«Предатель жребий не бросает»

Сергей Самаров Предатель жребий не бросает

ЧАСТЬ I

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Жители, слегка испуганные и ничего не понимающие, собирались вдали. Обсуждали что-то громко, друг у друга о чем-то спрашивали, хотя больше других никто и не знал, и мог только предполагать, что произошло, но близко к кварталу, чтобы принести новости остальным, ни один из жителей не подходил, хотя оцепления, вопреки обыкновению, пока выставлено не было. Причина отсутствия оцепления проста – некому было в оцепление встать… Однако и без оцепления желающих получить случайную, а то и не случайную пулю не находилось. По этой же весомой причине жители заперли дома всегда любопытных детей…

Бой, вопреки ожиданиям, затянулся, вызывая еще большее общее недоумение… И автоматные очереди уже не стали такими активными, похожими на одну бесконечную и слегка рваную… Только время от времени вспыхивала активность, потом снова гасла, и непонятно было, что происходит и был ли какой-то результат от предыдущей вспышки…

* * *

Слишком мало было в поселке Железнодорожный собственных сил, чтобы сразу справиться с обнаруженной бандой и ликвидировать ее до того, как бандиты сориентируются, чтобы организовать и оказать правильное сопротивление. Больших сил здесь не держали, потому что место считалось всегда спокойным. А бандитов и обнаружили-то совершенно случайно. Два человека ехали на стареньком, со всех сторон помятом «Форде Сьера», и ментовскому старшему лейтенанту Сулейманову, только что вышедшему из своего «уазика», отчего-то вздумалось даже не жезлом, а рукой махнуть, желая остановить «Форд». Он уже дважды за день видел издали эту машину в поселке, не знал, кто в ней ездит, и пожелал полюбопытствовать…

В ответ, пресекая ментовскую любознательность, раздалась жесткая автоматная очередь… Всего-то с нескольких метров… Хорошо еще, что в грудь, прикрытую бронежилетом. Только накануне Сулейманов за вечерним чаем рассуждал о прочности бронежилета со своими товарищами из башкирского СОБРа, такими же командированными в Чечню, как и он.

– Не верю я в эту хреновую тяжесть… Если бы издали, когда пуля на излете, тогда ладно… И, конечно уж, не прямое попадание… Тогда, может, и спасет… А так… Только плечи к вечеру чужими становятся, словно у какого-то грузчика их позаимствовал… – Он плечами пошевелил, словно все еще ощущал на них тяжесть бронежилета. У старшего лейтенанта были очень сильные и даже мощные руки, но худоватые по сравнению с руками плечи, и не широкие, хотя и жилистые, твердые. Сидел он в безрукавной тельняшке, и разница между руками и плечами в глаза бросалась.

– А какого же шайтана тогда носишь… – добродушно усмехнулся его собеседник – кругломордый и всегда румяный майор Риза Ялаев, размешивающий сахар в кружке с чаем. – Не носи, никто на тебя насильно его не напялит… Каску же ты не носишь…

И майор легонько толкнул ногой валяющуюся на полу тяжелую каску.

Сулейманов усмехнулся и хитро сощурил узкие глаза.

– Я бы и не носил, если бы всегда в упор стреляли… Меня в прошлом году пуля по касательной задела – искры из бронежилета полетели… Обшивка подгорела… Что смеешься?… Точно… Так и было… Может, пуля какая-то особенная… Поджигательная… Подгорела обшивка…

– Из «поджига» стреляли… – сказал старший лейтенант Скобцев. – Я в детстве, помню, любил «поджиги» делать… Трубку загибаешь, в деревянную рукоятку вставляешь, делаешь перед сгибом пропил. Набиваешь серой от спичек, в пропил целую спичечную головку вставляешь… Потом коробком черканешь, и стреляет… Счастья было – полные штаны…

– Все делали… – согласился Сулейманов. – Полные штаны счастья, это ничего… Вот если бы полный бронежилет – это тяжело…

И вот на следующий уже день после такого разговора слова старшего лейтенанта сбылись. Он получил очередь в грудь, с близкого расстояния, под прямым углом, не ожидая того в расслабленности последних дней и не успев даже отпрянуть… Его отбросило на капот «уазика» – сила все-таки у пуль немереная, но бронежилет выдержал…

* * *

Старший лейтенант Сулейманов встал сразу же. Вернее, не полностью встал, а уверенно занял позицию для стрельбы с колена, одновременно вскидывая автомат из подмышки в боевое положение. Щелкнул предохранитель, лязгнул затвор – всего-то секунда, а «Форд» уже успел добраться до поворота. Сулейманов умудрился все же дать две короткие очереди, стремясь в водителя попасть и так остановить машину, но слишком торопился. В машину попал, но в водителя, кажется, нет. По крайней мере, «Форд» не остановился…

Но место за рулем, несмотря на полученный сильнейший удар в грудь, старший лейтенант занял сразу же. К счастью ментов, бандиты не додумались даже колеса прострелить – боевого и диверсионного опыта, видимо, не хватило. «Уазик» рванул с места, и два других мента – майор Ялаев и старший лейтенант Скобцев, машину так и не успевшие покинуть, тоже приготовились к стрельбе. Скобцев стал связываться по «переговорке» с отделением милиции, чтобы сообщить о случившемся. Связь была отвратительной, с треском таким, что в ушах щекотало, но сообщение передать удалось.

– Преследуйте! – поступил очень ценный совет от дежурного.

– Преследуем… – зло прозвучало в ответ.

Хорошо, что дорога в поселке была традиционная российская, иначе за «Фордом» на «уазике» было бы не угнаться. Есть, значит, польза от наших дорог, и не всегда их ругать стоит… «Форд» впереди швыряло и бросало на выбоинах, било о раздолбанный асфальт и выхлопной трубой, и защитой картера, и амортизаторами, а ментовская машина эти же выбоины преодолевала, хотя и вздрагивая всем крепким и некрасивым металлическим телом, но более легко и даже на скорости. Водитель «Форда» видел преследователей в зеркало, видел их и пассажир, который из окна высунулся и дал неприцельную автоматную очередь. «Форд» из последних сил пытался оторваться, но это не удавалось – российские дороги были на стороне ментов…

Поворот, еще один поворот… Машина скакала по выбоинам вприпрыжку, клацали зубы пассажиров, расстояние стало заметно сокращаться, но скорость снизилась. После очередного поворота менты увидели «Форд» стоящим прямо посреди дороги, но не увидели людей рядом или даже вдали – убедившись, что на машине оторваться не удастся, бандиты заскочили в какой-то из дворов.

Но дворов много, как и калиток, – попробуй угадай с ходу, в какой они ринулись…

Шум немолодого и основательно изношенного двигателя «уазика» не позволил сразу услышать лай собаки. Но автоматную очередь, оборвавшую этот лай, менты все же услышали. Обычно она звучит громче, чем собачий лай. Заскрипели тормоза. Ментов от резкого торможения бросило вперед. Но они этого, кажется, не заметили – быстро выскочили из машины, не доехав до «Форда» двадцать метров. Майор Ялаев заметил человека, местного жителя, высовывающегося из калитки соседнего двора и настойчивыми взмахами руки показывающего на другой двор, через дорогу – именно туда побежали бандиты.

Железнодорожный поселок война пощадила в сравнении с другими такими же поселками, расположенными дальше от границы с российскими областями. Здесь большинство домов были целыми, и жители за своими дворами ухаживали. И с бандитами, как правило, не сотрудничали, потому что были большей частью людьми торговыми и работящими, в отличие от воинственных горцев, не имеющих ни плодородной земли, ни работы и потому издревле промышляющих абрекским промыслом. Первая мысль, которая появилась у ментов, – бандиты хотят взять заложников… Тактика известная и, как правило, приносящая спасение. Если не всегда, то, по крайней мере, во многих случаях…

Если так, то потом дело перерастет в сложный и длительный процесс с осадой и переговорами. И лучше решить вопрос сразу, пока события не стали статичными…

Удар ногой в калитку – металлическая калитка распахивается с болезненным скрипом и леденящим душу лязгом, хотя с петель и не слетает – тяжела и добротна. Но за калиткой видно дом, и дверь в дом за высоким крыльцом, и большой замок на двери… Значит, здесь, к счастью, нет никого. Однако труп большой кавказской овчарки рядом с крыльцом показывал, что бандиты тут все же побывали.

Первым во двор, предварительно кивнув товарищам с просьбой прикрыть его огнем, бросился, пригнувшись, старший лейтенант Сулейманов. Рывок за калитку, стремительный, целенаправленный – к решетчатой деревянной беседке, которая может послужить хоть каким-то укрытием. Пули над головой не свистят – свиста не слышно потому, что выстрелы свист заглушают. А может, никто и не стреляет навстречу… Майор Ялаев со старшим лейтенантом Скобцевым тоже не знают, куда стрелять, и потому стреляют наугад. Но наугад – это вовсе не значит, что начался массированный расстрел белого света. Всегда примерно можно прикинуть место, откуда чаще всего встречные выстрелы можно ожидать, – угол дома, большие камни во дворе, огораживающие маленький декоративный прудик с растущим в середине островком камыша… О прицельной стрельбе даже думать не надо. Подсознание само подсказывало правильные действия. Летят осколки кирпича от угла дома, со свистом рикошетят и кувыркаются пули, бьющие в камни рядом с прудиком.

Однако встречных очередей нет…

Но вовсе не обязательно, что там, куда пули летят, никто не спрятался. Просто у того, кто спрячется, возможности высунуться для ответной очереди нет. Слишком опасно при таком обстреле высовываться, и это знают все, кто под пулями побывал, и даже большинство тех, кто не побывал и надеется не побывать никогда…

Теперь старший лейтенант Сулейманов, заняв новую позицию, автомат поднял и перехватил цель. Ему угол дома лучше видно, видно и часть того, что за углом происходит. Но именно потому, что он лучше видит, он стреляет меньше. А майор Ялаев теперь свой рывок совершил. И тут прозвучала первая встречная очередь. Старший лейтенант Скобцев сразу определил, что стреляют из соседнего двора через каменный забор, и туда переключился. Пули выбивали из кирпичного забора красную пыль, но пробить его не могли – забор основательный…

Никто не объяснял ментам, почему бандит не пожелал убежать подальше. Это сами поняли все трое – если не убежал, если пытается стрелять, значит, здесь, во дворе, остался его сообщник. И бандит его прикрывает, дает возможность сообщнику через забор перепрыгнуть. И, конечно, не обязательно дружеские чувства заставляют его забыть о чувстве самосохранения и подавить естественный страх. Просто в один момент ты прикрываешь, в другой момент прикрывают тебя. Вдвоем отбиться значительно легче, чем одному.

Майор Ялаев позицию занял рядом с собачьей будкой. Собака уже не могла ему помешать… Несколько очередей со второй точки заставили ствол автомата бандита спрятаться. Тогда и старший лейтенант Скобцев рывок совершил. Он свое дело знал хорошо. Скобцев – левша, как стрелок, хотя в жизни все делает правой рукой. Но приклад у старшего лейтенанта всегда в левое плечо упирается. И именно ему, следовательно, надо обходить дом с левой стороны, чтобы стрелять вправо. Без команды старший лейтенант сразу и направился в левую сторону. Около угла на землю упал. Выглянул только рядом с самым фундаментом. Убедился, что там безопасно, и новый рывок сделал – к следующему углу. Бою в городских условиях собровцев обучают лучше, чем солдат. А это целая наука!.. И потому они сразу, без подсказки, выполняют необходимые действия, страхуя друг друга и занимая наиболее выгодную для каждого позицию…

Ялаев и Сулейманов не видели, как старший лейтенант до следующего угла добрался, но поняли это, когда оттуда очередь прозвучала. Одна, потом вторая, потом третья…

– Готов… – крикнул старший лейтенант.

Ялаев с Сулеймановым стремительно к забору бросились. Оба увидели, что позицию для стрельбы и цель они выбирали правильную. Убитый Скобцевым бандит лежал за каменной грядой, которую обстреливал сначала сам Скобцев, потом Ялаев. Рядом большая лужа крови растеклась. Похоже, это был водитель «Форда», и Сулейманов все же ранил его одной из первых своих очередей, а второй старший лейтенант группы добил раненого. Но задерживаться и рассматривать бандита никто не собирался.

Оказавшийся по центру забора майор Ялаев чуть-чуть присел, готовый к активным действиям, а два старших лейтенанта одновременно вскочили на забор с краев. Как и полагается – левша Скобцев слева, Сулейманов справа. И сразу дали вдоль забора по короткой очереди. И только после этого перепрыгнули в соседний двор. Следом за ними и майор через забор перемахнул. Его прыжок совершался уже под прикрытием стволов старших лейтенантов.

В новом дворе собаки не было. Даже застреленной. Но не было здесь уже и второго бандита. А калитка на соседнюю улицу была красноречиво распахнута. Три собровца устремились к ней, ни секунды не теряя. Будь бандит более опытным, он лучше бы сам три секунды и скорость бега потерял, но калитку закрыл. Тогда у преследователей было бы опасение, что беглец во дворе и может встретить их очередью. Пришлось бы снова прикрывать друг друга огнем, отбивать пулями углы дома и совершать короткие перебежки через двор и вокруг каждого препятствия, которое можно использовать как укрытие.

Мелькнуло в окне испуганное женское лицо. Хозяйка заметила, что старший лейтенант Скобцев, снова огибая дом с левой стороны, чтобы не оставить двор не осмотренным, за окнами наблюдает одновременно и глазами, и стволом автомата, и отпрянула в сумрак комнаты. Но старший лейтенант уже успел ее рассмотреть и опасения не испытал.

Первым за калитку выскочил старший лейтенант Сулейманов и умудрился на короткие доли секунды увидеть спину бандита, заскакивающего в другую калитку на противоположной стороне улицы, метров на шестьдесят вправо. Но дать очередь старший лейтенант не успел, слишком мало времени у него было на осмысление ситуации, чтобы за осмыслением последовало еще и действие. Взгляд всегда быстрее любого действия, даже автоматического.

– Там он… – крикнул Сулейманов товарищам и сам побежал к нужному двору, на ходу стреляя в калитку.

Тонкий металл пули не выдерживал – это не каленая легированная сталь бронежилета, старший лейтенант превращал калитку в решето, но пули силу уже теряли и достать кого-то по ту сторону не могли. Понимая, что такая стрельба результата не даст, Сулейманов сразу пересек дорогу и пробежал вдоль каменного основательного забора, обычного в поселке предмета гордости местных домохозяев. Ялаев со Скобцевым, оказавшись на улице, побежали вдоль дороги, стараясь через кусты рассмотреть дом за той самой калиткой, где скрылся бандит. Именно эти кусты и спасли их. Когда распахнулось чердачное окно, оттуда высунулся ствол ручного пулемета, и длинная, только пулемету доступная очередь начала скашивать кусты. Майор со старшим лейтенантом сориентировались мгновенно и перебежали к тому же забору, что скрывал Сулейманова. Но пулемет уже переключился на другую цель – в дальнем конце улицы появился единственный в отделении милиции бронетранспортер. Впрочем, силы ручного пулемета явно не хватало, чтобы причинить бронетранспортеру серьезный вред. И скоро очередь стихла.

Трое собровцев же уже оказались около калитки. Сулейманов ударил в нее прикладом, распахивая, и вовремя отскочил, потому что навстречу ему раздались четыре одновременные автоматные очереди. Таким образом, преследуя двух бандитов, одного уничтожив, менты оказались лицом к лицу по крайней мере с пятью, один из которых вооружен еще и ручным пулеметом. Соотношение сил изменилось. Однако это не заставило собровцев отступить. Ялаев, не видя, но просто прикидывая, где должно находиться крыльцо дома, одну за другой бросил две гранаты «Ф-1». Осколки мощной гранаты ударили не только в дом, но и в забор, за которым менты укрывались. Полетевшая следом «РГД-5», брошенная Сулеймановым, такого эффекта не дала. Ее алюминиевые осколки, если и прошелестели по стене, то не так звучно.

Автоматы во дворе стихли. Стонов раненых слышно не было, или они после трех гранат уже не могли даже стонать. Но расстояние для броска гранаты было слишком небольшим. Саму гранату увидеть не сложно, и потому бандиты имели время до взрыва, чтобы отпрыгнуть в какое-то укрытие, за угол ли дома или просто залечь за кустом или деревом, а то и просто на веранде, если сама граната упала во дворе. И потому врываться сразу во двор, как это обычно делается после броска гранаты в комнату, было рискованно. Да и спешить уже, по сути дела, было некуда. Бронетранспортер был уже рядом, разворачивалась башня, а еще через тридцать секунд звучная и весомая очередь башенного пулемета [1] в щепки разнесла и само чердачное окно, и деревянную, украшенную узором из оцинкованного металлического листа стену. Если за окном кто-то и прятался, дожидаясь момента, удобного для атаки, то о здоровье этого человека уже никто не спросит…

С садистским удовольствием сминая придорожные кусты тяжелой резиной колес, БТР въехал на тротуар, надеясь занять такую позицию, которая позволила бы ему стрелять над забором по территории двора. Но забор был слишком высок, и пулемет имел возможность только чердак и расстреливать. Однако это было уже ни к чему, потому что пулемет на чердаке замолчал или был перенесен в другое место.

Тут же открылся боковой люк БТРа, и из машины выскочили четыре мента. Еще минимум двое остались в машине – механик-водитель и пулеметчик. Соотношение сил опять изменилось. Теперь уже девять ментов могли диктовать свои условия бандитам более обоснованно и твердо. А в таком бою, как правило, каждый ствол бывает на счету и может решить исход всей схватки одной-единственной очередью. Главное, чтобы ствол направлялся умелой рукой…

Но тут же, не успели две группы ментов соединиться, чтобы обсудить положение, громко ухнул выстрел из РПГ [2], сразу сваливший на БТР часть стены, что, впрочем, вреда машине не причинило. Но второй выстрел, естественно, последовал бы сразу, как только бандит перезарядит гранатомет. Ждать его недвижимым – сразу подписать себе похоронную…

С башни бронетранспортера опять заговорил пулемет, но пулеметчик не видел, куда ему следует стрелять, и спасти положение не мог. А выбивание кирпичной пыли из стены дома давало мало толку и только много шума. Не растерялся в такой сложной ситуации механик-водитель, резко дал задний ход, отогнав БТР за другой участок забора. Но оттуда пулеметчику было видно еще меньше.

Гранатометчик тем временем гранатомет уже, похоже, перезарядил. Это дело не длительное. И следующий выстрел ударил опять так же мощно. Только теперь уже в проем стены совсем рядом с местом, где прятались, дожидаясь удобного момента для атаки, трое собровцев. Граната, видимо, была кумулятивная, и сразу прожгла в заборе дыру, оплавив кирпичи. Но вокруг дыры из стены пыль поднялась облаком. А целый кусок стены шевельнулся, некоторое время постоял в задумчивости, соображая, где лучше ему находиться, потом медленно свалился под основание забора – цемент в кладке был, видимо, плохого качества.

Быстро среагировал майор Ялаев, чьи румяные щеки совсем раскраснелись. Тут же, приподнявшись, бросил последнюю свою гранату «Ф-1» и, пока осколки крошили стену двора и стену дома, стремительно переместился к пролому, начиная стрелять еще до того, как сам сможет рассмотреть внутренности двора.

И только когда осело облако пыли, увидел, что стрелять ему, по сути дела, некуда.

– Ялаев! – окликнул собровца долговязый пермский мент майор Яковлев, только что прибывший на бронетранспортере. – Отлезь оттуда… Сейчас снова долбанут…

И замахал длинной рукой, подтверждая приказ невнятными жестами.

Не «долбанули». Только откуда-то с развороченного, но еще целого чердака легким навесом вылетела граната, ударилась о тротуар, слегка подпрыгнула и, к счастью ментов, сразу скатилась в неглубокую канавку для стока дождевой воды, идущую вдоль всего тротуара. Взрыв прогремел, куда-то кверху вырвались осколки и бетонные края канавки разворотили, но ментов эта канавка спасла.

Но тут же, без паузы на раздумья, прозвучал и адекватный ответ ментов. Мощный пулемет бронетранспортера с треском проломил сбоку, по скату, шифер кровли и внутреннюю обрешетку, открывая и сам чердак, и то, что там делается, взгляду со стороны… Очередь была длинная, и не одна. Через пару секунд активной стрельбы проломилась с треском стропилина, вторая была не в состоянии удержать доставшуюся ей нагрузку и проломилась тоже, и кровля рухнула, накрывая того, кто гранату бросал. Выскочить он едва ли успел – слишком быстро среагировал пулеметчик. Если залег там же, то бандита или просто придавило, или вообще – пополам разрубило тяжелым колотым шифером… Шиферный лист, падая ребром, быка разрубит… Звуков жизни никто с чердака не подавал.

С чердаком как с огневой точкой было полностью покончено, потому что уже никто не смог бы выбраться через люк наверх, чтобы стрелять оттуда. Бронетранспортер новый маневр предпринял. Быстро выдвинулся на старую позицию, к пролому в стене, и оттуда дал несколько очередей по стене дома, по окну и по двери, выломав и дверь, выбив и окна вместе с рамами, но только оставив следы на стене, не более. Кирпичная кладка была прочной, и пара кирпичей была выбита только из угла дома. Остальные атаку выдержали. И тут же, не дожидаясь, когда бандиты снова РПГ на него наведут, стальной «бронтозавр» резко отъехал, как отпрыгнул, назад, под прикрытие стены.

Боевики пока никак не реагировали на ментовские маневры. Похоже было, что они решили в доме укрыться. Такие дома обычно бетонными подвалами оборудованы. По крайней мере, активности бандиты больше не проявляли. Это, как говорил опыт, означает одно – перевод операции в затяжное русло, в осаду, которая может затянуться надолго, до тех пор, пока какой-то из сторон не подоспеет помощь…

– Людей надо… Иначе уйти могут… – сказал майор Ялаев майору Яковлеву.

– Я двоих на ту улицу поставил… Чтобы страховали… – ответил Яковлев.

Как более опытный и лучше ориентирующийся в местной обстановке – все-таки уже пятый месяц здесь против полутора недель Ялаева, он сейчас командовал в местном отделении. Ялаева специально сюда послали, чтобы плотно вошел в курс местных дел до момента, когда закончится полугодовая командировка Яковлева.

– Мало… Они все направления перекрыть не смогут.

– Пошли своих… – майор Яковлев раздраженно кивнул в сторону старших лейтенантов Сулейманова и Скобцева. – У меня людей нет… В отделении один дежурный остался… На дороге на блокпостах по паре человек… Где я тебе возьму заслон?

– А если не все боевики здесь? А если несколько человек в поселке и готовятся в спину нам ударить? – скорее сам себя спросил Ялаев. По прошлой командировке в Чечню, когда боевики были еще в силе, майор башкирского СОБРа помнил немало моментов, когда удар в спину приходил, казалось бы, в предвкушении победы, которая уже в кармане шевелится…

Долговязый Яковлев, видимо, понял, что краснощекий Ялаев не его спрашивает, и как раз поэтому не счел нужным ответить. Только сдвинулся на шаг в сторону пролома и дал очередь по ближайшему окну…

Со злостью, хотя никого за окном не видел… Но для острастки иногда и такие очереди следует применять. Было даже немного странно видеть, как быстро движется долговязый майор, в обычной жизни вялый и медлительный.

Ответная очередь боевиков прозвучала вообще откуда-то со стороны…

2

Проснулся старший лейтенант Парамонов.

– Интересно было бы знать, кто мне уши металлоломом загрузил, пока я спал… – проворчал совсем не ворчливым голосом.

– Сколько тонн, Парамоша? Не взвешивал? – поинтересовался майор Паутов. Голос у Паутова густой и грубый, и не всегда понимаешь, шутит он или говорит серьезно, понимает шутку или наивно ловится на нее.

– Полностью загрузили… Весы теперь поставить некуда… – Парамонов демонстративно в свободном от наушника ухе поковырял и поморщился.

Отдельная мобильная группа спецназа ГРУ из рейда возвращалась не вертолетом, как бывает чаще, а на «БМП-2», которую по просьбе командира группы подполковника Разина выслали прямо на дорогу к условленному месту. Погода быть летной обещала только через неделю, а снимать группу следовало с гор, где вообще все полеты затруднены – облака вопреки обыкновению не только за вершины цеплялись, но и сползали, словно таяли, на склоны, образуя густой туман и создавая для полетов нулевую видимость. Потому и пришлось попросить БМП. В рейде всем полноценно выспаться было не дано, поскольку во время темпового длительного марша спать никто не умеет, и потому сейчас офицеры тихонько подремывали, если такое состояние можно назвать подремыванием – не только уснуть, но и задремать в таких условиях было трудно. Боевая машина пехоты дребезжала каждым соединением, словно обещала рассыпаться. Узкие и быстрые гусеницы лязгали и лязгали беспрестанно, визжали и визжали бесконечно. Двигатель басовито урчал, как голодная собака над нежданно подвалившей ей костью. Не случайно старшему лейтенанту Парамонову приснилось, что ему уши металлоломом загрузили…

Между тем согласно инструкции в дороге, преодолеваемой без осуществления прикрытия передвижения, все армейские транспортные средства обязаны двигаться со скоростью не ниже семидесяти километров в час, чтобы снизить риск попадания из гранатомета. И механик-водитель старший прапорщик Радимов, любитель, видимо, больших скоростей, изо всех сил старался инструкции придерживаться. Ему именно эта инструкция по вкусу пришлась. Только понимал он ее по-своему. Не ниже семидесяти – это вовсе не значит, что ровно семьдесят один. Восемьдесят километров в час – это тоже не ниже семидесяти. Была бы машина поновее и дорога поровнее, он бы при спуске и за девяносто разогнался. А что касается дребезжания боевой машины, то можно пассажирам и потерпеть. На то они и спецназовцы, чтобы уметь терпеть. Говорят, это главное их умение, которое и делает спецназ спецназом. Терпят усталость, терпят боль, терпят бессонницу… А остальное прилагается… Остальному обучиться можно. А терпение человеку дается от бога…

Вообще-то, согласно тактико-техническим данным, обычная «БМП-2» разгоняется только до скорости в шестьдесят пять километров в час. Так ее стандартная инструкция говорит. Может больше выжать, но это считается опасным. Но если есть приказ, решил старший прапорщик, приказ выполнять следует, потому что любая БМП тоже является транспортным средством. И попробуйте доказать, что это не так…

Впрочем, спецназовцы почему-то не возражали против оперативной скорости. Только сержант-контрактник Скобочкин, наводчик-оператор, второй член экипажа, беспокойно елозил в своем жестковатом кресле. Похоже, парню не нравилась такая скорость на горных дорогах или он вообще предпочитал неторопливое передвижение.

– Где мы сейчас? – спросил подполковник Разин, как и полагается, занимающий самое удобное место – командирское – в башне БМП, по другую сторону от наводчика-оператора.

– Подъезжаем к Железнодорожному поселку, товарищ подполковник…

Подполковник раскрыл планшетку со слабой светодиодной подсветкой карты. Посмотрел. На часы глянул. Прикинул в уме скорость и расстояние.

– При такой гонке через четыре часа, пожалуй, и на месте будем… Что скажешь, таксист, будем на месте? Через четыре часа… – Разин говорил сурово и, похоже, не спрашивал, а требовал.

– Как прикажете, товарищ подполковник. – Старший прапорщик Радимов, кажется, и таксистом назвался с удовольствием, лишь бы ему не мешали ехать предельно быстро, хотя, в отличие от таксиста, быстрая езда не увеличивала его должностной оклад, а сдельный заработок в армии пока не ввели. Да и интонацию подполковника он понял правильно – подполковник явно спешил быстрее добраться до базы.

Спецназовцы выделили старшему прапорщику свое средство связи – коротковолновую радиостанцию ограниченного радиуса действия «Подснежник», состоящую только из маленькой коробочки, помещающейся в карман, наушника, легко прячущегося в ухе, и микрофона на гибком «пальце». Отключив внутреннюю связь БМП, старший прапорщик Радимов радовался, что никто не слышит вздохов наводчика-оператора Скобочкина. А то еще, эти вздохи слыша, спецназовцы подумают, что при такой скорости рискуют не только за четыре часа, а и вообще до места не доехать… Однако старшего прапорщика Радимова радовала откровенная торопливость командира группы. Подполковник, похоже, не пожелает ехать медленнее. А сам Радимов ни в своем мастерстве вождения, ни в способностях боевой машины пехоты не сомневался. Он принадлежал к числу тех счастливых людей, которые сомневаться не любят…

* * *

– Товарищ подполковник!..

И сразу за обращением – визг гусениц… Тормозить БМП умеет, но тормозить на такой скорости при большой общей массе машины трудно и, кроме того, рискованно для здоровья пассажиров, не привязанных ремнями безопасности. Тем более что, в дополнение ко всему, справа, всего-то в двух метрах, обрыв высотой метров в тридцать. И потому старший прапорщик Радимов только притормаживал короткими импульсами, не решаясь остановить машину на полном ходу. Впрочем, полной остановки от него никто и не требовал.

– Вижу… Тревога! Всем – к бою! Таксист… Не останавливаться… Наводчик, готовьсь… – Голос у подполковника был вполне деловой, и никаких резких ноток. Он хорошо понимал, что отдает команду не в окопе, а через средства связи. Только вот наводчик-оператор «Подснежника» не имеет. Ему одному приходится говорить громче, чем другим.

Наводчик-оператор Скобочкин припал к прицельной буссоли. Сразу заработали электродвигатели, наводя автоматическую тридцатимиллиметровую пушку.

Подполковник Разин высунулся из верхнего люка с биноклем в руках. Стал рассматривать, что там впереди происходит. Прямой участок дороги выдался на дистанции около километра. И как раз на небольшой высоте. Большая высота облаками прикрыта и плохо просматривается. Здесь же видимость полная. Там, на самом окончании прямой дороги, на повороте перед въездом в поселок Железнодорожный, шел какой-то странный на первый взгляд бой. Около десятка боевиков, может быть, чуть больше, потому что видно было не всех, оставив в стороне под скалой старенький грузовик, неторопливыми перебежками передвигались вокруг блокпоста, который огрызался только редкими короткими очередями. Блокпост был уже полностью окружен с трех сторон, а с четвертой прикрывался крутым обрывом, и боевики правильно определили «мертвую зону» с каждой из сторон, то есть секторы, где обстрел из бойниц им не опасен, и там даже не пригибались, в свою очередь, чуть не играя, словно бы с насмешкой, стреляя по бойницам. А один из боевиков вообще просто, как на прогулке, и так же неторопливо шел к металлической двери блокпоста с гранатометом в руках. Подошел и ногой в дверь постучал. Кажется, и сказал что-то…

– Достанешь? Наводчик… – спросил подполковник, возвращаясь головой в башню, впрочем, хорошо зная, что автоматическая пушка «БМП-2» эффективно стреляет с расстояния более полутора километров. Даже по бронетехнике, не говоря уже о живой силе.

– Без проблем… – Контрактник, похоже, свое дело знал хорошо и в себе был уверен.

– Боекомплект есть?

– Полный… Пятьсот зарядов… И бронебойные, и осколочные… Сначала бронебойные идут… Для разминки…

Разговор не мешал сержанту осуществлять прицеливание. Пушка, попискивая стабилизатором, заговорила на полном ходу, сразу превратив в груду горящего металлолома двигатель грузовика боевиков. Это остановило ленивую атаку на блокпост. Не ожидающие удара со стороны, бандиты, похоже, слегка растерялись. Но ненадолго… Стволы в противоположную сторону развернулись. И гранатометчик вперед выдвинулся, подыскивая позицию. Теперь уже решительно и серьезно. Но с его оружием стрелять можно было только с близкой дистанции. До этого еще было время показать свое искусство наводчику-оператору Скобочкину. А не слишком тяжелые снаряды пушки «БМП-2» несли в себе все же множество осколков, и уже после первых выстрелов ряды боевиков поредели чуть не вдвое. Упал, выронив оружие, и гранатометчик.

Спецназовцы в боевой машине выставили в амбразуры стволы автоматов, но пока не стреляли, потому что боевики не попали еще в зону видимости. Автоматическая пушка снова заговорила. И опять так же удачно. БМП стремительно приближалась к блокпосту. Автоматные пули сначала ударили в корпус, но долго такой бесполезный обстрел не продолжался.

– Тормози… – приказал подполковник Разин.

Теперь скорость была уже не предельно высокой, и БМП остановилась почти послушно. Да и обрыва под боком не было. Старший прапорщик Радимов тормозил уже более уверенно, не боясь заноса.

– К машине! [3] – спокойно и буднично, чуть не шепотом, как привыкли разговаривать друг с другом на операции спецназовцы, прозвучала команда. – Четверо пытаются уйти в поселок… Трое… Одного с блокпоста сняли… Догнать… И… уничтожить…

Последняя команда прозвучала после незначительной паузы. Видимо, подполковник сначала хотел приказать захватить пленного, но быстро сообразил, что возня с пленным задержит группу в поселке надолго. А даже старший прапорщик Радимов заметил, что подполковник почему-то очень спешит на базу.

С противным металлическим лязганьем распахнулись задние люки-дверцы. Все спецназовцы, кроме командира – восемь офицеров, сидящие в тесноте, потому что «БМП-2» предназначена для десяти человек вместе с экипажем, а везла одиннадцать, выскочили на дорогу так быстро, словно страстно желали как можно скорее затекшие ноги размять. Шестеро сразу устремились в погоню, только двое – штатные снайперы, посмотрели боевикам вдогонку и сняли чехлы с прицелов «винторезов». Старший лейтенант Парамонов и лейтенант Сокольников не торопились. Снайперам нельзя торопиться, потому что при торопливости дыхание сбивается и руки, случается, подрагивают. Они даже прицеливались спокойно и с ленцой. Но стреляли быстро. Так быстро, что их товарищи не успели и тридцати метров пробежать, как вынуждены были остановиться. Преследовать больше было некого.

– Тела к блокпосту перенесите… – распорядился Разин, покидая БМП и направляясь к тому же блокпосту.

Металлическая дверь, побитая пулями, но не пробитая, уже распахнулась, и навстречу спецназовцам вышли два мента – старший лейтенант и лейтенант.

– Ну, вовремя вы… – сказал старший лейтенант.

– Что здесь такое происходит? – спросил все же Разин холодно, и радости своим спасенцам не показывая. – В войну играете?…

– У нас тут, товарищ подполковник, заварушка в поселке. Бандиты нашу машину обстреляли. После преследования бандитов блокировали в частном доме… Ну, как блокировали… Там, дежурный говорит, силы почти равные… Почти блокировали, значит… Сил не хватает… С двух блокпостов по два человека сняли, по паре только оставили. А тут к боевикам помощь откуда-то двинула… С двух сторон… Нас вот вы выручили… А с той стороны блокпост гранатометом взорвали… Сейчас два «уазика» в сторону центра поселка движутся… Помочь бы надо…

– А ваши все где? – сердито спросил Разин.

– Все там… В отделении только один дежурный остался. Через него связь держим…

– Помощь запросили?

– Запросили… – за старшего лейтенанта лейтенант ответил. Молодой и злой, как сам подполковник. – Обещали часа через три прибыть… Вертолеты сегодня не взлетают…

– Карта поселка есть? – спросил Разин.

– У нас нет. Только в райотделе…

– Мы же здесь, помнишь, три года назад операцию проводили… – из-за спины подполковника сказал майор Паутов. – Я сориентируюсь…

– Я тоже помню… – сказал Разин. – Выстрелы услышим – вот и ориентир. Поехали… А вы… – Он обернулся к ментам. – Автоматы соберите, гранатометом вооружитесь… Держите дорогу, чтобы еще кто не прорвался…

* * *

– Гони, таксист…

Старшего прапорщика Радимова уговаривать было и не надо. Гонять он умел, кажется, лучше всего в жизни. И погнал… В поселке, правда, скорость снизить пришлось. Вдруг кто-то на дорогу не вовремя выскочит… Но притормозил тоже не сильно. Люди у своих ворот стояли уже у крайних домов. Прислушивались к происходящему в центре. Провожали БМП вопросительными взглядами, добротой, впрочем, не наполненными.

Подполковник Разин из верхнего люка высунулся по грудь. Так выше вероятность услышать стрельбу и сориентироваться. Но ориентироваться пришлось на другое. БМП въехала в поселок по центральной улице, пересекающей Железнодорожный от одного края до другого, но по достаточно изломистой линии. И уже ближе к центру навстречу из-за поворота на расстоянии в несколько кварталов выскочили два «уазика». При виде БМП притормозили. Один сразу свернул на боковую улицу, а второй в газон въехал. Из машины выпрыгнули люди с оружием в руках. Цепью улицу перебежали и заняли позиции по краям дороги. Трое с одной стороны, трое с другой.

– Гранатометчик слева… – подсказал старший прапорщик Радимов.

– Готов? – спросил Разин наводчика.

– Готов…

– Огонь! Уничтожь их вчистую… Чтоб не останавливаться…

Частые выстрелы автоматической пушки заглушили даже лязганье гусениц. Наводчик-оператор сержант-контрактник Скобочкин, кажется, вдохновленный подполковником, слегка перестарался. Обычно при подобном обстреле пары-тройки выстрелов на группу хватает. А тут по десятку в каждую из сторон. Из газонов никто не встал, даже никто ствол не поднял. БМП проехала мимо, Разин высунулся из люка с автоматом, чтобы «уазик» проверить. Но машина стояла с открытыми настежь дверцами, и внутри никого не было. Появилось ожесточенное желание в бензобак дать очередь. Но от простой очереди бензобак не взорвется. Были бы в автомате патроны бронебойные – они своим каленым сердечником способны искру из металла высечь, – другое дело… Но бронебойными патронами автомат и автоматчиков не снабжают… Бронебойные «СП-6» только снайпер при своем «винторезе» держит… Отдельным магазином… Чтобы всегда можно было при необходимости быстро магазин вставить и продолжать стрельбу…

БМП между тем свернула на боковую улицу. Туда, куда второй «уазик» раньше поехал. Улица прямая, но «уазик» не просматривался. Мог он и в какие-то ворота нырнуть, мог на перекрестке и другой путь избрать. Водитель машины, наверное, хорошо ориентируется в этих одинаковых кварталах… Подполковник Разин опять из башни высунулся. Вынужденно… Следует смотреть по сторонам. Сверху можно и через забор различить «уазик», если он нашел где-то там убежище. Хотя высовываться слишком высоко опасно – из-за любого забора всегда может раздаться автоматная очередь. А стрелять с такой дистанции будут только наверняка и не промахнутся…

А тут еще, как назло, стихла стрельба в центре поселка. Нет теперь ориентира… А «уазик», конечно же, туда должен ехать, чтобы своих выручить… И БМП туда же следует успеть, чтобы, в свою очередь, выручить своих…

Впрочем, тренированное ухо подполковника Разина ориентир и без постоянной стрельбы запомнило…

* * *

На следующем перекрестке БМП начала тормозить и готовиться к повороту.

– Куда! – окрикнул Разин.

– «Уазик»… – сказал старший прапорщик Радимов, увидев впереди автомобиль.

– Это другой… Это ментовский… Нам еще, кажется, на квартал вперед… Потом направо…

БМП с места снова сорвалась так, что гусеницы даже слегка пробуксовали на каменистой земле. Но перед перекрестком старший прапорщик притормозил, чтобы просмотреть боковую улицу.

Подполковник Разин наблюдал за улицей сверху. Он уже не сильно из люка высовывался, потому что к зоне стрельбы приблизились, кажется, вплотную, но видел все. И потому сразу увидел и ментов, засевших рядом с забором, и БТР, готовый к стрельбе. Но «уазика» боевиков здесь не было. А должны бы они были быть именно здесь. Куда, в таком случае, поехали? Ответ пришел сразу…

– На следующую улицу… – скомандовал Разин. – Они будут своих вывозить… С черного хода…

И тут же откуда-то с той стороны, куда подполковник и думал направиться, раздались звуки активной двусторонней перестрелки.

– Следующая улица… – повторил Разин. – И направо… Жми…

Последний квартал до поворота БМП просто пролетела. И повернула направо так быстро, что одна гусеница перескочила через газон, раздавив какие-то красивые ухоженные кусты, и разворотила высокий бетонный бордюр газона. Автоматная очередь сразу ударила в броню башни – кажется, здесь ждали появления БМП. И перебежал дорогу гранатометчик с «РПГ-7» [4] в руках. Но одновременно с этим боевикам приходилось вести перестрелку и с противоположным концом улицы. Откуда-то оттуда, прячась около забора, стрелял одинокий автоматчик, и мешал боевикам сесть в машину. А желающих сесть было больше даже, чем «уазик» мог вместить. Но сам «уазик» стрелку не был виден, поэтому он простреливал тротуар.

Новые автоматные очереди теперь раздались со стороны только что оставшейся позади улицы. Должно быть, менты прочухали, что бандиты пытаются уйти, и пошли в прорыв. Судя по звуку выстрелов, очереди были профилактические, прикрывающие прорывающихся. Но прикрывать было уже и не надо.

– Наводчик! По машине…

Но подполковник со своей командой опоздал. Наводчик-оператор Скобочкин стрелять начал одновременно с первым словом, и не по машине, а в сторону, в газон, где гранатометчик залег. И опять дал большую очередь, которая просто обязана была всех там прячущихся накрыть осколками. «Уазик» тем временем сорвался с места. Из раскрытой дверцы еще чьи-то не убранные ноги торчали, а скорость машина набирала быстро.

– По машине… – повторил подполковник.

Загудел электродвигатель, пушка сместилась. До спасительного перекрестка оставалось не больше десяти метров, и «уазик», словно бы в насмешку, зажег сигнал поворота. Хотя, может быть, у водителя сработал автоматизм. Такое тоже случается. В это время пушка заговорила. Она не расстреливала, а рвала металлический верх «уазика» на куски. Перезаряжать обойму на бронебойные заряды было некогда, и сержант стрелял тем, что было в пушке. Но стрелял так плотно, что за эти последние десять метров весь верх автомобиля превратился в металлические лохмотья. При стрельбе прямой наводкой спасения от пушки даже такого малого калибра быть не может. «Уазик» вильнул в одну, в другую сторону, перескочил перекресток и врезался в угол забора. Из машины никто не вышел…

Подоспевшие спецназовцы, проверяя результат стрельбы пушки, сразу вытащили из машины человека, спрятавшегося в узком пространстве между двигателем и передним сиденьем. Там его осколки не достали…

Пленник выбираться из машины боялся, но, встав на ноги, сразу захотел стать гордым, и даже пригрозил:

– Вы за это еще ответите… Вы на нас напали, вы расстреляли мирных людей…

– Прямо сейчас? – спросил Парамоша и показал, что бьет чечена прикладом «винтореза» в нос. Впрочем, руку придержал и носа почти не коснулся. Даже кровь не потекла, хотя нос заметно посинел…

Пленник шарахнулся, но спорить не стал и только злобно усмехнулся…

– Здесь что, каждый мирный человек, отправляясь в магазин за хлебом, прихватывает с собой гранатомет? – наивно спросил капитан Ростовцев…

* * *

Почти проигрышная ситуация в который раз за день перевернулась, превратившись в ситуацию выигрышную. После боя, как обычно бывает, когда стволы смотрят уже в землю, ко всем подступили усталость и расслабленность.

– Вот уж спасибо за помощь… – сказал долговязый майор Яковлев. – Если бы не вы, они не бежать бы попытались, а нас бы атаковали… А нас не много…

Он сильно сутулился, что часто случается с людьми высокого роста, не наделенными природой широкими плечами, и двигался медлительно и почти лениво, хотя и широкими шагами, и при этом все движения майора были слегка суетливыми, должно быть, оттого, что он много шевелил руками, пытаясь изобразить что-то непонятное, и так иллюстрировать свою речь.

– Вас еще меньше, чем вы думаете… – привычно мрачно, почти пугая, сказал майор Паутов. – Они прорвались через нижний блокпост… Ваших парней там перебили…

Подполковник Разин поднял с земли автомат одного из боевиков, рассмотрел его, усмехнулся и передал долговязому ментовскому майору.

– А это для нас готовили… Или, скорее, для вашего БТРа… – и показал.

К ременной петле автомата была привязана проволока, перекинута с правой на левую щеку автомата и замотана вокруг рычага затвора.

– Что это за хреновина такая?… – не понял подошедший майор Ялаев, сияя румяными щеками, как яблоками. Должно быть, давление у майора Ялаева было ни к черту, если так краснел от не слишком напряженного боя.

– Не встречался? – спросил Разин.

– Затвор зачем-то заблокировали… – Долговязый мент размышлял так же медленно, как двигался, и не понял систему. Руки его автомат взяли, быстро протянулись к затвору, к проволоке, ничего не сняв и не проверив.

– Объясни специалистам… – кивнул Разин Паутову.

Он сам явно был не в духе и даже разговаривать с ментами не хотел.

– Блокируется затворная рама… – майор Паутов ткнул пальцем в проволоку. – В результате после выстрела затвор не имеет возможности отойти в заднее положение, и не дает перезарядиться автомату…

– А зачем это? – Ялаев тоже так и не понял.

– Автомат за счет чего перезаряжается? Что затвор сдвигает? – спросил Паутов несообразительных ментов.

– Газы… – Это даже старший лейтенант Сулейманов знал.

– А если затвор заблокирован, куда газам податься? – Спецназовец все надеялся, что менты сообразят сами.

– Куда?

Паутов застонал.

– Вы, мужики, меня убиваете… Пулю будут толкать в полную силу. В результате такого приспособления простая пуля и кирпичную стену может пробить, и броню БМП или БТРа… Вдвое выше начальная скорость полета… Вдвое сильнее удар… Понятно?

– А потом-то что? – спросил Сулейманов. – Потом-то как стрелять?

– Руками… Снял проволоку, передернул затвор вручную, снова проволоку прицепил и дырявишь следующую стену… И того, кто за этой стеной прячется…

– Надо как-то попробовать… – в сомнении покачал головой майор Яковлев.

– Мне такие штуки уже показывали… – единственный из ментов, старший лейтенант Скобцев, с нехитрым приспособлением оказался знакомым. – Классно лупит… Только рожок отстреляешь, ствол по износу надо списывать…

– Ничего подобного… – не согласился майор Паутов. – Ствол имеет тройную прочность. И двойную нагрузку выдерживает без проблем… Только не делайте такие штуки на пулемете… У пулеметов ствол в самом деле всегда слабый…

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Ментам очень понравилось поведение подполковника Разина. Он не захотел даже того, чтобы дождаться официального оформления документов по результатам боя. И даже по телефону передать рапорт своему командованию не пожелал. И не пожелал считать, сколько человек уничтожено его командой, сколько ментами.

Из всех только майор Яковлев, закончив предварительный допрос пленных, которых оказалось трое, из них двое раненых, неуверенно плечами пожал и всплеснул руками:

– Но… Как же так, товарищ подполковник…

– А вот так… Времени у меня нет… А это не менее двух часов займет… Можете все себе приписать, я от имени своей группы даю на то полное согласие… Напишите, что два ваших парня на блокпосту уничтожили больше десятка боевиков… Потом они же шестерых на улице по пути сюда… А здесь вы с остальными справились… Мне сейчас эта возня с оформлением совсем ни к чему… Вы победили, и молодцы. Поздравляю с будущими наградами…

Разин первым полез в свою башню. И сверху уже не высунулся, чтобы не разговаривать и время не терять. Он очень спешил, даже больше спешил, чем раньше, и тем только радовал старшего прапорщика Радимова.

– А как мне боезапас списывать? – растерянно спросил наводчик-оператор Скобочкин, забираясь в башню вслед за подполковником.

– Я твоему командиру роты скажу, он спишет… Как-нибудь…

У сержанта-контрактника лицо вытянулось. Он, похоже, надеялся за такой удачный бой хоть какую-нибудь медальку получить. По сути дела, весь бой он один и выиграл, потому что из спецназовцев только снайперы и стреляли. Сержанту-контрактнику откровенно не хватало медали на груди. Но Разин был неумолим.

– Быстрее, быстрее… Садитесь…

– Товарищ подполковник… Может, хотя бы пленного в прокуратуру доставите… – заглянул в задний люк майор Яковлев. – Или в ФСБ… Или хотя бы передайте кому-то, кто доставит…

– Сами отправить не можете? – Разину пришлось наклониться, чтобы разговаривать с ментом. – У нас в машине на одного человека больше, чем положено. Куда мы его всунем… Нет… Не возьму…

– Товарищ подполковник… – Майор просил занудливо и настойчиво, и заламывал себе кисти рук. – Вы же видели, какие тут у нас силы… Это ради него две группы с гор спустились… И кто знает, сколько еще спуститься может… Мы его не удержим… Отобьют и нас перебьют…

– А что за птица?

– Не хочет разговаривать… Документов при нем нет… Имя сообщать отказывается… Тот, которому ваши парни нос приплющили… Только другие пленники говорят, что он важная птица… Ради него две группы в поселок вошли… Но и они толком не знают, кто он… Откуда-то из-за границы приехал…

– Да пусть бревном на полу валяется… – предложил майор Паутов. – На него и сесть можно… Все не на полу…

– Грузите свое «бревно»… – согласился Разин.

Пленник при погрузке не разговаривал. Только усмехался…

Но когда БМП затряслась по дороге, сказал громко:

– Думал всю оставшуюся жизнь на «Роллс-Ройсе» ездить…

– Наш «Роллс-Ройс» тоже машина хорошая… – сказал Парамоша, оперся прикладом на лоб пленника, а на ствол руки положил. Пленнику сначала показалось, что у снайпера руки телу не соответствуют – слишком тяжелые, потом показалось, что дорога слишком тряская. Приклад, хоть и не такой тяжелый, как у «калаша», постоянно подпрыгивал. Пленника радовало только то, что теперь приклад не прикладывается к его носу…

* * *

Дальше, за поселком Железнодорожный, дорога была уже не горная, не извивалась, не искала себе побольше крутых до безумия поворотов, иногда в обратную сторону отводящих, чтобы после следующего поворота вернуться на нормальное направление. По прямому пути ехать, конечно, было быстрее и легче, хотя здесь из-за более интенсивного движения дорога и была более разбита. Впрочем, дорожные ухабины волновали больше всего пленника, которому приходилось принимать все неровности целиком на все тело, в то время как остальным только на самую мягкую его часть.

А старший прапорщик Радимов очень старался подполковнику Разину угодить, забыв почему-то, что у него появился новый пассажир, уважающий «Роллс-Ройсы». В итоге весь путь занял не четыре часа, как предполагал недавно Разин, разглядывая карту, а только три с небольшим. И на базу группа прибыла еще засветло. Перед БМП сразу подняли шлагбаум, даже не поинтересовавшись, кто внутри машины. И машина местная, да и подполковника Разина, высунувшегося из башни, слишком уважали, чтобы «доставать» с проверкой…

У спецназовцев было свое небольшое помещение сбоку от старого двухэтажного здания казармы мотострелкового батальона. Помещение это не отдавалось никому уже полтора года, и даже в то время, когда группа Разина отправлялась на несколько месяцев на отдых. И вовсе не потому, что у мотострелков было много лишних помещений. Просто спецназовцы пользовались повышенным уважением у простых армейцев, несколько раз занятых в совместных операциях и убедившихся, что опережающая слава никогда не бежит слишком далеко впереди тех, кто ее достоин.

– Займись этим уродом… – сказал подполковник майору Паутову. – Я позвоню в ФСБ в Грозный, пусть заберут…

От городка до Грозного сорок километров. Пока еще соберутся, пока еще приедут… Собственной гауптвахты в военном городке не было, и Паутов отправился сразу в столовую, где договорился с дежурным прапорщиком, чтобы пленника определили в подвал продуктового склада.

– Нет проблем… Правда, там сыровато… – посетовал прапорщик.

– Ему в самый раз… – Майор Паутов сам сырости не боялся и считал, что подвал для пленника ничуть не хуже солдатской бани. Там тоже сыро, но все же туда с удовольствием идут… И этот сходит… В подвал…

* * *

Подполковник Разин приказал до своего возвращения оставить БМП рядом с дверьми помещения группы – на случай, если ему придется еще ехать дальше, хотя и не был уверен, что ехать ему придется, и ушел на узел связи штаба батальона, чтобы доложить в РОШ [5] об обстановке и о собственном местонахождении и связаться с республиканским управлением ФСБ – договориться о передаче пленника.

– Куда он еще собирается? – спросил старший прапорщик Радимов, постукивая БМП ногой по гусеницам так, как классические водители постукивают по колесам автомобиля. – После такого-то броска… Даже у меня все внутренности растряслись…

Рядом стояли капитан Ростовцев и лейтенант Сосненко. В стороне старший лейтенант Парамонов чесал спину пленному чечену – естественно, стволом своего «винтореза». Это чтобы после долгой дороги в лежачем положении пролежней не было… Когда стволом заряженной винтовки чешут, кровь по мышцам сама по себе начинает бегать, будто спину кипятком облили. Пленный же в это время чесал ни с того ни с сего посиневший лоб. Но Парамошу никто не мог упрекнуть в том, что он пленника бил в лоб. Если приклад в дороге и подпрыгивал, то виновата в этом только дорога и теснота БМП. Что же касается носа, посиневшего раньше, то здесь не Парамоша виноват, а только приклад, который к носу чуть-чуть приложился. Старший лейтенант же очень старался приклад сдержать, и это все видели…

Лейтенант Сосненко на вопрос старшего прапорщика только плечами в недоумении пожал, а капитан Ростовцев головой покачал:

– Что-то с Александром Андреевичем, мужики, не в порядке, мне кажется… Нервничает… – и посмотрел в спину удаляющемуся командиру.

– Он вчера со спутниковой трубки домой звонил… – сообщил со стороны слушающий разговор капитан Юрлов. – Сразу после разговора… Я заметил… Занервничал… Что-то у него случилось…

– А что ж не спросите? – В простоте душевной старший прапорщик Радимов и сам казался человеком добрым и душевным. – Может, помощь какая нужна…

Капитан Ростовцев положил руку на погон старшему прапорщику.

– У нас, старик, так… Если человеку помощь нужна, он товарищей попросить не постесняется… Если не нужна, если своими силами обойдется, то свои заботы на плечи других перекладывать не стоит… Самому легче не станет, а других зачем нагружать…

Старший прапорщик Радимов на «старика» не обиделся. Он возрастом был лет на семь-восемь помоложе капитана, и такое обращение ему льстило.

Майор Паутов подошел. Хлопнул пленника по плечу, а не по носу, но от этого несчастному легче не стало, потому что рука у майора соответствовала его широченным плечам.

– Пойдем… Место тебе приготовили…

* * *

Уже на пороге штаба батальона Разина встретил начальник узла связи. Старший лейтенант улыбнулся и достаточно вольно «козырнул», как все почему-то здесь козыряли спецназовцам, считая их почти вольными, словно и не совсем армейскими птицами. Может быть, потому, что спецназовцы не всегда формы одежды и штатного вооружения придерживались. И вообще поверх военной формы могли натянуть гражданскую рабочую телогрейку, если хотели слегка согреться, а из обуви, в рейд отправляясь летом, всегда предпочитали простые кроссовки.

– Товарищ подполковник, вас на связь требуют из поселка Железнодорожный… Менты…

Разин вздох недовольства подавить даже не попытался.

– Что еще им надо?

– Я, товарищ подполковник, не знаю, что им надо было даже до «еще»… Сами поговорите… По открытой связи… Там майор какой-то на линии… Ждет…

Разин прошел вслед за старшим лейтенантом, шагнул за порог комнаты коммутатора и сразу взял трубку из рук ефрейтора-телефониста.

– Слушаю, подполковник Разин…

– Товарищ подполковник, извините, что надоедаю… Майор Яковлев… – Подполковник представил, как долговязый майор Яковлев жестикулирует даже тогда, когда трубку держит. – Через РОШ вас разыскивать пришлось… Вы еще, извините, как – от нашего общего пленника не избавились?

Разин поморщился. Он не хотел сейчас этих забот, но уйти от них оказалось сложно. Дал послабление – взял с собой пленника, хотя сразу понимал, что одним этим дело может не закончиться. Так всегда бывает…

– Пока не расстреляли, у нас он… Ему сейчас конуру и цепь ищут… А что случилось?

– Мы повторно дом обыскали, откуда они отстреливались… – Голос майора снизился до таинственного. – В подвале потайная комната открылась. Простучали стену, дверь нашли… И… представляете! Около шестидесяти килограммов высококачественного афганского героина… Все в упаковках… Мы в ФСБ уже доложили… Там ждут пленника… Требуют доставить его немедленно… Они знают, кто он такой… Мы тоже узнали… Это местный наркобарон, но постоянно он за границей проживает, сюда только наведывается, чтобы порядок навести… Человек с большими связями… За грузом из ФСБ завтра конвой вышлют… А мы всю ночь охранять будем… В усиленном режиме… За таким-то грузом обязательно пожалуют… Хотя бы для проверки нас на вшивость… Засаду выставим… Жалко, в городе минирование запрещено…

Майор говорил, а Разин еще в середине ментовского монолога почувствовал, как у него напряглась спина. Потом сердце несколько раз кольнуло, будто кто-то стрелял в грудь одиночными выстрелами. И не пулями, а стрелами, тонкими и острыми… С интервалом стрелял, давая боль почувствовать…

– Я понял… Только я здесь при чем?

Он умышленно отодвигал от себя сообщение и все действия, с ним связанные, хотя знал, что стену так вот, почти руками, отодвинуть не в состоянии, но все же старался изо всех сил сделать это. Такое уже бывало… Иногда казалось, что усилия не остаются напрасными, и он тогда старался сильнее, но потом убеждался, что сил его все же не хватает.

– Я просто предупредил, что пленника уже ждут… – Долговязый майор Яковлев, кажется, даже обиделся на холодноватый, мягко говоря, тон подполковника. – С ним следует быть осторожнее… Нас так предупредили… Это, наверное, важный человек…

– Спасибо. Мы отправим его при первой же возможности… – сухо пообещал Разин и не удержался, чтобы не подколоть майора. – Завтра, когда отоспимся… Или послезавтра… Это зависит от того, как нам удастся выспаться… А ты двор минируй, не стесняйся… Скажешь потом, что это мины боевиков… Против вас были выставлены…

И сразу отключился от разговора. Хорошо, что на военном аппарате клавиша располагается прямо на трубке. Иначе пришлось бы выслушивать еще и болтовню мента. А на это сил у Разина уже не осталось. Он вообще почувствовал себя неважно… Было отчего почувствовать себя неважно, потому что сообщение майора Яковлева эхом отдалось в другом…

Выйдя из телефонной комнаты, подполковник сунул руку под разгрузку, оттуда, пальцами оттянув застежку-«липучку», и под бронежилет. Там, в кармане камуфлированной куртки у него хранилась тоненькая стеклянная трубочка с маленькими таблетками нитроглицерина. Он давно уже не прибегал к лекарству. Уже больше года, кажется, но таблетки на всякий случай носил при себе. И положил одну на язык.

