Жака вопросов.

— К чему это ты ведешь?

— А к тому, что придется нам, дорогой, весь безнал оформить на меня.

— Шутишь? — садовнику стало вовсе не до смеха. Он непонимающе смотрел на Сытину.

— Нет, с чего мне шутить? Я абсолютно серьезно. Суровая необходимость, — развела руками Ольга.

— Хм… Интересно, — растерялся Жак. — С тобой все ясно. А что же я получу?

— Что? Жизнь и свободу, вот что! Ну и немного денег…

— Немного? — изумленно проговорил мулат. — Что значит «немного»? Я из-за этого побега жизнью рисковал, а ты мне — «немного»! Я же все это делал для тебя… Для нас обоих!

— Но ведь жизнь ты сохранил, так? Так. Что может быть важнее этого в вашей проклятой Африке? Или ты хочешь, чтобы я отцу про тебя рассказала? — На лице девушки появилась презрительная усмешка. — Так я это могу запросто сделать. Только ты вряд ли обрадуешься. У тебя ведь никакой отмазки нет…

Африканец посмотрел на нее взглядом затравленного зверя:

— Милая, ты что, серьезно?

— Абсолютно. Мы выбираемся отсюда, оформляем депозит на меня, я отдаю тебе твою часть денежек — и… ты забираешь ребенка.

Садовник опешил:

— Что?!

— Я что, неясно говорю? Ребенок — твой, ты его и забирай!

— Но это же…

— Напомнить? — взбешенно почти прокричала Ольга. — Или тебе память отшибло?

Садовник, ошеломленный, не верил своим ушам. Что же это получается? Его кинули, как сопляка! Выходит, что с самого начала он был для нее живым щитом в побеге. И на вышке, и на катере, и в джунглях — везде он играл роль большого, доброго, мускулистого и преданного… раба? Ему стало не по себе. В любом случае, дальнейшее продолжение беседы грозило обернуться грандиозным скандалом.

— Ладно, спать пора. Завтра с утра договорим, — нарочито уставшим голосом произнес африканец и зевнул. — Сейчас нам надо экономить силы. Особенно тебе. Спокойной ночи… А я пока выйду покурю на сон грядущий.

Свет в домике погас, и на долину опустилась душная африканская ночь.

Жак, выйдя наружу и прислонившись к стене, потрясенно понял, как жестоко он ошибся и как жестоко его обманули. Через несколько минут его мысли приобрели другое направление. Хорошо, раз так, то не лучше ли ему… бросить эту гадину и уйти одному? С алмазом…

«Ладно, завтра разберемся, — решил он. — А пока надо выспаться. Силы мне завтра и понадобятся».

Домик погрузился в сон. Шелестели высокие деревья у реки. Вдруг над хижиной пролетел гидроплан. Несколько бегемотов, очнувшись от дремы, заревели во все свои бездонные глотки. Похоже было, однако, что с воздуха укрытия беглецов не заметили…

Глава 34

Гидроплан мерно покачивался на воде, тихая гладь реки отражала блики костра, разведенного здесь же на берегу. Краевский со своими людьми и Мазуром отдыхал у огня. Последний час не прошел даром для легионера. Он отлучился в лес, застав еще последние минуты перед наступлением ночной темноты. Краевский обеспокоенно ждал его возвращения. Он понимал, что бежать отсюда невозможно, да и ненужно это Мазуру, но все же… К счастью, тот вскоре вернулся. И не один, а с добычей. Непонятно как, но Мазуру удалось добыть в этой чаще дикого поросенка. Небольшая, но увесистая тушка подняла настроение присутствующим. Вскоре в разведенном огне на импровизированном вертеле жарилось то, что еще недавно бегало по лесной чаще. Аромат жареного мяса проник даже в кабину самолета, в которой беспечно дремал пилот, заставив африканца проснуться и выбраться наружу.

— Смотрю я на тебя и удивляюсь, — начал Краевский. — Тебя, наверное, на Марс забрось, ты и там найдешь, чем прокормиться, где переночевать и как оттуда вернуться на Землю. А?

— Не исключено, — сказал Мазур, поворачивая тушку на огне. — Жизнь — штука сложная. Поэтому либо она тебя подчинит, либо ты ее оседлаешь.

— Вот и я о том же.

Вскоре экспедиция принялась закусывать, уплетая ломти жирного, сочного мяса.

— Да, что ни говори, удружил ты нам! — воскликнул Краевский. — Это не то, что давиться консервами. Надо выпить за это дело.

— Не советую, — коротко откликнулся легионер, бросив взгляд в темноту и прислушиваясь к звукам леса.

— А зря! Напиваться здесь никто не собирается, а вот выпить стаканчик-другой никогда не помешает. Да и кому нам здесь угрожать? Наоборот, кто-то сейчас дрожит, зная, что его ищет наша веселая компания. Будем! — с этими словами Краевский опрокинул походную стопку коньяка и блаженно зажмурился. — Хорош коньячок. Точно не будешь?

Офицер отрицательно покачал головой.

— Ну, дело твое. Ты у нас человек военный, тебе видней, — пожав плечами, проговорил Краевский.

Ночь была на удивление тихой, только негромко шумела вода да деревья неподалеку. Здесь, у реки, не ощущалось такой духоты, как в глубине материка. Свежий воздух и чистое звездное небо создавали атмосферу какого-то блаженного умиротворения, притупляя чувство опасности. Мазур и Краевский тихо беседовали о завтрашних планах поисков.

— Думаю, стоит прочесать кромку берега, — сказал Мишель. — Не исключено, что ее могло выбросить где-нибудь выше.

— Резонно, — ответил ему Краевский, почесывая затылок. — Как ты думаешь, стоит нам снова лететь в глубь материка?

— Думаю, нет. У меня есть некоторые догадки насчет мест поближе. Помнишь, когда мы пролетали над Дельтой Бегемота, там был такой песчаный перешеек?

Краевский мигом сообразил, к чему клонит Мазур.

— Это ты о том домике, да? А с чего ты взял, что она там прячется?

— А ей больше и прятаться-то негде. Тем более, она прекрасно знает про этот домик.

— Может, ты и прав. Я вообще не понимаю, что это за здание там посреди болот. Откуда оно взялось?

— Ученые, — лаконично отозвался Мазур. — Исследователи гиппопотамов.

— Ах, вот оно что. То-то я думаю, кому придет в голову строиться в этой топи? Тем более что Джулиус территорию вокруг зачистил основательно. Хорошо, разберемся. В любом случае завтра с утра начнем поиски именно оттуда.

— Добро, — кивнул легионер, устраиваясь на ночлег. — А теперь недурно бы выставить часовых. Вокруг тихо, но, сам понимаешь, осторожность не помешает.

— Конечно, конечно! — согласился Краевский. — Эй, Джуниор, Чарльз! Сегодня на ночь вы в дозоре. В три часа вас сменят Гэбриэль и Нгата. А теперь всем спать. Завтра трудный день. Кстати, где пилот?

— Он в кабине, сторожит гидроплан, — отозвался кто-то из темноты.

— Хорошо. А я пока свяжусь с шефом.

— Железный контроль? — усмехнулся Мазур.

— А что ж ты хотел? Ситуация нешуточная. Надо держать руководство в курсе, как и было условлено, — сказал Краевский, отходя в сторону для конфиденциального разговора с Сытиным.

— Смотри, осторожнее, — предупредил офицер. — Это не подмосковный лес. Случиться может всякое.

— Типун тебе на язык! — раздраженно проворчал Краевский. — Каркают тут…

* * *

— Чш-ш-ш, тихо! Отрежу ноги нахрен, кто будет шуметь! — угроза коренастого африканца относилась к группе повстанцев с длинными ножами.

Онигминде оказался не так прост, как на это надеялся Краевский. После того как гидроплан улетел, он еще долго обмозговывал ситуацию. Поимкой дочери Сытина он решил закрыть все спорные вопросы. В случае удачи у него в кармане будет и оружие от господина Сытина, и, конечно же, алмаз. А куда денется папочка? Выбора у него не будет. Ради жизни любимой доченьки он и не на такое пойдет. И вскоре боевая группа, составленная из самых отъявленных головорезов, двинулась вперед.

В ночной темноте черные фигуры и лица повстанцев сливались в одно с джунглями. Огонек, у которого сидел часовой, был виден издалека и являлся наилучшим маяком. Тихие шаги приближались к бивуаку воздушной экспедиции.

Группа остановилась. Коренастый несколькими жестами разделил и направил своих парней. Почти неслышный шорох у костра, метнулась чья-то тень… Удар! Предсмертный хрип был еле слышен, но второй часовой насторожился. В следующую секунду его располосованное от уха до уха горло уже не могло издать ни звука. Силуэты спящих были совсем близко. Короткий вскрик! Кто-то вскочил, но сразу же напоролся на нож. Краевский, разбуженный возней рядом, открыл глаза. Проснувшись, он мгновенно понял все, но сделать что-то уже не смог. Последнее, что успел совершить в своей жизни Никита Краевский, — это нащупать рукоятку пистолета. В следующее мгновение штык с размаху вошел в его тело под левую лопатку.

— Получи, скотина! — прохрипел один из ночных гостей.

В считаные минуты все было кончено.

— Ну что? Все? — донесся голос коренастого.

— Да, только нет легионера!

— Сволочь! — выругался коренастый. — Куда делся этот сукин сын? Ищите его!

Ему так хотелось разобраться с этим проклятым белым. После дневного «поединка» надо было восстанавливать непререкаемый авторитет. А сделать это можно было только одним способом — вырезать у белого сердце.

