«Убойная позиция»

Сергей Самаров Убойная позиция

ПРОЛОГ

В пустых, бесконечно длинных коридорах без окон людей почти не было. Только один раз навстречу торопливо прошел человек, несущий прижатые к груди бумаги. Но если бы люди и шли навстречу, их рассмотреть было бы трудно, потому что в глаза бил идущий отовсюду белый свет – от стен, дверей, от пола и потолка. Обшивка была ослепительно белой. Но в то же время пропускала свет. Светильники были спрятаны под ней, и от их множества приходилось слегка жмуриться, пока глаза привыкнут к обилию света.

Еще впечатляла сложная пропускная система учреждения...

Эмир вел себя спокойно, никак не показывая своего отношения к окружающей обстановке. Он вообще всегда и в любой обстановке был холодно спокоен. И никто не знал, что у него на уме. Снайпер же жмурился от света и шире раскрывал глаза только тогда, когда подходило время удивляться. Раньше Снайперу видеть доводилось подобное только в кино. Провожающий их сотрудник в белоснежном халате сначала приложил к замку персональную пластиковую карточку с микрочипом, но это действие открыло не саму бронированную дверь, а только глазок в двери. Провожающий приложил к глазку свой глаз и нажал синюю кнопку на неестественно-белой стене. Что-то щелкнуло, и прозвучал электронный зуммер.

Через три секунды раздался равнодушный механический голос, произнесший по-арабски:

– Сетчатка вашего глаза идентифицирована. Наберите условный код...

Провожающий набрал на цифровом замке шесть цифр, прикрывая их от гостей плечом, и только после этого дверь стала открываться с помощью бесшумного механизма.

Они вошли в небольшое помещение, в противоположной стене которого были еще две странные двери. Провожающий снова набрал на замке код, потом приложил к замку пластиковую карту. Открылась одна из дверей, за которой оказалась зеркальная кабина лифта.

Снайпер удивился уже в который раз. Здание, к которому они подъехали, имело в качестве второго этажа только будки охраны на плоской крыше. Но удивление прошло, когда лифт плавно и беззвучно поехал вниз.

– Мы почти на месте... – сказал Провожающий. – Остался только один коридор...

* * *

Провожающий остался за дверью. Ему ни к чему знать подробности разговора и даже предмет его. Он вообще – никто... А эмира и Снайпера встретил человек в белом халате – хозяин кабинета. Внешность у него была европейца, но разговаривал он по-арабски безукоризненно правильно. Или родился на Востоке, или живет здесь очень давно...

– Можете называть меня мистером Рамстеллом, – сказал хозяин кабинета, взял со стола пульт дистанционного управления, нажал какую-то кнопку, и стена справа раздвинулась, показав пришедшим единственную большую полку.

Этот кабинет был не таким белым, как коридоры, и здесь можно было не жмуриться. Хотя глаза не сразу привыкли к более мягкому освещению.

– Прошу пройти и взглянуть... – предложил мистер Рамстелл и первым шагнул в сторону полки. Стало заметно, что он сильно хромает на левую ногу.

Гости последовали за ним. На полке лежали три серые пластиковые упаковки. Две – длинные и узкие, одна – похожая на «дипломат».

– Кто из вас специалист? – спросил мистер Рамстелл, слово «специалист» произнося с большим уважением. – Очевидно, вы?..

Взгляд его остановился на Снайпере. В принципе, определить «специалиста» было несложно, потому что эмир не только очки носит, но еще и немолод, следовательно, неспособен к выполнению задачи, которая специалисту поручается.

– Берите упаковки и несите на стол...

Мистер Рамстелл захромал назад к своему креслу. Эмир пошел за ним, а Снайперу пришлось взять в руки все три упаковки и перенести их на необыкновенно широкий письменный стол.

– Раскрывайте... – предложил мистер Рамстелл. – Замки на этой модели простые. Без программы самоуничтожения. В вашем экземпляре такая программа будет заложена в замок. Код вы установите сами при закрывании каждой упаковки... Как только получите, установите код... До этого код введен не будет... Раскрывайте... С таким чудом вам еще не приходилось встречаться...

– Он испробовал многие лучшие винтовки мира... – сказал эмир с гордостью. – Много видел и не каждую выбирает... Он – лучший в мире стрелок... Это я вам заявляю с полной ответственностью, потому что всю свою жизнь посвятил воспитанию стрелков и готовил их для лучших частей специального назначения всех стран... На это я четыре последних года потратил...

– Я буду только рад тому, что моя винтовка попадет в такие руки, – кивнул мистер Рамстелл. – Я делал ее не для пастухов, которые отбиваются от волков... Одна такая винтовка, а лучше две или три – сила огромная, они способны решить исход большого боя...

– И еще я хочу сказать, что снайпером, как поэтом, надо родиться. На все воля Аллаха, и он дарит человеку талант...

Мистер Рамстелл, должно быть, знал что-то об умении эмира говорить много и долго и потому постарался прекратить начавшийся диалог. Для чего поднял руку, требуя тишины и привлекая к себе внимание.

– Я попрошу уважаемого специалиста осмотреть оружие, а сам приглашу людей, которые желают с вами поговорить... Вы раскрывайте все упаковки, молодой человек, раскрывайте... Это все входит в стрелковый комплекс...

Мистер Рамстелл наклонился к столу и, похоже, нажал какую-то кнопку под столешницей.

Снайпер тем временем раскрыл последнюю упаковку, самую маленькую, стал поочередно брать содержимое в руки, рассматривать и укладывать обратно.

– Разбираетесь, что к чему? – поинтересовался мистер Рамстелл.

– Лазерный дальномер... Хороший, мощный... – показал Снайпер пальцем. – Лазерный целеуказатель... Полевая метеостанция, спаренная с трубкой спутниковой связи... Полагаю, работает с системой спутников в формате GPS... Хорошая штука... Баллистический калькулятор... – он пощелкал выключателем, нажал кнопку «меню» и построчно проверил функции. И отложил прибор в сторону.

– Чем-то не нравится? – спросил мистер Рамстелл с легким удивлением.

– Российский лучше[1]...

– Чем же?

Снайпер раскрыл коробку и вытащил патрон. Показал.

– Пуля покрыта дисульфидом молибдена...

– Да, – согласился мистер Рамстелл, довольный, что Снайпер с первого взгляда определил качество пули и даже покрытие, но не понимающий, почему в связи с этим зашла речь о баллистическом калькуляторе. – Дисульфид молибдена существенно снижает трение о воздух и улучшает баллистические качества пули...

– Ваш калькулятор не учитывает баллистические характеристики такого покрытия...

– Он делает на них сноску... Конечно, приблизительную...

– Это и называется – не учитывает... Приблизительная сноска обеспечивает некачественный выстрел... А если это в то время, когда больше одного выстрела произвести не удастся...

– Ни один калькулятор не учитывает, – согласился мистер Рамстелл вполне миролюбиво.

– Российский учитывает... – возразил Снайпер. – Он легко подключается вместо вашего и будет точно так же подавать данные прямо в прицел... Его специально создавали совместимым... И будет работать лучше...

– Я не видел российского баллистического калькулятора, – сухо ответил мистер Рамстелл. – Я вообще не видел ни одного калькулятора, способного просчитать траекторию полета пули с покрытием из дисульфида молибдена...

– Тем не менее, такой есть...

– Ваше дело, – слегка сердито махнул рукой хозяин кабинета. – Что эти калькуляторы еще учитывают?

– Сам я не видел такие, но поговаривают, что самые последние могут просчитать даже характеристики на выстрел патроном «.408 cheynee tactical»...

– Вам нравится этот патрон? – мистер Рамстелл загадочно улыбнулся.

– Хороший патрон... – сдержанно согласился Снайпер. – Мне удалось его опробовать, правда, только на полигоне в Иордании, когда испытывали новую винтовку... Хозяин был никудышным стрелком, пришлось дать ему пару уроков, которые эмир, – последовал вежливый поклон в сторону эмира, – научил меня давать...

– С помощью Аллаха... – скромно сказал эмир.

– И куда, если не секрет, эта винтовка отправилась? – прозвучал вопрос.

– Насколько я понимаю, в Палестину...

Мистер Рамстелл недовольно скривился, явно не одобряя место, куда винтовка была отправлена. Но ничего не сказал и вернулся к предмету разговора.

– Наш, а теперь и ваш, имеет лучшие баллистические показатели... – с гордостью сказал мистер Рамстелл. – «.408 cheynee tactical» позволяет поражать цель на расстоянии до двух с половиной километров... Правда, пока неофициальный мировой рекорд во время боевых действий, то есть не на испытательном полигоне, был установлен офицером НАТО, уроженцем Канады, в Афганистане. Он убил противника-талиба с дистанции 2138 метров[2]. Надеюсь, вы установите свой рекорд, о котором будут много говорить специалисты... И не только... Ваше имя войдет в анналы истории, как и наша винтовка... Вам достанется слава, вы выполните свою задачу и неплохо на этом заработаете, а мы...

– А вы, уважаемый, будете иметь повышенный спрос на свою винтовку... – сказал эмир и сложил ладони перед грудью. – С помощью Аллаха...

– Примерно так... – согласился мистер Рамстелл. – Кому-то дистанция покажется невероятной... По крайней мере, три километра, мы считаем, – это вполне реально... Возможно, дистанцию можно увеличить еще до двухсот метров... Даже наверняка можно увеличить дистанцию, если применять другие пули. Мы выделим вам соответствующие патроны... Может быть, слышали про «управляемую пулю» с керамическим наконечником?[3] Так вот, у вас будут патроны с такой пулей... Мы вас обеспечим... Нам нужен только снайпер... Такой, как вы... Мы долго вас искали...

Дверь открылась без стука или какого-то другого сигнала. Вошли двое. Явно не арабы, хотя, казалось бы, в арабском секретном оружейном центре места для европейцев и американцев найтись не должно.

– Мы долго вас искали... – продолжил разговор старший. – И нашли... Говорят, что в современном мире нет лучшего, чем вы, снайпера... Мы понимаем, как мало значат слова и слава... Слов будет звучать много, и славы будет много... Но вашей славе не хватает, естественно, маленького дополнения в миллион долларов наличными... Вы получаете этот миллион, как только возвращаетесь с выполненным заданием... Условие только одно... Дистанция не должна быть меньше трех километров... На каждые дополнительные десять метров следует доплата в десять тысяч долларов...

– Вот здесь, – показал мистер Рамстелл на место в прикладе винтовки, – место, куда вставляется мини-диск. Все ваши боевые операции с винтовкой будут фиксироваться приборами... Мы сумеем проверить, с какой дистанции вы стреляли... Мировые рекорды, как вы знаете, необходимо точно фиксировать...

– Но этого мало... Нам не столько важен сам ваш выстрел, сколько резонанс, который он вызовет... В прессе должен подняться шум... Винтовку должны найти, поскольку вы, естественно, оставите ее на месте, откуда будете стрелять...

– Диск после выстрела вынимаете и уносите с собой... – добавил мистер Рамстелл.

– Да, диск доставите нам, чтобы мы могли дорабатывать оружие... А расстояние пусть измеряют те, кто будет исследовать место, откуда вы стреляли... Мы им поможем поднять большой шум... Сами они не справятся...

– Винтовку жалко... – Снайпер вздохнул совсем не притворно.

– Не волнуйтесь. Мы вам сделаем подарок после выполнения задания. Новая винтовка будет в вашем распоряжении. Точно такая же или даже более усовершенствованная. Мы же не останавливаемся на достигнутом. Наши специалисты продолжают работу над улучшением своего детища... И вы станете обладателем последнего экземпляра... Договорились?

– Договорились... Где я получу оружие? – спросил Снайпер.

– Вы хотите взять его с собой?

– Конечно же, нет...

– Правильно... Вам его доставят... Вместе с авансом в сто тысяч долларов... Есть какие-то просьбы?

– Опробовать винтовку на полигоне...

– Это естественно... Вам дадут возможность произвести двадцать выстрелов. Десять обычным патроном, десять патроном с «управляемой пулей».

– Этого хватит, – согласился Снайпер.

ГЛАВА 1

1. ЗАСАДА

Черный вороненый ствол автомата едва заметно вздрогнул, чуть пошевелился над камнем. Похоже, человек, который держал в руках автомат, просто устал находиться постоянно в одной позе. Он пошевелился еще раз, потом еще, стараясь незаметно размять затекшие мышцы.

– Лаврентий, ты убит... – раздался в наушнике «подснежника»[4] слегка насмешливый, как обычно, голос Самурая.

Младший сержант Олег Лаврентьев чуть не по стойке «смирно» готов был застыть, но поза, еще первоначально принятая в тесном укрытии, вырытом под одним кустом и другим кустом прикрытом, не позволяла ему полностью вытянуться.

– Вы меня видите, товарищ капитан? – командир роты любил, когда солдаты с ним запросто общаются, и потому заданный удивленным тоном вопрос показался ему естественным.

– Не видел, пока ты не пошевелился... Искал специально, и не видел... Так что учти – просто хорошо замаскироваться, этого еще мало... В условиях маскировки надо суметь не выдать себя...

– Ноги затекают...

– Терпи...

«Терпи» – это любимое слово-команда капитана Рудакова. Именно ее чаще всего приходится слышать на занятиях. И уже вся рота хорошо знает, что умение терпеть – это главное качество любого спецназовца. Потому что в разведке, в настоящей разведке, в боевой, в такой, как сейчас, умение терпеть и самого наблюдателя не выдаст, и других под огонь противника не подставит. Но терпеть обездвиженность гораздо труднее, чем терпеть потерю дыхания при беге или удары противника в тренировочном рукопашном бою. Обездвиженность – это, пожалуй, самое сложное в спецназовской службе...

– Понял, товарищ капитан. Учусь у прапорщика Родионова... – сказано было с легким ехидством, но и с едва заметной завистью.

Прапорщик Родионов, штатный снайпер роты, даже под куст не прятался. Его лохматый маскировочный костюм сам напоминает настоящий куст. Устроился на скале, подвернул под себя ноги, как обычно делал – и замер. Тряпочки костюма, как листья, на ветерке колышатся. С десяти шагов не поймешь, что это не куст, а человек. А уж с дальней дистанции тем более. Винтовка из куста, как отдельная ветка, торчит. Тоже маскировочными листьями обвешана.

Прапорщик никак на фразу не отреагировал. Он от природы молчун. И терпеливый тоже от природы. Терпению у него всем бы поучиться.

Сам капитан занял позицию по другую сторону дороги вместе со вторым отделением. Уровень засады метров на пятнадцать ниже уровня расположения первого отделения. Но там кусты позволяют спрятаться. Здесь же подходящие кусты высоко растут, пришлось подняться. Дорога внизу, между двух сопок, грунтовая, с наезженной после недавних затяжных и основательно всем надоевших дождей колеей, обнажала жирный и липкий чернозем. Если забраться выше в горы, километрах в пятидесяти, там, где начинается Веденское ущелье, о черноземе не слышали, там что на дороге, что на редких лугах, где дети коз пасут, земля каменистая, и никаким дождем не размываемая.

Но туда еще предстоит, возможно, дойти. Капитан предупреждал, чтобы готовились к дальней дороге вверх, к горам... Отсюда к горам как раз и угодишь. Речка Хулхулау, большую часть года почти пересохшая, туда ведет. Сначала в большое село Автуры, которое речка на две части разделяет, потом выше, в горы. По руслу подниматься, как раз в Автуры и угодишь. А за Автурами Веденское ущелье начинается, самые бандитские места во всей Чечне, сам Басаев родом был из тех мест...

Но это были только предположения на дальнейшие действия. Сейчас задача стояла проще. Хотя простую задачу, случается, по небрежности тоже выполнить не удается.

– А ты меня видишь? – поинтересовался Самурай.

– Поищу... – предупредил младший сержант с угрозой.

Лаврентьев долго всматривался в противоположный склон. Каждый кустик глазами ощупывал, искал несоответствие в системе склонения ветвей. Но обнаружить капитана или кого-то из его сопровождающих не смог. Второе отделение спряталось хорошо...

– Ладно, хватит в игрушки играть, за дорогой смотри... – Самурай легко переходил от шутливого тона к тону приказному, и в этом случае следовало забыть про происходящее минуту назад. Подчиненные давно научились своего командира понимать и слушаться.

* * *

Белая трехдверная «Нива» без номеров показалась минут через пятнадцать. Все это время никто не нарушал тишину даже в эфире. Несколько дыр в крыше – следы от пуль – показали, что это не посторонняя машина, а та самая, которую они ждали. «Нива» ехала медленно, перемешивая черную вязкую грязь в колее. Колеса с грубой ребристой резиной словно не торопились вырваться из земляного плена. Машину по грязи слегка заносило, но водитель хорошо владел рулем и легко возвращал готовую свернуть в сторону склона машину на нужный путь.

– Внимание! – сказал Самурай. – Они... Всем «умереть»... Не дышать... Пропускаем...

Это была разведка... Солнце светило навстречу автомобилю, и хорошо было видно человека на переднем сиденье, который, наклонившись к стеклу, всматривался в окружающие дорогу сопки, вправо, влево, потом опять и опять... Всматривался нервно, что было заметно даже со стороны. Когда спокойно смотрят, не перебегают глазами с одного участка на другой так часто. Так ничего рассмотреть невозможно. Впрочем, все равно ничего рассмотреть было невозможно, потому что невозможно было запомнить, как располагались кусты рядом с многокилометровой дорогой, даже если ездить по этой дороге каждый день...

На заднем сиденье сидели автоматчики. Их стволы торчали над плечами водителя и сидевшего рядом с ним пассажира, и наблюдатель часто задевал щекой ствол. Охрана хотела быть внимательной... Но одного желания мало. Внимательным можно быть, но ничего не увидеть. Надо уметь видеть...

Бывало, когда спецназ выходил на задания и после успешного боя отрывался от противника, окружающие сопки точно так же представляли опасность. Тогда частенько подобные места до приближения к ним на опасное расстояние простреливались насквозь, чтобы выбить возможно засевшую там засаду. И только на памяти младшего сержанта Лаврентьева было два случая, когда превентивный обстрел давал результаты и кусты отвечали ответным «огнем». Но делалось это только тогда, когда приходилось отходить из района, где боевиков было много. На пути к месту операции, естественно, никто не демаскировал себя раньше времени. Но спецназ никогда, если была возможность, не добирался до места операции транспортом. Лучше два дня по горам пройти и с успехом сделать свое дело, чем приехать за два часа к месту и никого не застать. Сейчас они от места, где оставили машину, шли шесть часов пешком...

* * *

Так же неторопливо, как и до того ехала, «Нива» скрылась за поворотом...

– Всем внимание! – деловито сказал Самурай. – Слышим звук? Едут...

Звук двигателя второй машины слышали все. Напряжение дошло до высшей степени накала. Младшему сержанту Лаврентьеву казалось, что пальцы деревенеют от сдерживаемого желания ощутить, как бьется в руках горячий автомат. Даже мышцы в предплечьях сводило.

«Терпеть...» – послышалась со стороны команда Самурая.

Она, конечно, только послышалась... Самурай ничего не сказал, иначе голос бы не со стороны прозвучал, а из прочно засевшего в ухе наушника «подснежника». Но эта команда так прочно сидела в подсознании, словно ее молотком вбивали. Лаврентьев хорошо знал, что терпеть следует не только физические нагрузки и неудобства, но и, даже в первую очередь, терпеть бешеную нагрузку на психику. Нельзя срываться... Терпеть... Надо терпеть...

– Они... – вот теперь Самурай сказал, и из-за поворота показался темно-зеленый «Лендровер Дискавери», почти новенький, поблескивающий лаком.

«Лендровер» ехал тоже медленно, чтобы не нагнать ненароком «Ниву» и не помешать разведке. В принципе, здесь, в предгорьях, места считались почти безопасными. Это чуть южнее, на окраинах гор, там уже стояли гарнизоны, там присматривали за всеми подозрительными людьми. А здесь еще можно расслабиться... Тем не менее меры предосторожности соблюдались...

– Предупреждаю, – сказал Самурай, – стрелять сначала по колесам, потом по людям, одиночными выстрелами, прицельно... Никаких гранат, их применение запрещаю... Родионов работает автономно, согласно плану...

Вообще-то инструктаж на эту тему был уже проведен перед выступлением на операцию. А сейчас командира слышали только два командира отделений, которым капитан Рудаков выделил по «подснежнику», обычно не предназначенному для солдат, снайпер прапорщик Родионов и больше никто. Но командиры отделений сидели в своих укрытиях, бойцы в своих, рассредоточившись по обеим склонам сходящихся к дороге сопок, и, чтобы дать им команду, пришлось бы кричать. Впрочем, они и без крика обычно повторяют то, что делают командиры, и не лезут вперед без надобности.

«Лендровер Дискавери» приближался. Красавец автомобиль! В такой и стрелять жалко! Младший сержант Лаврентьев смотрел сквозь прицельную планку то на «Лендровер», то на условную линию, которую лазерным целеуказателем час назад прочертил капитан Рудаков. Команды для открытия «огня» не будет, «огонь» открывать после пересечения машиной этой линии, начинающейся от черно-белого придорожного камня. Из всех десяти стволов первого отделения по колесам и пассажиру, сидящему впереди. Водителя «обслуживает» прапорщик Родионов. Все работают одиночными выстрелами, чтобы пуля не улетела куда не следует, что всегда случается при стрельбе в автоматическом режиме даже при предельно коротких очередях. Второе отделение сразу стрелять не будет. Оно к захвату машины готовится. Спецназовцы сидят к дороге ближе и ниже, можно сказать, сверху нависли, готовые на непрострелянную, в отличие от «Нивы», крышу «Лендровера» прыгнуть. Конечно, в действительности никто прыгать на крышу не собирается. Это ни к чему, поскольку напрасно рисковать будет только дурак. Но первое отделение машину останавливает и ликвидирует двух человек, видимых со стороны. Второе отделение работает по сидящим на заднем сиденье. Это их клиентура, и стрелять будут только при условии видимости, зная, в кого стреляют. Опять же, чтобы пуля не прошла мимо и не попала туда, куда не следует. Все предупреждены, что в машине есть что-то, что следует от пули уберечь...

«Лендровер» медленно месил колесами чернозем. Резина на колесах хорошая, чистая. Есть такая резина, на которую грязь не липнет, она и грязь и снег из углублений выбрасывает, едва колесо проворачивается. Но казалось, что машина ползет неестественно медленно, хотя шла она вполне уверенно.

Десять метров до черно-белого камня...

Пять метров до камня...

Младший сержант положил большой палец на предохранитель и прижался щекой к обмотанному шерстяным мягким шарфом прикладу. Мама шарф вязала. Думала, что сын на шее будет его носить... Но он «утеплил» приклад, чтобы можно было к нему щекой приложиться и не ждать сильного удара отдачи в скулу.

Два метра до камня...

Предохранитель опустился на одно деление ниже в положение одиночного огня, указательный палец сразу лег на спусковой крючок, дыхание задержалось само собой, как всегда бывает при прицеливании, и...

Цели были распределены заранее. Из десяти бойцов первого отделения в пассажира, сидящего впереди, стреляли только двое – по паре выстрелов на каждого. В водителя стрелял снайпер прапорщик Родионов, потому что водитель мог быть в бронежилете и вывести машину из-под обстрела. Автомат может бронежилет и пробить, и не пробить. А снайперская винтовка пробьет наверняка. Остальные целились по колесам машины. Литые колесные диски большого диаметра, резина низкопрофильная... Резина разлетелась сразу, разорванная в клочья выстрелами. Причем пули летели не под прямым углом, и потому не просто пробивали, а рвали ее. И с водителем, и с пассажиром, что сидел впереди, было покончено тоже сразу. Каждый получил по две пули. Больше стрелять не стали. Машина не остановилась сразу, только светящиеся легкосплавные диски вдавились в грязь и проехали еще пару метров, углубляя колею своими острыми краями, пока не ослабла нога убитого водителя, давящая на газ.

«Лендровер Дискавери» встал...

Второе отделение, возглавляемое самим командиром роты капитаном Рудаковым, начало работать сразу, как только зазвучали выстрелы первого отделения. Каждый боец первого отделения сделал по два выстрела. Больше стрелять было запрещено, поскольку можно было попасть в своих. Второе отделение уже в пару прыжков преодолело разделяющее их и дорогу расстояние. Прозвучали еще несколько выстрелов, слившихся, по сути дела, в один. Правда, младший сержант Лаврентьев этого уже не видел. Он, как и все его отделение, уже начал перемещаться ближе к повороту дороги, наискосок по склону, к камням, не способным спрятать, но представляющим собой удобный бруствер, на который легко положить ствол для почти комфортной стрельбы. Стрелять, правда, пришлось не сразу, но, ожидая появления противника, не будешь оборачиваться, чтобы свое любопытство удовлетворить.

А действие за спиной разворачивалось стремительно. Первых выстрелов уже хватило, чтобы уничтожить двух пассажиров на заднем сиденье. Но пассажиры мало интересовали капитана Рудакова. Сам Самурай даже не стрелял. Он сразу рванул к задней дверце внедорожника и рывком распахнул ее сразу после того, как отгремели выстрелы. В багажнике наискосок лежали три пластиковые упаковки: две длинные, одна размером с «дипломат». Все упаковки были снабжены ручками для удобства переноски.

– Вот оно!.. – Самурай знал, что искал...

– Что это? – спросил командир второго отделения старший сержант Колосков, оказавшийся за плечом командира роты. Еще два солдата стояли рядом. Остальные сразу отбежали в ту сторону, откуда пришла машина. Место для ведения «огня» было выбрано заранее, и люди, которые должны были блокировать возможную помощь, тоже были определены.

– Это то, что нам нужно... Забираем груз...

– А эти? – спросил кто-то, кивая на пассажиров «Лендровера».

– Забрать документы и оружие... О телах позаботятся родственники... Быстро работаем...

Неуклюжий и даже смешной в своем маскировочном костюме, прапорщик Радионов подошел ближе. Посмотрел вопросительно в глаза командиру. Тот показал на упаковки. Родионов удовлетворенно кивнул.

Обыск машины много времени не занял. Задержка возникла только тогда, когда один из солдат развернул свернутый в несколько раз большой пластиковый пакет, какой можно приобрести в любом магазине.

– Товарищ капитан...

Самурай подтянулся, забрался коленом в багажник и заглянул через заднее сиденье между высоким боковым и низким средним подголовниками. Солдат показал. В пакете было завернуто несколько стянутых резинками пачек долларов.

– Тысяч сто, наверное...

– Сто и будет... Забери, сгодятся... Уходим... Пора...

Уходить было действительно пора, потому что первое отделение, находившееся в пятидесяти метрах впереди, около поворота дороги, открыло активную, беспорядочную на первый взгляд, стрельбу. Теперь уже в автоматическом режиме, бесконтрольно, разудало, словно желая вознаградить себя за недавнее ограничение в стрельбе по «Лендроверу». Белая «Нива», виляя по грязи, рвалась прямо под выстрелы, надеясь успеть до того, как завершится дело. Но пули работают быстрее любого автомобильного двигателя. Через несколько секунд неуправляемую машину, прострелянную теперь уже во многих местах, а не только в крыше, выбросило в кювет и завалило набок. Олег Лаврентьев первым подскочил к застывшей в неуклюжем положении машине и дал две короткие очереди в заднее окно – контрольные выстрелы...

Старший сержант Колосков дал команду своему отделению прикрывать отход остальных, на случай, если «поторопится» замыкающая колонну машина. Неизвестно, слышали ли в замыкающей машине выстрелы. Если слышали, там могли поторопиться. Это тоже было бы не страшно для спецназовцев, потому что ни в одной легковой машине не может поместиться столько народу, что смогли бы противостоять огневой мощи двух отделений автоматчиков, но пока еще группе задерживаться не хотелось, а новая перестрелка обещала некоторую задержку. К тому же пассажиры замыкающей машины должны были, по задумке капитана Рудакова, сообщить о происшествии на дороге кому следует, чтобы было организовано преследование по всем правилам военного искусства. Если их всех «положат» в перестрелке, кто тогда сообщит? А «положить» их обязательно «положат», Самурай знал способности своих ребят и их умение не отпускать никого. Он сам их «волкодавами» называл, когда хотел похвалить. Волкодавы своей добычи не упускают. А Самурай при этом не может сказать, что отпустить необходимо, не объяснив причины. А как, какими словами эту причину объяснить?.. Нет у Самурая слов для такого объяснения... Только прапорщик Родионов в курсе того, что происходит. Но Родионов готов был бы пойти на эту операцию ради лишь одного взгляда, брошенного на содержимое трех захваченных упаковок...

* * *

Капитан Рудаков нагрузил подчиненных пластиковыми упаковками. Направление отступления было заранее просчитано по карте и проверено на местности. Все, как полагается при проведении такой серьезной операции. Предусмотреть старались каждый шаг. Основная часть отряда двинулась наискосок по склону, туда, где тропа ведет к асфальтированной дороге. Шесть часов по тропе, вверх – вниз, вверх – вниз... Направляющим пошел младший сержант Лаврентьев. Трое с грузом – в середине строя. Самурай проводил взглядом солдат и повернулся к черноземной дороге. Минуту, если не больше, вслушивался в ветер. Наконец послышался звук двигателя машины. Двигатель гудел надсадно, на низких оборотах заставляя колеса перемешивать грязь. Но не создавалось впечатления, что замыкающая колонну машина торопится.

– Отходим выше... – громко скомандовал Самурай.

Солдаты начали отход грамотно – двумя группами. Одна группа отходит, вторая прикрывает. Через несколько десятков метров первая группа занимает позицию, тогда отходит вторая группа. Не зря капитан Рудаков столько времени потратил на обучение солдат. В бою они ведут себя как опытные вояки, хорошо знающие теорию и умеющие применять ее на практике... Он не мог этого не отметить и не мог не почувствовать гордость. Но в то же время он чувствовал тревогу, потому что капитан втравил два отделения одного из взводов своей роты в историю, в которую сам вошел охотно, даже зная ее опасность, но подвергать такой опасности жизни солдат лишний раз он не желал... Тем не менее пришлось...

Сам он тоже получил не приказ, а предложение. Отдать такой приказ офицеру не решился бы ни один командир. Капитану Рудакову объяснили, что от него требуется. Но раскрыть суть задания перед солдатами Самурай не мог, то есть он не мог предложить им выбор – участвовать в деле или отказаться от него. И он вынужден был отдать приказ...

Звук двигателя машины приближался. Но группа успела уйти в заросли раньше, чем машина появилась из-за поворота.

– Уходим не спеша... Догоняем своих! – скомандовал Самурай. – Колосков, выставь боковое охранение...

Старший сержант быстро распорядился, а капитан задержался между кустов, выставляя на ребро высокий плоский камень и пряча под него гранату с сорванным кольцом. Такой камень только задень второпях – он упадет и освободит рычаг гранаты...

2. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

– Жену бы навестить не мешало... – вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Дукваха, протягивая к огню вывернутую наизнанку куртку.

Дукваха ловил в швах одежды давно надоевших ему блох, прочно там обосновавшихся. От близкого огня блохи начинали суетиться, и он их стряхивал щелчком прямо в пламя.

– Э-э... Послушай... Ты грудью на очаг ложись, – приоткрыв сонные глаза, посоветовал Дуквахе Трехглазый Муса. – У тебя на груди их больше прячется, чем в одежде... Там целая ферма...

Трехглазым Мусу зовут за родинку в форме недремлющего ока, висящую над переносицей. Кто впервые Мусу видит, особенно в полумраке, даже вздрагивает. Немудрено испугаться от такого вида...

Грудь у Дуквахи и вправду, как у породистого барана спина. Через волосы до кожи не добраться. Дукваха к совету, однако, не прислушался. Побоялся, видимо, волосы подпалить...

– Не надо на очаг... – словно отвечая на мысли Дуквахи, возразил Мовсар Копченый. – Паленые волосы плохо пахнут... И запах долго стоит... Нору потом не проветрить...

Несколько лет назад Мовсар готовил пороховую мину и часть пороха взорвалась у него перед лицом. Глаза уцелели, хотя белки с тех пор стали красными, но кожа на щеках и на носу приобрела цвет копченого мяса. С тех пор Мовсара и стали звать Копченым.

Главный разговор, однако, шел не о блохах...

– Эмир, что скажешь? Жена у меня болеет... Навестить не мешало бы... – Дукваха наконец-то обратился напрямую к тому, для кого его слова звучали.

Эмир, перед тем как ответить, встал и высунулся из землянки, словно проверил обстановку в лагере.

– Потерпи пару дней... Новая база ближе к дому будет...

И сел в свой угол, где обычно часто дремал с открытыми глазами...

* * *

Эмир Хамидрашид Дадашев в свои тридцать два года ничем, кроме войны, в жизни всерьез не занимался. То, что он был когда-то студентом, в счет не шло, потому что студенчество – это не род занятий. Он мог бы стать профессиональным спортсменом, поскольку учился на профессионального тренера по борьбе дзюдо, но стать спортсменом помешали обстоятельства. И потом, что это за профессия – спортсмен... Война – это вот да!.. Это дело стоящее для мужчины с характером горца... Победу спортсмена нельзя сравнивать с победой воина!

И сначала Хамидрашиду Дадашеву сильно нравилось воевать. Даже просто командовать нравилось, отдавать приказы и смотреть, как эти приказы выполняются. Потом стало нравиться меньше, потому как сначала казалось, что удача всегда будет на стороне ичкерийцев и счастливая судьба никогда не отвернется от сильных... Но получилось не так... И теперь занятие войной заставило Дадашева забыть, что такое дом и спокойная обстановка, которой тоже иногда хочется даже воину. Многие полевые командиры, которых Хамидрашид хорошо знал, которых уважал, давно сложили оружие и живут спокойно в собственных домах. Ему этого не дано... Грехи за спиной большие...

Конечно, грехов за любым полевым командиром много, но не обо всех грехах знают в прокуратуре. Те, о которых знают, можно простить, как мелкие и несущественные. Те, о которых не знают, не простили бы, но именно поэтому о них не знают. Хамидрашид никогда не заботился о завтрашнем дне и всегда во всем шел до конца... Без страха, без жалости... Такой характер был у него... И потому свои грехи не прятал... Вот это-то и отрезало ему возможность жить дома и не просыпаться ночью от высокого и визгливого крика ночной птицы, промахнувшейся при атаке на добычу. Птицы очень пронзительно кричат... И слишком много их развелось в округе... Непонятно – отчего так много птиц стало и почему они так часто кричат... Может быть, скрытый в лесной чащобе лагерь маленькой группы, что постоянно находится рядом со своим эмиром, оставляет после себя много отходов жизнедеятельности человека, это привлекает мышей, а там, где мыши, там и птицы? Возможно, это правда... И лисиц стало слишком много... Лисицы тоже там пасутся, где мышей много... Это может выдать базу, и лучше сменить ее... Наверное, уже пора...

Хамидрашид никогда подолгу ни на одной из множества своих баз не задерживался. Месяц, от силы два, и надо переходить на другую, заранее подготовленную. Заранее подготовленных баз много. И даже баз, подготовленных другими полевыми командирами, которым они уже не понадобятся, потому что эти полевые командиры сдались властям по амнистии. Задерживаться опасно, а Дадашев опасность чувствовал издалека и всегда уходил от нее... Уйдет, конечно, и сейчас, просто сменив базу, но только после того, как завершит начатое... Заложенные у дороги фугасы ждут своего часа... И этот час скоро настанет... Сначала будет звонок на спутниковый телефон, потом работа... А после этого и уходить можно...

* * *

У Хамидрашида много друзей. И это помогает ему... Друзья умеют поднять его настроение... Один из них, что в райотделе служит, позвонил на днях. Сообщил, что в лесу нашли тайник с оружием, подробно описал место. Сказал, что только через день сообщение о тайнике уйдет в республиканское управление. Только оттуда пришлют людей, чтобы тайник разобрать. Тайники часто заминированными бывают, а в райотделе нет своих саперов...

Хамидрашид со своими людьми место сразу же навестил, тайник нашел без труда – это просто: посмотрел, где бы сам стал тайник устраивать, там он и должен оказаться. Дело полезное, потому что своих тайников не напасешься. Взял запас патронов, целый ящик гранат для «подствольника», которые у него самого давно уже кончились, нашел в дополнение к боеприпасам непортящуюся провизию, что тоже неплохо. А сам тайник заминировал. И Мовсар Копченый на дороге, что сюда же вела, по приказу эмира заложил фугас своего фирменного изготовления. Оставалось дождаться, когда снова позвонит друг из райотдела и сообщит, что кто-то выехал проверить тайник. Другой дороги здесь нет. Только по одному пути пожаловать могут. И на этом пути эмир Дадашев будет ждать их...

Нет, он, конечно, не мечтает о полном уничтожении выступивших в лес сил. Не те теперь времена, чтобы мечтать о большой операции, имея в наличии восемь человек. Но неприятностей доставить сможет любому противнику. Не каждая группа может подкрепить взрыв очередями сразу из четырех ручных пулеметов. У пулемета скорострельность такая, что не успеешь сообразить, куда спрятаться, как надобность в этом отпадет, потому что трупы прятаться не могут...

* * *

Звонок трубки спутникового телефона раздался в условленное время. Хамидрашид включает трубку только на два часа в день – аккумулятор бережет, потому что запасной аккумулятор, который он отправил на зарядку к другу, еще не доставили. Когда Дукваха домой отправится, чтобы жену навестить, он и аккумулятор заберет, и отдаст на зарядку старый. Так эмир всегда делает. А двух условленных часов для необходимой связи вполне хватает. Есть всего несколько человек, которые могут эмиру звонить. Не каждый день звонят, а только тогда, когда есть что сказать.

Не желая разговаривать при всех не потому, что разговор был тайным, а потому, что эмиру просто полагается не держать всех воинов джамаата[5] в курсе своих дел – хотя бы ради поддержания собственного авторитета и создания условной дистанции между ним и подчиненными, – Хамидрашид вышел из землянки. И только на чистом, не задымленном воздухе, проморгавшись, чтобы после полумрака норы все видеть и на свету, эмир глянул на дисплей трубки. Номер звонившего был незнаком. Сначала Дадашев хотел просто перезагрузить трубку, потом, посомневавшись, все же нажал клавишу соединения, и сухо сказал:

– Я слушаю...

– Здравствуй, Хамидрашид...

Значит, не номером ошиблись, значит, ему звонили...

– Здравствуй, я слушаю тебя...

Он ответил так сдержанно, не узнав голос и не понимая, как следует разговаривать с этим человеком. Звонивший громко хмыкнул.

– Ты не спрашиваешь, кто звонит?

В голосе звучал какой-то скрытый вызов, заставивший Хамидрашида насторожиться.

– Я не уверен, что мне это будет интересно... Но я готов выслушать, что ты скажешь мне... Говори, не трать понапрасну мои деньги...

– Это Тамирханов... Если помнишь, меня зовут Арслан Мовсарович...

Только теперь Дадашев уловил в голосе знакомые ему нотки. Он этот голос слышал с детства, потом долго слышать не доводилось... И никак уж не думал, что бывший сосед и друг покойного отца подполковник милиции Тамирханов позвонит ему сюда, в лес, каким-то образом и номер выяснив, и часы, в которые можно звонить...

– Я помню, Арслан Мовсарович... – сказал Хамидрашид после некоторой вызванной удивлением паузы. – Правда, готов сознаться, что меньше всего ожидал услышать вас... Я не спрашиваю, откуда вы узнали номер, я спрашиваю только, зачем я вам понадобился... Просто так вы не стали бы звонить...

– Ты правильно просчитал. Я не стал бы тебе звонить просто так. А если позвонил, значит, ты мне в действительности очень нужен... Нужна твоя помощь, причем помощь немедленная...

– Лично моя? Я могу оказать ее по телефону?

– Не лично. Мне нужен ты со своим отрядом. И конечно же, не по телефону. У меня нет склонности к телефонным митингам.

– Ладно. Позвоните мне дня через три... – чуть лениво предложил Хамидрашид, рассчитывая через три дня посмотреть определившийся на дисплее номер и не отвечать на звонок. – Я тогда чуть-чуть освобожусь и постараюсь вам помочь...

Тамирханов словно прочитал его мысли.

– И ты благополучно избежишь общения со мной. Это мне хорошо знакомо. Многие полевые командиры прибегают к такому способу...

– У меня важные дела, которые я не могу отложить... – Эмир слегка удивился настойчивости подполковника. Пусть Арслан Мовсарович был другом отца Хамидрашида. Разве это дает ему право диктовать свою волю свободному человеку...

– Не получится... И твое последнее дело не настолько важное, чтобы из-за него отказать мне... Пусть фугас сам по себе взорвется. Он взорвется сам по себе, без машины... А ты со своими людьми должен быть к тому моменту уже далеко, потому что на месте твоей засады тебя должна ждать другая засада. Тебе подстроили ловушку эти ублюдки – «кадыровцы». Они специально для тебя подготовили этот тайник. И подсунули информацию твоему парню в райотделе... Знали, что ты момента упустить не пожелаешь... И тебя, и твоих парней перебили бы, не окажись я человеком при погонах и со связями. А моих бы парней, которых, по их плану, я должен был туда послать, перебили бы твои парни... Я своих парней беречь обязан! А как я могу позволить, чтобы убили сына моего старого покойного друга...

Хамидрашид слегка растерялся от такой информации. Но информация слишком походила на правду, чтобы ей не верить. Метод вполне в стиле «кадыровцев», которые часто устраивают такие ловушки для полевых командиров.

– Я благодарен вам, Арслан Мовсарович...

– Благодарностью сыт не будешь... – по-русски сказал подполковник, перебив эмира. Но тут же снова перешел на родной язык: – Мне нужна благодарность более весомая и немедленная...

Тамирханов говорил резко и жестко. Это слегка раздражало, потому что Дадашев никак не планировал войти в подчинение ментам, но все же чувство благодарности он испытывал и оказать услугу был бы рад.

– Говорите... Я не хотел бы встречаться лично... Если можно по телефону, то говорите... Я постараюсь помочь...

– Ты уж постарайся... Кроме тебя я многих уже поднял... Поэтому не надо будет стрелять во всех встречных вооруженных людей. Вас в округе около ста человек... Вы все делаете одно общее дело... Нельзя даже в ментов стрелять, потому что менты здесь только мои... Следует обойти место, где ты фугас выставил. «Кадыровцы» к вечеру начнут туда выдвигаться... Но я надеюсь, что до вечера ты или кто-нибудь еще успеет сделать дело и уже доложит мне... Тогда я смогу всех вас отправить против «кадыровцев». В нашем районе ни отец, ни сын не пользовались авторитетом... И «кадыровцам» лучше сюда не соваться...

Хамидрашид думал недолго.

– Что нужно сделать?

– Ты «летучих мышей»[6] не боишься?

– Я никого не боюсь... Хотя с «летучими мышами» предпочитаю не связываться...

– Надо связаться... Их здесь только два отделения вместе с командиром роты... около двадцати человек... Точнее сказать не могу... Они перебили моих людей в двух машинах и похитили то, что принадлежит мне... Очень важная вещь... Следует догнать «летучих мышей», перебить и, если получится, захватить их командира... Я подозреваю, что он слишком много знает... И хочу знать то, что знает он... Если не получится, его можно просто убить... Просто, без затей...

– Как его зовут? – поинтересовался Хамидрашид.

– Капитан Рудаков по прозвищу Самурай... Самурай – это потому, что у него слегка узковатый разрез глаз. У него мать, кажется, бурятка... Как таких зовут... Гуран, кажется... Он не японец... И... Самое главное! Я повторяю! Этот капитан устроил засаду только для того, чтобы украсть принадлежащую мне вещь... Я думаю, тебе можно сказать... Ты человек надежный... Он украл новую снайперскую винтовку. Очень важная винтовка, на которой завязана судьба всей Ичкерии... Тебе такая совсем ни к чему, но у нас есть человек, который может с этой винтовкой создать новую историю нашего народа... Это очень большое и важное дело, в котором я – только пешка... Понимаешь масштаб? Винтовка должна вернуться...

Хамидрашид сразу обратил внимание, что подполковник Тамирханов назвал страну не Чечней, как полагалось бы менту, а Ичкерией, как полагается полевому командиру и даже простому боевику[7]. Для Хамидрашида для самого это было важно. Это было днями его прошлого, того прошлого, когда ему нравилась война, когда ему нравилось побеждать и когда республикой руководили не Кадыров и «кадыровцы».

– И какая конкретно ставится задача? – переспросил Хамидрашид.

– Я же ясно сказал... – Арслан Мовсарович даже рассердился на Дадашева за желание уточнить задачу. – Спецназовцев уничтожить... Самурая или захватить, или убить... Винтовку вместе со всеми приспособлениями вернуть мне!

– Какие могут быть приспособления у винтовки? – опять не понял Хамидрашид. В его представлении винтовка – это просто винтовка с оптическим прицелом на ней.

– Там много приспособлений... Там три упаковки... Упаковки лучше не вскрывать, они могут взорваться, если не знаешь код... Все три упаковки следует передать мне. Вознаграждение – сто тысяч баксов... Там, у них, уже есть сто тысяч баксов... Они из машины украли... Это твоя законная добыча... Я плачу еще сто тысяч баксов...

– Это, Арслан Мовсарович, совсем другое дело... – сразу повеселел Хамидрашид. – С этого и следовало начинать, потому что мои люди могут спросить, за что мы идем воевать... Где нам искать спецназовцев?

– По моим предположениям, они должны пройти рядом с тобой... – голос Арслана Мовсаровича изменился.

– Вы знаете, где я нахожусь?

– Если бы не знал, не обратился бы к тебе... Я почти всегда знал, где ты находишься и чем занимаешься. Служба у меня такая... И не будь ты сыном моего друга... сам понимаешь... Значит, так... Машину они оставили на дороге... Рядом с ручьем, что впадает в Хулхулау... Знаешь этот ручей? С небольшим водопадом на середине склона...

– Знаю... Там с дороги легко съехать прямо к ручью... Чуть выше по течению густые кусты, чуть дальше деревья... Легко даже танк спрятать...

– Там они машину и оставили... Наш вертолет недалеко пролетал, сверху машину видел, не поленился снизиться, номер машины рассмотреть... Мне доложили... Это их машина, больше некому там машину оставить... Ее надо взорвать, чтобы они лишились транспорта... И как можно быстрее...

– Вместе с ними?

– Что – вместе с ними?

– Взорвать...

– Нет... Какой ты стал непонятливый! Взрыв может повредить винтовку... Взорвать до их прихода... Можно даже на глазах у них, чтобы они раньше времени, услышав взрыв, не свернули в сторону, но так, чтобы не повредить груз, что они несут... И вообще... С гранатами тоже не усердствуй... Груз – это главное... Без него, целого и сохранного, о вознаграждении даже говорить не будем...

– Это веская причина, чтобы гранаты с собой не таскать...

– Еще дельный совет... У тебя снайпер есть?

– Снайпера убили... Винтовка осталась... Сейчас парень натаскивается...

– Поставь этого парня искать капитана... Группа подойдет, пусть первым снайпер стреляет... В капитана Самурая... По ногам... Без него вся группа будет бессильна... Они не знают, что с винтовкой делать... И не давайте капитана унести... Это дело снайпера...

– Легко сказать... Как он капитана определит? Лицо, даже если знаешь человека в лицо, в прицел не всегда рассмотришь...

– Тебя и этому учить надо... Офицеры всегда с пистолетом... Все с автоматами, а офицеры с пистолетом...

– В спецназе ГРУ все с автоматами...

– Но кобура у офицера все равно есть...

– Арслан Мовсарович... Теперь мне приходится вас учить... Кобуру офицеры спецназа ГРУ носили только в первую войну... Мы отучили их от этого... Снайперы отучили... Они давно уже носят пистолет в кармане...

– Все равно, пусть снайпер поищет...

– Он попробует... Только это трудно...

– Выступай без промедления... У тебя есть в запасе два-три часа... Но спецназ ходит быстро... Может время сократить...

– Мои ребята никакому спецназу не уступят, стоит им только деньги пообещать...

– Я на тебя надеюсь больше, чем на других... Будут новости или нужда возникнет – сразу звони. Я и подстрахую, и посоветовать смогу...

– Вопрос по существу... Подмога к ним подойти может?

– У них нет связи... Они вчера кодограмму с моего телефона отправляли...

– Тогда они не вернутся на базу. Это я обещаю...

* * *

– Подъем! Выступаем... – негромко скомандовал Хамидрашид с порога землянки. – Дукваха, вторую землянку поднимай... Кто желает пять тысяч баксов заработать, соберется быстро... Отставших расстреливать не буду, но не буду и ждать, чтобы другим больше досталось... Полное вооружение, патронов побольше, гранат много не брать, чтобы не утяжеляться, минимум поклажи... Ходить придется много и быстро...

– Сюда возвращаться будем? – поинтересовался Трехглазый Муса.

– Кто жив останется... Надеюсь... Я тоже кое-что здесь оставляю... – Хамидрашид собирался быстрее всех.

– Мне что брать? – спросил Мовсар Копченый. Он всегда спрашивал, потому что его груз обычно бывал специфическим и должен был отвечать обстановке.

– Одну машину нам предстоит взорвать... На всякий случай, возьми еще несколько шашек... Вдруг сгодятся, когда отходить будем... И несколько гранат... Разрешается только тебе... остальным гранаты не надо... Гранаты только для «растяжек»...

– Не на дорогу идем? – переспросил Муса.

– Другое задание...

– Я понял... – Муса почесал «третий глаз». – Если есть оплата, значит, что-то новое...

– Вторая землянка готова... – вернувшись, сообщил Дукваха.

– Выступаем... Идем в темпе, дорога не дальняя...

* * *

Дорогу до ручья даже по карте рассматривать не было необходимости. Хамидрашид шел первым и уверенно вел группу. При этом даже не всегда тропы придерживался, срезая углы, будучи уверенным, что правильно выйдет. И выходил правильно. Ориентироваться там, где никаких ориентиров не было, эмир Дадашев умел хорошо, это было, видимо, у него в крови...

Глава 2

1. НЕ ОТПУСТИТЬ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЯ...

Преимущество Самурая заключалось в том, что он в общих чертах знал, кто работает против спецназовцев, тогда как противники не подозревали о его знании. Более того, капитан Рудаков знал даже отдельных конкретных лиц и накануне не побоялся умышленно «засветиться» перед своим потенциальным противником, заехав в райцентр, чтобы переброситься парой фраз именно с ним, с начальником райотдела милиции подполковником Тамирхановым; о цели своей поездки он, естественно, докладывать не стал. Все буднично, вроде бы мимолетная встреча знакомых офицеров, которой не стоит придавать значения, и в ответ на прямой, не слишком вежливый вопрос последовал ленивый ответ:

– Так... С осведомителем встретиться надо... И еще... У меня радиста с собой нет, а надо кодограмму сбросить... С вашего телефона, если не возражаете... Шесть пятизначных групп, и все...

Подполковник не возражал. Но он узнал, что у капитана Рудакова нет связи с командованием. Это потом будет для Тамирханова важно. И про осведомителя он не спросил. Ни один уважающий себя милиционер не будет спрашивать про осведомителя, потому что знает – ответом будет усмешка. Своих осведомителей не только спецназ ГРУ не афиширует... Даже менты портреты своих осведомителей в газетах, как правило, не всегда печатают...

Тем не менее подполковник Самураю не поверил. Это капитан по глазам увидел. Тамирханов должен был сообразить, что на встречу с осведомителем не отправляются такой большой компанией, да еще на заметном тентированном грузовике... А если не поверил, значит, капитан Рудаков своей цели достиг. Он очень хотел, чтобы подполковник ему не поверил...

Но капитану Рудакову еще надо было, чтобы подполковник не помешал, и именно потому грузовик поехал в сторону, противоположную той, в которую следовало ехать, и только вне зоны видимости развернулся и через открытое пространство переехал на другую дорогу. Таким образом и Тамирханова в недоумении оставили, и след запутали, но потом Тамирханов обязательно все вспомнит и поймет, что его в дураках оставили. Теперь главное дело было за вертолетом, чтобы пилот не подвел. Но пилота должны были тщательно проинструктировать. Пилот милиционеров возит, но сам – армейский, свой, проверенный... Пилоту следовало заметить машину издали, сверху, и поинтересоваться, что это за машина в кустах спрятана. И внимание подчиненных Тамирханова привлечь...

Самурай знал Тамирханова раньше. Не так, чтобы хорошо, но доводилось встречаться во время операции по блокировке засевших в частном доме боевиков. Тогда милиционеры сами ничего сделать не смогли, несмотря на наличие двух БТРов. Поговаривали, что у боевиков есть РГД-7, и подставлять БТР под противотанковый гранатомет подполковник не рискнул. Боевики тогда забрались в подвал здания и отстреливались через узкие вентиляционные люки. Прибывшая вместе со спецназом ГРУ боевая машина пехоты быстро разворотила из автоматической пушки слабую кирпичную кладку и погасила огневые точки. Потом последовал выстрел из подствольного гранатомета подошедшим из «мертвой зоны» спецназовцем. Граната влетела прямо в вентиляционное окошко. После этого в подвале никого в живых остаться не могло...

Операцию, естественно, записали на счет местных милиционеров. Так всегда бывает...

* * *

Тропа, конечно, утомляла, потому что всегда приходилось идти вдоль склона, опираясь на какую-то одну ногу, поскольку сама тропа была малохоженая и наклонная в своей боковой поверхности. В общем-то здесь и не было настоящей тропы, просто чуть-чуть протоптано направление движения. Слегка обижало и то, что не было сразу организованного преследования. Наверное, когда замыкающая колонну машина прибыла на место расстрела двух других машин, преследование пытались организовать даже слабыми силами, что были в наличии. Но спецназ не успел далеко уйти. И всем хорошо было слышно, как взорвалась граната, оставленная Самураем на тропе под неустойчивым камнем. Теоретически, на камень могла и птичка сесть... И от веса птички камень тоже мог упасть... Но птиц здесь мало, а камней много, и надо обладать большим воображением, чтобы допустить – птица выбрала именно этот камень. Самурай не допускал. Он понял, что на гранате подорвались те, кто попытался преследовать. Скорее всего преследование на этом и закончилось, потому что минимум два человека, учитывая узость и крутизну тропы, должны были бы пострадать. В машине могло быть и четыре человека, и пять... Пострадал тот, что первым пошел и уронил камень, и идущий за ним – непременно. Могло слегка зацепить осколками и идущих сзади, но у РГ-5 радиус разброса легких осколков невелик, и на дистанции в пять метров ранение таким осколком можно рассматривать как небольшую царапину. А оставлять на тропе более мощную Ф-1 Самурай не стал, потому что тогда может оказаться некому сообщить подполковнику Тамирханову о случившемся. Ф-1, взорвавшаяся на высоте склона, в состоянии «похоронить» всех, кто ниже идет по той же тропе. Этого капитану Рудакову не хотелось...

Но сообщить уже должны были бы. И Тамирханов должен организовать преследование. Его силы, в принципе, известны. Подполковник и вертолет мог бы использовать, но вертолет уже улетел. Кроме того, посвящать пилотов в свои дела подполковник не рискнул бы. Скорее всего он будет обходиться только своими силами. Милиции... Может, конечно, рискнуть и привлечь местных боевиков, если имеет на них выход. Даже не так... Выход-то подполковник имеет точно... Так данные разведки говорят... Но имеет ли он с ними оперативную связь, вот в чем вопрос... И машина... Подполковник должен быть обеспокоен возможностью капитана Рудакова уехать на машине. Первое, что он должен сделать – это угнать или уничтожить машину...

* * *

Шли быстро, потому что иначе ходить не умели. Кроме того, если в горах идти медленным маршем, быстро устанешь. А силы нужно распределить не только на сравнительно небольшой бросок к оставленной машине, которой, скорее всего, на месте уже не застать, но и на последующие дни. На многие последующие дни, когда придется совершать и быстрые маневры, и затяжные марши. За два часа устать толком не успели, только втянулись в однообразную работу. И целых два часа ни одного намека на преследование. Преследователи оказались слишком неповоротливыми и медлительными. Капитан Рудаков начал бояться, что преследователи просто потеряют их. Мало ли, не в ту сторону свернули... А потом попробуй догони... Пришлось сделать привал, чтобы дать им возможность приблизиться. Естественно, и охранение выставили...

Вообще-то обвинять милиционеров в неумении вести преследование было бы наивно. Конечно, и вне сомнения, они не смогут сравниться со спецназом ГРУ в умении ходить по маршруту. Ни один другой спецназ сравниться не может, а уж милиционеры-то тем более никогда... Боевики более тренированы, чем они... Приходится поджидать их...

Пожалуй, исходя из привычек роты, выработанных в многочасовых тренировках, до привала можно было бы еще и час прошагать, и два. Но в этом случае капитан Рудаков опасался вообще потерять преследователей, которых ему хотелось держать под контролем. Такой расклад совсем не входил в планы капитана. И потому было решено устроить ранний привал. На привале заодно и рацию можно было развернуть, поскольку преследования еще нет и некому заметить, что группа все же обладает связью с разведуправлением РОШа[8]. Для этой конкретной операции была выделена резервная волна, из опасения, что милиционеры могут знать другие волны и прослушивать их.

Самурай в телефонном режиме связи доложил о первых результатах и поинтересовался, выступили ли другие группы. Другие группы выступили. И одновременно Самурай получил приказ не слишком спешить на марше. Разведуправление прослушивало все связи подполковника Тамирханова. Тот разворачивает преследование неумело. Одновременно перекрывает дорогу на север. Надо преследования дождаться и дать ему возможность «прилипнуть». И идти на юг...

Слушающий разговор младший сержант-радист удивленно посмотрел на командира роты. Ему такие переговоры были непонятны. Согласно логике, группа должна как можно быстрее убегать от преследования, а не ждать, когда ей «на хвост» наступят.

– А почему нам отрываться нельзя? – не выдержал младший сержант и задал вопрос, который давно вертелся у него на языке. – Догонят, мало не покажется...

– Кому? – не понял Самурай.

– Нам, естественно...

– А им? – ответил командир роты так, как и полагалось отвечать солдату, чтобы тот уверенность в своих силах не потерял. – Им сначала мало не показалось? Так-то...

Радист только плечами пожал.

Конечно, в такой рейд следовало бы взять радиста из прапорщиков. Прапорщик, по крайней мере, не будет с солдатами информацией и сомнениями делиться. Но перед выходом свободного радиста-прапорщика не оказалось. Пришлось младшим сержантом довольствоваться. Но и этот службу знает, и знает, что служебные тайны нужно хранить.

– Сворачивай рацию...

Хорошо хоть снайпер достался из прапорщиков... Пока командир был занят разговором с радистом, снайпер Родионов вместе с минером колдовали над замками самой большой упаковки. Самурай подошел.

– Что скажете?

– Заряд там, кажется, есть... – объяснил минер. – По крайней мере, что-то в корпусе коробки прослушивается. Я простучал потихонечку... Вокруг замка дополнительная коробка с какой-то начинкой. Но пока еще замок на код не закрыт, только на защелку, и взрывное устройство не на взводе. Нам такие устройства еще в учебке показывали... Взрыватель замыкает контакт на аккумулятор, когда набирается неверный код, и открывается защелка... Если код не выставлен или набран правильно, замыкания контакта не произойдет... Мне кажется, посмотреть стоит...

– Опасность? – спросил Самурай.

– Есть, конечно... Мало ли, хитрости... Но маловероятно... Оборудование стандартное...

– Открывай... – разрешил капитан.

– Всем отойти... – распорядился минер.

Площадка безопасности быстро очистилась. В том числе и сам Самурай отошел на безопасное расстояние. Минер открывал коробку осторожно, готовый отпрыгнуть в случае какого-то подозрительного щелчка. Но все обошлось. Крышка легко поднялась. И первым рядом с минером оказался прапорщик Родионов, сразу доставший винтовку без ствола.

– Взрыватели могут быть и в других коробках... – Минер говорил спокойно и негромко.

– Отойти! – теперь скомандовал Самурай.

Вторая и третья коробки тоже были открыты без проблем. В большой коробке нашлись ствол и глушитель. В меньшей – различные приборы и запас патронов.

– Руки попрошу убрать... – распорядился прапорщик Родионов, знающий, что может случиться с тонкими приборами, если они попадут в руки любопытного.

– Всё соберешь? – поинтересовался капитан Рудаков.

– Отчего ж не собрать... Обычное дело...

Сбор винтовки не занял много времени. Для каждого из приборов, значение которых не только солдаты, но даже командир роты не понимали, нашлись гнезда на корпусе винтовки. Прапорщик устанавливал их и сразу соединял проводку с панелью. Ошибиться при соединении было невозможно, потому что каждый провод имел собственную систему соединения, не похожую одна на другую матрицы и пуансоны. Но включать и рассматривать приборы снайпер не спешил. В малой коробке оказалось несколько коробочек с патронами. Патроны вызвали долгое раздумье у прапорщика.

– Саня, проблемы? – поинтересовался Самурай.

– Просто любопытство... – тихо сказал Родионов. – Два вида патронов. Одни я уже видел... Поверхностное напыление дисульфида молибдена, чтобы снизить трение о воздух. Существенно повышает баллистические показатели пули... Наши таких пуль не делают, в трофейном оружии иногда встречаются... Вторые интереснее... Я впервые их вижу, хотя читал про них... – Прапорщик поднял перед лицом патрон, показывая его. – Дорогие пули... Просто так их не расходуют... Их называют «умной пулей», «управляемой пулей» и еще как-то... Вот этот керамический наконечник, – он пошевелил пальцем кончик пули, – изменяет траекторию по сигналу лазерного луча. Лазерный луч не подвержен влиянию ветра и какого-нибудь магнитного поля... Пуля, даже при своей скорости, особенно, когда переходит на инфразвуковую скорость, подвержена этим влияниям... Лазер корректирует ее... Для «дальнобойки» это важно...

– Освоить сможешь? – поинтересовался Самурай.

– Обычное дело... – прапорщик Родионов в своем умении не сомневался. – Приборы только гляну... Да, принцип у всех подобных винтовок одинаков...

– И у наших? – спросил старший сержант Колосков.

– И у наших был бы такой же принцип, если бы у нас такие винтовки делали... – согласился Родионов, проверив сенсорные кнопки приборов и приложив прицел к глазу... – Интересная система... Вот этого у нас пока нет, но вскоре предвидится...

– Что? – Самурай присел рядом на корточки.

– Портативная метеостанция через трубку спутниковой связи соединена с метеорологическим спутником GPS. Показания даются сразу на оптический прибор. Вот здесь, справа, под большой палец, кнопка включения баллистического калькулятора, который сразу принимает данные от собственной метеостанции, сверяет их с данными метеоспутника, вносит поправку, сверяет данные с лазерным дальномером и в автоматическом режиме регулирует прицельную планку. Вот это только не пойму... Не встречал такого...

– Что? – опять спросил Самурай.

– На дисплее оптики дополнительная графа. Сейчас в выключенном состоянии... Не знаю... Ладно, разберемся...

Снайпер снял короткий рожок-обойму и вставил в него шесть патронов. Рожок вернул в крепление и снова поднес прицел к глазу.

– Понял... Молодцы какие... Как удобно сделали... Это автоматическое определение патрона... Похоже, винтовка рассчитана только на какие-то определенные виды патронов, и все... Все... Можно стрелять...

– И какая дистанция? – этот вопрос очень интересовал командира роты.

– Прицельная планка рассчитана на три с половиной тысячи метров...

– Такого не бывает... – невольно вырвалось у Самурая.

– Обычное дело... – сохранял спокойствие прапорщик. – Техника прогрессирует... С такой планкой, по крайней мере, с трех тысяч, думаю, можно попробовать... Не было бы смысла такую планку ставить... Лишний ресурс сбивает точность прицела... Это как в автомобиле... Можно сделать двадцатицилиндровый двигатель, но машине будет его не под силу носить...

* * *

Капитан Рудаков во время отдыха группы ждал все же сигнала от постов. Но сигнала не последовало. Самурай до последнего оттягивал выступление, но выступать было нужно, и он дал команду:

– Подъем! Направление прежнее...

Группа двинулась в том же порядке, выставив охранение по сторонам и сзади, выслав вперед дозор из двух человек. Но капитан все же не удержался и опять выставил в узком месте тропы «растяжку», а в полуметре от «растяжки» «посадил» рядом с камнем, о который никто не захочет споткнуться, «картошку»[9].

Теперь прапорщик Родионов, передав свой «винторез» на сохранение одному из бойцов первого отделения, постоянно забегал то в одну сторону на возвышенность, то в другую, чтобы посмотреть в оптику и вперед, и назад. Мощный «тепловизор» дальнобойной винтовки позволял снайперу заметить все живое, несмотря на кусты и деревья.

Прапорщик первым и подал сигнал тревоги, но и этот сигнал подал своеобразно:

– Командир, новую винтовку испытать можно? – спросил он через «подснежник».

– Докладывай...

Родионов стоял на одном колене на пригорке, похожий в своем обмундировании на куст неведомого растения, и рассматривал что-то оставшееся позади.

– Группа из двенадцати человек. В сером камуфляже... В черных бронежилетах... На месте нашей последней стоянки...

– Менты? – по форме одежды понял Самурай.

– Похоже...

– Торопятся?

– Решают, по какой тропе мы пошли... Разделяются... Шесть человек идут за нами, шесть в сторону сворачивают... Кого они там искать собираются?

– Там тропа к большой пещере... – объяснил капитан. – Заберутся повыше, там прямо в склоне горы пещера есть со множеством выходов. Там большая банда раньше базировалась. Мы ее четыре года назад ликвидировали... Кого тебе лучше видно?

Прапорщик Родионов повел винтовкой вправо и влево.

– Наша тропа скоро под склон нырнет... Правая группа скоро выше нас заберется...

– Дистанция какая?

– Тысяча шестнадцать метров напрямую до первой группы... Обидно, что не дальше...

– Они друг друга видят?

– Через минуту видеть не будут...

Горы донесли слабый звук взрыва.

– «Растяжка» сработала... – доложил прапорщик. – На нашей тропе четверо остались... На правой тропе взрывом обеспокоены. Остановились...

– Снимай самого красивого, кто больше понравится... Справа... – распорядился Самурай.

Выстрел последовал не сразу. После разговора снайперу требовались несколько секунд, чтобы восстановить дыхание, и еще несколько секунд, чтобы сбалансировать тяжелый и длинный ствол. Мощный глушитель сработал на «отлично» – звук был очень слабым, заметно слабее, чем у привычного «винтореза», хотя крупный калибр обещал вроде бы громкий звук.

– Нет... Надо с ножек стрелять... – сказал прапорщик. – Ствол болтает... Не в тот глаз, понимаешь, попал...

Он, кажется, расстроился из-за своей оплошности.

– Что они? – поинтересовался реакцией преследователей Самурай.

– Не сразу среагировали... Я бы еще одного, может, успел снять... Хотя отдача сильная, прицел сбивает... Если говорить о скорострельности, то с «винтореза» можно стрелять быстрее... Сейчас залегли... Переползают за камни... Хорошо ползут... Задницы, как флаги, торчат... Можно, командир?

– Работай...

На подготовку ко второму выстрелу времени ушло меньше. Выстрел прозвучал так же аккуратно. Со стороны или издали вообще было бы трудно по звуку определить такого стрелка.

– Там у них снайпер полз... Я ему винтовку разбил... СВД[10]...

– Что они?..

– Сползают. Идут на соединение с первыми...

– Значит, «растяжку» я поставил не зря... Все пойдут за нами... – решил Самурай.

– Будет и мне работа... А они теперь без винтовки... Пусть снайпер из пистолета стреляет...

* * *

– Вперед! Считаем шаги...

Чтобы марш не казался слишком утомительным и отвлекалось внимание от самого процесса передвижения, капитан Рудаков учил своих подчиненных считать шаги до тысячи, потом начинать снова. Знал по опыту, что сначала удается раза три-четыре до тысячи сосчитать, потом начинаешь считать уже машинально, забываешься и ловишь себя на том, что сбился, и уже за вторую тысячу перевалил. Начинаешь считать снова. Почему-то так километры пути всегда давались легче.

Марш продолжался почти в том же темпе. Разве что чуть-чуть медленнее пошли, но это естественно, потому что тропа стала заметно круче. А вскоре предстояло идти еще медленнее – там, впереди, лежал такой же крутой спуск. Спускаться всегда сложнее, чем подниматься. При подъеме только ноги устают и дыхание нарушается. А при спуске при каждом шаге смотришь, куда ногу поставить. Не туда поставишь, и уже не будет надобности беспокоиться о дыхании, потому что дышать перестанешь совсем...

И этот марш выдался одним из тех редких, когда Самураю не приходилось подгонять подчиненных. Ему самому хотелось, чтобы они шли медленнее и предоставили возможность погоне догнать их или хотя бы сократить дистанцию.

Снайпер прапорщик Родионов по-прежнему старался контролировать ситуацию вокруг, а не только позади. И ему доставалось на марше больше, потому что после задержки необходимо было догнать общую группу, ведь не группа же должна была его ждать. А постоянное отставание и последующее стремление догнать сильно сбивало дыхание. Но у Родионова была соответствующая подготовка, с которой солдаты равняться не могли. А сам он, понимая собственную задачу, терпел, к тому же радость от новой винтовки и желание использовать ее уже сейчас, пусть даже больше как наблюдательный прибор, помогали прапорщику в минуты усталости...

* * *

Второй привал еще через два часа, когда уже поднялись до основного и господствующего над окрестностями перевала, был значительно длиннее первого. Преодолели уже две трети пути. И ноги устали уже у всех без исключения, включая командира роты. Всем необходимо было восстановить силы. Кроме, как казалось, прапорщика Родионова. У прапорщика руки подрагивали, когда он гладил рабочий механизм винтовки. Оружие он, похоже, любил больше чем жену, которая недавно, как знал Самурай, от него ушла. Не к другому, а просто к матери, чем-то недовольная. Но Родионова, как командиру роты показалось, это сильно не расстраивало. По крайней мере, он никак этого не показывал. Вот отними у него сейчас эту винтовку, он руки на себя наложить будет готов. Взгляд прапорщика говорил об этом красноречиво. И Самураю, когда они вернутся с этой сложной операции, предстоит решить нелегкую задачу и оставить винтовку в роте – естественно, как персональное оружие прапорщика Родионова...

И на втором привале, как и на первом, прапорщик не пожелал отдыхать. Он не чувствовал в ногах усталости. Когда нервничаешь – усталости не чувствуешь.

Прапорщик осмотрелся и выбрал для себя скалу, возвышающуюся над проходимыми окрестностями. То, что выше перевала – это проходимо только для опытных скалолазов, даже не для простых альпинистов. И там никого быть не может. А вот все, что можно рассмотреть интересного, можно рассмотреть со скалы.

Родионов поправил около рта микрофон «подснежника».

– Командир, я сверху окрестности обозрю... На случай непредвиденных обстоятельств...

Самурай видел настроение прапорщика и сдерживать его не стал.

– Гони, Санек... Приказ один – без согласования мишень не выбирать...

– Все согласую, до последней пуговицы... – Прапорщик уже лез на скалу. – Хочу вторые патроны попробовать. По идее, «управляемая пуля» за счет своей керамической головки может действовать, как разрывная. Это следует проверить...

2. НЕ ОТПУСТИТЬ ПРЕСЛЕДУЕМОГО...

Эмир Хамидрашид Дадашев вел свой джамаат давно известными ему тропами и в передовой дозор выставил только одного человека – Трехглазого Мусу, дав ему наставления относительно темпа, который эмир выберет для всего джамаата. Муса в самом деле видел все вокруг так, словно имел третий глаз: ни человек, ни зверь не могли от него уйти незамеченными. Но здесь, в этих местах, по сути дела, и опасаться было нечего.

Кроме того, на таком коротком отрезке пути не было необходимости и в смене ведущего, что практикуется обычно в дальних переходах, особенно в зимних, когда следует тропу торить. А в том, что он сможет придерживаться выбранного темпа, Хамидрашид не сомневался. Сил и выносливости у него было, может быть, больше, чем у всех остальных бойцов его джамаата, вместе взятых.

Так и шли, минуя подъемы и спуски, обходя чащобы, пока не вышли к разбитой старой дороге, на которой движения практически не было уже лет двадцать. Осмотрелись и по обочине дошли до мостика через ручей. Эмир указал рукой направление, где следует искать машину. Но это была несложная задача, потому что следы на траве отчетливо показывали, в каком направлении вести поиск. Даже не поиск, а куда следует пойти, чтобы найти...

На всякий случай, осмотрев машину, отошли в сторону, предоставив место для работы Мовсару Копченому. Копченый со своим небезопасным делом справился быстро и хорошо. Специалист он был опытный. Взрыватель установили дистанционный, работающий с пульта, и только после этого Хамидрашид стал подбирать позицию для каждого бойца джамаата по отдельности. Расставил так, чтобы охватить как можно более обширный участок. Спецназ мог прийти только с одной стороны – с гор. Тропы здесь было две, но обе они сходились к зимнему перекату, перейдя через который можно выбраться на дорогу. Задача не казалась слишком сложной. Запустить спецназ на открытое место между горами и кустами, скрывающими машину. И отрезать от того и от другого. А потом спокойно расстреливать, потому что противнику спрятаться будет просто негде...

– Главное, помните... Я хочу заработать и вы хотите заработать... Деньги получите тогда, когда передадите заказчику с рук на руки три пластиковые упаковки в целости и сохранности... О чем это говорит? Это говорит о том, что стрелять должны аккуратно, прицельно, и не повредить упаковки... Если они будут повреждены, денег вам не видать... Упаковки большие, заметные... Поэтому особо заостряю внимание на выборочности стрельбы... Пулеметчикам быть предельно осторожными... Еще... У кого-то, скорее всего у командира спецназовцев, которого зовут Самурай, есть при себе сто тысяч баксов. Деньги поддельные, предупреждаю. Я забираю их себе, чтобы поменять на настоящие. Уже договорился. Мне обещали дать за сто тысяч сорок тысяч настоящих. Я надеюсь выторговать пятьдесят... Те деньги тоже поделим... Зимой в Грузии они нам очень даже пригодятся... И мне, и вам... На такие деньги можно жить... Кто в Грузию не пойдет, семье что-то купить сможет...

И только перед тем, как всем по местам разойтись, эмир еще одно указание Арслана Мовсаровича вспомнил. И сказал:

– Еще... Против спецназа многие в районе выступили... Может быть, такие же парни, как мы, появятся... Может быть, даже менты... Не стрелять без моего приказа. Если только спецназ, другие федералы или «кадыровцы»... И с другими, и даже с ментами у нас перемирие... Это все... По постам, и смотреть в три глаза, как Муса...

Мусе, естественно, был отведен самый ответственный участок. Он засел впереди, в кустах, откуда обе тропы, ведущие с гор, хорошо видны. Правда, не целиком, только отдельными участками. Но это даже лучше, потому что с тропы тоже видно хорошо, что внизу делается. И Муса имеет возможность пропустить спецназ по тропе в зоне видимости, а потом перебежать к командиру с предупреждением раньше, чем новая зона видимости откроется...

* * *

Ожидание тянулось долго... Настолько долго, что у Хамидрашида даже веки стали на жарком солнце слипаться. Он минувшей ночью плохо спал, какие-то неприятные сны донимали, часто просыпался и потом снова уснуть никак не мог. Вслушивался в частые крики ночных птиц. Не нравились эти крики... И из-за бессонницы решил посты проверить... Часовые на посту, слава Аллаху, как всегда, не дремали, это эмира успокоило, но сон все равно не пришел. И только под утро заснул...

Хотелось спать и сейчас. Но Хамидрашид хорошо знал, что именно этого ему делать нельзя. Может быть, кто-то другой и может себе такое позволить. Не на посту ведь. А здесь передовая роль Трехглазого Мусы все решит. Муса увидит, доложит эмиру, и после этого только последует команда. Проснуться и головой встряхнуть время есть. А вот Хамидрашид не имеет права показывать кому-то, что он уснул. Он даже минувшей ночью, когда посты проверял, на вопрос часового: «Отчего эмиру не спится?» – вынужден был ответить, что эмир потому и эмир, что за него другие спят. Свой авторитет следовало поддерживать. Особенно в такое неспокойное время, когда многие норовят лес покинуть и, не имея возможности сдаться по амнистии, просто в подвале собственного дома прячутся и только ночью в комнаты выходят, чтобы в темноте побродить среди знакомой обстановки. Считают, что такая жизнь лучше, чем волчья жизнь затравленного лесного бродяги.

Но уходят от тех эмиров, которых не уважают... От тех эмиров, которые спят тогда, когда бодрствовать следует... Дадашев пока умеет держать своих парней в узде. Не слишком их прижимает, но и спуску не дает... И потому джамаат еще считается боеспособным...

* * *

Трехглазый Муса бежал через кусты, не прячась особо и даже не пригибаясь. Но бежал быстро и прямо к эмиру. Не видя близко противника, Хамидрашид даже приподнялся из своей огневой точки, чтобы быстрее услышать сообщение.

Муса запыхался от бега – вот что значит вредное пристрастие к курению... И пока он переводил дыхание, эмир смотрел за его плечи, туда, на склон. Но никого увидеть не смог.

– Шесть человек... – наконец сказал Муса, все же с трудом успокоив дыхание.

– Спецназ? – с удивлением переспросил Хамидрашид. – Разделились, что ли?

Это было бы очень невыгодно Хамидрашиду. Спецназ разделится, ищи потом по горам отдельные группы. И догадайся, у какой группы эта треклятая винтовка...

– Нет, не спецназ... Не знаю, кто... Камуфляж, бронежилеты... Но не спецназ... Спецназ так не ходит... Они сначала дозор выставляют... Пару человек... Эти толпой идут... За первым. В пяти шагах... Первый, как большой начальник, остальные за ним...

– Кто же? – спросил Дадашев, скорее самого себя, чем своего наблюдателя.

И поднял бинокль. Но бинокль у эмира был не очень сильный, и увидеть не удалось вообще никого. Ни на правой, ни на левой тропе.

– Где они? – потребовал он объяснений.

– Правая тропа... Сейчас из-за скалы выйдут... – Трехглазый, кажется, без бинокля видел лучше, чем Хамидрашид с биноклем, потому что прокомментировал в дополнение: – Ведущий заметно хромает... Может быть, эмир Имран?..

– Его нам и не хватало... – против воли вырвалось у Хамидрашида.

Хамидрашид снова поднял бинокль, и как раз вовремя, потому что из-за скалы на тропу вышли шесть человек. Один впереди, остальные чуть сзади. Передний заметно хромал. Бинокль был все-таки слишком слабым, чтобы с полной уверенностью определить личность хромающего человека, но эмиру показалось, что он узнал знакомую фигуру эмира Имрана Саидулюкаева, своего давнего недруга и соперника за влияние в районе. Саидулюкаев был от рождения хромым, что не мешало ему слыть чрезвычайно сильным физически человеком. Мало силы было в ногах, но руками, поговаривали, он мог человека надвое разорвать. Это, конечно, было преувеличением: Хамидрашид, как бывший хороший борец, мастер спорта, сам был человеком неслабым и мог представить себе возможности других людей, даже очень сильных физически, и у него рассказы о силе Саидулюкаева вызывали слегка надменную улыбку. Тем не менее слава шла впереди хромого эмира Имрана, и простые люди часто повторяли рассказы о страшном проявлении этой силы. А силу простые люди издревле уважают...

Встретить здесь, при таком важном и выгодном деле, Имрана очень не хотелось бы, потому что эмир Саидулюкаев мог прийти сюда только с одной целью – перехватить у джамаата Хамидрашида Дадашева не просто славу, но и большие деньги. Саидулюкаев слыл человеком жадным и ради денег идущим на все. Об этом человеческая молва тоже говорила часто.

– Мне кажется, что это он... Не нашелся еще добрый человек, который обломал бы ему вторую ногу... Спешит перехватить наши деньги...

– Мы и обломаем, чтобы не спешил... – уверенно сказал Трехглазый Муса. – За хорошие деньги я сам готов ему и руки заодно обломать... Те самые, про которые сказки говорят...

– Нам запретили воевать со своими... Нам запретили даже с ментами воевать... Мы сейчас общее дело делаем... Важное дело... – сказал Хамидрашид, но сказал неуверенно, потому что сомневался в самом Саидулюкаеве. Тот вполне мог и в спину выстрелить...

– Но себя тоже поберечь хочется... – сказал из-за соседнего куста, где определил ему место сам эмир, Дукваха. – Если Имран мне шею сломает, а он, говорят, здорово это умеет делать, кто будет моих детей кормить... Их же у меня четверо, эмир... И пятый через три месяца родится... Говорят, девочка будет... Мне невесту воспитать надо после четырех пацанов...

– Я всегда предпочитаю начинать первым... – добавил Трехглазый. – Первый чаще выигрывает... А сейчас мы играть будем на собственную жизнь... Их шестеро, нас восемь... Каждый по разу выстрелит первым, и больше стрелять уже не придется... И шея у Дуквахи болеть не будет... С больной шеей трудно невесту воспитывать...

– Ох как вчера болела... Ой как чувствовала что-то... – поддакнул Дукваха посмеиваясь.

– Короче говоря, так... – принял наконец-то решение Хамидрашид. – Я сначала поговорю с самим Имраном. Вы все будьте наготове... Муса, обойди всех, предупреди, чтобы мне не кричать... Без моей команды ничего не предпринимать, но всех бойцов Имрана разобрать... Чтобы никто без внимания не остался...

Муса оглянулся на тропу.

– Мне кажется, это он...

Хамидрашид опять поднял к глазам бинокль.

– По крайней мере, сильно на него смахивает... Да, я походку узнаю...

* * *

– Мне сказал Тамирханов, что ты здесь... – Эмир Имран из-за своей ноги долго корячился, чтобы присесть на камень напротив Хамидрашида.

Он подошел смело, без сомнений, и сам Хамидрашид догадался без предупреждения, что Имран знает положение вещей. Но люди Саидулюкаева повели себя не так, как полагалось бы. Они сразу по кругу вокруг двух эмиров разобрались, словно охраняя место переговоров. Встали, вроде бы к эмирам лицом, но смотрели не на двух полевых командиров, а за плечи стоящих напротив. Понимали, что бойцы джамаата Дадашева тоже распределились по кругу, но шире, и, скорее всего, держат их под прицелом. Но, таким образом, они и «лицо сохраняли», и безопасность обеспечивали, хотя о полной безопасности речи быть не могло. Эмир Саидулюкаев прекрасно знал, что у него бойцов меньше, чем у Хамидрашида. Но сам Хамидрашид, распределяя бойцов, все же и об общей безопасности не забыл, и оставил Трехглазого Мусу на прежнем месте – наблюдать за тропами, идущими с гор, следовало постоянно. Спецназовцы могли вот-вот появиться, и следовало успеть подготовить для них засаду, потому что без засады, в открытом бою, действовать против спецназовцев даже у двух джамаатов сил бы не хватило. И просто грех не воспользоваться местом, которое словно предлагает сделать здесь засаду. Уйти с открытой площадки никто не сможет. Если бы еще только автоматами спецназ встречали, часть смогла бы уйти. Но против четырех пулеметов ничего сделать невозможно... Спецназ обречен...

– Арслан Мовсарович решил, что я сам не справлюсь? – усмехнулся Хамидрашид.

– Ему неинтересны наши с тобой житейские проблемы. Ему свое дело сделать надо – винтовку вернуть... Без этой винтовки все его задумки срываются... А задумки эти и для всех нас хороши... И потому помочь бы надо...

– Мало ли на свете винтовок... – Хамидрашид попытался выведать у эмира Имрана информацию, которой сам не обладал. – Попросил бы, я достал бы ему другую, и не хуже...

– Других таких не бывает... – со знанием дела сказал Саидулюкаев, слегка радуясь и гордясь своим знанием вопроса. – Нет больше в мире винтовок, чтобы за три километра стреляла точно в спичечный коробок...

– Сама винтовка никогда не стреляет... – сказал Хамидрашид. – Нужен снайпер. А чтобы попасть в спичечный коробок с трех километров, нужен очень хороший снайпер, великий снайпер... У меня снайпера убили, винтовка осталась, из рук в руки переходит, а толку от этого... Хорошего снайпера нет, и от винтовки толку мало...

– Есть у Тамирханова такой снайпер. Его в Пакистане четыре года готовили. И специально для него винтовку делали... Чтобы с трех километров достать... Уже считали расстояние, вплоть до метра... Там три километра семьдесят два метра... Снайпер не должен промахнуться...

Хамидрашид знал, у эмира Имрана есть страсть к легкому хвастовству, и он умело пользовался этим, выводя на нужный разговор.

– С деревянным метром, что ли, по горам бегали... – сказал Хамидрашид подчеркнуто недоверчиво, не показывая, что названное расстояние ничего ему не говорит.

– Зачем с деревянным метром... Приборы есть... От сопки до моста через Хулхулау мерили... Ровно отмерили... Приборы есть специальные, дальномеры... Точно показывают... Лазером... Умные люди делали...

Итак, место, кажется, было определено. Скорее всего Саидулюкаев имел в виду мост в Автурах, соединяющий две половины села. Осталось выяснить пустяк – в кого стрелять должны. Для простого человека четыре года в Пакистане не будут готовить снайпера.

– А почему именно до моста? Может, стрелять в другом месте придется...

– Там перед мостом митинг будет... Через несколько дней... Ахматка приедет, будет выступать... Потому Тамирханов так и торопится... Где потом Ахматку достанешь...

Вот теперь все встало на свои места. Значит, предметом покушения должен стать президент Чечни. На него многие «зуб точат» – не по роду власть взял... И те, кого он из леса не выпускает, и те, кому в городе тоже власти хочется, но взять ее пока не могут... И покушение на Кадырова никак не было противно эмиру Дадашеву, никак не шло вразрез с его желаниями и убеждениями. Ради такого дела стоило потрудиться. А если за это дело еще и платят, то вообще здорово...

Эмирам предстояло решить главный вопрос.

– Работать нам, значит, вместе предстоит... Это хорошо, потому что спецназовцев много и воевать они умеют... Давай еще сразу договоримся, чтобы не возникло потом проблем... Сколько Арслан Мовсарович обещал тебе заплатить?

Как только встал вопрос о деньгах, эмир Имран сразу насторожился. У него даже изменилось выражение лица, стало заостренным, лисьим.

– А тебе?

– За что? – переспросил Хамидрашид, сбивая таким вопросом собеседника с толку и намекая, что платить Тамирханов намерен не за одно только дело. Причем за каждое дело по-разному. И такое сообщение не могло не заинтересовать Саидулюкаева, потому что Имрану хорошо известны отношения Арслана Мовсаровича с отцом Хамидрашида, и он легко мог предположить, что у самого Хамидрашида отношения с подполковником милиции особые.

Саидулюкаев не сразу ответил. Наконец вынужден был сказать только то, что знал.

– За винтовку...

– Сотню тысяч... Не рублей, конечно...

– Мне обещал столько же...

– Если Аллах повернется к нам лицом... Если удача будет с нами и сегодня, как часто бывала раньше... Как мы будем делить эти деньги? Сумма одна, а джамаатов два... Договариваться лучше сразу, чтобы люди не смотрели друг на друга косо...

– Пополам... – неуверенно предложил эмир Саидулюкаев.

– У меня больше людей... – возразил Дадашев. – Следовательно, мой джамаат принесет больше пользы в бою... К тому же у меня четыре пулемета, а у тебя только один... Я могу закончить дело раньше, чем ты со своими людьми вступишь в него...

– Э-э... Слушай... Что нам мелочиться... – Имран лихорадочно искал возможность не прогадать и не мог сообразить, какие условия могут оказаться для него приемлемыми. Будь у него возможность, он с удовольствием избавился бы от соперника в таком важном меркантильном вопросе. Но сил у него явно не хватало, и вообще расклад был не на его стороне, потому что его люди стояли на виду у стволов людей Дадашева, а сами могли бы увидеть противника только тогда, когда те пожелают показаться. Конечно, кто-то уже показался, кого-то опытный взгляд бойцов уже определил. Но наверняка не всех. И обострять ситуацию сейчас было просто опасно.

– Ладно... – снизошел до милости Хамидрашид, прекрасно понимая, что творится в душе у Саидулюкаева. – Пусть пулеметы в стороне останутся... Делить будем по количеству людей. Это получится справедливо...

– Я согласен... – Саидулюкаеву такой расклад в самом деле показался милостью. Он недобро стрельнул глазами по сторонам и повторил севшим голосом. – Я согласен...

– Тогда переходим к главному. Предстоит бой. В бою командир должен быть один. Я уже подготовился и даже машину заминировал. Я расставлю твоих людей по местам, чтобы они вписались в общий план. Ты не возражаешь?

– Как ты хочешь все сделать? – поинтересовался все же Имран.

– Я хочу запустить спецназовцев на открытое место, чтобы им спрятаться некуда было... А на голой земле они долго не продержатся...

– Действуй...

* * *

Основные вопросы были решены... Эмиры посмотрели друг на друга твердо, и оба встали одновременно. Имран начал уже поворачиваться, чтобы сказать что-то своим людям, но сказать ничего не успел. Какая-то страшная сила вдруг швырнула его на землю, и его тело пролетело мимо эмира Дадашева. Причем тело было без головы... А то, что было головой, просто раскололось, разорвалось на ошметки и осколки...

Реакция у Хамидрашида была хорошая. Он понял все сразу и не стал ждать второго выстрела – упал на землю и перекатился за куст. Но люди Саидулюкаева поняли все по-своему. Автоматные очереди раздались так быстро, что стало ясно – оружие стояло не на предохранителях и боевики готовились к обострению ситуации. Они начали стрелять сразу – за спины своим товарищам, туда, куда смотрели. И только хорошая реакция спасла самого Хамидрашида, потому что его, неподготовленного к защите, застрелили бы первым.

Ответные очереди не заставили себя ждать. Они раздались одновременно с разных сторон. И все пятеро парней Имрана упали, как срубленные. Они и не пытались залечь, чтобы спастись. Они были уверены, что их убьют, но стремились перед смертью унести с собой и чужие жизни.

Все кончилось быстро...

– Что случилось? – первым встал и вышел из своего укрытия Ваха и поднял снайперскую винтовку, готовый стрелять в того, кто еще жив.

– Не вставать! – рявкнул Хамидрашид.

Но команда запоздала. Винтовка вдруг упала вместе с рукой Вахи, оторванной в плече, и сам он сначала попытался схватиться за несуществующую уже правую руку левой рукой, но тут же потерял сознание и упал.

– Не вставать... – повторил Хамидрашид. – Стреляет снайпер... Из той винтовки, за которой мы пришли... Трехглазый!

– Я здесь... – отозвался Муса.

– Где спецназовцы? Ты прозевал их...

– Нет спецназа... Нет их... Я хорошо смо...

Выстрела слышно не было, но слышно было, как Трехглазый Муса перевалился в кустах, ломая тонкие побеги.

– Три километра... – выдохнул, а не сказал Хамидрашид. – Три километра... И тепловизор... Всем! Осторожнее... Снайпер стреляет с трех километров... У него винтовка с тепловизором... Он видит нас сквозь кусты. Перебегать за камни... По моей команде, все, разом... Ищем подходящие камни... Нашли? Вперед!

Перебежали за новые укрытия только четыре человека. И снайпер, наверное, поработал, да и пули боевиков эмира Имрана, которые начали стрелять первыми, могли кого-то достать...

– Мовсар! Копченый! – крикнул эмир из-за своего камня.

– Я! Здесь я... – отозвался подрывник.

– Взрывай машину... Поэффектней взрывай, чтобы спецназовцы почувствовали праздник, который их ожидает... Праздничный салют им устрой...

– Люблю салют... – из-за своего камня крикнул Дукваха. – Устрой салют, Копченый!

Прошла почти минута, потом Мовсар предупредил:

– Головы не поднимайте... Железяки сейчас дождем на головы посыплются...

И сразу за этим грохнул мощный взрыв. Железяки, к счастью, на голову дождем не посыпались, но что-то все равно в разные стороны полетело. Скорее всего, осколки деревянного кузова «КамАЗа» и клочья брезентового тента.

Спецназовцам теперь не на чем было уехать из района...

Это был звучный ответ эмира Хамидрашида Дадашева на обстрел снайпера...

Сам эмир стиснул зубы. Он с самого детства был по характеру человеком неуступчивым и очень не любил признавать свое поражение. Даже раньше, когда занимался спортом, не любил признавать поражения и часто пререкался с судьями. И сейчас он не желал признавать, что для него все потеряно. Он знал, что пока хотя бы один человек из его джамаата стоит на ногах и может держать автомат, что пока сам он на ногах и способен к боевым действиям, все еще можно повернуть с ног на голову и цели своей добиться. И еще злость охватывала и придавала ему сил. Пришли эти парни, и здесь, на его земле, его побеждают... Нет, смириться с таким положением вещей Хамидрашид не хотел и не мог... Он еще постарается доказать, чего стоит... Как это сделает – не знает, не видит пока пути, но что-то все равно предпримет...

Глава 3

1. ПОЩАДИ ВРАГА СВОЕГО...

Самурай прошелся между бойцами, отдыхающими на тесной травянистой площадке среди камней. Без цели прошелся, просто обстановку пожелал прощупать. В каждом лагере своя обстановка. Она и в разговорах чувствуется, и во взглядах солдат, в том, в какой позе они отдыхают. И командиру всегда необходимо знать эту обстановку, чтобы понимать, на что рассчитывать в сложной ситуации, способной возникнуть в любую минуту. Командиру дивизии необходимо знать настроение своей дивизии, командиру полка настроение в полку, и даже командиру такого небольшого по численности отряда, каким командовал капитан Рудаков сейчас, тоже необходимо было знать настроение в отряде. И даже особенно необходимо, потому что отряд этот находится в боевой обстановке, практически без поддержки со стороны своих сил, если не считать поддержкой оповещение, которое давалось через систему связи.

– Сеанс, товарищ капитан, проводить когда будем? – кстати поинтересовался радист, приподнимаясь при приближении капитана.

Вопрос был вызван, как понял Самурай, тем, что на прошлой стоянке сеанс связи проводился. Когда будет следующая стоянка – неизвестно. Следовательно, можно было бы и сейчас провести. Но пока такой надобности не возникло. Едва ли можно было надеяться на появление новостей за такой короткий промежуток времени.

– Скорее всего, ночью... – жестом остановил Самурай радиста, пытающегося подняться. – Отдыхай пока...

Радисту тоже необходимо отдохнуть. Он идет с дополнительным грузом – рация не сто граммов весит. И в прошлый привал отдыхал меньше других...

Вообще-то отряд не выглядел уставшим и загнанным. Солдаты еще не знают, что их действительно собираются «загонять», как загоняют охотники дичь. Может, им этого и знать не надо, хотя они уже вскоре почувствуют всю прелесть положения, когда уйти некуда.

Вообще-то перед выступлением с базы Самурай приказал готовиться к длительному горному рейду. Не надо быть стратегом, чтобы сообразить, куда может привести этот рейд из первоначального места, где операция и началась. В горы здесь только один путь – к началу Веденского ущелья. Правда, там впереди будет еще возможность повернуть и в Аргунское ущелье, но кто-то из солдат уже видел у командира карту начала именно Веденского ущелья. И разговор быстро пошел о том, куда им предстоит двигаться. Правда, не вписывалась в систему солдатских предположений машина, на которой сюда приехали. Солдаты еще не знают, что машину «нечаянно» заметил вертолетчик, работающий с милицией в райцентре. И как и полагается, предупредил начальника райотдела. Машины спецназ ГРУ должен лишиться, иначе неправдоподобными выглядели бы все дальнейшие передвижения отряда в сторону, куда ему следует двигаться. Хотелось надеяться, что «КамАЗ» взорвут или хотя бы угонят. Лучше, чтобы взрывали не тогда, когда рядом окажутся солдаты. Но здесь есть возможность подстраховаться. Солдаты несут упаковку от дальнобойной снайперской винтовки. Бандитам нельзя винтовку уничтожать. Они ее захотят захватить...

Самурай намеренно повторялся... Он раз за разом прокручивал в голове план операции, прокручивал прошедшие события и предполагал различные варианты будущих событий, и постоянно пытался отыскать в плане слабые места...

* * *

В наушнике «подснежника» раздался легкий треск. Так бывает, когда кто-то поправляет микрофон. Младший сержант Лаврентьев и старший сержант Колосков, имеющие «подснежники», устроились перед капитаном в расслабленных позах и разговаривать с ним по связи пока не намеревались. Оставался только прапорщик Родионов.

Самурай поднял голову, чтобы рассмотреть скалу, облюбованную снайпером. Прапорщика снизу видно не было. Да и сама скала не голая. Ветром и птицами туда нанесло семян и по каменистым склонам, и поверху. По трещинам трава растет и несколько чахлых кустиков. И кустообразный маскировочный халат прапорщика не будет смотреться на скале чужеродным, даже если кто-то и сумеет рассмотреть эту скалу, что маловероятно. Нет здесь места, откуда простым смертным будет видно площадку, где Родионов устроился. К непростым же смертным можно отнести спортсменов-скалолазов, но спортсмены-скалолазы ищут себе для полезного времяпровождения другие горы, поскольку здесь местные жители их увлечение не понимают и не принимают и с громадным удовольствием прямо на скалах подстрелят, только момент подвернется, чтобы забрать снаряжение и провиант.

– Командир, мы не одни... – предупредил наконец сверху прапорщик.

– Кто? Сколько? Где? – задал Самурай сразу три коротких вопроса. И невольно посмотрел по сторонам. У него обзор тоже хороший был, но не такой, как у прапорщика. Все же на полста метров ниже...

– Впереди нас... Далеко, почти два километра... Тысяча девятьсот семьдесят четыре метра, если точнее... Уже спускаются... Шесть человек, боевики... Первый сильно хромает...

– Возможно, эмир Имран Саидулюкаев... – констатировал капитан. – Он хромой. Если не он, то просто раненый...

Прапорщик думал недолго, присматривался сквозь прицел.

– Я видел его личное дело в «отстрельном списке»... Графа: «Подлежит уничтожению в первую очередь»... Если повернется, я узнаю... Еще метров двадцать, там тропа заворачивает... Увижу профиль...

– У Саидулюкаева шрам на горле... С правой стороны... Твоя оптика позволяет это рассмотреть? Красный шрам, узкий такой и глубокий – осколком царапнуло в первую чеченскую...

– Новая оптика позволяет рассмотреть даже родинки под рубашкой и татуировки на ягодицах, если они нанесены хорошей краской... – сказал Родионов. – Он сейчас повернется ко мне правым боком... Еще три шага... Есть... Есть шрам. Это Имран... Плохим я буду снайпером, если не уничтожу его, как фигуранта «отстрельного списка»... Мне класс понизят, командир... И это отразится на моей зарплате... Обидно...

В голосе Родионова были просьба и предупреждение.

– Они собираются встречать нас у машины? – спросил Самурай.

– Они не идут к машине... Они правее выходят, ближе к мосту... Стоп... Товарищ капитан, там нас уже, кажется, дожидаются... И Саидулюкаева тоже дожидаются... Еще одна банда... Имран их еще не видит... Там засада...

– На нас или на них? – этот вопрос волновал капитана Рудакова.

– У меня только оптика, товарищ капитан, у меня нет прослушивающей аппаратуры, и аппаратуры для чтения мыслей, к сожалению, тоже нет... Я не слышу, что там говорят, не знаю, что думают... Я сейчас через тепловизор смотрю... Они у меня, как в кино... Только в цветном негативе... Расселись по кустам... Готовы атаковать... Восемь человек, вместе с эмиром... Но лучший момент они уже пропустили... Там есть площадка, на которой спрятаться не за что... Полностью простреливается с их позиции... Наверное, площадку для нас оставляли...

– А при чем здесь наша машина? – между делом поинтересовался Самурай.

– Затрудняюсь с ответом... Я подозреваю, что встретились конкуренты. Интересно понаблюдать. Если будут крутые разборки, я не отказался бы помочь какой-либо из сторон... Желательно, более слабой, потому что именно с ней нам потом придется иметь дело...

Прапорщику не терпелось испытать и второй вид патронов, сразу понял Самурай. Желание естественное, поскольку Родионов подозревает, что у него заберут винтовку после окончания операции. Пусть забирают, когда патроны кончатся. Все равно подходящие патроны подобрать будет трудно. Хотя, кажется, патроны от крупнокалиберных пулеметов НСВ и ДШК имеют тот же калибр – 12,7 мм, – только вот подойдут ли по длине и по конфигурации... Но все равно, даже эти патроны не имеют пули такого качества, как у винтовки родные... И качественные пули прапорщик желает израсходовать сам в настоящем деле, не оставляя их какому-нибудь генералу, который захочет испытать винтовку в тире... Генералы любят испытывать в тире трофейное оружие. Это всем известно...

– Не торопись... – попросил капитан. – Но наслаждаться представлением можешь... Представление может быть интересным для нас...

– Они не услышат моих аплодисментов. А актеры всегда на аплодисменты падки...

– Я услышу твои отзывы, ты комментируй все события... И не забывай, кстати, о другой стороне. Что у нас с другой стороны? – напомнил Самурай.

– Я проверил... Там тропа просматривается километров на пять... Стрелять бесполезно, но стрелять все равно не в кого... Там все глухо отдыхают...

Самурай не понимал почему не торопится погоня. Наверное, и сам подполковник Тамирханов не понял бы почему. Но он погоню только контролирует издалека, не участвуя в ней. А подобный контроль дает мало, если участники погони не слишком изъявляют рвение попасть на прицел к снайперу, как попали недавно.

– Добро, комментируй спектакль...

– Вот... Началось... Один в кустах встал в полный рост... Представился... Значит, будут беседовать... Похоже, это тоже эмир... Лицом ко мне. Я его вижу... Сейчас, только в памяти полистаю... У меня зрительная память хорошая... Лицо знакомое, он наверняка есть в «отстрельном списке», но имя не могу вспомнить... Память на имена у меня хуже... Вертится что-то в голове...

У капитана Рудакова память была лучше.

– Из местных остались только два полевых командира... Давай думать... Эмир Ширвани Дуташев, самый авторитетный в округе, и самый сильный... Пожилой, сухощавый... Движения резкие, словно у него нарушена координация... Знаешь, как у людей с церебральным параличом, только в меньшей степени... Не он?

– Этот не пожилой... Мощный, стоит уверенно, как скала...

– Возраст какой?

– Сейчас, присмотрюсь без тепловизора... С тепловизором лицо узнать трудно... Так... Около тридцати... Может, чуть больше, может, меньше – борода старит... Но где-то рядом с тридцатью...

– Может быть, Хамидрашид Дадашев? – спросил Самурай. – Кроме него, здесь не осталось полевых командиров... Или кто-то пришлый...

– Вот... Точно... У меня как раз в голове какое-то длинное имя вертелось... Эмир Хамидрашид Дадашев... Кажется, он... Тоже – «Подлежит уничтожению в первую очередь»... Мне повезло. Которого будем уничтожать?

– Они друг другу враги... – объяснил капитан Рудаков, хорошо изучивший перед операцией обстановку в районе. – Они сами друг друга уничтожат... Не торопись... Рассказывай о спектакле... Мы успеем сориентироваться...

– Разговаривают... – комментировал прапорщик Родионов. – Сели на камушки... Настороженно... Саидулюкаеву трудно садиться, нога мешает... Это у него последствия ранения?

– Нет, от рождения хромой... Как ведут себя другие бандиты?

– Парни Саидулюкаева эмиров окружили по большому диаметру. Парни Дадашева не высовываются, держат первых на прицеле... Похоже, Саидулюкаев надеется договориться, иначе он не пришел бы так открыто... Это слишком неосторожно...

В неосторожность всегда осторожного и потому до сих пор живого Саидулюкаева капитану Рудакову не верилось.

– Я думаю, и к тому и к другому поступил если не приказ, потому что подполковник Тамирханов ими не командует, то просьба, призыв к совместным действиям... Я не удивлюсь, если местные менты вскоре присоединятся к этой компании. Посмотри назад... Проверь тропу...

Прапорщику Родионову потребовалась чуть ли не минута, чтобы переставить винтовку в другую сторону, установить ее так, чтобы ствол «не гулял», и найти в прицеле тропу.

– Вот, товарищ капитан, у вас нюх на ментов, как у старого уголовника... Показались... Идут осторожно... Человек тридцать... Это уже точно – менты...

– Тридцать человек – это много... Подполковник, похоже, со всего района силы собрал. Какая дистанция?

– Все та же... Около пяти километров... Мой дальномер такую дистанцию не определяет. У него максимальный расчет на три с половиной тысячи метров. Поэтому прикидываю на глазок... Стрелять сейчас смысла нет...

– Я понял... Они не успевают... Возвращайся к первым группам... Что там?

Еще минута ушла на возвращение прибора в предыдущее положение. Наушник доносил кряхтение прапорщика при развороте на сто восемьдесят градусов.

– Беседуют. Мирно...

– Разговорчивые... Тридцать сзади... Четырнадцать впереди... Это не слишком много? – скорее сам себя, чем прапорщика Родионова, спросил капитан Рудаков.

Но ответил прапорщик, и ответил охотно, словно на своем настаивал:

– Я о том, командир, и говорю... Один выстрел в любого из эмиров – и они друг друга перебьют... Подумают, что начались разборки... И я со стороны помогу... Путь будет свободен...

Самурай усмехнулся.

– Пощади врага своего... Нам не нужен свободный путь... Хотя чуть-чуть себя обезопасить тоже не мешает... Всех не убивай... Начни с эмира, который тебе меньше нравится... Если есть у них снайпер, снимай его тоже... Чужие снайперы в деле лишние люди... Нам не должны мешать с дистанции... Оставь человека четыре... Они нам помехой не будут, но видимость погони создадут... Работай...

– Хорошо, я сейчас подумаю, как вызвать аплодисменты...

* * *

Любопытство человеческое можно разве что с чесоткой сравнить. Оно покоя никогда и никому не даст. Посмотрев с края площадки, где отряд устроился на отдых, и убедившись, что оттуда ничего за скалами не видно, а чтобы увидеть, необходимо больше половины склона пройти, капитан Рудаков сначала сам прилег на траве, вытянул руки и ноги крестом, приняв наиболее способствующую отдыху организма позу. Потом, не выдержав и минуты, сел и спросил в микрофон:

– Саня, что там? Придумал что-то?

Самурай отсутствием воображения никогда не страдал. Картина перед глазами вставала ясная, но хотелось и комментарий к происходящему услышать.

– Они разговаривают... Кажется, заканчивают... Саидулюкаев ко мне спиной стоит... Если я убью его, его парни начнут стрелять в парней Дадашева, и наоборот. Будет взаимный разговор на языке автоматов. Я определил снайпера и передового наблюдателя. Их тоже уберу... О ком-то парни Саидулюкаева позаботятся, но многого они не сделают... Они не прикрыты, и их быстро положат...

– Работай... Как закончишь, расскажи...

Прошла еще пара минут. Самурай не ложился, дожидаясь сообщения прапорщика. Наконец снизу, издали, послышалась отдаленная, едва различимая, тем не менее активная автоматная стрельба. Выстрелов Родионова вообще слышно не было, хотя находился он близко. Глушитель на его винтовке еще раз доказал свое качество.

– Саня...

– Я отработал... – казалось, прапорщик задыхался и вот-вот готов был застонать. По крайней мере, самую простую фразу произнес он так, будто был на последнем издыхании.

– Что с тобой? Ранен? – обеспокоенно спросил Самурай.

– Хуже... – Голос у Родионова стал сиплым, севшим, будто сорванным истеричным криком. – Никогда не думал, что из танковой пушки можно сделать снайперскую винтовку. Пуля с керамическим наконечником отрывает руку и голову... Ни одна пуля с крестовым запилом[11] так не бьет... Я испугался этих выстрелов не меньше, чем боевики...

– Хватит пугаться... Что там происходит? – облегченно спросил капитан.

– Четверо осталось. Во главе с эмиром Хамидрашидом Дадашевым.

Снизу донесся звук взрыва.

– Все, командир... Мы без транспорта...

– Взорвали-таки? – сказано было с такой интонацией, словно Самурай получил удовлетворение от уничтожения боевиками армейского имущества.

– Взорвали... И отходят... Перебежками из стороны в сторону, от камня к камню...

– Ты произвел на них неизгладимое впечатление. Будут перебежками бежать еще много-много километров... Путь освободили... Дальше пойдем по руслу к горам... Посмотри, что там с ментами? Далеко они?

Прапорщик не отвечал больше минуты. Переворачивался, настраивал прицел, искал цель. Наконец, отозвался, но голос все еще оставался слегка хриплым.

– Прошли около километра. Значит, до нас осталось четыре... Торопятся, быстро идут. Сейчас рассмотрю... Несут два миномета и запас мин. Запас мин большой. Минутку... Считаю... Да... Двенадцать человек загрузили... В составе три снайпера...

Группу спецназа, естественно, «поливать» из миномета не будут, понял Самурай. Боевики побоятся винтовку испортить. Но они будут давать минометным обстрелом направление движения. Постараются не пустить туда, где некому будет прикрыть коридор. Обычное дело... А в том узком коридоре, что оставят для группы, маневрировать будет невозможно.

– А миномет ты своей винтовкой разбить сможешь?

– Сомневаюсь... Может, и есть винтовки, что НУРСами стреляют, но моя не из таких... Вот минометчиков обидеть смогу... Только придется ждать... Они слишком далеко... Но я, кстати, опробую винтовку на дальность.

– На сколько километров хочешь?

– Начну по пределу прицельной планки. Три с половиной тысячи метров.

– Начинай со снайперов... Потом займись минометчиками. Нам нужно лишить их возможности пугать нас издалека...

– Понял, командир... Подпускаю на дистанцию... Это займет, пожалуй, с полчаса... У нас есть возможность ждать?

– А нам вообще пока некуда торопиться... Пусть группа отдохнет... – согласился Самурай и увидел, что старший сержант Колосков, услышавший через наушник слова командира, обрадовался и повернулся на бок – возможность выспаться старший сержант решил не упускать...

* * *

И опять любопытство не дало капитану возможности расслабиться и отдохнуть. Он все думал о том, что же за винтовку такую они захватили, представлял себе ее возможности и понимал, что оружие это страшное, если оно попадет в руки к бандитам. Ходили слухи, что подобную винтовку захватили у грузинских диверсантов в Южной Осетии. Грузинская армия закупила в США несколько таких винтовок. Поговаривали, что у грузин с таким вооружением связаны большие надежды, и осетинам, в случае обострения конфликта, придется трудно. Но воочию и в деле подобное оружие наблюдать еще не приходилось. А хотелось самому, как боевому офицеру, увидеть действие винтовки, чтобы написать потом соответствующий рапорт. В производстве дальнобойного снайперского оружия Россия сильно отстала от всех потенциальных конкурентов. Может быть, хотя бы рапорт очевидца как-то повлияет на ситуацию или хотя бы привлечет к ней внимание командования...

Пролежав на траве минут десять, пытаясь погасить свое любопытство, Самурай с собой все же не справился, поднялся и быстро направился к скале, чтобы выбрать удобное для подъема место. Надо посмотреть, пока рядом опасности нет и нет необходимости следить за другими событиями...

– Саня? Я к тебе в гости... – сообщил он через «подснежник».

Прапорщик не отозвался...

Поднимался Самурай, видимо, тем же путем, который выбрал до него прапорщик Родионов. По крайней мере дважды капитан замечал в нанесенной ветром земляной пыли свежие следы. Обычно такие следы уже через день исчезают, поскольку безветрия, на подобных перевалах, в высоких местах, не бывает.

Подъем оказался не долгим и не слишком сложным. Но еще за несколько метров до верхней площадки капитан услышал шепот. Прапорщик Родионов с кем-то тихо разговаривал и потому, видимо, выключил «подснежник». Недоумевая, Самурай стал передвигаться тише и к площадке подобрался незамеченным. Выглянул через крайний камень. Родионов сидел к нему спиной, гладил винтовку и шептал ей:

– Красота, оказывается, тоже бывает страшной... Ты красивая и страшная... Ты сильная... Ты сама не знаешь своей силы... И никто не знает твоей силы... Только я... Ты самое лучшее на свете существо... Я люблю тебя...

– Саня! – позвал Самурай.

Прапорщик вздрогнул и обернулся. В глазах его были слезинки...

2. НИКАКОЙ ПОЩАДЫ...

Характер бойца в человеческой сущности эмира Хамидрашида Дадашева был все же превалирующим качеством. Потеряв половину личного состава, с трудом сохранившегося в нынешней обстановке отряда, он не только не утратил боевой пыл, но, напротив, возгорел желанием обернуть ситуацию в свою пользу. И при этом хладнокровный воин, как все горцы, прекрасно контролировал ситуацию и не намерен был в отчаянии бросаться грудью на амбразуру, когда можно было этого избежать. И потому, чтобы осмыслить случившееся и найти какие-то способы борьбы со страшным оружием, попавшим в руки федералов тогда, когда оно должно было попасть в руки их противников, решил отойти подальше и дал разумный и естественный в данной ситуации приказ к отступлению. Отходили перебежками, прячась за немногими здесь камнями, а не за кустами, которые с помощью тепловизора просматривались насквозь. О тепловизоре Хамидрашид предупредил особо. Он сразу понял, почему снайпер стрелял так быстро и так точно. Только потому, что заранее определил всех спрятавшихся бойцов и пробно, еще до выстрелов, несколько раз переводил ствол с одного на другого, чтобы в момент стрельбы не искать прицелом неизвестно кого, а знать, куда и на какое расстояние переводить ствол.

Так добрались до дороги, быстро, слегка запыхавшись от неравномерного бега, и остановились перевести дыхание в канаве под насыпью. Дорога имела высокую, крепкую, хотя и пологую насыпь, и после перебежки могла бы скрыть оставшихся бойцов от самых мощных пуль, но переходить разбитое асфальтовое полотно сложно и опасно; как понимал Хамидрашид, – это самый открытый участок, здесь даже тепловизора не надо, чтобы поймать человека в прицел. И потому дорогу перебегали все одновременно, по команде, предварительно рассредоточившись вдоль полотна на расстоянии десяти метров друг от друга. Рассредоточиться помогла грязная канава. Пусть по грязи пришлось ползти, но лучше отстирывать потом одежду от грязи, чем от крови. Если и достанут выстрелом во время пересечения дороги, решил Хамидрашид, то только одного, других физически не успеют. Да и одного сразу поймать в прицел трудно, слишком короткая дистанция...

Перебежка увенчалась успехом. Там, за дорогой, можно было уже расслабиться и, откинувшись спиной прямо на насыпь, вытянуть руки и ноги, глубоко вздохнуть, вспомнив пережитое только что, и собраться с мыслями. А мысли были, мягко говоря, безрадостные...

Хамидрашид в первую очередь попытался мысленно определить реальную опасность, которую представляет собой дальнобойная снайперская винтовка, чтобы потом уже ориентироваться на эту опасность, не подставлять себя и своих людей, но и не убегать, как было сейчас, не понимая сути опасности. Он сам никогда со снайперским оружием дела не имел, хотя пару раз и доводилось в прицел заглядывать, используя его вместо бинокля. И сейчас стало даже слегка стыдно за ту панику, которая десятью минутами раньше охватила бойцов джамаата и самого эмира, когда мощные пули буквально разрывали людей у них на глазах. Да, конечно, в руках опытного снайпера эта винтовка представляла смертельную опасность для любого подразделения, и ни один на свете бронежилет не в состоянии спасти от нее человека. Но это была все же не атомная бомба, от которой нет спасения, и не какое-то другое мощное, пусть и не ядерное, оружие. И уже одно это радовало. А от винтовки спасение есть, и воевать с теми, у кого она, можно и нужно, только делать это следует умело. А чтобы действовать умело, следует понять суть опасности. Хамидрашид был уже опытным командиром и понимал хорошо, что опасности можно избежать тогда, когда знаешь, чем и с какой стороны тебе грозят. Пока он понял только то, что привычные засады в кустах, где твой камуфляж сливается окрасом с листвой и делает тебя незаметным, уже не подходят для ведения активных боевых действий. Укрытие следует выбирать такое, сквозь которое не будет высвечиваться твое тело, то есть надо прятаться за чем-то плотным, дающим надежную защиту даже от крупнокалиберной пули. Если пуля не пройдет через такую защиту, значит, не пройдет и выделяемое телом тепло. Все остальные выводы были не следствием знания, а только интуитивными и логическими. Даже простая снайперская винтовка с обычным прицелом за счет приближения цели теряет обзорность. Следовательно, несколько выстрелов подряд можно произвести только по замершим целям, по стоячим, сидячим, лежачим, но тоже – только определив все их заранее. Необходимо знать, где искать следующую цель. Таким образом, напрашивался вывод, что бегущий человек, тем более бегущий не по прямой линии, бегущий неровно, то ускоряясь, то притормаживая, имеет больше шансов выжить, чем стоящий на месте. И не только потому, что в бегущего сложнее попасть. Для хорошего стрелка, умеющего точно рассчитать скорость и дать необходимое опережение, и в бегущего человека не составит труда попасть. Просто бегущий человек выпадает из поля зрения прицела... И именно поэтому, предположил Хамидрашид, сидящий далеко снайпер не смог больше никого подстрелить, когда они отступали, а говоря правдиво, попросту в страхе убегали. Они выпали из обзорного поля...[12]

Кроме того, учитывая, что у страха глаза велики, Хамидрашид сделал для себя успокаивающий вывод, что прицел винтовки не в состоянии постоянно просматривать все вокруг. Спецназовцы не собираются стоять на одном месте. На марше в винтовку смотреть не будешь. «Дальнобойку» еще в руках удержать надо. Она тяжеленная... Следовательно, подкрадываясь к спецназовцам, не надо очень уж опасаться, что тебя видят. Больше шансов на то, что издали не увидят...

Таким образом, у эмира появились первые правила противостояния новой винтовке. И он, чтобы показать подчиненным свою грамотность в военном деле и тем поднять авторитет, подозвал оставшихся к себе и выложил то, что надумал.

– Может, лучше подальше от спецназовцев держаться? – предложил Мовсар Копченый. – Их все-таки два десятка, а нас четверо...

– Тебе и деньги не нужны? – поинтересовался Дукваха, что-то стирая с приклада снайперской винтовки убитого Вахи, которую, несмотря на общую торопливость под обстрелом, успел прихватить с собой. – Кстати, эмир, нас стало меньше... Деньги погибших куда пойдут?

– Ты сначала ту винтовку добудь... – сказал пулеметчик Беслан. – Деньги разделить успеем.

– Деньги погибших достанутся оставшимся в живых... – Хамидрашид решил стимулировать старание своих бойцов. – Следовательно, доля каждого сейчас увеличена вдвое... Отдыхаем еще полчаса... Даем возможность спецназу на тропу выйти... С тропы стрелять из «дальнобойки» сложнее... Потом тоже выступаем... Копченый... Тебе снова работать... Но об этом потом, решим на месте...

Хамидрашиду следовало подумать, какие действия вести дальше. В общих чертах он уже понимал, что следует сделать. Спецназовцы наверняка подойдут сначала к машине. Вернее, к тому, что от нее осталось. Кустов там много, не все взрывом вырвало. В кустах следует «растяжки» поставить... Конечно, следовало бы больше гранат взять, тогда «растяжками» можно было бы весь путь спецназа украсить. Наверное, снайпер не идет у них первым. А на «растяжке» обычно первый подрывается... И за целостность «дальнобойки» можно быть спокойным...

Еще стоит поискать там же место, откуда можно несколькими пулеметными очередями уменьшить количество бойцов в отряде федералов. И Дукваха пусть из винтовки Вахи сделает несколько выстрелов... Все, потом меньше хлопот... Обстрелять и сразу отойти... Только пути отхода следует заранее изучить. Такие пути должны быть, чтобы можно было за камнями и скалами прятаться, а не за кустами... И этой тактики придерживаться и потом. Это даст результат... Страшно ходить по тропам, когда каждую минуту и выстрела ждешь, и от тропы взгляд не отрываешь из-за боязни за «растяжку» зацепиться... Нервы на пределе будут...

Еще не забыть просто проволоку или шнур натягивать, без гранаты. Будут думать, что «растяжка». Тоже нервотрепка. И еще передвижение тормозит... Пусть спецназ ощутит всю прелесть жизни лесных джамаатов, которых они преследуют... А то привыкли – приехали или прилетели, постреляли, мин в лесу наставили, «растяжки» натянули, кого не убили, тех разогнали, и этим счастливы... Пусть же теперь побудут сами в шкуре вольных лесных волков... Нескольких дней, чтобы почувствовать это, им с лихвой хватит... И потери будут постоянные, и друг друга бояться начнут...

Никакой пощады федералам... Не выпустить их... Теперь, когда у них машины нет, можно и не выпустить... Арслан Мовсарович говорил, что у спецназа связи со своими нет... Они рассчитывали быстро дело сделать и уехать... Теперь уже черед противоположной стороны дело делать...

Никакой пощады...

Хамидрашид вовремя вспомнил про подполковника Тамирханова. Надо позвонить, рассказать, что произошло...

* * *

Первое, что сделал Хамидрашид, достав трубку спутникового телефона и включив ее, это проверил заряд аккумулятора. Пока еще возможность разговаривать есть...

– Дукваха!

– Я здесь, эмир... – Дукваха сел прямо, словно и не спал, как другие, пока эмир разрешил отдыхать. Дукваха всегда на подъем легкий. Хотя, может быть, и другие тоже не спят. В такой обстановке уснуть трудно.

– Сегодня ночью домой сходишь... У меня аккумулятор загибается...

– Схожу, эмир, отсюда до дома рукой подать...

Отсюда до родного села в самом деле намного ближе, чем от «норы», в которой они в последние недели жили. Дукваха и там-то умудрялся за ночь сходить туда и обратно, а здесь это сделать тем более не так трудно. И Хамидрашид спокойно набрал номер подполковника Тамирханова. Тот ответил сразу:

– Я слушаю тебя... – но по имени не назвал, значит, был не один и не мог разговаривать открыто.

– Есть вести, и не слишком приятные, Арслан Мовсарович... – сообщил Хамидрашид.

– Говори, я слушаю...

– Встретились мы с Саидулюкаевым... – начал Дадашев с предыстории событий.

– Да, я знаю, что он там же должен быть...

– Мы уже позицию заняли, машину заминировали и выбрали для засады отличное место... Нас там не ждали бы и все бы завершилось благополучно, если бы не эмир Имран...

– Да-да...

Точно, подполковник разговаривать не мог, но мог слушать, и потому Хамидрашид начал говорить быстро и по существу:

– Саидулюкаев с гор спустился... Он впереди спецназа шел, прямо на нашу засаду... Но где-то, похоже, «засветился» и подставился... Короче говоря, «летучие мыши» за ним следили... Я этого, конечно, не подозревал и вышел к Имрану в открытую. Мы еще поговорить успели, решили вместе действовать. Я уже хотел его людей расставить, когда нас обстреливать начали... Из той винтовки... Из «дальнобойки»...

– И как она? – в голосе Тамирханова послышался неподдельный интерес. А вопрос его для посторонних мог выглядеть вопросом о какой-то женщине.

– Страшная штука... – Даже при одном воспоминании о первом выстреле «дальнобойки», что снес Саидулюкаеву голову, у самого Хамидрашида холодок по телу пробежал. – Первым же выстрелом Имрану голову оторвало. Вторым выстрелом оторвало руку вместе с винтовкой моему снайперу. Потом началось... Мы не сразу поняли, что винтовка работает с тепловизором, надеялись в кустах спрятаться... В итоге остались только я и трое моих парней... Остальных всех покрошили... Мы машину успели взорвать и отошли за дорогу... Готовимся выступить туда же... Сейчас нас там не ждут...

– Понял. Я тебе перезвоню позже... У меня сейчас люди... – сказал Арслан Мовсарович.

– У меня аккумулятор на исходе. Постарайтесь поскорее позвонить, чтобы я трубку выключил. Новый аккумулятор у меня будет только утром...

– Я понял. Постараюсь...

Хамидрашид отключил связь, но трубку не убрал как обычно во внутренний карман куртки, а продолжал держать в руке. И на насыпь спиной откинулся. Только доложив подполковнику о ситуации, эмир сам словно бы заново пережил ее. Положение в самом деле не могло порадовать. И все, на что он сам со своим джамаатом, то есть с остатками своего джамаата был способен, это только доставить «летучим мышам» кучу неприятностей. Назойливым комаром стать... И это из волка-то... Обидно...

Но впадать в отчаяние Хамидрашид не умел, как не умел отказываться от начатого дела. Страх ему был чужд, и о возможности собственной гибели он вообще не думал. Правда, он думал об этом раньше. И думал часто. И пришел к выводу, что погибнет все равно... Раньше или позже, но он погибнет как мужчина, с оружием в руках... И давно смирился с этой мыслью... Но откровенно погибели не искал... Он просто хотел делать свое дело, которым все последние годы занимался... И это дело ему нравилось...

Как человек неглупый, Хамидрашид понимал, что любой путь имеет характерную особенность – он обязательно заканчивается. И его жизненный путь должен был когда-то закончиться. Это было естественным явлением, и думать о своей смерти, представляя ее, Хамидрашид не хотел.

Плохо было, что он не успел из-за войны обзавестись семьей. Большинство из тех, кого он знал, семьями обзавелись. В его народе считалось нормальным рано жениться и обзаводиться детьми. А он не успел. И погибнет, не оставив после себя потомства... Может быть, это и хорошо, потому что сирот и вдов у его народа и без того осталось после войны много. Хотя хотелось бы знать, что на тебе твой род не заканчивается, что есть кто-то, в ком течет твоя кровь... Но сейчас положение уже было не исправить, и потому не стоило об этом беспокоиться...

* * *

Арслан Мовсарович позвонил минут через десять.

– Я освободился... – сообщил он. – С какой дистанции стрелял спецназовский снайпер?

После раздумий о детях, которыми он не успел обзавестись, Хамидрашиду было трудно сразу вернуться к действительности, а потому вопрос подполковника прозвучал очень резко. Но эмир встряхнул головой и сразу ответил:

– Если бы мы видели его... Трехглазый Муса, мой наблюдатель, в самом деле в три глаза смотреть умеет... Умел, то есть... Его снайпер застрелил одним из первых... Он «летучих мышей» не видел... Я специально вопрос задал... Последний вопрос перед его смертью... На тропе никого еще не было...

– Тогда откуда они могли стрелять?

– Только с перевала. Мы долго за тропой наблюдали... Никто не появлялся... Значит, только до перевала дошли... Оттуда и стреляли... Правда, с самого перевала нас не должно было быть видно. Но там скала есть высокая... В оба конца хороший обзор... Я думаю, снайпер с этой скалы стрелял. Место для него самое подходящее...

– Какое от вас до скалы было расстояние?

– Километра два, не меньше... Это по прямой... По тропе, естественно, еще километр наберется... Тропа не лыжный трамплин...

– Не больше? – по голосу было понятно, что такая дистанция Арслана Мовсаровича даже слегка расстроила. Он ожидал большего от винтовки-«дальнобойки». И Хамидрашид это почувствовал.

– Не меньше двух, но больше – едва ли... Но я там с рулеткой не бегал, а дальномера у мена в джамаате нет, я не артиллерист...

– Впечатление, говоришь, хорошее... – Подполковник все еще думал о своем.

– Какое бы у вас было впечатление, если бы человеку, стоящему рядом с вами, голову оторвало... Я, конечно, недолюбливал эмира Саидулюкаева, как все его недолюбливали... Но удовольствия от выстрела не испытал... Потом мой снайпер руку с винтовкой только поднял... Знак мне подавал... И ему тут же руку у плеча вместе с винтовкой оторвало... Чем они стреляют? Это на артиллеристский снаряд больше похоже, чем на пулю...

– Калибр «двенадцать и семь»...

– Пулеметный... Но пулеметная пуля так не бьет...

– Вот теперь ты понимашь, зачем мне нужна именно эта винтовка... – не спросил, а констатировал факт Арслан Мовсарович. – И очень нужна...

– Я понимаю, что Ахмедке без головы не выжить... – сказал Хамидрашид. – А времени осталось совсем...

– Забудь это, даже если что-то и знаешь... – прервал эмира подполковник. – Что предпринять собираешься?

– Пока они по тропе спускаются, я займу позицию внизу... Атаковать их я не могу, могу только пострелять и уйти...

– Правильно... Но постарайся стрелять метко... Что, значит, от тебя требуется... Твоя задача – не пустить «летучих мышей» в сторону севера... Я думаю, они пожелают по дороге двинуться... Нет машины, могут какую-то случайную остановить, могут сведения с попутной машиной передать, могут винтовку своим отправить... Все может быть... Ты должен не пустить их на дорогу...

– Я должен постараться не пустить их на дорогу... – поправил Хамидрашид.

– Ты должен постараться не пустить их на дорогу, хотя с твоими силами это сделать сложно... – согласился подполковник с поправкой. – И еще ты должен выполнить более сложную задачу... Ты должен постараться заставить их идти на юг... К тебе вот-вот может подкрепление подойти... Сзади «летучих мышей» тоже подпирают... Долго на одном месте они задерживаться не будут... И в прорыв идти, я думаю, не захотят... Поэтому у тебя есть возможность «подтолкнуть» их к южному направлению...

– Я попробую... Кто в подкреплении будет?

– Я машину выслал... Она по дороге едет. Милиционеры... Они твою рожу знают... Ориентировки на твой розыск во всех отделениях висят... Ментам дан приказ поступить в твое распоряжение... Командуй ими, как командовал бы своими воинами. Они не слишком хорошо знают местность... Имей это в виду... Не местные, мне их прислали в поддержку те, кто вместе с нами... А таких много... Они и тебя, когда нужно будет, поддержат, как я все эти годы поддерживал... Через своих подчиненных...

Эмир сделал вид, что не расслышал последние слова, потому что он знал больше подполковника милиции. Он знал, что его поддерживали те менты, которых он заставил себя поддерживать, зная их прошлое и этим прошлым угрожая их карьере.

– Ситуация... – не удержался Хамидрашид от оценки своего положения и смешком заглушил в себе желание сказать подполковнику, что ему про поддержку врать не надо. – Что в мире творится... И кто такой теперь я? Не понимаю... Но ментов под свою команду, пожалуй, возьму... Когда они будут?

– Часа, думаю, через два-три...

– Спецназ спустится раньше.

– У меня есть связь с машиной... Я попрошу ехать быстрее и сообщу, что они могут попасть сразу в бой... Это даже было бы лучше, потому что «летучие мыши» могут принять их за своих... Еще... Извини за личное... Мой племянник...

Племянник подполковника Тамирханова Беслан воевал в отряде Хамидрашида. Но с родным дядей отношений не поддерживал. Впрочем, у каждого в отряде есть или была какая-то родня на противоположной стороне, поскольку горские народы все маленькие и родственными отношениями крепко связаны. Иногда это помогает, иногда мешает, но, чтобы не мешало, следует о родственных связях просто забыть, как это делал пулеметчик Беслан.

– Жив...

– Слава Аллаху! Сестра не перенесла бы потери последнего сына... Всех уже потеряла... И сейчас что-то чувствует, звонила мне, хотя не знает, что здесь творится... Ладно... У тебя, значит, снайпер убит?

– У меня убит человек, который ходил со снайперской винтовкой... Он не снайпер... Теперь с винтовкой ходит другой...

– Попроси другого подстрелить Самурая...

– Вы же просили захватить его...

– Я передумал... Он мне не нужен... Но он опытный командир и единственный, кажется, офицер в отряде... Без него отряд станет неуправляемым. С солдатами справиться легче... И договориться с ними легче...

– Хорошо, я сам возьму «винторез»... Правда, я стреляю плохо... Но я, может быть, смогу определить офицера...

– Лучше покажи офицера тому, кто умеет стрелять хорошо.

– Я подумаю, как поступить. Поторопите подкрепление...

– Ментами командует старший лейтенант Мазаев... Мовлади Мазаев...

– Я запомню...

* * *

Дорогу в обратном направлении перебежали так же быстро, как и в первый раз, только теперь уже не опасаясь получить пулю. Перед этим Хамидрашид долго пролежал на самом краю насыпи, положив локти на покрытое слоем слежалой пыли боковое окончание дорожного полотна, и в бинокль наблюдал за тропой, шедшей от перевала. Правая тропа тоже не осталась без внимания, но она шла не от перевала, а из соседнего ущелья. По правой тропе пришел с остатками своего джамаата эмир Имран Саидулюкаев, пришел, чтобы здесь такую страшную смерть найти. Но «летучим мышам» в том ущелье делать было нечего. Они могли спускаться только по левой тропе.

И Хамидрашид их увидел...

Расстояние, правда, было великовато для детального рассмотрения, тем не менее, кроме как спецназовцев, на тропе никого не могло оказаться. Да и пора уже им было обозначить свое присутствие зримо, не только пулями из «дальнобойки». Дадашев со своими людьми и без того долго ждал, уже и отдыхать устал, хотелось действовать. И по численности – двадцать два человека... Примерно столько, сколько и должно быть...

Тропа извивалась между скалами. Хамидрашид долго выбирал участок, ловил момент, когда спецназовцы скроются на продолжительное время, и только тогда дал команду к перебежке. За дорогу, и сразу в кусты, а там кустами к остову взорванной машины. Только в самом начале этой перебежки выдержали путь прямо, потом свернули в сторону, и уже не бегом, но быстрым шагом двигались через кусты, где их рассмотреть можно было только с тепловизором, но кто же во время марша, да еще на таком крутом спуске, будет тепловизором пользоваться... Дальнобойная винтовка тяжела, не будешь ее постоянно на весу держать. Конечно, у командира может быть и простой тепловизор, чем-то бинокль напоминающий. Но едва ли. Хамидрашид отлично знал, что такой прибор стоит больше двадцати тысяч долларов. А командиров в спецназе много. На всех по двадцать тысяч не напасешься...

Так и добрались до машины. Там эмир выбрал предположительные пути, которыми «летучие мыши» могут к своей машине идти. А пойдут они к ней обязательно. Простое любопытство толкнет. Может, пожелают посмотреть, что от машины осталось, может, подобрать что-то пожелают. Наверняка какие-то вещи в кузове оставались. Подойдут...

И эти пути необходимо заминировать... Мин нет, но установят «растяжки»...

Хамидрашид дал команду, работа началась, работали все, в том числе и сам эмир. Не поленились и просто шнур во многих местах натянуть. Имитацию растяжки... На одну наткнется человек, проверит, гранаты нет... Расслабится... На вторую наткнется, проверит... В третий раз зацепится ногой за настоящую «растяжку»... От взрыва кого-то еще в сторону понесет... Еще за одну или за несколько настоящих зацепятся...

И время потеряют... Они много времени потеряли... Отдыхали, наверное, на перевале... И дали возможность машине с ментами, что вышла в помощь Хамидрашиду, приблизиться... Сейчас машина уже на подходе... Бой можно будет завязать... А тут и менты подоспеют...

Глава 4

1. В ЗАМКНУТОЕ ПРОСТРАНСТВО

Самурай не любил лезть в душу. Есть необходимость у человека поговорить, поговорит. Нет необходимости, пусть молчит. Прапорщик Родионов ни с кем тем, что у него на душе, не делился. Помалкивал и тогда, когда жена от него ушла. Только из-за тесноты военного городка эта новость стала всем известна. Жена забрала из школы документы сына. Только недавно подали документы в первый класс, и учиться еще не начали, а уже забрала в связи с переездом. Сам Александр никак не комментировал это событие, и никто не знал, облегчение или огорчение ему самому оно доставило.

Капитан сделал вид, что не слышал голоса прапорщика, не заметил и слезинок в его глазах. Даже изобразил, что дыхание переводит, сбившееся при подъеме, хотя с дыханием у него все было в порядке.

– Что не отзываешься... – Самурай постучал подушечкой пальца по своему микрофону. Ногтем стучать было рискованно – слишком громким будет этот стук для ушей двух командиров отделений.

– А... – Снайпер сделал удивленное лицо, сунул руку в нагрудный карман «разгрузки» и там включил «подснежник». – Выключился что-то... Наклонился неудобно, прижал, должно быть, и выключился...

– Как обстановка? – Чтобы не показывать прапорщику свою наблюдательность и смущение, этой наблюдательностью вызванное, Самурай поднял бинокль и сам посмотрел в сторону недавно пройденной ими тропы.

Большой отряд чеченских милиционеров он увидел сразу. Бинокль не позволял определить, что за груз милиционеры тащат в гору – расстояние было слишком велико для бинокля. Но, со слов Родионова, капитан уже знал, что несут минометы с комплектами мин для них. Минами, естественно, будут только пугать, будут загонять, чтобы шли строго в нужном направлении – будут, если спецназ позволит им это сделать. А спецназ должен не позволить, потому что спецназу необходимо свое поведение совмещать со своими потребностями и не действовать под чужую диктовку...

Мина – дура куда как бо€льшая, чем пуля... Тем более пуля, пущенная из такой снайперской винтовки... Мина не имеет того качества прицеливания. А менты вообще всегда были скверными минометчиками. Это Самурай из практики совместных с ними действий знал. Так что есть опасения, и опасения обоснованные – нечаянно и накрыть могут. А Самураю этого очень не хотелось...

Следовательно, лучше минометчиков до конкретной работы не допускать. Добиться этого можно только одним путем...

– Лучше минометчиков до конкретной работы не допускать... – сказал Самурай теперь уже вслух. – Целее будем...

– Значит, не допустим... – согласился снайпер.

Родионов, кажется, уже полностью пришел в себя. Или просто овладел собой... Такие люди, склонные к слабой форме аутизма, как знал Самурай, всегда боятся, что их внутренний мир станет достоянием гласности и досужих рассуждений и разговоров. Когда им невыносимо плохо, они всегда будут делать вид, что им лучше всех, лишь бы никто не понял, что им действительно плохо. И больше всего такие люди боятся насмешек. Конечно, это гордыня, один из грехов человеческих, но грех этот не из самых страшных, если он внешне не проявляется.

– Долго еще?

– Несколько минут... – Прапорщик поправил винтовку, передвинул ближе к краю скалы подножник ствола, сам слегка поворочался, подыскивая наиболее удобную позу, потому что для снайпера удобная поза классически важна, и прильнул глазом к окуляру прицела. Не глядя, работая уже автоматически, пальцем нажал одну за другой три кнопки на прицепленном к массивной казенной части сбоку электронном пульте управления. И сразу после этого Родионов замер, как спортсмен-спринтер на старте. Самураю казалось даже, что прапорщик не дышит, настолько его дыхание было равномерным и коротким.

Капитан сам поднял бинокль. Присмотрелся.

– Лучше с задних начинать, – сказал снайпер. – Передние никуда от нас не уйдут. Им до укрытия, как до райских ворот... А задние... После выстрела сразу на нижних свалятся...

– Тропа как раз к самой крутизне подошла... – подсказал Самурай. – Дальше такой не будет... Не достать еще?

Палец снайпера еще одну кнопку нажал. Капитану показалось, что он услышал слабое гудение. Но это, наверное, ветер в ушах гудел. Измерительные приборы винтовки так гудеть не должны, хотя там тоже есть какие-то электроприводы, которые, например, прицельную планку самостоятельно передвигают, поднимая или опуская прорезь. А прицельная планка жестко зафиксирована в креплении оптического прицела. Следовательно, и прицел тоже передвигается. А прицел большой и тяжелый. Усилие приложить надо, чтобы его сдвинуть. Значит, и в винтовке что-то гудеть может.

– Три тысячи восемьдесят два метра до последнего... – сообщил Родионов.

«Умная» винтовка быстро вычисляла расстояние.

– И что? – поинтересовался капитан. – На сколько еще подпустишь? Может...

– Попробую... – волнуясь, с придыханием сообщил снайпер и замер.

Самурай ждал. И ожидание затягивалось, усиливалось напряжение. Наконец Родионов сильно вздрогнул. Самурай не сразу понял, что это отдача после выстрела заставила прапорщика вздрогнуть. Когда он стрелял раньше, казалось, что и звук выстрела был сильнее, и отдача не казалась такой значительной. Но рассматривать снайпера времени не было...

– Миноносец горный... – сказал с презрением прапорщик.

Капитан поднял бинокль. Ему не надо было долго искать. Смятение в рядах милиционеров было заметно.

– Самый здоровенный последним шел... Самый тяжелый груз на себя взвалил... Вот бы еще и мины грохнули... А как я его достал, а? С такого-то расстояния...

Совсем прапорщик к обычному состоянию вернулся. Даже просит, чтобы похвалили...

Самурай увидел уже результат стрельбы. Он не выделил раньше идущего последним милиционера особо, а прапорщик выделил. Прапорщик – специалист! – и он знал, в кого стреляет... Мент с грузом мин свалился на плечи и головы идущим под ним товарищам. Мины, конечно, взорваться не могли. Они защищены колпачком, который отвинчивается непосредственно перед стрельбой. Но падение произвело впечатление.

– Молодец! Давай еще... – потребовал капитан.

Прапорщик и без команды уже прильнул к прицелу. Теперь, когда Самурай не следил за Родионовым, потому что от бинокля не отрывался, он явственно слышал негромкие выстрелы. И выстрелы почти сливались с моментом падения очередного из ментов. Обойма была расстреляна почти моментально.

– Шесть человек... – сказал Самурай. – Ни одного промаха... На шесть человек меньше...

– На шесть врагов меньше... – прошептал, возражая, Родионов. – И ни одного раненого... Страшное оружие...

Непонятно было, восхищается он или ужасается... Или то и другое чувство испытывает...

Новый рожок быстро, хотя и без суеты, был вставлен в крепление. Самурай недолго думая стал набивать освободившийся патронами из коробки. А прапорщик опустошил еще одну обойму с той же скоростью.

– Еще пять человек... И только один промах... Я в минометчиков стрелял... И в носильщиков... Мины рассыпались... По склону покатились... Не соберут... Там слишком круто... Можно считать, что угрозы минометного обстрела мы избежали. Я выбирал первые и вторые номера минометных расчетов... Они минометы обычно сами носят... Стрелять теперь будет некому...

– Остальные пойдут быстрее...

Самурай снова поднял к глазам бинокль. Чеченские милиционеры поняли наконец, что их обстреливает снайпер. Но они – только милиционеры. Может быть, при задержании преступника они и могут выглядеть иначе, но в противостоянии спецназу ГРУ смотрелись неумелыми детьми, в войну играющими. Залегли на склоне вниз головами. Головы, может быть, за камнями и спрятали, но задницы выставили. Стреляй, кто хочет. Милиционеры просто не видели и не понимали, откуда снайпер ведет обстрел. Слишком велико было расстояние до скалы, чтобы считать, что стреляют оттуда. Поэтому тыл оставили открытым.

– Пока с них хватит, – решил капитан. – Снимаемся, уходим... Только сначала посмотри, что на той стороне делается...

Родионов долго разворачивался. Наконец, развернулся, устроил винтовку и долго обозревал в «оптику» нижнюю поляну под склоном.

– Не вижу их...

– Сколько их там осталось?

– Четверо, кажется...

– Будут караулить... – решил Самурай. – Около машины займут позицию, заминируют подходы и будут караулить... Чеченский характер... Они убегать начинают только после нескольких выстрелов... Справиться не могут, это понимают... Постреляют и убегут... В разные стороны, чтобы потом где-то сойтись... А ты догоняй их, если можешь... А чтобы не догонять, не надо давать им возможности стрелять... Пусть идут за нами вдалеке... Тогда они не помешают... Скоро вечер... Им в темноте поискать нас придется...

– А четверо – это не много? – спросил прапорщик.

– В самый раз... Трое могут уйти... Терпения не хватит... А четверо останутся... Будут дожимать нас... Будут пытаться дожимать, чтобы загнать в замкнутое пространство...

* * *

Спуск завершался уже в ослабленном темпе. Слишком крутым он выдался, чтобы торопиться и рисковать свалиться и сломать себе шею. Самурай особо предупредил об осторожности и в наиболее опасных местах даже приказал спускаться с помощью страхующего каната. Впрочем, особой необходимости в страховке не было, поскольку горную подготовку в своей роте капитан Рудаков проводил лично и на совесть. Капитан вообще при обучении всегда был более строг, чем в боевой обстановке. Вопреки всем правилам, он исключил привычную шкалу баллов в оценке любого умения, будь то горная подготовка или стрельба из боевого оружия. И признавал только две категории оценок – «хорошо» и «неудовлетворительно», – считая, что если в бою один будет стрелять хорошо, а второй удовлетворительно, то противник убьет и того и другого, потому что второй подведет первого. К концу любого цикла обучения оценку «неудовлетворительно» не получал никто, но для оценки «хорошо» следовало потрудиться и согнать с себя семь потов...

При спуске солдаты все так же несли пустые упаковки от дальнобойной снайперской винтовки, а саму винтовку нес, не выпуская из рук, прапорщик Родионов. Сейчас из-за того, что шли медленнее, у прапорщика было больше возможностей останавливаться, включать прицел с тепловизором и осматривать поляну внизу. При каждой задержке группы Родионов сразу подыскивал для себя ровное место. Конечно, держать на весу такую тяжелую винтовку сложно. Но снайпер раньше даже стрелять из такого положения пробовал – и попадал. А смотреть было легче...

На одной из таких остановок в наушнике Самурая раздался голос прапорщика:

– Командир! Они объявились...

– Сколько?

– Как и было – четверо... Проредить?

– Не надо... Что делают?

– Рвут одежду в кустах. Лезут напролом к остову машины...

– Будут минировать подступы... – решил Самурай.

– Я сомневаюсь, чтобы у них был с собой запас мин.

– Машину-то они чем-то взорвали...

– Шашками... А на тропе мины нужны...

– Присмотрись внимательно...

– Я уже каждого «ощупал». Нет мин...

– Тогда поставят «растяжки»... И будут караулить нас со стороны дороги...

– Почему со стороны дороги?

– Они будут загонять нас в горы... Повыше... Постараются загнать в сухое русло Хулхулау и не выпустить оттуда... Чтобы мы пошли туда, нас следует на дорогу не пускать...

– А мы, товарищ капитан? – спросил слушающий разговор младший сержант Лаврентьев.

– А мы по берегу пойдем... По одному, потом по другому... Потом еще что-нибудь подыщем... Не переживай... Путей на наш век хватит...

Капитан никогда не возражал против профессионального любопытства подчиненных...

– Сворачиваем с тропы... – дал он команду. – Правее забирай... Там уже можно без тропы спускаться... И – осторожнее... Про страховку не забывать!

И посмотрел на небо – скоро ли стемнеет...

* * *

Младший сержант Олег Лаврентьев сунул руку в карман разгрузки, вытащил «подснежник» и показал старшему сержанту Лехе Колоскову, что выключает. Тот понял и выключил свой «подснежник». Подобные действия в отряде не редкость, о них заранее было оговорено. Командиры отделений оказались рядом.

– Разговоры все слушал? – поинтересовался Олег с недоброй и какой-то горькой усмешкой.

– И что? – Леха был настроен мрачно, и это было заметно даже при том, что он вообще был от природы неулыбчивым человеком.

– И какое впечатление?

– Какое еще впечатление... – Леха сердито отмахнулся. – Впечатляться в казарме будем... Сейчас не до того...

– Впечатление от всех наших действий...

– А какое мне дело до впечатлений... Ведет Самурай, и пусть ведет... Он знает, что делает... Ты – не знаешь, я – не знаю, прапор тоже, кажется, не знает... А Самурай знает...

– Прапор – снайпер... Для него винтовку добывали... А дальше что?

– А что дальше? – повторил Колосков.

– Слышал, как снайпер их из этой винтовки крошит?

– Слышал...

– А ты думаешь, у них другой такой винтовки нет?

– Думаю, нет... Иначе за нами бы так не гнались... Если даже менты против нас, значит, другой такой винтовки нет...

– Пусть нет такой, пусть другую винтовку найдут... Снимут капитана, что будем делать?

– Кто-то команду примет... Наверное, прапор...

– А он тоже не знает, что делать и куда идти...

– А радист на что? Свяжутся со штабом, там подскажут... И не хорони Самурая раньше времени... Не загадывай... Примета нехорошая...

– А насчет машины ты слышал базар?

– А что – насчет машины?..

– Взорвали, вроде как, и хорошо... Самурай словно даже обрадовался...

– А ты помнишь, что он приказал ничего в машине не оставлять? – в свою очередь задал вопрос Леха.

– И что?

– Значит, знал, что взорвут... Машину «подставили»...

– Я про то же и говорю... – согласился Олег. – Непонятно, зачем это надо и как нас «снимать» отсюда будут...

– Впервой, что ли? Вертолетом снимут...

– А зачем машину взрывать?

– Чего докопался... Спроси у Самурая, если такой любопытный... Еще спроси, зачем ему карта Веденского ущелья, хотя до ущелья еще топать и топать, а «метро не ходит, в такси не содят»... Может, он тебе весь план и цели операции разжует...

Лаврентьев вздохнул. У командира соседнего отделения он не нашел отклика на свои мысли. Сам же Олег в поведении Самурая, в его разговорах с солдатами чувствовал какое-то неестественное напряжение. Оно не было открытым, но напряжение присутствовало, и командир отделения это замечал. Лехе проще – он будто железобетонный. Ему прикажут, он пойдет, а Олегу всегда хотелось знать больше. И когда он не знал, он чувствовал раздражение.

Сейчас Олегу казалось, что Самурай словно бы специально вызывает на себя большие силы противника, будто бы отвлекает их от чего-то другого, более важного. Но ведь это опасная игра. Все силы боевиков контролировать невозможно. А уж тем более силы чеченских милиционеров, действующих заодно с бандитами. Какой-то отряд, или, как их здесь называют, джамаат, появится неизвестно откуда и встретит группу засадой... Что тогда делать? Куда бежать, если бежать некуда – кругом одни враги. Раньше можно было на местных милиционеров положиться, вызвать их из райцентра, они и прикроют, если есть необходимость. А теперь от местных милиционеров прикрыть вообще некому...

Зачем такой риск? Может, группу просто «подставляют», жертвуя солдатами ради каких-то своих целей?.. О таких случаях уже приходилось слышать, и Олег не хотел быть пресловутым ягненком для заклания...

* * *

Александр Родионов еще на срочной службе служил снайпером. Сначала окончил специализированную снайперскую школу, окончил с отличием, и сразу был отправлен служить в спецназ ГРУ. А после службы, втянувшись в новую профессию, еще и двухмесячную школу прапорщиков окончил. И в той же Моздокской бригаде служить остался, в которой солдатом служил.

До службы Родионов окончил техникум, мог бы по гражданской профессии работать мастером в механическом цехе любого завода. Но не любил он заводы. А снайперское дело считал искусством, и влюблен был в это искусство самозабвенно.

Про нервные срывы других снайперов Родионов порой слышал. Все шло нормально, но в один прекрасный момент кому-то становилось вдруг трудно убивать человека, который находится от тебя далеко, ничем тебе в данный момент не угрожает и вообще не подозревает о твоем существовании. Такое случилось с бывшим напарником Родионова старшим прапорщиком Соловьевым. Именно Соловьев когда-то говорил Родионову, что снайперское дело – это искусство, требующее терпения, ума, расчета и многого-многого другого. Именно Соловьев когда-то объяснял сержанту срочной службы Родионову, что никогда нельзя принимать мишень, в которую стреляешь, за человека. Это мишень – и только, сложная, подвижная, не желающая получить пулю, но – мишень. Всегда невозмутимый, спокойный и уверенный в себе, Соловьев в один прекрасный момент превратился вдруг в плачущего психопата... Его сначала отправили в гарнизонный госпиталь, в нервное отделение, оттуда перевели в психиатрическое отделение окружного госпиталя, а потом и вовсе комиссовали из армии как человека психически больного. Но уроки старшего прапорщика Родионов хорошо помнил – нельзя мишень представлять живым человеком.

Оставшись без напарника, а снайперы в основном парами работают, Родионов временно попал в группу капитана Рудакова... Только до момента, когда к нему прибудет из «учебки» напарник, солдат срочной службы, которого необходимо будет учить, как его самого когда-то учил старший прапорщик Соловьев, и объяснять, что снайперское мастерство – это искусство...

Задуматься о том, что мишень тоже является человеком, прапорщика заставила новая винтовка. Вернее, не сама винтовка, а ее патроны, снаряженные такими пулями, которые наша военная промышленность не выпускает и в ближайшем будущем выпускать не обещает. Как специалист, влюбленный в свое дело, Саша всегда следил за специальной литературой, читал и книги, и журналы и знал, кажется, все о новинках. Читал и, честно говоря, завидовал иностранным снайперам, завидовал российским ведомственным спецподразделениям, таким, как, например, «Альфа» или управление государственной охраны. Для снайперов «Альфы» и снайперов охраны правительства закупали за рубежом высококлассные снайперские винтовки. Не обязательно «дальнобойки», но тоже хорошие винтовки. Эта новинка, что попала ему в руки, превзошла все ожидания. С такой винтовкой можно было смело выходить на снайперскую дуэль одному и против пары, и против троих, и против пяти снайперов и победить их, не будучи даже вовремя опознанным. Но винтовка имеет и другую особенность, не слишком приятную... Она позволяет увидеть все происходящее после выстрела... И страшно было «вблизи» наблюдать, как стоял только что человек, разговаривал с другим человеком и вдруг отлетел вперед... И вот у человека уже нет головы... Потом у другого, которому пуля в правое плечо угодила, руки не стало...

Слишком близко это происходило, чтобы оставить равнодушным... Крупный план... Смерть крупным планом... Страшно становилось... Еще на предельно дальней дистанции, когда пришлось стрелять по милиционерам с минометами и минами, все было не так, там удаление было таким же, как у обычной снайперской винтовки, хоть у «винтореза», хоть у СВД, с небольшим отклонением в сторону плюса или минуса, но все равно – далеко и не впечатляюще.

Такую винтовку нельзя было не любить... И ее нельзя было не бояться...

Прапорщик Родионов продолжал спуск вместе со всеми, нес на ремне свое тяжелое оружие, но мысли его по-прежнему были там, где он расстреливал боевиков эмиров Имрана Саидулюкаева и Хамидрашида Дадашева – внизу... С каждым шагом они приближались к этому месту... Отчего-то начали болеть глаза, воспалились, веки стали тяжелыми...

* * *

Самурай успевал и задним что-то подсказать, и передних предостеречь, и в середине оказаться, когда кого-то следовало поддержать. Сам он, казалось, усталости не знал, проходил в три, в четыре раза больше других, и никто не замечал, что у капитана хотя бы дыхание сбилось или голос приобрел усталую хрипотцу, как у спортсмена после забега. И, кроме самого Самурая, никто не знал, как нелегко это дается. Он умел терпеть и еще умел не показывать, что терпит. Казалось, он просто от природы двужильный и усталость его взять не может.

Так и продолжался спуск, значительно усложнившийся после схода с тропы, но укорачивающий путь и, главное, уводящий в сторону от поляны, где спецназовцев поджидали боевики и установленные «растяжки».

Но еще до выхода к подножию в наушниках «подснежника» прозвучала новая команда Самурая:

– Колосков, Родионов, ко мне! Мы погулять пойдем... Лаврентьев, командуешь группой за меня... Обеспечь окончание спуска...

– Куда вы, товарищ капитан? – не удержался и спросил младший сержант Лаврентьев. Он не желал брать на себя такую ответственность, что делало его смелым.

– Там где-то, помнится, общественный туалет был... Платный... – ответил Самурай. – Нам сбегать надо... Как только группа спустится, уходите в русло и поднимаетесь по правому берегу. Через пару километров привал... Ждете нашего возвращения... Первым, скорее всего, придет прапорщик Родионов... Встречайте его, только без пули... Передай приказ радисту – провести сеанс, принять радиограммы и подготовить для меня все материалы. Обстановку от моего имени можешь доложить сам...

– Что докладывать?

– Только одно: операция разворачивается согласно плану. Все. Мы пошли...

Самурай явно задумал что-то новое... А голос веселый – это не к добру...

2. В РАЗОРВАННОЙ ЛИНИИ

Теперь осталось только ждать...

«Растяжки» установлены, позиции каждого из четверых проверены лично Хамидрашидом, и, показалось, выбраны идеально. Более того, Мовсар Копченый и Дукваха сходили на то место, где недавно происходил бой, и подобрали оставшиеся там три пулемета с запасом патронов. Теперь даже такой небольшой джамаат, что остался в распоряжении эмира Дадашева, обладал повышенной огневой мощью, которой, кажется, и спецназовцы при своем численном превосходстве не обладали. По крайней мере, плотность огня четверо пулеметчиков в состоянии обеспечить такую, что за короткие секунды до того, как «летучие мыши» успеют сообразить и залечь, можно выкосить половину их личного состава. И пусть у них есть «дальнобойка», которая стреляет такими же патронами, как крупнокалиберный пулемет. Но ручной пулемет в условиях ближнего боя гораздо более полезен, чем крупнокалиберный станковый и даже чем «дальнобойка». А уж про четыре пулемета, стреляющих одновременно с разных сторон, и говорить не приходится. Это будет хорошее отмщение за недавнее поражение и позорное паническое бегство...

Они ждали...

Дукваха в дополнение к пулемету держал под рукой «винторез» Вахи. Вообще-то Дукваха всегда хорошо стрелял, и Хамидрашид решил не забирать себе снайперскую винтовку, но в бинокль отыскать командира отряда спецназа и показать его Дуквахе. Пусть Дукваха найдет момент и воспользуется «винторезом», чтобы Самурай уже никогда не смог отдавать подчиненным приказания. Обезглавленный отряд – слабый отряд, и справиться с ним можно будет без проблем. А если еще и пулеметы постараются, и значительно уменьшат численность бойцов, то спецназ можно будет задержать здесь до подхода отряда милиции, который поможет выполнить поставленную задачу. И заработать свои деньги...

Впрочем, деньги никогда не были для Хамидрашида мерилом счастья или успеха. Есть деньги, хорошо, живется легче и не мучают заботы о завтрашнем голодном дне. Нет денег – их можно добыть... Умный и сильный мужчина, умеющий владеть оружием, всегда может добыть денег столько, сколько ему нужно... Хамидрашид был умным и сильным и оружием владел прекрасно... И потому не испытывал в деньгах недостатка...

* * *

Дукваха, как и просил Хамидрашид, держался неподалеку, чтобы эмир мог посмотреть в бинокль, вычислить среди спецназовцев Самурая – по манере поведения это, наверное, не так трудно сделать – и показать ему.

– Патронов-то хватит? – спросил эмир, знающий, что недостаток патронов смущал Ваху, но пополнить запас никак не удавалось. К «винторезу» подходят только два типа патронов. И добыть их очень трудно.

– Два осталось... Но я этого Самурая одним уложу... Патроны бронебойные – СП-6... Второй для ихнего снайпера приберегу...

– Смотри, чтобы он для тебя патрон не приберег... У него патроны калибром побольше... Врежет, долго голову искать будешь... Осторожнее себя веди...

Они некоторое время помолчали. Потом эмир неожиданно даже для самого себя спросил:

– Скажи-ка, Дукваха, а если тебя убьют, что твои дети делать будут?

– А что им делать... Как жили, так и будут жить... Все равно когда-то убьют... Они уже готовы ко всему... Я предупреждал...

– А не жалко?

– Жалко было бы к Аллаху отправиться и детей на земле не оставить... Вот это было бы... – Дукваха замолчал, вспомнив вдруг, что у эмира детей нет, как нет и жены, и он сейчас своими словами вроде бы как укоряет Хамидрашида...

– Это было бы, наверное, жалко... – согласился Дадашев, ничуть не обидевшись на высказанную фразу. – Я сам часто думаю... И всегда по-разному... Иногда кажется, что и хорошо, что жениться не успел, что детей не завел... Меня не станет, в нужде потонут... А нет их – нет ни вдовы, ни сирот... А потом, как подумаю, порой, что кровь моя высохнет и ни в ком капли ее не останется, и жалко становится... Надо было, думаю, жениться... Я мог бы жениться, когда студентом был... Была у меня подружка... Но – русская... И папа у нее полковник милиции... Он меня видеть не хотел. Имени не хотел запоминать, только и звал Борцом... А я человек гордый... Я ушел... Потом мечтал с этим полковником, несостоявшимся родственником, встретиться... До сих пор иногда хочется... Я бы объяснил ему, как меня зовут, и тысячу раз, стоя на коленях, повторить бы заставил... И сам бы считал, сидел бы рядом и считал... Только после этого убил бы...

В стороне стукнулся металл о камень.

– Тише там... – грозно сказал Хамидрашид.

Мовсар Копченый забрался почти под самую машину, ближе к берегу реки. Там кусты растут среди камней. Не такие густые, как ближе к дороге, но тоже пригодные для укрытия. В крайнем случае, на этой позиции, если встречный огонь будет плотным, можно и за камни спрятаться. Каменный бруствер надежнее любого другого. А там, за камнями, и переползти в сторону возможность имеется. Переползешь, на секунду высунешься и обстреляешь тех, кто посылает пули в место, где ты недавно был... Конечно, пулеметчик из Мовсара не очень хороший. Руки у него не такие, чтобы тяжелый пулемет таскать. Пальцы длинные и тонкие, чувствительные. С такими пальцами музыкантом быть... Или минером... Мовсар второе выбрал... Он своими пальцами каждый проводок чувствует, как живой... И такие хитрые мины может изготовить, что любой, самый осторожный, взорвется... Особенно хитрые мины ему удавались, когда в отряде пластит был. С тротилом труднее работать. С ним сколько ни фантазируй, а все равно ничего нового не придумаешь.

Как обычно, совсем не слышно было Беслана. Беслан молод, но воин опытный. Высокий, гибкий, как змея, и жилистый, выносливый и упрямый. Сила в руках немалая. Пулемет свой, как пушинку таскает, с руки на руку перебрасывает. И ползает вместе с ним. У Беслана передовая позиция. Он должен первым заметить подход спецназа, но стрелять должен начать последним. Мовсар Копченый может не выдержать нервного напряжения и начать стрелять до того, как выстрелит из «винтореза» Дукваха. А этого делать нельзя. И потому Хамидрашид поставил на самую ответственную позицию молодого Беслана со стальными нервами. Беслан пропустит спецназ мимо себя и будет постоянно держать федералов под прицелом. Как и остальные. Три пулемета сразу... Только три, потому что Дукваха сначала за пулемет не возьмется... Он «винторез» приготовит... Эмир покажет ему человека, в которого следует стрелять. А потом все будут ждать... И все это время ожидания Самурай будет под прицелом... Надо, чтобы хоть кто-то на «растяжку» наткнулся. Хотя, если и не наткнутся, если заметят вовремя и обойдут, тоже ничего страшного. Когда начнется активная стрельба, спецназовцы метаться начнут в поисках укрытий, которых здесь слишком мало, чтобы хватило на всех. А когда мечутся, когда вокруг стреляют, не слишком смотрят под ноги. Тогда все «растяжки» сорвут и взрывы один за другим будут звучать... Главное, чтобы не повредили осколками винтовку... Но на то уже воля Аллаха... Хамидрашиду сейчас даже винтовку было не жалко и упущенных в этом случае денег не жалко, лишь бы рассчитаться за гибель товарищей... Это уже дело чести... Он так сам себе и оставшимся бойцам говорил, хотя в душе понимал, что рассчитаться он желает не за гибель товарищей, а за свое паническое бегство... Только сейчас он начал осознавать, как испугался там, под выстрелами снайпера. И чувствовал сейчас обиду...

Беслан пропустит спецназовцев. А когда они попытаются отойти, он их не выпустит. Пулемет – это не автомат, это даже не три автомата и не пять автоматов. Это – пулемет... А Беслан хороший пулеметчик... Пулемет может удержать весь отряд...

Теперь главное, чтобы спецназовцы поскорее пришли... Вечер близится... По времени им пора бы уже и спуститься со склона. Может, отдохнуть под тропой улеглись? Спуск нелегкий... Но любопытство всегда сильнее усталости. Любопытство их приведет сюда, к машине...

– Дукваха! А ты бы на их месте к машине пошел? – спросил эмир.

– Конечно, пошел... Просто чтобы на месте поругаться. Обязательно пошел бы поругаться... Им теперь сколько без машины топать. Ноги отвалятся...

– Будем ждать, когда они захотят поругаться... – вздохнул Хамидрашид...

* * *

Хамидрашид посмотрел на небо, на склон горы на западе. Там тучки собираются, как бы дождя не было. Под дождем воевать – хуже нет... Да и в темноте плохо видно, куда стреляешь... Уж скорее бы Самурай привел своих бойцов к машине. Зря поторопились и взорвали машину. Мовсар взорвал, но по приказу эмира. Это, конечно же, простая истерика была... От злости, от бессилия, от страха... Если бы не взорвали сразу, Самурай уже привел бы своих сюда, под пулеметы...

Земля показалась холодной. Лежать на ней надоело. Эмир Дадашев встал на колени и выглянул из-за куста, одновременно поднимая бинокль. Он посмотрел вдаль, потом приподнялся выше, чтобы еще дальше посмотреть, потом в полный рост встал...

И никого не увидел...

Куда же делись спецназовцы? Если бы они не пошли к своей взорванной машине, они пошли бы к дороге и все равно попали бы под пулеметы джамаата Дадашева. Только тогда предстояло передвинуть пулемет Мовсара на другую точку. Но они и туда не пошли? Тогда куда они делись? У подножия горы их не было... Не могли же они назад отправиться...

– Дукваха... В прицел посмотри... Никого не видишь?

Дукваха вскочил, поднял «винторез», прильнул к оптическому прицелу. Долго смотрел...

– Где же они? – спросил, наконец.

Хамидрашиду почудилось, что ему подарили конфетку, а когда он развернул фантик, там оказался камушек.... Его опять обманули...

– Мовсар, Беслан! – позвал он.

Никто не откликнулся. Беслан был далеко, мог не услышать, но почему молчит Мовсар? Чувствуя неладное, Хамидрашид медленно повернулся в нужную сторону. И, переглянувшись с Дуквахой, так же медленно двинулся в сторону поста Мовсара Копченого.

Мовсар лежал лицом вниз, раскинув руки. Под лицом расплылась большая лужа крови. У минера было перерублено горло. Не перерезано, как понял Хамидрашид, он видел много раз, как перерезают горло, и сейчас не ошибся бы. Горло было перерублено...

– Кто это его? – задал глупый вопрос Дукваха.

– Не я... – сказал Хамидрашид.

– Горло перерезали... – Дукваха говорил растерянно и трогал при этом свое горло, словно желая убедиться, что с ним ничего не случилось.

– Не перерезали, перерубили... – поправил Хамидрашид и показал на пучок травы, которым вытирали орудие убийства.

– Топором, что ли? – не понял Дукваха.

– Саперной лопаткой... Малая саперная лопатка называется... Знаешь, чье это фирменное оружие?

– «Летучих мышей»...

– Пролетели... А мы и не заметили... Как только нам головы не отрубили... Беслан...

Беслан не откликался, и Хамидрашид понял, что звать его бесполезно. Саперная лопатка нашла себе применение и там...

Эмир осмотрелся. Убийцы унесли и пулемет Мовсара.

– Надо уходить к дороге... – решил Хамидрашид.

– Надо... – Дукваха разговаривал шепотом, словно боялся привлечь к себе смерть голосом. – Там менты подъедут...

Они вернулись к месту засады, чтобы забрать оружие. Но ни пулеметов, ни «винтореза» там не было. Долго молчали, соображая куда они делись.

– Самурай!.. – вдруг истерично крикнул Хамидрашид. – Самурай! Где ты?..

– Что ты хотел спросить, Хамидрашид? – раздался издалека голос удаляющегося человека.

– Вернись... Убей и меня...

– Потом, мне сейчас некогда... Потом обязательно убью... Я приду к тебе, ты жди...

Над эмиром откровенно издевались...

– Самурай!!! – дико заорал Дадашев. – Самурай!!! Я убью тебя!!! Делом моей жизни станет – убить тебя... Убить тебя...

– Силы побереги... Не нервничай и не ори, как пьяная баба... Мы обязательно встретимся...

– Убью...

Хамидрашид захлебнулся собственным криком и обессиленно сел на землю, мимо камня. Ноги не удержали... Небо быстро темнело, надвинулись сумерки. Эмир сидел на земле, обезоруженный, а рядом с ним стоял Дукваха, тоже обезоруженный, смотрящий в страхе по сторонам. Дукваха не верил, что Самурай отпустил их в этот раз...

С дороги послышался шум двигателя машины. Подъезжали милиционеры.

Вот почему Самураю было некогда... Вот почему он торопился уйти... Самурай или сам услышал звук приближающейся машины, или кто-то подал ему сигнал...

Хамидрашид поднялся и угрюмо осмотрелся.

– Пойдем... Не знаю, рискнут менты на ночную погоню, не рискнут... Против тепловизора сложно идти, когда сам слеп...

Отступать Хамидрашид был не намерен...

* * *

Машина остановилась около съезда с моста. Полная темнота еще не наступила, и съезд был хорошо заметен. Милиционеры, осматриваясь, стали выгружаться. Их посылали туда, где идет бой, и даже в дороге предупредили об этом, но боя они не видели.

Хамидрашид с Дуквахой прошли через поляну, где все еще лежали убитые боевики, и подобрали автоматы и запасные рожки. Хорошо, что спецназовцы сюда не заглянули и не лишили Дадашева с единственным бойцом его джамаата оружия. Иначе совсем было бы неприлично появиться перед ментами.

Они шли не скрываясь, по открытому пространству, к дороге и мосту, и милиционеры смотрели на них, но оружия не поднимали. Видимо, два человека не внушали им страха. Хамидрашид издали подсчитал. Двадцать шесть милиционеров. Сила достаточная, чтобы со спецназом справиться.

– Мазаев – кто? – подойдя, спросил Хамидрашид. – Мовлади Мазаев, старший лейтенант...

Вперед выступил низкорослый и круглощекий крепыш.

– Я Мовлади Мазаев...

– Поступаешь под мою команду... Приказ знаешь?

– Ты кто? – спросил старший лейтенант.

– Хамидрашид Дадашев... – Эмир протянул руку.

– А где твои люди?

– Вот весь мой джамаат... – Хамидрашид повернулся и показал рукой на Дукваху. – Остальных перебили эти бандиты...

– Какие бандиты? – не понял Мазаев.

– «Летучие мыши»... Или ты не считаешь бандитами людей, которые расстреляли две ментовские машины и всех перебили?

Сам Дадашев вовсе не был уверен, что спецназовцы расстреляли милицейские машины. Но сейчас ему следовало говорить уверенно, и любая ложь шла только на пользу, следовательно, он имел право обманывать.

– Это разве были ментовские машины? – переспросил Мовлади.

– Ясно, что не машины федералов...

– И где они – «летучие мыши»?..

– Спустились с горы... Машину их мы взорвали, чтобы не уехали... Они не пошли к дороге, хотя линия окружения здесь разорвана... Побоялись, видимо, какой-то ловушки... Внешне это походит на ловушку... Значит, у них остается один путь – по руслу Хулхулау... Там сейчас воды почти нет, уйти посуху можно далеко, хоть до самых Автуров...

– А нам туда и надо их гнать... – согласился старший лейтенант. – Радист, свяжись с группой Габиева... Они уже должны быть на подходе...

Какой-то человек, как понял эмир Дадашев, радист отряда милиции, нырнул в кабину «КамАЗа». Должно быть, там была установлена стационарная рация.

– Габиев – это кто? – поинтересовался Хамидрашид.

– Старший лейтенант Габиев... Командует группой преследования... Они шли по пятам за спецназом через перевал, выгоняли сюда...

– В бой не вступали?

– Не знаю, сейчас скажут... – Мовлади был сосредоточен.

– Командир... – позвал радист.

Мазаев поспешил к кабине, откуда ему высунули наушник с прикрепленным к нему микрофоном. Разговора слышно не было, и Хамидрашиду пришлось ждать у обочины, окруженным со всех сторон позевывающими милиционерами.

– А что, есть здесь в кого пострелять в свое удовольствие? – спросил один из милиционеров.

Вопрос явно был адресован Хамидрашиду.

– Хоть от рассвета до следующего рассвета... Успевай только патроны подтаскивать и стволы охлаждать...

Мовлади вернулся быстро. Смотрел хмуро...

– Хорошие новости, нечего сказать... Твоих почти всех перебили, у Габиева треть состава уничтожили снайперы, которых они так и не видели...

– И не могли увидеть... – сказал Хамидрашид.

– Почему?

– «Летучие мыши» что искали, когда машины расстреливали? Знаешь?

– Какую-то винтовку... – старший лейтенант Мазаев, видимо, был не слишком информированным человеком, и с ним стоило держать ухо востро. Не информирован, значит, не информировали... Не информируют того, кто не слишком надежен...

– Не какую-то, а дальнобойную снайперскую винтовку иностранного производства, калибр «двенадцать и семь миллиметра», разрывные пули, способна поражать спичечный коробок с дистанции три километра. Эмиру Имрану Саидулюкаеву пулей оторвало голову, моему снайперу пулей оторвало руку, других просто на части разорвало...

– Да, – согласился Мазаев. – Габиев тоже какие-то страсти рассказывает... Он вообще перепуган... Он с минометами шел, на самом крутом склоне начался обстрел. У него мины просыпались и минометчики убиты. Бросил минометы, осторожно идет налегке по тропе, прячась за каждый камень...

– Скажи ему, что «летучие мыши» уже спустились с перевала и ушли по руслу...

– Я сказал. Он рад бы поверить, да боится...

– Тогда что, двинем? – спросил эмир.

– Нас подчинили тебе, ты и командуй... – заявил старший лейтенант, вояка, видимо, никакой и потому не берущий на себя право что-либо решать.

– Кто из твоих воевал? – спросил Хамидрашид.

– А я знаю? Они сами друг друга не знают... Только в машине познакомились... Я не воевал. Это точно могу сказать...

– Ладно. Даю команду! – громко заявил эмир. – Выступаем в сторону сухого русла Хулхулау. Пока еще не стемнело, надо найти следы спецназовцев. В другую сторону они пойти не могли, но следы поискать все равно необходимо... Потом решим, как будем действовать дальше. Оружие у всех с собой? Тогда – двинули... Оружие в боевой готовности...

Он пошел первым, рядом с ним, конечно же, Дукваха; он шел справа, а слева – старший лейтенант Мазаев. Остальные милиционеры пошли сзади тесной толпой.

В такую толпу хорошо бы из пулемета пальнуть...

А ведь у спецназа теперь пулеметов хватает...

Глава 5

1. НЕ РАЗОРВАТЬ ЛИНИЮ

– Задача такая... – Самурай отошел в сторону от группы и сел на большой красноватый валун удлиненной формы, а рядом с ним остановились старший сержант Колосков и прапорщик Родионов. – Спускаемся в темпе, своих опережаем... Скрытно выходим на позицию наблюдения... Саша... Ты в тепловизор высматриваешь боевиков. Они нам засаду устроили и пусть в засаде останутся... Навсегда... Только показываешь, потом остаешься на страховке... Через прицел ситуацию контролируешь... Мы с Лехой идем и тихо делаем дело... По нашему возвращению ты первым снимаешься с позиции, идешь к группе, оттуда контролируешь, что у нас за спиной делается... Чтобы тот, кто останется, видел, куда мы пошли... Сколько их там, говоришь?

– Первоначально живых четверо было... – сказал прапорщик. – Может, еще добавилось, я снизу посмотрю, отсюда не видно...

– Посмотри... И покажи... Мы с Лехой работаем тихо, лопатками... Удар в горло, чтобы звука издать не успели... Леху учить не надо... Я его хорошо научил... Сам Хамидрашид должен остаться в живых. Он нам нужен живой... И очень будет нужен... Поэтому наша задача – не разорвать линию окружения полностью... Так? Все понятно?

Старший сержант молча кивнул в ответ. Его даже не заинтересовало, почему противник видеть должен, куда они пойдут после дела. Хотя младшего сержанта Лаврентьева, тоже слушающего разговор, только через «подснежник», это наверняка заинтересовало. Лаврентьев такой, ему все понять требуется. А Колосков хорошо понимает, что он в армии и доверяет своему командиру. Кроме того, служат они в военной разведке, а здесь всем все никогда знать не полагается...

– Понятно, командир... – Родионов поудобнее пристроил тяжелую винтовку на сгиб локтя, чтобы одну руку при спуске освободить и опираться ею, если возникнет необходимость, о камни.

– Тогда за мной... Пошли...

* * *

Скоростной спуск на крутом склоне может позволить себе только человек с хорошей физической подготовкой. Самурай не любил «рисоваться» и лишнего риска избегал. Так вот нелепо сорваться кому-то – это было бы совсем некстати. И потому спускались по тросу, который потом, после окончания спуска, вытащили идущие другим путем солдаты группы. Им он тоже сгодится...

Внизу пришлось подсадить прапорщика на скалу. Оттуда ему обзор открывался лучший. Прапорщик долго пристраивать винтовку не стал – ему отсюда не стрелять – и просто приложился к прицелу, в положении «с колена».

– Так... Один есть... Долговязый такой... С ручным пулеметом... Позиция хорошая, надо сказать... Кусты густые и высокие... Встанет в полный рост, нас увидеть может... Из пулемета будет стрелять при перемещении... И камни там большие, есть где укрыться...

– Место показывай... – Самурай хотел было с помощью старшего сержанта на скалу к прапорщику забраться, но верхняя площадка была такой маленькой, что двоим там было просто не поместиться.

– Я внизу на карте покажу... – пообещал прапорщик.

– Запоминай и ищи дальше...

Прапорщик искал недолго. Фигуры боевиков хорошо высвечивались сквозь кусты. Настолько хорошо, что можно было бы стрелять и не промахнуться.

– Еще двое есть... – сообщил он. – Они рядом. Тоже два пулемета и... кажется, «винторез», хотя, определяя с помощью тепловизора, я могу ошибиться. Может оказаться какая-то другая винтовка. Разговаривают друг с другом...

– Ты что, их слышишь? – спросил Самурай.

– Вижу, как один к другому поворачивается... Хотя они могут друг друга и не видеть... Но могут и видеть... Кусты густые, но расстояние полтора метра...

– Опознать не можешь?

– Я попробую лица разобрать... Сейчас возьму крупнее... Вот... Глядя через тепловизор, трудно разглядеть... Но мне кажется... Да, тот, что слева в паре – это эмир Хамидрашид Дадашев.

– Я понял, ищи последнего...

Прапорщик снова дал прицелу программу на отдаление изображения и долго всматривался.

– Еще один пулеметчик... Последний... Дальше, за машиной... В кустах среди камней...

– Больше никого?

– Никого... Но мне отсюда видно дальний кусок дороги... Там машина идет... Пока еще далеко... Не меньше десяти километров...

– Это помощь к ним... Потому так смело и выходят в засаду четверо против нас... Ждут машину... Все... Спускайся, показывай... Время... Пора работать...

* * *

Не счесть, пожалуй, количества мысленных и произнесенных шепотом проклятий, что произносились в адрес капитана Рудакова, когда он проводил в роте занятия по боевой подготовке. И самые нудные занятия, естественно, это обучение скрытному передвижению. Рукопашный бой и стрельба – это два вида занятий, к которым солдаты относились с уважением и занимались со старанием. Парашютная подготовка только для новобранцев казалась делом излишне рискованным. Все остальное вызывало раздражение большее, чем строевая подготовка. А вот скрытное передвижение пользовалось всеобщей откровенной нелюбовью. Где ползком, где скачком, где гусиным шагом, где можно, бегом. И так, чтобы ни звука не издать и чтобы принимающий тебя не увидел. Раз за разом, многократно повторяя, каждый раз отыскивая новые лазейки на давно изученном пути, в грязь и в мороз, под снегом, под дождем и под солнцем... И, вопреки всем планам, что спускались штабом, этому виду боевой подготовки капитан Рудаков уделял самое большое внимание. И вырывал часы из плановых занятий по «рукопашке», чтобы лишних пару часов заставить роту передвигаться ползком. Многим это казалось издевательством и жестоким обращением. Роптали тихо, мысленно матерились – и ползали. И не знали, когда это умение может пригодиться. А узнавали только тогда, когда впервые выходили на боевую операцию. Тогда на Самурая уже смотрели иначе...

Капитан и здесь, как и на других занятиях, не признавал оценки «удовлетворительно». Нельзя подкрадываться скрытно на такую оценку, считал он. И был прав. Старший сержант Колосков хорошо помнил эти занятия и сейчас понимал, что помогает ему идти, ползти, перескакивать, не отставать от капитана и оставаться неслышимым и невидимым для всех, кроме разве что прапорщика Родионова с его тепловизором, от которого спрятаться невозможно...

В левой руке автомат, в правой лопатка... И – вперед, за капитаном, который даже в согнутом и скрюченном состоянии тела, когда нет возможности ориентиры проверить, шел уверенно, словно по дороге передвигался, и на указатели посматривал. Старший сержант Колосков пытался определить место, где они находятся, тоже ориентируясь на дистанцию, которую уже прошли, на затраченное время и на рельеф местности. Кажется, получалось, но точно сказать можно было бы только после того, как поднимешься в полный рост. Колосков учился на ходу...

Система жестов в спецназе разработана давно и всеми бойцами и офицерами хорошо понимается. И если Самурай подавал знак «внимание», старший сержант ни в коем случае не рвался обогнать командира роты, а замирал и прислушивался.

Но ориентация во времени при таком передвижении теряется. Казалось, что давно уже, больше часа, они добираются до первого поста, а часы показывали, что и десяти минут не прошло. Но до первого поста все же добрались. Самурай обернулся, сделал несколько жестов, и Леха понял, что капитан оставляет его одного снимать этого пулеметчика, а сам движется дальше. Возражать при исполнении боевого задания не полагается, и Колосков поправил в руке лопатку – чуть-чуть довернул лезвие так, чтобы острие шло точно по траектории движения его руки.

Самурай уже исчез в кустах впереди. Он обходил, вернее, обползал место поста по небольшому полукругу. А Леха чуть приподнялся. Ему предстояло теперь гусиным шагом передвигаться, а ближе к посту уже и чуть выше подняться, но тоже двигаться на согнутых ногах.

Леха не задумывался о том, что и для чего он делает. Он все выполнял так, как учили. И появился у бандита с пулеметом со стороны спины. Тот не слышал приближения старшего сержанта и с увлечением ковырял в носу. Велико было искушение что-то сказать бандиту, чтобы увидеть его удивленные глаза. Это искушение у каждого бывает. И многие даже позволяют противнику схватиться за оружие... Но чтобы позволять себе такое, говорил Самурай, следует долго воевать... И опыт иметь огромный... А у солдата такого опыта быть просто не может... Поэтому солдатам рекомендовалось работать чисто по-спецназовски. Без посторонних звуков, без эффектов – делать свое дело и уходить...

Леха не позвал часового. Он просто совершил последний прыжок и остро отточенным ребром малой саперной лопатки надвое расколол затылок врага. После этого, даже не глядя на дело рук своих, взял пулемет и пополз дальше догонять Самурая.

* * *

Старший сержант и правда догнал командира роты. Тот стоял на одном колене, вытянув вперед голову, и прислушивался. Только остановившись и замерев рядом с Самураем, Колосков услышал недалекий разговор. Говорили двое, но разговаривали по-чеченски, и понять ничего было невозможно. Однако капитан слушал так, словно понимал. Потом повернулся к Лехе. Показал ему место – значит, здесь следует ждать. Дал понять, что двоих разговорчивых в засаде не следует трогать. И, не сомневаясь, что понят, все так же беззвучно отправился дальше, туда, где стояла когда-то машина спецназовцев...

Звук все же вскоре донесся. Правда, старший сержант Колосков не сомневался, что звук этот произвел не Самурай, а боевик в засаде. Судя по звуку, он повернулся и стукнул пулеметом о камень. Для человека в засаде это недопустимо. Это даже Леха знал, а он, хотя и контрактник, но все же не профессионал еще в военном деле. Чтобы стать профессионалом, таким, как, скажем, капитан Рудаков, надо еще учиться и учиться, тренироваться и тренироваться... И опыт приобретать... Но Колосков не позволил бы себе издать такой неосторожный звук. И звук этот, кажется, привлек не только его внимание.

Двое впереди прервали разговор и поднялись. Сквозь кусты были видны только макушки их голов. Боевики прислушивались...

– Мовсар, Беслан! – крикнул один из них.

Никто не ответил. Последовало еще несколько фраз на чеченском. И боевики двинулись в ту сторону, куда пополз Самурай. Леха легко определил по шагам, что оба ушли. Не слишком стараясь ступать неслышно или просто не умея этого делать правильно. И еще старший сержант не услышал, как они взяли оружие. Ему показалось, что они без оружия пошли. Силуэты просматривались сквозь кусты. Но точно определить, вооружены боевики или нет, Леха не мог.

Но там, впереди, был капитан Рудаков. Конечно, он должен был услышать эти шаги, как наверняка услышал обращение. И все же старший сержант сделал предупреждающий знак – подушечкой пальца провел по микрофону, чтобы издать легкий скрип. И услышал в ответ такой же сигнал. Значит, Самурай все понял и ситуацию контролирует.

Не беспокоясь больше за командира, Колосков проявил инициативу – оставил пулемет убитого боевика на земле под кустом, сделал несколько шагов вперед и сразу обнаружил у камня место засады. Здесь рядом лежали два пулемета и снайперская винтовка «винторез». Леха сначала отнес пулеметы, потом вернулся за винтовкой. Лучше лишний раз сходить на такую короткую дистанцию, чем стукнуть металлом о металл.

* * *

Самурай появился из кустов неожиданно. Несмотря на то, что передвигался он быстро, слышно его все же не было. Сейчас уже можно было бы и словом перекинуться, но капитан продолжал играть в молчанку и только одобрительный знак сделал, как только пулеметы увидел. Он тоже, хотя и разговора об этом не заходило, прихватил пулемет убитого боевика.

Назад шли, лишь едва пригнувшись. О том, чтобы передвигаться ползком, уже не думали.

– Командир, машина приближается... – предупредил по «подснежнику» прапорщик Родионов. – Надо заканчивать...

– Идем уже... – прошептал Самурай в микрофон. – Ты снимайся и в прицел следи за обстановкой издали, по возможности страхуй, но без нужды не стреляй... Мы догоним...

– Понял... Пошел... – прапорщик был сдержан и краток.

Движение продолжилось в той же тишине. Только теперь шли быстрее, пригибались не так сильно и вообще старались не говорить. Однако показать себя пришлось...

– Самурай!.. – вдруг раздался истеричный голос. – Самурай! Где ты?..

Капитан Рудаков остановился и обернулся. Поднял было пулемет, но опустил. И только крикнул в ответ громко, спокойно и с откровенной усмешкой:

– Что ты хотел спросить, Хамидрашид?

– Вернись... Убей и меня... – Голос бандита дрожал и вибрировал, звуки срывались с низких на высокие и снова возвращались на низкие. Здесь, среди кустов, эхо не может возникнуть. Это не горы... Но казалось, что оно возникло. Так много эмоций было вложено в слова, так много страсти и отчаяния, что возник эффект эха.

Самурай засмеялся. Не громко, не желая врага оскорбить смехом. Достаточно с него слов:

– Потом, мне сейчас некогда... Потом обязательно убью... Я приду к тебе, ты жди...

Эмир уловил издевку в голосе капитана.

– Самурай... Самурай... Я убью тебя... Делом моей жизни станет – убить тебя... Убить тебя...

Самурай ответил сдержанно:

– Силы побереги... Не нервничай и не ори, как пьяная баба... Мы обязательно встретимся...

– Убью...

Бандит, кажется, не слышал Самурая, но его злило спокойствие, с которым капитан Рудаков отвечал. Капитан и в самом деле выглядел спокойным и довольным. Дело было сделано, и сделано качественно. Группа спецназа получила дополнительное вооружение, которое обычно не сдается в качестве трофеев, потому что любой командир подразделений спецназа знает, что на марше вперед следует пускать двух человек с ручными пулеметами. Это самое безопасное. А где взять эти пулеметы, если на целый взвод только один полагается... Вот и пользуются всегда тем, что от противника достанется...

* * *

Дальше шли спокойно, даже медленнее, чем можно было бы идти, словно Самурай желал показать направление, куда он двинулся. И на губах командира роты играла загадочная, довольная полуулыбка, как заметил старший сержант Колосков.

Прапорщика Родионова там, где они его оставили, естественно, уже не было. Около скалы, откуда велось первоначальное наблюдение, Самурай остановился и оглянулся.

– Родионов!

– Я слушаю...

– Ты где?

– Своих еще не догнал, пока остановился. Смотрю, что там у вас за спиной...

– Правильно. И что там?

– К мосту подъехала машина с чеченскими ментами. Человек, пожалуй, тридцать будет...

– Многовато... Мы столько не заказывали... А наши подопечные?

Самурай обернулся, словно мог с этого места что-то увидеть сквозь заросли.

– Подобрали автоматы на поляне... Пошли к ментам... Вот-вот встретятся...

– Хорошо. Следи за ними, мы сейчас подойдем, – распорядился капитан.

– Мне встречу ментов мост мешает рассмотреть. Я пройду дальше и выше.

– Наших не видишь?

– Пока нет...

Самурай глянул на старшего сержанта и, видимо, вспомнил о младшем сержанте.

– Лаврентьев!

– Слушаю, товарищ капитан...

– Ты где?

– Прошли по руслу метров пятьдесят. Сейчас стоим на двадцать метров выше того места, где впадает левый ручей. Дальше русло совсем сухое. Можно спокойно идти...

– Склоны что собой представляют?

– Камни, кусты, деревьев мало...

– Засаду можно устроить?

– С любого берега...

– Поднимайся на правый берег и жди прапорщика. Может, и мы вместе с ним успеем. Выставь в обе стороны посты...

– Понял, товарищ капитан...

– Родионов, слышал?

– Слышал... Я сейчас рассмотрю мост, потом пойду догонять.

– Сообщи, что на мосту произойдет.

– Понял...

* * *

Самураю со старшим сержантом еще предстояло пройти через поляну, где погибли эмир Имран Саидулюкаев с бойцами своего джамаата и несколько бойцов джамаата эмира Хамидрашида Дадашева. Конечно, следовало раньше пройти сюда или хотя бы пару солдат послать, чтобы они подобрали все оставшееся на поляне и в окружающих кустах оружие. Бесхозное оружие всегда может попасть не в те руки, и тогда следует ждать опасного применения этого оружия. Хотя бы затворы с автоматов следовало бы снять, чтобы не носить с собой все автоматы. Джамаат Саидулюкаева насчитывал шесть человек вместе с эмиром. Джамаат Дадашева – восемь человек. С поляны ушли только четверо, унесли один пулемет и снайперскую винтовку. Потом еще три пулемета забрали. Значит, на поляне осталось еще шесть автоматов. Два из них забрал Хамидрашид с единственным своим оставшимся бойцом. Еще четыре автомата в будущем могли представлять собой угрозу. Чтобы избежать этой угрозы, Самурай приказал старшему сержанту найти оружие, снять затворы и спрятать их под самый большой камень. Сам занялся осмотром карманов убитых на предмет поиска документов. Работа эта была не из самых приятных, и потому капитан поручил ее не старшему сержанту, а взял на себя. Но кровь уже успела застыть на трупах, и копаться в чужих карманах было не так противно. Первым со своей задачей справился Колосков. Затворы привалил валуном, который едва сдвинул с места. Капитан убрал документы в большой карман разгрузки, поскольку планшет, как и большинство офицеров спецназа, не носил, чтобы издали не показывать снайперам противника свой статус. Заодно забрал и три найденных пистолета. Затворы от двух забросил в кусты, а третий пистолет Самураю понравился своей увесистостью – это была «беретта-92», и он оставил было себе, но потом подумал и спросил Леху:

– У тебя контракт когда кончается?

– Только первый год, товарищ капитан, кончился... Еще четыре...

Самурай протянул «беретту» старшему сержанту.

– Держи, только никому не показывай. Командиру взвода скажешь, я разрешил. Хранить будешь в его сейфе, получать только перед выездом на операцию...

– Спасибо, товарищ капитан... – У Лехи загорелись глаза, он взял пистолет, повертел стволом, прицелился куда-то в склон горы, держа оружие в одной руке, потом в двух, потом повернул пистолет плоскостью к земле и из такого положения попытался прицелиться.

– Недавно, товарищ капитан, какой-то сериал по телевизору показывали... Все про экспертов, там и следствие эксперты ведут...

– По телевизору много глупостей показывают... Каждый фильм – новая глупость... Эксперты никогда не ведут следствие...

– Я не про то... Там эксперт, девка, умная до безобразия, заявляла, что убийца левша, потому что стрелял с левой руки – гильза упала прямо вниз, не успела остыть и ковер прожгла, напрямую падала, не отлетала, – и убийца не профессионал, потому что стрелял, держа пистолет плоскостью к полу... Вот так... – Старший сержант показал, как он держал пистолет в последний раз. – А я видел, что вы на занятиях так стреляете...

– Я же сказал тебе, что каждый фильм – глупость... Гильза никогда не прожжет ковер, даже если пистолет к ковру прижать... Не та температура... Что касается плоскости... – Капитан взял из рук старшего сержанта оружие и показал. – Когда стреляешь с дистанции из обычного положения, особенно если стреляешь на самовзводе, ствол пистолета все равно будет гулять вправо-влево... Чуть-чуть, но будет гулять... От усилий, от движения пальца, на спусковой крючок нажимающего... Это поможет тебе благополучно промахнуться... В принципе, та же ситуация сохраняется и при стрельбе с короткой дистанции. Ствол будет гулять... Можешь первым выстрелом в правую руку попасть, вторым в левую... А если пистолет повернешь плоскостью вниз, ствол будет гулять вдоль тела по вертикали. Попадешь в живот и в грудь. Оба выстрела на поражение... Но это на короткой дистанции, чаще в помещении или в толпе... Повышается процент поражения... Понимаешь?

– Понял, товарищ капитан...

– Тогда пошли... Я возьму тебя на стрельбы из пистолета... А что касается эксперта и левши, то если человек должен что-то, предположим, из правого кармана достать, он пистолет в левую руку переложит... Но он не левша... Или взять что-то, чтобы в правый карман положить... Не верь, Леха, фильмам, они хорошему и умному не научат...

* * *

До прапорщика Родионова, оставшегося еще на своем новом наблюдательном пункте, они так и не успели добраться, и прапорщик сам вышел на связь:

– Командир, они поговорили, связывались с кем-то по рации и теперь толпой в нашу сторону двинулись. Не строем, не цепью, а просто толпой... Как на экскурсию... Приятно посмотреть на такую беспечность...

– Что предлагаешь?

– Предлагаю остановить...

– Да, – согласился Самурай. – Ужин скоро... У нас на такую толпу «сухого пайка» не хватит...

– Я могу начать с тех, кого вы пощадили...

– Нет, не торопись, пусть Хамидрашид пока живет... Я обещал ему личную встречу, и припасу это удовольствие для себя... Кто ментами командует?

– Погоны под бронежилетом... Не вижу звания...

– Но определить его можно?

– Я его уже определил. Он идет рядом с эмиром Дадашевым. Остальные сзади толпой.

– От нас далеко?

– Километра на полтора отстают. Вы много времени потеряли на поляне, когда оружие подбирали. Они идут быстро...

– Пять минут нам надо... И им, чтобы подойти, тоже нужно время...

– Есть мысли?

– Есть... Мы занимаем позицию с двумя пулеметами... На склоне, на самом выходе в русло... Как только они спускаются, ты стреляешь в того мента... Можешь и по толпе неприцельно пару раз выстрелить, хотя лучше поберечь патроны... Здесь запастись ими возможности не будет... Ладно... Только первого мента... А толпу мы из пулеметов угостим... Хороший ужин им обеспечим... Горячий... И еще раз предупреждаю – побереги Хамидрашида... На нем многое завязано... Иначе придется искать кого-то другого... Понял?

– Понял. Занимаю позицию...

2. СПЛОШНОЕ НЕВЕЗЕНИЕ

Ну и походка у ментов... Не ноги, а гусеницы танков... Они идут, как хозяева земли, топают, словно бродячих кошек и собак пугают... Привычка предупреждать о своем появлении, чтобы заранее разбежались те, кому убежать требуется...

В лесу ментов издалека услышишь... Если там так же будут ходить, то долго не проживут... Спецназовцы умеют на звук стрелять... И без звука с твоей стороны стрелять умеют... И без звука со своей стороны стрелять умеют... Ментам тяжело придется...

Но учить чему-то людей, временно попавших под его команду, Хамидрашид не стал. Переучивать их ходить бесполезно, нет на это времени и желания. Но эмир даже постарался не заметить, что менты идут не рассеявшись, а толпой, плотно один к другому, что всегда бывает опасно. Что ни говори, вопрос решался просто – ментов он просто не любил, и потому советов им давать не желал. Есть у них свой командир, этот вот старший лейтенант, пусть он и командует. Эмир Дадашев только поведет этих парней туда, где можно будет «пострелять в свое удовольствие», как один из них выразился... А уж какое удовольствие им доставит эта перестрелка – одному Аллаху известно...

И нельзя забывать о том, что и этот мент, идущий рядом с Хамидрашидом, и вся ментовская толпа, что сзади пристроилась, все они еще вчера точно так же, как сейчас против спецназа, вышли бы на охоту за ним, эмиром Дадашевым, и убили бы его без сомнения и жалости. А сейчас они временно подчинялись ему, как приказал подполковник Тамирханов. Тем не менее они и завтра могут выйти на охоту за ним, и радужных иллюзий Хамидрашид на сей счет не строил. Они могут даже сегодня, в случае быстрого и удачного завершения дела, дать автоматную очередь ему в спину и за это могут еще получить награду. И с такими мыслями, находясь в компании милиционеров и, по сути дела, у них в руках, Хамидрашид чувствовал себя совсем не комфортно. Наверное, такие же мысли и Дукваху посещали, но Дукваха слишком доверял своему эмиру, с которым находится рядом уже много лет, более того, рядом с которым вырос, на одной улице, хотя был по возрасту старше и в детстве они не дружили.

Но, при всех таких безрадостных и беспокоящих воображение соображениях, Хамидрашид прекрасно понимал, что эти менты, при правильном управлении ими, могут и должны стать оружием в его руках. Его оружием, которым он будет управлять, чтобы добиться своей цели. А без этого оружия, только лишь вдвоем с Дуквахой, он ни на что теперь не способен... То есть он способен, конечно, вернуться к той жизни, которую вел все последние годы, к жизни в волчьей норе... И он, скорее всего, вернется к ней, потому что иной жизнью жить не может. Но до этого все же следует достичь промежуточных целей, нежданно-негаданно оказавшихся перед ним. И здесь, при выборе этих целей, перед Хамидрашидом вставала дилемма. Он прекрасно понимал, что попал между двух огней, между официальной властью и теми, кто этой властью недоволен. Терять он ничего не теряет при любом исходе дела. Но может ли что-то приобрести и стоит ли так стараться, чтобы добиться успеха? Этот вопрос стоило решить уже сейчас, и, либо продолжать начатое дело, либо следует бросить ментов ночью в лесу и уйти, чтобы вернуться к своим занятиям... Они более спокойны, чем погоня за спецназом ГРУ.

Надо решать... Сейчас перед Хамидрашидом есть цель видимая, и для всех очевидная и, казалось бы, главная – вернуть Арслану Мовсаровичу дальнобойную снайперскую винтовку. Нужна она, конечно, не самому подполковнику Тамирханову, который и пользоваться-то этим оружием, скорее всего, не умеет. Покойный эмир Имран Саидулюкаев рассказывал про снайпера, которого обучали четыре года. Обучал его, естественно, не подполковник милиции. Обучали в Пакистане, но даже это обучение наверняка не подполковник оплачивал. Нужны большие международные связи и большие средства, чтобы такое обучение провести. Нужны средства и для покупки такой винтовки... А это, надо полагать, по цене соответствует нескольким высококлассным иностранным внедорожникам... Не одну сотню тысяч баксов такая винтовка стоит... Нет у Арслана Мовсаровича таких денег и быть не может... Значит, сам подполковник Тамирханов не слишком много знает и, значит, он всего лишь пешка в каком-то большом заговоре. Он должен был обеспечить выполнение части какого-то плана, но не обеспечил. По сути дела, провалил и потому сейчас из кожи вылезти стремится, чтобы вернуть дело в прежнее русло... И сто тысяч баксов тому, кто винтовку вернет, он предлагал, естественно, не из своего кармана. Но все это можно предполагать, но нельзя утверждать, не зная конкретных фактов. Будь произнесено хоть одно известное имя, имя человека, чье слово было бы значимым для Хамидрашида, был бы уже совсем другой разговор... Тогда он сориентировался бы и понял, как себя вести...

Пока ясно одно – кто-то хочет сменить в Чечне власть. А выиграет от такой смены власти лично Хамидрашид Дадашев или нет – тоже не известно. Он просто не знает, что это может быть за власть... Не со стороны, а изнутри, потому что со стороны смена власти в современной обстановке получиться не может, и это все должны понимать отчетливо. При самом лучшем повороте дела, и если дело в лучшую сторону повернется с помощью Хамидрашида, непременно с его помощью, можно будет рассчитывать на то, что его могут с натяжкой вернуть к нормальной жизни. Простить, и все... Дать документы об амнистии... Хотя и это едва ли... Скорее можно ожидать, что после того, как Хамидрашид окажет помощь, его постараются уничтожить... В том числе и для того, чтобы не платить сто тысяч баксов... Может быть, тот же самый старший лейтенант Мовлади Мазаев послан специально, чтобы исполнить такой приказ.

Но и это только одна сторона вопроса... Другая – характер самого эмира Хамидрашида Дадашева. Он не умел прощать обиды ни своим, ни чужим. Сегодня его заставили убегать... Более того, его заставили убегать панически, бежать и спотыкаться... Правда, потом он опомнился, взял себя в руки и даже хладнокровные команды начал отдавать, но все же он испугался... И за это было стыдно... Ему хотелось отомстить в том числе и за то, что Самурай насмехался над эмиром...

И вот в этом-то вопросе оружием Хамидрашида могут стать менты. И эти, которые рядом, и другие, которые только подойдут вскоре с тропы через перевал...

* * *

Времени до наступления темноты оставалось немного. Старший лейтенант Мовлади Мазаев на ходу раскрыл планшет, чтобы сверить свое местонахождение с картой. Хамидрашид усмехнулся. Что тут сравнивать... Вот русло Хулхулау, вот каменный мост, двести лет не ремонтируемый и грозящий обвалиться, вот ручей, впадающий в реку и «тонущий» среди мелких камней. Чуть дальше еще один, более мелкий ручей будет... Здесь и карта не нужна, чтобы ориентироваться. Вот если бы на карте был обозначен маршрут передвижения группы спецназа ГРУ – это другое дело. Но такую карту только Аллах может создать.

– Куда они могут пойти? – поинтересовался старший лейтенант.

– Здесь только один путь, по руслу... Камни не крупные, идти не мешают... Можно по берегу, но там кусты... Кусты прячут, но и быстро ходить не дают...

– А по склону... – предположил старший лейтенант.

– Они только что с одного склона спустились... Не думаю, что забираться надумают... Это никуда их не приведет. Они пойдут, предполагаю, быстро, чтобы пешком добраться до любого населенного пункта и оттуда связаться со своим штабом. На дорогу мы их не пустили... Значит, пойдут по руслу... Там впереди есть еще выходы на дорогу...

– Они могут налево свернуть, перевалить через гору – здесь перевал невысокий – и так на дорогу попасть... – Мовлади не терпелось проявить свои познания в тактике.

– Попробуй там подняться... Даже на невысокий перевал... – посоветовал Дукваха. – Я бы и днем пробовать не стал, не то что ночью...

– А вправо? Правда, там выше...

– Во-первых, справа они только что пришли, – заметил Хамидрашид. – Им нет смысла на старую грунтовую дорогу возвращаться. Там никто не ездит, кроме ментов... Во-вторых, подняться здесь можно только на четверть склона... Дальше места непроходимые. Крутизна...

– Значит, по руслу... – старший лейтенант оказался не из понятливых.

– Только по руслу, и как можно быстрее, потому что спецназ ГРУ ходить умеет...

Хамидрашид прибавил скорости, сразу оставив позади Мазаева, и только один Дукваха успел за командиром. Так, резко разогнавшись, они прошли пять шагов, и только тут Хамидрашид вдруг осознал, что не слышит за спиной топота милиционеров. Он резко обернулся и увидел, как оседает тело старшего лейтенанта и как замерла с разинутыми ртами основная группа милиционеров. Это спереди, со стороны Хамидрашида и Дуквахи видно было только входное отверстие пули в груди старшего лейтенанта. И кровь еще не выступила, потому что она под пробитый бронежилет затекала. Но наверняка бронежилет был и сзади пробит, и не просто пробит, а пробит основательно, так, как может пробить только разрывная пуля, выпущенная из дальнобойной крупнокалиберной винтовки. Хамидрашид уже видел, какие выходные отверстия оставляет эта пуля...

Эмир среагировал быстро и сразу залег за камни. Дукваха последовал его примеру. Но у милиционеров реакция оказалась хуже. Однако залечь многим из них пришлось сразу, и не по собственной воле, потому что со склона заговорили сразу два пулемета. Хамидрашид даже вспомнить успел, что только несколько минут назад он думал о том, что менты, идущие толпой, представляют собой удобную мишень для пулеметчиков.

И пулеметчики объявились...

Спецназ ГРУ не пожелал упустить свой шанс, за какие-то мгновения больше чем на треть уменьшив личный состав милиционеров и лишив их командира. И все так неожиданно, стремительно, что оставшиеся милиционеры смогли только в панике упасть на землю и стали искать камни, за которыми можно спрятаться. Наверное, все точно так же происходило и с другой группой милиционеров, что шла через перевал и должна была бы вот-вот спуститься в русло реки. И там тоже, как понял Хамидрашид со слов Мовлади Мазаева, была паника и беспомощность. А как только пулеметные очереди стихли, милиционеры допустили другую ошибку – они попытались побежать к противоположному берегу, интуитивно считая, что чем дальше они будут от пулеметов, тем в более безопасном положении окажутся.

– Назад! – крикнул Хамидрашид и сам перебежал ближе к правому берегу, чтобы иметь возможность спрятаться под невысоким обрывом. – Назад!

Часть милиционеров все же услышала команду и развернулась, остальные с перепугу продолжали бежать, и пулеметы вновь заговорили и быстро с такой дистанции закончили начатое дело. И на какое-то время установилась тишина... Опасная, настороженная, давящая на уши...

– Гранату туда... – крикнул Хамидрашид. – У кого есть граната? Гранату!

Из-под обрыва выскочил выпрямляясь кривоногий милиционер, вскинул автомат, уперев в плечо рукоятку, и сделал в кусты выстрел из «подствольника». Милиционер не видел, куда стреляет, и граната взорвалась где-то высоко на склоне, среди кустов, подняв кучу земли, листьев и дыма. Тем не менее пулеметные очереди стихли. Но звука убегающих ног слышно тоже не было. Или никто не убегал, или спецназ, как делает это обычно, отступил без звука, точно так же, как появился.

– Еще гранаты... – скомандовал Хамидрашид. – Быстро... Накройте их...

Теперь сразу трое выстрелили почти одновременно, потом еще двое. Эти уже стреляли не так беспорядочно, как первый, более прицельно, ориентируясь на звук пулеметных очередей, который слышали раньше. Но из кустов никто не отозвался. Спецназовцы или были убиты, или отошли...

– Они ушли... – сказал Дукваха.

Показалось, послышался общий вздох облегчения. Милиционеры эти слова хотели принять как команду, и двинулись было из-под обрыва, но Хамидрашид опять остановил их:

– Назад, дурни... Снайпер с другого места стрелял... Не высовываться пока...

Так просидели еще с десяток минут. Наконец эмир сам вышел из-под обрыва и уже оттуда послал Дукваху.

– Заскочи на склон, проверь...

Дукваха с места взлетел на полутораметровый обрыв, под которым они прятались, и сразу нырнул в кусты. Только верхушки разнокалиберных кустов шевелились и позволяли рассмотреть, где он ходит и что ищет. Наконец сверху раздался голос Дуквахи:

– Ушли...

Он быстро спустился, спрыгнул как раз туда, где стоял эмир.

– Там только стреляные гильзы... Гранаты их не достали... Одна взорвалась рядом, но их там уже, наверное, не было, иначе осколками положило бы...

– Сразу почему не стреляли? – спросил эмир стоящих рядом прежней толпой милиционеров, пока еще не уловивших принцип выживания на войне, одновременно пересчитывая их – восемь человек из двадцати шести, катастрофические, можно сказать, потери, но другого и быть не могло, потому что толпа никогда не может быть боевой единицей...

Никто не ответил ему. Того мента, что желал «пострелять в свое удовольствие», среди живых не оказалось. Отстрелялся, не сделав ни одного выстрела, навсегда...

– Жить желание не потеряли? – спросил Хамидрашид.

– Не потеряли... – чуть ли не с вызовом ответил один из милиционеров.

Хамидрашид на вызов внимания не обратил.

– Тогда будете слушать меня и подчиняться мне беспрекословно...

– Как же так... – не выступая вперед, сказал другой милиционер. – Мы даже подготовиться не успели, а нас перебили...

– Не бывает котов не воров... – иносказательно заметил Дукваха, хитро глядя в сторону и только чуть-чуть кося глазами на собеседников – поняли ли его слова...

– Не бывает «летучих мышей», которые предупреждают о своем нападении... – пояснил Хамидрашид. – Впредь не расслабляться и не ходить на собственную казнь толпой. Понятно?

– Понятно...

– Тогда – рассеялись... Пулемет может начать стрелять в любую минуту из любых кустов. Стреляет в толпу, потери большие... В рассеявшихся людей из него сразу не попасть... Хотите жить, учитесь воевать... Кто там у вас связист?

– Радист убит...

– Связист, радист... Заменить некому?

– Некому...

– Кто знает, когда обещал прибыть со своей группой старший лейтенант Габиев?

Милиционеры переглянулись и дружно пожали плечами.

Хамидрашид глянул на небо. До полной темноты оставалось не больше десяти минут. Он вздохнул, вытащил трубку спутникового телефона и отошел для разговора в сторону...

* * *

Подполковник Тамирханов ответил сразу.

– Мазаева встретил?

– Хуже, Арслан Мовсарович... Сплошное невезение для ментов... Я его уже, можно сказать, приготовился похоронить, но нет возможности могилу выкопать. Мы под обстрелом были... И сейчас голову поднять опасно... Кстати, «груз-200», как в армии говорят, кто забирать будет?

Пауза была долгой и, видимо, бралась на раздумье и на осмысление ситуации.

– Что там такое случилось? – спросил наконец подполковник, так и не ответив на вопрос Хамидрашида о «грузе-200». – Мне сегодня со всех сторон про могилы говорят...

В ответ на паузу подполковника Тамирханова Хамидрашид тоже помолчал. Это выглядело для слушающего так, будто эмир разговаривает, находясь среди людей, и еще чем-то занят. Дадашев даже пробормотал что-то невнятное в сторону от трубки. Естественно, Арслан Мовсарович в этом случае должен предположить, что Хамидрашид находится в окружении ментов. И, в таком случае, говорит только чистую правду, потому что при свидетелях не стал бы говорить неправду.

– Могил будет много, потому что менты совершенно не подготовлены для ведения даже минимальных и простейших боевых действий. Их никто не учил, а я просто еще не успел их обучением заняться, как пришлось думать об их могилах. Обучать следовало до того, как в лес посылать...

Такие слова были вполне в стиле эмира Дадашева. И подполковник не мог усомниться, что это возможно при ментах сказать. Напротив, это, сказанное при ментах, только подняло бы в их рядах авторитет Хамидрашида.

– Они все прошли обучение... – ненастойчиво возразил Арслан Мовсарович. – По крайней мере, по документам... Хотя ты же знаешь, что документы часто покупаются...

– Они даже не умеют ходить в лесу иначе, чем топающей толпой... И потому сразу нарываются на пулеметы Самурая... Старшего лейтенанта издалека грохнул снайпер, а остальных, не успели они и на позицию выдвинуться, почти всех покрошили пулеметчики спецназа... Из двадцати шести человек осталось только восемь, и, если бы я не подоспел с командой, они не додумались бы оружием воспользоваться. И вообще, бежали на открытое место, и мне пришлось повернуть их в укрытие, иначе и восьмерых бы не осталось. Кстати, и я двоих потерял... Теперь нас только двое... И все по вине ментов...

Хамидрашид говорил обтекаемо, чтобы не было ясно, что он в момент начала обстрела был здесь же, среди ментов, и, естественно, не сказал, что думал даже о возможности пулеметного обстрела толпы милиционеров. И формулировка «подоспел с командой» одинаково могла значить и то, что он просто дал команду, и то, что он был в момент обстрела далеко и очень торопился успеть, чтобы дать команду. В любом случае Тамирханов не мог предъявить претензии к эмиру боевиков по поводу гибели большей части отряда милиции.

– В другом отряде ситуация не намного лучше... – сказал подполковник слегка растерянно, и по голосу его Хамидрашид понял, что Арслан Мовсарович в самом деле не представляет, как ему ситуацию исправить. В этот раз из-за растерянности он даже про своего племянника не спросил. Сам Хамидрашид сообщать об этом не стал. Будет время, сообщит... – Там тоже большие потери, но там только снайпер стрелял, там не было пулеметов. И некому вовремя подсказать было... Иначе их всех уничтожили бы...

Теперь подполковник, только недавно приказывающий, говорил иным тоном. Он не льстил открыто Хамидрашиду, но исподволь делал именно это с присущей восточным людям хитростью. Сам человек восточный, Хамидрашид прекрасно понял такую тонкость и остался доволен. Еще немного, еще бы чуть-чуть «дожать» Арслана Мовсаровича – и можно будет начинать свою серьезную игру.

– У меня из джамаата остался только один человек, хотя и самый опытный, – сказал Хамидрашид. – От восьмерых оставшихся ментов толку мало, но я постараюсь использовать их по мере их сил. Они парни неглупые и поймут быстро, как надо воевать...

Таким образом он подбросил в разговор еще одно косвенное подтверждение того, что разговор ведется в присутствии милиционеров. Последняя фраза походила на поощрение и говорила самому Арслану Мовсаровичу, что Хамидрашид умеет найти общий язык с подчиненными.

– И что? – спросил подполковник.

– Но с этими силами я не смогу справиться с «летучими мышами». Я могу только попугать их, могу держать в постоянном напряжении...

– В этом твоя задача и состоит... – сказал Тамирханов, но тут же спохватился и пожелал исправить свою оплошность: – Нынешняя задача, задача в новых условиях... Если ты не можешь захватить винтовку и уничтожить «летучих мышей», ты должен только гнать их в нужном направлении. Для этой задачи я вооружил отряд старшего лейтенанта Габиева минометами, но снайпер перестрелял всех минометчиков. Минометы пришлось оставить на тропе, а Габиев скоро догонит тебя... Он тоже поступает под твое командование, я его уже предупредил...

– Хорошо. Сколько у него людей осталось?

– Девятнадцать человек. Плюс восемь, что у тебя, получается двадцать семь человек, плюс вас двое... Двадцать девять человек... Это все равно больше, чем у Самурая...

Теперь тон разговора показывал, что Арслан Мовсарович просто слезно просит Хамидрашида сделать дело. Это было очень хорошо, тем не менее одни уговоры не могли в сложившейся ситуации стать реальным оружием. «Летучие мыши» пока даже потерь не понесли...

– Куда я должен гнать их?

– По руслу реки, в сторону Автуров...

– Долго?

– На второй половине пути до Автуров их встретят серьезные силы.

Значит, еще кто-то желает вклиниться и помешать Хамидрашиду развить успех, который мог бы в будущем что-то дать эмиру. Но вклиниться – вовсе не значит помешать... Ситуацией всегда можно управлять.

– Чтобы справиться с задачей, мне нужны минометы и минометчики... – решительно заявил Хамидрашид, понимая, что сейчас он может получить все, что потребуется.

– Минометы и мины Габиев оставил на тропе... Взял только те мины, которые смог собрать. Минометчиков у меня нет...

– Три минометчика есть у эмира Ширвани Дуташева... – сказал Хамидрашид. – И кажется, только один миномет на троих... Эмир не откажется от пополнения своего вооружения...

Тамирханов долго думал, наконец произнес устало и с некоторой, как показалось Хамидрашиду, долей безнадежности.

– У меня нет контактов со старым туберкулезником... – признался подполковник Тамирханов. – Он никогда не хотел со мной сотрудничать...

– Я тоже никогда не рвался к такому сотрудничеству... – заметил Хамидрашид. – Тем не менее сейчас сотрудничаю... Думаю, и Ширвани Ахметович согласится.

– Я не знаю, как его найти... – прозвучала фраза, очень похожая на отговорку. Подполковнику милиции или слишком не хотелось связываться с самым известным в округе полевым командиром, или он сам боялся его известности.

– Я дам вам номер, по которому вы можете найти его связника... Он вам обеспечит разговор с Ширвани Ахметовичем в течение часа. Эмир Ширвани способен за ночь собрать более тридцати опытных бойцов...

Хамидрашид так настаивал, потому что слишком хорошо знал Дуташева. Старик – тот человек, с которым можно договориться. Умный и опытный командир, который совершенно равнодушен к деньгам и к славе, за исключением славы своего народа. И он охотно пойдет в бой против «летучих мышей»...

– Я позвоню... – согласился подполковник Тамирханов...

– У меня в трубке аккумулятор садится... Я сейчас отправлю аккумулятор на зарядку, и часа через три мне принесут новый. Связаться только тогда можно будет. За это время отряд Габиева успеет подойти?

– Он успеет подойти в течение часа...

– У Габиева есть связь с вами?

– Рация...

– Будем ею пользоваться...

– Тогда оставь своего человека при себе, – посоветовал подполковник. – Людей и без того мало. Каждый человек сейчас на счету...

– Я все же пошлю его на случай, если мне придется поговорить с вами один на один... Все, аккумулятор совсем сдох...

Эмир отключил связь.

* * *

Дукваха очень обрадовался возможности сходить домой. Но слегка расстроился, что командир выделил ему на все про все только три часа.

– Все равно же ночь, эмир... У нас нет ПНВ, а у «летучих мышей» есть даже тепловизор. Ночью лучше с места не двигаться...

– Мне лучше знать, что делать ночью... Через три часа ты мне будешь нужен...

Ответ эмира был категоричным...

Дукваха ушел в сторону моста. Хамидрашид проводил его взглядом и посмотрел на милиционеров:

– В течение часа подойдет со своими людьми старший лейтенант Габиев. Ваш брат, мент... Выставьте посты в обе стороны – по два человека, прямо под склоном, и ближе к обрыву. Габиева примите, посадите тихо. Огня не зажигать. Курить только закрывшись. Кто не хочет жить, может меня не слушать... Я вернусь, как только смогу... Через час, через два, через три... Примерно в это же время вернется мой человек... Все его видели... Не подстрелите... Я вас всех лично за него расстреляю... Габиеву скажите, чтобы без меня ничего не предпринимал. Он поступает под мое командование...

– А ты куда? – спросил один из милиционеров.

– Воздухом подышать... – стрельнул Хамидрашид в милиционера взглядом. – Такие вопросы жена дома задавать имеет право, а не боец командиру во время выполнения боевой задачи... Приучайся спрашивать только то, что тебя касается, и отвечать только тогда, когда тебя спрашивают...

Дадашев положил под ноги милиционеров свой автомат и легко запрыгнул на невысокий береговой обрыв...

Глава 6

1. СПЛОШНОЕ ВЕЗЕНИЕ

– Ты хорошо стреляешь... – одобрил Самурай успехи старшего сержанта Колоскова в умении владеть пулеметом. – Не был бы ты командиром отделения, я бы тебя в пулеметчики перевел...

Они бегом ушли с места обстрела толпы милиционеров сразу после первого выстрела из «подствольника», потому что понимали, что милиционеры, если опомнятся, в состоянии накрыть их основательно, но при этом даже бежали неслышно, не наступая на камни, которые могут посыпаться по склону, и не ломая кустов. Правда, и бежали-то недолго. Метров через тридцать уже на шаг перешли.

– Лучше не надо, товарищ капитан... Я с отделением справляюсь не хуже, чем с пулеметом. А пулеметчики у нас найдутся... Руки крепкие у многих... Справятся...

Пулеметчику в самом деле следует иметь крепкие и выносливые руки. И не только для того, чтобы стрелять длинными очередями, когда оружие, подпрыгивая, из рук желает вырваться. Это из автомата очередь должна быть короткой – три патрона. Наиболее меткие стрелки дают очередь в два патрона. Пулемет же для того и создан, чтобы длинными малоприцельными очередями давить сопротивление противника и не давать ему возможность опомниться и начать стрелять в ответ. Но при этом сам пулемет тяжелее автомата, да и разворачивает его влево при стрельбе с рук значительно сильнее. При стрельбе лежа, конечно, пулемет, имеющий опорные ножки, удобнее автомата. Тогда можно и более прицельно стрелять. Но с рук стрелять тоже приходится часто, особенно в таких вот лесных рейдах. Но, кроме самого момента стрельбы, который не каждый час выдается, необходимо иметь сильные руки для того, чтобы пулемет на себе таскать, поскольку вес у него немалый...

Капитан со старшим сержантом уходили поверху, по заросшему кустами и редкими деревьями берегу в сторону поджидающей их группы. Но до группы еще было далеко, когда за спиной стали рваться многочисленные гранаты ВОГ-25. Значит, милиционеры все же опомнились и сообразили, что от них требуется. Или эмир Дадашев подсказал, поскольку в его опыте ведения боевых действий сомневаться не приходится.

– Веселятся... – усмехнулся Самурай. – Пусть веселятся... Нам это не страшно... Родионов!

– Я! – отозвался прапорщик.

– Наблюдаешь?

– Наблюдаю, командир...

– Обстановку, Саша, доложи...

– Менты опомнились... Эмир командовать начал. По его приказу гранаты полетели... Сейчас послал человека посмотреть, что наверху творится... Того, своего, последнего...

– Видишь всех?

– Я за изгиб русла ушел. Отсюда всех видно.

– Сколько ментов осталось?

– Постреляли вы удачно... Восемь человек плюс эмир с помощником... Итого десять...

– Целый джамаат... Новый джамаат эмира Хамидрашида Дадашева... Только что он с этой толпой сделать сможет? Родионов, можешь сниматься... Двигай в сторону лагеря... Лаврентьев!

– Я, товарищ капитан.

– Доложи обстановку.

– Заняли позицию на берегу. Выставили в обе стороны посты. Сверху к нам не подобраться... Снизу все простреливается...

– Личный состав?..

– Я разрешил разжечь спиртовки... Завтрак был холодным, все без обеда, пусть хоть ужин подогреют...

– Это можно, только аккуратно... Про нашу долю не забудьте...

– Не забудем, товарищ капитан. А маскировку соблюдаем... Среди камней, товарищ капитан, разжигаем. Я лично проверял, не просвечивает...

– Еще как просвечивает... – неожиданно резко, почти зло сказал вдруг прапорщик Родионов. – Я сейчас в тепловизор смотрю... Тепловой столб метров на шесть поднимается... Четыре столба...

– Кроме нас здесь едва ли у кого тепловизор есть... – возразил младший сержант.

– Добро. Передай постам, пусть прапорщика Родионова встретят... – прекратил разговор Самурай. Если он разрешил, не надо прапорщику влезать в разговор, да еще так резко. Группа в самом деле должна хотя бы раз в день горячую пищу получать. – Что там у радиста?

– Рацию развернул. Сейчас работает... Записывает что-то... Много пишет...

– Пусть работает. После ужина личному составу отдыхать.

– Понял, товарищ капитан. Вас с успешным завершением...

– С успешным началом... – поправил Самурай. – Пока нам только везет... Что-то дальше будет... Главное, никому не расслабляться... Мы идем...

* * *

Прапорщик Родионов в разговор не лез. Ему просто возразить хотелось. Бывает так, что невмоготу становится и возразить хочется. Все равно кому, лишь бы возразить. Настроение такое было, то ли от злости, то ли от отчаяния, что хотелось выразить протест... Конечно, младший сержант Лаврентьев прав, и тепловизоры пока еще редкость в этих местах. Хотя, если подумать, там где первый появился, там вскоре и второй, и третий объявиться должен. Не такая большая сумма для армии – двадцать тысяч долларов, по сравнению с эффектом, который дает современное оружие. Убийственный эффект... С одной только винтовкой, снабженной тепловизором, они за день уничтожили больше боевиков, чем обычно уничтожается всеми федеральными силами за месяц. Появление в армии тепловизоров – это большой даже не шаг, а скачок военной техники вперед. И именно об этом думал, сидя на своем наблюдательном посту, прапорщик, когда на связь с ним, требуя доклад, вышел Самурай. То есть думал Родионов, что уже сегодня начинается завтрашняя война. И это будет война совсем другая, не похожая на войну нынешнюю, и гораздо более серьезная... Интересуясь новинками в области создания снайперского оружия, прапорщик поневоле и за другими новинками следил, и появление таких новинок радости приносило мало, скорее ужасало. И ему, человеку дружащему с электронной техникой, не хотелось служить в той, в новой армии, в новых условиях электронной войны, которые уже на пятки наступают условиям сегодняшним. Отсюда и протест появился, отсюда и желание возразить, хотя возразить напрямую командиру прапорщик не решился и возразил только младшему сержанту.

По большому счету, Родионову стало вдруг жалко и себя, и этого младшего сержанта, и старшего сержанта тоже, и Самурая, и всех солдат... Все они не знают, что ждет армию в недалеком будущем... Может быть, слышали краем уха, но полностью понять и осознать не могут... А ждут ее большие перемены... Услышав о какой-то одной новинке, даже радуются... Но в каждую из армейских областей новинки приходят и приходят, и армия постоянно развивается вместе с наукой. Какой-то десяток лет назад только богатые люди имели сотовые телефоны. Сейчас родители, отправляя ребенка утром в школу, спрашивают, не забыл ли тот «мобильник»... Прогресс идет стремительно. Скоро обычное средство десантирования спецназа ГРУ – вертолет – станет чрезвычайно опасным местом. Не менее опасным, чем пеший рейд по тылам врага. У нас в стране разработана и опробована противовертолетная мина, ориентирующаяся на вибрацию вертолетного винта и сбивающая низко летящую технику. Если у нас появилась, скоро у всех появится. Уже опробовались противотанковые мины с ударным ядром, которые по приказу оператора сами производят прицеливание и пробивают боковую броню танка с дистанции пятьдесят метров[13]. И вовсе не обязательно теперь танку на мину наезжать. Американцы заявили протест российской стороне после того, как в Ираке подобными минами насквозь были пробиты неуязвимые американские танки «Абрамс». И чего дальше ждать?..

Самурай приказал сниматься с места и двигаться в лагерь. Сняв винтовку из устроенного для удобства наблюдения гнезда из камней, прапорщик двинулся вдоль берега, размышляя о том, о чем он размышлял до разговора в эфире. Его протест касался и его собственной сегодняшней работы. Родионов лучше, чем кто-либо другой, понимал, на что способна такая винтовка, что попала ему в руки. И не только при ведении военных действий. Любое покушение, любой государственный переворот становится простым в исполнении действием. Нужна только винтовка и опытный снайпер... И это оружие вскоре будет широко применяемым, таким же обычным, как пулемет. От тепловизора спрятаться очень сложно. Все, что нагрето до температуры выше абсолютного нуля, излучает тепло. И все светится по-разному. И любого человека или теплокровное животное определить можно без труда, так же, как и технику с разогретым двигателем. И никакие дымовые завесы, спасающие от обычной снайперской винтовки, вскоре спасти не смогут. Искусство снайпера превращается в не слишком сложное, хотя и высокотехнологическое убийство...

Прапорщику становилось страшно от того, что он делает и что может еще сделать. Вспоминался его учитель старший прапорщик Соловьев... Только сейчас Родионов начал понимать, что случилось со старшим прапорщиком. И казалось, что сам он пошел по тому же пути. Надо брать себя в руки и останавливаться...

– Стой, кто идет? – раздался из кустов голос.

– Свои, Сережа... – прапорщик Родионов давно уже знал, где находится нижний пост, и даже знал, кто на нижнем посту стоит...

Тепловизор подсказал...

* * *

Самурай со старшим сержантом Колосковым шли гораздо быстрее прапорщика, хотя их пулеметы тоже весили немало. И потому почти догнали Родионова. По крайней мере, голос часового в охранении и ответ самого снайпера капитан услышал уже с близкого расстояния.

– И мы тут же... – сказал он громко, чтобы часовому не пришлось еще раз задавать уставной вопрос.

Родионов остановился около часового, дожидаясь командира.

– Все нормально? – поинтересовался Самурай у часового.

– Нормально, товарищ капитан.

– Ужинал?

– Через час с небольшим, как сменят...

– Добро... Внимательным будь...

Они прошли дальше, к лагерю группы.

– А представь, Саня, вот так идешь ты, разговариваешь с часовым, а за тобой не мы с Лехой, а Хамидрашид Дадашев крадется...

– И что? – не сразу понял Родионов, к чему ведется разговор.

– И видит Дадашев часового... Следовательно, это уже не часовой... Не живой часовой... И лагерь без охраны...

– И что? – повторил вопрос прапорщик, с трудом отрываясь от своих мыслей.

– А вот думаю я, – довольно сказал Самурай, – что скоро настанет время, когда каждый часовой будет на посту сидеть с таким же тепловизором, как у тебя в винтовке, и будет видеть, кто идет, куда и с какой целью. И окликать не будет необходимости...

Родионов только вздохнул. То, что радовало капитана, его самого только беспокоило...

– Окликать вообще-то необходимости не будет уже совсем скоро, – добавил капитан. – Нам обещали до конца года «подснежниками» весь личный состав бригады обеспечить... Техника, браток, развивается... И мы с ней... Лаврентьев, накрывай на стол...

Самурай чему-то радовался...

* * *

Ужин длился недолго. Вопреки советам диетологов, в армейском спецназе, как, впрочем, и вообще в армии, не любят долго сидеть за столом, если, конечно, это не праздничный стол. А за походным столом тем более не сидят подолгу... Время всегда лучше потратить на что-то более необходимое. Например, на отдых. Сразу после ужина, отдав необходимые распоряжения по охранению, капитан Рудаков сначала прочитал под светом фонарика радиограммы, похмыкал над ними, что-то переспросил у радиста, потом, удовлетворенный, завалился спать. Уставший за день и физически, и морально, прапорщик Родионов тоже хотел последовать примеру Самурая и даже устроился с удобством на мягкой траве под кустом, но никак не мог уснуть. А когда задремал, ему начали сниться кошмары. Раз за разом прапорщик стрелял из своей новой винтовки в «духов», но никак не мог попасть. Он старался, он тщательно просчитывал каждый метр дистанции, он учитывал ветер, но ничего не получалось. Это его даже во сне беспокоило и угнетало, несмотря на то, что наяву он ужасался действию своих точных попаданий. То есть во сне все было с точностью до наоборот, чем в жизни...

Родионов то засыпал, то просыпался, и в конце концов не выдержал и сел...

Лагерь спал. Только двое дежурных сидели на камнях у самого невысокого обрыва реки. Дежурные смотрели в разные стороны и тихо разговаривали, чтобы не дать друг другу уснуть. Часовым на постах тяжелее. Им не с кем поговорить, да и разговаривать на посту не полагается. Так и задремать недолго.

Просидев несколько минут, прапорщик понял, что в сон его совершенно не клонит, он даже боится сна, как боялся его, рассказывали Родионову, старший прапорщик Соловьев, и вообще закрывать глаза не хочется, чтобы снова кошмары не видеть, и он взял в руки свою винтовку, включил аппаратуру и встал, чтобы с помощью тепловизора осмотреть окрестности. Хоть так отвлечься...

На часовых прапорщик привык надеяться, и потому желания проверять их не испытывал. Тем не менее именно на часового нижнего поста он сначала и навел прицел. Часовой не сидел без дела – приседал и вставал, как заводной. И так целую минуту. Родионов понял, что солдата одолевает сон, и он таким образом со сном борется – разгоняет кровь в теле. Все правильно. Пусть даже часовому кошмары будут сниться, если он уснет, может не проснуться вся группа...

Прицел перешел дальше, погулял по кустам, нашел на невысоком кряжистом дереве с обломанным в центре стволом какую-то крупную нахохлившуюся птицу, но разобрать, что это за птица, с помощью тепловизора не удалось. Расплывчатый в зеленом свечении силуэт был нечетким. Дальше за деревом, куда прапорщик навел резкость, шли кусты, укрепляющие своими корнями крутой склон горы. Если бы не кусты, то склон сползал бы и в конце концов перекрыл реку. В природе все мудро устроено. Прицел неторопливо «погулял» влево и вправо, расширяя амплитуду захвата, и вдруг поймал еще одно свечение, теперь уже горизонтальное, но слегка подвижное. Опять не удалось понять по силуэту, что это за животное, но животное было крупное, гораздо крупнее собаки или волка, а крупнее собаки или волка здесь мог быть только медведь. Но это был и не медведь. Медведь больше, шире и не ползает, а ходит на четырех лапах...

Существо же ползло. Это был человек и он двигался поверху, в обход поста с часовым, к лагерю спецназовцев. Но двигался настолько медленно, что это сбивало снайпера с толку.

– Эй... – тихо сказал прапорщик, но дежурные все же услышали его, несмотря на собственный разговор. Один тут же оказался рядом.

– Командира разбуди... – приказал прапорщик, не отрываясь от прицела.

Он не знал, выключил ли Самурай «подснежник» на ночь... Не очень удобно спать с наушником в ухе. И потому перестраховался.

Пока солдат отыскивал среди спящих капитана Рудакова, Родионов прошелся прицелом по всему склону в поисках других людей. Нет, полз только один.

– Что? – спросил подошедший Самурай.

Капитан знал, что просто так, без причины, его будить не станут, и потому сразу был по-деловому сосредоточен и строг.

– Человек...

– Один?

– Один.

– Где?

– Ползет по склону... Обходит пост... Очень медленно ползет, как улитка. Каждое движение совершает после раздумий. Наверное, прислушивается и присматривается.

– От часового далеко?

– Метров за пятнадцать обходит...

– Значит, снимать не пытается...

– Не похоже...

Капитан долго молчал думая. Снайпер даже винтовку опустил, чтобы на командира глянуть. К своему удивлению, обнаружил, что Самурай загадочно улыбается.

– Что? – спросил Родионов.

– Я знаю, кто это... Это ко мне, по мою душу... Вот же повезло, спас твой тепловизор... Сплошное везение... Не стрелять, если он будет вести себя спокойно... Но постоянно держать на мушке, потому что человек он непредсказуемый и опасный... Работать будем так...

* * *

Самурай много общался с чеченцами, особенно в последние годы, и по разному поводу. Хотя, конечно, нельзя понять сущность чужого народа, тем не менее капитан считал, что изучил характер чеченских мужчин неплохо. Ко всем это, конечно, отнести было нельзя. В любом народе встречаются и герои, и подлецы, и чеченский народ не исключение. Но понять доминантную линию поведения чеченца, грубо говоря, составить его психограмму, капитан, конечно же, мог. И тем более мог выработать психограмму на человека, действия которого изучал перед этой операцией, поскольку данные разведки говорили, что подполковник Тамирханов собирается в случае обострения ситуации задействовать и боевиков. И не только собирался, но и планировал привлечь их с тем, чтобы потом уничтожить эмиров. И специально людей назначил, ответственных за уничтожение. И Самурай знал даже имена этих людей. Так, по крайней мере, Тамирханов доложил тем, кто им управлял, и этот доклад слышали осведомители разведуправления, поспешившие к разведчикам с почти сенсационными данными. Осведомителей было двое, они друг друга не знали, но оба принесли одни и те же вести. После чего и начала вырабатываться схема, по которой задумано было проводить операцию. Пришлось срочно изучить кучу материалов, в том числе и досье персонально на полевого командира эмира Хамидрашида Дадашева. Это была одна сторона вопроса...

Но была и другая сторона... Самурай прекрасно знал, что такое адат...[14] Правда, у него и мысли не возникло, что, получив сегодня такое, можно сказать, оскорбление, когда у эмира под боком без звука были уничтожены два его близких помощника и сам Хамидрашид обезоружен и осмеян, он попытается отомстить сразу же, по горячим следам. Ждал, что Дадашев через какое-то время, если останется жив, объявит его своим «кровником». Но тот долго дожидаться своей счастливой минуты не пожелал и решил расквитаться с обидчиком в эту же ночь.

Пусть так, решил Самурай...

Насколько он знал, у Хамидрашида уже есть два «кровника». Но добраться до них он пока не может и ждет своего часа. Может быть, именно потому не уезжает из Чечни куда-то за границу, чтобы там жить спокойно. Сейчас ждать не пожелал, опасаясь, что и третий «кровник» может вскоре стать недосягаемым...

Он идет...

Ползет, то есть...

* * *

Капитан приказал прапорщику Родионову покинуть лагерь – отправиться в сторону верхнего поста, не доходя до него оборудовать огневую точку и оттуда контролировать действия эмира Хамидрашида Дадашева и подстраховывать командира. Пришлось поднять и остальных бойцов группы, чтобы кто-то случайно, спросонья, не навредил делу. И всех расставить по местам, отведенным Самураем с расчетом пресечения всех путей отступления эмира. При этом каждый из бойцов обязан был изображать спящего, но быть готовым к любой неожиданности.

С Родионовым связь можно было поддерживать, как обычно, через «подснежник». Прапорщик быстро вышел на свою точку и уже оттуда доложил:

– Нормальная видимость, командир... Кусты наблюдать не мешают. И пуле лететь не помешают... Можешь принимать...

Самурай уже подготовился к приему гостя...

Группа была рассредоточена, все активно «спали», только один капитан сидел на камне, склонив голову, будто бы дремал. Сидел спиной к месту, откуда, предположительно, должен был появиться Хамидрашид. И он появился, совершенно неслышимый, выпрямившийся только в непосредственной близости от Самурая. Выпрямился и долго стоял в пяти шагах за его спиной, подбирая, видимо, слова для красочной яркой речи, к которой каждый восточный человек имеет склонность. Обо всем этом капитану докладывал прапорщик, сидящий в тридцати метрах в стороне.

– Самурай... – тихо позвал наконец эмир.

Ответ прозвучал сразу:

– Садись, Хамидрашид, поговорим, если уж ты пришел... Я специально для тебя вон тот камень приготовил, чтобы было куда тебя посадить... – не оборачиваясь, ответил Самурай.

Однако Хамидрашид не двинулся с места – настолько неожиданным оказался для него прием, что ноги у эмира словно к земле приросли. Самурай вынужден был обернуться и повторить приглашение, указывая рукой:

– Садись... В русском народе есть поговорка такая: «В ногах правды нет...» Эта поговорка как раз к тебе относится...

Хамидрашид, кажется, окаменел.

– Ты что, испугался, что ли? Тогда зачем пришел сюда? Садись, если не боишься...

Капитан знал, как заставить ночного гостя шевелиться. Любой горец боится показаться трусом. Хамидрашид овладел собой, прошел мимо капитана, задев рукой его плечо и держа корпус прямо, словно был в седле, и сел напротив. Камень в самом деле был приготовлен специально для него...

Только после того, как эмир сел, «спящие» спецназовцы один за другим стали подниматься, но близко не подходили. Они просто показали Хамидрашиду, что тот угодил в искусно приготовленную ловушку, и он сразу это понял...

2. ТРУДНО ЛИ БЫТЬ УДАВОМ...

Сколько суток может провисеть на ветке, протянувшейся над звериной тропой, удав, поджидая добычу? Интересно, засекал ли кто-нибудь время, на которое хватит терпения змея? Этого Хамидрашид не знал, но много раз, сидя сырым заснеженным вечером у костра и вытягивая к огню озябшие руки, думал о терпении удава. И мечтал иметь подобное терпение. Терпением собственным он, впрочем, и сам обладал, хотя мог быть и нетерпеливым. В зависимости от обстоятельств не боялся показаться нетерпеливым, а если обстоятельства того требовали, он мог уподобляться тому самому удаву, зависшему над тропой.

Расставшись с бесполезными ему милиционерами, Хамидрашид сразу двинулся вверх по склону, насколько ему позволяла крутизна. А она не позволила дальше подниматься уже через двадцать шагов. И Хамидрашид свернул вправо, туда, куда ушли спецназовцы. Конечно, ни он сам и никто другой не видели, как «летучие мыши» уходили, но больше им уходить было некуда, потому что иначе им пришлось бы выйти на открытое место, на поляну, где их сегодня уже ждали пулеметы и автоматы, а они туда не пошли.

Хамидрашид шел не наугад. Он просто посчитал, сколько спецназ ГРУ должен был затратить времени на дорогу через перевал от оставленной в кустах машины, далее на операцию по расстрелу двух машин и похищению груза и на обратную дорогу. И получалось, что свою машину «летучие мыши» покинули еще ночью, задолго до рассвета, и все это время полноценно не отдыхали. Но они же тоже люди. Они тоже должны когда-то отдыхать... И время отдыха, видимо, подошло...

Хамидрашид не просто надеялся, он был уверен, что, углубившись по руслу реки Хулхулау в долину совсем недалеко, отряд спецназа встал на привал. Встал вместе со своим командиром. С человеком, который так издевался над ним, эмиром Хамидрашидом Дадашевым, который мог бы убить эмира вместе с Дуквахой, потому что обезоружил их, но пощадил, как людей никчемных. И это было хуже убийства. Это было издевательством, и прощать такое нельзя...

«Летучие мыши» умеют хорошо воевать. Их хорошо учат, и победить их трудно. Всегда против «летучих мышей» следует применять партизанскую тактику: постреляли – и быстрее уходить, рассеиваться и добираться до таких мест, где тебя искать не будут. Лучше до села, в котором живешь... Если надолго задержишься, в бою увязнешь, эти «волкодавы» не отпустят, будут по пятам идти. Трудно с ними в войне соперничать... Но они тоже люди и подвержены усталости и, как все люди, нуждаются в сне и отдыхе. И вот в тот момент, когда они будут отдыхать и расслабляться, нужно подобраться к стану «летучих мышей» вплотную.

Первоначально Хамидрашид хотел провести только разведку. Необходимо все же было узнать, где отряд спецназа разбил лагерь, чтобы не наткнуться утром на очередную очередь из пулемета. Не так много осталось ментов, чтобы подставлять их. Они еще могут сгодиться, потому что неизвестно точно, пойдет ли драться за интересы подполковника Тамирханова Ширвани Дуташев. Ширвани Ахметович вообще человек сложный, и никогда нельзя заранее прогнозировать его поведение. Он всегда действует в соответствии со своими мыслями и принципами. И может отказать подполковнику. Хотя спецназ ГРУ для эмира Ширвани то же самое, что красная тряпка для быка. Может и среагировать, потому что любит сильных противников. То есть он любит побеждать сильных противников...

* * *

Ходить неслышно Хамидрашид научился давно, еще в первую чеченскую войну. И учитель у него был хороший, бывший офицер десантных войск, командир разведроты, хороший друг первого президента Ичкерии Джохара Дудаева. Он тогда многих по просьбе президента научил воевать, и научил воевать хорошо. И учил тому, что казалось в те времена совершенно не нужным. Например, умению тихо ходить и незаметно ползать. Потом, уже во вторую войну, Хамидрашид учил своих бойцов тому, чему сам научился от десантника. Теперь, когда открытая война для большинства боевиков кончилась, для тех, кто остался в лесу, мастерство передвигаться бесшумно стало необходимым. Без умения тихо ходить и ползать было просто не выжить. И жизнь заставляла учиться каждого. А как будешь учить, если сам не умеешь... Эмир все должен уметь лучше других... И он мог с полным правом требовать такого же умения от других. Но не от ментов... И потому в этот раз он пошел один...

Конечно, лагерь не установят там, где только что была стрельба, где только что устанавливалась засада. Дистанцию выберут отвечающую требованиям безопасности. И там, где кончилась приблизительно половина этой дистанции, Хамидрашид начал красться. Однако и крался он не слишком долго, потому что крадущегося человека с поста, который спецназовцы обязательно выставили, его можно заметить. И Хамидрашид пополз...

Он в самом деле представлял себя удавом – мудрым и опытным терпеливым змеем-охотником. Он не торопился, он выверял каждое движение рук и ног. И опирался только на такое место, которое не может выдать его никаким звуком, ни треском сломавшейся ветки, ни шумом сорвавшегося камня. Хамидрашид вплотную подобрался к почти вертикальной стене, которая составляла здесь часть склона. Сверху смотреть лучше, сверху виднее... И он полз, измеряя расстояние не метрами, а сантиметрами...

Так медленно никто на войне не ползает. Война обычно умеет считать время. А для эмира Дадашева в данной ситуации время особого значения не имело. И он полз медленно, осторожно, сам наслаждаясь своим змеиным терпением.

И его терпение было вознаграждено. Звук выдал пост раньше, чем Хамидрашид увидел часового. А потом часовой в полный рост поднялся, хорошо видимый под чистым лунным светом, и начал делать приседания. Значит, устал и спать хочет – приседаниями сон разгоняет. Хороший, наверное, солдат. Большинство боевиков, как Хамидрашид знал, в такой момент просто сомкнули бы веки и позволили себе немножко вздремнуть.

В первый момент появилось желание снять часового. Потом эмир спросил себя – а зачем он вообще сюда пришел, приполз то есть... И сам себе не смог дать точного ответа. Но в глубине души понимал, что хотел посмотреть не просто на лагерь и место, где этот лагерь расположен. Он хотел посмотреть на Самурая. Вот Самурая бы убить – это было бы здорово. И снайпера убить, и винтовку похитить... А почему, собственно говоря, нет? Как дополз до часового, точно так же может и мимо часового проползти, и в лагере оказаться, и свое дело тихо сделать, а потом так же тихо уползти и уже с дальней дистанции начать из этой же самой винтовки обстрел лагеря. Сумеет, наверное, и с такой винтовкой справиться... Стрелял же из «винтореза»... А потом винтовку не отдавать... Эта винтовка – страшная сила, которой противостоять очень трудно. Многого можно добиться, имея такую винтовку...

В лагерь! Пусть живет часовой. Он не мешает Хамидрашиду...

А Самурай мешает... Уже одним своим существованием мешает...

Лагерь оказался примерно там, где Хамидрашид и надеялся его найти. Наверное, что в чеченских полевых отрядах, что в российской армии посты выставляются на одинаковом разумном удалении от лагеря. И это помогает ориентироваться.

Спецназовцы спали. Все правильно, они должны спать, потому что устали, потому что надеются на своих часовых, и часовые у них не спят. Но, выбравшись из кустов, Хамидрашид заметил одного бодрствующего человека. Кто-то сидел на камне, склонив голову. И эмиру показалось, что он узнал в сидящем Самурая, хотя тот особо не выделялся фигурой среди солдат. И роста он был среднего, и комплекцией богатырской не блистал. Так вот, не зная кто это, встретившись на узкой тропе один на один, Хамидрашид никогда бы не уступил Самураю дорогу... Впрочем, он не уступил бы ему, даже зная, кто это... Он специально приполз сюда, чтобы встретиться с капитаном спецназа.

Хамидрашид сделал вперед три неслышимых шага и остановился, чтобы перевести дыхание.

– Самурай... – тихо сказал наконец эмир и натянутой струной замер – поднимет или не поднимет капитан тревогу, насколько он способен спросонья осознать ситуацию.

Но то, что произошло дальше, оглушило эмира.

– Садись, Хамидрашид, поговорим, если уж ты пришел... Я специально для тебя вон тот камень приготовил, чтобы было куда тебя посадить... – не оборачиваясь ответил Самурай.

Хамидрашид не двинулся с места, он просто не мог пошевелиться от удивления и внезапного осознания того, что его давно поджидают, что его заманивали в ловушку, и сейчас, должно быть, держат «на мушке», готовые выстрелить, если жизни Самурая будет угрожать опасность. Он шел, как мужчина идет к мужчине, выяснить отношения. А попал, получается, в изощренную ловушку...

Самурай вынужден был обернуться и повторить приглашение, указывая рукой:

– Садись... В русском народе есть поговорка такая: «В ногах правды нет...» Эта поговорка как раз к тебе относится...

Хамидрашид словно окаменел, не знал, как себя вести.

– Ты что, испугался, что ли? Тогда зачем пришел сюда? Садись, если не боишься...

После этих слов Хамидрашид вынужден был сесть. Он шагнул к камню, посмотрел на Самурая, устроившегося в небрежной расслабленной позе, и сам сел в позе гордого и надменного человека, неожиданно оказавшегося в трудной ситуации, но не потерявшего присутствия духа. И даже слегка презрительно нижнюю губу выпятил.

И сразу заметил, как «спящие» солдаты стали приподниматься. И у каждого в руках был автомат, и каждый был готов к обострению ситуации. Наверное, и часовой вел себя так, демонстративно приседая, чтобы показать Хамидрашиду, что того никто не видит, приглашая его в искусно поставленную спецназом мышеловку...

Но его видели... Его видела, конечно же, проклятая винтовка с тепловизором... Его видели, и вели издалека, имели возможность убить, но убивать не хотели, а только заманивали...

Зачем его заманивали? Если бы захватили для того, чтобы сдать в прокуратуру, это было бы понятно. Но отряду, со всех сторон обложенному, преследуемому, – зачем такому отряду обуза в виде опасного пленника?

– Ты только за сегодняшний день трижды перехитрил меня, Самурай, – сказал Хамидрашид, вполне владея собой и никак не показывая своего смятения. – Как так получается... Я давно воюю, я не дурак, и люди мои были опытными бойцами... А ты перебил почти всех и меня заманил в ловушку... Как так получается, почему?

Такой отвлеченный вопрос был необходим Хамидрашиду, чтобы собраться с мыслями и хоть какую-то линию поведения выстроить, а не положившись на волю случая плыть по течению.

– Значит, у нас разный уровень подготовки и разное умение воевать, – просто ответил Самурай. – Парни из твоего народа тоже раньше служили у нас, и были неплохими солдатами...

– Мужчины из моего народа всегда были лучшими воинами и героями. Об этом говорит наша история... Так повелось издревле... Хотя у нас почему-то не было своей сильной страны... Мы служили другим, но служили приумножая славу своего народа...

Самурай усмехнулся.

– Я не буду с тобой спорить, хотя и из мужчин твоего народа могу назвать многих, кто никуда не годится, вопрос не в этом... Если уж ты коснулся истории, древней истории, то вспомни, как много героев было в древнем мире... И почти совсем не было героев в Древнем Риме. Мы знаем только полководцев. Даже звание император потом стало означать главу империи, то есть мощной монархии. Первоначально Цезарь не рискнул провозгласить себя диктатором и провозгласил только императором. Император – это полководец... Тем не менее, не имея героев, римляне победили и покорили многие народы...

– Почему?

– За счет организации... И малыми силами своих легионов разбивали большие полки врага... Ты слышал, как воевали римские легионы?

– Я не интересуюсь чужой историей...

– Один солдат делал угрожающий шаг, второй бил щитом, третий бил мечом. Нехитро, но ни один самый опытный герой противника не мог против этого устоять. Отработанный прием, когда воюют не поодиночке, а вместе... Так же с вами... Вы герои по отдельности, а вместе вы не войско... Вот ты, как герой, ничего не боясь, пришел сюда...

Хамидрашид и без того сидевший прямо, после таких слов еще шире расправил плечи.

– Да, я пришел, чтобы разобраться с тобой, как мужчина с мужчиной...

Это был удачный выход из положения. И Самурай словно бы сам предложил эмиру такой выход, неназойливо подсказал, и Хамидрашид почувствовал это. Только не понял, для чего капитану это надо.

– И как ты представляешь себе эту разборку? – Самурай улыбнулся.

Он не усмехнулся, зная, что за ним стоит два десятка стволов и снайперская винтовка, способная разворотить грудь, даже прикрытую бронежилетом, а эмир пришел без бронежилета. Он улыбнулся, и в его улыбке не было сарказма...

Хамидрашид и это оценил.

– Я мог бы тебя просто убить, ударив ножом в спину... – сказал Хамидрашид, – но я не сделал этого...

Он знал, что ответит ему капитан. И оказался прав.

– Тебя застрелили бы раньше, чем ты поднял бы руку... Тебя держали на мушке около часа... С тех пор, как ты начал ползти... – сказал Самурай. – И сейчас держат... Ты беспомощен и бессилен...

Но и эти слова не прозвучали как оскорбление, и это почувствовал Хамидрашид. Вообще он уже понял по поведению капитана, что Самурай почему-то щадил его, но не мог понять зачем. Слишком много крови оставил за собой эмир Хамидрашид Дадашев, чтобы представитель федеральных сил был к нему снисходителен.

– Я предполагал, что такое может случиться... Уверен не был, но предполагал. – Эмир продолжал гнуть свое, придерживаясь той линии поведения, которую только что выработал. Ему вообще уже казалось, что Самурай отпустит его. Только зачем это нужно Самураю, Хамидрашид не понимал, хотя понять хотел.

– И все-таки ты шел... Полз, то есть...

– Я шел для мужского разговора... Я даже автомат оставил там... – кивнул эмир в сторону, откуда пришел. – Пистолета я не ношу... У меня только нож...

– Как ты представляешь наш разговор? – Самурай опять улыбнулся, и было видно, что он вовсе не расположен к поединку с противником.

– Просто... Глаза в глаза... И чтобы никто не мешал... И победитель уходит спокойно, без помех... Никто не мешает ему...

– Ты говоришь так, словно ты победитель. Если бы победителем стал я, кто мог бы мне помешать?

– Ты не стал бы победителем... Я убил бы тебя...

Хамидрашид говорил прямо и честно то, что чувствовал, но одновременно он чувствовал и другое. Он чувствовал, что капитан против поединка, и понимал почему – вступить в подобную схватку, значит, рисковать порученным делом, а этого офицер спецназа при самых больших амбициях позволить себе не может, потому что он и за солдат отвечает. Кроме того, как понял Хамидрашид, анализируя ситуацию, Самурай уже несколько раз имел возможность убить его. И с помощью снайпера, когда погиб эмир Имран Саидулюкаев, и потом, когда погиб старший лейтенант милиции Мовлади Мазаев, и между этими двумя эпизодами, когда эмир Дадашев вместе с Дуквахой пребывали в хорошем расположении духа и о чем-то несущественном беседовали, и когда погибли Мовсар Копченый и Беслан. Что тогда стоило Самураю убить Хамидрашида? Мог убить и когда тот, обезоруженный, бесновался и кричал, угрожая. Мог убить, но не убил... Значит, для чего-то бережет... Значит, не убьет и сейчас, иначе уже убил бы...

И даже отпустит...

– Вопрос спорный... – Самурай подтвердил выводы эмира. – И я даже готов принять твой вызов на поединок, только состояться он должен после того, как завершится наша операция... Наша с тобой, общая, а не моя... Когда все будет закончено, найди меня, и я тебе обещаю ответить, как мужчина мужчине... Я даже отпущу тебя с тем условием – чтобы ты нашел меня, потому что мне тебя найти гораздо сложнее...

– Я готов всегда, – Хамидрашид ответил чуть высокомерно. – Когда ты скажешь, я буду рад убить тебя...

– Конечно, если сам доживешь до того времени, когда я буду свободен от выполнения своих обязанностей. А в этом я не уверен... Я тебя уже спас... Но не вся информация ко мне попадает... Нового убийцу я могу и не знать...

– О чем ты? – спросил удивленный Дадашев.

Ярко светила луна. И при лунном свете Хамидрашид внимательно посмотрел в глаза Самураю.

– Ты слишком поспешил довериться другу твоего отца...

– Арслан Мовсарович...

– Арслан Мовсарович Тамирханов, подполковник внутренней службы, в просторечье – подполковник милиции...

– И что он?

– Как он вышел на тебя? Ты знаешь?

– А ты знаешь? – вопросом на вопрос ответил Хамидрашид.

– Я знаю. Но знаешь ли ты...

– Через моего человека в райотделе... Он говорит, что сразу был в курсе моих дел и мой человек работал под его диктовку. Он сам прикрывал меня в память о моем отце...

– Подполковник Тамирханов не имеет никакого отношения к райотделу... Он подполковник внутренней службы, я не случайно это заметил...

– И что?

– Кто из твоих людей мог работать на него?

– Его родственник Беслан? – спросил эмир. – Беслан – сын сестры Арслана Мовсаровича...

– Вот и ответ... Я не знаю, как зовут человека Тамирханова. Беслан был пулеметчик?

– Да...

– Значит, это он... Он давал о тебе все необходимые сведения... Он дал номер твоего спутникового телефона...

– Ты убил Беслана... Но Беслан никогда бы не убил меня... Не посмел бы... Он меня боялся... Хотя... Хотя трус стреляет в спину...

– Это не важно... – продолжил Самурай. – Убить тебя поручили другому человеку, которого убили по моему приказу. Старший лейтенант милиции Мазаев... Знаешь такого?

– Мовлади Мазаев? – переспросил Хамидрашид.

– Старший лейтенант милиции Мазаев... Не знаю, как его зовут... Теперь, наверное, после смерти Мазаева Тамирханов перепоручит это дело старшему лейтенанту Габиеву. Он, наверное, на подходе, или уже соединился с теми, что остались от отряда Мазаева...

– Откуда ты все знаешь, Самурай...

– Я слушаю не только твои разговоры с Тамирхановым, – ответил капитан, – я слушаю и все разговоры самого Тамирханова... Точнее, не я сам слушаю, но мне передают суть этих разговоров... И знаю поэтому я гораздо больше тебя... Кстати, Тамирханов связался с Ширвани Дуташевым. Старик готов помочь подполковнику, но не вступая в контакт с ментами... Сам по себе готов действовать против меня, если ему передадут оставшиеся без минометчиков минометы...

Последнее сообщение было подтверждением того, что Самурай говорит правду. Тем не менее Хамидрашиду не хотелось в эту правду верить. Однако он поверил, но вслух не согласился:

– Я не верю...

– А ты проверь... Я еще не знаю, дали ли поручение убить тебя Габиеву, но ты сам у него спроси. Просто подойди и спроси, как он хочет тебя убить и как хотел убить эмира Саидулюкаева... Это было его заданием, но с заданием наш снайпер справился...

– Я спрошу... – с угрозой сказал Хамидрашид. – Я спрошу...

Кровь ударила ему в голову. Захотелось даже крикнуть то, что он сказал тихо. Но одновременно он осознал и другое: Самурай отпускает его. Иначе не было бы возможности ничего спросить у Габиева.

– Я спасаю тебя, ты помогаешь мне... – вдруг неожиданно жестко, четко выговаривая каждое слово, сказал Самурай. – Согласен на такое предложение?

– В чем я помогаю? – настороженно спросил Хамидрашид.

– Не волнуйся... Ты будешь делать только то, что от тебя ждут другие... Ты будешь преследовать меня и гнать до самых Автуров... И будешь докладывать о моих потерях, которых в действительности не будет...

– И все?

– И все... И о потерях ментов будешь докладывать... Согласен?

– Я не вижу в этом ничего такого, что было бы против моих правил... – осторожно сказал Хамидрашид. – Только одна просьба. Со мной остался один из моих людей, Дукваха, мой давний товарищ... Пусть ваш снайпер его не трогает...

– Я предупрежу снайпера. А теперь давай договоримся о совместных действиях... Номер твоего телефона мне известен. Аккумулятор новый тебе скоро принесут... Будем поддерживать связь через твой номер... – капитан показал трубку своего спутникового телефона. – Я даже могу попросить командование положить деньги на твой счет...

– Это лишнее... – сказал Хамидрашид строго. – Только учти, ты не купил меня... Я не продажный... Ты меня предупредил и спас, и спасибо тебе... Я должен отомстить... И потому я согласен сотрудничать...

– Именно так я и вижу суть дела. Если захочешь более тесно сотрудничать, я дам тебе в помощь, но не под твое командование, десять человек... Это чеченцы... Они недалеко, идут параллельным с нами курсом... Вернее, не я дам, я только предложу им...

– Я не понял... – сказал эмир, желая прояснить ситуацию.

– Параллельно нам идут тем же маршрутом десять офицеров спецназа ГРУ. ОМОГ...[15] Это чеченцы... Не все, кажется... Но все кавказцы, как сейчас говорят... Они помогают мне... При необходимости ты можешь с ними сотрудничать... Они и прикроют, и помогут, если потребуется...

– Я опять не понял... – стоял Хамидрашид на своем, но голос уже повысил. – Ты купил, ты перевербовал меня? Ты заставляешь меня работать на себя? В каком я положении?

Самурай вздохнул:

– Ты по-прежнему в положении вольного человека... Я мог бы тебя «повязать», но не делаю этого... Но я знаю больше, чем ты... Знаю, в том числе, и о тебе... Знаю о твоих «кровниках»... Знаю о том «кровнике», к которому ты не можешь подобраться... Я приведу тебя к нему... Мы сами идем к нему... И тебе предлагаю идти с нами... Я даже попробую дать тебе возможность встретиться с этим человеком раньше, чем его арестуют...

– Куда мы идем?

– В Автуры...

– Это я знаю... Зачем мы туда идем?

– Если мы не пойдем, заговор не осуществится... Пока винтовка здесь, в горах, у них есть надежда... Не будет винтовки, они не соберутся, и у нас не будет доказательств... И еще мне нужен Снайпер... Тот, кому везли винтовку... Говорят, такого снайпера больше нет... И пока он на свободе, ему могут дать вторую винтовку... Но он будет ждать, когда ему принесут эту... Вот потому я и не могу уйти сейчас к своим... Вот потому мы хотим, чтобы нас «гнали» в сторону Автуров...

Эмир долго думал.

– Ладно. Я согласен... И насчет десяти человек подумаю... Я могу выдать их за своих людей. А потом мы встретимся с тобой и выясним отношения...

– Я верю твоему слову... А ножом я владею не хуже тебя, поверь...

Хамидрашид встал, повернулся, чтобы уйти, но обернулся и на прощание кивнул на трубку, которую капитан все еще держал в руках.

– Арслан Мовсарович считает, что у тебя нет связи...

– Я очень старался внушить ему это... – улыбнулся Самурай...

Глава 7

1. ВОЕВАТЬ – ДЕЛО ВОИНОВ...

– Саша... Родионов! Присмотри за эмиром... – приказал Самурай в микрофон «подснежнику», когда шаги Хамидрашида стихли в кустах.

Лагерь уже снова улегся отдыхать, словно ничего не произошло. Дневной длительный переход по сложному профильному маршруту сказался на всех солдатах.

– Я его «провожаю», командир... – сказал прапорщик. Он еще не вышел из кустов, откуда наблюдал за беседой. Ему не хотелось менять раньше времени удобную позицию в самом верху относительно пологого склона, там, где дальше склон уже настолько крут, что подняться возможности не даст. – «Доведу» его до поворота за нашим внешним постом...

– Тебе оттуда ментов не видно? – капитан старательно подавил зевок.

Ему тоже отдохнуть не мешало бы, но сейчас ситуация такая, что не до отдыха, пока не завершится еще одна фаза операции.

– Нет, слишком низко сижу. А понизу до них два поворота русла...

Прапорщик, на удивление, оказался самым выносливым, отметил капитан Родионов. Когда все спали, он встал и осмотрел в прицел окрестности. И обнаружил ползшего эмира. Если бы не выносливость прапорщика, неизвестно еще, как повернулись бы события. Пусть и пришел Хамидрашид лишь с ножом, но с ножом в спящем лагере оружие добыть можно. А часовой эмира пропустил. Теперь пришлось в обе стороны двух часовых поставить...

– Как освободишься, спускайся. Наш разговор слышал?

– Слышал.

– Будем сопровождать эмира и обеспечивать его безопасность...

– Я понял...

– Как эмир идет?

– Не ползком... Уже идет пружинисто и, чувствуется, что за... Видимо, неймется кому-то в рожу въехать...

Самурай недовольно хмыкнул.

– Как бы не натворил дел... Восточный человек, горячий...

– О себе он, надо думать, тоже заботиться умеет... – возразил прапорщик.

– Ты относительно своих целей все понял?

– Старший лейтенант Габиев и рация... Рацию я определю без проблем, развалю еще проще... Не впервой... Рации все стандартные, слабые для выстрела места известны... Вот как бы Габиева определить и не ошибиться, командир, не убить бы кого-то другого...

– Хамидрашид покажет, если не предаст. Но это не в его интересах. Знак – обе руки на поясе... Стоять будет к нам лицом... Габиев должен быть от него справа...

– А если еще кто-то рядом будет?

– Смотри сам, кто там ментами командует... Кто по рации общаться будет... Определишь... Рацию уничтожишь уже после Габиева...

Молчание длилось долго. Снайпер страховал часовых, пропускающих, согласно указанию, эмира. Капитан Рудаков так до конца и не поверил Хамидрашиду и потому контролировал его уход тщательно. Минут через десять Родионов сообщил:

– Все... Он вышел за поворот...

– Вокруг посмотри...

– Я с дальнего фокуса смотрю, с широким обхватом. Эта сторона чистая. Ни людей, ни животных. Только две крупные птицы на деревьях спят и видны несколько гнезд мелких птиц... В них, видимо, яйца отложены, свечение сильное, но рассеянное, не сформированное... Может быть, потомство появилось...

– Другая сторона... – напомнил Самурай.

– Систематически проверяю... Там чисто... Что-то светится наверху, на скале... Думаю, там тоже птица, но разобрать трудно... Далеко и высоко, и в таком ракурсе я могу увидеть сидящую птицу только снизу... А это только размытое пятно... Но я не думаю, что птица будет бросать гранаты...

– Тогда выходим. Колосков!

– Я, товарищ капитан... – отозвался старший сержант.

– Бери пару своих мальчонок, две ракетницы с осветительными ракетами – и за нами... Два пулемета – мне и себе... Лаврентьев!

– Я, товарищ капитан... – младший сержант тоже ждал команду.

– В верхнюю сторону выставить еще пару человек. Мы не знаем, что там может быть... Второй берег тоже тщательно контролируйте... Остальные, кроме дежурных, пусть отдыхают... Предупреди, чтобы на стрельбу не реагировали... Стрельба будет густой, но не про их честь... Будет необходимость поднять, я тебе сообщу...

– Понял, товарищ капитан.

– Посты меняй чаще... Чтобы глаза не утомлялись... И чтобы никого больше в лагерь не пропустили...

– Понял, товарищ капитан...

Самурай уже высказал младшему сержанту претензии по поводу появления в лагере эмира. В том, что Дадашев прополз мимо поста, часового обвинять нельзя. Младший сержант так пост выставил, что его можно было обойти поверху... Обползти, то есть...

* * *

Сработал виброзвонок спутниковой трубки. Самурай ответил сразу, хотя номер звонившего был незнакомым.

– Подполковник Джабраилов... Как дела, капитан?

Самурай знал, что подполковник Джабраилов командует отдельной мобильной офицерской группой, которая идет параллельным им курсом, будет поддерживать группу Самурая и контролировать обстановку, как и две других группы, ждущие непосредственно возле Автуров.

– Я выхожу на огневой рубеж, товарищ подполковник... Не имею возможности для доклада...

– Понял. Мы захватили тут одного парня из банды Дадашева...

– Его зовут Дукваха?

– Да.

– Его следует отпустить...

– Я потому и звоню. Ты договорился с Хамидрашидом?

– Договорился... Сейчас выхожу на позицию, чтобы подстраховать его выстрелами...

– Все нормально. От нас помощь нужна?

– Пока нет, товарищ подполковник.

– Тогда до встречи...

– До встречи, товарищ подполковник...

* * *

В русло реки спустились уже после первого поворота только после того, как прапорщик Родионов в тепловизор осмотрел все, что можно было осмотреть впереди и на противоположном берегу. Противоположный берег казался непроходимым даже при рассмотрении через тепловизор, который плохо различает такие холодные предметы, как камни. Но в действительности место было еще более непроходимым. Минувшим светлым днем Родионов, впервые работающий с тепловизором, убедился в этом.

– Это утешает, но не расслабляет... – заметил Самурай. – Хамидрашид тоже не должен был дойти до лагеря. Но он дошел. И, если бы не случайность...

Родионов был бы рад, если бы командир назвал случайность иначе, например, осторожностью или опытностью снайпера. Но тот не называл так, и это слегка обижало. Но у командира свой взгляд на службу...

Вода в русле реки была лишь весной и ранним летом. Все остальное время года по дну ущелья бежали ручьи, а в некоторых местах и ручьев не встретишь, потому что под камнями лежал песок, легко пропускающий воду, и она уходила под землю. Дно ущелья было усыпано некрупными камнями, местами галькой.

Идти старались тихо, хотя по камням ходить всегда следует осторожнее, чем по траве. Камни не только могут быть источником звука, в то время когда трава гасит звуки, на камнях еще и споткнуться недолго. И все время пути прапорщик Родионов временами останавливался и просматривал окрестности впереди. Так и добрались до второго поворота, где сразу прижались к невысокому береговому обрыву. Здесь решили остановиться еще перед выходом и место определили правильно, потому что прапорщик сразу сообщил:

– Вижу лагерь ментов... Хорошо, друзья, устроились...

Лагерь ментов видели все, потому что преследователи выложили из камней невысокую стенку, прикрывающую костер, стенка костер, конечно, прикрывала, но не могла прикрыть свет, от костра идущий. И он освещал не только пространство над костром, но и вершины стенки.

– Не стесняются... – сказал старший сержант Колосков.

– Два поста вижу... – доложил снайпер. – Выставили на тридцать метров в нашу сторону... Один часовой спит на спине... Второй в носу ковыряет... Друг от друга в двадцати метрах... Хамидрашид к постам подходит. Не ползет, просто крадется... Хорошо идет... Профессионально, как опытный ночной вор... Остановился около спящего, наклонился, забрал автомат... Проходит дальше... К лагерю...

Самурай, испытывая удовлетворение, поднял сжатый кулак и тряхнул им, как болельщик на трибуне стадиона. Видимо, он связывал с Хамидрашидом большие надежды.

– Покажи, где посты... – капитан загородил собой карту и посветил в нее фонариком. Снайпер быстро сориентировался, ткнул пальцем сначала в одно место, потом в другое. Самурай обвел красным карандашом точки, подозвал солдат, показал. Солдаты дружно и молча кивнули.

Минуту снайпер наблюдал молча.

– Что нового, Саня? – первым не выдержал Рудаков.

– Поверху пошел... Его плохо видно... Там каменный язык сверху сполз, почти до плеч прикрывает... Удобная, кстати, позиция для обороны и прикрытия. Почему менты не там, а в русле устроились? Не сумели сообразить... Все, Хамидрашид к лагерю спускается.

– Нормально! Колосков, отправляй своих...

Старший сержант молча хлопнул по плечу одного, затем другого солдата. Те одним махом забрались на обрыв и беззвучно растворились среди кустов.

– Родионов, комментируй...

– Что комментировать... Далеко еще... Лопатки приготовили...

– Вот и следи за ними, и не прикидывайся пепельницей... И на лагерь поглядывай... И докладывай... Мы с Лехой пошли...

Старший сержант поднял с земли пулемет, капитан взял свой, синхронно кивнув друг другу, они быстро двинулись через сухое русло и свернули в сторону лагеря милиционеров только под самым обрывом и дальше пошли такими же крадущимися шагами, как два солдата наверху.

Солдаты были точно проинструктированы, знали, что следует сделать и куда отходить после выполнения задания. В обычной обстановке и пригляда никакого за солдатами, отправленными на задание, не было. Сейчас же командиру роты и самому хотелось посмотреть, как его воспитанники работают. Но времени для этой цели не было, следовало и свою задачу выполнить. И выдвигаться на последний рубеж нужно только после того, как будут сняты часовые.

Все собственные действия были синхронизированы с действиями эмира Хамидрашида Дадашева, которому еще предстояло познакомиться со старшим лейтенантом Габиевым и поговорить, потом по милицейской рации связаться с подполковником Тамирхановым, и только после этого эмир должен будет задать старшему лейтенанту свой решающий вопрос. К этому моменту часовые должны быть сняты, что даст возможность старшему сержанту Колоскову и капитану Рудакову подойти на дистанцию кинжального пулеметного огня. А расстреливать ментов можно будет только после того, как по команде Хамидрашида прапорщик Родионов уничтожит старшего лейтенанта. Сам Хамидрашид пулеметных очередей ждет и должен успеть залечь за ближайшие камни. И вовремя дать команду на ответный «огонь» сразу после отвлекающих очередей, выполненных солдатами, снявшими часовых. Тогда, даже в случае подключения к делу отряда эмира Ширвани Дуташева, спецназ по-прежнему будет обладать преимуществом в силах, сможет выполнять свою задачу и одновременно создаст иллюзию попытки ночного прорыва к дороге, что уже необходимо сделать, чтобы показать, будто Самурай желает вести своих людей в другую сторону, но его вынуждают двигаться вверх по сухому руслу реки...

* * *

– Хамидрашид встретился со старшим лейтенантом... – комментировал происходящее в милицейском лагере прапорщик Родионов. – Они внешне похожи один на другого... Одинаковые фигуры, одинаковый рост, даже посадка головы одинаковая... Как бы не спутать... Пожали друг другу руки... Разговаривают... Хамидрашид отдал автомат часового... Что-то резкое говорит, и про часового, и, кажется, про костер... На костер показывает... Старший лейтенант отмахивается... Другие менты рядом... Кажется, посмеиваются над Дадашевым... Его всерьез не воспринимают...

– Там все нормально, – сказал Самурай. – Скоро воспримут и всерьез... Что с нашими мальчонками?..

– Перехожу на просмотр... – отозвался прапорщик. – Так... Разделились... Правый будет на месте раньше... Он быстрее идет... Укрупняю правого... Еще укрупняю... Еще... Стоп... Лишка взял... Назад...

– Саня! Ты его действия комментируй, а не свои... – сердито потребовал капитан.

– Понял... Это я сам с собой... Нечаянно... Присел, гусиным шагом идет... Не напрямую, сверху обходит... Лопатка наготове, в левой руке... Он что, левша?

– Левша... Он и стреляет с левого плеча... – подсказал старший сержант Колосков. – Но левой бьет лучше, чем иной правой...

– Верно, – согласился Родионов. – Похоже, они сейчас в одной плоскости... Тогда расстояние в два шага... К прыжку готовится... Все... Часовой не пошевелился... Похоже, тоже спал...

– Второй... Что у второго...

– Перехожу... Есть... Второй часовой спит непробудно... Кажется, не проснется... Лопатка готова... Все... Мертв... Видно, правду говорят, что воевать – дело воинов... Менты не воины... Можете выдвигаться...

Самурай с Колосковым стояли словно на старте. Лагерь был слишком далеко, чтобы их услышали, часовые поднять тревогу уже не могли, и они довольно быстро переместились под берегом на предельно близкое, а значит, опасное расстояние. И только там залегли, устроив пулеметы на подствольные опоры. Так можно вести прицельный огонь. Прапорщик Родионов, кроме того, устроил и свою винтовку, поскольку теперь у него не было необходимости поднимать ее и водить стволом. Солдаты на склоне выполнили свою первую задачу, а вторая уже не требовала контроля, потому что там солдаты действовали самостоятельно, и передвижение командира роты уже не зависело от их расторопности.

– Мне видно ментов... – сообщил Самурай. Но выделить Хамидрашида не могу... Слишком темно... Саня! Комментируй... Где Хамидрашид?..

– Он о чем-то беседует со старшим лейтенантом Габиевым... Даже, как мне кажется, на повышенных тонах... Габиев по часам пальцем стучит, объясняет с явным недовольством, но эмир чего-то все равно требует...

– Он требует связи, а старший лейтенант ему такой возможности давать не хочет... – понял ситуацию Самурай.

– Значит, ему еще не принесли аккумуляторы... – сделал вывод старший сержант. – По времени пора бы помощнику эмира и явиться...

– Не факт, что Дуквахи еще нет... – не согласился капитан. – Хамидрашид должен подставить под выстрел рацию... Иначе связь с подполковником Тамирхановым может осуществляться помимо него. А ему этого допустить нельзя...

– Хамидрашид показывает старшему лейтенанту свою трубку... – сообщал прапорщик Родионов, поддерживая старшего сержанта. – Я так думаю, говорит, что аккумуляторов еще нет... Да, Габиев зовет кого-то... Это радист... Рацию тащит... Все хорошо... Он ее специально для меня на камень ставит... Когда работать начинаем?

– Как только Хамидрашид поговорит с Тамирхановым...

Радист передал наушник с микрофоном Габиеву. Тот разговаривает... Что-то выслушивает, кивает... Вот, теперь Хамидрашид говорит... У меня такое впечатление, что он ругается...

– Наверное, рассказывает про спящего часового... – предположил Самурай. – Это очень хороший повод снять с себя всю ответственность за то, что вскоре произойдет... Молодец, эмир, добился разговора... Отдал наушники... Поворачивается к нам лицом, словно бы видеть не хочет старшего лейтенанта... Тот что-то спрашивает, сбоку пристраивается... Все... Эмир руки под пояс просовывает... Работаем? Мне старлея хорошо видно...

– Валяй!

Теперь уже и Самураю со старшим сержантом Колосковым было видно группу, стоящую отдельно от остальных милиционеров. И нетрудно было определить при свете луны, что это именно Хамидрашид со старшим лейтенантом и радист с рацией, выставленной на камне, чуть в стороне. Выстрела опять слышно не было, но какая-то сила оторвала от эмира вплотную подошедшего к нему старшего лейтенанта милиции. Хамидрашид быстро среагировал и отпрыгнул за камень, на котором стояла рация. Второй выстрел разнес рацию, и впечатление было такое, что стреляли в прячущегося Хамидрашида. И тут же вступили в разговор пулеметы. Начало активной стрельбы послужило командой солдатам, ждущим неподалеку на берегу. Им было не видно лагеря. Тем не менее, где он находится, солдаты знали и потому послали одну за другой, с интервалом в минуту, две осветительные ракеты. И сами начали бесцельно стрелять по кустам на берегу. Приказ был простой – расстрелять по кустам по три «рожка», чтобы создать видимость активной подготовки к атаке. И если самой атаки не последовало, то, как должно было показаться милиционерам, только благодаря приказу Хамидрашида – отстреливаться...

Но пулеметы быстро свое дело сделали. Две ракеты неплохо освещали русло реки, но они не зависали в воздухе, а пролетали над лагерем, как и было приказано их пускать, и только его освещали. Самурай со старшим сержантом увидели все, что хотели увидеть. Лишь половина милиционеров сумела уместиться за каменной стеной, построенной в качестве защитного экрана для костра. Остальные заметались, но залечь где-то так, чтобы чувствовать себя в безопасности, было невозможно, потому что все крупные камни ушли в стену.

Пулеметы смолкли, но автоматы продолжали стрелять. И милиционеры, опомнившись, начали отвечать очередями неведомо куда, потому что противника не видели. Большей частью стреляли в сторону берега, предполагая, естественно, атаку оттуда, из-за кустов, скорее, чем с открытого пространства русла. Дважды ухнули подствольные гранатометы. Но и в кого гранаты посылать – тоже видно не было, а эхо в тесном ущелье гуляло так, что уши закладывало, и казалось, что огонь ведется со всех сторон, в том числе и сзади...

Стихло все так же неожиданно, как и началось...

* * *

Капитан Рудаков и старший сержант Колосков в быстром темпе отошли вместе с пулеметами еще в самый разгар автоматной стрельбы, как только пролетела и погасла вторая ракета. Понимали, что потом милиционеры могут опомниться и обстрелять плохо защищенное место, откуда их самих только что расстреливали пулеметчики. А после света ракет бегущих в темноте людей заметить трудно. Треск же автоматных очередей с двух сторон перекрывал их громкие шаги. А несколькими минутами позже, когда и автоматная стрельба с одной стороны стихла – оба солдата достреляли свои три магазина и начали отход к постам своего лагеря, где их должен был встретить младший сержант Лаврентьев и доложить Самураю. С другой стороны можно было идти не прячась, потому что расстояние и поворот реки сделали дорогу безопасной.

– Родионов!

– Я, командир... Продолжаю наблюдение...

– Мы у другого берега рядом с тобой. Что там?

– Пока лежат... Устали, отдыхают... Только эмир Хамидрашид Бесстрашный, пригнувшись, перебегает от одного к другому. Изучает, что у него осталось в наличии... И вместе с радистом попытался рассмотреть рацию... Рассматривать там, как я понял, нечего... Вдрызг!..

– Нормально, «собирай шмотки» и догоняй... Мы идем не торопясь на твою сторону...

Прапорщику Родионову не нужно было много времени, чтобы «собрать шмотки». И едва Самурай со старшим сержантом Колосковым приблизились на расстояние видимости к обрыву левого берега, как снайпер оказался рядом. Конечно, его винтовка не слишком легкое оружие, но Родионов научился на открытом месте, где длинный ствол за ветви не зацепится, носить ее на плече, и это облегчало ему передвижение. Пулеметы при переноске, несмотря на стандартные ремни, были менее удобны, но ни капитан, ни старший сержант не жаловались.

– Товарищ капитан! – раздался в наушнике голос младшего сержанта Лаврентьева.

– Слушаю, докладывай...

– Оба вернулись... Все благополучно...

– Пусть отдыхают... Сильно мы шумели?

– Звук был такой, словно два артиллеристских полка сошлись... Эхо, товарищ капитан... До Автуров, наверное, шум дошел...

– Минут через двадцать будем на месте... Тогда всех поднимаешь. Работа будет авральной... Сам бы хоть двадцать минут поспал...

– Я семижильный... – ответил младший сержант. – Сутками могу не спать...

Лаврентьев явно напрашивался на похвалу... Или на испытание...

2. НЕЛЬЗЯ ЩАДИТЬ ПРЕДАТЕЛЯ

Эмир Хамидрашид Дадашев возвращался в свой лагерь возбужденный и агрессивный, с клокочущей в груди злостью. Сердце стучало, в голове плыл горячий туман, кулаки сжимались и разжимались, словно он готовился кого-то ударить. Отправлялся он в разведку с иными чувствами. В груди тоже клокотала злость... Тогда он желал только отомстить Самураю за гибель своих людей и за насмешку...

Теперь же Хамидрашида самого грызли сомнения, правильно ли он сделал, согласившись сотрудничать с Самураем, и не давала покоя обида за предательство со стороны своих же людей, причем не одного человека, а сразу нескольких, потому что люди, с которыми идешь в бой, тоже становятся своими. Он не помнил, как в голове мелькнула мысль, что пулеметы мгновенно сделают из толпы ментов гору трупов и при этом сам не предупредил ментов. Он помнил только, что был отдан приказ убить его, Хамидрашида, когда его используют по полной программе, когда он станет ненужным и опасным человеком. Убить ударом или выстрелом в спину. Но больше всего Хамидрашиду было неприятно предательство пулеметчика Беслана. Не полагается плохо думать о погибших, тем более о погибших и еще не похороненных, тем не менее Хамидрашид не мог думать о предателе хорошо. Он ведь раньше много раз разговаривал с Бесланом о его дяде. Иногда даже подшучивал из-за такой родни... И ни разу в душу не закралось подозрение, что Беслан может предать, хотя Хамидрашид всегда считал себя человеком проницательным. Сам он считал себя не способным на предательство, не видя предательства в том, что он, по большому счету, сегодня подставил толпу милиционеров, и потому, считая себя человеком благородным, не хотел других подозревать в предательстве. Тех, кому верил... Ментам он верил не всем, но еще недавно верил давнему другу своего отца подполковнику Тамирханову. Надежда на эту веру и сейчас даже, после разговора с Самураем, чуть-чуть теплилась в душе. Верить хотелось не в предательство, а в военную хитрость капитана спецназа. Но это все можно было легко проверить, и даже сам капитан Рудаков предложил вариант проверки, обещая в этом случае подстраховать Хамидрашида. Такое предложение сняло почти все сомнения, оставив только маленькую долю их где-то в глубинах сознания, и Хамидрашид согласился с предложением о сотрудничестве. Но – только после проверки...

* * *

По дороге в лагерь милиционеров Хамидрашид старался успокоиться, чтобы иметь холодную голову в сложном разговоре со старшим лейтенантом Габиевым, но это эмиру никак не удавалось сделать. Возбуждение и раздражение по мере приближения к потенциальным предателям, которые желают использовать его опыт и боевые качества командира, а потом от него предательски избавиться, только нарастало.

Тем не менее, приблизившись к месту, где, как предполагал Хамидрашид, должны были быть выставлены милицейские посты, он, по привычке полевого командира, решил эти посты проверить. И первого часового заметил раньше, чем тот его. Впрочем, часовой вообще Хамидрашида не увидел, потому что эмир стал передвигаться осторожнее, крадучись, как и следует передвигаться при проверке постов. Часовому откровенно не хотелось жить... Он сидел на камне, совершенно не прячась. Эмир обошел его стороной и наткнулся на второго часового, который вообще спал. Так часто бывает, когда два часовых выставляются. Они между собой договариваются, надеясь один на другого, и поочередно спят. Еще пару лет назад Хамидрашид в своем джамаате расстрелял за такой сговор двух часовых. Не самолично расстрелял, а приказал расстрелять их другой паре часовых, только заступающих на пост. После этого новым часовым было не до сна...

Здесь ситуация была похожая, но расстреливать эмир никого не стал...

Второй часовой, кажется, не проснулся бы даже тогда, когда над ним проехал танк. Не особенно стесняясь, Хамидрашид снял с руки спящего ремень и забрал автомат. С этим автоматом, разозлившись еще больше, он и пришел в лагерь, где его, кажется, и ждали и одновременно надеялись, что он не вернется. По крайней мере, встретили очень подозрительными взглядами.

– Где старший лейтенант Габиев? – сразу спросил Хамидрашид уцелевшего милиционера из первой группы, что пришла со старшим лейтенантом Мазаевым и уже успела познакомиться с эмиром. Спрыгнув с обрыва и усаживаясь у огня спиной к только что, видимо, выложенной из камня стене, Дадашев увидел, как милиционер побежал в сторону и что-то доложил сидящему с фонариком человеку над картой. Тот поднялся и неторопливо двинулся в сторону пришедшего. Хамидрашиду пришлось встать, чтобы познакомиться и поздороваться. Вовремя вспомнив, что Габиева следует показать снайперу, Хамидрашид отошел от стены в сторону по руслу.

– Куда тебя носило? – пожав руку, как старому знакомому, спросил старший лейтенант. – Подполковник Тамирханов сильно волновался из-за твоего отсутствия...

– На разведку... – спокойно ответил Дадашев, взял из рук старшего лейтенанта карту, глянул в нее при свете костра и ткнул пальцем. – Спецназ здесь стоит...

Габиев удивленно поднял брови.

– Так близко?

– А ты думал, что они при твоем приближении должны убежать к Автурам? А они не убегают... Они могут и сюда пожаловать... А ты тут на пикник устроился...

– У нас не пикник, у нас тут привал...

– Баб только на таком привале не хватает... Костер развели, чтобы сразу себя обнаружить...

– Костер за стеной... Его не видно, пламя небольшое...

– Отойди на сто метров... Пламя на три метра свет дает... Подойдут «летучие мыши» – и всех на свету положат здесь отдыхать...

– Часовые выставлены. Не подойдут...

– Часовые... – зло рассмеялся Хамидрашид. – Как ты думаешь, чей я автомат принес?

Он бросил автомат под ноги старшему лейтенанту. Металл звонко стукнулся о камни.

– Свой, наверное...

– Он свой нам оставил, – сказал парень из первого отряда милиции.

– Один твой часовой спит и даже не слышал, как я у него ремень снял с руки и автомат унес, а второй сидя дремлет и только под ноги себе смотрит, если глаза открывает... А ты говоришь, часовые...

Старший лейтенант молча стиснул зубы. Он знал, кого привел сюда, в долину Хулхулау, но ничего поделать со своими людьми не мог. Их никто не учил воевать по-настоящему. И никто из них не собирался воевать. Они пришли сюда с таким настроением, словно вышли на прогулку. Правда, обстрел снайпера настроения поубавил. К тому же снайпер уничтожил единственных опытных бойцов группы – минометчиков. А на остальных надежды было мало, и рассчитывать можно было только на общее число бойцов.

– Мой человек не вернулся? – спросил Хамидрашид.

– Не было еще... – сказал милиционер из первого отряда.

– Как вернется, отведи его сразу ко мне... Габиев, мне связь нужна. Арслан Мовсарович сказал, чтобы я твоей рацией пользовался...

– Я недавно с ним беседовал. Подполковник сказал, что ложится спать... Я обещал связаться с ним утром...

Хамидрашид сразу понял, почему старший лейтенант не желает связать его с подполковником – просто боится, что эмир доложит обстановку в отряде. Естественно, вся вина за это падет на голову старшего лейтенанта, хотя отряд готовил не он, он только возглавил силы, которые удалось наскрести из разных мест.

– Мне все равно придется разбудить его... – Хамидрашид показал трубку спутникового телефона. – Вот-вот мой человек придет и принесет мне новый аккумулятор. Я сразу буду звонить... Мне что, сказать Арслану Мовсаровичу, что ты не позволяешь мне вопреки его приказу пользоваться рацией?

– Радист! – сердито выкрикнул старший лейтенант, прекращая спор, в котором он все равно победить не мог. – Готовь связь для главаря банды, оставшегося без банды... Так приказано...

Старший лейтенант откровенно шел на конфликт, Хамидрашид это видел. Так недолго дождаться пули, выпущенной раньше времени. Такую пулю всегда можно списать на противника или на какие-то другие обстоятельства. Обстановка вокруг слишком неустойчивая, чтобы приказы выполнялись точно. И следует быть особо осторожным...

Радист оказался рядом, и рация была при нем, в стандартном рюкзаке.

– На камень ставь... – показал Хамидрашид. – Чтобы за другими камнями не экранировало...

Он знал, для чего следует поставить рацию на камень. Но ничего не подозревающий радист послушно выполнил приказ и расстегнул лицевую часть рюкзака, чтобы можно было работать.

– Здесь нет помех... Близко... Связь хорошая...

Пока радист настраивал рацию, Хамидрашид подобрал свой автомат, передернул затвор и поставил оружие на предохранитель. Предохранитель был слабый, почувствовал он, потрогав его пальцем. Легко можно подготовиться к бою, если понадобится.

Первым с подполковником Тамирхановым разговаривал старший лейтенант Габиев. Хамидрашид предполагал, что тот сразу начнет жаловаться на личный состав, что ему «подсунули», чтобы предупредить слова самого эмира. Так оно и получилось. Когда Хамидрашид взял наушник и микрофон, ему уже и сказать-то было нечего, кроме того, как о своей разведке и о том, что лагерь спецназовцев не спит и может выступить в любую минуту. Только не известно, в какую он сторону выступит. Если выступит к дороге, можно ожидать, что с отрядом милиции удержать русло Хулхулау не удастся, потому что ни отряд, ни его командование ни на что не пригодны.

Габиев слушал слова Дадашева в напряжении. Но Хамидрашид держал автомат в руке так, что готов был мгновенно поднять его. Конечно, старший лейтенант заметил все приготовления эмира и оценил их.

Отдав наушник радисту, Дадашев отошел на два шага в сторону, на открытое место, словно приглашая и старшего лейтенанта последовать за собой. Тот последовал.

– Скажи-ка мне, старлей... Тебе поручали убить Имрана Саидулюкаева? – спросил Хамидрашид в открытую.

Он почувствовал, как напрягся старший лейтенант. И шагнул ближе. Так, чтобы эмиру трудно было воспользоваться автоматом. Тогда эмир просто отложил автомат на камень, уверенный в силе собственных рук и быстроте реакции. Он готов был и к рукопашной схватке.

– Что молчишь? Сознаться не хочешь? Тогда другое скажи... Теперь, когда убит Мовлади Мазаев, тебе поручили меня убить?

– Поручили... – принимая вызов, ответил старший лейтенант. – И я тебя убью...

– Это у тебя едва ли получится... И я не привык щадить предателей...

Хамидрашид, произнося эти слова, повернулся к Габиеву боком, и обе руки заложил за пояс. Он в этот момент очень надеялся на спецназ ГРУ. Прошли две секунды. Хамидрашид не слышал выстрела, но услышал удар пули. Она пробила бронежилет старшего лейтенанта. И тут же эмир бросился за камень, на ходу хватая свой автомат. Вторая пуля ударила, как и планировалось, в рацию, разворотив корпус, и на голову Дадашева посыпались осколки. И тут же заговорили пулеметы.

– Ложись! – крикнул Хамидрашид, как и полагалось крикнуть командиру отряда, хотя он возглавил его только что.

В небо, прочертив яркую белую полосу и разбрасывая светящиеся искры, взлетели с небольшим интервалом две ракеты. Продолжали активную стрельбу пулеметы, и автоматы начали вторить им. Загуляло, загудело по ущелью эхо, создавая эффект стрельбы сразу из множества стволов. Не зная положения вещей, Хамидрашид и сам решил бы, что отряд спецназа пошел в прорыв.

– По берегу! Беглый огонь! – дал он команду и первым начал стрелять короткими, неприцельными очередями. Началась перестрелка.

* * *

Милиционеры, непривычные к ситуациям подобного рода и испуганные перестрелкой, в которой не знали куда стрелять, долго бы так пролежали, не решаясь встать, несмотря на стоны раненых. Хамидрашид лучше других знал, что стрелять по ним больше не будут, тем более не будут стрелять по нему, и потому встал первым.

– Раненым окажите помощь! – дал он команду. – Радист! Что с рацией?

Необходимо было убедиться, что помимо него связью с подполковником Тамирхановым никто не обладает, и Арслан Мовсарович не сможет дать приказ на его уничтожение, когда сам Дадашев этого не ожидает.

– Восстановлению не подлежит... – развел руками радист.

Хамидрашид склонился вместе с ним над рацией, но не столько для того, чтобы убедиться в правдивости слов радиста, сколько для того, чтобы полюбопытствовать возможностями снайперской винтовки. Возможности впечатляли. Если такую винтовку зарядить пулей с сердечником из каленой стали, она сможет запросто прошить броню бронетранспортера. Впрочем, Хамидрашид знал, что и отечественные крупнокалиберные снайперские винтовки на такое способны...[16]

Раненых с опаской, поглядывая по сторонам, все же начали перевязывать.

– Кто старший остался? – спросил Хамидрашид.

– Старший прапорщик Абдуллаев... – шагнул к нему тот милиционер из первого отряда, что провожал Хамидрашида в лагерь спецназовцев.

– Сколько человек осталось?

– Посчитать?

– Нет, так скажи...

Старший прапорщик побежал считать. Вернулся через минуту.

– Четверо убитых, пятеро раненых... Тяжело... Нужна эвакуация... Санинструктор убит... Двое с легкими касательными ранениями... Могут остаться в строю...

– Из твоего отряда кто-то пострадал?

Старший прапорщик улыбнулся.

– С первого раза научились. Сразу залегли... Все целы...

– Плюс к потерям двое часовых... Итого, что мы имеем... Восемь человек из твоего отряда, восемь человек из отряда Габиева, нас двое, всего – восемнадцать человек. Контратаковать спецназ возможности никакой. Сколько требуется сил для атаки держащего оборону противника?

– По крайней мере, не меньше, чем у противника... – показал милиционер полное отсутствие у него знаний военного дела.

– Согласно теории, соотношение должно быть три к одному... Изучай военное дело... Меньшим или равным составом можно проводить засаду. Обстрелял – и отошел... Понял?

– Понял, эмир... – старший прапорщик быстро научился правильно обращаться к Хамидрашиду.

– Пошли сейчас пару человек по кустам пошарить... Спецназовцев никого не завалили? Правда, «летучие мыши» трупы всегда уносят, но, на всякий случай, посмотрите там, на берегу... Чтобы хотя бы знать...

– Твой человек, эмир, идет... – кивком показал Абдуллаев на русло, где в свете луны хорошо было видно быстро идущего от противоположного берега Дукваху.

– Вовремя он... Иди, проверь берег...

Старший прапорщик поспешил выполнить приказание, а Хамидрашид шагнул навстречу Дуквахе. Он почему-то опасался, что Дукваха не вернется и оставит его здесь одного. Это было бы неприятно, но после сегодняшних сведений о предателях и новое предательство не удивило бы Хамидрашида.

– Что так долго? – спросил он, впрочем, совсем не строго, скорее, с облегчением.

– Как управился... – сказал Дукваха. – Назад решил через гору идти, думал путь срезать, оказалось, удлинил... Без тропы медленнее...

Но Хамидрашид по голосу понял, что дело не в этом. Просто Дукваха не хотел говорить, когда рядом много посторонних ушей.

– Принес?

Дукваха молча достал из кармана пакетик с аккумулятором. Хамидрашид сразу вставил его в трубку и тут же позвонил подполковнику Тамирханову.

– Арслан Мовсарович, у нас новости...

– В последние часы все новости поступают только плохие... Говори...

– «Летучие мыши» пытались прорваться двумя колоннами – по руслу и по берегу. Хотели выйти на дорогу. Был продолжительный бой. Мы их назад развернули... Правда, с трудом... У нас большие потери... Пятеро тяжело раненных. Требуется эвакуация. Двое ранены легко. Шестеро убитых, в том числе и старший лейтенант Габиев. Его первого снайпер нашел... Рация разбита пулей. Связь теперь только через мою трубку...

– А что спецназ?

– Тоже с потерями, но они свой «груз-200» никогда не оставляют. Потому точных данных дать не могу... Сейчас оставлю двух легкораненых с тяжелоранеными, а с остальными силами пойду в погоню... Попытаюсь дожать, пока они не очухались...

– Не надо «дожимать»... – сказал Арслан Мовсарович то, что Хамидрашид и ожидал услышать. – Не выпустили на дорогу, и ладно... У тебя слишком мало сил, чтобы дожать их... Пусть ищут другие пути... А другие пути у них все в одну сторону лежат – вверх по ущелью... Жди подкрепления. Ширвани Дуташев уже выступил в сторону перевала. Заберет минометы и присоединится к тебе.

– Это не подкрепление. Ширвани Ахметович под мою команду никогда не пойдет, скорее, я под его команду, но при этом он никогда не возьмет к себе ментов, поэтому я вынужден буду с ментами остаться, потому что у них командовать некому... Мы просто сможем идти с Ширвани Ахметовичем параллельным курсом...

– Пусть так... Отход «летучим мышам» будет полностью перекрыт... Это сейчас главное...

– Значит, больше не сунутся. А если сунутся... Парни Ширвани – это не менты, эти вцепятся и не отпустят... С ментами контратаку провести было невозможно...

– Ладно. Жди Дуташева...

– Пусть он догоняет... Как только «летучие мыши» снимутся, я пойду в преследование, чтобы они постоянно чувствовали под пятками угли...

– Я позвоню Ширвани... Пусть он догоняет...

Эмир убрал трубку...

Во время разговора он, вроде бы сам того не замечая, отдалился к середине русла Хулхулау. Дукваха шел за эмиром по пятам.

– Рассказывай... – приказал Хамидрашид.

– Меня остановили... Я их не видел... Просто ниоткуда, из-под земли выскочили и скрутили...

– Кто?

– Я не знаю... Какой-то еще отряд здесь ходит...

– Не люди Ширвани Ахметовича?

– Нет, людей Дуташева я почти всех знаю... Эти незнакомые... Черти какие-то... Я сделать ничего не успел... Так неожиданно...

– И что потом?

– Потом спросили, кто я такой... Пришлось сказать...

– И?..

– Они позвонили... Я слышал, по-русски разговаривали... А сами чеченцы... И отпустили меня... Просили сказать тебе, что готовы с тобой работать...

– Я понял кто это... – задумчиво сказал Хамидрашид. – Это спецназ ГРУ...

– «Летучие мыши»? – не поверил Дукваха.

– Их было десять человек?

– Да...

– Офицерская группа... ОМОГ...

– И что? – спросил Дукваха, совсем растерявшись.

– Я на разведку ходил... – сказал Дадашев. – И заключил договор с Самураем...

Пришлось все рассказать помощнику. Но в Дуквахе Хамидрашид не сомневался. Дукваха не имел родственников среди ментов. Вот среди убитых ментами родственников было много, впрочем, как и среди убитых федералами...

* * *

Хамидрашиду было отчего-то очень приятно сообщать подполковнику милиции, насколько непригодны для боевых действий его подчиненные. Это как-то и самого подполковника, чувствовал он, принижало. И одновременно словно бы показывало, что только с такими людьми, как сам эмир Дадашев или как эмир Ширвани Ахметович Дуташев, можно делать дела и при этом надеяться на успех. Пусть теперь подполковник локти покусает, как говорят русские... Отдал приказ на уничтожение... С кем он в дальнейшем останется? Задавался он этим вопросом? Даже тех, кто с ним сейчас, рядом уже не будет... Не будет у него в наличии сил, что готовы его поддержать. Потому он, видимо, и нервничает, потому и беспокоится... А те, что будут, кто убежит от опасности и выживет, ни на что не пригодны... Как непригодны все чеченские менты. Лучшие люди в боевики уходили, а худшие, кто боялся с властью спорить, стали ментами. Но они и сейчас боятся, они и сейчас ставят свою драгоценную жизнь превыше всего... А кто тогда власть защитит? Сейчас все милиционеры держатся только за счет прикомандированных из разных регионов России. Прикомандированными прикрываются – ими, как оружием, действуют, а сами только докладывают руководству о результатах. Есть, правда, кроме ментов еще и «кадыровцы», но те тоже себе на уме... Тоже не всегда и не за всех за порог шагнут...

Еще несколько лет назад группа боевиков, собранная из разных джамаатов, входила в село Автуры, куда они сейчас движутся. Село чуть ли не самое большое во всей республике, больше двадцати тысяч жителей. Это даже не село, а поселок... Федеральных сил поблизости не было. Были только местные милиционеры, и были еще милиционеры в Шали, которым сразу сообщили, что в селе перебиты все сторонники федеральной власти и боевики пополняют свои продовольственные запасы и просто отдыхают... Местные милиционеры и группа «кадыровцев», оказавшиеся тогда на месте, заперлись в каменном здании школы и побоялись выйти, чтобы принять бой. Вышли только четверо, у которых были семьи в Автурах. И все погибли. Но хорошо погибли, по-мужски... Остальные же откровенно прятались, дожидаясь подмоги из Шали, хотя количественно силы были равные. Не равными они были по духу... Подмога подошла, но после небольшой перестрелки у моста быстро отступила, несмотря на то, что в распоряжении милиционеров был БТР. Автуры так и бросили его без прикрытия...[17] Потом через год в этом же селе все повторилось... Потом еще раз повторилось... В третий раз, правда, с большими потерями, потому что подоспели федералы...

Сейчас подполковник Тамирханов выставил против элиты федеральных сил таких же точно милиционеров, что в Автурах боялись выйти из здания. Конечно, сомневаться невозможно, спецназ ментов перебьет, как сонных мух, если уж такие опытные джамааты, как у Хамидрашида Дадашева и Имрана Саидулюкаева, перебил. Может быть, и с еще более опытным джамаатом Ширвани Ахметовича Дуташева расправится... А о ментах и речи быть не может...

«Что тогда?» – думал Хамидрашид. Тогда ему не стоит сильно волноваться, и надо заниматься только своими делами. Ментов подставить, Ширвани Ахметовича подставлять нельзя, это будет недостойной воина подлостью, его надо просто оставить действовать самостоятельно и добраться сначала до Арслана Мовсаровича, а потом и до Самурая. Но если Самурай сам готов пойти на встречу, то подполковник Тамирханов захочет спрятаться за чужими спинами, как он это умеет делать... Поэтому стоит, наверное, устроить ему что-то необычное... А что – об этом надо еще подумать...

Думать долго Хамидрашиду не дали. Позвонил сам подполковник Тамирханов.

– Есть новости, Арслан Мовсарович? – просто спросил Дадашев.

– Есть для тебя хорошие новости... Не знаю, как их воспримет Ширвани, но ты должен воспрянуть духом. К тебе пополнение... Две машины уже три часа в пути... Тридцать человек в каждой... Тоже менты, но обстрелянные, опытные... Отдельный отряд истребителей, так их называют... Они на боевиков охотились... На таких, как ты и Ширвани... Из соседнего района перебросили в поддержку. Сейчас ради общего дела вражду между собой следует забыть... Их хотели выслать в другое место, чтобы дорогу «летучим мышам» перекрыли в ущелье, но в ущелье людей хватает, там целую сотню выставили, и я выпросил всех сюда... Они уже к мосту подъезжают... Запомни: капитан Сайдулаев, зовут его Руслан Волкодав... Он не поступает в твое распоряжение, как старшие лейтенанты... Старшим лейтенантам я могу приказывать, а у Сайдулаева свое начальство... Будете действовать вместе...

«И он тоже получил приказ пристрелить меня?» – захотелось спросить Хамидрашиду.

Но он ответил:

– Понял. Я встречу... Если капитан будет не против, я передам своих ментов в его распоряжение... Менту легче разговаривать с ментами... Бестолковые команды легче выполнять бестолковым людям... Ко мне может подойти десяток людей из моей старой команды, они оставались в резерве, мой человек, что ходил за аккумулятором, позвал их... Я лучше дождусь своих... Они надежные...

– У тебя еще остались такие?

– У каждого эмира они есть... Когда надо, они всегда придут на помощь... Сейчас как раз такой случай... Сейчас такой момент...

– Ладно... Ориентируйся по обстановке... Если тебя не интересуют сто тысяч баксов... – согласился подполковник, надеясь, что хотя бы эта сумма, как понял Хамидрашид, не позволит эмиру выйти из-под контроля. – Пока будешь ждать, кто-то перехватит винтовку...

Сто тысяч баксов, которые иначе называются пулей в спину, Хамидрашида в самом деле не интересовали. Он отключил трубку и сразу набрал номер капитана Рудакова.

– Самурай, у меня есть для тебя радостные вести... – сообщил он зловеще...

ГЛАВА 8

1. НОРЫ ДЛЯ «ЛЕТУЧИХ МЫШЕЙ»

– Общий подъем... – распорядился Самурай, едва появился в расположении лагеря.

В боевых условиях, не как в казарме, команда голосом громко не подается. И потому младший сержант Лаврентьев только толкнул в плечо ближайшего спящего бойца, едва слышно передал команду, боец сразу же передал ее следующему, и так через минуту вся группа была уже на ногах.

Самурай повел руками, как бы всех обхватывая. Солдаты сдвинулись в темный круг.

– Готовим лопатки... Задача простая... Врыться в землю и замаскироваться так, чтобы я потом рядом прошел и никого не заложил... Использовать камни, кусты, комки земли, пласты дерна. Маскировочную сетку отставить... Выше других гнезда для пулеметчиков, два верхних гнезда для меня и снайпера. Работу закончить к рассвету... Рассветы нынче поздние...

Стандартные стыковочные куски маскировочной сетки, легко скрепляемые специальным зеленым скотчем, хранились в рюкзаках солдат. Но в данном случае для хитрости, что задумал капитан Рудаков, сетка не годилась, и вместо того, чтобы замаскировать, могла только выдать. Маскировочную сетку выставляют для наблюдателей, находящихся в удалении не менее чем на сто метров. А если противник может пройти рядом, сетка только внимание привлечет. Вообще-то существует и такая сетка, которую как раз и можно использовать при близкой маскировке. Бывает сетка, имитирующая даже и свежую траву, и осеннюю пожухлую, и даже траву с комьями снега. Но у группы капитана Рудакова такой с собой не было, и вообще спецназовцы встречались с ней только во время каких-то показательных международных учений. Непосредственно в войска эта сетка если и поступит, то, как обычно бывает, не скоро, после того, как подгниет на складах.

Сам Самурай сделал полог из плащ-палатки и снова при свете фонарика сел читать радиограммы, уже прочитанные накануне. Над некоторыми страницами задумывался по нескольку минут. Прапорщик Родионов, тоже не занятый в рытье укрытий, поскольку снайперу, если есть такая возможность, не рекомендуется заниматься тяжелой физической работой, чтобы руки в момент стрельбы не дрожали, занимался работой другой. Он время от времени включал тепловизор и через прицел осматривал окрестности со всех сторон, подстраховывая часовых...

* * *

Разобравшись в спокойной обстановке с документами, если, конечно, условия полевой военной операции можно хоть в какой-то степени считать спокойной обстановкой, Самурай, вместо того чтобы отдохнуть, отправился смотреть, как идут дела с копанием укрытий в самом отвесном месте склона. Распоряжался работами младший сержант Лаврентьев. На Лаврентьева можно было надеяться, но за безопасность группы отвечает только сам капитан, и потому проверять работу предстояло только ему. И чем раньше начнется проверка, тем больше возможности что-то подсказать и что-то исправить.

Место младший сержант выбрал идеальное. Меньше всего будут искать такую большую группу на сравнительно малом участке. А участок представлял собой крутой земляной склон, только метрах в тридцати поверху переходящий в монолитный каменный. И самый низ стены был плотно покрыт кустами, растущими не только на ровной поверхности, но и на почти вертикальной земляной стене. Конечно, земля эта изобиловала большими и мелкими камнями, и камни мешали копать. Но сами камни, вытащенные из земляной стены, уже служили укрытием для земли только что вырытой, которую следовало спрятать и прикрыть. Дерн для прикрытия пришлось носить из разных мест, срезая его только там, где пятачок нужного или просто подходящего размера был со всех сторон окружен кустами и высокой травой и не просматривался со стороны.

– Рассказывай, Лаврентий... – потребовал Самурай, подойдя, как обычно, беззвучно и остановившись за спиной младшего сержанта. – Что ты здесь такое странное надумал...

Олег даже не сразу понял, что капитан стоит за спиной, потому что голос раздался одновременно и в наушнике «подснежника». Но взгляды солдат показали, где находится Самурай. Младший сержант обернулся.

– Копать полные норы, товарищ капитан, сложнее, и быстро выбраться из норы в случае необходимости проблематично. Я решил копать в стене профиль под уклоном в тридцать градусов, чтобы один боец над другим не сидел, потом прикрыть его камнями и землей...

– То есть еще и фасад возводить... – Капитану мысль младшего сержанта, кажется, не слишком пришлась по вкусу. Он понимал, что стену замаскировать гораздо сложнее, чем один вход в нору, который легко прикрывается кустом.

– По времени, товарищ капитан, это получится быстрее. В случае необходимости один удар коленом, и человек стену разваливает... Можно выпрыгнуть и сразу вступить в бой...

– Это хорошо... Но чем стену прикроешь?

– Нашел, товарищ капитан... Старший сержант Колосков нашел... – Лаврентьев показал рукой в сторону.

Два солдата несли какой-то объемный куст. В темноте разобрать, что это такое, оказалось невозможно. Капитан шагнул ближе, чтобы посмотреть.

Вьющиеся растения с длинными ухватистыми усиками были скручены в ком, из-за чего казались похожими на куст.

– Что это?

– Дикий виноград, товарищ капитан... – объяснил один из солдат. Его здесь среди скал много, к солнцу тянется на много метров...

– Строим «пирамиду», – пояснил Олег Лаврентьев. – Три человека снизу, два на них, один наверху. Три роста как раз хватает. Вбиваем колышек от палатки, крепим виноград. Укрывает все... Посмотрите... Мы уже попробовали...

Капитан прошел вправо, куда младший сержант показал. Там со стены, с высоты шести метров свисали длинные лозы, укрытые густой листвой. Листва в самом деле покрывала стену ковром и скрывала всякие следы творения рук человеческих. Солдатская смекалка помогла младшему сержанту значительно облегчить работу всей группе.

– По времени уложитесь? – для порядка спросил Самурай, сам видя, что все будет закончено гораздо раньше рассвета. Только на рассвете следует внимательно осмотреть все подножие стены, чтобы убрать следы, которые остались незамеченными в темноте. И это уже его работа. Конечно, Лаврентьев тоже посмотрит, но четыре глаза всегда лучше двух...

– Кто выполнит работу, пойдет спать... – улыбнулся Олег. – Стимул отличный. За деньги так не работают...

– Это стимул, – улыбнулся и капитан и полез в карман «разгрузки», где зазвучал «виброзвонок» спутниковой трубки...

* * *

– Самурай, у меня есть для тебя радостные вести... – сообщил Хамидрашид Дадашев.

– Сильно обрадуешь? – спросил капитан.

– Сильнее некуда... Спать от радости не захочется... Твоему снайперу может не хватить патронов... Мало того, что на подходе эмир Ширвани Ахметович Дуташев, подобравший по наколке Тамирханова ментовские минометы. Тут еще и из какого-то другого района подъезжают две машины ментов... Причем менты, не как наши, – обстрелянные, опытные, Арслан Мовсарович говорит. Специалисты по охоте на боевиков, как я и Ширвани Ахметович... Их еще зовут истребителями... Около шестидесяти человек... Командует ментами капитан Сайдулаев по кличке Руслан Волкодав, тоже, подполковник говорит, человек опытный. Я такого не знаю, может, тебе известен?

– Нет... Мне такого не представляли... Это, впрочем, ничего не меняет. С самим подполковником Тамирхановым мы хорошо знакомы, тем не менее он просит всех убить меня... Многих людей просит, несмотря на знакомство...

– Твое положение, прямо скажем, аховое... Придется мне тебя как-то выручать...

– Нормальное положение... – не согласился Самурай. – Но выручать придется... Вернее, помогать... Твоего парня... Как его... Дукваху – кстати, отпустили...

– Я знаю... Дукваха пришел и рассказал мне... Спасибо, ты держишь слово, как обещал... Это и есть те люди? Пресловутое ОМОГ?

– Да... Ими командует подполковник Джабраилов... Очень хороший офицер... С большим опытом диверсионной работы... Он еще в Афгане наводил на талибов страх... Каждый его боец стоит десяти... Если захочет или будет необходимость, он Волкодава вместе с его сворой уничтожит... Не знаешь такого?

– Джабраиловых много. Это известный тейп... Один из самых больших у нас... Но подполковника спецназа ГРУ я не знаю...

– Это не важно. Я бы советовал тебе познакомиться с ним поближе, если это не помешает нашей с тобой встрече после окончания операции...

– Не думаю, что помешает, если Джабраилов не за мной охотится.

– Он за тобой не охотится. Он знает, что мы договорились о сотрудничестве.

– Скорее всего я последую твоему совету. Как мне с ним связаться?

– Я дам ему твой номер. Он позвонит...

– Хорошо. Думаю, чеченец с чеченцем сможет договориться. Чем я смогу тебе помочь?

– Кто раньше прибывает – менты или эмир Ширвани Дуташев?

– Менты должны прибыть вот-вот...

– Жди их. Тебе Тамирханов доверяет. Следовательно, будут доверять и менты. Прямо сейчас отправь в разведку в наш лагерь своего Дукваху. Далеко он пусть не уходит. Посидит в кустах. Через пару часов может возвращаться. Ты тем временем заставь новых ментов перенести к своим машинам раненых. Пусть отправят их в ближайшую больницу. Это займет время... До той поры, пока Дукваха вернется... А он вернется и доложит, что спецназ снялся с лагеря и двинулся вверх по ущелью. И не забыл заминировать берег, где лагерь был... Специально для любопытных... Дукваха сам видел, как минировали... Короче говоря, пусть менты идут руслом Хулхулау...

– Под твои пулеметы?

– Нет... Я их пропущу... Ты только предупреди, что снайпер с «дальнобойкой» может стрелять с трех километров... Это как-то оправдает их потери... Потом еще пропущу джамаат Ширвани Дуташева... И только потом двинусь следом...

– С кем я должен идти? Я хотел бы пойти с твоим ОМОГ, потому что мне надоело, когда вокруг меня все гибнут, а я остаюсь невредимым. Это может вызвать подозрение. И сам я себя буду чувствовать скоро не в своей тарелке... Парни из офицерской группы, надеюсь, гибнуть не собираются...

– Тогда дожидайся ОМОГ на месте... Эти парни не собираются гибнуть. Они умеют выживать... Это цвет спецназа!

– Значит, будет мне чему поучиться... Я учиться люблю и к учителям отношусь с благодарностью. Не забудь позвонить подполковнику Джабраилову...

– Позвоню прямо сейчас...

* * *

– А зачем он вообще тогда нужен, если не будет вместе с ментами? – не понял подполковник Джабраилов цель присоединения Хамидрашида к своей группе.

– У него, товарищ подполковник, «прямая линия» с подполковником Тамирхановым... – объяснил Самурай.

Самурай почему-то еле-еле сумел дозвониться до Джабраилова. В течение целого часа набирал номер через каждые десять минут. Но у подполковника или трубка была выключена, или он находился вне зоны видимости спутника где-то за камнями, которые, случается, служат экраном-препятствием. Но все-таки дозвониться смог, хотя и сделал для себя вывод, что полагаться на спутниковую связь особо не следует и в случае оперативной необходимости и эта, обычно беспроблемная линия, может подвести.

– Тамирханова и без того прослушивают. Все его разговоры под контролем спутника. В операцию включилось Управление спутниковой разведки ГРУ и спутники Интерпола...

– А если нам придется гнать «дезу»... Я не умею говорить голосом Дадашева, у вас, думаю, тоже не получится, даже если учесть знание языка...

– Да, согласен... «Информировать» Тамирханова время от времени следует... – здраво рассудил Джабраилов. – Давай номер. Я позвоню...

Самурай продиктовал номер.

– Я записал в память трубки, – сообщил Джабраилов.

– Кстати, а при чем здесь Интерпол? Наше российское НЦБ[18] работает?

– Нет. Наше антитеррористическое бюро. А Интерпол докапывается до производителя этой винтовки. У них есть данные, что производитель в одной из арабских стран сам заказал покушение на Кадырова, чтобы за счет шума привлечь к винтовке внимание. Уникальные боевые свойства – превосходная реклама продукции.

– Я понял. Лишь бы они своими действиями нам не помешали, – высказал Самурай опасение. – Где вы сейчас находитесь?

– Мы на противоположном склоне. Нам отсюда виден мост, рядом одна машина, которая давно стояла, мы прибыли на место, она уже стояла... Дальше в кустах просматривается сгоревшая машина...

– Это наша...

– Я так и понял. Мы могли бы ее не увидеть, если бы не знали о ее существовании. Дальше... И сейчас со стороны подъезжают еще две машины... Уже виден свет фар... Это, наверное, те самые менты... Шестьдесят человек, говоришь? – судя по замедленному тону разговора, подполковник Джабраилов во время разговора прикладывался к биноклю, чтобы быть точным даже в мелочах.

– Так Тамирханов сообщил Хамидрашиду.

– Добро... Я рассмотрю их как следует... У меня бинокль тоже с тепловизором... Темнота не помешает... Кстати, у нас, наверху, уже начинает светать... Скоро рассвет и до вас доберется...

– Внизу обычно светает на час позже.

– Час – это не сутки... Все... Машины прибыли... Менты сыплются из машины сразу в боевом строю... кстати, «камуфляжка» у них не милицейская, а армейская... Только у пары человек милицейская, серая... И сразу разбегаются, словно их здесь могут обстрелять... Или их по-дурному учили, или они мало информированы о ситуации. Скорее всего, и то и другое... Перебегают они, нельзя не заметить, неумело... Нормальная армейская часть их просто расстреляет... Сразу делятся на десятки... Это уже знание тактики... Может, они на что-то и годятся...

– Тамирханов сказал, что менты обстрелянные, опытные.

– Каждый опыт имеет свое ограничение. Стоп... Вот это мне не нравится...

– Что там, товарищ подполковник?

– За камни всем... Не высовываться... Они на нас смотрят... – команда, видимо, прозвучала для группы Джабраилова.

– Товарищ подполковник... – снова позвал Самурай. – Что там у вас?

– У новых ментов шесть снайперов. Винтовки импортные. Не «дальнобойки», но, мне кажется, с тепловизорами... С простым ночным прицелом так «обшаривать» лесистый склон нет смысла... Будь осторожен... Твои укрытия в склоне могут быть видны...

– Я понял, товарищ подполковник. Но они пойдут уже после рассвета. Я не думаю, что у кого-то возникнет мысль просмотреть в тепловизор склон, который хорошо просматривается невооруженным глазом. Если все же что-то заметит, придется вступать в бой...

– Мне трудно будет прикрыть тебя. Отсюда твой лагерь не видно, а дальше по нашей стороне склон непроходим... Здесь весь правый берег, по сути дела, непроходимый еще километров на пять. Потом легче будет... Я в этих местах бывал несколько раз. Хорошо местность знаю...

– Я буду держать вас в курсе дела, – пообещал Самурай.

– Ладно, капитан, держись... Я спрячусь, пока не заметили...

– До встречи, товарищ подполковник...

Самурай убрал трубку и отошел чуть дальше от крутизны склона, чтобы полюбоваться работой солдат под командованием младшего сержанта Лаврентьева. Наверное, из Лаврентьева в гражданской жизни получился бы неплохой прораб. По крайней мере, он умел продумать на ходу многие тонкости устройства маскировочных точек и сразу соображал, что следует сделать раньше, что позже, что следует делать одному, а где помощник нужен обязательно. И даже, памятуя минувшее утро, когда сам страдал от тесноты, старался сделать каждое место наиболее удобным для долговременного пребывания, чтобы там и пошевелиться можно было, не выдавая себя.

* * *

– Товарищ капитан, можете принимать работу, – доложил Лаврентьев.

– Иду... – сразу отозвался Самурай, который рассчитывал хотя бы оставшийся до рассвета час отдохнуть и ушел для этого почти к обрыву реки.

Там же уже спал, обняв свою винтовку, прапорщик Родионов. Но наушник «подснежника» и до него донес сообщение, и прапорщик поднял голову.

– Пойдем смотреть? – спросил капитан. – Твое гнездо на самом верху, рядом со мной...

– Я сначала отсюда... – Родионов поднял винтовку, сначала просто присматривался через «оптику», потом включил тепловизор. – Можно, кажется, одобрить...

– Я вот что тебя спросить хочу... – Двинувшийся было к укрытиям Самурай остановился. – Раньше хотел, да ты уже спал... Днем тепловизор нужен? Будет кто-то смотреть?

– Если кусты достаточно высокие и густые для укрытия, почему же не посмотреть... Если низкорослые, можно и без тепловизора обойтись...

– Вот-вот снизу новая группа ментов двинется... В отряде на каждый десяток бойцов по снайперу... Как у Хаттаба было...[19] На шестьдесят человек – шесть снайперов. Винтовки не «дальнобойки», но все с тепловизорами... Парни, говорят, опытные, специальный отряд, истребители боевиков... Могут они, проходя мимо, присмотреться к нашим гнездам?

– Могут... – уверенно заявил. – Если опытные, обязательно присмотрятся. Из шести человек пару всегда можно выделить специально для просмотра склонов...

– Понял... Будем думать... – почесал Самурай подбородок, на котором уже выступила щетина: условий бриться не было, да и примета нехорошая – бриться во время операции.

– А что тут думать... Надо высылать меня вперед на пару с половиной километров... Я оттуда буду снайперов «доставать»... Причем в открытую... А они меня видеть будут, а доставать – нет... Для этого винтовка типа моей нужна... Даже В-94 не годится...[20] Я на дерево заберусь, и пусть меня в тепловизор рассматривают... Тогда им не до того будет...

– Это вариант... – согласился Самурай. – Только мне хотелось бы этих снайперов на некоторое время сохранить... Они еще должны кое-какую работу для нас выполнить... Для того и норы копали... Я подумаю...

Он отправился к отвесной стене, где его уже дожидался младший сержант Лаврентьев. Олег встретил командира, сияя улыбкой.

– Как луна светишься в ночи, – заметил Самурай. – Чему радуешься?

– Радуюсь успешно выполненной работе. И... Я ваш разговор, товарищ капитан, слышал...

– Я рад за твой слух, но я свои разговоры пока не скрывал. Надо будет скрыть, я «подснежник» выключу. Надумал что-то?

– «Истребителей» отвлечь следует, когда они мимо проходить будут... Я сделаю...

– Рассказывай, что надумал... – согласился Самурай.

Он сразу понял, что младший сержант слегка завидовал старшему сержанту Колоскову, которого командир уже дважды брал с собой, и тоже, в свою очередь, желал отличиться, считая, что командир первого отделения ничем не хуже командира второго отделения. И для этого придумал работу для себя.

– Беру два автомата, побольше гранат для подствольников и несколько простых гранат... Перебегаю в темпе на пару километров вперед, за следующий поворот...

– За два поворота... – поправил капитан. – На дистанции трех километров два поворота русла... Со второго поворота можно уже и сюда посмотреть... Так на нашу прямую снова выходишь...

– Пусть так, – согласился младший сержант. – Ставлю «растяжки», но собственные, чтобы шнуром их потом по очереди взрывать в разных местах... В разных местах – эффективнее смотрится, слышится, то есть... Как только «истребители» будут к вам подходить, вы мне по «подснежнику» сообщаете. Я начинаю канонаду... Стреляю, взрываю, забрасываю гранатами русло... Эхо «нарисует» картину большого боя... Они спешно туда двинут... На стены смотреть не будут...

Самурай думал недолго, сразу внес коррективы:

– Идешь, естественно, не один, берешь с собой пару солдат, а еще лучше, троих... Эффект будет намного заметнее... «Растяжки» ставить ни к чему... Мы не в войну играем... Просто бросаешь гранаты... Эффект от этого не меняется... Дальше... Доберутся «истребители» туда... Что будешь делать?

– Заранее, ближе к первому повороту, копаем норы, маскируем... По вашей команде стрельбу прекращаем, и бегом в эти норы...

– Не успеешь... – выразил капитан сомнение.

– Успеем... Жить захотим, успеем... Сами рассказывали, как немцы в СС солдат тренировали... Десять минут на окоп в полный профиль, потом танки пускали... Мы не хуже подготовлены, товарищ капитан... Даже маскировку сделать успеем, на случай, если истребители кого-то пустят берегом... Пробегут по спине и не заметят...

– Вообще-то, молодец, дело придумал... Ты даже в общий замысел операции вписываешься и все дело ускоряешь... Гони, только в темпе... все сделаешь, как надо, я тебе «беретту» подарю... Тебя здесь Колосков заменит... Колосков!

Младший сержант был рад такой замене и побежал бегом искать себе команду.

– Я слышу, товарищ капитан... Я наверху, спускаюсь... – сообщил старший сержант. – Проверял гнездо для вас и для снайпера...

– Я для себя сам проверю, а снайпер проверит для себя... – строго сказал Самурай.

Ему не слишком нравилось стремление старшего сержанта угодить командиру, но он понимал, что это не подхалимаж, вообще-то Лехе не свойственный, а только проявление благодарности за боевой подарок – «беретту»...

Осмотр укрытий еще не закончился, когда Самураю позвонил подполковник Джабраилов.

– Капитан, следом за ментами с гор спустилась колонна боевиков. Двадцать два человека. Четыре миномета. Два снайпера.

– Это эмир Ширвани Дуташев... Пусть идет... Для него впереди есть работа... Еще новости, товарищ подполковник имеются?

– Имеются... Я послал шесть человек в село, где есть телефонная линия... Они зашли якобы для того, чтобы набрать воды из ручья...

– А в другом месте они набрать воду не могли? Это может вызвать подозрение...

– Может... Я думал... Но воду набрали просто по пути... Они ушли своей дорогой... И их видели... Это главное... Значит, сообщат Тамирханову...

2. ВОЛКОДАВ ПРОТИВ «ВОЛКОДАВОВ»

Рассвет, как всегда бывает в горах, начался неожиданно, и прошел стремительно.

Хамидрашид последовал совету Самурая и выслал Дукваху «на разведку», подробно растолковав тому, что следует сделать. Дукваха вообще человек от природы сообразительный. Все понял правильно. Очень рвался пойти с Дуквахой желающий отличиться один из ментов, но Хамидрашид, во избежание непредвиденных ситуаций, грозящих неприятностями, послал этого мента встречать отряд капитана Сайдулаева, которому пора было бы и прибыть.

– Одному в разведке опасно... – возразил мент.

– В разведку ходят только подготовленные люди... – Эмир провел разграничительную линию между своим человеком и ментами, сразу поставив излишне активного мента на место. – А ты делай, что тебе приказано... Они должны прибыть на двух машинах... Поторопись... Людей следует встретить...

Дукваха ушел первым. Он и так за ночь проделал уже большой путь до своего дома и обратно, причем большую часть пути, как обычно, обходился без троп, но Хамидрашид надеялся, что его надежный и выносливый товарищ не уснет на склоне где-то за внешними постами и не проспит время возвращения.

Чтобы не терять времени даром, Хамидрашид отправил часть своих милиционеров на берег, чтобы вырубили жерди и сделали носилки для раненых, а потом понесли раненых к машинам у моста. И приказал ментам там дожидаться прибытия Руслана Волкодава. После этих действий оставалось только ждать...

* * *

В ожидании прибытия или разведчика, или отряда милиционеров сам эмир Дадашев тоже задремал, прижавшись спиной к речному обрыву. И так просидел до того момента, пока неслышно подошедший Дукваха не тронул его за плечо.

– Эмир... Начинает светать...

Другие менты, кто не спал, собрались рядом, желая послушать рассказ разведчика. У себя в джамаате Хамидрашид не позволял такое. Здесь же ему, наоборот, надо было, чтобы рассказ Дуквахи услышали.

– «Летучие мыши» полетели... – сказал Дукваха. – Вверх по берегу... Свой лагерь заминировали... Русло не минировали... Я смотрел... По руслу можно пройти...

– Подъем всем! – тихо скомандовал эмир. – Сейчас подойдет помощь, двинетесь в преследование...

– А ты? – спросил старший прапорщик Абдуллаев.

– Мы с Дуквахой дождемся своих людей, как и договаривались с Арсланом Мовсаровичем, и пойдем по вашим следам... Но не обязательно будем догонять... Надеюсь, больше вами командовать мне не придется. Перейдете под команду Руслана Волкодава... Капитан Сайдулаев... Слышали про такого?

– Слышали... Радости от такого командира не много... – отчего-то скривил физиономию старший прапорщик.

– Что так? – спросил Хамидрашид. – Чем опять недовольны?

– Волкодав, говорят, в своих так же охотно стреляет, как и в чужих... За малейшую провинность... Не лично, а посылает туда, где обязательно убьют...

– А тебе какая разница, кто тебя убьет... – ухмыльнулся эмир, утешая милиционера. – Что Волкодав, что Самурай... Пришел воевать, обязательно убьют, если ты воевать не научился... А Самурай тоже «волкодав»... Не зря их «волкодавами» зовут... Поможете одному Волкодаву победить другого «волкодава»... Им положено грызться... Два волкодава для такого тесного пространства – это слишком много...

Абдуллаев ничего не возразил. Он вообще, кажется, по характеру был человеком мирным, и непонятно было, зачем погоны нацепил.

– Они уже идут... – сказал кто-то со стороны.

Хамидрашид встал и поднял к глазам бинокль. Светало, и было уже хорошо видно, да и в том месте русла, где шли новые менты, склоны гор были не такими высокими, и светлее там стало раньше. Менты выдвигались по неширокому руслу тремя колоннами. Две колонны шли впереди по краям, прижимаясь к речным обрывам, одна по центру и немного отстав. Смысл такого передвижения, когда впереди были свои, остался неясен Хамидрашиду. Тем не менее, он вышел на середину русла встречать...

* * *

– Ты, значит, и есть тот знаменитый Руслан Волкодав... – протягивая руку для приветствия, сказал Хамидрашид, с интересом оглядывая жилистую, перетянутую ремнями в талии фигуру капитана милиции. Тот шел без бронежилета впереди центральной колонны и оказался рядом с эмиром уже после того, как две крайние колонны добрались до остатков двух отрядов милиции. Слово «знаменитый» прибавилось как-то само собой только по той причине, что воины обычно любят быть знаменитыми, а Дадашеву не хотелось сразу настраивать капитана против себя. Хотя и признавать его власть тоже не хотелось. «Знаменитый», таким образом, стало только формой вежливого общения.

– А ты и есть тот эмир, который уже два отряда моих коллег почти полностью «положил», а до «летучих мышей» так и не добрался... – пожимая руку, сказал Руслан Волкодав.

– Желаю тебе добраться до них быстрее... – недобро ответил Хамидрашид. Он встретил капитана приветливо, тот ответил хамством. Но эмира Дадашева смутить было трудно. – Я отсюда посмотрю, как ты будешь пробегать мимо меня в обратную сторону...

– Отсюда? – спросил Волкодав. – Ах, да... Подполковник Тамирханов говорил, что ты собираешь старую свою банду... И мне, наверное, придется, покончив с «летучими мышами», побегать еще и за тобой... Но я быстро бегаю и не устаю... Имей это в виду...

Волкодав шел на откровенный конфликт. Но и Хамидрашид отступать не желал.

– Спеши... Мой разведчик только что вернулся... Спецназ снялся с места и двинулся вверх по берегу... Кстати, чтобы тебе было с кем меня догонять... Имей в виду, что Самурай заминировал оставленный им лагерь...

– Когда они вышли? – спросил Волкодав.

– Дукваха! – переадресовал Хамидрашид вопрос помощнику.

– За пятнадцать минут до рассвета... – ответил Дукваха. – Пошли сразу в хорошем темпе...

– Сколько отсюда до лагеря?

– Два с половиной километра...

– Догоним... – уверенно сказал Волкодав. – Кто тут остался из недобитых? Встать в строй в боковые колонны... Вперед!..

Он даже не попрощался с Хамидрашидом. Но сам Хамидрашид насмешливо сказал в спину капитану:

– До скорой встречи... Будешь пробегать мимо, я помашу тебе рукой... И не забывай, что «летучих мышей» тоже часто «волкодавами» зовут...

Волкодав не обернулся. Но тоже что-то сказал. Хамидрашиду показалось, что тот просто выматерился. Известное дело, менты не умеют говорить иначе...

– Люблю смотреть собачьи бои... – сказал Дукваха. – Красивое зрелище...

* * *

Проводив колонны взглядом, Хамидрашид ушел под обрыв, где лежал его бронежилет, и сел на камень. Дукваха остановился рядом.

– Наглый парень этот Волкодав... – сказал разведчик.

– Самурай его быстро обломает... – заметил Хамидрашид, вытащил трубку и набрал номер капитана Рудакова.

– Самурай, я послал к тебе резвых парней... Они очень хотят встретиться...

– Менты Руслана Волкодава?

– Они самые... – подтвердил эмир. – Вместе со своим наглым командиром...

– Вижу, он тебе не понравился...

– Очень не понравился...

– Их скоро встретят другие резвые парни... Будет весело и тем и другим...

– Я не понял, что ты затеял... – признался Хамидрашид.

– Посмотрим, что получится. Если получится, ты будешь долго смеяться... Тебе еще предстоит пропустить эмира Дуташева. Он уже на подходе, по крайней мере, в долину уже спустился... Эмир, говорят, ментов не сильно жалует, так что ты не говори ему, что парни Волкодава уже прошли...

– Мне не хотелось бы обманывать Ширвани Ахметовича... Я его очень уважаю... – сказал Дадашев.

– А разве я прошу тебя обмануть? Не поставить в известность – это не значит обмануть... Но в любом случае, ты должен понять, что впереди будет не ловушка для эмира Ширвани, а ловушка для Руслана Волкодава. Дуташев только доставит Волкодаву несколько дополнительных приятных минут... Кстати, скоро впереди стрельба и взрывы будут, ты не реагируй... Это тоже элемент ловушки для ментов...

– Я понял.

– Как только пройдет Ширвани, тебе позвонит подполковник Джабраилов.

– Хорошо... Кажется, Ширвани Ахметович уже идет... Дукваха видит...

Хамидрашид убрал трубку и вышел опять на середину реки, чтобы встретить джамаат Дуташева, неторопливой змейкой приближающийся к бывшему милицейскому лагерю. Хамидрашида заметили, но старый эмир, должно быть, знал, кто его здесь должен встретить, и потому, получив сообщение, из задних рядов перешел в передовые. Все такой же резкий в движениях, хотя в его возрасте резкие движения, как и длительные быстрые марши, должны бы даваться с трудом. Тем не менее эмир Дуташев принимает непосредственное участие в каждой операции своего джамаата и всегда руководит действиями бойцов лично...

* * *

– Ты еще держишься, хотя «летучие мыши» сильно обломали твои зубы... – сказал эмир Ширвани Ахметович Дуташев, когда Хамидрашид двумя ладонями пожал протянутую ему руку – знак уважения.

– Они постарались... – сдержанно ответил Хамидрашид. – Мне пришлось собирать тех, кого я отпустил по домам, до лучших времен. Скоро они будут здесь...

– Ты так сделал? – удивленно спросил Ширвани Ахметович и поднял брови. – Ты растешь в моих глазах и становишься не по годам мудрым. Я сам думал поступить так же, но пока руки не доходят... С маленьким джамаатом я стал бы более незаметным, а если понадобится, то мог бы всех быстро собрать... Обязательно скоро так сделаю... Видишь, Хамидрашид, я тоже учусь у тебя... Это с моей стороны высшая похвала, которую можно услышать...

Хамидрашид покраснел. Старый эмир заметил это, но подумал, должно быть, что молодой эмир покраснел от скромности и удовольствия, тогда как самому Хамидрашиду было просто стыдно оттого, что он обманывает такого уважаемого человека. Знал бы Дуташев, что за бойцы придут в джамаат к Дадашеву, он разговаривал бы с ним иначе.

Хамидрашид склонил голову, чтобы не встречаться с проницательным взглядом старого эмира.

– «Летучие мыши» далеко ушли?

– Снялись за пятнадцать минут до рассвета...

– Эх, надо догонять... Ты извини, что не могу воспользоваться твоим гостеприимством... – старый эмир оглядел пустой лагерь. – Мы пошли...

Но не успел джамаат скрыться из вида, как издалека послышалась активная автоматная перестрелка. Один за другим раздавались взрывы ручных гранат и уханье подствольных гранатометов. Эхо быстро разнесло и перемешало эти звуки, и уже через несколько секунд невозможно было разобрать, что там творится вдалеке. Но впечатление складывалось такое, будто там идет большой и активный бой.

Хамидрашид поднес к глазам бинокль и увидел, как подогнал своих людей эмир Ширвани Ахметович Дуташев. Колонна дошла до поворота и стала быстро удаляться...

* * *

Звонок трубки спутникового телефона раздался сразу, как только прекратилась канонада в верхней части ущелья. Хамидрашиду почему-то не слишком хотелось отвечать подполковнику Джабраилову, но, если дал слово, более того, если почти что сам напросился на такой контакт, дело следовало продолжать. И вообще, просто так вот взять и выйти из всей операции, когда замешан уже и на одной, и на другой стороне, не получится. И потому Хамидрашид, не взглянув на определившийся номер, ответил, хотя и вяло:

– Я слушаю, товарищ подполковник...

– Что там у тебя, Хамидрашид? – спросил подполковник Тамирханов.

У эмира чуть дыхание не остановилось. Как хорошо, что Джабраилов и Тамирханов в одном звании! Слишком уж эмир позволил себе расслабиться после бессонной ночи, отдыха захотел и из-за этого чуть-чуть не попал впросак.

– Спать хочется, Арслан Мовсарович... – такой фразой Хамидрашид попытался выиграть время, необходимое для того, чтобы сосредоточиться.

– А ты думаешь, мне не хочется? Я даже, скажу честно, пытался уснуть, и времени пара часов выдалось, а вот не смог никак...

– Надеюсь, осталось не слишком долго... Тут такие силы подогнали, что...

– Времени у нас осталось действительно мало... – заявил подполковник. – Только до завтра... Завтра в одиннадцать ноль-ноль винтовка должна быть в руках у снайпера... Делайте что угодно, а «летучих мышей» перебейте... Я в долгу не останусь... Ладно, рассказывай обстановку...

– «Летучие мыши», как моя разведка доложила, снялись с лагеря за пятнадцать минут до рассвета. Прорваться вниз вчера не сумели, пошли вверх... Потом наши стали подтягиваться... Сначала проследовал Руслан Волкодав со своими... Собака – он и есть собака... Сразу лаяться начал... Посмотрим, как у него самого с Самураем дела пойдут...

– Говорят, он свое дело знает... – возразил подполковник, и в его словах звучало не утверждение, а надежда. – Волкодав сам когда-то солдатом в спецназе ГРУ служил. Говорит, знает манеру действий «летучих мышей»...

– Посмотрим... – мрачно повторил Хамидрашид. – За ним Ширвани Ахметович проследовал. С небольшим интервалом... Километров, наверное, на шесть, на семь отстает... Потом откуда-то сверху стрельба и взрывы слышались... Кто-то там еще воевал...

– Далеко?

– Да разве здесь определишь... Такое эхо гуляет... Звуки по ущелью далеко разносятся...

– Наверное, спецназ на заслон нарвался... По времени, если до рассвета вышли, уже пора бы... Они быстро ходят...

– Они быстро ходят... – согласился Хамидрашид. – А я дожидаюсь своих парней... Вот-вот должны прибыть... Тогда буду догонять...

– Хорошо. Догоняй. Будет что сказать, сразу звони... – бодренько закончил разговор Тамирханов. – Да, имей в виду, мне доложили, что неподалеку видели еще группу «летучих мышей»... Они даже не прятались, просто вошли в село, набрали воды из ручья и ушли своей дорогой... Может быть, это подкрепление Самураю... И может быть, такая группа не одна... Я уже всех предупредил... Нельзя давать им возможность соединиться...

– Я понял...

И не успел Хамидрашид убрать трубку, как раздался новый звонок.

– Хамидрашид? – спросил незнакомый голос.

– Я слушаю...

– Подполковник Джабраилов... Меня зовут Завгат... Можешь так называть... Ну что, парень, будем вместе работать?

– Будем, парень... – ответил Хамидрашид с легким вызовом.

– Тогда обернись, познакомимся лучше...

Хамидрашид резко обернулся. На обрыве, прямо над его головой, стояли восемь вооруженных людей и смотрели на него с улыбками, радуясь эффекту своего неожиданного появления. Один из них, стоящий дальше других, держал в руках трубку, но убрал ее уже на глазах эмира и, шагнув вперед, спрыгнул с обрыва и протянул Хамидрашиду руку.

– Будем знакомы... Завгат Джабраилов...

– Как вы подошли? – спросил удивленный больше своего командира Дукваха. – Я только что склон просматривал...

– Пешком, – невозмутимо ответил Джабраилов. – На четырех конечностях... Ты, эмир, как я понял, с Тамирхановым только что беседовал... Как у него настроение?

– Спать хочет... – Хамидрашид воспользовался уже опробованным приемом, чтобы прийти в себя. – Не только мы не спим, но и он тоже... Но... Вас же десять человек должно быть...

Он опять в уме пересчитал офицеров.

– Мы посты выставлять не забываем... – без назидательности сказал подполковник. – А что касается сна, то, думаю, час у нас есть, чтобы отдохнуть... Через час, если Самурай даст сигнал, выступим... Отдыхай... Нам это тоже, кстати, не помешает...

* * *

Как обычно бывает, когда нужно, сон не идет, только лишь становится доступным. Хамидрашид свернул бронежилет вместо подушки, на него свой бушлат пристроил и прилег над обрывом под кустом и долго лежал, осмысливая свое положение. А осмыслить было что...

Только вчера еще он был сам охотником за милиционерами, сам с удовольствием бы подготовил для них засаду на дороге, взорвал бы фугас под машиной, а потом расстрелял бы оставшихся в живых. Одновременно он и сам был гоним теми же милиционерами, с которыми рядом потом шел, чтобы уничтожить спецназовцев ГРУ и убить Самурая. И «летучие мыши», в свою очередь, тоже считали Хамидрашида своей законной добычей и много раз устраивали на него охоту. Потом внезапно эмир оказался на противоположной стороне, точно зная уже, что менты оказались не союзниками, а предателями, собирались только использовать его опыт и готовы были потом, когда надобность в Хамидрашиде отпадет, выстрелить ему в спину. Сейчас он опять против ментов, но теперь уже идет одной дорогой вместе со спецназом ГРУ. Стоит ли от спецназовцев ожидать выстрела в спину? В этом Хамидрашид сомневался. Если манеры ему были хорошо известны, то в «летучих мышах» он видел воинов, причем воинов хороших, а хорошие воины воюют, но не убивают по-предательски. И еще он был уверен, что слово Самурая твердо и Самурай сам пожелает встретиться с эмиром в честном бою один на один, как воин с воином. И это обоюдное желание было какой-то гарантией его личной безопасности сейчас.

Задачи тех, кто сейчас давал распоряжения ментам, были Хамидрашиду понятны. Но он в дополнение к этому прекрасно понимал и другое – идет обыкновенная борьба за власть. Предположим, покушение будет удачным... Что это изменит? Что это изменит лично для него, для Хамидрашида? Что это изменит для многих других, таких же, как он?

Ничего не изменит. У власти будут другие люди, сменят и более мелких начальников и чиновников, и все будет продолжаться в том же духе, как шло раньше. Россия из своих лап Чечню не выпустит, значит, тот, кто сменит нынешнего президента, будет опять делать то, что угодно России. А будет ли он так же силен, как Кадыров, – еще неизвестно...

При любом раскладе событий, Хамидрашид ничего не выигрывает и ничего не проигрывает. Он только останется тем же, чем был раньше – день и ночь гонимым эмиром джамаата, только теперь уже потерявшим почти всех своих людей, и потому менее сильным, и потому эти гонения станут для него бесконечными... И людей своих он потерял в столкновении со спецназом ГРУ, но по вине ментов, и винил в этом не «летучих мышей», а только ментов и лично подполковника Тамирханова. Теперь Тамирханов, бывший друг отца Хамидрашида, тоже стал «кровником». Коварным врагом, с которым нельзя вступить в честный поединок, как, скажем, с Самураем. Самурай – враг, но не «кровник». Самурай враг, которого можно уважать. Такие враги иногда даже друзьями становятся...

И при этом Хамидрашид отлично запомнил еще одно обещание Самурая – помощь в доступе к другому «кровнику», который появится на месте развязки всех нынешних событий... Это для эмира Дадашева было даже более важным, чем сама развязка...

* * *

С этими мыслями Хамидрашид заснул, полностью полагаясь на часовых, выставленных подполковником Джабраиловым, зная, что на спецназ ГРУ можно положиться, а на офицеров ОМОГ положиться можно тем более. Это не менты, считающие, что их должны бояться и этот факт обеспечивает их безопасность.

Эмир не видел снов, до такой степени он устал и измотался не столько физически, сколько морально. И потому показалось, что проснулся сразу после того, как закрыл глаза, хотя сразу глянул на часы и определил, что проспал больше трех часов как убитый. Спецназовцы были уже на ногах, и все как один смотрели в сторону верхнего ущелья. Хамидрашид встал, следом за ним и Дукваха поднялся, тоже прислушиваясь.

Русло, как рупор или раструб, несло вниз не воду пересохшей реки, а тяжелые звуки активного боя. Но если группа Самурая пропустила мимо себя и сильный отряд Руслана Волкодава, и вооруженного четырьмя минометами Ширвани Ахметовича Дуташева с его боеспособным джамаатом, то кто и с кем воевал там, в верховьях?

Хамидрашид начал, кажется, понимать, что за хитрость придумал Самурай, на что он надеялся. И когда тяжелым визгом, а потом и увесистыми басами заговорили минометы Ширвани Ахметовича, все стало окончательно ясно. Не ясно было только одно – как Руслан Волкодав, имея тепловизоры, прошел мимо группы Самурая и ничего подозрительного не заметил. Как Ширвани Ахметович, имеющий в своем джамаате опытных, все видящих разведчиков, не просмотрел все берега... Впрочем, наверное, и подсказка Дуквахи о заминированном лагере сыграла свою роль, и раздавшиеся впереди первые звуки боя так поторопили оба отряда, что им было не до берегов и не до заминированного лагеря...

– Хорошая канонада... – сказал Хамидрашид. – Патронов не жалеют...

– Первую канонаду ты успешно проспал... Она была ближе, но слышалась, конечно, не так громко... Но главное началось только теперь...

– Я проспал что-то? – не поверил Дадашев.

– А я слышал... Это недалеко стреляли... – согласился со спецназовцами Дукваха.

Дукваха обманывать не будет. Значит, Хамидрашид в самом деле так умотался, что его даже стрельба не разбудила...

ГЛАВА 9

1. ВОЛКОДАВ ТЕРЯЕТ СЛЕД

Отдохнуть Самураю так и не дали...

Вообще-то он и не сильно страдал от этого. Привычка к подобным операциям выработалась давно, и бессонные ночи переносились не тяжелее, чем утомительные горные марши. Да и сами горные марши, как рассказывал капитан на занятиях своим солдатам, это не самое страшное, что может быть. Куда сложнее марши, например, по бесконечным болотам, когда не сразу определишь, где в топь попадешь, где на глубину, которая тебя с головой скроет. Самурай начинал службу во времена Советского Союза в Белоруссии, и там учения именно в болотах проводились. Вот уж где пришлось нахлебаться болотной жижи вволю, и после этого горные условия казались Самураю чуть ли не райскими.

Конечно, отдых солдатам необходим больше, чем командиру роты. Это капитан Рудаков понимал хорошо. И солдатам он старался дать возможность отдохнуть при каждом удобном случае. Того минимума времени отдыха, что выпадало на солдатскую долю, обычно хватало на несколько дней операции. И потому Самурай был уверен, что до завтрашнего дня, когда операция должна быть закончена, солдаты будут еще чувствовать себя уверенно и с возложенной на них задачей справятся...

Солдаты, освободившиеся от работы, еще спали, когда по «подснежнику» вышел в эфир младший сержант Лаврентьев.

– Товарищ капитан. Мы на месте...

– Что дышишь, как стадо лошадей? – спросил Рудаков.

– Всю дорогу бегом бежали...

– Молодцы. Что сейчас?

– Начинаем копать норы... Если кто-то пойдет по берегу, то под отвесной стеной, чтобы весь берег контролировать... Потому роем прямо рядом с обрывом. Здесь обрыв высокий, метра в два... И замаскируемся...

– Сколько времени уйдет?

– Планирую в пятнадцать минут уложиться. Сколько у нас в запасе?

– Если бы я сам знал, сколько... Работайте...

Время от времени наушник «подснежника» доносил до уха капитана сопение. Младший сержант активно работал, а выключить связь не решился – вдруг будет срочное сообщение....

Через пятнадцать минут, как и обещал, Лаврентьев доложил:

– Товарищ капитан, ладони в крови, но укрытия готовы... Кажется, получилось...

– «Кажется» меня не устраивает...

– Получилось, товарищ капитан.... Выдвигаемся к следующему повороту, там готовимся и ждем вашу команду.

– На место прибудешь, сообщи...

– Понял, товарищ капитан...

Младший сержант, кажется, был основательно заведен. Это хорошо, когда боевая работа выполняется в охотку и на взводе. Так она всегда получается лучше...

* * *

Весь отряд занял места в диагональных норах на склоне. Но каждый боец имел смотровое окошко, прикрытое лозой дикого винограда. Так что ориентироваться было несложно. А прапорщик Родионов вообще увил ствол своей «дальнобойки» целым венком. Лоза, свисая со ствола, на ветерке плавно покачивалась. Саму винтовку прапорщик прочно закрепил ремнем через оба плеча, чтобы руки не оттягивала.

Ждали в напряжении, но в напряжении привычном, потому что все бойцы отряда бывали в засадах не единожды...

– Командир, идут... – доложил наконец-то прапорщик.

Голос его звучал скучно, буднично и без всяких признаков волнения. Родионов, как знал Самурай, всегда так говорит, если ему не предстоит работа. А сейчас Самурай категорически запретил применять оружие. Отряд Руслана Волкодава следовало пропустить без звука.

– Далеко?

– Только из-за поворота показались...

– Всем внимание!.. – зажав рукой микрофон «подснежника» крикнул Самурай, пока еще можно было кричать. – Противник вышел в русло... Пропускаем без звука, все «не дышим»... Огонь открывать только в случае обнаружения...

Минута прошла в тишине. Самурай поправил микрофон.

– Олег! Готовность полная!

– Понял, товарищ капитан...

– Команду дает прапорщик... Выполняй...

Прапорщик скомандовал уже через тридцать секунд:

– Лаврентий, начинай...

И почти сразу ущелье принесло скатывающиеся по камнями звуки автоматных очередей. Сначала короткие и отрывистые, неуверенные, как всегда бывает в начале всякого боя, потом уже множество очередей слилось в единый шум, раздались взрывы гранат, тяжело «заговорили» подствольные гранатометы. Создавалось впечатление активного боя где-то неподалеку. И для того, кто спешил туда, это, естественно, тоже было командой ускорить марш.

Три колонны отряда Руслана Волкодава не шли, а бежали по каменистому дну Хулхулау. По сторонам не смотрел никто. Торопились успеть за своей законной долей если не добычи, то хотя бы воинской славы, до которой все горские народы всегда были падки даже больше, чем до добычи. И времени рассматривать берега у отряда просто не было...

«Бой» в верховьях слегка стих, как стихает время от времени всякий бой. Потом с новой силой возобновился. И эта активность подогнала бойцов Волкодава. Прозвучала команда, и темп передвижения возрос.

– Лаврентий, притормози... – приказал Самурай. – Хватит... Побереги гранаты... В укрытие...

– Понял, товарищ капитан...

Бой стих так же внезапно, как и начался. Теперь наушник «подснежника» снова доносил только отрывистое дыхание. Младший сержант вместе с солдатами бежал к заранее подготовленным укрытиям. Но и Руслан Волкодав показал, что он не зря считается опытным командиром. Поскольку правый берег был практически непроходимым, он оставил две колонны в русле, а одну колонну выставил на берег. Самураю хорошо было видно в бинокль, как менты в армейском «камуфляже» прижались к отвесному склону, как и предполагал младший сержант Лаврентьев. Впрочем, любой прижимался бы именно к склону. Там все-таки и обзор есть, и невольно чувствуешь безопасность стены, поскольку со стороны стены не стреляют...

– Лаврентий, не дышать! Они на берег вышли... Подходят к первому повороту...

– Вторая группа идет... – доложил прапорщик. – Эмир Дуташев гонится за ментами по пятам... Вот-вот нагонит...

Но второй группе нагнать противника было сложно, если только тот сам не остановится. Бойцам Ширвани Ахметовича приходилось и тяжелые минометы тащить, и запас мин к ним.

Тем временем хвост колонн отряда Руслана Волкодава скрылся за поворотом, так и не определив преследователя. Это был единственный момент, который вызывал у Самурая сомнение. Менты могли заметить джамаат Дуташева. А бойцы джамаата, конечно, преследуемых видели. И старались догнать.

– Товарищ капитан, – сообщил младший сержант Лаврентьев, – мимо нас прошли быстрым шагом. Спешат...

– Нормально, – отметил Самурай. – Теперь пропустишь еще джамаат Дуташева. Пойдут, думаю, точно так же...

– Понял...

Подтверждение правильности предположения Самурая пришло быстро. Эмир Дуташев только рукой махнул, и четверо его бойцов запрыгнули на речной обрыв, чтобы продолжить путь по берегу. И точно так же, как их предшественники, прижались к склону. Так и вошли в поворот русла и пропали из вида наблюдателей. Оставалось только ждать сообщения младшего сержанта.

– Товарищ капитан, прошли...

– Обернуться могут?

– Могут...

– Дождись, когда пройдут дальше, после этого сразу возвращайся...

– Понял, товарищ капитан... Это минут восемь-десять...

– Вот и жди... Не высовываться...

Эти десять минут тянулись долго. Самурай трижды успел посмотреть на часы. А стрелка, казалось, еле-еле двигалась. Но даже когда время медленно тянется, оно все равно идет...

– Товарищ капитан, мы идем...

– С Богом... Благодарю за службу, Лаврентий!

– Служим Отечеству, товарищ капитан...

Теперь, главное, чтобы верхняя засада не подвела...

* * *

Многочисленная верхняя засада, как рассчитывал Самурай, точно так же, как все остальные группы, жила мыслью заполучить сто тысяч долларов, если захватит винтовку. За эти деньги можно было бы соседей и смежников заодно положить – все равно никто не разберется в сложившейся ситуации, – но винтовку доставить своими силами. И верхняя засада, услышав звуки боя внизу, может и должна отреагировать и сняться с позиций, чтобы выйти навстречу. Рассчитывать при этом будут на умение спецназа ГРУ воевать, предполагая, что сразу спецназовцев не «положат», они будут уходить, отстреливаясь, но неся потери. И пока их всех не перебили, следует успеть, чтобы самим перебить оставшихся... Перебить и захватить винтовку... Но до верхней засады расстояние было еще слишком велико, чтобы ждать результата всей задумки Самурая прямо сейчас. Есть время и отдохнуть как следует, и позавтракать...

Капитан зажал микрофон ладонью.

– Покидаем норы... – прозвучала громкая команда. – Ничего не ломаем... Вдруг да еще сгодятся... Просто аккуратно выползаем... Устраиваемся на отдых... Завтракают все самостоятельно, огонь не разводим...

– Столько работы, чтобы полчаса посидеть... – вздохнул прапорщик Родионов.

– Не полчаса, а сорок восемь минут... И это кто, снайпер говорит? – с легкой ехидцей спросил Самурай.

– Снайпер, командир, снайпер... Снайперу жалко солдатские ладони... Им в сегодняшнюю ночь досталось много мозолей.

– А ты сколько, бывает, часов сидишь в разных укрытиях, чтобы одного вражеского снайпера подстрелить?

– Однажды четверо суток скрадывали... Со старшим прапорщиком Соловьевым...

– Вот... Ради одного выстрела... А солдаты три с половиной часа трудились ради того, чтобы две сотни автоматов с двух сторон сильно поговорили... Поскандалили, можно сказать... Плюс к тому же и минометы... Хороший разговор предвидится... Громкий... Но мы его услышим...

Самураю с прапорщиком Родионовым предстояло спускаться последними, поскольку видели они все лучше других, как и полагается командиру и наблюдателю, а для этого и сидеть должны были выше других. А проход от норы к норе идет поочередно, от нижней к верхней. Первыми поднялись и последними вынуждены были спускаться.

Но спуск много времени не отнял, в отличие от подъема. Уже внизу Самурай сразу обратил внимание на то, что многие из солдат, утомленные маршем предыдущего дня и авральной ночной работой, здесь же, под стеной, и нашли себе место, чтобы отдохнуть. Это командира вполне устраивало.

– Колосков!

– Я, товарищ капитан, – отозвался старший сержант.

– Выставь в обе стороны посты... Смотри только, чтобы никого не пропустили, как Хамидрашида...

– Понял, товарищ капитан...

Капитан вытащил трубку и набрал номер подполковника Джабраилова...

* * *

– Что расскажешь, капитан? – без предисловий спросил подполковник Джабраилов.

– А что тут рассказывать... – довольным голосом сказал Самурай. – Сами все слышали...

– Но не видели, к сожалению... Так что не стесняйся...

– Руслан Волкодав, на мой непрофессиональный взгляд, вполне способен лихой дикой конницей командовать... Так он свой отряд погнал вперед... Ему, наверное, Тамирханов не меньше миллиона обещал... Естественно, не своих, интересно, кто все это финансирует... Уж слишком много прыти... За ним с минометами и с минами Дуташев успеть старался, но с таким грузом сразу не догонишь... Дуташев видел хвост колонн Волкодава... Хорошо, что люди Волкодава в армейском камуфляже... Это Дуташева с толку сбило... Он их, кажется, за нас принял... Может, появление ваших парней в селе сыграло роль... Тамирханов может предположить соединение двух или нескольких групп спецназа и предупредить всех, что наше число может возрасти...

– Да, он требовал от Хамидрашида не допустить такого соединения...

– Значит, сработало. Как Хамидрашид? Не брыкается?

– Устал... Спит... Пусть отдыхает, он не привык так долго на ногах быть... Нам еще сгодится его свежая голова...

– Сверху, товарищ подполковник, никаких известий нет? Двинулась засада вперед?

– Если только в разведуправлении РОШа знают... Им могли что-то дать из управления космической разведки... Но мне пока ничего не сообщали... В случае чего, я, капитан, тебе сразу звякну...

– Тогда я попытаюсь отдохнуть...

– Давай...

* * *

Теперь Самурай получил наконец-то возможность полностью вытянуть ноги, расслабиться и спокойно, как переигравший ребенок, заснуть. Часовые были выставлены, дежурные по лагерю дополнительно контролировали обстановку. Противники в верхней части ущелья стремились навстречу друг другу с желанием друг друга уничтожить. С нижней стороны ущелья группа Самурая прикрывалась надежной ОМОГ подполковника Джабраилова. Таким образом, практически за все время с начала активной фазы операции группа оказалась в самом безопасном положении. И не использовать это положение для собственного отдыха было бы глупо.

Самураю почему-то снилась спокойная безветренная зима в средней российской полосе. Такая зима, которая состояние душевных порывов уравновешивает и заставляет думать медленно и спокойно, без суеты и подпрыгиваний. Он стоял посреди поля с открытыми небу ладонями... Снег валил и валил, тихо, беззвучно... А он смотрел на снежинки, тающие в горячей ладони, и отчего-то ждал дождя. Может быть, и другие сны капитану тоже снились, но другие он не запомнил. И проснулся именно в ожидании дождя. И потому даже не удивился, что небо вдруг затянуло тучами, и в ущелье встал почти вечерний сумрак. Кажется, дождь собирался пойти наяву.

Самурай сначала посмотрел на часы – за три часа он успел выспаться, потом на сидящего рядом прапорщика Родионова, гладящего, как руку женщины, оптический прицел своей «дальнобойки».

– Кажется, уже пора было бы и делу начаться... – сказал Самурай, распрямляя плечи, чтобы согнать сонную лень. – Они же не догоняют один другого, они должны навстречу двигаться...

И тут же, словно в ответ на его слова, ущелье принесло в лагерь звуки начинающегося боя. Сначала только отдельные очереди, словно кто-то пробовал силу противника, ожидая, чем тот ответит, потом более настойчиво, целенаправленно, причем, кажется, стрельба была двусторонней, потому что выстрелы с разных уровней высоты в ущелье всегда звучат по-разному и имеют разное эхо. Потом и вовсе автоматные очереди стали истеричными, злыми, хлесткими и сливались в единую убийственную песню. Взрывов гранат пришлось ждать недолго – сначала взрывались гранаты подствольных гранатометов. Их выдавал предварительный характерный для них звук выстрела, перекрывающий своим тоном автоматную перестрелку. А вскоре стали рваться уже и ручные гранаты. Это говорило только о том, что противники сошлись в близком бою.

Помня, что один «заказ» он только что сделал, Самурай спросил:

– А что же Ширвани Ахметович Дуташев опаздывает?

Ответ опять пришел почти сразу. Мины завыли одна за другой и начали рваться там, где шел бой. Узкое пространство долины позволяло минам ложиться плотно, следовательно, увеличивалась поражающая способность осколков. Бой получался нешуточный...

– Пожалуй, и нам пора сниматься... – рассудил капитан и, как обычно, не желая выключать «подснежник», зажал микрофон в ладони и отдал громкую команду к выступлению. Зная, что опасных сил поблизости нет, идти решил колонной по дну ущелья, сразу включившись в быстрый марш. И только на ходу позвонил подполковнику Джабраилову.

– Товарищ подполковник, мы выступили... Уж очень любопытство гложет – что там такое странное наверху происходит... Можете тоже неторопливо двигаться...

– Нас пытаются заставить двигаться даже очень торопливо... – сказал подполковник, явно довольный развитием событий. – Подгоняют всеми возможными словами и доводами... Царствие небесное обещают... Так это, кажется, у вас, у христиан, называется...

– Кто так командует вами? – усмехнувшись, спросил Самурай, догадавшись, что подобная команда наверняка пришла не из РОШа.

– Я передаю трубку нашему общему другу и на данный конкретный момент своему командиру, эмиру, то есть своему эмиру... Хамидрашид, объясни капитану, чего от нас требуют...

– Самурай... – Хамидрашид, казалось, был очень доволен развитием событий. – Ты превзошел хитростью всех местных доморощенных полководцев... Знаешь, что произошло?

– Догадываюсь... Если произошло то, чего я добивался, то я догадываюсь... Но ты, Хамидрашид, все же объясни, а то у меня воображение буйное и может многое нарисовать чрезмерно ярко, а хотелось бы все же быть ближе к истине...

– Я так понял, что ты организовал перестрелку где-то выше своего лагеря... Чтобы на тебя внимания не обратили...

Хамидрашид проявил сообразительность. Хорошо, что такой сообразительности не проявили ни Руслан Волкодав, ни эмир Ширвани Дуташев... Самураю хотелось бы даже показать эмиру норы в стене или гнезда, как их было бы назвать правильнее, хотя и это понятие тоже полностью не соответствует действительности. Но этого делать было нельзя, учитывая, что Хамидрашид все еще преследуемый законом полевой командир, которому вовсе ни к чему знать секреты спецназа.

– Да, я отвлекал внимание от лагеря, чтобы они прошли мимо быстрее и не посмотрели в сторону наших кустов через тепловизор... Я сначала не рассчитывал, что верхняя засада двинется навстречу. Потом сообразил, что это произойдет обязательно... Жадность подтолкнет... Подполковник Тамирханов щедро раздавал обещания, зная, как трудно будет добыть винтовку... Парни из верхней засады обязательно должны были пойти вниз... Так, думаю, и случилось...

– Именно так все и случилось, – подтвердил Хамидрашид. – Наверху у них было хорошо укрепленное место с каменными пулеметными точками. Кстати, действия твоих пулеметчиков внизу подтвердило мысль Руслана Волкодава, что он догнал тебя... А его военный «камуфляж» показался ментам из верхней засады «камуфляжем» спецназа. Снайперы Волкодава сняли пулеметчиков, обе группы сошлись вплотную, каждая думая, что имеет численный перевес, а подоспевший Ширвани Ахметович начал осыпать обе стороны минами. Руслан Волкодав вынужден был снайперов на Дуташева переключить, и что там дальше произошло, нам неизвестно... Это все, что сумел сказать подполковник Тамирханов, отправляя нас срочно к месту боя... У него нет связи ни с кем из участников, кроме верхней засады. Волкодав не стал разворачивать рацию, а у Ширвани Ахметовича не отвечает телефон...

– И что ты пообещал? – спросил Самурай.

– А что я мог пообещать? Я пообещал выдвинуться всеми имеющимися силами, то есть джамаатом в составе двенадцати человек, к месту событий предельно быстро... Заодно поинтересовался, а где же в настоящее время находится капитан Самурай...

– И где он находится? – спросил Самурай. – Что Арслан Мовсарович тебе сообщил?

– Он долго думал... Потом посоветовал мне быть осторожнее, и, если вдруг Самурай окажется на моем пути, прилипнуть к нему и не отпускать, и наплевать на всех остальных... Стрелять во всех остальных, если будут мешать... Винтовка для него сейчас важнее всего на свете... Я так полагаю, что если винтовка не найдется, Арслану Мовсаровичу изрядно не поздоровится... Он вовсе не Алп-Арслан[21] в действительности, хотя его имя полностью пишется так, и очень даже дрожит за свою задницу...

– У тебя будет возможность «прилипнуть» к Самураю... И даже захватить винтовку возможность будет... Только чуть позже... Я сначала навещу место сражения наверху... Скажи подполковнику Джабраилову... Нет, отдай ему трубку...

Подполковник ответил сразу.

– Что мыслишь, капитан? – спросил он.

– Хочу догнать Дуташева... Неприятно, если там разберутся, наконец, что к чему, объединятся и двинутся к нам...

– Сам справишься?

– Постараюсь. Хотя лучше бы вы помогли, товарищ подполковник... Только поберегите Хамидрашида... Пусть не подставляется...

– Хорошо. Мы идем следом походным маршем...

2. ПО СЛЕДУ ВОЛКОДАВА

Никогда еще за последние годы Хамидрашид не чувствовал себя так бодро и легко, как сейчас, после звонка Тамирханова. Всегда сомнения мучили. И там, сидя в норе и думая об очередном взрыве на дороге, он сомневался, он не был до конца уверен в том, что он прав. И все же делал свое дело. И здесь, выйдя по просьбе Тамирханова на такую сложную охоту, сомневался в честности игры с ментом, в порядочности ее ведения. У воина свои понятия о порядочности. А Хамидрашид всегда хотел быть воином в самом высоком понятии этого слова. И потом, выступая уже вместе со спецназом ГРУ против ментов, он тоже в себе сомневался. Трудно чувствовать себя правым, если сомневаешься. Можно просто показывать, что ты вот такой, что ты ни в чем не сомневаешься, что ты уверен в правильности собственных поступков. Но эта показуха создается для других, для подчиненных, которые своему эмиру в рот готовы заглядывать, потому что он для них и царь и бог. А внутри себя в личности своей, замкнутой и мятущейся, он сомневался всегда. И только в последний момент сомнения Хамидрашида оставили. Он перешагнул черту, и нет теперь у него пути назад... У него теперь даже пути в нору нет, потому что он выступил открыто, хотя открытым его выступление окажется только потом, но он уже выступил открыто вместе со спецназом ГРУ, выдав отдельную мобильную офицерскую группу за свой джамаат. Здесь, в ОМОГ спецназа ГРУ, собрались офицеры разных национальностей, разных народов Северного Кавказа, и даже один грузин оказался, но все разговаривали по-чеченски, и это было главное. Никто не будет спрашивать, откуда пришли эти люди. Они пришли по вызову своего эмира – ответ короток и не нуждается в расшифровке...

– Только учти, эмир, группой командую по-прежнему я, но – не официально... – предупредил подполковник Джабраилов. – Твоя роль чисто представительская, если возникнет необходимость... Тогда и командуй...

Это Хамидрашид и сам понимал. Тем не менее сразу дал категоричную команду:

– Нарукавные эмблемы отпороть... Я не могу командовать «летучими мышами»... Погоны снять и спрятать подальше... Не во внешние карманы... Мало ли, ранят или, не приведи Аллах, убьют кого... Мародеры сейчас не гонимы... Они сразу по карманам шарят... Поэтому и погоны, и эмблемы, и документы – поглубже, где искать не сразу будут... Хоть в трусы...

– Разумно... – согласился подполковник Джабраилов и первым стал отпарывать ножом нарукавную эмблему.

– И побыстрее... Хорошо бы догнать Самурая... – опять показал Хамидрашид свой командирский нрав, и окрик его прозвучал так резко, что даже Джабраилов, переглянувшись с Дуквахой, улыбнулся...

– Еще бы эти... – Хамидрашид постучал себя по уху, показывая на наушники «подснежников» и микрофоны, закрепленные на воротниках.

– Что, у ваших таких не бывает? – поинтересовался подполковник.

– У нас только простые «переговорки»... И то не у всех... Раньше, когда домой часто ходили, у всех были... Было где аккумуляторы зарядить... Сейчас это проблема...

Подполковник думал недолго, вытащил из своего рюкзака дополнительный комплект, подключил и передал эмиру. Показал, как закрепить.

– Оставим пока... Дальше – посмотрим... В конце концов, это могут быть трофеи, захваченные у Самурая... Запасной комплект только один, Дукваха будет у нас без связи... – и сердито оторвал нарукавную эмблему.

Процедура маскировки все же заняла много времени. Чтобы снять погоны, требовалось предварительно снять «разгрузки», потом снять бронежилеты, и только после этого можно было добраться до погонов. В обычной обстановке они и не видны... Но мало ли какая ситуация может возникнуть в боевой обстановке. И тогда погоны могут стать причиной крупных неприятностей.

Тем не менее с задачей справились и облачились быстро.

– Выходим... – теперь уже скомандовал Джабраилов.

* * *

В марш все втянулись легко. Спецназовцы вообще ходоки известные, у Хамидрашида спортивная подготовка еще не полностью потеряна, а Дукваха всегда исполнял в джамаате Хамидрашида роль гонца и часто отправлялся то в одну, то в другую сторону, да и домой его Хамидрашид отпускал часто, потому ходить быстро Дукваха умел.

Впереди Джабраилов пустил пулеметчика.

– Я обычно двоих пулеметчиков вперед отправляю... – сказал Хамидрашид. – Особенно это важно ночью в лесу. Встретится кто, автоматчики тогда среагировать не успевают, их уже расстреляют...

– Я бы с удовольствием, – согласился Завгат. – Можно и двух пулеметчиков вперед пустить, но у меня все пулеметчики, а пулемет только один... И идем мы по открытой местности, где засад пока не предвидится... Если только твой друг Самурай нам засаду не устроит...

Хамидрашид понимал, что подполковник так шутит, но все же взглянул на него подозрительно. Но Джабраилов сохранял невозмутимое лицо.

Шли так быстро, как позволяла почва под ногами. Там, где камни были мельче, они всегда лежали ровнее и были обточены весенней водой до гладкости. На таких участках скорость прибавляли. Несколько раз попадались настоящие завалы из больших каменных глыб, весной, в половодье, образующих бурлящие водовороты. Такие места приходилось просто обходить. Местами камни были крупные, и тогда просто перескакивали с камня на камень и добирались до более ровного места. Это даже ускоряло движение, потому что после каждого прыжка, чтобы сохранить равновесие, приходилось не останавливаться, а сразу прыгать на следующий камень. Но таких участков было немного...

Хамидрашид уже через час такого усиленного марша начал присматриваться к спецназовцам, ожидая увидеть усталость в лицах или услышать учащенное дыхание. Дыхание было, конечно, у всех учащенным, в том числе и у самого Хамидрашида, тем не менее совсем не похоже было, что офицеры ОМОГ готовятся попросить у своего командира сделать привал. Казалось, что они могут так передвигаться без устали еще много часов подряд.

Хамидрашид свой отряд в таком темпе не водил. В отряде было много курящих, и им такая скорость и такой темп были бы не по силам. Спецназовцы, казалось, даже не знали, что есть такое понятие, как усталость и сбившееся дыхание...

Еще через час сам Хамидрашид начал чувствовать в ногах вялость. Он-то сам отлично знал, что это такое. Тогда только глянул на Дукваху, идущего сзади. Дукваха еле ноги передвигал и вот-вот мог начать отставать.

– Завгат... – Хамидрашид взглядом показал подполковнику за свое плечо.

Джабраилов сразу все понял.

– Привал... – прозвучал короткий приказ. – Пятнадцать минут отдыхаем...

Дукваха за спиной с шумом упал на камни. Эмир только кивнул в поддержку своему товарищу. Сам опуститься на землю не спешил, поддерживая свое достоинство, но все же опустился, увидев, как один за другим плюхаются спецназовцы прямо там, где застала их команда, чтобы использовать для отдыха каждое мгновение...

* * *

Подполковник Джабраилов выглядел самым свежим. Он вообще никак не выказывал своей потребности в отдыхе, и тогда, когда другие лежали, подполковник просто сидел, привалившись спиной к округлому валуну. Но, когда время отдыха уже истекало, Завгат вытащил трубку и нажатием клавиши вызвал на разговор капитана Рудакова.

– Как настроение, капитан?..

– Стараемся быть в тонусе, товарищ подполковник. Остановились на пятнадцатиминутный привал. Пока отдыхаем...

– Надо же, – удивился Джабраилов. – И у вас все, как у людей... Мы тоже вот отдыхаем... Сейчас дальше двинем... Самурай, слышишь, у тебя какой номер настройки «подснежника»? Мы уже или в зоне слышимости, или где-то на подходе...

– «Четыре и один», – сообщил Самурай волну.

– Понял. Мы переходим на твой диапазон. Будем общаться... Как по твоим прикидкам, далеко еще до войны шагать?

– Там, похоже, идет позиционная возня... Думаю, за час-полтора доберемся. Включайте «подснежник», товарищ подполковник. Опробуем связь...

Подполковник включил настройки.

– Слышишь меня, Самурай? – сказал уже не в спутниковую трубку.

– Слышу нормально...

– Добро... Кто у тебя на линии?

– Два командира отделения и снайпер прапорщик Родионов.

– Я понял. Мы все в твой диапазон войдем... Не возражаешь?

– Бога ради, товарищ подполковник... Веселее будет...

– Но мы в пути не болтливые...

– Мы тоже дыхание бережем...

Подполковник отключил и убрал трубку.

– Всем... Включаемся в диапазон «Четыре и один»... Эфир не засорять...

Спецназовцы молча начали переключение. Подполковник Джабраилов сам переключил «подснежник» Хамидрашида...

* * *

– Капитан, что там у тебя впереди происходит?

– Новое обострение, похоже... Перекурили, пообедали, поскучали, и от нечего делать дальше пошли воевать...Все, как обычно, привычное дело...

– Я слышу, что новое обострение... Тебе пока ничего не видно?

– Пока – нет, товарищ подполковник... Как только что-то будет, я сообщу...

Теперь звуки стрельбы раздавались, казалось, рядышком. Хотя в горном ущелье звуки могут сильно искажаться и надеяться на слух особо не следует. Но пора, казалось бы, уже и вплотную к месту боя подойти. Час прошел, как привал закончился. И опять шли ведь в высоком темпе и, кажется, почти догнали группу Самурая. Ни отряд Руслана Волкодава, ни, тем более, джамаат Ширвани Дуташева так идти не могли, однако они уже давно воюют и воевать, наверное, устали. По крайней мере, устали, видимо, минометчики эмира Дуташева, потому что их слышно уже не было...

– У Дуташева мины, похоже, кончились... – заметил Хамидрашид.

– Едва ли, – не согласился в эфире Самурай. – Мин много несли... Я выстрелы не считал, но, по моим расчетам, все расстрелять не успели бы...

– Что гадать, – сказал подполковник Джабраилов. – Подойдем – увидим...

– Скоро увидим... – подтвердил Самурай. – Подхожу к очередному повороту... Еще десять шагов... И что там...

– И что там? – через десять своих шагов спросил Хамидрашид.

– А там никого рядом с минометами нет... И мины лежат... А бой впереди идет... Мы на берег выходим... Родионов?

– Я! – отозвался прапорщик.

– Полюбопытствуй...

– Он у тебя что, очень любопытный? – спросил Джабраилов, не понимающий еще, о чем разговор.

– У него винтовка любопытная... С тепловизором... – подсказал Хамидрашид с некоторой долей горечи. – Весь практически мой джамаат и джамаат Саидулюкаева из любопытства сняла...

Он не стал уточнять, что такое «практически», не стал рассказывать, как лишился последних двух бойцов, оставшись лишь с Дуквахой, который тогда находился рядом с эмиром.

– Винтовка любопытная... – вмешался в разговор прапорщик Родионов. – И из любопытства нашла впереди еще один джамаат... Все парни Дуташева и сам он рядом с минометами лежат... Мин, насколько я понимаю, и вполовину израсходовать не успели...

– Это снайперы Руслана Волкодава... – решил подполковник Джабраилов. – Шесть человек, винтовки тоже все с тепловизорами, в кустах не спрячешься... Прапорщик, ты их своей винтовкой отыскать сможешь?

– Без проблем, пока я для них вне дальности прицельной стрельбы...

– Так и работай... – приказал подполковник.

– Он уже позицию подбирает... – сообщил Самурай. – Мы тоже пока здесь заляжем, присмотримся... Под винтовки снайперов я парней гнать не хочу...

– Что видишь, докладывай... – потребовал Джабраилов.

– До следующего поворота около двух с половиной километров... – начал капитан.

– Два километра сто восемьдесят семь метров до ближнего угла... – уточнил снайпер.

– Бой идет перед поворотом, – продолжил капитан Рудаков. – Метров за сто пятьдесят... Но начался ниже... Встреча произошла метров на триста пятьдесят ниже... Там первые трупы, видны воронки от взрывов мин... Руслан Волкодав «выдавливает»[22] противника к верхним открытым местам. Здесь кусты, там камни, и при этом небольшие, укрыться сложно... Ментам бы выслать уже сейчас десяток человек, чтобы несколько брустверов сложили, они не додумались... Скоро Волкодав их «положит» полностью, наглухо...

– Почему наглухо? – не понял подполковник Джабраилов.

– Волкодав не оставляет раненых... У него за спиной раненых не видно... Похоже, добивает... Может быть, и своих, потому что не видно раненых и в армейском «камуфляже»...

– Прапорщик, что молчишь? – поинтересовался Джабраилов. – Работать пора...

– Я работаю, товарищ подполковник, – с невозмутимой уверенностью отозвался Родионов. – Я уже двух снайперов Волкодава нашел... Приходится давать по два выстрела... А патронов у меня не много...

– Почему два выстрела? – не понял Хамидрашид.

– Первый в человека, второй в прицел, чтобы винтовку кто-то другой не поднял... Тепловизор, как плохая собака, хозяина не знает...

– С такого расстояния можно в прицел попасть?.. – с удивлением спросил Хамидрашид.

– С такой винтовкой можно сигарету потушить, а курящий этого и не поймет... – ответил прапорщик. – Товарищ капитан, обойму другими пулями набивайте, с напылением из дисульфида молибдена... Вон те, с синеватым отливом... Их здесь больше... Есть... Третий снайпер... – пауза длилась пять секунд. – Есть... третья винтовка... состав снайперов уменьшен наполовину... А они меня пока и не видят...

– Они никого за спиной не видят... – заметил Самурай. – Они не предполагают, что можно стрелять с такого расстояния из чего-то другого, кроме миномета... Но минометчики Дуташева постарались на славу... Я считаю... Двадцать два трупа насчитал только вокруг воронок... Парням Волкодава просто спрятаться было некуда... А скольких еще менты из засады положили...

– Тем не менее они «выдавливают»... – заметил подполковник Джабраилов.

– Где-то остались два снайпера, – сообщил прапорщик Родионов о результатах своей работы. Но я их не вижу... Если бы они были убиты, винтовки кто-то подобрал бы. Волкодав не будет разбрасываться такими прицелами...

– Прячутся где-то... – предположил Хамидрашид.

– Если только за камнями... – сказал Самурай. – В кустах их было бы видно. Посмотри, как дела с противоположной стороны...

Три десятка секунд прапорщик рассматривал милицейскую засаду. Потом сообщил:

– Кажется, я убрал их командира...

– Ладно, ищи снайперов...

Группа подполковника Джабраилова тем временем быстрым шагом миновала еще один поворот, и стало видно неподалеку следующий, перед которым и залегли бойцы группы Самурая. Часть группы выбралась уже на берег, но далеко ли солдаты выдвинулись по флангу, было непонятно, потому что снизу трудно разобрать, что делается вверху, а перепад уровней был значительным и не допускал обзора.

– Товарищ подполковник, – не оборачиваясь сказал Самурай, – у вас есть минометчики?

– Не минометные снайперы, но все же с минометами справятся... – устраиваясь за камнями рядом с капитаном, сообщил подполковник.

– Троих со мной... Я тоже справлюсь... И по солдату вторыми номерами...

– Добро. Действуй...

– Родионов... Снайперов отлавливай... Страхуй нас... Без минометов снайперов не отловить... Главное, не прозевай момент...

– Понял, товарищ капитан... Их только двое осталось... Не прозеваю...

* * *

До опустевших позиций джамаата Ширвани Ахметовича Дуташева было около километра, может быть, даже меньше.

Чтобы легче было бежать, Самурай решил не брать с собой оружие. На позициях можно было подобрать автомат. Оставили и рюкзаки, чтобы не стесняли движение. И стали выдвигаться вперед с максимальной быстротой, совсем не скрываясь, потому что скрываться и прятаться смысла не было. Автоматчики Руслана Волкодава не могли из-за дальности расстояния вести прицельный «огонь», а то что группу могут обнаружить – Самурай уже не боялся. И невозможно было на этой позиции подойти скрытно. Хоть кого-то, но обязательно заметили бы – крупных валунов в этом месте русла не было, а небольшие камни скрыть никого не могли. Потому Самурай предпочел скорость скрытности...

– Командир, вас заметили... – сообщил прапорщик Родионов. – Сам лично, я думаю, Руслан Волкодав в бинокль рассматривает... Спрятался за камень... Я его не вижу... Только рука мелькнула, он кому-то знак дает...

– Снайперов зовет... – подсказал подполковник Джабраилов, который тоже бинокль от глаз не отрывал. – Прапорщик... Слева, насколько я вижу, второй боец... За ним из-за камня ствол винтовки торчит...

– Понял, ищу... – отозвался Родионов.

– Там выползает кто-то... Плечо перевязано... Раненый снайпер...

– Вижу... Поймал...

– Недолго мучался... Теперь винтовку... Прицел... Вот так! Молодец!..

– Вдвоем, товарищ подполковник, лучше получается... Остался один снайпер... Ищем...

– Не осталось у них снайперов... – Джабраилов уже рассмотрел ситуацию. – Осталась только снайперская винтовка... На правом фланге ее передают от одного к другому... Они поняли, что под обстрелом. Прячутся и винтовку кому-то передают...

– Вижу...

– Так, стреляй!

– С такого расстояния «влет» пулей трудно достать, товарищ подполковник... Пусть дойдет до адресата...

– Вот... У адресата только нос из-за камня торчит... Молодец! Не будет нос высовывать... Винтовка упала... Видишь?

– Вижу... Хорошо лежит... Пусть кто-нибудь ее подобрать попробует...

– Двое спускаются... С разных сторон...

– Один спускается...

– Спустился... Не поднимется... Теперь винтовку... Прицел... Вот так...

И в это время будто филин ухнул первый миномет. Эхо загуляло между стен ущелья и ринулось по сторонам, и вверх, и вниз... Подполковник Джабраилов, человек опытный и бинокль от глаз не оторвал, поскольку рассматривал позицию отряда Руслана Волкодава, где и рассчитывал увидеть фонтан разрыва. Но не увидел...

– Куда стреляем? Ты же мажешь?

– Выше... По позициям засады, товарищ подполковник... Поддержим сначала Волкодава...

Три следующих выстрела отправили мины туда же.

– Нормально, кажется, пристреливаемся... – сообщил Самурай. – Корректируйте нас, нам плохо видно...

– Нормально попадаете... Примерно так же, в той же плоскости, только разброс шире...

И тут же зазвучали следующие один за другим выстрелы. Мины выли надсадно, угрожающе и, как обычно бывает, действовали угнетающе на нервную систему тем, в кого были направлены.

– Кого-то вы накрыли... – сообщил подполковник Джабраилов. – Мне отсюда плохо видно, но кого-то накрыли точно...

– Нам вообще не видно, попадаем мы или нет... Дуташев стрелял, видимо, только по Волкодаву. Позиция Волкодава просматривается, но им мы займемся позже...

– А бедный Руслан Волкодав понять не может, что происходит... – добавил снайпер. – Он сначала понял, что его собираются атаковать, и развернул часть своих, теперь разворачивает их в другую сторону... Его мои выстрелы с толку сбивают. Они меня не видели и не поймут, откуда стреляли, сверху или снизу...

– Но должны же они когда-то разобраться, кто есть кто... – предположил Хамидрашид. – И тогда вместе против нас развернутся...

– В последнем я сомневаюсь... И у тех, и у других большие потери, – сказал Джабраилов. – Они озлоблены и плохо соображают. Даже если сообразят, озлобленность не пройдет... Особенно у Волкодава, судя по тому, как ты обрисовал его... Он обвинит засаду во всех неприятностях... А ведь первоначально шел на усиление этой засады...

Автоматные очереди наверху зазвучали еще активнее, чем прежде. Одна из сторон получила неожиданную поддержку и собралась воспользоваться этой поддержкой максимально.

Минометы тем временем продолжали методично обстреливать верхние позиции. Руслан Волкодав, конечно же, на такую стабильность внимания не мог не обратить и потому возобновил собственные активные действия только против верхнего противника. И верхняя засада не выдержала. Их командир не сообразил вовремя послать нескольких бойцов построить прикрытие за спиной, а теперь уже было поздно. Отступление было неминуемым, и отступать предстояло по открытому месту. И в этом случае, если учесть низкую обученность бойцов, отступление больше напоминало бегство...

Глава 10

1. ТАКТИКА СОБАЧЬЕГО БОЯ

С места, облюбованного эмиром Ширвани Дуташевым для устройства минометной батареи, происходящее наверху было видно еще хуже, чем с места, где спрятались за поворотом остальные спецназовцы. И потому капитан Рудаков просил подполковника Джабраилова корректировать обстрел. Что подполковник и делал с удовольствием.

– Они отходят... Чуть-чуть дальность, капитан, прибавь...

Капитан прибавлял...

– Отходят дальше... С большими потерями... Продолжай так же... Волкодав просто выкашивает их... Он, кстати, тебе какие-то знаки изображает... Как старому приятелю...

– Я вижу... – отозвался Самурай. – Думаю, он меня за Хамидрашида принимает.... Хамидрашид! Что Волкодав изображает?

– Мне кажется, он просит прекратить обстрел... Иначе часть засады уйдет. Там осталось полтора десятка ментов...

– Мне тоже так кажется, – согласился подполковник Джабраилов. – Руслан Волкодав намерен преследовать отступающую засаду. Пусть добьет их... Самурай, притормози...

– Понял... Торможу...

Минометы стихли.

– Так и есть... Он покинул позицию, двинулся в преследование, но при нем раненые... Вот почему раненых нет в поле... Он их всех вынес выше, там есть, где укрыться... А чужих раненых просто добил... – объяснил прапорщик Родионов, рассматривающий доступную для обзора часть позиций Волкодава.

– Прицел не сбивай... – предупредил подполковник Джабраилов. – С засадой будет покончено в кратчайшие сроки... Десяти минут хватит, чтобы всех перебить... В русле негде укрыться...

– Сколько там человек у Волкодава? – поинтересовался Самурай.

– Не меньше тридцати, мне кажется... – сказал прапорщик.

– Товарищ подполковник, надо выдвигаться по берегу в их сторону... Берег позволяет подойти незамеченными метров на четыреста...

– Я сам думаю... – сказал Джабраилов. – Снайпера оставляем здесь, с остальными скрытно выдвигаемся... Снайпер, корректируй минометчиков и наше передвижение. Держи в курсе дела наверху...

Стрельба наверху тем временем стала менее активной. Одна сторона отступала почти в панике, без организации прикрытия отступления, вторая сторона уже не стреляла напропалую, а вела прицельный «огонь» на добивание.

– Они как в тире стреляют... – доложил прапорщик, когда подполковник с остатками своих людей и с солдатами группы Самурая уже вышел на берег и исчез среди густых кустов. – Упражнения «стрельба лежа» и «стрельба с колена»... Даже бежать не намереваются...

– Все равно несколько человек выпустят... – сказал Самурай. – Там же берега лесистые. Есть где спрятаться...

– До берега еще добежать надо... – возразил прапорщик. – Мне отсюда не видно за скалой...

– Я знаю это место, год назад там бывал, – стоял на своем Самурай. – До берега доберутся, искать бесполезно, уйдут...

– Даже не отстреливаются... – уже на ходу сказал Хамидрашид.

– Волкодав скоро будет возвращаться, – предостерег подполковник Джабраилов. – Прапорщик, ты не прозевай момент...

– Минометы ждут в нетерпении... – подтвердил свою готовность Самурай.

– Сразу они не вернутся... – заметил Хамидрашид. – Они сначала карманы у убитых проверят... Документы им не нужны, возьмут только деньги и все ценное... Закон войны – ценности принадлежат победителю...

Автоматные очереди стали стремительно стихать. Две последние раздались одновременно.

– Все... – сказал снайпер. – Там все кончено...

– Смотри внимательно... – предупредил Самурай.

– Пока смотреть не на что... Хамидрашид прав, они пошли вверх по руслу осматривать трупы... И на месте тоже осматривают...

– Зарплаты у «истребителей» маленькие... – сказал с презрением Хамидрашид.

Несколько одиночных выстрелов прозвучало с разных точек.

– Раненых добивают... – опять прокомментировал эмир.

Он явно не мог себя перебороть и удержаться, чтобы не сказать плохого о ментах...

* * *

– Внимание... Собираются группой, что-то обсуждают... – сообщил прапорщик Родионов.

– Товарищ подполковник, вы где? Я вас не вижу... – Самурай запрашивал общую обстановку.

– Здесь есть небольшая ложбинка, почти вдоль берега идет... Есть возможность подобраться к позициям Волкодава метров на восемьдесят... Мы выдвигаемся...

– Только не ближе, товарищ подполковник, – попросил капитан. – Мало ли... Мина чуть в сторону, и...

– Мы там в ложбинке и заляжем... Она под кустами идет... Верхушки кустов и так осколками срезаны... Но не на восемьдесят же метров... Сюда не достанет...

– Сюда уже стреляли... – сообщил Хамидрашид. – Я уже две воронки видел. Наверное, Руслан Волкодав здесь и выдвигался... Теперь другим «волкодавам» здесь же идти... Тактика собачьего боя...

– Тогда он ложбинку знает и будет ее простреливать... – предупредил Самурай.

Он не хотел подставлять под обстрел своих солдат.

– А ты его минами держи...

– Мин не хватит... – Самурай как опытный командир роты привычно вел подсчет боезапаса.

– Приготовиться... – скомандовал снайпер. – Они идут неплотной толпой... Как раз подходят к последним воронкам. Можно хорошо всех накрыть...

Мины в руках помощников минометчиков зависли над стволами... Минометчики в последний раз проверили прицелы и подствольные плиты...

– Погнали...

Все четыре миномета «ухнули» одновременно. Завыли мины в полете.

– Прилично... – сказал снайпер. – Повторите...

– Как там? – не удержался подполковник Джабраилов и спросил о том, чего ему самому видно не было.

– Не все успели залечь. Почти половину повалили... Я стреляю... Где сам Руслан Волкодав? Не вижу его... Похоже, миной накрыло...

Второй залп минометов прозвучал так же впечатляюще, как и первый. Минометчики и помощники минометчиков долго еще после выстрелов зажимали руками уши...

– Я в темпе выдвигаюсь... Снайпер, поддерживай... – распорядился подполковник Джабраилов. – Самурай! Еще один залп, и хватит...

Третий залп не дал возможности выдвинуться на позицию тем, кто остался в живых. Да они и ничем не могли повредить минометчикам без снайперов. И не могли без командира сразу сориентироваться, что им делать.

Потом побежали... Туда же, куда бежали менты из верхней засады. Только подполковник Джабраилов был еще далеко и по уровню находился значительно ниже и не мог расстреливать их, как они сами расстреливали перед этим милиционеров...

– Самурай, не отпускай их... Дальний прицел... Метров на двести дальше... По покатой траектории... – скомандовал Джабраилов.

Перевести прицел недолго. Теперь минометы уже не стреляли залпом, что давало бы возможность убегающим залечь под вой мин, а потом бежать дальше до следующего залпа. Выстрелы следовали один за другим. А потом прекратились, и воцарившаяся тишина казалась такой оглушающей, что давила на уши...

– Мины кончились... – сообщил Самурай. – Выходим к вам прямым курсом... Наше оружие и рюкзаки не забыли?

– Не забыли, товарищ капитан... – отозвался младший сержант Лаврентьев...

* * *

Первое, что сделали, оказавшись на недавней позиции, – это обезоружили семерых раненых. Впрочем, те и не собирались оказывать никакого сопротивления и сами, не дожидаясь действий спецназовцев, отложили оружие в сторону.

– У меня вообще складывается такое впечатление, что местные менты – самые мирные люди на свете, – сказал Самурай подполковнику Джабраилову.

Подполковник после боя был более серьезен и сосредоточен, нежели перед боем или во время него.

– Да, они такие... – сказал хмуро и отошел в сторону.

Самурай нагнулся, чтобы поднять автомат, пистолет и нож очередного раненого и из рук самого раненого вытащил мелкозернистый наждачный брусок. Видимо, не стреляя в противника, раненый мент нервы успокаивал, нож точил. Нож оказался очень острым. Пистолет «глок-17» был, конечно, не штатным оружием, потому вполне мог лечь не в основную кучу, а в большой карман «разгрузки» спецназовского капитана. Вовремя вспомнил обещание – подарить младшему сержанту Лаврентьеву пистолет, как уже подарил старшему сержанту Колоскову. Оба постоянно участвуют в боевых операциях. Оружие вполне может им сгодиться. А чтобы оно не ушло на сторону, в роте существовала система контроля со стороны командира взвода.

– Капитан... – донесся из наушника негромкий зов. – Хамидрашид...

Самурай обернулся. Подполковник Джабраилов отзывал его и эмира в сторону для какого-то разговора, который не должны были слышать другие.

Сели на камни, какой-то невиданной силой вдавленные в землю почти правильным кругом. Подполковник выключил свой «подснежник», протянул руку и выключил подснежник Хамидрашида. Самурай с собственной техникой сам справился.

– Вам не кажется, что мы в неприятную историю попали?.. – спросил Джабраилов.

– Мы в эти истории попадаем каждые два часа настоящей операции, – сказал Самурай.

– Я не шучу... Мы серьезно прокололись...

– Где? – поинтересовался Хамидрашид.

– С пленными... С ранеными... Они видели нас вместе – Хамидрашида и меня, и тебя, Самурай... А этого допустить было нельзя... Что теперь прикажете делать с ними? Расстрелять, как это делал Волкодав?

– А где сам Волкодав? – спросил эмир.

– У тебя за спиной, в пяти шагах лежит... Мина рядом взорвалась... Его сразу и похоронило... Наполовину в землю врыло...

Хамидрашид особого любопытства не проявил.

– И что делать будем, товарищ подполковник? – спросил Самурай, вытащил наждачный брусок, отобранный у раненого, и принялся точить свою лопатку. Этот процесс успокаивал капитана, наверное, точно так, как раненого успокаивало затачивание ножа. А главное, занятие позволяло не смотреть в глаза собеседникам. Очень не хотелось говорить на такую скользкую тему и смотреть собеседникам в глаза.

– Я для того и позвал вас, чтобы решить... – сказал Джабраилов.

– Я не совсем понимаю сложность положения... – сказал Хамидрашид. – Наверное, я просто не в курсе всех тонкостей...

– Ты не в курсе всех тонкостей... – сказал Самурай. – Основная тонкость такая... Операция вступает в завершающую фазу, и на этой фазе операцию нам следует провести предельно аккуратно и осторожно, чтобы никого не спугнуть. Нам необходимо вытащить на подготовленное для снайпера место основных действующих лиц. Чтобы этого добиться, следует провести небольшую, но красивую игру, в которой ты будешь главным действующим лицом и героем... Ты сейчас должен будешь позвонить подполковнику Тамирханову и сообщить ему, что группа Самурая большей частью перебила высланных против нее ментов и бойцов джамаата Дуташева, а остальных просто рассеяла по лесу на склоне. Вернее, группа Самурая уничтожила тех, кто у ментов и Дуташева остался после столкновения всех трех сторон в ущелье... Тамирханов знает про столкновение и предполагает значительные потери... Итак, моя группа опять стала победительницей... Но сама при этом понесла большие потери. Однако ты эмир опытный, у которого на счету немало опасных операций, ты всех перехитрил и устроил засаду, когда Самурай считал тебя выбывшим из игры и не ожидал появления с новыми силами. Таким образом, ты перебил оставшихся спецназовцев и готов этим сообщением порадовать Арслана Мовсаровича... Винтовка в настоящее время у тебя в руках...

– Хорошенькое дельце... – сказал Хамидрашид. – Тамирханов просто вызовет вертолет и прилетит сюда за винтовкой... Мне, конечно, есть, что сказать ему... Но у меня еще больше слов накопилось для другого человека... И помнится, ты, Самурай, обещал мне встречу с ним...

– И сейчас обещаю... – капитан Рудаков так и не отрывал взгляда от острого края своей малой саперной лопатки, почти с любовью оттачивая каждую грань до остроты бритвы. – Но подполковника Тамирханова ты принять не пожелаешь... Во-первых, ему не выдадут вертолет по первому же требованию... Ему вертолет выдадут только завтра, а сейчас техника стоит на плановом ремонте... Но он не потому не прилетит... Он не прилетит потому, что ты откажешься сейчас отдать ему винтовку... Просто возмешь и откажешься, и при этом еще зло посмеешься, скажешь, играя, что она тебе самому очень нравится и твой снайпер уже опробовал ее и нашел превосходной... Это сразу приведет Тамирханова в некоторое замешательство. Но ты почти добьешь его своими следующими словами... Ты вообще откажешься отдать ее, пока Арслан Мовсарович не принесет тебе и не передаст обещанные сто тысяч долларов.

– Нам точно известно, что у него нет таких денег, хотя он и обещал их всем занятым в операции силам... – добавил подполковник Джабраилов. – Отдавать, естественно, он не собирался. Сумма вообще выплыла только потому, что Тамирханов был передаточным звеном и передавал такую же сумму снайперу вместе с винтовкой. Тоже не свои деньги... Но теперь ему придется искать эти баксы и отдавать... А это вопрос не десяти минут, поскольку сумма велика...

– Нудный мне, похоже, предстоит разговор... Он только уговаривать и стыдить меня, сына своего старого закадычного друга, будет не меньше часа... – улыбнулся Хамидрашид. – Он очень любит вспоминать о моем отце... Только за вчерашний день несколько раз вспоминал...

– На все его доводы есть только один контрдовод, но достаточно убедительный... – сказал Самурай, поднял глаза и неожиданно резко перехватил иначе лопатку, которую оттачивал наждачным бруском, стремительно встал и сделал быстрый выпад между сидящими к нему лицом подполковником и эмиром, едва успевшими посторониться, чтобы избежать столкновения.

Движение и звук падающего тела заставили собеседников так же резко, как капитан, встать и обернуться. За их спинами лежал лицом вниз человек в армейском «камуфляже». Из перерубленного горла стекала, булькая, кровь, но большой кривой нож из руки так и не выпал...

– Легок на помине этот довод... – сказал Самурай. – Руслан Волкодав хотел и без денег выполнить приказ... Его, похоже, только контузило миной... Отлежался, и злость вскипела...

– Ты спас меня... – заметил Хамидрашид.

– Пока я спас только нашу общую операцию. Не надо расслабляться, нельзя расслабляться, чтобы завершить дело... А благодарности я не прошу. Благодарность будет лишней, она будет только помехой, потому что после завершения операции нам с тобой все равно предстоит поединок... Или ты передумал? – сухо и с вызовом улыбнулся Самурай.

Хамидрашид с сердитым видом сел.

– Предстоит... Хотя, честно скажу, у меня проходит желание убивать тебя... Продолжай...

Продолжил, однако, подполковник Джабраилов.

– Довод легок на помине, потому что когда будешь разговаривать с Тамирхановым, сообщишь, что раненый Руслан Волкодав рассказал тебе перед смертью, как ему приказано было убить тебя, когда надобность в тебе отпадет. Ты пытался оказать ему помощь, лично перевязывал его, и он почувствовал благодарность... И покаялся... Ранее такие же приказы получали поочередно старшие лейтенанты Мазаев и Габиев, но они благополучно отправились в ад... Однако тоже успели тебя предупредить... На это откровенное обвинение у Тамирханова не будет ответа... Если попытается оправдываться, если будет говорить, что завистники его оклеветали, ты просто прекрати этот разговор и переходи к делам конкретным. К условиям... А твое условие будет единственным, причем таким, в которое Тамирханов легко поверит – завтра в десять часов тридцать минут ты передашь винтовку Тамирханову в обмен на сто тысяч долларов наличными. При этом можешь честно сказать, что у тебя в джамаате есть бывший работник банка, который может только пальцами, без специальной аппаратуры, определить, настоящие будут баксы или поддельные...

– Это кто такой? – спросил Хамидрашид. – Случайно не Дукваха? Он не в банке работал, а просто в сельской администрации бухгалтером...

– Это я... – сказал Джабраилов. – Я больше года работал в одном большом американском банке... И подлинность баксов определить могу...

– Идем дальше... Арслан Мовсарович будет просить тебя встретиться раньше... Хотя бы в девять часов... – сказал Самурай. – Но у тебя нет времени на встречу раньше... Ты прибудешь к Автурам ровно в половине одиннадцатого и настоятельно просишь его не опаздывать, потому что ты человек пунктуальный и от других тоже требуешь пунктуальности...

– А где произойдет встреча? – спросил Хамидрашид.

– Тамирханов сам назначит место. Мы знаем это место, но не надо ему показывать, что мы знаем... Он только одно место может назначить на это время, потому что в это время там уже соберутся все заинтересованные лица, и в это время необходимо будет передать винтовку снайперу... Предупреди, что ты не веришь Арслану Мовсаровичу, и потому прибудешь всем своим джамаатом... В обеспечение собственной безопасности... Эта твоя гарантия безопасности очень поможет нам всех арестовать, поскольку безопасность тебе будет обеспечивать отдельная мобильная офицерская группа спецназа ГРУ...

– Я позвоню... – сказал Хамидрашид с угрозой.

К кому угроза относилась, было понятно без комментариев, и вопросов по этому поводу не возникло.

– Тогда нам предстоит решить вопрос с ранеными ментами, которые при случайном стечении обстоятельств могут нас выдать... – сказал Джабраилов. – Даже наверняка выдадут нас... И такой пустяк может сорвать всю операцию, может сделать ненужными все жертвы с обеих сторон, хотя мы, кажется, в жертву никого не приносили...

Самурай опять предпочел никому не смотреть в глаза, вытер с лопатки кровь пучком травы и принялся оттачивать переднюю грань...

* * *

– В данном случае у нас два варианта развития событий... – продолжил подполковник Джабраилов. – Первый вариант самый безопасный для дальнейшего проведения операции – расстрелять раненых, но я, честно говоря, не могу сказать, кто отдаст приказ на это... Второй вариант допускает возможные неприятности – перенести раненых в укромное местечко и оставить с ними несколько человек для охраны, чтобы не подпустить посторонних. При этом следует учитывать, что вокруг бродит множество ментов, сбежавших с поля боя, все они вооружены, все они озверевшие, и неизвестно, что они могут предпринять, особенно, если объединятся в группу. Таким образом, оставлять охрану с ранеными опасно, оставлять раненых без охраны нельзя, расстреливать их – военное преступление, с которым обязательно будет разбираться прокуратура, поскольку из ближайшего леса сейчас на нас наверняка смотрит не одна пара глаз, и сообщить в прокуратуру будем кому... О нежелании присутствующих стать военными преступниками я уже не говорю...

При этом подполковник не посмотрел в сторону Хамидрашида, хотя Хамидрашид ждал, что на него взглянут. Он почему-то ждал, что ему и его ближайшему помощнику Дуквахе сейчас предложат выполнить то, чем не желают заниматься военные. Но Хамидрашид, даже устраивая на кого-то засаду на одной из лесных дорог, никогда не отдавал приказа добивать раненых. Он всегда считал себя только воином, и гордился этим. А воин и палач – понятия несовместимые...

Но Джабраилов ничего не сказал, и Хамидрашид остался доволен, хотя напряжение не прошло, и он все еще ждал какого-то подвоха со стороны спецназовцев, понимая, что он для них человек чужой, у них есть своя корпоративность и устоявшееся мнение о каждом полевом командире, как о безжалостном бандите. И сам Хамидрашид, должно быть, входил в число этих командиров. Тем более что он относится к числу тех, кому не «светит» амнистия. И не будут они спрашивать у него, почему амнистия ему не грозит. Хотя он мог бы ответить, что не грозит она ему потому, что он провел множество успешных операций по уничтожению армейских и милицейских колонн на горных дорогах. И успех в этих операциях Хамидрашиду обеспечивало его пристрастие к пулеметам... Заслуги воина тоже легко причислить к преступлениям, все зависит от того, с какой стороны на это смотреть. Когда Ичкерия заявила о своей независимости, любое боевое действие федеральных сил на ее территории рассматривалось как преступление. И здесь то же самое... К тому же и всех полевых командиров причесывать под одну гребенку нельзя. Полевые командиры тоже люди, у каждого свой характер и свои привычки.

– Давайте вместе решать, что будем делать... – предложил подполковник.

– Разве в армии решает не командир? – спросил Хамидрашид и поочередно посмотрел на Джабраилова и на Самурая.

– А кто здесь командует над всеми? – спросил в ответ подполковник. – Над всеми нами в конкретной ситуации, я знаю, командует разведуправление РОШа. Но здесь, на месте, кто командует? Я не вижу такого человека... Я командую только своей отдельной мобильной офицерской группой. У меня в подчинении только девять офицеров, из которых один старший лейтенант, два капитана, а остальные майоры. Тем не менее на совещание я пригласил не майоров, а капитана Рудакова, потому что он не мне подчиняется и командует группой солдат своей роты. Не старшие по званию решают, а командиры подразделений... Ты, Хамидрашид, тоже командуешь своим джамаатом, хотя в джамаате только один человек остался... Но ты тоже самостоятельный командир и имеешь такое же право совещательного голоса, как мы с капитаном... И решать нам следует вместе...

– А что решать, товарищ подполковник... – вздохнул Самурай. – Мы не можем отдать приказ выполнить это Хамидрашиду, да он и не будет такой приказ выполнять... Это совсем не в его духе... Я не могу такой приказ выполнять и не могу дать такой приказ своим солдатам... Им завтра домой возвращаться, «на гражданку»... Мой долг, как командира роты, отправить домой не психопатов и убийц, а крепких физически и морально парней... Я не хочу, чтобы, привыкнув убивать здесь, они и там начали кого-то убивать... Мою жену, моего сына, мою дочь, моих родителей, моих соседей или вообще незнакомых людей, чьих-то детей, чьих-то родителей... Я хорошо вижу разницу между боестолкновением и убийством... И они тоже ее видят... Их «ломать» нельзя... Они молодые и потому легко ломаются...

– Вот потому я и говорю... Будем решать вместе... – повторил Джабраилов. – Самурай свое слово сказал... Что ты скажешь, Хамидрашид?

– А что я должен сказать? – Хамидрашид продолжал хмуриться. – Если вы оба надеетесь, что я, как дикая и бесчувственная душа, возьму это на себя или даже Дуквахе предложу, то ошибаетесь... Такие мероприятия вообще не в моем характере, и Дукваху я заставлять не стану, потому что он вообще от природы человек добрый. Не смейтесь только над добрым боевиком... Над ним из-за этого и в джамаате посмеивались... А я в первую очередь мужчина и воин... И во вторую очередь тоже, и в третью... Не надейтесь...

Голос эмира повышался от фразы к фразе.

– Перестань, – сказал Самурай. – Никто тебе ничего не предлагает... Мы на равных правах держим совет... Что вы скажете, товарищ подполковник?

– Ничего нового... И потому предлагаю подумать, как нам поступить с ранеными, куда их спрятать и кого поставить в охранение, потому что без охранения их оставлять нельзя...

Хамидрашид только теперь расслабился и через плечо покосился на убитого Руслана Волкодава. Тот бы не стал задумываться...

– Давайте думать... – тяжело вздохнув, сказал эмир...

2. УБИТЬ ВРАГА ПРОЩЕ, ЧЕМ УБИТЬ ВРЕМЯ

Говоря по правде, особо спешить группам спецназовцев было некуда. До половины одиннадцатого следующего дня времени оставалось достаточно, чтобы четыре раза сходить туда и обратно и между каждыми такими рейсами плотно перекусывать. И это первым вовремя вспомнил подполковник Джабраилов.

– А что мы, собственно говоря, суетимся... Нас кто-то обязал прямо сейчас звонить подполковнику Тамирханову?

– Я, кажется, вас понимаю, товарищ подполковник, – сказал Самурай. – Можно было бы и вечером позвонить, уже поздно вечером, но тогда у Тамирханова не будет совсем времени, чтобы сто тысяч баксов достать, и он будет строить ловушку для Хамидрашида...

– А как он устроит такую ловушку, если я буду в окружении своих людей? – спросил Дадашев, назвав, естественно, своими людьми людей подполковника Джабраилова. – Прежде чем прийти на встречу, я имею возможность воспользоваться тепловизором винтовки и «ощупать» все окрестности по квадратному сантиметру...

– Это мы, естественно, сделаем даже без согласия Тамирханова... – сказал подполковник. – Но лучше его все же предупредить, чтобы лишних телодвижений не делал, поскольку они могут оказаться опасными. Главное, чтобы Тамирханов не заподозрил, что ему самому готовится ловушка. Ему и всем тем, кто должен будет там собраться...

– Вот об этом мы забыли побеспокоиться... – Самурай встал и включил «подснежник». – Надеюсь, еще не поздно... Родионов... Чем занят?

– Оружие чищу... Стрелял много, ствол грязный...

– Отставить. Собирай свою пушку и заступай на пост... Обзор во все стороны... Особое внимание на любопытных людей, имеющих бинокли... Снимать сразу... И еще поищи человека с рацией... В верхней засаде была рация... Пусть бойцы поищут радиста с рацией в поле, среди трупов...

– Товарищ капитан, – вмешался в разговор младший сержант Лаврентьев. – Мы с Колосковым винтовки парней Волкодава подобрали... Из тех, что не полностью разбиты... Из шести прицелов два можно, кажется, восстановить за счет других... Только специалист требуется...

– Так и несите их специалисту... Еще два тепловизора нам бы очень сгодились... Что получится, доложи мне устно, я «подснежник» выключаю... А пока радиста поищи... Нам необходимо знать, есть ли у убежавших ментов рация... А она, кажется, была...

– Понял, товарищ капитан...

Отдав команду, Самурай занял свое место на камне и снова приготовился оттачивать и без того острейшую лопатку.

– Из разбитых винтовок Волкодава попытаются собрать, сколько смогут, пригодных к работе... – заметив вопросительные взгляды, пояснил он, вспомнив, что у собеседников «подснежники» выключены. – Так, на чем мы остановились?

– На том, чтобы не насторожить Тамирханова раньше времени...

– Это сделать, думаю, можно аккуратно... – сказал подполковник. – Необходимо просто «подчистить» за Русланом Волкодавом пространство... Хотя всех мы отловить, конечно, не сможем... На этом уровне уже оба берега вполне проходимы и перевалы невысокие, лесом покрытые. Кое-кто, думаю, убежал далеко, не догонишь...

– А кое-кто может и наблюдать... – добавил Самурай. – Родионов наблюдателей, если они есть, обслужит...

– А я вполне допускаю, что кто-то из убежавших ментов вернется, чтобы и оружие подобрать, и карманы убитых проверить... – высказал свое мнение Хамидрашид. – И даже не один вернется... Могут вернуться группой... Оружие в наше время – деньги, и менты им постоянно приторговывают. Если находят в горах схрон, большая часть, я слышал, в продажу идет, остальное уничтожается.

– Да, – согласился подполковник. – Сейчас охотно покупают оружие ингуши и дагестанцы. В том числе, кстати, и у федеральных ментов, и у армейских командиров... Нам давали дополнительное задание – искать каналы поставки оружия из Чечни в соседние республики. Но – группа... Я с этого и начал разговор... Группа может вернуться, может другая группа прийти, потому что у участников заговора наверняка есть еще резервные силы... Именно поэтому я считаю рискованным оставлять малое охранение группы раненых. Это опасно, а потери нам, сами понимаете...

– Но и не это главное. Этот вопрос мы еще решим, поскольку именно с него и начали разговор... – сказал Самурай. – Сейчас нам необходимо выяснить, насколько велика возможность утечки информации с места событий...

– Значит, – подытожил сказанное подполковник. – Если кто-то не видел нас вместе, вернее, если кто-то не понял, какие силы против них действовали, что я вполне допускаю, то может это понять, вернувшись... И опять в этом случае у нас два пути... Первый – уничтожить наблюдателей, второй – спешно разделиться...

– Это один путь, а не два... – сказал Самурай. – Наблюдателей необходимо будет уничтожать, поскольку мы вынуждены будем кого-то здесь оставить с ранеными и не подпустить к раненым посторонних... А остальным следует выступать к основному месту событий и проводить на месте рекогносцировку... Если мы будем сидеть, нас найдут гораздо быстрее, чем если мы будем двигаться... И мы не будем привязаны к месту... Причем если нас здесь найдут, то мы или не сможем уйти, или вынуждены будем избавляться от раненых... Оставить их до допроса нельзя... И выступать мы должны двумя колоннами... Одна – моя группа, вторая группа во главе с подполковником Джабраиловым... и эмиром Дадашевым... Вашу колонну кто-то и может видеть... Мы же должны спрятаться, ползти, лежать, хоть лететь, лишь бы никому на глаза не попадаться...

– Наверное, так... – согласился Джабраилов. – Только идти мы должны все равно рядом и попасть в конечную точку одновременно... Связь прежняя, через «подснежник»... И только один вопрос спорный... Винтовка...

– Я не вижу здесь никаких проблем, товарищ подполковник, – сказал Самурай. – Поскольку Хамидрашид должен показать винтовку, вы забираете и ее, и упаковку...

– Это-то как раз и понятно, непонятно другое... Дело в том, что винтовка может понадобиться за тот промежуток времени, что мы будем прятаться... Поэтому для обеспечения безопасности я прошу передать в мою группу прапорщика Родионова...

Самурай думал недолго.

– Наверное, это будет лучшим вариантом. У меня все равно будет пара простых снайперских винтовок с тепловизорами... Я надеюсь, из шести разбитых соберут, как обещают, две...

– На тебя же, капитан, выпадает миссия охраны раненых...

– Я оставлю пять человек, одну винтовку с тепловизором и пулемет... – решил Самурай.

Все встали, понимая, что пора начинать действовать.

– Еще один момент... – сказал Хамидрашид. – Я вынужден буду сказать Тамирханову, что застрелил снайпера, но сам Самурай с несколькими людьми ушел и бродит где-то в лесах... Конечно, это опасно для группы Самурая, но если я скажу, что Самурая убил, а кто-то, знающий его, обнаружит, что он жив, Арслан Мовсарович не поверит мне и во всем остальном...

– Это резонно... – согласился Самурай. – Иначе мне пришлось бы прятаться до десяти тридцати завтрашнего дня... По опыту знаю, что прятаться бывает сложнее, чем убить врага... А так – я сохраняю мобильность и собственное имя... И оставляю район неспокойным... Пусть еще пытаются убить Самурая...

– А когда звонить?

– Можно прямо сейчас, – сказал подполковник Джабраилов, – только сначала мы выслушаем теперь уже моего снайпера... Прапорщик Родионов идет к нам с докладом...

* * *

– Два человека... – коротко доложил прапорщик. – Один смотрел издалека. На дерево с биноклем забрался, высоко залез... Упал неудачно... На ветку, похоже, напоролся... Второй ползал в кустах у берега. Там камни невысокие, он за ними прятался, мне в тепловизор было только свет от его спины видно – боялся сильно, спина потела, грелась, и никак не мог его самого поймать. Потом старший сержант Колосков сбоку зашел и спугнул его... Просто камень бросил... Этого хватило... Подпрыгнул и сам на пулю нарвался...

Прапорщик Родионов сам себе удивлялся, вспоминая, как недавно только нервничал, вспоминая картины расстрела из крупнокалиберной винтовки боевиков. Сейчас все это уже казалось ему обыденным делом. И он уже позволял себе даже шутить по поводу убитых противников. Впрочем, точно так же было, когда он только начал служить снайпером. Тоже после первых выстрелов долго мучился. Тогда долго... Сейчас не очень... Если служишь в армии, к войне следует привыкать...

– В каких местах прятались? – спросил Самурай.

– На разных берегах... Ближний – под крутым склоном. Дальний там, слева от нас, на правом берегу... Там высокие сосны... Ближе ели стоят, а дальше сосны, одиночки... Штук десять... Сосны-одиночки развесистыми бывают, и нижние сучья невысоко... Можно забраться...

– А могли и подсадить... – сказал подполковник Джабраилов, желая уточнить ситуацию. – Могли? Как считаешь, снайпер?..

– Я проверил, товарищ подполковник. Под нижней веткой несколько больших камней. Наблюдатель забирался с камней. Прыгал, подтягивался и лез дальше...

– Форма одежды... Мент?

– Не могу сказать... Тепловизор этого не показывает...

– Ты, Саша, временно переходишь в подчинение к подполковнику Джабраилову. До окончания операции, до завтра... Пойдешь с его группой...

– А?.. – Родионов поднял перед грудью винтовку, спрашивая что с нею будет.

– Именно потому и пойдешь... С винтовкой, чтобы «отдать» ее тому, у кого мы ее забрали... На время отдать придется...

– Понял...

Кажется, Родионова не слишком устроила такая перемена мест слагаемых, от которого сумма не менялась, но менялись обстоятельства. Он все же предпочитал работать в знакомой обстановке, тем не менее возразить не посмел.

– Что с трофейными винтовками?

– Винтовки наши... Глушители самодельные... Тепловизоры американские... Такие на вооружение в Грузию поступали... Восстановили только два. Остальные можно восстановить в условиях мастерской. Пострадала в основном оптика... Надо забрать...

– Передай на сохранение сержантам.

– Уже передал... Старшему Сержанту Колоскову...

Самурай вытащил из кармана «подснежник», включил. За ним такую же операцию проделали подполковник Джабраилов и Хамидрашид, уже освоившийся с «подснежником».

– Колосков, Лаврентьев! Ко мне...

Оба сержанта оказались рядом уже через несколько секунд. Самурай жестом остановил доклад, адресованный ему, а не старшему по званию, поскольку старший по званию был без погон и вообще не претендовал на командование.

– Занимаетесь вдвоем... Оборудуете из камней блиндаж, можно без перекрытия, просто стены, которые граната не развалила бы... Туда переносите раненых. Группа уходит, Лаврентьев остается с четырьмя солдатами. На усиление выдаю отремонтированную винтовку с тепловизором и пулемет. Задача простая – никого к пленным без нас не подпускать... Тепловизор поможет определить противника издалека... Держаться будете до завтра. Приблизительно до двенадцати часов. Связи постоянной, очевидно, не будет, но мы рядом, с включенными «подснежниками»... Если связь появится, будем общаться... И еще, Олег...

Самурай вытащил из кармана припасенный «глок-17».

– Пистолет неплохой, стреляет прилично, но рукоятка из пластмассы, и таким лучше никого по голове не бить... Условия хранения ты знаешь...

– Спасибо, товарищ капитан...

Младший сержант принял оружие двумя руками, как дорогой подарок.

– Кобуру поищи у того раненого, у которого я нож взял... Может, и обойма запасная имеется... Наверняка должна быть... Прямо в кобуре...

– Я поищу...

* * *

– Зря ты мальчишек к оружию приучаешь... – неодобрительно сказал подполковник Джабраилов, прикрыв рукой микрофон «подснежника».

Самурай прикрыл свой микрофон.

– Это контрактники, товарищ подполковник, следовательно, профессиональные военные. В роте они оружие сдают и получают только при выезде на боевую операцию...

– Все равно... Контрактник или нет, он потом снова гражданским станет...

– Пистолет при увольнении сдаст... А зря... Я бы им оружие оставлял... Те же чеченцы или дагестанцы, или ингуши дома обязательно оружие имеют... И нашим надо бы...

Джабраилов пожал плечами и разговор не продолжил, потому что к ним подошел Хамидрашид с трубкой спутникового телефона в руках. Смотрел вопросительно.

– Да... Наверное, уже пора... – сказал подполковник.

– Пора... – согласился Самурай. – Всем, имеющим «подснежники». Внимание! Немедленно отключить микрофоны. Повторяю, немедленно! Не включать вплоть до особой команды...

Естественно, команда не касалась ни самого Самурая, ни подполковника Джабраилова, ни Хамидрашида. Приказывать вообще отключить «подснежники» Самурай не стал, потому что информация о разговоре должна быть доступна офицерам группы Джабраилова и прапорщику Родионову. В том, что разговор услышат сержанты, страшного тоже ничего не было, потому что Самурай своим сержантам доверял полностью.

Хамидрашид с трубкой в руке подождал минуту, потом почти торжественно нажал кнопку повтора последнего вызова, глянул сам на дисплей, где высветилась ленточка мигающих огоньков – пошел набор, вздохнул и приложил трубку к уху.

– Я давно жду, когда ты позвонишь, Хамидрашид... – даже с каким-то укором сказал подполковник Тамирханов. – Сам не звоню, понимаю, что могу попасть не вовремя и повредить тебе своим звонком... Как у нас дела?..

Дадашев неплотно прижимал трубку к уху, и микрофон «подснежника» легко улавливал речь, а наушники доносили ее до всех, кто был включен в связь. Но говорить подполковник начал по-чеченски, а Самурай не знал чеченский язык. Попросить перевести разговор на русский язык – это значило бы сразу сообщить абоненту, что разговор прослушивается. И Хамидрашид продолжил на том же языке.

– Как у вас – не знаю... У нас более или менее прилично... Обстановка, в общем, такая... Слушайте внимательно, рассказываю... Не докладываю, а только рассказываю, потому что докладывать я не привык... Самурай как-то пропустил мимо себя всех, кроме моего джамаата, о существовании которого он не подозревал... И влез в бойню, которую менты устроили между собой. Короче говоря, довершил то, что они начали. Остатки ментов из верхней засады и из отряда Руслана Волкодава, если друг друга во время бегства не перебили, то уже находятся где-то далеко... Мало убежали... Большинство полегло... Самурай умеет воевать...

– Так... – хмуро сказал Арслан Мовсарович. – Это я уже, можно сказать, знал... Предполагал, то есть... Как только мне сообщили, что они между собой схлестнулись... И что Самурай...

– Ему в последнем бою тоже досталось... Большие для такого маленького отряда потери... Около трети состава... Когда после боя он своих убитых и раненых подбирал, я его и атаковал...

– И что? – теперь Тамирханов, казалось, выплескивал в трубку свой восторг и надежду. Он сразу сообразил, что если Хамидрашид атаковал Самурая и после этого сам жив и докладывает, то дело не так уж и плохо.

– Хорошо они воюют, я же говорю...

Хамидрашид, чтобы произвести впечатление, сделал паузу. А похвала противнику должна была только поднять его собственный авторитет.

– Что?!. Не тяни резину... Говори... – не выдержал подполковник напряжения и чуть не взвизгнул.

Хамидрашид понял, что так недолго и до инфаркта человека довести, а инфаркт подполковника никак не входил в его планы...

– Мы атаковали неожиданно и за счет неожиданности сразу несколько человек положили, в том числе и снайпера... Сам Самурай и с ним еще несколько человек сумели отступить...

– Как же ты упустил его...

– Просто... Одни отходят, другие прикрывают, потом наоборот... Менты так не умеют... Хорошо спецназ воюет...

– А винтовка? – опять в голосе Тамирханова надежда была сильнее всех остальных чувств.

– Я же говорю, снайпера мы сразу положили... Винтовка у него была... Теперь у нас, у меня свой снайпер ее уже осматривает...

– Пусть не прикасается... Пусть ничего не трогает... Ты мой спаситель, Хамидрашид! Не зря я на тебя одного надеялся больше, чем на всех остальных, вместе взятых. Ты истинный сын своего отца, и он мог бы тобой гордиться...

– Еще я пару пулеметов захватил... Теперь у меня три... – играя у подполковника на нервах, сказал Хамидрашид, – и бинокль хороший... Канадский... А то у моего старого левая линза поцарапана... Смотреть иногда мешает...

Арслану Мовсаровичу не было никакого дела ни до пары пулеметов, ни до хорошего канадского бинокля.

– Значит, так, Хамидрашид... Я попробую сейчас вертолет заказать...

Хамидрашид посмотрел сначала на подполковника Джабраилова, потом на Самурая. Оба улыбались, поддерживая его в разговоре, хотя Самурай почти не понимал, о чем речь, а интонация мало что могла подсказать.

– Вы хотите за деньгами полететь?

Пауза длилась долго. Наконец, Арслан Мовсарович строго спросил:

– Ты о чем, я не понял?

– Помнится, вы обещали сто тысяч баксов, если я винтовку вам добуду...

Теперь наступила еще одна точно такая же внушительная пауза. Подполковник Тамирханов не любил, видимо, когда ему не доверяют.

– Конечно... Но деньги будут потом, после использования винтовки по назначению... – тон сказанного был торопливым и старательно уверенным, словно Тамирханов хотел показать, что не следует обговаривать давно решенный вопрос.

– Тогда и винтовка будет потом... – слегка устало и скучно, словно бы даже слегка зевнув, ответил Хамидрашид.

– И это мне говорит сын моего лучшего друга? – теперь прозвучал укор настолько горький, что Хамидрашиду, кажется, следовало бы раскаяться, отказаться от денег и бегом принести винтовку туда, куда подполковник милиции прикажет. И еще извинения за задержку попросить...

Хамидрашид промолчал.

– Алло, Хамидрашид... Алло... – Арслану Мовсаровичу показалось, что разговор прервался.

– Я слушаю...

– Ты мне не веришь?

– А как я могу верить человеку, который только за один день трижды посылал ко мне убийц... Сначала поочередно двух старших лейтенантов, Мазаева и Габиева, потом Руслана Волкодава...

– Ты о чем говоришь, я не понимаю...

– Я подобрал в поле смертельно раненного Волкодава... Я сам перевязывал его, и перед смертью он все сказал мне... Точно так же, кстати, как сказал Габиев... И про себя, и про Мазаева... Сам Мазаев сказать не успел, его быстро убили... Из той самой винтовки...

– Хамидрашид... Ты же знаешь, как некоторые люди любят оклеветать тех, кого терпеть не могут...

– Арслан Мовсарович, у меня аккумулятор может сесть... Поэтому будем говорить короче и без лишней лирики... Я ставлю свои условия... Мне нужны деньги, чтобы покинуть страну... Я давно намеревался уехать, но уезжать без денег нет смысла. Сейчас возможность появилась, и я не хочу ее упускать. У меня есть два варианта добыть эти деньги... Первый вариант – получить от вас, второй – продать эту винтовку... Я даже знаю людей в России, которые с удовольствием ее купят... Какой вариант вы выбираете?

– Хамидрашид... – возмутился Тамирханов. – О чем ты говоришь... Не может быть и речи о продаже... Только я...

– Тогда – деньги...

– Я же говорю, деньги будут после выполнения работы... Неужели это так сложно понять...

– Я, по-моему, тоже сказал достаточно ясно. Винтовку вы получите взамен денег. Только так, и никак иначе. Меня мало интересует, где вы будете брать эти сто тысяч... Время у вас еще есть... Я пока займусь устройством своих дел... И встречусь завтра с вами в десять тридцать там, где вы скажете... Предварительно позвоню... Будут деньги, будет винтовка... Не будет денег, не будет винтовки...

– Это поздно... Надо раньше... – Тамирханов вроде бы согласился на условия оплаты. – Хотя бы в девять утра...

– В десять тридцать... Я так точно называю время не без причины... Раньше я буду занят...

– Хорошо, – Арслан Мовсарович даже зубами скрипнул от злости. – В десять тридцать, не подведи... Деньги будут...

– Еще предупреждение, Арслан Мовсарович... Я хорошо вас знаю... И не позволю себя обмануть... Во-первых, со мной мой джамаат... Если вы надумаете устроить мне ловушку, вам не поздоровится... От пулемета, стреляющего почти в упор, не спасут никакие бронежилеты... Предварительно, прежде чем прийти к вам, я «ощупаю» все окрестности через тепловизор той самой винтовки... Любую засаду я просто расстреляю... Патроны еще остались... Предупреждаю...

– А во-вторых? – теперь уже с вызовом спросил Тамирханов, понимая, что Хамидрашид читает его мысли.

– А во-вторых, в моем джамаате есть человек, который несколько лет работал кассиром в американском банке. Он на ощупь отличает настоящие баксы от поддельных... Рекомендую не лукавить, иначе сделка не состоится... Итак, где мы встречаемся?

– Ты бывал в Автурах?

– Доводилось...

– По дороге из Автуров в Шали в трех километрах справа от дороги есть гора с каменным языком... Язык сползает в сторону Автуров...

– Что-то такое помню...

– Там, на вершине, в десять тридцать... И попробуй только опоздать... Тогда тебя и за границей найдут...

И Тамирханов первым отключил телефон.

Хамидрашид улыбался.

– Сильно осерчал... – заметил подполковник Джабраилов.

– Надеюсь, инфаркт его не хватит... – сказал Хамидрашид.

– А теперь займитесь переводом... – попросил Самурай. – Я понял только отдельные фразы... А любопытство мучает...

Глава 11

1. ВОКРУГ «ЗАКРЫТОЙ ЗОНЫ»

Подполковник с капитаном сидели, раскрыв каждый свою карту. Один отмечал нужные места карандашом, второй переносил отметки на свою карту.

– Все... – первым сказал Самурай. – У меня гранаты кончились... И без того двенадцать «растяжек»... Только шесть гранат осталось на случай боя...

– Возьми у убитых...

– Все подобрали... Мы вокруг укреплений выставили... По-настоящему... Здесь не жалко... А ставить так, чтобы было заметно... Душа возмущается...

– Ладно... Отмечай только мои... – согласился подполковник Джабраилов. – Можешь и с возмущением в душе... Тебе все равно моим путем где-то идти придется... Лучше будет, если все «растяжки» окажутся отмеченными на карте...

Работа продолжилась, только теперь Самурай переносил отметки, которые ставил в карте один подполковник.

– И последняя точка – место встречи... – эту точку Джабраилов отметил карандашом другого цвета и жирно выделил. – Здесь у нас с тобой предстартовое совещание...

Самурай тоже сменил карандаш...

Так «сверяли маршрут»... После этого оба встали...

– Значит, стараемся по возможности избежать столкновений... – повторил Самурай предварительную договоренность.

– Стараемся... Допускается только работа снайперов... С глушителем...

– Добро, товарищ подполковник...

* * *

Первым выступила расширившаяся группа подполковника Джабраилова, по сути дела, переставшая уже быть отдельной мобильной офицерской группой, потому что включила в свой состав двух гражданских лиц и одного прапорщика, которому офицерское звание и не светило.

Самурай же, чтобы избежать столпотворения в окрестностях и не наступать коллегам на пятки, решил дать уставшим солдатам час на отдых, чтобы потом ослабленным составом группы выйти сначала вслед за Джабраиловым, а потом свернуть в сторону и прятаться до поры до времени так, чтобы никому на глаза не попадаться. Хотя и прятаться Самурай предпочитал особо, с пользой для общего дела.

Подполковник Джабраилов, понимая, что сейчас спешить им некуда, не задавал уже прежнего темпа передвижения, который с трудом выдерживали гражданские. Даже такие тренированные, как Хамидрашид и его неизменный спутник Дукваха.

Шли прямиком в сторону Автуров по руслу Хулхулау, которая разделяет село на две половины. Но входить в само село никто, естественно, не собирался, и даже близко подходить по руслу намерения не было, и потому через час пути Джабраилов, идущий предпоследним, через «подснежник» дал ведущему указание свернуть к берегу. Вторым номером в колонне постоянно шел прапорщик Родионов, время от времени останавливающийся, и через тепловизор просматривающий окрестности справа, слева, впереди и иногда позади группы. Естественно, в такие моменты вся группа не замедляла движения, и Родионову приходилось потом догонять колонну и занимать свое место второго номера. Но подобные остановки дыхания снайперу не сбивали, физическая подготовка у него соответствовала выполняемой работе.

Опасности прапорщик пока не замечал и только дважды проявлял заинтересованность, стараясь лучше рассмотреть то, что не мог определить сразу. В первый раз, как оказалось, по лесу пробегала то ли собака, то ли волк – тепловизор не позволял определить это точно, да иную собаку от волка бывает и отличить трудно. Во второй раз попалась редкая в военное время дикая свинья с выводком. Местные жители на кабанов не охотятся, хотя стараются отгонять их от своих огородов, которые стадо способно вытоптать и перекопать за одну ночь. Но кабаны вообще такие животные, что уважают тишину и покой, и места, где идет война, им приходятся не по вкусу. Разве что случайно забредают...

* * *

– Олег, значит, ты свою задачу понял? – спросил Самурай у остающегося младшего сержанта Лаврентьева...

– Так точно, товарищ капитан...

– Ну, с Богом... – это было сказано то ли младшему сержанту, то ли себе.

Береговой обрыв скрыл спрыгнувшего на камни Самурая, а звука его шагов младший сержант и не надеялся услышать, потому что капитан даже в безопасной обстановке ходит всегда беззвучно. Бывало, в казарме подойдет к глазеющему в сторону дневальному, а тот только в последний момент соображает, какую следует подать команду.

– Что, почти осиротели? – спросил младший сержант солдат, смотрящих не слишком весело. Настроение понятное. Никому не хочется отрываться от группы и сидеть здесь, неизвестно чего дожидаясь. – Разошлись по местам, отдыхаем парами. Дежурные сохраняют повышенную внимательность.

Самурай основную группу «потормошил», собрав большую часть гранат для группы Лаврентьева. Тот быстро приспособил гранаты. В самых опасных местах, где кусты прикрывают камни, а за камнями можно ползком близко подобраться к малому лагерю, не опасаясь быть увиденным в тепловизор, младший сержант наставил «растяжек», которые обойти, кажется, было невозможно.

Быстро выстроенные общими усилиями укрепления представляли собой три каменных кольца, высотой, позволяющей внутри сидеть или стоять на коленях и при этом находиться в укрытии. Поверху укрепления закрыли скрепленными зеленым скотчем куски маскировочной сетки. Издали, если смотреть невооруженным глазом – не определишь, что здесь укрепление. В среднее, большее по размеру, кольцо перенесли раненых милиционеров. Из них только один был ходячий, и ему пришлось связать ноги. Два других кольца, расположенных по сторонам большого, предназначались для солдат. В каждом по паре. Один человек отдыхает, второй дежурит. В одном кольце пулемет и автомат, в другом снайперская винтовка с тепловизором и два автомата. Пулемет в сторону русла Хулхулау посматривает, тепловизор направлен в дальний лес. Винтовку младший сержант пристроил в то кольцо, где облюбовал место для себя. Классным снайпером он никогда не был, но на минимальном армейском уровне с прицелом общаться умел, и даже с тепловизором, после одного урока, данного прапорщиком Родионовым, справился. А потом дал такой же урок своему напарнику. Это чтобы сделать тепловизор – надо семь голов иметь. Чтобы им пользоваться – одной хватит...

Раненых, чтобы в случае опасности не мешали, младший сержант строго предупредил:

– Мне капитан команду дал однозначную... Будете что-то делать не так, я к вам в кольцо гранату брошу, и все... А потом пусть попробуют доказать, что это я бросил, а не кто-то со стороны... Так что, чтобы такого не случилось, сидеть молча...

Теперь оставалось ждать и на часы посматривать. И время от времени вслушиваться в голос «подснежника». Самурая не слышно, но старший сержант Колосков иной раз покашливает. Дурной звук, но все равно приятно ощущать, что кто-то из своих находится рядом...

* * *

Участок склона попался такой, что в гору пришлось взбираться по крутому склону. Но по чистой хоженой тропе, не ломая ноги на камнях. Только когда поднялись к перевалу, чтобы двигаться по траверсу хребта, откуда обзор был местами в обе стороны сразу на две проходимые долины – одну с пересохшим руслом Хулхулау, вторую с грунтовой разъезженной дорогой, продолжением той дороги, где была выставлена первоначальная засада и добыта винтовка, прапорщик Родионов остановил группу тихим и оттого более настораживающим возгласом:

– Внимание! Вижу противника...

Бойцы где шли, там и присели за ближайшими кустами. Маскировочный костюм снайпера сам походил на какой-то диковинный куст, и потому снайперу приседать надобности не было.

– Где? – спросил подполковник Джабраилов.

– Ниже перевала на сто пятьдесят шесть метров первая группа... Шесть человек... Спускаются... Внизу на дороге тентированный «КамАЗ»... Под тентом двадцать два человека... В кабине только водитель...

Тепловизор прицела винтовки позволял снайперу найти противника и под тентом, и даже в кабине автомобиля. А пуля крупного калибра при необходимости пробила бы и кабину, и тем более брезентовый тент.

Подполковник приблизился, встал, прислонившись грудью и плечом к сосне. Так издали невозможно было бы однозначно определить человеческую фигуру.

– Менты?

– «Камуфляж» армейский... Но бронежилеты черные, ментовские...

Джабраилов поднес свой бинокль к глазам и долго рассматривал.

– Менты...

– Нас не видят... – констатировал прапорщик.

– Не видят... – согласился подполковник. – Быстро, всем, осмотреть перевал... Искать следы... Они отсюда спускаются...

Рядом с подполковником остановился Хамидрашид. Он смотрел в свой бинокль, в отличие от бинокля подполковника не снабженный тепловизором. И тоже подтвердил:

– Менты... Никогда не видел столько ментов сразу, как за последние два дня... Не думал, что в природе их столько существует...

– Это потому, что они от тебя прятались... – объяснил истину Джабраилов. – А когда их много было, ты прятался от них... И потому друг о друге старались не знать...

– Есть... – раздался голос со стороны. – Следы... Топтались на месте... Да... Шесть человек... Один чуть в стороне... Впереди других... Долго стояли... Два окурка с одинаково прикушенным фильтром... Один человек курил...

– Давно?

Подполковник даже подходить не стал, зная, что офицеры его группы умеют читать следы не хуже, чем он. И степень распрямления травы каждому подскажет, сколько времени прошло после момента оставления следа.

– Соро-пятьдесят минут назад ушли...

– Как раз время на спуск... – сказал снайпер.

– Они за нами следили... – сделал вывод подполковник. – Увидели, как мы идем, и двинули вниз... Прапорщик, ты их прозевал...

– Я так высоко постоянно не брал... Только выборочно... А если и брал в тот момент, мог из-за гряды эту часть перевала не видеть... Здесь место открытое, я больше смотрел по кустам и по «зеленке»... – снайпер не оправдывался, он объяснял.

Но подполковник и сам знал, что все осмотреть практически невозможно. Надо постоянно заниматься только просмотром, а остальным нести наблюдателя на своих плечах. Но и в этом случае процент «чистой» зоны возрастет не намного. Поэтому предъявлять прапорщику претензии не стоит. Так, просто чуть-чуть пожурить, чтобы был еще внимательнее...

– Что им надо было? – скорее сам себя спросил Джабраилов.

Но ответил ему Хамидрашид:

– Проедут выше, там перейдут через следующий перевал и устроят нам засаду...

– Милое дельце... – усмехнулся подполковник. – Ты думаешь, их послал Тамирханов?

– Едва ли... Тамирханов посылать никого не будет... Он боится, что я винтовку на сторону продам... Скорее, он просто дал сообщение... А группа самостоятельно приняла решение поохотиться за винтовкой... За те же сто тысяч баксов...

– А не могут это быть другие менты? – спросил Дукваха.

– Какие другие? – не понял Хамидрашид.

– Если завтра в Автуры приезжает Кадыров, то наверняка в округе чистку проводят...

– Такую чистку ментам не доверят... – возразил Джабраилов. – На такую чистку «кадыровцев» пошлют. Они парни хоть и бестолковые, но знают, что без самого Кадырова они никто – им прямиком дорога в «зону», и потому будут защищать его своей грудью... Я все же думаю, что нам стоит ждать засады... Они не видели, как мы начали подъем, и думают, что мы по-прежнему по руслу идем... И спешат нас обогнать, чтобы успеть устроить засаду...

– Они что, ничего не знают о тепловизоре? – спросил снайпер.

– Может, слышали, – подполковник снова поднес к глазам бинокль, чтобы получше милиционеров рассмотреть, – но, как все, считают разговоры преувеличением... Я сам, пока не столкнулся, не верил, что эта винтовка стоит того, что о ней говорят...

– Я могу им отсюда объяснить, почему не стоит далеко ехать... – прапорщик Родионов рвался оправдаться за свой надсмотр.

– «Запаску» у машины видишь?

– Под кузовом привинчена... Край высовывается...

– Надо «запаску» разорвать, и колесо к тому же, переднее... И пусть пешком идут... В бой лучше не вступать... Их слишком много...

– На той стороне идти легче, чем здесь... – сказал Дукваха, хорошо знающий окрестности. – Они там быстрее пройдут... Могут успеть...

– Если мы пойдем быстро, они не успеют... И все равно... Они засаду будут внизу устраивать... А мы по траверсу пойдем... На том же перевале их след пересечем... Тогда, пожалуй, и колеса им можно оставить... Отставить стрельбу, прапорщик...

– Понял, товарищ подполковник...

Прапорщику и самому неинтересно было стрелять по колесам. Для снайпера такая стрельба все равно что для охотника, подстерегающего уток, стрельба по кочкам, которые мешают уток увидеть...

– Снимаемся, идем быстро... – Подполковник подправил микрофон «подснежника» и переключил станцию на другую волну. – Самурай, слышишь меня?

Самурай не отозвался. Подполковник повторил вызов, но опять без результата. А предупредить Самурая следовало бы. Вдруг надумает он руслом реки двинуть...

– Мы уже слишком далеко ушли... – рассудил Родионов. – Думаю, не менее пятнадцати километров отмотали... А капитан на ту сторону свернул. Может, и через хребет перевалил... И горы еще экранируют... У «подснежника» дальность связи в идеальных условиях не дальше восьми километров...[23] На равнине... Здесь от двух до пяти... Не услышит...

– Ладно... – подполковник на ходу посмотрел на часы. – Нам бы еще пять часов без скандалов продержаться... Потом стемнеет... В темноте спокойнее станет...

* * *

За полтора часа пути Самурай с остатками своей группы ушел недалеко. В то время, когда подполковник Джабраилов удалялся от места последнего боя, Самурай, первоначально отправившись по его следам речным руслом, вскоре резко свернул влево и поднялся на берег, густо поросший высокими, криво стоящими елями, но все же вполне проходимый.

Последнюю снайперскую винтовку капитан доверил старшему сержанту Колоскову, когда тот передал один из трофейных пулеметов младшему сержанту Лаврентьеву. И Колосков почти всю дорогу только тем и занимался, что осматривал с помощью тепловизора берега Хулхулау. Осматривал, потом обгонял группу, занимал позицию впереди, снова осматривал, снова отставал и снова догонял. «Дыхалка» у старшего сержанта была отличная, и он мог себе позволить дополнительную физическую нагрузку.

– Товарищ капитан... – после очередного осмотра левого берега Леха не стал догонять группу и, казалось, приглашал Самурая остановиться.

Самурай обернулся. Леха показывал на склон горы, чуть ниже места, которое они уже миновали. В обычный армейский бинокль рассмотреть что-то сквозь густой лес было невозможно, тем не менее капитан попытался это сделать.

– Что там? – спросил он наконец.

– Группа... Идут не строем, скорее, кучей... Трудно определить количество, мелькают за стволами, но «светятся» сильно. Наверное, не меньше десяти человек...

– Направление?

– К месту последнего боя... Мне так кажется...

– Лаврентьев! – позвал капитан.

Младший сержант сразу отозвался:

– Я, товарищ капитан...

– Как обстановка?

– От того места, где я нахожусь, пока никого не видно... Может быть, на склоне горы возвышенность, она скрадывает все... Буду смотреть внимательнее...

– Мы, пожалуй, подстрахуем... – решил Самурай, у которого сердце болело за оставленных в укрытиях парней. – Леха, отсюда выстрелом достанешь?

– Дальномер показывает девятьсот двадцать метров. И пробовать не стоит... Здесь еще глушитель «самопальный», такой обычно с дальности пару сотен метров снимает...

– Ладно... Сворачиваем... Может, они и не туда движутся... Может, просто в русло выходят и двинут дальше... Не будем торопиться...

Самурай хотел было связаться с подполковником Джабраиловым и даже руку на «подснежник» положил, чтобы переключиться на другую волну, но в последний момент передумал. Что такое десяток человек... Угрозы они не представляют...

Углубляться в лес группа не стала, хотя на берег все же поднялась. Требовалось сначала выяснить направление, которым двигался неопознанный отряд. А чтобы выяснить направление, следовало проследить за движением отряда хотя бы в течение получаса. И потому пришлось спускаться берегом, двигаясь в обратную сторону. По руслу можно было бы быстрее спуститься, но в русле группа была бы более заметной. И для того, чтобы их обнаружить, не обязательно иметь тепловизор... У тех людей в лесу может оказаться простая снайперская винтовка или обычный бинокль, и им может попасться прогал в лесном массиве... Случайный взгляд – и спецназовцы на виду...

– Леха!

– Я...

– По сторонам тоже посматривать не забывай...

– Я посматриваю... Особенно часто вперед... Что-то мне там не нравится...

Тон у старшего сержанта был серьезным и немного мрачным.

– Что там? – спросил Самурай.

– Место боя...

– Я понимаю, что там место боя... И похоронная команда не прибыла... И трупы тоже «светятся»... Ты об этом?

– Посмотрите сами, товарищ капитан...

Старший сержант остановился, давая возможность капитану догнать его, и протянул винтовку. Самурай приник к прицелу. Смотрел долго и сосредоточенно, едва заметно поводя стволом вправо и влево.

– И что это? Как думаешь?

– Я так думаю, что это трупы передвигаются... – пожал старший сержант плечами...

– Может, волки или собаки? – предположил Самурай.

– Я тоже так подумал... Потом сообразил, что волки с собаками бегали бы... Хоть одна, да пробежала бы... А остальные просто собрались бы у какого-нибудь трупа, или по одному зверю у трупа... И не ползали бы туда-сюда...

Совершенно ясно было, что там кто-то передвигается, и передвигается ползком.

– Может, не всех раненых подобрали?

– Мы с Лаврентием проверяли... Если бы еще одного оставили, ладно... А здесь...

– Не менее пяти... Олег!

– Слушаю, товарищ капитан...

– Тебе русло не видно?

– Только ту часть, что под нами.

– А ниже... Там, где основной бой был, где парни Волкодава позицию удерживали...

– Поворот и утес...

– А там, где видно... Трупы есть?

– Отдыхают...

– Ни волков, ни собак?

– Не воют, не лают... А ниже что?

– Проверь... Только осторожно... Пошли кого-нибудь...

– Понял, товарищ капитан... Я сам пошел... Пулемет возьму...

– Отставить пулемет... Только снайперская винтовка с глушителем... Я же объяснял... Иное оружие только в случае крайней необходимости... Вперед... Обстановку по ходу дела докладывай...

– Понял...

Младший сержант двинулся на разведку, а старший сержант опять попытался рассмотреть отряд справа. Неизвестный отряд уже значительно сдвинулся как раз в сторону недавнего поля боя и мог через полчаса оказаться как раз там.

– Приближаются, товарищ капитан, – доложил Колосков.

– Не мимо идут? – поинтересовался Самурай.

– Если только не собираются здесь в русло спуститься, то не мимо...

Такая возможность тоже существовала. Ниже по реке правый берег был непроходимым. Вполне вероятно было допустить, что так же непроходим он и поверху, по траверсу хребта. Тогда отряд, знающий местные условия, именно там, где проходил бой, должен спуститься в пересохшее русло реки, чтобы использовать его как дорогу. Но опять же, даже проходя мимо, кто-то может обнаружить временные укрепления, выстроенные спецназовцами. И это грозит неприятностями...

– Товарищ капитан, – раздался голос младшего сержанта Лаврентьева. – Люди... Четверо... Мирные... Местные жители... Откуда только, непонятно... До ближайшего селения отсюда шагать и шагать... Обшаривают трупы... Собирают оружие... Я вышел, они испугались, побежали...

– Зачем мирным оружие... Значит, не мирные... – решил старший сержант Колосков. – Надо шугать всерьез...

– И привлечь к себе внимание... – пояснил Самурай, почему мирных жителей лучше оставить в покое. – Что касается оружия, то работы у людей в местных селениях нет, а оружие продать можно... Тем и живут, и детей кормят... Где стреляют, туда и слетаются, как вороны...

– Боевикам продадут... – старший сержант все же остался недоволен.

– И боевикам, и пастухам... Пастухи в горах тоже с автоматами ходят, сам видел... Но внимание нам привлекать нельзя. Лаврентий, возвращайся к раненым... Мы тоже возвращаемся... Скоро будем рядом с тобой... Стрелять только в крайнем случае, если нос к носу выйдут... Колосков, наблюдай за верхним отрядом...

– Что их сюда вынесло... Дождались бы темноты...

– До темноты еще часов пять... В темноте едва ли кто появится...

С наступлением темноты группе Самурая нужно уже выходить в район завершающих операцию действий и там произвести рекогносцировку. А туда еще не один час добираться...

* * *

Марш по траверсу хребта оказался на удивление легким. Лес наверху был не таким густым, как по склонам, кустов было меньше, крупные камни если и были когда-то, то скатились под уклон, а мелкие ходьбе не мешали. Два часа пролетели незаметно.

– Хамидрашид, далеко еще до перевала? – поинтересовался подполковник.

За эмира ответил Дукваха, наверное, лучше знающий местные условия:

– В таком темпе минут через двадцать там будем.

– А машина сколько добираться будет?

– Машина уже должна добраться, – объяснил Дукваха. Но с их стороны подъем плохой. Больше часа карабкаться будут... А то и все два, если здоровьем слабоваты...

– Значит, обгоним?

– Обязательно, командир...

Дукваха ошибся минут на десять. К перевалу вышли только через полчаса. Сразу, не спускаясь на него с хребта, Джабраилов остановил группу и молча показал снайперу на склон. Тот понял. Отсюда, сверху, дорогу видно не было – деревья, хотя и невысокие, все же закрывали обзор. Но тропу видно было хорошо, она сильно виляла среди кустов и камней, напоминая настоящий серпантин, иначе по такой крутизне подняться было бы просто невозможно без специальных альпинистских приспособлений. Сверху не было видно и группу милиционеров, которая должна была бы подниматься. Однако тепловизор сразу обнаружил противника.

– Идут, еще до середины не добрались. Сейчас сидят курят...

– Курящие ползти будут до вечера... – сказал подполковник. – А машина где?

– Не вижу машины... – сознался прапорщик. – Или профиль склона такой, или деревья слишком плотно стоят – забором... Или же ее просто нет здесь...

– Посмотри внимательно... Это очень важно...

– Нет машины... Точно – нет... Ушла...

– Так я и предполагал... – кивнул Джабраилов. – Их высадили, чтобы потом пешком шли до Автуров... Значит, за нами постоянно будет хвост... «Чистильщики»... Проходим вперед, чтобы раньше времени не поднимать шум и себя не обнаруживать...

– Может, сразу... – предложил Хамидрашид. – Пулеметом их встретить, с этого склона... Ни один живым не приземлится...

– И выставят вместо них других... – возразил подполковник. – Проходим перевал, следов не оставляем и издали посмотрим, что они делать будут... Они ведь могут и сразу за нами двинуться... Тогда уже...

– Тогда не будет такого склона... – Хамидрашид посмотрел вниз.

– Но у нас останется прапорщик Родионов...

– У которого на такую толпу не хватит патронов... – возразил прапорщик.

– Им одного, от силы, двух выстрелов хватит... Без командного состава они в драку не полезут. Это проверено...

– А мы можем их и пропустить, если вперед двинутся... – предположил снайпер. – Пусть идут понизу, мы пойдем поверху...

– Скоро поверху будет невозможно пройти, – сказал Дукваха. – Там сплошные скалы...

Он уже, кажется, прочно взял на себя роль если не проводника, то специалиста по горным маршрутам. И пока со своей задачей справлялся на «отлично».

– Вперед... – распорядился подполковник Джабраилов. – Нам сейчас лучше не шуметь лишний раз. Если район будет признан опасным, Кадыров может и не приехать в Автуры... Тогда не соберутся вместе все главные действующие лица... А так они соберутся... Для них это ритуальное убийство – жертвоприношение...

Переход перевала по верхней линии много времени не занял. Во время единственной задержки установили на самом верху перевала «растяжку». Причем установили ее так, чтобы «растяжку» далекий от войны ребенок заметил. После этого, понятно, скорость передвижения ментов должна снизиться.

А через пятнадцать минут группа уже остановилась в кустах на новом подъеме на хребет.

– Отсюда вид хороший... – решил Джабраилов. – Привал... Перекусить надо...

Все с радостью сняли рюкзаки... Плечи у всех уже порядком устали... Да и голод уже начал сказываться, хотя в маршруте он традиционно никогда не бывает сильным. Наверное, сказывается настрой...

2. «КАДЫРОВЦЫ»

Самурай удачно вывел свою группу и расположил бойцов так, что, если кто-то будет спускаться со склона по каменному языку и выйдет к замаскированным укреплениям младшего сержанта Лаврентьева, он сам со своими бойцами окажется в тылу и чуть сбоку от этих людей и сможет контролировать ситуацию. А то, что он окажется не на одной линии, а сбоку, давало возможность не попасть под обстрел своих же ни основной группе, ни укреплениям.

Теперь пришлось ждать долго... Но ждать Самурай умел и потому чувствовал себя спокойно.

– Идут, товарищ капитан... – доложил старший сержант Колосков, рассматривающий каменный язык в «оптику» винтовки.

– Много?

– Пока еще подсчитать трудно, но не меньше двадцати...

– Менты?

– Не похоже... Уж очень разномастно одеты...

Капитан поднес к глазам бинокль. Но если даже прицел винтовки не помогал рассмотреть всю картину в подробностях, то бинокль не справлялся с задачей тем более.

– Может, бандиты? – удивился Самурай. – Здесь банд не осталось, так Тамирханов из другого района пригнал?

– Трудно сказать... Подойдут ближе, скажу...

Самурай переключил «подснежник» на другую волну.

– Товарищ подполковник... – позвал он требовательно.

Эфир молчал.

– Товарищ подполковник... – повторил капитан уже спокойнее и вернул переключатель в прежнее положение. – Далеко уже утопали... Не слышат...

– Не торопятся... – сказал, как пожаловался, старший сержант Колосков.

– Так кто там идет-то? – поинтересовался младший сержант Лаврентьев, которому из укреплений был виден только самый выход с языка на прибрежный широкий луг, заросший низкими, густыми кустами.

– Спросить? – съехидничал в ответ старший сержант.

– Дай-ка мне винтовку... – потребовал Самурай, взял оружие и приник к окуляру. – Что же ты так увидишь... На открытом месте, да еще днем зачем тебе тепловизор...

– Не успел выключить, товарищ капитан.

– Тепловизор калибр не добавляет... Выключай... – Сам Самурай даже не знал, как отключить прибор. – Вот так... Другое дело... А знаешь что... Мне почему-то кажется, что это «кадыровцы»... Пора бы и им уже появиться в этих местах... Здесь-то, конечно, могли бы и не появляться, слишком от Автуров далеко... Но доложили, наверное, что здесь большой бой был... Да, похоже... Вот их нам только и не хватало... Только с ними мы и не воевали... Впрочем... Мы проводили операцию... Сейчас отдыхаем... Лаврентьев! Слышишь? В «кадыровцев» не стрелять... Они проверяют безопасность района... Не высовываться самому, может, пройдут... Но если заметят, не стрелять... Понял?

– Понял, товарищ капитан.

– Я сам разговаривать буду...

– «Не стрелять» всегда лучше, чем «стрелять»...

– Здесь я с тобой не соглашусь стопроцентно... Все зависит от обстоятельств...

* * *

Отряду на склоне оставалось подниматься до перевала еще никак не меньше сорока минут. И потому даже маскировкой можно было пока не заниматься. Обедали сухим пайком. Глянув на банку тушенки, Хамидрашид с отвращением от еды отказался. Даже две ладони выставил, словно хотел защититься от предложения поесть:

– Свинина же...

За исключением прапорщика Родионова и одного офицера грузина, вся группа состояла из мусульман. Тем не менее свиной тушенкой не брезговали. Отказались только Хамидрашид с Дуквахой. Но для них в одном из рюкзаков нашлись рыбные консервы.

– Эх, сейчас бы гуся жареного... С вертела... – размечтался Дукваха. – Чтобы с него жир капал... Только подумаю, запах чувствую...

Широкие ноздри Дуквахи шумно втягивали воздух. Запах жареного на вертеле гуся, однако, ему уловить было неоткуда.

– А мне однажды жена на Новый год угодить хотела... – засмеялся чуть грустно подполковник Джабраилов. – Гуся приготовила... В духовке... Я съел кусок – вкусно... Потом вдруг представил себе, как этот гусь ходил – важный, в себе уверенный, как шею в сторону людей вытягивал – шипел, пугал... Представил его живого, красивого... И не смог больше ни куска проглотить...

– Птица, она и есть птица... – пожал плечами Дукваха.

– Не в этом дело... Мне даже не внешний вид его в голову запал, а то, что он жил для другого, не думал, что его для моего стола откармливают... С тех пор не могу на гусей равнодушно смотреть... Жалко мне их...

– А людей, товарищ подполковник, людей как? – спросил вдруг прапорщик Родионов.

– С людьми проще. Они воюют и знают, на что идут. Ты не убьешь – тебя убьют... Военные люди для этого и существуют.

– А я вот после стрельбы из этой винтовки... – сказал прапорщик и остановился, задумался. – В общем, когда из простой стреляешь, издалека... По-иному все воспринимаешь. А из этой... Вблизи... Вчера вот эмир Хамидрашид с другим эмиром рядом стоял, я второму эмиру в голову хотел пулю всадить... Не думал, что ему голову оторвет... И испугался... Сейчас каждого своего выстрела боюсь... И потом о каждом выстреле думаю...

Джабраилов внимательно посмотрел на снайпера, но ничего не сказал. Он давно уже служит в армии, давно воюет и хорошо знает, какая психическая нагрузка на каждого снайпера ложится... Если есть у снайпера душа, то она страдает. И страдания эти порой до беды доводят. В запале, в горячке, в рукопашке или даже во время обстрела гораздо легче убить противника, чем когда выслеживаешь его и долго, хладнокровно прицеливаешься...

– Ладно... – махнул рукой Родионов. – Что это я... Расплачусь еще, слюни развешу... Пойду, что ли, гляну, как там на тропе...

Он встал и поднял свою винтовку. Раскаивался, видимо, в своих откровениях. Стыдно стало. Как большинство людей, прапорщик Родионов привык говорить о своих плохих поступках и слегка этим хвастаться, но стеснялся проявлять добрые чувства. Люди почему-то всегда стесняются быть добрыми...

– Следы обеда убрать... – распорядился подполковник.

Консервные банки убрать недолго. Упаковочные пакеты и остатки пищи – в банки, чуть-чуть копнуть лопаткой, банку под землю, сверху камень...

– Что там? – спросил Хамидрашид у возвращающегося прапорщика.

– Это не менты... Мне кажется, это «кадыровцы»...

– Очень может быть... – согласился подполковник. – «Кадыровцы» должны облазить все окрестности. Они обеспечивают безопасность своему президенту... А ты говоришь, из пулемета, и со склона... Расстреляли бы их, может, дело это и хорошее, но вся операция пошла бы насмарку... Кадыров не приехал бы в опасный район, наши клиенты не собрались бы в трех километрах от Автуров... И получилось бы, что мы зря время потратили... И патроны...

– И что теперь? – спросил Хамидрашид.

– Теперь уходим... Нам не о чем с ними разговаривать... Надо только с Самураем поговорить... А то нарвется на неприятность...

* * *

По каменному языку спускался двадцать один человек. Самурай сам пересчитал их.

Шли неторопливо, уверенные в себе. Прошли мимо наставленных на них стволов группы спецназа, ничего опасного не заметив. Вышли на прибрежную поляну, остановились, осмотрелись. Так бы и спустились в русло, если бы не один, которому чем-то не понравились кусты на окраине леса. Разговор «кадыровцев» между собой был не слышен, но, обменявшись несколькими словами, вся группа двинулась как раз туда, где были расположены укрепления младшего сержанта Лаврентьева. И шли, совсем не соблюдая осторожность. Окажись сейчас на месте спецназа какой-то джамаат боевиков, «кадыровцев» быстро бы перестреляли. Но они шли явно в сторону укреплений, которые заинтересовали их своим явно искусственным происхождением. По мере приближения начали поднимать оружие, хотя укрыться за чем-то, способным спасти от пули, даже не пытались. Похоже, эти парни чувствовали себя хозяевами в местных горах. Расклад сил они, наверное, знали, и потому считали, что опасаться здесь им некого. Или же знали, что рядом есть другие отряды, которые придут на помощь. Но помощь, пришедшая после пулеметной очереди, многим уже бывает ненужной...

– Стой! Кто идет? – с тылу окликнул отряд Самурай.

Сейчас «кадыровцы» отреагировали быстро, развернулись и сразу залегли среди мелких камней, не способных укрыть и спасти в случае обстрела. А если бы дать пару навесных выстрелов из подствольного гранатомета, вся локальная война была бы уже закончена.

Обе стороны долго молчали. Наконец кто-то нашелся среди «кадыровцев», кто взялся вести переговоры.

– А ты кто? – прозвучал ответ-вопрос.

– Капитан Рудаков, спецназ ГРУ...

– Самурай! – вдруг почти весело вскрикнул один из «кадыровцев» и сразу встал в полный рост. – Не стреляй... Это Тимур...

Самурай узнал голос. Это был его знакомый боец.

– Ближе подходи... – капитан сам вышел из укрытия.

В полный рост поднялись и остальные «кадыровцы». Приподнялись из-за укрытий и спецназовцы, но войти в круг не спешили. Переговоры в таких случаях ведет командир, и спецназ уважает субординацию.

– Что ты тут делаешь? – весело спросил Тимур.

– Да так, можно сказать, позагорать устроился... – капитан посмеивался.

– Не темни... – другой «кадыровец» смотрел хмуро. – У нас есть право спрашивать...

– А у меня есть право не отвечать... – спокойно возразил Самурай. – Хотя я не вижу причины прятаться... Операцию вместе с ментами проводили... За два дня ликвидировали три банды – Дадашева, Саидулюкаева и Дуташева... Вызвали вертолеты, чтобы лететь обратно, а нам говорят, только завтра после обеда... До этого полеты в районе почему-то запрещены... Вот и загораем... Там раненые... – показал он в сторону укреплений... На всякий случай прикрыли их... Раненые только местные менты...

«Кадыровцы» закивали. Такое сообщение не могло их не обрадовать.

– Потери большие? – спросил хмурый «кадыровец».

– У нас – нет потерь... Воевать умеем. У ментов – катастрофические... Бандиты тоже воевать умеют... Так обычно и бывает...

– А у эмиров?

– Почти всех «положили». Только двое ушли – сам Дадашев, и с ним один человек... Но за ними группа двинула... Догонят... Специалисты по таким гонкам... А на потери посмотреть можешь... Спустись в русло... Там труп на трупе...

Хмурый «кадыровец» обернулся в сторону русла.

– Не здесь... На двести метров ниже и за поворотом... И дальше тоже... Два дня их гнали... По всей реке трупы валяются... Здесь засели, потому что площадка для вертолета пригодная...

– А нам сообщили, что здесь бои идут... – объяснил свое появление Тимур. – Пришли посмотреть... Говорят, и минометы стреляли...

– И минометы тоже... – согласился Самурай. – У ментов минометы были, и у Дуташева...

– У Дуташева были минометы... Ладно... – хмурый рукой перед бородой махнул, словно муху отогнал. – Так и будете до завтра сидеть?

– А куда мы от раненых уйдем? Так и будем...

– Время будет, по округе погуляйте... Кого встретите, стреляйте сразу... Здесь до завтрашнего обеда «закрытая зона»...

– С чего вдруг? – шутливо поинтересовался Самурай. – Президент России приезжает?

– Он самый... – ответил хмурый, не желающий, видимо, комментировать предстоящие события. – Мы назад двинем. Нам еще много мест осмотреть надо... Успеть бы...

– Я, в принципе, могу вам слегка помочь. В лес соваться не буду, у меня людей не так много, но могу по руслу пройтись, – согласился Самурай оказать услугу. – А лес я просмотрю. И определить посторонних, как определил вас, смогу. Тогда будем работать.

– Как ты нас определил, Самурай? – не понял Тимур.

– Через тепловизор. Издалека увидел... Приготовился к встрече...

«Кадыровцы» переглянулись.

– Нам тоже надо такой техникой обзаводиться... Ладно, просмотрите русло... Не далеко только... Дальше наша группа пойдет... Другая... Ее не расстреляйте... И вообще, к Автурам ближе двух километров не подходить... Там все блокировано... Могут стрелять...

– Постараемся...

Самурай пожал протянутые одна за другой двадцать одну руку. Рукопожатия у «кадыровцев» не детские, но у него тоже рука крепкая. А думал он в это время о том, что надо предупредить подполковника Джабраилова. Как бы он не расстрелял вторую группу «кадыровцев». Если нет связи через «подснежник», можно позвонить по спутниковому телефону.

Только подумал так, как телефон в его кармане сам зазвонил. Самурай вытащил трубку и отошел в сторону, чтобы разговаривать свободно.

* * *

– Капитан, есть новости...

– У меня тоже, товарищ подполковник... У нас тут «кадыровцы» объявились. На звуки боя пришли... Просят присмотреть до прибытия вертолета за местностью...

– И у вас? Я по этому поводу и звоню... У нас тоже группа... Высадилась с грунтовой дороги, прошла через перевал... Знают о нашем присутствии, кажется, готовят засаду... Ты когда пойдешь, присмотри за ними... На засаду не нарвись...

Подполковник Джабраилов, разговаривая, смотрел на перевал. «Кадыровцы» еще не появились, хотя пора бы им и место в засаде занять. Непонятно, на что рассчитывают. Или думают, что другие ходят еще медленнее, чем они? Или просто не знают местность, и не рассчитывали, что этот подъем будет таким сложным? Карта ведь обозначает только наличие перевалов, но никак не крутизну подъема. И тропа на карте изображается не серпантином, удесятеряющим путь, а прямой линией.

– Хорошо. Вы тоже будьте осторожны.

– Ты где сейчас?

– Вернулся к раненым. Тепловизор издали определил группу в лесу, я вернулся, чтобы подстраховать.

– Пора сниматься... Догоняй нас... Засаду можно обойти по траверсу. Смотри на карту. Точка восемь из тех, где мы отмечали «растяжки». Справа по траверсу удобная дорога...

– Может, мне лучше перед ними «засветиться»... Чтобы они считали нас одной группой?

– Если будет такая возможность...

– Я сказал, что одна из наших групп ушла в преследование Хамидрашида и Дуквахи. Это, стало быть, вы и есть...

– Чтобы не суетились с помощью, скажи, что погоня завершилась успешно... Беглецов «накрыли», мы прочесываем на всякий случай местность... Жалуемся, что очень много «растяжек»... И кто только наставил... Пусть они будут осторожнее...

– Понял, товарищ подполковник...

– Все. До связи...

Подполковник убрал трубку и молча сделал знак, показывая направление движения. Впрочем, и направление показывать не следовало, потому что идти они могли только в одном направлении, придерживаясь при этом всех извилин горного хребта.

– Родионов...

– Я, товарищ подполковник...

– Оборачивайся иногда...

Прапорщик обернулся, поднял винтовку и припал к прицелу.

– Они на перевале. Начинают спуск...

– На «растяжку» не нарвались, и то хорошо... Но ходят они плохо... Привыкли в машинах путешествовать... Нас им не догнать... Если только машину по руслу пустят...

– Слалом между камней... – заметил Хамидрашид. – Самая крепкая машина за десять минут развалится.

– Самая крепкая машина – это ноги, эмир... – подсказал Дукваха.

– Берегите ноги и «дыхалку»... Не спотыкайтесь и не болтайте на марше... – посоветовал Джабраилов. – Нам теперь «закрытую зону» надо обойти. Обычно в таких случаях контролируют ближайшие два километра... Туда соваться не будем... По кругу – и на точку, что нам уважаемый Арслан Мовсарович указал...

* * *

Самурай убрал трубку и вернулся к «кадыровцам», собирающимся в обратный путь.

– Я же говорил, наши эмира не упустят...

– Взяли или пристрелили? – поинтересовался хмурый.

– Не знаю... Подполковник сказал – «накрыли»... Сейчас на всякий случай прочесывают окрестности. Вдруг, кто еще ушел... Они, кстати, издали видели ваших... Чтобы эксцесса не было, сообщите своей группе, что они рядом со спецназом работают...

– Я позвоню... – ответил хмурый и вытащил точно такую же трубку, как у Самурая. – Вперед! Время терять не будем... Алло, Джабар...

Поскольку сам хмурый ничего не говорил, а только слушал, Самурай понял, что Джабар разъяснял ему обстановку на хребте. Удалялись «кадыровцы» быстро, и скоро вообще ничего уже нельзя было услышать. Самурай вернулся к своей группе.

– Подъем... Выходим на прежний маршрут... Лаврентьев!

– Я, товарищ капитан...

– Как раненые?

– Один во время приближения группы захотел прокашляться, я пообещал заткнуть ему пасть гранатой. Он сообразительный, вовремя понял ситуацию... Потом другой захотел постонать. Тогда уже ясно стало, кто пришел. Я пообещал отдать его на память «кадыровцам», парень замолчал сразу и, похоже, с испуга язык себе откусил... В остальном все в порядке...

– Расстановка сил прежняя... – Самурай говорил и для младшего сержанта, и для остальных бойцов своей группы – ставил задачу. – Мы уходим. Теперь едва ли вернемся до завтрашнего обеда... Путь у нас долгий – следует по кругу обойти всю «закрытую зону», чтобы снова на «кадыровцев» не нарваться. Им не понравится, если мы вдруг окажемся совсем в другом месте. Топать придется до рассвета... Лаврентий! Не скучай и старайся не стрелять без необходимости...

* * *

Спуск в долину реки занял больше времени, чем движение по траверсу хребта, хотя спуск был пологим и сравнивать его с верхней тропой было некорректно. Но спускаться следовало обязательно, потому что долина реки уходила прямо в Автуры, туда же уходила и грунтовая дорога в правой по направлению движения долине. И не было ни на том, ни на другом пути возможности обойти селение. Из долины же реки можно было свернуть налево, пересечь автомобильную дорогу и, сделав небольшой круг, выйти в район конечного действия. Подполковник спешил...

ЭПИЛОГ

Только на рассвете, когда солнечный диск уже наполовину показался из-за гор, «подснежник» подполковника Джабраилова донес долгожданное сообщение от Самурая:

– Есть хоть кто живой в эфире? – Голос Самурая был уставшим и ненастойчивым.

– Есть-есть, капитан... – отозвался обрадованный подполковник. – Я уж и не чаял тебя дождаться... Думал, ты заблудился... Боялся, что Автуры с Курчалоем спутал или в Шали пошел позавтракать...

– Я, товарищ подполковник, по кругу у нужного места уже больше часа брожу... Все связь ищу... А связи нет...

– А мы почти на самом нужном месте и сидим... И не было связи...

– Места, знать, такие... Под землей руда какая-нибудь... Связь сбивает...

– Звонил бы по телефону...

– Я уже и думал, товарищ подполковник...

– Как обстановка вокруг? – Джабраилов говорил шелестящим шепотом, чтобы не быть далеко слышимым. И сразу после начала разговора дал знак прапорщику Родионову. Тот поднял винтовку и стал смотреть через прицел строго в каком-то одном направлении. Знал, на что смотрит...

– Две группы по десять ментов... Друг от друга в пределах видимости... Спят дружно, вместе с часовыми... Ближе к Автурам у дороги из Шали блокпост усилили взводом «кадыровцев». Привезли пять бетонных блоков, сделали дополнительные укрепления. Собираются держать серьезную, как под Сталинградом, оборону. – Самурай откровенно подсмеивался и над первыми, и над вторыми.

– Кто будет по дороге прорываться? Непонятно... Нет здесь таких сил...

– Какая им разница... Это для самоуспокоения и создания видимой активности... «Потемкинская деревня»...

– Ладно... Дело вкуса... Что с ментами делать будем?

– Одна группа устроилась рядом с дорогой. Думаю, они будут встречать и провожать. Вторая приехавших пропустит и встанет заслоном. Заслон мы тихо снимем. Сопровождающие на вашей, товарищ подполковник, совести... Если успеем, то поможем в блокировке... Я своих разделю на время контроля, чтобы обе группы не упускать из вида...

– Действуй. Спать, наверное, хочешь?

– В вертолете, когда снимать будут, высплюсь... На самой высоте как дела?

– Там три человека дежурят. Два мента, а кто третий – не знаю... Молодой, в армейском «камуфляже» иностранного производства, и без оружия. Менты друг с другом болтают, он молчит, волнуется и постоянно разминает пальцы рук. Подозреваю, это и есть тот самый Снайпер. Ждет винтовку и не знает, что она на него смотрит... Его надо брать только живым. Владеет всей информацией...

– Понятно. Имейте в виду, если будет что-то срочное и не будет связи, звоните по телефону...

– Хоп... Не теряйся...

* * *

«Подснежники» работали без сбоев. В течение следующих полутора часов наушники в группе подполковника Джабраилова доносили до ушей спецназовцев разговоры и команды, которые отдавал Самурай своим солдатам. Через полтора часа Джабраилов сам вышел на связь:

– Капитан... Здесь, кстати, обычные «мобильники» работают. Если у кого-то из твоих есть сотовый телефон, пусть выключат... Зона действия шалинского ретранслятора... Только что позвонили одному из ментов на точке. Говорил всего несколько секунд, похоже, приказ принял, потом что-то своему напарнику и Снайперу сказал. Оба засуетились. Снайпер шагами поляну измеряет... Сейчас Хамидрашид будет звонить Тамирханову. Наверное, уже пора...

– Наверное... Слышимость у меня хорошая. Дорогу контролируем, менты под присмотром...

– Тогда всех попрошу выключить микрофоны, – распорядился Джабраилов. И первым выполнил свою команду.

Хамидрашид уже ждал с трубкой в руке. Подполковник кивком подбодрил его. Эмир набрал номер. Судя по тому, как быстро ответил Тамирханов, он звонка ждал в волнении и трубку держал в руке. Это хороший признак.

– Доброе утро, Арслан Мовсарович... Как вам спалось?

– Издеваешься, сынок... – укоризненно ответил Тамирханов.

– Нет, просто стараюсь быть вежливым. И задаю вопрос по существу...

– По какому существу? Ты о чем?

– Я о деньгах... Если вы нашли сто тысяч баксов, то остаток ночи спали хорошо. Не нашли, значит, вас бессонница мучила, и мысли в голове бродили нехорошие, вы искали способы, как меня обмануть... Так как вам спалось?

– Мне спалось хорошо. Я уже в дороге и везу тебе деньги...

– Я рад за вас. И за себя тоже рад, потому что надеюсь, что мне не придется наказывать за обман старого друга моего покойного отца...

– Наказывать меня?! – Арслан Мовсарович даже возмутился. – Не слишком ли крутым ты себя считаешь?

– Я считаю себя человеком, способным отвечать за свои слова. Не больше... Итак, как мы с вами будем торговаться?..

– Я скоро буду на месте...

– Я тоже, видимо, скоро подойду туда...

– Подходи со стороны дороги. Тебя там встретят менты и проводят ко мне...

– Хорошо. Только я пойду к вам вместе со своими людьми... Пусть даже и в сопровождении ментов... Но не один...

– Тогда твоих людей обезоружат...

– Они сами кого хотите разоружат... Мы в данном вопросе равноправные стороны. Мы при оружии, и ваши люди вооружены...

– Сколько вас будет?

– Пятеро вместе со мной...

– А остальные?

– Остальные заняты в другом месте...

– С винтовкой все в порядке?

– Все в порядке...

– Я жду тебя! Постарайся без фокусов...

– Фокус будет только один. Когда я подойду, я буду держать около приборной панели винтовки гранату с сорванным кольцом. Если между нами возникнут неразрешимые разногласия, я разожму руку и винтовка превратится в охотничий дробовик... Разнесет все приборы...

Арслан Мовсарович долго молчал, потом выдавил из себя:

– Подходи... Разногласий не будет...

* * *

Группа разделилась. Идти с Хамидрашидом должны были сам подполковник Джабраилов и еще трое офицеров его группы. Хамидрашид хотел взять с собой Дукваху, как самого надежного своего товарища, но подполковник активно воспротивился.

– Работать, возможно, придется резко и сразу на «отключку». Чтобы с каждым ударом становилось на одного противника меньше. На это не все способны, поэтому берем с собой проверенных. Остальные залягут в кустах шагах в тридцати. Пока они еще добегут...

– Дукваха самый проверенный... Он за меня зубами в горло любому вцепится...

Джабраилов улыбнулся.

– Я бы и тебя не взял, но без тебя никак... Увидишь, как это делается, сам поймешь, что Дуквахе в передовой группе не место... Атака по команде «Хоп!»... Тоже будь готов, и независимо от того, уверен в себе или не уверен, лучше смотри со стороны, как эмиру и положено... Высокомерно и оценивающе... Потом расскажешь...

– Я буду так смотреть только на одного человека... – сказал эмир. – Я пошел с вами только потому, что Самурай обещал мне отдать его... Он должен приехать... Так Самурай сказал...

Подполковник улыбнулся.

– Я в курсе... Только не отрезай ему голову... Иначе нам придется тебя арестовывать...

– Я просто скажу пару слов – напомню кое-что, потом убью...

– Он твой... А рядом с нами мои люди...

Хамидрашид вынужденно согласился.

Джабраилов сам разводил оставшихся по местам. Причем сразу выставлял их в опасной близости от поляны, на которой уже находились три человека, и проверял надежность укрытия и возможность быстро это укрытие покинуть, чтобы сразу оказаться в гуще событий. Все обошлось благополучно, ни менты, ни Снайпер не заметили приготовлений спецназа, проводимых у них под самым носом. Только после этого с Хамидрашидом и оставленными офицерами спустился ниже, на безопасное расстояние.

Только там все включили «подснежники». И почти сразу пришло сообщение от Самурая:

– Внимание! По дороге со стороны Шали движется колонна. Шесть машин и автобус под прикрытием бронетранспортера спереди и боевой машины пехоты сзади... На БМП стоит зенитная установка[24]. Имеет возможность обстрелять гору со Снайпером...

– Кадыров едет... – понял Джабраилов. – У его личной охраны наверняка есть тепловизоры. Прячемся все глубже и носа не высовываем...

Тех, что были оставлены наверху, рядом с поляной, тепловизоры с дороги увидеть не могли, как двух ментов и Снайпера. Мешала высокая скала...

– Проследовали... – доложил Самурай через три минуты. – Можно высовывать носы... Но вдалеке еще три машины... Эти без сопровождения...

– А это уже к нам...

– Да, менты выходят встречать... Обе ментовские группы... Машины останавливаются... И даже сигнал поворота включают... Все цивилизованно... Какие-то чинуши... Четыре человека... Трое в гражданском, один в милицейском «камуфляже», кажется, в генеральском... Лампасов не видно, но фуражка генеральская... Пятый – Тамирханов... Важно себя ведут... На ментов не смотрят... Ментами подполковник распоряжается... Тамирханов... Он, похоже, у чинуш в услужении...

– Мы обходим вас... – сказал подполковник. – К ментам будем подходить со стороны... Всю ситуацию контролируете вы. Страховка ваша... Капитан Рудаков старший...

– Мы работаем... – согласился Самурай.

* * *

Хамидрашиду хотелось яркого и красивого, эффектного финала всего происходящего. Как всякий восточный человек, он любил красочные эффекты. Но дело проходило предельно буднично, почти скучно. Впятером они прошли через перелесок к повороту. Из кустов, как ошпаренные, выскочили пять ментов с автоматами наперевес. На одном даже бронежилет был не до конца застегнут и свисал с одного плеча. Должно быть, их ждали со стороны дороги, а не перелеска.

– Что суетитесь... – сказал Джабраилов. – И стволы опустите, не то мы тоже поднимем...

– Кто такие? – спросил старший милиционер.

– А ты не знаешь, кого ждешь?

– К Арслану Мовсаровичу... – сказал Хамидрашид почти величественно и длинным стволом снайперской дальнобойной винтовки надавил на плечо милиционеру, требуя освободить проход. При этом в самом деле гранату с сорванным кольцом, как и обещал, держал прижатой к приборной панели винтовки.

Мент посторонился.

– Дорогу показывай... – грубо потребовал Джабраилов.

Милиционеры переглянулись, потом с неохотой двинулись вперед, но так, чтобы держать пришедших под контролем со всех сторон. И при этом не задумывались, что впятером невозможно окружить пятерых, не потеряв преимущества плотного автоматного огня. Разделившись, милиционеры преимущество потеряли, уравняв таким образом силы, потому что у пришедших предохранители на оружии тоже были опущены.

Поднимались неторопливо. Исходя из того что в сопровождение вошли только пятеро милиционеров, Джабраилов сделал вывод, что еще пятеро остались внизу, в кустах, а десять человек поднялись выше, чтобы там блокировать поляну. Но эти десять человек – это уже забота Самурая, и он, думается, сумеет о них позаботиться.

* * *

Самурай позаботился...

Он контролировал всю ситуацию. Десять милиционеров стали подниматься по склону там, где лес был наиболее густым. В гуще, как им казалось, лучше спрятаться. Но в гуще, как оказалось, могут спрятаться и другие люди. Два отставших милиционера умерли без звука, тела были приняты на руки и мягко опущены в кусты. Точно такая же участь постигла и следующие две пары поочередно, с небольшим интервалом времени. Четыре человека все же сумели дойти почти до места засады, там разошлись в разные стороны для того, чтобы больше никогда уже не встретиться. Спецназовцы позаботились и об этом. Они даже не дали ментам подыскать себе место, где было бы удобнее лежать. Но сами заняли лежачие места, откуда просматривалась вся поляна. Расстояние в тридцать метров для стрельбы из автомата было небольшим, и даже отвечало требованиям скорого вступления в рукопашную схватку, если таковая возникнет.

– Все подчистили... – сообщил Самурай в микрофон, зная, что его слышат, но не ожидая ответа. Он видел, как четыре офицера спецназа и Хамидрашид неторопливо поднимаются по тропе. Наверху их уже ждали...

* * *

Подполковник Тамирханов сделал шаг навстречу Хамидрашиду.

Эмир остановился и опять стволом отодвинул в сторону идущего первым милиционера. При этом показал, что граната плотно прижата к приборной панели винтовки.

– Принес?

– Деньги где?

Хамидрашид не смотрел на Арслана Мовсаровича. Он смотрел за его плечо на другого человека, который явно под этим взглядом чувствовал себя неуютно, несмотря на свой генеральский «камуфляж». Но окружающие генерала вооруженные люди все же позволяли ему проявлять легкое высокомерие.

Тамирханов повернулся и взял из рук именно того человека, на которого смотрел Хамидрашид, матерчатую сумку. Обычно с такими женщины солидного возраста ходят на базар за продуктами. Протянул эмиру.

– Вот...

Сумку принял не Дадашев, а Джабраилов, заглянул туда, вытащил пачку, пролистал уголки, бумагу прощупал.

– Считать будем, эмир?

– Обязательно... – сказал Хамидрашид, не имея сил оторвать взгляд от лица человека, до которого он даже не надеялся когда-то добраться, так высоко тот взлетел. – Тамирханов обманщик... Он может любую дрянь подсунуть...

– Ты неблагодарный мальчишка... – сказал Тамирханов серьезно, рассчитывая, что управляет в настоящий момент ситуацией. – Ты оскорбляешь друга своего отца... Мужчины не должны себе такого позволять... Это я тебе как друг твоего отца говорю... Не оскорбляй его память...

– Ты друг моего отца или друг того человека, который дал тебе деньги? Ты друг моего отца или ты друг убийцы моего отца? – Хамидрашид почувствовал, как закипает в его жилах кровь, как туманятся глаза, он мог не совладать с собой, и потому, чтобы успокоиться и не сорвать горячностью дело, сам отвернулся.

Подполковник Джабраилов понял состояние Хамидрашида.

– Ладно, пересчитаем... – сказал он почти весело. – Деньги счет любят... Хоп...

Это было произнесено не в форме команды. Просто и буднично, словно между прочим...

Хамидрашид не видел в руках спецназовцев ножей, и понятия не имел, откуда они взялись. Но одновременно резко взмахнули четыре руки, и четыре милиционера упали с перерезанными горлами. Пятый хотел вскинуть автомат, но короткая очередь из кустов разнесла ему голову, а затем с автоматом в руках первым выскочил на поляну и сам Дукваха.

Все замерли, не ожидавшие такого развития событий. Заговорщики еще, кажется, на что-то надеялись и оглядывались, но быстро поняли, что проиграли.

Первым пришел в себя Хамидрашид. Он отбросил винтовку на руки подоспевшему прапорщику Родионову, шагнул к давнишнему своему врагу, схватил его за пояс и сунул в штаны гранату. Сапоги не позволили гранате выкатиться. Хамидрашид же двумя толчками в грудь подогнал пятящегося генерала к крутому склону и третьим толчком столкнул противника вниз.

Генерал покатился, что-то крича, но крик его был недолгим. После взрыва гранаты криков больше слышно не было...

– Знал я, что не надо связываться с бандитами... – сказал один из заговорщиков. – Теперь они еще и с каждого из нас за освобождение по сто тысяч сдерут. Это твоя вина, Арслан Мовсарович...

– Легко хотите отделаться, господа... – шагнул вперед командир ОМОГ. – Разрешите представиться... Подполковник Джабраилов, спецназ ГРУ... Мне самому с вами заниматься некогда... Я сейчас вызываю охрану Кадырова, передаю вас охране вместе со всеми документами, относящимися к покушению, а уж сколько они с вас возьмут, это их дело...

– Ну уж нет... – сказал один из заговорщиков. – Если вы официальное лицо, вызывайте прокуратуру... Охранники Кадырова здесь ни при чем... Они нам просто головы отрежут...

– А это уже их заботы... Самурай, придержи Снайпера, а то мне его взгляд не нравится...

Снайпер шагнул к обрыву, желая спрыгнуть вслед за генералом, но рука капитана прочно ухватила его за шиворот и после короткого рывка усадила на землю.

Джабраилов поднял трубку и набрал номер.

– Пулат! Все в порядке, можете подъезжать...

* * *

Естественно, вопроса о задержании Хамидрашида и Дуквахи не возникло. Через полтора часа, когда ушла последняя машина президентской охраны, спецназовцы остались на дороге одни, а подполковник снова поднял трубку, чтобы вызвать транспорт за группой, Самурай внезапно спросил:

– Мы забыли о поединке... Хамидрашид...

Хамидрашид шагнул с обочины на дорогу.

– Ты ножом владеешь, наверное, не хуже Завгата? – спросил он Самурая, но посмотрел на подполковника Джабраилова.

– Надеюсь, не хуже... Я помоложе, и потому порезче...

– Я видел сегодня, как им владеют Завгат и его люди... Ты можешь просто сразу перерезать мне горло, и все... Если тебе не терпится... Убить Самурая хотел Тамирханов... Я его слова повторял, когда хотел тебя убить... Но у меня нет такого желания...

Самурай усмехнулся, и протянул Хамидрашиду руку...

Примечания

1

Парадокс, но российская военная промышленность выпускает баллистические калькуляторы, способные просчитывать траекторию самых современных пуль в мире, в том числе и пуль с покрытием из дисульфида молибдена, и при этом та же промышленность не выпускает таких пуль, как и современных снайперских винтовок. В случае вооруженного столкновения один снайпер, вооруженный современной дальнобойной снайперской винтовкой, способен полностью уничтожить целый взвод снайперов, вооруженных штатными российскими винтовками, и при этом остаться незамеченным.

(обратно)

2

Действительный рекорд, зафиксированный контрольным лазерным дальномером.

(обратно)

3

Одна из последних разработок военных лабораторий США – «управляемая пуля». Разработчики учли тот факт, что ветер на сверхдальних дистанциях должен меняться в зависимости от профиля местности, изменять направление и скорость. Новая пуля способна «бороться» с такой помехой, как ветер. Она имеет керамический наконечник, который может отклоняться при полете на 1 градус в любую сторону. Отклонение производится простейшим приводом. Баллистическая траектория полета пули выравнивается по лазерному лучу. Патрон калибра 12,7х99 был впервые опробован американцами еще в конце 20-го века.

(обратно)

4

«Подснежник» – коротковолновая миниатюрная рация ограниченного радиуса действия, состоит из приемника передатчика, помещающегося в нагрудном кармане, миниатюрного наушника и маленького микрофона, крепящегося на гибком поводке к воротнику.

(обратно)

5

Боевое подразделение у боевиков на Северном Кавказе. Как правило, приравнивалось к отделению, с той только разницей, что имело вооружение для полной автономной деятельности. В джамаат входили обычно разведчики, минеры, связисты, снайперы, минометчики, санинструктор и автоматчики. Иногда понятие джамаата применяется более широко, обозначая большой отряд.

(обратно)

6

На нарукавной эмблеме спецназа ГРУ изображена летучая мышь. «Летучие мыши» – спецназовцы.

(обратно)

7

Ичкерийцами традиционно звали горных чеченцев, представляющих те районы, где есть горы. Горные чеченцы на протяжении многих веков большей частью занимались разбоем, чтобы прокормить свои семьи. Долинные чеченцы и ингуши, также входящие в народ вайнахов, по своему образу жизни всегда были больше склонны к торговле, чем к войне. Но быть ичкерийцем считалось почетно.

(обратно)

8

РОШ – региональный оперативный штаб по проведению антитеррористической операции на Северном Кавказе.

(обратно)

9

«Картошка», «сажать картошку» – граната с сорванным кольцом вдавливается в землю так, чтобы рычаг оставался зафиксированным землей. Если кто-то наступит на такую «картошку», сдвинет ее с места и освободит рычаг. Часто выставляется вместе с «растяжкой». Если кто-то заметит «растяжку», переступая через нее, он концентрирует внимание на шнуре, и мало обращает внимания при перешагивании на то, что впереди. В итоге наступает на «картошку».

(обратно)

10

СВД – снайперская винтовка Драгунова.

(обратно)

11

Пули с крестовым запилом были придуманы русскими солдатами в Первую мировую войну в ответ на применение немцами отравляющих веществ. Обыкновенная пуля от стандартной трехлинейной винтовки Мосина запиливалась на острие крест-накрест. При попадании в тело пуля разрывалась на четыре части, и в месте выхода оставляла громадную дыру. Немцы никак не могли понять, что за новые пули появились у русских войск.

(обратно)

12

Ошибка человека, не знающего, что современные оптические прицелы имеют переменное фокусное расстояние, которое позволяет увеличить обзорное поле. Точно так же объектив видеокамеры «движется» за убегающим человеком. А в настоящее время, согласно данным прессы, проходят испытания прицелы для дальнобойных винтовок австралийского производства, которые автоматически «захватывают» цель и не отпускают ее, самостоятельно, без участия снайпера, изменяя фокусное расстояние. Правда, такая винтовка значительно утяжелена за счет компьютера, вмонтированного в приклад.

(обратно)

13

Мина ТМ-83.

(обратно)

14

Кодекс поведения горца, его отношение к событиям и действиям, моральная оценка своих и чужих поступков. Как важную составную часть адат включает в себя кровную месть, не признаваемую исламом. В этом случае адат считается более важным, чем ислам.

(обратно)

15

ОМОГ – отдельная мобильная офицерская группа.

(обратно)

16

Пуля российской дальнобойной снайперской винтовки В-94 калибра 12,7 мм с расстояния в полкилометра пробивает 16-миллиметровую броню.

(обратно)

17

Действительный эпизод. Причем в период с 2002 по 2005 год повторялся трижды с одним и тем же результатом.

(обратно)

18

НЦБ – Национальное центральное бюро Интерпола.

(обратно)

19

Хаттаб, расписывая вооружение и комплектацию каждого джамаата, предусматривал, помимо командира и заместителя командира из десяти бойцов, снайпера, минометчика, пулеметчика, минера и санинструктора. Таким образом он рассчитывал при необходимости превратить каждый джамаат полевого отряда (тогда приравнивавшийся к армейскому отделению) в самостоятельную боевую единицу. Такое разделение долгое время давало значительные результаты, пока не развалилась сама система комплектования отрядов.

(обратно)

20

Прицельная дальность стрельбы из российской дальнобойной крупнокалиберной винтовки В-94 составляет два километра.

(обратно)

21

Алп-Арслан (тюркск.) – Храбрый Лев.

(обратно)

22

Способ ведения боя на близкой дистанции, часто применяемый войсками специального назначения разных стран. Основан на концентрации огня группы в одном направлении, что вынуждает противника отступить. После этого огонь перемещается в другое место. Требует особой согласованности и тренированного чувства коллективизма при выполнении.

(обратно)

23

Коротковолновая радиостанция «подснежник» предназначена для связи внутри группы.

(обратно)

24

Одна из разновидностей стандартной комплектации БМП-2. На башне устанавливается или гранатомет РПГ-7, или зенитная установка. Зенитную установку вполне можно использовать для ведения огня на горизонтальной линии для поражения живой силы противника и бронетехники.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

  1. ЗАСАДА

  2. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

Глава 2

  1. НЕ ОТПУСТИТЬ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЯ...

  2. НЕ ОТПУСТИТЬ ПРЕСЛЕДУЕМОГО...

Глава 3

  1. ПОЩАДИ ВРАГА СВОЕГО...

  2. НИКАКОЙ ПОЩАДЫ...

Глава 4

  1. В ЗАМКНУТОЕ ПРОСТРАНСТВО

  2. В РАЗОРВАННОЙ ЛИНИИ

Глава 5

  1. НЕ РАЗОРВАТЬ ЛИНИЮ

  2. СПЛОШНОЕ НЕВЕЗЕНИЕ

Глава 6

  1. СПЛОШНОЕ ВЕЗЕНИЕ

  2. ТРУДНО ЛИ БЫТЬ УДАВОМ...

Глава 7

  1. ВОЕВАТЬ – ДЕЛО ВОИНОВ...

  2. НЕЛЬЗЯ ЩАДИТЬ ПРЕДАТЕЛЯ

ГЛАВА 8

  1. НОРЫ ДЛЯ «ЛЕТУЧИХ МЫШЕЙ»

  2. ВОЛКОДАВ ПРОТИВ «ВОЛКОДАВОВ»

ГЛАВА 9

  1. ВОЛКОДАВ ТЕРЯЕТ СЛЕД

  2. ПО СЛЕДУ ВОЛКОДАВА

Глава 10

  1. ТАКТИКА СОБАЧЬЕГО БОЯ

  2. УБИТЬ ВРАГА ПРОЩЕ, ЧЕМ УБИТЬ ВРЕМЯ

Глава 11

  1. ВОКРУГ «ЗАКРЫТОЙ ЗОНЫ»

  2. «КАДЫРОВЦЫ»

ЭПИЛОГ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте