«Притон невинностей»

Михаил Серегин Притон невинностей (Сборник)

ПРИТОН НЕВИННОСТЕЙ

ГЛАВА 1

Когда жизнь предоставляет тебе реальный шанс подняться из дерьма да в люди, нужно срочно включить мозги, пошурупить изо всех сил и отнестись творчески к подаренной возможности.

Ну и что с того, что все девчонки проходят через Резника, точнее, под ним? И она пройдет, да только не мимо, а запомнится ему. Это настоящий шанс, а она, слава богу, не дура.

Стараясь не шуметь, Марина приготовила тосты, намазала их маслом и, поставив на плиту турку, взглянула на часы. Через пятнадцать минут Петру Алексеевичу надо вставать. Он говорил, что у него сегодня какая-то важная встреча в клубе.

Марина вновь нажала кнопку электрического чайника, вода в нем несколько минут назад вскипела, но ей был нужен крутой кипяток.

Когда, зашумев, чайник щелкнул, Марина залила горячую воду в заварник, куда предварительно засыпала целых четыре ложки «Ахмад-чая».

Подождав три минуты, Марина налила полную чашку одной заварки и с ненавистью посмотрела на нее. Ну что поделаешь, искусство требует жертв, а если рот будет горячим и вяжущим после чая, то это мужикам в самый кайф. Они от этого просто балдеют.

Петр Алексеевич еще покрутится и повизжит под ней. Сволочь зажиревшая.

Медленными глотками выпив приготовленную горькую гадость, стараясь удерживать горячий чай во рту подольше, Марина еще раз бросила взгляд на настенные часы. Остается десять минут. В самый раз, за десять минут она как раз успеет начать и кончить.

Плавали, знаем.

Она тихо вошла в спальню и, повесив халатик на угол двери, неслышно подошла к широкой кровати.

Петр Алексеевич, крупный, полный и лысый мужчина, в возрасте ближе к полтиннику, спал, раскинувшись на спине. Съехавшее одеяло прикрывало его волосатую грудь только до половины, в полуоткрытом рту пузырилась слюна.

Красавец, что и говорить.

Торопясь, Марина, встала на колени на кровати в ногах Петра Алексеевича и спрятала голову под одеяло, не забыв, однако, выставить наружу попку и приподнять ее повыше. Пусть поглазеет спросонья, поросенок, настроение поднимет.

Марина проползла по ногам Резника и ощупью добралась до паха. Откинув немного край одеяла, чтобы не задохнуться во время грядущей работы, Марина двумя пальчиками пошевелила маленький сморщенный член. Тоже спишь, что ли? Сейчас мы тебя разбудим, малыш.

Взяв в рот это мягкое недоразумение, Марина плотно сжала губы у самого его основания, а языком принялась по кругу тревожить головку.

Резник замычал, его вялая ладонь проползла по лицу Марины снизу вверх и затормозилась на ее затылке, становясь постепенно тяжелее и жестче.

Пошел процесс, говоришь? То ли еще будет.

* * *

Валерий одернул на себе длинный синий рабочий халат, натянул на руки грубые строительные перчатки и хмыкнул.

– Слышь, Аркадий, а мы точно похожи на клоунов, – сказал он, удобнее перехватывая тяжелое ведро из-под шпаклевки «Байрамикс», накрытое фирменной крышкой.

Аркадий, идущий рядом с Валерием и одетый тоже слишком тепло для чудного майского дня, промычал что-то неразборчивое. В отличие от Валерия он не был расположен к трепу, когда работа началась. А дело заваривалось серьезное.

Прикид Аркадия был таким же: длинный халат, только коричневый и весь заляпанный краской. На голове, как и у Валерия, плотно сидела синяя бейсбольная кепка, натянутая на самые глаза. В руках он нес два старых малярных валика на длинных черенках.

В таком рабоче-крестьянском виде они вышли из старого «уазика»-микроавтобуса и, хлопнув задней дверью, сейчас направлялись к служебному выходу из ночного клуба «Троянский конь».

До него оставалось ровно пятнадцать метров.

Этот служебный выход совсем недавно был облагорожен одноэтажной кирпичной пристройкой. Серая металлическая дверь, «глазок» в ней и кнопка звонка на стене.

Валерий с Аркадием подошли к пристройке справа. Валерий поставил ведро на землю, зачем-то поправил на голове кепку и поднял с земли деревянную лестницу, принесенную им сюда минувшей ночью.

– Помоги, что ли, – зло пробормотал он, и Аркадий, аккуратно положив свои валики, поддержал лестницу.

Вдвоем они установили ее, прислонив к крыше пристройки. Незаметно осмотревшись, Валерий полез первым.

– Ведро давай, – бросил он, поднявшись почти на самый верх.

Аркадий, кивнув, поспешно подал ему ведро. После чего, держа в одной руке валики, полез следом.

Они тихо забрались на крышу пристройки, крытую рубероидом, и, переглянувшись, двинулись к открытому окну, расположенному в стене здания почти точно посередине крыши пристройки на высоте примерно метра от нее.

Окно было открыто внутрь, и внутренность комнаты прикрывали вертикальные матерчатые полоски жалюзи.

Аркадий, присев на корточки, осторожно снял крышку с ведра. Освободив из вороха тряпья пистолет Макарова, он быстро подал его Валерию, и тот спрятал «макаров» в обширный карман рабочего халата.

Валерий, более нетерпеливый, чем его товарищ, оглядев двор и не заметив ничего подозрительного, тоже присел и у самого подоконника чуть раздвинул полоски жалюзи.

Просмотрев внимательно открывшееся ему помещение, он поднял вверх большой палец. Пока все путем.

Взяв пистолет, Валерий, неслышно отогнув жалюзи, скользнул в комнату.

Это был обычный кабинет размером примерно пять на пять метров. Справа у стены стоял стол, дальше сейф. Около окна – аквариум с золотыми рыбками. За столом в черном кожаном кресле сидел очень полный моложавый мужчина и что-то писал.

Валерий стремительно сделал несколько шагов вперед и приставил дуло пистолета ко лбу сидевшего за столом мужчины.

Аркадий залез в комнату вслед за Валерием и, подбежав к входной двери, тихо крутанул круглую золоченую ручку, после чего уже спокойно подошел к столу.

– Ребята, вы что, вы что, – забормотал мужчина, переводя испуганный взгляд с лица Валерия на его палец, лежавший на спусковом крючке.

– Рот закрой, да? – приказал Валерий и сильнее ткнул дулом пистолета в лоб мужчины.

Голова хозяина кабинета отклонилась еще дальше назад. Бросив взгляд на массивный ящик сейфа в правом углу кабинета, Валерий потребовал:

– Шифр, быстро!

– К-какой шифр? – переспросил мужчина, демонстрируя полное отсутствие способности соображать.

Аркадий молча схватил со стола открытую пластиковую бутылку «Аква Минерале» и, перевернув ее, вылил мужчине на голову.

Тот раскрыл рот – хотел закричать или откашляться, но Валерий левой рукой ударил его по подбородку, с удовольствием услышав, как лязгнули зубы.

Аркадий поставил бутылку на стол.

– Шифр от сейфа, сука, – прошипел он.

Мужчина неуверенно кивнул, и Валерий поторопил его:

– Ну?! – 612-16, – прошептал мужчина.

Услышав все, что ему было нужно, Аркадий кинулся к сейфу и принялся крутить большой диск замка. В перчатках работалось неудобно, но таковы уж были требования техники безопасности.

– Выползай-ка из-за стола, пузанчик, – скомандовал Валерий, и мужчина, робко выставив перед собой ладони и пригибаясь, послушался.

Сейфовый замок, откликаясь на каждый поворот мелодичным звоном, словно внутри находился китайский колокольчик, на последней цифре тихо щелкнул.

– Есть контакт, – прошептал Аркадий и потянул ручку сейфа на себя.

Валерий посадил мужчину на пол лицом к сейфу, встал за его спиной и прижал дуло пистолета к его затылку.

– Дернешься – убью, – пообещал он и взял свободной рукой со стола ту же бутылку с остатками воды.

– Что там, братишка? – вытягивая шею, спросил Валерий, не забывая, однако, приглядывать за своим пленником.

– Порядок! – облизнув губы, ответил Аркадий.

Валерий, сделав полшага от своего пленника, увидел на верхней полке сейфа замечательно приятные для глаз пачки долларов.

– Годится, – пробормотал он и вылил оставшуюся воду на пол. Затем, надев бутылку горлышком на ствол пистолета, приставил дно бутылки к голове сидевшего на полу мужчины и выстрелил.

Бутылка, сработав одноразовым глушителем, приняла в себя полный звук выстрела. Аркадий услышал только негромкий щелчок и обернулся.

Мужчина упал.

– Нормально, – проговорил Аркадий, – люблю надежность. Гони сюда.

Валерий подскочил к Аркадию и вытащил из кармана халата полиэтиленовый пакет.

Аркадий аккуратно переложил деньги в пакет, потом оба подельника подошли к окну. Аркадий выглянул наружу и кивнул, Валерий протянул руку и уронил пистолет в аквариум.

Золотые рыбки испуганно шарахнулись прочь и сбились в кучу.

Быстро выбравшись на крышу пристройки, Валерий и Аркадий спустились на землю и, пройдя все те же пятнадцать метров, сели в «уазик». Аркадий – на место водителя, Валерий рядом.

– Ну давай же, – прошептал Валерий, поглаживая лежащий у него на коленях пакет с деньгами, и Аркадий, хмыкнув, повернул ключ зажигания.

* * *

И этот день начался как обычно: тяжело и с плохим настроением.

Зато не рано – около двенадцати.

Надя, потягиваясь, не открывая глаз, подумала, что, пожалуй, вчера немножко перепили и переработали. Можно было бы еще поваляться на диванчике, но шум воды в ванной комнате подсказал ей, что Оксанка почему-то уже вскочила и пошла плескаться.

«Почему-то, – усмехнулась Надя, – ясно почему: причина подоспела».

А если Оксана встала, то это сто процентов гарантии, что поспать Наде она не даст – характер такой у человека, компанейский…

Вот уже второй месяц Надя с Оксаной снимали однокомнатную квартиру, жили вместе и уже успели узнать привычки друг друга.

Правда, квартира находилась в так называемом старом жилом фонде, но зато отдельная и с телефоном. А при их работе, или, как любила говорить Оксанка, при их бизнесе – все это было почти необходимым условием. И хотя уже давно Надя с Оксаной избавились от необходимости стоять на улицах и сшибать клиентов, потому что устроились в ночной клуб «Троянский конь» постоянными «девочками», но при случае всегда было приятно скалымить стольничек-другой. Вот тут и квартира и телефон были в самый раз.

В большой комнате мебели было немного – только самый необходимый набор: два дивана, оба раскладные, стол, два стула и буфет. Большой платяной шкаф стоял в коридоре.

Стены комнаты, чтобы прикрыть весьма несвежие обои, Оксана, будучи любительницей прекрасного, плотно заклеила плакатами с артистами. С теми артистами, которые снимаются в эротических фильмах и в откровенных порнухах. Ну и плакаты были соответствующие, конечно. Некоторые клиенты просто обалдевали, увидев эту коллекцию, и даже не сразу вспоминали, зачем, собственно, они сюда пришли.

Кстати, этот момент особенно устраивал хозяек квартиры. Оксана с Надей в своей работе любили только деньги. Надя собиралась «вот еще немного поработать» и встретить нормального человека, выйти за него замуж и зажить обычной семейной жизнью. Оксана же просто была лесбиянкой. …Надя глубоко вздохнула, подумав, что уснуть ей все равно уже не удастся, и открыла глаза.

Покосившись на окно, она увидела чистое голубое небо. Наконец-то погода устоялась. После совершенно безобразных заморозков, грохнувших в самые майские праздники, долгожданная теплая погода не могла не радовать.

Надя протяжно зевнула и, встав со своего дивана, побрела в кухню.

Оксанка, молодец, уже поставила чайник, и он вот-вот уже должен был вскипеть.

Надя потерла глаза и открыла дверку навесного шкафа, где лежал хлеб.

Скрипнула дверь ванной, и показалась Оксана – среднего роста крепенькая девушка двадцати пяти лет. В этом месяце Оксанка была блондинкой. Ну почти натуральной.

– Привет! – воскликнула она. – А у меня каникулы, закрываюсь на менструацию!

– Да я уж поняла, – ответила Надя, – ты уже закончила? А я собралась хлеб резать.

– Я порежу, иди умывайся, – сказала Оксанка.

Надя вошла в ванную, заперла дверь и, взглянув на себя в зеркало, показала себе язык. Этому упражнению ее научила мама, когда Надя еще училась в школе. Между прочим, помогает: настроение улучшается почти сразу и надолго. Если не получается, то можно и повторить, хуже не будет.

Надя повторила, потому что чувствовала себя утомленной. Вчерашняя работа с двумя типами, подхваченными в «Троянском коне», закончилась только сегодня в четыре утра. Хорошо, что ничего и нигде не болело, но усталость чувствовалась сильнейшая.

Быстро и неохотно умывшись, Надя вышла в кухню. Уже пахло яичницей и свежим чаем.

– Правильно я вчера сказала Резнику, – не оборачиваясь от плиты, проговорила Оксанка веселым тоном, – не фига меня брать на ночь, могу поднести нежелательный сюрпрайз, что оно и получилось.

– А кто к нему пошел? – спросила Надя, присаживаясь к столу.

– Маринка, кажется, подружка твоя, – ответила Оксанка. – Ты не пристраивайся к табуретке, мать, давай тарелки ставь, чашки доставай.

– Ой, блин, когда же я сдохну, – привычно простонала Надя, опять вынужденная вставать.

В отличие от Оксаны она была не в халате, а в трусах и в майке. Какой смысл стесняться, если посторонних нет?

* * *

Михаил быстро вошел на территорию рынка и еще раз посмотрел на часы – не опоздал, и слава богу.

Арам, их общий бригадир, увидев Михаила, коротко кивнул ему и сразу же отвернулся, чтобы не засветить помощника.

Арам работал «кассиром». Он со скучающим видом стоял на своем обычном месте, около лотка с электротоварами, и, словно карточную колоду, перетасовывал в руках пачечку долларов. Купюры были не крупного достоинства, самая тяжелая – двадцатка, но то, что это именно пачка, конечно же, привлекало внимание.

Михаил встал вполоборота к Араму и сделал вид, что рассматривает товар на лотке у Медины. Медина давно уже привыкла, что ребята работают невдалеке от нее, поэтому не обратила никакого внимания на Михаила и продолжала о чем-то увлеченно разговаривать со своим мужем. Они были азербайджанцами и о чем говорили – хрен их поймет.

Все соблюдали установившиеся правила.

Михаил низко наклонился к выставленным на лотке тапочкам и начал их перебирать, словно решая что-то купить, а сам уже заметил парочку лохов, навострившихся поменять валюту у Арама.

Мужчина и женщина средних лет, с виду обычные колхозники, несмело подошли к Араму и стали выяснять его курс обмена долларов.

Михаил не упускал из вида Арама. Он заметил, что тот, подняв руку, почесал себе левый глаз. Это означало начало работы.

Между тем мужчина с женщиной, оглядевшись по сторонам, вплотную придвинулись к Араму. Женщина вынула из-за пазухи небольшой сверток, завернутый в прозрачный полиэтилен, и начала его разворачивать.

Теперь нужно было четко уловить момент.

Дождавшись, когда Арам проверил полученные от клиентов рубли и стал тщательно пересчитывать доллары, Михаил направился к нему.

В этот момент от лотка, расположенного в противоположном ряду, отошла молодая пара – высокий симпатичный парень и девушка с короткой стрижкой. Лениво переругиваясь между собой, они не спеша пошли навстречу Михаилу.

Когда до пары лохов, желавших получить от Арама доллары, оставалось два шага, Михаил, вынув из кармана бумажник, раскрыл его. И тут девушка, оторвавшись от парня, прошла мимо Михаила и неосторожным движеним задела его за руку.

Бумажник упал на землю, из него высыпалась мелочь и несколько бумажек. Подхваченные ветерком десятки разлетелись в разные стороны.

На такую сцену нельзя было не оглянуться. А это и требовалось.

– Ой, извините, – негромко произнесла девушка, снова прижимаясь к своему спутнику.

– Да пошла ты, коряга неуклюжая, – огрызнулся Михаил, нагибаясь, чтобы подобрать деньги.

– Ну ты, полегче с базаром-то, – вступился за свою подругу парень, – перед тобой извинились, братан, что еще надо?

– Засунь ты в задницу свое извинение, – рявкнул Михаил, собирая купюры. – Ходят здесь, руками машут, блин.

– Что ты сказал? – надвинулся парень на Михаила, но девушка, вцепившись ему в руку, затараторила:

– Не связывайся, Андрюша, пошли, пошли, вон милиция идет.

– А что он тут базарит? Самый великий, что ли? – возмущался парень, но дал себя увести, продолжая бормотать угрозы.

Михаил собрал с земли все бумажки и монетки и пошел покупать сигареты.

Отвлеченные сначала перепалкой, а затем предупреждением о милиции клиенты Арама все равно получили полную сумму в долларах по выгодному для себя курсу.

Араму и всей его бригаде этот курс был еще выгоднее: они брали баксы у чеченцев, доплачивая по одному настоящему доллару за десять липовых.

* * *

Петр Алексеевич ел быстро и неаккуратно, ронял крошки на колени и вытирал рот тыльной стороной ладони.

Повернувшись к стоящему справа от него приемнику, он нажал кнопку и покрутил ручку настройки.

Местное радио уже начало передавать новости, и сейчас дикторша со стильным дефектом речи сообщала о намеченном на сегодня массовом велокроссе, предпринятом по инициативе губернатора.

Готовясь к перевыборам, губернатор задумал пересадить всех областных чиновников на велосипеды и этим продемонстрировать свою близость к народу, понимание его чаяний.

Прослушав информацию, Резник кивнул своим мыслям и, усмехнувшись, выключил радио.

Марина, поразмыслив, как ей себя вести, чтобы и глаза не мозолить, и все-таки быть под рукой, не нашла ничего лучшего, как крутиться возле плиты.

Она старалась не делать быстрых движений, чтобы выглядеть изящнее, и один раз позволила себе уронить на пол чайную ложечку: зря, что ли, надела короткий халатик на голое тело?

Всей кожей она ощущала вожделенные взгляды Резника, но времени у шефа было очень мало.

Быстро допив кофе, он встал и, проходя мимо стола, погладил Марину ниже талии.

– Собирайся, малышка, – коротко бросил он и затопал в коридор. – Мне некогда, сегодня важные дела будут решаться, – добавил он оттуда, – поторапливайся.

Марина куснула губу, но тут же расслабилась: после первой же ночи захотела остаться в квартире Резника? Ты разгубастилась, девочка, имей понятия о реальностях.

Настроение немного ухудшилось, но Марина постаралась все свое недовольство спрятать подальше: Резник должен видеть, что характер у нее ровный, в сексе она не колхозница, а кроме этого, еще и накормить сможет, если нужно.

Мужикам важны только эти пункты, до всего остального им нет дела, и приходится это учитывать. Пока, по крайней мере.

Маринины мечты ни в коем случае не простирались до дурацкой идеи выйти замуж за Резника – такой кобель хорош только на время – как ступенька к чему-то высшему. Марина в душе была карьеристкой и хотела подняться из простых девочек клуба хотя бы до менеджера. А там видно будет.

Запасть в душу Резнику – начальнику охраны и заместителю директора клуба – было одним из путей к достижению цели.

Марина послушно ушла с кухни и, по пути захватив свои вещички, прошла в зал.

Встав напротив двери, она сняла халатик и начала одеваться. Не оглядываясь на коридор, она по звукам, доносившимся из коридора, поняла, что Резник замедлил шаги.

«С чего бы это?» – довольно усмехнувшись, подумала она, но сделала вид, что ничего не заметила. Однако вести себя стала демонстративнее.

Но Резник действительно спешил и поэтому, похлопав глазами, ни на что большее не поддался.

Через десять минут они уже спустились на лифте с четвертого этажа престижной девятиэтажки, расположенной в районе набережной, где после развода с женой жил Резник, и направились к скромной «девяносто девятой» цвета сафари, стоявшей напротив подъезда.

Ночной клуб «Троянский конь», где работали и Резник и Марина – в разных служебных категориях, разумеется, – располагался в районе железнодорожного вокзала, и до него от дома Резника на машине было примерно двадцать минут езды.

Так рано Марина еще ни разу не приезжала в клуб. Если бы не предложение Резника, она с удовольствием никуда бы не ездила, а спокойно проспала бы до обеда. Тем более, если уж честно, никакого предложения и не было. Просто Резник спросил: «Со мной едешь или как?» Она ответила: «С вами, Петр Алексеевич», – и он молча кивнул ей в ответ.

Резник не предложил ей остаться у него дома, значит, в любом случае нужно было уезжать. Ей показалось, что это лучше сделать с начальством на машине, чем самостоятельно на троллейбусе.

Манера обращения с шефом тоже была Мариной продумана и сейчас проверена: в интимной обстановке шеф был «Петей», но в одетом состоянии даже наедине – «Петр Алексеевич» и никак иначе. Ей казалось, что этого нельзя было не оценить, потому что другие девчонки наверняка продолжали называть его «Петей», когда их никто не мог услышать.

Она этого, конечно же, не знала, но была уверена, что дело обстоит именно так.

Поставив свою «девяносто девятую» у входа в клуб, Резник вышел из машины и, едва бросив взгляд на Марину, спросил:

– Ты сегодня весь день здесь?

– Как обычно. – Она пожала плечами и улыбнулась.

Но Петр Алексеевич больше ничего не спросил.

Дверь им отворила уборщица тетя Шура и тут же снова заперла ее за ними.

Марина не пошла за Резником в его кабинет – ее не позвали, – а направилась в основной зал клуба.

Она решила перекантоваться здесь пару часиков, помелькать на глазах у Резника, а потом пойти к своей однокласснице Наде Куликовой, тоже работающей в клубе. У Нади можно было и отдохнуть и выспаться перед вечерней работой. Да и просто поболтать.

Домой Марине было ехать слишком далеко и бесполезно: для нормального отдыха условий там не существовало. Родители-с. И как раз сегодня они оба в ночную смену, значит, сейчас дома.

Основной зал ночного клуба располагался напротив входа. Нужно было только пройти через небольшой холл, в котором обычно мялся охранник, но сейчас, в нерабочее время, здесь не было никого. Уборщица тетя Шура, громыхающая металлическим ведром в туалете, не считалась.

Зал был пуст, только у стойки бара официантка Маша громко переговаривалась с барменом Николаем. Из-за стойки бара был виден только его лысый череп.

– Привет. – Марина поздоровалась, подошла и встала рядом с Машей.

Николай молча кивнул ей и наклонил голову вниз: он был занят.

– Ой, а ты здесь откуда? – спросила Маша и, не дожидаясь ответа, повернулась к бармену.

Лысый сидел на низком стуле и поглощал тройную порцию жареной картошки.

– И что там будет? – спросила Маша у Николая, словно не замечая, что бармен с удовольствием открывает рот только для ложки.

– Еще один зал, – нехотя буркнул Николай, рыгнул и вытер рот ладонью. – И кабинеты, – глухо добавил он.

– Где будет зал? – поинтересовалась Марина, чтобы не молчать, словно ее здесь нет. К тому же разговор, кажется, касался ее работы.

– А ты не знаешь, что ли? – обрадовалась Маша и сделала огромные глаза. Сама она услышала новость несколько минут назад, но, похоже, начисто забыла об этом.

– Не знаю, а что происходит-то? – Марина подумала, что самым скверным было бы известие о переориентации ночного клуба, превращении его в благотворительную столовку. Тогда точно все они остались бы без работы.

– Ничего не произошло, но скоро произойдет, – туманно пообещала Маша. – Сегодня собираются все бугры, все учредители то есть, и будут решать вопрос с магазином.

– С каким магазином, с гастрономом, который рядом?

– Ну да, короче, они его решаются покупать и часть оттяпают для клуба, а вторая часть так и останется гастрономом. Ну, может быть, еще ремонт сделают. Не знаю точно.

– Ясно, – протянула Марина, понимая теперь, куда так спешил Резник. Ему, разумеется, нужно было присутствовать на этом совещании.

Она немного успокоилась.

Не признаваясь себе самой, она все же где-то в глубине души немножко опасалась, что этот ранний отъезд Резника был обусловлен тем, что она не произвела на него впечатления, и, хотя такого быть просто не могло, крошечное сомнение существовало.

– Понятно, – повторила Марина, – и когда будет сабантуй?

– Не будет никакого сабантуя, – ответила Маша. – Двое уже приехали и сидят в кабинете у Димы-директора, у Дмитрия Ивановича то есть; еще двое подъедут с минуты на минуту. Нам сказали поставить на стол пепси, колу и минералку и не соваться, пока не позовут. А ты тут за каким делом? – спохватилась вдруг Маша, что еще один пласт информации случайно оказался ею не вспахан. – Вы же обычно под вечер приходите? Или у тебя здесь свидание? Уж не с Николаем ли?

Николай поднял глаза и застыл с полуоткрытым ртом, в котором виднелась недожеванная картошка. Растерянно поморгав некоторое время, он принялся тщательно пережевывать пищу, не спуская глаз с Марины. Как видно, ему тоже стало интересно, что же она тут делает.

– Никаких свиданий на рабочем месте, это вредит бизнесу, – отвергла Марина несерьезные инсинуации, – просто шла мимо, дай, думаю, зайду…

Маша пронзила ее испытывающим взглядом и вдруг хлопнула себя ладонью по лбу:

– Ты же вчера с Петей уехала!

Поняв сразу все, Маша потеряла к Марине интерес. Тоже мне новость – одна из девушек переночевала с Резником! Этого никому не перескажешь, и так все знают про местные порядки.

Николай же, напротив, только после этих слов проявил некоторое любопытство.

– Есть хочешь? – все еще глуховатым голосом спросил он у Марины.

Марина пожала плечами:

– Нет, если только кофе.

– Сейчас принесу, – вызвалась Маша, отстраняясь от стойки и направляясь на кухню.

Ей, видимо, не терпелось растрепать услышанную от Николая новость про покупку магазина. Если кто-то ее опередит, это будет неприятно.

Распахнулась боковая дверь, ведущая в административный коридор, и показался Резник.

– Никого нет, что ли? – спросил он у Марины.

Монументальной глыбой над стойкой тут же возник Николай, крепко прижимая к груди наполовину опустошенную тарелку со своим первым завтраком.

– А, ты здесь, Коля, – произнес Резник, – здравствуй. Пришли, пожалуйста, к нам кого-нибудь с кофе. Пять приборов. И пожевать чего-нибудь легкого.

– Хорошо, Петр Алексеевич, – закивал Николай. Втягивая живот, он поспешно выбирался из-за стойки и затопал в сторону кухни.

Если Маша уже успела там зацепиться языком, то звать ее было бесполезно. Приходится идти лично.

* * *

Сергей Семенович – пятидесятилетний нервный сухой мужчина – заставил себя сесть в кресло и забарабанил пальцами по подлокотникам.

«Если судить чисто внешне, то все идет по плану и пока нет причин дергаться, – подумал он. – Однако остается одна маленькая проблема: сегодня или завтра решить назревший кадровый вопрос? – верно, уже в семьдесят седьмой раз спросил он себя и с неудовольствием понял, что он так сильно нервничает, что соображать сейчас просто не может. – Нужно дождаться результата работы, а потом уже принимать необходимое решение».

Сергей Семенович судорожно вздохнул, силясь успокоиться, и почесал затылок.

«А что, если я решу кадровый вопрос сегодня, а они, – Сергей Семенович машинально посмотрел вверх, – а они передумают, то что тогда?!» – в полный голос воскликнул он и постарался взять себя в руки.

«У тебя уже нервы, Сережа, ни туда и ни сюда», – подумал он и привычным жестом достал из нагрудного кармана упаковку с таблетками. Выдавив одну, он кинул ее себе в рот.

Глотать таблетки без воды он научился уже давно и делал это по четыре раза в день вот уже больше десяти лет.

Сергей Семенович покачал головой: совсем незаметно дожил до момента, когда приходится, думая о своей жизни, оперировать жуткими цифрами. Десять лет назад, тридцать лет назад… А ведь были в жизни даже не минуты, а часы, когда он и не думал, что вообще выживет… …После того как всю их группу разведки спецназа накрыли на открытом и ровном месте из гранатометов, расстреляли, как на стенде, и душманы, не таясь, пошли во весь рост, громко переговариваясь между собой, он, один из всех почему-то оставшийся в живых, отполз в тень какой-то кучки или кочки и, схватившись за кольцо «лимонки», лежал и ждал, когда его обнаружат… Лежал и ждал… …А потом подоспели коллеги, «боевые слоны» – спецназ ГРУ, обвешанный брониками и оружием, – и вывезли всех.

И Сергея вывезли, и то, что осталось от взвода.

Год госпиталей, две медальки, четыре осколка в брюхе, расшатанные нервы, жалкая офицерская пенсия, льгота при поступлении в любой вуз и никаких реальных перспектив… …Сергей Семенович встал с кресла и, медленно приблизившись к окну, выглянул на улицу.

Из окна его квартиры были видны Крестьянский рынок и автостоянка рядом с ним.

Вытянув шею, Сергей Семенович внимательно осмотрел двор своей пятиэтажки. Ничего подозрительного не заметил.

«Денег до хрена, вот потому ты и психуешь, Сережа, – постарался он объяснить свое состояние. – Кроме того, тебе эти деньги свалятся не просто так, а придется еще покрутиться за них».

Задергав рукой, Сергей Семенович высвободил из-под рукава своей теплой пижамы наручные часы и заставил себя вновь заняться вычислениями.

– Да, уже пора было бы, – озабоченно произнес он, и тут, словно услышав его причитания, телефон мелодично звякнул. Оттолкнув кресло, Сергей Семенович бросился к журнальному столику, на котором лежала телефонная трубка. – Да! – произнес он в нее, стараясь говорить как можно спокойнее, но получилось это у него плохо.

– Это ты? – спросили у него.

– Ну конечно же, кто еще может быть? Как у вас дела?

– Все путем, Семеныч, – услышал он давно ожидаемые слова и громко перевел дух.

– Ну слава богу! Слава богу! – повторил Сергей Семенович несколько раз.

– Ты приготовил, что должен? – спросили у него.

– Да, обе лежат здесь. Можете приезжать и забирать. Во сколько ждать?

– Как договорились. Пока.

– До свидания, – проговорил Сергей Семенович, вслушиваясь в зазвучавшие в трубке короткие гудки. – Значит, до свидания, господа.

Покачав в руке замолчавшую телефонную трубку, Сергей Семенович аккуратно положил ее на подоконник и опять посмотрел на часы.

После полученного сообщения он почувствовал, что стал понемногу успокаиваться. А может, начала действовать таблетка – неважно. Как-то быстро и сам собой появился ответ на кадровый вопрос: он решится сегодня, причем сразу после встречи. Тянуть больше нельзя.

В задумчивости почесав затылок, Сергей Семенович подошел к письменному столу и, выдвинув его верхний ящик, переложил там две тоненькие пачки долларов, перетянутые цветными резинками.

– Приготовил, приготовил, – проговорил он и, выдвинув ящик еще больше, посмотрел на лежавшие в его глубине пистолет и аудиокассету.

Не хотелось бы поднимать шум, не хотелось бы использовать этот последний аргумент, но на всякий случай нужно быть готовым ко всему. Короче, в восемь-девять вечера станет ясно, понадобится «ствол» или нет.

Подергав заупрямившийся вдруг ящик, Сергей Семенович с силой задвинул его на место.

Он практически не жил в этой квартире и не успел привыкнуть к чужой мебели. Эта квартира снималась для нужных встреч и разных дел.

Прокрутив в голове все это, Сергей Семенович улыбнулся и глянул на часы. Времени у него до восьми еще прорва, и можно провести его содержательно и приятно. Как он обычно и делал.

Шлепая задниками тапочек, он заспешил в коридор и вернулся оттуда с маленьким органайзером в руках. Раскрыв его на ходу, Сергей Семенович перелистал блокнот и, найдя нужный номер телефона, положил органайзер перед собой на подоконник и снова взял трубку в руки.

Жаль только, что, похоже, придется съезжать отсюда раньше, чем он успел капитально подбить клинья к пятнадцатилетней соседке. Ну да, как сказал Некрасов или кто там еще: не пропадет наш скорбный труд.

– Даст бог, еще встретимся с ней и оттрахаем, – пробормотал он и взял телефонную трубку.

Сергей Семенович набрал номер и, подождав, когда ему ответят, вежливо сказал:

– Здравствуйте, Оксану можно услышать?

ГЛАВА 2

Нарочито не торопясь, Аркадий вывел «уазик» со двора ночного клуба и, повернув налево, на достойной скорости проехал мимо магазина, затем мимо ворот строительной воинской части. Потом, повернув еще раз, завел машину в арку старого двухэтажного дома.

За аркой начинался глухой двор без второго выхода, да он был и не нужен.

– Все, пора, Аркадий, – выкрикнул Валерий и, стянув халат и сбросив кепку, полез прямо через сиденье назад в салон.

Аркадий заглушил двигатель и последовал за ним.

Под грязными халатами они были одеты в одинаковые футболки и спортивные трусы красного цвета.

В салоне «уазика» стояли два спортивных велосипеда с кривыми рулями и задранными сиденьями.

Не снимая перчаток, Валерий принялся откручивать проволоку, которая фиксировала велосипеды к стойке салона.

Откуда-то издали с улицы донесся бодрый мужской голос, усиленный динамиком громкоговорителя. Замерев на секунду, Валерий заторопился:

– Черт, это уже они, Аркадий, не тормози, не тормози, братишка!

Толкаясь в тесном салоне и переругиваясь, Валерий с Аркадием освободили велосипеды и нацепили на головы цветастые кепки с гербами губернии.

Взяв небольшой рюкзак вроде школьного, Валерий запихал в него пакет с деньгами и надел рюкзак на себя.

– Ну что, покатили, что ли? – спросил у него Аркадий, нагибаясь и заглядывая в мутное стекло задней двери «уазика».

– Открывай ворота, – распорядился Валерий.

Аркадий дернул ручку замка вниз, пинком ноги распахнул обе двери и первым соскочил на землю, вытаскивая за собой велосипед. Оглянувшись, он помог Валерию, который немного замешкался.

Вновь послышался веселый голос из громкоговорителя, и мимо арки, где притаились Аркадий с Валерием, проехали автомобили местного телевидения, затем «Скорая помощь» и милиция.

Спустя несколько минут показалась бесформенная толпа разностильных велосипедистов, тяжело налегающих на педали непривычными к физическому труду нижними конечностями.

Ерзая на неудобных сиденьях велосипедов, чиновники разных уровней честно накручивали предвыборный рейтинг своего либерального руководства.

Пропустив мимо себя самых активных и заметных, Аркадий с Валерием плавно влились в общий строй и вместе со всеми устремились по направлению к объездной дороге.

Через пару минут после того, как они наладились крутить педали в общем ритме, Валерий наконец-то позволил себе улыбнуться.

Он налегал на педали и почти радовался жизни.

Радовался, потому что его спину грел рюкзак с такой прорвой денег, какую ему только в кино доводилось увидеть. Однако молчун Аркадий, наяривавший слева и чуть сзади от Валерия, одним своим существованием напоминал, что скоро придется даже не делиться, а просто-напросто расставаться с деньгами. А как всегда после дела, пистолета у Валерия уже не было.

Валерий оглянулся и широко улыбнулся Аркадию. Аркадий в ответ подмигнул.

Легко ему подмигивать, когда даже последний лох на колхозном базаре догадывается, что без пистолета честного дележа не получается.

Мысль же о предстоящем дележе отравляла Валерию все настроение.

* * *

Марина, допивая уже вторую чашку кофе, подумала, что пора сваливать из клуба к чертовой матери.

Надя с Оксанкой – своей соседкой – уже, наверное, проснулись, и можно смело идти к ним, не опасаясь разбудить. А даже если она их и разбудит, то, в конце концов, сколько же можно дрыхнуть?!

К тому же скучно в это время в клубе, тоскливо просто до изжоги: основная жизнь здесь начинается ближе к вечеру, а разгуливается уже ночью. Сейчас же, кроме неустанно питающего свою плоть Николая да Маши – профессиональной разносчицы еды и переносчицы новостей, – можно сказать, что и нет никого. Большие боссы, где-то за стеной наобсуждавшись своих проблем, только что разъехались, и в клубе стало совсем тихо.

Марина поднялась со стула – она сидела за крайним столиком у стены – и, взяв свою чашку, понесла ее к стойке, а то Маша потом будет ругаться, что она не убирает за собой. Нужно беречь мирные отношения с сослуживцами. Хотя убирать посуду – это работа официанток.

Бармен Николай, по-прежнему скрываясь за стойкой, поглощал бутерброды с ветчинкой и запивал их соком: на рабочем месте ему категорически запрещалось употреблять любые напитки крепче лимонада, и он с этим давно смирился.

– Пойду я отсюда, – сказала Марина, ставя чашку, – увидимся.

– Подожди-ка. – Николай медленно поднялся и было собрался что-то сказать, как появилась Маша с подносом, нагруженным пустой посудой из кабинета директора.

– Вроде все убрала, – на ходу доложила она, хотя ее никто и не спрашивал. – Дмитрий Иванович просит итальянской минералки. У тебя есть, Николай?

Поглядев на правый нижний угол стеллажа у себя за спиной, Николай кивнул:

– Литровый бутыль «Аква Минерале». Забирай.

Маша, пройдя на кухню, быстро вернулась и, схватив бутылку, снова ушла в кабинет директора.

Николай проводил ее взглядом и повернулся к Марине.

– Слушай, такое дело, Марин, – Николай навалился ожиревшей грудью на стойку и наклонился к Марине, – хочу тебе калымчик предложить. Вот.

Марина удивленно приподняла брови, хотя сразу поняла, о чем идет речь. Однако ей захотелось услышать, сколько же денег ей предложит Николай. Про себя она тут же решила, что вряд ли согласится: слишком уж он толстый и противный.

Послышались быстрые шаги. Это вернулась Маша.

– Секретничаете? – весело спросила она. – Ты, Марина, его не слушай, он тебя плохому научит.

Николай что-то невнятно заурчал и, сверкнув глазами, спросил:

– Что там шеф?

– По телефону разговаривает, просил его не беспокоить, – скороговоркой ответила Маша. – Да ушла я уже, ушла, разговаривайте, только не про любовь, – съехидничала она и действительно, пробежав мимо стойки, скрылась за кухонной дверью.

Николай подозрительно покосился ей вслед и, засопев, снова наклонился вперед:

– Ну, в общем, вот что я хотел тебе предложить, – начал мямлить он, и Марина поторопила его:

– Калым.

– Ну да. – Николай вытер пальцами губы и начал выцеживать слова: – Вы же все за заказ из клуба получаете стольник, а остальное, значит, идет в оплату за все дела: помещение, охрана, крыша над головой. Короче, не согласишься за тот же стольник иногда со мной, это, ну, встречаться?

«Вот жмот, – подумала Марина, – на фиг мне нужен твой стольник, ты же потом и его начнешь зажимать, а слух уже пойдет, что я за полцены работаю!»

Марина улыбнулась и, стараясь говорить так, чтобы слова звучали правдоподобнее, произнесла:

– Ты знаешь, Николай, я всю неделю буду очень занята. Потом у меня каникулы. Давай отложим этот разговор, а? Мы же еще будем встречаться, верно?

Николай кивнул и, со вздохом ощупав рукой наличие стула сзади, сел с недовольным кряхтением.

Марина вернулась к своему столику, где оставалась ее сумка, открыла ее, вынула зеркальце и, посмотревшись, подправила помаду на губах.

Кивнув еще раз стойке, над которой светилась лысина Николая, Марина направилась к выходу.

У двери она натолкнулась на Резника, с озабоченным видом он входил в зал.

– Ты куда? – равнодушно спросил шеф, но остановился и задержал Марину за рукав.

– Пойду отдохну перед сменой, – просто ответила Марина, глядя на него с легкой усмешкой.

Резник задумчиво оглядел ее сверху вниз и пожевал губами.

– Знаешь что, – медленно произнес он, посмотрел на часы, потом снова на нее, – пойдем-ка в мой кабинет, дельце есть одно. Не надолго.

При этом Резник, подмигув Марине, сделал приглашающий жест рукой. Она, опустив голову, прошла в административный коридор.

«Сейчас будет быстрый скотский секс, – подумала Марина, – но это значит, что ты, девочка-умничка, произвела на кобелька впечатление. Пять с плюсом тебе, любимая, но только не расслабляйся».

Кабинет Резника располагался слева по коридору. Дальше на десять метров и справа был кабинет директора клуба, Дмитрия Ивановича. Дверь директорского кабинета была закрыта, очевидно, он переваривал результаты совещания с учредителями.

Петр Алексеевич, отперев ключом дверь своего кабинета, кивнул Марине:

– Ну, заходи, гостьей будешь.

Марина прошла до самого стола и, поставив на него свою сумочку, оглянулась.

Внутри кабинет был прост и непритязателен: большой стол в центре, диван, три кресла и тумбочка с телевизором и видеомагнитофоном в углу.

Окно позади стола, всегда задернутое шторами, выходило на привокзальную площадь.

Марина уже была в кабинете Резника два раза: когда устраивалась на работу полгода назад и вчера вечером, когда он вызвал ее через официантку и предложил поехать к нему домой.

Решительным шагом Петр Алексеевич вошел в кабинет, захлопнул за собой дверь, на ходу посмотрел на часы и расстегнул нижнюю пуговицу пиджака.

– Ну что, говоришь, не успела домой удрать? – шутливым тоном проговорил Резник. – Вот сейчас ты в этом и раскаешься.

Марина улыбнулась и медленно покачала головой.

– Сомневаешься? – продолжал резвиться Петр Алексеевич, приблизившись к ней вплотную и положив обе руки ей на плечи.

– Я не раскаюсь, – произнесла Марина, продолжая улыбаться. Она уже давно заметила, что если улыбаешься, то голос звучит очень мило. Мужикам это нравится.

Резник тоже улыбнулся. Его руки скользнули по плечам Марины и задержались на ее груди.

Марина вздохнула, как бы трепетно или судорожно, словно нахлынувшая горячей волной страсть переполнила ее – поработай хотя бы с годик в этом бизнесе – и не такой еще ерунде научишься, – и прижалась к Резнику, спрятав голову на его груди.

Маринины руки в это время не висели плетьми и не ползали дурацки по мужской спине, а целенаправленно опустились к «молнии» брюк Резника. Сложив ладони горстью, Марина принялась, постепенно усиливая нажим, массировать снизу вверх именно то, что было нужно.

Петр Алексеевич запыхтел и засопел, Марина расстегнула ему «молнию», ее правая лодонь начала медленно вползать в брюки.

Тут главное все сделать с умом. Эти мужики часто сами не понимают, что им нужно и как им хочется. Откровенно продиктовать свою волю – значит обидеть этих кретинов и не получить от них потом никакой благодарности. А если буквально последовать их дурацким желаниям – значит оставить их неудовлетворенными и опять ничего самой не получить.

Марина имела собственную методику, которую уже удачно опробовала в минувший вечер с Резником, и сейчас собиралась повторить ее, но с некоторыми изменениями – ни в коем случае нельзя быть однообразной. Это очень существенная опасность, подстерегающая профессионалов.

Хотя что может быть нового в этом принципиально не новом деле?

Марина, поработав пальчиками, уже решила, что пора, но тут зазвонил телефон, стоявший на столе.

Петр Алексеевич вздрогнул и, похлопав Марину ладонью по спине, отступил на шаг.

– Сейчас, Мариночка, айн момент, – извиняющимся голосом произнес он, словно это Марине было невтерпеж, и, быстро проведя ладонью по Марининому животу, отошел от нее и схватил трубку.

– Да, – отрывисто произнес он, – да, я. Что? Попробуй еще раз, Оля, он у себя… Вот как… Хорошо, я сейчас зайду к нему и попрошу перезвонить. Возможно, что-то с аппаратом… да, договорились.

Резник положил трубку на место и шепотом выругался.

– Это Ольга, жена нашего Дмитрия Ивановича. Не может она дозвониться до мужа, а ей это очень нужно, – пояснил он Марине, – как будто они редко видятся, черт их подери. Сейчас разрулим, ты только не расстраивайся, все будет о'кейно.

А Марина не думала расстраиваться.

Резник кашлянул, с сожалением посмотрел на кончик рубашки, выглядывающий у него из расстегнутого гульфика, заправил его, застегнулся, одернул пиджак и почти военным строевым шагом направился к двери. Откашлявшись, он открыл ее и вышел.

Марина слышала, как он шел по коридору к кабинету директора. Она достала из своей сумочки сигареты и, закурив, села в одно из кресел.

Девушка была совершенно спокойна, но когда ей нужно будет продолжить свою работу – а иначе она и не думала про дела с Резником, – Петр Алексеевич должен быть уверен, что она завелась по-настоящему.

За все время работы в клубе «Троянский конь» Марина ни разу не слышала, чтобы девчонки оставались с Резником еще и на утро. Но, сказать по правде, она сама по утрам здесь и не бывала. Хотя ее близкие подруги, Оксана и в особенности Надя, бывшая одноклассница, тоже отработавшие несколько раз под Резником, ничего про утро и не говорили. А могли бы.

Марина решила обязательно сегодня же выяснить этот вопрос.

Каждый день, глядя на себя в зеркало, оценивая и лицо и фигуру, Марина была почти убеждена, что по внешним данным она хоть немного, но превосходила средний уровень женских данных.

Однако глубоко в ней засевшее еще со школьных времен и тщательно скрываемое сомнение в своей привлекательности для мужчин заставляло Марину снова и снова находить ему опровержения.

Вот и сейчас, вспоминая события, прошедшие после вчерашнего вечера, старалась убедить себя в том, что произвела на Петра Алексеевича не просто хорошее впечатление, а весьма хорошее.

Без такого самокодирования Марине жить на свете было бы трудно.

Сидя в кресле и потягивая сигарету, Марина прислушивалась к шагам Резника. Она услыхала, как он, подергав ручку двери кабинета директора, постучал и громко позвал:

– Диман, открой на минуту!

Подождав ответ и ничего не услышав, Резник постучал еще раз.

– Дима, Дмитрий Иванович! Это Петя. Открой, пожалуйста, дело есть! – настойчиво и громко произнес он.

Подергав еще несколько раз ручку двери, Резник круто развернулся и побежал по коридору в зал.

– Коля! – крикнул он бармену. – А где у тебя запасные ключи от кабинетов? Давай-ка сюда от директорского!

В зале что-то громыхнуло – наверное, Николай уронил очередную тарелку со своей едой. Затем Резник, позвякивая связкой ключей и тяжело топая, прошел по коридору в обратном направлении.

На всякий случай – мало ли что могло произойти с другом Димой – он еще раз постучал в дверь и, убедившись, что на его стуки реагировать не желают, громко произнес:

– Дима, короче, я отпираю замок!

Резник вставил ключ и повернул его два раза в замке. Открыв дверь, он заглянул в кабинет.

И тут Марина услышала не крик его, а истошный рев.

Не более полминуты провел Петр Алексеевич в кабинете директора и выскочил оттуда так же стремительно, как и вбежал.

Он пулей влетел в свой кабинет и, в два прыжка оказавшись у стола, схватил трубку телефона.

Набрав две цифры, он вдруг замер и, хмуро глянув на Марину, бросил ей:

– Вали отсюда, мухой!

Марина недоуменно подняла на него глаза.

– Во-он! – проорал Резник, и она, вскочив с кресла, только и успела, что испуганно сдернуть со стола свою сумочку и выскочить в коридор.

– Дверь закрой, дура! – крикнул ей вслед Резник, и Марина, толкнув дверь так, что она, ударившись, оглушительно грохнула, перепугалась еще больше.

Что там говорил Резник по телефону и вообще кому звонил, Марина уже не слышала. Прижав сумочку к груди, она в совершенно обалдевшем состоянии постояла перед дверью, а потом тихо подкралась к директорскому кабинету и заглянула в него.

* * *

Держась за руки, словно довольные дети, обработанные лохи спешили вдоль ряда лотков к выходу с рынка. Если пять минут назад эти лохи боялись, что их обманут при обмене, то сейчас они уже опасались карманников.

Кино, да и только.

Облегчить их мог только какой-нибудь залетный щипач, а местные уже и так знали, что этих лопухов уже обул Арам с бригадой и ловить там больше нечего.

Михаил проводил их взглядом и, переглянувшись с Арамом, подошел к нему.

– Как обычно, дорогой, – тихо проговорил Арам, незаметно передавая Михаилу полученные деньги.

Засунув пачку рублей в карман брюк и прижав их рукой, Михаил быстро пошел в сторону, противоположную пути «обманутых вкладчиков», как он про себя называл кинутых клиентов.

Через десяток метров к Михаилу присоединился Андрей – для подстраховки.

– Удачное начало? – весело спросил он.

– Сплюнь, а то сглазишь.

– Не умею, – рассмеялся Андрей.

Вместе они дошли до платных туалетов, и Михаил передал деньги ожидающей там Ленке – той самой девице, что так лихо раньше выбила у него бумажник из рук.

Ленка молча ушла в туалет. Сейчас она там через окно передаст деньги дальше – и ищи-свищи ветра в поле.

Фокус с туалетом Михаил считал просто гениальным изобретением Арама.

Пару раз бывало так, что их чуть ли не брали за задницу. Однако бабки всегда исчезали в месте, принципиально недоступном мужикам, и никому и в голову не могло прийти поискать «шерше ля фам», как выражаются французы.

Проводив Ленку взглядом, Михаил с Андреем закурили. Они молча ждали, когда она вернется. Оба сосредоточенно молчали. Михаилу вообще неприятно было общаться с Андреем: в прошлом месяце именно Андрей увел от него Ленку, и Михаил все еще не отошел от обиды.

Товарищи так не поступают.

Ленка не задержалась, вскоре она появилась, улыбаясь, и спокойно взяла Андрея под руку.

– Все о'кейно, мальчики, – сказала она и прижалась плечом к Андрею.

– Ты почему так долго, я уже начал волноваться, – проворковал он ей, и Михаил не стал больше задерживаться рядом с ними, а пошел на свой пост у лотка Медины.

Он шел широким размашистым шагом и думал о своей непутевой жизни.

Работа в бригаде Арама давала ему какие-то деньги, наверное, вполне приличные по нынешним собачьим временам. Сравнить их, например, с мамочкиной пенсией. Однако те пять процентов, что ему перепадали, почти все уходили в уплату за квартиру, которую он снимал, и на развлечения.

Нужно еще учитывать, что Арам как-то умудрялся ускользать от людей Самсона – местной крыши, работающей под самим Мешком. Мешок был единственным в городе вором, оставшимся в живых после крупных разборок, отгромыхавших здесь несколько лет назад.

Если еще платить и за место, и за работу, и за безопасность – как оно, в общем-то, и положено, – на оставшиеся копейки прожить было бы трудновато.

Отсутствие постоянной женщины чувствительно било по бюджету, но найти себе нормальную бабу пока не получалось. До сих пор ему попадались в основном или слишком глупые, или слишком жадные.

«Вот, блин, довела гребаная капитализация, – подтрунивая над самим собой, думал Михаил, – никто не хочет за любовь или на халяву. Только о бабках и думают: кафе, вино, конфеты, кофточки, сумочки, и дальше прет по нарастающей… а за что?!»

Время подходило к двум часам, пик лоховой активности спадал. Было похоже, что сегодня все и кончится той одной парой провинциалов. Маловато, конечно, но это лучше, чем ничего. На безрыбье, как говорится, и рак рыба.

Арам продолжал стоять на своем рабочем месте, мусоля в руках доллары. Клиент пока не шел.

Михаил вернулся к созерцанию тапочек на лотке Медины. «Кстати, неплохой товар, – отметил он про себя, – лихо идет. Кто бы мог подумать про такое дерьмо?»

Кто-то сзади подошел к нему и положил руку на плечо. Михаил недоуменно оглянулся. Рядом стоял Арам.

– Еще немного поработаем, – тихо сказал он, – и прекратим. Я чувствую, клиент сегодня не пойдет. Сегодня футбол по телевизору.

Михаил пожал плечами:

– Как скажешь, шеф.

Арам помолчал и так же тихо продолжил:

– Хочу тебя на халтурку позвать. Время есть?

– Конечно, Арам. А Андрюха тоже пойдет?

Арам отрицательно покачал головой:

– Он не может сегодня, а мне нужен один человек. Короче, через полчаса, если все нормально будет.

Арам отошел, Михаил продолжал переминаться с ноги на ногу около лотка.

Рабочий день продолжался.

* * *

Оксана лежала на диване и, свесив голову вниз, разгадывала кроссворды в своей любимой газете «Отдыхай», разложенной на полу.

Когда Надя в первый раз увидела, с какой скоростью Оксана заполняет все эти пустые клеточки, она была просто потрясена. Но сейчас уже привыкла и не обращала особого внимания на товарку. Ну, талант есть у человека, что тут еще скажешь? Только позавидовать можно, но не хочется.

Сама Надя кроссвордами не увлекалась, ей больше нравилось смотреть по телевизору трогательные иностранные сериалы с красивыми людьми и красивой любовью на фоне красивых интерьеров.

Но сейчас никаких фильмов не было.

Надя зевнула и, пощелкав кнопками пульта, констатировала, что жить, как всегда, скучно, и если не покурить, то можно уснуть от тоски.

Она еще раз зевнула и побрела в кухню за сигаретами, по пути обдумывая, что бы такого приготовить, чтобы тащиться на работу не с пустым желудком. Но долго возиться с едой не хотелось, поэтому, кроме яичницы и бутербродов с колбасой, больше ничего не придумывалось.

А яичница уже так надоела, что от одного воспоминания о ней тоска разливалась по всем органам.

– Ксю-ю-ш! – позвала она из кухни подругу. – А что жрать-то будем? Опять яичницу?

– А плевать! – равнодушно отозвалась Оксана. – Давай яичницу.

«Давай!» – возмущенно повторила про себя Надя, потом подумала и поставила на плиту сковородку.

Все равно, если она ничего не сготовит, то Оксанка уж точно не будет. Ей действительно глубоко плевать на эти дела, она может и чебуреком по дороге подкрепиться, а вот у Нади так не получается, чувство голода не проходит. Хотя и яичница тоже не фонтан, конечно…

Грустные Надины размышления прервал звонок во входную дверь, и Оксанка, мымра хитрая, тут же правильно отреагировала.

– Ты ведь откроешь, Надюш, правда? – жалобным голосом осведомилась она. – А то вставать так неохота… да и пузико бо-бо…

– Открою, валяйся дальше, – весело ответила Надя, выходя в коридор.

Предварительно посмотрев в «глазок» и, как всегда, не разглядев в нем никого, потому что в общем коридоре постоянно было темно, Надя отперла входную дверь.

Это пришла Марина, бывшая ее одноклассница, а теперь коллега по работе.

– Привет, у меня там яичница жарится, – сообщила Надя и вернулась в кухню.

– Кто это был, Надюш? – крикнула из комнаты Оксана, любившая всегда быть в курсе событий. – Соседка приходила?

– Это я, привет, все газетки читаешь? – ответила Надя, входя в комнату. – А вот последние новости там не прописаны!

– О! Кому не пропасть! – поприветствовала ее Оксана. – Ты же с трудовой отработки из-под господина Резника? Ну и как: хреновое дерево в сучок идет? А я предупреждала!

– Да ладно с этим Резником, девчонки, я вам сейчас такую новость расскажу – закачаетесь! Накрылась на сегодня наша база, а может, и не только на сегодня… – начала Марина потрясающее повествование, но выскочившая с кухни Надя ее прервала:

– Тихо! Пошли есть, подожди, не рассказывай!

Марина и хотела бы подождать, да у нее не получилось.

– Диму убили! – выпалила она, с удовольствием рассматривая удивленные физиономии подруг.

– Как убили? – в один голос воскликнули Оксана с Надей. – Дмитрия Ивановича?

– Ну да, а какие еще Димы бывают? – бросила Марина, любуясь произведенным впечатлением.

– Подорвали в машине? – сообразила Надя. – Как в Петербурге? Это радиомина, обычное дело.

– Так ему, козлу, и надо, царствие ему небесное, пидору жирному, – бодро нашлась Оксана. – Он в последнее время все на одышку жаловался. Вот и отдышался. Пошли. – Она взяла Надю под руку и повела ее в кухню. – Ты рассказывай, не торопись только, – высказала она решительное пожелание. – Это тебе Резник сообщил? А когда убили-то? Вчера? Или сегодня?

– Сегодня примерно в обед, и, девчонки, – Марина сделала большие глаза и тихо произнесла: – Я сама его труп видела!

– Да ты что? – Надя схватилась руками за щеки. – У тебя на глазах и подорвали? А где?

– Да никто его не подрывал! – Марина даже немного обозлилась: стоило прийти с классной новостью, чтобы тебе еще и не давали рта раскрыть. – Я разве что-нибудь такое сказала? Его застрелили, вот! Всю голову разворотило к фигам. – Марина чуть помолчала и честно добавила: – Ну, почти всю. Кровища – по всему ковру, и, похоже, из сейфа крупные бабки сперли.

– А где убили? – Надя, представив себе нарисованную Мариной картину, даже испугалась. – А где все это было?

– Тебе же про ковер говорят, – пояснила ей Оксана, – в кабинете, стало быть. Верно, Марин?

– Ну! Короче, сегодня утром приезжаем мы с Резником в клуб… – Наконец-то Марина получила возможность начать обстоятельный рассказ.

* * *

Проехав со всей спортивной массой велосипедистов почти половину их маршрута, Валерий, устало замедляя вращение педалей, поравнялся с Аркадием и однозначно высказался:

– Ну их всех к лешему, а? Уже ноги отваливаются. Сойдем, братишка?

– Ага, давай, – кивнул ему тоже порядком измученный Аркадий, и они, выбрав момент, повернули вправо, а вся пыхтящая олимпийская масса устремилась дальше.

– Кто это там сходит с дистанции без разрешения?! – послышался у них за спиной из громкоговорителя возмущенный рык.

От неожиданности Валерий заработал ногами быстрее и, повернув еще раз, резко затормозил у первого подъезда обычной пятиэтажки. Аркадий прогнал свой велосипед немного дальше и доехал почти до детской песочницы, расположившейся напротив подъезда.

– Хорошо, – выдохнул Валерий, слезая с велосипеда, и с удивлением ощутил неприятную слабость в ногах, – какой отстой. А раньше мне нравилось кататься на великах. Нечерта было делать.

Аркадий чувствовал себя не лучше. Широко расставив ноги, он нагнулся вперед, желая размяться, и тут же схватился за поясницу.

– Вот те на! – удивленно проговорил он. – Старость, что ли? Похоже, рассыпаться начал.

– Ладно, все классно. Но теперь я понял, чем мне не нравился этот бездарный план, – проговорил Валерий, деревянно вышагивая навстречу Аркадию, застывшему рядом со своим лежавшим на песке велосипедом. – Тебя что, перемкнуло, Аркадий? По спине вдарить? Без проблем, братишка.

– Пошли отсюда быстрее, – выдохнул Аркадий, распрямляясь. – Где ты оставил дедушкину машинку?

– Почему же это дедушкину? – обиделся Валерий. – Я на этой тачке рассекал, когда еще в школе учился. Такие дела на ней творил! Но мы сейчас на ней не поедем! Не пригнал я ее сюда, вот.

Аркадий промолчал и покосился на Валерия.

Они шли двором и приближались к троллейбусной остановке.

– Да, – с нажимом сказал Валерий, – я в гробу видал эти ковбойские дела. У меня принцип: никогда не выкобенивайся! Короче, катим на сохатом!

Как раз в этот момент показался троллейбус, выворачивающий из-за угла.

– Вон на том. – Валерий ткнул пальцем и шагнул к остановке.

– Брось ты. – Аркадий остановился и этим вынудил затормозить и Валерия.

– Ну что еще? – Валерий развернулся и, бросив осторожный взгляд по сторонам, шагнул к Аркадию. Понизив голос, он проговорил: – На фиг нам эти рисовки, братишка?

– Если поймаем мотор, то доедем быстрее, и дело с концом, – объяснил Аркадий.

– Ну да, или конец в деле. Ты не забывай, Аркадий, что по машинам, может, уже и шмон идет. На троллейбусы же и трамваи никто и внимания не обращает – общественный транспорт. Доедем в лучшем виде. Я тебе говорю.

Троллейбус тем временем подкатил к остановке и приглашающе распахнул свои двери.

– Я устал, – вдруг сказал Аркадий. – Ловим мотор попроще, и все будет нормально. Если что и шмонают, то «уазики» и, может, еще крутые «девятки».

Валерий с сожалением посмотрел, как отъезжает троллейбус.

– Ну ни хрена ты не прав, Аркадий, ну не прав, и все тут!

– Перестань, – отмахнулся товарищ, – все же прошло, и не будем дергаться. Мы – победители!

– Мы ли… – с сомнением проворчал Валерий и показал на вывернувший из-за поворота громыхающий «Запорожец». – Согласен. Вон на той колымаге едем. Это круто, никто и не сунется!

Не дожидаясь реакции Аркадия, может быть, потому что не желал снова услышать возражения, Валерий с подпрыгивающим на спине рюкзаком, махая рукой, побежал к дороге.

За рулем «Запорожца» оказался молодой парень, с которым Валерий быстро договорился.

Через полчаса они вышли в районе первой городской больницы, где Аркадий неделю назад снял квартиру. Притопывая от нетерпения, Валерий прошептал Аркадию:

– Мы уже так далеко умотали от вокзала, что теперь точно можно не волноваться!

Аркадий хмыкнул:

– И еще по одной причине: мы почти добрались.

Он показал Валерию рукой на панельную девятиэтажку, стовшую прямо у них на пути.

– Ну? – вяло поинтересовался приятель.

– Про эту мою хату наши с тобой дружки не знают ни хрена. Я люблю надежность.

Приблизившись к третьему подъезду, Аркадий проговорил:

– Ты только не оглядывайся, а то еще соседи стуканут ментам, мол, домушники пришли.

– В таком прикиде ходят только кретины вроде нас, – с сарказмом ответил Валерий. – Домушники – нормальные люди и одеваются незаметно.

Они быстро поднялись на лифте на восьмой этаж, Аркадий подошел к сорок второй квартире, достал ключ, висевший у него на шее на веревке, и отпер дверь.

Оглянувшись и прислушавшись напоследок, они с Валерием зашли и тихо прикрыли за собой дверь.

Сразу же в коридоре Валерий стянул наконец с себя рюкзак и положил его на пол. Он попытался присесть на корточки, но вместо этого просто плюхнулся на пол и стал развязывать шнурки кроссовок.

Аркадий прошел в кухню и сел там на табурет. Протянув руку, он снял с плиты чайник и жадно начал пить прямо из носика.

– Вечный кайф! – проговорил Валерий, швырнув в сторону скомканные носки. – Кто бы сказал, что мне не понравится кататься на велике! Это от нервов, не иначе. Ты что там присосался? – крикнул он Аркадию. – Пошли улов смотреть!

Аркадий рассмеялся и прошел за Валерием в единственную комнату квартиры.

Мебели здесь был самый необходимый минимум: старая металлическая кровать, ободранный двустворчатый шкаф с антресолями, буфет с запыленными слониками, оленями и прочим старушечьим хламом.

Валерий, стоя босиком, потянулся к телефону. Красного цвета и старого фасона аппарат стоял здесь же, в коридоре на полочке.

Сняв трубку, Валерий подумал, почесал затылок и уже было открыл рот, чтобы спросить номер у Аркадия, но подельник из-за его спины протянул руку и нажал на рычажки:

– Рано еще. Нужно быть уверенным в цифре. Я же сказал, что люблю надежность.

– Тоже верно, – согласился Валерий.

Он положил трубку на место, нагнулся и, зацепив пальцами за лямки своего рюкзака, размашисто швырнул его на середину комнаты.

– Ну наконец-то! – высказался сдержанный до сих пор Аркадий. Он схватил рюкзак и, расстегнув его, перевернул и потряс.

Пачки долларов вывалились на пол неровной кучкой.

– Сколько же здесь, а? – пробормотал Валерий. – Что-то маловато будет.

– Вот и я думаю: сколько? – рассмеялся Аркадий, тоже расслабившийся после благополучного окончания дела.

Он, кряхтя, сел на пол, широко расставил ноги и подгреб к себе большую часть кучи.

– Уже дележ начал! – восхитился Валерий и сел напротив Аркадия.

Аркадий снова засмеялся и ничего не ответил.

Валерий, наклонив голову, начал пересчитывать свою часть кучи, но думал он о дележе.

– Ни хрена, – пробормотал через несколько минут Аркадий, – у тебя сколько?

– Подожди, – проговорил Валерий, успевший уже три раза сбиться, – сейчас.

– У меня сто двенадцать тысяч, – глухим голосом сообщил Аркадий.

Валерий поднял на него глаза:

– Ни хрена себе. Подожди.

Закончив счет, Валерий отодвинул от себя деньги.

– Восемьдесят восемь, – сказал он. – Это значит, это значит…

– Двести тысяч долларов, – торжественно произнес Аркадий и присвистнул: – Двести штук баксов, ни фига себе!

Аркадий откинулся назад, лег и закинул руки за голову.

Валерий, постанывая, приподнялся.

– Вот так, братишка… – Он тоже не ожидал, что сумма будет такой крупной. Рассеянно похлопывая себя по карманам, Валерий обнаружил, что у него нет сигарет.

– На столе возьми. – Аркадий, не открывая глаз, кивнул в сторону кухни.

– На кухне, – повторил Валерий и, тяжело ступая, поплелся туда.

Пока он шел, еле передвигая конечности, его мозг усиленно работал.

Во-первых, он усиленно вслушивался, не донесется ли из комнаты какой-нибудь подозрительный звук. Одновременно с этим Валерий спешно соображал, какие же доводы привести Аркадию, чтобы он передумал отдавать бабки заказчику.

Отказываться от такой суммы и довольствоваться какой-то премиальной хренью казалось Валерию даже не глупостью, а полным дебилизмом.

Валерий пошарил по кухонному столу, потом по ящикам и холодильнику.

– А ты почему молчишь, что у тебя коньяк есть? – крикнул он, вытаскивая из холодильника бутылку. – «Варцихе»! Никогда о таком не слышал.

– Тащи сюда! – скомандовал Аркадий.

– Ага!

Валерий взял две чайные чашки, бутылку и половину буханки хлеба.

Сам не понимая до конца, зачем он это делает, Валерий, намеренно шаркая, вернулся в комнату.

Аркадий лежал в прежней позиции.

– За такое дело и чуток дерябнуть не грех, – сказал Валерий, усаживаясь на свое место.

– Согласен, – пробормотал Аркадий, – разливай, я сейчас.

Валерий свернул крышку и набулькал каждому почти по полной чашке.

– Ну ты, надежный, – позвал он Аркадия, разламывая хлеб на куски. – Стол накрыт и закуска подана. Тебя поднять или сам вскочишь?

ГЛАВА 3

Марина полностью и со вкусом отыграла свою роль: она поведала все известные ей подробности убийства директора клуба «Троянский конь».

Попутно уничтожив приготовленный Надей классический обед, выпив по чашке чая и выкурив по сигарете, девчонки все равно требовали все новых и новых подробностей. А их уже и не осталось.

– А что менты? – все допытывалась Надя. – Что они-то говорят?

– Ой, да не знаю я, мне ничего не сказали, кроме того, чтобы я никуда не уезжала из города. Как будто я что-то знаю! Мы втроем: я, Маша и Николай, как выяснилось, обеспечиваем друг другу алиби. Примерно в то время, как Диму убили, мы болтались у стойла.

– И сколько сперли денег – неизвестно, да? – Практичную Оксану интересовал в основном только этот вопрос. – Полный сейф, поди?

– Не знаю, врать не буду, но я слышала, Маша говорила, будто десять штук там было точно. Баксов.

– Десять? – Оксана принялась ожесточенно почесывать себе затылок. – А сколько это в деревянных-то? Короче, до хрена!

Подумав, она выдала:

– Да, молодцы, кто бы это ни был. Такие бабки за пять минут работы. Уважаю!

– Перестань. – Надю покоробили слова Оксаны. – Ты про его жену подумай! Она же не просто так стала звонить именно в это время, она почувствовала! Жалко женщину. Любила она его, как я понимаю.

– Брось ты! «Жалко женщину», – передразнила ее Оксана. – Как будто он нас жалел! С каждого нашего козла он имел себе денежку и еще, подонок, приказал высчитывать с нас за кофе. Словно мы не работаем в этой конторе. Да мы такой же персонал, как та же Машка! Даже покруче будем, потому что люди идут не на Машку, а на нас с тобой, между прочим! Жалко ей, скажите, пожалуйста, какая добрая! Себя пожалей! Сколько лет тебе нужно подставлять задницу, чтобы скопить такие бабки? Миллион? То-то!

Оксана выдернула из пачки еще одну сигарету и прикурила. От раздражения у нее даже немного подрагивали руки.

– Может быть, и жалко, но не так, чтобы уж сильно, – примиряюще сказала Марина, – хуже всего, что теперь клуб могут закрыть на несколько дней. Пока неизвестно, но, когда я уходила, такой слушок уже пошел. По крайней мере, Машка активно на эту тему разорялась. И что теперь? На улицу, что ли, идти? Не хочется.

– Еще бы! – согласилась Оксана. – А между прочим, очень даже вовремя его грохнули! – воскликнула она. – Как раз в то время, когда я не в форме. Ничего не теряю и продолжаю законно отдыхать!

– Законно! – хмыкнула Надя.

– А между прочим, по законам природы! – откровенно засмеялась Оксана.

Все улыбнулись. Смерть директора была только новостью, нарушившей монотонность жизни. И больше ничем. Все это чувствовали.

– А мне деньги нужны, – сказала вдруг Надя, – меня не устраивает ни фига, что нас прикроют.

– Всем они нужны, – философски заметила Марина. – Все мы работаем из-за денег. И я, и ты, и Резник. Тот же Дима из-за них работал.

– Из-за чего его и грохнули, – подытожила Оксана. – Нахапал бабок, а кондишн купить пожмотился. Думал: второй этаж, никто не залезет. Раззявил окошко, тут-то его и прищучили. И как момент подобрали ловко, а?

– Кто-то навел, – спокойно произнесла Марина.

– Не без этого, – согласилась Оксана. – Наводчик в таких делах есть всегда, точно вам говорю. Сами подумайте: резко потеплело только вот три или четыре дня назад, и в такой короткий срок суметь подготовиться, разработать план… Тут наводка классная и на самом высоком уровне.

Марина промолчала. Она была согласна с Оксаной на все сто процентов, сама считала так же, но кто его знает: сейчас наговоришь лишнего, а потом выплывут ее слова в той же ментовке. Или еще хуже: своя служба безопасности наедет. Ну их всех к лешему, лучше промолчать. Оксанка, девка, конечно же, своя, но бывает, как выпьет, так запросто лишнего наболтать может. Ляпнет где-нибудь, не подумав, потом и не отмажешься.

– А ты чего грустишь? – повернулась Оксана к Наде. – Или уже и Диму жалко? Не плачь, дочка, – она шутливо погладила Надю по руке, – нового назначат, такого же толстого и потного. И так же мы будем ездить на халявку. То к Резнику, то к директору, то к Резнику, то…

– Да ну тебя, – махнула рукой Надя, – я не из-за этого. Деньги нужны: жара уже, а мне надеть нечего. Ну что за невезуха, неужели на улицу идти, девчонки? А я-то думала, что уже не вернусь туда. Так радовалась, что устроилась в приличное место работать, а тут такая история…

– А что купить собираешься? – сразу же заинтересовалась Марина.

– Костюмчик один приглядела, – мечтательно призналась Надя. – Вы только представьте себе: тройка…

Оксана с Мариной, сморщившись, переглянулись.

– Але, мамзель, – насмешливо оборвала Надю Оксана, – вы не перепутали случайно? На дворе некоторым образом лето, тепло, понимаете ли. А вы: тройка!

– Вечно ты не даешь мне договорить! – обиделась Надя. – Тройка, но летняя, из шелка. Китайский костюм или вьетнамский, не помню, короче, от узкоглазых братьев. Брюки прямого покроя длинные, безрукавка. Много-много пуговиц и сверху что-то вроде пелерины, или не знаю, как называется. Короче, длинный такой пиджак, но легкий. Вот!

– А цвет какой? – заинтересовалась Марина.

– Нежно-голубой…

Надя замолчала, подумала и встала:

– Нет, пойду позвоню Машке или кому еще. Может быть, уже точно знают: закрывают нас или нет.

Надя вышла из кухни в комнату и стала звонить в клуб.

– Тебе еще не онастобрындела наша работа? – неожиданно для самой спросила Марина Оксану.

Та помолчала и, пораздумав, ответила:

– А куда деваться? Где сейчас платят?

– Не знаю, – протянула Марина.

– То-то и оно-то. – Оксанка протяжно зевнула. – Здесь я сама себе хозяйка: хочу работаю, хочу посылаю всех куда подальше. Да и не переламываюсь я, если честно.

– Пойдем в комнату? – предложила Марина.

Они вошли в комнату, где Надя только что закончила говорить по телефону.

– Ну и что? – спросила ее Оксана, снова падая на диван и принимая свою любимую позу.

– Николай говорит, что пока не ясно: будет работать наше стойло или нет. Вот так, – ответила Надя. – Что делать будем?

Марина пожала плечами:

– А что? Я думаю, что мы спокойно это дело перекурим. Пусть боссы мозги напрягают, а мы уж без работы не останемся.

Она села на стул перед старым, обшарпанным столом, накрытым голубой клеенкой, и полистала каталог фирмы «Орифлейм».

– Это уж точно, – согласилась Оксана.

– К сожалению, – сказала Надя.

– Да почему же это к сожалению? – возмутилась Оксана. – Вот заладила, как попугай. Радоваться нужно. По нашим временам даже такая работа уже божий дар. К тому же я на другой и не смогу, наверное.

– Ба! – рассмеялась Марина и повернулась к ней. – Во вкус вошла, подруга? И каков он, этот вкус?

Она отложила в сторону каталог и, прищурившись, спросила:

– Как у сырой картошки? Или как у пресного киселя?

Девчонки рассмеялись.

– Я про другое, – отмахнулась Оксана. – Уже и не представляю, как это: вставать рано утром, куда-то тащиться, высиживать с восьми до пяти! Кошмар, словно можно высидеть золотое яичечко, как в сказочке! Черта лысого! Не-а, – она перевернулась на диване, – мне мой режим очень даже нравится.

– Что верно, то верно, – согласилась Надя, – я тоже чувствую, что обленилась. Меня сейчас уже за стол и не усадишь, со скуки сдохну. А помнишь, Марин, как мы в десятом классе на экскурсию ходили в Дом моды? Еще мечтали после школы там работать. Помнишь?

– Было дело под Полтавой, – сказала Марина, – что же ты хочешь: молодость, глупость…

Маринины слова прервал телефонный звонок.

– О-паньки! – воскликнула Оксана, шустро вскакивая с дивана. – Кто стучится в дверь моя? Дамы, спорим на щелбан, что это нас на работу зовут? Точнее, вас! Троянский конь, Троянский конь, – пропела она.

– Меня не тронь, – подхватила Маринка.

– Тихо всем! – прикрикнула Оксана.

Она подошла к подоконнику и сняла трубку.

– Але-е-у! – протяжно и загадочно проговорила она. – Если вы хотите Оксану, то она очень занята и будет пребывать в таком состоянии еще несколько дней… Но если вы очень ее хотите…

– Хватит, – крикнула Надя, – а вдруг это по делу звонят?

– Конечно, по делу. А ты ждешь звонка от матери, что ли? – спросила ее Маринка.

– Нет, но… – Надя замялась.

– Что? Кто это? – вмиг переменив интонацию, спросила Оксана в трубку и, выслушав ответ, радостно защебетала: – Не узнала, не узнала, извините, богатым будете. Что? Ой, вы знаете, у меня проблемка тут масенькая… естественного плана… нет. Нет-нет, секундочку, одну только малюсенькую секундочку подождите, пожалуйста. – Оксана, прикрыв мембрану телефонной трубки ладонью, обернулась и поймала взгляд Нади: – Вот тебе и деньги привалили, дочка. На калым поедешь? – шепотом спросила она. – Быстро соображай! Клиент известный, нормальный, денежный, без закидонов.

– Прямо сейчас? – неуверенно спросила Надя. – Если честно, то что-то я опасаюсь. А вдруг из клуба действительно позвонят? А далеко ехать-то?

– Нет, – Оксана бросила взгляд на Марину, – не далеко, на Росинского.

Марина уже успела подумать, что лишние рублики в кармане, конечно же, ей не помешают, но с этими калымами можно и Резника упустить. Хотя еще не факт, что он вообще кого-то сегодня возьмет. От таких неожиданностей, какие сегодня случились, и импотентом стать можно. Все шишки на него повалятся: он же начальник охраны… Однако лучше все-таки покрутиться у него на глазах. Хуже не будет, это уж точно.