Таблетка моментально растаяла, сразу заложило уши, словно при прыжке с парашютом, и даже свист в ушах раздался – ассоциация сработала. Если уши закладывает, то свист ветра следует слышать даже через десантный шлем… И в любой обстановке… Даже когда нет прыжка, даже когда не слышно ветра. Странности человеческой психики…

Сердце начало ныть еще вчера, после телефонного звонка. Сначала был звонок из дома. Лена, жена, знает, как звонить. Наберет номер, только один звонок, и она кладет трубку. Это чтобы не отвлекать его от дел. Бывает, что ответить нет возможности. Разин так научил ее. Потом он посмотрит список неотвеченных звонков и сам позвонит жене. В этот раз все так и было. Он позвонил. Она и сообщила новость…

Но вчера Разин к нитроглицерину не прибегал, хотя чувствовал в области сердца какую-то электрическую неуверенность – будто бы слабым током мышцы подергивало. Но не было возможности спрятаться от посторонних глаз. В группе все офицеры знали, что у командира с сердцем не совсем в порядке, и не хотелось лишний раз напоминать им об этом, потому что на командира, ведущего их в бой, они должны надеяться стопроцентно, как он сам на себя надеялся. А любые сомнения могут вызвать неуверенность, которая чревата последствиями. Даже ему можно сомневаться в себе, а подчиненным – нет… Хотя однажды на плохом самочувствии командира была основана даже целая операция [6]. Тогда, спекулируя на болезни, Разину удалось заманить в ловушку полевого командира боевиков Батухана Меченого. После той операции, когда дело было успешно завершено, врачи заставили все же подполковника лечь в госпиталь, утверждая, что у него предынфарктное состояние. Вернее, даже не врачи, а командование, причем в приказном порядке. Врачам Разин традиционно не доверял и просто игнорировал бы их мнение. И он до сих пор не уверен, что они действительно помогли ему. Но был уверен, что после госпиталя, когда он отпуск проводил в деревне, ему помогло лечение простого деревенского пасечника. Тот дозировал мед и козье молоко ложками, и на этой основе какие-то лекарства делал. Травы туда добавлял. Какие травы, определить было трудно, но запах валерианы все же ощущался. Кошка подполковника на этот запах реагировала и лезла облизать губы после приема очередной дозы снадобья. Каждую дозу принимать было необходимо в разное время суток…

После этого сердце только изредка о себе напоминало. И не в боевой обстановке. В боевой обстановке подполковник Разин, к риску и напряженному ритму самого сложного по профилю рейда привычный не меньше, чем к прогулке по городскому тротуару, никогда не нервничал. Только вот в гражданской жизни, в семейной жизни… И чаще всего нервничать ему приходилось как отцу…

Тогда, во время операции по захвату полевого командира боевиков Батухана Меченого и ликвидации его банды, дочь Александра Андреевича Татьяна лежала в больнице. Он устроил ее перед своим отъездом в командировку. Лечилась от наркомании. Почти вылечилась… Однако «почти» – это как раз и значит, что не вылечилась, потому что почти здоровый человек – это человек все-таки всегда больной…

Срывы были у нее и потом… Временные… Непродолжительные, которые удавалось вовремя остановить… То есть, как это называют врачи, купировать… А сейчас уже не срыв… Сейчас уже все гораздо хуже… Конечно, всем родителям свойственно не верить в вину собственных детей, и Разину тоже хотелось найти оправдание дочери, хотя он не признавал в такой ситуации сакраментального «Я не верю… Она не могла…» Наверное, смогла, как ни прискорбно это признавать…

Конечно, когда дело станет известным, это не может не ударить по репутации самого подполковника. Может быть, даже придется в отставку уйти. Самому… Никто, конечно, принуждать его не будет… Но он уйдет… Чтобы мундир не позорить… Стыдно ему будет, и он уйдет… Но это сейчас волновало мало… Об этом можно будет потом поволноваться, и потом же решить, как себя вести… Сейчас другое било, и било больно… Било настоящее и близкое…

Последние полгода дочь жила гражданским браком, как это сейчас называется, с азербайджанцем Рауфом, мелким бизнесменом. Рауф казался Александру Андреевичу в общем-то добрым парнем, с покладистым характером, а национальность для подполковника значения не имела, поскольку за годы службы он видел рядом с собой офицеров разных национальностей, и они не раз ему спину прикрывали, как и он им. Еще во времена Советского Союза… Сейчас что-то изменилось… Сейчас чья-то умелая рука невидимо и ловко, на уровне циркового фокусника, дирижирует сознанием людей, и даже дочь жаловалась, что подруги от нее отвернулись, когда она стала с Рауфом жить… Люди другими стали… Люди стали ненавидеть других за иную национальность, за иной цвет кожи, за иное вероисповедание… Появилось то, что вообще никогда не было свойственно русским людям. Появилось, и прививается мастерски…

И вот такое сообщение… Лучше бы, конечно, Татьяна никогда этого Рауфа не встречала…

Дочь арестовали вместе с мужем как распространителей наркотиков…

* * *

Связавшись с начальником оперативного отдела, доложив по телефону ЗАС о прибытии группы на базу, подполковник Разин запросил РОШ о дальнейших планах, поскольку время командировки группы заканчивалось через день, но уже не раз случалось, что командировка затягивалась, когда подваливали срочные мероприятия, в которых без спецназа ГРУ обойтись никак, в соответствии с замыслами командования, не удавалось. Правда, в последнее время в Чечне обстановка более-менее нормализовалась, если можно назвать нормализацией отказ от открытого противостояния. Тем не менее Разин хотел бы знать, к чему группе готовиться. Ответ удовлетворил его – ничего экстраординарного не предвидится, и спецназовцы могут собираться на отдых. Так и сказали, что на отдых… Только на отдых… Потому что после отдыха придется вернуться сюда же, в надоевшую уже Чечню. Но надоела она или не надоела, а опыт конкретной обстановки и знание реальной действительности офицеров группы отбрасывать нельзя, и потому придется здесь еще долго работать…

На крыльце штаба подполковник остановился в раздумье. В принципе, он мог бы позволить себе сейчас позвонить в диверсионное управление ГРУ и договориться о том, что по семейным обстоятельствам на день сдаст дела своему заместителю майору Паутову, на которого положиться можно всегда, а сам сразу же домой отправится. Имея в виду именно такой вариант, Разин и не отпустил сразу БМП в батальонный гараж. Мало ли, будет оказия, и тогда придется срочно добираться до Ханкалы, чтобы вылететь с попутным рейсом. Попутных рейсов всегда много… Но в душе жило какое-то непонятное беспокойство, которое не позволило ему сейчас же прибегнуть к этому варианту. Конечно, домой следовало уехать как можно быстрее. Что там сейчас происходит, в каком состоянии жена, чем можно дочери помочь – все это грызет и торопит с отъездом. Но грызло и что-то другое. И, только подойдя к торцу здания казармы, подполковник Разин, заметив квадратные плечи майора Паутова рядом с БМП, понял, что держит его здесь. Вернее, не понял еще полностью, что зреет где-то в недрах его подсознания, но догадался, с чем связана его теперешняя непонятная нерешительность…

Для него сейчас, в состоянии нервного напряжения, одно только слово «наркотики» было равнозначно команде «огонь». Именно так он и почувствовал себя, когда выслушал сообщение долговязого майора Яковлева. Захотелось или за оружие немедленно взяться и срочно начать исполнять что-то редкое, решать кардинальное, и решать очень жестко, или вообще отодвинуться, отстраниться от всего происходящего рядом из опасения, что может и бед натворить потому, что в голове смешиваются понятия личного и общественного… Там, дома, – наркотики и дочь в тюремной камере… Здесь – наркотики и самоуверенный чеченец в плену у спецназовцев. Но даже при том, что сам подполковник Разин был очень далек от всех дел, связанных с наркотиками, он понимал, что шестьдесят килограммов героина стоят, пожалуй, добрый десяток миллионов долларов. По крайней мере, около того… С такими суммами работают только очень богатые люди, которые наживаются на чужой беде.

Которые на чужой смерти наживаются…

Которым пощады он бы лично не давал, и даже до суда бы их не доводил…

Если отвлеченно посмотреть на это дело, то можно поставить на одну ступеньку дочь подполковника Разина Татьяну, чуть-чуть взбалмошную, не всегда уравновешенную, когда-то своевольную чаще в меру, чем сверх меры, но потом просто потерявшуюся в жизни молодую женщину, и этого чеченца. Они одним делом, выходит, занимались… Они наркотиками торговали… Только уж в этом-то вопросе Александр Андреевич мог свою точку зрения отстаивать до конца, Татьяна никогда не была жадным человеком, и не чувство наживы толкало ее на такое занятие… Те, кто занимается этим ради наживы, сами никогда наркотики не употребляют. Разин слышал, что главные распространители наркотиков в России – цыганские семьи. Но наркоманы среди цыган – большая редкость. Они только продают, чтобы самим хорошо жить. Смерть продают… И даже не считают, может быть, что убивают своих покупателей… Зная положение вещей, он никогда ни копейки не дал бы попрошайке цыганке, зная, что потом эта копейка обернется в наркотики…

Сам вот этот чечен, которого майор Паутов куда-то уже, похоже, определил на временное проживание, сам он наверняка наркотой тоже не балуется… Он других к этому приучает… Косвенно, через десятки посредников, но приучает… Приучает таких, как Татьяна… Один негодяй убедил попробовать… Ради моды… Из-за дури… Потом во второй раз и в третий, а в четвертый ей и самой захотелось… Она так и не назвала отцу человека, приучившего ее к наркотикам… Он сам поиски не предпринимал, не желая огласки и шума… Хотел, но жена уговорила ничего не делать… Лена репутацией семьи дорожила… Вот и результат, вот и додорожила… И кончилось все тем, что и сама Татьяна стала других «уговаривать попробовать»… Это в понятии подполковника Разина уже было преступлением, а за преступление следовало отвечать…

И при этом он понимал, он уверен был, что Татьяна занималась распространением наркотиков только для того, чтобы самой иметь возможность всегда получить «дозу». Наверное, и Рауф такой же… Хотя с Рауфом еще следует разобраться… Но бороться только с мелкими распространителями наркотиков – это значит вообще не бороться с наркоманией… По большому счету, во всем, что с Татьяной произошло, виноваты крупные поставщики… Такие, как этот чечен… С ними бороться следует… Беспощадно… Отвернувшись от закона… Уничтожать… И каждый человек должен иметь право на уничтожение подобных тварей…

Не домой, наверное, сейчас надо спешить… Не домой… Подполковник Разин понял это. И не Татьяну сейчас следует спасать… Спасать сейчас следует многих других, будущих, кто уже готов занять место Татьяны…

2

Дверь была распахнута, и свет кривым прямоугольником ложился под ноги на чисто выметенный асфальт тротуара. Проход никто не закрывал. Офицеры спецназа даже в мирной обстановке инстинктивно продолжают оставаться теми же спецназовцами, и стоят рядом, но в темноте. Даже зная, что здесь некому выстрелить со стороны, не подставляются…

Подполковник Разин кивнул майору Паутову, приглашая за собой, и прошел в дверь.

– Товарищ подполковник, – окликнул его старший прапорщик Радимов, чувствующий себя здесь так, словно застрял на оживленном перекрестке. – Что с машиной делать?

Разин остановился, но думал над ответом недолго.

– Заправься и боекомплект пополни…

– А потом?… – не понял старший прапорщик.

– Сюда же… Чуть позже я скажу…

Еще минуту назад Разин думал о том, что БМП следует отпустить в гараж. Хотя сам для себя еще не определился, как быть, и стоит ли звонить в диверсионное управление ГРУ, чтобы договориться о срочной поездке домой. Но отдал такой неожиданный приказ и только после этого подумал – зачем? Но так и не понял сам, зачем это сделал. Впрочем, что случайностей не бывает, подполковник знал давно. Кроме того, даже если сегодня ехать никуда не придется, БМП все равно должна стоять заправленная и готовая по тревоге выехать.

В помещении у командира группы была своя маленькая штабная каморка, громко именуемая канцелярией. Это потому, что кровать здесь поставить было некуда. Только письменный стол, пять стульев и металлический шкаф, заменяющий сейф, хотя даже полноценный сейф подполковнику был здесь не нужен.

Разин сел за письменный стол, тяжело облокотившись обеими руками на столешницу. Майор Паутов выбрал стул покрепче и сел на него. Подполковник долго молчал, даже не погруженный в свои думы, а пытающийся сосредоточиться, чтобы привычно расставить все составляющие ситуации по своим местам и сделать общее положение вещей ясным и понятным. Это, однако, не получилось сразу, потому что не хватало какого-то звена, чтобы собрать все мысли воедино и выстроить цепочку рассуждений логично. Но Разин понял, какого именно звена недостает.

– Где твой поклонник «Роллс-Ройсов»?…

– Картошку ест… – невозмутимо ответил майор.

– Откармливаешь на убой? – Подполковник тоном показал неодобрение. Он бы такому пленнику с большим удовольствием засунул бы в рот нераспечатанную упаковку героина. И еще кое-куда такую же упаковку… Для симметрии…

Майор неодобрением не смутился.

– Сырую… С нее только склероз заработаешь…

– Не понял…

– В столовой… В продуктовый подвал его посадил. Больше посадить здесь некуда… Зиндан [7] выкопать не успел…

– Притащи-ка его ко мне на разговор, пока у нас его не забрали…

– Забрать должны?

– Требуют, чтобы доставили его в Грозный как можно скорее… В республиканском ФСБ знают, что это за птица… Но обращаются через ментов из Железнодорожного, сами нас почему-то найти не смогли, что ли… Или мы прячемся?…

– Допрашивать будем? – Майор Паутов встал, готовый за пленником отправиться.

– Поговорить хочется… По душам… Это не боевик… Это местный наркобарон…

– Очень приятно… Надо было на месте расстрелять… Боевика хотя бы уважать можно, а этого… – Паутов внимательно посмотрел в наполненные болью глаза подполковника. – У тебя неприятности какие-то?

– Неприятности… – признался Разин.

– Опять дочь?

– Опять… Ее арестовали вместе с мужем за распространение наркотиков… – Майор был надежным человеком и хорошим другом, которого даже обманывать было стыдно.

– Понял… – Паутов несколько секунд подумал, потом показал, что он в самом деле все понял, и друг он в самом деле хороший, готовый взять на себя заботы по обеспечению спокойствия командира. – А ты знаешь, что в подвалах могут всякие газы выделяться… Метан, бутан, пропан или еще что-нибудь… И пленник наш запросто задохнуться может…

– Не надо… – сказал Разин. – Я хочу с ним поговорить… Приведи…

– Если что, я могу и подождать… – Паутов крутыми плечами пожал и вышел, в дверях еще раз оглянувшись на командира…

* * *

Разин даже не задумывался над тем, зачем ему нужен этот допрос, если через день истекает срок командировки в Чечню. Впрочем, он привык работать до конца. И даже если час оставался бы до окончания командировки, подполковник свою работу все равно выполнял бы так, как будто командировка только что началась. Правда, в данном конкретном случае это была не совсем его работа. Наркотики – не его забота как командира отдельной мобильной офицерской группы спецназа ГРУ… В ФСБ есть целый отдел, который занимается наркотрафиком, есть в Грозном и комитет по контролю за оборотом наркотиков. Нынешний пленник спецназовцев – человек того круга интересов. А спецназу полагается боевиками заниматься, которые хотя и перешли на новый уровень деятельности, то есть в подполье забрались и исподтишка стреляют в спину, но все еще существуют…

И тем не менее, почувствовав связь между происходящим дома и свою вину за дочь тоже ощущая, за то что она, сама став наркоманкой, и других к этому приобщала, подполковник пока только краешком, без активных действий, начал входить в это дело. И первым шагом, естественно, должен был стать допрос…

Паутов привел пленника и подтолкнул того с порога к стулу. С одной стороны, это выглядело вежливо, потому что чечена молча попросили присесть. С другой стороны, чечену не понравилось, как ему показывали направление движения, и он через плечо посмотрел на Паутова чуть ли не с возмущением.

Разин помнил, как в самом начале, попав в плен, вытащенный почти из-под сиденья машины, перепуганный было человек вскоре попытался своим видом показать, что он птица не простого полета и требует к себе особого отношения. Но подполковник хорошо отличал естественное достоинство человека от напыщенности. Тот же полевой командир Батухан Меченый, попав в плен, вел себя с большим достоинством, и к нему все офицеры группы относились уважительно. Нынешний же пленник такого впечатления не производил, хотя временами старался показать себя значимой фигурой.

– Ты кто такой, урод, будешь? – сразу поставил Разин пленника на место, одним обращением показывая, какого отношения к себе тому следует ждать.

– Завтрашний день покажет, кто из нас урод… – возразил чечен, не поглядывая, а постреливая глазами по сторонам.

– До завтра дожить надо… – ни к кому конкретно не обращаясь, заметил майор Паутов, аппетитно позевывая, усаживаясь на стул. Теперь уже на другой, потому что его стул занял пленник.

Чечен слова майора справедливо принял в свой адрес.

– Завтра уже я буду на свободе, а с вас спросят за самоуправство…

– И за шесть десятков килограммов героина спросят тоже? – лениво поинтересовался подполковник.

– Нашли все-таки… – Чечен, кажется, не сильно расстроился. – И героин мне завтра вернут… В этом можете не сомневаться… Не в первый раз такое…

Разин хотел было сомнение проявить, но не проявил, потому что хорошо знал местную обстановку и понимал, что пленник, возможно, говорит правду. Если уж осужденные однажды лет на двадцать за многочисленные убийства палачи через год каким-то образом на свободе оказывались, то что уж говорить о каком-то наркобароне…

Тут и дверь после короткого стука открылась, и в проем заглянул капитан Решетников.

– Товарищ подполковник, вас спрашивают…

Из-за плеча капитана выглядывал высокий чечен в «камуфляке» без погон. Решетников посторонился, и пришелец шагнул за порог.

– Я же говорил… – обрадованно воскликнул пленник. – И даже не завтра, а сегодня… А завтра вам всем подзатыльников навесят… Сполна…

И он только теперь почесал свой синеватый лоб, а потом и нос пальцами ощупал.

– Что вы хотели? – поинтересовался Разин у гостя, совершенно не обращая внимания на слова пленника.

– Добрый вечер всем. – Гость широко улыбнулся, показывая ослепительно белые зубы, контрастирующие со смуглым лицом. – Подполковник Разин?

– Я… Слушаю вас…

– Капитан Ханкаев, республиканское управление ФСБ… – представился гость. – Я за вашим пленником прибыл… Мне необходимо немедленно доставить его в Грозный…

– Документы, пожалуйста… – попросил Разин хмуро. Что-то ему в этой ситуации не понравилось, но он еще не мог точно сказать, что именно. Хотя не понравиться могло уже одно то, что пленник был знаком с капитаном и откровенно ему обрадовался.

Капитан положил перед подполковником, впрочем, не передавая в руки, а только показывая и рукой придерживая, служебное удостоверение оперативного уполномоченного ФСБ.

– А остальное? – прочитав удостоверение, спросил Разин.

– Что – остальное? – не понял капитан.

– Документы, подтверждающие, что вы уполномочены принять у меня пленника… Не знаю точно, что там должно быть… Предписание, ордер или еще что-то…

– Ничего быть не должно… – вдруг резко, сбросив с лица улыбку, сказал капитан.

– В таком случае вы ничего и не получите… – спокойно, не вступая в перепалку, сказал, просчитав ситуацию, майор Паутов. Поскольку договориться два спецназовца не могли, так как не знали заранее о приезде капитана, это выглядело убежденностью обоих в своей правоте, и не каждый мог сообразить, что эта «убежденность» является следствием многолетней сработанности офицеров группы.

Капитан растерялся, не зная, что сказать, потому что не привык к подобному приему. И сам пленник попытался встать, лицом показывая возмущение таким самоуправством залетных спецназовцев, не понимающих местные реалии, но тяжеленная рука майора только слегка хлопнула пленника по плечу и прессом придавила к стулу. Чтобы встать под такой рукой, нужно хотя бы пару лет ежедневно тратить по паре часов на тренировки в приседании со штангой…

– Вы еще что-то хотите, капитан? – спросил подполковник.

– Я хочу пленника забрать… – Но уверенности голос капитана уже не показывал.

– Я вам уже объяснил. Я не вижу ваших на то полномочий…

– Я офицер ФСБ…

– А я офицер ГРУ. И это никак не меняет ситуации… Будут документы, будем разговаривать. На этом расстанемся, и не мешайте нам проводить допрос, мы как раз начали обсуждать очень интересные темы… – последние слова Разин выделил ударением. – Решетников! Проводи товарища капитана. До машины, чтобы на КПП лишних вопросов не задавали…

Последние слова откровенно давали капитану Решетникову задание, и капитан его понял. Он вышел вместе с Ханкаевым и вернулся только минут через пять. Все это время подполковник с майором, переглянувшись, молчали и допрос не продолжали. Растерянно поглядывал на одного и другого пленник, не понимающий, как так его не отдали в руки представителя ФСБ.

Решетников доложил:

– Джип «Чероки Либерти», новенький, ярко-синий, ждал за воротами… За руль сел сам капитан… Больше в машине никого нет… Перед отъездом позвонил кому-то по мобильнику… Поехал не в Грозный… Но поехал быстро… Я бы даже предположил, что он в сторону трассы отправился… Куда-то к Железнодорожному…

– Я тоже так предполагал… – сказал Разин и посмотрел на пленника. – Он должен в Железнодорожный поселок отправиться… Ты, урод, не расстраивайся… Не отдадим мы тебя на растерзание… Сами сожрем… Живьем…

Пыл чеченца, как показалось подполковнику, поубавился – просто он был не готов к подобному повороту событий, когда его, вопреки ожиданиям, не смогли вырвать из рук спецназовцев. Это уже само по себе несло угрозу.

– Хорошо, говоришь, на наркоте зарабатываешь? На «Роллс-Ройсе» ездишь… – Тон разговора стал вдруг угрожающим, и пленнику показалось, что его сейчас начнут сильно бить.

– Я не говорил, что хорошо зарабатываю… – Он все же пытался взять себя в руки, продолжая гнуть ту же линию, но уже не так уверенно. – Но я зарабатываю достаточно… И все деньги вкладываю в развитие своей республики, в ее восстановление…

– Деньги от наркоторговли… – уточнил майор Паутов.

– Не важно, какие деньги… Они идут на благое дело… – Пленник, кажется, даже гордился своей работой.

– И потому, думаешь, тебя вытащат… – усмехнулся Разин.

– Я восстанавливаю то, что вы разрушили… И потому меня вытащат… – Но убежденности голос пленника уже не показывал.

– Может быть… – согласился Разин. – Может быть, и вытащат… Не буду спорить… Когда ты мне надоешь, я сам тебя отдам им…

Майор Паутов опять прочитал ситуацию, все понял в игре командира и продолжил, памятуя фразу, произнесенную подполковником специально для капитана Ханкаева:

– Но дальше пары километров от города не отвезут… Где-нибудь рядом с дорогой пристрелят… Или даже здесь, у нас в городке попытаются подстрелить… Такое уже бывало…

Пленник поднял удивленные глаза на подполковника, потом перевел взгляд на майора. Он не спрашивал, он просто ждал разъяснений. Но ждал их уже настороженно, с опаской…

– Товарищ подполковник не зря сказал этому капитану, что допрос дошел до обсуждения очень интересных тем… Ты сам слышал и даже не возразил… И капитан понял нас, как и следовало ему понять… А по дороге к машине еще и капитан Рославлев пару фраз добавил… – Ничего не ведающий капитан Рославлев стоял у двери, но добродушным кивком с удовольствием подтвердил сказанное. – Тебя пристрелят… Болтливых вообще не любят… А тех болтливых, кто много знает, всегда считают опасными… Поговаривают, что ты слишком много знаешь, для того чтобы жить и на «Роллс-Ройсе» ездить…

У пленника дрогнула, слегка подгибаясь, нижняя губа – верный признак серьезного испуга. Он сам, похоже, хорошо знал, что бывает с болтунами, и испугаться ему было отчего…

– Завтра позвоню, – сказал Разин. – Лучше сразу в окружную прокуратуру… Пусть забирают… Не захотят, в ФСБ отдам…

– Вас всех самих перебьют… – больше от бессилия и страха, чем от злобы, все-таки сказал пленник. – И ничего вы не докажете… И всю партию отобьют уже сегодня… Думаете, зря капитан Ханкаев в Железнодорожный поехал…

Разин встал. Встал и майор Паутов, понимая, что командир принял решение.

– Где старший прапорщик?

– Ждет команду…

– Поехали… В Железнодорожный… Полное вооружение… Не рейдовое, боевое…

Это значило, что спецназовцы в дополнение к обычному своему легкому снаряжению должны нагрузить себя ручным пулеметом, запасом мин, гранат, двух гранатометов «РПГ-7» и двух огнеметов «Шмель» с комплектом зарядов – ноша нелегкая… Исключение составляли только снайперы, которых нагружать никогда не рекомендуется, чтобы руки не уставали и не дрожали во время стрельбы…

Отправляться с таким грузом в дальний рейд невозможно. Одни мины готовы любые плечи обломать. Но, имея в своем распоряжении боевую машину пехоты, грех не использовать возможности техники…

* * *

Все-таки офицеры мотострелкового батальона не зря считали спецназовцев «вольными птицами» и желали чувствовать себя рядом с ними тоже почти вольными. Представители ни одной другой воинской части не могут так распоряжаться собственным временем и боевыми ресурсами, как спецназовцы. Больше никто в армии не может самостоятельно выбирать себе участок деятельности, кроме спецназа ГРУ. И никто не может отправиться на боевую, предположительно, операцию, не поставив в известность свое командование. Или даже не свое непосредственное, а хотя бы местное командование из РОШа…

Временно прикомандированные к спецназовцам старший прапорщик Радимов, механик-водитель и сержант-контрактник, наводчик-оператор Скобочкин, были не просто рады разнообразию в службе, но и легко выдерживали напряженный ритм работы спецназа, потому что считали за честь для себя войти в состав группы хотя бы на непродолжительное время. Пленного оставить в подвале столовой не решились. Его опять связали и забросили на прежнее место, которое не стало для чечена привычным только потому, что было не слишком, мягко говоря, удобным.

Перед выездом командир отошел в сторону и долго беседовал с кем-то по телефону. Причем сделал несколько звонков, как заметил майор Паутов. Наверное, домой все же позвонил… Наверное, и в диверсионное управление ГРУ. И куда еще? Еще он мог звонить только для того, чтобы выяснить что-то о ситуации вокруг такой большой партии наркотиков и навести справки о том, что представляет собой капитан Ханкаев… И в разведотделе РОШа должны были иметь данные о возможности бандитов в районе поселка Железнодорожный… Все закономерно и естественно. Без таких данных выступать с базы просто опасно. А внутреннее состояние подполковника, его отношение к местному наркобарону и наркоторговле вообще никогда не заставят Разина вовлекать всю группу в сомнительную операцию и подставлять ее под удар. И конечно, долговязому майору Яковлеву в поселок Железнодорожный позвонить следовало… Чтобы в темноте не принял спецназовцев за бронированных боевиков и не спалил гранатой БМП…

Наконец подполковник занял свое командирское место в башне. Даже башенный ПНВ [8] сразу же проверил и убедился, что тот работает. О заряде батареи здесь заботиться нет смысла, потому что этот ПНВ обеспечивается питанием от аккумулятора БМП и от генератора двигателя. Так что рассмотреть, что их впереди ожидает, подполковник сумеет издалека.

– Таксист, скорость на пределе… – приказал подполковник Разин. – В Железнодорожный должны доехать быстрее, чем ехали оттуда…

– Было бы приказание, товарищ подполковник, – согласился «таксист».

Двигатель заработал на небольших оборотах, подготавливая машину к трудному пути. Потом, едва выехали за шлагбаум, обороты резко увеличились, хотя в городе ночью гнать с полной скоростью старший прапорщик Радимов не решался. Но город небольшой… Проехали до окраины быстро…

А дальше уже началась настоящая гонка…

Дорога в темноте, даже еще и только подступающей ночью, сильно отличается от той же самой дороги, уже знакомой по передвижению в светлое время суток. И потому при передвижении по такой дороге обычно встречаются две крайности. При первой водитель, как правило, тормозит даже там, где тормозить и не стоило, при второй, устав тормозить, он уже гонит без остановки и интересуется только поворотами, которые маячат где-то впереди. На дорогах Чечни движение вообще невозможно назвать интенсивным. А уж ночью дорога всегда пуста, и если кто-то встретится на ней, то только армейский транспорт, следующий по своим целям. Или машины боевиков, которые днем стараются на дорогах не показываться. Но старший прапорщик Радимов хорошо знал, что армейских передвижений в районе быть не должно, поскольку именно его батальон составлял здесь единственную федеральную силу. А если попадутся навстречу боевики, то это уже их забота – вовремя спрятаться, поскольку для боевой машины пехоты страшным может быть разве что столкновение с танком, которым боевики, естественно, не обладают.

Даже на блокпостах, расставленных по дороге, дежурили военнослужащие того же батальона. И потому, издали узнав свою машину, пропускали без проверки. Все знали, что именно эта машина закреплена за спецназом ГРУ, а контролировать передвижения военных разведчиков никто из мотострелков не собирался…

Потому ехали быстро, без задержек. Может быть, даже быстрее, чем ехали днем, хотя сейчас дорога полого поднималась, следовательно, разогнаться было сложнее. По крайней мере, всем казалось, что едут быстрее, потому что сейчас им хотелось достичь цели, тогда как раньше такой конкретной цели у спецназовцев не было…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Долговязый майор Яковлев выглядел озабоченным и не знал, как ему поступить…

Несмотря на внешнюю мягкотелость, в своей ментовской службе, особенно у себя дома, в Перми, он слыл и был человеком опытным и авторитетным и никогда не сомневался, когда предстояло действовать решительно. Сотрудник СОБРа и не может быть иным, иначе ему просто делать нечего в СОБРе. Более того, он даже, случалось, действовал так, как не решались действовать другие, и имел за это награды. Но вот в военной обстановке, а сейчас обстановка была откровенно военная, хотя война, как наивно поговаривали, уже закончилась, он слегка терялся. Выбор был не богат. Просматривалось всего-то два варианта, один хуже другого… Согласно первому, необходимо было устроить засаду в доме, из которого отстреливались днем боевики и где впоследствии был найден героин. Но никто не знал, какими силами пожалуют в город бандиты, желающие вернуть себе достаточно дорогой груз. Если их будет много, то удержать дом в ночное время, когда ничего не видно, когда каждый куст, каждый камень будет укрывать и прятать того, кто подбирается скрытно, невозможно, имея такие ограниченные силы, которыми располагал майор Яковлев. Их просто накроют в этом доме из гранатометов, и все… И нет никакой надежды на благополучный исход обороны…

Понимая, что дело о большой партии наркотиков обязательно пойдет не через МВД республики, а только через ФСБ, он туда сразу и обратился. И попросил даже поддержку людьми. Поддержку пообещали, Яковлев ждал ее и даже приказал подготовить еще одну комнату в общежитии на случай, если поддержке придется задержаться, но время шло, а она так и не прибыла. Повторный звонок, после короткого разбирательства, прояснил ситуацию, и стало ясно, что ждать бесполезно, поскольку нет в наличии никаких резервов, а все силы задействованы в важной операции на территории соседней Ингушетии, где в населенном пункте обложили большую и хорошо вооруженную банду.

– Да чего вам бояться… До утра-то все равно со скрипом продержитесь… Утром конвой за порошком приедет… – почти успокоил майора дежурный по управлению, говорящий с таким сильным акцентом, что спокойствия этот акцент не приносил. – Оперативных сотрудников в конвой отправим, если больше некого будет…

Легко сказать – «продержитесь»… А как продержаться? Продержаться можно, по большому счету, только до подхода противника… Одна атака при явном численном преимуществе нападающих, скрытых к тому же темнотой, решит исход дела… И все…

И где держаться?…

Раз за разом долговязый майор Яковлев прокручивал перед глазами одну и ту же картину в двух вариантах, и каждый раз не находил для себя и своих сотрудников спасения. Засада, конечно, всегда хороша, насколько майор Яковлев понимал военное дело, которому практически обучен не был, потому что юристов учат обычно другому делу. Но что после засады будет? Ну, несколько человек «положить» они смогут. Потом бандиты, если их много, проникнут в дом и уже, в свою очередь, всех ментов «положат». И героин, естественно, захватят… Ради стоимости груза они готовы будут рисковать… Если же героин в отделение милиции перевезти, то там придется силы оставлять. А сил не хватает даже для защиты дома…

По логике, такое развитие событий следует сразу отвергать… Нет благополучного исхода – не стоит и возиться, не стоит и планы строить… Ищи другой вариант…

Майор Яковлев искал…

Согласно второму варианту, следовало и весь героин в отделение перевезти, и всем занять оборону там… Но там держать оборону еще хуже… Преимущество только одно – подходы простреливаются. Но простреливаются такие подходы, как известно, как в одном, так и в другом направлении. В доме хотя бы стены каменные и прочные, которые пулю остановят, да и выстрел гранатомета, если заряд не в окно угодит, выдержат. А угодит в окно, уложит тех, кто в комнате, но стены не свалит… А в отделении один выстрел из «РПГ-7» проломит шлакозасыпную стену, словно она бумажная, и обрушит крышу на головы защищающихся… Там вообще домишко такой, что от сигареты загореться может… Заживо их в отделении и зажарят… Есть, правда, перед входом два, грубо говоря, защитных укрепления из бетонных фундаментных блоков. За них залечь можно… По паре человек за каждым… Но тогда хватит гранаты, брошенной за спины защитникам. И все…

Но и совсем оставить отделение без присмотра тоже нельзя. Там не только документация, там еще и вся связь сконцентрирована. А связь может ночью очень понадобиться. Оставлять же кого-то на защиту отделения, самому отправившись в каменный дом, – это значит распылить силы и еще более ослабить свои позиции.

Долговязый майор Яковлев чувствовал себя человеком, брошенным на растерзание крокодилам. Ему хотелось без конца жестикулировать, размахивать руками, в надежде, что привычное поведение принесет в голову успокоительную мысль, но мысль не приходила. Оставалось только на помощь извне и надеяться. А помощь тоже не спешила. Даже дежурный родного МВД, плохо говорящий по-русски, в ответ на просьбу о подкреплении очень удивился, что ничего не знал о произошедших в Железнодорожном событиях. Хотя в ФСБ и обещали поставить республиканское Министерство внутренних дел в известность. Но скорой помощи и этот дежурный не пообещал, поскольку ментовские силы тоже были задействованы в Ингушетии. И только утром можно было ждать прибытия каких-то свободных сил. Но пока еще эти силы прибудут… Дежурный посоветовал хотя бы в РОШ обратиться…

Однако и новое обращение пользы не принесло. В РОШе долговязого майора отправляли решать все вопросы в МВД или в ФСБ, поскольку РОШ вопросами наркотрафика не занимался и вообще предпочитал всегда работать по плану… Дежурные всех трех силовых структур республики, по сути дела, отказались помочь ментам и предоставили им самим выпутываться из истории, в которую не они сами влезли, а в которую их вовлекли бандиты… Долговязый майор Яковлев никак не мог понять ситуацию, пока один из местных ментов, много знающий и все понимающий лейтенант Джабраилов не подсказал ему, что ситуация эта создается намеренно, чтобы майор Яковлев избавился от героина. Не выбросил, не в унитаз смыл шестьдесят килограммов – за это могут даже трупу голову отрезать и родственникам посылкой отправить, а вернул тому, кто желает его получить… Обычное для всех кавказских республик дело, которое трудно понять прикомандированным…

– А РОШ?… – спросил Яковлев. – Эти-то не местные…

– Зажрались… Беспокойства лишнего не хотят… Может, правда вернуть? – предложил лейтенант. – Бандиты приедут, сначала обязательно договориться попробуют… Это не боевики, это просто бандиты…

Вот тут в долговязом майоре взыграла ментовская кровь.

– Не обучен с бандитами договариваться… – решил он.

А кисти рук майора тем временем изображали какие-то непонятные фигуры. Но, должно быть, эти фигуры должны были показывать его решимость…

* * *

Долговязый майор Яковлев, сомневаясь в правильности своего решения, все-таки выбрал для обороны злополучный дом и собрался было уже отправить туда все силы вместе с грузом героина, который пока лежал в ментовском «уазике», когда его позвал к телефону дежурный.

– Кто? – Яковлев каждому звонку был рад, поскольку звонок мог обещать помощь.

– Подполковник Разин из спецназа ГРУ…

На этого-то подполковника надежды было меньше всего… Конечно, честь и хвала ему, что он так мощно и неожиданно вмешался в дневной затянувшийся бой, решив, по сути дела, его исход, но в дальнейшем подполковник слишком мало интересовался продолжением. Но все же Яковлев поспешил к телефону, поскольку надежда в человеке умирает только тогда, когда он сам уже не может дышать…

– Слушаю вас, товарищ подполковник…

– Майор, мы выезжаем к вам в поддержку. Возможно, раньше нас на месте появится некий капитан ФСБ Ханкаев и пожелает забрать у вас весь груз героина… Можете с ним не ругаться, а попросите документы на передачу груза… Не его личные документы, а именно документы на передачу груза… Без таких документов груз не передавайте… А лучше не передавайте вообще… По крайней мере, до моего приезда… Даже если он прибудет с конвоем… Конвой в этом случае будет из бандитов… Я так думаю… Мы уже выезжаем в полном составе… Еще – важное… О нашем скором приезде капитан Ханкаев знать не должен…

– Я понял… Спасибо, товарищ подполковник. Нам сейчас поддержка очень нужна. Ниоткуда помощи допроситься не могу. Ни из ФСБ, ни из МВД…

– И не допроситесь… Кому-то, видимо, надо, чтобы вас уничтожили, а груз забрали… Какие меры по обороне предпринимаете? Где будете держаться?

– Я думаю, в том же доме… У нас не хватает сил для охранения двух объектов, а отделение милиции как укрепление надежды не дает… Само строение старое и ненадежное… Стены шлакозасыпные… Их автоматная очередь прошьет…

– Я бы посоветовал вам все же заминировать дом… Они обязательно туда пожалуют… Даже из простого любопытства, но, скорее всего, оттуда будут проводить разведку. Вероятно, дом сделают своей базой… Сможете установить радиоуправляемый фугас?

– Фугас у нас есть, и электрические взрыватели есть, нет системы управления…

– Сделать не сможете?

– У меня нет специалистов…

– Это просто… Сотовый телефон, и только один звонок…

– Мы не умеем…

– Ладно, мы должны успеть быстрее боевиков… Ждите нас в отделении… Снимите людей с блокпостов на въезде и выезде…

– Как? Оставить поселок без прикрытия?

– Это, майор, все равно не прикрытие… А людей потеряете… Бандитов, я думаю, будет немало… Замаскируйте где-нибудь свой БТР. Он должен ворваться в зону боя неожиданно и со стороны… Обеспечьте его средствами связи…

– Хорошо, товарищ подполковник. Связь есть… Обеспечим… Мы ждем вас…

Вот так, совершенно неожиданно, появилась надежда, что все наладится и завершение операции будет не менее успешным, чем ее начало. На спецназ ГРУ положиться всегда можно больше, чем на любой другой род войск. Кроме того, майор Яковлев чувствовал облегчение оттого, что вскоре приедет подполковник, то есть человек, имеющий звание выше, чем у него, кроме того, военный, специалист по активным боевым действиям. И ему самому уже не придется командовать, не придется принимать решения, когда он не знает, какое решение принять лучше, и постоянно боится из двух зол выбрать худшее… Проще говоря, долговязый майор радовался, что ответственность перейдет к другому…

* * *

Часа через три с половиной после звонка подполковника Разина, когда ночь уже полностью вступила в свои права и в окнах домов поселка погас свет, майор Ялаев первым услышал шум машины за окном, кивнул старшему лейтенанту Сулейманову, и, вооружившись, оба вышли на улицу. Сулейманов уже бронежилетом не брезговал, убедившись, что прикрывающие корпус каленые пластины из легированной стали действительно эффективны, и даже постоянно поддергивал свои доспехи, словно гордился ими. Дыры от пуль на обшивке бронежилета залатать он еще не успел, и они выглядели настоящими боевыми отметинами. Впрочем, такими они и были в действительности.

Майор Яковлев с автоматом в руках перешел к темному окну соседней комнаты и наблюдал, как два башкирских собровца выходят к бетонным блокам, чтобы встретить подъезжающий транспорт. У другого такого же темного окна занял позицию старший лейтенант Скобцев. На чердаке, за закрытым до поры до времени слуховым окном, устроился пулеметчик, готовый вступить в дело по первой команде об обострении ситуации.

Подъехал какой-то джип. Яковлев, всегда удовлетворяющийся в жизни только тем, что может иметь, а имел он в качестве собственного автомобиля лишь старенькую «копейку», плохо знал названия модных иномарок и затруднился бы назвать марку машины, тем более в темноте. Из машины вышел один человек, пожал руки Ялаеву и Сулейманову, коротко поговорил о чем-то, показал удостоверение, в которое Ялаев посветил фонарем, чтобы прочитать. Потом все трое двинулись к дверям.

Яковлев, оставив старшего лейтенанта Скобцева у окна караулить улицу, вышел в коридор, чтобы встретить гостя. Высокий красивый чеченец обаятельно улыбался и вел себя уверенно. Сразу представился и только после этого прошел следом за Яковлевым в угловой кабинет. Там из окна выглянул. Как раз недалеко от окна второй железобетонный блок стоял, а за блоком автоматчик уже лежал. Следил за боковой улицей и за сквером, прилегающим к зданию поселковой администрации.

– Круговую оборону заняли… – одобрительно сказал капитан.

– Заняли… – подтвердил Яковлев. – Людей только вот для круговой обороны маловато. Пришлось даже с блокпостов снять, и все равно мало…

– Блокпосты вы зря оголили… – сказал Ханкаев, словно он контролировать действия ментов приехал. – Это уже угроза поселку…

– Обстоятельства… – развел руками майор.

– Но, в принципе, вам уже оборону занимать больше надобности не будет… Я у вас груз заберу…

– Вот обрадовали! – воскликнул Яковлев. – Прямо на своем джипе и повезете?

– Я быстро езжу… За мной не угнаться… К тому же кто знает, что я повезу?…

– Надо бы охрану…

– Да, я хотел у вас пару человек попросить… Утром отправил бы их попутным транспортом назад… Охрана все-таки нужна… – согласился капитан.

– У меня возможности такой нет – пару человек выделить… – возразил Яковлев.

– Но если здесь героина уже не будет, то…

– А кто бандитам сообщит, что его здесь нет? – В логике майору отказать было трудно. – С героином ли в наличии, без него ли, а осаду нам все равно придется выдерживать…

– Это верно… – Капитан Ханкаев такими доводами обескуражен не был. – Придется рисковать и одному ехать…

– Вот уж не советовал бы… Может, до утра у нас останетесь? – предложил майор. – И нам лишний ствол не помешает…

– Утром я должен быть уже в Грозном… Ладно. Давайте будем грузить…

– Документы мне предоставьте… – между делом сказал Яковлев.

– Какие документы?

– На передачу партии героина…

– Да какие тут документы могут быть… Вы что, пленника спецназовцам тоже по документам передавали?

– Я не передавал… Они сами его захватили… Это их пленник…

Ханкаев всю свою приветливость потерял.

– Что вы тут за бюрократию к нам из России завозите… Одни пленника без документов отдавать не желают, другие героин отдать не желают… Я веду следствие по этому делу… Это мои вещественные доказательства… Вы понимаете это? Как сотрудник милиции, вы обязаны знать такие тонкости…

– То есть вы хотите сказать, капитан, – долговязый майор Яковлев, до этого вежливый, почти услужливый, проявил вдруг твердость даже в голосе, – что документов на передачу груза у вас нет? Я правильно вас понял?

– Да никогда мы никаких документов в подобных делах не оформляем. Я просто утром отвезу груз на уничтожение, и все… Составим акт и забросаем все мешки в топку ТЭЦ…

– Тогда давайте здесь акт составим и забросаем их в нашу печку… – предложил Яковлев. – Печку растопить недолго…

– У нас нет права на уничтожение…

– А у меня нет права передать вам груз по вашему требованию… – твердо сказал майор.

– Но вы же подвергаете груз опасности. Боевики могут захватить его…

– Здесь он в большей безопасности, нежели в вашей машине… Поверьте мне… Я вам предлагаю вернуться утром с документами, и тогда не будет никаких проволочек. Мы передадим груз. Если будет прямая угроза его потери, мы всю партию героина взорвем… Груз уже заминирован… Советую вам поторопиться… Бандиты могут прийти не ночью, а завтра днем… Вам бы лучше успеть съездить в Грозный и вернуться с документами… И с соответствующей охраной… Такой груз надо хотя бы в сопровождении БТРа отправлять… А лучше вертолетом…

Капитан махнул рукой, понимая, что забрать партию героина ему не удастся, сказал что-то по-чеченски, причем фразу длинную и, заметно было, экспрессивную – ругался, похоже, хотя ругаются чечены чаще по-русски, потом, круто развернувшись, пошел к двери…

* * *

Пора бы по времени было уже и подполковнику Разину со своей командой объявиться. Но лязга быстрых гусениц БМП, сколько долговязый майор Яковлев ни выходил на крыльцо, он уловить в ночной тишине не смог.

В очередной раз они вышли к порогу втроем. Яковлев даже за порог, а майор Ялаев со старшим лейтенантом Сулеймановым в дверном проеме застряли. Курили там и не хотели, чтобы огонек сигареты притянул со стороны пулю.

– Двадцать три сорок… Многовато… Может, этот суровый подполковник сгоряча бухнул, а потом передумал? – глядя на часы, спросил старший лейтенант Сулейманов. – Он еще днем спешил побыстрее отсюда убраться…

– Или его отговорил еще более суровый майор… Тот… С плечами… – добавил майор Ялаев. – Кому нужно лишний груз на плечи взваливать… Даже на такие плечи, как у этого майора… Посовещались и вернулись…

– Груз никому не нужен, согласен, но я не отговаривал командира, как и не уговаривал… – вдруг раздался голос из-за угла.

До угла два шага. Оттуда вышли капитан Ростовцев и майор Паутов.

– Как так вы?… – растерялся долговязый майор Яковлев и в растерянности даже вопрос до конца выговорить не смог.

– Пешком… – сказал подполковник Разин, выходя из-за другого угла со старшим лейтенантом Парамоновым, который на ходу просматривал недалекий сквер через ночной прицел «винтореза». – Кое-где ползком… Часовые ваши, можно сказать, спят, видят подходящих только с двух метров, пора, значит, им на пенсию… Но вас, к счастью, пока еще полностью не окружили. Хотя разведчики боевиков уже прошли по периметру и блокировали одну из улиц. Сейчас, должно быть, докладывать своим командирам будут… Мы их пока не тронули, никуда они не денутся. Пусть доложат и пусть вместе соберутся в большем количестве…

Яковлев сразу посерьезнел и даже покраснел за своих часовых. Действительно, армейской выучки даже на посту менты никогда не показывали. Ни местные парни, ни прикомандированные…

– Они уже… – начал он, имея в виду боевиков.

– Они здесь… Как я и предполагал, в качестве базы выбрали тот самый дом, который я предлагал вам заминировать. Вы не захотели, хотя сразу бы упростили себе ситуацию, уничтожив всю руководящую верхушку банды и на треть уменьшив общую численность.

Это был укор профессионала непрофессионалу, взявшемуся выполнять обязанности профессионала. И потому укор не был слишком жестким.

– Желания не всегда совпадают с возможностями… – ответил долговязый майор Яковлев известной крылатой фразой.

Подполковник Разин показал, что с крылатыми фразами он тоже знаком:

– Кто хочет дело сделать, ищет пути, кто сделать не хочет, ищет отговорки… Итак, майор… У нас с вами обстановка не слишком перспективная, и потому она требует единоначалия. Командовать операцией желаете, как я понимаю, вы? – Вопрос прозвучал вовсе не в утвердительных тонах. И командир группы спецназа ответ, кажется, знал заранее.

– К сожалению, я не военный, – Яковлев руками развел. – И с удовольствием уступлю право командования специалисту, кроме того, старшему по званию.

– Резонно, – согласился подполковник. – В таком случае пройдем в помещение, которое вы посчитали непригодным для обороны… Есть там комнаты без окон?

– Дежурка… – ответил Яковлев. – И камеры…

– И женщин там нет… – сказал конченый бабник Парамонов.

– При чем здесь женщины? – не понял Яковлев.

– Не обращай внимания, майор. – Приняв командование, подполковник перешел на «ты». – У нашего снайпера присказка такая…

Он двинулся вслед за ментом в небольшую комнатушку и сразу нашел стол, за который сел, показывая, что он теперь местный начальник. Хотя бы начальник на время.

– Карту поселка надо…

Яковлев сразу вытащил планкарту из планшета и раскрыл перед подполковником.

– Вот здесь – мы… – ткнул пальцем.

Разин склонил голову, всматриваясь в очертания улиц и кварталов, но тут, видимо, получил какое-то сообщение по «Подснежнику», прижал наушник пальцем к уху и посмотрел на офицеров своего окружения.

– Я – Волга, понял… Значит, Бакенщик, делаешь так… Точно это пришел последний? Их всего четверо было… Хорошо… Я понял… Рассчитай время… Сколько он там говорить будет… После этого звони… Но не торопись… Они могут по комнатам разойтись… Надо, чтобы вместе собрались… Потом уже накройте всех, кто рядом… Плотно… И направляйтесь к скверу, но близко не подходите… Потом я дам ориентиры…

Майор Паутов несколько раз кивнул, соглашаясь с командиром, словно слышал разговор и все понял. Впрочем, он его, наверное, слышал, как понял Яковлев, потому что Паутов имел точно такой же наушник в ухе и микрофон около рта. Капитан Ростовцев со старшим лейтенантом Парамоновым вообще никак не реагировали на сообщения и приказы командира, хотя тоже должны были все слышать. Только менты разговор не слышали, и потому не поняли, о чем речь идет. Но сам подполковник, только что картой заинтересованный, смотрел уже не на нее, а на часы. Точно так же, как и его офицеры. И только через две с небольшим минуты со стороны кварталов частных домов донесся гулкий и долгий звук сильного взрыва. Ночью подобные звуки особенно хорошо слышны, и не только потому, что темнота способствует техногенной тишине, но и потому, что ночью человеческое ухо работает, оказывается, по-другому, в особом нервном режиме. Долговязый майор Яковлев недавно читал об этом. И потому сейчас от звука взрыва вздрогнул.

– Вот так, – сказал майор Паутов. – Количество противников сократилось на треть, как мы и обещали… А треть – это много… Двадцать человек должно было накрыть… И почти всех командиров… Кто у них теперь старшим, интересно, станет?

– Я думаю, капитан Ханкаев… – сказал Разин. – Он наиболее авторитетный и авторитарный из всех оставшихся… Другие ему подчинятся… Он сейчас, кажется, на заблокированной улице находится…

– Ханкаев с ними? – переспросил Яковлев.

– С ними… – подтвердил подполковник. – И шестеро ментов из соседнего городка.

– Вот это ничего себе, – заулыбался майор Ялаев. – Мы что, против всей Чечни воевать будем?

– Мне все равно, против кого воевать, – ответил Разин холодно и поднял на Яковлева бесстрастный взгляд. – Я знаю только главное – за что я воюю и за кого… В данном случае мы воюем за Россию и россиян. В том числе и за многих чеченцев. Но для ясности могу объяснить, что против нас выступают представители двух влиятельных тейпов [9]… Вне зависимости от занимаемой должности они будут поддерживать своих. И у них такие большие связи наверху, что нам будет чиниться непривычно много препятствий. Прошу всех быть к этому готовыми…

2

Спецназовцы вошли в поселок Железнодорожный тихо и пешком как раз в то время, когда менты беседовали с капитаном Ханкаевым. Свою БМП вместе с механиком-водителем Радимовым и наводчиком-оператором Скобочкиным оставили на въезде в поселок рядом с дорогой, обеспечив связью, и приказали мотострелкам быть готовыми по первой же поступившей команде на скорости ворваться на улицы. Старший прапорщик Радимов в ответ на вопрос подполковника готов был поклясться, что расположение улиц помнит и сумеет сориентироваться. Но ориентироваться в основном предстояло по звуку стрельбы и взрывам, которые будут неизбежно слышны. Поэтому наводчику-оператору обязательно нужно держать верхний люк открытым. Одновременно мотострелкам приказали присматривать за пленным, и если он вздумает покричать, позвать кого-то на помощь, следовало помочь ему молчать как можно громче. Приклад автомата вместо кляпа вполне может подойти… Объяснялось все громко, чтобы и пленник слышал и иллюзий не питал…

Эту задачу взялся выполнить сержант-контрактник. На него положиться, кажется, было можно. В дневном бою он зарекомендовал себя с наилучшей стороны. А обычно бывает так, что если человек ответственен в одном, он и в другом не подводит. Разин оставил машину со спокойной душой…

Боевиков, приход которых был неминуем, военные разведчики опередили, но ненамного. Однако все же успели до их появления общими усилиями заминировать дом, который менты днем брали штурмом. Причем взрыватель присоединили к мобильному телефону вынужденно ставшего «щедрым» капитана Решетникова, надеявшегося, что ему в это время звонить никто не будет, иначе контакты замкнутся раньше и взрыв окажется преждевременным. Только после этого группа разделилась, чтобы контролировать возможно больший участок. Капитан Юрлов вместе с капитаном Решетниковым и радистом группы лейтенантом Стоговым остались наблюдать за заминированным домом, чтобы произвести взрыв с наибольшей пользой. Двое – лейтенант Сокольников, второй штатный снайпер группы, и лейтенант Сосненко, специалист по скрытному передвижению под носом у противника, вышли в разведку в окружающие отделение милиции кварталы, но, главное, с тем, чтобы проверить на возможность концентрации сил сквер у здания поселковой администрации. Это место казалось Разину наиболее удобным для подготовки к атаке. Сам подполковник Разин с тремя оставшимися в наличии спецназовцами пошел на разведку более глубокую, рассчитывая впоследствии соединиться с ментами, чтобы поддержать их своими стволами. Но на боевиков спецназовцы наткнулись почти сразу – те уже начали выдвижение. В передовой группе было около двадцати человек. А что это только передовая группа, стало ясно уже по общению боевиков с кем-то при помощи переговорного устройства ограниченного радиуса действия. Очевидно, здесь же были и руководители банды, судя по тому, как активно они отдавали распоряжения. И шли, как оказалось, напрямую к заминированному дому, не слишком заботясь о маскировке. Должно быть, знакомая обстановка казалась им надежнее, нежели устройство где-то в новом месте. «Подснежники» в поселке работали исправно – здесь нет экранирующих гор или свойственных большому городу помех в эфире, и Разин вовремя предупредил свою засаду, что бандиты приближаются. Сам же отследил и разведчиков, которых передовая группа оставила, чтобы осмотреть окрестности отделения милиции. Этих разведчиков было четверо, и каждый осматривал одну из сторон. Снять их было проще простого, потому что, едва выйдя из зоны просмотра окон отделения, бандиты переставали прятаться. Но Разин предпочел пока не беспокоить боевиков и не настораживать их главарей. Все равно данные разведки не должны были выйти за пределы полуразрушенного дома. А если и выйдут – беда небольшая, даже сами менты еще не подозревали о присутствии в поселке спецназа ГРУ, что же тогда о боевиках говорить…

Подполковник послал своих офицеров в три стороны, чтобы осмотрели подступы. Доклад поступил быстро. Перекрытой оказалась только одна дорога. В другом направлении концентрировались новые силы, но в меньшем количестве. Но маленькими группами по два-три человека, стараясь оставаться незамеченными, бандиты начали проникать в сквер. Об этом доложил по «Подснежнику» лейтенант Сосненко. Причем проникали с разных сторон.

Подполковник сразу обратил внимание на то, что разведчики передовой группы, выйдя из зоны видимости ментов, уже не прятались. А эти, как лейтенант доложил, шли с разных сторон и откровенно не желали, чтобы их заметили. Вывод напрашивался сам собой. Последние были местными жителями, не боевиками, но готовыми в любой момент поддержать боевиков настоящих, так называемых «лесных». И, не будучи уверенными, что после предполагаемого уничтожения отделения милиции не начнется следствие, они не желали, чтобы из окон домов их видели вооруженными.

– Ясень, я – Волга. Сколько человек уже прибыло?

– Две группы по трое, две группы по двое. Друг с другом переговорили и разошлись по периметру сквера… У одного видел «винторез» с ПНВ… Место на правом фланге…

– Ты где находишься?

– За спиной у них…

– Подчисть правый фланг. Левый входит в сектор обстрела из отделения. Правый – в «мертвой зоне»…

– Понял, командир…

– «Винторез» реквизируй… Это не оружие для боевиков… Это оружие для спецназа… Он нам сгодится…

– Понял…

– И патроны не забудь, – подсказал старший лейтенант Парамонов. – У меня остались практически одни бронебойные [10]… А бронежилетов я здесь пока не видел…

– Сокол! – позвал Разин второго снайпера. – Докладывай…

– Просматриваю улицу в тепловизор. Вижу на подходе еще одну пару. Передвигаются перебежками через кусты вдоль дороги…

– Там их и оставь…

– Понял… Работаю…

Только «Подснежник» донес до подполковника Разина звук следующих один за другим выстрелов. Со стороны эти выстрелы не должен был услышать никто. В момент прицеливания микрофон почти прижимается к казенной части. И потому наушник выстрел улавливает громче, чем невооруженное человеческое ухо. Дистанция уличного боя вообще небольшая, не традиционная снайперская, она позволяет стрелять сразу, без дополнительного прицеливания. Это уже с двухсот и более метров для каждой цели следует выделять время, потому что короткое движение стволом уже уводит оптический прицел далеко в сторону. С короткой дистанции опытный снайпер обычно несколько раз переводит прицел с одной цели на другую, создавая автоматизм движения, и после этого стреляет подряд.

– Я – Сокол. Двое остались на месте… Вдалеке двое, и еще один, дальше, догоняет… Беру дальнего…

– Действуй…

Короткий выстрел сообщил через наушник, что ряды боевиков редеют стремительно. Но больше выстрелы не раздавались. Офицеры ждали больше минуты.

– Что там у тебя с оставшимися, Сокол? – поинтересовался Паутов.

– Они перебегают пока рядом. Жду, когда в линию выстроятся… Тогда начну с заднего… Иначе второй может среагировать и поднять тревогу. Тогда начнут прятаться от снайпера… – Голос у лейтенанта Сокольникова невозмутимый, почти ленивый. Как всякий снайпер, он всегда желает сохранять спокойствие и неторопливость. И торопится только при необходимости произвести наибольшее количество выстрелов.

– Действуй по обстановке…

Утро для многих жителей поселка Железнодорожный может оказаться наполненным трагическими событиями. Эти подходящие боевики – явно местные жители… Если к ментам подоспеет подмога, тела увезут из поселка и не отдадут родственникам для похорон. Боевики приравниваются к террористам. Тела убитых террористов, согласно закону, не выдаются родственникам и хоронятся в какой-нибудь яме, без памятников и обозначений. Чтобы не было о террористах памяти. Мера жесткая, но справедливая.

– Волга, я – Ясень. Троих подчистил… Дальше плотно сидят… «Винторез» с патронами забрал. Есть еще бинокль с ПНВ… Но он в середине строя…

– Соединяйся с Соколом. Знаешь, где он?

– Знаю… Отхожу к нему…

– Покажи Соколу бинокль… Надо его «погасить»…

– Я знаю, где бинокль, – отозвался снайпер. – Пару секунд… Вот он, я нашел… Он дверь отделения рассматривает… Там менты стоят… Курят, балбесы.

– «Погаси» бинокль.

Наушник донес звук выстрела.

– Предупредите ментов, чтобы в случае чего напрямую стрелять не начали. Нас расстреляют, – попросил лейтенант Сокольников. – Перед активизацией действий мы в сторону уйдем. Пусть держат нас в курсе…

– Да, мы пошли к ментам… У них часовые, похоже, спят… Тех двоих, на улице, не забывай. Близко их не подпускай. Менты все на свете проспят…

– Бакенщик скоро всех разбудит, – коротко хохотнул в микрофон Сосненко.

Бакенщик – это позывной капитана Решетникова, который вместе с капитаном Юрловым и лейтенантом Сосненко уже готов был принять гостей в заминированный дом.

– Бакенщик готов стать «будильником», – отозвался капитан Решетников…

* * *

Взрыв показал, что обратной дороги нет. Для спецназовцев, начавших операцию чуть раньше превентивными мерами, обратной дороги уже не было и раньше, и они отлично сознавали, на что шли. Менты, особенно из местных кадров, все еще наивно надеялись, что дело обойдется угрозами и небольшими перестрелками, но серьезного столкновения не произойдет. Может быть, Яковлев отдаст героин, понимая, что сопротивляться бесполезно. Тогда вообще все тихо разойдутся. Взрыв эти надежды разрушил…

Следом за большим взрывом последовало несколько маленьких. Но теперь уже ясно было, что это взрываются гранаты. Потом прозвучали несколько коротких и рваных автоматных очередей. Впрочем, безответных…

– Там все кончилось… – сказал Паутов и перекрестил воздух в направлении взрыва. – Царствие им, как говорится, небесное, если небо их примет за все те гадости, что они на земле творили…

– Кто взорвался? – спросил майор Ялаев, ловко забрасывая сигарету в стоящее в углу ведро и передергивая затвор автомата, чтобы показать свою готовность к любому повороту событий.

– Те, кто командовал операцией с их стороны… – прояснил ситуацию подполковник и сразу пододвинул ближе ко рту микрофон «Подснежника». – Я – Волга… Ясень, Сокол… Вы теперь оба снайперы… Обработайте оставшихся в сквере… Пора уже…

– Понял, работаем… – невозмутимо ответил лейтенант Сокольников.

– Сделаете, поставьте «растяжки»…

– Растянем…

«Подснежник» почти сразу стал приносить звуки одиночных выстрелов.

– Героин где? – даже не спрашивая снайперов о результате, повернулся Разин к майору Яковлеву. Тот ответил не сомневаясь:

– В гараже. В машину загружен…

– Гараж что собой представляет?

– Обычная кирпичная коробка.

– Это там? – показал Разин за угол.

– Да…

– Видел… Окон там нет… Стена какой толщины?

– В кирпич… И окон нет, – подтвердил Яковлев. – Обороняться там трудно… Вокруг двора еще забор бетонный… До середины стены здания отделения. Ничего не видно.

– Паутов, заминируй гараж… И «растяжки» в популярных местах… Все подходы. Только ворота оставь… Пусть входят. Тогда и дальше пойдут смелее… Электричество в гараже «отруби»…

Майор Паутов, сделав знак капитану Рославлеву, поспешил, чтобы выполнять приказание. Теперь уже оба офицера передвигались бегом. Когда действие началось, все упущения лучше ликвидировать бегом…

– Майор, отдай своим приказ не стрелять по скверу до особого распоряжения… Там мои парни работают…

– Понял… – Яковлев тоже заспешил на улицу, чтобы дать приказ часовым, проснувшимся, наверное, за бетонными блоком.

Взрыв был довольно гулким, любой должен был проснуться…

* * *

Боевики двинулись к центру поселка достаточно цивилизованно, не по дороге, которую можно было «подмести» пулеметом, а по тротуарам, в тени заборов. Возможно, что часть пошла и прямиком по газонам, скрываемая кустами. Шли быстро, уверенно, но не бежали. Недавний взрыв их, должно быть, сильно встревожил и насторожил. И связь с ушедшими вперед была нарушена. Естественно, они предположили, что дом, в который пошла первая группа, оказался заминированным. Это были незапланированные потери, однако они никак не могли повлиять на решительность остальных.

– Можно уже пулеметчика задействовать, – сказал долговязый майор Яковлев, торопя события.

– Рано… Пусть идут… – Подполковник уже составил в голове свой план.

– Момент хороший… Наверняка несколько человек «положим»…

– И упустим лучший момент… Когда можно будет вдвое больше положить… – Объяснять свои дальнейшие планы Разин не стал.

Он смотрел из окна сквозь стекло. Пока еще целое стекло… Скоро, когда начнется бой, здесь, может быть, ни одного целого стекла не останется. Но если все пойдет так, как Разин планировал, то и здание ментовки устоит, и стекла останутся целыми… И потому, придерживаясь своего плана, приказа открывать огонь пока давать не хотел. Знал, что вот-вот боевики свернут на боковую улицу, чтобы пройти к скверу. Но тогда, при этом направлении, они вынуждены будут пересечь большое открытое пространство перед зданием поселковой администрации. Это самое подходящее место, чтобы начать обстрел. Если начать стрелять раньше, боевики имеют возможность сделать круг в два квартала и зайти в сквер невидимыми для спецназовцев и ментов. В таких делах Разин всегда старался действовать без торопливости. Когда боевики свернули на боковую улицу, он уже имел возможность хотя бы приблизительно пересчитать их общее количество. Около четырех десятков… Как и предполагалось. Возможно, еще десяток подойдет из числа местных жителей с другой стороны поселка. Ту сторону снайперам проконтролировать невозможно, там улицу здание администрации перекрывает. Но и того, что подошло, достаточно с избытком…

То есть было бы достаточно с избытком, окажись здесь только одни менты без поддержки спецназа. Теперь же соотношение сил скрытно изменилось, и показывать это бандитам раньше времени было ни к чему, чтобы не потерять преимущества неожиданности…

* * *

Когда подтвердилось расположение боевиков и их маршрут передвижения, подполковник Разин сразу отдал первую команду.

– Я – Волга… Бакенщик, Багира и Радуга выдвигаются на ближний угол сквера. Пулемет и огнемет к бою. Вступаете после начала нашего обстрела. Едва первые достигнут кустов, отходите к другому углу. Через сквер не переходить. Там все простреливается. Участок заминирован…

Капитан Юрлов вооружен в дополнение к автомату огнеметом, капитан Решетников несет ручной пулемет. Это оружие за короткое время может существенно уменьшить отряд боевиков в живой силе. В том, что два капитана и лейтенант, прикрывающий их со своим автоматом, смогут выбрать удобную позицию, сомнений у подполковника не было.

Вторая команда даже не прозвучала. Майору Паутову и капитану Ростовцеву, только что вернувшимся с минирования гаража, достаточно было только командирского кивка, чтобы отправиться на минирование троп в сквере. Вернее, минировать стоит как раз не тропы, а кусты рядом с тропами, потому что, даже на первую «растяжку» нарвавшись, боевики будут троп избегать. Даже широкие плечи майора Паутова прогнулись под грузом четырех сумок с минами. Капитан Ростовцев решился нести только две, но в дополнение взял и самый опасный груз – коробку с детонаторами, упакованными в вату.

– Сокол, Ясень… Я – Волга…

– Слушаем, командир…

– «Растяжки» поставили?

– Шесть штук… Первую на главной дорожке, прямо у входа, остальные по тропам и рядом…

– Переходите улицу… Там, сбоку от здания администрации, кусты есть… Оттуда, не показывая себя, скорострельно включаетесь в работу… Предупреждаю тебя, Ясень, особо… Они хорошо под автомат пойдут… Автомат не трогать, себя не показывать… Только «винторезы»… Стрелять будете вплотную… Бакенщик, слышишь меня?

– Слышу, командир…

– Понял, где снайперы сидеть будут?

– Приблизительно. Мой правый фланг… Я уже к месту подхожу…

– Даже еще правее, поскольку намного впереди, через сквер… Не задень… Сокол, Ясень… Две стороны сквера будут перекрыты… Боевики смогут или отступить, или прорываться через сквер… С тепловизором вам будет их видно… Расстояние детское… Для пневматики… Задача ясна?

– Уничтожение… Вернее, просто расстрел…

– Действуйте. Право на уничтожение я вам даю… Я – Волга… Таксист, нормально слышишь меня?

– Так точно, товарищ подполковник, хорошо слышу… – с готовностью отозвался старший прапорщик Радимов.

– Заводи телегу… Слушаешь эфир… Я дам команду «Огонь!», ты на всех парах двигаешь в сторону центра. Не по главной дороге, а по левой для тебя… Боевики только там смогут отступать. Их будет уже немного… Кого не расстреляешь, просто дави. Командуй Скобочкину, чтобы заряжал только осколочными…

– Все окна в домах перебьем, товарищ подполковник…

– Пусть боевики им стекла вставляют… И смотрите… Как только к скверу выезжаете, стрельбу прекращаете и разворачиваетесь у здания администрации…

– Я понял, товарищ подполковник.

Основная подготовка была закончена.

Долговязый майор Яковлев с майором Ялаевым склонились над планкартой поселка. Старший лейтенант Сулейманов и старший лейтенант Скобцев рядом стояли, но к карте не склонялись, как старшие офицеры. Старались держать дистанцию. Еще два мента вообще в стороне ждали, между столом и окнами.

– Что-то непонятно? – спросил Разин.

– Все ясно, товарищ подполковник. – Майор Яковлев позволил себе даже улыбнуться, представляя, в какой «мешок» попадут превосходящие силы боевиков. Даже он, человек, далекий от военной теории, хорошо понимал, что в «мешок» обычно попадают тогда, когда силы окружающих значительно превосходят силы тех, кто попадает в окружение. Здесь же все совсем иначе обстоит, тем не менее показалось, что, согласно раскладу подполковника Разина, «мешок» должен удачно закрыться благодаря преимуществу в огневой мощи. Скорострельность двух пулеметов – спецназовского и ментовского – не идет ни в какое сравнение со скорострельностью автоматов боевиков. Таким образом, сразу выравнивается огневая мощь, и количественное преимущество уже не играет такой значительной роли. Сюда же и огнемет добавляется. А огнемет обладает, как майор слышал, не только опасной поражающей силой, он еще и психологически давит неподготовленного противника. Вызывает панику…

– Где у вас БТР прячется?

– Во дворе одного местного сотрудника… Там как раз яма под фундамент нового дома вырыта… Старший лейтенант расстраивается. И из-за забора машину не видно…

– Где это? – подполковник тоже над картой склонился.

Майор Ялаев показал пальцем.

– Не в той стороне… – задумался Разин.

– Почему? – не понял Яковлев. – Как раз в той… Прямо из-за здания администрации подойдет… Поможет вашей БМП…

– БТР с другой стороны нужен. Связь есть?

– Конечно…

– Пусть выезжает вот сюда… – показал Разин пальцем и ниже наклонился, чтобы в полутемной комнате прочитать слово. – К улице с самым неподходящим названием – улица Мира… В самое начало улицы… Пусть ждет. Как только услышит стрельбу с улицы, не от администрации, а с улицы, пусть едет… Огонь увидит… Будет выстрел огнемета… Это команда. И стреляет пусть осторожнее, мы будем на одной прямой с боевиками… И вперед пусть смотрит. Наша БМП пойдет навстречу. Еще… К своему пулеметчику на чердак отправьте двух автоматчиков. Остальные – занимаем позицию позади здания отделения…

– Позади… – Майор Яковлев думал, что все фигуры предстоящей партии расставлены. И, таким образом, партия выглядела почти выигрышной. Оказалось, не все…

– БТР отправляй, – поторопил Разин.

Майор Яковлев сразу стал отдавать приказы по «переговорке».

– Бурураев! Слышишь меня?

– Слышу, товарищ майор… – переговорка в ответ сильно хрипела, словно голос давно и безнадежно надсадила.

– Ты где?

– Дома сижу, чай пью…

– А БАП где?

– Рядом, в яме стоит…

– Лейтенант Куркаев…

– Здесь, со мной вместе… Чай пьем…

– Давай его сюда.

Яковлев еще раз в карту заглянул, чтобы уточнить приказ, и передал водителю БТР лейтенанту Куркаеву маршрут и место новой стоянки.

– Понял где?

– Курица поймет… – Лейтенант от природы был грубоват, а плохое знание русского языка делало слова еще более резкими. – А я не курица…

– Как только услышишь с улицы стрельбу, не с площади, а с улицы, сразу – вперед… Бурураев, слышишь?

– Слышу, товарищ майор…

– Ударите наступающих в спину. Только осторожней с пулеметом. С другой стороны мы будем подпирать и БМП военной разведки… Своих не перестреляйте…

– Понятно, товарищ майор…

Как только Яковлев закончил, подполковник продолжил:

– Здесь будут прорываться человек пятнадцать. Этой группе, как я полагаю, задача ставится однозначная – именно они должны захватить героин, и именно потому не слишком прячется основная группа. Здесь их главная цель, и мы должны бандитов основательно встретить… – Подполковник посмотрел на своих офицеров. Старший лейтенант Парамонов поднял стволом в потолок «винторез», показывая готовность. Капитан Ростовцев точно так же показал второй огнемет группы, хотя тяжелая труба пускового устройства огнемета поднималась с трудом и двумя руками. Майор Паутов хмуро смотрел на командира, держа на автомате обе руки. Гранатомет «РПГ-7» висел у него за плечом. – А основные силы, я повторяю, только внимание к себе приковывают… Ладно… Я к вам присоединюсь, как только дам команду к обстрелу главных сил… Все на позицию… Выключить свет по всему зданию… Не выключателем… Не выключателем… Рубильником… Где щиток? Да, майор… Оставь свою переговорку, чтобы я и на чердак скомандовать мог…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Время в ожидании меняет свои физические свойства и обретает заметную тянущуюся вязкость. Это всем известно. От ожидания человек в состоянии устать больше, чем от активных действий. Тем более если это ожидание напряженное и нельзя пропустить момент. Невнимательность, вызванная усталостью и расслаблением, может натворить немало бед и доставить кучу неприятностей.

Подполковник бинокль так и не опускал. Глаза уже устали от наблюдения в прибор ночного видения. Это особый род усталости. Все-таки человеческие глаза больше привыкли к нормальному видению, и прибор глаза сильно утомляет. Но наконец-то из-за угла кирпичного забора появились три человеческие фигуры. Где-то на улице, вдалеке, лаяла собака, провожая боевиков. Одной собаке другие вторили, лаяли и выли, как это часто бывает, со всех улиц, со всего поселка. Следовательно, и все жители уже знали, что на улицах творится что-то серьезное, и это серьезное может коснуться многих. Кто мог, прятал детей и женщин в подвалы. Кто подвала не имел, с волнением ожидал развязки начавшихся днем событий. А собаки все лаяли и лаяли, будоража окрестности… Но боевиков собачий аккомпанемент волновал мало. Фигуры вышли из-за угла спокойно, не прячась. Остановились, посовещались, потом передний сделал знак рукой и сам направился в сторону сквера.

– Я – Волга. Всем! Приготовиться!.. Стрелять только по моей команде. Пусть выйдут дальше… Таксист, не жди команду, можешь двигать… Сразу набирай скорость… Ты еще далеко, тебя сразу не услышат…

Голос подполковника сейчас стал спокойным и неторопливым. Это был голос человека, уверенно и без напряжения выполняющего свою работу.

– Понял… – прозвучал в наушнике ответ старшего прапорщика Радимова.

– На чердаке… Как дела?

– Готовы… Вторую бойницу проломили… Боевиков видим… – прохрипело в ответ переговорное устройство.

– Бакенщик… Докладывай…

– На позиции… Жду команду… Боевиков видим…

– Сокол…

– Мы на позиции… Боевиков видим… Строевым шагом они в бой ходить не научились, но прогулочным могут… Молодцы, но уважать их не за что…

Подполковник тянул время, давая возможность выйти на открытое место как можно большему количеству бандитов. Те не торопились. Позволяли себе прогуливаться поступью хозяев положения. Словно знали: если даже менты за ними наблюдают, первыми стрелять не начнут, потому что боятся и надеются, что дело обойдется миром.

Когда, по подсчетам Разина, уже около трех десятков показалось из-за угла и первые готовы уже были скрыться за деревьями сквера, команда прозвучала:

– Внимание! Всем занятым!.. Огонь!

Звуки выстрелов выплеснулись в ночную тишину неожиданно резко даже для тех, кто этих звуков ждал. А два пулемета моментально прошли по рядам боевиков смертельной косой. Автоматы тоже помогали, хотя их работа так не бросалась в глаза. На открытом месте не захочешь залечь, тебя насильно положат – пулей… Боевики залегли, но не сразу, не дружно, не упали, как полагается падать при обстреле тому, кто имеет достаточный боевой опыт. А когда залегли, даже сквозь трескотню выстрелов послышался громкий звук выстрела одноразового огнемета «Шмель». Но один такой выстрел по эффективности равняется длинной пулеметной очереди – такая у огнемета поражающая и еще большая пугающая способность. Когда пламя, частично с земли, частично с людей, кричащих и вертящихся, вскочивших, бегущих в страхе и воющих от боли, поднялось кверху, никто не смог улежать на месте. Все боевики боялись второго выстрела огнемета, оружия более страшного, чем простое огнестрельное оружие, чем пулемет или даже гранатомет. И они побежали. Естественно, побежали в сторону сквера. Но и пулеметчик, и автоматчики, и снайперы были готовы к этому. Стрельба вспыхнула с новой силой, но это была стрельба односторонняя, на уничтожение, а не обоюдный бой, потому что боевики не просто не видели, куда им самим стрелять, они были в панике от пламени и попали к тому же в освещенную огнем зону, облегчая стрелкам работу.

Мысль в такой ситуации работает только в одну сторону – быстрее добраться до укрытия. Укрытие – в сквере… Но там, едва первые бандиты вбежали на асфальтированную дорожку, грохнул взрыв, сработала «растяжка» разведчиков. Боевики врассыпную с дорожки бросились – еще две «растяжки» сработали. Командуй боевиками более опытный человек, он наверняка бы почувствовал ловушку и не повел бы людей в сквер, оставив у себя за спиной огневые точки противника. Но опытных командиров капитан Решетников уничтожил взрывом в доме. А тот, что повел остатки отряда, предположительно капитан Ханкаев, сориентироваться не успел, хотя и стремился выйти к противоположному краю сквера, чтобы оттуда обстреливать здание отделения милиции, как и планировалось ранее. Пулемет, не видя цели, временно замолчал, но снайперы стреляли без остановки. Тепловизору не мешает растительность. Зеленые, светящиеся аурой фигурки бежали в прицеле и словно просили нажать на курок. Выстрел звучал за выстрелом. И пусть тепловизор только на винтовке Сокола был. Работы хватало и Ясеню, потому что далеко не все фигурки успели за кустами спрятаться.

Новый, уже более основательный взрыв «МОН-100» [11] попытку прорыва бандитов в сторону отделения милиции остановил. И только тогда прозвучала то ли команда, то ли просто истеричный призыв:

– Назад! Уходим… Назад! Здесь ловушка… – кричали по-русски, но с акцентом.

И новый взрыв мины унес еще несколько жизней, но заставил всех оставшихся повернуть в сторону улицы, с которой они только что вышли. Путь в другие улицы им отрезали пулемет, автоматы, огнемет и винтовки снайперов. И даже сообразить – сколько там на позиции противников, даже огневые точки подсчитать в панике никто не мог. Паника всегда страшна тем, что люди подчиняются тому, кто боится больше других, и не желают слушать смелых и хладнокровных…

Боевики снова вырвались из сквера на открытое пространство, потеряв почти половину состава убитыми. И почти каждый из оставшихся в живых был ранен. Но все же каждый, даже раненый, стремился убежать, не чувствуя боли. Убежать от смерти… На площади еще догорал напалм, и автоматные и пулеметные очереди снова пугали, заставляли передвигаться перебежками, и уже из остатков снова только половина смогла добраться до угла. Но там, навстречу боевикам, на скорости мчалась «БМП-2», стреляя из скорострельной пушки…

Доклад последовал через десять секунд:

– Я – Таксист, дело сделано… Только двое или трое через заборы махнули…

– Спасибо, Таксист… Спрячься за сквером… Будь готов… Остальные… Не нарвитесь на мины и растяжки. Соединитесь и сдвигайтесь ближе к нам, заходите справа… На нас готовится атака… Вы должны будете ударить их с фланга…

* * *

Подполковник Разин даже и смотреть до конца не стал, что происходит на площади перед зданием поселковой администрации. За последние годы он уже много раз наблюдал, как уверенно, если не сказать, что самоуверенно, идут в бой боевики, точно так же, как видел и их паническое бегство. И хорошо понимал, чем закончится бой при правильной его организации. Самоуверенность боевиков была вызвана их численным преимуществом и необдуманным убеждением, что горсточка плохо обученных войне ментов не сможет им что-то серьезное противопоставить. Будь здесь еще спецназ МВД – боевики были бы осторожнее и не наглели бы так, чтобы выходить в открытую на площадь. «Краповых беретов» они побаиваются, хотя те, по сути дела, почти такие же менты. Но с ментами простыми, пусть даже и собровцами, воевать проще…

Но все сразу стало развиваться не так…

Подполковника же Разина еще до окончания разгрома и уничтожения основной группы уже интересовала другая сторона, другое направление. Там наступление велось с улицы Мира, и явно не с мирными намерениями. Улица, как и все улицы поселка, фонарями не освещается. И только приборы ночного видения позволяют различить быстро приближающиеся фигурки людей, пока еще прячущихся в газонах за кустами и деревьями, хотя и на дороге невооруженным глазом их видно бы не было. Разин занял позицию около бетонного забора двора ментовки. Попытался подсчитать и убедился, что ошибся по крайней мере человек на десять. Бандитов было два с половиной десятка. Должно быть, присоединились местные жители. Но приближающаяся нестройная и неровная колонна из-за пристрастия своего командира к ненужной маскировке растянулась на значительное расстояние.

– Спартак… Отставшие – твои…

– Понял, командир, работаю… – как всегда, спокойно ответил старший лейтенант Парамонов. Он и без того уже давно рассматривал боевиков в прицел. И цели для себя, как обычно бывало, определил. И стрелять начал сразу после команды. Выстрел за выстрелом звучал коротко и скромно, не вызывая чувства беспокойства ни у кого. Щелкнула сменяемая обойма. Через несколько мгновений и вторая. Таким образом, еще не вступив в бой, бандиты уже начали нести существенные потери. Расстояние было слишком мало, чтобы снайпер позволил себе промахнуться или даже просто ранить боевика. Чтобы не оставлять раненых, способных криком потревожить остальных, Парамоша выборочно стрелял в голову. Для профессионального снайпера это не сложно…

Часть боевиков перебежала на другую сторону улицы, чтобы идти в том же направлении по второму тротуару. Они не знали, что произошло на площади, и считали, что там сейчас просто затишье и бой возобновится, как только они в него вступят. Расстояние сокращалось стремительно. Тогда, чтобы не допустить рукопашной схватки, подполковник и дал команду:

– Внимание! Огонь!

Он и сам поднял автомат и дал несколько коротких прицельных очередей по целям, которые еще помнил после рассматривания в бинокль. Однако темнота не способствовала прицельности стрельбы. Тогда вторая команда прозвучала:

– Огнемет! Огонь!

Огнемет ухнул не слабее артиллерийского орудия. А когда капсула с огнесмесью долетела до цели и разорвалась, улица сразу осветилась. Горели и давали яркий свет не только кусты и деревья, но и бегающие люди светились, как живые поленья. И автоматные очереди эти поленья гасили… Несколько раз ухал гранатомет майора Паутова. Мощные осколки «РПГ-7» с визгом и треском разносились в разные стороны, корежа и ломая дома и заборы точно так же, как корежили и ломали людей.

Включились в обстрел спецназовцы второй группы, подошедшие с фланга. Второй пулемет вторил первому.

– Я – Волга. Таксист, гони сюда…

Минуты не прошло, как «БМП-2» ворвалась в улицу, кроша кусты и людей выстрелами из автоматической пушки, а навстречу, выкашивая те же кусты пулеметной очередью, уже несся ментовский бронетранспортер. Две машины едва-едва успели затормозить, чтобы не столкнуться. Стрелять уже было не в кого. И преследование организовывать уже не стали, хотя видели, как несколько человек попыталось уйти, перебравшись через заборы. Но наличные силы были слишком невелики, чтобы организовывать преследование.

И только тогда, когда все стихло, подполковник Разин переглянулся с майором Паутовым. Майор кивнул и сунул руку в карман разгрузки. И тут же грохнул последний взрыв – в ментовском гараже взорвалась машина, в которой хранился героин.

– Кто-то все же пробрался туда… – с сожалением сказал долговязый майор Яковлев.

– Ну и дурак… – сказал Паутов. – Я там такой фугас установил… Любого по стенке размажет… Куска не найдешь…

Яковлев все же посмотрел на спецназовца с подозрением. Но тот на мента не смотрел, только нос сильно чесал.

– Надо же, – пожаловался. – Пуля по кончику носа чиркнула… Кровинки не выбила… Только нос обожгла…

– Осмотреть всех убитых! – дал команду подполковник Разин. – Мне нужен капитан Ханкаев… Он должен быть среди них…

– Машина его стоит через три квартала отсюда, – сообщил Таксист, уже покинувший БМП, чтобы посмотреть на свою работу.

– Это не его, – сказал подполковник. – Это трофейная машина отделения милиции. Взамен взорвавшегося в гараже «уазика»…

Такая замена ментов вполне устроила. В Чечне подобную замену можно провести без излишних проблем с оформлением. И всем это покажется законным…

– Раненым оказать помощь – и в отделение, на допрос… В наручники и в дежурку их, – распорядился майор Яковлев. – Сулейманов! Ты у нас автомобилист старый… За новой нашей машиной сходи-ка, пока кто-то ее не присмотрел…

– Сначала Ханкаева найдите. Он ключи наверняка в машине не оставил… – подсказал Паутов, все еще продолжая нос ощупывать и радуясь, что хотя бы кончик пуля не оторвала…

* * *

Подполковник Разин не любил ментовские допросы. Несколько раз доводилось присутствовать, и потому не пожелал присутствовать сейчас, когда запах крови и без того всю улицу, казалось, заполнил. И вообще, слишком жестоким и убийственным организованный им бой выдался, чтобы на лишнюю жестокость смотреть… Вообще-то, любой бой, которому предшествует дотошная и качественная профессиональная разведка, бывает таким. Грубо говоря, удачным… Говоря по-человечески, убийственным… Не все большие командиры значение разведки понимают и потому не могут воевать так, как спецназ ГРУ – без потерь, с нанесением противнику потерь максимальных. Спецназ ГРУ этому еще в Афгане хорошо выучился и даже там потерь почти не имел…

И не потому не пошел подполковник в «дежурку», что был он человеком не в меру чувствительным или излишне жалостливым. Сам он, как спецназовец, обученный для разведки в глубоком тылу противника, имел навыки силового допроса и многократно такие допросы проводил. Но ментовский допрос особый. И потому подполковник просто присел на бордюр рядом со зданием отделения милиции и отдыхал, пока менты и его подчиненные искали среди убитых и раненых капитана Ханкаева.

Тело капитана вскоре принесли из сквера. Вернее, не тело, а только то, что от него осталось. Капитан, похоже, лично на мину нарвался. Или же она взорвалась не больше чем в метре от него. После такого соседства даже танк получает повреждения. О человеке и говорить нечего.

– Что и требовалось доказать… – сказал подполковник, глядя в лишенное жизни окровавленное лицо недавно уверенного в себе человека, и придвинул ближе ко рту микрофон «Подснежника». – Все запомните… Капитан Ханкаев приехал к нам в городок и забрал нашего пленника с собой… Куда увез, мы не знаем… Таксист, пленника ментам отведи… Для следствия… Паутов!

– Я здесь, – со спины откликнулся майор.

– Выставь часовых по всем направлениям. Снайперов с тепловизорами…

– Мы разве не уезжаем? – удивился Паутов, помнивший намерение Разина еще ночью вернуться в расположение батальона.

– Уедем после окончания допросов… Может, что интересное узнаем… Чтобы не пришлось снова возвращаться. Не забудь, пошли кого-то снять в сквере оставшиеся мины и «растяжки». Не то местные завтра проклинать нас будут.

– И без того будут, – не остался в долгу Паутов, но капитана Ростовцева снимать мины отправил сразу.

Разин сам не понимал, почему он не хочет поторопиться и уехать на базу, где можно выспаться, спокойно вытянув ноги. Группа не отдыхала, по большому счету, уже почти сутки. Полудремотное состояние в тесной боевой машине пехоты во время возвращения из рейда отдыхом назвать трудно. И все же что-то держало здесь, словно бы дело еще не закончено и предстоит еще нечто важное совершить, чтобы поставить в деле жирную точку.

Паутов ушел расставлять посты. Подполковник встал и прошелся вдоль фасада отделения милиции. Стенку пальцем потрогал, постучал по ней костяшками пальцев. Да, это здание явно не предназначено для того, чтобы осаду выдерживать. Автоматная очередь такую стену прошьет насквозь…

От фасада Разин перешел к приоткрытым взрывом в гараже воротам двора, с которых сорвало верхние петли, оставив правую тяжелую металлическую створку криво висеть только на нижней. Вторая створка только углом в землю уткнулась. На поверхности створки кто-то упражнялся, обучаясь писать с ошибками русские матерные слова, а кто-то другой тем же мелом исправлял ошибки. Так в Чечне сейчас русский язык изучают… Не отодвигая тяжелую створку, а просто протиснувшись в щель, Разин вошел во двор. Майор Паутов в самом деле основательно постарался, минируя ментовский «уазик». Разорвало не только машину, разворотило кирпичные стены гаража, и крыша из пустотных панелей перекрытия подпрыгнула и криво опустилась на то, что от гаража и от машины осталось. Подполковник ближе подошел и посмотрел, подсвечивая в развалины ярким диодным фонариком. Красный кирпич был покрыт серым налетом. И это была не пыль, как понял подполковник. Героин, можно сказать, уничтожен, хотя для порядка следовало бы все это еще водой из шланга промыть. В гараже должен быть кран и шланг для мытья машин… Запах и вкус наркотика подполковник Разин не знал, он вообще не знал, имеет ли героин запах, но здесь пахло только взрывной гарью и немножко горелым бензином. Но все же смочил слюной палец и ткнул им в серую пыль.

– Порошок попробовать хочется… – услышал Разин за спиной голос ментовского майора Ялаева.

Подполковник обернулся. Ментовский майор протискивался между створками ворот, чтобы войти во двор.

– Угощаю… Сам пробуй… – сказал Разин. – Что пожаловал? Ко мне?

– Нет… У меня там, в машине, трубка мобильника оставалась… В кармашке чехла на переднем сиденье.

– Вот именно – оставалась… – прокомментировал подполковник. – Сейчас уже не осталась… Там уже ни хрена не осталось…

– Полезу… Посмотрю… – Ялаев не поленился и стал отбрасывать кирпичи, чтобы под бетонную плиту забраться. Плита не совсем машину придавила. Вернее, не машину, а то, что от машины осталось. Но спереди на блок двигателя легла. Сиденье в нижней своей части могло и целым остаться.

– Смотри… – Разин повернулся и пошел к выходу из двора. Уже пробравшись между створками, он оглянулся. Ялаев выкопал-таки небольшой лаз и туда заглядывал, подсвечивая себе фонариком.

– Волга, я – Спартак… – раздался в наушнике голос старшего лейтенанта Парамонова. – Женщин нет, но вижу машину. «Нива»… Приближается на большой скорости. Похоже, ментовская… Да… На капоте «ДПС» написано… «Гиббоны»… Стрелять?

– Пропустить… Паутов! Встречай гостей… Пулемет выставь в стороне…

– Может, командир, все-таки выстрелить… Все-таки «гиббоны»… – Парамоша умоляющим голосом выклянчивал разрешение.

Разин даже не ответил, понимая, что старший лейтенант кривляется. Но, как автомобилист автомобилиста, понять старшего лейтенанта мог.

Ментовская «Нива» въехала на площадь на скорости, но, увидев, как менты и спецназовцы рядком складывают возле сквера трупы, скорость тут же сбросила и к зданию отделения милиции подкатила уже плавно и почти с опаской. У «Нивы» в нескольких местах было прострелено лобовое стекло. Майор Паутов вышел встретить с поднятой рукой. Капитан Решетников встал сбоку с пулеметом, откровенно показывая, что он совсем не шутник. При любом обострении ситуации пулеметная очередь разнесла бы и дверцы, и стекла, и людей достала бы…

Из машины не сразу, но вышли два мента в бронежилетах, с «тупорылыми» автоматами «АКСУ» [12]. Оглянулись обеспокоенно, переглянулись и пошли к майору. Разин наблюдал за встречей с пяти шагов и разговор слышал.

– Кто такие? – сразу спросил майор Паутов, радушного приема не оказав, но все же взглядом специалиста оценив очередь, пробившую лобовое стекло. – На ходу, похоже, шмаляли?…

– На ходу, товарищ майор… Инспектор дорожной службы старший лейтенант Самохвалов, – козырнув, представился первый. – Мы из командировки с гор возвращались, хотели в Железнодорожном заночевать… В отделении… И прямо на въезде, уже когда пустой блокпост проехали, на нас вылетает из-за поворота белая «Нива» и сразу, без всякого предупреждения, открывает огонь… С левой стороны над плечом водителя… Ствол из окна выставили… Водителя, наверное, стреляными гильзами засыпали… Правда, никого не задели… И собака из машины залаяла… Тяжелый такой голос…

– Преследовали? – спросил, подходя ближе, подполковник Разин.

– Никак нет, товарищ подполковник. После очереди мой старший прапорщик вильнул резко и в кювет вылетел… Еле выбрались… – Старший лейтенант показал в качестве доказательства грязные ладони. Должно быть, ему пришлось машину из кювета выталкивать. – Ладно хоть не с обрыва… Мы только-только мимо последнего обрыва проехали… Там перед блокпостом обрыв… С него бы – приятного мало…

– Знаю, – сказал Разин. – Проезжал мимо… Там сгоревший грузовик еще стоит… По другую сторону дороги…

– Стоит, – согласился старший лейтенант.

– Номер «Нивы» запомнили?

– Замазан грязью… А что у вас здесь?…

– Командно-штабные учения [13], – за командира ответил майор Паутов.

– Доложите о происшествии майору Яковлеву, – чуть повернувшись, показал подполковник за спину на дверь отделения милиции. – По вашему ведомству он здесь командует…

Но этот короткий поворот позволил Разину заметить, что к нему идет, вывалившись между створок ворот двора, майор Ялаев. Причем как-то странно идет, что периферийное зрение сразу отметило. Разин повернулся полностью.

Во всех окнах отделения милиции теперь уже горел свет, и фигуру приближающегося майора видно было хорошо. Даже походку можно было выделить. А именно походка и привлекла внимание подполковника.

Майор Ялаев как-то неестественно наклонил голову, придерживая подбородком ремень падающего с плеча автомата, а обе руки держал перед собой, ладонями кверху. И шел медленно, словно у него ноги отнимались. Такая походка – признак растерянности, понял Разин, когда Ялаев приблизился.

– Товарищ подполковник… – майор показал свои раскрытые ладони.

В одной ладони белый порошок… Половина горсточки… Удалось наскрести… Во второй какой-то комок. Разин даже не понял, что ему показывают, хотя предположил, зная, откуда появился Ялаев, что тот показывает героин, не уничтоженный полностью.

– Что там? – спросил подполковник…

– Радиатор разбило… Вода вытекла… На порошок… Несколько пачек вперед выбросило, к радиатору… И там разорвало… – Майор путано стал объяснять. – Слипся комок… Героин так не слипается… Вот…

Ялаев во вторую ладонь, где порошок нес, плюнул, и там тоже сразу образовался комок.

– Это алебастр… Строительный материал…

– Ты раньше с героином работал? – спросил Разин.

– Работал… Трижды встречался… Дома… В машине во время взрыва был алебастр… А мы клали туда героин… Я сам проверял… В упаковках по килограмму… Сложено в коробку… Там тоже в упаковках по килограмму… Все не разворотило… Нижние пачки целые… Только героин заменили алебастром… И не так сложили… Не плотно, второпях…

Ялаев растерянно посмотрел на майора Паутова, который минировал гараж.

– Я в коробку заглядывал, – признался Паутов. – Упаковки примерно по килограмму… А что там было, сказать трудно…

Естественно, на майора Паутова подозрение пасть не могло. И Ялаев понимал это хорошо. За три минуты, что понадобились Паутову на минирование гаража, невозможно было и минирование завершить, и, одновременно, перенести куда-то героин, заменив его алебастром. Да еще перепрятать куда-то настоящий героин…

– Зови сюда Яковлева… – распорядился подполковник. – А вы… В машине подождите…

Это уже относилось к гаишникам, которые слушали слишком уж внимательно.

Ялаев алебастр выбросил на землю, руки отряхнул и крикнул одному из ментов, выходящему из двери:

– Яковлева позови… Быстро…

Долговязый майор Яковлев пришел, как его и просили, быстро. Посмотрел на озабоченные лица и сразу понял, что произошло нечто неприятное.

– Героин в машине подменили… – сообщил Ялаев. – Там были упаковки с алебастром…

– Как так? – растерялся теперь уже и Яковлев и, кажется, не поверил.

– Кто-то охранял груз? – поинтересовался подполковник Разин. – До нашего прибытия, днем… Кто охранял?…

– Али охранял… Старший лейтенант Бурураев то есть, из местных… У которого во дворе БТР ставили…

– Алебастр… – сразу среагировал Ялаев. – У Али дом строится… Алебастр со стройки… И БТР днем стоял рядом с гаражом… Где Али?

Ялаев оглянулся. Оглянулся и Яковлев.

– У него случайно нет белой «Нивы»? – спокойно спросил Паутов.

– Есть… – сказал Яковлев. – Как раз белая… Кто Бурураева видел?

– Вон те ребята видели… – кивнул подполковник на машину ДПС. – Не ищите его. Он нас благополучно покинул…

– Благополучно кинул, – поправил командира майор Паутов…

2

Майор Ялаев получил задание – поговорить с водителем БТРа лейтенантом Куркаевым. Куркаев сидел в засаде во дворе Бурураева и что-то должен был знать. По крайней мере, не мог не видеть, как выгружали порошок. Бросились искать Куркаева. И нашли не сразу – недалеко от забора, в кустах. Лейтенант лежал, уткнувшись лицом в бетонную стену. Он получил очередь в лицо. Выстрелами его развернуло и бросило на забор. И понять, когда прозвучала очередь, было трудно. Возможно, Куркаев был сообщником похитителя, и тот от такого сообщника избавился, чтобы не пришлось делиться. Возможно, лейтенант после разгрома бандитов пытался кого-то из них задержать, и результат получил не только налицо, но и в лицо…

Стали выяснять, где был лейтенант Куркаев в то время, когда БТР стоял рядом с гаражом. Несколько человек подтвердило, что лейтенант находился в отделении, а рядом с БТРом и «уазиком» оставался только один старший лейтенант Бурураев. Следовательно, однозначно причислить погибшего лейтенанта к сообщникам похитителя нельзя. И определить убийцу возможно будет только после задержания Бурураева.

Долговязый майор Яковлев лично поехал домой к старшему лейтенанту Бурураеву. Естественно, на джипе покойного капитана Ханкаева, благополучно ставшем служебным автомобилем отделения милиции поселка Железнодорожный. Надо же, в самом-то деле, отделению иметь свой транспорт, поскольку служебная машина была взорвана во время проведения операции… И ничего в таком поведении зазорного нет, когда обстановка кругом боевая. А если кто-то будет разбираться со способом приобретения транспортного средства, то не сейчас. Много лет еще в неразберихе пройдет, много прикомандированных временных начальников в отделении сменится…

На заднее сиденье джипа «Чероки Либерти» майор посадил двух ментов-автоматчиков из местных – лейтенанта Джабраилова и старшего прапорщика Хромова, чечена с русской фамилией. Парни надежные, как майор уже не однажды убеждался. Джабраилов все про всех в поселке знает, а Хромов стреляет в отделении лучше всех. По крайней мере, быстрее всех, и всегда первым. При этом достаточно точно…

Желание самому выехать на разборки было вызвано причинами прозаическими. Яковлев никогда на приличных машинах не ездил, а попробовать хотелось. И случай упускать не стал…

Старый дом старшего лейтенанта располагался через забор от строящегося, и заблудиться было невозможно. Ехать было меньше пяти минут. Долговязый майор, разобравшись с автоматической коробкой передач, даже жалел, что дом настолько близко. Так понравилась ему новенькая машина, легко, в сравнении с его «копейкой», набирающая скорость и уверенно сидящая на дороге, несмотря на большой клиренс [14]…

– У него два брата дома должны быть, и жена с сыном, – сообщил Джабраилов. – Если сам уехал, всех должен забрать… И собаку, главное… Он свою собаку сильно любил… Сильнее, кажется, чем жену-красавицу. По часу с собакой разговаривать может. С женой – раз в три дня… Хороший пес… Чемпион в собачьих боях… Всех драл… Непобедимый. Кроме Али никого не слушался…

– Кавказская овчарка? – спросил Яковлев, привычный, что здесь большинство собак этой породы.

– Нет, туркменский волкодав – алабай… Он кавказцев сверху берет. За счет роста и быстроты… Ух, быстрый, бес. Среагировать не успеваешь… Меня Али просил как-то потравить его… Под бушлат в рукав картона набили… И это прокусил… И еще ногу задел. Не среагировал я. Говорю же, как молния нападает…

В доме старшего лейтенанта Бурураева света не было ни в одном окне. Впрочем, в других домах тоже свет не зажигали, только видно было, как шевелились шторки на звук автомобильного двигателя. Стрельба и взрывы никому спать не позволили. Жители этого мирного поселка не привыкли к таким шумным ночам. Вернее, давно отвыкли от них… Майор Яковлев с дороги свернул и вплотную к воротам подъехал, просигналил. За воротами реакции никакой…

– Позвони-ка, – приказал он Джабраилову.

Лейтенант плечами пожал и вышел из машины. Кнопка звонка располагалась под металлическим резным козырьком рядом с калиткой. Звонок даже на улице было слышно. Но в доме не откликнулся никто. И даже собака не залаяла…

Джабраилов вернулся к машине и облокотился на дверцу, не спеша занять свое место.

– Товарищ майор… Такое дело…

– Ну… – Яковлев понял, что лейтенанту какая-то мысль в голову пришла, но высказать он ее сразу не решается.

Лейтенант почесал небритый подбородок.

– Грубо говоря… Могу обеспечить для Али «кровника», который нам поможет самого Али найти… Только здесь тонкости есть…

– Пояснее объясняйся… Что ты можешь обеспечить? – Долговязый майор даже каким-то неопределенным жестом пытался свои слова сделать более выразительными.

– Бурураев за пулеметом сидел… Так?

– Так… После того как БТР остановился, пропал… Позже его никто не видел – это выяснили путем опроса несколько минут назад. Дальше что?

– Там, среди трупов… – лейтенант Джабраилов большим пальцем показал себе за спину на ворота дома, стоящего напротив дома Бурураева. – Короче… Парень там лежит… Муса Бачаев… Из этого вот дома. Если мы отдадим тело родственникам, с вашего, конечно, разрешения, нам, пожалуй, могут сказать, куда мог уехать Али…

Закон суров, но справедлив – это Яковлев хорошо знал, но он слышал много раз и о некотором сходстве любого закона с дышлом…

– Действуй…

Лейтенант вздохнул, оттого, наверное, что выполнять функции вестника печали всегда невесело, развернулся и пошел через дорогу. Там позвонил в точно такой же звонок, как и у калитки старшего лейтенанта Бурураева. Теперь реакция на звонок была моментальной. Видимо, за машиной наблюдали из темных окон дома. Под козырьком, нависающим над крыльцом, загорелась лампочка. И почти сразу открылась дверь. Кто-то шел к калитке.

– Оружие приготовь, – скомандовал майор на всякий случай.

– Там теперь старшему мужчине в семье семнадцать лет, – ответил Хромов, несмотря на свою русскую фамилию, разговаривающий с ужасным акцентом. – Парень хороший. Вахой зовут. Но стрелять не умеет. Его старший брат тоже стрелять не умел… Зачем только пошел… Муса вообще такой был – шел, куда позовут, не думая… Вот и пришел…

Лейтенант Джабраилов разговаривал долго. Видно было, что его собеседник – подросток. Но вел себя подросток спокойно и с достоинством. Ни одним движением не показал, как, наверное, больно ему выслушать сообщение о смерти старшего брата. Наконец разговор закончился. Ваха ушел, оставив калитку распахнутой настежь. Растерянность все же, видимо, сказалась.

Джабраилов сел на заднее сиденье.

– Поехали…

Майор Яковлев начал разворачиваться.

– Договорился?

– Договорился. Дадите мне машину, товарищ майор? Я обещал привезти Мусу…

– Привози… Машина общая… Только подстели что-нибудь, чтобы кровью не запачкать. Если его из пулемета уложили…

– Из пулемета… Руку оторвало и все плечо разворотило…

– Подстели что-нибудь… Что узнал?

– У Али есть домик в горах… На берегу ручья… Он там двадцатипятилетие праздновал. Ваха там был вместе с Мусой. Обещает проводить. За это просит автомат…

– Не может быть такого разговора, – категорично заявил майор. – Только бандитов мы еще и не вооружали…

– Ваха не бандит… Он теперь – «кровник» Али… И обязан найти Али и убить. Без автомата это трудно. А без Вахи мы не сможем найти этот домик… Решайте сами, товарищ майор, – надо ли это…

Долговязый майор думал недолго:

– Ладно… Подполковника спрошу. Как он решит… Раз уж он командует, с него и спрос…

Они подъехали к отделению милиции. Здесь уже местные жители начали собираться. Еще осторожно, но уже понимая, что бой завершен. Хотели поискать среди трупов своих. Их пока не подпускали. В воздухе уже висело напряжение. То ли будет, когда родственников будет больше… Тогда с ними и справиться будет сложно…

Навстречу джипу вышел майор Ялаев. Сразу подошел к дверце.

– Звонили сейчас из Грозного. Сводный отряд «краповых» сюда перебрасывают. Только прибыли с Урала. Из самолета только выгрузились – их сюда… Вертолетом… Торопятся…

– Откуда звонили? – сразу поинтересовался Яковлев. – Из МВД?

Долговязому майору очень хотелось бы, чтобы местные менты своих же коллег не «кинули». Обидно было, что так все началось, и хотя бы завершения хотелось другого.

– Из РОШа… Подполковник их просил, – в корне пресек Ялаев надежды Яковлева.

– Значит, утром будут.

– Уже вылетели…

– Они ночью не летают, – не согласился майор.

– Вылетели… Они в горы летать не хотят. Там облачность. Здесь безопасно… На небольшой высоте пролетят…

Яковлев вышел из машины. Кивнул лейтенанту Джабраилову:

– Занимайся Мусой. Я с подполковником поговорю…

Подполковник Разин сам услышал, что с ним поговорить хотят, и подошел.

– Подкрепление, как обычно, когда все закончено, прибывает, – усмехнулся Разин без радости. – О чем разговор?

– Ваше согласие надо, чтобы через закон перешагнуть… Я, со своей стороны, не возражаю… Один подрастающий бандит… Ну, будущий бандит… Короче, автомат просит. Придется дать. Иначе он сотрудничать с нами не будет. Он знает, где старшего лейтенанта Бурураева искать…

Майор Яковлев думал, что ему придется уговаривать подполковника. Но, даже не дожидаясь решения своего командира, майор Паутов склонился над кучей оружия и вытащил оттуда «АК-74» со сложенным прикладом, протянул Яковлеву.

– Я так понимаю, он сам покажет нам, куда уехал твой старший лейтенант? Или только скажет приблизительно?

– Он покажет… Али его старшего брата застрелил. Они теперь «кровники»…

* * *

Майору Яковлеву самому хотелось принять участие в преследовании похитителя героина. Но подполковник Разин был категоричен. Поскольку с командной обязанностью Разина долговязый майор согласился уже раньше, то и сейчас возразить не мог, не показавшись непоследовательным.

– Хоть кто-то из старших офицеров должен встретить «краповых». Как прибудут, выставь усиленные посты на всех въездах в поселок и на всех выездах… И пусть сразу начинают прочесывать кварталы… Сбежало человек десять. Перехватить их необходимо… «Краповые» зачистки проводят мастерски. Пусть работают… Напомни им, кстати… Обычно они ищут людей, у кого синяки на плече или на бицепсе. От приклада. Сегодня боевики почти не стреляли, синяков может не быть… Просто проверять по документам и по регистрации. Не церемониться… Личный обыск на предмет наркотиков. Ты сам допросы продолжай. По горячему следу это лучше получится. Пожестче с нашим первым пленным… Его в местное ФСБ передавать нельзя. Пусть вообще до времени без вести пропадет, потом надо передать в окружную прокуратуру. Еще… С вертолетом пусть отправят тела убитых. Чтобы народ не смущать. Могут быть волнения… И еще… Я возьму с собой твоих парней, сколько в джипе поместится. Сам выбери, кто поедет… Им, может быть, проще будет со старшим лейтенантом договориться, если что не так пойдет.

– Может, лучше БТР возьмете? – Майору Яковлеву явно не хотелось отпускать новую и почти блестящую машину на боевую операцию. Боевые операции часто стрельбой заканчиваются. Жалко такую красоту дырявить…

– А если «Нива» срываться будет? На БТРе и на БМП мы за «Нивой» не угонимся… – Аргумент подполковника был таким весомым, что вызвал у майора Яковлева тяжелый вздох. – Джип нам нужен обязательно…

Долговязый ментовский майор опять кистями рук что-то неопределенное изобразил, соглашаясь. Как не согласиться, когда подполковник не советуется, а приказывает. И после только что проведенной успешной операции он право на это имеет…

– Ладно… Вертолет какой вылетел? Одним рейсом управится?

– Управится… «Ми-28». Там восемьдесят пять человек помещается… Всех «краповых» привезут, а убитых вывезут одним рейсом. Я просил, чтобы садились сразу на площадь. Зажги по периметру костры, чтоб не промахнулись. Машина тяжелая…

Лейтенант Джабраилов подвел высокого худощавого паренька с автоматом в руках. На пареньке была камуфляжка, и в темноте его легко было с ментом спутать, если бы не отсутствие бронежилета. Бронежилет обычно внешнюю мощь дает. У этого вообще никакой мощи не было. Просто мальчишка, и все… А вблизи и детское лицо выдавало возраст. Но лицо при этом смотрелось жестким, сосредоточенным, глаза были безрадостными, а губы плотно сжатыми. Характер в пареньке чувствовался…

– Кто за руль сядет? – спросил Разин.

– Разрешите, я, товарищ подполковник, – попросился Джабраилов.

– Ездишь давно? – прозвучал естественный вопрос майора Паутова.

– Раньше, чем ходить начал. У отца на коленях баранку крутил…

– Добро… – подполковник согласился. – Мы за такой машиной не угонимся, поэтому в зеркало поглядывай и не отрывайся… Паутов, обеспечь джип связью.

Майор передал запасной комплект «Подснежника» майору Ялаеву, которого Яковлев отправил вместе со спецназом. Кроме Ялаева в джипе уже начали устраиваться старшие лейтенанты Сулейманов и Скобцев и старший прапорщик Хромов. Вчетвером на заднем сиденье, да еще ментам в бронежилетах, теснее, чем спецназовцам в БМП, но все же уселись, практически боком. На сиденье рядом с водителем сел Ваха Бачаев, крепко сжимающий автомат…

– Мальчика назад пересадите, – посоветовал Разин. – Он худенький… И, если что, с переднего сиденья стрелять удобнее…

Последний аргумент отвергать было неразумно. Краснощекий Ялаев тут же с удовольствием перебрался на переднее сиденье, отправив на свое место Ваху. Теперь сзади и вчетвером было уже не так тесно.

Спецназ уже готов был к новой дороге…

* * *

– Безобразие натуральное… – открыв заспанные глаза, проворчал старший лейтенант Парамонов. – Только уснешь, сразу в уши металлолом грузят. Вот послезавтра домой вернусь, спать лягу, а металлолом все еще громыхать будет. Это проверено… Таксист… Это упрек в твою железо-механическую сторону.

Если Парамоше и удалось уснуть, то от силы на пару минут, потому что БМП только-только покинула пределы поселка, и при набираемой скорости дребезжание корпуса машины и шум двигателя усилились.

– Не-а… В моей механической части все в порядке… Это, товарищ старший лейтенант, упрек в адрес конструкторов. Могли бы гусеничные траки какими-нибудь пластиковыми сделать. Есть, наверное, какой-то специальный пластик, чтоб нагрузки держал… Или уж, на худой конец, в портянки из жесткой резины их обернуть. Тогда бы без металлолома доехали… И дома спали бы спокойно…

Поскольку места всем в БМП не хватало, старший лейтенант устроился на полу между сиденьями, прислонившись спиной к топливному баку и коробке с аккумуляторной батареей. Только уже не на голом металле, а на трех бушлатах. От тряски такая подстилка слегка спасала, но от грохота металла помогала мало.

– Пожалуюсь на конструкторов, – решительно заявил старший лейтенант. – В Совет Безопасности ООН… А оттуда пусть на наше правительство давят… Пора уже конструкторов к порядку призвать…

– Дадут им сверху втык, – подытожил разговор майор Паутов. – Сделают новую машину, начнут собирать, у них «Волга» получится.

– Хороша машина «Волга», только ездила не долго, – сказал капитан Ростовцев, который уже имел печальный опыт общения с этим продуктом отечественного автопрома. – Или товарищ майор имеет в виду позывной Волга?

– Не-а… Обладателя такого позывного им не сконструировать… – Майор не комплимент командиру сказал, потому что комплименты таким мрачным тоном не говорят, а просто с уважением отметил факт. – Такие командиры штучки штучные…

– Ялаев, – сказал подполковник, не обращая на болтовню внимания. – Попроси своего водилу потише гнать… Я понимаю его щенячью радость от такой машины… Но…

– Не угонитесь? – спросил Ялаев с сожалением.

– Угонимся, – за командира ответил старший прапорщик Радимов. – Как не угнаться, когда надо, но на самом пределе… Это трудно, а вы за предел перейти стараетесь…

– Беспредельщики, – определил Парамоша статус ведущей машины.

Наушники «Подснежника» донесли какой-то отдаленный разговор. Ялаев, видимо, не слишком далеко ото рта убрал микрофон. Но джип скорость сразу сбавил.

Дорога шла постоянно в гору, местами извивалась почти настоящим серпантином, хотя для настоящего серпантина здесь не хватало традиционной высоты над уровнем моря. Настоящие серпантины обычно выше располагаются, где подъемы затяжные и нудные. Двигатель БМП работал с натугой, но тянул уверенно, без перебоев, в одном напряженном режиме. Джип впереди, впрочем, скорости тоже не терял. Так и ехали, пока, спустившись в очередную низину, не свернули на каменистую проселочную дорогу, идущую вдоль речки.

– Я – Волга… Ялаев, спроси проводника, не на берегу ли этой речки тот дом… – Подполковник Разин верхний люк приоткрыл и выглядывал, хотя увидеть в темноте что-то было сложно – только дорогу впереди, освещаемую узкими щелочками маскировочных фар.

– Понял… Едем пока дальше… Он скажет, когда еще раз повернуть… Это скоро…

– А речка?

Опять послышался отдаленный разговор.

– Волга… Речка эта самая, но до загородного дома еще час езды и час движения пешком. Дорога кончится у сгоревшего села. Там никто сейчас не живет… Село в свое время плотно обрабатывали вертолеты. Там уже негде людям жить…

– Понял. Продолжайте движение…

Скоро последовал еще один поворот, в сторону от речки, потом следующий, снова к речке. То, что называлось часом езды, в действительности уложилось чуть больше, чем в полчаса, потому что транспорта никто не жалел. Лейтенант Джабраилов не на своей машине ехал и потому, видимо, лихо перескакивал через камни, испытывая раму джипа на прочность. Впрочем, Разин не был уверен, что на «Чероки» есть рама. По крайней мере, новая модель джипа «Гранд Чероки» рамы не имеет и потому не имеет права называться полноценным внедорожником. Тем не менее машина с трудным путем справлялась. БМП же вообще предназначена для того, чтобы такой дороги не бояться. Потому у села и оказались раньше, чем предполагали. Но в село не въехали. Идущий первым джип выключил фары и габаритные огни, чуть-чуть скатился со склона на холостом ходу и остановился.

– Тушить свет, товарищ подполковник! – прокричал в микрофон Ялаев.

Старший прапорщик Радимов команду выполнил сразу.

– Ты нас, майор, глухими оставить хочешь? – сердито проворчал Паутов. – В микрофон кричать нельзя… Что там опять случилось?

– Извините… В селе кто-то есть… За селом то есть… Два костра горят…

– Таксист, на пригорок взберись, – скомандовал Разин.

Старший прапорщик опять отреагировал быстро. Пригорок чуть в стороне от дороги стоял. Сверху вид должен открыться полный. Через десять секунд БМП остановилась, двигатель заглох, и подполковник Разин включил стационарный башенный ПНВ. Электродвигатели тихо загудели, приподнимая над башней и поворачивая прибор в нужном направлении.

– Вижу грузовик, – сказал Разин. – Людей не вижу…

– Они нас услышали, – решил Паутов. – Попрятались…

– Да, скорее всего, попрятались… Кречет, Ростов, Спартак – в разведку… Ялаев… Скажи водиле, чтобы за гряду отъехал. Здесь сто пятьдесят метров по моему дальномеру… Вас очередью прошьют…

Через несколько секунд джип снова двигателем загудел, габаритные огни включились, но машина быстро спряталась за гряду.

– Нас все равно уже увидели, – решил подполковник. – Сначала двигатели услышали, еще за несколько километров, потом увидели… Совсем прятаться необязательно, но и под выстрел подставляться необязательно. Кто там может быть? Есть вероятность, что ваш старший лейтенант себе подкрепление вызвал?

– Я тут лейтенанта Джабраилова спросил, – из джипа ответил майор Ялаев. – Он говорит, что не верит в сотрудничество старшего лейтенанта Бурураева с бандитами. Здесь что-то другое. Возможна случайность… Или кто-то за Бурураевым увязался, как мы… Как нам доложить Яковлеву? Хорошо бы сюда взвод «краповых»…

– Разведка вернется, будем думать… Спецназ! К машине…

По команде все спецназовцы выбрались наружу. Разин выбрался последним и сразу расставил посты из своих бойцов, не слишком полагаясь на ментов, памятуя их сонливость нынешней ночью, когда они свое родное отделение милиции охраняли. Менты тоже подошли ближе к БМП. С ними и мальчик с автоматом.

– Тебя как зовут? – спросил Разин.

– Ваха, – мрачно ответил мальчик. И мрачность его выглядела естественной. – Бачаев Ваха…

– Кто здесь может быть, Ваха? Как думаешь?

Мальчика совсем не смутило взрослое отношение к себе. Вооруженный, он уже чувствовал себя мужчиной и воином. Такое чувство в крови у чеченцев, как знал подполковник Разин, умеющий уважать и друзей, и врагов.

– Наверное, не все пришли в город. Кто-то и в горах оставался…

– Ты хочешь сказать…

– Они пошли за Али… Больше здесь никто появиться не мог. Здесь нечего делать людям… Даже бандитам здесь делать нечего…

– Чтобы пойти за Али, нужно знать, что Али увез героин, – возразил лейтенант Джабраилов. – Ты, Ваха, перебарщиваешь… Здесь просто совпадение или какая-то другая история… А угадывать – дело неблагодарное…

– Они пошли за Али… – Мальчишка стоял на своем. – Кто-то сообщил им…

Вот с этим подполковник Разин вполне мог согласиться. Если мент, который обязан охранять героин, ворует его, если он, зная цену такой большой партии, готов и дом бросить, и недостроенный дом тоже бросить, лишь бы увезти груз, то вполне мог найтись среди ментов и тот, кто сообщил бандитам о похищении. Среди людей, живущих по своим законам, говорящих на своем языке, подчиняющихся не правилам поведения, продиктованным извне, а адату [15], где родственные отношения всегда ставятся гораздо выше должностных обязанностей, – это нормальный и реальный ход событий, к которому следует быть всегда подготовленным. Это даже не предательство, как считают сами чеченцы.

– Ладно, разберемся… – решил подполковник. – Может, Али сам позвал их…

– Али хороший парень, – возразил лейтенант Джабраилов. – Он не будет связываться с бандитами.

– Хорошие парни не будут воровать героин. Ворует героин только плохой парень, который хочет наживаться на чужой смерти. Таких уничтожать надо без жалости. Мы все имеем право на уничтожение подобных типов. И именно для этого мы сюда прибыли…

Разведчики возвращались. Не прячась, открыто, но торопливо взбирались в гору. Подполковник шагнул навстречу.

– Что там?

– Два человека было, – доложил майор Паутов. – Караулили машину. Нас услышали издалека, залегли…

– Допросить… – начал было Разин.

– Не удалось… – Паутов руками развел. – Поздно их обнаружили. За камнями тепловизор бессилен… А они автоматы уже подняли… Били на опережение…

– Вперед… Машины здесь оставляем. Мотострелки в охране… Из БМП не высовываться, если не хотите в плен попасть… И вообще здесь, кажется, волков много…

Старший прапорщик Радимов с сержантом-контрактником Скобочкиным вообще-то и не рвались за спецназовцами в преследование противника и, естественно, в последующий бой. По крайней мере, никак не показали своего недовольства тем, что их оставили в тылу.

Подполковник кивнул Вахе, предлагая тому идти рядом с собой и показывать направление. Впрочем, направление можно было и не показывать, потому что сразу за селом начинался подъем в гору и вперед вела только одна-единственная тропа. Впрочем, тропа старая, утоптанная, хотя и со свежими следами, которые разведчики, только приблизив луч фонаря, сразу сумели найти.

Лейтенант Сосненко слыл в группе не только лучшим специалистом-«невидимкой», то есть умел скрытно к противнику приближаться, он еще и следопытом был отменным. И, секунд тридцать рассматривая след, потрогал его пальцем, посветив вокруг, чтобы всю тропу исследовать в пределах метра, сказал уверенно:

– Не меньше пятнадцати человек… Может быть, больше, но не меньше. Это точно… Прошли полчаса назад. От силы – сорок минут…

– Через двадцать минут они будут на месте, – предупредил Ваха.