— Его нигде нет! — раздавались встревоженные крики.

— В самолете смотрели?

— Сейчас…

— Вот гад… — растерянно озирался коренастый. — Куда он делся? Прочешите прибрежную зону. Чувствую, этот ублюдок где-то здесь, он не мог далеко уйти.

Тени метались по побережью. Темноту прорезали лучи фонарей.

Предводитель группы нервно кусал губы, ожидая утешительных известий. Прокалываться никак не хотелось.

Со стороны гидроплана, куда только что направились двое повстанцев, послышался сдавленный крик.

— Фонари на самолет! — заорал главарь.

Мощные снопы света, вспыхнув, осветили гидроплан, который относило течением реки.

— В чем дело?

— Трос перерезан!

И действительно, чья-то рука перерезала удерживающий гидроплан трос.

— Держите его! — разорялся главарь. — Держите! Быстрее!

С уплывающим самолетом уплывала его мечта о награде, и не только. Подумав о предстоящей встрече с Джулиусом, коренастый похолодел, несмотря на душную ночь.

— Да как же его удержишь?

— Тогда стреляйте! Надо что-то делать! Онигминде нас повесит!

* * *

Мазур открыл дверь гидроплана и вытолкнул мертвое тело повстанца, с глухим всплеском упавшее в воду. Туда, где уже плавал первый из тех, кто пожелал осмотреть самолет.

— Поплавайте, ребята, — ухмыльнулся Мазур, утирая пот со лба. — При жизни, я вижу, мыться вы не очень-то любили, так что хотя бы теперь у вас есть такая возможность. «Надо, надо умываться по утрам и вечерам!»

Африканские ребята оказались очень любопытными. Любопытство их и подвело. Тем временем на берегу тихая фаза операции лесных гостей закончилась. Встревоженные крики разлетались по реке. Видимо, у тех, кто пожаловал на огонек, вышла какая-то заминка.

«Кого же вы ищете? — Мишель покачал головой, нагибаясь к воде и нащупывая туго натянутый трос. — Уж не меня ли? Ну, здесь я вас огорчу, господин Онигминде. Полюбоваться на мою голову вам в ближайшее время никак не светит».

Головорезы на берегу включили слепящие прожекторы и навели их на кабину пилота. Коренастый, достав пистолет, начал стрелять по хвосту, целясь в бак. Дело принимало совсем плохие обороты.

— Заводи! — закричал пилоту офицер. — Быстрее!

— Не могу, слепит, тварь! — пилот морщился, закрывая глаза рукавом.

И вправду, свет прожекторов не давал возможности покинуть это гостеприимное место.

— Слепит, говоришь? — отозвался Мазур, клацнув затвором. — Минуточку…

Выстрелы с берега превратились в дуэль. Несколько автоматических очередей с гидроплана немного подкорректировали планы Онигминде. Мазур стрелял, плотно сжав губы. Звон бьющегося стекла, и берег погрузился в темноту. Истошный крик раненого аккомпанировал выстрелам с обеих сторон. Только костер продолжал немного светить, но помочь повстанцам это уже никак не могло.

— Ну что, парень, я свое дело сделал, — толкнул Мишель в плечо очумевшего от такой веселой ночки пилота. — Не теряй времени. Поднимайся и давай на северо-запад, к дельте. Там ты меня высадишь и будешь ждать, где покажу, ясно?

Пилот никак не мог прийти в себя, поэтому толком ничего не ответил и только кивал головой. Мазур успокоил его:

— Ладно тебе, не дрейфь. Скажи спасибо, что вообще живы остались. Видишь, как иногда полезно спать на рабочем месте.

Наконец пилот выдавил, заводя мотор:

— А может, связаться с Сытиным?

— Нет. Тебе что — неясно? Это дело рук Онигминде. Только выйдем на связь — сразу запеленгует, и все, весь план — коту под хвост. Нет уж, лучше сделаем все, а потом ему маякнем. Все понял? Да не трясись ты!

— Понял, — шмыгнул носом пилот. — Только дверь закройте, мистер. Дует…

Гидроплан огромной птицей скользил по поверхности воды, отправляясь в ночной полет. Вопли повстанцев остались далеко позади.

Глава 35

— Идиот! Скотина!

— Хозяин, но я не виноват! Это все он, этот проклятый легионер. Это просто дьявол!

Онигминде был крайне раздражен всем произошедшим. Казалось бы, такой нехитрый план по захвату самолета сорвался из-за нерасторопности дураков подчиненных. Правда, не все было так уж плохо — часть плана все-таки удалось реализовать. Краевский мертв, его спутники тоже, а самолет угнан. Есть шанс…

— Радист, выйди на связь с Сытиным!

— Одну секунду, месье…

Онигминде умел очень хорошо притворяться. Кто знает, если бы он не пошел в военное дело, то, быть может, из него получился бы неплохой актер.

Изобразив в голосе смятение и удивление, он вкратце описал Сытину всю картину, естественно, без лишних подробностей. Дело он представил следующим образом.

По словам Онигминде, он услышал неподалеку какой-то шум, крики, беготню, возню. Решил пойти да проверить, что же такое там происходит. Пошел, естественно, не один. Вдруг на полпути услышал, как заводится мотор. Джулиус сразу же сообразил, что кто-то угоняет гидроплан. Когда они выбежали на берег, то увидели Краевского и его сопровождающих, у всех были перерезаны глотки. Мазура на месте не было. Самолета тоже.

Отсюда следовал его вывод, высказанный вслух, о том, что легионер, дождавшись, пока все лягут спать, перебил Краевского и его свиту и угнал самолет. В доказательство Онигминде предложил собеседнику связаться с самолетом. Недоверчивый Сытин так и сделал. Как и следовало ожидать, все его вызовы остались без ответа. Борт не отвечал. Джулиус рассчитал все правильно — Сытину ничего не оставалось, как поверить ему. В разговоре прозвучало подтверждение насчет алмаза. Онигминде с наслаждением еще раз услышал о своей будущей премии в случае возвращения дочери.

— А как быть с Мазуром? — неровно задышал Джулиус.

— Это меня не интересует, — отозвался Сытин. — На твое усмотрение. Хочешь его сырым, хочешь запекай в углях. Все, до связи.

Онигминде вытер пот со лба. Ну что ж, план игры на опережение сработал. Теперь можно было и наказать виновных. Уж очень не любил вождь угнетенного нигерийского народа, когда его приказы плохо выполнялись. Такую заразу, считал он, нужно душить в зародыше. Сегодня они приказ не выполнят, а завтра пойдут на сговор с правительством. А уж там-то обрадуются!

Онигминде подошел к коренастому:

— Что я тебе говорил, Джонатан? Что я тебе говорил после операции с конвоем?

— Не надо, хозяин, пожалуйста! — прохрипел тот, в ужасе глядя, как командир медленно, с улыбкой на губах расстегивает кобуру. — Я все исправлю!

— Нет уж, Джонатан, теперь мне придется исправлять твои ошибки, — вкрадчиво говорил грозный Джулиус. — А они, поверь мне, недешево обходятся.

Вокруг стало тихо, как в морге. Минуту назад разговаривавшие, смеявшиеся повстанцы подались в стороны, понимая, что сейчас произойдет одна из тех историй, которыми славится предводитель.

— Я не виноват! — завизжал коренастый. — Почему…

— Ты мне надоел, Джонатан, — Онигминде навел на него дуло пистолета и пять раз нажал на спусковой крючок.

Бездыханное тело упало на морской песок, несколько раз судорожно дернулось и затихло.

— Вот так бывает с изменниками и предателями, — наставительно, подняв указательный палец, сказал Онигминде то ли себе, то ли своей «бригаде», взирающей на казнь.

У Онигминде теперь не было выбора — нужно было найти беглянку до того, как это сделает Мазур. В случае возвращения Ольги Джулиус не только заслужит так необходимое ему уважение Сытина, но и завладеет алмазом. А это существенное капиталовложение в «дело сопротивления». Этот камешек будет стоить таких денежек!

Проблема заключалась только в том, как его достать. Точнее, как достать дочь. Во время последнего сеанса связи Сытин сообщил еще одну важную информацию — дочь сбежала не одна. Вместе с ней скрылся и садовник-мулат, очевидно, помогавший ей выбраться с виллы. Ну что ж, хоть это хорошо: двоих найти легче, чем одного. Но вот куда они могли запропаститься? В лагере у него семьдесят пять человек, допустим, тридцать он может с утра послать на поиски. Мазур ночью тоже искать не будет, не такой уж он и глупец. Проблема еще и в том, что легионер обладает не только информацией о наземной топографии местности, но еще и данными аэрографии. А с самолета можно увидеть гораздо больше, чем в одиночку лазая по болотам.

Да, задачка не из простых. Онигминде опять подозвал к себе радиста:

— Слушай сюда. Мне необходимо, чтобы ты постоянно держал на связи два параллельных канала: частоту гидроплана и частоту Сытина. Если даже по одной линии услышите хоть одно сообщение — обязательно записывайте и зовите меня. Ясно?

— Да, хозяин!

— Вот и отлично. А сейчас пойду я все-таки посплю немного.

Вздохнув после тяжелого трудового дня, Джулиус Онигминде отправился отдохнуть в свою командирскую палатку, умело замаскированную в кустах. Свою «резиденцию» предусмотрительный Джулиус любил размещать в стороне от основного лагеря. На всякий случай.