Марина покачала головой.

– Я, к сожалению, никак не могу, – огорченным тоном произнесла она и удачно соврала: – Я жду звонка, поэтому, кстати, и пришла сюда.

– Значит, ты едешь, Надюш, – тут же пресекла все сомнения Оксана. – Сама я не могу, а если никого не прислать, то можно потерять клиента, а мы из него еще пососем…

Оксана отдернула ладонь и, улыбаясь, заворковала в трубку:

– Я подошлю к вам очень хорошую девушку, Сергей Семенович, мою подругу, хорошо? Да… да, конечно же, все умеет, моя лучшая ученица, можно сказать. Прямо сейчас и подошлю, вот она у меня рядом здесь сидит. Да, уже, уже выходит.

Положив трубку, Оксана быстро повернулась к Наде:

– Ну кому сидим, дочка? «Калым нечаянно нагрянет»! – пропела она. – Я тебе говорю: нормальный мужик, только немного болтливый, но не особенно.

– Болтливость не порок, – заметила Марина. – Все бы они болтливостью ограничивались.

– Ага, удумала! Сплюнь, поганка, – притворно возмутилась Оксана. – Мы бы тогда точно без работы остались. Ни фига, пусть болтают, но в меру. Ты еще не собралась? – прикрикнула она на Надю.

– Во пристала! – Надя нехотя встала и потянулась. – Хоть платит-то он нормально?

– Все чики-чики, – заверила Оксана, – полную сумму, поняла? Полную. И смотря по его настроению, сама сообразишь, можно и за такси сорвать. Но этого тебе не обещаю, как получится.

– Полную? – переспросила Надя. – Это то, что Николай получает?

– А я тебе о чем толкую? – Оксана снова забралась на диван. – Поставишь потом пузыречек тете Оксане, – она зевнула, и окончание фразы получилось невнятным, – за доброту ее несказанную.

– Куда ехать-то? – спросила Надя.

* * *

Они выпили уже по две чашки иностранного коньячку под названием «Варцихе» и сейчас задумчиво пожевывали хлеб, каждый думая о своем.

– Слышь, Аркадий, – начал Валерий, устраиваясь удобнее на жестком полу. – Я все хотел спросить, да не получалось: ты-то как устроился на эту работу? Тоже за долги? Или из-за другого интереса?

Аркадий покачал головой и, посмотрев в сторону, глухо ответил:

– За сестренку.

– Как это: за сестренку? – Валерий не ожидал такого ответа и искренне удивился, потому что не понял, о чем говорит Аркадий. – Куда-то влетела она у тебя? И у нее проблемы? Она, что ли, задолжала?

Аркадий потер подбородок и кратко ответил:

– Здоровье у нее хреновое с детства. Дай закурить.

– Ты же не куришь, – запротестовал Валерий, но протянул Аркадию пачку. – Сигареты тоже сестренкины, да?

– Девок вчера вызывал, от них остались и сигареты, и коньяк, – словно нехотя ответил Аркадий. – Мы ведь могли сегодня не так удачно сработать. Хотел как бы напоследок с бабой покувыркаться. У меня такая привычка перед работой. С нашим бизнесом ведь всякое может быть, но и на этот раз пронесло…

– Не говори гоп, не говори, а то сглазишь. – Валерий понял, что разговор выплывает в нужное русло, и хотя ему было плевать и на Аркадия, и на его сестренку, но все-таки нужно было спросить про нее, чтобы не показаться совсем уж законченным уродом: – Так что там с твоей сеструхой приключилось? Ты не досказал.

– Я же сказал: она у меня болеет давно и сильно. – Аркадий говорил как-то нервно. Видно было, что тема его трогает, но от подробностей уклонился. – Нужны деньги. Я их искал, занимал, перезанимал. Как буду отдавать – не думал, но меня и не прижимали… Потом вдруг, как и к тебе, подошел Серега и предложил работать на него. Обещано от штуки до десяти, в зависимости от сложности и прочего… Пока хватало, да и дальше… За это дело обещано десять штук… Должно хватить, – заключил Аркадий, делая ударение на слове «должно».

Валерий помолчал.

– Слышь, братишка… Ты так произнес это «должно», что, похоже, сам не веришь, что хватит…

Аркадий молчал и попыхивал сигаретой.

Валерий подождал и, видя, что Аркадий отвечать не собирается, пожал плечами и плеснул себе коньяку в чашку.

– Будешь? – спросил он у Аркадия, держа бутылку за горлышко.

– Не хочу. А сам-то ты, – спросил Аркадий, – по какой причине? Долги наделал по игре?

– Да по причине самой прозаической. Долги-с. Долги-с. Они-с, поганые. Играл – везло. Очень играл – очень везло. А потом та-ак проиграл, что понял: мне такие бабки в жизни никогда не заработать. Оставалось только одно – умирать добровольно или делать ноги. Люди уж больно серьезные обули меня. Потом тоже появился этот фраер и предложил отработать долг. Это для начала. То дельце я провернул самостоятельно. Потом мне предложили еще, потом подключили к тебе в компанию, и, кажись, мы сработались. Верно, Аркадий?

– Можно так сказать, – согласился Аркадий.

– Работа у нас, мягко говоря, оригинальная. Эксклюзив! – Валерий пощелкал суставами пальцев, пробормотал что-то невнятное и продолжил громче: – Мне обещали, как и тебе, десять штук баксов. Ну ты это знаешь… Честно-то говоря, на такую стремную мокруху идти не очень-то и хотелось. Но я подумал и согласился – все равно деваться-то некуда. А удрать от этих корешков – хитрый фокус. Даже не знаю, получилось бы, нет ли.

Валерий замолчал, потом добавил:

– Слышь, Аркадий, а ты думаешь о том же, о чем и я? Когда мы с тобой топтались в охранной фирме «Мушкетер», наверняка тогда нас и приметили. Просто так ведь подобные предложения не делаются.

Аркадий посмотрел на него и пожал плечами:

– Не знаю.

– Ой, не свисти, братан, – Валерий встал и тяжело прошелся по комнате, – ой, не свисти. Про тебя не скажу, а я прямо всегда говорил: за бабки – что хошь. И убить могу. Если жизнь такое дерьмо, то почему я должен быть другим? А почему другие должны быть другими?

Аркадий поморщился и снова лег на спину.

– Кончай треп, – сказал он, – ты уже заговариваться начал.

– Ни хрена, – не согласился Валерий.

Он подался вперед, стараясь получше раглядеть лицо Аркадия. Чашка, стоявшая перед ним, мешала, Валерий, неловко подтолкнул ее, она опрокинулась. Невыпитый коньяк разлился по полу.

– Во, сволочь какая, кучеряво жить начали, – проворчал Валерий обходя эту лужицу и садясь спиной к буфету. Прямо перед ним лежал совершенно спокойный Аркадий.

Валерия его спокойствие раздражало.

– Ты мне вот что скажи, – продолжил разведку обстановки Валерий, – предположим, ты эти деньги получишь. Предположим! – Он поднял указательный палец вверх. – А как думаешь, надолго ли нас хватит при такой работе? Я не про себя: я могу работать, пока жареный петух не клюнет. Я про другое. Мы с тобой, Аркадий, слишком много знаем и поэтому становимся опасными большим братанам. Ты этого не опасаешься?

– Нисколько, – ответил Аркадий и закрыл глаза. – Когда будет нужно, от меня отстанут, и я буду уверен, что…

– Что? В чем ты будешь уверен? – закричал Валерий. – Ты дурак, что ли? Не понимаешь, что мы и так уже почти «двухсотые»? Не видать нам этих бабок, потому что нас замочат, и правильно сделают. Нам сперва такие большие деньги дай, а потом еще и трясись всю жизнь, что мы расколемся где-нибудь по пьянке! Нет, Аркадий, нам не жить. И это без балды! Я тебе говорю!

– Перестань. – Аркадий аккуратно вытянул ноги и поработал шеей, снимая напряжение. – Тут все рассчитано, и правильно. Кому мы стуканем? Ментам? Чтобы потом в крытку на всю жизнь? А если кому еще, так где гарантия, что та же крыша «Троянская» об этом не узнает? Так и так получается – приплыли. Не-ет, Валер, мы молчать будем всю оставшуюся жизнь.

– Вот именно, что оставшуюся, – пробурчал Валерий, – а сколько ее нам осталось? Может, с гулькин хрен, а может, и того не будет. Ты мне лучше вот что скажи: где лучше лечить твою сестренку: в Москве или в Питере?

– В Берлине, – дрогнувшим голосом ответил Аркадий.

– Еще лучше, – обрадовался Валерий и, подскочив к Аркадию, присел перед ним на корточки, потирая ладони.

– Чем же лучше? – спросил Аркадий, нахмурившись. – Я не против юмора, конечно, но знаешь, такой меня не устраивает.

– Знаю, Аркадий, знаю. Не обижайся, ведь я не шучу ни хрена, – быстро-быстро заговорил Валерий, на этот раз понизив голос. – Берлин лучше Москвы, потому что там хрен найдешь. Ты понял – нет? Всем там будет лучше – и сестренке твоей, потому лечение лучше, и тебе лучше, потому что тебя не сумеют найти.

– Ты что мне предлагаешь? – Аркадий повернулся к Валерию и посмотрел на него с откровенной неприязнью. – Кинуть Серегу?

– Конечно, – тут же согласился Валерий. – Кинуть обязательно, потому что уже время пришло! Берем бабки, твою сестренку и валим отсюда куда глаза глядят! Я тебе точно говорю: если провернуть с умом, то нас никогда не найдут. Надо только бежать в неожиданную сторону. Они же не дураки, они перекроют дороги, а мы свалим козьими тропами, через какие-нибудь вонючие деревни в сторону зачуханного Чуркестана. Там нас точно не ждут. Свалим на приличное расстояние, купим себе новые документы и адью-пока – выныриваем в Берлине.

Аркадий вздохнул и, повертев головой, увидел на полу пачку сигарет. Привстав, он взял пачку в руки.

– Не прав ты, Валерка, совсем не прав, – сказал он, вынимая сигарету и прикуривая.

– Почему же не прав? – Валерий, обрадованный тем, что Аркадий пошел на нужный разговор, увлекся и начал уже почти кричать в полный голос: – Ты обоснуй, докажи мне. А так и я могу, как попугай, повторять: не прав, не прав…

– Если мы свалим, нас будут искать все: и менты, и крыша, – принялся терпеливо объяснять Аркадий. – Кто бы нас ни нашел первыми, к ментам в СИЗО мы попадем все одно во вторую очередь. Я почти уверен, что наши фотки давно уже у пацанов на вокзале и на дорогах. Если в деле такие бабки завязаны, то все схвачено, будь спокоен. У ментов наши рожи будут почти сразу же, как мы объявимся. Ты думаешь, я ничего не понимаю? Я понимаю одно: если бы я тогда отказался, то моя сестренка уже… – Аркадий, сжав задрожавшие губы, замолчал, перетерпел спазм и тихо закончил: – Если я свалю, то ей точно уже не светит. С ней я не мобилен. Вот так-то, братишка. Мне остается только надеяться на хорошее.

– Ну и на что ты надеешься? Интересно послушать, – спросил Валерий, переваривая услышанное. Становилось ясно, что Аркадий уговорам не поддается.

– А вот на то, – Аркадий заговорил, и Валерий, не веря своим ушам, едва за голову не схватился, – а вот на то. Мы с тобой, Валерка, бригада. Бригада для спецопераций. Мы можем делать опасные дела, они денег стоят, это правда. Но таких, как мы, иди еще поищи. Хрен найдешь. А если и найдешь, то их нужно готовить, дрессировать. Это такой геморрой, что проще договариваться с нами. Вот так.

Валерий снова хрустнул суставами пальцев и медленно начал подниматься.

– Пойду звякну, что ли, а то волнуется наш руководитель поди, – проговорил он и откашлялся.

– Привет от меня. Скажи, что все по плану, – пробормотал Аркадий и, закрыв глаза, удобно сложил руки на груди.

– Ага. А все-таки ты, Аркадий, фантазер. Сказочник, черт тебя возьми.

Валерий, тяжело вздыхая и тяжело ступая, побрел в коридор и, сняв трубку, набрал номер.

– Это ты? – спросил он.

Сказав за минуту все, что было нужно, Валерий положил трубку. Шагая еще медленнее, демонстрируя свое полное расслабление, позевывая и шепча в нос что-то про кемары, которые долбят и хочется спать, вернулся в комнату.

Бросив взгляд на Аркадия, лежащего все в той же покойницкой позе, Валерий пошел на свое место.

Приблизившись сбоку к Аркадию, Валерий резко нагнулся и, перехватив правой рукой за горлышко бутылку с остатками коньяка, обеими коленями обрушился Аркадию прямо на живот.

Вскрикнув от неожиданности и боли, Аркадий дернулся и попробовал подняться. Но Валерий несколько раз изо всех сил ударил его бутылкой по голове.

Аркадий упал. Валерий, ухватившись за майку, приподнял его голову и принялся наносить по ней удары сильно и методично, с оттяжкой. При каждом ударе он резко выдыхал, словно выполнял некое тренировочное упражнение.

Где-то на десятом или двенадцатом ударе бутылка наконец-то разбилась, в руке у Валерия осталась «розочка». Запыхавшийся Валерий встал, посмотрел на залитого кровью и коньяком Аркадия и коротким ударом вонзил «розочку» ему в горло.

Парень был живучим.

От этого последнего удара Аркадий захрипел, руки и ноги его конвульсивно задергались.

Агония закончилась долгим протяжным стоном.

Валерий отошел от Аркадия, подобрал рюкзак и шмыгнул носом.

– Все любят надежность, – пробормотал он. – И я тоже.

* * *

Арам с Михаилом вышли с территории рынка и направились к «Газели», стоявшей на противоположной стороне улицы. У Арама на плече висела небольшая черная кожаная сумка с двумя накладными карманами на «молниях».

– Поедем на той машине. Шофер – чужой, мне эту машину та баба дала. При нем молчи, – предупредил Арам.

– Понял, не дурак, – кивнул Михаил и тут же поинтересовался: – А пока мы без него, можно узнать, куда едем и при чем тут баба?

– Вот я и объясняю. – Арам быстро оглянулся и, убедившись, что вокруг них никого нет, остановился у дороги, пережидая проезжающий мимо «жигуленок».

Они с Михаилом двинулись через дорогу к «Газели».

– Это Андрюха предложил заработать, а сам он сегодня занят. Короче, одна богатая баба продает холодильник «Самсунг». Большой такой, как шкаф. Двадцать пять за него просит, – начал рассказывать Арам, говоря, как всегда, короткими рублеными фразами. – Делаю просто – это же баба, – даю деньги, она считает. Начинаю дурить. Спрашиваю: правильно – не правильно. Забираю деньги, сам считаю, опять даю ей, она опять считает, потом я вижу, что на полу лежит стольник. Поднимаю, отдаю и тут я ее кидаю. Все просто, ничего сложного нет. Увозим холодильник, нас уже ждут, половину выручки тебе. Два часа работы, по пять штук – на карман. Едем к девочкам, пьем, кушаем, развлекаемся. Хорошо?

– Неплохо, – согласился Михаил, – если все так и пройдет, то будет очень неплохо.

– Так и получится. Мне – верь.

Они уже подошли к «Газели», и Арам постучал в правую дверь кулаком. В стекле появилась сонная физиономия водилы – пожилого лысого дядьки, одетого в темную рубашку с длинными рукавами.

– Открывай, дорогой, хватит спать, – крикнул ему Арам, продолжая стучать.

– Не сплю, не сплю, шеф, – начал оправдываться шофер, быстро открыв дверь.

Арам залез в кабину первым, Михаил – за ним.

– Сами тащить будем? – спросил Михаил, захлопывая дверь.

– Холодильник? Да, сами. Это ерунда, – Арам презрительно махнул рукой, – зарядка.

– А какой этаж? – Решив уж заранее выяснить и эту важную подробность, Михаил прикидывал: не кружит ли его Арам? Посулил пять штук, а себе, гнида армянская, наверняка десять навертеть собирается.

– Четвертый, – ответил Арам и не сдержался: – Эй! Ты такой крепкий парень и боишься холодильника?

– Не холодильника я боюсь, – усмехнулся Михаил, – а четвертого этажа. Я уже давно ничего не держал в руках тяжелее стакана. Хотя было дело – и спортом занимался.

– Самбо? Я слышал, – сказал Арам.

– Да уж, самбо, – вздохнул Михаил, – на первый разряд когда-то сдал, – вдруг похвастался он. – А сейчас хорошо, если потяну на третий женский облегченный. Зажирел и обленился совсем, – огорченно заключил он. – Вот почему про этаж и спрашиваю. Сам говоришь, что холодильник большой.

– Это не тяжело, – отрезал Арам и замолчал.

Путешествие на «Газели» заняло не много времени. Примерно через двадцать минут они подъехали к новому, еще не полностью заселенному шестиэтажному дому, стоящему почти на перекрестке Михайловской и Никольской улиц города.

Машина въехала во двор дома, и шофер еще не успел свернуть, как Арам ему скомандовал:

– Вон в те большие ворота давай, – и показал рукой на длинный помпезный гараж из розового кирпича, торчавший сбоку от дома.

– Да знаю я, – проворчал шофер и неожиданно весело взглянул на Арама.

– А почему в гараж, – спросил Михаил, – а не к подъезду?

– Клиентка сказала, что там есть грузовой лифт. Оттуда будем тащить, – ответил Арам, и Михаил, удивленный, заткнулся – такого мажора он еще не встречал в своей жизни.

У него, правда, мелькнула мысль, что лифт, видимо, находится в глубине гаража, иначе совершенно непонятна траектория его движения – не по кривой же он летает.

Но Михаил решил промолчать, чтобы не высовываться с лоховскими вопросами. Сам все увидит и поймет.

Шофер заглушил движок, выскочил из кабины и распахнул незапертые ворота гаража, потом так же бодрой трусцой вернулся в машину.

«Газель» въехала в неосвещенное помещение, и ворота за нею с грохотом захлопнулись.

Арам, открыв рот, озадаченно посмотрел на Михаила, Михаил – на него, но никто ничего не успел сказать.

Обе двери «Газели» распахнулись одновременно. Из одной выпал шоферюга. Из правой кто-то так резко дернул Михаила, что он вывалился и, не успев сгруппироваться, грохнулся прямо на бетонный пол гаража.

Тут же на него кто-то наступил, потом, охая и вскрикивая, сверху упал Арам.

Зажегся свет. Михаил поднял голову и увидел над собою четыре квадратные рожи братков-гоблинов из команды Самсона. Тяжелая вонючая кроссовка опустилась ему на шею, в поясницу уперся заостренный металлический прут.

Делать было нечего – попались.

Кто-то из гоблинов уже успел сдернуть с Арама его сумку и, распахнув ее, вынимал оттуда деньги.

– Ну что, чурка тупорылая, – один из братков пнул ногой Арама в лицо, – не хотел платить денежкой по-хорошему, сейчас заплатишь своей попкой по-плохому.

Гоблины заржали, довольные незамысловатой шуточкой.

Михаил осторожно осмотрелся и увидел почти напротив себя стоящего около стены Андрюху.

Андрюха курил и с удовольствием рассматривал Михаила.

* * *

Услышав звонок в дверь, Сергей Семенович вздрогнул, сердце его учащенно забилось. Прижав ладонь к груди, он несколько раз глубоко и медленно вдохнул и выдохнул.

«Это шлюха приехала, – напомнил он сам себе, – или соседочка за чем-нибудь пожаловала».

Звонок повторился, и Сергей Семенович, подбежав к окну, выглянул в него и на всякий случай оглядел двор дома.

– Сейчас! – крикнул он и поспешно нырнул в ванную. Там он быстро осмотрел свою физиономию в зеркале, ладонью пригладил вздыбленные на затылке волосики и пшикнул в рот из флакончика очень гадкого на вкус дезодоранта.

С возрастом он стал замечать, что изо рта попахивает. Чушь это все, конечно, но хотелось же быть обаятельным.

– Уже, уже иду! – крикнул он еще раз и, расправив плечи, направился к входной двери.

Глянув на всякий случай в «глазок», Сергей Семенович быстро распахнул дверь. На пороге стояла незнакомая ему девушка.

– Здравствуйте, вы ко мне? – приветливо заулыбался Сергей Семенович. – Проходите, пожалуйста.

Девушка вошла, и Сергей Семенович, пропуская ее мимо себя, быстренько осмотрел, что же ему подсунула Оксана.

Молоденькая, достаточно миловидная, приятная. Но слишком уж тоща.

Сергей Семенович, прикрывая дверь, надул губы, размышляя. Он не был любителем таких нимфеток и считал, что женщина должна быть мягкой не только по характеру. Тут, похоже, ребра будут торчать из всех мест, даже оттуда, где им и быть не предусмотрено.

Обругав шепотом Оксану, подсунувшую ему этот суповой набор, Сергей Семенович улыбнулся еще шире и приветливее:

– Как вас зовут, девушка, я не расслышал?

– Надя, – ответила его гостья, и Сергей Семенович тут же нашелся как пошутить:

– А у Нади попка сзади… Меня называйте просто Сережей… Проходите, пожалуйста, в комнату… Да не стесняйтесь же вы так!

Надя, кстати, и не думала стесняться. Она приехала на работу и, так как занималась этим бизнесом уже не один месяц, примерно представляла, что и как будет дальше и как ей следует себя вести.

Это раньше когда-то по зеленой неопытности она думала, что самое главное начинается после того, как она разденется. Оксана, потратив достаточно нервов и слов, сумела ее убедить, что в их деле секс с клиентом даже не на втором месте. В лучшем случае – на третьем после денег и безопасности.

Однако если денег будет достаточно, а клиент надежен, то секс можно и на второе место передвинуть. Здесь, похоже, был тот самый случай.

– Вы меня берете, Сережа? – спросила Надя.

Сергей Семенович быстро прикинул, что другого варианта нет. Если отказываться от этого, то, пока по фирмам назвонишься да наприглашаешься, и время все выйдет. А приехать может любой экземпляр, а тут хоть явно молоденькая и сравнительно свеженькая.

Оценив перспективы и решив, что сухарик в ладошке лучше пирожка на картинке, Сергей Семенович энергично кивнул:

– Конечно же, Наденька, дорогая моя, проходи. Рекомендация нашей общей знакомой имеет для меня значение.

Они вошли в комнату, и Сергей Семенович усадил Надю на диван, сел рядом сам и, обняв ее за талию, провел руками по бедрам, определив, что, похоже, зря он волновался – девочка не полный Бухенвальд, и у нее есть что пощупать.

Надя же, осмотрев интерьер, поняла сразу две вещи. Во-первых, если судить по натюрмортам – сомнительно, что в этой квартире водятся деньги. Во-вторых, на столе не стоит алкоголь и закуски, а это означает необходимость для нее сразу же впрягаться в работу и вкалывать весь час до упора. К тому же создается впечатление, что клиент просто жадюга. А вот Оксанка обещала другое.

– Сережа, – мягко сказала Надя, – давайте сразу решим финансовые вопросы, а то потом… – Она нарочито замялась и с улыбкой взглянула на него.

– Ай-яй-яй, – укоризненно проговорил Сергей Семенович, не торопившийся расставаться с деньгами, – такая молодая, красивая девушка – и никакой романтики, понимаешь. Вы, Наденька, сами не понимаете, какую любовь только что убили в моем сердце.

Он проворно вскочил с дивана, подбежал к окну и вытащил из органайзера, лежавшего на подоконнике, несколько купюр. Потом немного подумал и приложил к ним еще одну.

Надя, продолжая улыбаться, покачала головой.

«Эти папики как дети и ничем не отличаются друг от друга. Какая же может быть романтика, если ты, козел, вызвал проститутку?»

Сергей Семенович вернулся с купюрами, подал их Наде. Девушка положила деньги в сумочку, сумочку поставила за диван, чтобы не мешала – мало ли какая фантазия ударит в голову клиенту, – и в ожидании подняла глаза.

– Раздевайся, – приказал ей Сергей Семенович и сел чуть подальше.

Это означало, что дяденька хочет перед делом насмотреться. Честно говоря, это уже радовало, потому что давало возможность потянуть время. А если зашкалит за час, то пусть еще платит.

Надя встала и, отойдя от дивана на несколько шагов, чтобы кобелю потрепанному было все видно – для них же это важно, – повернулась к нему спиной и, расстегнув блузку, сняла ее. Оглянувшись на клиента, она чуть было не рассмеялась. На его обиженной физиономии читалось обманутое ожидание. Он думал, что она начнет ему показывать все, подробно и с близкого расстояния.

Не дожидаясь, когда ей укажут, юбку и трусы Надя сняла, уже повернувшись к нему лицом.

– Чулки оставлять или не нужно? – спросила она, и словно задумавшийся о чем-то клиент очнулся.

– Нет, нет, тоже – к черту. Мне нравятся совсем голые, – продолжая улыбаться, произнес он. Однако в его голосе появились уже скотские интонации.

По замаслившимся глазкам Надя определила, что все мозговое наличие клиента начало целеустремленно фокусироваться на одной только теме.

«Чулки целее будут». – подумала она и, присев на краешек дивана, сняла и их.

Сергей Семенович, словно проснувшись, подскочил на своем месте и суетливо задергал пуговицы пижамы.

Надя, перегнувшись через подлокотник дивана к своей сумке, расстегнула ее и достала приготовленную упаковку презервативов. Отделив один, она вынула его и зажала в кулачке.

Повернувшись к клиенту, она даже вздрогнула от неожиданности: Сергей Семенович стоял рядом, и прямо перед ее лицом уже вздрагивало возбужденное мужское достоинство.

Надя, отстранившись, показала клиенту презерватив.

– Без презика, без презика, – забормотал Сергей Семенович, искренне не любивший это пакостное изобретение, – гарантирую стерильность, даю стольничек сверху.

Надя кивнула, уронила презерватив рядом с сумкой и занялась работой.

Сергей Семенович пыхтел и переминался. Надя старалась, но эффекты получались нулевые: после первых секунд твердости у него последовало почти полное расслабление.

В глубине души Сергей Семенович понимал, что девушка, возможно, и не виновата в его неприятностях, просто он перенервничал, но в конце концов – это ее работа, и пусть работает!

Сергей Семенович переменил позицию и залез на диван, столкнув Надю на пол. Хорошо еще, что в этом доме полы были деревянными и не холодными.

Потом позицию переменила Надя, потом они отдохнули и повторили еще и еще, но ничего не получалось.

Надя заскучала: такого клиента еще судьба ей не подбрасывала. Бывали всякие: и довольно-таки омерзительные, и откровенно придурковатые. Однако такого смешного психа еще не было ни разу.

– Что-то не получается у нас, – в десятый раз попенял ей Сергей Семенович.

– Угу, – согласилась Надя и подумала о том, сколько же еще минут ей осталось отработать. А что, если этот клоун еще на час ее ангажирует?

– Что-то не получается ни хрена. – Сергей Семенович вздохнул и, щелкнув зажигалкой, прикурил, после чего, отстранив прикусившую губу Надю, попробовал помочь себе сам.

В этот момент бесцеремонно замузицировал звонок входной двери.

* * *

После того как Надя, попрощавшись, уехала на калым, Оксана вернулась к своим кроссвордам.

Марина подумала, сняла платье и легла на разобранный диван.

– После трудов неправедных отдохнуть надо? – хмыкнула Оксана. – Спи, если хочешь. Я шуметь не буду.

– Посмотрим, как получится. Я не привыкла отдыхать на чужой постели, – ответила Марина, – но собираюсь научиться. А куда ты Надьку-то отфутболила? Далеко?

– Ты не слышала, что ли? На Росинского, пятьдесят шесть, рядом с Колхозным рынком. Стоит там единственная пятиэтажка, ну ты должна знать. Вот туда, короче.

– Пятиэтажка? – потягиваясь, повторила Марина и накрылась пледом. – Пенсионер, что ли, какой-то? Бабушка уехала на дачу, так дедуля решил тряхнуть копилкой?.. Они такие смешные, эти стариканы…

– Да, что верно, то верно. Помню, один меня даже удочерить предложил, – рассмеялась Оксана, – так я ему в душу запала.

– Точно? И ты отказалась? – Марина тоже развеселилась и повернулась на бок, чтобы удобнее было лежать и разговаривать. – Может быть, и этот нашу Надю удочерит? Вот кино-то будет!

– Этот не удочерит. Он хоть и потасканный дяденька, но не пенсионер еще. Да и бабки у него нет… А деньги есть! Бабки нет, а бабки есть! Вот как я сказала! – проговорила Оксана и отшвырнула газету в угол. – Надоели мне эти сканворды, хуже маргарина, честное слово… А у тебя есть левые клиенты или это страшный секрет?

– Нету. Все как-то не получалось, – призналась Марина. – Да я, если честно, и не люблю этого дела. Хоть я сюда за деньгами пришла, а не за сексом…

– Ну ты даешь! – восхитилась ее откровенностью Оксана. – Думаешь, я люблю? Да мне гораздо интереснее на диване полежать и чаек попить, чем сшибать гроши с этих козлов! Но где еще найдешь нормальную работу? А насчет левака ты не права в принципе, – Оксана перевернулась на спину и закинула руки за голову, – ты только подумай: отдаешь всем этим козлам больше половины того, что заработала с другими козлами, и они потом еще наезжают: «мало было клиентов»! А где я их больше-то возьму? Это их дело привлекать клиентов, а мое дело – обслужить, а то слишком кучеряво жить хотят, сволочи… Не-а, ты не права: левак нужно иметь, чтобы чувствовать себя человеком. Я тебе вот что скажу: нужно вообще свое дело организовывать, во как!

– На какую тему? – спросила Марина. Ее глаза уже начали сами собой закрываться, и под разглагольствования Оксаны она стала засыпать.

– Спишь? Ну и хрен с тобой. – Оксана вполне мирно отнеслась к тому, что аудитория как бы медленно рассасывается, и продолжила говорить, уже обращаясь больше к потолку, то есть для собственного удовольствия: – Свою контору нужно открывать. Я бы с удовольствием разъездной работала: привозила бы вас, милых моих, показывала, забирала деньги. Ругалась бы с клиентами, если нужно. Сама работать не люблю. Да и проблемы к тому же полезли с придатками… Скажем дружно, на фиг нужно!

Марина зевнула и, поддерживая разговор, произнесла:

– Ну так завязывай. Или тебя деньги держат? По сути, они же небольшие.

– Деньги небольшие, – согласилась Оксана, – но насчет завязок – это ни фига, потому что есть подвязки…

– Это ты о чем?

– Замуж хочу, – ответила Оксана. – Я на своей работе подыскиваю себе мужа, вот!

– Удивила! Можно сказать, что потрясла до глубины души. – Марина даже улыбнулась, хотя уже почти засыпала. – Такое у тебя очень оригинальное желание…

– А между прочим! – Оксана даже подскочила и села на диван, обхватив руками колени. – Я не просто замуж хочу все равно за кого, а только за «нового русского». Работать не хочу, дома ничего делать не хочу, я даже трахаться не хочу! Пусть он на мне женится и лазает по бабам, слова не скажу против!

– Ну, насчет трахаться ты погорячилась, – посомневалась Марина, – так не бывает.

– Еще как бывает, – Оксана ударила себя рукой по коленке, – я в себе классную черту такую обнаружила – меня к лесбосу тянет…

Марина сразу проснулась и приподнялась на локте:

– Предупреждать надо.

Оксана весело рассмеялась.

– Не боись, ты не в моем вкусе. Не возбуждаешь!

– Польщена, – ответила Марина, снова укладываясь, но сон уже удрал, и в голову полезли всякие разные мысли.

Оксана протяжно зевнула и заявила:

– И Надька не возбуждает. Она еще такой ребенок, что даже не интересно.

– Ни фига себе ребенок – двадцать три года, – хмыкнула Марина, снова закрывая глаза.

– Ребенок она, причем бестолковый! – убежденно повторила свой тезис Оксана. – Ты бы слышала бред, который она тут иногда лепит: «Хочу мужа, да чтобы любимого, хочу детей, да чтобы девочек. И чтобы было потом много-много внучек!» Какая чушь, прости господи!

– Да, таких не берут в космонавты, – сказала Марина. Слова Нади, процитированные Оксаной, вовсе не казались Марине такой уж страшной чушью. Она сама подумывала если не совсем уж точно так, то весьма похоже. Однако спорить с Оксаной не хотелось, это было бесполезно и незачем. Все равно каждая осталась бы при своем мнении.

– Всяких берут, – лениво отозвалась Оксана, – как и в проститутки. Но самое главное – нужно понять, что эта семейная жизнь ну никуда от тебя не убежит, если уж очень захочешь.

– Это верно, – согласилась Марина. – Но знаешь, только я не хочу связываться с вонючими носками.

– А кто хочет? Я, что ли? На фиг не нужно.

ГЛАВА 4

Сергей Семенович, услышав звонок в дверь и недовольно поворчав, что кто-то не ко времени притащился по его душу, мягко отстранил Надю и встал с дивана.

Надя, обрадованная возможностью отдохнуть, сидя на полу, привалилась спиной к дивану. Перед диваном деревянный пол прикрывал толстый цветастый коврик, поэтому сидеть было не холодно и даже удобно.

Сергей Семенович натянул на себя поднятые с пола пижамные брюки и огляделся вокруг в поисках куртки.

– Это соседка, наверное, пришла, – проговорил он как бы для Нади. Однако на самом деле по застарелой привычке начал разговаривать сам с собой.

– Точнее, не соседка даже, а ее дочка. Мамаша на работе сейчас. Должна быть, по крайней мере. Девочке пятнадцать лет – кусочек лакомый, – заходит иногда сахару спросить или сигаретку стрельнуть. Я ее постепенно прикармливаю, чтобы в один прекрасный момент, значит…

Сергей Семенович замолк, поняв, что сболтнул лишнее.

Он искоса глянул на Надю. Ее лицо особой хитрости не выражало – телка как телка, – но все-таки нужно быть осторожнее даже с такими.

– Ты вот что, знаешь, – Сергей Семенович поднял с пола Надины чулки и внимательно осмотрелся, – тряпочки все свои поднимай и забирай. Спрячешься в ванной, что ли, а то у меня проблемы с имиджем могут начаться. Я быстро с девочкой переболтаю, и все на этом. Потом продолжишь свой вялый отсос дальше. Ага? Будет перебор по времени – договоримся. Ну давай, иди, иди, поднимай задницу.

Надя молча взяла из его рук чулки и, захватив еще по пути сумку, трусики, белым комочком подкатившиеся к ножке дивана, и прочие вещи, пошла, куда ей сказали.

Знакомством с проститутками мужчины не гордятся.

Такие моменты она стала понимать после того, как поработала на улице до прихода в ночной клуб «Троянский конь».

На улице ее прошлые клиенты с ней охотно здоровались, если только она была не в рабочей форме одежды. Стоило только надеть что-нибудь провокационное – все. Обращают внимание только те, кто нуждается в ее услугах. Явного знакомства с проститутками мужчины откровенно стесняются.

Куда ж деваться? Таковы издержки древнейшей профессии.

Сергей Семенович вышел из комнаты в коридор. В этот момент позвонили еще раз.

– Сейчас иду! Подождите секунду! – крикнул он. – Ну что ты копаешься? – злым шепотом поторопил он Надю, и она, осторожно ступая босыми ногами, на цыпочках проскользнула в ванную комнату.

Полы в коридоре скрипнули у Нади под ногами, и Сергей Семенович еще раз недовольно скривился.

«Оксанка, холера, подсунула такой детский сад, не может ни хрена сделать по-человечески… не поймешь сразу, кто кого и трахает… – подумал он. – То ли я ее, то ли она мне мои мозги, прости господи…»

Сергей Семенович решил, что больше этой дуре Оксане доверять с подбором кадров не будет. Не справилась она с высоким доверием, можно сказать. Отнеслась халявно к заданию, сука.

Надя, аккуратно положив одежду на полку рядом с раковиной, заперла дверь на задвижку: ей не приказывали этого делать, но если девочка-соседка случайно сюда ткнется, а дверь будет открыта, то виноватой останется, разумеется, Надя.

Сергей Семенович, на ходу приглаживая руками вздыбленные волосы, подошел к входной двери и посмотрелся в зеркало, висевшее на стене рядом с нею.

«Нормально выгляжу, интеллигентно, – подумал он. – Пошучу, скажу, что писал мемуары в стенгазету, поэтому и рожа помятая».

Быстро оттянув щеколду замка бронированной двери, Сергей Семенович распахнул ее и увидел Валерия.

– Привет, Семеныч, – бросил ему Валерий и растянул лицо в сладкой улыбке.

– Привет, Валера, – растерянно пробормотал Сергей Семенович и, понизив голос, спросил: – Вы почему так рано? Ведь договаривались, что приедете после девяти!

– Все отлично прошло, Семеныч, и чего тянуть? – сказал Валерий и чуть дернул правой рукой, в которой держал желтый полиэтиленовый пакет с рекламой «Кэмел». В пакете угадывались очертания свертка.

Сергей Семенович только сейчас обратил внимание на него и, уже не спуская глаз с пакета, отошел от двери.

– Заходи давай быстрее.

Валерий проскользнул в квартиру, и Сергей Семенович тщательно запер за ним дверь.

«Все планы покатили к черту из-за этих кретинов, – подумал он, – придется менять все по ходу. Как бы мне это провернуть поумнее?»

– А Аркадий где? – спросил Сергей Семенович, глядя, как небрежно Валерий поставил пакет на пол и, нагнувшись, начал расшнуровывать кроссовки.

– Внизу остался, – не поднимая головы, спокойно ответил Валерий. – Этот чудик думает, что если я пока торчу здесь, а он на атасе, то это будет надежно, как ему нравится говорить.

– Да? – бесцветно произнес Сергей Семенович, машинально протягивая руку к пакету.

«А ведь все, зря я сомневался, – подумал он, – пора от ребятишек избавляться. Оборзели – дальше некуда: приходят во внеурочное время, и вообще, какой я ему, к черту, "Семеныч"?»

– Не-а. – Валерий отодвинул пакет и, разогнувшись, улыбнулся совсем уж сладко. – А уговор, Семеныч? Меняем баш на баш. Ты один, кстати?

– Да, конечно, один. Кто у меня может быть? – соврал Сергей Семенович и подумал, что самое лучшее было бы позвонить руководству и уже обсудить с ним проблемы сдачи в утиль этой бригады.

А потом он порадовался, что очень удачно сообразил, отправив проститутку в ванную. Что сейчас бы он делал, если бы она находилась в комнате? Повел гостя в кухню? А лишние свидетели?

Сергей Семенович решил развить бурную деятельность: выспросить у Валеры про настроение и их общие с Аркадием планы, выведать, где парней можно найти сегодня вечером. Ну а там видно будет…

Пока только было ясно, что придется рассчитываться с ними прямо сейчас. И не хочется бабки зря тратить, а ничего с этим уже не поделаешь.

– Ну молодцы! – Сергей Семенович наконец-то очухался и тоже начал радостно улыбаться, как будто сто лет Валеру не видел и теперь в его душе царит великий праздник.

Он сжал руками плечи Валерия и похлопал его по спине.

– Ну что еще можно сказать? Молодцы! – Сергей Семенович, крепко дергая, пожал ему руку, стараясь заглянуть в глаза, но Валерий опять их опустил и подкинул в руке пакет.

– Ну ты пригласишь меня, Семеныч, или как? – спросил он у хозяина квартиры. – А то Аркадий просил меня не задерживаться тут. Некогда ему, в больничку нужно.

– А что такое? – продолжая улыбаться, поинтересовался Сергей Семенович у Валерия. – Заболел, что ли?

– Не-а, сам он здоровый как бык, чего и тебе желает, а вот зуб у него болит. С утра Аркашка наш мается, – весело соврал Валерий и внимательно осмотрелся. Здесь он уже был, и не один раз, и сейчас его интересовал вовсе не интерьер.

– Да ты проходи, что застрял? – Гостеприимно разводя руками, Сергей Семенович показал ему на дверь в комнату.

Валерий сделал вперед по коридору два шага и заглянул в комнату.

– Ты один, что ли? – снова спросил он.

– Да один я, один, – Сергей Семенович уже начал раздражаться, – ты второй раз спрашиваешь. Тоже, что ли, зуб болит? Судя по запашку – не должен, а? Что пили-то? Не местную водяру, готов спорить.

– Да так. – Валерий направился в комнату. – Это Аркадий коньячок вытащил из заначки и предложил обмыть успех.

– Ох уж мне этот Аркадий, – тихо засмеялся Сергей Семенович, – а впрочем, при зубной боли коньячок – это самая надежная анестезия.

Валерий пересек комнату, сел на диван и поставил пакет рядом с собою на пол.

Сергей Семенович просуетился за ним следом и тут же полез в бар.

– Такое дело не отметить – грех и противно отечественным российским традициям, – сказал он, гремя бокалами. – Хряпнем коньячку, чтобы не смешивать? Чуть-чуть для продолжения согрева, так сказать?

– Всегда за! – ответил Валерий, усаживаясь на диване поудобнее.

Сергей Семенович разливал коньяк, стоя у буфета, и продолжал говорить, стараясь, чтобы его поведение было похоже на веселое балагурство:

– Со вчерашнего вечера, как мы расстались, я опять начал нервничать…

– Да ты, Семенович, просто псих по жизни, – сообщил ему Валерий.

– А куда деваться? Кому сейчас легко? – Сергей Семенович тихо рассмеялся и направился с двумя бокалами к Валерию. – Знаю, что псих, знаю. Очень немногие из нас, кто выжил после той мясорубки в горах, не срываются. Да, пожалуй что, и все маются с нервами. Я, например, не знаю таких, кто остался флегматом. Хотя есть, наверное. Тот, кто в штабе сидел и себе новые звездочки высидел.

Сергей Семенович присел на диван рядом с Валерием, протянул ему бокал.

– Ну короче, пока ждал сигнала от вас, наглотался своих пилюлек, немножко пришел в норму… Ну что, за все хорошее?

– Ну давай, – кивнул Валерий и попробовал, что за питье принес ему Серега. Коньяк, однако, понравился, и он с удовольствием почмокал губами. – Вещь, однако. Покруче того будет, что мы с Аркадием лакали.

– Да, неплохой, – сдержанно согласился Сергей Семенович, подумав, что надо бы сказать, что штука эта очень дорогая, держится только для гостей… Но прозвучало бы это очень неприлично, к сожалению.

Проглотив эти слова, Сергей Семенович автоматически закончил свой веселый треп:

– О чем это я? А, ну да, потом девочку пригласил. Думаю: пусть отвлечет немножко, а то веришь ли – места себе не нахожу! Но все хорошо, что хорошо кончается.

Сергей Семенович сделал паузу и решил, что пора переходить к делу и выгонять Валерку. Потом сразу же звонить и докладывать руководству, послушать, что оно скажет. Потом оттрахать наконец эту телку, которая и так ледышка, да еще охлаждается в ванной. Ну а после девчонки нужно будет приступать к решению задач, которые поставит руководство.

– Ну что, давай подбивать бабки, Валер, – Сергей Семенович улыбнулся и показал глазами на пакет, – сколько там? Посчитали, наверное?

– Двести штук баксов, – небрежно бросил Валерий, – а где наш гонорар?

– Все приготовил, все, как обычно, – слегка обалдевший от цифры Сергей Семенович, упершись ладонями в колени, встал и пошлепал к письменному столу. – Неужто двести штук? Крепко, крепко…

Валерий тоже встал, продолжая держать в руках бокал.

– Если бы я тебя хуже знал, то обиделся бы, честное слово, – проговорил Сергей Семенович и выдвинул верхний ящик в тумбе письменного стола, – я же никогда вас не обманывал, ребята. Мы вместе одна команда, одна бригада, только я по здоровью и по чину у вас как бы ротный, вот потому и сижу в кабинете…

Сергей Семенович взял в ящике две пачки долларов, и тут подскочивший сзади в два прыжка Валерий ударом кулака вогнал ящик обратно.

Правая кисть Сергея Семеновича оказалась жестко зафиксированной.

Валерий бокалом ударил шефа по затылку, выдернул из кармана нож и прижал лезвие к горлу Сергея Семеновича.

– Вот теперь и поговорим, Семеныч, – прохрипел он.

Сергей Семенович отреагировал неожиданно.

Отклонив голову назад, он правой ногой ударил Валерия в колено, а сам скользнул вниз.

Валерий дернулся, ослабил зажим ящика. Нож только чиркнул кончиком лезвия по горлу Сергея Семеновича. Из маленькой ранки сразу же капнула кровь.

Снизу Сергей Семенович второй раз ударил Валерия по ноге, и тот, матерясь, рухнул сверху на него.

Освобождая руку, Сергей Семенович вместе с ней выдернул и ящик из стола. Ящик упал, и его содержимое – деньги, пистолет и кассета – рассыпалось по полу.

Изловчившись, Сергей Семенович бросился к пистолету, но Валерий, размахнувшись, сумел пригвоздить ножом кисть руки своего противника к полу.

Сергей Семенович коротко простонал и одной рукой попытался обхватить шею Валерия. Однако шансов на победу у него уже не осталось…

Перевалившись через потерявшего мобильность противника, Валерий схватил пистолет, мгновенно сдернул его с предохранителя и выстрелил в плечо Сергею Семеновичу. Затем приставил ствол пистолета ко лбу шефа.

– А вот теперь и поговорим, – тяжело дыша, повторил он, садясь на пол перед Сергеем Семеновичем. – Хорошо же ты мне по чашечке врезал, Семеныч, но опоздал, братишка… Ты мне ответишь на несколько вопросов, а потом видно будет.

Сергей Семенович молчал.

– Ишь ты, в молчанку поиграть решил? Не компанейский ты мужик, – сказал Валерий.

– А что говорить? – тихо произнес Сергей Семенович. – Все ясно и так. Мне не жить, и не будем об этом.

– Не все, Семеныч, не все. – Валерий с силой прижал дуло пистолета к его голове. – Умирать ведь можно по-разному. Можно сразу, а можно долго. Помнишь, что духи с нашими ребятами творили? Тебе это надо?

Сергей Семенович молчал.

– Скажи мне, что я хочу, и, мамой клянусь, одним выстрелом тебя успокою.

Не дождавшись ответа, Валерий задал первый вопрос:

– Кто твой шеф?

– Не знаю, – глухо ответил Сергей Семенович.

– Не хочешь по-хорошему, – скорбно вздохнул Валерий, – значит, будет по-хреновому.

– Я действительно не знаю, можешь хоть нашинковать меня кубиками, – сказал Сергей Семенович. – Это же обычная организация по принципу ячеек. В случае провала вы знаете только меня, я же никогда не видел заказчика. Связь только по телефону. Полная конспирация.

– Та-ак, – протянул Валерий, – ну может быть. Ладно. А кому мы перебежали дорогу с этим клубом, кто будет икру метать?

– Вся пирамида. Вплоть до верха. Это группа Вершинина, я думаю.

– Вице-губернатора, значит.

Валерий помолчал, потом захихикал:

– Ну это же просто, Серега, скажи-ка мне, кто враждует с Вершининым? Я только хочу знать, кого мне еще опасаться.

– Я думаю, что Гроздьев из УВД. Но это – политика. Ну а так – понятия не имею.

– УВД – это хреново. Последний вопрос, Сережа, и самый важный. Слушай внимательно. Какие силы меня теперь искать будут?

Сергей Семенович тяжело перевалился на бок. Получилось, что дуло пистолета теперь смотрело ему прямо в глаз. Сергей Семенович отклонился, сколько позволяла прижатая рука, и поймал взгляд Валерия.

– Большие силы, очень большие. На тебя полный архив, Валера, ты здесь ненадолго задержишься. Встретимся еще.

– Ты про тот свет, что ли? – уточнил Валерий. – А-а вот хрен тебе. Я вас всех обману.

Он холодно посмотрел в глаза Сергею Семеновичу:

– Передавай там привет ребятам, Серега.

Валерий выстрелил.

Ствол пистолета был плотно прижат к голове, и поэтому выстрел получился не слишком громкий.

Пуля вошла в лоб Сергею Семеновичу и вышла через затылок. Кровь, смешанная с мозгами, узким веером накрыла спину Сергея Семеновича и заляпала пол слева от него.

– Ничего особенного, обыкновенная глупая рожа, – пробормотал Валерий и, кряхтя, привстал с пола, держась за колено, – все-таки достал он меня, сука… Ну, в следующий раз буду внимательнее.

Валерий прислушался и, не уловив никаких подозрительных звуков, прихрамывая, подошел к окну.

За окном тоже все было спокойно. Увидев лежавший на подоконнике раскрытый органайзер Сергея Семеновича, Валерий полистал блокнот, потом махнул рукой и, застегнув органайзер, повесил его себе на руку.

Подумав, он достал из кармана носовой платок и протер все предметы, где могли остаться отпечатки его пальцев.

Обработав бокал и ящик стола, Валерий заметил аудиокассету, валявшуюся на полу чуть в отдалении. Не раздумывая, он сунул ее себе в карман, руководствуясь принципом «береженого бог бережет».

И тут ему в голову пришла мысль, что вряд ли Семеныч рядом с пистолетом и деньгами хранил записи какой-нибудь тоскливой бабы вроде Тани Булановой. Значит, кассета могла представлять интерес. Валерию стало любопытно.

Он подошел к магнитофону «Панасоник», стоявшему на полке рядом с баром, прикрыв пальцы платочком, вставил в магнитофон кассету и нажал кнопку.

Сразу же пошла запись разговора. Валерий услышал свой собственный голос, но сперва даже не понял, что говорит именно он.

«-…насчет велокросса – это здорово придумано. Ты, Семеныч, губернатора в долю взял или так случайно совпало?

– Случайностей не бывает, Валера. Просто нужно использовать все подворачивающиеся возможности. Человеку мозги и даны, чтобы ими раскинуть и найти вариант…»

Валерий выключил магнитофон, вытащил кассету и опять положил ее в карман. Уничтожать ее здесь было неосторожно, да и вообще требовалось хорошо поразмыслить, что с нею делать дальше.

– Какая же ты сука, Серега, – сказал он, обращаясь к трупу, – так не доверять своим пацанам! Но твоя башка тебе уже не пригодится ни хрена. Ты в последний раз мозгами раскинул…

Пистолет Валерий протер особенно тщательно и, когда убедился в его чистоте, небрежно бросил «макарова» на пол рядом с трупом.

– Все? – спросил он сам себя и, кивнув, направился к дверям, подобрав по пути свой пакет.

В пакете лежали его смятые футболка, трусы и кроссовки. Вся спортивная униформа. Теперь эти вещички следовало выбросить. На квартире у Аркадия их оставлять было нельзя, у Сергея Семеновича – тем более, но по пути нужно было найти обычный мусорный бак и расстаться с этим барахлом.

Около входной двери Валерий остановился и прислушался. Ему показалось: словно какое-то движение в комнате.

– По стене ползет утюг, ты не бойся – это глюк, – успокоил он себя, потом, пробормотав: – Пока, Серега, только не убегай никуда, – отпер дверь.

Оттягивая входную дверь на себя, опять же держа ручку платком, он задел ногой за какую-то обувь и, оттолкнув ее ногой, посмотрел. Это была обыкновенная женская туфля.

Валерий хмыкнул и вышел, захлопнув за собой дверь.

Прихрамывая и поругивая Сергея Семеновича за боль в колене, Валерий выбрался на улицу и, не оглядываясь, неторопливо пошел мимо автостоянки. Здесь стояли бачки для мусора, но Валерий подумал, что будет лучше выбросить пакет где-нибудь дальше.

Дело сработано, и теперь самое главное – не борзеть и не попасться на мелочах.

Валерий миновал автостоянку и, завернув за нее, вдруг остановился как вкопанный.

До него внезапно дошло, что Сергей Семенович не был женат и что хата эта не его. Откуда же там женские туфли?

Не продумав еще до конца ситуацию и руководствуясь рефлексами, Валерий развернулся и побрел обратно, нагибаясь и с силой массируя колено.

Получается, что Семенович достал его два раза, а не один. И этот второй раз может быть опаснее.

Какая-то баба была в хате, все видела или как минимум слышала, и это было первым явным ляпом в работе.

– Кретин, дебил, – обругал Валерий сам себя, – вот как теперь расхлебывать этот геморрой?

Двигаясь в обратном направлении, Валерий, уже не раздумывая, кинул пакет в бачок – теперь он точно уже мешал. Валерий шел вдоль дома, не спуская глаз с четвертого подъезда, из которого сам вышел несколько минут назад.

Когда он поравнялся со вторым подъездом, то увидел, что из четвертого выскочила худенькая девушка и как-то слишком быстро зашагала к противоположному углу дома.

Валерий внимательно посмотрел на нее. Он не запомнил ту туфлю, что видел в квартире Сереги, но поведение девушки, ее заметная взвинченность и скорость, с какой она явно удирала от кого-то или чего-то, стараясь при этом не привлекать к себе внимания, подтверждали его подозрения.

«Она, – подумал он, – она, точно!»

Превозмогая боль в травмированном колене, Валерий зашагал быстрее, стараясь не упустить девушку из вида.

По минимуму ее нужно было хотя бы разглядеть, чтобы потом узнать при случае. А по максимуму…

Всякое же в жизни случается. Бывает, например, что человек ненароком падает на ровном месте и, к сожалению, так неудачно, что ломает себе шею.

* * *

Петр Алексеевич Резник сидел в своем кабинете в своем кресле, но чувствовал себя не очень уютно. Он старался сдерживать переполнявшее его бешенство и только часто курил и подчеркнуто вежливо отвечал на вопросы.

Напротив него в креслах сидели два оперативника из убойного отдела. Они снова и снова задавали ему целую кучу всяких, часто одних и тех же вопросов. Милиционеры старательно вылавливали что-то непонятное и гнули куда-то не в ту сторону и надоели уже до смерти. Хуже отечественной водки.

Однако приходилось терпеть.

Петр Алексеевич взглянул на часы и отметил, что менты пьют ему кровь вот уже почти два часа, а конца этому делу не видно.

«Значит, вошли во вкус, вампирские души», – подумал он и некстати вспомнил, что у Димана в кабинете в углу давно стоит ваза с сухими палками, отгоняющими нечистую силу и нежелательных гостей. И ни хрена ведь не помогла магия…

– Вы куда-то торопитесь? – спросил его обшарпанный немолодой опер, фамилию которого Петр Алексеевич не запомнил. Про себя он этого опера окрестил Крысенком, было что-то соответствующее в форме его несимпатичной вытянутой физиономии.

– Нет-нет, что вы, для вас время у меня есть, – ответил Резник и, чтобы не скривиться от собственного вранья, спрятал глаза. Пусть Крысенок думает, что он глубоко переживает смерть Димки.

– Вы так смотрите на часы, словно у вас назначена встреча или еще что-то, – заметил Крысенок.

– Простой контроль ситуации, – объяснил ему Петр Алексеевич. – К сожалению, просто у меня сейчас грустные обязанности, но пока все можно решать по телефону.

«Тебе уже наверняка сороковник, гнида, – подумал Резник, – а ты все из себя Шерлока Холмса мнишь. Так и сдохнешь вечно юным натуралистом».

– Мы еще немного пообщаемся с вами и на сегодня закончим, – поддержал Крысенка второй опер – помоложе и более наглый.

Этот, не ведая скромности, пользовался ситуацией и задавал такие вопросы, за которые в другой обстановке можно и по морде схлопотать.

– Значит, вы утверждаете, что с покойным были дружны почти десять лет, а вот с его женой у вас отношения не сложились. Какие же отношения с ней не получились, а? – спросил молодой опер и нагло вытаращил свои белесые зенки на Резника.

– Общечеловеческие отношения. Мы с ней были знакомы, но практически не общались, – терпеливо пояснил Резник. При этом он подумал, что обязательно куда нужно капнет и стукнет, после чего надломится карьера молодого. Из принципа стукнет, потому что эта сволочь меры не знает.

– Значит, вы уверены, что, кроме десяти тысяч долларов, в этом сейфе денег больше не было? – спросил Крысенок.

Этот по своему возрасту все-таки более тяготел к реальным ценностям, а не к бабам, как его сопливый напарник.

Резник устало поморщился и, не повышая голоса, четко произнес:

– Я уверен только в том, господа, что сегодня при мне в этот сейф были положены десять тысяч долларов наличными. Больше ничего в этом сейфе я не видел и особенно не заглядывал в него. Это сейф директора – во-первых. У меня не было ни возможности, ни желания совать в него свой нос – это во-вторых.

– Эти десять тысяч долларов – сумма, которую дали учредители на текущий ремонт? – уточнил Крысенок.

– Совершенно верно. Наш клуб пока еще заведение не раскрученное, доходы у него небольшие, и мы все вкладываем деньги и вкладываем, только надеясь на прибыль в перспективе.

– Господин Резник, – вкрадчиво произнес Крысенок, – я слышал, что клуб собирается расширяться в сторону соседнего магазина. По нашим данным, вы уже собрались купить его. Это правда?

Петр Алексеевич постарался изобразить на своем лице как можно больше усталости и скепсиса, однако в голове его зазвенел сигнал опасности.

«Кто же растрепался? У кого язык чешется? – подумал он. – Поувольняю на фиг весь постоянный состав. Много стали знать и еще больше болтать, поганки неблагодарные».

– Как говорят в Одессе, «чтоб я так жил», – грустно ответил он на вопрос. – Клуб не приносит денег, следовательно, уже вложенные в него средства подвержены некоторому риску, верно ведь? Кроме того, деньги, не дающие прибыли, работают вхолостую, что тоже является убытком. Безусловно, прибыль пойдет, как только люди узнают о нас, появятся постоянные клиенты и так далее. Однако никто же не может точно указать размеры будущей возможной прибыли и время ее прихода. Это тоже верно. В такой ситуации вкладывать еще какие-то деньги во все еще проблемный бизнес – это риск неоправданный…

Резник выдержал паузу и со злорадством оглядел затосковавшие рожи оперативников.

– Вы только не подумайте, господа, что я вам читаю лекцию. – Петр Алексеевич лукавил. Он с удовольствием слушал себя и отмечал, что говорит нудным, скучным и противным голосом. Так менты должны быстрее поверить его правоте. – Я отвечаю на ваш вопрос, – продолжил Резник. – Обычно делается так: деньги, вложенные в риск, должны страховаться деньгами, вложенными во что-то простое и надежное. С точки зрения здравого смысла, покупка магазина – это только умножение риска. Мы здесь не Рокфеллеры и не Дюпоны, а обычные деловые ребята и не можем себе позволить так азартно рисковать. В трубу вылетим на фиг. Прошу прощения, вырвалось.

* * *

Надя, устроившись в ванной, сперва не стала полностью одеваться – если последует продолжение работы, то зачем же делать лишние движения?

Лучше уж расслабиться и отдыхать, пока есть такая возможность.

Она натянула трусики и юбку, потом присела на край ванны и стала изучать косметические причиндалы своего клиента, выстроенные на стеклянных полочках.

Судя по наборам, мужчина жил один и довольно безалаберно: старые измятые тюбики зубной пасты соседствовали с весьма изысканным французским парфюмом.

Надя даже открыла пару флаконов и понюхала сначала туалетную воду для мужчин «Гуччи», потом еще что-то с непонятным названием, но видно, что дорогое.

Занятие дегустацией запахов сначала увлекло Надю, но уже очень скоро ей стало скучно. Однако подоспело новое развлечение тоже из разряда дегустационных, но уже для слуха.

Она услышала, как в комнате что-то стукнуло, потом еще раз. Надя постаралась прислушаться получше и едва не рассмеялась.

«Девочка его так увлекла, что ли?» – подумала она, и ей тут же чисто по-женски стало даже досадно. Однако она постаралась утешиться доводами из арсенала Оксаны.

«А тебе не все равно? – сказала Надя самой себе. – Как говорит Оксана: "Клиент спит, а бабки заплачены". Один час Сережа оплатил, захочет продолжения, заплатит еще. И все останутся довольны».

Когда Надя прикинула, что за неудобное сидение на краю ванны ей еще и заплатят деньги, настроение у нее улучшилось. Даже появился интерес к тому, что происходит за дверью.

А оттуда доносились какие-то совсем уж непонятные звуки. Наконец она услышала резкий хлопок, словно лопнул воздушный шарик.

«Вот те на, Надя, – подумала она, – а ведь дяденька, похоже, точно не теряет времени зря. Он уже шампанское начал открывать, сволочь, а мне даже и не предложил».

Прошло, наверное, целых десять минут, может, даже больше, и Надя наконец уловила, как сперва открылась, а потом хлопнула входная дверь.

«Девочка нахваталась впечатлений и побежала звонить подружкам», – пронеслось у нее в голове.

Надя встала и подошла к раковине, чтобы еще раз осмотреть себя в зеркале.

Сумочка была у нее с собой, она раскрыла ее, достала расческу и поправила волосы.

Одно потянуло за собой другое.

Чуть подмазав губы и сделав еще кое-что по мелочи, Надя приготовилась к тому, что ее заключение вот-вот кончится.

«Ну где же ты, Сережа? – подумала она, напряженно вслушиваясь и постукивая ладошками по краю раковины. – Можно подумать, что ты переполнился впечатлениями и сейчас просто балдеешь от счастья…»

Через пять минут, не уловив ни звука, Надя начала волноваться. Ей показалось, что из квартиры все ушли, а про нее забыли. Подойдя к двери, она приложила к ней ухо.

Чем дольше она вслушивалась в тишину по ту сторону двери, тем большие сомнения одолевали ее.

Надя уже начала думать, что ее клиент не просто куда-то ушел, а ушел надолго. Это вполне могло случиться, ведь он ушел не один и так явно старался скрыть ее присутствие в своей квартире.

Мало-помалу Надя убедила себя в этом своем предположении. Она уже была почти уверена, что, выйдя из ванной, увидит на столе в комнате или на другом каком-нибудь заметном месте записку с текстом вроде: «Извини-подвинься, закрой за собой дверь, потом позвоню…»

Надя подумала еще немножко и решилась одеться – ведь могло же оказаться, что вернется хозяин и, возможно, даже не один. И если в его квартире окажется полуодетая женщина, то неизвестно, как это будет воспринято.

Сочиняя подобные версии, девушка полностью оделась, внимательно оглядела себя в зеркало, повесила на плечо сумку и, повернув ручку, открыла дверь ванной комнаты.

Она медленно вышла и прислушалась. Все было тихо.

Тогда Надя, стараясь ступать тише и осторожнее, прошла по коридору и заглянула в комнату.

Девушка не сразу поняла, что такое лежит на полу.

Когда же наконец Надя разглядела, то так перепугалась, что едва не присела на пол – ноги вдруг ослабели и стало трудно дышать.

Самое странное, что Надя испугалась вовсе не трупа, а того, что убийца может все еще находиться здесь. Она оглянулась и никого не увидела.

То, что здесь произошло именно убийство, а не самоубийство, ей было ясно: в комнате царил беспорядок. Кроме того, она ведь точно слышала, что хлопнула входная дверь.

Вспомнив об этом, Надя чуть-чуть успокоилась и на цыпочках бросилась в коридор.

«Бежать! Бежать скорее!» – билась у нее в голове единственная мысль.

Почти на ходу надев правую туфлю, валявшуюся левую она неловко отбила ногой еще дальше. Пришлось нагибаться и поднимать ее. Эту туфлю она надела уже на пороге.

«Ничего не забыла?» – соображала она, а сама уже ощупывала замок.

На бронированной двери этой квартиры было четыре или пять рычагов и задвижек. Торчали даже два ключа: один из скважины с краю, другой в середине двери.

Передергав все ключи и задвижки, Надя как-то сумела распахнуть дверь и выскочила на лестничную клетку.

Дверь тяжело ухнула у нее за спиной. Надя вздрогнула и побежала вниз по лестнице.

На второй же ступеньке она сломала каблук. Он еще не отвалился, но мотался и еле дышал. Жить ему оставалось точно до первой же кочки.

Скатившись на первый этаж, Надя постаралась успокоиться, насколько это было возможно.

Приближаясь к подъездной двери, она уже четко знала, что сделает в следующие минуты.

Раскрыв на ходу сумочку, она нащупала деньги, заплаченные клиентом вперед за работу, и отделила одну бумажку. Обычно только после насыщенного рабочего дня она позволяла себе ездить на такси. Но сейчас был особый случай, и жмотиться не следовало – нужно было спасаться, и черт с ними, с деньгами. Потом сэкономит.

Надя понимала, что влипла в историю очень даже неприятную и дурно пахнущую. Такое, как она раньше думала, бывает только в американских боевиках. Теперь ее могут обвинить в убийстве и посадить в тюрьму.

Надя даже застонала при мысли, что во всей квартире полно отпечатков ее пальцев.

Сейчас для нее самое главное – приехать домой и упросить Оксану никому не говорить, что она ездила на эту халтуру. Не было ее здесь, и все тут.

Глубоко вздохнув, Надя постаралась взять себя в руки, чтобы не привлекать внимания возможных свидетелей, и вышла из подъезда.

Перед подъездом, слава богу, никого не было. Надя, не глядя по сторонам, попыталась идти как можно спокойнее.

Она повернула налево и, опустив голову, пошла вдоль дома, осторожно ступая ногой, чтобы окончательно не доломать каблук.

Народу во дворе не было, бандиты-убийцы со страшными рожами не выскакивали из неожиданных мест, все было тихо и спокойно. Надя подумала, что опасность миновала. Ведь убийце самому нужно было сматываться с места преступления, скорее всего он сел в машину и уже укатил.

Она начала успокаиваться.

Надя помнила, что за углом дома, если еще немного пройти и еще раз повернуть, будет дорога, а там можно без особых проблем поймать мотор.

Навстречу ей никто не попался, и это было явное везение.

Вздохнув с облегчением, Надя дошла до угла. Заворачивая за него, она краем глаза заметила высокого молодого мужчину. Прихрамывая, он шел вдоль дома и, наверное, тоже направлялся к дороге. Мужчина явно смотрел на ее ноги и не скрывал этого.

«Вот тебе и готовый клиент хромает, – подумала Надя, незаметно для себя замедляя шаг, – инвалид явно, а им немного и нужно. После они так смешно рассопливливаются от благодарности. Вот ведь как: деньги сами бегут, но лучше уж мне здесь не задерживаться. Голова подороже будет…»

Завернув за угол дома, Надя остановилась. Она оперлась рукой на стену дома и, приподняв ногу, покачала каблук. Ну что? Хорошие были туфли и на ноге классно сидели. Придется вынимать из заначки денежку, зажимать ее в потный кулачок и идти в магазин за новыми туфлями.

Эх, жисть, жестянка!..

Сзади послышались торопливые шаги.

Оглянувшись, Надя увидела, что ее догоняет тот самый инвалид. Судя по прикиду – не очень денежный дядечка. Барсетка, болтающаяся на руке, ни в коем случае не говорит о доходах. Эту недорогую ерунду любой чумурудик себе повесить сможет. А вот такие дядечки, как этот инвалид, бывает, что и по полгода копят на девушку. А после еще звонят по телефону, предлагают дружбу, разговоры всякие нудные ведут. На халяву мечтают проехать как-нибудь. Не за деньги, а за хорошее отношение.

– Девушка, – обратился к Наде инвалид, приблизившийся к ней почти вплотную, – можно вас на минуту?

– Нет, нет, – отработанно улыбнувшись, бросила Надя и пошла дальше.

Мужчина, однако, не отстал, не успокоился, а, наоборот, вдруг резко бросился вперед, одним прыжком догнал Надю и схватил ее за руку.

– Что вам? – испуганно крикнула она, шарахаясь в сторону. – Что вам нужно? Я буду кричать!

Не говоря ни слова, мужчина сильно дернул ее к себе.

Надя, стараясь удержать равновесие, качнулась в обратную сторону и ударилась локтем и головой об угол дома.

– Ой, больно! – вскрикнула она, прикрываясь свободной рукой. – Пусти, псих ненормальный!

Инвалид притянул Надю к себе и попытался схватить за голову.

Тут-то каблук и отломался окончательно.

Надя, завизжав, потеряла точку опоры и присела, но не упустила момент и обоими кулачками ткнула инвалида прямо в промежность. Мужики этого удара боятся больше всего на свете.

Одной рукой инвалид все же ухватил ее за волосы, но тут ситуация резко изменилась.

Из-за другого угла дома появился второй мужчина. Увидев его, Надя поняла, что выхода у нее нет и ее сейчас убьют.

От страха и безысходности она заорала, зарыдала и закрыла глаза, чтобы не видеть весь этот ужас.

ГЛАВА 5

Гоблины Самсона, это мелкая злобная сволота, поразвлеклась на совесть. Арам с Михаилом, избитые и униженные, были выброшены на улицу с последним дружеским напутствием: если еще хоть раз они попробуют поработать на рынке – им не жить.

Кидать под крышей Самсона теперь будет один только Андрюха, продавший гоблинам своих ребят и с удовольствием наблюдавший за унижениями.

Хотя, говоря по правде, братки оказались нормальными пацанами и только постращали Арама и Михаила опустить, но не сделали этого. А несколько синяков и отбитые печенки – это почти не в счет.

На улице Арам, глядя в сторону и вытирая разбитый нос, сказал Михаилу, что ему нужно съездить к землякам и посоветоваться.

Михаил, бурно переживая происшедшее, и сам не хотел никого видеть. Развернувшись, он быстро пошел куда глаза глядят.

А что зря переживать? Жизнь дала трещину, заработки кончились, нужно что-то решать.

Погруженный в путаные, невеселые мысли, взвинченный до предела, Михаил сам не заметил, как снова вернулся к рынку. Чтобы обойти его стороной и ни на кого не нарваться в таком позорном виде, свернул в один из дворов.

Попадись ему сейчас кто-нибудь из тех гоблинов – убил бы, не раздумывая. Убил бы и свалил из города к чертовой матери.

Вздрагивая от переполнявшего его бешенства, Михаил завернул за угол единственной в этом районе пятиэтажки и увидел, как высокий сухой парень жестоко расправляется с девчонкой.

Михаил даже не успел ничего ни обдумать, ни решить. Накопившееся и неистраченное раздражение настойчиво потребовало выхода. Этот хмырь, подвернувшийся по пути, был подходящим объектом.

Не раздумывая, Михаил бросился на помощь незнакомой девушке.

Подбежав, он сразу же заломил назад и вверх поднятую для удара руку парня. Незнакомец перегнулся, потянул за собой девчонку, которую держал за волосы.

Она заорала так, что заложило уши.

Михаил нанес парню прямой удар в челюсть, и противник, отпустив наконец девчонку, попробовал защищаться, но инициатива была не на его стороне.

Получив каскад жестоких гасящих ударов, парень прикрылся, отскочил, и Михаил, осуществив самбистскую подсечку, бросил его на землю, да еще и припечатал ударом ноги в голову.

Парень упал, неудобно заломив одну руку за спину, а вторую откинув в сторону.

Девушка наконец-то замолчала и сейчас сидела на корточках, прижавшись к кирпичной стене дома.

Михаил приподнял Надю с земли.

Надя, всхлипывая, прижалась к нему.

Михаил быстро огляделся. Как ему показалось, никто ничего не видел.

Осторожно погладив по спине всхлипывающую девчонку, Михаил подумал, что день сегодня вообще-то не такой уж и хреновый, если под вечер он получил такой симпатичный улов.

Пожалуй, может повезти и на благодарный секс.

– Он вам кто, муж? – спросил Михаил у Нади, чтобы не молчать. И вообще нужно было сваливать отсюда, еще неизвестно, может, у поверженного придурка здесь еще дружков ошивается целая толпа.

А от толпы так просто не отмахнешься.

Надя, изо всех сил сдерживаясь, чтобы снова не зареветь, только и нашла в себе силенок, чтобы отчаянно замотать головой.

– Не знаю, – проговорила она, вздрагивая. – Я его не знаю.

В этот момент парень, лежавший на земле, что-то заворчал и зашевелился.

Такого упорного противника нужно было обязательно добивать для собственной безопасности.

Михаил еще раз быстро осмотрелся, подскочил к парню и нанес ему два прямых удара в челюсть, с удовольствием услышав ответный лязг.

И тут Михаил обратил внимание, что в левом кармане брюк у парня что-то лежит.

Раньше Михаил таким дерьмом не занимался, но после того, что с ним произошло, он, не раздумывая, сунул руку парню в карман.

И, нужно сказать, улов был очень даже неплохим: на глазок, под две штуки баксов и аудиокассета.

– Победитель получает нехилый приз, – вполголоса пробормотал Михаил и крепко взял Надю под руку. – Идемте отсюда, девушка, пока он не очухался, – проговорил он и потащил ее к дороге.

Он вел Надю и думал о том, что же ему делать дальше.

Самое главное – прикладная психотерапия помогла: Михаил снова ощущал себя почти спокойным и даже уравновешенным. Насколько это было возможно, конечно.

Надя, всхлипывая, висела на его руке, просто радуясь тому, что все закончилось более-менее удачно. Стараясь не отставать от размашистого шага своего спасителя, она даже не шла, а почти бежала, уже не обращая внимания на отсутствующий каблук.

На дороге Надя вдруг сообразила, что без каблука ее походка наверняка смешная, какая-то переваливающаяся, как у утки. Она нарочно замешкалась и, ступая только на носочках, негромко пробормотала что-то неразборчивое.

– Вам плохо? – спросил Михаил, не понимая еще толком, как себя вести в этой ситуации.

– Кажется, каблук сломался, – сообщила Надя, остановилась, приподняла ногу и, словно впервые увидев свою неприятность, огорченно всхлипнула. – Действительно, ну что за жизнь. – Она покачала головой и пошла медленнее.

Но постепенно перестала об этом думать. Надя поняла, что все уже кончилось, и слезы облегчения хлынули из ее глаз.

Михаил даже немного обалдел от всего происходящего.

Он растерянно поглаживал Надю по плечам и по спине, не забывая оглядываться по сторонам: нежелательно, чтобы тот резкий парень вдруг догнал его и двинул сзади по балде.

Поглядывая на девушку, повисшую на его руке, Михаил начал входить во вкус ситуации.

То, что теперь он был одинок, после того, как Ленка его кинула, делало его очень чувствительным к ситуациям, из которых можно извлечь реальный сексуальносодержащий результат.

– Вы где живете? – поинтересовался Михаил. – Я провожу вас домой.

– Д-далеко, – пробормотала Надя, – на Соборной. У Волги.

– Ну-у, это не дальше конца света, – сказал Михаил и неожиданно для себя решил шикануть. – Чтобы вам удобнее было ходить, сейчас зайдем в какой-нибудь магазин и купим вам туфли. А эти выкинем на фиг.

Чувствовал он себя прекрасно. Еще бы, раньше он был уверен, что таким способом познакомиться с девушкой можно только в кино, а не в нашей собачьей жизни.

А оно вон как повернулось.

Бросая искоса взгляды на свою спутницу, прильнувшую к нему, Михаил сперва почувствовал, а потом уверенно подумал: «А ведь я ее точно трахну. Один раз – наверняка, а дальше – видно будет».

Дойдя до дороги, Михаил осмотрелся, прикинул, в какую сторону надо ехать и во что ему это обойдется.

Увидев спешивший в нужном ему направлении «Москвич», Михаил махнул рукой, остановил машину.

Еще раз оглянувшись напоследок и не обнаружив опасности, Михаил, открыв заднюю дверцу, пригласил девушку в машину.

* * *

После того как менты наконец-то свалили, Петр Алексеевич выкурил сигарету, нервно стряхивая пепел в забитую окурками пепельницу.

Приведя мысли в относительный порядок, он, брюзгливо сжимая губы, натыкал пальцем номер на телефонной трубке, лежавшей перед ним. Когда номер был набран, Петр Алексеевич приложил трубку к уху и прижал ее плечом.

– Это Резник, всех ко мне, – все еще сдерживаясь, проговорил он и, выслушав неуместный вопрос, рявкнул: – Я сказал – всех!

Через несколько минут в его кабинет вошли четыре хмурых парня в одинаковых синих костюмах. Это была смена охраны, заступившая накануне вечером.

Резник исподлобья оглядел всех. Под его взглядом парни, и так не поднимавшие глаз, еще и ссутулились, сложив руки под животом.

– Хватит за яйца держаться! – свистящим от ярости голосом крикнул Петр Алексеевич. – Я не собираюсь вам бить пенальти. Секьюрити сраные!

Он выскочил из-за стола и, тяжело ступая, прошел перед рядом охранников.

– Меня уже поздравили с замечательной службой охраны нашей конторы, а теперь я вам сам все выскажу, – выдохнул он.

Остановившись рядом с Федором – самым накачанным и высоким среди парней, – Резник проговорил:

– Что, Федя? Лоханулась твоя смена?

Федор еще ниже опустил голову и промолчал. Говорить действительно было нечего: охрана, которая, по идее, должна пресекать все попытки покушения на собственность фирмы и здоровье руководителей, прошляпила убийц и грабителей. Одним увольнением дело могло не кончиться.

Самое хреновое, что грозило, – это если бы менты или другие службы нарыли соучастие.

Резник, прекрасно понимая все и не испытывая сильного желания орать, все-таки решил подпустить подлянку, чтобы не одному ему было сегодня так паршиво.

– Короче, орелики, слушайте сюда, – сказал он, – менты и ФСБ крепко взялись за это дело. Они каждому из вас в задницу заглянут и наковыряют все, что можно. То, что нельзя, тоже надыбают. Поэтому ваша задача – очень постараться – не так, как вы сегодня постарались, а о-чень. – Резник помотал в воздухе указательным пальцем. – Носом землю ройте, уши растяните во все стороны, мне нужна информация. Любой слух, любой шепот я хочу знать. Это все серьезно, ребята. Поймите правильно: только последний кретин, услышав об этом деле, не подумает, что здесь замешана служба охраны. Вы все под подозрением, а как у нас дела делаются, вы и сами знаете: чихнуть не успеете, как уже в крытке.

Резник остервенело почесал свой лысый череп и закончил:

– Короче, каждый из вас, сволочей, должен доказать, что он ни при чем. Как вы это сделаете – сами думайте.

Петр Алексеевич вернулся к столу, сел на столешницу и с силой потер лицо руками.

– Вот что еще, ребята, – проговорил шеф, не успокаиваясь, хотя и понимая, что не в кайф орать на здоровых мужиков, которые и сами должны понимать, что дело хреновое. – Вы все не с улицы сюда пришли, каждый имеет разрешение на оружие, каждый свои пальчики ментам пооставлял, как положено. А я вам вот что говорю: как хотите, но без огласки организовать и провести съем пальчиков всего персонала. Сделать это авралом, внезапно и массово. Кого не будет на рабочем месте – домой съездить. Врите, что это ментовская акция.

Петр Алексеевич помолчал и совсем устало добавил:

– Мне звонил Маматов и приказал все это провернуть. Ты, Федор, будешь ответственным. Сегодня до полуночи чтобы я все имел здесь. Ясно? Пошли вон отсюда.

* * *

Надя все еще шмыгала носом, но уже подумывала о своем внешнем виде. Ушибленный локоть противно ныл. Под глазом тоже было что-то не в порядке. Развернув руку, Надя с огорчением увидела длинную красную ссадину и поняла, что локоть опухнет и, возможно, уже завтра невозможно будет ни согнуть, ни разогнуть руку.

Это было неприятно, могла сорваться работа.

Однако была и оборотная сторона медали. Фигурально выражаясь, эта оборотная сторона сейчас сидела рядом с Надей в виде приятного парня.

Все произошло так внезапно, страшно, неожиданно, но классно и даже красиво, как в кино.

Неизвестный молодой человек пришел на помощь, и вот теперь они вместе едут покупать ей туфли. Интересно, а чем он занимается? А что, если он крутой фирмач и дальше у них все пойдет как в романах?

Надя, не поднимая головы, бросила несколько осторожных взглядов на парня, так здорово ее выручившего на улице, и подумала: что же делать? Продолжать размазывать слезы и сопли или успокоиться и привести себя в порядок? Разумеется, второе соображение показалось более полезным, и Надя, еще раз всплакнув на всякий случай, глубоко вздохнула и, расстегнув свою сумочку, достала из нее косметичку.

Михаил, продолжая играть роль богатыря, спасшего красну девицу от чуда-юда, даже сидя на заднем сиденье машины, поддерживал ее за плечи, опасаясь потерять этот перспективный контакт.

Нужно было развивать полученное преимущество, но как-то не получилось с самого начала его использовать. Михаил сразу познакомился с этой девушкой и не знал пока, о чем с ней говорить. Не анекдоты же травить?

Для начала было бы неплохо определить, с кем она живет и что его ожидает после обувного магазина. А что, если у нее есть муж и живет она со свекром и свекровью? Тогда договариваться о будущей встрече нужно прямо сейчас и спешно договариваться с Арамом относительно возможного отгула. …Михаил жил далеко, можно сказать, что у черта на куличках, зато Арам – в самом центре. Правда, в потрясающем бомжато-гадючнике, зато далеко не нужно было ехать – все под рукой: работа, квартира, девушки – только выйди на проспект. И даже свистеть не нужно, сами наваливаются.

Наваливаться-то наваливаются, да требуют за это бабки и никакой гарантии не дают насчет всяческой заразы, а безопасный секс через резину – это на любителя.

Михаил таким любителем не был. Он привык полноценно чувствовать все, что имеет.

Итак, если будут проблемы со временем, Арам всегда придет на выручку.

Арам жил один, и его хатой частенько пользовались его друзья для решения своих межполовых проблем.

Конечно же, и Араму как хозяину перепадало кое-что за гостеприимство. Хотя как сейчас пойдут отношения с Арамом – уже неясно…

Михаил постарался незаметно поближе придвинуться к девушке, еще раз внимательно оглядел ее и подумал, что объект для специальных упражнений подходящий.

Надя, причмокнув губами с досады, разглядела у себя под левым глазом синяк. Этого еще не хватало!

Пока синяк пройдет, наступят критические дни. Две недели без работы и без денег. А кушать хочется каждый день.

Надя принялась наводить красоту, полностью отдаваясь этому процессу.

Она чувствовала, что оказалась в довольно-таки сложном положении. Ее спаситель не представился. Кроме того, он даже не поинтересовался, как она живет. А ведь может подумать, что она замужем или живет с родителями, и тогда просто доведет ее до дома и распрощается.

Нужно было что-то предпринять, но пока ничего не придумывалось.

Надя через свое зеркальце осторожно взглянула на парня, сидевшего справа, и подумала, что было бы приятно провести с ним время в имтимной обстановке. Только он какой-то робкий, хотя и не должен быть таким.

«А может, он еще мальчик?» – подумала Надя и улыбнулась, настолько смешной показалась ей эта мысль. Мальчиков в наше время уже не бывает. Достаточно прикопить чуть-чуть денежек – и этот вопрос решается быстро и приятно. Сервис уже существует.

Подумав, Надя решила, что в любом случае упускать своего спасителя не стоит. А может быть, именно так и начинается большая, красивая любовь?

Около магазина-салона «Карло Пазолини» Михаил дотронулся до плеча шофера – средних лет сумрачного мужчины – и попросил остановить машину.

– Вы сможете нас подождать? – спросил он, протягивая шоферу три червонца – дороговато немного, но гусарить так гусарить, черт возьми!

Шофер молча кивнул и подкатил ко входу в магазин.

Михаил вышел из «Москвича» и подал Наде руку.

– Мне так неудобно, – проговорила она, – я верну вам деньги, как только… – Надя нарочно недоговорила, чтобы дать возможность Михаилу запротестовать. Она заметила доллары, которые ее спутник достал из кармана напавшего на нее бандита. Она, конечно, понимала, что ее доли в этих деньгах нет, но все же… Все же ей хотелось услышать, и она услышала примерно то, на что рассчитывала:

– Вы знаете, девушка, деньги что мусор: сегодня они есть, завтра их нет ни фига. – Михаил с улыбкой посмотрел на нее. – Меня зовут Михаил, но это только по паспорту.

– А как же на самом деле? – спросила Надя, легко попадаясь в подставленную ловушку.

– А на самом деле меня зовут Мишечка, – ответил Михаил и рассмеялся.

Улыбнулась и Надя.

– А как же вас мне называть, милая девушка, – спросил Михаил, – или, может быть, так и говорить «милая девушка»? Без проблем, но в магазине люди могут оборачиваться. Зачем нам это паблисити?

Надя не поняла значение мудреного слова, но с улыбкой ответила:

– Не нужно, меня зовут Надя.

– Отличное имя, – похвалил Михаил. – «Надежда – мой компас земной», как сказал классик, идемте в магазин.

Выбор туфель много времени не занял. Михаил все сделал сам, а Надя и не спорила.

Цены в этом магазине для нее были крутоватыми. Она не решилась бы даже подойти к той обуви, которую ей очень хотелось иметь. Михаил сам подвел ее к нужному стенду и, улыбаясь, посадил на диванчик.

– Вам, Надя, нравится высокий каблук или достаточно обычный в семь сантиметров? – спросил он.

Все прошло как в романтической сказке.

Купив туфли, Михаил при выходе старую Надину обувь торжественно опустил в урну.

Снова садясь в поджидавший «Москвич», Надя сказала адрес своей квартиры.

Михаил, довольный собой и произведенным на девочку впечатлением – он же не был слепым и видел, что Надя от него откровенно поплыла, – решил развить успех до его логического конца.

– Вы, Надя, с родителями живете? – спросил он и тут же, страхуясь, добавил: – Может возникнуть куча вопросов про пораненный локоть и глазик.

– Я живу с подругой, – с готовностью ответила Надя, давно уже заждавшаяся этого вопроса. – Мы работаем вместе, а вот теперь решили вместе и пожить… так лучше, – добавила она, разумеется, не объясняя, что именно лучше.

Как всегда предупреждала ее Оксана – «при знакомстве с парнями помимо работы темни до конца, если не хочешь, чтобы все закончилось трахом на один раз. Стоит им узнать, чем ты зарабатываешь на жизнь, и – аля-улю, девочка, конец всей романтике. Тебе это надо? Тебе это не надо!»

– Надо же, это классно – жить в отдельной квартире отдельно от родителей, – обрадовался Михаил, – я тоже снимаю хату. Мальчик уже вырос, с мамой жить стало затруднительно.

Они понимающе переглянулись.

Михаил с радостью понял, что проблем не будет, и настроение его стало еще лучше.

Надя же, наоборот, начала волноваться.

Время подкатывало к тому моменту, когда ей – хочешь не хочешь – нужно было идти в «Троянский конь». Лучше было бы, конечно, уединиться с Мишей в их квартире. Оксана проблемой не станет, она баба понимающая. После секса, но в первый раз не агрессивного, а вялотекущего, как бы стыдливого, можно было бы уже рассчитывать, что парнишка никуда не денется и появится во второй раз. А если сказать ему, что ей нужно уходить на всю ночь, может обидеться. Как же ему сказать?

А что, если уйдет и она его больше никогда не увидит?

Надя поняла, что остается только один метод: бить на лирику.

Она подняла голову и задумчиво посмотрела на Михаила.

– Голова болит? – сразу же спросил он.

Надя молча покачала головой и всхлипнула.

«Ну началось, – подумал Михаил, – неужели нельзя обойтись без соплей?»

* * *

Валерий, пошатываясь, встал с земли. Первым его порывом было ринуться вслед за девчонкой и ее хахалем, но он удержал себя.

«Успокойся, кретин, к ментам хочешь подзалететь? Устроил среди белого дня мочилово с корридой!» – обругал он себя.

Оставшись единственным обладателем кучи денег, которые как ни трать в наших убогих широтах, все равно их должно хватить очень надолго, Валерий теперь должен был больше думать о собственной безопасности и незаметности.

Привлекать к себе внимание было абсолютно не в его интересах. Он должен заботиться о будущем. О своем собственном, персональном и великолепном будущем.

Несмотря на боль в голове и в мужском хозяйстве, Валерий сумел сохранить ясность мысли.

«Никуда эта девка не денется, а если даже и денется, то вряд ли захочет привлекаться свидетелем… у самой положение не классное…»

Хотя объяснение это было слабоватым и больше продиктовано полученными ударами, чем реальной оценкой событий, Валерий принялся отряхивать брюки и рубашку.

Проведя рукой по карманам, он от злости скрипнул зубами: пропала кассета!

О деньгах он почти не жалел – пропали, да и черт с ними, он сегодня в сто раз больше огреб. Кассета была страшна своей реальной угрозой для него. Попади она в чужие руки – и все, хана, абзац…

Валерий, шепотом матерясь, добежал, прихрамывая, до угла дома и только и успел разглядеть, как эта парочка, накостылявшая ему среди бела дня, усаживается в какой-то задрипанный «Москвич».

Прошептав несколько раз номер этого рыдвана, Валерий только сейчас обратил внимание на органайзер Семеновича, не сорвавшийся во время драки.

Подергав «молнии» органайзера, Валерий нашел, где прячется блокнот и авторучка в этой штуковине, и записал туда данные автомобиля.

Неизвестно, кто эта девка, неизвестно, она была у Семеновича или нет, но теперь нужно искать и ее, и этого гада. И поиск этот становится теперь самой главной задачей на ближайшие дни.

«Москвич» уехал, Валерий потоптался на обочине, ожидая следующий мотор, и, увидев его, остановил и поехал к своему тайнику, в котором, уйдя от Аркадия, оставил бабки.

* * *

Подбросив Надю к ее дому, Михаил думал, что дело уже на мази. Надя же оставалась в сомнениях.

– Ты здесь живешь? – спросил Михаил на подходе к подъезду.

Надя кивнула и чуть прижала к себе руку Михаила, на которую опиралась. Этот жест должен был ему сказать, что Надя к нему не равнодушна, что бы там ни произошло за дверью квартиры. Михаил все понял по-своему и вздохнул с облегчением.

– А тут у вас нигде нет ларька коммерческого или магазинчика? – спросил он, вспомнив, что идти с пустыми руками в гости просто глупо.

Девочки хорошо уговариваются и расслабляются под винишко или шампанское.

А если еще в шампанское капнуть немножко водочки, то они так быстро дуреют, что просто из трусиков выпрыгивают. Проверено.

– Есть, но далеко, – неохотно ответила Надя, думая, что постарается уговорить Оксану сходить в «Троянский конь» и наплести про нее, что она заболела.

На работу, конечно, не плевать, за нее нужно держаться, но один день – или нет, пару часиков – без нее там ничего не случится. В редкий день клиенты начинают разгуливаться в такое раннее время.

Она незаметно посмотрела на часы. Было половина шестого. Самое время выходить и плестись в клуб.

Подойдя к двери, Надя отперла ее своим ключом и, толкнув, крикнула:

– Я не одна, девчонки!

Повернувшись к Михаилу, Надя со смущенной улыбкой пояснила:

– Оксана может быть не одета. Гости у нас редко бывают.

Михаил понимающе кивнул. Надя подумала, что только бы Оксана не ляпнула что-нибудь вроде: «Клиента привела, дочка? Молодцом!»

У нее не заржавеет.

Однако в коридорчике было тихо.

Оксана ничего кричать не стала. Она просто выглянула и, моментально оценив Михаила и внешний вид Нади, присвистнула:

– Ну ты даешь, тебя где трепали, Надь?

Надя, сделав страшные глаза, сверкнула ими на подругу, Оксана отреагировала быстро и правильно.

– Здравствуйте, – любезно поздоровалась она с Михаилом, – пойду поставлю чайник.

Удалившись в кухню, Оксана крикнула оттуда, дипломатично составляя формулировки:

– Надя, звонил Николай, наш начальник, и сказал, что всех нас срочно ждут на работе. Какая-то важная планерка намечается.

Надя чертыхнулась про себя и, проведя Михаила в комнату, познакомила его с сидящей на диване Мариной. Потом тоже спряталась в кухне.

– Ты где подцепила этого мальчонку? – шепотом спросила Оксана подругу. – А ничего, съедобный.

Надя пугливо оглянулась и, отмахнувшись от Оксаниного вопроса, тут же зашептала ей про свое желание отлынить от работы хоть на несколько часиков, хотя бы на часик.

Оксана отрицательно покачала головой.

– Даже не мечтай, дочка, – сказала она. – Все понимаю, но ни фига не получится. Коля звонил и сказал, что через полчаса, – Оксана посмотрела на часы, – даже меньше уже, короче, полный сбор. Если кто не может, хоть при смерти лежит, – приедет Федор, погрузит и отвезет. Это из-за Димы у них у всех наверняка чердак слетел.

– Черт побери, ну как некстати! – Надя даже задергалась от досады. – Оксана, ну ты понимаешь, такая везуха, раз в жизни такое бывает. Понимаешь: на меня на улице напал хулиган, а Миша отбил. У меня каблук сломался, так он мне новые туфли купил. Пазолини!

– Ни хрена себе, сказала я себе! – Оксана не выдержала и произнесла это громко, во весь голос, но тут же спохватилась и прикрыла рот ладонью. – Пардон, мадам, вырвалось. Так он богатый Буратинка? Надька, сосать надо изо всех сил!

– Короче, ты скажешь, что я приеду позже, да? – обрадовалась Надя, почувствовав в ней союзницу, но Оксана снова покачала головой:

– Ты знаешь, Коля так резко говорил, что я чуть не озверела. Если не припремся все туда к шести, крайний срок пятнадцать минут седьмого, точно же Федор подкатит. Ты же не хочешь, чтобы он тебя при твоем парнишке матом обложил, проституткой назвал и в машинку кинул, как мешок с говном? Не хочешь же?

– Нет, конечно, ты что! – Надя искренне испугалась этой реальной перспективы и, кусая губы, пробормотала: – Ну вы мне дайте хоть последние десять минут с ним наедине побыть.

– А хоть все одиннадцать, – расщедрилась Оксана. – Сейчас сгребаю Маринку, и мы выходим и ждем тебя напротив дома. О'кей?

– Ол-райт, блин, – ответила Надя и постаралась успокоиться: лицо нужно сделать печальным и грустным. Миша должен понять, что только обстоятельства мешают побыть им вместе. И сама Надя этим очень огорчена.

– Ну иди же, – подтолкнула товарку Оксана. – Надо же, да ты как девочка прямо, – рассмеялась Оксана, выключая горелку под чайником. – Как там мой Сережа, справилась? Рекламаций не будет?

– Сережа? – Надя только сейчас вспомнила убитого Сергея Семеновича и замолчала, побледнев и прикрыв рот ладонью.

– Не поняла! – Оксана внимательно посмотрела на нее. – Что там еще? Рассказывай!

– Ой потом, Оксана, ладно? Все расскажу, честно-честно, – залепетала Надя, оттягивая ужасный разговор.

– Ну ты деньги-то получила? – не унималась Оксана.

– Д-да, получила, – призналась Надя, и Оксана, успокоившись, вышла в комнату.

Михаил, сидя на диване рядом с Мариной, просто обалдевал.

Картинки на стенах его здорово заинтересовали, и он даже начал соображать, что, возможно, немного ошибся в Наде и здесь что-то не то. Однако Марина, разговаривавшая с ним тоном великосветской дамы, снова ввела его в сомнения.

«Да, Миша, куда же ты попал?» – напряженно соображал он и никак не мог этого понять.

С одной стороны – явный притон. С другой – Надя вроде приличная девочка из хорошей семьи, да и Марина тоже ничуть не похожа на шлюху.

Михаил, никогда ранее не имевший дел со сравнительно приличными проститутками, не имел, соответственно, и опыта общения с ними.

Чем меньше проститутка похожа на продажную женщину, тем дороже она стоит.

Единственное, что Михаил понял хорошо, так это то, что ему здесь нравится и девчонки сейчас уходят, а Надя остается.

Вот он все и поймет и распробует.

Оксана вошла в комнату и, кивнув Михаилу с независимым видом, обратилась к Марине:

– Пошли, нам пора.

Марина, ничего не спросив, попрощалась с гостем и ушла.

Почти сразу же, как хлопнула входная дверь, в комнату зашла Надя и присела на диван рядом с Михаилом.

Девушка казалась сосредоточенной, да, пожалуй, она такой и была. Она очень старалась вспомнить подробности своего первого сексуального опыта, чтобы действовать примерно так же.

Ей казалось, что если она будет вести себя скромно, то это только прибавит ей симпатии в глазах Михаила.

Михаил чуть придвинулся и осторожно положил руку Наде на бедро. Надя, коротко всхлипнув, прижалась головой к его груди и заговорила, как она ему благодарна за его помощь и что, если бы не он, она не знает, что с ней бы было.

Михаил взглянул сверху на Надин затылок и сморщился: он уже устал от сантиментов, и ему хотелось простой конкретики. Зря, что ли, старался?

Однако, очень осторожно погладив Надю по голове, Михаил пробормотал, что все это ерунда, и так же осторожно поцеловал ей волосы.

* * *

Петр Алексеевич в весьма хреновом расположении духа вышел из зала и, миновав Федора-охранника, улыбнувшегося ему, направился к выходу.

Резник чувствовал себя настолько замученным за весь сегодняшний день, что захотелось глотнуть свежего воздуха.

Он толкнул тяжелую дверь клуба и вышел на крыльцо.

Резник ждал приезда одного из основных учредителей клуба «Троянский конь» Алика Маматова.

Осмотревшись по сторонам, Петр Алексеевич машины Алика не увидел, но зато увидел трех девушек, подходивших к клубу. Одна из них была Оксана, вторая Марина.

Марина оставила после себя весьма неплохое впечатление, что сразу вспомнилось Резнику, и это приятное воспоминание немного примирило его с мерзкой действительностью сегодняшнего дня.

Пока есть на свете такие девахи, как Марина, еще не все потеряно в нашем гнусном мире.

Петр Алексеевич даже облизнулся, представив себе некоторые подробности работы Марины. Умеет, чертовка, ну ничего не скажешь, умеет. Оксанка, ее подружка, – самая настоящая халявщица без огонька и «энтуазизма», просто серость. Ей бы только поорать и права покачать.

Никто не хочет работать, кроме руководства, как будто ему больше всех надо, честное слово.

Третью девушку, подходившую с Мариной и Оксаной, Петр Алексеевич сперва не узнал, но по мере приближения понял, что это Надя. Не звезда, конечно, даже можно сказать, что совсем невыразительная птичка, но выглядит свежо. А это – тоже капитал.

Прищурившись, Резник рассеянно смотрел на них, не понимая, что же его так заинтересовало в Наде.

Когда они подошли совсем близко, он понял: синяк под глазом.

«Этого дерьма еще не хватало!» – раздраженно подумал он. Проститутка, потерявшая товарный вид, – это не только прямые убытки клубу, но и новый минус службе безопасности, которая, по идее, должна ограждать девушек от таких вещей.

Еще раз осмотревшись и не увидев темно-синего «Мерседеса» Маматова, Резник солидно подождал, когда девушки подойдут и с ним поздороваются.

Кивнув им всем, он резко кинул:

– Все трое в мой кабинет. Разговор будет.

Пропустив девиц впереди себя, Петр Алексеевич еще раз оглядел всю привокзальную площадь и вошел следом.

Приезд Маматова ничего хорошего не обещал. Или, лучше сказать, обещал мало хорошего. Маматов был одним из основных акционеров клуба. Самым крупным и самым проблемным. До сего дня Диман как-то умудрялся находить общий язык с этим наглым типом. Но теперь Димана нет, формально Резник – самый главный в «Троянском коне». Однако отношения с Маматовым у него не сложились с самого начала.

Вот приедет Алик, и запросто может Петя с сегодняшнего вечера оказаться безработным.

Было от чего подергаться.

Следуя за девушками, Резник тихо сказал Федору:

– Приедет Алик, один звонок сделай мне на сотовый и сразу отключись, понял, да?

– Заметано, – достойно ответил Федор и наклонил голову. Насмотрелся на Берримора, вот и строит из себя английского дворецкого, качок неразумный.

Девушки в ожидании Резника молча стояли у его кабинета. Он подошел, отпер дверь ключом.

– Заходите, садитесь.

Проследовав к своему столу, Петр Алексеевич встал около него, покачался на каблуках и подумал, что сейчас попадись ему под руки его любимая кошка Маруська – и ту убил бы на хрен. До такой степени достала жизнь и нервировал предстоящий приезд Маматова.

Окинув взглядом контингент, Резник обратился к Наде:

– В чем дело, Надя? Рассказывай, какие проблемы.

– Ни в чем, Петр Алексеевич, – Надя пожала плечами, – все нормально.

– Я не спрашиваю, нормально или не нормально, я спрашиваю: синяк откуда?! – не сдерживаясь, заорал Петр Алексеевич, чувствуя, как он ненавидит эту бездарность, только по причине отсутствия ума отправившуюся зарабатывать раздвиганием ног.

Надя растерянно посмотрела на Оксану, подруга сделала вид, что очень внимательно рассматривает носки своих туфель.

– Не молчи, не молчи, – Резник, раздражаясь все больше, уже не орал, а буквально рычал, – почему фейс попорчен? Ты понимаешь, что от этого фирма понесет убытки? Или тебе все до одного места?

– Я… – Надя растерялась окончательно и ляпнула первую же чушь, что пришла ей в голову: – Я упала, Петр Алексеевич, но это работе не помешает…

– Что значит «не помешает»?! Что значит «упала»?!

Резник схватил трубку телефона и набрал две цифры.

– Николай, ты? Зайди ко мне немедленно!

До прихода Николая – бармена и старшего по общей смене – Резник молчал и только тяжело сопел, вышагивая по ковролину своего кабинета и думая о том, что Маматов, пожалуй, может его оставить на какое-то время, пока не подберет своего кадра. Но надежды на это почти нет, слишком уж не пришлись они друг другу.

Опасливо поглядывая на руководство, в кабинет с робким стуком протиснулся Николай.

– Звали, Петр Алексеевич?

– Видишь? – Резник ткнул пальцем в Надю. – Вот в каком виде у тебя персонал на работу ходит. И что делать будем?

Николай, поняв, что начальство право всегда, а сейчас в особенности, и подробно припоминая, что и Надя и Оксана без разговоров ездят на его левые заказы, делятся с ним бабками и при этом молчат наглухо, принялся постепенно и плавно разруливать конфликт.

– В чем причина, Надя? Если что-то случилось, так ты скажи, мы разберемся. – Николай принял позицию осуждения, но не слишком, чтобы дура-телка не распсиховалась и не ляпнула, чего не нужно. – У нас же охрана нормальная. Пацаны все боевые. Ты только скажи, с кем проблемы, так мы их решим, и будешь работать спокойно.

Надя подняла на него заполненные слезами глаза и сжала кулачки на груди.

– Да ни в чем, Николай, никто меня не обижал, я просто упала… случайно…

– Ну все ясно. – Резник нервно махнул рукой. – Не хочет говорить, значит, скрывает. Мы ей тут не мужья, нас бояться не следует, значит, работала налево. Тебя же предупреждали, тварь, что этого делать нельзя! Предупреждали, я спрашиваю?!

Надя кивнула и сквозь слезы попробовала возразить:

– Ну почему же «налево», Петр Алексеевич? Я правда упала.

– Ой, не пудри мне мозги, девочка! – Резник рывками достал из кармана пачку «Парламента» и выбил из нее сигарету. – Если тебя обидели или наехали, тебе нужно только сказать, потому что твой синяк – это мой брак в работе, и я должен это исправить. Если молчишь, то мне все ясно. Коля, куда ее теперь, красивую такую?

– Для недорогих компаний и на выезд, – ответил Николай. – В зале ей пару дней нельзя появляться. Не та кондиция.

– Ой, а можно мне не ездить на выезды? – Надя испугалась, потому что прекрасно знала, что часто бывает на такой работе. – Ведь будут же увозить, Петр Алексеевич, а там никакого контроля, что хотят, то и делают…

Она умоляюще переводила взгляд с Резника на Николая и обратно. Николай потупился. Он знал, что на самом деле девчонкам на выезде приходилось не сладко, случалось, и не раз, что их увозили и издевались по-всякому. В прошлом году одна девчонка так и не вернулась из такой поездки никогда.

Работа на выезде было началом и концом карьеры. Поэтому на нее отправляли в основном самых начинающих и тех девчонок, которые заметно опускались и уже не могли работать в приличном заведении.

– Поедешь! Будешь хныкать перед тем, кто тебе рожу попортил! – рявкнул Резник. – И закончили на этом. Остальные – в зал на работу. Да, еще! – Петр Алексеевич хлопнул себя по лбу ладонью. – С вами позабудешь все на свете. Короче, все трое сразу же после меня подойдете к Федору и сделаете, что он скажет. А потом арбайтен, девочки, и на совесть!

Оксана подняла свои застенчивые глазки и засюсюкала:

– Петр Алексеевич, а я не могу работать, у меня проблемы.

– У тебя-то что? – Резник недовольно повернулся к Оксане и с тоской подумал, что еще и с этой шлюхой предстоит поругаться.

Напрягаться уже не хотелось, основная дурь вышла, и хотелось тишины.

– Ну как что? – Оксана поиграла бровями. – Критические дни, я же вам говорила вчера.

Николай вынул из кармана зелененькую записную книжку и полистал ее.

– Петр Алексеевич, – кивнул он, – Оксана прогнозировалась на четыре дня. Как раз в эти сроки.

– Ну это нормально, никто и не спорит. – Резник решил немного развеять тучи, которые сгустил сам же, и пошутил: – Хотя Оксана могла бы и потерпеть с этими делами. Тут такие напряги в коллективе, а ты пачкаться надумала. Буду скоро вычитать за простои.

– За что?! – притворно возопила Оксана, прекрасно видя, что начальство изволит шутить, и своим криком очень удачно подыгрывая этому желанию. – Я же не могу, черт возьми, закодироваться!

Резник улыбнулся и снова обратился к Наде.

Теперь следовало немного смягчить впечатление от произведенного разгона. Надька – девка, конечно же, глупая, но перспективная. При нормальном режиме она еще точно года три пропашет, только нужно систематически ее на место ставить. Вот как сейчас, например. А теперь ей нужно мягко и доходчиво объяснить, что она, конечно же, провинилась, но не навсегда, а то еще взбрыкнет и уволится, а с нее еще сосать и сосать.

– Имей в виду, – Петр Алексеевич постарался, чтобы в его голосе прозвучало что-то похожее на искренность и добродушие, – ты работаешь в чистом месте и с нормальной крышей. Если не будешь дурой, когда решишь завязать, всегда будешь иметь возможность перейти на другую работу.

– За семьсот рублей? – вылезла с нежданным вопросом Оксана и испортила все благое начинание.

– Почему же за семьсот? – Резник недоуменно посмотрел на нее и решил, что эта-то уж точно не будет нужна даже в уборщицы. У нее на роже написано, что через год сопьется. – Почему же именно за семьсот? – повторил Резник, подумав, что, между прочим, это тоже неплохие деньги в принципе. – Мы все это решим, когда придет время. Можете вы хоть раз взять и поверить людям? Мы свои кадры бережем…

В кармане у Резника звякнул сотовый телефон. Он настолько увлекся собственной психотерапией, что совсем забыл про визит большого босса Алика Маматова.

– Так, все, девки, – замахал свободной рукой Петр Алексеевич, – пошли отсюда. Сначала к Федору, потом – кто на работу, кто на фиг. Разбежались!

– А на какую работу можно? – развеселилась Оксана, первой двигаясь к выходу. – Ой, здравствуйте! – Оксана шарахнулась в сторону, пропуская в дверь худого, среднего роста смуглого господина неопределенного возраста, одетого в дорогой синий костюм.

Это был сам Маматов.

Резник непроизвольно принял стойку «смирно» и растянул губы в широчайшую улыбку.

– Здравствуйте, Алимардон Резекович, – с тихой радостью произнес он, чувствуя, что недавно выпитый кофе у него в желудке почему-то вдруг сложился кубиком и, кажется, стал давить на мочевой пузырь.

ГЛАВА 6

Михаил шел по набережной и беззвучно смеялся над собой: такого облома он еще не переживал ни разу в жизни. Прямо можно сказать, что его кидали весь день, кинули и под вечер, и он может обижаться только на себя самого.

После того как кончились сопли, а потом, как оказалось, и время, Надя робко поцеловала Михаила в щеку два раза и, длинно извиняясь, сказала, что ей очень нужно уходить на работу.

Михаил так ошалел, что только соглашался. Потом зачем-то назначил ей на завтра свидание в три часа в кафе «Солнечное» на проспекте и вышел с Надей на улицу.

Ее подруги уже поджидали девушку на углу, она пошла к ним, оглянулась один раз и помахала Михаилу.

Он тоже махнул и сплюнул с досады, когда она отвернулась.

Угораздило же нарваться на девочку!

Михаил глубоко засунул руки в карманы брюк и пошел бродить по улицам.

Нужно было как-то пережить еще одну невезуху за день.

Он накидал таких денег этой Надьке, не считая того, что вообще спас ее, можно сказать, что от смерти, а в результате имеем пшик и робкий поцелуй в уголке.

Господи боже мой, не хватало еще на любовь напороться, когда хочется всего лишь переспать с бабой просто и без затей!

Как же хочется простоты в отношениях: встретились, поцеловались, чуть выпили, хи-хи, потрахались, опять хи-хи, опять выпили, расстались. Все! Все! И никакой этой слюнявой романтики с гуляниями по ночам, с цветами по утрам и с полным абзацем в конце.

Михаил вспомнил, как его кинула Ленка, передернулся от острого чувства обиды и зашел в магазин.

Купив литровый флакон водочки и всякой-разной закуски, Михаил направился к Араму. Он жил здесь недалеко и должен был сейчас находиться дома.

Обычно в такое время Арам уже бывает дома. Однако сегодняшний день явно был прибабахнутый, и если еще и Арама не окажется на месте, то придется ехать домой, вызывать по телефону девиц и куролесить с ними.

На Надьку возлагались такие глобальные надежды, а все кончается опять проститутками! За деньги, с резиной и строго по часам.

Было от чего озвереть.

Михаил опять сплюнул, высморкался на тротуар и свернул в направлении, где жил Арам.

Арам вообще редко выходил по вечерам. Будучи явно выраженным «лицом кавказской национальности» да к тому же с временной пропиской, он был очень желанным собеседником для каждого встречного наряда ППС.

Пройдя кривыми улочками старого района города, Михаил поднялся по Сергиевской и, углубившись в проходной квартал купеческой еще застройки, постучал в низкое окошко дома с колоннами.

Мелькнуло за занавеской встревоженное лицо Арама. Узнав Михаила, Арам приветливо улыбнулся.

– Заходи, дорогой! – Арам помахал рукой, и Михаил, толкнув сто лет назад в последний раз крашенную деревянную дверь, спустился вниз на четыре ступеньки и вошел в маленькую двухкомнатную квартирку с унитазом и душем сразу же при входе.

Рваная во многих местах клеенчатая занавеска была сдвинута в сторону и открывала обитую пожелтевшую ванну и треснутый у основания унитаз.

– Здравствуй еще раз, дорогой! – Арам пожал Михаилу руку и провел его в квартиру. – Как чувствуешь себя? – спросил он, заглядывая Михаилу в глаза.

– Спасибо, хреново, – любезно ответил Михаил.

– Сейчас полечимся, сейчас, – проговорил Арам.

В первой комнатенке, служившей кухней, на расшатанных табуретках около стола, культурно накрытого покрывалом с кровати, сидели две девицы. Несмотря на вульгарные лица и развитые формы тела, они вполне могли оказаться и несовершенолетними, но это никого не смущало.

Михаила всегда удивляли вкусы Арама насчет женского пола – все равно какие, лишь бы белые женщины, что ли?

Отсылая почти все свои наличные деньги семье в Армению, Арам экономил очень на многом, даже на приличных развлечениях.

– Знакомьтесь, девушки, – с подчеркнутым армянским шиком Арам наклонил голову и представил Михаила девушкам. – Это Миша, мой друг.

– Ого. А вот и водка сама пришла, – крикнула одна из них, сидевшая ближе к двери.

– И никого никуда посылать не нужно, – добавила вторая и обольстительно улыбнулась Михаилу, показав недостаток зубов слева.

– Ну что ты такое говоришь, сама же слышала, как Фоменко по радио говорит: «Сколько водки ни бери – все равно два раза бегать», – пококетничала первая, играя в интеллигенцию.

Это была компания, Михаила полностью устраивающая.

По крайней мере, здесь он знал, как себя вести, чтобы не оказаться в дураках и не выставить себя на посмешище.

Бабы пришли, чтобы заняться делом и заработать. Мужики сейчас, как им и положено, совершат несложный ритуал ухаживания, наливая женщинам первым и подавая закуску, а потом эти простые и нормальные телки честно и с удовольствием отработают и сделают все, что от них ожидается.

Ну почему же все остальные бабы не могут так же? Ну зачем нужны какие-то геморройные сложности? Скучно им жить, что ли?

Михаил уже привык, что все эти непростые философские вопросы всегда остаются без ответов. И не такие умы, как мы, мучились над разгадкой этого кубика-рубика. Тот же Аристотель, например. Что он, не мужик был или не трахался, что ли?

После первой рюмки «за знакомство» последовала вторая «за прекрасных дам», потом следующая «со свиданьицем».

Задрипанный магнитофончик Арама хрипло орал какую-то чушь, но музыку никто не слушал.

Есть фон – значит, есть уют, а что еще нужно?

Доставшаяся Михаилу девица по имени Оля – та, которая обрадовалась водке, пришедшей самой, – уже висела на Михаиле после первого же тоста и активно болтала о какой-то ерунде, не забывая при этом поглаживать Михаила где нужно и где приятнее.

Вторая, Света – без зубов, но интеллигентная, – держалась как-то скованно и не сразу разрешила Араму поглаживать себя по груди волосатой лапой, а только после третьей рюмки.

Умела женщина соблюсти и себя, и приличия, ничего не скажешь.

– Не понимаю, как вы, русские, можете пить без закуски. У нас не так, – программно заявил Арам, разливая по четвертой и стараясь продемонстрировать при этом снайперскую меткость.

– А у нас по-разному, Арамчик, – ласково сказала Света, наконец-то оттаивая и поглаживая его по небритому подбородку.

– Арам, а как там наши дела? – Михаил, не желая прослыть занудой, терпеливо дождался удобного момента. – Все? Полный аут?

– Ну почему же так… – Арам бросил на него хитрый взгляд и, отвернувшись, поцеловал свою Свету, хрюкнувшую от восторга и тут же ударившую его по руке, но не сильно, чтобы Арам не подумал, будто это всерьез.

– Ну почему же так, – задумчиво повторил Арам, – я видел сегодня кое-кого из земляков. Посидели, поговорили. Честно скажу, как брату: пока этот бизнес прикрываем. Мне предложили заняться фруктами и цветами. Завтра-послезавтра пойду говорить конкретно. Ты не волнуйся, Миша: тебя возьму с собой.

– Ну спасибо, братан, я на тебя надеюсь, – сказал Михаил, поняв, что перспектив для него нет никаких. Если один армянин идет к другому армянину, то зачем там нужен русский? Грузчиком на них пахать? На фиг не нужен такой бизнес.

Михаил вздохнул и быстро выпил свою рюмку. Нужно искать новую жилу в жизни, это ясно как день. Арам со всеми своими земляками просто щенки против Самсона и тем более Мешка.

Все, Миша, думай, где бы заработать денег.

Арам, видимо почувствовав настроение Михаила, поспешил вселить в него надежды.

– Ты завтра приходи на рынок примерно часика в два, – сказал он. – Я там тоже буду.

– Зачем? – спросил Михаил. – Чтобы по тыкве настучали?

– Приходи, – надавил Арам, – не настучат. Что, уже и по городу ходить нельзя?! – вскричал он, поблескивая выпученными белками глаз. – У меня там будет дело, может, и тебе что-то обломится.

Михаил хотел сказать, что уже обломилось, и неслабо, но промолчал и занялся бутербродом с колбасой.

Оля не выносила переключения внимания с себя, драгоценной, на кого-то другого и тут же влезла с рассказом «об интересном».

– Мне сегодня брат рассказывал, он у меня в ментовке работает. Вы слышите, мальчики? – Она дернула Михаила и, перетянувшись через стол, постучала и Араму по плечу. – Ну так вот. Знаете клуб «Троянский конь»? Наш самый главный «Приют невинностей» в городе? Там сегодня директора убили и из сейфа деньги взяли. Десять тысяч баксов.

– Завалили на фиг, – констатировала Света, похрустывая огурчиком.

– Навели, точно вам говорю, свои и навели, а иначе как же? – Оля торопилась высказать не только новость, но и свое мнение, чтобы подольше быть в центре внимания.

– Это точно, – рассеянно подтвердил Арам, запуская руку Свете под юбку.

Света, делая вид, что ничего не замечает по причине увлекательности разговора, вытаращив глаза, громко переспросила:

– Прямо убили?! Кошмар какой!

– Самое главное, как все это произошло, – продолжила Оля интересную историю. – Через окно залезли в кабинет с заднего двора…

Михаил, уже порядком опьяневший – испытания прошедшего дня весьма располагали к этому, – честно старался сосредоточиться на подробностях разговора, но единственное, что он смог уловить, было название «Троянский конь».

– Где же я слышал про это заведение? – спросил он сам себя.

– Ты что-то сказал? – Оля несколько раз поцеловала его в щеку и начала целовать в губы. От нее так сильно пахло шпротным паштетом, который Михаил еще не ел, что он не выдержал и отстранился.

– Подожди, – сказал он и, чтобы девчонка не обиделась, взял из своей пачки «Петра», выложенной на стол, последнюю сигарету и прикурил ее.

Он уже вспомнил. Вспомнил, что девушка, с которой он сидел в комнате на диване в той квартире, где живет Надя, говорила ему, что они все работают в клубе «Троянский конь». И, кстати, с этой дурой Надькой у него завтра свидание.

* * *

Надя присела за крайний столик слева в большом зале, тут же официантка принесла ей кофе и салат. Все это, как говорилось при устройстве на работу, «за счет» заведения. Однако при расчетах Николай всегда учитывает и эту мелочь, объясняя требованиями руководства. А без кофе нельзя – неприлично, могут подумать, что девушка кого-то ждет, а нужно создавать впечатление, будто она скучает.

Надя повозила ложечкой в чашке и сделала осторожный глоток. В позапрошлый раз, в самый ответственный момент съема, когда решаются вопросы времени и денег, Машка-зараза принесла по заказу клиента для Нади кофе с насыпанной в него солью вместо сахара, а потом стояла у бара и откровенно таращилась, высматривая, что же будет.

Завидует, швабра, тому, что ее на такую работу не возьмут никогда, и она это прекрасно понимает. Хотя у нее вроде и фигурка ничего, и попка достаточно симпатичная, вот только какая-то вся квадратная и плоская, а все ляжки изъедены целлюлитом, словно ее бешеный ишак пожевал. В приличном обществе с такими ляжками и не разденешься.

Вот Машке и остается только злобствовать и злословить.

Убогая, что с нее возьмешь.

Надя попробовала кофе, он оказался нормальным.

Сзади подошла и, отодвинув стул, присела рядом Маринка – бывшая одноклассница.

– Переживаешь, Надь? – спросила она. – Наплюй, нашла от чего расстраиваться. Он уже и думать забыл о том, что накричал на тебя.

Марина погладила Надю по руке.

– Обидно, знаешь. – Надя отпила еще кофе и полезла за сигаретой.

– Возьми мои. – Марина протянула ей открытую пачку «Ротманс».

– Блин, вот это роскошь, – восхитилась Надя, вытаскивая из пачки длинную сигарету. – Сама, что ли, разорилась или кто подарил?

– Подарят они, дождешься, – проворчала Марина.

Начатую пачку «Ротманс» вчера нашел у себя дома Резник и отдал ей, потому что никак не мог вспомнить, откуда она у него взялась.

Девушки прикурили, и Марина, решив, что она улучила момент, подходящий для утоления собственного любопытства, спросила:

– Это клиент тебя так изукрасил или тот хмырь на улице?

Надя махнула рукой:

– На улице маньяк этот чертов. Из психдома сбежал, козел, наверное.

Она замолчала, не желая развивать тему. Наде вспомнился сразу убитый клиент Сережа, и настроение испортилось хуже прежнего.

– Ну-у, ты какая-то скучная, – разочарованно протянула Марина. – Я-то думала, что ты сейчас успокоишься и начнешь про своего Михаила разводить, а ты еще больше скуксилась.

– А что про него разводить? – Надя вдруг поняла, что очень хочет поговорить именно про Михаила. То, что расстались они плохо, откровенно пугало ее. Она уже несколько раз обругала себя за то, что не могла остаться с Михаилом и пошла все-таки на эту поганую работу. Боялась ее потерять. Теперь же, после наезда Резника, получается, что у нее может не оказаться ни Михаила, ни работы.

Дура Надька? Да без сомнения!

Ну, а разве можно было иначе поступить?

Наплевать на работу и лишиться ее, а если бы с Михаилом ничего не получилось?

Надя затянулась сигаретой, пытаясь привести мысли в порядок.

– Молчишь, – со вздохом констатировала Марина, – а я, глядя на тебя, думала, что ты влюбилась, а вот теперь сомневаюсь в этом. Просто романчик, да?

– Не знаю. – Надя пожала плечами и высказала то, что давно уже обдумывала: – Он мне очень нравится, Марина, правда-правда, и я боюсь его потерять. И не знаю, как его удержать. Я ничего не знаю. – Надя разволновалась так, что у нее задрожали руки. – Мне кажется, что у нас все должно быть красиво и здорово, и я боюсь всего. Боюсь, что сделаю что-то не так, или он узнает о моей работе или как-то догадается о ней. Фотографии-то на стене он видел. Я всего боюсь и не знаю, что мне делать, Марин.

Марина, прищурившись, посмотрела на подругу и подумала, что Надька, конечно же, дура дурой, но ей крупно повезло. Она действительно влюбилась. Марине уже давно казалось, что сама она на такие сильные чувства не поднимется. Особенно после того, как за минувший год всеми своими пестиками и тычинками отработала полный набор отношений между полами.

Профессия делает циничной, а цинизм иссушает душу.

Марина почувствовала себя очень старой рядом со своей одноклассницей, словно их разделяет десяток лет или даже больше.

Опустив глаза, она помотрела на свои руки, на желтенькое колечко на безымянном пальце – сама себе подарила год назад – и вздохнула.

– Ты не переживай так за меня, – Надя шутя толкнула ее в плечо, – может быть, я и нафантазировала себе чего, но ты знаешь… вот пока ты не подошла, я даже не знаю, как сказать, ну короче, у меня было такое ощущение, что я вижу Мишу перед собой, и даже уже начала разговаривать с ним. Смешно, да? Это глюки.

– Нет, – Марина посмотрела на Надю и снова вздохнула, – это не смешно, Надька, это и есть любовь, наверно. Счастливая ты.

– Ты думаешь? – переспросила Надя, хотя только что подумала о том же. – А я сомневаюсь немного.

– Брось ты. – Марина оглянулась и поймала взгляд Маши-официантки. Маша ей кивнула, Марина подняла руку и показала два пальца.

Маша покачала головой, но пошла в кухню.

– Мы сейчас выпьем чуть-чуть за твое счастье, чтобы оно не кончалось подольше, – сказала Марина.

Подошла Маша с подносом, на котором стояли две рюмки с разлитым коньяком.

– Не рано начали, девки? – спросила она, ставя рюмки перед Надей и Мариной. – Еще не вечер!

– Марина говорит, что пора, – улыбнулась Надя.

– В самый раз, – подтвердила Марина.

* * *

Михаил с Ольгой устроились прямо на полу комнаты. Обеденный стол был придвинут впритык к окну. Михаил кинул на пол какие-то газеты и сверху ровненько расстелил покрывало, сдернутое со стола, перевернув его наизнанку – так оно казалось чище.

Арам, как хозяин квартиры, ушел со Светой в соседнюю комнату, где стояла единственная кровать, и уже через минуту сквозь неплотно прикрытую дверь послышалась целая звуковая композиция. В общем ритме слились звуки скрипа пружин кровати, хлюпанья, причмокивания и постанывания.

Оля, как только они остались вдвоем, мгновенно поскучнев на физиономию, обняла Михаила сзади за плечи и пьяно забормотала обычную бабью чушь.

Михаил, не слушая ее, неровными движениями снял брюки, рубашку и из кармана рубашки достал упаковку дорогих резинок.

– Эта маленькая хреновинка защитит вас обоих, – произнес он, оглядываясь на Олю, – рекламу по ящику смотришь? То-то и оно-то.

Весело взвизгнув, Оля отцепилась от Михаила и стала раздеваться, роняя свою одежду тут же под ноги.

Михаил прилег на покрывало и положил резину рядом с собой – пока надевать ее было не на что.

Оля выключила свет и, неловко шаря в темноте, ощупью поползла к Михаилу.

Дальше все закрутилось по нормальной и понятной схеме. Оба остались довольными.

Поздней ночью Михаил проснулся от духоты. Поворочавшись на неудобной подстилке, он оттолкнул горячую руку Оли и поднялся.

Оля, хрюкающе прихрапывая, повернулась на бок и продолжила сон.

Михаил, прищурившись, посмотрел на свои часы. Судя по ним, первые петухи еще и не отквакали, и если сейчас не уснуть, то можно просидеть до утра и встретить здесь зарю, или как она там называется, когда солнце всходит и начинают свистеть троллейбусы.

Михаил встал, размял затекшие мышцы и сел на стул.

Протянув руку назад, он ощупал карманы своей рубашки, проверяя, не осталось ли там сигарет. Потом ощупал брюки и вместо пачки «Петра» вытащил еще приличную пачку баксов и аудиокассету.

Сигарет не было, курить хотелось, тащиться за ними в круглосуточный магазин было обломно.

Михаил потянулся и подобрал с пола вполне еще годящийся в дело окурок, потом зевнул и, повертев в руках кассету, решил узнать: а что же такого забойного нынче слушают придурки-бандиты с Крестьянского рынка? По их тупому уровню, это должен быть «Децл» или Анжелика Варум, если тот кретин тащил запись своей бабе.

Михаил прошелся по кухне, перешагивая через лежащую Ольгу, и поднял с пола старенький, навсегда запачканный салатами и жевательными резинками магнитофон.

Вернувшись на свое место, он вставил кассету, максимально убавил звук и включил воспроизведение.

Затем, покрутив ручку, Михаил попытался вникнуть в то, что же ему досталось. Сперва он подумал, что это какая-то литературная композиция вроде любимой в детстве «Хижины дяди Тома», что ли, или как там ее, где разгильдяй Том со своими дружками здорово чумился над родителями. Но потом, постепенно вслушиваясь, Михаил начал понимать, что ему досталось нечто гораздо интереснее.

В записи разговаривали три мужика, и обсуждали они что-то очень знакомое.

«-…там будет кабинет директора… – говорил первый, – все паханы уедут, и он или останется один, или там будет еще кто-то из его сотрудников. То есть максимум двое. Нужно выбить из босса номер шифра сейфа, открыть сейф и забрать бабки. Свидетелей мочить на хрен…

– А много будет бабок-то? – спросил второй голос.

– Если я скажу, то тебе плохо станет, Валер, – ответил первый.

– Да уж лучше пусть сейчас поплохеет, чем я там в обморок брякнусь, верно, Аркадий?..» – засмеялся второй.

Третий что-то пробурчал непонятное.

Михаил, как был без трусов и с помятым бычком в зубах, резко вскочил со стула и тут же сел назад.

Прослушав запись дальше, он уже почти не сомневался: разговор идет об ограблении клуба «Троянский конь» и об убийстве директора. О том же и рассказывала эта вонючая телка, с которой он трахался на мятом половике.

Он рассеянно взглянул на Ольгу.

Словно почувствовав его взгляд, а может быть, просто разбуженная тем шумом, который устроил здесь Михаил, Ольга открыла глаза.

– Мишечка, ну иди сюда, – плаксиво протянула она и поманила его руками.

– Пошла ты… – резко ответил Михаил.

– Ну и пожалуйста, не очень-то и хотелось, – протяжно зевнула Ольга.

Совершенно не обидевшись, она опять уснула.

Михаил продолжал соображать.

«А зачем же Надька ему понадобилась, тому придурку с улицы? – думал он, – получается, что они на пару работали? Тогда почему он накинулся на нее посреди бела дня? Фигня какая-то».

В любом случае получалось по раскладу так, что завтра, точнее, уже сегодня, нужно было хватать свою задницу в кулак и тащить ее на свиданку с этой фригидной дурой Надькой. Ради таких бабок даже не стоит, а очень нужно потерпеть. Пусть выдаст все подходы к этому парню, а там будет видно. Ведь наверняка же клуб «Троянский конь» объявит премию тому, кто стуканет или наведет. Нужно все разузнать от Надьки, а потом просто полистать газеты – и бабки в кармане.

Даже если Надька пойдет в отказ, можно будет и ее вложить с этой кассетой – тоже деньги, правда, меньшие…

* * *

Усталый и задерганный неприятностями сегодняшнего дня Петр Алексеевич в первый раз спокойно присел на диван в своем кабинете и, отвалившись на спинку, с удовольствием вытянул вперед ноги.

Расстегнув все три пуговицы пиджака, он промычал какой-то марш или шлягер – сам даже не понял – и подумал, что, возможно, последнюю неделю отсиживает в этом кабинете.

Завтра-послезавтра, может, и закончится его работа здесь, получит он пинок в задницу, сдобренный каким-нибудь «ценным подарком» вроде охотничьего ружья, – и все, катись, Петя, на все четыре стороны.

– Невезуха так и прет, – вслух проговорил Петр Алексеевич, – черная полоса началась в жизни, не иначе.

Покачав головой влево-вправо, чтобы размять затекшие мышцы, он подумал, что домой ему еще очень не скоро – он пока один в этом сумасшедшем доме, и придется потерпеть до утра. А судя по его настрою, дотерпит он с грехом пополам. Скорее всего нужно будет покемарить пару часиков до основного разгула посетителей в клубе, а то иначе можно и ласты склеить от такой-то жизни.

Петр Алексеевич поднялся и, сняв пиджак, бросил его на кресло для посетителей, в котором сегодня сидел опер, похожий на крысенка.

В глубочайший и, к сожалению, обоснованный пессимизм вогнал Петра Алексеевича разговор с Аликом Маматовым – крупнейшим акционером клуба.

Взбешенный потерей двухсот тысяч баксов, предназначенных на закупку соседних помещений, эта чурка потребовала от совета акционеров разогнать к чертовой матери все оставшееся руководство клуба и назначить новых людей. Новых – это значит людей Маматова.

Акционерам было глубоко наплевать на Петра Алексеевича Резника, но из принципа, чтобы не уступать хамскому напору этого обуревшего представителя солнечного Узбекистана, они выторговали условие, по которому Резник имел эфемерный шанс остаться при делах, при должности и при возможностях, с ними связанных.

Вспомнив это условие, Петр Алексеевич чуть не сплюнул на ковролин с досады. Сдержало его только соображение, что пока это все-таки его кабинет и ему здесь еще торчать всю ночь.

Акционеры захотели, чтобы Резник доказал свое право на эту должность каким-нибудь реальным успехом по поиску пропавших денег. И нужно признаться, что его спонтанная инициатива со сбором отпечатков пальчиков всех сотрудников произвела впечатление, хотя пистон в задницу он все равно получил. Хорош начальник охраны, если директора клуба убили, можно сказать, под самым его носом.

Убийцы Димки-директора акционеров, конечно же, интересовали во вторую очередь, а может, и в третью. Они хотели вернуть свои деньги, и чем быстрее, тем лучше.

Свет клином не сошелся на одном только Резнике. Местные ищейки из УВД и даже, как говорят, из самой «конторы» – областного управления ФСБ – уже рыли носом землю и развивали бурную деятельность.

Акционеры же повесили на Резника это безнадежное дело.

Хочешь, Петя, работать дальше? Сделай стойку и выполни команду «ищи!».

Как будто он, имея под рукой три смены охраны и полный штат проституток с официантками, сможет с такими силами переплюнуть профессионалов!

Предвосхищая приказ Маматова, Резник обещал ему завтра предоставить большинство отпечатков пальцев работников клуба. Но похоже, что это максимум, на который он способен. Хорошо еще, если все пройдет без шума и никакая девка не взвизгнет, а то народ нынче шибко грамотный пошел… Не захотят давать отпечатки – брать насильно или увольнять?

Чуть ли не скрипя зубами от злости и щуря свои темные глазки, Алик Маматов сказал, что отпечатки его люди проанализируют за один день, а потом он все-таки ввел Резника в курс последних новостей и, гаденько усмехаясь, пожелал удачи.

Новости были интересные, да неутешительные.

Налетчики, убившие Диму и поимевшие бабки, отъехали от заднего двора клуба на старом зеленом «уазике»-микроавтобусе, который оставили через несколько кварталов от клуба, и потом как сквозь землю провалились.

Следов нет, свидетелей нет. Куда делись налетчики – хрен их знает.

Однако под вечер появилось от ментов еще кое-что, может быть, связанное с этим делом, а может, и не очень.

На улице Росинского в пятьдесят шестом доме в своей квартире был обнаружен труп мужика. Его застрелили из собственного пистолета сегодня приблизительно в три-четыре часа. А вот на полу квартиры криминалисты надыбали следы от мужских кроссовок фирмы «Адидас» сорок третьего размера. Тик-в-тик тот самый следок, который был оставлен у Димки в кабинете на полу.

Застреленный мужик был ветераном Афгана, пенсионером и работал в какой-то дерьмовой фирмочке художником-оформителем. По инвалидности ему разрешали не каждый день приходить на работу в фирму, и что-то он им там рисовал на дому.

У этого пенсионера была еще одна квартира, а ту, в которой его пристукнули, он снимал для работы.

Вот разберись теперь, что это? Взяли они деньги, приехали на хату, и во время дележа один подельничек убил другого?

Маматов коротко намекнул, что когда стали пробивать фирму, в которой работал убитый афганец – Сергеем его, кажется, звали, – то не сразу смогли и въехать, чем она, собственно, занимается и какие же они бабки платят какому-то вонючему художнику, что он хаты снимает в районе Крестьянского рынка.

Оказалось, что крышей у фирмы трудится сам Мешок, самый главный враг Маматова. У обоих – свои люди в администрации, у обоих интересы на этом рынке.

Так что же получается: Мешок заказал Димку? Недоказуемо. Но если оформительство этого Сергея – только прикрытие, а сам он промышлял своими афганскими штучками (ну там, грохнуть кого и бабки взять), то прикрытие это очень неплохое. Однако, похоже, что у них пошло что-то не так.

Грохнули самого Сергея, и все концы опустились в воду.

У него же в квартире обнаружили целый набор разных отпечатков. Самый свеженький на входной двери – неизвестно чей, и в картотеке ни у ментов, ни в «конторе» такие пальчики не проходили.

Прикупил Мешок варяга, чтобы тот грохнул его исполнителя и сам свалил? Очень похоже.

Еще смешная информашка была передана Маматовым Петру Алексеевичу: приблизительно в то же время, как убили Сергея-афганца, около его дома какой-то хмырь начал бить женщину. Куда потом оба делись – неизвестно, но так как произошло все примерно в одно время в одном месте, то и доложено было в одном флаконе.

Вот так, наверняка какие-то двое бедолаг, бомж с бомжихой, подрались из-за бутылки красненького, потом помирились и ушли, а ты думай, связано или не связано все это вместе.

А кстати, у Сергея дома еще презерватив был найден на полу, значит, баба была, не надувать же он его собрался.

Ну и что же теперь делать Резнику?

Петр Алексеевич закурил и решил, что делать ему ничего не нужно. Пусть все идет, как идет. Не стоит всем этим голову себе забивать, один черт без толку. Нужно бдить сегодня в клубе, вот и будет он бдить, и пошло оно все по конкретному эротическому адресу.

– Да, если день начался с такого форс-мажора, то и бдение мое сегодняшнее скорее всего пройдет с грехом пополам, – повторил он вслух, потянулся и вдруг улыбнулся, – с грехом, говоришь, Петя? С грехом?

Петр Алексеевич взял трубку телефона и задумался: кого же вызвать?

В памяти вдруг шевельнулась глупая телка по имени Надя. Ее, что ли, пригласить? Петр Алексеевич постарался вспомнить подробности своего секса с Надей и не смог. То, что она отработала, – это без сомнения, потому что дело принципа, но вот не запомнилась почему-то.

Это означает, что была она скучна, тускла и неинтересна. А интересна, кстати, Маринка. Эта умеет так мужика поддеть, что потом и не знаешь – то ли ее на фиг послать, то ли повторения потребовать.

Петр Алексеевич задумчиво покачал трубку в руке и решил, что добра от добра не ищут, вызовет он Марину. Пусть отработает еще разок.

Напевая вполголоса «эх, раз, еще раз, еще много…», Петр Алексеевич набрал номер и спросил:

– Николай, ты? А где Николай?

ГЛАВА 7

Послышался неуверенный стук в дверь.

– Да-да! – спокойно отозвался Резник, уже научившийся по стуку определять, что его ждет: хреновый человек, как и хреновая новость, стучит более нагло.

Дверь приотворилась, и зашла Марина.

– Добрый вечер, Петр Алексеевич, – вкрадчиво поздоровалась она, еле сдерживая довольную улыбку.

Маринино сердечко радостно билось в ритме чечетки, но она постаралась, насколько возможно, скрыть свои чувства.

Если Резник ей сейчас предложит кое-что сексуальное, а это несомненно, то это будет означать, что ее карьера резко пошла вверх.

Да так и должно быть: неужели, если честно-то, она не умнее Оксанки с Надькой? Одна просто кошелка, другая хоть и подруга и одноклассница, но, надо признаться, дурочка какая-то недоразвитая… Любовь себе нарисовала, проститутка со стажем… Реалисткой надо быть. Если чувствуешь необходимость и желание, сразу же следует брать мужика за самое ему дорогое, за два таких перекатывающихся под пальчиками компонента. Вот и весь секрет. А других путей люди еще и не придумали!

Среди своего средненького контингента Марина обязана выдвинуться, и вот, кажется, уже замаячил следующий шаг на этом пути.

– Ни хрена он не добрый, вечерок-то, Мариночка, – жалобно произнес Резник, думая, с чего бы ему начать: с минета или сразу развернуть ее спиной к себе, нагнуть и задрать юбку?

– Я не отвлек тебя от работы? – спросил он, скручивая пробку бутылки с коньяком «Курвуазье».

Петр Алексеевич держал этот флакон для солидных гостей, но если завтра уходить – не забирать же его с собой!

А пропади все пропадом! Сам выпьет и Маринке плеснет граммульку, нормальная баба и, кажется, понимающая – рада услужить и на большее не замахивается.

Вот такими, между прочим, бабы и должны быть, а то его бывшая жена – дай ей бог здоровья, конечно, – но вот уж была ходячая тоска в макияже, все не так, всегда не так, и всегда он не прав…

Да будь ты хоть Александром Македонским, в глазах своей жены навсегда останешься самым распоследним идиотом.

Марина понимала, что вопрос был задан только из вежливости. Так же из вежливости она и ответила:

– Нет, конечно, я не занята, нормальных клиентов еще не было. Но вы не правы, Петр Алексеевич!

– Ба! В чем же это? – удивился Резник.

Он даже коньяк разливать не стал по приготовленным стаканчикам и с любопытством посмотрел на Марину.

Судя по ее лицу, неприятностей никаких она ему не должна была сказать. А тогда что же?

– Это день был недобрый, Петр Алексеевич, – негромко произнесла Марина, старательно соблюдая робко-милые интонации и страшно боясь переиграть и показаться обыкновенной сюсюкающей телкой, – а вечер только начался. Чем он вам не нравится? – Последнюю фразу она произнесла улыбаясь и почти весело.

Пусть кобель видит, что с ней общаться легко и просто и она не намерена загружать его еще больше. Рановато пока.

– Только начался, говоришь? – повторил Резник, приятно радуясь тому, что он не ошибся в этой девахе. – А мне кажется, что он никогда не закончится, – сказал он, разливая «Курвуазье» и протягивая Маринке стаканчик. – Садись, Марина, поболтаем, а то такая скукотища. Мне кажется, я сейчас совсем ни на что не способен, да и не хочется…

Петр Алексеевич не закончил, показал жестом на диван, и, когда Марина аккуратно села девочкой-паинькой, плотно сжав коленки и осторожно держа стаканчик обеими руками, Резник с удовольствием плюхнулся рядом и обнял ее левой рукой за плечи.

Марина работала не первый день в клубе и вообще-то не первый год жила на этом свете. Если мужчина зовет к себе женщину и при этом жалуется на то, что ничего уже не может, это просто означает, что кобелю лень до смерти и работать не хочется.

Она не сдержалась и тонко улыбнулась, ясно представив на своем месте Оксану. У той бы не заржавело ляпнуть:

– Не хочешь ничего? А тогда какого хрена позвал?

Марина не могла себе позволить такой роскоши, потому что, кроме тех жалких денег, какие ей давала работа, было еще кое-что, чего очень сильно желала: вырваться из этого круга бытия, вырваться любой ценой, подняться над ним и стать наконец-то кем-то.

Ни фига не стыдно в молодости подработать проституцией. Стыдно остаться старой проституткой. А вот этого ей совсем не хотелось.

Слова Резника Марина правильно оценила как предложение взять инциативу в свои руки.

Какие проблемы? Сейчас сделаем.

Заметив улыбку на лице Марины, Петр Алексеевич подумал, что, пожалуй, девочке нравится с ним кувыркаться – у нее же на лице это написано, вон как разулыбалась в ответ на его слова… Может быть даже, когда он перейдет работать в другую контору, он и ее с собой перетащит.

Такие кадры нужно ценить.

– Как жалко, что вам ничего не хочется, Петр Алексеевич, – разочарованно протянула Марина и еще раз улыбнулась. – А я почему-то была уверена, что вы меня через стол перегнете. Может, попробуете?

Резник ничего не ответил и отпил глоток коньяку. А что: перегнуть Маринку через стол – неплохая идейка, можно даже сказать, что перспективная.

Марина, сделав глоток, нагнулась и поставила стаканчик на пол. Подальше, чтобы ногой не столкнуть, когда обстоятельства вынудят ее саму на пол сползти.

Потом она, нагнувшись, прижалась головой к груди Резника и, левой рукой нащупав, расстегнула ему «молнию» на брюках.

Эх, этим бы коньячком да продензифицировать ему что положено, да, не дай бог, подумает, что она брезгует. Ну что ж, потерпим, не в первый раз.

Высвободив из шелкового плена неудобно изогнувшийся член, Марина, не выдержав, вздохнула. Кто бы ей пару лет назад сказал, как будет выглядеть ее шанс в жизни, рассмеялась бы в глаза и не поверила. Кино, а не жизнь!.. …Через пятнадцать минут, оставив в покое быстро слабеющую плоть, Марина все-таки подняла свой стаканчик и сделала глоток, незаметно прополоскав рот.

Откинувшийся назад Резник, как бы в задумчивости о чем-то высоком, смотрел в потолок и путано думал, что действительно жаль было бы уходить из этого заведения и что девчонке он, похоже, нравится, да и она ему тоже.

Умеет, дрянь, работать, умеет, ничего нельзя сказать против.

А вот ту же Надьку он так и не может вспомнить.

А вообще-то он ее трахал или нет?

Поглаживая Марину по голове и сминая ее прическу и нарушая макияж – Марина только вздыхала и терпеливо молчала, – Резник подумал, что эта баба заводится с пол-оборота – вон как развздыхалась, и, чтобы не молчать, по инерции продолжил жаловаться.

Он охаял погоду, бухарского еврея Маматова и, попивая коньячок, похвалил себя, не покладающего рук на ниве реального бизнеса.

Марина слушала размякающего от нервной усталости мужика и молча поглаживала его по груди, выжидая момент, когда он жестом или словом выскажет пожелание продолжить работу.

Резник отжаловался и решил, что достаточно он уже порасслаблялся, нужно сменить тему, отдохнуть, на самом деле трахнуть ее на столе и выгнать в зал, пусть пашет, нечего ей бездельничать, когда другие при деле.

А то бабы борзеют после секса, они думают, что если сумели разок что-то приятное сделать, то им уже и зеленый свет везде.

Не хотят знать своего места, дряни. Отсюда и все сложности в нашей жизни.

– Ну ладно, Марина, что там в зале творилось, когда ты уходила? – Резник откашлялся и повел нарочито рабочий разговор.

– Все нормально, Петр Алексеевич, все как обычно. – Марина посмотрела на Резника снизу вверх. – Сегодня солидных людей маловато, все какие-то старички-ветераны из средненьких. Но, кстати, развоевались они и мою Надю взяли. Сумела она как-то войти к ним в доверие.

– Ну, может, не на нуле пройдет ее день, да, в общем-то, плевать. Меня ее выработка вообще никак не колышет. Это так, семечки. Надо было только жуть нагнать, чтобы впредь неповадно было. Вот я и нагнал. Скажи честно: она же на леваке была и там по морде получила, да?

– Да, – согласилась Марина, очень легко сдавая свою подругу. Причем она даже сама удивилась этой легкости.

– С уродами какими-то связалась? Они ей и по физии настучали вместо денег, да? – развеселился Резник, легко представляя, как это могло произойти.

Получалось, что и там обидели девку и здесь. Мораль: не жадничай, есть одна работа, и будь довольна. А всех денег все равно не заработаешь.

– Ну нет, не совсем так. – Марина, чтобы как-то компенсировать свое предательство, решила приподнять Надю, подруга все же. – Там были не уроды, а один какой-то приличный клиент у себя на квартире, где-то в районе Крестьянского рынка. Я точно не знаю. А побил ее какой-то придурок, когда она уже с работы шла. Прямо на улице набросился.

– На улице Росинского, – вставил Резник, потому что про эту улицу сейчас и вспомнил.

– Да, точно! А вы и это знаете? – удивилась Марина, и Резник замер от неожиданности. – Зачем я вам тогда рассказываю? – спросила Марина.

Петр Алексеевич, сам еще не понимая своих побуждений, стараясь говорить мягко и осторожно, произнес:

– Мне положено все знать про свой персонал. Так, значит, ребята мне правильно доложили: улица Росинского, дом пятьдесят шесть, да? – еще раз на всякий случай уточнил он, на ходу фантазируя про некую свою персональную тайную полицию.

А какая там полиция? Николай-бармен, который сечет за порядком в зале, и «быки»-охранники, смотрящие вдоль улицы. Вот и вся полиция. Смешно.

– Правильно, конечно. – У Марины и в мыслях не было, что Резник впервые от нее слышит про Надины дела. – Я только сейчас вспомнила, именно пятьдесят шестой дом. Я сама живу в доме с таким номером, но, конечно же, по другой улице. Потому и отложился номер.

Марина сразу поняла, что это стучит Оксанка – ведь больше некому, – и поэтому сейчас важно сказать даже больше ее.

Ишь ты, а эта хабалка, оказывается, тоже с руководством вась-вась, а притворялась такой компанейской бабой.

– И случилось это примерно в… – Резник нарочно затянул и хитро посмотрел на Марину, не решаясь назвать известное ему со слов Маматова время.

– Ну да, примерно в полчетвертого она была на этом заказе, в четыре, может быть. Точно! Она как раз и уехала через полчасика после того, как я к ним пришла. А пришла я где-то в два. Ну там пока он позвонил, пока Надюшка собралась… А вернулась она домой в половине седьмого с тем парнем, который ее и спас от придурка.

Резник куснул себе губы и, отстранив Марину, встал. Он прошелся взад-вперед по кабинету, бросая на нее косые взгляды.

Резник понял, что судьба дает ему такой уникальный шанс, что самое главное сейчас – это не напортачить. Не поспешить и не испортить то, что само плывет в руки.

Потом сообразив, что бабу нужно держать в размягченном состоянии, а то у нее бзик пойдет, как у всех у них, и тогда из нее слова путного не вырвешь, он подскочил и быстро чмокнул Марину в лоб.

После этого опять отошел к столу и взял из пачки сигарету.

– Что с вами, Петр Алексеевич? Или я что-то не то сказала? – пролепетала Марина, удивленная этим поступком.

Ну во время секса проститутку поцеловать один-два раза – куда ни шло, но целовать, когда уже все кончилось, – это что-то удивительное!

Марина машинально поправила прическу. Все события приобретали уже совсем другой окрас.

Еще ведь ни разу не было такого, чтобы Резник какую-нибудь девушку для отработки вызывал к себе второй раз подряд. К тому же его подозрительные разговоры про то, что все плохо и он устает…

«Ой, Маринка, – подумала она, – только не профукай момента. Тебе карта пошла самая козырная!»

– Все то, все то, ты не волнуйся, малышка. – Петр Алексеевич подумал, что излишнего ажиотажа никогда разводить не стоит, а то он сам уже здорово переволновался.

Он взял бутылку, плеснул еще немного в стакан Марины – она подала его со смущенной улыбкой, – затем налил побольше в свой, ну а потом, стараясь действовать спокойно и чинно, снова присел рядом с нею.

Петр Алексеевич улыбнулся и, словно все уже знает и хочет просто посплетничать, сказал:

– В общем-целом, я, конечно же, в курсе событий. Но расскажи-ка мне подробнее, что там на самом деле произошло? Откуда синяк? Что за клиент? Интересно все-таки… – Резник положил свою ладонь Марине на колено. Ощутив тепло ее тела, он понял, что опять хочет эту женщину.

– Ну а что говорить-то… – Марина не была дурой и поняла, что из нее тянут информацию. Но если Оксанка все равно стучит, то необходимо сделать так, чтобы Маринины слова были более вескими. Информация – более подробной. И вообще, она должна стать необходимой Резнику, пусть и как женщина, и как его персональная шпионка. А что? Удовлетворять мужика по двум пунктам вместо одного – это значит иметь в два раза больше шансов. А Оксанку-лицемерку нужно пинками выгнать из головы Резника. Сейчас мы этим и займемся.

Марина положила ногу на ногу, так, чтобы приоткрылось бедро, и просто, словно она и не поняла про Оксанкины дела, начала рассказывать:

– Это старый клиент Оксаны, какой-то психованный афганец. Он сегодня вызвал Оксанку, а так как у нее, – Марина потупилась: пусть видит, что она не Оксанка-колхозница и приличия еще понимает, – ну, одним словом, она не смогла, то и предложила съездить Наде. А потом Надя вернулась не одна, а с парнем и повела себя как-то странно… Оксана у нее спрашивает, ну вроде как о простом знакомом, не просил ли чего передать Сергей Семенович…

При этих словах у Резника, что говорится, глаза на лоб полезли. Мысли заметались со страшной скоростью, но самой четкой была только одна: ни хрена себе телка глупая! Неужели и она участвовала?!

Однако последующие слова Марины заставили его изменить свое мнение. Внимательно прослушав все, что она ему рассказала, Резник понял, что совершенно неожиданно, как кажется, ему еще раз улыбнулась удача.

– Ты вот что, Марина, – сказал Петр Алексеевич, – я хочу тебя попросить сделать для меня одно важное дело – ты дружи с Надей.

– А мы подруги, Петр Алексеевич, – недоуменно произнесла Марина, не понимая, что конкретно от нее хотят.

– Ты не поняла: меня очень интересует этот мальчик. И вообще, было бы очень кстати, чтобы ты пообщалась с Надей и с ним, а завтра вечером мне все рассказала. Меня интересует: кто он, откуда он и все такое. Ты поняла? Это очень важно, малышка!

Марина не ответила, только кивнула своему боссу и посмотрела на него почти влюбленными глазами.

При небольшой тренировке это делается запросто.

Резник подумал, что бабу нужно отблагодарить и этим подогреть интерес к его заданию.

– Что ты там говорила про стол? – улыбнувшись, спросил он.

* * *

Солнечный лучик прилег на Надино лицо, и она проснулась. Прищурившись, Надя повернулась спиной к окну и выдернула из-под подушки часы. Десять утра – неимоверно рано! Глазки открываться не хотят, спинка потягиваться не желает. Ну какого черта?!

Надя повернулась на другой бок и подумала, что зачем-то ведь ей нужно было встать так рано. Вспомнив про Михаила, Надя тут же подскочила на своем диванчике: сегодня у нее свидание! И сегодня у них должно все получиться!

Надя снова легла, повернулась на спину и, улыбаясь, посмотрела в неровный желтоватый потолок, но даже не заметила его. Она думала про Михаила и про то, как ей приятно о нем думать.

Поразительно! Кто бы ей сказал, что в ее двадцать три года, после почти года работы девочкой по вызову – это сначала, а теперь она работает девочкой по приглашению! – и вот после всего этого она будет мечтать о свидании!

Надя вспомнила, как ей даже в одиннадцатом классе двадцатитрех-двадцатичетырехлетние девушки казались уже ни на что не годными старыми тетками. Кто бы ей тогда сказал, что эти тетки мо-гут влюбляться и ждать свиданий, – вот бы она весело смеялась!

Надя приподнялась на локте и посмотрела на похрапывающую Оксану. Оксана спала на спине, закинув одну руку за голову, а вторую уронив вниз. Кисть лежала на полу.

Спала Оксана некрасиво. В ее позе было что-то мужское, да и сама она – грубовата.

Надя подумала, что рассказывать Оксане про ее влюбленность не стоит – подруга сначала посмеется, а потом начет прикалываться.

Надя помедлила секунду, поборолась сама с собой, но все-таки не выдержала.

– Окса-ан! – позвала она.

– А-а? – не открывая глаз, слабым спросонья голосом откликнулась Оксана.

– Оксанка, я влюбилась! Честное слово! – сообщила ей Надя, наплевав на свое собственное решение, принятое секунду назад.

– Делать тебе не хрена, – пробормотала Оксана, переворачиваясь на бок, – спи, пока я тебе второй глаз не подпортила. Разрезвилась с утра пораньше, чертова кукла…

– Не хочу спать. – Надя вскочила с дивана и, старась не сильно шлепать босыми ногами, пошла в кухню.

На кухне она поставила чайник и побежала в ванную. Оксанино напоминание про синяк под глазом немного притушило ее пыл.

Однако в ванной в зеркале она увидела, что особо огорчаться не стоит: и вчера было не очень-то заметно, ну то есть при желании можно было тот синяк принять за простое посинение от плохого сна, а сегодня стало и того меньше.

Главное – не жалеть мази и тонального крема, и все будет о'кейно. Михаил же знает, как она получила этот синяк. Даже, может быть, хорошо, что фингал немного заметен. Он напомнит Михаилу, какой он герой и как спас красавицу от рук маньяка-извращенца.

Надя весело рассмеялась своим киношным мыслям и быстро закончила утренний туалет.

Когда она вышла из ванной, то услышала, как в комнате почти на полную громкость работает включенный телевизор.

– Проснулась, Оксан? – Надя вернулась в комнату.

Оксана, недовольно щурясь на свет божий, сидела на диване в позе по-турецки с телевизионным пультом в руках и слушала прогноз погоды.

– Не май, а черт-те что, жарища прет под тридцать пять градусов, – зевая, сообщила она Наде, – ни хрена на улицу теперь не выйдешь…

– Да брось ты, солнышко светит! Тепло наконец-то, – радостно сказала Надя. – В такой день спать нельзя…

– С такой соседкой спать нельзя, – проворчала Оксана, – спугнула ты мне сон, швабра, сейчас я прогноз погоды посмотрю и продолжу стояние на ушах.

– Это как? – весело удивилась Надя.

– Это так: ложишься на бок, кладешь голову, а под голову ладошку, и так замечательно получается… – Оксана опять зевнула, не прикрывая рта рукой, и, почесав голову, щелкнула кнопкой пульта.

По местному телевидению шла передача «Криминальный час». Как раз сообщали про убийство директора клуба «Троянский конь».

Надя, заинтересовавшись, присела рядом с Оксаной.

– Ты слышала? – повернулась к ней Оксана. – Все-таки правда: десять штук баксов поперли! Ой, кому-то повезло!

Прослушав сообщение корреспондента, они просмотрели интервью с вдовой Дмитрия Ивановича – своего убитого директора.

– Видала, как расхныкалась, колотушка. – Оксана пультом показала на вдову. – Он такой да он сякой, «какого человека я потеряла», – передразнила она плачущие интонации вдовы. – Понимает, сучка, что теперь ее с деньгами начнут щемить, вот и расстраивается. А какой был Дима, мы с тобой не хуже ее знаем. Верно, Надька? Потный, жирный импотент. Пока трахал, так потел, что вылазишь из-под него вся мокрая, словно из парилки…

– Все-таки он ей был муж, – засомневалась Надя, – жалко. Переживает женщина.

– Брось ты! – презрительно отмахнулась Оксана. – Теперь эта лошадь будет искать, за кого бы опять замуж выскочить, чтобы не работать и сидеть дома. Они же делать ничего не умеют, только брать и жаловаться, что мало дали… Представляешь, а вот смеху будет, если через годик, глядишь, она к нам придет работать, проституткой?! Вот я на ней отыграюсь! – вскричала Оксана и шлепнула себя по ноге. – Ну что за фигня творится! Я тоже хочу быть женой «нового русского»!

– Ну ты видишь, как все это ненадежно. Сегодня есть муж, а завтра его уже нет.

– Дима с кем-то не поделился, – безапелляционно заявила Оксана. – Пожадничал, толстый хрен. А я бы на ее месте не хныкала, а ныкала. Мозги надо немножко иметь. Вот так-то. А она, судя по всему, точно к нам придет.

– Это вряд ли, – сказала Надя, – что же ей, не помогут на нормальную работу устроиться?

– Посмотрим, – ответила Оксана. – Жизнь – она штука долгая. А у этой мадам слишком глаза телячьи, чтобы она была умной…

Сюжет с убийством директора клуба сменился следующим кадром.

Тонкошеий мальчик-корреспондент, взволнованно заикаясь, высказал свое ценное наблюдение, что вчерашний день дал еще одно сложное убийство, о причинах которого представители правоохранительных органов пока не решаются выдвигать никаких версий.

– Сережу убили! – вскрикнула Оксана, увидев интерьер знакомой квартиры Сергея Семеновича. – Ну что за невезуха, плакали мои калымы!

Молодой человек в сером костюме, названный пресс-секретарем УВД, рассказывал про убийство заслуженного ветерана Афганистана, художника-оформителя Авдеенко Сергея Семеновича, проживающего по улице Росинского, пятьдесят шесть. Преступление было совершено вчера около четырех часов дня.

– Та-ак, – протянула Оксана, посмотрев на Надю, которая, отчетливо вспомнив все, что произошло вчера, сидела бледная и нервно вздрагивала.

Оксана выключила полностью звук, но оставила изображение на экране.

– Ну-ка колись, Надька, твоя кличка арбуз, – сказала Оксана, – что там вчера произошло и откуда ты выкопала своего Михаила? Может, это вы вдвоем моего Сережу прикончили, а?

– Да ты что?! – вскрикнула Надя. – Ты что говоришь-то? Все было вовсе не так.

– А как было? Рассказывай, – потребовала Оксана.

Пока Надя говорила, Оксана молчала, а потом, закурив сигарету, сказала ей медленно и со значением:

– Никому. Ты поняла меня? Никому никогда про это не рассказывай. И парню своему это же забей в голову. Убьют вас на фиг, дураков таких. Тот мужик, что на тебя набросился, он очень подозрительный. Маньяки среди белого дня на людей не бросаются. На шлюх тоже, – добавила она, усмехнувшись, – это что-то не то. Может быть, он и был убийцей, только ты его не заметила, пока он в квартире шарился. Или сообщник убийцы, это скорее всего. Он стоял на атасе, а тебя увидел и решил замочить.

– Я уже поняла, – сказала Надя, хотя, честно говоря, и не думала об этом.

– Молчи, дура, целее будешь! – подвела итог Оксана.

«Криминальный час» закончился, не показав больше ничего интересного.

Оксана, ворча и шумно почесываясь, побрела в ванную, а Надя, пометавшись по квартире, засела придумывать себе наряд на вечер.

Сегодня в три часа будет свидание с Михаилом, и она должна выглядеть отлично.

– Надька! – позвала ее Оксана из ванной. – Как этой хреновиной правильно волосы красить?

– А ты решила покраситься? – крикнула Надя и зашла в ванную. – Зачем тебе это? Ты же недавно перекрасилась?

– Опять хочу сменить масть. Пора уже, – задумчиво проговорила Оксана, разглядывая себя в зеркало. – Не одной тебе приличных мальчиков подлавливать, мне тоже хочется.

* * *

Валерий в новой цветастой майке, в новой бейсбольной кепке и в темных очках сидел в своей старенькой машине напротив подъезда дома, где жила Надя. Заранее зная, что, возможно, придется ждать черт знает сколько времени, он запасся пачкой газет и журналов и, зевая, просматривал фотографии в калейдоскопе «Интим».

Вчера вечером он не успел на следующем частнике догнать «Москвич», который увез от него девку с парнем. Проведя нервную ночь, Валерий с утра пораньше ломанулся в контору ГИБДД.

Там, отыскав подходящую сотрудницу, он задурил ей голову коробкой конфет, бутылкой шампанского и жалостливой историей про мерзавца-водилу, поцарапавшего бок его иномарки и умчавшегося в неизвестном направлении. Добавив немного рублей и комплиментов, Валерий вышел на улицу с адресом хозяина «Москвича» и с домашним телефоном этой женщины.

С мужиком-водителем все обошлось проще.

Подняв его с постели – мужик отсыпался после ночной таксистской вахты, – Валерий просто купил у него адрес, по которому тот подвез вчерашнюю парочку. Тут даже сочинять ничего не пришлось: мужик сразу понял, что имеет дело с обманутым мужем.

Однако деньги взял, скотина.

Посидев, покумекав и полистав органайзер Семеныча, Валерий моментально вычислил некую Оксану. Семеныч аккуратным почерком записал ее адрес и телефон.

Все сходилось: пока Валерий разбирался с Семенычем, его любовница Оксана пряталась или в ванной, или в сортире.

Ну а потом ей просто повезло: и от Валерия удрала, и какого-то хмыря еще сняла по дороге.

Эти бабы, как кошки, – никогда не теряются.

После того как Валерий уложил всю информацию у себя в голове, он подъехал к дому Оксаны и стал ждать.

Самым скверным в этой ситуации могло быть то, что девчонка куда-нибудь уехала с перепугу и теперь ее не найдешь. Правда, могло быть еще хуже: если ее вдруг вычислили менты и теперь пасут. Подумав так, Валерий засопел и поерзал на жестком сиденье машины.

– Этого еще не хватало, – пробурчал он, – по такой жаре может и воспаление начаться.

Часы натикали уже час дня, подъездная дверь наконец-то отворилась, но вместо ожидаемой согбенной старухи, курсирующей взад-вперед и откровенно намозолившей ему глаза, он увидел двух девушек, вместе выпорхнувших из подъезда. Обе были в темных очках и примерно одного роста.

«Она или не она?» – подумал Валерий и вдруг понял, что вчерашнюю девушку узнать не может. Если бы одежда еще сохранилась вчерашняя, были бы какие-то шансы ее опознать. Но сейчас это просто невозможно.

«Это могут быть вообще какие-нибудь соседки или еще кто», – растерянно подумал он.

Девушки, проходя мимо его машины, весело болтали о какой-то ерунде. Валерий сделал вид, что поглощен чтением, и низко опустил голову.

Вдруг одна из девушек позвала другую:

– Окса-ан! А ты что собираешься купить?

Валерий мгновенно повернулся и успел разглядеть, кто к кому обращался.

Оксаной была та, что пониже ростом и зрительно помягче. Плотная фигурка очень завлекательно вырисовывалась под легким платьем.

«Так вот ты какой, северный олень», – пробормотал Валерий, думая, что вчера эта девчонка показалась ему тощей, как мощи.

«Ну да вчера я ее не особенно и рассматривал, – напомнил он сам себе, – а у Сереги губа не дура. Была. С такой бы и я с удовольствием попрыгал бы…»

Валерий, уже не оборачиваясь, через зеркало заднего вида с интересом наблюдал за уходящими девушками. И чем дольше он смотрел, тем больше Оксана ему нравилась.

«Ну, что, если все пройдет путем, – решил он, – если заберу кассету, то я ее помацаю маленько, перед тем как шейку отвертеть. Рот залеплю скотчем, пообещаю ей, что будет жить, и пусть старается».

Подождав, когда девушки скрылись за углом дальнего дома, и дав себе еще семь контрольных минут, Валерий отбросил все свои журналы с газетами на соседнее сиденье и, осмотревшись, вышел из машины.

Вялой походкой он вошел в подъезд и, поднявшись по трем ступенькам, остановился перед квартирой номер шесть.

Допотопный звонок, который работал не от нажатия на кнопку, а поворотом рычажка, черным жуком сидел слева от двери.

Осматривая замок, Валерий, обмотав пальцы платком, позвонил два раза.

За дверью не было никаких шевелений.

Валерий позвонил еще раз, но его уже больше интересовал именно замок во входной двери.

Он оказался таким же древним, как и весь дом.

Проблема оказалась решаемой просто и без затей. Чтобы открыть этот замок, вовсе не нужно было лобик морщить: достаточно гнутого гвоздя – и любой пацан на спор открыл бы его за полминуты.

Валерий оглянулся, прислушался и, вытащив из кармана своей легкой куртки пару отмычек, вставил одну из них в замочную скважину, повернул, после чего замок и отщелкнулся.

Дверь поддалась, но Валерий тут же аккуратно закрыл ее опять.

Шарить сейчас в пустой хате не имело особого смысла. Ему нужна была не только кассета, но и девчонка, и за ними обеими он решил прийти сегодня ночью.

Вернувшись в машину, Валерий аккуратно выехал на трассу и взял курс на Крестьянский рынок.

Наличные бабки кончались, и он собирался обменять пару соток баксов, чтобы хватило на прожитие.

Пока гуляет по городу девчонка-свидетельница и не изъята опасная кассета, ему, к сожалению, покидать эту дыру никак нельзя.

Если Семеныч был прав и не наколол его перед смертью, то единственным доказательством против Валерия являются именно они – кассета и девчонка.

А то, что какие-то там бугры знают, что Валерий работал на Семеныча, – да пусть себе знают. Мало ли кто и как на него работал!

Валерий прошелся по рынку, от скуки прицениваясь ко всякому бесполезному для себя барахлу. Настоящая его цель появления на рынке была совсем другой.

Заметив прислонившегося к углу одного из крытых лотков парня с пачкой денег в руках, Валерий поправил на голове бейсболку и подошел к нему.

* * *

Кафе «Солнечное», расположившееся на улице рядом с одноименным рестораном, было заполнено наполовину.

Надя два раза оглядела сидевших за столиками людей и, не увидев среди них Михаила, подумала, что для задержки причин у него может быть множество. Поиск цветов для нее, например. Или духов. Или хороших конфет.

Надя взяла себе бутылочку пива и села за пустующий крайний столик спиной к ограждению. Было очень приятно мечтать о том, как Михаил, подходя к кафе, увидит ее и неслышно перепрыгнет через это невысокое ограждение и положит перед ней розу. Или просто положит ей руки сзади на плечи.

Надя даже поежилась – так явственно она себе это представила.

Время шло. На нее начали клевать мужчины, скучающие за соседними столиками. Пару раз подходили какие-то сопливые мальчики и с лицемерными улыбками спрашивали, не их ли она ждет. Надя улыбалась им радостно и весело и говорила, что нет-нет, она ждет мужа.

Эти слова всегда действуют отрезвляюще: женщина, ожидающая в кафе собственного мужа, достойна самого искреннего сожаления.

Темные очки, как она точно знала, не портили ее, а только придавали больше шарма.

Незаметно прошел час. Надя посмотрела на часы и не сразу даже поняла, что Михаил опоздал на час, а такого просто быть не могло!

Она заволновалась и, ни о чем больше не думая, встала, еще раз огляделась и, быстро выйдя из кафе, подбежала к телефону-автомату, висевшему около аптеки.

Набрав свой домашний номер, она, подпрыгивая от волнения, еле дождалась, когда же наконец сняли трубку.

Услышав вальяжное «але-еу», Надя спросила у Оксаны про Михаила. Ей почему-то показалось, что могла получиться путаница и он вместо кафе вполне мог прийти и ждать ее дома.

– Не-а, не приходил, – непонимающе ответила Оксана. – А он что, не пришел? Не пришел? Вот гад!

– Ладно, пока, – тихо сказала Надя, повесила трубку и медленно вернулась в кафе.

До выхода на работу оставалось еще почти два часа, но уже было все потеряно: и смысл жизни, и интерес к ней.

Надя, не снимая темных очков, сидела за столиком, мелкими глотками потягивала холодное пиво и краешком платочка вытирала катившиеся из глаз слезы.

Она ошиблась. Она не понравилась Михаилу. Он не будет ее любить.

Через двадцать минут Надя ушла с очередным мальчиком в его машину. Если в жизни все так хреново, то нужно зарабатывать деньги и стараться жить для себя.

Пошли все к черту.

* * *

Порыскав по кухне, Михаил нашел сухую корку хлеба и с ненавистью начал ее жевать. Ну не догадался он вчера вечером заначить пожрать, вот так и грызет сухарь теперь, как Буратино! Хотя нет, Буратино питался луком. Ну да один черт – это не еда.

Умывшись холодной водой, Михаил не стал будить Ольгу – пусть дрыхнет, а то потом и не отвяжешься. Не заглянул он и к Араму. С Арамом вчера все решили, и сегодня он с ним встретится на рынке, а пока нужно ехать домой.

Все было хорошо, все было классно, но сейчас самое главное – вымыться, и получше, а то, кажется, он весь пропитался запахом Ольги. Это, конечно же, не «Шанель № 5». Совсем не «Шанель».

Михаил, стараясь не шуметь и прижимая рукой лежащую в кармане кассету, тихо вышел из арамского гадючника и, поднявшись до трассы, поймал мотор.

Времени до двух было еще много, его должно хватить и на помыться, и на побриться, и на прочие дела.

Приехав домой, Михаил долго отмывался в семи водах, но даже после этого, обрызгавшись тремя дезодорантами, все равно не мог избавиться от ощущения, что пахнет от него Ольгой – и все тут. Но это уже можно было отнести на счет самовнушения.

Включенный на полную громкость и настроенный на волну местной радиостанции радиоприемник три раза за время купания рассказал Михаилу, что клуб «Троянский конь» обещает премиальные бабки тому, кто хоть что-нибудь полезного сообщит про убийц и грабителей.

Правда, какую сумму они собираются отслюнявить – не сказали, и это было подозрительно.

После ванной Михаил, прослушав кассету полностью и окончательно убедившись, что на ней идет подробное обсуждение нападения на клуб «Троянский конь», услышал даже про сумму аванса.

Сомнений не оставалось, точнее, прежние отмелись и появилось одно новое и сильнейшее.

Две штуки баксов, вытащенные им из кармана того парня на улице, как раз соответствовали сумме аванса. Значит, он точно был одним из участников дела.

Однако что же это за аванс, если вся сумма похищенных денег составляла всего десять штук?

Аванс, выданный исполнителям, – две штуки. Оставалось восемь, из них нужно было еще заплатить им полную заработанную сумму, правда, неясно какую, об этом в разговоре на кассете не сообщалось. Что же оставалось? Главный разработчик плана некий Семеныч получал вообще какие-то гроши?

Здесь было что-то не то, и Михаилу показалось, что он понял, что именно.

Денег было больше!

Михаила так взволновало это соображение, очень похожее на правду, что он чуть ли не в полный голос вскричал:

– Денег было больше!

Спрятав кассету в надежное место – под хозяйское пианино, – Михаил еле досидел до договоренного времени и помчался на Крестьянский рынок, чтобы, переговорив с Арамом, идти на свиданку с Надькой и колоть, колоть ее на информацию.

Судя по вчерашнему впечатлению, девчонка какая-то малахольная. Можно будет ей для начала и цветочек купить, и про чувства что-нибудь свистнуть.

А будет упрямиться – придется придумать что-нибудь посущественней.

Появившись на рынке, Михаил сразу же по месяцами отработанной привычке пошел к месту своей прежней работы.

Ноги сами привели его к лотку Медины, но стоять здесь Михаил не смог. Во-первых, потому что здесь уже прижималась к столбу Ленка. А во-вторых – на бывшем месте Арама одиноко торчал Андрюха, сжимая в потном кулачке пачку баксов.

Увидев этого шакала, запродавшего своих пацанов Самсону и самого вставшего на чужое место, Михаил едва не сплюнул от ненависти.

Ленка, увидев его, забегала глазками и чуть покраснела.

– Здравствуй, Миша, – проговорила она и покосилась на Андрюху и на Медину одновременно. Михаил даже не понял, как у нее это получилось. Затем, сфокусировав свои блудливые глазенки на Михаиле, Ленка трагически заломила брови и шмыгнула носом.

Михаил только вздохнул. Ну что здесь скажешь?

И Ленка, сперва кинувшая его с Андрюхой, потом тоже продала его. А могла же предупредить хотя бы намеком. Ведь не совсем чужие люди. Были.

– Привет, – процедил Михаил сквозь зубы и развернулся, чтобы уйти.

Делать ему в этом месте было нечего.

Протопав несколько шагов в сторону бокового ряда, Михаил все-таки оглянулся. Его интересовала вовсе не Ленка – пусть она Андрюху интересует, а Михаил уже переболел. Михаил оглянулся, потому что ему показалось, будто к Андрюхе поднырнул клиент.

Стало любопытно, как этот хмырь вообще справится с работой. Михаил понял, что хочет стать свидетелем Андрюхиного облома.

Однако Андрюха с работой справился нормально, потому что кидать ему не пришлось. Клиент, почесывая репу под бейсболкой, менял какую-то мелочь, а с таким связываться было нельзя. Ясно же, что меняет он на жизнь и тратить начнет прямо сейчас. К тому же как его кинешь, если, судя по количеству купюр, Андрюха разменял стошку баксов или чуть больше.

Михаил понял, что оставаться здесь больше не может, нужно идти к пивному лотку в центре рынка. Если Арам куда и припрется, то уж точно туда: вчера квасили, а сегодня жарко. Все дороги ведут к пиву, если, конечно, жить хочешь.

Михаил жить хотел и, не торопясь, пошагал в нужном направлении.

По пути он не выдержал и оглянулся еще раз: а вдруг Арам тоже пришел к месту старой работы?

Арама он не заметил, зато увидел мужика, менявшего у Андрюхи баксы. Мужик, нацепивший бейсбольную кепку самым непотребным макаром, чуть ли не ниже уровня ушей, засунув руки в карманы брюк, брел следом за Михаилом, поглядывая то на прилавки, то на ноги проходящих мимо девчонок.

Михаил рассеянно посмотрел на него, на его поцарапанную рожу под кепкой и отвернулся: на базаре и не таких кадров можно встретить, если на каждого пялиться, то можно уже никогда отсюда не уйти.

Шагая дальше, Михаил, на удивление, никак не мог вытрясти этого мужика из головы: чем-то его лицо показалось Михаилу знакомым. И эти боевые царапины, идущие вдоль и поперек хари…

Михаил вздрогнул и остановился рядом с лотком с китайскими игрушками.

Побитая рожа!

Стараясь унять волнение, он краем глаза проследил за этим мужиком, проходящим мимо него.

Человек был или тот самый, или очень на него похожий.

Михаил, как бывший спортсмен, умел запоминать и оценивать фигуру и мыщцы своих противников. Это на самом деле был тот парень, с которым он вчера дрался. Михаил четко вспомнил, что именно из-за разницы в росте он пошел на короткий прямой бой и быстро уклонился, потому что понял – когда противник очухается, ему уже не пробиться. Слишком длинные копыта были у этого противника. И подсечка была сделана из-за того, что такого долговязого надежно можно было сделать только снизу.

И баксы он только поменял у Андрюхи!

Михаил больше не сомневался: клоун в бейсбольной кепке – это и есть вчерашний парень, глушивший Надьку около пятиэтажки. И у него из кармана брюк Михаил вытащил и баксы, и кассету.

Пиво пить расхотелось. Арам пусть ждет сколько ему влезет, и вообще пошли все к черту. Михаил решил проследить за этим парнем. Надька станет более разговорчивой, когда Михаил прижмет ее подробной информацией. Да и самому эта самая информашка не помешает: вот она, премия от клуба, сама ходит и приценивается к солнцезащитным очкам!

Михаил отпустил парня на максимально возможное расстояние, только чтобы не потерять его, и пошел следом, стараясь прятаться за выступы крытых лотков, даже когда тот не оборачивается.

Береженого бог бережет, а если Михаил засветится, то кранты всему. Хорошо еще, если этот бандюга просто удерет, а то ведь может подкараулить за углом и враз свести счеты и за вчерашние и за сегодняшние игры.

Михаилу повезло, иначе это и назвать нельзя.

Валерий, успокоенный тем, что он нашел нужную ему девчонку, откровенно радовался жизни и расслаблялся.

Пройдя пешком до троллейбусной остановки, оглядевшись по пути несколько раз и не заметив слежки, Валерий дождался троллейбуса и доехал на нем почти до своего дома.

Михаил не рискнул заходить в тот же самый троллейбус, он удачно поймал машину и вышел на десяток метров дальше, после чего снова продолжил следить за Валерием, держась от него на предельном расстоянии.

Попив пивка невдалеке от простого частного домика, который сейчас снимал – при его жизни Валерию был важен и круговой обзор, и возможность ухода в любом направлении, – и перекинувшись парой слов с продавцом, Валерий зашел в калитку. По привычке пнув по пути мерзкую, оставшуюся от хозяев шавку, он отпер дверь и вошел в дом. Ночью его ждала работа, и перед ней нужно было отдохнуть, чтобы реакция не подвела.

Засыпая, он, улыбнувшись, пробормотал любимую фразочку Аркадия:

– Я люблю надежность.

Михаил к дому не подошел, не рискнул. Он продолжал крутиться в отдалении.

ГЛАВА 8

По диагонали от покосившегося домишки, где жил выслеженный бандит, стояла одинокая девятиэтажка, и высокие тополя почти закрывали покалеченную деревянную лавочку.

Михаил высидел там ровно час, если верить своим собственным часам. Ну, может, обманули они его минут на пять-десять, не больше.

Зная теперь, где этот обладатель десяти тысяч баксов – а может быть, и гораздо более крупной суммы – обычно хлещет пиво и где он живет, Михаил в первый раз однозначно подумал о том, о чем запрещал себе и думать и даже фантазировать весь сегодняшний день.

«А какого черта? – подумал Михаил. – Какого черта я теряюсь?»

А какого черта этот урод имеет такие бабки, а он, Михаил, их не имеет? Две штуки баксов, которые обещаны за информацию о нем, – да это ничто. Он, Михаил, их вчера просто так нашел, а выплатят вознаграждение или не выплатят – это еще вопрос. А то, что затаскают менты и крышники клуба – это факт, все нервы истрясут и в каждую дырку нос сунут. И не рад будешь.

Михаил посмотрел на затянутое тучами небо и продолжал соображать.

Да, урод в дурацкой кепочке убил человека, взял бабки и чувствует себя спокойно и уверенно – ходит по рынку, разменивает по соточке баксов, пьет пивочко, короче, живет скромно и не высовывается. Да такими темпами можно прожить всю жизнь, ну или почти всю…

Михаил не заметил, как докурил всю пачку «Петра», и, смяв ее в кулаке, встал с лавки.

Решение принято. Он не сформулировал еще до конца, но понимал, что упустить такой шанс – это означает всю оставшуюся жизнь грызть себе печень и терзаться: вот была же, была ему судьбой предложена возможность решить все проблемы раз и навсегда, а он эту возможность из-за своей трусости и нерешительности просто-напросто прокакал.

Не бывать этому!

Встав с лавочки, Михаил побрел по улице, обмозговывая свои дальнейшие действия. Однако теперь ему думалось уже не про урода, а про Надю. То, что девчонка обиделась, это очевидно, но в конце концов – поправимо. Можно всегда ей наплести что-нибудь правдоподобное. Например: менты хапнули, трамвай с рельсов сошел и придавил кого-то, а его, Михаила, дернули свидетелем, да мало ли что еще?!

А зачем плести? Может быть, сказать ей правду? Он же видел, что девочка не шикует в жизни. Зарабатывает копейки, если судить по обстановке квартиры. И квартира эта, кстати, чужая.

В голове Михаила уже зарождались контуры плана, который, если взяться за него серьезно, приведет его к большим баксам.

Подойдя к телефону-автомату, Михаил проверил свою память, вспомнил номер Нади и набрал его. Внимательно прослушав ответные длинные гудки, он попробовал еще раз. И с тем же эффектом.

Девчонок дома не было.

Михаил отошел от телефона и пошарил по карманам в поисках сигарет. Вспомнив, что пустую пачку он только что выбросил, раздраженно махнул рукой.

Если Нади нет дома, то скорее всего она уехала на работу. Она же вчера говорила, что у нее рабочий день ненормированный и могут вызвать в любое время, а сейчас самое то время, когда и вызывать не нужно.

Вчера они расстались тоже примерно в шесть. Значит, точно – она на работе.

Он подумал еще немного и решил доехать до клуба и спросить там. Если ее нет на работе, то всегда можно будет позвонить или дойти до ее дома пешком – живет-то она недалеко от вокзала.

Поймав мотор, Михаил сказал, куда ехать, и продолжал вспоминать.

То, что Надя не проститутка – это очевидно по ее дурацкому поведению, но лучше бы она была проституткой. С нею было бы легче общаться, и она могла бы сыграть важную роль в его плане.

Михаил решил, что встретится с Надей, пообщается, посмотрит и решит на месте. Нужно же было еще выяснить, что связывает Надю с убийцей. Не для собственного же развлечения он набросился на нее. Должна быть какая-то причина.

Клуб «Троянский конь» Михаил увидел еще издали. Сам он тут еще ни разу не был и его знакомые тоже.

«Ну там типа рулетка, бильярд, напитки и закусон – обычный компот, – подумал он, – может быть, еще эстрада с голыми бабами. Короче, вот сейчас все и узнаем».

Бросив недокуренную сигарету в псевдобронзовую урну рядом с крыльцом, которое вело к входу в клуб «Троянский конь», Михаил легкими прыжками поднялся по трем ступенькам и потянул дверь на себя. Тут его и окликнули.

– Миша! – послышался сзади женский голос.

Он оглянулся.

С улицы, улыбаясь, к нему подходила высокая длинноволосая девушка в коротком платье с маленькой сумочкой под мышкой. Эту девушку он вчера впервые увидел дома у Нади. Михаил быстро стал вспоминать, как ее зовут, и не смог вспомнить точно: то ли Марина, то ли Арина или еще как-то. Но, кстати, самая аппетитная из всех них. Правда, вчера она казалась очень недоступной. Высокого о себе мнения девочка.

– Вы меня не узнали? – Марина, увидевшая Михаила еще издали, очень поспешила, чтобы догнать его и не допустить в «Троянский конь». Она очень хотела выполнить задание Резника и очень обрадовалась, увидев Михаила одного, без Нади.

– Привет! – радостно улыбнулся Михаил, не зная, как ему называть подошедшую девушку, но она сама пришла ему на помощь.

– Вы меня не помните? Я Марина, мы только вчера познакомились у Нади.

– Такую девушку и не запомнить – непростительно, страшный грех, можно сказать, – Михаил спустился со ступенек и подумал, что ему повезло. Этой Марине он сразу понравился – это же ясно. – Конечно же, я вас узнал, Марина, – запросто соврал Михаил, придумывая, что бы ему сделать дальше такого умного, чтобы и Надю себе оставить, и Марину не упустить.

– Я рада вас видеть, – просто сказала Марина лестные для любого мужчины слова, и Михаил взглянул на нее с понятным интересом. Марина сделала вид, что не заметила этого.

– Решили посмотреть, как мы работаем? – поощрительно кивнула Марина, а сама в этот момент подумала: как бы Михаил не взбрыкнул, узнав, кем на самом деле работает его симпатия. Поэтому пока нужно помолчать об этом. Пока.

– Да, вы знаете, – Михаил помялся, но понял, что врать смысла нет, – я хочу найти Надю, у нас с ней вчера не получилось встретиться. Не по моей вине. Форс-мажор.

– Нади сейчас здесь нет, я точно знаю, ее послали в наш филиал на пару часов, – быстро соврала Марина, хотя понятия не имела ни о каких филиалах. Но она почти ничем не рисковала. Главное было только увести побыстрее Михаила от входа, и тогда он сам не захочет Наде рассказывать про встречу с Мариной.

– Жаль. – Михаил прикинул, как бы поизящней продолжить разговор с Мариной, но ему сегодня везло. Эта девчонка вдруг сама предложила то, что у него вертелось на языке, но он не решался высказать.

– Душно сейчас в клубе, – сказала Марина, – я как раз собиралась сходить в летнее кафе – тут недалеко. Если хотите, Михаил, пойдемте вместе. А потом и Надя появится на работе. Какой смысл ее ждать в клубе?

– Действительно, – улыбнулся Михаил и пошел с Мариной в кафе, чувствуя приятную дрожь во всем теле.

Даже на улице, даже такая условная близость с такой женщиной не могла не волновать.

Марина, заметив, что Михаил, похоже, попался, подумала, а взяла ли она с собой презервативы.

Хорошо узнать мужчину можно только одним способом. И она его вскоре собиралась применить.

Заставить мальчика прыгнуть на себя – задача для второклассниц. А вот суметь сделать это красиво и как бы случайно – это умеют только профессионалы.

Летнее кафе, находившееся за квартал от вокзальной площади, было расположено очень неудобно – почти напротив линейного отделения милиции. Поэтому публики здесь было немного, но люди все были денежные и уверенные в себе.

По нынешним временам ментов боятся только голожопые. То есть такие же простые граждане, как и сами менты.

Марина села за столик, и Михаил, вызвавшийся побыть джентльменом, побежал за колой для нее и пивом – для себя.

Марина колу не любила в любом виде. Слова «кола» и «гадость» для нее были синонимами, но чего не сделаешь для лучшего выполнения пожеланий руководства?

Заказал Петр Алексеевич всю подноготную этого мальчика – двух часов не пройдет, как он все получит. Фирма гарантирует.

Марина подумала о случайностях, могущих ей помешать, и оглядела улицу. Знакомых она не заметила.

Она нарочно выбрала именно это кафе, так как знала, что девчонки сюда не ходят: здесь ловли нет, а значит, нет и смысла тратить время.

Михаил, получив пиво и колу из холодильника, взял еще сигареты и фисташки.

Поглядывая на Марину, он подумал, что такую девушку вести к Араму, конечно же, нельзя – не поймет. Вот Надю можно было бы – она попроще. С Мариной, пожалуй, придется работать по шикарному варианту: еще раз кафе, потом дискач, ну а затем везти ее к себе на хату. Только предварительно нужно будет там убраться и сменить простыни на постели. Марина, однозначно, птичка полетом повыше Нади. И, судя по свободному поведению, умеет вести себя с мужиками. А это уже интересно.

– Заждались, Марина? – спросил Михаил, подходя к столику и ставя перед девушкой открытую бутылку с колой и стаканчик, – угощайтесь, пожалуйста, все холодное.

– Замечательно, – улыбнулась она, – моя любимая кола. Спасибо, Михаил.

Михаил сел на стул слева от Марины и решил, что главная задача на ближайший час – договориться о следующей встрече.

– А вы кем работаете в клубе? – спросил он, наливая девушке колу и закуривая сигарету.

– Менеджером по связям, – ответила Марина и улыбнулась своим мыслям.

Она сделала глоток, перетерпела и, приказав себе не кривиться, поставила стаканчик слева от себя почти напротив Михаила.

– Интересная у вас работа?

– Бывает по-всякому, – рассеянно ответила Марина, незаметно расстегнула свою сумочку и, запустив в нее руку, зажала в кулачок платочек. – Как и у всех.

Михаил сидел, облокотившись на стол, и спешно соображал, как бы ему разговорить эту девчонку. Пока беседа не получалась.

Марина взяла платочек в левую руку и подняла ее, как бы собираясь вытереть пот со лба. Одновременно правой рукой она незаметно толкнула свой стаканчик с колой.

Стаканчик покачнулся, проехал по столу и опрокинулся у самого его края. Коричневый напиток хлынул наружу, плеснулся со стола и вылился на брюки Михаилу.

– Вот блин! – воскликнул Михаил, отпрянув в сторону, но уже было поздно.

– Боже мой! – вскричала Марина, соскакивая со стула. – Извините, пожалуйста, Михаил, извините, ах, какая я неосторожная!

– Да ерунда, в общем-то, – проговорил Михаил, думая, что ничего смешнее эта телка не могла придумать: такую подлянку подкинула. Куда ж ему теперь с таким пятном на мотне? Только клоуном в цирк.

Марина тем временем, не давая Михаилу встать – что было важно, – опустилась перед ним на колени и, развернув свой платочек, начала тереть им по брюкам.

Брюкам от этого лучше не становилось, а вот Михаилу совсем наоборот: Маринины руки вроде бы случайно, как бы ненароком постоянно попадали на то, что у мужчин прячется под гульфиком и очень активно откликается на женские прикосновения.

Михаил прекратил трепыхаться и почувствовал даже некоторое стеснение. Вся его досада на девушку испарилась, и прежние мысли заменились другими. Он понял, что эта девчонка ему точно нравится.

Марина, нащупав руками, что Михаил в нее уже почти влюблен, продолжила свою игру.

– Мне так неловко, так стыдно, Миша, – пролепетала она, естественно, переходя на «ты» и возвращаясь на свой стул. – Делать нечего, не ходить же тебе в таком виде. Едем к тебе домой, я быстро простираю тебе брюки, поглажу, и уже через час ничего не будет заметно.

Михаил открыл рот, собираясь ляпнуть глупость, что он не хочет ее утруждать, но вовремя себя одернул и неуверенно начал отговаривать Марину от этой затеи, пугаясь, чтобы она не передумала.

Однако Марина не передумала, она была настойчива и сумела убедить Михаила в необходимости предложенного. Особого труда ей это почему-то не доставило.

* * *

Марина вернулась в клуб через три часа, влегкую обслужив Михаила, узнав, разумеется, его домашний адрес и ничего не сделав с его брюками.

Она посчитала, что полученное Михаилом стоит никак не меньше новых штанишек, так что обойдется, мальчик.

Пройдя в шумный зал, где в полумраке культурно отдыхали граждане, Марина почти сразу уже увидела Оксану, болтавшую у двери с Машей. Она подошла к ним.

– Привет, а ты что тут делаешь? – обратилась она к Оксане. – Ты же работать не можешь!

– Ну ты прямо как сержант в армии, – усмехнулась Оксана. – Не могу работать, это точно, а дома мне что делать? Телик уже осточертел, гости ко мне не ходят. Так что я тут перекантуюсь маленько, а потом спать пойду. Единственное развлечение осталось – спать.

– Это ты верно сказала, лучше недоесть, чем переспать, – подхватила Маша. – Мне тоже, как домой приду после смены, ничего делать не хочется, а семья отдохнуть не дает. Мужик еще пристает как банный лист к заднице: дай ему, и все тут. Такая скотина, честное слово, каждый день пристает, а я – фиг ему, и все тут!

– Неужели не даешь? – изумилась Оксана. – И он терпит, бедолага?

– А куда ж он денется? – подбоченилась Маша. – Вам-то, девки, хоть деньги за это дело платят, а я за что страдаю? Не-а, если я не в настроении, ко мне и не подходи! Я и зашибить могу!

Маша расхвасталась так, что повысила голос до неприличности. С ближайших столиков оглянулись несколько человек. Марина, заметив это, проговорила:

– Ты не кричи уж так, а то подумают что-нибудь про тебя не то.

– То, что ее мужик про нас думает, мне уже ясно, – хохотнула Оксана. – Ты, Машь, меня с ним познакомь, хочу посмотреть на такого послушного придурка.

Маша открыла рот, но ничего не ответила. Она вдруг вспомнила про какое-то важнейшее дело и молча умчалась к стойке.

– Видала? – спросила Оксана Марину, прикуривая от зажигалки. – Спорим на флакон, что ее мужику сегодня достанется?

– Ты про секс? – улыбнулась Марина.

– Я не про секс, а про ту преснятину, которую эта дура считает сексом. – Оксана зевнула и переменила тему. – Ты с заказа, что ли? И как, удачно?

– Более-менее, – уклончиво ответила Марина и правдоподобно соврала: – Клиент был от руководства, на руки денег не дали. Пойду к Резнику, доложу о результате.

– Вот жмоты! – Оксана чуть не сплюнула. – Ну что за козлы?! Если Петя прислал тебя, так сказать, в подарок, то ты, значит, как тварь бессловесная! Пора профсоюз организовывать, точно тебе говорю, как на Западе!

Марина кивнула и, оставив Оксану возмущаться, пошла к Резнику с докладом.

Федор-охранник, стоявший у входа в административный коридор, кивком остановил ее и тихо спросил:

– Куда?

– К Петру Алексеевичу, – ответила Марина и, увидев, что он потянул из кармана сотовый телефон, добавила: – Скажи, что есть новости.

Федор бросил на нее быстрый взгляд, но промолчал и, набрав номер, почти неслышно проговорил в трубку несколько слов.

– Сейчас пройдешь, девочка, – сказал он Марине. – Шеф занят, подожди немного.

Не прошло пяти минут, как из коридора вышла Надя и, поздоровавшись с Мариной, ушла в зал.

Марина почувствовала приступ досады: практически сразу после нее пригласить Надю?!

Марине показалось, что все ее мечты и расчеты рухнули в пропасть. Теперь она уже снова начала сомневаться в своей внешности и навыках, которыми очень гордилась.

С подпорченным настроением Марина прошла по коридору и постучала в кабинет.

Петр Алексеевич сидел на диване и мелкими глотками попивал коньяк «Курвуазье». Увидев недовольное лицо Марины, он подумал, что она сейчас будет на что-то жаловаться.

С Мариной ссориться ему не следовало. Тем более что от Маматова пришла интересная новость: отпечатки пальцев на входной двери убитого афганца принадлежат только одному человеку, и этот человек – Надя!

Для Резника известие оказалось сокрушающим по своей неожиданности: получалось, что недалекая и глупая телка Надя по уши завязана в деле с убийством Димы!

Было от чего крыше съехать.

Резник, невзирая на свое потрясение, сумел связно охарактеризовать Надю Маматову, сказал, что уже организовал за ней наблюдение. Однако новость настолько выбила его из колеи, что он не мог успокоиться почти час после того, как получил ее.

Чтобы не спугнуть Надиных подельников, Маматов договорился с Петром Алексеевичем, что следить за Надей будут люди Резника. Новый человек всегда вызывает подозрение. Маматов поворчал, но, сказав Петру Алексеевичу, что тот за все отвечает своей глупой башкой, бросил трубку.

Резнику было важно самому сделать хоть что-то реальное по поиску денег. Сбор отпечатков пальцев – это идет ему в зачет, но тут же таится и опасность. Если бы он знал, что обнаружится, то еще неизвестно, пошел бы на этот шаг.

Но теперь ничего другого не оставалось, как самостоятельно брать Надю и давить на нее по-черному. До тех пор, пока она не сдаст реальных исполнителей заказа.

А то, что она их знает, никакого сомнения не вызывало.

Приглашая к себе Надю, Петр Алексеевич лишний раз убедился, что девочка простовата, даже примитивна, и, как видно, если и играла какую роль во всем этом деле, то самую для себя подходящую – роль проститутки и не выше.

Был еще один мелкий и смешной момент, по причине которого Резник захотел увидеть Надю: он никак не мог вспомнить, что же она из себя представляет как женщина.

Он со вчерашнего дня не находил себе покоя и, получив информацию от Маматова, наконец-то плюнул на негласную очередность и заказал себе Надю – ну не запомнилась она ему, и все тут. Хоть тресни.

Увидев Марину, Петр Алексеевич искренне подумал, что Марина лучше и тут даже спорить не о чем.

– Привет, Марина, почему глазки грустные? – улыбаясь, спросил Резник, думая, что если эта проститутка сейчас начнет качать права по какому-нибудь поводу, то придется ей уступить.

До того момента, пока люди Маматова плотно не взялись за Надю, Марина – единственный верный источник информации про нее.

– Устала, Петр Алексеевич, – пожаловалась Марина, – можно, я сяду?

– Да конечно же, располагайся.

Резник подумал и решил не наливать Марине коньяку – прикормить человека легко, а вот скинуть с хвоста – почти всегда геморроидально.

– Мне некогда, скоро встреча, – как бы напоминая себе, тихо проговорил Резник, поглядывая на часы, и, снова улыбнувшись Марине, произнес: – Мариночка, если у тебя есть новости по нашему делу, давай их сюда. Они мне нужны. Если нет… – не закончив фразы, Петр Алексеевич додумал ее до конца: «Тогда какого хрена пришла? Иди работать!»

– Есть новости, – ответила девушка. – Я нашла парня, который спас Надю около того дома на Росинского, пятьдесят шесть.

– Да-а? – протянул Резник и достал из тумбочки второй стакан. Он решил, что девочка заработала выпивку, хотя еще и неизвестно, что она принесла.

Он плеснул коньяк на дно стаканчика и подал его Марине.

– Рассказывай, – потребовал Резник.

Марина рассказала все, что ей удалось узнать: назвала имя Михаила, его адрес, где работает.

– Валютчик, говоришь, – протянул Резник, подробно записывая в блокнот полученную информацию.

Марина, потягивая коньяк, думала о том, чем же это ничтожество Надя могла привлечь Резника. Внешностью? Техникой? А может быть, глупостью?

Из-за того, что мужчины в массе своей полнейшие недоумки, они остерегаются умных женщин. Поэтому их и привлекают дуры, чтобы легче было блистать на их убогом фоне.

Петр Алексеевич, переварив полученную информацию, побарабанил пальцами по столу и задал конкретный вопрос:

– Когда они встречаются в следующий раз?

– Мне кажется, что уже встретились, – ответила Марина. – Или это произойдет в ближайший час. Здесь, в клубе.

* * *

Надя, вернувшись в основной зал клуба, села за стол, и тут же к ней подскочила Оксана:

– Ну что? Где ты была? Снова Резник трахал?

Надя усмехнулась и, достав из сумочки зеркальце, проверила макияж.

– Ага, трахал, только в буквальном смысле, – ответила она.

– Ну, значит, все нормально. – Оксана хлопнула ее по руке и присела на соседний стул. – С Петей можно работать: он наорет, а потом и сам забудет, из-за чего орал. Мне такие начальники нравятся. Есть гниды, которые затаят – и вот гноят и гноят… Петя не такой. Он вставил пистон – и как ничего не бывало.

– Н-да, – проговорила Надя и, прищурившись, осмотрела зал, – никого не видела?

Ей очень хотелось увидеть Михаила, и одновременно с этим она боялась этого. Было страшно подумать, что он узнает о ее работе и больше не придет. А может быть, уже узнал и потому не пришел вчера?

Подскочила официантка Маша с подносиком и поставила перед Надей чашечку кофе.

– А мне ты почему не приносишь? – возмутилась Оксана. – Я бы тоже не отказалась от кофейку.

– Ты не работаешь, – быстро ответила Маша, собираясь убегать, но Оксана поймала ее за край передника.

– Я сегодня твой клиент и плачу наликом, – со скрытой угрозой произнесла Оксана. – Ты передо мной не кривляйся, лучше побереги мир в семье.

– При чем тут моя семья? – шепотом спросила Маша, затравленно оглядываясь.

– Кофе неси и не хрена болтать на работе, – отрезала Оксана и отвернулась.

Маша умчалась, возмущенно бормоча что-то себе под нос.

– Притомилась, что ли, девочка? – спросила Оксана у Нади. – Смена вроде только началась, а наш Петя не половой гигант, я уж точно знаю.

К их столику подошла Марина и молча села на стул рядом с Оксаной.

– Отчиталась, что ли? – спросила Оксана.

– Угу, – промычала Марина, доставая сигарету, – отчиталась.

– Что-то вы, девки, грустные обе, – выдала Оксана. – Вроде и весна еще не кончилась, и клиент табунами прет. Чего скуксились-то?

– Я о Мише думаю, – призналась Надя и вдруг вздрогнула.

В зал вошел Михаил и остановился в дверях, осматриваясь.

После ярко освещенного вестибюля к полумраку зала нужно было несколько секунд глазам привыкать.

Оксана толкнула Надю локтем, и девушка ответила ей дрожащим шепотом:

– Вижу, тихо ты!

Надя суетливо раскрыла сумочку, снова закрыла ее, поправила рукой волосы и опустила руки на стол, крепко сцепив пальцы.

– Что делать? Что делать? – простонала она.

– Покажи ему свое презрение, – посоветовала Марина, стараясь не глядеть на Михаила.

Парень он вроде не дурак, но кто ж его знает: выдаст себя одним взглядом и подставит Марину. Потом ведь и не отбрехнешься. Особенно от Оксаны. Да и Надя так разноется, что кранты всей дружбе.

Хотя какая может быть дружба?

– Не вздумай фырчать, – запротестовала Оксана. – Ты, Маринка, не права, нужно его выслушать. А вдруг он в трезвяк попадал или еще какие причины были? Пусть скажет, а там видно будет.

– Да? – с сомнением переспросила Надя, отчетливо понимая, что она боится всего: и разговора с Михаилом, и его ухода без разговора.

Михаил тем временем освоился в зале и, осмотрев его, направился к столику, за которым сидели подруги-коллеги.

– Добрый вечер, девушки, – сказал он и, встав рядом с Надей, положил перед ней на стол один цветок гвоздики.

Надя заволновалась, ей захотелось, если честно-то, вскочить и с радостным визгом повиснуть у Михаила на шее, но она только подняла на него глаза и тихо сказала:

– Спасибо, Михаил.

Михаил кашлянул, Марина встала, не поднимая глаз, и пробормотала:

– Что-то голова разболелась, пойти таблетку принять, что ли?

Оксана, довольно улыбаясь, переводила взгляд с Михаила на Надю.

– Вы присаживайтесь, пожалуйста, – она показала на свободный стул, – а то что-то Надя у нас застеснялась, не предложит даже.

Михаил присел за столик.

Почти сразу же подошла Маша с подносом и, выставляя чашки с кофе перед всеми, пробормотала:

– За счет заведения, фирма угощает.

Оксана фыркнула, но промолчала.

Марина, обойдя стол, на мгновение встала за спиной Михаила и, подняв глаза, встретилась взглядом с Федором, стоявшим у входа в административный коридор.

Она медленно кивнула и, посмотрев на взлохмаченный затылок Михаила, пошла к выходу.

* * *

День был жаркий, а ночь выдалась прохладной.

Май, похоже, решил показать, что он месяц вовсе не летний и не стоит расслабляться. А чтобы не забывались люди, он и повесил над городом циклон, прилетевший с холодного синего моря, а тот уж устроил и небо, затянутое тучами, и ветер, пронизывающий до дрожи.

Весна – не лето, а переходный период от сугробов к шоколадному загару. Все может случиться весной, и не нужно удивляться.

Ну не хочет погода подчиняться календарям, и ничего с этим не поделаешь – привычка у нее такая.

Пока Валерий добирался до дома, где жила любовница Семеныча, продрог, как бобик, хотя и прошел пешком только два квартала. Он приехал на частнике, чтобы не засветить свою тачку, и вышел заранее – пустопорожний риск показан только для кретинов, а Валерий себя таковым не считал.

Темные окна старого дома обрадовали его.

Оксанка – девка молодая, а молодежи всегда неймется.

Валерий был готов к тому, что визит, возможно, придется отложить на другое время. Кто ж ее знает, эту Оксанку, устроит еще себе какой-нибудь праздничек вроде поминок по Семенычу и засидится с гостями до утра, перемежая водку за упокой души Семеныча с бабьими завываниями по своим погибшим надеждам.

Но тишина и темнота окон успокоили его.

Легкой походкой, стараясь не шаркнуть, не споткнуться – ночью любые звуки разносятся за километры, – Валерий прошел в подъезд и остановился внизу, не поднимаясь к квартире.

Он постоял пять минут, прислушиваясь ко всему, что можно было расслышать.

Было тихо, табачным дымом не пахло, и на лестнице от него шарахнулся пятнистый сонный котяра.

Все это были добрые знаки: нет чужих в подъезде, и люди честно отдыхают после трудовых будней.

У них просто не хватает фантазии понять, что ночь тоже полноценное время для жизни.

Валерий на цыпочках подошел к знакомой двери и снова застыл, прислушиваясь. В таких делах лучше перебдеть, чем недобдеть. Из-за глупой беспечности можно ведь и ласты склеить. Вот как Семеныч, например.

А Валерий хотел жить долго и счастливо и за свое счастье готов был и на лестнице постоять лишние минутки.

Полная тишина окончательно успокоила его, и, достав из кармана приготовленные заранее тонкие резиновые перчатки, Валерий, не торопясь, натянул их и потом вынул отмычку.

Движениями почти ласковыми и нежными, стараясь, чтобы ни один цугалик в механизме замка не лязгнул и не стукнул, он провернул отмычку в замочной скважине и приоткрыл входную дверь.

Еще постояв и послушав, он мысленно перекрестился, как делал всегда перед работой, и вошел в квартиру, прикрыв дверь за собой.

Вот теперь пути назад почти не было. Был путь только вперед, и Валерий пошел по нему.

В квартире было не совсем темно: сквозь щели неплотно затянутых занавесок пробивался уличный свет, сложенный из совместных усилий фонарей и луны.

Этого было почти достаточно.

Ощупью и на слух определяя направление, жилую комнату он нашел сразу. Судя по доносившемуся спокойному дыханию, в комнате был только один человек, и он спал слева от двери.

Валерий аккуратно положил отмычку обратно в карман и вынул нож.

С легким щелчком выскочило широкое толстое лезвие, надежно закрепившись зажимами в рукоятке.

Валерий сделал два шага по направлению к дивану, который он разглядел в густом полумраке, и тут спящий на диване человек заворочался.

Валерий разглядел женщину. Она повернулась на бок, откинула руку в сторону и вдруг приподняла голову.

Оксана, открыв глаза, в первую секунду и не испугалась: мужики по ночам в ее комнате были явлением не ошарашивающим. Можно сказать, что даже почти нормальным.

Собираясь что-то сказать, Оксана уже было приоткрыла рот, но тут вдруг вспомнила, что она должна быть в квартире одна. Ее Надька сейчас на работе, и никто из подруг не просился к ней на ночь с любимым человеком.

Откуда мужик?

Оксана резко села на диване, но было уже поздно.

Валерий прыгнул на нее сверху и отработанным движением сдавил Оксане одной рукой горло, а второй с силой острием лезвия ножа ткнул в живот.

Оксана вздрогнула и замерла.

– Тявкнешь – и абзац тебе, поняла? – прошипел Валерий, сжимая горло сильнее.

Оксана не ответила, потому что не могла этого сделать. Не могла она и кивнуть. Она что-то слабенько хрипнула, и Валерий понял, что девка сдалась.

– Вот и умничка, – прошептал он, продолжая сжимать Оксане горло.

Пока смерть Оксаны была Валерию не нужна, и он чуть расслабил пальцы, чтобы бабенка не крякнула раньше времени. Сперва она должна отдать кассету.

Оксана четко поняла, что это конец. На нее напал маньяк, и что бы потом ни случилось, если она хочет выжить, то единственный ее шанс – это улучить момент и действовать быстро и отчаянно.

А жить-то хотелось.

– Ты мне сейчас отдашь кассету, и я спокойно уйду, – мягко сказал Валерий, – если бы я хотел тебя убить, то уже бы это сделал.

«Точно маньяк», – подумала Оксана и постаралась, чтобы бандит почувствовал, как она расслабилась. Пусть немного успокоится, придурок.

– Где кассета? – спросил Валерий. – Отдай ее мне, и я уйду.

Он с удовольствием ощутил, как вспотело под его пальцами женское горло.

«Боится, отлично», – подумал он.

Оксана осторожно покосилась налево в сторону буфета, где у них с Надькой стоял давно уже не работающий магнитофон и валялись какие-то истертые кассеты.

Валерий, уловив ее движение, убрал руку с ножом и, не отпуская горла, положил левый кулак Оксане на лицо. Нож бросать было нельзя.

Он собирался прикрыть ей глаза ладонью и внимательно осмотреться в комнате.

Оксана поняла, что сейчас ее убьют.

Издав какой-то непонятный звук, она дернулась вниз, одновременно быстро согнула ноги в коленях и ударила Валерия коленями в спину.

Чтобы не потерять равновесия и не упустить дуру-бабу, Валерий уперся левой рукой Оксане в висок. Его правая рука проехала по ее горлу чуть выше.

Оксана постаралась вывернуться, задергала руками и ногами, елозя всем телом по простыне.

Валерий крепко сжал руки, шея Оксаны, получив резкий изгиб влево, хрустнула.

Дрожь волной промчалась по телу Оксаны, все ее тело расслабилось и обмякло. Это были последние движения в ее жизни.

Валерий вздохнул и соскочил на пол, складывая нож и убирая его в карман.

– Ну и хрен с тобой, золотая рыбка, – прошептал он, – если тебе так больше нравится.

На всякий случай, руководствуясь осторожностью и опытом, Валерий приложил ладонь тыльной стороной к шее Оксаны.

Пульса не было.

– Ты нечисто сработал, – прошептал Валерий сам себе и подошел к буфету.

Находясь между жизнью и смертью, люди обычно не врут. Они не успевают сообразить, что это можно сделать.

Если эта баба посмотрела на буфет, значит, кассета где-то здесь.

Не спеша, чтобы не пропустить то, что нужно, Валерий растворил обе дверки буфета и очень внимательно изучил содержимое всех его полок.

Кассет набралось шесть штук.

Рядом с буфетом, дальше вдоль стены стоял второй диван. Валерий нагнулся, приподнял его с ближнего края и отодвинул от стены. Послышался скрип.

Шепотом выругавшись, Валерий опустил диван на пол и прислушался. Затем присел на корточки и осмотрел пол. Среди мелкого мусора никаких больше кассет он не обнаружил. Тогда Валерий прощупал весь диван и, вернувшись к буфету, засунул руку под него и выгреб все, что там накопилось.

Кассет больше не было.

Вытащив магнитофон, Валерий попробовал его включить, но у него это не получилось.

Обшарив всю квартиру, Валерий понял, что нужно уходить.

Если среди кассет, которые он сейчас заберет с собою, не окажется той, из-за которой он все это провернул, то придется плотно садиться на слежку за этой хатой. Потом отслеживать похороны этой глупой суки и искать того парня.

Других вариантов не оставалось.

Посмотрев в последний раз на Оксану, Валерий вздохнул и, повернувшись, тихо вышел из квартиры.

Постоянно страхуясь, он незаметно покинул подъезд, выбросил перчатки и, неся кассеты в руке, направился темными дворами подальше от этого места.

Он решил по пути, когда уйдет уже на достаточное расстояние, купить в ночном ларьке пакет для кассет и бутылку водки с какой-нибудь закуской. Нужно было отдохнуть.

ГЛАВА 9

Надя не знала, как поступить. Она не знала, о чем в первую очередь подумать, и совершенно не понимала, какое же ей принять решение.

После того как Михаил подарил ей гвоздику и длинно, но мило извинился за свое отсутствие в кафе «Солнечное», произошло нечто совсем уж озадачивающее. Он сказал, что ему нужно переговорить с Надей по очень важному делу и, возможно, этот разговор затянется. Возможно, даже надолго.

Михаил, не вдаваясь в подробности, увидел, что Надя не стоит на конвейере и не перетирает тарелки на мойке, значит, без нее обойдутся.

Когда речь идет о почти реальных больших бабках, какая-то работа за зарплату представляется настолько откровенной ерундой, что и в расчет ее принимать как-то неприлично.

Михаил, не без удовольствия потеряв несколько часов, теперь был готов преодолеть все преграды и не упустить бандита с деньгами.

Хорошо еще, что никто не слышал его слов, Надя похолодела, представив, что могла ляпнуть Оксанка.

Однако Оксана в этот момент смотрела в другую сторону, а Михаил говорил тихо, почти прижавшись ртом к уху Нади.

Надя огляделась и, пожав плечами, ответила:

– Я же на работе, меня не отпустят.

Отпустить-то ее вполне могли, для этого она тут и сидела. Но за каждый час Надиного отсутствия Николай-бармен должен был оприходовать определенную сумму. Причем вперед. Иначе это уже считалось прогулом со всеми вытекающими отсюда разборками и санкциями.

– Я не могу, Миша, – робко проговорила Надя, – это невозможно. К тому же я скоро, наверное, должна буду уехать… по работе.

– Что-то я не врублюсь, кем ты тут пашешь, – проворчал Михаил, – да это пока и неважно. Ты что, не можешь заболеть? Где твой начальник? Я сейчас договорюсь с ним в два счета.

Михаил собрался просто перебазарить с Надькиным начальником, сунуть ему, если нужно, барашка в бумажке и увезти ее, но Надя в ответ на его слова даже отшатнулась.

Представив себе разговор Михаила с Николаем, Надя вспотела и так растерялась, что не могла и слова сказать.

– Что пристал? – Оксана, повернувшись к ним, увидела, что подруга в растерянности, и пришла ей на помощь. – Надя, он тебя грязно домогается? Каков негодяй, – она улыбнулась, – позвать на помощь?

– Н-нет, – ответила Надя, с мольбой взглянув на Оксану.

– Ну-ка, пойдем, – произнесла Оксана почти хозяйским тоном и взяла Надю за руку. – Молодой человек! – Оксана обратилась к Михаилу. – Дамы пойдут попудрят носик, а вы можете пока заказать корочку хлеба. Здесь неплохо кормят.

Михаил промолчал и забарабанил пальцами по столу, осторожно отодвинув подальше от себя чашку с кофе.

Вторые брюки терять не хотелось.

Оксана, отведя Надю в уголок, спросила:

– О чем спор?

– Он хочет, чтобы я сейчас ушла с ним. Поговорить хочет.

– Ну и иди. – Оксана смотрела на Надю, не понимая, в чем же сложность, напрягшая Надю.

– Он говорит, что разговор будет важным и долгим, – пролепетала Надя, – меня же здесь убьют. И так сегодня был полный абзац, а если я еще исчезну, то и выгнать могут.

Оксана помолчала, но тут до Нади вдруг дошло.

– Я боюсь, – сказала она, – а вдруг он меня замуж звать будет? И сейчас хочет везти знакомить с родителями?

Оксана почесала кончик носа и улыбнулась.

– Кажется, кто-то из вас двоих с дуба рухнул, ребята, – основательно предположила она. – Ты не бейся в истерике и ступай с ним. Если тебя хватятся, что-нибудь да придумаем. Не боись, прорвешься.

К ним подошла, заинтересовавшись разговором, Марина, не спускавшая глаз ни с Нади, ни с Михаила и следившая за ними от стойки бара. Она ни о чем не спросила и подождала, пока ей объяснили.

Марина быстро сообразила, что все это не просто так и наверняка следует доложить Резнику.

– Слышь, девчонки, – сказала она, – а когда я докладывалась Петру Алексеевичу, он что-то говорил про возможность отгула для тебя, Надь. Из-за синяка, что ли… Не помню точно.

– Да брось ты, – засомневалась Оксана, – это уже перебор… А хотя нет, Надюх, он же тебя сегодня пользовал!

Оксана рассмеялась:

– Ну-ка, иди, Надька, скажи Пете, что после него ни на одного мужика смотреть не можешь, и требуй отгул. Пусть отпускает, иначе грози!

– Чем? – спросила Надя. – Забастовкой, что ли?

– Давайте-ка я схожу, а то я прекрасно понимаю: за себя просить неудобно, – предложила свои услуги Марина, и Надя сразу же вцепилась в нее и чуть не заплакала:

– Сходи, а? Ну пожалуйста!

Марина решила вопрос с Резником за полминуты, и Надя, пообещав, что теперь будет ей век должна и обязана, вернулась к Михаилу.

– Меня отпустили, – радостно улыбаясь, сказала она.

– Я и не сомневался, – проворчал Михаил и, взяв Надю под руку, вышел с ней из клуба.

Марина проводила их взглядом и оглянулась на вход в административный коридор.

Федора на месте не было. Отсутствовали и двое его помощников, постоянно ошивающихся в зале.

* * *

На телефонный звонок Петр Алексеевич ответил сразу. Он не проснулся от него. Он и не спал еще, и, как видно, ему это сегодня не светит.

Федор, как и час назад, доложил, что новостей нет, гости обнимаются и целуются, и спросил, что же делать дальше.

Подумав, Петр Алексеевич приказал выставить второй пост около дома и сказать ребятам, чтобы и они докладывали ему через каждые полчаса.

Отключив телефон, Петр Алексеевич прищурился на настенные часы – три часа, а они все целуются.

Три часа ночи, у него ни в одном глазу, и спать не может. Слишком все непонятно и неожиданно: они-с, видите ли-с, целуются-с!

Если они только и делают, что целуются все это время, то, похоже, когда начнут трахаться, этот процесс займет у них не меньше недели.

Извращенцы. Целуются они, подумаешь!

Петр Алексеевич, кряхтя, поднялся со стула и побрел в ванную. Нужно было освежиться.

По пути он заглянул в спальню.

Утомленная Марина спала, свернувшись калачиком на самом краю его широченной кровати.

Умаялась девка. Почти до трех часов – ночи или утра, это уж как посмотреть – она ублажала Петра Алексеевича как только можно и даже как нельзя – тоже. В конце концов после второго выброса белковой продукции на Резника грохнулась спасительная импотенция, и, промучав его еще с полчасика, Маринка сдалась.

Экстремистка какая-то.

Петр Алексеевич довольно хмыкнул, вспомнив один из моментов прошедшей половины ночи, и, заперевшись в ванной комнате, принялся полоскаться.

Вот так и поступают нормальные люди: наоборот! Поцеловались быстренько и скоренько и потом начали качественно и полноценно работать!

А у кретинов все не как у людей.

Маринка действительно оказалась бабенкой весьма и весьма полезной и удобной. Да вот только куда ему девать все ее прелести, если ситуация, похоже, вырвалась из-под контроля и поскакала неведомо куда.

Петр Алексеевич принял холодный душ, взбодрился и пошел обратно в кухню: лакать кофе и пялиться на телефон.

Самое хреновое в жизни – это ждать неизвестно чего и неизвестно когда.

В полчетвертого снова отзвонился Федор и снова сказал, что ничего нет. Второй пост звякнул сразу после него и сказал то же самое.

Петр Алексеевич говорил по телефону спокойно, чтобы мужики не заподозрили его в истеричности, но, закончив переговоры и положив перед собой телефонную трубку, с удовольствием подумал о том, как хорошо было бы ее разбить на фиг об этот стол, потоптать ногами, выбросить остатки в окно и уйти спать.

Терпение заканчивалось, начиналась выносливость.

Заметно светало.

Петр Алексеевич, уставший и сидеть и бродить, зажал в руке телефон и потащился в спальню.

Он прилег рядом с Мариной, положил аппарат на прикроватную тумбочку и задумчиво посмотрел на Маринину грудь и ноги.

«А почему она спит, если не сплю я?» – вызывая в себе возмущение, подумал он, громко икнул и погладил Марину по груди.

Марина шевельнулась и во сне зачмокала губами.

Петр Алексеевич хмыкнул и подумал, что не всегда же Маринке будить его. Сейчас и он попрактикует такой же вариант. Глядишь, время быстрее поползет.

Петр Алексеевич протянул правую руку и просунул ее Марине между ног, но тут застенчиво звякнул телефон на тумбочке.

Петр Алексеевич лег на спину, не глядя, протянул левую руку и нащупал трубку.

Марина пробормотала что-то, приоткрыла глаза, посмотрела на шефа и, вздохнув, проползла к нему.

Петр Алексеевич взял трубку, нащупал и нажал кнопку и приложил трубку к уху.

Марина уже достаточно проснулась для того, чтобы понять, как она должна поступить.

Положив голову Петру Алексеевичу на бедро, она медленно провела языком снизу вверх по этому ненасытному малюсенькому гаденышу, который только несколько часов назад позорно скрючился, втянулся сам в себя и притворился совсем-совсем мертвым.

– Да! – ответил Петр Алексеевич в телефон. – Что? Конкретно давай! – Он сел и напряженно вслушался в то, что докладывал ему Федор.

Марина, увидев, что шеф сел, как ему удобно, снова вздохнула, облизнула губы и подтянулась к ускользнувшему объекту воздействия.

– Ну смотри теперь в оба, Федя, – сказал Петр Алексеевич, – я выезжаю!

Он отложил телефон и потрепал Марину по голове:

– Опять ты за свое, маньячка! На сборы тебе три секунды. Встала-оделась, быстро!

– Как три секунды? – не поняла Марина, удивленно вглядываясь в Петра Алексеевича. – А умыться, а макияж?

– Я сказал – три секунды! – рявкнул Резник. – И без базаров, а то голая поедешь!

* * *

Надя мерзла и дрожала. Дрожала от всего сразу: от холода, от страха и от ужасных мыслей.

– Дыши медленно и глубоко, – в пятнадцатый раз монотонно повторил ей Михаил, и Надя послушно в пятнадцатый раз засопела, чтобы почти сразу же забыть об этом и подумать об основном: что же делать?

Они сидели на лавочке около девятиэтажки уже несколько часов.

Давно уже была ночь, а этому сидению окончания и не предвиделось.

Михаил сразу из клуба привез Надю к дому, где жил выслеженный им бандит. Здесь же Михаил поймал какого-то местного мальчишку, посулил ему денежку и предложил сыграть в разведчика.

Мальчишка сбегал к дому, постучал несколько раз в окно, был облаян собачонкой и соседями и вернулся с докладом: в доме никого нет.

Получив обещанную мзду, он, довольный собой и деньгами, умчался к ближайшему же ларьку покупать жвачку.

– Миша, – спросила Надя, – а что мы ждем, можно узнать?

– Я хочу убедиться, что твой дружок не удрал, поэтому будем сидеть здесь и ждать его возвращения, – ответил Михаил, закуривая сигарету. – А пока мы его ждем, – продолжил он, – расскажи-ка мне, пожалуйста, правду.

Такого поворота Надя не ожидала.

Михаил или уже что-то точно знал, или уверенно догадывался. Как было ему признаться, что она работает проституткой?

Слова про дружка Надя пропустила мимо ушей, потому что просто не поняла, о чем идет речь. Она подумала, что, возможно, Михаил выследил ее сегодня после «Солнечного», когда ее снял незнакомый клиент и она отработала в машине.

Не решаясь Михаилу ничего отвечать, Надя поступила естественно: она заплакала.

Михаил вздохнул и принялся подробно объяснять все, что ему удалось узнать и додумать. Он уже слышал про убийство Сергея Семеновича по радио и сумел сопоставить факты.

Надя слушала и удивлялась. Она уже не могла отказаться от своего прежнего поведения, и ей пришлось соглашаться с тем, к чему она не имела никакого отношения.

Сочиненная ею самой сказочка про себя и про Михаила зажила своей жизнью и своими законами. -…и вот теперь я хочу знать, – закончил Михаил, – ты из одной с ними банды, да?

– Нет, ты что! – Надя испугалась, потому что быть бандиткой вовсе не лучше, чем быть проституткой. – Я не знакома с этим парнем, клянусь тебе!

Она честно округлила глаза и прижала ладони к груди.

– Зачем же он напал на тебя? Он что, дурак? Не похоже. – Михаил не мог Наде ни верить, ни не верить.

Ему очень хотелось, чтобы она на самом деле не была знакома с бандитом, ведь тогда могло получиться то, к чему он так старательно подготовился.

Надя снова заплакала, будучи не в силах придумать что-нибудь правдоподобное. Она залепетала, что так получилось, что она любит Михаила, что она не хотела, что это не нарочно…

Услышав от Нади признание, как она пряталась в ванной, Михаил выдохнул с облегчением.

– Так, значит, ты была любовницей этого мужика? – спросил он.

Надя молча кивнула.

Михаил рассмеялся и поцеловал Надю в щеку. Надя, всхлипнув, обняла его, начала целовать и шептать всякие красивые слова.

– Ну, ну, успокойся, пожалуйста. – Михаил мягко отстранил Надю.

Ему нужно было спешить, чтобы посвятить ее в подробности своего плана.

Когда Надя услышала, что именно он хочет от нее, она пришла в полнейший ужас и отчаянно замотала головой:

– Нет, нет, ты что? Я боюсь!

Михаил щелчком отбросил окурок прочь, закурил новую сигарету и подумал, что, пожалуй, придется применить тяжелую артиллерию. Иначе нам удачи не видать.

Он обнял Надю за плечи, привлек ее к себе и нежно прошептал:

– Я люблю тебя, девочка моя.

* * *

Валерий пожелал счастливого пути шоферюге, докатившему его почти до дома, и направился к ларьку.

Последние несколько дней вышли такими нервными, что настоятельно требовалось восстановиться.

Полное восстановление сил происходит только после ста пятидесяти граммов водки и крепкого сна без визжащего будильника в конце.

Как бы там с кассетами ни получилось, а все равно отдых – первейшее дело, а то нервы и так уже ни к черту, а заботам пока конца не видно.

Неврастеникам же хорошо удаются только самоубийства, и больше ничего.

Валерий, подойдя к киоску, долго не думал. Он взял самой дорогой водяры, булку хлеба и пару банок паштета.

Колбаса в ларьке была подозрительная, и Валерий ее покупать не стал, решив не доставлять хозяйской шавке нежданной радости – пинка ей под хвост, а не вонючей колбаски.

Побросав в купленный здесь же пакет продукты и кассеты, Валерий пошел к дому, с каждым шагом ощущая наваливающуюся на него усталость.

Почему в нашей распроклятой жизни за деньги приходится так пахать? И это называется справедливостью?

Увидев свой дом, Валерий привычно обшарил глазами забор, прислушался, огляделся и тут заметил девушку с идиотским платочком на голове, неторопливо идущую чуть в стороне от него.

– Привет, – странным дрожащим голосом сказала она.

Валерий остановился и, осмотрев это явление природы, процедил:

– Что надо?

Девушка подошла и не сразу ответила:

– Мужчина, вы не выручите меня? Мне нужно двести рублей, я отработаю.

Валерий провел себя ладонью по небритой щеке.

– Наркошка? – спросил он.

Девушка быстро-быстро закивала, молча глядя на Валерия затравленными глазами.

Двести рублей у Валерия были, но как же так: подарить бабки, услышать «спасибо» и пойти дальше?

Девушка в это время подошла ближе и, опустив голову, осторожно прижалась к Валерию сбоку. Ее руки робко дотронулись до него, и Валерий решился сделать женщине приятное.

Он вытер пальцем откуда-то прикатившуюся каплю у себя под носом и немного брюзгливо проговорил:

– Минет делать умеешь?

Девушка закивала.

– Ну ладно, – Валерий еще раз осмотрелся и сказал: – Пошли в дом, водки глотнем, закусим. Вот тогда и поработаешь.

Валерий пошел дальше, тяжело ступая и не оглядываясь. Девушка семенила чуть позади него.

Хозяйская шавка негромко тявкнула и настороженно заморгала, глядя, как Валерий входит в калитку. Шавка даже съежилась от ожидания, готовясь при первом же подозрительном движении ноги Валерия тут же завизжать и удрать в ближайшие кусты.

Валерий, однако, не подарил ей этого развлечения с утра пораньше, он поднялся на крыльцо, отпер дверь и поманил остановившуюся девушку:

– Залетай, что встала?

Они зашли сначала в сени, потом, не включая свет, Валерий запер за собою дверь.

Девушка ойкнула, шарахнулась в угол и тихонько заскулила.

– Заткнись, дурашка, – буркнул Валерий, – сейчас выпьем, покушаем, все будет по-человечески. А хочешь визжать – пошла вон отсюда.

Девушка промолчала. Валерий сделал правильный вывод, что она уходить не хочет. Он улыбнулся, открыл дверь в комнату и только тогда включил в доме свет.

Единственная жилая комната дома была обставлена скудно, даже убого. Около занавешенного окна стоял крашенный синей краской стол, рядом с ним примостились два шатких стула. Справа у стены – деревянная кровать. Из всего постельного белья на кровати наличествовали только матрац и вытертое временем и людьми одеяло.

Девушка вошла как-то боком и тихо присела на стул рядом со столом. Валерий вынул из пакета продукты, положил перед своей гостьей.

– В ящике нож и разный инструмент, чем банки открывают. Займись делом.

Сам он, взяв в руки бутылку, свернул ей пробку и, выставив на стол два стакана, налил в каждый из них по половине.

Девушка тем временем нарезала хлеб, сидя на стуле и низко опустив голову.

Валерий посмотрел на ее неудобно согнутую спину и положил руку ей на плечо:

– Да расслабься ты… перекосилась, как парализованная…

В это время с какого-то перепуга из-под дома залаяла шавка.

Валерий моментально прыгнул к выключателю, щелкнул им и, подскочив к окну, чуть отодвинул занавеску. Не заметив ничего подозрительного, на цыпочках вышел в сени и, выглянув из окошка, осмотрел окрестности.

Воспользовавшись моментом, девушка, продолжая дрожать, как в лихорадке, вынула из-под юбки пузырек, отвинтила крышку и вылила содержимое пузырька в один из стаканов.

Пузырек она спрятала обратно, а второй стакан взяла в руки.

Валерий вернулся, включил свет.

– Убью эту суку, – свистяще произнес он, – убью, сил моих нет. Дура припадочная…

Он подошел к столу и увидел, что девушка уже держит в руке стакан.

– Начала? – хмыкнул он. – Ну поехали, за мир во все мире.

Выпив залпом свои полстакана, Валерий взял приготовленный бутербродик и с удовольствием закусил.

– И тут левак гонят, – сплюнул он, почувствовав в водке какой-то привкус, – совести нет ни хрена у людей.

Дожевав бутерброд, Валерий понял, что ему хочется полежать. Все-таки он здорово умаялся за сегодня, за вчера…

Он подошел к кровати, лег на нее.

– Э, – заплетающимся языком с трудом произнес он, – сосулька, иди сюда…

Девушка нерешительно встала и сделала шаг к кровати, прислушиваясь к затихающему дыханию Валерия.

Она осторожненько кашлянула.

– Послушайте, – произнесла она, – вы меня слышите?

Подождала, сделала шаг назад, хотела еще подождать, но не выдержала – выбежала в сени.

Побившись во входную дверь, она нащупала крючок, откинула его, и тут дверь открылась.

На пороге стоял Михаил.

– Что? – шепотом спросил он.

Надя, всхлипывая, прижалась к нему.

Окончательно проснувшаяся шавка залилась захлебывающимся лаем.

Михаил грубо оттолкнул Надю, вбежал в комнату и подскочил к кровати.

Валерий лежал на спине, вытянувшись, словно принимая солдатскую стойку «смирно».

Он уже не дышал. Он умер.

Михаил понял это не сразу, но когда до него дошло, то он сам удивился такой реакции: сдох бандит, да ну и хрен с ним.

Наверное, нужно было меньше вливать клофелина в водку.

А вот теперь предстояло найти деньги.

Успокоившаяся Надя стояла в дверном проеме и смотрела, как Михаил общупывает метр за метром полы и стены комнаты.

Когда Михаил подошел к ней, она отступила в сторону и спросила:

– Ты правда меня любишь?

– Что? – Михаил, нахмурившись, повернулся к ней. – Я не расслышал, что ты сказала?

– Ты правда же меня любишь? – повторила Надя.

Она не сомневалась в этом. Просто ей хотелось еще раз услышать эти слова.

Но Михаил был занят совсем другим делом.

– Да конечно же. Подожди, – бросил он, досадуя на то, что его отвлекают со всякими глупостями, и, сообразив, что искать в комнате нет смысла, вышел в сени.

Рюкзак с баксами нашелся на чердаке под кучами ссохшегося тряпья и голубиных какашек. Михаил раскрыл его прямо там и, вынув несколько пачек долларов, впервые за весь день вздохнул глубоко и свободно.

Вернувшись в комнату, улыбаясь широкой довольной улыбкой, он увидел встревоженную Надю.

– Миша! – вскрикнула она, и добавила шепотом: – Мне кажется, он не дышит…

Надя испуганно показала на Валерия.

– Да, – спокойно, в полный голос ответил Михаил, – а ты не поняла, что ли? Передозняк получился немного. В следующий раз будь повнимательней.

Он засмеялся и, раскрыв рюкзак, показал ей содержимое.

– Смотри, Надюх, такое только в телевизоре бывает.

– Миша, – проговорила Надя, понимая, что сейчас разрыдается так, что не сможет остановиться, – Миша, а что же теперь будет? Миша, что же…

Михаил только сейчас сообразил, что Надя становится проблемой и нужно срочно принимать меры, иначе кранты всему. Он подошел к ней, уронил рюкзак на пол и, обняв Надю, начал ее мелко целовать в шею, в горло, в лицо…

Ну что ж поделаешь, если без этого у баб мозги не хотят правильно работать?

Надя все-таки заплакала, но с чувством какого-то необъяснимого облегчения.

– Все, уходим, – проговорил Михаил, – уходим быстро и незаметно.

Надя послушно закивала и так же послушно пошла за Михаилом, который вел ее за собой за руку.

Шавка во дворе почему-то уже не лаяла. То ли ей надоело это дело, то ли она просто ушла спать в другое место, если здесь не получается.

Михаил с Надей вышли из калитки.

Михаил поправил висевший на плече рюкзак с деньгами и, подав Наде руку, направился к дороге.

Все прошло удачно. Валерий, к счастью, Надю не узнал, да это и неудивительно. Во-первых, он в первый раз не особо ее рассмотрел, а во-вторых, они на всякий случай поработали над ее внешностью: макияж весь смыли, синяки под глазами нарисовали, атропин в глаза накапали, чтобы зрачки расширить, Надька еще какой-то пудрой ресницы забелила, чтоб совсем блекленько выглядеть, потом прикид соответствующий, еще платочек этот…

Удачно, одним словом.

Даже то, что он сейчас шел с Надей, тоже было его удачей, потому что менты-пэпээсники, обычно косо посматривающие на парней, гуляющих в такое непутевое время, никогда не пристают, если парень идет с девушкой.

Мужская солидарность не ведает служебных различий.

– Мы куда сейчас? – спросила Надя скорее из желания начать разговор, чем думая о своем будущем.

– Надя, – Михаил заговорил серьезно и веско, – сама видишь, как все получилось: этот гад крякнул. Нам нужно срочно уезжать из города. Сейчас мы едем ко мне, быстро собираемся и сваливаем в любом направлении. Чем быстрее, тем лучше.

– У меня ничего не собрано… – попробовала возразить Надя, но Михаил ее перебил.

– Мы не заедем к тебе, – сказал он, – это уже опасно. Встречи, разговоры, вопросы, расспросы… Пропали мы и пропали. Все, что тебе будет нужно, купим по дороге, и говорить больше не о чем.

Надя считала, что вообще-то очень даже есть о чем поговорить, но предпочла подождать до квартиры Михаила. Она очень устала, перенервничала, ей хотелось спать.

Она не понимала, почему нужно уезжать, ведь никто же не видел, как они входили и выходили из этого дома. И зачем уезжать, если теперь можно спокойно зажить в знакомом городе среди знакомых людей? Было бы так классно купить себе квартиру и мягкую мебель…

Михаил шел и думал о том, что такие суммы просто так исчезнуть не могут. Он не профессионал. Профессионалы не ошибаются сплошь и рядом, а он, стало быть, наошибался и рядом и сплошь. Надо не просто бежать, а драпать как можно быстрее и как можно дальше.

К сожалению, придется везде с собою таскать и эту вялую телку. Она знает немного, но вполне достаточно, чтобы нагадить ему по самое не хочу. Михаил честно признавался себе, что убить человека он вряд ли сможет, поэтому, похоже, придется терпеть эту рыбку вяленую еще долго-долго. Может быть, даже всю жизнь.

А они еще и не потрахались ни разу!

А если у них размеры не совпадут или еще что-нибудь не получится?

Они дошли до дороги и постояли совсем недолго: поймался промышляющий частным извозом «жигуль», и через полчасика Михаил подал Наде руку и помог ей выйти из машины.

Посмотрев на темные окна своей квартиры, Михаил подумал, что, пожалуй, у него не хватит сил вот так сразу сорваться и уехать. Наверное, лучше будет все же немного поспать и где-то после обеда делать ноги в направлении теплого моря.

– Ты о чем думаешь? – спросила вдруг Надя.

– О тебе, – тут же ответил он и подумал, что получается не просто кино, а очень смешная комедия.

Он не успел вымыться после приятного секса с Мариной, и если сейчас у себя в квартире он раскрутит на это дело Надю, то…

Он весело рассмеялся.

– Ты что? – Надя прижалась к нему и заглянула Михаилу в глаза. – Ты почему смеешься?

– Да потому что я люблю тебя, дурочка, – ответил он, поцеловал Надю и провел ее в подъезд.

Отперев дверь своей квартиры, Михаил пропустил Надю вперед, вошел сам и затворил за собой дверь.

– Проходи, проходи, – сказал он, легонько подталкивая ее в спину.

Надя прошла по коридорчику и остановилась, не решаясь зайти в комнату.

Михаил подошел сзади, хотел что-то сказать, но слова все застыли у него в горле.

Посреди его комнаты стоял Федор с пистолетом в руках.

В кресле у окна, развалившись, сидел Петр Алексеевич и разминал пальцами сигарету. Рядом с ним стояла ненакрашенная и плохо расчесанная Марина.

Михаил резко развернулся.

Из ванной вышел еще один парень с пистолетом, из кухни показался другой.

– Ну что вы там застряли? – спросил Петр Алексеевич. – Вы деньги принесли или нет?

ЭПИЛОГ

«Поразительно, как странно бывает в жизни: один и тот же человек умеет к одним людям повернуться задницей, а к другим передницей. Потом каждый считает, что видел его истинную сторону, а на самом деле никто из них не видел ничего!» – подумав так, Марина допила свой обычный коньяк и оглянулась на зал.

Новенькие, недавно принятые на работу девчонки опять сбились в кучку и зацепились языками, вместо того чтобы зацепиться за клиентов и вытряхивать из них бабки.

– Смотри, Марин, – обратился к ней Николай, – твои снова волынят.

– Штрафовать буду, – спокойно ответила Марина, не вдаваясь в дискуссию.

После того как ее назначили менеджером службы сервиса, все девочки были выведены из-под Николая, и поэтому нечего с ним обсуждать их поведение. Есть у него бутылки с тарелками, вот пусть и сечет за ними, а не лезет в чужую епархию.

Марина медленно направилась к столу, за которым зависли три ее новые девочки.

Она про себя решила, что если они разбегутся до ее прихода, то она их оштрафует на двадцать процентов. Если же у этих дурочек ума не хватит, то получат по пятьдесят.

Всякий сверчок знай свой шесток. Это, кстати, и к проституткам относится. Приняли каких-то шалав в приличное место, а они все понять не могут, что уже не в канаве.

Марина, вспомнив прошедший вчера суд над Надей, только покачала головой: надо же, а притворялась такой простой и нормальной девчонкой, дрянь хитрая!

Как было доказано, Надя в сговоре с тремя отморозками организовали и совершили убийство бывшего директора клуба «Троянский конь» и похищение десяти тысяч долларов наличными!

Деньги-то они украли, а поделить толком не смогли. Тогда один из бандитов, некто Михаил, профессиональный кидала с рынка, взяв в сообщницы Надю, убил двух своих подельников. Они с Надькой все классно придумали, но погорели на мелочи. Как оно, впрочем, всегда и бывает.

В квартире у Михаила была найдена спрятанная кассета с записанным обсуждением всего плана ограбления. Михаил оказался чересчур хитрожопым, и хотя ясно было, что обсуждающих трое, но он за весь разговор только одно «угу» сказал, и то невнятно.

Марина подошла к столу и молча оглядела своих новеньких.

А ни одна ведь и не дернулась!

– Ну что уставились? – тихо спросила Марина, постаравшись не привлечь постороннего внимания. – Марш работать! Всем снимаю по половине за сегодняшний день!

– За что, Марина Николаевна? – гнусаво заныла Света, у которой с одной стороны не хватало зуба.

«Какой отстой! – подумала Марина. – Если бы мы не расширились за счет магазина, ни за что не взяла бы эту шалашовку! Нужно ей будет за счет фирмы сделать зубы, а то так и будет щеголять черной дыркой».

Две остальные молча встали и так же молча рассосались по залу.

Посмотрев им вслед, Марина подумала, что из всего этого дерьма, конечно же, самая аппетитная Лена. Только вот напивается она быстро. Никакой тренировки у девочки. К тому же, когда напьется, начинает плакаться по какому-то своему Андрюше, которого чурки насмерть затоптали на рынке.

Еще раз оценив сзади фигуру Лены, Марина подумала, что действительно девка симпатичная, даже чересчур. Поэтому пусть пьет.

Пусть пьет, и ее нужно пока придержать и припрятать. Сегодня к Петру Алексеевичу пойдет новенькая Оля, завтра Света, а Лена пойдет послезавтра, только нужно обязательно проследить, чтобы она пила.

После двух суток беспрерывного запоя персиком покажется беззубая Света, а не она.

Что и требовалось доказать.

Дойдя до дверей зала, Марина повернулась лицом к своему хозяйству.

Никого не осталось. Никого.

Оксанка – простая душа. Грубоватая, но замечательная девчонка. Как-то она сумела раскусить Надьку, и тогда они с Михаилом ее убили.

Марина сама видела из машины, как Михаила привезли в квартиру к Оксане, и Федор потом рассказал, что парень признался. Все показал и все рассказал, как и что он творил с Оксанкой. Сволочь.

Правда, Михаил до суда не дожил: еще в СИЗО он упал с койки и сломал себе шею, а вот Надька получила восемь лет.

Марина покачала головой: кто бы мог подумать про Надьку, что она пойдет на такое дело!

Деньги, все деньги.

Марина достала из сумочки пачку «Ротманс», и тут же к ней с зажигалкой подскочил один из посетителей. Какой-то армяшка, но, судя по прикиду, мажорный.

Марина дала маленькую достойную паузу и разрешила себя обслужить.

– Девушка, разрешите вас пригласить за наш столик!

Армяшка улыбнулся полным набором золотых зубов и плотоядно стрельнул глазами Марине ниже талии.

Марина покачала головой, улыбнулась и медленно ответила:

– Я на работе, мне не положено.

Снова сделав паузу и внимательнее оценив у армяшки галстук, заколку и перстень на пальце, добавила:

– До трех.

УВИДЕТЬ БАГАМЫ И УМЕРЕТЬ

ГЛАВА 1

Весна наступила строго по календарю. В ночь на первое марта температура повысилась сразу на пять градусов. Сугробы к утру подтаяли, осели, мусор выполз наружу, и снег в скверах на газонах сразу стал грязным.

Выйдя из дома, Ленка Багама почувствовала странное изменение своего настроения, ничем не мотивированное, кроме этого лезшего в глаза грязного, неопрятного снега. Ей в голову пришло сравнение, которое не так давно вычитала в книжке, и оно заставило ее усмехнуться.

«Снег стал похож на человека, о котором ты прежде ничего не знала, – вспомнила она, – а он вдруг оказался причастным к преступлению. Не убийцей, не вором, просто соучастником, и вся грязь, которая накопилась в его жизни, вдруг вылезла наружу».

У нее был повод для таких сравнений. Фамилию автора и название книги она вспомнить, как обычно, не смогла, а вот суть очень даже подходила к ее жизни.

Багамой Ленку Дмитриеву прозвали из-за того, что каждому своему клиенту она сообщала, что с детства мечтает побывать на Багамских островах. Почему на Багамских, а не на Гавайских или Канарских, Ленка объяснить не могла, хотя каждый из мужиков, которым она после удовлетворения их первого желания рассказывала о своей детской мечте, спрашивал ее об этом.

Наверное, это пошло с раннего детства, когда Ленка была самой обычной арбатовской школьницей. Звучное сочетание «Багамские острова» поразило ее воображение. А потом она узнала, что они почти сплошь состоят из коралловых рифов, а рядом находятся Куба, Гаити и Ямайка – тоже замечательные острова. А их коралловые рифы являются одной из сторон таинственного Бермудского треугольника, и берега их омывает совершенно прикольное Саргассово море, у которого вообще нет берегов. Наверное, все это и родило в Ленке ощущение прекрасной мечты, в осуществлении которой она видела самую главную цель своей жизни. Возникнув впервые на обычном школьном уроке географии, эта мечта срослась с Ленкой и стала влиять на ее жизнь самым кардинальным образом.

В ее родном Арбатове, гордящемся выставленной в краеведческом музее обшарпанной табличкой «Штанов нет» и мемориальной доской, установленной на здании бывшего горисполкома, а ныне третьей районной библиотеки, сообщающей, что именно в этом здании «А.Балаганов впервые встретился с О.Бендером», нечего было и думать ни о Багамах, ни о Канарах. Город Арбатов хоть и стал среднестатистическим российским областным центром, но так и остался глухой провинцией. Когда Ленка училась в десятом классе, она в один день потеряла родителей, погибших в автомобильной катастрофе, и осталась совершенно одна.

Жить в квартире, где каждая вещь напоминала о матери и отце, она долго не смогла. Не дотянув всего месяц до выпускных экзаменов, она продала квартиру и, прихватив с собой все вырученные за нее деньги, махнула в Москву, действуя по известной русской поговорке – «разгонять тоску».

Надеяться Ленке было не на кого, родственников в Арбатове у нее не оставалось, жила какая-то тетка со стороны отца где-то в Ивано-Франковске, но это было так далеко, что она как бы и не существовала для Ленки вовсе. Тем более что она эту тетку ни разу в глаза не видела.

Ленка пораскинула своими юными мозгами и пришла к выводу, что в Москве она гораздо быстрее, чем в Арбатове, добьется всего, что ей в жизни необходимо: квартиры на Тверской, мужа, который работает или послом в европейской стране, или, на худой конец, большим человеком в московской мэрии. Все это казалось ей вполне достижимым. Нужно только проявить все имеющиеся у нее таланты, выплеснуть всю свою энергию. Тогда и Багамские острова станут вполне достижимой реальностью.

Москва очень быстро заставила ее усомниться в своей исключительности. Уже через месяц она поняла, что Ленка Дмитриева – одна из многих провинциальных дурочек, приехавших «покорять» столицу своей красотой.

Деньги, более ста тысяч, которые ей удалось выручить за проданную в Арбатове квартиру, у нее украли в первый же вечер, когда ей пришлось ночевать на Казанском вокзале. Она удобно устроилась в зале ожидания, попросив дремлющего через одно кресло справа старичка присмотреть за ее босоножками, которые она сбросила с гудящих от ходьбы ног.

Ночью, когда она проснулась, босоножки были на месте, но старичка и след простыл. На боку кожаной сумочки, в которой у Ленки лежали деньги и которую она положила под голову, чтобы не украли, она обнаружила аккуратный разрез.

До утра она проплакала, ругая себя за беспечность и доверчивость. Но с первыми лучами солнца настроение ее исправилось. Ленка решила, что с пропажей денег ничего особенно в ее жизни не изменилось: все равно она не знала, что с ними делать, и расстраивалась только оттого, что не купила вчера, как только вышла из поезда, на эти деньги билет на Багамские острова.

О том, что ей понадобится еще и загранпаспорт, и туристическая виза, она тогда не думала, как и о том, что возвращаться с Багамских островов ей будет некуда.

Ситуация заставила ее проявить всю природную активность, какая только у нее была. Ленка неделю мыкалась в поисках работы, но никто не соглашался брать девицу школьного возраста ни в секретарши, ни в няньки, ни в уборщицы. Все почему-то спрашивали прежде всего паспорт и, едва увидев год рождения, возвращали его обратно в лучшем случае – молча. Но чаще Ленке приходилось выслушивать советы по поводу конкретно ее дальнейших действий и сентенции о подобных ей «гостьях» столицы вообще.

Именно в таких вот раздраженных высказываниях москвичей и прозвучала впервые идея, которая поначалу показалась Ленке дикой, но чем дольше она мыкалась по негостеприимной столице, тем идея становилась все более приемлемой для нее. Наверное, немало способствовала таким пожеланиям в ее адрес Ленкина внешность, которой она не могла не гордиться и которая составляла не меньше половины того фундамента, на который опиралась Ленкина уверенность, что она добьется в жизни тех высот, которые для себя определила.

Ленка, несомненно, стала бы еще одной из тысяч московских проституток, которых сутенеры заставляют работать в столице с не поддающейся здравому смыслу интенсивностью. Такая работа длится всего несколько лет, а заканчиваются такие скоротечные «московские гастроли» или передозировкой, или психушкой. Немногим из юных «покорительниц столицы» удается вырваться из столицы обратно на свою историческую родину, где они проводят остаток жизни в вялотекущей шизофрении или хроническом алкоголизме.

Но Ленке повезло. Она была уже на грани своих физических возможностей, поскольку третий день ничего не ела, а ночевала то в парке на скамейке, то в подъезде на голых холодных ступенях. Вид у нее был жалкий, но тем более, наверное, откровенный и отчаянный. Она отправилась на Тверскую с твердым намерением снять мужика и наконец-то выспаться в нормальной постели, пусть и заплатив за это своим телом.

Сексуальный опыт у нее уже был, хотя искушенной в плотских утехах ее назвать было трудно. Еще до смерти родителей, в начале десятого класса, она осталась ночевать у своей подруги, и двадцатилетний брат подруги совершенно заморочил ей голову и уговорил на это. Он вызвал у нее физиологическое любопытство, и после той ночи Ленка ни разу не пожалела, что согласилась на уговоры Кости. До Нового года они еще несколько раз встречались. После смерти родителей Ленка забыла про Костю, словно его и не было. Да и он не проявлял особого стремления заботиться о ней, опасаясь, вероятно, что она взвалит теперь на него все невзгоды и тяготы своей жизни.

Ленка решила отправиться к памятнику Пушкину, смутно припоминая, что возле него вроде бы собираются проститутки. Правда, зачем они там собираются и почему именно там, она плохо себе представляла, но такие подробности ее не интересовали. Однако до площади она дойти не успела.

Совершенно выбившись из сил, она прислонилась к витрине какого-то магазина и решила немного отдохнуть. Мимо нее спешили совершенно равнодушные к ее судьбе люди. Никому до нее не было дела, и это вызывало в ее душе раздражение и горечь. Ленка клялась себе, что, когда встанет на ноги, тоже станет точно такой же сухой и равнодушной к чужим страданиям и бедам.

– Эй! Очнись! – услышала она чей-то голос и обернулась.

Перед ней стоял парень лет двадцати пяти и внимательно ее рассматривал. Ленка поняла, что это он только что окликнул ее, – больше никого рядом не было.

– Есть хочешь? – спросил парень.

«Пошел ты!» – хотела сказать Ленка, но только кивнула в ответ.

– Пошли! – сказал парень. – Меня Дима зовут. Да пошли, не бойся, я не кусаюсь…

Только много позже Ленка поняла, как ей повезло, что именно в тот день Дима Корчагин поссорился со своей секретаршей и выгнал ее не только из своего офиса, но и из своей квартиры. У него была весьма распространенная среди мужчин слабость – он спал со всеми своими секретаршами. Они начинали слишком активно участвовать в его рабочих делах, высказывать свое мнение о методах и результатах его работы, давать советы, что было уже совсем невыносимо. Словом, через некоторое время приходилось расставаться. И вот Дима решил быть умнее и найти себе женщину где угодно, но только не в своем офисе.

Сегодня утром он принял секретаршей женщину средних лет, при взгляде на которую у него не возникало никаких намеков на мысли о существующем в природе разделении полов.

А после работы он направился на Тверскую, смутно отдавая себе отчет, чего именно он хочет. Обеспечить себя женщиной на ночь проблемы не составляло, но Диме хотелось чего-то большего, какого-то постоянства в отношениях, легкой привязанности, не переходящей, однако, в болезненную близость.

Он рассеянно прогуливался по Тверской, когда на глаза ему попалась измученная с виду девица с такой отчаянной решимостью в глазах, что Дима сразу все понял – еще одна несостоявшаяся столичная «звезда». И тут же сообразил, что это именно то, что ему нужно. И привел Ленку к себе.

Это он первым назвал Ленку Багамой. Она не поняла, что ей очень повезло, когда на пути ей встретился именно Дима. Он все же был человеком порядочным, несмотря на то, что его профессия частного детектива постоянно сталкивала его с людьми, общение с которыми поневоле заставит усомниться в существовании на Земле категории порядочных людей как таковой.

Ленка прожила у него месяц. Дима платил ей за каждую ночь, поскольку Ленка заявила, что она сыта по горло скитаниями по улицам и должна иметь хоть что-то, когда она ему надоест и он выгонит ее на улицу.

Так оно через месяц и случилось. Правда, не Дима выгнал Ленку, а она сама ушла, разозлившись на Димин скептицизм, с которым он отозвался о перспективах ее жизни в столице и возможности закрепиться в ней. Это Ленка стерпела, хотя ладони у нее зачесались от желания хорошенько ему врезать. Но когда он позволил себе иронично отозваться о ее хрустальной мечте детства, о сверкающем на солнце коралловом рае на берегу голубого моря, она не выдержала и, высказав ему все, что она думает о его детективных талантах, выскочила из его квартиры, наскоро побросав в сумку все свои вещи.

Денег, полученных от Димы, ей хватило, чтобы снять небольшую комнатушку в Одинцово и привести себя в товарный вид. В центр она ездила каждый день, как на госслужбу, и ежедневно ее валютный счет в банке увеличивался на несколько десятков долларов. Ленка была очень бережлива.

Она уже начала подумывать о том, что ей вовсе неплохо удалось устроиться в Москве, как вдруг в один из вечеров ее спокойная жизнь кончилась. Выйдя в очередной раз на Тверскую, она получила от конкуренток предупреждение – убираться подальше, если не хочет, чтобы ее проучили за то, что лезет не на свою территорию…

И все! Везенье Ленкино кончилось. Все реже ей удавалось снять хорошего клиента. Ее смазливая физиономия примелькалась. Ей прямо поставили условие: или она переходит работать к одному из сутенеров, или пусть попросту убирается из Москвы.

Ленка ударилась в панику и поняла, что у нее есть единственное спасение – найти постоянного мужика, который взял бы ее на содержание и вместе с этим решил бы все ее проблемы.

Словом, поразмышляв несколько минут, она вспомнила о Диме Корчагине и позвонила ему. Дима долго молчал, что-то то ли вспоминая, то ли соображая, а потом вдруг заявил, что вчера уволил свою секретаршу, а новую еще не принял. Если она хочет, то может приехать к нему прямо сейчас, и они обсудят, насколько она подходит для этой работы.

Ленка поняла, что нашла правильное решение своей проблемы. Похоже, ее недолгая карьера проститутки заканчивалась. Она была не против начать новую жизнь – жизнь содержанки.

ГЛАВА 2

Ночью в постели они с Димой обсудили все Ленкины проблемы, а заодно и его тоже. Уже следующим утром Ленка Багама приступила к обязанностям секретаря директора частного сыскного агентства «Protektor».

– Что за дурацкое название! – первым делом возмутилась Ленка, когда прочла табличку на входной двери. – Ты хоть знаешь, что это слово означает?

– Это слово, между прочим, означает «защитник, покровитель», – снисходительно заявил Дима. – И не стоит его путать с автомобильным протектором.

– Между прочим, – в тон ему ответила Ленка, – у него есть и еще один смысл – «предохранитель». Назвал бы уж сразу – сыскное агентство «Презерватив»!

Дима нахмурился, но промолчал. Он не хотел начинать ее первый рабочий день со ссоры.

Надо сказать, что работа секретаршей была первой Ленкиной работой, если не считать, конечно, нескольких месяцев занятий проституцией.

Ленка еще ночью в постели выторговала себе у Димы неплохую зарплату и втайне решила, что будет копить деньги и когда-нибудь дождется счастливого дня, когда сможет уйти от Димы и начать самостоятельную жизнь.

Работа, в которую она окунулась, как измученный жаждой бедуин в прохладные волны Средиземного моря, показалась ей настолько увлекательной, что Ленка забыла почти обо всех своих невзгодах и тут же начала примеривать на себя профессию частного детектива.

А что, в самом деле? Если Дима может этим заниматься, то почему не может она? Что, она глупее его? С этим Ленка никогда не согласилась бы. Возможно, и есть на свете люди, которые намного умнее ее, даже наверняка – есть, но среди тех, кого она знала лично, она никого не смогла бы выделить. Просто некоторым из ее знакомых в жизни больше везло, чем ей. Но ничего, скоро все переменится. Она еще отправится на свои заветные Багамские острова, причем поедет туда на самостоятельно заработанные деньги, а не на подачки похотливых мужиков, которые нужно отрабатывать в постели.

И Ленка принялась внимательно изучать все обстоятельства того дела, которым занимался сейчас ее покровитель Дима Корчагин, смутно подозревая, что профессия частного сыщика таит в себе немало возможностей для быстрого и легкого решения всех своих финансовых проблем. Каких именно, Ленка, конечно, не знала, но не сомневалась, что разберется во всех тонкостях этой работы очень скоро.

Но оказалось, что здесь много таких нюансов, о которых Ленка даже и не подозревала. Оказалось, что работа частного детектива очень сильно меняет представления о людях, открывает как бы новый взгляд на них. И взгляд порой очень неожиданный.

Дима уже две недели занимался расследованием убийства крупного московского бизнесмена, которое заставило Ленку совсем по-другому смотреть на всех людей, с которыми она сталкивалась.

Ленка решила доказать Диме, что она не только темпераментная любовница, но и вполне может стать неплохим детективом. Пока что она выполняла только техническую, вспомогательную работу, но все чаще набивалась на мелкие, чисто профессиональные поручения, и он все чаще соглашался пользоваться ее помощью. Не столько потому, что на самом деле рассчитывал сделать ее своей серьезной помощницей, сколько потому, что в агентстве их было всего двое. Диме вечно не хватало времени, и он просто вынужден был пользоваться Ленкиными услугами.

А Ленка очень скоро поняла, что Димино агентство стало для нее тем местом в Москве, где она обрела не только «друга» и работу, но и уверенность в себе. Именно здесь она вдруг ощутила, что стала настоящей москвичкой. Уж так случилось. Хотя прожила она в Москве всего несколько месяцев.

На Ленкин взгляд, «москвичка» – это не столько указание на место жительства и даже не на образ жизни, это прежде всего констатация главного отличительного признака всех москвичей – способности к неожиданному выбросу энергии в нужной ситуации. А ситуации, в которых все зависит от того, насколько энергично ты будешь действовать, возникают в Москве постоянно и с достойной удивления регулярностью, то есть практически каждый день.

Правда, иногда Ленке казалось, что дело тут и не в Москве, а в свойствах ее характера.

«Впрочем, что это я голову ломаю над проблемой, которую мне все равно не разрешить», – подумала Ленка, шагая по подсохшим со вчерашнего вечера тротуарам к своему агентству. Оно находилось совсем недалеко от квартиры, которую ей снял Дима, чтобы не озвереть от круглосуточного лицезрения ее мордашки. И Ленка решила подумать о вещах более конкретных. Например, о том, был ли другом убитого две недели назад Виктора Купцова его одноклассник Михаил Бланк. Этот вопрос занимал Ленку уже несколько дней, а ответа на него она все никак не могла найти.

История произошла на первый взгляд самая в наше время обычная.

Виктор Купцов был владельцем крупнейшей в Москве охранной фирмы «Арго», специализирующейся на технических средствах охраны. Он был талантливым программистом и очень способным организатором.

Наверное, именно второе его качество и позволило Купцову стать лидером среди своих друзей, которые составили позже костяк его команды. Талантливых на мехмате МГУ было много, организаторов, как и везде, гораздо меньше.

Купцов разработал оригинальную систему, внедрение которой позволило бы полностью обезопасить московский автотранспорт от угонов. Идея на удивление простая, но требующая очень больших объемов работы. Может быть, с точки зрения мэрии это и недостаток, но Купцов видел здесь только преимущество для своей фирмы.

Суть его идеи заключалась в том, что все московские автомашины снабжались небольшими маячками, которые начинали работать в случае несанкционированного проникновения в салон машины. Именно с такого проникновения начинается каждый угон. Но установка маячков – генераторов сигнала тревоги – не самая трудоемкая часть купцовского проекта. Главный объем работ падал на установку датчиков, которые принимали генерируемые угнанной машиной сигналы. Датчики очень простой конструкции Купцов предлагал установить на каждом городском фонарном столбе. Затем они все подключались к единой сети, группировались по районам и в конце концов выводились на единый пункт наблюдения, снабженный мощным современным компьютером.

С центрального и районных пунктов управления, таким образом, можно было отслеживать передвижение угнанной машины по московским улицам. Проблема «найти» угнанную машину решалась автоматически. Оставалось только задержать машину и арестовать угонщиков.

Мало того, купцовская разработка позволяла снабдить каждую машину в Москве небольшим цифровым табло, на котором автоматически высветится номер угнанной машины, если она появится на расстоянии пятидесяти метров от вашей машины. Это было особенно интересно для машин милиции и Госавтоинспекции.

Сотрудники Купцова поговаривали, что он содрал свою «систему безопасности» с аналогичной разработки, реализованной и работающей уже не первый год не то в Лондоне, не то в Чикаго. Но это были только слухи, на которые Купцов не реагировал. Он настойчиво добивался реализации своего проекта и немало преуспел в его воплощении в жизнь.

Виктору Купцову удалось договориться с московским управлением ГИБДД и обществом автолюбителей о том, чтобы сделать подключение к будущей системе делом добровольно-принудительным. У обеих организаций была масса возможностей доказать московским водителям, что им гораздо выгоднее и спокойнее выложить не очень большую сумму в качестве взноса члена московской «системы безопасности», чем ежедневно подвергаться риску угона.

Главная проблема была в том, чтобы получить заказ от мэрии на изготовление и установку этой системы. Купцов потратил на это почти год, но в конце концов добился проведения тендера, на котором победил, естественно, Купцов, поскольку других претендентов не было. Но тендер был нужен в первую очередь для того, чтобы сотрудники мэрии, которые пробивали (конечно, не бесплатно) этот проект, могли избежать обвинения в получении взятки. Тендер свелся, таким образом, к пустой формальности.

Купцов получил муниципальный заказ и начал заключать договоры с субподрядчиками на изготовление маячков-сигнализаторов и приемных датчиков. Их требовалось огромное количество. Купцов никогда не подсчитывал точное количество фонарных столбов в столице, даже приблизительных подсчетов было достаточно, чтобы понять, что сумма выходит астрономическая.

Мэрия должна была через несколько недель открыть финансирование этого проекта.

Но две недели назад джип Купцова был расстрелян из гранатомета на Садовом кольце вблизи площади Восстания – на Садово-Кудринской.

Граната пробила лобовое стекло и взорвалась в салоне. Водитель джипа, сам Купцов и охранник, который его сопровождал, погибли. Одновременно с разрывом гранаты произошел взрыв в расположенном поблизости пятиэтажном доме, в квартире на последнем этаже.

Позже было установлено, что именно из этой квартиры, принадлежащей пенсионерке Марии Егоровне Сухановой, был произведен выстрел из гранатомета. При обследовании квартиры обнаружен искореженный гранатомет и обломки каких-то сложных электронных устройств неясного назначения.

Квартира оказалась снята на три месяца неизвестным молодым мужчиной кавказской национальности. У него была борода, как у чеченского боевика, хотя хозяйке он предъявил паспорт, в котором значилась национальность «ингуш».

Суханова получила от него деньги за четыре месяца вперед, отдала ключ от квартиры и больше этого человека не видела.

Квартира была снята за три дня до убийства Купцова, и сомнений в том, что покушение на бизнесмена организовал этот самый ингуш, не было. Мария Егоровна записала его фамилию и данные паспорта.

По каналам МВД мгновенно было установлено, что Руслан Гилязов, обладатель предъявленного хозяйке постояльцем паспорта, проживает в Краснодаре, из города не выезжал последние полтора месяца, поскольку лежит в больнице с острой почечной недостаточностью. Мало того, жена Гилязова предъявила сотруднику краснодарского уголовного розыска паспорт, который, по ее словам, все время, пока ее муж лежит в больнице, находился дома, в большой зеленой коробке из-под обуви, и, следовательно, никак не мог быть предъявлен хозяйке московской квартиры.

Оставалось только предположить, что паспорт Суханова видела поддельный, на чем ниточка, ведущая к организатору убийства, оборвалась. Никто из жителей дома, в котором была расположена снятая убийцей квартира, его не видел, и никто не знал даже, что Мария Егоровна сдала свою пустующую квартиру какому-то кавказцу.

Милиция зашла в тупик с расследованием этого преступления. Московскому уголовному розыску оставалось предположить, что убийство Купцова связано с началом реализации разработанной Купцовым «системы безопасности».

Но дальше сыщикам не удалось продвинуться ни на шаг. Перспективы расследования смерти Виктора Купцова были весьма туманными. Дело грозило превратиться в очередной вечный «глухарь».

«Аргонавты», как Ленка сразу же окрестила сотрудников купцовской фирмы, уже на третий день после убийства своего шефа поняли, что от милиции никакого толка не дождутся. Поэтому совет директоров решил обратиться в частную детективную фирму.

Ленка не понимала, почему именно в Димин «Protektor» обратилась дирекция фирмы. Возможно, у него имелись какие-то связи с этой фирмой, возможно, он выполнял для них некую работу прежде. Этого она не знала.

Нельзя сказать, что Дима сидел без работы, но отказываться от такого заказа было бы просто глупо. Убийство Купцова наделало много шума в Москве, несколько дней о нем говорили все ведущие российские телеканалы. Выдвигались самые разнообразные версии, начиная от непременного «чеченского следа» и заканчивая местью чикагских мафиози, которые узнали о начале работы над московской «системой безопасности», идея которой была украдена у них. Какое отношение имеют чикагские мафиози к чикагской «системе безопасности» и почему идея ее разработки принадлежит именно мафиози, телекомментатор пояснять не счел нужным. Впрочем, все это была абсолютная чушь, на которую не следовало обращать внимания.

– Я должен раскрутить это дело! – азартно воскликнул Дима, едва закрылась дверь офиса за посетившим его заместителем Купцова. – Ты понимаешь, Ленка, что я не могу отказаться? Как ни вертись, мне придется найти убийцу Купцова, иначе мой рейтинг среди московских агентств свалится из первой десятки в четвертую, а то и ниже.

– Тогда уж в двадцатую, – усмехнулась Ленка. – По-моему, в Москве не меньше двух сотен частных детективных агентств.

– Так низко, надеюсь, я не упаду никогда! – заносчиво заявил Дима. – И не собираюсь уступать никому Купцова. Это отличный шанс подтвердить свою репутацию.

– Хочешь, чтобы я тебе помогла? – пожала Ленка плечами, втайне ликуя, что ситуация загнала Диму в цейтнот и он теперь без ее помощи не обойдется. – Я не против, сам знаешь. У меня единственный вопрос, с чего мне начать?

– Собери все свои мозги в кучу! – Дима сделал строгое лицо. – Я, конечно, учитываю, что эта работа несколько сложнее того, что тебе приходится делать ночью…

«Козел! – внутренне вспыхнула Ленка, но сдержалась, так как понимала, насколько она зависит от Димы. – А что бы, между прочим, ты делал в постели без меня?»

– Неужели ты не знаешь до сих пор, с чего начинается любое расследование? – пожал плечами Дима. – Пора бы нахвататься… Позор! Неужели все уроки, которые я преподал тебе, – впустую? Неужели в твоей прелестной, но ветреной головке не задержалось ничего из моих ежедневных наставлений?

– Хватит трепаться! – заставила себя улыбнуться Ленка. – Ясно, что начинать нужно со сбора информации. Я совсем не о том спрашивала. С чего именно, вернее, с кого именно я должна начинать?

– Слава богу, ты меня успокоила! – Дима очень правдоподобно изобразил облегчение. – Значит, со временем из тебя, возможно, выйдет детектив. Может быть, когда-нибудь я решусь на тебе жениться и тогда предложу тебе стать совладелицей агентства, моей младшей партнершей. Впрочем, если ты не научишься соображать сама, похоже, что решусь я на это не скоро.

«Издевается, сволочь! – подумала Ленка. – Самоуверенный хам!»

– «Болтун – находка для репортера!» – процитировала Ленка вслух Диме его же высказывание. – Ладно, если ты предоставляешь мне право действовать самостоятельно, я пошла в «Арго». Интересно было бы узнать, что намерен делать ты, господин директор?

– У меня есть выход на отдел технической экспертизы московской милиции, – на сей раз без ерничества ответил Дима. – Попробую выяснить, что же такое взорвалось в той квартире, где был установлен гранатомет, и что за непонятные электронные приборы там обнаружены?

Примерно так Дима общался с Ленкой всегда. Она порой не понимала, когда он шутит, а когда говорит с ней серьезно. Но когда он позволял себе шутить на тему его возможной женитьбы на ней, Ленка вскипала и едва удерживалась, чтобы не взорваться. Что знает этот московский хлыщ о том, что такое семья? После того, как осталась одна, Ленка часто думала о том, какой жизни она хотела бы больше всего. И всегда в этих мыслях рядом с ней неизменно присутствовал надежный мужчина.

Хотя, если честно, Дима, наверное, во многом прав, иронично относясь к своей подруге. Ленка часто попадала в сложные ситуации исключительно из-за своего слишком экспрессивного характера и неумения сидеть на месте. Может быть, Дима и прав, когда считает, что ей полезно побольше заставлять работать голову, чем тело. Ленка и сама была бы не против, но пока с телом оказывалось все гораздо проще. Она не всегда успевала подумать, ввязываясь в какую-нибудь авантюру.

Ленка прекрасно знала об этих свойствах своего характера, но… Но что она могла с собой поделать? Ей всегда казалось, что она упускает какие-то возможности, когда сидит на месте, ничего не предпринимая.

И кроме того, еще одна причина делала ее обиду на Диму скоропреходящей. Она все чаще серьезно подозревала, что Дима вовсе не шутит, говоря о том, что может на ней жениться. Возможно, это для него слишком «страшная» мысль и ему нужно время, чтобы к ней привыкнуть? Поэтому и не говорит серьезно, тщательно скрывая и постоянно маскируя свое к ней отношение иронией и шуточками.

«Но довольно пустой болтовни! – оборвала свои мысли Ленка, добравшись до площади Маяковского, на которой был расположен офис фирмы "Арго". – Пора приниматься за работу».

ГЛАВА 3

Ленка не любила заранее обдумывать вопросы, которые нужно задать, чтобы получить от человека информацию по интересующему ее вопросу. Она знала, что нужные вопросы сами возникнут в ее голове, едва она начнет копаться в ситуации. Диму раздражал такой метод работы. У него был совершенно другой подход. Он заранее обдумывал все возможные версии и даже составлял список вопросов, которые он должен задать непременно, чтобы ничего не забыть.

Ленка особенно с ним и не спорила, понимая, что он, по сравнению с ней, профессионал и не прислушается к ее мнению, но поступать предпочитала по-своему, как ей было удобнее. У нее и так получалось очень неплохо.

Справедливо рассудив, что сапожник не должен сидеть без сапог, она рассчитывала найти в «Арго» сильную службу охраны и не ошиблась.

Ленку сначала тщательно рассмотрели в видеокамеру, не впуская в здание, прямо на ступенях крыльца. Признаться, она чувствовала себя под взглядом телекамеры точно так же, как под взглядами голодных мужиков на Тверской, и даже начала раздражаться.

Но дверь наконец открылась, охранник, не впуская ее, потребовал у нее документы, она предъявила выданное ей Димой удостоверение и была тщательно сличена со своей фотографий. Оказавшись очень похожей на свое изображение в удостоверении, Ленка была наконец допущена в «Арго».

– Мне нужен ваш начальник! – заявила она, едва шагнув через порог.

Охранник посмотрел на нее подозрительно. Она тут же сообразила, что ее слова звучат двусмысленно, но не смутилась. Ленка вообще редко смущалась, даже когда попадала в глупые ситуации. Что толку смущаться и ставить себя в еще более нелепую ситуацию, подчеркивая смущением свою ошибку? Тут надо думать, как выкарабкиваться с наименьшими потерями. Именно об этом она всегда и думала.

– Нет-нет, не Купцов, – воскликнула она. – Я в курсе, что он…

– Вся Москва уже в курсе! – перебил ее охранник. – Так кого вы хотите увидеть, госпожа Дмитриева? Генриха Краузе?

– А кто это? – удивленно спросила Ленка.

– Генрих Михайлович исполняет обязанности председателя совета директоров, – ответил слегка удивленный ее неосведомленностью охранник.

Ленка покраснела. Именно Краузе приезжал к Диме в агентство и при ней договаривался с Димой о том, что тот берется за поиски убийцы Купцова. Как же она могла забыть? Совершенно вылетело из головы!

– Нет, с Краузе я пообщаюсь попозже, – ответила она. – Мне нужен ваш непосредственный начальник. А еще точнее – начальник охраны. Он на месте?

– На месте, на месте! – проворчал охранник. – После того, что у нас случилось, он домой не уходит, ночует здесь. Нас всех наизнанку вывернул: кто что видел, кто что слышал? Те, кто видел и слышал, в машине с Купцовым сидели, у них уже ничего не спросишь.

«Так! – отметила про себя Ленка. – В коллективе охранников начались разброд и шатания. Коллектив не доверяет своему начальнику, сомневается в целесообразности его действий. Это надо запомнить, может пригодиться…»

Она вовсе не рассчитывала, что эта информация позволит ей каким-то образом выйти на убийцу. Просто она по привычке обращала внимание прежде всего на отношения людей между собой, на психологическую атмосферу. Наверное, сказывался опыт занятия проституцией – там очень многое зависит от умения уловить настроение клиента и установить с ним хороший контакт. Если клиент доволен, он чаще всего платит намного больше.

Когда Ленка стала работать у Димы, она поняла, что ее прежний «профессиональный» опыт ей весьма пригодится. Опыт – устанавливать контакт с человеком.

Очень часто это дает возможность понять что-то, не обладая совершенно никакой другой информацией. Догадаться о чем-то, опираясь исключительно на интуицию. Впрочем, она как-то слышала по телевизору, кажется в программе «Цивилизация», что вывод, сделанный интуитивно, это всего лишь результат бессознательного процесса анализа поступающей к человеку информации, который непрерывно протекает в его подсознании.

Впрочем, для нее это все был темный лес, в котором она ощупью нашла верную тропку, что говорило только о ее врожденном чутье.

Начальник охраны встретил ее в своем просторном кабинете, сидя за столом в позе глубокого раздумья, то есть обхватив голову руками и уставившись взглядом в крышку стола.

– Елена Дмитриева, агентство «Protektor», – представилась она его обращенной к ней лысой макушке. – Помогите мне составить подробную картину того, что произошло три дня назад.

Начальник медленно поднял голову. Глаза у него были измучены бессонницей.

– Произошло то, чего не могло произойти! – ответил начальник охраны и показал ей на кресло напротив себя. – Садись, не торчи перед глазами… Как тебя, Дмитриева? Моя Герасимов фамилия, Константин Петрович. Голова у меня уже опухла, но я не понимаю, как это могло произойти.

– Вы мне расскажите все же, что вы по поводу этого убийства думаете? – попросила Ленка. – Я знаю о нем только в общих чертах.

– Я, Дмитриева, в Афганистане воевал, – объявил ей Герасимов. – Я в оружии разбираюсь, как ты в нижнем белье. В Купцова стреляли из гранатомета германского производства, который я не только в руках держал, но и сам стрелял из него. Прицельная дальность выстрела у него невысокая, он хорош на коротких выстрелах, на пределе дальности из него трудно попасть точно в цель… А тут… Машина Купцова шла на скорости, очевидцы говорят, километров восемьдесят, не меньше. От той квартиры, где гранатомет обнаружили, метров девятьсот до машины было. Квартира расположена очень неудобно для стрельбы по дорожному полотну Садового кольца: сектор обстрела очень узкий. Фактически машина Купцова находилась в секторе обстрела всего несколько секунд. Как можно было успеть ее заметить, прицелиться и точно выстрелить, я ума не приложу.

– Вы мне можете нарисовать схему? – попросила Ленка. – Как расположено здание, из которого стреляли? И где находилась машина в момент выстрела?

– Схема, схема… – проворчал Герасимов. – Вот тебе схема. Сама посмотри – можно с такого места попасть в машину, которая пролетает на расстоянии девятьсот метров от тебя со скоростью восемьдесят километров в час? Я уверен, что это невозможно!

– Пожалуй, – согласилась она. В голове возникли какие-то еще не стершиеся из памяти детали уроков геометрии, физики… – Правда, машина двигалась не перпендикулярно линии выстрела, а под тупым углом к ней, значит, и скорость движения относительно стрелявшего была меньше восьмидесяти…

– Да ерунда! – воскликнул Герасимов. – Я уже прикидывал, какая получается скорость передвижения машины по сектору обстрела. Если физическая скорость машины на самом деле была восемьдесят, то получается шестьдесят четыре. Все равно это невозможно. Человек не успеет среагировать и прицелиться.

– Не знаю, не знаю, – пробормотала Ленка. – Человек, вы говорите, не сможет?

Ответить Герасимову не дал ее сотовый телефон. Он отчаянно запищал у нее в сумочке, привлекая к себе внимание. Ленка выдернула антенну.

– Алло! Кто это?

– Крошка! – услышала она голос Димы. – Ты в «Арго» сейчас?

– Да, – ответила она. – А что случилось?

– Ничего, нормально все, – сказал Дима. – Я результаты экспертизы видел. Знаешь, что это за приборчики были, остатки которых вместе с искореженным гранатометом обнаружили? Не угадаешь, не старайся. Это электронная система наведения выстрела! Очень точная, не хуже, чем у «стингеров»! Причем специалисты так и не разобрались до конца в ее устройстве, слишком все искорежено взрывом. Что-то для них неизвестное. Они подозревают, что выстрел был произведен автоматически, по команде электронной системы, зарегистрировавшей появление машины Купцова в зоне обстрела. Они говорят, никогда такого не видели, это новейшие разработки какие-то, явно не массового производства. Сейчас вызвали эксперта из КБ систем наведения, он должен взглянуть, определить, что за система была использована. Это вещи редкие, можно попытаться на кого-то выйти, кто связан был с Купцовым и имел доступ к такого рода разработкам.

– Дима, ты звонишь для того, чтобы рассказать мне все это? – усмехнулась Ленка. – Я польщена твоей заботой о моей информированности. Могу сразу тебе ответить, что Купцов сам мог иметь доступ к подобным разработкам.

– Да иди ты со своими подначками! – не принял ее тона Дима. – Пока не ушла из «Арго», выясни, какая система сигнализации была установлена на машине Купцова и кто знал о ней?

– Ясно, шеф! – вытянулась она. – Будет сделано! Разрешите выполнять?

– Багама! – Дима, судя по голосу, улыбался. – Не кривляйся!

Она убрала телефон в сумочку. Повернулась к Герасимову, развела руками.

– Вот и ответ на ваш вопрос, Константин Петрович! – сказала она. – Гранатомет был оснащен самой современной системой наведения. Поэтому и выстрел из него оказался столь точен.

– Да все равно это – туфта! – разволновался Герасимов. – По кольцу десятки машин в этот момент ехали. Как эта твоя система наведения выбрала из них из всех машину Купцова?

Ленка задумалась. В самом деле, выстрел был фантастически точным. Что-то тут есть странное…

– У вас есть копии протокола обследования взорванной машины? – спросила она.

– А как же! – проворчал Герасимов. – У меня дело поставлено серьезно… Такой случай! Да мне теперь кровь из носу надо этого гада найти, кто шефа гробанул. И я его найду!

Ленка полистала листки протокола, нашла описание обнаруженных на месте покушения взорванной гранатой обгоревших обломков машины. В глазах у нее зарябило от перечисления каких-то технических деталей, в назначении которых она ничего не понимала.

– Да-а! – протянула она. – Тут, оказывается, специалист нужен. Вы, Константин Петрович, хорошо разбираетесь в устройстве машины? Можете определить, какого типа сигнализация стояла на машине Купцова?

– Само собой! – пожал он плечами. – С малолетства машину вожу. Сына тоже с малых лет научил. Дай-ка…

Герасимов взял у нее из рук протокол, уставился глазами в страницу, зашевелил губами.

– Нет! – сказал он через несколько минут. – Тут сам черт голову сломит! Только я тебе и так скажу: никакой сигнализации на машине шефа не стояло и стоять не могло. Я это точно знаю.

– Но я хотела бы все же узнать, – настаивала Ленка, – не обнаружены ли после взрыва в его машине какие-то части от охранной системы?

– Ох, и упрямая же ты девка! – усмехнулся Герасимов. – На слово мне, значит, верить не хочешь? Ну и ладно! Это, в общем-то, правильно. Я и сам никому на слово не верю, своими руками щупаю.

Он решительно нажал кнопку на своем столе. В двери тотчас показалась голова охранника.

– Коля! – сурово приказал Герасимов. – Позови Меньшикова. Скажи, Петровичу, мол, срочная консультация понадобилась.

– Сейчас разберемся! – успокаивающе заявил ей Герасимов. – Можешь не сомневаться. Меньшиков у нас самый главный специалист по этим системам. Профессор! Купцов у него еще в университете учился, потом перетащил его к себе в фирму.

Меньшиков оказался седым полным мужчиной лет шестидесяти пяти в толстых роговых очках, за которыми не видно было его глаз. Он молча полистал протокол, бросил на стол Герасимова.

– Ничего интересного, – сказал он. – У Виктора в машине стояла наша типовая разработка, модель СБ2-9116. К сожалению, она дает гарантию только от похищения машины, против гранаты она бессильна, как и любая другая. Против гранаты броня нужна.

– А ну, погодь! – перебил его Герасимов. – Как это наша модель? С чего это ты взял? Ничего у него не стояло. Потому что не устанавливал никто! Его личное распоряжение было – на его машину наши датчики безопасности не ставить. И вообще – сигнализацию не ставить. Я сам лично проверял, когда на все наши машины эти системы устанавливали, чтобы купцовскую машину не трогали.

– И тем не менее, датчик на его машине стоял! – вставила Ленка. – А датчик можно использовать как маяк, по которому ориентируется система наведения?

– Запросто, – проворчал Герасимов и повернулся к Меньшикову. – Степаныч, спасибо, помог нам очень! Иди, работай, извини, что оторвал.

Меньшиков молча вышел, блеснув на Ленку тусклыми стеклами очков.

– Вот вам ответ, как можно было с такого расстояния сделать столь точный выстрел! – сказала она, когда Меньшиков скрылся за дверью. – Сработала электроника. Выстрел был произведен автоматически.

– Но этого все равно не может быть! – уперся Герасимов. – Не могло там быть никаких датчиков. Купцов сам запретил мне лично ставить их на его машину.

– Подождите-ка! – прервала его Ленка. – Расскажите по порядку, как дело было, а то я что-то не совсем понимаю, как это все произошло.

– Да что тут рассказывать! – воскликнул Герасимов. – Когда последняя, новая модель «системы безопасности» была готова, Купцов распорядился снабдить датчиками все наши машины. Ну, чтобы можно было в любой момент продемонстрировать работу системы. Когда я получил копию этого его приказа, он меня вызвал и устно добавил: на его машину датчики не ставить и вообще близко к ней никого из наших техников не подпускать.

– Насколько это трудоемкая работа – установить на машине датчик вашей «системы безопасности»? Много времени требуется? – спросила она.

– А что тут трудоемкого! – проворчал Герасимов. – Сам датчик-то – это такая маленькая коробочка, можно в любом месте ее прилепить, если на магнитном держателе сделать. За три секунды можно управиться. Возня была, когда на приборных панелях индикаторные табло монтировали, тут ребята повозились. Но я же тебе говорю, к машине Купцова никто близко не подходил.

– Вы проверяли его машину? – спросила Ленка. – Может быть, кто-то установил на ней этот самый датчик без вашего ведома?

Герасимов покачал головой.

– Нет, никто не устанавливал. Проверял я машину. За три дня до этого случая проверял. Всю с Сашкой, с шофером, облазили, чуть не наизнанку вывернули – ничего лишнего на ней не было.

– Так ведь после этой проверки прошло три дня! – возразила она. – За три дня кто угодно мог поставить на ней что угодно!

– Что ты тут несешь, что угодно и сколько угодно! – вскинулся Константин Петрович. – А к машине за эти три дня ни один человек, кроме шофера, не подошел. Она в гараже стояла, ключи от гаража у меня были. Я лично за машиной следил и шоферу ее выдавал, только когда ехать нужно было. Никакого ремонта или уборки в салоне за эти три дня не было. Фактически только три человека имели доступ к машине – сам Купцов, его шофер, Сашка, и я.

– А разве шофер не мог установить эти датчики? – спросила она.

– Он что себе – враг? – пожал плечами Герасимов. – Самого себя решил взорвать? Или тупой настолько, что не понял: просто так никто его просить о такой услуге не будет?

– А если его не только попросили, но и купили? Если много ему заплатили? – настаивала Ленка. – Не мог он пойти на такое? Или обманули его как-то? Сказали, что по вашему приказу нужно датчики поставить, он и поставил, а уточнить у вас забыл, например…

Герасимов медленно покачал головой.

– Не могло такого быть! – тихо сказал он. – Не могло.

– Почему?

– Потому что Сашка – это сын мой, – так же тихо ответил Константин Петрович. – Не мог он. Никак не мог. Ручаюсь.

– Ну, тогда я не знаю, что и подумать… – смутилась Ленка. – Не сам же Купцов их поставил!

– Бред! – выдал краткий диагноз Герасимов.

– Пожалуй, я пойду, – заявила Ленка, видя, что он погрузился в какие-то свои мысли, скорее всего – о погибшем сыне. – Вот моя визитка. Если вспомните что-то об этих датчиках, позвоните, хорошо?

Герасимов молча кивнул.

Ей еще предстояло поговорить с Генрихом Краузе, исполняющим обязанности председателя совета директоров «Арго» после смерти Купцова. Но, как это часто бывает, пока она разговаривала с Герасимовым, Краузе уехал по каким-то важным делам в мэрию. Это ей сообщила его, вернее, купцовская секретарша Марина.

Ничего не оставалось делать, как попросить ее составить график поездок Купцова за те три дня, которые прошли между проверкой Герасимовым его машины и убийством. Только в это время кто-то мог установить датчик, который послужил маяком для наведения гранатомета. И сделать это мог только тот, кто хоть раз ездил за эти три дня вместе с Купцовым. Нужно было выяснить, были ли такие случаи?

Еще одно Димино задание – узнать, кто мог иметь доступ к самым современным разработкам в области электронных систем слежения и наведения, она выполнила очень легко. На ее вопрос Марина уверенно ответила, что все новые разработки курирует Анатолий Степанович Меньшиков, тот самый, которого Ленка уже видела у Герасимова.

«Вот так история! – думала она, шагая от площади Маяковского. – Разработки-то Купцова можно было не только по прямому назначению использовать, но и совсем с другими целями. Кто-то оказался очень сообразительным и убил Купцова с помощью его же изобретения. А сам Купцов, похоже, предполагал, что такое может случиться, поэтому и датчики на свою машину ставить запретил. Но кто-то же должен был их туда поставить! Кто? Если мы это узнаем, мы выйдем на след исполнителя, а через него – и на заказчика».

ГЛАВА 4

Вернувшись в агентство, Ленка застала у Димы капитана Зубова из районного отделения милиции. Он часто заходил к Диме – пил кофе, болтал о том о сем, пробовал приставать к Ленке, впрочем, делал это так неуклюже, что сам, наверное, не верил, что у него что-нибудь получится.

Ее вначале визиты капитана удивляли, пока она не поняла, что Зубов за кофе и пустой болтовней прячет свой личный интерес. О чем чаще всего говорят коллеги? Разумеется, о делах, о своей профессии. Так вот, Зубов частенько подсовывал Диме что-то вроде загадок из своей практики, старательно изображая, что у него самого интерес к этим загадкам чисто академический, что они его интересуют только с точки зрения теории.

Дима, человек азартный, очень часто попадался на удочку Зубова и ломал голову над зубовскими «глухарями», которых он ему таскал из райотдела. Два-три из них Диме удалось раскусить, не вставая, так сказать, из-за стола. Это было что-то вроде шахматных этюдов. В райотделе с подготовкой «шахматистов» дела были, судя по всему, неважные, Дима мог бы дать им тут немалую фору.

Зубов давно это понял, еще когда Дима только-только начинал работать и получил как-то премию, учрежденную правлением одного из банков за расследование преступлений в банковской сфере. Зубов зашел вроде бы поздравить, заодно и познакомиться. С тех пор начал заходить регулярно. Дима, сам того не зная, помогал ему повышать его рейтинг в райотделе. С его помощью Зубов приобрел репутацию сильного аналитика, но и подложил себе, как выяснилось, большую «свинью» – теперь все «глухари» каким-то странным образом повисали именно на нем.

Не предвидевший такого поворота Зубов схватился за голову, усилил свои атаки на Димины аналитические способности, и тут-то Ленка его и раскрыла. Дима вначале не хотел верить в зубовское коварство, а потом обиделся и «отказал ему от дома», но Зубов был настойчив в своих попытках восстановить отношения и все-таки добился своего. Дима иногда соглашался поломать голову над его проблемами. Это, говорил он, что-то вроде тренировки, чтобы мозги не застаивались.

На этот раз Зубов пришел с большой банкой кофе, бутылкой коньяка и тортом, из чего Ленка сразу заключила, что дело у него срочное и очень для него важное. Так оно и оказалось.

– Понимаешь, Елена, – втолковывал Зубов, отвернувшись от Димы, которому тот уже порядком надоел, – я бы плюнул на все это, но меня же теперь просто съедят. Мне проходу не дадут. Ладно бы рядовое дело, я бы сразу рукой махнул, не стал бы дергаться. Но тут ведь буквально все на карту поставлено.

– Зубов, начинай с самого начала и говори не спеша, чтобы у тебя слова одно на другое не налетали, – остановила его Ленка. – Иначе я все равно ничего не пойму.

– Вызвал меня вчера Шестериков, – начал рассказывать Зубов. – На тебя, говорит, Зубов, вся надежда. Сразу сообщаю, говорит он мне, у нее под левым глазом родинка. Если ты не поможешь, мне труба. И тебе, говорит, тоже труба. Это почему же мне-то труба, спрашиваю, что случилось-то, у кого родинка? А потому, говорит, что я тебе это дело поручаю, потому как ты у нас самый сообразительный, «глухари» как орехи щелкаешь. И если ты, говорит, родному своему начальству не поможешь, я тебя, Зубов, не пойму. Вылетишь ты у меня из отдела с волчьим билетом. А родинка у того, кого тебе найти надо.

– Помолчи, Зубов, – перебил его Дима. – Я сам расскажу. А то он начнет сейчас мямлить все с самого начала. Если коротко, жену их начальника, майора Шестерикова, кинули вчера на двадцать тысяч долларов.

– На сколько? – удивилась Ленка. – Двадцать тысяч долларов? Откуда у нее такие деньги?

– От мужа, – усмехнулся Дима. – Деньги не ее, а майора Шестерикова Георгия Спиридоновича.

– А у него откуда? – пожала Ленка плечами. – С зарплаты накопил, что ли?

– А хоть бы и накопил, – развел руками Дима. – Не докажешь, что украл.

– Мог он со своей зарплаты такую сумму накопить? – повернулся он к Зубову.

– Э-э, не знаю… – промямлил тот. – Мог, наверное, если лет десять каждую копейку… Хотя не знаю. Я не смог бы, это точно. Да и мне-то какая разница, откуда он эти деньги взял!

– Не скажи, Зубов! – возразил Дима. – Если это его кровные денежки, он с тобой в одном тоне разговаривать будет, а если они к нему в виде взятки в карман попали, а ты про это знаешь, тон у него сразу поменяется, и тронуть он тебя не посмеет.

– Да не знаю я ничего про это! – закатил глаза к потолку Зубов. – Откуда у него такие деньги – наследство получил, в лотерею выиграл, нашел, в конце концов! Мне от этого не легче.

– По мне, так и правильно майора вашего какой-то мошенник наказал, – заявил Дима. – На одного мошенника другой нашелся, покруче. Пусть теперь Шестериков локти кусает, а что ему остается? Дело он открыть не сможет, иначе ему придется в протокол записать, какую сумму у потерпевшей свистнули.

– Да что с ней случилось-то? – не выдержала Ленка. – Дима, расскажи толком, а то ты тоже, как Зубов, косноязычным стал!

– С кем поведешься… – проворчал Дима, но не мог не признать, что Ленка права. – У майора юбилей скоро – пятьдесят лет. Жена давно голову ломала, что ему подарить. А тут полезла она в стенной шкаф за лампочкой, лампочка у нее в туалете перегорела, а Шестериков на работе. Задела локтем какую-то коробку, оттуда доллары посыпались. Жена подсчитала, обалдела и решила машину Шестерикову купить. Он давно ей поговаривал, что машину купить хочет. Клавдия Ивановна женщина решительная, привыкла все сама решать, тут же отправилась в Ростокино, но до самого автомобильного салона не дошла, зацепилась языком за какую-то дамочку в кожаной куртке. Слово за слово, та говорит, что может купить машину с большой скидкой. Клавдия Ивановна совсем от счастья обалдела, решила сэкономить. Короче, отдала ей документы и деньги. Та ей ручкой сделала и пропала, растворилась в воздухе. Клавдия Ивановна часа полтора подождала, пошла разыскивать свою благодетельницу. Когда до нее дошло, что ее обманули, она давай названивать своему майору. Поймай ее, говорит, у нее родинка под левым глазом! Она все деньги унесла! Тот, как только сообразил, о чем речь, сам на место помчался, увез ее оттуда домой и рот заткнул. Наверное, рассказал, как ему эти деньги достались. А что дальше делать? Вот он и вызвал Зубова и повесил на него эту свою проблему. Я битый час Зубову советую плюнуть на все это и сказать майору: пусть сам свои деньги разыскивает. Ничего он Зубову не сделает, побоится, не чистые это деньги, я ж чую.

– Тебе хорошо рассуждать, – почесал в затылке Зубов. – А я как представлю, что с работы меня попрут… И не устроишься потом никуда. Этот козел в горуправлении про меня такое в отделе кадров наплетет, близко к милиции не подойдешь.

– Да не ной ты! – воскликнул Дима. – Не пропадешь. Ты же старый ментовский волк, оперативник, такие люди всегда нужны.

– Кому нужны? – тоскливо спросил Зубов.

– Да хотя бы мне нужны! – заявил Дима, сам, как мне показалось, удивившись своим словам. – Нам с Ленкой вечно помощников не хватает. Платить буду больше, чем ты в райотделе получал, и без задержек. На очередное звание не рассчитывай, так и останешься капитаном…

Зубова предложение Димы явно озадачило. Он смотрел на Диму с недоверием и сомнением, продолжая чесать в затылке.

– Не шутишь? – спросил он неуверенно. – Я же знаю, как вы с Еленой ко мне относитесь. Зубов тупой, мол, к нам бегает, свои дела таскает, нашим умом живет. Я же знаю все. А у меня сейчас и правда проблема по жизни, а ты смеешься надо мной.

Дима не смутился, а просто хлопнул милиционера по плечу и сказал:

– Не смеюсь. Нисколько не смеюсь. Нам правда человек нужен, прежде всего для наружного наблюдения. Я тут подсчитал недавно, сколько мы тратим на то, чтобы услугами людей со стороны пользоваться, чуть за голову не схватился. Гораздо выгоднее в агентстве своего штатного наблюдателя иметь. А на голову твою я не сильно рассчитываю. Нас с Ленкой пока хватит. Я тебе, Зубов, помочь хочу, а не смеюсь над тобой. Человеку со стороны никогда бы не предложил, а тебе предлагаю. Потому что знаю: звезд с неба не хватаешь, но не продашь. А это главное.

– Ну, тогда, – забормотал смущенный Зубов, – что мне делать-то? Я имею в виду с Шестериковым…

– Да ничего не делать! – воскликнул Дима. – Рапорт писать об отставке. И сразу же – заявление о приеме на работу ко мне в агентство.

– Как-то это… – невнятно пробормотал Зубов, -…так сразу.

– Ну что ж, жди, когда он тебя выгонит, – пожал плечами Дима. – Все равно ко мне придешь.

– Может, и приду, – проворчал Зубов. – Только я подумаю еще.

– Вот и подумай! – повернул его лицом к двери Дима. – Иди и подумай. А мы пока отдохнем от тебя и твоих проблем. Да и с Ленкой нам посекретничать надо.

– Так я зайду еще? – спросил милицейский капитан уже из дверей.

– Заходи, Зубов, заходи! – сказал Дима, закрывая дверь. – Всегда рады.

– Ты в самом деле его взять хочешь? – спросила Ленка недоверчиво, когда дверь за Зубовым закрылась.

– А почему бы и нет, – пожал плечами Дима. – Туповат, конечно, но исполнителен и незаметен. Такие в наружку как раз и нужны. А что? Ты имеешь что-нибудь против? Говори сразу, пока можно ему отказать. Дело на него Шестериков повесил дохлое, вот увидишь, выгонит он его не сегодня-завтра. За то выгонит, что рассказал про всю эту историю с долларами. Попал Зубов. Из-за своего глупого тщеславия попал. Ну да бог с ним, с Зубовым. Рассказывай, что у тебя там в «Арго»?

Ленке хватило нескольких минут на то, чтобы рассказать все, что она узнала о машине Купцова и установленном в ней датчике. Дима выслушал ее молча и, когда она замолчала, развел руками.

– Не может быть, чтобы задача решалась так просто! – воскликнул он. – Нам с тобой остается вычислить, кто за те три дня имел доступ к машине Купцова. Не так уж и много народа, на пальцах можно перечесть.

И Дима тут же принялся загибать пальцы.

– Сам Купцов – раз! – сказал он. – Герасимов – два! Шофер – три! Члены семьи Купцова: ну, там, жена, сын, дочь, – четыре! Сотрудники «Арго», вместе с которыми Герасимов ездил куда-либо – пять! Посторонние люди, с которыми он ездил куда-либо, – шесть!

Дима оживился, как всегда, когда перед ним возникала новая задача. Он любил решать задачи, как некоторые люди любят решать кроссворды. Тренировал свой интеллект и удовлетворял самолюбие. Словом, приятно было ему справляться с любой задачей, которая попадалась под руки. Он словно самому себе доказывал, что может справиться и с этой задачей, и с той.

– Первые три пункта отбрасываем сразу, – продолжал он. – Ни шофер, ни Купцов не стали бы ставить датчик на машину. Герасимов – тоже. Это ясно. Осталось всего три группы людей, определиться с которыми не так уж и сложно. Давай-ка, Леночка, этим и займись. А я попробую разузнать поподробнее об этом академическом светиле, который в «Арго» работает, о профессоре Меньшикове. Не было ли у него мотивов свести какие-то счеты со своим бывшим учеником.

Дима легко потрепал Ленку по волосам и ободряюще улыбнулся.

– Не кисни, Ленка! – сказал он ей. – Вот устроим себе отпуск и поедем в Крым, выбросим из головы всех этих бандитов и мошенников и будем загорать и плавать в море! Ты когда-нибудь была на море?

– Нет, – покачала она головой. – Я вообще, кроме Москвы и Арбатова, нигде не была. Только я тебе не верю, Димочка! Никогда ты себе отпуск не устроишь! Я тебя давно уже знаю, но об отпуске впервые от тебя слышу. Ты же не ради денег работаешь, а ради социальной справедливости. Хотя и прекрасно знаешь, что всех мошенников и бандитов в Москве тебе переловить не удастся, но на меньшее ты, по-моему, не согласен.

– А вот с этим, Ленка, шутить не нужно! – обиделся на нее Дима. – Я вовсе не собираюсь подменять органы правопорядка и очищать всю Москву от преступных элементов. Просто мне порой так обидно становится, что они чувствуют себя тут хозяевами. А моя мама, например, и ее подружки-соседки на улицу порой боятся выйти. Хотя каждая из них прожила в Москве не меньше пятидесяти лет. Это их город, понимаешь? Они в нем хозяйки, понимаешь? Они, а не какая-то шантрапа, у которой голова закружилась от собственной крутизны. И никакая это не социальная справедливость. Всяким там Зюгановым или Подберезкиным я тоже ни на грош не верю. Но город этот мой! И я хочу жить в нем спокойно и быть уверенным, что моей матери никакой подонок не проломит вечером голову из-за того только, что ему захотелось завладеть пенсионерским кошельком…

Он обиженно сопел и ходил по комнате из угла в угол. Потом Дима посмотрел на Ленку с досадой, ничего больше не сказал, вышел и уже из коридора крикнул ей:

– Я часа через два-три вернусь, не раньше. Не забудь про «Арго»!

ГЛАВА 5

«Ну вот, обиделся! – подумала она. – А чего он про отпуск начал болтать?! Я же и в самом деле устала! Денег у меня на тот же самый Крым вполне достаточно. Вот взяла бы и поехала. Так ведь нет, обидится насмерть! Предательницей меня считать будет. А сам?! Что, так трудно устроить перерыв в нашей бурной деятельности и съездить на море? А у него разговоры одни!»

Ей представилось море, на котором она никогда не была. Но оно было похоже на очень большую реку, что-то вроде разлившейся вширь Волги, на берегу которой она жила в Арбатове, и ей стало очень обидно.

Она поняла, что ее воображения не хватает, чтобы представить себе место, ей совершенно не знакомое. Не была она на море, а уж о Багамах что говорить! А вот другие ездят – и на Гавайи, и на Мальдивы, и на Лазурный берег.

Ей стало еще обидней. А что, в самом деле? Она, между прочим, по Москве как гончая мотается, выполняя Димины поручения, а он только шутит о ее мечте. Багамой зовет. А ей денег-то нужно – всего ничего: ровно столько, сколько нужно, чтобы провести несколько дней на Багамах.

Но Дима говорит, что он большую часть прибыли будет направлять в фонд развития, чтобы через некоторое время купить в центре Москвы собственное здание для своего агентства и отказаться от аренды, на которую тратит бешеные деньги, пускает на ветер.

Нет, если надеяться только на Диму, Ленка еще лет десять никуда не поедет! Даже в Крым! Если даже будет копить деньги, как этот зубовский майор, который прятал доллары в стенном шкафу. У Ленки нет дотошной и бестолковой Клавдии Ивановны, которая распорядится столь бездарно ее денежками. Будут лежать в целости и сохранности. Впрочем, майор-то деньги, конечно, не накопил. Наверняка взятки брал или еще как-то, но явно противозаконно. При обыске, например, себе в карман положил, в протокол вписать «забыл». Может такое быть? А почему нет?

Мысли о шестериковских деньгах занимали почему-то Ленку все больше и больше. Она не знала почему, но все думала об этих двадцати тысячах долларов. Не могла от них отвязаться, и все тут. Спасибо зазвонил телефон.

– Алло! – ответила она. – Елена Дмитриева, агентство «Protektor». Представьтесь, пожалуйста…

– Это Марина, секретарша Купцова из «Арго», – услышала Ленка. – Я хочу вас предупредить, что не могу выполнить вашу просьбу – составить список сотрудников, которые ездили с Купцовым на машине…

– Почему? – искренне удивилась Ленка. – Разве это коммерческая тайна?

– Вовсе нет, – засмеялась Марина. – Просто с ним никто и никогда не ездил. Может быть, раньше такое и было, но я работаю у него год и могу точно сказать, что сотрудники с ним все это время не ездили. Для сотрудников есть другая машина. А с самим Купцовым никто не ездил. Он очень беспокоился о своей безопасности последний год.

– А кто-то… – начала Ленка, но Марина ее поняла и перебила:

– И никого из наших клиентов на машине Виктора Александровича не возили. По крайней мере в те три дня, которые вас интересуют.

– Но этого просто не может быть, – пробормотала Ленка растерянно. – Кто-то должен был хоть раз побывать в его машине.

– Мне об этом ничего не известно, – вежливо сказала Марина. – Может быть, Константин Петрович что-то вспомнит, я в шесть домой ухожу, а он уходил из офиса только вместе с Купцовым. Может быть, вечером кого-то и возили…

– Может быть, – согласилась Ленка. – Спасибо, Марина, что позвонили.

Проблема с машиной Купцова, к которой никто близко, по словам начальника охраны, не подходил, вытеснила из ее головы все иные мысли, в том числе и об экзотических путешествиях. Пройдясь по комнате раз пять из угла в угол, она плюхнулась на свой стул. Но сидеть и ждать, не позвонит ли Герасимов, она просто не могла. Телефон сам собой очутился вновь в ее руке.

– Константин Петрович! – обрадовалась она, услышав голос Герасимова. – У меня к вам вопрос. Купцов возил на своей машине кого-нибудь из родственников? Жену, детей, тещу какую-нибудь?

– Тещу? – переспросил Герасимов недоумевающе. – Не было у него тещи. А жена у него на своей машине ездила, на «Вольво». Ребенок у него всего один, сын, но его в Москве нет, он в Кембридже учится. А больше у Купцова никаких родственников.

– Как же тогда?.. – Ленка даже растерялась, но вспомнила слова Марины. – Постойте! Не вешайте трубку! Я еще хотела уточнить один вопрос. А вечером, когда вы оставались с Купцовым одни в офисе, он никого не подвозил в своей машине? Вспомните! Может быть, кому-то просто по дороге было.

– Нет, девочка! – уверенно ответил Герасимов. – Я же сказал тебе уже – ни разу я его не отпускал с кем-нибудь одного. Я всегда был рядом. Даже домой с ним ездил вечером, когда к нему его старый друг приходил.

– Какой старый друг? – чуть не подпрыгнула Ленка. – Что же вы раньше молчали! А ну, рассказывайте!

– А ты думаешь… – пробормотал Герасимов. – Да нет! Я же рядом с ним в машине сидел. Не мог он ничего у меня на глазах сделать! Ерунда это!

– Рассказывайте! – потребовала Ленка. – А уж потом решать будем, ерунда или нет.

– Ну, за три дня перед тем, как Купцова расстреляли, – сказал Герасимов, – к Купцову под вечер пришел его какой-то одноклассник. У меня записана где-то его фамилия и телефон, найду сейчас. Невзрачный такой, очкарик. Они, видно, разговорились, потому что засиделись у шефа в кабинете. Он меня вызвал, попросил организовать коньяк, одну бутылку они уже выпили. Ну, я послал кого-то из охраны, привезли ящик. Купцов говорит: мы сейчас домой ко мне поедем, хочу Мишке показать, как я живу, распорядись там, мол, насчет машины. Я Сашке своему приказал машину выгнать, они сели, я с ними. Глаз не спускал с этого Мишки. Тот сидел спокойно, пьяненький уже, нес что-то про школу, смеялся. Я их до квартиры проводил, сам остался дежурить. Купцов мне тоже выпить предлагал, я отказался. Не люблю на работе употреблять. Они просидели часов до двенадцати, Купцов попросил Мишку этого домой отвезти. Я отвез. Вот, собственно, и все.

– На какой машине отвезли, на купцовской? – спросила Ленка.

– Нет, – усмехнулся Герасимов. – Сашка за нами пустой ехал. Я такси вызвал, на такси его отвез. У меня и адрес его есть.

– Продиктуйте, пожалуйста, телефон и адрес, если нашли, – попросила она.

– Да вот, – сказал Константин Петрович. – Бланк Михаил, отчества не знаю. Телефон 945-67-43, директор какой-то небольшой фирмочки, что-то производит по мелочи, тоже, как и Купцов, по электронной части. Живет рядом с Пречистенскими воротами в переулке… Ага, вот! В переулке Третьем Обыденском…

Он продиктовал ей все, что ему было известно, Ленка отключилась и тотчас же набрала названный им номер телефона.

ГЛАВА 6

– Алло! Фирма «Омела» слушает! – раздался в трубке хорошо поставленный голос, обладательница которого, казалось, только и ждала Ленкиного звонка, чтобы вылить на нее всю переполняющую ее приторную доброжелательность и готовность сейчас же решить все Ленкины проблемы, даже если у нее их не было, нет и не будет.

– Я не с фирмой хотела бы поговорить, а с живым человеком, – не удержалась Ленка от соблазна съязвить.

– А что вы мне хамите?! – резко поменяла тон девушка. – Хулиганят тут всякие…

И в трубке послышались сигналы отбоя.

«Однако! – подумала Ленка. – Куда девалось ее дежурное расположение?»

Набрав номер еще раз, она не стала дожидаться, пока девушка выдаст свою заученную фразу, а сразу осведомилась, слегка понизив голос, надеясь, что секретарша ее не узнает.

– Миша на месте?

– Кто это? – подозрительно произнесла девица на том конце провода и, не дожидаясь ответа, объявила: – Михаила Михайловича сейчас нет.

– Вот как! – капризным тоном сказала Ленка. – Ну так передайте ему, что я ему звонила!

И повесила трубку. Потом села на свой стул и пригорюнилась.

«Ну, вот, теперь и не позвонишь больше! – подумала она. – Черт меня дернул так с ней разговаривать… Зачем? Что я на нее разозлилась? Ну, взяла трубку какая-то дура, так промолчать надо было и спокойно узнать, когда появится этот самый Миша Бланк. Теперь и сиди сама как дура! Когда ты только поумнеешь?»

Задав себе этот риторический вопрос и не дожидаясь на него ответа, она решила добраться до Бланка другим путем. В конце концов, у нее есть его адрес. Скоро конец рабочего дня, и она вполне может застать его дома. А пока у нее есть часа полтора, чтобы спокойно посидеть где-нибудь в кафе и выпить кофе, а заодно и подумать над своей жизнью. Первый пункт, который она наметила обдумать, звучал следующим образом: «Зачем создавать себе лишние трудности, когда можно обойтись без них?»

Надо признаться, вопрос этот для нее всегда был актуальным. Часто ее планы срывались только из-за того, что она совершала какие-то поступки совершенно машинально, не думая, зачем она делает это и что из этого получится. Просто возникал какой-то мгновенный импульс, которому она бездумно подчинялась. Это каждый раз было – желание. Она давно знала за собой эту слабость – как только у нее возникает какое-нибудь желание, она все свои силы тут же бросает на его осуществление.

Сейчас, положим, желание было слабенькое и какое-то злобное – нахамить этой дуре, которая по телефону разговаривать не умеет. Вот Ленка и выбрала себе роль какой-то гипотетической знакомой Бланка, наверное, его любовницы, которая может себе позволить «так» говорить с его секретаршей. Была ли у него любовница на самом деле – бог знает!

Но она сообразила, что эта роль даст ей преимущество в разговоре, и тут же этим воспользовалась. Авантюризм? Конечно, но не стоит произносить это слово с таким негативным оттенком. Что поделать, если авантюризм у нее в крови?

Она уже не раз страдала от этого свойства своей натуры, но не могла постоянно, каждую минуту держать себя в цепях рассудка и здравого смысла. Все ее нутро протестовало против такого типа существования. Она любила свободу и независимость. Независимость даже от здравого смысла, как ни горько ей было порой это осознавать.

Но она прекрасно понимала, что ничего с собой поделать не может.

Вот и попробуй ответь тут на свой собственный же вопрос: зачем создавать себе трудности и можно ли совсем обойтись без них?

Ленка зашла в кафе на Гоголевском бульваре и купила себе кофе по-турецки. Кофе она любила очень крепкий, без сахара. Выпьешь маленький глоточек и уже чувствуешь, как по телу разливается энергия. Ленка без энергии жить вообще не могла. Ей надо постоянно выплескиваться и снова пополнять свои энергетические запасы.

Кофе, конечно, это не совсем то, что нужно, но в качестве заменителя и кофе сойдет. Вообще-то энергию она получала, как правило, от людей. Нет, что вы, она не вампир, скорее – наоборот. Никогда ни из кого энергию не высасывала, ей и своей хватает с избытком. Но чтобы энергия не иссякла, Ленке постоянно нужно было с кем-то общаться, иначе она начинала хандрить и киснуть.

Наверное, подумала Ленка, и занятие проституцией было ей не в тягость. Ну уж, конечно, не для того, чтобы питаться психической энергией своих клиентов. Какая там от них энергия! Наоборот, свою на них выплескивать. Наверное, потому она и пользовалась у мужиков популярностью.

Сейчас вот – просидела в кафе всего-то с полчаса, а уже настроение испортилось. А все из-за Димы с его разговорами о Крыме. Ленка ведь и в самом деле могла бы себе позволить пару недель отдыха.

Можно, конечно, и в Крым, раз на Багамы не удастся попасть. И тут в голове – щелк! И снова эта сумма – двадцать тысяч долларов! Этого бы ей вполне хватило.

Ленка даже слегка обалдела от того, что вместе с цифрой суммы у нее в той же голове возник и реальный план, как эту сумму достать. Странно даже, но вполне реальный план.

«Кто я? – рассуждала Ленка, сидя над второй уже чашкой кофе. – Если верить Диме и опыту нескольких месяцев пребывания в столице – самоуверенная проститутка, которая хотела обмануть сутенеров и работать на себя. Но Дима козел, и сутенеры – тоже козлы, которые меня совсем не знают. А вот если верить своему самоощущению – то я детектив! И, возможно, неплохой, просто это пока еще не проявилось. Дима еще убедится, что с моей помощью он начнет раскрывать одно преступление за другим, и у нас с ним ни разу не произойдет осечки, а репутация среди клиентов у агентства "Protektor" будет самая высокая. И место мы с ним займем не в первой десятке, а как минимум в первой тройке.

А раз так, то почему бы мне не соединить свои профессиональные обязанности и немалые, если верить тому же Диме, способности с усилиями по достижению своей личной цели? Мне известно о преступлении, которое стоит, если можно так выразиться, двадцать тысяч долларов. Да-да, я говорю о тех деньгах, которых лишился начальник Зубова – Шестериков. Он их лишился и, судя по всему, уже окончательно. Нажиты они наверняка неправедным путем. Значит, особо усердствовать и поднимать на ноги всю московскую милицию он из-за них не станет.

Поскрипит зубами, выгонит Зубова, которому имел глупость рассказать об этой истории, и успокоится. Вот и пусть скрипит зубами, хоть в порошок их сотрет. Мне его зубовный скрежет не помешает самой найти эти деньги. Найти и забрать у неизвестной мне пока похитительницы с родинкой. А потом дать ей возможность от меня сбежать и исчезнуть на радостях от удавшегося побега в неизвестном направлении. Она еще судьбу будет благословлять, что так легко отделалась. Лишилась некой суммы денег, а зато за решетку не попала. В результате: Шестериков эти деньги не ищет, мошенница с ними простится, значит, они остаются у меня, и я могу делать с ними все, что угодно.

Например, купить билет на Багамы и отдыхать там две недели!»

Ленке вдруг показалось, что она неважно себя чувствует: началось какое-то головокружение и сердце слегка закололо. Несомненно, это от переутомления. Отдых ей совершенно необходим.

Разве Диме это объяснишь? У него на все один ответ: его матери седьмой десяток, а она уже третий год работает вахтершей в соседнем с домом институте без отпуска и не собирается его брать, как Дима ее ни уговаривает. Он совершенно не понимает, что Ленку оскорбляет такое сравнение с пенсионеркой, хотя она его маму уважает. Но Ленка не пенсионерка, в конце-то концов! Ей нужно и позагорать, и покататься на этих… вылетело слово… на виндсерфингах, что ли? Ну, неважно. На волнах, одним словом, чтобы все поняли.

Ленка столько раз видела по телевизору, как на маленьких досках скользят по огромным волнам с головокружительной скоростью загорелые фигурки, что теперь уже просто не могла успокоиться, пока не попробует эту штуку сама. Наверное, это не особенно сложно, не намного сложнее, чем на горных лыжах. Правда, она и на горных лыжах ни разу не ездила, но это не проблема. Научится! Главное – было бы где учиться.

Теперь осталось решить технические детали – разыскать ту самую тетку с родинкой и отобрать у нее деньги. А тут уж Ленка обязательно что-нибудь придумает.

У нее всегда, когда цель приближается, происходит полная мобилизация и физических, и умственных сил. И она обязательно добивается успеха… Ну, если не случается ничего непредвиденного. Но разве можно все предусмотреть заранее? Начнешь представлять все препятствия, которые могут – всего лишь могут – возникнуть, но еще не возникли на твоем пути, так вообще с места не сдвинешься.

«Нет, будем переживать неприятности в порядке их поступления, как сказал… – Ленка слегка запнулась в своих мыслях. – Не буду врать, кто-то, не помню кто…»

Она еще в школе с трудом запоминала имена, фамилии, даты и прочую дребедень, хотя суть событий схватывала очень быстро. Но порой ей удавалось выдавать такие сведения, над которыми Дима просто покатывается со смеху, хотя она искренне считала их абсолютно достоверными.

Например, что болячки во рту у детей лучше всего лечить медным купоросом. А человека, в которого попала молния, нужно срочно закопать в землю, чтобы из него вышло электричество, заземлить, так сказать. Откуда ей было знать, что медный купорос – это яд, а при ударе молнии человек погибает от паралича легких, ему искусственное дыхание надо делать, а не в землю закапывать…

Просто где-то что-то услышала, но потом перепутала. Разве это так уж смешно? Со всяким может случиться. Подумаешь, ошиблась!

На месте ей уже не сиделось. Ленка решила как можно скорее развязаться с этим свалившимся на ее голову Бланком и вплотную заняться поисками исчезнувших в Ростокино двадцати тысяч долларов. Хотя пока очень туманно представляла себе, как ей это удастся это сделать.

Но думать над решением этой задачи было еще рано – ей предстояло сначала разделаться с другой – найти Бланка и выяснить у него…

Что, собственно, она собралась выяснять у Михаила Михайловича? Не он ли организовал убийство своего одноклассника Купцова? Так он ей сразу и признается! Нет, придется, видно, и с ним еще повозиться.

Вздохнув, она отодвинула недопитую чашку кофе, кажется, это была уже третья, встала и вышла из кафе.

На улице было прохладно, несмотря на то, что солнце светило почти по-летнему, и остатки снега на газонах исчезали прямо на глазах. Весна оказалась в этом году на редкость дружной.

До Пречистенских ворот было недалеко, насколько Ленка себе представляла. Москву она знала весьма плохо, но еще в агентстве подробно рассмотрела карту этого района и решила, что найдет нужный ей дом без особого труда.

Перейдя Остоженку, она вскоре оказалась на перекрестке сразу трех Обыденских переулков – Первого, Второго и Третьего. Поиронизировав по поводу того, что у жителей домов, находящихся на пересечении трех переулков, жизнь должна быть обыденной, так сказать, в кубе, она с удивлением обнаружила, что нужный ей дом находится на самом что ни на есть «обыденном» углу.

Мысленно почесав затылок от такого открытия, но не подавая виду, что ее несколько обескуражило это открытие, Ленка отыскала вход во двор дома, которому на вид было лет двести, и оказалась в довольно тихом пространстве, отгороженном от улицы со спешащими по ней автомобилями длинным проходом через арку.

Дворик больше напоминал колодец, чем обжитое людьми пространство, и у нее почему-то всплыл в памяти огромный двор в Арбатове, в котором она фактически выросла. Она знала в том дворе каждую пядь земли. Там все было наполнено воспоминаниями, в одних местах страшными, в других – таинственными, в третьих – радостными, но все было живое, даже кирпичи, из которых были сложены стены ее дома, даже асфальт под стенами или кусты лопухов в дальнем, самом глухом углу двора.

А тут… Как в каземате – голые стены, почти без окон, облезлый выщербленный кирпич, потрескавшийся асфальт и ни одного деревца. Мрак!

«Ничего себе – обыденность! – подумала Ленка. – Я бы озверела, если бы жила в таком месте, на людей стала бы бросаться».

Квартира номер три оказалась на первом этаже. Прежде всего ее поразила дверь – под стать всей обстановке во дворе – ей-богу, она была больше похожа на дверь в сарай или даже в амбар – огромная, набранная из толстых дощечек, обшитая по краям железом, местами сохранившая следы красной краски, которой обычно красят полы. Довершал «амбарные» ассоциации огромных размеров, под стать гаражному, накидной запор, который сейчас свисал вниз, сообщая, что кто-то наверняка за этой дверью есть.

«Он что же ее на висячий замок закрывает, когда уходит?» – поразилась она и, не найдя никакого звонка, постучала по крепким, как металл, деревяшкам, больно отбив себе при этом костяшки пальцев.

ГЛАВА 7

Отчаянно заскрипев, дверь распахнулась, и на пороге показался мужчина в старых спортивных адидасовских брюках. На коленях они вздулись пузырями и были вытерты до такой степени, что казались прозрачными.

Он был босиком, кроме этих брюк, на нем не было ничего, и Ленке предоставилась возможность рассмотреть строение его грудной клетки, поскольку ребра и ключицы выпирали наружу очень выразительно.

Шея у него была длинная, а в сочетании с его чрезмерной худобой она казалась длиннющей. Вообще выглядел он немного странновато: это впечатление создавали глаза, которые не могли остановиться на тебе, а постоянно скользили по лицу собеседника, словно отыскивая точку, которую они хотели бы изучить более тщательно. Все это плюс худые длинные руки с удивительным отсутствием бицепсов, висящие ниже колен, плюс подчеркнутая сутулость превращали фигуру этого человека в подобие вопросительного знака. Дополняли картину очки в роговой оправе, вышедшие из моды лет, наверное, пятнадцать назад, такие можно разыскать в отделах оптики только при очень большом желании.

Ленка могла бы сказать, что открывший ей дверь человек был похож на какую-то породу обезьян, не могла сразу вспомнить, на какую именно – плохо в них разбиралась, но подчеркнутое выражение собственной значимости на его лице быстро снимало схожесть с низшими приматами. Он очень себя уважал!

– Да заходите же скорее, мне холодно! – рявкнул он на Ленку. – Не май месяц!

«Верно, – подумала она, проходя в помещение, – всего лишь март… Однако!..»

Последнее ее соображение относилось к полной захламленности помещения, в котором она оказалась. Это был небольшой квадратный коридорчик, что-то вроде прихожей, все стены которого занимали самодельные полки, часть из которых была занята книгами, стоящими так плотно, что даже мысли не возникало, что хотя бы одну можно вытащить из ряда, чтобы почитать.

Кроме книг, на других полках стояли всевозможные коробочки, баночки и лежали просто кучки каких-то железочек, винтиков, гаечек, непонятных приборчиков, электронных деталей… Заметила Ленка и небольшой рабочий стол, на котором сгрудились паяльники, слесарные инструменты и… Что там было еще, Ленка просто не могла бы назвать, поскольку все равно большинство этих штук видела впервые.

Полки у самого пола были заняты пустыми пивными бутылками. Именно пивными, поскольку на всех на них были наклейки. Бутылки покрывал толстый слой пыли, некоторые из них стали под пылью совсем непрозрачными, серыми и казались шершавыми.

Ленка, наверное, озиралась слишком красноречиво, поскольку, взглянув на хозяина, заметила на его лице саркастическую усмешку.

– Это мой дом! – сказал он несколько театрально-обиженным тоном. – Вернее, это моя мастерская. Но это неважно, в ней я провожу гораздо больше времени, чем в комнате.

Не зная, как расценить полученные от него сведения, Ленка слегка пожала плечами и спросила:

– Гражданин Бланк? Михаил Михайлович?

– А вы что, налоговый инспектор? – осклабился он. – Или опять из домоуправления?

– Н-нет, – растерялась Ленка. – Я, собственно…

– Тогда проходите, – произнес он мрачноватым тоном и сам прошел в небольшую по сравнению со входной дверь, жестом приглашая ее последовать за ним.

Комнатка, в которую он ее впустил, была ненамного больше его «мастерской». В ней уместились кровать, небольшой стол, стоящий впритык к кровати, и один стул. Кровать была не застелена, на столе стояла пустая банка из-под каких-то консервов, лежала разломанная буханка хлеба. На гвозде, вбитом под потолком над кроватью, висел светло-серый костюм, который показался Ленке очень приличным на вид. На противоположной стене, над столом тоже на гвозде висела потрепанная кожаная куртка.

«А обувь он держит под кроватью, – догадалась Ленка. – Ничего себе, жилище директора фирмы!»

– Садись! – хозяин показал ей на стул, сам сел на кровать. – Рассказывай, чего пришла?

– Так вы – Михаил Бланк? – уточнила Ленка. – Я не ошиблась?

– Я-то Бланк! – подтвердил он.

«А вот ты кто?» – мысленно закончила она за него фразу, так как он оборвал ее на середине.

– Наверное, я должна представиться, – пробормотала Ленка, начиная подозревать, что совершила ошибку, заявившись к нему домой.

– Наверное, – сказал он утвердительно.

– Елена Дмитриева, агентство «Protektor», – произнесла она с подчеркнутой официальностью.

– «Protektor»? – переспросил он. – А не «Prezerver» случаем? А я-то тебя за проститутку принял…

Ленка непроизвольно вздрогнула. Может быть, это один из ее прежних клиентов? Но она совершенно не помнила этого урода! Нет, она точно видела его впервые.

– Я только что по телефону шлюшку себе вызвал, – продолжал Бланк, – как раз сейчас прийти должна. Так что ты давай побыстрей, протектор-детектор… Что там у тебя за агентство? По обмену жилплощади? Так я передумал – ни продавать, ни обменивать свою конуру не буду. Решил пока здесь остаться. Привык, знаешь ли, лет десять тут уже живу, сроднился с этими стенами.

«Десять лет! – ужаснулась Ленка, представив, что это ее квартира… – Да какая, к черту, квартира? Конура, он правильно сказал!»

– А может быть, еще раз передумаете? – спросила она у него машинально, хотя ее это нисколько не интересовало, просто она не знала, с какого вопроса начать разговор о Купцове.

– Ну, если передумаю, опять объявление дам, – ухмыльнулся Бланк. – Так вы, девушка, значит, точно – не проститутка? А жа-аль…

Он откровенно ее рассматривал и, без всякого сомнения, представлял ее обнаженной.

Ленка представила его в постели и с трудом подавила в себе волну тошноты, которая поднялась изнутри до самого горла. А она-то еще совсем недавно думала, что готова на все, лишь бы подцепить очередного клиента, с которого можно взять деньги. Что она делала бы, если бы ей тогда попался такой вот урод? Впрочем, все они уроды! Им бы только член свой приткнуть было куда… Она искренне ненавидела сейчас всех мужиков.

– А я уже было подумал, что мне повезло, – продолжал он. – На дорогих у меня денег не хватает, а дешевые-то знаете какие приезжают?! Иной раз без слез не взглянешь! А тут, смотрю – все на месте, мордашка симпатичная, и грудки, и попка, и ножки не кривые…

Честное слово, у Ленки было сильнейшее желание врезать ему по морде. Она сама удивилась, как ей удалось сдержаться! Может быть, успела сообразить, что дверь за ее спиной закрыта и ее демарш закончится в лучшем случае изнасилованием, а то и увечьем.

– Не имею склонности к подобного рода заработкам, – ответила Ленка, искренне радуясь, что этому уроду неизвестно, что он почти угадал. – А как мужчина, вы меня…

Ленка попыталась окинуть взглядом с ног до головы эту нелепую фигуру, но он сидел на кровати выше ее, и ей приходилось смотреть снизу вверх. Поэтому взгляд у нее получился какой-то петушиный. -…Вы на меня не произвели особого впечатления! – все же закончила она фразу. – И вообще, раз комнату не продаете… Всего хорошего! Выпустите меня из вашей лачуги!

Бланк смотрел на нее зло. Он явно сдерживался, но она не могла понять, что он в себе сдерживал: желание ее просто обматерить? Или еще и врезать покрепче?

Но выдержка у него была поразительная. Он ее не только не ударил и не обматерил, он молча встал и открыл дверь, сначала в свою «мастерскую», а потом – наружную.

Ленка опрометью выскочила из тесной квартирки Бланка. Дверь за ее спиной захлопнулась, громко звякнув ей вслед висячим запором.

«Что это было? – в ужасе подумала Ленка, озираясь посреди совсем помрачневшего в вечерних сумерках каменного двора-колодца. – Я, вообще, где? В Москве?»

Третий Обыденский переулок, по которому не часто, но все же проезжали машины с зажженными фарами, весело шелестя шинами по асфальту, показался ей чуть ли не центром цивилизации.

«Наверное, я правильно сделала, что не сказала ему, зачем пришла, – размышляла она, шагая по Остоженке в сторону Волхонки. – Этот фрукт явно себе на уме, он все равно ничего бы мне не сказал. Теперь, по крайней мере, у меня есть некоторое преимущество – я его уже себе представляю, а он даже не знает, что им интересуются детективы…»

Ноги сами принесли ее на Гоголевский бульвар, в кафе, в котором она сидела перед тем, как отправиться разыскивать жилище Бланка.

«Ничего себе, нашла, – ворчала она про себя, заказывая кофе. – Это просто бред какой-то! Не может так жить директор фирмы. Пусть небольшой, пусть… Ну, скажем, бедной, все равно не может! Не дай бог, кто из клиентов узнает, как живет директор, он же по всей Москве раззвонит в самых живописных подробностях. А этот придурок дверь открывает, не спрашивая даже, кто пришел. Я бы на его месте, притаилась там как мышка…»

Мгновенно ею овладело возмущение. Да никогда в жизни она не оказалась бы на его месте! Она лучше умрет! Чтобы жить в такой вот… Не с чем даже эту его шкатулку и сравнить!

Короче – никогда этого не будет. Да она задохнулась бы там просто, через несколько минут задохнулась бы. Или от возмущения у нее инсульт какой-нибудь случился бы.

Кофе ее несколько приободрил. Что она в самом деле разнервничалась из-за какой-то ерунды! Живет он в этой дыре, и пусть себе живет. Наверное, плохо идут дела в его «Омеле», раз он не может купить себе приличную квартиру. Ей-то какое до этого дело?

Однако, успокоившись и придя в себя, Ленка задумалась уже серьезно. А ведь у этого самого Бланка, должно быть, выросла в душе большая зависть к своему однокласснику Виктору Купцову, который, как и Бланк, тоже директор фирмы, несравненно более удачливой, чем «Омела», более престижной, более богатой.

Непосредственного материального мотива она, правда, не видела, но это Дима утверждает, что любое преступление имеет помимо всяких психологических заморочек прямой материальный мотив. Он считает, что деньги – главный двигатель всякого преступления, а все остальное – всякая там, как он выражается, психология, всякие там страсти – любовь, ревность, ненависть – лишь гарнир, которым преступники прикрывают сами от себя свои истинные, то есть чисто материальные мотивы.

Такая вот у него теория. Он, короче, детектив-материалист. Ленка же, напротив, полагала, что сплошь и рядом истинным мотивом может стать какое-либо чувство, с которым человек просто не в силах справиться. Чаще всего одного этого чувства недостаточно, чтобы толкнуть человека на преступление, и он выдумывает для себя еще один – материальный мотив. Но именно выдумывает, для того чтобы преодолеть с его помощью некий запрет со стороны сознания на совершение преступления.

Она согласна, конечно, что материальные мотивы играют очень серьезную роль в любом преступлении, но первичны все же мотивы психологические, а не наоборот. Правда, случая доказать Диме свою правоту ей пока не представилось, но она не теряла надежды. А пока их вялотекущий теоретический спор продолжался.

Бланк вполне мог совершить убийство Купцова из одной только зависти. То есть Ленка хотела сказать, что несмотря на то, что материального мотива у него нет… Ладно, пусть будет точнее: его материальный мотив ей не известен, Бланка не следует исключать из списка подозреваемых. Одной зависти, которая, как она полагала, расцвела в нем махровым цветом, вполне достаточно.

Ленка вздохнула и подумала, что она никогда бы не стала, например, судьей. Не смогла бы. Она так лихо рассуждала о предполагаемых психологических мотивах преступления, хотя Бланк, например, не дал ей никакого повода для подобных рассуждений и все они целиком основаны на ее (исключительно – на ее, а не его) восприятии его жизни в этой его конуре.

А впрочем, чего это она загрустила! Не получится из нее судьи, и ладно, она никогда и не мечтала стать судьей, эта профессия всегда казалась ей неимоверно скучной. Да и не смогла бы она теперь стать судьей. Для этого нужно оканчивать институт, а это такая морока… Она и школу-то не успела еще окончить.

Вот детектив – это по ней! Здесь не приходится сидеть в затхлом кабинете и, в сотый раз перелистывая страницы очередного дела, разбираться в тонкостях и нюансах показаний сторон. Гораздо интереснее добывать доказательства своими руками, своей головой.

И потом, вечный соблазн… Судей наверняка очень часто пытаются подкупить. Ленка, конечно, долго крепилась бы, но если бы ей очень сильно захотелось, например, на Багамы, смогла ли бы она устоять?

Вот ведь, черт! Она совсем забыла, что у нее есть такое интересное дело, которое обещает ей обеспечить двухнедельный отдых на берегу Саргассова моря. Этот убогий Бланк ей все мозги заморочил, из-за него она едва не забыла, что ей нужно еще выработать план действий, с помощью которого она непременно выйдет на женщину, обманным путем завладевшую деньгами Шестерикова.

ГЛАВА 8

Несмотря на позднее время, Ленка поспешила в агентство. У нее с Димой была договоренность: встречаться в агентстве для того, чтобы обсудить, что удалось сделать за день и что делать на следующий. Потому что если она ехала сразу к нему домой, то поговорить толком не удавалось. Какие серьезные разговоры в постели?

Ленке особо хвалиться было нечем, но договор есть договор. Она хоть и любила устанавливать новые традиции, а старые нарушать, но Диму она все же уважала: он мужик хороший, гораздо лучше всех, с кем ей пришлось побывать в одной постели.

Дима сидел в своем кабинете не один, а вместе с Зубовым, который устроился напротив него в низком кресле для посетителей и, вспотев от усердия, выводил что-то на листе бумаги своими милицейскими каракулями.

– Проходи, садись, – показал Дима на второе кресло. – Ты очень вовремя пришла. У нас тут сейчас начнется небольшой банкет по случаю вливания в наш коллектив нового члена команды. Каковое событие мы с Зубовым вознамерились отметить, продегустировав принесенный им коньяк «Курвуазье». Рекомендую к нам присоединиться.

– Если ты будешь упражняться в таком официальном стиле и дальше, – съязвила Ленка, – то первыми от тоски умрут мухи, потом тараканы, а потом и мы с Зубовым. С кем ты тогда работать будешь?

– Ну, ладно, ладно, – обиделся Дима. – Тебе всегда не нравился мой юмор. Я думал, что это, ну… забавно.

– Забавно было сегодня мне, когда я посетила Михаила Бланка в его конуре, – проворчала она. – По-другому место, в котором он живет, не назовешь. По крайней мере, это не квартира и уж, конечно, не дом. Это не квартира, а односпальная нора какая-то.

Она вкратце рассказала Диме о своем визите к Михаилу Бланку. Дима слушал ее очень внимательно и изредка кивал.

– Зависть завистью, – сказал он, когда она замолчала, – а его фирмочку нужно основательно проверить. Чем занимаются, какое у них положение с доходами, налогами, вообще с финансами. Ну, ладно, этим я сам завтра займусь. Тебе теперь не стоит туда соваться: он тебя наверняка узнает. Может быть, и к лучшему, что ты не сказала ему, что наше агентство детективное? Что это за название, кстати, – «Омела»? Что оно означает? Я в энциклопедическом словаре порылся – но не нашел.

– Не знаю, – пожала Ленка плечами. – Бланка об этом не спрашивала. Так, ерунда какая-нибудь, бессмыслица, набор букв.

– Любой набор букв, – тут же подхватил Дима, – можно рассматривать как слово, написанное на неизвестном языке. Информация о человеке, который это слово выдумал, в нем все равно содержится. Весь вопрос в том – удастся ли эту информацию извлечь? Неужели я должен объяснять тебе азы языкознания? Для иностранца любое слово на неизвестном ему языке – набор букв или там звуков. Но тот, кто этот язык знает, понимает это слово и получает информацию, которая для иностранца недоступна.

– Дима, – вздохнула Ленка. – Мухи уже сдохли, очередь за тараканами.

– Ладно, молчу! – насупился Дима и повернулся к Зубову. – Ну? Написал?

– Вот, послушайте-ка! – оторвал глаза от листка Зубов и, подняв руку с листом на уровень глаз, прочитал торжественно: – Директору частного охранного предприятия «Protektor» от Зубова… Ну, дальше можно пропустить всю эту ерунду: проживающий там-то, паспорт… номер такой-то… Прошу принять меня на должность младшего детектива с такого-то числа. На испытательный срок согласен.

– Скучно, Зубов! – поморщился Дима. – Заставить тебя переписать, что ли? В более живом стиле, а?

– А чего это – скучно? – обиделся Зубов. – Я же не анекдот сочиняю, я заявление пишу.

– Мне твое заявление, – принялся объяснять Дима, – на фиг не нужно. Я тебя без заявления могу принять на работу, так?

– Не знаю, – пробормотал растерявшийся Зубов. – Порвать, что ли?

– Нет-нет-нет! – поднял руки кверху Дима. – Ни в коем случае! Заявления пишутся не для того, чтобы люди работать могли, они и без этого нормально работают. И не для того, чтобы деньги им за работу платить. Заплатить я и так могу, без всяких бумажек.

– А для чего тогда? – спросил вконец растерявшийся Зубов.

– А для всяких ревизоров и комиссий, которые сваливаются мне на голову с проверками, – развел руками Дима. – Больше ни для чего. Вот я и хотел, чтобы ты повеселее написал. Представляешь, придут ко мне ревизоры проверять финансовую отчетность, начнут сверять зарплату, премиальные. Некто Зубов получает зарплату? А оформлен ли он в соответствии с законом? Или, может быть, он «подснежник»? Или, может быть, нет никакого Зубова, а вместо него зарплату получает Дмитрий Корчагин или Елена Дмитриева? Где заявление Зубова? Ага! Вот оно! Ну-ка, что в нем написано? «Директору частного и так далее… Любите ли вы профессию сыщика так, как люблю ее я? Нет, вы не любите эту профессию! В вас нет азарта первобытного охотника, выслеживающего добычу в вечерних сумерках среди спешащих по своим делам москвичей. У вас не горят глаза, когда объект наблюдения встречается с кем-то и передает ему пакет с наркотиками или чемодан с долларами. Вам скучно сидеть ночь напролет у какого-нибудь невзрачного дома и не сводить глаз с входной двери в ожидании, что из нее появится тот, кто вас интересует сейчас больше теплой постели, вкусного ужина и прочих домашних утех. Так зачем вам заниматься этим самому? У меня есть азарт, у меня горят глаза, поручите эту работу мне! Cправлюсь, недели за две вы сможете сами в этом убедиться». И подпись: бывший милиционер Зубов. Ну, как? Ревизоры рты пооткрывают! Но придраться не к чему, закон никак не регламентирует форму заявления о приеме на работу.

– Это… Так мне переписать, что ли? – спросил сбитый с толку Зубов.

– Дима, хватит издеваться над человеком! – вмешалась Ленка. – Разливай коньяк. А ты, Зубов, его не слушай, это он от очередной ревизии еще не отошел.

– Я с этими проверками скоро совсем отойду! – вздохнул Дима. – В мир иной, как говорится. Потому что с завтрашнего дня КРУ начинает новую, теперь уже внеочередную проверку нашей финансовой деятельности. Говорят, у них есть оперативные поводы для этого.

– Что у них есть? – не поняла Ленка.

– Это теперь анонимки так называются – оперативные поводы! – развел руками Дима. – Настучал кто-то на нас. Кто-то из наших бывших клиентов пакостит помаленьку. Поэтому делать вам завтра в офисе нечего, занимайтесь своими делами. Ты, Зубов, возьмешь под наблюдение Бланка, Лена тебе расскажет, где он живет. Учить тебя не надо, сам знаешь, что и как делать. Меня прежде всего интересуют его встречи. Если он причастен к убийству Купцова, значит, действовал по заказу. По телефону он с заказчиками разговаривать не станет, он с электроникой дело имеет, понимает, что по телефону разговаривать это все равно что по телевизору выступать в прямом эфире.

Дима повернулся к Ленке.

– А ты, Ленка, вот что… – он почесал переносицу, что означало у него знак глубокой работы мысли. – Ты изготовь себе документы, какие надо, от риэлторской фирмы «Protektor». Заявишься завтра к ним в офис с заказом. Скажешь, что тебе нужна разработка домашней системы сигнализации, реагирующей на несанкционированное нахождение в помещении. Да не забудь удивиться понатуральнее, когда его увидишь, ты же случайно в их фирму попадешь. Не смотри на меня как на идиота. Мне нужно знать, есть ли у них разработки, аналогичные купцовским. Принцип тот же – маркировка объекта датчиком. Если меня там встретишь – мы не знакомы. Но это вряд ли, мне весь день с ревизором придется провести. О Купцове ты, естественно, ничего не слышала, кроме того, что передали в новостях. Вечером мне сюда позвоните оба. Все понятно?

Ленка кивнула. Зубов посмотрел на нее и сделал то же самое.

– Тогда давайте-ка пить коньяк! – объявил Дима начало «банкета». – Зубов, а лимон ты, надеюсь, догадался купить?

– Обижаешь, начальник! – проворчал Зубов, доставая из пакета пару лимонов и шоколад. – Все по науке! Что мы, мало коньяку за свою жизнь попили?

«Интересно, – вдруг подумала Ленка, – согласится Дима отпустить меня на две недели? Думаю, они и без меня тут вполне справятся. Вон у них какое взаимопонимание на почве коньяка. И ночами две недели попостится, он в последнее время вяловат стал, ему разлука на пользу пойдет».

– Дима, еще один вопрос производственного плана, – сказала она. – Мне тут путевочку одну предлагают, дешево, как раз на две недели. Отпустишь?

Дима посмотрел на нее удивленно, поставил бутылку на стол, почесал переносицу.

– В Карелию, – поспешила она соврать, предупреждая его вопрос. – Байдарочный маршрут по озерам.

– Отпущу, конечно! – тут же согласился Дима. – Я бы сам с тобой поехал. Там такие места красивые. Я был однажды, студентом еще, до сих пор забыть не могу. Не только отпущу, сам выгоню! С какого числа путевка?

– Я… не знаю еще, – растерялась Ленка, удивленная тем, как быстро он согласился. – Я завтра уточню.

«Вот вернусь через две недели, а тут новая секретарша! – подумала она. – Как я тогда буду? А и черт с ним! Не пропаду!»

– Уточняй и поезжай без разговоров! – закрыл тему Дима. – Мы тут и без тебя недельки две поскучаем. Правда, Зубов?

– Конечно! – подхватил новый сотрудник агентства. – Я в Карелии никогда не был, но отдохнуть надо, раз есть такая возможность.

– Э! Э! – повысил голос Дима. – Ты и работать по такому принципу собрался?

– Да нет, я говорю – отдохнуть надо! – спохватился Зубов. – Я работы не боюсь.

– Так тебя Шестериков уволил все же? – спросила Ленка у Зубова в надежде узнать новую информацию об интересующем ее деле.

– Я сам ушел! – сообщил Зубов. – Не стал дожидаться. – А что я? Как я ему найду теперь эту бабу из Ростокино? Написал заявление – и ему на стол. Поговорили, конечно. Он мне советовал язык за зубами держать. Можно даже сказать, угрожал.

– То-то ты нам тут же все и выложил, – усмехнулся Дима.

– Он что же, сам теперь свои деньги будет искать? – поинтересовалась Ленка.

– Да пусть ищет! – отмахнулся Зубов. – Ветра в поле! Пропали его денежки!

– Все! Хватит о работе! Надоело! – перебил его Дима. – Поднимем бокалы, содвинем их разом!

«Ну это мы еще посмотрим, для кого эти денежки пропали, а для кого нет! – подумала Ленка, поднимая свою чашку, в которую Дима щедрой рукой плеснул коньяка. – Когда мне очень нужно, я найду и ветер в поле!»

Ленка выпила весь коньяк залпом, зажмурилась от терпкого обжигающего горло маслянистого напитка и довела цепочку своих мыслей до конца:

«А мне очень хочется… на Багамы!»

ГЛАВА 9

Наконец-то этот хлопотный день закончился. Подвыпивший Дима легко согласился отпустить Ленку в ее квартирку, чем вновь вызвал ее подозрения в том, что у него намечается какой-то новый роман на стороне. Это ее беспокоило, но не настолько сильно, чтобы отвлечься от мыслей о казавшейся ей уже вполне реальной поездке. В конце концов, если ее дело выгорит, у нее наверняка останется сумма, достаточная для того, чтобы самой снимать квартиру и не зависеть от Димы.

Ленка добралась домой, наполнила ванну и, лежа в горячей, успокаивающей воде, принялась размышлять о своей главной на сегодняшний день задаче.

Итак, надо найти в Москве человека, о котором она не знает практически ничего. Хороша задачка? «Ищут пожарные, ищет милиция…» Нет, милиция-то как раз искать не станет. Шестериков не будет рисковать, он с этими деньгами уже простился. Искать их будет она.

О человеке, завладевшем этими деньгами, ей все же кое-что известно. Во-первых, это женщина. Во-вторых, у нее явно авантюрный склад характера, хотя это не столь уж редкое явление среди женщин. Скорее наоборот, слишком частое. В-третьих, она специализируется на автомобильном бизнесе, если можно так выразиться. Точнее – рядом, на околоавтомобильном. И еще родинка под левым глазом.

Что Ленке известно о ее методе мошенничества? Она находит людей, которые хотят купить автомобиль, и предлагает им оформить покупку через своих мифических знакомых с ощутимой скидкой. Для маскировки выторговывает для себя небольшой процент с сэкономленной покупателем суммы. Большинство покупателей соглашаются, сэкономить каждый хочет. Наверняка она показывает какие-то липовые документы, может быть, дает расписку или заключает договор, потом получает деньги и исчезает.

Все? Нет, не все. Для того чтобы ей поверили, она должна вести профессиональный разговор о той машине, которую покупатель хочет приобрести. И не просто вести, а лидировать в этом разговоре.

Поскольку заранее знать, о какой машине идет речь, она не может, значит, она хорошо разбирается в марках машин, в ценах, во всяких шоферских премудростях, которые для Ленки всегда были закрытой темой, поскольку она вряд ли смогла бы отличить «Опель» от «Мерседеса».

Значит, у этой женщины есть или профильное образование, или большой опыт работы где-то в автомобильной промышленности или на транспорте. Это уже более стоящий вывод, хотя Ленка и не представляла пока, как его использовать.

«Ладно, оставим пока, – подумала Ленка. – Пусть уляжется в голове, может, какая-то идея сама всплывет. Ведь чаще всего так и бывает: ломаешь голову, ломаешь над каким-нибудь вопросом, потом – раз! – и решение возникает в твоей голове как бы само собой».

Собственно говоря, в этом нет ничего удивительного. Ленка давно заметила, что так случается довольно часто. Она не смогла бы объяснить этого с точки зрения такой совершенно незнакомой ей науки, как психология, но пользоваться практически этим свойством человеческого сознания она научилась.

Поэтому она решила занять свои мозги чем-нибудь другим, чтобы не мешать им исподволь решать свою задачу. А пока можно попытаться обдумать проблему с другого конца.

Например – как поведет себя человек после того, как ему обманным путем удастся выманить у кого-то двадцать тысяч долларов?

Он продолжит свою мошенническую деятельность? Вряд ли. Скорее, он затаится, не будет появляться в том месте, где ему удалось провернуть свою операцию, и спокойно будет обдумывать, как поумнее распорядиться деньгами.

Если это очень осторожный преступник, он и тратить эти денежки не будет спешить, припрячет в надежном месте и заживет своей обычной тихой жизнью. Будет делать то, что умеет, исключив мошенничество.

«Вот оно! – вдруг осенило ее. – Чем она будет заниматься теперь? Я, конечно, не знаю, какого склада эта женщина, но некоторые варианты у меня в голове уже возникли. Первый – например, уедет отдыхать в какое-нибудь экзотическое место».

Ну, если это и в самом деле так, нужно забыть обо всей этой истории! Такой вариант Ленка даже и рассматривать не собиралась. И думать не хотела о неудаче, о том, что эти денежки ей не достать.

Вода в ванне подостыла, лежать в ней стало не так приятно. Ленка вымыла голову, замотала ее полотенцем и уселась перед телевизором. Она не могла бы назвать себя любительницей музыкальных программ, в них, кроме попсы и рока, ничего не показывают, а она не любила ни то, ни другое, но думалось ей под музыку всегда лучше.

Найти человека, о котором ей почти ничего не известно, совершенно невозможно, если не спровоцировать его на какие-то действия. Нужна какая-то активная акция с Ленкиной стороны, она должна бросить этой женщине какую-то приманку, на которую она клюнет. Какую?

«Подожди-ка, – сказала Ленка сама себе, – она же очень хорошо разбирается в автомобилях! Вот над этим и думай! Если ей нужно какое-то время отсидеться, пожить тихо, не рисуясь в Москве, то лучше всего для нее куда-нибудь уехать. Идея! Нужно дать объявление о том, что мне нужен шофер и обязательно – женщина! Например, для поездки куда-нибудь на отдых. Отлично! Классная идея!»

Ленка тут же уселась сочинять объявление, которое должно было решить проблему поиска автомобильной авантюристки.

«Ищу шофера-женщину для поездки в Западную Европу на автомобиле…»

Ленка на секунду задумалась, но ничего, кроме «Опеля» с «Мерседесом», ей в голову не пришло. Она зачеркнула слово «автомобиль» и написала: «…на иномарке. Водительский стаж, контактность. Оплата высокая. Собеседование в субботу по адресу…»

Все! Проблема, можно сказать, решена. Осталось отнести текст объявления в газеты, которые печатают объявления, и в субботу ждать, когда перед ней появится женщина с особой приметой – родинкой под левым глазом.

С ощущением, что двадцать тысяч долларов уже у нее в кармане, Ленка растянулась на кровати и заснула безмятежным сном младенца.

* * *

Отправив утром свое объявление в пять наиболее популярных газет бесплатных объявлений, Ленка собралась, как обычно, отправиться в офис агентства, но вспомнила предупреждение Димы о свалившейся на него ревизии и решила прежде всего нанести визит Бланку.

Узнав в киоске горсправки адрес фирмы «Омела», она отправилась в Новые Черемушки и долго искала там улицу Воронцовские Пруды, которая оказалась довольно далеко от станции метро.

К ее удивлению, офис фирмы «Омела» располагался на четвертом этаже жилого дома в обычной квартире. На ее двери висел самодельный аляповатый плакатик, сообщающий, что производственно-внедренческое предприятие «Омела» находится именно здесь.

«Они что, нарочно от клиентов прячутся?» – подумала Ленка и, пожав плечами, нажала кнопку звонка.

Ее долго рассматривали в «глазок», отчего она начала немного злиться – почувствовала сразу, что человек, который ее разглядывает, настроен к ней недружелюбно, хотя и не поняла, чем она могла вызвать такое к себе отношение. Обычно она всем нравилась: и мужчинам, и даже женщинам – давно это заметила, и ей это было приятно. Хотя женщины, надо сказать, не пытались снять ее ни разу. Лесбиянского опыта в ее послужном списке не было.

Наконец дверь открылась, и перед ней оказалась молодая женщина лет двадцати пяти с поднятыми в замысловатой прическе обесцвеченными волосами, щедрым слоем косметики на лице и в вызывающе коротком платье, едва прикрывающем все, что у нее не относилось непосредственно к ногам. Она смотрела на Ленку напряженным, изучающим взглядом и не спешила приглашать внутрь.

– Это фирма «Омела»? – спросила Ленка. – Я не ошиблась адресом?

– Не ошиблись, – сквозь зубы поцедила девица и наконец посторонилась. – Проходите! – пригласила она ее таким тоном, что Ленке послышалось совсем другое, что-то вроде: «Проваливай отсюда!»

Она прошла вслед за девицей и оказалась перед поставленным поперек коридора письменным столом, который загораживал проход, оставляя узкую щель около двери.

Кивком показав Ленке на стул перед столом, девица протиснулась в щель и села напротив нее.

– Слушаю вас! – сказала она, не прекращая в упор разглядывать Ленку.

– Я могу встретиться с директором фирмы «Омела»? – спросила та.

– Что вы хотели? – задала ей девица удивительный по своей неуместности вопрос.

– А вы, собственно, кто? – не выдержала Ленка. – Я хотела бы встретиться с так называемым ЛПР – лицом, принимающим решение.

– Какое решение? – осведомилась девица, не отвечая на ее вопрос.

– Так это вы директор? – как можно наивнее спросила Ленка. – Тогда вы-то мне и нужны.

Девица промолчала и на этот раз. Ее, судя по всему, устраивало, что Ленка принимает ее за директора.

– По какому вопросу? – произнесла она, видя, что Ленка намерена дождаться от нее ответа.

– По важному, – ответила Ленка, начиная заводиться. – По очень важному для вашей фирмы вопросу. Если вы меня сейчас же не представите вашему директору, ваша фирма рискует лишиться очень крупного заказа.

При этих словах дверь комнаты, находящейся за спиной секретарши, распахнулась, и Ленка увидела самого Бланка. Его тощую фигуру и лицо австралопитека невозможно было ни с кем спутать. Честное слово, она подумала, что он стоял под дверью и прислушивался к разговору.

– Света, пропусти ее! – скомандовал директор фирмы. – Я ее знаю.

– Как скажете, Михал Михалыч, – презрительно пожала плечами секретарша Света.

Наверное, Ленка была бы очень удивлена происходящим, если бы вчера она не побывала у Бланка дома. После того, что она там увидела, ее уже ничто не могло удивить, ни экзотического вида Света, ни ее агрессивные замашки.

Она протиснулась в щель, оставленную секретарским столом, и оказалась наконец в кабинете Бланка.

Странно, но это был самый обычный кабинет директора небольшой фирмы, Ленке приходилось видеть такие во время ее быстротечной карьеры на Тверской; ее, случалось, привозили и в офисы и трахали прямо на директорских столах.

Приличная офисная мебель, далеко, конечно, не роскошная, компьютер на столе и непременный аквариум с экзотическими рыбками напротив окна – стандартный набор, какой увидишь в любой фирме среднего достатка.

Бланк смотрел на нее, прищурясь и слегка иронично улыбаясь. Он выглядел сегодня вполне прилично, и только блуждающие по Ленкиному лицу глаза напоминали ей о вчерашней встрече.

– Так это вы директор фирмы? – «удивилась» Ленка. – Вот уж не подумала бы! Все-таки Москва – это удивительный город. В нем случаются иной раз невероятные вещи. Я не могла предположить, что окажусь в роли клиентки вашей фирмы, ведь вчера вы едва не оказались нашим клиентом.

Если бы он продолжал молчать, она продолжала бы говорить, хотя уже не знала, что и сказать. Но Бланк наконец открыл рот.

– Хорошая легенда, – сказал он. – Я бы купился, если бы не расколол вас еще вчера.

Ленка с максимально возможным искренним недоумением посмотрела на него.

– О чем вы? – пожала она плечами.

– Вы думаете, для меня, с моими возможностями так уж сложно установить, кем на самом деле является человек, который выдает себя за кого-то другого?

– С вашими возможностями? – переспросила Ленка.

– Да-да, именно с моими возможностями, – продолжал Бланк. – Я могу сообщить вам, что ваше имя Елена. В паспорте, который лежит в вашей сумочке, написано, что вы – Елена Дмитриева.

Жаркая волна страха накрыла Ленку и прокатилась по всему телу, сменившись чуть более спокойной мыслью: «Как он мог так быстро узнать мое имя?»

Бланк замолчал. Он продолжал смотреть на Ленку с прежней иронией.

– Я вчера сразу же понял, что вы не та, за кого себя выдаете, – усмехнулся он. – Вчера вы сказали, что пришли по объявлению, которого я никогда не давал. Это была с вашей стороны чистая импровизация, но с моей стороны это была элементарная ловушка. И вы в нее элементарно попались. А еще мните себя детективом. Хотя я знаю, что и детектив вы липовый.

Признаться, Ленка окончательно растерялась. Она почувствовала себя самонадеянной девчонкой, ввязавшейся во взрослую игру и на первом же кону проигравшей целое состояние. Впрочем, не было у нее никакого состояния.

Было только спокойствие и уверенность, что ей ничего не угрожает, что все кошмары, связанные с переговорами с сутенерами, ушли далеко в прошлое и никогда не вернутся в ее жизнь. И вот – пожалуйста. В его голосе звучала явная угроза.

– Я понимаю, какой неожиданностью для вас стала моя осведомленность, – сказал Бланк. – Вот что я вам скажу, дневная бабочка, прекращайте совать нос в историю со смертью моего одноклассника Купцова. Иначе с вашей внешностью произойдет катастрофа. Вы же не согласитесь доживать свои дни уродиной и тратить все свои деньги на пластические операции, чтобы избавиться от страшных ожогов на лице? Соляная кислота, перемешанная с маслом, такая мерзкая штука! Ее очень долго не удается смыть с кожи. Я вам предлагаю сделку: вы забываете о существовании одноклассников Купцова и Бланка, а я – о своих познаниях о свойствах соляной кислоты. Подходит? Или вам надо подумать?

– Нет! – вырвалось у Ленки. – Я согласна.

– Я не сомневался, что вы согласитесь, – усмехнулся Бланк. – Возвращайтесь назад, в свое агентство… Ах да! В этом нет никакого смысла. У вас же сегодня работают ревизоры, и Корчагин будет очень занят. Он будет ломать голову над тем, как объяснить ревизорам найденную в его кабинете крупную сумму долларов, не внесенную ни в какие бухгалтерские документы. Ну, можете и не ходить, все равно Корчагину сегодня будет не до ваших отчетов. Но когда он все же найдет возможность вас выслушать, скажете ему, что задание его выполнили, со мной встретились, установили контакт, обсудили заказ, который он там для меня придумал… Наверняка что-нибудь связанное с системами слежения?

Ленка машинально кивнула.

– Скажите, что мне нужно подумать, – продолжал давать ей свои инструкции Бланк. – Скажите, что я просил вас встретиться со мной послезавтра. А через день опять придете ко мне сюда. Я распоряжусь, чтобы Света пропустила вас сразу.

– Зачем? – спросила Ленка испуганно.

– Как зачем? – улыбнулся Бланк. – Расскажете мне, что собирается предпринять дальше ваш Корчагин. Он, надеюсь, делится с вами своими планами? Ну, даже если не делился раньше, то на этот раз поделится! Мне его планы тоже очень интересны. Сам я еще не готов к встрече с ним. И кроме того, вы очень красивая женщина и наверняка умеете доставлять мужчине большое удовольствие. Не зря же вы приобрели в этом столь ценный опыт. Грех таить его от своих новых знакомых… Вы все поняли?

– Все, – пролепетала Ленка. – Я могу идти?

– Конечно! – широко улыбнулся своей обезьяньей улыбкой Бланк. – До встречи, госпожа Дмитриева.

И уже когда она вновь протискивалась в узкую щель между столом секретарши Светы и стеной, она услышала его последнюю фразу:

– Да, и передайте Корчагину, что, кроме ревизоров, существуют пожарники, санэпидемстанция, налоговая инспекция и даже дорожная милиция. Он все еще ездит на своей машине или уже ходит пешком?

Ответить Ленка ничего не смогла.

На совершенно ватных ногах она вышла на улицу. Это был сокрушительный удар. Ленка ничего не понимала. Как он мог узнать о ней все?

Откуда он выяснил, что ее фамилия – Дмитриева? Откуда ему известно, что она совсем недавно была проституткой? Ленка считала, что этот период ее жизни уже позади и ей не придется сталкиваться с тенями, выныривающими из ее недавнего прошлого.

Оказывается, она была слишком наивна.

Бланк не только откровенно напомнил ей, кем она была, он хочет заставить ее вернуться к этой профессии. Только если раньше она продавалась за деньги, то теперь он хочет купить ее угрозой искалечить ее. Плеснуть в лицо соляной кислоты?! Ленка слышала, что порой такие разборки в среде проституток происходили, иногда так наказывали особенно строптивых. Но никогда не думала, что это может реально угрожать ей самой.

И вот, пожалуйста. Только что такая угроза прозвучала из уст этого отвратительного человека.

Сердце у нее забилось, как испуганная птица в силках, и по спине побежали мурашки.

Ей конец! Если она не подчинится Бланку, он непременно приведет свою угрозу в исполнение! У него такое лицо, что не поверить в реальность его угроз Ленка не могла.

А если она сделает что-то, что принесет вред его делам, он совсем озвереет. И не успокоится, пока не сживет ее со света!

А она-то думала, что профессия детектива безопасна и увлекательна, как путешествие на океанском лайнере!

Страхи и опасности навалились на нее и закрыли весеннее солнышко, разлившееся по московским улицам. Она брела, плохо соображая, куда идет. Ей в голову не приходило, что пешком ей до агентства не дойти и надо сесть на метро. Голова ее была занята только одной мыслью:

«Ну что я за несчастное, несчастливое создание!»

ГЛАВА 10

Опомнилась она от того, что едва не попала под машину, выйдя на проезжую часть и не заметив этого. Водитель красных «Жигулей» покрутил пальцем у своего виска, произнося при этом какие-то слова, которых она не слышала, и уехал, окатив ее облаком выхлопных газов.

Ленка с тревогой огляделась по сторонам, улица была совершенно ей незнакомая, она никогда прежде в этом районе Москвы не бывала.

Усевшись на первую попавшую лавочку, она достала сигареты, закурила и принялась обдумывать свое нелегкое положение.

Прежде всего она попыталась успокоиться. Она теперь была куда взрослее, чем тогда, когда приехала в Москву. И не на несколько месяцев, как могло бы показаться, если считать по календарю, а не меньше, чем на несколько лет. Ленка уже не была наивной старшеклассницей, готовой покорять столицу, а хлебнувшей реальной жизни женщиной, хотя и очень еще молодой. Но не настолько, чтобы не понимать логики поступков взрослых мужчин.

Кроме того, тогда, впервые попав в Москву, она была совершенно одна, теперь с ней рядом был Дима, умный и сильный, хотя и очень слабый по части женских прелестей. Даже Зубов вызывал у нее определенную симпатию, хотя никаких объективных причин для этого она пока не видела.

«Ты же теперь детектив, а не глупая безработная девчонка и не начинающая московская проститутка! – убеждала себя Ленка. – Вот и думай, работай головой! А ты первым делом в панику ударилась. Так! Нужно немедленно встретиться с Димой и все ему рассказать. Бланк не дождется, что я буду выполнять его приказы и скрывать что-то от Димы. Вместе с ним мы обязательно что-нибудь придумаем…»

Ленка вскочила со скамейки и бросилась ловить машину. Внутренняя напряженность очень быстро преобразовалась у нее в напряженность внешнюю – быстроту реакции и решительность действий.

Всю дорогу до агентства она нервничала, в нетерпении поглядывая на спину водителя. Но на ее пламенные взгляды он никак не реагировал и скорость не прибавлял.

В агентстве было слишком людно для небольшого помещения, которое оно занимало. В Димином кабинете, куда Ленка ворвалась, не успев сбавить скорость, сидело еще три человека, кроме самого Димы, а на столе лежал ворох бумаг. Ревизоры – а это были, без сомнения, они – брали из вороха по одной бумажке, внимательно ее прочитывали и складывали в аккуратные стопочки.

Увидев ее, Дима поднял глаза к потолку и сделал страдальческую гримасу. Потом он послал ей возмущенный взгляд, но Ленка не дала ему рта раскрыть.

– Мне нужно срочно с тобой поговорить! – заявила она Диме, игнорируя присутствие в кабинете посторонних лиц. – У меня очень интересные новости.

– Увы, я сейчас занят, – развел руками Дима. – И вообще, Елена, я же тебя предупреждал! Тут у нас еще гора работы!

– Ничего-ничего, можете пообщаться со своей сотрудницей, – обратился к нему один из ревизоров – пожилой мужчина в очках, похожий на типичного бухгалтера из старого советского фильма – там их всегда изображали на одно лицо. – Мы пока разберемся с этими документами, нам некуда торопиться.

– Вам-то некуда, – проворчал Дима, вылезая из-за стола. – Ну, что у тебя еще стряслось? – спросил он Ленку, когда они вышли в приемную агентства, она же комната, где было Ленкино рабочее место, она же, судя по всему, комната, где теперь будет и рабочее место Зубова.

– Бланк! – выпалила она свистящим шепотом. – Он все о нас знает!

– Что значит – все? – кисло сморщился Дима. – Конкретно?

– Все! – повторила она. – Он знает, из какого я агентства, он знает твою и мою фамилию, он знает, что у тебя сегодня работают ревизоры.

Дима привычным жестом почесал переносицу, но ничего не сказал.

– Он знает, что мы интересуемся убийством Купцова, и предупредил, чтобы мы не совали нос в это дело. Грозит большими неприятностями.

– Какими? – коротко поинтересовался Дима. – Конкретно?

– Он обещал, кроме ревизоров, напустить на нас пожарников, налоговую инспекцию и врачей из санэпидемстанции, – выпалила Ленка. – Они все с ним связаны! Он говорил, что у тебя должны найти какие-то доллары, из-за которых у тебя будут неприятности.

– Ерунда! – отмахнулся Дима. – С долларами мы уже развязались. Я подозревал, что эти милые ребята устроят какую-нибудь провокацию. Например, подсунут доллары, происхождение которых я вынужден буду объяснять, а доллары, ко всему прочему, окажутся помеченными. Мне завтра же предъявят человека, который якобы дал мне эти доллары в качестве взятки. Но у них ничего не вышло. Я видел, как один из них сунул сверток под крышку моего стола, и, едва он отвернулся, я выбросил этот сверток в форточку. А они теперь ищут, куда я так быстро мог деньги засунуть, понять ничего не могут. Меня уже два раза обыскивали.

– Как это – обыскивали? – удивилась Ленка. – Разве ревизоры имеют право обыскивать?

– Да они никакие не ревизоры, – усмехнулся Дима. – Я одного из них узнал, он из «Аллегро», конкурирующей с нами фирмы. Но я не показал и виду, что узнал его. Удостоверения у них фальшивые, это невооруженным взглядом видно.

– А нельзя их тогда просто послать куда подальше? – спросила Ленка.

– А послать нельзя, – покачал головой Дима. – Они только этого и ждут. Они начнут скандалить, появится милиция, и меня просто арестуют за оказание сопротивления представителям органов правопорядка, даже если я не буду сопротивляться. Это знакомая мне схема. Когда надо обезвредить на некоторое время какую-нибудь контору, в нее являются такие вот молодчики, начинают провоцировать на скандал. Как только начнешь скандалить, появляется милиция – они же сами и вызывают – и забирает всех подряд до выяснения обстоятельств. А когда начинают выяснять, оказывается, что у тебя нет ни документов, вообще ничего, что могло бы подтвердить твою личность. Куда они деваются – непонятно! От тебя требуют подтверждения твоей личности, и начинаешь названивать своим знакомым, упрашивать, чтобы приехали и поклялись перед милиционерами, что ты это ты. Потом начинается выяснение обстоятельств задержания, и выходит, что ты оказывал милиции ожесточенное сопротивление при задержании, и это подтверждается показаниями этих самых молодчиков, которые все и затеяли. Кончается эта история тем, что тебя все-таки выпускают, но дня через два-три. А вот если бы им удалось подсунуть мне помеченные доллары, они бы меня сами задержали и доставили в милицию, а там оформили бы все по закону. Но этот номер у них не вышел. Злятся теперь ребята, но, видно, поняли, что меня им спровоцировать не удастся.

– Подожди, Дима! – перебила его Ленка. – Я тебе еще не все сказала. Бланк знает, кем я была до того, как стала жить у тебя, и уже намекал, что должна его обслуживать!

– Ну, это уже фантастика! – протянул Дима. – Никто в Москве не сможет заставить тебя делать то, чего не хочу я.

«Хозяйские нотки прорезались!» – подумала Ленка.

– Что мне делать? – задала она вопрос, который интересовал ее сейчас больше всего. – Мне надо где-то спрятаться!

– Ни в коем случае! – возразил Дима. – Прятаться ты не должна. Поверь мне, твоей жизни ничего не угрожает. Когда, говоришь, Бланк приказал тебе к нему прийти?

– Послезавтра, – откликнулась она.

– Отлично! – решил Дима. – У меня будет время приготовить ему сюрприз. Ситуация становится интересной. Этот Бланк, оказывается, негодяй гораздо более крупного масштаба, чем я предполагал…

Дима затушил окурок сигареты и устало поднялся с кресла.

– Все, мне пора идти к нашим «гостям», – сказал он. – А ты отправляйся домой и отдыхай. Я тебе позвоню, когда освобожусь. Надо обсудить наши действия…

И Дима исчез в своем кабинете.

«Вот тебе и надежный, и умный, и сильный! – негодовала про себя Ленка. – Оставил меня одну! Один на один с опасностью! А я-то считала, что я ему нравлюсь! Он меня бросил! Бросил один на один с этим Бланком! Что мне теперь делать? Сидеть и покорно ждать, когда до меня доберется этот злодей и изуродует мне лицо соляной кислотой? Нет уж, спасибо! Я не хочу!»

Ей вдруг так захотелось уехать из Москвы, что она даже застонала от нетерпения. Когда же настанет долгожданная суббота и она сможет отыскать неведомую ей пока обладательницу нечестно нажитых долларов!

Но до субботы было еще два дня. Ленке ничего не оставалось, как отправиться домой, закрыть дверь квартиры на все четыре замка, которыми она была оснащена, залезть с головой под одеяло с телефоном, дрожать и ждать звонка Димы Корчагина.

А что еще она могла сделать?

ГЛАВА 11

Дима так и не позвонил, но вечером, когда уже совсем стемнело и Ленка приготовилась дрожать под своим одеялом всю ночь, он заявился к ней на квартиру вместе с бывшим милиционером Зубовым.

Ленка обрадовалась как маленькая. Надо же, Дима все-таки чувствует ответственность за ее судьбу! Защищать ее приехал! Да еще и Зубова на помощь притащил.

Увы, она радовалась слишком рано.

– Сегодня придется вечернее совещание перенести к тебе домой, – сказал Дима, едва переступил порог. Боюсь, что сегодняшние мои гости «жучков» мне в кабинете понавтыкали. Я поэтому и звонить тебе не стал, на работу не стал вызывать. У тебя говорить удобнее.

Ленка обиженно надулась и отвернулась к окну. Только о делах! Всегда об одних только делах! Когда же он о ней-то подумает? Или все его мысли заняла уже какая-нибудь новая пассия? Бабник чертов! Фаллоносец! Членистоногое животное! Ведь может оказаться поздно! Тогда пожалеет, но поезд ушел!

– Ты, Ленка, не дуйся, – толкнул ее в плечо Дима. – Что у тебя за мания величия! Не за тобой охотятся, не расстраивайся. Помешать хотят прежде всего моему агентству. Бланк – это моя проблема, а не твоя. Ты просто ему на пути не вовремя попалась!

«Ты же меня сам к нему послал! – негодовала Ленка. – А теперь как заговорил: "на пути попалась", "не вовремя". Дерьмо ты, Димочка, а не мужик!»

– Это мне Бланк готовит пакости, не тебе! – продолжал «успокаивать» Ленку Дима. – Это он насылает на меня «левых» ревизоров, он стремится нейтрализовать мои действия.

– Да какие действия? – вырвалось у Ленки. – Мы же ничего еще не сделали, ни на шаг не продвинулись в поисках убийцы Купцова.

– Это как посмотреть, Леночка! – возразил Дима. – Заметных успехов нет, но я уверен, что мы все туже затягиваем петлю вокруг убийцы. Поэтому Бланк и нервничает. Уж он-то наверняка причастен к этому убийству, теперь я в этом нисколько не сомневаюсь. Поэтому и активность проявляет. Это только подтверждает мою уверенность в его причастности к убийству Купцова.

– А я не нервничаю! – обиженно воскликнула Ленка. – Он меня кислотой облить грозил, а ты заладил: успокойся, успокойся!

Дима посмотрел на нее так, словно впервые увидел, и улыбнулся.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Ответь мне на один только вопрос. Почему ты решила, что Бланк в самом деле хочет тебя изуродовать?

Ленка сделала ему страшную гримасу и показала глазами на Зубова.

– Сделай одолжение, Зубов! – попросил Дима. – Сходи в соседний магазин за сигаретами. Купи мне «Самеl», пожалуйста. Сходишь?

– Отчего ж не сходить, раз у вас тут закрытое совещание намечается, – добродушно проворчал Зубов. – «Camel» так «Camel»!

– А откуда же он знает, что я была проституткой? – тут же продолжила Ленка, едва Зубов вышел. – Откуда он знает мою настоящую фамилию?

– У меня было время над всем этим подумать, – кивнул Дима. – И я понял, что при определенных навыках узнать твою – именно твою! – фамилию весьма несложно. Со мной, например, у Бланка этот номер не прошел бы, с Зубовым наверняка тоже ничего не вышло бы. И знаешь почему? Потому что за нами ему пришлось бы просто-напросто следить и выяснять, где мы живем или где работаем. Только после этого можно было бы выяснить наши фамилии. С тобой дело оказалось проще. Ответь на очень простой вопрос: за те месяцы, пока ты гуляла по Тверской, тебя хоть раз менты забирали?

– Да, – кивнула Ленка. – Ну и что?

– А вот то самое, – усмехнулся Дима. – Отпечатки пальцев снимали?

– Не помню, – ответила Ленка. – Кажется, да, а что?

– А то, что наши с Зубовым отпечатки пальцев не хранятся в милицейском компьютере, а твои хранятся. И числятся они за кем? Конечно, за Еленой Дмитриевой, что и требовалось узнать. Как видишь, все достаточно просто.

– Где Бланк мог их взять? – спросила Ленка, имея в виду отпечатки пальцев, и Дима ее прекрасно понял.

– Он сам их снял у себя в квартире, – усмехнулся Дима. – Когда ты у него была, ты, наверное, до чего-нибудь дотрагивалась.

– Ну-у, дотрагивалась, конечно! – кивнула в ответ Ленка. – До стола, например.

– Вот тебе и ну! – хмыкнул Дима. – Бланк твои отпечатки пальцев аккуратненько снял, потом залез в милицейскую базу данных и, запустив элементарную программу анализа соответствий, выяснил, что отпечатки принадлежат Елене Дмитриевой, задержанной по обвинению в проституции такого-то числа такого-то месяца такого-то года и отпущенной за недоказанностью обвинения. Ведь так было?

– Так! – кивнула Ленка. – Попробуй докажи, если прямо из-под клиента не вытащил!

Дима поморщился, но ничего не сказал.

– Там, кроме всего прочего, и фотография твоя должна быть, – сказал он. – Как бы ты ни изменилась, а узнать-то тебя все равно можно. Поверь мне, Ленка, все объясняется очень просто, и этот Бланк – просто «хакер», вскрывший милицейскую базу данных. Напрасно ты трясешься и нервы себе треплешь. Просто он тебе угрожает потому, что сам боится. Меня боится и даже тебя. Ведь на нем преступление висит. Я это чувствую.

– Ты думаешь? – неуверенно сказала Ленка. – Хорошо, если так.

– Ничего хорошего, положим, в этом нет, – ответил Дима. – Бланк имеет немало возможностей для того, чтобы создать тебе сложности в жизни. Я думаю, что ему не составит труда убить и еще одного человека, раз уж он расправился с Купцовым…

«Он меня специально пугает! – сообразила Ленка. – Издевается, гад! Цену себе набивает!»

– Но Бланку убивать тебя нет никакого интереса, – заявил вдруг Дима. – Ему нужно заставить тебя действовать по его указке, получить возможность управлять тобой, поэтому он и стал тебя шантажировать угрозами расправы. Согласись, что ему нет совершенно никакого смысла на самом деле тебя убивать или уродовать.

– Ну, не знаю, не знаю, – пробормотала она. – Наверное.

– Да не наверное, а так и есть на самом деле, – усмехнулся Дима. – Если кто и должен сейчас опасаться за свою жизнь, так это сам Бланк.

Ленка задумалась. Слова Димы звучали очень убедительно, но, с другой стороны, Бланк не производил впечатления человека, жизнь которого в опасности и который об этой опасности знает.

– Почему ты так думаешь? – спросила она.

– А ты сама подумай, – воодушевился Дима. – Какой может быть мотив у Бланка, достаточный для того, чтобы убить Купцова?

Она собиралась уже ответить, но Дима не дал ей рта открыть.

– Только не надо говорить о зависти, переходящей в ненависть! – воскликнул он. – Я никогда не поверю, что можно убить человека из одной только зависти к его материальному положению. Нужен еще и мощный мотив. Есть он у Бланка? По-моему, нет! Его фирма объективно не в состоянии занять место купцовского «Арго» и взять на себя осуществление проекта по «системе безопасности». Хотя и занимается чем-то подобным. Но в гораздо меньших масштабах, несравнимо меньших. Ей под силу выполнение какого-нибудь одного элемента из проекта – и это все, на что способна его «Омела». А дурацкое название «Омела» расшифровывается очень просто: паразит на дереве. Такая зеленая красивая шапка травы, а по сути – паразит.

– Надо же, – протянула Ленка.

– Ладно, это неважно, – махнул рукой Дима. – Важно то, что Бланк, шантажируя тебя, опять-таки выполняет чей-то заказ. Я бы даже сказал – чье-то указание. Все его участие в убийстве Купцова сводится к установке датчика, подавшего сигнал, на который была сориентирована система наведения гранатомета. Это, согласись, хоть и небольшая, но очень важная часть всей операции. Если бы Бланк этого не сделал, неведомым для нас конкурентам Купцова не удалось бы его устранить.

– Но какую опасность для них представляю я? – пожала Ленка плечами. – Почему они ко мне прицепились? Зачем меня Бланк пытается шантажировать?

– Они вовсе не к тебе прицепились, – веско сказал Дима. – Они просто пытаются помешать моему агентству раскрутить это дело. И организовал это человек, который хорошо осведомлен о нашем участии в расследовании и даже о том, что мы пока существенно в нем не продвинулись. Иначе уже не было бы смысла нам мешать, нас нужно было бы ликвидировать. Сейчас самый выгодный момент для того, чтобы затормозить нашу работу – имен истинных преступников, заказавших это убийство, мы не знаем, все наше внимание сосредоточено на Бланке, который либо по неопытности вызывает все наше внимание на себя, либо…

– Либо? – переспросила Ленка. -…либо у него нет другого выхода, – закончил Дима. – Его в любом случае должны убрать, как только что-то произойдет, что изменит ситуацию. Что это может быть, как ты думаешь?

– Решится какой-то вопрос с деньгами! – уверенно сказала Ленка, чувствуя, что встает на рельсы Диминой логики, но не в силах ей противоборствовать. – А точнее, решится вопрос с финансированием того самого проекта, который собирался осуществить Купцов. Ведь это, насколько я понимаю, огромные деньги?

– Деньги действительно огромные, – подтвердил Дима. – И не Бланку с его захудалой «Омелой» перехватить такой куш. Тут задействованы желудки покруче.

– Дима, ты уже знаешь, кто именно нацелился на эти деньги? – спросила Ленка.

Дима покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Но я это обязательно узнаю. И очень скоро.

Дверь комнаты распахнулась, и в ней возник Зубов с двумя пачками сигарет в руке.

– Ну что, все секретные вопросы обсудили? – спросил он. – Можно присутствовать?

– Не обижайся, Зубов, – пожал плечами Дима, – но могут быть секреты у мужчины и женщины?

– Не слушай его, Зубов! – возмутилась Ленка. – У меня с ним сейчас ничего не было. Дима, хватит паясничать!

– Сегодня не было, – согласился Дима. – Но что день грядущий нам готовит? Впрочем, довольно про это! Зубов, расскажи-ка еще раз, с кем встречался сегодня твой подопечный?

– Так я вроде уже рассказал, – смутился почему-то Зубов. – Но… Если надо. Я – конечно. В общем, проводил я его от квартиры до работы, по пути он ни с кем не встречался, заехал в магазин, но, кроме продавщицы, он ни с кем не общался, это точно, народу почти никого не было, видно все было как на ладони. Купил две бутылки минералки. Потом Елена к нему заходила. Потом вышла. Я остался наблюдать. После обеда Бланк вышел из дома, в котором располагается его фирма, и отправился на метро в Сокольники. Мне пришлось бросить машину и отправиться вслед за ним…

Зубов перевел дыхание и закурил. Он немного волновался, видно, понимал, что сегодня сдает экзамен на профессиональность.

– В Сокольниках забрался в довольно глухое место… Вернее сказать, безлюдное. Мне очень сложно пришлось. Прятался под какой-то елкой, потом ползал даже, извозился весь как черт… Ну ладно. Сел он, значит, на скамейку. Сидит. И я сижу. Минут через пятнадцать, я уже замерзать начал, подсаживается к нему девушка, я не заметил, честное слово, откуда она появилась, наверное, вывернула откуда-то из-за деревьев. Села рядом с Бланком. Сидела, словно не знакома с ним, головы в его сторону не поворачивала. Но мне удалось увидеть по губам…

Тут Зубов посмотрел на Диму с некоторой гордостью – вот, мол, он и по губам читать умеет.

«А еще я вышивать могу!» – вспомнила Ленка кота Матроскина. -…что она сказала Бланку: «Еще сутки». И еще одно слово разобрал отчетливо – «активней!». Да она больше и не говорила почти ничего. Передала ему какой-то конвертик, встала и направилась по аллее в сторону. Тут я заволновался. С одной стороны, мне поручено было следить за Бланком. С другой стороны, Дмитрий четко мне сказал, что его интересуют люди, с которыми Бланк встречается. Поэтому я принял решение оставить Бланка и проследить за девушкой.

– И правильно сделал, молодец! – одобрил Дима. – Давай дальше, не тяни.

– Дальше пошло все гораздо быстрее, – продолжил Зубов. – Девица эта прошла пешком до ближайшего выхода из парка, там ждала ее черная «Волга», номерной знак заляпан грязью. На мое счастье, мне тут же удалось поймать машину, я попросил водителя ехать за «Волгой», в которую девица села. Сказал, что за женой слежу, она к любовнику, мол, на свидание едет.

– Оригинально придумал, ничего не скажешь! – усмехнулся Дима.

– Чем богаты, тем и рады! – огрызнулся Зубов. – Но я все же проследил за ней до самых дверей конторы, в которую она зашла. Это оказался, как ни странно, офис частной детективной конторы, из тех, что берутся за очень сложную работу…

– Знаешь, как называется? – обратился к Ленке Дима. – Наверное, сама догадалась! Конечно – «Аллегро»! Та самая контора, которая подослала ко мне сегодня ревизоров-провокаторов. Ну, ничего, у меня есть одна идея, связанная с этим самым «Аллегро»…

– Кроме того, мне удалось выяснить, – продолжал Зубов, – что девицу, за которой я следил, зовут Илона, и работает она почему-то официанткой в соседнем с агентством ресторане. Я-то думал, что она из «Аллегро».

– Ты, Зубов, молодец! – оборвал его Дима. – Но насчет официантки – нисколько не странно. Наоборот, очень хорошо – отличная легенда для работы в скрытом режиме. Нам, кстати, тоже нужно придумать какие-то прикрытия – для Елены и тебя, Зубов. Ну ладно, это потом, не будем сейчас отвлекаться.

Зубов хотел еще что-то добавить к своему рассказу, но Дима его опередил.

– Все! – сказал он. – Больше ничего существенного Зубов не видел. Но увиденного вполне достаточно, чтобы сделать кое-какие выводы.

Лена и Зубов очень внимательно посмотрели на Диму – давай, мол, свои выводы.

– Завтра меня опять целый день будут пытаться отвлечь от дел какие-нибудь пожарники. Но думаю, что мне удастся найти противоядие. Эта самая Илона сказала Бланку: – «Еще сутки!» Значит, за эти сутки ничего существенного не случится. Еще Зубов расслышал слово «активнее!». Это явно относится к действиям самого Бланка и наверняка вызвано тем, что «миссия» мнимых ревизоров провалилась. В конце концов, я не буду упорствовать. Пусть завтра приезжают пожарники и опечатывают нашу контору. Все равно там ничего, кроме компьютера, нет. А в том компьютере не бог весть какие данные содержатся. Все, что можно было узнать по интересующим нас вопросам, я узнал. А работать можно и без офиса и без компьютера. Это пижонство, в конце концов! Шерлок Холмс обходился без оргтехники, одним только Ватсоном, и ничего! Вот и мы обойдемся.

«От скромности Дима, конечно, не умрет! – подумала Ленка. – Но рассуждает он очень толково! Никуда от нас теперь не денутся ни сам Бланк, ни те, кто сделал ему заказ на Купцова…»

Она поймала себя на том, что рассуждает о Бланке как о самом настоящем киллере, хотя он-то сам никого не убивал. Но ей казалось, что он еще хуже киллера. Ведь он был одноклассником Купцова, а она знала, что практически всех одноклассников всегда связывает пусть немного формальная, но дружба. А тут, можно сказать, своими руками Бланк отправил на смерть одного из друзей…

Нет, правильно говорят: первое впечатление – самое верное. Ей этот Бланк с самого первого взгляда показался чудовищем.

ГЛАВА 12

Утром Дима вновь неожиданно появился у Ленки в квартире. На это раз один. Но ее расчеты на то, что он наконец соскучился по ее телу и ей удастся восстановить в постели заметно нарушившуюся связь между ними, не оправдались. Он приехал явно не за сексуальными утехами.

– Все! Хватит! – решительно заявил он. – Переходим к активным действиям! Мы и так все время предоставляли противнику возможность проявлять инициативу. Собирайся, Ленка, отправляемся с визитом в штаб противника.

– К Бланку? – спросила она и тут же поняла, что сморозила глупость.

Спасибо еще, что Дима часто проявляет деликатность в отношении ее промахов. Вот и сейчас он и бровью не повел, услышав ее вопрос.

– Ну, ты, конечно, права, – почесал он переносицу. – «Аллегро» тоже не настоящий наш противник. Их просто наняли, точно так же, как и нас. Только нас наняли противоположные стороны. Мы должны найти убийц Купцова, а они – помешать нам это сделать. Надо признаться, что их задача проще. Но поговорить с их директором все же стоит. Возможно, нам и удастся о чем-то договориться.

Надо признаться, Ленка не видела никакого смысла в разговоре с конкурентами, но возражать Диме было бесполезно, и она быстро привела себя в порядок, на что у нее ушло не более сорока минут, за которые Дима просто извелся, сидя на кухне.

Но наконец она осталась удовлетворена последним штрихом, наложенным на свое лицо, и они с Димой отправились в Армянский переулок, где располагалась фирма «Аллегро» – одна из самых старых частных сыскных фирм в Москве. Она начала свою деятельность в последний год существования Союза и первое время работала нелегально, поскольку не была разрешена такого рода деятельность. Со временем «Аллегро» превратилась в самую крупную из московских сыскных фирм, но вместе с опытом работы пришли и проблемы. Российская жизнь рождала слишком много соблазнов перед такими фирмами, и «Аллегро» не устояла.

Она начала браться за заказы, выполнение которых не только вступало, мягко говоря, в противоречия с законом, но часто подразумевало и прямые преступления вроде краж, похищений людей, шантажа и насилия с применением оружия. Поговаривали, что на счету сотрудников «Аллегро» числятся и убийства, но сам Дима, который Ленке рассказывал об этой фирме по дороге, в это не верил.

А она вполне допускала и такое. Если для этих людей главным в их работе стали деньги, то почему бы не пойти и на убийство? Все дело в сумме, которую заплатит заказчик. К сожалению, в России сейчас продается все! И если ты откажешься продать себя, то обязательно найдется кто-то, кто за деньги готов сделать все, от чего ты отказываешься.

Двухэтажное здание в глубине квартала, которое целиком занимали Димины конкуренты, внутри никак не соответствовало облезлому невзрачному фасаду. Евродизайн самого высокого уровня, автоматически раскрывающиеся двери в коридорах, самая современная мебель, камеры наблюдения в коридорах – все это оставляло впечатление, что находишься в какой-то секретной лаборатории, занимающейся сверхважными исследованиями, а не в офисе сыскного агентства. Дела у конкурентов шли, казалось, отлично.

Лену с Димой остановила внизу охрана и, попросив назвать себя, тут же связалась со своим директором. К Ленкиному удивлению, они были тотчас допущены пред очи начальства и буквально через полторы минуты оказались в кабинете, больше похожем на зал заседаний правительства – в нем свободно разместились бы не менее тридцати человек. Центр кабинета занимал огромный овальный стол, в черной полировке которого отражались окна с плывущими за ними облаками, словно в зеркале.

– Наконец-то нас почтили вниманием знаменитые московские детективы из агентства «Protektor»! – приветствовал их директор – холеный мужчина лет тридцати пяти в хорошем дорогом сером костюме и очках в золотой оправе, вкладывая в свои слова плохо скрытую иронию. – Прошу! Про-шу! Давно надо было познакомиться, но дела мешали мне нанести вам визит первым.

– Давайте оставим эти китайские церемонии, Альберт Сергеевич! – перебил его Дима. – Вы знаете о нас все, мы знаем о вас тоже немало, поэтому не будем играть в кошки-мышки. Я хочу выяснить с вами некоторые вопросы, касающиеся как наших, так и ваших интересов.

– А это, без всякого сомнения, и есть та самая Елена Дмитриева, которую в нашем агентстве мужчины прозвали Елена Прекрасная, а женщины тайно ненавидят? – не обращая внимания на слова Димы, сказал Альберт Сергеевич, подходя к Ленке и галантно целуя руку. – Но стоит ли обращать внимание на женскую зависть? Она только подчеркивает достоинства, которыми вы обладаете.

– Вы правы, не стоит, – согласилась Ленка. – Хотя я и не знала, что пользуюсь такой популярностью среди сотрудников и сотрудниц вашего агентства.

– С некоторых пор, с некоторых пор, – с каким-то скрытым намеком произнес Альберт Сергеевич. – Но разве удивительно, что мои люди завидуют лауреатам премии «Нат»?

– Перейдем все же к делу! – настаивал на своем Дима. – Разговор серьезный. Перестаньте ерничать, Штерн! Я знаю, что вы сейчас работаете против нас. Кстати, ваши люди допустили вчера слишком много ошибок, что не позволило им выполнить ваше задание. В результате сдать меня милиции не удалось, выключить меня из игры, естественно, тоже. Кстати, Бланк пользовался вашей информацией, когда собирал материал на мою сотрудницу?

– Бланк? Кто это? – чуть приподняв бровь, осведомился Штерн. – Это кто-то из моих сотрудников? У вас с ним неприятности? Если это так, мы обязательно разберемся и поможем вам урегулировать проблему.

– Мне не нужна ваша помощь! – разозлился Дима. – Я хочу только предупредить вас, чтобы вы воздержались от каких-либо шагов, направленных против нас. Иначе нам придется принять ответные меры.

– Вот как? – Альберт Сергеевич сделал какой-то неопределенный жест руками. – Ответные меры? Вы это серьезно?

– И можете быть уверены, – решительно продолжил Дима, – наш ответ будет весьма эффективным, хотя и несимметричным.

– Я где-то эту фразу уже слышал, – задумчиво сказал Штерн. – Кажется, это слова одного из наших президентов. Бывших. Только вот кому он их говорил и по какому поводу?.. Не помню!

– Бланка я все равно выведу на чистую воду! – настаивал на своем Дима. – И посажу. И тех, кто организовал убийство Купцова – тоже посажу. Поэтому поторопитесь взять с них гонорар. Скоро они окажутся в тюрьме, и тогда – плакали ваши денежки.

Штерн задумчиво посмотрел сначала на Диму, потом на Ленку. Минуту он молчал. Молчали и Ленка с Димой. Наконец Альберт Сергеевич наклонился в их сторону и, слегка понизив голос, произнес:

– Ладно, давайте поговорим, раз вы, Корчагин, настаиваете… Я действительно работаю против вас. Это мои люди были у вас вчера, и они уже понесли наказание за свою непрофессиональность. Но вы же прекрасно знаете, что доказать ничего невозможно. Никаких записей и съемок вы вчера не вели, у нас есть специальная аппаратура, отключающая электронные приборы в радиусе нескольких метров. Советую просмотреть и прослушать свои записи – они пустые.

Он встал, прошелся по кабинету, остановился напротив Ленки, посмотрел внимательно, потом сделал еще несколько шагов и оказался перед Димой.

– Вынужден вас огорчить, мой юный друг, – сказал Штерн, обращаясь к Диме, – но вам не удастся мне помешать. Кто вы? Вы достаточно известный в Москве детектив, но не больше того. В «Аллегро» работает полторы сотни человек, и все – заметьте, все! – профессионалы. Хоть и разного уровня. Что вы сможете сделать против нас один? Впрочем, – Штерн посмотрел на Ленку, – нужно сказать: вдвоем? Или, пардон – втроем? Стекла нам перебить? Так ведь это глупо – новые вставим. Вот так-то, коллега!

Штерн снова сел за стол и принялся переставлять с места на место массивную старомодную подставку для перьевых ручек, невесть за какой надобностью оказавшуюся у него на столе.

– И еще! – продолжал он. – Никакого Бланка я не знаю, говорю это вам серьезно и ответственно. Можете мне не верить, но это правда! Никакой Бланк не фигурировал в договоре, который мы подписали с клиентом. И уж тем более, я никакого отношения не имею к убийству Виктора Купцова. Да, вы правы, я рассчитываю получить очень приличные деньги за выполнение того задания, на которое подписал контракт. Это позволит мне провести реструктуризацию фирмы. Надеюсь, понимаете сами, что ни ваши угрозы, ни ваши советы не окажут на меня никакого воздействия. Суть моего задания я вам, конечно, не скажу. Подписанный мной договор предусмотрительно ставит условием оплаты мое полное молчание. Не назову я, естественно, и фамилию заказчика.

Альберт Сергеевич замолчал и уставился немигающим взглядом на Диму.

– На большую сумму у вас договор с этим вашим заказчиком? – спросил Дима. – Или тоже секрет?

– Конечно! – улыбнулся Штерн. – Секрет! Но на очень большую.

Дима достал из кармана небольшую фотографию и показал Штерну.

– На вас работает? – спросил он.

Альберт Сергеевич мельком посмотрел на показанную ему фотографию, сморщил лоб.

– Нет, это не моя! – ответил он. – Я своих всех помню. Хотя лицо знакомое.

– В соседнем ресторане служит, – сообщил ему Дима. – Официанткой. Зовут Илона! Значит, не припоминаете? Память отшибло?

– Не припоминаю! – уверенно отказался Штерн. – По крайней мере, я ее на работу к себе не принимал. И вообще, ребята… Не слишком ли много вы на себя берете?

– Это угроза? – спросил Дима.

– Нет, – усмехнулся Штерн. – Это не угроза. Это всего лишь вопрос по существу.

Он встал и прошел к двери своего кабинета.

– Чем еще могу быть полезен? – спросил Штерн, давая понять, что разговаривать больше не намерен.

Дима ничего не ответил. Он молча поднялся и вышел из кабинета. Ленке ничего другого не оставалось, как последовать за ним.

Оказавшись на улице, она прежде всего спросила у него с легкой иронией:

– Ну, и зачем мы к нему ходили? Ты можешь мне объяснить? Все равно я не поверила ни одному его слову.

– Чтобы посмотреть на его реакцию на мои вопросы, – ответил Дима. – Ответы меня не интересовали. Но ты обратила внимание, что он оставался спокоен, когда говорил с нами? Я не почувствовал в нем особого раздражения, хотя мне очень хотелось вывести его из себя.

– А мне показалось, что это он над нами издевался, – сказала Ленка. – Причем откровенно.

– Вот то-то и оно! – ответил Дима. – Если бы он нервничал, он начал бы нам угрожать. А его фраза в самом конце прозвучала не как угроза, а именно как вопрос. Что-то тут и в самом деле не совсем понятно. Надо поручить Зубову проследить за «официанткой» Илоной. Она – связующее звено между «Аллегро» и Бланком. Но если Штерн и в самом деле не знает, кто такая эта «официантка» Илона, тогда я ничего не понимаю.

Ленка вздохнула. Если Дима говорит, что ничего не понимает, значит, дела обстоят из рук вон плохо.

ГЛАВА 13

Следующий визит они нанесли Бланку. Дима решил действовать в открытую, поскольку понял, что скрытое наблюдение за Бланком уже не даст никаких результатов.

Ленка позвонила в «Омелу» и сообщила Бланку, что ей нужно с ним срочно встретиться. Он пробовал выпытать у нее по телефону, что случилось, но она настаивала на том, что может рассказать ему все только с глазу на глаз.

Договорились встретиться на Арбате в кафе «Гаргантюа». Почему Ленка выбрала именно это кафе, она точно сказать не могла, наверное, потому, что ничего другого ей вспомнить не удалось. «Гаргантюа», в общем-то, очень удачно подходило для конфиденциального разговора… Тихое кафе, в нем никогда не собирались большие тусовки, посетителей и вечером-то было мало, а уж в дневное время – часто вообще никого, кроме бармена, который развлекался тем, что начищал рюмки и бокалы под тихую блюзовую музыку.

Ленка с Димой пришли за полчаса до назначенного срока. Она заняла столик у окна, чтобы видеть, как Бланк подойдет к кафе, а Дима расположился напротив, в какой-то забегаловке, где продавали водку в разлив. Там было шумновато из-за любителей в любое время суток пропустить рюмочку, но зато на него никто не обращал внимания. Сидит мужик над бутылкой пива, смотрит бессмысленно в окно, ну и пусть сидит. Там такие задумчивые часто зависают.

Бланк появился вовремя и сразу начал задавать вопросы таким тоном, словно он Вышинский, а Ленка – враг народа. Она где-то читала про те времена, когда такое выражение было очень в ходу, в журнале «Огонек», кажется…

Она боялась Бланка, но тем не менее чувствовала себя на этот раз гораздо спокойнее, ведь совсем недалеко, через дорогу, сидел Дима и наблюдал за Бланком. Если тот начнет вести себя слишком уж агрессивно, Дима тут же вмешается. Да и потом, не станет же Бланк плескать ей кислоту в лицо прямо здесь, в кафе, при свидетелях! Он скорее всего сам и не собирался этого делать, наверняка он наймет для этого гнусного дела каких-нибудь киллеров.

– Я жду! – напомнил Бланк, когда они просидели после его прихода за столик минуту, а Лена все никак не могла собраться с мыслями и придумать что-нибудь убедительное насчет того, зачем она назначила ему свидание.

– Зачем ты меня сюда вытащила? – вновь строго спросил Бланк.

«Как точно выражается, сволочь! – подумала Лена. – Именно вытащила из его норы, из берлоги. Забьется там и сидит, как в засаде, как паук в своей паутине».

– Я попыталась убедить Корчагина, – пролепетала наконец Лена, – но он слышать ничего не захотел. Он сказал, что будет раскручивать это дело до конца и что если вы надеетесь на свои связи с агентством «Аллегро», то они уже отказались вам помогать.

– Постой, что ты несешь? – перебил ее Бланк. – Как это отказались мне помогать? Это еще неизвестно, кто кому помогает! Они же мне только вчера сообщили, что им нужны всего сутки, чтобы найти настоящего убийцу.

– Да не ищут они никакого убийцу, – улыбнулась Лена, чувствуя, что смятение этого человека наполняет ее уверенностью, а страх куда-то исчезает, рассеивается, как легкий туман. – Их наняли только для того, чтобы они мешали нам вести расследование.

– Вы не расследование ведете! – накинулся на нее вдруг Бланк с прежней агрессивностью. – Вы стараетесь засадить в тюрьму невиновного человека!

– То есть вас? – спросила Лена.

– Да, меня! – ответил Бланк. – Я знаю, что все улики против меня. Но умные, квалифицированные сыщики сразу разобрались в ситуации. Вы же… Впрочем, чего еще ожидать от проститутки, которая считает себя детективом.

– Знаешь что, Бланк! – не выдержала Лена, порядком разозлившись. – Я доказывать сейчас ничего не буду. Я сейчас просто возьму что потяжелее и…

Не совсем отдавая себе отчет в том, что она делает, Лена схватила стоящую на столе стеклянную вазу для цветов и треснула ею по голове Бланка.

И тут же сама испугалась того, что сделала. А что, если он сейчас вскочит и просто-напросто придушит ее своими костлявыми длинными пальцами?

Но на ее счастье, то ли ваза была слишком тяжелой, то ли размахнулась она ею слишком широко, но Бланк вскакивать не думал. Он тихо сполз со своего стула и сидел теперь на полу, положив голову на сиденье.

«Что же я наделала? – подумала Лена. – А если он того? Умер?»

Бармен оказался уже рядом с ней.

– Девушка! – сказал он укоризненно. – Он, может быть, и козел, каких мало, но вазы у нас казенные. Они денег стоят.

– Я заплачу, – пролепетала Лена. – У вас есть нашатырный спирт?

– Да вы не волнуйтесь, я его сейчас в чувство приведу, – обрадовался бармен, поняв, что Лена не отказывается платить за вазу и не будет уверять, что она сама как-то свалилась со стола.

– Спасибо, молодой человек, мы сами справимся! – остановил его влетевший в кафе Дима. – Сколько она вам должна?

Он расплатился за вазу и приказал Лене помочь вытащить Бланка на улицу.

Когда они выволокли его из кафе, Дима взял тщедушного Бланка в охапку и легко потащил в боковую улицу. Лена едва поспевала за ним. Притащив мычащего что-то Бланка в один из дворов, Дима усадил его на деревянную лавочку в тени деревьев, скрывших их от посторонних любопытных взглядов, и принялся легонько шлепать ладонью по щекам.

– Эй, чудик! – приговаривал он. – Очнись! Что ж ты слабенький такой?

Бланк открыл глаза, посмотрел на Диму злым мутным взглядом.

– А, это вы! – сказал он. – Я вас узнал! Я так и знал! Не надо меня пытать! Я все равно не признаюсь в том, чего я не делал!

Дима повернулся к Ленке и выразительно покрутил пальцем у виска.

– Вот придурок! – сказал он, по голосу Ленка слышала, что Дима начал злиться. – Знаешь что, невинная жертва? Я пытать тебя не буду, но если ты мне сейчас не скажешь, зачем ты запугивал мою сотрудницу и угрожал ей соляной кислотой… Клянусь, тебе мало не покажется!

– Мне приказали ее запугать! – тут же скороговоркой ответил Бланк.

Ленка смотрела на него и удивлялась. Как она могла его бояться? Он просто жалкий, а вовсе не страшный. Жалкий и мелкий человечек, которого кто-то использует в своих целях. Но кто же мог его заставлять ее запугивать? Кому это может быть нужно? Только настоящему убийце!

– Дима! – принялась тормошить Ленка Корчагина. – Он же знает настоящего убийцу!

– А ты уже и поверила, что это не он убил! – пожал плечами Дима, при этом незаметно для Бланка подмигнув Ленке. – А я в этом далеко не уверен. И никто ему не приказывал тебя запугивать. Это он сам. Шкуру свою спасти хотел! Думал, мы до него не доберемся!

– Это не я сам! – воскликнул Бланк. – Это вы не правы! Это меня заставили ее запугивать. Заставили сотрудники агентства «Аллегро»!

– Сотрудники или сотрудница? – строго спросил Дима. – Отвечай быстро, без запинки! Ну!

Бланк опустил голову.

– Сотрудница! – кивнул он.

– А говоришь – заставили! – развел руками Дима. – Я же говорил, что он врет! Значит, и то, что убил не он – тоже враки!

– Нет-нет! – всполошился Бланк. – Я не вру. Да, она, эта женщина, меня не заставляла никого запугивать, но она сказала, что, если я не помешаю вам вести расследование, вы обязательно докопаетесь до того…

Он вдруг замолчал и испуганно посмотрел сначала на Диму, потом на Ленку.

– Что ты поставил датчик в машину Купцова, что ли? – спросил Дима. – Так мы до этого давно уже докопались. Тоже мне, тайна!

– Так вы это знаете? – растерялся Бланк. – Тогда я ничего не понимаю.

– А если я тебе, друг любезный, скажу, что женщина, которая к тебе приходила и советовала запугивать Лену, а также наверняка рассказывала о том, какие у меня возникнут трудности со всякими там проверками, ревизорами и пожарниками… Приходила к тебе такая?

Бланк кивнул. Теперь он слушал Диму очень заинтересованно.

– Так вот, она не работает и никогда не работала в агентстве «Аллегро», – сказал Дима. – А директор этого агентства, Альберт Сергеевич Штерн никогда не слышал твоего имени. Как тебе это все нравится?

Глаза Бланка открылись широко-широко и стали по-детски беззащитными. Сейчас перед Ленкой сидел не страшный и мрачный мужик с нахмуренным лбом и злым прищуром, а недоумевающий некрасивый мальчишка с вполне взрослой четко обозначенной лысиной.

– Я ничего не понимаю, – вновь пробормотал он. – Она мне показывала документы.

– При современном развитии печатного дела, как говаривал, дай бог памяти, кажется, Остап Бендер, – сказал Дима, – это наверняка не проблема. Да если ты, друг ситный, хочешь, я тебе удостоверение московского мэра за полчаса сделаю, с печатью, как настоящее будет.

– Не надо мне мэра, – поежился Бланк. – Не убивал я Купцова.

– Вот теперь наступает время задать самый интересный вопрос! – потер руки Дима. – За каким же чертом ты, дружок, установил на его машине тот самый датчик, который послужил маяком для системы наведения гранатомета?

Бланк вобрал голову в плечи.

– Меня попросили, – пискнул он. – Я не мог отказать…

– Кто попросил? – задал Дима совершенно естественный вопрос, который Ленка чуть не выпалила на секунду раньше его. Но надо все-таки соблюдать субординацию, ей пришлось сдержаться.

– Я обещал не выдавать его! – пролепетал чуть слышно Бланк.

Дима смотрел на него молча. Взгляд у него был достаточно красноречивый, чтобы нужно было еще что-то добавлять.

– Генрих Михалыч, – еле слышно ответил Бланк, но тут же его понесло: – Я думаю, что это он убил Купцова. У него же мотив был! Он же после смерти стал фактически председателем совета директоров крупной фирмы. Если учесть, какой заказ они вот-вот получат – «Арго» станет одной из крупнейших фирм в Москве. Купцов сумел пробить грандиозный проект. Я имею в виду – грандиозный по суммарному объему финансирования. Витька Купцов на этом проекте из середнячков сразу в лидеры выехал бы! Даже нашей фирме кое-что перепало с барского стола.

Бланк говорил это с обидой на несправедливость того, как устроена жизнь. Почему одним все: и крупные фирмы, и грандиозные проекты, и красавица жена, и сын в Кембридже; другим – темная каморка, злая, раздражительная любовница, которая считает его своей личной собственностью и отгоняет от него всех женщин, два нуля на банковском счете и ни малейшей перспективы впереди – ни в бизнесе, ни в личной жизни? Почему так?

Услышав имя человека, который «попросил» его, как выразился Бланк, незаметно установить датчик в машине Купцова, Дима почесал себе затылок.

– Краузе! – пробормотал он. – Вот черт, Краузе!

ГЛАВА 14

Естественно, что Лена с Димой сразу же отправились в «Арго». Показания Бланка, которые Дима заставил его написать на бумаге и забрал с собой, полностью изобличали человека, который был заинтересован в устранении Купцова. У Краузе был ярко выраженный мотив – после смерти Купцова именно он занял его место на посту руководителя фирмы. Дима был уверен, что и львиная доля прибыли, которую должна была получить фирма от реализации проекта «система безопасности», должна каким-то образом перейти к Краузе. Родственникам Купцова будет оставлена, конечно, какая-то часть, но минимальная.

Посоветовав Бланку сидеть дома в своей каморке и никому не открывать, если он не хочет разделить участь Купцова, Дима потащил Ленку в «Арго».

Краузе, как всегда, на месте не оказалось, и Лена предложила еще раз поговорить с начальником охраны, Константином Петровичем Герасимовым. Тот всегда был на месте.

Когда они зашли в его кабинет, Герасимов сидел в той же позе напряженного раздумья, в которой его застала Лена во время своего первого визита.

– А, сыщица-детективщица, – приветствовал ее Герасимов, но голос у него звучал устало, безжизненно. – Что у тебя на этот раз? Нашла того хмыря, про которого я говорил, одноклассника Купцова?

– Нашла, Константин Петрович, – ответила Лена, – но дело сейчас не в нем. Он Купцова не убивал, мы это уже выяснили. Вернее, Дима выяснил, – тут же поправилась она, вновь вспомнив о субординации и мужском самолюбии. – Позвольте представить, директор нашего агентства, Дмитрий Корчагин.

– Справедливости ради надо уточнить, что я не только директор, но и владелец этого агентства, – слегка недовольным тоном поправил Дима, которого задели слова «нашего агентства». – Но Лена права – Бланк Купцова не убивал. Он сообщил нам очень интересную информацию, которая поможет найти настоящего убийцу.

– Вы уже знаете, кто он? – спросил Герасимов напряженным голосом. – Как имя этого ублюдка?

Дима, судя по всему, вспомнил, что вместе с Купцовым погиб сын Герасимова, и тут же принялся юлить, поскольку у него не было пока доказательств, что убийца – именно Краузе.

– Уверенности пока нет, Константин Петрович, – вздохнул он. – Но Бланк назвал нам имя человека, по просьбе которого он установил датчик в машине Купцова.

– Так, значит, все же он поставил! – вздохнул Герасимов. – А я, старый осел, не уследил! Я же с него глаз не сводил!

– Вы же сами мне говорили, что это секундное дело, – попыталась успокоить его Ленка. – Сунул куда-нибудь за обшивку сиденья, и все. Невозможно было уследить.

– Нам очень хотелось бы встретиться с Генрихом Михайловичем Краузе, – мягко сказал Дима. – Вам неизвестен его распорядок дня? Дело срочное. Думаю, он не будет возражать, если мы неожиданно свалимся ему на голову даже где-нибудь в мэрии.

– Краузе? – удивился Герасимов. – Но что он может знать? Он же был в командировке, когда Бланк датчик устанавливал. Постойте, так вы хотите сказать, что это по его просьбе Бланк поставил датчик? Не может этого быть!

– Почему же не может, Константин Петрович? – спросила Ленка. – Ведь Краузе фактически занял место Купцова. У него был мотив для убийства – вражда между собственниками предприятия, передел прибыли и так далее.

– Но он же никогда… – начал Герасимов, но вдруг словно споткнулся. – Впрочем, что я буду его чувства к Купцову расписывать. Пусть сам объяснит. Единственное, что могу сказать: не похоже на него, не похоже. Кто угодно другой, но не он. Тогда уж и меня можно подозревать.

– У вас не было мотива, – напомнил Дима. – А у него был.

– Насчет передела собственности фирмы нам с вами ничего выяснить не удастся, – вздохнул Герасимов. – Учредительские документы засекречены, даже я не имею к ним доступа, хранятся в личном сейфе председателя совета директоров.

– Кстати, Константин Петрович, – спросила Лена. – А сколько всего этих самых директоров в «Арго»? Почему существует такая должность – председатель совета директоров?

– Насколько мне известно, два вроде бы, – пожал плечами Герасимов. – Купцов и Краузе.

– Странно, – сказал Дима. – Для того чтобы группу людей назвали «советом», нужно, как минимум, три человека. Не может же совет директоров состоять из двух человек! Это противоречит элементарной логике. Совет должен иметь возможность принимать решения большинством голосов.

– Э, молодой человек, – махнул рукой Герасимов. – Сейчас все может быть. Время такое. Но даже это мы с вами не сумеем выяснить. В отделе кадров документы на собственников предприятия не хранятся – все в сейфе у Купцова… Теперь уже у Краузе, надо понимать. А вот встретиться с ним можно прямо сейчас. Поскольку я его распорядок дня хорошо знаю, по должности положено. Да и телохранитель к нему приставлен.

Он достал из стола портативную рацию, нажал кнопку вызова.

– Второй, как слышишь меня, прием! – произнес он.

Рация зашипела, захрюкала, раздалось какое-то бульканье, перебиваемое соловьиными трелями.

Герасимов с отвращением швырнул рацию в стол.

– Он меня слышит прекрасно! – сказал он раздраженно. – А вот я его ни хрена не слышу! Ладно, обойдемся и без связи. Судя по уровню помех, график поездок они выдерживают точно. Краузе сейчас на приборно-механическом, утрясает договора с субподрядчиками. Поехали!

Герасимов привез Лену с Димой на приборномеханический завод, договорился с охраной, выписал на них разовые пропуска, и вскоре они уже шагали вслед за ним по заводской территории к зданию заводоуправления.

Краузе находился в кабинете главного инженера, как сообщила секретарша, и был там уже минут сорок. Решено было его подождать.

Ждать пришлось недолго. Генрих Михайлович появился из дверей кабинета в сопровождении провожавшего его главного инженера.

Увидев Диму, он на мгновение остановился, но тут же справился с собой и задал ему вполне естественный в такой обстановке, по мнению Лены, вопрос:

– Что-то случилось?

Дима неопределенно хмыкнул.

– Надо обсудить один очень важный вопрос, – ответил он. – У вас найдется для меня пара минут? Больше мне не понадобится.

– Давайте выйдем на улицу, – предложил Краузе. – У меня голова болит. Целыми днями по кабинетам, знаете ли. У меня очень вредная для здоровья работа.

«Это он так шутит, – сообразила Ленка. – Феноменальный сухарь!»

Она привыкла оценивать мужчин с чувственно-эмоциональной точки зрения. Краузе показался ей «застегнутым на все пуговицы». Из него просто перла рассудочность и целесообразность.

Глядя на него, Ленка засомневалась, что это он мог убить Купцова. Убийство – это действие во многом эмоциональное, как бы тщательно оно ни продумывалось. Да и целесообразности в любом убийстве немного. Целесообразность любит взвешивать и примериваться, а убийца рискует и часто действует вопреки здравому смыслу.

На улице Генрих Михайлович попросил Герасимова отойти в сторону, и Константин Петрович беспрекословно повиновался. Затем обратился к Диме:

– Чем обязан?

– Позвольте напомнить вам о сути существующих между нами отношений, – начал Дима. – Вы для меня являетесь заказчиком, оплачивающим мою работу. Я прилагаю все мыслимые и немыслимые усилия для того, чтобы выполнить ваш заказ и найти убийцу Купцова. Естественно, я вправе предполагать, что с вашей стороны будет оказана вся возможная помощь, чтобы ускорить расследование. Но на деле получается почему-то совсем не так! Я сегодня узнаю, что потратил несколько дней на то, чтобы добраться до информации, которой вы располагали с самого начала, еще когда пришли ко мне оформлять договор.

Дима замолчал и с ожиданием посмотрел на Краузе. Тот стоял молча, слегка склонив голову и повернув ее к Диме. Возможно, Дима хотел его запутать и спровоцировать на то, чтобы он выложил еще какой-то факт о своем участии в убийстве, но Краузе не проронил ни слова. Он даже никак не отреагировал на слова Димы.

Дима попробовал сменить тактику и ринулся в лобовую атаку.

– Бланк сообщил мне, что поставить датчик на машине Купцова его попросили вы! – сказал он резко. – Как вы это объясните, Генрих Михайлович?

«Если он сейчас не спросит, кто такой Бланк, – сообразила Лена, – значит, они наверняка знакомы! Учись, Леночка, у Димы ставить ловушки!»

Но Генрих Михайлович не обратил на ловушку Димы Корчагина никакого внимания.

Он продолжал молчать, сосредоточенно глядя в пространство, куда-то на бетонный забор, которым была обнесена заводская территория.

– Объясните мне, – вынужден был повторить Дима. – Зачем вы просили Бланка поставить датчик на машину Купцова?

– Я не стану отвечать на этот вопрос, – произнес Генрих Михайлович своим спокойным, лишенным любых эмоций голосом. Он говорил с Димой абсолютно спокойно, словно вел переговоры с деловым партнером по бизнесу.

Дима растерялся, Ленка хорошо это видела, но не решилась прийти ему на помощь.

– Что-нибудь еще? – спросил Краузе. – Извините меня, мне нужно спешить. У меня назначена встреча.

– Погодите! – встрепенулся Дима. – Ответьте тогда хотя бы, сколько собственников входит в число владельцев фирмы «Арго»? И кто еще, кроме вас, является теперь членом совета директоров?

– Это конфиденциальная информация, разглашать которую я имею право только с разрешения всех директоров нашей фирмы. На данный момент я такого разрешения не имею, – ответил Генрих Михайлович, повернулся и пошел к заводским воротам, у которых его ждала машина.

– Наглец! – вспыхнул Дима. – Он из меня просто клоуна сделал!

– А ты обратил внимание на его последнюю фразу? – дернула его за рукав Ленка. – Он сказал: «Только с разрешения всех директоров нашей фирмы»! Но если Купцов мертв, а Краузе все же не имеет права самостоятельно принимать такое решение, значит, есть еще один директор? Правильно я рассуждаю?

– Правильно! – кивнул Дима. – Должен быть третий директор. И кто-то из этих директоров имеет прямое отношение к убийству Купцова. Я в этом уверен – или сам Краузе, или это неизвестный пока для нас директор Икс.

ГЛАВА 15

Вернувшись в агентство, Дима заставил Ленку сварить ему кофе в огромной кофеварке, рассчитанной, наверное, на целый взвод, не меньше, и полчаса сидел в кресле, уставившись в одну точку, время от времени прихлебывая полуостывший кофе из чашки. Ленино участие в его мыслительном процессе заключалось в том, что она должна была следить за тем, чтобы чашка у Димы никогда не оказывалась пустой. Лена со своей обязанностью справилась отлично.

Оказалось, что и Дима за полчаса кое до чего полезного додумался.

– Краузе! – вдруг заявил он. – Это он нанял Штерна, чтобы тот мешал нашему расследованию! Это мог быть только Краузе! Он может заплатить за это очень большие деньги. Если не из своего кармана, так со счета «Арго», ведь официально «Аллегро» наверняка нанято с той же целью, что и я – «найти убийцу Купцова». Расходы на это со стороны фирмы в любом случае будут оправданы, даже если они никого не найдут. А они наверняка никого не найдут. Потому что сам Краузе нисколько не заинтересован в том, чтобы был найден убийца Купцова.

– Но зачем же тогда он обратился к тебе с такой просьбой? – спросила Лена. – Я что-то не вижу логики?

– Логика тут очень простая, – ответил Дима. – Просто он меня за лоха держит! Понятно, какая логика?

Лена помотала головой.

– Нет, – призналась она. – Не понятно.

– Краузе и есть самый настоящий убийца, – принялся объяснять ей Дима. – Ему нужно, чтобы вся эта история постепенно забылась и была похоронена в архивах. Превратить ее в самый обычный «глухарь», или «висяк». Что он для этого делает? Он нанимает одно детективное агентство, чтобы оно нашло убийцу, и тут же нанимает другое для того, чтобы оно помешало первому выполнить его работу. А чтобы гарантировать успех, для поисков убийцы он нанимает слабенькое, захудалое агентство, не из самых последних, конечно, это было бы странно и подозрительно, но так, средней руки, желательно с минимальным числом сотрудников. А для того, чтобы помешать этим дешевым сыщикам выполнить их задачу, он обращается к мощной структуре, давно и хорошо зарекомендовавшей себя на рынке такого рода услуг. Теперь ты понимаешь, за кого он меня держит?

– Успокойся, Димочка, – Ленка попыталась обнять его, ей и вправду стало его жалко, но Дима довольно грубо ее оттолкнул.

– Ну, нет, Генрих Михайлович! – процедил он сквозь зубы, и Ленка поняла, что он сейчас никого рядом с собой почти не замечает. – Мы еще посмотрим, насколько вы правы в своей оценке моих способностей и возможностей…

– А как в эту схему вписывается Бланк? – спросила Лена.

– Очень просто, – быстро ответил Дима, уже обдумавший этот вопрос. – Бланка Краузе тоже поручил заботам «Аллегро».

Он неожиданно рассмеялся.

– Зря мы его напугали! – сказал он. – Если с ним работают люди Штерна, он может не беспокоиться за свою жизнь. Штерн никогда не пойдет на убийство – даже за большие и очень большие деньги. Я выведу Краузе на чистую воду! – пообещал он Ленке, словно она в этом сомневалась. – С этого момента начинаем активно следить за контактами Краузе с «Аллегро». Если мне удастся это доказать, я сумею прижать его к стенке. Этим я займусь сам.

– А я? – спросила Лена, сидеть без дела ей вовсе не хотелось.

– А ты найди Зубова и помоги ему проследить за Илоной, – ответил Дима. – Один будет ее вести, а другой пусть займется доказательствами ее связи с «Аллегро». Я думаю, это несложно будет сделать. Они не стали утруждать себя слишком хитрым прикрытием – нашли ей «место работы» в одном здании с агентством. Короче, действуйте! Краузе теперь может, конечно, отказаться от моих услуг, но расследование я уже не брошу. Я в любом случае доведу его до конца! Иначе я просто…

Дима не договорил и скрылся за дверью.

«Иначе он себя просто мужиком чувствовать не будет, – поняла Лена. – Странно, но мне почему-то кажется, что Краузе не убивал Купцова. Слишком уж он не похож на убийцу».

Найти Зубова оказалось несложно, помог сотовый телефон. Оказалось, что Зубов «пасет» свою подопечную около ее дома, из которого она не выходит, хотя у нее начался рабочий день. Илона иногда даже мелькала в окне своей квартиры, расположенной на третьем этаже. Есть ли кто-то у нее, Зубов не знает, к окнам, кроме нее, никто не подходит. Кому принадлежит квартира, он тоже не знает, не было возможности выяснить. Какого черта он делает около этого дома один, он тоже не понимает, поскольку из подъезда есть два выхода на противоположные стороны дома, и пока наблюдаешь за одним, можно спокойно выйти с другой стороны. А торчать в подъезде может только полный идиот, который хочет засветиться. Лучше уж сразу подойти к объекту наблюдения и попросить его ходить помедленнее, так как «наружка» за ним бегать устала.

– Не ной, Зубов! – сказала ему Ленка. – Командование бросило тебе на помощь ударные силы. Сейчас буду.

Приехав к дому Илоны и разыскав там Зубова, который мотался с одной стороны дома на другую, изображая из себя то ли шизофреника, то ли дворника, Ленка тут же убедилась, что наблюдение за домом не дает никаких результатов.

Работать в расчете на то, что если не сейчас, то в принципе когда-то что-то должно случиться, Ленка не умела. Ей надо было действовать активно и сразу. Она не может, как Зубов, часами торчать у чьего-то дома и ждать, когда объект наблюдения соизволит выйти наружу.

Как ни ворчал Зубов, что одному за этим треклятым домом наблюдать очень неудобно, но когда Ленка предложила ему решить вопрос – кто останется на месте, у дома, а кто отправится в кафе, в котором работает Илона, собирать о ней информацию, – Зубов тут же заявил, что он остается: мол, уже освоился с этим местом, привык к нему, да и жильцы дома к нему привыкли, наверное; пусть лучше она сама едет в это самое кафе.

Словом, не любил Зубов лишнюю работу, Ленка прекрасно это знала и не сомневалась, что ей не придется дежурить под окнами квартиры Илоны.

Она отправилась по знакомому уже адресу, по которому располагалось агентство «Аллегро», и действительно обнаружила на первом этаже здания в соседнем крыле небольшое кафе со странным названием «Дафна».

Что означает это слово, Ленка точно вспомнить не могла, но ей почему-то сразу же вспомнился запах корма, которым она кормила в детстве рыбок в аквариуме. Зачем было называть кафе названием рыбьего корма? Ленка лишь недоуменно пожала плечами. Что за извращенная фантазия у этих современных русских бизнесменов!

Никаких аквариумов в кафе Ленка не обнаружила. Меню почти полностью состояло из всевозможных морских блюд. Ленка задумалась, увидев в меню салат из мидий, не перекусить ли своим любимым лакомством. Но чувство невыполненного долга взяло в ней верх, и она пошла разыскивать директора этого заведения.

На ее вопрос, как ей найти девушку по имени Илона, пожилая женщина кавказской, как обычно пишут в криминальной хронике, национальности посмотрела на Ленку недоуменно.

– Слушай, красавица, – сказала она. – У меня много дочерей. Бог не обидел детьми. Но я еще не такой старый женщина, чтобы не помнить, как их зовут. Я никогда не называл таким именем свою дочь! У меня есть: Зухра, Лейла, Зейнаб, Алия, Гулия и Мария. Кто тебе из них нужен?

– А при чем тут ваши дочери? – спросила сбитая с толку Лена. – Мне не дочь ваша нужна, а Илона.

– Зачем тогда ты ко мне пришел? – пожала плечами хозяйка кафе. – У меня только мои дочери работают. Чужих тут нет.

«Час от часу не легче, – думала Лена. – Кто же тогда эта Илона? "Аллегро" от нее отказалось, кафе тоже отказалось. Но ведь Зубов утверждает, что она заходила именно в это кафе! Может быть, Зубов что-то напутал?»

Лена решила проверить все расположенные в здании организации на предмет наличия в их персонале девушки или молодой женщины по имени Илона. На это у нее ушло часа полтора, поскольку здание оказалось вместительным и напичкано в нем всяких редакций и мелкооптовых фирм было немало.

Ленка понимала, что такой метод не делает, наверное, чести настоящему детективу, и надо бы работать головой, а не ногами, не брать пример с милиции, но ей очень хотелось побыстрее узнать, кто же такая эта Илона? Ведь если она не связана с «Аллегро», как утверждает Дима, тогда вся его версия разваливается. Илоне в ней не находится места. И нужно срочно искать еще одну силу, принимающую участие в развитии ситуации, чтобы привязать к этой силе «бесхозную» пока Илону.

Но ее полуторачасовой обход здания так и не дал никакого результата. Никто ни в одной организации, из расположенных в этом здании, не знал девушку по имени Илона.

Ленка расстроилась, но потом вспомнила где-то слышанную фразу о том, что отсутствие результата – это тоже результат. Прежде до нее не доходил смысл этой фразы, а теперь она очень хорошо поняла. Если таинственная Илона не обнаружена в здании, к которому она привела Зубова, значит, она и в самом деле не работает ни в одной из расположенных здесь организаций, значит, она только делала вид, что работает. И делала это специально, чтобы Ленка с Димой подумали, что она связана с «Аллегро».

Ленка поймала себя на том, что подумала: «мы с Димой», и иронично сама над собой хмыкнула. Разве ее принимает кто-то всерьез? Кто она в глазах этих людей? Бывшая проститутка, Димина любовница, которая только путается под ногами? Несмышленая вчерашняя школьница, которая даже аттестат не сумела получить? Впрочем, откуда им знать про аттестат? Что, они собирали о ней сведения в Арбатове? Это вряд ли. Столь подробно изучают только врагов, которых считают сильными противниками. А кто будет серьезно воспринимать Ленку как противника?

«Да что это такое! – подумала Ленка. – Как они смеют относиться ко мне столь пренебрежительно! Бланк на себя в зеркало посмотрел бы! Он меня, видите ли, презирает, потому что я была проституткой! Так что же, что была? Что ж, за мной теперь до смерти, что ли, этот хвост будет тянуться? Да хоть бы и была! Он сам пользуется услугами проституток! Это, значит, можно! Себя он за это презирать не станет. А женщин, которыми пользуется, – презирает? Урод! Если бы я не пошла на панель, я бы совсем в этой вашей распрекрасной Москве сдохла…»

Ленка не заметила, как отделила себя от этого города. Ей теперь казалось, что Москва слишком враждебно настроена к приезжим, особенно к тем, кто хочет в Москве зацепиться и закрепиться.

Место, где спокойно и уютно, где не смотрят на тебя с подозрением и презрением, вдруг отодвинулось от Ленки далеко-далеко, за океан. Ей казалось, что на Багамских островах люди вообще не умеют смотреть друг на друга косо и испытывать раздражение друг к другу. Багамы – это просто рай на земле! И Ленка достойна такой жизни! Ведь она очень добрый человек, если к ней по-доброму. Она зла никому не желает.

Ленка на секунду прикрыла глаза, и ей показалось вдруг, что ровный шум, который она еще секунду назад считала шуршанием проходящих по расположенной рядом улице машин, на самом деле – шум прибоя, разбивающегося о коралловые скалы, что сама она стоит не в коридоре московского здания, а на темно-золотом в лучах вечернего солнца песке и смотрит, как к ее ногам подбегают ласковые прозрачные волны и осторожно лижут ее босые ноги… А над головой…

– Че встала? Отойди! – услышала она ворчливый голос и открыла глаза.

Пожилая уборщица возила мокрой тряпкой на швабре рядом с ее ногами. На носах Ленкиных ботинок остались следы от грязной воды…

– Смотреть надо, куда шваброй машешь, старая кошелка! – крикнула Ленка не обратившей на ее крик никакого внимания уборщице и вышла из здания.

Перед ней оказалась не расстилающаяся до горизонта темная голубизна Саргассова моря, а запруженная машинами Маросейка. И каждый из сидящих в этих машинах москвичей, каждый прохожий, спешащий по Маросейке, как и по любой другой улице этого жестокого в своем безразличии к Ленке города, презирал ее за то, что она была проституткой.

Может быть, она и не выдержала бы этого всеобщего презрения, если бы у нее не было ничего, кроме внутренней уверенности в своей жизненной правоте и в своих силах. Может быть, этот город и сумел бы ее сломать. Но теперь Ленка знала, что еще вчера недосягаемая мечта стала намного ближе. Завтра утром в заброшенную ею сеть наверняка попадется та рыбка, которая исполнит ее заветное желание.

Ленка с презрением посмотрела на суетящуюся перед ней Маросейку и неумело сплюнула. На душе у нее стало легче.

ГЛАВА 16

Второе недостающее звено, необходимое для понимания ситуации, добыл Зубов. Его многочасовое дежурство возле дома, в котором жила Илона, было вознаграждено.

Уже в сумерках из подъезда дома показалась Илона, и не одна, а в сопровождении пожилого мужчины невзрачной внешности. Проследив за ними некоторое время, Зубов увидел, что они прощаются, и, не зная, что предпринять, тут же позвонил Диме и получил распоряжение следить за мужчиной и установить его личность.

Зубов попытался выполнить все точно, но это ему не удалось. Он сфотографировал Илону вместе с ее спутником и отправился вслед за ним на метро в район Московского университета. В Университете он до того ни разу не был и совершенно растерялся, когда мужчина вошел в здание, из которого ему навстречу хлынула толпа студентов. Когда Зубов пробился сквозь неожиданную людскую преграду, мужчины и след простыл.

Зубов вновь позвонил Диме, выслушал его мнение о профессиональных качествах бывших работников милиции и получил приказ возвращаться в агентство.

Но, как тут же выяснилось, Дима раздражался на Зубова напрасно. Зубов, стремясь реабилитироваться в глазах своего нового начальника, успел по дороге проявить пленку и отпечатать фотографию сбросившего его с «хвоста» человека.

– Ну и кто это? – спросил Зубова Дима. – Сколько нужно времени, чтобы по фотографии установить личность человека и разыскать его в Москве? Ты это себе, надеюсь, представляешь?

Зубов молча пожал плечами, он вообще этого себе не представлял.

– Вот-вот! – кивнул Дима. – Если нет никакой другой информации о нем, этого сделать вообще невозможно! Разве только случайно встретишь его на улице. Слышишь меня – случайно! Меня такой вариант не устраивает.

– Но раз он связан с этой девицей, – пробубнил Зубов, – значит, он не мог нигде больше не засветиться. Да, в конце концов, что за проблема! Через нее я опять на него выйду. Он, когда прощался с ней, по заднице ее шлепнул, ну так это… любовно.

– Ну и что? – посмотрел на него Дима. – Отпечатки пальцев с ее задницы снять хочешь?

– Нет, – ответил Зубов, – просто наверняка – он ее любовник. Встретятся еще, обязательно встретятся.

– А если они засекли тебя около того дома, из которого вышли? – возразил Дима. – Они туда больше не сунутся.

Зубов развел руками.

– Я на глаза не лез, – пробормотал он. – Не видели они меня.

– Ну, дай бог, если так, – вздохнул Дима и вновь внимательно уставился на фотографию. – Судя по лицу, о нем трудно что-либо сказать. Невыразительное лицо, самое обычное. Да еще пол-лица за очками спрятано. Он может оказаться и актером, и коммерсантом, и дворником…

– Для дворника он ходит как-то… – Зубов замялся. – Как-то интеллигентно, что ли.

– Ну да, – усмехнулся Дима. – Ты еще по форме черепа его профессию попытайся установить. Френолог нашелся! Нет, из этой фотографии ничего больше не выжмешь. Единственное, что мы можем сделать – показать ее Бланку. Может быть, он узнает, кто это? Ленка! Сходишь завтра с утра к нему. Покажешь ему это.

«Завтра с утра я не смогу! – чуть не вырвалось у нее. – Я буду шофера себе нанимать».

Но она вовремя прикусила язык.

Как-то придется завтра утром выкручиваться. Не могла же она ради того, чтобы выполнить Димино поручение, пожертвовать своей мечтой и возможностью добыть деньги для поездки на Багамы.

Но придумывать ничего не пришлось.

Дима протянул Лене фотографию. Едва она взглянула на нее, как тут же вспомнила человека, изображенного на снимке. Лицо, правда, было не очень отчетливо видно, только правую часть, но и этого было вполне достаточно. Да одних громадных очков в толстой роговой оправе было достаточно.

– Так это же Меньшиков! – выпалила Ленка. – Я его в «Арго» видела!

– Ме-ень-ши-ко-ов? – угрожающим тоном переспросил Дима. – Профессор, воспитавший ученичка-бизнесмена?

– Конечно, это он! – подтвердила Ленка. – Когда я первый раз разговаривала с начальником охраны Герасимовым, тот вызвал его для консультации. И Меньшиков сразу же определил, что в машине Купцова был установлен фирменный датчик, разработанный в «Арго».

– Помолчи! – поднял руку Дима. – Это я и сам знаю. Но очень любопытная ситуация складывается.

Он потер переносицу и сказал задумчиво:

– У меня такое впечатление, что все нити уже у меня в руках. Осталось их только распутать. Какая кого с кем соединяет. Краузе. Штерн. Бланк. Меньшиков. Купцов. Илона… Впрочем, с ней все ясно, она работала вместе с Меньшиковым, это несомненно. Но мне нужен мотив убийства! Пока я могу найти его только у Краузе. Скорее всего он и есть настоящий убийца, однако он ведет себя непонятно. Убийца начал бы врать и изворачиваться. А Краузе просто отказался говорить. Он не может не понимать, что это бросает на него тень подозрения в первую очередь.

Дима посмотрел на Ленку отсутствующим взглядом и сказал:

– Вот что, ребятки, сегодня вы мне не нужны. Завтра утром я займусь этим Меньшиковым вплотную. Мне кажется, это очень интересная фигура. Его должны знать многие люди, и в Университете, где он вовсе не скрывался от слежки, а просто пошел читать какую-нибудь лекцию для вечерников, и в фирме «Арго». Но в «Арго» не стоит спешить с визитом. Перед еще одним разговором с Краузе я хочу собрать побольше материала о Меньшикове.

И Дима принялся чуть ли не силой выставлять Ленку из комнаты.

– Все, Леночка, все! – говорил он, поворачивая ее лицом к двери. – Я должен подумать. Езжай к себе и спи спокойно. Я тебя сегодня тревожить не буду.

«Что это он мне как покойнице говорил: "Спи спокойно!" – негодовала Ленка, окунувшись в суетливую атмосферу вечерних московских улиц. – Он наверняка нашел себе кого-то другого вместо меня… Ну и черт с ним! В конце концов, он мне тоже больше не нужен. Я попаду на Багамские острова, а там посмотрим, как оно получится дальше. Может быть, мне и не придется оттуда возвращаться?»

Эта мысль впервые пришла ей в голову и поразила ее своей простотой и в то же время гениальностью. Да зачем ей возвращаться, если уж она попадет в то место, которое всю жизнь считала своей мечтой? Это было бы глупо, в конце концов! Она должна приложить все свои усилия, нет, она должна приложить вдвое и втрое больше своей энергии, если потребуется, чтобы остаться на Багамских островах. Пусть ее лучше убьют, зарежут, расстреляют на этих самых Багамах, но возвращаться оттуда Ленка не хочет.

Ленка так сжилась с мыслью о невозвращении, что страшно удивилась бы, если бы из ее затеи ничего не вышло. У нее было такое чувство, будто билет на трансатлантический рейс на «Боинге» компании «Аmerican airlines» в одну сторону уже лежал у нее в кармане.

«А впрочем, почему именно билет на самолет? – подумала Ленка. – Я не отказалась бы и от путешествия через Атлантику на океанском лайнере – с роскошными салонами, просторной каютой в первом классе, бассейном на верхней палубе, предупредительными вышколенными стюардами и каким-нибудь красавцем – американцем-миллионером, возвращающимся из деловой поездки в Европу. Если уж мне так повезло, что я попала на этот теплоход, то мне просто непременно повезет еще раз, и на теплоходе окажется этот американец… А там я сумею обратить на себя его внимание и взять его…»

Ленка даже зажмурилась от яркого тропического солнца, которое слепило ей глаза, выглянув из-за края тента, потому что теплоход изменил курс и направился прямо в Бермудский треугольник. Ленкино сердце замирало от ужаса, но она верила, что капитан, старый морской волк, не допустит, чтобы с его кораблем и его пассажирами случилось несчастье.

Да и американец, с которым Ленка уже наверняка к этому моменту познакомится, не даст ей пропасть, даже если в Бермудском треугольнике теплоход начнет проваливаться в бездну или, наоборот, взлетать в небо по воле каких-нибудь пришельцев с летающей тарелки. Ведь никто так и не знает до сих пор, что происходит с кораблями, которые пропадают в Бермудском треугольнике.

Солнце блеснуло просто ослепительно и…

Ленка едва успела отскочить в сторону от пронесшейся мимо нее машины с зажженными фарами и поспешила на тротуар. Как это ее вынесло на проезжую часть?

Нет, надо следить за собой! Это наверняка от усталости. Отдых просто необходим. Срочный отдых.

И завтра все решится! Если сумеет она загнать в угол ловкую мошенницу, значит, скоро ее мечта исполнится. Если не сумеет…

Да как это не сумеет?! Этого просто не может быть!

ГЛАВА 17

Суббота началась для Ленки с томительного ожидания визита женщины, у которой ей предстояло отобрать двадцать тысяч долларов.

Проснулась Ленка ни свет ни заря, посмотрела на часы и застонала от досады. Было всего пять утра, а сна уже не было ни в одном глазу. Она повозилась в постели до семи и решила все-таки встать и не мучиться. Что толку валяться в постели и терзаться одной и той же мыслью: «Когда же наконец раздастся звонок в дверь?»

Она приняла душ и взялась за уборку, лишь бы только не сидеть без дела. Никто бы и никогда не назвал ее слишком чистоплотной хозяйкой, но и откровенного бардака у нее в квартире не было. Просто вещи обычно лежали там, где их удобнее всего было положить, а не взять. Так иногда бюстгальтер оказывался на вешалке у входной двери или на кухне, но это не означало, что Ленка не могла его потом найти. Просто она вспоминала свое настроение накануне вечером, когда раздевалась или когда ее раздевали, и ей всегда удавалось сообразить, где она оставила те ли иные части своего туалета. У Ленки никогда не было особых способностей к систематизации и структуризации, без которых невозможен порядок в квартире. Впрочем, смотря что называть порядком. Если речь идет об аккуратно уложенных в шкафчики стопочках белья, то такой порядок Ленка вообще не понимала, хотя иногда и завидовала тем подругам, которые поддерживали у себя дома строго организованный порядок без всяких усилий, только в силу привычки и врожденной организованности.

Наверное, Ленка была все же творческой натурой, поскольку не умела загонять себя в рамки, пусть даже это были рамки житейской устроенности.

Но в это утро она машинально перетерла все полки и посуду в шкафу, расставила книги по высоте томов и цвету переплетов на двух книжных полках, вымыла полы и только с одеждой в шкафу поступила по своему обыкновению – просто впихнула ее на полку поглубже и закрыла приоткрытую дверцу, чтобы беспорядочная куча не мозолила глаза и не портила настроение.

Однако провозилась она до десяти и очень удивилась, взглянув на часы. Удивилась не тому, как долго она работает, а тому, что прошел уже час с того времени, которое обычно указывается как начало рабочего дня, а в ее дверь никто не постучал и не предложил ей услуги шофера.

Ленка бросила не доведенную до конца уборку и удалилась на кухню. Она сварила себе кофе, но пить не стала, нервная система и без кофе была взвинчена.

Звонок в дверь раздался в половине одиннадцатого, когда Ленка раздумывала, не принять ли ей холодный душ, чтобы хоть как-то успокоиться. Ленка опрометью бросилась к двери, но вовремя спохватилась и не стала открывать, пока в дверь не позвонили четыре раза; только после этого, решив, что необходимую для солидной и богатой женщины медлительность она соблюла, Ленка открыла.

На пороге ее двери стоял… мужчина!

– Я по объявлению! – бодро объявил он. – Я классно вожу машину и вообще… Как тут написано, очень контактен! Внешностью меня тоже бог не обидел.

Парень и в самом деле был красив, но Ленку это нисколько ее интересовало. Ей нужен был только один-единственный конкретный человек. Она, правда, не могла бы сказать – кто именно, поскольку ни разу в глаза этого человека не видела, но этот парень никак не мог быть тем, кто ей нужен.

– Там русским языком написано, – сказала она. – Мне нужна женщина!

– Так вы лесбиянка! – понимающе поджал губы парень и развел руками.

«Почему он решил, что я непременно должна быть лесбиянкой? – подумала Ленка и тут же сообразила. – Да я же ему сама только что ляпнула, что мне нужна женщина! Ну и черт с ним, пусть думает что хочет, лишь бы отвязался».

– Да, – ответила вслух Ленка. – Вы угадали. Так что – до свидания!

– Да нет уж, – усмехнулся парень. – Прощайте!

Не успела Ленка проводить незадачливого охотника на богатых женщин, как посетители повалили косяком, но все это было не то, что Ленке нужно.

Приходила, например, восемнадцатилетняя девчонка, если верить предъявленному по ее собственной инициативе паспорту, хотя на вид ей можно было дать все двадцать. Она заявила, что водит папин джип с пятнадцати лет и прошлым летом совершила на этом джипе путешествие в Польшу. Теперь ей хотелось бы съездить куда-нибудь подальше. Все дела за границей ей знакомы, главное, не сажать по дороге смазливых парней, которые через пару километров начинают рассказывать, как они классно трахаются, и в доказательство достают из штанов член. Это она все уже проходила, Ленка может на нее положиться. На ночевку лучше останавливаться не в мотелях, где можно запросто недосчитаться пары колес поутру, а где-нибудь подальше от населенных пунктов, съехав с дороги прямо в кусты. Кстати, у них там можно пить пиво за рулем, полицейские в городах очень вежливые, а вот на трассе – наоборот, тоже норовят сразу тащить в кусты. Лучше иметь всегда наготове сто злотых, а то непременно трахнут… И еще во многие «хитрости» путешествия на автомашине посвятила она Ленку. Словом, продвинутая такая по жизни «девочка».

Ленка попросила оставить номер телефона, сказала, что подумает и позвонит через день, если остановит свой выбор на ней.

Следом за юной, но опытной пришла женщина лет тридцати, спортивного сложения, широкоплечая и вообще несколько мужеподобная, но главное – у нее на всю левую щеку было хорошо заметное родимое пятно. Если бы она была той самой мошенницей, облапошившей жену майора Шестерикова на двадцать тысяч долларов, Клавдия Ивановна обязательно вспомнила бы о такой особой примете.

Была старушка-божий одуванчик, в кожаной фуражке и крагах, которая заявила, что водить машину научилась еще в тридцатые, когда работала на заводе имени Лихачева, участвовала в знаменитом автопробеге по пустыне, во время войны водила полуторку по Дороге жизни в осажденный Ленинград, в шестидесятых работала на Кубе, возила сахарный тростник, в семидесятых водила по Москве такси, в восьмидесятых работала шофером в доме престарелых, потом перешла в категорию живущих в этом доме, а в девяностых не выдержала тамошнего спокойствия и скуки и решила найти занятие, связанное с автомобилями – душа ее просила большого дела.

Ленка ее просто заслушалась, энергия из бабки так и фонтанировала. Ее заинтересовало – чем занималась эта старушка в лужковской кепке в пятидесятые, о которых она почему-то умолчала, но спрашивать об этом не стала. Старушке Ленка тоже пообещала позвонить через пару дней.

Потом были и другие, но ни разу Ленка не почувствовала того охотничьего азарта, который вспыхивает в преследователе при виде жертвы.

Когда порог ее квартиры переступила женщина лет сорока пяти в коричневой кожаной куртке, Ленка почувствовала необъяснимое волнение в груди и тут же решила, что пришла именно та, кого она ждет. Может быть, это ощущение появилось у нее от легкой настороженности, с которой смотрела на нее женщина, может быть, от ее уходящих от прямого взгляда глаз или суетливых рук, постоянно что-то теребящих, но Ленка голову готова была дать на отсечение – она! Ленка решила это по какому-то необъяснимому запаху денег, которые, несомненно, должны быть у этой женщины. Напрасно кто-то утверждает, что деньги не пахнут. Может быть, сами деньги и не пахнут. А вот человек, у которого они есть, – пахнет и очень явственно.

Но больше всего Ленку взволновало небольшое темное пятнышко на левой щеке этой женщины. Оно было очень похоже на родинку, которую старались скрыть и тщательно ее запудрили. Именно о родинке на левой щеке говорила Клавдия Ивановна, когда звонила своему мужу майору Шестерикову. Так, помнится, рассказывал Зубов.

– Вам приходилось водить иномарки? – спросила посетительницу Ленка.

– А как же! – удивленно пожала плечами женщина. – У вас какая?

Ленка прикусила губу, но отвечать на вопрос было необходимо.

– «Опель», – ответила Ленка. – Совершенно новый, пробег всего тысяча километров.

– А какой «Опель»? – спросила женщина, чем поставила Ленку в тупик. Не могла же она ответить вопросом на вопрос: «А они разве разные бывают?»

Пришлось сделать вид, что она не расслышала обращенного к ней вопроса. Ленка отвернулась, чтобы достать чашки для кофе, и тут же поспешила сама задать вопрос, который интересовал ее больше других.

– А как вас зовут? – спросила она. – Сколько лет? Какой у вас водительский стаж?

– Оксана, – ответила женщина. – Машину вожу лет пятнадцать, не меньше. Ездить приходилось… Ну, словом, на всем, что имеет четыре колеса. Через мои руки столько машин прошло, что я не берусь сосчитать.

– Вот как? – удивилась Ленка, разливая кофе. – Кем же вы работали?

– Я много профессий сменила, – усмехнулась Оксана. – Но все они были связаны с автомобилями. Инженером была, водителем-испытателем, участвовала в ралли, правда, не слишком успешно, ни разу ни одного приза выиграть не удалось. В последнее время работала агентом по продаже машин.

«Ага! – подумала Ленка. – Точно – она!»

– У вас есть загранпаспорт? – поинтересовалась Ленка. – Я собираюсь отправиться в поездку очень скоро, буквально на днях.

– Можете не беспокоиться, – ответила Оксана. – Паспорт у меня есть. Я сама собиралась съездить в Германию, но случайно наткнулась на ваше объявление и подумала, что за рулем такое путешествие будет еще интереснее.

«Угадала! – ликовала Ленка. – Это она!»

– Знаете, – задумчиво произнесла Лена. – Из всех, кто ко мне сегодня приходил, вы, пожалуй, мне подходите больше других. Но должна предупредить: платить я буду не слишком много. О питании вам беспокоиться не придется, о ночлеге – тоже. Я предполагаю, что поездка продлится пару месяцев. Так вот, в месяц в будете получать… Ну, скажем, пятьдесят долларов.

Легкая ироничная усмешка тронула губы Оксаны, но Ленке наплевать было на ее усмешку, это была главная проверка: согласится – значит, точно та, что ей нужна. Поскольку ни один здравомыслящий человек не согласится за сто долларов работать два месяца, разве что денег у него и без того много и ему нужно только на время скрыться.

– Деньги не главное, – ответила Оксана. – Лишь бы мы с вами понимали друг друга и установили хороший контакт.

– Можете мне поверить, я понимаю вас гораздо лучше, чем вы можете себе представить! – выпалила вдруг Ленка и тут же испугалась, что сказала лишнее.

Но голова у нее работала сейчас слишком напряженно, чтобы можно было уследить за всем. Ведь это достаточно трудно: думать одно, говорить другое да еще на ходу планировать, что делать дальше. Ленка была теперь уверена, что нашла женщину, присвоившую мошенническим путем двадцать тысяч долларов. Но нерешенным оставался один вопрос – как у нее эти деньги забрать. Ленка надеялась на вдохновение, но оно что-то не спешило в ней просыпаться. Гениальная идея в ее голове не возникала.

Оксану же сорвавшаяся у Ленки фраза, кажется, насторожила. Ленка видела, как та посматривает то на нее, то на выход из кухни в коридор.

«Сейчас выскочит из квартиры, и поминай как звали! – в панике думала Ленка. – Тогда уж ее точно с собаками не разыщешь. Нет, ее нельзя отпускать! Нужно ее как-то задержать и расколоть сегодня же. Что же делать?»

ГЛАВА 18

Решение пришло внезапно, и Ленка бросилась его реализовывать, не затрудняя себя его анализом. Она потянулась за стоящей на столе чашкой с кофе и взяла ее столь неловко, что чашка опрокинулась, кофе потек по столу и хлынул на платье Оксаны.

– Ой, простите, ради бога! – взвилась Ленка. – Какая я неловкая. Это нужно сразу же застирать, чтобы не осталось пятна. Нужно только посыпать «Тайдом», он выводит пятна просто бесподобно. Пойдемте, пойдемте! Через десять минут вы забудете, что на вашем платье было пятно. Это просто удивительное средство.

Помрачневшая Оксана поднялась, нахмурившись, но ничего не сказала и направилась вслед за Ленкой в ванную комнату.

– Где же он у меня? – причитала Ленка, играя роль озабоченной хозяйки. – Ах, вспомнила! Он же стоит у меня в шкафчике, секунду, я сейчас принесу…

Ленка выскочила из ванной комнаты, захлопнула за собой дверь и тут же закрыла ее на оконный шпингалет, служивший ей запором со стороны коридора. Переведя дыхание, она бросилась на кухню и, притащив две табуретки, пристроила их враспор между стеной и дверью ванной комнаты. Только тогда она уселась прямо на пол и прислушалась к себе.

Сердце стучало, как пулемет.

А может быть, это стучало не сердце? Может быть, это колотила в дверь ванной Оксана, которую Ленка подвергла столь неожиданному для нее заключению?

– Откройте сейчас же! – кричала та. – Что вы делаете? Вы слышите? Откройте! Вы в своем уме? Немедленно откройте! Что вам от меня нужно?

– Деньги! – громко сказала Ленка, чувствуя себя так, словно переступила край крутой снежной горы и помчалась вниз с головокружительной скоростью.

– У меня нет никаких денег! – крикнула в ответ Оксана. – Откройте!

Ленка кое-как справилась с волнением и поднялась с пола. Оксана продолжала стучать в дверь, отчего табуретки ходили ходуном. Ленка не выдержала. Она начала злиться.

– Не барабань, не поможет! – заявила она. – Слушай меня внимательно, может быть, поймешь, что дело твое дохлое и надо сдаваться.

Оксана замолчала, и Ленка расценила это как первый шаг к «взаимопониманию» между ними.

– Послушай, – сказала Ленка через дверь. – Я знаю, что зовут тебя не Оксана, верно?

Женщина из-за двери ничего не ответила. Это был, в общем-то, неплохой знак.

– Знаю, что из Москвы тебе нужно поскорее выбраться, – продолжала Ленка.

В ответ – молчание.

«Чего она молчит-то? – подумала Ленка. – Хоть бы промычала что-нибудь в ответ – или "да", или "нет".

– Знаю даже почему, – вела наступление Ленка. – Поэтому со мной тебе лучше договориться по-хорошему.

– Кто ты такая? – раздалось из-за двери. – Почему я должна с тобой договариваться?

– Потому что ты умная, – усмехнулась Ленка. – И ты должна понять, что с частным детективом всегда лучше договориться, чем поссориться.

– Ты частный детектив? – В голосе из-за двери послышалось удивление.

«А что тут удивительного? – негодующе подумала Ленка. – Почему никто в это не верит?»

– А разве не похожа? – спросила она.

– Наверное, ты очень талантливый детектив, – из-за двери раздался смешок. – А я-то думала, ты поднявшаяся «ночная бабочка». А ты, оказывается, просто хорошо замаскировалась.

Ленка вспыхнула от негодования.

«Опять! – подумала она. – Опять меня называют проституткой! Ну, погоди! Это тебе даром не пройдет!»

– Посиди здесь, дорогуша, подумай! – сказала Ленка, поднимаясь с пола. – Может быть, умнее станешь.

– Открой, сволочь! – услышала она из-за двери, но только хмыкнула в ответ.

Дверь дрогнула от сильного удара, но Ленка была уверена, что запор выдержит – шпингалет был прикручен солидными на вид шурупами. На всякий случай Ленка принесла швабру и подперла дверь еще и ею.

«Ничего, – подумала она, – посидит пару часов – сговорчивее станет».

Ленка пошла на кухню допивать свой кофе, прислушиваясь к равномерным ударам, которыми «Оксана» пыталась выставить дверь. Минуты через три удары прекратились.

«Вот так-то лучше! – подумала Ленка. – Чем барабанить, лучше подумай как следует».

До нее донеслось равномерное журчание воды из крана.

«Умывается, что ли? – подумала она. – Расплакалась, наверное. Поняла, что попала в ловушку».

Шум воды не прекращался, и Ленка стала прислушиваться внимательнее. Что, в самом деле, делает в ванной ее пленница? Душ принимает, что ли? Ну, это, знаете ли, уже наглость какая-то. Она, наверное, хочет продемонстрировать, как мало значат для нее Ленкины угрозы.

Ленка подождала еще две минуты. Журчание не прекращалось.

От телефонного звонка Ленка чуть не подпрыгнула. Он прозвучал слишком неожиданно в тишине, наполненной только шумящей в трубе водой.

– Алло! – ответила Ленка и тут же утонула в криках, посыпавшихся из телефонной трубки.

– Ты куда смотришь, шалава! У меня с потолка вода течет! Я сейчас поднимусь, я тебя научу, как вовремя краны закрывать! Ты мне ремонт делать будешь!

«Сволочь! – пронеслось в голове у Ленки, которая тут же сообразила, что произошло. – Соседа затопила! Ну, стерва!»

– Михаил Самуэльевич, у меня кран сорвало! Что делать? – крикнула в трубку Ленка первое, что пришло в голову. – Холодную воду закрыть не могу!

– Вентиль перекрой в сортире, идиотка! – крикнул сосед из нижней квартиры и бросил трубку.

Ленка опрометью бросилась в туалет, разыскала там две трубы и закрутила до упора краны на каждой. Журчание сначала ослабло, потом совсем прекратилось.

В дверь уже барабанили.

«Сосед! – догадалась Ленка. – Вот на что эта сволочь рассчитывала. Придет сосед, и мне придется открыть ванную. Ну, нет! Ни хрена у тебя не выйдет, дорогуша!»

– Конечно, конечно, Михаил Самуэльевич! – затараторила Ленка, едва открыла дверь и увидела на пороге разгневанного старика соседа в вытянутых на коленях тренировочных штанах и футболке с надписью «Добро пожаловать в Майами!». – Я все отремонтирую! Кто же знал, что случится такое несчастье!

Не давая ему пройти в квартиру, она выскочила на лестничную площадку и потащила его за руку вниз по лестнице.

– Вы сейчас мне покажете, что я там у вас натворила из-за этого проклятого крана, и мы договоримся о сумме, необходимой на то, чтобы все привести в порядок, – не давала соседу раскрыть рта Ленка. – Поверьте, мне очень неловко, что причинила вам такое беспокойство!

Услышав про деньги, Михаил Самуэльевич заметно смягчился и не препятствовал Ленке стаскивать себя по лестнице.

– А вот, полюбуйтесь, Елена! – театрально произнес он, распахивая дверь в ванную комнату в своей квартире. – Видите, что тут творится!

Штукатурка на потолке набухла и в двух местах провисла, вода стекала в этих местах непрерывной струйкой. Кроме того, по углам стен тоже бежали потоки воды. На Ленкиных глазах в одном месте штукатурка отвалилась и с громким хлюпаньем шлепнулась в заполненную наполовину водой ванну.

– Кошмар! – констатировала Ленка. – Но, слава богу, вы вовремя позвонили, и вода не успела вытечь в коридор. Спасибо вам, Михаил Самуэльевич! Вы меня прямо-таки спасли. Здесь придется заново полоток сделать. Я завтра же приглашу бригаду строителей, и они все посчитают. Сколько нужно будет, я заплачу, не сомневайтесь.

Михаил Самуэльевич расцвел, как майская роза.

– Да полноте, голубушка, не убивайтесь так сильно, – заворковал он. – В жизни еще и не такие неприятности случаются. Хорошо, что обошлось без жертв!

Ленка посмотрела на него с недоумением.

– Каких жертв? – спросила она, подозревая, что разгневанный Михаил Самуэльевич мог ее убить из-за своего потолка и на это именно намекал.

– Ну, я имел в виду, – глубокомысленно пояснил сосед, – что могло быть и хуже. Если бы, например, прорвало газовую трубу. Мы все взлетели бы на воздух! Вы себе представляете?

– Да бог с вами, Михаил Самуэльевич! – отмахнулась от него Ленка. – Что вы такое говорите!

Отделавшись от соседа, Ленка поспешила в свою квартиру. Она боялась самого худшего – увидеть раскрытую настежь дверь ванной комнаты и – никаких следов своей пленницы.

Но ванная была по-прежнему на надежном запоре.

– Ну ты и дура! – сказала Ленка, подойдя к двери. – Думала, что я тебя выпущу из-за какого-то идиотского потопа? Как бы не так! Посидишь теперь! Еще пожалеешь, что надумала мне навредить!

– Слушай, ты! – донеслось из-за двери. – Скажи конкретно, что тебе от меня нужно?

– Ага! По-другому запела? – усмехнулась Ленка. – Давно бы так! Я же сразу сказала, что мы сможем договориться. Мне нужно двадцать тысяч долларов.

– Ско-олько? – донеслось из-за двери удивленное восклицание. – У тебя с головой все в порядке?

– Наверное, у тебя с мозгами не все в порядке, – ответила Ленка, – если ты еще не поняла, что ты у меня в руках и я могу в любой момент сдать тебя милиции. У тебя нет желания встретиться еще раз с Клавдией Ивановной Шестериковой, а заодно и познакомиться с ее мужем – майором милиции Георгием Спиридоновичем?

За дверью промолчали.

– Ну? – спросила Ленка. – Не слышу ответа.

– Да не знаю я никакого майора и никакую Клавдию Ивановну! – воскликнула женщина за дверью. – Честное слово.

– И двадцати тысяч долларов у тебя, конечно, нет? – усмехнулась Ленка. – Так я тебе и поверила! Поищи дуру в другом месте.

– Деньги есть, – ответила вдруг «Оксана». – Но двадцать тонн баксов – несуразная сумма!

Ленкино сердце на мгновение остановилось и вновь забилось, но уже быстрее и радостнее.

«Она почти сдалась! – подумала Ленка. – Нужно только еще чуть-чуть дожать, а потом уступить самую малость. И дело будет сделано!»

– Не надо со мной торговаться! – объявила Ленка. – Здесь условия диктую я. – Двадцать тысяч долларов, или ты так и останешься сидеть тут, пока не поймешь, что выпустить тебя могу только я.

– Подойди ближе к двери, – попросила вдруг женщина за дверью. – Приложи к ней ухо, я хочу тебе кое-что сказать.

«Ага! – подумала Ленка. – Я положу, а ты как грохнешь ногой по двери! Нашла дуру!»

Она положила ладонь на дверь, пошуршала ею по доске, создавая видимость, что приникла головой к двери, и сказала:

– Ну? Говори!

С оглушительным треском доска, на которой лежала Ленкина ладонь, треснула, от нее отлетели щепки, а от стены напротив двери брызнула в стороны штукатурка.

Ленка грохнулась на пол и на коленях отползла по коридору к входной двери.

«Она в меня выстрелила! – билась в ее голове испуганная мысль. – Она в меня выстрелила!»

В голове оглушительно стучало, наверное, от бешеного пульса, Ленку всю трясло от страха и в то же время от негодования. Ее нельзя было убивать! Она не хотела, чтобы ее убивали! Она хотела на Багамские острова! Разве за это нужно убивать?

Не сразу до нее дошло, что стук раздается вовсе не у нее в голове. Это стучали во входную дверь.

ГЛАВА 19

Когда перепуганная Ленка открыла наконец трясущимися руками дверь, в квартиру буквально ворвался Дима и тут же, отстранив Ленку с дороги, выхватил пистолет и остановился на середине коридора в классической позе героев голливудских боевиков: слегка согнутые ноги расставлены шире плеч, пистолет на вытянутых руках, корпус слегка прогнут, голова втянута в плечи.

Ленка схватила его за руку.

– Она в ванной! – вскрикнула Ленка. – У нее пистолет!

– Ну, об этом я уже догадался, – буркнул Дима.

Он осторожно приблизился к двери, стараясь держаться в мертвой зоне от выстрелов через дверь, и осторожно проверил крепление запора-шпингалета. Потом так же осторожно вернулся в коридор.

– Теперь объясняй! – приказал он Ленке. – Что за зверь там сидит и как туда попал? Вернее, попала?

Ленка потупилась. Рассказать Диме, как все было на самом деле? Но тогда можно проститься с надеждой выманить у этой женщины деньги, и плакала ее поездка. Не рассказывать ничего? Глупо. Дима все равно выпытает. Надо срочно найти хоть какое-то объяснение тому, что в ванной у нее оказалась заперта женщина с пистолетом.

– Это… – Ленка судорожно соображала, что бы такое соврать, и наконец выпалила. – Это ограбление!

Дима посмотрел на нее недоверчиво.

– Тебя пытались ограбить? – спросил он.

Ленка кивнула.

– Да! – всхлипнула она. – Она угрожала мне пистолетом… Но мне удалось втолкнуть ее в ванную и запереть. А она выстрелила через дверь!

Только сейчас Ленка заметила, что со среднего пальца левой руки у нее капает кровь – наверное, задело то ли пулей, то ли отлетевшей от двери щепкой.

– Вот! – Ленка продемонстрировала Диме кровоточащий палец. – Она меня ранила. У меня кровь!

Дима взял ее руку, посмотрел внимательно.

– Йодом помажь, – посоветовал он. – Чтобы инфекцию не занести. А ну, пойдем в комнату!

Ленка покорно прошла вслед за ним в комнату. Дима усадил ее в кресло, сам встал напротив, возвышаясь над ней, как монумент, со скрещенными на груди руками.

– Так ограбление, говоришь? – переспросил он.

Ленка опять кивнула. Палец начал сильно болеть, боль дергала Ленкины нервы рывками в такт пульсу.

– А может быть, там не женщина, а мужчина? – спросил Дима. – И ты просто морочишь мне мозги? Может быть, тебя опять на прежнее ремесло потянуло? А? Может быть, ты там клиента прячешь? Что тогда?

«Сволочь! Какая сволочь! – думала Ленка, глядя на разъяренное Димино лицо и чувствуя, что на глаза накатываются слезы обиды. – Как он смеет?! За что? Я же не давала никакого повода! Как он может мне такое говорить? Он же прекрасно знает, почему я стала проституткой! С него же это все и началось! Он был моим первым клиентом! Я этого ему никогда не прощу!»

– Нет! – Ленка помотала головой. – Там женщина. У нее пистолет. Она позвонила в дверь, я открыла не глядя, не спросила, кто это. Она ворвалась с пистолетом в руках и стала требовать деньги. Я сказала, что деньги на кухне. Она приказала идти на кухню. Когда проходили по коридору, я толкнула ее, она упала в ванную комнату, и я тут же захлопнула дверь и закрыла на запор. Я только что хотела позвонить тебе, а она выстрелила. Как здорово, что ты оказался рядом! Ты меня просто спас!

– Так это была все же попытка ограбления, ты говоришь? – потер переносицу Дима. – Ну, раз так, надо вызвать милицию и сдать ее. Пусть разбираются. Мне это дело ни к чему. Своих забот по горло! Где у тебя телефон?

– Подожди, Дима! – остановила его Ленка. – Успеем вызвать милицию. Она теперь никуда не убежит. Лучше расскажи сначала: тебе удалось поговорить с Краузе? Он сознался в том, что убил Купцова?

– Ты, Ленка, с луны, что ли, свалилась? – удивленно посмотрел на нее Дима. – Я же еще вчера понял, что Краузе скорее всего никого не убивал. Это Меньшиков, как я и предполагал!

«Он вчера понял! – негодующе подумала Ленка. – Самовлюбленный тип! Я, например, не помню, чтобы он это говорил! Я что же, должна мысли его читать?»

– Меньшиков?! – воскликнула Ленка. – Я не могу в это поверить! Он совсем не похож на человека, способного на убийство. Да и Купцов, кроме того, был его самым любимым учеником.

– На убийцу он, может быть, и не похож, – согласился Дима. – А вот на заказчика, по-моему, очень похож! Краузе рассказал мне очень любопытную вещь, – продолжал Дима. – Едва я упомянул фамилию Меньшикова, как он сразу раскололся… Недели три назад к нему подошел Меньшиков с неожиданной просьбой. Он попросил Краузе помочь ему подготовить для главного хозяина фирмы, Купцова, подарок ко дню рождения. У того, кстати, через пару дней должен был быть какой-то юбилей, сорок лет, кажется. Так вот Меньшиков сказал Краузе, что у него есть новая разработка какой-то системы, которую он и хочет очень эффектно преподнести Купцову в день рождения. Но для этого ее нужно проверить в работе, в окончательном, так сказать, варианте. Краузе согласился помочь. И вляпался со своей помощью по самые уши!

– Я все равно не понимаю, – сказала Ленка. – При чем тут убийство?

– При том! – сердито ответил Дима. – Меньшиков попросил установить датчик на машину Купцова. Ни больше, ни меньше. А поскольку сделать это незаметно для самого Купцова невозможно, он предложил Краузе попросить об этом Бланка, одноклассника Купцова, а заодно и заказать его фирме партию каких-то мелких деталей для «системы безопасности».

Ленка присвистнула.

– Не свисти! – прикрикнул на нее Дима. – Денег не будет.

«Будут, Димочка! – подумала в ответ Ленка. – И очень скоро будут. Мне бы тебя только отвлечь от той дамочки, что сидит у меня в ванной комнате».

– А откуда они знали о существовании Бланка? – задала Ленка глупый, даже на ее взгляд, вопрос.

Дима поглядел на нее с искренним сожалением. Как на умственно отсталую.

– Ох, Лена! – вздохнул он. – Наверное, с тобою это все же случай безнадежный. Объясняю для… Словом, объясняю: Бланк был однокурсником Купцова. А Купцов учился у Меньшикова. Следовательно…

– Следовательно, Бланк тоже учился у Меньшикова! – сделала Ленка вид, что только что об этом догадалась. – А Краузе откуда его знал?

– А вот этого ты могла и не знать, – примирительно кивнул Дима. – Краузе преподавал на той же кафедре, что и Меньшиков. Купцов их обоих перетащил к себе в фирму.

– Как интересно! – воскликнула Ленка. – Но не ясно только – кто же убил Купцова?

– Я уверен, что заказчиком был Меньшиков! – сказал Дима уверенно. – Он же разрабатывал и план убийства. Но кто был исполнителем, я пока не знаю. Я тоже не думаю, что Меньшиков мог сделать это сам. Хотя бы потому, что в милицейском отчете указано, что человеку, снимавшему квартиру, в которой был установлен гранатомет с системой наведения, было лет тридцать, максимум тридцать пять. Меньшиков не мог так загримироваться. Ты же сама знаешь, что молодому под старика загримироваться просто, а вот старику под молодого – невозможно.

– Значит, у него есть сообщник! – сделала вывод Ленка, чем вызвала ироничную усмешку Димы.

– Сказать точнее – еще один сообщник, – уточнил он. – Контакт с Бланком ему помогала устанавливать его любовница Илона.

– Дима, я все равно не понимаю, – жалобно пробормотала Ленка. – Зачем Меньшикову понадобилось посылать Илону к Бланку? Он же, наоборот, хотел, чтобы не было никаких нитей, которые могли бы связать установку датчика с его именем. А тут он сам выходит на Бланка. Это как-то не вяжется одно с другим.

– Не надо! – поднял руку Дима. – У Меньшикова все вяжется. Вернее сказать, все уже связалось. Следи за моей мыслью. Датчик поставил на машину Бланк. Верно?

Ленка кивнула.

– Попросил его об этом Краузе. Так? – опять спросил Дима.

Ленка опять кивнула.

– Меньшиков об этом Бланка не просил, – продолжал Дима. – Я даже уверен, что он не встречался с Бланком с тех самых пор, как тот окончил учебу. Теперь, если Краузе начнет утверждать, что он только выполнил просьбу Меньшикова, уговорив Бланка поставить датчик на машину, Меньшиков просто откажется от этого, объявит Краузе лжецом, и все! Не просил он его ни о чем! Доказательств этого нет никаких, кроме слов Краузе. Меньшиков вообще оказывается в стороне, не у дел. Краузе это сразу сообразил, как только Купцов был убит. Поэтому он нанял сразу две детективные фирмы – одну расследовать это дело, другую – мешать расследованию. Для того, чтобы ничего из расследования не вышло и оно просто зашло в тупик. У него не было фактически другого выхода. Это понятно?

Ленка вновь кивнула.

– Да не кивай ты, как китайский болванчик! – набросился вдруг на нее Дима, который был почему-то весьма раздражен. – Если непонятно, задавай вопросы. А лучше просто молча слушай!

Ленка хотела еще раз кивнуть в знак того, что поняла, но решила, что это будет уже перебор. Раздражать Диму сверх меры тоже не стоило, он и без того уже был чем-то сильно раздражен.

– Теперь с Илоной, – продолжал Дима. – Меньшиков знал, что Краузе обратился и ко мне, и к Штерну. Понять, зачем он это сделал, для Меньшикова было несложно. Что делает Меньшиков? Он делает гениальный ход! Подсылает к Бланку Илону под видом сотрудницы агентства «Аллегро», хотя она, конечно, никакого отношения к Штерну не имеет и тот даже не знает о ее существовании. Илона просит Бланка помочь расследованию. Говорит, что Корчагин – тупой и упрямый солдафон, которому ничего не стоит засадить невиновного человека за решетку, и надо во что бы то ни стало помешать ему в этом. И просит Бланка нейтрализовать тебя – запугать, чтобы ты выбыла из игры. Бланк, как последний идиот, на это соглашается. Он не понимает, что все это сделано только для того, чтобы «связать» его со Штерном. Тем самым Меньшиков подсовывает следствию исполнителя. «Заказчиком» становится Краузе, а «исполнителем» – Штерн, вернее, кто-то из его сотрудников. Штерн, конечно, будет отказываться, будет утверждать, что никого не посылал к Бланку, но кто же ему поверит после того, как Краузе сделал ему заказ. Доказать, что до оформления заказа у них не было контактов – невозможно. Штерн тоже не может доказать, что он не врет. И у следствия все прекрасно сходится. Краузе сажают как заказчика убийства. У него был отчетливый мотив – после Купцова он стал председателем совета директоров.

– Дима, – не выдержала Ленка. – А кто же тот самый третий директор, о котором ты вчера говорил?

– А ты еще не догадалась? – усмехнулся Дима. – Краузе сообщил мне информацию, которую никто, кроме него, сообщить не мог. Третий собственник «Аллегро» – Меньшиков! И очень скоро окажется единственным директором. Купцов убит. Краузе посадят за его убийство, хотя он его и не совершал. Фирма с ее миллионным заказом достанется одному Меньшикову. Так он себе все это представлял.

– Так его нужно срочно задержать! – воскликнула Ленка. – Ты же знаешь, что это все его рук дело!

– А что толку, что я это знаю?! – закричал вдруг Дима на Ленку. – Тебе хорошо давать советы! Сидишь тут, какие-то дурацкие перестрелки устраиваешь! Вместо того, чтобы работать. Сейчас же одевайся и отправляйся помогать Зубову выслеживать Илону. Это теперь единственная надежда разоблачить Меньшикова.

– Почему? – спросила Ленка, которая понимала, что через секунду Дима вспомнит о том, что нужно позвонить в милицию и сдать «грабительницу».

– Потому что я только что разговаривал с Меньшиковым и он рассмеялся мне в лицо! – так же яростно сказал Дима, словно это Ленка рассмеялась ему в лицо. – Он прямо мне заявил, что у меня ничего не получится, потому что у меня нет никаких доказательств его причастности к этому делу. И теперь осталась только возможность зацепиться за Илону. Если мы ее найдем, можно будет устроить очную ставку с Бланком, который подтвердит, что она приходила к нему от имени Штерна.

– А если она тоже откажется? – спросила Ленка. – Как Меньшиков? Скажет, что впервые видит Бланка? Что ты тогда будешь делать? Искать второго сообщника Меньшикова, того, что стрелял из гранатомета?

Дима вдруг сгорбился и сразу потускнел, словно у него лампочку внутри выключили. Он сел в кресло, откинул голову на спинку и пробормотал:

– Да, ты права. И тут я ничего доказать не смогу! Он все продумал, мерзавец!

Ленке стало его жалко. Все-таки он сильный и красивый, несмотря на то, что иногда бывает слабым.

– Ты чего расселся! – набросилась она на него. – Ты фактически подставил Краузе! Меньшиков знает теперь, что единственный человек, который уже дал против него показания, – Краузе. И постарается его убрать. Немедленно звони Зубову и приставляй его к Краузе, пусть наблюдает за ним и глаз с него не сводит.

Дима поднял голову, посмотрел на Ленку с любопытством и достал из кармана сотовый телефон.

– Зубов! – сказал он, набрав номер. – Дуй немедленно к Краузе. Да-да, в фирму. Найдешь там Герасимова, это их начальник охраны. Ничего ему не объясняй насчет Меньшикова, он может дров наломать, у него сын вместе с Купцовым погиб. Скажи только, что я просил предупредить, что Краузе угрожает опасность, пусть примет меры. И cам покрутись около Краузе, его, кажется, попытаются сегодня убить… Все, действуй!

– Ну, что еще прикажешь сделать? – с усмешкой спросил Дима.

– А ты еще не понял? – спросила Ленка. – Ты не понял, что нет у Меньшикова никакого третьего сообщника, что это Илона стреляла из гранатомета? Меньшиков не так глуп, чтобы обращаться за помощью в таком деле к кому-то вообще. Он наверняка решил обойтись малыми силами. Меньшиков поручил убрать Купцова тому, кто зависит от него, причем очень сильно зависит. И Краузе будет пытаться убить тоже Илона!

– Пусть так, – кивнул Дима. – Но это не помешает Меньшикову получить контроль над всей фирмой. Мне все равно его не достать.

– Но ты же не можешь спокойно наблюдать за тем, как убийца приберет к рукам фирму, принадлежавшую прежде трем компаньонам! – воскликнула Ленка. – Ты должен что-то придумать, чтобы помешать Меньшикову.

– Что? – развел руками Дима. – Ему уже не помешаешь. Разве что молния в него попадет.

И в этот самый момент ослепляющей воображение молнией мелькнула в Ленкиной голове гениальная идея. Настолько гениальная, что она решала все ее проблемы, в том числе и проблему с деньгами, и с запертой в ее ванной комнате женщиной, и с Диминым высокомерием, которого отныне просто быть не могло.

– Никакая не молния! – заявила Ленка. – Ты, Дима, знаешь, как поступают женщины с мужчинами, с которыми не могут справиться? Ну, которых не могут «взять»?

Вопрос оказался слишком сложным и неожиданным для Димы. Он смотрел на Ленку недоуменно и только молча хлопал глазами.

– Они их элементарно обманывают! – выпалила Ленка. – Меньшикова надо обмануть! И я знаю как! Послушай меня. Меньшиков уверен, что доказательств того, что он просил Краузе поговорить с Бланком, нет. Это главный пункт, на который он опирается. Вот этот пункт и нужно уничтожить. Нужно сказать ему, что его разговор с Краузе записан на пленку скрытой камерой.

– Так он и поверил! – возразил Дима. – Это же блеф чистой воды!

– Димочка, неужели так трудно изготовить несколько кадров на компьютере и показать ему фотографии? Откуда он будет знать, что это фальшивка? – настаивала на своем Ленка. – Для того, чтобы выяснить, подделка это или нет, нужно тщательно их изучить, а снимки мы ему не отдадим, только покажем. Он должен поверить!

Дима пропустил мимо ушей Ленкино «мы», из чего она сделала вывод, что идея Диму заинтересовала и он обдумывает ее вполне серьезно.

– Только я что-то не пойму, – Дима почесал переносицу, – зачем это нужно? Нам-то это что даст? Думаешь, он так сразу и расколется? Напишет признание в том, что он заказал убийство Купцова?

– Не напишет! – уверенно ответила Ленка. – Но мы и не будем на этом настаивать. Мы просто предложим ему купить эту пленку.

– Купить? – Дима, казалось, был разочарован. – Ты хочешь на этом заработать?

– Нет! – замотала головой Ленка. – Не заработать. Я хочу подставить Меньшикова.

– Подожди-подожди! – перебил ее Дима. – Он просто не поверит мне! Я с ним уже говорил, и говорил так, что теперь уже не смогу поменять позицию. Это будет выглядеть неправдоподобно. И тебе он тоже не поверит, поскольку ты работаешь на меня, и он это знает. Разве что Зубова к нему подослать? Но от него за версту разит ментовской тупостью. Это тоже неправдоподобно.

– Не страдай! – остановила его Ленка. – У меня есть отличная идея – кого к нему послать на переговоры. Он вообще ничего не поймет. И поверит на сто процентов.

– Но за каким хреном нам это нужно? – Дима даже руками всплеснул от нетерпения. – Объясни толком, что ты придумала: или я сейчас…

Ленка не стала больше испытывать его терпение.

– А теперь слушай самое главное, – наклонилась она к Диме. – Прежде всего ты сейчас поставишь ультиматум той бандитке, что сидит у меня в ванной комнате…

И Ленка посвятила Диму в окончательные детали своего плана.

ГЛАВА 20

Нет, больше никаких выстрелов не было. Дима не стрелял в злоумышленницу, она тоже не открывала огонь по той, кто ее заточил в ванной. Дима начал с переговоров.

– Мадам! – крикнул он с безопасного расстояния и замер, ожидая, не раздастся ли выстрел в ответ.

Но все было тихо. Лишь сквозь раскрытое окно доносились из вечерней Москвы свистки милиционеров.

– Я надеюсь на ваш здравый смысл, мадам! – продолжал развивать успех Дима.

Ленка стояла ни жива ни мертва. Стоило женщине в ванной сказать одно слово, противоречащее рассказанной Ленкой версии, и все – Дима перестанет ей верить, из ее плана ничего и никогда не выйдет! Никогда она не увидит Багамских островов! И вообще ничего хорошего. Чувство невосполнимой утраты, которую она вполне может пережить через несколько мгновений, толкнуло ее на безрассудный поступок.

– Дай-ка я, Дима! – сказала она и, решительно отстранив Диму со своего пути, встала перед дверью в ванную комнату и отодвинула шпингалет.

– Ленка! – прошипел ей в спину Дима. – Куда тебя несет, дура!

– Отвяжись! – ответила Ленка фразой, которой чаще всего отвечал на ее вопросы Дима.

Она резко распахнула дверь. Первое, что Ленка увидела, – направленный ей прямо в грудь ствол пистолета. Только потом она подняла глаза и увидела лицо женщины.

– Назад! – сказала женщина. – И повернулась лицом к стене. Быстро!

– Только не надо командовать! – спокойно ответила Ленка, хотя колени у нее подгибались от страха. – Если ты меня убьешь, только затянешь петлю у себя на шее. И тогда тебе уже не выбраться. Дима стреляет без промаха.

Пистолет в руке женщины дрогнул. Она, вероятно не ожидала, что мужчина, который появился в квартире, вооружен. Ленка заметила промелькнувший в ее глазах страх.

– Мы можем договориться, – Ленка продолжала говорить спокойно, но точка на груди, в которую был нацелен пистолет стоявшей напротив нее женщины, стала вдруг болезненно чувствительной. Ленка ощущала, как в этой точке к коже прикасается платье, словно к открытой ране. Хотелось закрыть грудь руками и сжаться в комочек. – У меня есть отличная идея! Тебе нужны деньги? Я знаю, где их взять! Ты ошиблась, когда вломилась ко мне в квартиру. У меня денег нет. Но я подскажу тебе, у кого они есть и как заставить этого человека отдать их нам.

Говоря это, Ленка делала круглые глаза и подмигивала, всячески стараясь внушить «Оксане», чтобы та ей подыграла, взяла на себя роль налетчицы, вломившейся в квартиру с целью ограбления. И та, кажется, поняла, что хочет от нее Ленка.

– Это что же, благотворительность с твоей стороны? – спросила она с легкой усмешкой.

– Нет, конечно, – улыбнулась Ленка, сразу почувствовав облегчение. – За это я попрошу тебя об одной услуге. Нам надо припугнуть одного человека. У нас есть на него кое-что, что он захочет купить. Проблема в том, что сами мы к нему обратиться не сможем, если он узнает кого-либо из нас, вся операция провалится к чертям. От тебя требуется, чтобы ты переговорила с этим человеком и передала ему наши условия. Деньги, которые мы с него получим, поделим на всех поровну.

– Сколько? – спросила женщина.

– Двадцать тысяч долларов! – выпалила Ленка неожиданно для себя и смутилась, поняв, что не может отделаться от этой цифры, которая ни на секунду не выходит у нее из головы.

– Моя доля – десять тысяч! – тут же ответила женщина. – Или проворачивайте свое дельце сами.

– Мы согласны, – подал голос Дима, выглянув из-за угла коридора. – Десять так десять… Пушку-то опусти.

Женщина колебалась. Но она стояла все еще в ванной комнате, вырваться откуда, даже подняв стрельбу, она не смогла бы. Да еще лужа холодной воды под ногами. Ленка представила, как должен чувствовать себя человек в такой обстановке, и решила, что неплохо бы разрядить ситуацию.

– Знаете что, – сказала она, – раз уж мы компаньоны, может быть, стоит обсудить дело в более подходящей обстановке? Давайте договоримся: стрельбу не поднимать, друг на друга не бросаться, говорить спокойно. Я предлагаю пройти на кухню и чего-нибудь выпить.

– Только без фокусов! – покачала стволом пистолета женщина. – Предупреждаю, я не люблю резких движений. Иди ты первая.

– Для начала давайте-ка спрячем оружие, – сказала Ленка. – Я очень неуютно себя чувствую, когда меня держат на мушке.

– Я согласен! – подал голос Дима из коридора. – Что мы, в самом деле, перестрелять друг друга не успеем, если будет такое желание?

– Дима, у тебя юмор, как у телеграфного столба! – огрызнулась на него Ленка и повернулась к женщине. – Не обращай внимания, просто он иногда пытается пошутить. И это самое страшное, чего от него можно ожидать.

Ленка протянула руку, положила ладонь на ствол пистолета и опустила руку женщины вниз.

– Да не бойся ты! – усмехнулась она. – Ты пойми, что ты нам нужна, чтобы обтяпать это дельце. И никто нападать на тебя не собирается.

– Ладно! – решилась наконец «Оксана». – Пошли на кухню. Чумурудные вы какие-то, ребята!

«А она очень хорошо вошла в роль! – обрадовалась Ленка. – Прямо настоящая налетчица! Актриса! Впрочем, в ее профессии без актерских способностей не обойтись. Иначе ей никто не поверит. Она привыкла вживаться в роль, так что в этом нет ничего удивительного».

– Водка есть? – спросила женщина, пройдя на кухню вслед за Ленкой. – А то с вами по-трезвому трудно разговаривать.

«Нет, она, кажется, переигрывает! – огорчилась почему-то Ленка, словно была поклонницей актерского таланта этой женщины. – Это уже слишком грубо. Надо играть тоньше».

– Водка есть, – пожала плечами Ленка. – А может быть, лучше кофе?

– Ты бы постояла полчаса на мокром кафельном полу, – огрызнулась женщина, – а потом с советами своими лезла. Я сказала – водки налей!

– Я-то тут при чем? Ты сама этот потоп устроила! – обиделась Ленка. – Кстати, придется вычесть из твоей доли стоимость ремонта в квартире соседа.

Ленка показала пальцем вниз.

– У него потолок обвалился в ванной, – пояснила она. – Впрочем, это недорого тебе встанет.

– Слушай, пошла ты со своим ремонтом! – ответила женщина. – Это твои проблемы.

– Тихо-тихо-тихо! – вмешался Дима. – Ремонт – это пустяки. Это я беру на себя. Вы делите шкуру неубитого медведя. Давайте-ка обговорим все детали, чтобы не оставалось никаких неясностей.

Женщина взяла поставленную Ленкой на стол бутылку водки, налила себе половину чайной чашки и залпом выпила.

– Дай занюхать чего-нибудь! – замахала она ладонью перед своим лицом. – Что за дрянь ты мне налила?!

– «Финляндия», – пожала плечами Ленка. – Чего тебе еще надо?

– Наш «Кристалл» лучше! – объявила свой диагноз женщина, нюхая поданный Ленкой лимон и отправляя его в рот. Потом обратилась к Диме: – Давай выкладывай, чего вам от меня нужно?

– Да дело-то простое, – сказал Дима. – Позвонишь по телефону, назначишь встречу, покажешь пару снимков, назовешь сумму и место, где он должен оставить деньги и получить пленку. Вот и все.

Женщина качнула головой.

– Ловко! – сказала она. – А сами вы, значит, светиться не хотите. Осторожные очень. Меня хотите подставить…

– Ты получишь десять тысяч! – напомнила Ленка. – Разве это не стоит риска?

– Ладно, – сказала женщина. – Давай телефон.

– Стоп-стоп-стоп! – поднял обе руки Дима. – Не так скоро. Я должен подготовить снимки и привезти их сюда. На это мне нужно будет несколько часов.

– Это слишком долго! – буркнула женщина. – Я что, должна все это время здесь торчать?

Это было уже чересчур! Ленка легонько пнула «Оксану» ногой под столом. Что она, в самом деле! Тормоза, что ли, отказали? Заигралась совсем!

– Ничего! – улыбнулась Ленка. – Я составлю тебе компанию. Поболтаем, пока он ездить будет.

– Вот и отлично! – обрадовался Дима. – Вот и договорились! Не скучайте, девочки, я мигом!

Не успела Ленка опомниться, как Дима уже выскочил из квартиры и хлопнул дверью.

Ленка знала, что ей придется остаться наедине с этой вооруженной дамочкой. Она и боялась этого момента, и в то же время с нетерпением его ждала. Наконец-то они остались одни, и можно без свидетелей обсудить еще один вопрос – о деньгах, которые собирается получить Ленка с этой актрисы-мошенницы.

Проводив Диму взглядом и прислушавшись, как хлопнула тяжелая железная дверь квартиры, Ленка повернулась к своей сообщнице и увидела, что прямо у ее носа торчит ствол пистолета.

– О господи! – вздохнула Ленка. – Опять мочало-сначала!

ГЛАВА 21

– Опусти свою игрушку! – спокойно посоветовала она. – Хватит ломать эту комедию! Я прекрасно знаю, кто ты такая, хотя и не знаю твоего имени. И Дима это тоже знает… Я не предполагала только, что у тебя может быть оружие. Не думала, что ты зашла так далеко. Но пистолет тебе не поможет. Дима закрыл дверь снаружи, и открыть ты ее не сможешь. Мы с тобой сейчас под домашним арестом. Есть время поговорить спокойно и обсудить все наши с тобой проблемы.

– У меня проблем нет! – усмехнулась женщина. – И у тебя скоро не будет. Когда я тебе дырку во лбу сделаю.

Женщина выскочила в коридор. Ленка услышала, как она дергает дверные запоры. Но открыть дверь изнутри и в самом деле было невозможно. Ленка с Димой заранее договорились, что он запрет ее, пока будет разыскивать знакомого компьютерщика и объяснять ему, какие именно «снимки» нужно изготовить.

– Убедилась? – крикнула Ленка в коридор. – Ты отсюда не выйдешь. Так что перестань мне угрожать и слушай, что я тебе скажу.

Женщина вернулась на кухню. Вид у нее был уже не такой уверенный, как минуту назад. Она поняла, что ловушка, в которую ее заманила Ленка своим объявлением в газете, еще не открылась.

– Во-первых, как тебя зовут? – спросила Ленка. – Я думаю, что нам стоит познакомиться, удобней будет общаться. – Я – Лена. Только не говори, что тебя зовут Оксана. Придумай что-нибудь еще. На Оксану ты нисколько не похожа.

– Ладно, пусть будет Ольга, – нехотя ответила женщина.

– Пусть будет, – согласилась Ленка. – Так вот, Оля, мне известны некоторые твои подвиги.

Ольга насторожилась. Она подняла на Ленку встревоженный взгляд.

– Я знаю, например, что ты совсем недавно мошенническим путем завладела деньгами Клавдии Ивановны Шестериковой. Помнишь такую? В Ростокино? Машину ей обещала купить?

Ольга неуверенно кивнула.

– Помню, – сказала она. – Ну и что?

– А то, Оленька, – усмехнулась Ленка, – что нехорошо ты с ней поступила. Отобрала у несчастной женщины ее последние сбережения – двадцать тысяч долларов. Ай-яй-яй, как нехорошо. Знала бы ты, как расстроился ее муж, майор милиции Георгий Спиридонович. Он весь свой райотдел на уши поставил. Ищут тебя, Оленька, с собаками по всей Москве. Тем более что приметы твои Клавдии Ивановне хорошо известны. И мне ничего не стоит подсказать Георгию Спиридоновичу, где тебя искать.

Ольга сидела, задумавшись. Ленка смотрела на нее и чувствовала, как с каждой секундой Багамские острова становятся все ближе, все реальнее, из розовой туманной мечты превращаются в самые настоящие участочки суши с пальмами и золотыми пляжами, роскошными отелями и стройными красавцами, которые бродят по этим пляжам в тоске, поджидая, когда же явится пользоваться всей этой благодатью она, Ленка Дмитриева.

– Ну? – сказала наконец Ольга. – Чего ты от меня хочешь?

– Очень немногого, – улыбнулась Лена. – Билет от Москвы до Нассау. Можно в один конец. Возвращаться я не собираюсь.

– Нассау? – удивилась Ольга. – Где это? В Африке, что ли?

– Нельзя быть такой неграмотной, Оленька! – засмеялась Ленка. – Нассау – это Багамские острова!

– Ба-га-амские! – протянула Ольга. – Ну, тогда понятно. Тебе, значит, билет на Багамские острова? И больше ты ничего не хочешь?

– Не хочу! – заверила ее Ленка. – Больше мне ничего от тебя не надо!

– А что это за цирк с какими-то снимками? – спросила Ольга, нахмурившись. – Похоже, ты своему хахалю какие-то шарики вкручиваешь!

– Тебя это не касается! – отрезала Ленка. – Ты сделаешь то, что тебе говорят. Сначала купишь мне билет на самолет. Потом позвонишь и скажешь все, что нужно. Потом заберешь деньги, отсчитаешь свои десять тысяч баксов – и все: свободна, как китайский народ!

– Как кто? – удивилась Ольга.

– Ну, это мой папа так говорил, – смутилась Ленка. – Короче, ничего больше от тебя не требуется. Только одно условие – о билете Диме ни слова! Я хочу от него смыться! Ты меня понимаешь?

Ольга посмотрела на нее иронично.

– Да чего уж не понять! – хмыкнула она. – Я бы такого тоже продинамила. Трусоват он у тебя. За твою спину прячется.

Ленка ее не слушала. Ее охватила радостная волна сбывшейся надежды. Голова кружилась, стоило ей только представить, как она поднимается по трапу на самолет и бросает последний взгляд на остающуюся за спиной Москву, на Россию, которую она больше никогда не увидит. Она твердо была уверена, что ей удастся зацепиться на Багамах. Сумела же она прожить в Москве, не имея ни знакомых, ни денег, ни крыши над головой, ничего не имея. И все-таки выжила! Выживет и на Багамах!

Она уже рвалась в бой, охваченная нетерпением увидеть изумрудный океан и густую насыщенную зелень пальм над головой, вдохнуть свежий аромат необыкновенного приключения, которое, без всякого сомнения, ждет ее там. Она наконец-то встретит там мужчину, который сумеет оценить ее по достоинству. Там ее не будет преследовать это мерзкое слово, которое прицепилось к ней здесь, как репей – «проститутка»! Там она начнет новую жизнь! И встретит новую любовь! Почему новую? Просто – любовь! Разве у нее была настоящая любовь? Конечно – нет! К Диме она порой испытывала только чувство благодарности, но чаще он вызывал у нее раздражение своим высокомерием и снисходительностью. А любовь – это совсем другое… Любовь у нее еще впереди! Как впереди и вся жизнь – счастливая и спокойная.

– Только смотри, – деньги, как обещали – ровно десять «тонн» баксов и ни копейкой меньше! – донесся до нее голос Ольги. – Или я тебя твоему хахалю выдам с потрохами. Разбирайтесь тогда сами, кого и куда отправлять. На Багамы или к такой-то матери!

«Что это она? – с досадой подумала Ленка. – Сейчас-то зачем комедию ломать? Из образа выходить не хочет?»

– Можешь не сомневаться! – сказала Ленка. – Но сначала мы решим проблему с билетом в Нассау. Или вообще ничего не будет.

– Ну, это не проблема! – усмехнулась Ольга. – Я думаю, сделаем так. Как только я получу деньги…

– Нет! – отрезала Ленка. – Сначала мне нужен билет на Багамы!

– Так я и говорю – получу деньги и куплю тебе билет! – пожала плечами Ольга.

– Так не пойдет! – замотала головой Ленка. – Сначала мне нужен билет.

– Так у меня денег нет! – удивленно посмотрела на нее Ольга. – На какие шиши я его куплю? Там нужно тысячи полторы баксов, а то и две.

«Всего-то? Так дешево? – удивилась Ленка. – Неужели всего за две тысячи долларов можно попасть на Багамские острова?»

– Как это у тебя денег нет? – вытаращила глаза Ленка. – А двадцать тысяч долларов? Ты мне мозги не крути! Или сдам тебя майору Шестерикову, жену которого ты ограбила. Выбирай сама.

– Ах да! Двадцать тысяч долларов! – вспомнила Ольга. – Я совсем забыла о них! Как же нам это сделать? Сейчас приедет твой хахаль. У нас мало времени.

– Хватит времени! – решительно сказала Ленка. – Сделаем так: я сейчас тебя выпущу…

– Дверь же закрыта, – удивилась Ольга. – Как ты меня выпустишь?

– Вот черт! – расстроилась Ленка. – Об этом я не подумала. Не получится! Что же делать?

– Вот что сделаем! – предложила Ольга. – На встречу с этим вашим мудаком, у которого вы деньги хотите отшакалить, ты пойдешь со мной. Диме своему скажешь, что проследишь за мной, ну чтобы я там ничего лишнего не сделала. Ну не знаю, не сбежала, что ли? Хотя что я, дура, убегать от таких денег? Десять тысяч баксов!

– Я скажу, что буду следить за тобой, потому что боюсь, что ты договоришься с Меньшиковым без нас, – сказала Ленка. – Правдоподобно?

– Вполне! – ответила Ольга. – У меня мелькал такой вариант – сбросить вас с хвоста. Этого мужика, значит, Меньшиковым зовут?

– Зовут его Анатолий Степанович, – поправила Ленка. – Меньшиков, соответственно, – фамилия.

– Короче, пойдем к Меньшикову вдвоем, – продолжила Ольга. – Только ты должна убедиться, что Дима твой за нами наблюдать не будет. Когда с этим Меньшиковым переговорим и он даст согласие, я забегу в одно место, где у меня деньги припрятаны, и отстегну тебе на билет. Ты заранее узнай, сколько тебе нужно. Так пойдет?

– Пойдет! – обрадовалась Ленка.

Это полностью вписывалось в ее план. Дорогу до Багамских островов нужно было обеспечить до того, как состоится передача фальшивой кассеты Меньшикову. Иначе ничего не получится. То, что предлагала Ольга, Ленку полностью устраивало. Главное – получить деньги, а дальше сами разбирайтесь со своими Меньшиковыми. Ленке это уже не интересно.

Ленка вдруг почувствовала, что ей и в самом деле ничего не интересно, кроме предстоящего перелета на острова своей мечты. Пусть тут, в России, убивают друг друга Купцовы и Меньшиковы, пусть ловят друг друга Корчагины и Штерны, она скоро покинет эту страну и забудет о ней, как о кошмарном сне. И никогда не будет о ней вспоминать. А что ей вспоминать из своей прошлой жизни, кроме уютного наивного детства? Все остальное вспоминать не хочется. Особенно первые месяцы жизни в Москве, когда она вынуждена была терпеть жадные мужские руки, которые лапали ее тело, вынуждена была раздвигать ноги перед каждым, кто готов был заплатить за ее так называемую «любовь»! Какая, к черту, любовь?! Похоть и грязь.

Ленка вспомнила, как после каждого клиента скоблила себя под душем до боли, чтобы смыть запах мужского пота, который мерещился ей постоянно, и передернула плечами. Так она тогда зарабатывала деньги. Кто может ее осудить за то, то сейчас она придумала другой способ заработать? Пусть только попробуют! Плевать она хотела на чье-то осуждение! Пошли они все!

– Все отлично! – объявила Ленка. – Мы с тобой друг друга поняли, и это главное. Верно?

Ольга кивнула.

– Доставай стаканы! – заявила она. – Что мы, из чашек с тобой пить будем? Это не по-русски как-то. И лимончика еще порежь. Им хорошо закусывать.

«Она и вправду, что ли, алкоголичка? – подумала Ленка. – Вот разошлась… А может быть, так и надо? Если уж приняла на себя какую-то роль, так держись в ней четко. Чтобы никакая случайность тебя не подвела. Наверное, она правильно делает, что так себя ведет. В конце концов, это же я ей предложила сыграть налетчицу. Может быть, ей трудно выходить из образа, а потом опять в него погружаться? Что я к ней придираюсь! Пусть ведет себя, как хочет. Лишь бы билет мне купила».

– Хорошо! – сказала Ленка. – Давай выпьем. За успех предприятия!

– За десять штук баксов! – подхватила Ольга. – Люблю, когда такие неожиданности в жизни случаются! Просто очевидное-невероятное какое-то!

«О чем это она? – подумала Ленка. – Ничего невероятного. Все идет как надо».

ГЛАВА 22

Когда Дима вернулся, Ленка была уже пьяна, хотя выпила всего ничего. Наверное, она опьянела от чувства свободы, которое на нее свалилось так неожиданно. Впрочем, ничего не свалилось, это не был подарок судьбы, она все сделала своими руками, своей головой. Просто она очень хотела обрести свободу от жизненных обстоятельств, от необходимости ложиться в постель с любым мужиком, лишь бы у него в кармане хрустели купюры. Сначала с Димой, потом еще со многими другими. Потом опять с Димой. Лишь в последнее время она начала забывать о своей недолгой, но въевшейся в душу невыводимым пятном профессии проститутки.

Ничего, скоро, очень скоро все это останется в прошлом. Скоро она навсегда покинет Москву, и Диму, и все свои проблемы. Все это останется в прошлом, которое она постарается забыть.

Встревоженный вид Димы ее несколько отрезвил. Дима стоял над ней и тряс за плечи.

– Обязательно было напиваться? – зло спросил он, увидев, что Ленка открыла глаза. – Что теперь делать? Ждать, пока она протрезвеет?

– Кто протрезвеет? – спросила еще ошалевшая от счастья Ленка.

– Ну ты, я вижу, тоже налакалась! – воскликнул Дима. – Знаешь, Ленка, мне тебя иногда задушить хочется! Вот этими руками!

Дима потряс перед ее лицом раскрытыми ладонями.

– Не ори! – посоветовала ему Ленка. – Подумаешь, выпили немного. Ничего страшного. Сейчас я ее приведу в чувство.

Ленка поднялась с кровати и огляделась. Ольга напилась и в самом деле основательно. Ленка обнаружила ее рядом с собой, на другой половине кровати. Мошенница-налетчица спала с полуоткрытым ртом, нижняя губа подрагивала при вдохе, а на выдохе раздавалось тихое похрапывание.

– Просыпайся! – приказала ей Ленка категорическим тоном. – Слышишь, я тебе говорю. Просыпайся!

– А пушка у нее ничего, – сказал Дима, вертя в руках Ольгин пистолет. – Профессиональная. Таким не только испугать можно. «ТТ» – самая популярная марка у киллеров. Хорошая машинка.

– У каких киллеров! – отмахнулась Ленка. – Это просто обыкновенная налетчица. Грабит квартиры. Вернее, хозяев вместе с квартирами. Отстань, ты меня совсем запутал. Да просыпайся ты, что ли!

– Придется ее отнести в ванную, – вздохнул Дима. – Не будем же мы ждать, пока она проспится! Давай-ка бери за ноги.

Ольга оказалась неожиданно очень тяжелой. Ленке показалось, что ее просто с места не сдвинуть. Но Дима управился с женщиной на редкость быстро. Он взял ее под мышки и потащил в ванную. Ноги Ольги волочились по полу. Ленка выронила их сразу же, сделав всего два шага. Ей и свое-то тело казалось сейчас неподъемным.

– Все! – сказал Дима, появляясь в дверях ванной комнаты. – Давай-ка теперь ты ею займись. У меня нет никакого желания слушать ее вопли.

Ленка вошла в ванную, тупо посмотрела на лежащую в пустой ванной Ольгу и принялась крутить кран холодной воды. Кран открутился до конца, но вода из трубы так и не полилась.

– Тьфу ты, черт! – сообразила Ленка. – Я же кран перекрыла.

Она отправилась в туалет, разыскала вентиль и отвернула его до отказа. Еще в туалете она услышала сначала журчание воды в ванной, потом какие-то странные звуки, не то хрюканье, не то бульканье, и наконец – вопль:

– А-а-а! Убери воду, с-сука!

– Я же говорила, что она сейчас проснется, – сказала Ленка выглянувшему в коридор из комнаты Диме. Дима сделал страшные глаза и исчез в комнате.

Ольга стояла в ванной на коленях и пыталась рукой заткнуть кран, из которого хлестала холодная вода. От ее попыток вода разбрызгивалась по стенам. Ленка вмиг стала мокрой, едва появилась на пороге.

Хмель моментально прошел.

«Пока я не получу билет на самолет, успокаиваться рано! – внушительно сказала она самой себе. – Ты рано празднуешь победу, Леночка, ничего еще толком не сделано».

– А ну-ка, давай займемся водными процедурами, – сказала Ленка, прикручивая холодную воду и открывая горячую. – Тебе ванная за сегодняшний день не надоела?

Через полчаса Дима, Ленка и Ольга, закутанная в Ленкин халат и постоянно хватающаяся за замотанную банным полотенцем голову, собрались около телефона.

– Значит, так, – еще раз повторил Дима легенду, которой должна придерживаться Ольга. – Ты – следователь прокуратуры. Звонишь Меньшикову и сразу говоришь, что ты располагаешь записью его разговора с господином Краузе, в котором упоминается фамилия Бланк. Кроме того, скажешь, что на обломках гранатомета…

Ольга вытаращила глаза на Диму.

– Какого гранатомета? – спросила она возмущенно. – Мы про гранатомет не договаривались!

– Это тебя не касается! – буркнул Дима. – Это только его касается, Меньшикова. Короче, скажешь, что на обломках гранатомета обнаружены отпечатки пальцев известной ему женщины по имени Илона.

– Господи, еще Илона какая-то! – вздохнула Ольга. – Голова кругом. Налейте мне соточку, иначе я ничего не пойму, голова болит.

Ленка посмотрела на Диму. Тот метал глазами молнии, но держал себя в руках.

– Налей ей пятьдесят граммов, не больше, – скомандовал он. – Дело сделаешь, тогда пей сколько влезет!

Ольга легко опрокинула в себя водку, поморщилась, но на этот раз не высказала возмущения ее качеством и отсутствием закуски.

– Другое дело! – заявила она через минуту. – Снова человеком стала. Давай-ка сюда телефон!

Дима посмотрел на нее с сомнением, но потом решился, снял трубку и передал ее Ольге.

– Приготовься, – сказал он. – Набираю номер.

– Я, как юная пионерка, всегда готова, – хмыкнула Ольга.

Она долго прислушивалась к гудкам в трубке.

– Ну давай, давай, бери трубку, Меньшиков! – нервничал Дима, прижимая к уху трубку параллельного аппарата, который он специально привез с собой и подключил к Ленкиному телефону.

– Алло! – раздался в трубке мужской голос. – Алло! Говорите! Вас не слышно!

Ленка толкнула Ольгу локтем в бок.

– Меньшиков? – выпалила та. – Я говорю с Меньшиковым Анатолием Степановичем?

– Кто это? – спросил Меньшиков. – С кем я разговариваю?

– Вы не ответили на мой вопрос, – резко сказала Ольга. – Вы Меньшиков Анатолий Степанович, 1930 года рождения?

Дима толкнул Ленку в плечо и молча показал большой палец. Ольга импровизировала и делала это, на его взгляд, очень удачно.

– Во-первых, я действительно Меньшиков Анатолий Степанович, – ответил голос в трубке. – Во-вторых, не тридцатого, а двадцать восьмого года рождения, а в третьих, если вы сейчас же не представитесь, я повешу трубку.

– Следователь прокуратуры Гимбицкая Ольга Михайловна, – выдала Ольга, не моргнув глазом. – Я веду дело по факту убийства вами директора фирмы «Арго» Виктора Купцова.

– Позвольте! – воскликнул Меньшиков. – По какому праву…

– Не перебивайте! – прервала его возмущенную тираду Ольга. – Вам придется меня выслушать, если вы не хотите завтра же подвергнуться аресту. У меня есть веские доказательства того, что это преступление совершено вами. На то, чтобы получить у прокурора постановление об аресте, уйдет несколько минут. Он подпишет его не глядя.

– А вы не боитесь, что я просто скроюсь? – спросил вдруг Меньшиков. – И арестовывать вам будет некого? Зачем вы меня предупреждаете об аресте?

– Не скроетесь, – усмехнулась Ольга. – Ваш дом под наблюдением. Уйти вам не дадут. Или вам очень хочется нарваться на случайную пулю?

Дима при этих словах скривился, словно разжевал лимон, и покрутил пальцем у виска: что ты, мол, несешь, какую еще пулю!

– Зачем вы мне звоните? – спросил Меньшиков. – Что вам нужно? У вас не может быть никаких доказательств против меня, потому что их не существует, не может существовать. Я к смерти Вити Купцова не причастен!

– И к разговору с господином Краузе, в котором мелькнула фамилия господина Бланка, вы тоже не причастны? – язвительно спросила Ольга. – У меня есть видеозапись этого разговора. Она полностью изобличает вашу заинтересованность в смерти Виктора Купцова и ваше личное участие в этом преступлении.

– Но… – попытался что-то возразить Меньшиков.

– Не перебивайте! – прикрикнула на него Ольга. – Я не договорила. Кроме этой пленки, я располагаю отпечатками пальцев, обнаруженными на обломках гранатомета. Я надеюсь, вы поняли, о каком гранатомете идет речь.

– Но… – снова попытался что-то сказать Меньшиков, но Ольга вновь заткнула ему рот.

– Не перебивайте! – рявкнула она. – Так вот, как мне удалось установить, эти отпечатки принадлежат одной хорошо вам известной женщине по имени Илона. Теперь вы поняли, что дело ваше дохлое, Меньшиков? Вам остается только сушить сухари.

– Что вы хотите? – спросил вдруг Меньшиков совершенно другим голосом, твердым и напряженным, совершенно не похожим на голос семидесятилетнего старика. – Вы же не просто так мне позвонили? Не для того, чтобы предупредить меня об аресте?

– А вы догадливы, – усмехнулась Ольга.

Она тоже разговаривала жестко и напористо, словно всю жизнь только тем и занималась, что торговалась с убийцами о выкупе вещественных доказательств.

– Двадцать тысяч долларов! – без обиняков объявила она. – И я уничтожу пленку и подменю отпечатки пальцев. Но деньги должны быть завтра. Иначе вас арестуют. Вы меня поняли?

– У меня нет таких денег, – пробормотал Меньшиков. – Я не успею собрать такую сумму.

– Значит, завтра вы отправитесь за решетку! – отрезала Ольга. – Я не намерена с вами торговаться. Даю вам время подумать – пять минут. Не выходите из дома, если не хотите оказаться за решеткой уже сегодня.

Ольга повесила трубку.

– Зачем ты дала ему время подумать? – набросился на нее Дима. – Он же скроется.

– Ни хрена он не скроется! – отмахнулась Ольга. – Он боится тюрьмы. Знаю я таких старичков. Если до того в тюрьме ни разу не был, он думает только о том, что до смерти из нее не выйдет, помрет там, даже если ему дадут по минимуму. Налей еще водки.

– А не развезет тебя? – засомневался Дима. – Может быть, не надо? Позвонишь, тогда выпьешь.

– Я сказала, налей! – нахмурилась Ольга. – А то кураж пройдет!

Дима покачал головой, но водки налил. Ольга выпила, понюхала свое запястье.

– Нормально! – решительно повела она рукой перед собой. – Самый раз! Набирай номер! Хватит старикану думать. Пусть денежки гонит!

Дима вновь набрал номер Меньшикова.

– Я вас слушаю, – послышался в трубке его спокойный голос.

– Пять минут прошли, гражданин Меньшиков, – объявила в трубку Ольга. – Вы придумали, где взять деньги?

– Да, – ответил тот. – Я найду деньги.

Голос его показался Ольге уверенным и вовсе не подавленным, как можно было бы предположить. Меньшиков говорил теперь так, словно держал всю ситуацию под контролем, словно это он вымогал у кого-то деньги, а не с него требовали двадцать тысяч долларов.

– Завтра в десять утра, – не давая ему опомниться, начала объяснять Ольга. – В автоматической камере хранения номер 315, код 144114, вы найдете небольшой кожаный «дипломат» черного цвета. В нем будет лежать видеокассета. Об отпечатках пальцев не беспокойтесь, к вашей знакомой они не будут иметь никакого отношения. Деньги принесете в белой коробке из-под обуви. Оставите ее в той же ячейке камеры хранения. Номер запомните – 315.

– У меня нет белой коробки, – буркнул Меньшиков. – Есть только синяя.

– Да черт с вами! – воскликнула Ольга. – Приносите в синей! Предупреждаю сразу, вас будут «вести» наши сотрудники. Убежать вам не удастся, обмануть меня – тоже. Если денег окажется меньше, вас арестуют сразу же, по моему сигналу. И тогда мы с вами поговорим по-другому. Все! Завтра в десять!

– Подождите! – воскликнул Меньшиков. – Вы не сказали, на каком вокзале эта камера хранения находится?

– На Павелецком! – объявила Ольга. – И помните, я шуток не понимаю. У меня отсутствует чувство юмора! Поэтому не пытайтесь со мной шутить! Двадцать тысяч, и ни копейкой меньше.

Она резко швырнула трубку на рычаг.

– Отлично! – воскликнул Дима. – Я даже не предполагал, что получится так здорово. Значит, господин Меньшиков клюнул! Теперь-то он уже не сорвется с крючка. Теперь я его вытащу на мелководье. Пусть бьет хвостом по воде.

– А теперь налей мне стакан! – потребовала Ольга. – Я заработала! До утра высплюсь, встану – как огурчик! И сразу пойдем за деньгами.

Дима потянулся за бутылкой. Он тоже поверил в то, что ему удалось победить Меньшикова.

ГЛАВА 23

Ленка лежала на кровати рядом с похрапывающей Ольгой и с ужасом думала, что ее план срывается. Меньшиков не стал интересоваться доказательствами того, что видеокассета на самом деле существует, поверил в ее реальность сразу. Ольге не пришлось нести ему снимки, напрасно изготовленные Димой, и теперь та не сможет передать Ленке деньги на билет до того, как заберет коробку от Меньшикова в камере хранения. А это означало крах всей разработанной Ленкой комбинации.

Ольга была уверена, что она получит деньги от Меньшикова и заработает свои десять тысяч долларов. А Ленка вовсе не была в этом уверена. Меньшиков скорее всего деньги принесет. И обещанную кассету он получит. Но после этого за Ольгой следить будет уже некогда. Тут начнется такая суета, что станет не до нее. Все внимание обратится на Меньшикова, Ольгу скорее всего тоже арестуют. Плакали тогда Ленкины денежки и билет.

«Ну почему мне так не везет всю жизнь! – страдала Ленка, ворочаясь на постели и посматривая на дремлющего в кресле Диму, который категорически отказался спать и сказал, что будет сидеть всю ночь и караулить эту авантюристку, которая ночью может попросту улизнуть из квартиры и разрушить все их планы. – Что же делать? Что делать?»

Решение пришло внезапно, как почти все, что когда-либо приходило в Ленкину голову. Нужно договориться с Ольгой и помочь ей скрыться с деньгами! Как же она об этом сразу не подумала? В суете, которая поднимется после того, как Меньшиков заберет «кассету», сделать это будет, наверное, не слишком сложно. Можно прихватить и Димину долю из тех двадцати тысяч, которые принесет Меньшиков. Чудненько! Приехать на Багамы с деньгами – это совсем другое дело! Это гораздо лучше, чем появиться там без копейки в кармане и сразу же об этих деньгах думать. А так она подаст себя во всем блеске. Да и отдохнет немного. Разве она не заслужила хотя бы неделю спокойного отдыха на островах своей мечты после того, как все это придумала и осуществила? Конечно, заслужила, без всякого сомнения – заслужила.

Через минуту она уже спала. Ей снился стройный загорелый мулат, который шел навстречу ей по летному полю аэропорта Нассау с букетом орхидей в руке. Ленка никогда не видела орхидей, и во сне они представлялись ей высокими и пышными цветами на больших стеблях. Что-то вроде гладиолусов, но только красивее, гораздо красивее, так красиво, что просто дух захватывало. Или это дух захватывает оттого, что мулат пружинящей походкой направляется прямо к ней и смотрит на нее влажными, темными глазами, в которых написаны обожание и самая настоящая страсть? А щедрое тропическое солнце льет свое тепло на все, что под ним, в том числе и на Ленку, которая отныне принадлежит этому сказочному миру…

Разбудил ее Дима. Вид у него был какой-то смурной, словно с глубокого похмелья, хотя он вчера ни капли в рот не брал. Видно, он все же не спал ночью и теперь постоянно хлопал глазами и широко зевал.

– У меня все готово! Все уже на месте. У нас осталось полтора часа, – сообщил он Ленке, которая нехотя сбрасывала с себя обрывки сна, выныривая из сказочной страны в неуютную и равнодушную Москву. – Пора будить актрису.

Собрались они быстро и на Диминой машине отправились к Павелецкому вокзалу. Дима постоянно озирался по сторонам, с кем-то объяснялся жестами, кому-то показывал на Ольгу пальцем.

Ольга была злая. Дима категорически запретил ей пить, и теперь она смотрела вокруг хмуро, без всякого «куража», как она вчера выразилась. Отсутствие пистолета, что она обнаружила еще вчера, но сообразила только сегодня, когда окончательно протрезвела, что его забрал Дима, только добавило ей мрачности.

Ленка дергалась, выжидая момент, когда ей удастся поговорить с Ольгой наедине.

– Дима, нам с Ольгой нужно посетить дамскую комнату, – заявила она наконец, поняв, что дальше тянуть нельзя, до десяти осталось всего полчаса. – Мы быстро.

– Пять минут, не больше! – разрешил Дима. – Через пять минут я туда приду сам и вытащу вас, независимо от того, успеете вы сделать все свои дела или нет.

Ленка за руку потащила слегка упирающуюся Ольгу в женский туалет. На ее счастье, народу в нем почти не было. Ленка наклонилась поближе к Ольге и горячо зашептала:

– Ты хочешь получить свои десять тысяч? Тогда послушай меня очень внимательно.

– Я так и знала, что меня хотят обмануть! – зло прошипела Ольга. – Только плохо вы играете, ребята. У вас на мордах все написано. Короче, если вы не отдаете мне мои деньги…

– Да помолчи ты! – прикрикнула на нее Ленка. – У нас очень мало времени, чтобы базар тут устраивать. Я не собираюсь тебя сейчас обманывать. Наоборот, я предлагаю тебе вместе со мной обмануть Диму.

Ольга посмотрела на нее с недоверием.

– И получить от него пулю в спину? – сказала она. – Спасибо, не надо!

– Ты не поняла! – продолжала шептать Ленка. – Дима договорился с ментами, они арестуют Меньшикова, как только он заберет из камеры хранения дипломат с кассетой. Это для нас с тобой единственный шанс получить деньги! Нам надо под эту суету скрыться. Иначе у нас конфискуют деньги как вещественное доказательство. А это значит, что нам их больше никогда не увидеть. Менты поделят между собой, уж поверь мне!

– Уже поверила один раз! – воскликнула Ольга. – А вы просто использовать меня хотели, суки, а потом ментам сдать. Я не понесу никакой «дипломат»! Пошли вы все на хрен!

– Так я же предлагаю тебе, как Диму перехитрить! – настаивала Ленка, уже нервничая, что время, отпущенное им Димой, заканчивается. – Мы с тобой уйдем, и тебя не задержит милиция. Если ты не согласна, ничего не выйдет, никаких денег вообще не получим, поверь мне, я же сама все это придумала!

– А ты, значит, только прикидываешься дурочкой? – процедила Ольга сквозь зубы. – Ладно. Тебе, вижу, очень хочется смыться от своего хахаля. Держись ко мне поближе, когда все начнется. Вместе как-нибудь прорвемся.

– Пошли, а то Дима и правда сейчас сюда ворвется! – поторопила ее Ленка.

Дима уже нервничал. Ему сообщили, что Меньшиков вышел из дома и едет сейчас в сторону Павелецкого вокзала. Все шло по плану. Меньшиков должен был вот-вот угодить в ловушку, расставленную ему Димой. Придумала ловушку, правда, Ленка, но расставил-то именно Дима. Придумать мало, надо еще сделать, а это самое трудное.

За несколько минут до назначенного срока Дима подошел к Ленке. Его левый глаз дергался.

– Как думаешь, мы его возьмем? – спросил он Ленку. – Ничего не сорвется?

– Все в порядке, Дима, – ответила Ленка. – Все идет по плану. Ты же сам видишь.

Вокзал жил своей обычной жизнью, какой живут только московские вокзалы. Невидимые динамики поминутно сообщали о прибытии и отправлении поездов, грузчики тянули свои тележки, нагруженные чемоданами, кто-то сломя голову бежал к посадочным платформам, кто-то не спеша прогуливался в ожидании своего поезда, кругом царила неторопливая суета. Это был режим постоянного бодрствования, не прерывавшегося ни на минуту, лишь изредка его стихия утихала и успокаивалась на время пересменок буфетчиц в кафе и ресторанах, чтобы через некоторое время вновь смениться всплеском энергии.

Ровно в десять, как и было условлено, Ольга взяла переданный ей Димой черный кожаный «дипломат» и направилась в камеру хранения. За ней наблюдали десятки глаз. Спецподразделение отдела по борьбе с наркотиками, с начальником которого Дима договорился о проведении операции, контролировало ее действия.

Она беспрепятственно подошла к ячейке под номером 315, открыла ее, поставила в нее «дипломат», набрала код и захлопнула дверку. Теперь ей осталось только ждать, когда появится Меньшиков.

Ленка неотступно находилась неподалеку, стараясь пока не слишком лезть на глаза Диме и сотрудникам отдела по борьбе с наркотиками. Еще не пришло время активных действий.

Пожилой мужчина в очках с очень толстой роговой оправой появился на вокзале в три минуты одиннадцатого. В руках у него была синяя коробка из-под обуви. Он не спеша прошел к камерам хранения, остановился у входа и долго стоял неподвижно, всматриваясь в лица проходящих мимо пассажиров и технических работников вокзала. Он постоял так, наверное, не меньше десяти минут, но ничего подозрительного, очевидно, не обнаружил.

Меньшиков вошел в камеру хранения и приблизился к ячейке номер 315. Он еще раз огляделся по сторонам, убедился, что рядом с ним никого нет, набрал код и открыл ячейку. Коробку из-под обуви он сунул в ячейку сразу, потом вытащил «дипломат» и, открыв его, убедился, что в нем лежит видеокассета. Это было именно то, что ему нужно.

Набрав шифр и захлопнув дверку, он направился к выходу. Как только он появится на выходе из камеры хранения, его должны были задержать и обыскать.

«Сейчас или никогда! – решила Ленка. – Будь что будет».

Она подошла к Ольге и тронула ее за руку.

– Пошли! – сказала она. – Как только достанешь коробку, я тебе выкручу руку и поведу к выходу. Не вырывайся, нам нужно наружу выбраться. Тут ментов полно!

В этот момент у входа в камеру хранения послышался шум, и кто-то закричал:

– Это произвол! Вы не имеете права!

Ольга бегом бросилась к ячейке.

– Дура! – крикнула ей Ленка. – Что ты делаешь?

Но Ольга ее уже не слышала. Она набирала код, торопясь и ошибаясь в цифрах. Открыть ячейку сразу ей не удалось. Когда она набрала код второй раз и ячейка наконец открылась, за спиной у нее раздался спокойный мужской голос:

– Спокойно! Стойте и не делайте резких движений. Вы арестованы.

«Как бы не так!» – подумала Ленка.

В три прыжка она оказалась рядом. Оттолкнув с ходу в сторону парня, который от неожиданного нападения упал, она мгновенно сдернула с правой ноги туфельку и ударила стоящего за спиной Ольги мужчину острым каблуком по голове.

И столько азарта было вложено в этот удар, что мужчина, не выдержав его силы, начал медленно оседать, схватившись руками за все еще стоявшую перед раскрытой ячейкой Ольгу.

– Быстрее! – крикнула Ленка. – Их всего двое. Остальные у входа. За мной беги!

Ольга не могла быстро сообразить, что же делать, чтобы выбраться на улицу. Ленка же знала на Павелецком вокзале все закоулки – ей не раз приходилось ночевать на нем в первые дни, когда она только-только появилась в Москве.

Она знала, что есть еще и служебный вход, который расположен в самом конце зала камер хранения, и выйти из него можно в подземный переход, который ведет ко входу в станцию метро.

Попадавшихся на их пути пассажиров, суетящихся возле своих ячеек, Ольга с Ленкой отталкивали и сбивали с ног, вихрем мчась к спасительному выходу.

Сзади послышался топот ног и крики мужских голосов. Еще минута, и их догонят.

Но дверь служебного входа уже рядом. Ленка нырнула в нее, таща Ольгу за собой почти волоком. До входа в метро нужно было пробежать еще метров пятьдесят. Выскочившие следом за ними милиционеры непременно увидели бы их, если бы пришлось бежать по прямой, но, на Ленкино счастье, коридор делал несколько поворотов и скрывал беглянок от преследователей.

Вот и метро!

Ленка слегка сбавила ход, поскольку народу на пути изрядно прибавилось и пробиться сквозь толпу стало сложнее. Но ее утешала мысль о том, что и преследователям теперь труднее их догонять.

Ленка бросилась бежать не к турникетам, а к контролеру, который проверял проездные билеты.

Вместе с Ольгой они пронеслись мимо женщины в синей форме без остановки.

– Женщины! – раздался вслед им возмущенный крик. – Вернитесь! Ваши проездные документы?

Но Ленка не обратила на крик никакого внимания. Сейчас вся ее жизнь, все будущее зависело только от того, как быстро ей удастся бежать, как скоро удастся скрыться от преследовавших ее ментов.

Ольга вдруг сильно дернула ее за руку.

– В тоннель! – прохрипела она севшим от быстрого бега голосом. – Там не найдут.

Ленка решительно свернула к черной дыре тоннеля, из которого тянуло прохладой и ощущением опасности.

Когда через двадцать секунд на перрон выскочили двое милиционеров в штатском, только что ушел очередной поезд; все, кто видел, как Ленка с Ольгой скрылись в тоннеле, уехали на нем, и никто не мог подсказать, что две девушки только что пробежали по перрону и скрылись в тоннеле.

Милиционеры смачно ругнулись и сообщили по телефону, чтобы дежурный на следующей станции обратил внимание на двух молодых женщин. Одна разутая, босиком, у другой в руках синяя коробка из-под обуви. При их обнаружении – немедленно задержать. Если окажут сопротивление – применить оружие.

ГЛАВА 24

Меньшикова взяли. При обыске у него в «дипломате» обнаружилась видеокассета, в которой вместо пленки был устроен тайник, заполненный порошком белого цвета. При химическом исследовании порошка оказалось: он представляет собой смесь героина с аспирином. Как Меньшиков ни возмущался и ни отказывался от того факта, что в «дипломате», который он держал в момент задержания в руках, обнаружено сто граммов наркотического вещества, ему ничего не помогло. Он был препровожден в следственный изолятор, и на него было заведено уголовное дело по факту незаконного хранения наркотиков.

Дима торжествовал. Меньшиков был посрамлен, и справедливость восторжествовала, хоть и столь извилистым путем. Придуманная Ленкой «подстава» полностью удалась. Меньшикова нельзя было осудить за организацию убийства Купцова, зато он все равно попадет в тюрьму – за наркотики.

И пусть еще будет благодарен Диме, что так дешево отделался.

Единственное, что огорчало Диму, – странное исчезновение самой Ленки. Вместо того чтобы согласно их плану помочь задержать Ольгу, которой тоже пришлось бы отправиться вместе с Меньшиковым в СИЗО за передачу ему наркотиков – оперативной видеосъемкой был зафиксирован момент, когда она оставляла «дипломат» в ячейке камеры хранения, – Ленка исчезла самым непонятным образом. Сотрудники отдела по борьбе с наркотиками утверждали, что обе женщины действовали сообща, причем, судя по их показаниям, наиболее активно проявила себя именно Ленка. Она напала на двух оперативников, против одного провела силовой прием, в результате которого тот упал и ударился головой об открытую дверцу ячейки. А второго ранила, ударив по голове острым предметом. Молодой лейтенант лежал теперь в реанимации. Оружие нападавшей, судя по характеру раны – большой гвоздь или заточенная отвертка, проникло в головной мозг, и врачам пришлось бороться за его жизнь.

Коробка, в которой Меньшиков должен был принести деньги, пропала. Очевидно, женщины, по предварительному сговору, ее похитили. Меньшиков на вопрос о том, что находилось в принесенной им на вокзал коробке, отвечать отказался и только злобно щерился.

У Димы голова шла кругом от таких новостей. Проторчав весь день в СИЗО, где он принимал участие в допросах Меньшикова в качестве одного из основных свидетелей, так как именно он сообщил о том, что к нему попала информация о готовящейся сделке по продаже наркотиков, Дима приехал в свой офис и застал там скучающего в ожидании новостей Зубова.

– Скажи, Зубов, похож я на дурака? – спросил Дима, войдя в свой кабинет, который служил одновременно и комнатой для приема посетителей. – Я провел с этой девчонкой столько ночей в одной постели и даже представить себе не мог, что она на такое способна! Не верится даже.

– А тут тебе письмо от нее, – подал ему конверт Зубов. – Вот, нашел у тебя на столе. Принес какой-то пацан. Говорит, она сегодня утром его попросила принести по нашему адресу.

– Что за пацан? – спросил Дима. – Откуда?

– Говорит, сосед ее, – пожал плечами Зубов. – Утром, говорит, ему письмо дала, когда выходила из дома. А сама села в машину с мужчиной и женщиной и уехала.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Дима, вскрывая конверт. – Это же она со мной утром уехала. Зачем же письмо?

Он начал читать, и его глаза постепенно округлялись до максимальных пределов, дозволенных природой.

– Нет, Зубов, ты только послушай, что мне эта овечка пишет! – воскликнул Дима, вскакивая с кресла и начиная бегать по комнате. – «Дима, прости, но я тебя обманула. Я тебя не люблю…» Ну, и все такое, это чепуха. Обманула она! Обманула так обманула! Я только рад этому. Жениться на ней я не собирался. Ага, вот: «Ольга вовсе не налетчица, это я придумала, чтобы ты не догадался, что она та самая мошенница, которая обманула жену зубовского начальника майора Шестерикова и украла ее деньги…»

Зубов при этих словах поднял голову и словно проснулся. Он хотел что-то сказать, но Дима поднял руку, призывая не мешать ему.

– «Мы с ней заключили сделку, – продолжал читать Дима. – Она мне оплачивает дорогу на Багамские острова, а я забываю об истории в Ростокино. Но тут появился ты, и мне пришлось придумывать новый вариант, уже с Меньшиковым. Двадцать тысяч, которые принесет Меньшиков, мы с ней поделим пополам, твоя доля достанется мне. Не обижайся, но ты очень редко дарил мне подарки, а мог бы, между прочим, свозить меня и на Багамы, я же тебе говорила, как я хочу там побывать. Так что считай, что эти деньги ты потратил на женщину, то есть на меня.

Что тебе еще сказать? Не знаю. Мне немного грустно с тобой расставаться, ты был все же единственным нормальным человеком среди всех скотов, которые встречались на моем пути. Может быть, я напишу тебе с Багамских островов… Но скорее всего я тебя просто забуду, как забуду обо всем, что было со мной в Москве. Меня ждет впереди новая жизнь. До свидания, Дима. Целую, Лена». И постскриптум есть. «Привет Зубову. Пусть не обижается на меня, что я его последнюю задачку решила, а ему ничего не сказала. Майор Шестериков его все равно бы выгнал, даже если бы не я, а он нашел эту Ольгу. Пока».

– Ты понял, Зубов? – Дима перестал мотаться по комнате и вновь плюхнулся в кресло. – Вот это зубастая девочка! Вот так Ленка Багама! А я-то, дурак наивный, ее сопливой девчонкой считал, которая ни хрена в жизни не понимает.

– Я что-то тоже ничего не понимаю, – вставил наконец Зубов. – О какой Ольге она говорит?

– Ну как о какой? – удивился Дима. – О той самой, что обманула жену твоего начальника, деньги у нее в Ростокино выманила и исчезла. Ты же сам рассказывал.

– Так ее же арестовали три дня назад, – сказал Зубов. – Шестериков ее в розыск объявил, вот и арестовали, в Мичуринске, доллары хотела обменять. Видно, нужда заставила, других денег не было. Ее уже привезли, в СИЗО сидит.

– Как же это арестовали? – уставился на него Дима. – А кто же тогда эта самая Ольга?

– А я откуда же знаю? – развел руками Зубов. – Это у Елены надо спросить, где она ее подцепила?

– Знаешь, Зубов, – сказал вдруг Дима. – Что-то меня знобит вроде бы. Сбегай в магазин, купи бутылку коньячку. Полечусь, заодно и ты со мной выпьешь. Составишь компанию?

– Отчего ж не помочь в хорошем деле? – хмыкнул Зубов. – Обязательно сбегаю.

Зубов ушел, а Дима сидел за своим столом в кресле, сосредоточенно тер переносицу и повторял одну и ту же фразу:

– Вот так история приключилась сегодня на Патриарших. Вот так история…

ГЛАВА 25

Тоннель был темный и страшный. Если бы не ослепительное тропическое солнце Багамских островов, которое светило в душе у Ленки, она просто умерла бы от страха. Особенно когда мимо пронесся поезд метро и им с Ольгой пришлось прижиматься к каким-то толстым электрическим кабелям.

– Давай шевелись, подруга! – скомандовала ей Ольга. – У нас есть три минуты, чтобы добраться до служебного тоннеля, в котором поезда не ходят. Иначе передавит нас тут, как котят. Или машинист заметит и в ментовку настучит.

Ольга быстро шла по краю тоннеля, Ленка едва поспевала за ней. Поворот в тоннель они обнаружили, когда сзади стал нарастать грохот догоняющего их поезда. Они буквально ввалились в узкий проход, слабо освещенный мерцающей аварийной сигнализацией.

– Я эту норку давно приметила! – похвасталась Ольга. – В метро можно от кого хочешь спрятаться. Да что спрятаться, жить можно. Многие и живут, кому наверх надоело выходить. Только за деньгами и за жратвой выбираются. Я тоже так жила несколько лет, когда с зоны вернулась.

– Откуда? – не расслышала Ленка.

– Оттуда! – хмыкнула Ольга. – Куда Макар телят не гонял. – Если ты теперь ментам попадешься, и ты там побываешь. Здорово ты раскидала этих хануриков с пистолетами. Ни один даже выстрелить не успел. Ты вообще девка толковая. Будешь со мной работать.

– Как это работать? – растерялась Ленка. – Я же на Багамские острова… Мы же договорились.

– А я и не отказываюсь, – пожала плечами Ольга. – Я обещала тебе билет? Обещала. Я тебе деньги на билет дам. Но на большее ты не рассчитывай. Двух тысяч тебе за глаза хватит… Только ты улететь не сможешь.

– Почему? – спросила Ленка, у которой к горлу подступали рыдания.

– Так тебя же в аэропорту обязательно возьмут, дура ты наивная, – усмехнулась Ольга. – Нападение на работников правоохранительных органов при исполнении ими служебных обязанностей. От двух до семи. А если тот хмырь, что у меня за спиной стоял, не выживет, то и десять схлопочешь.

Мир рухнул в глазах у Ленки. Она отказывалась верить в то, что говорит Ольга.

– Неправда! – воскликнула Ленка. – Не возьмут. Я переоденусь, меня никто не узнает! Я обязательно улечу на Багамы.

– Дело твое, – сказала Ольга. – Я тебя предупредила, а там делай как знаешь.

– Дай мне мои деньги! – потребовала Ленка. – Без меня ты ничего не получила бы.

– Да я без денег не осталась бы в любом случае! – отмахнулась Ольга. – Мало ли на свете богатых дур, которые объявления в газеты дают. У них всегда есть лишние деньги, с которыми они расстаются легко и без особых слез. Стоит только пистолет показать.

– Подожди! – воскликнула Ленка. – А разве ты не собиралась работать у меня водителем?

– Я? Водителем? – рассмеялась Ольга. – Да я и машину-то водить не умею. С трудом «Опель» от «Мерседеса» отличу. А ты говоришь – водителем. Не смеши народ!

Ленка прикусила язык. Открытия одно неожиданней другого сыпались ей на голову. Но мечта не покидала ее. Ей казалось, что все пока идет хорошо. Деньги она добыла, от милиции как-нибудь скроется, придумает что-нибудь, чтобы ее не узнали.

– Понавертел-то пластыря, придурок, – ругалась Ольга, отдирая от коробки ленты лейкопластыря. – Упаковал на совесть!

Ленка услышала треск раздираемого картона. Затем в руках Ольги зашелестели обертки от пачек с долларами.

– Что? – вдруг вскрикнула Ольга. – Где деньги? Где деньги, я тебя спрашиваю, тварь поганая? Тут только резаная бумага! Это же кукла!

«Кукла? – удивилась Ленка. – При чем здесь кукла? Мне нужны деньги на билет до Нассау. А она про кукол! Странная она какая-то».

– Где же деньги? – спросила Ленка. – Мне нужны деньги на билет.

Этого Ольга стерпеть уже не могла. Эта наивная овца не только втравила ее в глупую историю, заставила лишиться пистолета, но теперь еще и издевается!

– Я тебе покажу сейчас, где деньги! – приговаривала Ольга, наваливаясь на Ленку. – Ты у меня сейчас не только доллары увидишь, но и алмазы с изумрудами.

Ленка пыталась столкнуть навалившееся на нее тело, но сил сделать это у нее не хватило. Руки обмякли и подломились. Ольгины пальцы впились ей в горло.

– Двадцать тысяч долларов? – кричала Ольга, сжимая ладони на ее горле. – Подавись своими деньгами!

В глазах у Ленки вспыхнуло ослепительное багамское солнце.

«Почему так душно? – подумала она, озираясь вокруг и видя, что никто, кроме нее, не страдает от духоты – ни красивые стройные мулаты, ни смазливые девчонки в бикини, отдыхающие под пальмами в шезлонгах. – Почему мне трудно здесь дышать?»

Ленке казалось теперь, что все смотрят на нее, и смотрят осуждающе, как на чужую, не принимают ее в этот мир солнца и счастья.

Солнце обрушилось на нее всей своей тропической мощью – и она почувствовала, что теряет от жары и духоты сознание.

«И все же я попала на Багамы!» – успела она подумать и провалилась в ослепительную мглу.

Только когда Ленка перестала хрипеть и дергаться, Ольга разжала пальцы и отпустила ее горло.

Она долго сидела, молча глядя на лежащее перед ней Ленкино тело, потом встала, пнула ногой коробку с нарезанной ровными прямоугольничками бумагой и пошла по тоннелю вглубь, к переходу на другую линию.

Сделав несколько шагов, она остановилась, оглянулась, посмотрела на мерцающие над Ленкиным телом фонари сигнализации и сказала:

– Вот тебе твои Багамские острова! Загорай, подруга!

Гулкий в подземном тоннеле смех еще долго звучал, пугая крыс, которые осторожно принюхивались в своих норах, чувствуя запах смерти.

Оглавление

ПРИТОН НЕВИННОСТЕЙ

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2

  ГЛАВА 3

  ГЛАВА 4

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

  ЭПИЛОГ

УВИДЕТЬ БАГАМЫ И УМЕРЕТЬ

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2

  ГЛАВА 3

  ГЛАВА 4

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

  ГЛАВА 10

  ГЛАВА 11

  ГЛАВА 12

  ГЛАВА 13

  ГЛАВА 14

  ГЛАВА 15

  ГЛАВА 16

  ГЛАВА 17

  ГЛАВА 18

  ГЛАВА 19

  ГЛАВА 20

  ГЛАВА 21

  ГЛАВА 22

  ГЛАВА 23

  ГЛАВА 24

  ГЛАВА 25

Реклама на сайте