– Преследуем… Берем темп, – решительно приказал подполковник Разин. – Надо догнать. Потом хуже будет…

И, как обычно делал, устремился в гору первым, чтобы задать необходимый темп броска. Как обычно, остальные офицеры пошли за командиром цепочкой, чтобы поочередно менять ведущего, который, в свою очередь, должен стать замыкающим. Обычный метод передвижения в спецназе…

Сначала вышли к месту, где стояла белая «Нива». Машину осмотрели, сняли с нее аккумулятор и спрятали среди камней. Теперь если кто-то сумеет ускользнуть от группы преследования, он не сможет воспользоваться «Нивой»… Это уже обеспечит спецназовцам преимущество, потому что при пешем передвижении, когда не зависишь от силы двигателя, с ними мало кто мог сравниться…

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Отставали менты…

В умении терпеть, держать постоянный высокий темп и забывать про усталость мышц со спецназом ГРУ ни один другой спецназ сравниться не может, а уж не спецназ, любой другой род войск, а тем более менты – просто сразу показывают свою несостоятельность и малую пригодность для серьезных операций. За десять минут менты и вместе с ними мальчишка Ваха отстали метров на двести, как показал дальномер в бинокле подполковника Разина, и с каждой минутой отставали все больше и больше.

– Волга, мы не успеваем, – пожаловался майор Ялаев, обеспокоенный тем, что давно уже не видит спины замыкающего первую группу.

– И не успевайте, – отозвался Разин. – В крайнем случае, подстрахуйте наши тылы… Здешние места, похоже, становятся популярными… Еще бы кто не пожаловал…

Еще через десять минут, когда подъем стал совершенно крутым, группа ментов вообще остановилась на вынужденный привал. Не хватало сил на такой темповый марш. Ялаев доложил об этом подполковнику.

– Тогда просто возвращайтесь… – принял Разин решение. – Спроси Ваху. Тропа идет до конца? Мы не можем уйти в сторону?

– Мы же по следам идем, командир, – возразил лейтенант Сосненко, думая, что подполковник сомневается в его мастерстве следопыта.

– А если группа идет не туда? Нам они не так важны, как важен старший лейтенант Бурураев… Спросил, Ялаев?

Ялаев доложил через несколько секунд:

– Ваха Бачаев говорит, когда речка станет тремя ручейками, до дома останется триста шагов через заросли и камни. Перед самым домом поляна в пятьдесят метров длиной, слева спускается круто к ручьям, справа доходит до склона, покрытого лесом…

Румяный ментовский майор умел выспрашивать подробности, зная, как они могут сгодиться в боевой обстановке.

– Поняли, дай мальчику конфетку, – сказал Паутов.

– Он за вами рвется… Ему нужен Али Бурураев…

– Вот и успокой. Если будет сильно рваться – у тебя же есть наручники…

Спецназовцы не останавливались даже во время разговора и взбирались в гору, помогая себе руками, уперев их в колени. Но передвижение без разведки уже становилось опасным, и потому подполковник Разин распорядился:

– Спартак! С тепловизором вперед…

Тепловизор обеспечивал надежное передовое охранение. Эти достаточно дорогие прицелы, как и аналогичный бинокль самого подполковника, были захвачены в прошлом году у группы боевиков, пришедшей из Грузии. В грузинскую армию ночные прицелы с тепловизором поставляются из Америки в виде помощи, но грузинские интенданты продают их боевикам за символическую цену – за одну десятую фактической стоимости [16]. И спецназ очень любит «поживиться» на боевиках, вооруженных грузинскими интендантами, поскольку собственная российская промышленность не слишком заботится о технологическом обеспечении войск специального назначения… И аппараты того стоят, потому что ни ночь, ни туман, ни даже самая густая растительность не в состоянии спрятать от такого прицела человека или животное.

Казалось бы, спецназовцы шли на предельной для горного марша скорости, но старший лейтенант Парамонов сделал еще ускорение и стал взбираться по склону, широко расставляя и часто переставляя ноги, часто прыгая из стороны в сторону. Такой необычный способ подъема сразу дал ему преимущество в скорости, и даже открытая тропа скоро скрыла старшего лейтенанта в темноте. А уже через две минуты прозвучало первое сообщение Парамоши:

– Волга, я – Спартак… Мы их почти догнали, командир… Они притормаживают и перегруппировываются…

– Зачем? – спросил Разин, хотя знал, зачем боевики могут предпринимать такие действия.

– Готовятся к атаке, как я понимаю. Нехорошо, одним словом, себя ведут…

– Почему же нехорошо? – поинтересовался майор Паутов.

– Там же женщины…

– Видишь?

– Не вижу… Мне только конец склона виден. Боевики там собираются…

И в это время откуда-то издалека, но отдаваясь в горах эхом, прозвучало несколько коротких автоматных очередей. Стреляли явно по боевикам, которые еще не ожидали встречи и потому не успели подготовиться.

– Залегли, голубчики… Их, кажется, Бурураев обстрелял… Мне даже показалось, что кого-то свалил. Хотя гарантировать не могу. Могу только сам пару человек свалить под общий шум… Не люблю, когда ко мне задницами поворачиваются. Слегка обидно это…

Общий шум поднялся одновременно со словами Парамоши. Боевики патронов не жалели. Наверное, загородному домику старшего лейтенанта Бурураева досталось основательно и выбитых щепок хватило бы на пару костров.

– Вали, сколько сможешь, – разрешил Разин. – Не люблю конкурентов…

– Сейчас… Дыхание успокою…

Для снайпера, чтобы точно стрелять, важно иметь ровное дыхание. После такого трудного и темпового подъема дыхание не может быть ровным. Хотя восстанавливается легко только десятком глубоких вдохов и выдохов.

– Разобраться по фронту, – скомандовал Разин, и спецназовцы быстро разошлись поперек тропы, чтобы охватить как можно более широкий участок. До встречи с противником оставались минуты. Вернее, не до встречи, потому что встреча обычно предполагает движение навстречу друг другу. Здесь же было преследование, причем преследуемые, похоже, еще не знали, что их преследуют. Это сразу давало девятерым спецназовцам преимущество.

* * *

– Сокол, Ясень, быстро догнать Спартака…

У лейтенанта Сокольникова винтовка оборудована тоже прицелом с тепловизором. У трофейной винтовки лейтенанта Сосненко обычный штатный ночной прицел «винтореза». Но в данной обстановке, когда густой растительности нет, простой прицел может работать не хуже, чем дорогой прицел иностранного производства. Конечно, лейтенант Сосненко не заканчивал курсов снайперов, но в группе каждый офицер справляться с «винторезом» при необходимости умел. И не использовать преимущество бесшумной стрельбы тогда, когда противник превосходит тебя численностью, предположительно, в два раза, это большое упущение, которого подполковник Разин позволить себе не мог. И лейтенанты сделали резкое ускорение, точно таким же манером, как до них Парамоша, быстро взобрались на склон.

– Мы на позиции, командир, – доложил лейтенант Сокольников, и микрофон донес его шумное дыхание, – тоже к стрельбе готовился…

Снайперы, должно быть, убрали микрофоны от прикладов, потому что наушники не доносили слабых звуков выстрелов. Остальная группа поднималась без спешки, стараясь соблюдать тишину и равномерность передвижения, чтобы линия выдвижения не нарушалась. Такой подъем занял около пяти минут. И, только оказавшись рядом со своими снайперами, подполковник дал команду:

– Занимаем позицию. Снайперы! Результаты доложите… Спартак…

– Два человека…

– Сокол…

– Двое…

– Ясень…

– Двое… Снимаем задних…

Тяжелая пуля снайперской винтовки «винторез» [17], в отличие от того же автомата Калашникова, чаще убивает, чем наносит рану. Получивший такую пулю часто уже не может даже вскрикнуть. И потому снайперы, преследуя противника, всегда стремятся сначала стрелять в задних, чтобы раньше времени не предупредить об опасности тех, кто находится впереди. И стреляют не по конечностям…

– Фланги выдвигаются, – скомандовал Разин. – Кречет, ты где?

– Как обычно… Самый левый, – отозвался майор Паутов, хорошо знающий свое привычное место при любом расположении группы.

– По берегу ручья заходи… Кто справа?

– Бакенщик, – отозвался капитан Решетников. – Я до опушки леса выйду, до самых кустов… Мне бы снайпера сюда…

– Спартак, гони направо… Страхуй женщин в доме. Я без шуток…

– Понял, командир…

– Сокол, попробуй посчитать противников…

– Я уже считал. Осталось двенадцать…

– Ровняй составы… Ясень, сдвигайся в помощники к Кречету… Кречет, там впереди каменная гряда невысокая… Мы начнем стрелять, они за гряду переберутся. Поищи место, чтобы там их гранатометом накрыть…

Наверное, больше минуты прошло – столько времени майору Паутову понадобилось, чтобы в ночной темноте рассмотреть место предстоящего действия.

– Понял, командир… Но мне снизу гряду видно не будет.

– Выдвигайся дальше, на поляну…

– Командир, мы опоздали… Они пошли к дому, – сообщил лейтенант Сокольников.

Это можно было бы и не сообщать. Навстречу боевикам ударили две одновременные очереди, показывая, что защитники дома намерены сопротивляться, и сопротивляться жестоко, до последнего…

Разин сориентировался в новой обстановке сразу.

– Идем и мы… Группируемся по флангам, середину оставляем свободной…

Боевики ответили на огонь из дома встречным огнем, и достаточно яростным. Наверное, от дома снова полетели во все стороны щепки, и защитникам пришлось поберечься. По крайней мере, они уже не отвечали такой активной стрельбой, как вначале.

– Волга, я – Сокол. Их осталось десять… Но уже скрылись за склоном…

– С такими силами и в атаку грех идти, – сказал майор Паутов. – Я поднялся дальше, вижу их… Позиция хорошая. Имею возможность незамеченным подойти к дому… И еще могу накрыть боевиков из РПГ, но тогда и из дома меня определят…

– Не высовывайся, – решил Разин. – Пусть Ясень работает…

– Я одного отработал, – в ответ сообщил Сосненко.

– Спартак…

– Я только прибыл на позицию… Ищу… Бакенщик показывает… Ага… – слабый звук выстрела попал в наушники. – Их восемь человек… Но слишком много стреляют… Из дома почти не отвечают. Только изредка и не прицельно… Боевики воюют лучше ментов, но хуже нас… У них, кажется, уже потери… Но ситуацию не поняли… Что это?

Все одновременно, и спецназовцы, и боевики, подняли головы… Откуда-то сзади вдруг раздалась отчаянная стрельба, и не только автоматная. Частые гулкие звуки обрастали ветвистым хохочущим эхом и заполняли окрестности. А когда отголоски эха поднимались выше, то сливались в канонаду, похожую на крупный бой…

– Стреляет пушка нашей БМП… – Как и положено командиру, подполковник Разин первым понял, что какой-то сюрприз они получили, но разобраться с его сутью возможности сейчас не было. Разве что оставшиеся внизу менты что-то смогут сообщить. – Кажется, и пулемет вместе с пушкой [18]…

– Нам бы в «клещи» не угодить, – сказал Паутов.

Громкий взрыв, раздавшийся за спиной, спокойствия не добавил.

– Похоже, из гранатомета лупят, – сказал майор Паутов. – Интересно… Они или по ним?

– Им-то что лупить, – вступил в разговор старший лейтенант Парамонов. – У них гранаты только противотанковые…

– Для острастки, – предположил капитан Ростовцев. – Судя по взрыву – противотанковыми лупят… Кучность звука густая…

– По ним тоже осколочными стрелять не будут, – возразил старший лейтенант.

Автоматическая пушка снова заговорила.

– Значит, они лупят… Может, бандиты на танке приехали? Американский у грузин купили, – в шутку предположил капитан Юрлов. Такое предположение граничило с правдой, пока правдой, к счастью, еще не став.

– Ялаев… Я – Волга, Ялаев, ответь…

Майор Ялаев ответил, но слышно его было плохо и с провалами в связи. И все же Разин разобрал сообщение.

– Товарищ подполковник, это в брошенном селе… БМП стреляет, и автоматы… Что нам делать?

– Старший прапорщик меня, похоже, не слышит… Ты ближе… Попробуй его вызвать…

– Отвечает… Он меня слышит… Его атакуют около двадцати боевиков… Подожгли джип… Чтоб им!.. Чтоб им всю оставшуюся жизнь пешком ходить. Старший прапорщик маневрирует, сменил позицию, сместился к селу, где больше открытого места… Не подпускает к себе близко, боится гранатометов…

– Понял… Идите на выручку… Стрелять, только когда приблизитесь… Вас не ожидают…

– Товарищ подполковник… – В голосе майора послышались странные нотки, и Разин понял, что сюрпризы не кончились.

– Что еще?

– Мальчишка сбежал… Ваха Бачаев… Мы отдыхали, и он… Потихонечку… Сейчас только хватились, когда стрельба всех подняла…

– Как же так… Это, майор, провал в ментовском профессионализме… Ладно… Мы его здесь перехватим… Он наверняка к нам отправился… Действуй, майор… Сообщай обстановку… Придется тебе побегать… Спустишься к селу, связь пропадет… Как все закончится, поднимайся на склон. Я услышу…

– У вас еще не светает?

– Пока – нет… Все, конец связи… Мы работаем…

* * *

Растерянность боевиков длилась недолго. Они знали, зачем пришли сюда, и это было главным. Потому уже через минуту прозвучала, видимо, какая-то команда, и стрельба по дому возобновилась с новой силой. Но растерянность спецназовцев была еще короче. Снайперы свое дело знали. При следующей перебежке, как подполковник Разин определил, разглядывая поле боя в бинокль, с земли поднялось только трое боевиков. А уже при следующей перебежке они сами поняли, что попали в засаду, хотя и считали, вероятно, что снайпер обстреливает их из дома, и потому стали перебежками отступать в сторону ручья, чтобы перейти три рукава и оказаться в лесу на противоположном склоне горы. Там их уже трудно было бы найти. Но до ручья добраться они не успели – ночные прицелы снайперов хорошо различают цель.

– Все, командир… – как обычно, за всех доложил старший лейтенант Парамонов.

– Присмотритесь к дому, – дал Разин новую команду. – Кречет, продолжай выдвижение… Выходи на самую короткую дистанцию, на какую сможешь подобраться незамеченным…

– Собака лает, – ответил Кречет. – Нас чует…

– С такого-то расстояния… – усомнился подполковник.

– Какое расстояние… Двадцать пять метров… Любая дворняга учует…

– Так ты уже совсем близко… Все равно. Ветер сильный. В твою сторону… Ты собаку чуять должен, а она тебя – нет…

Разин попросту разрывался на части… Он и к дому присматривался, и прислушивался к стрельбе за спиной, и по сторонам поглядывал, стараясь не только действия своей группы оценить, но и не пропустить к месту боя Ваху. Мало того что мальчишка без бронежилета, он еще и прятаться не обучен. Еще меньше обучен, чем менты. Уложат, как только в сторону дома двинется…

– Я – Волга. Всем… Все слышали, что мальчишка сбежал от ментов? Смотреть внимательно. Он пойдет к дому. Не пропускать… Дать по шее и связать на «Бабу-ягу» [19]…

– Волга, я – Ясень… Вопрос по существу. Когда человек любит свою собаку больше жены, он оставит ее на улице во время боя?

– Выражайся яснее. Без загадок… Что у тебя?

– Мой прицел не позволяет разобрать… Тепловизор нужен… Слева от дома что-то в кустах шевелится… Я сначала подумал, что это собака… Но Али, говорят, не будет рисковать своей собакой. И лай, кажется, идет из дома…

– Присмотрись… Сокол, тебе не видно?

– Нет… Мне надо смещаться далеко влево…

– Ну так смещайся… Ялаев! Ялаев, слышишь меня?

Майор Ялаев, похоже, уже вышел из зоны связи «Подснежника».

– Кречет, что думаешь?

– Я так понимаю, ты спрашиваешь о положении в далеких тылах?

– Да…

– Послал бы человека три… Мы здесь сами справимся…

– Я тоже так думал… Ростов, Багира, Радуга… Приказ понятен…

– Мы уже возвращаемся, командир, – за всех ответил капитан Ростовцев. – Если это бандиты…

– Работать на уничтожение… Не церемониться… Сокол, ты где?

– Перебираюсь…

– Посмотри…

– Только что смотрел. Мне гряда мешает и немного угол дома. Полторы минуты, командир… Три перебежки…

У старшего лейтенанта Бурураева, похоже, бинокль тоже был с прибором ночного видения. Очередь из окна дома явно была направленной.

– Сокол… Не задело?

– Над головой…

– Он тебя засек… Бакенщик, подстрахуй…

Автоматная очередь с правого фланга заставила стрелка из дома спрятаться. Но через несколько секунд он дал две короткие очереди из другого окна. Капитан Решетников среагировал и сразу перенес огонь на это окно.

– Спартак, поймай его…

– Дежурю, – отозвался Парамоша. – Вижу… Там женщина стреляет… И хорошо стреляет… Это она перебегает…

– Это не женщина… Это бандит…

При всей любви женщин к старшему лейтенанту Парамонову и его снисходительном отношении к ним, сентиментальностью Парамоша не отличался. Выстрел прозвучал в наушнике так же равнодушно, как и предыдущие.

– Сокол, двигайся… – так старший лейтенант доложил, что с заданием справился.

Лейтенант Сокольников теперь уже совершил длинную перебежку, потому что ствол из окна больше не высовывался. Новая позиция давала более широкий обзор.

– Ясень, я – Сокол, подскажи – где…

– Я его сейчас совсем не вижу… Пять метров влево от угла дома… Если дальше смотришь, там беседка стоит… И какой-то ящик рядом…

– Это не ящик… Это мангал, – поправил майор Паутов.

– Может быть… От беседки в твою сторону десять метров… Низкие густые кусты… Смотри… Мне не видно…

– Есть что-то… Кто-то лежит и не шевелится… Нет… Шевелится… Чуть ближе к дому сдвинулся… На метр…

Подполковник Разин по-прежнему старался контролировать не только местную обстановку, но и то, что сзади происходит. Его очень беспокоил тот факт, что автоматная перестрелка то стихала, то продолжалась снова, но не прекращалась, а выстрелов автоматической пушки БМП слышно больше не было… По времени менты должны были уже подойти к месту боя БМП с бандитами и атаковать последних. Должно быть, именно эти звуки и относились по ущелью далеко в горы и их слышали спецназовцы. БМП вышла из гаража с полным боекомплектом, составляющим пятьсот выстрелов. Конечно, часть боезапаса была израсходована в Железнодорожном во время боя на двух улицах, но там стреляли немного, а здесь стрельба пушки прекратилась слишком быстро, как показалось Разину. Конечно, если сержант-контрактник стрелял не прицельно, а просто выставлял заградительную стену, то это возможно. Но что-то он должен был бы оставить и для того, чтобы отстреливаться…

– Волга, я на хорошей позиции, – доложил майор Паутов. – Могу попасть в окно из гранатомета… Тогда будем сразу возвращаться…

– Тогда попадай, – разрешил подполковник…

– Вижу… – громче обычного, словно перебивая разрешение подполковника, сказал лейтенант Сокольников. – Это мальчишка… Как он мимо нас проскочил! Он под стену перебежал… Стоит с автоматом, словно в окно стрелять собрался… Ему до окна два шага сделать… И пулю получит…

– Если я из РПГ долбану, стены могут не выдержать, – предупредил Паутов. – Завалит… На горбу выносить придется… А мне это надо?

– Кой черт этого козленка сюда принес, – не выдержал Разин. – Не стреляй… Бакенщик, ты далеко?

– В тридцати метрах…

– Выходи ближе… Кречет, попробуй мальчишку как-то нейтрализовать…

– Только выстрелом в задницу… Лучше из гранатомета… Тогда станет послушным… Хоронить его будешь, он не возразит…

– Как подберемся, врежь ему в ухо… Сокол, уходи еще левее, почти вплотную к майору… Я вправо сдвигаюсь… Фронт свободным оставляем. Снайперы контролируют на возможность прорыва… Готовимся к штурму… Скоро рассвет… Надо заканчивать…

Идти к дому напрямую по открытому пространству было опасно. Опыт только что уничтоженной банды тому свидетельствовал. И никто не гарантировал, что другой банды нет «на хвосте» у спецназа, хотя Разин и выставил заслон из ментов и дополнительный заслон из трех своих офицеров. Однако, имея хорошую оптику, заслоны можно обнаружить и втихую обойти. А такая оптика, поставляемая из Грузии, у боевиков появилась. Потому Разин и выбрал движение с углов, где существовала пусть и узкая, но «мертвая зона», которая не простреливалась из окон. Кроме того, и любому противнику, подошедшему сзади, труднее будет атаковать такой отряд.

– Все готовы?…

– Готовы… – за всех ответил майор Паутов…

2

Менты под командованием румяного майора Ялаева спешили не напрасно. Все они старались поддержать честь мундира после такого провала на марше, когда не смогли выдержать взятый спецназом ГРУ темп передвижения. Да и тот первичный факт, что именно их сотрудник похитил партию героина, тоже не мог не сказываться на желании оправдаться и показать себя с лучшей стороны. И потому хотя бы сейчас, отдохнув, они спешили и в бой рвались. Старший прапорщик Хромов даже свалился на спуске, слегка подвернув ногу и разорвав о камень камуфлированные штаны на колене. Но к месту нижнего боя они попали вовремя, хотя Ялаев, как старший группы, запретил сразу открывать огонь.

– Присмотреться надо… – Румяные щеки майора от волнения опять пылали огнем.

Но в своей осторожности Ялаев оказался прав… Боевая машина пехоты отступила к сгоревшему селу, где ее могли прикрывать остатки домов, но перед собой оставила открытое пространство, которое свободно простреливалось из пушки с пулеметом, и мощным непрекращающимся огнем сдерживала боевиков, не давая им прорваться ближе.

Но, воспользовавшись скатом берега, пятеро боевиков, пригибаясь, обходили БМП сбоку, рядом с оставленным другими боевиками грузовиком, чтобы выйти к развалинам домов и через них пробраться ближе к БМП. Тогда уже можно было бы стрелять из гранатомета прямой наводкой. От такого выстрела машину не спасла бы никакая броня.

За каменной грядой догорал, слабо подсвечивая поле боя, джип покойного капитана Ханкаева. Боевики допустили ошибку, поджигая машину. Свет показывал все их передвижения. А из-за гряды пройти к сгоревшему селу было невозможно, потому что гряда уводила в сторону.

– Таксист… – по связи позвал майор Ялаев. – Мы рядом, прикрываем сбоку… К тебе под склоном подбираются пятеро… Через минуту пройдут мимо нас… Под нами… Сюда не стреляй… Мы их накроем…

– Понял, товарищ майор… – старший прапорщик Радимов узнал голос мента. – Скобочкин, вправо не стрелять… Там наши менты прикрывают…

Пушка вместе с пулеметом резко, наверное, в перебросочном режиме [20] ушла влево, и прозвучала новая очередь, остановившая двинувшихся перебежками вперед боевиков. Маневр рискованный, но, видимо, направленный на то, чтобы отвлечь внимание от происходящего справа и дать возможность пятерым товарищам прорваться в развалины села.

Попытка рывка была, должно быть, оговорена заранее, потому что, даже не видя ситуацию, нижние боевики стали продвигаться бегом и вскоре оказались прямо под занявшими позицию пятерыми ментами, метрах в двадцати, если не меньше. Пять на пять – такое соотношение может быть равным только в том случае, если все противники видят один другого. Боевики же не ожидали атаки в спину, а румянощекий майор Ялаев заранее распределил боевиков между бойцами своей группы, чтобы не получилось так, что все стреляют в одного и того же, и каждому дал возможность прицелиться.

– Короткая очередь – в два патрона. И – снова молчание… Поехали… Огонь… – строго в нужный момент прозвучала тихая, не сбивающая дыхание, команда.

И одновременно раздались пять коротких очередей, прервавших обходной маневр боевиков. И сразу за очередями в воздухе на какое-то короткое время повисло напряженное молчание, словно стволы вслушивались в случившееся, стараясь разобраться в ситуации. Даже пушка БМП не подавала свой зычный скоропалительный голос.

Румяный майор Ялаев рассчитывал, что такой короткий обстрел останется незамеченным остальными боевиками, но надежде не суждено было сбыться. Молчание стволам показалось тягостным, и уже через несколько секунд воздух разорвался от новых очередей, и по камням вокруг ментов защелкали пули. Правда, ненадолго. Автоматическая пушка снова зачастила, рассыпая осколки там, где боевики пытались высунуться. Она наверняка накрыла сразу несколько человек. По крайней мере, до майора Ялаева донеслись стоны раненых. Массированный обстрел прекратился, не дав никакого результата. Да и трудно было в темноте рассчитывать на результат. Если бы дистанция была такая же, как между первыми боевиками и ментами, положение еще могло бы быть более серьезным. А с расстояния в восемьдесят метров, определяя противника по уже погасшим коротким вспышкам, – эффект мог бы быть только психологическим, но направленным в обратную сторону. Сами менты только что без проблем уничтожили пятерых боевиков, а истеричная попытка отомстить за товарищей ничего не дала. И можно было смело говорить об удачном начале боя.

Но Ялаев, понимая, как опасно застревать в одном месте, уже выбрал следующую позицию и дал команду:

– Вот там, за теми камнями… В две перебежки… Вперед!..

Команда была выполнена быстро, но у боевиков был, должно быть, бинокль с прибором ночного видения. И кто-то, глядя в этот бинокль, дал уже в противовес собственную команду. Снова зазвучали плотные очереди. Слегка прихрамывающий старший прапорщик Хромов бежал последним и не успел завершить вторую перебежку. Когда четверо первых ментов уже скрылись за камнями, предоставляющими возможность только чуть пригнувшись перемещаться по фронту в разные стороны, Хромов вскрикнул и упал всего-то в пяти метрах от остальных.

– Прикройте… Пушка пусть прикроет, – попросил лейтенант Джабраилов.

– Таксист, прикрой нас огнем… – приказал Ялаев.

– Заряды на исходе… – посетовал старший прапорщик Радимов. – Сейчас… Бронебойной гранатой шарахнем…

Закрепленная на башне труба гранатомета тут же изрыгнула струю пламени. Взрыв был очень громким, намного более громким, чем взрыв обычной осколочной гранаты, и произвел на боевиков соответствующее впечатление. Развороченная зарядом скала разбрызгала окрест себя осколки оплавленного камня, мало чем уступающие по убойной силе осколкам простой гранаты. По крайней мере, стрелять по старшему прапорщику Хромову бандиты прекратили и на какое-то время попрятались за камнями, что дало возможность сержанту-контрактнику Скобочкину перезарядить гранатомет и подготовить следующий выстрел. Тут же менты стали короткими частыми очередями обстреливать позицию противника, а лейтенант Джабраилов, воспользовавшись пассивностью боевиков, вернулся к старшему прапорщику Хромову и помог тому добраться до укрытия.

– Обе ноги перебило… – с трудом произнося русские слова, сказал Хромов и добавил какую-то чеченскую фразу, обращенную к Джабраилову.

Старший лейтенант Скобцев сразу занялся перевязкой, как обычно и делалось в боевых условиях, приложив тампон и намотав бинт прямо на камуфлированные штаны. Старший лейтенант Сулейманов поковырял пальцем бронежилет старшего прапорщика.

– Как у меня вчера… – сообщил. – Четыре пули… Выдержала железяка…

Но обшивка бронежилета старшего прапорщика была изорвана гораздо сильнее, чем на бронежилете старшего лейтенанта. Стреляли не под прямым углом, и пули рикошетили, разрывая обшивку.

– Кости хоть целы? – с надеждой спросил Хромов старшего лейтенанта Скобцева. В положении старшего прапорщика всегда хочется верить, что кто-то со стороны видит положение лучше, чем ты сам, и хочется услышать голос поддержки.

– Извини уж, я не хирург… Вижу только, что три пули навылет… Если навылет, значит, через мягкие ткани – так обычно бывает, через неделю-другую «Танец с саблями» плясать будешь… Если кость где-то и зацепило, а такое тоже бывает – в госпиталь уложат… В гипсе три недели поваляешься, жирок накопишь, как я в прошлую командировку. Страшного ничего не вижу…

Один майор Ялаев к старшему прапорщику не подошел, оставаясь на позиции и наблюдая за боевиками. Он и сообщил остальным:

– Внимание, они перебегают… Похоже, хотят нас поверху обойти… На позицию… Надо пресечь…

– Меня переложите! – зло потребовал Хромов. – Стрелять-то я и так смогу…

О том, что старший прапорщик отменный стрелок, знали все четверо его товарищей. И потому быстро приподняли старшего прапорщика и перевернули на живот. И даже к естественной амбразуре между камней подтащили. Оттуда стрелять можно было из положения лежа. Сам Хромов даже автомат из рук не выпустил и сразу поставил его в удобное для стрельбы положение, и локоть упер в камень. Старший лейтенант Скобцев перебежал в сторону и залег рядом с майором Ялаевым.

– Что там у него? Все, говоришь, навылет?… – тихо спросил майор.

– Навылет… – Старший лейтенант вздохнул. – Одна пуля – артерию в клочья… Через десять минут сознание потеряет… Кровь не остановить… Умрет хотя бы спокойно…

Но пока старший прапорщик был в сознании, он решил, видимо, доказать, что потеря крови не лишила его зрения. Как раз боевики начали очередную перебежку. Две короткие очереди по два патрона прозвучали внятно и членораздельно… Хромов стрелял прицельно. Двое боевиков носом камни пробороздили и не поднялись. Еще одного майор Ялаев свалил, а четвертого достал осколок после сдвоенного выстрела из пушки БМП…

Остальные боевики успешно перебежали, и менты никого больше достать не смогли. Пушка БМП предпочитала стрелять выборочно – берегли заряды. Только спаренный пулемет, уже отдельно от пушки, дал несколько очередей, но они носили скорее пугающее значение.

– Козлы… Сразу все перебегают… Друг друга прикрыть огнем не сообразят… Вояки… Сколько их человек? – спросил майор Ялаев, сам во время стрельбы сосчитать боевиков не успевший.

– Я двенадцать насчитал, – сказал лейтенант Джабраилов.

– Я – тринадцать, – сказал старший лейтенант Сулейманов.

Те, кто считает, обычно промахиваются при стрельбе, потому что не концентрируют внимание на прицеле. Только старший лейтенант Скобцев не ответил, а тремя короткими очередями попытался достать кого-то, кто, по его мнению, плохо спрятался. Но безуспешно. Скобцев, хотя и не считал противников, все равно промахнулся. Он вообще стрелял хорошо, даже отлично, только на бегу и навскидку, с короткой дистанции, а в статичном положении, когда всем другим стрелять легче, почему-то часто промахивался. Ялаев это давно заметил и однажды даже спрашивал старшего лейтенанта о таких странностях. Скобцев тогда заулыбался:

– Я, товарищ майор, до ментовки сварщиком работал. Отлично варил потолочные швы и вертикальные. А простые – все не получалось правильно… Меня если чему-то учат, у меня это плохо получается. Что сам интуитивно делаю – без проблем… Говорят, если человек от природы левша, он всегда лучше на интуиции работает…

Сейчас его интуиции проявиться было негде. Хоть и расстояние до боевиков было невеликим, но с каждой перебежкой они удалялись от отсветов догорающего джипа, и фигуры представляли собой уже едва различимые цели. Хотелось, конечно, более скорого рассвета, очень хотелось, но и боевикам, которых было больше, тоже хотелось этого. Но рассвет не спешил, а тратить патроны в темноте, не видя, куда стреляешь, смысла не было…

– Хромов, – позвал сильно раскрасневшийся майор Ялаев. – Как дела? У меня спирт во фляжке. Глотнешь?

Хромов не ответил.

Старший лейтенант Сулейманов сдвинулся ближе к старшему прапорщику, наклонился над ним, за плечо тронул.

– Завгат…

– Голова кружится… Вижу плохо… – прошептал Хромов.

Как раз никто не стрелял, и его шепот услышали все. Ялаев тоже подошел к раненому, рядом сел, и даже руку ему на затылок положил, словно череп прощупывал.

– Это от потери крови… Тебя перевязали… Теперь легче будет… Если что, ты спи, не стесняйся, – сказал майор.

– Много вытекло, – пожаловался старший прапорщик. – Но еще осталось… Я живучий… Оклемаюсь…

– А почему у тебя фамилия русская? – поинтересовался майор.

– А моего отца, когда сиротой остался, русские усыновили.

– А что ж ты по-русски так плохо говоришь?

– Не научился… Отец рано умер, мне года еще не было, я в поселке с матерью жил… Там вокруг только чечены.

– Спирт будешь?

– Не-а… Так во рту все пересохло. Водички бы…

Вода оказалась только во фляге лейтенанта Джабраилова, который раненого и напоил. У башкирских собровцев у всех троих был в запасе только трофейный спирт.

Снова заговорила пушка БПМ, на сей раз вместе с пулеметом. Не заградительным плотным огнем, а выборочно, словно мотострелки видели, куда стреляют. И пулемет механика-водителя подключился к обстрелу.

– Товарищ майор… – сообщил старший прапорщик Радимов по «Подснежнику». – Они вас обходят…

– Ты их видишь? – поинтересовался Ялаев.

– В ПНВ… От прибора не спрятаться… Смотри внимательно, Скобочкин их сейчас гранатой накроет… Скобочкин, давай!..

Опять выплеснулось пламя из тубы. Взрыв ухнул метрах в ста от ментов и высоко по склону. Но увидеть боевиков там, как румяный майор ни старался, он не сумел.

– Нет… – Ялаев не согласился. – Там их не может быть… Они бы просто не успели туда забраться…

– Туда вообще невозможно забраться… – сказал лейтенант Джабраилов. – Со стороны боевиков там нет прохода, там обрыв на обрыве… До самой реки… Скалолазы не пройдут… По таким стенам только мухи ползают…

– Там они… Я их вижу… – старший прапорщик Радимов продолжал на своем настаивать.

– Он говорит, что боевики там… – «перевел» майор Ялаев радиосообщение.

– Здесь они, – вдруг сказал старший лейтенант Скобцев и дал несколько коротких очередей в темноту, кого-то там рассмотрев.

И темнота сразу же огрызнулась добрым десятком автоматных очередей, заставив старшего лейтенанта присесть за камень.

– Я же говорю, они здесь, – повторил Скобцев.

– Видел, Таксист…

– Видел… – сказал старший прапорщик.

Новая граната вылетела из тубы, ударив в камни, из которых отстреливались боевики. Хотя граната и кумулятивная и не начинена осколками, очереди все же сразу прекратились.

– Только наверху другие, – добавил Радимов. – И эти другие, как только чуть-чуть рассветет, свалятся вам на голову… Там восемь человек…

– Наблюдай за ними… – приказал майор. – Если сдвинутся в сторону тропы, предупреди, мы отойдем к тебе…

– Понял… – Пулемет механика-водителя дал две длинные очереди. Похоже было, что сейчас стрелял по нижним целям. – Лучше отходите сразу… Они уже почти на тропе…

– У нас раненый. По моей команде прикрой, Таксист… – сказал Ялаев в микрофон, и тут же микрофон ото рта убрал, чтобы дать команду остальным. – Еще восемь боевиков на тропе. Могут нас обстрелять сверху. Отходим к БМП… Скобцев, Сулейманов, выносите раненого…

– Выносим тело… – сказал Скобцев.

Старший лейтенант держал руку на горле Хромова, прощупывая сонную артерию. Пульса уже, видимо, не было.

– Кровью истек, – констатировал Скобцев. – Смерть без боли…

– Две жены и шестеро детей… Кормить некому, – сказал Джабраилов, пристраиваясь сбоку от тела. – Взяли…

– Таксист, шмаляй!.. И не жалей патронов…

Но патроны жалел не старший прапорщик Радимов, а сержант-контрактник Скобочкин. Выстрелы автоматической пушки были не частыми, но, возможно, прицельными, а главное, лишенными монотонности. При монотонной стрельбе с соблюдением интервалов всегда возможно выбрать момент, высунуться из-за камня и дать пару очередей в спины уходящим ментам. Скобочкин стрелял с разными интервалами – то сразу два выстрела один за другим, то через минуту, то через двадцать секунд, вынуждая этим боевиков ждать выстрела в каждый из моментов и не высовываться. Теперь уже не противотанковый снаряд не позволял им головы поднимать, а настоящие осколочные снаряды, предназначенные для уничтожения пехоты, что было гораздо опаснее.

– Джабраилов, прикрываешь! – распорядился Ялаев и двинулся в сторону сожженного села первым, но не бегом, чтобы не отстали Скобцев с Сулеймановым, и даже постоянно оглядываясь, чтобы вовремя успеть дать другую команду.

Лейтенант Джабраилов стрелял короткими частыми очередями, и не из своего автомата, а из автомата старшего прапорщика Хромова. Когда рожок оказался пустым, майор это почувствовал и дал вовремя новую команду:

– Залегай…

Место было выбрано удачно. Скобцев с Сулеймановым положили тело Хромова аккуратно в выемку, а сами за камнями укрылись. И сразу все трое подняли автоматы.

– Джабраилов!..

Лейтенант понял, что пришла его пора, и сразу побежал. Три автоматных ствола вместе с пулеметом БМП и редкими выстрелами автоматической пушки обеспечивали его безопасность. В темноте едва ли кто мог увидеть бегущего лейтенанта, тем не менее желательно было избежать даже случайной очереди и не позволить боевикам из-за камней высунуться…

– Курить надо бросать, – непонятно кому сказал лейтенант, запрыгнув за камень рядом с майором. – И пешком больше ходить… А то привык к машине…

– Смени рожок… Прикрывай… – Майор в бытовые разговоры впадать не стал и кивнул старшим лейтенантам, чтобы подготовились к следующей перебежке.

Следующая перебежка была длинной. И только в тот момент, когда тело Хромова занесли за стену сожженного дома, в стену ударили пули, высекая искры из природного камня. Но стену пули не пробили.

– Прикрываем, – скомандовал Ялаев. – Джабраилов!..

Лейтенант опять побежал сразу, петляя при этом, чтобы сбить с толку того, кто уловил в темноте его передвижение. До стены, укрывшей остальных, лейтенант добрался без приключений. Та случайная очередь, что пыталась догнать первых ментов, его не нашла…

– Таксист… Слышишь меня?

– Так точно, товарищ майор… С прибытием в укрепрайон!

– Ты хоть докладывай нам, что вокруг происходит. Мы как слепые… А у тебя приборы…

– А ничего, товарищ майор, не происходит… Нижние боевики сидят, как сидели… Похоже, рассвета ждут… Верхние из поля зрения пропали… Я всю тропу книзу просмотрел… Никого нет…

– Смотри вверх… Еще не хватало, чтобы они спецназу в спину вышли!

– Я как раз сейчас этим и занят. Там только три участка есть, которые с моей точки не просматриваются. Должно быть, они где-то на одном из трех, если вообще подниматься начали… Пока не вижу…

– Ищи… Когда противника потеряешь, жди, когда он тебе по затылку стукнет…

– Я – Багира, – раздался голос в наушнике. – Товарищ майор, кто вас собирается по затылку стукнуть?…

– Вы где? – оживился румяный майор Ялаев, и даже с камня сначала привстал, но тут же и сел на прежнее место, потому что высовываться из-за стены опасно.

– Я – Ростов… Спускаемся к вам… Три человека… Какая помощь нужна издали? Мы еще на середине тропы…

– Товарищ капитан, – вмешался в разговор старший прапорщик Радимов. – Осторожнее! Я вижу вас… Там где-то еще одна банда… Восемь человек… Вниз они не пошли… Значит, идут вам навстречу. У меня три участка не просматриваются… К верхнему вы сейчас подходите…

– Понял, Таксист, спасибо за предупреждение… Как дела у вас?

– Осталось тринадцать боевиков… – Майор Ялаев не сообщал, он докладывал, хотя был по званию старше, чем капитан Ростовцев. Но в военной обстановке, как Ялаев отлично понимал, лучше командовать военному человеку, точно так же, как менту лучше командовать там, где будет проводиться задержание преступника. – Перебежали за камни… Сидят в темноте… Не атакуют и не уходят… Непонятно, в общем, себя ведут… У нас один погибший…

– Кто?

– Старший прапорщик Хромов. Умер от потери крови – пробита бедерная артерия…

– Вынесли с места боя?

– Конечно… Он с нами…

– Мы постараемся сбросить банду с тропы на вас… Будьте готовы к встрече…

– У нас, товарищ капитан, пушка на голодном пайке, – доложил старший прапорщик Радимов. – Можем поддержать в основном только двумя пулеметами и противотанковыми гранатами. Еще три осталось… А пушку бережем на случай попытки прорыва в нашу сторону…

– Хотя бы так… Но прицельно, и только в начальной фазе. Потому что мы постараемся работать на ближней дистанции… Нас не зацепите…

– Понял, товарищ капитан… – отозвался старший прапорщик.

Но раньше, чем поддержка верхним понадобилась, пришлось опять стрелять по нижним. Начало светать, как обычно бывает в горах, стремительно. И вместе со светом оживились оставшиеся тринадцать боевиков. Из-за камней послышались активные автоматные очереди, впрочем, неизвестно куда направленные. Одно направление было известно раньше – это БМП, но местонахождение ментов бандиты не определили, хотя случайная очередь еще из темноты и попадала в стену, за которой они спрятались…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Майор Паутов, хотя и имел рядом с собой лейтенанта Сосненко, специалиста по скрытному передвижению, обычно неслышимого и невидимого противником даже на самой короткой дистанции, сам тоже, несмотря на крупные габариты собственного тела, скрытно передвигаться умел, как и каждый спецназовец, в совершенстве. И потому стал медленно и терпеливо сдвигаться в сторону угла дома, в самый центр «мертвой зоны». И только там уже начал целенаправленное движение к самому зданию. Он тоже был видим только для тех, кто знал, где его искать. И передвигался на удивление быстро. Время поджимало. Вот-вот начнется рассвет, и тогда уже штурм может стать опасным занятием.

Проявив решительность вначале, подобравшись к дому вплотную, Ваха, так не вовремя предоставивший спецназовцам лишнюю работу, около дома уже не знал, как себя вести. Он занял позицию на углу, где его не было видно ни из одного окна, но и сам к окну подойти не решался – ни к фасадному, ни к боковому, еще сохранившему стекла, потому что сбоку и вбок изнутри никто пока не стрелял. Но в доме не переставая лаяла собака, и лай этот слышался то у одного окна, то у другого. Должно быть, этот лай Ваху и смущал. Он не боялся людей, потому что против людей готов был применить сжатый в руках автомат, но отлично знал, как сосед, на что способна собака Али Бурураева, и потому надолго замер на углу, не имея духу на что-то конкретное решиться. Это майору Паутову было только на руку. Он умело использовал кусты и камни, прячась за них при каждой возможности, в итоге незамеченным подобрался на четыре шага. И только с этого расстояния Ваха периферийным зрением заметил майора или просто почувствовал постороннее присутствие, потому что в подобные моменты все чувства у человека бывают напряженными. Мальчишка обернулся, пытаясь одновременно вскинуть автомат, но майор оказался быстрее. Четыре шага он преодолел за более короткий промежуток времени, нежели понадобился Вахе для поворота. И просто одним ударом в челюсть выключил мальчишку. А оттащить несопротивляющегося уже можно было без проблем бегом. Да относить далеко и не надо было.

Собака чувствовала, что за стеной происходит какое-то действие, лаяла хрипло, злобно, с надсадом, срывая голос и возмущаясь бездеятельностью людей, не реагирующих правильно на ее сообщения. Но наверняка люди в доме прислушиваются к голосу собаки. И тоже беспокоятся. Они не могут не понимать, что существуют «мертвые зоны» на подступах к стенам. И должны что-то предпринять. Пока, кажется, не знают, что именно предпринимать им следует. Высовываться, когда окна простреливаются снайперами, слишком рискованно. Других шагов они не видели. И потому майор желал торопиться, чтобы опередить решение противника.

Вовремя подоспел лейтенант Сосненко, принявший «груз» из рук в руки. А Паутов имел теперь возможность вернуться тем же путем к дому. Но возвращался он, после быстрого пути от дома, опять крадучись, опасаясь, что защитники стен что-то придумают. Они придумали…

Сначала из окна вылетела граната. Правда, тот, кто бросал ее, не знал, куда бросать следует, и потому бросил в сторону. К тому же, для качественного броска следовало из окна высунуться, а на это человек не решился. Паутов среагировал правильно, одним скачком преодолев расстояние в три шага и спрятавшись за углом. Тут же взрыв грохнул, и осколки ударили в бревна деревянного дома, прочно цепляясь за древесину. Судя по небольшой силе взрыва, это была «РГД-5». Та же «Ф-1» могла бы больше бед натворить, в том числе и для самих защитников.

Второй шаг к изменению ситуации последовал сразу за первым. Наверху, на чердаке, распахнулось окно – створка при распахивании ударилась обо что-то, и остатки стекла на землю слетели. Сейчас оттуда, как понял Паутов, начнут стрелять. И из чердачного окна в подступающем рассвете вполне можно увидеть лейтенанта Сосненко с Вахой. Реакция сработала быстрее, чем майор оценил ситуацию, – два скачка от стены, в это время руки автоматически снимают с крепления гранату, точный бросок, и еще два скачка за стену. В доме никто не среагировал, хотя Паутов почти под окном совершал свои маневры. И сразу же грохнул взрыв.

– Волга, я – Кречет… В доме, не считая собаки, должны остаться два человека и ребенок… Прошу разрешения на переговоры…

– Поговори, – согласился Разин. – Осторожнее с собакой…

– Я всегда осторожен с собаками, – уклончиво ответил майор.

Он не отошел от стены, просто кашлянул громко, прочищая голос, и сказал, не жалея свои связки, так, что слышно было и всем спецназовцам:

– Эй, там, в доме… Дом окружен спецназом ГРУ. У вас нет возможности сопротивляться. Я предлагаю вам пожалеть ребенка и собаку и сложить оружие.

– Моего племянника вы убили первым, – раздался высокий молодой голос. – Но Али вернется и отомстит и за сына, и за жену, и за братьев, и за собаку… Заходите, мы ждем вас…

– Где Али? – спросил Паутов, теперь уже криком, потому что собака лаяла на чужой голос громко и мешала разговору.

– Али вернется и отомстит… Заходи… Мы умрем вместе… И мой племянник, и собака, и я, и ты… Заходи, если не боишься… – Голос был уже визгливым и истеричным.

– Мы не убивали твоего племянника… Когда встретишься на том свете с Али, можешь сообщить ему об этом… Вы сначала вели бой с боевиками… Если мальчик и убит, то только ими… Жена Али убита при сопротивлении… Не женское дело – держать в руках автомат. А ты умрешь сейчас…

Только один шаг, и граната уже влетела в окно… Серьезная граната – «Ф-1», и серьезно же стены содрогнулись, и часть кровли рухнула от сотрясения, кажется, пробив потолок. Или потолок обвалился от взрыва и увлек на себя кровлю. Но в живых в ближайшем невеликом пространстве никто остаться не мог. Даже собака не пискнула…

Майор Паутов не дал пыли осесть и дыму рассеяться, отложил в сторону гранатомет, одной рукой вскинул автомат и сразу запрыгнул в окно, готовый дать очередь по всему, что может двигаться в доме. Но двигаться там было некому… Майор успел и кухню осмотреть, и вторую тесную комнатку, тонкую перегородку, которую взрывом проломило.

– Волга, я – Кречет… Я в доме, есть проблемы…

– Какие опять проблемы? – уже не через «Подснежник», а через оконный проем спросил подполковник Разин и сам тут же запрыгнул в дом, оперевшись рукой о подоконник, усыпанный осколками стекла. Запрыгнул и стряхнул осколки с перчатки.

Другие спецназовцы вошли, а не ворвались через веранду в дверь, потому что врываться уже смысла не было…

– Не хватает одного человека… Предположительно, это сам Али… Так, по крайней мере, его брат говорил. Грозил, что Али вернется и отомстит… И… И пока не вижу, ради чего мы сюда стремились…

– То есть? – спросил капитан Решетников, укладывая автомат на шею в виде коромысла и взявшись за него двумя руками.

– Героин где? – Паутов обвел взглядом все, что можно было увидеть с места.

– Ищем, – скомандовал подполковник Разин. – Тщательно ищем… Должен, наверное, быть тайник… А Али… Сосненко, Парамонов. Все вокруг дома прошарьте… Один человек ушел, и героин, возможно, унес…

– С таким грузом далеко не уйти, – сказал Парамоша и выглянул в окно.

За окном уже светало, и следы можно было разобрать без фонарика. Старший лейтенант с лейтенантом на осмотр отправились сразу…

* * *

Заднюю стену дома составляла скала. Вернее, не составляла, а подпирала.

– Волга, я – Спартак… Позади дома стена упирается в скалу. Просвет засыпан мелкими камнями. Поищите в стене, простучите… Там возможна потайная дверь… И какая-то комната прямо в скале. Или проход…

– Был бы проход, они ушли бы все, – сказал Паутов. – Была бы потайная комната, в ней спрятался бы не только Али Бурураев, но и собака. Говорят, он мог жену оставить, а собаку взял бы с собой…

– Он не оставил бы собаку, где опасно, – сказал, входя в дверь, Ваха Бачаев. – Он ушел раньше, пока не было опасно, и хотел вернуться… Что со мной случилось? – спросил мальчишка подполковника Разина.

– Взрывной волной по башке стукнуло, – за подполковника ответил майор Паутов. – Не лезь куда не следует. Легко отделался…

– Али ушел?

– Али ушел, – согласился подполковник. – Всех бросил и ушел один…

– Он бы никогда не бросил собаку и сына… Всех бы остальных бросил, а собаку и сына – никогда… – Голос у Вахи был мрачным, но уверенным. И произнесение слов – заметно было! – давалось мальчишке с трудом. У майора Паутова кулак не самый легкий в спецназе, тем более для такой неокрепшей головы.

– Тем не менее он всех бросил, – возразил Разин.

– Значит, он ушел раньше, пока еще было не опасно… Какие-то дела…

– Одному тащить весь груз героина – тяжеловато… – Майора Паутова какая-то мысль волновала и тормозила в действии, но он никак не мог саму мысль полностью ухватить и потому выглядел слегка растерянным. Тем не менее продолжал внимательно ощупывать и простукивать заднюю стену дома, рассчитывая найти все-таки тайник. Остальные прощупывали так же внимательно другие стены, пол и даже на полуразрушенный чердак забрались.

С улицы вернулись Парамонов и Сосненко.

– Следов нет, товарищ подполковник, – уверенно заявил лейтенант Сосненко. – Весь периметр осмотрели… По склону только один человек пробрался сюда… – Лейтенант кивнул в сторону Вахи. – Отсюда никто не уходил. Земля там мягкая, без следов не обойдешься…

– Я в тепловизор все внизу осмотрел, – добавил старший лейтенант Парамонов. – Там чисто… Никого…

Разин кивнул:

– Героин ищите… Али Бурураев не мог один его унести… А помощников у него не было…

– Вот, – сказал вдруг Паутов громко, отвернувшись от стены.

– Что? – не понял подполковник Разин.

– Мысль поймал… А был ли Али здесь?…

– То есть? – не понял Решетников. – Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что Али Бурураев отправил всех своих сюда, а сам остался около машины и куда-то спрятал героин… Он должен был сюда заявиться, но не заявился… Что-то с ним произошло, и именно с этим связано происходящее сейчас внизу…

– Это возможный вариант…

– Али не оставил бы собаку надолго, – опять утверждал старое Ваха. – Если он остался, значит, хотел скоро прийти.

– А почему собаку с собой не взял? – спросил подполковник Разин, прислушиваясь к словам молодого чечена и признавая того за авторитетного эксперта.

– Значит, Али должен был с кем-то встретиться… Собака чужих не любила… Али не хотел, чтобы собака мешала ему.

– Что, собаке нельзя было приказать, чтобы она сидела молча? – спросил Паутов.

– Эта собака делала, что хотела… Она приказов не слушалась… Это бойцовский пес. Самый лучший боец в наших краях… – В голосе мальчишки слышалось уважение, и смотрел он при этом на бездыханно лежащую у стены собаку.

Разин задумался на несколько секунд.

– Завершайте осмотр быстрее, – наконец поторопил подполковник своих офицеров. – Будем спускаться. Там все еще стреляют…

* * *

Героин найти в доме не удалось. На всякий случай Разин приказал еще и осмотреть всю местность вокруг дома, особенно спуск к ручью. Там можно было оборудовать тайник. Но и этот осмотр ничего не дал. Подполковник Разин хорошо знал офицеров своей группы и уважал их опытность. Если бы было что-то, они, сами большие мастера делать тайники и маскироваться, обязательно нашли бы это.

– Возвращаемся, – дал наконец подполковник команду.

Голос командира звучал устало. Да и все члены группы были измотаны – вторые сутки на ногах, из боя в бой. Тем не менее подгонять никого не надо было. Если внизу шел бой, значит, там требовалось их присутствие. Там дрались их товарищи, точно такие же усталые. Одно это уже заставляло всех передвигаться быстрее.

Сразу отстал Ваха Бачаев. Не выдержал темп даже при коротком переходе через поляну до спуска по тропе. На дистанции в пятьдесят метров разрыв уже составил двадцать метров.

Но Разин справедливо решил, что в бою мальчишка будет только помехой. Пусть лучше отстанет – дорогу к сожженному селу он знает лучше других и не заблудится… А защищать и спасать кого-то во время боя, то есть когда самому необходимо и стрелять, и о себе думать, это лишняя забота…

* * *

– Я – Волга… Ростов… Багира… Радуга… Ростов… Багира… Радуга… Кто слышит меня… Отзовитесь… Ростов… Багира… Радуга… Отзовитесь…

Эфир в ответ только слабо потрескивал помехами.

Если не отвечали свои, которые должны быть ближе, вызывать Таксиста или майора Ялаева вообще смысла не имело. По идее, радиус действия «Подснежника» вполне должен захватить два таких расстояния, какое разделяло две группы спецназовцев. Но в горах условия связи бывают непредсказуемыми. Какая-то магнитная жила, пролегающая под почвой, уже глушит все сигналы… Звуки боя слышались отчетливо, но эти же звуки любому опытному уху сообщали, что бой движется с ленцой, с прохладцей, и что выжидают лучшего момента и та и другая сторона. За последний год Разин и припомнить не мог, когда бандиты вели себя так. Потеряв силу и почти всю свою организующую верхушку, они теперь только вступают в бой, причем стрелять, вопреки законам мужской чести, предпочитают в спину и сразу же отступают, опасаясь, что федералам быстро подбросят подкрепление. Сейчас же бой длился уже не менее двух часов, и бандиты вели себя так, будто были уверены, что подкрепление подойти не может. Так, в принципе, дело обстояло еще вечером, когда чей-то приказ, как подумал подполковник Разин, блокировал все призывы майора Яковлева о помощи. И только спецназ ГРУ пришел ментам на выручку. Возможно, бандиты не знают и того, что в поселок Железнодорожный прилетел сводный отряд «краповых» беретов, высланный уже не через МВД республики, а по просьбе подполковника Разина, из только что появившегося резерва регионального оперативного штаба. Но, в любом случае, пора было прекращать затянувшуюся перестрелку. А чтобы ее закончить, следовало в первую очередь спуститься к основному месту действия.

Рассвет принес свои плюсы и минусы. Спускаться с рассветом было легче, чем в темноте, и не было угрозы сорваться, когда приходилось держать высокий темп спуска. Спускались без страховки даже в самых опасных и крутых местах, когда, желая сократить время, срезали путь и покидали тропу, перебираясь со скалы на скалу, а кое-где и просто спрыгивая с привычной для спецназовцев, но рискованной для других высоты от трех до четырех метров или даже чуть больше. И хорошо, что не потащили с собой Ваху. Мальчишка не смог бы преодолеть такой спуск и затормозил бы движение всей группы. Но если он сумел подняться на поляну, то должен суметь и спуститься самостоятельно. Сбежав от ментов, Ваха Бачаев словно бы уже отказался от помощи федеральных сил. Следовательно, ответственности за него подполковник Разин нести не может.

– Таксист, ты сны цветные или черно-белые видишь? – раздался вдруг в наушнике голос капитана Ростовцева.

– Инфракрасные, – отозвался старший прапорщик Радимов, не сильно смущенный недовольством в голосе капитана. – Через прибор смотрю…

– И где же они?

– Были… Я оторвался на прикрытие ментов, потом посмотрел, боевики пропали… Там только три места есть, где спрятаться…

– Это мы уже слышали. И все три твоих места прошли…

– Я – Волга… Не засоряйте эфир, когда требуется доклад командиру. Что у вас случилось? Кого потеряли? Доложите обстановку.

Голос подполковника показывал, как он обрадовался восстановлению связи.

– Товарищ подполковник, – обрадовался и старший прапорщик Радимов. – Еще одна группа… Была прямо на тропе, поднималась или спускалась, сказать не могу… Я подозревал, что они обходили майора Ялаева… Потом они пропали…

– Мы тоже искали их, – сказал капитан Ростовцев. – Нашли только два свежих окурка… Больше следов нет. Камни… Но мы осмотр в темноте проводили… На свету можно посмотреть дополнительно…

– В каком месте нашли окурки? – поинтересовался майор Паутов.

– Нижняя треть тропы, – доложил Ростовцев.

– Три белых камня один на другом, – добавил капитан Юрлов. – На снежную бабу похоже.

– Где женщина? – не удержался от привычной шутки старший лейтенант Парамонов.

– Понял… – Шутку подполковник мимо ушей пропустил. – Как дела у Ялаева?

– Непонятно, товарищ подполковник, – отозвался румяный майор Ялаев. – Боевиков в два раза больше, чем нас, и мы сидим, ждем, что они предпримут, потому что нам самим предпринимать нечего… Они тоже чего-то ждут…

– Понял… Ростов, атакуешь боевиков сверху… Выгоняешь на ментов… Они встретят… Дожимаешь с тыла и уничтожаешь…

– Понял, товарищ подполковник. Нам нужно минут пятнадцать, чтобы на позицию выйти… Ялаев, слышишь?

– Слышу, Ростов… У нас первые потери, товарищ подполковник, – в дополнение сообщил Ялаев.

– Кто?

– Старший прапорщик Хромов. Скончался от ран…

– У нас тоже потери… – сказал Разин.

– Кто? – в один голос с беспокойством спросили Ростовцев с Юрловым и лейтенант Стогов, потому что за все время совместной службы потерь в группе не было.

– Старшего лейтенанта Али Бурураева потеряли. Пропал вместе с героином… Не просто пропал. Он, похоже, и не появлялся там… Они без него, кажется, отстреливались… Поэтому я со своей группой ухожу в поиск верхней банды. Группа Ростовцева помогает ментам… Постарайтесь никого не выпустить… При выходе на позицию проверьте «Ниву». Возможно, Бурураев появлялся там.

Пока шел разговор, спуск продолжался без заминки…

* * *

До белых камней, напоминающих очертаниями снежную бабу, добрались быстро. Теперь тропа была уже не такой крутой, и передвигаться можно было быстрее, не рискуя сорваться. Но здесь было множество кустов, и даже отдельные группы деревьев позволяли противнику устроить засаду. Замыкающим шел старший лейтенант Парамонов, которому поставили конкретную задачу – просматривать в оптику все окрестности, в том числе и кусты. Тепловизор мог без проблем обнаружить там спрятавшихся людей. Одновременно старший лейтенант поглядывал время от времени и назад, памятуя, как недавно бой разгорелся именно за спинами спецназовцев. Каким-то образом снайпер умудрялся и свою задачу выполнять, и от других не отставать. По крайней мере, если и отставал ненадолго, когда к прицелу приникал, то быстро нагонял группу.

– Парамоша… Ты назначен еще и опекуном Вахи… Смотри, чтобы он в бой не влез, когда мы в сторону свернем, – дал дополнительные указания майор Паутов.

– А если он за спиной выйдет… Мы сворачиваем, он выходит мимо нас и нас не замечает… Стрелять? – спросил старлей.

На его шутку никто не ответил, хотя при спуске не было необходимости так беречь дыхание, как это делалось при подъеме.

Около «снежной бабы» уже начал работать лейтенант Сосненко. Для начала лейтенант даже руки в стороны развел, предупреждая остальных, чтобы притормозили и возможные следы не затоптали. Сам же сразу включился в работу. Остальные тоже не отдыхали, поскольку навыки следопытов имели все, и каждый осматривал отдельный участок. Лейтенант Сокольников первым и нашел что-то, позвав Сосненко к себе.

Камень был сворочен с места. Небольшой, о который просто споткнешься и своротишь.

– Скатился, кажется, – предположил Сокольников.

Стогов согласился молча и посмотрел чуть выше, определяя, откуда камень мог скатиться. След на камнях различить было почти невозможно, но предположить место можно было вполне. Что Сосненко и сделал. И вышел на место чуть выше по склону. Подошел подполковник Разин.

– Вообще-то, здесь можно и без тропы идти… – предположил подполковник. – Парамоша! Прострельни тепловизором трассу…

Старший лейтенант поднял винтовку и приник к прицелу. Смотрел долго, медленно поднимая и поднимая ствол. Потом замер…

– Стоп… – сообщил. – Какая-то маленькая точка светится… Метрах в семидесяти отсюда… «Остаточное тепло» [21]…

– Я сбегаю… – сказал Сосненко. – Координируй…

Координировал старший лейтенант своеобразно и рискованно. Делал то, что вообще-то категорически запрещается делать всеми армейскими и даже малосерьезными охотничьими правилами. Он смотрел в прицел и слегка поводил стволом, направляя товарища. Товарищ в это время попадал под прицел, что было рискованно, но Парамоша был в себе уверен, хотя все же поставил винтовку на предохранитель.

– Чуть левее… На полтора шага ниже… Полшага вперед… Видишь?

– Вижу… – отозвался лейтенант Сосненко и что-то поднял с земли.

– Что там? – спросил подполковник Разин.

«Подснежник» на склоне работал неуверенно, в эфире стояло непрекращающееся потрескивание. Тем не менее слова разбирались без проблем даже сквозь эфирные помехи. Хотя слышно было опять только свою группу, а нижнюю группу помехами «отрезало» от связи.

– Кто-то на камне сидел. Зажигалка из кармана вывалилась…

Сосненко опять склонился над землей и камнями, отыскивая следы.

– Туда шли или оттуда? – поинтересовался капитан Решетников.

– Прошли совсем недавно… Не больше часа прошло… След ноги есть… Каблук вдавился… Роса села на камни и в след по-разному… Не больше часа… Это направление…

– Идем, – подал команду Разин. – Тепловизоры включить… Контролировать территорию впереди…

Впереди в самом деле было что контролировать. Заросли кустов представляли угрозу.

– Там еще что-то светится… Недалеко от края зарослей, в кустах, – сказал лейтенант Сокольников.

– Ищем… Внимательны все…

Но в это время общее внимание привлекла активная стрельба под склоном. Бой там разгорался с новой силой…

2

– Ялаев, изобрази какое-то движение… Мы не можем их засечь… – попросил капитан Ростовцев. – Пусть в тебя постреляют…

– Голову высунуть? – спросил майор.

– Если она у тебя бронированная…

– Больше мне под выстрелы подставлять нечего… – Ялаев предпочитал не рисковать. – Пусть ваш Таксист гранатой шарахнет… Он знает точку…

– У меня только три гранаты осталось, – посетовал старший прапорщик Радимов.

– Здесь танков не водится, – слушая разговор, вмешался капитан Ростовцев. – Гранаты можешь не беречь… Какой дурак вообще надумал в Чечне снаряжать БМП бронебойными гранатами…

– Снаряжение, товарищ капитан, осуществляется согласно штатному стандарту, – возразил старший прапорщик.

– Штатное расписание следует привязывать к местным условиям. Сунуть бы сюда носом московских генералов…

Разговоры об изменении комплектования боезапаса БМП, насколько помнил капитан Ростовцев, велись еще в первую чеченскую войну. В частях, где командиры с головой дружат, на московские штабные распоряжения давно наплевали. В бригадах ГРУ, например, уже давно не найти БМП с противотанковыми гранатами. Но кое-где приказов предпочитают придерживаться. И это порой приводит к печальным последствиям.

– Ну и долбай ими вместо сигнальных ракет, – в сердцах сказал капитан. – Зачем они еще могут понадобиться…

Выстрел последовал через несколько секунд. В светлое время суток огненный язык из тубы был почти не виден. Граната взорвалась среди камней и заставила боевиков зашевелиться, ответить несколькими автоматными очередями и – показать себя спецназовцам. Позиция, будь она расположена на равнинном участке, в самом деле была бы идеальная. Природа сама построила маленькую крепостцу, стеной взгромоздив один на другой камни почти по правильному овалу и только в двух местах оставив проходы. В такой крепостце можно было бы и длительный бой выдержать, атакуй противник только снизу, и даже выстрелы противотанковой автоматической пушки только оплавляли камни своим кумулятивным зарядом, оказывали, конечно, психологическое действие, но не наносили вреда боевикам.

Капитан Юрлов, капитан Ростовцев и лейтенант Стогов именно этого и ждали. Все трое одновременно подняли автоматы так, что пистолетная рукоятка уперлась в плечо. И одновременно, не давая один другому согласовывающей команды, выстрелили из подствольных гранатометов. Три взрыва накрыли пространство за большими камнями с тыла, с незащищенной стороны, и оказались для боевиков неожиданными. Они сидели на небольшом участке, недоступные для обстрела с фронта, уверенные в безопасности своей позиции, и потому держались достаточно кучно, чтобы иметь возможность накрыть их сверху тремя «лягушками» [22].

Залп гранатометов оказался удачным. Когда рассеялась пыль, спецназовцы определили, что только четверо боевиков остались невредимыми и перебегали на другую позицию, помогая раненому пятому. А восемь тел остались у камней. Но до новых камней, которые могли бы укрыть бандитов от обстрела сверху прямой наводкой, предстояло преодолеть открытое пространство. Огонь одновременно открыли и спецназовцы, и менты, и пулеметы БМП. И даже автоматическая пушка дала два одиночных выстрела. Всего этого с избытком хватило, чтобы положить всех пятерых.

Бой закончился…

И только после этого внезапно еще одна очередь раздалась сверху, с тропы, заставив спецназовцев резко повернуть стволы за спину. Хорошо еще, что никто сразу не выстрелил. Подоспевший Ваха Бачаев, стоя в полный рост, ничуть не беспокоясь о том, что и сам является прекрасной мишенью, стрелял в боевиков над головами спецназовцев… Стрелял, хотя стрелять было уже не в кого, и при этом слишком длинными неприцельными очередями… От расстройства, похоже, что опять опоздал к главным событиям…

* * *

Предоставив ментам возможность разбираться с убитыми и ранеными боевиками, поскольку у ментов в этом и практики больше, и, конечно же, навыков – спецназ ГРУ традиционно редко задерживается на месте после проведения операции, – группа капитана Ростовцева ушла в сторону, чтобы осмотреть пространство вокруг белой «Нивы» старшего лейтенанта Али Бурураева и саму машину. Для этого пришлось спуститься ниже, почти к месту, где боевики первоначально держали позицию и где их застали три «лягушки» спецназа. Оттуда вышли на соседний склон, ближе к началу тропы, и издали увидели белую «Ниву». Дверцы у нее были распахнуты настежь, хотя капитан Ростовцев прекрасно помнил, что спецназовцы, спрятав аккумулятор, дверцы оставили закрытыми.

– Осторожнее… Под ноги смотрим… – прозвучала команда.

И вовремя…

– Вот для нас подарочек. – Капитан Юрлов присел над плоским камнем, на который просто хотелось наступить. – Для чего его сюда принесли?…

Камень явно был на этом месте не родным.

Юрлов встал на колено и заглянул под чуть поднимающийся край.

– Ага… Кому-то не лень было спички тратить… Для обмена опытом сосчитать надо… Пять спичек… Выдерживают такой камень… Почти вплотную к взрывателю…

Разобраться с ловушкой следовало подробнее, чтобы знать манеру минера выставлять заряд. Мина была врыта в землю аккуратно. Травянистая почва разрезана саперной лопаткой крест-накрест, из-под дерна вынута земля и отброшена куда-то подальше, на место земли выставлена мина. Пять спичек по периметру воткнуты в землю. На спички уложен плоский камень. Наступишь, спички вдавливаются глубже, мина взрывается. Камень, естественно, разносит, делая из него дополнительные осколки…

– Знали, с какой стороны подойдем, – отметил лейтенант Стогов. – Хотя здесь и гадать нечего… Подойти можно только отсюда или из села… Там тоже должна быть мина…

– И пусть лежит, – решил Ростовцев. – Место людное… Кому-нибудь сгодится… Только своих надо предупредить… Менты не все видят…

– Что там? – спросил по «Подснежнику» майор Ялаев.

– Местность около белой «Нивы» заминирована. Сейчас проверим саму машину…

Теперь уже с особой осторожностью присматриваясь к земле и камням, на которые ставилась нога, и вообще ко всему окружающему, спецназовцы подошли к автомобилю.

– Ага… – сказал лейтенант Стогов и даже пальцем для наглядности показал.

Почти невидимый сдвоенный провод шел от распахнутой дверцы под специально сдвинутый чехол сиденья.

– Это просто… – прокомментировал капитан Юрлов. – Дверь закрывается, контакт замыкается, гроб заказывать надо будет только в том случае, если со всей округи соберут кусочки тела… Такое мы уже проходили…

– Но, поскольку на обратный путь у нас уже нет в наличии второй машины, придется разминировать, – добавил капитан Ростовцев. – Я займусь, вы поищите кругом… Может, что интересное попадется… Аккумулятор проверьте… Можно его уже на место водружать…

– Действуй… – согласился Юрлов и жестом показал, куда идти ему, куда лейтенанту.

Заниматься разминированием втроем не только инструкция запрещает… Люди, привыкшие к риску, никогда не будут рисковать напрасно, потому что, как раз в силу своей привычки, не видят в склонности к риску подвига. Точно так же железнодорожник не будет гулять по железнодорожным путям…

Если раньше капитан Ростовцев предпочитал действовать быстро, хотя и не проявляя торопливости и уж тем более суетливости, то теперь движения его стали намеренно медлительными и вдумчивыми. Не делая ни одного резкого движения, он все внимательно осматривал раньше даже, чем позволял себе пальцем пошевелить. И тем не менее работал практически без остановки. Сначала вытащил провод из дверцы и привязал сухой камешек между двумя контактами, чтобы они случайно не замкнулись. Только после этого, перебирая провод, добрался до взрывателя. Добираться приходилось на ощупь, потому что пролезть с головой под сиденье машины было просто невозможно. Но устройство мины капитан знал отлично и аккуратно вывинтил взрыватель. Проблемы часто возникают с самодельными минами и взрывными устройствами, эта же была стандартной, купленной на каком-то из армейских складов, и общаться с ней можно было уверенно. Без взрывателя мина сама по себе не представляла угрозы. Оставалась еще вторая дверца, точно так же распахнутая, как первая. Там тоже могла быть мина. Капитан обошел «Ниву», чтобы проверить, но и обходил он машину аккуратно. И потому сразу обратил внимание на острый камень, лежащий под колесом. Камень сам просил, чтобы его убрали. И именно потому Ростовцев не поторопился это сделать, рассмотрев камень с разных сторон. И заметил, что камень не обыкновенной правильной формы, а имеет какое-то подобие носа, воткнутого в землю. Пришлось стать землекопом и вместо лопаты использовать собственные пальцы как более чувствительный инструмент. Скоро пальцы нащупали нос камня и то, к чему этот нос был прижат. А прижат он был к чеке гранаты «Ф-1». «Картошку» [23] копать капитан Ростовцев тоже умел. И потому сначала осмотрелся, потом вытащил из земли гранату, зажимая пальцами чеку, и почти без замаха бросил ее за несколько высоких камней, где осколки никого не могли задеть. Грохнул взрыв…

– Ростов… – позвал в эфире капитан Юрлов.

– Все в порядке, Багира… – отозвался капитан Ростовцев, понимая, что хотел узнать товарищ. – «Картошку» под колесо посадили… Обезвредил…

– Ростов, Багира… – теперь уже позвал лейтенант Стогов.

– Что?

– Находка… Прошу полюбоваться…

– Что у тебя? – спросил Юрлов. – Я аккумулятор тащу…

– Думаю, что это старший лейтенант Али Бурураев… Зря все-таки он без собаки пошел на встречу… Собака бы хоть как-то прикрыла и погибла бы с пользой…

– «Отдыхает»?

– Отдыхает… Голову почти снял, чтобы плечи не уставали… И еще тут кое-что интересное… Предполагаю, это след от героина…

– Иду… – отозвался Ростовцев.

– Иду… С аккумулятором… – в тон ответил Юрлов.

Лейтенант Стогов стоял недалеко от двух рядов кустов, с одной стороны замыкающихся в непролазные дебри, с другой оставляющих проход. На этот проход лейтенант довольно настойчиво и показывал стволом автомата. Капитаны приблизились, Юрлов аккумулятор «Нивы» под ноги поставил, заглянули за кусты. На узком пространстве между рядами кустов, откинувшись навзничь, лежал, уронив голову в лужу крови, человек в ментовском сером камуфляже. Горло человека было перерезано, и кровь стекла под плечи…

– Похоже, это он и есть… – Капитан Юрлов сдвинул с плеча убитого «разгрузку» и оторвал «липучку» с бронежилета, чтобы посмотреть погон. – Старший лейтенант…

– Бурураева нашли? – через «Подснежник» поинтересовался майор Ялаев.

– Сам подойди сюда или пришли кого-нибудь… Джабраилова, что ли… Опознать надо, – распорядился капитан Ростовцев, не сильно смущаясь, что отдает распоряжения старшему по званию.

– Джабраилова пришлю… Они приятелями были…

В руке убитый держал пачку с долларами. Юрлов разжал еще не окаменевшие пальцы и вытащил пачку. Это была «кукла». Только сверху и снизу стодолларовые купюры, а изнутри простая бумага, чуть подкрашенная по краям. Капитан и крайние купюры пальцами потер.

– Даже здесь фальшивку всучить хотели… И бумагу нормальную подобрать не смогли… Торопились…

– Бурураев, похоже, возмутился, потому и…

– Значит, он здесь героин продавал… – Капитан Ростовцев заглянув в пустую коробку из-под телевизора, раскрытую не сверху, а почему-то с торца, и стоящую даже вертикально. Наверное, Али так легче было тащить ее. – В этой коробке его и привез сюда… Базарное, стало быть, здесь место…

Со стороны послышался шум. Спецназовцы повернули на звук стволы автоматов. Но это оказался лейтенант Джабраилов, бегущий в гору и тяжело, с хрипотцой дышащий. Для подробного осмотра дождались лейтенанта.

Джабраилов приблизился, остановился, переводя дыхание.

– Курить бросай, лейтенант, – посоветовал капитан Юрлов. – В твоем возрасте стыдно такую «дыхалку» иметь…

– Сам себе это же каждый день говорю, товарищ капитан… Все никак собраться не могу…

– Давно куришь?

– Лет с пяти…

– Пропащий человек… – вздохнул Ростовцев. – Посмотри сюда… Он?

Джабраилов к кустам приблизился. «Камуфляжка» лейтенанта была уже в крови. Должно быть, раненых боевиков перевязывал или переносил. Может быть, допрашивал…

– Это Али… – подтвердил Джабраилов.

– Ваха Бачаев бежит… – сообщил капитан Юрлов. – Отняли у него «кровника». Обидится мальчишка. Ему самому хотелось.

– Ему самому хотелось… – согласился Джабраилов. – Он сам должен был убить. Так полагается по адату…

– Переживет… Лучше горькая правда, чем сладкая селедка, – капитан Юрлов любил говорить «крылатыми» фразами.

Ваха подбежал. Минуту, наверное, молча смотрел в лицо убитому врагу. Потом автомат поднял и затвор хотел передернуть, но капитан Юрлов одним движением выхватил из рук мальчишки автомат.

– Во-первых, в убитых мужчины не стреляют…

– Он моего брата убил… – челюсть мальчишки дрожала.

– В убитых мужчины не стреляют… Это во-первых… Во-вторых, здесь идет следственная работа, и, будь любезен, уходи отсюда, чтобы не мешать. Иначе автомат не отдам. Понял?

Ваха кивнул, сделал шаг в сторону, и капитан протянул парню автомат.

– Иди, помогай майору Ялаеву…

Ваха неохотно ушел, но рад был хотя бы тому, что у него автомат не отобрали.

– Тело перетаскивали на полтора метра, – показал Ростовцев след крови. – Зачем?

– Чтобы не видно было сразу, – предположил лейтенант Джабраилов.

– Чтобы тебя, дурака, взорвать… Или Ваху, который стрелять надумал, – объяснил Ростовцев. Если тело относят на такое короткое расстояние без видимой причины, следует искать причину. А причина может быть только одна. Телом мину прикрыли…

– Будем разминировать? – наивно спросил Джабраилов.

– Есть такие взрыватели, – терпеливо объяснил лейтенант Стогов, – работают на освобождение. На него сначала что-то кладут, потом вывинчивают предохранитель. Когда это «что-то» убирают, взрыватель срабатывает… Можешь, конечно, подсунуть под тело руку и держать взрыватель нажатый до скончания дней… Сколько дней сможешь?…

– И что делать? – поинтересовался ментовский лейтенант.

– Аккумулятор к машине отнеси, – посоветовал капитан Юрлов, довольный, что нашел бесплатную рабсилу.

Джабраилов, словно вину чувствовал за убитого старшего лейтенанта Бурураева, с которым даже дружил, как говорили другие менты, взялся выполнять работу почти с радостью, хотя аккумулятор, как всякий автомобильный аккумулятор, был не слишком легким. Капитан Ростовцев осторожно, не сдвигая тело с места, отыскал в карманах убитого ключи от машины и ушел вместе с ментовским лейтенантом. Лейтенант Стогов вытащил из кармана «разгрузки» моток тонкого и прочного альпинистского каната, сделал петлю и зацепил тело убитого за ногу. Поставить и подсоединить аккумулятор – дело минуты. А еще через минуту белая «Нива» задним ходом подъехала ближе и остановилась под пригорком, чтобы не попасть с участком на одну плоскость. Канат размотали и зацепили за форкоп. И сразу сами убежали подальше, залегли.

Капитан Юрлов привычным движением подправил у рта микрофон «Подснежника»:

– Давай!

«Нива» рванула с места, и сразу же грохнул мощный взрыв. От старшего лейтенанта Бурураева практически ничего не осталось. Только тяжелый башмак с остатками ноги зацепился за канат и пролетел, как авиационная модель на корде, над головами спецназовцев. Лейтенант Стогов сразу начал сматывать канат.

– А если бы Ваха дал очередь? – спросил побледневший лейтенант Джабраилов.

Он, кажется, так до конца и не верил, что тело старшего лейтенанта Бурураева заминировано. И поверил только после взрыва.

– Нас бы всех, как твоего друга, разнесло, – невозмутимо ответил капитан Юрлов. – Потом подполковник Разин с майором Ялаевым собирали бы своих подчиненных по кусочку в радиусе около пятисот метров…

Джабраилову не хотелось верить, что опасность была так близка, но спорить с опытным капитаном он не стал, только головой покачал.

– Волга, Волга, я – Ростов… Кто слышит меня?

– Я слышу… – отозвался майор Ялаев.

– Волга, Волга, я – Ростов… Кто слышит меня из верхних?

Эфир молчал.

– Лейтенант… – капитан Ростовцев освободил место за рулем «Нивы». – Машину отгоняй к своим… На ней будете возвращаться… Это новое транспортное средство вашего отделения милиции… Постарайся, чтобы «Ниву» не сожгли, как «Чероки»… Ждете нас на месте… Мы догоняем своих…

– Понял, товарищ капитан…

Ростовцев только кивнул товарищам, и три офицера сразу двинулись в сторону тропы, чтобы подняться до «снежной бабы» из белого камня и оттуда свернуть на склон и попытаться догнать остальных.

– Ялаев! Пленные есть?

– Раненые… – отозвался румяный майор. – Двое…

– Допросил?

– Обязательно… Как без этого…

– И что?

– Поверху идет их группа. Выносит героин, который им продал старший лейтенант Бурураев. Миллион долларов…

– Фальшивки и «куклы», – сообщил капитан.

– Я слышал… Здесь так и принято рассчитываться… Фальшивки, кстати, на базаре в Грозном имеют ход в половину номинала. Знают, что фальшивки, и берут, чтобы потом где-то в другом месте сбыть…

– Ладно… С этим и мы знакомы… Что еще сказали?

– Нижние остались прикрывать отход носильщиков. Наверху не восемь человек, а двенадцать…

– Я сам считал дважды… – вмешался в разговор старший прапорщик Радимов. – И мой сержант тоже считал… На тропе было только восемь человек… Скобочкин стрелял в них с двух сторон, вычисляя «вилку» [24]…

– Они говорят – двенадцать… – настаивал на своем Ялаев. – У меня нет причин не верить им. Допрашивал поодиночке. Оба пленных сказали – двенадцать… Может, вы сразу четверых уложили?

– Я считал до начала стрельбы… Потом они за камни спрятались… Никого наверху не зацепили…

– Очень рад за вас за всех, и за себя тоже, – сердито прокомментировал спор капитан Ростовцев. – Значит, четверых мы потеряли, а у нас в одиночестве гуляет по горам Ваха Бачаев, и группа Разина ушла с неприкрытыми тылами… Короче, мы берем темп, а вы здесь внимательно смотрите… Вместо убитого Хромова у вас появился Ваха, замена, я понимаю, неполноценная, но другого не дано… Старайтесь под выстрелы не забираться и не попадите под обстрел сверху, как ваши недавние оппоненты… Мы уходим в отрыв…

– Нам бы где-нибудь сплясать, чтобы сон разогнать… Жалко, музыки нет, – посетовал майор Ялаев. – Вон старший лейтенант Сулейманов уже похрапывает и старшему лейтенанту Скобцеву уснуть мешает…

– У меня сержант тоже уснул, – сообщил старший прапорщик Радимов. – Я сам еле сижу… Глаза слипаются…

– В «Ниве» магнитола есть… Поищите диски… Может, будет музыка… А вообще можете отдыхать. Только часовых оставьте… Особенно это Таксиста касается… Ему еще назад ехать. Чтоб в дороге не уснул…

– Понял, – согласился старший прапорщик. – Через полчаса разбужу сержанта, пусть пляшет. А сам у двигателя в тепле высплюсь.

Ростовцев резко прибавил темп. Точно так же среагировали на разговор капитан Юрлов с лейтенантом Стоговым. Пока, в самом начале, тропа еще позволяла идти в таком темпе, и этот момент следовало использовать с максимальной отдачей…

@Break =

ЧАСТЬ II

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

…«Что-то», что высветилось на тепловизоре лейтенанта Сокольникова, оказалось весьма серьезной штукой – «растяжкой», протянутой не просто в траве, а под травой, и натянутой туго, можно сказать, почти за гранью риска. Каждый боец или боевик, кто ставит «растяжку», хорошо знает, что стоит только на миллиметр перетянуть проволоку или леску, в зависимости от того, кто чем пользуется, и взрыв грохнет сразу, не предоставив тебе, расслабившемуся, никакой возможности на спасение. Но есть спецы и среди федералов, и среди боевиков, предельно тонко чувствующие момент натяжения, и они умудряются поставить «растяжку» так, что взрыв последует после малейшего сотрясения, после давления, на миллиметр сдвинувшего леску или проволоку. То есть достаточно было просто чуть коснуться лески, чтобы попасть под взрыв. Как правило, подсказывала спецназовцам практика, умелый специалист и гранату или мину устанавливает тоже умело. Обнаружив леску, спецназовцы посмотрели, куда она ведет. Оказалось, на дерево, где в развилке была установлена граната «Ф-1». По замыслу минера, осколки должны были накрыть спецназовцев сверху.

– Будем разминировать? – спросил Паутов.

Подполковник Разин оглянулся.

– Как ты ее заметил? – спросил Сокольникова.

– На тепловизоре светилась…

– А почему она светилась? Граната разве должна светиться?

– «Остаточное тепло»… Похоже, в кармане лежала, согрелась… И…

– И поставили совсем недавно, – договорил за лейтенанта подполковник.

– И поставили совсем недавно, – согласился снайпер. – Не успела остыть…

– Как долго остывает граната? – поинтересовался капитан Решетников.

– Трудно сказать… Все зависит от того, насколько она была нагрета… – за коллегу ответил старший лейтенант Парамонов. – Может быть, поставили только что, может быть, десять минут назад, от силы двадцать минут, если человек гранату за пазухой держал… Или в руке, а рука от страха горела, потому что минер взял этого человека себе в помощники… От страха, бывает, у некоторых руки горят… Но уж не больше двадцати минут никак…

– Он гранату держал и боялся, – возразил майор Паутов. – Он бояться должен, когда гранату устанавливают, а не раньше. А если не он гранату устанавливает, то ему и бояться нечего… Мне так кажется…

– А мне кажется, что рядом должна быть вторая «растяжка», – решил подполковник. – И дрожал он, когда ее устанавливали. И потому вторая граната нагрелась… Ищем… А что искать… Вот она… – показал он пальцем на куст. – Только это не совсем «растяжка»… Это что-то новое…

Куст был рядом с тропой, открыт ветру только со стороны тропы. В случае усиления ветра ветка, к которой была притянута зеленая леска, наклонялась бы только в одну сторону. При близком взрыве ветку резко бросило бы вместе со всем кустом в сторону противоположную, могло бы сломать, могло бы к земле пригнуть. Тогда непременно взорвалась бы и вторая граната «Ф-1», тоже установленная на дереве.

– Вот и причина для того, чтобы руки согрелись и граната вместе с ними, – сказал старший лейтенант Парамонов и погладил прицел своего «винтореза», словно хвалил за сообразительность и наблюдательность, хотя гранату нашел не он, а второй снайпер группы.

– Так разминировать-то будем? – снова спросил майор Паутов.

– Наши могут вдогонку пуститься… – глянув на часы, сказал Разин и громко зевнул.

– Наши заметят… Поставим знак… Надо догонять народных умельцев… Выискался у них какой-то сектант-минер… Пресекать это следует в корне… Время поджимает…

– Ставь знак… – согласился Разин. – А почему сектант?

– Звучит красиво…

* * *

Знак выставили обычный, принятый в группе. Четыре камня в форме треугольника вытянутыми попарно вершинами с двух сторон навстречу друг другу обозначали опасность. Чуть дальше второй знак, теперь уже три камня той же формы – предупреждение! – стрелкой показывали на кусты. Посторонний человек примет эти камни за природно здесь обосновавшиеся. И только знающий поймет… В спецназе положено – если идешь по следу за своими, смотри под ноги не менее внимательно, чем делаешь это, преследуя противника, потому что сигналы тебе будут обычно выставляться именно под ногами. Камни возможно не заметить ночью, когда ограничиваешь свет фонаря, чтобы не выдать себя. Но ночью рекомендуется вести преследование не по той же линии, что прошел противник, а слегка сместившись в стороны. Конечно, если нет возможности идти по сторонам, приходится рисковать и идти с повышенной внимательностью.

– Вперед! – скомандовал подполковник Разин.

Преследование возобновилось с прежней интенсивностью передвижения. Но теперь спецназовцы убедились, что боевики предполагают преследование и стараются его задержать. Следовательно, надо быть стократ осторожнее. Александр Андреевич и сам без конца поднимал к глазам бинокль, оснащенный тепловизором, и снайперов своих заставлял чаще к прицелу прикладываться. Темп при этом не снижался. Группа знала, что боевики, как и менты, ходить в таком темпе не могут. Для этого нужна многолетняя тренировка. И потому были уверены, что вскоре догонят банду. Главное, след не потерять. Но, в любом случае, существовали логические ориентиры, которые позволяли делать наиболее вероятные предположения. Так, перейти вброд речку было сложно ниже по течению, следовательно, боевики не могут свернуть налево. Не могут и круто вправо свернуть, потому что там и подъем непосильный для не оснащенных экипировкой для скалолазания, и вообще нет смысла выбирать правое направление, потому что оно ведет к поляне, где стоял дом старшего лейтенанта Али Бурураева, а дальше дороги нет, потому что через отвесные скалы можно только вертолетом перебраться. Значит, боевики должны пока идти прямо, пересечь по одному все три ручья, пока еще не слившиеся в одну реку, а уже после этого выбрать направление или налево, в сторону дороги, или вправо, в горы вдоль одного из ручьев. Путь в горы казался наименее вероятным, потому что он не вел никуда. И там спецназ неизбежно догнал бы банду. Значит, они должны выходить к дороге, где, вероятно, их должен дожидаться транспорт. Ведь на чем-то они сюда прибыли…

Разин предполагал настичь бандитов до пересечения трех ручьев, чтобы не гадать потом, куда они пошли. Наиболее вероятный путь вовсе не обязательно является единственным. И потому старался выдержать высокий темп передвижения.

– Вижу кого-то… – вскоре доложил старший лейтенант Парамонов. – Стоп… Видел… Вроде бы как спина промелькнула и исчезла…

Тепловизор, в отличие от простого прицела, позволял далеко заглядывать в глубину зарослей. И сейчас не стоило беречь заряд аккумулятора. Следовало только поторопиться и задачу выполнить как можно скорее, тогда и аккумулятор удастся быстрее подзарядить.

Подполковник Разин и лейтенант Сокольников тут же проследили направление, которое, как указка, показывал «винторез» Парамоши. И оба остановились, тогда как другие продолжили движение, стали исследовать указанный район. Целенаправленный поиск отличается от обычного наблюдения. При обычном наблюдении, как правило, ищут простое движение, поэтому передвижение окуляров происходит быстрее. При целенаправленном поиске приходится просматривать участок за участком тщательнее. И даже имея прибор с тепловизором. Любое излучающее тепло тело создает вокруг себя ауру. Эта аура часто помогает найти человека, даже прячущегося за препятствием. Не обязательно специально прячущегося. Бывает, просто человек присел отдохнуть, прислонившись спиной к камню. Но аура высвечивает из-за края камня. При этом, если прибор настроен на просмотр по полной мощности, то в него видно даже тепло, исходящее от живых деревьев. Только пересохший ствол не имеет свечения и ауры. Но даже человеческая аура настолько невелика, что если спрятаться основательно, за большой камень, то и увидеть никого будет невозможно. Однако сидеть без движений долго человеку трудно. Мало ли – руку захочется поднять, попросить у кого-то флягу с водой, потому что собственная фляга пуста, и за этой флягой потянуться… Пойдет отблеск ауры. Его и следует ловить. И потому просматривать местность впереди приходится с повышенной внимательностью, медленно.

– Нашел… – сказал Парамоша. – Он выпрямился… И второй выпрямился… Похоже, снова тропу минировали…

– Я тоже вижу, – сообщил лейтенант Сокольников.

– Парамоша снимает второго, Паша – первого… – распорядился Разин, тоже рассматривающий бандитов.

– На счет «три», – невозмутимо дал напарнику команду старший лейтенант.

И через три секунды, которые каждый отсчитывал самостоятельно, глухо прозвучали два выстрела.

– Их шестеро, – констатировал Парамоша.

– Догоняем, – не вступая в обсуждение и даже похвалы не высказав за качественно проделанную работу, скомандовал подполковник. Он уже слишком привык, что снайперы его всегда работают качественно, чтобы видеть в простом выстреле подвиг.

И в это время за спинами раздался сильный сдвоенный взрыв. Где-то там, где «растяжка» перекрывала тропу.

– Наши?… – не желая себе верить, спросил Парамоша.

– Стрельбы давно не слышно… – сказал Разин. – Могут и наши пойти… Но мы оставили знак. Должны были заметить…

Парамоша поднял прицел, хотя знал, что склон своим горбом прикрывал тропу и увидеть он ничего не мог. Разин даже бинокль не поднял.

– Догоняем своих… – Разин дал команду и разговор продолжил на ходу: – Ростов, Багира, Радуга… Ростов, Багира, Радуга… Я – Волга, как слышите меня, как слышите… Прием! Ростов, Багира, Радуга…

Эфир не отзывался.

– Если бы были наши, они бы услышали, – успокоил других старший лейтенант Парамонов. – Но тогда нам следует ждать удара в спину…

Удара в спину ждать не пришлось, потому что сзади раздались короткие автоматные очереди. Сразу активные, подавляющие, произведенные практически с одного места, и не раздалось ответных очередей.

– Трое стреляли… – определил Разин.

Определять по звуку очередей количество стрелкового оружия умеет не всякий офицер. Здесь опыт нужен немалый. Разин подобным опытом обладал.

– Волга, я – Ростов, догоняем вас… Уничтожено четверо боевиков, вышедших на ваше преследование. Двое на «растяжке» подорвались. Двоих мы «достали»…

– Догоняйте, – сухо сказал Разин. – Что у вас?

– Банда внизу уничтожена. Это было прикрытие верхних, которые выносят героин. Нашли тело старшего лейтенанта Бурураева. С ним пытались рассчитаться фальшивыми баксами. Видимо, возмутился, и ему перерезали горло… Участок был заминирован…

– Понял. Что менты? – Разин так и не остановился для разговора, который не слишком сбивал ему дыхание, поскольку идти пришлось по неширокой, почти горизонтальной плоскости склона. Это не в гору взбираться, когда говорить бывает трудно…

– Сейчас отсыпаются…

– Нам бы сейчас в постельку, – мечтательно сказал старший лейтенант Парамонов. – Согласен даже на постель без женщины… Лишь бы простыни были чистые и выглаженные.

– Часовых выставили? – Разин не обратил внимания на привычную болтовню старшего лейтенанта.

– Я приказал… Должны выставить…

– А наши мотострелки?…

– Экипаж БМП спит по очереди… Старшему прапорщику я посоветовал спать побольше, чтобы не уснуть в дороге.

– Добро… Догоняйте. Добавьте темп. Мы не тормозим…

* * *

Это было просто какое-то чудо, что убитые снайперами боевики не взорвались. Старший лейтенант Парамонов правильно определил минера и его помощника. Они минировали тропу, заложив в самом узком месте мину «МОН-50». Место подходящее было – стороной не обойти. С двух сторон препятствия, через которые скакать никто не надумает. Посредине, на проходе шириной в полметра, вытащили из почвы тяжелый плоский камень, как раз освободивший место для мины, саму мину землей и мелкими камушками присыпали. Бандитов как раз и не видно было из-за камней, тропу окружающих. А когда они работу закончили, последовали два выстрела. Один из бандитов, скорее всего, минер, упал боком так, что телом мину прикрыл. Второй ему на ноги и на камень свалился. Любой откинулся бы в сторону на десяток сантиметров, и взрыв был бы неизбежен.

– Удобно устроились… – прокомментировал майор Паутов произошедшее. – А героин-то они несут или нет? Или уже потребили весь… Для геройства…

Нож в руке майора появился как-то сам собой, неуловимым движением выхваченный играючи, и Паутов, не шевеля тела, как хирург-виртуоз скальпелем, разрезал им вещмешок минера. И сразу руку внутрь запустил. Но упаковки с героином там не обнаружил. Нашел только коробку со взрывателями, моток зеленой лески для устройства «растяжек» и контактные провода. Все это майор переложил в собственный вещмешок. Героина там не оказалось. Но вот в рюкзаке помощника минера, точно так же, как первый, распоротом сбоку, нашлась и сразу появилась на свет килограммовая упаковка с порошком бело-розового цвета…

Разин, уже догнавший основную группу, смотрел на пакет подозрительно. Суток еще не прошло с тех пор, как он, уже почувствовав удовлетворение, вдруг понял, что сильно поторопился. И второй раз торопиться не желал.

– Безобразие… У нас не отдельная мобильная офицерская группа спецназа… – сказал в сердцах, – а вообще невесть что… Ни одного нормального наркомана не завели… А если серьезно… Что-то мне в этом пакете не нравится… Может, тоже алебастр?

– Может, и алебастр, – сказал все же довольный первой находкой майор Паутов и вытащил из распоротого вещмешка еще четыре килограммовых пакета. – А может быть, и настоящий героин… Алебастр мы в темноте рассматривали, героин мы не рассматривали вообще… Я определить не берусь. Это дело специалистов. Пока весь улов… А пакетов должно быть шестьдесят штук… Еще пятьдесят пять где-то бегают… Будем их догонять. Решетников, спину подставляй…

Капитан Решетников с готовностью повернулся спиной, чтобы пакеты с героином переложили к нему в вещмешок. Свои широченные плечи Паутов не берег, просто он нес в собственном вещмешке достаточный для долговременного рейда запас тротиловых шашек, которые, конечно, легче пакетов с героином, но много места занимают. И весь тротил использовать пока не успел, хотя почти половину заложил под дом в поселке Железнодорожном. Кроме груза тротила майор таскал и «РПГ-7» с запасом гранат, а это тоже груз не самый легкий.

– Жалко, Ялаева с собой не взяли, он у нас на эксперта претендует, – посетовал Разин. – Ладно, не будем задерживаться… Ведем преследование…

– Я – Ростов, вижу вас… – раздалось в наушниках.

– Я тебя не вижу, а соскучился, – мрачно сказал Паутов, хлопнул тяжеленной ладонью капитана Решетникова по вещмешку и шагнул на тропу. – И постараюсь не увидеть еще долго… Попробуй догони…

Группа опять начала преследование. Теперь идти стало легче, потому что тропа вела под уклон, спускаясь к ручьям полого и внешне неторопливо, совсем не так, как спускалась тропа предыдущая, ведущая от поляны с домом Али Бурураева. Та тропа даже не спускалась, а бросалась местами под гору, заставляя и людей точно так же спешить, как спешила она сама.

Группа капитана Ростовцева поторопилась, не потеряв времени на рассматривание содержимого бандитских вещмешков, и скоро оказалась уже в пределах видимости.

Разин дважды оборачивался, потом дал команду:

– Ростов, так и держись… Ближе не подходи… Возможно, придется совершать обход…

– Понял, – ответил Ростовцев.

* * *

Сам Разин бинокль к глазам поднимал все чаще. Думалось, он так и шел бы все время с ним, если бы подобное передвижение не казалось подполковнику слишком рискованным – на тропе встречалось отчаянно много камней, которые уговаривали споткнуться о них. И снайперы использовали тепловизоры, почти не выключая их. Даже лейтенант Сосненко, снайпер, грубо говоря, временный, хотя прицел имел без тепловизора, тоже поднимал трофейный «винторез» все чаще, чтобы рассмотреть что-то впереди. Он первым и увидел противника.

– Есть боевик… Здоровенный… Автомат в руке несет. Рюкзак за плечами громадный… Обладателю под стать… Наверное, с грузом… Стреляю…

– Давай… – скомандовал Разин и попытался определить направление по стволу. Но ему какая-то преграда мешала увидеть боевика, и потому подполковник вынужденно доверился лейтенанту. Впрочем, доверять своим офицерам он привык. – Если рюкзак с героином, это остальных задержит… Они не оставят груз…

Глухо прозвучал выстрел.

– Готов, – доложил Сосненко. – В голову… Еще пара спин мелькнула. Пригнулись быстро… Сообразили… Парамоша…

Старшего лейтенанта и звать не надо было. Он уже сам занял позицию рядом с лейтенантом и поднял свой «винторез».

– Дистанция двести семьдесят шесть метров… – прицел точно показал расстояние до цели. – Но мешают деревья… Ветки толстые… Могут пулю отклонить… Сокол…

Лейтенант Сокольников уже стоял рядом и поднимал винтовку…

– Догоняем, – скомандовал Разин. – Снайперы на месте, работают. Ростов, срезай путь, заходи слева, отрезай их от дороги. Бегом…

Рискуя ноги переломать и потому высоко подпрыгивая, чтобы во время прыжка успеть рассмотреть, куда лучше и безопаснее приземлиться, капитан Ростовцев с капитаном Юрловым и лейтенантом Стоговым стали быстро спускаться со склона, чтобы понизу добраться до ближайшего ручья как раз в том месте, где он сливается со вторым. Третий ручей впадает в общий рукав чуть ниже, уже образуя неширокую, но глубокую и сильную в течении речку. Судя по времени и по оставшейся дистанции, они должны были успеть путь боевикам перекрыть.

Разин с майором Паутовым и капитаном Решетниковым теперь уже просто бежали по тропе, перепрыгивая камни. Минер был уничтожен, и опасаться новой ловушки, скорее всего, не следовало, тем не менее Разин, бегущий первым, под ноги старался смотреть внимательно – «растяжку», пусть и не такую умелую, поставить может каждый. Наушники донесли три выстрела из «винторезов».

– Одного сняли, – сообщил Парамоша. – Дважды пугнули, чтобы отпрыгнул, потом сняли… Остальных пока не видно…

– Догоняйте, – на ходу скомандовал Разин.

Дистанция была слишком невелика, чтобы полностью преодолевать ее на высокой скорости. После первого рывка, когда больше половины пути было преодолено, подполковник движение притормозил, чтобы быть готовым к осмысленному вступлению в бой. И вовремя, потому что две одновременные автоматные очереди срезали ветки высоких кустов только чуть-чуть правее головы майора Паутова. При скоростном движении пуля могла бы задеть и голову. Майор всерьез разозлился:

– То на нос мой покушаются, то на уши… Я таких шуток прощать не умею…

Его подствольный гранатомет выстрелил по навесной траектории. Конечно, майор не знал, куда стрелять, – видимости еще не было. Но летящая по навесу граната может быть опасной на расстоянии до ста пятидесяти метров. Кроме того, как всякая граната, даже разорвавшаяся далеко в стороне, всегда отвлекает внимание и заставляет интуитивно присесть.

Каменистый спуск к ручью открылся сразу, как только кончились заросли. Здесь, на самом краю, лежал подстреленный лейтенантом Сосненко боевик. Рюкзака на широких плечах не было. Чуть в стороне лежал, раскинув крестом руки и положив голову щекой на камень, второй.

А еще четверо бандитов, каждый с тяжелым рюкзаком, уже почти достигли ручья и готовились перейти его, когда сбоку раздались три одновременные автоматные очереди – капитан Решетников с товарищами подоспел вовремя и остановил беглецов, заставив их залечь за камни. Расстояние было небольшим, не больше пятидесяти метров. Группа Разина с разберу пролетела самый опасный участок, пользуясь огневым прикрытием группы Решетникова, и тоже добралась до позиции, с которой удобно было стрелять, укрывшись за камнями.

– Снайперы не показываются… – скомандовал Разин. – Ведут скрытный обстрел из кустов… Лучше выше подняться, чтобы видеть…

Но это, возможно, было лишним. Майор Паутов перебросил в руку и положил на плечо тубу своего тяжелого «РПГ-7», и прицелился.

– Постарайся камни разворотить, – посоветовал подполковник.

– Я очень постараюсь, – шепотом ответил майор. – Фугасно-осколочной гранатой стреляю… Уши им мои, видите ли, не понравились… Я вам сам уши на лету пообрываю…

Выстрел ахнул со всей солидностью сильнейшего заряда, свернув с места не слишком большую каменную преграду, за которой боевики залегли, как за бруствером. И неизвестно, что нанесло противнику больший урон – осколки гранаты или камни, которые по людям ударили. В ответ на выстрел гранатомета раздалась только одна встречная автоматная очередь, но и она почти сразу захлебнулась, потому что выстрелил старший лейтенант Парамонов.

– Вперед! – на выдохе крикнул подполковник, сам уже устремившийся к ручью с автоматом, готовым к стрельбе на любое движение впереди. Конечно, стрельба на бегу не может быть прицельной, но заставить кого-то присесть, отвернуть ствол в сторону она тоже может.

Однако стрелять уже надобности не было. Троих бандитов не только изуродовало камнями, их еще и осколками изрешетило. Последнего, которому камнями досталось меньше других, хотя осколками все же задело сразу в нескольких местах, добила пуля снайпера.

2

Тяжелые рюкзаки сначала решено было взять с собой.

– Это все хорошо, и запас карман не тянет… Но если там еще и запас патронов и мин, и еды на два года вперед… – сказал, приподнимая рюкзак за одну лямку, лейтенант Стогов. – Тяжеленный, как майор Паутов…

Разин предложение понял.

– Выкладывай все… Отсортируем. Спешить нам уже некуда…

Содержимое рюкзаков вывалили на камни на берегу ручья. Вместе с пакетами с порошком оказалось в самом деле много различного барахла, совсем не нужного спецназовцам. Пакеты отложили в сторону, чтобы загрузить снова, теперь уже равномерно разделив груз между всеми офицерами группы в их вещмешки.

Голый по пояс майор Паутов, искупнувшийся в ледяной речке, склонился над грузом.

– Командир, обрати внимание… – поднял он один пакет, потом, покопавшись, нашел и другой, а за ним и третий. И замер в раздумье.

– Что? – Подполковник Разин подошел сразу.

– Цвет, – коротко объяснил майор.

Разжевывать сообщение было не надо. Найденные Паутовым отдельные пакеты содержали совсем другой по цвету порошок, скорее, сероватый, чем розоватый.

– Разный сорт? – предположил Разин. – Может быть, разный сорт в одной партии?

– Спроси чего-нибудь попроще… Мне уже везде алебастр мерещится…

– Вообще-то, похоже и на алебастр… Как раз на тот, что в ментовском гараже был…

– И все это тащить с собой? – возмутился старший лейтенант Парамонов, впрочем, хорошо зная, что его и лейтенанта Сокольникова загружать не будут. Чтобы руки у снайперов не дрожали от натуги. Точно так же, как не будут загружать и радиста группы лейтенанта Стогова. Тому тоже не рекомендуется с тяжестями излишне усердствовать, хотя порой всем троим и приходится взваливать часть ноши на себя, чтобы не перегружать других. – А если это в самом деле алебастр? Вот посмеются над нами менты…

– Как там Ялаев проверял? – спросил капитан Решетников. – Надо так же проверить…

– Я не очень понимаю, как он проверял, – сознался Разин. – Я больше ему на слово поверил. Но у нас есть выход другой…

– Вот-вот… – сразу понял майор Паутов. – В реку, и пусть рыбы балдеют… От передозировки…

– Короче, так… – решил подполковник, не сразу произнося готовые слова, а произнося их одновременно с обдумыванием и потому медленно. – У нас три пакета сероватого порошка и пятьдесят семь пакетов розоватого. Берем по одному для определения, остальные – в реку… Даже если все они – героин… Тем лучше… У нас не было возможности выносить порошок для удовольствия местной наркомафии… И мы вообще не обязаны это делать… Мы не героин искали здесь, а уничтожали бандитов… И все претензии оставляем в стороне… О своих сомнениях с ментами не разговаривать. Уничтожили героин – и все… Намеренно коротко говорить… Могу поверить только Ялаеву, потому что он обнаружил первую подмену. Но там, у них в отделении, есть «крот», который и нашим и вашим служит и про себя, любимого, похоже, тоже не забывает… Все… За работу…

Трудно сказать, какие ощущения пережили рыбы в галлюциногенном состоянии, когда наглотались порошка, высыпанного в воду. В мелком ручье рыбы видно не было. Да и времени для наблюдения за фауной у спецназовцев не имелось. Избавившись от груза, они двинулись к дороге напрямую, вдоль ручья, потом вдоль реки. И только там уже связь начала работать нормально.

– Я – Волга… Таксист, Ялаев… Слышите меня?… – Вопрос уже несколько раз звучал в эфире и оставался без ответа. Но у дороги уже нечему было экранировать, и наушники донесли ответ:

– Я – Таксист, слышу вас, товарищ подполковник…

– Я – Ялаев… Слышу вас…

– Выспались?

– Слегка…

– Возвращайтесь по старой дороге. Подберете нас около реки…

* * *

– Ты все-таки выспался, Таксист, или нет? – это был первый вопрос, который задал подполковник Разин старшему прапорщику Радимову, когда БМП с белой «Нивой» остановились недалеко от места, где расположились спецназовцы, и менты с мотострелками, оставив транспорт на дороге, подошли ближе. – Вид твой мне не нравится…

– Десять минут до вашего вызова успел вздремнуть… Я думал, вы долго будете плутать, дал сержанту поспать…

– Плохо… – сказал Разин. – Объявляю общий привал. Выступаем через два часа. За два часа все должны успеть выспаться, кроме часовых. Часовые сменяются через час… Ялаев, тебя на консультацию можно?

Румяный майор Ялаев, хотя и выглядел бледнее обычного, от бессонницы думать не разучился, понял, что разговор предстоит конфиденциальный, и отошел за подполковником к камням, рядом с которыми присел майор Паутов.

– Значит, история у нас такая… – подполковник жестом предложил менту присесть на камень, спиной к остальным ментам. – Паутов, покажи майору…

Паутов уже был готов и просто развернул вещмешок капитана Решетникова, показав две килограммовые упаковки порошка.

– Вопрос такой – в какой упаковке героин? Или это два пакета с героином разного химического состава?… Или в одной героин, во второй алебастр?… Поясни как специалист…

– Специалист я не крупный, – майор Ялаев пожелал проявить скромность. – Но я вам уже показывал это… Розоватый – это алебастр… Героин всегда чуть-чуть сероват… Бывает, говорят, почти чистый белый, но это редкость, я лично не видел и только в описании встречал… По внешнему виду сейчас могу сказать только одно – вы принесли одну пачку алебастра и одну пачку героина. Извините за вопрос… А где все остальное?

– Значит, серый порошок – это героин… – еще раз пожелал убедиться майор Паутов.

– Да…

– В таком случае я вообще мало что понимаю, – хмуро сказал Разин. – Здесь какая-то запутанная ситуация. И есть несколько вариантов… Первый… Старший лейтенант Бурураев привез на продажу пятьдесят семь пачек алебастра и три пачки героина, желая обмануть покупателя, который мало что в этом смыслит…

– И запросил за это миллион баксов, – добавил Ялаев. – Это примерно в пять – в семь раз меньше реальной стоимости партии… Если он хотел обмануть, за это его и убили…

– Нет, такое развитие событий отпадает… – Разин говорил категорично. – Его убили, когда он понял, что миллион ему не перепадет, и возмутился… Если бы бандиты знали, что им подсунули алебастр, они не тащили бы его с собой через горы, и не выставляли бы сильное прикрытие, более сильное, чем группа носильщиков…

– Это верно, – согласился Ялаев.

– Меня вот что интересует… Сам Бурураев знал, что везет? Он сам хотел обмануть бандитов или и его тоже обманули? Я не исключаю варианта, что у Бурураева был в вашем отделении помощник из местных, кто старшего лейтенанта просто подставил, понимая его малограмотность в вопросе наркотиков.

– Почему именно из местных?

– Потому что послать сюда не только покупателей, но и банду, которая желала уничтожить Бурураева вместе со всей семьей, мог только местный… А посылали банду явно на уничтожение старшего лейтенанта. Они не вступали в переговоры, они сразу шли убивать, думая, что Бурураев с семьей в доме. Возможен даже такой вариант, что там несколько сторон завязаны. Один с Бурураевым сотрудничал, другой послал банду, третий и Бурураева, и того, кто с ним сотрудничал, обманул и присвоил героин… Но весь подменить или не сумел, или же мудро оставил в коробке верхние пачки, чтобы они не ввели в заблуждение самого Бурураева и покупателя… Короче, темная история… И я попрошу тебя, майор, с местными не откровенничать… Можешь сообщить, что мы наркотики нашли и высыпали в реку, чтобы рыбам доставить удовольствие… Даже обязательно сообщи это.

– У меня из местных теперь только Джабраилов остался… Да этот мальчишка…

Майор как будто бы даже сожалел, что нельзя прямо сейчас провести следствие и наскоком выяснить все обстоятельства похищения героина.

– И Джабраилову, и в отделении, когда приедем, сообщишь… Но смотреть должен в оба глаза… И своих башкирских парней предупреди, чтобы посматривали… Кто-то должен будет зашевелиться… А эти упаковки… Паутов… У рыб «ломка» началась… Обслужи…

Майор Паутов мрачно хмыкнул, и у всех на глазах пошел к реке с двумя пакетами, там, не входя в воду, но встав на высокий камень, собирающий вокруг себя водную многослойную складку, проколол упаковки ножом и демонстративно, как на сцене, высыпал содержимое в реку. Медленно текла струйка порошка, и все – и менты и спецназовцы – наблюдали эту картину, хотя и не наградили майора заслуженными аплодисментами. Они не сразу устроились спать, хотя двое суток уже все были на ногах, потому что чувствовали напряжение момента. Действия майора обстановку словно бы разрядили. Бойцы начали устраиваться на отдых поудобнее. Только один мальчишка Ваха Бачаев сидел молча, обняв колени, и смотрел в землю, отстраненный от всего происходящего. Ваху героин не интересовал, он был расстроен, похоже, тем, что не он отомстил за брата, что не он пролил кровь Али Бурураева…

* * *

Когда организм тренирован, это не вызывает проблем. Подполковник Разин уснул сразу, несмотря на нервную обстановку последних дней, уверенный, что часовые, которых он назначил из числа своих офицеров, не подведут и никого к группе не подпустят. Если и видел сны за эти короткие два часа, то не запомнил их, и почти выспался, потому что дал себе приказ выспаться. И проснулся сразу, как только наушник «Подснежника» донес до уха негромко произнесенное слово: «Подъем!»…

На ноги подполковник встал одновременно со своими офицерами. Ментов пришлось будить. Всех, включая майора Ялаева, который «Подснежник» тоже не выключал, тем не менее команду не услышал. Старший прапорщик Радимов и сержант Скобочкин хотя и не носили эмблему с летучей мышью, тем не менее тянулись к спецназу и потому тоже встали сразу. Прапорщика команда в наушнике разбудила, а он уже поднял сержанта. Пока менты потягивались, подполковник Разин умудрился собственным примером загнать всех спецназовцев и мотопехотинцев в реку, чтобы хотя бы по пояс ледяной водой ополоснуться. Такое умывание дает заряд надолго. Остальные сборы заняли не более минуты.

– К машине! – скомандовал подполковник.

В обратный путь отправились тем же порядком, что и сюда, если не считать смены машины у ментов. Тело старшего прапорщика Хромова пытались устроить сидя в невероятно тесном багажнике «Нивы», это не получилось, и пришлось майору Ялаеву уступить переднее сиденье убитому менту. Пристегнутый ремнем, старший прапорщик вздрагивал на каждой кочке, как живой…

* * *

На въезде в поселок Железнодорожный около блокпоста шлагбаум находился в нижнем положении – машины были остановлены «краповыми», которые сурово топорщили стволы автоматов, не желая доверять никому.

Из «Нивы» вышел майор Ялаев, из БМП через верхний люк выпрыгнул подполковник Разин. Представились. Автоматы стали смотреть стволами в землю.

– Мы как раз вас ждем, товарищ подполковник, – сказал большеголовый и низкорослый небритый старший лейтенант. – Из РОШа вам радиограмма за радиограммой идет, а с вами связи нет… Они пытались вам на спутниковый телефон дозвониться, но безуспешно… Сейчас я вас с нашим начальником штаба свяжу. Все радиограммы у него…

– Старлей, у тебя берет какого размера? – спросил Разин.

– Шестьдесят четвертого, товарищ подполковник…

– На спецзаказ шил?

– Так точно… Промышленность такие размеры не выпускает. Мне все приходится на спецзаказ шить… И шапку, и кепку…

– Вот видишь, голова должна быть умной, как Дом Правительства. А ты сообразить не можешь, что спутниковые телефоны просто так не выключают. Тем более когда других средств связи нет… Своему начальнику штаба доложи, но попроси, чтобы он в РОШ о нашем прибытии не сообщал… Я сейчас подъеду, сначала с телеграммами ознакомлюсь, потом уже соображу, что мне делать… Где ваш штаб обосновался?

– В здании администрации. Нам крыло на первом этаже выделили… И под казарму, и под штаб… Там и командир…

– Добро… И забудь для всех остальных, что нас видел…

Разин направился к БМП…

* * *

Подполковник Разин предполагал, что неприятности у него будут. В принципе, это самоуправство – начать операцию, никого не поставив в известность, и, как человек, отдавший армии всю свою сознательную жизнь, подполковник хорошо понимал, на что шел. И операция вылилась в серьезную, когда потребовалось подкрепление. РОШ второпях подкрепление выслал, как только появились свободные силы, а потом и на РОШ надавили, похоже, из нескольких компетентных источников. Конечно, официально РОШ этим источникам не подчинялся. Мог бы и проигнорировать давление. Но давили, видимо, настойчиво, и в РОШе не увидели причины портить отношения с местными кадрами… Как подполковник и предполагал, были, должно быть, предприняты чрезвычайно активные шаги, чтобы отозвать группу спецназа ГРУ, уже прочно увязшую в работу против наркотического синдиката. А в синдикат входили люди, вероятно, достаточно влиятельные, чтобы даже на РОШ надавить, не говоря уже о местных силовых ведомствах. Еще год назад такое было бы невозможно, потому что тогда основные посты в республиканских силовых структурах занимали прибывшие из российской глубинки прикомандированные специалисты, такие же, как майор Яковлев в поселке Железнодорожном. Постепенно специалистов стало прибывать все меньше, и посты стали занимать те, кто совсем недавно с оружием в руках противостоял федеральным силам, то есть вчерашние боевики и их командиры, вовремя почувствовавшие существо момента и сложившие оружие. Других кадров в республике просто не было, и с таким засильем вчерашних боевиков в силовых ведомствах федеральной власти приходилось мириться. Но новые спецы начали устанавливать свои порядки и осуществлять настойчивое давление на федералов. Именно под такое давление и должен был попасть Разин со своей группой и, видимо, попал…

Теперь предстояло выбрать правильную линию поведения. И договориться с «краповыми», которые обычно на контакт идут, о совместных действиях или хотя бы о прикрытии действий одного ведомства другим. Но сначала Разин поехал все же не в штаб к «краповым», а в отделение милиции, чтобы предварительно обсудить обстановку с долговязым майором Яковлевым, а потом уже решать, что следует предпринимать и соглашаться ли на вывод группы, как того наверняка требует РОШ. Яковлеву уже, похоже, доложили о возвращении погони за похитителями героина, и он вышел на крыльцо, чтобы встретить подъезжающие БМП и «Ниву», и лицо долговязого майора вытянулось, когда он не увидел уже полюбившийся ему джип. Но с крыльца Яковлев не сошел, дожидаясь, когда Ялаев и Разин с Паутовым сами подойдут. А они подошли не сразу. Задержка была вызвана тем, что Ялаеву пришлось выбираться из трехдверной «Нивы» через багажник, потому что переднее правое сиденье, через которое обычно люди садятся и выходят, было занято телом старшего прапорщика Хромова, который освободить проход самостоятельно не мог. Яковлев терпеливо ждал. Лицо майора было хмурым, и подполковник Разин уже на подходе понял, что неприятности и мента коснулись напрямую, поскольку именно с его действий, или, точнее, с действий его подчиненных все и началось.

– С возвращением… – сказал Яковлев с порога, протягивая руку, чтобы поздороваться. – С благополучным или нет, не знаю уж… Наверное, любое благополучно завершенное дело с чьей-то точки зрения может выглядеть иначе…

– Наверное, – согласился подполковник Разин, понимая, о чем говорит Яковлев. – У тебя кабинет свободен?

– Свободен…

– Тогда пойдем… Будем акт составлять на уничтожение партии героина…

Яковлев быстро глазами стрельнул по сторонам – не слышит ли кто. Подполковник уловил в этом взгляде откровенный испуг, что не могло не удивить. В бою мент был несколько иным. Но в бою все проще, там враг конкретный, и знаешь, чего от него ждать, знаешь, как себя вести, если у тебя тоже оружие в руках. Служебные неприятности, особенно еще грядущие, всегда больше нервную систему расшатывают, чем самая опасная боевая обстановка. И бой обычно имеет привычку кончаться с последним выстрелом. Служебные неприятности тянут за собой шлейф долговременных последствий.

Долговязый майор пошел первым. Рядом с «дежуркой» стояло несколько ментов. Никто из них не рвался посмотреть в глаза прибывшим, и даже вопроса никто не задал, хотя уже многие видели в раскрытую дверь, как с переднего сиденья «Нивы» снимают тело старшего прапорщика Хромова. Для этого старшим лейтенантам Сулейманову и Скобцеву пришлось, как и майору Ялаеву перед этим, выбираться через багажник. И даже выйти помочь местные менты не поспешили, словно боялись заразиться большой немилостью сверху. Разин-то сразу понял, чем обусловлено такое поведение местных, только Ялаев хотел было отдать приказание, но подполковник подтолкнул его к коридору, где кабинет Яковлева располагался, хотя давать объяснения не стал тоже. А какие тут объяснения нужны? И без того понятно… Информация имеет свойство проникать через стены даже тогда, когда ее специально не разносят. Может быть, в это время даже особенно активно проникает…

– Рассказывайте… – вместо уставного «докладывайте» сказал Яковлев, поскольку докладывает обычно младший по званию старшему или хотя бы младший по должности старшему. В данном случае мент показал, что понимает разницу в своем положении и в положении подполковника, но всякому человеку своя рубашка ближе к телу, и потому сразу за вопросом последовал тяжелый вздох. И руки его изобразили привычный и непонятный суетливый жест.

– Только коротко, – кивнул подполковник Разин майору Ялаеву. – Мне быстрее следует к «краповым» заглянуть…

Ялаев кратко говорить умел. Передал только суть.

– Так, значит, наркотики все еще где-то «плавают»? – пожелал уточнить Яковлев.

– Три пакета в реке, – конкретно сказал Разин. – Пятьдесят семь – у кого-то на руках… На руках у кого-то из ваших ментов… Из местных…

– Плохо, – сказал Яковлев. – Я надеялся, что вы все найдете и все уничтожите… Мне пообещали, что снимут погоны, если вы все уничтожите…

– Тебе очень хочется, чтобы погоны сняли, – пошутил подполковник, хотя и прекрасно понял, что дело даже не в погонах, а во внутренней сущности мента.

Яковлев готов был даже погонами рискнуть, лишь бы не выпустить на рынок груз героина. Мент по характеру – это сильнее мента по должности. А по характеру Яковлев был хорошим ментом, как Разин уже убедился.

– Хрен с ними, с погонами, и с угрозами тоже… Какой-то республиканский заместитель министра внутренних дел звонил… Слышно плохо было, всю трубку слюной, наверное, залил, так злился… Одна просьба. Никто не должен знать, что наркота не уничтожена…

– Это мы к тебе с такой просьбой приехали, – сказал Паутов. – И именно этого ждет человек, который наркоту перепрятал… Нам же следует выяснить, что это за человек…

– Попробуй навскидку предположить, кто мог за время нашего отсутствия уже успеть вывезти груз из города… – предложил подполковник.

– Не могу сказать… Я не следил за всеми… Тут такая кутерьма началась… Но вывезти было сложно. «Краповые» все выезды перекрыли… И на улицах порядок навели быстро. Они жестко работают. Но не в этом дело… Вы хоть знаете, кого мы перебили ночью?

– Бандитов, – сказал Разин убежденно.

– И почти у каждого второго из этих бандитов в кармане удостоверение сотрудника службы безопасности Чечни… «Кадыровцы»… Из-за этого и скандал…

– Вот-вот… Командир же так и сказал – бандитов… – Паутов с Разиным был согласен даже после такого уточнения.

– Будь это просто бандиты, с гор спустившиеся, все бы тихо было…

– Не мы их атаковали, а они атаковали нас, – сказал Разин.

– А все жители поселка, как один, скажут, что они входили сюда без недобрых намерений, чуть не с песнями и плясками, а мы начали в них стрелять. И именно потому сумели перебить их, что они были не готовы… Не за счет подготовки, а только за счет неожиданности… Вопрос уже так и ставится. Не ожидали, дескать, что их так встретят.

– А вторая половина? Те, у которых в кармане удостоверений не было? – Разин задал естественный вопрос, на который майор Яковлев только плечами пожал, потому что под давлением со стороны не нашел сам путей для оправдания.

– Значит, вопрос следует ставить не так, что вторая половина не успела получить удостоверения сотрудников службы безопасности, а так, что вторая половина была настоящими бандитами. И следует срочно провести проверку по всем возможным каналам, кто из них замешан в террористической деятельности. Списки есть?

– Списки есть… Я факсом в МВД и в ФСБ отправил… После этого мне и сообщили, с кем мы ночью воевали. – Яковлев вытащил из стола и положил перед подполковником несколько листов бумаги.

– Вот-вот… А теперь эти списки следует отправить в ГРУ, в прокуратуру Южного федерального округа и в окружное управление ФСБ. Пусть там поищут знакомые фамилии… И сделать это следует немедленно, пока нам наручники не нацепили. В наручниках факс отправлять сложно – номер неудобно набирать…

Майор Яковлев спохватился, стал листать тонкий и мятый по углам справочник, отыскивая необходимые номера, и стал звонить с факсимильного аппарата. Уже через минуту факс запищал, отправляя лист за листом. И так в два адреса. Перезвонив после окончания передачи, чтобы проверить получение, майор несколько раз повторил, что провести проверку следует срочно.

– Сказали, что сразу введут в компьютер… – объяснил, положив трубку. – А в ГРУ сами отправляйте. У меня нет номеров…

Подполковник Разин сам по памяти набрал номер ГРУ. Объяснил ситуацию и попросил проверить по спискам военной разведки. Списки военной разведки более подробные, потому что включают в себя все сведения, поступающие в управление, в том числе и непроверенные, и недоказанные. На эти списки надежды было больше. В ГРУ тоже обещали поторопиться и порекомендовали Разину срочно связаться с РОШем…

– У меня пока нет с ними связи, – отговорился подполковник, не уточняя, как он в Москву дозвонился, но не может дозвониться в Ханкалу…

Первоочередная работа была сделана.

– Что «краповые»? – мрачно поинтересовался Паутов.

Это был важный вопрос. Кого в этой ситуации поддержит спецназ МВД, тот и может работать дальше, и, следовательно, будет в состоянии доказать свою правоту конечным результатом. Конечно, «краповые» не поддадутся давлению местных силовых структур, поскольку прибыли в командировку в подчинение РОШа. Но ведь РОШ-то, кажется, поддался? И от возможности договориться с незнакомым командиром «краповых» зависело развитие дальнейшей ситуации.

– Молодцы «краповые», что скажешь… Сразу в работу включились… Толпу оттеснили… Даже, кажется, газом на женщин побрызгали… Не церемонились… Загрузили тела в вертолет и отправили… Потом на «зачистку» пошли… Тоже жестко… Поймали шесть человек… Допросили… Протоколы допросов есть, но это простые бумажки… Потом все от показаний откажутся… И те, которых мы допросили, тоже откажутся… Это проверенный вариант…

– Плевать, – сказал Разин. – Восточные манеры вести интригу меня волнуют мало. На «краповых», пожалуй, можно положиться… Нашего пленника ты где держишь?

– Отдельно от всех…

– Правильно. Никому его не отдавай… Давай акт на уничтожение героина составим, и отправь его в республиканское МВД. Потом я сейчас схожу с командиром «краповых» по душам поговорю… Действовал он правильно… И ему, думаю, наша поддержка тоже весьма даже понадобится…

В этом подполковник Разин был прав. После окончания неофициальной войны, называемой контртеррористической операцией, в том виде, в котором она велась в прежние годы, обстановка в республике изменилась кардинально. И теперь любая вынужденная жесткость при наведении порядка рассматривается как жестокое обращение с мирным населением. И «краповым» тоже будут претензии предъявлять. Пусть они будут готовы к этому. И хорошо, что церемониться не стали, как хотят заставить действовать федеральные силы местные власти. Если начать церемониться, если показать чеченам, что им уступаешь, все начнется снова, только теперь место Дудаева кто-то другой займет…

* * *

Майор Паутов, как обычно, за командиром пошел. Дорога не дальняя – пройти рядом со сквером и перейти небольшую площадь перед двухэтажным зданием поселковой администрации. Площадь оцеплена, хотя и не плотно. Местных жителей сюда пока не пускают. Разин осмотрелся. Конечно, вид уже не ночной… Тела убитых и раненых вывезли… Но рассыпанные по асфальту гильзы, следы, оставленные огнеметом, засохшие бурые пятна – это все напоминало о минувшем бое…

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

На крыльце здания, широко расставив мощные, как каменные столбы, ноги, стоял, будто памятник, часовой. Проверил документы у офицеров спецназа, кивнул неулыбчивым лицом:

– Вас ждут, товарищ подполковник. Направо, вторая дверь с правой стороны… Там начальник штаба и командир.

Разин тоже кивнул, но молча, и прошел вместе с Паутовым в распахнутые настежь двери. Кабинет нашелся сразу. Там в дверях стоял внешне добродушный майор, небольшого роста, подвижный как ртуть крепыш. Козырнул лихо:

– Здравия желаю, товарищ подполковник… Майор Известьев, командир сводного отряда спецназа внутренних войск. Приятно было посмотреть, что вы тут ночью наворочали… Обидно, что мы опоздали… Проходите… Это капитан Терентьев, мой начальник штаба, – представил Известьев человека за столом, склонившегося над планкартой поселка.

– По счету, майор, какая командировка сюда? – поинтересовался Разин.

– Третья…

– Значит, тоже успели «наворочать» не меньше нашего… С обстановкой вы знакомы… Тяжело пришлось?

– Хуже нет – с женщинами общаться… В толпе они все стервами становятся…

– Провокации были?

– Здесь без этого не могут… Мы привычные… Но тоже спуска давать нельзя. Жесткость покажешь, спокойнее становятся… Правда, потом жалуются… Но потом – это пусть… Главное – дело сделать…

– Вот, товарищ подполковник, три радиограммы для вас… – капитан Терентьев вытащил из ящика стола и протянул Разину три отдельных листка, предварительно мельком глянув на них, чтобы не ошибиться и не подсунуть свои радиограммы.

Разин листки взял, с легкой усмешкой посмотрел на командира сводного отряда и на его начальника штаба и пододвинул себе стул. Майор Паутов уже привычно сидел на другом стуле.

– Читайте… – почти попросил капитан Терентьев. – Все три с категорией «срочно»…

– Я и так догадываюсь, что меня начинают прессовать… Вот-вот и вас начнут…

Известьев улыбнулся.

– А мы и к этому тоже привычные… Для нас главное – свое дело сделать…

– Вот и для нас – тоже… И другое все – это издержки производства… Вы в курсе, куда мы отправлялись? – вступил в разговор майор Паутов.

– Майор Яковлев объяснил, – кивнул майор Известьев и сел за второй стол, понимая по вступлению, что предстоит разговор и это не просто визит вежливости соседей по позиции, поскольку фляжки спецназовцы от пояса не отстегивали и, кажется, не намеревались это сделать. – Мы слушаем вас…

– Слушать долго не придется, вернее, говорить много не стоит, – заявил подполковник. – Есть у нас лишь небольшая просьба, которую вы выслушаете и, как мне кажется, пожелаете узнать обоснование этой просьбы.

– А обоснование вы высказать не можете? – Известьев давно знал, что у военной разведки полно собственных секретов, которыми разведчики делятся неохотно.

– В принципе, можем и обосновать…

– Тогда слушаем сначала просьбу…

– Просьба простая. Нам бы очень хотелось, чтобы бойцы вашего отряда выборочно ослепли. То есть видели все, кроме нас… Не приезжали мы, не возвращались, и вообще вы не знаете, где нас искать.

– Вы предлагаете нам ввести в заблуждение командование, если нам зададут прямой вопрос? – спросил капитан Терентьев. Как всякий штабист, он обязан был быть аккуратистом, и такой обман, наверное, противоречил его принципам.

Но майор Известьев был не штабистом, а боевым командиром, и хорошо знал, что между обманом и военной хитростью грань порой незаметна, а если смотреть поочередно то одним, то другим глазом, то эта грань вообще начинает прогуливаться вправо-влево. И потому Известьев просьбе не удивился и не возмутился.

– Но обоснование нам все же хотелось бы услышать…

Обоснование у подполковника Разина было серьезное. Если все менты сейчас, кроме трех офицеров башкирского СОБРа и майора Яковлева, уверены, что партия героина веселит в речке рыб, то кто-то один из них уверен, что этого же мнения придерживаются и спецназовцы, а сам он имеет мнение персональное, отличное от других. И этот один должен показать, где он спрятал пятьдесят семь килограммов героина. Показать неназойливо, желательно без принуждения… И только после этого задача будет выполнена. Иначе такая большая партия уйдет в российские города и многим людям жизнь испортит…

– Аргументация веская… – согласился капитан Терентьев. – Только я не понимаю, товарищ подполковник, почему вам не делать эту работу открыто? Вы чем-то насолили начальству?

– Тем, что имел удовольствие помочь ментам захватить этот героин и одного из главарей наркомафии, – ответил Разин. – Два влиятельных тейпа, имеющих связи во всех силовых структурах республики, предпринимают меры, чтобы нас блокировать. Если мы сообщим в РОШ настоящее положение вещей, то есть что героин все еще существует, а в речку высыпан простой алебастр, то это может стать известно одновременно и наркомафии, и тому человеку, кто украл партию. Значит, от нас начнут прятаться особо тщательно, а нас попытаются вообще устранить от работы. Пусть РОШ в этом случае упрется, найдутся другие варианты устранения. Вплоть до физического, как уже пытались… Чтобы ситуация протекала тихо, нам необходимо «потеряться»… Понимаете, о чем я говорю?

– Это-то мы понимаем, – улыбнулся Известьев. – Мы только не понимаем, как вы искать будете…

– Просто, – сказал майор Паутов. – С вашей помощью…

– Вот это уже интереснее… – Известьев встал и упер в столешницу кулаки. – С этого следовало бы и начинать разговор… Мы, в свою очередь, всегда с удовольствием помогаем коллегам…

В дверь постучали. И сразу за стуком вошел майор Яковлев со свернутым трубочкой листом тонкой бумаги от факса. Лицо мента показывало, что он, кажется, впервые за долгое время начал нормально и спокойно дышать, и обрел уверенность в себе…

– Откуда пришло? – сразу спросил Паутов.

– Ваши первыми откликнулись… Из ГРУ…

– И что?

– Одиннадцать человек из списка находились в федеральном розыске за терроризм… Двое из них по поддельным документам… Здесь их настоящие фамилии…

– Вот и прекрасно… Предполагаю, что окружная прокуратура еще кого-то наскребет. У нас базы данных разные… – подполковник Разин тоже впервые за этот день открыто и почти радостно улыбнулся. – Тебя, майор, награждать надо, а не погон лишать, а у нас руки развязаны.

– Мне снова из республиканского министерства звонили… Теперь какой-то начальник отдела. Требует, чтобы я предоставил рапорт. Я сказал, что к его отделу отношения не имею, а рапорт послал по инстанции своему руководству…

– Надо было и начальника отдела по инстанции послать… – сказал майор Известьев. – Я бы не удержался…

– Нам пытаются предъявить претензии за то, что мы посмели захватить бандитов, которые в нас стреляли… – Яковлев изобразил руками очередной неопределенный жест. – Я в ответ извинился за незнание чеченских обычаев, поскольку предположить не мог, что чеченцы извиняются после того, как в них выпустят очередь из автомата…

– Нормальный ход… На том стояли и будем стоять… – перешел к делу подполковник. – Тем не менее работать продолжаем в прежнем режиме… Для начала обсудим варианты совместного действия. Вернее, сначала подмены нас на непродолжительное время, а потом уже действия. Подмена необходима. За последние двое с половиной суток мы спали сегодня утром два часа… Физическую нагрузку организм выдерживает, но головы хотелось бы иметь посвежее… Поэтому мы пока отдохнем, а майор Известьев продумает вариант, как ему незаметно выдвинуть за пределы поселка группу захвата, а потом в том же направлении, вроде бы нечаянно, создать «коридор», который похитители должны заметить… Через этот коридор они и постараются вывезти наркотики… Прямо в руки группы захвата…

* * *

Радиограммы Разин все же прочитал, когда выдалось время.

Поскольку большинство бойцов сборного отряда находилось на постах и в патрулировании, майор Известьев выделил в своем крыле здания комнату для отдыха военных разведчиков. Пока майор Паутов ходил за остальными офицерами группы и за мотострелками, подполковник телеграммы развернул. В первых двух было категоричное требование незамедлительно вернуться на базу. В третьей телеграмме была уже откровенная, слегка закамуфлированная ругань за невыполнение приказа и превышение полномочий, и сам Разин вызывался для разбора ситуации в РОШ. Еще вечером, когда Разин звонил туда, предупреждая, что вынужден выступить в поддержку ментов в поселке Железнодорожный, отношение было совершенно другое. Тогда даже подкрепление выделили. Правда, мафия еще не имела времени надавить на РОШ. Бандиты надеялись самостоятельно и без хлопот справиться с ментами, и потому беспокоиться было еще не о чем. Беспокойство началось после доклада майора Яковлева своему начальству. И началось давление… Сейчас это давление легко убрать и прекратить всякое противодействие. Но тогда неизбежно будет над чем задуматься уже самим наркодельцам. И работать они будут по-другому. А это уже Разину невыгодно…

Группа на отдых собралась не менее быстро, чем на боевую операцию, потому что усталость накопилась у всех. И хорошо, что здесь часовых выставлять не надо и не надо заботиться о продолжении операции. Сейчас в нее включились «краповые». Они-то пока и должны сыграть роль раздражителя. А пока эту роль играют, спецназовцы имеют полное право отдохнуть…

* * *

– Александр Андреич… – Когда все только улеглись, майор Паутов вдруг резко сел, словно ему танк на ноги наехал, и уставшие ноги потер, массируя. – Не уснул еще?…

– Что тебе еще не спится? – недовольно проворчал Разин, но сел тоже и усталые ноги помассировал.

Паутов в ответ тут же с хрустом почесал коротко стриженный затылок. Волосы у майора были жесткие и толстые, хрустели с удовольствием. Этим характерным жестом майор всегда выражал свое сомнение.

– А ведь существует еще вариант, при котором мы вообще потеряли героин… Без следа то есть потеряли…

– Рассказывай…

– И не только мы, но и все… И мафия чеченская тоже… И власть чеченская – хм!.. – тоже…

Сел, прислушиваясь к разговору, и капитан Решетников, устроившийся на отдых по другую сторону от Разина:

– У меня, товарищ подполковник, тоже в голове эта мысль сидит…

– Выкладывайте…

– Лейтенант Куркаев убит при невыясненных обстоятельствах… Достаточно странно убит, не в том месте, где менту положено было бы находиться… Он должен был около БТРа стоять, как мне кажется, а не по кустам у забора бегать… Следовательно, вполне естественно предположить, что он вместе со старшим лейтенантом Бурураевым был участником похищения. Водитель БТРа не мог, мне кажется, не знать, что везет в своей машине… Нет в БТРе закрывающегося багажника… Даже если в десантное отделение поставить эту коробку, водитель увидеть мог… Должен был бы увидеть… Потому я думаю, что они были вместе… И Бурураев убрал его, чтобы не делиться прибылью… Следовательно, прятали героин они вместе… Те самые пятьдесят семь упаковок… Бурураеву хотелось одному все деньги цапнуть… Когтистый он, должно быть, был, судя по второму дому, который строить начал… И теперь, после смерти самого старшего лейтенанта Бурураева, никто не знает, где героин спрятан… Неизвестно даже, вывез его Бурураев в горы или нет… Он мог вывезти, мог и в поселке оставить… Это равноценные варианты…

– Не равноценные… Маловероятно, что вывез… – не согласился Решетников. Он тоже затылок почесал, но волосы у капитана были не того калибра, что у майора, и впечатляющего хруста не получилось. – «Нива» – это не грузовик и даже не БТР… На «Ниве» много не вывезешь, а машина у него была битком людьми набита. Тогда бы была еще одна коробка…

– Он вместе с коробкой и спрятал, – сказал Паутов.

– Мы все кругом обыскали, – сказал капитан Юрлов, устроившийся у самой стены. Тоже не спал, разговор слушал. – Коробку заметили бы… Хорошо искали…

– Хорошо искали, – подтвердил капитан Ростовцев.

– А багажник у «Нивы» тесный… В этом багажнике две такие объемные коробки просто не поместятся, – продолжал гнуть свою линию капитан Решетников.

– Согласен, – сказал подполковник.

– К тому же, – вступил в разговор старший лейтенант Парамонов, – зачем Бурураеву рисковать… Он шел на обман и, скорее всего, предполагал встречный обман… Проверил пачки и обнаружил «куклу». Если бы верил, не проверял бы и остался бы жив… А если проверял, значит, не верил покупателю… Когда не веришь, будешь перестраховываться… Он и перестраховался… Героин не вывез и спрятал его где-то в поселке… Может быть, его неожиданно ударили, и потому страховка не сработала… При угрозе он мог бы сказать, что в обмен на «куклы» бандиты получили другую «куклу»…

– Согласен, – опять сказал Разин. – Дальше… Размышляем дальше…

– Дальше не размышлять надо, дальше надо искать… – Паутов, кажется, совсем спать не хотел. – И чем быстрее найдем, тем лучше… Начинать, несомненно, с дома старшего лейтенанта Бурураева… Я бы даже точнее сказал… Очень, говорят, Бурураев свою собаку любил… Мне кажется, что он под собачьим вольером спрятал…

– А там вольер или будка? – спросил лейтенант Стогов. – Я слышал, цыгане героин прятали между стен собачьей будки…

– Все равно, – сказал Паутов. – Когда человек что-то любит, он этому месту доверять должен… Это помимо характера идет…

– Искать надо со свежей головой, – подполковник сказал строго, как приказ отдал. – Отбой… Через два часа начнем поиски… Прямо во дворе Бурураева и начнем… Время идет… Это время нашего сна…

* * *

Подполковник Разин сам хорошо знал, что он одновременно и прав, и не прав. С одной стороны, выспаться всем необходимо. Это естественно, и даже обсуждению не подлежит. Выспавшимся легче будет работать, выспавшиеся быстрее реагируют на ситуацию, выспавшиеся спецназовцы уже не знают, что такое усталость… Но из собственного опыта Александр Андреевич прекрасно знал, и многократно в этом убеждался, что в состоянии полудремы в голову приходят самые верные решения… Не случайно Менделеев именно в таком состоянии периодическую таблицу придумал… Поэтам в полудреме лучшие строчки в голову приходят, заставляют вскакивать с постели и записывать. В психотерапии эти моменты полусна-полубодрствования хорошо изучены и имеют свое определение – альфа-состояние, то есть когда мозг работает в альфа-режиме, излучающем электромагнитные колебания определенной низкой амплитуды. В эти моменты человек легко подвергается гипнозу, в этом же состоянии он находится в самогипнозе. В альфа-режиме происходит слияние деятельности сознания и подсознания. И потому мозг может решать задачи, с которыми с трудом справляется в состоянии обычного бодрствования. Разин в свободное от службы время почитывал специальную литературу…

Но сейчас решить задачу подполковник никак не мог, хотя чувствовал, что упустил какой-то важный момент, упустил какой-то даже не путь, а просто тропинку к правильному поиску. Одно ему казалось естественным и ясным, хотя он сам не мог бы сказать, откуда такое решение пришло. Оно пришло, как к Менделееву периодическая таблица, – и все… У двух убитых похитителей, если они оба были похитителями, должен был быть третий помощник, на котором все и завязано, который контролировал ситуацию в отсутствие подельников. По крайней мере, должен был бы контролировать ситуацию. И именно этот помощник, как казалось Разину, связал старшего лейтенанта Бурураева с бандитами…

Но где тропинка к этому помощнику…

Разин ворочался с боку на бок, то вроде бы засыпал, то просыпался и не отпускал от себя мысль, заставляя подсознание активироваться и поискать те концы, за которые следует дернуть, чтобы прояснить вопрос.

Он уже почти уснул, когда мысль все же появилась…

Подполковник встал, вытащил из чехла под бушлатом, заменяющим подушку, телефон спутниковой связи и вышел в коридор, чтобы оттуда позвонить майору Яковлеву и не мешать спать другим…

2

Майор Яковлев, в отличие от спецназовцев, ночью умудрился все же слегка поспать, используя свое служебное положение. И на время своего отдыха дежурному задачу поставил однозначную:

– Будут меня искать, скажи, где-то по поселку бегает и дел, мол, у майора невпроворот… Только если что-то совсем уж срочное – ладно уж, буди…

Слово «буди» было произнесено с таким характерным вздохом, что дежурный не мог не посочувствовать. После этого Яковлев ушел в свободную камеру для задержанных. В подвале этих камер было несколько. Пленных и раненых увезли вертолетом. Оставался только самый первый пленник, которого передоверил заботам майора подполковник Разин. Яковлев устроился в соседней, относительно комфортной, куда обычно никого не сажали. Эту камеру менты обычно использовали для собственных нужд, отоспаться или, скажем, подружку общего пользования привести. Других подружек, естественно, в такие места не водят. Соответственно, там и спать было не слишком жестко, в отличие от других камер… Таким образом долговязый майор отдыхал почти пять часов до той поры, пока его не потребовали к телефону по звонку заместителя министра внутренних дел республики. Дежурный посчитал, что этот звонок как раз и входит в категорию «совсем уж срочное»…

И днем Яковлев уже не имел такой потребности в отдыхе, как уставшие спецназовцы, и потому решил предпринять свои шаги по розыску героина. Впрочем, такие действия не были самодеятельностью, эти шаги ему порекомендовал предпринять сам подполковник, хотя конкретно каждый шаг вместе они не обсуждали. Просто порекомендовал рискнуть и выбрать среди местных ментов такого, на кого, по мнению Яковлева, наиболее можно положиться и кому довериться. Иначе мало что получится, потому что, как ни верти, а Яковлев здесь своим стать за полгода не смог, и относиться как к местному менты и местные жители к майору, естественно, тоже не могут.

Яковлев посидел в кабинете, обхватив голову своими длинными и костистыми пальцами и взъерошив остатки жидких волос – так ему лучше думалось, и пришел к выводу, что подполковник был прав на сто процентов – самостоятельно ему не удастся добыть какие-то сведения. Тем более он вообще не розыскник, а офицер СОБРа. Нужен был человек, который свободно общается и среди ментов, и среди местного населения, которое, как правило, что-то видит из-за занавешенных стекол своих окон. Видит, но говорить с посторонним не будет. Со своими-то не всегда поговорит… А надо такого, с которым заговорят…

И долговязый майор Яковлев, понимая, что выбор у него невелик, этот выбор все-таки совершил и решил полностью положиться на лейтенанта Джабраилова, который уже довольно ловко выяснил, куда поехал старший лейтенант Али Бурураев, и даже сумел найти проводника, который показал дорогу. Конечно, шанс на то, что Джабраилов стал сообщником Бурураева, был все же достаточно велик. Легко было предположить, что они договорились о совместном похищении. И даже договорились о возможности обмануть какого-то покупателя героина, не подозревая, что тот желает сам их обмануть. Основной груз остался где-то спрятанным, и об этом знает только сам Джабраилов. А в погоню за старшим лейтенантом Джабраилов мог отправиться, чтобы самостоятельно проследить за ликвидацией сообщника, который мог бы его выдать. Правда, другой факт говорил в пользу Джабраилова. Именно лейтенант организовал погоню, нашел человека, который знал, куда Бурураев поехал. Не каждый сможет так быстро найти проводника. Джабраилов нашел. Это решило выбор майора Яковлева. Кроме того, точно так же, как Джабраилов, сообщником может оказаться любой из местных ментов отделения. Поэтому остается только гадать. Да и привлекая Джабраилова, майор сразу брал его под контроль, не давая возможности к самостоятельным действиям. Если здесь будет промах, то легче будет этот промах ликвидировать.

Яковлев уже собрался позвать лейтенанта, когда на городской номер позвонил подполковник Разин.

– Не спится, товарищ подполковник, – посочувствовал Яковлев, которого нервная обстановка тоже будоражила и заставляла вообще о сне не думать, оставляя его до того недалекого времени, когда кончится командировка.

– Сейчас усну, с этим проблем нет. А ты пока вот что мне проясни… Я ночью видел, как твой лейтенант Джабраилов загружал в джип «Чероки» тело убитого боевика. С твоего, кажется, разрешения…

– Да. Тело брата Вахи… Я разрешил передать тело родственникам в обмен на информацию о местонахождении старшего лейтенанта Бурураева…

– Вот-вот… Спроси Джабраилова… Тело, кажется, лежало почти в чужом дворе… Он из калитки его вытаскивал… Я мельком видел… И у меня такое впечатление, что стреляли в брата Вахи не сзади, а спереди… То есть не в убегающего, а в приближающегося… Попроси Джабраилова все вспомнить… Меня этот вопрос очень интересует…

– Я как раз думал его привлечь, как вы советовали…

– Привлекай… Положиться на него можешь?

– Немного больше, чем на остальных. Но гарантии тоже нет…

– Остается только гадать… И выбор ничего не решит… Давай уж Джабраилова… Мне парень приглянулся, честно говоря… На негодяя не похож. Обычно я негодяев сразу чувствую… Вообще бы его в свою группу позвал, если бы не курил так часто…

– Сейчас попрошу его найти…

На столе зазвонил факс.

– Товарищ подполковник… Минутку… Факс идет… Наверное, окружная прокуратура откликнулась… – Майор снял трубку факса, придерживая трубку городского аппарата, на который позвонил Разин, плечом. – Да-да, давайте… Стартую… Товарищ подполковник, окружное управление ФСБ. Прокуратура еще проверяет… Сейчас, первый лист уже выходит… Вот… Вот… Готово… Так, что они накопали…

Майор пробежал глазами текст.

– Девять человек по их спискам числятся в федеральном розыске… Просят не выпускать дело из-под контроля и не подпускать к нему местное ФСБ… К нам вертолетом вылетает оперативная группа…

– Это хорошо… Будет поддержка… Ищи Джабраилова… Я пока все-таки посплю. Как с Джабраиловым все решите, звони мне… Я трубку включу только на твой номер…

Майор Яковлев знал, что у трубок спутниковой связи есть внутренняя функция работы только на определенные введенные номера, чтобы не звонил кто попало и не тратил дорогое спутниковое время…

* * *

Лейтенант Джабраилов, как сообщил долговязому майору дежурный, ушел домой отсыпаться. Но у него дома есть телефон, можно вызвать…

– Так вызывай, и побыстрее…

Пока дежурный вызывал лейтенанта, пока тот добирался до отделения, майор Яковлев ждал, постукивая тупым концом карандаша по столешнице, и обдумывал предстоящий разговор. Пришел наконец-то и третий факс – из окружной прокуратуры. Там данные были точно такими же, как и у окружного управления ФСБ. Парочку проживающих по фальшивым документам ни прокуратура, ни окружное ФСБ не вычислили, как это сделал компьютер ГРУ, опирающийся на данные своей агентуры. Обычное дело… Яковлев не стал будить подполковника Разина этой ничего уже не решающей вестью. Механизм защиты от местных силовых чиновников был запущен, и он должен был сработать. Против коррупции всегда можно найти действенное средство… И ни один из чиновников не станет голос подавать, когда в дело вступает антитеррористическая статья…

После короткого стука в дверь вошел лейтенант Джабраилов. Лицо почти свежее, хотя поспать ему не дали, и даже побритый пришел, что вообще на чеченца не похоже. Держался Джабраилов молодцом, хотя неизвестно было, когда ему снова дадут возможность добраться до кровати. По крайней мере, он никак не показывал своей усталости, хотя имел на это полное право. Усталости после таких активных действий стыдиться нечего…

– Вызывали, товарищ майор?

– Вызывал. Садись.

Лейтенант, кажется, за время поездки со спецназом ГРУ, рядом с начальством уже слегка пообвыкся и стал чувствовать себя более вольно, чем раньше. Не на краешек стула присел, а сел спокойно, уверенно, почти расслабленно. Впрочем, это характерная черта всех чеченцев. Они сразу начинают понимать свою необходимость и от этого чувствуют себя увереннее.

– Извини, что поспать тебе не дал… Подполковник Разин просил тебя поднять… Очень ты ему понравился… Боюсь, как бы к себе в спецназ не переманил… Говорит только, что куришь ты много… Короче, дело так обстоит… Мы с подполковником посоветовались и решили, что тебе довериться можно…

Лейтенант плечами передернул, словно удивляясь самому сомнению в возможности ему довериться.

– Я тоже думаю, что можно…

– Тогда расставляй шире оба уха, чтобы ничего не пропустить, и закрой рот на замок, чтобы ничего не сболтнуть. Договорились?

– Договорились.

– Ты знаешь, что за история произошла с героином?

– Что за история? – серьезно переспросил лейтенант. Он теперь даже традиционное «товарищ майор» не слишком часто добавлял, словно вел разговор равного с равным, будто бы две маленькие лейтенантские звездочки ничем не уступали одной большой майорской.

– Где сейчас находится героин? – Пауза была призвана специально, чтобы подчеркнуть недоумение лейтенанта. – Вся партия… Все, что осталось…

Майор Яковлев еще и провокационно говорил. Он словно бы обвинял Джабраилова тоном сказанного и наблюдал за его реакцией – дрогнет что-то в глазах или нет…

Лейтенант Джабраилов спокойствие сохранил, хотя растерянность проявил откровенную, и плечами пожал, не понимая, к чему этот вопрос ведет, потому что майор наверняка должен знать, при каких обстоятельствах уничтожена партия. Сразу по прибытии составляли акт на уничтожение, и Джабраилова, как свидетеля, заставили этот акт подписать. И тогда же сразу майор Яковлев на глазах лейтенанта отправил акт по факсу в министерство внутренних дел Чечни. Вопрос казался исчерпанным, но прозвучал снова…

– Рыбы балдеют, – неуверенно ответил Джабраилов, но было видно, что он ждет продолжения, потому как даже пьяный ежик догадается, что подобные вопросы ни с того ни с сего не задаются. И ответ последовал такой, что заставил лейтенанта даже со стула привстать.

– Не сильно балдеют, – возразил Яковлев. – Али Бурураев продал бандитам партию алебастра. Только три пакета были с настоящим героином. Сверху, должно быть, лежали… С трех килограммов, если учесть объем воды и количество рыбы, сильно не забалдеешь…

– А… – окончательно растерялся лейтенант. – А как же… А акт?

– Акт нужен, чтобы нам не мешали работать… И наша с тобой задача сейчас этот оставшийся героин найти… Пятьдесят семь упаковок… Понимаешь?

– Понимаю… – Джабраилов сначала глаза зло сузил, потом сдержанно улыбнулся. – Ну и Али… Всех перехитрить хотел. Это в его духе… Только и его перехитрили… Так перехитрили, что теперь хоронить некого…

Должно быть, картина взрыва тела старшего лейтенанта Бурураева предстала в глазах лейтенанта ярким недавним воспоминанием, и у него даже лицо мелкой дрожью передернуло. Наказание, конечно, настигло старшего лейтенанта Бурураева страшное. Это даже майор Яковлев признавал.

– И что я должен делать? – Джабраилов в себя пришел.

– Помогать, поскольку мы с подполковником Разиным здесь люди посторонние… Первое… Скажи, как думаешь… Лейтенант Куркаев вместе с Али был?

Джабраилов молча кивнул, подумал и ответил:

– Они характером похожи были. Всегда смотрели, что можно домой унести. Отовсюду… Деловые, хозяйственные…

Яковлева ответ удовлетворил.

– А еще кто-то был с ними? Подполковник Разин считает, что должен быть третий… Кто-то из наших ментов…

– Вот этого уже никто не знает, кроме Аллаха… Если был третий, то героин сейчас у него… Только я бы, скорее, предположил, что третий не из ментов… Третий должен быть с улицы…

– Кто?

– Скажите, я скажу тоже… – Лейтенант Джабраилов совсем, кажется, перестал добавлять «товарищ майор», но майор Яковлев этим не сильно смущался.

– Пусть так… – Яковлев говорил быстро и жестко, с напором, словно обвинял или требовал немедленного ответа, причем ответа конкретного. Так обычно проводятся допросы подозреваемых. Но привычка спрашивать настолько прочно въелась в ментовскую душу, что Яковлев дома с детьми иногда разговаривал точно так же. Иначе он не умел. – Тогда следующий вопрос… Мог Али Бурураев сам застрелить Куркаева? Твое мнение… Ты их знал лучше, чем я…

– Если бы заподозрил в обмане, без сомнения… И Куркаев мог бы застрелить Али… Даже не потому, что заподозрил, а потому, что делиться не захотел… Куркаев был очень жадный… Али тоже жадный, но не такой… Он делиться умел, а Куркаев всегда все себе хотел. Он всем завидовал… И если Али убил его, значит, знал, что задумал Куркаев…

– А мог это сделать и третий, кто входил в компанию… – дал Яковлев путь для мысли лейтенанта.

– Третьего надо искать.

– Вот давай вместе и поищем. Есть тут еще одно соображение, согласно которому в дело замешан и еще один человек… Подполковник Разин спрашивает, в каком положении ты нашел Мусу Бачаева. Где и в каком положении… Подполковник видел Мусу мельком, когда ты его в машину грузил, но ему показалось, что в того стреляли спереди. Значит, не в убегающего…

Лейтенант Джабраилов вдруг встал прямо, как необыкновенно вдумчивый телеграфный столб, и на целую минуту замер, соображая и вспоминая.

– Планкарту поселка дайте… – сказал требовательно.

Яковлев молча вытащил из ящика стола планкарту и развернул. Оба склонились над условными изображениями. Яковлев стал объяснять, не зная, насколько Джабраилов легко с картами обращается.

– Вот улица… БТР ехал вот так… Сначала по окружности от дома Али до улицы Мира, потом так… – длинный палец майора показал путь БТРа во время боя. – Ехал, уже обстреливая бандитов… Расстреливая… Вот здесь наше отделение… Где лежал Муса?…

Джабраилов показал.

– Вот этот дом…

Лейтенант над чем-то сосредоточенно думал, и майор не мешал ему. Молчание затянулось надолго.

– Так что скажешь? – не выдержал все-таки Яковлев.

– Во-первых, Мусе стреляли не в спину… Это точно… В него стреляли, когда он из калитки выходил… Из двора… Это дом его родственников… Но родственники сейчас в отъезде… Они уже четыре года где-то в России живут… Наверное, Муса за домом присматривал… И еще… Я не помню сейчас точно… Но, кажется, рядом с Мусой, когда я его забирал, автомата не было… Хотя автомат могли уже подобрать… Оружие подобрали быстро…

Майор Яковлев сел на свое место.

– Давай попробуем поразмышлять… Первое… Если Муса не был бандитом, то зачем Бурураев в него стрелял? Не видел, в кого стреляет? Это допустимо в запале, но… Сам понимаешь, необязательно… Процентов тридцать на такое можно отнести…

– Пятьдесят, – не согласился лейтенант. – Пятьдесят процентов… Ночь… Стрелял во все, что движется, в каждого человека… Другое дело, что Муса не должен был бы выходить из калитки и вообще из дома, если он ни при чем…

– Может быть… Не буду спорить… Ты как раз заметил второе, о чем я хотел сказать… Зачем Муса на улицу вышел, если не для того, чтобы к бандитам присоединиться… Он видел, что на улицах творится… Ни один нормальный человек не полезет под пули без необходимости… Да и ненормальный не полезет… И третье… Может иметь Муса отношение к похищению героина?

Джабраилов опять плечами передернул.

– Почему же не может? Если Али Бурураев позвал его, Муса мог пойти… Он вообще такой человек был… Добрый, что ли… Его все любили… Всюду у него были друзья… И друзья эти всегда Мусой пользовались… Его просили, он никому не отказывал… Его звали, он шел за компанию… Не для себя даже, а так…

– А среди боевиков у Мусы друзья были?

– А у кого их не было? И у меня много, а у Мусы вообще полно… Его все другом считали… Конечно, сегодня они проститься с Мусой не придут, потому что свою жизнь тоже ценят… Да и оцепление вокруг всего поселка выставлено. «Краповые» шуток не понимают… И потому не придут… По крайней мере, я так думаю…

– Проститься? – не понял Яковлев. – Почему именно сегодня?

– Сегодня будут хоронить Мусу…

– Что-то родственники спешат, тебе не кажется? – Майор хотел поймать любое несоответствие реалиям и специально искал факты, где такое несоответствие может присутствовать. На несоответствии и можно уловить зацепку для дальнейшего поиска, на любом странном, нелогичном поступке, на не вовремя проводимом мероприятии…

– Нет. У нас положено хоронить покойника или в день смерти, или максимум на следующий день… Это у вас через три дня, а у нас максимум на следующий… У каждой веры свои традиции… – Лейтенант Джабраилов еще раз показал майору, что тот не зря пожелал взять себе помощника из местных, потому что местные обычаи совершенно не знал. – Сегодня же, кстати, хоронят и старшего прапорщика Хромова…

– Ладно, пусть так… Мы со стороны посмотрим на похороны… Это можно?

– Там, среди спецназовцев, старший лейтенант есть… Он все время о женщинах спрашивает… На похоронах женщин не будет, и посмотреть можно… Только это опасно… У нас народ считает месть делом чести… Поэтому лучше смотреть издалека… А издалека мы сможем… Мы же должны проститься с Хромовым…

– Правильно… Мы обязаны пойти проститься с человеком, погибшим при выполнении служебного долга. Ладно… Я бужу подполковника Разина… Начинаем работать…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Виброзвонок, раздавшийся под импровизированной подушкой, подполковника Разина разбудил, несмотря на то, что был он коротким и единственным. Разин знал, что так звонит жена, чей номер он тоже оставил в списке «Избранное» телефонного меню. И потому тут же поднялся, вышел в коридор и набрал домашний номер.

– Саша… – голос жены показался обеспокоенным. – Что происходит?

– Что происходит? – не понял Александр Андреевич. – Ты, Лена, о чем?

И даже энергично головой помотал, чтобы окончательно проснуться и полностью включиться в разговор. И сразу же дало себя знать сердце – кольнуло остро, трижды, раз за разом. Со вкусом кололо, давая почувствовать себя и подумать о бренности жизни. Подполковник словно понял, о чем пойдет последующий разговор. Он и в самом деле понял…

– Сегодня с шести утра звонят какие-то люди, спрашивают, чем они могут помочь Тане… Вроде бы с сочувствием, но… С шести утра, понимаешь… Издеваются… Азербайджанцы…

– Почему ты решила, что звонили азербайджанцы? – конкретно переспросил Александр Андреевич.

– Акцент… Я же не глухая…

– Ты в состоянии различить, когда говорит азербайджанец, когда чечен?

– Нет… Но… Рауф же азербайджанец…

– Продолжай… – Подполковник Разин понял, что после звонков азербайджанцев Лена не стала бы спрашивать его о том, что происходит. Значит, произошло что-то еще.

– Потом разные люди звонили, тоже с акцентом… Спрашивали, когда ты приедешь…

– Ты им сказала?

– Сказала, что не знаю… Может, сегодня, может, через месяц…

– Правильно сказала…

Без «разгрузки» и без бронежилета достать из нагрудного кармана стеклянную трубочку с нитроглицерином легко. Разин быстро сунул в рот таблетку, пока никто его не видел. Заложило уши… Но слова жены он все же слышал и понимал хорошо.

– Потом уже другие люди стали звонить и требовать, чтобы я тебя вызвала как можно быстрее… Сказали, что у тебя срок командировки закончился и ты по собственной инициативе в Чечне застрял… И если ты не приедешь, Таню могут ждать большие неприятности…

– И что ты сказала?

– Я сказала, что у меня нет с тобой связи. Твой мобильник выключен…

– И что?

– Они дали мне номер спутникового телефона… Понимаешь, они и это знают…

Такой факт весьма даже удивил Разина. Его спутниковый номер знали только в ГРУ и в РОШе. Что информация ушла из ГРУ, подполковник исключил сразу, следовательно, РОШ «провалил» служебный номер, и теперь все оперативные переговоры по этому номеру невозможны и даже опасны.

– Я понял…

– Что этим азербайджанцам надо?

– Это не азербайджанцы, это – чечены… – сказал Разин твердо, уже сообразив, откуда у этих звонков «ноги растут». – Чеченская наркомафия… И я очень попрошу тебя быть осторожнее… Дома дверь никому не открывай. На улице вечером не показывайся. И вообще не оставайся на улице одна. Это не шутники, которые разыгрывают тебя с самого утра… Я постараюсь приехать как можно быстрее. Как только закончу здесь все дела… Может быть, уже сегодня вечером вылечу… Хотя точно сказать не могу… Таня как?

– Допрашивают ее… Меня завтра на допрос вызывают…

– Хорошо… Может быть, завтра вместе пойдем… Но твердо не обещаю… Держись…

– Как у тебя сердце? – она все же вспомнила и заботливость проявила.

– Я забыл, что это такое…

Убрав трубку в чехол, Разин хотел вернуться в комнату к остальным спецназовцам, думая совсем не о местных делах, когда новый звонок остановил его. Определитель высветил городской номер долговязого майора Яковлева.

– Слушаю тебя, майор, – сказал Разин.

– Мы, товарищ подполковник, с лейтенантом Джабраиловым обсудили ситуацию… В принципе, пока никакого решения не нашли. Вы бы тоже подошли… Может, вместе у нас лучше получится… – Яковлев опять перешел на «вы», хотя уже много раз на «ты» срывался, и не знал, похоже, как с командиром группы спецназовцев общаться.

Разин на часы глянул. До общего подъема осталось двенадцать минут. Ложиться снова смысла нет. И будить других тоже нет смысла. Их дежурный по штабу «краповых» разбудит вовремя. Двенадцать последних минут для отдыха тоже значат много.

– Я иду…

Но, спустившись с крыльца и оставив за спиной часового вне зоны слышимости, подполковник остановился и снова достал трубку. Пусть даже трубка и прослушивается… Даже лучше, если трубка прослушивается… Это предостережет кого-то от ненужных движений… Разин набрал номер своего непосредственного командира полковника Мочилова из диверсионного управления ГРУ.

– Объявился, Александр Андреевич… Мне тут все уши прожужжали твоим самоуправством… Что ты там натворил?

– Официально, Юрий Петрович, ничего пока не натворил, если не считать того, что защитил от бандитов ментовский гарнизон небольшого поселка, но имею желание натворить… Надеюсь, вы мне не помешаете… Проверьте мою трубку. Она не прослушивается?

– Две секунды… – отозвался Мочилов, видимо, набирая другой номер.

Две секунды вылились в тридцать секунд.

– Александр Андреевич… Ты на постороннем контроле…

– Я так и предполагал… Поэтому о делах говорить не буду, рапорт дам по возвращении. Номер моей трубки, скорее всего, бандиты получили из РОШа через республиканское управление ФСБ. Прошу позаботиться, чтобы соответствующее лицо лишилось погон… Лучше, чтобы это лицо вообще перестало существовать… – Это Разин просто пугал того, кто прослушивает, и пугал основательно, потому что репутация у ГРУ была такая, что и бандитов напугать могла бы, и продажных работников местного ФСБ еще больше. – Дальше, товарищ полковник, дело обстоит так… Пока я здесь провожу операцию… Антитеррористическую, кстати… Я сегодня отправлял список…

– Я в курсе… Работай спокойно, мы прикроем… Что за просьба?

– Дома пытаются «наехать» на мою жену. У меня с дочерью опять неприятности, жена сейчас практически в трансе… А тут эти еще недоноски неумытые… Просьба, товарищ полковник, обеспечить по возможности охрану из ребят, что у нас в городе в настоящее время есть… Обязательно должен быть человек, с женой знакомый лично… Иначе она дверь не откроет. Пусть ей передадут, что это по моей просьбе… Возможно сделать?

– Без проблем… Там у вас сейчас группа отставников… Правда, они своим делом заняты… По новой работе… Но, думаю, сумеют прикрыть…

– Кто?

– Полковник Согрин со своими…

– Это надежнее батальона ментов… Я знаю, где они сейчас служат… Спасибо. Лена хорошо знает Толю Сохно…

– Когда возвращаться думаешь?

– Как только закончу, товарищ полковник…

– Действуй… Мой номер включи в «открытый список» трубки… Если будут новости от полковника Согрина, я сообщу…

* * *

Долговязый майор Яковлев устать должен был от монотонности своих движений – все время разговора стучал тупым концом карандаша о столешницу и тем раздражал подполковника. Но подполковник даже такую дурную привычку терпел, поскольку всегда человеком был терпеливым. Да и служба к терпению приучила, потому что умение терпеть в спецназе ГРУ ценится гораздо выше умения, скажем, проявлять себя в «рукопашке». Стучит, ну и пусть стучит… Мало ли у кого какие дурные привычки…

– Я примерно представляю, что за человек был Муса Бачаев, – сказал Разин, выслушав совместный рассказ лейтенанта Джабраилова и майора Яковлева, и посмотрел на «крапового» майора Известьева, которого долговязый мент тоже пригласил. – Знавал таких… И потому одинаково могу предположить, и что он был с боевиками, и что он оказался на месте случайно… А кто знает, на что может толкнуть любопытство человека… Вот и высунулся не вовремя… Еще какие-то варианты работы есть? Мы не можем замыкать поиск на одном варианте, который никуда не ведет… Если Бачаев участвовал в похищении героина, то теперь, значит, вообще никто не знает, где порошок находится…

– Я вообще не вижу причины, по которой нам следует этот вариант прорабатывать, – сказал вдруг майор Известьев. – Что из того, что подстрелили этого парня не в спину, а в грудь… Если бы я сам никогда не стрелял ночью, я бы еще поверил, что случайности не может быть… Но я стрелял, как и все вы, и понимаю, что в запарке можно любого подстрелить… Появилась фигура в прицеле, нажимаешь на гашетку… Ты не нажмешь, он из-за спины может гранатомет вытащить… И не видишь, в кого стреляешь… Там даже сообразить не успеешь, лицом к тебе человек стоит или спиной… Да и какая, в принципе, разница…

– Разница в том, что я вижу пока только этот вариант поиска… Может, вы какой-то другой путь предложите?

– Сначала следует дом Бурураева как следует обыскать, – предположил Разин.

– Обыскивали, – сообщил ментовский майор. – Безрезультатно…

– Дом Куркаева…

– Здесь вопрос сложнее… – Яковлев карандаш оставил в покое только, похоже, для того, чтобы за свои старые непонятные жесты приняться. – Официально мы не имеем причин для объявления лейтенанта Куркаева сообщником старшего лейтенанта Бурураева. Мы не знаем, кто и по какой причине застрелил лейтенанта. И возможно, его застрелили боевики… С какими лицами мы придем к Куркаевым в дом и начнем там обыск? Его семью, его родителей тоже пощадить надо…

– Здесь я согласен, – кивнул подполковник. – Куркаева сегодня хоронят?

Разин показал, что местные обычаи знает лучше ментовского майора.

– Да, вместе с Хромовым, – ответил лейтенант Джабраилов. – И могилы будут недалеко. Хотя они из разных тейпов и представителей одного тейпа обычно хоронят близко от родственников. Но у них участки близко расположены… И места специально выбрали такие… Поближе друг к другу, как будто они в одной операции погибли…

– Когда все на кладбище уйдут… – предложил майор Яковлев, – может, будет возможность как-нибудь в дом к Куркаеву заглянуть?

– По мусульманским обычаям, – терпеливо объяснил подполковник Разин, – женщины провожают тело только до выхода из двора… На кладбище идут одни мужчины… Или у чечен не так? – вопрос был обращен к Джабраилову.

– По обычаям-то так… Только сейчас и женщины иногда ходят… Сейчас не очень такие обычаи чтут… Но не все, конечно… Старики на это косо смотрят… У Куркаева отец суровый… Он не разрешит… Женщины будут дома ждать…

Теперь уже Разин развел руки почти так же, как делал это долговязый ментовский майор, только его жест, в отличие от майорского, был вполне понятен…

– Меня такой вопрос интересует, – сказал майор Известьев. – А мог старший лейтенант Бурураев доверять лейтенанту Куркаеву настолько, чтобы оставить героин под его опекой, отправляясь, в принципе, в опасную авантюрную поездку? Из характеристик того и другого мне показалось, что они не могли друг другу верить…

Яковлев переглянулся с Джабраиловым. Из всех только они двое знали и того и другого погибшего мента. Но майор, как временный человек в отделении, конечно, давать категоричные характеристики боялся. И потому все ждали слова лейтенанта Джабраилова.

– По большому счету, едва ли… У Али поговорка была: «Я за один доллар змею укушу…»

– Хорошая поговорка, – согласился Известьев. – Если она только соответствует действительности…

– Нет, змей он не кусал, – убежденно сказал Джабраилов, не совсем правильно интерпретировав высказывание майора. Плохое знание русского языка все же сказывалось.

– Я не о том. – Известьев улыбнулся. – Я о степени жадности…

– Вот тогда у нас и появляется версия, согласно которой появление третьего соучастника необходимо, – сказал подполковник Разин. – Бурураев и Куркаев друг другу не верят… И находят человека, которому верят оба… И оставляют героин тому… На кого они могут положиться и кто согласится рискнуть ради чужой выгоды?…

– Муса Бачаев, – в один голос сказали трое оставшихся офицеров.

– Теперь это похоже на версию… И становится понятным, зачем Бурураеву нужна была смерть Мусы. Но дом Бачаевых мы обыскать можем…

– Не надо сегодня, – попросил, а не предложил лейтенант Джабраилов. – Не по-человечески это… Мусу сегодня хоронят…

– Может быть, это и правильно, но на похороны мы посмотреть должны, – решил подполковник Разин. – Еще есть вопрос в разработку той же версии… Место, где был убит Муса… Зачем он там оказался…

– Дом родственников, я же говорил, – попытался объяснить повторно Джабраилов. – Боялся, наверное, что могут разграбить… Пришел охранять…

– Это понятно… Непонятно другое… Если ему доверили хранение и охрану героина, то он должен был именно его охранять… А этот дом мы можем обыскать?

– Зачем? – не понял лейтенант.

– Мне кажется, что здравомыслящий человек, зная, что груз ему доверили два человека, которые друг другу не доверяют, пожелает героин спрятать подальше от своего дома, чтобы дом не подвергать опасности. У Мусы есть машина?

– Мопед с прицепом…

– Необходимо проверить, где он сейчас…

– Курсировал сегодня по городу мопед с прицепом, – сказал Известьев. – Я сейчас позвоню… Его, кажется, останавливали и проверяли…

«Краповый» майор достал мобильник и быстро набрал номер.

– Володя! Ты мне сегодня про мопед с прицепом рассказывал? Да… Я сейчас в местном отделении милиции. Загляни сюда…

Известьев убрал трубку и удовлетворенно кивнул.

– Похоже, тот самый мопед. Час назад мальчишка на нем ездил… Перевозил что-то для подготовки похорон…

2

После короткого стука дверь открылась и вошел тот самый коренастый старший лейтенант, обладатель головы шестьдесят четвертого размера, что встречал спецназовцев около блокпоста на въезде в поселок. Коротко и сдержанно козырнул. Но не у старшего по званию, как полагается по уставу, спросил разрешения обратиться к своему командиру, а начал говорить напрямую.

– Старший лейтенант Васильевс по вашему приказанию…

– Садись… – сразу прервал доклад майор Известьев и деловито пододвинул стул, показывая этим, что обстановка деловая и нарушать ее не следует.

Старший лейтенант сел, моментально став еще ниже ростом, и принялся чесать активно отрастающую на подбородке щетину. В длительных командировках офицеры не всегда утруждали себя бритьем. И чем больше, чем длиннее борода, тем солиднее, следовательно, срок пребывания в «горячей точке». Это уже стало отличительным признаком. Армейские офицеры еще как-то старались выглядеть по-армейски. «Краповые» же бороды позволяли себе часто. И все присутствующие в кабинете старшие офицеры знали, как подрастающая борода чешется, и потому на подобную вольность со стороны старшего лейтенанта внимания не обратили.

Подполковник Разин пододвинул ближе к Васильевсу планкарту поселка.

– Выкладывай, старлей, сам, пытать тебя у нас времени не остается… Где ты мопед встретил, покажи…

– Три рейса он сделал, – сказал старший лейтенант. – Мальчишка сказал, что брата у него убили, сегодня хоронят… Инструменты и материалы на кладбище возил…

– Это Ваха, – сказал подполковник. – Ваха Бачаев… Автомат у него, кстати, забрали?

– Забрали, – сообщил Яковлев. – Отдавать не хотел, чуть не плакал…

– Мужчину слезы не украшают. Оружие ему выделяли на время операции…

– Да, он говорил, что ночью со спецназом ездил, – подтвердил старший лейтенант и ткнул пальцем в планкарту. – Вот здесь… От этого дома… Он ворота открыл и выехал… Мы мимо проезжали, остановились…

Подполковник переглянулся с остальными присутствующими. Переглянуться было отчего – старший лейтенант Васильевс показал на дом, в калитке которого и был убит Муса Бачаев, следовательно, появилось прямое указание на то, что мопед Муса Бачаев оставил там. Мопед с прицепом, на котором можно было бы увезти, чтобы спрятать в доме, всю партию героина.

– Три рейса… – подполковник Разин сразу заострил внимание на сообщении старшего лейтенанта. – Мопед с прицепом – это почти грузовик… Что нужно было отвезти на кладбище, кроме лопат? Джабраилов… Как у вас могилы копаются? Есть какие-то отличия?

– Конечно, у нас могилы не такие, как у русских, – сказал лейтенант. – Сначала все так же копается. Потом уступы делаются, чтобы настил из досок положить, потом ниже копается. И на дне еще одна ямка, куда покойника кладут. Кладут боком в нижнюю ямку, лицом на восток…

– Как, чтобы боком – гроб поворачивают? – не понял старший лейтенант Васильевс.

– У нас гробы не делают, так хоронят… В белую ткань заворачивают…

– И какие материалы нужно, чтобы могилу сделать? – подполковник Разин попросил уточнения.

– Ну, иногда на уступы кладут бетонную плиту… Чаще доски… Чтобы землю на покойного не сыпать… Иногда нижние стены могилы под досками укрепляют цементом, чтобы не осыпались…

– Три рейса… И что он возил, проверяли? – Вопрос подполковника был обращен к старшему лейтенанту.

– Лопаты, как полагается, доски, два десятка кирпичей… Алебастр…

– Алебастр! – сказал Разин, привлекая внимание всех именно к этому материалу. – И много?

– Я как раз, когда в первый рейс груз проверял, удивился еще – зачем алебастр… Килограммов десять, наверное…

– Это я, похоже, виноват, – сказал лейтенант Джабраилов. – Мусе руку почти оторвало, просто на сухожилиях висела… Я подсказал, чтобы гипс сделали. Негоже телу без руки быть… Алебастр – это же строительный гипс…

– Тогда он вез бы алебастр домой, а он вез на кладбище… И не десять килограммов… Я так понял, он ехал на кладбище? – Разин опять к старшему лейтенанту повернулся.

– Сказал, что на кладбище…

– И ты не спросил, зачем на кладбище алебастр нужен? – вступил в разговор майор Известьев, тембром голоса показывая, что старший лейтенант допустил ошибку.

– Как-то неудобно было… Подумал, у всех народов свои обычаи…

– А в два других рейса что вез?

– Мы не проверяли, – сознался старший лейтенант. – Прицеп досками был накрыт. Может, под досками ничего и не было, не знаю…

– Лейтенант, когда похороны? – спросил Разин.

– Часа, наверное, через два…

– До этого загляни на кладбище… Возьми с собой майора Ялаева… Можно ему уже и проснуться… Официально вы пришли посмотреть, как будут хоронить убитых милиционеров… Попутно осмотри могилу Мусы Бачаева… Только неназойливо…

– Понял, товарищ подполковник. Разрешите выполнять?

– Действуй… И время не тяни…

Лейтенант ушел торопливо. Ему еще предстояло забежать в ментовское общежитие и майора Ялаева поднять с постели. Но майор, как показалось подполковнику Разину еще во время операции в горах, на подъем быстрый и должен поторопиться. По крайней мере, в горах он особой сонливости и медлительности, когда следует действовать оперативно, не продемонстрировал.

– Нам остается только ждать и подготовить посты… – Разин пододвинул ближе к себе планкарту поселка.

Кладбище находилось вовсе не за пределами Железнодорожного, а недалеко от центра. Устраивали кладбище, наверное, когда сам поселок был небольшим селом. Потом населения прибавилось, поселок разросся и окружил кладбище.

– Кстати, кто подскажет неграмотному, – спросил майор Известьев. – Почему поселок называется Железнодорожным, если здесь нет железной дороги?

– Когда-то сюда хотели вести железную дорогу и поселок переименовали. Раньше было какое-то местное название. Решили название стандартизировать… И даже построили здесь завод по изготовлению железобетонных шпал… Потом стало не до того, перестраивать, как мы все помним, страну начали, а название так и осталось… Шпалы, что сделать успели, сразу на фундаменты растащили… С перестройкой частное строительство здесь сильно начало развиваться… И так до начала войны… Когда практически прекратилось… И только сейчас опять начинают, только уже без шпал обходятся…

* * *

Заглянул в дверь майор Паутов.

– Вот он где! – хмыкнул при виде подполковника Разина. – А я уж надумал Яковлеву заявление писать о похищении нашего бессонного командира…

Разин несколькими фразами ввел в курс дела своего заместителя.

– Даже если он один раз возил алебастр, десять килограммов алебастра – это много… Для могилы столько не нужно, – согласился Паутов. – И памятники из алебастра, кажется, не лепят… Старлей, пойдем-ка со мной и подумай своей большой красивой головой над простейшим вопросом.

Старший лейтенант Васильевс встал.

– Куда? – спросил Известьев, привыкший сам своим подчиненным команды отдавать.

– Покажу я ему местный алебастр. Он, кажется, не весь взорвался… Пусть вспомнит цвет… Такой же был?…

Разин понял, что майор повел старшего лейтенанта Васильевса в гараж, с посещения которого и началась погоня за героином. Днем определить цвет и вспомнить пакеты, которые видел, легче, чем ночью.

– Дело, – согласился подполковник.

Вернулись ушедшие быстро.

– Эксперт говорит однозначно, – сообщил майор Паутов и положил руку на плечо старшему лейтенанту, которого и обозвал экспертом, – этот розовый, а тот был слегка сероватый…

– Словно с пылью смешан, – добавил старший лейтенант. – Но на пакетах там наклейка была… Слабо так прилепленная… «Гипс строительный»… Здесь наклеек нет…

– Наклейки местами поменяли… – сказал подполковник.

– И что там было? – Васильевс позволил себе поинтересоваться.

– Героин… – буднично объяснил майор Яковлев. – Всего должно быть пятьдесят семь килограммов героина…

У старшего лейтенанта дыхание перехватило.

– И я упустил…

– Успокойся, – майор Известьев за своего подчиненного готов был заступиться. – До тебя эту партию уже много раз упускали… Будем искать…

* * *

Лейтенант Джабраилов вернулся вместе с румяным майором Ялаевым. Даже более чем румяным. Щеки майора просто горели… Как старший по званию, майор и начал объяснять:

– Могилы для старшего прапорщика Хромова и лейтенанта Куркаева готовы… Ничего сложного нет – такую могилу выкопать. Земля там хорошая, глинистая…

И за этим сообщением последовала долгая пауза.

– А для Мусы Бачаева, как я понимаю, еще не готова, – сделал Разин естественный вывод из сказанного.

– Еще не готова… Там несколько человек работают, несколько вообще просто рядом вертятся. Внешне – без оружия. Мы хотели подойти… Нам сразу навстречу двинулись, обзывать начали, говорят, что мы, менты позорные, Мусу убили… Но актеры плохие…

– Конкретнее, – попросил майор Известьев. – Без недосказанностей… Мы не были здесь ночью, и потому не все можем понять…

– Концерт нам показали, товарищ майор, – уточнил лейтенант Джабраилов.

– Ничего не понял… – Известьев плечами пожал.

– Куда уж еще конкретнее, – улыбнулся башкирский мент. – Как это называется… Нормированная ярость… Один вроде бы бросается на нас, второй его удерживает и требует, чтобы мы ушли и не провоцировали их… А первый бросаться продолжает, но в меру, чтобы из рук второго случайно не вырваться… А еще двое рядом стоят – массовка, и только словами оперируют… Короче, не позволили нам к могиле подойти…

– И правильно сделали, что не позволили, – сказал Разин.

– Не понял? – Майор Яковлев изобразил свой всем знакомый непонятный жест.

– Рано еще, – объяснил Паутов.

– Героин они прячут в могилу… Я предполагаю, что сегодня ночью за этим героином кто-то прийти должен обязательно… И этого «получателя груза» нам будет необходимо перехватить. «Получателей» то есть, потому что это будет, предположительно, сильная и вооруженная банда. Слабый состав они не пошлют, потому что партия уже много раз терялась. На этот раз постараются перестраховаться…

– Резонно, – согласился Яковлев. – Засада?

– Засада!

Как раз когда самая интересная тема поднялась, у майора Известьева мобильник в чехле на поясе голос подал. Тот недовольно поморщился – не вовремя позвонили – и глянул на определитель.

– Начальник штаба разыскивает… Что-то там еще, похоже, случилось…

– Слушаю тебя! Так… Понял… Выставь сигнальщиков и десять человек в оцепление… Да, выйду… Мы услышим их…

Известьев убрал трубку. И голосом показал недовольство:

– К нам пополнение. Вертолет со следственной бригадой окружной прокуратуры и окружного управления ФСБ… На подлете. Садиться будут прямо на площадь, как и мы. Просят обеспечить безопасность… Они нам не помешают?

– Нет, – сказал долговязый майор Яковлев. – У них другой вопрос. Они нас допросят, допросят нашего единственного оставшегося пленника, а потом, наверное, в Грозный вылетят допрашивать ночных раненых… Их в Моздок отправили…

– Скорее всего, туда уже другая бригада вылетела, – предположил подполковник. – Обычно они одновременно начинают работать… Итак, будем продолжать… Какие меры нам необходимо предпринять? Чтобы они выглядели естественными и не показали наше понимание обстановки…

– Я хотел бы осмотреть дом, откуда Ваха вывозил свои стройматериалы… Где Муса был убит, – сказал лейтенант Джабраилов.

– Это необходимо, – согласился Разин. – Но не настолько, чтобы поставить под риск будущую ночную операцию. Осмотреть дом следует очень аккуратно. Так, чтобы никто не заметил. Иначе твое присутствие там может насторожить бандитов. Если не будет возможности посмотреть скрытно, следует, мне кажется, осмотр отложить на завтра… Думаю, завтра уже все закончится, тянуть они не будут даже из простого опасения, что их опять кто-то опередит или обманет… Вот тогда пусть следственная бригада и работает… А нам тем временем, я опять ко всем обращаюсь, предстоит тоже артистами стать… И уже не простой концерт устраивать, а целое цирковое представление… Для начала, майор, дело для тебя… – подполковник повернулся к майору Известьеву. – Что делается в подобных случаях, ты сам хорошо знаешь…

– В каких случаях? – не понял Известьев.

– Когда предвидятся столкновения между различными группами гражданского населения…

– Вы имеете в виду кладбище, товарищ подполковник?

– Да…

– Думаю, во избежание столкновений, следует выставить оцепление. Предварительно съездить в дом к семье Бачаевых и предупредить, что, если появится на кладбище хотя бы один человек с оружием, мы имеем право открывать огонь на поражение…

– Вот-вот… Пошли Васильевса… Он с Вахой знаком, а Ваха там теперь старший мужчина в доме… Пусть предупредит… Тогда оцепление не будет выглядеть чем-то экстраординарным и не вызовет подозрения. И все похороны будут проходить под нашим контролем. Да и за самими похоронами следует присмотреть… Понял, старлей?

– Так точно, товарищ подполковник, понял… – Старший лейтенант Васильевс встал.

– Тогда выполняй, – скомандовал Известьев.

Васильевс заспешил к двери.

– Чтобы все выглядело естественно, – продолжил подполковник, – Яковлев… Пошли с тем же предупреждением людей на двое других похорон… Скажи, с оружием могут быть только сотрудники милиции… Мы же не знаем, какие отношения существуют между отдельными людьми. Тот же убитый Муса был другом и нашим и вашим. И здесь может информация просочиться… Страховка покажет только то, что «краповые» выполняют поставленную им задачу по охране порядка… Наверняка среди участников похорон будут родственники тех, кто погиб сегодня ночью, но чьи тела родственникам не выданы и выданы не будут… Это тоже может подлить масла в огонь. Поэтому, Известьев, будь готов к провокациям… Предупреди своих людей о необходимой сдержанности…

Подполковник почувствовал вибрацию на поясе. Виброзвонок спутникового телефона раздался единственный. Значит, звонила опять жена. Обычно так часто она не звонит. Значит, дома что-то произошло…

– Извините… Перерыв на пару минут…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Разин вытащил трубку, для проверки глянул на определитель и вышел в коридор. Но в коридоре стояло несколько ментов, и он, чтобы не быть услышанным, вышел на улицу. Нажал кнопку вызова.

– Да, Лена, слушаю тебя… – сказал сразу.

– Саша… У нас тут уже стрельба была… Вот, Анатолию трубку даю… Он расскажет…

– Привет, Ляксандр… – раздался грубовато хрипловатый, будто пропитой, голос подполковника в отставке Сохно, ныне сотрудника антитеррористического бюро Интерпола в России. Еще бы не иметь такой голос, когда группа полковника Согрина, в которую кроме самого полковника входили только подполковник Сохно и подполковник Афанасьев, в последние годы провела в Чечне больше времени, чем все остальные группы спецназа, и зимой и летом в горах, ночевки в снегу и на холодных камнях. Все это не может не сказаться на голосе. – Нас полковник Мочилов попросил по старой дружбе решить твои небольшие проблемы…

– Привет, Толя… Вы в полном составе?

– Даже в большем… Через спутник подключился наш московский офис. Мы быстро нашли и тех, кто Лене звонил, и тех, кто тебя из Грозного прослушивал… Его сейчас, наверное, уже «повязали»… Какой-то офицер их республиканского управления ФСБ… И прослушку прекратили. Можешь разговаривать свободно…

– Добро… А у вас там что?

– Мы через спутник их телефонные переговоры контролировали. Из Грозного дали сопливым мальчикам лет тридцати приказ взять твою благоверную в заложники, чтобы с тобой, несговорчивым, быстрее договориться… А то ты там, они говорили, совсем обнаглел и приказов не слушаешься…

– После моего разговора с Мочиловым, который они прослушивали, я не думал, что они рискнут… Слишком «крутые»?…

– «Крутых» приятно бывает обламывать… Но они даже не «крутые» и уж совсем не рисковые, они просто глупые и самоуверенные… Считают, что могут испугать только своей национальностью… А меня вообще дедом обозвали, хотя это справедливо, потому что я уже дважды дед… Но я тоже напомнил, что моим именем у них когда-то детей в Чечне пугали [25]… Короче, парни пришли в гости и даже пушки достали… В потолок выстрелить успели… Приедешь, будешь ремонтировать… Но кончилось все по правилам… Теперь у них будет время подумать над своим поведением. Вечерами на нарах скучно…

– Я понял, Толя… Может быть, кстати, повторение, потому что у нас обстановка накалилась, сегодня ночью решающие действия… Стоимостью в добрый десяток миллионов баксов… Они не захотят это терять… Будь другом, подстрахуй Лену…

– О чем разговор… Нас просили держать ситуацию под контролем до твоего возвращения… Постарайся не задерживаться, потому что у нас собственных дел хватает…

– А что за парни были?

– По местным торговцам работают, какие-то предприятия держат… Точно не знаю. Сейчас их допрашивают, если они могут говорить… Челюсти у мальчишек слабые оказались, а у меня каблуки тяжелые… Да и у Кордебалета кулак моим каблукам не уступает.

Кордебалетом в спецназе звали подполковника Афанасьева, когда-то бывшего мастером спорта по боксу. Кулаки у Кордебалета и впрямь не самые легкие и очень быстрые, в этом подполковник Разин имел возможность убедиться во время совместной операции.

– Спасибо, Толя, твоим коллегам привет и моя благодарность… Они с тобой?

– Они сейчас в ФСБ. Присутствуют на допросах задержанных. А меня оставили на подстраховке. У меня все… Не переживай, мы поддержим и прикроем… Если понадобится, даже в Чечне…

– Добро… Дай трубку Лене…

– Я слушаю, – сказала жена.

– Как у Татьяны дела?

– Ты же два часа назад спрашивал… Пока изменений нет…

– Попроси Толю, пусть он позвонит в ФСБ своим. Полковник Согрин сумеет договориться. Необходимо, чтобы Таню на какое-то время перевели из СИЗО в изолятор ФСБ. ФСБ имеет на это право. Боюсь, что у чечен руки длинные, попытаются до СИЗО добраться…

– Ты серьезно?

Разин не ответил, и она поняла, что он серьезно.

– Хорошо, сейчас попрошу… – В голосе Лены послышалось беспокойство.

Но лучше беспокойство сейчас, чем неисправимость ситуации потом, решил подполковник. Перестраховка никогда не бывает вредной.

Разин убрал трубку в чехол и вернулся в кабинет Яковлева.

* * *

– Что-то срочное и неприятное, похоже… – констатировал долговязый мент, заметив озабоченность на лице подполковника и собравшиеся на его лбу глубокие морщины. Можно подумать, и без того лицо у Разина было холеное и гладкое…

Но, поскольку неприятности они уже начали делить на всех, кто принимал и принимает участие в операции, и это же им предстояло делать и в дальнейшем, то долговязый майор Яковлев посчитал себя вправе задать такой вопрос, несмотря на то, что подполковник Разин для разговора выходил за дверь, следовательно, не желал при всех разговаривать.

– Нет, все нормально… Дома только кое-что намечалось… Чечены пытались захватить мою жену, чтобы надавить на меня здесь…

– И что?! – агрессивно встал майор Известьев. – Это уже верх наглости…

Одновременно с Известьевым и майор Паутов встал, но ничего не сказал, зная, что Разин сам сообщит то, что посчитает нужным.

– Все благополучно разрешилось… Я свое начальство попросил подстраховать… В городе как раз оказались члены другой нашей группы… Бывшей нашей группы… Отставники… Они сейчас в Интерполе работают, в антитеррористическом бюро, и иногда нам помогают… Бывали совместные операции… Они и подстраховали… По полной программе…

– Команда Согрина? – спросил Паутов, знающий, что в Интерполе много спецназовцев сейчас работает, и на месте группы Согрина вполне могли оказаться другие.

– Да… Согрин, Сохно, Кордебалет… Интерпол через свой спутник отследил телефонные разговоры бандитов и принял контрмеры…

– А как их засекли? – поинтересовался майор Известьев.

– Они сначала жене домой несколько раз звонили, запугивали, потом добыли мой номер и взяли на «прослушку». На этом и влипли…

– Спутники – великая вещь… – сказал со вздохом майор Известьев, словно он имел удовольствие со спутниками встречаться.

– Несколько месяцев назад мы работали при поддержке спутников [26], – коротко рассказал Разин. – Сразу три группы спецназа – спецназ ГРУ, спецназ ВДВ и «краповые». Все проблемы решались сразу, и операция была проведена, как говорили, блестяще… Правда, по спутникам потребовалась какая-то доработка… Это на основе наших пожеланий… Сейчас дорабатывают…

– Так это вы там были, на испытаниях? Я слышал про эту операцию… – У Известьева даже глаза загорелись. – Когда только спутники введут в обычную повседневную службу?…

– Обещают скоро… – Разин вздохнул.

Спутниковой поддержки им сейчас очень не хватало. Даже в режиме испытаний техники… Но мысль появилась и не исчезла. Разин знал, что центральный компьютерный узел Управления космической разведки ГРУ в постоянном режиме работает с отдельными спутниками, уже прочно осевшими на земной орбите. И потому, подумав, достал трубку и набрал номер полковника Мочилова.

– Юрий Петрович… Опять Разин с просьбой…

– Слушаю тебя, Александр Андреевич… Мне сейчас доложили, что интерполовцы – язык, честно говоря, не поворачивается их так называть! – с задачей справились на отлично…

– Мне Сохно звонил, рассказал…

– Что еще?

– Серьезное дело…

– Давай-давай, выкладывай…

– Можно ли спутники перевести для наблюдения за районом поселка Железнодорожный…

– Спутники не переведешь… А камеру, думаю, можно, но для этого нужна санкция начальника ГРУ. Или хотя бы начальника Управления космической разведки. Ставь конкретно задачу, я схожу, попробую…

– Сегодня здесь хоронят троих. Двух ментов и боевика, убитого ментами… Ну, может быть, и не совсем он боевик, просто влез под пулеметную очередь… Это вопрос не решенный. Но в могилу этого человека, согласно нашим предположениям, должны заложить тайник с партией героина весом в пятьдесят семь килограммов… Мы, конечно, можем провести обычное оцепление и захватить тех, кто заявится… У нас тут и сборный отряд «краповых» участвует, и местные менты… Но я предполагаю, что где-то в стороне останутся основные действующие лица… Пошлют простых боевиков, а сами будут ждать… Их нам выследить трудно… Вот со спутником бы…

– Предполагаешь, что сегодня ночью…

– Думаю, что тянуть время они не станут. Эта партия уже несколько раз из рук в руки переходила, и на нее есть много охотников. Они побоятся рисковать и оставлять героин надолго…

– Хорошо, – сказал полковник. – Я узнаю и перезвоню тебе…

* * *

– Спутники – это интересно, это даже здорово… – отчего-то вдруг печально сказал майор Яковлев. – Только не раздуваем ли мы из мухи слона?…

– Розового? – спросил майор Паутов серьезно.

– Почему именно розового? – не понял долговязый мент.

– Нашему снайперу старшему лейтенанту Парамонову сегодня слоны снились… Розовые… Вот он сейчас и думает, к чему бы это… Пытался в Москву знакомой гадалке позвонить, но той дома не оказалось…

Паутов, как догадался подполковник, слегка издевался над ментом. Оба они уже поняли, о чем пойдет речь, и даже ждали, с какой стороны поступит возражение.

Яковлев изобразил жест, который, как подозревал подполковник Разин, будет теперь долго ему сниться, как Парамоше снятся розовые слоны.

– Мы привлекаем такие серьезные силы… Из локализованной операции местного значения пытаемся создать всероссийскую акцию… Даже космические войска себе на службу ставим…

– Это еще не известно, разрешат ли нам, – сказал Паутов, поглядывая за окно с таким любопытством, словно там ансамбль песни и пляски Российской армии выступал.

– Тем не менее мы запрашиваем… А откуда у нас стопроцентная уверенность, что героин попал в руки к Вахе? И что он будет спрятан в могиле?… А если Ваха в самом деле алебастр возил? А мы шум на всю страну поднимаем… За это нам могут здорово по шапке дать…

– Вам – нет… – заверил Разин. – А я вместо шапки косынку ношу… Давать некуда… Что касается уверенности, то здесь работает принцип совокупности фактов. Кроме того, в данном случае, как это часто бывает, отрицательный результат – это тоже результат, и он даст нам возможность вести дальнейший поиск по уменьшенному количеству вариантов… А если кто-то боится ответственности, лучше пусть сразу воду не мутит и откажется от операции. Мы можем своими силами справиться, нам не впервой…

– Хотя общими силами справиться легче, – добавил Паутов, вернувшись взглядом к происходящему в кабинете.

– Работаем, командир… – Майор Известьев тоже был из людей рисковых, как большинство «краповых», и не останавливался на половине дороги из опасения косого взгляда командования. И, таким образом, своим обращением к подполковнику сообщил, что согласен на общее командование операцией со стороны подполковника Разина, хотя сам он обладает в месте действия большими силами, нежели офицерская группа спецназа ГРУ. – Мой начальник штаба в вашем распоряжении. Что касается организации, карт и расчетов – он в этом деле гений, хотя и в открытом бою не подведет…

– Работаем… – сказал после паузы с обреченным вздохом майор Яковлев.

– Вертолет прилетел… – сказал Паутов.

Впрочем, это сообщение было ненужным. Все и без того слышали шум вертолетных винтов. Вертолет собирался сесть на площади, превратив ее в настоящий аэродром. Не на каждую площадь дважды в день вертолеты прилетают…

– Майор, оцепление пока на кладбище вышли… – дал Разин команду Известьеву. – И предупреди, чтобы близко к могильщикам не совались. Спугнуть могут…

Подполковник уже осознанно взял командование операцией на себя…

* * *

Встречать вертолет вышел только один майор Известьев. Заодно и команду отдал.

Подполковник Разин из окна наблюдал, как быстро сформировалась группа и двинулась в сторону кладбища. Порядок в своем отряде Известьев поддерживал образцовый. Все выполнялось четко, без задержки. «Краповые» стоили своей репутации не меньше, чем спецназ ГРУ стоил своей. Но смотреть за самой встречей следственной Разин не стал. Для него прибытие такой бригады было делом обычным. После каждой успешной операции следственная бригада прилетает, чтобы разобраться с теми, кто убит, и тем более с теми, кого удалось в плен захватить. Обычное дело… Только майор Яковлев слегка нервничал. Ему казалось, что следственная бригада прибыла специально, чтобы обвинить его в развязывании той бойни, что спецназ ГРУ устроил на площади.

Майор Известьев провел следователей прямо в кабинет долговязого ментовского майора.

– Здравствуй, Александр Андреевич! – с порога сказал старший советник юстиции Аведов, с которым Разину приходилось встречаться уже множество раз, и именно по таким поводам. – Так это ты тут так красиво накуролесил…

– Здравия желаю, товарищ полковник, – улыбнулся Разин. – Я… Вместе вот с товарищем майором Яковлевым… Он тоже себя проявил…

Подполковник заранее знал, что Яковлев побледнеет от такой добавки, опасаясь, что ему придется нести ответственность за ночную операцию и что командир группы спецназа постарается большую часть вины на него свалить.

Так оно и произошло. Ментовский майор встал и изобразил руками свой знаменитый жест, старшему советнику юстиции еще менее понятный, чем остальным. И даже не знал, что сказать, и молча пожал протянутую следователем руку.

– Вы бы, Иван Иванович, хоть раз к нам присоединились, – сказал и майор Паутов, приветственно улыбаясь. – А то всегда к шапочному разбору успеваете…

– Рад бы в рай, да грехи не пускают… Рассказывайте, как оно было…

Вместе с Иваном Ивановичем прибыло три следователя. Двое из них сразу придвинули стулья к столу и раскрыли папки – приготовились протоколы писать. Один из следователей в прокурорском мундире, второй в мундире ФСБ, потому и два параллельных протокола. Естественно, официальный – прокурорский. Если прокуратура на месте работает, протокол в ФСБ составляется для собственной картотеки. Когда-то данные могут и сгодиться. Раньше не составляли, и приходилось много томов поднимать, чтобы потом одну строчку найти…

Чувствуя обстановку допроса, майор Яковлев облегченно дыхание перевел. Кажется, обвинять ни его, ни подполковника Разина никто не собирался. Просто констатировали события, вылившиеся в такой большой бой из простой стычки у дороги.

2

Следственная бригада улетела сразу, как только закончила допрос, и прихватила с собой пленника, любителя ездить на «Роллс-Ройсе». Вертолет так и дожидался пассажиров на центральной площади поселка. А «краповые» выставили оцепление, чтобы не подпускать к машине местных жителей. Впрочем, те и сами не рвались на площадь. Железнодорожный еще не пришел в себя после вчерашних ночных событий, и на улице люди появлялись только по необходимости. Да и посты «краповых беретов», проверяющие документы у всякого, кто решит прогуляться, не вызывали удовольствия и желания обменяться с ними новостями. Подполковник Разин был прав, надеясь на репутацию спецназа внутренних войск. Их откровенно побаивались, хотя в поселке раньше и не встречались с активной деятельностью «краповых», но о жестких зачистках и не менее жесткой привычке вести разговоры слышали все в Чечне.

Приближалось время к началу похорон, когда на спутниковую трубку Разина позвонил полковник Мочилов.

– Александр Андреевич, спасибо, задал ты мне задачу – пришлось целую объяснительную записку писать, с обоснованием необходимости, а у меня данных почти нет. Хорошо хоть, кляуза на тебя пришла по факсу. Я оттуда факты слегка трансформировал…

– Какая жалоба? На кого?

– Докладная записка, заметь, не рапорт, а именно докладная записка из республиканского управления ФСБ. Подписано тем полковником, которого чуть позже взяли за прослушку твоей трубки… Записка еще утром пришла… Я разве не говорил тебе?

– Нет, товарищ полковник…

– Ну, это и не важно… Короче, я договорился с Управлением космической разведки. Ходил к их начальнику. Генерал долго морщился, потом согласился. Только в двадцать один час они смогут подключиться. До этого на нужном спутнике профилактические работы. Если тебя это время устроит, я сразу сообщаю им…

– Можно даже в двадцать два, Юрий Петрович… Бандиты раньше наступления темноты не пожалуют… А в темноте им еще добраться до места надо… Кладбище в городе… Все входы и выходы контролируются постами «краповых». Мы оставили дыру в северо-западной зоне… Там склон горы к городу примыкает. Пологий, удобный для спуска, поросший лесом и кустарником, но не густо… Там должны пойти… Но там им придется перебираться через дворы с жилыми домами… Думаю, это их не смутит… Может быть, и с хозяевами дополнительно договорятся… Заранее, чтобы собак убрали…

– Вот и хорошо. Пусть в двадцать один вступают… Я предупрежу, чтобы контролировали подходы к поселку и не спутали бандитов с «краповыми». Хорошо, что ты предупредил…

– Последнее обязательно. «Смотреть» будут в инфракрасном режиме… Спутать можно…

– Да. Связь будут осуществлять через твою трубку. Заряд аккумулятора нормальный?

– Я всегда с собой запасные держу…

– Вот и хорошо. Я дам им номер… Но меня еще один момент привлекает… Нас по поводу твоего присутствия там беспокоить перестали. Я с РОШем разговаривал, их тоже не достают… А вас на месте?

– Все спокойно… Кажется, и ментам больше из министерства не звонили… Наверное, сказалось задержание того типа, что разговоры прослушивал…

– Нет. Здесь дело, мне кажется, в другом… Они знают, где героин, и считают, что ты не знаешь… И уверены, что вывезут его. Потому и не хотят дергать тигра за усы…

– Это возможный вариант. Может быть, даже вероятный… – согласился Разин. – Тогда получается, что Ваха не сам торговлей занялся, а просто отдал всю оставшуюся партию первоначальным хозяевам…

– Похоже, что так…

– Из этого и будем исходить. Значит, в противниках у нас могут оказаться не простые бандиты, а какие-то республиканские силовые структуры… Работать будем исходя из этого…

– Работайте…

* * *

Стоя у подоконника, Разин долго разговаривал о чем-то с Паутовым и Известьевым. Это не выглядело секретничаньем, хотя Яковлеву было непонятно, что там обсуждается помимо него. Но его никто для разговора не подозвал, и потому ментовский майор чувствовал себя неуверенно даже в собственном кабинете. Но разговор закончился быстро.

Не имея на голове «крапового» берета, Разин все же решил вместе с майором Ялаевым и своим заместителем Паутовым сходить на кладбище до похорон, чтобы своими глазами посмотреть на место будущей операции, потому что планкарта, при всей ее подробности, полностью не могла отразить ситуацию и рассказать о рельефе местности. Не карта, а только глаз может определить, где лучше всего устроить засаду, где лучше скрыться до поры до времени, с какого места лучше атаковать и какой путь для отхода выберет командир группы бандитов, предположительно хорошо знающий местные условия. До начала похорон около получаса оставалось, и при местных незначительных расстояниях можно было успеть провести качественную рекогносцировку. Потом, после похорон, болтаться на кладбище не следует. Случайный взгляд со стороны может насторожить наблюдателя. А лучше никого не настораживать раньше времени.

Майор Известьев хотел пойти вместе с Разиным, поскольку именно ему сначала выставлять, а потом замыкать кольцо вокруг кладбища. Но командир отряда спецназа внутренних войск задержался с майором Яковлевым, обсуждая, на какие посты следует выставить ментов, причем всех, что найдутся в наличии, чтобы не ослабить защиту поселка в то время, когда «краповые» вынуждены будут внешние посты оставить и уйти в оцепление кладбища.

– Ближе к вечеру, майор, – перед уходом дал распоряжение Разин, – объяви казарменное положение. Домой никого не отпускать. Скажешь, что и нынешней ночью ожидается нападение на отделение милиции. Перед постановкой задачи у всех забери мобильники. Просто на всякий случай… Прикомандированные исключением быть не должны, чтобы другим обидно не было… Скажи, новый приказ сверху, из МВД республики – в бой идут все без мобильников… Если надо будет, я организую такой приказ через полковника Мочилова… Как временную меру… По факсу тебе пришлют… И печать будет почти настоящая… А потом пусть думают, кто приказ отдал…

Подполковник ушел, а два майора, ментовский и спецназа внутренних войск, стали обсуждать варианты. Яковлеву, хорошему собровцу, но человеку все равно не военному, непонятно было, зачем выставлять усиленные наряды на блокпостах и оставлять открытыми проходы со стороны гор после того, как бандиты в город войдут.

– А если они уходить пожелают тем же самым путем, каким пришли? – это был главный аргумент долговязого майора.

– Мы их на кладбище со всех сторон обложим…

– А если вам в спину ударят, чтобы им «коридор» создать? Опять оттуда же, откуда пришли… Они могут большой группой подойти. Часть в город двинет, на кладбище, часть останется в прикрытии…

Майор Известьев то ли вздохнул, то ли застонал. На второе его вздох походил более всего. Но Яковлев в ответ только кистями рук что-то робко и неуверенно возражал. При большей уверенности в своей правоте руки его движутся быстрее.

– В прикрытии всегда оставляют несколько человек. Минимальную группу… Иначе это будет не прикрытие, а ударная группа… Ударная группа всегда сильнее прикрытия в несколько раз… – У майора спецназа внутренних войск слов не хватало, чтобы объяснить ситуацию, которая самому ему казалась ясной и даже в чем-то односторонней.

– Тогда зачем так усиливать блокпосты? – не понимал Яковлев и оттого сильнее обычного сутулился.

– Предполагается, что груз будут вывозить… Это быстрее и надежнее, если есть прикрытие со стороны местных силовиков. Они на такое прикрытие и надеются. Наверняка рядом с городом кто-то появится… Может быть, какие-то официальные силы, типа батальона «Восток» или чего-то подобного, может быть, грозненский ОМОН…

– И что? Нам с ними воевать? – не понял Яковлев, и Известьев заметил, как расширились у мента зрачки. Он явно испугался такой перспективы.

– Вам на блокпостах задача ставится однозначная – не допускать их сюда до тех пор, пока мы не завершим операцию… Пасть смертью храбрых не разрешается. Необходимо только одно – не допустить до нашего сигнала…

Теперь уже застонал Яковлев. Он окончательно понял, во что влип…

– Да мы же против батальона десяти минут не удержимся…

– Мы заминируем дорогу у вас за спиной. Плотно заминируем… Ненадолго… Чтобы время оттянуть…

– Проводить минирование в черте города запрещено…

– Вспомни еще, что перед выстрелом ты как мент обязан крикнуть бандиту: «Стой! Стрелять буду!», а потом обязан дать предупредительный выстрел в воздух…

– И все же… Не приведи господи, случится что…

– Заминируем… Если будет необходимость… Что со спутника скажут… Есть опасность, будем минировать… И саму дорогу, и обочины… Будет нападение, сообщай нам, десять минут можешь держаться, потом, если сил не будет, сдавайся… Но до этого, думаю, дело не дойдет… Официальные силовые структуры постараются смотреть со стороны и в открытую не полезут. Они и так уже в Питере и в Кисловодске засветились [27]… Им сейчас стоит хвосты поджать, а то наверху терпение может лопнуть… Если еще и в наркотики сунутся – точно лопнет… Этого они не могут не понимать… Да и ты понимать должен… Если наркотики к ним в руки попадут, они обязательно в России всплывут…

Это был самый весомый аргумент из всех возможных. Мент опять победил осторожного человека. И глаза долговязого майора сузились.

– Не всплывут… Обещаю… Я сам на блокпост встану… На другой Ялаева поставлю… Никак не всплывут… Не пустим…

– Ялаев знаком с наркотиками… Подполковник хочет взять Ялаева с собой.

– Старший лейтенант Сулейманов надежный… Он настоящий мент… Его поставлю…

– Это уже на твое усмотрение. Короче говоря, готовься… Патроны, гранаты, гранатометы… Все для серьезного боя… Сразу завози на блокпосты… Я пока на кладбище схожу, проверю расстановку…

– Ладно, я на похороны отправлюсь… Все-таки хоронят моих подчиненных…

* * *

Подполковник Разин вместе со своим заместителем и с ментовским майором Ялаевым просто усердно делали вид, что проверяют расстановку людей на разграничительной линии, условно проведенной «краповыми» поперек кладбища. И даже что-то руками друг другу показывали, изображая сомнения. Линия эта проходила не по дорожке, а прямо между могилами. Бойцы спецназа внутренних войск стояли на расстоянии пяти метров один от другого, вытянувшись одной шеренгой от главного входа до забора. Но само кладбище было не слишком велико, и потому шеренга была не длинной. Около ворот был выставлен усиленный пост, потому что ворота единственные, здесь будут заносить носилки с телами всех троих, и именно здесь безопасно разделить похоронные группы будет невозможно. Потому и усиленный пост… Идея дополнительного поста принадлежала старшему лейтенанту Васильевсу, и подполковник одобрил такую предусмотрительность. Но самого Разина больше интересовали не меры безопасности, а одна из могил. И потому он прошел вдоль шеренги, а потом вместе с майором Ялаевым и старшим лейтенантом Васильевсом присел на редкую здесь скамейку. Это на христианских кладбищах около каждой могилы стараются скамейку поставить. На мусульманских кладбищах скамейка – редкость. Но здесь нашлась, и как раз в нужном месте, откуда можно было и в одну сторону посмотреть, и в другую. Разин посмотрел. Если могилы погибших ментов были уже вырыты и оставлены могильщиками, ушедшими отсюда, то около могилы Мусы Бачаева была оставлена охрана – пять человек… И Разин был уверен, что где-то в траве рядом с ними спрятаны автоматы, готовые возразить против любого любопытства со стороны.

– Может, сходить, товарищ подполковник, – предложил старший лейтенант Васильевс, – поговорить с ними? Просто реакцию проверить…

– А ты сомневаешься в их реакции? – спросил майор Паутов. – Что только ты увидишь? Героин не увидишь. Его наверняка землей присыпали… Маскировка бандитам тоже знакома… А просто поругаться с ними – какой смысл настораживать?…

– Захватить бы всю партию сразу, и дело с концом… – Майору Ялаеву самый простой вариант казался самым радикальным. – Ничем не рисковать, не ждать, когда бандитов больше станет…

Разин отрицательно головой помотал.

– И упустить тех, кто в героине заинтересован? Нет уж… Нам не этих парней уничтожить надо… Они вообще в смысле значимости – никто… Они только чужую волю выполняют… Нам надо уничтожить хозяев героина, тех, чью именно волю эти парни и выполняют… И не захватить, а именно уничтожить, чтобы никогда уже они не смогли наживаться на чужой беде… Поэтому приказ о ночной операции будет однозначным – работать на уничтожение, пленных не брать…

Майор Ялаев с легким удивлением поднял брови. Он не видел очевидной необходимости в таких жестких мерах, но не возразил, только на Паутова коротко и вопросительно глянул. Майор Паутов взгляд поймал, вздохнул и стал смотреть в землю. Он знал, чем вызвано такое жесткое решение подполковника, но тоже ничего не имел против, потому что хорошо знал и другое, уже из собственной практики. Много раз случалось, когда захватывали бандитов живыми, потом их судили, давали им большие сроки, а через каких-то два-три месяца те же самые бандиты снова попадали в руки спецназа… И это бандиты, а о крупных мафиозных деятелях и говорить не стоило. Этих, если не убить, и до суда не доведут. А ментовский майор еще чеченского опыта не набрался и думает смесью иллюзий закона и собственных представлений о справедливости и неизбежности наказания. Но скоро, как думал Паутов, и менту придется понять, что справедливость и неизбежность наказания зависят не от закона, а только от него самого. Пусть хотя бы последние сводки посмотрит… Где бы бандитов ни обложили, пленных взять никак не удается… Все группы полностью уничтожаются… Это и есть справедливость и неизбежность наказания на практике…

– Наш командир идет… – сообщил старший лейтенант Васильевс.

Майор Известьев подошел и вздохнул устало. Посмотрел на майора Ялаева, сдержал что-то, что на языке вертелось, но все же высказал:

– Беда с этими ментами… Долго разжевывать приходится проходные моменты, которые школьнику должны быть понятны…

– Майор Яковлев человек осторожный… – Ялаев ловко отвел претензии к ментам от собственной персоны. – Давайте будем на месте решать, как ночью работать… Время теряем, на нас уже косо посматривают…

Именно для обсуждения они здесь и собрались…

– Я примерно определил, где располагать группу… – сказал подполковник Разин. – Но нам необходимо знать, где будут «краповые», чтобы в темноте своих не перестрелять… Оцепление должно быть плотным, чтобы никого в темноте не выпустить… Ни человека, ни пакета с героином… Поэтому, думаю, сначала за дело должны взяться снайперы…

– Со снайперами проблем нет… У меня трое, у вас, я видел, тоже трое… Вот с плотностью оцепления у нас могут возникнуть проблемы, – сказал Известьев. – Я по дороге сюда с Джабраиловым поговорил. Толковый парень… Если бы он так много не курил, я бы его к себе служить позвал… Он предупреждает, что родственники Бачаевых – целых три семьи! – имеют дома по периметру кладбища. И из их окон можно без проблем контролировать все подходы, кроме одной стороны. А одна сторона – которую они контролировать не могут, находится со стороны центра города, и вообще у всех на виду… Так что скрытое выдвижение в сторону кладбища должно быть в самом деле чрезвычайно скрытным, а главное, точно рассчитанным по времени. А чтобы не попасть под огонь своих же, давайте просто определим границы зоны ответственности, и все…

– Зоны ответственности – это естественно… – согласился подполковник. – Но пуля, к счастью ли, к сожалению ли, эти границы зоны ответственности пересекает без препятствий…

– В таком случае, мне кажется, исходить следует от точки проникновения группы бандитов на кладбище, – сказал майор Паутов. – Скажем, перекрывается то место, где они проникли… Это обязательно, потому что человеческая психология заставляет человека отступать тем же путем, которым он пришел, потому что он уже видел там свободный путь… Значит, этот путь следует перекрыть… И оставить для прострела коридор, скажем, левее или правее точки проникновения. И определим ширину этого коридора…

– Резонно… – согласился Известьев.

– Но лучше будет, если никого до этого коридора не допускать, – добавил Разин.

– Похороны приближаются к воротам, – сказал, вставая, старший лейтенант Васильевс.

– Пора… Идем к воротам… – поднялся и подполковник. – В самом деле, надо посмотреть, чтобы там ничего не произошло. Хотя, наверное, и произойти не должно… Бачаевы не пойдут на обострение, чтобы не привлекать к могиле лишнего внимания…

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Долговязый майор Яковлев взял с собой двух башкирских собровцев Сулейманова и Скобцева и еще трех сотрудников отделения, чтобы присутствовать на похоронах убитых ментов. Сами пошли к дому старшего прапорщика Хромова, отправив остальных к дому лейтенанта Куркаева.

Яковлев понимал, что погибшие сотрудники – это всегда утрата не только для семьи, но и для отделения. И одновременно с этим понимал, что косые взгляды в его сторону неизбежно будут присутствовать. Он ответственен за тех, кто в бой идет, он не уберег… Тем не менее долговязый мент пошел, потому что вину с себя снимать не хотел. Бой есть бой, и он сам мог бы погибнуть… И еще готовился сказать что-то перед тем, как будут опускать тело в могилу. Он – начальник, и сказать доброе слово о подчиненном – это прямая обязанность начальника…

В дом они не входили, дожидались вместе с соседями у ворот, когда вынесут носилки с телом. Носилки выносили медленно, под плач женщин. Тело старшего прапорщика Хромова, завернутое в белые материи, несли высоко, так, что даже майору с его ростом невозможно было посмотреть в лицо погибшему. Он, впрочем, и не рвался, близко не подходил. Носилки поставили за воротами на дороге. Там родственники и друзья стали подходить по одному, что-то шептать, впрочем, не для других, а для покойника, и никто не слышал того, что шептали другие. Потом подошел имам, стал читать над телом молитву, провожающую погибшего воина в последний путь. После молитвы носилки трижды поднимали и опускали. Это, как понял Яковлев, тоже какой-то обычай. И только после этого носилки понесли в сторону кладбища. По поселковым меркам путь был не самый близкий, однако никаких машин не было, весь путь предстояло преодолеть пешком. Женщины остались около ворот, провожая старшего прапорщика Хромова только взглядами и слезами.

Долговязый мент спросил какого-то пожилого чеченца, распоряжавшегося похоронами:

– Надо сменить носильщиков? – и показал на себя и башкирских собровцев.

– Вам – нельзя… – сказал чечен. – Вы – неверные…

Глянул коротко на старшего лейтенанта Сулейманова, носителя откровенного азиатского типа лица, признал, видимо, в нем представителя магометанской веры, но не поправился. Настаивать Яковлев не стал.

* * *

Почти одновременно с первой процессией к воротам кладбища приблизилась и процессия с телом Мусы Бачаева. Третья процессия с телом лейтенанта Куркаева только еще появилась в конце улицы. Яковлев подумал, что при входе в ворота, если две процессии встретятся, может возникнуть спор о том, кому идти первому. И этот спор вполне вероятно мог перерасти в настоящее побоище, вовсе не подходящее месту и траурной торжественности момента. Но какую процессию останавливать? Ни одна не захочет уступить другой, потому что каждая готова обвинить другую в гибели своего человека.

Видимо, поняли положение и Разин с Известьевым. По крайней мере, они вышли за ворота и обеспокоенно посматривали в одну и в другую сторону. Но тут в процессии с телом Мусы Бачаева нашлась какая-то разумная голова, должно быть, прозвучала команда, и процессия стала двигаться заметно медленнее, чтобы пропустить носилки с телом старшего прапорщика Хромова. Тут же и майор Яковлев спохватился, что надо меры принимать. Он опять подошел к тому пожилому чечену, что в процессии распоряжался, и теперь уже не попросил, а сказал строго, как и положено говорить менту:

– Скажите носильщикам, чтобы добавили шага… Надо развести две процессии…

Чечен, как понял долговязый майор, тоже не желал испортить траурную торжественность и сразу подчинился, сказал что-то носильщикам, те пошли быстрее…

* * *

– Я же говорил, они сами не пожелают обострения ситуации, – сказал подполковник Разин. – Им есть чем рисковать, и в такой момент они все свои чувства и горскую гордость спрячут в задницу, иначе им придется потом эту же задницу подставлять хозяевам героина…

– Оцепление, значит, можно было бы и не выставлять… – качнул могучей головой старший лейтенант Васильевс.

– Тогда уже мы повели бы себя не так, как должны себя повести, и это показалось бы подозрительным… Они показывают нам концерт, а мы должны показать им цирк, как я уже говорил… И будем продолжать показывать, пока не подойдет время вытащить из «цилиндра фокусника», то бишь из могилы, груз…

– Нет уж, – сказал майор Паутов. – Пусть сами вытаскивают, чтобы нас потом не обвинили в надругательстве над мертвыми…

– Тоже верно, – согласился Разин и пошел внутрь кладбища, чтобы не загораживать дорогу процессии.

Офицеры двинулись за подполковником.

– Известьев… – Разин позвал, не поворачиваясь.

Майор догнал.

– Какие участки контролировал бы ты, если сидел бы в наблюдателях у бандитов… Как должны они считать, откуда ты имеешь возможность проникнуть на кладбище?

– Все заборы…

– Следовательно, проникать следует через ворота… Здесь нет сторожа…

Известьев кивнул.

– Я тоже об этом думал… Но здесь в трех домах во дворах большие фонари… Если на ночь их не выключат, мы будем как в телевизоре…

– Значит, следует выключить на время телевизор… Телевизоры то есть… – подсказал майор Паутов. – Это делается просто…

– Надо обеспечить аварию на линии электропередач, – пояснил подполковник. – В крайнем случае, следует БТРом наехать на столб… Попроси на ночь БТР у ментов. Яковлев не откажет, лишь бы ему не пришлось самому столбы сшибать…

– Могу я сделать, – согласился майор Ялаев, желающий быть хоть чем-то полезным. – Только сами выбирайте столб, чтобы сразу всю линию отключить… Я электрику знаю еще хуже, чем литературу…

– Ты нам на кладбище будешь нужен… – возразил Разин. – Единственный у нас спец…

– Я сразу после этого могу и на кладбище попасть… Возьму с собой кого-то из своих старлеев, они потом БТР отгонят… Главное, чтобы столб был подходящим и не слишком бетонным… БТР тяжелый, конечно, но тоже не с каждым столбом целуется с удовольствием…

– Найдем схему электроснабжения поселка. В поселковой администрации должна быть… – решил Известьев.

– Один вопрос с плеч долой, – сказал Разин. – Следующий из иной оперы… Кто знает, салют будут давать?

– Яковлев не взял с собой наряд…

– Яковлев недогадливый. Погибших при исполнении служебного долга хоронить полагается с салютом. Пусть есть сомнения относительно одного, но второй погиб рядом с нами. И его память следует почтить… Известьев – надо уважить публику… Чечены любят, когда много стреляют. Три залпа… А лучше… Лучше по три короткие очереди… Понимаешь… По три короткие очереди у каждой могилы, в разных местах почти одновременно… А я кое за кем понаблюдаю…

– Понял вас, товарищ подполковник… Сделаем… – согласился майор и кивнул старшему лейтенанту Васильевсу, таким образом переадресовывая распоряжение к исполнению.

* * *

Похороны прошли спокойно. А салют понадобился подполковнику Разину не только для того, чтобы уважить погибших, хотя это уже само по себе причина для салюта. В то время, когда все салюта ждали, его не ждали около могилы Мусы Бачаева, поскольку те похороны были скрыты кустами. И Разин вместе с майором Паутовым специально в сторону отошел и встал за кустом, чтобы, оставаясь невидимым, наблюдать за последними похоронами. Хотелось проверить реакцию на автоматные очереди. И реакция последовала незамедлительно…

Салют ничуть не напоминал обычное траурное мероприятие, когда по команде стреляют залпом трижды. Майор Известьев и старший лейтенант Васильевс поняли подполковника правильно. И со стороны салют слышался короткой перестрелкой. И сразу несколько человек возле могилы Мусы Бачаева выскочили из толпы. Откуда-то из травы вытащили автоматы и сразу залегли за чужие могилы, чтобы не найти здесь же свою. Стволы смотрели в ту сторону, откуда раздалась стрельба. Проверка удалась полностью. Не стали бы вооруженные люди охранять могилу, если бы там нечего было охранять. Желающих занять чужое место в земле пока не предвиделось…

Потом кто-то отдал команду. Из толпы вышел Ваха и торопливо перебежал через кусты, чтобы посмотреть, что происходит на другом участке кладбища. Одного взгляда хватило, чтобы понять причину. Ваха вернулся, автоматы были спрятаны, но теперь уже не в траву, а под одежду. Причем под одежду не тем, кто готовился применить при необходимости оружие, а старикам. Их национальная одежда вполне подходит для того, чтобы автомат спрятать. Вблизи оружие можно, конечно, увидеть, если присматриваться. Но можно вооруженных стариков и умело прикрыть, спрятать в середину толпы, чтобы никто их не увидел…

Вот теперь сомнений у Разина не осталось. Ошибиться было невозможно. Оружие люди берут с собой только в случае необходимости. Какая может быть необходимость в данном конкретном случае. Подполковник видел только три варианта. Первый – желание родственников отомстить за убитого Мусу. Но это уже пытался сделать Ваха, причем вместе с ментами и при их помощи, кроме того, тело Мусы привез родственникам мент Джабраилов, и они должны быть ему благодарны. Старший лейтенант Бурураев убит и по ветру развеян взрывной волной так, что останков не соберешь. И мстить, получается, некому. Да и стволов парней в «краповых беретах» здесь достаточно, чтобы погасить любую жажду мести. Нереально такое развитие событий, – решил подполковник… Второе – среди родственников был кто-то влиятельный, скрывающийся от федералов, и потому пришел он с охраной. Но в таком случае, во-первых, Разин наверняка бы уже знал, что у Мусы Бачаева есть влиятельные родственники, имеющие охрану, во-вторых, действие охраны было бы заметно. Охраняемого обязательно бы попытались укрыть, пригнуть, спрятать, затолкать в глубину толпы. Ничего подобного не наблюдалось. И автоматы были вытащены из травы рядом с могилой, следовательно, они лежали здесь, под рукой тех же людей, что могилу охраняли. А с какой целью бандиты могли охранять могилу – Разин раньше обоснованно предполагал, а теперь уже знал точно.

– Ты все понял? – спросил подполковник.

– Что ж тут непонятного… – зевнул майор. – Фронт работ предоставлен… Открываем боевой фронт…

Они не стали ждать, когда все похоронные мероприятия закончатся. Двинулись к выходу с кладбища. Следом за ними, заметив это, двинулись майор Ялаев с майором Известьевым. Старший лейтенант Васильевс вертел головой шестьдесят четвертого размера, но за старшими офицерами не направился, понимая, что ему здесь, на кладбище, командовать.

* * *

Кабинет Яковлева оказался закрытым на ключ, и дежурный заявил, что майор ключ забрал с собой на похороны. Немного подождали перед закрытой дверью, потом решили, что Яковлев и на поминки после похорон пошел, следовательно, наверняка задержится за столом, и решили перебраться в штаб «краповых», где вообще обстановка и без того более штабная, следовательно, более приемлемая для работы, по крайней мере, более привычная. Только успели из отделения выйти, как долговязый майор, показавшись из-за угла, окликнул их. Сам выглядел хмурым и даже слегка растерянным. Вместе с Яковлевым шли все те же два башкирских собровца и сосредоточенный лейтенант Джабраилов.

– Новости есть… – на ходу сказал Яковлев. – И странные…

Он сразу прошел в здание, остальные двинулись за ним. За стол сел только сам хозяин кабинета, остальные ждали сообщения. Странного, как выразился долговязый майор.

– Докладывай… – кивнул Яковлев лейтенанту Джабраилову.

Тот, подчеркивая торжественность момента, даже кашлянул в кулак.

– Я нашел героин… – сообщил, с гордостью оглядывая всех собравшихся и понимая, какое действие вызовет его сообщение.

– То есть… – не понял Разин. – Мы уже, кажется, определили место, где героин находится… А ты что нашел? Подземный ход в могилу? Выкладывай-ка, лейтенант…

– Я из машины наблюдал за всей улицей. В бинокль, чтобы так видно не было… Все мужчины с этой стороны поселка ушли на похороны… И из дома, где был убит Муса Бачаев, тоже ушли… Я сам видел… Три человека из дома вышли, оглянулись, меня в машине не увидели и ушли на кладбище…

– Что, хозяева вернулись?

– Нет… Это не местные… Я не знаю их… – Джабраилов головой замотал. – Просто три человека, бородатые, в «камуфляжке»… Внешне – посмотришь мельком – и сразу взглядом ищешь, куда они автомат спрятали… Характерные парни… Привычные для определения… Сразу подозрение вызывают…

– Дальше… – майор Известьев был человеком действия и не любил впечатляющих пауз, а потому подогнал лейтенанта, портя весь эффект от заранее, похоже, продуманной речи.

– Я не знал, есть ли кто еще в доме… Там могли женщину оставить… Но все же рискнул, пошел… В крайнем случае, спросить что-то можно было бы… Про Мусу… Все-таки я его оттуда забирал… Дом оставили открытым, только дверь притворили, но там никого не было. Я по комнатам пробежался, три автомата нашел… Меня же больше закрытый сарай интересовал. А ключи от замка дома на столе оставались. Естественно, я полюбопытствовал… Я там уже бывал как-то раз… И помню, что в сарае подвал есть… Посмотрел, а крышка подвала заложена кирпичами так, что ее не видно… Зачем, спрашивается… Одному все разобрать – работы на час… Но героин должен быть там…

– Хорошая задача… – Подполковник Разин руки в карманы камуфлированных штанов засунул – поза, как знали бойцы группы, выражающая растерянность командира. – И что ты предлагаешь?

– Эти трое вернулись в дом… – в дополнение добавил лейтенант Джабраилов. – Они, похоже, до конца похорон не дождались и на поминки не пошли… Просто отдали дань уважения Мусе, и все, сразу ушли… Но им с поминок большую сумку принесли, чтобы на месте помянули… И я не зря спешил побыстрее оттуда убраться…

– Значит, ты ничего не предлагаешь… – сделал вывод майор Паутов. – И я при этом варианте не вижу никаких указаний на то, что в доме, в подвале сарая то есть, действительно хранится героин… У нас нет оснований так предполагать…

– Еду с общего стола доставляют на пост, чтобы люди не отлучались… – Майор Яковлев, кажется, желал разделить точку зрения лейтенанта Джабраилова.

– Но они же отлучались… – возразил майор Паутов. – Ходили на похороны и ничуть не смутились отлучкой…

– Похороны – это дело святое… – отстаивал лейтенант свое мнение. – Ушли ненадолго… У боевиков нет такой дисциплины, как в армии…

– И ключи оставили на столе, словно специально для лейтенанта Джабраилова… И специально для него наложили на крышку люка кучу кирпичей… – Майор Известьев тоже не спешил с ментами согласиться…

– Я, кстати, обратил внимание… – сказал, хмурясь, подполковник Разин. – Пришли трое. Им что-то там высказали, похоже, достаточно резко, и они ушли… Был такой момент… И хорошо, что лейтенант успел уложиться по времени. Если бы застали его в сарае, могла бы возникнуть перестрелка. На перестрелку мы не можем не отреагировать. И тогда неизвестно, чем бы все дело закончилось. А теперь нам поставили, как это в шахматах называется, «вилку»…

– «Вилка» в шахматах, – возразил Известьев, – это когда приходится выбирать по своему усмотрению, но неизбежно чем-то жертвовать… Нам поставлена другая проблема… Мы вынуждены будем распылять силы…

– Если решим, что вопрос стоит волнения, – все еще сомневался майор Паутов. – А это нам еще предстоит общими усилиями выяснить… Может быть, и не надо так суетиться под клиентом… Меня лично действия бандитов на кладбище, кажется, вполне убедили, что там есть что охранять…

– А если у них командир умный? – вдруг спросил подполковник Разин.

Паутов замолчал…

2

Лейтенант Джабраилов, может быть, лучше, чем кто-то другой, знал боевиков. Он сам в первую чеченскую войну, будучи еще мальчишкой, взял автомат и пошел драться с федералами. А уже к началу второй чеченской войны воевать не захотел. И по вполне осознанным причинам. Он был не просто ментом, он был еще и сыном мента. Правда, отец Джабраилова не дослужился до высоких чинов и погиб, оставшись старшиной, еще в советское время, но ментовскую натуру он сыну передал вместе с кровью. Мент по натуре, младший Джабраилов не принял ту жизнь, которую навязывали новые власти Чечни. И потому, когда ситуация переменилась, он стал, как и отец, ментом, чтобы соответствовать тому идеалу порядка, что был в него заложен родителем. Наличие порядка было для лейтенанта обязательным. Правда, и в этом порядке он снова быстро разочаровался. Те же люди, что были у власти при Дудаеве, правили и теперь и устанавливали выгодный для себя порядок. Оказаться среди них Джабраилов не мог, он был из тейпа, не имеющего влияния, и никогда близко не подходящего к власти. Но и званию лейтенанта мент был рад, потому что сумел обогнать своего отца. Однако хотелось большего…

Сам он считал, что не просто хорошо знает боевиков и бандитов, но, более того, чувствует их. И эти чувства подсказывали лейтенанту, что его предположения имеют под собой основание, но, не владея русским языком достаточно, он не мог найти подходящих слов, чтобы объяснить свои ощущения. И потому оставалось только надеяться, что самые опытные из присутствующих обладают таким же нюхом и почувствуют его правоту.

– Если командир у них умный, он заставит нас носом вертеть в одну и в другую сторону, чтобы мы не понимали, откуда ветер дует, – сказал подполковник Разин, всерьез воспринявший сообщение лейтенанта Джабраилова.

– Умных командиров у них уже не осталось, – сказал майор Известьев. – Всех умных вовремя извели. А те, что остались, умеют только глотки резать и убегать быстрее, чем кто-то хватится…

– Здесь я могу согласиться и не согласиться. – Разин пододвинул себе стул и наконец-то сел, но и садился медленно и вдумчиво, даже движениями тела соответствуя мыслям, таким же вдумчивым. – Согласиться, что стоящих полевых командиров в лесах и горах не осталось, я могу… Или сложили оружие, или за границу перебрались… Но стоит присмотреться к тем, про кого говорят, что они оружие сдали. Эти – самые умные… Ситуацию прочувствовали… Потому и сдали… Но тут же получили в руки новое, и получили официально, из рук нынешней чеченской власти… И именно они сейчас нам противостоят… Мне так кажется… Поэтому ожидать можно самой изощренной игры, и следует быть к ней готовым…

– С такой расстановкой, пожалуй, и я соглашусь… – И майор Паутов тоже сел, только, в отличие от своего командира, как обычно, верхом на стул и локти поставил на спинку, а тяжелый подбородок уткнул в раскрытые ладони. – Тогда нам следует срочно просчитывать оба варианта… Один из них откровенно подставной… сумеем определить – молодцы, не сумеем, будем ужами на сковороде вертеться…

– Свалились они на нашу голову… – проворчал майор Известьев и потер крепкую шею. Такая шея голову удержит, даже если на нее и что-то потяжелее свалится. – Но полностью блокировать два направления мы все равно не сможем. Сил не хватит… Заходи, чего стесняешься…

Последние слова были адресованы старшему лейтенанту Васильевсу, заглянувшему в дверь. Старший лейтенант вошел и встал недалеко от стола.

– Тогда работать будем по иному принципу, – решил Разин, продолжая разговор и не обращая внимания на старшего лейтенанта. – Блокировка, конечно, девяносто девять процентов успеха. Остальные варианты – пятьдесят на пятьдесят… Но сначала все же давайте соображать…

Майор Паутов, зажав стул между коленями, вместе с ним пододвинулся ближе к столу, где все еще лежала раскрытой планкарта поселка.

– Мне лично кладбищенские страсти показались достаточно правдоподобными. Особенно когда раздался салют…

– А что там было? – спросил долговязый майор Яковлев, который реакцию родственников и друзей Мусы Бачаева на салют не наблюдал.

Паутов коротко объяснил. Яковлев на объяснения отреагировал традиционно – любимым жестом, и крякнул:

– Да, ситуация… И как выбирать?

– А выбирать надо бы… – сказал Разин. – Давайте еще раз все аргументы пережуем… В том и другом варианте. И будем искать контраргументы… Но сначала сделаем все же предположение, что против нас работает умный командир… Почему мы обязаны сделать такое предположение, думаю, всем понятно…

– Почему? – непонятливым оказался майор Яковлев.

В дверь постучали. И сразу после стука заглянул дежурный капитан с повязкой на рукаве.

– Что тебе, Асланбек? – спросил Яковлев.

– Может, помощь какая-то нужна? – Капитан ревниво посмотрел на лейтенанта Джабраилова, заседающего с начальством.

– Нет, спасибо… Если будут вопросы, я позову тебя…

Асланбек плечами пожал и вышел.

– Что за тип? – спросил майор Паутов.

– Еще один из местных кадров. Асланбек Асланбеков… Претендует на роль местного начальника отделения. Хочет быть в курсе всех дел. И очень ревнует, когда кто-то другой работает… – долговязый майор кивнул в сторону лейтенанта. – Теперь будет искать способ обгадить Джабраилова. Уже не в первый раз. Только кто-то чуть начинает стараться, Асланбеков ищет, к чему придраться… Я его пока на дистанции держу… Слишком любопытный и скользкий… Хочет большую карьеру сделать… Итак, я не понял выводов товарища подполковника… Почему?

– Потому что нам готовят что-то, готовят изощренно, продуманно и целенаправленно. Это однозначно. Существование двух вариантов уже предполагает многоходовую операцию, которая должна поставить нас в тупик. Возможно, что и более чем двухходовую комбинацию… Без этого они обязательно старались бы действовать тихо, незаметно, ни в коем случае не лезли бы на рожон… Я понятно объяснил?

– В принципе, я готов согласиться… – Майору ничего иного не оставалось, как согласиться.

– Есть у меня еще отдельные мысли, но об этом потом… Лучше будем идти по порядку событийности. Итак… Что мы имеем по кладбищу? – продолжил подполковник. – Мы имеем Ваху Бачаева, который совершил на мопеде с прицепом три рейса от дома своих родственников до могилы, перевозя стройматериалы, которые для сооружения могилы не нужны… По крайней мере, не нужны в таком количестве… Есть у нас обоснованное предположение, что под видом алебастра Ваха возил героин, который в настоящее время спрятан в могиле, с тем чтобы ночью неизвестными лицами, пришедшими со стороны, был оттуда изъят… В подтверждение этого варианта мы имеем несколько внешних признаков, как, например, нежелание людей, охраняющих, иначе не скажешь, могилу, подпустить нас туда. Причем сопротивление желанию посмотреть на могилу было достаточно агрессивным. В дополнение мы имеем наблюдения со стороны, подтверждающие, что охраняющие могилу люди были вооружены. Я ничего не забыл?

– Вы, товарищ подполковник, не все сказали, потому что не все знали… – сказал старший лейтенант Васильевс, по-бычьи наклоняя могучую голову. – Помните, я говорил, что Ваха возил в прицепе доски…

– Говорил… – подтвердил майор Известьев.

– И они не понадобились, кажется… Когда процессия ушла, я подошел к могиле. Там рядом доски остались… Чуть ли не все, которые Ваха привез…

– Все остаться не могли, – сказал лейтенант Джабраилов. – Когда тело уложат в могилу, на уступы кладут доски, а на доски уже насыпают землю… Если на доски они положили героин, то должны сверху прикрыть другими досками. Иначе потом, когда будут откапывать, могут повредить пакеты лопатами…

– Но досок Ваха привез много… – сказал старший лейтенант Васильевс. – Зачем столько досок?

– Может быть, он хочет сделать бетонное окаймление могилы и доски нужны для опалубки? – предположил майор Паутов.

– Для опалубки всегда можно привезти доски позже… – Васильевс красиво почесал большую голову.

– Еще одна задача… Нечаянная или продуманная? Это меня сейчас очень даже волнует… – спросил подполковник общее мнение.

– Возможно, что и продуманная, – предположил майор Известьев. – Чем больше вещей, которые вводят нас в недоумение, тем меньше мы понимаем в сути дела. Это известная отвлекающая тактика…

– Ну, хорошо… – Разин сел прямее. – Что мы имеем против этой версии? Мой заместитель всегда может найти как нужные «за», так и нужные «против»… – И посмотрел на майора Паутова.

– Да сколько угодно и чего только душа пожелает…

– Выкладывай на стол… – сказал майор Яковлев, принимая общий тон разговора, и даже про жест свой забыл.

– Получите скандал… – согласился Паутов. – Сколько людей было в похоронной процессии?

– Около пятидесяти… – ответил старший лейтенант Васильевс. – Может быть, чуть больше. Скажем так – от пятидесяти до шестидесяти…

– Заметим, одни мужчины… Даже если не привлекать всех, то по паре пакетов под одеждой пронести можно было бы без проблем… Принести и сложить в могилу… Это незаметно и полностью отвечает всем правилам конспирации, кроме одного. Слишком много людей знало бы о героине… Однако это правило и без того было наверняка нарушено, поскольку героин должны были прятать за спинами всей похоронной процессии… Но наши оппоненты так не сделали… Вместо этого Ваха на глазах у патруля разъезжает по поселку на мопеде, привлекает к себе и к своему грузу внимание… Зачем? Ответ ясен – именно для того, чтобы привлечь наше внимание и дать нам намек… Есть возражения?

– Логично… – согласился подполковник Разин. – Продолжай, если тебе есть, что еще сказать…

– Я многословный… – угрюмо ответил Паутов. – Дальнейшее понятно. Отвлекаются все наши силы, готовится засада, а в это время группа проникает в поселок и без проблем вывозит всю партию…

– Но ведь Ваха возил не алебастр, а героин… – возразил старший лейтенант Васильевс. – Вы, товарищ майор, сами мне показывали алебастр, он другого цвета…

– А кто тебе сказал, что Ваха выгружал его на кладбище? Он и возил его только для того, чтобы показать. А потом вернул на место… Допускаешь такую вероятность?

– Допускаю, – согласился Васильевс. – Мне это кажется даже правдоподобным…

– Меня одно смущает, – сказал майор Известьев. – Не слишком ли они рисковали? А что, если бы мы сразу хватились и героин реквизировали?

– А здесь уже работает репутация нашего командира… – возразил Паутов. – Они знали, кто против них действует, если даже на жену Александра Андреевича пытались надавить… Они в курсе всего, и методы оперативной деятельности подполковника Разина знают прекрасно. Наш подполковник никогда не хватается с разбегу за мелочи, но старается брать товар оптом, вместе с основными продавцами… То есть они понимали, что Разин будет охотиться не за героином, а за теми людьми, что за героином заявятся…

– Рискованно, но красиво… В замысле есть артистизм… Если это действительно так, против нас работает человек с фантазией…

– По-моему, слишком мудрено даже для богатого восточного воображения, – не согласился майор Ялаев. – Я тоже человек восточный по крови, но чувствую явный перебор…

– А мы уже много раз за последние годы с подобным сталкивались, – сказал Разин. – Особенно в начале войны… Сейчас противник с фантазией – редкость… Но я поддерживаю возражения майора Паутова, хотя знаю, что он может предложить и возражения против собственных возражений… Но в этом, мне кажется, сейчас необходимости нет. Необходимость есть в другом… Я раньше уже обещал сказать про еще один важный, может быть, даже ключевой момент… Сейчас у меня нет никаких данных, но я предполагаю, что эти данные можно найти, и найти их попрошу лейтенанта Джабраилова…

– Слушаю, товарищ подполковник… – Лейтенант показал готовность.

– Надо найти фотографа…

– Фотографа? – переспросил долговязый ментовский майор.

– Откуда вы знаете про фотографа? – спросил удивленный Джабраилов.

– Так что, есть все же фотограф? – Разин даже привстал, сам удивляясь собственной прозорливости.

– Есть… Я сегодня его встретил… Друг детства Мусы Бачаева… На похороны приехал… Вообще-то, наверное, приехал не на похороны специально, просто попал на похороны… Он в Грозном работает – Завгат Мамаев…

– Значит, все становится на свои места… – подполковник Разин даже улыбнулся. – Я предполагал многоходовую комбинацию, в том числе и многоцелевую. Основную цель мы обсудили, но попутно можно достичь и еще одной, которая тоже обещает стать важной, и устранить с поля деятельности и спецназ ГРУ, и «краповых»…

– Они очень к этому стремились… – согласился майор Яковлев.

– Да-да, именно так… Наш противник собирался не только отвлечь нас от главного места событий, он собирался еще и устроить грандиозный скандал… А выглядеть все должно было так… Мы устраиваем на кладбище засаду, приходят какие-то люди, обязательно одетые в камуфлированную форму, может быть, в бронежилеты, обязательно «разгрузка» поверху… Приходят и раскапывают могилу… Тут в дело вступаем мы. Одновременно на кладбище появится толпа людей в национальных одеждах, может быть, не только мужчины, но и женщины… Поднимется шум, нас обвинят в надругательстве над могилами… И непременно сфотографируют для западных газет… Те люди, что в действительности раскопают могилу, будут, как я уже сказал, в «камуфляжке», и их невозможно будет отличить от федералов… А остальные чеченцы будут непременно в национальной одежде, чтобы на фотографии была видна разница… Наглядная… А современная фототехника в состоянии даже ночью сделать качественный снимок… И хорошо бы мы там выглядели…

– Но, как вы так про фотографа, товарищ подполковник… – все не переставал удивляться лейтенант Джабраилов.

– «Элементарно, Ватсон»…

– Что, товарищ подполковник? – не понял Джабраилов.

– Ничего… Наличие фотографа не обязательно, но желательно, иначе мероприятие теряет международный уровень… А им именно такой уровень нужен, чтобы организовать первоклассную провокацию, потому что убрать нас со своего уровня они не сумели и перспективы не предвиделось…

– Так что, – майор Известьев был человеком более деловым, чем ментовский лейтенант, и потому на удивление время предпочитал не тратить, – значит, работа на кладбище отменяется?

– Не будем спешить, – предложил Разин. – Давайте с разных сторон обсудим и второй вариант. Что мы там имеем? Джабраилов…

Лейтенант встал для доклада.

– Мы имеем трех вооруженных боевиков в доме родственников убитого Мусы Бачаева. И подвал в сарае, с заложенной кирпичами крышкой. Причем крышка не у стены… Если бы была необходимость сложить кирпичи, их складывали бы у стены, а не посредине… Они, кстати, раньше и были сложены у стены… Там кирпичная пыль…

– Да, – включился в обсуждение подполковник. – Мы имеем трех бандитов в доме, в котором им нечего делать… Причем появились они, надо полагать, после зачистки, проводимой «краповыми» сразу после ночного боя в поселке…

– Не обязательно, – возразил старший лейтенант Васильевс. – Я был в том дворе во время зачистки… Дом был закрыт… У калитки море крови… Соседи сказали нам, что в доме уже несколько лет никто не живет… Взламывать дверь у нас оснований не было… А те трое как раз и могли за закрытой дверью отсиживаться…

– Нет, – не согласился Джабраилов. – Им там нечего было делать. Они не местные, открыть дверь своим ключом не могли. Дверь им открыли родственники Мусы… Может быть, сам Ваха. Они позже пришли…

– Это не влияет на развитие событий, – сказал Разин. – Итак, есть три человека, которые что-то охраняют… Что они охраняют, мы можем предположить… Но я хотел бы услышать возражения и против этого варианта. У нас есть профессиональный специалист по возражениям… Паутов…

– Основное – зачем они оставили пост?

– На похороны пошли… – вставил слово майор Яковлев.

– Не верю… Могу предположить, что они видели лейтенанта Джабраилова и потому решили заманить его в дом. И именно для этого оставили на столе ключи от сарая… А все остальное было выполнено точно так же демонстративно, как и на кладбище. И именно для этого им принесли в дом еду с поминального стола, а не позвали за него… Только здесь уже фотограф своей роли сыграть не может, и потому его нет. А переложить кирпичи от стены на крышку люка – разве это сложно, когда есть такая необходимость… И вернулись с кладбища они как раз вовремя, чтобы не дать возможность лейтенанту, – Паутов кивнул в сторону Джабраилова, – переложить кирпичи и проверить подвал… Резонно?

– Резонно… – согласился подполковник со своим заместителем. – Настолько резонно, что просто верится, что героина в этом подвале нет… Но тогда где же он?

– Может быть, сложен под поминальным столом… Или вообще в постороннем месте… А все остальное – просто отвлекающие моменты, распыляющие наши силы и не дающие нам возможности действовать четко и конкретно…

– Конкретно можно действовать только тогда, когда знаешь точное направление, – сказал майор Известьев. – А ты нас лишаешь последней надежды…

– Лично я никогда не оставил бы ключи на столе и не оставил бы дом с оружием открытым, уходя даже на похороны… – твердо сказал Паутов. – И они, думаю, не настолько безалаберны, чтобы так поступить… Иначе им не доверили бы даже автомат… Это очевидная подстава…

– В таком случае получается, что мы не знаем, где героин? – сказал Разин.

– Получается так…

– Но мы хотя бы знаем, где его нет, хотя и показывают нам, что он есть там… – здраво рассудил майор Ялаев. – Значит, таранить мачту с электропроводкой мне не придется… А жаль, я уже настроился на боевой таран… Ладно… И что будем делать? У нас не больше трех часов до наступления темноты…

– Что делать? – переспросил подполковник. – Отсыпаться, скорее всего… Все, кто будет занят в ночной операции, должны отдохнуть… Предварительно выделить разведгруппу. Пусть присматривает за домами, близкими к лесистому склону. Там наиболее вероятный участок проникновения группы в поселок. Пусть по улицам проходят под видом патруля. Сейчас пройдут и позже пару раз. Необходимо запомнить, в каких дворах лают собаки, в каких потом лаять перестанут или изменится характер лая. Собак могут посадить в сарай, чтобы освободить бандитам проход… Это не обязательное явление, но вероятное развитие событий… Мы должны рассматривать обстановку так, словно работаем на чужой территории…

– Это сделаем… – кивнул «краповый» майор.

– Перед наступлением темноты менты занимают блокпосты и готовятся к обороне. Мы не знаем, какие силы пожалуют… Дорогу, пожалуй, минировать не будем… Такая сильная подготовка велась внутри вовсе не для того, чтобы осуществить прорыв… Значит, прорыв может быть только отступлением от общей тактики и состоится только в том случае, если что-то пойдет не так, как было задумано. Но для этого следует заранее перебросить сюда значительные силы. А это сложно, потому что ехать предстоит мимо армейских блокпостов. Если все же будет попытка прорыва, задача стоит – остановить… Не будет попытки, еще лучше… Так… С ментами все просто и ясно… С «краповыми» сложнее… Они будут демонстративно выполнять оцепление кладбища… Так, чтобы вроде бы и стремятся сделать это скрытно, но и показать им себя при этом необходимо… Но – малыми силами… И, обязательное условие, на кладбище не входить… И к дому родственников Мусы Бачаева необходимо присматриваться… Тоже малыми силами… Если будет необходимость, можно будет дом блокировать и устроить проверку документов. Но я уверен, что все трое там, в доме, предъявят удостоверения сотрудников службы безопасности Чечни… А основные силы – я имею в виду свою группу и аналогичную по численности группу «краповых» – держим в резерве до поступления данных со спутника… А когда данные появятся, мы разделимся…

– Для чего? – спросил Известьев, для которого новый и, видимо, импровизационный план подполковника оказался тоже неожиданностью.

– «Краповые» по указке Управления космической разведки ГРУ будут блокировать тех, кто заявится за героином… Численно это будет, я думаю, небольшой отряд, от трех до пяти человек, и будет проникать в город скрытно. А я со своей группой буду атаковать тех, кто будет ждать первых за пределами поселка…

– А такие будут? – Майор Известьев не понимал уверенности Разина, поскольку не видел происхождения этой уверенности.

– Такие будут обязательно. И это будут наверняка какие-то официальные должностные лица нынешней Чечни… Иначе на нас не было бы такого сильного давления… Они побоятся действовать самостоятельно, чтобы не угодить в скандал, и пошлют простых бандитов. А сами будут дожидаться результата…

– Могут быть неприятные последствия… – предупредил майор Яковлев. – Они потом заявят, что были без причины атакованы подразделением спецназа ГРУ…

– Вот потому я и иду на этот этап операции только со своими бойцами… Они знают, что надо делать, чтобы не было последствий…

– Приказ на уничтожение? – спросил с сомнением в голосе Известьев.

– У нас есть право на уничтожение… – голос Разина прозвучал твердо. – Это наша самозащита… Это защита наших детей… Если мы их выпустим, наркота так же будет идти в Россию рекой… Следовательно, мы их не выпустим… И не допустим до судебного разбирательства, потому что судебное разбирательство обязательно будет проходить на местном уровне и судьями будут близкие родственники подозреваемых… С подобным мы все уже сталкивались и больше сталкиваться не захотим…

– Нам, следовательно, тоже работать на уничтожение… – не спросил, а сказал майор Известьев.

– Конечно… Как обычно…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Время останавливаться не умеет. Оно тикает, отсчитывая моменты, вне зависимости от отстающих или убегающих часовых стрелок, стремится вперед, не зная усталости. Только людям, которые ждут определенного момента, кажется порой, что время останавливается. И тогда ожидание становится мучительным. Чтобы не мучить себя и своих бойцов, подполковник Разин дал команду к отдыху. Спецназовцы давно научились отдыхать впрок. Действуют почти так же, как верблюд запасает на дальний путь через пустыню воду. И потому, так и не успевшие днем выспаться, досыпали в ожидании вечера с удовольствием.

И подполковник Разин показал, что он тоже не из железа сделан, и тоже заснул, хотя нервная окружающая обстановка, казалось, все делает, чтобы помешать этому. Только теперь подполковник положил трубку спутникового телефона не под бушлат, заменяющий подушку, а рядом с ухом. Виброзвонок звук имеет слабый, но потрескивающие вибрации рядом с ухом, привыкшим реагировать на любой шум, не услышанными быть не могут.

И потому подполковник Разин проснулся, как обычно, сразу с ясной головой и осознанием ситуации, едва трубка спутникового телефона сообщила, что кто-то желает с подполковником поговорить. В комнате было темно, за окнами тем более. Значит, все успели отдохнуть полноценно для спецназа. Именно для спецназа, потому что полноценный отдых для спецназовца считается вообще не отдыхом для простого человека. Разин дождался второго звонка – значит, это звонит не жена. И взял трубку. Определитель высветил незнакомый московский номер.

– Слушаю, подполковник Разин…

– Добрый вечер, Александр Андреевич. Подполковник Градов, Управление космической разведки… Меня зовут Валентин Прокопьевич… По просьбе полковника Мочилова… Мы с вами, кажется, пока вместе не работали?

– Кажется, нет…

– Надеюсь, получится… Мы ваш телефон контролируем на предмет прослушивания. Значит, говорить можем спокойно. Нынешняя работа – испытательная для нового спутникового модуля, сбоев быть не должно, и, в дополнение, я попрошу вас по окончании операции составить подробный рапорт с отзывом о перспективах. Повторяю – рапорт подробный, даже со сравнениями нескольких операций, проводимых без спутника и со спутником. Это очень важно для дальнейшего финансирования проекта. Именно с этим условием мы пошли навстречу полковнику Мочилову и рискнули сразу, без тренировочных, провести боевые испытания…

– Да. Я понимаю. Уже начинаем?

– Вы как хотите… Когда то есть найдете необходимым… А они уже начали… – сообщил подполковник Градов. – Мы же, в свою очередь, начали два часа назад с контроля большой территории.

– Вот и хорошо. Мы тоже готовы… – Краем глаза Разин увидел, что бойцы группы уже собираются и через минуту в самом деле будут готовы к выступлению. Его разговор разбудит даже самых сонливых.

– Итак… Две машины приблизились со стороны Грозного. Похожи на «уазик» и какой-то импортный микроавтобус, но облачность не позволила рассмотреть точно, когда было еще светло. Из двух часов общего времени мы уже сорок минут конкретно их наблюдаем. Издали начали, с крупного масштаба… Машины остановились в двух километрах от въезда в поселок за поворотом… Нам сверху рельеф плохо видно. По физической карте там холмы… Между холмами спрятались так, что из поселка их не видно… Следовательно, район действия знают достаточно хорошо. Десять минут назад группа из пяти человек выдвинулась в обход поселка в сторону лесистой возвышенности. Это я уже говорю, опираясь на физическую карту. Минутку, сейчас подключу топографическую… Да, лесистая возвышенность, склон сходит к поселку…

– Мы предполагали, что пойдут именно там… У меня к вам просьба… Оперативная обстановка такая, что нам необходимо работать против двух групп одновременно… То есть мы разделяемся… Есть возможность посадить еще одного человека, чтобы он вел тех, кто войдет в поселок, и передавал данные майору Известьеву из спецназа внутренних войск. А мы бы с вами работали против тех, кто остался на дороге. Сколько там человек, кстати, осталось?

– Восемь человек… Давайте номер майора…

Подполковник Разин продиктовал номер.

– Сотовый… – Разин даже по голосу понял, что подполковник Градов поморщился. – Работать с сотовой трубкой – это все равно что работать в прямом эфире…

– Командиров отрядов «краповых» пока спутниковыми трубками не оснастили. Мы же не собираемся вести секретные разговоры…

– Сотовую трубку при умении можно прослушать по простому приемнику из автомобиля. А что, если у боевиков в машине есть человек, обладающий таким умением? Мы сорвем операцию…

– Всегда можно свести разговор до минимума привязанных фраз. Просто давать команды типа: «правее», «левее», «прямо» и сообщать дистанцию.

– Ваша операция – ваш риск. Я посажу сейчас офицера. Как мы различим ваши группы?

– Мы через несколько минут выезжаем на БМП. Спутать трудно…

– Еще раз повторите фамилию офицера, с которым мы должны связаться…

– Майор Известьев, из «краповых беретов»…

– Понятно. Действуйте. Я с вами свяжусь при вашем приближении к объекту.

– Еще один вопрос… Отслеживается весь поселок?

– Даже с прилегающими окрестностями, во избежание прибытия не вовремя новых групп…

– Меня другое интересует… Группа «краповых» провела оцепление территории кладбища… Но оцепление не полное… Там готовится провокация… Хотят разорить могилу и свалить это на федералов. Для этого были проведены мудрые соответствующие мероприятия, заставляющие нас вроде бы обязательно присутствовать при этом. Мы провокацию разгадали и на кладбище не появимся. Выставили только скрытое оцепление. У вас ведется запись всей съемки?

– Обязательно.

– Отлично. Если провокация все же состоится и обвинять будут нас, можно будет задним числом просмотреть запись и определить, откуда люди пришли и куда они ушли?

– Без проблем…

– Прекрасно. С вами работать – одно удовольствие…

* * *

В штабной комнате у «краповых» было людно, но по-деловому тихо. Майор Известьев уже подготовился к активным действиям, сам экипировался по полной программе, только кевларовую каску [28] с «Подснежником», выделенным Разиным для координации, пока оставил на столе. И бойцы спецназа внутренних войск были экипированы так же, исключая «Подснежник». Известьев собрал группу из десяти человек и вполголоса давал такой подробный инструктаж, какой никогда не давал своим бойцам подполковник Разин. Спецназовцам ГРУ, имеющим за спиной богатый опыт боевых действий, такой инструктаж был просто не нужен, поскольку каждый из бойцов группы Разина являлся уже самостоятельной боевой единицей и в любых условиях выбирал лучший вариант ведения боевых или разведывательных действий, исходя из окружающей обстановки. Разину приходилось только корректировать действия, совмещая одно направление с другим.

– Какой бы по численности ни оказалась группа противника, через поселок ее провожаем по параллельным улицам с двух сторон, с небольшим отставанием. Обязательный контроль окружающего пространства. Не исключать внезапного появления подкрепления из числа осевших в поселке боевиков. При передвижении – стволы во все стороны… Стрелять только в крайнем случае… Если пойдут двумя группами, все равно сохраняем обязательные «клещи», потому что двигаться они должны в одном направлении.

– Едва ли они разделятся, – вмешался в разговор подполковник. – Их всего пять человек…

– Вышли? – сухо спросил Известьев.

– Вышли, – согласно и почти с радостным азартом кивнул Разин. – Переведи трубку на виброзвонок. Тебя будут держать в курсе дела обо всех передвижениях группы. Нам восемь человек на двух машинах досталось. Еще не знаю, как буду действовать. Боюсь, что пожелают на машинах оторваться… БМП их не догонит…

– Значит, следует сразу машины уничтожить… Гранатомет или таран…

– Я уже думал так. Возможно, придется расстроить старшего прапорщика Радимова и приказать ему ободрать краску на теле любимой машины… Ладно… Мы поехали, ты тоже выходи на позицию. Со спутника передадут точное место вхождения бандитов в поселок. Они, кажется, уже недалеко…

Разин подошел к планкарте, развернутой на столе. Ткнул пальцем:

– Мои вот здесь встали. Высадили твою пятерку… Твои двинулись через холмы на склон. Напрямую им к поселку не подойти, и на темноту они не надеются… Видимо, с работой моих снайперов прошлой ночью по слухам знакомы… Придется делать обход и спускаться там, где мы и предполагали. Пока вся информация… Мы поехали…

Известьев удачи пожелал только кивком. Его сосредоточенное лицо улыбнуться не пожелало. Не научился «краповый» майор расслабляться, когда обстановка еще позволяет. Но от постоянного напряжения устаешь быстрее…

Уже с порога Разин, обернувшись, добавил:

– Еще раз категорично предупреди своих, чтобы на территорию кладбища ни в коем случае не совались. Нам своих неприятностей хватает и лишних не надо бы… Со спутника ведется съемка всего происходящего. Если сами что-то натворят и попытаются свалить на нас, Управление космической разведки предоставит материалы съемки для определения виновников…

* * *

– Товарищ подполковник, как боевая единица наша машина на четыре пятых себя исчерпала… – лихо козырнув, доложил старший прапорщик Радимов, едва Разин спустился с крыльца. – В пушке меньше сотни зарядов… Пулеметы, правда, пострелять еще могут… И две бронебойные гранаты для «РПГ-7»…

Подполковник и без того знал состояние боекомплекта, и даже наводил справки, где поблизости можно его пополнить. Оказалось – нигде, только на базе. Но до базы добираться долго. Разин предпочел выспавшийся и свежий экипаж с малым боекомплектом сонному, но полностью снаряженному.

– Сержант Скобочкин у тебя выспался? – спросил Разин.

– На неделю вперед, товарищ подполковник, – высовываясь из башенного люка, сам отозвался оператор-наводчик.

– Тогда будет стрелять аккуратно и точно… Бой будет не длинным. Необходимо только сразу уничтожить две автомашины. Если Скобочкин промахнется, Радимов, идешь на таран… Вспомни Курскую дугу… По истории проходил, наверное… Не подведи предков…

Старший прапорщик только вздохнул. Как ни крепка броня, а столкновение с другим транспортом и на ней сказывается. И потому Радимов предпочитал столкновений всегда избегать…

Спецназовцы ждали командира здесь же, на крыльце. Подполковник уже собрался дать команду, когда в чехле послышались вибрации трубки. Глянув на определитель, Разин сразу ответил:

– Мы уже выезжаем, Валентин Прокопьевич…

– Александр Андреевич… Вам, видимо, следует скоординировать действия со второй группой… Бандиты на дороге выставили на холме пост наблюдения, два человека, откуда просматривается по крышам почти весь поселок. С военной точки зрения мера правильная. Предположительно, оттуда осуществляется связь по переговорному устройству. Мы захватили слабый сигнал, но, не зная волны, сразу прочитать не можем. У компьютера на это может уйти до двух часов времени. Самое интересное, что переговоры ведутся, очевидно, не с ударной группой, которая выступила в сторону поселка. Но ответный сигнал мы поймать не можем. Скорее всего, второе переговорное устройство находится где-то в доме под бетонным перекрытием, которое слабый сигнал способно заглушить. Это сотовый телефон обладает мощным сигналом, и его всегда заметно. Сейчас вот наш офицер ведет переговоры с вашим майором Известьевым, и я вижу местоположение майора у себя на мониторе. Тем не менее, если ваши группы будут действовать не синхронизированно, это может остановить бандитов и сорвет вам всю операцию. Предположим, «краповые» атакуют ударную группу раньше, и группа на дороге может просто уехать. И наоборот, раньше атакуете вы, и ударная группа не дойдет до места назначения…

– Я понял, Валентин Прокопьевич. Мы предусмотрели это и обеспечили командира «краповых» своими средствами связи. Но хорошо, что вы предупредили нас о наблюдателях. Как, по вашему мнению, далеко может наблюдатель контролировать дорогу?

– Я не знаю местный рельеф и могу судить только на основании топографической карты. На ней есть отметки всех высот… Предполагаю, что до начала прямой линии главной дороги поселка он все видит прекрасно. И все крыши домов центральной части. Отдельные перекрестки, несомненно, тоже… Если вы хотите выдвигаться скрытно, то вам следует выбрать объездной путь по северной окраине. Тогда вы можете по ту сторону холмистых окраин доехать незамеченными почти до блокпоста. Но сам блокпост наблюдателем просматривается.

– Каково расстояние от машин до блокпоста?

– До поселка, как я уже говорил, два километра, до блокпоста чуть больше, чем полтора…

– Значит, разогнавшаяся БМП преодолеет расстояние за минуту с небольшим…

– Полторы минуты, если не две…

– Наш старший прапорщик очень быстро ездит… – Разин специально сказал громко, чтобы механик-водитель услышал похвалу в свой адрес. После такой похвалы каждый водитель захочет ездить еще быстрее. – А оператор-наводчик хорошо стреляет при полной скорости. Думаю, все будет хорошо. На какой точке сидит наблюдатель?

Разин раскрыл планшет. Карту окрестностей для своей группы он не получал, поскольку начал действовать по собственной инициативе, но выручил начальник штаба «краповых» капитан Терентьев – дал напрокат под честное слово.

– У вас какая карта?

– «Километровка».

– Сейчас, совмещу масштаб… Смотрите, высотка справа от дороги, если ехать со стороны Грозного.

– Их там две… У меня на карте они без указания высоты…

– Ближняя значительно ниже, хотя прикрывает от дальней ту часть поселка, через которую я рекомендовал вам ехать…

– ПНВ у них светится?

– Не могу определить, хотя при более детальном рассмотрении увидеть возможно… Минуту терпения. Даю увеличение…

– Можно не увеличивать… При такой облачности без ПНВ они ничего бы не увидели…

Но подполковник Градов уже справился с задачей.

– Есть ПНВ. И не только, кажется, ПНВ… У одного, несомненно ПНВ… Может быть, винтовка с ночным прицелом. У второго тепловизор… Светится намного сильнее первого. У тепловизора вообще свечение более сильное…

– Спасибо. Мы выезжаем…

Разин убрал трубку в чехол и посмотрел на бойцов. Все ждали только сигнала командира. Старший лейтенант Парамонов любовно поглаживал прицел «винтореза», майор Паутов почесывал ногтями тубу гранатомета.

– К машине! – скомандовал Разин. – Надеюсь, сейчас мы доберемся до того, кто нам нужен… Пленных не брать. Включить «Подснежники»…

Подполковник достал из кармана «разгрузки» невеликий корпус своей рации и увидел на индикаторе двенадцать горящих точек. Значит, на связи находятся все, работающие на этой волне, – девять спецназовцев, «краповый» майор Известьев, ментовский майор Ялаев и старший прапорщик Радимов.

Уже забравшись в башню через верхний командирский люк, подполковник приблизил микрофон ко рту.

– Внимание! Я – Волга, Краповый, как слышишь? Краповый…

– Нормально, товарищ подполковник, – майор Известьев отозвался с задержкой почти на минуту. – Мы тоже получили данные, выступаем…

– Сними каску, «Подснежник» без нее работает лучше. И тебе еще с телефоном общаться… С каской измучаешься…

– Я как раз этим занимался, когда вы на связь вышли…

2

Разин в башне БМП подсвечивал себе диодным фонариком, встроенным в планшет, и рассматривал планкарту поселка, чтобы подсказать старшему прапорщику Радимову правильный путь. Планкарту он в планшет не вставлял, просто приложил ее к стандартной армейской карте, используя и ту и другую.

– Сейчас будет перекресток, который может с точки наблюдения просматриваться… Не обязательно, чтобы они именно сюда смотрели; из примерно стодвадцатиградусного сектора это только два градуса, но лучше проскочить перекресток на скорости… – прозвучал совет-приказ.

Подполковник умел приказывать так, чтобы это звучало советом, и советовать так, чтобы это звучало приказом.

Машина вздрогнула, резко набирая скорость. Старший прапорщик Радимов уже не старался по улицам гнать так, как он мог позволить себе на загородной дороге. Вообще-то старший прапорщик накануне и днем, и ночью по тому же самому поселку гонял почти на пределе скорости, стараясь не опоздать выполнить приказ. Но в этот раз, едва отъехав от здания поселковой администрации, БМП просто каким-то чудом не наехала на перебегавшего дорогу мальчишку. Радимов умудрился сманеврировать, раздавил кусты и цветник в газоне и проскочил совсем рядом с остановившимся пареньком. Дальше его путь уже пролегал по тротуару, где гусеница слегка оцарапала, не развалив, кажется, кирпичный забор, и только через три десятка метров машина вернулась на проезжую часть. Откуда этот мальчишка вообще взялся на улице в это позднее время, кто выпустил его в такой беспокойный вечер!.. Но Разин даже остановиться не разрешил. Однако приказал дальше ехать тише, пока не возникнет иной необходимости. Только гибели мальчишки спецназовцам и не хватало для полного набора обвинений в свой адрес…

«Краповым» в этом отношении проще. Они пешком идут… Но провокации, и пешком отправившись, на свою голову найти можно…

– Я – Волга, Краповый, как у тебя дела?

– Я – Краповый. Меня «ведут» сверху, – сообщил майор Известьев теперь уже сразу, без задержки. Наверное, сменил кевларовую каску на свой берет, и теперь майору легче общаться и с трубкой мобильника, и с «Подснежником». – Противника пока не видел, но мне сообщили, что «клещи» зажимаются… Мы обошли бандитов с двух сторон…

– Куда они направляются? – поинтересовался Разин.

– Пока сказать трудно… В сторону центра, но куда свернут дальше – не говорят…

– Будут новости, докладывай… Еще одна просьба… Могут быть провокации со стороны местных… Осторожнее… Не влипай…

– Понял. Постараюсь… У вас что-то было?

– Трудно сказать… Мальчишка под гусеницы выскочил… Еле увернулись… Забор задели… Хотя это может быть случайностью… С другой стороны, неизвестно, что случилось бы, если бы мы остановились… Ладно, будь внимательнее, Краповый… Ялаев! Ялаев! Слышишь меня?

– Слышу, товарищ подполковник, – отозвался ментовский майор.

– Ты на каком посту?

– Со стороны Грозного. Майор Яковлев на противоположной стороне… Связь с ним поддерживаем через дежурного, прямой здесь не установлено…

– Это капитан Асланбеков, что ли?

– Он самый… Передаточная единица. По большому счету, капитан только на это и годится… Яковлев прав…

– Ладно… Значит, скоро с тобой увидимся… За тобой и твоими парнями, кстати, наблюдают с высотки справа… Два человека… Возможно, смотрят через ночные прицелы…

– Понял. Спасибо… Будем осторожны…

– Не надо осторожности… Это они должны быть осторожны… Стрелять могут только при возвращении группы из поселка. А та группа не возвратится. Да и вообще стрелять они не будут, потому что через пару минут мои снайперы выйдут на позицию…

– Что со спутника говорят, товарищ подполковник? Ждать нам атаки?

– Нет у боевиков сил для атаки… Спокойно себя ведите… Скоро мимо вас наша БМП промчится… Смотрите не подстрелите…

– Понял, товарищ подполковник… Мы вашу машину знаем…

– С Яковлевым связь имеешь?

– Пять минут назад общались… Там отдыхать можно…

– Я знаю. Пусть отдыхает…

Все было готово для того, чтобы начать боевые действия…

* * *

– Таксист, перед поворотом тормози…

От торможения гусеницы БМП начали выворачивать и без того уже раздробленный, давно не ремонтированный асфальт дорожного покрытия. Машина замерла у какого-то двухэтажного корпуса, стоящего с выбитыми, но забитыми досками окнами.

– Ждешь здесь, – объяснил подполковник. – Сержант, готовь пушку… Цель подскажет старший прапорщик… Остальные, к машине!

Спецназовцы покинули БМП на тридцать секунд, не суетясь, не подталкивая друг друга. Задачу уже знали все. Первыми, не дожидаясь команды и даже не дожидаясь, пока остальные покинут БМП, от группы отделились снайперы старший лейтенант Парамонов и лейтенант Сокольников. Лейтенант Сосненко, хотя и имел трофейный «винторез», оснащенный ночным прицелом, все же к сработанной паре не присоединился, поскольку работа выдалась только для двоих, к тому же более профессиональных спецов, винтовки которых были оснащены тепловизорами. А самому Сосненко задача ставилась другая.

Снайперы моментально преодолели забор рядом с заброшенным зданием. Слышно было, как от удара ногой вылетела дверь. А еще через несколько минут «Подснежник» донес голос Парамоши:

– Волга, я – Спартак, мы на крыше. Позиция хорошая, вершину холма видно. Ищем объекты…

– Они тоже могут вас искать… Осторожнее… – подсказал майор Паутов.

– Осторожности меня еще мама в гололед учила… – Парамоша любил оставлять последнее слово за собой.

– Волга, я – Сокол, вижу объекты… – сообщил лейтенант Сокольников. – Дистанция четыреста восемнадцать метров.

– Круг по стадиону… – Майор Паутов перевел дистанцию для стрельбы в стандартную величину беговой дорожки, аналог которой, если не брать во внимание препятствия и отклонения от прямой линии, предстояло преодолеть остальной группе.

– Я тоже нашел… – сразу отозвался Парамонов. – Мой левый… С биноклем… Бинокль, кажется, как у нашего командира, с тепловизором…

– Бинокль не повреди… – сказал Паутов. – Мне такой с детства хочется…

– Бинокль стоимостью в хорошую машину хочется всем, – констатировал свою проблему капитан Юрлов. – Будем жребий тянуть… Мне на жребий всегда везет… Если за водкой бежать, всегда мне выпадало…

– Обрабатывайте их и догоняйте нас… – дал подполковник команду снайперам.

– На счет три… – привычно сформулировал синхронизацию действий старший лейтенант.

Вся же группа тем временем уже начала преодолевать тот самый стандартный стадионный круг. И бежали они в самом деле почти по кругу, потому что окраинная улица поселка плавно загибалась вправо. И хотя наблюдателям бандитов рассмотреть их за высокими заборами и кустами было невозможно, спецназовцы все равно прижимались к заборам и старались стать ростом как можно ниже. Такой способ передвижения стал уже привычным и интуитивным, и ради одного-единственного момента не стоило переучиваться.

Наушники донесли негромкий звук выстрелов.

– Догоняем, командир… – доложил старший лейтенант о быстром и качественном выполнении поставленной задачи. – Не сильно спешите…

– Выдвигайтесь левее, направление за Паутовым сразу к машинам. Оставляйте блокпост справа…

Майор Паутов уже получил инструктаж и вместе с капитаном Решетниковым и лейтенантом Сосненко свернул в сторону, на невысокий склон холма, покинув защиту забора. Холмы с этой стороны поселка были негусто поросшими мелкими кустами и высокой жухлой травой, и там единственным осложнением для скорости передвижения был подъем. Но преодолевать подъемы все офицеры группы умели хорошо, и никого не подводило дыхание.

Сам же подполковник Разин с капитанами Ростовцевым и Юрловым и лейтенантом Стоговым направлялись по прямой линии, чтобы выйти вдоль крайних домов к холму, где раньше сидели наблюдатели бандитов. Стогов, раз подвернулась возможность снять с плеч привычный груз – рацию и оставить ее на попечении начальника штаба «краповых» капитана Терентьева, возможностью воспользовался и сейчас, лишившись дополнительных двенадцати килограммов груза, чувствуя необычную легкость в ногах, наступал на пятки командиру, заставляя того бежать быстрее. Обычные сорок с лишним килограммов экипировки вообще считались в спецназе настолько привычным грузом, что не ассоциировались с тяжестью.

– От машин нас не видно… Бежим открыто… Скорость – оружие… – подполковник Разин такими словами, говоря на выдохе целые фразы, подгонял и себя, и своих офицеров и не боялся сбить дыхание. – Кречет, тебя могут рассмотреть только в одном секторе, когда будешь пересекать высшую точку холма. Не взбирайся на вершину… Ниже проходи, через камни… И ноги в темноте не переломай…

– Волга, проследи, чтобы Багира не захапала мой бинокль… – отозвался на бегу майор Паутов.

– Пусть будет божий суд… Я не побоюсь твоих широких плеч… – отреагировал главный претендент на обладание биноклем капитан Юрлов.

– Дыхание, черти, берегите, без дела не болтать… – строго сказал Разин…

«Черти» за свое дыхание не боялись, но командира послушались. Армия есть армия…

* * *

Группа Разина, выбравшая прямой путь, естественно, до цели добралась первая. На вершине холма среди камней, выложенных природой в виде бруствера, два бандита уткнули в этот самый бруствер лица. Снайперы стреляли в единственную доступную им цель – в голову. Средняя для снайперской стрельбы дистанция не вызвала осложнений, хотя средней эта дистанция обычно считается при стрельбе по корпусу. Но в этот раз обе пули попали в голову.

Капитан Юрлов, естественно, сразу взял в руки бинокль одного из наблюдателей и стер с окуляра брызги крови, начавшие уже подсыхать. Подполковник Разин взял у того же боевика переговорное устройство со светящейся зеленой лампочкой – кто-то подключился для разговора, но разговора не слышал.

Некоторое время в устройстве слышался только треск, потом отдаленный, плохо различимый голос начал или, скорее, повторил вызов:

– Шарани… Шарани… – дальше говорили по-чеченски, но вставляли в чеченскую речь привычные слова русского мата. Разин вздохнул, выключил «переговорку» и сунул ее в карман «разгрузки».

– Интересно… Это кто-то из поселка на связь выходит или с дороги?

Капитан Решетников, на которого почему-то смотрел в этот момент командир, пожал плечами. Он рассматривал свой трофей, взятый у второго наблюдателя, – иностранную снайперскую винтовку с прицелом ночного видения и рогами-ножками под мушкой. Глушителя на винтовке не было, но это вовсе не делало ее бесполезным оружием. В руках опытного человека такая винтовка способна стать мощным оружием.

Подполковник вытащил телефонную трубку и нажал только клавишу вызова последнего разговора. Подполковник Градов ответил сразу.

– Видим вас, Александр Андреевич… Я так понимаю, что наблюдателей больше нет?

– Больше нет… Вы, Валентин Прокопьевич, не отслеживали второе переговорное устройство? Кто-то тщетно вызывал наблюдателя… Мы не знаем чеченского языка и потому чувствуем себя глухими…

– От машин, мне кажется, вызова не было… Скорее всего, связь была с поселком…

– Что там в поселке?

– Бандиты вошли во двор, где много людей… Больше десяти… Мы и раньше за этим двором наблюдали… Там было народу еще больше, но группа человек в двадцать двинулась в сторону кладбища…

– А до них еще одна группа не выходила? – переспросил Разин.

– Вышла… Три человека… В ту же сторону… Вот мне подсказывают с другого монитора… Я только вашу ситуацию контролирую… Они уже, говорят, на кладбище…

– Так и должно было быть. Ситуацию на кладбище следует записать…

– Мы полностью записываем всю операцию, – сказал подполковник Градов.

– Всю, может быть, и ни к чему… А вот кладбище – обязательно… Что вокруг дороги делается? Я имею в виду нашу вторую группу…

– Им еще предстоит метров двести преодолеть до участка прямой видимости. Прямая видимость – метров пятьдесят. Но свет в машинах выключен… Пусть присматриваются…

– Там снайперы с тепловизорами. Увидят…

– Хорошо. Будет что-то срочное, я сразу свяжусь с вами…

* * *

Машины на дороге из-за холма видно не было.

– Вперед! – дал команду Разин. – На тот склон…

Подполковнику не было надобности сверяться с картой, он ее уже достаточно хорошо изучил, и помнил, где каменистые участки перемежаются с зарослями. Разница была важной, потому что среди камней можно было найти укрытие на случай, если в группе на дороге есть у кого-то не бинокль с тепловизором, а простой бинокль с прибором ночного видения. А такой на ночную операцию, если есть возможность, берут обязательно. У людей, которые должны были приехать, возможностей было много… Камни давали возможность спрятаться, тогда как заросли с помощью тепловизора легко было просмотреть. Но это все было еще впереди. Сейчас прятаться необходимости не было.

Второй холм, более низкий, отделялся от первого небольшой и неглубокой седловиной, образуя два неодинаковых верблюжьих горба. И спецназовцам не пришлось спускаться глубоко, чтобы потом высоко забираться. Расстояние они преодолели одним рывком. А с вершины уже открывался вид не только на дорогу, но и на холмы с ее противоположной стороны. То есть подполковник имел возможность и бандитов контролировать, и группе майора Паутова подсказывать правильное передвижение еще до того, как группа выйдет на прямую видимость дороги и противника.

– Я – Волга. Кречет, вижу тебя… Не снижай скорость… Снайперы уже догоняют… – Бинокль подполковника Разина позволил увидеть даже то, что Паутов несколько раз оглянулся и чуть притормозил движение, давая возможность Парамонову и Сокольникову догнать передовых. – Снайперов оставь на высоте, сами спускайтесь в ложбину и пройдите за машины, чтобы на всякий случай отрезать пути отхода.

– Я – Кречет, понял…

– Я – Спартак, понял… – отозвался и старший лейтенант Парамонов.

– Кречет… Снайперы будут страховать. Ты должен пробраться в двадцати шагах от дороги… Там кусты густые… Будь предельно осторожным. Вероятно, в группе машин есть бинокль с тепловизором.

– Бинокль используют тогда, когда смотрят вдаль… А мы будем рядом… Это психология, командир… – Майор Паутов как раз добрался первым до точки, откуда ему было видно дорогу еще лучше, чем Разину.

– А я вот близко от них и в свой бинокль смотрю… – не удержался капитан Юрлов, чтобы не подзадорить майора.

– Смотри на здоровье, – согласился Паутов. – Это пусть будет твой бинокль… Я свой около машины вижу…

– А я думал, там мой… – появился новый претендент на трофей – капитан Ростовцев.

– Доберись туда раньше меня, будет твой… – предложил Паутов.

– Ты толкаешь меня на необдуманные поступки, товарищ майор… Будешь ответственным, если командир мне за смертельное ранение снимет в дополнение голову…

– Заткнитесь, не мешайте мне смотреть… – сказал Разин. – Кречет, спускайся потихоньку… Они пока за поселком наблюдают… Вернее, за дорогой в сторону поселка, из поселка, пожалуй, кроме нескольких домов, им ничего не видно… Таксист, как слышишь?

– Я – Таксист. Слышу вас хорошо, товарищ подполковник…

– Не обмани ожидания бандитов… Они словно ждут кого-то с дороги. Кречет выйдет на позицию через три минуты. Через две ты стартуешь… Готов?

– Готов!

– Ялаев! Как слышишь?

– Слышу хорошо, Волга…

– Через две минуты Таксист двинется… На полной скорости… Шлагбаум уберите…

– Пусть ломает… А то бандиты насторожатся…

– Им шлагбаум не видно…

– Краповый, что у тебя?

– Они во дворе у Бачаевых. В сарае… Двое уже вышли из сарая… С рюкзаками… Трое вышли… Сейчас выйдут остальные… Во дворе женщины… Брать их будем на соседней улице… Сразу выдвигаемся туда… Дадим фору в пару кварталов…

– А если они другим путем пойдут?

– Куда им другим путем идти? Они выберут самый короткий путь… Все… Выходят… Мы отрываемся, чтобы женщины не вмешались…

– Действуй… – Подполковник хорошо знал, как любят чечены прикрываться женщинами. В женщин не будешь стрелять, и потому они лезут прямо на ствол, чтобы ты не мог в бандита выстрелить. А бандиты этому всегда рады…

@Break =

@Spusk =

ЭПИЛОГ

Майор Паутов вместе с капитаном Решетниковым и лейтенантом Сосненко, где согнувшись и присев, где вообще ползком, под кустами, пробрался под самым носом у бандитов, чтобы блокировать их сзади, из-за поворота дороги с более высокой и удобной для прострела позиции. И сделали это ничуть не медленнее, чем человек, идущий там же прогулочным шагом. Подполковник Разин внимательно наблюдал за бандитами – не хватятся ли, не услышат ли шорох. Точно так же, только не в бинокль, а в прицелы, наблюдали за ними и снайперы, готовые в любой момент подстраховать товарищей выстрелами. Но пока стрелять не пришлось, хотя один из бандитов ответил на телефонный звонок и разговаривал, стоя как раз лицом к спецназовцам. Но, видимо, сам разговор его так взволновал, что бандит ничего вокруг не видел и поспешил к товарищам, чтобы что-то пересказать им. Судя по всему, сообщение было радостным. Бандиты оживились.

– Волга, я – Кречет. Мы на месте…

– Я – Волга, вижу, мы спускаемся. Страхуйте нас…

Задача группы Разина была сложнее. Если Паутов мог прятаться за кустами, то противоположный склон холма был почти лишен растительности. Только несколько кустов высокой травы, которые укрыть человека не смогут. И камни не настолько крупные, чтобы за ними спрятаться. Но подойти хотелось на дистанцию «кинжального» огня, чтобы действовать наверняка и решить вопрос кардинально. Добивать раненых Разин не привык. И потому выходил на дистанцию ближнего боя, рискуя быть обнаруженным. Но темная ночь обещала, кажется, укрытие…

Спуск проходил медленнее, чем хотелось бы. Подполковник опасался, что слишком рано выедет старший прапорщик Радимов, и потому пришлось предупредить:

– Таксист, я на старости лет медлительный стал… Жди особой команды…

– Волга, я понял… Паровоз стоит под парами…

Подполковник продолжил спуск. И в это время со стороны поселка раздалась звучная очередь из крупнокалиберного пулемета и следом за ней активная автоматная стрельба. Бандиты на дороге зашевелились, стали переговариваться.

– Краповый! – Разин разговаривал, не останавливаясь. Сейчас можно было даже быстрее спускаться, потому что бандиты на дороге тоже заинтересовались стрельбой в городе и что-то обсуждали. Не до рассматривания темных склонов им было. Но подполковник успел все же к глазам бинокль поднять и увидеть, как один из бандитов руку поднял и на часы посмотрел. Ждут? Чего или, вернее, кого они ждут? Своих людей или какого-то еще одного сюрприза для федералов? – Краповый! Ты куда пропал?…

Сюрприз подоспел вовремя. Где-то в поселке грохнул мощный взрыв, отдавшийся среди холмов долгим и продолжительным гулом.

– Ялаев! Я – Волга. Слышишь меня?

– Слышу, товарищ подполковник…

– Что там происходит? Ты не в курсе?

– Лейтенант Джабраилов подсказывает, что, похоже, отделение милиции взорвали…

– Таксист! Стартуй! – дал Разин команду, понимая, что события развиваются по непредсказуемому сценарию. Крупнокалиберный пулемет, какой, судя по звуку, и стрелял, был только один во всем поселке – на БТРе у ментов. Должно быть, и его взорвали вместе с отделением.

– Понял, товарищ подполковник… – отозвался старший прапорщик Радимов.

– Ялаев! Сколько человек в отделении оставалось?

– Четверо. Все местные…

– БМП мою пропусти…

– Волга! Я – Краповый… Волга… – Голос майора Известьева едва доносился. Должно быть, микрофон по неопытности ото рта далеко отставил.

– Что там у тебя? Почему молчал?

– Я ранен в голову. Перевязывали… Каску снял и… В голову…

– До свадьбы заживет…

– Я уже трижды женат, не накаркайте, товарищ подполковник. У нас крупные неприятности… Есть потери…

– Что случилось…

– Ментовский БТР… Догнал нас и расстрелял в спину… Посадил бандитов с героином… Движется в вашу сторону…

– Ялаев! БМП пропускаешь…

– Уже пропустил…

Разин и сам увидел БМП, на полной скорости несущуюся из поселка…

– Стреляй по ментовскому БТРу…

– Я слышал… У нас гранат бронебойных нет…

– Стреляй простыми, по колесам…

– Понял, товарищ подполковник…

И все время этого напряженного разговора подполковник Разин контролировал ситуацию внизу на дороге. При виде БМП бандиты оживились, но прятаться не стали, даже оружие не подняли, словно готовы были встретить своих.

– Волга, они БТР ждут и БТР с БМП перепутали… – резонно предположил майор Паутов. – Вот и хорошо…

Но новая очередь крупнокалиберного пулемета БТРа, раздавшаяся со стороны блокпоста, заставила и бандитов насторожиться. Автоматы успели подняться, но и Разин уже подошел близко и дал команду:

– Снайперы! Начали…

Два бандита упали сразу. За ними еще два – это уже выстрелили лейтенант Сосненко и капитан Решетников, посчитавшие себя за снайперов. И сам Разин тут же дал прицельную очередь в бегущих к машине оставшихся двух боевиков.

Команды открывать общий огонь не было, но она подразумевалась, и потому автоматы заговорили монотонно, заставив бандитов залечь за машинами. Они сумели даже дверцу микроавтобуса открыть, но на большее времени у них не хватило. БМП уже оказалась рядом, сначала очередь из автоматической пушки разорвала в клочья капот «уазика» и тут же смяла и выбросила с дороги микроавтобус. Что стало с бандитами – Разин не видел, но несколько коротких очередей от группы майора Паутова показали, что дело завершено.

– Волга, БТР прорвался… – сообщил Ялаев. – Накрыл двух гранатометчиков очередью и прорвался…

– Кречет, твоя работа…

На дороге остался только загоревшийся «уазик», и чуть поодаль разворачивалась с потушенными габаритными огнями боевая машина пехоты [29]. А из-за поворота появился идущий на предельной скорости БТР. Но по мере приближения к месту недавнего боя БТР стал притормаживать и последние метры ехал предельно медленно, словно готов был остановиться.

– Он готов… – сказал в «Подснежник» майор Паутов.

Подполковник Разин и без бинокля увидел яркий мазок из тубы. «РПГ-7» в руках майора гулко, со стоном, ухнула. Граната не оставила в воздухе огненного следа, только видно было искры, полетевшие из борта БТРа, и сразу вырвало два колеса. Колеса еще катились по дороге, подпрыгивая и убегая от места гибели БТРа, когда снова заговорила автоматическая пушка БМП. И Разин вспомнил, как он недавно выражал недовольство количеством бронебойных снарядов в боекомплекте машины. Тогда казалось, что в местных условиях эти снаряды могут не понадобиться. А вот понадобились… БТР горел, из него все же выскочили двое, сразу упавшие под автоматными очередями, потом не выскочили, а вывалились еще трое в горящей одежде. Очереди нашли и их…

Теперь уже спецназовцы сами вышли на дорогу.

Майор Паутов подошел к горящему БТРу вплотную и прикладом автомата приподнял люк механика-водителя.

– Я почему-то так и думал… Капитан Асланбек Асланбеков… Тьфу ты… – майор вдруг бросился со склона куда-то под откос.

– Куда ты? – спросил капитан Решетников.

– Бинокль…

Решетников поднял над головой большой трофейный бинокль-тепловизор, который он только что снял с шеи одного из убитых бандитов:

– Поздно, доктор, я уже умер… Не спеши…

– Волга, я Краповый… – по голосу было слышно, как трудно дается майору Известьеву простой разговор. Рана, наверное, нешуточная. – Что у вас?

– Все кончено, поздравляю тебя с победой… Пленных почему-то нет…

В чехле на поясе подполковника завибрировала трубка. Разин ответил сразу:

– Слушаю…

– С победой, Александр Андреевич, – сказал полковник Мочилов. – Я за ходом боя наблюдал через монитор. Что там у вас взорвалось?

– Один из ментов взорвал родное отделение…

– И пусть… Новое построят… Героин захватили?

Разин оглянулся на лежащих бандитов. Тяжелые рюкзаки были у них за спинами.

– Сгорел весь героин в БТРе, товарищ полковник…

– И хорошо… Утром предоставь рапорт по всей форме… Не забудь просьбу подполковника Градова… Они очень помогли вам…

– Предоставлю, товарищ полковник…

Разин убрал трубку в чехол, поправил микрофон «Подснежника» и дал команду:

– Быстро… Пока эта штука так пылает… Пятьдесят семь пакетов из рюкзаков – в огонь… Пакеты считать… Чтобы ни одного не осталось…

Примечания

1

На БТРах старого образца, которыми оснащены милицейские подразделения, устанавливались крупнокалиберные пулеметы «КПВТ» калибра 14,5 мм. На новых БТРах устанавливается легкая пушка 2А72, способная использоваться и в качестве зенитного оружия. Это уже более сильное оружие, делающее БРТ опасным даже для легкого танка.

(обратно)

2

РПГ – ручной противотанковый гранатомет, используется не только против танков. Имеет различные заряды гранат, вплоть до начиненных слезоточивым газом CS. Согласно статистике, за время войны в Чечне 40 % потерь в живой силе российской армией получено от поражения РПГ, 30 % от стрелкового оружия и столько же от мин и фугасов. Поэтому применение РПГ и подствольных гранатометов всегда эффективно. Гранатометы одинаково применялись и боевиками, и федеральными силами.

(обратно)

3

Согласно воинским уставам, в армии не существует команды «по машинам» или «из машины», как нам постоянно показывают в кино. Обе эти команды заменяются одной – «к машине».

(обратно)

4

«РПГ-7» – самый распространенный и очень мощный ручной противотанковый гранатомет и в российской армии, и в рядах боевиков.

(обратно)

5

РОШ – региональный оперативный штаб по проведению контртеррористической операции на Северном Кавказе.

(обратно)

6

Действие романа «Риск – это наша работа».

(обратно)

7

Зиндан – у мусульманских народов Средней Азии и Северного Кавказа – глубокая яма, используемая в качестве тюрьмы.

(обратно)

8

ПНВ – прибор ночного видения.

(обратно)

9

Тейп– родоплеменное объединение у народов Северного Кавказа.

(обратно)

10

Бесшумная снайперская винтовка «винторез» стреляет обычными патронами «СП-5» и бронебойными «СП-6», калибра 9 мм.

(обратно)

11

«МОН-100» – стандартная мина общего назначения, состоящая на вооружении российской армии.

(обратно)

12

«АКСУ» – укороченная версия автомата Калашникова, специально созданная для вооружения сил МВД.

(обратно)

13

Командно-штабные учения – учения, при которых все мероприятия и события происходят только в планах и отмечаются на карте. Самая активная фаза таких учений – подъем по тревоге без выезда подчиненных подразделений.

(обратно)

14

Клиренс – расстояние от нижней точки оси до дороги.

(обратно)

15

Адат – средневековые правила чести у кавказских народов, часто противоречат и государственным законам, и законам ислама, но выполняются с большим рвением, чем другие правила и законы.

(обратно)

16

Ночной прицел для снайперской винтовки, оснащенный тепловизором, стоит около 20 000 долларов.

(обратно)

17

Калибр винтовки ВСС («винторез») 9 мм.

(обратно)

18

БМП-2 имеет на вооружении пулемет «ПКТ» калибра 7,62 мм, спаренный с автоматической пушкой. Полный боекомплект пулемета – 2000 патронов. В дополнение на башне установлена пусковая установка для ПТРК или гранатомет РПГ-7 с пятью гранатами «ПР-7В», предназначенными для уничтожения танков и другой тяжелобронированной техники противника.

(обратно)

19

«Баба-яга» – применяемый в спецназе способ связывания, когда руки связываются за спиной, к рукам петлей через щиколотку привязывается согнутая в колене нога, а свободный конец веревки второй петлей перебрасывается через горло. Попытка выпрямить ногу или высвободить руки приводит к удушению.

(обратно)

20

Автоматическая пушка БМП-2 имеет возможность по указанию целеискателя перемещаться на угол в тридцать градусов в течение секунды, используя так называемый «перебросочный режим».

(обратно)

21

«Остаточное тепло» – эффект физического нагревания предметов, соприкасающихся какое-то время с живыми организмами и набравших в себя тепло этих организмов. Например, камень, на котором длительное время сидел человек, предмет, долгое время лежащий в кармане человека. Тепловизор снайперской винтовки можно настроить так, что он улавливает и температуру предметов, нагретых до двадцати градусов по Цельсию. Эта температура как раз и входит в понятие «остаточное тепло».

(обратно)

22

«Лягушка» – граната «ВОГ-25П», так называемая подпрыгивающая граната для использования в подствольных и других ручных гранатометах. При попадании в почву не взрывается сразу, а подпрыгивает на расстояние от 0,5 до 1,5 метра, что увеличивает зону поражения осколками. Имеет 200 осколков.

(обратно)

23

«Картошка» (воен. жарг.) – опасная взрывная ловушка, как правило, устанавливается на тропах. Заметить такую в темноте практически невозможно. Иногда граната с сорванным кольцом просто вдавливается чекой в землю. Если кто-то споткнется о гранату, чека освобождается, и следует взрыв. Иногда чека придавливается камнем, который или убирают, или о него спотыкаются. Результат тот же…

(обратно)

24

«Вилка» – способ артиллерийской пристрелки по системе: недолет – перелет – попадание в центр.

(обратно)

25

Действие романов «Правила абордажа» и «Закон ответного удара», когда в период между двумя чеченскими войнами Сохно воевал в одиночестве.

(обратно)

26

Действие романа «Виновен de-jure».

(обратно)

27

В Петербурге с использованием сил батальона «Восток» и при личном участии командира батальона Героя России Сулима Ямадаева была предпринята попытка рейдерского захвата мясоперерабатывающего комбината «Самсон». В Кисловодске чеченский ОМОН, вне зоны своей юрисдикции, захватил и взял под охрану швейную фабрику, на владение которой предъявлял спорные права президент Чечни Рамазан Кадыров.

(обратно)

28

Кевларовая каска – каска, в основе изготовления которой заложена кевларовая ткань. Сама ткань обладает свойствами резкого реагирования на температуру. Когда в кевлар попадает горячая пуля, ткань быстро расширяется и зажимает пулю. Из такой же ткани делают бронежилеты скрытого ношения.

(обратно)

29

Боевая машина пехоты, в отличие от обычного автомобиля, может при включенном двигателе работать в маскировочном режиме, то есть с потушенными габаритными огнями.

(обратно)

Оглавление

ЧАСТЬ I

  ГЛАВА ПЕРВАЯ

    1

    2

  ГЛАВА ВТОРАЯ

    1

    2

  ГЛАВА ТРЕТЬЯ

    1

    2

  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

    1

    2

  ГЛАВА ПЯТАЯ

    1

    2

  ГЛАВА ШЕСТАЯ

    1

    2

ЧАСТЬ II

  ГЛАВА ПЕРВАЯ

    1

    2

  ГЛАВА ВТОРАЯ

    1

    2

  ГЛАВА ТРЕТЬЯ

    1

    2

  ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

    1

    2

  ГЛАВА ПЯТАЯ

    1

    2

  ГЛАВА ШЕСТАЯ

    1

    2

ЭПИЛОГ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте