«Террор Бешеного»

Виктор Доценко

Террор Бешеного

ВСЕМ МОИМ ДРУЗЬЯМ

ЖИВЫМ И ПОКИНУВШИМ ЭТУ ЗЕМЛЮ,

ПОСВЯЩАЕТСЯ...

Герои этого произведения, равно как

и ситуации, в которых они действуют,

плод авторской фантазии. Любые

совпадения с реальными персо

нажами и событиями случайны.

Предисловие

Уважаемый читатель! Если по предыдущим книгам этой серии Вам довелось познакомиться с Савелием Говорковым по кличке Бешеный, прошу простить Автора за короткое напоминание об основных событиях одиссеи нашего героя. Делается это для тех, кто впервые встречается в этой, ч е т ы р н а д ц а т о й, книге серии с главными персонажами повествования.

Итак, Говорков Савелий Кузьмич родился в шестьдесят пятом году. Трех лет от роду остался круглым сиротой. Детский дом, рабочее общежитие, армия, спецназ, война в Афганистане, несколько ранений... Был незаслуженно осужден, потом реабилитирован, по собственной воле вновь отправился в афганское пекло, получил еще одно тяжелое ранение, был спасен тибетскими монахами и в горах Тибета обрел своего Учителя, прошел обряд Посвящения...

Затем наступили суровые будни "мирной" жизни: борьба со злом, несправедливостью, коррупцией. Савелию дано много, но и спрос с него особый.

Обстоятельства сложились так, что Савелию Говоркову пришлось сделать пластическую операцию, сменить имя и фамилию. Теперь он - Сергей Мануйлов, невысокий, плотного телосложения блондин с тонкими чертами лица и пронзительно-голубыми глазами.

В предыдущей книге "Кремлевское дело Бешеного" рассказывалось о том, как первый Президент России вызывает к себе Савелия, которого помнил еще со дня церемонии вручения ему высшей награды России, и поручает ему ответственную миссию: не привлекая внимания, добыть документы, подтверждающие или опровергающие причастность своего ближайшего окружения, так называемой "семьи", к коррупции и к хищению огромных государственных средств, лежащих на тайных личных счетах в зарубежных банках. Добытые документы доставить лично ему. Для связи Президент предлагает заместителя начальника своей Службы безопасности Фадеева Виктора Илларионовича, единственного человека, которому он безоговорочно доверяет.

Не раздумывая, Савелий соглашается...

А в это время Тайный Орден масонов, вдобавок к "информационной войне", начинает в России кампанию террора. В ней Тайный Орден задумал использовать старого знакомого Савелия - Аркадия Сергеевича Рассказова, бывшего генерала КГБ, много лет назад оставшегося с приличной суммой денег за границей. Эту кандидатуру предложил на Великом Магистрате Ордена Десятый член Великого Магистрата - Тим Рот. Он поручает Рассказову с помощью чеченских террористов организовать террористические акты по всей России...

Савелию приходится отложить выполнение поручения Президента из-за страшной угрозы, нависшей над страной: во многих городах России прогремели взрывы жилых домов. Все попытки спецорганов выйти на след террористов проваливаются, и генерал Богомолов вызывает к себе Савелия. Именно ему он поручает ответственную миссию: найти и обезвредить террористов. Призвав на помощь знания, полученные от Учителя, Савелию удается вывести алгоритм возможных взрывов и сорвать планы Великого Ордена и чеченских террористов по нанесению жестоких террористических ударов по ключевым объектам России.

После возвращения в Москву Савелий поручает своему помощнику Константину Рокотову выяснить источник, поставляющий в СМИ довольно правдоподобную, хотя и однообразную, информацию о злоупотреблениях "семьи", призвав его на прощанье быть осторожным и в случае опасности "залечь на дно". Савелий отправляется в Лугано, где находится частный банк "Боггардо", в котором якобы имелись личные счета Президента, его родственников и некоторых приближенных к нему людей.

Прекрасно понимая, что задача для него одного почти непосильна, Савелий обращается за помощью к Христо Граничу, с которым его свела судьба во время рейда в Косово минувшей осенью.

Оказалось, Христо Гранич тоже прошел Посвящение и у них общий Учитель. И благодаря тем знаниям, что вложил в них Учитель, они буквально в считанные минуты стали близки, как родные братья.

В свое время Учитель пришел к выводу, что эти двое его учеников, объединившись в одну команду, станут несокрушимой и неуязвимой силой в борьбе со всемирным Злом...

Используя связи и знания Христо Гранича, Савелий получил документы, подтверждающие наличие колоссальных сумм на счетах ближайшего окружения Президента. Более того, существование этих счетов не было секретом и для Майкла Джеймса, бригадного генерала ФБР, давнего знакомца Савелия. Этот высокопоставленный американец был обязан ему своим спасением из лап российской мафии.

Савелию необходимо доставить найденные документы в Москву Президенту России. Он еще не знает, что встречу с Президентом придется отложить на неопределен

ное время: над столицей России нависла смертельная угроза.

Озлобившись, руководство Тайного Ордена принимает решение нанести удар в самое сердце России, организовав мощный взрыв вблизи Красной Площади, а именно в ГУМе.

Для выполнения этого страшного плана вновь призван Рассказов. И снова на его пути встает Савелий: отыскивает на безлюдном острове, приобретенном банкиром Велиховым, чтобы скрыться на нем в нужный момент. Рассказов согласен вернуть России приличную сумму масонских денег в обмен на свою жизнь, Савелий идет на этот обмен, но в последний момент, когда тайник с масонскими деньгами уже найден российскими спецорганами, Рассказов предпринимает попытку убить Савелия сильнодействующим ядом, укрытом в обручальном кольце, но яд достается ему самому...

До того, как отправиться на поиски Велихова и Рассказова, Савелий звонит Фадееву и рассказывает о добытых документах. Тот не без труда передает копии этих документов Президенту, который, ознакомившись с ними, вызывает всех замешанных к себе, зачитывает каждому сокрытые им суммы, называет тайную недвижимость за границей, после чего объявляет ультиматум своему коррумпированному окружению: либо те вернут России в двухнедельный срок все, что "наворовали-нахапали", либо он даст поручение Генеральной прокуратуре открыть на них дела, чтобы "вывести их на чистую воду".

Понимая, что попались с поличным, но не желая расставаться со своим богатством, они решают уничтожить оригиналы добытого на них компромата. Им удается вычислить того, кто открыл глаза Президенту. За Фадеевым устанавливается круглосуточная слежка, и все его телефонные разговоры прослушиваются. Вскоре они устанавливают личность Сергея Мануйлова, и на него объявляется охота.

Но зятю Президента этого недостаточно, и он уговаривает двух наиболее могущественных приближенных к Президенту людей физически устранить Президента при помощи медиков.

Ситуация была настолько критической, что в какой-то момент казалось, что никто уже не может спасти Президента от неминуемой смерти. Никто, кроме Савелия Говоркова по прозвищу Бешеный. Он раскрыл этот заговор и предотвратил гибель Президента, однако враги его сумели выкрутиться и отвести от себя подозрение: непосредственные исполнители были физически устранены, как и те, кто устранял исполнителей.

Тут пришла очередь Савелия. Вышло так, что вместо Савелия их наемники серьезно ранили Константина Рокотова. И Савелий решил отомстить за него. Понимая, что силы неравны, Бешеный обратился за помощью к своему давнему приятелю, авторитету криминального мира - Андрею Ростовскому. С помощью его друзей Савелий выясняет, кто непосредственный заказчик его устранения, и над "семьей" нависает смертельная опасность.

Первым дрогнул банкир Долонович, через банк которого проходили все сомнительные сделки "семьи". Недолго думая, он, заморозив все счета своих "соратников", скрылся в далекой жаркой стране, оставив вместо себя двойника. Уверенные в том, что Долонович решил присвоить их деньги, его бывшие коллеги отдают приказ убить неверного банкира.

Узнав о "своей смерти", Долонович пугается настолько, что звонит своим "соратникам", прикинувшись, что слыхом не слыхивал о покушении на свою жизнь.

И Долонович, и Велихов, постепенно теряя контроль над "семьей", понимают, что над ними сгущаются тучи правосудия и отчаянно тратят большие деньги, чтобы укрыться за депутатской неприкосновенностью.

Тем временем Президент, внимательно изучив документы, доставленные Савелием, и обсудив все со своим личным советником, после мучительных размышлений решает подать в отставку, назначив по Конституции вместо себя Владимира Путина.

Великий Магистр Тайного Ордена масонов, узнав о том, что многие планы Ордена сорваны одним и тем же человеком по прозвищу Бешеный, приказывает во что бы то ни стало захватить его и доставить живым.

А заканчивается роман "Кремлевское дело Бешеного" следующим...

Савелий чувствует непреодолимое желание отложить все дела и съездить в США к Розочке...

I

Рокотов-младший

Константин Рокотов по заданию Савелия весьма интенсивно поработал с материалами, связанными с президентской "семьей". В какой-то момент обратился даже к своей старой знакомой - Милене Богданович, хозяйке салона эротического массажа, с просьбой познакомить его с Березненко, а с помощью своего приятеля, Андрея Плешкова, имеющего задатки неплохого хакера, получил из сервера ФБР распечатку информации о "Кремльгейте". Константин очень гордился тем, что, по словам Бешеного, внес свою маленькую лепту и помог Президенту разобраться в некоторых, очень важных проблемах.

После того как первый Президент России сложил с себя полномочия, прошло несколько месяцев. Россия избрала нового Президента - Владимира Путина или, как сейчас все стали говорить, Владимира Владимировича. В эти месяцы дела Рокотова-младшего шли ни шатко ни валко. Константин скучал по работе, которую подкидывал ему Бешеный. Человек деятельный, он уставал от праздности, а потому брался даже за откровенно неинтересные дела. Однако однообразие этих дел настолько утомило его, что Костя ушел в загул. Нет, не в тот привычный русский загул с пьянками и гулянками, а в загул, если так можно выразиться, сугубо лирический.

Первой "жертвой" стала его давняя подруга Светлана - медсестра из военного госпиталя. Симпатичная блондинка двадцати трех лет, с кукольным личиком и точеной фигуркой, украшенной вполне осязаемой грудью. С ней он не виделся более полутора лет, и сейчас, когда на душе стало пасмурно и тошно, ему вдруг до чертиков захотелось повидаться с той, которая подарила ему в свое время немало приятных мгновений.

Он вдруг так все отчетливо вспомнил: ее нежные руки, прекрасные зеленые глаза, тихий томный голосочек, звучавший печальной любовью. Почему печальной? Да потому, что девушка всегда была уверена: их взаимоотношениям не суждено быть долгими. Светлана часто говорила, что Костик, к огромному ее сожалению, еще не подошел к той жизненной отметке, когда мужчине хочется создать свой дом, свою семью, иметь детей, то есть обрести семейный уют.

Несмотря на то что она была много моложе его, ее чисто природная мудрость не обманула: в какой-то момент ему захотелось чего-то нового, неизведанного, и он, придравшись то ли к нечаянно сказанному слову, то ли к жесту, психанул и, не слушая никаких оправданий, хлопнул дверью и был таков. Свиданья были без любви - разлука стала без печали. Так он чувствовал тогда.

Хотя прошло более полутора лет, самоуверенный Костик не сомневался, что ее любовь к нему была столь сильна, что стоит ему объявиться, как Светлана тут же бросится ему на шею - и все снова наладится и пойдет своим чередом. В надежде он позвонил ей на работу. Но там ответили, что она в длительном отпуске. Несколько удивленный: Светлана всегда старалась брать отпуск в августе или, на крайний случай, в сентябре, Костик позвонил домой. Трубку подняла сама Светлана.

- Да, вас слушают, - раздался ее тихий, нежный голосок, и у Костика ностальгически защемило сердце.

- Здравствуй, милый Светик-самоцветик! - с волнением произнес он, назвав ее так, как называл в минуты нежности.

- Здравствуй, Костик!

Ему показалось, ее нисколько не удивил его неожиданный звонок, и это неприятно кольнуло, но более всего его задело то, что Светлана не проявила никаких эмоций: как говорится, ни радости, ни злости - спокойное безразличие.

- Ты все еще обижаешься на меня? - с некоторой грустью произнес Константин.

- Нет... - коротко ответила Света и добавила: - За что я должна на тебя обижаться? Если помнишь, я всегда тебе говорила, что рано или поздно ты меня оставишь... - Ее голос был спокойным и ровным.

- Мы можем встретиться? - с надеждой спросил Константин.

- Зачем? - без каких-либо эмоций спросила девушка.

- Очень хочется тебя увидеть, милый Светик... так хочется, что даже дрожь в коленях, - многозначительно произнес он с интонацией, от которой она раньше просто визжала от восторга.

- Вряд ли тебе понравится то, что ты увидишь, - чуть заметно усмехнулась Светлана.

- Господи, как ты можешь так говорить! - искренне воскликнул Костик и не без пафоса добавил: - Девочка моя, ты для меня желанна в любом виде!

- Смотри, я предупреждала... - после небольшой паузы согласилась она. Когда и где?

- Сейчас можешь?

- Хорошо, где?

- Выходи через двадцать пять минут: я заеду за тобой!

- Лучше через сорок! - поправила Света.

- Через тридцать пять... - игриво возразил он.

Костик был действительно рад, что вновь слышит ту самую Светлану, с которой был по-настоящему счастлив. Они очень часто играли в эту игру и, договариваясь о свидании, торговались за каждую минуту.

- Хорошо, через тридцать пять минут... - покорно сдалась девушка, и Константин мгновенно ощутил, что его "милый Светик" сильно изменилась.

- У тебя что-то случилось? - встревоженно спросил он.

- Нет, У МЕНЯ все в порядке!

- А с папой-мамой?

- И с ними все слава богу! Ты не волнуйся, со мной действительно все в порядке! До встречи!

- До встречи!

Константин услышал короткие гудки и долго держал трубку возле уха, словно ожидал, что сейчас короткие гудки исчезнут и он вновь услышит милый голос. Потом положил трубку на аппарат. И тут понял, ЧТО встревожило его: в ее голосе он не ощутил никакого чувства к себе, а только пустоту, точнее, не пустоту, а безразличие. Может, он ошибается или все гораздо проще и дело в каких-то личных бедах, о которых она не захотела говорить по телефону.

Терзаясь догадками и волнуясь, как при первом свидании, Константин надел свой лучший костюм, сел в подаренный Бешеным "Форд-Скорпио" и резво устремился на встречу с любимой. По дороге купил роскошный букет алых роз - самых любимых ее цветов (Светлана была влюблена в российскую примадонну, а от ее "Миллиона алых роз" приходила просто в неописуемый восторг и однажды вскользь бросила со всей серьезностью: "Если когда-нибудь появится парень, который рассыплет передо мной миллион алых роз и попросит выйти за него замуж, я точно не устою...") - и подъехал к ее подъезду на три минуты раньше.

Подхватив розы, Костик вышел из машины, расправил роскошную упаковку букета и устремил взор в сторону подъезда. Он был похож на богатого красавца жениха из бразильских сериалов. Его ярко-синий костюм, подчеркнутый алыми розами, хорошо сидел на стройной фигуре и весьма эффектно смотрелся на фоне перламутрово-серебристого "Форда-Скорпио".

Константин непривычно волновался, словно мальчишка перед экзаменом. И наконец он увидел ЕЕ и устремился ей навстречу, но, сделав пару шагов, остановился как вкопанный. Словно при замедленной киносъемке, у Константина медленно отвисла челюсть и синхронно с челюстью опустился букет алых роз.

Нет, Светлану не поразила оспа, она не стала инвалидом и выглядела, как никогда, прекрасно и очень женственно. Ее счастливое лицо, покрытое забавными веснушками, было удивительно чувственным и прекрасным, каким бывает прекрасно лицо женщины в пору, когда она готовится стать матерью.

К этому повороту событий он совсем не был готов. В глазах Кости застыла такая растерянность, что девушка виновато проговорила:

- Я же предупреждала тебя... - Она вздохнула и ласково провела рукой по своему огромному животу.

- Восьмой месяц? - выдавил из себя Константин, чтобы хоть как-то скрыть откуда-то появившийся стыд: "Тоже мне, хвост распушил - стоит поманить пальчиком, и она у ваших ног... Получил?"

- Девятый уже... Еще неделька, и мы появимся на свет! - Вторая фраза была предназначена уже не ему, а еще не появившемуся на свет младенцу: именно так разговаривают будущие матери со своими еще не рожденными детьми, когда они счастливы, самодовольны и самодостаточны. - Кажется, ты удивлен? - Она улыбнулась с хитринкой в глазах: именно такой реакции ей и хотелось.

- Не то слово! - Константин все еще никак не мог прийти в себя. - Почему сразу не сказала? - В его голосе чувствовалась обида.

- А ты бы поверил?

- Честно говоря - нет! - признался он.

- Значит, я неплохо тебя знаю... Решила, сам увидишь, и отпадет необходимость что-либо доказывать...

- Я его знаю?

- Знаешь... - Она улыбнулась и с нежностью произнесла: - Это Славик Мордвинцев...

- Мордвинцев?!! - невольно воскликнул Костик.

Он готов был услышать любую фамилию, только не эту. Собственно, Мордвинцев был шапочным знакомым Рокотова: случай свел их на одной вечеринке, и Мордвинцев проявил к нему навязчивый интерес. Константин сам однажды познакомил его со Светланой, и они втроем провели несколько вечеров, но парень этот показался ему нудноватым, и Рокотов постепенно отдалился от него.

В нем Константин никогда не видел соперника: небольшого роста, с довольно нескладной фигурой, да и внешность у него была, мягко сказать, совершенно неприметной.

Короче говоря, новость, сообщенная Светланой, не только выбила его из колеи, но и неприятно задела.

- Помнишь, я говорила тебе про миллион алых роз? - словно подслушав мысли Костика, спросила Светлана.

- Конечно. Ты хочешь сказать...

- Полгода я мучилась, переживая нашу с тобой разлуку, и вдруг встречаю Славика... Разговорились, нашли общие темы, он стал каждый день встречать меня, провожать, читать стихи, а девять месяцев назад выхожу я из госпиталя и вижу дорогу, усыпанную до ворот алыми розами, а перед воротами стоит Славик, и когда я подошла к нему, он опустился передо мной на колени и попросил моей руки. Это было так романтично!

- Миллион алых роз? - язвительно заметил Костик.

- Миллион вряд ли, но для того чтобы засыпать двор перед госпиталем розами, Славик продал свою "девятку", - ответила Света, совсем не среагировав на его колкость. - Короче говоря, я не устояла перед таким удивительным жестом: мы поженились, и я нисколько не жалею о своем шаге.

- Ты так быстро сумела забыть меня? - Костик даже не пытался скрыть обиду.

- Не только не сумела, но даже и не пыталась этого делать... - просто призналась девушка. - Я честно сказала об этом Славику, он меня понял и нисколько к тебе не ревнует. Ты - мое прекрасное прошлое, и я вовсе не собираюсь от него отказываться, но, как поется в песне: "Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко"... - красивым голосом пропела Светлана и неожиданно ласково провела ладонью по его щеке. - Не переживай, Костик: ты же сам отлично знал, что у нас не могло быть с тобой общего будущего. Ты хороший, добрый и нежный, но еще не созрел для семейного уюта, а когда созреешь, обязательно найдешь свою половинку и будешь по-настоящему счастлив, с грустью, но безо всякого сожаления вспоминая наши чувства, наши удивительные встречи. Это же было прекрасно, не правда ли? - Она не ждала ответа, а поэтому тут же перевела разговор: - Знаешь, у тебя улучшился вкус в одежде и у тебя просто классная машина! Впрочем, я никогда и не сомневалась, что ты можешь добиться всего, чего захочешь. Кстати, у нас будет мальчик, и знаешь, как мы решили его назвать?

Костик вопросительно взглянул в ее глаза, но ничего не сказал, в нем все еще таилась обида.

- Александром. - Она сделала паузу, в упор глядя ему в глаза, потом добавила: - В честь моего деда.

- Хорошее имя, - безразличным тоном заметил он и не без ехидства бросил: Это, конечно же, твое желание.

- Ничего подобного, - спокойно возразила она. - Во-первых, Славик настолько меня любит, что предугадывает мои желания, а во-вторых, Славик просто добрый человек, он даже о тебе не сказал ни одного дурного слова.

- Это тебе, - протянул Костик букет, словно только что его заметив, но на самом деле ему тоже захотелось сменить тему разговора. - Счастья тебе и удачи во всем!

- Спасибо. - Светлана взяла цветы и чмокнула Костика в щеку. - И тебе счастья, Костик!

- Прощай...

- Лучше до свидания, - улыбнулась она, отвечая на его рукопожатие, потом прошла несколько шагов и повернулась к нему, уверенная, что он все еще смотрит ей вслед, как и оказалось на самом деле. - Не грусти, Костик, - усмехнулась она и тихо добавила: - Я обманула тебя: мы со Славиком решили назвать нашего сына Константином! - и после этих слов уже больше ни разу не обернулась, растворившись в темноте подъезда.

Рокотов стоял как оплеванный и ощущал внутри себя такую пустоту, словно только что похоронил очень близкого человека. Ему казалось, что он упустил что-то очень важное для себя и вернуть этого уже никогда не сможет. Машинально открыв дверцу автомашины, Константин так же машинально запустил двигатель. Он ехал, не задумываясь куда и зачем. А мысли постоянно уносили его в то, не так уж и далекое, время, когда он был счастлив со Светой.

Вот они гуляют в парке, как дети радуются, бегая друг за дружкой, катаются на лодке, визжат от восторга на крутых горках, прозванных почему-то "американскими", а вот уже они в его небольшой квартирке. Смотрят по телевизору какую-то слюняво-слащавую мелодраму и спорят до посинения: Света уверяет, что виновата героиня, не распознавшая предательство подруги, а он убежден, что если и винить кого-то, то только безвольного Рикардо, запутавшегося "в двух соснах".

Наспорившись до хрипоты, они, под звон бокалов с шампанским, заключают перемирие и начинают раздевать друг друга, пытаясь добраться до двуспальной кровати, но всякий раз не успевают и валятся на пушистый болгарский ковер подарок Рокотова-старшего в день получения Константином диплома о высшем образовании - и начинают терзать друг друга до полного изнеможения, пока кто-то из них не вскочит на ноги и не бросится под холодный душ, дабы охладить разгоряченное тело. Однако расставание длится какие-то минуты, после чего оставшийся на ковре партнер, собравшись с силами, бросается вдогонку, и вскоре любовные игры продолжаются уже под сильными струями воды...

Да, в свое время ему чудилось, что его чувства к Светлане остыли, - все реже и реже происходили у них сладострастные всплески нежности и любви. Притупилась острота, не так сильно тянуло к ней. Казалось, все чувства ушли, и он постепенно пришел к выводу, что нужно расставаться. И расстался... Но почему, Господи, почему же так больно на душе? Почему так сильно ноет сердце? Откуда такое ощущение, что он сделал какую-то страшную ошибку? Появилось желание завалиться в какой-нибудь кабак и нализаться до полного одурения, чтобы не чувствовать этой боли, избавиться от этих назойливых видений столь недавнего прошлого...

Трудно сказать, чем бы закончился для него этот день, если бы Константин не увидел голосующую на обочине дороги женскую фигуру. Что-то в ней показалось ему знакомым, и он лихо, визжа скатами, затормозил прямо перед женщиной, едва не сбив ее с ног.

- Вы что, молодой человек, с ума сошли! - Испугавшись, женщина даже отпрыгнула в сторону и с трудом удержалась на ногах, но уже в следующее мгновение ее рассерженное лицо расплылось в улыбке. - Барсик, ты?

Константин не ошибся: это оказалась Милена Богданович. Последний раз они виделись незадолго до того, как Константин попал в больницу после автокатастрофы, которую ему устроили, приняв за Савелия Говоркова.

- Какая у тебя шикарная тачка! Давно мы с тобой не виделись. Прихватишь с собой, а то с моей что-то случилось. - Она кивнула в сторону ярко-зеленого "Порше".

- А с машиной как?

- За час ничего с ней не случится, а потом мой водитель ее заберет.

- Конечно, садись. Подвезу, куда надо!

Милена уселась рядом с ним.

- У меня всегда так: только сама сяду за руль, обязательно что-нибудь с машиной да случится!.. - затараторила она, но, заметив его состояние, сама себя оборвала на полуслове. - Что с тобой, Барсик? Что-то случилось? У тебя такое странное лицо...

- Странное?

- Ну, да, словно опрокинутое. Словно ты с похорон едешь.

- Почти угадала, - криво усмехнулся Константин.

- Старую любовь встретил? - догадливо проговорила Милена.

Он молча пожал плечами.

- Думал, что времени много и она никуда не денется, а когда наконец собрался повидаться, то увидел такую же красивую и желанную, но уже недоступную. - В ее голосе была такая участливая грусть, словно она только что сама пережила все это. - Ну что, так все и было?

- Откуда...

- Откуда я так все точно расписала? Несколько лет назад испытала нечто подобное. Встречалась с очень красивым, сильным парнем, несколько раз он предлагал мне стать его женой, а я все тянула и тянула, а потом уехала на несколько месяцев за границу. А когда вернулась, он был уже счастливо женат на моей лучшей подруге, которая вскоре родила ему прекрасную Мальвину.

Милена поведала свою историю просто, без надрыва и сожаления, она рассказывала ее как бы для себя, чтобы лишний раз окунуться в то далекое прошлое и проверить, не забыто ли там что-то и не хочется ли ей туда вернуться.

- Трудно было?

- Выжила, как видишь! - с иронией воскликнула она, но тут же взгляд стал серьезным. - Честно говоря, едва не покончила с собой!

- И что помогло?

- Работа и... друзья.

Костик задумался: с работой почти никак, с друзьями... Кроме Савелия, ему и назвать-то другом, в принципе, некого. Как же ему сейчас не хватает Савелия! Собственно говоря, это единственный человек, с которым он мог бы поделиться своей бедой, поплакаться в жилетку. Но... Савелий уезжает завтра в Америку. Уезжает, судя по его сияющим счастьем глазам, к любимому человеку. Ему нужно собраться, накупить подарков, попрощаться с близкими. Он и так ему благодарен за то, что Савелий о нем не забывает: вчера позвонил, они встретились, посидели за "рюмкой чая". Нет, не может он быть такой свиньей, чтобы нагружать его в этот важный момент своими проблемами. Нужно уметь щадить своего друга, избавлять его от лишних переживаний. Он должен сам справиться со своей бедой.

- А если ни того и ни другого! - с горечью спросил Константин.

- Как тебе не стыдно, Барсик! - с обидой произнесла девушка. - Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

- Извини, тебя я не имел в виду. - Он смутился.

- То-то же! Ты сейчас чем занят?

- Собственно, я должен был встретиться... - неуверенно начал Константин, и Милена решительно его перебила:

- Короче говоря, ничем. В таком случае едем ко мне!

- Куда к тебе?

- Как куда? Конечно же, в салон. Нужно же тебе расслабиться по полной? Помассироваться, попариться, кровь дурную согнать... Мужик же ты, в конце концов!

- А ты?

- А я пока немного поработаю. А вот когда мои девочки с тобой позанимаются как следует, тогда наступит и мой черед. - Она игриво подмигнула.

- Если от меня что-нибудь останется.

- Ничего, мне хватит... - Милена положила руку ему на бедро и многозначительно прошептала: - Я так соскучилась по тебе, мой Барсик.

Ее глаза говорили так много, а на душе Константина было так тяжко, что уговаривать его не пришлось, и он, как заправский одесский биндюжник, залихватски воскликнул:

- Но, милые вороные, застоявшиеся!

Уверен, что любой читающий эти строки, даже и не обладающий богатой фантазией, без особого труда догадается, сколь насыщена была программа Костика в салоне "У мадам Милены". А потому не будем детально расписывать эти похождения и остановимся только на том, что сопутствовало его развлечениям.

Пока Константин предавался утехам с девочками, не догадываясь, что его разыскивает собственный отец, Милена действительно занималась делами, не забывая, однако, и о "своем Барсике". Она нисколько не подыгрывала ему, когда упомянула о своей личной трагедии. Прошло уже достаточно много лет, а боль от утраты любимого человека все еще саднила, напоминала о себе, хотя, к счастью, все реже и реже. В такие минуты Милена уединялась, отключала все телефоны и банально напивалась едва ли не до бесчувствия. Именно поэтому, а еще и потому, что ей нравился Константин, она весьма близко приняла к сердцу происшедшее с ним. Ощутила его боль как свою.

Милена помнила, что творилось тогда с ней самой, знала, что если бы не работа и внимание друзей, она вряд ли бы так легко справилась с той ситуацией. Понимала она и то, что психологически женщина более подготовлена к жизненным невзгодам. Это заложено самой матушкой-природой генетически для защиты жизнеспособности продолжательницы рода человеческого. Именно поэтому женщина более стойка, более приспособлена к жизненным невзгодам, нежели мужчина.

Ученые уже давно заметили, что сама природа приходит на помощь Человечеству и не дает ему погибнуть. Во время войн рождается намного больше мальчиков, чтобы восполнить число погибших отцов, дедов и братьев. А в мирное время увеличивается число новорожденных девочек, чтобы как можно быстрее восстановить общую численность населения.

Милена понимала, что Константину сейчас очень плохо, а к тому же отсутствие работы еще больше усугубляет ситуацию. Во что бы то ни стало его нужно отвлечь от назойливых мыслей о прошлом, о том, как ему было хорошо с этой девушкой и почему с ним так несправедливо поступила жизнь. Конечно, она с гораздо большим удовольствием сама бы занялась с ним и сумела бы отвлечь его от тяжелых размышлений, а потом? Потом, когда настанет перенасыщение друг другом? Тогда-то и нужна работа, работа и еще раз работа! Именно поэтому Милена, усмирив минутное чувство ревности, отправила его к своим девочкам, а сама, разрешая текущие проблемы, усиленно искала интересную работу для Константина.

Если долго мучиться, что-нибудь получится.

Где-то около одиннадцати часов вечера Милена решила позвонить своей давней приятельнице, с которой уже не общалась более месяца. Они познакомились несколько лет назад. В то время Милена только-только приступала к созданию своего салона и у нее ощущался дефицит хорошеньких девочек. Кто-то вывел ее на частное брачное агентство с многозначительным названием "У любви все возрасты", занимающееся не только сватовством, но подготовкой фотомоделей.

Но более всего позабавило Милену то, что хозяйка этого агентства носила фамилию Грицацуева, а по имени была Лолита. Лолита Грицацуева! Каково! При ближайшем знакомстве выяснилось, что на самом деле ее звали Клавдия Самсонова. Этакая крестьянская дородная девица тридцати двух лет от роду, приехавшая на заре горбачевской перестройки в Москву из Днепропетровска. В руках легкий чемоданчик, за пазухой четыреста пятьдесят рублей, а в голове огромное желание покорить столицу. Уже через пару лет, поменяв пару мужей и заведя двух дочерей, она сумела открыть небольшой магазин одежды секонд-хенд, доставляемой из Турции, а еще через год обзавелась и собственной фирмой.

Позднее, когда они сблизились, Милена уговаривала Лолиту заменить строчку из арии на отличное название "Агентство мадам Грицацуевой". Когда же та отказалась, Милена, чуть изменив, применила его в своей фирме.

Года два назад Милена познакомила Лолиту с одним из своих старых клиентов, занимавшимся международными перевозками. Вполне преуспевающий бизнесмен, приятной наружности, представительный, пятидесяти трех лет, которому до безобразия не везло в семейной жизни: шесть раз пытался он создать семью и всякий раз довольно быстро понимал, что вновь ошибся. Чтобы усмирить свою плоть, он два-три раза в неделю "нырял" в салон Милены и часто изливал ей свою "бытово-неустроенную душу". Как-то Милена со смехом посоветовала ему обратиться в агентство Лолиты, пообещав личную рекомендацию.

Ну сказала и сказала и тут же забыла. Она забыла, а у него эта идея всерьез засела в голове. И он столь часто напоминал ей об обещании, что однажды она не выдержала, позвонила Лолите, все рассказала и попросила о встрече втроем. Встреча закончилась совсем не так, как задумывал каждый из них: ближе к двенадцати часам ночи Алексей извинился, вышел из-за стола и вернулся через полчаса с огромным букетом белоснежных орхидей, которые бросил перед Лолитой, опустился на них на колени и попросил выйти за него замуж. Милена готова была уже рассмеяться забавной шутке, как вдруг Лолита, неожиданно смутившись, вполне серьезно ответила согласием.

А через неделю Милена была свидетельницей со стороны невесты. Около года назад у них родился мальчик, и видеться подружки стали очень редко, созваниваясь в основном по праздникам.

Милену удивило то, что Лолита не пригласила и даже не позвонила в годовщину их свадьбы. Закрутившись, она и сама пропустила эту дату, но сейчас вдруг вспомнила и набрала их номер. Трубку подняла сама Лолита.

- Привет, подружка! Ты куда пропала? Не звонишь, не приглашаешь на годовщину. Забыла, что ли? - весело выпалила Милена.

- Ой, подружка! - буквально завопила в голос Лолита. - Ой, родненькая!

- Лолита, ты что, Клавка какая, что ли? Чего воешь? Господи, что случилось-то? - Ее причитания настолько взволновали Милену, что даже голос задрожал. - С Алексеем что-то? - предположила она.

- Ой, сыночек мой родненький! Ой, Васенька мой! Ой, кровинушка моя!

- Господи, что с сыном?! Да скажи ты толком! Что случилось? - Милена зло матюгнулась. - Выпей воды.

В трубке было слышно, как забулькала вода, и вскоре вновь раздался голос Лолиты: на этот раз, продолжая постоянно всхлипывать, она рассказала, что два дня назад у нее украли ребенка.

- Как украли? Кто украл? Где? - В голове Милены не укладывалось, что милого Васька, ее крестника, мог кто-то украсть. - Ты можешь спокойно и по порядку все рассказать?

- Господи, да как же я могу быть спокойной? - вновь взвыла Лолита.

- Послушай, твою мать, я не из любопытства тебя спрашиваю: может, помочь смогу, - обозлилась Милена. - Возьми себя в руки!

- Хорошо... - Лолита смачно высморкалась, снова побулькала водой и уже спокойнее начала рассказывать: - Пришла я с Васенькой в детскую поликлинику на консультацию, врачиха внимательно осмотрела его, все размеры сняла, кое-какие советы дала, похвалила, какой он здоровенький да ладненький... - Лолита снова всхлипнула. - Потом я вышла, уложила его в коляску, хотела уже ехать, а тут мне сказали, что я забыла у врача какую-то справку, я вернулась в кабинет, а когда через три минуты вышла... - Она вновь зарыдала. - Вышла... ой, мамочки!.. вышла, коляска стоит, а Васеньки нет. Господи, и не было-то меня минуты три, не больше. Спрашиваю - никто ничего не видел, никто ничего не знает. Я - в милицию!

- И что там?

- А что там? Выслали наряд, походили, поспрашивали - ничего. Говорят будем искать. Ой, мамочка моя родная!..

- Завтра с утра будешь дома?

- Конечно, буду! Я ж у телефона должна сидеть: вдруг позвонят похитители, выкуп потребуют или еще что.

- Ладно, часов в десять приеду! Жди!

- Чем ты мне сможешь помочь? - горестно запричитала Лолита, не в силах совладать со своим горем.

- Я - только состраданием, но тот, кто приедет со мной, настоящий профессиональный сыщик. Поверь, он - лучший в своем деле! Если кто и найдет твоего сынишку, то только он!

- Господи, подруга, да я на него, как на Бога, буду молиться! Спасибо, Миленочка, ты вселила в меня надежду.

- Спасибо скажешь, когда он Васеньку найдет. Держись и не раскисай.

Положив трубку, Милена пошла в комнату отдыха, где после "сексуальных битв", перемежавшихся сауной и массажами, крепким сном спал Костик, отдыхая перед "финальной схваткой" с Миленой. Он спал на спине, широко раскинув крепкие руки. Его сон был спокойным и умиротворенным. Белоснежная шелковая простыня сбилась в сторону и едва-едва прикрывала его мужские прелести. Рядом с ним почивала молоденькая блондинка - Людмила, совсем недавно вступившая в их команду.

Стараясь не разбудить Константина, Милена чуть притронулась к плечу девушки, и та сразу открыла глаза. Увидев хозяйку, она тут же привстала, хотела что-то сказать, но Милена, прикрыв пальчиком ей рот, жестом приказала ей выйти. Осторожно, чтобы не потревожить сон бывшего партнера, девица легко соскользнула с широченного "полигона" и быстро выскользнула за дверь...

А в это время у входа в салон остановился небольшой японский джип, в котором сидело трое изрядно подвыпивших парней. Один из них, бритоголовый, лет двадцати пяти, ткнув пальцем в сторону вывески, грязно ругнулся и громко хохотнул:

- Глянь, бля, парни: "У мадам Милены", "массажный салон, услуги для тела и для души: удовлетворим любую вашу фантазию". Может, потискаем кого? Как вы?

И тот, что сидел рядом с ним: упитанный здоровячок с желтыми от курева зубами, и худосочный брюнет, с рваным шрамом, пересекавшим его правую щеку, расположившийся сзади, довольно и одобрительно захохотали.

- А че, я не прочь покуролесить с какой-нибудь цыпочкой, - заметил первый и плотоядно захихикал.

- Да и я за то, чтобы впендюрить какой-никакой "мадам" по самое не могу! Гы-гы-гы! - осклабился худосочный.

Громко хлопнув дверцами машины и продолжая шумно обсуждать тему сексуальных пристрастий, они двинулись ко входу. Милена держала приличную команду охранников, и в любой час их в салоне было не менее трех человек. Как на грех, минут за пять до появления этой шумной компании двое решили сходить за сигаретами, благо клиентов было мало и вечер был тихим, не предвещавшим никаких сюрпризов. Да к тому же оставшийся на месте третий охранник забыл запереть за ними дверь, и когда увидел в видеомонитор подгулявшую троицу, было поздно: те уже входили в салон.

Охранник вышел к ним навстречу.

- Что вы хотите? - не очень дружелюбно спросил он.

- Полюбезнее, приятель, - набычился бритоголовый. - Хотим пару баксов потратить в вашем салоне. - Он захохотал.

- Так что давай, покажи-ка нам картотеку своих цыпочек: очень уж хочется помассироваться, - ехидно усмехнувшись, подхватил худосочный.

- И побыстрее! - добавил здоровячок.

- Извините, но вы несколько опоздали: мы принимаем заказы до двадцати трех, - так что приходите завтра или в другой день. - Охранник с трудом старался быть вежливым, а его рука покоилась на "демократизаторе", как в свое время некий остряк обозвал резиновую милицейскую дубинку.

- Ты че, земляк, городишь? - вспылил бритоголовый. - Какое может быть расписание в борделе? Гони-ка сюда телок и пошевели булками!

- У нас не бордель, а массажный салон! - Охранник все еще пытался сдерживаться. - Так что попрошу вас выйти и поискать другое место для удовлетворения своих потребностей!

- Ты че, бля, в натуре, не понял, что ли? - Худосочный растопырил пальцы веером и двинулся на него. - Научить тебя вежливости с хорошими парнями?

В выражении его лица было столько хамства, что охранник понял: с этими посетителями по-мирному договориться не удастся. Но он еще раз попытался образумить неугомонного "храбреца".

- Не советую, парень, - процедил он сквозь зубы.

Но тот, разгоряченный алкоголем и уверенный, что за его спиной ощутимая поддержка приятелей, уже ничего не желая слушать, тупо двигался вперед. И когда их разделяло не более полуметра, вскинул кулак, чтобы нанести удар в голову охранника. Однако тот был начеку и, быстро выхватив из петли резиновую палку, резко опустил ее на плечо дебошира. По всему было видно, что охранник отлично знает, что делает и куда бьет: рука худосочного плетью повисла вдоль тела.

- А-а! - взвыл от боли тот. - Ты че, сука, оборзел совсем, что ли? Ну, козел, держись! - Он неожиданно резко выкинул из-под себя правую ногу, но, на счастье охранника, попал ему не в промежность, а в бедро.

Тут уж, матюгаясь во всю глотку, на помощь худосочному бросились и его дружки. Вдребезги разлетелась красивая ваза с искусственными цветами, опрокинулся журнальный столик. Скорее всего, охраннику, несмотря на милицейский опыт, пришлось бы несладко, если бы к нему на помощь не выскочил Константин. Услышав шум и грязный мат, он сразу проснулся. Вернулась из душа и Милена.

- Может, сходить и помочь охране? - предложил он.

- Не стоит: ребята опытные - разберутся.

В этот момент к ним заглянула одна из девушек и испуганно выпалила:

- Миленочка, там трое бугаев на Михаила налетели!

- А где остальные охранники? - сердито спросила она.

- Наверное, вышли куда-то...

Не слушая далее, Константин натянул на себя брюки, надел на босу ногу туфли и бросился на шум.

Он подоспел вовремя: бритоголовый крепко обхватил охранника Мишу сзади, а его дружок - плотный парень - охаживал его корпус кулаками, ко всему прочему худой выхватил нож с явным намерением пустить его в ход. Чисто машинально Костик отметил и рваный шрам на его щеке, и то, что одна его рука как-то странно болталась плетью.

Не мешкая ни секунды, Константин подлетел к нему и резко пнул его в локоть. Худосочный взвыл от боли и выронил нож. И вторая его рука тоже повисла плетью. Не обращая на него внимания, Константин подскочил к тому, что удерживал охранника сзади, и нанес ему ощутимый удар по обоим ушам. Этому приему его научил Савелий, заметив, что нет ни одного человека, который смог бы спокойно вынести эту боль. Удар был таким сильным, что бритоголовому показалось, у него лопнули барабанные перепонки и глаза выскочили из орбит.

Освободившись из объятий, охранник отбил очередной удар крепыша и съездил ему локтем в лицо. Тот коротко ойкнул, обхватил лицо руками и хотел вновь броситься на обидчика, но тут заметил, что его ладони покрылись кровью.

Понимая, что перевес уже не на их стороне, окровавленный здоровячок крикнул:

- Пацаны, мотаем отсюда! - и первым кинулся к выходу.

Уговаривать приятелей не было нужды: они и сами поняли, что потерпели полное поражение. Обгоняя друг друга, они сыпанули к спасительным дверям, но худосочный, задержавшись, зло бросил на прощанье:

- Еще встретимся, паскуда.

Константин сделал шаг в его сторону, и того словно ветром сдуло: через секунды их светлый джип, взвизгнув шинами, рванулся с места.

- Почему ты остался один? - недовольно спросила Милена охранника.

Михаил угрюмо опустил голову, хотел что-то ответить, но не успел: вернулись его коллеги. Заметив разбитую вазу, перевернутый столик и кровь на лице Михаила, они сразу все поняли и стали виновато и молчаливо переминаться с ноги на ногу.

- И где же вы были, друзья-приятели? - со злой усмешкой поинтересовалась Милена.

- За сигаретами вышли, хозяйка, - ответил один.

- И всего-то на пять минут, - оправдываясь, добавил второй.

- А пока вы гуляли, Мишку едва ножом не пырнули! Вот этим! - Она хотела поднять его с пола, но ее остановил Константин:

- Не трогай!

- Поняла, - догадалась Милена. - Его благодарите: все могло очень печально кончиться! Вы что, не могли взять сигарет у наших соседей?

- Вы же знаете, какие у них наценки, - тихо проговорил один из них. Никакой зарплаты не хватит.

- Значит, запасайтесь по дороге на работу. Это же не шутки, черт возьми! Милена всерьез рассердилась.

- Простите нас, хозяйка! Больше такое не повторится! - попросил за всех Михаил, вытирая платком с лица кровь.

- Надеюсь. Пошли, Барсик! - Она повернулась и пошла в комнату отдыха.

Константин было двинулся за ней, но Михаил придержал его за руку.

- Спасибо тебе, Костик! - искренне поблагодарил он. - Если бы не ты... Он покачал головой.

- Да чего там, - неожиданно смутился Константин. - Рад был помочь! Полиэтиленовый пакет найдется?

- Для чего?

- Завернуть нож.

Когда он вошел в комнату отдыха, Милена с восхищением воскликнула:

- Как здорово ты с ними разобрался! - потом тихо добавила: - Я так испугалась за тебя, милый.

- Пустяки! - отмахнулся Константин, а потом добавил: - Честно говоря, я тоже напугался. - Он положил на стол пакет с ножом, обнял ее и прижал к себе.

- Погоди, Барсик, я не успела привести себя в порядок.

Милена чмокнула его в щеку, после чего направилась в ванную комнату, скинула с себя розовое платье от Версаче, растерла кожу телесным шампунем и с огромным удовольствием подставила свое красивое тело под нежные струйки теплой воды.

Через пятнадцать минут вода выполнила свою задачу: накопленная за день усталость, усугубленная нервным потрясением, прошла, и Милена снова стала бодрой и полной новых сил. Насухо протерев тело, Милена намазала его питательными благовониями и, в предвкушении сладострастных ощущений, достала из холодильника бутылку французского шампанского, прихватила коробку шоколадных конфет и пару бокалов, затем медленно вышла из ванной.

Пока она приводила себя в форму, Константин заснул. Милена медленно подошла к нему. Мерно гудел климат-контроль: температура в комнате была очень комфортной. Присев рядом со "своим Барсиком" и поставив на пол шампанское, бокалы, коробку конфет, Милена несколько минут смотрела на его красивое лицо, по которому изредка пробегала легкая тень.

Осторожно, стараясь не разбудить, она взялась за край простыни, и вскоре шелковая ткань, соскользнув с его сильного тела, обнажила его достоинство, представшее перед ней во всей своей первозданной красоте. Насладившись зрелищем этой мужской красоты, Милена, неожиданно для себя самой, почувствовала легкое возбуждение и левой рукой машинально принялась ласкать свою девочку. Достигнув апогея, Милена потянулась другой рукой к его мирно лежащей плоти, и ее пальчики, едва прикасаясь, пробежались по ней, словно по клавиатуре. Несмотря на легкость прикосновений, его плоть чуть вздрогнула, замерла на мгновение, будто прислушиваясь к новому ощущению, и постепенно начала твердеть и набираться сил.

Дыхание Милены все учащалось и учащалось, розовые сосочки на упругой красивой груди набухли и нетерпеливо подрагивали, словно удивляясь, что их никто не ласкает. Константин все еще безмятежно спал, хотя его плоть, вздыбившаяся во всей своей красе, притягивала к себе взгляд девушки. Не в силах более сдерживать охватившую ее страсть, Милена приподняла свою девочку над манящей плотью Константина и принялась медленно всасывать ее в свои горящие недра...

Неизвестно, сколько раз каждый из них взлетал в эту ночь в поднебесье, достигая пика своего желания, да и кто считает. В краткие перерывы между любовными схватками они поглощали шампанское и разговаривали о каких-то пустяках. Милена специально умалчивала о беде, случившейся с ее подругой. Ей хотелось, чтобы мозг Константина как можно дольше пребывал в покое, а его нервы пришли в норму. Где-то около четырех часов утра они погрузились в царство Морфея и проснулись в восемь от трезвона будильника, предусмотрительно поставленного Миленой.

После обычных утренних процедур они плотно позавтракали (Милена все заказала в уютном ресторанчике, расположенном в этом же здании), и только потом Милена спросила:

- Ну, как ты, Барсик?

- Просто отлично! - искренне ответил он. - Хоть сейчас в открытый бой!

- Вот и хорошо, милый. Тебе сейчас очень понадобятся не только физические и нравственные силы, но и полное напряжение твоей умнейшей головушки.

- Начало весьма обнадеживающее, - с улыбкой произнес Константин и все же напрягся: достаточно изучив Милену, он сразу понял, что что-то случилось. - Я в полном твоем распоряжении! Куда бежать? Кого искать?

- Ты попал в точку! - Ее голос был печально-тревожным. - Похищен годовалый сын моей подруги.

- Когда?

- Несколько дней назад.

- А тебе когда стало известно?

- Поздно вечером: ты уже спал.

- И ты только сейчас мне сообщаешь это? - недовольно буркнул Константин.

- Хотела, чтобы ты немного пришел в себя.

- Щадила, значит? - Он резко встал со стула и начал ходить по комнате.

- Так ты берешься за это дело?

- А ты как думаешь?

- Подробности нужны?

- Только от первоисточника. Поехали! - Тут у него промелькнуло, что сейчас ему очень не хватает Савелия. Как не вовремя он отбыл в Нью-Йорк...

Константину и в голову не могло прийти, что его старший друг и учитель не только еще не вылетел из Москвы, а над его головой нависла реальная грозная опасность - и в тот момент, когда Константин предавался плотским утехам, Савелий с огромным трудом избежал этой опасности, но сам нуждался в экстренной помощи...

Пути Господни неисповедимы!

Всевышний, спаси и сохрани Савелия от всех невзгод и несчастий! Ведь и сам ты столько выстрадал!..

II

Охота на Бешеного открыта

Когда Савелий открыл глаза, то с огромным изумлением обнаружил, что вместо салона воздушного лайнера, который должен был нести его к любимой Розочке и вроде бы даже нес, он находится в каком-то незнакомом месте. Несколько минут он пытался вспомнить, каким образом очутился здесь. Последние недели были столь перенасыщены и физически, и психологически, что произошел своеобразный "перегрев всей системы жизнеобеспечения" и организм, даже такой могучий, как у Савелия, дал сбой.

Постепенно ему удалось восстановить события последних дней. Вспомнил и свой странный сон, в котором видел Розочку с младенцем на руках, восстановил в памяти и телефонный разговор с Розочкой, и то, как он, после разговора с ней, бросился оформлять визу в Америку и покупать билет в Нью-Йорк. Видимо, его мозг был столь перегружен, а желание увидеть Розочку столь велико, что кажущееся он выдал за происходящее. Но почему его мозг так реально зафиксировал его полет к Розочке? Не настолько же он сдвинулся, чтобы не суметь отличить реальное от воображаемого?

Заметив рядом с диваном-кроватью аккуратно сложенную одежду, Савелий машинально сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил оттуда заграничный паспорт с американской визой и билет в Нью-Йорк. С удовлетворением отметил, что билет с открытой датой вылета, а месячная виза действительна со дня момента прибытия в Америку.

Выходит, все происходило в действительности, но почему же тогда у него впечатление, что он уже вылетал в Нью-Йорк? Если он вылетел, то почему в паспорте нет печати паспортного контроля в Шереметьево? Если вылетал не в Америку, то куда? И если вылетал, то почему вернулся? Что заставило отложить поездку к Розочке? Как и почему он оказался здесь, в незнакомом месте? Какое сейчас число? Какой месяц? Год? У него было такое странное ощущение, что его память кем-то изрядно подчищена. Но кем? И для чего?

Пока Савелий пытается восстановить свою память, вернемся на некоторое время назад...

Начальник оперативного Управления спецсвязи ФСБ полковник Осташков доложил генералу Богомолову, что кто-то из сотрудников несанкционированно "ныряет" в закрытую базу данных, код к которой имеется у очень ограниченного числа лиц. После некоторых размышлений Константин Иванович приказал ему не поднимать шумиху, а попытаться незаметно подловить этого "умельца", после чего доложить лично ему. Кроме того, как можно скорее придумать схему, по которой можно будет четко выяснить, что стоит за этим: простодушное любопытство или зловещий умысел и работа на противника. Также определить, давно ли этот "умелец" пользуется данной закрытой базой. Проследить его каналы связи, выяснить, на кого он работает, и только потом они вместе примут решение, что с ним дальше делать: перевербовать, заставить работать двойным агентом, тайно использовать для дезинформации или просто убрать.

Полковник Осташков был крепкого телосложения, под два метра ростом, с небольшой проседью на висках, и походил скорее на боевика, чем на опытного сотрудника оперативно-розыскной работы в компьютерном мире, которым увлекался еще со времени учебы в Военной академии. Не было ни одного сервера, который он не мог бы вскрыть. С его способностями где-нибудь на Западе он давно бы стал мультимиллионером, но он был настоящим патриотом нашей Родины и все свои силы и знания отдавал ей во благо.

Обнаружив, что некто проник в закрытую базу данных, Вольдемар Максимович в буквальном смысле взбесился от подобной наглости, но потом, тщательно все взвесив, пришел к выводу, что совсем посторонний этого сделать не мог, а значит, особо волноваться пока рановато. Но на всякий случай поменял коды. Однако, когда и новые коды были вскрыты этим "некто", полковник обеспокоился не на шутку. Именно тогда он и доложил обо всем Богомолову.

Зная Осташкова не первый год, Константин Иванович не стал его особо распекать, но пожурил за то, что полковник не сразу доложил о происшествии.

После выволочки генерала, никого не привлекая, полковник Осташков лично взялся за дело. Он четко расставил скрытые ловушки и принялся ждать. К счастью, ждать пришлось недолго: через три дня Осташков не только установил личность этого "некто", но и перехватил текст послания, а чуть позднее точно выяснил адрес его получателя. То, что имя предателя - Василий Аполлинарьевич Колокольников, весьма удивило его. Колокольников не был случайным человеком в органах: окончил Институт международных отношений, был послан в школу военных переводчиков, параллельно окончил спецкурсы дипкурьеров, отлично проявил себя в Косово, был рекомендован в сотрудники отдела спецсвязи ФСБ, все задания и поручения всегда исполнял четко и в срок.

Что заставило молодого парня - ему еще и тридцати не исполнилось - стать предателем своей страны? Если это преступление и огорошило Осташкова, то адрес получателя ввел его в настоящий шок.

Несмотря на вполне безобидное название сайта: "Поклонники Христа", наиболее продвинутым в Интернете давно было известно, что под этой неприметной вывеской скрывается могущественный Орден масонов.

Поручив своему самому доверенному помощнику взять под негласный, но неусыпный контроль старшего лейтенанта Колокольникова, полковник Осташков позвонил полковнику Рокотову, попросил доложить генералу о получении важных материалов, и через несколько секунд помощник генерала сообщил ему, что Богомолов попросил немедленно прибыть к нему.

Несмотря на то что в приемной сидело несколько человек, полковник Рокотов, увидев Осташкова, тут же кивнул на дверь кабинета:

- Константин Иванович ждет вас.

Постучавшись для порядка во внутреннюю дверь кабинета и услышав короткое "войдите", Осташков вошел, плотно прикрыл за собой дверь и по-военному четко начал докладывать:

- Товарищ генерал, полковник Осташков...

- Оставьте, Вольдемар Максимович, - нетерпеливо остановил Богомолов. Присаживайтесь, - указал он на стул против себя и, как только полковник занял место, спросил с улыбкой: - Неужели так быстро удалось выловить нашего "умельца"?

- Уже не нашего, к сожалению, - тяжело вздохнул полковник.

- Вот как? - Улыбка стерлась с лица, словно ее и не было. - Предатель все-таки... - как бы про себя отметил генерал, лицо его помрачнело и стало выглядеть старше. - Ладно, рассказывайте, что его интересовало в нашей базе и кому он передал эти сведения. Но сначала поделитесь: кто этот сукин сын?

- Василий Аполлинарьевич Колокольников, двадцать восемь лет, старший лейтенант, сотрудник моего Управления спецсвязи ФСБ.

- Если мне не изменяет память, его отец известный историк-славист, у которого были какие-то проблемы с нашими органами?

- Так точно, Константин Иванович! Аполлинарий Геннадьевич Колокольников выдающийся знаток южнославянских языков, один из крупнейших специалистов истории народов Балкан. По нашим данным, он познакомился с Тимом Ротом на презентации своей книги в Белграде. Позднее, когда некоторые ученые из Российской Академии наук подвергли его труды обструкции и его книги перестали печататься в России, именно Тим Рот - член Тайного Ордена масонов помог ему издаваться на Западе. Кроме этого факта, за Колокольниковым-старшим ничего порочащего более не обнаружено! Патриот России, радеющий за сохранение родного языка...

- Так вот откуда ноги растут! Но сынок-то, а? Каков мерзавец! - не удержался Богомолов.

- Сейчас невозможно установить, нырял ли Колокольников-младший в нашу базу за месяц до этого, но за последний месяц он трижды побывал там и последний раз сегодня, полчаса назад.

- Что его интересовало? Кто-то из сотрудников?

- К счастью, нет. Он слил информацию на не работающего у нас, по крайней мере официально. - Полковник поморщился. - Если вы хотите, то я попытаюсь сделать для вас особый поиск и предоставить вам полную информацию на этого человека.

- Как его имя?

- Ой, простите, товарищ генерал! Это некий Сергей Мануйлов. Если нужно...

- Не нужно! - чуть резче, чем обычно, оборвал его генерал, с большим трудом удержавшись от более откровенного проявления нахлынувших эмоций. - Кто получатель?

- Как ни странно, именно масонский Орден, Константин Иванович.

- Вот как? - У генерала непроизвольно сжалась рука в кулак. - Удалось расшифровать послание?

- Обижаете, Константин Иванович! - усмехнулся Осташков. - Зачитать?

- Читайте, - бросил генерал, но тут же отменил свое решение: - Хотя нет, оставьте текст мне и можете быть свободны...

- Что делать с этим Колокольниковым?

- То, что вы уже наверняка сделали: не выпускайте его из поля зрения ни на секунду. Но ни в коем случае он не должен этого заметить. Поставьте на его разработку самых толковых ребят. Обо всех несуразностях с его стороны докладывать мне немедленно! В любое время дня и ночи.

- Слушаюсь! Разрешите спросить?

- Спрашивайте.

- Судя по вашей реакции, этого Мануйлова вы знаете лично?

- Да, знаю... И что?

- Небольшая инициатива в его отношении возможна?

- Небольшая и негласная - да, - чуть улыбнулся Богомолов и решительно добавил: - Этот человек мне очень дорог, полковник. Очень! А потому его безопасность возлагаю на вашу личную ответственность.

- Понял, Константин Иванович! Разрешите идти?

- Идите.

Богомолов с полковником Осташковым вместе работали уже немало лет и понимали друг друга с полуслова. После этого короткого диалога полковник и сам отлично догадался, что в его задачу входит еще и безопасность этого Мануйлова и он обязательно должен послать несколько человек на его поиски и профилактическую защиту. В свою очередь Константин Иванович был уверен, что Осташков сделает все возможное, чтобы обезопасить Савелия от любой неожиданности, тем более от грозящей ему опасности.

Едва полковник закрыл за собой дверь, Богомолов взял в руки листок:

"Сообщение для ТР. Лично и строго конфиденциально. Отвечаю на ваш запрос. Интересующий Вас Сергей Мануйлов в служебных списках ФСБ не числится. Круглый сирота. Тридцати пяти лет. Холост. Получил спецназовское обучение. Воевал в Афганистане. Был дважды ранен. Имеет боевые награды. Отлично владеет рукопашными боевыми искусствами. Великолепно знает английский язык. Носит устойчивое прозвище Бешеный. Обладает холодным умом трезвого аналитика самого высокого класса. Участник косовских событий. Принимал участие в захвате аэродрома в Приштине. Кроме того, активно занимался расследованием террористических актов, произошедших в различных городах России. В настоящее время проживает на Фрунзенской набережной, дом такой-то, квартира такая-то.

По самым последним данным, Мануйлов оформляет американскую визу в Нью-Йорк.

С уважением ССС".

"ТР - это, конечно же, Тим Рот, - ухмыльнулся Богомолов. - Никак ты не уймешься! Интересно, чем же ты завлек нашего Колокольникова? Деньгами, сладкой жизнью или шантажом каким? А ты, сын такого уважаемого человека? Чем тебя прельстил этот международный проходимец?"

Видно, Савелий здорово навредил Ордену, если Тим Рот пошел на такой риск, как сдача своего агента. Не такой же Тим Рот болван, чтобы не понимать, что вычислить Колокольникова после входа в засекреченную базу данных ФСБ - дело каких-нибудь дней. Здесь может быть два варианта: либо Колокольников исчерпал себя, что маловероятно - иметь своего агента в спецсвязи ФСБ - мечта любой западной разведки, не говоря уже об Ордене масонов, - либо Колокольникова-младшего решено вывезти из страны и использовать его знания. А вот этого никак нельзя допустить.

Вот и выходит, что использовать его в качестве двойного агента никак не удастся. И, к большому сожалению, остается только одно: тихонечко арестовать и попытаться выжать из него все, что ему известно, и как можно скорее. А потом, если полученные сведения будут красноречиво раскрывать происки Ордена, раздуть международный скандал и выслать из страны несколько самых ретивых сотрудников Тайного Ордена.

С этим, пожалуй, все ясно. Теперь что касается Савушки. Генерал быстро набрал домашний номер - никто не ответил, набрал номер мобильного телефона Савелия. Бесстрастный женский голос с компьютера сообщил, что "абонент находится вне зоны досягаемости", и предложил перезвонить несколько позднее. Необходимо срочно найти Савелия. Во-первых, чтобы убедить его не лететь в Нью-Йорк: наверняка люди Ордена знают о его планах и будут ждать его в аэропорту Кеннеди. Во-вторых, чтобы посоветовать: ни в коем случае не появляться на своей квартире. В-третьих, чтобы уговорить его на время исчезнуть из Москвы.

Богомолов с сомнением покачал головой. Зная характер Савелия, он понимал, что все три его пожелания идут вразрез с намерениями самого Савелия: не зря же он обратился лично к нему за помощью, чтобы срочно получить визу, сославшись на какие-то личные дела в Нью-Йорке. А время сейчас работает против Савелия: через пару-тройку часов люди Ордена обязательно его обнаружат. И перед ними у подчиненных Осташкова есть слишком небольшое преимущество. Но...

Допустим, они найдут его раньше, чем люди Ордена, а Савелий никого из них не знает, и потому неизвестно, как себя поведет. А посылать Воронова или того же самого Костю Рокотова - нет времени: пока тех найдут, пока они выйдут на Савелия... Нет, это слишком рискованно: неизвестно, какое задание дано людям Ордена. Его могут похитить, а могут и просто физически устранить. И не дай бог, Савелий, получив визу, купит билет на сегодняшний рейс.

Нет, здесь нужно придумать нечто неординарное, чтобы выиграть время. Но что? Неожиданно генерал ласково пригладил седые волосы на голове.

- А мозги-то еще работают! - самодовольно воскликнул он. Нажав кнопку селектора, Богомолов сказал: - Михаил Никифорович, зайдите-ка ко мне.

- К вам люди, - напомнил помощник.

- Извинись и переназначь на завтра, - строго приказал генерал.

Связь была громкой, и все присутствующие в приемной слышали слова Богомолова. Помощник развел руками:

- Извините, вы все слышали... Вика, запиши товарищей и назначь время, удобное для каждого.

- Хорошо, Михаил Никифорович, - отозвалась секретарша - высокая стройная брюнетка и, подхватив со стола помощника журнал посетителей, предложила подходить к ней по одному.

- Слушаю вас, Константин Иванович, - проговорил полковник Рокотов, войдя в кабинет, но, увидев нахмуренное лицо шефа, тут же спросил: - Что-то случилось?

- Крестнику моему беда грозит. - Богомолов протянул помощнику шифровку Колокольникова.

- И кто этот подонок, скрывающийся под "ССС"? - спросил Рокотов-старший, быстро пробежав глазами текст. - Вычислили?

- Разумеется. - Генерал вопросительно посмотрел на него.

- Думаю, его нужно брать, и как можно быстрее, - задумчиво проговорил полковник.

- Поясни.

- Сотрудники аналитического отдела Ордена весьма серьезные и опытные, им ясно, что рано или поздно мы вычислим их агента, а значит, они посчитали его отыгранной картой и могут устранить в любой момент...

- А если не посчитали?

- Если нет, то тем более нужно брать его, и как можно скорее, пока они его не вывезли к себе.

Генерал самодовольно улыбнулся: вот что значит окружать себя грамотными сотрудниками.

- А как же с Савелием?

- Времени, как я понимаю, у нас нет или есть все-таки?

- Скажем так, почти нет.

- Во-первых, завтра Савелий не должен лететь в Нью-Йорк, - решительно взмахнул рукой полковник.

- Почему завтра? - удивился Богомолов.

- Когда я ему вручал визу, он обрадовался и сказал, что быстренько соберется и во вторник улетит.

- Уже легче, - заметил Константин Иванович. - Никак не могу с ним связаться: ни домашний, ни мобильный не отвечает.

- Дома его сейчас нет, а мобильный на подзарядке, - спокойно сообщил полковник.

- Откуда знаешь? - недоверчиво спросил генерал.

- С час назад звонил, советовался со мной.

- Советовался?

- Хотел с вами, но вы же были заняты...

- Да, помню: ох и надоедливый мужик этот полковник, язви его в душу... О чем же он советовался?

- О подарках для знакомых и для Майкла в том числе. Он сейчас по магазинам шныряет.

- А мобильник с ним?

- Ну, в машине заряжается. - Полковник взглянул на часы. - Через час пятнадцать будет перезванивать.

- Очень хорошо! - обрадовался Богомолов, но тут же вновь нахмурился. - А ты уверен, что он к тому времени не окажется дома?

- Нет, не уверен, - честно признался помощник.

- В таком случае постоянно набирай его номер: ему ни в коем случае нельзя появляться в своей квартире.

- Это как пить дать. Может, я Костика направлю к нему, так, на всякий случай, а пока сам звонить буду?

- Вообще-то туда уже посланы люди Осташкова.

- Вы думаете, он их послушает?

- Ты прав, посылай! - Мысленно генерал удивился тому, что Михаил Никифорович почти до буквы повторил все его собственные опасения.

- Так я пошел?

- Ты еще здесь? - с шутливой грозностью бросил Богомолов.

Теперь, когда оперативная машина запущена, оставалось только ждать и уповать на профессионализм своих сотрудников и, конечно же, на Божью помощь.

А в это время Тим Рот - Десятый член Великого Магистрата Ордена масонов, находился не в самом лучшем расположении духа. У него было состояние, похожее на то, что наступает после принятия внушительной дозы галоперидола, которым пичкают в российских дурдомах: хочется посидеть - садишься, а сидеть не можешь - хочется ходить, начинаешь ходить, но и это не можешь - хочется стоять, останавливаешься, и здесь ловушка. Короче говоря, сплошная маета и ломка.

Получив приказ Великого Магистра захватить и доставить Бешеного пред светлые очи Его Святейшества, Тим Рот, лихо "взяв под козырек", как ни странно, впал в долгие размышления после получения материалов, заказанных им из святая святых Тайного Ордена - оперативно-аналитического отдела Великого Магистрата. Этот отдел напрямую подчинялся Великому Магистру и даже финансово был подотчетен только ему. Никто, кроме начальника этого отдела и Великого Магистра, даже близко не мог назвать количество агентов, разбросанных по всему миру и работавших на Тайный Орден. А сколько было таких, которые ни сном ни духом не ведали, что работают на какую-то тайную организацию? Короче говоря, на получение информации денег в Тайном Ордене не жалели, справедливо полагая, что тот, кто владеет информацией, - владеет ситуацией.

Кстати, главный штаб информационно-аналитического отдела Тайного Ордена располагался во внушительном одиннадцатиэтажном здании в Нью-Йорке. Все мировое сообщество было поделено на десять территориальных округов: Центральный, Западный, Юго-западный, Восточный, Южный, Северный и тому подобные. Округа делились на районы, районы - на страны. Структура отдела соответствовала структуре самого Ордена. Отдел был разбит на десять подотделов, отвечающих за территориальные округа. Подотдел занимал целый этаж. В свою очередь, подотдел имел несколько десятков секторов, отвечающих за районы. Все эти структуры оснащались по последнему слову техники не только компьютерной, подслушивающей, подсматривающей, но даже и спутниковой аппаратурой.

Каждый сектор, получая в свой компьютерный "мозговой" Центр информацию из своего района, тщательно анализировал ее, вычленял по степени важности, отсеивал ненужный мусор, отправлял в память второстепенную информацию, а самое важное переправлял в "мозговой" Центр своего подотдела, который, в свою очередь, проделывал такую же работу, но уже на своем уровне и самое важное пересылал в основной компьютерный мозг отдела, шифр которого был известен лишь самому разработчику и начальнику отдела. Этот шифр менялся не реже двух-трех раз в неделю.

Административное руководство отдела располагалось на последнем, одиннадцатом, этаже: имело не только специальный лифт, в секунды доставлявший с первого этажа, но и собственную вертолетную площадку, обслуживаемую круглосуточно двумя дежурными вертолетами.

Внимательно изучив достаточно внушительное досье на Бешеного, по крупицам собранное агентами информационно-аналитического отдела Великого Ордена, Тим Рот пришел к выводу, что с этим Бешеным не все так просто, как ему казалось, и он явно погорячился, пообещав быстренько доставить Бешеного Великому Магистру Ордена живым и невредимым.

Из пухлого досье Тим Рот узнал, что на Бешеного было столько покушений, что и пальцев на обеих руках не хватит, чтобы все их перечислить. Но каждый раз ему каким-то чудом удавалось не только избегать смертельной опасности, но и наказывать своих обидчиков: если и не на месте, то по ходу времени наверняка. А "почитателей" Бешеного, желавших его смерти, было столько, что казалось, на него ополчился весь мир.

Кого только среди них не было: российский криминальный мир и европейская мафия, японская Якудза и китайская Триада, итало-американская коза ностра и новоявленные финансовые воротилы России. К немалому удивлению, Тим Рот обнаружил, что даже Великий Орден масонов уже не впервые занимается Бешеным. В какой-то миг по телу Тима Рота пробежал холодок: не хотелось бы нажить в Бешеном личного врага! Во всяком случае, ошибиться с таким человеком, как Бешеный, равносильно подписанию себе смертного приговора.

Тим Рот был весьма озадачен, натолкнувшись на досье двух разных людей: Савелия Говоркова и Сергея Мануйлова. Показалось, что первое досье прихвачено случайно, однако он не стал его возвращать исключительно по собственной лености. Более того, "для разогрева" сначала быстренько пролистал именно досье на Савелия Говоркова, благо оно было намного тоньше. А когда он приступил к изучению досье Сергея Мануйлова, особенно при чтении выводов агентов, у него появилось странное ощущение, будто речь идет о том же человеке, что и в досье Савелия Говоркова. Тим Рот вернулся к первому досье и на этот раз отнесся к нему повнимательнее.

Чем дальше он читал, тем больше ему казалось, что это один и тот же человек. Интересно, почему никто из аналитиков Ордена не пришел к этому выводу? Это же так очевидно: характер, привычки, отличное владение восточными единоборствами и просто лихое абсолютное владение любым видом оружия, великолепное знание английского языка. И уж совсем очевидна "любовь" и того и другого к Рассказову. Кстати, а где он? Почему так долго не выходит на связь? В данной ситуации его помощь была бы как нельзя кстати.

Не совпадало одно, но самое существенное обстоятельство: их портретное изображение. Конечно, он сам намекнул Великому Магистру о возможностях пластической хирургии, однако... Тим Рот глубоко вздохнул и поморщился словно от зубной боли. Он подпер руками подбородок и ушел в глубокую задумчивость с явным намерением не вставать с места до тех пор, пока в голову не придет что-нибудь путное.

Неожиданно к нему постучали. Сначала Тим Рот не хотел отзываться: очень не любил отрываться, когда уходил в свои размышления, но когда стук настойчиво повторился, он встал и открыл дверь кабинета.

- Ну, что еще? - недовольно спросил он, увидев начальника шифровального отдела.

- Вот, на ваше имя из Москвы, от ССС. - Сотрудник протянул листок с текстом.

Быстро пробежав его, Тим Рот сразу превратился в собаку-ищейку, напавшую на след зверя: ноздри раздулись, глаза заблестели.

- Пошли к тебе: нужно срочно послать распоряжение моим людям в Москве.

В шифровке сообщалось о том самом человеке, о котором он и размышлял уже несколько дней. Информация была наиважнейшей: во-первых, было установлено место его проживания, во-вторых, было известно, что он уже получил американскую визу и приобрел билет Москва - Нью-Йорк с открытой датой. Нужно срочно послать группу захвата: нельзя терять ни минуты! А также решить с Колокольниковым. После того как он дважды подряд влез в базу данных ФСБ, его вычислят в ближайшие же дни. А потому Колокольникова нужно срочно переправлять на Запад: он еще может принести пользу Ордену, и не только Ордену, но и ему, Тиму Роту, лично.

Оставим его наедине с его проблемами и вернемся в Москву...

Понакупив подарков для Розочки, ее тетки - Зинаиды Александровны Панфиловой, ее мужу и Майклу, Савелий возвращался к себе домой на Фрунзенскую, не подозревая, что там его уже ждут боевики Тима Рота. Вполне возможно, что мысли о близкой встрече с любимой Розочкой настолько отвлекли его, что притупили чувство бдительности и постоянной готовности к отпору любому бросившему ему вызов.

К тому же последний разговор с Розочкой был настолько странным, что Савелий все возвращался и возвращался к нему. Он никак не мог понять, что его насторожило: то ли чудная интонация, то ли сам голос Розочки изменился. Но что-то было явно не так.

Подъехав к своему дому, Савелий остановился, вынул ключ зажигания, открыл дверцу и уже хотел выйти, как его взгляд упал на трубку мобильного телефона. Он до сих пор был подключен к зарядному устройству.

"Странно: ни одного телефонного звонка за последние пару часов", подумалось ему.

Взяв трубку, он увидел, что она просто отключена. Включив ее, Савелий вышел из машины, проверил двери и нажал кнопку сигнализации и тут услышал звонок мобильника.

- Да, слушаю!

- Привет! У тебя что, телефон не работал?

- Нет, случайно отключен был, а что? - Савелий узнал голос Рокотова-старшего: тот был явно взволнован.

- Ты где?

- Перед домом, а что, что-то случилось? - насторожился Савелий: волнение Рокотова передалось и ему.

- Есть очень обоснованное подозрение, что тебе...

В этот момент Савелий почувствовал, что его в плечо жалит пчела, он уже хотел смахнуть ее, но тут в мозгу промелькнуло: как могла его ужалить пчела, если на нем кожаная куртка?

Последней мыслью, посетившей его голову, перед тем как он потерял сознание, была мысль о том, что почему-то он не слышит голоса помощника Богомолова.

Сознание Савелия не зафиксировало, как трубка мобильника выскользнула из его ослабевшей руки, он упал на асфальт и уже ничего более не ощущал.

Не успело его тело коснуться асфальта, как к нему уже подбежали невесть откуда взявшиеся трое упитанных парней лет тридцати. Они были одеты в белые халаты и очень стремились походить на работников "Скорой помощи", тем более машина с соответствующей надписью следовала за ними. У этих "работников" было явное намерение прихватить безвольное тело Савелия с собой. Что они и сделали без помех... А если бы какой-то прохожий и обратил на это внимание, то кто стал бы возражать против того, чтобы упавшему человеку оказали медицинскую помощь?

Через несколько секунд "скорая помощь" сорвалась с места, а рядом с машиной Савелия остановился "Ниссан-Патрол", в салоне которого сидело четверо парней плотного телосложения. Один из них вышел, подошел к машине Савелия, сел за руль и принялся обыскивать салон.

Видно, парни, сидевшие в "Ниссан-Патрол", решили размяться, а может, и помочь приятелю: они вышли и направились к нему. Именно тут и объявилась спецгруппа ФСБ, посланная полковником Осташковым. Еще издалека увидев машину своего подопечного, но не зная его в лицо, они подумали, что за рулем сидит сам Сергей Мануйлов и ему грозит опасность от тех подозрительных типов, что направлялись к нему.

Последовал короткий приказ старшего группы, и они взяли в кольцо машину своего "объекта" и "Ниссан-Патрол" с подозрительными личностями: из трех черных "Волг" выскочила дюжина крепких парней в камуфляжной форме. У каждого был небольшой автомат в десантном варианте.

- Руки за голову! Лечь на землю! Не шевелиться! - последовали резкие приказы старших групп.

Их действия были четкими, продуманными и не раз отработанными. В считанные секунды шедшие к машине Савелия благополучно лежали на земле с руками, застегнутыми за спиной наручниками.

Все произошло столь неожиданно, что ни один из них даже не попытался оказать хоть какое-то сопротивление, хотя при обыске у каждого было найдено автоматическое оружие.

Помощник Осташкова капитан Пехлеванов, старший группы захвата, подошел к "Савелию":

- Как вы? С вами все в порядке?

- Да, спасибо! - не очень уверенно ответил тот.

В этот момент капитан заметил трубку мобильного телефона, валявшуюся на асфальте рядом с машиной Савелия, он поднял ее и, услышав чей-то голос, поднес к уху. Из трубки доносились взволнованные восклицания Рокотова:

- Алло! Алло! Отвечай! Что случилось?!

- Это кто говорит? - после некоторого замешательства поинтересовался помощник Осташкова.

- А ты кто? - насторожился Рокотов.

- Я первый спросил! - совсем по-детски возразил тот.

- Пехлеванов, ты, что ли? - неуверенно спросил Михаил Никифорович, узнав голос капитана.

- Так точно! А вы кто?

- Полковник Рокотов! Что с Мануйловым?

- Все в полном порядке: рядом со мной, в своей машине сидит, успокаивающе ответил капитан.

- А что там был за шум? Почему он перестал отвечать? - удивленно спросил Рокотов.

- Это мы задержали группу нападавших. А почему он перестал отвечать, не знаю, товарищ полковник... - растерялся капитан, впервые взглянув на сидящего за рулем внимательно.

К его удивлению, он никак не соответствовал описанию их "объекта". Это был грузноватый мужчина, да к тому же не подходил и по возрасту: ему было явно за сорок.

- Дай-ка трубку Мануйлову, - услышал он голос Рокотова.

- Минуту, товарищ полковник. - и как можно любезнее спросил своего визави: - Можно попросить ваши документы?

- Конечно! - весело ответил тот и полез во внутренний карман пиджака.

Что-то не понравилось капитану в его тоне, суетливых движениях, в бегающих глазах: он выхватил пистолет и приставил к виску мужчины.

- Руки на руль! - скомандовал он. - И без резких движений!

- Я что-то не пойму... - попытался возразить тот.

- Выполнять! - Он сильно ткнул дулом его голову.

Тот нехотя положил руки на руль.

- А теперь медленно выйти из машины и руки за голову!

Почувствовав неладное, на помощь капитану подскочили двое сотрудников. Обыскав задержанного, они обнаружили у него какой-то странный пистолет, заряженный необычными патронами. Как потом было выявлено специалистами ФСБ, эти патроны несли в себе сильнодействующий препарат, который в доли секунды вырубает человека на довольно длительное время.

- Товарищ полковник, неувязочка вышла, - виновато проговорил в трубку капитан.

- В чем дело? Где Мануйлов?

- Нет его.

- Как нет? А кто же рядом с тобой сидит в машине? - съехидничал полковник.

- Судя по всему, один из нападавших, - виновато вздохнул Пехлеванов.

- Ничего не понимаю! На кого нападавших-то, если Мануйлова нет?

- Мы подъехали в тот момент, когда к его машине направлялась какая-то подозрительная группа, мы их и задержали: у каждого оружие. Я думал, что за рулем сидит Мануйлов, ан нет.

- Плохо, совсем плохо, - огорченно проговорил Рокотов. - Видно, его захватили раньше их дружки, а эти остались обыскать машину.

- Что делать с задержанными? Какие будут приказания?

- Задержанных доставь к полковнику Осташкову! - распорядился полковник. Попробуйте вытрясти из них, куда отвезли Мануйлова.

- Слушаюсь! А с его машиной что делать?

- Машину Мануйлова - ко мне! - Почему-то Рокотову подумалось, что лучше не оставлять машину Савелия возле его дома.

Закончив разговор, Рокотов набрал номер и вызвал кого-то в приемную Богомолова, после чего вошел в кабинет шефа и доложил о происшествии.

- Плохо, совсем плохо, - повторил генерал слова помощника. - Мысли есть?

- Догадки... в основном догадки, Константин Иванович.

- Поделись.

- Думаю, наша группа опоздала совсем на чуть-чуть, - задумчиво проговорил Рокотов, потом хлопнул себя по лбу. - Как же я раньше... Можно, товарищ генерал? - спросил он, кивнув в сторону телефона.

- Конечно!

Полковник быстро набрал номер:

- Пехлеванов? Это полковник Рокотов.

- Слушаю вас, товарищ полковник.

- Когда вы подъехали к месту происшествия, вы не заметили других машин, стоящих или отъезжающих?

- Ни стоящих, ни отъезжавших не было, товарищ полковник! - бодро ответил тот, но тут же добавил: - Хотя, нет... была одна машина.

- Какая?

- "Скорая помощь".

- Что она делала? Стояла или отъезжала?

- Она ехала, - не очень уверенно ответил тот, потом, чуть подумав, виновато признался: - Да, она ехала нам навстречу. - На этот раз голос звучал твердо.

- Капитан, вы же опытный оперативник! Как же вы могли допустить такую ошибку?

- Виноват, товарищ полковник! Мне как-то и в голову не пришло, что "скорая" может быть связана с нашим объектом. - Его голос был таким виноватым, что Рокотову не захотелось сыпать соль на рану.

- Ладно. Хотя бы номер-то осел в памяти?

- Частично. - Капитан виновато вздохнул.

- Хоть что-то. Срочно организуйте поиск.

- Есть!

- Ну? - вопросительно буркнул Богомолов, когда тот положил трубку.

Помощник поведал ему полученные новости.

- Какие соображения?

- Вы помните о необычном оружии, найденном у одного из боевиков?

- Думаешь, что это оружие и "скорая" не случайное совпадение?

- Почти уверен.

- Как думаешь, там не яд?

- Вряд ли, Константин Иванович! Если бы они хотели его убрать, то, скорее всего, действовали бы наверняка, как говорится, с контрольным выстрелом. Зачем с собой труп прихватывать? Скорее всего, выполняли приказ о похищении, а потому - транквилизатор какой, снотворное или наркотик...

- Допустим, вы правы, сунули его в машину и куда-нибудь сейчас везут.

- Здесь, мне кажется, только один путь: за границу.

- Как раз в этом случае путей до ядреной матери, - поморщился Богомолов. Хоть в ближнее зарубежье, хоть в дальнее!

- Может быть, стоит кинуть клич по всем аэропортам и железнодорожным вокзалам?

- И подвергнуть его жизнь опасности? Вряд ли они так легко отдадут его живым. А избавиться от него, неподвижного, в доли секунды: ткнул шприцем с ядом и... Нет, здесь что-то более тонкое нужно придумать.

III

Угон самолета

Богомолов со своим помощником были не так уж и далеки от истины, перебирая варианты возможных действий похитителей Савелия. У этой группы боевиков, созданной лично Тимом Ротом еще в те годы, когда он беспрепятственно находился в России, для переброски человека за границу было отработано несколько почти беспроигрышных ходов.

В свое время сам Савелий Говорков использовал один из них, вывозя из Чечни Мушмакаева: человека приводят в бессознательное состояние и выдают за тяжелобольного, которому требуется срочная операция за границей, оформляются соответствующие медицинские документы, сопровождаемые подлинным заграничным паспортом с визой, - и "гуляй, Вася"!

С Савелием было и того проще: и паспорт, и виза имелись. Оставалось только одно: "уговорить клиента". В полученной ориентировке было открытым текстом сказано, что Сергей Мануйлов очень опасен и ни на какие уговоры не поддастся, а потому его можно переправить за границу, только отключив сознание. В практике этой группы отрабатывались и подобные случаи. Ее руководитель Кирилл Донатович Косаковский, подчиняющийся напрямую лишь Тиму Роту, не сомневался, что выполнит приказ без особых усилий. Косаковский, в прошлом полковник-медик, был уволен из армии "за сексуальные домогательства к младшему медицинскому персоналу".

И он еще легко отделался: все могло закончиться тюрьмой, ибо эти "домогательства" давно уже переросли в откровенные насилия, которых было гораздо больше, чем пальцев на руках и ногах. Тогда-то и встал на его пути Тим Рот, который через доверенных людей подкинул "на бедность" не только следственной группе, но и почти всем пострадавшим.

Когда дело спустилось на тормозах, а Косаковский отделался легким испугом, Тим Рот пристроил его в Министерство здравоохранения, причем в международный отдел. У Тима Рота всегда были очень перспективные планы, и он просто так никогда и ничего не делал: пришел час и для Косаковского. Долг, как известно, платежом красен. Тим Рот доходчиво объяснил ему, что от него требуется, и тот с готовностью согласился. И вскоре доказал свою преданность и полезность Ордену, в результате чего ему было доверено возглавить довольно значительную по численности группу многоцелевого назначения.

Когда ему сообщили о провале группы "чистильщиков", Косаковский сразу понял, что задача очень осложнилась и перебросить "объект" прямым путем до места назначения никто не даст. Он знал, что "стукач" Ордена находится под угрозой, а это означает, что, скорее всего, российским службам известен и адресат. Потому наверняка будут тщательно проверяться все пассажиры лайнеров американского направления. К счастью, у них имеются и другие пути переброски людей, например через Балканы. Правда, воспользоваться документами "объекта" в сложившейся ситуации не удастся, но достать новые - проблем никаких.

Теперь, при осложнившейся ситуации, нельзя терять ни минуты. Российские спецслужбы наверняка возьмут под контроль все аэропорты и вокзалы в ближайшие часы, и тогда нужно будет прятать "объект" до тех пор, пока все не успокоится. Кроме того, в полученной ориентировке особенно подчеркивается, что их "объект" слишком опасен, чтобы дожидаться, пока, не дай бог, закончится действие "хитрой смеси", как назвал ее сам изобретатель. Увы, эта смесь относительно безопасна для жизни человека, только единожды выключая его сознание на шестьдесят часов в зависимости от сопротивляемости организма: во второй раз, если не сделать недельный перерыв, моментально наступает смерть.

Взвесив все "за" и "против", Косаковский приказал ехать в Шереметьево и посадить "больного" на рейс Москва - Будапешт: все необходимые документы их человек передаст прямо в аэропорту: благо имелись заготовленные бланки паспортов с нужными визами и неподдельными печатями, а сделать фотографию и наклеить ее не составляло никакого труда...

Косаковский сидел как на иголках до того момента, пока ему не сообщили, что самолет с "больным" взял курс на Венгрию... Вздохнув с облегчением, он послал телеграмму по условленному адресу: через некоторое время телеграмму прочитает Тим Рот, и его швейцарский счет увеличится на весьма кругленькую сумму.

Летя в самолете, Савелий оставался в бессознательном состоянии и ничего не ощущал. Его мозг был как бы отключен: не было ни сновидений, ни образов, ни мыслей. Казалось, весь полет пройдет мимо его сознания. Эта "хитрая смесь" воздействовала на головной и спинной мозг человека, отключая от памяти первый, одновременно выключая двигательную функцию конечностей. Однако перепад давления сделал свое дело: как только самолет начал набирать высоту и давление резко изменилось, мозг Савелия стал "оживать". Реакция его напоминала воздействие горячего воздуха на нечто замороженное.

Перед его глазами все плыло в какой-то дымке, а сами глаза слезились от рези, словно на зрачках была натянута пелена, а под веками насыпан песок. Сначала он даже не понял, где находится и почему в горизонтальном положении. Слышался мерный звук двигателей. Рядом сидел какой-то парень.

Косаковский был уверен, что "объект" не "проснется" до самого прилета, а там его уже встретит команда "врачей", потому-то и послал сопровождать лишь одного "доктора".

Осторожно посмотрев вокруг и различив кресла и пассажиров, Савелий сообразил, что находится в самолете. Господи, как же он забыл? Он же летит в Нью-Йорк! Летит к своей любимой Розочке! Но почему же он лежит? Еще более скосив глаза, он, к своему удивлению, обнаружил, что лежит на медицинской каталке. Попытался встать, не смог. Попробовал пошевелить ногами и руками, но все оказалось тщетным. Сначала он подумал, что у него переломы, и он, не в силах даже приподнять голову, постарался разглядеть бинты и гипс на ногах и руках, но он весь был укутан в белую простыню.

У Савелия было такое ощущение, словно у него нет тела - только голова, которой он тоже не может пошевелить, поскольку отсутствует шея.

Господи, что с ним? Он ничего не может вспомнить, кроме того, что летит к Розочке. Ничего! В этот момент над ним наклонился тот самый молодой мужчина, что сидел рядом. Почему-то Савелий тут же прикрыл глаза.

- Ну, как ты, приятель? - проговорил он.

Несмотря на добрые слова, в его тоне Савелий почувствовал скрытую ядовитую иронию. От него исходила опасность.

- Приказали, чтобы я поил тебя каждые два часа. Но как? Ты же ничего не чувствуешь. Ладно, попытаюсь. - Он достал из-под каталки фарфоровый сосуд с носиком сбоку и сунул носик Савелию в рот.

Чтобы не показать, что пришел в себя, Савелий решил не сопротивляться, но и пить, несмотря на то что все внутри у него пересохло, он опасался: мало ли что намешано в этой жидкости. Но жидкость оказалась яблочным соком, и никаких привкусов не ощущалось. Когда рот был полон, Савелий сделал глоток, затем другой.

- Надо же, пьет, - удивился незнакомец. - Уже легче: я должен сдать тебя живым, если не хочу сам превратиться в труп. - Последнюю фразу он прошептал, а может, она лишь промелькнула в его мозгу.

Напоив своего подопечного, парень сел на место, взял в руки какой-то журнал и углубился в его изучение, а Савелий вновь попытался проверить, может ли он ощутить свои ноги, руки. Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем он почувствовал, что одна рука откликнулась на его усилия. Однако порадоваться Савелий не успел: неожиданно раздался громкий, похожий на женский голос:

- Внимание! Самолет захвачен! Все пассажиры объявляются заложниками!

В этот момент прозвучал выстрел, и кто-то взвыл то ли от боли, то ли от ужаса.

- Если среди вас больше не будет героев, то все останутся в живых и никто не пострадает. Так что прошу соблюдать спокойствие и выполнять все наши требования беспрекословно. Вы можете задать один вопрос.

- Можно мне? - как школьник поднял руку сопровождающий Савелия.

- Спрашивай!

- Вы меняете курс? Если да, то куда мы летим?

- Кто спрашивает?

- Я, - отозвался парень.

Савелий услышал звук шагов и вскоре, скосив глаза, увидел того, кто оповестил о захвате. Он понял, почему голос показался женским: это была стюардесса, вооруженная израильским "Узи".

- Самолет летит в Копенгаген! - самодовольно усмехнулась "стюардесса". Тебе что, не все равно, мальчик?

Савелию показалось, что в этой стюардессе все какое-то ненатуральное: мужеподобная фигура, да и голос, вернее, манера говорить... Именно так обычно говорят "голубые".

- Я везу больного на операцию, - пояснил тот.

- А мне плевать, кого и куда ты везешь!

- Но он же может умереть... - попытался возразить парень.

"Стюардесса" подошла ближе, и Савелию показалось, что под ее форменным костюмом действительно скрывается неженское тело.

"Учитель, помоги!" - мысленно взмолился он.

Трудно сказать, услышал ли его мольбу Учитель, или перепад давления сделал свое дело, но Савелий вдруг почувствовал, что его тело вновь обрело способность двигаться. Он с радостью сконцентрировал все свои силы на ситуации: нужно использовать любой момент, чтобы ее исправить.

- Я же сказал тебе, ублюдок, что мне наплевать на твоего приятеля, хотя он и симпатичный, - беззлобно процедил тот, что был одет в форму стюардессы, и неожиданно беспощадно ткнул несчастного в висок.

Удар был столь сильным, что тело мгновенно обмякло и медленно сползло с кресла. Террорист повернулся к Савелию спиной и с усмешкой спросил пассажиров:

- Ну, у кого еще есть вопросы?

Савелий понял, что более удобного момента может не быть. Он понимал, что сильно рискует, не зная, сколько бандитов на борту и где они находятся, но сознательно шел на этот риск. Лжестюардесса стояла лицом к пассажирам, и любое действие могло привести к непредсказуемым последствиям: стрельба могла наделать много вреда, во-первых, пассажирам, а во-вторых, разгерметизировать самолет.

- Пить! - тихо произнес он и громче произнес то же самое по-английски: Пи-и-ить!

Бандит повернулся и склонился над ним.

- Мальчик хочет пить? - осклабился он.

Это были его последние слова: Савелий резко ткнул террориста кончиками пальцев в основание шеи, и тот захлебнулся собственной кровью. Он умер мгновенно, не успев понять, что произошло. Умер, не успев упасть. Савелий подхватил мгновенно обмякшее тело и постарался сохранить его в вертикальном положении. Поддерживая левой рукой мертвую "стюардессу" за живот под ее фартуком, второй рукой Савелий овладел ее оружием. Со стороны казалось, что террорист, склонив голову, устремил свой взгляд под ноги, словно пытаясь что-то отыскать на полу.

Все вышло настолько быстро и бесшумно, что свидетелями происшедшего оказались только двое пожилых супругов. Женщина застывшим взглядом уставилась на Савелия, не в силах не только пошевелить и пальцем, но произнести хотя бы слово: ее сковал страх. Ее муж оказался не только более стойким, но и схватывающим на лету знаки, поданные Савелием. Сначала он оценил его действия, подняв кверху большой палец, потом незаметно поднял три пальца вверх. Видно, террористов или было трое, или осталось трое. Что ж, нужно осмотреться.

Осторожно, сохраняя вертикальное положение тела "стюардессы", Савелий спустил ноги с каталки. К счастью, под простыней он был одет в больничную пижаму. Савелий выглянул из-за нагнувшей голову "стюардессы" и посмотрел в сторону кабины пилотов. Один из террористов, вооруженный пистолетом и тоже в форме стюардессы, прохаживался вдоль кресел, второй, держа наготове десантный автомат, стоял у входа в первый салон. Вероятно, еще один или, может, двое контролировали пилотов. Чуть подняв руку повыше, Савелий почувствовал под передником того, кого он держал, самую настоящую женскую грудь.

"Господи, это же трансвеститы!" - осенило Савелия.

Теперь все сразу встало на свои места: и их женственные походки, и похожие на женские голоса, и некоторая путаница в родах русского языка.

- Сильвия, ты что там так задержалась? - жеманно спросил тот, что прохаживался вдоль кресел. - Или запала на кого?

- Иди взгляни, что я нашла, - попытался изобразить Савелий голос того, кого он поддерживал, а для убедительности призывно взмахнул его рукой.

Видно, шум двигателей не позволил различить имитацию голоса, а может быть, сыграла свою роль обычная самоуверенность вооруженного человека. Как бы там ни было, но второй террорист двинулся к ним. Савелий пригнулся так низко, что совсем скрылся за телом.

- Ну и че это ты там нашла? - осклабился второй террорист, чуть опуская вниз пистолет. - А кто это с то...

Договорить он не успел, - изловчившись, Савелий ухватился за то, что еще осталось у него мужского.

- Ты что это, Сильвия? - вскрикнул тот от неожиданности и от боли, не сомневаясь, что боль ему причинил приятель.

- Жить хочешь? - спросил Савелий, показываясь из-за трупа.

Тот хотел дернуться, но Савелий еще сильнее сжал его гениталии.

- Ой, больно! - пискнул тот, да вдобавок заметил, что ему в грудь упирается ствол "Узи". - Хочу, - со страхом прошептал он.

Савелий отобрал у него пистолет, быстро ощупал и нашел под передником небольшой кинжал в ножнах.

- Как тебя зовут?

- Мари... То есть Михаил.

- Сколько вас?

- Всего четверо. Один, старший, командует пилотами. Не убивай меня! Все, что хочешь, сделаю, только не убивай! - взмолился второй террорист.

- Чем вооружен тот, что в кабине?

- Обрезом и гранатой.

- Граната где?

- В руке...

- Так... Зови третьего.

- Как? Он не пойдет. Он - сумасшедший придурок! Да еще и обкуренный! Михаил всхлипнул.

- Если хочешь остаться в живых, придумай что-нибудь!

- Хорошо.

- И побыстрее! - шепнул Савелий, заметив, что третий начал с беспокойством вглядываться в их сторону.

- Дергай Сильвию! - шепнул Михаил.

Сначала Савелий не понял, что тот имел в виду, но когда террорист, ухватившись за плечи мертвого приятеля, стал делать вид, что пытается поднять его, Савелий "врубился" и принялся ему подыгрывать.

- Сильвия, перестань: не время еще, - выкрикивал Михаил. - Оставь его в покое.

- Вы что там удумали? - крикнул третий террорист: он сделал несколько шагов в их сторону, держа наготове автомат и внимательно следя за пассажирами.

- Помоги, Валерчик! Сильвия совсем сбрендила! Ну, оставь его, Сильвия! Михаил так вошел в роль, что со стороны действительно могло показаться, что он пытается оторвать своего приятеля от чего-то непотребного.

Чуть поколебавшись, "Валерчик" решился-таки прийти на помощь: осторожно поглядывая по сторонам, он медленно двинулся в их сторону.

Савелий видел, что третьего так просто обмануть не получится: свободного места настолько мало, что спрятаться ему некуда, а тут еще и автомат. Конечно, можно убрать его одним выстрелом, но этот выстрел может услышать четвертый террорист, и тогда одному богу известно, как он себя поведет: еще подорвет всех. Вдруг Савелий вспомнил о кинжале, и как только третий оказался в двух шагах от них, Савелий взмахнул рукой, и острая сталь вонзилась тому прямо в торчащий кадык.

Выпустив из рук автомат и обхватив горло ладонями, "Валерчик" медленно осел в проходе. Дернувшись пару раз, он затих навсегда.

Савелий сбросил "Сильвию" на каталку и, удерживая Михаила на мушке, обратился к пассажирам:

- Прошу всех оставаться на своих местах! Я не террорист и спасу вас. На всякий случай прошу всех пригнуться и обхватить голову руками.

Все понимающе промолчали, а некоторые из иностранцев, не поняв его речи, поверили его голосу и вскинули вверх сжатые кулаки: международное приветствие освободителей. Увидев, как другие выполнили команду безопасности, они тоже согнулись и обхватили головы руками.

- Пошли! - Он подтолкнул вперед обмочившегося от страха Михаила.

В бизнес-классе, во втором ряду, Савелий увидел мертвое тело мужчины восточного типа лет сорока: пуля попала ему прямо в глаз. Он вопросительно взглянул на Михаила.

- Это Валерка его. Тот привстал, видно, спросить что-то хотел. - Он всхлипнул, испугавшись, что за эту смерть ему сейчас придется отвечать.

Савелий с жалостью поморщился и грубо подтолкнул его к кабине пилотов. Дверь кабины оказалась заперта, и Савелий прошептал дрожащему от страха Михаилу:

- Постучи в дверь и скажи своему главарю, что "Валерчик" с ума сошел: бьет пассажиров и двух уже убил. И добавь побольше страха в голосе. - Савелий усмехнулся: чего-чего, а страха у горе-террориста и без подсказки хватало, затем он повернулся к пассажирам. - Как только он начнет стучать в дверь, начинайте кричать, визжать, хорошо?

- Сделаем, господин офицер, - с сильным акцентом отозвалась какая-то пожилая иностранка.

Встав сбоку от кабины, Савелий кивнул Михаилу. Тот послушно постучал в дверь: никто не отозвался. Несколько пассажиров начали причитать и буквально выть в голос. Было так натурально, словно действительно режут кого-то. По знаку Савелия тот постучал громче.

- Кто? - раздался недовольный голос.

- Ой, Левушка, у Валерки совсем крыша поехала! - Михаил громко всхлипнул и запричитал: - Режет всех подряд: уже двоих замочил! Успокой его, пожалуйста!

- Черт бы его побрал! - взревел тот и распахнул дверь. - Где эта скотина?

Ответа он не дождался: резкий удар ребра ладони Савелия выбил у него обрез, другая рука пнула в живот. Тот согнулся пополам, а удар сверху завершил действо: его тело бесчувственно хлопнулось на пол. Левая рука откинулась, из нее выкатилась граната Ф-1 и медленно, словно при замедленной киносъемке, покатилась по полу салона первого класса.

Все в ужасе вскрикнули, а многие зажмурили глаза, мысленно обращаясь с последними словами к Всевышнему. В невероятном прыжке Савелий выбросил свое тело вперед, подхватил-таки рукой гранату и сунул под себя.

Секунда, другая, пятая - взрыва не последовало. Осторожно приподнявшись, Савелий взглянул на страшное оружие и зашелся в нервном хохоте: чека не была выдернута. Он устало встал, приказал пассажирам крепко связать двух оставшихся террористов, после чего зашел в кабину пилотов.

- Привет, земляки! - бросил он и взглянул на свои руки, все еще подрагивающие от случившегося.

- Привет! - радостно воскликнул командир.

- Как вышло, что вас провели эти педики?

- В самую последнюю минуту нам сообщили, что вся бригада стюардесс, с которыми мы обычно летали, попала под карантин и потому пришлют других, виновато ответил командир, а штурман добавил:

- Подвело то, что лицо одного показалось знакомым. Пока вспомнили, что видели его за справочной стойкой, было поздно! Видно, он все и устроил. Я помню, как он с полной бабой с таможни любовь крутил. Совсем обнаглели эти педики!

- Разберутся, - заверил Савелий, - где летим?

- Накручиваем круги вокруг Москвы, - задумчиво отрапортовал командир корабля.

- Отлично! Значит, снижаемся.

Летчик тут же оттолкнул руль от себя, и самолет резко пошел вниз.

- Сообщите в Москву, по этому телефону. - Савелий написал на планшете штурмана телефон Богомолова. - Сообщите о случившемся: пусть высылают группу, и передайте, что на борту "крестник"...

- Там поймут?

- Непременно. Пойду отдохну: что-то мне поплохело. - Его голова действительно стала тяжелеть и кружиться. - Не забудьте сказать о трупе во втором салоне, рядом с каталкой, скажете по тому телефону, что он - мой похититель...

- Если бы не вы... - благодарно начал командир, но Савелий уже не слышал: потеряв сознание, он медленно сполз по стенке на пол. - На каталку его, быстро! - приказал летчик.

Получив сообщение пилота, Богомолов обрадовался, как ребенок, нашедший свою мать. Он тут же вызвал Рокотова-старшего и приказал ему лично встретить злополучный рейс.

О том, что с самолетом что-то произошло, он узнал задолго до этой радостной новости: авиадиспетчер, обнаружив, что самолет изменил курс, запросил причины, но борт не ответил, но и выходить из зоны слежения Москвы не стал. Заподозрив неладное, диспетчер тут же сообщил по начальству. Начальник московского аэропорта, понимая, что с бортом действительно что-то неладное, тут же доложил начальнику службы безопасности полетов ФСБ, который, в свою очередь, доложил выше.

Не желая будоражить общественность, решено было сохранить все в тайне, пока не появится какая-либо информация, проливающая свет на ситуацию. До той поры главный авиадиспетчер должен был держать постоянный запасной канал связи и неотступно наблюдать за странным поведением самолета, докладывая о любом изменении в маршруте. Кроме того, начальник аэропорта получил приказ держать наготове все спецмашины, используемые для аварийной посадки, и ввести в аэропорту более строгий режим, ссылаясь при этом на обычные плановые учения.

Первое настораживающее сообщение пришло о том, что найдены четыре девушки в бессознательном состоянии. Узнать, кто они, долго не могли: девушки были раздеты, и никаких документов при них не оказалось. Их обнаружили в подсобном помещении аэропорта, они находились в таком состоянии, что всех четверых немедленно отправили в реанимационное отделение института Склифосовского, где было определено острое отравление наркотическим веществом. Если бы не дежурный врач Аэрофлота, который признал в одной свою знакомую стюардессу, то их еще долго бы не опознали. По ней вычислили и остальных.

Пока они находились в бессознательном состоянии, что-либо выяснить у них не представлялось возможным. Ясно было одно: самолет захвачен преступниками, переодетыми в форму стюардесс. Как им удалось обмануть пограничников и пройти через таможню, еще предстояло выяснить, но, судя по тому, что им это удалось, кто-то им явно помогал. Судя по тому, что самолет кружил в пределах Москвы, экипажу каким-то образом удалось обмануть террористов, а потому оставалось только ждать дальнейшего развития событий.

После сообщения от командира лайнера генерала беспокоило только одно: что случилось с "крестником"? Почему он упал без сознания? Командир сказал, что он не ранен. Нетерпеливо поглядывая на часы, Богомолов вышагивал по кабинету, ожидая звонка помощника. Наконец звонок прозвучал, и генерал быстро схватил трубку:

- Все в порядке, Константин Иванович: ваш "крестник" жив, - раздался голос полковника Рокотова.

- Что с ним?

- Врач точно не знает, но предполагает, что он вырублен каким-то сильным транквилизатором.

- Когда выяснится более точно? - недовольно спросил Богомолов.

- К счастью, я прихватил с собой заряд от странного пистолета, найденного у одного из похитителей.

- И в чем здесь счастье? - не понял генерал.

- Если моя догадка правильна, это ускорит не только определение степени отравления, но и поможет быстрее найти противоядие! Что будем делать с вашим крестником?

- Что? - Генерал задумался на мгновение. - Заберу-ка я его к себе на дачу!

- Туда уж, при всей своей наглости, они точно не сунутся.

- Да и как они узнают, что он у меня на даче?

- Вот именно, - в тон ему добавил Рокотов.

- А с врачами что делать?

- По обычной процедуре: подписка о неразглашении, договориться, чтобы один - дежурил на даче, другой - занимался исследованиями.

- Хорошо: отвезу их на дачу и сразу к вам.

- Да, и побыстрее: будем вместе ломать голову.

Тим Рот составил план по разработке Бешеного. План был разбит на несколько этапов. Первый этап - захват, судя по сообщению его агента Косаковского, прошел, как говорится, без сучка и задоринки. Второй этап - доставка в один из спецлагерей Тайного Ордена, тоже проходит почти идеально. Почти потому, что вместо Америки он летит в Будапешт. Но хоть Венгрия не Америка, но и там с ним легко разберутся. Третий этап - перевербовка. Этот этап подразделялся на несколько подэтапов. Тим Рот отлично понимал, что такого типа, каким, по его послужному списку, являлся Бешеный, так просто не сломать. Его не запугаешь, да и шантажировать нечем, а сломать волю тоже вряд ли удастся.

Хотя все эти методы и числились в перечне желательных воздействий, Тим Рот почти не верил, что они дадут положительный результат. Потому он решил применить к Савелию новые достижения психофизического воздействия непосредственно на мозг человека с помощью новейших синтетических препаратов и с применением последних разработок электронных приборов точечно-направленного воздействия на определенные участки мозга.

Тим Рот довольно усмехнулся, вспомнив, что именно себя он может назвать крестным отцом развития этого физико-химического направления в научных изысканиях Великого Ордена.

Незадолго до развала Советского Союза Тим Рот был направлен в Никарагуа, чтобы любыми способами предотвратить возвращение к власти сандинистов, поддерживаемых Советским Союзом.

Тим Рот знал, что "волка ноги кормят", а потому побывал во всех важных точках Никарагуа. Но более всего ему хотелось навестить небольшой остров архипелага Маис, который лидер сандинистов Даниэль Ортега отдал в бессрочную аренду Советскому Союзу. Этот остров был окутан такой секретностью, что, естественно, не могло не привлечь внимания разведок многих могущественных западных стран.

Получилось так, что противники сандинистов пришли к власти, когда Тим Рот находился в Никарагуа. Вполне естественно, что с его подачи присутствие людей из далекого Советского Союза стало нежелательным, и им было предложено покинуть Никарагуа, причем в самый короткий срок.

Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что Тим Рот, если и не первым, то в числе первых, оказался на столь желанном острове. Он буквально рыл землю, чтобы понять, для чего Советам нужен был этот остров. И даже нашел некоторые разрозненные следы, по которым можно было догадаться, что на острове группа советских ученых занималась какими-то секретными разработками в области физики.

К несчастью для Тима Рота, местные жители в лучших революционных традициях просто разгромили обе лаборатории советских ученых, причем самым варварским способом, в буквальном смысле в крошево. А что не крушилось - сожгли.

Именно на пепелище Тим Рот и наткнулся на несколько чудом уцелевших листочков с результатами исследований советских ученых, которые и позволили не только определить направление разработок, но и послужить своеобразным толчком к их продолжению.

Его размышления были прерваны очередным посланием из Москвы. Послание было снова от Колокольникова. Его агент сообщал, что интересующий их "объект" вылетит во вторник из Москвы рейсом на Нью-Йорк. Тим Рот едва не выпал в осадок: что за черт? Кому верить? Один агент сообщает, что Бешеный уже вылетел в Будапешт, другой - что вылетит во вторник рейсом на Нью-Йорк! Конечно, второй вариант предпочтительнее, но...

Если рассуждать логически и не трепыхаться, то можно подождать прибытия рейса в Будапешт, получить контрольное сообщение о его встрече и считать, что сработал не самый лучший, но их вариант. А если нет?.. Он задумался, потер виски ладонями. Вполне возможно, Колокольников получил информацию о приобретении Бешеным билета на Нью-Йорк на вторник, а потому и не в курсе того, что боевики Косаковского уже захватили его и отправили другим рейсом.

Если кто-то что-то перепутал, придется разбираться! Может быть, он поторопился переводить на счет Косаковского премиальные? Ничего, никуда тот не денется: всегда можно будет возместить потери при выделении следующего гонорара.

Тим Рот понял, что последнее послание Колокольникова еще больше поставило того под удар и времени, чтобы его выдернуть из Москвы, почти не осталось: оно отсчитывалось уже часами. Тим Рот послал ему приказ, немедленно уезжать из Москвы, и порекомендовал вылететь в Загреб или Вену. Он сообщил Колокольникову не только контактные телефоны, но и конспиративные адреса, а также пароли для связи.

Тиму Роту и в голову не могло прийти, что прочитанное им сообщение было послано полковником Осташковым, который и получил приказ, отданный им агенту Колокольникову, а сам Колокольников уже арестован и вовсю дает показания.

Встретившись с несчастной подругой Милены Лолитой Грицацуевой, Рокотов-младший внимательно выслушал ее рассказ о трагическом происшествии, после чего потерзал ее своими дотошными вопросами. Перед ним лежал листок бумаги, на который он записывал ключевые слова, не только помогавшие восстановить последовательность событий, но и насторожившие его.

Выслушав ответ на последний вопрос, Константин сделал паузу и ушел в себя. Пауза затянулась надолго, и несчастная мать нет-нет да бросала нетерпеливый взор на свою подругу, которая успокаивающим взглядом подбадривала ее, давая понять, что нужно набраться терпения.

Наконец Константин задумчиво проговорил:

- Вы сказали, что вас позвали вернуться за справкой, которую вы забыли, я правильно понял?

- Да, все именно так и было.

- А какую справку вы забыли?

- Сейчас. - Лолита встала, принесла из комнаты сумочку и вынула из нее листок.

Константин развернул его: это был какой-то рецепт.

- Кто выписывал вам это лекарство? - спросил он.

- Врач, наверное, - не очень уверенно ответила Грицацуева.

- Наверное? Вы что, не помните?

- Если честно, нет. - Она виновато пожала плечами и спросила: - Разве это важно?

- Более чем! - серьезно сказал Константин. - Прочтите! - Он вернул листок ей.

- Ну... радедорм, по две таблетки в день... Я что-то не понимаю...

- Нет, вы прочитайте, на кого выписан рецепт!

- Ну... Ой, это же не мой рецепт! - растерянно воскликнула женщина. Лейкина какая-то...

- А теперь еще раз, но со всеми подробностями расскажите, начиная с того самого момента, как вы вышли с ребенком из дверей поликлиники, но прошу вас: как можно подробнее, со всеми деталями и нюансами, даже если они вам покажутся неважными или странными.

- Хорошо, попробую... Вышла на улицу, уложила Васеньку в коляску, и в этот момент меня окликнули. Сказали, что я забыла у врача какой-то документ.

- Нет, так не пойдет, - прервал Константин. - Кто окликнул? Как обратились? Точные слова, как назвали документ. Пожалуйста, как можно подробнее, - еще раз повторил он.

- Сейчас. - Лолита наморщила лоб, стараясь вспомнить все, о чем просит этот дотошный парень. - Значит, так. Эта женщина спросила: "Вы - Грицацуева?" Говорю: "Да..."

- Стоп, я же просил подробнее, - недовольно прервал Константин.

- Так я и так дословно говорю! - Она едва сдерживалась, чтобы не расплакаться.

- Да вы успокойтесь, пожалуйста, и не обижайтесь, что я вас так терзаю!

- Да нет, я не обижаюсь, просто не поняла, что я упустила в этот раз...

- Вы сказали - ЭТА ЖЕНЩИНА! Какая женщина? Как выглядит? Сколько ей лет и так далее и тому подобное.

- А, поняла! Эта женщина там, в поликлинике, работает, санитаркой: я ее не раз там видела. Ей за шестьдесят, не меньше. Вот она и спрашивает: "Вы Грицацуева?" Отвечаю - я. "Вы, - говорит, - забыли в кабинете какой-то документ..." - Перехватив взгляд Константина, Лолита повторила: - Именно так и сказала: "Какой-то документ..." Я и вернулась.

- У входа в поликлинику кто-нибудь был?

- В том-то и дело, что никого, как назло!

- Хорошо, дальше.

- Я постучалась в дверь, услышала: "войдите", открыла дверь и сказала: "Извините, я кое-что забыла у вас!"

- Врачиха и говорит: "Да, знаю, вон там" и кивнула на пеленальный столик, я взяла, сунула в сумку и быстро вернулась на улицу, а Васеньки нет. Коляска на месте стоит, а его нет! И всего-то каких-то три минуты, никак не больше! - Она вновь всхлипнула.

- И снова никого у входа?

- Никого!

- И машин никаких?

- Машин? - растерянно переспросила она. - Вблизи нет, не было... Хотя, она вновь наморщила лоб, - одна проезжала....

- Проезжала или отъезжала?

- Насколько я помню, я видела, как она ехала.

- Но она могла и ОТЪЕЗЖАТЬ?

- Наверное, могла, - не очень уверенно ответила женщина.

- Номер или хотя бы марку, случайно, не запомнили?

- Номер, конечно же, нет: у меня отвратительная память на цифры, а вот марку - "БМВ" серебристого цвета, похоже последней модификации... Во всяком случае она не старше двух-трех лет. - Лолита наморщила лоб, пытаясь что-нибудь вспомнить, и тут же воскликнула:

- Вспомнила! В стекле задней дверцы я видела паутину...

- Паутину? В каком смысле?

- Ну стекло треснутое и трещины в виде паутины, - пояснила женщина.

- Это уже кое-что. - Константин явно повеселел. - Больше ничего не запомнили? Может, приметы водителя или пассажира? Не важно...

- Вроде нет. - Лолита так напряглась, что ее лоб покрылся бисеринками пота. - Не знаю, может, показалось, но он был лысый совсем.

- Кто, водитель?

- Нет, водитель был с другой стороны, и я его не видела, лысый сидел спереди, рядом с водителем, а еще кажется, что у него был шрам.

- Шрам? Где? - встрепенулся он.

- Здесь, кажется. - Она провела рукой по щеке.

- Ну ты и глазастая! - довольный заметил Рокотов и пометил что-то в своем листочке.

- Скажите, вы найдете Васеньку? - дрожащим голосом спросила Грицацуева.

- Во всяком случае, сделаю все возможно и... даже невозможное! - твердо заверил Константин.

- И не жалейте затрат: сколько нужно будет, столько просите! Как вы думаете, почему похитители не звонят? Это хорошо или плохо?

- Вы говорите, что сотрудники милиции проверили все больницы и все морги, но не обнаружили вашего сына?

- Да, мы с мужем даже награду объявили тому, кто окажет помощь в поисках сына.

- Награда это хорошо. - задумчиво проговорил он, стараясь скрыть недовольство по этому поводу: тут уж ничего не исправишь. - Похитители не звонят потому, что они выкрали ребенка не для того, чтобы получить выкуп, это слишком опасно и хлопотно...

- Тогда для чего? - растерялась бедная женщина.

- Может быть несколько версий: во-первых, для себя. Какая-нибудь бездетная, отчаявшаяся семья таким образом решила обзавестись ребенком.

- Как же так можно, господи? - всхлипнула женщина.

- Во-вторых, для бизнеса, - не обращая внимания, продолжил он, но, увидев недоуменный взгляд, пояснил: - Таким способом некоторые лженищие зарабатывают подаяние. Ведь нищему с ребенком подают охотнее. Наконец, в-третьих, могли похитить для продажи.

- Какое кощунство!

- Во всех этих версиях есть один положительный фактор: ребенок жив!

- Так я могу надеяться?

- Надежду никогда не нужно терять.

Когда они вышли от Лолиты, Милена с восторгом провозгласила:

- Ну ты, Барсик, гений! Настоящий гений сыска!

- Ты наговоришь... - смутился он.

- Как ловко ты вытянул из нее все детали. Думаешь, санитарка связана с похищением?

- Вполне возможно, - задумчиво проговорил Константин, пытаясь вспомнить, откуда ему известны эти приметы - лысый, да еще со шрамом? Очень интересно...

Рокотов-старший, поручив оперативнику разобраться с террористами и попытаться выяснить личность погибшего спутника Савелия, отвез Говоркова на дачу Богомолова, сдал его на попечение супруги генерала и, договорившись с врачами Института Склифосовского о его лечении, вернулся на работу.

- Ну, как мой крестник? - первым делом поинтересовался генерал.

- Сдан под неусыпное наблюдение в надежные руки вашей супруги и врачам Склифа, - бодро доложил полковник.

- А кто эти террористы?

- А... - брезгливо махнул рукой помощник. - "Голубые", да еще и наркоманы к тому же, которым надоело терпеть якобы постоянное унижение в нашей стране. Надо же такое выдумать! Но мне кажется, это прикрытие: видно, обкололись и решили попробовать использовать идею с "голубым раем"...

- В Копенгагене, что ли? - усмехнулся генерал.

- Точно! - воскликнул полковник, удивляясь догадливости шефа. - Денег не было, а "дури" хотелось, да и мечта звала. У них будто бы творческий коллектив сложился: песни, танцы - все в "голубом" стиле. Это теперь модно. И они, идиоты, решили таким образом привлечь к себе внимание прессы и телевидения попасть в датскую тюрьму, там записать диск, сделать клип... Ну, в общем, бред полный. Точно рассчитан на Запад! И их точно кто-то направлял оттуда! Похоже, они, ко всему прочему, еще и шизанутые.

- Шизанутые или нет, но могли бы и проскочить, не попади, на их беду, на борт мой "крестник". Ума не приложу, как ему в таком состоянии удалось их усмирить?

- Доцент из Склифа, который подключился к исследованию в последний момент, осмотрел нашего героя и высказал предположение, что неожиданный всплеск его активности вызван перепадом давления. Но это пока только лишь предположение.

- Что с прессой?

- Договорился, пока самолет не прилетит в Будапешт, никакой информации не будет напечатано.

- Когда вылет?

- Через час пятьдесят минут, - взглянув на часы, ответил Рокотов.

- Выходит, у нас в запасе около четырех часов.

- А может быть, и больше, - задумчиво проговорил полковник и тут же пояснил: - Везде будет сообщение, что рейс задерживается по техническим причинам.

- Думаете, Тиму Роту не сообщили, что самолет с "объектом" уже в воздухе?

- Наверняка сообщили. Но уверен, что пока ему никто не сообщил о террористах и о том, что рейс прибудет в порт назначения с большим опозданием. Сначала он узнает об опоздании самолета, после чего придет новость о том, что "объект" на борту отсутствует. Он не поверит и потребует у Москвы подробных объяснений. Во всяком случае, я бы на его месте именно так и поступил.

- А знаешь, очень даже может быть, - согласился Богомолов и вдруг весело воскликнул: - А мы Тиму Роту еще больше мозги запудрим!

- Каким образом?

- А пускай он еще получит и от Колокольникова "ценное" послание, что интересующий его "объект" вылетит в Нью-Йорк завтра, во вторник.

- Так это сообщение придет позже того, где говорится, что он уже вылетел в Будапешт. Разве Колокольников не знает об этом?

- Знает, не знает - какая разница? Пусть они ломают голову над тем, куда он вылетел или вылетит. Именно это я и хотел сделать до захвата группы, а сейчас... Они рано или поздно должны же доложить об исполнении приказа или о его провале.

- Или о том, что искомый "объект" ими пока не обнаружен! - заговорщически прищурился полковник Рокотов.

- Или о том, что искомый "объект" ими пока не обнаружен, - машинально подтвердил генерал. - То есть когда будапештский самолет прилетит без него. Да у Тима Рота сдвиг по фазе произойдет, - рассмеялся генерал, довольно потирая ладони. - Кто это сделает? Кто сообщит?

- Так Колокольников и сообщит, - усмехнулся полковник.

- А откуда он знает, что за Мануйловым послана группа? - не понял Богомолов.

- А он и не знает.

- Тогда как он сообщит, что группа его не обнаружила? - никак не мог "врубиться" генерал, усталый от множества иных проблем.

- Да не будет он сообщать об этом, - поморщился полковник. - Колокольников сообщит своему ТР, что наш Мануйлов вылетел в Нью-Йорк, а это само собой...

- Означает, что группа захвата не обнаружила искомый "объект" и ни в какой Будапешт он не вылетал! - закончил за него Богомолов, догадавшийся наконец, что имел в виду его помощник. - Представляю, что ожидает того агента, который поспешил обрадовать шефа вестью о захвате Савелия!..

- Вот именно.

- Это же так очевидно, доктор Ватсон! - язвительно процитировал Константин Иванович. - Кстати, нужно сообщить о случившемся Воронову.

- Извините, но напоминаю, что вы же лично командировали его в Омскую дивизию, - осторожно заметил помощник.

- Он что, еще не вернулся? - Генерал сделал вид, что все помнит, хотя действительно совсем упустил из виду, что несколько дней назад отправил Воронова в Омск.

Дело в том, что на командование одной из воинских частей, расположенных под Омском, поступили жалобы из общественной организации "Материнский фонд защиты военнослужащих". В этой воинской части произошло несколько странных смертей новобранцев. Свидетельства смерти каждого были словно написаны под копирку: "Умер от острого гнойного перитонита" или "покончил жизнь самоубийством".

Комиссия Министерства обороны, направленная туда, не обнаружила каких-либо нарушений, но матери погибших не захотели мириться не только с диагнозами врачей, но и с выводами министерской комиссии и продолжали жаловаться во все инстанции. Дело приобрело широкий общественный резонанс и вот-вот могло привести к очередному международному скандалу и шумихе по поводу вечного нарушения прав человека в России. С учетом предстоящих визитов нового Президента в страны Европы это могло негативно отразиться на его имидже и сказаться на результатах поездок.

Несколько дней назад Богомолову позвонил Щенников, глава Администрации Президента, и, ссылаясь на запрос депутатского комитета по обороне, попросил подключиться к этому делу и "разобраться со всей строгостью". Отказаться было невозможно, и после недолгих размышлений Богомолов послал в злополучную часть майора Воронова...

- Когда он возвращается?

- Командировка выписана до пятницы, а там... кто его знает... - пожал плечами Рокотов.

- Как только вернется - сразу ко мне!

- Хорошо, Константин Иванович.

- Вот и ладненько. Соедините-ка вы меня с моей благоверной: как там мой "крестник" поживает-чувствует.

- Было бы что плохое, уже бы позвонили.

- И все-таки...

- Как скажете, Константин Иванович, вы начальник! - деланно зевнул полковник.

- Не ерничай, Миша. Тебе это совсем не к лицу. Кстати, а где мой племянник? - неожиданно спросил генерал.

- Сам не понимаю, куда пропал. Звоню-звоню, но никто не отвечает.

- Загулял, видно. Здесь такие дела творятся, а он...

- Представляю, как он переживать будет, когда узнает... На проводе ваша супруга, Константин Иванович, - провозгласил он торжественно, протянул трубку и вежливо спросил: - Я могу быть свободным?

- Иди, шут гороховый, - с улыбкой подтолкнул его генерал. - Слушаю, дорогая! Как там мой "крестник"?..

Буквально на цыпочках Рокотов-старший подошел к дверям, вышел и плотно прикрыл их за собой.

IV

Следственные разборки в Омске и Москве

Майор Воронов, получив задание Богомолова, первым делом обратился в обычную кассу "Аэрофлота", где с удивлением обнаружил, что билеты есть только на рейсы в конце недели: именно в эти дни в Омске проходит какое-то совещание нефтегазовых корпораций, и все рейсы в этом направлении забиты до отказа. Это Воронова никак не устраивало. И он решил использовать свое служебное положение.

Для командировки его снабдили серьезным документом руководства ФСБ, гласившим: "Всем службам Министерства обороны, главам администраций Омска и Омской области. Оказывать всяческое содействие майору Воронову, выполняющему важное государственное задание. Все расходы, связанные с оказанием содействия, списать за счет внутренних резервов".

Недолго думая, он связался с руководством военно-транспортной авиации и попросил переправить его в нужную воинскую часть, расположенную в Омской области. Сначала его попытались "футболить" по инстанциям, но когда прочитали "грозную бумагу", посчитали, что гораздо разумнее "оказать ему содействие". Со всей возможной в такой ситуации любезностью Воронову сказали, что улететь он может даже сегодняшней ночью. Правда, предупредили, что с комфортом на этом транспортном самолете нешибко.

О комфорте заговорили в надежде услышать его отказ. Воронов едва не рассмеялся на эту бесхитростную уловку: как бывший десантник, он столько раз летал на транспортных самолетах, что и сосчитать трудно.

Тепло попрощавшись со своей любимой супругой Ланочкой, Андрей поцеловал на прощанье сына и отправился в Кубинку, откуда в далекую Сибирь вылетал транспортный Ил-28.

Когда он приехал на военный аэропорт в Кубинку, самолет уже был загружен: в грузовом отсеке, едва ли не под завязку, были уложены какие-то ящики, тщательно укрепленные специальными такелажными тросами.

Поднявшись по довольно шаткому сооружению, называемому, видно, в насмешку, трапом, Андрей вошел внутрь самолета, сунул под крепления свой чемодан, преодолел еще одну лесенку и оказался в пассажирском отсеке, рассчитанном на три, максимум, на четыре человека. Во всяком случае, стационарных металлических авиакресел там было всего три. Еще имелось дополнительное: откидное, как в кинотеатрах.

Когда Воронов вошел в отсек, там уже находилось пять человек: кроме вышеописанных четырех посадочных мест, пятый уселся на каком-то деревянном ящике, в буквальном смысле втиснутом в это тесное пространство. Чтобы поставить еще какой-нибудь ящик, и мечтать не приходилось. Только теперь Воронов понял хитрую усмешку подполковника ВТА, не обещавшего комфорт. Придраться было не к чему: все в пассажирском отсеке были военные, да к тому же каждый из них был выше его званием. Трое - сидевшие в креслах - полковники, и двое подполковники. Тот, что устроился на ящике, был примерно одного возраста с Вороновым. При его появлении все не очень ласково взглянули на него: Андрей догадался почему - он был в гражданской одежде.

- Добрый вечер всем, - дружелюбно проговорил Андрей и представился: Майор Воронов.

За всех ответил подполковник, сидевший на ящике:

- Привет, майор! Подполковник Булавин. - В его голосе явно звучало сочувствие.

Остальные молча кивнули, никак не среагировав, кроме одного моложавого полковника, как-то странно взглянувшего на него.

- Присаживайся, майор! - предложил Булавин, пытаясь хотя бы чуть-чуть сдвинуться в сторону, но колени остальных столь плотно заполняли пространство, что для Воронова высвободилось не более двадцати сантиметров.

- У меня есть идея получше, - с улыбкой произнес он. - Встаньте-ка, пожалуйста... - Булавин удивленно переглянулся с остальными, а Андрей добавил: - Не беспокойтесь. Доверьтесь мне.

Пожав плечами, тот встал, Андрей подхватил его "сиденье" и вышел.

- Ну все, Юрка, три часа стоять будешь, за компанию с этим чудным майором! - ухмыльнулся самый старший по возрасту седовласый полковник.

Остальные дружно рассмеялись, а его коллега по званию, обративший на Воронова внимание ранее, заметил:

- Никогда не верь этим выскочкам.

- Вы что, знаете его? - спросил седовласый с некоторым удивлением.

- Лично - нет, но в Кубинке слышал о нем: это...

Договорить полковник не успел: дверь отсека распахнулась, и Воронов втащил внутрь какой-то объемистый мешок. Бросив его на пол, Андрей весело заметил:

- Думаю, что на обмундировании сидеть мягче, чем на деревянном ящике.

На этот раз рассмеялся подполковник Булавин, оценивший идею своего визави:

- Смекалистый ты, однако, майор!

Когда они удобно развалились на мягком ложе, на лицах остальных читалась явная зависть: предложи любому поменяться, и каждый согласился бы, не раздумывая.

Наступило неловкое молчание, продолжавшееся до самого взлета. Шум от двигателей был таким сильным, что общаться можно было, либо переходя на крик, если хотел поговорить с тем, кто сидел напротив, либо, не повышая голоса, с рядом сидящим, но говорить следовало прямо тому в ухо.

Так и поступил сосед Воронова: он наклонился к его уху и громко произнес:

- Юрием меня кличут, - и протянул руку.

- Андрей, - крепко пожав ему руку, представился Воронов. - Из отпуска?

- Нет, на ковер вызывали... - Явно не желая вдаваться в подробности, подполковник тут же перевел разговор на Андрея. - А ты по какому случаю в наши края? По делу или на отдых: рыбки порыбачить?

- С удовольствием бы порыбачил, - уходя от ответа, вздохнул Воронов, люблю рыбалку, а когда в последний раз брался за удочку, и не помню... Несмотря на то что Булавин Андрею понравился, ему не очень хотелось распространяться о цели своей поездки, тем более в присутствии остальных офицеров, о которых он еще не составил мнения.

- Что ж, если окажешься в нашей части, то обещаю знатный клев.

- А далеко до вашей части от аэродрома?

- Нет, километров семьдесят, не больше.

- А вы все из одной части?

- Нет. Седой полковник, Бутурлин Иван Семенович, мой шеф, заместитель командира дивизии по тылу, тот полковник, что рядом с ним сидит, из Министерства обороны - Комлев Степан Игоревич: с ревизией едет, двух других я знаю постольку-поскольку. Они из танкового училища. За наградами ездили.

- Им проще, - со вздохом заметил Воронов.

- Если не секрет: в какую часть едешь?

- Любой секрет сохранится ровно до моего приезда на место. - Он усмехнулся. - У тебя будет возможность выполнить свое обещание и сводить меня на рыбалку.

- Я так и знал! - Булавин без особого восторга припомнил интонацию министерского полковника. - Уж не с прокурорским ли надзором в наши края?

- Не угадал: к прокуратуре не имею никакого отношения, - спокойно ответил Воронов.

- Стоп. Как же я сразу не догадался, - с самоиронией протянул подполковник. - Федеральная служба безопасности, так?

- Допустим. И что? - Воронов отметил, как поменялась интонация у его соседа: трудно найти точное определение, но дружелюбие моментально улетучилось, словно его и не было в помине.

- Не с материнскими ли жалобами связан ваш приезд?

- Почему сразу на "вы"? - спросил Воронов.

- Не могу же я обращаться к человеку на "ты", зная, что он вскоре будет меня допрашивать, - криво усмехнулся подполковник, в его голосе ощутилось очевидное напряжение.

- Откуда такая уверенность, что я буду тебя допрашивать?

- Так все же в моем полку произошло, а я заместитель комполка по воспитательной работе с личным составом. - Андрею показалось, что подполковнику захотелось уменьшиться в размерах, а возможно, и просто исчезнуть.

- Во-первых, я не собираюсь никого допрашивать: вы не арестованы, а во-вторых, сейчас мы в неофициальной обстановке, а потому предлагаю продолжать обращаться на "ты".

- Принимается, - без особого желания, как бы по принуждению, согласился тот.

- Вот и ладненько...

После этого короткого диалога Булавин несколько успокоился, однако нет-нет да и поглядывал на своего полковника, хотя разговор и был в буквальном смысле ни о чем.

Когда они приземлились на военном аэродроме под Омском, их уже ожидали четыре черные "Волги". Полковник из министерства, коротко попрощавшись, тут же уехал.

- Надеюсь, вы прихватите меня с собой, товарищ полковник? - спросил Воронов Бутурлина.

- Дело в том, что нам еще заехать нужно кое-куда, - тут же ответил тот и попросил Булавина: - Иди узнай, Юра.

Тот быстро направился к "Волге", стоящей в самом конце. Тем временем, попрощавшись, уехали еще двое. Вернулся Булавин, быстро кивнув своему шефу, он повернулся к Воронову и, невозмутимо указав на одну из "Волг", бодро сказал:

- Товарищ майор, это за вами.

В первый момент Воронов удивился: откуда Булавин мог знать, что именно эта машина предназначена ему? Однако не стал ничего выяснять.

- Ну, что же, спасибо за компанию. До встречи. - Андрей направился к "своей" "Волге".

Она стояла второй, и ему пришлось пройти мимо первой машины. Тогда-то он и заметил, что номера обеих отличаются лишь на единицу, что значит, они из одной части. Его предположение оказалось верным: в зеркало заднего вида он увидел, как "Волга", в которую сел Булавин со своим полковником, все время следовала за ним. Тем не менее по ходу каких-то поворотов она исчезла, и Андрею подумалось, что они поехали по своим делам.

Когда Воронов садился в машину, он заметил, как водитель, в звании ефрейтора, с интересом посмотрел на него. В тот момент Андрей не обратил на это никакого внимания: так мог посмотреть любой человек на незнакомца.

Ехали довольно долго: около двух часов. Имея привычку автоматически фиксировать любые мелочи, Воронов отметил, что на спидометре "намоталось" около ста сорока километров, и спросил:

- Долго еще ехать, служивый?

- Около часа, товарищ майор.

- Странно, а мне говорили, что от аэропорта до вашей части не больше семидесяти километров, - то ли про себя, то ли обращаясь к водителю, проговорил Воронов.

- Так точно, товарищ майор: шестьдесят восемь километров! - четко доложил водитель и, пряча глаза, пояснил: - Это если по прямой дороге ехать, но там, как назло, ремонт покрытия затеяли, будь оно неладно! Мать их... - Он смачно выругался и тут же извинился: - Простите, товарищ майор, сорвалось.

- Ничего, ефрейтор, бывает. - Почему-то Воронов был уверен, что водитель врет, причем не очень умело. - Тебя как звать-величать-то?

- Звать - Мишуткой, величать - уткой, - сбалагурил тот, сдобрив шутку коротким смешком, и добавил: - Михаил... Михаил Сердолобов, а величать ни к чему: не дорос еще.

- Давно в этой части служишь?

- С первого дня призыва, - совсем другим, более уверенным тоном ответил тот.

- А когда же был этот призыв? - улыбнулся Воронов, оценив маленькую хитрость парня, пожелавшего уйти от конкретного ответа, ответив при этом точно на поставленный вопрос.

- В тот день мне как раз девятнадцать с месяцем исполнилось, товарищ майор. - Водитель улыбнулся во все свои тридцать два зуба.

- Тебе бы в разведке служить, а не начальство возить, - покачал головой Воронов.

Он вдруг понял, что этот парень, с виду такой простой, на самом деле не так уж и прост: он наверняка знает больше, чем пытается представить. Может, попробовать "наехать" на него, используя метод кнута и пряника?

- Слушай, ефрейтор, кончай баланду травить: отвечай по существу вопроса, серьезно добавил он.

- Слушаюсь, товарищ майор! Шесть месяцев двадцать три дня, - бодро отрапортовал ефрейтор, не отрывая глаз от дороги.

- Значит, при тебе случились эти странные смерти молодых солдат?

- Нет, что вы! - испуганно воскликнул водитель. - Меня не было при их смерти.

- Послушай, сынок, - дружелюбно начал Воронов. - Успокойся, пожалуйста, я ни в коем случае не собираюсь тебя в чем-нибудь обвинять. Тем более в их смерти. Сказав "при тебе", я имел в виду, что ты уже служил здесь. Не так ли?

- Если так, то конечно, - перевел дух бедняга. - Служил, конечно.

- Вот я и говорю... - Андрей по-свойски положил ему руку на плечо и немного помолчал, словно давая тому возможность оценить свой жест. - Ты ведь не откажешься ответить на пару моих вопросов?

- Так я ж ничего не знаю, товарищ майор! - буквально взмолился водитель: испуг вновь вернулся к нему.

- Давай договоримся так: ты ответишь только на те вопросы, на которые сможешь, - терпеливо пояснил Воронов. - Не сможешь - буду думать, что ты этого не знаешь, а вот если знаешь, но не захочешь ответить, то Бог тебе судья. Договорились?

- Хорошо, - неуверенно согласился водитель.

- Тебе известно, что случилось с теми первогодками, которые так скоропостижно умерли?

- Так врачи их смотрели и потом объявили, - как-то слишком быстро ответил он.

- Хотя бы с одним из них ты был в близких отношениях?

- В каком смысле - "близких"? - В его голосе и глазах был такой испуг, словно Воронов обвинил его в чем-то страшном.

- В смысле - приятельских, дружеских, - спокойно пояснил Андрей, сделав вид, что не заметил испуга.

- Двоих я даже в лицо не знал, то есть не видел никогда, одного видел, но не был знаком, а с четвертым меня познакомил мой земляк, но больше мы с ним не пересекались. - Видно было, как после пояснения Андрея он буквально на глазах успокоился.

- А кто этот четвертый?

- Зачем вам, товарищ майор? - вновь насторожился он. - Я ж только один раз и поговорил с ним.

- Что ты на дыбы все время встаешь, словно боишься чего? - недовольно спросил Воронов.

- Ничего я не боюсь, - буркнул тот. - Просто надоели все эти допросы, вопросы, ответы...

- И все-таки ты чего-то боишься, - подначил его майор.

- А вот и не боюсь: просто надоело.

- Если не боишься, ответь, - прижал его Воронов.

- Севрюгин его фамилия, Парамон Севрюгин, вот.

- Севрюгин... Парамон... - Воронов заглянул в папку, где у него лежали записи, сделанные по ходу знакомства с официальными материалами следствия: "Умер в результате острой сердечной недостаточности", - прочитал он. Расскажи-ка мне, Михаил, вот о чем, когда ты услышал это заключение медиков, о чем ты подумал в тот момент? Попробуй вспомнить.

- Ну вы даете, товарищ майор! Я не вспомню, о чем думал четыре дня назад, а тут четыре месяца минуло! - казалось, искренне воскликнул Сердолобов.

- Допустим, - кивнул Андрей. - Спрошу по-другому... А что бы ты подумал сейчас, если бы услышал это объяснение его смерти?

- Я что, по-вашему, медик, что ли, товарищ майор? Сказали врачи, а мне-то чего сомневаться?

- Но ты же видел его, разговаривал с ним.

- Ну и что? Мало ли с кем я разговаривал...

- Но не все же потом умирали от сердечной недостаточности?

- На что вы намекаете, товарищ майор?

- А на то! - Воронов начал злиться. - Можешь ты мне прямо ответить, походил ли этот Севрюгин на человека с больным сердцем.

- Я же не доктор! - в отчаянии воскликнул Михаил.

- Кончай истерику! Я тоже не доктор, но, глядя на тебя, сразу могу сказать, что физически ты вполне здоров и если у тебя что-то не в порядке, то это только нервы. Нервы и... страх за свою шкуру, - безжалостно бросил Андрей, потом вдруг спросил: - А ты кого возишь?

- Комдива. - Он пожал плечами, словно говоря: "Так получилось!"

- Тогда понятно... - усмехнулся Воронов.

Ему пришло в голову, что полковник Бутурлин неспроста послал своего помощника к машине: видно, успел не только предупредить беднягу, как отвечать пассажиру, но и приказал ему привезти его в часть дальней дорогой.

Посмотрев на водителя в упор, Воронов брезгливо добавил:

- Скажи, ефрейтор, а что, если бы с таким диагнозом умер твой близкий друг или брат, тоже спрятал бы голову в песок, как тот страус?

Помолчав некоторое время и не сводя глаз с дороги, Михаил вздохнул глубоко, хотел было что-то сказать, потом, бросив быстрый взгляд в зеркало заднего вида, наткнулся на сверлящий взор Воронова, глянул снова на дорогу и облегченно выпалил:

- Приехали, товарищ майор! И вас уже встречают!

Во второй фразе Воронов уловил некий подтекст и, когда они въехали в ворота части и подкатили к двухэтажному зданию, все понял. Судя по тому, как часовые, едва увидев их машину, моментально открыли ворота и дружно встали по стойке "смирно", Воронов сообразил, что часовые отдают честь не ему, а машине, которую узнали издалека. У входа в здание его действительно встречали двое его попутчиков.

"Так вот почему меня возили дальней дорогой. Хотели предупредить начальство", - сообразил Андрей.

Когда он вышел из машины, они, словно и не летели с ним в самолете около двух часов назад, отдали ему честь, а полковник представился:

- Заместитель командира дивизии полковник Бутурлин Иван Семенович.

- Майор Воронов, - пряча улыбку, ответил Андрей.

- Прошу, - указал полковник в сторону входа. - Комдив ждет вас у себя.

Несмотря на внешне гостеприимный прием, Воронову совсем не импонировала эта суета вокруг него. "И что это вы, ребята, так суетитесь? Почему-то мне кажется, что причина вовсе не в традиционном сибирском гостеприимстве..."

Вскоре поднявшись на второй этаж, они уже входили в просторный кабинет командира дивизии. Из-за большого стола красного дерева, украшенного старинной резьбой, к ним навстречу вышел генерал. Небольшая полнота комдива не очень бросалась в глаза из-за его внушительного, под сто девяносто сантиметров, роста. Несколько планок на кителе говорили о его славном боевом прошлом. Протянув навстречу Воронову ладонь-лопату, командир дивизии крепко пожал ему руку и, не выпуская его руки, басовито обронил бесстрастным голосом:

- Дробовик...

Чисто интуитивно Воронов почувствовал, что здесь таится какой-то подвох, а потому никак не среагировал, а просто выдержал паузу, как бы ожидая продолжения.

- ...Валерий Григорьевич, - закончил генерал и раскатисто расхохотался: стало ясно, что это его дежурная шутка.

- Воронов, - невозмутимо представился гость и спокойно, в тон ему, добавил: - Майор... Андрей.

- Ну и выдержка у тебя, майор. - Генерал одобрительно подмигнул и кивнул на кресло: - Присаживайся. - Потом повернулся к подчиненным: - Вы свободны. - И снова обратился к Воронову: - Чай, кофе или чего покрепче?

- Кофе и бутерброды, если не трудно, - отбросив скромность, ответил Андрей.

- Господи, вы ж с дороги, а я тут шутки шучу! Первым делом накорми гостя, а потом уж и развлекай, - пробасил генерал, подошел к столу и нажал кнопку селектора. - Машенька, накрой-ка нам стол.

- В каком... - начал было уточнять звонкий женский голос, но генерал не дал договорить:

- С настоящим сибирским гостеприимством! - воскликнул он. - А пока принеси-ка нам кофейку с бутербродиками.

Через несколько минут появилась молодая стройная блондинка лет двадцати, одетая в обычную военную форму, облегающую ее тело настолько плотно, что казалось, стоит ей вздохнуть поглубже, гимнастерка лопнет, а пышная грудь вырвется наружу. Вовсю покачивая широкими бедрами, венчавшими длинные ноги, на которые явно не хватило армейского сукна, она грациозно подошла к журнальному столику, где они сидели, профессионально сняла с подноса чашки с кофе, плетеную корзиночку с ломтиками белого хлеба, большую тарелку с разными сортами дорогой рыбы и две вазочки с черной и красной икрой. Кокетливо взглянув прямо в глаза Воронова, она томно произнесла:

- Может быть, товарищ майор еще что-нибудь желает?

- Нет, спасибо, все отлично, - слегка смутившись, ответил Андрей.

- Я могу быть свободна? - обратилась девушка к хозяину кабинета.

- Пока да, - ответил генерал, и его голос прозвучал чуть двусмысленно.

Девушка направилась к выходу походкой, с какой супермодели ходят по подиуму. Машинально Воронов проводил ее взглядом до самой двери.

- Хороша, правда? - похвастался комдив.

- Да, хоть сейчас на конкурс красоты, - искренне поддержал Воронов.

- Племянница моя, - как бы между прочим сообщил генерал.

- Ваша племянница! - невольно воскликнул Андрей.

- Самая что ни на есть кровная, - спокойно подтвердил генерал.

- И вы не боитесь?

- О чем вы, майор? - не понял тот.

- С ее-то внешними данными и... - Андрей запнулся, не зная, какими слова определить ее вызывающее поведение.

- Вы о ее показной сексуальности? Это ее забава, майор. - Генерал весело рассмеялся. - За два года работы у меня многие попались на ее удочку. Двадцать три года, а до сих пор девственна. Учится на четвертом курсе юридического факультета Омского университета. Черный пояс по каратэ. Сейчас только новички пытаются заигрывать с ней. - Он вновь довольно рассмеялся. - Видели бы вы, что было вначале! Скольким парням она носы поломала. Сколько жалоб было на нее. Несколько раз пытался вразумить ее, а она в ответ: мне, говорит, интересно наблюдать за изменениями в поведении разных человеческих индивидуумов. Даже дипломную об этом пишет, а... - Генерал махнул рукой. - Мой брат, ее отец, в Афгане погиб, жена, не выдержав такого горя, в психушку попала, вот я и взял ее к себе: с одиннадцати лет со мной. Своих-то детей мне Бог не дал. - Он снова вздохнул с грустью, встал, достал из шкафчика графинчик, две рюмки. - Что скажете, майор, выпьем коньячку за... знакомство... Как вы, не против? - через небольшую паузу поинтересовался он.

- Пожалуй, - кивнул Андрей, пытаясь понять: почему его, совсем чужого человека, генерал посвятил в некоторые сокровенные семейные дела.

- Все равно вы бы узнали, - словно угадывая его мысли, заметил комдив и язвительно добавил: - Нашепчут.

Чем-то комдив понравился Воронову, то ли своим прямодушием, то ли простотой в общении. Когда они выпили за знакомство, а потом за присутствующих, Андрей спросил:

- Награды за Афган?

- Не только: за Чечню девяносто шестого тоже, - спокойно ответил комдив и пояснил без намека на хвастовство: - Четыре года Афганистан, два года Чечня... Интуиция подсказывает мне, что вас тоже не миновала афганская война?

- У вас отличная интуиция, товарищ генерал, - с усмешкой польстил Андрей.

- Иначе нельзя, особенно в наше время: либо имей интуицию, либо владей информацией. - Генерал заразительно рассмеялся, но тут же стер с лица улыбку, наполнил рюмки и встал.

За ним, взяв рюмку, встал и Воронов, без труда поняв, что за сим последует.

- За вас, ребята, - тихо проговорил комдив, затем отлил несколько капель из рюмки на блюдце. - Пусть земля будет вам пухом.

- Спите спокойно, - добавил Андрей, и они, не чокаясь, опустошили залпом рюмки.

Постояли немного, вспоминая каждый свое, потом сели.

- Ну что, майор, будешь правду искать?

- Постараюсь, - честно ответил Воронов.

- Я и сам бы хотел ее найти... - И, тяжело вздохнув, добавил: - К сожалению, я ничем не могу быть тебе полезен: так получилось, что ни при одном из этих трагических случаев меня не было в части.

- Знаю. Но мне бы все равно хотелось задать вам пару вопросов.

- Отвечу на любой, если знаю ответ, - решительно заявил генерал. - Можете спрашивать хоть сейчас.

- Если не возражаете...

- Наоборот: настаиваю, чтобы более не отвлекаться.

- Как вы можете охарактеризовать тех двух офицеров, которые замещали вас во время вашего отсутствия?

- Если честно?

- Хотелось бы.

- Если честно, то вы ставите меня в неловкое положение, - после недолгой паузы заметил комдив.

- Почему?

- Если я начну хвалить их, вы можете подумать, что я их прикрываю, начну ругать - всякий может бросить камень в мою сторону: сам виноват - твои кадры. Да и не хочется, если откровенно, навязывать вам свое мнение. Вы же с ними обоими летели из Москвы. Поговорите, присмотритесь, а потом, перед отъездом, вы скажете свое мнение, а я - свое. Тогда и сравним. Как вам такое предложение?

- Принимается! - искренне воскликнул Воронов и протянул ему руку...

Дотошно расспросив несчастную мать и тепло попрощавшись с Миленой, Рокотов-младший вернулся в свою квартиру, служившую ему в качестве офиса, отключил телефоны и углубился в размышления.

Разговаривая с Лолитой Грицацуевой, он не нарушил главного правила своего самого первого дела. Это правило заключалось в том, что Константин не только старался не скрывать от пострадавшего, что его ожидает, если тот поручит ему заниматься его делом, но и давал полное представление о своих методах расследования. Вполне возможно, что это правило отрицательно влияло на размер собственных гонораров, но работать по-другому он просто не мог.

Конечно, поступай Константин, как поступают другие сыскари: напусти побольше туману, даже в самых легких ситуациях жалуйся на то, как же было трудно заполучить те или иные сведения, тщательно скрывай, как тебе удалось выкрутиться в той или иной ситуации - и ты станешь для пострадавшего настоящим Богом.

Наиболее совестливые сыщики оправдываются тем, что нужно щадить нервы и здоровье и так пострадавшего клиента: пусть не сомневается в том, что в своей беде он не одинок - рядом с ним надежная защита, которая, ради того, чтобы вытащить его из беды, готова пойти на все.

И конечно же, пострадавший готов снять с себя последнюю рубашку и отдать сыщику, уверенный, что тот вкладывает все силы, чтобы распутать его дело. Константин считал такое поведение коллег самым настоящим обманом. Какими бы высшими целями и идеями они ни прикрывались.

Когда Милена рассказала о похищении ребенка ее подруги, Константин весьма скептически оценил свои возможности и реальные шансы вернуть ребенка матери. Вовсе не потому, что это был не его профиль: если отвлечься от всяких ненужных условностей, то, в принципе, все равно, что искать - похищенную вещь, домашнее животное или человека. Методы и подходы могут различаться, но цель одна: найти похищенное.

В данном случае задача усложнялась тем, что пока были неизвестны мотивы похищения: прошло достаточно времени, чтобы похитители объявились и поставили свои условия родителям. А коль скоро они молчат, это значит только одно: ребенок похищен не за тем, чтобы сорвать куш с родителей. Конечно, мотивом похищения является корысть. Даже тогда, когда младенца похищают не для продажи, а для себя.

Допустим, некая семья обречена на вечную бездетность. Ну, не дал Господь возможность иметь собственных детей! Казалось бы, нет и нет, смирись и живи тем, что имеешь, люби того, кто рядом, а если не хватает, то обратись в соответствующие инстанции, собери необходимые документы, напиши заявление и жди официального решения вопроса об усыновлении. Ведь в стране столько сирот, жаждущих материнской ласки, родительской защиты и опоры!

Но это же дикие хлопоты, огромные затраты сил, средств и особенно времени! Не проще ли избежать всего этого и выкрасть ребенка самому или просто заплатить за эту услугу и избавиться от остальных хлопот? Вот и выходит, что даже в этом случае за всеми благими намерениями стоит самая настоящая корысть.

Конечно, самый дотошный читатель может спросить: но как же легализовать похищенного ребенка? Как получить на него документы, чтобы доказать перед органами власти, что этот ребенок твой и ничей другой?

Оказалось, что преступники, занимающиеся похищением детей, то есть торговцы живым товаром, отыскали выход и здесь. Дело в том, что в Узбекистане оформление детей до достижении ими полутора лет настолько упрощено, что почти любая женщина, предъявившая ребенка старейшене того или иного селения, тут же получает соответствующий документ о прибавлении семейства...

Если вначале Константин едва ли верил в возможность успеха собственного расследования, то постепенно, получая ответы Лолиты на заданные вопросы, он все больше и больше воодушевлялся и приходил к оптимистическому выводу, что дело не такое уж и безнадежное. Он наметил план своих ближайших действий.

Во-первых, нужно обязательно пообщаться с санитаркой, которая позвала Лолиту в кабинет врача. Конечно, Константин подозревал, что это вряд ли к чему-либо приведет, но санитарка оставалась пока единственным шансом, который грех было упустить.

Во-вторых, нужно связаться со знакомыми автоинспекторами и попросить их прошерстить базу данных ГИБДД на предмет поисков серебристого "БМВ" девяносто седьмого - девяносто девятого года выпуска. Конечно, для конкретных поисков сведений маловато... Константин глубоко вздохнул и сладко потянулся, с удовольствием слушая хруст суставов.

- А, черт бы меня побрал! - неожиданно воскликнул он и с досадой стукнул себя ладонью по лбу. - Это же так очевидно, Ватсон!

Включив телефон, он набрал номер Лолиты: трубку тут же взяли.

- Говорите, вас слушают, - прозвучал взволнованный голос Лолиты.

- Лолита, это Константин Рокотов.

- Да, я узнала. - Женщина перевела дух. - Слушаю вас.

- Извините, пожалуйста, что беспокою, но у меня появился еще один вопрос.

- Спрашивайте.

- Вы мне уже говорили, что не запоминаете цифры, но может быть, вы запомнили ощущение... - Константин специально настраивал ее на нужную волну.

- О чем вы?

- Я о той серебристой "БМВ".

- Извините, но я действительно не помню ни одной цифры! - тут же подхватила Лолита.

- Я не об этом... Попробуйте вспомнить свое ощущение при виде этой машины.

- Не понимаю...

- Как вы думаете, она из Москвы или из Подмосковья, а может быть, и совсем из другого региона?

- Эта "БМВ" из Подмосковья, - уверенно ответила женщина.

- Откуда такая уверенность? - на всякий случай спросил Константин, уже предвидя ее ответ.

- Откуда? Так у нее же был номер Подмосковья.

- Какой номер?

- Пятьдесят.

- Вы же говорите, что не запоминаете цифры.

- Так это и не цифры совсем, а код региона! - Женщина довольно усмехнулась. - Цифры - это цифры, а код - это код!

- Вы просто умница! - воскликнул Рокотов-младший.

- Это поможет? - с надеждой спросила Лолита.

- Во всяком случае, то, что вы вспомнили, достаточно важная деталь для дальнейшего расследования.

Константин попрощался и положил трубку. Как же все-таки важно дать точную формулировку вопроса! Круг поисков серебристой машины существенно сужался. Хотя вполне возможно, что он радуется напрасно: эта машина может не иметь никакого отношения к похищению, и все-таки...

Константину вспомнился пассажир этой злосчастной машины. Лысый, да еще со шрамом... Со шрамом на щеке... Откуда у него такое впечатление, что он совсем недавно сталкивался с похожим человеком? Может быть, еще раз взглянуть в свои записи? Константин встал с кушетки, вышел в прихожую и открыл свой дипломат. В глаза бросился полиэтиленовый пакет с ножом.

- Господи, это же так просто, Ватсон! - радостно воскликнул он, сразу вспомнив историю с пьяной компанией у Милены: там-то и был не только парень со шрамом на щеке, но и лысый.

Теперь понятно, почему мозг так остро среагировал на эти приметы. Придется задвинуть это воспоминание в самый дальний угол памяти: оно ничем не поможет в этом расследовании. Что ж, нужно воспользоваться тем, что имеется в наличии. Зарядить знакомых инспекторов на предмет поисков серебристой "БМВ" и навестить пожилую санитарку. А по пути заскочить к старому приятелю отца и попросить поработать с отпечатками на ноже: вдруг его хозяин числится в их картотеке?

Владимир Александрович Клюев, заместитель начальника отдела уголовного розыска Московского управления внутренних дел, в свое время оканчивал вместе с Рокотовым-старшим Академию МВД. Как однажды случайно подслушал Константин, Клюев в одно время с отцом долго ухаживал за его матерью, пока она наконец не выбрала Михаила. Именно с тех пор они и дружат. Нет-нет да и напомнит Владимир Александрович его родителям, то ли с усмешкой, то ли с завистью, что именно он познакомил их.

Почему-то он редко приводит в гости к Рокотовым свою семью, хотя и жена у него красавица и работает тоже на Петровке, да и обе дочери хоть куда, как внешне, так и по уму: одна окончила психологический факультет Московского университета, вторая пошла по стопам отца, окончив Высшую милицейскую школу. Но так получилось, что ни жены не пошли на сближение между собой, ни Константин с дочерями.

Что же касается мужчин, то Константину всегда нравилось, когда отец и Клюев встречались. Ему было интересно слушать их воспоминания, наблюдать за тем, как они все время подначивают друг друга, позволяя шутить над собой только им самим. И как стеной встают на защиту друг друга, стоит чужому "наехать" на кого-то из них. Но самым интересным было наблюдать за тем, как трогательно они дружат. Как берегут эту дружбу, стараясь даже нечаянным словом не обидеть друг друга. И как в трудную минуту, бросив все, бегут на помощь другому.

Набирая служебный номер Клюева, Константин был уверен, что тот сам не снимает трубку, а потому вежливо попросил:

- Можно соединить меня с подполковником Клюевым?

- Устаревшие сведения, приятель! - раздался такой знакомый бархатный баритон. - Давно не звонил своему дядьке, - именно так он всегда называл себя в разговоре с Константином, называя себя в третьем лице: "Тебе дядька привет передает! Дядька подарок привез!.."

- Извини, дядька Володя, дел много было, - виновато проговорил Константин. - Но почему устаревшие? - спросил он и тут же сообразил: - Неужели полковника дали?

- Дали!

- Наконец-то! Дядька Володя, от всей души поздравляю! А почему праздник зажали?

- Так сам говоришь, что перегружен, - подколол Владимир Александрович.

- Ну, ради такого торжества я бы все дела побоку!

- Ладно, отпразднуем еще... Какая помощь нужна? Говори.

- Разве от вас что скроешь? - польстил Рокотов-младший и рассказал о вчерашнем инциденте в салоне.

- Ты же знаешь порядок оформления вещественных улик.

- Знаю, потому и звоню вам, - виновато ответил Константин.

- Ладно, чего не сделаешь для любимого племянника: вези, пропуск закажу. Хотя нет, чтобы не терять зря время, запиши-ка телефон. - Он продиктовал номер. - Капитан Зайков. Зовут Никитой. Очень толковый и исполнительный эксперт. Я его предупрежу. Кстати, тоже бывший афганец. Что еще?

- Со второй проблемой справлюсь сам.

- Уверен, что справишься, - без иронии согласился полковник. - А как со скоростью? - намекнул он, и это почему-то задело самолюбие Константина.

- И скорость обеспечат! - с вызовом бросил он.

- Ты не обижайся, господин частный детектив! Я же искренне предложил помощь, - успокаивающе проговорил он.

- Что, отец уже проговорился? - недовольно спросил Константин.

- Ты о своем частном агентстве? Нет, дружочек, не угадал, не отец. Ты однажды в нашей сводке засветился. - В его голосе не было иронии, и Константин понял, что тот не шутит.

- По поводу? - спросил он.

- По поводу твоей аварии. Я хотел тогда своих подключить, но отец сказал, что этим уже занимаются его службы. Как все закончилось?

- Все получили по заслугам.

- А машина? Удалось восстановить?

- Мне ее заменили на "Форд-Скорпио"... - не удержавшись, похвастался Константин.

- Нормальная замена. Так можно разбивать машину хоть каждый год, усмехнулся полковник. - Я еще буду минут сорок в кабинете, а потом уеду: успеешь - заходи, нет - звони.

- Спасибо, Владимир Александрович.

- Не понял. - Он шутливо повысил голос.

- Спасибо, дядька Володя.

- Так-то оно лучше будет, - удовлетворенно заметил полковник и тут же добавил свое любимое выражение: - Не на чем...

На проходной его ждал пропуск, в котором было сказано, в какой кабинет и к кому он должен явиться. Никита Зайков оказался моложавым парнем лет тридцати пяти. Среднего роста, средних внешних данных, и если бы пришлось описывать его особые приметы или составлять фоторобот, то зацепиться было бы не за что. Встретившись с ним, Константин подумал, что именно с такими данными хорошо быть разведчиком. Единственное, что выделяло его среди других работников, это открытый взгляд и добрая улыбка, обнажающая полный рот белоснежных зубов. Перехватив восторженный взгляд Константина, Никита заметил:

- Если есть потребность, познакомлю со стоматологом, который чинил мне рот после ранения: всего пара собственных, а остальные он собрал. - Парень, словно по клавишам, постучал ногтем по передним зубам.

- Классный специалист, - согласился Константин. - С таким зубами и в Голливуде не стыдно улыбаться.

- Скажешь тоже... Нашел кинозвезду, - застеснялся капитан. - Ладно, давай свой вещдок, - и натянул на руки специальные перчатки. - Не хилая самоделка. как бы про себя отметил он, рассматривая нож.

- Самоделка? - удивился Константин.

- Чистая, - кивнул Никита и поинтересовался: - Как быстро нужен ответ? Надеюсь, не вчера?

- Не вчера, но хотя бы завтра, - в тон ему ответил Костя.

- Ладно, позвони сегодня, часов в семь вечера, может, что-то и скажу, а письменное заключение получишь завтра, до обеда.

- А в письменном заключении будет информация о том, кому принадлежат эти пальчики?

- Конечно, если отпечатки имеются в нашей картотеке. Устроит такой расклад?

- Более чем!

Константину понравился четкий деловой подход капитана к работе, и для себя он решил, что не прочь продолжить с ним знакомство, и не только по служебным вопросам...

После Никиты Рокотов-младший заехал по пути к своим знакомым инспекторам ГИБДД и, заполнив анкету поисков машины, получил твердые заверения, что, по имеющимся данным, таких "БМВ" в Московской области найдется не более десятка. Через день-другой он получил полный список обладателей серебристых "БМВ". Пообещав им литр коньяку, Константин отправился в детскую поликлинику, чтобы пообщаться с пожилой санитаркой.

Полина Никитична Полыванова, как она сама представилась, оказалась на месте. После того как Константин рассказал о цели своего визита главному врачу, ему дали для беседы свободный кабинет, куда и была приглашена тетя Поля, о которой говорила Лолита.

Открыв для солидности кожаную папку, Константин достал из нее чистый листок бумаги, дорогую толстую ручку. Аккуратно разложил перед собой. Все его движения были медленными, солидными. Старушка наблюдала за ним с почтительным страхом: видно, тот, кто сообщил, что ее приглашают на беседу, шепнул, что речь пойдет о похищенном ребенке.

- Гражданка Полыванова?

- Да, Полыванова Полина Никитична. - Она, похоже, изначально считала себя виноватой, хотя бы потому, что отрывает время такого солидного человека.

- Вы хорошо помните тот день, когда пропал ребенок гражданки Грицацуевой?

- Как не помнить, мил-человек? Очень даже помню. - Казалось, она сейчас всхлипнет от горя.

- Прошу обращаться ко мне по имени-отчеству: Константин Михайлович, строго заметил он.

- Конечно, мил... - Она осеклась и тут же поправилась: - Константин Михалыч.

- Это хорошо, что помните, - не отрывая от нее своего взгляда, серьезно заметил он. - В таком случае скажите, кто вас попросил догнать гражданку Грицацуеву? Доктор?

- Нет, что вы! - отмахнулась она. - У доктора народу тьма-тьмущая, когда ей отвлекаться.

- В таком случае кто?

- Так женщина одна...

- Какая женщина?

- Женщина и женщина... - Она пожала плечами, не понимая, что от нее хотят.

- Ну, как она выглядела, в чем была одета, ее возраст.

- Да какой у нее возраст: молода еще, а одета... - Санитарка, вспоминая, так сморщила лицо, что Константин машинально сам скривился, словно от боли. Очень уж по-срамному была одета.

- Это как?

- Как, как... Титьки вот-вот вывалятся наружу, еще немного - и трусы все увидят... Тьфу! Срам один, и только!

- А что было надето на ней? - с трудом сдерживая смех, спросил Константин.

- Сапоги досюда, - ткнула старушка себя в бедро. - Юбчонка отсюда, ткнула она чуть выше, - жилетка посюда, - чуть выше пояса. - И грудь во! - по ее мнению - как она показала, - никак не меньше четвертого размера. - Все кожано, черного цвета...

- И что же она сказала вам?

- Грит, беги, бабуля, на улицу, найди там Грицацуеву и скажи, что она документ у врача оставила. Нет, мил... Константин Михалыч, ты посмотри на нее, нашла бабулю! Фря! - недовольно фыркнула санитарка.

- А вы?

- А что я? Поначалу хотела осадить ее по матушке, простите... Но потом та сунула мне десяточку на старость мою, грит, сбегай, мать, а то мне некогда. Когда ко мне с уважением, то и я не супротив. А как же! А то - бабуля!

- А вы не помните, Полина Никитична, откуда взялась эта девушка?

- Какая девушка? Эта сисястая, что ли?

- Ну, да, в кожаной юбке.

- Тоже мне, нашел девушку, - пробурчала она себе под нос. - Я б таку, Константин Михалыч, и на улицу-то не пущала, не то что в присутственно место-то!

- Так откуда она появилась?

- Не появилась она, а вышла из кабинета.

- Из какого?

- А из того же, куда потом и заходила эта, у которой дитё пропало.

Поблагодарив ее, Константин вновь вернулся к главному врачу и у нее узнал фамилию той докторши, которая принимала Грицацуеву в тот злополучный день. На его счастье, и она оказалась на месте. После разговора с ней Константин смог почти посекундно представить себе, как было спланировано и осуществлено похищение Васи.

Когда Лолита вышла от врача, в кабинет заглянула эта "секс-бомба", как окрестил ее для себя Константин, задала какой-то посторонний вопрос, оставила незаметно на пеленальном столике рецепт, затем вышла, попросила Полину Никитичну позвать Грицацуеву к доктору, после чего куда-то исчезла. А когда Грицацуева вернулась в кабинет, ее сообщники выхватили из коляски ребенка и смылись в неизвестном направлении.

После небольшого следственного эксперимента, проделанного самим Костей и добровольными помощниками поликлиники, он пришел к выводу, что так стремительно исчезнуть с ребенком из виду можно было только при одном условии: если сообщники "секс-бомбы" были на машине.

Второй вывод, сделанный Константином, вел к тому, что похищение не было случайным: ребенка пасли. Похитителям был нужен именно ЭТОТ ребенок: недаром же "секс-бомба" назвала санитарке фамилию именно Грицацуевой. А это означало, что за Грицацуевой следили, и следили не один день.

Все это сильно обеспокоило Константина: ему пришло в голову, что ребенка могли похитить и для того, чтобы, например, использовать в качестве донора при операции по пересадке органов...

V

Великий Сход

Постепенно к мышцам Савелия возвращалась подвижность, однако, не понимая почему, он не очень спешил подниматься с постели. Более того, совершенно бессознательно Савелий старался не демонстрировать улучшения своего состояния. Лишь на третий день после возвращения из небытия он впервые попытался встать и не смог, попытался повернуть голову, но и шея не желала подчиняться ему. Тогда Савелию пришлось поручить познание окружающего мира своим глазам: это единственное, что у него продолжало двигаться, хотя и причиняло боль. Любое резкое движение вызывало ощущение, что под его веками насыпан речной песок.

Медленно, превозмогая боль, Савелий взглянул в одну сторону, потом в другую: слезящиеся глаза лишали картину мира необходимой четкости - какая-то старинная довольно богатая мебель, вокруг стерильная чистота. На больницу никак не похоже. Пленника тоже вряд ли бы так содержали. Где он? Устало прикрыв веки, Савелий дал глазам отдых, дождался, пока высохнут слезы, и вновь предпринял попытку визуального исследования. На стене удалось рассмотреть портрет человека, показавшегося ему хорошо знакомым. Вглядевшись пристальнее, он узнал черты Богомолова и тут уж понял, что находится на его даче.

Этот портрет в генеральском мундире и со всеми регалиями был сделан вскоре после присвоения генеральского звания, а потому Константин Иванович выглядел очень молодо. Савелию всегда нравился этот портрет: художник сумел постичь характер, заглянул в его суть. Этим даром обладают истинные таланты, остальных можно назвать умелыми ремесленниками, фотографами, но никак не художниками.

Убедившись, что находится на даче Богомолова, Савелий пережил настоящий шок от того, что совсем не помнил, как здесь очутился.

В какой-то момент ему подумалось, что все это ему просто снится, и он даже попытался ущипнуть себя, а когда и это не удалось - рука отказывалась подчиняться, ему пришло в голову, что его тело словно заковано в доспехи. Но когда глаза, которые, к счастью, не потеряли способности двигаться, засвидетельствовали со всей очевидностью, что на его теле нет не только никаких доспехов, но даже и простых бинтов, Савелий впал в настоящий шок: он парализован!

Господи, за какие грехи он так сурово наказан? Что с ним произошло? Почему он ничего не помнит? Если попал в аварию, то как оказался на даче Богомолова? Почему он один? Почему никто к нему не приходит? Сколько времени он здесь находится?

Конечно, Савелий не впервые оказался прикованным к больничной койке: у него было достаточно ранений, в том числе и тяжелых, но тогда он хотя бы ощущал боль, мог двигать руками и ногами, мог говорить, стонать, ругаться, наконец. Сейчас же все было иначе. О боли и речи не шло - он вообще не чувствовал своего тела, словно его не было вовсе, не ощущал даже пальцев ни на руках, ни на ногах. Его не слушался язык. Но самое страшное - он НИЧЕГО не помнил. Единственное, что работало, - это мозг, единственно, что двигалось, - глаза.

Савелий всегда был уверен в своей сильной воле и крепких нервах, дававших ему способность с достоинством встречать любые невзгоды, любое несчастье. Но, как выяснилось, он здорово переоценил свои возможности, а к нынешнему своему состоянию Савелий откровенно не был готов.

Как и все сильные личности, он никогда не стонал от боли, никогда не терял присутствия духа в любой, даже самой безнадежной ситуации. Более того, чем безвыходнее становилось положение, в которое он попадал, чем физически невыполнимее оно было, тем спокойнее чувствовал себя Савелий, тем увереннее и точнее делались его движения, молниеноснее оказывалась реакция, острее и продуктивнее работал мозг. Но сейчас, в плену полной неподвижности, когда он не мог ничего не только сделать, но даже и вспомнить из событий, предшествовавших этому состоянию, его отчаяние было столь абсолютным, что если бы он мог, то завыл бы от бессилия.

Потеря памяти: что может быть страшнее для человека? И почему его никто не навещает? Казалось, он всеми брошен и сейчас один-одинешенек на всем белом свете...

Откуда Савелию было знать, что милая хозяйка дома, супруга Богомолова, Ангелина Сергеевна, прислушивается к любому шороху, скрипу, стону, чтобы тут же примчаться к нему.

Со своим будущим мужем она познакомилась больше тридцати лет назад на вечере в саду "Эрмитаж". На танцевальной площадке она сразу выделила статного красавца курсанта. Он поглядывал по сторонам в поисках партнерши, но, несмотря на огромный перевес представительниц слабого пола над численностью молодых людей, никак не мог на ком-нибудь остановиться. В какой-то миг в его глазах мелькнули некая тоска и растерянность. Его взор безразлично скользнул по ней и устремился дальше, но вдруг он вновь посмотрел на нее, и их взгляды встретились, обожгли друг друга, и они уже были не силах отвести друг от друга глаз.

Не выпуская ее из поля зрения, он направился к ней самым коротким путем: через весь зал, рассекая танцующие пары. Он был высок ростом, и потому все, естественно, уступали ему дорогу. И вдруг он остановился и его взгляд стал тревожным. Она видела и знала, что Он идет именно к ней, но почему Он остановился? Что встревожило его? Может, с ней что-то не в порядке? Она инстинктивно осмотрела свою кофточку, юбчонку - все было в полном порядке.

Может быть, Он заметил какую-то старую знакомую? Она осмотрелась вокруг и увидела рядом с собой незнакомого парня, который приглашал ее на танец. Господи, неужели тот не видит, что она ждет Его? Она с таким гневом взглянула на парня, что беднягу словно ветром сдуло. Она вновь взглянула в Его сторону и увидела счастливые глаза, радостную улыбку, означавшие благодарность за то, что не пошла танцевать с другим. Он подошел и еще не успел рта раскрыть, как она сама сделала к Нему шаг.

- Константин! - бодро представился он, обхватывая ее тонкую талию.

- А меня Гелей зовут, - смущенно отозвалась девушка.

- Гелей? - переспросил он с улыбкой.

- Так меня зовут друзья, а по паспорту - Ангелина.

- Вы действительно похожи на ангела. - Он подхватил ее и закружил под звуки венского вальса...

В том же году они отпраздновали свадьбу. Праздновали в курсантской столовой академии. Было много его друзей-курсантов и ее подруг из института имени Плеханова. Через год они почти одновременно получили дипломы, причем оба - красные, а еще через год у них родился сын Александр. Долгие годы у них была дружная счастливая семья, пока на них не свалилась беда. К тому времени маленький Саша вырос в сильного парня, который пошел по пути своего отца: окончил Высшую школу милиции, прекрасно зарекомендовал себя на службе и получил направление в Академию МВД.

Веселый и компанейский, он писал песни, которые исполнял в кругу друзей под аккомпанемент гитары. Его очень любили женщины, уважали друзья, и все были уверены в его блестящем будущем. Скорее всего, так оно и вышло бы, если бы судьба не столкнула его с ситуацией, в которой он никак не мог поступить иначе.

Однажды, возвращаясь со службы, в полумраке подземного перехода он увидел, как двое пьяных мужчин грабят пожилую женщину. Как потом выяснилось, у нее и было-то девять рублей восемьдесят четыре копейки.

Александр был в гражданском - форму он носил только на службе. Не предполагая, что эти пьяницы способны на нечто серьезное, он попытался воззвать к их совести и неожиданно почувствовал укол прямо в сердце. Без лишних слов подонок ткнул его заточкой и попал точно в его доброе сердце, которое любило всех людей...

На похороны собралось столько народу, что можно было подумать - хоронят какую-то знаменитость. А хоронили Сашу Богомолова - просто очень хорошего человека...

Горе родителей, особенно матери, души не чаявшей в своем сыне, было столь безутешным, что долгие годы они даже и в мыслях не представляли себе, как заведут другого ребенка. А когда постепенно горе утихло, было уже поздно делать новую попытку...

При первом знакомстве с Савелием сердце Ангелины Сергеевны встрепенулось от волнения: он так напомнил ей сына, что с тех пор она всегда трогательно относилась к Савелию и нежно называла его "мой сынок"...

И теперь, когда Савелия внесли в дом неподвижным и в беспамятстве, она едва не упала в обморок, но взяла себя в руки, приготовила Савелию уютное ложе и часами сидела возле него, нашептывая какие-то нежные слова. Это продолжалось дня два, пока она не связалась с профессором Добробитовым из Института Склифосовского. Исполняя предписания профессора, Ангелина Сергеевна старалась не беспокоить Савелия без особой надобности, в буквальном смысле зажав в кулак свою материнскую нежность. Впрочем, продолжала терзать профессора.

"Нам удалось нейтрализовать введенный ему транквилизатор, и его жизни уже ничего не угрожает, - отвечал профессор на ее многочисленные вопросы, но в его голосе слышалась определенная тревога. - Однако это новый, неизвестный, во всяком случае мне, транквилизатор, еще не изученный на практике. - Добробитов глубоко вздохнул. - Как он действует на головной и спинной мозг человека, а значит, и на двигательные функции его конечностей, - пока неизвестно. К сожалению, нам остается только три вещи... - Он сделал паузу и, четко выговаривая каждое слово, добавил: - Ждать, ждать и еще раз ждать! Скажу откровенно, я впервые сталкиваюсь с таким широким спектром воздействия медицинского препарата на человека. Почему-то, чисто интуитивно, я возлагаю большую надежду на странное влияние атмосферного давления на этот транквилизатор, от которого, как стало известно, наш больной не только приходил в себя, но и активно двигался. Это вселяет определенный оптимизм, и потому сейчас я усиленно провожу исследования. А пока уверен в одном: вашему гостю нужны только три лекарства: покой, сон и еще раз покой!.."

Супруга генерала безоговорочно верила профессору Добробитову, имея к тому веские причины: в свое время он в буквальном смысле вытащил с того света Марианну, ее родную старшую сестру. Она с детства увлекалась всякими букашками и таракашками и посвятила им всю свою жизнь: окончила университет, защитила докторскую диссертацию по энтомологии. И, несмотря на преклонный возраст шестьдесят восемь лет, продолжала участвовать в экспедициях, заражая энтузиазмом и любовью к букашкам, или, как она выражалась, к "самым маленьким собратьям нашим", своих студентов.

Несмотря на то что за пятьдесят пять лет своего увлечения Марианна объехала почти весь мир, она ни разу не подхватила никакой зловредной болезни, ее никогда не кусали ни обитатели сибирской тайги, ни джунглей Амазонки, ни пустыни Сахары, словно признавая ее за свою. Но... однажды, проводя занятия со студентами в подмосковном лесу, она настолько увлеклась, что случайно наступила на нечто ползущее. И в ответ эта тварь укусила защитницу всего живого на земле...

Укусила и тут же исчезла в зелени леса. Исчезла так быстро, что никто не успел распознать ни ее вид, ни ее породу. Ученую даму парализовало буквально в считанные минуты. Мало того что парализовало, у нее возникли затруднения с дыханием. Именно тогда сестре Ангелины Сергеевны и посчастливилось встретить на своем пути профессора Добробитова.

Вся сложность установления диагноза заключалась в том, что симптоматика трудностей с дыханием говорила об одном яде, а прогрессирующая отечность конечностей - о другом. Счет шел не на часы, а на минуты: ее жизнь была в серьезной опасности и зависела от его решения - использовать то или иное противоядие.

Удивительной силой воли нужно обладать, чтобы не показать своим ассистентам и коллегам, что он до самого последнего момента не уверен в том, какое ввести противоядие. Профессору Добробитову казалось, что он впервые сталкивается с этим ядом, но никто не заметил его внутренней борьбы, его сомнений. Все его коллеги до сих пор убеждены в том, что профессор ЗНАЛ, какое противоядие нужно применить. А на самом деле Добробитов лишь в последнее мгновение, когда счет уже пошел на секунды, вспомнил, что много лет назад он, оказывается, встречался с подобным узором следов укуса.

Эта, не очень приметная, серо-зеленая змейка среди специалистов прозвана "сибирской гюрзой", и ее яд в несколько раз сильнее яда настоящей гюрзы. Задержись он с введением нужной сыворотки - и несчастную женщину ожидала бы неминуемая смерть.

Кто-то сказал тогда, что Добробитов спас ее благодаря своему опыту и интуиции, завистники шептали, что это простая случайность, а Анатолий Викторович никого не пытался разубеждать: сам он твердо знал, что его выручила память.

Однако вернемся к нашему герою...

Как уже было сказано, Савелий, не найдя ответы на свои вопросы, ни с кем не хотел общаться. Почему-то он был уверен, что должен САМ продраться сквозь запутанные дебри своей памяти. Почему САМ? Этот вопрос не нуждался в ответе, как аксиома, которую нужно принимать без каких-либо доказательств.

Углубляясь в воспоминания, Савелий с интересом перелистывал страницы своей жизни, как бы заново знакомясь с самим собой и переживая по-новому перипетии давно минувших дней. Чем глубже забирался он в свое прошлое, тем тревожнее становилось на душе.

Что за странная машина? Кто эти люди, сидящие рядом с ним? Какой-то мужчина с красивым благородным лицом? Какая у него странная военная форма... А кто эта очаровательная белокурая женщина с обворожительной улыбкой? Чего это она ему все время нашептывает на ухо? И как же ласково называет его: "Савушка", "мой котеночек", "мой цветочек аленький", "моя радость"... Господи! Это же мама! Его мама! Такая нежная, любимая...

Мамочка, родная, прости, что не сразу узнал тебя! Какая же ты красивая у меня! Какая у тебя чудная улыбка! Но почему мне так грустно? Почему так тревожно на душе и почему так невыносимо больно щемит сердце? Мама! Мамочка! Зачем ты бросаешь меня? Мне больно, мамочка-а-а!

Савелию казалось, что он совсем еще маленький и сидит у мамы на коленях. Они куда-то едут в красивой большой машине... Память вернула и название "эмка". Все вокруг так радостно и красиво, что хочется все время улыбаться. Улыбаться небу синему, цветочку лесному, деревьям большим... И маленький Савушка счастливо смеется.

Казалось, это счастье продлится вечно... Вечно!.. И вдруг его мама, такая красивая, такая любящая, с такими нежными и теплыми руками, неожиданно отталкивает его этими руками, и он летит, летит... Ему страшно и кажется, что его полет длится очень и очень долго... И вдруг удар, страшная боль в руке...

- Мама! Мамочка! Где ты, мамочка? Мне больно! Больно! А-а-а! - горько всхлипывает он.

Какие-то незнакомые люди подхватывают его на руки...

- Больно мне! Тетенька, больно мне! Я к маме хочу! Мама! Родненькая! Мамочка! - выкрикивал Савушка, рыдая во весь детский голосочек.

Какой же он маленький, несчастный, и ручка у него сломана, и боль нестерпимая. Но кто это там, недалеко от горящей машины? Боже мой, это же мама, моя мамочка! Зачем вы закрываете ее лицо платком? Зачем? И словно откуда-то сверху безнадежный мужской голос:

- Ей уже ничем нельзя помочь: поздно! Медицина, к сожалению, здесь совершенно бессильна.

Савелий, то ли тот - маленький, то ли тот, что лежит сейчас на даче Богомолова, изо всех сил пытается позвать свою мать, поговорить с ней... Наконец это ему удается: белокурая женщина услышала его, повернулась на его зов, протянула ему навстречу свои нежные руки... Казалось, еще мгновение - и их руки встретятся, передадут друг другу свою нежность, свою теплоту, свою любовь, но... Налетел внезапно шквалистый ветер, подхватил их тела, закружил в небесной синеве и разбросал в разные стороны...

В следующее мгновение худенькое тело Савелия окатило сильным холодным дождем. Прижимаясь к высокому деревянному забору, он медленно шел вдоль него и нет-нет да иногда притрагивался к доскам. Наконец одна из них отошла в сторону, и он, протиснув худенькое тельце в узкую щель, вернул доску на место и устремился к кирпичной котельной, в окнах которой горел тусклый свет. Изо всех сил он принялся барабанить в дверь, пока она не распахнулась настежь...

- Тетечка! Тетя Томочка!.. Это я - Говорков! - размазывая слезы по грязному лицу, выкрикивал он.

- Савушка! - всплеснула руками женщина и тут же втащила его внутрь, где было тепло и печи натужно гудели разгоревшимся углем. - Как же так? Тебя что, выгнали? - снимая с него мокрую одежонку, расспрашивала она.

- Она... она... - всхлипывая, пытался объяснить он. - Каждый день била меня... В школу не пускала...

Тетя Тамара подвела его к тазику и хотела уже мыть, как свет упал на худенькую спинку Савелия, и женщина увидела багровые рубцы от ремня или веревки.

Не выдержав, она всхлипнула, прижимая маленького Савушку к себе.

- Тетечка! Родненькая! Не отдавайте меня больше в сыновья! Никогда не отдавайте! Прошу вас! Пусть лучше меня здесь бьют! Я буду терпеть и сам никогда не буду драться! Тетенька...

И вновь налетел ураганный ветер, как бы стерев картинку прошлого и перенеся его в другое время...

Ночь. Спят ребятишки детдома, но не спится группе самых отчаянных сорвиголов: они осторожно крадутся по огромной мальчишеской спальне, будят маленького Савушку и тащат за собой. Он сопротивляется, но сил у него гораздо меньше. Вот шустрая ватага останавливается у спящего крепыша и начинает во все тяжкие молотить его, натянув одеяло на голову бедного парнишки. В какой-то момент, по знаку вожака, избиение прекращается, но двое продолжают крепко держать жертву в своих объятиях.

- Покажите рожу этого жиртреста, - усмехается главарь.

И как только с бедняги сдергивают одеяло, вожак приказывает Савелию:

- Накостыляй ему!

- Не буду! - цедит сквозь зубы Савелий.

- Дай ему по роже! - угрожающе надвигается на него вожак, который не только старше его на несколько лет, но едва ли не вдвое здоровее. - Не то сам схлопочешь!

- Ну и пусть! - упрямо отвечает Савелий.

- Дай!

- Не буду!

Вожак бьет его в лицо.

- Дай, кому говорю!

- Не буду!

Еще удар, на этот раз еще больнее. Во рту Савелия солоноватый вкус крови.

- Не будешь?

Размазывая кровь и слезы по лицу, маленький Сава упрямо твердит:

- Я никогда не буду таким, как вы! Никогда!..

Очередной вихрь переносит его в тот час, когда он с огромной спортивной сумкой, в форме сержанта, с орденами Красного Знамени и Красной Звезды стоит перед могилой своих родителей.

- Заросло-то все как, - вздыхает он.

Сорная трава все так заполонила, что и ограда, и гранитная плита были почти не видны. С трудом отворив заржавевшую калитку, Савелий вошел, нащупал в бурьяне скамейку, поставил на нее сумку и разделся по пояс. Не обращая внимания на полчища комаров-кровососов, Савелий вступил в бой с сорняками.

Вскоре могила и все пространство вокруг нее было очищено, а земля вскопана. Савелий вытащил из сумки банку с серебряной краской, кисточку и стал не спеша красить оградку.

На выточенной овалом розовой мраморной плите, стоящей в изголовье могилы, прямо по центру - две фотографии: молодая, с пышными волосами, красивая, счастливо улыбающаяся блондинка и моложавый морской офицер, удивительно похожий на Савелия. И ниже надпись:

Капитан 1-го ранга

ГОВОРКОВ КУЗЬМА ПЕТРОВИЧ

1937-1968

Капитан медицинской службы

ГОВОРКОВА МАРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА

1937-1968

Погибли в автомобильной катастрофе

Мы все на земле только гости!

Мир вашему праху!

Савелий вынул из сумки бутылку водки, раскупорил и налил в два стакана. На один положил бутерброд с балыком и поставил его у надгробной плиты. Второй взял в руку, а оставшуюся в бутылке водку выплеснул крест-накрест на вскопанную землю могилы, после чего выпрямился по стойке "смирно".

- Живой я вернулся... Простите, родные, что долго не был у вас, дрогнувшим голосом произнес он и залпом выпил водку.

Как же долго он не навещал могилу своих родителей, подумал Савелий, хотел еще что-то сказать, но вихрь вновь перенес его в другое время...

Время войны, время крови и смерти. Эти дни пронеслись перед ним, как в калейдоскопе. Стрельба, взрывы, гибель друзей, командиров, темные афганские глаза, налитые ненавистью, собственное ранение, мысли о несправедливости войны и нелепой гибели сотен российских солдат. И вдруг тюрьма...

За что? Как могли так с ним поступить?! Девять лет ни за что! Но нужно продолжать жить. Гибель Варламова... Виновные должны понести наказание! Во что бы то ни стало! Смертельно опасный побег... Скитание по тайге... Варвара! Какая светлая женщина!.. Нет! Нет! Не убивайте Варечку!.. Боже, как все несправедливо!.. Вы все ответите за ее гибель!..

Любимая моя! Как же теперь мне жить без Варечки? Без ее нежной и светлой души... Ее нет, а все вокруг продолжают жить, работать, смеяться, влюбляться... Нет, я так не могу: вернусь на войну... Смерть, где ты? Почему избегаешь меня?.. Ах, как больно... Учитель, зачем ты меня спас? Я никому не нужен! Никто меня не ждет на земле! Уж лучше мне отправиться на небо, к моей милой Варюше...

- НЕПРАВДА, БРАТ МОЙ! ТЫ НУЖЕН ВСЕМ! ТЕБЯ ВСЕ ЖДУТ НА ЗЕМЛЕ! ТЕБЕ РАНО ТОРОПИТЬСЯ НА ВСТРЕЧУ С ТЕМИ, КТО ЛЮБИЛ ТЕБЯ И ПРОДОЛЖАЕТ ЛЮБИТЬ, НО КТО НЕ ЖДЕТ ТЕБЯ ТАК РАНО... - слышится до боли знакомый голос Учителя. - ТЫ МНОГО ИСПЫТАЛ В СВОЕЙ ЖИЗНИ, ЧЕРЕЗ МНОГОЕ ПРОШЕЛ, ТЫ НАКОПИЛ ГРОМАДНЫЙ ОПЫТ, КОТОРЫЙ НУЖЕН ЛЮДЯМ И КОТОРЫМ ТЫ ОБЯЗАН ПОДЕЛИТЬСЯ С НИМИ...

- Но почему я?

- ПОТОМУ ЧТО ТЕБЕ МНОГОЕ ДАНО! ПОТОМУ ЧТО ТЫ ИЗБРАН МНОЮ И ТВОИМИ БРАТЬЯМИ... ИЗБРАН ПРОВОДНИКОМ МЕЖДУ НАМИ И ЛЮДЬМИ...

- Справлюсь ли я?

- ОБЯЗАН СПРАВИТЬСЯ! В ЭТОМ ТВОЕ ПРЕДНАЧЕРТАНИЕ, ОПРЕДЕЛЕННОЕ ВЕЛИКИМ КОСМОСОМ...

- Учитель, мне больно жить! - со стоном произнес Савелий и прижал правую руку к своей груди.

- ЭТО БОЛЬ УТРАТЫ, БОЛЬ ПЕРЕЖИВАНИЙ ПО УШЕДШИМ ИЗ ЖИЗНИ БЛИЗКИМ ЛЮДЯМ. ПОСТЕПЕННО БОЛЬ ПЕРЕСТАНЕТ БЫТЬ ТАКОЙ ОСТРОЙ. НЕТ, ОНА НЕ ИСЧЕЗНЕТ НАВСЕГДА: НЕТ-НЕТ ДА НАПОМНИТ ОНА О СЕБЕ, НО В НЕЙ НЕ БУДЕТ УЖЕ ТОЙ ОСТРОТЫ... ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЭТОЙ БОЛИ ВСЕ РАВНО ЧТО БЕЗ ПАМЯТИ ПРОШЛОГО... БЕСЦВЕТНА И ТУСКЛА ЖИЗНЬ ЕГО... ЧЕЛОВЕК СИЛЕН СВОЕЙ ПАМЯТЬЮ И ВЕРНОСТЬЮ ТЕМ, КОГО ЛЮБИЛ...

В который раз вихрь выхватил его из того времени и перенес в другое: теперь Савелий оказался рядом с удивительно прекрасной девушкой, волосы которой напоминали ярко начищенную красную медь. Чем-то до боли знакомым и близким пахнуло от этой девушки с огромными зелеными глазами.

- Как ты мог забыть меня, Савушка? - услышал он укоризненный, но милый голос и тут же воскликнул:

- Розочка! Родная моя, прости, что не сразу узнал тебя. Что-то со мной происходит, и я никак не могу понять что. Помоги мне, милая!

- В том, что с тобой происходит, тебе не поможет никто, кроме тебя самого, - с печальной жалостью произнесла девушка. - Просто, мне кажется, ты устал от жизни. Разочаровался в ней. У тебя вновь появилась навязчивая идея, что ты никому не нужен. - С каждым словом она все больше и больше распалялась, повышая голос до крика, словно пыталась убедить не только его, но и себя. - Неправда! Вспомни, скольким людям ты помог! Скольким людям спас жизнь! Подумай: если бы не ты, то сколько людей уже давно бы покинуло землю! Ты нужен многим, и особенно мне! Ведь я люблю тебя, Савушка!

- Я тоже люблю тебя! Очень-очень!

- Я знаю... знаю... знаю... - печальным эхом отозвалось Савелию, и отзвук исчез где-то высоко в небе...

Он открыл глаза и повращал зрачками вокруг: никого в комнате не было. Савелий не знал, сколько времени он пробыл в своих воспоминаниях, но он понимал, что мозг не просто так отправил его в прошлое: подсознание направляло его, подталкивало его к какому-то открытию... Но к какому? Стоп! Это же элементарно, как говорил легендарный Холмс! До этого путешествия в прошлое он же ничего не мог вспомнить. К своему стыду, он даже не сразу узнал своих мать, отца, Розочку...

Может быть, Розочка права и он действительно настолько сильно перегрузил свою нервную систему, что это просто защитная реакция организма?

Стоп! Мозг реконструировал все основные вехи его прошлого, но вдруг словно наткнулся на какую-то преграду. Будто кто-то стер продолжение. Что же было дальше? Почему он не помнит, как очутился на даче Богомолова? Помнит Розочку, пришедшую к нему во сне, помнит, как обратился к Богомолову с просьбой о помощи в получении американской визы и покупке билета, помнит даже, как Михаил Никифорович вручал ему и паспорт с визой, и билет. Вспомнил даже, какие подарки покупал для Розочки, для ее тетки, для Майкла...

Савелий еще раз попытался вернуться в тот день, когда ездил по магазинам. Ближе к вечеру он, купив все, что хотел, возвращался домой. Подъехал... остановился... телефон давно не звонит... Почему?.. Ага, оказывается, он отключен... Включил... Тут же раздался звонок... Взволнованный голос полковника Рокотова:

- Привет! У тебя телефон не работал?

- Нет, случайно отключился, а что?

- Ты где сейчас?

- Перед своим домом. А что, что-то случилось?

- Есть очень обоснованное подозрение, что тебе...

Потом абсолютная тьма. Полный провал. Что сказал полковник далее, Савелий не помнит. Но почему? Все помнит, а тут, на полуфразе, память обрывается. С чего бы это? Савелий изо всех сил попытался мысленно реконструировать тот момент, когда позвонил полковник Рокотов, но не успел: в комнату вошла Ангелина Сергеевна, супруга Богомолова, и он с трудом успел прикрыть глаза так, чтобы она не заметила, что он за ней наблюдает.

Стараясь не потревожить его, женщина тихонечко подошла к кровати и, едва прикасаясь, потрогала его лоб.

- Слава богу, температура спала, - облегченно прошептали ее губы. Кажется, профессор оказался прав: сон и покой - это все, что нужно тебе, мой бедненький Савушка.

Ее руки были такими добрыми, такими нежными, что Савелию стало немного стыдно, что он невольно обманывает эту милую женщину.

- Когда же ты придешь в себя? Четвертый день уже лежишь неподвижно. - Она тяжело вздохнула, потом добавила с надеждой в голосе: - Ничего, может, сегодня Добробитов сумеет определить наконец, какой гадостью они тебя угостили.

Услышав последнюю фразу, Савелий едва не забыл о своем желании скрывать, что он пришел в сознание. Ну, милая Ангелина Сергеевна, говорите дальше! О какой гадости идет речь? И кто "они"? Умоляю вас, продолжайте говорить! И хозяйка дома, словно отвечая на его отчаянные призывы, продолжила свой монолог:

- Какие же они подонки! Взять и специально отравить человека! Интересно, куда это они хотели отвезти тебя, Савушка? Не на Балканы же, в конце концов? И кто за всем этим стоит? Негодяи! Вырубили парня, схватили полуживого. Этак и дурак смог бы... Попробовали бы вы с Савушкой на равных схлестнуться! - Женщина злорадно усмехнулась. - Только пух да перья полетели бы! И Костик... - Она вздохнула. - Тоже мне, муж называется: клещами из него ничего не вытащишь! Как же он не понимает, что Савушка мне не чужой человек! И сердце мое болит за него, как за сына.

Она вновь склонилась над Савелием, заботливо поправила сбившееся одеяло, пригладила вздыбившийся локон. Потом молча постояла неподвижно несколько минут, разглядывая его лицо, словно пытаясь представить, насколько Савелий похож на ее давно погибшего сына. Видно, сравнение удовлетворило женщину: она с улыбкой покачала головой, снова глубоко вздохнула и едва не на цыпочках вышла из комнаты...

Вроде бы ничего полезного для своих размышлений Савелий не услышал: так, разрозненные факты, точнее сказать, фактики. Однако и этих фактиков хватило, чтобы продвинуться дальше. Итак, он остановился на том, что ему позвонил Рокотов-старший, но разговор был прерван на полуфразе: "...подозрение, что тебе..." После услышанного от Ангелины Сергеевны он был уверен, что полковник Рокотов пытался предупредить его о грозящей опасности: "...что тебе грозит опасность!"

А ну-ка, вернусь-ка я в тот момент, когда разговор прервался. Савелий прикрыл глаза и попытался восстановить в памяти то самое мгновение. И как только ему это удалось, вдруг ощутил, что плечо чем-то укололо и обожгло, словно ужалила пчела. Ощущение было столь реальным, что мозг послал сигнал согнать "кусательницу", но, не имея сил пошевелить и пальцем, Савелий вернулся в действительность.

Так вот о какой "гадости" говорила Ангелина Сергеевна! Это была не пчела, его либо шприцем укололи, либо подстрелили, как редкого зверя. Откуда же ветер дует? Кто решился на его похищение? Неужели кремлевское окружение никак не успокоится? Но к чему им его похищать? Учитывая, что новый Президент России выдал Борису Ельцину и его близким мандат на неприкосновенность, это лишено здравого смысла. Правда, и помимо членов "семьи" осталось еще немало персонажей, чьи фамилии фигурировали в документах, добытых им в Швейцарии. Но и их невозможно тронуть, не задевая близких родственников первого Президента. Хотя, чтобы спать спокойно, они, конечно, могли попытаться добраться до оригиналов банковских документов.

Пока оставим эту версию как одну из возможных... Кто еще? Может быть, Велихов? Нет, этот, скорее всего, просто приказал бы устранить физически...

Стоп! А что, если господину Рассказову удалось выжить? Хотя и маловероятно, но допустим. Но зачем ему похищать Савелия? У них такие старые счеты, что и тот тоже просто убил бы его. И тут Савелию пришло в голову, что Тайный Орден масонов, потеряв из-за него такие огромные деньги, мог по-настоящему всерьез разозлиться на него и возжелать отмщения. Да и те знания, которые Савелий имел о методах масонского Ордена, заставили его всерьез задуматься о том, что именно Орден и был за спиной у похитителей.

Ко всему прочему, чтобы провести подобную операцию, нужны средства, и немалые, а кроме того, и классные специалисты. Негласное наблюдение, спецтехника, визы, билеты, переправка за границу...

Да, похоже, это все же масонский след, сделал окончательный вывод Савелий, хотя лучше бы это был кто-то из тех, о ком он подумал в первую очередь. Он согласен даже на то, чтобы они действовали сообща. Почему? Потому что каждый из них был Савелию ясен в своих мотивах, методах, мышлении. А Тайный Орден недаром просуществовал столько веков и продолжает не только просто функционировать, но и активно влиять на мировую экономику и политику. Иметь врага в лице Великого Ордена масонов было очень и очень опасно.

- Ну что же, поборемся! - с задором воскликнул Савелий, не сразу сообразив, что произнес эту фразу вслух. Но через мгновение до него дошло, и он, вперив свой взгляд в потолок, облегченно прошептал: - Благодарю тебя, Господи! - и неожиданно для себя истово перекрестился, трижды осенив свой лоб. - Боже мой, руки двигаются! Я снова могу говорить! Какое счастье! Может быть, я и встать смогу?

Савелий попытался пошевелить ногами, но они его не послушались. Тем не менее это нисколько не огорчило его.

- Главное, что руки начали двигаться, значит, и ноги придут в норму... Он устало закрыл глаза, и на этот раз к нему пришел нормальный, настоящий сон.

Видно, мозговая атака на собственную память была такой интенсивной, а нервные затраты столь большими, что организму потребовался покой для восстановления. На какое-то мгновение ему явился образ милой Розочки, однако на этот раз "пообщаться" с ней Савелию не удалось: он словно провалился в черную дыру. Сон был таким глубоким, что он даже не слышал, как в комнату заходила Ангелина Сергеевна, как привычно щупала его лоб и, удовлетворенная, уходила, чтобы вновь и вновь навещать его.

Савелию было хорошо и покойно, как никогда, и где-то в глубине сознания у него промелькнула мысль, что так он проспит до самого утра. И вдруг откуда-то сверху на него упал яркий луч света. Он чуть приоткрыл глаза, уверенный, что увидит свою милую хозяйку, но комната была пуста, а на него действительно откуда-то сверху падал яркий луч, который тем не менее не слепил. Этот луч принес Савелию своеобразное чувство deja vu, словно это с ним уже было ранее. По всему его телу прокатилась удивительно нежная волна. Ему показалось, что этот луч живой и как бы манит его, зовет за собой.

Савелий отозвался на этот зов: совершенно не ощущая собственного тела, он стремительно взмыл вверх, застыл на мгновение, с удивлением взглянув на собственное тело, спокойно спящее в кровати, и быстро взметнулся в Космическую неизвестность.

Савелий понял, что его вновь призвал к себе Учитель. Странно, в тот раз, когда Учитель вызвал его к себе на Великий Сход, он сказал Савелию, что следующая их встреча состоится не скоро: пройдет много времени, прежде чем он вновь будет призван на Великий Сход следующего цикла. Неужели он скоро вновь увидит своего Учителя? Савелий заранее предвкушал радость от этой встречи. Тот полет из американской тюрьмы Райкерс-айлэнд длился недолго, всего мгновение, и он ничего не запомнил тогда - лишь удивительное чувство свободы и абсолютного счастья.

Скорее всего, тот полет прервался столь быстро потому, что Космические силы еще не приняли его в свои ряды, а потому не считали возможным раскрывать перед ним свои тайны. На этот раз все было по-другому. Он летел над Землей, и под ним проносились города, страны, острова, реки, моря и океаны. Перед его взором, словно огромный глобус, медленно вращалась Земля. Родная планета открылась во всем своем великолепии. Только сейчас, с высоты птичьего полета, обгоняя пространство и время, обогнув Землю, Савелий понял, какая же Земля огромная и какая же она маленькая и беззащитная по сравнению с другими планетами солнечной галактики.

В какой-то момент ему даже показалось, что протяни он руки к Земле, то сумеет обнять ее, прижать к своей груди, чтобы защитить от внешнего воздействия не всегда дружелюбного Космоса. Именно сейчас, во время этого восхитительного полета, Савелий понял две вещи: во-первых, почему в тот раз от него было сокрыто это великолепие, во-вторых, почему сейчас ему дали это знание. Тогда он еще не был готов к этому зрелищу, а сейчас Космические силы приняли его и позволили увидеть свои тайны.

Летя в космической выси, Савелий отбросил терзавшие его сомнения в смысле своей жизни и в своем предназначении. Он нужен Земле! Он нужен людям! Он нужен своим друзьям и любимой Розочке! Все сомнения исчезли, как утренний туман, и Савелий вновь был готов к борьбе...

Как только пришло это ощущение, он сошел с орбиты Земли и устремился в темноту открытого Космоса. Эта часть полета длилась какое-то мгновение, и Савелий даже не успел хоть как-то оценить его: неожиданно перед ним открылся еще более удивительный мир, чем в прошлый раз. Было сходство, но было и отличие. Сходство с тем полетом состояло в том, что, как тогда, так и сейчас, Савелий очутился в месте, напоминавшем то, где он провел когда-то несколько лет. Там, в горах Тибета, он встретил своего Учителя. Только здесь вместо гор были облака, а вместо моря - бескрайние просторы Космоса.

Отличие еще было и в том, что в тот раз ему явились только два цвета: белые облака и черные просторы Космоса, а сейчас - все заиграло всевозможными цветами, какие можно только встретить на Земле. Более того, некоторые соцветия были настолько причудливы, что Савелий даже в своем воображении вряд ли мог их представить.

В какой-то момент Савелию почудилось, что эти цвета живые, как и живы горы-облака, как живо лазурно-синее море-Космос. Савелию захотелось "пообщаться" с этим удивительным миром. И, как только возникло это желание, он "услышал" разноголосицу этого мира, на все лады приветствующую его появление.

- С прибытием, брат мой! - кричала гора-тучка, на несколько мгновений превращаясь в его собственное зеркальное отражение.

- Приветствую тебя, брат мой! - подхватывало море-Космос, волны которого превращались на мгновение в его собственную фигуру.

- Да прибудет мир с тобой, брат наш! - веселым хором прошелестели все причудливые цвета, быстро складываясь в мозаику портрета Савелия.

- И я вас люблю! - громко воскликнул Савелий, хотел еще что-то добавить, но увидел невесть откуда проявившийся образ своего Учителя.

Гордо, как на троне, восседал старик на вершине самой большой горы-облака. Его длинные серебристые волосы ниспадали на полуобнаженные плечи, а на груди ярко светился знак удлиненного ромба. Глаза Учителя были прикрыты. Его жилистые руки мирно покоились на коленях, пока Савелий не взглянул на него. В тот же миг его руки и глаза взметнулись в сторону Солнца, палящего таким беспощадным светом, что вряд ли в этих лучах могло сохраниться что-либо живое. Тем не менее Савелий нисколько не ощущал этого жара: ему было комфортно и уютно, как в материнской утробе.

Вокруг Учителя, на более низких горах-облаках, восседали на скрещенных ногах убеленные сединами величественные старцы, покрытые белоснежными тогами. На груди каждого, как и у Учителя, тоже светился знак удлиненного ромба. Все взоры старцев были устремлены на своего предводителя.

- ПРИВЕТСТВУЮ ТЕБЯ, БРАТ МОЙ! - торжественно обратился он к Савелию.

- И я приветствую тебя, Учитель! - преклоняя колено, воскликнул Савелий. Очень рад снова видеть тебя!

- Приветствуем тебя, брат наш! - стройным хором провозгласили старцы.

- И я вас приветствую, братья мои! - ответил Савелий.

- ПОДОЙДИ КО МНЕ, БРАТ МОЙ. - Учитель величественно взмахнул рукой.

И тут, словно по воле некой неведомой силы, его мгновенно перенесло в пространстве, и он оказался перед Учителем, стоя на моментально подплывшей под него небольшой горе-облаке.

- ВИЖУ В ТВОИХ ГЛАЗАХ УДИВЛЕНИЕ, - заметил Учитель.

- Этот вызов стал для меня неожиданным: я настроился на долгую разлуку, честно признался Савелий.

- ЖИЗНЬ ВНОСИТ СВОИ КОРРЕКТИВЫ, - проговорил Учитель. - СО ВРЕМЕНИ ТВОЕГО ПОЯВЛЕНИЯ НА ПРЕДЫДУЩЕМ ВЕЛИКОМ СХОДЕ И ДО СЕГОДНЯШНЕЙ ВСТРЕЧИ НА ТВОЮ ДОЛЮ ВЫПАЛО СТОЛЬКО ИСПЫТАНИЙ, СКОЛЬКО ДРУГОМУ ХВАТИЛО БЫ НА ЦЕЛУЮ ЖИЗНЬ... Учитель взглянул на старцев, и те дружно кивнули головами в знак согласия. - НЕ БУДУ ПЕРЕЧИСЛЯТЬ ЭТИ ИСПЫТАНИЯ: ТЫ ИХ ПРОПУСТИЛ ЧЕРЕЗ СЕБЯ, А КОСМИЧЕСКИЕ БРАТЬЯ, НЕ ВЫПУСКАЯ ТЕБЯ ИЗ СВОЕГО ПОЛЯ ЗРЕНИЯ, О НИХ ЗНАЮТ.

И вновь седовласые старцы закивали в знак согласия:

- Да, знаем, о старейший из нас!

- ПРОСТОМУ СМЕРТНОМУ, К КАКИМ ОТНОСИШЬСЯ ТЫ, БРАТ МОЙ, ВОЗМОЖНО БЫЛО ПРОЙТИ ВСЕ ЭТИ ИСПЫТАНИЯ ЛИШЬ НА ГРАНИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ, КОТОРЫЕ, УВЫ, НЕ БЕСПРЕДЕЛЬНЫ...

Савелий внимал каждому слову Учителя, стараясь не только не упустить ни одного из них, но и вникнуть в их глубинный смысл.

- ДА, ТЫ С ЧЕСТЬЮ ВЫДЕРЖАЛ ИХ И НИ РАЗУ НЕ ДОПУСТИЛ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ, НО ТЫ НАСТОЛЬКО ИСЧЕРПАЛ СВОЮ ЖИЗНЕННУЮ ЭНЕРГИЮ, ЧТО ДАЖЕ ПОМОЩИ КОСМИЧЕСКИХ БРАТЬЕВ НЕ ХВАТИЛО НА ТО, ЧТОБЫ ПРЕДОТВРАТИТЬ ТВОЙ НЕРВНЫЙ СРЫВ, КОТОРЫЙ ЕДВА НЕ ЗАСТАВИЛ ТЕБЯ ПОКИНУТЬ ЗЕМЛЮ... Я ПРАВИЛЬНО ИЗЛАГАЮ, БРАТ МОЙ? Внимательный взгляд Учителя, казалось, пронзает его насквозь.

- Вы никогда не ошибаетесь, Учитель! - искренне воскликнул Савелий.

- СТАРАЮСЬ... КОСМИЧЕСКИЕ БРАТЬЯ НЕ МОГЛИ ОСТАТЬСЯ БЕЗУЧАСТНЫМИ К ТВОЕМУ НЫНЕШНЕМУ СОСТОЯНИЮ, НЕ ТАК ЛИ, БРАТЬЯ МОИ?

- Истинную правду возвещаешь, о старейший из нас! - наперебой заговорили старцы.

- НЕ ЖЕЛАЯ ПОТЕРЯТЬ ПОСЛАННИКА ВЕЛИКОГО КОСМОСА НА ЗЕМЛЕ, КАКОВЫМ ЯВЛЯЕШЬСЯ ТЫ, КОСМИЧЕСКИЕ БРАТЬЯ ПРИШЛИ К ЕДИНОДУШНОМУ РЕШЕНИЮ, КОТОРОЕ ДО СЕГО ВРЕМЕНИ НИКОГДА ЕЩЕ НЕ ПРИНИМАЛИ: НЕ ДОЖИДАТЬСЯ ПРИХОДА СЛЕДУЮЩЕГО ЦИКЛА... Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть значимость этого события. - ВЕЛИКИЙ СХОД СОБРАЛСЯ ТОЛЬКО ДЛЯ ВСТРЕЧИ С ТОБОЙ, БРАТ МОЙ!

- Это великая честь для меня, братья мои! - воскликнул Савелий, и от нахлынувших чувств его голос чуть дрогнул.

- ВСЕ КОСМИЧЕСКИЕ БРАТЬЯ ГОРДЯТСЯ ТЕМ, ЧТО СРЕДИ ЧЛЕНОВ ВЕЛИКОГО СХОДА ИМЕЕТСЯ ТАКОЙ БРАТ! - торжественно проговорил Учитель.

- Чем я заслужил эту честь, Учитель? - смущенно спросил Савелий.

- ДЕЛАМИ ВЕЛИКИМИ, БРАТ МОЙ!

- Мне сейчас стыдно, Учитель! - воскликнул с горечью Савелий.

- ОТЧЕГО ЖЕ, БРАТ МОЙ? - удивился Учитель.

- Оттого что оказался настолько слабым, что призывал к себе смерть! признался Савелий.

- МУЖЧИНЕ НИКОГДА НЕ НУЖНО СТЫДИТЬСЯ СВОЕЙ СЛАБОСТИ, КОГДА ОН ПОТЕРЯЛ СВОЮ ПАМЯТЬ, БРАТ МОЙ, - возразил Учитель и тут же пояснил: - ПОТЕРЯТЬ ПАМЯТЬ - ВСЕ РАВНО ЧТО ПОТЕРЯТЬ СОБСТВЕННОЕ "Я".

- Так вы все знали?

- КОНЕЧНО! ИМЕННО ПОТОМУ И ПРИШЛИ К ЕДИНОДУШНОМУ РЕШЕНИЮ, ЧТО ПОРА ВЫЗВАТЬ ТЕБЯ НА ВЕЛИКИЙ СХОД! КОГДА ТЫ ПОТЕРЯЛ ПАМЯТЬ И ТВОЕ ТЕЛО ПАРАЛИЗОВАЛО, КОСМОС ПОТЕРЯЛ КОНТАКТ С ТОБОЙ, И ВСЕ БРАТЬЯ БЫЛИ ВЗВОЛНОВАНЫ ТВОИМ ИСЧЕЗНОВЕНИЕМ... с волнением вздохнул Учитель. - НЕКОТОРЫЕ ПОДУМАЛИ, ЧТО ТЫ ПОТЕРЯЛ ЖИЗНЬ... ДАЖЕ СОЕДИНЕННАЯ ЭНЕРГИЯ ВСЕХ КОСМИЧЕСКИХ БРАТЬЕВ НЕ СМОГЛА ОБНАРУЖИТЬ ТЕБЯ. И ТОГДА МНЕ ПРИШЛО В ГОЛОВУ, ЧТО ОСТАЛАСЬ ТОЛЬКО ОДНА НАДЕЖДА ОТЫСКАТЬ ТВОЙ СЛЕД НА ЗЕМЛЕ: ОБРАТИТЬСЯ ЗА ПОМОЩЬЮ К ТОМУ ИЗ БРАТЬЕВ, КТО НАХОДИТСЯ БЛИЖЕ К ТЕБЕ...

- Христо Гранич?! - догадался Савелий.

- ДА, ИМЕННО ОН, - подтвердил Учитель. - ВОПРЕКИ ПРАВИЛАМ КОСМИЧЕСКОГО БРАТСТВА, Я ЛИЧНО ОБРАТИЛСЯ К НЕМУ ЗА ПОМОЩЬЮ...

- Он не впервые спасает мне жизнь! - заметил Савелий.

- А РАЗВЕ МОГУТ БРАТЬЯ ПОСТУПАТЬ ИНАЧЕ? - удивился Учитель.

- Уверен, что нет!

- МНЕ ИМПОНИРУЕТ ТВОЯ УВЕРЕННОСТЬ, - одобрительно кивнул он. - ОДНАКО ВЕРНЕМСЯ К ТОМУ, РАДИ ЧЕГО ТЫ ПРИЗВАН НАМИ НА ВЕЛИКИЙ СХОД! КАК ТЫ ПОМНИШЬ, НА ПРЕДЫДУЩЕМ ВЕЛИКОМ СХОДЕ Я СКАЗАЛ ТЕБЕ, ЧТО ТЫ ВЫБРАН МНОЮ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ Я МОГ ПЕРЕДАТЬ ТЕБЕ НЕКОТОРЫЕ ИЗ СВОИХ СПОСОБНОСТЕЙ...

- Чему я очень благодарен, Учитель, - вставил Савелий.

- КОСМОС ОДОБРИЛ МОЙ ВЫБОР, - продолжил Учитель. - И СЕЙЧАС МЫ МОЖЕМ КОНСТАТИРОВАТЬ, ЧТО МЫ НЕ ОШИБЛИСЬ: ТЫ С ЧЕСТЬЮ ВЫДЕРЖАЛ ВСЕ ИСПЫТАНИЯ, ВЫПАВШИЕ НА ТВОЮ ДОЛЮ. ОДНАКО МНЕ ХОЧЕТСЯ УСЛЫШАТЬ ТВОЙ ОТВЕТ НА ВОПРОС, КОТОРЫЙ ЗАНИМАЕТ ВСЕХ КОСМИЧЕСКИХ БРАТЬЕВ...

- Спрашивайте, Учитель!

- У ТЕБЯ БЫЛО ОЧЕНЬ МНОГО ТРУДНЫХ МОМЕНТОВ ВО ВРЕМЯ ЭТИХ ИСПЫТАНИЙ, ПОЧЕМУ ЖЕ ТЫ НИ РАЗУ НЕ ОБРАТИЛСЯ ЗА ПОМОЩЬЮ К СВОЕМУ ВЕЧНОМУ ЗНАКУ, РАСПОЛОЖЕННОМУ РЯДОМ С ТВОИМ СЕРДЦЕМ?

- Вы же говорили, я могу обратиться к нему, если у меня будет твердое ощущение, что я не справлюсь сам: нельзя понапрасну тратить энергию Космоса!

- Я НЕ ГОВОРИЛ ЭТОГО! - возразил Учитель.

- Да, не говорили... - тут же согласился Савелий и с вызовом добавил: - Не говорили вслух! Однако я уловил ход ваших мыслей, Учитель! - Он лукаво улыбнулся.

- Я ВСЕГДА БЫЛ УВЕРЕН, ЧТО ТЫ - ДОСТОЙНЫЙ УЧЕНИК! - оценил Учитель. - В ПРОШЛОЕ ПОЯВЛЕНИЕ НА ВЕЛИКОМ СХОДЕ ТЫ ПОЛУЧИЛ ЭНЕРГИЮ И ЗНАНИЯ ПЕРВОГО ЦИКЛА, И СЕЙЧАС ПРИШЛА ПОРА СДЕЛАТЬ СЛЕДУЮЩИЙ ШАГ КОСМИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ. ТОГДА ТЫ ОБРЕЛ ЗНАНИЯ СОБСТВЕННОЙ ЗАЩИТЫ И НЕКОТОРЫЕ СВЕРХНАВЫКИ, КОТОРЫМИ НЕ ОБЛАДАЕТ ПРОСТОЙ СМЕРТНЫЙ. ТОГДА ТЫ БЫЛ НАДЕЛЕН ПРАВАМИ РЕШАТЬ ПО СОБСТВЕННОМУ РАЗУМЕНИЮ, КАК ТЕБЕ ПОСТУПИТЬ С ТЕМ ИЛИ ИНЫМ ЗЛОМ. ПОРА ДЕЛАТЬ СЛЕДУЮЩИЙ ШАГ КОСМИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ. И КОСМОС ПРИШЕЛ К ЕДИНОДУШНОМУ МНЕНИЮ, ЧТО ТЫ ГОТОВ ВЗВАЛИТЬ НА СВОИ ПЛЕЧИ ДВОЙНУЮ МИССИЮ ПО ИСКОРЕНЕНИЮ ЗЛА.

Савелий хотел было задать вопрос, но, перехватив еле заметный знак Учителя, осекся.

- ДВОЙНАЯ МИССИЯ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В ТОМ, ЧТО КОСМОС ХОЧЕТ НАДЕЛИТЬ ТЕБЯ ПРАВОМ БЫТЬ И СУДЬЕЙ, И ПАЛАЧОМ В ОДНОМ ЛИЦЕ!

- Смогу ли я, Учитель?! - с сомнением в голосе воскликнул Савелий.

- Я ВЕРЮ В ТЕБЯ, БРАТ МОЙ! - твердо сказал тот. - ЧТО ТЫ ОТВЕТИШЬ КОСМОСУ?

- Я согласен, Учитель! - уверенно ответил Савелий и тут же спросил: - Я могу задать вопрос, Учитель?

- БРАТЬЯ СЛУШАЮТ ТЕБЯ...

- Мне тревожно за моих родных и близких... - с тяжелым вздохом проговорил Савелий, - не нанесет ли им вред мое новое предназначение, которое поручаете мне вы, Учитель, и мои Космические братья?

- В ПОДОБНЫХ СЛУЧАЯХ КОСМОС БЕРЕТ БЛИЗКИХ ИЗБРАННОГО ПОД СВОЮ ЗАЩИТУ, ОДНАКО И САМ ИЗБРАННЫЙ, НАДЕЛЕННЫЙ НОВЫМИ СПОСОБНОСТЯМИ, ТОЖЕ МОЖЕТ ВСТАТЬ НА ИХ ЗАЩИТУ, ТОЛЬКО... - Старый Учитель прервал свою речь, словно решая, стоит ли говорить об этом или нет, потом продолжил: - ТОЛЬКО В ЭТОМ ТАИТСЯ ОДНА ОПАСНОСТЬ: ЕСЛИ ИЗБРАННЫЙ ПОДКЛЮЧИТ СВОЮ ЭНЕРГИЮ И СПОСОБНОСТИ ДЛЯ СПАСЕНИЯ КОГО-ТО, ТО В ТОТ МОМЕНТ ОН САМ СТАНОВИТСЯ УЯЗВИМЫМ... ЭТОТ НЕДОСТАТОК УСТРАНИТСЯ НА СЛЕДУЮЩЕМ ЦИКЛЕ КОСМИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ... ТАК ЧТО ПОМНИ ОБ ЭТОМ ВСЕГДА! ЧТО ЕЩЕ?

- Учитель, я хочу задать еще один вопрос, связанный с моей страной!

- Я СЛУШАЮ ТЕБЯ, БРАТ МОЙ!

- Во время нашего недавнего общения я спрашивал о нашем, тогда еще будущем Президенте. Что сейчас, Учитель, вы скажете о нем?

- ТОГДА Я ПРЕДПОЛОЖИЛ, ЧТО ИНОГДА ОН СЧИТАЕТ СЕБЯ НЕПОГРЕШИМЫМ, И ЭТО ОПАСНО ПОТОМУ, ЧТО ОН МОЖЕТ ПОДДАТЬСЯ НА ЛЕСТЬ, ПОВЕРИТЬ МНИМОМУ ПРЕКЛОНЕНИЮ, РАБОЛЕПИЮ...

- Да, я отлично помню ваши слова, Учитель!

- К СОЖАЛЕНИЮ, ТАК И ПРОИСХОДИТ: ВАШ ПРЕЗИДЕНТ, НЕ ИМЯ ОПЫТА РУКОВОДСТВА ОГРОМНОЙ СТРАНОЙ, ВНИМАТЕЛЬНО ВЫСЛУШИВАЯ СВОЕ ОКРУЖЕНИЕ, ОЧЕНЬ ЧАСТО ИДЕТ НА ПОВОДУ ИМЕННО ТЕХ, КОГО НЕ ВСЕГДА ЗАБОТИТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЛАГО СВОЕЙ СТРАНЫ, БЛАГО СВОЕГО НАРОДА... - Учитель тяжко вздохнул. - ПРИКРЫВАЯСЬ ЛЖЕЛОЗУНГАМИ О БЛАГОПОЛУЧИИ РОССИЙСКОГО НАРОДА, ОНИ, ИСПОЛЬЗУЯ НЕОПЫТНОСТЬ ПРЕЗИДЕНТА, БОЛЕЕ ВСЕГО ДУМАЮТ О СВОЕМ БЛАГЕ, О СВОЕМ БОГАТСТВЕ, РАСПРАВЛЯЯСЬ ПРЕЖДЕ ВСЕГО С ТЕМИ, КТО МОЖЕТ РАСКРЫТЬ ПРЕЗИДЕНТУ ИХ ПЛАНЫ, ТО ЕСТЬ С ТЕМИ, КТО НЕСЕТ ПРАВДУ ЛЮДЯМ...

- Так что же делать, Учитель?

- ВАШ ПРЕЗИДЕНТ ВЫБРАН НАРОДОМ, А ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ОСТАЕТСЯ ТОЛЬКО ОДНО: ПОМОЧЬ ПРЕЗИДЕНТУ РАЗОБРАТЬСЯ В ХИТРОСПЛЕТЕНИЯХ ДВОРЦОВЫХ ИНТРИГ! ПОМОЧЬ ПРЕЗИДЕНТУ НАБРАТЬСЯ ОПЫТА, НАУЧИТЬ, ЧТО ХОРОШО ДЛЯ СТРАНЫ, ЧТО ХОРОШО ДЛЯ НАРОДА, А ЧТО НЕСЕТ ЗЛО! ПОНЯТНО, БРАТ МОЙ?

- Да, Учитель! И последний вопрос...

- ГОВОРИ!

- Обретение таких новых сил и возможностей означает, что наши с вами контакты, Учитель, будут еще реже?

- ДА, ТЫ ПРАВ, БРАТ МОЙ! - с горечью подтвердил он. - А ТЕПЕРЬ ПОПРОЩАЙСЯ СО СВОИМ СТАРЫМ УЧИТЕЛЕМ! - На этой фразе, как и на прошлом Великом Сходе, голос великого старца дрогнул, и они, как и тогда, склонив головы, коснулись друг друга лбами.

- Мне будет невыносимо трудно без вас, Учитель! - тихо проговорил Савелий, и его глаза увлажнились.

- НЕ ЗАБЫВАЙ, БРАТ МОЙ: Я - В ТЕБЕ, ТЫ - ВО МНЕ! - словно заклинание повторил в ответ Учитель свою вечную фразу, потом чуть отклонился, обхватил руками предплечья Савелия, пристально посмотрел ему в глаза, словно мысленно передавая тому на прощанье нечто важное, после чего решительно выпрямил руки, отстраняя его от себя, и твердо сказал: - ВСТАНЬ В ЦЕНТР НАШЕГО КОСМИЧЕСКОГО БРАТСТВА.

Савелий повернулся: все члены Великого Схода, скрестив ноги, уже сидели небольшим кругом, который замыкал Учитель. Савелий занял место в центре и повернулся к Учителю.

- БРАТ НАШ, ТЫ ГОТОВ ПРИНЯТЬ ВОЗЛОЖЕННУЮ НА ТЕБЯ МИССИЮ КОСМИЧЕСКОГО БРАТСТВА ВЕЛИКОГО СХОДА И БОРОТЬСЯ СО ВСЕЛЕНСКИМ ЗЛОМ ПРИ ПОМОЩИ ПРАВОГО СУДА И САМОСТОЯТЕЛЬНОГО ИСПОЛНЕНИЯ ПРИГОВОРА? - торжественным голосом вопросил Учитель.

- Да, Учитель, я готов! - без колебаний ответил Савелий.

- ТЫ ГОТОВ ПРИНЯТЬ НОВЫЕ ПОЗНАНИЯ КОСМИЧЕСКИХ БРАТЬЕВ ВЕЛИКОГО СХОДА СЛЕДУЮЩЕЙ СТУПЕНИ?

- Да, Учитель, я готов!

- БРАТЬЯ! - громко проговорил Учитель.

И вновь члены Великого Схода повторили те жесты, что были на предыдущем Великом Сходе: каждый из них возложил левую руку на плечо соседа, а правую простер ладонью вперед, в сторону Савелия.

- БРАТЬЯ! - еще громче воскликнул Учитель.

И все старцы закрыли глаза.

- БРАТЬЯ! - в третий раз выкрикнул Учитель.

И неожиданно из ладони каждого члена Великого Схода вырвался яркий луч голубоватого цвета и устремился к Савелию, вонзаясь в него со всех сторон на уровне груди. Ярким светом вспыхнул на груди Савелия Вечный Знак удлиненного ромба, а откуда-то сверху, из открытого Космоса, упал на голову Савелия яркий луч желтого цвета. Его сердце наполнилось удивительным ощущением счастья, и в тот же самый момент желтый луч, словно огромная труба, засосал Савелия, и он потерялся...

Недели, предшествовавшие досрочным президентским выборам, здорово утомили "государственного человека" Шуру Позина. Хотя их исход, по существу, был предрешен и рейтинг исполняющего обязанности президента существенно превосходил рейтинг всех его соперников, его предвыборный штаб и руководитель Администрации Щенников старались исключить любые случайности. Потому опять, как и перед выборами в Думу, Позин мотался по стране. Ему достался так называемый "красный пояс", где люди традиционно голосовали за левых.

Позин вел долгие беседы с губернаторами, встречался с представителями разных политических сил. Левых и иных патриотов он убеждал в том, что Путин как раз их кандидат, потому что он - выходец из спецслужб, а следовательно, по определению, не может не быть государственником и основную задачу свою видит в том, чтобы всемерно укреплять нашу бедную и ослабевшую страну. Кроме того, как бывший офицер, то есть человек, имеющий твердые понятия чести и долга, он никак не может спокойно смотреть на то, как разворовывают принадлежавшее народу богатство.

Для правых и демократов иных мастей имелась другая пластинка: Путин был ближайшим сотрудником и доверенным лицом виднейшего демократа "первой волны" мэра Петербурга Анатолия Собчака и последовательным рыночником, которым стал, служа в разведке за границей, где окончательно и осознал преимущества рыночной экономики над плановой, социалистической.

Одним словом, Позин, как всегда, умел найти соответствующие и, что самое главное, нелживые аргументы для людей самых полярных политических ориентаций, чтобы успешно выполнить поставленную перед ним задачу. Молодость и.о. президента, его спортивные успехи, знание иностранных языков - все шло в строку...

В ночь после победных выборов Позин, естественно, был в "Александер-хаусе". В этой праздничной радостной толпе победителей он был своим, одним из тех незаметных, кто принес эту победу. В толпе Президент выделил Шуру, сам подошел и дружелюбно поблагодарил Позина в своей скромно-деловой манере и по ходу заметил: "Мы обязательно с вами скоро увидимся".

По "Александер-хаусу" с довольным видом сытно пообедавшего кота разгуливал Гавриил Петропавловский, которому молва приписывала построение всей технологии предвыборной кампании, - в частности, саму идею грубых "наездов" скандально популярного журналиста Березненко на возможных оппонентов будущего президента.

Обменявшись рукопожатиями, приятели отошли в сторону.

- Пора нам с тобой, Шурик, о делах поговорить. В общем, надо повидаться, как обычно, в неофициальной обстановке. - Петропавловский был знаменит тем, что никогда не терял времени зря, обделывая дела на спортивных соревнованиях, охотах и в саунах.

Через несколько дней они встретились на той даче антиквара, приятеля Позина, где начинали планировать думскую предвыборную кампанию. Но на этот раз они не сидели у камина, а долго гуляли по весеннему, набухшему влагой лесу. Они обсуждали результаты выборов, состав будущего правительства и неминуемые кадровые перестановки. Беседа текла мирно и неторопливо. Как-то невзначай Петропавловский спросил:

- А не пошел бы ты работать ко мне в Фонд? Ведь судьба твоя теперь туманна и неопределенна. Маловероятно, что ты когда-нибудь будешь пользоваться таким безграничным доверием у первого лица государства.

- Почему это ты так решил?

- А я тебе доверяю, - не отвечая на вопрос, продолжил тот, - и работу предлагаю интересную - возглавишь весь блок, занимающийся средствами массовой информации. Перефразируя великого вождя пролетарской революции, считавшего, что "важнейшим из искусств является кино", можно с полной уверенностью сказать, что в наши дни главенствующую роль играет "ящик", - именно телевидение создает и разрушает политические репутации, а не программы и убеждения кандидатов во власть.

Позин взглянул на собеседника и чуть заметно улыбнулся: Петропавловский воспользовался его собственными разработками, сделанными несколько лет назад.

- Так называемые демократы всегда абсолютизировали собственный опыт и собственные устремления, выдавая их за волю народа...

Создавалось впечатление, что Петропавловский читает лекцию для одного студента.

- Впрочем, эта ошибка свойственна всем революционерам, - продолжил "лектор", - начиная с отцов Французской революции и кончая большевиками. Никто из них не умел, да и не считал нужным по-настоящему прислушиваться к своему народу, потому их срок в контексте всемирной истории и оказался столь короток.

- Спорить с тобой невозможно, мой циничный друг. - Позин даже не пытался скрыть своей иронии. - Свобода слова, над которой так трясутся демократы, нужна от силы десяти процентам просвещенного населения. Эти проценты видят в ней потенциальную возможность реализации прав свободной личности, что, правда, тоже иллюзия. - Словно в пику Петропавловскому, теперь он решил поораторствовать. Достаточно почитать наши печатные издания и посмотреть телевизор, чтобы в этом убедиться. Остальным же девяноста процентам нужна непыльная работа и приличная зарплата, а потом пенсия, на которую можно прожить. А кто хороший, а кто плохой - им доходчиво объяснят с экрана телевизора.

- Я всегда подозревал, Шурик, что ты - умник. Представляешь, какую парочку мы составим - циник да умник. Делов наделаем, как Маркс и Энгельс, даже хуже...

- Ты все шутишь, Гаврик.

- Я серьезен как никогда. Поработаешь у меня, изучишь профессионально изнанку телевидения и его механизмы, потом, глядишь, и руководителем какого-нибудь канала назначим. Хватит уже тебе в твоем возрасте, да с твоей головой и знаниями на побегушках служить. Пора самостоятельным делом заниматься.

- Подумать надо. - Позин был несколько обескуражен предложением Петропавловского, очевидно сделанным из самых лучших побуждений. - Дело в том, что я не умею в присутствии от сих до сих сидеть - характер непоседливый. Да и чиновник я никудышный - сам непослушный и командовать не способен. Могу только советы давать...

В суете двух предвыборных кампаний Позин и в самом деле как-то не задумывался о своей дальнейшей судьбе. Вернее, мысль о том, чем он будет заниматься в будущем, тревожила его регулярно, но он отгонял ее, погружаясь в сиюминутные дела и разговоры. Постоянные конкретные задачи, требовавшие безотлагательного решения, не позволяли ему сосредоточиться на мыслях о будущем.

Не умея и не любя принимать однозначные решения, выбирать из многих имеющихся вариантов единственно верный, Позин всегда предпочитал оставлять окончательное решение за кем-то иным, за тем, кто заказывал ему прогноз развития тех или иных политических и психологических ситуаций, ожидаемых ходов и выходов.

В случае же его личной судьбы выбор ее дальнейших возможных путей переложить было не на кого, и Позин максимально оттягивал этот неприятный момент. Предложение Петропавловского застало его врасплох. Оно было лестным и перспективным с карьерной точки зрения. Но работать под началом этого откровенного циника и заядлого интригана, обласканного властями современной России, ему нисколько не улыбалось.

Остроту ума и большие знания Петропавловского Шура, безусловно, ценил. Однако ему претила главная отличительная черта характера будущего патрона удивительная способность убеждать всех в том, что черное это на самом деле белое, и наоборот, причем делать это с таким видом, будто он сам этому безгранично верит. Такое поразительное умение озвучить с необыкновенной убедительностью любой заказанный ему тезис в высшей степени ценилось властями предержащими.

Но обижать людей, особенно стремящихся сделать ему добро, Позин не мог, а потому, нарушая долгую паузу, задумчиво сказал:

- Спасибо тебе, Гаврик, на добром слове, но ты же знаешь, какой я нерешительный. А потом, как это воспримут Щенников и компания?

- Ты только соглашайся, а Щенникова и иные оргвопросы беру на себя.

- Позволь мне подумать чуток.

- Даю тебе на размышление целое лето, а в сентябре жду - осенью предстоят большие дела. К этому времени Путин получит реальную оппозицию, как и любой политик, пытающийся что-то делать. Тебе не надо объяснять, кто в нее войдет, в частности многие из наших с тобой дружков и союзников...

Позин быстро взглянул на него: "Не слишком ли тот откровенничает перед ним? И не стоит ли за этим предложением какой-нибудь подводный камень? Стоит об этом поразмышлять на досуге..."

- Вот и поборемся с ними на славу. Калейдоскоп повернулся - конфигурация рисунка стала совсем другой, - так соратники превращаются в противников. Того же Аркашонку Велихова придется чуток приструнить, а то прослышал я, что он, как есть самый великий теоретик и практик демократии, собирается учить демократии Президента.

- Нельзя недооценивать Велихова, - осторожно заметил Позин.

- Это раньше Аркашке все легко давалось и доставалось, теперь будет не так - скоро сам увидишь. Помяни мое скромное слово. Теперь всем олигархам лучше сидеть тихо и не высовываться. Вот наш с тобой кореш Долонович правильно ведет себя - скромно, незаметно сидит, доходы считает, на экранах не мелькает... неожиданно вставил он.

Примерно неделю спустя после встречи с Петропавловским Позина вызвал Щенников. Честно говоря, Шурик подумал, что деловой Гавриил уже предпринял попытку переманивания Позина в свою структуру. Но Щенников сразу заговорил совсем о другом, по обыкновению не глядя на собеседника, и потому не всегда было можно понять, обращается ли он непосредственно к присутствующим или же размышляет вслух:

- Придется напрячься и как следует потрудиться: приготовить две подробные аналитические записки-предложения. Есть идея прижать немного вольницу твоих друзей-губернаторов. А кроме того, пощекотать оплывшие жирком бока наиболее крупных олигархов. Пора уже и тем и другим понять, кто хозяин в доме, и вести себя соответственно...

- Какие сроки? - невозмутимо поинтересовался Шурик.

- Как всегда, первоначальный вариант нужен был вчера утром, но неделю я тебе дам. И смотри не либеральничай! - предупредил он. - Дружков твоих, Долоновича и Велихова, не трогай, чтобы тебя потом совесть по ночам не мучила. Сам знаешь, такого рода документы не один человек готовит.

Ровно через неделю Позин принес обе записки.

- Читать при тебе не буду. Цейтнот у меня.

- Если появятся вопросы, позвонишь. Хочу только предупредить, что я всерьез исходил из необходимости "равноудаленности олигархов", понимая, что любой из них уязвим, ибо все они обогащались не по закону, а по особым правилам, наделявшим их исключительными привилегиями.

Щенников промолчал.

- И последнее замечание. Поскольку для меня не секрет и твое личное отношение, и отношение ряда влиятельных лиц к Лебединскому и его медиаимперии, предупреждаю и прошу - ни в коем случае не начинайте с него. Поднимется такой вой со всех сторон, что мало не покажется!

- Вы имеете в виду еврейскую общину?

- Ну, конечно! Президент Всемирного Еврейского конгресса Чарльз Бронфман-младший - крупнейший мировой медиамагнат, а, как нам всем хорошо известно, Лебединский с ним коротко знаком. В очередной раз получите ярлык антисемитов, а зачем зря Президента подставлять? Тем более Лебединский из всех олигархов не самый вороватый, да к тому же грамотно в своей сфере работает...

- Слишком грамотно и не всегда понятно, на кого... А я-то думал, ты за Долоновича будешь хлопотать.

- Тебе, Валентин, лучше других известно, что с Лебединским меня ничего не связывает. Не думаю, чтобы ты забыл, что именно я сомневался в том, стоит ли отдавать ему телевизионный канал целиком, что, кстати, и высказал нашему первому Президенту. Но он тогда меня не послушал...

- Тогда ситуация была другой! - вставил тот.

- Возможно! - кивнул Позин. - Но теперь главное сделать так, чтобы не повторилось то, что уже было в русской истории, - только на трон вступил Павел I, все фавориты матушки его Екатерины Великой впали в немилость, а многие лишились благ, полученных от императрицы, и отправились в ссылку... Любим мы наступать на одни и те же исторические грабли... Лучше уж вообще ничего не давать, чем давать, а потом отбирать. А потому лучше ничего не иметь, нежели иметь, а потом потерять...

Щенников криво улыбнулся.

- С тобой, Позин, все давно ясно. Может, ты в чем-то и прав, но существует список, - тут голос его обрел стальной оттенок, - список, в котором, представь себе, наряду с Лебединским, Батыровым, Латыповым, Чердынцевым и некоторыми другими, значится и наш с тобой приятель Велихов. И кстати, заслуженно. Аркадий давно зарвался, о чем я лично ему неоднократно говорил. И никакого результата. Так что оставайтесь с нами и ждите новых интересных сообщений.

"Вот как ты теперь запел, - мысленно отметил Позин, зная о более чем дружеских отношениях Щенникова и Велихова. И хотя много он повидал на своем недолгом веку и откровенной подлости, и черной неблагодарности, все-таки холодное предательство продолжало вызывать у него возмущение и оторопь. - Надо будет предупредить Аркашку".

А вслух он сказал:

- Спорить с тобой, Валентин, я не намерен. Единственное мое пожелание состоит в том, чтобы все делалось по закону, доказательно. А то эти чудаки на букву "м" из прокуратуры таких дров наломают. Им только отпусти узду, и они разом полетят по кочкам да корягам.

Щенников деланно-безразлично пожевал губами.

- Мы тут недавно говорили о тебе с Президентом. Он ведь, надеюсь, ты помнишь, обещал тебя принять. Но в ближайшее время это не получается, и он просил меня передать его искренние извинения. Администрацию, как и весь аппарат, ждут реформы, реорганизации и, конечно, сокращения.

Как опытный чиновник, он сделал паузу, которая нарочито затянулась. Позин с любопытством наблюдал за Щенниковым и, поскольку терпение никогда не было сильной чертой его характера, вскоре не выдержал:

- Если в моих услугах больше нет нужды, без работы не останусь. Вот и Гаврик Петропавловский... - начал он и тут же осекся - не хватало, чтобы его таким элементарным образом спровадили в подчинение бесстыжего политтехнолога.

- Я в курсе, - с неожиданной дружелюбной улыбкой прервал его Щенников, он и ко мне с этой идеей подъезжал. Но тебе предстоит другое, более ответственное задание. Ты отправишься в США примерно на полгода. Это будет творческая научная командировка, а вовсе не ссылка, - взгляд его опять стал строгим. - В ноябре там состоятся президентские выборы, и принято решение именно тебе поручить отследить, вникнуть и проанализировать их современные предвыборные технологии...

- С чего бы это?

- Кроме тебя, этого никто так хорошо не сделает. Поверь, это не мое мнение, а того, кто решает. Так что на ближайшие полгода ты независимый эксперт-аналитик. Формально поедешь туда в качестве корреспондента нескольких крупных изданий, пригласивших для освещения выборов в США серьезного политолога.

- А как это - нескольких изданий одновременно?

- Разве так не бывает? Ты же не какой-то продажный журналюга, а серьезный специалист. А многообразие стоящих за тобой изданий дает тебе широкое поле для маневра.

- А издания-то согласятся?

- А куда они денутся? Еще сочтут за честь! Они у нас теперь пугливые стали, еще и гонорар заплатят, если ты им что-нибудь напишешь.

- Если будет о чем писать.

- Писать есть о чем, - моментально перебил Щенников, - там у них какой-то третий, кроме Гора и Буша, кандидат появился, независимый, вроде от "зеленых", и притом с неплохим рейтингом. Читал о нем в сообщении посольства, а вот фамилия из головы вылетела. Особенно внимательно изучай всяких "темных лошадок" и их повадки - у нас они наверняка тоже скоро появятся, а вот их-то нам и не надо. Финансировать твое путешествие будет Долонович, он в курсе.

Щенников встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен.

VI

Возвращение

С головой уйдя в поиски похищенного мальчика, Рокотов-младший появлялся в своем офисе-квартире только чтобы поспать. За день он настолько изматывался, что когда вваливался наконец домой, то сил его хватало лишь на то, чтобы раздеться, принять душ и доковылять до кровати, падая в которую он тут же улетал в царство Морфея. А проснувшись ранним утром от звонка будильника, он снова бросался на поиски.

Единственной зацепкой, которая, возможно, могла вывести на след похитителей, была серебристая "БМВ" девяносто девятого, а может быть, девяносто восьмого года выпуска с подмосковными номерами. Поначалу Константину казалось, что отыскать эту машину будет не так трудно: но на практике все вышло намного сложнее. Подобных машин в Подмосковье было аж четырнадцать, и каждую нужно было найти и проверить.

Три выпали из списка в первый же день: владельцы этих "БМВ" отправились на них за границу задолго до похищения. Четыре - обслуживали высокопоставленных чиновников из администрации области, и установить, где они находились в момент совершения преступления, оказалось довольно просто. Еще две машины в момент похищения находились на территории автосервиса, проходя профилактический осмотр. А вот с оставшимися пятью пришлось повозиться, как говорится, до седьмого пота.

Сложность заключалась в том, что стояло лето, пора отпусков, и если владелец собрался провести отпуск в России, то он спокойно мог отправиться куда глаза глядят, и найти его было весьма затруднительно. Первым делом приходилось опрашивать ближайших родственников, потом дальних, а если таковые отсутствовали в природе, то Константин подступал к опросам соседей и сослуживцев. Это была самая нудная, но необходимая часть расследования.

В конце концов пришло вознаграждение: удалось установить местонахождение еще трех машин - их владельцы действительно выехали из Москвы на отдых.

Две исключались автоматически: они отправились в путь раньше дня похищения. Третью Константин, после недолгих размышлений, пока сам отставил в сторону. Владелицей машины оказалась проректор одного из московских вузов немолодая одинокая дама, которая была просто помешана на своей "любимице", никому ее не доверяла и за руль садилась исключительно сама.

Оставшиеся две машины словно в воду канули: никаких следов. По месту прописки хозяев никогда никого не оказывалось дома. Телефоны все время молчали. У Константина уже руки опускались от каждодневных неудач, как вдруг ему позвонил тот самый приятель-афганец из ГИБДД.

- Привет, Рокотов! Ты еще не нашел свою серебристую лань? - с откровенной насмешкой спросил он.

Неудачи последних дней отбили желание выслушивать любые шутки, так что Константин, погруженный в раздумья, не сразу узнал звонящего.

- Это кто? - недружелюбно спросил он.

- Подполковник Тимошенко, - обиженно объявил тот.

- Валентин Александрович, простите ради бога! - моментально сменил тон Рокотов-младший. - Эта машина просто доконала меня: серебристые "БМВ" уже снятся мне по ночам... - И тут ему пришло в голову, что подполковник вряд ли звонит, чтобы подшутить над ним. - Неужели есть хорошие новости?! - воскликнул он.

- Как сказать... - протянул тот. - Но если хочешь повидать еще одну серебристую красавицу из Подмосковья и ее владельца, то подъезжай на Саввинскую набережную.

- Задержали, что ли?

- Ага, что-то вроде этого... - как-то странно ответил тот.

- Минут через двадцать буду. - Рокотов-младший бросил трубку и через пять минут уже мчался на своем "Форде-Скорпио" в указанном направлении, пытаясь понять, что имел в виду Тимошенко, отвечавший столь неопределенно.

Все возможные предположения улетучились, когда Константин выехал на Саввинскую набережную: издали он увидел несколько милицейских машин, спецмашин и автокран, стрела которого вытянулась в сторону реки. Константин подъехал как раз в тот момент, когда серебристая машина, причудливо украшенная темно-зеленым илом, показалась из воды. Заскрипели барабаны лебедки, и вскоре, покачиваясь на стальных стропах, "БМВ" оказалась в воздухе. Из всех щелей машины струилась вода.

Увидев подполковника Тимошенко, Рокотов-младший вышел из машины и подошел к нему.

- Добрый день, товарищ подполковник!

- Привет, Костик!

Они обменялись рукопожатиями.

- А где я увижу владельца машины?

- Водолазы сообщили, что за рулем труп, - ответил Тимошенко. - Вон, гляди, - кивнул он в сторону висящей на стропах машины.

Тут как раз ее развернуло так, что за передним стеклом стало видно мертвенно-белесое лицо водителя.

- Как ее обнаружили?

- Рыбак один позвонил... У него зацепило леску с какой-то крутой забугорной блесной, которую жалко было потерять. Разделся - и в воду. А блесна за бампер зацепилась. Едва не утонул от страха, бедолага, ему почудилось, что в кабине кто-то шевелится. Операторы на "02" с трудом разобрали, что случилось: зуб на зуб у мужика не попадал.

- Интересно, как он умудрился нырнуть с машиной в реку, что никто и не заметил? - задумчиво проговорил Константин. - И заграждение вроде цело везде...

- Я сделал запрос и уже получил ответ: примерно неделю назад, как раз в этом месте, рабочие производили плановую замену чугунных решеток. Работали четыре дня и однажды не успели поставить целый пролет и оставили на всю ночь пять метров без ограждения: ныряй не хочу.

- Это же надо так подгадать, - недоверчиво заметил Константин. - Интересно бы узнать, отчего откинулся водитель: не помог ли кто?

- Пошли посмотрим, - предложил подполковник, заметив, что стрела автокрана стала медленно поворачиваться, перемещая выловленную в воде машину на тротуар.

- Кто возглавляет бригаду криминалистов?

- А-а-а... блин... - ругнулся Тимошенко. - Капитан Сивоконев.

- Чем же он вас так достал? - улыбнулся Константин: достаточно давно зная подполковника, он был уверен, что его почти невозможно вывести из себя.

- Как пел Высоцкий: это тот капитан, который никогда не станет майором. А ведь ему скоро на пенсию. Мозгов вот столечко, - для убедительности Тимошенко ткнул большим пальцем в середину первой фаланги указательного пальца, - а гонору и самомнения - на четверых хватит. И все-то он знает лучше всех. Никаких советов не слушает. - Он даже сплюнул в сердцах.

- И где же это светило криминалистики?

- Да вон, - кивнул подполковник в сторону невысокого полноватого коротышки в форме капитана.

Ему было явно за пятьдесят, и если судить по наращенным сантиметров на пять каблукам на служебных ботинках, он наверняка страдал синдромом Наполеона.

- Привет, Сивоконев! - бросил Тимошенко, когда они приблизились.

- Здравия желаю, товарищ подполковник, - невозмутимо отозвался тот и вопросительно взглянул на Рокотова.

- Рекомендую, Константин Рокотов, - браво представил его подполковник, потом наклонился и что-то шепнул капитану на ухо.

Капитан сразу заулыбался и протянул Константину руку:

- Очень рад познакомиться, Николай Степанович, - и тут же смутившись, добавил: - Следователь Сивоконев. Скажите, почему вас заинтересовал этот утопленник?

- Кого это "вас"? - не понял Константин и вопросительно взглянул на Тимошенко: интересно, что он нашептал капитану?

- Как кого? ФСБ, конечно. - Следователь даже деликатно понизил голос.

- Так, одну версию проверяем... - укоризненно посмотрев на Тимошенко, ответил Рокотов-младший.

Перехватив этот взгляд, Сивоконев истолковал его по-своему и потому тихо сказал Константину:

- Все понял! Если смогу чем-то помочь, располагайте.

- Спасибо... - кивнул Константин, и тот, изобразив на лице озабоченность, направился к машине.

- Органы, - тихо заметил Тимошенко, - это единственное учреждение, к которому капитан относится с величайшим почтением.

- Тогда понятно... Подойдем поближе?

Заметив, что "товарищ из Органов" направляется к ним, Сивоконев решил расстараться лично. Подойдя к машине со стороны водителя, он резко дернул дверцу на себя. Та легко поддалась, и на бедного следователя хлынул едва ли не куб грязной речной воды, окатив его с головы до ног. На его лице явно прочиталось желание пройтись "по матушке" и вспомнить всех "святых угодников", но, видно, почтение перед Органами пересилило, и он, натянуто рассмеявшись, попытался даже съюморить:

- Сегодня можно уже душ не принимать!

Тут за потоком воды из кабины последовало и тело утопленника, которое ткнулось головой прямо в живот несчастного капитана.

- И обойтись без мясных блюд! - без особого такта подхватил кто-то из толпы, но эта "черная" гастрономическая шутка пришлась не по вкусу бедняге, и он зло приказал стоящим поблизости сотрудникам милиции:

- Очистите место происшествия от посторонних!

- Не обращайте внимания, товарищ следователь, - успокаивающе произнес Рокотов, помогая ему вытащить покойника из машины на асфальт.

- Так точно, - моментально успокоился следователь и, приступив к осмотру трупа, повернулся к молодому помощнику: - Пиши, лейтенант. В результате наружного осмотра установлено следующее: труп водителя, обнаруженный в салоне серебристой "БМВ", поднятой из Москвы-реки в районе Саввинской набережной, принадлежит мужчине, примерно сорока лет. Судя по состоянию тела, оно пробыло в воде не более трех дней, следов насилия не наблюдается. - Сивоконев наклонился, словно желая сделать искусственное дыхание методом "рот в рот", принюхался. Однако явно ощущается алкогольный запах. - Он пошарил в карманах пиджака утопленника и вытащил внушительное портмоне, в котором нашел водительские права и техпаспорт. - Из документов, обнаруженных в кармане трупа, явствует, что труп действительно принадлежит владельцу данной машины, Крепыжникову Александру Дмитриевичу, шестьдесят первого года рождения.

- О, в салоне еще кто-то есть! - сказал подполковник Тимошенко, заглянув внутрь машины.

Через минуту с заднего сиденья вынесли тело женщины лет тридцати-тридцати пяти. В ее сумочке нашли паспорт: женщина оказалась женой владельца машины. Константин хотел попросить следователя ознакомить его с выводами будущей судебно-медицинской экспертизы, но тут ему пришли на ум слова Грицацуевой: "...А еще запомнила трещину на стекле задней дверцы... Запомнила потому, что рисунок был похож на паутину".

Чертыхнувшись про себя: с этого нужно было и начинать, Рокотов-младший обошел машину, взглянул на стекло дверцы - оно оказалось целым. На всякий случай спросил у следователя:

- Николай Степанович, а можно узнать, менялось ли стекло?

- Нужна экспертиза, - ответил он. Но, заметив огорченный взгляд "человека из Органов", тут же заверил: - Я попытаюсь сейчас что-нибудь выяснить.

Сивоконев внимательно исследовал стекло в одной дверце, потом в другой. И вполне уверенно произнес:

- Мне кажется, что стекло не менялось вообще.

- Кажется?

- Уверен.

- Но почему?

- Совпадают фирменные знаки на стеклах.

- Понятно, - задумчиво проговорил Константин, глядя на Тимошенко. Вычеркиваю...

- О чем это ты? - не понял Тимошенко.

- Анекдот есть один, - хотел отмахнуться Константин.

- Расскажи!

- Сейчас?

- Конечно! - согласился тот. - Когда еще встретимся?

- Хорошо, только давай отойдем в сторону, - предложил Константин.

Тимошенко подхватил Рокотова под руку и потащил в сторону "Форда-Скорпио".

- Знаешь, я просто обожаю анекдоты, особенно новые, - признался он по дороге.

- Идет по лесу лев, увидел лису и говорит: "Эй, рыжая, придешь ко мне завтра на завтрак - я тобой позавтракаю. Записываю". Задрожала от страха лиса. Идет лев дальше, видит медведя и говорит: "Ты, косолапый, придешь завтра ко мне на обед - я тобой пообедаю! Записываю". Задрожал от страха медведь. А лев идет себе дальше, увидел волка и говорит ему: "А ты, серый, приходи-ка завтра ко мне на ужин - я тобой поужинаю. Записываю". Задрожал от страха и волк. А лев пошел дальше. Вдруг видит на дереве обезьяну, скачущую с ветки на ветку, и кричит ей: "Ты, мартышка облезлая, придешь ко мне завтра в полдник - я тобой пополдничаю. Записываю". - "Да пошел ты на..." - крикнула ему обезьяна. "Вычеркиваю!" спокойно и задумчиво отвечает ей царь зверей...

- Вычеркиваю, говоришь? Молодец мартышка! Не убоялась льва. А он вычеркиваю! Неплохо. Ну расскажи еще что-нибудь, - попросил подполковник, настраиваясь на веселую волну.

- В другой раз, товарищ подполковник, дел много - поеду, пожалуй, - сказал Рокотов. - Спасибо за участие.

- Что, пустышка? - догадался тот.

- Отрицательный результат - тоже результат, - возразил Константин. - Один остался...

- И он трудный самый? - сочувственно произнес Тимошенко и спросил: - А ты не подумал о том, что они могли использовать фальшивый номер?

- Мусолил и эту версию, но... - пожал он плечами, - на первый взгляд вроде бы логика есть и в таком повороте, но, поставив себя на место похитителей, пришел к выводу, что вряд ли...

- Почему? - удивился подполковник.

- Ну, представьте, вы едете на дело, чтобы похитить грудного младенца.

- Допустим...

- Похитили, так?

- Ну...

- Сели в машину и мухой с места преступления, так?

- И что? - Подполковник явно не улавливал, куда клонит Константин. - На чем я должен заострить внимание?

- Вы спешите, торопитесь...

- Ох и мозговитый ты у нас! - воскликнул тот. - В спешке легко нарушить правила уличного движения, привлечь внимание моих коллег. Останавливают, а у тебя номера на борту не совпадают с теми, что в документах. Оп-па! Стоять, Казбек!

- Вот именно! Зачем им так рисковать? Ребенок не сдаст, документы в порядке: в случае чего, заплатил штраф и... Гуляй, Вася!

- Вот именно, Вася, - вздохнул подполковник. - Жалко парнишку... Я тут позвонил как-то, - смущенно заметил он, - не выдержал, понимаешь... Поговорил со следователем, ведущим дело о похищении, и... ноль. У них даже зацепок никаких нет, - зло подытожил Тимошенко. - Может быть, ты зря не сообщил им об этой "БМВ"?

- Знаете, Валентин Александрович, вы бы пообщались с матерью похищенного ребенка, послушали бы, что говорил этот говнюк следователь, и сами бы все поняли, - вспылил Рокотов. - Ему, что бы ни делать, лишь бы ничего не делать!

- Что ж, может, ты и прав. - Тимошенко пожал плечами и неожиданно предложил: - Послушай, а что, если эту машину в список угнанных поставить?

- Какую машину?

- Ну, ты же сам говоришь, что из четырнадцати осталась только одна.

- И точно! - хлопнул себя по лбу Константин, но тут же нахмурился. - А это возможно?

- Никаких проблем. Давай номер.

Написав номер машины, ее цвет и возможный год выпуска, Рокотов еще раз поблагодарил подполковника, тепло попрощался и уехал. Уже сидя в машине, он вспомнил о сданном на экспертизу ноже. Дел особых не предвиделось, и он собрался заехать к Никите Зайкову, эксперту-криминалисту, с которым его свел приятель отца подполковник Клюев. Позвонив с проходной, Константин получил пропуск и вскоре уже входил в кабинет капитана, который, к счастью, оказался один.

- Привет! Как дела, капитан? - дружелюбно спросил Константин.

- Как, как, а я-то дурак, - недовольно буркнул тот.

- Не понял, Никита. В чем дело?

- Я, понимаешь, из кожи лезу, чтобы побыстрее провести экспертизу, а это, оказывается, никому не нужно. - В его голосе слышалась явная обида.

- Ты что, уже все сделал? А чего ж не позвонил?

- Ага, дозвонишься до тебя! Хотя бы автоответчик себе завел. Все веселее было бы, а то пи-и-и... пи-и-и...

- Извини меня, дружище, совсем замучился я с этим делом, - виновато проговорил Рокотов.

- Думаешь, нож все-таки в деле побывал? - нахмурился капитан.

- Да нет, я занимаюсь похищенным ребенком.

- А-а-а... - Интерес у Никиты сразу пропал. - Так будешь слушать про свой нож? - Он вынул из ящика стола нож, заключение специалистов и еще какие-то записи.

- Конечно!

- Этот нож изготовлен кустарным способом, причем очень хорошим мастером и, судя по всему, в местах заключения.

- Все это, конечно, очень интересно, но лучше бы сразу перейти к главному, - осторожно перебил Константин. - В вашей картотеке имеются эти пальчики?

- К главному так к главному, - нехотя согласился капитан. - Опущу всякие технические термины, которые интересны лишь специалистам, - как бы между прочим уколол он Рокотова. - Эти пальчики действительно числятся в нашей картотеке, и принадлежат они весьма примечательной личности... - капитан сделал эффектную паузу, - некоему Численко Алексею Михайловичу, по кличке Чиж, одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения. Дважды судимого: один раз за хулиганство - три года, второй раз за разбой - пять лет. Во второй раз вышел два года назад.

- Хотелось бы... - начал Константин, но капитан не дал ему договорить.

- Я нашел его фото, правда, очень давнее. - Он положил небольшую фотографию перед ним.

С нее смотрел парень, всмотревшись в которого Константин, хотя и с трудом - тот был еще без шрама, - опознал владельца ножа, укрощенного Костей в салоне.

- Это он? - спросил эксперт.

- Он. Его можно как-нибудь притянуть по этому делу?

- Можно-то можно, но... - капитан помолчал, - вряд ли что путное получится. Вот если бы его схватили во время инцидента... да и тогда он отделался бы сутками: он же всегда может сказать, что нож просто вывалился из его кармана. А кроме того, судя по твоим же словам, ему тоже здорово досталось, не так ли?

- Да, нисколько не удивлюсь, если он сейчас в гипсе лежит, - усмехнулся Константин.

- Вот видишь...

- Ладно, Никита, спасибо за оперативность! Еще раз прошу извинить, что пришлось разыскивать меня.

- Ладно, чего там... - отмахнулся капитан.

- Позволишь мне на всякий случай его адрес записать?

- Без проблем: пиши. Только это - адрес прописки: живет ли он там большой вопрос.

- Понял. Удачи тебе в твоей столь кропотливой, но очень важной работе!

- Спасибо, обращайся, если что...

Рокотов-младший ехал по улицам Москвы в полном раздрае: вопрос о похищении зашел в тупик, и эту криминальную компанию никак не прижучить. Черт бы побрал российский Уголовный кодекс! Обращайтесь, дорогие товарищи, но только в том случае, если вас порежут или убьют, тогда и будем заниматься. Но, подумав без лишних эмоций, понял: ни в какой тупик он не попал. Более того, круг поисков не просто сузился, а вообще один вариант остался: одна злополучная "БМВ" со знаковой отметиной на стекле - паутиной, в которую владелец и должен попасть, как муха. Да и во втором случае виноват не российский Уголовный кодекс, а он сам, впрочем, как и тот охранник. Нет, чтобы захватить хотя бы одного и вызвать милицию, они устроили рукопашную. Так что как ни крути, а голову вешать рановато...

Бедняга капитан Зайков не мог его застать дома, а несчастные родители? Нет, он действительно свинья! Сколько времени он с ними не виделся и не разговаривал даже по телефону! Мать, наверное, места себе не находит. А вдруг Савелий позвонил из Америки. Автоответчик хорошо, но пора иметь нечто посущественнее. Константин с раннего детства не любил откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Он резко свернул с Садового кольца и поехал в ближайший филиал фирмы "Би-лайн". Через час он уже набирал рабочий номер отца по своему новенькому мобильнику.

- Приемная Богомолова, - раздался мелодичный голос секретарши.

Константин узнал голос, но забыл имя девушки.

- Привет, ласточка, папа на месте? - игриво спросил он.

- Простите, но я... - замялась та, явно не признав его.

- Ну вот, здрасьте, - шутливо-обиженным тоном начал Константин. - Человек, можно сказать, днями и ночами думает о тебе, переживает, потом набирается смелости и звонит, а его даже и не узнают.

- Скажете тоже, - смутилась она, - и кто же это днями и ночами думает обо мне?

- Как кто? Константин Рокотов! - Он весело рассмеялся.

- А я сразу вас узнала, но решила проверить себя, - схитрила девушка. Вам папу?

- Конечно, - и добавил, вспомнив имя, - Вика.

- Минуту... - Чуть прикрыв трубку рукой, она сказала: - Михаил Никифорович, нашелся наконец ваш пропащий, простите, пропавший... - поправилась секретарша, - сын!

- Может быть, ты и права, действительно пропащий... - недовольно буркнул Рокотов-старший и тут же взял параллельную трубку. - Все слышал? - спросил он Константина.

- Здравствуй, отец.

- Привет. Где пропадал? Где шлялся?

- Я тоже рад тебя слышать, - усмехнулся Константин. - Не сердись, папа, дел много было.

- Сколько бы ни было, но пару минут всегда мог найти, чтобы звякнуть матери, которая с ума сходит: что случилось с моим ненаглядным? - распекал полковник сына. - Или я не прав?

- Господи, конечно же, ты прав, папа! - охотно согласился Константин. Даю слово, что более такое не повторится! Слово даю!

- Если бы все слова, которые ты давал нам с матерью и не выполнял, мы засаливали в бочки, то их бы уже и ставить было некуда, - пробурчал полковник.

- Нет, папа, сейчас можешь мне верить.

- Это почему же? Ты что, с понедельника решил начать новую жизнь? усмехнулся отец.

- Не угадал. Я обзавелся личным мобильным телефоном.

- Тогда конечно. Но теперь ты будешь часто отключать его, - подколол он.

- Не буду, обещаю!

- Ладно, поверю, - смягчился Михаил Никифорович. - Матери-то звонил?

- Пока нет.

- Сначала разведку проводишь?

- От тебя разве что-то утаишь? - польстил Константин. - Как она?

- Как, как... переживает... Что, действительно так сильно занят был или это просто отговорка?

- Действительно, папа. Занимаюсь поисками похищенного ребенка.

- А что милиция?

- Ой, папа, словно ты не знаешь, как они работают, - вздохнул Константин, - додумались до того, что мать обвинили в халатности.

- Понятно. Подвижки, зацепки есть?

- Так... кое-какие...

- Может, помощь нужна?

- Пока нет, понадобится - обращусь. Мануйлов не звонил из своей Америки? Он назвал Савелия так, как они условились называть его вне дома.

- Господи, ты же ничего не знаешь! Не улетал он ни в какую Америку!

- Не улетел? А что случилось? - Ему показалось, что отец несколько взволнован.

- Случилось... - понизил голос полковник и многозначительно добавил: - Это не телефонный разговор!

- Скажи хотя бы, он в порядке?

- Это с какой стороны посмотреть, - после небольшой паузы ответил Рокотов-старший.

- Он что - в больнице? Где? Я могу его навестить? - взволновался Константин.

- Ты не тараторь, - прервал его отец. - Подъезжай-ка ты в наше кафе, скажем, минут через сорок. Сможешь?

- Конечно.

- Продиктуй-ка на всякий случай свой мобильный.

Закончив разговор, Константин осмотрелся: до того кафе, в котором они с отцом иногда обедали в нечастые перерывы в работе полковника, езды минут тридцать, и Константин позвонил матери. В отличие от отца, она не стала упрекать любимого сына, а просто искренне порадовалась, что с ним все в порядке. Еще больше обрадовалась тому, что у него теперь есть мобильный телефон, по которому она в любой момент сможет услышать его голос.

- Только прошу тебя, мама, не звони каждые пять минут, а то мне придется работать только на оплату сотовой связи.

- Хорошо, сынок, тогда сам не забывай звонить.

- Обещаю, мама! Ты не сердись на своего непутевого сына. Поверь, это не со зла и я очень люблю вас с папой.

- Мы тоже любим тебя, сынок! Береги себя!..

Когда Константин вошел в кафе, Рокотов-старший уже был там и сразу помахал ему рукой.

- Что тебе заказывать? - спросил отец, когда Константин присел за столик.

- Думаешь, мне что-нибудь полезет в рот, пока я не узнаю, что случилось с моим наставником? Рассказывай быстрее!

- Честно говоря, самое опасное уже позади: совсем худо было, когда я его встретил в Шереметьево.

- Как в Шереметьево? Ты же говорил, что он даже не улетал в Америку.

- И сейчас повторю: в Америку не улетал.

- Может, все по порядку расскажешь, - нетерпеливо предложил Константин.

- Он действительно никуда не улетал - его пытались УВЕЗТИ в Будапешт.

- Увезти? В Будапешт? Кто? Пап, хватит говорить загадками. Толком рассказывай.

- Если честно, то всю историю с его похищением, как ты сказал, толком знает только сам Бешеный.

- А он что, отказывается говорить?

- Нет, не отказывается. - Полковник печально взглянул на сына, представляя себе, как тот сейчас среагирует на услышанное. - Он не может говорить.

- Не может? - растерялся Константин. - Почему?

- Он не только говорить не может, он к тому же не может и двигаться: его тело парализовано!

- Господи, как это произошло?! - с тревогой воскликнул Константин.

Услышав подробное изложение случившегося и узнав, где сейчас находится его друг и наставник, Рокотов-младший отказался от обеда и тут же рванул на дачу Богомолова. Всю дорогу он крыл себя последними словами за то, что не провел с Савелием все время до самого его отъезда в Америку. Константин был уверен, что, окажись он рядом, с Савелием ничего подобного не произошло бы.

Остановившись по дороге у супермаркета, он, не зная, что Бешеному можно и чего нельзя пить и есть, накупил всяких вкусностей и полезностей на свое усмотрение: не подойдет Савелию - с удовольствием съедят дядя с тетей. К его удивлению, у ворот его уже встречала Ангелина Сергеевна.

- Отец предупредил о моем приезде?

- Да. Почему задержался?

- В магазин заезжал.

- Обязательно тебе было тратиться? Как будто здесь Савушку голодом морят, - с обидой заметила хозяйка.

- Да я так, по чуть-чуть, то, что и вы любите, - смущенно заметил Константин и принялся доставать пакеты.

- Ничего себе: чуть-чуть! - всплеснула она руками. - Небось весь магазин скупил! - Ангелина Сергеевна хоть и ворчала, но в ее голосе слышались теплота и гордость за племянника.

- Ну, как он?

- Думаю, на улучшение пошло: температура нормальная, да и спит спокойно. За час трижды заходила, а он даже не пошевельнулся, спит как младенец.

- Четверо суток прошло?

- Четверо. Ладно, пошли в дом.

- А мне можно к нему?

- Думаю, твое появление не повредит, - как бы про себя проговорила женщина, - хотя на всякий случай сначала я загляну: вдруг спит еще. Если спит, то и тревожить не надо. Профессор сказал, что самое сильное и полезное для него лекарство - покой и сон.

Ангелине Сергеевне и Константину повезло, что сначала они пошли на кухню, чтобы распаковать привезенные гостинцы. Дело в том, что в эти минуты душа Савелия пока еще находилась вне его тела, и еще неизвестно, как бы повел себя Константин, обнаружив тело друга бездыханным. Но пока они возились на кухне, душа Савелия вернулась.

Первым делом он пошевелил шеей, потом руками и ногами: все нормально двигалось. Судя по всему, Космос сделал свое дело и гадость, которой нашпиговали его похитители, выведена из организма.

Машинально он взглянул на часы: его пребывание вне тела продолжалось не несколько часов, как он думал, а всего лишь сорок минут. У него в уме никак не могло уложиться, что за столь короткий срок он не только облетел вокруг земного шара, но и столько всего увидел, столько ощутил, что вполне могли пройти даже не сутки, а недели. Сколько же неизведанного есть еще вокруг нас!

До Савелия донеслись какие-то голоса, стук посуды, еще какие-то звуки, но более всего его поразило жужжание холодильника, который стоял на кухне, расположенной на другом конце дачи. Услышать этот звук из его комнаты было практически невозможно. Так вот какую еще способность приобрел он: его слух обострился настолько, что он теперь, если бы захотел кого-то подслушивать, мог вполне обходиться без особых приборов.

Самым любопытным оказалось то, что он мог сам мысленно регулировать эту способность, причем не только обострять слух, но и направлять его избирательно. Чуть напрягшись, он услышал, о чем говорили на соседней даче. Потом снова "вернулся" на кухню.

- Тетя Геля, сходите к Савелию: может, он уже проснулся, - услышал Бешеный тревожный голос, который он легко узнал.

"Господи, это же Костик! - обрадовался он. - Значит, Костик уже знает, что случилось: наверняка отец посвятил... Надо скорее с ним пообщаться!"

Савелий уже хотел встать с постели, но подумал, что нужно поберечь нервы супруги Богомолова: то лежал труп трупом, то вдруг ходит бодрячком. Так и кондратий хватит. Послышались хозяйкины шаги, которые он уже давно узнавал. Дверь тихонечко приоткрылась, и в комнату заглянула Ангелина Сергеевна. Савелий встретил ее улыбкой.

- Очнулся наконец, Савушка? - с нежностью проговорила женщина.

- А долго я был в отключке? - Он постарался выглядеть не слишком бодрым.

- Нет, не очень. - Она, напротив, говорила весело и с оптимизмом. - Дня три или четыре.

- А с кем вы там разговаривали? Кто-то пришел? - невозмутимо спросил Савелий.

- Ну и слух у тебя, Савушка! - Она покачала головой. - Неужели было слышно? Мы же шепотом говорили.

- Может, мне показалось? - схитрил он.

- Это Костик. Как про тебя узнал, так и примчался сразу.

- Почему же он не идет ко мне?

- Думаешь, тебе не повредит?

- Ангелина Сергеевна, мне теперь уже ничто не повредит. - Он улыбнулся своей коронной улыбкой и попросил: - Дайте вашу руку, мадам.

- Прошу. - Подыгрывая ему, она кокетливо протянула руку, которую Савелий чуть сжал. - Ого! - искренне удивилась хозяйка. - То не мог ни рукой, ни ногой двинуть, а сегодня силушка, как у борца. Как-то странно это, - неуверенно произнесла она. - Может, стоит профессору позвонить?

- Все в порядке, Ангелина Сергеевна! Недуг отступил: сдался на милость победителя, не беспокойтесь. Зовите вашего племянника! - Решив, что достаточно подготовил хозяйку, Савелий легко сел на кровати, спустил ноги на пол и бодро встал на ноги.

- Чудеса, да и только! - всплеснула она руками.

- Видите, все в полном порядке! Хотите в пляс пущусь?

- Верю-верю! Не стоит! - Она замахала руками. - Сейчас позову твоего дружка-приятеля.

Ангелина Сергеевна исчезла за дверью, и вскоре Савелий "услышал", как она, захлебываясь от волнения, говорила Константину:

- Представляешь, Костик, заглядываю к нему, а он вовсю улыбается, а потом и того больше: встает с кровати и едва не в пляс...

- Так чего же вы переживаете? Радоваться нужно, а не переживать.

- А вдруг это ему вредно?

- Вы что, Савку не знаете? Раз он так делает, значит, так себя и чувствует.

- Бог его знает... Может, ты и прав... Вдруг это вредно? - повторила хозяйка.

- Да не волнуйтесь вы, Ангелина Сергеевна. Все будет хорошо! Не верите Савке, поверьте мне. Так я пошел?

Через минуту он уже входил в комнату Савелия.

- Привет, братишка! - радостно воскликнул он, и они крепко обнялись. - Ну, рассказывай, как ты дошел до жизни такой?

- Думаю, дорогой Костик, ты имеешь рассказать мне гораздо больше, чем я тебе.

- Это правда, что ты в полной отключке был?

- Правда.

- И что был парализован?

- И это правда.

- Глядя на тебя, не скажешь.

- А я так маскируюсь, - усмехнулся Савелий. - Поверь, все это приключилось со мной, но хуже всего, что я многого просто не помню. Большую часть памяти словно кто-то стер. Именно в тот момент, когда мне вкололи какую-то дрянь.

- Ты не помнишь даже, что в самолете вытворял?! - удивленно воскликнул Константин.

- В каком самолете? - удивился он.

- В аэробусе венгерских авиалиний.

- Хоть убей! А что я там вытворял?

- Всего-навсего предотвратил угон самолета, - торжественным голосом объявил Константин.

- Надеюсь, без жертв обошлось?

- Как же, обойдешься ты без жертв, - не без зависти проговорил Константин и с гордостью добавил: - Четыре трупа! Из них два террориста.

- И все на моей совести? - недовольно спросил Савелий.

- Следствие установило, что ты обезвредил двух террористов, двух захватил живыми, а террористы убили одного пассажира и того типа, что сопровождал тебя в полете.

- Увы, Константин, хоть убей - ничего не помню, - откровенно признался Савелий.

- Немудрено. Отец сказал, что, когда тебя нашел, ты трупом лежал на каталке, ни на что не реагируя. Врач даже констатировал кому!

- Послушай, а как выяснили, что один из убитых - мой сопровождающий? Неужели следствие закончилось?

- Следственная группа МВД провела лишь предварительную работу, потом подключилась группа Богомолова, объединив в одно дело угон самолета и твое похищение.

- А из моих похитителей хотя бы кого-то арестовали?

- Хотя бы? - хмыкнул Константин. - Арестовали целую группу с главарем, связанным с масонским Орденом.

- И тут я прав оказался: масоны, - как бы про себя проговорил Савелий.

- Они самые, Савка. Удалось арестовать даже их тайного агента. Даже ты не сможешь себе представить, где он работал. - Рокотов-младший многозначительно понизил голос, но Савелий успел "прочитать" его мысли.

- В Управлении оперативной связи ФСБ, - многозначительно сообщил Савелий.

Хорошо зная Говоркова, Константин, уловив его отсутствующий углубленный в себя взгляд, предпочел не высказывать своего удивления вслух, давая возможность наставнику и другу самому продолжить разговор, если тот того захочет. Ждать долго не пришлось.

- Скажи-ка, Костик, почему меня привезли сюда, на дачу Константина Ивановича, а не в больницу или не в Институт Склифосовского? - как ни в чем не бывало он продолжил разговор.

- Отец сказал: Богомолов уверен, что неудавшаяся попытка твоего похищения масонов не остановит, а пойти на риск и ждать, когда они нанесут следующий удар, он не намерен.

- Его беспокоила моя неподвижность?

- Не только, - ответил Рокотов-младший. - Как будто ты не знаешь дядю: во-первых, он стремится исключить любую случайность, во-вторых, терпеть не может уступать инициативу! В каждом, даже самом маленьком деле он любит быть твердо уверенным в том, что все идет по плану, разработанному им самим или его доверенными людьми.

- Знаешь, Костик, - задумчиво проговорил Савелий, - мне кажется, что если мы соединим все, что известно нам двоим - тебе от отца, а мне, как очевидцу хотя бы того, что я помню, - то картина происшедшего станет намного понятнее, во всяком случае мне.

Около часа они рассказывали друг другу все, что в какой-то степени, пусть косвенно, было связано с похищением Савелия.

- Сложив в порядок все камешки, имеющиеся у нас в наличии, можно попытаться увидеть целиком всю мозаику. После чего мы должны спрогнозировать наши дальнейшие действия, но сначала я хочу услышать подробности расследования, которым ты сейчас занимаешься. - Савелий взглянул в глаза Константина.

- Откуда ты... - удивленно начал тот, но Савелий резко перебил его:

- Тебе так уж важно, как я узнал о нем?

На миг представив себе выражение лица Константина, подумай он сообщить тому, что "подслушал" его мысли, Савелий сообразил, что тот в лучшем случае не ему поверит, в худшем - посоветует обратиться к психиатру, а потому решил просто ничего не объяснять.

- Узнал и узнал! - отмахнулся Савелий. - Сейчас, когда мне требуется полная концентрация твоего нетрадиционного мышления и острого ума на моих проблемах, твои мысли нет-нет да возвращаются к бедному пацанчику.

- Ты страшный человек, - покачал головой Константин, не скрывая своего восхищения.

- Только для врагов.

- Хорошо не быть твоим врагом.

- Пожалуй... Ладно, рассказывай. И постарайся не упустить ни одной детали.

- Как скажешь, - пожав плечами, согласился Константин и начал свой рассказ.

- Ничего не забыл? - спросил Савелий, когда тот закончил.

- Ничего.

- А история с ножом?

- Так она же не имеет отношения к похищению ребенка, - машинально ответил Константин и изумленно спросил: - А про нее ты откуда... А-а-а! - Он задумчиво прищурился и укоризненно помахал пальцем. - Как же я сразу не догадался? Это же так очевидно, Ватсон! Отцу все рассказал его приятель с Петровки, и он поделился с тобой. Я прав?

- Может быть... - загадочно улыбнулся Савелий.

- Хотя... - наморщил лоб Рокотов-младший, - как он мог тебе рассказать, если ты все время был в отключке?

- Слушай, Костик, не зацикливайся ты на ненужных мелочах. Лучше ответь, почему ты, занимаясь расследованием похищения ребенка, занялся и ножом? Не от нечего же делать?

- Я и сам пытался ответить себе на этот вопрос и долго не мог, но сегодня, увидев эту гнусную рожу...

- Ты о владельце ножа?

- Ну... Я вдруг вспомнил описание бедной матери человека в той злополучной машине - со шрамом на щеке, да еще и лысый.

- И владелец ножа тоже со шрамом?

- Представь себе! Сначала я подумал, что это просто навязчивая идея, тем более что хозяин ножа не лысый, а с довольно густой шевелюрой.

- Но это тебя нисколько не убедило, так?

- Вот именно. - Он тяжело вздохнул.

- И серебристая "БМВ" как в воду канула... - как бы про себя проговорил Савелий и несколько раз повторил: - Как в воду канула... Шрам есть, а лысины нет... Как в воду... Один со шрамом, а второй лысый... Господи! - неожиданно воскликнул он. - Эффект фотопамяти глаза!

- О чем это ты? - не понял Константин.

- Об удивительной способности человеческого глаза! Как бы попроще объяснить? А, вот... Внимательно посмотри на этот портрет, - кивнул Савелий на портрет Богомолова.

- Ну? Смотрю.

- А теперь быстро переведи взгляд на пустую стену.

- Ну перевел.

- И?..

- И ничего! А что я должен был увидеть?

- Погоди, я придумал кое-что другое. - Савелий встал с кровати, подошел к столу, где лежали блокнот и шариковая ручка.

Взяв ручку, он нарисовал что-то в блокноте, затем перевернул лист с рисунком и, поглядывая на первый, что-то нарисовал на втором листке.

- И что? - нетерпеливо спросил Константин.

- Погоди, - бросил Савелий, вырвал оба листка и стал скатывать в трубочку первый.

Убедившись, что при попытке распрямить его листок сразу же скатывается в трубочку, Савелий наложил бумажную трубку таким образом, что края первого листка точно совпали с краями второго. Потом он вложил ручку в трубку.

- А теперь смотри сверху.

- Куда смотреть-то?

- На рисунок. Что видишь?

- Очень похоже на чайник с колесами.

- Не придирайся к качеству: я же не художник, - недовольно буркнул Савелий.

- Не обижайся, шучу: конечно же, это машина!

- Что видишь в кабине?

- Голову. Это что, шрам?

- Да, а во втором окне?

- Лысая голова.

- Правильно, а теперь что видишь? - Савелий раскатал ручкой первый листок.

- Та же самая картинка... И что? - Константин не понимал, чего от него добивается Савелий.

- Смотри теперь. - Он стал быстро двигать ручкой по скрученному в трубку листочку, то распрямляя его, то вновь позволяя свертываться в трубку.

- Ничего себе! - восхищенно воскликнул Константин. - Лысый со шрамом! Как же так получается?

- Человеческий глаз на мгновение, как фотоаппарат, запоминает предыдущий предмет, и если скорость движения предмета совпадет по времени с фиксацией в зрительной памяти, то происходит наложение первого предмета на второй.

- То есть в нашем случае некто лысый совместился с тем, у кого шрам?

- Вот именно!

- Похоже, несчастная мать видела хозяина ножа, то есть одного из похитителей своего сына!

- Возможных похитителей, - поправил Савелий.

- Тебе никогда не говорили, что ты - гений?

- Как тебе сказать... - Савелий лукаво опустил глаза.

- Я всю голову себе сломал, а он бац, и нашел ответ! Тебе бы следователем работать.

- Я подумаю, - кивнул Савелий, и его посетила забавная мысль: уж если Космос наделил его правами Судьи и Палача, то почему бы вдобавок ему еще не стать и следователем, - вряд ли Высшие силы будут возражать...

VII

Тучи сгущаются

За душевным разговором и превосходным столом время пролетело незаметно. Взглянув на часы, Воронов удивился:

- Ничего себе: как быстро время-то пробежало! Вроде бы только сели, а уже четыре часа прошло.

- Это у вас в Москве время замечают, а в Сибири оно мухой пролетает.

- Спасибо вам за душевный и очень теплый прием, - искренне произнес Андрей. - Пора, как говорится, и честь знать. Надо же еще в гостинице устроиться.

- Вот что, майор, предлагаю тебе кое-что получше, - широко улыбнулся генерал Дробовик, - занимай-ка ты мой гостевой коттедж. Я там живу, когда своих отправляю в отпуск, часто селю там приезжих из министерства. Как тебе мое предложение?

- Зачем вас беспокоить, товарищ генерал? - засмущался Воронов, не зная, как вежливо отказаться, чтобы не обидеть столь гостеприимного хозяина.

Кроме того, нельзя забывать, что он приехал расследовать ЧП в дивизии и потому не должен принимать от ее руководства никаких подачек: кто-нибудь неправильно поймет.

- Да какое, к черту, беспокойство? Все равно пустует.

- Меня вполне устроит и гостиница.

- Господи, как же я сразу не докумекал! - воскликнул комдив. - Жить там, майор, ты будешь не на правах гостя, а на правах командированного и оплачивать свое проживание будешь согласно прейскуранту. - Он снова дружелюбно улыбнулся. - Это же совсем не похоже на взятку?

Сообразительность генерала не придала Воронову решительности, и он проговорил:

- Не знаю, удобно ли это...

- А вот что касается удобства - до ближайшей гостиницы от дивизии около часа езды на машине, а до моего коттеджа - десять минут ходьбы. А командировочное время нужно тратить с умом, да и бензин сэкономим! Как я тебя, а? - Он раскатисто рассмеялся.

- Очень убедительно, - улыбнулся в ответ Андрей и согласно махнул рукой. Все, сдаюсь!

- Вот и славненько. - Генерал вызвал свою племянницу по селектору: Давай, Маша, отправь-ка ты нашего московского гостя в мой коттедж.

- Слушаюсь, Валерий Григорьевич!

Через несколько минут Воронов, сопровождаемый старшим прапорщиком, уже был на месте. Стоит заметить, что называть коттеджем домик, куда его поселили, мог человек с большим чувством юмора. Две крохотные комнатки со стандартной мебелью, малюсенькая кухонька со столом, двумя стульями и электрической плитой, туалет и ванная.

Спросив у прапорщика стоимость суточного проживания в этом "коттедже", Воронов убедился, что она вполне соответствует предлагаемым услугам. С питанием вопрос решился и того проще: он внес в бухгалтерию дивизии соответствующую сумму и был поставлен на довольствие в список офицерского состава.

Выспавшись после не слишком комфортабельного перелета, Воронов появился в дивизии к десяти часам. Встретив его, часовые, видимо предупрежденные начальством, отдали ему честь и, даже не проверяя документов, пропустили на территорию военной части. К своему удивлению, Андрей наткнулся на пустые казармы. Сходил на полигон, но и там никого не застал. Тогда он подумал, что служивые занимаются какими-нибудь теоретическими занятиями, и пошел прояснить ситуацию в административное здание. Однако и там долго никого не мог найти, пока не столкнулся с дежурным, судя по нарукавной красной повязке, офицером.

- Доброе утро, - поздоровался он. - Майор Воронов!

- Знаю, здравствуйте, - вежливо отозвался тот. - Дежурный заместитель командира дивизии капитан Каменев. Чем могу быть полезен?

- Где все? - недоуменно поинтересовался Андрей.

- Кто где... - пожал тот плечами. - Смотря кого вы имеете в виду, товарищ майор. Кто на кухне, кто в санчасти, кто выполняет личные задания руководства.

- А где сама дивизия? - едва сдерживаясь, спросил Воронов.

- На учениях, товарищ майор!

- И когда же начались эти учения? - недовольно спросил Андрей.

- Сегодня ночью, по тревоге...

- Это плановые учения дивизии или общевойсковые?

- Не могу знать, - после чуть заметной паузы смущенно ответил капитан.

"Странно, - подумал Воронов, - офицер, дежурный по дивизии, не знает, на какие учения отправилась его собственная дивизия!"

- Где генерал Дробовик?

- Я заступил на дежурство в восемь утра и его не видел, но думаю, что он тоже на учениях. - Видно было, что капитан не привык еще врать и потому старался не смотреть в глаза Воронову.

- На мой счет были какие-нибудь указания? - спросил Андрей, понимая, что все равно ничего путного от него не добьется.

- Только одно, товарищ майор, - бодро ответил Каменев.

- Какое же? - Воронову пришло в голову, что капитан сейчас скажет о быте: накормить, напоить и устроить отдых столичному гостю.

- Выполнять любые ваши просьбы! - неожиданно услышал он.

- В таком случае хотелось бы позавтракать, а потом отправиться на учения.

- С первым нет проблем: ваш завтрак давно ждет вас в офицерской столовой, пойдемте, я провожу.

- А со вторым? Сейчас вы мне скажете, что нет ни одной машины? - Воронов постепенно начал злиться.

- Никак нет, товарищ майор, машина закреплена за вами на все время вашего пребывания у нас, - капитан кивнул в сторону военного "уазика", укрытого под навесом, - вместе с водителем!

- Тогда в чем же проблема? - удивился Андрей.

- Только в одном: пока у меня нет сведений, где проходят учения!

- И когда же вы их получите?

- В течение двух-трех часов, товарищ майор.

- Вам, капитан, хотя бы известно, сколько продлятся эти учения? - не скрывая иронии, спросил Воронов.

- Думаю, три-четыре дня, товарищ майор, - уверенно ответил тот.

- Хорошо, ведите меня на завтрак! - махнул рукой Воронов, но, усевшись за стол, сказал: - Как только свяжетесь с кем-то из руководства дивизии или узнаете о месте проведения учений, сразу доложите!

- Слушаюсь, товарищ майор! Будут еще какие-нибудь пожелания?

- Нет, спасибо. Да, вот что... В выделенной мне машине есть связь? спросил он.

- А как же, товарищ майор! Эта машина начальника штаба дивизии!

- Кто водитель?

- Ефрейтор Пуговкин, товарищ майор.

- Пуговкин? - невольно улыбнулся Андрей, вспомнив знаменитого российского артиста.

- Так точно, Пуговкин! Вы куда-нибудь хотите съездить? - как бы между прочим поинтересовался капитан.

- Не исключено...

- Я могу идти?

- Да, вы свободны.

Завтрак был более чем плотным и довольно вкусным, но Андрею было не до еды: быстро проглотив все, что перед ним поставили, он отправился бродить по территории дивизии. Вовсе не для того, чтобы кого-то обнаружить и заняться расспросами, - ему хотелось побыть одному, чтобы поразмышлять над последними новостями. Интересно было бы узнать: эти учения плановые и совпали с его приездом чисто случайно или же они начались из-за него? Если плановые, то почему комдив ничего не сказал о них? Забыл? Вряд ли! Если совпадение не случайно, то кто был инициатором этих учений?..

Чисто интуитивно Воронов нащупал основное направление своих поисков именно в последнем вопросе: кто был инициатором этих учений?

Однако ответить на этот вопрос было совсем не так легко, как казалось на первый взгляд. Если отталкиваться от субординации, то, конечно же, комдив. Возникают ситуации, когда комдив может оказаться не в курсе, но эту ситуацию сразу нужно откинуть как из ряда вон выходящую. Воронову и в голову не могло прийти, что как раз в данном случае и произошла ситуация, которую он откинул.

Но об этом чуть позднее...

Сейчас Андрей задумался о командире дивизии как о человеке: более всего Воронову не хотелось ошибиться именно в нем. И не только потому, что он бывший афганец, но и потому, что он действительно пришелся ему по душе. Но почему генерал, спокойно рассказавший о чисто личных делах, отказался дать характеристику двум своим офицерам? Нельзя же, в конце концов, всерьез принимать его почти детскую отговорку. Что-то за всем этим кроется... Но что?

Неожиданно Воронову пришло в голову, что если о комдиве он смог составить хотя бы такое, поверхностное, мнение, то ни о подполковнике Булавине, ни тем более о полковнике Бутурлине он не может сказать ничего определенного. Встречаясь впервые с человеком, Андрей всегда пытался составить о нем собственное мнение, если же не получалось, то хотя бы оставалось некое смутное впечатление от встречи.

Как оценить их первое знакомство? Увидев садовую скамейку, он медленно подошел, присел и, откинувшись на спинку, мысленно вернулся во вчерашний день. Вот он поднялся по трапу к пассажирскому отсеку и вошел в самолет, обнаружив там пять человек. Сейчас Андрей отбросил в сторону трех других и сконцентрировал свое внимание именно на тех, знакомство с которыми наверняка продолжится здесь, в дивизии.

На его появление в пассажирском отсеке, как ни странно - сейчас он отчетливо вспомнил это, - первыми отреагировали именно Бутурлин и Булавин.

Полковник Бутурлин остановил на нем вопросительный и сосредоточенный взгляд, как бы оценивая: знаком или не знаком, нужен или не нужен, грозит неприятностями или нет? Воронов вспомнил, что он уже готов был отозваться на этот настороженный взгляд, как вдруг полковник отвернулся, потеряв к нему какой-либо интерес.

Если у Бутурлина взгляд был тяжелым, даже неприятным, то у подполковника Булавина, наоборот, - простой, открытый, сейчас бы Андрей оценил его как изучающий... можно сказать, даже заинтересованный. Воронову почему-то пришло в голову, что таким взглядом обычно смотрят на противоположный пол. А что, очень даже смазливый подполковник: наверняка многие женщины заглядываются на него.

Андрей рассмеялся - придет же такое в голову! И тут же подумал о том, что для подполковника он очень даже молод. Интересно, за какие заслуги он так быстро продвинулся по службе? На вид ему никак не дашь более тридцати пяти лет. Может, воевал где и там отличился? Не очень похоже: во-первых, наград нет, во-вторых, Воронов сразу узнавал тех, кто участвовал в военных действиях. На тех, кто понюхал пороху и не раз лицом к лицу сталкивался со смертью, на всю жизнь откладывался своеобразный отпечаток перенесенных испытаний. Это сказывалось и в их речи, и в их реакциях даже на самые невинные шутки окружающих, ощущалось даже во взгляде.

Странно, почему его память вновь и вновь возвращается к размышлениям о Булавине? Ну молод, ну красив собой, ну получил раньше, чем другие, высокое звание... Это же не криминал.

- Тебе что, Воронов, нечем больше заняться? - вслух спросил он себя и встряхнул головой, словно пытаясь избавиться от навязчивых мыслей, затем взглянул на часы. - Что-то долго капитан не появляется. Не пора ли его поторопить?

Андрей встал со скамейки и направился в сторону административного корпуса. Но дойти до него не успел: ему навстречу быстрым шагом шел тот, о ком он только что подумал.

"Легок на помине", - усмехнулся про себя Андрей.

- Товарищ майор, вы просили доложить вам, если на связь выйдет кто-нибудь из командования дивизией.

- Ну и...

- Только что звонил сам комдив! Я доложил генералу о вашей просьбе, он лично свяжется с вами через несколько минут по рации в штабной машине.

- А где сейчас командир?

- Не могу знать, товарищ майор!

- А где водитель?

- В машине, товарищ майор!

- Спасибо, свободны, - с трудом скрывая раздражение, бросил Воронов и направился к "уазику".

Увидев его, водитель выскочил из машины и вытянулся по стойке "смирно".

- Товарищ майор! Машина у порядке, баки заправлены! Готов выполнять любые ваши приказания! Ефрейтор Пуговкин! - четко выпалил он с небольшим приволжским оканьем.

- Вольно! - пряча улыбку, сказал Воронов.

Мало того что этот молодой крепкий парень носил фамилию известного российского артиста, так он к тому же еще был удивительно похож на него: такой же широколицый, скуластый, но более всего усиливал сходство его нос картошкой.

- Ты, случаем, не родственник Михаила Ивановича Пуговкина? - не удержался от вопроса Воронов.

- Никак нет, товарищ майор! - бодро ответил парень и тут же, тяжело вздохнув, добавил: - К сожалению...

- Почему?

- Как почему? - растерялся тот. - Это же такой артист... такой артист... Он никак не мог найти нужных слов и наконец остановился на главном, как ему казалось, определении. - Михаил Пуговкин - мой самый любимый артист! Вот! Казалось, он даже обиделся на то, что приходится объяснять такую простую истину.

- Мне он тоже нравится, - улыбнулся Воронов.

В машине прожужжал зуммер рации. Ефрейтор вопросительно взглянул на Воронова.

- Это меня. Погуляй пока... - приказал ему Андрей, естественно не желая, чтобы кто-то слушал его разговор с генералом. - Майор Воронов, - сказал он в трубку рации, усевшись на место рядом с водительским.

- Товарищ майор, это генерал Дробовик. Какие проблемы? Помощь нужна?

У него был такой дружелюбный тон, что Воронов воздержался выплескивать свои обиды и прикрылся иронией.

- Валерий Григорьевич, не могу найти дивизию...

- Честно говоря, я и сам едва не оказался на вашем месте, - виновато заметил он.

- Как?! - невольно воскликнул Воронов.

- Совсем из головы вылетело, что на сегодня запланированы учения!

- Именно на сегодня? - переспросил Андрей.

- Как будто так, - не очень уверенно ответил генерал. - Поехал с Машенькой навестить ее мать: она в Чапаевском стационаре наблюдается - путь не близкий, возвращаюсь, а у жены сердце прихватило... Пока "скорая" пришла, пока отвез ее в больницу... Только полчаса назад домой вернулся. Дай, думаю, позвоню, перед тем как подремать пару часиков. Звоню, спрашиваю своего зама, а дежурный... А-а-а! - с досадой крякнул он. - Ты извини, майор, это моя вина: растрогался я вчера от своих воспоминаний, а тут еще и жена...

- Ладно, чего там... - Воронову стало немного жаль комдива.

- Хочешь на учения?

- Честно говоря, хотелось бы.

- Минут через сорок заскочу за тобой.

- Зачем, я ж на колесах, а вам отдохнуть не мешает. Это далеко?

- Да нет, не очень: километров сто пятьдесят, может, чуть больше... Дай-ка трубку водителю!

- Ефрейтор! - окликнул Воронов.

- Я! - словно из-под земли выскочил тот.

- Тебя... - Распахнув дверцу машины, Воронов протянул ему трубку рации.

- Мени? - недоверчиво переспросил водитель.

- Да, комдив!

Бедный парень мгновенно побледнел, взял трубку и вытянулся по стойке "смирно":

- Товарищ генерал, докладает ефрейтор Пуговкин! Да! Так точно! Да, знаю! Есть доставить товарища майора до месту проведения учения! Есть! - Он протянул трубку Воронову. - Вас, товарищ майор! - От волнения все его лицо покрылось испариной.

- Да, Валерий Григорьевич, слушаю вас.

- Водитель твой - парень толковый, домчит без проблем. А я отключусь минут на двести и потом тоже прибуду.

- Учения надолго?

- Нет, дня на три-четыре... Как пойдет! - После уверенно добавил: - Не волнуйся, майор, никто не сорвет твоего расследования: это я тебе обещаю! И если кто-то затаил эту идею у себя в голове, то он глубоко ошибается!

- Хочу спросить...

- Спрашивай, майор.

- Минуту, Валерий Григорьевич. Погуляй еще немного, - приказал Андрей водителю.

- Слушаюсь, товарищ майор! - козырнул тот и быстро отошел от машины.

- Валерий Григорьевич, еще раз осмелюсь повторить свой вопрос: вы уверены, что начало учений было запланировано именно на сегодняшнюю ночь?

- Отвечу честно: они стоят в плане, это точно, но на какой день - не помню.

- И еще, если позволите, не очень приятный вопрос...

- Валяй, майор, до кучи.

- Вы уж извините меня, Валерий Григорьевич, но разве допустимо с точки зрения армейской дисциплины не докладывать командиру о готовности к проведению таких серьезных учений?

- Ты, конечно, вправе, майор, не поверить мне, но такое случилось впервые, - серьезно ответил генерал. - С этим еще предстоит разобраться. - И угрожающе добавил: - Каждый получит по заслугам! Можешь быть уверен.

- На все сто не сомневаюсь! - Воронов уже собрался попрощаться, но напоследок все-таки спросил: - Скажите, Валерий Григорьевич, Булавин воевал?

- Спросил бы сразу, не слишком ли он молод для подполковника. А то огородами, огородами... - хмыкнул генерал. - Его родной дядя, ну, очень большой человек... Только не спрашивай кто - все равно не скажу. Я ответил на твой вопрос?

- Более чем... Спасибо, Валерий Григорьевич!

- Не за что! Желаю удачи!

Отключив связь, Воронов кликнул водителя, который вновь словно из-под земли очутился перед ним.

- И как это у тебя получается? - удивился Андрей.

- О чем вы? - не понял тот.

- Как тебя ни позовешь, ты уже тут как тут.

- Хочешь жить - вумей вертетися, - философски изрек ефрейтор и добавил, как бы поясняя: - Попробуй не явысь в той же момент, коды зовет начальник штабу! - Он так глубоко вздохнул, что Воронову даже не пришло в голову спрашивать, какое обычно наказание за сим следует.

- Что, зверь? - сочувственно спросил он.

- Кто, Александр Владимирович? Зверь? Ну вы и придумалы! - Парень даже хихикнул от такого предположения. - Начштаба для усих солдат что отец родной!

- Ладно, поехали...

- Куды, товарищ майор?

- На учения. Дорогу знаешь?

- Как не знать-то? У прошлом годе, почитай, кажный день туды мотался.

- До обеда доберемся?

- Так это от дороги будет зависеть, - рассудительно ответил парень. - Если пидсохло, то домчимся без остановок, а нет, так и говорить неча...

Когда в самолете, прилетевшем из Москвы, встречавшие его агенты Великого Ордена не обнаружили так называемого "больного", они первым делом попытались связаться с московским агентом, но никто не ответил ни по одному из его телефонов. Понимая, что в Москве произошла какая-то накладка, они, после некоторого замешательства, отправили депешу со своими опасениями Тиму Роту.

А тот пребывал в очень радужном настроении: вот-вот из Будапешта должно было поступить подтверждение о прибытии "больного". После чего оставалось доставить зловредного Бешеного пред светлые очи Его Святейшества - Великого Магистра. Тим Рот очень многого ждал от успешного выполнения этой миссии: неудачи последних месяцев весьма ощутимо поколебали его репутацию в Ордене, и сейчас появлялся шанс значительно упрочить свое положение.

Когда к нему в кабинет постучал руководитель отдела дешифровки, Тим продолжал тщательное изучение собранных сотрудниками Ордена досье на Савелия Говоркова и Сергея Мануйлова. Несмотря на великолепную память и уникальную способность цитировать многостраничные тексты почти дословно, он считал всегда нелишним еще и еще раз внимательно просмотреть документы.

- Войдите!

- Вам шифровка из Будапешта...

- Давайте скорее! - Он нетерпеливо протянул руку.

- Я вам нужен?

- Нет, спасибо, можете идти, - спеша прочитать шифровку, отмахнулся Тим Рот.

"Уважаемый ТР!

Ожидаемый "больной" нами не встречен. По причинам, которые не удалось установить, он не прилетел, впрочем, как не прилетел и московский представитель Ордена. Вызывает настороженность, что самолет задержался с прибытием в Будапешт на три часа. Все попытки получить информацию о причине задержки вылета в авиакомпании получили единственный ответ: по техническим причинам. Мне кажется, что за этим скрывается нечто более серьезное.

Я попытался связаться с нашим московским агентом, но ни один из его телефонов так и не ответил. Если в ближайшие сутки он не выйдет с нами на связь, можно предположить, что московская группа провалена. На всякий случай мною предприняты меры безопасности, предусмотренные в подобных ситуациях. Мои новые координаты у вас имеются.

Жду ваших дальнейших указаний.

С уважением БУС..."

- Черт бы вас всех побрал! - Настроение Тима Рота мгновенно изменилось до самого худшего.

Он встал из-за стола и начал ходить из угла в угол, ударяя правым кулаком по ладони левой руки. Он всегда так поступал в минуты наивысшего раздражения, и те сотрудники, кто достаточно долго у него проработали, избегали общаться с ним в этот момент.

Что же случилось? Не мог же руководитель московской спецгруппы обмануть его, представляя себе, что за сим неминуемо последует? Следовательно, Бешеный наверняка находился в самолете при его взлете. Стоп! Тим Рот бросился к столу и еще раз пробежал текст шифровки. Самолет задержался с прилетом более чем на три часа. Значит, именно в эти три часа Бешеный и исчез из самолета. Что же произошло? Может, в прессе что-то есть? Тим Рот набрал номер аналитического отдела, концентрирующего в своей базе данных наиболее важную информацию из средств массовой информации со всего мира.

- Это Тим Рот. Даю вам свой код. - Он приставил к трубке небольшую коробочку биппера и набрал личный семизначный код допуска.

- Код правильный, слушаю вас! В какой информации вы нуждаетесь?

- Посмотрите, пожалуйста, в своей базе, есть ли какие-нибудь сведения о причинах задержки рейса Москва - Будапешт. - Он назвал номер рейса, дату и время вылета из Москвы.

- Минуту... - Послышался стук клавишей, вскоре последовал ответ: - В наличии имеется единственное сообщение, опубликованное РИА "Новости". Зачитать или прислать по факсу?

- Зачитайте.

- "Сообщение РИА "Новости". Сегодня в аэропорту Шереметьево на три часа двенадцать минут был задержан вылет самолета, следующего в Будапешт. Руководство аэропорта сообщило, что вылет задержался по техническим причинам. Нам удалось связаться с нашим надежным источником в службе безопасности полетов, который сообщил, что самолет вылетел точно по расписанию, однако спустя примерно полтора часа он вернулся и сел в Шереметьево. Со слов этого источника стало известно, что была предпринята попытка захвата самолета в воздухе. Что произошло в воздухе и кто были эти террористы, выяснить не удалось, однако на борту обнаружено не меньше трех убитых. Подробности читайте в завтрашних выпусках новостей..."

- Это все?

- Да, все.

- Спасибо. - Тим Рот положил трубку на аппарат.

Теперь понятно, чем вызвано опоздание самолета, но это не дало ответа на вопрос, почему Бешеного не было на борту. Действие введенного ему транквилизатора рассчитано более чем на двадцать часов. Конечно, можно допустить, что этот Бешеный обладает недюжинным здоровьем и период воздействия этого препарата уменьшился на час-другой, - все равно в запасе оставалось еще достаточно времени, и он никак не мог восстать с ложа и устроить заварушку.

Конечно, нельзя исключать и случайность: что, если среди трупов, обнаруженных на борту, и сам Бешеный? Ведь как гласит русская народная мудрость, и на старуху бывает проруха! При сложившейся ситуации это был бы для него, Тима Рота, не самый плохой выход. На нет, как говорится, и суда нет. Было бы хуже, если бы случилось другое и внимание сотрудников ФСБ, расследовавших захват самолета террористами, чем-то привлек странный больной.

Вот это самый настоящий провал! Прямые наследники КГБ не разучились развязывать язык подозреваемым, и вряд ли сопровождающий Бешеного агент Тайного Ордена долго продержится. Вполне возможно, что уже зачирикал, как тот воробей, и потому-то и молчат все телефоны московского руководителя спецгруппы Ордена. Может, уже всех "повязали"! Но это самый скверный исход этой операции. Остается маленькая двойная надежда либо на случайную смерть Бешеного, либо на то, что вмешалась медицина: как-никак, а "больного", согласно документам, везут для проведения срочной операции, а здесь непредвиденная многочасовая задержка.

- Стоп! - Тим Рот стукнул себя по лбу: его осенило. - Может быть, именно это и имел в виду Колокольников, сообщая, что наш "больной" вылетает в Нью-Йорк? - Он так взволновался от этого предположения, что не заметил, что разговаривает вслух. - Вполне правдоподобно! Сажают захваченный самолет, освобождают заложников, и агент, сопровождающий "больного", просит срочной отправки "больного" на Запад, для спасения его жизни. Что ж, остается только набраться терпения и ждать. Причем ждать-то совсем немного: через... - он взглянул на часы, - четыре часа тридцать шесть минут самолет из Москвы приземляется в аэропорту Кеннеди...

Распорядившись о встрече московского "больного", Тим Рот, чуть успокоившись, вновь углубился в изучение документов о Бешеном. Он настолько увлекся, что не сразу среагировал на звонок мобильного телефона: лишь на шестом сигнале он взял трубку:

- Да, Тим Рот слушает!

- Это Стейк! - раздался голос руководителя группы, встречающей Бешеного.

- Все в порядке? - настороженно спросил Тим Рот, хотя по голосу Стейка уже интуитивно почувствовал, что и здесь что-то не склеилось.

- Среди прибывших пассажиров наш "больной" не обнаружен! На всякий случай я пообщался с представительницей российской авиафирмы и уговорил ее ознакомить меня со списком вылетавших из Москвы пассажиров.

- Для чего? - не понял Тим Рот.

- А вдруг он должен был вылететь, но не вылетел по каким-либо причинам!

- Ну и...

- К сожалению, списки подтвердили, что все пассажиры, купившие билеты на этот рейс, прилетели. Вероятно, у меня был такой несчастный вид из-за неприбытия моего родного брата, что добрая женщина настолько прониклась ко мне жалостью, - с усмешкой добавил Стейк, - что дала мне взглянуть на список пассажиров, прилетающих завтра, но и в том списке нет ни первой, ни второй фамилии нашего "больного". Какие будут указания?

- Возвращайтесь к текущим делам! - недовольно бросил Тим Рот, тут же отключился и со злостью застучал трубкой по столу, с остервенением выкрикивая: - Дьявол! Дьявол! Дьявол!

Выплеснув негативную энергию, он почти сразу же успокоился. Проверил мобильник, не разбил ли. Нет, работает. Он положил его на стол и задумался, машинально выстукивая пальцами по дереву стола какой-то замысловатый ритм. Если до прилета московского рейса в Нью-Йорк у него и были какие-то сомнения, то сейчас он твердо уверовал, что неприбытие зловредного Бешеного - результат происков российских спецслужб.

Профессионально работают, мерзавцы! Ясно, что и о Колокольникове теперь можно забыть навсегда. Он даже нисколько не удивился бы, если бы подтвердилось, что сообщение о вылете Бешеного в Нью-Йорк отправлял уже не Колокольников, а какой-нибудь ушлый спец ФСБ.

Ну как можно добиться успеха в таких условиях? Сидишь днями и ночами, вынашиваешь планы, находишь самых лучших специалистов, тратишь немереные средства, а тут бац - и все планы летят насмарку! Недаром у него изначально было плохое предчувствие. Однако, черт бы тебя побрал, как же тебе везет, господин Бешеный! Заговоренный ты, что ли? Как теперь докладывать Его Святейшеству?

Не успел он мысленно произнести его имя, как прозвучал звонок.

- Тим Рот слушает.

- Ну, как наши дела?

Тим Рот услышал знакомый голос, и в его мозгу немедленно пронеслось: "Стоит помянуть черта, как он тут как тут! - Он испуганно перекрестился: Прости меня, грешного!"

- Приветствую вас, Ваше Святейшество. Исполнение вашего поручения двигается... если честно, то не совсем с той скоростью, как хотелось бы...

- Помощь нужна?

Великий Магистр предлагал помощь только в двух случаях: во-первых, когда давал поручение, и это было в порядке вещей, во-вторых, когда начинал испытывать нетерпение, и это считалось плохим предзнаменованием. Третьего предложения лучше было бы не слышать: за ним следовали серьезные последствия.

- Нет-нет, Ваше Святейшество! - с трудом скрывая беспокойство, возразил Тим Рот. - Почти все находится под контролем.

- Почти? - недовольно спросил тот.

- Почти, потому что случилась нелепая история. - Тиму Роту пришла спасительная мысль. - Наш человек уже вывез его на самолете из Москвы, но какие-то террористы захватили самолет...

- Вот как? И где же приземлились эти террористы? - В ворчливом голосе Великого Магистра послышалось любопытство.

- К сожалению, российским службам удалось вернуть самолет в Москву, и сейчас мы пытаемся выяснить подробности происшедшего, а также где находится наш "объект".

- Да, слишком много непредсказуемых людей появилось в нашем неспокойном мире, - задумчиво проговорил Великий Магистр и со вздохом добавил: - Очень много!

Своим лисьим чутьем Тим Рот почувствовал, что тучи над его головой чуть-чуть рассеялись, и немедленно воспользовался этой передышкой.

- Прошу вас дать мне еще несколько недель, учитывая расстояние, отделяющее нас от "объекта", - попросил он.

- Хорошо, - после некоторого раздумья согласился Великий Магистр. - У вас есть еще месяц. Надеюсь, что этого вполне достаточно, даже если ваш "приятель" находится в Антарктиде, не так ли?

- Вы, как всегда, правы, о Великий... - облегченно начал Тим Рот, но из трубки уже доносились короткие гудки.

Отключив связь, Тим Рот истово перекрестился: кажется, пронесло. Надолго ли? Может быть, он напрасно отказался от помощи? Взял бы и призвал на помощь кого-нибудь из недоброжелателей: глядишь, в случае провала и удалось бы все спихнуть на него. Но, с другой стороны, если бы все получилось и Бешеный оказался перед Великим Магистром, то все лавры достались бы тому, а не Тиму Роту. А вот этого он не мог себе позволить! Достаточно того, что Великий Магистр позволил не жалеть средств.

Что ж, может быть, именно человеческая алчность и поможет ему доставить неуловимого Бешеного пред светлые очи Великого Магистра! Придется использовать свои старые связи в криминальном мире, тем более, насколько он понял из досье Бешеного и его двойника, они и сами давно не прочь с ним разобраться. Им и карты в руки - об этом уж он позаботится.

Несколько дней потратил Тим Рот, созывая Великую сходку наиболее уважаемых в своих странах криминальных авторитетов. Вызвать у них первоначальную заинтересованность не составило большого труда: пятнадцать миллионов долларов на дороге не валяются. Гораздо труднее было собрать их всех вместе. Тиму Роту понадобился весь арсенал его многолетних навыков: от способности убеждать людей до непревзойденного умения лгать. Главная сложность состояла в том, чтобы выбрать для встречи страну, устраивавшую всех: кому-то не нравится одна, кому-то другая, в третьей стране у кого-то врагов немерено, а в четвертой кого-то по прибытии немедленно арестуют местные власти.

После долгих раздумий и замысловатого просчета всех "за" и "против" Тим Рот остановился на нейтральном Сингапуре, который, судя по всему, устраивал всех пятерых приглашенных - безусловно, ярких и незаурядных личностей.

Первый - Дон Кастелло - довольно тучный мужчина с проседью на висках, один из самых уважаемых "крестных отцов" Италии. Почти безвылазно находясь на своей вилле "Примавера", он с помощью двух сыновей и нескольких десятков головорезов не только получает деньги от строительных подрядов, казино и контрабанды, но и вершит скорый и "праведный", как считает сам, суд, когда к нему обращаются простые граждане Италии. Дон Кастелло является приверженцем старых мафиозных традиций, хотя иногда и идет за новыми веяниями времени.

Второй - Жан Моро - высокий, сухопарый француз с довольно привлекательной внешностью. Обычно про таких говорят: добропорядочный гражданин, которого очень любят женщины. Этот марсельский делец издавна специализировался на торговле "живым товаром". Его жизненный путь ничем не отличался от пути множества детей из неблагополучных семей. Родившись в семье алкоголиков, маленький Жан рано познал жизнь улицы, нищету и голод, рано связался с уличной шпаной. А когда первый раз попал в тюрьму, там познакомился с "деловыми" людьми и, выйдя на свободу, занялся контрабандой и сутенерством. Его беспощадный и жестокий характер вскоре сделал его влиятельным криминальным авторитетом европейского уровня и даже нештатным советником мэра Марселя по экономическим связям с зарубежными партнерами. Однако основной доход он по-прежнему получал от контрабанды "живого товара", и доходы эти за последние годы неизмеримо выросли...

Третий - Томас Сэндвик - англичанин. Глядя на его неприметную внешность, неброскую одежду и дешевую машину, никогда не подумаешь, что он один из самых крупных воротил криминального мира Великобритании. Благодаря родственным связям с несколькими судовладельцами, он занялся контрабандными перевозками. Основой его бизнеса стала доставка наркотиков, оружия, алкоголя и "живого товара", то есть проституток, которых он доставлял в любую часть света. Сколотив очень приличное состояние, серьезную его часть тратил на любимое хобби коллекционирование антиквариата.

Постепенно вкладывая деньги в легальный бизнес, стал респектабельным дельцом и даже влиятельным членом партии консерваторов и со временем, потратив немалые средства, был избран в парламент от одного из округов в графстве Кент, после чего вошел в многочисленные экономические комиссии.

Четвертым приглашенным был китаец Ли Бао. Несмотря на свои восемьдесят с лишком лет, он оставался очень бодрым и подвижным человеком. После нескольких таинственных смертей высших членов всемогущей таинственной "Триады" - китайской мафиозной организации, контролирующей наркобизнес, стал одним из самых влиятельных ее главарей. Имеет сына и дочь, которых безумно любит. Много времени уделяет любимому занятию садоводством.

На протяжении всей жизни Ли Бао увлекался учением Конфуция. Его опыт, знания и связи позволяли ему претендовать на титул криминального патриарха всего Востока. К тому же он обладал огромным авторитетом среди международных дельцов черного бизнеса.

Последним, пятым, был приглашен американец Гэбриэл Джуиссон, пятидесяти трех лет, среднего роста с мощным торсом и жилистыми рабочими руками. Возглавляя самую влиятельную нью-йоркскую гангстерскую "семью", владел тремя банками, фактически руководил профсоюзами докеров и машиностроителей, контролировал многие казино в Лас-Вегасе и Атлантик-Сити. Любил хоккей настолько, что купил весьма популярный хоккейный клуб. Его авторитет в криминальных кругах Америки очень высок.

Всех пятерых, как выяснил Тим Рот, объединяло желание найти виновника срыва очень многих крупных сделок, связанных с огромными партиями наркотиков. А этим виновником, как вы догадываетесь, был Бешеный...

Последним доводом, заставившим Тима Рота все-таки остановиться на Сингапуре, послужила достоверная информация, что именно там и проживал человек, на которого Тим Рот возлагал едва ли не большие надежды, чем на всех будущих участников сходки, вместе взятых.

Этого человека Тим не знал. Он вычислил его существование чисто логическим путем, интуитивно заинтересовавшись им. Первый раз эта неясная фигура возникла, когда он читал донесения одного из членов Великого Ордена, внедренного в весьма перспективное сообщество противников существовавшего тогда советского режима.

Не без финансовой поддержки Тайного Ордена в Казахстане, под землей, на территории заброшенной геодезической базы, был создан учебный центр по подготовке боевиков очень широкого профиля, способных выполнять любые задания: от устранения неугодных людей до захвата складов с оружием.

База была оснащена по тем временам по самому высшему разряду: видеонаблюдение не только по всему периметру базы, но и в каждом помещении внутри, разнообразный транспорт, все виды оружия. Эта база имела неизменный численный состав: тридцать. Каждому присваивался личный номер: от первого до тридцатого. Чем меньше номер, тем выше звание. Занять более высокое положение можно было только в случае гибели вышестоящего номера. Самый старший на базе имел номер "Четвертый". "Третий" отбирал лучших боевиков для выполнения особых индивидуальных заданий, "Второй" занимал высокое положение в Кремле, а "Первый" всем руководил из-за границы.

Постепенно агент Великого Ордена достиг места "Четвертого", то есть непосредственного руководителя подземной базы. Все шло как нельзя лучше и неуклонно двигалось к августовскому часу "Z", но тут, как назло, на базе появился номер "Тридцатый", под которым числился тот самый Бешеный.

Несмотря на огромные силы, привлеченные для его уничтожения, Бешеный не только расправился с теми, кто охотился за ним, но и отправил на тот свет "Четвертого", агента Тайного Ордена, а по сообщенным им координатам армейские части уничтожили подземную базу. В результате чего августовский путч девяносто первого года, не поддержанный подготовленными боевиками, попросту говоря, провалился.

После сокрушительного провала августовского путча, исподволь подготовленного Тайным Орденом, прошло некоторое время, и одному из сотрудников Ордена удалось завербовать в его ряды того, кто шел под номером "Третий". Под этим номером скрывался не кто иной, как сам Рассказов, бывший генерал КГБ. Именно от него второй раз пришла информация о номере "Первом". Первоначальные попытки завербовать и того наталкивались на категорический отказ. По распоряжению Великого Магистра за ним было установлено постоянное наблюдение, как говорится, впрок, что в будущем могло пригодиться либо для вербовки, либо для шантажа.

И вот сейчас, по мнению Тима Рота, как раз и наступило это время, когда понадобилось если и не согласие "Первого" вступить в Великое Братство Ордена, то хотя бы оказать посильное содействие в реализации плана захвата Бешеного. Тим Рот не без оснований полагал, что "Первый" имеет точно такой же зуб на Бешеного, как и Орден.

Читатель резонно спросит: а чем может помочь "Первый" в захвате Бешеного? Но у Тима Рота есть готовый ответ на этот вопрос. Дело в том, что он выяснил, как Бешеный попал на эту подземную базу в Казахстане!

Оказывается, у Бешеного есть брат. Не родной, даже не двоюродный, а названый брат - черт разберет этих русских! - за кого он готов рисковать даже собственной жизнью. Некий Андрей Воронов. Тим Рот послал одному из своих тайных московских агентов, которого старался использовать в самых крайних случаях, запрос на Андрея Воронова, примерно пятьдесят пятого - пятьдесят восьмого года рождения, провоевавшего несколько лет в Афганистане в звании капитана.

Ожидать сведений пришлось недолго: на следующий день Тим Рот уже читал переданную ему информацию, и она привела его в шоковое состояние. Круг замкнулся! Оказывается, Андрей Семенович Воронов из капитана стал майором, но шок вызвал не этот, вполне обычный для офицера факт, а то, что он, оказывается, перешел на службу в Управление ФСБ!

Другой, узнав об этом, на месте Тима Рота, наверное, сотни раз все бы взвесил, прежде чем продолжить выполнение задания Великого Магистра, но Тим Рот относился к той категории людей, которые, столкнувшись с трудностями, не только не опускают рук, а, наоборот, с еще большим рвением бросаются в борьбу. Впрочем, не оголтело и безрассудно, а с куда большим вниманием и осторожностью, чем прежде.

Не имея информации о Воронове, Тим Рот не сомневался в том, что у Бешеного нет "ахиллесовой пяты": полный сирота, ни жены, ни детей, нет даже любимой девушки, то есть никого, ради спасения которого он пойдет на любой риск. А оказалось, такой человек существует: это его названый брат, Андрей Воронов. Эта новость - как рождественский подарок! Почти бесценный. Подумать только, дорогой для Бешеного человек и к тому же служит в ФСБ.

Судя по отчету "Четвертого", присланному незадолго до его гибели, сильное чувство дружбы и привязанности испытывает не только Бешеный к своему так называемому братцу, но и сам Воронов готов рисковать чем угодно, даже своей собственной жизнью, ради Бешеного. В изобретательном мозгу Тима Рота моментально созрел дьявольский план - одним выстрелом убить двух зайцев: не только захватить Бешеного, но и завербовать офицера ФСБ. Чем черт не шутит, когда Бог спит! Получись это - и переход на более высокую ступеньку в Ордене ему гарантирован!

И самая главная роль в этом плане отводилась "Первому". Да, именно на него Тим Рот поставил свою честь, свою репутацию, свое благополучие, наконец, свою жизнь...

Почему? Да потому, что он откопал такую информацию о "Первом", что она вселила в него окончательную уверенность в успешном выполнении задуманного им плана...

VIII

Следы ведут в Америку

Не предполагая, какая страшная угроза нависла над ним и над Андреем Вороновым, Савелий не спеша приводил свое тело в порядок. Чувствуя огромную ответственность за новую миссию, возложенную на него Космосом, он понимал, что сейчас обязан быть намного крепче телом, яснее умом и справедливее сердцем, чем раньше.

Теперь его сутки были поделены на три равновеликие части: восемь часов глубокий сон тела и духа - накапливание внутренней энергии, вторые восемь часов - совершенствование телесной оболочки - нагрузка на мышцы, которая делала их сильнее и эластичнее, и затем восемь часов созерцательного отдыха - Савелий познавал себя и окружающий мир на каком-то новом, доселе неведомом уровне.

Зло в его конкретных проявлениях было ему очевидно, но теперь ему было доступно иное ощущение какого-то высшего космического зла; к встрече с ним он обязан быть всегда во всеоружии.

Каждый день приносил Савелию открытия в познании окружающего мира: природы, людей, мира животных и растений. Если раньше он восстанавливал свои силы, принимая энергию от тех или иных деревьев, то сейчас учился "разговаривать" с ними, обмениваться с ними информацией.

Он как бы заново знакомился с самим собой, прислушивался к своему сердцу, своей ауре, своим мышцам. Совершенно случайно, словно слепец, который исследует незнакомый предмет, мысленно "ощупывая" каждую клеточку своего организма, он обнаружил, что обрел способность управлять своими внутренними органами. Усилием воли Савелий мог заставить свое сердце биться сильнее или медленнее, почти до полной остановки, надолго задерживать дыхание, заставляя организм получать кислород через всю кожу.

Однажды, выполняя какой-то очень опасный трюк, он не совладал в полете со своим телом и сильно ударился об пол бедром. Савелий не сразу понял, как это произошло: его отвлекло необыкновенное чувство познания самого себя. Еще в полете, не опустившись на пол, он ЗАРАНЕЕ УВИДЕЛ, что произойдет с его телом дальше. Ощущение было столь острым, что он даже вскрикнул от боли, которая пришла только несколько секунд спустя. Так он открыл в себе уникальную способность "предвидеть" ближайшее будущее.

А когда на бедре проявился синяк, Савелий решил "взглянуть", что собой представляет этот синяк, под кожей изнутри. Он положил на синяк руку, прикрыл глаза и направил туда "свой взгляд". Сначала ничего не получалось: какой-то сплошной хаос, непонятные разноцветные потоки, какие-то волокна, нечто похожее на нити. Но вскоре до него дошло, что "нити" - это вены, по которым бежит кровь, волокна, ответвляющиеся от них, - мелкие сосуды. Кровь в них, натолкнувшись на какую-то темную бесформенную массу, застыла, не в силах пройти дальше. Так вот что такое синяк! Мелкие поврежденные сосуды...

Савелий внутренне сконцентрировался и направил через руку мощную энергетическую струю. Буквально на глазах бесформенная масса принялась дробиться на многочисленные островки, к которым со всех сторон устремились небольшие светлые ручейки.

Савелий открыл глаза, убрал руку и тут же заметил, что синяк исчез, словно его никогда и не было. Выходит, он может не только лечить других людей, но и помогать самому себе! Хотя, судя по мгновенно появившейся усталости, лечить себя гораздо тяжелее, чем лечить других.

В редкие свободные от этих занятий часы Савелий оказывал помощь Константину Рокотову. Нет, он не подключился непосредственно к поискам ребенка, он стал на некоторое время мозговым центром, анализирующим всю поступающую от Константина информацию, изучающим многочисленные публикации на тему киднеппинга и полученные из МВД оперативные сводки и подвергающим критическому детальному рассмотрению подобные преступления.

С подачи Савелия Константин предоставил следственным органам свои предположения и записи опроса Грицацуевой, надеясь уговорить их задержать Численко Алексея Михайловича, владельца ножа, подозреваемого в похищении ребенка, кроме того, передал им компьютерный фоторобот "секс-бомбы", отвлекшей внимание гражданки Грицацуевой от ее ребенка.

Фоторобот "секс-бомбы" следователя заинтересовал, и он разослал его по всем отделениям милиции Москвы с указанием задержать девицу как подозреваемую в соучастии похищения ребенка. А вот с Численко все оказалось сложнее: следователь не нашел никаких оснований задерживать его. То, что потерпевшая видела человека со шрамом в машине, проезжавшей вблизи места преступления, не давало, по его мнению, повода к его задержанию, тем более она видела лысого человека со шрамом, а Численко обладал пышной шевелюрой.

Конечно, Константин попытался рассказать следователю версию Савелия о превращении человека с волосами и со шрамом в лысого человека со шрамом, но тот просто рассмеялся ему в лицо.

Когда Рокотов-младший рассказал об этом Савелию, тот недовольно покачал головой:

- Без помощи милиции тебе будет очень тяжело. - Он задумался. - Послушай. Во время октябрьских событий девяносто третьего года я познакомился с одним подполковником, который произвел на меня впечатление очень толкового и ответственного человека. Где проживает твой Численко?

- Где-то возле Бутырки.

- Очень симптоматично, - усмехнулся Савелий и как бы про себя добавил: Кажется, что его территория.

- Чья?

- Сейчас. - Савелий порылся в своей записной книжке, отыскал нужную запись и набрал номер.

- Примаков. Слушаю вас, - прозвучал низкий голос.

- Приветствую вас, Петр Васильевич. Это Савелий вас беспокоит.

- Савелий? - Подполковник явно не вспомнил его.

- Девяносто третий год, здание мэрии, хулиган с ножом, - перечислил Савелий.

- Господи, Савка, привет, - сразу обрадовался подполковник. - Где столько пропадал?

- Долго рассказывать...

- Есть проблемы? - догадливо спросил тот.

- Понимаешь, Васильич, нужно разыскать одного человека.

- Какие есть исходные?

- Все, вплоть до прописки в районе Бутырки.

- Моя территория. И в чем проблема?

- По месту прописки не проживает.

- Понятно. Не секрет, зачем он тебе нужен?

- Мой друг - частный детектив, занимается одним преступлением, в котором, возможно, замешан этот человек, а для официального розыска фактов маловато.

- Все понял, присылай своего человека. Помогу чем смогу.

- С меня причитается.

- А как же, - хохотнул подполковник, но тут же добавил: - Шучу, конечно. Когда увидимся?

- Как только - так сразу... - Положив трубку, Савелий сказал: - Вот тебе телефон, звони, встречайся... Будешь удивлен, увидев его фигуру. Настоящий боевик-спецназовец. Не обращай внимания на его угрюмую внешность. На самом деле он добрый и отзывчивый.

- И фамилия у него замечательная, - заметил Константин, читая запись: Десятое отделение... первая Тверская-Ямская...

Подполковник Примаков действительно оказался отзывчивым человеком: услышав рассказ Рокотова, тут же связал его с нужным человеком и попросил оказать всяческое содействие.

Однако Рокотов не сдался и, посоветовавшись с Савелием, поддержавшим его, собрался сам поискать Численко.

По месту прописки Алексея Численко обнаружить не удалось: опрошенные соседи в один голос твердили о дебоширском характере Численко, но никто из них не видел его всю последнюю неделю. И только одна молодая женщина - Екатерина Самозванцева, пришедшая к Константину по собственной инициативе, посчитала своим долгом рассказать все, что ей известно о Численко. К ней от кого-то из соседей случайно попала визитная карточка Константина.

Катерина знала его гораздо ближе, чем все те, кого опрашивал Константин: Численко уже более года пытался завоевать ее расположение.

Рокотову она рассказала следующее.

- Сначала он вел себя очень благопристойно и корректно: в кино, в театры приглашал, дарил цветы, - перечисляла она. - Вы не поверите, даже стихи известных поэтов читал.

- И вам, конечно же, было приятно такое внимание, ведь правда? предположил Константин.

- Как и всякой женщине, - спокойно ответила Катерина, - какой женщине было бы не приятно внимание мужчины, тем более если он ведет себя по-джентльменски, на подарки тратится. Однако Численко, к его несчастью, был не в моем вкусе, и я не раз ему на это намекала.

- А он?

- Видно, Численко мои намеки воспринимал по-своему, и моя неприступность лишь раззадоривала его. И однажды, находясь под воздействием алкогольных паров, он приступил к более активным действиям... - Она зло усмехнулась.

- Что, собрался комиссарского тела попробовать? - поинтересовался Константин, невольно взглянув на ее округлые коленки.

- И вы туда же, - разочарованно произнесла она. - Все вы, мужики, одинаковы: у вас только одно на уме: как бы скорее женщину в кровать затащить.

- Но я же руки не распускаю! А отворачиваться от красивого, тем более от прекрасного, это же просто глупо! - Он вновь скользнул взглядом по ее коленкам. - Не говоря уже о том, что если бы вы не захотели, чтобы я увидел ваши ножки, то вы бы постарались их прикрыть, не так ли? - Константин, боясь, что может потерять найденный с ней контакт, сохранял обходительно-вежливый тон.

- И правда, чего это я на вас насела-то? - удивилась девушка сама себе. Вы-то здесь при чем? Извините. - Она сделала вид, что хочет прикрыть колени, но они еще больше оголились, что ее, впрочем, нисколько не смутило.

- Ладно, чего там, - облегченно улыбнулся Константин. - Итак, дослушаем ваш рассказ. Вы остановились на том, что Численко перешел к активным действиям...

- Ага! Под юбку полез, проверить, все ли на месте. - Она снова усмехнулась, на этот раз ехидно. - Я ж не в тепличных условиях выросла-то. Меня с детства знаете, как мальчишки прозвали? Никогда не догадаетесь.

- Откуда? - подыграл Константин.

- Катька-сорванец, вот как! - Девушка гордо выпрямилась. - Как дала ему сначала под дых, а потом в глаз так приложила, что под ним мгновенно, и без всякой косметики, проявился вот такой синячище!..

- А он?

- А что он? Видно, это было для него настолько неожиданно, что он несколько минут смотрел на меня с таким удивлением, словно инопланетянку повстречал. Потом обиженно спросил: "Драться-то зачем?" - "А зачем, - говорю, руки распускаешь?" - "Я, - говорит, - думал, что тебе это понравится..." - "А ты меньше думай - умнее будешь казаться!" - с усмешкой отвечаю я, а сама готова разорвать его на куски, и этот охламон вдруг и говорит: "Неужели я тебе нисколько не нравлюсь?" - "Ни вот столечко!" - Катерина показала Константину свой мизинец.

- Бедовая ты девчонка! - покачал головой Рокотов.

- А то!

- И что же Численко?

- "Смотри, - говорит, - потом жалеть будешь!"

- На угрозы, выходит, перешел?

- Какие угрозы, Константин Михайлович? В его голосе угрозы не было ни вот столечко, - Катерина вновь показала мизинец, - потому-то меня и разобрало любопытство. "Это почему же я жалеть буду?" - спросила. "А богатых все любят!" Тут я даже рассмеялась и говорю: "Тоже мне, Березовский нашелся!" "Березовский не Березовский, - говорит, - а "зелени" будет до фига!" Меня совсем занесло: "Что, - говорю, - банк ограбишь?" А он так спокойно, на полном серьезе и говорит: "Зачем банк, когда можно сделать так, что мне за непыльную работу такие бабки отстегнут, что тебе и не снились! Да еще и уговаривать будут: привези еще!"

- Очень интересно, - задумчиво произнес Рокотов.

- Вот и мне тоже интересно стало. "И что же это за непыльная работа такая, за которую такие бабки отстегивают? И что привезти будут уговаривать? - говорю я. - Неужели ты, Численко, решил наркотиками заняться?" Потом взяла и так в упор уставилась прямо ему в глаза. "Нет, - говорит, - наркота не для меня: опасно очень, не менты, так конкуренты замочить могут!" И знаете, что меня поразило?

- Что же?

- Что он говорит так серьезно, словно и сам верит.

- И что же вы?

- Я и спрашиваю: если не наркота, то что тогда? Вы бы видели, как ему хотелось поделиться со мной своей тайной: аж распирало от нетерпения, но, немного подумав, не решился и потому отделался банальной шуткой: "Много будешь знать - скоро состаришься!" Тут меня совсем заело! Думаю, подначу его. "Ну и болтун ты", - говорю ему. "Болтун!.." - вскрикивает он с обидой и снова едва не проговорился, но, видно, испугался чего-то, поморщился, как от зубной боли, а потом твердо так говорит: "Посмотрим, что ты скажешь, когда я вернусь с пачками "зеленых"?" - "Откуда вернешься-то, из пивнушки, что ли?" - вновь подколола я его, а он вдруг и выпалил: "Из-за границы, вот откуда!" Здесь я снова рассмеялась. "Ой, уморил! - говорю. - Из-за границы! Не забудь там пустую посуду сдать, на таможне!" Это точно вконец вывело Численко из себя, и он выхватил из внутреннего кармана заграничный паспорт: "А это ты видела? Пустую посуду..." Он настолько разозлился, что как даст меня этим паспортом по носу.

- А вы?

- А что я? Хотела уже "поблагодарить" его за это коленкой в промежность, но он вдруг обиженно махнул рукой и пошел прочь... - Катерина со злостью хлопнула ладонью по столу. - Чтобы какой-то там уголовник шлепал меня по носу? Никогда не прощу!

- Почему уголовник? - заинтересовался Константин: откуда она может знать про его "ходки"?

- Так он сам рассказывал о своих похождениях.

- Что ж, спасибо вам.

- Я вам и правда помогла?

- Правда-правда. Если еще что вспомните, звоните. - Константин протянул ей свою визитку.

- А у меня уже есть, - улыбнулась девушка, потом встала и протянула ему руку. - Не обижайтесь на мой всплеск. Вы действительно не такой, как все. Даже приставать не стали. - В ее голосе проскользнули нотки сожаления.

- Это я просто заслушался вашей историей, а то бы ух... - Константин в шутку угрожающе поднял над собой руки и сделал пару шагов ей навстречу. - Как нападу сейчас!

- Ой, не надо, Серый Волк! Не ешь меня, лучше приюти-обогрей, - подыграла ему девушка.

- То-то же! Вас проводить?

- Не стоит, у вас и без меня много забот. - Кивнув на прощанье, она направилась к выходу из квартиры.

Проводив девушку, Рокотов набрал номер телефона центрального ОВИРа. По телефону получить какую-либо информацию из отдела виз и регистраций, где оформляются заграничные паспорта, было почти невозможно. К счастью, у Константина там работал его школьный товарищ, который, опять же к счастью, оказался на месте.

- Привет, Сидорчук, это Рокотов. - Несмотря на то что они долго не общались, Константин сразу узнал его специфический голос.

Не видя его, а слыша только голос, можно было представить, что собеседник огромного роста и с внушительной фигурой. На самом деле все было с точностью до наоборот. У Сидорчука был такой низкий баритон, что в школе к нему надолго приклеилось прозвище Левитан. Собственно говоря, Сидорчук и внешне чем-то напоминал великого диктора советского радио: такой же невзрачный, тоже в очках и тоже невысокого роста. Человек добродушный, честный и верный, он имел очень много друзей.

- Котик? - обрадовался он: так называли Рокотова в школьные годы его одноклассники. - Давно не слышал тебя. Наверное, есть проблемы? - Сидорчук со школьных лет нисколько не изменился и остался таким же заботливым, приветливым и отзывчивым парнем.

- Ты, Левитан, как всегда, угадал.

- Чем могу?.. Рассказывай.

- Я тут одним расследованием занимаюсь... Хотя ты вряд ли знаешь: я открыл свою контору.

- Как же, наслышан о твоем частном агентстве. Молодчинка! Положись на меня: помогу чем смогу, а не смогу сам, то найду того, кто сможет.

- Друг, он и в Африке друг! Мне нужно узнать следующее: получал ли некто Численко Алексей Михайлович, одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, уроженец Москвы, загранпаспорт?

- На такой сложный вопрос отвечу через пару секунд, - хмыкнул он, и было слышно, как застучали клавиши компьютера. - Не получал, да и не обращался, вскоре ответил он.

- Спасибо, Левитан, я тебе очень благодарен.

- Не за что, всегда рад тебе помочь. Звони.

- Сам звони, просто так, чтобы потрепаться.

- Договорились.

Положив трубку, Рокотов тут же позвонил Савелию и рассказал все, что услышал от Катерины.

- В ОВИРе проверить можно? - спросил Савелий.

- Ты о паспорте? Никакого загранпаспорта он не получал и даже не обращался, понимает, что с его судимостями ему фиг дадут.

- Но какой-то же паспорт он показал Катерине - я думаю, фальшивый, на другую фамилию.

- Правильно думаешь, - согласился Савелий, - а летит он в Америку.

- Может, ты и город назовешь, и улицу? - усмехнулся Рокотов.

- Улицу - нет, а город, скорее всего, назову, - никак не среагировав на его усмешку, спокойно ответил Савелий.

- Разыгрываешь?

- Никоим образом.

- Тогда чего тянешь?

- Батон-Руж!

- Может, Мулен Руж? - съязвил Константин.

- Нет, Батон-Руж, штат Луизиана, - терпеливо пояснил Савелий.

- Чего ты мне голову морочишь? Откуда такая твердая уверенность? - вспылил Константин.

- Не психуй, - примирительно сказал Савелий. - А почему Америка и Батон-Руж, поясняю. Я проанализировал все известные дела о похищении детей за последние два года. Причем основное внимание уделил тем случаям, что напоминают похищение ребенка твоей клиентки.

- Не томи душу! - взмолился Константин.

- Опущу мелкие подробности и остановлюсь на главном: восемьдесят процентов похищенных детей доставлялись в Америку, как раз в город Батон-Руж.

- Господи, как же это возможно? А как же документы, визы и прочее, прочее...

- Похитители нашли слабое место в законодательстве Узбекистана: похищают где-нибудь ребенка или находят беременную женщину, готовую продать будущего младенца, отвозят их в Узбекистан и там, заплатив необходимую сумму, оформляют нужные документы: либо об усыновлении, либо свидетельство о вновь родившемся ребенке у подставной матери. А потом везут ребенка в Батон-Руж, где официально, с патентом, действует Агентство по усыновлению детей, а дальше все катит по наезженной, официальной схеме.

- Знаешь, Савелий, об Узбекистане я слышал, но мне и в голову не мог прийти такой сложный путь. Это же какие деньги нужно иметь, чтобы оплатить все расходы?

- А ты представляешь себе, сколько стоит американской семье усыновить ребенка?

- Честно говоря, нет.

- От пятидесяти до ста тысяч долларов!

- Ничего себе! Теперь понятно, почему похитители идут на такой риск. Десять-пятнадцать детей украл, и куча долларов в кармане. Выходит, найти Васька нет никаких шансов, - обреченно заключил Константин.

- Если ребенка уже переправили в Батон-Руж, то надежда только на одно, что ему не сразу найдут новых родителей. Хотя на это надеяться не стоит.

- Почему?

- Потому что чаще всего похищают определенного ребенка, фотографию которого будущие усыновители уже видели, дали свое согласие и внесли установленный задаток.

- Значит, совсем труба: никаких шансов? - Он вспомнил свое предположение о том, что мать с младенцем "пасли".

- В твоем случае шанс, хотя и не слишком большой, есть, - обнадежил Савелий.

- Правда? - обрадовался Константин. - Какой?

- С момента похищения ребенка прошло не очень много времени: вряд ли похитители успели так быстро все оформить, да еще и доставить его в Батон-Руж... - Он намеренно сделал паузу.

- Так ты думаешь, что я успею перехватить его при вылете? - неуверенно предположил Константин.

- Один шанс из ста!

- Один из ста? - растерялся он и обреченно добавил: - Нереально!

- Но восемьдесят шансов из ста, если попытаться перехватить его при прилете, - возразил Савелий. - Конечно, при условии, что можно будет доказать, что ребенок похищен и его настоящие родители проживают в Москве, а не в каком-нибудь Канзасе! У твоего Василька есть какие-нибудь приметы? - неожиданно спросил он.

- Есть! - обрадованно воскликнул Константин. - Родимое пятнышко на мочке правого ушка.

- Отлично!

- Так что, лететь?

- А ты как думаешь?

- Может быть, и ты со мной прошвырнешься? О деньгах не думай: за все уплачено.

- А чего тут думать, - согласился Савелий и после паузы ответил: - Только мне, в отличие от тебя, к вылету придется тщательно подготовиться.

- Ты имеешь в виду... Извини, я об этом как-то не подумал, - смутился Рокотов. - Все понял: тебе ж самому беда грозит!

- А тебе терять время никак нельзя. Так что действуй пока один. Подготовь все необходимые документы. Помни: в Америке гораздо больше бюрократии, чем у нас! На любой чих, тем более когда речь идет об иностранном гражданине, нужен документ, составленный на двух языках: русском и английском, и заверенный нотариально, и, конечно же, юристом-международником. Тебе все понятно?

- Вот уж не думал, что все окажется так сложно! - признался Константин.

- Ты хочешь не только найти мальчика, но и вернуть его матери?

- Конечно, что за вопрос?

- В таком случае действуй!

- Спасибо тебе, Бешеный!

- Приходите еще, - ответил Савелий словами своего давнего знакомого.

Положив трубку, Константин отправился к бедной матери Василька. Она коротко поздоровалась и во все глаза молча уставилась на него. Выдержав небольшую паузу, Константин осторожно проговорил:

- Я, Лолита, не волшебник: не ждите от меня сразу больших результатов.

- Вы что-то выяснили! - уверенно сказала женщина. - Только не говорите "нет"!

- Увы, не слишком много.

- Говорите, прошу вас!

Он снова сделал паузу, не мигая глядя ей в глаза:

- Скорее всего, вашего ребенка, возможно, попытаются вывезти за границу...

- Я знала, я чувствовала, что на вас можно положиться!

Чтобы понять, сколько ей пришлось пережить за эти дни, нужно было видеть ее обрадованное лицо.

- Поводов для радости пока маловато. - Он осторожно попытался охладить ее пыл.

- Нет! Нет! Как я могу не радоваться, если не было ни единой зацепочки, ни единого следочка, а тут слышу от вас, что моего сына везут за границу!

- Я сказал: возможно, попытаются вывезти за границу, - поправил Константин.

- Я уверена, я чувствую, что вы правы! Уверена, что вы знаете, куда его увезут!

- Предполагаю, что его повезут в Америку. - Рокотов понял, что спорить с женщиной, потерявшей сына, бесполезно.

- В Америку? Так чего же мы сидим? Нужно срочно заказывать билеты, оформлять визы и лететь! - Она даже потянулась к телефону.

- Я понимаю ваше горе, мадам Лолита, понимаю ваше желание сразу броситься по возможному следу, однако вам, именно вам, этого как раз делать-то и не нужно.

- Но почему, господи?

- Во-первых, потому, что американский след предположительный и, вполне возможно, он никуда не приведет, во-вторых, если верно наше с вами "во-первых", вам необходимо быть в Москве.

- Не понимаю...

- А вдруг похитители никуда и не собирались вывозить ребенка и он находится где-то в Москве или в Подмосковье, а они просто хотят довести вас до такого состояния, когда вы отдадите им все до последней рубашки?

- И отдам!

- Вот видите. Нет, вы должны находиться рядом со своим телефоном и набраться терпения.

- А если все-таки его увезут за границу?

- А вот если они повезут вашего сына за границу, то я там их и встречу! Неужели вы думали, что я не разыграю и вторую нашу карту?

- Что ж, вы, скорее всего, правы, - согласилась женщина и вздохнула всей грудью, даже не подозревая, насколько обрадовался Константин, который с большим трудом удержался, чтобы скрыть это.

- Но прежде чем я улечу в Америку, мне необходимо оформить с вашим участием несколько важных документов, и для этого нужен юрист-международник.

- Без проблем: есть близкий приятель моего мужа! - воскликнула она и начала набирать номер: - Вадик? Привет! Это Лолита, нужно срочно повидаться. Да, очень... Хорошо! Через час - мы у тебя! Потом все расскажу.

Через час они уже входили в богатый офис юридической конторы. Быстро вникнув в ситуацию, Вадик помог им не только составить нужные документы, но и заверил каждый документ у своего коллеги - нотариуса, оказавшегося к тому же специалистом по международным делам. Константин запомнил его необычную фамилию и имя - Ярослав Дзядык. Кстати, этот нотариус - чрезвычайно импозантный мужчина - подсказал весьма дельную вещь: оказывается, американское законодательство не признает документы, заверенные иностранными нотариусами, и поэтому бумаги, оформленные нотариусом для предъявления американским властям, обязательно должны быть легализованы или, проще говоря, зарегистрированы в Министерстве юстиции России.

Через неделю после оформления всех необходимых документов по похищенному ребенку Константин, без особого труда получив американскую визу, имея с собой несколько фотографий маленького Василия, уже сидел в самолете, улетающем в Америку, и махал в иллюминатор Савелию, стоявшему на балконе аэропорта Шереметьево...

Проводив Константина, Савелий, задумчиво глядя под колеса идущего впереди "Ситроена", машинально вел машину, еще и еще раз взвешивая, насколько он был прав, уговорив Константина всерьез остановиться на американской версии. Ведь вполне вероятно, что этот Численко не имеет никакого отношения к похищению и все обнаруженные фактики - самые банальные совпадения.

Вертел всю историю с похищением и так и этак, и всякий раз интуиция убеждала его в том, что он поступил совершенно правильно. Уже в аэропорту Савелий на всякий случай, понимая, что они с Костиком могут разминуться в Америке, дал другу телефон Майкла Джеймса, чтобы Рокотов, если понадобится помощь, обратился к нему. Сам же решил обязательно позвонить американцу и предупредить о возможном звонке своего приятеля.

Ладно, пора отбросить в сторону размышления об Америке: вроде бы все сделано, все обдумано и передумано, и переиграть что-либо поздно - обратно самолет не вернешь. Пора подумать о себе и о своей безопасности.

Конечно, было очень соблазнительно отправиться в Америку вместе с Константином, чтобы помочь ему вернуть ребенка, но что, если там, прямо в аэропорту, его поджидают люди Тайного Ордена? Тогда он не только не будет полезен Рокотову, но тут же подвергнет и его жизнь опасности. Тогда не о похищенном ребенке придется думать, а о том, как самим уберечься от серьезной беды!

- Хорошо, когда выпала нужная масть, но как бы самим не пропасть! - совсем по-гусарски выкрикнул он и рассмеялся удачно сложившейся рифме.

В этот момент и раздалось пиликанье сотового телефона.

- Привет, Мануйлов! Ты где сейчас? - услышал Савелий чуть встревоженный голос полковника Рокотова.

- Здравствуйте, Михаил Никифорович. Из Шереметьево еду. Что-то случилось?

- Твой брат пропал!

- Андрей?! - воскликнул Савелий. - Где пропал?

- В Омске. Генерал ждет тебя. Пропуск заказан. - Полковник Рокотов, всегда такой любезный и словоохотливый, сейчас говорил сухо и отрывисто, что Савелия более всего встревожило.

- Через полчаса буду! - бросил он и переключил скорость.

- Не гусарь в дороге! Не дай Бог...

- Бог не выдаст - свинья не съест! - оборвал его Савелий, отключился и придавил педаль газа до упора.

"Форд-Скорпио", оставленный Константином Савелию, рванулся вперед, легко обгоняя шедшие впереди машины.

"Господи, что же случилось с тобой, братишка? Что произошло, родной мой? Куда ты пропал? - сменяя друг друга, колотились в голове тревожные мысли. Неужели исчезновение Андрюши связано со мной? Не вышло прямым путем, пошли огородами? Действовать через близких! Конечно, ты, Андрюша, не Константин Рокотов - бывал в самых сложных переделках и сможешь достойно постоять за себя, но..."

Савелий покачал головой: что-то его волновало, и в душу прокралось беспокойство. Возбужденный, он вошел в кабинет Богомолова, который тоже нервно ходил по кабинету, и, увидев Савелия, кивнул ему на кресло и сам присел:

- Привет, крестник, садись...

- Почему вы решили, что Воронов пропал? - спросил Савелий, заняв кресло напротив генерала.

- Он третий день не выходит на связь.

- Можно обо всем поподробнее?

- Ты же в курсе, зачем я его послал в Омск?

- Расследовать странные смерти четырех солдат. Кстати, а чем странные?

- Подозрительно похожие медицинские заключения, написаны будто под копирку и звучат словно отписки, - это во-первых, кроме того, не кажется ли тебе, что слишком много смертей на одну часть за столь короткое время? Это же не госпиталь с тяжелобольными, а воинская часть. - Голос Богомолова был раздраженным, недовольным.

- А что докладывает руководство части?

- Я лично говорил с комдивом Дробовиком.

- Ничего себе фамилия, - заметил Савелий. - Он встречался с Андреем?

- В первый же день по прилете. Воронов пришелся очень по душе ему: комдив же тоже Афган прошел. Даже свой коттедж выделил Воронову. А потом белиберда какая-то пошла. На следующий день у них начались воинские учения, и Воронов связался с ним по рации из дивизионной штабной машины, оставленной в его распоряжение, и сказал, что хочет поехать на учения. Комдив дал свое "добро", и Воронов добрался нормально на место, где шли учения. Там в свободные минуты он пообщался с несколькими солдатами и с некоторыми офицерами. Нормально миновал и вечер. На следующий день все повторилось: общение с солдатами, с офицерами. Третий день тоже не отличался ничем: те же самые разговоры с солдатами, офицерами. А вечером, во время восьмичасового перерыва на отдых и сон, майор Воронов вместе с двумя старшими офицерами отправились порыбачить. Утром офицеры вернулись без Воронова и удивились, обнаружив его отсутствие в расположении части...

- Как так? - не понял Савелий. - Как они объясняют, почему вернулись без него?

- По их словам, они порыбачили около двух часов, когда к ним подошел какой-то мужчина в модном костюме. Поговорили с ним немного, он посмеялся скудности их улова, потом, пожелав удачной ловли, что-то сказал Воронову и ушел. Вскоре вдруг и Воронов тоже засобирался. Они предлагали ему еще немного порыбачить и вернуться вместе, но он отказался, хотели проводить его, но и от этого он тоже наотрез отказался. Причем, по их словам, в такой грубой форме, что они даже обиделись. Больше они его не видели.

- Они на машине приехали на реку?

- Нет, пришли пешком.

- Может, заблудился?

- Выдвинул я и такую версию, но, как сообщил комдив, от того места, где расположилась на отдых дивизия, до места, где они рыбачили, - всего минут тридцать ходьбы, причем отнюдь не быстрой, и заблудиться невозможно единственная грунтовая дорога ведет прямо к части.

- Искали его?

- Конечно! Комдив отменил учения и бросил всю дивизию на поиски Воронова: как в воду канул!

- Странно все это. Вам не кажется, Константин Иванович?

- Что именно?

- В дивизию прилетает из Москвы человек, чтобы провести расследование, и на следующее утро у дивизии учения... Почему Воронову пришлось связываться с комдивом по рации, чтобы получить разрешение прибыть к месту проведения учений? Зная своего братишку, я уверен, что он поехал бы на учения вместе с дивизией! И что это за история с рыбалкой? Андрей очень любит рыбачить, но времени на это у него всегда не хватает. А тут такая возможность! Собрались, устроились, рыбачат в охотку, и вдруг ни с того ни с сего он срывается и уходит... Детский лепет какой-то...

- Согласен, в этом действительно есть что-то непонятное, - кивнул Богомолов.

- А что вы решили?

- Решать придется тебе, Савелий. И решать на месте. Я подумал, что эта поездка сейчас будет для тебя как нельзя кстати: оставаться в Москве до той поры, пока мы не выяснили, кто и для чего приказал организовать на тебя охоту, более чем опасно. Единственное, чего я пока не придумал, - под каким соусом тебя направить в ту злополучную часть. Не очередным же следователем? Тут нужен очень тонкий подход. Мне кажется, что перед отлетом Воронов что-то предчувствовал...

- Почему вы так думаете?

- Он очень просил не сообщать о своем приезде заранее. Как говорится, хотел застать их врасплох. Так что нужно все тщательно продумать.

- А чего тут долго думать? - произнес Савелий. - Человек со стороны всегда вызывает настороженность, а для того чтобы во всем разобраться, нужно повариться в их собственном котле. - Он замолчал, глядя на Богомолова.

- А кем прикажешь тебя туда направить? В каком звании? Капитана? Майора?

- Ни в коем случае! - возразил Савелий. - Ведь снова получается - офицер со стороны, с благами и привилегиями. Сразу пристальное завистливое внимание.

- Тем более в дивизии один такой уже есть, - подхватил Богомолов. - Некто Булавин, тридцать четыре года, и уже подполковник!

- А кто у него "волосатой рукой" работает? - ухмыльнулся Савелий.

- В Кремле сидит... - генерал уже хотел назвать этого человека, но передумал и махнул рукой, - впрочем, его фамилия не так тебе уж и нужна.

- По принципу: меньше знаешь - крепче спишь, так, что ли, товарищ генерал?

- Что-то вроде... Однако тебе важно вот что знать: последний, кто слышал Воронова в Москве, - подполковник Сергеев из Генерального штаба. Андрей звонил ему на второй день после прилета.

- То есть после начала учений? Вы говорили с этим подполковником?

- Нет, с ним говорил Рокотов...

- О чем был разговор? - нетерпеливо спросил Савелий.

- Как ни странно, но Воронов как раз и интересовался этим Булавиным и его высокопоставленным дядей: пытался выяснить не только подробности карьеры молодого подполковника, но и кем является всесильный дядя.

- Вот как? Очень любопытно!

- Так кем же тебя направить в дивизию?

- Старшиной, точнее - старшим прапорщиком! Вроде и звание небольшое, а независимости сколько угодно. Только переведен я должен быть не из Москвы, а из какого-нибудь места поближе к Омску. Да, вот еще... Желательно, чтобы мой перевод не перебил повышения кого-то в дивизии.

- Ну, это само собой разумеется, - согласно кивнул генерал. - Кому в дивизии надлежит знать о твоем задании?

- Лучше бы никому. Но коли без этого не обойтись, то придется отчасти посвятить комдива. - И тут же пояснил: - Тем более что без его ведома, не привлекая лишнего внимания, вряд ли можно перевести в дивизию кого бы то ни было.

- Что, тоже клюнул на его афганское прошлое? - улыбнулся Богомолов.

- А у вас есть другая кандидатура?

- Нет... К сожалению, ты прав.

- Почему к сожалению? - не понял Савелий.

- Только потому, что я не вижу альтернативы, - признался генерал.

- Зато вы - генерал, а я как был сержантом, так им и останусь, - польстил Говорков.

- Не подлизывайся и не лукавь! Если бы хотел, то уже давно бы носил майорские погоны!

- Хлопотно все это, - отговорился Савелий своей вечной присказкой. Сколько уйдет на подготовку необходимых документов для моего назначения?

- За пару дней, думаю, управимся.

- А время идет, и братишке наверняка нужна моя помощь, - недовольно прошептал Савелий.

- Думаешь, я не переживаю за него? - Богомолов резко поднялся с кресла; соблюдая субординацию, встал за ним и Савелий. - Ты же сам попросил действовать, не привлекая лишнего внимания. Нет, если действовать неофициально, быстрее никак не получится, а если официально, то сразу попадешь в центр всеобщего внимания.

- Да, вы правы. - Савелий задумался и вдруг воскликнул: - А сколько потребуется времени, чтобы сделать мне документы проштрафившегося замкомвзвода воздушных десантников?

- Из какого города?

- Даже из Москвы можно.

- Что ты натворил?

- К примеру, солдата уложил на больничную койку!

- За что?

- Допустим, приревновал к своей девушке...

- Понизили в звании и в наказание отправили в общевойсковую дивизию, чтобы не отдавать под трибунал? - закончил за него Богомолов.

- Типа того...

- Оформлять на Мануйлова?

- Конечно.

- Завтра утром документы будут готовы. С комдивом переговорить?

- Ни в коем случае! Понадобится - сам переговорю.

- Но ведь нужно его согласие.

- Оно будет, - заверил Савелий, - но не через Москву, а через Омск.

- Что, вспомнил о каком-то омском знакомом?

- Так точно! - впервые улыбнулся Савелий.

- У него достаточно влияния, чтобы устроить тебя в дивизию?

- Более чем! - заверил Савелий.

- Ну что ж, в таком случае желаю удачи! - Генерал крепко пожал ему руку, потом не выдержал, обнял за плечи и тихо прошептал на ухо: - Ты береги себя там, Савушка!

- Мухтар постарается! - Савелий специально отозвался шуткой, чтобы скрыть накатившее волнение...

На следующий день он уже сидел в экономическом классе авиалайнера, летящего в Омск...

Как же удивительны и непредсказуемы бывают жизненные переплетения! Высокопоставленный дядя Булавина, тот человек, которым интересовался Воронов, звоня из Омска подполковнику Сергееву, и о котором Савелий так и не получил сведений от генерала Богомолова, был не кто иной, как номер "Второй", на которого, в свою очередь, очень бы хотелось выйти Тиму Роту. Именно поэтому Тим Рот с таким упорством жаждал наладить контакт с номером "Первым", жившим в Сингапуре.

Ведь именно "Второй", непосредственно подчинявшийся номеру "Первому", и осуществлял прямое руководство той самой мафиозной базой, с которой сбежали незадолго до августовского путча девяносто первого года два брата - Савелий Говорков и Андрей Воронов, оказавшиеся главными виновниками ее уничтожения. За события тех лет и пришлось расплачиваться братьям в настоящее время.

Однако обо всем этом речь пойдет в следующей главе...

IX

Укол из прошлого

Впервые за последние несколько дней Тим Рот немного успокоился. Ему без особого труда удалось уговорить криминальных воротил из разных стран встретиться в Сингапуре. Последним решающим аргументом стало его обещание обеспечить не только благосклонность Великого Ордена, но и реальную возможность заработать приличные деньги. Ли Бао, как старейший и самый хитрый из них, попытался вытянуть из него подробности, но Тим Рот ушел от ответа, гарантировав одному из главарей всемогущей и таинственной "Триады", что тот не пожалеет о потраченном времени.

Остальные члены будущей сходки приняли его предложение без особых вопросов. Немного наивными были просьбы итальянца Дона Кастелло и француза Жана Моро: их пожелания удивительно совпали. Дело в том, что ни тот ни другой, в отличие от остальных членов сходки, никогда не были в Сингапуре, а потому, видно прослышав от тех, кто побывал там, попросили обязательно внести в программу посещение острова Синтоза, чтобы побродить по стеклянным тоннелям, проложенным по морскому дну, и на некоторое время почувствовать себя самим Нептуном, повелителем подводного мира.

Пересмотрев массу рекламных проспектов, Тим Рот решил остановиться на Мариотт-отеле. Во-первых, этот отель расположен в центре Сингапура, во-вторых, несмотря на его формальный четырехзвездочный статус, совсем недавно в нем завершилась реконструкция по самому последнему слову техники и организации гостиничного бизнеса, и в-третьих, самым важным, стало количество номеров люкс на одном этаже - шесть. Знаменательное и удобное совпадение с количеством членов сходки.

Недолго думая, Тим Рот забронировал весь этаж и для постояльца каждого номера арендовал по машине. Над марками автомобилей ему пришлось поломать голову. Сначала он намеревался соотнести их с национальностью приглашенного, но потом, поразмыслив, понял, что не знает, какую машину взять для Ли Бао, который, являясь формально гражданином Гондураса, жил на острове в Индийском океане. Тогда он арендовал шесть шестисотых "Мерседесов". И машины высокого класса, и немца среди них нет, чтобы хвастаться технологическими достижениями.

Пока его гости двое суток отдыхали от утомительно долгого перелета, Тим Рот занялся поисками таинственного человека, скрывавшегося в свое время под номером "Первый". Искать долго не пришлось: в полицейском департаменте Сингапура служил человек, работающий на Тайный Орден, и вскоре он сообщил Тиму Роту не только адрес "Первого", но и дал исчерпывающую информацию о его передвижениях по разным странам за последние десять лет. В этой компьютерной распечатке, под грифом "секретно", были названы имена и фамилии, под которыми он жил в той или иной стране.

С большим удовлетворением Тим Рот обнаружил, что с июня по август девяносто первого года этот человек находился в Москве. И носил там имя Феликс Андреевич Артамонов, занимая небольшую должность в Министерстве торговли. А уже в сентябре он оказался в жарком Узбекистане в качестве помощника руководителя первой Пакистанской дипломатической миссии посла, под именем Тагира Магрума. Далее Япония, Мадагаскар, Бахрейн, Малайзия и, наконец, Сингапур, в котором он обосновался всерьез и надолго, называясь японским бизнесменом Такиро Широши.

Неожиданные географические перемещения этого загадочного человека неизвестного происхождения, национальности и вероисповедания стоило изучить подробнее, но Тим Рот подумал, что знает о нем вполне достаточно, чтобы познакомиться. Он набрал номер "японца" - ответил какой-то писклявый голос на восточном языке.

- Извините, кто-нибудь говорит на английском, французском, немецком или голландском? - вежливо спросил Тим Рот, повторив эту фразу на четырех языках.

- Ехе! - выдавила трубка и ненадолго замолчала, но вскоре отозвался красивый, медленно выговаривающий слова баритон: - На каком языке вы предпочли бы вести беседу, сэр? - Английское произношение было безупречно.

- Можно и на английском, сэр! - подчеркнуто вежливо ответил Тим Рот.

- Не возражаю! С кем имею честь беседовать, сэр?

- Это Такиро Широши?

- Допустим...

- В таком случае мы просто обязаны подружиться.

- А кто вы, сэр?

- Важно не кто я, а от кого я, - мягко ответил Тим Рот.

- Для меня ВСЕ важно, сэр! - спокойно возразил Широши.

- Что ж, не могу не согласиться с вами, уважаемый Такиро Широши... Можете называть меня Тим Рот, а позвонил я вам по рекомендации барона Генриха фон Трауберга. - Генрих фон Трауберг - Казначей Великого Ордена - предупреждал Тима Рота о безграничной мнительности Широши, а потому, заметив, что никакой реакции не последовало, Тим Рот произнес условную фразу, которой снабдил его фон Трауберг: в этой фразе ключевыми словами были, во-первых, особое сочетание его имени и фамилии, во-вторых, "японская суши". - Вам бы следовало, дорогой Такиши, почаще питаться японской суши.

- С этого и следовало начинать, уважаемый Тим Рот. - Тон Широши изменился: мгновенно превратившись из подчеркнуто сухо-вежливого в почти свойского.

- Я же говорил, что мы подружимся! - усмехнулся Тим Рот. - Когда мы можем с вами встретиться?

- Вы где остановились?

- В Мариотт-отеле...

- Удобно: в пяти минутах от меня!

- На машине?

- Нет, пешим ходом!

- Я еще не так свободно ориентируюсь в этом городе!

- Мой водитель заберет вас через...

- Пятнадцать минут! - закончил за него Тим Рот.

- Извините, но у меня есть дела, и потому мой водитель заберет вас ровно через два часа. Перед центральным входом отеля остановится ярко-красная "Мицубиси", водитель говорит только по-японски, и он доставит вас ко мне...

Ровно через два часа Тим Рот спустился к центральному входу отеля и там обнаружил ярко-красную "Мицубиси", естественно снабженную кондиционером.

Роскошный особняк за высокой и мощной железной оградой, снабженной многочисленными телекамерами, располагался в глубине экзотического восточного сада. Хозяин встретил их в саду.

Широши оказался мужчиной среднего роста, довольно упитанным, примерно пятидесяти лет: определить точнее оказалось невозможно - он был обрит наголо, как принято у буддийских монахов. За массивными темными стеклами очков можно было разглядеть умные, проницательные глаза.

Тим Рот поймал себя на том, что не может даже предположить, какой он национальности. Он мог без труда сойти и за европейца, и за представителя одной из восточных народностей. Не рассеивало туман и многоязычие хозяина - в распечатке, изученной Тимом Ротом, особо отмечалось свободное владение и еврейским, и восточными языками.

Это вызвало у Тима Рота, который мог похвастаться знанием лишь нескольких японских повседневных выражений, глубокое уважение. Но он был ошарашен, когда хозяин обратился к нему на чистом русском языке:

- И чем это я привлек внимание Ордена масонов?

Тиму Роту и в голову не пришло поинтересоваться, откуда Широши известно, что он владеет русским.

- Вы обладаете информацией, которая нам очень нужна, - прямо ответил он.

- Что ж, если не станете уговаривать меня стать членом вашего Ордена, то разговор может и получиться! - обнадеживающе проговорил Широши. - Пройдемте в дом, - предложил он и пропустил гостя вперед.

Внутри дом оказался еще более роскошным, чем снаружи. Каждый зал, через который хозяин провел Тима Рота, будто специально был обставлен так, чтобы еще больше запутать гостя: один нес культуру и дизайн Японии, другой был выдержан в индийском стиле, третий - оформлен в стиле русского кубка, в четвертом любой европеец почувствовал бы себя как дома. В каждом зале стояла прохлада, несмотря на то что вне пределов дома бушевала сорокаградусная жара. Но кондиционеры были вмонтированы так незаметно, словно их не было вообще.

Широши остановился в зале со старинной мебелью в викторианском стиле, стены которого были увешаны полотнами известных всему миру древних мастеров. Если это были и не подлинники, то написанные очень талантливыми художниками копии.

- Здесь, по-моему, будет в самый раз, вы не возражаете? - спросил Широши гостя.

- Ни в коем случае.

- Тогда прошу! - указал Широши на кресла перед небольшим столиком, поверхность которого была украшена перламутровой мозаикой.

- Удивлены убранством моего дома? - безразлично поинтересовался Широши.

- Признаюсь, да, - честно ответил Тим Рот. - Появился соблазн спросить: кто вы по рождению?

- Не пытайтесь догадаться: ничего не выйдет, а от меня вы получите лишь один ответ: я - человек Мира! - В его устах это не прозвучало банальным бахвальством: он просто констатировал очевидный факт. - Впрочем, разве это существенно для вашего дела?

- Вы правы. Мое любопытство отчасти непристойно!

- Я не обижаюсь! Кстати, а почему вы не спросили: откуда я знаю, что вы говорите по-русски?

- Захотите - сами скажете, не захотите - даже спросив вас, рискую не получить ответа.

- Приятно, что вы так откровенны!

- Хотелось, чтобы и вы были откровенны со мной.

- Вам придется потрудиться, чтобы расположить меня к себе! Ведь это вы пришли ко мне за помощью, а не я к вам. - Впервые он позволил себе чуть заметно усмехнуться. - Чай, кофе или что-нибудь покрепче?

- А вы что будете?

- То же самое, что мой и гость, - дружелюбно ответил Широши.

- В таком случае напиток Джеймса Бонда, - предложил Тим Рот.

- Сухой мартини с водкой: соединить, но не размешивать... Без проблем. Он вытащил из кармана пульт и нажал одну из кнопок. - У вас необычный вкус, заметил он, но добавил: - Впрочем, у меня тоже: этот коктейль один из моих любимых!

Он произнес несколько фраз на непонятном Тиму языке в миниатюрный микрофон, вмонтированный в пульт.

Минуты через три из двери, замаскированной под деревянную панель, появился смуглый юноша в белом тюрбане с восточным подносом в руках. Не торопясь и очень изящно он поставил перед ними бокалы с коктейлем, в котором плавала зеленая оливка, вазочки с разнообразными орешками и зачем-то бутылку дорогого шотландского виски двенадцатилетней выдержки. Не забыл и вазу со льдом.

- Это единственный напиток, не считая, конечно, русской водки, который мне никогда не надоедает, - перехватив недоуменный взгляд гостя на бутылку виски, пояснил Широши.

- У нас поразительно совпадают вкусы! - чуть улыбнулся Тим Рот.

Не спеша смакуя любимый коктейль Джеймса Бонда, они помолчали, следуя правилам приличия первой встречи, потом Широши поставил бокал на столик и сказал:

- Не пора ли перейти к делу, ради которого вы нанесли мне визит, не так ли?

- Не возражаю... - Тим Рот тоже избавился от бокала, сделал небольшую паузу, потом спросил: - Вами руководят какие-то личные причины, когда вы наотрез отказываетесь от членства в нашем Ордене, или вы не видите в этом для себя никакого смысла и перспективы?

- Хотя я и просил вас не касаться этой темы, отвечу, но только при одном условии: больше никогда мы этот вопрос не затронем! - Он вопросительно взглянул на собеседника.

- Согласен!

- Я, знаете, по натуре волк-одиночка и с детства не любил бежать в стае! Вы можете возразить, что, в той или иной мере, любому, в том числе и мне, приходится иметь дело со стаей. Я этого не отрицаю: к сожалению, каждый из нас живет не на необитаемом острове. - Он вынул из маленького ящика стола золотой портсигар, открыл его, протянул сначала собеседнику, а когда тот отказался, взял сигарету, прикурил от вделанной в портсигар зажигалки и с наслаждением затянулся. - И потому, когда я вынужден общаться со стаей, я лишь контактирую с ее членами в силу какой-либо необходимости. Стая получает что-то от меня, я что-то получаю от стаи, потом необходимость в нашем общении исчезает, и я вновь удаляюсь в свое одиночество.

- Похоже, вы не терпите, когда кто бы то ни было руководит вами, я правильно понял ваш основной жизненный принцип?

- Не только руководит, но и пытается общаться со мною, когда мне этого вовсе не хочется! Не обижайтесь, мой любезный новый друг, но ваш знаменитый Орден такая же стая, может быть только чуть более таинственная и зловещая!

Эту шпильку Тим Рот проглотил молча, но отступать было поздно:

- А как вы поступаете, если вас просят о помощи?

- Честно говоря, я не филантроп и не занимаюсь благотворительностью. Рискните и откройте великую тайну масонов, какая помощь вам нужна! - с невозмутимой иронией проговорил Широши.

- Девять лет назад вы активно участвовали в попытке военно-политического переворота в бывшем Советском Союзе...

- Говорите прямо: был одним из основных авторов и руководителей этого переворота. - Он усмехнулся. - Но почему вы называете его попыткой? Мне кажется, что все прошло как нельзя лучше: Советский Союз развалился, да и Россия с трудом удерживается на своих пьяных глиняных ножках... Осмелюсь предположить, что в данном случае моя деятельность полностью совпадала с желаниями вашей стаи, то есть вашего Ордена, не так ли, мой любезный Тим Рот?

- Мне трудно судить: в те дни, когда вы звались Феликсом Андреевичем Артамоновым, я занимался совсем другими делами.

- Ловили рыбку в югославской мутной воде под видом дипломата и тоже развалили совсем неплохую страну, - дополнил Широши, не скрывая, что и он успел кое-что выяснить про своего гостя.

- Я ведь уже сказал, что с вами приятно иметь дело, ведь вы - серьезный человек!

- Поверьте, я вовсе не набиваю себе цену: и вы, и ваш пресловутый Орден мне не нужны и не интересны, - не заботясь более о приличиях, сказал Широши.

- Прекрасно понимаю, но сейчас мы просто просим вас оказать нам небольшое содействие - все дело займет буквально несколько мгновений, и вам не нужно будет покидать уютный мир вашего одиночества.

- Вас интересует какой-то человек?

- Да...

- Кто именно?

- Известный вам наверняка Савелий Говорков...

- Он же - Бешеный, он же - Сергей Мануйлов, - не без злобы в голосе продолжил за него Широши.

- Судя по всему, вы тоже не испытываете к нему особых симпатий, или я ошибаюсь, почтенный Широши-сэнсэй?

- Вы планируете его уничтожить?

- Он нужен нам живым!

- Попусту потратите время и средства, да еще и массу людей своих погубите.

- Он вас здорово запугал! - с издевкой воскликнул Тим Рот.

- Меня ничто не может напугать на этой Земле, даже смерть! - чеканя каждое слово, медленно произнес Широши.

Он сделал едва уловимое движение плечом, и в его правой руке, невесть откуда, взялся тонкий обоюдоострый стилет. Глядя в чуть настороженные глаза собеседника, он оголил левую руку по локоть и резко чиркнул острой сталью по тыльной стороне. Кровь мощной струей хлынула из раны, но Широши даже не поморщился, не сводя своего гипнотического взгляда с гостя.

- Зачем вы это сделали?

- Для успокоения! - Он нажал кнопку на пульте.

Словно ожидая вызова и как будто заранее зная, что потребуется, в зале неслышно появился тот же юноша в белом тюрбане, но на этот раз вместо подноса у него в руке был небольшой чемоданчик.

Открыв его, он достал какие-то восточные снадобья, протер рану, намазал какой-то вязкой жидкостью, которая мгновенно застыла и остановила кровь. Потом юноша ловко вытер на полу кровь и тотчас исчез, словно его и не было. Тиму Роту подумалось, что он только что стал свидетелем какого-то странного театрального представления. Но почему он ощутил чувство гадливой брезгливости? Тим Рот залпом допил коктейль, затем, взяв себя в руки, спросил:

- Следовательно, вы не отказываетесь помочь нам?

- Я этого не говорил! - меланхолично возразил Широши. - Я лишь высказал свое мнение о продуктивности ваших попыток захватить Бешеного живым, которые уже наверняка вами предпринимались.

Тим Рот вопросительно взглянул на хозяина дома.

- Вы обратились ко мне после провала всех ваших попыток... Я думаю так, потому что мои услуги довольно дорого стоят. - Широши вдруг громко и безудержно расхохотался. - Извините, кажется, Кион был слишком щедр с наркотиком...

- Как же вы сможете помочь, если сами не верите в эту затею? - нетерпеливо спросил Тим Рот.

- И еще раз повторю: не верю, что его кто-либо может захватить живым! Но у меня есть маленький ключик, к обладателю которого он САМ будет рад явиться.

- Этот ключик, случайно, не носит фамилию Воронов?

- Восхищен вашей сообразительностью.

- Судя по нашей информации, Воронов тоже не подарок!

- Но для Воронова, в отличие от Бешеного, у меня есть волшебное слово.

- И сколько стоит узнать это волшебное слово?

- Семьдесят пять процентов той суммы, которую вы приготовили для своих партнеров, разместившихся у вас в Мариотт-отеле!

- Я был прав, полагая, что вы не напрасно потратили время, предшествовавшее нашей встрече! - недобро усмехнулся Тим Рот.

- А вы самонадеянны, как и все в вашем Ордене: думаете, произнесли дурацкий пароль - и Широши у ваших ног?

- Вижу, вы умеете оперативно добывать информацию. Но на каком основании вы сделали верный вывод о нашем партнерстве?

- Вам повезло, что уже никогда вам не придется быть разведчиком-нелегалом, - ехидно заметил Широши. - Поселились, заняв весь этаж, арендовали одинаковые автомобили. Выяснить, чем занимаются ваши соседи по этажу в своих странах, не представляло особой сложности, а после того, как вы обратились ко мне, сложить два и два совсем просто. Итак, вас устраивает названная мною сумма? Имейте в виду, что Андрей Воронов дорог мне как память о прекрасных и многообещающих днях на нашей секретной базе.

- Вполне!

- Не сомневался.

Интернациональная криминальная сходка состоялась через два дня после прилета в Сингапур. Тим Рот рассчитал все правильно: если по прилете отношения между прибывшими были, мягко говоря, напряженные, то, когда они отдохнули, напитались впечатлениями от удивительной по красоте страны, они расслабились и общались едва ли не дружески.

Для откровенной беседы Тим Рот снял небольшой ресторанчик, договорившись с хозяином о несколько необычном регламенте работы обслуживающего персонала: к семи часам вечера должен быть накрыт стол на шесть персон; предусматривалось разнообразие и изобилие национальных блюд и безалкогольных напитков. В течение двух часов никто не имел права тревожить их, и только ровно в девять вечера в зал должен был заглянуть сам хозяин и, только получив добро, мог впустить официантов, несущих горячие блюда. А далее все должно было пойти, как обычно.

Тим Рот специально оговорил форму стола - он должен быть круглый, чтобы никто из присутствующих не попытался сесть во главе стола, ибо каждый из них считал себя первым среди равных.

- Прежде, чем рассказать о цели нашей встречи, обращаюсь к вам с небольшой просьбой. - Тим Рот внимательно обвел взглядом сидящих за столом. - Если кто-то из вас, по каким-то причинам, откажется участвовать в решении некоторой задачи нашего Ордена, он должен дать клятву, что услышанное здесь останется в этих стен...

- О какои суми идет речи? - поинтересовался скуповатый Ли Бао: у него был чудовищный акцент.

- Пятнадцать миллионов американских долларов.

- На висех?

- Это как мы все решили.

Ли Бао переглянулся со своими партнерами и сказал:

- Я дюмати, чито давати обеситания, не подикирепилении делом, не в насии тирадиции, но казидии зидеся находясиися зинает, чито такои конифиденициалиноситя! Я пиравилино понимаю, дорогии паритинери?

- Да, уважаемый Ли Бао! - дружно закивали остальные.

- Вы удовилетивирени насим отиветом, не таки ли, миситер Тима Рота?

- Вполне. И перехожу к делу. Наверняка все вы если и не сталкивались непосредственно, то слышали о Бешеном, он же Савелий Говорков, он же Сергей Мануйлов: по моим сведениям, некоторые из вас очень даже много потеряли из-за его вмешательства. - Тим Рот вновь посмотрел на каждого из сидящих за столом: никто не возразил, и он продолжил: - Не раз этот Бешеный переходил дорогу и нашему Ордену. А потому руководство Ордена приняло решение положить конец его активности. Не скрою, наши люди пытались захватить Бешеного, но все попытки закончились неудачно.

- И поэтому вы обращается за помощью к нам? - подытожил Дон Кастелло.

- Орден предлагает объединить наши усилия в ходе выполнения этой миссии.

- Такое инитересиное обидинение наси усилии могло прити в голова толико аналитикам васего Оридена, - задумчиво, не без иронии, тихо проговорил Ли Бао. - Ми даем наси люди, рисикюем си сивои сивязи в Росии, исиполизюем наси бесицении опит в пироведении подобнии операции, а чито ви, я хотети сиказати, васи Таинии Ориден викиладиваит в это, кироме денег, пиричем не очени болисих?

- Небольших? - искренне удивился Тим Рот. - Пятнадцать миллионов долларов приза и оплата всех накладных расходов, вы считаете, этого мало за похищение одного человека, даже пусть такого мощного бойца, как Бешеный?

- О накиладинии расходах речи не било.

- В подобных делах это - само собой разумеется!

- А зачем его похищать, не проще ли кокнуть - и концы в воду? - вступил в разговор американец Гэбриэл Джуиссон.

- Это главное условие договора!

- Кто платит, тот и музыку заказывает, - усмехнулся француз Жан Моро.

- Вот именно, - улыбнулся в ответ Тим Рот, - кроме того, Орден сообщит информацию, которая намного упростит воплощение нашего плана в реальность. Вы удовлетворены, господин Ли Бао?

- Согиласен си тем, чито васа Оридена виходит ви насе пиредиприятие си солидиним пакетом акиции, - не теряя достоинства, признал представитель могущественной "Триады".

- Интересно знать, что это за информация, которая упростит захват "объекта"? - вдруг спросил долго молчавший англичанин Томас Сэндвик.

- Эту информацию я оглашу после того, как получу положительный ответ по поводу участия в данном мероприятии от каждого из вас, - твердо объявил Тим Рот, затем взял бутылку минеральной воды, отвинтил крышку, налил в стакан и принялся медленно пить.

- Разрешите мне? - Гэбриэл Джуиссон поднялся с кресла. - Не буду вдаваться в причины, но я вынужден отказаться от столь заманчивого предложения. Однако хочу заверить уважаемое собрание, что ни я, ни моя "семья" не будем мешать вам, если Бешеный ступит на американскую землю, и конечно же, окажет любую помощь, если таковая понадобится. Благодарю всех за приятную встречу в Сингапуре!

- Спасибо за прямой ответ и обещанную помощь. Если появится желание через час присоединиться к нашей компании, милости просим. - Этим вежливым приглашением Тим Рот дал недвусмысленно понять, что сейчас тот должен оставить их компанию.

- Я подумаю. Удачи всем! - Американец встал, чуть склонил голову на прощанье и не спеша покинул зал ресторана.

Во время краткого монолога Гэбриэла Джуиссона Тим Рот заметил, как француз и англичанин перебросились несколькими словами, и его интуиция подсказала, что Орден потеряет еще двух партнеров. Интуиция не подвела его и на этот раз: не успела закрыться дверь за американцем, как с кресла поднялся Томас Сэндвик.

- Посовещавшись с Жаном Моро - моим давним приятелем и партнером по бизнесу, - мы пришли к выводу, что всецело придерживаемся точки зрения покинувшего нас Гэбриэла Джуиссона. И если на подконтрольной нам территории потребуется наша помощь и содействие, то мы готовы оказать их совершенно безвозмездно, как говорится, из чисто приятельских отношений... Что касается сегодняшнего ужина, то, думаю, позднее мы с удовольствием присоединимся к вам и продолжим приятное общение.

- Благодарю и вас за готовность оказать помощь и содействие! - с достоинством ответил Тим Рот.

После этих слов поднялся с кресла и француз. Оба, чуть заметно кивнув, последовали за американцем.

- А вы что скажете, господа?

- Казетися, русикая посиловитиса гиласит: "Нас и не мало, есили ми в телинясисках!" - Последнюю фразу, хоть и с очень большим коверканьем слов, Ли Бао произнес по-русски, во всяком случае попытался.

- Если точно, эта русская поговорка звучит несколько иначе: "Нас мало, но мы в тельняшках!"

- А что такое "телинясиски"? - с большим трудом попробовал выговорить Дон Кастелло.

- Это нательная рубашка русских моряков, - пояснил Тим Рот.

- А, вспомнил! Полосатая такая?

- Совершенно верно! Итак, господа, никто более не хочет покинуть наш стол?

- Полтора десятка миллионов никогда не бывают лишними! - заметил итальянец.

- А у миня си ним, си этим Бесеним, сивои, личинии сичети! - У Ли Бао зло заблестели глаза. - Хотети передюпередитя вас: я за ним охотитися узе много-много месятисев, но именино васи люди пелехиватили его у сами носи мои люди. Ми хотети взяти его в Бюдапесит, и один мои воин попасити на самолет, но один из хомосекисюал, кито захиватити самолет, убил его.

- Понимаю ваше желание уничтожить Бешеного и прошу принять мои соболезнования по поводу гибели ваших близких, дорогой Ли Бао, но мне приказано доставить его живым.

- Сивои люди я тозе пириказал доситавити его ки мине зивим, читоби я мог сивои рюки вилезати его серидисе! Личино! Вот этими рюками! - Мощный старик вскинул растопыренные ладони кверху.

- А может, вы примете мое предложение? - вкрадчиво спросил Тим Рот.

- Како? - нахмурился Ли Бао.

- Сначала представим его живым пред очи Светлейшего, а потом, после некоторых манипуляций с ним, отдадим его в ваши руки: тогда и делайте с ним, что хотите.

- Оситанетися ли он зивим посиле васих манипюлятии? - усмехнулся китаец.

- Это я вам гарантирую!

- Пюсити бюдет так: я сиказал! - Он поднял вверх два пальца, словно давая обет перед Буддой.

Пока шла встреча в Сингапуре, Савелий только-только приходил в себя после возвращения с Великого Схода. Ему и во сне привидеться не могло, какой серьезный заговор плетут по его душу могучие силы Зла. Не ведал Бешеный и о их плане захватить его, заставить его служить себе с помощью новейших научных достижений, а потом уничтожить.

Савелий никак не мог догадаться, что, расправившись на острове, принадлежавшем Велихову, с китайской парой, он нажил в лице Ли Бао, одного из руководителей всемогущей "Триады", злейшего врага: телохранители Велихова были внук и внучка Ли Бао. Причем самыми любимыми, которым он готовился завещать свой пост в "Триаде".

Как мог Бешеный предположить, исчезновение Воронова объясняется именно той информацией, за которую Тим Рот был готов выложить Широши несколько миллионов долларов, а его участие в поисках Воронова всего лишь часть хитроумного плана...

Не догадываясь о грозящей ему опасности, Савелий действовал, подчиняясь только одному своему главному принципу: один из его близких нуждается в его помощи, и он ее обязательно получит!

Пока Савелий добирается до своего омского приятеля-афганца, чтобы с его помощью получить должность в злополучной дивизии, проследим, что происходит с его младшим напарником - Константином Рокотовым.

Рокотов-младший прилетел в Батон-Руж ранним утром. Стояла прекрасная солнечная погода. Город был расположен в юго-восточной части Америки, на одной из длиннейшей в мире реке Миссисипи, впадающей в Мексиканский залив. Город был сравнительно небольшой, и Константину бросилась в глаза чистота улиц и богатая цветовая гамма жилых построек. Правда, оценивая чистоту улиц, он немного поторопился: к вечеру ему показалось, что он попал в наши Лужники после закрытия ярмарки. А красивые разноцветные одно-двухэтажные особняки центра города на окраинах сменялись настоящими лачугами, которые непонятно как не разваливались от порыва ветра.

Поселившись в четырехзвездочном отеле "Шератон", Константин, пролистав телефонную книгу, отыскал адрес Агентства по усыновлению детей и на всякий случай решил посетить его. Английским он владел, конечно, не так, как Савелий, но вполне сносно для того, чтобы не вызвать подозрений и не услышать вопроса: "Вы, случайно, не из России?"

Приземистое одноэтажное здание нельзя было отнести к богатым особнякам, но и на лачугу оно не было похоже.

В небольшой комнате его встретила женщина лет сорока с вытравленными белесыми волосами, явно уложенными хорошим парикмахером. Она сидела за внушительным столом, где стояли компьютер, факс и пара телефонов. За спиной женщины высился длинный стеллаж, заставленный какими-то гроссбухами. Почему-то Константин подумал, что эти гроссбухи могут оказаться фотоальбомами со снимками детей.

Улыбнувшись широко, женщина мило поинтересовалась:

- Чем могу быть вам полезна?

Константин заранее четко продумал, что и как говорить, а потому, откинув смущение в сторону, деловито произнес:

- Мисс...

- Вы мне льстите: миссис! - довольно улыбнувшись, поправила женщина и добавила: - Миссис Синтия Феллоуз! Если хотите, можете называть меня просто Синтией! - Она кокетливо поправила прядь волос возле уха.

- В таком случае зовите меня просто Константин! - многозначительно ответил он.

- О, вы из Греции?

- Нет, мой дед из Греции, а я родился в Канаде! - Он намеренно ушел от уточнения места своего проживания.

- Что привело вас в наше Агентство?

- Чисто конфиденциально. - Константин понизил голос, чуть наклонившись к женщине.

- В нашем Агентстве все происходит исключительно на конфиденциальной основе! Это наш принцип! - с пафосом добавила Синтия. - Можете говорить безо всякого стеснения!

- Замечательно! - Он облегченно вздохнул. - Дело в том, что я представляю одну очень известную в шоу-бизнесе пару, которая хочет усыновить ребенка.

- Понятно... Девочку или мальчика?

- Мальчика.

- Возраст?

- Желательно до года, плюс-минус месяц.

- Какие пожелания по поводу внешности ребенка, есть расовые ограничения?

- Мальчик должен быть светловолосым и голубоглазым, типичной арийской внешности, - сообщил Константин, не боясь вызвать никаких подозрений.

Чистота расы для многих американцев продолжала оставаться важной до сих пор.

- Вам известны наши цены?

- Для моих клиентов деньги не играют большой роли!

- Что ж, мы готовы пойти навстречу вашим клиентам, вот заполните, пожалуйста, нашу анкету.

- Но...

- До тех пор пока ваши клиенты не остановятся на каком-то конкретном варианте, никаких настоящих имен не потребуется, - мягко пояснила женщина и добавила: - Но даже в последнем случае их фамилию узнает только наш юрист, который и будет оформлять все документы по усыновлению.

- Очень разумно.

Константин ответил на вопросы анкеты, в графе "контактный телефон" указал телефон отеля, где остановился.

- Скажите, я могу заглянуть в вашу картотеку?

- Картотека у нас не очень большая: мы стараемся работать с каждым нашим клиентом индивидуально.

- Извините, не понял!

- Возьмем ваших работодателей. Они высказали свои точные пожелания, мы делаем все возможное, чтобы предоставить ребенка соответственно тем параметрам, которые были оговорены в договоре.

- Теперь понятно! Срок выполнения заказа?

- Чем быстрее, тем дороже!

- Вы уже слышали, Синтия, что деньги у моих клиентов есть!

- В таком случае от двух до четырех месяцев!

- А сейчас я могу взглянуть на тех детей, что имеются в вашем распоряжении, то есть в картотеке?

- Конечно, при условии внесения залоговой суммы, которая будет учтена при окончательном расчете. - Она вновь мило улыбнулась.

- И которая не возвращается в случае отказа клиента продолжать работать с вами, не так ли? - подхватил Константин.

- С вами очень приятно иметь дело!

- С вами тоже, - усмехнулся Рокотов. - И какова эта залоговая сумма?

- Тысяча пятьсот долларов!

- Я готов, оформляйте договор!..

После того как оговоренная сумма была внесена, женщина провела Константина в соседнюю комнату и принесла шесть не очень толстых альбомов. Он не угадал: те гроссбухи не были альбомами.

- И это все? - разочарованно произнес он: ему было жалко заплатить деньги лишь за просмотр детских фотографий в одном альбоме.

- Я вас предупреждала!.. - В этот момент звон колокольчика возвестил о том, что в офис кто-то вошел. - Когда закончите просмотр, нажмите на эту кнопку, - кивнула она на еле приметную кнопку под крышкой стола. - Не буду вам мешать! - Улыбнувшись, женщина вышла.

Каких только детей не увидел Константин в этих альбомах! И всех этих малюток объединяло одно: все они страдали каким-нибудь неизлечимым недугом. У кого-то нет одной из конечностей, у кого-то и двух, у других одного глаза, и была девочка полностью слепая, кто-то страдал болезнью Дауна.

Казалось, все национальности и расы представлены в этих альбомах: не было там только одного ребенка, из-за которого он притащился сюда - ребенка далекой русской матери...

Закрыв последний альбом, Константин нажал на кнопку, и вскоре в комнату вошла Синтия.

- Ну, что? Нашли что-нибудь подходящее?

- А больше альбомов нет?

- К сожалению... - Ее глаза беспокойно бегали: наверняка ее кто-то в офисе ожидал. - Как что-то появится для вас, мы сразу сообщим...

Рокотов вышел из Агентства с двойственным чувством: с одной стороны, было печально, что ничего не удалось узнать о ребенке Лолиты, с другой стороны, его немного утешало то, что отрицательный результат - тоже результат.

В самолете он много размышлял о том, что предпримет, если в аэропорту наткнется на Численко. Конечно, в Москве было бы намного проще: увидел, кликнул кого-нибудь на помощь, повязал похитителя и отвел его в милицию. Здесь, за границей, все было намного сложнее, тем более в Америке: как бы самому не оказаться за решеткой. Ведь стоит обратиться к полицейскому, как их, конечно же, задержат и доставят в участок. А там и выяснится, что дама с нагло похищенным ребенком, которая, со слов Константина, не является его родной матерью, в конечном счете предъявит "подлинные" документы, свидетельствующие, что это ее ребенок и она приехала в солнечный Батон-Руж покупаться в Миссисипи.

Кому поверит начальник полиции: "бедной матери" с "настоящими" документами, которую обвиняет какой-то странный иностранный гражданин, или Константину с его документами и с небольшой фотографией маленького Васеньки? Ответ, думается, напрашивается сам собой: разбирательство будет долгим и упорным. Прилетев в Батон-Руж, Константин первым делом тщательно ознакомился с расписанием предстоящих рейсов из Москвы и Узбекистана, убедился, что сегодня у него есть свободное время, и только потом отправился в отель, откуда и нанес визит в Агентство по усыновлению детей.

Выйдя из Агентства, по существу, ни с чем, Рокотов еще раз представил свои возможные действия в случае неожиданной встречи с Численко и пришел к неутешительному выводу, что ему требуется помощь. И как можно быстрее: если он упустит из виду ребенка, то потом не только он уже никогда не сможет его разыскать, но это не выйдет даже у самых великих сыщиков двадцатого столетия.

Не зря мудрый Савелий вручил ему номер телефона Майкла Джеймса бригадного генерала ФБР. Большая шишка! Дай бог, если он согласится хотя бы поговорить с ним, а не то что бы помочь! Правда, Савелий убеждал его, что Майкл "классный парень", но это, может быть, для самого Савелия... Собственно говоря, а чем он рискует? Ничем!

Константин подошел к уличному телефону-автомату и набрал номер.

- Джеймс слушает! Кто это? - раздался довольно приятный мужской голос.

- Вам привет от Бешеного! - проговорил Константин по-английски, Савелий говорил: Джеймс сам решит, как с ним общаться.

- Вы кто?

- Константин...

- Рокотов? - Чувствовалось, что генерал чуть расслабился.

- Так точно, господин генерал! - бодро отозвался Константин.

- Мне Бешеный звонил насчет вас! Вы где, в Батон-Руж?

- Да, в Шератон-отеле.

- Нужна помощь?

- Боюсь, что да!

- Вы сможете перезвонить с уличного автомата по другому номеру?

- Я и так в автомате.

- О'кей! Записывайте.

Через минуту Константин перезвонил по новому номеру.

- Обрисуйте ситуацию вкратце, самое главное!

Генерал заговорил по-русски, что ввергло Константина в настоящий шок: Савелий упоминал, что Майкл владеет русским, но то, что он говорит почти без акцента - это действительно круто! Он даже присвистнул от удивления.

- Удивлены моему русскому? - усмехнулся Майкл.

- Не то слово: просто в шоке!

- Неужели так плохо?

- Шутите? Вы говорите лучше, чем некоторые русские!

- Уверен, вы мне льстите, ну да ладно: вернемся, как говорят у французов и у вас, к нашим баранам. Итак, вкратце история...

- Вкратце так вкратце. Похищен ребенок, следы ведут в Батон-Руж, при мне все необходимые документы и нотариальная доверенность настоящей матери на мое имя для предъявления американским властям.

- Документы на каком языке?

- На русском и английском.

- Они легализованы в вашем Министерстве юстиции?

- Конечно! - довольно улыбнулся Константин, добрым словом вспомнив нотариуса, вовремя подсказавшего о тонкости американского законодательства.

- Так в чем же проблема?

- Есть подозрение, что люди, которые привезут похищенного ребенка в Батон-Руж, тоже будут иметь на него документы, и вполне возможно, что не поддельные.

- Мне трудно понять, как похитители могут иметь настоящие документы на украденного ребенка! Вероятно, такое возможно только в России. Ладно, об этом как-нибудь потом... Фото похищенного ребенка у вас имеется?

- Так точно! Подлинность фотографии заверена международным нотариусом...

- Когда ближайший рейс из России или из Узбекистана?

- Завтра в восемь утра.

- Вы в каком номере отеля?

- В двести тридцать седьмом.

- Ждите: вам позвонит или обратится лично человек со словами: "Майкл передает вам привет и пожелания удачи!" Запомнили?

- Так точно! "Майкл передает вам привет и пожелания удачи!" Простите, он что, тоже говорит по-русски?

- Только эту фразу, - усмехнулся генерал и добавил: - К сожалению...

- Спасибо вам.

- Разве вы не пришли бы на помощь в подобной ситуации?

- Без вопросов!

- Тогда и не благодарите!

- Что будет с похитителями?

- Конечно, можно было бы и здесь судить их, - задумчиво проговорил Майкл Джеймс, - но, думаю, ваши тюрьмы более приспособлены для подобных недочеловеков.

- Согласен с вами на все сто! - рассмеялся Константин. - Вместо восьми квадратных метров пусть помаются на пятидесяти квадратных сантиметрах.

- Бедняги. Ладно, бог с ними! Желаю удачи!

- Спасибо! До встречи!

- Не исключено, - загадочно проговорил генерал и положил трубку.

X

Заслуженное возмездие

Рассказывая Богомолову об омском приятеле, Савелий имел в виду своего первого командира, с которым он прослужил в Афганистане немногим более двух лет. Старший лейтенант Валентин Аскольдович Воскобойников, прежде чем попасть в Афганистан, служил в воздушно-десантных войсках, оставшись на бессрочную службу по собственному желанию. До призыва в армию он занимался боксом, выполнил норму кандидата в мастера спорта, стал призером Сибири, Урала и Дальнего Востока. Все сулили ему большое спортивное будущее.

Скорее всего, так бы оно и случилось - его физические данные говорили сами за себя: рост - сто восемьдесят девять, восемьдесят пять килограммов сплошных мышц, пудовые кулаки, резкий, подвижный, да еще, ко всему прочему, и рыжий. Что и было показателем его взрывного бескомпромиссного характера. Но если не задирать его и не наступать ему на любимую мозоль, то Валентин был добрым, мягким и очень отзывчивым человеком и, главное, самым верным другом. Именно эти черты его характера: бескомпромиссность, верность, в сочетании с его вспыльчивостью и отзывчивостью, и сыграли с ним злую шутку.

Как нередко бывает во времена юности, рядом с сильным парнем обязательно вьется хвостиком слабый, беззащитный, который чаще всего имеет склочный и неуживчивый характер. А более сильный, как правило, терпит его выходки из ложного чувства вины: ведь он такой сильный, а его приятель слабый, зачем же от него еще и требовать каких-то иных положительных качеств? Вот и приходится сильному парню вставать на защиту более слабого даже в тех случаях, когда тот не прав. А слабые всегда этим пользуются и в буквальном смысле садятся на сильных и ноги свешивают, погоняя и руководя ими.

Не была исключением и пара могучего Валентина с тщедушным пареньком Данилой Варенниковым, с которым они подружились едва ли не с первого класса. Трудно сказать, что послужило главным толчком к их сближению: то ли сочувствие Валентина к более слабому пареньку и желание защитить его в любую минуту, а может быть, и ранняя хитрость Данилы, чуть ли не с первых минут знакомства восхитившегося природной силой Валентина, но до самого окончания школы они были парой не разлей вода. Но никто не догадывался, что у Данилы с первой же их встречи пробудилось чувство зависти, которое с каждым годом все росло и росло.

Переживая все успехи Валентина как свои поражения, Варенников тщательно скрывал эмоции, прекрасно понимая, что стоит им выплеснуться наружу, он немедленно потеряет своего защитника. И чем больше Данила завидовал, тем больше он боялся утратить своего защитника. Так и сохранялось это тонкое равновесие до той поры, когда страх потерять Валентина обрел реальные очертания, и при этом по собственной "вине" Валентина, давшего согласие главному тренеру сборной страны по боксу переехать в Москву, чтобы там заниматься любимым видом спорта и в перспективе защищать честь России на международных соревнованиях.

За несколько дней до отъезда Валентин устроил вечер прощания с близкими друзьями и подругами. Таковых оказалось много, и он снял банкетный зал в ресторане на воде, очень точно названном местным людом "Поплавок": поскольку он был пришвартован к берегу великой сибирской реки Иртыш. Как водится в Сибири, на проводы хорошего человека собрались не только приглашенные, но и совершенно посторонние люди: никому не отказывали войти и выпить рюмку-другую за омского чемпиона. Все было чинно и благородно до тех пор, пока Данила, почти весь вечер сидевший тихо и угрюмо, неожиданно не взорвался. Поводом для взрыва стала их первая школьная красавица, которую Данила приревновал к одному местному хулигану. По слухам, он вполне мог и нож вытащить. Да и кличку носил он под стать слухам: Витька-стилет.

Конкретный повод мог оказаться иным, но весь вечер, а скорее всего годы, Данила шел к этому взрыву копившейся зависти к Валентину, возможно, он об этом даже сам не знал. Так собравшееся за долгие годы дерьмо прорвалось наружу.

Если раньше в подобных ситуациях Данила прямо сообщал обидчику, что тому придется иметь дело с Валькой-боксером - эта кличка прикрепилась к Валентину еще с детских лет, и этого было достаточно, чтобы конфликт сошел на нет, - то сейчас Данила намеренно оскорблял соперника, причем в присутствии девушки. Он специально довел ситуацию до критической точки, чтобы не было хода назад. Последствия не заставили себя ждать: Витька-стилет был гораздо крупнее Данилы, да и опыта по части махания кулаками у него, конечно же, было несравнимо больше, не прошло и минуты, как кровь ручьем брызнула из носа Данилы, пачкая рубашку.

"Мне больно, кровь заливает лицо, а мне по фигу, пусть заливает! Пусть больно, пусть вся кровь вытечет - все равно не позову на помощь! Пусть знает, что он мне нисколько не нужен! Пусть катится в свою Москву!.." - мелькало в голове Данилы, а его глаза нет-нет да и косили в ту сторону, где находился виновник торжественного ужина.

Девичий визг все же прорвался сквозь громкие звуки песни популярной в то время рок-группы, и Валентин моментально среагировал. Он бросился на шум, еще не зная, что его порыв мгновенно изменит, да не просто изменит - поломает, его жизнь. Увидев окровавленное лицо друга, Валентин, возбужденный еще и винными парами, бросился на его защиту и несколькими ударами сбил обидчика с ног. Но как только тот оказался на полу, сразу прекратил избиение. Однако Даниле такой мести было недостаточно.

Мало того, что Валентин его бросает и уезжает в свою Москву, а тут еще ему нос разбили, костюм кровью испачкали. Нет, так просто ему не уйти от возмездия! Он подскочил к поверженному Витьке-стилету и начал с остервенением пинать его куда ни попадя: в живот так в живот, в лицо так в лицо.

Изловчившись, Витька-стилет выхватывает финку и пытается ткнуть ею Данилу, но зоркий Валентин, заметив блеснувшую сталь, пытается выбить нож кулаком, однако Витьке удается удержать смертоносное лезвие на свою беду - его рука описывает такую странную траекторию, что финка втыкается в грудь своего хозяина...

"Скорая помощь", милиция, следствие. Данила, как зачинщик драки, всерьез испугавшись за свою свободу, все валит на Витьку-стилета и своего закадычного дружка Валентина. Трудно сказать, чем бы все закончилось для Валентина, если бы Витька-стилет не выжил: именно он дал показания о том, что ранение получил случайно. Но и при таком раскладе Валентину грозило условное наказание, однако ходатайство спортивного комитета и согласие пойти в армию спасло его от худшего.

Валентин попал в воздушно-десантные войска, служить ему понравилось, и еще до окончания срока он пишет заявление, и его направляют на учебу. Вернулся в часть лейтенантом с хорошим послужным списком. По собственному заявлению был направлен в Афганистан, где и познакомился с Савелием. Они очень сдружились, всецело доверяя друг другу, и только тяжелое ранение, едва не отправившее Валентина на тот свет (собственно говоря, он и выжил только благодаря Савелию, который несколько километров тащил его на своих плечах до расположения части), прервало их дружбу.

Был ранен и сам Савелий, отбывший срок за несовершенное преступление, снова побывал в Афганистане, и долгое время они не виделись. И только совсем недавно, через несколько месяцев после гибели Олега Вишневецкого, один из афганцев передает Савелию письмо от Валентина. Оказывается, он тоже долго разыскивал Савелия и однажды, совсем случайно, встретил парня, который был на похоронах Олега. От него он и узнал, что Савелий жив и поселился в Москве. В тот же день Савелий созвонился с ним, и они чуть ли не целый час разговаривали, делились новостями, вспоминали прошлое.

Валентина уволили из армии по здоровью: его ранение оказалось тяжелым и все время давало о себе знать. Получив белый билет в звании капитана, Валентин организовал местный Совет ветеранов-афганцев и возглавил его. Договорились писать друг другу, встретиться в самое ближайшее время, но... человек полагает, а Бог располагает. Навалились различные дела, проблемы.

Подходя к дому своего бывшего командира, Савелий очень волновался: нет, он боялся не того, что Валентин изменился с момента их разлуки, а того, что не справится с собой и выкажет ему свою жалость. Дело в том, что полгода назад старая рана вконец доконала капитана, и его левую руку пришлось ампутировать по самый локоть. Представьте себе чувства человека, влюбленного в бокс, когда врачи объявляют ему: выбирай - либо потеряешь руку, либо жизнь?! Не каждый после такого испытания не сломается.

Савелий специально не сообщил дату своего приезда: не хотел раньше времени волновать друга. Поднявшись на третий этаж восьмиэтажного крупноблочного дома, Савелий нажал на кнопку звонка одиннадцатой квартиры. Дверь открыла миловидная женщина лет под тридцать, из-за нее выглядывала симпатичная мордашка девочки лет десяти.

- Добрый день! - проговорил Савелий, улыбнувшись своей открытой улыбкой.

- И вам добрый! - улыбнулась в ответ женщина и спросила: - Вы кого-то ищете? Вроде лицо мне ваше незнакомо.

- Все правильно: вы меня не знаете, Валентин дома?

- Да, проходите. Валечка! Это к тебе, - крикнула она. - Да проходите же! Заметив его нерешительность, женщина чуть ли не силком втащила Савелия за рукав внутрь и закрыла за ним дверь.

В переднюю вышел сам хозяин. Время пощадило его: Валентин был все такой же стройный, подтянутый, и лишь небольшая прядь седых волос да застывшие в одном положении пальцы протеза левой руки напоминали о том, что миновало очень много лет с момента их последней встречи.

- Вы ко мне? - удивленно спросил Воскобойников. - Чем могу быть полезен?

Савелий едва не обиделся, но вовремя вспомнил, что после его пластической операции они не виделись, а он так сроднился со своим новым лицом, что совсем забыл намекнуть в их последнем телефонном разговоре о существенной перемене его внешнего облика.

- Мы можем поговорить наедине? - спросил Савелий, посчитав неразумным вовлекать женщину в мужские "игры".

- Да, проходите в кабинет... - ответил капитан после небольшой паузы: голос этого незнакомца показался ему очень знакомым. - Томочка, тебе не сложно... - Он снова повернулся к Савелию: - Чай, кофе?

- Потом определимся! - тихо ответил Савелий, чем вновь заставил насторожиться своего бывшего командира.

- Ладно, Томочка, все потом. - Капитан замешкался. - Прошу! - кивнул он в сторону кабинета.

Они вошли внутрь, хозяин прикрыл за собой дверь и указал на диван, Савелий и не подумал садиться: он в упор уставился на капитана.

- Мы... мы что... знакомы? - чуть заикаясь от волнения, спросил Воскобойников.

- Да, старлей, понимаю, узнать мою физиономию действительно не так просто, но ты же всегда хвастался своим музыкальным слухом... - язвительно хмыкнул Савелий.

В те армейские времена, едва услышав звуки гитары, Валентин всегда говорил, что обязательно научится на ней играть, когда вернется к мирной жизни, и добавлял, что у него абсолютный музыкальный слух.

- Ничего не понимаю... - совсем растерялся хозяин квартиры. - Голос действительно очень знаком, но я что-то никак... - Он еще пристальнее всмотрелся в лицо Савелия. - Ну убей меня бог: никак не узнаю!

- Не терзай свою душу, старлей: это лицо ты действительно никогда не видел, но эти руки должен помнить. - Он вдруг легко подхватил его за ногу, за руку и взвалил на плечи.

- Савка... - неуверенно прошептал капитан. - Господи, неужели это ты, Савка?

- Рэкс перед тобой, командир! - Он осторожно поставил его на ноги и вытянулся перед ним по стойке "смирно". - Готов, как и прежде, выполнить любое приказание!

- Господи, когда не вижу те... вас - Савка, а взгляну - незнакомец какой-то рядом стоит. Я могу взглянуть на ваше предплечье?

- Вне всякого сомнения, - улыбнулся Савелий, быстро скинул куртку, расстегнул рубашку и оголил плечо с наколкой.

- Господи, Рэкс! - воскликнул Валентин и крепко обнял его, прижимая к своей груди, похлопывая единственной рукой и приговаривая: - Это же Рэкс! Мой Рэкс! Братишка! Как же это, Савка?

- Теперь меня зовут Сергеем! - прошептал на ухо Савелий и добавил: Сергей Мануйлов!

- Как? Почему?

- Так нужно было.

- Понял, Сав... Сергей, понял! - Его глаза были чуть влажные, и он вдруг громко крикнул: - Томочка! Иди быстрее сюда!

- Что случилось? - вбежала к ним испуганная супруга.

- Ты знаешь, кто это? - торжественным голосом спросил Валентин.

- Конечно же, нет.

- Помнишь, я рассказывал тебе о человеке, который меня спас?

- А как же! Ты столько раз о нем рассказывал, что я прекрасно помню его имя и фамилию: Савелий Говорков! Неужели это он? - Она задумчиво покачала головой и добавила: - А на фото совсем не похожи!

- Так сколько лет-то прошло! - выручил Валентин. - Мечи-ка на стол все, что в печи и в холодильнике!

- А вы, значит, Савелий? - не очень уверенно спросила хозяйка.

- Да, Савелий, - ответил за него Валентин. - Хотя сейчас он и Сергей! Но это - Савелий! Не сомневайся!

- А можно ваше плечо посмотреть? - неожиданно попросила женщина.

- Да смотрел уже! - смутился капитан. - Рэкс это, Томочка, самый настоящий и единственный!

- Мне все равно, как вас сейчас зовут: для меня вы всегда останетесь Рэксом! Можно я вас обниму и поцелую за то, что вы спасли для меня мое счастье? - Казалось, она сейчас расплачется.

- Если вы думаете, что я буду возражать, то ошибаетесь! - улыбнулся Савелий и раскрыл руки для объятий.

Тамара обхватила его голову ладонями и трижды, по-русски, чмокнула его в обе щеки.

- Ну а теперь пойду, чтобы накормить-напоить как следует!

- Надо же, Савка у меня в гостях! - снова воскликнул Валентин, едва жена вышла из комнаты. - Давай, сержант, рассказывай, как жил это время, почему физию поменял, какими судьбами к нам залетел? Просто, на огонек, повидаться, или дела какие привели? Поговорим?

- Если хочешь со мной говорить, то молчи лучше! - серьезно проговорил Савелий.

- Надо же, помнишь? - весело рассмеялся Валентин.

Эта фраза, сказанная им в Афганистане, сразу давала понять провинившемуся, что старший лейтенант с большим трудом сдерживается от злости и его в этот момент лучше не выводить из себя, а просто помолчать.

- Я, старлей, ничего не забыл про Афган! - словно клятву проговорил Савелий.

- Ты знаешь, а это тост! - Валентин встал, чтобы сходить за алкоголем.

- Погоди, Валек, успеем еще разговеться: ты лучше послушай, зачем меня сюда принесло! Я, конечно же, рад нашей встрече, которая так надолго отложилась, но ты прав, есть у меня и дело! И лучше поговорить вдвоем, без свидетелей! Кстати, ты предупреди жену: никто не должен знать, кто я на самом деле и зачем здесь объявился!

- За это можешь не беспокоиться: моей Томочке приказывать не нужно, только намекни чуток, а далее сама все сообразит. Она же дочь генерала Семицветова!

- Семицветова? Нашего покойного комдива! - воскликнул Савелий.

Он не забыл генерала Семицветова, хотя и прослужил под его началом немногим более четырех месяцев. Комдив погиб нелепо и, можно сказать, случайно, но героически: обходя как-то службы дивизии, генерал увидел, как один совсем еще зеленый солдатик, судя по еще не выгоревшей гимнастерке, недавно прибывший из-за Речки, случайно выдернул чеку из лимонки, которой просто баловался. Вытащил и растерялся, не зная от страха, что делать. Вокруг него находилось около полутора десятков бойцов, которые тоже не видели нависшей над ними смертельной угрозы.

Не размышляя ни секунды, комдив выхватил из рук помертвевшего от страха парня гранату, громко скомандовал: "Ложись!" - а сам бросился на землю, сунув гранату под себя. К сожалению, граната оказалась исправной: комдива разорвало на части и двух солдат легко ранило.

- Господи, я никак не думал, что ты его застал, - словно от боли, поморщился Валентин. - Я слышал, что тебя тяжело ранило и тебя отправили на Большую Землю.

- Ранило, - вздохнул Савелий. - Я вернулся еще раз после ранения и после того, как несколько месяцев отсидел в местах не столь отдаленных.

- Ты? За что?

- За что? - поморщился Савелий. - Захотели посадить и посадили на целых девять лет!

- Ничего себе! - присвистнул Валентин. - А ты?

- Бежал.

- Я так и думал! - обрадовался капитан. - Нашел эту мразь, что тебя подставила?

- Конечно! Они все свое получили, по заслугам! - Голос его стал суровым. О Варламове-то знаешь?

- Нет, а что с ним?

- За меня парень погиб.

- Как это - за тебя? - не понял капитан.

- Я уже в зоне сидел, а они боялись, что я их и оттуда достану. Они знали о нашей с ним дружбе, вот и решили припугнуть меня его убийством. Суки! Прислали фото, где было отчетливо видно, во что он превратился после их издевательств. А я, прикидываешь, в это время в полной прострации: кто подставил, за что подставил, кто предал... ничего не знаю! Хотя нет, не так: догадываюсь, конечно, но уверенности-то нет. Короче, в полной апатии нахожусь. Ничего не хочется. Состояние такое: оставьте меня в покое и не трогайте! А тут эта фотография... Ну, думаю, сволочи, ждите ответа!

- Тогда и пошел к "Зеленому прокурору"?

- Да, тогда я ушел в побег.

- А Органы?

- А что Органы? Потом разобрались, реабилитировали.

- Но это же здорово! Зачем же тебя опять в пекло, я имею в виду в Афган, потянуло?

- Во время побега в тайге ко мне пришла любовь. Настоящая любовь! Господи, это была такая девушка, за которую не жалко и жизнь отдать! Добрая, нежная, чистая. Да если бы ты видел мою Варюшу, ты бы сам все сразу понял. - При рассказе о девушке у Савелия даже лицо просветлело, а глаза озарились каким-то удивительным светом, но спустя миг словно тень упала - его лицо мгновенно потемнело, а глаза увлажнились. - Пока я разыскивал этих сволочей, они успели ударить по самому больному. - Савелий стиснул зубы так сильно, что они заскрипели.

- Что они с ней сделали?

- Надругались... страшно надругались!.. А я опоздал... Не успел! - Савелий больно стукнул кулаком по колену. - Не успел прийти на помощь: появился, когда все уже произошло.

- И что? - тихо спросил Валентин.

- Никто из них не выжил: кого Варечка, а кого я отправил в преисподнюю! Однако и сам оказался в госпитале с тяжелым ранением, долго лечился, а когда вышел, то узнал, что она... Моя Варечка не захотела... не смогла жить после всего этого! Так и написала в своем последнем ко мне письме.

- Тогда-то ты и кинулся искать смерти в Афгане? - догадался капитан, со вздохом покачал головой, после чего тихо добавил: - Теперь понятно!

В этот момент они, услышав какой-то странный звук, одновременно обернулись: в дверях стояла Тамара и тихо, стараясь сдерживаться, плакала.

- Ты что, Томочка? - с волнением спросил Валентин.

- Мне Савушку жалко!

- Сергея! - серьезно поправил муж.

- Извини, больше не буду! - совсем по-детски ответила жена, потом вздохнула и, старательно вытирая слезы, гостеприимно воскликнула: - Прошу в залу, гостюшка дорогой! Поснедаем чем Бог послал!..

Савелий переглянулся с хозяином, и тот, моментально поняв его знак, обратился к жене:

- Томочка, ничего, если мы чуть-чуть задержимся? Разговор больно серьезный: прерываться не хочется.

- А не лучше ли вам присесть за стол и там поговорить? Как закончите, так меня и позовете.

- Ты видишь, Рэкс, какая у меня умная жена?

- Не только умная, но и чертовски красива! - подхватил Савелий, причмокнув языком.

- Ага, скушал! - воскликнула довольная Тамара. - Вот что значит столичный гость: всегда найдет доброе слово настоящей женщине! Так вы идете или нет? Она гордо вскинула голову.

- Можно подумать, что я, назвав тебя умной, оскорбил тебя! - с обидой произнес Валентин.

- Ой, какой у меня несмышленый муж: даже шуток не понимает! - Подойдя к нему, женщина ласково потрепала его волосы: невооруженным глазом было видно, как они любят друг друга.

- Ладно, настоящая женщина, ты, как всегда, права: мы переходим к столу.

Когда Савелий рассказал ему об исчезновении Воронова, Воскобойников даже вскочил со стула:

- Андрей, исчез?

- Ты знал его?

- Конечно! Во-первых, ты мне много рассказывал о нем, во-вторых, нас однажды вместе награждали! Классный мужик! Как же это произошло?

- Именно это я и намерен выяснить!

- Но при чем здесь Омск?

- Господи, разве я тебе еще не рассказал? Андрюша же сейчас в ФСБ работает. Майора получил!.. Был командирован в Омскую армейскую дивизию для расследования странных смертей первогодков.

- У генерала Дробовика? Слышал. И что же дальше?

- На третий день после приезда Андрей внезапно исчез!

- И теперь ты приехал, чтобы найти его?

- Естественно!

- С чего думаешь начать?

- С того, чтобы с твоей помощью оказаться в дивизии.

- В качестве кого?

- Вот соответствующие документы и моя легенда. - Савелий вытащил из кармана пиджака пачку бумаг и протянул капитану.

Тот внимательно прочитал их, усмехнулся:

- Ничего себе накрутили! Явно ощущается почерк Савелия Говоркова, не так ли?

- Только идея! - поскромничал Савелий.

- Я и говорю. Это ты молодец, что про Афган не забыл вставить: теперь есть мне от чего оттолкнуться! Да и легенда вполне правдоподобная! Думаю, все у нас получится!

- Если долго мучиться, все у нас получится!

- А вот теперь не грех и выпить! Томочка! - весело крикнул он.

Ближе к ночи, когда они устали от воспоминаний, Савелий, взглянув на сонную хозяйку дома, встал из-за стола:

- Спасибо за теплый прием, но, как говорится, пора и честь знать!

- Ты чего это удумал? - недовольно пробурчал капитан.

- Как чего? Пойду устраиваться в гостиницу.

- Ну ты даешь! - обиженно протянул Валентин. - В гостиницу он собрался. Да тебе Томочка давно уже постелила в гостевой комнате!

- Мне как-то неудобно, - смутился Савелий.

- Ясное дело, тебе удобнее было меня несколько часов тащить на себе по солнцепеку!

- Действительно, Са... Сережа, за что вы нас обижаете? - подключилась и жена.

- Все, все: сдаюсь! - Савелий вскинул руки вверх.

- Ну вот, так-то лучше! Томочка! Тебе, пожалуй, пора баиньки, а мы тут посидим по-холостяцки, посплетничаем о своем, о мужицком, водочки попьем.

- Хорошо, мальчики, оставляю вас, а то мне Светочку завтра в школу вести.

- Она что, сама не дойдет? - с вызовом спросил Валентин.

- Не в том дело: ее учителка просила помочь кое в чем.

- Тогда ладно, - кивнул муж.

Тамара подошла к нему, нежно чмокнула в губы, игриво помахала Савелию и вышла.

- Ну что, Рэкс, за нашу встречу?

- А может быть, третий тост, который мы пропустили? Кстати, ты что, из-за ее отца попросил не вспоминать о нем?

- Понимаешь, дружище, при этом тосте у нее слезы ручьем и ничего не может с собой поделать... чуть не истерика...

- Я так и подумал. Но теперь-то можно.

- Конечно. - Капитан взял рюмку и встал.

Поднялся и Савелий.

- Спите спокойно, ребята, пусть земля будет вам пухом, - проговорил он, уронил несколько капель на пол и залпом выпил.

- Знаешь, Рэкс, вернувшись из Афгана, никогда не думал, что нечто подобное может случиться в нашей стране!

- Ты о Чечне?

- Не только: Карабах, Приднестровье, Чечня, Дагестан... Черт знает что творится на нашей земле! Люди просто с ума посходили! - Капитан даже повысил голос.

- Нет, капитан, не люди с ума посходили, а политиканы, правители и олигархи! Все им мало! Больше! Больше! Нахапать! Нахапать! Господи, когда они наконец поймут, что на тот свет ничего с собой забрать невозможно?!

- Никогда! - со злостью ответил капитан.

- Не скажи! Отправить бы этих правителей, политиков и олигархов повоевать в окопы, хотя бы на денек, быстро бы все войны закончились! Сразу бы научились миром решать наболевшие проблемы!

- Ты думаешь?

- Уверен!

- Что ж, возможно, в твоих словах и есть некоторая сермяга! - согласно кивнул хозяин. - И пожалуй, стоит за это выпить!

- Согласен!..

Уже начинало светать, когда их наконец сморила усталость, и они отправились спать...

Через день Валентин сообщил Савелию, что его ждет генерал Дробовик.

- Уже? - удивился Савелий.

- Конечно! Я ж говорил тебе, что мы с ним плотно знакомы!

- А что ты ему сказал?

- Что ты афганец и нуждаешься в помощи!

- Документы мои он видел?

- А как же! Короче, старшиной той роты, где умерли новобранцы, тебя устроит?

- А где их старшина? - удивленно спросил Савелий.

- Ему пришлось срочно уехать: по семейным обстоятельствам!

- Понятно! - покачал головой Савелий.

- Что, твои постарались?

- Уверен, что так...

- Четко действуют...

- Генерал не удивился, что я так вовремя подвернулся?

- Не уважаешь, братишка! - попенял капитан. - Это он мне пожаловался, что остался без толкового старшины! Ну как тут не помочь боевому генералу?.. хитро подмигнул он.

Встреча с комдивом была короткой, но продуктивной. Генерал задал несколько вопросов, внимательно выслушал ответы, неотрывно глядя в глаза Савелию, потом встал и протянул руку:

- Думаю, сработаемся! Идите становитесь на довольствие!

К армейским будням Савелию не привыкать, и он довольно быстро вошел в коллектив роты, и солдаты без заминки разобрались, что с новым старшиной не забалуешь. Через пару дней за его спиной уже говорили с явным почтением: "Строг, но справедлив!" А ведь недаром в народе говорят, что от уважения до доверия путь недолог.

Вскоре он разговорил солдата-первогодка, за которого вступился перед дедами. Сначала в услышанное от парня он не поверил, настолько чудовищным показался его рассказ. Солдат намекнул, что кое-кто из старших офицеров не прочь побаловаться с молоденькими новобранцами, особенно если они еще и смазливы, как, например, Семеркин из их роты. Когда же Бешеный попытался выяснить, кто конкретно к этому склонен, солдат перепугался и стал говорить, что он все выдумал: он едва не на коленях умолял Савелия забыть его слова. И только когда Савелий пообещал, что не будет придавать значение его рассказу, тот немного успокоился.

Обладая предварительной информацией, Савелий решил понаблюдать за тем, что происходит в дивизии по ночам. Не зная, за кем из старших офицеров наблюдать, он собрался проследить за Семеркиным. Этот был действительно смазливый парень. До призыва в селе под Нижним Новгородом пел в местном церковном хоре. При всем при том был очень тихим, скрытным и всегда отводил глаза, словно стесняясь смотреть на собеседника. Не заметив ничего подозрительного в течение трех дней, Савелий поинтересовался, когда тот был призван на службу: прибытие в дивизию Семеркина совпало по времени с прибытием тех четверых солдат-первогодков, которые внезапно скончались.

Савелий всегда с особым подозрением относился к случайным совпадениям и потому стал еще тщательнее присматриваться к парню. И однажды приметил, что среди ночи Семеркин, выйдя якобы на "дальняк", то есть в туалет, сторожко поглядывая по сторонам, направился в сторону административного корпуса, где ночью никого не должно было быть. Следя за ним, Савелий увидел, что парень, юркнув за угол корпуса, вскоре исчез из поля его зрения. Чертыхнувшись с досады, Савелий уже хотел вернуться в казарму, когда ему показалось, что он слышит чьи-то голоса, доносящиеся из административного здания. Он воспользовался новым космическим даром, "усилил громкость" и отчетливо услышал два голоса: Семеркина и второй, очень знакомый.

- Мне донесли, что на тебя положил глаз новый старшина, это правда?

- Да зачем он мне нужен? - испуганно ответил Семеркин и добавил: - И вообще, кроме вас, мне никто не нужен.

- Смотри, не дай бог соврешь... Ты же знаешь, что может случиться с тобой, не так ли?

- Знаю, товарищ подполковник! Почему вы мне не верите! Я же никому ничего не рассказал: ни следователю, ни тому московскому майору, - дрожащим от страха голосом канючил Семеркин.

- Этот майор зря сунул нос, куда ему не следовало. Но ты же ему что-то все-таки трепанул!

- Что вы, товарищ подполковник, как вы могли такое подумать? Разве ж я враг себе? - Казалось, паренек сейчас заплачет. - Верьте мне, товарищ подполковник.

- А почему ж он тогда меня стал расспрашивать о тебе?

- Так он же всех доставал! Я ему ничего не сказал: ни про вас, ни про тех пацанов. - Он даже всхлипнул.

- Ладно, не скули, верю, - смилостивился второй голос. - Присядь-ка. Возьми, поласкай его. - Донеслось частое дыхание, а знакомый голос задрожал от нетерпения. - Не только руками, но и губами! Раскрой рот, сучка! Ну! Кому сказал? - послышались громкие шлепки по голому телу.

- Вы ж обещали, что не станете заставлять меня, - заканючил парень. - Вы ж сказали, что кроме рук не станете меня заставлять.

- Мало ли что я обещал! - рассмеялся тот. - Ты тоже обещал, да проговорился! Бери, сучка! Ну! А пошел ты. Давай повернись-ка попкой ко мне. Попкой!

- Не надо, вы же обещали! - громко всхлипнул парень.

- Повернись, сучка! Ну! Я кому сказал?

Вновь послышались удары.

Господи! Какая мразь! Савелий наконец-то узнал, кому принадлежит второй голос: подполковнику Булавину! Ему хотелось броситься туда, где происходит этот грязный разврат, и от всей души распнуть эту сволочь, которая пользуется своей властью и калечит души молодых солдат. Однако он вовремя остановился: до него дошло, что московский майор, о котором только что шла речь, и есть Андрей Воронов. Прошла уже неделя, а ему пока ничего не удалось выяснить о судьбе своего названого брата.

Савелию припомнилось, как забегали глаза Булавина, когда он, как бы между прочим, поинтересовался у подполковника фээсбэшником, о котором случайно услышал в штабе. Подполковник так напрягся, словно Савелий спросил о чем-то запретном или неприятно-опасном, но, взяв себя в руки, тот моментально перевел разговор на другую тему.

Сейчас Савелий корил себя за то, что не придал тогда никакого значения тому замешательству Булавина и не "прислушался" к его мыслям. Он не имеет права упустить шанс узнать что-либо о Воронове. Эта скотина свое все равно получит!

- Повернись жопой, тварь! Я кому сказал? - снова услышал Савелий голос подполковника.

Вновь возня, глухие удары и вдруг короткий вскрик, и все мгновенно смолкло, а через несколько секунд раздался глухой удар об пол: словно мешок упал. Савелий побежал вдоль здания, туда, где исчез Семеркин. Господи, неужели этот мерзавец пошел на убийство? Только бы успеть! Савелий увидел чуть приоткрытое окно, толкнул раму, и та тотчас распахнулась. Он вскочил на подоконник и, спрыгнув на пол, кого-то задел локтем.

- Ой! - испуганно вскрикнул тот, и Савелий узнал голос Семеркина, который был готов броситься наутек, но наткнулся на взгляд Савелия и понял, что скрыться ему не удастся. Парень обреченно вздохнул, опустил голову, словно смирившись с неизбежным.

Потом неожиданно упал перед Савелием на колени:

- Товарищ старшина, не бейте меня!

- Никто тебя бить не собирается! Встань!

Семеркин поднял на него глаза, ничего не понимая.

- Встань: я все знаю!

- Знаете? Про все?

- Знаю! Про все! Он мертв?

- Кажется, да.

- Чем ты его?

- Ножом. - Солдат вдруг беззащитно всхлипнул.

- Где он?

- Кто? Подполковник?

- Нет, нож!

- Там оставил.

- Ты что, чокнулся?

- Так он же не мой: подполковника! - Снова всхлип.

- А отпечатки?

- Я их стер! - Сквозь слезы парень гордо улыбнулся.

- Кто-нибудь знает о ваших с Булавиным играх?

- Конечно же, нет!

- Это хорошо, - задумчиво проговорил Савелий, а потом как бы между делом спросил: - Те четверо погибли от его рук?

- Господи, он же убьет меня, если я его сдам!

- Ты что, забыл, что подполковник теперь уже никого больше не убьет?

- Ой, и правда! - Семеркин снова улыбнулся: на этот раз с явным облегчением.

- Кто из офицеров еще замешан в этой грязи?

- Больше никто! - твердо ответил парень. - Клянусь!

- Как он их убил?

- Подушкой задушил, по крайней мере одного точно... Прямо в казарме, ночью...

- Откуда знаешь?

- Случайно увидел.

- И что, больше никто не видел, что ли? - удивился Савелий. - Столько людей в казарме.

- Может, кто и видел, да молчат: боятся, подполковник все-таки.

- А что же доктор?

- А доктор в его руках!

- Как это?

- На продаже наркотиков застукал его.

- Шантажировал, значит. - Савелий зло сплюнул. - Мразь!

- Еще какая! Он человек пять изнасиловал, и это только то, про что я знаю.

- Что тебе известно про майора ФСБ?

- А откуда... - начал он, потом пристально взглянул на Савелия, что-то понял для себя, махнул рукой и принялся отвечать: - Думаю, этот майор стал догадываться про подполковника, вопросы всякие задавал. Я и сказал Булавину про это: надеялся, он испугается, а на следующий день узнал, что московский майор куда-то исчез. Это он, точно он, Булавин что-то с ним сделал!

- Ты что-нибудь помнишь про тот вечер, после которого исчез майор?

- А что я должен вспомнить? - Парень снова нахмурился, словно собираясь заплакать.

- Встречался ли майор с Булавиным или еще с кем-то в тот вечер?

- С Булавиным точно не встречался!

- Откуда знаешь?

- Это же на учениях произошло. Я имею в виду, со мной. В тот вечер Булавин, сильно набравшись, едва не изнасиловал и меня. С большим трудом отбился. Хорошо, что он перепил сильно. Стоп! - неожиданно воскликнул он. - Я вспомнил! - Семеркин стукнул себя по лбу. - Точно, вспомнил!

- Что вспомнил? Говори!

- Этот майор, ну, что из Москвы, разговаривал с каким-то седым мужиком. Он наморщил лоб. - Поговорили несколько минут, а потом, кажется, майор с ним и ушел.

- Кажется или ушел?

- Ушел... кажется... - Он неуверенно пожал плечами.

- А седой этот, кто он?

- А бог его знает!

- Очень старый?

- Какое там, - задумался Семеркин. - Сорок, а может, чуть больше. Спортивный такой!

- Незнакомый, что ли?

- Лично я его никогда не видел!

- Военный?

- Кто его разберет: одет был в штатское! В таком моднячем костюме в полоску. Да и корочки баксов на двести потянут. - Семеркин завистливо вздохнул.

- Стоп! - воскликнул Савелий: он только что вспомнил, что говорил Богомолов о незнакомце, подходившем к Воронову на рыбалке. - А откуда ты знаешь про этого Седого, ты же там не был?.. Или, может быть, тебя тоже пригласили порыбачить? - В какой-то момент Савелию показалось, что парень его обманывает.

- Да нет же, господи! - нервно воскликнул Семеркин. - Это все подполковник! Когда у него не получилось... ну, это...

- Изнасиловать, что ли?

- Ну... Он вдруг и говорит: "Беги на речку и проследи, что этот майор делает! А утром доложи! И смотри: я проверю и накажу, если обманешь!" Что делать? Я и побежал!

- И?..

- Я не сразу нашел их, а когда нашел, вижу, как к московскому майору этот Седой подходит, я и спрятался, а потом Седой ушел, а вскоре ушел и майор этот!

- Погоди-ка! - нахмурился Савелий. - Ты спрятался потому, что этот майор разговаривал с Седым рядом с тобой, не так ли?

- Так я об этом и толкую!

- Выходит, ты слышал, о чем они говорили? - спросил Савелий, и у него от волнения забилось сердце.

- Конечно, слышал!

- И о чем же шла речь? - затаив дыхание, спросил он.

- Да ни о чем особенном, - пожал Семеркин плечами.

- И все-таки, сможешь повторить?

- Дословно нет, но смысл... - Он наморщил лоб. - Сначала что-то про рыбалку, потом про Москву, даже о художнике вспомнили, правда, товарищ старшина, ничего такого.

- О художнике? - удивился Савелий. - О каком художнике?

- Черт, выпала фамилия из головы. - Семеркин хлопнул себя по лбу. Известный такой... Ну, этот... Как его?..

- Русский?

- Да нет...

- Тициан, Гойя, Веласкес, Микеланджело, Боттичелли, Пикассо, Рембрандт, Матисс, Ван Гог, Дали, Босх, - начал перечислять Савелий всех известных ему художников.

- Да нет, господи! Был еще такой певец... Фильм даже такой был. - Он вновь наморщил лоб и вдруг воскликнул: - Высоцкий о нем еще поет... Ну, этот... Надо же, из головы вылетело его имя...

- Высоцкий? - Савелий очень любил песни Владимира Высоцкого, но ему что-то не припомнилась песня, в которой бы он пел о каком-то художнике, тем более иностранном. - Не знаю, о чем ты говоришь. Может, еще вспомнишь, что они говорили про художника?

- Собственно говоря, они только назвали его, а потом этот Седой назвал какие-то цифры.

- Цифры? Не помнишь какие?

- Четырнадцать, восемьдесят с чем-то. - Он пожал плечами. - Нет, больше не помню. Единственное, что знаю точно, это что число было четырехзначное! сказал Семеркин, но тут вспомнил, что он только что натворил, и вновь испуганно всхлипнул: - Товарищ старшина, что со мной-то будет?

- Если все сделаешь, как я скажу, будешь продолжать службу с честью и достоинством!

- Я всю жизнь Богу за вас молиться буду! - Он вновь упал перед Бешеным на колени.

- Встань сейчас же! На колени положено вставать только в двух случаях: перед женщиной и перед знаменем Родины! - серьезно проговорил Савелий. - Понял?

- Так точно, товарищ старшина, понял! - Парень поднялся и спросил: - Что мне делать?

- Во-первых, навсегда забыть, что с тобой пыталась сделать эта мразь в офицерских погонах, во-вторых, ты здесь никогда не был и подполковника сегодня в глаза не видел! Понял?

- Понял! - не очень уверенно ответил Семеркин.

Савелий видел, что парень вряд ли сумеет сохранить в тайне происшедшее, а потому поднял руку, обхватил ею затылок Семеркина и чуть нажал на точку за ухом. Тело парня обмякло, и он упал бы, если бы Савелий не подхватил его и не прислонил к косяку.

- Сейчас ты забудешь все, что случилось сегодня вечером. Ты никого не видел: ни подполковника, ни меня, - тихим монотонным голосом начал говорить Савелий. - У тебя прихватило живот, ты встал, вышел из казармы и поспешил в сортир... Теперь ты вернешься в казарму, ляжешь в кровать и крепко проспишь до самого утра...

Перевалив его тело через подоконник, Савелий оттащил парня от здания, настороженно поглядывая по сторонам. К счастью, никто по пути не попался. Усадив Семеркина на скамейку, он опять нажал ему за ухом и спрятался за дерево. Вскоре парень очнулся, удивленно осмотрелся по сторонам, погладил живот, встал и медленно побрел в сторону казармы.

А Савелий вернулся наверх, чтобы осмотреть место, где возмездие настигло подполковника. Булавин действовал так нагло и уверенно, что для своих сексуальных утех использовал диван, стоявший в генеральской приемной, в которой царил полумрак: рассеянный свет падал лишь от уличного фонаря, торчащего рядом с окном.

Подполковник лежал на полу на правом боку. В районе сердца виднелась рукоятка самодельного ножа с наборной ручкой. Савелий сразу заметил, что удар паренька был не очень сильным: лезвие вошло лишь наполовину. Однако этого было вполне достаточно, чтобы достать до сердца. На диване валялся портфель, скорее всего, принадлежавший Булавину. Осмотревшись, Савелий заметил на отопительной батарее что-то белеющее. Это оказался женский носовой платочек. Не найдя ничего более подходящего, Бешеный воспользовался платком, чтобы, не дай бог, не оставить где-нибудь своих отпечатков. Он открыл портфель, обнаружил там бутылку водки, осторожно откупорил ее и чуть ли не всю водку влил в рот подполковнику, поворачивая и чуть встряхивая его туловище так, чтобы жидкость скорее проникла в желудок. Затем приложил к бутылке пальцы правой руки покойного и поставил ее на диван, рядом с портфелем. По ходу он заметил, что брюки подполковника все еще расстегнуты. Брезгливо морщась, он осторожно застегнул их и заправил рубашку в брюки.

Тут подполковник неожиданно приоткрыл глаза и удивленно уставился на Савелия:

- Старшина?.. Что... со... мной? - с трудом выдавил он из себя.

- Пить меньше надо! - безжалостно бросил Савелий.

- Ты как... разго... вариваешь... со... старшим... офи... цером?.. Да я те... бя...

- Ты и так достаточно натворил в этой жизни, достаточно! - усмехнулся Савелий.

После чего взяв одновременно обе ладони Булавина, поднес их к ножу и плотно прижал ими рукоятку.

- Ты что... делаешь? Мне боль... но! - застонал тот.

- За насилие над телами и душами молодых солдат, за погубленные ни в чем не повинные четыре души, властью, данной мне Космосом, выношу тебе смертный приговор и привожу его в исполнение! - торжественным голосом произнес Савелий.

После чего, не реагируя на стоны и сопротивление Булавина, он повернул тело подполковника лицом вниз и резко нажал ему на плечи, словно тот сам наткнулся на нож, оступившись по пьяному делу.

Внимательно проверив, не выпало ли у него что-нибудь из карманов, Савелий взглянул на платочек, заметил на нем кровь, скомкал его и сунул в карман. Потом вышел из приемной, спустился по лестнице на первый этаж и подошел к окну, через которое и проник в здание, осторожно выглянул наружу: никого не было видно. Он тщательно протер платочком подоконник и окно, уничтожая возможные следы, как свои, так и бедняги солдата, затем осторожно выпрыгнул на улицу, плотно прикрыв за собой раму окна. И уже, нисколько не таясь, вернулся в свою комнату.

К счастью, ему по пути никто не встретился.

На следующее утро труп подполковника обнаружила племянница комдива. Не нащупав у него пульс, Маша немедленно связалась с дядей:

- Валерий Григорьевич, у нас в дивизии ЧП!

- Что теперь стряслось?

- В вашей приемной лежит тело подполковника!

- Кто напился? - недовольно спросил генерал.

- Вроде и напился, судя по пустой бутылке водки, но под ним лужа крови!

- Так он мертв?

- Так точно, Валерий Григорьевич, мертв!

- Господи, только этого не хватало! Кто он?

- Не знаю: лежит лицом вниз.

- Так посмотри или трусишь, госпожа будущий следователь?

- Сейчас... - Девушка подошла, осторожно приподняла покойного за одно плечо, взглянула на лицо и, тут же вернув тело в исходное положение, вновь взяла трубку. - Это Булавин. Кажется, сам себя ножом прямо в сердце...

- Кажется?

- Во всяком случае, держится за рукоять обеими руками.

- Кто-нибудь еще знает?

- Пока нет!

- Больше ни к чему не прикасайся, закрой дверь на ключ и никого не пускай до моего приезда! Я сейчас заскочу к военному прокурору и захвачу с собой следователя!..

- Слушаюсь, товарищ генерал! - По ее взволнованному голосу было ясно, что происшествие выбило Машу из колеи.

- Держись, девочка! - ласково ободрил генерал племянницу.

Осознав, что убит Булавин, комдив успокоился. Ему еще при первом знакомстве не понравился этот офицер-выскочка: слишком много чванства, всезнайства. Кроме того, генералу не нравилось, что ему слишком часто напоминали, как внимательно следует относиться к родственнику "большого" человека. Избегая обострять отношения по пустякам, он старался как можно меньше общаться с Булавиным, но почти подряд произошли странные смерти солдат-первогодок, да еще в то время, когда именно Булавин оставался в дивизии за старшего командира. Тут, естественно, генерал решил, не привлекая внимания, осторожно провести собственное расследование.

Именно он первый заметил, что во всех четырех случаях вскрытие производил один и тот же военврач Потылихин Владимир Александрович, что отчасти насторожило генерала. Он вызвал доктора на приватный разговор, однако тот держался, как Зоя Космодемьянская на допросе у немцев, "никакой ошибки быть не может, все сделано по правилам, и солдаты умерли от болезни".

Выяснить правду не удалось, да и, если честно говорить, высокопоставленные чиновники из Министерства обороны, назначенные в комиссию приказом премьер-министра, и сами не жаждали найти истину: их устраивала версия хронических заболеваний, "случайно не выявленных во время прохождения медицинских комиссий при воинском призыве".

Тем не менее, разговаривая с доктором Потылихиным, комдив чувствовал, что тот чего-то недоговаривает и старательно отводит глаза в сторону, словно боясь, что генерал сможет прочесть в них правду. Но ощущения-то к делу не пришьешь. И когда приехал майор ФСБ Воронов, оказавшийся к тому же еще и бывшим афганцем, комдив искренне поверил, что этот майор так просто не сдастся и сумеет довести дело до конца.

И вдруг сам майор странным образом исчезает! Комдив тут же сообщил об его исчезновении генералу Богомолову, о котором слышал как о толковом и высокопорядочном начальнике. Оставалось ждать, что предпримет Богомолов в связи с исчезновением своего сотрудника. И вдруг эта нелепая и тоже странноватая смерть Булавина.

Запретив своей племяннице к чему-либо прикасаться, генерал приказал водителю ехать к военному прокурору, но, поразмышляв немного, передумал и скомандывал водителю:

- Михаил! Отставить прокурора! Поворачивай и давай дуй в дивизию, и побыстрее!

Приказ есть приказ: ефрейтор Сердолобов знал, что если генерал отдает приказ таким тоном, то нужно выполнять его немедленно и беспрекословно. Михаил резко вывернул руль и, едва не задев следующую за ним "Волгу", развернул машину в направлении дивизии. Тем временем генерал набрал номер телефона:

- Майора Потылихина!

- Кто его спрашивает?

- Генерал Дробовик! - назвался комдив.

- Извините, товарищ генерал, не узнала ваш голос! - испуганно проговорила старшая медсестра. - Соединяю...

- Слушаю, товарищ генерал! - раздался голос Потылихина.

- Мухой в машину и ко мне в приемную!

- Что-то случилось? - встревожился доктор и виновато объяснил свое любопытство: - Я к тому... инструменты брать?

- Брать!

Генерал опасался преждевременной огласки и облегченно вздохнул, когда понял, что его племяннице пока удалось сохранить в тайне смерть Булавина. На вахте к нему пытался обратиться дежурный офицер с каким-то вопросом, но комдив недовольно прервал его:

- Потом! Все потом: я сейчас занят! Потылихин здесь?

- Никак нет!

- Как прибудет - срочно ко мне!

- Слушаюсь!

Племянницу он застал на лестничной площадке. Судя по пепельнице, она смолила одну сигарету за другой.

- Все тихо?

- Да, товарищ генерал, никто пока не в курсе! - угрюмо ответила Маша: было видно, что у нее все еще дрожат руки.

- Ко мне никого не пускать, кроме доктора Потылихина!

- Хорошо, Валерий Григорьевич.

Генерал оставил ее на лестничной площадке и открыл дверь приемной собственным ключом. В нос сразу ударил специфический запах человеческой крови. Заперев за собой дверь на замок, генерал осмотрел место происшествия: тело, кровь, портфель, почти пустую бутылку водки. Наклонившись, увидел нож, руки подполковника, вцепившиеся в рукоятку.

Распрямившись, генерал взял со стола линейку и попытался провести эксперимент, чтобы получился результат, как у покойного. И так попытался, и этак... Потом пожал плечами и положил линейку на стол.

- Да, чтобы самому себя так пырнуть, нужно очень постараться, - задумчиво проговорил комдив и с ехидцей добавил: - Хотя чего в жизни не бывает!

В дверь осторожно постучали.

- Кто?

- Прибыл доктор Потылихин, товарищ генерал, - отозвался голос племянницы. - Впустить?

- Да...

Открыв дверь, Маша впустила доктора и опять заперла дверь на замок.

- Кто это? Что с ним случилось? - испуганно и настороженно спросил военврач.

- Подполковник Булавин, - ответил генерал, не отрывая взгляда от доктора: очевидно было, что для доктора это действительно неожиданность, хотя особой печали в глазах у него комдив не заметил. - Судя по всему, случайно воткнул сам себе нож прямо в сердце. - Он специально подтолкнул его к нужному ходу мыслей. - Впрочем, хотелось бы услышать ваше просвещенное мнение!

- Но тогда мне придется осмотреть его, - чуть встревоженно заметил доктор.

- А что вам мешает?

- Мы не будем ждать следователя? - нерешительно спросил тот.

- Вы разве приглашали следователя, когда Булавин вызывал вас констатировать смерть четверых молодых парнишек? - с явной насмешкой спросил генерал.

- Я предлагал, но подполковник сказал, что следователь нужен тогда, когда произошло убийство.

- А разве ЗДЕСЬ произошло убийство? - усмехнулся генерал.

- Пока я не могу утверждать этого.

- Ну что, будем ждать следователя?

- Я готов осмотреть труп! - согласился доктор, уловив в тоне комдива некоторую угрозу для своей дальнейшей службы в дивизии.

Потылихин надел халат, перчатки, которые достал из своего чемоданчика, потом включил принесенный с собой диктофон и приступил к осмотру покойного, наговаривая на диктофон все, что видел. Изредка поглядывая в сторону одобрительно кивающего головой комдива, он так разошелся, что в конечной фразе попытался сделать собственный вывод:

- Судя по сильному запаху изо рта, покойный выпил большое количество алкоголя в виде водки, причем в полном одиночестве: об этом свидетельствуют и его одежда, находящаяся в полном порядке, и нормальная обстановка вокруг - вещи стоят на своих местах, в помещении порядок, нет следов никакой борьбы. Вероятно, почувствовав голод, покойный достал нож, чтобы им открыть, например, консервы, порезать хлеб или колбасу, и я не удивлюсь, если что-то подобное найдется в портфеле покойного.

Доктор взглянул на генерала и, увидев одобрительный кивок, откинул крышку портфеля-кейса: там действительно лежал батон колбасы, буханка хлеба и банка килек в томате.

- Не удержав равновесие от алкогольного опьянения, покойный повалился навзничь и наткнулся на лезвие ножа, который вошел в его грудь, попав точно в сердце, - продолжил он. - Исходя из вышеописанного, можно констатировать, что смерть наступила в результате неосторожного обращения с холодным оружием.

- Вы уверены в своем выводе, доктор Потылихин? - спросил генерал, пока тот не выключил диктофон.

Майор скосил глаза на свой диктофон, улыбнулся и уверенно ответил:

- Вне всякого сомнения, товарищ генерал! - после чего выключил запись.

- Выходит, следователь и не понадобился? - хмыкнул комдив.

- Так точно, товарищ генерал! Вы оказались правы.

- Послушайте, майор. Мы сейчас одни. Булавин тоже вас больше не потревожит, теперь вы можете сказать мне правду?

- Правду? - И неожиданно с горечью спросил: - А кому она сейчас нужна?

- Мне!

- И после этого вы меня прогоните из дивизии?

- Мы с вами расстанемся в любом случае, - брезгливо ответил комдив, - но только от вас зависит: расстанемся ли мы со скандалом или мирно по собственному желанию.

- Спасибо за правду, - с некоторой обидой и одновременно иронией произнес он.

- Я слушаю, - откровенно игнорируя его переживания, сухо заметил генерал.

- Эти четверо солдат умерли насильственной смертью!

- Нельзя ли поточнее?

- Они... они... - доктор виновато опустил глаза к полу, - были задушены.

- А следы удушения?

- Их не было. Могу предположить, что их задушили подушкой или чем-то мягким, поэтому и следов не было. Но это еще не все. - Он тяжело вздохнул. Каждый из покойных солдат подвергся сексуальному насилию.

- Вам известно, кто этот извращенец?

- Известно стало потом, после того как похоронили третьего. - Доктор сделал паузу.

- Кто? - выдохнул генерал.

- Этот... - кивнул доктор в сторону трупа.

- Понятно... Значит, и убил их он, - задумчиво проговорил генерал, потом со злостью выкрикнул: - И вы до сих пор молчали? Как же вы могли с этим жить?

- Я не мог... Он шантажировал меня, а у меня семья, дети, - загнусавил тот.

- У этих солдат тоже были семьи и могли быть дети! - Генерал с большим трудом удерживал себя, чтобы не дать по морде этой трусливой сволочи. - Сейчас письменно изложите то, что вы наговорили на диктофон, и на пару дней возьмете бюллетень... Потом выйдете и рапорт мне на стол! - Дальше генерала на "вы" уже не хватило. - Видеть тебя больше не хочу!

- А где же мне работать?

- Где угодно: санитарным врачом, ветеринаром, но только не лечить людей! Дойдет хоть какой слух, - такой скандал устрою. Короче, ты меня знаешь!

- Разрешите идти?

- Иди и держи язык в заднице!..

Если ранее комдив предполагал, что смерть Булавина отнюдь не случайна, то после разговора с Потылихиным он обрел уверенность, что ему наверняка отомстил кто-то из тех, кого он насиловал или пытался насиловать. История эта могла закончиться очень неприятно для генерала, если бы он в свое время не помог нынешнему военному прокурору отмыться от ложных наветов завистников и занять прокурорское кресло. Конечно же, тот закроет глаза на некоторые нестыковки в этом грязном деле. Нет, какая все-таки мерзость! Каков подонок этот Булавин! И как только таких земля носит?..

Позднее и племянница подтвердила его догадки о насильственной смерти Булавина. В тот роковой вечер, незадолго до смерти Булавина, Маша уходила последней из здания и сама закрывала его, а незадолго до ухода она случайно пролила кофе и вытерла своим платочком, чтобы жидкость не попала на документы. Потом прополоскала платочек и положила сушиться на батарею. А утром его не обнаружила, и значит, его унес убийца.

Не мучили угрызения совести и Савелия Говоркова. Его приговор был необходим - останься эта мразь в живых, Булавин сумел бы вывернуться. Доказать насильственную смерть несчастных солдат почти невозможно, и уж совсем проблематично доказать, что их убийцей является подполковник Булавин: его слово будет против слова солдата Семеркина, с учетом того, что последний дожил бы до суда и не умер бы, например, от поноса. Нет, этот подонок заслужил смерть!..

Теперь, когда в дивизии стало чище и свободнее дышать, нужно вплотную заняться исчезновением Воронова: возможно, после смерти Булавина станет легче разговаривать с солдатами и офицерами.

XI

Счастливый исход

Тем временем Константин Рокотов с нетерпением ждал обещанной помощи от бригадного генерала Майкла Джеймса. Просидев безрезультатно несколько часов в своем номере, он пошел прогуляться по городу. Не пройдя и двух кварталов, Константин услышал позади себя тихий, глуховатый голос, в котором с трудом различил русские слова, так исковеркано они звучали:

- Майкл пэрэдаот вам прывьет с пожиланыэм удатча!

Повернувшись, Константин чуть заметно вздрогнул. Перед ним возвышался огромный, почти двухметрового роста, метис с очень светлой кожей, с плотно прижатыми к голове ушами, по которым можно было сразу определить, что это бывший борец-тяжеловес.

Напомню тем читателям, которые подзабыли этого человека, действовавшего в предыдущих романах о Бешеном.

Наш старый знакомый - Дональд Шеппард. В молодости всерьез занимался классической борьбой. Потом пошел служить в морскую пехоту. Во время одного из военных конфликтов был тяжело ранен, но после выздоровления не захотел продолжать службу и вернулся домой. Занялся коммерцией. Вскоре женился на очень красивой девушке, которую часто, причем небезосновательно, ревновал и подозревал в изменах. Однажды застукал ее в собственной постели с незнакомым мужчиной и случайно убил его. А тот оказался офицером ФБР.

Шеппард был осужден на двадцать лет лишения свободы и, скорее всего, так бы и сидел до сих пор, если бы не случай. Майкл Джеймс собирал спецгруппу для выполнения очень важного и опасного задания в Афганистане. Среди отобранных им людей оказался Билли Адамс, который знал Дональда Шеппарда еще по службе в морской пехоте. По его просьбе Майклу Джеймсу удалось освободить Шеппарда из тюрьмы для участия в афганской операции.

Благодаря Дональду Шеппарду их группа при переходе границы избежала больших потерь: от своего дяди, проживающего в Пешаваре, он получил точную информацию о слабо охраняемых участках границы и подробную карту района Кандагара.

После возвращения домой Майкл Джеймс уговорил Дональда работать в полиции, и через несколько месяцев один из самых неблагополучных участков города, порученных ему, в результате его редкого умения находить общий язык с разными, даже с самыми трудноуправляемыми, людьми стал одним из наиболее тихих в районе.

- Похоже, вы нормальных и здоровых людей никогда не встречали? - стесняясь под столь пристальным взглядом парня из далекой России, проговорил по-английски Дональд.

- Честно говоря, с таким гармоническим физическим развитием - никогда! безо всякой иронии откровенно признался Рокотов.

- Вы преувеличиваете! - засмущался тот и, чтобы как-то разрядить нелепую ситуацию, протянул руку: - Дональд... Дональд Шеппард!

- Ничего себе ручонка! - присвистнул Константин. - Вам, наверное, и ловушка для бейсбола не нужна... Константин Рокотов! - представился он и тут же выдернул руку, боясь, как бы его новый знакомец не переусердствовал в своем рукопожатии.

- Мне генерал сказал, что ты приятель Бешеного, я правильно понял?

- Мы не только дружим, но еще и партнеры с ним, - хвастливо ответил Константин.

- Он что, бизнесом занялся? - удивился Дональд.

- Бизнесом? Нет, что вы! Занимается все тем же: борется со злом! А я ему помогаю...

- Что ж, в таком случае вдвойне рад нашему знакомству: я до сих пор вспоминаю о Бешеном как об одном из самых талантливых бойцов в мире! - искренне воскликнул Дональд и несколько раз встряхнул руку Константина.

- При первой же возможности обязательно передам ему от вас привет! - Тот с трудом сдержался, чтобы не вскрикнуть, когда его кости захрустели от пылкого рукопожатия американского верзилы.

- Самый горячий!

- Обязательно!

- Пойдем, нужно отметить наше приятное знакомство, как говорил Бешеный, хорошей рюмкой чая! - Заметив некоторое замешательство в глазах Константина, успокаивающе поднял руку. - Не волнуйтесь, Константин, за столом все и обсудим: я узнавал в аэропорту - по техническим причинам рейс из России задерживается на четыре часа, а из Узбекистана - аж на пять! Следовательно, у нас в запасе есть не менее трех с половиной часов!

- Да, не напрасно вас хвалил Майкл, - улыбнулся Рокотов. - Разве можно отказаться от столь убедительного приглашения?

- И я так думаю! - подхватил сержант и громко расхохотался: именно так смеются большие сильные люди с открытой и доброй детской душой.

- Только прежде, чем где-нибудь посидим, зайдем ко мне, и я вас ознакомлю с некоторыми документами.

- Резонно.

...Внимательно просмотрев документы, новый знакомец откровенно заявил:

- Должен признаться, что вы профессионально подготовились!

- Старались...

- Прислали бы нам эти документы, и мы без вас бы справились!

- Проблема в том, что возможных похитителей, повторяю, возможных, знаю в лицо только я.

- Но вы же сами только что сказали, что это фото Численко, я правильно произношу его фамилию? - Константин согласно кивнул. - Фото - есть, фамилия, имя, отчество - тоже.

- Но это фото очень давнее: он сильно изменился. Даже я не смог бы его узнать по этой фотографии...

- А шрам?

- Мало ли людей со шрамом? - возразил Рокотов. - А кроме того, как человек, имевший судимость, он не мог получить загранпаспорт на свою фамилию. Так что у него документы наверняка будут фальшивые!

- Ладно, не буду спорить. Однако хочу сразу признаться, что генерал Джеймс послал меня сюда не только в помощь вам... - Он сделал паузу. - Дело в том, что наши службы давно заинтересовались этой фирмой по усыновлению, но мы никак не можем накрыть их с поличным...

- То есть выходит, что не вы мне помогаете, а я - вам? - в лоб спросил Константин.

- Предлагаю менее категоричную форму нашего сотрудничества: скажем так, мы оказались нужными друг другу в нужное время! Согласны?

- Принимается! - весело ответил Рокотов и с пафосом воскликнул: - Я всегда готов помочь правоохранительным органам Америки!

- А я - российским! - в ответ серьезно подытожил Шеппард.

Настороженность, с которой Константин встретил Дональда Шеппарда, улетучилась, как утренний туман, и этот огромный парень ему все больше и больше нравился. Нравилось буквально все: от детской непосредственности до открытого неприятия людской подлости. Особенно трогательно Дональд относился к детям, и как только Константин посвятил его в подробности преступного похищения маленького Василия, он мгновенно погрустнел, на его крутых скулах заиграли злые желваки, а огромные пудовые кулаки сжались.

- Пусть только попадутся мне эти подонки! - тихо проговорил Дональд, и воображение Константина тут же охотно дорисовало картину: если он встретит похитителей Васька, то им не позавидуешь.

В небольшом уютном ресторанчике они провели около трех часов, и все это время Дональд Шеппард привлекал внимание всех без исключения посетителей заведения. В маленьком американском городе большинство людей знакомо, хотя бы визуально. А он был чужак, пришелец, да еще такой колоритный - может, знаменитый баскетболист или бейсболист. Посетители бросали красноречивые взгляды в их сторону.

Практически за каждым столиком их пару обсуждали почти в открытую, что раздражало. Крепкие мужики демонстративно слонялись мимо их столика с вызывающим видом, словно бросая вызов и предлагая помериться силами.

Наконец вновь пришедший мужик лет сорока и килограммов под сто двадцать весом целеустремленно подошел к их столу:

- Вы кто такие, ребята, и что тут делаете?

- Обедаем потихоньку, - миролюбиво ответил Шеппард.

- Мне кажется, вы слишком задержались в этом заведении. Вы что, проездом в нашем городе?

Константин почувствовал, как Дональд закипает.

- Я живу в свободной стране Америке и могу не отвечать ни на какие дурацкие вопросы, - мрачно прорычал Дональд.

Со стороны могло показаться, что двое громил вот-вот сойдутся в клинче: местный был несколько ниже Дональда, но по массе явно превосходил его килограммов на десять, что немаловажно в уличных драках. Тем не менее Дональд стоял спокойно и уверенно, даже чуть улыбался, что совсем вывело задиру из себя.

- Сейчас я сотру твою поганую улыбку! - зло процедил он сквозь зубы.

- Но сначала я скажу тебе пару слов на ушко, хорошо? - неожиданно предложил Дональд и, не дожидаясь согласия, положил ему руку на плечо и наклонился к его уху.

Поначалу Константин не понял, что происходит: лицо забияки было видно лишь ему одному, и оно вдруг исказилось от боли. Тут Рокотов все понял: этот прием ему показывал Савелий. Положив свою лапищу на грудь соперника, Дональд незаметно для всех сдавил мощными пальцами его ключицу и что-то тихо проговорил на ухо. Проговорил очень тихо, но Константин уловил его шепот:

- Если не угомонишься, приятель, я тебе сломаю ключицу и недели на три уложу в больницу! Ты этого хочешь?

От боли тот не смог вымолвить ни слова, хватило ума только отрицательно покачать головой.

- Я так и думал, - усмехнулся Дональд. - Сейчас все считают, что мы с тобой просто беседуем, а потому возвращайся на свое место и скажи, что я - твой дальний родственник или приятель твоего знакомого... Это для того, чтобы не пострадала твоя честь... Ты все понял?

Тот вновь согласно кивнул и неожиданно дружески обнял Дональда за плечи. Сержант тоже отпустил его и похлопал по спине.

- Извини, дружище, не узнал! - приговаривал местный, а Дональд отвечал:

- Ничего, бывает!

Тот вернулся на свое место, а Дональд опустился на свое.

- Все в порядке? - с улыбкой спросил Константин.

- Ага! Вспомнил моих друзей и сразу успокоился, - не глядя на Рокотова, ответил Дональд.

- От таких воспоминаний можно и сознание потерять! - в тон ему заметил Константин.

- Видел?

- Только я! Вам бы обоим в театре играть!

- Скажешь тоже, - смутился сержант и взглянул на часы с явным желанием сменить тему. - Не пора ли нам двигаться в сторону аэропорта?

- Если хочешь уйти отсюда, давай уйдем, но с полчаса у нас еще есть. - В этот момент Константин увидел, как в их сторону направляется давешний забияка. - Кажется, назревает второй акт пьесы под названием "Не понял", - заметил он.

- Второй акт - согласен, но название пьесы будет другое: "Все понял, спасибо!"

- Хорошо бы... - начал Константин, но договорить не успел: подошел толстяк.

- Извини, старина, тебя, случайно, не Дональдом кличут? - спросил он.

- Да, - не смог скрыть удивления сержант. - Но откуда...

- По твоим ушам и габаритам узнал, - довольно рассмеялся тот. - Мне о тебе много рассказывал Билли!

- Билли Адамс?

- Ну, конечно! А меня зовут Гарри! - Неизвестно откуда он вытащил бутылку шотландского виски. - Ты извини, земляк, я ведь тут при исполнении... А ты с такой гордой рожей сидел.

- Проехали... - отмахнулся Дональд и кивнул на бутылку. - Нам уже пора: дела есть...

- Да мы по маленькой, как говорится, только за знакомство! - Он махнул рукой, и официантка тут же принесла бокалы, лед и пододвинула ему стул.

- Ну, если только по маленькой, - нерешительно согласился сержант, и тот разлил по бокалам светло-коричневую жидкость.

- За встречу! - сказал Гарри.

- За встречу! - отозвались приятели.

Сделали по глотку.

- Вы здесь по делам?

- Да... Это мой партнер...

- Константин! - представился Рокотов.

- Гарри! - Они пожали друг другу руки.

- Если нужна помощь, всегда звоните. - Гарри положил перед Дональдом и перед Константином свои визитки.

- Исполняющий обязанности шерифа? - усмехнулся Дональд. - Почти коллеги! Он тоже достал визитку.

- В Нью-Йорке пашешь? - обрадовался Гарри. - То-то у тебя физиономия такая независимая. Здорово!

- А чего здорово?

- Скоро увидимся: посылают к вам для обмена опытом!

- Что ж, звони! Адамса давно видел?

- Пару месяцев назад: он сейчас в Мексике!

- Отдыхает?

- Не думаю... - многозначительно ответил тот.

- Понял... Ладно, нам пора! Счет! - Дональд поднял руку.

- Все в порядке: я угощаю! - возразил Гарри.

- Как скажешь!

Они встали и попрощались, крепко пожав друг другу руки.

Когда Константин с Дональдом вышли, Рокотов с усмешкой покачал головой:

- А представь, если бы вдруг началась заваруха между двумя стражами американских законов!

- Я бы этого не допустил! - уверенно заверил Дональд.

- Кажется, я в это поверю! - охотно согласился Константин. - А кто такой Билли Адамс?

- Мы с ним бок о бок воевали, - коротко ответил Дональд.

- Тогда понятно! - Почему-то ему вспомнилось отношение Савелия к тем, с кем ему выпало испытать тяготы войны.

- Точно так же, как и с Бешеным, - словно подслушав его мысли, добавил сержант.

- Странно, он никогда об этом не рассказывал... - удивился Рокотов. - И где же это произошло?

- В Афганистане.

- Вы в Афганистане? Вместе?! - невольно воскликнул удивленный Рокотов.

- А, ты вот о чем! - усмехнулся тот. - Это было уже после вашей войны с афганскими душманами!

- Теперь понял, что ты имеешь в виду! - Продолжать эту тему ему не захотелось: он часто вспоминал, как тогда ему не удалось уговорить Савелия включить его в команду, отправлявшуюся в Афганистан, а потому заговорил о другом: - Значит, ты предлагаешь мне, после того как я укажу тебе на подозреваемых, дальше не вмешиваться? Меня это как-то не совсем устраивает, не скрывая недовольства, спросил он.

- Как ты не можешь понять: сейчас ты находишься на иностранной территории и у похитителей, и у тебя здесь, к сожалению, абсолютно равные права! спокойно начал объяснять Дональд. - Допустим, ты сунешься, а они позовут полицейских, предъявят им документы на ребенка и заявят, что ты их преследуешь, ребенка пугаешь, бедную мать шантажируешь... Что ты предъявишь в ответ?

- Документы, выданные официальными органами...

- России! - прервал сержант. - Для сотрудника полиции и твои документы, и документы похитителей будут равноценными, и главным аргументом станет защита прав ребенка, который подвергается опасности...

- Разве полицейскому не все равно, от кого ребенку грозит опасность?

- Согласен: все равно! - кивнул Дональд. - Но откуда ему знать, кто прав, а кто обманывает? Твое слово окажется против их слова.

- А ты гарантируешь, что этот полицейский поверит тебе, а не им? У тебя-то и документов на ребенка нет никаких!

- Но я-то все-таки тоже полицейский: коллега, как-никак! - Дональд гордо вскинул голову.

- Ладно, как скажешь! - Константин понял, что свои сомнения он никак не сможет донести до сознания этого парня, твердо уверовавшего в американское правосудие, а значит, в американских полицейских, то есть в собственных коллег, что, кстати, было не лишено известной логики.

Незадолго до прибытия первого намеченного рейса они договорились об условных сигналах и разошлись на расстояние, которое не помешало бы Дональду в случае необходимости без напряжения вступить в контакт с похитителями.

Самолет из Москвы прилетел без опозданий, и Константин во все глаза изучал выходящих пассажиров. К счастью, пассажиров с детьми было совсем немного, а с грудными всего двое. Не доверившись тому, что взрослые показались незнакомыми, Константин, изобразив на лице восторг при виде детей, засюсюкал над младенцами, внимательно рассматривая их личики. С одним было совсем просто: ребенок оказался негритенком, а второй светлый мальчик настолько не походил на Васеньку, что Константин, без сомнения, подал отрицательный сигнал. Больше пассажиры не выходили, и Дональд, как заранее договорились, показав охране свой полицейский жетон, прошел к самолету.

Он долго не возвращался, и Константин забеспокоился, даже хотел пойти поискать своего американского партнера, но вскоре Дональд вернулся и издали выразительно пожал плечами. Константин понял, что на этот раз они вытащили пустой билет. Но еще большее разочарование ожидало его, когда американец подошел и со вздохом заявил:

- Кажется, что и рейс из Ташкента будет пустой...

- Почему это? - встрепенулся Константин.

- Мне удалось ознакомиться со списком прилетающих пассажиров: потому-то и задержался. Численко среди них нет.

- Что ж, будем ждать до победного! А дети грудные в списках есть?

- К сожалению, возраст в списках не указан... но дети там точно есть.

- В таком случае о чем мы грустим? Работаем, сержант! - залихватски воскликнул Константин.

- Ты так сейчас напомнил мне Бешеного...

- А как же может быть иначе? Мы ж с ним партнеры, - таинственно улыбнулся Рокотов.

- Теперь вижу - никаких сомнений!

До прибытия рейса из Узбекистана оставалось немногим более пятнадцати минут, и они остались в зале прилета. Медленно прохаживаясь вдоль кресел, Константин нет-нет да поглядывал за своим напарником, стараясь не упускать его из виду. И потому не заметил идущих на него двух подвыпивших парней и задел одного локтем, автоматически сказав:

- Извините!

Чем-то он им не понравился, или, что вполне вероятно, избыток алкоголя ударил их по мозгам.

- Извините? - недовольно переспросил один из них, не вынимая изо рта сигарету. - И этим, считаешь, все закончится? Ты кто, вонючий ирландец?

- Послушайте, я не ищу неприятностей! - Константин старался оставаться вежливым.

- Неприятностей? - усмехнулся тот, что с сигаретой, и вызывающе выплюнул ее под ноги Константину. - Подними и выбрось в урну!

- Твоя сигарета, ты и выбрасывай! - обозлился Рокотов, видя, что так просто они не отстанут.

- Ты, кажется, слишком гордый? Кому сказано: подними! - повысил голос тот.

Рядом прозвучал густой бас:

- Я - сержант Мортон! Что здесь происходит?

Константин и приставалы разом оглянулись: перед ними стояли двое полицейских.

- Да вот, шеф, это тип грубит добропорядочным гражданам: мусорит тут своими окурками! - угодливо доложил тот, что задирал Константина.

- Простите, вы не можете сообщить, с какой целью здесь находитесь? обратился сержант к Константину.

- А почему вы задаете этот вопрос только мне и не спрашиваете этих... - Не найдя подходящего определения, он добавил не без усмешки: - Почтенных господ?

- Да потому, что я их знаю, а вас - нет, и вы сорите в общественном месте! - Видно было, что независимый тон незнакомца сержанту не понравился.

Первым порывом Константина было - возмутиться из-за очевидной несправедливости, но любая попытка добиться здесь правды могла сорвать то дело, ради которого он и прилетел в далекую Америку, чего Константин никак не мог допустить. А потому ему ничего не оставалось, как стиснуть зубы и вежливо проговорить:

- Прошу извинить меня за проявленную оплошность, но уверяю вас, это произошло случайно: я просто задумался! Видите ли, я встречаю знакомых из России, которых давно не видел, и боюсь их не узнать, потому и нервничаю! Рокотов нагнулся, поднял все еще дымящийся окурок пьяного нахала, огляделся вокруг в поисках урны, не увидел, а потому спокойно затушил его о собственную ладонь, даже не поморщившись, и сунул окурок в карман.

Это настолько потрясло напарника сержанта: совсем молодого еще парня, что он повернулся к старшему и тихо сказал:

- Ладно, Томми, оставь его: видишь, парень немного того - нервничает. Словно невзначай он притронулся пальцем к виску.

- Ты прав, Боб! - немного помедлив, ухмыльнулся сержант, потом повернулся к тем парням: - А вас чтобы я больше здесь не видел, если, конечно, не хотите в кутузке посидеть! Я доходчиво выразился?

- О чем речь, шеф? - Тот, что разыграл инцидент с сигаретой, с готовностью ретировался и потянул своего молчаливого напарника прочь от греха подальше.

Полицейские немного подождали, пока парочка не скрылась из виду: похоже, они действительно их хорошо знали, и медленно двинулись дальше.

Когда полицейские удалились, раздался удивленный голос Дональда:

- Твоя кожа и правда не боится огня?

- Это не моя кожа не боится, а ваш огнестойкий и огнеупорный американский белый орел! - усмехнулся Константин, показав ему монету в двадцать пять центов.

- А окурок, в кармане?

- Обижаешь, сержант: лежит там же, где лежал. - Константин сдвинул ногу в сторону, и Дональд увидел растоптанный окурок.

- Тебе бы в цирке работать! - одобрительно проговорил Дональд.

- Хочешь русский анекдот про ментов?

- Ментов? А кто это?

- Мент - так на жаргоне называют русских полицейских, вернее, милиционеров.

- Это как в Америке "коп", то есть полицейский?

- Что-то вроде того. Так вот слушай! Идет пьяный по улице и вовсю хохочет! Навстречу ему приятель, который спрашивает: "Ты чего это так развеселился?" А пьяный и отвечает ему: "Я сейчас мента одного обманул!" Тот удивленно спрашивает: "Как тебе удалось?" И пьяный рассказывает: "Иду я по улице и поливаю..."

- Что это он поливает? - не понял Дональд.

- Ну, по-малому...

- Что значит - по-малому?

- Господи, идет и писает!

- Так бы и сказал сразу! Ну?

- "Иду, - говорит пьяный, - и писаю! Подходит мент и говорит: убери и прекрати! А я, - говорит пьяный, - убрал, но не прекратил!"

- Так он себе в штаны написал? - на полном серьезе спросил Дональд.

- Ну! Вот умора! Да? - с трудом сдерживался от смеха Константин.

- Что же здесь смешного? - искренне удивился Дональд. - Взял и написал себе в штаны! Да еще и хвастается этим!

- Господи, так в этом же и вся соль анекдота!

- Все-таки странные вы, русские.

Тут как раз по аэропорту объявили о прибытии самолета из Ташкента.

- Пошли в зал прилета! - предложил Дональд. - И будь осторожнее: горячий ты больно!

Через несколько минут прилетевшие пассажиры потянулись кто к выходу, кто к транспортеру, подающему с самолета багаж. Стараясь не пропустить ни одного вновь прибывшего, Константин внимательно осматривал пассажиров, особенно тех, что несли маленьких детей. Среди таких оказалась совсем молодая пара: судя по их трепетному отношению друг к другу, они совсем недавно поженились. Но, как всегда веря только фактам, Константин использовал старый способ: внаглую подошел и немного посюсюкал над ребенком. Даже не великий физиономист сразу определил бы полное отличие от фотографии Васеньки: глаза карие, удлиненная мордашка, да и вообще этот ребенок оказался девочкой.

Прошло много бездетных пассажиров, но и каждого из них Рокотов старался внимательно рассмотреть, но знакомых лиц среди них не появилось. Оставалось совсем мало вновь прибывших, и надежды таяли с неимоверной скоростью.

Следующего ребенка несла женщина-узбечка, лицо которой было скрыто темным платком. Вторая узбечка внушительного роста тащила вещи; ее лицо тоже было прикрыто платком. Понимая, что финт с сюсюканьем может быть неправильно истолкован женщинами Востока, Константин не рискнул подойти к ним ближе чем на метр. В какой-то момент женщина, несущая чемодан, повернулась к своей подружке или родственнице, и ее платок чуть приоткрыл лицо.

На миг Константину показалось, что это лицо кого-то ему напоминает, но сосредоточиться ему не удалось, поскольку у входа в зал прилета появилась еще одна пара с младенцем. Константин устремился к ним, но еще издали увидел, что и это не Васенька: тоже девочка, к тому же узбечка.

Рокотов настраивался на дальнейшее ожидание, когда увидел молодую, судя по форме и восточному типу, служащую узбекских авиалиний.

- Извините, все пассажиры вышли из самолета? - машинально спросил он по-русски.

- Да, все! Что, невеста не прилетела? - кокетливо улыбнулась она. - Не расстраивайтесь: таких, как вы, не бросают!

- Спасибо, - задумчиво поблагодарил он, не понимая, что его так беспокоит.

Тут память и подсказала ему, чье лицо напомнило лицо узбечки с чемоданами: Численко! Странная для женщины походка, высокий рост, угловатость движений. Константин поспешил подать знак "внимание!" Дональду и чуть ли не бегом устремился вслед за странной парочкой "восточных" женщин. К счастью, они еще не успели выйти из здания аэропорта и затеряться в толпе отъезжающих в город.

Он был уже в метре от них, когда та, что с чемоданом, оглянулась. Она взглянула на Константина, плотнее укрыла лицо платком и, шепнув что-то женщине с ребенком, подхватила ее под локоть загипсованной рукой и буквально потащила к выходу.

Константин понял, что не ошибся: это был действительно Численко, который тоже сразу узнал того, с кем не так давно дрался, почуял опасность и попытался быстрее покинуть аэропорт.

Рокотов специально приотстал и подал знак Дональду: та, что слева, - их "объект"! В ответ Дональд подал ему знак "не мешай!". После этого знака Константин должен был совсем отстать и вернуться в зал прилета, куда вскоре должен был подойти и сержант, но Рокотов побоялся рисковать, упуская из поля зрения похищенного ребенка, и продолжил наблюдение, хотя и с более далекого расстояния.

События развивались достаточно странным для Константина образом: к "узбечке" Численко подошли двое в штатском, показали ему что-то и жестами предложили пройти с ними.

Судя по всему, они обращались к Численко на английском, которого тот явно не знал и который попытался изобразить непонимание. Когда же это не помогло, Численко стал шуметь и возмущаться. В результате его просто скрутили и повели к выходу. Женщина с ребенком, стыдливо прикрывая лицо платком, активно не вмешивалась и лишь пару раз что-то пыталась сказать американским служащим, терпеливо выжидая, чем все закончится. Когда же Численко увели, она немного постояла, словно размышляя, что ей делать дальше, после чего покачала головой и направилась к выходу. Двинулся за ней и Рокотов.

Не успел он пройти и десяти шагов, как его остановил знакомый голос:

- Простите, можно взглянуть на ваши документы?

Повернувшись, Константин увидел давешних двух полицейских.

- Я вроде больше не сорил, господин сержант! - недовольно заметил Рокотов.

- Вы объяснили нам, что встречаете знакомого, которого давно не видели, а сами следите за женщиной с ребенком! У нас в городе это не принято, ухмыльнулся сержант Мортон.

- Знаете, я... - начал Константин, но его прервали.

- Он ничего вам объяснять не будет! - раздался недовольный голос Дональда.

- На каком основании вы вмешиваетесь, господин... - нахмурился сержант.

Дональд показал свой значок.

- Здесь вам не Нью-Йорк, у нас совсем другой штат! Штат Луизиана! самодовольно хмыкнул сержант. - Так что ваши документы здесь не имеют юридической силы! - Он отвернулся от Дональда и снова обратился к Константину: - Итак, попрошу ваши документы!

- Послушай, сержант, кажется, ты давно не имел неприятностей по службе, спокойно заметил Дональд и набрал номер. - Гарри, это Дональд!

- Привет, Дон!

- Ты сказал, что я могу тебе позвонить, если что!

- Конечно! Чем могу быть полезен?

- Мы с моим коллегой, которого ты видел...

- Да, помню - Константин! И что?

- Так вот, мы здесь хотим накрыть международных торговцев детьми, а ваш сержант... - Он повернулся к нему и взглянул на его нагрудный знак. - Сержант Мортон хочет все нам сорвать!

- Дай-ка ему трубку.

- Тебя, сержант! - протянул ему трубку мобильника Дональд.

- Сержант Мортон, с кем говорю? - буркнул он в трубку.

- Ты говоришь с исполняющим обязанности шерифа города Гарри Гринуэйном, сержант! Ты зачем мешаешь проводить важную международную операцию совместно с нашими коллегами из Нью-Йорка? Они же из ФБР.

- Но, сэр... - попытался оправдаться сержант, - мне хотелось бы...

- Меня не интересует, чего тебе бы хотелось, сержант! - резко оборвал Гарри. - Извинись перед нашими коллегами и окажи им всяческое содействие! И да поможет тебе Господь Бог, если они пожалуются на тебя! Ты все понял, сержант Мортон?

- Так точно, шериф!

- Верни трубку офицеру Шеппарду!

- Извините нас, - виновато сказал сержант, но Дональд, как все сильные люди, не мог долго держать на кого-нибудь зла: он подмигнул ему и взял трубку:

- Слушаю тебя, Гарри!

- Может, помочь вам людьми?

- Спасибо, приятель, теперь, если никто мешать не будет, и сами справимся... - улыбнулся он, но тут же передумал: - Хотя пошли на всякий случай, мало ли что, пару-тройку своих ребят, как положено оснащенных, по адресу... - Дональд продиктовал адрес Агентства по усыновлению детей. - Пусть себе наблюдают и фиксирует тех, кто выходит и входит, а все остальное только по моему приказу!

- Без проблем, Дон! Старшим будет Фред Коннолли, запиши его телефон...

- Диктуй, я запомню!

Гарри продиктовал телефон и тепло попрощался, надеясь на встречу в Нью-Йорке.

- Тебе повезло, сержант, что у меня был еще сотрудник, который следил за "объектом".

- Извините, я же не знал. - Сержант действительно выглядел виновато-несчастным. - Приказывайте, я все сделаю, чтобы исправить создавшееся положение!

- Сейчас выясню, потребуется ли нам твоя помощь, сержант! - Шеппард набрал номер. - Это Дональд! Как наша подопечная?

- Как вы и предполагали: едет по известному нам адресу!

- Замечательно! Не упускай ее из виду ни на секунду! Особенно ребенка! Я скоро буду! - Он отключил связь и повернулся к сержанту. - Машина есть?

- Конечно! Стоит у входа! - засуетился тот, с готовностью воскликнув: Куда везти?

Сержант Мортон, оставив напарника в аэропорту, сам сел за руль. Уже в машине Шеппард, догадавшись, что Константина терзают многочисленные вопросы, ввел его в курс операции:

- Извини, что обо всем сразу не рассказал, но я не знал, как ты поведешь себя, когда узнаешь, что в операции задействована группа сотрудников ФБР.

- Ладно, проехали! - отмахнулся Константин. - Лучше поздно, чем никогда! Давай рассказывай, что вы там напридумывали в своем ФБР!

- Нам, как, впрочем, и вам, не было известно, какое задание получил Численко: вдруг он имел прямой выход на покупателей? А нам нужно застукать с поличным Агентство, прикрывающееся официальной лицензией! Вот мы и рассудили: если взять Численко прямо в аэропорту, то его напарница, которая по документам значится матерью ребенка, наверняка отправится в Агентство. Что и произошло!

- А если бы она не знала, куда ехать?

- Тогда бы подключили тебя, с твоими документами и фотографией ребенка! Хотя, если честно, это было бы нежелательным продолжением!

- Почему?

- Такая волокита - жуть!

- А сейчас?

- Сейчас мы приедем в Агентство и застукаем их всех на месте преступления с поличным!

- А у меня другое предложение! - возразил Константин.

- Какое?

- Я ведь не говорил тебе, что в первый же день своего приезда я побывал в Агентстве по усыновлению и под предлогом того, что представляю одну богатую бездетную семью, желающую усыновить мальчика в возрасте до года, познакомился с управляющей...

- С Синтией Феллоуз?

- Вот именно! Даже заплатил полторы тысячи долларов в качестве предварительного взноса, чтобы просмотреть их фотоальбомы...

- Здорово же они обирают клиентов, - буркнул Дональд. - И ты предлагаешь пойти в Агентство под видом покупателя, чтобы поторговаться за этого мальчика?

- Вот именно! - воскликнул довольный Константин. - Тогда уж этой Синтии никогда не отвертеться!

- Но в таком случае на тебя нужно надеть микрофон, а я к этому не готов! Нужно официальное постановление судьи, специальная аппаратура... - Дональд запнулся. - Пока травка подрастет - лошадка та умрет!

- Ты и Шекспира знаешь? - удивился Константин.

- Мало ли что я еще знаю, но с записью, извини, увы, ничего не выйдет!

- Простите, что вмешиваюсь, но я могу вам помочь! - вступил в разговор сержант Мортон.

- Каким образом? - не понял Дональд.

- Аппаратура лежит в машине: осталась после предыдущей операции, а разрешение на запись в нашем штате можно получить от судьи по телефону, при условии если телефон служебный. - Он кивнул в сторону рации.

- Действуй, сержант!..

Минут через пятнадцать у Константина на груди уже был запрятан микрофон, а местный судья, с которым сержант не раз имел дело, дал согласие на использование подслушивающего устройства и предъявления соответствующей записи для слушания в суде.

Еще через десять минут, получив сообщение, что "узбечка" с ребенком уже в Агентстве, Константин вошел в знакомый офис. Как и в прошлый раз, Синтия сидела за столом и что-то списывала с компьютера. Увидев Константина, она несколько удивилась, но вполне дружелюбно поинтересовалась:

- Разве мы с вами договаривались на сегодня?

- Да нет, мимо проезжал и вдруг вижу, как к вам вошла женщина с ребенком; у меня что-то и екнуло в груди: не для моих ли клиентов постаралась очаровательная Синтия? - Он так пожирал глазами женщину, что та даже смутилась.

- К сожалению, ничем не могу вас порадовать: на этого ребенка уже есть клиенты!

- А если мои клиенты заплатят больше? - спросил Константин.

- Это, конечно, заманчивое предложение, но я уже сообщила им и они вот-вот подъедут! - В ее глазах читалось сожаление, что она поспешила со звонком.

- А можно мне хотя бы мельком взглянуть на ребенка, чтобы описать вам более точно, чего хотят мои клиенты?

- Это у нас не принято.

- Ну, пожалуйста, Синтия!

- Трудно отказать такому обаятельному джентльмену! - жеманно ответила она. - Пойдемте... Так и быть, для вас сделаю исключение! - Она встала и направилась к двери с кодовым замком.

Они вошли в комнату, где расположилась "восточная" женщина, оказавшаяся вполне обычной русской, примерно лет двадцати пяти, увидев которую Сергей едва не вскрикнул от неожиданности. Сейчас, когда ее волосы и лицо не прикрывал платок, он увидел лицо "секс-бомбы", отлично воспроизведенное пожилой санитаркой на фотороботе. С большим трудом сохраняя спокойствие, Константин перевел взгляд на ребенка, который лежал в детской кроватке и сосал молочко из бутылки.

Взглянув на Константина, женщина пристально, с некоторым беспокойством уставилась на него, словно интуитивно ощутив для себя зло в лице незнакомца.

- Вы знакомы? - заметно напряглась Синтия.

- Если только по прошлой жизни! - с усмешкой ответил Рокотов.

- Нет, я ошиблась! - неуверенно сказала женщина.

Константин наклонился над кроваткой и сразу узнал Василька.

- Посмотри-ка на этого ребенка! Какое чудное дитя! - Это была условная фраза Дональду, сообщавшая, что это тот самый похищенный ребенок. - Господи, может быть, вы передумаете? Мои клиенты заплатят вдвое больше, чем ваши! Да и вам больше перепадет, - повернулся он к женщине. - Это же ваш ребенок?

- Да, да, конечно! - воскликнула она и повернулась к хозяйке Агентства.

- Сколько они вам собираются заплатить? - не унимался Константин. Пятьдесят-шестьдесят тысяч?

- Девяносто! - не удержалась Синтия. - Девяносто тысяч долларов!

- А мои готовы выложить двести тысяч!

- Двести? - Видно было, что эта сумма произвела на Синтию самое благоприятное впечатление.

- Двести!

- Даже не знаю...

- Решайтесь! Таких денег вам за ребенка никто больше не даст! - подначивал Константин.

- Попробую поговорить с клиентами, - неуверенно произнесла она.

- А вы скажите потенциальным родителям, что у ребенка открылась неизлечимая болезнь, которая проявится через несколько лет.

- Скажете тоже: нужно же медицинское освидетельствование, а его так просто не сделаешь. - Было ясно, что она изо всех сил ищет такой выход, при котором и клиентов не потеряет, и двести тысяч приобретет.

- Может быть, мне с ними поговорить? - предложил Константин.

- Нет, это не в наших правилах!

- А может, мне, как матери, отказать им, завысив цену! - вступила вдруг лжемать.

- Разумная идея! - воскликнул Константин и тут увидел в окно, как двое выходят из машины у входа в Агентство.

- Это они?

- Да.

- Ну? - нетерпеливо проворчал Рокотов. - Решайтесь!

- Ничего не обещаю, но попытаюсь. Побудьте пока здесь! - Она вышла из комнаты, но Константин последовал за ней.

В приемную входила пара: молодая, лет двадцати пяти, женщина, стройная, красивая и весьма элегантная. Сопровождал ее совсем седой мужчина, которому было явно за шестьдесят.

- Кто это? - настороженно спросил он.

Синтия не заметила, что Константин вышел следом за ней, а потому ее глаза, увидев его за спиной, недовольно блеснули.

- Это... это наш новый сотрудник! - быстро нашлась она.

- Здравствуйте... Вы сказали, что привезли нашего ребенка?

- Да, привезли, но... - Синтия тяжело вздохнула, - возникли некие осложнения.

- Какие осложнения? - капризно вопросила молодая супруга.

К сожалению, услышать, какие осложнения придумала хозяйка Агентства, не удалось: в приемную ввалилось несколько человек, ведомых огромным Дональдом. Все они были в штатском, и Синтия подумала, что они - налетчики, а потому быстро нажала кнопку под крышкой стола. На ее звонок из другой двери выскочили четверо внушительных парней, вооруженных автоматами.

- Внимание! Мы сотрудники ФБР! Немедленно сложить оружие и всем поднять руки вверх! - громко выкрикнул Дональд, показывая удостоверение.

Не успел он договорить, как четверо охранников Агентства побросали на пол автоматы и послушно подняли руки вверх.

- Кто руководитель Агентства? - спросил Дональд и повернулся к пожилому супругу: - Вы?

- Нет-нет, - испуганно ответил мужчина, - я клиент! - И указал глазами на Синтию. - Вот хозяйка!

- Это правда?

- Да, верно! Я, Синтия Феллоуз, - директор Агентства по усыновлению детей. По какому праву ко мне врываются сотрудники ФБР? - Она все еще пыталась сохранять спокойствие, хотя бы на лице.

- Госпожа Синтия Феллоуз, вы обвиняетесь в незаконной торговле детьми, а также в получении нелегальных денежных средств, в неуплате государственных налогов и соучастии в очень серьезном государственном преступлении: похищении иностранных граждан с целью дальнейшей продажи ради получения незаконных доходов! - спокойно перечислил старший группы ФБР. - С этого момента и вплоть до решения суда арестовываются все ваше движимое и недвижимое имущество, банковские счета, финансовые документы. Все лица, обнаруженные внутри Агентства, задерживаются до выяснения их причастности к совершению вышеперечисленных преступлений или нарушению американского законодательства... Вы имеете право на адвоката, если у вас нет средств нанять собственного адвоката, вам будет выделен государственный защитник, вы имеете право не отвечать на задаваемые вам вопросы, но все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде! Вам все понятно?

- Да, понятно! - ответила хозяйка Агентства.

- Да! - хором ответили супруги.

Как и предполагал Дональд Шеппард, все значительно упростилось благодаря тому, что Константин Рокотов официально обратился за помощью к руководству ФБР, чтобы раскрыть преступления против личности на американской территории. Немаловажную роль сыграл в этом и бригадный генерал Майкл Джеймс: его личное обращение к судье привело к тому, что тот вынес следующее постановление.

Во-первых, лишить лицензии и привлечь к ответственности директора Агентства по усыновлению детей Синтию Феллоуз, с полным описанием всей недвижимости, банковских счетов, которые, в случае вынесения обвинительного приговора, должны будут быть конфискованы в пользу США; во-вторых, виновных в совершенном на территории России похищении российского гражданина Василия Грицацуева, вывезенного для продажи в Америку, - гражданина России Численко Алексея Михайловича, одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, и его соучастницу в похищении - Морковкину Нину Дмитриевну, одна тысяча девятьсот семьдесят седьмого года рождения, также уроженку России, передать в руки российских органов правосудия; в-третьих, ребенка Василия Грицацуева, одна тысяча девятьсот девяносто девятого года рождения, также уроженца России, вернуть его собственным родителям, вручив его, согласно юридическим документам, гражданину России - Рокотову Константину Михайловичу для последующей передачи родителям...

XII

Неожиданная встреча

Расспросы Савелия об элегантном, моложавом, но седом мужчине, с которым разговаривал Андрей перед своим исчезновением, ни к чему не привели: никто его раньше не видел. По мнению Савелия, Воронов вряд ли был с ним знаком. Иначе Андрей наверняка о нем рассказал бы ему. От безысходности хотелось завыть волком. Не помогли даже афганцы, которых подключил Валентин Воскобойников: около полутора сотни человек прошерстили весь город, пытаясь напасть на след Седого по фотороботу, составленному со слов Семеркина. Более того, при содействии заместителя начальника УБОП - родственника Воскобойникова, фоторобот Седого был разослан по всем милицейским отделениям города, но тот словно в воду канул.

Несколько раз Савелий возвращался к тому, о чем услышал от Семеркина, но никак не мог вспомнить ту самую песню Высоцкого, а потому решил отложить на потом.

Ясно было одно: этот седой "красавец" не местный и в Омске искать его бесполезно, а значит, и Бешеному пора отсюда уезжать. Однако Савелий не мог просто исчезнуть, как Воронов: этим он бы просто подставил Воскобойникова, ходатайствовавшего за него перед комдивом, это, во-первых, да и поступать так с бывшим афганцем, генералом Дробовиком, столь радушно встретившим его, тоже было неприлично, это во-вторых. Взвесив все "за" и "против", Савелий решил откровенно поговорить с комдивом и по возможности открыться ему. Выяснив у дежурного офицера, что генерал у себя в кабинете, он направился к нему.

В приемной сидела симпатичная помощница в форме младшего лейтенанта. До Савелия, конечно же, дошли слухи о своенравной красавице, являющейся к тому же племянницей комдива, но так близко он видел ее впервые. Мило улыбнувшись, она вопросительно взглянула на Савелия.

- Добрый день, доложите генералу, что явился старшина Мануйлов!

- Генерал вызвал вас?

- Нет!

- Вы договаривались о встрече?

- Нет!

- Валерий Григорьевич разбирает сейчас почту и просил не беспокоить его! как бы оправдываясь, ответила она.

- А если мне нужно очень срочно с ним переговорить? - Савелий так многозначительно взглянул в ее глаза, что девушка, вполне вероятно, впервые смутилась от столь откровенного мужского взгляда.

- Вы давно в дивизии? Что-то я вас не видела.

- Нет, недавно, а разве это имеет какое-то значение? - Он широко улыбнулся. - Поэтому у меня нет никаких шансов?

- О чем это вы? - еще больше смутилась девушка.

- Вас зовут Маша? - спросил Савелий.

- А вы - москвич?

- Как вы догадались?

- А вы как догадались, что меня зовут Маша?

- Разве такая красивая девушка может остаться без внимания в таком огромном мужском коллективе, как дивизия?

- Так раскованно вести себя с незнакомыми девушками могут только москвичи! - парировала она.

- Вы мне льстите!

- Вы мне тоже!

- Давайте будем считать, что у нас - ничья! - Савелий предложил ей руку.

- Вы что - сдаетесь? - разочарованно протянула она.

- И нисколько об этом не жалею! - искренне признался он. - Итак, я могу рассчитывать на встречу?

- С кем?

- С генералом! - не без сожаления вздохнул Савелий.

- Я попытаюсь что-нибудь сделать для вас. - Девушка встала из-за стола. Подождите... - сказала она и вдруг добавила: - Сергей!

Выходит, она знала его, знала его имя и просто играла с ним. Какое коварство! Савелий хотел задать ей вопрос, но она, вильнув аппетитным задом, исчезла за дверью кабинета. Через несколько минут, показавшихся Савелию очень долгими, девушка вышла, оценила его все еще удивленный взгляд, одобрительно усмехнулась и только после этого кивнула на дверь:

- Комдив ждет вас!

- Спасибо!

- Я здесь ни при чем!

- Не верю! - возразил Савелий и, не дожидаясь очередного дерзкого ответа, словно в отместку за свое предыдущее удивление, вошел в кабинет.

- Привет, старшина! - радушно проговорил комдив, вставая из-за стола, заваленного бумагой. - Присаживайся!

- Здравия желаю, товарищ генерал!

- Как служится на новом месте? Какие проблемы? Нужна помощь? - засыпал комдив вопросами.

- Спасибо, служится отлично!

- Слышал о тебе много лестного! Откровенно говоря, весьма удивлен, что такого старшину так легко отпустили из ВДВ! Или я ничего не понимаю в людях, или бумага написана не про тебя!

- Вы, Валерий Григорьевич, попали в самую точку! - с известной долей восхищения проговорил Савелий. - Именно по этому поводу я и пришел поговорить!

- Вот как? Очень интересно! Слушаю!

- Я действительно служил в воздушно-десантных войсках, но много лет назад. - Савелий не знал, с чего начать разговор: ему очень не хотелось обидеть хорошего человека недоверием, которое ему оказали с самого начала.

- Вы пришли ко мне сказать, что вы здесь из-за пропавшего майора? догадался комдив, машинально перейдя на "вы".

- Абсолютно точно!

- И срочный вызов моего старшины тоже не случаен?

- Конечно! - Савелий виновато улыбнулся.

- А кто вы по званию?

- Разве это важно?

- Исключительно, чтобы правильно к вам обращаться! - В голосе генерала звучала некоторая обида.

- Валерий Григорьевич, зовите меня просто Сергеем и на "ты"! - глядя в глаза генералу, ответил Савелий. - Здесь я прежде всего потому, что Андрей Воронов - мой брат!

- Брат? - удивился генерал.

- Вы о фамилии? Андрей мне названый брат: я сирота! - пояснил Савелий. - А если откровенно, то Андрей мне больше, чем брат!

- Понимаю. Что-нибудь удалось выяснить о нем?

- К сожалению, ничего, если не учитывать тот факт, что Андрей незадолго до своего исчезновения встречался с каким-то седым, интеллигентно и модно одетым мужчиной лет сорока, однако обнаружить следы этого Седого не удалось!

- Выходит, ваша работа в дивизии прошла впустую? - с огорчением спросил комдив.

- Не совсем, - заметил Савелий, продолжая неотрывно смотреть в глаза генералу, словно пытаясь понять, насколько он может быть откровенен с комдивом.

- Не совсем? Есть еще что-то?

- Пребывание свое здесь я бы действительно считал пустым, если бы не закончил то, ради чего приезжал к вам Воронов! - не без пафоса проговорил Савелий.

- Вы хотите сказать, что нашли ответы на вопросы несчастных матерей? невольно напрягся генерал. - И вы поставили точку в этом деле?

- Думаю, ответы матерям погибших солдат, правдивые или хотя бы отчасти правдивые, чтобы пощадить их чувства, должны дать вы, их командир! А по поводу точки... - Савелий тяжело вздохнул и признался: - Да, я поставил точку... жирную, я бы сказал, даже кровавую точку! - Он продолжал смотреть на хозяина кабинета не моргая.

- То есть вы все знаете, - с некоторым облегчением тихо проговорил генерал. - Что же вы мне посоветуете?

- С Булавиным или с Потылихиным? - в лоб спросил Савелий.

- С доктором-то мне ясно: выгоню из дивизии.

- Выгоните? - недовольно перебил Савелий. - И все? Извините, товарищ генерал, что перебиваю, но не слишком ли это ничтожное наказание человеку, виновному в гибели четырех молодых солдат?

- Но он же не убивал, да и детей его жалко, - пытался оправдаться, скорее для самого себя, генерал.

- Да если бы он не скрыл правду в первом случае, то трое остальных были бы сейчас живы, а эта скотина Булавин вылетел бы из армии! - Савелий не заметил, как повысил голос, но потом спохватился: - Извините за слишком эмоциональное восприятие происшедшего... Этого докторишку нужно не просто гнать поганой метлой из медицины, но и отыскать возможность отдать под суд! Понимаю, это трудно сделать, не раздувая огонь всей правды, но не сделать этого - значит перестать себя уважать! А с Булавиным... - Савелий пожал плечами, - с Булавиным много проще: он свое получил! Но вдогонку обязательно нужно указать в официальных документах, что он смертельно ранил себя, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения!

- Согласится ли с этим его родственник. - Комдив указал глазами наверх.

- А вы плюньте на то, что чиновники там напишут: важно, чтобы в дивизии знали ваше отношение к нему! - жестко проговорил Савелий. - Не забывайте, что среди ваших солдат еще остались те, кого этот мерзавец изнасиловал!

- А ты жесток, старшина, - покачал головой генерал и с печальной усмешкой добавил: - Но справедлив!

- Очень на это надеюсь! - серьезно ответил Савелий.

- Скажи, случаем, не ты ли помог Булавину закончить свой бесславный путь на земле? - доверительно спросил комдив. - Поверь, это останется между нами: просто мне лично хочется выяснить, не подвела ли меня интуиция!

- Скажем так: я закончил то, что начал другой! - сообщил, не раздумывая, Савелий.

- А Машин платочек?

- Сжег! - Савелий улыбнулся.

- Ну, и слава богу!.. - с явным облегчением произнес комдив, получив ответы на мучившие его вопросы. - Судя по всему, ты прощаться пришел?

- Я чувствую, что Воронова в Омске уже нет, а значит, и мне здесь больше делать нечего!

- Жалко мне с тобой расставаться. Знаешь, я бы пошел с тобой в разведку! Генерал встал и протянул ему руку.

- Я бы с вами тоже! - Савелий крепко ответил на рукопожатие комдива.

- Может, чайку на прощанье?

- Я и так отнял у вас время: ваша помощница сказала, что вы просили не беспокоить вас.

- Кстати, о Маше: как это вам удалось мою племянницу обворожить?! удивленно воскликнул Валерий Григорьевич. - Насколько я помню, за время работы со мной она впервые не только нарушила мое указание, да еще и ходатайствовала за кого-то незнакомого. Или вы уже познакомились раньше? - Он прищурился.

- Я к этому не стремился, времени не было, к сожалению, - в тон ему ответил Савелий и, лукаво усмехнувшись, добавил: - Наверное, просто попал под хорошее настроение.

- Да, чуть не забыл: рапорт-то где?

- Вот. - Савелий вытащил из кармана гимнастерки рапорт об увольнении "по семейным обстоятельствам".

Комдив подписал его и вернул Савелию:

- Маше отдадите.

- Слушаюсь.

- Так как насчет чая?

- Спасибо, не буду вам мешать: и так действительно много времени отнял у вас.

- Ну, как скажешь! Надеюсь, что с твоим братом ничего страшного не случилось и ты найдешь его живым и невредимым! - Генерал еще раз пожал на прощанье ему руку.

- Спасибо на добром слове и здоровья вам! - пожелал ему Савелий.

- Решили свои проблемы? - участливо спросила Маша, когда он вышел в приемную.

- Да, спасибо вам!

- Не за что! - Девушка улыбнулась. - Заходите, если что.

- Вряд ли это получится.

- Почему?

- Вот. - Он протянул ей подписанный рапорт.

- Как, уже уезжаете? - явно огорчилась девушка. - Что-то с родителями?

- С братом.

- Все будет хорошо, поверьте мне!

- Верю. - Савелий снова улыбнулся. - Хорошего вам жениха!

- Где сейчас найти такого? - Она кокетливо взглянула на него.

- Кто ищет, тот всегда найдет! Удачи вам!

- И вам, Сережа.

Вернувшись в "коттедж" комдива, Савелий собрал свои нехитрые пожитки и отправился к Воскобойникову, чтобы попрощаться и ехать в Москву. Однако, узнав, что Савелий немедленно возвращается домой, Валентин заявил с обидой:

- Нет, Са... Тьфу, никак не могу привыкнуть! - чертыхнулся он. - Сережа, так друзья не поступают!

- О чем ты?

- Столько лет не виделись, черт знает, когда еще доведется встретиться, а он приходит и объявляет: "Прощай, приятель, я улетаю!" Да кто тебя просто так отпустит?

- Извини, Валек, но ты же знаешь, я действительно должен ехать: какое может быть веселье, когда мой брат исчез?

- Стоп! А кто говорит о веселье?

- Как? Я думал, ты о прощальном застолье толкуешь, - удивился Савелий. - А ты о чем?

- Помнишь Ивана Шеремета?

Савелий вскинул на него глаза: еще бы ему не помнить Шеремета!..

С этим парнем они сдружились едва ли не с первого дня его появления в их роте. Здоровый сибирский увалень, действительно напоминающий огромного бурого медведя: казалось, не земля держит его, а он, медленно продвигаясь вперед, придает ей вращение ее своими мощными ногами. Он был молчаливым, на первый взгляд угрюмым человеком. На самом же деле трудно было отыскать более доброго и отзывчивого парня, готового прийти на помощь в самую трудную для друга минуту.

Никто не мог сравниться с ним в поднятии тяжестей. Причем ему было совершенно все равно, что поднимать: с одинаковой легкостью он вскидывал над собой и бочку с горючим, и мешок с цементом, и стопятидесятикилограммовый ящик со снарядами. Во время одного жесточайшего боя с душманами прогремевшим рядом взрывом обрушило часть скалы, которая, съехав туда, где они лежали, раздробила стопу одному пареньку, совсем недавно прибывшему к ним с Большой земли, а ноги Савелия так сильно зажало, что именно тогда он понял, что испытывает человек, допрашиваемый инквизицией и одетый в "испанский сапог".

Честно говоря, тогда Савелий подумал, что на всю жизнь останется безногим инвалидом, и уже представлял свое будущее на протезах, когда увидел, как в замедленном кино, ползущего к ним Ивана Шеремета, вяло огрызающегося короткими очередями из своего автомата.

- Потерпите, братишки, я сейчас освобожу вас из каменного плена! - с добродушной улыбкой проговорил он.

От его баса веяло такой добротой и уверенностью, что даже боль стала тише, а молоденький солдат, брат Савелия по несчастью, и стонать перестал. Сделав пару очередей, чтобы заставить душманов укрыться, Иван ухватился за край глыбы, поднатужился и чуть-чуть приподнял ее, освободив ноги Савелия. Тот попытался подвинуть их, но они не слушались. Тогда, понимая, что Ивану тяжело, Савелий стал судорожно перебирать руками, цепляясь за любой выступ или неровность, чтобы хоть как-то выбраться из-под нависшей глыбы.

- Та ты не спеши больно: я выдюжу! - как можно спокойнее проговорил Иван, а все его лицо покрылось бисеринками пота, и можно было только догадываться, насколько ему тяжело.

Наконец Савелий выполз из-под каменной глыбы и облегченно вздохнул, когда увидел, что Иван осторожно опустил ее на землю. Только сейчас Савелий разглядел, какая же она оказалась громадная.

- Господи, Иван, как же тебе удалось поднять эту махину?

- Та ерунда... - отмахнулся он. - Вот если бы над собой пришлось ее подымать, то точно не выдюжил бы. - Он склонился над бедным парнем. - Хреновато с твоей ногой, паря! Однако не горюй: врачи мигом залатают.

- Ты знаешь, Иван, а я ног своих совсем не чувствую! - виновато проговорил Савелий.

- Это ничего: от сильного ушиба мышцы часто немеют! Пройдет через пару часов.

- Через два часа здесь мне уже ничего не понадобится, - зло заметил Савелий.

- Это почему еще? - не понял Шеремет.

- Вот-вот духи сюда доберутся.

- А ты что, ждать их здесь собираешься?

- А разве есть другие варианты?

- Конечно! Пробираться к своим. - Он говорил так спокойно, словно они сидели на рыбалке, все были здоровы и намеревались идти домой.

- Да мы же с пацаном шага сделать не можем! - нервно выпалил Савелий.

- Так я могу, - спокойно пожал плечами Иван, потом отмахнулся рукой: мол, что с тобой говорить? - подтащил молодого солдатика поближе к Савелию, не забывая при этом нет-нет да и огрызаться короткой очередью.

Савелий переглянулся с солдатом, и оба одновременно пожали плечами: ни тот ни другой не понимали, что хочет предпринять Иван. А тот взял одной рукой руки солдата, второй - руки Савелия, затащил обоих за скалу, где пули душманов были не страшны.

- Ну что, готовы? - спросил Иван.

- К чему? - взглянул на него Савелий.

- К возвращению в часть.

- Мы-то готовы, - протянул раненый солдат.

- Вот и ладненько, - кивнул Иван, поднял их автоматы с земли, забросил их себе за спину, затем подхватил молодого парня левой рукой и словно пушинку закинул на плечо, потом, с такой же легкостью, повторил эту операцию с Савелием, только тот оказался на другом плече. - Поехали! - воскликнул он и уверенно двинулся вперед.

Почти полтора часа, ни разу не опустив свои ноши на землю, Иван тащил их, пока не донес до своих. Несколько раз Савелий предлагал ему передохнуть хотя бы минут пятнадцать, но Иван весело отвечал:

- Та зачем отдыхать, коды я не устал?

К счастью, в своих предсказаниях он оказался прав, и вскоре к ногам Савелия вернулась чувствительность, да и парень, отправленный на Большую землю, прислал письмо, в котором благодарил Ивана и сообщал, что нога почти зажила. Савелий так сдружился с Иваном, что мог с любым сцепиться, если тот косо посмотрит в сторону его друга. Однажды Шеремета включили в группу, прикрывавшую разведчиков, а Савелий выполнял какое-то поручение командира роты. По возвращении в роту Савелия ожидала страшная весть: группа, в которую входил Иван, попала в засаду, и из нее вернулся лишь один боец, поведавший о случившемся. Ему чудом удалось уцелеть, затаившись в какой-то расщелине.

Савелий настоял, чтобы его отделение было послано к месту засады на поиски группы Ивана. Из одиннадцати человек обнаружили восемь трупов, один вернулся живым, и двое, в том числе и Иван Шеремет, исчезли. Так и попал Иван в списки пропавших без вести. Хотя уцелевший боец и утверждал, что видел, как Ивана скосила автоматная очередь.

- Почему ты вдруг вспомнил об Иване? - тихо спросил Савелий. - Или сведения какие раздобыл о нем?

- Ага, сведения! - хитро усмехнулся Валентин. - Да жив твой Иван! Жив-живешенек!

- Да ты что? - встрепенулся Савелий, не веря своим ушам.

- Точно говорю!

- И ты молчал!

- Не молчал: сказал!

- А когда же ты узнал, что он жив? - ревниво спросил Савелий.

- Сегодня утром! Он сам меня разыскал.

- Обо мне ты ему говорил?

- Нет! Пусть будет ему сюрприз! Он же тоже думает, что тебя нет в живых.

- Да где же он?

- В Чапаевске!

- В Чапаевске? То есть здесь, под Омском?

- Ну!

- Так поехали к нему!

- Я к нему на выходные приеду: мы с ним так договорились, а ты, если не хочешь подождать три дня, езжай сейчас.

- Не обидишься?

- Когда это Воскобойников обижался на друзей?

- Никогда!

- Вот именно!

- Так я поехал?

- Дуй, и чтобы глаза мои тебя не видели! - шутливо приказал он. - Вот тебе его адрес! Может, машину организовать?

- Да нет, я на электричке доберусь.

- Ну, смотри! - Валентин крепко обнял его за плечи здоровой рукой, похлопывая протезом по боку Савелия, и тихо добавил: - Ты там поосторожнее: что-то мне голос Ивана не понравился. Если что, зови на помощь! - Валентин подмигнул ему и подтолкнул к выходу. - Ладно, иди! Томочка, простись с нашим гостем-непоседой!

- Как, уже покидаешь нас? - обиженно спросила жена, увидев Савелия у выхода. - Я думала за столом посидим, специально пельменей сибирских понаделала.

- Как-нибудь в другой раз! - улыбнулся Савелий и прижал ее к своей груди. - Спасибо, хозяюшка, за все!

- Очень была рада наконец увидеть человека, о котором столько слышала всего. Приезжай еще!

- Непременно.

Вскоре Савелий уже сидел в пригородной электричке, несшей его к человеку, об утрате которого он так переживал и был уверен, что никогда его больше не увидит.

Он без труда нашел небольшой деревянный домик, сильно покосившийся от времени. Вообще было непонятно, каким чудом он продолжает стоять. Да и сам домик выглядел аномальным явлением среди окружавших его роскошных особняков, принадлежащих, скорее всего, новым русским. Причина появления особняков была налицо: красивый сосновый бор, небольшая речушка с обустроенными пляжами да и от станции недалеко.

Распахнув покосившуюся калитку, недовольно и натужно проскрипевшую ржавыми петлями, Савелий подошел ко входу в дом и, не обнаружив кнопки звонка, постучал в дверь кулаком.

- Проваливайте! Я же сказал, что не продам дом ни за какие деньги! раздался недовольный голос, который Савелий сразу же узнал.

- Ванюша, это я! - громко воскликнул Савелий.

- Кто это "я"? - настороженно спросил Шеремет.

- Рэкс!

- Рэкс? - переспросил он и тут же воскликнул: - Господи, Рэкс?! Неужели такое возможно? - Послышался звук шагов, и вскоре раздался скрежет заржавевшего замка: дверь распахнулась. - Что за шутки, парень, или по морде хочешь, а может, свинца между глаз? - со злостью процедил Иван, приподнимая охотничье ружье в направлении Савелия.

Савелий взглянул на Шеремета, и у него в буквальном смысле слова защемило сердце: от бывшего Ивана осталась лишь бледная тень, словно он только что освободился из Бухенвальда. Видавший виды, весь покрытый пятнами пиджак висел на нем словно на вешалке. Видно, на лице Савелия отразилась такая боль, такое удивление, что Иван недовольно хмыкнул:

- Парень, ты чего застыл, будто привидение увидел? Мы разве с тобой знакомы?

- Ванюша, это же я, Рэкс! Рэкс, которому ты сначала ноги спас, а потом пер на себе около двух часов.

- Ты что, парень, сбрендил, что ли? - разозлился Иван. - Чего тебе нужно? Рэкс погиб, и не касайся своим поганым языком его светлого имени! А то возьму и накостыляю тебе по...

- ...по самую макушку, - закончил за него Савелий словами, которые мог знать только близкий человек, потом взял и обнажил свое плечо. - Смотри, Ванюша, это действительно я - Рэкс! А что рожа изменилась, так это нужно так было: пластика! Но голос-то ты мой должен помнить? Я твой друг - Савелий Говорков, хотя сейчас другое имя ношу - Сергей Мануйлов! Так было нужно: под смертью ходил.

- Если бы не голос, то давно бы тебя выкинул за дверь, - буркнул Иван, однако ружье опустил, продолжая рассматривать то его лицо, то наколку воздушных десантников, потом неожиданно обнял Савелия за плечи, прижал к себе. - Я ж тебя давно похоронил, братишка! - Он с трудом сдерживался, чтобы не разрыдаться.

- Так и я тебя похоронил. Ты что, в плену был?

- Был. - Он виновато опустил голову. - Меня же очередью скосило, думал все, отмаялся я на этом свете. А "духи", обнаружив, что я и Семка Суров... Помнишь его?

- Смутно.

- Ладно, не важно, - отмахнулся Иван. - Заметив, что мы живы, "духи" прихватили нас с собой: не знаю уж, для чего. Семка умер по дороге: крови много потерял. И я бы не выкарабкался, если бы сам себя не перевязал. Месяца три болтался между жизнью и смертью. Сколько раз помирал, и не помню уже, жрать дают с гулькин нос, из лекарств только аспирин, да и то не каждый день. Раны гнить начали, да еще чахотка напала. Та шо там говорить: сам видишь, что от меня осталось.

- Да, страшно смотреть! - признался Савелий. - Скажи кто - не поверил бы.

- Я и говорю. Господи, Савка, мой Савка! - Он поставил ружье в уголок и вновь обнял его. - Да ты проходи в горницу, рассказывай, а то я все о себе да о себе...

Когда они вошли в "горницу" и Иван включил тусклую лампочку, то у Савелия снова защемило сердце: в полумраке он с трудом рассмотрел пару перекошенных стульев, полуразвалившийся стол да скособоченный, потемневший от времени комод - вот и вся мебель в комнате, которую назвать горницей можно разве только в насмешку. Стены все были в трещинах, по углам накопилось столько паутины, что ее вполне можно было набрать на подушку. Окна были забиты досками от каких-то ящиков. Если бы Савелий, войдя сюда, не увидел Ивана, то наверняка подумал бы, что здесь никто не живет.

- Господи, как ты здесь живешь?

- Это дом моих родителей, - тихо ответил Иван. - Они еще живы были, коды вернулся два года назад.

- И что же с ними случилось?

- А, долго рассказывать. - Его лицо перекосило, словно от боли.

- Разве мы куда-то торопимся? - Савелий раскрыл свою спортивную сумку, достал две бутылки водки, сервелат, банку с балыком, хлеб, пару лимонов, связку бананов. - Посуда-то у тебя найдется? Рюмки там, тарелки.

- Рюмок нет, но пара стаканов найдется. Сейчас! - Он вышел и вскоре вернулся с эмалированной миской, в которой стояло два стакана.

Откинув полу своего пиджака, Иван достал из ножен штык-нож, деловито нарезал им колбасы, лимон, хлеб, открыл банку с балыком. Тем временем Савелий откупорил бутылку водки, разлил в стаканы сомнительной чистоты и молча наблюдал за тем, кого отчаялся увидеть когда-нибудь в живых. Когда Иван закончил и сел на громко скрипнувший стул, они подняли стаканы, молча стукнулись ими и опрокинули водку в себя. Немного закусили, молча глядя друг на друга, как бы заново изучая.

- Ты видел, как наш дом окружили эти сволочи? - неожиданно спросил Иван.

- Богатенькие домишки, - усмехнулся Савелий. - Местные торгаши, что ли?

- Если бы. - Он смачно сплюнул. - Слева - вилла прокурора, справа - вилла начальника милиции, чуть дальше - вилла судьи, мэра и так далее, и так далее. Кругом власти города Чапаевска! Суки позорные!

- Чем это они тебе так насолили?

- Коды я вернулся из плена... - Иван вдруг стукнул по столу кулаком, и Савелий подумал, что если бы он стукнул так в те далекие времена, то стол бы точно развалился на части, а сейчас лишь обиженно скрипнул. - Трижды бежал, и трижды меня ловили и били так, что пришлось месяцами вылеживаться, чтобы хотя бы чуть-чуть восстановиться. А вот четвертая попытка удалась. Через три страны пришлось до дому добираться.

- Мне это знакомо, - тихо проговорил Савелий, вспомнив свои заграничные похождения.

- Мои предки к тому времени уже на пенсии были. Увидев меня, заголосили от радости, а потом заголосили от горя. - Иван плеснул в стаканы водки, бросил: Будем! - Одним глотком выпил и, не закусывая, продолжил свой печальный рассказ: - Они заголосили, а я понять ничего не могу. Давай расспрашивать: что случилось, кто умер? А они и огорошили меня: мол, выживают их из собственного дома. Какому-то городскому воротиле понравилась наша земля, и давай его помощнички им денег предлагать, а у меня отец старой закалки: не нужны мне, говорит, ваши ворованные деньги, и все тут! Я, говорит, этот дом сам строил и хочу в нем внуков нянчить, а потом и умереть здесь! Тут и началось. Стали запугивать: и дом, мол, может нечаянно сгореть, и кирпич может на голову упасть. А тут и я вернулся!

- Могу себе представить, с твоим-то характером.

- Ага, сначала я решил не показывать свой характер, попытался официально правды добиться: в милицию обратился - отлуп, мы, говорит, семейными склоками не занимаемся. Вот суки! Я в прокуратуру. Наивный был потому что! У них же все связано, все между собой повязаны! Короче говоря, и там полный отлуп! Что делать? Тогда я попытался поговорить с этим заместителем мэра по душам.

- Заместитель мэра? А он-то при чем?

- Так этот заместитель и есть тот самый городской воротила, который положил глаз на нашу землю.

- Понятно. И что дальше?

- А что дальше? Синяк под его глазом суд оценил в год лишения моей свободы! Давали два, да по кассатке снизили на половину. Сижу и вдруг получаю письмо от мамы, сообщает, что папа умер, и дает понять, что умер он не без помощи людей заместителя мэра. На похороны, сволочи, не отпустили. - Он снова налил водки и встал. - Давай помянем наших родителей и всех тех, кто не вернулся домой с войны.

- Пусть земля будет им пухом!

Они выпили не чокаясь, и Савелий спросил:

- И что же дальше?

- А через месяц получаю письмо от заместителя мэра, того самого, которому по морде дал. Какая все-таки падаль! Пишет, что не держит на меня зла и очень хочет, чтобы у нас все полюбовно закончилось, а в конце небольшая приписка: "Поскольку твоя мать скоропостижно скончалась, а завещание написано на твое имя, предлагаю обсудить сумму компенсации за дом и участок..." Нет, ты представляешь, какая сволочь?

- Не то слово! Надеюсь, ты ему достойно ответил?

- Просто послал его. А вскоре освободился, и теперь они меня достают! - Он снова сплюнул. - Видишь? - кивнул он на окна. - Это его шестерки стараются: то стекла повыбивают, то провода обрежут, а один раз даже поджечь хотели. Нет, ты представляешь, Савка, я поймал одного из поджигателей, доставил его в милицию! Он весь в керосине, весь в копоти, а начальник милиции мне и говорит, что парень, мол, хотел костерчик на природе развести, погреться хотел, а я его за это в милицию притащил, и так мерзко лыбится, сучара!

- На этот раз ты сдержался?

- Так я сразу понял, что он специально меня заводит, чтобы крутануть по полной! Нет, думаю, второй раз вы меня на это не подобьете! Вот и сижу здесь, как в осаде!

- И что ты думаешь делать дальше?

- Как что? - удивился Иван. - Дом свой защищать!

- А в Москву не пытался писать?

- Как же, пытался. - Он ехидно хихикнул. - Через несколько дней вызывает меня прокурор и, так же мерзко усмехаясь, говорит: вот, мол, пришла ко мне ваша жалоба, велено разобраться и доложить. Как ты не понимаешь? У них же действительно все схвачено, за все уплачено! Знаешь, что сказал мне этот прокурор?

- Откуда?

- Тихо так, почти на ухо. Иван, говорит, если ты не хочешь разделить печальную судьбу своих родителей, то возьми деньги и делай отсюда ноги!

- Неужели так и сказал?

- Ты что, не веришь мне?! - обидчиво воскликнул Иван. - Матерью покойной клянусь: дословно воспроизвел!

- Как у вас здесь все запущено, - задумчиво протянул Савелий. - Ладно, давай выпьем и спать! Как гласит народная мудрость? Утро вечера мудренее!

Они еще выпили, потом Савелий захотел осмотреться вокруг. Почему? На этот вопрос он и сам бы, наверное, не смог ответить: видно, интуиция сработала. Действительно, почему и в самом деле не осмотреться? Так, как говорится, на всякий случай! Он быстро, но очень внимательно осмотрел все окна, черный ход, ведущий через крошечные сени в небольшой огород и сад, которые давно уже заросли бурьяном.

- Ну что, пошли спать? Где мне бросить свои кости?

- Хочешь в комнате, на кушетке, а хочешь на печи ляжем: все меньше дует.

- Конечно, на печи! - весело ответил Савелий и полез на старую печку прямо в одежде.

Однако заснуть в эту ночь им так и не удалось: со стороны улицы и со стороны черного хода послышались какой-то шум, суета и негромкий шепот.

- Снова по мою душу пожаловали! - чертыхнулся Иван, хотел еще что-то сказать, но Савелий прижал палец к губам: "Тихо!"

Затем молча подал знак идти к передней двери и защищать ее. Сам же направился к выходу, ведущему во двор, где когда-то цвел сад и росли фрукты.

Осматривая дом, Савелий сквозь щели меж досок, которыми было заколочено окно, приметил, что из последнего перед сенями окна хорошо просматривается вход в дом со двора. Стараясь не шуметь, Савелий сдвинул еле державшуюся доску в сторону и увидел двух парней внушительных размеров, копошившихся у самых дверей. Сдвинув еще одну доску, Савелий вылез во двор через окно. Те двое, увлеченные своей работой, ничего не услышали, и Бешеный подошел к ним почти вплотную: один старался подпереть дверь каким-то бруском, а второй обкладывал стены дома ветошью, в нос ударил запах бензина.

"Вот паскуды, собрались Ивана живьем сжечь!" - промелькнуло в голове Савелия.

Если сначала он думал просто от души поколотить наемников, то теперь, увидев, что они задумали, решил не щадить этих подонков. Не желая пачкать об эту мразь свои кулаки, Савелий, подобрав валявшуюся арматуру, бесшумно подскочил к ним и наотмашь саданул арматурой сначала одного бугая, потом второго, метя обоим в колени. Первый, словно подкошенный, упал, завизжав, как свинья под ножом. Второй, как ни странно, удержался на ногах и взглянул на невесть откуда свалившегося Савелия.

- Ты чего, гнида, свинца захотел попробовать?! - воскликнул он и выхватил из-за пояса пистолет.

Выстрелить парень не успел: Савелий ударил его железным прутом и не только выбил пистолет, но, видно, и перебил ему кисть, а удар ногой откинул его на несколько метров в сторону. Краем глаза Савелий увидел, как тот, кого он ударил первым, выхватил нож и взмахнул им. Каким-то чудом Савелий среагировал на этот бросок, перехватил нож в полете и тут же вернул его назад. Словно выпущенный из пращи, нож кувыркнулся пару раз и ударил своего хозяина рукояткой прямо в лоб. Коротко вскрикнув, здоровячок откинулся на спину и затих.

В этот момент Савелий услышал короткую автоматную очередь и тут же уханье охотничьего ружья - он бросился на помощь. У входной двери он увидел корчащегося на земле бандита, рядом валялся автомат Калашникова. Еще один бандит, прячась за углом, стрелял из пистолета. Ему и в голову не могло прийти, что хозяин дома окажется не один. Бесшумно подскочив сзади, Савелий резким ударом ребром ладони выбил из его рук пистолет и схватил его за горло.

- Не дергайся, а то шею сломаю! - тихо прошептал Савелий ему на ухо.

- Все, сдаюсь! - прохрипел тот.

- Сколько вас было?

- Четверо.

- Иван, как ты? - крикнул Бешеный.

- В порядке. Так, задело малость! Ты-то как?

- Нормально! Можешь выходить: все чисто!

- А те, что сзади шумели?

- Они еще долго шуметь не смогут. Пойди посмотри на всякий случай.

- Хорошо! - Иван вышел из дома чуть шатаясь: его грудь была в крови.

- Ничего себе, задело! - присвистнул Савелий. - Тебя же в грудь ранили!

- А, пустяки: в старые дырки попали, - пошутил Иван. - Оклемаюсь!.. - Он поднял с земли автомат. - Ну что, падаль, добить тебя, чтобы не мучился? спросил он того, что продолжал валяться по земле, со стонами и охами.

- Не нужно... А-а-а!.. Не стреляй... А-а-а! Прошу... тебя! - сквозь боль и слезы выкрикивал тот.

- А и хрен с тобой: рано или поздно сам подохнешь. - Иван брезгливо сплюнул и медленно направился к задней двери.

- Кто вас послал? - спросил Савелий парня, которому все еще сдавливал горло.

- Мне ж не жить, если я его сдам! - всхлипнул тот.

- Это когда еще будет, - зло усмехнулся Савелий, - а не ответишь мне, то сейчас подохнешь! - Он еще сильнее сдавил горло.

- Я все... все... скажу! - захрипел парень.

- Вот и хорошо! - кивнул Савелий. - Почему-то я был уверен, что мы с тобой сумеем найти общий язык! Говори!

- Я лично с ним не встречался, но тот, что нас нанял, заверил, что даже если кто-то и увидит нас здесь, то прокурор нас отмажет.

- И ты так легко поверил в эту тюльку? - Савелий с сомнением покачал головой.

- Как тут не поверишь, если только вчера, после базара, нас всех из КПЗ выпустили.

- За что попали?

- За грабеж!..

- Как зовут того, что отмазал вас от КПЗ и поручил это злодейство?

- Григорий... Царев...

- Понятно. - Савелий чуть задумался, потом крикнул: - Вань, ты тут один пока справишься?

- Без проблем! А ты куда?

- Да мы тут с "приятелем" решили визит нанести...

- Кому?

- Твоему крестному...

- Да нет у меня никакого крестного! - буркнул Иван. - Выдумывает твой "приятель"!

- Нет, не выдумывает. Я скоро.

- Хорошо!

Савелий разжал горло парня, захватил его руку таким образом, что любая попытка вывернуться приносила такую боль, что он мог даже сознание потерять, потом поднял с земли пистолет и сказал своему подопечному:

- Ну что, пошли?

- Куда?

- Как куда? К прокурору. Кстати, как его кличут?

- Михаил Филимонович. Так его может не быть здесь. Вдруг он в городе?

- Не найдем здесь, в город поедем.

Вилла прокурора действительно выглядела пустой. Заглянув в щель ворот, Савелий увидел внушительную фигуру охранника, одетого в камуфляж, и негромко окликнул его.

- Извините! Можно вас на минутку? - вежливо позвал он.

- Чэго надо? - с кавказским акцентом недружелюбно спросил тот, подходя ближе.

Почему-то Савелий сразу признал в нем чеченца.

- Да вот, Михаил Филимонович приказал мне доставить этого охламона пред его светлы очи, - весело ответил Савелий.

- Так он нэ прыэхал эще.

- А мы подождем. Да ты открой: не могу же я перед воротами высвечивать с задержанным.

- А ты кто? - подозрительно спросил охранник. - Что-то лыцо мэнэ твоэ нэзнакомо.

- А ты и не можешь меня знать: я ж с Перми его тащу.

- А че он надэлал?

- Не выполнил обещание, данное твоему хозяину! - хмыкнул Савелий.

- Ну ы дурак! - беззлобно фыркнул тот, приоткрывая ворота. - Мой хозяын справэдлывый: ты эму - хорошо, и он тэбэ - хорошо! Ты эму - пльехо, и он тэбэ пльехо! Так-то вот! Ладно, жды здэс, в бэсэдкэ! - кивнул он в сторону роскошной беседки из розового мрамора.

- Вот спасибо, - улыбнулся Савелий.

Сначала он не хотел его трогать всерьез: только так, чтобы тот не путался под ногами, но когда вдруг "услышал" его мысли, то понял, что такая мразь слишком долго задержалась на этой земле. А подумал чеченец вот о чем: "Эх, парень, не повезло тебе, что мне сейчас приходится корячиться на прокурора: если бы не он, то сейчас пожизненную баланду бы жрал! Если бы не это, то тюкнул бы топориком твоего конвоира промеж глаз, как ту семейку, и дернули бы мы с тобой куда подальше!"

"Услыхав" эти признания, Савелий сразу вынес ему приговор, и как только чеченец отвернулся, чтобы прикрыть ворота, он резко ткнул его пальцем в известную ему точку за ухом. Охранник коротко ойкнул и кулем свалился на землю. Савелий, не выпуская своего пленного, наклонился, пощупал его пульс и спокойно проговорил, словно речь шла о чем-то простом, во всяком случае, не об убийстве человека:

- Готов.

- Зачем ты его? - испуганно спросил пленник.

- Чтобы он больше никого не смог убивать, - тихо ответил Савелий, потом грубо бросил: - Чего пялишься? Помоги-ка лучше!

Тот безропотно, находясь еще в шоке от увиденного, подхватил тело чеченца за одну руку, Савелий - за другую, и они отнесли его в беседку и там усадили на скамейку. Со стороны казалось, что охранник заснул.

- А теперь пойдем в дом и подождем хозяина!

Прокурор возвращался в прекрасном настроении: он только что вышел из-за богатого стола, накрытого заместителем мэра в честь будущего соседства по даче. Заместитель неплохо изучил вкусы прокурора и пригласил молодых симпатичных парней, которые досконально знали свое дело и обработали прокурора по полной программе.

Возвращаться пришлось одному: его водитель отпросился по случаю дня рождения жены. Прокурор отпустил его без особого сожаления, ему очень нравилось самому вести машину, особенно находясь под винными парами и в приподнятом настроении. Когда прокурор подъехал к воротам, никто его не встретил.

"Ну, чеченец засратый, совсем зажрался, твою мать!.. Давно втык не получал, морда черножопая! Спит, наверное. Ты смотри: музыка вовсю в доме играет. Может, дочь приехала? Хотя нет, она сказала, что сегодня останется у подруги. Интересно, кто это? Неужели Алимхан баб своих навел в дом? Охранник хренов! Ну, я тебе покажу! Ты у меня наохраняешься!" - чертыхнулся с досады прокурор, вылез из машины, открыл ключом ворота, завел машину во двор, запер ворота за собой и раздраженно направился в дом.

- А вот и хозяин пожаловал, - услышал он незнакомый голос и увидел двух мужчин, одного из которых узнал сразу: накануне он выпустил его из КПЗ по просьбе того самого заместителя мэра, с которым только что гулял и который рассказал ему, что сегодня должно произойти с их непонятливым соседом.

- Ты как сюда попал? - недовольно спросил прокурор и в тот же момент увидел в руках незнакомого парня пистолет, направленный ему в грудь.

- Присаживайся... пока на стул, прокурор, - с иронией предложил Савелий.

- Что вам надо? - все еще уверенный, что это какое-то недоразумение или шутка, нервно спросил тот.

- Сядь, я сказал! - Савелий угрожающе щелкнул затвором.

- Сажусь, сажусь! - испугался прокурор и опустился в кресло.

- Кому ты приказал расправиться с родителями Ивана?

- Какого Ивана? - заикаясь, спросил тот.

- Сам знаешь, какого Ивана! Предупреждаю: я все знаю, и если ты ответишь неправильно, я всажу тебе пулю в левое колено, второй неправильный ответ - и вторая пуля войдет в правое колено, потом перейду на руки.

- Вы что, сумасшедший? - взвизгнул тот, и тут же пуля обожгла его бедро. Ой! Не надо, умоляю! Я все скажу!..

- Итак, - спокойно продолжил Савелий. - Ваше имя, отчество, фамилия, должность...

Когда Савелий получил четкие ответы на все вопросы, включая не только собственную деятельность прокурора, но и махинации всей верхушки города, он достал из кармана наручники, найденные в прокурорском столе, защелкнул один наручник на запястье прокурора, а второй пристегнул к руке парня, приведенного с собой.

- Значит, так, Михаил Филимонович, с этого момента вы и ваша кодла не только оставляете в покое Ивана, а сообща скинетесь и соберете сто тысяч долларов и лично откроете валютный счет на имя Ивана в центральном отделении Сбербанка города Чапаевска: он сам решит, что будет с ними делать. Уедет отсюда или новый дом себе построит.

- С какой стати вы так уверены, что я сделаю все, что вы требуете? невольно буркнул прокурор.

- Вы знаете, неуважаемый Михаил Филимонович, мы с тобой оба сироты: у меня нет родителей, а у тебя - совести! Так что послушай меня внимательно. Очень внимательно: если послезавтра Иван не сообщит мне, что деньги им получены, или, не дай бог, с ним самим что-то случится: допустим, пальчик заболит или простудится, то я буду думать, что это ваших рук дело, в смысле вашей кодлы, и каждого отправлю на тот свет! Ты, наверное, понял, а если не понял, то наверняка догадался, я своих слов на ветер не бросаю и сумею достать каждого из вас в любой точке земного шара! - "Услышав", что прокурор подумал кое о чем, Савелий наклонился к нему и прошептал на ухо: - Напрасно ты думаешь, что твой чеченский наемник, которого ты спас от пожизненного срока и которого взял в качестве своего личного охранника, спасет тебя: он заплатил за свои преступления, и его труп находится в твоей беседке.

- Господи, откуда... - Прокурор взглянул на Савелия, как на привидение, и его лицо стало похоже на чистый лист бумаги.

- Ты все понял, паскуда?

- Да, я все понял, все понял! Только прошу вас, не убивайте меня, умоляю!

- Ты свою смерть и сам найдешь: не долго осталось, - напророчил Савелий. А что касается Ивана, то повторю лично для тебя, сучара: ты и твоя кодла должны теперь охранять его и беречь даже от простуды. Ты понял, пидор ты, вонючий? Савелий схватил его за грудки и последнюю фразу буквально прошипел ему в ухо.

- Понял, понял! - испуганно захныкал тот.

- И благодари Бога, что рядом со мной сейчас нет Андрюши Ростовского, у которого особое отношение к "голубым", а уж "голубого" прокурора он вряд ли бы оставил в живых. - Савелий брезгливо сплюнул. - А чтобы у тебя совсем не возникло никаких иллюзий, вот мой главный аргумент! - Савелий подошел к музыкальному центру, выключил его, отмотал пленку чуть назад, снова включил, и прокурор услышал свой голос.

- Как ты понимаешь, я, в случае чего, не только отправлю эту запись в Генпрокуратуру, но и сделаю копии для твоих друзей, которым вряд ли понравится твоя исповедь. Можешь поверить, они сами тебя закопают.

- Я все понял. - Прокурор обреченно опустил голову.

- Однако это еще не все. - Савелий зло прищурился.

- Что же еще вы хотите? - испуганно взвизгнул прокурор.

- За все злодеяния, причиненные тобой людям, за укрывательство тех, кто убил родителей Ивана, я приговариваю тебя к пожизненной инвалидности! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! А приведет приговор в исполнение, чтобы тебе, прокурор, уже никогда не пришло в голову освобождать преступников без суда, он, то есть тот, кого ты выпустил для выполнения твоих грязных дел! кивнул Савелий в сторону прикованного к прокурору парня.

- Не надо, умоляю вас! Заплачу, сколько скажешь! - упал на колени прокурор, увидев, что Савелий вкладывает парню пистолет в руку.

- Цена уже обозначена! Встань, а то случайно пуля в голову попадет. Савелий вновь зло усмехнулся, крепко удерживая руку парня с пистолетом.

Прокурор испуганно вскочил, а Савелий, направив руку парня с пистолетом дулом в колено, нажал на спуск.

- А-а-а! - завыл прокурор, прыгая на одной ноге.

- А это чтобы тебе не скучно было и отбило охоту зарабатывать таким путем деньги! - не обращая внимания на прокурора, заметил Савелий, после чего сунул пистолет в его руку, направил его в колено парня, и второй выстрел заставил прыгать на одной ноге и выть от боли теперь напарника прокурора. Оставшиеся два патрона Савелий расстрелял в разные стороны, добавив с усмешкой: - Борьба, понимаешь, меж вами была. Я думаю, вы сумеете договориться, как объяснить следователю все происшедшее между вами, - подытожил Савелий и пошел к выходу, но остановился и напомнил продолжавшему стонать представителю судебной власти: - Помни, срок до послезавтра! Если, конечно, жить хочешь.

- Да, да, я понял, - сквозь боль закричал прокурор, в страхе, что беспощадный незнакомец может вернуться и добавить ему страданий.

Вернувшись к Ивану, Савелий поколдовал немного над его ранами, рассказывая одновременно о том, что он сделал с прокурором и что ожидает Ивана в ближайшие два дня.

- Не нужны мне их поганые деньги! - взбрыкнулся Иван.

- Не нужны - подаришь кому-нибудь, например детдому какому-нибудь. Запомни, Иван, деньги не бывают грязными или погаными. Грязными и погаными бывают люди. А тебе нужно здоровье поправить, во-первых, во-вторых, родительский дом, который они отнять хотели у тебя, восстановить! Восстановить так, чтобы и внуки твои и внуки внуков смогли жить в этом доме!..

- Господи, Савка, у тебя же кровь идет! - указал он на плечо Савелия.

- А, пустяки: до свадьбы заживет, - уверил Савелий.

- Давай хоть водочкой продезинфицируем.

- Лучше изнутри, - рассмеялся Савелий.

- Ладно, тебе виднее, - пожал плечами Иван и спросил: - А если они наплюют на твои угрозы?

- Не наплюют! - уверенно сказал Савелий.

Не мог же он объяснить своему приятелю, какие импульсы страха послал в мозг прокурора, и этот страх тот не только обязательно донесет своим друзьям-приятелям, но и сохранит до конца дней своих, всякий раз когда ему захочется преступить закон, острой болью отзовется колено.

До самого утра Савелий рассказывал Ивану о своей жизни, а когда дошел до исчезновения Воронова, извинился:

- Теперь, дружище, ты понимаешь, почему я не могу задержаться здесь? Так что не обижайся, пожалуйста. И звони, если что. Хоть по мобильному, хоть по городскому. Договорились?

- Договорились.

Добравшись до станции, Савелий первой же электричкой уехал в Омск, а там сел на ближайший самолет и вылетел в Москву. Чисто интуитивно он торопился потому, что был уверен: в Москве его ожидают новости.

XIII

Нашелся брат

Интуиция и на этот раз не подвела Савелия, он не напрасно торопился домой в Москву: в почтовом ящике обнаружил конверт, надписанный, похоже, рукой Андрея. Обрадовавшись, Савелий схватил письмо, и в следующий момент его охватило волнение: он рассмотрел штемпель города, откуда пришло письмо. Было от чего взволноваться: письмо пришло из Нью-Йорка!

Господи, каким образом Воронов оказался в Штатах? Как его занесло туда? Почему Андрей так внезапно исчез? Может быть, волнения напрасны и сейчас письмо все объяснит ему и все окажется совершенно простым, не стоящим выеденного яйца делом? Тем не менее Савелий так волновался, что, открывая конверт, даже чуть надорвал письмо.

"Здравствуй, дорогой мой брат! Извини, что заставил тебя волноваться, однако, к моему большому сожалению, я никак не мог предупредить тебя об отъезде. В силу обстоятельств я не могу довериться бумаге, чтобы хоть немного посвятить тебя в существо дела. Единственное, что могу сказать: это вопрос жизни и смерти!

Брат, мне нужна твоя помощь! Если хочешь услышать мой голос как подтверждение, что к тебе обращаюсь именно я, прежде чем ты примешь решение вылететь ко мне в Нью-Йорк, жди моего звонка по домашнему телефону каждый понедельник в десять часов после полудня по московскому времени. Не сердись на меня.

С огромным нетерпением жду твоей помощи!

Нежно обнимаю, твой брат

Андрей Воронов".

Господи, Андрюшка жив! Эта первая мысль, пришедшая в голову Савелия, затмила остальные. Только сейчас Савелий понял, насколько остро он переживал исчезновение Воронова.

"Странно, почему Богомолов ничего не сказал о том, что дал какое-то задание Воронову? Более того, послал меня на его поиски... Что-то здесь не склеивается! Одно из двух: либо генерал не рассказал специально, боясь, что я дров наломаю, либо..." - Савелий чертыхнулся и набрал номер мобильника генерала Богомолова.

- Константин Иванович? Это...

- А, "крестник"? Объявился наконец! - В голосе генерала слышалось недовольство. - Ты откуда звонишь?

- Из дома. Что-то случилось?

- Понятно... - не отвечая на его вопрос, проговорил Богомолов. - Я сейчас пришлю за тобой машину.

- Может, сам доберусь? - предложил Савелий.

- Хорошо, только осторожнее: по сторонам поглядывай! - предупредил Богомолов. - На повороте, у ГУМа, пересядешь в мою машину, номер помнишь, надеюсь...

- Но зачем... - начал Савелий, а Богомолов перебил:

- Все узнаешь при встрече!

Минут через сорок Савелий входил в приемную генерала, в которой, как всегда, толпилось много посетителей. Увидев его, полковник Рокотов обрадованно воскликнул:

- Здравствуй, Сережа! Очень рад тебя видеть! Константин Иванович просил извиниться: его срочно вызвал к себе шеф... ненадолго. Идем ко мне: поболтаем немного. Вика, если что, зови. И сразу доложи, когда Константин Иванович вернется. Это очень важно!

- Хорошо, Михаил Никифорович.

В небольшом кабинетике, расположенном рядом с кабинетом Богомолова, Рокотов-старший усадил Савелия в кресло, налил ему стакан чаю.

- Ну, рассказывай, что в Омске произошло? - хмуро спросил он Савелия.

- Вы о смерти Булавина?

- И о ней в том числе.

- А что докладывает комдив Дробовик?

- В его рапорте говорится, что этот подполковник по пьяному делу сам себя заколол.

- Так что еще вы от меня хотите услышать? - с усмешкой поинтересовался Савелий.

- Честно говоря, мне эта история до лампочки! - ответил полковник. Просто должен тебя предупредить, что дядя покойного...

- Это который "очень большой человек", что ли? - уточнил Бешеный.

- Именно! Так вот, ему очень не понравилось, как объяснили смерть его племянника.

- Пусть жалобу напишет.

- Ты напрасно ехидничаешь!

- А что ж мне теперь, прикажете по этому подонку слезы лить?

- Да уж без твоего участия здесь не обошлось... - задумчиво заметил полковник Рокотов.

- Булавин получил по заслугам! - убежденно заявил Савелий.

- Наверное, ты прав... Скорее всего, прав, но если бы не вмешательство Константина Ивановича, то...

- Меня это никак не могло коснуться! - прервал Савелий.

- Речь в данном случае не о тебе: хороший человек мог пострадать зазря!

- Вы имеете в виду комдива?

- Кого же еще?

- Только попробовали бы: тогда я рассказал бы такое, что у этого "очень большого человека" уши в трубочку свернулись! - тихо проговорил Савелий, но в его голосе слышались угрожающие нотки.

- Не сомневаюсь. Генерал Дробовик прилетал и встречался с Богомоловым. Не знаю, о чем они толковали, но Богомолов был так взбешен после разговора с ним, что хотел тут же звонить дяде покойного, даже попросил меня соединить с ним, но, видно, комдив как-то убедил его не делать этого, и Константин Иванович не стал с ним говорить.

- Полностью одобряю! Как говорится, не трожь говно - вонять будет!

- Неужели все так гнусно?

- Если бы начали копаться, то вонь пошла бы не только на всю Омскую область, а тень легла бы на всю армию! Неужели Богомолов ничего не сказал вам?

- Ничего!

- Может быть, комдив умолчал об этой истории? Хотя вы же говорите, что Богомолов был взбешен.

- Да, таким я видел Константина Ивановича лишь однажды.

- Догадываюсь когда! - хмыкнул Савелий.

- Что же такого натворил этот тип, что даже после смерти не заслужил добрых слов? Да еще, как ты говоришь, от этого может вонь пойти. Я понимаю, что покойник, рано или поздно, может и завонять, но так, чтобы на всю армию... Рокотов-старший с сомнением покачал головой.

- Смотрите, Михаил Никифорович, вам будет противно от всего этого, предупредил Бешеный.

- Я же замучаюсь в догадках.

- Эта мразь насиловала новобранцев и четверых убила, чтобы не вскрылась правда.

- Боже, вот мерзавец! - воскликнул полковник и поморщился так, словно наступил на какую-то ползучую тварь.

- Я же предупреждал...

- Зря я не прислушался! - пожалел Рокотов-старший. - Что ж, ты прав: этот подонок действительно получил то, что заслужил! Теперь я понимаю, почему так возмутился шеф!

- А кто бы не возмутился? - Савелий хотел продолжить свою мысль, но в дверь постучали.

- Да! - отозвался полковник.

- Михаил Никифорович, Константин Иванович просит срочно зайти к нему Мануйлова! - заглянув, сообщила Виктория.

- Сердит? - поинтересовался полковник.

- Есть немного.

- Хорошо, сейчас придет! - Как только дверь за девушкой закрылась, полковник сказал: - Не знаю точно, но подозреваю, речь пойдет о странных происшествиях в Чапаевске.

- О чем речь? - спокойно спросил Савелий.

- Так, краем уха слышал кое о чем, - не вдаваясь в подробности, отмахнулся полковник. - Мое дело предупредить тебя так, на всякий случай!

- Как Костик поживает? Вернулся из Америки?

- Еще вчера.

- Со щитом или на щите?

- Не только со щитом, но и с трофеями! - гордо ответил Рокотов-старший.

- С трофеями? Неужели пацана разыскал?

- Не только вернул ребенка матери, но и похитителей задержал, правда, не без помощи твоего американского знакомого. Кстати, помнишь ту "секс-бомбу", что в поликлинике засветилась?

- Ну, помню!

- Так вот, именно она и исполняла роль матери похищенного ребенка! Костик говорит, когда она узнала, что ее вернут в Россию и передадут властям, просто белугой ревела и умоляла судить ее в Америке! Соглашаясь даже на двойной срок! Вот тварь! Прости меня, Господи!

- И что американцы?

- Сопроводили в Москву и прямо в аэропорту передали нашим сотрудникам! Да, кстати, один из сопровождающих американцев тебе привет передавал.

- Мне? Кто?

- Дональд Шеппард!

- Дональд? Он в Москве?

- К сожалению, сегодня утром улетел назад.

- Жаль.

- Этот бедняга тоже очень переживал, что не смог с тобой повидаться! Ладно, иди, а то Богомолов с меня шкуру спустит и будет прав на все сто!

Полковник оказался прав: не успел Савелий переступить порог кабинета, как генерал недовольно буркнул:

- Сколько тебя ждать можно?

- Я-то пришел вовремя! - парировал Савелий.

- Не зарывайся, крестник! - не принял шутки Богомолов и тихо спросил: - У тебя мобильный с собой?

- Нет, а что?

- Об этом потом! Ты вот что расскажи: что ты натворил в Омске? - спросил он и тут же поправился: - Точнее сказать, в Омской области: про то, что произошло в дивизии, я уже знаю!

- Уже пожаловались? - хмыкнул Савелий.

- Ничего себе, пожаловались. Говорят, мало того что прострелил прокурору колено, так еще и шантажировал его, а до этого несколько трупов оставил у дома своего приятеля, - перечислил Константин Иванович. - Хороши жалобы!

- Это кто говорит-то, прокурор, что ли?

- Прокурор как раз говорит совсем другое, - уточнил Богомолов. - Он-то уверяет московских следователей, ведущих это дело, что ему удалось арестовать преступника, который сбежал накануне из КПЗ и во время задержания прострелил ему ногу.

- А что говорит арестованный?

- Самое интересное, что и арестованный подтвердил слова прокурора.

- Так что правосудию еще нужно? Тем более от меня? - с деланным недоумением поинтересовался Савелий.

- Правосудию, возможно, этого вполне достаточно, но мне хочется знать правду, а не видимость правды! Дело в том, что твой приятель - Иван Шеремет, после своего "чудесного воскрешения" и побега из афганского плена, конечно же, как ты догадываешься, проходил проверку у моих сотрудников.

- Могу сразу сказать, что это честнейший малый, которому пришлось столько перенести, что и врагу не пожелаешь! - угрюмо проговорил Савелий и тут же добавил: - Кроме того, вполне возможно, что если бы не он, то мы с вами никогда бы не встретились в этом мире!

- Да, знаю.

- От кого?

- От твоего приятеля Воскобойникова.

- А что Иван говорит о трупах?

- Во всяком случае, о тебе ни словом не обмолвился: говорит, он во всем виноват...

- Виноват?! - Савелий даже вскочил со стула.

- Не дергайся, крестник! То, что он вывел тебя из-под удара, честь ему и хвала: я сразу понял, что Иван не хочет тебе неприятностей и принимает огонь на себя. Уверяет, что даже не видел тебя с Афганистана. А Воскобойников, ничего не зная о происшествии в Чапаевске, моим сотрудникам сказал, что ты поехал к нему... А тут еще невесть откуда появившиеся сто тысяч долларов на счете Шеремета. - Генерал вопросительно взглянул на Савелия. - Твоя работа?

- Разве эти деньги окупят смерть его родителей?

- А при чем здесь смерть его родителей?! - удивленно воскликнул генерал.

- Вот вы сказали, что хотите знать правду...

- Хочу!

- А вы готовы дать полный ход этой правде, когда узнаете ее? - Бешеный не мигая смотрел в глаза Богомолова.

- Ты что, сомневаешься во мне?

- Нет, не сомневаюсь, но ответ все-таки хотелось бы услышать честный и откровенный!

- Даю слово, что не скрою ни перед кем эту правду! Но ты можешь сказать: при чем все-таки родители Ивана Шеремета? - повторил он.

- А вот при чем! - Савелий вытащил из кармана аудиокассету и протянул генералу.

- Что это?

- А вы послушайте: очень занятная "музыка"...

Богомолов сунул кассету в приемник музыкального центра, установленного на дополнительном столике сбоку, и внимательно, ни разу не прерывая запись, прослушал признание зарвавшегося прокурора.

- Ну как? - спросил Савелий.

- Да-а-а... - протянул генерал. - Ты меня просто на лопатки уложил! Хотел тебе разнос устроить, а получается, что наградить должен! Это же всю городскую элиту в тюрьму сажать придется! Ты посмотри: прокурор, начальник УВД города, судья, мэр города, его замы, управляющий Сбербанком, даже председатель Городской думы... Совсем оборзели, сволочи! Действительно тюрьма по ним плачет!

- Там им самое место! А что касается награды, то самой большой наградой мне будет, когда эти сволочи действительно окажутся за решеткой: быстро и надолго! - гневно проговорил Савелий.

- А вот это я тебе обещаю! - твердо заверил генерал. - Слово даю: лично сам проконтролирую и добьюсь, чтобы они все получили по полной программе!

- Я за Ивана боюсь: как бы они на нем не решили отыграться! Нет опаснее зверя, загнанного в угол! Поверьте моему слову: не пройдет дня, и тот, кого якобы арестовал прокурор, уйдет в мир иной, возможно, даже записку покаянную оставит для следствия. - Савелий с горечью взглянул на генерала.

- Уже! - буркнул тот.

- Что уже?

- Покончил с собой! Повесился! И действительно написал предсмертную записку, в которой подтверждал, что хотел ограбить прокурора и случайно выстрелил в него. Послушай, откуда ты узнал? Я ведь только пару часов назад получил оттуда рапорт от своего сотрудника!

- Ничего я не знал: просто предположил, что прокурор вряд ли оставит в живых того, кто оказался, во-первых, свидетелем его унижения, а во-вторых, свидетелем, слышавшим, как он сдает всех своих приятелей.

- Тебе остается добавить: "Это же так элементарно, Ватсон!" - съехидничал Богомолов.

- Именно поэтому я и боюсь за Ивана, - пропустив мимо ушей шутку генерала, снова выразил опасения Савелий.

- А вот за это не боись! Это уже моя забота! Кстати, тебя пришлось трижды выгораживать.

- Первый раз в дивизии, второй раз у Ивана, а когда же в третий раз?

- Дело в том, что тебя видела соседка прокурора, когда ты привел этого самого преступника, которого якобы прокурор арестовал. Кстати, с ее слов составили такой фоторобот, словно художник рисовал с натуры!

- И как вы разубедили эту соседку?

- Нам не пришлось этого делать, - возразил Богомолов. - Как ни странно, а "убеждал" ее сам прокурор.

- Естественно, кому хочется делить лавры за задержание опасного преступника с каким-то посторонним приезжим из Москвы? - не без иронии согласился Савелий.

- Интересно, что теперь запоет прокурор, узнав о том, что пленка передана в органы правосудия?

- Если ума хватит, то вздернется!

- Почему это? - не понял Богомолов.

- Иначе свои же на части его порвут: он же всех их заложил на этой пленке!

- Да, ему вряд ли кто позавидует, - согласно кивнул генерал. - Телефон там работает быстро и без всяких помех...

- Кстати, Константин Иванович, мне показалось, что вы не захотели говорить по мобильному телефону, или я не прав? Между прочим, и здесь спросили про мой мобильник... С чего бы это?

- Твое внимание и сейчас не подвело тебя: это то, во что я обязательно должен посвятить тебя. Дело в том, что наши специалисты разработали такую аппаратуру, которая позволяет подключаться к любому мобильному телефону не только в момент разговора абонента, но даже тогда, когда мобильник отключен.

- То есть вы хотите сказать, что его можно использовать как подслушивающее устройство?

- Вот именно!

- Представляю, какой переполох начнется среди новых русских или в криминальной среде, когда тайная иформация будет попадать в чужие руки, а их планы перестанут быть только их секретом: они все так любят мобильные телефоны! - Савелий покачал головой. - Они будут подозревать друг друга в предательстве, начнется недоверие между близкими. Кошмар! - Он даже плечами передернул.

- Конечно, пока эта аппаратура не столь дешева, как хотелось бы, но, как говорится, со временем и это образуется!

- Можно вопрос, Константин Иванович?

- Разумеется.

- Почему вы не спрашиваете о Воронове?

- А разве есть новости? Тебе удалось выйти на след Седого?

- Откуда вам известно о Седом? - удивился Савелий, но тут же догадался: Можете не отвечать: от комдива, верно?

- От него, - спокойно подтвердил Константин Иванович. - Почему у тебя такой напряженный вид?

- А почему вы так спокойны, хотя исчез ваш сотрудник? - в лоб спросил Савелий.

- Я подозреваю, что ты хочешь о чем-то меня спросить...

- Да, хочу!

- Так спрашивай!

- Почему вы, хотя бы намеком, не дали мне понять, что поручили Андрею какое-то задание?

- О чем ты?

- Вы ведь отправили его в Америку!

- Воронова, в Америку? - искренне удивился Богомолов. - С чего ты взял?

- А вот с чего. - Савелий протянул ему письмо Воронова, полученное сегодня.

Развернув листок, генерал стал читать послание Андрея. Чем больше он вникал в текст, тем больше хмурился его лоб.

- Ничего не понимаю. А ты?

- Что я?

- Ты что-нибудь понимаешь?

- Вы хотите сказать, что понятия не имеете о том, каким образом Воронов оказался в Нью-Йорке?

- Ни малейшего! Послушай, дружище, мы столько лет друг друга знаем, столько прошли испытаний: неужели ты мог подумать, что я мог что-то скрыть от тебя?! Тем более когда речь идет о твоем брате, - с обидой спросил Богомолов.

- Я подумал, что это вы сделали в интересах государственной безопасности, - попытался вывернуться Савелий.

- А разве ты не работаешь в интересах государственной безопасности? резонно парировал генерал.

- Ну извините. Тогда я просто действительно ничего не понимаю! - признался Савелий.

- Я тоже. - Генерал еще раз пробежал текст послания. - А не мог кто-то подделать его почерк?

- Я слишком хорошо знаю его почерк, чтобы сомневаться, что это написано Андреем! - твердо ответил Савелий.

- А ты пытался проанализировать сам текст?

- Здесь слишком мало информации, чтобы сделать какие-то определенные выводы, - неуверенно заметил Савелий, - такое впечатление, что он чего-то недоговаривает.

- Что ж, не остается ничего другого, как дожидаться понедельника: может быть, в разговоре с ним что-нибудь прояснится.

- Я бы на это не слишком надеялся, - заметил скептически Савелий, - вряд ли на это можно рассчитывать, если он не скрывает, что не может довериться бумаге. Коли так, то с какой стати он доверится телефону, который можно спокойно подслушать.

- Мне кажется, что Андрей понимает, что его внезапное исчезновение выглядит по крайней мере странным, а объяснить в письме он ничего не может, вот и решил позвонить, чтобы ты услышал его голос.

- Похоже на то, - без особого энтузиазма согласился Савелий. - Вы же предположили, что почерк может быть подделан.

- Ты знаешь, что резануло меня в его послании? - неожиданно спросил генерал.

- Дайте-ка еще раз прочитаю! - Взяв листок, Савелий внимательно перечитал каждое слово. - Лично меня ничего не насторожило.

- А ты послушай. - Генерал взял письмо, отыскал нужную строчку и прочитал вслух: - "...каждый понедельник в десять часов после полудня..."

- И что? - Савелий недоуменно пожал плечами.

- А как бы ты сказал?

- Каждый понедельник в десять часов вечера.

- Или уж, но гораздо реже: в двадцать два часа, верно?

- Но в Америке так не говорят!

- Правильно, в Америке не говорят "в двадцать два часа", но и русский человек никогда не скажет "десять часов после полудня"!

- Сначала я не заметил ничего особенного, но сейчас, когда вы заострили на этом внимание, и я понял...

- Ты сразу не понял потому, что пожил достаточно долго в Америке, да к тому же отлично знаешь язык, во всяком случае, гораздо лучше меня...

- Хорошо, но что это нам дает?

- Нужно думать, - вздохнул Богомолов.

- Будем думать.

- Ты чего такой?

- Какой?

- Как в воду опущенный!

- Вы меня этой информацией о мобильниках просто из колеи выбили! Создается впечатление, что скоро будет изобретена такая аппаратура, что любой человек, обладающий определенным количеством денежных купюр, сможет, при желании, сидеть дома или в своем кабинете и, крутя ручкой настройки, не только слушать, что говорится в доме, в офисе фирмы или даже у Президента страны, но и следить за происходящим на своем мониторе. Коль придумали аппаратуру, проникающую в трубку мобильника на расстоянии, то когда-нибудь сделают и такую, которая сможет врезаться в любой компьютер, в любой транзисторный приемник или в обыкновенный телевизор.

- Ну, я думаю, что при нашей с тобой жизни это вряд ли произойдет, хотя, Богомолов потер пальцами нос, - техника движется вперед такими темпами, что все может быть. Но ты не забывай, что на всякий яд специалисты тут же изобретают противоядие! И вот одно из них. - Генерал вытащил из верхнего ящика стола что-то, напоминающее черную пуговицу, и протянул Савелию.

- Что это?

- Тоже разработали наши специалисты! - хвастливо заметил генерал. Прицепишь эту штуковину к трубке - она на присоске - и звони, куда хочешь: никто не только не подключится и не подслушает твой разговор, но даже не сможет определить номер, по которому ты звонишь...

- А если тебе звонят?

- А если тебе, то никто не услышит твоего голоса, кроме того, кто звонит!

- Здорово! - одобрил Савелий, но тут же спросил: - А если разговор прослушивается и с аппарата, с которого звонит абонент, записывается?

- В этом случае, как ты говоришь, голый васер! Извини. - Генерал развел руками.

- Выходит, что эта "пуговичка" страхует только тот аппарат, к которому ее прикрепляют, и для безопасности разговора с кем-то нужна вторая, то есть твоему абоненту?

Богомолов развел руками.

- Что ж, на безрыбье...

- Чем богаты... Во всяком случае, со мною ты сможет говорить без особых проблем. Если разговор конфиденциальный, звони только на мой второй мобильник. Запиши номер...

Записав новый телефон генерала, Савелий сказал:

- Пожалуй, мне пора идти: в приемной столько народу...

- Как всегда, - вздохнул Богомолов. - Да, совсем забыл, про твоего молодого напарника ты в курсе?

- Про Костика? Конечно!

- Отличного парня ты подготовил!

- А как же иначе? Это же ваш племянник! - широко улыбнулся Савелий.

- К моему большому огорчению, должен признаться, что ни у меня, ни у Михаила ничего не получалось: Костик все больше отдалялся от нас. Откровенно говоря, мы уж подумывали, что он больше юбками интересуется. Только это между нами, - попросил Богомолов.

- Костик прирожденный сыщик. Вот увидите, он еще себя покажет!

- Уже показал! Это ты ему присоветовал в Батон-Руж махнуть?

- Идея была совместная.

- Не скромничай, Костик рассказал, что именно ты поддержал эту версию.

- Ох уж этот Костик! - деланно возмутился Савелий. - Всегда хочет остаться в тени.

- Да ну тебя: никогда не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно!

- Вот сейчас точно!

- Что - точно?

- Шучу.

- О чем шутишь?

- Обо всем. - Савелий заразительно рассмеялся.

- Ладно, шутник, чем думаешь заняться до понедельника?

- Мысли привести в порядок и... отдохнуть немного, а что, есть предложение?

- Может, ко мне на дачу? Природой подышим, побродим по лесу, покупаемся от души.

- Константин Иванович, вы не беспокойтесь за меня: со мной больше не случится ничего подобного, обещаю.

- С чего ты взял, что я беспокоюсь, - смутился вдруг Богомолов, - это Геля попросила передать свое приглашение.

- А давайте отпразднуем Костину удачу?!

- Неплохая идея! - без особого энтузиазма поддержал предложение генерал.

Уловив скепсис в голосе Богомолова, Савелий спросил:

- А что, Косте не по душе визит к родным?

- Мать найденного ребенка так вцепилась в Костика, что даже ее супруг, вернувшийся наконец из-за границы, начал ревновать к племяннику свою супружницу.

- Кажется, пора мне вмешаться, - с улыбкой заметил Савелий.

- Кстати, запиши его мобильный телефон.

- Обзавелся наконец? - усмехнулся Савелий и записал номер Костиного мобильника. - Да, вот еще что, Константин Иванович, пусть ваши специалисты пробьют, откуда будет звонить мне Воронов.

- Я об этом уже позаботился, - успокоил генерал.

Выйдя из здания ФСБ, Савелий набрал Костин номер.

- На проводе.

- Привет, именинник!

- Господи, это ты?

- Я.

- Ты где?

- У резиденции твоего дяди.

- Никуда не уходи: буду через восемь минут, - бросил Константин и, не успев отключиться, кому-то радостно сообщил: - Это звонит человек, которого вы должны больше благодарить за своего Васеньку, чем меня.

Как всегда, Рокотов-младший оказался пунктуальным буквально до секунды: ровно через восемь минут "Форд-Скорпио" лихо затормозил перед Савелием. Костик выскочил из машины и радостно кинулся к Савелию. Они крепко обнялись, хлопая друг друга по спине.

- Надеюсь, ты не торопишься? - спросил он.

- Я - не тороплюсь, но мы - торопимся.

- Куда? - с готовностью спросил Константин.

- Через три часа сорок минут, то есть ровно в восемь часов, нас с тобой ждут на даче Богомолова. Твоя тетка сказала, что очень обидится и не будет со мной разговаривать целые сутки, если я не привезу тебя к праздничному столу, накрытому в твою честь.

- Господи, дружище, неужели ты уже дал слово? - опечалился Костик.

- Ты что, свою тетку не знаешь?

- Понял.

- А что ты нос сразу повесил? У нас же еще есть больше трех часов! За это время можно столько дров наломать.

- И то правда, - охотно согласился Константин и весело воскликнул: - В таком случае, граф, садитесь в экипаж: нас ждут великие дела!

- Какие же, маркиз?

- Тебя - получить свою долю благодарности от счастливого семейства Васька, а потом, у-у-у... - Он многообещающе подмигнул.

- А вот по поводу твоего "у-у-у" сразу предупреждаю: мои мысли всецело обращены к моей любимой девушке, которая, к сожалению, находится сейчас очень далеко от меня.

- Мысли, согласен, а тело?

- Дорогой мой Костик, как может человек, всеми мыслями находясь с любимой, отдавать свое тело другой женщине?

- Мне кажется, что одно другому никак не мешает!

- Раньше мне тоже так казалось. Но что твои годы: когда-нибудь и ты придешь к такому выводу.

- Слушай, ты на меня такую любовную тоску навел, что мне вдруг до безумия захотелось влюбиться в хорошую девушку! - воскликнул Рокотов-младший.

- А это означает, что ты еще не совсем потерянный для любви человек! серьезно проговорил Савелий и вдруг весело рассмеялся: - Ладно, пожалею тебя и ровно на три часа двенадцать минут я - твой напарник.

- Во всем?

- В разумных пределах.

Из дома Лолиты, после горячих объятий и поцелуев благодарного семейства, все отправились в небольшой уютный ресторанчик, снятый на корню счастливой мамашей. У ресторанчика было весьма символическое название - "Все еще впереди", и находился он в удивительно живописном месте Подмосковья, окруженный вековыми дубами, с красочным фонтаном, в котором плавали золотые рыбки.

Зная, что Константин привезет своего друга, предусмотрительная Лолита пригласила несколько своих симпатичных моделей. Вполне платоническое общение с численно преобладающим, да к тому же еще очень привлекательным, женским окружением наполнило эти часы теплотой, весельем и, как ни странно, принесло полное моральное удовлетворение Рокотову-младшему. Однако обилие красивых, стройных и очень сексуальных девушек привело к тому, что пока Костик пытался разрешить задачку Буриданова осла, не зная, на ком остановиться, время вышло, и ему пришлось исполнять слово, данное Савелию. Утешало лишь одно: со всеми, кто ему понравился, он сумел обменяться телефонами и был твердо намерен, когда выпадет свободное время, оторваться по полной программе.

Два дня, проведенных на даче Богомолова, пролетели для Савелия почти незаметно. Он действительно был рад тому, что согласился на предложение генерала. Особенно когда он, выбрав момент и уединившись в лесу, развалился в густой траве. Именно в этот момент Савелий и почувствовал, как же он устал за последние дни. И сейчас, впитывая в себя живительную энергию матушки-земли и наслаждаясь природой, посвежевший после только что прошедшего дождя, он каждой клеточкой своего тела ощущал, как в нем прибывают и прибывают просто немереные силы. Кажется, приди ему в голову крутануть земную ось, и это не составит большого труда...

К себе домой Савелий вернулся к обеду в понедельник. И оставшееся время до звонка Воронова он посвятил анализу и размышлениям над смыслом полученного от него письма. Исследовав каждое слово, каждую фразу и общий стиль написанного, Савелий не нашел ни единой зацепки: ничего, от чего можно было бы оттолкнуться и уловить хотя бы намек на то, откуда ветер дует, откуда исходит угроза.

Богомолов оказался прав: только фраза о времени выпадала из общего стиля, бросалась в глаза, но что это могло означать, Савелий так и не смог разгадать. Оставалась маленькая надежда, что именно в разговоре с Вороновым, даже если он не сможет или не захочет сказать что-то определенное, удастся что-то понять. В конце концов Савелий вынужден был признаться самому себе, что нетерпение, с которым он ждал этого звонка, было связано с тем, что ему не просто хотелось услышать ЕГО ГОЛОС, ему хотелось убедиться в том, что Воронов ЖИВ.

Примерно около половины десятого вечера Савелий настолько устал от размышлений, что решил просто отвлечься: включил лазерный плеер, вставил в него диск с песнями Аллы Пугачевой, удобно устроился на диване и с удовольствием стал слушать. Вдруг словно какая-то неведомая сила подбросила его на диване: ему пришло в голову, что на всякий случай стоит записать разговор с Андреем. К счастью, времени хватило, чтобы подключить специальную аппаратуру, принесенную Вороновым еще с год назад. До этого момента не было необходимости ее применить.

Ровно в десять часов раздался звонок, и Савелий схватил трубку:

- Слушаю!

- Савелий? Это ты? - прозвучал голос Воронова: какой-то бесцветный, как бы чужой, тем не менее это действительно был голос Андрея.

- Да, я! Привет, братишка!

- Здравствуй! Как ты?

- У меня все хорошо! Лучше расскажи о себе.

- Ты приедешь? - словно не слыша его вопроса, спросил Андрей.

- Эндрю, ты можешь говорить? - Савелий специально назвал его Эндрю, чтобы дать понять, что хочет узнать: говорит ли Воронов под контролем или нет.

Если да, то в ответ должна была прозвучать фраза: "Эндрю? Как давно ты меня не называл так!" - а если не под контролем, но есть реальная угроза, что его могут подслушивать, то в ответной фразе обязательно должно было прозвучать слово "спокойно".

Тем не менее ответ Андрея прозвучал настолько нейтрально, что ввел Савелия в некоторое недоумение, причем последовал ответ после небольшой паузы.

- Я говорю.

- Я о другом, - попытался намекнуть Савелий, но Андрей снова тупо повторил:

- Ты приедешь?

- Хотя бы намекни, Андрюша, что случилось?

- Это не телефонный разговор!

- Ты не можешь говорить?

- Я говорю.

- Господи, братишка! Ты пугаешь меня!

Снова пауза.

- Речь идет о жизни и смерти!

- Твоей?

- Речь идет о жизни и смерти! - тупо повторил он бесстрастным голосом и снова после паузы.

- Как я тебя найду?

И вновь пауза, во время которой Савелий ощутил некое черное поле, исходящее из трубки. Чье это поле? Андрея или кого-то другого? Ответить на эти вопросы Савелий не успел: снова послышался голос Воронова:

- Перед твоим вылетом в Нью-Йорк я позвоню тебе. - Пауза. - Когда ты собираешься вылететь?

- Как только оформлю визу.

Пауза.

- Но у тебя же есть виза.

- Ее нужно подтвердить. Думаю, что через пару дней смогу вылететь к тебе.

Очередная пауза.

- Хорошо, послезавтра, в десять утра по московскому времени жди моего звонка!

- Хорошо, братишка, буду ждать, - проговорил Савелий.

Его насторожил пришедший в голову естественный вопрос: почему Андрей не спросил ни о сыне, ни о жене своей Лане, которую любит без памяти, и это очевидное отсутствие интереса к ним сильно встревожило Савелия. Это совсем не было похоже на его брата, а потому он сам поинтересовался, чтобы убедиться, что не с машиной разговаривает:

- Ты своим звонил?

Пауза продлилась несколько дольше, чем ранее.

- Кого ты имеешь в виду?

- Лану, сына...

Пауза.

- Лана, - тихим голосом повторил Андрей, и впервые за весь разговор Савелий услышал хоть какое-то проявление чувств, правда, совсем не надолго, на мгновение, после которого снова монотонный голос: - Я не могу пока им звонить!

- Может, им передать что-нибудь от тебя?

Пауза.

- Я люблю их! - совсем буднично произнес он, вновь пауза, далее все так же механически: - Пусть не волнуются: все будет хорошо!

- Передам!

- Пока!

- Пока, Андрюша, - ответил Савелий и тут же услышал короткие гудки.

Савелий продолжал слушать эти, как ему показалось, издевательские гудки, словно надеясь, что сейчас снова раздастся голос Андрея, который рассмеется и скажет: "Ну что, братишка, здорово я тебе разыграл?" Однако это были только лишь мечты. К сожалению, неосуществленные мечты. Савелий медленно положил трубку на аппарат.

"Господи, что с тобой происходит, Андрюша? Голос тусклый, бесцветный, словно механический. И если бы я не заговорил о жене и сыне, то можно было подумать, что твои ответы записаны заранее на магнитофон, а паузы возникали потому, что кто-то искал на пленке подходящие ответы на мои вопросы..."

Неожиданно Савелий вспомнил свое ощущение опасности, отрицательное энергетическое поле, исходящее от телефонной трубки во время разговора с Вороновым. Переживая в тот момент за брата, Савелий не уделил этому должного внимания, но сейчас, когда он вплотную занялся анализом разговора и мог ко всему подойти трезво, без излишних эмоций, он мысленно вернулся к его началу и медленно пропустил его через себя. Однако нужного результата у него не получилось, и он включил запись.

Не успел Савелий прослушать и половины разговора, как вновь вокруг него образовалась какое-то черное энергетическое поле. Господи, это поле исходит от Воронова! Но как это возможно? Такое может возникать только тогда, когда кто-то хочет принести зло тому, с кем он общается. Обычно так случается с энергетическими вампирами. Нет, с Вороновым действительно что-то происходит странное, можно сказать, опасное. Если бы не его членораздельная и вполне уравновешенная речь, то можно было подумать, что он находится под воздействием каких-то наркотиков. Но Воронов никогда не был склонен к их употреблению! Более того, никогда даже не пытался пробовать, даже ради интереса.

"О чем ты говоришь, Савелий? Вспомни, что с тобой произошло совсем недавно? Ему ведь тоже могли насильно вколоть какую-нибудь гадость. Если это так, то тогда все встает на свои места. Ему что-то вкололи, вывезли за границу и заставляют выполнять чужую волю".

Савелий слышал, что есть препараты, под воздействием которых даже волевой человек, каким, несомненно, является Воронов, становится безвольным и послушным, и его можно вынудить действовать во вред даже близким ему людям.

Собственно говоря, почему он должен верить, что Воронов звонит из Нью-Йорка? Может быть, он сидит где-нибудь под Москвой, ничего не соображает и зовет Савелия туда, где его будут ждать враги?! Но это-то легко проверить: Савелий прикрепил "пуговичку" к трубке и набрал номер Богомолова:

- Это я, Константин Иванович.

- Привет, Савелий, - бодро отозвался генерал.

- Вы где?

- Дома.

- А как...

- Звонок был действительно из Нью-Йорка, - перебил его Богомолов. - Что можешь сказать после разговора?

- Может быть, сначала вы послушаете его?

- Не хочешь сбивать меня своими догадками? - устало спросил генерал. Ладно, давай!

Савелий подключил трубку к спецаппаратуре и нажал клавишу воспроизведения. Ни разу не остановив запись, Богомолов внимательно прослушал всю беседу.

- Что ты хочешь от меня услышать? - спросил он.

- Ваше откровенное мнение.

- Сначала поздравляю тебя за идею с женой и ребенком. Это был классный ход, - похвалил он. - Ты заметил, что Воронов за весь разговор впервые проявил хоть какие-то эмоции? Грешным делом, я уже начинал подумывать, что ты разговаривал с магнитофонной лентой!

- Об этом я тоже подумал.

- А тебе не приходило в голову, что он разговаривает под контролем?

- Если честно, то да, - признался Савелий.

- На чем основано твое предположение?

- Дело в том, что мы с Андрюшей с детства увлекались играми в шпионов и разработали не только знаковую систему общения между собой, но и кодовые фразы, слова, благодаря которым мы могли сообщить друг другу то, что никто бы не понял, кроме нас. Помните ту подземную базу в Казахстане?

- Еще бы.

- Благодаря нашему детскому увлечению, мы тогда спаслись от смертельной опасности.

- Верю. Должен признать, что в детстве вы зря время не теряли. И что же конкретно ты уловил из разговора с Вороновым? Помогли ваши кодовые фразы? Сработал "Эндрю"?

- К сожалению, реакции не последовало - ответ оказался нейтральным.

- А вообще какое впечатление?

- Честно говоря, если бы я не был уверен, что это голос Андрея, то подумал бы, что разговариваю с незнакомцем.

- Вот чего я больше всего и боялся от тебя услышать.

- Вы тоже подумали об этом?

- Мы с тобой одной крови: ты и я, - усмехнулся Богомолов. - Что же ты думаешь делать дальше?

- У вас есть специалисты, разбирающиеся в психотропных препаратах, особенно блокирующих волю и позволяющих настроить человека даже против самых ему близких?

- Когда с тобой приключилась эта беда, я поднял на ноги всех наших специалистов, чтобы самому разобраться. Наиболее удачные результаты в разработке подобных препаратов достигнуты в Америке, в Японии и даже в Китае.

- А у нас?

- И у нас, конечно же. - Генерал проговорил таким тоном, словно ему обидно было услышать такой наивный вопрос. - Однако, увы, пока наши препараты слабее зарубежных аналогов.

- В таком случае логичен только один шаг.

- Какой?

- Отдать запись на анализ специалистам.

- В какой области?

- Ну, там, не знаю... психиатрам, психологам, психоаналитикам, психотерапевтам... типа этого...

- Без проблем!

- Выводы желательно услышать до следующего звонка Воронова!

- Разумеется! Давай, чтобы не откладывать до завтра, перемотай разговор на начало, а я пока подсоединю трубку к магнитофону. - Через несколько минут Савелий услышал: - Готово. Включай.

Когда запись закончилась, Савелий хотел попрощаться, но генерал вдруг сказал:

- Послушай, Савелий, мне кажется, что чем больше специалисты получат исходного материала для анализа, тем точнее они сделают выводы.

- Вы имеете в виду письмо Воронова? - догадался Савелий.

- Только вот как его побыстрее мне заполучить? - Генерал задумался, но Савелий прервал его мысли:

- У вас дома факс есть?

- Факс есть у моего соседа по этажу. Сейчас пошлю.

- Жду.

С письмом Воронова Савелий вышел на площадку и позвонил в квартиру напротив. С соседом он познакомился совершенно случайно: однажды тот, чисто по-соседски, попросил у него соли. Сосед, приятный парень в очках, примерно тридцати пяти лет, оказался весьма словоохотливым малым. Когда он представлялся, многозначительно сказал, что его зовут Михаилом Юрьевичем и через паузу добавил: Шевченко.

На что Савелий заметил, что еще забавнее было бы, если бы он назвался Тарасом Лермонтовым. Тот так рассмеялся, что с трудом смог остановиться. Кроме того, он рассказал, что возглавляет небольшую риелторскую фирму "БФГ-Недвижимость". И несмотря на то что у него в штате лишь трое сотрудников, фирма вполне процветает и за десять лет работы заняла довольно прочное и уважаемое положение на рынке недвижимости. А все потому, что они еще ни разу не только не обманывали своих клиентов, но даже не подводили их. Более того, когда случались накладки, независимые от работы фирмы, и клиенты должны были нести потери, эти непредвиденные потери фирма им компенсировала.

Почему-то Михаил сразу потянулся к Савелию, возможно, потому, что он пришелся ему по душе, но, скорее всего, потому, что они оба были одиноки. Они несколько раз общались, и преимущественно по праздникам. Михаил звонил накануне, спрашивал, как Савелий собирается их отмечать, и если слышал, что нет особых планов, то приглашал к себе "посидеть по-холостяцки".

Холостяцким стол назвать было невозможно: он был красиво сервирован и ломился от обилия домашних закусок. Тайну эту Мишаня, как называл его Савелий, раскрыл в первый же день. Оказалось, что он, как и Савелий, в раннем возрасте потерял своих родителей, однако, в отличие от Савелия, воспитывался не в детдоме, а старшей сестрой Валентиной. Когда Мишаня подрос и стал вполне самостоятельным человеком, сестра вышла замуж за весьма обеспеченного бизнесмена, своего босса, у которого работала старшим бухгалтером, и переехала жить к нему, оставив брату двухкомнатную квартиру. Муж души в ней не чаял, и когда она попросила снабдить брата некоторой суммой для создания фирмы, тот безропотно выделил столько, сколько она попросила.

Тем не менее, продолжая ощущать материнский долг по отношению к своему младшему брату, она часто навещала его, следила за чистотой в доме, за тем, чтобы он был всегда хорошо одет. Первое время даже пыталась подыскать ему подходящую пару, но потом оставила эти попытки в надежде, что рано или поздно все образуется само собой. Однако в предпраздничные дни, независимо от того, хотел ее брат отмечать праздник или нет, она постоянно делала так, чтобы Мишаня ощущал ее заботу и не чувствовал себя покинутым.

Открыв дверь и увидев Савелия, Мишаня, заправляя рубашку в брюки, расплылся в чуть виноватой улыбке:

- Привет, соседушка! Давно же мы с тобой не виделись!

- Привет и тебе, Мишаня! Не думал, что застану тебя в такое время: ткнулся так, наудачу!

- Понимаешь, Сережа, - смущенно начал тот, и Савелий, догадавшись, перебил, чуть понизив голос:

- Господи, Мишаня, никак у тебя женщина?

- Что, так заметно? - со счастливой улыбкой спросил он.

- Просто невооруженным глазом.

- У тебя ко мне дело?

- Да ладно, как-нибудь сам справлюсь. - Савелию совсем не хотелось отвлекать его от лирической встречи.

- Вот еще. Говори.

- Да пустяки, одну бумажку по факсу отправить нужно.

- И только-то? Минуту, подожди здесь. - Он втащил Савелия внутрь, закрыл за ним дверь и ушел в комнату, из которой донесся тихий женский голос:

- Кто это, Мишаня? - Савелию сразу понравилось, что девушка называет приятеля, как он.

- Это мой друг, живет напротив.

- Тебе нужно срочно уходить?

- Нет, что ты, пупсик! Сереже нужно срочно факс отправить. Ты не возражаешь?

- О чем ты говоришь? Конечно же, нет. Давай зови его, знакомь, и пусть он выпьет за нашу помолвку.

- Но... - неуверенно протянул Михаил.

- Господи, очень даже симпатичный халатик. Или он тебе не нравится? Тогда зачем покупал?

- Как скажешь, дорогая. - Михаил вышел к Савелию. - Ты знаешь, Сережа, получилось так, что ты попал в самый радостный для меня день.

- Стоп. Можно я доскажу за тебя?

- Конечно.

- Наконец-то ты нашел свою половинку, я прав?

- Представь себе, нашел! - довольно воскликнул Михаил. - Идем, я познакомлю тебя со своей половинкой, и ты выпьешь за нашу помолвку.

- С удовольствием!

Когда Савелий вошел в столовую, он понял, почему замешкался его сосед, приглашая его в квартиру, - девушка была в самом настоящем пеньюаре. Красивом, прозрачном и очень коротеньком. Она сидела на диване, поджав под себя ноги, но когда они вошли, сразу встала, и Савелий отметил тут же, что понимает эту девушку. У нее были такие пропорции ног, бедер и груди, что их грешно было прятать.

- Мила, - представилась она, протянув Савелию изящную ручку: в ее глазах играли чертики, и она была явно довольна произведенным эффектом.

- Сергей. - Савелий даже поцеловал ей руку, смущенно добавив: - Очень рад познакомиться со столь прелестной особой! - Потом повернулся к соседу: Мишаня, у тебя отменный вкус!

- А ты сомневался?! - счастливо воскликнул он.

- А разве у меня не отменный? - подхватила Мила, нежно обняла своего избранника и прижалась щекой к его щеке.

- Уверен, что и вы не ошиблись в своем выборе, - вежливо ответил Савелий.

- Наш первый тост будет за правильный выбор, не правда ли, милый!

- Точно. - Михаил потянулся к бутылке французского шампанского.

- Пока вы наливаете, я отправлю факс: нет возражений?

- Никаких, - кокетливо ответила за обоих девушка.

Савелий прошел в другую комнату и быстро набрал номер:

- Это я.

- Включаю факс.

Через несколько секунд листок, исчезнув, вскоре появился с другой стороны.

- Все в норме?

- Да.

- Тогда до завтра?

- До завтра. Жди моего звонка.

Савелий вернулся к молодым, произнес витиеватый, но очень красивый тост и после стал прощаться, ссылаясь на неотложные дела. Они долго не уговаривали, и только Мила сказала ему на прощанье:

- Жаль, что вы уходите: нам с Мишаней очень хорошо вдвоем, и мы с огромным удовольствием поделились бы с вами нашей радостью. - А потом вдруг добавила: Человеку нельзя долго быть одному.

Попрощавшись с ними, задумчивый Савелий вернулся к себе. Последняя фраза почему-то царапнула его, ввергла в некую печаль. И чтобы как-то отвлечься, он еще раз включил запись разговора с Андреем. И уже в самом начале резко остановил ее: почему Воронов обратился к нему по имени Савелий? Кто-кто, а он не мог допустить такой ошибки, зная, что этим может подставить своего брата! Но он же назвал его настоящим именем! Почему? Это что, какой-нибудь знак для него или Андрей действительно ничего не соображал во время разговора? Если знак, то какой?

- Господи, Учитель, мне так нужна твоя помощь! - громко воскликнул Савелий, резко воздев руки вверх ладонями.

Однако Учитель молчал. Савелий опустил глаза и посмотрел на грудь: может быть, обратиться за помощью к Космосу? Нет. Он не имеет права тратить космическую энергию, которая может понадобиться, когда нужно будет спасти жизнь близкого человека. Сейчас, когда он услышал голос Воронова, он не ощутил, что ему в самое ближайшее время угрожает смерть. Опасность - да. Прийти к нему на помощь - да!

"Ты уверен, Савелий, что не опоздаешь? - мысленно спросил он себя и ответил: - Уверен! В таком случае нужно дождаться выводов специалистов, а потом - звонка брата, и только потом принимать окончательное решение".

XIV

Код из прошлого

Получение визы в американском посольстве заняло немногим более сорока минут, и Савелий, забрав свой паспорт, решил не откладывать в долгий ящик приобретение билета. К счастью, билет на самолет Аэрофлота, вылетающий на следующий день, нашелся. К счастью, потому, что Савелий считал Аэрофлот более надежной фирмой, чем все остальные, во-первых, и более дешевой, во-вторых.

Чтобы не отвлекаться перед вылетом, а может быть, наоборот, для того чтобы отвлечь себя от постоянных мыслей о Воронове, Савелий принялся медленно и очень тщательно укладывать вещи, которые ему понадобятся в Америке, и подарки, купленные еще в день своего похищения.

Отправляясь в какой-нибудь вояж, Савелий всегда старался взять с собой вещей ровно столько, чтобы они поместились в один чемодан, чтобы одна рука обязательно была незанята. Эта привычка выработалась у него еще с Афганистана: одна рука должна быть свободной для защиты или нападения. На этот раз он боялся, что придется брать с собой и спортивную сумку, однако все обошлось. Даже осталось еще место для мелочей.

Хлопоты, связанные с отъездом, закончились к шестнадцати часам, а звонка от Богомолова все не было. Не успел он подумать об этом, как телефон ожил. Проверив, на месте ли "пуговичка", Савелий поднял трубку:

- Да, слушаю!

- Заждался? - Голос Богомолова был несколько взволнованным.

- Не то слово! Какие результаты? Неутешительные?

- Я бы сказал несколько иначе: настораживающие...

- Константин Иванович, можно опустить подготовительную фазу? - нетерпеливо попросил Савелий.

- Опущу мелкие, не столь важные подробности и термины. Озвучу главную мысль, прозвучавшую у нескольких, работавших независимо друг от друга, специалистов.

- Вы что, испытываете меня на прочность?

- Ладно, не сердись. Слушай лучше. Почти все из них сошлись на том, что наш Воронов подвергся какому-то психосоматическому воздействию. Отсюда и неадекватность поведения в отношении близких ему людей.

- Это точно или высказано лишь как предположение?

- Стопроцентного вывода никто из них не дал, но меня настораживает, что каждый из них, исследовавший запись и письмо, независимо друг от друга, пришли к одному и тому же выводу, хотя и с оговоркой, что это не аксиома.

- А что вы думаете по этому поводу?

- Я? Мне труднее сделать правильный вывод: во-первых, я не специалист, во-вторых, ты знаешь о жизни Воронова гораздо больше меня! Вот и выходит, что только ты, услышав разные точки зрения, можешь найти наиболее точный ответ.

- Хорошо вы сказали: разные точки зрения! - напомнил Савелий. - Пока я услышал лишь одну.

- Были и другие, но настолько неправдоподобные, что не стоит даже голову тебе морочить. Правда, одна меня задела всерьез.

- Какая?

- Понимаешь, Савушка, если бы речь шла о каком-нибудь важном политическом или государственном деятеле или о денежном мешке, то я бы с нее и начал. Но речь идет об обыкновенном майоре ФСБ.

- И все-таки?

- Тебе, конечно же, известны разработки спецслужб разных стран, связанные с кодированием человека?

- Об этом особенно много писалось, когда почти подряд покончили с собой несколько высокопоставленных чиновников КПСС после путча 1991 года. Честно говоря, я не очень в это верю. Мне кажется, что такое кодирование может быть успешным только в отношении слабых людей, слабых не физически, а слабых духом! Надеюсь, вы не считаете таким Андрея?

- Не считаю, но я на твоем месте не был бы столь категоричен. Помнится, ты сам как-то убеждал меня, что человек пока использует только три-четыре процента возможностей своего мозга...

- Могу и сейчас подтвердить это.

- А ты возьми и представь себе, что кто-то сумел найти способ воздействия именно на те самые проценты мозга, что не используются человеком! Вообрази, что может натворить такой человек?

- Честно говоря, даже думать об этом не хочется!

- Хочется не хочется, а приспичит - придется подумать. Во всяком случае, я бы на твоем месте, встретившись с Вороновым, был бы крайне осторожен: неизвестно, насколько сильно воздействовали на его тело и мозг.

- Вы хотите сказать, что я должен опасаться предательства своего брата? Того брата, который не раз рисковал своей жизнью, чтобы спасти меня?

- Мне кажется, Савелий, ты чего-то недопонимаешь, - заметил Богомолов. Опасаться ты должен не предательства близкого человека, опасаться ты должен того, кто будет скрываться под личиной твоего брата!

- Господи, неужели такое возможно?! - с болью воскликнул Савелий.

- Может быть, и нет, но к этому нужно быть готовым! - уверенно сказал генерал.

- Вы сообщили Лане, что Андрей исчез? - спросил Савелий.

- Нет, не смог. Я сказал ей, что Андрей выполняет спецзадание.

- И правильно сделали. Узнай Лана об исчезновении Андрюши, неизвестно, как бы она поступила, а ей нужно о ребенке заботиться.

- Может, тебе навестить ее перед отлетом в Америку?

- Я собираюсь это сделать прямо сейчас, после нашего разговора.

- Узнай, может, помощь какая нужна?

- Хорошо. Интересно, что завтра скажет Воронов? Назовет место встречи или...

- Какая разница? Как только ты ступишь на американскую землю, тебя сразу начнут подстерегать опасности: не забывай, что на тебя охотится Тайный Орден! Честно признаться, я очень сильно переживаю за тебя. Может быть, стоит кому-то тебя подстраховать? - ненавязчиво предложил Богомолов.

- Нет, Константин Иванович, это мой брат, и он обратился за помощью ко мне. А значит, это моя битва! - категорически возразил Савелий.

- Ну, что ж, тебе виднее, - неохотно согласился генерал, - я скажу своим, чтобы они на всякий случай проследили завтрашний звонок.

- Хорошо. До завтра.

- До завтра, Савушка.

Информация Богомолова о психосоматическом воздействии на человека глубоко запала в душу Савелия, и он думал об этом все время по дороге к дому Воронова. Дверь открыла Лана:

- Саву... - но тут же, увидев его настороженный взгляд, поправилась: Сереженька, что же ты не предупредил о своем приезде?

- Не успел, - улыбнулся Савелий.

- Проходи, дорогой. - Она закрыла дверь и повернулась к нему: - Давай хоть обнимемся! - сказала Лана и сама, заметив его нерешительность, обняла его и трижды, по-русски, чмокнула в щеки. - Чай, кофе? Может быть, ты голоден?

- Нет-нет, я не голоден, - запротестовал Савелий, - а вот чайку с твоим печеньем, если оно есть, я бы с огромным удовольствием выпил.

- Господи, да сколько угодно! - обрадовалась она. - Только что напекла!

- То-то меня словно в бок что толкнуло, - улыбнулся Савелий.

- Это не в бок тебя толкнуло, а твой нос аромат учуял, - смущенно поправила его Лана.

- И то правда. Еще подходя к дому чувствовал - пахнет печеньем, и даже слюни потекли.

- Ты уж придумаешь... Давай, рассказывай.

- О чем?

- Где пропадал? Чем занимался?

- Отдыхал, Ланочка, отдыхал, - слукавил он, не желая нагружать ее проблемами, тем более уже минувшими.

- Отдыхал? И где же?

- У друзей, под Омском.

- Ничего себе, куда занесло! - Лана подозрительно уставилась на него.

- А где же мой тезка? Мой любимый племянник? - быстро перевел разговор Савелий.

- На днях уехал с детским садиком на дачу.

- Далеко?

- Под Солнечногорск!

- Не так уж и далеко... Это на Истринском водохранилище?

- Ну... Так вроде бы и недалеко, но поезди два-три раза в неделю, замучаешься!

- А зачем так часто?

- Так скучаю очень!

- Тогда что жалуешься?

- Я не жалуюсь, а так, по-бабьи скулю. Господи, как же я давно тебя не видела! Слушай, у тебя все нормально?

- А почему должно быть что-то ненормально?

- Да глаза твои какие-то беспокойные.

- Тебе показалось, - сказал Савелий и подумал, что с близкими людьми нужно повнимательнее контролировать свои эмоции: вмиг почувствуют.

- Знаешь, милый, не финти. Не хочешь рассказывать, так и скажи!

- Ладно, признаюсь: все равно узнала бы при прощании, - нашелся он, завтра я уезжаю.

- Далеко?

- В Нью-Йорк.

- К Розочке?

- К ней.

- Надолго?

- Как получится.

- Все вы меня бросаете: сначала Андрюшка внезапно исчез, теперь ты. - У нее вдруг появилась слеза.

- Как это - исчез? Он же на задании.

- Ты-то хоть мне лапшу не вешай: достаточно и Богомолова.

- О чем ты, Лана?

- Я, милый, не такая дура, чтобы не сложить два и два.

- Не понимаю.

- Андрюша улетает в командировку в Омск, обещает звонить хотя бы через день, позвонил только один раз, на следующий день после отъезда. - Она загнула один палец. - Проходит несколько дней: ни одного звонка, звоню сама, помощник Богомолова отвечает, что не в курсе, обещает выяснить и перезвонить. Проходят еще два дня, звонит сам Богомолов и этаким бодреньким тоном пытается заверить меня, что Андрюша выполняет какое-то там спецзадание. - Лана загибает еще два пальца. - Это надо же, генерал знает, даже сам звонит, в кои-то веки, а его помощник ни ухом ни рылом! А тут еще ты заявляешься, глазки прячешь... Хоть бы город какой другой придумал, для своего якобы "отдыха", а то Омск...

Чертыхнувшись про себя и ругая себя последними словами, Савелий виновато опустил голову.

- Что, так все плохо, Савушка, что ты приехал утешать меня? - чуть не шепотом спросила Лана. - Что с Андрюшей?

- Ты прости меня, Ланочка.

- Что с Андрюшей? - повторила она.

- Да жив твой Андрюша! Жив и здоров!

- Ты сам-то веришь тому, что сказал? Только не щади меня, Савушка. Ты же знаешь: я сильная и все выдержу. Только правду мне скажи.

- Да жив он, жив! - воскликнул он и тут же наткнулся на ее взгляд, полный укора и недоверия. - Я так и знал, что ты мне не поверишь! - вздохнул Савелий, вытащил из кармана письмо Воронова и протянул Лане.

Она медленно раскрыла листок, внимательно и долго читала, перечитывая его несколько раз, потом подняла глаза и тихо спросила:

- Ты уверен, что он сам писал это письмо?

- Ты что, забыла его почерк?

- Я не об этом: почерк его, это точно, а вот слова не его... будто он под диктовку писал.

- Именно поэтому я и лечу в Америку, чтобы во всем разобраться.

- Ты спасешь его, Савушка? - прошептали ее губы, и на глаза вновь навернулись слезы.

- Да, - кивнул Савелий.

- Ты спасешь его, Савушка?! - громко воскликнула она и повторила едва ли не в крик, вцепившись ему в грудь: - Ты спасешь его, Савушка?!

- Ланочка, милая, я спасу его! - твердо ответил Савелий.

- Я верю. - Она вдруг обняла его и тихо добавила: - Только прошу тебя: останься в живых! Ты же знаешь, что у меня никого нет, кроме сына, Андрюши и тебя. Вы для меня самые дорогие на всем белом свете, - проговорила и горько расплакалась.

Савелий молчал и ласково гладил ее по голове.

- Ладно, прости мои бабьи слезы! - Она резко отстранилась. - Пойдем чай пить...

Савелий вернулся от Ланы в еще большем смятении, чем до встречи с ней. Своей чисто женской интуицией она косвенно подтвердила то, о чем говорил Богомолов, и то, что гнал от себя прочь Савелий. И конечно, совсем глупо было скрывать от нее, что Андрею угрожает опасность. Савелий не раз убеждался в том, что близкие люди, любящие друг друга, начинают чувствовать, как обычно чувствуют друг друга близнецы: грозящую другому опасность, болезнь.

Побывав на Втором космическом Сходе, где Учитель заверил его, что Космос берет на себя заботу и о его близких, Савелий был уверен, что непосредственно жизни Воронова ничто не угрожает, однако если прав Богомолов, то опасность, настигшая его брата, не менее серьезна, чем смерть. И потому он должен как можно скорее попасть в Нью-Йорк, чтобы прийти к нему на помощь. С мыслями об этом Савелий и заснул.

Тем не менее во сне к нему явился не Андрей Воронов, а Розочка: почти в деталях повторился ранее виденный сон. Почему-то Савелию пришло в голову, что идиллия, которую он сейчас, во сне, наблюдает, очень походит на картину великого Рафаэля - "Madonna della Sedia": в старинном роскошном кресле сидит Розочка и, нежно обняв упитанного мальчугана, прижимает его к своей груди. Савелия эта сцена настолько поразила, что он даже хотел спросить, что это за мальчуган, но в этот момент заметил, что и Розочка, и младенец смотрят на него с укором и тревогой.

- Почему ты так на меня смотришь? - спросил Савелий.

- А разве ты не понимаешь? - с грустью ответила Розочка.

- Что я должен понять? - удивился он.

- Боже, какой же ты у меня глупенький, - ласково сказала она и вдруг заразительно рассмеялась.

- Как же я соскучился по тебе!

- Так почему же не приезжаешь?

- Я приеду. Приеду очень скоро.

- Савушка, родной мой, будь осторожен! - неожиданно воскликнула она с болью в голосе.

- О чем ты?

- Будь осторожен! - повторила она, и ее изображение, как и образ ребенка на ее руках, стало таять на глазах, однако ее голос продолжал и продолжал повторять, даже тогда, когда они совсем исчезли из виду: - Будь осторожен, родной! Будь осторожен, родной!..

И после этих слов, буквально на несколько мгновений, во сне появился Воронов. Он стоял в каком-то темном помещении в икс-образной позе: ноги расставлены, руки подняты кверху, голова бессильно опущена на грудь. Его руки и ноги были закованы в цепи. Андрей поднял голову и тихо попросил:

- Братишка, спаси меня!

- Кто тебя заковал в цепи?

- Спаси меня! - повторил он.

- От кого?

- От меня самого!

- От с е б я? О чем ты говоришь?! - удивленно воскликнул Савелий, но ответа не получил: Андрей растворился точно так же, как и Розочка.

Савелий хотел крикнуть что-то ему вдогонку, но его окутала тьма, и он забылся...

Видимо, психологические переживания Савелия были настолько сильны, что он едва не проспал звонок Воронова: лишь на четвертую трель телефона его глаза открылись, и буквально через мгновение рука схватила трубку.

- Слушаю, - как можно спокойнее произнес Савелий.

- Савелий, это я, твой брат, - раздался бесстрастно-механический голос Воронова: ничего не изменилось с момента последнего разговора.

- Здравствуй, как ты?

Пауза.

- У меня все в порядке. Когда ты вылетаешь?

- Сегодня. Ты меня встретишь?

Пауза.

- Нет, тебя встретят у выхода из здания аэропорта и отвезут ко мне.

- Кто встретит?

Пауза.

- Они тебя знают. Встретят и отвезут ко мне.

- Кто они?

Пауза.

- Это вопрос жизни и смерти!

- Тебе угрожают?

Более длительная пауза.

И тут Савелию вспомнился сегодняшний сон. Розочка с ребенком, напомнившая Мадонну Рафаэля, возникший следом образ прикованного цепями Воронова. К чему бы это? Какую подсказку выдала его память? И в то же мгновение ему вспомнились слова солдата Семеркина о певце и фильме о нем, о песне Высоцкого, в которой поется о художнике. Господи, теперь понятно, почему он не вспомнил эту песню любимого Высоцкого. В ней поется не о художнике, а о любви!

"Как там? Дом хрустальный, на горе... Нет, дальше, кажется, дальше... Вот, вспомнил: как Мадонна Рафаэлева... Все! Цепочка подсказок замкнулась! Вот, оказывается, о каком художнике говорили Воронов и Седой. Но что дает ему эта отгадка? Может быть, попробовать?"

Все эти размышления пронеслись в голове Савелия в считанные доли секунды, и он рискнул:

- Лана очень переживает за тебя! Ты знаешь, она стала очень похожа на Мадонну Рафаэля! - Эти слова он постарался произнести как можно более радостно.

Пауза все длилась.

- Рафаэля... - словно эхо повторяет Воронов и вдруг заговорил в своей обычной манере, в которой Савелий почувствовал тревогу: - Братишка, ты не... Но Андрей так же неожиданно, словно ему кто-то зажал рот, оборвал себя на полуфразе.

Что произошло на другом конце провода - неизвестно: из трубки не доносилось ни единого звука, а голос Андрея, такой же механический, раздался лишь через несколько секунд:

- Савелий, ты мне очень нужен: поспеши! Я жду тебя! И запомни, ты должен быть один!

- Хорошо, Андрюша, жди: через несколько часов я буду рядом с тобой!

Пауза.

- Алло, братишка! Почему ты молчишь?

Но Воронов больше ничего не ответил: раздались короткие гудки.

"Господи, что с тобой происходит, братишка? Почему такая реакция на имя художника? Ты явно хотел о чем-то меня предупредить, но о чем? Как ты сказал? "Братишка, ты не..." - что я НЕ должен? А в голосе слышалось явное беспокойство. Но за кого беспокойство? За себя? За меня? А может быть, ты опасаешься за жену и ребенка?"

Савелий задумался на мгновение и убежденно заявил самому себе:

"Нет, не за них! Если бы за них, то и фраза наверняка начиналась бы совсем по-другому: например, "ты должен...", "позаботься о...", "им угрожает..." или еще проще, мог взять и назвать имя Ланы или сына. Вот и выходит, что опасность угрожает либо самому Андрею, либо мне. Собственно, какая разница: мне или Андрюше? Лететь нужно в любом случае!"

Телефонный звонок прервал его размышления.

- Привет, "крестник"! - услышал он бодрый голос Богомолова.

- Я под "пуговичкой", - шутливо намекнул Савелий, - здравствуйте, Константин Иванович!

- Звонок был также из Нью-Йорка. Как прошел разговор? Судя по твоему бодрому голосу, есть новости?

- А вы обижаетесь, что только я умею предугадывать события, - заметил Савелий.

- Так рассказывай!

- Не лучше ли вам послушать?

- Хорошо, но подожди минутку: я поставлю на запись. Все, готово!

Когда запись закончилась, Богомолов оживленно сказал:

- Не знаю, как тебя, но меня его неожиданный эмоциональный всплеск настраивает хотя и не шибко, но все-таки на оптимистический лад. Почему ты вдруг вспомнил Рафаэля?

- Не вдруг, - возразил Савелий и подробно рассказал генералу о том, что удалось вытянуть из Семеркина, о Высоцком, о неожиданном сне-подсказке и о своем спонтанном решении вставить имя художника в разговор.

- И ты все время об этом молчал, - недовольно пробурчал Богомолов.

- Честно говоря, всерьез обо всем этом я подумал уже во время сегодняшнего разговора с Андрюшей: все как-то мгновенно сошлось в единое целое и приобрело конкретные очертания, которые и захотелось проверить.

- Но это же здорово: хоть какая-то зацепочка!

- Согласен. Жаль, что Андрюше что-то...

- Или кто-то, - вставил Богомолов.

- Или кто-то, - согласился Савелий, - помешал Андрюше договорить свою мысль до конца.

- Постой, какие, ты говоришь, упоминал этот Семеркин цифры?

- Четырнадцать и восемьдесят "с чем-то", только не помнит, с чем, но уверен, что упоминалось две пары чисел.

- Или четыре цифры, то есть число могло быть просто четырехзначным.

- Естественно, но какая разница?

- А вот какая! Пока мы с тобой говорили, я залез в свой справочный сайт и теперь могу уверенно назвать четвертую цифру, - пояснил Богомолов.

- Уверенно?

- На все сто! - гордо ответил генерал. - Тройка! А само число - тысяча четыреста восемьдесять три! Это год рождения великого Рафаэля!

- Поздравляю! Остается узнать, к чему вдруг ни с того ни с сего Андрюша обсуждал год рождения Рафаэля с незнакомым человеком? Каков смысл этой информации?

- Послушай, я очень беспокоюсь за тебя. Может, ты все-таки согласишься...

- Константин Иванович, мы уже обсудили эту тему и не будем к ней возвращаться, - мягко остановил Савелий, - тем более вы слышали, что сказал Воронов: один!

- Как ты не понимаешь?.. - чуть раздраженно начал Богомолов, но и на этот раз Савелий его прервал:

- А мне кажется, Константин Иванович, что это вы кое-что не понимаете!

- И чего это я не понимаю?

- Как вы намерены подстраховать меня? Выделите пару-тройку умельцев? И чем они смогут мне помочь? Если мне готовят ловушку, то разработчики наверняка продумали и вариант, который вы предлагаете, и ваших сотрудников уберут в два счета. Зачем рисковать их жизнью? А организовать достаточно серьезную группу боевиков, чтобы в любых условиях прикрыть меня, вы не сможете: я буду находиться на территории чужого государства. - Савелий говорил спокойно, без экзальтации. - Так что, как ни верти, а выходит, что резоннее мне быть одному и действовать по ситуации. Ну, согласитесь, Константин Иванович, что я прав.

- К сожалению, - с тяжелым вздохом вынужден был сдаться Богомолов, но через небольшую паузу спросил: - Но хотя бы от оружия ты, надеюсь, не откажешься?

- Не откажусь. Но как вы предлагаете провезти его через таможню?

- Слава богу! - обрадовался Богомолов.

- Чему вы так радуетесь? - не понял он.

- Тому, что ты не отказываешься.

- Зачем отказываться, если и так очевидно, что эта пустая затея, - заметил Савелий.

- На этот раз я постараюсь тебя удивить! - пообещал Богомолов.

- Ну что ж, посмотрим...

- Тебя проводит Михаил Никифорович, и он все тебе привезет.

- Жду с нетерпением, - скептически хмыкнул Савелий.

- Желаю удачи, Савушка!

- Мухтар постарается.

Положив трубку, Богомолов вызвал к себе Геннадия Золотухина, оружейного умельца, который уже принимал однажды участие в снаряжении Савелия. Именно этот левша и являлся создателем ручки, бесшумно стреляющей сорокамиллиметровыми стальными иглами. Внук известного по всей дореволюционной России часовых дел мастера, одного из учеников знаменитого Павла Буре, настолько увлекся оружием, что уже в четырнадцать лет изобрел стреляющую ручку, и кое-что из этого изобретения было использовано для создания десантного штык-ножа с одноразовым выстрелом.

А к двадцати годам Золотухина пригласили для работы в экспериментальную оружейную лабораторию ФСБ. Уже через год он лично возглавил эту лабораторию и все уважительно называли его, даже за спиной, по имени и отчеству - Геннадий Аристархович.

- Геннадий Аристархович, нужна ваша помощь.

- Всегда готов, товарищ генерал! - бодро ответил мастер. - Что я могу сделать для вас?

- Один мой сотрудник отправляется в страну дальнего зарубежья. Летит без прикрытия, но вполне возможно, что там его могут встретить враги.

- Понимаю, вам нужно какое-нибудь оружие, которое не только способно будет помочь вашему сотруднику, но и не будет обнаружено на таможне? - без труда догадался Золотухин.

- Мне нравится с вами работать, - улыбнулся Богомолов.

- Когда нужно?

- Он улетает сегодня, и отложить его отлет, к сожалению, никак нельзя.

- В таком случае придется изыскивать из того, что у меня имеется в наличии, - задумчиво проговорил мастер. - Можно от вас позвонить по внутреннему?

- Да, пожалуйста, - кивнул генерал на телефон.

Набрав номер, Золотухин сказал:

- Сенечка, принеси, пожалуйста, чемоданчик с новыми образцами в кабинет генерала Богомолова. Да, срочно.

Через несколько минут Сенечка, огромный верзила с добродушной улыбкой, молча поставил небольшой чемоданчик перед своим мастером и, подчиняясь его знаку, вышел.

- Очень толковый малый. В деревне под Тулой нашел. Кузнец, каких днем с огнем поискать надо! - восторженно охарактеризовал парня Золотухин, внимательно осматривая свои оружейные новинки, ощупывал их, приценивался, откладывал в сторону, снова смотрел, пока не остановился на каком-то футляре, взяв который в руку с важностью провозгласил: - Мне кажется, что это именно то, что нужно вашему сотруднику, - протянул Богомолову изящную коробочку, в которых обычно продаются часы.

Генерал открыл коробочку и удивленно воскликнул:

- Часы!

Это действительно были часы, напоминавшие одну из моделей японской фирмы "Ситизен", с четырьмя штырьками по окружности корпуса, который был несколько толще обычного.

- Самые настоящие, - лукаво усмехнулся мастер. - Однако могут обезвредить до десяти противников!

- Не понял. - Генерал вытащил из коробочки наручные часы и стал внимательно их вертеть, рассматривать со всех сторон, пока наконец обреченно не произнес: - Все, сдаюсь! - И протянул их Золотухину.

- Это моя самая последняя новинка! - Оружейник осмотрелся вокруг, увидел в шкафу книги. - Какую не жалко?

- А что с ней произойдет?

- Каждая страничка будет с маленькой дырочкой, - невозмутимо ответил мастер.

- Маленькой?

- Да, миллиметровой.

- Тогда любую. - Богомолов подошел к шкафу, открыл дверцу.

- Желательно потолще, - посоветовал оружейник.

- Эта подойдет? - Генерал вытащил внушительный том энциклопедии по Латинской Америке. - Около шестисот страниц!

- Сойдет! Прислоните к стенке в конце кабинета, - попросил мастер и застегнул ремешок с часами на запястье правой руки. - Можно на полу...

Генерал недоверчиво скривил губы, но, поставив книгу на стул в самом конце кабинета, отошел в сторону. Золотухин сжал руку в кулак и направил его в сторону мишени, тщательно прицелился и пальцем левой руки на что-то нажал. Прозвучал еле слышный щелчок, потом другой, чуть погромче.

- Можете взглянуть на поверженного врага! - торжественно провозгласил мастер.

Генерал подошел, взял в руки книгу, открыл ее и в самом конце, у задней обложки, обнаружил сантиметровую стальную иглу, чем-то напоминающую иглу от старого доброго патефона, только гораздо тоньше.

- При попадании в сердце следует мгновенная смерть; если направить в голову, то человека ожидает либо смерть, либо пожизненная инвалидность. Все зависит от того, в какое место попадет. В этих часах десять зарядов, которые можно выпускать с интервалом через секунду. Можно, конечно, и чаще, но при этом убойная сила и расстояние снизятся на пятнадцать-двадцать процентов.

- Вы, Геннадий Аристархович, действительно мастер самого высшего класса! восторженно отозвался Богомолов.

- Наверняка есть и получше, - скромно заметил тот.

- Я так понимаю, что вы усовершенствовали свою стреляющую ручку?

- Кое-что оттуда, конечно же, взято, - согласно кивнул мастер, - однако много и нового, а больше всего пришлось поломать голову над пружинкой. Вместо тетивной упругости пришлось придумать винтовую...

- Извините, Геннадий Аристархович, - замахал руками Богомолов, чувствуя, что если вовремя не остановить Золотухина, то придется прослушать полный курс техники изготовления этой новинки. - Это, конечно, все интересно, но, во-первых, я в этом полный профан, а во-вторых, времени совсем нет.

- Как скажете. Подойдет? - нисколько не обидевшись, спросил мастер.

- Не то слово!

- В таком случае позвольте я заполню обойму до десяти зарядов.

Когда он закончил, объяснив, как пользоваться часами, чтобы достичь наибольшей эффективности, Богомолов спросил:

- Есть еще что-то такое, чем вы смогли бы удивить меня?

Мастер подумал немного, достал из своего чудо-чемодана обычный мобильный телефон и протянул Богомолову.

- И что может эта трубка?

- Пока это единственный экспериментальный экземпляр, который находится в стадии совершенствования... - осторожно, как бы извиняясь, проговорил он. - Но вашему сотруднику он вполне может пригодиться...

- Не томите, Геннадий Аристархович! - взмолился генерал.

- Работает, как обычный мобильный телефон, но если при включенном режиме произнести "волшебное" слово, то может легко отправить на то свет того, у кого он окажется через три секунды после произнесения пароля...

- То есть, включи, произнеси "волшебное" слов и бросай врагу? - уточнил хозяин кабинета.

- Так точно! - кивнул мастер. - Но можно и по обычному телефону позвонить на него, назвать пароль, но тогда эта трубка должна быть в руках врага...

- Отлично! Беру! Говорите его номер и пароль...

Когда Золотухин ушел, Богомолов вызвал к себе Рокотова.

- Тебе не пора собираться?

- За "крестником"? Через десять минут выезжаю.

- Вот, передашь ему мой подарок.

- Часы?

- Ага, - простодушно согласился генерал и добавил: - Смертельные часы. После чего открыл книгу и показал застрявшую в ней иглу. - Представляешь, с восьми метров вогнал! Почти насквозь пробил.

- Да, действительно, смертельные часы! - с восхищением воскликнул полковник.

- И вот еще передай... - генерал протянул ему трубку мобильного телефона, объяснил в чем ее секрет.

- Я всегда говорил, что Золотухин настоящий кудесник! - воскликнул Рокотов.

- А теперь внимательно слушай и запоминай, чтобы потом все объяснить "крестнику". - Богомолов рассказал, как пользоваться часами, затем продиктовал номер мобильного телефона и назвал код для срабатывания микробомбы.

Когда помощник вышел, генерал еще раз прослушал запись последнего разговора Савелия с Вороновым. Дважды прогнав пленку, он твердо произнес, словно обращаясь к невидимому собеседнику:

- Можешь злиться на меня до потери пульса, Савелий, но я всю жизнь буду винить себя, если ничего не предприниму, чтобы подстраховать тебя и хотя бы уменьшить опасность! Так что извини, но я сделаю по-своему! - Богомолов взял свой защищенный мобильник и набрал номер.

- Джеймс слушает! - по-английски отозвался Майкл, давний американский приятель генерала.

- Это ваш далекий коллега, - тоже по-английски ответил Богомолов условной фразой, чтобы собеседник сам выбрал систему разговора: иносказательную или прямую.

- А, Константин Иванович! Как я рад снова вас слышать! - воскликнул бригадный генерал по-русски, давая этим понять, что говорить можно без опаски. - Надеюсь, моя помощь вашему тезке оказалась полезной?

- Похитители понесут самое суровое наказание!

- Полагаю, что их сообщники с нашей стороны тоже! Как здоровье? Как супруга?

- Все отлично!

- Есть проблемы?

- Пока нет, но могут появиться.

- Очень внимательно слушаю. - Голос Майкла сразу стал серьезным.

- Честно говоря, даже не знаю... - замялся Богомолов. - Он просил меня не вмешиваться!

- Кто он-то?

- Ладно, будь что будет! Через пару часов к вам вылетит Сергей Мануйлов! Почему-то генерал, несмотря на намек Майкла, что телефон не прослушивается, не решился открыто назвать настоящее имя Бешеного.

- Вот как? Это же просто замечательно! - не скрывая радости, воскликнул Майкл. - Наш приятель даже представить себе не может, какой сюрприз его ждет!

- Какой сюрприз? - мгновенно насторожился Богомолов.

- Только обещайте, что вы ничего не скажете, даже не намекнете Бешеному до отлета!

- Какой же это будет сюрприз, если я расскажу все заранее. Обещаю!

- У него сын родился!

- Сын?! У Бешеного?! - Богомолов едва со стула не свалился от изумления. Но когда он родился?

- Скоро восемь месяцев исполнится.

- Господи, почему же вы молчали?

- Об этом просила Роза. Она считает, что отец сначала должен не просто услышать о сыне, а увидеть его.

- Вот упрямая девчонка! Боже, у моего "крестника" сыну почти восемь месяцев, а он ничего не знает!

- Вы обещали, - напомнил Майкл.

- Не беспокойтесь, я всегда выполняю обещанное, - заверил генерал и тут же простонал, словно от зубной боли: - У-у-у, черт!

- Что случилось?

- У него такое событие, а ему, скорее всего, угрожает смертельная опасность.

- Здесь, у нас?

- Вот именно!

- Тогда зачем он летит сюда?

- Чтобы спасти своего брата!

- Как, и Воронов здесь?

- Да, у вас, в Нью-Йорке, - с горечью ответил Богомолов и подробно рассказал о том, что произошло с Вороновым: даже дал послушать запись последнего разговора с Савелием.

- Должен прямо сказать, что дела действительно очень серьезные, - вынужден был признать Джеймс, потом задумался ненадолго и сказал: - Вот что, Константин Иванович, вы знаете, как я отношусь к ним обоим. Знаете и то, что и Америка у братьев в неоплатном долгу. Так что не терзайте себе душу: вы абсолютно правильно поступили, что сообщили мне обо всем. Поверьте, ни вы, ни я до смерти не простили бы себе, случись с ними что-нибудь непоправимое! - К удивлению Богомолова, Джеймс почти дословно повторил его собственную мысль. - Вы не волнуйтесь, Константин Иванович: я предприму все меры, чтобы ни с тем, ни с другим ничего не случилось на американской земле!

- Спасибо огромное, генерал!

- Не благодарите меня: это я должен благодарить Бога за то, что смогу хотя бы отчасти вернуть долг вашему "крестнику" и его брату, - серьезно проговорил Майкл. - Вы же помните, что я обязан им жизнью!

Положив трубку, Богомолов почувствовал такое облегчение, словно с его души свалился тяжелейший камень.

Когда Рокотов поведал Бешеному о возможностях смертельных часов и мобильного телефона, Савелий попросил:

- Передайте Константину Ивановичу, что сегодня ему действительно удалось удивить меня.

- Непременно, - понимающе кивнул полковник.

Через пару часов Савелий, без проблем миновав таможенный контроль, уже сидел в самолете Аэрофлота, который стремительно мчал его навстречу неизвестности.

Пока наш герой летит в Америку, давайте вернемся на некоторое время назад и узнаем наконец, что произошло с Андреем Вороновым...

Добравшись до места дивизионных учений, Воронов, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания и не мешать военным, превратился в простого наблюдателя и начал осторожно расспрашивать только тех, кто оказывался в числе "убитых". Обсудив вначале общие темы, такие, как семья, любимая девушка, армейская служба, иногда даже положение в стране, Андрей осторожно подводил собеседника к важному для него предмету, старательно вылавливая нечаянно брошенные слова, намеки, интонации, а иногда даже взгляды.

Он походил на одинокого старателя, пришедшего попытать счастья на отработанный золотой прииск. В отличие от первопроходцев, ему приходилось просеивать в десятки раз больше тонн породы, чтобы отыскать оставшиеся в ней крупицы золота. Нет-нет да и замечал он недоброжелательные взгляды офицеров, но более всего его поразил подполковник Булавин, отношение которого к нему резко изменилось: от почти навязчивого проявления дружбы в самолете до демонстративного нежелания не только разговаривать, но даже здороваться. Причем эта перемена произошла буквально за одни сутки. Как-то, разговаривая с солдатом Семеркиным, Андрей случайно перехватил взгляд Булавина: казалось, обладай тот способностью метать глазами молнии, то от Воронова ничего бы, кроме кучки пепла, не осталось.

Постепенно Андрей пришел к выводу, что Булавин имеет какое-то отношение к странным смертям новобранцев, по крайней мере последнего. Какое? В этом и предстояло разобраться. Никаких фактов, никаких свидетельств у Воронова не было, появилось лишь ощущение причастности, основанное на интуиции, которую, как известно, к делу не пришьешь.

Как же порой жизнь непредсказуема в своих хитросплетениях и неожиданных поворотах. Казалось бы, где Сингапур, где Москва и где Омск? Что или кто может связать эти разные точки земного шара в единый узел? Возможно ли это? Оказывается, ничего невозможного нет.

Владислав Фридрихович Ведерников, выросший в семье поволжских немцев, питал лютую ненависть ко всему русскому, унаследовав ее от своего отца. Однако отец воспитал в нем и умение тщательно скрывать эту ненависть. Более того, научил актерскому мастерству перевоплощения. Этим искусством Владик настолько хорошо овладел, что даже самые близкие друзья считали его настоящим патриотом земли русской и без колебаний принимали его лидерство: сначала в классе, в школе, потом, когда он поступил на экономический факультет Волгоградского университета, дружно голосовали за него на курсе, а потом и на общеуниверситетском собрании, выдвинув в комсомольские лидеры.

Потихоньку-помаленьку он добрался до поста секретаря Волгоградского обкома комсомола. Ведерников обладал красивым голосом и умело пользовался сиюминутными лозунгами, каким-то звериным чутьем ощущая, на кого нужно поставить в тот или иной конкретный момент. Умел вовремя поцеловать ручку жене или дочери нужного человека, напомнить о себе важной персоне не только в праздники, но и в памятный для этого человека день. И делал он это отнюдь не назойливо, а как бы даже стесняясь. Именно это, естественно, всегда приносило успех.

"Какой внимательный, какой галантный, какой приятный молодой человек!" так обычно говорили о Ведерникове за глаза.

Благодаря этим отзывам он был замечен одним из приближенных Горбачева. Вскоре состоялся вызов в Москву. В самый разгар перестройки он уже возглавлял отдел ЦК. Владислав Фридрихович не любил азартные игры и никогда в них не играл. Он был превосходным и дальновидным стратегом, умел, пользуясь общедоступной информацией, четко анализировать ситуацию, расставлять все точки над "i" и почти никогда не ошибался в выборе решения.

Во время августовского путча девяносто первого года Ведерников четко все рассчитал и открыто встал на сторону Ельцина. Он был на все сто процентов уверен, что эпоха Горбачева кончилась, но он ошибся, посчитав Ельцина, учитывая его возраст и здоровье, не таким уж перспективным политиком, чтобы на него ставить все свои "фишки". Как говорится, и на старуху бывает проруха: он недооценил медвежье здоровье и характер первого Президента России. На словах громче всех поддерживая Ельцина, Ведерников исподволь, втихую примкнул к криминальным структурам, стремящимся посадить в президентское кресло молодого и очень настырного человека из военных, которого к тому же тайно поддерживал иностранный капитал.

Занимая к тому времени достаточно высокое положение в окружении Ельцина, Ведерников по праву стал вторым человеком в тайной организации, хотя, если учесть, что "Первый" руководил всем из-за границы, то Ведерников, несмотря на то что носил звание "Второй", в России был за "Первого".

Обманным путем, ссылаясь на то, что он принесет пользу стране, его сообщникам удалось втянуть в свои ряды одного из тех, кто стоял у истоков разработок в области кодирования сознания человека. К счастью, этот ученый вскоре разобрался в своей ошибке, и истина настолько сильно подействовала на его психику, что он не выдержал и покончил с собой. В связи с его смертью и с тем, что он осознал свое заблуждение, не будем называть имя профессора, дабы не будоражить его близких и родных, которым было сообщено, что он умер от инфаркта.

Несмотря на короткое время работы на эти криминальные структуры, ученый все же успел закодировать несколько человек, среди которых, к несчастью, оказался и Андрей Воронов.

Уникальность этого метода заключается в том, что закодированный человек ничем не отличается от обычных людей и десятилетиями пребывает в так называемом спящем состоянии. Однако стоит ему услышать кодовое слово, фразу или увидеть какой-то уникальный предмет, то есть соответствующий код, выбранный ученым, и "спящий" мгновенно проснется. А далее, в зависимости от заложенной в него программы, он мог подчиниться тому, от кого услышал код, мог сам выполнить заложенную в него установку: например, убить человека с таким-то именем и фамилией, или с таким-то лицом, или занимающего такую-то должность, мог даже начать осуществлять целый комплекс действий, предусмотренных внедренной в сознание программой. Например, во что бы то ни стало стать лидером новой экстремистской партии...

Талантливый ученый, с детства любивший рисовать, преклонялся перед старыми мастерами-живописцами и очень часто выбирал для кодирования все, что было связано с их жизнью: имена, даты рождения или смерти, названия их творений. Так и произошло с Вороновым: для него ученый придумал код "пробуждения", связанный с годом рождения великого Рафаэля.

Андрею все-таки повезло: он оказался последним подопытным из тех, кого ученому доставляла мафия, то есть в тот момент, когда он уже осознал свое роковое заблуждение. И потому профессор, уже приняв решение на свой счет, ввел в его сознание имена не только основных руководителей этой криминальной структуры, на которую он работал, но и имена всех, кого он закодировал. Кроме того, профессор заложил в программу Воронова отказ исполнять приказ об убийстве.

Для того чтобы окончательно раскодировать Воронова, ученый задал очень простой код - дату смерти Рафаэля. Иными словами, уходя из жизни, благородный ученый постарался исправить свои ошибки и отомстить тем, кто заставил его обманом служить криминалу.

Так получилось, что данные о всех закодированных людях и их коды были известны только двум людям этого тайного сообщества: "Первому" и "Четвертому". "Первому", как руководителю, а "Четвертому", чтобы тот, осуществляя личное руководство боевиками, мог в непредвиденных ситуациях оперативно задействовать того или иного "спящего".

При побеге с подземной базы, расположенной на территории Казахстана, Савелию удалось выкрасть дискету с этими данными, но во время смертельной погони дискета была повреждена настолько, что восстановить ее оказалось абсолютно невозможно. И теперь единственным обладателем информации о "спящих" стал номер "Первый", то есть тот, к кому и обратился за помощью Тим Рот: Такиро Широши.

Такиро Широши, получив от Тима Рота на свой счет требуемую сумму, тут же связался с Москвой. Он позвонил тому, кому всецело доверял, но лишь потому, что легко мог поломать ему не только карьеру, но и жизнь. Этим человеком, как вы, вероятно, догадались, и был номер "Второй", то есть Владислав Фридрихович Ведерников. Ему удалось скрыть свое темное прошлое, и сейчас, вовремя сделав ставку на нового Президента, он сумел сохранить достаточно значительный пост в его Администрации.

- Славик, это ты? - услышал в телефонную трубку Ведерников, и на его лице мгновенно выступила испарина.

Этот голос он узнал бы из тысячи других, не говоря о том, что "Славиком" его в жизни называли только двое: мама в детстве и номер "Первый".

- Да. Приветствую вас и очень внимательно слушаю, - стараясь скрыть волнение, произнес он.

- Мы можем говорить свободно?

- Вы же отлично знаете, что это - спецсвязь, которая никем не прослушивается!

- Это я так, для профилактики, - рассмеялся "Первый". - Мне кажется, что ты не очень рад моему звонку?

- Почему вам так кажется?

- Чувствую некоторое напряжение.

- Если оно и есть, то совсем не связано с вашим звонком!

- Ладно, оставим это! Вам, любезный, не следует волноваться по поводу моего звонка, он не несет никакой угрозы. Более того, твой счет... Надеюсь, ты его не закрыл?

- Нет, он все тот же!

- Так вот, мой звонок обещает тебе полмиллиона долларов за работу, которая не потребует особых усилий!

- Что я должен сделать? - Ведерников сразу оживился: деньги он любил больше всего на свете.

- Нужно разыскать одного человека, назвать ему пару-тройку слов, услышать от него в ответ одно и лично переправить его в Америку, где вас встретят!

- И все?

- И все!

- А если мне самому не удастся вылететь в Америку, я могу поручить это моему доверенному человеку?

- Только очень доверенному! - угрюмо уточнил Широши. - Не дай бог этот доверенный не довезет его или не передаст тому, кого я назову, и тогда, поверьте, друг мой, даже я не смогу вас спасти, дорогой мой Славик! - Широши говорил так ласково, словно речь шла не о жизни и смерти, а о погоде.

- Я все понял! О ком идет речь?

Когда "Первый" назвал фамилию того, кого нужно сопроводить в Америку, Ведерников с огромным трудом удержался от эмоций.

Помните, мы говорили о превратностях и хитросплетениях жизненных ситуаций? Если бы Ведерникову кто-нибудь рассказал о подобном совпадении, он бы рассмеялся собеседнику в лицо и ответил бы, что так в жизни не бывает. Однако за несколько часов до звонка "Первого" ему позвонил любимый племянник, которого он пристроил до лучших времен в Омскую дивизию, добившись для него еще до перевода туда звания подполковника. Едва не рыдая, Булавин сообщил, что под него копает какой-то фээсбэшный майоришка, он может подпортить репутацию не только его родственника, но и его самого. И назвал фамилию человека, по поводу которой теперь звонил "Первый".

Вот какой ему выпал шанс: одним выстрелом убить двух, даже трех зайцев: не только помочь своему дорогому племяннику, выполнить задание "Первого", но еще и заработать по ходу полмиллиона долларов! Такая удача ему давно не выпадала! Единственное, что несколько омрачало праздник, так это то, что придется немного отстегнуть от своего полмиллиона для конкретного исполнителя. А такой исполнитель, лично очень преданный ему человек, у него имелся.

Он был готов выполнить любое задание, но всегда точно знал себе цену. А работал этот исполнитель рядом с Ведерниковым в качестве одного из его помощников.

Закончив разговор с "Первым", Владислав Фридрихович уже знал, что он не только не поедет сопровождать "объект" в Америку, да на это "Первый" вряд ли и рассчитывал - все его игры Ведерников знал наперед, но и в Омске ему светиться незачем, учитывая, что под его племянника роет именно этот майор ФСБ, которому суждено исчезнуть. Начнутся поиски, расспросы... Нет, человеку в его положении любая ассоциация с этой историей совсем ни к чему!

Он нажал кнопку селектора:

- Федор, зайди ко мне! Срочно!

Через минуту дверь открылась, и в нее заглянула седая голова помощника. Одетый в элегантный модный костюм-тройку, Федор Полторацкий скорее напоминал сотрудника дипломатического корпуса, нежели бывшего морского пехотинца. Он очень рано поседел, во всяком случае, задолго до призыва в армию, и эта седина не была следствием ни моральных, ни физических испытаний, а просто досталась ему по наследству. И кличка Седой приклеилась к нему с юношеских лет.

Федор был из простой семьи. Отец бухгалтер, мать работала учительницей в начальных классах. Единственный ребенок в семье, Федор очень рано ощутил преимущество быть единственным, неповторимым и самым любимым чадом у родителей. Любой его каприз, любое желание исполнялись почти немедленно. У него было все, о чем мог мечтать ребенок в его возрасте в то трудное время застоя. Телевизор, транзистор, магнитофон, велосипед, даже взрослого покроя костюм с галстуком. Водились и карманные деньги.

Он был хорошо развит, имел привлекательную внешность, довольно успешно занимался боксом, пока однажды не получил сокрушительный нокаут на первенстве города. Он не был готов к проигрышу и потому несколько месяцев переживал это поражение, пока не пошел заниматься самбо, где очень быстро получил первый взрослый разряд. Но все это давалось легко, только благодаря природным данным: для дальнейших успехов нужно было много трудиться, пролить литры пота, а этого Федор как раз и не умел, да и не хотел.

Вокруг него постоянно крутились те, кому подобное было недоступно. Это были не искренние друзья, которые в любой момент пришли бы к нему на помощь, если бы он в ней нуждался. Стоило ему оступиться или родители по каким-либо причинам вдруг перестали бы потакать его капризам, его окружение мгновенно бы исчезло или наверняка основательно поредело. Однако все шло своим чередом, и настало время Федору идти в армию. Учитывая его успехи в спорте и перспективные физические данные, Федора зачислили в морскую пехоту, и он отправился служить на Дальний Восток.

Именно армия дала Федору почувствовать, что он ничем не выделяется среди своих сверстников и не только не лучше их, а во многом даже просто от них отстает. Для самолюбивого человека, каким был Федор, это оказалось непосильным испытанием. Как это так? Его - самого что ни на есть самого - и вдруг заставляют работать наравне со всеми: дежурить по кухне, за малейшую провинность отправляют чистить сортир! Нет, спокойно вынести такое он не мог.

Постепенно в Федоре накапливалась обида на судьбу, злость на родителей, на сослуживцев, на командование, не замечающее такого "талантливого" солдата, даже на страну, в которой ему довелось родиться. С каждым днем Федор становился все нетерпимее и злее: в любой момент мог взорваться, нагрубить офицеру, подраться с сослуживцами. Судьба какое-то время его миловала.

Но сколько веревочке ни виться, а... И произошло то, что и должно было произойти: не сдержавшись в очередной раз, Федор схватился с ротным старшиной, который был не только сильнее его, но и на голову опытнее в рукопашном бою. Понимая, что ему не одолеть противника в честном поединке, Федор, воспользовавшись моментом, выхватил штык-нож и всадил его в грудь сопернику. К несчастью для старшины, рана оказалась смертельной, но на благо Федора старшина, обладая крепким здоровьем, прожил больше суток, и потому Федора судили не по статье за убийство, а по статье 111 "Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью".

Федор получил семь лет усиленного режима, однако отсидел всего четыре с половиной года. По очередной амнистии, учитывая его боевую награду - медаль "За отвагу", полученную по общему списку отличившихся в боевых действиях в "горячих точках" (его рота принимала участие в Карабахских событиях), - он вышел на свободу.

Первое время ему было очень тяжело за колючей проволокой: строптивых нигде не любят. Тем не менее, как ни странно, его дерзкий характер и безумный блеск в глазах зэки приняли за храбрость, и потому его вскоре пригрел один из авторитетов зоны, по прозвищу Сивый, которому понравилось, как Федор владеет приемами рукопашного боя. И когда Федора амнистировали, тот дал ему координаты неких "надежных" людей.

А Сивый в свое время подвизался наемником на той самой подземной базе в Казахстане, о которой уже шла речь: он числился там под номером "Восемнадцать". Во время одного из нападений на оружейный склад Сивый был ранен, арестован и осужден на одиннадцать лет лишения свободы. А так как прежде судимостей у него не было, то попал он на усиленный режим как совершивший опасное преступление.

Вышло так, что первым, к кому, выйдя на свободу, Федор обратился за помощью, оказался Ведерников. Они встретились, Федор сразу как-то пришелся "Второму" по душе, и он не только помог бывшему зэку прописаться, получить жилье, но и взял его к себе помощником. С момента их первой встречи прошло немало лет, и за это время Федор не раз выполнял для своего босса, как он называл его, отдельные деликатные поручения, которые нередко шли вразрез с законом.

Однажды, случайно столкнувшись с человеком, который знал, чем занимался Ведерников в девяносто первом году, босс приказал Федору устранить нежелательного свидетеля. И Федор заработал на этом деле свой первый десяток тысяч долларов. А всего делов-то: ткнул ножичком куда надо - и вся недолга! Первый раз за такое он срок тащил, а теперь нехилые деньги получил. Главное сработать чисто, чтобы никто не заметил, а если кто и заметит, то не должен остаться в живых!

- Слушаю вас, Владислав Фридрихович! - Приоткрыв дверь, Федор заглянул в кабинет начальника.

- Заходи и закрой дверь! - кивнул тот на стул и снова бросил в селектор: Миша, меня ни с кем не соединять!

- Хорошо, Владислав Фридрихович, - отозвался другой помощник.

- Работа есть, - повернулся Ведерников к Федору.

- Не пыльная? - спросил тот: переводя на нормальный язык, Федор интересовался у босса, будет ли кровь или еще что-нибудь подобное.

- Да нет, работенка просто идеально чистая!

- Очень интересно. Можно поподробнее?

- Нужно съездить в Омск, найти там одного человека, назвать ему пароль, получить отзыв и после прокатиться с ним в Америку.

- А его документы: заграничный паспорт, виза, деньги...

- К твоему приезду все будет готово!

- И сколько вы готовы отстегнуть мне за труды?

- А ты сколько хочешь? - демократично спросил Ведерников: он всегда боялся переплатить.

- Пятьдесят тысяч сейчас и пятьдесят после доставки этого типа в Америку!

- Это почему же ты столько заломил?

- Поясняю, - осклабился Федор и невозмутимо продолжил: - Коль скоро вы хотите, чтобы я сдал его с рук на руки, значит, "объект" не очень-то горит желанием попасть в ту Америку, а человек, видно, очень важный, вот и выходит, что цена его такова, какую бы взял хороший киллер за его голову!

- Тебе бы бухгалтером работать, - усмехнулся Ведерников. - Шестьдесят штук и ни цента больше!

- Восемьдесят, босс, и я уже в пути!

- Ладно, черт с тобой! - Ведерников открыл сейф, достал оттуда четыре пачки по десять тысяч долларов, протянул их помощнику, но когда тот протянул за ними руку, зазвонил телефон, и он, продолжая держать деньги, знаком показав Федору оставаться на месте, поднял трубку. - Да, слушаю...

Вновь звонил "Первый":

- Деньги на твой счет уже переведены.

- А я уже действую.

- Молодец. Время не ждет.

- Не сомневайтесь: все будет в полном порядке! - заверил Ведерников.

- Вот и хорошо! Пока...

В тот же день, получив фотографию Воронова, необходимые документы, деньги и все инструкции по выходу на "объект", Федор вылетел в Омск. Дивизию он разыскал быстро, но, не желая светиться, познакомился с одним "воякой" и, используя старый, проверенный по всей России опыт, накачал его водочкой, выяснил, что дивизия отправилась на учения и найти ее не очень сложно: "Километров восемьдесят все прямо и прямо, а потом и сам все услышишь, куда идтить-то..."

- Как это - услышу? - не понял Федор.

"Так стреляют, однако..." - заплетающимся языком пояснил опьяневший служивый.

Федор на такси доехал до ближайшего населенного пункта, а дальше дошел пешком. Изучая местность в мощный бинокль, он увидел искомый "объект". Пока Полторацкий раздумывал, как подобраться к нему, тот сам упростил его задачу, отправившись с двумя офицерами на рыбалку. Дав рыбакам насладиться не очень хорошим клевом, Федор подошел к ним и доброжелательно поинтересовался:

- Привет рыбакам! Как ловится рыбка?

- С переменным успехом, - весело ответил как раз тот, за кем Федор и приехал, а офицеры посмотрели молча и недовольно: мол, ходят тут всякие.

- Судя по выговору, вы мой земляк? - вежливо обратился Федор к Воронову, не обращая внимания на косые взгляды остальных.

- Вы тоже из Москвы?

- Ну да, приехал вот навестить родственников.

- Послушайте, земляки, вы нам всю рыбу распугаете, - пробурчал один из офицеров.

- Может, отойдем, чтобы не огорчать ваших приятелей? - предложил Федор и понизил голос: - У меня есть для вас любопытные сведения.

- Давайте! - согласился Воронов.

Когда они отошли, Полторацкий представился:

- Меня Федором кличут.

- А меня - Андреем, - назвал себя Воронов. - Вы надолго в Омске?

- Нет, скоро улетаю. - Федор сделал небольшую паузу. - Четырнадцать Рафаэль Санти восемьдесят три.

Воронов мгновенно перестал улыбаться, глаза стали безразличными, и он механически ответил:

- Приказывайте!

- Через пять минут жду вас у поворота, - проговорил Федор и тут же громко добавил: - Всего доброго! - Затем, повернувшись к тем, кто продолжал рыбачить, крикнул: - Хорошего клева вам! - Те не отозвались, а он и не собирался ждать от них ответа: повернулся и вскоре скрылся из виду...

Через три дня Воронов, под чужим именем, уже летел в Америку, совершенно не соображая, зачем и почему он это делает: в его голове не было никаких мыслей, кроме той, которая все время сверлила в мозгу: "Я должен подчиняться Федору!.. Я должен подчиняться Федору!.."

XV

Приговор Ли Бао

В нью-йоркский аэропорт Кеннеди Савелий прилетел во второй половине дня. Чтобы одним из первых выйти из самолета, в багаж он чемодан не сдавал: сначала в Шереметьево уговорил женщину, выдающую посадочный талон, потом уломал старшую стюардессу, и она позволила взять чемодан с собой в салон.

Выйдя из самолета, Савелий оказался в огромной "кишке", соединяющей самолет со зданием аэровокзала. Понимая, что до того, как он минует пограничников, его вряд ли кто встретит, Савелий спокойно шел вперед. Без проблем пройдя паспортный контроль, он получил печать в паспорте и вышел по зеленому коридору.

У выхода в зал прилета его тоже никого не встретил, однако, пройдя несколько десятков метров, Бешеный заметил, что за ним следит какой-то неприметный парень лет двадцати, одетый в джинсы и серый свитер. Чтобы не ошибиться, Савелий попетлял немного, но тот не отставал.

"Ну, что же, - подумал Савелий, - обнаруженный противник намного безопаснее, чем тот, которого не видишь. Посмотрим, какие задачи тебе поручены. Может быть, у тебя еще и напарник имеется".

Медленно двигаясь в сторону выхода в город, он осторожно оглядывался вокруг, пытаясь обнаружить еще кого-нибудь. Второй оказался более опытным, во всяком случае в смысле наружного наблюдения, и Савелию пришлось основательно потрудиться, чтобы заметить его. Это был мужчина лет сорока, одетый вполне элегантно, в темно-синий костюм и ярко-красный галстук, и если бы он не столь открыто пару раз взглянул на Савелия, то ему вполне можно было бы поставить хорошую отметку за тайную слежку. Хотя нет, на хорошую отметку он явно не потянул: мало того что сам прокололся, так он еще и третьего напарника выдал, многозначительно переглянувшись с тем.

Третьего, если бы его не подставил "элегантный", обнаружить было практически невозможно: малый был одет в форму разносчика пиццы, а потому мог вполне остаться незамеченным. Кто обращает внимание на человека в форме? Савелий попытался определить их национальное происхождение и не смог: никаких ярко выраженных черт.

Других наблюдателей Савелий не увидел, а потому собрался "познакомиться" с этими поближе и настроил свой слух сначала на первого обнаруженного, которого окрестил для себя "Неприметным". Однако ничего не вышло: в здании аэропорта толпилось слишком много народу. А чтобы настроиться именно на конкретного человека, нужно было подобраться к нему как можно ближе. Сделав вид, что заинтересовался каким-то киоском с яркой вывеской, Савелий бодро пошел к нему.

Но незнакомец, заметив, куда направляется Савелий, неожиданно сам двинулся к нему навстречу. Проходя мимо Савелия и глядя совсем в другую сторону, он тихо процедил сквозь зубы:

- Поторопитесь! Вас ждут при выходе: спокойно садитесь в черный "Линкольн". - И удалился.

Савелий взглянул на "элегантного", который деловито последовал за первым. По-видимому, их задание состояло в том, чтобы сообщить ему о "Линкольне". Что ж, пока все идет по плану, сочиненному теми, кто захватил Воронова.

Савелий взглянул на того, который был одет в форменную одежду, и едва не столкнулся с ним взглядом.

"Интересно, а тебе что поручено?" - задумался Савелий, но продолжить свои размышления не успел: он вдруг "услышал" мысли и не сразу понял, кому они принадлежат.

"Неужели он меня заметил? Вроде бы нет. Так с чего вдруг остановился? Может, посоветоваться с Франко?"

Стараясь сохранять на лице безразличие, Савелий медленно осмотрелся и увидел, как суетливо отвернулся чернявый парень лет тридцати. Одет в простой черный костюм, но на правой руке красуется мощный золотой перстень, что плохо сочеталось. Он настолько напоминал расхожий тип итальянца, что Савелий логично присвоил ему соответствующую кличку.

"Какая разница, где его брать: в зале или на улице? - продолжал размышлять "Итальянец". - Шум и так будет, а на улице его спокойно потерять можно..."

Скорее всего, "Итальянец" был обыкновенной пешкой, точнее сказать, судя по мощной шее и внушительной фигуре, "быком", и от него вряд ли можно было получить нужную информацию, а потому Савелий переключился на поиски того, с кем думал посоветоваться этот парень: Франко. И снова помог ему его слух.

"Осторожный, гад, - услышал он где-то совсем рядом. - Ишь, как петляет. Этого сосунка, Сантино, вмиг сфотографировал! Ну и черт с тобой! Все равно ты никуда не денешься. И чего в тебе такого, что ты даже Дона Кастелло вынудил быть столь серьезным? Если бы не сам шеф, а кто-то другой предупредил, что ты очень опасен, то я, увидев тебя, наверняка посмеялся бы над тем предупреждением как над забавной шуткой... Ясно, шефу виднее. Нет, ты посмотри на него! Идет так спокойно, словно по собственному саду прогуливается. Ничего, посмотрим, какой ты на самом деле. Как говорится, вскрытие покажет. Ха-ха-ха... Пожалуй, пора предупредить Микеле: пусть будут наготове".

Пока Савелий не видел его, а только слышал, но как только он заметил мужчину лет пятидесяти, чем-то напоминавшего знаменитого итальянского режиссера Феллини, поднесшего руку к уху, словно для того чтобы почесать его, то сразу понял, что это и есть Франко. Одет он был очень богато и с отменным вкусом.

Еле шевеля губами, он тихо проговорил: "Микеле, будь готов: через пару минут мы выходим. Брать только по моей команде".

Савелий ничего не понимал: зачем они хотят его брать, если он сам готов, безо всякого насилия, поехать с ними? Как-то глупо вы себя ведете, ребята. Какая-то у вас несостыковка! Один предлагает поторопиться к черному "Линкольну", другой хочет применить силу. И уж совсем сбил его с толку еще один "подслушанный" голос: "Всем внимание! Быть в постоянной готовности номер один!" - прозвучало откуда-то сзади.

Савелий резко обернулся и успел-таки заметить, как быстро мотнул головой в сторону какой-то мужчина с фигурой настоящего громилы. Что-то в его лице было знакомым, но рассмотреть получше не удалось: слишком резво он отвернулся.

"Господи, да сколько же вас? - подумал Савелий. - И чего это вы такие все дерганые?"

У самого выхода он приостановился в раздумье: "Конечно, если бы не Воронов, то я обязательно придумал бы что-нибудь оригинальное и вы бы меня только и видели, но на этот раз, к сожалению, карты сданы не мной и игра идет по чужим правилам. Остается одно: подчиниться этим правилам, а дальше уж как масть ляжет! Работаем, Савелий!"

Выйдя из здания аэропорта, Савелий сразу увидел, как ему показалось, тот черный "Линкольн", о котором говорил "Неприметный". Рядом с машиной стояли трое мужчин, одетых в одинаковые черные костюмы. Едва Савелий вышел, один из них с дружелюбной улыбкой помахал рукой в его сторону. Не сомневаясь, что машут ему, Бешеный тоже помахал в ответ, и они двинулись навстречу друг другу. Отвлекшись на эту троицу, Савелий сделал небольшую оплошность, выпустив из поля зрения Франко, который шел в нескольких шагах сзади и которому и махал тот мужчина из троицы. Кроме того, Савелий не придал должного значения словам, которые произнес "Неприметный":

- Спокойно садитесь в черный "Линкольн"!

Савелия подвели "очевидные" вещи: у входа припаркован черный "Линкольн", рядом стоят люди, значит, они из "Линкольна", да еще и машут при его появлении. К примеру, приходите вы в гости к своим знакомым, звоните, вам открывают какие-то незнакомые люди, улыбаются, здороваются. Разве придет вам в голову, что эти незнакомцы разыгрывают роли, а на самом деле они всего лишь настоящие воры?

Как могло прийти в голову Савелию, что эта троица никакого отношения к тому "Линкольну", о котором ему поведал незнакомец, не имела. Да и цвет их "Линкольна" был не черным, а темно-синим: подвела тень от здания. И махали они не ему, а отвечали на знак, поданный им Франко, старшим их группы.

А дальше пошло такое, что в первый момент наш опытный Савелий даже растерялся.

Когда между ним и "дружелюбной" троицей оставалось около трех метров, перед Савелием притормозил действительно черный "Линкольн", у которого открылась задняя дверца. Савелий растерянно взглянул на первый "Линкольн", потом на троицу, не зная, как поступить. Пока он раздумывал, из второго "Линкольна" выскочили четверо здоровячков. Их лица были полны решимости и вовсе не светились дружелюбием.

Савелий понял, что произошла какая-то накладка и одна из этих компаний не имеет никакого отношения к Воронову. Но какая? Выяснять было некогда, но и ошибаться тоже было нельзя. И потому Савелий выбрал единственно разумное: выступить против всех, а дальше... дальше видно будет!

- Сам пойдешь или силу применить? - с усмешкой спросил один из четверки.

- Хлопотно это, - ответил Савелий по-русски и покачал головой как бы с сожалением.

- Ты чего там чирикаешь на своем дурацком птичьем языке? - спросил другой. - Не уважаешь силу?

- Очень уважаю, а потому поборемся! - улыбнулся Савелий и с задором воскликнул: - Счет-то сравнялся! - кивнул он в сторону подбегающей тройки.

Тут-то все и началось. Двое, что поздоровее, повернулись, чтобы отразить атаку тройки, а другая парочка кинулась на Савелия.

Он поставил свой чемодан на асфальт и резко выпрыгнул им навстречу вперед ногами. Одной он угодил в грудь левого нападавшего, другой попал в живот правого. Первого, на бегу наткнувшегося на ногу Савелия, откинуло на несколько метров назад, а второй, упав навзничь и прижав руки к животу, катался по асфальту и изрыгал проклятия своему обидчику. Увидев, что случилось с их приятелями, один из первой двойки, здоровый бугай под два метра ростом, ретировался.

К тому времени один из тройки схватился с тем, кто попытался остановить их, а двое других тоже бросились к Савелию. Боковым зрением Бешеный заметил бегущих в их сторону нескольких людей восточного типа: то ли японцев, то ли китайцев.

- О, ребята, мы так не договаривались! - весело воскликнул Савелий, сбивая на асфальт своим любимым двойным ударом "маваши" (нога-рука) здоровенного бугая и готовясь к отражению атаки следующих.

С некоторым изумлением он заметил, что все участники этой какой-то странно-непонятной схватки действовали молча и никто из них не применял никакого оружия, даже холодного. Единственные звуки, которые позволяли себе участники, были исключительно боевые вскрики, выдохи или реакция на пропущенный удар.

Заметил Савелий и то, что постепенно его почему-то оставили в покое, словно отведя ему роль судьи и предоставив наблюдать за боем со стороны. Он довольно быстро определил, что борьба идет неравная: две группы, где были и парни восточного типа, противостояли одной довольно малочисленной команде.

Он уже подумывал, не прийти ли к ним на помощь, как вдруг появилась еще одна группа, прибывшая на нескольких машинах. Что это за люди, понять было нелегко: все одеты обычно, без затей. Но Савелий догадался, что это полицейские или военные. Они действовали четко, слаженно и безо всякой суеты. Чувствовалось, что подобные столкновения ими не раз отрабатывались в экстремальных условиях.

Оказаться в полиции Савелию совсем не хотелось, и он, подхватив свой чемодан, собрался уже делать ноги, когда из многосторонней, непонятной схватки выскочил парень плотного телосложения, одетый в черный костюм с галстуком, на который капала кровь из разбитой губы.

- В машину или копы загребут! - выкрикнул он, указав на черный "Линкольн".

Савелию показалось, что этот парень из группы, что встречала его, но торопиться не следовало, и он на всякий случай спросил:

- Ты от брата?

- Ну... - согласился тот и открыл дверцу машины.

Бешеный хотел "прислушаться" к его мыслям, чтобы понять, насколько незнакомец искренен, но его отвлекло четкое ощущение, что на него кто-то смотрит. Он повернулся и едва не вскрикнул от неожиданности: его глаза встретились с глазами... Дональда Шеппарда, который чуть заметно подмигнул: мол, все в порядке. Ответить ему Савелий не успел: парень с разбитой губой, от которого он отвлекся, вырубил его, ударив сзади кастетом по голове. Подхватив обмякшее тело, втащил в салон вместе с чемоданом, и машина тут же сорвалась с места.

Савелий оставался в полном неведении по поводу того, что приключилось в аэропорту. Если бы он представлял, какую ошибку допускает, то скорее врезался бы в самую гущу драки, чем отозвался на предложение незнакомца из "Линкольна".

А произошло следующее. Тим Рот, стремясь к экономии и уже не один раз терпя неудачи с Савелием, естественно, скрыл от своих мафиозных партнеров Дона Кастелло и Ли Бао, что параллельно для захвата Савелия он использует приманку в виде его брата Воронова. Получив сообщение о том, что Савелий вылетел из Москвы, он приказал своим боевикам встретить его в аэропорту, резонно посчитав, что троих сопровождающих будет достаточно. Тем более что Бешеный добровольно прилетает для встречи с братом. Скорее всего, ничего бы непредвиденного не произошло, не вмешайся Господин случай.

У Дона Кастелло был вполне легальный бизнес в Москве: он экспортировал в российскую столицу марочное итальянское вино. Понятно, что он наладил довольно плотные контакты с таможней, не жалея для этого никаких денег. И когда Дон Кастелло согласился принять участие в охоте на Бешеного, он, конечно же, обратился к своим московским знакомым, чтобы те по возможности отслеживали всех, кто вылетает за границу. И если им попадется среди отбывающих пассажиров Савелий Говорков или Сергей Мануйлов, то сообщение ему об этом по мобильному телефону вознаграждалось пятью тысячами долларов.

За такую ерунду заработать сразу столько денег! Его московские партнеры стали в буквальном смысле слова рыть носом землю, и однажды телефон Дона Кастелло зазвонил, чтобы доложить о вылете господина Мануйлова в Нью-Йорк таким-то рейсом такого-то августа.

Жадный до денег, Дон Кастелло подумал, что десять миллионов долларов звучит значительно убедительнее, нежели семь с половиной миллионов. С Ли Бао они договорились не мешать друг другу, а действовать сообща и гонорар поделить поровну, если в захвате Бешеного примут участие боевики и того и другого, но лишь одну треть получит тот, кто не сумеет вовремя подключиться к захвату.

Дон Кастелло справедливо решил, что победителей не судят, и, учитывая опасную славу Бешеного, отправил в аэропорт довольно внушительную группу захвата: восемь человек на двух машинах. Однако он недооценил своего восточного партнера. Хитрый лис Ли Бао, проживший долгую и бурную жизнь, изначально привык не доверять людям, а уж вынужденным партнерам, то есть почти соперникам, тем более. Поручив одному из своих самых преданных людей неусыпно наблюдать за поведением окружения Дона Кастелло, он вскоре узнал, что тот посылает в аэропорт усиленную группу боевиков. Нисколько не сомневаясь, что это связано с приездом Бешеного, Ли Бао отправил следом своих боевиков, на всякий случай десять человек на трех машинах.

Ни Тим Рот, ни Дон Кастелло, ни Ли Бао не могли предположить, что их людей в аэропорту ожидает сюрприз. Кому из них могло прийти в голову, что бригадный генерал Майкл Джеймс, обеспокоенный информацией, полученной от Богомолова, прикажет подстраховать Савелия? И после недолгих раздумий руководить этой операцией назначит Дональда Шеппарда. Во-первых, сержант давно знает Савелия и уже работал с ним, во-вторых, он один из тех, кому можно доверить любое дело, даже если оно немного выходит за рамки закона, а в-третьих, Дональд всегда находил верный выход из самых сложных ситуаций.

А ситуация с Бешеным действительно была не из легких. Мало того что его требовалось подстраховать, не обнаруживая себя, чтобы не спугнуть тех, кто захватил Воронова, но и попытаться найти, где прятали заложника. Расставив своих людей задолго до прилета самолета из Москвы, Дональд ожидал новостей, расположившись в служебной комнате, выделенной ему начальником аэропорта.

Первое сообщение он получил от агента, одетого в форму разносчика пиццы.

- Сержант, вижу наш "объект", за ним следят... двое не наших. Один молодой, одет в джинсы и серый свитер, другой мужчина лет сорока, на нем темно-синий пиджак и красный галстук... Кажется, "объект" заметил слежку. Тот, что в сером свитере, направляется к нашему "объекту".

- Будь предельно внимателен! - приказал ему Дональд. - Если заметишь угрозу "объекту", применяй оружие: "объект" не должен пострадать!

- Кажется, "свитер" что-то сказал "объекту"...

- Кажется или сказал?

- Скорее всего... - Он сделал паузу, но потом твердо добавил: - Точно: сказал и уходит, за ним идет и тот, что в костюме. Черт!

- Что?

- Кажется, он меня засек!

- Первая группа, захватить "свитер" и его напарника, только нежно и ласково...

- Сержант! Это Вик!

- Говори!

- "Объект" под моим контролем! Вижу других наблюдающих за ним. Явные "макаронники". Один лет под тридцать, в дешевом черном костюме и с мощной золотой печаткой на руке, второй - мужчина лет пятидесяти, в очень дорогом костюме, напоминает какого-то... - Он замялся, и второй голос подхватил:

- Не какого-то, а режиссера Феллини! Я видел его на кинофестивале, когда...

- Отставить воспоминания! - приказал Дональд и торопливо вышел из комнаты.

- "Объект" у самого выхода!

- Всем внимание! Быть в постоянной готовности номер один! - приказал Шеппард.

Когда на Савелия набросились первые боевики, Дональд хотел вмешаться, но предпочел чуть выждать, и этого "чуть" как раз и хватило на то, чтобы нападавшие оставили Бешеного в покое и переключились друг на друга. И когда началось это странное столкновение между несколькими противоборствующими группами, Дональд, внимательно следя за Савелием, одновременно с удовольствием наблюдал, как здоровенные мужички от души и довольно профессионально дубасят друг друга. Понимая, что это может продолжаться довольно долго, Шеппард решил ускорить развязку.

- Всем группам! Начать операцию по задержанию всех лиц, нарушающих общественный порядок!

Со всех сторон к дерущимся устремились сотрудники ФБР.

И тут Дональд увидел, как из группы дерущихся выскочил моложавый мужчина в костюме, который подбежал к Савелию, что-то сказал ему и открыл перед ним дверцу "Линкольна".

"Давай, Бешеный, уезжай отсюда!" - хотелось закричать Дональду, но этим он мог подставить Савелия, а потому понадеялся на случай.

В этот момент на него и посмотрел Савелий. А сержанту только это и нужно было: он взглядом поддержал его. Но дальше произошло совсем непредвиденное: неожиданно мужчина ударил Савелия по голове и втащил его безвольное тело в машину, которая мгновенно сорвалась с места. Нужно было что-то срочно предпринимать...

Савелий очнулся и при свете тусклой лампочки увидел, что лежит на огромной кушетке в какой-то мрачноватой комнате без окон и дверей. Кроме кушетки, в комнате ничего не было, даже какой-нибудь посудины для отправления естественных нужд. Из чего следовало, что долго держать его здесь не собираются. Но хорошо это или плохо, пока было непонятно. С удовлетворением отметил, что на его "опасные" часы никто не позарился, и по ним определил, что с того момента, как он потерял сознание, прошло немногим более получаса. Сильно болел затылок, во рту ощущался солоноватый привкус крови: видно, во время удара он прикусил язык. С удивлением обнаружил, что ни руки ни ноги у него не связаны.

"Интересно, к кому я попал и что им от меня нужно?" - подумал Савелий и "прислушался", но ничего не услышал: либо в доме никого не было, либо комната находилась где-то глубоко под землей.

Поднявшись с кушетки, Савелий медленно обошел свою темницу, но ничего стоящего не обнаружил, пока не оказался рядом с дверью. Несмотря на то что она была стальной, он заметил небольшую щель у самого пола, тут же лег и как можно ближе приставил к щели ухо. Сначала, кроме звуков, очевидно, включенного телевизора, ничего не было слышно. Наконец где-то стукнула дверь и раздался встревоженный голос:

- Выключай, Франко. Дон Кастелло приехал!

Мгновенно звуки телевизора смолкли, и послышался уверенный баритон:

- Где наш гость?

- В подвале.

- Приведите. Только повнимательнее.

- В каком смысле?

- В смысле здоровья.

- Его?

- Своего, Франко, своего! Ты же видел, что он творил в аэропорту?

- Да уж... У нашего Винченце, несмотря на его габариты, едва голова не отвалилась!

- До сих пор очухаться не может! - подхватил другой.

- Как вам удалось от копов оторваться? - спросил хозяин.

- Как я увидел, что Тино "пригладил" нашего гостя и запихнул в машину, так сразу сообразил, что пора смываться.

- Ладно, ведите гостя.

Через несколько минут в сопровождении трех боевиков под прицелом двух пистолетов Савелия провели по лестнице вверх и доставили к Дону Кастелло. С интересом осмотрев его с ног до головы, Дон Кастелло, словно разговаривая сам с собой, произнес с некоторым удивлением:

- Ничего уникального в нем не вижу, а шуму сколько. - Но мысли его были совсем не о том, другие: "Это самые легкие деньги, которые мне когда-либо удалось заработать..."

- Может, вы скажете, кто вы и зачем я вам понадобился? - вежливо спросил Савелий.

Он давно понял, что попал не к тем, кто вызывал его из Москвы, и уже подумывал, как выбраться отсюда. Останавливало только одно: он до сих пор не знал, каким образом выйти на тех, кто захватил Воронова. Потому и "тянул резину".

- Ты многим интересен, господин Бешеный! - Его прозвище Дон Кастелло почти точно произнес по-русски.

- И вам в том числе?

- К счастью для тебя, с моей стороны ничего личного: чистый бизнес!

- Видно, много вам посулили, если на такие хлопоты пошли! - с иронией предположил Савелий.

- Более чем достаточно! Потому и... - Закончить мысль ему не дал вбежавший подручный.

- Дон Кастелло, к вам гость! - взволнованно объявил он.

- Кто?

- Ли Бао!

- Вот старая лиса: уже тут! - недовольно пробормотал хозяин дома. - Зови!

В комнату буквально влетел седовласый китаец, на вид ему было не менее восьмидесяти лет. Но несмотря на свой почтенный возраст, он был подвижен, даже стремителен. Он появился в окружении трех китайцев довольно внушительного для Востока вида: каждый более метра восьмидесяти ростом. Одеты они были по-европейски, в черные костюмы, а на одном, несмотря на жару, еще длинный темно-синий плащ.

- Приветствую тебя, дорогой Ли Бао! - встал ему навстречу Дон Кастелло. Очень рад тебя видеть! - намеревался обнять его, но тот с явным недовольством отстранился, однако подал руку.

- Оситавим любезиносити! - сухо осадил собеседника китаец. - Пирямо сикази, сиколико ти хочес за сивоего пиленика?

- Дорогой Ли, я очень уважаю тебя, - осторожно начал Дон Кастелло. - Мне достаточно той суммы, которую я уже заработал.

- Этот син собаки убиль моих любимии винюки, и нет мине покоя, пока я не сиделаю емю симерит! Я долизен убити его! - Видно было, с каким трудом он сдерживает свою ярость и потому еле цедит слова. Разговаривая с Доном Кастелло, Ли Бао с такой злобой, не мигая, смотрел на Савелия, что казалось, еще мгновение, и он зубами вцепится в его горло.

Савелию удалось "подслушать" его мысли: "Я стольких отправил на тот свет, но никогда не радовался, как радуюсь сейчас, в предчувствии того, что свои руки омою твоей кровью, ублюдок!"

- Вы ничего не путаете, уважаемый? Вас я вижу впервые, а ваших внуков вообще никогда не видел, - спокойно заметил Савелий.

- Не видел моих винюки? - еще больше разозлился тот. - Ти полинии лизечи! Мозет, и фамилию Велихов ти силисис виперивии?

- Ну почему, эту фамилию, к сожалению, я слышу не впервые, - невозмутимо ответил Савелий. - Только мне не понятно, какое отношение имеют ваши внуки к этому типу?

- Они били телохиранители Велихова! - злобно брызгая слюной, выкрикнул китаец. - Не забил оситиров, Расиказова и молодюю китаисикюю парю?

- Помню, - согласно кивнул Савелий.

- Это и били мои винюк и винючика!

- Вот как? Соболезную: были очень талантливые ребята, - безо всякой иронии ответил Савелий. - Но моей вины в их смерти нет: они первыми напали на меня и не захотели сдаваться.

- В родю Ли Бао никито никогида не сидаетися! - гордо заявил Ли Бао.

- Вот видите! Что мне оставалось делать?

- А тепери умирес и ти!

- Хлопотно это, - устало и по-русски ответил Савелий.

Ли Бао, продолжая с ненавистью смотреть на Савелия, спросил итальянца:

- Ти не отиветил, Каситело. Сиколико ти хочес за Бесеного?

- Ли Бао, мне совсем не хочется ссориться с Орденом!

- Нет, не бюдети сори, есили ти даес им его голова! - кивнул он в сторону Савелия.

- Но мои...

- Сивои десяти милиони, - прервал его Ли Бао, - ти полючиси в любом силючаи! Это обесисал тебе я - Ли Бао! Или ти не вериси мое силово?

- Ты что, дорогой Ли? Мы же с тобой не первый год дела делаем: конечно, верю! Он - твой!

- Вот и хоросо! - удовлетворенно сказал китаец и подал знак своим трем телохранителям, которые тут же заняли место рядом с Савелием, а двое взяли его под прицел пистолетов. Бойцы Дона Кастелло, подчиняясь жесту своего хозяина, осторожно отошли к нему.

- Ты его с собой заберешь или здесь "поговоришь" с ним? - спросил итальянец.

- Есили ти не пиротиви, то зидеси! - прищурил китаец свои и без того узкие глазки.

- Когда мне приехать за ним?

Савелий спокойно слушал их разговор, словно речь шла не о жизни его собственной персоны, а о чем-то целиком постороннем.

- Мине хочетися полючити удоволисиивие оти того, чито ему бюдет болино: завитира пириходи! - Ли Бао уже не вслушивался в то, что говорил Дон Кастелло: все его мысли были заняты предвкушением наслаждения от истязаний поверженного врага.

- Что ж, желаю тебе от души повеселиться, дорогой Ли Бао! - Дон Кастелло с сочувствием взглянул на Савелия. - А тебе, Бешеный, легкой смерти!

- А я тебе НЕ желаю легкой смерти! - ответил Савелий и так посмотрел на итальянца, что тот даже зябко передернул плечами и удалился, сопровождаемый своими боевиками.

Дону Кастелло не было жаль Бешеного, но он никак не хотел ссориться с Тайным Орденом, тем более с Тимом Ротом, который не раз ему давал понять, что с ним лучше дружбу водить, нежели враждовать.

Выйдя из небольшого особняка, арендованного им на время пребывания в Нью-Йорке, Дон Кастелло счел разумным подстраховаться и достал свой мобильник:

- Привет, дорогой Тим!

- Уважаемый Дон, это не твои бойцы устроили переполох в аэропорту? недовольно спросил тот.

- Мы выполняли работу и выполнили ее.

- Бешеный у тебя?

- К сожалению, его перехватили люди Ли Бао.

- Почему к сожалению? - мгновенно насторожился Тим Рот, почувствовав странную интонацию собеседника.

- Оказывается, у Ли Бао свои счеты с Бешеным: тот убил его любимых внуков.

- Что-о-о? - буквально взревел Тим Рот. - Где он?

- В моем особняке. Если не поспешите, то Ордену достанется лишь его голова! Мы все наслышаны об азиатских пытках "Триады"!

- Да, измываться они умеют! Спасибо за информацию, пока.

После ухода Дона Кастелло Ли Бао уставился на Савелия и несколько минут не мигая смотрел на него. Савелия этот взгляд нисколько не смущал, более того, ему стало даже интересно. Китайцу было и невдомек, что Савелий в этот момент внимательно "вслушивается" в его мысли, любопытствуя, какую мучительную смерть выберет для него Ли Бао. А то бедняга просто взмок, не зная, на чем остановиться.

- Силюсаи, ти очени симелии или очени гилюпии? - неожиданно спросил Ли Бао.

- Почему спрашиваешь?

- Сидиси, улибаесися, а сикоро умирати бюдеси.

- Это все глупости, - отмахнулся Савелий. - Ты мне лучше ответь: тебе не страшно жить?

- Почемю ситирасино? - удивился тот.

- Ты же столько людей убил!

- Ви, хиристиане, убити люди пилохо, ми, китаитиси, убити люди хоросо! Миного убити, миного хоросо! Убили ти, и ки тибе ум и сила убитого переходит! Я убили сестнадитисяти люди! - хвастливо заявил Ли Бао.

- Если ты такой умный, то зачем сюда пришел? - лениво зевнул Савелий.

- Я уминии и пирисел тибя убивати, - серьезно ответил тот и кивнул одному из телохранителей, который, наблюдая за Савелием, не упускал ни единого жеста своего хозяина.

Только теперь Савелию стало понятно, почему один из них был одет в длинный плащ: подчиняясь знаку хозяина, тот вытащил из-под полы китайский меч, чем-то напоминающий японскую катану, и протянул его Ли Бао. Прежде чем взять его, Ли Бао снял с себя пиджак, потом сделал несколько дыхательных упражнений и только после этого вынул меч из ножен. После чего провел некоторые, видимо ритуальные, действия: прислонил лезвие ко лбу, потом к губам, прошептал что-то, издал боевой клич и стал профессионально, даже виртуозно, махать им, словно разминаясь перед боем.

Савелий с явным интересом наблюдал за его телодвижениями: для своего возраста Ли Бао действительно неплохо владел этим страшным оружием. Казалось, перед Савелием разыгрывается какой-то спектакль или выступление спортсмена в соревновании с мечом, и это впечатление усиливалось тем, что два телохранителя с пистолетами, направленными на Бешеного, уселись на стулья, как зрители. Тот, что был в плаще, остался стоять и не смотрел на Савелия: его внимание всецело было поглощено "воюющим" хозяином.

С удивлением Савелий обратил внимание на то, что у китайца совершенно отсутствовали какие-либо мысли. Он понимал, что угрозы Ли Бао произнесены не для красного словца и так просто и мирно их встреча не закончится. Понимал Савелий и то, что наиболее опасен для него вовсе не этот меч, а пистолеты телохранителей, которые они, к счастью для него, устав держать на вытянутой руке, опустили на бедра, а потому и решил воспользоваться моментом ухода Ли Бао в себя. Чуть приподняв руку и выждав момент, когда китаец выкрикнет, он дважды нажал на кнопку часов. В шуме, издаваемом Ли Бао, щелчки остались незамеченными.

Смертельные иглы попали точно в цель, пронзив сердца обоих. Китайцы даже не успели осознать, что произошло: неожиданная боль в груди, и их головы бессильно откинулись назад. Если бы не высокие спинки стульев, то они наверняка привлекли бы внимание Ли Бао, который, судя по более плавным движениям, уже заканчивал разминаться.

Наконец Ли Бао замер и с ненавистью взглянул на Савелия.

- Посилединее силово будеси говорити? - спросил он.

- Да, - кивнул Савелий и серьезно сказал: - Помолись перед смертью!

- Ти точино совисем гилюпии! - Китаец заразительно рассмеялся.

Затем повернулся к своим телохранителям, чтобы те поддержали его смех, но обратил внимание на неподвижные лица сидящих. Он подскочил к ним и что-то прокричал по-китайски. Телохранители никак не среагировали, и когда Ли Бао притронулся к одному, потом ко второму, оба медленно свалились со стульев.

Не дожидаясь его реакции, Савелий резко, прямо со стула, на котором сидел, выпрыгнул в сторону третьего телохранителя, в метре перед ним еще раз оттолкнулся от пола и всей своей массой, ускоренной прыжком, со всей силы ударил его ногой в горло. Парень оказался проворным: среагировав на движение Савелия, он выхватил из-за пояса пистолет и даже выстрелил, но пуля попала в спинку стула, на котором только что сидел Савелий. Страшный удар откинул парня назад, он ударился головой о стенку, соскользнул на пол и замер в неестественной позе.

Все произошло настолько стремительно, что Ли Бао успел только рот раскрыть от удивления. Но в следующее мгновение уже взял себя в руки и принял боевую стойку, вскинув меч над своей головой. Конечно, Савелий мог спокойно отправить и его на тот свет с помощью смертельной иглы, но подумал, что должен победить в честном поединке, поскольку китаец готовился так поступить с ним.

- А-а-а! - истошно закричал Ли Бао и проворно бросился на него, размахивая мечом.

С большим трудом Савелий уворачивался от острой стали, выпрыгивая то в одну сторону, то в другую, то делая сальто, взмывая над головой противника. Сопротивляться оказалось не так просто: несмотря на свой преклонный возраст, китаец был очень проворен. Наверняка сказывался постоянный тренинг. Помогая себе гортанными вскриками, он наступал и наступал на Савелия, и один раз ему удалось даже задеть мечом его предплечье, из которого тут же показалась кровь. Это настолько воодушевило Ли Бао, что он стал еще более настырным и резким.

Понимая, что постоянные прыжки вконец измотают его, Савелий выбрал момент и воспользовался стулом, которым ему удалось выбить опасное оружие из рук озверевшего китайца и перехватить его меч. Оставшись без оружия и без своих защитников, Ли Бао настолько растерялся, что остановился и с ненавистью уставился на Савелия.

- Ти не гилюпии, ти - силинии, - вынужденно признал он и склонил перед ним голову.

"Да, в благородстве тебе не откажешь!" - подумал Савелий, вслух серьезно и чуть торжественно произнес:

- За те шестнадцать погубленных тобой душ, за все злодеяния, сотворенные с твоей помощью на этой земле, правом, данным мне Космосом, приговариваю тебя к смерти.

Он не заметил, как старый китаец, видимо, превосходно разбирающийся в психологии таких людей, как Савелий, делая вид, что обреченно ждет своей участи, залез в карман и стал осторожно что-то вытаскивать.

- Приговор окончательный, и я сам приведу его в исполнение! - закончил Савелий.

И в тот же миг увидел пистолет, выхваченный из кармана китайцем и направленный ему в грудь.

"Так вот, оказывается, каково твое благородство!" - со злостью промелькнуло в мозгу Савелия.

Выстрелить Ли Бао не успел: молниеносный взмах мечом, и кисть, сжимавшая пистолет, словно ненужная вещь, шлепнулась на пол, заливая его кровью. Китаец вскричал, и по глазам было видно, что вскричал не от боли, а от отчаяния и обиды, что не получилось задуманное. И в этом отчаянии он бросился прыжком ногами вперед, пытаясь сбить Савелия, но тот увернулся, перехватил его за культю, сделал подсечку и, когда Ли Бао оказался под ним на полу, резко крутанул старику голову, ломая шейные позвонки. Крякнул напоследок неугомонный главарь "Триады" и затих навсегда, перестав угрожать порядочным гражданам.

Савелий поднялся с пола, тяжело вздохнул и задумался: "Что же теперь делать? Как выйти на Воронова? Где его искать? Может быть, у Ли Бао есть какие-нибудь телефоны? Кажется, итальянец упоминал об Ордене..."

Савелий наклонился к трупу китайца, пошарил в его карманах, наткнулся на мобильный телефон и электронную книжку. К счастью, китаец был настолько уверен в себе и своих силах, что не счел нужным кодировать свои записи. Войдя в память записной книжки, Савелий быстро просмотрел номера телефонов, но ничего подходящего не отыскал, пока не наткнулся на фамилию Велихова, с номером его мобильного телефона. "Листанув" ее, он едва не воскликнул от радости: запись гласила - "отель Шератон, 415", а дальше стояло время и число.

"Господи, Велихов сейчас в Нью-Йорке! Отказавшись от депутатства в Государственной Думе, махнул в Америку! Интересно, что тебе здесь понадобилось? Уж не для встречи ли с Ли Бао ты сюда приехал? А что, если взять и прямо сейчас выяснить?"

Он набрал номер и вскоре услышал мужской незнакомый голос, спросивший его по-русски:

- Кого вам?

- Мине нузен госипадина Велихов! - стараясь изобразить китайский акцент, ответил Савелий.

- Аркадий Романович в сауне! Что передать?

- Сиказите, чито виситиреча Ли Бао хотети перенесити на тиридесяти минюти позее.

- Я правильно понял, что господин Ли Бао просит перенести встречу на полчаса позднее? - переспросил тот.

- Да-да, тиридесяти минюти позее! - подтвердил Савелий.

- Хорошо, я передам!

- Сипасиба! - Он положил трубку, радуясь, что не попал на самого Велихова: этот олух, с которым он только что говорил, вряд ли заподозрил, что говорил не с посланцем Ли Бао. "Все-таки интересно, зачем вам понадобилась эта встреча?"

Но продолжить свои размышления ему не удалось: послышался шум у входной двери. Савелий выхватил пистолет из обрубленной кисти Ли Бао и направил в сторону входа: на пороге показалась та самая тройка, которая и встречала Савелия в аэропорту: они тоже были вооружены.

- Не стреляйте, если хотите увидеть своего брата в живых! - сказал один из них.

Судьбе было угодно распорядиться так, что Шура Позин прилетел в Нью-Йорк тем же самым рейсом, что и Савелий. Не догадываясь о разыгравшейся в здании аэропорта драме, как и вообще о существовании самого Савелия Говоркова, Позин преспокойно сел в знаменитое нью-йоркское желтое такси и отправился на Манхэттен. Будучи гурманом и сибаритом, он всегда летал исключительно первым классом и покинул самолет буквально за минуту до Бешеного, а поскольку вещей, сданных в багаж, у него не было, впрочем, как и у Савелия, полетел он первым классом, поэтому чуть-чуть опередил Бешеного.

На этот раз им встретиться не довелось.

Друзья заказали ему номер в его любимой гостинице "Уэстбери" на Шестьдесят девятой стрит между Мэдисон и Пятой авеню. Гостиница была сравнительно небольшой, старомодной и уютной. Позин не то чтобы не любил крупных американских городов, таких, как Нью-Йорк, Чикаго и т.д. Человек по натуре ленивый и созерцательный, Шурик плохо вписывался в стремительный, дерганый темп этих городов, где, особенно в Нью-Йорке, все куда-то спешат, вечно опаздывая из-за пробок на дорогах на деловые встречи, ленчи и обеды, намеченные в дневнике-календаре за месяцы, а то и за полгода вперед. Ему чудилось, что именно в крупных американских городах и происходит то, что один советский социолог обозвал "симуляцией деятельности".

Вероятно, Позин был не прав, ибо американская экономика находилась на подъеме уже добрый десяток лет, а все колесики политического механизма бодро и без скрежета крутились. Может, дело было в том, что американская действительность не привлекала его новизной - подростком он проводил у работавшего в США отца по три месяца летних каникул.

В то же время поездка в предвыборную Америку обладала тем уникальным ароматом большой игры, который всегда завораживал Позина. И хотя он как иностранец вынужден будет пребывать в роли чистого наблюдателя, и эта роль имела для него свою прелесть - у него полностью были развязаны руки. При помощи многочисленных знакомых и друзей он надеялся удовлетворить свою главную страсть - страсть игрока и приоткрыть потайные двери и пройти полутемными коридорами, заглянув в святая святых - на кухню, где варится американская политика.

Предложение прокатиться в Америку, да еще не за собственный счет, привлекло Шуру еще и тем, что в Штатах у него действительно было очень много приятелей, которых он довольно давно не видел.

Позин прилетел в Нью-Йорк с одной тощей спортивной сумкой, ибо собирался там существенно пополнить свой гардероб - в этом городе он знал места, где модные вещи превосходного качества можно было купить существенно дешевле, нежели в Европе, не говоря уже о ценах в бутиках в центре Москвы, куда Позин из принципа никогда не заходил.

С учетом того, что верный Долонович, впрочем по прямому указанию Щенникова, перевел ему на карточку "виза" несколько десятков тысяч долларов, Шура чувствовал себя вполне комфортно. Жаль, в казино не разгуляешься, но он, в конце концов, в Америку не играть приехал.

Еще из Москвы он позвонил Руфь Файнштадт - своей давней приятельнице, богатой и влиятельной даме, которую знал, можно сказать, с детства - ее родители, предки которых были выходцами с Украины, когда-то познакомились с его отцом.

Предки происходили из маленького местечка и уехали от голода и погромов в начале века. В Америке их жизнь сложилась - уже дед Руфи был удачливым и дальновидным брокером, одним из немногих, кто умудрился не разориться в годы Великой депрессии, а позже стал членом правления крупного банка.

Сама Руфь, великолепно сохранившаяся дама неопределенного возраста, с вечной американской фальшиво-доброжелательной улыбкой на лице и подтянутой спортивной фигурой, давно развелась с мужем, став при этом на несколько десятков миллионов долларов богаче. Она коротала свой век в веселом и светском одиночестве - как хозяйка салона в знатном доме на Пятой авеню, коллекционируя предметы искусства и американскую живопись XVIII-XIX веков.

Правда, ехидный Позин всегда доказывал ей, что подобной живописи просто не существует, а предметов искусства в американской массовой цивилизации не может возникнуть по определению. Но она на него не обижалась, заседая в попечительских советах музея Метрополитен и музея Гугенхейма, основатель которого Соломон Гугенхейм приятельствовал с ее дедом.

Руфь неоднократно бывала в России, проводила часы в Эрмитаже и Русском музее. Позин всегда старался помочь ей, сводя с художниками, музыкантами, актерами, - она обожала ночную богемную жизнь и была, как ни удивительно, не чужда традиционного русского порока, иными словами, могла выпить существенно большее количество крепких напитков, нежели средняя американка.

Шура привез ей в подарок дорогую старинную серебряную брошь. Она, скорее всего, являлась национальным достоянием, но разрешение Министерства культуры на вывоз было получено в результате пятиминутного телефонного разговора министром культуры оказался старый приятель, театровед.

От гостиницы до дома Руфь было рукой подать, и Шура всегда ходил к ней пешком. Вообще за границей он предпочитал пешие прогулки, не без оснований утверждая, что только так - ногами - и можно познать чужой город.

Обитала Руфь в огромной квартире - точного количества комнат Позин по своей лени так и не удосужился сосчитать, но ванных было целых три. Она с удовольствием пустила бы его пожить, но злые языки Нью-Йорка и некоторые, особенно осведомленные, персонажи в Москве беспочвенно утверждали, что у Шурика с Руфь затяжной, но бурный роман по современной модной модели: шустрый и веселый сравнительно молодой человек сходится с богатой дамой неопределенного возраста. Поэтому когда Руфь предлагала ему не платить за гостиницу, а остановиться у нее, Позин всегда отшучивался тем, что жизнь под постоянным надзором с детства вызывает у него состояние стресса. Он имел в виду не надзор самой Руфь, а круглосуточную плотную охрану.

"Попасть к тебе в квартиру сложнее, чем в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли", приходя к ней, обычно констатировал он.

В Лэнгли Позин, правда, никогда не был, но попасть в квартиру миссис Файнштадт было и в самом деле очень непросто.

У подъезда обычно дежурил человек в зеленой ливрее и высоком цилиндре, в функции которого входило открывать двери подъезжавших к дому машин. Второй сидел внутри за конторкой и вежливо интересовался у вошедшего, как его фамилия и к кому он направляется, после чего звонил в квартиру и спрашивал хозяев, готовы ли они принять имярек. Третий располагался в лифте и нажимал кнопку соответствующего этажа, на котором имелась лишь одна квартира - в ее предбанник плавно входил лифт. И только когда гостя впускали в дверь, лифтер с чувством исполненного долга отправлялся на своем средстве передвижения вниз, в холл.

В день прилета, вечером, Позин нанес миллионерше визит вежливости. От брошки она была в полном восторге. Им подали чай в гостиную, выходившую окнами на Центральный парк, стены просторной комнаты были увешаны нехитрыми пейзажами и батальными сценами времен войны между Севером и Югом.

- Ну, рассказывай скорее, что у вас там происходит? Что за человек новый Президент? Как он к тебе относится? - засыпала Шуру вопросами хозяйка.

- Пока что-то определенное сказать трудно. - Шура напустил на себя обожаемый им в подобных ситуациях глубокомысленный вид. - Человек он, очевидно, неглупый и хорошо образованный, знает иностранные языки, что, заметь, не так уж типично для большинства наших глубокоуважаемых лидеров, которые нередко принимали послов Бельгии за послов Франции. Он ищет свой путь и стремится быть Президентом всех россиян. Надеюсь, он более созидатель, нежели разрушитель. Что до моей судьбы - говорить об этом пока рано.

- А евреев опять громить не будут? - Руфь была вечно озабочена этой проблемой.

- Среди ближайших советников и аналитиков немалую роль играет известный тебе Гаврик Петропавловский - я тебя с ним когда-то знакомил в Москве.

- Ну, он-то полукровка.

- Есть еще несколько головастых мужиков-иудеев в ближнем круге. Честно говоря, я устал от полета, но обязательно на днях приду к тебе с подробным отчетом.

- А я соберу компанию людей, интересующихся Россией, которые будут интересны и тебе.

- Прекрасная идея. Кстати, ты знаешь Кондолизу Гатти, главную советницу семейства Буш по России? Мне было бы важно с ней встретиться.

- Лично с ней незнакома, но у нас есть общие друзья. Я выясню, когда она будет в Нью-Йорке, и постараюсь вас свести.

Они еще немного посплетничали, как две подружки, о знакомых в Москве и Нью-Йорке, и Позин благополучно отправился спать в отель.

Проспав до часу следующего дня, он выпил чашку крепкого кофе в баре отеля и на такси поехал обедать на Брайтон-Бич к своему однокласснику по кличке Толстый Марик. Дружба их началась давно и странно. Еще учась в младших классах, Марик обожал все заграничное, а поскольку у Шурика Позина заграничным было все - от носков и рубашек до ручек и блокнотов, то свое обожание, неразрывно связанное с жгучей завистью, он механически перенес на счастливого владельца этих заморских вещей.

В сущности, Марик не любил Позина, он обожал его вещи, а Шурик, с детства никогда не знавший чувства обделенности и не будучи по природе жадным, охотно делился с Мариком своим "богатством", хотя довольно рано понял подлинные причины и границы того обожания, которым окружал его Марик, - все равно такое отношение льстило любому мальчишке. После летних каникул, проведенных в Нью-Йорке у отца, Марик с пристрастием допрашивал Шурика: "Какая она Америка? Где были? Что видели? Что ели?"

Поесть Марик любил еще больше, чем все заграничное. И если Позин рассказывал коротко, Марик страшно обижался.

С тех пор много воды утекло в Москве-реке и в Гудзоне. Марик был "при делах" и "в полном порядке". Он полностью освоился в стране своей детской мечты и теперь относился к гостю из России Позину отчасти покровительственно, беря за прошлое безрассудное обожание своеобразный реванш. Теперь Марик владел на Брайтон-Бич несколькими продуктовыми магазинами и двумя ресторанами, в одном из которых под названием "Дюк" Позин и намеревался отобедать.

За время, пока они не виделись, Толстый Марик стал еще толще. Он обнял Шурика, тяжело дыша от жары в рубашке, расстегнутой почти до пупа, - на толстом животе, по которому струились дорожки пота, колыхалась массивная золотая цепь.

Восхождение Марика к сияющим вершинам брайтонского бизнеса началось с того, что он какое-то время состоял в бригаде знаменитого кишиневского гангстера Мони Эльсона, одного из главарей "русской мафии" Нью-Йорка. Чем конкретно занимался Марик? Рэкетом или махинациями с кредитными карточками и страховыми полисами? Эти страницы своей биографии Марик тщательно скрывал, хотя любознательный Позин неоднократно пытался припереть его к стенке, однако всегда не хватало времени.

Но теперь времени впереди было предостаточно, и Позин плотоядно поглядывал на Толстого Марика, как удав на кролика, подумывая, как все-таки поумнее расколоть школьного дружка на правдивую повесть о брайтонских бандитах. Но пока заводить разговор о чем-либо помимо еды было бессмысленно - Марик жаждал накормить голодного и худого Позина до отвала. Как и все обжоры, Марик был убежден в том, что все остальные ничего в еде не понимают и потому едят мало.

- Попробуй этих маринованных грибочков - возим из России.

- Контрабанда? - с интонацией булгаковского кота Бегемота поинтересовался Позин.

- Какая тебе разница? Ешь и не бери в голову, а эти солененькие огурчики, между прочим, по старому местечковому рецепту. Кстати, рыба-фиш у меня лучшая в городе - проводили конкурс.

- Сколько ты заплатил жюри? - спросил циничный Позин.

- Ничего не платил, просто они все у меня со скидкой питаются - ветераны же. Давай по маленькой?

В такую жару Позину пить не хотелось, но обижать радушного Марика было невежливо. Они выпили ледяной водки, от которой захватило дух и заломило десны. И грибы, и огурчики были и в самом деле вкусные.

- Сейчас будем есть борщ, такой густой и наваристый, как варила в Одессе моя покойная бабушка, и к нему мы имеем нормальную сметану - у них же в Америке сметаны приличной нет.

- Марик, когда ты перестанешь говорить "у них в Америке"? Сколько лет ты здесь живешь?

- Двадцать, но сметаны-то приличной все равно они тут не делают, а у меня есть.

- Ну и говори тогда "у меня в Америке и одесский борщ, и настоящая сметана..."

- Все ты шутишь, Шурик. Но вот скажи, а у вас в Москве есть лобстер, настоящий, огромный, не дохлый краб какой-нибудь?

- Думаю, есть, в Москве теперь, как в Греции, есть все.

- Но такого лобстера, как у меня, в Москве ну просто быть не может. У меня он вот такой огромный. - Марик развел руки шире плеч. - Называется "Лобстер а ля Ришелье", сам понимаешь, в честь Дюка - типа фирменное блюдо. Кстати, ты не знаешь, а Дюк любил лобстеров? А то тут меня какие-то эрудиты из вновь прибывших доставали. А вдруг не любил?

- Марик, как твой тайный советник, дам тебе совет - закажи у какого-нибудь художника, который специализируется на подделках картин старых мастеров, полотно под названием "Дюк Ришелье, глядя на Черное море, обедает лобстером" и повесь на центральную стену. Все вопросы отпадут сами собой.

- До чего же ты умный, Шуренок. А мне и еще один твой совет нужен.

Заморив червячка солидных размеров, Марик обычно принимался хвастаться своими успехами.

"Ну, вот сейчас начнется", - подумал Позин и ошибся.

- Знаешь, кто у нас тут недавно был?

- Откуда?

- Сам Аркадий Романович Велихов. - Марик говорил в высшей степени торжественно.

- Он в Нью-Йорке?

- Уже с неделю... Он собрал наших деловых и предложил разный интересный бизнес, обещал сам вложить десятки миллионов, но народ в сомнениях: можно ли ему верить? Вроде он - наш, то есть можно, но репутация у него хуже последнего Поца. Ты ведь наверняка с ним знаком?

- Давай сначала я с ним переговорю, выясню серьезность его намерений, а потом все тебе расскажу.

- Буду с нетерпением ждать, сам знаешь, за Мариком не заржавеет, если заработаем, и тебе отстегну по-честному.

- Остановись, Марик. Я-то думал, что ты уже большой бизнесмен, а не мелкая шпана. Кстати, у тебя есть его координаты?

- Вот номер его мобильного, я, правда, пока ему не звонил...

Марик с его полумафиозным бизнесом отступил за задний план. Нужно было повидать Аркадия и предупредить его, сообщив о последнем разговоре с Щенниковым - в противном случае Позин перестал бы чувствовать себя порядочным человеком. Он набрал номер:

- Аркадий, тебя приветствует некто Позин.

- Шура, привет, ты откуда?

- От верблюда, с Брайтона, откуда же еще, где еще знают, что ты здесь?

- Когда прилетел?

- Вчера. Надо увидеться. Ты сегодня занят?

- После восьми занят - деловая встреча.

- Давай посидим в подвальном итальянском кабачке на углу Мэдисон и Шестьдесят девятой стрит, это почти напротив Уэстбери. Ты его легко найдешь. Часов в пять устроит?

- Договорились. Буду.

Позин был уверен, что Марик не обидится, поскольку пребывает в убеждении, что Позин помчался выяснять перспективы их совместного бизнеса с Велиховым. На дорогу радушный хозяин попытался всучить Позину огромный пакет с грибами, огурцами и нетронутым лобстером.

- Не будешь есть сам, передай Аркадию Романовичу от меня, - умолял Толстый Марик.

Но Позин был непреклонен и пакет не взял. В такси он задремал - сказалась обильная еда, водка и восьмичасовая разница во времени. Велихов уже был на месте. Перед ним стояла чашка капуччино. Хотя оба не хотели есть, для приличия заказали по лазанье и красного вина. Позин в общих чертах пересказал свой разговор со Щенниковым:

- Я считал своим долгом предупредить тебя, Аркадий.

- Спасибо, Шурик. Я всегда знал, что ты настоящий друг. Не то что эта гнида Петропавловский. Представляешь, как он меня обозвал?

- Как?

- Пиратом. Сравнил меня с Билли Бонсом и изобразил каким-то уголовным выскочкой. Меня, доктора наук, без пяти минут академика. Ладно, Петропавловскому я почти не помогал, но и не мешал же по трупам лезть вверх. Но остальные-то каковы? Тот же Валентин. Где бы он был, если бы не я? А теперь они все будто сговорились: Велихов зарвался, зажрался, много на себя берет!

- Так они давно сговорились.

- Шурик, а где же элементарная человеческая благодарность?

- Нет ее. Уж такой наивности я от тебя, Аркадий, не ожидал. Ты мне другое скажи: ты всерьез в оппозицию подался или это твой очередной спектакль? Играешь на опережение, боясь, что за твой полумафиозный бизнес тебя за ушко да на солнышко, а ты тут и завопишь - политическую оппозицию давят? И твой демарш с отказом от депутатского мандата, и слухи о том, что ты агитируешь губернаторов оказать сопротивление политике Президента, - и в самом деле, не высоко ли ты замахнулся?

- И ты туда же. Я ведь убежденный и последовательный демократ и всецело поддерживал Ельцина как гаранта и оплот демократии, много сделал для того, чтобы названный им человек победил на выборах. Ты ведь знаешь, во сколько мне обошелся Березненко и его программа?

- Могу себе представить.

- А теперь я после всех своих усилий вижу, что демократия в опасности генералы и гэбисты ее разом задушат - это у них в крови. Наш народ еще не распробовал вкус настоящей демократии, и им легко манипулировать. "Навести порядок", "Отнять награбленное" - эти лозунги наши люмпены поддержат, а нам, деловым людям, - каюк.

- Так ты теперь в политики собрался податься?

- А чем я хуже Гришеньки Явлинского или того же Кириенко? Я-то пообразованнее буду, а уж в бизнесе я много больше достиг их обоих, вместе взятых.

Позин неплохо представлял себе те коммерческие операции, в результате которых Велихов сколотил свое состояние и некоторое время считался одним из самых богатых людей России. Не то чтобы он осуждал его, нет, каждый выбирает собственный путь, тем более Велихов был такой же азартный игрок, как и Позин, но Шурик всегда старался играть честно, чего о Велихове даже самый доброжелательный к нему человек сказать не мог. С другой стороны, Велихов играл так, как ему позволяло играть государство. Ему позволяли нарушать законы, он и нарушал. Неужели этому пришел конец?

Велихов продолжал скулить, жаловаться на свою судьбу и пенять на человеческую неблагодарность. И Позин с изумлением и даже с некоторым ужасом увидел, что человек, которого он, казалось бы, неплохо знал, меняется прямо у него на глазах. Хотя Аркадий всегда был немного излишне суетлив, но ему была присуща очевидная вальяжность, он знал себе цену и нес себя среди остальных с чувством собственного достоинства и даже некоторого превосходства, но сейчас, буквально на глазах Позина он начал сдуваться, как воздушный шарик, в котором проткнули дырочку.

Куда делась вся прошлая вальяжность? Перед Позиным сидел и, брызгая слюной, нелепо жестикулировал сморщенный лысый человечек - он превозносил свои заслуги и таланты и мазал грязью бывших соратников. Позину почему-то показалось, что именно так бы повел себя портной, клиент которого отказался взять неудачно сшитый костюм из дорогого материала.

"Так проходит слава мирская" - вспомнилось Позину древнее латинское изречение.

Они расстались, условившись вскоре увидеться опять. Позина, в принципе, никогда особенно не удивляла ничтожность того или иного представителя рода человеческого, но в данном случае у него возникло какое-то дотоле неведомое чувство брезгливости, которое долго не покидало его.

XVI

Спасение Воронова

Тим Рот нервно ходил из угла в угол просторного кабинета в особняке, который он снял с полгода назад. Это небольшое двухэтажное строение с бассейном и двумя гаражами было расположено в одном из престижнейших районов Нью-Джерси.

Десятый член Великого Магистрата нервничал, и было отчего: если его посыльные опоздают и Ли Бао успеет убить Бешеного, то рухнут все планы, на которые он возлагал большие надежды. Потому-то он и ожидал с таким нетерпением сообщения от своего бригадира Донатаса Валентаускаса.

Этот сорокалетний литовец с белесыми волосами и совершенно бесцветными, как у альбиноса, глазами был обязан ему своей свободой: еще до развала Советского Союза тот, вместе со своим подельником, совершил разбойное нападение на инкассаторскую машину. Донатасу удалось скрыться с деньгами, а напарник попался и вскоре сдал его ментам с потрохами.

При помощи своих братьев из Ордена Тим Рот переправил его через Финский залив, а потом и в Америку. Деньги вскоре закончились, и Донатас вновь обратился за помощью к Тиму Роту. Тот взял его к себе и никогда не жалел об этом: парень оказался преданным беспредельно. Вскоре Тим назначил его бригадиром и часто поручал ему очень серьезную, порой грязную работу.

Сегодняшнее задание было особым: нужно не только перехватить Бешеного у могущественного китайца, но и постараться не испортить отношений Великого Ордена и всесильной "Триады". Зная, как почитают восточные люди кровавую месть за убийство близкого человека, он понимал, что это задание почти невыполнимо. Совсем как в русской пословице: нельзя, чтобы "и волки сыты, и овцы целы"!

Прозвучала трель его мобильного телефона.

- Да, слушаю! - торопливо бросил он в трубку.

- Это Донатас, - с чуть легким акцентом проговорил его бригадир.

- Ну, что?

- Бешеный у меня!

- Удалось-таки? - облегченно выдохнул Тим Рот. - Слава тебе, Господи! - Он даже истово перекрестился, но встревоженно спросил: - Как тебе удалось уломать Ли Бао? Он не очень злится?

- Не, не очень! - с усмешкой ответил бригадир, и нечто в его голосе активно не понравилось Тиму.

- Что значит - не очень? - настороженно спросил Десятый член Великого Магистрата.

- Ли Бао и трое его телохранителей мертвы! - спокойно пояснил Донатас.

- Что-о-о? - так громко проревел Тим Рот, что у его бедного бригадира едва перепонки не лопнули. - Ты что, с ума сошел? Я тебе что приказал?

- Привести Бешеного и не поссорить Орден с Ли Бао! - тупо повторил тот.

- А ты что сделал?

- То, что вы и приказали...

- Но ты сам сказал, что Ли Бао мертв!

- Правильно, мертв, но не мы его и его охранников отправили на тот свет.

- А кто это сделал? - совсем растерялся Тим Рот.

- Бешеный ваш!

- Бешеный? Всех четверых? - не поверил Тим Рот. - Каким образом?

- Одному телохранителю о стенку шею сломал, с двумя другими расправился непонятно как, во всяком случае без вскрытия вряд ли кто поймет, а Ли Бао сначала руку отрубил его же мечом, а потом тоже шею сломал!

- Да, наш Бешеный, по-видимому, в хорошей форме! - Его даже передернуло. Вам сопротивлялся?

- Нет! Я ему сказал про Воронова, и он пока не сопротивляется...

- Пока?

- Он хочет услышать Воронова, - смущенно ответил Донатас и добавил: - Вы же сами предупреждали: силу к нему не применять!

- Хорошо, дай ему трубку!

- Я слушаю! - по-русски проговорил Савелий.

- Вы хотите услышать вашего брата?

- Я об этом уже сказал.

- Выходит, я неплохо вас знаю, - самодовольно проговорил Тим Рот. Почему-то я был уверен, что вы вряд ли поверите на слово, а потому подождите минутку, я сейчас дам трубку Воронову...

- Минуту я подожду! - угрожающе сообщил Савелий.

Поняв его в буквальном смысле и не желая никаких осложнений, Тим Рот побежал на второй этаж, где в отдельной комнате, охраняемой двумя амбалами, содержался Воронов. Увидев шефа, часовые поспешили вскочить со своих кресел.

- Открывайте! - еще издали приказал Тим Рот.

- Быстрее! - сказал один.

- Я и так спешу! - ответил второй.

Он суетливо вставил ключ в замок, а второй распахнул дверь. Воронов лежал на диване, бессмысленно уставившись в потолок.

- Четырнадцать Рафаэль Санти восемьдесят три! - быстро произнес Тим Рот и в ответ услышал:

- Приказывайте! - Андрей встал с дивана.

- С тобой хочет говорить твой брат! - объявил Тим Рот, протягивая трубку Воронову.

- Что я должен сказать ему?

- Поприветствовать и сказать, что ты его ждешь!

- Привет, Савелий! - механическим голосом проговорил Воронов.

- Привет, братишка! Как ты?

- Я тебя очень жду! - бесстрастно сказал он.

- Ты в порядке?

- Я тебя очень жду! - повторил Андрей и тут же вернул трубку Тиму Роту.

- Убедились, что вас не обманывают? - спросил тот у Савелия.

- Вполне! А почему вы держите его на втором этаже? - спросил вдруг Савелий.

- Откуда вы это взяли? - удивился Тим Рот.

- Слышал в трубку, как вы бежали по лестнице...

- У вас отличный слух!

- Не только слух! - хмыкнул Савелий. - Надеюсь, что я его сейчас увижу, а не только услышу!

- Можете не сомневаться... Ждем.

От дома Дона Кастелло, расположенного за Брайтон-Бич, почти на берегу Атлантического океана, до особняка Тима Рота в Нью-Джерси они доехали на том самом "Линкольне", что встречал Савелия в аэропорту, к удивлению, достаточно быстро: не более чем за сорок минут. За небольшой оградой Савелий увидел двухэтажный особняк и сразу почувствовал, что Воронов находится именно там. Въехав в автоматически открывшиеся ворота, они остановились перед старинным парадным входом с розовыми колоннами.

- Приехали, можно выходить, - с небольшим прибалтийским акцентом проговорил тот, что звонил Тиму Роту.

- А где оркестр? - серьезно спросил Савелий.

- А ты шутник, Бешеный! Будет тебе и оркестр, но... позднее! Пошли!

- Пошли, Донатас!

- Откуда вам известно мое имя? - насторожился литовец.

- Твой хозяин сказал.

- Да? - недоверчиво переспросил тот, но Савелий промолчал, и они вошли в помещение.

Внутри, несмотря на уличную жару, было довольно прохладно. Донатас указал ему на кресло:

- Можете садиться...

- Ничего, я пешком постою! - угрюмо пошутил Савелий, и в этот момент к ним вышел импозантный мужчина средних лет.

"Тим Рот!" - сразу узнал Савелий, вспомнив фотографию, которую когда-то показывал Богомолов.

- Приветствую вас, дорогой Сергей или, может быть, Савелий? Как удобнее?! - радушно воскликнул тот, протягивая руку.

- Лучше Бешеный! - с намеком ответил Савелий. - Где Воронов? Вы обещали!

- Я всегда выполняю свои обещания! Идемте...

- Куда?

- Вы же сами сказали, что ваш брат на втором этаже, - улыбнулся хозяин и первым пошел в сторону лестницы.

Когда они поднялись на второй этаж и подошли к нужной комнате, Савелий отметил про себя, что тех двух охранников, которых он слышал по телефону, не было, а дверь прикрыта. Тим Рот толкнул ее и гостеприимно пропустил Савелия вперед:

- Прошу!

- Только после вас!

- Как хотите, - снова улыбнулся тот и покачал головой. - Не доверяете...

- Я и себе самому доверяю только по понедельникам!

- Почему по понедельникам? - удивился тот.

- Надо же когда-то начинать? Почему не с начала недели?

Воронов сидел на диване с отсутствующим взглядом и, даже услышав голос Савелия, никак на него не среагировал.

- Андрюша, это я! - громко воскликнул Савелий, но когда тот не проявил ни малейшего интереса, попытался "прислушаться" к его мыслям, однако в голове Воронова было так чисто и пусто, словно только что там прошлись пылесосом. Тогда Бешеный повернулся к Тиму Роту и со злостью спросил: - Чем вы его накачали?

- Вы все равно не поверите...

- А вы попытайтесь!

- Ничем!

- Врете!

- Здоровьем своим клянусь: ничем! Просто ему нравится слушать МОЙ голос! И если мы с вами договоримся, обещаю, что он быстро вернется к своему прежнему состоянию. - Его голос был столь любезен, словно в словах не скрывалась угроза.

Савелий с трудом сдерживался, чтобы не накинуться на этого слащавого франта, но, пересилив себя, спросил:

- О чем вы хотите...

Договорить не удалось: его перебил громкий стук, топот, громкие голоса, доносившиеся снизу.

- Что там еще? - недовольно крикнул Тим Рот.

В комнату вбежал побледневший Донатас:

- Полицейские, шеф!

- Полицейские? - растерялся Тим Рот, но буквально на некоторые доли секунды. Тут же взяв себя в руки, он повернулся к Воронову и приказным тоном бросил: - Спать, пока я сам не разбужу тебя!

Он еще не договорил фразу до конца, а Воронов моментально повалился на бок и тут же заснул, издавая чуть слышный храп. Удовлетворившись содеянным, Тим Рот спокойно вышел из комнаты.

- Вы со мной? - вежливо спросил он.

- Да! - бесясь от собственного бессилия, процедил Савелий, однако задержался у кровати Воронова, чтобы убедиться, что брат действительно спит.

Увидев полицейских, Тим Рот недовольно и с некоторым апломбом спросил:

- Господа полицейские! По какому праву вы врываетесь в мой дом? В дом человека, обладающего дипломатической неприкосновенностью? Я - Тим Рот, советник консульства Нидерландов!

- Прошу прощения, господин советник, но нам сообщили, что в вашем доме против своей воли удерживается гражданин иностранного государства! - с некоторой хрипотцой ответил мужской голос.

Этот голос был настолько родным и знакомым, что Савелий тут же вышел из комнаты и сразу увидел внизу мощную фигуру Дональда Шеппарда, который подал знак не вмешиваться. Савелий в свою очередь чуть заметно повел глазами в сторону комнаты, где находился Воронов.

- Это абсолютная чушь! - ехидно рассмеялся Тим Рот. - В этом доме никого силой не удерживают!

- Вы хотите сказать, что в вашем доме нет посторонних?

- Ну, почему же, есть! Например, вот посторонний, и он тоже гражданин иностранного государства! Впрочем, как и я сам! Однако, как вы видите, его никто не удерживает здесь силой!

- Он правду говорит?

Савелий выдержал паузу, неторопливо взглянул на чуть побледневшего Тима Рота и только потом сказал:

- Да, хозяин говорит правду!

- Вот видите! - облегченно вздохнув, выкрикнул тот. - Придется мне заявить официальный протест вашему начальству!

- Это ваше право! - кивнул Дональд. - Еще есть в доме посторонние?

- Нет, - ответил Тим Рот, но, заметив, что полицейский направляется к лестнице, торопливо добавил: - Если не считать гостя.

- Гостя? Познакомьте меня, пожалуйста, с ним... - не останавливаясь, попросил сержант.

- Он спит.

- Спит, в такое время?

- Да, просто он себя плохо чувствует. Послушайте, не кажется ли вам, что вы слишком назойливы!

- Ничего личного: это моя работа, сэр!

- В таком случае прошу предъявить ордер! - Тим Рот решил покачать права.

- Хорошо, - согласился сержант, продолжая подниматься по лестнице.

Дональд вошел в комнату, где спал Воронов, и позвал:

- Господин советник, можно попросить вас подняться сюда?

- Что вам угодно? - спросил Тим Рот, входя в комнату.

- Это ваш гость? - спросил сержант, указывая на лежащего Воронова.

- Гость, - спокойно ответил тот.

- Что с ним? Он так крепко спит... Что с ним?

- Понимаете, господин офицер, в таком состоянии его нашли мои сотрудники недалеко от моего дома: увидели, бедняга нуждается в помощи, принесли сюда...

- Вот как? Документы при нем были?

- Нет, к сожалению...

- Врача вызвали?

- Собираемся вызвать...

- Что ж, в таком случае мы забираем его с собой и в участке все выясним, не возражаете?

- Конечно, офицер, даже буду благодарен: жалко беднягу! - Тим Рот был сама любезность.

- Вот и договорились! Вик, возьми пару ребят и поднимись на второй этаж! крикнул сержант и, когда полицейские пришли, сказал: - Отнесите его в машину! Потом повернулся к хозяину: - Примите на будущее бесплатный совет, господин советник: если хотите избежать неприятностей, никогда не приводите в дом незнакомых вам людей. - В его голосе проскользнула явная ирония.

- Спасибо, офицер, буду иметь в виду! - бесстрастно поблагодарил тот. - У вас все?

- Да, все, - сказал сержант, следуя за своими сотрудниками, но, проходя мимо Савелия, остановился. - Я могу взглянуть на ваши документы?

- Вы его в чем-то подозреваете? - тут же вступился Тим Рот.

- Что вы, так, на всякий случай! - добродушно улыбнулся Дональд.

- Пожалуйста, - пожал плечами Савелий и полез в карман, потом в другой, в третий, изобразил на лице беспокойство и растерянность.

- Сергей, может быть, вы обронили их? - попытался прийти на помощь Тим Рот.

- Не знаю. Возможно, я переложил их в чемодан.

- Донатас, где чемодан господина Мануйлова? - спросил хозяин своего подручного.

- В машине...

- Так принесите, быстро!

- Ничего, не беспокойтесь, Тим Рот, я сам! - глубоко взглянул Савелий в глаза Десятому члену Великого Магистрата: тот сразу все понял и вынужден был смириться с поражением.

- Жаль, что нам не удалось толком поговорить. - Ему с трудом удавалось сохранять самообладание.

- Какие наши годы: встретимся еще! - с задором пообещал Савелий...

Через несколько минут Савелий сидел рядом с Шеппардом в полицейской машине и они ехали следом за медицинским "Доджем", в котором находилось бесчувственное тело Воронова.

- Поведай, Дон, как ты здесь оказался?

- Я думал, ты понял.

- Когда ты подал мне знак в аэропорту, я понял, что вы меня ведете, но потом, когда я очнулся в доме Кастелло, а потом еще и Ли Бао пришел...

- Для меня это был самый тревожный момент! - Мощную фигуру сержанта даже передернуло от неприятных воспоминаний. - Я не знал, что предпринять: то ли ринуться к тебе на помощь, то ли подождать еще немного. Мы же не узнали самого главного: где они держат Воронова. А тут этот злобный Ли Бао со своей местью... Хорошо еще, что Кастелло позвонил Тиму Роту и намекнул, что помешавшийся на мести китаец не сразу будет убивать тебя, а то я уже хотел вломиться в тот дом.

- Значит, я правильно догадался, что вы прослушиваете все их разговоры?

- Конечно! Как же иначе? Скажи, как тебе удалось так легко расправиться с телохранителями Ли Бао? Ну, с одним-то понятно: удар об стену, и шейные позвонки не выдержали, но вот с двумя другими как?

- Извини, приятель, но могут же быть у меня маленькие секреты даже от близких мне людей? - Он улыбнулся. Почему-то Савелию показалось не совсем этично раскрывать разработки российского умельца, но потом Бешеный сообразил, что при вскрытии все равно обнаружат иглы, и он, слегка усмехнувшись, признался сержанту: - Но тебе, по старой дружбе, признаюсь: я их отправил на тот свет с помощью граммофонных иголок.

- С помощью граммофонных иголок? Кончай макароны мне на уши вешать!

- Не веришь? Вскрытие покажет. - Савелий не стал дальше убеждать друга.

- Ладно, не хочешь - не говори! Ты лучше объясни, что они сотворили с Вороновым? Неужели напичкали чем-то?

- Трудно сказать, - с мрачным видом вздохнул Савелий. - Нужно срочно отправить его в Москву!

- Может быть, стоит показать его нашим специалистам?

- Нет, думаю, у нас ему быстрее помогут, - размышляя о чем-то своем, возразил Савелий.

- Боюсь, что без генерала Джеймса здесь вряд ли мы обойдемся: документов у него действительно при себе нет, а обыскивать особняк советника не имеем права. Мне и так еще предстоит объясняться с начальством, если Тим Рот пожалуется, поморщился Шеппард.

- Об этом можешь не беспокоиться, - заверил Савелий. - Ему совсем не нужна такая реклама.

Когда Савелий позвонил Майклу, тот обрадовался:

- Господи, слава богу, ты жив! - И тут же с тревогой спросил: - А что с Вороновым?

- Жив, но его срочно нужно отправить в Москву! Андрюше нужны наши специалисты: он в коме!

- Может, отправить спецрейсом?

- Здравая мысль, но... у него нет никаких документов!

- Тем более! Где вы?

- Только что проехали мост Вашингтона, свернули на Риверсайд драйв...

- Вот что... разворачивайтесь, пересекайте Центральный парк, потом через Квинс, по Экспресс-шоссе...

- Майкл, я же с Дональдом, - прервал его Савелий. - Куда мы должны приехать?

- Спасибо, что напомнил! В аэропорт Кеннеди! Я сейчас позвоню кое-кому, договорюсь обо всем и тоже двину к вам: надеюсь, что сумеем отправить твоего брата в Москву в ближайший час-два! До встречи!

- Спасибо, Майкл!

- О чем ты, приятель? Какие могут быть счеты между друзьями? Пока...

- Ну что, все в порядке? - спросил Дональд.

- Да, Майкл велел ехать в аэропорт Кеннеди: он сам туда приедет!

- Тогда полный порядок! - повеселел сержант и тут же связался по рации с санитарной машиной: - Вик, поворачивайте! Едем в аэропорт Кеннеди...

- По какому маршруту? Это на всякий случай, если потеряемся в пути, спросил тот.

- Через Центральный парк, тоннель Линкольна и Квинс.

- А мы не застрянем там?

- Минуту... - Сержант просмотрел свой пейджер. - Вроде бы все нормально...

- Тогда вперед?

- Вперед.

- Послушай, Бешеный, честно говоря, у меня сомнения... - сказал Дональд.

- Какие?

- По поводу того, что генерал сможет организовать отправку Воронова. Для того чтобы отправить человека из Америки без документов, необходимо решение суда, а до этого потребуется собрать столько документов, что мало не покажется.

- Может быть, твои сомнения и обоснованы, но мне кажется, что Майкл никогда бы не стал обещать того, чего не в силах сделать! - уверенно сказал Савелий.

Вера в Майкла Джеймса и на этот не подвела Савелия. Отправляя их в аэропорт, генерал уже знал, как ему нужно действовать. В Госдепартаменте США у него был свой человек, Пол Эванс, занимавший там довольно ответственный пост. С этим человеком они в свое время провернули не одну важную государственную операцию, и Майкл относил его к тем немногим, кому он доверил бы и свою жизнь. Единственная проблема заключалась в том, чтобы он оказался на месте. Но, как говорится, "на ловца и зверь бежит". Пока он набирал его номер, по селектору раздался голос секретарши:

- Господин Джеймс, вам звонят по "зеленому" номеру!

По "зеленому" номеру, названному так самим Майклом, звонили только близкие друзья, а иногда и начальство из Вашингтона.

- Соедините!

- Майкл, привет, это Пол.

От неожиданности, продолжая держать трубку, в которой он слышал длинные гудки, ожидая, когда Эванс поднимет трубку, Майкл машинально спросил:

- Какой Пол?

- Майкл, боюсь, ты перегрелся на работе?

- Господи, Эванс! - радостно воскликнул генерал. - А я тебе набираю... Ты где?

- В кабинете.

- А почему не берешь трубку?

- Потому что тебе звоню, сейчас... - И во второй трубке Майкл услышал его голос. - Надо же, действительно ты! - рассмеялся Эванс. - Какое совпадение. По какому говорить будем?

- По "нужному".

- Понял, - сказал тот и положил трубку телефона, по которому звонил сам. Что-то случилось?

- Срочно нужна твоя помощь!

- Говори!

- Мой приятель из России находится в коме, документы его утрачены, а его нужно срочно переправить в Москву!

- Так я и звоню тебе по аналогичному поводу.

- По аналогичному? - удивился Майкл. - Но откуда ты знаешь о нем?

- О твоем приятеле я ничего не знаю, но ты, помнится, просил меня, если случится оказия, переправить в Москву твою посылочку. Запамятовал, что ли?

- Господи, столько времени прошло, а ты не забыл! - удивился он. - Что, есть возможность?

- И для твоей посылки, и для твоего приятеля! Через полтора часа в Москву вылетает самолет с дипломатической почтой, а я сейчас замещаю того, кто обладает правом нужной подписи и ушел в отпуск.

- Ты хочешь сказать, что мой приятель полетит как диппочта? обескураженно переспросил Майкл.

- Именно так! Без права проверять, досматривать и все прочее.

- Выходит, нужен какой-то контейнер?

- Если тебе важно, чтобы его никто не видел при погрузке, то да! Вполне можно обойтись и картонной коробкой: в самолете нечего таиться. Кто будет сопровождать его?

- Мой помощник подойдет?

- Твой - вполне! Говори его имя.

- Фрэд Хилл, агент по специальным поручениям.

- А что в Москве?

- Фрэд будет знать.

- Ты постарайся через час быть в аэропорту Кеннеди, у кабинета начальника аэропорта. К тебе подойдет мой человек с нужными документами и все сделает как надо. Машину с твоим приятелем подгонят прямо к самолету!

- Огромное тебе спасибо! С меня причитается.

- Разберемся! Когда встретимся?

- Если не занят, давай в субботу.

- В шесть вечера?

- Где?

- В нашем клубе.

- До встречи!

Все прошло гладко, как и обещал Эванс. Гораздо труднее было найти подходящую коробку, но и с этим агент по спецпоручениям Хилл справился. Еще до погрузки Майкл созвонился с Богомоловым, рассказал ему о чудесном спасении Воронова и о "подвигах" Савелия. Нужно было слышать, как обрадовался Константин Иванович. А еще больше поразился, когда узнал, что утром следующего дня Воронов прилетит в Москву. Константин Иванович сказал, что самолет встретит его помощник. Когда Савелий услышал, что встречать будет Рокотов, он попросил у Майкла трубку:

- Константин Иванович, здравствуйте!

- Привет, "крестник"! Наслышан о твоих подвигах! От души поздравляю с успешным завершением поисков твоего брата!

- Рано поздравлять, - тяжело вздохнул Савелий. - Андрюша в коме!

- В коме? - с беспокойством воскликнул он.

- Ну, как бы в коме. Этот подлец, Тим Рот, успел крикнуть ему "Засни!", и Андрей завалился как сноп и ни на что не реагирует.

- Значит, мы с тобой были правы: зомбирование!

- Похоже на то! Помните, мы с вами говорили о коде? Мне удалось подслушать точный код: четырнадцать Рафаэль Санти восемьдесят три, и Воронов тут же ответил: "Приказывайте!" Не знаю, прав я или нет: проверить здесь не решился, но скажите специалистам, чтобы они придумали, как снять с него это проклятье. Мне пришла в голову странная мысль: может быть стоит подумать о годе смерти художника? - Савелий не стал рассказывать о том, что это было не его предположение или догадка, просто ему, прежде чем Воронова отправили в глубокий сон, удалось "услышать", как в голове Андрея пронеслись цифры: "пятнадцать, двадцать".

- Обязательно подскажу! С Розочкой виделся?

- Пока не было времени.

- Привет передавай!

- Передам. Давайте прощаться: вам еще Майкл хочет что-то сказать.

- Спокойного отдыха тебе, "крестник"!

- Можно и Савелием называть: это уже перестало быть тайной, - с грустью заметил он.

- Тем более, Савка!

- Что - тем более?

- Огромный привет Розочке!

- Да ну вас, - ответил он, но добавил: - Спасибо! - И протянул трубку Майклу.

- Костя, я вот о чем хотел тебя спросить, - чуть отойдя в сторону, начал Майкл. - Мне тут нужно одну догадку проверить, а своих людей я туда послать не могу: дело неофициальное.

- Хочешь Бешеного послать? - сразу догадался Богомолов.

- Не возражал бы.

- Это опасно?

- Да нет, так, приятная прогулка.

- Далеко ли ему придется прогуляться?

- На один из островов Никарагуа.

- Никарагуа? - Майкл сразу почувствовал, что название страны вовсе не воодушевило Богомолова, и поторопился пояснить:

- Никаких боевых действий: только смотреть, запоминать и анализировать.

- Ладно, если он согласится расстаться ненадолго со своим ребенком, то я не буду возражать, - после небольшой паузы ответил Богомолов.

- Вот спасибо, - повеселел Майкл.

- Это тебе спасибо за Воронова.

- Рады стараться. Кстати, тебя, Костя, ждет сюрприз.

- Какой сюрприз? - снова насторожился Богомолов.

- Посылочка от меня...

- Что за посылочка?

- Увидишь: мой офицер, Фрэд Хилл, который будет сопровождать Воронова, и передаст...

- Надеюсь, не кот в мешке?

- Увидишь, - с улыбкой повторил Майкл.

Попрощавшись с Вороновым в машине, Савелий закрыл крышку коробки, закрепил ее скотчем, чтобы случайно не открылась, проследил, как ее занесли в салон самолета, и дождался, пока борт не набрал высоту.

- Хорошего полета тебе, братишка! - прошептал Савелий и повернулся к Майклу: - А теперь срочно отвези меня к Розочке!

- С радостью!

Они сели в машину Майкла: ярко-красную "Шевроле", за руль взялся сам генерал.

- Может, позвонишь сначала? - спросил он. - Вдруг ее дома нет?

- Нет, пусть ей будет сюрприз!

- Как мы все любим преподносить сюрпризы, - покачал головой Майкл.

- Кстати, генерал, я же тебе тоже привез подарок.

- Так что же не отдаешь? - воскликнул Джеймс. - Очень люблю подарки!

- Минуту. - Савелий достал с заднего сиденья свой чемодан и вытащил из него полукилограммовую банку черной икры. - Помнится, ты очень восхвалял сей продукт!

- Боже, это же целое состояние! - воскликнул Майкл и едва не утратил управление автомобилем.

- Для друзей мне ничего не жалко, особенно... для живых! - перевел дух Савелий. - Ты уж следи лучше за дорогой: икра от тебя никуда не уйдет.

Когда они подъехали к особняку Розочки, Савелий спросил:

- Может быть, все-таки зайдешь?

- Нет, дорогой, не хочу мешать: вам не до меня будет. Лучше завтра встретимся.

- Как скажешь. Спасибо тебе!

- За что, господи?

- За то, что живым довез, - пошутил Савелий.

- Я всегда вожу с гарантией, - в тон ему ответил Джеймс. - Привет любимой.

Савелий долго смотрел вслед машине, словно нарочно отдаляя встречу с Розочкой, чтобы справиться с неожиданно нахлынувшим волнением. Потом встряхнул головой и нажал кнопку звонка. Он не сразу обратил внимание на некоторые изменения у входа: над его головой виднелся небольшой, но зоркий глазок видеонаблюдения.

- Господи, Савушка! - услышал он радостный вопль Розочки, прозвучавший прямо над ним в динамик.

Щелкнул замок, и дверь начала медленно открываться. Савелий толкнул ее и увидел стремительно бегущую к нему Розочку. Эта была она и не она: все такая же юная, легкая, воздушная, и в то же время в ней появилось что-то степенное, взрослое, да и грудь существенно увеличилась. Сейчас Розочка напоминала ребенка из очень высокопоставленной семьи, которому и порезвиться по-детски хочется, но уже есть и понимание, что нельзя забывать свое высокое положение.

Савелий закрыл за собой дверь, опустил чемодан на пол и, не удержавшись, тоже бросился к ней навстречу. Казалось, время для них остановилось, и бегут они очень и очень медленно, во всяком случае, не столь быстро, как хотелось, не столь быстро, как бились их сердца, не столь быстро, как стремились навстречу друг другу их души. Десять метров... восемь... пять... Ну, когда же? Когда?.. Два метра... и...

Розочка бросилась ему на шею, обняла, нежно прильнула всем телом к нему и стала целовать его, целовать, целовать в нос, в щеки, в лоб, в глаза, в губы... На ее глаза навернулись слезы, и были эти слезы слезами радости небывалой, счастья безмерного и огромной любви. А между поцелуями она тихо шептала:

- Милый... родной мой... Я так ждала... Так ждала тебя... Приехал наконец... Счастье мое!.. - Тут же, успевая разглядывать его лицо, добавляла: Боже мой, исхудал-то как... И морщинки новые появились... И волосы седые... Родной мой, как же я люблю тебя!.. Так сильно, что даже самой страшно!.. Господи, как же долго тебя не было!

Савелий вслушивался в ее любимый голос, и его сердце готово было выскочить из груди от счастья.

"Господи, разве я достоин подобной любви? Ты такая нежная, добрая, преданная, а я... увлекся спасением человечества! Вот кого нужно спасать! Вот кого нужно охранять!"

Эти мысли жужжали в его мозгу, а губы, словно эхо, вторили Розочке:

- Родная моя девочка!.. Счастье мое!.. Как же я скучал без тебя, без твоих нежных рук, без губ твоих!.. Ты самая любимая!.. Самая добрая!.. Если бы не ты, я бы не выжил...

- Я знаю, милый! Каждую твою боль, каждый миг, когда тебе трудно, я всегда чувствую и пропускаю через себя... через свое сердце...

- А знаешь: ты мне снилась вместе... - Розочка не дала ему договорить, приставив свой пальчик к его губам:

- Я знаю... - тихо проговорила она и закончила за него фразу: - Вместе с ребенком!

- Откуда?! - удивленно воскликнул он, но Розочка снова прикрыла его губы ладошкой.

- Откуда я знаю, что тебе снился ребенок? - Она посмотрела в его глаза с некоторой хитринкой.

Савелий, конечно же, мог без труда "прослушать" мысли Розочки, но он верил ей и любил ее, иными словами, подобный поступок был для него равносилен предательству. Его способность была оружием, а использовать оружие против своих не может ни один честный боец.

- Ты хочешь сказать, что я... - тихо и взволнованно начал Савелий и прочитал в ее глазах недвусмысленный ответ. Он подхватил ее на руки и закружил, закружил, закружил, громко выкрикивая: - Я отец! У меня родился сын! Деревья, вы слышите: у меня есть сын! Как его зовут, родная?

- Савочка, как же иначе? - счастливо рассмеялась Розочка.

- Небо, ты слышишь: у меня родился сын и зовут его Савочка! Учитель, ты слышишь меня? Я стал отцом! Космос, ты слышишь меня? У меня есть сын!!! - еще громче воскликнул он и тут же ощутил чуть заметное жжение на своей груди, а все небо неожиданно заиграло какими-то удивительными красками, похожими на те, что он видел на Великом Сходе, и это длилось какие-то мгновения, словно только для того, чтобы их увидел Савелий. - Да, Космос, ты слышишь! - Он заразительно засмеялся. - Да, Учитель, я понял: ты слышишь!

- Боже, милый, что это?! - воскликнула Розочка, прислоняясь щекой к его груди.

- О чем ты? - улыбнулся он.

- От тебя исходит такое тепло... нет, энергия... Точно, энергия! И я получила ее! И мне кажется, взмахни я сейчас руками - и полечу, как птица!

- Нет, не улетай от меня, пожалуйста, хоть сегодня, - с иронией попросил Савелий.

- Милый, ты не понимаешь и поэтому шутишь, - с некоторой обидой произнесла она. - Я же серьезно!

- Согласен, милая, я не понимаю. - В этот момент великого счастья, каким одарила его Розочка, он был готов согласиться с ней в чем угодно.

- Нет, ты погоди: сейчас я тебе покажу, что я имею в виду, - сказала Розочка и выскользнула из его объятий.

Она пошла вперед и остановилась в двух метрах от ближайшего дерева. Потом закрыла глаза, согнула руки в локтях, выставив ладони возле своих бедер в сторону этого дерева, сделала глубокий вдох и с выдохом резко выбросила руки ладонями вперед. Казалось, из ее рук вылетел сильный порыв ветра, под которым согнулись ветви. Если бы Савелий не находился рядом и не видел все собственными глазами, то наверняка подумал бы, что движение ее рук просто совпало с порывом ветра.

"Выходит, Космос уже взял ее под свое покровительство. Спасибо тебе, Учитель!" - проговорил он про себя, снова почувствовал легкое тепло в груди и понял, что Учитель его услышал.

- Ты видел, милый? Ты видел? - совсем как ребенок, радовалась Розочка.

- Я все видел, милая. И все понял. А где же мой Савушка?

- А он давно на тебя смотрит, - рассмеялась Розочка, кивнув на веранду, где стояла дородная негритянка лет сорока, она держала на руках мальчугана, который смотрел на Савелия и с огромным нетерпением тянул к нему свои ручонки.

Савелий подскочил, подхватил ребенка на руки, прижал к своей груди, и вдруг из его глаз брызнули счастливые слезы. А мальчуган что-то загукал по-своему и, внимательно всматриваясь в него, ласково провел рукой по щеке отца, потом потрогал его нос.

- Господи, он так смотрит на меня, словно давно знает! - удивился Савелий.

- Еще бы ему тебя не знать! У него с первого же дня, рядом с кроваткой, стоит твое фото.

- Это правда, Савка?! - радостно воскликнул Савелий и подкинул его в воздух.

Малыш нисколько не испугался, а, наоборот, рассмеялся, и так заразительно, что этот смех подхватили не только его родители, но и его темнокожая нянечка. Савелий еще раз подкинул его, и раздался новый взрыв счастливого детского смеха. Еще раз взметнулся маленький Савочка вверх, и вдруг малыш явственно несколько раз произнес:

- Па... па... па...

- Господи, Савочка! - всплеснула руками Розочка, подбежала к нему и, взяв его за пальчики, попросила: - Повтори! Ну, же повтори, маленький мой! Папа! Папа!

- Па... па... па... - снова выдохнул малыш, потом улыбнулся во весь рот, обнажая четыре зубика, перевел взгляд на Розочку и очень четко повторил несколько раз: - Ма... ма... ма...

- Ты знаешь, Савушка, - повернулась Розочка к Савелию, - "ма" он уже говорил несколько раз, но "па" произнес впервые!

- Это его подарок отцу! Боже, какая же ты у меня умница! - Прижимая левой рукой ребенка, он правой обнял Розочку. - Как же у тебя сил хватило столько молчать о нем? Когда же он родился?

- Шестнадцатого декабря.

- Ого, больше восьми месяцев уже парню, а я только что узнаю о нем! Крестила?

- Как же я могла крестить его без тебя?

- А я знаю, кто будет его крестным отцом: Майкл! Не возражаешь?

- Ни капельки! - воскликнула Розочка. - А крестной матерью пусть будет моя тетя Зина, ладно?

- Кто может быть более ладной крестной матерью?

Несколько дней пролетели для них как единый миг. Савелий не хотел откладывать крестины сына в долгий ящик, и он предложил Розочке выбрать церковь. Просмотрев несколько, они единодушно остановились на Свято-Николаевском кафедральном соборе.

Он поразил их величественными размерами, пятью позолоченными куполами, сооруженными в классическом русском стиле. И находился собор очень удобно: в самом центре Нью-Йорка, на Девяносто седьмой улице, между Мэдиссон и Пятой авеню. А еще им показалось символичным то, что в этом году этот собор отмечал свое столетие.

Кафедру в этом соборе занимал епископ Меркурий, а все обряды исполнял протоиерей Виктор. С ним Савелию с Розочкой даже удалось познакомиться: он оказался внушительного вида, с большой окладистой бородой и красивым густым басом. Узнав, что они из России, протоиерей Виктор сразу признался в своей любви к Москве.

Майкл Джеймс, исповедующий православие, узнав, что Савелий с Розочкой выбрали его в качестве крестного отца для своего ребенка, очень обрадовался и сразу заявил, что все организационные и финансовые вопросы, связанные с крещением, берет на себя. Он задал только один вопрос: в какой церкви они хотят совершить обряд крещения, и сразу одобрил их выбор, заметив при этом, что и своего сына крестил в том же соборе, и даже пообещал добиться, чтобы обряд крещения произвел сам епископ Меркурий. Услышав, кто будет крестной матерью, Майкл тут же отправился к Зинаиде Александровне, чтобы "обсудить некоторые вопросы"...

Крестины прошли вполне торжественно и благочестиво: Майкл выполнил обещание, и седовласый Епископ Меркурий своим благолепным образом внушал особый трепет и почтение. Этим духом проникся даже маленький Савочка, со смирением приняв троекратное полное погружение в воду, налитую в позолоченную купель, даже и не пискнул ни разу, лишь смешно отфыркивался.

После совершения обряда Майкл преподнес гостям сюрприз и повез всех отмечать столь знаменательное событие в один из самых известных в Нью-Йорке русских ресторанов под названием: "The Russian tea room" - "Русский чайный салон", рассказав по дороге об этом интересном заведении.

В 1926 году танцовщики, изгнанные из Русского императорского театра оперы и балета, открыли этот чайный салон, который вскоре стал специализироваться исключительно на русской кухне, причем здесь можно было встретить все типы существовавших тогда водок. Этот ресторан, возглавляемый бывшей актрисой Фэйт Кей, настоящий театр, где каждую минуту чувствуешь себя как на сцене и можешь запросто встретить в нем Лиз Тейлор, Михаила Барышникова или Вуди Аллена, облюбовавших его для постоянных посещений. Вполне возможно, сыграло роль и его месторасположение - между Шестой и Седьмой авеню: в нескольких шагах от него находились Карнеги-холл и Линкольн-Центр.

Савелию очень понравилось внутри: розовые столы, красивые картины на стенах. Удивили новогодние украшения, которые, как оказалось, висели там постоянно. И превосходная кухня: блины с семгой, котлеты по-киевски, салат с норвежским лососем и, конечно же, знаменитый борщ.

Все остались довольны веселым и вкусным застольем.

Савелий почувствовал, что с появлением в его жизни сына - этого маленького, беззащитного существа, в нем что-то изменилось. Он был более спокоен, уравновешен, даже походка стала более степенной. Казалось, Савелий наконец обрел внутренний стержень, в котором так нуждался. Глядя на сына, он с удивлением находил в его внешности все новые и новые черты себя самого. Однажды ему даже показалось, что он видит себя в младенческом возрасте.

У парня явно был характер созерцательный, некапризный и несуетный - плакал он только от обиды, никогда не тревожил маму по ночам, давая ей отоспаться, и днем мог часами заниматься своими игрушками.

Савелий забыл обо всех своих врагах, об опасностях, которых только что избежал: ему казалось, что это осталось в далеком прошлом и его семейная идиллия продлится вечно. Но вскоре позвонил Майкл.

- Привет, приятель, как отдыхается молодому папаше? - слишком бодрым голосом спросил он.

- Здравствуй, Майкл! Спасибо, отлично! Но мне кажется, что моим безмятежным денькам пришел конец.

- С чего ты взял? - удивился генерал.

- Тебя выдал слишком бодрый голос, - улыбнулся Савелий. - Чем могу быть полезен?

- Ты сейчас можешь приехать ко мне?

- На Риверсайд драйв? Да, конечно!

- Тогда выходи и садись в мою машину.

- А если бы я оказался занят?

- Водитель дождался бы, когда ты освободишься!

- Ну и хитрый ты, генерал!

- Потому и генерал, - рассмеялся тот.

Когда они встретились, Майкл Джеймс, не вдаваясь в лишние подробности, сказал:

- Нужна твоя помощь.

- Я твой должник, помнишь?

- Ты мне ничем не обязан, Савелий. Я обращаюсь к тебе только потому, что наши там ничего не нашли и второй раз мне никогда не позволят послать людей туда, а это необходимо. Кроме того, я могу доверить это только тебе, как моему другу и как человеку, горячо преданному своей Родине.

- Вот даже как? - Савелий сразу стал серьезным. - Что я должен делать?

- Ты должен лететь в Никарагуа, точнее, на остров Маис, другое его название - Корн-айлендс. Он расположен в Карибском море, примерно в ста двадцати километрах на восток от побережья Никарагуа...

- И что мне там делать?

- Загорать, купаться, отдыхать: пальмы, мягкий чистый песок, кристально-прозрачная вода, белые кораллы, смуглые красавицы...

- И акулы, барракуды, клещи и температура выше тридцати по Цельсию круглый год, - продолжил Савелий.

- Откуда знаешь?

- А читать умею, однако, - усмехнулся он. - Какова же моя миссия на самом деле?

- Держать уши и глаза открытыми, а еще постараться выяснить вот что... Майкл наклонился ближе к нему и долго посвящал Савелия в суть его задания.

И через пару дней, объяснив Розочке, что должен выполнить просьбу Майкла, которая займет лишь несколько дней, ласково поцеловав ее и сына, Савелий взлетел на самолете компании "Эйр Америка", уносившем его в далекую и неизвестную страну.

Буквально за день до отъезда Бешеный позвонил Шеппарду и попросил в порядке дружеской помощи приглядеть за неким Велиховым, поселившемся в "Шератоне". Он даже шутливо сказал Дону, что считает его будущую услугу своего рода компенсацией за ту просьбу генерала Джеймса, которую ему придется выполнять. Понятно, что сержант охотно согласился.

Савелий предчувствовал, какие серьезные испытания ожидают его при выполнении этого задания, но об этом Вы, уважаемый Читатель, прочитаете в следующей книге о приключениях нашего Героя.

И называться она будет "Остров Бешеного".

До встречи!