* * *

Африканская ночь вновь стала тихой и беспечной, даже цикады умолкли, не мешая людям отдыхать. И только в гидроплане, мерно покачивающемся на волнах у болот, горел свет. Мазур внимательно изучал карту местности, любезно предоставленную пилотом. В голове Мишеля вызревал план, но ему требовалось время, чтобы сверить все данные и произвести более подробные расчеты. Он теперь знал, где находится лагерь Онигминде, и имел на примете наиболее вероятное место пребывания Ольги. Перехватив сигнал Сытина Онигминде, он узнал и про садовника Жака, который наверняка должен быть здесь же с девушкой. Нужная информация собрана, теперь важно было использовать ее наилучшим образом.

— Слушай, парень, — поднял он голову от карты, обращаясь к пилоту. — Будь наготове. Как только я вернусь, а вернусь я, надеюсь, не один, твоя машина должна быть в полной исправности. Чтобы никаких сбоев, понял? Время у тебя есть, так что приступай.

— Месье, а если вы не вернетесь? — испуганно вытаращил глаза небесный водитель.

— Ты, главное, жди, а уж я-то постараюсь вернуться.

Через несколько минут высокая фигура легионера исчезла в лесу. Пилот со вздохом продолжил ремонт гидроплана. Во время беспорядочной пальбы повстанцев по самолету им все-таки удалось зацепить крылатую машину. Не так чтобы сильно, но все же повозиться придется…

Глава 36

Прохладная нега рассвета не спеша сменяла томный жар африканской ночи. Тяжелые испарения болота рассеивались в утренней дымке, а воздух постепенно наполнялся щебетанием таинственных птиц, скрытых в кронах нависающих над тиной деревьев. Огромные бегемоты, выставив из трясины спины и морды, создавали впечатление, будто все болото усеяно мелкими островками суши. И только протяжное дыхание болотных гигантов выдавало животную природу «островков».

Это животное, ставшее одним из символов Африки, безусловно заслуживает внимания. Огромный бегемот весит до четырех с половиной тысяч килограммов, конкурируя с носорогами за звание второго по массе наземного животного после слона. Несмотря на свою внешнюю неповоротливость, гиппопотамы умеют быстро бегать в случае необходимости.

Вопреки распространенному мнению, бегемот не является особо миролюбивым животным. В Африке он — причина большего числа смертей, чем от любого другого крупного животного, включая крокодилов и львов. При нападении на человека (случается и такое) он использует свою голову в качестве тарана. Весьма опасны его клыки, достигающие полуметра длины. Бегемот не боится нападать и на лодки и способен запросто перевернуть не слишком большие из них.

На сушу эти гиганты, покрытые очень толстой кожей, выходят, как правило, ночью, когда воздух прохладнее и отсутствуют палящие солнечные лучи. Передвигаются они группами по равнинам. К врагам бегемотов относятся львы и крокодилы, однако им под силу убить лишь детеныша бегемота, и то лишь тогда, когда поблизости не оказывается родителя. Охота на бегемотов имеет в Африке давние традиции отчасти из-за их вкусного мяса, из-за ценной кости или же просто из развлечения, как это часто практиковалось европейскими колонистами.

Несмотря на всю живописность происходящего в рассветный час, в старом заброшенном домике все было иначе. Заколоченные досками окна и плотно сбитые бамбуковые двери почти не пропускали лучи восходящего солнца. Однако, несмотря на столь замкнутую планировку, в хижине сохранялась прохлада, исходящая от земляного пола, нарочито неплотно прикрытого досками из пород извилистых болотных деревьев.

На традиционном растянутом гамаке, какие были в ходу еще у французских пионеров, свернувшись в клубок, мирно дремала Ольга. Рядом с ней, у стены, стояла магазинная снайперская винтовка FR-1, одна из самых популярных европейских убийц.

В противоположном углу хижины, за старым полусгнившим столом, сидел садовник. Положив руки перед собой, он невидящим взглядом уставился в жестяную кружку, стоявшую рядом. В эту ночь он так и не сомкнул глаз, напряженно вспоминая вчерашний разговор. Однако, похоже, он и не собирался ложиться. Мулат был полностью одет, походные ботинки туго зашнурованы, а в глазах читалась какая-то бесноватая решимость.

Радужные перспективы, казалось бы, безбедной жизни вели тяжкий спор с эгоистической алчностью отчаявшегося авантюриста. В голове у мулата плясали сотни и тысячи всяких мыслей. Что же ему теперь делать? Покорно следовать намеченному плану, который вчера был практически полностью подчинен железной воле Ольги? Или же положиться на свою смекалку и выносливость, и совершить поступок, достойный репутации отъявленного сорвиголовы?

Путаница мыслей никак не могла обрести контуры, хоть сколько-нибудь напоминающие «решение».

«Я рискую для нее всем, готов пойти с ней хоть на край света, я слушаю сладкие обещания… превращаюсь в покорное существо, а в результате — что? Меня просто используют!»

Он тяжело вздохнул и обхватил горячую голову. Внезапно какой-то звук привлек его внимание. Жак вздрогнул, глядя в окно. На мгновение ему показалось, что чья-то рука стучит в замызганное, надтреснутое стекло. Но он тут же с облегчением покрутил головой. В невидимую преграду билась огромная ночная бабочка. Крылья трепетали, не в состоянии преодолеть препятствие.

«Как же быть?» — лихорадочно раздумывал Жак.

Минуты пробегали одна за другой. Наконец мулат решил.

«Все, хватит! — выдохнул он. — Не хочешь по-хорошему, ну так — прости-прощай!»

Бывший садовник встал и, бросив беглый взгляд на наслаждавшуюся последним предрассветным сном Ольгу, шагнул к двери. Еще днем он приметил, будучи от природы человеком наблюдательным, что входная дверь страшно скрипит. Не подозревая о предстоящем разговоре с Ольгой, который откроет ему много интересного, Жак позаботился о безопасности. Использовав жир из консервов, он аккуратно смазал дверные петли. Это было оправданно: неизвестно, как им придется уходить, поэтому нужно было быть во всеоружии. И вот теперь это понадобилось, правда, совсем для другого дела.

Тихо отодвинув засов, он открыл старую дверь, стараясь наделать как можно меньше шума.

«Усилия не пропали даром! — усмехнулся он. — Никогда не знаешь, чем все обернется в скором времени».

Не издать шума ему, по всей видимости, удалось. Ольга все так же лежала в своем гамаке, а винтовка все так же грустно стояла у задней стены хижины.

«Вот и все, — подумал мулат, — так оно и должно было произойти. Как бы там ни было, назад поворачивать уже поздно. Прости, милая, так было надо. Надеюсь, ты меня поймешь и простишь, если останешься жива».

Девушка спала глубоким сном, не подозревая о том, что происходит в этот момент в хижине. Еще несколько секунд Жак со странным выражением, словно навсегда запечатлевая в памяти ее образ, глядел на Ольгу. Видя ее спящей, он вспоминал тот момент, когда впервые увидел ее. Весь их роман пронесся перед глазами. Прекрасное, романтическое, опасное время и… такой финал.

Затем мулат все с той же непреходящей осторожностью опытного хищника бесшумно шагнул за порог. Первым делом он внимательно огляделся по сторонам — мало ли какие сюрпризы можно обнаружить ранним утром в глухой болотистой дельте Экваториальной Африки. Но все было спокойно. Атланты тихих африканских заводей беспечно сопели со всех сторон, а многоголосый хор утренних певцов каждую минуту пополнялся еще дюжиной пестрохвостых исполнителей.

Пологий спуск, который вел к берегу через топь, находился в тени деревьев. Так как хижина была повернута «лицом» к востоку, то путь для отступления был надежно прикрыт кисеей болотного пара и густой тенью исполинов африканской флоры. Жак осторожно крался по естественной косе, то и дело глядя по сторонам. Винтовку он с собой не взял — в ней не было нужды. Дикие звери на него сейчас вряд ли нападут, тем более что в этих местах они почти не водятся. А лишняя пальба может привлечь кое-кого поопаснее, чем змеи и гиппопотамы.

Медленно и аккуратно ступая, последовательно выбирая место для каждого шага, обманутый любовник начал отдаляться от хижины. Однако тень извилистых болотников сыграла с ним злую шутку. Не секрет, что некоторые болотные птицы любят переночевать на первой попавшейся кочке. А если к их услугам почти сплошная коса, представляющая собой безопасно возвышающуюся над широкой топью насыпь, то редкий экземпляр крикунов из джунглей откажется от такого выгодного ночлега. Именно этого Жак за всей своей осторожностью и не учел. И стоило ему ступить буквально пару шагов, как прямо из-под его ног с дьявольским визгом выпорхнула какая-то крылатая тварь.

— Черт! — негромко выругался садовник. — Дьявольское отродье!

Но это было только начало. Со всех кочек мгновенно встрепенулась целая стая огромных птиц, оглашая утреннее небо тревожными воплями. Мулат на мгновение застыл в ступоре, лихорадочно прикидывая, что же ему делать дальше. Однако рев проснувшихся от птичьих криков бегемотов не оставил ему никакого выбора. Потревоженные великаны показали, на что они способны.

Понимая, что от такого утреннего «концерта» Ольга мгновенно проснется, Жак принял единственно правильное в его ситуации решение. Ему оставалось только соскочить с косы, которая точным полукругом вела его к заветной суше, и, цепляясь за деревья, проламываться напрямик по болотным кочкам. Его единственной заботой было стадо бегемотов, взбудораженных и раздраженных столь бесцеремонным пробуждением. А если точнее, не сами бегемоты, а пути их перемещения: ведь попадись он на дороге хоть одной такой животине, у него не будет никаких шансов выжить. Будучи знаком не только с флорой, но и фауной, Жак прекрасно представлял себе всю опасность соседства с толстокожими.

А Ольга тем временем уже была на ногах. Девушка, разбуженная какофонией снаружи, вскочила почти мгновенно. Еще не совсем понимая, в чем дело, она прежде всего оценила пустоту хижины. В следующую секунду она, не раздумывая, бросилась к тому месту, где должна была лежать заветная банка с алмазом. Естественно, ни банки, ни алмаза там не оказалось. Теперь все сомнения были развеяны. Она поняла все: после вчерашних размолвок Жак решил, что лучше будет тихо смыться с алмазом, бросив беременную девушку с тяжелым характером на произвол Онигминде. А тем более, если эта девушка — Ольга Сытина. Онигминде, конечно же, вряд ли поверит в эту душещипательную историю и приложит все усилия, чтобы выведать правду. А пока его головорезы будут заниматься всяческими дознаваниями и лениво прочесывать близлежащие заросли, Жак будет уже ой как далеко отсюда. И, что самое важное, с алмазом за пазухой. Ее алмазом.

Ольга мгновенно прокляла себя за вчерашний разговор. Да, не стоило раньше времени раскрывать карты перед своим спутником. Но кто же думал, что у этого плебея окажется такое самомнение. Она что, должна стать женой какого-то садовника? Разделить с ним алмаз? Да вообще, какое отношение он имеет к этому камню? Скотина. Сволочь.

Сытина схватилась за верную винтовку, но ее тут же ждало новое малоприятное открытие — магазин был пуст. «Довольно предусмотрительно, — усмехнулась про себя Ольга. — Но не слишком-то умно!» Быстро открыв свою сумку, она извлекла из самой обыкновенной на вид косметички пол-обоймы калибра шестьдесят. Эти «малышки» пришлись как раз впору, и через десять секунд Ольга уже стояла на пороге у раскрытой двери, ища беглеца с помощью оптического прицела, наскоро прикрепленного к ствольной коробке.

Среди исполинских тел растревоженных бегемотов увидеть фигуру бегущего человека было не так-то просто, но девушка мгновенно обратила внимание на клочья вывернутой земли на одном из откосов земляного перешейка. Было очевидно, что именно здесь Жак второпях сорвался с косы. Быстро скользнув прицелом влево, она увидела прыгающего по кочкам человека, время от времени цепляющегося за обломки стволов и корни деревьев. Да, нелегко спешить, убегая по такой неудобной местности. Да еще когда за тобой наблюдают в очень специфический поисковик! Закусив прекрасную вишневую губку, девушка прищурила глаз. Первый выстрел сшиб ветку прямо над головой удирающей мишени. Садовник в недоумении застыл и мгновенно оглянулся. Ольга стояла, широко расставив ноги, готовясь к следующему выстрелу. Мулат напрягся, словно пружина, и, резко прыгнув вперед, кувырком спас себя от второй порции свинцового завтрака.

Ольга в сердцах чертыхнулась. Дрожащие от волнения руки постоянно сбивали прицел, а времени на толковую наводку у нее не было. Проклятый мулат, поняв всю опасность своего положения, прыгал, как черт, стараясь ускользнуть. Тщательно примерившись, она нажала на спусковой крючок в третий раз. Опять безрезультатно. Однако сильное раздражение и ненависть не смогли взять верх над выучкой и профессионализмом. Несмотря на свою ослепительную внешность, девушка была неплохо тренирована. Она никогда не была кисейной барышней и дружила только с мальчишками. Еще с детства она любила пострелять. Отец не противился этому желанию и поощрял успехи дочери. Теперь настал момент на практике применить все свое умение. Холодно смерив расстояние взглядом, Ольга напрягла свои руки, на долю секунды зафиксировав их в абсолютно статичном положении. Этого мгновения хватило, чтобы нажать на спусковой крючок.

Жак почувствовал сильное жжение в левом бедре, и, споткнувшись о кочку, упал. Рана оказалась очень серьезной — пуля перебила ему кость, и поэтому дальнейшее передвижение было возможно только ползком. Прекрасно осознавая, что Ольга в порыве мести не оставит ему никакой надежды выжить, мулат собрался с силами и стал карабкаться по кочкам, стараясь как можно плотнее прижиматься к земле. Однако Ольга уже резво следовала за ним, внимательно обходя опасные места и грациозно перепрыгивая по кочкам. Ей хватило нескольких минут, чтобы оказаться над истекающим кровью предателем. Садовник обреченно впился в нее мутным взглядом.

— Что скажешь, Жак? — издевательски наклонилась она к своей жертве. — Я, наверное, так крепко спала, что ты не смог меня разбудить? Я вижу, у Жака болит ножка. Ай-яй-яй, бедный мальчик. Не надо так быстро бегать по болоту — можно ведь и поскользнуться.

— Не надо… не стреляй… — задыхался от боли и ужаса садовник, видя холодные и безжалостные глаза своей недавней любовницы. — Ты ведь помнишь, мы с тобой хотели… мы хотели убежать… вместе… и быть счастливыми… и наш ребенок…

— Я-то помню! — властно перебила его Ольга. — А вот ты, кажется, забыл. И ушел, даже не попрощавшись. Это ведь невежливо. Наверное, у нашего Жака было трудное детство, его не научили вежливости нехорошие дяди и тети.

Детство у садовника Жака и вправду было тяжелым, но даже подростком в лагосских трущобах он не подозревал, что у него наступит такой мрачный финал.

— Но ведь я хотел, чтобы было как лучше… Я же хотел помочь тебе!..

— И поэтому украл алмаз, бросив меня посреди джунглей наедине с Онигминде?! Великолепная помощь! — злобно расхохоталась Сытина.

Она просто кипела от переполнявшей ее злобы. Глаза Жака, полные страха и мольбы, читали в ее лице только одно: смертный приговор.

— Нет, нет, все это не так! — пытался говорить он плохо слушающимся его языком. — Ты просто не понимаешь…

Яростный взгляд Ольги заставил мулата замолчать.

— Я все прекрасно понимаю. Подонок. Встреть достойно хотя бы свою смерть. Ты заслужил быть утопленным, но я помогу тебе избавиться от лишних мучений. Видишь, какая я добрая?

— Ольга!

Рев гиппопотамов заглушил несколько выстрелов. Потеряв над собой контроль, Сытина не могла отказать себе в наслаждении отвести душу. Она выпускала пули в тело распростертого перед ней мулата. Выпустив перед этим все, кроме одного патрона, мимо головы Жака, Ольга приставила дуло винтовки ко лбу садовника. Обезумевший от боли и страха, тот из последних сил попытался схватиться за ствол, как будто надеясь вытащить свою жизнь из этой чудовищной трясины. Но выстрел разнес его череп, и руки безвольно упали на обмякшее тело.

Вытирая брызги крови с лица, Ольга смотрела на мертвое тело. Последние судороги еще двигали им.

— Будь ты проклят, мерзавец! — с ненавистью проговорила она. — Надеюсь, ты попадешь прямиком в ад. Тебя там давно ждут. Хотел обмануть меня? Не с твоими куриными мозгами соперничать со мной!

Она наклонилась и расстегнула пояс. Да, он именно там! Быстро вытащив банку с алмазом, Ольга второпях столкнула тело в болото, а сама направилась к домику. Она прекрасно понимала, что выстрелы и шум, поднятый животными, вполне могут быть услышаны Онигминде и его подчиненными. В таком случае их появление здесь — всего лишь дело времени. Очень короткого времени. Проклиная себя за неосторожность и несдержанность, она мигом собрала вещи, взяв с собой только самое необходимое. Винтовка теперь была не нужна, и Ольга швырнула ее в угол, под тот самый стол, за которым еще несколько минут назад сидел Жак, погруженный в тяжелые раздумья. Она вышла из хижины, заперла за собой дверь и быстрым шагом направилась к берегу по роковой насыпи.

Глава 37

Опасения Ольги были отнюдь не напрасны. Онигминде уже слышал выстрелы и, естественно, сообразил, что находится совсем недалеко от заветной цели. Близость жертвы опьяняла его, решение о погоне было принято сразу же. Лагерь был тут же поставлен на уши, вся банда стояла по стойке смирно, вооруженная до зубов, но не очень-то понимающая, почему ее так рано подняли. Объяснив в двух словах все, что им надо было знать, Онигминде скомандовал отправление. Принимая во внимание то, что добраться до места, являвшегося причиной всех волнений, можно только пешком, и только посуху, Джулиус проявил нелишнюю в таких делах осторожность.

Несколько человек были посланы вперед, а вслед за оперативной группой разведчиков-следопытов шагали и все остальные бойцы. Главное преимущество преследователей — выдержка и скорость, главное преимущество жертвы — скрытность и находчивость. Понимая все психологические нюансы создавшейся ситуации, Онигминде рассчитывал быстро настигнуть Ольгу и, застав ее и садовника врасплох, в два счета заставить их вернуть алмаз. Но основной его задачей было не просто вернуть алмаз, а сделать это быстрее, чем Мазур. Ведь мобильность дюжины, пусть даже тренированных наемников, и одного высокопрофессионального бойца, офицера Легиона, в принципе трудносопоставимы.

«Ну что же, господин Онигминде, — рассуждал он, быстро шагая вместе со своими головорезами. — Теперь вам предоставляется уникальная возможность резко изменить положение вещей, не так ли? Сейчас только от вас зависит будущее. Каким оно станет — решат следующие минуты».

— Живей, ребятки! — прикрикнул он на подчиненных. — Медлить нельзя.

К тому времени, когда Онигминде окончательно выстроил план дальнейших действий, отряд достиг кромки джунглей. Взору командира представилась весьма занимательная картина — среди кипящей от разъяренных гиппопотамов воды, по косе, обрывающейся в нескольких метрах от берега, бежала девушка. Мулата рядом с ней не было.

«Вот ведь стерва! — с удовлетворением подумал Джулиус. — Прикончила любовника — и с алмазом наутек. Хороша бестия!»

— Не стрелять! — заорал он, увидев, как некоторые кровожадно поводят в сторону бегущей белой стволами автоматов. — Только живьем будем брать. И чтобы ни единой царапины, смотрите мне!

Он быстро осмотрелся.

— Так, вы двое, искать подходящий спуск. Быстрее! — направил он очередную группу вперед.

Остановившись, Джулиус приложил к глазам бинокль. Он пристально наблюдал за быстро передвигающейся фигурой. Расстояние до нее не так уж и велико, да и тактическая выгода Онигминде была очевидна: место, где они вышли из джунглей, находилось перпендикулярно косе у самого ее обрыва. А это значило, что к тому времени, как Ольга добежит до суши, они уже смогут блокировать как выход на берег, так и потенциальные пути отступления. Хотя в последнем особой нужды не было — ну не возвращаться же ей, в самом деле, прямо в гиппопотамье пекло? Даже исключительная ловкость вряд ли спасла бы ее от гибели в этом водовороте обезумевших от выстрелов и птичьего гама звериных туш.

Подумав об этом, Джулиус плотоядно ухмыльнулся: «Похоже, цыпочка, ты в моих руках. Как бы ты теперь ни старалась, выхода у тебя нет».

Ольга, в свою очередь, тоже заметила группу людей на обрыве справа от себя. Она ни секунды не сомневалась, кто бы это мог быть — естественно, только Онигминде со своими людьми. Нельзя сказать, что это ее сильно обрадовало, скорее совсем наоборот. Факт появления банды значительно осложнял ее положение. Мало того, что она оказалась совершенно одна, без оружия, среди движущейся, пусть и внизу, массы бегемотов, так еще и банда повстанцев встает серьезным препятствием на ее пути к свободе. Да что там к свободе — к жизни! Хотя в данной ситуации оба эти понятия приобретали абсолютно одинаковый смысл.

Второпях перебирая в голове все возможные варианты развития событий, она, не сбавляя темпа, стремительно приближалась к концу насыпи. Какие-то двести метров отделяли ее от суши, как вдруг из кустов у самого конца перешейка возникло несколько фигур в камуфляжной форме.

«Все. Приплыли!» — мелькнуло в голове.

Повстанцы-следопыты уже добрались до заветного выхода, и у Ольги не оставалось сомнения, что на подходе и вся «группа товарищей». Так оно и было — взглянув вправо, она не обнаружила на обрыве никого. Теперь дела начинали приобретать катастрофический характер. О том, чтобы повернуть назад, не было и речи. Куда бежать? Вперед, в лапы этих уродов? Естественно, этот коварный тип жаждет только одного — завладеть алмазом. Конечно, ее жизни в этом случае ничего не угрожает… но вот что она скажет папочке, когда главарь бандитов расскажет ему всю правду и о Жаке, и о случае на нефтяной платформе?

Череда малоприятных мыслей вихрем пронеслась в голове. И вдруг один из темнокожих наемников осел, опершись о ствол дерева, а затем и вовсе рухнул лицом вниз. Его напарник только успел оглянуться, как схватился за горло обеими руками. Брызнула кровь, и повстанец упал рядом с товарищем. Причиной его скоропостижной и безвременной кончины, как успела заметить девушка, стал некий предмет, рукоятка которого виднелась из горла новоиспеченной жертвы.

Девушка остановилась приблизительно в пятидесяти метрах от суши и пристально вгляделась в заросли. Однако предусмотрительно снятый с винтовки оптический прицел ей не пригодился. Без особого труда она различила фигуру высокого белокожего человека, вооруженного штурмовой винтовкой типа «FAMAS», какие обычно используют… легионеры! Так ведь это же… Она не могла поверить своим глазам. От всего происходящего у нее на мгновение закружилась голова. Но для Ольги выбора уже не было — полсотни шагов отделяли ее от Мазура. Если бы он хотел ее пристрелить, то она уже лежала бы с пулей в голове. Значит, убивать он ее не собирается. Однако Мишель развеял все сомнения, сделав знакомый жест рукой: «Иди сюда, все чисто».

Ольга бежала к нему. Голубые глаза, волевой подбородок, характерный овал лица и форма носа — все это она помнила прекрасно. Как в их первую встречу в аэропорту, тогда, в Лагосе, как и тогда, на платформе в океане…

Когда она подошла к нему вплотную, то с удивлением обнаружила, что не в состоянии сказать ему что-либо толковое. Неудивительно, ведь последняя их встреча никак не располагала к продолжению разговора. Втайне она надеялась, что с Мазуром удастся договориться, но не знала, с чего стоит начать. Наконец, собравшись с духом и мыслями, она приняла вид достаточно самоуверенный и независимый. После пережитых ею потрясений это далось нелегко, но она была готова начать переговоры… как вдруг Мишель заговорил первым:

— Вижу, мадемуазель, я застал вас в довольно пикантной ситуации. — Мазур нарочито начал с юморком, чтобы хоть чуточку снять напряжение чудовищного недоверия друг к другу. — Вы, конечно, не ожидали меня здесь встретить. Я понимаю. Но сейчас у нас нет времени на разговоры о прошлом. Выбор вашей дальнейшей судьбы все еще за вами.

— И каков же мой выбор? — как можно спокойней и жестче спросила она.

Адъютант усмехнулся:

— Ну, начнем с того, что тебя в любом случае доставят к отцу.

— Это и так ясно, — даже немного обиделась Ольга.

Она нервно оглянулась, но пока там было тихо.

— Но это еще не все. Если это сделает Онигминде, рассказав твоему отцу всю правду про побег, алмаз и прочее… — развел Мазур руками. — Думаю, не стоит объяснять, что тебя в этом случае ждет. А если к Сытину тебя доставлю я, то все может предстать в ином свете: мол, подлый Онигминде инсценировал твое похищение, чтобы единолично прикарманить алмаз. Естественно, все это будет делаться не бесплатно. Про «случайный» выстрел на нефтяной вышке я тоже могу забыть… И тоже не за так. Переходим, одним словом, на чисто деловые отношения. По-моему, самый разумный шаг.

— Понятно, — самоуверенность и надменность Ольги мигом улетучились.

Подобный выбор был скорее не выбором, а какой-то издевкой — потому как реально приемлемый вариант был только один. И с этим вариантом пришлось согласиться.

— Только вот что ты собираешься со всем этим делать? — Сказав это, девушка живописным жестом указала в сторону потрескивающих зарослей бамбука, из-за которых уже виднелись внушительные фигуры африканских повстанцев.

Сытина слабо представляла, что может противопоставить один вооруженный человек не менее чем полусотне вооруженных наемников. При всем профессионализме Мазура это было делом непростым. Но она слепо надеялась — он что-то придумает. Да и ничего другого ей не оставалось.

— А вот это уже не твоя забота, — грубовато сказал легионер. — Главное, закрой глаза и заткни уши, а потом быстро и, главное, молча следуй за мной. Надеюсь, все ясно?

— Ясно…

Достав из наплечного кармашка четыре ватных затычки и заткнув двумя из них уши, Мазур, протянув ладонь, многозначительным взглядом предложил последовать его примеру. Когда все было готово, офицер резким жестом достал из-за пазухи несколько гранат, вырвал у них предохранители и столь же мгновенно швырнул на край болота.

— За мной! — Железный тон Мазура не оставлял сомнения в том, что все происходящее — часть хорошо отработанного плана и что любое сопротивление или отклонение от него — путь к верной гибели. Ольга отдалась судьбе, которую сейчас олицетворял этот человек.

Только они спрыгнули под овраг, как позади раздался оглушительный взрыв, и все вокруг на считаные секунды померкло в ослепительной вспышке. Несколько авангардных бойцов из отряда охотника за алмазом были ослеплены, а Онигминде диким криком скомандовал всем остальным лечь на землю. Ужасный звук, последовавший за вспышкой, заглушил приказ. Однако когда световая завеса спала, Джулиус понял свою ошибку. Он вместе со своей группой находился не в сплошных джунглях, как предполагал перед этим, а на небольшом участке суши, клином врезавшейся в огромное болото. Светошумовые гранаты, брошенные Мазуром, не были предназначены для непосредственного поражения повстанцев…

Очухался вождь повстанцев быстро.

— Всем встать! За мной! Вперед! Бегом! Я сказал бегом, дегенераты! — Онигминде обложил своих подчиненных привычным шквалом крепких словечек, однозначность которых быстро мобилизовала весь отряд.

Но этим дело не закончилось. Отряд ожидали новые неожиданности. Ошарашенные наемники увидели ужасающую картину: стадо гиппопотамов, оглушенных, ослепленных вспышкой и обезумевших от примитивного животного страха, ломилось, круша деревья и заросли, в их сторону…

Глава 38

Казалось, обуявший повстанцев ужас был не менее болезненным, чем инстинктивный рефлекс животных. Учитывая, что почти все наемники были, по сути, аборигенами, неконтролируемый подсознательный импульс стократно увеличивал их страх. Цивилизация коснулась лишь внешней стороны их жизни, в то время как внутри они оставались по большей части примитивными людьми с архаичным, мифологизированным складом ума. Эмоции и желания преобладали над рациональным, легенды, сказания, мифы, древние языческие верования заполняли для них всю природу. Живые камни и деревья, одухотворенный огонь, коварная вода, благосклонная земля контрастировали с культом предков, жестоких духов умерших родичей. Варварская традиция большинства племен Экваториальной Африки не представляла мироустройство без ужасов и призраков дочеловеческих времен, без мистических и необъяснимых сил, которые «в реальности» управляют всем на Земле. И когда эти люди сталкивались с открытым проявлением фантастических сущностей, в их разуме не оставалось места для собственно разумного.

Африканские наемники в ужасе побросали оружие и с дикими воплями обреченных на смерть кинулись врассыпную. Несколько человек в общей давке напоролись на торчащие со всех сторон острые обрубки стволов деревьев. Их товарищи, увидев пронзенные и окровавленные тела, окончательно «удостоверились» в присутствии нечистых сил, и паника приобрела характер массового суицида. Онигминде ничего не мог с этим поделать, более того, он сам начал поддаваться царившему вокруг хаосу и безумию.

Собравшись с мыслями, Джулиус выдал очередь из своего неразлучного «АК-47», с которым не расставался даже во сне. Никакого эффекта эта демонстрация силы не возымела. Тогда Онигминде решил, что уж лучше попытаться спастись хотя бы самому. Он начал отходить с пути стада, одновременно держась в стороне от общей суматохи: испуганные наемники могли в страхе прикончить кого угодно. А тем временем отряд стремительно редел. Кто-то сорвался в трясину, выбраться из которой самостоятельно было просто невозможно, кто-то распорол себе живот об корягу, кто-то был случайно зарезан или пристрелен своим же товарищем.

Огромный африканец в разорванной униформе с большим окровавленным ножом в безумии выкрикивал имена древних богов Черной Африки: «Н…гаста! Квата! К…тонг! Они пришли! Н…гаста! Квата!..»

Его глаза горели первобытной яростью, смешанной с чувством фатальной предрешенности. Онигминде попытался обойти его, но потерявший контроль африканец, размахивая своим гигантским ножом, не давал никакой возможности прошмыгнуть мимо. Онигминде не оставалось ничего, кроме как разрядить в этого исполина оставшуюся половину обоймы. Но и после этого гигант устоял на ногах. Пена, смешанная с кровью, проступила на губах, ноги его подкосились. Но в последнем рывке предсмертной агонии он вложил весь свой огромный вес в чудовищный удар, обрушившийся на голову Онигминде. Недостаточно быстро среагировав, тот не успел отскочить, и его череп раскололся надвое как спелый арбуз, а клинок ножа распорол еще полтела, остановившись только на уровне груди. Африканец упал, подмяв под себя обмякшее тело мертвого Онигминде.

Но буйство страха и безумия тем временем продолжалось. Мешанина из людей и животных казалась кровавым адом, жирные туши сминали своих невольных жертв, дробили кости, давили тела и отрывали конечности. Казалось, что даже заря окрасилась в кроваво-багряный цвет. Вопли умирающих в ужасных муках повстанцев заглушались диким ревом стада бегемотов, прокладывающего себе дорогу через человеческую толпу. Немногочисленным счастливцам все-таки удалось спастись, но таких было немного. Всего четверо из шестидесяти семи человек избежали в тот дьявольский день кошмарной участи своих братьев по оружию. Трое из них впоследствии сошли с ума, добравшись до лагеря, а еще один умер от полученных ран.

В отличие от людей, ни один из бегемотов не пострадал, во всяком случае, до смертельной степени.

Когда спасательный отряд прибыл на место трагедии, в живых не осталось никого. Картина, представшая перед глазами спасателей, была ужасной. Десятки раздавленных тел, растасканные по земле конечности, пронзенные тела, размозженные головы… и среди всего этого карнавала смерти, в самом центре месива из внутренностей, крови и костей, возвышался труп черного исполина, из-под которого виднелась рука Онигминде, мертвой хваткой сжимавшего рукоять оказавшегося столь бесполезным «АК-47».

Глава 39

Кровавый диск солнца поднимался все выше и выше, озаряя рваные перистые облака ярко-красным светом. Горизонт, открывавшийся за грядой извечных джунглей, был голубовато-алым, и утренняя прохлада начинала постепенно сменяться духотой предполуденной Африки. Болото вновь начало изрыгать непереносимую вонь своих испарений, а животные, предчувствуя скорое наступление жары, копошились и ползали вокруг. Множество разнообразных звуков пронизывало знойный африканский воздух, зеленые кроны далеких баобабов четко выделялись на фоне пальмовых зарослей, лианы переплетались и то уходили куда-то ввысь, то повисали изумрудными ожерельями в нескольких метрах от земли.

Мишель и Ольга бесшумно передвигались по болотной топи, рефлекторно осязая окружающее пространство. Шестое чувство, до поры до времени дремлющее в урбанизированных людях, пробуждалось здесь с новой силой. Предугадывание опасности, подсознательная осторожность и усиленное боковое зрение помогали выбирать наиболее безопасные кочки, ведя отчаянную пару через смертоносные топи. Внезапно девушка вскрикнула, и Мазур мгновенно обернулся: с ветки нависающего над маленькой заводью дерева, обвившись кольцами вокруг ствола, свешивалась исполинская змея.

— Зря ты так орешь, — поучительно начал Мазур. — Эта змея тебя трогать не станет. Видишь, как лениво она свесилась и какими буграми набито ее брюхо? Она переваривает добычу.

— Точно не станет? — недоверчиво переспросила Ольга.

— Ну, если только про запас, — улыбнулся Мазур. Вообще-то он не слыл шутником, но иногда небольшая доля черного юмора спасала от превратностей напряженной межличностной обстановки.

— Утешил, — с ненавистью глядя на змею, пробормотала Сытина.

Тем временем пейзаж немного изменился. Вместо вездесущей топи среди болота местами начали проглядывать лужицы чистой воды. Правда, абсолютно непригодной для питья и даже для умывания. Застоявшаяся болотная вода в тропиках таит в себе много неприятностей, и если во время водных процедур вам не откусит голову аллигатор, то уж раздражение кожи или язвы вы себе вполне можете заработать.

Но даже такие перемены улучшили настроение обоим беглецам. Каждый, правда, размышлял о своем. Ольга думала о том, как бы повернуть все так, чтобы Мазур стал на место Жака, отец бы ничего не узнал, а алмаз остался при всем этом с ней. Хотя бы частично. Легионер отобрал у нее драгоценную баночку, еще когда они толком не отошли от места кровавого побоища. Мазур заранее предупредил Ольгу о том, что идти надо как можно скорее, потому что гидроплан находится не так близко, а беснующееся стадо бегемотов еще не гарантирует полную безопасность. Конечно, они в любом случае обеспечили себе время для безопасного отхода, но все-таки терять его даром было бы очень недальновидно. В сложившейся ситуации каждая минута была дорога как час, а час — как сутки.

Мазур вовсе не хотел становиться садовником, поэтому соблюдал полное безразличие к отрывистым репликам, исходившим время от времени со стороны молодой особы. Однако когда до гидроплана оставалось совсем недалеко, Ольга решилась на крайние меры:

— Послушай, Мишель! Ну подумай сам, какие возможности открываются перед нами, если мы сейчас независимо от отца разберемся с алмазом. Понимаешь, он стоит целое состояние… да что там состояние, он стоит сотню состояний, и все они могут быть нашими! Эй, Мишель, ведь деньги не пахнут, так? Ведь ты, в конце концов, наемник.

— Да, я наемник, — неохотно отозвался офицер, понимая, к чему она клонит.

— Ну вот. А наемник работает на того, кто больше платит. Ведь так?

— Не так, — на этот раз Мазур значительно посуровел. — Может, ты и думаешь, что легионеры — это разновидность военных шлюх, но это не так. Я дал слово Сытину и от этого слова не отказываюсь.

— Да ладно! Тоже мне, джентльмен! — фыркнула Ольга. — Не думаю, что отец будет таким же благородным. Да и потом, разве половина вырученных за это сокровище денег не сможет компенсировать твои служебные амбиции? Ведь ты служишь в Легионе ради денег, не так ли?

— Кроме денег, у меня есть еще и долг, долг перед Легионом. И я должен его выполнить. Я хочу вернуться в Легион, понимаешь?

Девушка поняла, что нахрапом Мазура взять не удастся. Нужно было придумать какой-нибудь предлог подейственней.

— Ну ладно. Давай тогда так: я за тебя замуж выйду, а? А ребенок будто бы твой будет. Я даже согласна на сорок процентов, но только давай решим все без отца.

— Слушай, — Мишель обернулся к Ольге. На этот раз его лицо выражало каменную решимость, а в глазах читалось явное раздражение. — Я не намерен плести тут с тобой заговоры. Я сделаю так, как мы условились с твоим отцом, — и баста! Вон, видишь — гидроплан. Сейчас я свяжусь с ним и доложу все, как есть. А там пусть сам решает. Меня ваши проблемы мало касаются. Это ясно?

— Ясно… — разочарованно протянула Ольга. Надежды на избавление от навязчивой опеки отца и спасение ее рискового предприятия не оправдались. Теперь она в полной власти Мазура, а значит — и отца. Бежать бессмысленно, да и некуда. Даже если бы ей удалось выбраться из этих болотистых джунглей самостоятельно, что само по себе было бы чудом, каждый встречный с удовольствием сдал бы ее папочке. Или, что более вероятно, перерезал бы ей глотку, а алмаз бы забрал себе. А это значило, что теперь она имеет лишь одно право — подчиняться воле легионера.

Через считаные минуты они уже находились на борту гидроплана. Пилот, естественно, даром времени не терял. Он постоянно был на связи с Сытиным. Про себя он, конечно же, тоже не забыл — время от времени пилот поднимал настроение чем-то горячительным из фляги. Одному богу известно, какие напитки в ходу у африканцев, но Мазур уже успел убедиться, что нигерийская настойка еще менее похожа на водку, чем русский самогон.

— Ты не очень-то увлекайся! А то следующая посадка будет похожа на погружение батискафа. — Мазур не очень одобрял распитие на рабочем месте, а тем более на боевом задании.

Но пилот оказался невозмутимым малым, и, отхлебнув еще немного, завел мотор гидроплана.

«Вот ведь кретин туполобый», — подумал про себя Мишель, но вслух сказал:

— Теперь сообщи Сытину, что все в порядке. Пусть выйдет со мной на связь.

Пилот издал какой-то непонятный гортанный звук, но тем не менее повиновался.

— …Мазур, это вы?

— Я, можете не волноваться.

— Почему так долго не выходили на связь?

— Онигминде мог запеленговать сигнал с борта гидроплана. А рассекречиваться до поры до времени мне было ни к чему.

— Хорошо. Как все прошло?

— Чисто.

— Что с Ольгой и… камнем?

— Все в порядке, и Ольга и алмаз у меня. Онигминде специально подстроил похищение вашей дочери, чтобы присвоить алмаз. Он же подстроил и инцидент на нефтяной вышке.

— Что с Онигминде?

— Скорее всего, мертв.

— Скорее всего или мертв? — допытывался Сытин.

— Я думаю, особой разницы теперь нет.

— Верно… Ну что ж, через полчаса жду вас в Лагосе… — с плохо скрываемым удовлетворением произнес голос по ту сторону.

— Хорошо. Связь окончена.

Заработали винты, и гидроплан начал набирать скорость. Через несколько секунд машина, оторвавшись от водной глади, взмыла в небо, и гидроплан взял курс на Лагос.

Глава 40

— Все отлично! — сообщил Сытин Саганипожу, отходя от радиста. — Алмаз у Мазура, и они направляются сюда. Примерно через полчаса уже должны прибыть.

Замминистра улыбнулся. Все шло по плану. Судьба Ольги его не очень-то и волновала. Да провались эта белая девчонка хоть в преисподнюю, ему на нее наплевать, если бы не заинтересованность в поставках оружия. Так всегда получается, что каждое дело представляет из себя невероятный клубок. А в этом клубке — и люди, и оружие, и алмазы…

Сытин приказал своим людям постоянно поддерживать связь с гидропланом. Несколько военных джипов стояли у берега лагуны, высокое африканское солнце нагревало песчаную гальку, пальмы стояли тихо, потому как укромное местечко был защищено от ветров скальным отвесом. Ожидание казалось очень долгим, радость Сытина постепенно сменялась нервозной поспешностью. Он то и дело выходил на связь с гидропланом, нервно пыхтел громадной сигарой и в целом производил впечатление маленького нигерийского школьника накануне Рождества.

Вдруг связист снял наушники и сказал:

— Извините, месье, но связь с самолетом оборвалась.

— Как так? — взорвался Сытин. — Остолоп! Свяжись с ними еще раз! Они не могли никуда пропасть! Давай, ленивая ты скотина, работай! Я вам за это плачу, не так ли?!

До Роберто, сидевшего в стороне, блаженно развалившись в переносном кресле, донеслись истошные крики Сытина.

— Что случилось, господин Сытин? Какие-то проблемы?

— Связь с гидропланом пропала…

— Да вы что? Ай-яй-яй… — участливо поцокал языком чиновник.

— Я думаю, ничего страшного, — сказал, теребя воротник сорочки, главный поставщик оружия. — Наверное, ошибка оборудования. Такое иногда случается, не беспокойтесь. Я уверен в Мазуре, иначе бы вряд ли поручил ему это дело.

— Ну конечно. Я и не сомневался в том, что вы поручите дело надежному человеку, — покивал головой замминистра.

Однако уже давно минуло полчаса, а гидроплана все еще не было видно. Сытин окончательно вышел из себя, сорвал с радиста наушники и сам стал отправлять позывные. Однако его попытки также не увенчались успехом.

— Дьяволы, да что же это такое происходит? Куда они запропастились?!

— Что-то здесь неладно, господин Сытин. Как бы там ни было, мне все это очень не нравится. — Растревоженный такими известиями, Роберто Саганипожу был на грани нервного срыва.

«Нет, если так пойдет дальше, то мне ничего не останется, как делать ноги из этой страны, — думал он, поглядывая на разъяренного Сытина. — Похоже, что оружия нам не видать, как своих ушей».

Глава 41

Из валяющейся на пульте рации доносился нервный голос Сытина:

— Пеликан, Пеликан, это Гепард! Пеликан, как слышите, Пеликан, прием?! Твою мать…

— Ты не сильно-то рыпайся. Держи штурвал покрепче и лети, куда говорят. — Мазур держал пистолет прямо у затылка ошарашенного пилота.

— Но мы так не договаривались! — с сильным акцентом протрещал пилот. — Мне было приказано лететь в Лагос.

— Слушай, баран, если хочешь жить, делай, как я говорю. Мы держим курс в открытый океан, тебе ясно?

— Но у нас не хватит топлива, мы пропадем в океане!

— Чушь. Топлива вполне хватит, чтобы долететь даже до Камеруна. — Мазуру надоели препирательства с пилотом, поэтому, сняв с предохранителя пистолет, он крикнул в ухо дрожащему от страха пилоту:

— ДЕРЖИМ КУРС В ОТКРЫТЫЙ ОКЕАН! КАК СЛЫШНО? ПРИЕМ!!!

Обескураженному африканцу не оставалось ничего, кроме как покрепче вцепиться в штурвал и выполнить приказ. Гидроплан начал быстро удаляться от берега, и скоро под ним виднелись лишь воды Гвинейского залива. Однако не прошло и часа, как на фоне безбрежного водного пространства начал вырисовываться контур корабля. Чем ближе самолет приближался к нему, тем ясней становилось — это корабль военный, мало того — военный авианосец. Нетрудно было догадаться, что в этих водах могут присутствовать военные авианосцы лишь одной державы — Франции. Присутствие столь мощной военной поддержки обеспечивает возможность свержения и установления подходящих режимов. Это — стержень французской политики в Африке…

Собственно, об этом и думал Мазур, когда гидроплан уже практически подлетел к авианосцу и начал плавно снижаться, заходя на посадку.

— Все, приводняйся, — коротко бросил Мишель пилоту.

— И ты тоже собирайся, — обратился он к Ольге.

— Надеюсь, хоть сейчас я узнаю, что все это значит?! — первый раз с того момента, когда Мазур самовольно изменил курс самолета, Сытина позволила себе спросить у него хоть что-то.

Она сидела со связанными руками в одном из пассажирских кресел. После попытки сопротивляться импровизированному «захвату» гидроплана Мазур решил, что надежнее будет пристегнуть ее еще и ремнем безопасности.

Ольга понимала, что везут ее отнюдь не к отцу и что алмаза ей не видать. Вопрос состоял только в том, кому он продал ее вместе с заветным камешком? На этот счет у нее догадок почти не было. Однако она не сомневалась, что в ближайшее время получит ответы на все свои вопросы. Быть может, они будут не самыми оптимистичными, но хотя бы станет ясно, что же ей делать дальше.

На борту корабля парочку встретили два офицера. Один из них был тем самым, что разыскивал Мишеля Мазура и Ольгу Сытину на нефтяной вышке. Майор подошел к Мазуру. Девушка уже успела заметить специфические отличия на форме офицеров, и у нее не оставалось никаких сомнений — Мазур привез их прямо в лапы Французскому Легиону. Но зачем? Ведь его тут же арестуют за дезертирство, за самовольное оставление подразделения в боевых условиях и, кроме того, за помощь отъявленному преступнику — Сытину. Может, он ждет оправдания? Но столь внушительная совокупность злодеяний гарантирует ему лишь Высший военный трибунал. Ольга была в полном недоумении. Она покорно стояла и ждала развязки.

Широко улыбающийся майор, положив левую руку на плечо легионера, торжественным тоном произнес:

— Адъютант Мазур! Я выражаю вам искреннюю благодарность от имени Пятой Французской республики за возвращение государственных ценностей, незаконно украденных у народа Нигерии, и за помощь в предотвращении крупных антиправительственных выступлений повстанческой армии!

От этих слов у Ольги помутнело в глазах. Что все это значит? Благодарность от имени республики? За что? Кому? Дезертиру и преступнику?! Она в изнеможении прислонилась к стене.

Здесь стоит немного прояснить ситуацию. Дело в том, что Мазур вовсе не был дезертиром и самовольно ни одного из вышеназванных поступков не совершил. Все его действия, как правомерные, так и не очень, были совершены в соответствии с заранее разработанным планом французского военного руководства. Дело в том, что оно желало не только вернуть алмаз законным владельцам, но и собрать некоторые сведения о деятельности Сытина. Однако пользоваться лишь средствами, применение которых допускал мандат Совета Безопасности ООН, не представлялось возможным. И именно поэтому был избран столь нестандартный план действий.

Мазур, по большому счету, действовал на свой страх и риск, так как в случае провала операции вся ответственность ложилась на него. То есть все его преступления, являвшиеся по большей части составляющей легенды, материализовывались бы в реальные последствия. А так как подставлять в этой связи все высшее руководство военных сил Франции и рисковать имиджем всего Иностранного Легиона было бы слишком большой жертвой, на основе согласия Мазура был в полной мере реализован традиционный для Франции мушкетерский принцип: «одного за всех».

— Вы не имеете никакого права! Это же похищение! — Вряд ли можно было придумать более глупую фразу в ее положении, но Сытина не нашла лучшего способа выразить одновременно и негодование, и искреннее удивление всем происходящим.

Что это глупо — она и сама очень скоро поняла по лицам окружающих ее военных. Они попросту засмеялись. От этого ей стало еще хуже. Что может быть страшнее для взбешенной женщины, если ее эмоции вообще в расчет не берутся?

— Я буду жаловаться! Мой отец наймет лучших адвокатов! Вы ответите за все перед законом! — еще менее уверенным тоном начала Ольга.

— Послушайте, уважаемая, только не надо нам угрожать, — с улыбкой перебил ее Мишель. — Если я не ошибаюсь, это именно вы совершили покушение на французского миротворца тогда на нефтяной вышке?

После этого беспроигрышного хода легионера Сытина совсем потеряла какое бы то ни было желание защищаться. Она сникла, опустилась на какую-то стоящую рядом надстройку и закрыла лицо руками. Силы окончательно покинули ее. Никаких мыслей в голове не присутствовало. Девушка чувствовала себя так, как будто она распалась на мелкие атомы.

— Ну, так вот, уважаемая, — продолжал Мазур. — Мы предлагаем вам сотрудничество на добровольной основе. Ведь в баночке из-под супа «Кемпбелл» не только алмаз, ведь верно?

Ольга не отвечала.

— Конечно, верно, — произнес адъютант. — Хоть камешек выше всяких похвал, но этим ценность баночки не ограничивается.

Стоявшие рядом военные внимательно вслушивались в его слова.

— Я имел возможность исследовать ее содержимое. — Теперь он обратился к лейтенанту и майору. — И нашел там еще кое-что очень полезное.

— А теперь, госпожа Сытина, — взглянул на нее майор, — у нас есть к вам серьезный разговор.

— Что еще такое? — нервно вздрогнула девушка.

— Прошу вас, пройдемте со мной.

Дальнейшая беседа протекала в каюте. Сытина услышала из уст майора и еще какого-то штатского с вытянутым лицом массу неприятных вещей. Во-первых, ей доходчиво еще раз напомнили, что за покушение на французского миротворца, которое она совершила на нефтяной платформе, ей грозит приличный срок. Поэтому в рамках выхода из сложившейся ситуации ей предложили то, что и должны были предложить: сдать родного отца, выложить все, что ей известно. А известно ей было многое.

Действительно, Мазур был прав — в банке, кроме драгоценного камня внушительных размеров, присутствовал и компромат на Бориса Сытина. Зачем? Это было одно из гарантийных средств обеспечения счастливого будущего Ольги и садовника. Ну, ему-то, как оказалось, никакие гарантии вообще не понадобились, судьба мулата повернулась иначе. Даже в случае успешного побега Сытин продолжил бы искать дочь. И вот тогда Ольга, предварительно перебравшись в какое-нибудь укромное местечко, планировала скомпрометировать своего любвеобильного папашу. Вначале, конечно, популярно предупредив его: мол, не стоит нас искать, а то хуже будет. Весьма логично и предусмотрительно — не имея реальной власти и находясь под облавой всех и вся, одним приемом можно было бы свести на нет все усилия Сытина и, возможно, даже Онигминде.

Ольга была полностью обескуражена таким поворотом событий. Из азартного и хитроумного охотника она меньше чем за три часа превратилась в жертву, причем абсолютно ничем не защищенную. Даже когда она встретилась с Мазуром в нигерийских болотах, она чувствовала себя уверенней. А теперь, когда в руках у французской военной разведки оказался существенный компромат на Сытина и алмаз, ей не оставалось ничего, кроме как согласиться на сотрудничество. Да и тот самый приличный срок, светивший ей очень явственно, в ее планы не входил.

— Я согласна, — устало произнесла Ольга. — Хорошо, я буду с вами сотрудничать. Дайте кофе.

— Вот и отлично, — воодушевленно произнес майор. — Я и не сомневался, что такая умная девушка, как вы, поступит разумно. Кроме того, вам ведь нужно заботиться о будущем ребенке, не так ли?

— Вы и это знаете? — вытаращила глаза Сытина, поперхнувшись кофе. — Откуда?

— Наши возможности хоть и не всесильны, но на кое-что мы способны. — Субъект в штатском изобразил на своем бесстрастном лице что-то вроде улыбки.

— Ну что ж, госпожа Сытина, — поднялся из-за стола майор. — У нас теперь будет возможность с вами более подробно побеседовать на интересующие нас темы, а пока что до конца следствия я вынужден… взять вас под стражу.

— Как это под стражу? — кисло спросила Ольга.

— Да-да, именно так. В целях сохранения конспиративной тайны. Вы же хотите, чтобы все наши тайны остались тайнами для нежелательных ушей?

— Да, — кивнула Сытина.

Когда французские офицеры проводили ее мимо Мазура, уже бурно обсуждавшего давешние события со своими товарищами, она попросила разрешения поговорить с ним. Ни майор, ни сам Мишель не стали отказывать заключенной в столь скромной просьбе.

Ольга подошла вплотную и, взглянув в глаза легионеру, холодным тоном спросила по-русски:

— И как ты, сволочь, мог сдать меня этим «лягушатникам»? Мы же русские!

Мазур помрачнел. На его лице играли желваки.

— Такие, как вы, только позорите Россию, — прозвучал в том же тоне ответ легионера.

Глава 42

После успешного завершения операции многое изменилось не только в судьбах героев нашего повествования, но и в судьбе целой страны.

Крупный международный преступник, торговец оружием Борис Сытин был вынужден отказаться от дальнейшего ведения своего «черного» во всех смыслах бизнеса. Кроме того, после обработки компромата и подкрепления его уже наличествующими данными, был издан официальный ордер на арест Сытина и предание его справедливому Международному суду ООН, а поиск преступника осуществляется совместными силами Отдела ООН по борьбе с организованной преступностью и Интерполом. Поимка Сытина теперь — дело времени. Тем более, лишившись и рынка сбыта, и всего бизнеса в целом, он потерял и поддержку как преступных синдикатов внутри Нигерии, так и правительственных сил.

Повстанцы, в свою очередь, также были вынуждены «переориентировать» свою деятельность. Со смертью Онигминде исчез и импульс, определявший вектор деятельности повстанческих организаций — на свержение действующей власти Нигерии. Как часто бывает в таких ситуациях, при отсутствии сильной личности, могущей горы свернуть, или слабой личности, обильно спонсируемой из-за рубежа, внутри подобных движений происходит раскол. Мелкие лидеры региональных отделений и авторитетные повстанческие полководцы, вконец перессорившись, начали междоусобную войну за передел наследства Джулиуса. В результате в отделениях организации на местах к власти пришли неказистые и мелкие, но исключительно амбициозные лидеры. Единство повстанческого движения было утеряно. Не секрет, что расправиться правительству по отдельности с подобными революционными очагами гораздо проще, чем с их скоординированной системой. Чем оно успешно и занялось. Тем более что после разгрома движения возобновились в прежних размерах поставки нефти из Нигерии в страны ЕС. Конечно, спокойствие в Нигерии — вещь весьма относительная, напоминающая скорее гражданскую войну в какой-нибудь европейской стране, но все же…

Ольга Сытина проживает ныне в одной из провинций Франции, название которой, по понятным соображениям, умалчивается. Там она находится под надежной охраной спецслужб, так что ее безопасности ничто не угрожает. Через некоторое время после завершения всей истории она родила ребенка. Малыш оказался темнокожим. Предвидя это, Ольга даже хотела сделать аборт, но прошло слишком много времени, и при искусственном уничтожении плода велика была возможность того, что Сытина впоследствии окажется бесплодной. Кстати, теперь гражданка Франции носит совсем другое имя и фамилию.

Алмаз был возвращен нигерийскому правительству. Правда, в несколько более ликвидном варианте. Дело в том, что после переговоров с нигерийским правительством, проходивших под давлением некоторых стран — участниц Совета Безопасности ООН, было решено «возвратить» алмаз не в форме драгоценного камня, а в форме инвестиций и грантов, направленных на развитие образования, здравоохранения и социальной реабилитации населения. Благодаря этим деньгам, соизмеримым по стоимости с ценой алмаза, многие нигерийские граждане получили стимул не только покинуть повстанческое движение, но и с пользой для своей страны вовлечься в процесс мирного урегулирования нигерийских проблем. А проблемы эти, как известно, отражались далеко за пределами африканского континента. Еще бы, ведь Нигерия, как известно, — одна из лидирующих стран — поставщиков нефти на мировом рынке.

Мишель Мазур вернулся в строй Французского Иностранного Легиона, где успешно продолжил службу. Он получил высшую правительственную награду Франции — орден Почетного легиона. И конечно, куда бы его ни забрасывала судьба, он не возвращался из очередной экзотической командировки с пустыми руками. Каждый раз в особой сумке адъютант Мазур вез пополнение для своей коллекции «летающих цветов».

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Реклама на сайте