«Управление выбором. Искусство стрижки народных масс.»

Александр Никонов Управление выбором Искусство стрижки народных масс

От издательства

О предыдущей книге Александра Никонова [1 — Никонов А. П. Свобода от равенства и братства. Моральный кодекс строителя капитализма. — М.: ЭНАС, 2007.] мы написали: «Эта книга не понравится тем, кто в 1991 году „не встал с дивана“. Но прочесть ее полезно всем».

Книга, которую вы держите в руках, может не понравиться еще более широким кругам общественности. Но прочесть ее также следует всем.

Автора будут (как, впрочем, и прежде) упрекать в цинизме, обвинять в покушении на «устои, ценности и святыни». Но мы уверены, что даже самый недружелюбный критик (если, конечно, он не просто homo, а хоть в какой-то степени sapiens) про себя, в глубине души будет вынужден признать: автор прав. И все, что он пишет, — правда. Жесткая, нелицеприятная, порой обидная, но — правда.

Да, читатель! Существует дифференциация общества не только по социально-экономическим признакам (и не только по цвету штанов, как на славной планете Кин-дза-дза!), но и по интеллектуальному уровню: люди делятся на умных и… — (проявим политкорректность; это автор в своем тексте пусть называет вещи своими именами) — и остальных. И существуют объективные различия в интеллектуальных способностях цивилизованного, урбанизированного современного человека и отсталого крестьянина (или горожанина, еще не избавившегося от деревенского ментального наследия).

Да, современная цивилизация — это мир потребления, и потребитель в этом мире — главный. И существуют развитые, «продвинутые» страны и страны «догоняющие». И в современном — постиндустриальном, информационном — обществе ценность интеллекта намного превосходит ценность материальных ресурсов.

Да, нами управляют. Манипулируют. Влияют на наш выбор.

Управляет реклама, более или менее навязчиво (и более или менее эффективно) побуждая нас выбирать продукты, товары, стиль жизни.

Управляют политтехнологии, заставляя (так же, как и реклама) выбирать тех, кто нами правит, выбирать будущее своей страны.

Все это надо признать, принять и постараться использовать — не только для выживания в этом сложном и тревожном мире, но и для достижения целей, которые мы себе выбираем.

Эта книга поможет читателю выработать свою точку зрения и научиться самому управлять своим выбором.

Посвящается юношам, обдумывающим житье

Паситесь, мирные народы! Вас не разбудит чести клич. К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь. Наследство их из рода в роды Ярмо с гремушками да бич.

А. С. Пушкин

От автора

Впервые я увидел этот предмет примерно год тому назад. В супермаркете. И сразу остановился, силясь понять увиденное. Мое серое (во всех смыслах) вещество никак не могло взять в толк, для чего это нужно. То есть я сразу понял, для кого. Но долго не понимал, для чего. Может, для развлечения? А не жирно им будет?

Так ничего толком не придумав, я взял тележку и покатил ее по магазину, быстро забыв о загадочном предмете. А вот совсем недавно вспомнил. И понял, зачем он нужен. И теперь без преувеличения могу назвать этот предмет символом нашего времени.

Знаете, что это было? Тележка для продуктов — точно такая же, какую покатил по супермаркету полный раздумий автор, но только маленькая, для детей 5–7 лет. Почти игрушечная…

Обычную магазинную тележку для взрослых покупателей изобрел в 1936 году один хитрый американец по имени Сильван Голдман — хозяин магазина в Оклахоме. Однажды он заметил, как посетительница поставила сумку с продуктами на игрушечный грузовик, который ее сын вез по магазину за веревочку. Молния сверкнула в голове Сильвана. И через некоторое время в его супермаркете покупателям стали предлагать тележки. Для удобства: катить же легче, чем нести… Поэтому катить можно больше, чем нести… Поэтому прибыли магазина резко возросли — люди кидали в тележку (которая много больше любой сумки!) товары с полок, более не задумываясь о тяжести. И расплачивались за это у кассы. Именно изобретение продуктовой тележки позволило родиться новому виду магазинов — супермаркетам. После войны, в 1947 году в Америке наладили массовое производство и тележек, и супермаркетов.

Это было гениальное изобретение начала эпохи потребления. За которым последовало изобретение чуть менее гениальное, но более символическое — такая же тележечка, но маленькая, детская. Расчет ее авторов был прост и циничен. Детям приятно чувствовать себя взрослыми. И они, как взрослые, важно набирают в свою тележечку приглянувшиеся конфетки-соки-жвачки. И потом с ревом (или без оного) заставляют родителя расплачиваться за набранное. (Надо ли говорить, что все интересующие детей товары при этом переместились на нижние полки и оказались аккурат напротив детских завидущих глазенок и загребущих ручонок?)

Почему я назвал эту тележечку символом эпохи? Потому что эпоха прекрасно познается по детским играм, ведь они — воспитатели и проводники в мир взрослых. Раньше отцы выстругивали сыновьям деревянный меч. И когда-то именно он был символом эпохи.

Слава богу, те героические времена прошли.

По другую сторону счастья

Жизнь — такова, какова она есть, и больше — никакова!

Владимир Костров

Кажется, Бисмарк говорил, что Россия опасна мизерностью своих потребностей. Нормальный (западный, цивилизованный etc) человек знает, что в этом мире можно и нужно стремиться от хорошего к лучшему: поменять хороший автомобиль на отличный, квартиру — на загородный коттедж с бассейном, кинескоп на плазму. Люди живут, стараются, стремятся к чему-то… Наши же сограждане порой, удовлетворив минимальные потребности, тут же заваливаются на боковую. Неохота им работать.

В моем ЖЖ один вольный программист рассказал, что все последние годы тратил меньше, чем зарабатывал. И поняв это, внес в свою жизнь коррективы. Как вы думаете, какие? Стал больше тратить, повысив качество жизни? Нет! Стал меньше работать!.. Диван победил очередного русского Обломова. И это не единичный случай. Спрашиваю своего институтского приятеля:

— Вот ты копишь-складываешь деньги на книжку, не зная, что с ними делать. А почему бы тебе не поменять машину? Ездишь, как дурак, на старой пятилетней «девятке». Купи хорошую тачку, почувствуй себя человеком!

— А мне не надо. Меня устраивает моя машина. Ездит и ездит.

— Ну, ты прямо как животное!.. Хорошо, тогда поставь цель накопить на коттедж, раз квартирный вопрос у тебя решен.

— Мне с женой и дочерью хватает трехкомнатной квартиры. А с коттеджем будут проблемы. Большой коттедж убирать долго, пыль вытирать. Да и вообще, зачем мне коттедж?

— Блин… Чтобы выйти поутру на чистый снег и глотнуть свежего воздуха без выхлопа. Чтобы вечером сходить в своем же доме в сауну, а потом посидеть с рюмкой глинтвейна у камина.

— Да ну… Я могу вон в общественную баню сходить. Даже веселее.

— А зачем ты тогда работаешь и зарабатываешь?

— Вот я и думаю… Разве новая машина сделает меня счастливее? Разве люди стали счастливее от того, что пересели с лошади на машину? Разве люди живут для накопительства?

— Старик, — пытаюсь я достучаться до него. — Воспитывай в себе культурного потребителя, имеющего вкус к новым вещам. Потому что философско-мировоззренческие вопросы тебе все равно не решить, а вещь новую ты можешь купить и честно получать от нее удовольствие первое время.

— Вот именно — только первое время! А потом нужен будет новый раздражитель. К чему эта гонка? Потребительство — это тупиковый путь развития. Безвозвратное уничтожение планетарных ресурсов.

— Пусть тебя эти ресурсы не волнуют! Чем быстрее кончатся одни ресурсы, тем быстрее человечество перейдет на другие, более высокотехнологичные. Именно рост потребностей движет прогресс, науку! Если бы не было потребностей, так и лежали бы под пальмой с открытым ртом, в ожидании банана. Не было бы ни паровозов, ни компьютеров, ни математики, ни высокой литературы.

— А нужны ли эти компьютеры и литературы? Уровень счастья ведь не зависит от прогресса. Разве стали люди счастливее, пересев с лошади на машину?

…Здесь мой приятель прав. Прогресс не есть способ достижения счастья. Прогресс есть просто способ существования цивилизации. Поэтому я не ослабляю своего прогрессорского натиска.

— Старик! Деньги зарабатывают не для счастья! А для повышения качества жизни. То есть для удобства и комфорта. А для счастья покупают наркотики. «Счастье» — мифическая категория в устах русских обломовых, им загораживаются, чтобы ни хрена не делать!.. А ты попробуй, купи раз в жизни нормальную машину — и почувствуешь разницу! Поймешь, что такое кайф от езды, в чем удобство кондиционера и коробки-автомата.

— Да ну. Зачем привыкать? К хорошему ведь быстро привыкаешь. Привыкнешь, потом уже будешь чувствовать в этом необходимость. И уже не захочешь пересаживаться на отечественную развалюху. А мало ли как жизнь сложится.

И это средний класс! На квартиру заработал, на текущую жизнь хватает, и запал пропал. Вместо того чтобы наращивать потребление и стремиться к чему-то в жизни, упал на диван и работает только за еду и квартплату. Ну что за люди.

Впрочем, я тоже слегка перегнул палку, сказав, что счастье не является формализуемой категорией. На самом деле разные ученые пытаются определить и формализовать уровень счастья. Получается по-разному…

Скажем, исследователи из Worldwatch Institute подтвердили ту общеизвестную истину, что уровень счастья человека не зависит от уровня его доходов. Каким прибором определяли уровень счастья? Да никаким. Просто «методом тыка». Тыкали непосредственно в народ — спрашивали людей об их счастье. И оказалось, что с 1957 по 2002 годы доходы средней американской семьи удвоились, а «уровень счастья и удовлетворенности жизнью» остался без изменений. Эта зависимость, разумеется, характерна только для развитых стран, то есть для тех, где люди сыты-обуты-спокойны. Можно сказать, в цивилизованных странах уровень счастья, который правильнее было бы назвать уровнем удовлетворенности жизнью, вышел на плато-фазу. А вот если человеку элементарно нечего жрать, нечем накормить детей, нечего надеть и обуть — в такой ситуации быть довольным гораздо труднее. Но люди все равно ухитряются!

Скажем, в Венесуэле люди живут много хуже, чем в России. Миллионы людей в пригородах Каракаса обитают в коробках и жестяных хижинах, стоят в очередях за бесплатным супом и режут-убивают друг друга в своих трущобах почем зря. Но как вы думаете, где люди более счастливы — у нас или в Венесуэле?

Опрос, проведенный в 2000 году, показал: в России считают себя счастливыми 6 % жителей. А в Венесуэле — 55 %! Вы хотели бы жить в счастливой Венесуэле, из которой в другие страны бегут гастарбайтеры, или предпочтете несчастную Россию, в которую гастарбайтеры стремятся?

Счастье — не показатель хорошей жизни. А иногда даже наоборот! В какой-то из своих книг я писал: поскольку homo sapiens— южный вид, чей природный ареал обитания — африканские тропики и субтропики, люди чувствуют себя гораздо веселее и радостнее, когда светит солнце, а не когда небо закрыто низкими свинцовыми тучами или непроглядно-грустной серой пеленой. Может быть, потому южные страны экономически и отстают от стран северных, что у них и так вдоволь счастья? Зачем работать, если радость сама с неба льется? А вот северянам приходится включать голову. И искать заменители природного счастья. По рекомендации врачей в скандинавских странах стараются ставить лампы, дающие свет, максимально приближенный к солнечному спектру, а стены порой разрисовывают разноцветно и аляповато, но весело — под родимые тропики. Но для этого нужно уметь делать лампы с нужным спектром и иметь электростанции. То есть заменить счастье цивилизацией.

Тем не менее интерес к счастью подведомственной публики не угасает в начальственных головах. Скажем, в 2006 году руководители гонконгского метро решили выяснить, счастливы ли пассажиры. Для этого на 19 станциях поставили специальные регистраторы, с помощью которых любой человек мог оценить уровень своего счастья от 1 до 10. Китайские статистики тоже пытаются составить некий интегральный «индекс счастья», который учитывает мнение простых китайцев об уровне своих доходов, степени социального обеспечения и даже уровне экологии в стране. Так, во всяком случае, нарисовал свое понимание счастья по-китайски руководитель Национального бюро статистики КНР Цю Сяхуа. Кстати, китайские статистики отмечают, что уровень удовлетворения китайцев жизнью (который они называют уровнем счастья) растет вместе с ростом экономики. Что совершенно не удивительно для страны, быстро выкарабкивающейся из крестьянской нищеты. Станут развитыми, выйдут на плато.

Не отстают в своем старании максимально формализовать счастье и экономические журналисты. Они придумали такой термин, как «счастье налогоплательщика». Обратная ему величина — «индекс налогового несчастья». Последний показатель в России в 2005 году, кстати говоря, снизился — со 124,5 % до 81 %. Эти проценты — всего лишь сумма средних ставок всех налогов по стране — НДС, единый социальный налог, подоходный и т. д. Иными словами, по налоговому показателю Россия в общем и целом стала счастливее, но ее жители этого совершенно не заметили! Введение плоской шкалы налогов повысило расчетный «коэффициент счастья налогоплательщика», но ничуть не прибавило эндорфинов в крови российских граждан и их убежденности в собственном благополучии.

Но исследователи не унимаются. Опрос 2007 года показал, что жители Евросоюза считают себя весьма удовлетворенными жизнью. Почти девяносто процентов жителей «старого» ЕС чувствуют себя вполне счастливыми, в то время как новые его члены своего счастья пока не понимают: в Болгарии, скажем, меньше половины граждан счастливы, а 55 % совершенно недовольны своим существованием. Казалось бы, дело ясное — чем беднее страна, тем ниже уровень удовлетворенности. Отчасти это верно, но вот, например, литовцы живут экономически получше болгар, однако имеют максимальный уровень самоубийств в Европе. Так что напрямую соотносить счастье с уровнем жизни не стоит. И заниматься формализацией столь сказочной категории тоже, я думаю, смысла нет. Тем более учитывая наши национальные особенности.

Если спросить американца, как его дела, ответом будет лучезарная улыбка и непременное «Файн!» Отлично у него идут дела — даже если на самом деле все ни к черту, жена затеяла бракоразводный процесс, и нет денег на выплату закладной. Спроси нашего миллионера, как делишки. Пожмет плечами, скорчит кислую рожу, скажет: «Крутимся. Тяжело стало в последнее время. Конкуренты зажимают. В общем, даже не знаю, что будет дальше. Как жить?»

Социологи давно заметили: американец в разговоре склонен завышать свою зарплату. Наш человек — занижать ее. Частные опросы жителей российской провинции о том, стали они за последние 5 лет жить лучше или хуже, как правило, заканчиваются одним:

— Конечно, хуже!

И глаза россиянина при этом горят праведным гневом (на правительство). Наш человек не может даже представить себя счастливым или хотя бы довольным жизнью!..

Затем следуют уточняющие вопросы: «А какие крупные покупки вы сделали за последнее время?» И здесь начинается нудное перечисление: микроволновка, холодильник, машина, квартира, дачный участок или дача, за обучение ребенка в институте платили каждый семестр. Но жить при этом, по его убеждению, наш россиянин лучше не стал. Хотя, все объективные экономические показатели говорят об обратном.

Менталитет.

Самые внимательные читатели наверняка заметили, что в вышеприведенных ученых исследованиях через запятую после «счастья» идет «экономическое благополучие», постоянно путаясь с ним. А ведь это не синонимы! Ясно, что сложнее быть счастливым, если твоя жизнь тебя не удовлетворяет (например, из-за крайней нужды). Но, оказывается, вполне можно иметь приличный уровень достатка — и не быть при этом счастливым, как это отлично умеют россияне и прибалты. Иными словами, познавая в сравнении с окружающими свою жизнь, человек понимает: а ведь, черт подери, неплохо я живу в материальном смысле, грех жаловаться, а счастья все равно нет!

Потому что счастье — категория внутриорганизменная. Просветленный грязный индус, сидящий в канаве в йогической позе, вполне счастлив в своей нирване. А чистый, имеющий все литовец пускает себе пулю в лоб. Ибо счастье — это эйфория! Отсутствие которой литовцу заменяет пуля.

Счастье — это полет!.. Отсюда ясно, что все время быть счастливым нельзя: когда-то нужно и приземляться на грешную землю для дозаправки. Поэтому говорить о счастье бессмысленно. Эта спекуляция не пристала зрелым экономистам (недаром их все время тянет подменить счастье налогами, удельным ВВП и экологией). Если вы хотите поговорить о счастье, вам лучше обратиться к психологам, психотерапевтам, наркологам, попам и прочим ловцам человеческих душ. Моя же задача сегодня более благородна и конструктивна — заставить вас отказаться от счастья. Мы должны сразу же утвердить и принять следующий постулат:

«На свете счастья нет, но есть покой и воля».

И еще есть комфорт, эргономика, достаток и здоровье. По-моему, это вполне пристойные заменители эфемерного, непонятного и случайного призрака счастья. И, в отличие от обманчивого счастья, этого можно достичь. Вопрос только, как? Жертвуя чем и кем?

Часть 1 Умные против дураков

Империи будущего — это империи интеллекта.

Уинстон Черчилль

Ученье — свет, а неученых — тьма.

Народное

Если человек здоров. Если человек не стар. Если у него нормальная семья. И если к нему приходит волшебник. Что перво-наперво попросит у волшебника этот человек?

Правильно. Угадали.

Не мира во всем мире. Не бессмертия. Не умения летать…

Деньги! Это первое, что придет в голову. Потому что:

деньги — это возможность не ходить на работу (поскольку для абсолютного большинства землян работа — не радость, а лишь насущная необходимость получить средства на жизнь, причем необходимость, не обеспечивающая не только «сбычи мечт», но зачастую и более элементарных потребностей);

деньги — это возможность доставить себе радость с помощью предметов, которые можно купить (поскольку человек уже давно существо не столько природное, сколько искусственное, обитающее в искусственной среде, он радует себя искусственными предметами. Даже наша пища практически целиком искусственна. А кто с этим не согласен, пусть посидит на какой-нибудь «натурной» диете, попробует сыроедение, откажется от консервов, сыра, сахара, уксуса, термообработки и перейдет на сырое мясо и корешки).

От денег еще никто не отказывался. Другое дело, что работать за них не каждый готов. Но эта книга не для обломовых. Эта книга для тех, у кого достаточно ума согласиться с тем, что деньги в нашей жизни являются основой основ. И кто готов ради них, фигурально выражаясь, идти по головам. Наверняка кому-то эта фраза покажется чересчур сильной или неприятной, поэтому мне придется сейчас развернуть и доказать ее, чтобы подрастающее юношество точно знало, к чему оно должно готовиться, если хочет прожить жизнь достойно.

Глава 1 Умище не скроешь

Что является двигателем прогресса? Неуемность человеческих желаний. Кто-то, как Наполеон, желает господства и контроля и в результате на штыках приносит в отстающие страны социальные инновации. Кто-то упорно изобретает электрическую лампочку. А кто-то желает поменять «Жигули» на «Дэу-Нексия», и его желание ничуть не менее сильно, нежели желание Бонапарта или Эдисона. Просто возможности и мечты у людей бывают разные.

Наполеонов и Эдисонов мало. А простых бесталанных людей много, поэтому они берут числом. Слава богу, капитализм и демократия позволили миллионам людей не только бесплодно хотеть, но и кое-как выполнять свои хотения. Крепостной крестьянин допромышленной эпохи мог сколько угодно мечтать о вещах «как у барина», но достичь вожделенного благополучия не мог ни при каких обстоятельствах, поскольку был выключен из экономики. Новое время подключило к экономике огромные людские массивы. Можно сказать, бросило в костер цивилизации дополнительный хворост.

Страстно желая чего-то, люди идут ради объекта своих хотений на жертвы — они тратят бол ьшую часть своей единственной и безвозвратно уходящей жизни на зарабатывание денег. Обмененные на кусок жизни деньги граждане расходуют на покупку вожделенного предмета. То есть покупают себе кусочек материализованного удовольствия. При этом государством со всех денежных ручейков собираются налоги, они поступают в бюджет, из которого финансируется, в частности, фундаментальная наука. Фундаментальная наука — лобные доли цивилизации. На фундаментальной науке стоит наука прикладная, именно она, пользуясь результатами фундаментальных исследований, через производство выбрасывает на рынок новые интересные штуки, которые активно начинают хотеть те, которые берут числом.

Однако вся эта вовлеченность в экономику отнюдь не означает, что граждане непременно получат то, что они хотят получить. Поскольку способности и возможности у всех разные, а «хотелки» у всех одинаково немереные, кто-то всегда будет жить хуже, чем другие, и страдать от сравнения. Это тем более важно, что современный мир вступил в совершенно новую фазу своего развития. Об этом у нас мало пишут, поэтому здесь необходимо остановиться подробнее.

У людей, увлеченных прогрессом, либерализмом и демократией — то есть у лучшей части человечества — порой складывается слегка идеализированное представление о постиндустриальном мире как о мире эгалитарном, справедливом и прекрасном. Развитые страны представляются им обществом всеобщего равноправия и равных возможностей, причем отвратительные гримасы бульдозерной политкорректности, шизоидного феминизма и прочий разгул безумной соцуравниловки только укрепляют наивных демократических простаков в этом мнении. Равноправие!.. Но перечисленное — всего лишь поверхностная грязная пена. В глубине же общества идут совсем другие процессы.

Равенство постепенно уходит, тает. Даже тот самый средний класс, который при своем появлении внушил гуманистам столько надежд на светлое будущее человечества, постепенно размывается. В мире постиндустриализма постепенно-постепенно формируются два новых, совершенно непривычных класса общества — условно говоря, «дураки» и «умные». Причем формируются настолько отчетливо, что кривая нормального распределения умственных способностей у общества завтрашнего дня рано или поздно вполне может стать двугорбой, иными словами, цивилизованное человечество как вид может разделиться на два подвида — умных элоев и глупых морлоков. Если, конечно, новая волна варваров из Третьего мира не смешает новых патрициев и новых колонов, швырнув их в один общий котел нового средневековья.

Я вот пишу это и сам себе не верю. Однако факты — упрямая вещь. И я их вам непременно приведу. Но сначала пару слов об общественных классах для подготовки умственной площадки.

В Средние века, как вы знаете, было два главных класса — феодалы и крестьяне. Основой господства одних над другими была собственность на землю. Между этими двумя классами постепенно возникла тонкая прослойка так называемого третьего сословия. Это были горожане, которые не занимались сельским хозяйством, а занимались торговлей, производством, ростовщичеством (банковским делом). Именно этот незаметный поначалу слой оказался позже главенствующим в сменившем феодализм буржуазном обществе.

Буржуазия извлекала свои прибыли не из собственности на землю, а из капитала — денег, фабрик, «заводов, газет, пароходов». Собственно говоря, от слова «капитал» и получил название этот новый строй — капитализм. Росли мануфактуры, заводы, появился пролетариат — второй главный класс буржуазного общества. На авансцену выдвинулись произведенные промышленностью вещи, а сельскохозяйственная продукция ушла в тень, относительно подешевев. Постепенная скупка буржуазией земель у обнищавшей аристократии, а также свержение абсолютных монархий, которые поддерживали земельную аристократию, позволили буржуазии перехватить власть.

Так поначалу незаметная межклассовая прослойка стала главной. Это нормальный эволюционный процесс, при котором вчерашние маргиналы вдруг вырываются вперед. Примерно таким же образом рабовладельчество перетекло в феодализм: между рабовладельцами и рабами зародилась новая тонкая прослойка колонов — освобожденных рабов, посаженных на землю. Именно они и стали в дальнейшем прототипом нового класса — феодальных крестьян. Однако вернемся в капитализм.

Между двумя главными общественными классами (буржуями и пролетариями) болталась некая прослойка людей, которых назвали интеллигенцией — ученые, мыслители, профессора, изобретатели, писатели, гении… Они-то в Новейшую эру и сыграли роль третьего сословия. То есть именно эта интеллектуальная прослойка в современном мире становится, если уже не стала, главным классом. Чуть ниже я это покажу со всей очевидностью. Классическая буржуазия постепенно уходит в тень. Ее место занимает новый класс — класс интеллекта, или, если хотите, класс гениев. Кто же противостоит ему? Ему противостоит тот самый средний класс, который получился в результате слияния пролетариата, синих и белых воротничков. Причем, что интересно, неравенство между людьми, которое до той поры постепенно стиралось, в последнее время вдруг начало расти. В этом вы тоже вскоре убедитесь. Но для начала — малюсенький и забавный экскурс в постиндустриализм.

Постиндустриальное общество имеет еще два названия. Его называют информационным обществом, а иногда еще обществом услуг. Последнее название неправильное. Но его появление совершенно закономерно. И странно было бы, если бы это неправильное название не возникло, потому что… Еще в 60-е и 70-е годы прошлого века экономисты обратили внимание на то, что в развитых странах самым радикальным образом меняется состав общества. Причем эти изменения точь-в-точь повторяют те, которые случились при переходе от Традиционного сельскохозяйственного общества к обществу Индустриальному.

Скажем, в начале XIX века в сельском хозяйстве США было занято 75 % населения. Через полтораста лет количество деревенщины в обществе уменьшилась до 20 %, а сегодня доля людей, занятых производством продуктов питания, вообще составляет 2–3 %. И их хватает, чтобы обеспечить всех едой, потому что невероятно выросла производительность труда в аграрном секторе: в 1800 году на производство 100 бушелей зерна один фермер тратил 344 часа труда, в 1900 году — 147 часов, а в 1995 году — 3 (три!) часа. Вот что такое прогресс!.. В результате органы статистики в США вообще перестали учитывать долю фермеров в составе населения, поскольку доля эта съежилась до размеров статистической ошибки.

Так вот, то же самое с середины XX века начало твориться и с промышленностью. Если после Первой мировой войны доли рабочих, фермеров и людей, работающих в сфере услуг, были примерно равными, то после Второй мировой число сервисменов стало превышать число рабочих и крестьян вместе взятых. В 1900 году 63 % американцев производили материальные блага, а 37 % работали в сервисе. Через 90 лет только 22 % американцев производили нечто осязаемое, а 78 % оказывали друг другу различные услуги. Те же самые тенденции начали прослеживаться и в Европе, только с небольшим запозданием… По прогнозам американских экономистов в ближайшее пятилетие из 26 новых рабочих мест 25 будет создаваться в сфере услуг. А к 2025 году доля работников сферы услуг составит около 85 % от всех работающих.

Причем, что любопытно, многие люди, которых косная статистика относит к сфере производства, на самом деле не выполняют производственных функций, а выполняют функции сервисные. И если это учесть, то окажется, что фактически к концу XX века непосредственно в производственной деятельности было занято всего 10 % населения. И вскоре этот процент достигнет тех же 3–5 %, что и в сельском хозяйстве.

Налицо явное перешагивание из капитализма в какую-то новую формацию. Которую, не мудрствуя лукаво, и назвали обществом услуг. Но разве это поверхностное название передает глубинный смысл происходящего? Тем более что сфера услуг существовала всегда, даже во времена феодализма. Малоизвестный факт: в начале XX века самой большой по численности профессиональной группой в Англии были домашние слуги. А во Франции накануне Великой французской революции количество прислуги подтягивалось к двум миллионам человек, что, между прочим, сравнимо с числом занятых в мануфактурах. Но не называть же на этом основании капитализм и феодализм обществом услуг!..

Прогресс — это постоянное повышение производительности труда за счет придумывания новых технологий, накачки производства новой информацией, новыми знаниями. Так было всегда. Знания освободили людей от скучного сельского труда, перекинув человечество в новую, капиталистическую, формацию. Знания освобождают людей от скучной работы на конвейере, перекидывая общество в постиндустриализм. Именно в этом суть современности, а не в услугах, которые люди оказывают друг другу. Поэтому наиболее прозорливые исследователи еще в 60-е годы окрестили эту самую «постиндустрию» индустрией знаний (knowledge industries) и оценили ее вклад в ВНП США в 30–35 %. Сегодня этот показатель считается равным 60 %.

Расходы мировых компаний на информационную составляющую все растут и растут: в 1991 году, например, американские фирмы потратили на приобретение интеллектуального продукта на 5 миллиардов долларов больше, чем на «железо». (На закупку новых знаний было истрачено 112 миллиардов долларов, а на оборудование — 107 миллиардов.) Через год этот разрыв увеличился с 5 до 25 миллиардов. Прошло еще пять лет. Сумма затрат на оборудование практически не изменилась. А вот покупка знаний обошлась американским компаниям уже в 212 миллиардов долларов! В результате в экономике США к 1995 году с помощью «чистой информации» производилось три четверти всей добавленной стоимости, создаваемой промышленностью.

Чем больше нематериального (ума) вложено в производство, тем меньше этому производству требуется материального (того, что по старинке называется сырьем). Смотрите… С середины 1970-х годов до середины 1980-х валовой национальный продукт постиндустриальных стран вырос на 32 %. Как вы думаете, на сколько при этом выросло потребление электроэнергии? По первому впечатлению, оно должно было вырасти на треть. А выросло всего на 5 %: вместо энергии в продукцию был вложен ум.

За тот же период сельское хозяйство Америки выросло на 25 %. Как вы думаете, на сколько выросло энергопотребление в этом секторе экономики? На пять процентов? На один? На ноль?.. При росте производства на четверть, потребление энергии сократилось более чем в полтора раза! За счет, опять-таки, внедрения новых энергосберегающих технологий. То есть за счет вложения чистого ума.

Однако энергосберегающими технологиями наших граждан не враз проймешь — наслышаны, словцо примелькалось. Посмотрим тогда на ресурсосбережение. Специально акцентирую на этом внимание, ибо слишком уж громко и часто раздаются с левого фланга крики о мифическом золотом миллиарде, который жирует на костях несчастных людей из Третьего мира. Основной смысл этих криков в том, что Америка и Европа, где живет сравнительно небольшой процент землян, потребляют, тем не менее, абсолютное большинство планетарных ресурсов, «обделяя» недоразвитую голытьбу. Подразумевается, что богатый Первый мир просто-напросто грабит мир Третий, покупая у него сырье. Странная логика, но у леваков иной и быть не может. Есть и еще один упрек в их воплях, экологический — мол, растрачивают капиталисты попусту землю-матушку! Ничего не достанется потомкам!.. Что ж, приглядимся повнимательнее к неуемному аппетиту Первого мира.

С 1960 года национальный продукт Америки вырос в два с половиной раза. На сколько же выросло потребление невозобновляемых планетарных ресурсов, которые США «грабят» в Третьем мире? Ну, например, черных металлов? Ответ: потребление черных металлов снизилось. Чем возместили? Умом… В Германии целлюлозно-бумажная промышленность за тот же срок сократила свои потребности в воде в 30 (!) раз, нарастив при этом производство. Чем возместили воду? Умом.

Американские автомобили известны своей прожорливостью. Дредноуты, а не машины! Однако это уже миф. В 1973 году средний американский автомобиль действительно жрал почти 18 литров топлива на 100 км пробега. А всего через 13 лет автомобильная промышленность США сумела перестроиться таким образом, что аппетит американского автомобиля упал до 8,7 литров на «сотку». При этом в развитом мире уже существуют реальные проекты автомобилей, расходующих не более 3 литров топлива на сотню километров. К слову сказать, за двадцать последних лет XX века доля нефти и газа в одном долларе произведенной в США продукции упала на треть.

Вот вам еще один удивительный факт замены сырья на мозги. После Второй мировой войны стоимость меди в себестоимости телефонного кабеля занимала 80 %. И этот дорогущий медный кабель, проложенный по дну Атлантики между Европой и Азией, пропускал всего 138 параллельных телефонных вызовов. Сейчас при производстве оптоволоконного кабеля доля материалов составляет 10 %. При этом оптоволоконный кабель, лежащий на дне Атлантического океана, способен обеспечить 750 000 одновременных разговоров!

Есть такая Организация экономического сотрудничества, объединяющая развитые страны. Так вот, правительствами стран — участниц этой организации одобрен план, по которому на протяжении первой четверти XXI века потребности их экономик в сырье должны уменьшиться в 10 раз! Если в 1996 году на производство ста долларов национального дохода требовалось 300 килограммов сырья, то к концу намеченного срока на ту же сотню баксов хватит уже 31 кг.

Я люблю подобного рода примеры. Они очень вразумляют. Вы знаете, например, сколько стоят материалы (металлы, пластмассы, полупроводники и пр.) в себестоимости современного компьютера? Менее двух процентов! Такова, грубо говоря, доля Третьего мира в интеллектуальном продукте цивилизации.

Третьему-то миру как раз выгодна неэкономичная, ресурсопожирающая экономика богатых стран: чем больше сырья закупят, тем лучше продавцу. Но развитые страны год от года снижают содержание сырья и энергии в своей продукции, тем самым понижая стоимость всего Третьего мира и его нужность. Цивилизация все меньше и меньше нуждается в отстающих. А те, напротив, нуждаются в цивилизации, как в воздухе, иначе им просто не выжить. Но цивилизация уходит все дальше и дальше.

Если бы можно было вернуться в прошлое на сто лет назад и взвесить на гигантских весах весь экспорт продукции из Америки, а потом прилететь обратно в современность и взвесить весь американский экспорт сегодня, мы, к своему удивлению, не обнаружили бы в показаниях весов никакой разницы. Количество экспорта, измеряемое в тоннах, практически не изменилось. Но реальная стоимость этой массы в сопоставимых долларах выросла в 20 раз. Это цена ума.

Причем массовость современного производства позволяет не только быстро снижать цены на все самое новое, самое передовое, но и фантастическими темпами повышать его качество. Всего за 15 лет (с 1980 по 1995 годы) емкость жестких дисков в компьютерах выросла в 250 раз, а цена единицы памяти сократилась в 1800 раз. Что это значит? А то, что Запад из тех же фиксированных килограммов сырья, купленных в Третьем мире, создает, как говорят специалисты, «экономику нелимитированных ресурсов», и в этой экономике ценность материального сырья, в которое не вложены мозги, почти исчезает.

Корпорация «Кодак» изобрела метод фотографирования, в котором не используется серебро, и рынок серебра на планете изрядно просел. Производители микросхем отказались от использования золота в контактах, и это нанесло удар по рынку золота… Корпорация «Форд» нашла способ заменить платину в каталитических нейтрализаторах автомобилей, и дорогущей платины стало требоваться гораздо меньше. Переход на оптоволокно (по сути, песок!) снизил нужность меди. В конце концов даже бананы и ананасы стали выращивать в приполярной Исландии, используя геотермальные источники тепла…

Необходимость в сырье с каждым десятилетием все сокращается и сокращается, снижаясь порой до нуля. А ведь еще полвека-век назад целые страны дрожали от сырьевого страха, и само их существование порой зависело от наличия какой-нибудь малости, про которую и не подумаешь… Так, например, Германия, ввязавшись в Первую мировую, никак не рассчитывала, что война затянется на годы. Поэтому военные действия преподнесли стране немало удивительных и неприятных сюрпризов. Война началась в середине лета. А уже осенью германские генералы были повергнуты в тяжелый шок, когда в министерство обороны пришел делегат от немецких промышленников — хозяин химического концерна AEG Вальтер Ратенау — и объяснил на пальцах, что через несколько месяцев Германия капитулирует, потому что у нее кончится порох. Совсем. Генералам и в голову никогда не приходило задуматься, откуда вообще берется этот порох на складах. Они исправно платили деньги концернам, концерны производили порох. Чего еще надо?

Оказалось, порох делается из селитры. А селитра привозится из Чили, в Германии своей селитры нет. А Германия находится в плотной морской блокаде, которую держит царица морей — Англия. Соответственно, селитра не подвозится. И это значит, что самое позднее весной 1915 года Германии не будет. Схватившиеся за головы военные немедленно назначили Ратенау управляющим стратегическими ресурсами страны. А химикам дали задание срочно искать замену селитре. А пока ее не нашли, военные власти приступили к реквизициям селитросодержащих удобрений по всей Германии и на оккупированных территориях… А тем временем при содействии Ратенау все химики были отозваны с фронта и направлены в тыл — спасать родину.

Нужда все-таки здорово обостряет соображалку (у тех, у кого она есть, конечно). Немцы стали делать аммиак как сырье для производства пороха… из воздуха, который, как известно, на 78 % состоит из азота. Вот прекрасный пример того, как прижатый в угол развитый мир может извернуться и отказаться от услуг неразвитого. Кому будет хуже?..

И подобное произошло не только с порохом. Головной болью для Германии всегда была нефть. Чуть какая война — Германию тут же отрезают от нефти. В 1916 году Румыния, которая поставляла Германии нефть, отвалилась от своего союзника, и Германии стало очень нехорошо. Снова обратились к химикам. И выяснилось, что у тех уже есть готовое довоенное решение — можно делать бензин из угля. Поскольку по понятным причинам для Германии времен Первой мировой нефть была менее критична, чем для Германии времен Второй мировой, и поскольку кроме лабораторных опытов по превращению угля в бензин не было ничего, Германия не успела развернуть производство синтетического бензина до конца войны. Но урок извлекла. И уже во Второй мировой, даже оставшись без румынской нефти, немецкие танки, самолеты и грузовики не испытывали дефицита в горючем почти до самого конца войны — пока авиация союзников не размолотила заводы по производству синтетического бензина.

Немцы, прижатые по всем сырьевым фронтам, быстро находили заменители для всего, без чего раньше не представляли себе жизни. Немецкие тестильщики приноровились делать ткань из крапивы, из которой, как выяснилось, можно и суп варить. Немецкие пищевики стали делать кофе из цикория. (Любители кофе, правда, отличали эрзац-кофе от настоящего, и таких любителей вкусного в Германии было много, поэтому немцы с восторгом рукоплескали советскому наркому Анастасу Микояну, который после войны заявил, что Советский Союз будет поставлять в советскую оккупационную зону настоящий бразильский кофе, каковой можно будет получать по талонам. Но во время войны вполне годился и цикорий.) Почти для всего немцы нашли замену. Только с каучуком произошла некоторая заминка. Но каучуковая проблема касалась тогда не только Гитлера. Без каучука армия XX века воевать уже не могла. Не могла настолько, что в 1931 году товарищ Киров сказал советскому народу буквально следующее: «Если грянет война, то дела будут решать не только люди, штыки, пулеметы и пушки, но и каучук».

Каучук делается из латекса — млечно-белого сока особого дерева, которое называется гевея. Растут гевеи, как известно, в странах Третьего мира — на плантациях Южной Америки и Африки. И Гитлеру, и Сталину путь туда был закрыт. Продавать диктаторам стратегическое сырье могли лишь до поры до времени — пока нет войны. И оба тирана это понимали. Поэтому товарищ Сталин твердо пообещал народу искусственный заменитель: «У нас имеется в стране все, кроме каучука. Но через год-два у нас будет свой каучук!»

Аналогичной проблемой был озабочен и Гитлер. Только в отличие от товарища Сталина господин Гитлер сразу сделал упор на химическую промышленность, а товарищ Сталин поначалу — на сельское хозяйство. Дело в том, что в 1933 году где-то под Тянь-Шанем ботаники нашли разновидность одуванчика, корневой сок которого содержал небольшое количество каучука. Назывался одуванчик кок-сагыз. И как Хрущев кукурузой, так Сталин одуванчиками начал засеивать страну. Крестьян всячески поощряли сажать этот сорт одуванчика на огородах и даже премировали ударников кок-сагызного труда скрипучими галошами. Однако в средней полосе тянь-шаньский одуванчик быстро вырождался, и содержание в его соке каучука быстро падало, что естественно: другие природные условия, другой микроэлементный состав почвы — другой одуванчик. В общем, кок-сагыз становился все более похожим на наш обычный одуванчик. Дело попытался спасти Трофим Денисович Лысенко. Он предложил сажать кок-сагыз не семенами, а черенками. Но сильно это не помогло. С одного гектара одуванчиков получалось 80 кг низкокачественного природного каучука. Искусственный каучук у советских химиков был также не слишком хорош. Поэтому СССР в основном использовал то каучуковое сырье, что поставляли ему союзники.

У Гитлера таких союзников не было. Зато у него были первоклассные химики. Которые никогда не подводили. И если в Первую мировую войну разработанный ими синтетический каучук был настолько плох, что вместо него армия использовала покрышки из веревок и дерева, то уже ко Второй мировой немцы так наблатыкались, что совершенно перестали зависеть от сырья из колоний. Хотя поначалу искусственный каучук был хуже природного, и стоил почти в пять раз дороже, и покрышки из него все время лопались, но в конце концов все технические проблемы фашистами были устранены. Позже успехов в производстве резины добились и советские химики.

Так латекс перестал быть стратегическим сырьем, от которого зависят судьбы стран и военных кампаний, и теперь применяется для производства сувениров и матрацев.

В современном мире сырья становится нужно все меньше, при том, что его количество на Земле самым парадоксальным образом увеличивается! Растут разведанные запасы нефти, газа, угля. Накануне знаменитого энергетического кризиса начала семидесятых мировые запасы нефти оценивались в 700 миллиардов баррелей. А в 1987 году, когда их вновь подсчитали, оказалось, что запасы эти, вместо того чтобы сократиться до 500 миллиардов баррелей, выросли до 900 миллиардов. При этом открытие ожидаемых месторождений в течение ближайших 20–30 лет может увеличить это число до 2000 миллиардов баррелей!.. Запасы газа с 1970 по 1987 года выросли с 1,5 до 4 триллионов кубических футов. Меди — с 279 до 570 миллионов тонн, серебра — с 6,7 до 10,8 миллионов тонн, золота — с 1 до 1,52 миллиардов тройских унций.

Те самые ученые — алармисты Мидоузы, которые в 1970-е годы пугали мир тотальным исчерпанием ресурсов и концом цивилизации, в 1992 году вынуждены были признать: «В период с 1970 по 1990 годы для удовлетворения потребностей мировой экономики было сожжено 450 миллиардов баррелей нефти и 90 миллиардов тонн угля. Однако за этот же период были открыты новые месторождения нефти, угля и газа. По этой причине… срок исчерпаемости разведанных запасов увеличился как для нефти, так и для газа».

Это все значит, что Третий мир стремительно теряет свою нужность. Как он будет жить дальше, если цивилизованный мир за счет вложения ума настолько снизит энерго-и ресурсоемкость своего производства, что будет обходиться исключительно своими ресурсами или перейдет на принципиально иные ресурсы, перестав зависеть от Третьего мира и сделавшись самодостаточным? Вполне возможно, что при таком раскладе на планете просто произойдет коагуляция Третьего мира — он станет никому не нужным, на него махнут рукой и забудут, как страшный сон, отгородившись железным занавесом от его заразы и агрессии. И через сто лет остатки Третьего мира будут восприниматься цивилизованным сообществом примерно как дикие племена Амазонии, отставшие от экспресса цивилизации навсегда. Канал «Дискавери» будет рассказывать о них миру.

Уже сейчас сравнение качества и количества впечатляет… В компании IBM работает около 400 тысяч человек, а в Бирме живет 48 миллионов человек. При этом доход IBM примерно равен национальному доходу Бирмы. В «Дженерал моторс» трудятся примерно 750 тысяч человек, а в Эфиопии живут более 75 миллионов человек. Национальные доходы «GM» и Эфиопии сопоставимы. Можете поделить одно на другое и узнаете, во сколько раз цивилизованные люди эффективнее (умнее, производительнее, лучше, образованнее — любое слово подойдет), чем нецивилизованные… И еще один любопытный момент для размышления: менее двадцати лет тому назад население той же Эфиопии составляло 40 с небольшим миллионов человек. То есть за два десятка лет «неэкономический» прирост в той же Эфиопии составил почти 35 миллионов человек. Та же ситуация в Бирме. Чем их кормить, если ценность стран Третьего мира падает с каждым умно прожитым днем?..

…Эх, не удержусь и приведу пару-тройку абзацев из впечатлений одной русской туристки, которую черти занесли в Эфиопию:

«Что сразу потрясает, так это жуткая нищета и грязь. Я была во многих странах мира (например, Бирма тоже жутко нищая страна), но там нет такой грязи. Живут эфиопы в каких-то лачугах, сколоченных из досок и картона или в хижинах, сплетенных из прутьев. Внутри нет почти ничего. Про существование кроватей многие, наверное, даже не слышали. Спят на полу. Телевизоры в стране — жуткая роскошь (хотя что там смотреть, всего один телеканал). По дорогам ездят сильно подержанные машинки и наши „Жигули“ 30-летней давности.

Что еще поразило, так это то, что никто не работает. Въезжаешь в городишко и видишь, как все тусуются на улице, сидят на завалинке, лясы точат и ковыряются в носу. И лица не всегда приветливые. И калашников через плечо. Было пару моментов, когда я боялась выходить из джипа. И даже наш водитель, эфиоп, несколько напрягся и предложил поскорее сваливать.

Ежедневные многочасовые переезды на джипе не напрягали меня, напрягало другое. Стоило только выйти из джипа или просто остановиться, как стая детей облепляла джип со всех сторон и нагло просила денег. А если мы не обращали на них внимания, они пытались дернуть меня за руку своими грязными, вонючими ручонками. Все дети — в рваной грязной одежде, с грязью под ногтями, в открытом рту сидят мухи (а они их просто не замечают — фантастика)! Судя по всему, в эфиопских деревнях мыться вообще не принято. И стирать одежду тоже. Иначе как объяснить, что от детей, да и от взрослых тоже, идет жуткая вонь. Совет особо брезгливым: возьмите с собой кофту с длинными рукавами, она вас спасет в те моменты, когда грязные обитатели городков, деревень и племен будут вас дергать и тыкать пальцами с просьбой дать им денег… С содроганием вспоминаю эту поездку, хотя раз в жизни стоит побывать в какой-нибудь жопе мира. Это отрезвляет. Сразу начинаешь ценить те условия жизни, которые вокруг нас».

Ребята-леваки, антиглобалисты и прочие любители бедных аборигенов! Запомните раз и навсегда: это не Запад нуждается в ресурсах Третьего мира, а Третий мир в деньгах Запада! Продажа ресурсов обеспечивает Ирану 94 % всех экспортных доходов. Замбия получает 93 % валюты за счет экспорта меди. Мавритания живет поставками железной руды (78 % доходов). Гвинея сидит на игле бокситов (77 % валютной выручки). Это касается и богатеньких арабов. Нефть обеспечивает 33 % ВНП Кувейта, 38 % ВНП Саудовской Аравии, 40 % ВНП Арабских эмиратов.

А теперь посмотрим, насколько же зависят от нефти ее импортеры, например, США. Вы удивитесь, но весь объем нефтяного импорта Америки составляет… 1,9 % от валового национального продукта страны! Вот настолько «золотой миллиард» зависит от недоразвитых стран.

Сейчас Первый мир выводит в Третий неинтересные и простые производства. За это леваки тоже нещадно пеняют Западу: мол, выводят грязные производства и к тому же грабят голытьбу — пользуясь их дешевизной, мало платят бедным аборигенам. Не стоит обращать внимания на эти глупые левацкие крики. Потому что, по сути, Запад (его еще иногда называют Севером) помогает отсталым странам развиваться, перевозя заводы и осеменяя доселе дикие побережья Востока (Юга) своими туристами.

К сожалению, помощь эта не слишком помогает: 90 % мировой экономики приходится на развитые страны. И вообще, как заметили умные люди, львиная доля экономической активности Третьего мира сосредоточена в районах, которые удалены от береговой морской линии (портов) не более чем на 100 км. То есть вглубь отсталой страны цивилизация практически не проникает.

— А вот Китай! — скажут мне. — Китай так быстро развивается, что скоро станет мировой сверхдержавой.

Увы. Даже успешный китайский опыт показывает, что разрыв между отсталыми странами и передовыми не сокращается. Экономика Китая растет примерно на 15 % в год. А экономика Америки — на 2 %. Но поскольку масштабы этих экономик несопоставимы, американские два процента по абсолютной величине сильно превосходят китайские пятнадцать. И поэтому разрыв между экономиками Америки и Китая только увеличивается каждый год на 900 долларов в пересчете на душу населения. Иными словами, бурно развивающийся Китай беднеет год от года в относительных величинах. И тот огромный вал китайского ширпотреба, который буквально захлестнул весь мир вообще и Америку в частности, — вал, который и является самым видимым и самым пугающим атрибутом китайской экономики, фактически ничтожен: китайский экспорт в США составляет примерно 0,15 % ВНП США. Поэтому абсолютно прав был Збигнев Бжезинский, когда сказал, что «даже если Китаю удастся избежать серьезных политических потрясений и каким-то образом сохранить чрезвычайно высокие темпы экономического роста в течение следующих 25 лет, он все же останется сравнительно очень бедной страной, что дает все основания скептически относится к перспективе вхождения Китая в число могущественных держав мира».

О каких таких политических потрясениях говорит господин Бжезинский? А вот о тех самых, которые все предрекают России — о пробое социального напряжения из-за разницы потенциалов между самыми богатыми и самыми бедными гражданами. Наши красно-коричневые и прочие патриоты, вернувшись из Китая, любят восторженно ахать, охать и ругать Горбачева. Мол, надо было делать, как в Китае — не отпускать гайки, а вводить капитализм при руководящей и направляющей роли компартии. И не было бы тогда у нас такого дикого капитализма, при котором одни стали миллиардерами, а другие получают пенсию в «полторы тыщи». Подобный бред могут нести только люди, не разбирающиеся ни в демографии, ни в экономике и видевшие в Китае только Пекин или Шанхай — эти выставки достижений китайского капиталистического хозяйства.

Экономика Китая разгорается на крестьянском хворосте. А в России весь этот хворост успешно спалил еще дядюшка Джо. Это во-первых. А во-вторых, ситуация с социальным расслоением в Китае ничуть не лучше, чем в России. Там есть небольшая кучка богатеев, есть шанхайские небоскребы, прокалывающие небо этого приморского города. Но успешно и красиво живут только западные экономические зоны, а стоит уехать вглубь на восток. «Там люди мух едят», — как образно выразился один мой знакомый, характеризуя китайские контрасты. И число этих «мухоедов» — по сути, обычных крестьян, которым не досталось городского изобилия, — достигает 800 миллионов человек! Разница между доходами обычного крестьянина с востока и жителя приморского экономического рая не меньше, чем пресловутая разница в зарплатах между москвичом и провинциалом. Одних только безработных в Китае больше, чем народу во всей России!

Никому из наших восторженных китаелюбов не приходит в голову спросить себя: если в Китае все так хорошо, отчего же китайцы бегут из Китая, как тараканы? И в США бегут, и, что весьма показательно, в Россию. Куда угодно — лишь бы свалить с благословенной, экономически растущей родины… Не приходит также в голову нашим патриотам задаться вопросом: а почему это российские пенсионеры из Приамурья переезжают жить в Китай? Уж, наверное, не потому, что там жизнь дороже, а по прямо противоположной причине — там они на свою пенсию катаются, как сыр в масле.

К тому же строительство капитализма под руководством коммунистической партии имеет целый ряд неприятных особенностей. Главная из которых — крайняя неэффективность государственного сектора экономики. В Китае не было столь ненавистной нашим красно-коричневым приватизации. Поэтому огромная часть продукции, к сожалению, до сих пор выпускается на госпредприятиях. Об эффективности этих монстров можно судить по следующему примеру: к концу прошлого века доля государственного сектора в экономике Китая постепенно снизилась до 50 %. То есть половину валового продукта производил госсектор. При этом в госсекторе работало 125 миллионов человек, а на частных предприятиях — 55 миллионов. И эти 55 миллионов «частников» производили столько же, сколько 125 миллионов «государственников»!.. И китайское руководство еще помогало своим госпредприятиям ссудами и кредитами, спасая убогих от банкротства точно так же, как когда-то Софья Власьевна пыталась спасти советское сельское хозяйство — заваливая его деньгами, бесследно исчезающими в этой черной дыре бесхозяйственности (синоним госхозяйственности).

Самые пессимистичные исследователи (к сожалению, пессимисты чаще всего оказываются правыми в таких делах) считают, что через 100 лет Китай сможет обеспечить населению душевой доход, равный 20 % от японского, если рассчитывать его по реальному обменному курсу. Но самое неприятное в китайском экономическом чуде то, что все оно оплачено чужими деньгами — западными инвестициями. А западные инвестиции идут в Китай только до тех пор, пока это выгодно Западу. А не Китаю. Китай зависит от Запада, а не наоборот. Как только уровень Китая достигнет уровня какой-нибудь Южной Кореи, инвестиции течь в горку прекратят. Остается надеяться, что при 800-миллионной резервной армии труда это случится не скоро.

Трагический разрыв между странами цивилизованными и отстающими начал образовываться довольно давно. Сначала он еще не был столь ужасающим. Скажем, в начале XIX века, когда Европу потрясали наполеоновские войны, эта воюющая Европа обгоняла мировую периферию по среднедушевому доходу всего лишь в полтора раза. Но потом пропасть начала стремительно нарастать. Разные исследователи приводят разные цифры, но большинство сходится на том, что к концу XX века разрыв в уровне жизни между гражданами развитых стран и стран «недоразвитых» вырос до 25 раз.

Весь мировой ВНП в 1993 году был равен 23 триллионам долларов, и из них 18 триллионов произвела пара десятков развитых стран, а 5 триллионов долларов — весь остальной мир. Причем в упомянутых развитых странах на тот момент проживало всего 20 % мирового населения. Производительность «белых» и «небелых» можете прикинуть сами. Так что же удивляться нищете Третьего мира? Как поработаешь, так и поешь.

Возьмем для примера ту же Африку. В начале 1980-х годов уровень ВНП на душу населения на континенте был ниже, чем в 1960 году. Это называется «освободились от колониального ига»… А в середине 1990-х годов суммарный ВНП африканских стран (за исключением ЮАР) был ниже, чем в крохотной Бельгии. То есть 400 миллионов африканцев производили меньше, чем 10 миллионов бельгийцев.

Пара слов о ЮАР. Эту страну часто исключают из африканской статистики в силу ее развитости, которая обеспечивалась доминированием в ней цивилизованных людей (т. н. апартеид). Однако международные экономические санкции со стороны либералистов из демократических стран, которым апартеид не нравился, привели к тому, что правительство ЮАР под жесточайшим давлением было вынуждено к 1990 году свернуть систему апартеида, и теперь страна постепенно превращается в то же самое, во что превратилась вся Африка, когда из нее ушли цивилизаторы — разрушение городов, вал черной преступности и прочие прелести.

На сегодняшний день в развитых странах валовой национальный продукт в расчете на душу населения растет примерно на 2,7 % в год. А в недоразвитых — в среднем на 0,7 %. То есть в 3,5 раза медленнее. Значит, пропасть между развитыми, образованными и умными странами и «странами-дураками» (а как еще назвать недоразвитых?) расширяется год от года. (Любопытно, что в некоторых странах среднедушевой доход и вовсе не растет, а снижается. В десятках стран, где хорошо умеют только бесконтрольно размножаться, потребление продовольствия снизилось по сравнению с тем, что было еще полвека назад, при белых колонизаторах. И сейчас бывшие колонизаторы зачем-то помогают этим странам кредитами, которые никогда не возвращаются, а просто списываются.)

Этот постоянно растущий разрыв между богатыми (знающими) странами и бедными (неграмотными) есть первая форма неравенства, которая характеризует информационную цивилизацию. Вторая форма неравенства возникла уже в самих развитых странах. И проявляется она в масштабе отдельных стран точно так же, как в масштабе мировом — растет финансовый разрыв между самыми умными и самыми глупыми людьми в развитых государствах.

А ведь поначалу ничто не предвещало беды. Процесс шел в ожидаемом направлении — неуклонно рос уровень образования, и, разумеется, люди образованные жили лучше, чем пролы. Если до Великой депрессии в США на сотню работников было всего три человека с высшим образованием, то после войны их стало 18. Дальше — больше. И вскоре высшее образование стало залогом хорошей жизни — с середины 70-х годов только разница в образовании стала главной причиной разницы в доходах. Лишь имея за плечами университет или колледж, можно было претендовать на высокие заработки и управление страной. Не имея такового, человек мог претендовать на вэлфер, работу в придорожной забегаловке или на заводском конвейере. Нормальная ситуация.

За каких-то десять лет, прошедших, скажем, с 1978 по 1988 годы, доходы американцев выросли на 17 %. Однако это средняя температура по больнице. А если взять конкретику, то выяснится, что на 48 % выросли доходы выпускников колледжей. А доходы людей с незаконченным средним за этот срок упали на 4 %.

Народ моментально просек фишку и потянулся в вузы: если в 1940 году в колледжи поступало около 15 % учеников школ, то в 1993 уже 62 %. Но вы же знаете, что такое народ… Если дурака обучить в колледже, он от этого умнее не станет. Тем более если этого дурака взяли в колледж исключительно за черный цвет кожи.

Кстати, о цвете кожи… Черным учеба отчего-то дается нелегко. Воздержимся от расистских высказываний, просто приведем цифры. Даже прекрасно понимая, что высшее образование — пропуск в хорошую жизнь, даже обладая преимуществом перед белыми при поступлении, черные все равно учебу не вытягивают. В насквозь политкорректном 1990 году доля негров, поступивших… простите, принятых в колледжи составила 79 %. Это процентное содержание негров «на входе». А что на выходе? Совсем другая картина! Расовый состав дипломников иной — 52 % негров. Остальные просто бросили учебу. И еще один интересный факт, красноречиво рассказывающий о качестве черных специалистов. В неполиткорректном 1973 году, всего через пять лет после убийства знаменитого борца за права негров Мартина Лютера Кинга, зарплата белых и черных выпускников колледжа практически не различалась — белые выпускники получали лишь на 3,7 % больше. А вот в насквозь пропитанном политкорректностью 1989 году, когда за дискриминацию в полпинка можно было угодить под суд, зарплата белых выпускников превысила зарплату черных аж на 15,5 %! Отчего же это черным, несмотря на все преференции, так и не удается зарабатывать хотя бы вровень с белыми?.. А именно из-за преференций — оттого, что навыпускали дерьмовых специалистов, принятых в колледж только за цвет кожи.

Короче говоря, жизнь быстро расставила все по своим местам — в стране начался новый процесс финансовой сепарации — уже не по корочке, а по индивидуальным способностям. И вот эту фишку пока еще просекли не все американцы… Подруга моей жены Лена лет десять тому назад вышла замуж за одного американского папика. Свадьба была в Москве. Лена представила меня эту лысому менеджеру среднего звена как человека, пишущего книги. «О! Вы, наверное, долго учились!» — уважительно сказал этот простодушный американец. В его мозгах успех и образование были абсолютно неразрывны. Увы! Последние десятилетия давно и прочно разорвали эту связь. Высшее образование больше не залог благополучия.

Сначала, как отмечают экономисты, «быстрый рост доходов выпускников колледжей приостановился» и вышел на плато-фазу или, по-другому говоря, на насыщение — в начале 1970-х годов эти доходы достигли потолка в 55 тысяч долларов. А потом даже начали свое плавное снижение. (Разумеется, здесь имеются в виду не абсолютные цифры зарплат, а их реальная покупательная способность, в данном примере рассчитанная по 1992 году.) Люди с высшим образованием просто-напросто девальвировались: их стало слишком много! Поэтому дальше рост доходов продолжался не просто у людей с корочками, а только у людей талантливых. Их талантливость может подтверждаться ученой степенью, а может и не подтверждаться таковой: скажем, Билл Гейтс вообще не имеет высшего образования (правда, в июне 2007 г. он все-таки получил почетный диплом Гарвардского университета).

Сказанное хорошо иллюстрирует следующий график.

//- Рост заработной платы в зависимости от способностей — //

Источник: Judy R. W.,D\'AmicoC. Work and Workers in the 21st Century. Indianapolis (In.), 1997. P. 63.

Данные скорректированы с учетом инфляции и рассчитаны в соответствии с индексом потребительских цен с поправкой роста цен на 1,1 процентных пункта в год.

То есть богатеют только и исключительно головастые, а бесталанные обладатели вузовских корочек влачат стабильно-бесперспективное существование, как раньше — необразованные. Быстро растет число миллионеров, которые извлекают доходы не из капитала (фабрики-заводы), а из своей головы — топ-менеджеры, адвокаты, дизайнеры, врачи, художники, программисты, консультанты, режиссеры. Зачастую люди этой категории предпочитают вообще не ходить на службу, а работают дома в режиме фрилансеров — на гонорары или за долю прибыли корпорации. Именно их доходы растут последние двадцать лет, в то время как доходы обычной интеллигенции заморозились. И с точки зрения бизнеса это логично: зачем повышать зарплату обычным сотрудникам, если рост производительности труда обеспечивают не толпы одинаково-безымянных работяг, а светлые головы одного-двух ведущих специалистов? Работяг можно увольнять и нанимать пачками, а вот хорошего специалиста — поискать нужно.

В индустриальную эпоху (капитализм) богатство накапливалось долго и трудно, передавалось из поколения в поколение и поколениями приумножалось. А вот начало информационной эры (постиндустриализм) породило феномены «мгновенных» миллионеров и даже миллиардеров. Именно в это время радикально поменялся состав элиты американского общества: к концу XX века 80 % американских миллионеров были людьми, которые сами заработали свое состояние.

Старые американские капиталисты — владельцы заводов-газет-пароходов — вдруг осознали, что в информационном мире экономить на сверхквалифицированных или просто гениальных специалистах — себе дороже. И зарплаты уникальных специалистов поползли вверх, удивляя экономистов и безумно раздражая бесталанную гопоту и леваков. И сложно не раздражаться, если с 1990 по 1995 годы зарплата рабочих в сотне самых крупных корпораций выросла на 16 %, а оклады их руководителей на 100 %…

По итогам 1996 года 20 руководителей крупнейших американских компаний получили в виде зарплаты и разных бонусов более 20 миллионов долларов каждый. Причем трое из них огребли по 100 миллионов. Вот это я называю ударно потрудиться!.. А на следующий год один из этой троицы — топ-менеджер «Трэвелерс Групп» господин Вейль — получил 230 миллионов долларов (в дополнение к прошлогодним ста).

Но и это еще не рекорд! Президент «Кока-Колы» Гойзуэт заработал в том же году один миллиард долларов… И это не удивительно: топ-менеджеры — народ штучный, и они стоят своих денег. Разве не стоил своих миллионов Ли Якокка, поднявший со дна «Крайслер»? А разве не стоил своих денег тот же Гойзуэт, если учесть, что именно под его чутким руководством капитализация компании росла на 25 % в год, а ее рыночная цена подскочила с 4 миллиардов долларов до 150 миллиардов всего за шестнадцать лет?

Короче говоря, в середине девяностых средний доход капитанов американской индустрии в 326 раз превысил средний доход персонала их компаний. Как тут не скрипеть зубами завистливым людям?.. Однако подобный разрыв, который все более и более проявляет себя не только в традиционно индивидуалистической Америке, но даже и в эгалитарно-уравнительной Европе, является характерной особенностью информационной экономики, которую иначе я бы назвал экономикой ума.

Мощь информационной экономики прекрасно иллюстрирует корпорация «Майкрософт». В ней работает примерно 20 тысяч человек. А рыночная стоимость корпорации такова, что удельная стоимость компании составляет 15 миллионов долларов на одного работающего. (Сравните, опять-таки, с какой-нибудь африканской или азиатской страной с сопоставимым бюджетом и десятками миллионов жителей, создающих этот бюджет мотыгой и калашниковым. Понятно, почему они ненавидят Америку!)

Разумеется, майкрософтовский Билл Гейтс — редкое исключение из общего правила богачей. Чтобы пробиться в бизнес-элиту без высшего образования, действительно нужно быть редким гением. Потребность в высшем образовании в новом мире ничуть не упала, как могло бы показаться не очень внимательным читателям. Просто высшее образование превратилось в необходимо-элементарную базу для дальнейшего творческого и интеллектуального роста. Ну, как обычная грамотность. И ценность образования доказывается его ценой. Стоимость высшего образования в Америке растет быстрее всего прочего. Траты американского студента на качественное образование в пять раз превосходят все остальные его траты, вместе взятые — на питание, жилье, одежду, развлечения, автомобиль, бензин. То, что находится в голове выпускника, стало ценнее самого ценного материального оборудования: стоимость высшего образования начинается от 100 000 долларов, а средняя стоимость оборудования, на котором будет работать выпускник, составляет около 80 000 долларов.

Если не уходить далеко от «Майкрософта», то на его примере можно увидеть еще одну яркую грань бриллианта новой экономики. Эта экономика пуста, как атом! Если бы мы увеличили ядро атома до размера спичечной головки, то размеры атома (диаметр его электронных орбит) выросли бы до размеров Большого театра. При этом сами болтающиеся вокруг спичечной головки электроны были бы практически неразличимы глазом. Весь атом внутри практически пуст. Нет в нем материи — одна видимость!.. Так и с новой экономикой. Ее корпорации «не наполнены материалом», в отличие от тяжелой капиталистической индустрии вчерашнего дня. Если подсчитать все имущество «Майкрософта», то оно будет стоить только 6 % от стоимости всей компании. Что же стоит остальные 94 % денег?

Мозги. Люди. Идеи. Билл Гейтс говорил, что если его корпорацию покинут 20 человек, она перестанет существовать.

И такая ситуация не только с компьютерными компаниями. Возьмем, например, «Кока-колу». Как вы думаете, сколько стоит материальное имущество этой компании? Оно стоит даже меньше, чем у «Майкрософта» — всего 4 %. Чистый бренд без всякого оборудования. То есть только мозги. И немного стульев в офисах.

Порой вся «миллионная компания» и вовсе состоит из одного человека. Который сидит дома и консультирует корпорацию, придумывает рекламу, пишет сценарий, выезжает читать лекции. Более 25 миллионов американцев работают в таких «сам-себе-компаниях». Не все они миллионеры, но все живут в достатке и самоуважении. Как отмечает один из американских экономистов, «если эта тенденция продолжится… то в будущем каждый станет самостоятельной хозяйственной единицей, работающей на самое себя».

Конечно, не станет. Потому что дураков, которые могут работать только из-под палки и только по указке, в этой жизни гораздо больше, чем людей умных. И этот простой природный факт уже находит свое отражение в постепенном крушении и распаде того монолита, который называется средним классом. Средний класс начал рушиться так же неожиданно для ученых, как антарктический ледник Ларсен В — гляциологи думали, простоит еще лет двести, а он взял и треснул под напором глобального потепления, начал разваливаться. Совершенно аналогично гордость, надежда и опора XX века — мидл-класс дал трещину и начал быстро-быстро расслаиваться и разваливаться.

Относительное имущественное равенство, которое было достигнуто к семидесятым-восьмидесятым годам, дало изрядную трещину, которая все увеличивается. В 1979 году отношение средней зарплаты 10 % самых высокооплачиваемых американских работников к зарплате 10 % низкооплачиваемых составляло 3,1. А к 1993 году оно возросло до 4,2 и продолжает расти. Сейчас представители так называемого низшего среднего класса постепенно теряют свой статус и оседают на маргинальное дно, отражая ту простую истину, что в развитом технологическом мире все меньше нужно людей, которые «могут копать, а могут не копать». Западные социологи с тревогой отмечают бурный рост в конце XX века числа бедных, которые еще вчера таковыми не были.

Что делать с накапливающимися «новыми бедными», пока не очень ясно. Столько тупой работы для них нет (да еще гастарбайтеры подпирают). Просто помогать им деньгами, как когда-то помогали римскому плебсу, опасаясь «разлития социальной желчи», — не выход. Во-первых, потому что эта богадельня консервирует бедность и социальную апатию, продлевая их в следующие поколения. Во-вторых, обильные социальные дотации ложатся нагрузкой на бюджет, замедляя экономику. И, в-третьих, самым парадоксальным образом прямая помощь бедным может еще больше увеличить имущественный разрыв в обществе, заставляя богатых еще больше богатеть! Происходит это вот почему… Государству ведь нужно где-то брать деньги на социалку для голытьбы. Деньги эти занимают у богатых. А у кого же еще? Занимают под проценты, то есть выпускают государственные облигации, скажем, под 5 или 10 процентов годовых. И потом государство оказывается должно богатым людям, вложившим деньги в самые надежные (потому что государственные) бумаги. Бедные тупо прожирают свои пособия, а богатые держатели бумаг делаются еще богаче. Разрыв между общественными стратами растет. Против чего боролись, на то и напоролись. Как ни крути, а умные всегда в выигрыше.

Американцы один раз наступили на эти грабли и до сих пор расплачиваются. В 1990 году на помощь беднякам, уже давно отвыкшим от работы, государство тратило 16 % от всех бюджетных расходов. И эти 16 % тянули за собой еще 13 % расходов, которые шли на погашение процентов держателям государственных долговых обязательств. То бишь состоятельным людям. Иными словами, для того, чтобы поддержать существование бесполезных людей, государство вынуждено практически столько же отмусливать богачам. Если что и погубит Америку, так это помощь голытьбе, которая раздувает государственный долг до принципиальной невыплачиваемости.

И не нужно, кстати, пугаться слова «бедные». Современные бедные в развитых странах не знают, что такое голод. Американские бедные — это люди, имеющие телевизор, СВЧ-печь, холодильник, видеомагнитофон или DVD-плеер, несколько сотовых телефонов на семью, компьютер, автомобиль. Часто американские бедные владеют собственным домом или квартирой. Например, по данным за 1990 год, 40 % бедных американцев имели дом стоимостью 40 тысяч долларов. А полмиллиона семей, числящихся бедными, обладали домом стоимостью свыше 100 000 долларов. То есть, даже попадая по официальной статистике в категорию бедных, люди живут сравнительно неплохо. Лучше быть бедным в Америке, чем «средним классом» в какой-нибудь Танзании. Современные бедные — это вам не английские бедные времен Карла Маркса с одними пролетарскими ботинками на всю семью… Единственное, чего нет у постиндустриальных бедных, так это перспектив.

Я здесь, в основном, говорю про США и цифры привожу американские, но аналогичные тенденции прослеживаются и в Европе, правда, чуть менее ярко из-за традиционной европейской социалистической уравнительности.

Все это западным ученым известно и многих повергает в пессимизм. Так, например, аналитический центр министерства обороны Великобритании в начале 2007 года опубликовал доклад, в котором рассматривает различные вызовы, с которыми столкнется человечество в ближайшие тридцать лет. И там, в частности, сказано, что основным антагонизмом будущего станет напряжение между немногочисленными умно-богатыми и всей прочей массой, которую до сих пор именовали средним классом. Причина этого, как отметил глава аналитического центра контр-адмирал Крис Пари, в том, что «с каждым годом растет пропасть между сверхбогатыми и средним классом. И это неравенство становится в условиях глобализации общепланетарным явлением». Авторы доклада опасаются радикализации общественных настроений. А отсюда, по их мнению, один шаг до социализма и неомарксизма, которыми в значительной мере поражена западная либералистическая интеллигенция, чего мы еще коснемся позже.

Сейчас считается общепризнанным, что большое общественное расслоение — это очень плохо, поскольку из-за присущей низкоинтеллектуальным людям зависти вызывает в обществе излишнее напряжение (свою зависть низкоранговые особи принимают за возмущение «несправедливым устройством общества»). Поэтому европейцы социальное неравенство стараются сглаживать. Фактически же получается самый настоящий социализм, то есть уравниловка, главная идея которой чисто шариковская — отнять у богатых и отдать бедным. А по-другому социального равенства добиться просто невозможно: ясно ведь, что ума человеку извне не вложишь, и потому глупый не сможет заработать больше, чем он может. А для умного пределов нет. Вот у него и стараются с помощью налоговых изъятий отщипнуть и подарить бедному. Тем самым проводя в обществе антистимуляцию к работе: зачем зарабатывать, если все равно отнимут? Именно поэтому западноевропейские врачи, ученые и прочие высокие специалисты тысячами бегут в Америку, где меньше социализма и можно больше заработать, а на их место прибывают спецы из бедных стран Восточной Европы.

Итак, что мы усвоили? Наступает (в развитых странах практически уже наступила) эпоха меритократии, то есть власть умных. Эта эпоха имеет свои плюсы и минусы. Минусы — имущественное расслоение населения увеличивается, и это объективная тенденция, с которой невозможно бороться. Точнее, попытки бороться с этим путем введения прогрессивных налогов или расширением социальной помощи бедным оборачиваются своей противоположностью — замедлением экономики, ростом государственного долга и еще бол ьшим обогащением богатых.

Плюсы эпохи — теперь не обязательно рождаться в семье Рокфеллера, чтобы стать миллионером. Как пишет доктор экономических наук В. Иноземцев, «…в течение последних десятилетий практически каждый случай перехода человека из среднего класса общества в его интеллектуальную и имущественную верхушку в той или иной мере связан не столько с удачной реализацией его прав собственности на капитальные активы (для чего нужно иметь их изначально и уже принадлежать к высшей касте), сколько с эффективным использованием интеллектуальных возможностей… Таким образом, современный классовый конфликт не разворачивается вокруг собственности на средства производства, а формируется как результат неравного распределения самих человеческих возможностей…»

Морлоки против элоев.

«Не общество, не социальные отношения делают теперь человека представителем господствующего класса, — продолжаю цитату, — и не они дают ему власть над другими людьми; сам человек формирует себя как носителя качеств, делающих его представителем высшей социальной страты».

Информация — основа постиндустриального общества. Тот же автор со ссылкой на западные источники заключает, характеризуя основные свойства этой основы: «…информация есть наиболее демократичный источник власти, ибо все имеют к ней доступ, а монополия на нее невозможна. Однако в то же самое время информация и наименее демократичный источник власти, так как доступ к ней отнюдь не означает обладания ею. В отличие от прочих ресурсов, информация не характеризуется ни конечностью, ни истощаемостью, ни потребляемостью в их традиционном понимании, однако ей присуща избирательность — редкость того уровня, который и наделяет владельца этого ресурса властью высшего качества… Впервые в истории условием принадлежности к господствующему классу является не право распоряжаться благом, а способность им воспользоваться».

Процессы, происходящие в постиндустриальном обществе, а именно начавшееся имущественное расслоение граждан по уму, приводят многих западных исследователей к выводу, который в науке получил название «80/20 society» и заключается в следующем: общество в обозримый период времени разобьется на два неравновеликих «класса» в указанном соотношении. И 20 % богатых и талантливых будут реально управлять оставшимися 80 % относительно малообеспеченных граждан, вынужденных ходить на нелюбимую работу. Это и есть меритократия — власть интеллектуалов над народом.

Слава тебе, господи!

Глава 2 Моральный клистир

В какой общественной страте вы бы хотели находиться? Вопрос риторический. Наверное, не найдется человека, который бы выбрал 80 %, не пожелав попасть в 20 %. Никто не хочет быть народом, все хотят управлять. Но все ли могут? И какие есть способы управления столь огромными массивами людей?.. Впрочем, прежде чем перейти к способам управления, нужно вкратце уделить внимание небольшому моральному аутотренингу, особенно важному для тусклых жителей постсоциалистической России.

Молодость — пора дурного романтизма, вызванного игрой половых гормонов. Однако с годами гаснет жар в крови и приходит мудрость. Не ко всем, правда. Вот, скажем, к Лимонову она не пришла, поэтому он так революционен и на седьмом десятке в сексуальном плане предпочитает употреблять 16-летних романтических дурочек. Такие люди встречаются. У них, помимо любви к молоденьким простушкам, есть еще пара характерных черт: они очень болеют душой за весь народ и их дико гнетет «несправедливое устройство общества». И еще один момент: будучи, как правило, сами людьми бесталанными в финансовом смысле, они не верят, что можно честно заработать большие деньги.

Вообще, для недалеких людей естественно судить о других по себе. Если человек глуп, ему нечем понять глубину чужой мысли. Если человек не в состоянии заработать достаточно для того, чтобы не чувствовать себя социальным аутсайдером, он, проецируя свою неспособность на других, смекает: «Раз такие деньжищи заработать честно невозможно, значит они их украли!» У кого украли? «У народа!»

…Народ — это мифологическое понятие, с которым у простаков всегда связаны самые высокие слова. Народ всегда «великий». Народ всегда «мудрый». И народ всегда «прав». С этой мифической многоглавой, «многомудрой» и «многоправой» гидрой мы еще разберемся далее…

Так вот, из того умозаключения, что «честно заработать деньги невозможно», вытекает цепочка рассуждений, постепенно раздувающаяся в целые теории о несовершенстве мира. С одним таким человеком у меня однажды состоялся диалог, который прекрасно иллюстрирует систему мышления подобных людей.

Началось с того, что я привел в пример своего дальнего знакомого, честно заработавшего деньги игрой на бирже. Он занял у друзей-приятелей немалую сумму, которую потом вернул с процентами и сам остался в огромной прибыли. На это мне было отвечено:

— Раз он занял крупную сумму денег, значит он занял их у богатых людей. А это в любом случае определенный круг граждан, близкий к той погани, что сейчас у власти в России. Накопившие капиталы совершенно нечестным путем.

Вот так… Раз деньги были одолжены «нечестные», значит они будут «нечестными» и во втором «поколении». Этакая теория перманентной замазанности денег в грехе.

— И вообще, — продолжал оппонент. — Игра на бирже не есть честный заработок.

Я не стал углубляться в экономические дебри касательно пользы бирж для экономики. А привел в пример художника Сафронова. Который извлекает деньги просто из своей головы и рук, ибо каждая его картина, даже самая маленькая, «весит» не меньше 10 000 долларов. А одно из его полотен было продано на аукционе в Юго-Восточной Азии более чем за миллион долларов. Живой классик!.. Ну как к нему притянуть невозможность честного заработка? Но для упертых нет ничего невозможного! Способ тот же, пожалуйста:

— Ему отваливают за картины награбленные деньги чиновники да олигархи, «распилившие» между собой богатство СССР.

Делаю еще одну попытку:

— Мой знакомый из простой инженерной семьи, закончивший философский факультет, начал заниматься бизнесом, стал миллионером. Бизнес его — грузовые железнодорожные перевозки.

— Да-да! Перевозки!.. Выполняющиеся по железной дороге советской постройки, вагонами и тепловозами советского производства, машинистами советской подготовки, которые согласны работать дешево из-за проблем с безработицей. И перевозит он, наверняка назначая высокие цены за свои перевозки по причине отсутствия полноценной конкуренции, да еще наверняка и благодаря наличию знакомых и друзей в руководстве МПС.

Вот вам!.. И даже то, что в одной тираде намешана куча противоречий, автора ничуть не смущает. Если так просто заработать деньги, «назначая высокие цены» из-за отсутствия конкуренции, тогда почему у его частной компании нет конкурентов? Почему все не ломанулись на этот легкий хлеб? Если он платит мизерную зарплату машинистам, пугая их безработицей, может быть, хваленая советская власть промахнулась, наготовив слишком много ненужных машинистов?

Есть ли у этого капиталиста друзья и знакомые в МПС? Наверняка есть! Ибо друзья и знакомые — такая субстанция, которая появляется в процессе общения. Начни заниматься бизнесом (или любой другой деятельностью), и у тебя тут же появятся знакомые в этой сфере деятельности. Невозможно заниматься чем-либо в обществе, не контактируя ни с кем из этого общества. Собственно говоря, бизнес — это и есть контакты между людьми. Иные из которых становятся твоими друзьями.

Но самое глупое здесь — ссылаться на то, что человек паразитирует на старом заделе. Действительно, наши железные дороги и локомотивы были построены при советской власти и при царе. Но бизнесмен (равно как и любой другой человек) — не сферический конь в вакууме, он рождается и живет во Вселенной, история которой насчитывает без малого 14 миллиардов лет, на протяжении коих что-то происходило. И, естественно, человека в этом мире всегда окружает нечто, созданное природой или людьми. Это можно назвать словом «ресурсы». Вопрос только в том, хватит у человека ума и способностей использовать окружающий его мир как ресурс, или он будет ныть, что ничего использовать нельзя, поскольку это сделано не тобой и каждый бизнесмен обязан начинать свою деятельность с изобретения каменного топора. Что может быть тупее?..

Видишь вещь — используй!

Однако, несмотря на упертость собеседника, я еще надеялся проломить стену человеческой глупости. И рассказал своему собеседнику про хоккеиста Павла Буре, с которым как раз накануне беседовал. Павел заработал свои пятьдесят с лишком миллионов долларов личным трудом, талантом и травмами. Какой ответ я получил на этот пример?

— Ваш Буре просто стрижет купоны с лохов, любящих смотреть, как 20 мужиков гоняют кусок резины деревянными палками.

Какой бы пример вы ни приводили дураку, у него всегда найдется отговорка в «доказательство» того, что сей богач «просто стрижет купоны», либо живет на краденые (ранее) деньги, либо дурит лохов… Самое частое для лузеров объяснение чужому богатству такое:

— Да он просто воспользовался удобным моментом! Повезло. И не больше.

Вот такое вот оправдание своей нищеты и неудачливости. Богатые паразиты просто воспользовались удачным моментом!.. А почему ты им не воспользовался?

— А потому что я слишком моральный! — следует типичный ответ.

Что ж, утешайся, дурачок.

«Богатым все идет в руки, потому что они — плохие. А я хороший, поэтому нищий», — простая философия маргинала. Это, пожалуй, самое частое и самое омерзительно-жалкое оправдание немощных, которые не в состоянии делать ничего, кроме как лежать на диване и мечтать о мировой справедливости или ходить на службу, тупо делая то, что скажет начальник. У таких акакиев акакиевичей обломовых нет будущего. Их удел — осыпаться мелкой крошкой в маргинальные низы общества и мечтать оттуда о мировой революции. Одного только не приходит в голову этим р-р-революционерам: после революции им будет жить ничуть не лучше, ибо они — лузеры по жизни. И вся мировая несправедливость на самом деле существует только в кривом зеркале их темной завистливой души. Причем эту свою зависть к чужим успехам они подсознательно переплавляют в сочувствие к угнетенным массам. Потому что жалеть одного себя означает признаться самому себе в собственной никчемности. А на миру и смерть красна…

Характерную в этом смысле фразу бросил собеседник автора, комментируя мой очередной пример честного обогащения:

— Пусть радуется этот богатей выигрышу, но приводить паразита в пример как доказательство нормальности общественного строя — глупость.

— А есть ли на нашей планете где-нибудь нормальный общественный строй? — спросил я.

— Нет, — был ответ.

Нет?.. Ну, так успокойся и живи! Живи, приняв существующий мир за норму, потому что все проблемы — внутри тебя. Работай с ними, а не с миром.

Мир таков, каков он есть. И он никому ничего не должен и ничего никому не обещал. Однако огромные психологические проблемы в головах мешают многим смотреть на прекрасный мир широко открытыми глазами. Возможно, мешают и тебе, читатель. Поэтому давай сейчас проделаем тест на здравый ум.

Жило-было некое государство, в котором обитали люди. Жили, не тужили, покупали хлеб, кушали, суетились. А потом случился сильный неурожай, и хлеб подорожал… Вот в этот самый момент и начинается отделение умственных зерен от плевел: дальше каждый расскажет эту историю, в зависимости от наличия или отсутствия ума.

Итак, хлеб подорожал, или на него взвинтили цены спекулянты? Есть два способа изложения событий. Начнем с дурацкого и волнующего душу.

Поскольку случился неурожай, спекулянты сразу же взвинтили цены, наживаясь на народном горе. И многие люди, будучи не в силах купить такой дорогой хлеб, умерли от голода. От голода умирали взрослые и дети, их раздувшиеся трупы валялись по обочинам дорог, а эти сволочи, кровопийцы продавали хлеб по совершенно диким ценам… Так расскажет эту историю плоскоумный поверхностный дурачок с одной извилиной.

А умный человек спросит себя, от чего же умерли те самые люди, чьи некрасивые трупы так испортили окрестный пейзаж? Оттого, что у них было мало денег? Или все-таки оттого, что на всех еды не хватило из-за неурожая? Если еды на всех не хватает, кто-то обязательно умрет. Почему бы не тот, у кого меньше денег?

Зайдем с другой стороны. Со стороны продавца. Вы — продавец. Вы хотите продать свою вещь, например, старый автомобиль. Один покупатель хочет купить его за 1000 долларов, другой за 1200. Кому вы продадите при прочих равных? Правильно.

Теперь ваш автомобиль превращается в хлеб. К вам подходят двое голодных. Кому вы отдадите свой кусок — тому, кто предлагает 1000 рублей, или тому, у кого есть только 10? Для вас все покупатели равны. Оба они вам не знакомы. Для обоих из них хлеб — товар первой необходимости. У обоих, возможно, семеро по лавкам… У вас есть только один критерий выбора — цена. И не вы виноваты в том, что она выросла. Всякий ресурс стоит тем дороже, чем он дефицитнее. Высокая цена — не прихоть спекулянта, а просто объективное отражение нужности этого товара людям. О чем говорит высокая цена хлеба в голодный год? О том, что этот товар жизненно необходим покупателям. И злиться на продавца за высокую цену так же глупо, как на термометр за низкую температуру.

…Если это понятно, приступим ко второй стадии промывки мозгов, заключительной. Дело в том, что наша культура не приемлет богатства. И даже сами богатые зачастую чувствуют неловкость из-за своего богатства. Многие из них как-то по-интеллигентски стесняются этого богатства, рефлексируя и как бы извиняясь перед старыми школьными и институтскими приятелями за свое нынешнее положение. Даже раздражающая многих показная роскошь наших нуворишей является обратной стороной, изнанкой этой стеснительности. Инверсия.

Ощущение анормальности богатства — главный порок нации. Капля этого порока есть в каждом из нас — у кого-то она побольше, у кого-то поменьше. И ее нужно выдавливать из себя, потому что эта капля отравляет душу. Приступим?

…Говорят, талант — это один процент гениальности, а остальные 99 % — тяжелая работа. Если в вас есть божья искра и желание вырваться из серой массы народа вверх путем тяжелой работы, вы — настоящий цивилизатор. И должны уяснить пару моментов. Мало иметь искру и решимость работать. Для того чтобы начать управлять другими людьми, сначала неплохо бы разобраться с собой. Перво-наперво нужно перестать быть народом, то есть избавиться от всего, что делает вас таким же, как другие. Ясен перец, мозгов себе лишних не купишь, но вот избавиться от всех паразитных программ внутри головы, которые мешают вам ворочать бол ьшими деньгами, чем вы сейчас имеете, можно и нужно. Как изменить себя с целью более эффективного зарабатывания денег?

Я знал людей, которые начали свой финансовый взлет именно с этого вопроса: «Если я такой умный, отчего же я такой бедный?» И в поисках ответа некоторым, как ни странно, помогли психологи. Они за относительно небольшую сумму избавили человека от тех комплексов, которые торчали в мозгу и мешали делать дело. Для этого существует великое множество психологических курсов, книг и техник. И я сейчас не собираюсь в трех словах излагать науку внутреннего переустройства. Я собираюсь просто указать пальцем направление: во-о-он туда. Внимательно следите за указующим перстом.

Перестать быть народным дураком в первую очередь означает, что вам нужно научиться использовать других дураков как ресурс для достижения своих целей. Научиться закидывать этот сушеный навоз в топку паровоза своих желаний. Стать полководцем, который умеет жертвовать людьми для достижения цели. Некоторые психологические тренинги называют это — «стать лидером». Не заморачивайтесь на названии. Просто запомните: вам нужно слезть с лопаты и самому взять ее в руки. Руководить людьми, а не быть руководимым ими. Нужно лезть наверх, на вершину пирамиды. Это выгодно, поскольку позволит вам жить лучше других. Ведь именно это является вашей настоящей целью — жить лучше других. И это второй момент, который нужно оговорить особо.

Нельзя ставить своей задачей просто «жить хорошо». Это будет пораженческой ошибкой, ибо все познается в сравнении. Хорошо ли живет тот, кто получает 100 долларов в месяц? Он живет превосходно, если все вокруг получают 5 долларов в месяц. Хорошо ли живет тот, кто получает миллион долларов в месяц? Он живет плохо, если все вокруг получают миллиард.

Денег в желаемом количестве всегда на всех не хватает. Поэтому жить хорошо можно только за счет других: по закону сохранения, если где-то (у кого-то) денег становится больше, значит в другом месте (у других) их становится меньше. Хотите жить лучше — гребите под себя. Ваша задача — сделать так, чтобы у других денег стало меньше, а у вас, соответственно, больше. Денежная пирамида конгруэнтна иерархической — чем выше взбираетесь, тем больше там денег и возможностей. А взбираться можно только по головам — по той простой причине, что иерархическая пирамида общества состоит из людей. И в ней нет других ступеней.

Хорошо жить можно только за счет кого-то, то есть в чем-то ухудшая жизнь одних людей и улучшая при этом свою. Этот циничный тезис не нравится многим людям — и патриотам, и демократам, и даже либералам. Патриоты при этом начинают ругаться, брызгая слюной и крича что-то о «жыдах», соборности и коллективизме. А демократы и либералы стыдливо возражают, что каждый сам своим трудом создает себе кусок личного благополучия — например, организовав свое дело или заняв хорошую вакансию, и никто не уходит обиженным. Неправда! Обиженными уходят конкуренты. У которых вы отгребли деньги, реально ухудшив им жизнь.

Не бойтесь ухудшить чью-то жизнь ради улучшения своей! Жизнь — это честное соревнование, в котором худший должен упасть. И если не вы, то вас…

Итак, если вы все это осознали, решили стать человеком и хотите использовать народ (окружающих вас функциональных дураков) в своих целях, то. Нет-нет! Говоря о «дураках», я вовсе не имею в виду, что все они плохие люди. Это могут быть прекрасные, добрые и местами даже умные люди, но какие-то недостатки в них не позволяют им жить лучше, чем они живут сейчас. Именно поэтому умный использует дураков для того, чтобы заработать себе денег, а не они его. Они, конечно, тоже эксплуатируют умника в свою пользу, различие только в том, что наемники эксплуатируют капиталиста как ведущего, а он их — как ведомых. И они работают на него, а не он на них. Они делают то, что он приказывает, а не наоборот. Причем делают это добровольно, поскольку рабство давно отменено. Они сами нанялись, так что здесь все честно и взаимовыгодно: наниматель и нанятые — добровольные партнеры, с той только разницей, что наниматель зарабатывает больше. Потому что он — талантливее, энергичнее и «круче» них. И это великая справедливость капитализма, при которой лучшие должны получать больше, чем худшие, иначе — хаос и умирание социальной системы. Иными словами, наниматель — просто спаситель системы.

То есть вам, нанимателю и капиталисту, приходится жить лучше, чтобы кто-то мог жить вообще. И не нужно этого стесняться. Пожертвуйте собой ради жизни на Земле — живите лучше других! Таков уж нелегкий крест смекалистых людей. Примите это. И несите свой крест благополучия с гордостью.

Глава 3 Неисчерпаемый ресурс

То, что дураки на свете есть, это, конечно, плохо. Но с другой стороны, нужно ведь кому-то и работать!

Дураки являются огромной косной массой, болотом, тормозящим моральный прогресс. Они не любят и не умеют думать, именно они в гораздо большей степени, чем умные, стремятся изменять свое сознание с помощью химических веществ, громких ритмических звуков и конвульсивных телодвижений, потому что собственное состояние сознания их не устраивает. Это с одной стороны… С другой, если у нас есть куча грязи, что нам мешает рассматривать ее как ресурс?

Но для того, чтобы использовать нечто, нужно знать его свойства. А что мы знаем о дураках? Ну, например, то, что дурость зависит от «коэффициента коллективизма». Коллективисты, как правило, бол ьшие дураки, чем индивидуалисты. Возможно, это влияние толпы: даже собранные в кучу, индивидуалисты ведут себя в среднем глупее, чем люди поодиночке, поскольку непроизвольно подчиняются стадным инстинктам и отчасти выключают голову. На этом дураков и ловят. На этом основан эффект моды, когда промышленность в целях быстрого обновления парка еще пригодной к носке одежды через определенные социальные механизмы включает у людей стадный механизм «теперь все носят другое, значит, и мне надо».

Среди богатых людей дураков на порядок меньше, чем среди людей бедных. Но и их можно окучить, собрав в кучу, пардон за тавтологию. «Развести на моду» можно как плебеев, так и людей более качественных, например, предпринимателей, чей интеллект не в пример выше, нежели у народа. В их среде прекрасно работает престижное потребление, когда человек платит деньги не за качество товара, а за то, что он дорого стоит. Причем иногда престижное потребление успешно маскируется под функциональное. Прекрасным примером здесь является история с турбийоном.

Турбийон — это самый сложный, самый дорогой и самый бесполезный механизм в механических часах. Он настолько дорог и настолько сложен, что часовщики этот механизм не прячут, а, напротив, выставляют напоказ — богатый и счастливый обладатель часов с турбийоном может продемонстрировать вам этот узел через небольшое застекленное окошечко в своих часах. Турбийон в окошечке — признак богатства и успешности его владельца. Для чего же нужен турбийон, кроме как для этой демонстрации?

На рубеже XVIII–XIX веков часовых дел мастер Абрахам-Луи Бреге получил патент на тонкий механизм, повышающий точность хода часов за счет компенсации влияния на них земного притяжения. Дело тут вот в чем… Сердцем всех механических хронометров является спусковой механизм — анкер, балансовое колесико, маятниковая спираль и спусковое колесико. Поскольку хронометр — вещь, носимая в жилетном кармане, его положение относительно плоскости земли все время меняется, соответственно «гуляет» и центр тяжести спускового узла. Вместе с ним начинает гулять трение в опорах осей, что влияет на точность хода.

Эту проблему европейские часовщики знали и старались преодолеть давно, но безуспешно. Удалось ее решить только Бреге, который бился над ней более пяти лет. И в конце концов решил. Великий часовщик поместил весь спусковой узел во вращающийся ротор, совершающий один оборот в минуту против движения спускового колеса. Это движение компенсировало гравитационные погрешности.

Уровень сложности спускового механизма сразу же возрос на порядок, поскольку изобретенный швейцарцем турбийон состоял из нескольких десятков ювелирных деталюшек, общий вес которых не превышал одного грамма.

Соответственно взлетела и цена. За всю оставшуюся жизнь Бреге сумел продать всего 35 часов с турбийоном.

В современных механических часах турбийон сделан из почти сотни деталей и весит полграмма. Он стоит десятки тысяч долларов, но при этом совершенно бесполезен, поскольку Бреге проектировал свой турбийон для карманных часов, которые почти всегда находятся в вертикальном положении. А современные часы носят на руке, то есть их болтанка выше на порядок, причем значительную часть времени часы пребывают в горизонтальной плоскости, в которой турбийон не только ничего не компенсирует, но и, как показывают исследования, может даже ухудшать точность часов.

Уже к концу XIX века часовщики признали изобретение Бреге гениальным, но практически бесполезным. Однако находятся люди, которые готовы заплатить 30–50 тысяч долларов, чтобы похвастаться «часами с окошком». Впрочем, в последнее время скромность нуворишей возросла настолько, что они покупают турбийонные часы без окошечка, тешась мыслью, что приобрели часы не для хвастовства и демонстрации своего положения, а просто прикупили «очень качественную, полезную и только потому дорогую вещь». Окошечко напротив турбийона в таких часах есть, но оно расположено с тыльной стороны часов — так, что любоваться этим бесполезным чудом человеческого гения может втихую только сам владелец часов, когда их снимет с руки. Ментальный онанизм.

А посмотреть, между прочим, есть на что! Для того чтобы спрос на турбийоны не падал, современные швейцарские часовщики усовершенствовали конструкцию, они придумали двойной (!) турбийон, состоящий из двух роторов — один вращается в одну сторону, другой в другую. А за ними еще виднеется качающееся балансовое колесико. Магия тонких деталей… Стоимость таких часов достигает миллиона долларов — именно столько просят за Patek Philippe Sky Moon Tourbillon.

Выпускают «миллионные» часы «тиражом» всего четыре экземпляра в год, и их турбийон на порядок более сложен и столь же бесполезен, как и в часах за жалкие 30 тысяч баксов.

Вы думаете, все это глупо и плохо — вот так вот разводить людей псевдополезностью? Нет, это очень хорошо, поскольку позволяет часовщикам зарабатывать, а миллионерам тратить. В пробуждении желания купить разница между богатыми и бедными только в том, что бедным нужно внушить мысль, будто сейчас все это носят, а богатым — что этого практически ни у кого нет. Бедных нужно убедить, что это дешево, а богатых — что это очень дорого.

Экономика — это форма существования социальных организмов. Поэтому, если вы патриот своего социального организма, вы должны не шастать с флагом по улицам, призывая очистить страну от «некоренного населения», а чаще ходить в магазин за покупками. В трудные времена жителей США призывают больше покупать, чтобы расшевелить, подстегнуть экономику. Американцам, как представителям великой нации торгашей, это очень понятно, им такие вещи даже объяснять не нужно. Нашим дуракам пока еще нужно.

Наши в этом смысле дураки настолько, что порой открывают для себя самые простые вещи с криками возмущенного удивления. Смотрю по телевизору новости на общенациональном канале (то есть для простонародья). Идет репортаж из супермаркета, посвященный страсти некоторых граждан к «лишним» покупкам. Государственное телевидение решило полечить граждан от этой «болезни».

«Зачем вам покупать лишнее, тратить деньги?» — призывает репортерша и с разоблачительной интонацией раскрывает людям глаза на козни проклятых буржуев из супермаркета, которые наживаются на простом народе. Знаете, что делают эти паразиты? Оказывается, они «заставляют» нас покупать лишние товары путем особой раскладки их в магазине! То есть применяют чуть ли не запрещенные психологические уловки, чтобы заставить бедного, несчастного человека раскошелиться!

Пользуясь тем, что маршрут покупателей задается расположением прилавков, эти поганые маркетологи располагают «ненужные» и дорогие товары в самом начале обхода — чтобы, пока дойдет человек до того, за чем пришел, он успел купить еще что-нибудь «ненужное».

А как они выкладывают фрукты! Специально располагают их, чередуя по цветам да еще подсвечивая специальными оранжевыми лампами — чтобы соблазнить несчастных оболваненных покупателей.

Они используют ярлычки ярко-желтого цвета, чтобы привлечь покупателей к ценам со скидкой!

Рядом с пивом они кладут, понимаете ли, соленые орешки и всяких сушеных кальмаров, а рядом с супами и мясом — соусы.

Они стараются, чтобы запахи из кулинарного цеха проникали в торговый зал и будили у покупателей аппетит, «заставляя» их приобретать ненужное.

Результатом этой подлой политики совращения, соблазнения и заманивания является то, что человек выходит из супермаркета, унося с собой 6–8 ненужных покупок… В конце репортажа приглашенный телевизионщиками психотерапевт давал людям советы, что нужно с собой делать, чтобы не покупать «лишнего».

Интересно, кто за покупателей решил, что приобретенные ими вещи — лишние? Психотерапевт? Телевизионщики? И почему вместо того, чтобы призывать людей помогать своей стране, национальное телевидение призывает к обратному?

По дурости. Дуростью я называю вторую из двух главных идеологем, разломивших ныне земной шар. Первая идеологема звучит некрасиво. Вторая, напротив, патетично.

Первая идеологема такова: человек живет, чтобы потреблять. Вторая: человек живет, чтобы служить.

Отсюда выводим: первый человек живет для себя, и живет так, чтобы ему было хорошо, комфортно и интересно, потому что он свободен. Второй человек живет для того, чтобы быть чьим-то рабом — бога, государства, господина или идеи.

О вторую идеологему я вытираю ноги, ибо она — отсталое порождение аграрности, порождение рабского мышления. А первая, не без основания мною превозносимая, — порождение Свободы, Просвещения и Науки. Только заложив в свое основание свободного и открытого для потребления человека, организм современной цивилизации может эффективно функционировать, поскольку именно такая диспозиция максимально раскрывает все потенции общества через потенции отдельных людей, которые изо всех сил стремятся подняться вверх — над другими людьми.

Однако не все люди, рождаясь свободными внешне (юридически), остаются свободными изнутри. Некоторые граждане настолько несамодостаточны, неумны, неталантливы, тихоходны, забиты, что норовят спрятаться под панцирь чужой воли или внушенной идеи. Причем ракушка, в которой они прячутся от самостоятельности свободного плавания, может быть очень красивой. Такой, например, как самурайский кодекс бусидо.

Представьте, что вам нужно заставить работать на себя группу людей. Как это сделать? Пути два — или платить им, или обратить в рабство. Если денег нет или их жалко, остается последний путь. Прямое рабство давно кануло в Лету, но можно обратить людей в рабство через идею. Удобнее всего с детства внушить людям, что они вам должны. И их долг всегда пишется с большой буквы! Их Долг — это их Честь. Тот, кто Честно служит не себе, а своему господину, дав ему Клятву, тот клевый парень, ему Почет и Уважение. А тот, кто не сумел услужить своему господину, тот покрыл свое имя Позором и может смыть его только кровью — ткнув себя в пузико специальным ножиком. (В самом деле, зачем нужны те, кто вышел из-под контроля или не справляется?) И, заметьте, вы после этого не убийца и не тиран, а уважаемый господин в окружении хороших и преданных парней, имеющих твердое представление о мужской чести.

Вот что такое Кодекс Чести. Это красивое, разноцветное ярмо, которое дураки несут с радостью и гордостью.

Честь, Долг, Вера, Похвала, Награда, Почетная Грамота, Уважение Коллектива, Патриотизм — прекрасные инструменты для того, чтобы заставить людей пахать бесплатно или за меньшую сумму. Можно вынуть из кармана тугую мошну и получить результат. А можно наболтать языком, играя интонацией и педалируя пафос, и работа будет сделана, а ваши деньги останутся при вас.

К счастью, на свете очень много дураков, которые с радостью соглашаются работать даром или почти даром. И этим с удовольствием пользуются фирмы, конфессии, государства и отдельные люди. И правильно: грех не воспользоваться ресурсом, который валяется буквально под ногами.

Вот иллюстрация того, каким образом этим ресурсом может воспользоваться отдельная личность. Ресурс называется «Доброе Отношение». Привожу отрывок из откровений одного бывшего россиянина, который живет сейчас в Японии, периодически ездит отдыхать в Тайланд и который поделился способом правильного использования таек с сайтом небезызвестного Сергея Винского:

«Патайя… по сравнению с Бангкоком мне кажется отстоем. Дешево конечно, но как-то безвкусно. Я за вечер обхожу все бары на Walking Street и с трудом нахожу симпатичную молодую тайку, а мне одной мало, и не потому что я гигант, а потому что только в Тайланде мне хочется отрываться именно так. Если нахожу, то знакомлюсь с ней уже более тщательно… Сначала узнаю, какая у нее семья, братья, сестры и т. д. На следующий день приглашаю в ресторан их всех — как правило, семья оказывается большая и, вне сомнения, туда подваливают и соседи. Я люблю наблюдать за настоящей жизнью, не той, какую перед тобой разыгрывает морковка (тайская девушка, подрабатывающая проституцией, то есть практически любая тайская девушка. — А. Н), а той, которую можно увидеть, когда семья бедных тайцев приходит в дорогой по их меркам ресторан. Сметают много и быстро, потом напряжение с лиц спадает. Батя, как правило, начинает улыбаться, рассказывать про житье-бытье, дочка его переводит мне, так сидим до темноты, потом семья уходит прямо со слезами на глазах… Взамен ты получаешь такую отдачу от этой тайки, чью семью накормил, которую не получишь от таек, которых некоторые пытаются купить за 500 бат. Кроме того, на острова, на которые я выезжаю после двух дней в Патайе, можно взять ее сестер, и они будут обслуживать тебя с не меньшей благодарностью, даже не являясь девушками из клуб ов… На следующий день я улетел в Токио — к любящей и любимой жене».

Вот такая история. Если ее дать почитать людям недалеким или, что то же самое, романтичным, они, пожалуй, найдут здесь какой-нибудь «неприкрытый цинизм» и с удовольствием покричат на тему: ай-яй-яй, пользуясь бедственным положением этих простых людей, задешево приобрел их расположение показной добротой, бла-бла-бла.

Фактически же мы имеем пример правильного и взаимовыгодного использования людей в своих целях с помощью не только денег, но и морального поощрения. Это прекрасно проведенная операция по обретению благорасположения, которая окупается сторицей. Плохо в результате проведения этой благородной операции никому не стало, напротив, стало лучше всем ее участникам, включая ресторатора, заработавшего на банкете, — одни получили деньги, другие качественно потрахались, третьи наелись и испытали чувство благодарности… Последнее весьма немаловажно! Человек — существо эмоциональное, и для него порой эмоции важнее денег. Ну так дайте ему их и сэкономьте деньги.

Люди любят испытывать самые разные эмоции. Даже те, которые обычно считаются отрицательными. Например, людям нравится иногда побояться, поиспытывать страх. Дети для этого рассказывают друг другу страшилки про «черную руку», а взрослые смотрят фильмы ужасов. Гораздо больше людям нравится посмеяться — для возбуждения этих эмоций применяются анекдоты и комедии. А еще люди любят испытать так называемые «высокие чувства» (как правило, представляющие собой коктейль из чувства стадности и чувства гордости) — для этого гражданам показывают парад Победы и героические фильмы о войне, а по радио поют берущие за душу песни. Всласть поплакав и поиспытывав некоторое время эти эмоции, люди удовлетворяются и спокойно живут себе дальше до очередного патриотического праздника, наполняющего их душу новой порцией слезливой вдохновенности.

Бросая народу в корыто то одну, то другую эмоцию, им можно управлять или просто хорошо зарабатывать на продаже эмоций. Продавцы эмоций живут очень неплохо, как вы знаете.

Глава 4 Эмоции в большом деле

Моисей, ведущий свою паству через негостеприимную пустыню бизнес-пространства, должен уметь правильно относиться к пасомым. И поскольку бизнесмен — истинный пастырь, никакой демократии во вверенном ему подразделении быть не может, и его истина — всегда лучшая. То, что хозяин называет истиной, таковой становится. Он может советоваться с нанятыми, принимать их мнение к сведению и даже освящать чье-то мнение принятием в ранг истины. Это должно вызывать у низовых работников гордость.

Если вы Моисей от бизнеса, никогда не забывайте о правильном отношении к пасомым. Не забывайте о том, что ласковое отношение к скотине оборачивается конкретным приращением удоев. У хорошей доярки, которая корову любит, молока в среднем больше, чем у плохой. Выгоднее быть хорошей дояркой. Испытывая неподдельный интерес и — не побоюсь этого слова — искреннюю любовь к людям, вы добьетесь от них больших удоев. Впрочем, современное общество так воспитывает своих членов, что феодально-аристократическая неприязнь к «быдлу» практически изжита, и потому добиться хорошего отношения к пасомым для большинства «эксплуататоров» не представляется сложной задачей. Они автоматически и искренне научаются воспринимать наемников максимально эффективно — то есть с уважением и почти как равных себе. Разумеется, не забывая при этом держать необходимую дистанцию. Никогда нельзя забывать о дистанции, ведь вы — бог в своей организации! Бог добрый и милосердный, несущий истину и свет зарплаты, а если и карающий, то только с необходимой печалью во взоре — так, чтобы караемый понимал: он виноват и доставил огорчение боссу, заставив того оштрафовать себя.

Один из самых успешных бизнесменов России — пивной монстр Тиньков — так охарактеризовал эту вынужденную особенность руководителя: «Работа… Не люблю ее за то, что приходится быть строгим, а иногда злым с людьми. Ведь хочется быть просто nice guу\'ем, раздолбаем; ничего не делать, надеть Paul Smith, покурить травки, но, увы, приходится быть серьезным, хотя это не очень нравится».

Партнерство? Да! Дистанция при этом? Несомненно! Есть начальники, ведущие себя с подчиненными запанибрата. Это очень плохие люди, потому что им садятся на шею. Если вы потеряете дистанцию, подчиненные немедленно переложат на вас свою обязанность принятия мелких решений. Вам это надо? Ваша задача — заставить других работать на себя, а не самому корячиться! Поэтому людей нужно любить, но делать это сверху, сидя над ними на небольшом небесном троне.

И нельзя забывать дрессировать пасомых, то есть периодически давать им положительное и отрицательное подкрепление — вовремя улыбнуться и похвалить или, напротив, нахмурить брови, оштрафовать. Кнут и пряник задают людям необходимые стенки коридорчика и направление, в котором осуществляются тараканьи бега. Улыбка стоит гораздо дешевле, чем денежная премия, а работает порой не хуже: люди — эмоциональные животные. Учитесь эффективно управлять дешевыми средствами.

Таким средством может стать идеологическая накачка. Одним из самых красивых способов заработать много денег является организация новой религии: производить ничего не надо, кроме слов, а КПД велик. При жизни еще ни одному организатору секты не удалось довести ее до размеров мировой религии, но это и не нужно: деньжат срубить и так получается неплохо. Правда, для организации секты нужно обладать определенной толикой сумасшествия, которое индуцируется последователям. Однако методы идеологической работы, которые применяются в религиозных организациях, можно с успехом применить и на обычной фирме. В самом деле, если в людях есть животная потребность в сакральности, почему бы не использовать ее в коммерческих целях? Почему бы не превратить фирму в секту? Или в миниатюрное государство? Фирмы и корпорации сегодня все больше перенимают у национальных государств весь отработанный механизм нагнетания и поддержания общности и патетики — гимн, идеологию, клятвы.

Монстр РАО «ЕЭС» имеет гимн. Но и менее грандиозные фирмы не отстают от флагманов. Например, одна контора, производящая электроплиты и посуду, начинает день с гимна и коллективной пятиминутки любви, во время которой фюрер компании с надрывом и брызгами слюны в течение получаса толкает речь на тему «как хорошо работать в нашей фирме». И каждая пауза в его речи завершается криками зала — работники выкрикивают название фирмы. На бархатной подушке выносят для обозрения новый продукт фирмы — какую-нибудь сковороду или кастрюлю. Зал в полной тишине рассматривает это чудо. Затем, как описывают очевидцы, начинается шепот, переходящий в гул и крики: «Я хочу это! Я хочу это! Я! Хочу! Это!» Затем выходят «региональные Партнеры» и хвастаются, кто сколько продал. Рассказывают об этом на сцене перед всеми, подпрыгивая и плача. На перерыв люди выходят со слезами на глазах.

Это фирма средняя. Но ведь и малыши туда же! Мой знакомый репортер опубликовал однажды в «Известиях» заметку «Поющие на складе» о небольшой фирме, работники которой по утрам исполняют гимн своей складской компании.

Не меньшим рвением отличается сеть универсамов «Пятерочка». У этих есть не только свой гимн, но и заповеди! Которые работники сети усваивают в специальном учебном центре. Один из работников идеологического аппарата компании утверждает, что целью пропагандистской обработки персонала является «здоровый фанатизм». Причем через систему промывки мозгов пропускают не только высший состав фирмы, но и низший — кассиров, грузчиков. Правда, от последних требуется всего ничего — знать пять пунктов из сборника заповедей Компании (неудобно писать с маленькой буквы контору, у которой есть заповеди). А вот топ-менеджеры должны знать все 13 заповедей, плюс тексты корпоративного гимна и утренней «молитвы», которую хором и вслух читают все работники Компании.

«Молитва» компании «Пятерочка» воистину прекрасна:

«Я, Действительный Партнер

Крупнейшей в России сети магазинов,

Действую непрерывно и для достижения цели

Кратчайшим путем,

Цель должна быть достигнута любой ценой.

Я приложу все свои знания и опыт

С целью удовлетворения основных

Запросов наших клиентов и обеспечу:

Низкие цены,

Высокое качество товаров и обслуживания,

Устойчивый и широкий ассортимент,

Лучшее расположение магазинов.

Я сделаю все возможное, чтобы

Моя работа становилась проще и

Эффективнее с каждым днем.

От моей активности зависит эффективность

Работы компании, а значит и мое будущее.

Цели компании ясны и понятны.

30 миллионов клиентов ждут

Результатов моей работы.

Работа приносит мне радость и свободу,

Я учусь и развиваюсь вместе с компанией».

Так и хочется набрать в легкие воздуху и, запрокинув голову, чтобы хорошо пошел голос, продышать этот гимн, наполняясь чувством светозарной радости.

Если человек проработал в «Пятерочке» больше года, он имеет право получить «партбилет» — членскую карточку Партнера. В карточке все оформлено как надо: там есть фотография обладателя, страничка для поощрений и наказаний, напечатанные заповеди.

Как всякая настоящая религия, вера в «Пятерочку» предусматривает существование врагов. Врагами «Пятерочки» являются те, кто мешает экспансионистским планам Компании по овладению рынком. Мысль идеологов проста: если обычному человеку необходим для уверенности образ врага — образ «они» как дихотомическая антитеза «мы», — так почему бы не сделать его?

А вот некоторые выдержки из «пятерочкиных» заповедей, которые член секты постоянно лицезреет в своей членской карточке:

«…Большую часть времени в своей жизни мы проводим на работе либо с мыслями о работе. Поэтому все наши способности подчинены целям Компании. Это не принудительная, а осознанная концентрация, потому что без подлинной концентрации нет результатов, нет целей. Мы избраны для реализации этой великой Цели.

Преданность идеалам Компании, постоянная работа над собой обеспечивают высокую оплату, гарантированную работу и исполнение мечты.

Нашими врагами являются те люди и организации, которые пытаются нарушить Пирамиду соответствия, нанести другой вред Компании и сотрудникам.

…Существуют хитрые враги, которые исподволь разрушают Пирамиду соответствия. Если врага невозможно победить, необходимо уклониться от контактов с ним с наименьшими потерями для Компании.

…Враги постоянно пытаются разрушить Пирамиду соответствия. Быть готовым к защите — объективная необходимость».

Все это выглядит несколько диковато и очень напоминает не столь уж давнее наше прошлое и в равной степени — тоталитарную секту. Рынок покажет, насколько данная жесткая психологическая обработка поможет фирме в конкурентной борьбе, но то, что психологический настрой весьма способствует успеху, было известно всем и всегда. Не зря ведь Александр Македонский, Наполеон Бонапарт, Юлий Цезарь и прочие полководцы перед битвой тратили время на вдохновенные речи.

Возбуждать и настраивать психику можно не только речами. Древние викинги перед битвой настраивались с помощью растительных наркотиков, в секте Аум-Синрикё использовались синтетические психотропные препараты, а в некоторых других сектах — экстатические практики (холотропное дыхание, кружение под ритмические звуки). Последнее — действия, приводящие толпу работников в измененное состояние сознания, — давно используется разными фирмами. Гортанные крики хором, ритмичные движения, раскачивания, взявшись за руки, — все это на умных индивидуалистов с развитым критическим мышлением, как правило, не действует. А вот на несамостоятельных и легковерных коллективистов, на женщин бальзаковского возраста и бывших троечников — вполне.

Я далек от выставления оценок — «хорошо» это или «плохо», «морально» или «аморально». Это ровно настолько «хорошо» или «плохо», насколько это работает. Если «зомбирование» персонала эффективно, не вызывает протестов и позволяет повысить эффективность, то есть вырвать лишний кусок изо рта конкурентов, значит его нужно использовать. Однако некоторые эксперты полагают, что чересчур жесткие методы идеологической обработки «а-ля Северная Корея» хороши лишь для того, чтобы быстро захватить пустой рынок, но не позволят в дальнейшем успешно конкурировать на нем, поскольку оболванивание работников превращает их в негибких солдатиков, не способных к принятию самостоятельных решений. А современная рыночная среда настолько разнообразна, что вырвать кусок пирога изо рта у алчных желторотых детей ваших конкурентов можно, только полностью раскрыв весь творческий потенциал своих бойцов. Но творчество находится в обратно пропорциональной зависимости от «болванства». По этому поводу, кстати, есть хороший анекдот.

Один бизнесмен для повышения КПД своих работников вызвал психолога. Тот долго ходил по фирме, присматриваясь к нитям взаимоотношений между сотрудниками, после чего пришел к нанимателю и сказал:

— У вас очень исполнительные люди. Исправно носят чистую фирменную одежду, не опаздывают на работу, ведут себя в рамках приличий. Только один человек совершенно не соответствует стилю фирмы. Он сидит в самом углу, не носит значок фирмы, не ходит на корпоративные вечеринки, все время опаздывает на работу. А главное, он ничего не делает и все время сидит, положив ноги на стол. Да еще и получает больше всех! По-моему, его нужно уволить.

— Знаете, — ответил хозяин. — В отличие от других, этот человек за три года внес пять предложений, два из которых сработали и принесли мне дополнительно четыре миллиона долларов, что на порядок превышает его зарплату. И насколько я помню, все это время его ноги находились на столе. Поэтому пускай сидит, как хочет.

Гению можно простить многое. И ему многое прощается. Но большинство граждан гениями не являются и потому на прощение рассчитывать не могут. Их удел — офисная униформа, субординация, корпоративный дух, штрафы, гортанные крики и промывка мозгов для увеличения силы корпоративного духа. «Увеличение силы духа» — это эвфемизм психической «накрутки». И наоборот.

Владельцу фирмы нельзя не уделять внимания внутренним настроениям в корпорации, поскольку корпорация — армия на экономическом фронте. А дух — та сила, которая сворачивает горы. И спортивные штанги. Я иногда на досуге похаживаю в тренажерный зал — не для рельефа, а для здоровья и чтоб спина не болела. В результате лежа могу несколько раз выжать штангу, немного превосходящую мой вес. Но это все при минимальном должном настрое. Однажды у меня такого настроя не было. Я был вял и расслаблен. И еле-еле выдавил штангу один раз. Почему? Вес был тот же. Мышцы — те же. Действия привычные. А вот мозги были другими. В них не было психической накрутки, сосредоточенности на цели.

Еще пример… В 1930-е годы XX века в Америке был проведен следующий эксперимент: людей заставляли делать тупую работу — сначала откручивать гайки, потом прикручивать. Испытуемые были разделены на две группы. Первой группе платили за этот сизифов труд 1 доллар, второй группе — 20 долларов (в те годы это были очень приличные деньги). Но тем, кто откручивал-закручивал гайки за доллар, велели после работы как можно лучше рассказать сменщику про важность и интересность работы, которую они выполняли. А через месяц провели опрос. Оказалось, позитивных эмоций в воспоминаниях об этом тупом труде было гораздо больше у участников первой группы (которые получали за нее доллар, но трындели об интересности). А те, кто огребал по 20 баксов, только морщились.

Именно поэтому следом за македонскими, наполеонами и цезарями принцип идеологических накачек взял на вооружение капитал. Об этом сегодня пишутся солидные книги. Если заинтересуетесь, прочтите труд великого датского маркетолога Йеспера Кунде «Корпоративная религия» о том, как сформировать в мозгах своих сотрудников выгодные капиталисту программы. Главное, не стесняйтесь это делать! Если эксплуатировать чувство стадности и сакральности можно церквям и государствам, почему нельзя частному капиталу?

Остается только удивляться гражданам, которые, сами будучи боговерующими или государственноверующими (патриотами), искренне возмущаются подобной пропагандой, когда она исходит не от конфессий или национальных государств, а от фирм. С одной стороны, эти прекраснодушные люди ругмя ругают мир чистогана и жалуются, что доллар застит людям свет и что забыли люди о душе и не хотят работать за идею (бесплатно). С другой, когда корпорации предлагают людям поработать отчасти бесплатно — за идею, — патриоты-боговеры опять недовольны! И многие из них упорно называют такие фирменные методы промывки мозгов фашизмом. Зря обзываются! Фашизм — это неприличное и вредное идейное течение, которое вдохновенно призывает убивать негров и прочих, кто мог бы принести пользу на рабочем месте. А идеология фирм как раз вдохновенно призывает вкалывать, производить, продавать, зарабатывать… Прекрасное перенаправление стадно-сакральной боевой энергии людей в мирное русло.

Вот что об этом пишет Кунде: «Нанимать людей на работу только благодаря их умениям и навыкам становится малоэффективным, их установки и ценности должны быть совместимы с ценностями и установками компании. И если эти установки и ценности идут рука об руку с умениями (а весь процесс управляется через корпоративную религию), то компания получает все необходимое для достижения вершины — позиции бренд-религии».

Допустим, вы решили ради экономии заменить часть денег, расходуемых на людей, идеологией или просто подкрепить боевой дух и преданность фирме, для чего заказали специалистам разработать идеологический пакет для работников своей конторы. Хорошо, но мало! Помимо самих идей понадобятся еще и ритуалы. Любая нить, в том числе нить идеологическая, наматывается на некие вешки, колышки — только так она может сформировать структуру. Колышками для намотки идеологии как раз и служат ритуалы. Человек—животное физиологическое, поэтому любой тезис, предназначенный для запоминания, должен быть ассоциативно привязан к физическому, мышечному движению (см. Павлов, Сеченов, Бродес и др.) — поклон, крестное знамение, приседание… Это могут быть любые физические действия, не вытекающие логически из идеи, но связанные с ней чисто символически. Дело в том, что человеку проще (ленивее!) сто раз совершить привычное телодвижение, чем сто раз подумать одну и ту же мысль.

Именно поэтому для простых людей религия — прежде всего система ритуалов и телодвижений.

Комплекс ритуалов как система проекций идеологии очень облегчает жизнь руководителю. Тысячекратное повторение однообразных движений сделает человека рабом идеологии вернее, чем тысячекратное повторение одной мысли. Мысли приедаются и, в конце концов, вызывают сомнения, а движения воспроизводятся организмом с радостью!

…Это работает — вот все, что вам нужно запомнить. «Честь дороже денег», «смысл жизни — в труде», — вот две простые мысли, которые начальнику нужно внушить своим сотрудникам.

Директор копенгагенского института футурологии Рольф Йенсен — один из тех, кто, наряду с Кунде, пишет о корпорациях-сектах. В своей книге «Общество мечты» он отмечает, что религия корпораций будет естественным образом врастать в культурную и мифологическую ткань общества. Поправлю датчанина: не будет, а уже врастает. И доказательством тому — бренды, речь о которых пойдет чуть позже.

А ты, умный читатель, запомни урок: если кто-то вешает тебе лапшу про Священный Долг, про Бога, про Служение, про Честь, про мать-Родину и про Патриотизм, значит, этот хитрый кто-то хочет, чтобы ты поработал на него бесплатно.

Глава 5 Побег из курятника

Ресурс для использования можно найти везде. То, что для кого-то дерьмо, для другого — ценное удобрение.

Порой самая бесперспективная на первый взгляд аудитория может оказаться самой финансово благодатной для производства денег. Скажем, все наши маркетологи привыкли ориентироваться на молодых, успешных, активных, «от 25 до 45 лет»… А пенсионеры и прочие бюджетники их не интересуют. Однако именно финансово отсталые массивы порой представляют собой прекрасный ресурс для возделывания. Пожинать здесь можно плоды не только электоральные, но и вполне денежные. Скажем, абсолютное попадание в деньги сделали люди, запустившие примитивную газетку «ЗОЖ» (здоровый образ жизни) с миллионными тиражами.

Они рассуждали так: какая самая актуальная потребность у наших стариков? Здоровье, конечно! При этом привыкшие к ужасной советской медицине старики в бесплатную медицину не верят, на платную у них денег нет, а быть здоровым, тем не менее, хочется. К тому же старики легковерны. Ну так продадим им надежду!.. И стали выпускать на плохой бумаге примитивную газету с советами, как домашними средствами — с помощью свеклы, настойки из редьки, собачьей шерсти и барсучьего сала — вылечить ревматизм, грипп, рак… В газете есть все: письма излечившихся читателей, народные советы, рецепты травников, рассказы о полезных упражнениях.

Проект оказался суперуспешным и принес устроителям огромные деньги. А главное, все сделано честно, без обмана — письма настоящие, рецепты народные. Кому помогло, тот пишет, и мы публикуем, кому не помогло, тот уже ничего не напишет. А если напишет… ну, газета же не резиновая, всего не опубликуешь. Да и странно было бы публиковать тексты, противоречащие гуманистической линии газеты, направленной на оздоровление. Причем я не исключаю, а даже уверен, что газета никому не навредила, а даже помогла. Во-первых, разгребая кучу народных средств, всегда можно найти что-то подходящее для кого-то, а во-вторых, газета рождает веру. А вера — сильнейшее исцеляющее средство. Поверив, можно вылечиться даже от рака, причем безо всяких лекарств. Я, во всяком случае, лично знал мужика, который без лекарств избавился из рака мочевого пузыря. Просто придумал себе ментальную систему излечения и поверил в нее.

Теорию о том, что ресурс может открыться там, где его не ждешь, прекрасно подтверждает опыт фирмы «Найк», направившей всю свою маркетинговую стратегию как раз на маргинальные, преимущественно негритянские слои населения. Причем не на все, а на самые, казалось бы, неимущие, — на подростков, которые еще не работают. Парадоксальный расчет полностью оправдался, потому что подростки имеют влияние на родителей, у которых деньги есть. Подробнее об успешном опыте этой фирмы по работе с неграми мы поговорим в главе о брендах.

Умные люди даже откровенный провал могут обернуть в ресурс и превратить в деньги. Подобный случай с неудовольствием описывает журналистка-социалистка Наоми Кляйн в книге «Нет логотипу…»:

«Оказывается, этот маркетинговый выверт „чем хуже, тем лучше“ можно использовать для того, чтобы воскресить безнадежно некрутые, „отстойные“ бренды и убыточную продукцию культуры. Например, через шесть месяцев после провала в кинотеатрах фильма „Шоу-герлз“ студия Metro Golden Meyers пронюхала, что это „сексплуатационное“ кино неплохо расходится на видео, причем не просто как квазиреспектабельная порнография. Судя по всему, группы „двадцати-с-чем-то-летних“ закатывали иронические тусовки на тему „Шоу-герлз“, злобно насмехаясь над кошмарным сценарием и переполняясь ужасом при виде напоминающих аэробику сексуальных контактов. Не удовлетворяясь доходами от продажи фильмов на видеокассетах, MGM решила заново пустить фильм в прокат… На этот раз в газетных рекламных объявлениях никто даже не делал вид, будто серьезно восхищается картиной. Наоборот, приводили цитаты из разгромных рецензий и объявляли „Шоу-герлз“ „классикой стеба“ и „торжеством неизмеримо низкопробного китча“. Для предварительного показа в Нью-Йорке студия даже наняла армию трансвеститов, чтобы они орали на весь зал через мегафоны в самые гнусные кинематографические моменты».

Видите, главное — проявить смекалку. И пусть потом нищие завистники кричат вам вслед, что они тоже так могли бы, да внутренняя порядочность не позволила. Пусть кричат… Из своего «Запорожца». А вы посмейтесь. Как говорится, хорошо смеется тот, кто смеется в «Мерседесе».

Я не зря упомянул здесь социалистку Наоми Кляйн. Мир, заточенный на зарабатывание денег, социалистам дико не нравится. А мне не нравятся социалисты. Социалистичность — страшная умственная болезнь, деформирующая сознание, — порой выдает такие перлы, что только держись! Вот еще один пример того, чем возмущаются социалистки:

«Исследование, проведенное правозащитной организацией Human Rights Watch… выявило, что женщины, нанимавшиеся на работу на мексиканские потогонные фабрики, должны были проходить тест на беременность. Исследование, называющее в числе причастных к такой практике… такие компании, как Zenith, Panasonic, General Electric, General Motors и Fruit of the Loom, обнаружило, что беременным женщинам отказывают в приеме на работу».

Представляете, до чего подлы эти акулы капитализма — нет бы брать работниц вслепую, по принципу «повезет — не повезет» и потом платить всем беременным, ушедшим в декрет, зарплату, так они еще разбираются, мерзавцы!

Не хотят, твари богатые, за свои деньги нищету плодить! Хотят полноценного работника нанять.

В своей книге «Конец феминизма» я уже писал про этот «беременный рэкет», особо отмечая, что пузатых рэкетирш всегда поддерживают феминистки, будучи, по сути, социалистками. Остановлюсь на этом чуть подробнее. Людям не с социалистическим чувством справедливости, а с чувством справедливости, основанным на здравом смысле, ясна правота предпринимателей, старающихся избавиться от беременных. Я как-то провел в своем ЖЖ очередной эксперимент на человеческую порядочность. Поместил реальную жалобу работодателей на беременную рэкетиршу, которая устроилась на работу, умолчав о своей ранней брюхатости, после чего сначала ушла на больничный, а потом и в декрет. И вот теперь маленькая фирма на грани разорения, потому что работу делать некому, место занято и нанять другого человека на него нельзя, а уволить подлую никак не удается.

Никто, даже женщины, не посочувствовал этой беременной. Все мои читатели оказались людьми порядочными и давали разные советы по увольнению бездельницы. Некоторые женщины-руководительницы даже признали, что сами предпочитают брать на работу мужчин — вот именно из-за таких подстав… (Это опять к вопросу о том, как социалисты, принимая свои гуманные законы, достигают противоположного результата — фактически ухудшают положение женщин, которых стремятся защитить.)

Представьте себе, что вы живете в гуманной европейской стране, в которой сложно уволить человека, принятого на работу, потому что законодательство защищает нанятого, а не нанимателя. Например, в России… Да, трудовое законодательство у нас плохое. Да, оно тормозит предпринимательство и экономику и потому должно быть обойдено. Но обойдено законно!

Поэтому некоторые руководители нанимают персонал по временным контрактам, которые возобновляются каждые два-три месяца. Много бумажной работы, но зато не будет проблем с увольнением плохого работника — вы с ним просто не возобновите контракт. Плохой работник — тот работник, который не устраивает работодателя. Например, потому что он стал пить. Или задумал, собака, организовать профсоюз.

Или вот, скажем, проблема штрафов… Для пользы дела работников нужно периодически штрафовать (отрицательное подкрепление) и премировать (положительное подкрепление). Однако нынешний Трудовой кодекс никаких штрафов не предусматривает. А предусматривает он лишь три ступени воздействия — предупреждение, выговор, увольнение.

Прекрасно! Урок первый: оформляем часть зарплаты как премию, тогда у нас появится легальное право лишить нерадивца премии — то есть оштрафовать! По закону штрафовать нельзя, а вот премии лишать закон не запрещает, на то она и премия, что выдается за особые успехи. Конечно, придется каждый месяц писать кучу бумажек — приказов о премировании. Колготно, но зато задница всегда прикрыта. При этом в обиходной речи, то есть неофициально, нужно упрямо называть эти лишения премий штрафами, штрафами, штрафами. Здесь дело в психологии: как выяснили ученые, человек выше оценивает потери, нежели неполученные приобретения (об особенностях народной психологии мы еще поговорим подробнее позже). Соответственно, потеря денег, на которые человек рассчитывает, оценивается им трагичнее, чем неполучение тех же денег в виде премии.

Урок второй: каждый работник должен иметь по паре предупреждений и выговоров (надлежащим образом оформленных), чтобы в любой момент можно было его уволить. А чтобы работник не мог оспорить через суд вынесенное ему письменное предупреждение, оно должно быть документированным.

Мне как-то попалась на глаза интересная информация: на одном из предприятий руководство решило наказывать опаздывающих семьюдесятью (!) отжиманиями от пола. Это было оформлено как «утренняя гимнастика для сотрудников, приходящих на работу с 10.00 до 11.00». Не отжался — выговор, который нельзя оспорить в суде, потому что при приеме на работу каждый сотрудник подписывался под правилами внутреннего трудового распорядка на предприятии. В спорных случаях директор просто показывал судье трудовой договор, подпись под ним сотрудника и номер пункта этого договора, который сотрудник нарушил. И судья пожимал плечами: подпись твоя? Нарушил пункт договора? Ну и чего ж ты теперь хочешь? Выговор за дело влепили!

А вписать в трудовой распорядок можно все что угодно. Есть, скажем, такой предприниматель — Владимир Довгань. Так у него в правила внутреннего трудового распорядка компании были вписаны обязательные для всех сотрудников прыжки с парашютом. Можно также ввести в правила внутреннего распорядка ношение позорной формы. Действует отменно! Все носят белые халаты, а провинившиеся — синие. Походит человек месяц, как дурак, в позорной одежде, и охота бузить пропадает… На людей простых, стремящихся быть как все, это очень действует.

Что же касается тех самых беременных, с которых мы начали, то российское законодательство в этом смысле настолько социалистично, что запрещает увольнять беременных даже за прогулы (ст. 261 ТК РФ)! То есть если пузатая будет приходит на работу пьяная или не приходить вообще, вы ничего не сможете с ней поделать!

Явный социалистический бред. Но выход есть. Закон подразумевает одну лазейку — ликвидация организации. Поэтому умные люди нанимают работников не в свою головную контору, а в несколько мелких сторонних. И с этими мелкими головная контора заключает договоры о предоставлении услуг. Например, главный офис не желает заморачиваться, создавая отдел продаж (лабораторию по качеству, отдел редактуры, маркетинга и пр.), а предпочитает заключить договор со сторонней организацией, которая и будет выполнять всю работу. И если в этой сторонней конторе вдруг заведется беременная, контору всегда можно распустить и заключить договор с другой конторой. В которую нанять всех, кто работал в первой, за исключением беременной.

В поощрении нанятого персонала деньгами (настоящие премии) тоже имеются свои тонкости. Представьте, что щенок сделал лужу, но вы его потыкали в нее мордой только через час. Будет польза? Не будет: щенок уже давно забыл про эту лужу. Наказание должно немедленно следовать за нарушением. И в этом смысле поощрение ничуть от него не отличается. Если вы наградите работника в конце года за те успехи, которые он продемонстрировал во втором квартале, положительного подкрепления не произойдет.

Далее. Работников всегда нужно держать в состоянии неполной сытости. Представьте себе, что вы — миллионер. Будете вы ходить на работу, если она вам неинтересна? То-то! Максимальным рвением к любой работе обладает максимально голодный. Человек, удовлетворивший все свои потребности, не имеющий долгов и, напротив, имеющий некоторый финансовый жирок, уже начинает воротить нос, если работа кажется ему неинтересной. Это счастливый человек. Но если будет много счастливых, кто будет из наших мусоропроводов помои выгребать? Кто будет водить автобусы? Кто, наконец, будет ходить в офис менеджерить?

Последняя категория работников — самая опасная в этом смысле. Однако социальная система Запада и на них нашла управу. Закабалив человека пожизненным кредитом за жилье (машину и пр.), вы получаете управляемый субъект, вечно нуждающийся в работе. А вот если у человека свой дом, нет долгов, есть денежные запасы, которые крутятся в каком-то деле, например, работают в акциях или облигациях, с таким человеком договориться гораздо тяжелее. Все, он вырвался из беличьей клетки! Именно про таких счастливцев сказано: «стремящиеся достичь гармонии между работой и личной жизнью в стиле дзэн. Они упражняются в йоге и играют со своими собаками в набитых оборудованием домашних кабинетах, зарабатывая от контракта к контракту больше, чем когда были привязаны к одной компании и получали фиксированную зарплату… Для таких свободных художников отказ от рабочих мест означает воплотившуюся мечту: свободный рынок и капитализм без галстуков; полное выпадение из корпоративного мира телом, но включенность в него душой. Каждый знает, что нельзя быть винтиком в чьей-то машине, если работаешь в собственной».

Работать в собственной машине или самому представлять собой эту машину — вот единственно возможное счастье и максимальная свобода в нашем мире. Я знаю нескольких таких счастливцев. Один из них Художник, представляющий из себя ходячий бренд, другой — Великий Изобретатель. Художник зарабатывает с картин. А Изобретатель одно время неплохо зарабатывал, продавая технические решения. Поскольку оба они — талантливые люди и работают очень быстро, то применяют в отношении клиентов особый прием, который Художник назвал «деньги должны вылежаться».

Приходит клиент с заказом. На следующий день у Художника уже готов его портрет или заказанная картина. А у Изобретателя оригинальное решение технической проблемы, с которой к нему обратились, рождается прямо в момент разговора с клиентом. Но ни Художник, ни Изобретатель клиенту готовый результат сразу не вываливают. Потому что клиент — дурак. Ребята выжидают пару-тройку недель: клиент должен быть уверен, что работа была трудная, муторная и долгая, в противном случае ему будет тяжело расставаться с деньгами. В самом деле, что за ерунда: гениальная картина, а готова без творческих мук уже на следующий день… А этому умнику даже думать не понадобилось — сразу решил задачу, с ходу, легко. За что платить, спрашивается?.. У дураков ведь работа до сих пор почему-то ассоциируется с тасканием тяжестей. Вот и приходится умным людям хитрить, изображая творческие потуги. Так что если вы гений и работаете быстро, не спешите бежать к клиенту за деньгами. Они еще не созрели.

Ясно, что счастье быть гением доступно не каждому. Но если вы собираетесь командовать людьми и хотите максимально улучшить работу своего подразделения, то должны крепко-накрепко запомнить: штрафовать работников можно часто, а вот чрезмерно стимулировать деньгами их нельзя, поскольку эта процедура эффективна лишь до определенного предела — есть некий оптимум повышения зарплаты, при котором достигается максимальное значение заинтересованности в результатах работы. Дальнейшее повышение зарплаты работником всячески приветствуется, но ничуть его не стимулирует, поэтому повышать ее нецелесообразно.

Конкретные цифры предельных стимулов называть бесполезно, они у каждого свои. Для кого-то 120 миллионов долларов в год — достаточный стимул, чтобы впрячься. А кто-то, заработав свой первый миллион, уходит на заслуженный отдых и всю оставшуюся жизнь попивает коктейли в бунгало, выходящем окнами на море или горное озеро. А время заполняет чтением или написанием книг.

Заработав свои миллиарды, не достигший сорока лет Абрамович отдал жизнь увлечениям — футболу, яхтам, детям. Владимир Яковлев, продав «Коммерсантъ», на семь лет уехал из страны — путешествовать. Петр Буслов, снявший «Бумера», бросил все и уехал жить в Гоа. Мой приятель, московский поэт, заработавший когда-то пару-тройку десятков тысяч долларов, вложил их в ПИФы и живет на проценты, а жизнь посвятил созерцанию природы родного города Люберцы, копанию в интернете и любимому делу — писанию стихов. Проценты у него мизерные, но на еду, квартплату, книги и путешествие раз в год за границу к морю хватает. Как видите, миллионы долларов для свободной жизни не обязательны. На крайняк можно продать квартиру в Москве и уехать жить в Египет, денег вам хватит до конца жизни — и на жилье, и на еду, и на развлечения.

Эту тенденцию — сбегать из беличьего колеса — подметил не только я. Вот, например, что пишет Ирина Хакамада: «Последняя очень актуальная тенденция — уезжать на Гоа. Там за доллар можно снять хижину, еда ничего не стоит и, попыхивая травой на берегу океана, впадать в амнезию. Чаще уезжают молодые, около тридцати лет, творческие люди. С самых престижных, денежных позиций. Таких беглецов становится все больше и больше. Вроде все есть — и деньги, и светская жизнь, и интересная профессия. А люди исчезают».

Именно с этого я и начал книгу, если помните. Дезертирство с трудового фронта мне не очень нравится — кто же работать будет? С другой стороны, мне и самому порой приходят в голову такие мысли: бросить все, уехать в жопу… Удерживает семья (сыну нужно учиться), привычка к столичной суете и страх перед провинциальной скукой тихих курортных мест. Но многие, очень многие с восторгом воплотили бы в свою жизнь слова Бродского: «Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции, у моря».

Выйти утром к морю, встретить рассвет. Окунуться. До обеда пописать книгу или же почитать ее, пообедать в греческой таверне. Вечером выпить вина с приехавшими из Москвы очередными друзьями. Это ли не счастье? Да, да, счастье!!! Но.

Но, по счастью, всем уехать бездельничать в теплые края не удастся, это удел тех немногих, кто, помимо желания, имеет наработанный капитал. Они могут позволить себе сей каприз. Остальных беличье колесо не выпускает из привычного режима гонки. И слава богу. Иначе рухнет мир, а он мне дорог, как память. Поэтому-то моя книга не о счастье. Она о гонке. Гонке за деньгами. В результате которой некоторым удается вырваться к счастью. Но опять-таки через деньги. Ибо без них даже дешевый гоанский рай тут же превратится в нищий грязный ад.

В мире происходит как раз такая сепарация — ушлые, умные, хитрые, неленивые и верткие всплывают, медлительные, долго соображающие и склонные к ненужным рефлексиям оседают внизу. И если вы хотите всплыть, юноша бледный со взором горящим, скажите себе: я сделаю все, чтобы всплыть! И ничто меня не остановит!.. Настройтесь на взятие максимального веса. Мало сказать себе «я — хороший». Это пустая фраза. «Хороший» относительно кого?

«Я — лучше, чем они! Всем всплыть нельзя, кто-то неизбежно останется внизу. И пусть им буду не я!» — вот что вы должны каждый день с утра повторять себе, милый мой. Я очень рассчитываю на вас. Слишком уж много у нас обломовых и мало штольцев.

И если вы действительно только планируете начать свой жизненный взлет, начните его с того, что остановитесь и подумайте: а не стоит ли перед взлетом сбросить балласт ненужных дружб и связей. С кем из тех людей, с коими вы общаетесь сейчас, вы станете общаться в той жизни, какую рисуете себе в самых радужных перспективах? Подходят ли они к тому кругу общения, который у вас будет? Как будут выглядеть ваши дворовые, школьные или институтские друзья в обществе хозяев «заводов-газет— пароходов»? О чем вы будете с ними говорить? И как вы сами будете выглядеть со своими миллионами в плебейской общественной бане или пивной на углу, где привыкли встречаться? Не являются ли эти люди и эти дружбы бессмысленными пожирателями вашего времени? Не платите ли вы за это общение слишком дорого? Что оно вам дает, кроме потерянной жизни? Жизнь коротка, и вы успеете заработать столько денег, сколько времени, усилий и таланта потратите на это. Вы не можете прибавить себе таланта, но на первое и второе вы повлиять можете!..

Впрочем, жизнь — штука саморегулирующаяся, и такие вопросы она обычно помогает разруливать сама: прежние дружбы молодости рассасываются сами по себе и на их месте возникают новые отношения — более близкие к месту работы и потому более полезные. Направляйте этот процесс. Подумайте, что лучше: поддержать ненужную связь, отправившись на традиционную ежемесячную вечеринку выпускников, или почитать учебник по маркетингу. Однако никогда не отказывайтесь от людей демонстративно — не зарывайтесь и не зазнавайтесь, не задирайте нос: люди этого не любят. А они вам еще могут понадобиться. Хотя бы как ступени карьерной лестницы. Ступени должны быть надежными. А для надежности вы должны людей любить и желательно искренне, потому что фальшак люди чуют. Я об этом уже писал, но повторяюсь, ввиду важности этого мероприятия — любви к людям.

Но гораздо важнее, чтобы люди любили вас. Чужая любовь и чужое уважение — это важнейший ресурс. И чтобы его заработать.

Не обижайтесь.

Не расстраивайтесь.

Не злитесь.

Не бойтесь.

Не ругайтесь.

Не стесняйтесь.

Не просите, но предлагайте.

Иными словами, будьте функциональны. Именно для этого существуют самые разные формы психологических бизнес-тренингов, о которых я уже упоминал. И на которых будущих капитанов финансовых морей учат массе любопытных мелочей. Например, чувствовать себя диктатором и взглядом раздвигать толпу. Там же учат плевать на стандарты и так называемую общественную мораль, подогревающую персональные комплексы. Хотите петь на автобусной остановке — пойте! Хотите плясать на улице или в вагоне метро — пляшите! Хотя бы в качестве тренинга. Глупые ограничения — не для вас, вы же лучший. Привыкнув жить без привычных ограничений, вы раскроетесь для денег. Деньги любят нестандартных людей.

Научитесь без стеснения манипулировать людьми: инструмент должен работать в руках мастера. Не стесняйтесь говорить: «Я хочу!» Более того, говорите это, гордо подняв голову. Поставьте себя так, чтобы ваши желания воспринимались окружающими как нечто обязательное к исполнению, потому что вы — лидер, а они — нет. Это может идти только от внутренней уверенности в себе и в своем природном праве умного командовать дураками для достижения своей цели — денег. Если вы не настроитесь достаточно хорошо для того, чтобы откусить от пирога самый большой кусок, кто-то сделает это лучше вас. Но почему кто-то, а не вы? Отнимите у них свое!..

Таков общий посыл этих очень правильных тренингов…

Именно такие люди сейчас нужны стране — решительные, направленные, мотивированные, жесткие, упрямые, идущие к цели напролом. Потому что мямлей — и так полно. Помогите своей стране обогатиться, начав с себя.

Часть 2 Пропаганда вещей

Будущая профессия всех сегодняшних детей — быть квалифицированными потребителями.

Д. Рисман. «Одинокая толпа»

Реклама… порождает потребности в более высоком уровне жизни. Она ставит перед человеком цель обеспечить себя и свою семью лучшим жилищем, лучшей одеждой, лучшей пищей.

Уинстон Черчилль

Наше телевидение гораздо на социальные сюжеты. Вот очередной.

Корреспондент аналитической программы с упоительным осуждением рассказывает о демонстративном потреблении наших новорусских богачей. Они десятками скупают автомобили по полмиллиона долларов. А это, между прочим, годовой бюджет какой-нибудь заштатной расейской области!.. А совсем недавно, заходится журналист, один такой купил в магазине флакон духов за 34 000 евро. Да на эти деньги можно цельный год содержать провинциальный детский дом!.. А еще богатеи оставляют в дорогих ресторанах по полторы-две тысячи долларов зараз. В то время как завтрак несчастных детей в сиротских приютах стоит 8 рублей…

Казалось бы, в чужой карман заглядывать стыдно… Казалось бы, какая связь между тем, сколько своих личных денег тратят на еду отдельные граждане, и тем, насколько щедро кормит родное государство детей в казенных приютах?.. Стыда, однако, у корреспондента никакого, связи между частным рестораном и госбюджетом также никакой, зато сюжет получился впечатляющим по сравнению несравнимого. На простые мозги простого человека такое действует ошеломляюще. Подобных ударных сюжетов можно придумать море. Эверест весит миллиарды тонн, а кучка каши на детской тарелке — 150 граммов! Слезы наворачиваются на глаза. Поневоле начинаешь ненавидеть этот Эверест.

Почему эфир наполняют сюжеты, которые прививают ненависть к лучшим, наиболее успешным людям? Их с экрана осуждают, вместо того чтобы порадоваться, а ведь человек в парфюмерном магазине достал из кармана 34 000 евро и просто так отдал их людям, то есть запустил деньги обратно в экономику — «покормил чаек». Себестоимость этого флакона духов максимум двести баксов. Человек потратил на него в несколько сотен раз больше. То есть попросту подарил эти деньги, которые вновь булькнулись в экономику и начали там работать. Человек осуществил гуманитарную акцию. А его ткнули мордой в грязь. За что?

Не «за что», а «почему». Потому что он богат. Это достаточное преступление в глазах быдла… Таковы плебеи во все времена. Что ж, это отрицательная черта народа. Но зато у народа есть и положительная черта, и заключается она в том, что народ состоит из людей, в которых можно пробуждать экономически полезные желания.

Глава 1 Грабли на столбовой дороге

Господин Кончаловский и подобные ему очень любят абсолютизировать национальный русский характер. Мол, никогда у нас не будет нормального капитализма, демократии, индивидуализма и потребительского общества, потому что русский человек — имманентный византиец, нестяжатель, восточный тип и т. д. и т. п. Все — чушь. Даю справку тем, кто по трагической случайности упустил из виду мою «Историю отмороженных», где анамнез русского характера был великолепно раскрыт, а область определения его функции предельно очерчена. Национальный характер — дитя природы и отчасти генов. Но гены в современном обществе имеют тенденцию к смешению, а дикая природа уже отступилась от homo sapiens, который все больше превращается в искусственное существо, живущее в искусственной среде. Одинаковая среда — одинаковое поведение.

Если человека поместить в условия американского капитализма, то, будь он хоть трижды русским, он вскоре станет вести себя как самый заправский американец. Поведенческие реакции человека определяются обстоятельствами. Сейчас все отстающие страны проходят тот же путь, который уже прошли страны передовые. Я не знаю, кому его пройти суждено, а кому нет, но столбовая дорога у всех одна, хотя и по ней некоторые могут идти, выписывая ногами самые причудливые вензеля. Причем, что самое забавное, даже вензеля эти бывают порой удивительно схожими. Сейчас, например, наше общество по отношению к рекламе переживает то, что в свое время уже пережила ушедшая далеко вперед Америка.

Ох уж эта реклама! Ее не любят. Ее демонизируют. Ее проклинают. Но без рекламы современная цивилизация просто не может существовать. Реклама была придумана давным-давно, и даже в прежние времена ей нельзя было отказать в оригинальности и дерзости. Скажем, пару столетий назад один предприимчивый англосакс, производящий ваксу, за небольшую сумму договорился с местными аборигенами и разместил свою рекламу на египетских пирамидах. Это было броско, но эпизодично. А основой цивилизации реклама стала после Великой депрессии в США.

Иногда Великую депрессию называют кризисом перепроизводства. Действительно, в это тяжкое время зерно, сахар, кофе и другие продукты, не найдя своего покупателя, попросту уничтожались. Но «переизбыток товаров» — лишь одна сторона медали, на которой с противоположной стороны написано «недостаток покупателей». Действительно, американские домохозяйства, потерявшие свои деньги в лопнувшем биржевом пузыре, просто не могли купить многие необходимые товары.

Великая депрессия преподнесла обществу важный урок: потребитель — не менее важная для экономики вещь, чем товарная масса. Он первичен. Потребитель может существовать без товарной массы, например, ведя натуральное хозяйство или бегая с каменным топором за потребляемым мамонтом. А вот товарной массы без потребителя быть не может — эта масса сразу теряет свойства товара. А без товара нет экономики. А без экономики нет цивилизации, а есть дикость.

Когда-то в великой Римской империи, простиравшейся от Атлантики до Месопотамии, жили 70 миллионов человек, 90 % из которых занимались сельским хозяйством. Но производимая ими продукция не являлась товаром, поскольку на рынок никогда не поступала. А потреблялась самими производителями. Единство процесса производства и потребления было столь неразрывным и естественным для подавляющего большинства тогдашних людей, что даже слова такого «потребитель» не существовало. Производство и потребление было просто жизнью.

Дальнейшее развитие цивилизации, приведшее к специализации людей, разделило производство и потребление, поместив между ними посредника — товар. Товар — это продукт, специально произведенный на продажу, то есть для обмена на деньги. И чем больше людей включалось в товарно-денежные отношения, тем развитее и интереснее становилась цивилизация. Тем большее количество нахлебников (ученых, писателей, художников, поэтов) она могла содержать. Ученые изобретали и открывали, и чем больше они изобретали и открывали, тем больше росла производительность труда. Соответственно, тем большее количество «освобожденных работников» могла прокормить цивилизация. И тем больше становилось думающих голов. Которые все больше изобретали. Положительная обратная связь. Взрыв.

Информационный взрыв.

В начале XX века развитое человечество уже могло произвести гораздо больше, чем в состоянии были потребить потребители. Пардон, ошибка. Не потребить, а купить, потому как для того, чтобы стать потребителем, нужно сначала стать покупателем, то есть иметь деньги. Великая депрессия наглядно показала, как прав был Форд, старавшийся платить своим рабочим большую зарплату с целью вырастить из пролетариев новый класс — класс состоятельных потребителей, иначе некому будет продавать произведенное. И этот класс, именуемый средним, мировому капитализму удалось довольно быстро сформировать.

Однако в середине XX века над цивилизацией нависла новая опасность: даже самый богатый и продвинутый потребитель не может жрать в три горла. Американская экономика, которая до Второй мировой войны успешно преодолела Кризис возможностей (Великую депрессию), после войны впервые в мировой истории столкнулась с Кризисом желания. Насытившиеся американцы перестали стремиться делать новые покупки. Они наелись, и это понятно: с 1940 по 1955 годы количество товаров народного потребления выросло в четыре раза, а народонаселение во столько же раз, разумеется, не увеличилось. При этом тогдашние экономисты отметили, что производительность труда удваивается каждые 25 лет. Что же будет дальше? Куда все это девать?

Ситуация выглядела безвыходной. Понятно, что если у человека нет автомобиля, то он его хочет. Но как заставить человека, у которого есть автомобиль, хотеть автомобиль? Казалось бы, задача неразрешима. Но она была, тем не менее, успешно решена. С помощью появления новой огромной индустрии — индустрии стимуляции желаний. Стало ясно, что главное в современной экономике — не сделать что-то превосходное, а продать это самое превосходное пресытившемуся потребителю. Именно тогда и начался массовый отток миллионов людей из производства в сферу торговли, пиара, маркетинга и рекламы. Именно тогда наше общество приобрело те черты, из-за которых его и прозвали потребительским.

Реклама начала свою благотворную работу по страгиванию общества с мертвой точки еще во времена Великой депрессии. В те тяжелые годы, когда люди почти ничего не покупали, капиталисты ожесточенно конкурировали между собой за это «почти». Именно тогда взошла звезда компании Procter&Gamble, благодаря которой наш язык обогатился понятием «мыльная опера». На деньги мыловаров одна американская радиостанция запустила бесконечную трансляцию семейно-бытового сериала «Матушка Перкинс». По ходу действия периодически рекламировалось мыло Oxydol, которым пользовались герои передачи. Депрессия депрессией, а мыться чем-то надо. И с помощью сериала Procter&Gamble подняла продажи своего мыла вдвое. А сериал оказался настолько популярным, что просуществовал 27 лет, за которые американцы прослушали более 7 тысяч серий этой бытовой саги.

Это сработало тогда, это успешно работало и позже. Расходы на рекламу начали увеличиваться со скоростью постепенно набирающего ход состава. Если в 1950 году они составили 6 миллиардов долларов, в 1954 году — 8 миллиардов, в 1955 году — уже 9 миллиардов долларов. А вскоре некоторые фирмы были вынуждены вкладывать в рекламу до четверти своих доходов. Началась новая эра. И это было непривычно. Настолько непривычно, что один из американских хозяев фабрики по производству косметики воскликнул: «Мы теперь не продаем косметику, а покупаем потребителей!»

Мир изменился.

Сегодняшний мир не может функционировать без рекламы, как человек не может существовать без лимфатической или кровеносной системы. Возможно, кому-то это утверждение покажется чересчур сильным. Поэтому постараюсь предельно пояснить.

Мы знаем, что в основе экономики лежит потребление. Мы знаем, что чем больше потребляют люди, тем лучше для страны, тем быстрее развивается цивилизация, тем шустрее прогресс. Мы убедились, что в постиндустриальном мире килограммы сырья все больше и больше заменяются битами и байтами информации. Информация — столп современного мира. Без нее нам труба. Но что создает и поддерживает каналы, по которым течет информация?

Реклама. Именно она позволяет жить телевидению, газетам, интернет-ресурсам, радио… В одной из занимательных книжек Перельмана-старшего поставлен мысленный эксперимент: «А что было бы с миром, если бы вдруг исчезло трение?» Понятно, что трение как физический феномен настолько глубоко «завязано» на фундаментальные свойства материи, что для его «отмены» нужен очень высокий уровень абстракции. Проявим столь же высокий уровень абстракции и спросим себя: «А что было бы с миром, если бы не стало рекламы?»

Если бы рекламы вдруг не стало, информационное, а с ним и товарное «кровообращение» в экономическом организме цивилизации было бы в изрядной степени замедлено, «загущено», как загустевает кровь при диабете, превращаясь в подобие сахарного сиропа. Что бывает при затруднениях кровообращения? Гангрена. Гангрена экономического спада поразила бы планету, оставив сотни миллионов людей без работы. Без еды. Без тепла. Поэтому с полным основанием можно сказать, что дикарская нелюбовь простонародья к рекламе имеет ту же природу, что нелюбовь малого ребенка к невкусным таблеткам.

Но дураков в этом мире, слава богу, хватает, поэтому то там, то сям периодически раздаются призывы ограничить или даже запретить рекламу. Несколько лет тому назад в одной из популярных газет некий престарелый журналист, имени которого я даже называть не хочу, а фамилия его Минкин, разразился гигантской публикацией, в которой с упорством маньяка пытался доказать вред телерекламы для подрастающего поколения, а слово «запретить» мелькало в его статье, от которой за версту несло шизофренией, так часто, что хотелось немедленно набрать номер скорой психиатрической помощи.

Наверняка после этого материала у Минкина появилось некоторое число единомышленников: подобно простуде, шизоидные идеи передаются воздушно-капельным путем — чем громче кричит и брызжет слюной бесноватый, тем больше у него поклонников. Отсталый народ очень восприимчив к ментальной заразе. А отдельные отсталые депутаты — плоть от плоти народной — периодически настолько возбуждаются от увиденного на телеэкранах, что с настойчивостью, достойной лучшего применения, выдвигают законодательные инициативы по ограничению той или иной рекламы, сокращению рекламного времени на телевидении или требуют запретить использовать в рекламе пресловутый 25-й кадр.

Порой народное бессознательное, олицетворенное каким-нибудь красно-коричневым депутатом, выдает такие перлы, которые, появись они в либеральной прессе, могли бы сойти за пародию. Но депутаты занимаются этими самопародиями на полном серьезе. Скажем, была такая депутатка-коммунистка Астраханкина, известная своими патриотическими эскападами. И однажды она послала министру печати Лесину депутатский запрос, который я просто не могу не привести целиком. Этим должен насладиться каждый (орфография оригинала):

«Уважаемый Михаил Юрьевич!

Последнее время избиратели неоднократно обращались ко мне с письмами по поводу неподобающей рекламы, содержащей оскорбительное для русских людей кощунственное отношение к традиционным культурным ценностям и святыням русского народа.

Так, по телевидению демонстрируется, а в вагонах метро расклеивается реклама дезодорантов Rexon, кощунственно использующая замечательную картину великого русского живописца В. И. Васнецова „Богатыри“.

В названной рекламе символический образ русских богатырей — защитников Отечества, воплощение русского духа, олицетворение силы, добра и справедливости — представлен оскверненно: рядом с сидящим на коне богатырем Ильей Муромцем, одним из самых любимых народом эпических героев, — нет его товарищей, стоят только их кони. А далее надпись: кажется, друзья начинают тебя избегать. И более мелким шрифтом — советуется от дурного запаха (запах-дух) использовать Rexon.

Эта антипатриотическая русофобская „реклама“ оскорбительна для русского человека и россиян. Она противоречит Доктрине информационной безопасности Российской Федерации, в которой одной из угроз информационной безопасности России признается девальвация духовных ценностей, насаждение данностей, „противоречащих ценностям, принятым в российском обществе“ (ч. 1, разд. 2).

Считая названную рекламу по содержанию и духу противоречащей законам Российской Федерации и Доктрине информационной безопасности России, прошу Вас принять необходимые меры, пресекающие распространение этой кощунственной рекламы, и сообщить мне об этом по адресу: 103265, Москва, Георгиевский пер., 2…»

Еще раз подчеркиваю, это не пародийный поклеп, это подлинный документ, от чистого сердца подписанный заместителем председателя думского комитета по информационной политике, членом комиссии по этике, членом агропромышленной депутатской группы товарищем Астраханкиной.

Так вот, теми же самыми болезнями нелюбви к рекламе когда-то переболело и западное общество. Рекламофобия была в Америке настоящей социальной модой — такой же, как ныне мода на политкорректность. Это было удивительное время, когда страдающий психиатрическим заболеванием Уилсон Брайен Ки околдовал своим сумасшествием целую страну.

Однажды Уилсон Ки внезапно «понял», что в рекламе эксплуатируются «низменные» инстинкты человека, в частности, сексуальный. Потребителей, оказывается, заставляют покупать товары, воздействуя на людей через подсознание — просто замаскировав в рекламе что-нибудь связанное с сексом! После этого «озарения» в любом рекламном ролике Ки стал искать и, что характерно, везде находил сексуальный подтекст. Результатом этих галлюцинаций стал вышедший в 1973 году знаменитый бестселлер «Совращение через подсознание: тайные способы, применяемые в рекламе для побуждения вас к покупке рекламируемого товара». В 1976 году последовал новый капитальный труд (600 страниц текста!) — «Сексплуатация средств массовой информации». В 1980 году больной написал и издал книгу «Оргия на тарелке». Вся эта мулдашевщина по-американски выдержала семь переизданий и разошлась общим тиражом более полутора миллионов экземпляров.

Впрочем, Ки бросил свои зерна в уже подготовленную и унавоженную почву: до него подобными «исследованиями» баловался еще один американец — Вэнс Паккард, который за полтора десятка лет до Ки выпустил книгу «Тайные увещеватели», разоблачавшую проклятых капиталистов, сующих в рекламу невидимые глазу подсознательные внушения.

Ки оказался достойным учеников Паккарда! В своих книгах он приводил примеры тонко усмотренных им сексуальных символов и порнографических изображений во внешне вроде бы благопристойной рекламе. Например, в рекламе джина Gilbey\'s London, опубликованной в 1971 году в журнале «Тайм» и изображающей высокий стакан джина со льдом и тоником, Ки примерещилось слово «SEX», как бы выложенное в стакане кубиками льда. Никаких букв в кубиках льда, конечно, не было, но поскольку ни о чем другом, кроме как о сексе, Ки думать не мог, в ледяных переливах ему упрямо чудилось зловещее слово. Причем одни кубики льда казались ему «мужскими», а другие — «женскими».

«Нельзя взять в руки газеты, журнал или проспект, прослушать радиопередачу или посмотреть телевизор в любом месте Северной Америки, — писал Ки, — без того, чтобы не подвергнуться подсознательному воздействию вложений, таких как те, которые имеются в кубиках льда. С каким бы недоверием вы все это ни воспринимали, эти подсознательные S-E-X-ы на сегодняшний день представляют собой неотъемлемую часть жизни современной Америки — даже если большинство людей их не замечает на уровне сознания».

На пробке бутылки, которая лежала в рекламе виски рядом с бутылкой, автору привиделось лицо женщины. Тающий на пробке лед, по его мнению, символизировал мужское семя. Отражение бутылки в зеркальной поверхности стола показалось ему похожим на возбужденный половой член. А в отражении стакана больной углядел положенный на бок схематично изображенный женский половой орган. «Вагина, — анализировал рекламу Уильям Ки, — закрыта, это означает, что ее владелица ложится и ждет своей очереди»… В одной только рекламе виски Ки насчитал трех мужчин и двух женщин, занимающихся самым разнузданным сексом, да плюс «подсматривающий за ними человек, символически изображенный верхним кубиком льда».

Сексуальный подтекст виделся пациенту везде. Вот Ки анализирует рекламу зубной пасты «Crest» в журнале «Life». На ней радостная мама показывает довольному папе первый прорезавшийся зубик у младенчика. Вы небось думаете, где же здесь секс? «Рот ребенка явно символизирует женские половые органы! — радуется автор. — А мамин палец, направленный туда, символизирует мужской репродуктивный орган». В дополнение к этому Ки обнаружил буквы, слагающие слово «SEX» на руке ребенка, на лицах и в волосах обоих родителей, в складках одежды ребенка, на руке матери.

Как вы думаете, вопрошал Ки читателей, отчего люди в шестидесятые годы покупали печенье «Ritz»? А оттого, что на их поверхности едва заметно было выдавлено слово «SEX», которое подсознательно привлекало покупателей. Ки умудрился приметить оральный половой акт в «Сикстинской капелле», замаскированное слово «SEX» в бороде Линкольна и скрытый половой член в картине Пикассо «Спящая красавица».

Опросы студентов и прочей публики, которой Ки демонстрировал рекламу, показывали, что никто из опрошенных не видит в картинках того, что видит прозорливый Ки. И это еще больше убеждало автора в его правоте, ведь воздействие и не должно отмечаться сознанием, оно — подсознательное, незаметное для простого глаза! Для того чтобы заставить людей увидеть то, что виделось лично ему, Ки ретушировал рекламные картинки, толстыми черными линиями выделяя на них половые члены и женские вагины. Только тогда публика пораженно ахала и прозревала.

Подобные разоблачения сделали Ки знаменитым на всю страну. Он читал до ста лекций в год, светился на экранах ТВ и участвовал в радиопрограммах. Его гонорар вырос до 3000 долларов за лекцию. А социологические исследования показывали, что более 50 % слушателей находили аргументы «доктора» Ки убедительными. Америка рукоплескала идиоту, проникаясь идиотизмом и не замечая его.

Так когда-то юное советское общество не считало ненормальными людей с лихорадочным блеском в глазах, которые предлагали поделить все имущество поровну и обобществить жен… Так когда-то немецкое общество совершенно не замечало явных психоневрастенических отклонений своего фюрера, поскольку само было повернуто на национализме… Так сейчас больной на всю голову шведский профессор Свен-Аксель Монсон не вылезает с первых полос газет и эфирного радио— и телепространства Швеции, проповедуя ультрарадикальные феминистические идеи — потому что сегодня Швеция как раз увлечена феминизмом.

Тут есть еще такой момент: слава очень мешает прозрению — не могут же все вокруг ошибаться, поклоняясь ненормальному? Поэтому самое сложное и бесперспективное занятие на свете — бороться с общественной паранойей методами логики и убеждения. Тем не менее в Америке нашлись люди, которые посвятили изрядный кусок жизни развенчиванию дурацких теорий. Но все это случилось потом, через десять лет, когда пожар маразма уже вовсю разгорелся. А поначалу профессионалы от рекламы не обращали никакого внимания на похождения сумасшедшего. И только когда в рекламные конторы начали приходить на работу студенты, наслушавшиеся лекций Ки в университетах, вот тут серьезные люди и схватились за голову: целое поколение оказалось зараженным.

Вообще, студенческие кампусы — самое благодатное место для размножения умственной порчи. Революции, контрреволюции, споры феминизма и политкорректности, как плесень, зарождаются в этой среде, чрезвычайно восприимчивой ко всему новому, но еще не обладающей свойственной взрослым критичностью.

Доктор Джек Хаберстро — профессор института массовых средств связи при Вирджинском университете — был назначен в качестве эксперта расследовать факты по судебным искам, предъявленным Уильямом Ки (кстати, то, что Ки подавал иски против компаний, говорит о том, что он не был хитрым жуком, просто решившим подзаработать, а был вполне искренним сумасшедшим). Результат независимой экспертизы был предсказуем: все умственные построения Киза рассыпались, как карточный домик.

Даже такой, казалось бы, простой факт, как выдавленное на печенье «Ritz» слово «SEX», не подтвердился. Хаберстро лично отправился в крупнейшую пекарню, выпекающую крекеры «Ritz» в Чикаго. И убедился, что нанести слово на печенье технически невозможно — для этого просто нет нужного оборудования. Так бесславно лопнул мыльный пузырь рекламного погромщика «доктора» Ки, забрызгав всю Америку.

Америка переболела рекламофобией. Ей больше не интересен воинствующий идиотизм «доктора» Ки. Но зато его книги сейчас массовыми тиражами издают в Южной Америке, то есть в странах догоняющего развития, идущих по тому же пути, но немного сзади.

В России роль Уильяма Ки пытался сыграть журналист Минкин. Минкину отчего-то помстилось, что реклама существует не для того, чтобы продвигать товар, а для воспитания подрастающего поколения. А поскольку функции воспитания она осуществляет не так, как хотелось бы Минкину, ее, по мысли пациента, нужно запретить.

Читая в свое время гигантский — на целую полосу — программный опус «русского Ки», я изрядно веселился. И считаю бесчеловечным лишать своего читателя аналогичного удовольствия, поэтому остановлюсь на минкинском опусе чуть подробнее.

…Две вещи поражали Канта — звездное небо над головой и моральный закон внутри самого Канта. Две вещи раздражали Минкина — телевидение в стране и подлая реклама внутри телевидения. Все это безобразие Минкин предлагал ва-а-ще запретить. Начав с телевидения. Телевидение не нужно людям, посчитал наш «теоретик». Почему не нужно? Потому что телевидение «не делает людей счастливее», например… Оригинальная логика, правда? Мало ли в мире предметов и явлений, не делающих людей счастливее. Книги тоже не делают людей счастливее. И кофе не делает. И газеты. И автобусы. И цирк. И Минкин. Но разве это повод отказываться от Минкина или от кофе?.. Строго говоря, счастливее люди становятся только от наркотиков. Да и то не от всех и ненадолго.

Таким было начало минкинских рассуждений. А ближе к середине своей программной статьи, разогнавшись умом и разогревшись в боях с тенью, «русский Ки» наконец делает базовое (выделенное полужирным) умозаключение: «…значительная часть рекламы должна быть запрещена. Категорически». Далее в обоснование этого тезиса идут пространные рассуждения об аморализме рекламы. С примерами: «Когда я впервые увидел, как учитель строго спрашивает подростков: „Кто принес в класс банку газировки?!“ — я был уверен, что все они будут про очереди вставать и говорить „я, я…“ И вдруг подростки стали вставать и говорить „он, он“ и показывать пальцами на попавшегося».

И какой же вывод делает из данной рекламы Минкин? А вот какой: «Это, граждане, настоящее дерьмо. Наших детей учат доносить, учат врать, учат избегать ответственности, учат сваливать вину на другого. Это не реклама сладковатой дряни, это вкладывается в мозги и души модель поведения».

Неслабый вывод, прямо скажем. То есть, получается, когда детям рассказывают сказку о колобке, их учат врать, пользоваться моментом ради своей выгоды и сбегать из дому в виде шарика из теста. А сказка про то, как Иван-дурак прыгал в кипящее молоко для омоложения, учит наших детей прыгать в кипяток для омоложения.

Очередным предметом минкин-анализа стала реклама с космическими полицейскими, которые так увлеклись питьем напитка, что не спасли девушку, на которую напали космические пираты. Что по этому поводу думает бывший театральный критик Минкин? Уже догадались? Вы правы, Минкин предсказуем: «Это не товар рекламируют, а самую настоящую подлость… Видимо, кто-то исследовал умы… и выяснил, что чем ближе реклама к бандитскому, уголовному сознанию, тем легче попасть в резонанс с сегодняшним народом, особенно молодым».

Следующий минкин-пассаж был посвящен рекламе «Фанты». В ролике джинн балдеет в своем кувшине с какими-то бабами, пьет «Фанту» и так кайфует, что не слышит криков о помощи от своего хозяина Аладдина. Результат: хозяина насмерть затоптало здоровенное чудище неясной породы. Увидев это, Минкин потрясенно пишет: «…суть рекламы та же: будь подонком, будь подлецом, пусть все подохнут, лишь бы у меня было все тип-топ… То есть покупатель должен отождествить себя с джинном, то есть вообще не с человеком, и тогда, конечно, плевать на всех людей».

Еще больше возмутила нашего теоретика реклама ирисок, которые летчики предлагают для успокоения пассажирам. А сами в это время с парашютами к выходу пробираются, потому что самолет падает! Разумеется, по мнению Минкина, это есть не что иное, как пропаганда подлости: «Мысль летчика нам совершенно ясна: пусть, мол, пожует, прежде чем все они сдохнут. Может быть, это шутки (Догадался!!! — А. И), а у меня нет чувства юмора? Но ведь бывают, как известно, подлые шутки. За них в приличном обществе морду бьют».

И, наконец, последнее минкино возмущение было посвящено рекламе пива: «Вот два мужика сидят, пьют пиво, а за окном баба пропалывает огород. Тяжелая работа. Мужики передвигают бутылку так, чтобы не видеть работающую бабу. Допускаю, что это остроумно. Верю, что кто-то смеялся. Но веселящиеся подонки — все равно подонки, не правда ли?»

А хмурый идиот без чувства юмора — всегда хмурый идиот без чувства юмора, не правда ли?..

Конечно, до монументальности и академичности «доктора» Ки нашему Минкину далеко. Ки по крайней мере не обзывал своих читателей (тех, кому нравится смешная реклама) подонками. А Минкин, напрочь лишенный чувства юмора — и в частных беседах признающий за собой такой грех, — называет. И даже морды готов бить за подонские шутки. Никому бы не посоветовал смотреть телевизор в присутствии мрачного Минкина: вы улыбнетесь, а он вам по роже съездит, и вы даже не поймете, за что.

Ну а далее Минкин использует известный прием — прикрывается детьми: «Подросткам… внушают чудовищные вещи. Им внушаются модели поведения и образ мыслей (подлое поведение и извращенный образ мыслей). И это должно быть давно и категорически запрещено!» Ратуя за моральное здоровье подрастающего поколения, Минкин также призывал запретить в рекламе волнующее женское придыхание и грубые мужские голоса «с похабной угрожающей оттяжкой».

Как известно, отсутствие чувства юмора эквивалентно дефициту интеллекта. Но вовсе не по этой причине я, прочитав тогда все эти бредни, подумал о шизофрении «русского Ки». На это меня натолкнули следующие соображения… Во-первых, сама структура минкинского текста с характерными для нездоровых людей глобальными выводами, вытекающими из ничтожных постулатов. Во-вторых, неадекватная агрессивность автора и его готовность драться и бить морды. В-третьих, я много лет работал в разных редакциях, и по рукописи иногда могу сказать, здоровый человек ее изготавливал или шизофреник. Если в середине предложения часто встречаются слова, напыщенно написанные с заглавных букв, если многие слова выделены цветными фломастерами — одно слово зеленое, второе красное, третье просто подчеркнуто двойной волнистой линией — значит, писал человек больной.

Газета, в которой был опубликован опус Минкина, черно-белая, цветом там не повыделяешь, поэтому Минкину приходилось изощряться — многочисленные главочки, сносочки, выделение полужирным, раскладывание по пунктам: 1, 2, 3, 4, 5, 6. (По пунктам Минкин «доказывал» ненужность телевидения для современной цивилизации.)

Впрочем, возможно, я и ошибаюсь. Есть определенная вероятность, что Минкин никакой не шизофреник, а вполне здоровый паренек предпенсионного возраста. Тогда у меня есть другая гипотеза. Задумаемся: что же случилось с Минкиным? Ведь не всегда же Минкин был так плох! В прежние годы в его статьях было больше здравого смысла. Что же произошло? Причем произошло довольно резко.

Я дважды в жизни был свидетелем таких внезапных мировоззренческих переворотов. У нас в редакции работала хорошая девочка Маша Трещанская. Она была, хоть и православная, но вполне разумная (либеральная) во взглядах. А потом родила ребенка. И перестала быть нормальным человеком. Теперь с жаром ратует за сухой закон, выступает против свободной продажи оружия, слышать ничего не желает о необходимости легализации даже легких наркотиков и выступает за насильственную православизацию всей страны. То есть круг ее восприятия сузился настолько, что в нем теперь помещается только страх — страх за своего ребенка.

Второй случай. В той же редакции работала Майя Куликова. Она всегда была по убеждениям национал-большевиком. Любила героев, баррикады, революции, писателя Лимонова и не любила капитализм и тошнотворных обывателей, сидящих перед телевизорами вместо того, чтобы идти на улицу делать историю. А потом ушла в декрет и родила. После родов позвонила, и я ее буквально не узнал. Куда делись революции и ненависть к обывателям!

— Звоню тебе извиниться за все глупости, которые говорила когда-то, — сказала Куликова.

— Что с тобой приключилось, Майя?! — спросил я слегка ошарашенно.

— Ах, Саша! Разве ты не знаешь, когда женщина рожает ребенка, в ее голове все сразу переворачивается!..

Знаю, знаю, забыл только… Феномен этот давно известный. После родов у женщин резко меняется биохимия в организме. Это и на голову влияет: мы же биохимические создания. Причем такое случается не только после родов. У женщин преклонных лет перемены характера — раздражительность, ворчливость, неврастения — носят климактерический характер. Теперь сопоставим.

…Минкин уже не молод…

…И Минкин при этом — отец-одиночка…

…И логика у него совсем уж какая-то немужская…

И за молодое поколение стал сильно переживать.

Так-так-так. Сидел, сидел я, думал. И вдруг меня прямо как осенило!

Минкин — женщина!

У меня даже от сердца отлегло, когда я это понял. Но как умело он… она скрывала все эти годы свой истинный пол!

А мы зачастую были к ней несправедливы, а она страдала и боролась! Господи.

Саша! Александра! Прости меня, ради бога, за то, что я тут тебе наговорил, я же не знал, что у тебя в голове все перемешалось после родов и климакса. И давай без истерик, милая. Я не буду тебя больше задевать, а ты пиши, чего гормоны диктуют. Напротив, я сейчас даже помогу тебе в твоей святой борьбе.

Александра Минкина хочет оставить только морально-корректную рекламу, воспитывающую в порастающем поколении исключительно благородные чувства, а плохую рекламу — запретить. «Запрет мгновенно заставит тех же самых людей делать высокоморальные ролики. Это же здорово и смешно: устроить так, чтобы негодяи ради выгоды стали проповедовать добро», — пишет взволнованная Александра и требует установить в стране нравственную цензуру.

Что ж, пораскинув умишком, я тут же накидал сценарии нескольких рекламных роликов, которые наверняка пройдут цензурно-нравственный минкин-контроль.

1. На экране человек в костюме и галстуке.

— Раньше я был негодяем. Теперь я рекламирую товары и высокую мораль. Я никогда не был в Вилларибе. Я также никогда не был в Виллабадже. Я вообще никогда не был в Испании. Поэтому я считаю, что нет людей плохих и хороших, умных и глупых, а все люди одинаковые, и даже если кто-то успевает вымыть посуду раньше других, это еще не повод для насмешек! А жирные тазики я мою песком и мочалкой из полиэтиленовых волокон. Получается быстро и без всякого «Ферри».

2. На экране человек в строгом костюме и галстуке. Он показывает зрителям кусок мыла.

— Я слесарь Петров. Иногда после смены мне хочется омыться. Я нашел для себя мыло! Оно лежало в душе на полочке. Мылом — моются. Используйте мыло каждый раз, когда вам этого захочется!

3. На экране девушка в скромной юбке, косынке и с большим животом.

— У меня такой большой живот, потому что я беременная. Я стала беременная, потому что не использовала это. (Показывает презерватив.) Когда я стала беременная, меня бросил возлюбленный. Но потом я нашла себе настоящего человека. Он согласен усыновить мою будущую малютку. Его зовут слесарь Петров. (Подходит улыбающийся слесарь Петров, они обнимаются.) Он подарил мне это(показывает презерватив), чтобы уберечь меня от ЗППП. Он такой заботливый!.. Что я могу вам посоветовать? Тут, как говориться, решать вам самим!

4. Социальная реклама. Пожилой человек в костюме.

— Я часто страдал запорами. Тогда я решил меньше есть, чтобы не создавать, так сказать, почвы для болезни. И у меня появились лишние деньги на развлечения (показывает пачку жвачки).

Всплывает заставка: «Пенсионный фонд „Мои года — мое богатство“».

5. На экране Минкин.

— Я Минкин. Я считаю, что каждая реклама должна пропагандировать и рекламировать только добро. (Достает и показывает свое добро.) Кроме этого добра у меня ничего для вас нет. Спасибо за внимание. Не забудьте выключить свои телевизоры.

Глава 2 Контрнаступление: улыбки гаснут, чудовища пробуждаются

Неспешно ковыляя по дороге прогресса, Россия порой повторяет те же ошибки и творит те же глупости, которые взрослые страны уже понаделали. Возможно, это усугубляется тем, что в России особенно ярко видна граница между старыми людьми советско-социалистической закалки, которые в силу возраста еще держат бразды правления страной, и людьми новыми, Совка не нюхавшими, выросшими при свежих ветрах капитализма, но по малолетству пока еще отстраненными от государственных вожжей. От молодости идут новые идеи, озорство, новая мораль, легкость в отношении ко многим вещам, которые у старпёров считаются запретными или сакральными.

Люди у нас образованные, ироничные. Основные носители этой иронии и замечательного чувства юмора — бывшая техническая интеллигенция из НИИ и всяческих ящиков, в начале 1990-х ушедшая в бизнес, на рынки, в торговые палатки… Молодежь девяностых. Они были никто в старых советских структурах, поэтому легко поменяли их на новые. И принесли свой техно-юмор во все области жизни и бизнеса — рекламу, банковское дело, торговлю на лотках.

Помните те трудные времена, когда каждая коммерческая палатка (так они тогда назывались), помимо продажи водки и синтетических ликеров из Польши, занималась еще обменом валюты («гринов», «баксов»)? Работали там бывшие радиоинженеры и прочие молодые советские специалисты. Именно они от руки писали на своих палатках первые рекламные объявления, типа «У нас что ни грин, то огурчик!» А во времена памятной телерекламы «Олби-дипломат» на многих палатках красовалось пародийное: «Купи себе немного водки!»

Потом радиоинженеров в палатках сменили хохлушки, а инженеры переместились в Митино, в большой бизнес, на Горбушку и в подпольные предприятия по производству пиратских CD. И теперь уже там, на рынке интеллектуальной продукции, можно было встретить рукописные рекламные юморески, поданные как бы между делом, для души и бескорыстного развлечения покупающей публики: «СD-диск сегодня стоит 25 уё. 1 уё = 1 руб.»

Один мой знакомый бизнесмен организовал тогда акционерное общество «Д. Мазай». И на визитке у него красовались зайцы. Национальный юмор проник даже туда, где ему было совсем не место — в порнографию. Другой мой приятель — бывший офицер доблестной Советской армии, тонкий, ранимый человек — занялся съемками порнофильмов. Вообще-то сексуальное возбуждение и смех — несовместимы. Но он же русский человек! Поэтому его фильмы были полны порнопародий на рекламу, женские сериалы и заметки фенолога, а в конце, после сцен жесткого порно, вдруг появлялся на экране чисто гринписовский титр: «Во время съемок фильма не было замучено ни одно животное».

Постепенно бесшабашный юмор проник и в нормальную рекламу. Пару лет назад я увидел рекламу фирмы горнолыжного снаряжения: «Для нормальных — инвентарь, одежда и аксессуары для активного зимнего отдыха. Для не совсем или совсем ненормальных — доски, тряпки, обувка, и прочая ерунда для сноуборда от самых лучших дядек из Европы и Америки». Ну разве не прелесть?

А чего стоит контора «Раздолбай-сервис»! Это не шутка. Это реальная фирма, которая специализируется на разрушении сносимых зданий… А «Супермент» — незамерзающее средство для обмыва автомобильных стекол, сделанное из конфискованной милицией левой водки, о чем повествует этикетка!.. А фирма по лечению импотенции, которая рекламирует себя с помощью советского вида рабочих в касках, вздымающих огромный рельс!.. А хулиганская матерная реклама фирмы «Евросеть»!..

В общем, новое поколение, вступающее в капитализм, отрывалось как могло. Пока не очнулись престарелые совки. Ошалев поначалу от интеллектуальной вольницы, они вскоре начали высказывать свое собственное, весьма кургузое, но зато начальственное, мнение. Началось наступление на рекламу. Больше всего старпёров раздражало в рекламе то, что им лично в силу возраста было уже недоступно: секс и любые намеки на него.

Вот, скажем, реклама мебели на уличном плакате: девушка с длинными-длинными ногами и томным взором сидит на диване. Надпись: «Как далеко заходит дружба, знают только диваны нашей фирмы…» Эта прикольная реклама висела где-то между «Белорусской» и «Динамо». Провисела недолго. И я подозреваю, за что ее сняли. За то же самое, за что чинуши из метрополитена зарубили рекламу магазина IKEA. В Европе международный мебельный магазин IKEA рекламируется следующим слоганом: «Каждый десятый европеец сделан на нашем диване!» Но Россия — это вам не Европа. Здесь на страже нравственности сидят чиновники, которые отказались размещать столь «аморальную» рекламу в подведомственных метровагонах. Трудно сказать, почему. Логику ублюдка понять всегда сложно. Скорее всего, чинуши нашли в данном рекламном слогане намек на то, что люди размножаются не почкованием. И, видимо, этот простой биологический факт показался блюстителям подземной нравственности оскорбляющим человеческую мораль. Стало ли от этого запрета в городе больше улыбок?

Не менее плачевная история приключилась в Москве и с магазином «Дикая орхидея». В этом магазине продают женское белье. Соответственно, на уличных щитах рекламируемый товар и был изображен. Про понятным причинам рекламщики не могли надеть лифчик и трусики на одетую в шубу старую бабку, поэтому они надели свои кружевные аксессуары на девушку без шубы. Кроме того, на голову девушки была надета буденновка — для акцентировки внимания на плакате.

Какое-то время плакаты повисели, а потом раньше срока исчезли. Все началось с доноса, который обеспокоенная пенсионерская общественность накатала в территориальное управление министерства по антимонопольной политике по Москве и Московской области (тогда эта контора называлась именно так). Я ездил в эту чудесную контору, поскольку мне было интересно ответить на вопрос, почему в нашем Лужкограде становится все меньше улыбок и все больше хамской чиновной серости.

Сам донос мне не показали, только зачитали, а я на слух записал: «Мы, нижеподписавшиеся граждане Российской Федерации, выражаем свою озабоченность тем, что на улице Якиманка, на приличной высоте висят плакаты с полуобнаженными девушками, оскорбляющие каждого порядочного человека и тлетворно влияющие на подрастающее юношество сальными призывами…»

Сальный призыв, кстати, был такой: «Ты купил новое белье?»

В общем после доноса было принято решение о том, что данная реклама неэтична. А неэтичная реклама согласно статье восьмой закона «О рекламе» существовать не может. Угадайте, почему рекламу признали неэтичной? Думаете по той причине, на которую упирали написавшие донос пенсионеры, то есть «вред для подрастающего поколения»? Вовсе нет! Молодежь здесь совершенно ни при чем, наши доблестные органы решили, что данная реклама «оскорбляет стариков»!

Чем реклама с изображением девушки может оскорбить стариков? Намекнуть им на то, что они уже не такие молодые и привлекательные? Раздразнить их высокими ценами на нижнее белье, которое не по карману пенсионеру? Мимо, все мимо!.. Буденновка — вот что послужило причиной. Рекламе пришили не разврат, а бери выше — политику! Пенсионеры-доносчики не догадались сделать упор на буденновку. Им помогли московские чиновники, написавшие в своем заключении, что буденновка ассоциируется у тех старикашек, которые устанавливали нам тут советскую власть, с их героическим светлым прошлым — братоубийственной гражданской войной, раскулачиванием, массовыми расстрелами заложников и пр. И потому святой образ буденновки нельзя использовать на полуобнаженной девушке!

Я не поленился и разыскал тот самый закон «О рекламе» и ту самую восьмую статью в нем:

«Неэтичной является реклама, которая: содержит текстовую, зрительную, звуковую информацию, нарушающую общепринятые нормы гуманности и морали путем употребления оскорбительных слов, сравнений, образов в отношении расы, национальности, профессии, социальной категории, возрастной группы, пола, языка, религиозных, философских, политических и иных убеждений физических лиц;

порочит объекты искусства, составляющие национальное или мировое культурное достояние;

порочит государственные символы (флаги, гербы, гимны), национальную валюту Российской Федерации или иного государства, религиозные символы;

порочит какое-либо физическое или юридическое лицо, какую-либо деятельность, профессию, товар.

Неэтичная реклама не допускается».

Для тех, кто не понимает суконного языка казенных документов, перевожу на русский: в рекламе нельзя оскорблять людей разных национальностей, нельзя выставлять в обидном свете религиозные группы, стариков, ассенизаторов и т. д. Не более того.

Нельзя также порочить объекты искусства, например, известные картины. А шутить над ними — можно. Ведь шутка — не порок. (Привет депутатке Астраханкиной!)

Иными словами, если бы на злополучной рекламе «Дикой орхидеи» были изображены гнусные стариканы в оскорбительном виде и было понятно, что здесь имеется в виду, будто все стариканы таковы, то это был бы типичный пример неэтичности. Но на рекламе была девушка в бюстгалтере! Какое она имеет отношение к племени стариков? И разве девушка не имеет права надеть буденновку? Мы, слава богу, не в Турции, где определенные головные уборы (фески) были запрещены к ношению Ататюрком как символ дикости и имперства. Вот когда ношение буденновок в России будет запрещено по тем же причинам, тогда эта реклама станет не просто неэтичной, а прямо пропагандирующей беззаконие.

Дальше — больше. Почувствовав свою власть, чиновники совсем обнаглели. В 2003 году издательский дом Родионова разместил в Москве билборды с рекламой журнала «Мулен Руж». Там была изображена наполовину обнаженная блондинка, целомудренно прикрывающая грудь. Импотентные московские власти эту уже проплаченную рекламу с улиц убрали. В издательском доме резонно возмутились и подали в суд, который выиграли. Однако темные силы совершенно не собирались сдаваться! Угрюмые околопоповствующие граждане из так называемого союза «За нравственное возрождение Отечества», куда входят самые отмороженные реакционеры столицы, накатали в Федеральную антимонопольную службу (ФАС) жалобу, в которой оповестили органы, что данная реклама «оскорбляет чувства верующих». Антимонопольщики, в свою очередь, накатали телегу в суд, испещренную цитатами из священных книг. И вот уже этот новый суд издатели проиграли. Хотя должны были выиграть.

Должны были бы выиграть, если бы российский суд руководствовался российскими законами. Однако суд предпочел руководствоваться не законом, а цитатами из Корана и Библии. «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем», — написано в Библии. «Грех смотреть на чужую женщину и видеть части ее тела», — написано в Коране. Суд с этим согласился, совершенно забыв, что у нас не церковное, а светское государство, в котором правит гражданский кодекс, а не церковная фольклористика. Точнее, должен править. Но, как видим, уже не правит.

Реакция наступает, господа! Прогрессивным людям это буйное цветение средневекового чертополоха активно не нравится. Не пора ли поднимать оранжевые флаги, задумываются они.

Именно защитники российской отсталости из «Союза православных хоругвеносцев», а также объединения «За нравственное возрождение Отечества» и тому подобных новообразований, живущие в своем темном мифическом мирке и выступающие против западной «нравственной заразы», ратовали в свое время за прекращение «зомбирования народа» с помощью методик скрытого психологического воздействия. Например, при помощи использования пресловутого 25-го кадра. Кликушествующим патриотам вовсю помогали народные депутаты. И в результате законы России теперь украшают позорные упоминания несуществующих опасностей. Судите сами.

Закон «О средствах массовой информации»:

«Статья 4. Недопустимость злоупотребления свободой массовой информации.

…Запрещается использование в теле-, видео-, кинопрограммах, документальных и художественных фильмах, а также в информационных компьютерных файлах и программах обработки информационных текстов, относящихся к специальным средствам массовой информации, скрытых вставок, воздействующих на подсознание людей и (или) оказывающих вредное влияние на их здоровье».

А вот закон «О рекламе», полюбуйтесь:

«Статья 10. Скрытая реклама.

Использование в радио-, теле-, видео-, аудио— и кинопродукции, а также в иной продукции и распространение иными способами скрытой рекламы, то есть рекламы, которая оказывает не осознаваемое потребителем воздействие на его восприятие, в том числе путем использования специальных видеовставок (двойной звукозаписи) и иным способами, не допускаются».

Они бы еще летающие тарелки, полеты на метле и порчу скота с помощью черной магии законодательно запретили, наши депутаты! А что, с них станется… Одна Астраханкина чего стоит!

И вот что любопытно — теми же самыми проблемами зомбирования и подпороговым воздействием на психику сейчас озабочена необразованная общественность в развивающихся странах Южной Америки. А вот развитая Северная Америка этой детской болезнью уже давно переболела. А как страдали! Не меньше, чем «доктором» Ки…

В США эпидемия массового помешательства под условным названием «25-й кадр» началась в 1957 году, когда безработный Джеймс Викари заявил о новом чудесном открытии в психологии. Оказывается, человеком можно управлять с помощью подпороговых воздействий! То есть таких воздействий, которые человек умом не осознает, в силу слабости или кратковременности сигнала, но хитрым подсознанием эти сигналы улавливаются и потом дают неожиданные всходы. Например.

Скорость движения кинопленки 24 кадра в секунду. Стало быть, длительность одного кадра — одна двадцать четвертая доля секунды. Это слишком малое время, чтобы человек мог один кадр осознанно увидеть. В противном случае вместо непрерывного движения в кино он бы видел только мелькание отдельных кадров, отделенных друг от друга черной межкадровой полоской.

И если теперь, утверждал Викари, вставить в киноленту через каждые 24 кадра один лишний, 25-й кадр с надписью «Пейте колу!», например, то человек после сеанса непременно устремится пить колу. Потому что хотя его сознание ничего и не заметило из-за быстроты мелькания кадров, но подсознание все отследило и властно направит человека к автомату по продаже газировки.

Бульварная пресса тут же подхватила это «открытие» и начала переиначивать его под таким углом: «человека с помощью тайных сигналов можно запрограммировать на убийство». А серьезные фирмы после того, как сенсацию раздули газеты, стали осыпать изобретателя деньгами. Пока открытие было на слуху, Викари за свои лекции и консультации удалось огрести больше 20 миллионов долларов.

Сейчас уже сложно сказать, был ли Викари простым мошенником или честным сумасшедшим, как «доктор» Ки, но факт остается фактом: в мгновение ока он оказался на коне — увлекающиеся, как дети, американцы только и говорили, что о 25-м кадре. Викари удалось придумать для газетчиков красивое сравнение — в то время как раз входил в моду новый радиодиапазон — БМ, вот Викари и назвал свое подсознательное (сублиминальное) воздействие «новым диапазоном в человеческом восприятии, типа FM-диапазона в радиовещании».

Чем же подтверждал господин Викари свое открытие? Ну, например, следующим экспериментом. Викари заявил общественности, что в городке Форт Ли он за полтора месяца провел на 46 тысячах посетителей кинотеатра опыт по сублиминальному воздействию. Зрителям показывали очень популярный тогда фильм «Пикник» с двумя сублиминальными рекламными вставками. Одна вставка призывала зрителей пить кока-колу, другая — есть поп-корн. По словам Викари, это привело к росту потребления колы на 18,1 % и поп-корна — на 57,5 %. Десятые доли в процентах убеждали.

Викари также заявил, что подал заявку на изобретение специальной проекционной аппаратуры, и счастливы будут те производители, которые ею воспользуются. (Впоследствии в патентных бюро Америки его заявка так и не была найдена.)

Америка была взбудоражена. Если можно заставлять людей против их воли покупать то, что они покупать не хотят, то ведь точно также можно заставить их и голосовать за неугодного кандидата на выборах! Это было уже как-то страшновато. И не только Америка испытывала сублиминальный дискомфорт. Канада, Австралия, Англия законодательно запретили подсознательное воздействие на граждан. В США Федеральная комиссия по коммуникациям пригрозила электронным средствам массовой информации, что за использование 25-го кадра у них отберут лицензию. А в Неваде судья штата постановил, что Первая поправка к Конституции США, защищающая свободу слова, не распространяется на «сублиминальное слово». То есть попросту поставил вне закона на территории штата все подпороговые воздействия на несчастных обывателей. В Конгрессе США в это время всерьез обсуждался закон о запрете подпороговой рекламы.

Позднее всего, как это всегда бывает, прочухались ученые. И начали пытаться воспроизвести опыты Викари. У них ничего не получилось. Воспроизводимости не было! (Забегая вперед, скажем, что по сублиминальному воздействию было проведено несколько сотен методологически корректных экспериментов, которые показали полное отсутствие эффекта.) Канадская радиовещательная корпорация провела свой эксперимент. В самый прайм-тайм, воскресным вечером во время популярной программы «Крупным планом» на очень быстрой скорости 352 раза было передано сверхкороткое сообщение «звони сейчас». Однако количество звонков в программу ничуть не увеличилось по сравнению с обычным. После программы зрителей попросили угадать, о чем было подсознательное сообщение. Редакция получила более 500 писем — не угадал никто. Зато наслышанные про кока-колу и поп-корн канадские граждане исправно писали, что во время программы они почувствовали внешнее воздействие на подсознание, отчего им все время хотелось есть или пить.

Тем временем некий студент психологического факультета из Нью-Йорка Стюарт Роджерс решил сделать семестровый доклад об открытии Викари. Он отправился в городок Форт Ли, где Викари проводил свой эксперимент со зрителями. И обнаружил в этом городе крохотный кинотеатр, который при всем желании не мог пропустить за полтора месяца сорок с лишним тысяч зрителей. А менеджер этого кинотеатра ничего не знал о якобы проводимом в его заведении психологическом эксперименте.

Федеральная комиссия по коммуникациям потребовала от Викари публичной демонстрации. Она состоялась в Вашингтоне. На демонстрации в качестве подопытных присутствовали журналисты, конгрессмены, правительственные чиновники. Опыт полностью провалился. Тогда Викари сделал шаг назад и объяснил этот провал тем, что сублиминальное воздействие работает не всегда, а только тогда, когда совпадает с актуальной потребностью человека. Например, если человек хочет пить, то его можно склонить выпить либо один напиток, либо другой. Но если человек демократ, его не заставишь голосовать за республиканцев. И уж тем более методом подсознательных внушений невозможно заставить человека кого-нибудь убить. (Этого нельзя сделать даже под глубоким гипнозом, что показали известные опыты Райкова, много позже проводившиеся в России.)

Так начала закатываться звезда авантюриста. Его начали бить по всем фронтам. Едва Викари заявил репортерам, что его метод «мягкой рекламы, направляющей актуальные потребности людей, сможет получить широкое распространение на телевидении», как выступили американские телевизионщики и опровергли это заявление. Они пояснили публике, чем телеэкран отличается от той тряпки, что висит в кинотеатре. В телевизионной трубке изображение формирует электронный пучок, который обегает маску экрана изнутри, сканируя все 650 строк телевизионной развертки. После чего возбужденный слой внутренней стороны экрана еще какое-то время по инерции светится. Поэтому технически невозможно вляпать в экран слишком короткое сублиминальное сообщение… Наконец, после серии корректно поставленных экспериментов, Американская Психологическая Ассоциация официально опровергла «открытие» господина Викари. Закон о подсознательном воздействии в Штатах принять так и не успели.

Через несколько лет сам Викари в интервью газете «Advertising Age» признался в обмане. Теперь легенда о 25-м кадре и специальных скрытых вставках в телепередачи живет только в кругах обывателей, русских хоругвеносцах и некоторых псевдоученых из разных отсталых стран. Именно они пропихнули в наши законы позорный запрет на подсознательное воздействие — через сорок лет после разоблачения этой «сенсации».

И по сию пору у многих прояснения в мозгах так и не наступило, о чем свидетельствует следующее информационное сообщение, выуженное мною из старых новостных лент интернета:

«Министерство печати собирается к началу 2003 года выпустить и установить на всех телеканалах оборудование, позволяющее обнаруживать так называемый „скрытый кадр“, при помощи которого происходит „зомбирование“ зрителей, то есть внушение им некоей информации, которую они сами осознанно не воспринимают».

А ведь проверить, работает 25-й кадр или нет, может каждый — попробуйте похудеть или выучить иностранный язык с помощью этой методики. Диски, обучающие доверчивых простаков языку с помощью сублиминального воздействия, свободно продаются на Горбушке. Стоят они рублей сто или двести. Небольшая цена за науку, согласитесь.

Глава 3 Не помогло? Тогда попробуйте вот это…

Еще одним мифом, который свободно плавает в проруби народного сознания, является миф о применении в рекламе НЛП, что самым чудесным образом заставляет покупателя хватать товар помимо его покупательской воли.

Аббревиатура НЛП, если кто не знает, расшифровывается как нейролингвистическое программирование. По сути, это товарное название системы из специально подобранных приемов практической психологии, которые позволяют манипулировать людьми. То есть дергать людей за ниточки и вести их, словно марионеток, к принятию нужных оператору решений. С помощью НЛП опытный манипулятор ведет клиента совершенно незаметно для последнего. Слов нет, это очень полезные навыки, которые рекомендуется приобрести всем, кому они не даны от природы, у кого сложности с общением или влиянием на людей. Система работает, и работает честно: заплатите в НЛП-шную контору деньги, и вам дадут строго отмеренную порцию знаний. Заплатите больше — дадут больше.

Породили НЛП как бизнес-проект два «почти профессионала». Ими были Джон Гриндер — ассистент профессора лингвистики и Ричард Бэндлер — студент психологического факультета. Эти хитрые ребята с коммерческой жилкой ничего не открыли сами. Они просто решили отобрать давно известные науке приемы и методики, для чего самым внимательным образом проштудировали книги по гештальт-терапии, неврологии, почитали основателя психотерапии Фрица Перлза, труды гипнолога Эриксона, а также английского антрополога Грегори Бэйтсона, который известен своими работами по теории коммуникаций. Отобрав все практически полезное, что им удалось найти, хлопцы придумали для новорожденной системы знаний свою терминологию и назвали все это «НЛП». После чего бизнес-машина закрутилась, принося устроителям хорошие деньги.

Мой приятель Дмитрий Аксенов, по образованию журналист, походив годик-другой на НЛП-курсы и пройдя несколько ступеней посвящения, стал заправским психологом, сменил специальность и сейчас зарабатывает, проводя психологические тренинги. Методика оказалась настолько эффективной, что с ее помощью Дима сам у себя вылечил (или, точнее, выключил) аллергию на яичный белок. Это удивительно, потому что обычно сапожник бывает без сапог, но в данном случае все оказалось не так.

Эффективность методики и основные принципы ее действия прекрасно демонстрирует рассказ Димы о том, как он начал управлять… судебными процессами:

— Надо признаться, идея эта родилась не у меня. Я, как психолог, просто вел бизнес-тренинги, практикумы по тайм-менеджменту (управлению своим временем) и прочее… И на один из моих тренингов по умению говорить публично пришел клиент — адвокат. Именно он и предложил мне совместную работу в суде. Этот адвокат ведет не уголовные, а гражданские дела в арбитраже. Так вот, мне оформили доверенность, и официально я являюсь помощником адвоката. Теоретически имею право даже что-то вякнуть, но я молчу. Представь: сидит такой тихий мальчик сзади с какими-то бумажками, диктофончиком… Для них я — никто! Меня вообще не замечают, и это прекрасно, это дает мне возможность руководить судебным процессом — я даю установки, воздействую на судью, создаю эмоциональные посылы. Как? Используя разные психологические методики, начиная от НЛП и заканчивая эриксонианским гипнозом. Кроме того, после заседаний я консультирую адвоката, говорю ему: вот здесь ты на судью не работал, тут нужно было интонационно выделить такое-то слово, здесь сделать упор на это… Я прослушиваю диктофонную запись процесса, анализирую, создаю психологический портрет судьи.

— Погоди, старик. А как происходит воздействие? — уточняю я. — И есть ли какая-то разница в воздействии на судью-женщину или мужчину, на молодого или старого?

— Дело не в формальных признаках — молодой-старый. И старый человек может быть по-молодому резок, а у многих женщин мужской тип сознания. Чтобы правильно воздействовать на человека, нужно этого человека знать. По счастью, в этих гражданских и хозяйственных процессах есть такая вещь, как предварительное слушание — собираются судья, истец и ответчик, выясняют суть взаимных претензий и делают попытку договориться во внесудебном порядке. Вот здесь-то я судью и срисовываю. Какой у него психотип, что он любит, как он держится, на чем акцентирует внимание, его поза, жесты — все это о многом говорит. Громкий он или тихий? Кинестетик он или аудиовизуал, то есть на что он больше ориентируется — на чувства, образы или звуки? Он любит обобщения или конкретику? Какой тип подкрепления он предпочитает — кнут или пряник? Какие у него ценностные нормы? Для разных людей ведь важнее разное — для кого-то действие, для кого-то люди, для кого-то вещи, для кого-то результат. Это похоже на методику соционики, которая разбивает людей на 36 основных типажей. У меня система немного сложнее, но заморачиваться на этом не стоит, это скучная специфика психологической работы.

Все эти мелочи очень важны, потому что, если ты будешь строить защиту на другом языке, человек тебя просто не поймет или ему будет тяжело понимать. Скажем, если замедленному судье-кинестетику адвокат будет говорить быстро и использовать визуальные термины — «посмотрите», «легко представить», «выглядит». то судья ничего не воспримет. Для такого судьи гораздо убедительнее прозвучит неспешная речь, использующая «тактильные» слова — «позиция наших оппонентов легковесна и не лишена некоторых шероховатостей».

Если судья на предварительных слушаниях делает интонационные упоры на примирение сторон, значит это человек примирения, и в ходе судебного заседания речь моего адвоката будет строиться с учетом ценностных категорий судьи и будет представлена так, будто наше видение вопроса и есть отличный пример примирения, компромисса. Если же судья властный и думает про себя, что он есть представитель справедливости и закона, то речь адвоката будет аппеляцией к его чувству римской справедливости и авторитету судебной власти. И так далее.

Я уже говорил, что после первого заседания я внимательно слушаю диктофонную запись. В юридических штуках я не разбираюсь, но я слушаю речь судьи — какие слова он интонационно выделяет. Ведь что бы человек ни делал, какую бы формальную речь ни говорил, он всегда незаметно для самого себя интонационно расставляет акценты, что-то выделяет — какие-то слова, которые ему кажутся наиболее значимыми. И это его очень хорошо характеризует и позволяет, пустив «в обратку» те же слова с теми же интонациями, человеком манипулировать.

— Ну хорошо, с советами адвокату понятно. Но как ты управляешь судебным процессом во время самого процесса?

— Методами НЛП. Есть методика отзеркаливания, есть якорение, маркирование, эриксонианское внушение. Что такое отзеркаливание, или, по-другому, подстройка? Это термин из НЛП. Скажем, если ты принимаешь ту же позу, что и собеседник, дышишь с ним в том же ритме, говоришь в том же темпе и тем же тембром голоса, употребляя важные для него слова, то внимание человека к тебе гарантированно на сто процентов. Человек смотрит на тебя, а видит себя! Это чистая животность, с ней не совладаешь. Не совладаешь еще и потому, что она человеком не осознается. Просто подсознательно человек воспринимает тебя как своего. А ведь именно подсознание руководит принятием решений. Мозг просто подгоняет рациональные аргументы под тот ответ, который уже приняло подсознание. Если душою судья склонился в тебе, он найдет законные основания принять решение в твою пользу. И будет уверен в собственной правоте.

А якорение — это выработка условных рефлексов. Собаку Павлова помнишь? Условные и безусловные рефлексы. Человек гораздо адаптивнее собаки, он быстрее учится. И я прямо во время заседания ставлю судье условный рефлекс на определенный якорь. Вот пример. Однажды мой адвокат опоздал на заседание из-за пробок. Судья был зол. А эмоция — это всегда подарок! B моменты его злости я сжимал кулак, который у меня лежал на столе, и незаметно хмурился. А когда судья отходил, я распрямлял кулак и на столе лежала моя ладонь, которой я едва заметно поглаживал-похлопывал стол — успокаивал. Судья этого впрямую не видел и не осознавал, потому что вообще не смотрел на меня: я для них — ноль, мальчишка, тихий помощник… Но боковое зрение человека все отмечает! У судьи сразу установился рефлекс «кулак-злость», «ладонь-умиротворение». И дальше я уже стал рулить его эмоциями. Когда выступали оппоненты, я сжимал кулак, и судья начинал раздражаться, злиться на этих идиотов, несущих невесть что. А когда выступал мой адвокат, судья моментально успокаивался, потому что я поглаживал стол.

Есть еще такой прием, как маркирование. На одном процессе, связанном с признанием местных выборов недействительными, у нас был сильный оппонент — председатель местной избирательной комиссии. Именно его аргументы были самые опасные для нас. И в своей речи он сказал, что задачей избиркома является, в том числе, недопущение к выборам «разных фашистов». Люди это запомнили. А я использовал — на следующий день мой адвокат в своей речи намеренно и несколько раз произнес «фашист», «фашисты». При этом он на каждом слове ставил маркер — то есть во время произнесения слова он незаметным жестом, глазами, кивком головы, поворотом корпуса указывал на председателя избиркома. И у людей в зале, и у судьи непроизвольно установилась ассоциативная связь между этим сильным и отрицательно окрашенным словом и нашим оппонентом. Никто, конечно, его не назвал бы фашистом в ответ на прямой вопрос, но… Но подсознательная ассоциативная ниточка между этим человеком и «чем-то очень нехорошим» протянулась. Вот так, элементарным приемом, который известен любому студенту, изучающему азы НЛП, мы убрали своего главного соперника! Все его дальнейшие доводы уже всерьез не воспринимались.

Есть еще такой прием — «внутреннее согласие». Вот я тебе задам ряд вопросов, а ты не вслух, а мысленно, сам себе давай на них ответ. Какого цвета кровь?.. Какого цвета огонь?.. Марс — какая планета?.. Цвет спелой моркови?.. На какой цвет переходят дорогу?.. Девяносто процентов людей на последний вопрос первым делом отвечают по уже наработанной схеме — «красный». И только потом спохватываются, потому что ошибка очевидна. А если ответ не так очевиден?.. В речи адвоката можно сделать несколько бесспорных утверждений, на которые судья внутренне скажет себе «да». «В ходе судебных заседаний, которые длились пять дней, мы провели довольно большую работу, дело это непростое, доводы обеих сторон заслуживают внимания…» На каждое из этих утверждений судья внутренне соглашается, потому что все они — правда. Затем забрасывается некоторое выгодное нам утверждение, на которое судья тоже машинально говорит себе «да».

Причем во время речи адвоката я не просто так сижу, а отзеркаливаю судью — чуть-чуть и едва заметно киваю. Это моя главная работа во время заседания — устанавливать раппорт, то есть эмоционально-доверительный контакт между нашей стороной и судьей. Что бы ни говорил судья, я своим телом и едва заметными жестами и кивками даю ему положительную установку. Даже если судья говорит что-то против нас! Здесь гораздо важнее другое — у судьи подсознательно складывается убеждение: эта сторона процесса его понимает. Раппорт установлен!.. Я вообще большой специалист по тому, как моментально вызывать доверие у незнакомых людей. Есть очень простые методики…

— То есть логическая и юридическая часть процесса — на адвокате, а на тебе — эмоциональная?

— Да. Мы работаем тандемом. Судья ведь не логическая машина, он теплый и мягкий человек со своими эмоциями и заморочками. И значит, им можно управлять. Через его заморочки… Я вот недавно отметил, что 90 % времени судья на процессе сидит, повернувшись корпусом к нам. То есть слушает он практически только нашу сторону! Это моя профессиональная победа.

— Ты говорил еще про эриксоновский гипноз.

— Да. Очень действенная вещь. Эриксоновский гипноз — это не обычный гипноз. Это вот что. В речь адвоката вкрапляются не связанные друг с другом логикой определенные слова, которые адвокат выделяет интонационно. И происходит следующее явление, которое впервые открыл Эриксон, — выделяемые слова не анализируются мозгом по отдельности, а подсознательно сцепляются друг с другом. И создают свой, параллельный настрой.

Здесь я должен пояснить читателю, что имеется в виду. Для этого прочтите нижеследующий текст. А потом просто посмотрите на него.

«Наша водочная корпорация, идя на поводу у общественности, заявляет: несмотря на то, что мы производим только высококачественную водку, это вовсе не говорит о том, что водка — безопасный напиток. Вовсе нет. Было бы ошибкой сказать, что спиртное приносит организму пользу. Напротив, цирроз печени, болезни сердца, общая деградация организма и личности — вот последствия неумеренных возлияний. Подростки, о здоровье которых заботится наша корпорация, должныусвоить: пить водку— это значит шагать в пропасть. Больше водки — больше проблем. Как ошибаются те, кто думает, что водка — это радость; те, кто полагает, что без водки нет отдыха. Мы призываем к здоровому образу жизни. Пейтеморковный сок. Водкуне пейте. Во всяком случае, до тех пор, пока вам не исполнится 18 лет. Говорят, водка — символ мужественности. Забудьте об этом!»

Поняли?.. Считайте, что выделенное полужирным курсивом — интонационное выделение. В этом случае сознание не будет воспринимать скучное бубнение, а подсознание непроизвольно будет акцентировать внимание сознания на словах с интонационным выделением, выстраивая их в одну смысловую линию.

— Ну и насколько успешно работает ваш психологически-адвокатский тандем? — спросил я Диму.

— Можешь не верить, но с тех пор, как мы работаем вместе, мой адвокат поднял свою ставку вдвое, потому что не проиграл ни одного процесса. Хотя — смотря что считать проигрышем. Вот, скажем, мы защищали позицию журнала, который опубликовал рекламу алкоголя. Этого делать нельзя, и по-любому светил штраф. Но можно заплатить штраф в 400 МРОТ, а можно в 800. Обычно все платят 800. А наш подзащитный заплатил 400. Это победа или проигрыш?

Победа, друг мой Дима! Конечно, это победа. Метод работает. Но какое отношение он имеет к рекламе?

Никакого.

Потому что НЛП — это раппорт. То есть незримый диалог между ведущим и ведомым, в котором манипулятор отрабатывает реакции манипулируемого, выдавая на каждую адекватный ответ. А как может реагировать на клиента реклама? Никак она не может реагировать. Реклама — мертвая и глупая вещь. Она не может отзеркалить человека. Она не может подстроиться к нему по дыханию. А уж если вспомнить, что все люди разные (аудиалы, кинестетики и пр.) и на разные раздражители реагируют по-разному, становится ясно, что невозможно, используя принципы НЛП, придумать рекламу, одинаково хорошо действующую на всех.

То же самое вам скажет любой честный НЛП-шник. Например, Джон Гриндер, один из двух родителей этой системы. Когда несколько лет тому назад он приехал в Россию, русская журналистка напрямую спросила его о применении НЛП в рекламе. Ответ был таков:

— НЛП по своей сути основано на обратной связи. Это означает, что все основные приемы (patterns) принципиально возможно применить только в такой ситуации общения, когда «коммуникатор» в состоянии видеть или слышать… реакции человека, с которым общается. Если вы устраните половину этого контекста, то есть «коммуникатор» будет не в состоянии… воспринимать информацию о реакциях, возникающих в процессе общения, вы создадите ситуацию, к которой НЛП — в своей изначальной сути — уже неприменимо. Возможность того мощного влияния, которое, используя классические модели НЛП, один человек может оказывать на другого, в принципе зависит от непосредственного личного общения и от возможности незамедлительной обратной связи.

Вы, я думаю, это прекрасно поняли из рассказа моего друга Дмитрия. Но есть много людей, в том числе бизнесменов, которые этого не понимают. Потому что им задурили голову адепты НЛП, подвизающиеся в рекламном деле. Бизнесмен — тот же ребенок, который хочет верить в хорошее, поскольку очень «замотивирован». И если (используя те же методы НЛП!) правильно охмурить его в личной беседе, он выйдет просветленный и поверивший в чудо. То есть в то, что существуют некие научно-волшебные способы, которые заставят покупателя сломя голову бежать за его товаром.

Не заставят. Покупатель — это такая пресыщенная сволочь!..

Глава 4 Как работает башка покупателя

В одной из своих книг я как-то приводил такой факт: человеческий глаз, этот прекрасный объектив, пропускает через себя ежесекундно примерно 100 мегабайт информации. И практически вся она сквозит мимо мозга, занятого привычным пережевыванием жвачки внутреннего диалога. Информация честно заливается в мозг непрерывным потоком, но всю ее мозг обработать не в состоянии. Поэтому напротив человеческих глаз (ушей и прочих ворот входа информации) хитрый мозг строит виртуальные ворота, которые держит постоянно распахнутыми. В этот «задний проход» честно выливается все то, что мозгу ежесекундно вливают его преданные рабы — органы чувств. Мозг умудряется отсекать даже те сигналы, которые, казалось бы, отсечь невозможно, настолько они «физиологичны».

Вы входите после работы домой и морщитесь: воняет жареной рыбой! Фу, ужас какой!

— Какого хрена ты жаришь эту дрянь, ты же знаешь, что я этого не ем! — уставший, голодный и раздраженный орете вы жене.

— Я это жарю не тебе, а ребенку! — отвечает жена в той же тональности. — А тебе, козлу, я сделала голубцы!

Голубцы?

Хм. Голубцы… С небольшой рюмашечкой… Ну, это совсем другое дело! Вот только запах… Вы проворно проходите в комнату, раздеваетесь, идете мыть руки, и через минуту-другую запах исчезает. Хотя он никуда не делся. Мозг просто выключил этот постоянный внешний сигнал.

С сигналами внутренними все сложнее, ибо они жизненно важны. Боль сигнализирует о крупных неполадках в системе, и мозгу ее отключить на порядок сложнее: таково устройство системы. Но даже с этим мозг может справиться. Легкую постоянную боль он может отсечь, переключившись на выполнение актуальных задач.

Современный человек живет в условиях информационной перегрузки. Его мозгу постоянно приходится отсекать ненужное. И поскольку работы у него, как вы понимаете, полным-полно, иногда он ошибается и отсекает нужное. Причем упорно отсекает! Вам нужно запомнить 50 слов на иностранном языке. Вам это действительно нужно. Но попробуйте объяснить это бунтующему против перегрузок мозгу, доставшемуся вам от ленивой обезьяны.

Вы хотите вспомнить, как зовут соседа с восьмого этажа, но не можете, хотя в прошлом и позапрошлом годах он уже два раза называл вам себя. И в третий раз переспрашивать даже как-то неудобно. Мозг подводит! Мозг упрямо не хочет работать, сбрасывая все, что ему кажется лишним. А лишнее для него то, что не используется часто. Сначала оно проваливается из оперативной памяти куда-то в глубокий уголок, а потом и вовсе в такой дальний чулан, что проще купить новое, чем искать в этом чулане старое.

День рождения жены используется редко — раз в год. Поэтому жены так обижаются, что их забыли поздравить. А как не забыть, если вы и свой-то день рождения в прошлом году проморгали. Вас поздравили, а вы спохватились: да, действительно, уже вон сколько стукнуло!.. Приятно, что кто-то вспомнил. Записали, наверное, в ежедневник или в электронную записную книжку с напоминалкой: «сегодня поздравить такого-то».

Вы, огорченный собственной естественной забывчивостью, бежите по улице за цветами жене, и вдруг вас останавливают румяные молодые люди при галстуках с листками в руках. Они проводят социологический замер и спрашивают вас, запомнили ли вы, какая реклама вчера шла во время сериала.

—. вашу мать! — говорите вы, но не вслух, а про себя, потому что всегда очень вежливы.

Современный человек не всегда может вспомнить имя человека, которого ему представили пять минут назад. Современный человек, если его когда-то специально на этом не акцентировали, не знает, какого цвета глаза у его начальника. Хотя видит этого начальника каждый день. Пробегая каждый день на работу мимо здания Большого театра, человек не знает, сколько колонн при его входе. Какого же лешего вы спрашиваете его про какую-то там, черти бы ее драли, рекламу, если во время рекламной паузы он ходил то ли в туалет, то ли на кухню налить себе чаю с лимоном?!

Теперь вы представляете, насколько сложна задача рекламщика? Он должен донести до человека информацию, которая тому не только не нужна, но и априори считается мусорной. Тем более, что обычный человек и нужное-то запоминает с большим трудом!.. Может ли такой человек руководствоваться таинственными тонкими подсознательными сигналами, если он и на «толстые» не реагирует?

Вот вам для примера известный психологический эксперимент, который, впрочем, можно было и не проводить — результат известен каждому из личного жизненного опыта… Человеку на голову надевают наушники. Причем из левого наушника слышится одна передача, а из правого — другая. Если после трансляции спросить человека, что он слушал, парень честно перескажет содержание одной программы. Вторую мозг отсек. Мозг устроен так, что в сознании он может держать только одну мысль.

А как же Юлий Цезарь, который делал пять дел одновременно? Что ж, мы с вами тоже можем делать одновременно пять дел, в этом как раз нет ничего удивительного. Вот только думать мы можем в каждый момент времени только об одном. Все остальные дела тело, руководимое подсознанием, делает автоматически, «не включая голову». Если же вам кажется, что некто делает два умственных дела одновременно, так это иллюзия: на самом деле он делает их параллельно, все время переключаясь с одного на другое.

Человек, как танк: он может держать на мушке только одну цель. Причем очень сосредоточенно, не отвлекаясь. Как бы танк ни прыгал на буграх, какое бы положение ни принимал его корпус, два гироскопа четко держат пушку направленной к той цели, которую указал командир.

Человек идет по улице, ковыряет в носу или ведет машину совершенно автоматически, упорно думая при этом о чем-то своем. И бывает так, что эта автоматика подводит.

— Со мной часто так бывает, — рассказывал мне бывший главный редактор журнала «Огонек» Владимир Чернов. — Сажусь в машину, еду. Размышляю себе о чем-то. И вдруг понимаю, что приехал домой. А ведь мне нужно было ехать на важную встречу совсем в другую сторону! Автопилот.

Как вы полагаете, может в таком состоянии человек хоть как-то отреагировать на рекламный билборд у дороги? Который он видит краем глаза какую-то долю секунды?

Мозг постоянно выстраивает фильтры. Ставит загородки. Мозг, увлеченный внутренней мыслительной жвачкой, умудряется отсекать целый мир, малю-ю-юсенькой частью которого является реклама. Как же ей докричаться до человека — такой крохотной? И такой нелюбимой?

А за что ее любить, если она прерывает фильм на самом интересном месте? Человек целиком погружен в происходящее на экране, и вдруг — бац! — его силком вырывают из интересного процесса и пытаются погрузить в процесс, ему совершенно неинтересный. Кроме естественного раздражения это ничего вызвать не может.

Что же делать? Как спасти цивилизацию, как пробиться к человеку и сделать его потребителем, то есть убедить человека захотеть что-то такое, чего у него еще нет или даже есть? Причем делать это нужно каждый день. Потому что экономика требует круговорота денег так же, как организм нуждается в кровообращении. Чтобы у экономики не было пролежней, чтобы не было гангрены, чтобы не было язв и опухолей, нужен постоянный денежный кровоток. Именно для этого каждый день стучит сердце рекламы.

Как пробиться в мозг, огороженный естественными барьерами?

А как подбить танк?..

Нужно изучить его конструкцию, особенности поведения в бою и найти слабые места железного бронированного чудовища. По которым бить. Всякий танк уязвим.

Всякий мозг пробиваем.

Давайте изучим конструкцию и особенности поведения той биологической машины, в которой сидит каждый из нас. Любая личность — неповторимый бриллиант с индивидуальной огранкой. Второго такого нет! А вот оправа у всех бриллиантов схожа. Телесный носитель нашей личности, словно танк, имеет определенные ТТХ. Правда, в отличие от танков, наши физические и психические особенности имеют гораздо больший разброс. У танков, сходящих с конвейера, размеры и характеристики различаются на микроны. У людей морфология шире. Но конструкция в целом создавалась для определенного вида работ и действий — перемещения по саванне в поисках добычи, коммуникации с похожими особями для воспроизводства и совместного выживания, ночного сна, поглощения пищи и выделения ее отходов, обнаружения и ухода от опасности и так далее.

Нужно выделить в нас не индивидуальное, но общее. Рассмотреть базовые принципы конструкции. То есть отойти от привычной точки зрения, с которой видна индивидуальность каждого, и посмотреть на человечество как бы издалека. Перевернуть бинокль.

Нужно понять не людей, а толпу. Не Человека, а человечка. Как он работает? Почему его не съел волк, раз он настолько задумчивый, что ни на что не реагирует? Или на волка он реагирует? Но почему? Ведь известно, что чем сильнее человек увлечен чем-то, тем сложнее его оторвать. Увлеченный трансляцией хоккейного матча самец не слышит призывных криков собственной самки, зовущей его по персональному имени. А если подкрадется хищник? Беги, Коля!.. Не слышит.

Или услышит? Что должно произойти, чтобы мозг отвлекся от сосредоточения? Как вообще происходит переключение? Кто следит за сигналами опасности?

Подсознание. Именно оно, глупое, контролирует окружающее пространство, пока хозяин (сознание) развлекается интересными мыслями. Вы, как уникальная личность — это ваше сознание. А ваше подсознание к вашей личности имеет весьма приблизительное отношение. Его скорее можно отнести не к вам, а к вашей животности. И оно, это недосознание, то есть некое примитивное сознаньице, стоящее на эволюционной лестнице гораздо ниже интеллекта, тем не менее может принимать за вас решения и отдавать команду вашему сознанию. То есть вам. Ориентировочная система рулит вами. А вы ею не можете.

Громкий или неожиданный звук — выстрел, скрип, вой — заставят человека обернуться. Вот только что он сидел и углубленно занимался своим делом, не обращая внимания на окружающий мир. Он был полностью погружен в свой мир — виртуальный, несуществующий. Но звук заставил его голову повернуться. Хотел ли этого человек? Не хотел. Но его голова повернулась сама по себе. Даже не против его воли, а вне волевых импульсов человека вообще, поскольку нельзя сказать, что человек хотел или не хотел повернуть голову. Сначала голова непроизвольно поворачивается. А уже потом человек может начать осознавать свои «хотелки».

Кто дал команду на поворот башни?

Подсознание. В этот момент оно взяло управление на себя и самостоятельно провело переключение — выбило человека из виртуального мира его грез и вернуло в мир материальный, сосредоточив его внимание (то есть сознание) на том, на чем решило сосредоточить.

Это может быть не только звук. Яркое цветовое пятно. Молодая самка. Любая странная и непривычная несообразность, некое несоответствие привычному ходу вещей, способное нести в себе неведомую опасность.

В начале этого века английская компания French Connection, которой принадлежит сеть магазинов по продаже одежды для молодежи, разместила на дорогах рекламные билборды, в которых использовалась аббревиатура FCUK (French Connection United Kingdom). Игра понята: аббревиатура очень напоминает неприличное английское слово «fuck». Несмотря на то что, строго говоря, указанная аббревиатура была не неприличной, а только похожей на неприличную, нашлась масса престарелых дураков, которые начали катать в надзорные инстанции жалобы. В конце концов инстанции признали данную рекламу ненадлежащей. Но!.. Но за то время, пока она висела, прибыль сети магазинов выросла с 6,4 миллионов до 19 миллионов фунтов стерлингов.

Какие функции подсознания были здесь использованы рекламщиком? Охранные. Сторожевой на вышке крикнул, генерал оторвал голову от карты… Животные на воле пасутся и все время посматривают по сторонам, оглядываясь на звук, на движение — а вдруг пора давать деру?!

Аббревиатура активно выделялась на фоне привычного городского пейзажа и цепляла взгляд — подсознание боковым зрением улавливало эту неправильность и само переключало внимание хозяина, чтобы он мог дать незнакомому объекту разумную компетентную оценку.

Зацепили!

Правило простое: бить надо в стык между башней и корпусом. Тогда башню и сорвет.

Глава 5 Стык между башней и корпусом

Начнем с парадокса. Некоторые психологи, например Вадим Петровский, считают, что человеческая личность вовсе не совпадает с человеческой индивидуальностью. И более того — не принадлежит персонально человеку! Индивидуальность — это то, что отличает одного человека от другого, например, накопленные знания. А вот личность человека, по Петровскому, самым парадоксальным образом располагается вне человека. Нет-нет! Никакой поповщины! Чистая наука.

Личностью он называет тот отпечаток, который человек оставляет в других людях. Скажем, если вы говорите, что вам смешон Козлов, это вовсе не значит, что смешно Козлову. Это вам «с него смешно»! Другими словами, переживание относится к вам, но описывает личность Козлова. Или, скажем, в результате эксперимента было показано, что введение дяди Вани вносит успокоение в группу испытуемых, делая их более миролюбивыми. Значит, миролюбие — это черта его личности, и находится она вне самого дяди Вани, ведь сам в себя он не вносит миролюбие!..

Поэтому чтобы изучать феномен чьей-то личности, нужно работать не с самой личностью, а с ее «отпечатками» в других субъектах. Поднесли к человеку-пробнику испытуемый личностный заряд и посмотрели, как изменился пробник. Если пробнику после общения с испытуемым стало грустно, значит испытуемого можно назвать грустным — личностной характеристикой испытуемого является грусть.

Это называется методом отраженной субъектности.

Из всего этого вытекает одно весьма практичное для нашего общего дела следствие. Для того чтобы подействовать на группу чьим-то личным качеством, совершенно не обязательно личное присутствие этого человека! Порой достаточно символа личности. Причем на это удивительное свойство исследователи наткнулись случайно. Произошло это так.

При советской власти в одном из детских садов был проведен психологический эксперимент. Зал перегораживали лежащей на полу ленточкой. По одну сторону ленточки находятся разнокалиберные дети, а по другую всякие чудеса — игрушки, музыкальные инструменты и прочие интересные вещи. Но к ним подходить нельзя. Почему? Ну что вы глупые вопросы задаете!.. Потому что нельзя! Воспитательница не велела. «Нельзя и все!» — строгим голосом ответила она детям, пресекая бессмысленные вопросы. И ушла.

После чего детей начали снимать на скрытую камеру.

Выяснилось: что такое запрет, прекрасно понимают дети всех возрастов. И при этом практически все они входят в запретную зону. Но все входят по-разному. Маленькие дети забежали в зону и тут же выбежали, забежали-выбежали.

Дети постарше делают это чуть хитрее: они «полунарушают» — одной ногой ребенок идет по разрешенной зоне, а другой как бы случайно наступает в запрещенную. И так «фланирует на грани фола». У самых хитрых детей в запретную зону периодически и, как вы понимаете, совершенно случайно закатывается мячик. И таким образом возникает оправдательная необходимость пересечь черту.

В общем дети ведут себя, как дети. Именно эта животная склонность к риску и желание переступить черту сделали человека человеком… Но некоторые дети почему-то не пересекали ленточку. И психологов это удивляло: почему? Долго думали, пока одна из ученых не обратила внимание на то, что дети-ненарушители часто посматривают на боковую стенку. Проследили их взгляд и обнаружили на стене характерную для советской эпохи «детскую икону» — портрет маленького Ленина. Помните, «когда был Ленин маленький с кудрявой головой»?.. Вот этот идеальный мальчик смотрел со стены на детишек. И своим укоряющим взглядом останавливал тех детей, которым родители успели рассказать, кто такой Ленин. И это понятно: икона действует только на верующих. Зато как! Мальчик со стены транслировал свои идеальные качества детишкам, делая их более послушными.

Заинтересовавшись этим явлением, психологи продолжили эксперименты уже в школе. Учитель давал детям задачу и, выходя из класса, говорил: «Ой, совсем забыл! Там в конце задачника есть решение. Но вы его не смотрите, делайте сами!» А потом камерами фиксировали, кто списывает, а кто работает сам. Это еще не был сам эксперимент. Это была только подготовка, с помощью которой детей разбили на две группы — «честных» и «нечестных».

А потом начали собственно эксперимент по трансляции личностных качеств разных учителей через их портреты. То есть учитель давал задание, ставил вместо себя свой портрет и уходил. При этом портрет был большим, стоял высоко, чтобы все видели, а глаза на портрете располагались строго по центру, как у красноармейца на революционном плакате «Ты записался добровольцем?», — чтобы каждому ребенку казалось, будто портрет смотрит именно на него.

И портреты учителей исправно работали. Если учитель был «злой» и строгий, то в конец учебника не подглядывали даже «нечестные» ученики, которые подсматривали без портрета. Если учитель был добрый и разгильдяистый, его портрет подталкивал к списыванию даже «честных». Креативный учитель транслировал детям свою креативность. А «канонический», напротив, затормаживал у детей творческий процесс.

Причем, как отметили психологи, символическое изображение личности порой действует даже сильнее, чем сама личность. Потому что с человеком теоретически можно поспорить, а с портретом не поспоришь. Потому столь велик авторитет бога — он никому никогда не показывается лично. Стало быть, чем недосягаемее вождь, тем лучше работает его образ. Поэтому в древние времена даже смотреть на богоподобного фараона простонародью не дозволялось. Падайте ниц, когда мимо проплывает божество!

Портрет вождя неопровержим, с ним невозможен диалог, ему бессмысленно говорить, что он стар, глуп или что у него огромная бородавка на носу. Бессмысленно, потому что он бумажный. Но этот бумажный вождь несет на себе отпечаток изображенной грозной личности. А личность, как мы выяснили, есть некая объективность, которая работает, проецируясь на тех, кто с ней соприкасается.

Возьмите на вооружение, если собираетесь стимулировать работу своей корпорации с помощью корпоративной религии.

Однако метод отраженной субъектности, который работает с «отпечатками» личностей на людях-пробниках, есть все-таки метод психологии, а не точной науки. Неудобство состоит в том, что пробники нельзя сделать стандартными, ведь каждый пробник — это, в свою очередь, тоже личность. И на одном человеке-пробнике изучаемый субъект может оставить отпечаток смеха (субъект смешон), а на другом — равнодушия (субъект скучен). То есть одна и та же личность с точки зрения разных пробников показывает разный результат. Какой же результат верен?

Оба.

Это значит, что каждый из нас является носителем сотен разных личных образов, которые мы отпечатываем в общении с разными людьми. Как изучать эти сотни неформализованных образов? Как всегда это делает наука—методом редукции и классификации.

Эрик Берн, например, выделяет в человеке всего три основных типа личности (или, если хотите, три грани его личности) — Ребенка, Взрослого и Родителя. Эти три сущности живут в каждом из нас, проявляясь попеременно в разных ситуациях. С Ребенком и Взрослым все, надеюсь, понятно. А вот Родитель отличается от Взрослого тем, что Родитель — это тот, над кем тяготеют обязанности. Тот, кто руководствуется в жизни словом «должен». Самурай внутри нас.

Любопытно, что каждый человек сам может выделить в себе эти три грани, составляющие неоценимый кристалл его единой личности. Возьмите листок бумаги и напишите на нем ряд ценностных категорий, какие сможете вспомнить. Богатство, слава, родина, знания, деньги, уважение, здоровье, почет, поклонение, любовь, игра и… т. д. А затем проделайте известный психологический опыт — проранжируйте этот список, то есть выпишите ценности в порядке важности лично для вас. Но сделайте это не так, как делают обычно — садятся на стул и пишут, — а с некоторой модификацией. Поставьте три стула — по количеству персонажей внутри вас. Сев на один стул ранжируйте список от лица Взрослого. На втором стуле — от лица Ребенка. На третьем — от лица Родителя.

Списки получатся разными.

Вы — разный. Вас — трое. Вопрос: в какие моменты жизни какая личность в вас принимает решения? Иными словами, когда вы что-то выбираете, ктона самом деле за вас выбирает? Все программы, составляющие ваше неповторимое Я, кем-то когда-то записаны — воспитанием, генами, обстановкой. Этих программ — тысячи тысяч. Они сплетены в тугие взаимодействующие комплексы, и в разные моменты жизни срабатывают разные блоки этих программ. И вам кажется, что вы как-то поступаете.

Ясный перец, регулятором запуска является внешняя ситуация, она включает те или иные программы-граниличности внутри вас. Но тогда возникает вопрос: вы на самом деле поступаетеили, практически не имея свободы воли, катитесь по ситуационному желобку?

Кто делает выбор — ситуация, Ребенок, Взрослый или Родитель? Или вы? Но кто в этом случае вы?

Так вот, оказывается, пирамида личности выстраивается так: Взрослый стоит на Родителе, а Родитель на Ребенке. Ребенок ближе всего к животному, поэтому именно его сущность оказывается в базе любой личности. Над Ребенком стоит «Усовершенствованный Ребенок» — Родитель, который уже понимает, что такое запреты, что такое «нельзя» и «надо» и является диалектическим отрицанием Ребенка. Если человек стоит перед неясным жизненным выбором, в ситуации, когда житейский опыт не может дать ему подсказку или найти выход, в человеке просыпается Ребенок. Все экзистенциальные выборы вашей жизни — его выборы. То есть, по сути, выборы обезьяны внутри вас.

Весь житейский опыт и существование в среде социума, который постоянно чего-то требует, — это Родитель. Выбор Родителя — это выбор социума внутри вас.

И только выбор Взрослого — это выбор собственной, личной мудрости. (У некоторых людей Взрослость в психике так и не появляется, а Родитель имеет вид недоношенного имбецила. Они всю жизнь — Ребенки. И по ним уголовная тюрьма плачет.)

Иногда между этими тремя личностями внутри человека возникает конфликт. Который обычно разрешается так: если внутренний Родитель настаивает на том, чтобы внутренний Ребенок что-то сделал, Ребенок никогда этого не сделает. А вот назло! Но если вместо Родителя к делу подключается Взрослый, он может уговорить Ребенка сделать ответственный выбор. И не дай бог, в беседу вмешается Родитель со своим директивным «должен»!.. Он может все испортить.

Поэтому если вы хотите своей рекламой привлечь внимание, целиться нужно именно в Ребенка, и даже чуть ниже, под самый обрез. Потому что Ребенок ближе всего стоит к тому зверьку, который опасливо крутит головой, когда пасется, тащит в рот все новое и любопытное и старается перейти запретную черту.

Рекламная индустрия прекрасно это знает. Многие родители отмечают, что их маленькие дети, недавно вышедшие из младенческого возраста, не умеющие даже разговаривать, очень любят, тем не менее, смотреть рекламу. При этом они, как правило, не проявляют никакого интереса к другим программам. Вот это оно и есть — то, о чем мы сейчас говорили! Привлечение внимания в чистом виде, ведь глупый пускающий слюни и ничего не понимающий карапуз являет собой идеальный тестер на привлекаемость. Он ничего не понимает, но ему почему-то нравится! Значит, с помощью разноцветных пятен, калейдоскопического мелькания кадров и бравурной музыки задача выполнена. Непростая, прямо скажем, задача.

Привлечь внимание — тонкая работа. Танку надо врезать под башню. Бить приходится издалека. И стоит наводчику чуть-чуть, на долю миллиметра недокрутить прицел, на расстоянии километра это чуть-чуть выльется уже в сантиметры, и вместо того, чтобы попасть в нужную точку, снаряд чиркнет по броне, отразится и рикошетом уйдет в сторону.

Мимо! Ваша реклама попала в молоко. Ваше благородное желание заставить человека захотеть чего-то во благо экономики осталось неисполненным. А каждый снаряд стоит денег.

Но, допустим, вы смогли чем-то зацепить внимание человека. Значит ли это, что задача выполнена? Нет. Привлечь внимание — это только полдела. Это важная часть, с которой начинается воздействие на массы. Но не главная. Потому что…

Потому что после того, как сторожевая функция подсознания властно переключила сознание на рекламный продукт, его функции на этом закончились. Больше подсознание рекламщику не союзник, поскольку оно умеет только переключать тумблер. А дальнейшую оценку ситуации осуществляет недюжинный умище, который не скроешь. А умище, глянув туда, куда его направила сторожевая реакция, видит билборд и за долю секунды понимает: «Да это просто чего-то рекламируют». И проходит дальше.

Значит, помимо призывного сигнала в цепочке воздействия на массы должно быть какое-то продолжение. То есть после того, как вы привлекли Ребенка яркой погремушкой, вам нужно сказать что-то умное Взрослому.

Глава 6 Мы побежим, куда укажут, и съедим, что велят

Полбитвы выиграно — на вас смотрят. Внимание к рекламе привлечено. Ровно на одну секунду, а порой и меньше. За это время человек оценивает раздражитель и решает, стоит ли объект его внимания или это случайная помеха и можно продолжить дальше пережевывать свою мысленную жвачку. Что же такого за эту секунду нужно сказать среднему человеку, чтобы он не отвернул головы кочан?

И учтите, что рекламщики работают по площадям, а не по конкретным целям. Каждый из нас знает, что сказать своему знакомому, чтобы привлечь его внимание, потому что интересы и болевые точки знакомых мы знаем. А вот что сообщить незнакомцу, да еще дистанционно? За какие струны его дергать?

За общие для всех струны — другого выхода нет. Если мы работаем на массу, мы должны эту массу изучить. Эта масса состоит их схоже-различных единиц, при этом индивидуальность (различность) людей нас не интересует, она нам только вредит, а схожесть — весьма и весьма волнует!.. Вновь обратимся к базовой конструкции.

Человек—стадное животное. Это очень полезный эволюционный механизм, который является следствием общефизического принципа наименьшего действия. Иными словами, стадность позволяет экономить усилия. Решение принимает один, остальные просто бегут за ним, не раздумывая. Это выигрышно. Если ты в стае, ты не пропадешь. Точнее, пропадешь с меньшей вероятностью. Когда хищник гонится за одним зверем, есть немалый шанс, что он его поймает и сожрет. Но если звери бегут стаей, этот шанс для каждого уменьшается во столько раз, сколько особей в стае.

Поэтому бегать лучше стаей. И поэтому за поведением других особей в стае нужно внимательно следить. Если кто-то сорвался и побежал, то, наверное, он сделал это не зря и потому стоит рвануть за ним. Хуже не будет, а лучше — очень вероятно.

Эта стадность — характерная черта любого народа. Точнее сказать, стадность — то зерно, из которого проклюнулся росток племени, а из него уже вымахало дерево народа. Выглядят они по-разному — зерно и дерево. Но генетика и у семечка, и у дерева одна. А что такое гены? Это программы. И если программы, сбивающие особей в стаю, а людей в народ по сути своей одни, то грех было бы ими не воспользоваться, чтобы заработать денег, не так ли?

Именно на использовании стадности основан уже мимолетно упомянутый нами феномен моды. Великий феномен, раскрутка которого позволила обновлять парк одежды в шкафах современных граждан быстрее, чем она успевает изнашиваться.

— Перестань это носить, это ужасно, — периодически говорит моя жена.

— Почему? Тут нет еще ни одной дырки!

— При чем тут дырки? Это уже не актуально. Никто уже не носит такое.

— Да мне наплевать.

— Плюй, сколько хочешь. Но тебе надо купить новый свитер. Срамотища! А еще писатель!..

На том же стадном, а точнее, иерархическом инстинкте (стадо ведь иерархично) основана та реклама, которая предлагает товар от лица общественных кумиров. Иерархический инстинкт немного отличается от стадного. Стадный инстинкт — это стремление держаться в куче, делать как все, и быть как все. А иерархический инстинкт — это врожденное стремление подчиняться вожаку и вообще старшему по иерархии. Стадность и иерархичность — две стороны одной медали.

Люди инстинктивно готовы следовать за лидером! Это хорошая новость. Потому что если лидер сегодня носит или рекомендует это, значит завтра очень многие этонепременно наденут. А послезавтра, глядя на них и подчиняясь стадному инстинкту, этонаденут и остальные. И еще будут смеяться над тем, кто одет не по моде.

Человеку знаменитому люди поверят скорее, чем никому не известному гражданину. Потому что когда вещает авторитет, инстинкт подчинения отключает критичность. Ибо в животном мире критичность — помеха на пути выполнения приказа. И за эту помеху можно крупно поплатиться. Поэтому действия вожака просто исполняются. Человек устроен сложнее зверя, а общество сложнее стаи. Но инстинкты никто не отменял, они работают. А вместе с ними работает основанная на них реклама.

Поразительный пример влияния авторитета, полностью выключающего критичность, приводит Роберт Чалдини в книге «Психология влияния». У пациента болело ухо. Доктор прописал ему капать лекарство в больное правое ухо. И по докторской привычке все сокращать, вместо «капать в правое ухо», накарябал «капать в пр. ухо». По-английски получилось так: «place in r.ear», что переводится как «капать в зад». Ни у больного, ни у медсестры не закралось ни тени сомнения, куда нужно капать: капали, как доктор прописал, — в анус.

Такова сила авторитета. Она работает сама по себе. За то и получает известная личность деньги от рекламщиков, что является носителем некоего волшебного свойства, отделенного от самой этой личности (вспомним постулат психолога Петровского). Свойства, которое, как ключик, отмыкает звериные инстинкты толпы. Именно это свойство и покупается. Почему люди тянутся к известным личностям с полуоткрытыми ртами, почему они толкают друг друга локтями и говорят: «Глянь, глянь, кто идет! Сам N!» В чем «самость» этого N? Что отличает N от других людей? Только тот факт, что N известен большему количеству граждан, чем слесарь Пупкин. И эта простая известность приводит к возбуждению, толканию локтями и просьбам об автографе. Это очень глупо. Но это работает! Почему? Стадно-иерархический инстинкт. Не было бы его, отношение публики к людям известным было бы таким же, как к неизвестным.

Однако иногда рекламщикам выгоднее сделать упор не на инстинкт подчинения, а именно на стадность, и тогда в рекламу проникают принципиально иные персонажи — простые люди. Соседи. Такие же, как ты. Если люди кругом пользуются такой вот пастой, то почему бы тебе не быть вместе с народом? Если все кругом христиане, почему бы тебе не стать им? К чему отрываться от коллектива? В зависимости от массовости и характера товара его предлагают нам то через инстинкт стадности, то через инстинкт подчинения. Либо толпа, либо авторитет.

Но авторитет авторитету рознь. В животном мире вожаком становится самый сильный или самый наглый. У развитых приматов все немного сложнее: вожаком может стать самец, немного уступающий кому-то в силе, но при этом превосходящий соперника в коммуникативности или умении строить интриги. Сколотив вокруг себя мощную банду единомышленников, этот самозванец может сбросить вожака и его клан с престола. Человеческое общество устроено еще сложнее. У людей очень много самых разных областей знания и действия, соответственно, много и авторитетов.

Будет странно, скажем, если Алла Пугачева начнет рекламировать нечто специфическое, например, сортовой прокат или порошок от накипи в стиральных машинах. Она в этом ни черта не понимает! Иными словами, в этой области она не авторитет. А вот совершенно простой усатый мужик, работающий мастером по починке стиральных машин, — авторитет! Он мастер, он чинит эти машины, он знает, что в них засыпать, чтобы они не сломались — такова логическая цепочка, которая мельком проносится где-то в мозгу телезрителя. И зритель в этом промельке совершенно не замечает, что от цепочки оторвалось одно звено — мужик на телеэкране вовсе не мастер, а актер, которого пригласили сыграть мастера в рекламе. Фактически он, как и Пугачева, ни черта в этом не понимает! Но зритель исправно попадается на крючок, замаскированный яркой облаткой рекламного сюжета.

Тот же эффект доверия вызывает появление в рекламном ролике человека в белом халате. Никто не утверждает, что этот человек — врач или ученый, халаты продаются в магазине свободно и в них может нарядиться каждый. Но зритель акцентирует внимание на сюжете и не думает о том, что происходило за кадром. Он сам себя ненароком обманывает, принимая артиста в халате за «специалиста». Сам ошибся — сам виноват. Простой народный человек вообще думает головой очень плохо и с трудом отделяет актера от его роли. В США, например, долгое время шел сериал «Доктор Маркус Уэлби», в котором главную роль играл актер Роберт Янг. За то время, что тянулся сериал, актеру пришло несколько десятков тысяч писем, в которых авторы просили у «доктора» медицинского совета. Потом этот эффект использовали рекламщики. Они нарядили Янга в белый халат, и он рекламировал какие-то таблетки. Продажи выросли! Ибо рекламировал «признанный доктор».

Кстати, таким «специалистом на доверии» может быть не обязательно «доктор» или «ученый». Если речь идет о хлебе, артист в рекламном ролике может сняться в роли хлебороба на тракторе, а если о рыбе — в роли рыбака. И тогда в простых мозгах представителей народа, смотрящих рекламу, невольно сложится нехитрая псевдологическая конструкция: кто же лучше рыбака понимает в рыбе?.. Раз рыбак советует, нужно купить эту консерву.

Другой разновидностью рекламного псевдоспециалиста является домохозяйка (точнее, актриса, играющая роль домохозяйки). Народный человек проглатывает совет экранной домохозяйки как рекомендацию «своего». Типа соседка посоветовала, ей же помогло. В роли «своего человека» вообще может выступить кто угодно, в зависимости от целевой аудитории рекламы. Для молодежи — парни с плеерами в ушах. Для представителя среднего класса — экранный представитель среднего класса. Для плебея, ездящего на «Жигулях» на свои шесть соток, — такой же плебей на «Жигулях» (типаж актера подбирается соответственно; см. рекламу «Да застраховал я!..»). Здесь одновременно используется и стадность (люди моего круга пользуются этим), и авторитет постоянного пользователя (он пользуется, значит, знает).

Авторитет, как уже сказано, понятие относительное. И если та же Пугачева прорекламирует крем от морщин, сказав, что она им пользуется, это будет выстрел в кассу: во-первых, авторитетно (кому, как не ей, знать, небось уже все перепробовала!), а во-вторых, каждая особь желает продвинуться вверх в иерархии — это тоже инстинкт. И обладание кремом, как у авторитета, почти ставит особь на ту же ступень, возвышает до уровня кумира. Тех денег и славы, что у Пугачевой, у мелких людишек никогда не будет, но хотя бы крем. Иллюзия взлета за небольшие деньги.

Впрочем, не такие уж небольшие… Чем принципиально отличается дорогущий крем против морщин или целлюлита от детского крема, вазелина или простого ланолина? Да почти ничем. Но стоит намного дороже. Никто ведь всерьез не верит, что какой-то там крем поможет увеличить грудь, избавиться от жира на бедрах и уж тем более от морщин. Но поскольку стимул велик, велика и вера в чудо. А чудо стоит денежек. Производители кремов продают не крем, крем стоит копейки — они продают надежду! И вот последняя-то стоит денег.

…Еще один интересный момент, касающийся авторитетов. Как влияют прогресс, развитие цивилизации на инстинктивное поведение человека? Больше становится людей, слепо ведущихся на поводке инстинкта, или меньше? С развитием разума критичность растет? Вроде бы, да. Цивилизация должна повышать уровень критичности индивидуумов как основную черту разумности. Падение уровня религиозности в развитых странах Европы это подтверждает: люди все меньше склонны верить просто так. К тому же растет уровень индивидуализма людей. Это с одной стороны. А с другой, чем разнообразнее и сложнее становится социум, чем больше в нем разных специализаций, тем в более узкой области компетентен каждый человек.

В первой части книги было довольно подробно показано, что нынешний информационный мир требует от специалистов все бол ьших знаний и талантов. Многие люди, чтобы не выпасть из профессиональной колеи, учатся всю жизнь, читая профессиональную литературу, ходя на курсы. Но чем больше времени уделяешь одному предмету, тем меньше его остается на другие. И порой в далеких от его профессиональных интересов областях человек обнаруживает постыдные провалы. Это полтыщи лет назад можно было быть эрудитом и даже специалистом во всех областях — придумывать вертолеты с подводными лодками и писать джоконд. Сейчас это практически невозможно.

Ну а раз человек практически ни в чем не специалист, значит он во всем вынужден полагаться на мнение авторитетов, что вполне естественно. Человек не знает, что с ним происходит, и какие корешки и травы ему нужно есть, чтобы полегчало. Он идет к специалисту. Человек не знает, как устроен телевизор и вызывает для ремонта другого человека — который знает. Когда-то я сам менял масло, колодки и делал мелкие «починялки» в своей машине. Более того, шутка приятеля о том, гоняю ли я машину в сервис, чтобы поменять свечи, была настоящей шуткой и вызывала у меня адекватную реакцию. Уж свечи-то любой поменять сможет! За что деньги платить? Глупо как-то… Теперь для меня глупо другое — самому менять масло, свечи и колодки. Теперь я открываю капот только для того, чтобы залить незамерзающую жидкость. А последняя попытка поменять свечи привела к открытию, что в моем инструментарии просто нет для этого необходимых ключей. Свечи сидят в глубоких колодцах, куда с моим ключом не подлезешь, и даже пластмассовую крышку на двигателе мне снять нечем — болты можно открутить только особой тонкостенной головкой, которую нужно где-то искать, покупать. У нас отбирают функции.

И если по телевизору мне говорят, что кожа быстрее стареет при дефиците гликоз-амино-гликанов или бета-гликанов, восполнить которые поможет только «наш крем», мне нечем крыть: у меня нет инструментария. Я вынужден верить. Не пойду же я ради крема заканчивать пятилетний курс биологии в МГУ. Экономя собственное время, я вынужден верить ученым словам, которые звучат так весомо-непонятно, что поневоле внушают трепет.

Использование непонятных слов придает любому (в том числе и рекламному) сообщению налет учености и, соответственно, авторитетности. Для цивилизации нет большего авторитета, чем наука, а для дикости нет большего авторитета, чем бог. И в разных странах нужно апеллировать к разному. Однако здесь нужна осторожность. Авторитет бога, который на Западе используется в рекламе только для создания комического эффекта (реклама с юмором), в отсталых странах напрямую вводить в рекламу нельзя — сочтут кощунством. А вот договориться с отцами церкви, чтобы они благословили товар — милое дело. Кто из нас не видел в продаже воду или вино, «благословленное» церковью или каким-нибудь местным патриархом? На дураков действует. И, значит, имеет право на существование.

Что же касается магии ученых слов, то профессор Скотт Армстронг провел однажды следующий эксперимент. Тридцати двум ученым предложили оценить важность, убедительность и научную обоснованность четырех текстов. Все тексты были об одном и том же, но написанные с разными уровнями запутанности и перегруженности терминами. Как вы думаете, какие тексты были учеными признаны лучшими? Правильно, самые худшие, самые нечитаемые.

Тот же Армстронг описал и другой эксперимент на эту тему. Экспериментаторы подыскали актера с внешностью профессора, представили его аудитории, в которой были социологи, психологи, психиатры, преподаватели, и попросили его прочитать этой аудитории бредовую лекцию с бредовым названием «Математическая теория игр в образовании врачей». Лекцию, состоявшую из набора наукообразных бессмыслиц и специально вкрапленных противоречий, прослушали 55 человек. После чего еще полчаса заинтересованно задавали вопросы. Прикола никто не распознал.

Чем дальше в лес — тем толще партизаны. Чем дальше по дороге прогресса, тем больше люди заостряются на предельной специализации. Иными словами, человек, не будучи специалистом практически ни в чем, кроме своей узости, вынужден делегировать свое мнение специалистам. То есть наше мнение по абсолютному большинству вопросов — это уже не наше мнение. И это уже не смешно. Напротив, смешон угрюмо-подозрительный человек с манихейским мышлением, который ничему не верит, во всем подозревая заговор (спецслужб, рекламщиков, международных концернов, мировой закулисы) и стремящийся во всем разобраться сам. А остальные люди. Мы просто полагаемся на специалистов. Сказал доктор, что нужно ограничить себя в потреблении куриных желтков, значит, так оно и есть. Сказал механик, что нужно менять рулевую рейку в сборе, значит нужно. Будем менять. Или попробуем поменять механика, если не жалко времени. Делегирование своего мнения другим ограничивает наши усилия и экономит время (возможно, за счет денег, но эти деньги мы потом возместим на своем основном месте работы, где уже мы сами являемся делегатами чужих мнений).

Вот вам блестящий (по результативности) пример использования авторитетных мнений для технологий «массового поражения». Многим памятна реклама пищевых добавок и витаминов с использованием имени Лайнуса Полинга — нобелевского лауреата в области химии. Сам Лайнус Карл Полинг был хорошим добрым человеком. Он изучал природу химической связи методами квантовой механики, определил величины ионных радиусов и правила образования ионных кристаллических структур. Имел массу работ в области биохимии и иммунохимии. Кроме того, Лайнус был страстным борцом за мир и одним из инициаторов созыва знаменитых Пагоушских конференций.

Но все это гроша ломаного не стоит, поскольку никому неизвестно и неинтересно. Зато Полинг получил Нобелевскую премию. А что такое нобелевка, уже знают все. Поэтому фармацевтическая фирма Irvine Naturals выкупила у наследников Лайнуса Полинга право использовать его имя в рекламе. Наследники и правообладатели продали Лайнуса. И дух нобелевского лауреата Лайнуса Полинга поскакал в лихую кавалерийскую атаку на рынок. В России в составе эскадрона Полинга скакали, размахивая саблями своей известности, Лариса Долина и Андрон Кончаловский — в качестве дополнительного прикрытия и подкрепления: все-таки имя Лайнуса Полинга у нас знают гораздо меньше, чем на Западе… В одном только 2001 году фармацевтическая фирма истратила на эту рекламу 75 миллионов долларов. Результат: после атаки нобелевского авторитета объем продаж компании Irvine Naturals вырос в восемь раз. Снимаю шляпу.

К сожалению, знаменитость стоит очень дорого. Конечно, хорошо было бы, чтоб Горбачев рекламировал трусы нашей фабрики, но ведь он заломит такую цену! Никакими трусами не окупишь. И тогда в дело идет эрзац-авторитет. Искусственный заменитель живого авторитета. Например.

«Нашу губную помаду „Макспротектор“ используют при съемках все ведущие голливудские актеры…»

«Именно наши Х рекомендованы лучшими специалистами в области Y для Z».

Можно даже показать пару таких специалистов (с бегущей строкой внизу: профессор, доктор медицинских наук такой-то) — ученые стоят гораздо дешевле звезд, а в рекламе некоторых товаров работают не хуже, а порой и лучше. А можно вообще обойтись наиболее дешевым вариантом — обозначить авторитет. Везде в рекламе, где встречаются слова «лаборатория», «специалисты», «ведущие собаководы», «подтверждено», «проверено», «протестировано», «доказано», «одобрено», рекламщики используют апелляцию к авторитету, иногда называя его (Институт уринотерапии РАН), а иногда и вовсе не заморачиваясь этим в надежде, что потребитель проглотит неведомых «специалистов», которые «одобрили». И проглатывает.

Есть еще и такой ход — назвать свою фирму (по производству банальных кремов или топливных присадок) лабораторией или институтом. Труд не велик, а авторитету сразу прибавляется! Лаборатория «Гавнье» предлагает новый крем, вдвое сокращающий расход топлива у вашего автомобиля.

Поскольку наш мир, — я имею в виду развитый мир, естественно, — характеризуется все увеличивающейся дробностью, индивидуализацией и специализацией, для более точного прицела рекламная индустрия ранжирует людей, разбивая общее стадо на подгруппы. Для этого в 1983 году американский социолог Митчелл разработал программу тотального исследования жизненных целей и ценностей американцев. Руководствуясь методиками доктора Митчелла, калифорнийская компания SRI International провела грандиозную работу по изучению народа, результатом которой стала типология всего населения Соединенных Штатов. Среди народа выделено три основные группы.

В первую группу, которую окрестили «Гонимые нищетой», попало 11 % граждан США. Их основная цель — выбиться из нужды. Все время их жизни состоит из сплошной борьбы за выживание. Денег у этой категории мало и, казалось бы, в рекламном смысле она не представляет собой никакого интереса.

Вторая группа была самая многочисленная, ее-то и можно с полным правом назвать собственно народом, во-первых, из-за многочисленности (почти 70 % населения!), а во-вторых, из-за внутренних ценностей и убеждений. Теперь прошу обратить внимание на название, которое дали исследователи этой группе — «Внешне направленные». Люди этой группы, как отметили исследователи, в жизни руководствуются принципом «а что о нас подумают соседи». В группе (в народе) было выделено три подгруппы — Подражатели, Принадлежащие и Стремящиеся. Первые всю жизнь стремятся подражать кому-то, то есть строят свою жизнь по чужим моделям, стараясь не отклоняться от кем-то когда-то вычерченной линии поведения. Вторые полагают, что главное в жизни — получить одобрение общества и принадлежать к некоей группе, классу или, если хотите, стаду. Для третьих характерно стремление прибиться к какой-нибудь высокопрофессиональной группе… Согласитесь, все три группы — прекрасный материал для работы! Пластилин для формирования среднего (читай, потребительского) класса.

Третья группа получила название «Внутренне направленные». Их немного, менее 20 %. Этих людей больше интересуют внутренние потребности — либо потому, что внешние материальные проблемы уже решены, либо просто в силу психического нездоровья, например. Здесь опять-таки были выделены три подгруппы. Представители первой — крайние индивидуалисты, для которых важнее всего отличаться от других, выделить свою самость не только из мира неживой природы, но и из мира таких же, как они сами — людей. Вторая подгруппа составляла людей, которые всячески стремились к разнообразию жизни. Это увлекающиеся натуры, они могут увлечься буддизмом, или макраме, или полетами на авиетках. Наконец, третья подгруппа — социально озабоченные фанатики, которых распирает от чувства долга и социальной ответственности за весь мир, поэтому они «сдвинуты» на спасении голодающих негров, синих китов, окружающей среды. И этому посвящают свою жизнь (именно говоря о них, я упомянул психическое нездоровье).

Обратите внимание, как прекрасно совпадают эти категории с той стратификацией, по которой делят общество будущего социологи и футурологи — 20 % умных и все остальные в пассиве. Не упустите также из виду, что совпадают эти категории лишь по цифрам, но не по составу. Скажем, вряд ли можно всерьез принимать и относить к элите общества последнюю подгруппу третьей группы (фанатичные спасители китов и африканских негров). Да и вторую подгруппу — весьма выборочно! Одно дело, когда великий голливудский актер-миллионер увлекся буддизмом от безделья. Другое — когда человек бросает работу и уезжает в Гималаи бомжевать. Одно дело, когда миллионерка помогает голодающим африканцам от щедрот души и по велению моды, другое — когда нищая сумасбродка едет лечить и просвещать этих самых голодранцев. Последний случай — это случай самовыключения человека из цивилизованной социальной системы. Это нас не интересует.

А вот высший слой народа, то есть та подгруппа второй группы, что названа Стремящиеся — это прямые кандидаты в 20 % верхушки общества. И если их карьерно-денежные стремления завершатся успехом, им уже можно будет простить увлечения всякой ерундой типа негров, китов или буддизма. Они свою лепту в копилку цивилизации уже внесли.

Эта программа тотального исследования нации получила название VALS (от «Values and Life Styles» — «Ценности и жизненные стили»). В дальнейшем рекламная индустрия разработала более совершенную методику — VALS-2, была также изобретена методика VOL и другие. После охвата североамериканского рынка эти прикладные исследования были перенесены в Западную Европу, а затем и в Восточную, в том числе и в Россию, а также в Азию. Важность мероприятий по исследованию стилей жизни простых россиян подчеркнул один из руководителей российской исследовательской компании «РОМИР Мониторинг» Петр Залесский: «Стиль жизни занимает центральное место в потребительском поведении, поскольку он влияет на потребности человека, и, наоборот, потребительские решения поддерживают или изменяют стиль жизни».

В России, помимо прочих, были выделены следующие забавные категории — «Казаки» и «Русские души». «Казаки» отличаются рисковостью характера и повышенной склонностью переходить черту. В их среде имеет смысл рекламировать автомобили «BMW», коньяк «Remy Martin» и сигареты <>… А, скажем, для «Русских душ» более перспективными товарами были «Жигули», сигареты «Marlboro» и водка «Smirnoff». Почему? Об этом чуть позже.

А сейчас вернемся к национальным особенностям других народов. То, что делают с различными народами различные исследовательские организации по различным методикам, называется психографическим сегментированием рынка. Дело это полезное, потому что помогает продвигать товары, позволяя лучше прицелиться. Отметим две принципиально важные вещи, которые продемонстрировали эти беспрецедентные исследования.

Первая из них состоит в том, что в каждой стране абсолютное большинство людей безрассудно готовы следовать за толпой. Влияние стада на особь чрезвычайно велико. В Америке когда-то был поставлен следующий эксперимент, наглядно демонстрирующий это.

Людей поочередно сажают в большую совершенно темную комнату и зажигают точечный источник света. Точечный — значит маленький, который нельзя соотнести ни с какими знакомыми размерами и до которого поэтому нельзя определить расстояние. Иногда использовался огонек сигареты. Истинное расстояние до источника знал только экспериментатор, оно равнялось 15 футам, то есть 4 метрам 60 сантиметрам (далее расстояния указаны только в метрической системе).

Сначала каждый испытуемый определял это расстояние поодиночке, при этом разброс оценок был от 25 см до 5 м! Затем испытуемых загоняли во тьму всех вместе, зажигали на некоторое время огонек, гасили, и люди обсуждали свои «кажимости», ориентируясь на мнение других людей и под влиянием этого мнения корректируя свое. За несколько заходов группе удавалось прийти к консенсусу. Таким образом возникала групповая норма, которая держалась примерно в течение года. То есть участники этой группы и через год после эксперимента, будучи помещенными в темную камеру с точечным источником, продолжали утверждать то, о чем когда-то договорились.

Эту серию экспериментов через некоторое время подхватили и продолжили другие исследователи. Только в группу ничего не подозревающих людей они вводили провокатора, который во время обсуждения давал заведомо нереальные цифры, сбивая итоговый результат. После того как группа приходила к консенсусу, провокатор выходил из игры и вместо него подсаживался «свежий» человек со своим мнением, отличным от группового. Группа убеждала его, что верен их ответ, и человек под влиянием общего мнения соглашался: «Не могут же все ошибаться, а я один быть прав!» Никто не знал, что общая норма была сильно искажена провокатором. Но эта искаженная норма исправно держалась в эксперименте на протяжении нескольких сменяемых «поколений» испытуемых!

Вот что такое народные обычаи и традиции. Это зачастую совершенно бессмысленные установления, за которые люди, тем не менее, готовы умирать. Двумя перстами креститься или тремя? Большая разница, оказывается!.. Французский классик социопсихологии Гюстав Лебон, к которому мы еще не раз вернемся, так писал о групповых предрассудках: «Если какой-нибудь народ допустит прочно укрепиться привычкам в течение нескольких поколений, он уже более не может измениться и становится неспособным к совершенствованию…»

Стадность, то есть насущная потребность быть окруженным такими же особями — настолько мощный инстинкт, что его проявления порой просто удивительны. Человек, конечно, не муравей, который в одиночестве просто физически существовать не может — умирает. Робинзон Крузо в одиночестве не умер. Но умом все отшельники двигаются кардинально! Нормально функционировать в полной изоляции люди не могут настолько, что у них очень быстро начинается смещение в психике. Выглядит это достаточно странно: как пишут в ученых книгах, если человек надолго остается в одиночестве, его психика начинает «выделять» партнера из себя. Эксперименты в сурдокамере это показывают со всей очевидностью. Человека помещают в эту самую камеру, где он находится в полном одиночестве, и даже экспериментаторы не общаются с ним. Испытуемому не с кем говорить, и он начинает все больше и чаще говорить сам с собой — сам спрашивает, сам отвечает. Ему начинают слышаться голоса. Собственные мысли он начинает воспринимать как чужие, пришедшие извне. Некоторым начинает мерещиться, будто в сурдокамере, кроме них есть еще кто-то.

Грех было бы не использовать в рекламе столь сильный инстинкт, не правда ли? Люди могут путать свои мысли с чужими, а чужие со своими! Разве это не чудесная лазейка для рекламного влияния?

Многие граждане самоуверенно утверждают, что реклама на них никак не воздействует, что они ее не запоминают, не помнят… Но если положить перед таким человеком рекламируемые товары и попросить описать их, большинство людей опишут эти вещи именно так, как это делает реклама, и припишут им те свойства, которые приписывает реклама. При этом они думают, что высказывают собственные мысли.

Потребность в диалоге настолько сильна, что в психологических экспериментах было показано следующее: рекламные ролики, в которых информация доводится до зрителя в режиме диалога двух собеседников, действует лучше, чем ролики, где информация доносится с помощью монолога. Ролики-диалоги 70 % испытуемых характеризовали словами «понятный», «убедительный», «интересный», «информативный», «оригинальный», «притягивающий», «неагрессивный», «правдивый», «энергичный».

Вторая важная особенность, показанная при помощи психографического сегментирования наций, состоит в том, что, несмотря на всю разность национальных обычаев, прослеживается следующая закономерность: богатые люди самых разных национальностей имеют больше сходства, чем бедные. Именно плебейские слои населения несут в себе национальные черты этноса. Этот факт, подтвержденный эмпирически, можно было бы вывести и из теории, как это сделал я в книге «Судьба цивилизатора», заявив, что между парижанином, нью-йоркцем и москвичом разница меньше, чем между москвичом и жителем глухой русской провинции.

Чем глуше — тем тупее и народнее.

Умному читателю здесь нужно уяснить для себя следующую вещь: как только человек перечеркивает свою индивидуальность и начинает отождествлять себя с народом, он функционально глупеет, становится более ригидным (негибким) и потенциально уязвимым для самой разной пропаганды — политической, мистической или торговой. Поэтому радетели за счастье народное и прочие защитники не личностных, а групповых интересов, например фашисты, всегда так отчаянно глупы. Беда еще в том, что многие особи нашего вида просто не имеют яркой индивидуальности и являются народом в худшем смысле этого слова… Однако диалектически каждая вещь имеет как отрицательные, так и положительные черты. И в плюсах здесь то, что стадообразными проще управлять.

Выше я обещал ответить на вопрос, почему одна категория россиян («казаки») покупает «BMW» и «Dunhill», а другая («русские души») — «Жигули» и «Marlboro». Дело здесь не только в деньгах. Вещь четко позиционирует человека в социальной ячейке. В одном из голливудских фильмов бедный негр прозорливо спрашивает холеного и преуспевающего белого яппи: «У тебя, наверное, бежевый „Вольво“?..» А в среде немецкой интеллигенции, которая сплошь ездит на «Гольфах», в ходу следующая шутка: «А на чем же еще ездить, если „Мерседесы“ покупают только баварские мясники, а „BMW“ — машина сутенера…» И в этой шутке содержится здоровенный кусок истины.

Всякий товар несет в себе (или лучше сказать «на себе»?) определенную эмоциональную нагрузку. Которая заложена не столько производителем (а часто и совсем не производителем), а теми, кто занимается информационным наполнением и продвижением товара — рекламщиками и маркетологами. Потому что люди потребляют не сигареты (времена самокруток, когда лишь бы покурить, прошли). Люди потребляют не автомобили (времена первых одинаково черных автомобильчиков, сползающих с конвейера Форда, прошли)… Люди потребляют не часы… Не спиртные напитки… Они потребляют легенды.

Легенды, сопутствующие товару.

Экономику Запада не зря окрестили экономикой переживаний. Гарвардская школа бизнеса в подтверждение этого даже выпустила в 1999 году книгу, которая начинается словами: «Каждый бизнес — это сцена: товаров и услуг уже недостаточно, чтобы быть успешным». Нужно непременно придумывать потребителю сказку, чтобы он скушал твой продукт с бол ьшим удовольствием. Потому что сам потребитель мало в чем разбирается и своего вкуса, как правило, не имеет. Ему нужно объяснить: то, что он скушал — это вкусно.

Коммерческий директор московского представительства одной крупной западной компании рассказал как-то о таком случае. В городе Тольятти он попросил в баре свой любимый ирландский виски «Jameson». Официант принес. Мужик попробовал и понял, что это не «Jameson». Пошел к директору. И тот признался, что виски у него всего один сорт—дешевый. И если клиент заказывает дорогой виски, ему приносят дешевый в дорогой бутылке. И до сегодняшнего дня никаких нареканий не было. Люди разбираются только в этикетках.

За десятилетия до этого случая классик американской рекламной индустрии гениальный Дэвид Огилви писал: «Возьмите, например, виски. Почему одни предпочитают „Джэк Дэниэл“, а другие — „Оулд Крау“ или „Тэйлор“? Может быть, люди различают виски на вкус? Не смешите меня. Суть дела в том, что у каждой марки есть свой облик, и то, что нравится одним, не подходит для других. Люди выбирают не само виски, а его образ. Мне нравится виски „Джэк Дэниэл“. Реклама создала образ благородного напитка, а высокая цена только подчеркивает его высокое качество…»

На так называемых слепых тестах любители «Мальборо» часто не могут по вкусу отличить «Мальборо» от других сигарет. В эксперименте, проведенном много лет назад в Америке, только 6 человек из 300 смогли различить марку трех предложенных им сигарет. Но если перед любителями «Мальборо» положить несколько пачек, они уверенно выберут любимый сорт и скажут, что эти сигареты им нравятся больше всего. Кто убедил их в этом? Реклама. Которая рекламирует вовсе не табак, заправленный в бумажную гильзу, а миф. Миф об одиноком мужественном ковбое, который где-то в прериях или горах разводит ночью свой костерок, достает мужественной рукой мужественное «Мальборо» и сует его в свой мужественный рот. Баста! Место брутальных сигарет для настоящих мужчин занято!.. А вот женщинам положено курить тонкие, длинные, ментоловые сигареты. Кто это «положил»? Реклама.

То же самое происходит с газировкой и всем прочим. Психологическое агентство рекламных исследований (ПАРИ) проводило слепое тестирование разных газировок на добровольцах. Все добровольцы умерли. Шучу. Вот краткое описание эксперимента, который осуществляли «по методу холл-теста методом попарных сравнений. На первом этапе испытуемые оценивали характеристики напитка вслепую. Испытуемые попарно пробовали два напитка (один за другим) и сообщали экспериментатору, какой напиток им нравится больше. При этом напитки имели одинаковую температуру и разливались в пронумерованные пластиковые стаканы так, чтобы испытуемые не знали, какие напитки они сравнивают. В процессе проведения эксперимента испытуемым предлагалось пить чистую, профильтрованную воду, чтобы восстанавливать способность к ощущениям. На втором этапе исследование проводилось открыто. Проверялось влияние бренда (рекламы) на ощущения. Исследование показало, что рекламные характеристики напитка… и его вкусовые ощущения оцениваются испытуемыми в данном эксперименте принципиально по-разному».

Иными словами, напиток, нагруженный этикеткой и рекламой имел совершенно другой вкус, нежели тот же напиток в чистом виде. Реклама реально придает вкус — вот что важно! Причем она может менять вкус товара на прямо противоположный, то есть с отрицательного на положительный! О чем свидетельствуют дальнейшие эксперименты: «…на экспериментальном материале было показано, что хорошая, психологически эффективная реклама может существенно изменить отношение потребителей к возникающим у них при первом знакомстве с товаром ощущениям. В ряде случаев средствами рекламы удается создать некоторые социальные стереотипы нормы, которые меняют психофизиологические ощущения и приводят к массовому употреблению первоначально весьма непопулярного продукта. Через некоторое время возникает привыкание, и употребление продукта может вызывать приятные ощущения (так их уже расценивают потребители)».

Таково влияние эмоционального довеска, который прикладывается рекламой к товару. В соответствии с психографией производители делят свои товары, адресуя их конкретным группам населения и наделяя свой товар легендой под стать группе. Некоторые производители джинсов, например, шьют разные штаны. Одна модель — для активных, другая для консерваторов, третья для бизнесменов на отдыхе. То же самое везде. Кабриолеты — людям молодым, экстравертным, богатым, плейбоистым, резким. Консерваторам — «Плимут». Пожилым — «Додж». Если вам необходимо подчеркнуть свой статус и солидность, купите «Кадиллак», а если вы при этом активны и молоды — красный «Феррари». И так далее…

В автомире это началось давно, в 1950-е годы. Как раз в то самое время, когда перед цивилизацией встал вопрос о том, что делать со все возрастающим количеством товаров, дабы избежать очередного кризиса перепроизводства. Именно тогда «Форд» занял психологическую нишу автомобилей для современных, резких людей, любящих перемены. А «Шевроле» оккупировал людей экономных и консервативных, осторожных и не любящих резких движений по жизни… В развитых странах опытные специалисты в области психологии рекламы могут только по марке машины определить, какие сигареты курит ее владелец, чем он бреется, какой у него лосьон после бритья и дезодорант, что он пьет.

Наделение обычной вещи некими психологическими качествами оказалось очень действенным инструментом пропихивания. Крайняя степень этого явления называется брендингом, когда некие чисто человеческие свойства (крутизна, уверенность, решительность и пр.) отделяются от личности в полном соответствии с концепций психолога Петровского и намертво приклеиваются финансовым клеем даже не к товару, а к общему названию группы разнородных товаров. Но о брендинге мы поговорим в отдельной главе. Здесь отметим лишь, что брендинг, как зонтик, покрывает некое товарное пространство, порой избавляя корпорации от рекламы каждого отдельного наименования.

Реклама реально добавляет товару полезные свойства! Помимо практическо-потребительских, товар становится носителем и неких психологических качеств — он греет душу потребителю. Покупая нечто эдакое, человек подтверждает высокое мнение о самом себе, идентифицирует себя с какой-то социальной группой.

Многие люди гордятся своими приобретениями. Кто внушил им эту гордость? Реклама. Поблагодарите ее.

Купив вожделенный и дорогой предмет, люди нередко испытывают эйфорию, приступ самого настоящего счастья. И хоть я говорил, что моя книга не о счастье, выясняется, что товар, созданный изначально для удобства и комфорта, может вызывать кратковременные приступы эйфории. Эта эйфория лучше, чем от наркотиков, согласитесь. А кто подарил людям это счастье? Реклама. Скажите ей спасибо за доставленное удовольствие.

«Человек—это звучит гордо». «Человек создан для счастья, как птица для полета». Видите, все, о чем мечтали и что провозглашали великие гуманисты, сбылось. Спасибо рекламе.

Раньше я сказал, что есть много людей, которые утверждают, будто не помнят рекламу. Я сам такой. Во время рекламных пауз я кликаю пультом, или ухожу на кухню за чаем, или пересаживаюсь на эти пять минут к компьютеру, чтобы ответить на пару писем. Да и вообще я телевизор смотрю очень редко. Мне даже мой приятель отвесил однажды комплимент: у тебя, говорит, фильтр на рекламу стоит, ты ничего не помнишь. Я и сам так думал: откуда мне помнить, если не смотрю и не вижу! Но в один прекрасный день в интернете я увидел пару пародий на пару реклам. А чтобы понять пародию, нужно знать пародируемый объект. И тут выяснилось, что объекты я прекрасно знаю. Собрав небольшой сборничек пародий, я обнаружил, что буквально все пародии, которые я нашел, мне смешны и понятны! Это значит, что, пропуская, как мне казалось, рекламу мимо глаз и ушей, я, тем не менее, ее прекрасно знал! Я вспомнил суть и смысл всех роликов, на которые были написаны эти пародии. И теперь предлагаю их вам. Уверен — вы улыбнетесь каждой. А значит, каждую вспомните, если и не в подробностях, то в основном.

Реклама стала мощным и неотъемлемым фактором культуры.

Итак, тест на запоминаемость несмотримого.

Соберите 1000 оберток от куриных бульонов «Maggi» и выиграйте бесплатное лечение язвы желудка!

В продаже появился новый йогурт для мужчин — «расти шиШка» от Данон.

Фирма «Rich» объявляет: наши зубные щетки пролезут в самые недоступные места. Травмопункт больницы им. Склифасовского предупреждает: это все-таки зубные щетки!

— Какой щеткой вы пользуетесь?

— Обычной пластмассовой.

— А почему не щеткой «Рич интердентал», она ведь может очистить зубы в самых труднодоступных местах!

— А у меня нет зубов в труднодоступных местах!

Ленин вызывает Дзержинского:

— Феликс Эдмундович, необходимо повесить 300–400 контрреволюционеров!

— Владимир Ильич, говорите точно, скока вешать!

На ту же тему:

— Говорите точно, скока вешать в граммах!

— К чему такая точность?

— Потому что это героин, бабушка!

— Это уже третий стакан водяры! Ты же блеванешь, деточка!

— Пап, а ты налей и отойди!

На ту же тему:

— Я Салтыкова и хочу петь как Монсерат Кабалье!!!

— Ты же лопнешь, деточка!!!

В городе Мухосранске провели испытания новой пасты «Блендамед». Дети из школы № 7 чистили зубы этой пастой целый год, послушаем, о чем они говорят сейчас:

— Эй, чувак, у тебя нет немножко зубной пасты? А то меня ломает…

Это моя рука — это ее рука. Это моя нога — это ее нога. Это моя спина, это — ее спина. А вот этогоу нее нет…

Капля никотина убивает лошадь. А капля «Фейри» — жирную лошадь.

Колбаса «Любительская» — любовь с первой палки!

Раньше мои волосы были сухие и безжизненные, а теперь они мокрые и шевелятся.

Я так горжусь своим сыном! Он системный программист, пишет на Дельфи и на С++, проектирует SQL-базы и занимается разработкой серверных приложений. Но мальчишки всегда мальчишки. На этот раз он опять принес откуда-то «Дум-2» и опять гоняет по 7-му уровню, забыв про работу и учебу. Раньше я пользовалась обычными средствами: deltree doom2 /Y; F8, Enter, Enter; delete *.* Но у сына всегда находилась резервная копия, или он запускал Unerase. Приходилось стирать заново… От подруги я узнала о format c: /U Format — это просто чудо! С ним от файлов не остается и следа! Теперь я пользуюсь только им! Чисто! Чисто! Чисто! Стирает даже то, что другим не под силу!

Стиморол про-зет для поцелуев с голубыми!..

Обычный дезодорант лишь скрывает запах пота. Новый дезодорант «FА» действует по-другому: он убивает бактерии, всасывается через кожу, проникает в кровь, доходит до нервных клеток, останавливает дыхание. Мертвые не потеют!

В городах Содом и Гоморра снова праздник. Жители Содома открыли для себя «Фэйри», а жители Гоморры по-прежнему пользуются вазелином.

Звонок Путину из компании «Кока-Кола»:

— Извините, а нельзя ли вернуть России красный флаг, только внизу мелким шрифтом пустить надпись: «Always Coca-Cola»?

— Извините, мне нужно посоветоваться с правительством…

Путин кладет трубку, звонит Чубайсу:

— Алло, ты не помнишь, когда у нас контракт с «Аквафрешем» заканчивается?

— Дорогой, ты, наверное, пользуешься «Блендамедом».

— Неужели у меня такие белые зубы?

— Нет, у тебя такие крепкие яйца!..

Пивовар Иван Таранов очень любил пиво пиТ, водку жраТ и мадам Козявкину трахаТ.

— Мама? Вы? А как правильно лук втыкать — так? Или так?

— Доча! Дурью не майся! Возьми огурец!

— ВАУ!!!

Новый «Райд» не только убивает пятьдесят тараканов, но и сводит с ума еще пятерых, заставляя их выбегать на свет и бросаться под тапки!

— Опять без «Energiser»!!! — кричал дед Мазай, разрывая очередного зайца.

Желудок у котенка не больше наперстка, а как нагадит, так и не поверишь…

— Что нужно вашей кошке для полного счастья, кроме баночки «Вискас»?

— Ну, разве что еще маленькая открывашка…

Наши подгузники впитывают до 30 литров влаги! Ребенок остается сухим, но с места сдвинуться не может!

Tampax. Доставка. Установка.

Изменим «Philips» к лучшему. Жизнь.

Глава 7 Работа с людьми

Кстати, о юморе. Юмор, будучи замешанным в рекламу, помогает продавать. Потому что эмоция — тот крючок, который резко повышает «бронебойность» рекламы.

Голова любого человека работает так: чем сильнее эмоция — тем лучше запоминание. Скучные цифры и факты, никак эмоционально не окрашенные, запоминаются хуже всего. Но если вас что-то потрясло, вы запомните этот момент во всех подробностях на всю жизнь. Это нормальный приспособительный эволюционный механизм — не засорять голову пустяковым мусором и запоминать только жизненно важное, то, что волнует по-настоящему. А что волнует животное по-настоящему? Смерть и боль (страх, отрицательные эмоции). Еда и размножение, а также игры (положительные эмоции). Юмор — это тоже игра. Игра со смыслом.

Какие эмоции и как нужно вызвать у человека, чтобы он запомнил рекламу? Любые и любыми способами. А какие эмоции и как нужно вызвать у человека, чтобы он купил рекламируемый товар? Не любые и не любыми способами!

В те самые сороковые-пятидесятые годы, когда мир целиком повернулся лицом к потребителю и рекламное дело начало превращаться в производящую индустрию, психологи, исследующие людские массы на предмет правильного окучивания, провели такой эксперимент. Людям показывали ролики, пропагандирующие одно и то же — зубную пасту, но с разных эмоциональных «колоколен». Один фильм с помощью страха, другой — с помощью позитива. В первом фильме показывали ужасы кариеса и гудящей бормашины — как следствие того, что клиент не чистил зубы пастой Х. Во втором фильме показывали белозубые улыбки, которые образовались после чистки зубов пастой Y.

Довольно безликий ролик, согласитесь. По прошествии времени лучше всего люди помнили первый фильм, связанный со страхом и болью. Второй ролик все забыли. Но вот покупали лучше ту пасту, которая рекламировалась положительной эмоцией. Потому что подсознательно первая паста ассоциировалась с неприятными ощущениями, и рука сама тянулась к другой.

Однако это относится только к чисто животным страхам, касающимся смерти и боли. А вот так называемые социальные, то есть воспитанные обществом страхи в рекламе прекрасно работают! Люди боятся выглядеть дурно в глазах окружающих. И если их хорошенько напугать, скажем, дурным запахом изо рта, красочно показав, как это неприятно выглядит в глазах окружающих, они купят вашу жвачку или леденцы.

Но чаще всего используются, конечно, положительные эмоции. Одной из самых ярких положительных эмоций как раз является смех. Смех производится с помощью юмора. Если человек — пусть хотя бы мысленно — улыбнулся рекламе, значит эмоциональная привязка сделана и завтра он уже может улыбнуться своими деньгами товару. Юмор способствует не только запоминанию товара, но и формирует положительное к нему отношение, поскольку выстраивается нужная ассоциативная связь — удовольствие в сочетании с брендом, на который непроизвольно переносится часть положительных эмоций.

Простое узнавание марки, логотип которой прыгает в глаза потенциального покупателя отовсюду, уже половина успеха. Если человек подходит к прилавку и видит сорок сортов незнакомой зубной пасты, а среди них — одно знакомое название, он скорее всего купит пасту со знакомым названием. По той же самой причине, по которой из тысяч лиц, встреченных нами за день на улице, вы улыбнетесь только одному — лицу своего знакомого. Эффект узнавания!.. Главное — постоянно капать людям на мозги. Как справедливо заметил Дэвид Любарс, директор по рекламе компании Omnicom Group: «Потребители как тараканы — ты их травишь и травишь, а через некоторое время они получают иммунитет и становятся невосприимчивыми к твоим средствам».

И здесь мы совершенно естественным образом переходим к эффекту адаптации, присущему всякой живности на Земле. Я не имею в виду способность мозга ставить барьер перед повторяющимся надоедливым сигналом — про это мы уже достаточно поговорили. Я говорю об эмоциональном затухании и рутине.

Новая вещь пугает или живо интересует зверя. Привычная не вызывает никаких эмоций. Человек покупает новые часы и радуется им. Примерно две недели. Пока не привыкнет. Потом эмоция затухает, и нужно готовить деньги на новую… Эффект новой игрушки. Вспомните свое детство: вы просыпаетесь рано утром, понимая, что в вашей жизни есть что-то хорошее. И тут же вспоминаете: вчера вам подарили новую игрушку, например, железную дорогу. Вы вскакиваете и, не снимая пижамы, не умываясь и не сморкаясь, мчитесь к любимой. Совершенно не замечая по пути кучу старых, давно надоевших бывших любимых. Которые когда-то тоже чертовски радовали.

Естественное эмоциональное насыщение — настоящий двигатель прогресса. Человеку все время хочется новенького. Старое приедается. Поэтому производителям часто приходится менять упаковку товара, ставя на нем желтый яркий ярлычок «New!» и совершенно не меняя при этом самого содержимого. «О! Чего-то новенькое!» — отмечает в магазине человек и кладет товар в корзину.

Вот стоят две упаковки — новая и старая. Внутри — одно и то же. И реклама честно обращает внимание покупателя, что товар не претерпел никаких изменений: «Теперь в новой, более удобной упаковке!» И человек берет новенькое.

Производители газировок, жвачек и прочего периодически подкидывают младенцу-потребителю новую погремушку в виде нового вкуса. Теперь арбузный! А сейчас клюквенный! А завтра мандрагоровый!

Правильно. Людей нужно радовать. Они такие милые. И у них много интересных особенностей. За изучение которых в потребительском обществе порой дают даже Нобелевские премии. Скажем, в 2002 году Нобелевская премия по экономике была присуждена психологу Даниэлю Каннеману, который открыл иррациональные мотивы человеческого поведения в экономике. До этого экономисты полагали, что человек — существо умное, то есть рациональное.

Что значит рациональное существо? Пример. У нас есть лотерея, вероятность выигрыша в которой составляет 10 %, а выигрыш — 1000 рублей. Соответственно, с вероятностью 90 % мы выигрываем 0 рублей. Спрашивается, играть или не играть? Этим вопросом занимались в свое время Джон фон Нейман и Оскар Моргенштерн. Результатом их исследований стала «Теория ожидаемой полезности». Откуда такое название? Дело в том, что человек разумный стремится максимизировать пользу для себя, если у него есть вся информация о процессе. А если процесс вероятностный, как в случае лотереи, человек должен максимизировать ожидаемую полезность. Как?

А вот как: умножим вероятность наступления событий на сумму, которую принесет нам это наступление. И сложим. Получим ожидаемую полезность: 1000x0,1 + 0x0,9 = = 100 рублей. Иначе говоря, если лотерейный билет стоит меньше ста рублей, можно играть, если больше — нет смысла. Рациональность проверяется математически.

Выдвинув гипотезу, что основная масса людей — умные, экономисты начали ее проверять. Эксперименты эти начались все в те же золотые сороковые-пятидесятые годы, когда потребительское общество уже вовсю агукало в пеленках (памперсов тогда еще не было, они — продукт проклятого потребительского общества). Эксперименты повторялись, данные накапливались. И в конце концов выяснилось, что люди вовсе не так умны, как казалось. Зачастую они ведут себя совершенно нерационально, абсолютно по-дурацки! Тогда начали изучать отклонения от рационального поведения. Людскую дурость.

Вот есть кружка. Красная цена ей 5 долларов. Если вам дарят эту кружку, вам дарят 5 долларов, а если кружку забирают, 5 долларов долой. Так должно быть. Но, оказывается, психологическое восприятие той кружки, которую вам дарят, сильно отличается от восприятия той кружки, которую у вас отбирают! Иллюстративно говоря, кружка, которую человек может получить в подарок как выигрыш, оценивается им доллара в два-три. А кружка, которую хотят отобрать в конце эксперимента, по психологической шкале может потянуть и на шесть-семь! Потому что человек с ней уже сроднился и ее очень жалко.

Воистину, ничто не достается нам так дешево и не ценится так дорого, как халява! Дарят-то чужое, а отбирают свое!

Что отсюда следует? А то, например, что человек больше готов рисковать своими будущими доходами, чем нынешними накоплениями. И еще — для предложения чего-либо на рынке очень важна формулировка этого предложения. Если в ней присутствует слово «игра» (соберите сто крышечек от канализационных люков, и вы получите самолет), то человек скорее готов выложиться, чем в том случае, если в рыночном предложении присутствует скучное слово «страхование».

Кроме того, выяснилось, что зависимость человеческого отношения к вероятностям нелинейна: люди склонны недооценивать маленькие вероятности и переоценивать большие. Поэтому желание человека рисковать меняется не плавно вслед за ростом или падением вероятности, а скачкообразно.

Обнаружился так называемый эффект Эсберга, который заключается в том, что человек склонен не доверять самому себе в ситуациях риска.

Был также открыт эффект обращения предпочтений. Он заключается в следующем: человек дороже оценивает то, что выглядит пышнее. Если есть две лотереи с одинаковыми прибылями, но с разным выигрышем для участников (в одной 100 выигрышей по 100 рублей, в другой всего один выигрыш, но 10 000 рублей), то, будучи хозяином обоих лотерей, испытуемый норовит продать второе предприятие дороже. Хотя их прибыль одинакова! Магия цифр. Павлиний хвост.

Впрочем, впервые на аномалии в поведении экономической толпы отдельные ученые начали обращать внимание задолго до благословенных пятидесятых. Скажем, еще в 1920-х годах американский экономист Тостен Веблен обнаружил эффект, который получил название «эффекта Веблена». Классическая экономическая теория гласит: чем выше цена, тем ниже спрос. Каждое повышение цены отсекает от товара некий процент покупателей, которые уже не могут его себе позволить. Это азбука экономики. Так вот, оказалось, эта классика срабатывает не всегда. Иногда повышение цены на товар резко поднимает на него спрос! Покупатели решают: раз цена выросла, значит вещь того стоит. И начинают покупать.

Эффекту Веблена более всего подвержены люди, переходящие из низшей общественной страты в высшую: они тут же начинают покупать вещи, к которым прикреплены фирменные ярлычки — и чем дороже, тем лучше. Из двух практически одинаковых галстуков такой человек выберет наиболее дорогой. Типичный пример иррационального поведения.

…Короче говоря, все эти открытия не вписывались в Теорию ожидаемой полезности, поэтому Каннеман и создал новую теорию — «Теорию перспектив», в которой обобщил и математически описал бол ьшую часть человеческих аномалий. Человечество несовершенно, но человеческие иллюзии систематичны, то есть подчиняются определенным законам — иррациональность можно учесть в формулах, а значит, работать с ней! Собственно, так и было написано в формулировке о присуждении Нобелевской премии: «За доказательство того, что человеческие решения закономерно отклоняются от стандартной модели».

Для пробуждения максимальной потребительской активности пропаганда товаров должна учитывать все эти вещи. И они учитываются. Например, намного эффективнее действует не та реклама, которая показывает человеку, сколько денег он может сэкономить, если купит данное устройство, сберегающее топливо, а та, которая скажет ему, сколько денег он потеряет, если его не купит. Казалось бы, разницы никакой, но она есть. Это свойство массовой психики затем многократно подтверждалось в разных исследованиях.

Делают два одинаковых по смыслу ролика. Один призывает женщин периодически обследовать молочные железы, угрожая им потерей груди в случае запущенного рака. А второй рассказывает, как хорошо быть здоровой и веселой, если периодически захаживать на обследование. Сильнее работает не тот фильм, который обещает что-то хорошее в будущем, а тот, который угрожает потерей настоящего.

В общем, люди в подавляющем большинстве оказались приземленными и жадными существами. А между тем наблюдение за их повадками продолжалось.

Для внезапного пробуждения желания купить что-то очень важна «взрывная» привлекательность упаковки. Поэтому проводят специальные дорогостоящие исследования, которые отслеживают движение зрачков человека по упаковке и замеряют количество миллисекунд, на которые глаз задерживается в той или иной точке. Исследуется цвет, размер и тип шрифтов, расположение полей, линий, штрихов и прочих деталей оформления. Мы уже говорили о том, как важно привлечь и зафиксировать внимание человека. И счет здесь идет на доли секунды!

«У взрослого человека, — отмечают солидные академические талмуды, посвященные науке о ловле покупателей в торговые силки, — при восприятии бессмысленного материала (заметьте, реклама и упаковка априори считаются бессмысленным материалом. — А. Н) в течение одной-двух десятых секунды объем внимания равен 4–6 объектам, а по некоторым данным 7 плюс-минус 2. Последнее число называется числом Миллера и широко используется…»

Еще в середине 1960-х годов было проведено целое исследование, предметом коего стали глаза покупателей. Было замечено, что в крупных магазинах женщины совершают покупки импульсивно — им просто нравится та или иная упаковка, и они кладут товар в корзину. У некоторых женщин процент таких импульсивных покупок достигал 90 %. Почему обратили особое внимание в первую очередь на женщин? Потому что мужчины ходят в магазин со списком, составленным женой… Выяснилось следующее. Как известно, при сильном волнении частота миганий глаз у человека увеличивается, а в состоянии транса — резко сокращается. Так вот, судя по частоте миганий, женщина, рассматривающая яркие упаковки, находится в состоянии легкого транса. Отсюда простая задача — найти такие формы и расцветки упаковок, которые дают максимальное сокращение миганий. Оказалось, что сильнее всего вгоняют в транс сочетания желтого и красного. (А на мужчин сильнее всего действует почему-то синий.)

Изобретатель упаковки стирального порошка «Тайд» всю жизнь гордился своим изобретением и даже демонстрировал его на лекции студентам, решившим посвятить свою жизнь святому, но трудному делу привлечения потребителей. Он разрезал лицевую пачку упаковки на 16 квадратиков и, перемешивая их в произвольном порядке, на долю секунды показывал студентам. Этой доли хватало, чтобы по характерному сочетанию цветов и линий опознать именно «Тайд». Такая упаковка — золотой конь, сев на которого, можно скакать годами! Поэтому часто менять удачную рекламу не рекомендуется. Скажем, «Кока-кола» и не меняет десятилетиями. Эта компания просто отняла у американцев и приватизировала красный цвет. При опросе янки, с чем у них ассоциируется красный цвет, большинство ответило: с кока-колой!

И раз уж речь зашла о стиральном порошке, цвете и упаковке, то нельзя не упомянуть еще один любопытный эксперимент. Домохозяйки получили для домашних стиральных экспериментов три пачки порошка — синюю, желтую и сине-желтую. Хозяйки определили, что порошок в желтой упаковке слишком разъедает белье, в синей — слабоват и плохо простирывает, а вот в сине-желтой — самый лучший. Надо ли говорить, что во всех трех упаковках было насыпано одно и то же?

Вспомните историю со слепым тестом «Мальборо» и разными сортами виски. Именно информационная облатка делает товар, придает ему вкус и другие потребительские качества! Дело в том, что конкуренция между производителями столь свирепа, что особой разницы между схожими товарами разных фирм нет. Зубная паста есть зубная паста, а порошок есть порошок. Поэтому конкуренция идет не в производственном, а в виртуальном пространстве, где соревнуются между собой не только и не столько потребительские свойства, сколько легенда и дизайн.

Рекламный гигант Огилви, которого я уже цитировал, так писал об этом: «Чем больше сходство между продуктами, тем меньшую роль при их выборе играет рассудок. Это касается не только сигарет, пива, кондитерских изделий и т. п. предметов широчайшего спроса, но также автомобилей».

Мой приятель Сережа Калагин, работающий брокером-шмокером, рассказал мне, как он выбирал автомобиль.

А выбирал он его так, как предсказал Огилви. Так, как выбирает большинство западных людей — по внешнему виду.

— Ну, вот эта машина мне понравилась чисто внешне, я и купил. Вот уже несколько месяцев езжу, не знаю, для чего половина кнопочек нужна.

Насчет кнопочек это он верно заметил. В мире давно случилось то, чего так опасалась моя жена. И что однажды выразила в короткой фразе, когда несколько лет тому назад я купил ей новый утюг. Стоя рядом с гладильной доской, она достала утюг из коробки, потом извлекла инструкцию к нему толщиной в палец. Перевела растерянный взгляд на утюг. Утюг был великолепен. По своему космическому дизайну, а главное, по числу разнообразных кнопок, регуляторов, заправочных горловин и полозков он чем-то напоминал о звездных войнах, джедаях и Джордже Лукасе. Осторожно взяв в руки это чудо техники, Галка тяжело вздохнула и сказала ту самую фразу:

— Настало будущее.

Ничего из эмоций не было в этой фразе, только бесконечно мудрая и бесконечно грустная философская констатация.

— С детства я этого боялась. Мир будущего представлялся мне заполненным тысячами кнопок, в которых я никогда не смогу разобраться. Поэтому, когда мы переехали на новую квартиру, мне было так страшно.

Свидетельствую: это правда. Потому что, оборудуя несколько лет назад наше новое жилище, я постарался впихнуть сюда максимум из того, что может предложить приличному человеку современная цивилизация. И мне это удалось.

Четыре кнопки, три регулятора плюс 22 программы на стиральной машине… Две кнопки, три заправочных горловины, два настроечных регулятора и программатор на посудомойке… Шесть кнопок и девять программ на хлебопечке. Десять кнопок, девять программ и один комбинированный регулятор на СВЧ… Одиннадцать кнопок-сенсоров на варочной поверхности… Девять (!) кнопок, два полозковых переключателя и два настроечных регулятора на радиобудильнике у кровати… По 17 кнопок на двух пультах двух кондиционеров… Я уж не говорю о видеомагнитофонах (3 штуки, и все программируются по-разному), компьютерах, дивидишнике, измельчителе отходов, а также о всякой мелочевке типа принтера, сканера, ионизатора воздуха или телефона. На последнем, кстати, помимо основных десяти кнопок с цифрами есть еще 12 (!) дополнительных кнопок разного калибра, формы и цвета.

А пульты от телевизоров! На самом маленьком из них 25 кнопок, а на самом большом — внимание, барабанная дробь! — 53 кнопки! Назначения более половины из этих кнопок я не помню. И с каждым годом число тех кнопочек на пульте, о назначении которых я помню, все уменьшается и уменьшается. Дичаю.

Инструкции к домашним приборам занимают целый ящик в моем столе. Каждый раз, когда я беру в отпуск комбайн-видеокамеру с двумя объективами (видеокамера, совмещенная с фотоаппаратом), я лезу в этот ящик в поисках томика инструкции, потому что на камере 18 кнопок, два полозковых переключателя, один нажимной диск-селектор и несколько десятков разных программ и настроек в меню. Причем многие кнопки камеры имеют двойное назначение — результат их нажатия зависит от того, в каком положении находятся другие кнопки и регуляторы.

Настало будущее.

Все эти кнопки и функции — тоже своего рода завлекалочки. Которые человек не использует процентов на 80 %. Но которые очень любит!..

А завлекалки бывают разные… Возвращаясь к исследованиям блудливых покупательских взглядов, можно упомянуть про исследование, сделанное когда-то психологом Хессом для нужд рекламных компаний. По реакции зрачков Хесс установил, что мужчины и женщины по-разному реагируют на разные изображения. Выводы его, впрочем, были тривиальны и предсказуемы. Например, вид нарисованного младенца нисколько не привлекал мужчин, их глаза скользили по ребенку, как по фону, зато младенец автоматически привлекал внимание женщин. Еще бол ьшую реакцию вызывала у женщин картинка матери с младенцем. Мужчины же не обращали на нее почти никакого внимания. Зато у мужчин вызывало повышенный интерес изображение голой женщины. А вот женщины на эту картинку не реагировали вовсе. Зато голый мужчина вызывал у них даже бол ьший интерес, чем ребенок! Примечательно, что на голого мужчину реагировали и мужчины, правда, довольно слабо.

Если бы мне дали деньги, которые потратил на это исследование Хесс, я бы провел его без всяких испытуемых, написав результаты просто из головы. Но Хесс, по крайней мере, честный исследователь, хотя и с банальными результатами. А есть такие фантазеры. Наивно было бы думать, будто хорошее большое дело, которым является пропаганда потребительства, обойдется без присосавшихся к нему паразитов. Часть из них я описал, когда рассказывал про мастеров от НЛП и других аферистов, обещающих методом подпороговых воздействий, внушений и нанесения невидимых глазом меток продать покупателю любой товар. А вот другая часть, которую уже нельзя отнести к откровенным аферистам от рекламы, занимается более безопасным делом: пишет толстые аналитические отчеты о психологическом состоянии социального субстрата (людей). Используя метод психоанализа, например. Известен случай, когда правительство США, решившее узнать, чем недовольна шахтерская масса, заказало одной солидной фирме такое исследование. Деньги были успешно освоены, а правительство получило психоаналитический отчет, в котором на полном серьезе утверждалось, что неудовлетворенность шахтеров происходит не от недостатка денег, а из-за комплексов. Каких же? Следите за мыслью. Земля — это наша мать. Шахтеры вынуждены ковыряться в ней. То есть практически кромсать материнскую утробу! И от этого им стыдно, больно и неприятно. Это имманентный страх шахтера, и с ним ничего не поделаешь. Поэтому шахтеры вечно недовольны.

Аналогичный анекдотичный случай произошел в автомобильной столице Америки — Детройте. Авторы исследования, сделанного по заказу автопрома, написали в своем отчете, что автомобиль, по Фрейду, символизирует половой член. Поэтому автомобили нужно делать большие и мощные. К совету прислушались. Это случилось незадолго до нефтяного кризиса.

Жульё, короче. Однако немногим бол ьшая польза бывает и от серьезных исследований рынка, особенно если принимать их как руководство для стратегических прорывов. Хотите изобразить бурную деятельность, паразитируя на ниве рекламы? Напишите отчет об исследовании рынка!.. Хотите преуспеть в бизнесе? Не заказывайте исследований рынка!.. А если уж заказали, то хотя бы не читайте их.

Однажды московский журналист принес в одно очень уважаемое издательство свой детектив о похождениях сыщика-любителя. Действие книги происходило примерно сто лет назад. Издательство заказало специалистам исследование, чтобы те определили целевую аудиторию книги и ее рыночные перспективы. Специалисты честно провели исследование и сказали, что книга эта будет мало кому интересной. Разве что тихой забитой интеллигенции. Но откуда деньги у интеллигенции?.. Книгу автору завернули. И он пошел в одно маленькое молодое издательство, в котором никаких исследований рынка не проводилось, а принятием решений занимался сам хозяин издательства. Он напечатал книгу. Книга взорвала рынок! Так в большой мир вошли писатель Акунин и издатель Захаров.

Как верно замечает один из крупнейших практиков отечественной рекламы Александр Репьев, «если бы бизнес относился к идее исследования рынка как к Евангелию, с нами не было бы таких товаров, как гель для укладки волос или телефонные автоответчики. Предварительные исследования дали отрицательную реакцию рынка на идеи этих товаров. С другой стороны, даже после проведения по всем правилам полного набора исследований, 92 % новых продуктов питания оказываются неудачными. С учетом того, что успешность таких исследований не превышает 8 %, все большее количество компаний пересматривают свое отношение к обычным традиционным исследованиям рынка».

Не надо исследовать рынок. Надо знать людей.

А люди в массе своей таковы, что сами не имеют представления о своих желаниях. Они еще не научились желать того, что предложит рынок им завтра. Как верно заметил один из руководителей фирмы «Polycom»: «Мы не спрашиваем покупателей, купят ли они такие продукты, поскольку они часто сами не знают, чего хотят». Этим дуракам надо помочь — развить в них понимание нужности предмета или услуги, которую придумал гений. Я же не зря в первой части писал, что нынешний мир — это мир гениев. Именно гении осуществляют прорывы, в которые никто не верит и которые никто не предсказывает. А вот людям средних способностей не на что рассчитывать, кроме механистического повторения уже отработанных приемов и составления толстых отчетов. Поэтому они опираются на исследования рынка, которые есть не что иное, как мгновенный анализ, показывающий сегодняшнее, а не завтрашнее состояние рынка. Рынок — это толпа. А толпа не может прозревать в завтра. Только гении могут.

Первичные анализы специалистов когда-то показали, что толпа никогда не примет курьерскую почту из-за дороговизны, виртуальные компьютерные магазины из-за невозможности повертеть в руках живой товар, а переносные магнитофоны из-за их бессмысленности… Кстати, о магнитофонах.

Был на фирме «Sony» такой человек Акио Морита. Гений. Именно под его руководством фирма «Sony» стала той фирмой «Sony», которую мы знаем теперь. За четверть века она выбросила на рынок 12 новых технологий, начиная от транзисторных приемников (1955 год) и заканчивая плеером «Walkman» (1979 год). Считается, что этот плеер стал одним из самых успешных товаров восьмидесятых годов. Но именно его идея была принята многими специалистами в области рынка в штыки. Какой идиот захочет таскать с собой магнитофон?

А вот с начала 1980-х фирма «Sony» перестает устраивать прорывы и просто почивает на завоеванных когда-то лаврах и авторитете. Почему? Причина кроется в том, что до 1979 года принципиальные решения принимались не коллегиально, проходя по десятку инстанций и опираясь на исследования рынка, а лично Акио Морита. Который когда-то честно написал все, что он думает о потребителях: «Наша стратегия состоит в том, чтобы вести за собой потребителей, создавая новые продукты, а не спрашивать их, какие товары им хотелось бы иметь. Потребители не знают, какие возможности существуют, мы же это знаем. Поэтому вместо того, чтобы производить многочисленные исследования рынка, мы концентрировали свои творческие способности на создании того или иного продукта и его применении, старались создать под него рынок. Порой идея создания нового продукта приходила мне в голову сама собой».

Если вкратце сформулировать суть сказанного, она в следующем: нельзя исследовать рынок, которого еще нет — толпа еще должным образом не сформирована под новый продукт.

Если бы механические замеры толпы могли сказать, чего толпа хочет, можно было бы выпекать бестселлеры тоннами.

И не ошибаться при этом. Увы! Толпа не имеет мозга. Ее мозг — это мозг того, кто ведет за собой толпу. Уметь хотеть за толпу и угадывать при этом ее подспудные, непонятные пока ей самой желания — гениальное искусство политиков, в том числе политиков от продаж. А если вместо одного гения приходит толпа сержантов со степенями MBA, то своими стандартными действиями и опорой на исследования они вполне могут удержать занятые позиции, внести мелкие улучшения в существующий продукт. Но прорывов от них можете не ждать. До прихода нового Спасителя. Поэтому Спасители и зарабатывают так много (см. первую часть книги).

Но даже сохранение рыночных позиций с помощью анализа рынка и отчетов — вещь отнюдь не гарантированная. В одной из книг то ли по менеджменту, то ли по психологии рекламы мне запомнился такой эпизод. Некий менеджер среднего звена из американской пивной компании любил «замерять рынок» на личном примере — он ходил в паб. И однажды заметил, что посетители довольно часто заказывают неизвестную ему марку пива в бутылке непривычной формы. Оказалось, это какое-то новое мексиканское пиво. Менеджер исправно доложил о своем разведнаблюдении начальству. Однако начальство не обратило на его наблюдения никакого внимания. Почему? Да потому что в их толстых статистических отчетах не было ни слова об этом пиве и производящей его компании. Кончилась сие доверие к исследованиям рынка катастрофическими убытками в несколько сот миллионов долларов из-за стремительного наступления на рынок мексиканского пива «Corona», которое проглядели, уткнувшись в отчет.

А уж если знать, как порой составляются эти отчеты и замеры, особенно в российских условиях… В начале 1990-х мне довелось ради интереса участвовать в фокус-группе. Нас, десятерых примерно человек, о чем-то спрашивали психологи. Причем вопросы касались каких-то логотипов и роликов и были довольно глупыми, а отвечать приходилось всерьез, чтобы не подводить работающих людей. Приходилось вымучивать из себя эти ответы, на ходу выдумывая объяснения. Раз уж пришел, не скажешь ведь, что тебе глубоко по хрену все эти логотипы и как они выглядят. Приходилось страдать:

— Ну, вот этот лучше. Почему? Ох. Ну, он это… более теплый он, вот что! В нем желтого цвета много. А это цвет солнышка!

Одна моя коллега — Майя Куликова, психолог по образованию — вместе с подругой подрабатывала на подобном анкетировании потребителей. Им выдавали кучу анкет с требованием опросить народ.

— Мухлевали направо и налево, — рассказывала Майя. — Некоторые, самые наглые и бесшабашные, заполняли часть анкет сами и деньги, предназначавшиеся анкетируемым (тогда еще за ответы на вопросы давали деньги!) забирали себе. Я лично однажды по просьбе знакомой анкетерши самостоятельно заполнила десять анкет на тему «Какой коньяк вы предпочитаете?» от имени разных людей и за всех получила деньги. И таких, как я, тайных заполнителей анкет, у анкетерши было еще человек пять. Сама же она собралась расти по службе и заниматься таким пустым делом, как приставания с вопросами, ленилась… Еще хочу отметить, что нашим людям доверять нельзя. Потому что они сами никому не доверяют. Наши люди неискренни. Думают так, а пишут по-другому. Иногда — из совершенно детских побуждений. Например, отмечают в графе предпочтений самый дорогой коньяк, хотя по ним видно, что всей их зарплаты на бокал такого коньяка не хватит. Спрашиваешь их: «А вы его пили вообще?» — «Нет». — «А зачем же говорите, что он ваш любимый?» — «Я про него у Чейза читал». К нам американцы приезжали с семинаром, и очень удивлялись: «Какие люди у вас противоречивые! Даешь им сигарету новой марки. Берут, курят. „Понравилось?“ — „Да.“ — „Покупать будете?“ — „Нет“. Как вас, русских, понять?» Им объясняют: «Очень просто. У людей денег нет на такие сигареты. Поэтому на халяву они любят одно, а так — другое». Американцы знаешь, как к этим потребительским анкетам серьезно относятся? По два часа заполняют, лоб морщат, переспрашивают. А наши — чик-чик, со смешком так.

Возможно, и даже наверняка, в зрелых странах опросы проводятся более качественно. Но применительно к выпуску новых товаров ценность этих опросов столь же ничтожна, как и у поддельных.

Поэтому, несмотря на то что рекламное дело действительно стоит на серьезных научных исследованиях поведенческих реакций, оно не стало и никогда не станет точной наукой. Реклама — сложное искусство. И состоит оно вовсе не в том, чтобы завоевывать каннских львов, а в том, чтобы продавать товар. А фестивальную рекламу для узкого междусобойчика пусть снимают блевотно-рефлексирующие прококаиненные яппи из модной книжки Фредерика Бегдебера «99 франков». Все эти фестивали рекламы и прочие развлечения для комплексующих «художников» не имеют никакого отношения к настоящей, продающей рекламе.

Не надо зауми!.. Хорошая реклама должна быть простой. Как считают корифеи, простота рекламного текста должна соответствовать уровню понимания 12-летнего ребенка. Потому что совокупный интеллект народа примерно и равен интеллекту 12-летнего ребенка.

Глава 8 Работа с детьми

Помните, мы говорили, что тотальное информационное воздействие может изменить у людей даже восприятие вкуса. Но для этого нужна большая воспитательная работа. Если дитя капризничает и не хочет есть чернослив, нужно убедить его, что:

а) чернослив вкусен,

б) и Петя, и Маша, и даже сильный и могучий дядя Сережа — все едят чернослив.

И поскольку в каждом человеке толпы есть не только Ребенок, но и Взрослый (по Берну, см. выше), то:

в) чернослив полезен для здоровья.

Это было проделано в Америке. Американская нация не любила чернослив. А нужно было, чтобы полюбила! Потому что товар хороший и в принципе чего бы его не продавать? Подключили специалистов. И специалисты совершили переворот в точке зрения нации на чернослив. После мощного рекламного артобстрела простые американцы поняли, что чернослив — одна их самых полезных ягод в мире, которая продлевает жизнь, снабжает организм всем необходимым набором витаминов и микроэлементов, нормализует работу желудочно-кишечного тракта, прибавляет бодрости и хорошего настроения. И при этом она необыкновенно вкусна — вот что удивительно!

Прежде нелюбимый чернослив стал настолько популярен, что цена и спрос на него не упали даже в то время, когда просели цены и спрос на прочие сельхозпродукты. Производители чернослива были на седьмом небе от счастья.

Аналогичным образом поступили производители быстрорастворимого кофе и чая. Примитивный растворимый напиток продвинули, убедив американцев в его изысканности — по телевидению показывали, как растворимый кофе пьют успешные люди в модных местах… А чай, который у американцев когда-то ассоциировался с напитком неразвитых азиатов, женщин и женоподобных хлюпиков, продвинули (в американские умы) с помощью нехитрого трюка: чай на экране пили исключительно мужественные дядьки. В результате спрос на чай увеличился на 13 %. А в тех районах, где проводилась особо усиленная пропаганда, объемы продаж подскочили на четверть!

Еще более любопытная история произошла с продвижением в умы маргарина. Вообще-то маргарин был изобретен давным-давно — в 1869 году. Французский аптекарь Ипполит Мэж Мурисс запатентовал его для нужд военно-морского флота в качестве дешевой замены сливочному маслу: солдат — скотина неприхотливая и все сожрет. Тогда это был совсем не тот легкий маргарин, который мы знаем сегодня. Он делался не из растительных масел с эмульгаторами, как теперь, а из настоящего животного жира, который добывался из туш мертвых животных — коров, свиней… Представляете себе эту вкуснотищу?

Чуть позже, в Германии масло-маргариновый вопрос просто разделял общество пополам — на благополучные и неблагополучные семьи. Люди с достатком ели, разумеется, масло, а те, кто был вынужден употреблять маргарин, мечтали когда-нибудь перейти на масло. Отголоски этого кайзеровского времени долетели и до наших дней — уже в современной Германии произошла большая человеческая трагедия: обедневший муж убил жену, причем она сама его об этом попросила, будучи не в силах выдержать падения социального статуса. На суде муж, в частности, сказал замечательную фразу: «Мы разорились настолько, что не могли даже покупать масло к завтраку, и моя жена хотела умереть. Я просто помог ей».

А примерно за полвека до этого случая фюрер немецкой нации устами Геббельса заявил, что нации пушки нужнее масла. Он имел в виду не только масло, но и всю жировую продукцию, в том числе маргарин, поскольку компоненты для производства маргарина и взрывчатки были одинаковыми. Сам фюрер, как вегетарианец, сливочного масла не ел и призывал нацию отказаться от употребления в пищу стратегического сырья, заменив его джемом.

Масло-маргариновый вопрос стоял в рейхе настолько остро, что Гитлер даже произвел одного еврея в почетные арийцы за то, что тот пообещал изобрести искусственный маргарин. Человека этого звали Артур Имхаузен, мама у него была еврейка, и, значит, прямая дорога ему была в концлагерь. Однако Имхаузен владел небольшой химической фабрикой в Рурском бассейне. Фабрика его производила мыло из угля. И Артур пообещал партии сделать из угля еще и маргарин, чтобы накормить до отвала немецкий народ. Гитлер, очень болеющий за народ, весьма впечатлился и выделил изобретателю денег. И Имхаузен не подвел! Он произвел из угля искусственный жир и сделал из него вполне съедобный маргарин, за что помимо звания почетного арийца для себя и своей семьи получил еще две высших немецких награды.

Вот такой вот специфический продукт с печальной историей пыталась продвинуть американская реклама. Надо сказать, немецкой довоенной рекламе этого сделать так и не удалось, несмотря на то что вся бумажная пресса в Германии 1920 — х годов жила на маргариновые деньги — начиная с 1890 года никакая другая отрасль не тратила столько денег на рекламу, сколько маргариновая промышленность. И все без толку!.. Кристиан Лиц — немецкий специалист в области пищепрома, вспоминая одно из самых сильных впечатлений своего детства, рассказал, как его дед-фермер с натруженными руками однажды вдруг неожиданно заметил: «Ненавижу тех, кто ест маргарин».

Как раскрутить продукт, отягощенный подобным информационным хвостом? Трудно. Несмотря на то что со времен «угольного маргарина» и маргарина из трупного жира прогресс ушел далеко вперед и качество маргарина сильно выросло. Ведь человеческая психология меняется в сто раз медленнее, чем технологии. Значит, психологии нужно помочь!

Поэтому для начала практичные американцы провели такой опыт. Они набрали команду домохозяек и дали каждой на пробу по два куска жира — желтый и белый. Хитрость была в том, что все американские домохозяйки привыкли: маргарин — белый, масло — желтое. На сей раз все было ровно наоборот: маргарин исследователи поджелтили, а масло дали пробовать белое. И что вы думаете? Психика человека снова сыграла с ним известную шутку: 95 % испытуемых приняли масло за маргарин, а маргарин за масло. Их мозг, настроенный на вкус масла, почувствовал вкус масла от маргарина и вкус маргарина — от масла.

А раз так, раз им все равно, что есть, раз не язык, а именно мозг дает оценку тому вкусу, сигнал о котором послал язык, значит дело поправимо! Значит нужно убеждать мозг, а не язык, — решили рекламщики в союзе с производителями. И стали выпускать маргарин желтого цвета. А попутно рассказали про его полезность для здоровья. Это, кстати, стандартный прием. Если хотите продать что-то съедобное, лучше если оно будет полезным для здоровья. А поскольку все полезно, что в рот полезло… ну, вы понимаете.

В результате пропагандистской кампании маргарин изрядно потеснил масло. Если в нелегком послевоенном 1947 году американцы ели дорогого масла вдвое больше, чем дешевого маргарина, то в богатом 1955 году — маргарин догнал масло. И не только в Америке. Даже в такой маленькой стране, как Польша, рынок маргарина сегодня составляет почти миллиард долларов в год. Наравне с маслом!.. А знаете, что еще любопытного показали опросы, проведенные в той же Польше? Почему люди отдают предпочтение маргарину? Думаете потому, что он не менее (или более) вкусен, чем масло? Нет! Его просто легче мазать на хлеб, он не становится твердым в холодильнике.

Им действительно все равно, что есть.

Таким людям можно продать все.

Начиная с послевоенного времени, индустрия рекламы добилась многого и научилась многому. Именно она закрыла эру промышленной, накопительной экономики и открыла дверь в эру финансовой экономики. Экономики неограниченного потребления и неограниченных желаний… Когда после войны нужно было что-то решать с небывало возросшей производительностью и реализовывать товары, которых становилось все больше и больше, встала задача отучить американцев копить и приучить жить в кредит. По принципу «Не жить завтра за счет сегодня, а жить сегодня за счет завтра!»

Американцы той эпохи, многие из которых еще помнили тяжелые времена Великой депрессии и войну, долго носили один костюм, имели одни ботинки — зачастую военные, оставшиеся от старшего брата. А чего выкидывать, ежели им сносу нет?.. Сносу действительно нет, но с такой психологией общество потребления не построишь! Поэтому реклама сделала тогда принципиальный разворот от восхваления надежности вещей к прославлению иных качеств — новизны, красоты, удобства, соответствия. Народу была внушена мысль, что иметь один или два (повседневный и парадный) костюма — неправильно. Костюмы должны быть на все случаи жизни. И шляпы. И рубашки. И ботинки. И часы… Вместо физического устаревания во главу угла был поставлен примат морального устаревания вещей.

Категория морального устаревания затронула не только то, что изначально связано с модой в сознании каждого из нас — одежду, но и более весомые и «долгоиграющие» предметы — холодильники, радиолы, телевизоры, автомобили. Изменившуюся в корне психологию американцев можно было изучать на примере свалок, на которых стали в огромных количествах появляться вещи, которые еще работали, но уже «устарели».

Повышение производительности труда высвободило время. И это породило новую индустрию — индустрию развлечений. В которую работящие американцы вошли с той же целеустремленностью, что и в работу. Сказано: нужно развлекаться — будем развлекаться по полной! Индустрия досуга предложила десятки тысяч наименований предметов, которыми можно было занять себя — моторные лодки, спиннинги, наборы «сделай сам», спортивные аксессуары (поскольку в понятие моды был включен спорт), круизы.

Пропаганда товаров, услуг и развлечений мужала, набиралась опыта, делала поразительные открытия. Кондитеры, например, с удивлением поняли, что дешевые конфеты бедным людям нужно продавать в дорогих жестяных коробках, а дорогие конфеты богачам — в дешевых картонных. А не наоборот. Оказывается, бедные люди потом используют металлическую коробку в хозяйстве.

Человек, первым открывший, как вдвое повысить продажи шампуня, был настолько же гениален, насколько был прост придуманный им способ. Который до сих пор применяется и заключается в написании на флаконе шампуня следующей инструкции: «Нанесите шампунь, промойте волосы. Повторите процедуру».

Была изобретена огромная масса не менее красивых приемов, позволяющих подманить мирно пасущегося потребителя и шлепнуть его прицельным выстрелом между глаз… Например, вы производите стиральный порошок. Вам нужно подстегнуть спрос. Вы заявляете, что путем добавок повысили какие-то свойства. И действительно ваши химики чего-то там добавили и что-то такое повысили (а что-то, возможно, при этом понизилось, но об этом говорить не стоит). Однако кроме ваших слов об улучшении нужен еще и визуальный эффект. Необходимо привлечь внимание потребителя чем-то запоминающимся. И вы добавляете в порошок загадочные «голубые кристаллы».

Технологически они не нужны. Они не являются той самой добавкой, которая улучшила свойства продукта. Это чисто психологическая заморочка — манок. Но вы, как производитель, при этом абсолютно честны: вы же не заявляете потребителю, что именно голубые кристаллы и есть та самая чудо-добавка. Вы просто советуете ему искать порошок с голубыми кристаллами. И если (гипотетически) вас припрут, вы скажете, что кристаллы — просто опознавательный знак нового продукта. Такой же, как новая упаковка. Ну, красиво, типа.

Подобных психологических заморочек в индустрии товарной пропаганды масса. Специалисты по обработке человеческого ресурса эксплуатируют все свойства человеческого материала. Люди едят и сексуются. У них есть дети. Они любят любить и сами нуждаются в любви. Они любят дружить. Они любят легенды. Они любят испытывать чувство единения. Все это с успехом можно использовать.

Например, у простых людей есть предрассудок, будто «раньше все было лучше, чище, природнее, экологичнее». Тезис очень спорный и по большей части неверный. Фактически все наоборот: продукт, произведенный по современным технологиям, гораздо качественнее, чем тот, который произведен по технологиям средневековым. Красивые сладкие яблоки без «бочков» и червоточин гораздо презентабельнее, чем естественно выросшие у дедушки в саду. Эти самые «натуральные» яблочки и в магазине стоят дешевле, и берут их хуже: уж больно они страшные — мелкие, кривые, все в черных точках, изъеденные экологически чистыми червями. Люди предпочитают крупные отборные яблоки без червей. Но что мы слышим в рекламе? «Внучок, ты когда-нибудь видел, чтобы я нашу яблоню какой-нибудь гадостью поливал?»

Известно, что в одежде люди всегда предпочитают натуральные ткани. Но если требуется действительно высокое качество — например, в экстремальных условиях спорта, — синтетика и здесь вне конкуренции. Даже в качестве нательного белья! Горнолыжникам известно: лучшее термобелье — синтетическое. Иногда в него добавляют чуток хлопка, ухудшая качества продукта, но производители делают это только затем, чтобы потешить живущие в людях деревенские легенды о «природном» и «натуральном».

Это заблуждение о чистой прелести патриархальных времен настолько широко распространено в народе, что грех было бы не использовать такой ресурс для зарабатывания на нем. Людям, склонным к вере в сказки, на бутылке с водкой непременно напишут, что она сделана «по старинным рецептам». А на флаконе с шампунем — что сей «фитопродукт» был сделан по рецептам какой-нибудь известной сибирской травницы Агафьи.

Среди провинциалов вообще неплохо работают слова «наше», «родное», «национальный продукт», «Россия», «Сибирь», подкрепленные видеорядом с ильями-муромцами и ряжеными дурами в кокошниках.

Упаковка товара вообще оказалась неисчерпаемым кладезем решений. Например, абсолютное большинство людей не разбираются в винах, поэтому выбирают вино по этикетке — причем не по тому, что на ней написано, а по тому, как она оформлена.

Правильная упаковка поможет продать даже то, что не поддается рекламированию. Существует группа товаров, которые сложно разделять и реклама которых не окупается ни увеличением цены, ни увеличением продаж. Например, сахарный песок. Или мука. Или мешки для мусора. Или перловка. Или гвозди. Или салфетки. Или скобы для степлера. Покупателю по барабану производитель и название гвоздей. Как его убедить, что гвоздь от производителя А много лучше гвоздя от производителя Б? Гвоздь он и есть гвоздь… Та же ситуация с сахаром. Можно, правда, попробовать вывести сахар в другую категорию, начав продавать его нерафинированным и объявив, что так гораздо полезнее для здоровья, но это уже смена товара.

Заставить человека с помощью рекламы покупать гвозди нельзя. Человек приходит за гвоздями только тогда, когда они ему реально нужны. И вот тут уже может помочь упаковка. При одинаковом товаре покупают обертку.

Точно так же поступают производители водок. Водка продукт настолько простой, что сделать ее различимой на вкус неспециалиста практически невозможно. Поэтому вместо водок на прилавке соревнуются бутылки и легенды, написанные на этикетках. Об этом однажды предельно цинично рассказал в профессиональной прессе Герман Климовский, вице-президент компании, занимающейся продвижением сорокоградусной:

— Водка действительно почти одна и та же, независимо от производителя. Брендирование нужно только для того, чтобы выделить себя в однородном ряду. Смысл в этом есть, потому что водка не нефть и не бензин, а потребительский продукт. Потребитель его выбирает, основываясь на тех эмоциях, которые у него вызывает дизайн бутылки и название. И все, что потребитель говорит про водку — вкусная, невкусная, хорошо пьется, плохо пьется, — это все его эмоции, а не результат его потребительских ощущений. Именно поэтому, если взять 10 самых дорогих водок и 10 водок по приемлемой цене и дегустировать сначала вслепую, а потом — в открытую, результаты будут отличаться с точностью до наоборот. Можно, например, сделать водку из спирта «экстра», который обычно идет на недорогие водки, но разлить ее при этом в шикарную бутылку, которая стоит в несколько раз дороже содержимого. Но ведь на самом деле водка по идее своей простой продукт. Это спирт, вода и сахар, и смесь этих компонентов не может стоить 50 или 100 долларов. Точно так же нельзя продавать зубную пасту по 20 долларов, написав на ней слово «премиум», потому что зубная паста — это примитивный продукт, который должен выполнять только одну простую задачу: хорошо чистить зубы. Первым идею с престижной водкой начал проводить Рустам Тарико с «Русским стандартом». Теперь все хотят делать продукт класса «премиум» и пытаются доказать, что водка — это сложно. И приплетают сюда Дмитрия Ивановича Менделеева, и зерновые купажи, и винтажный спирт, и еще массу всякого интересного. Во всем этом делается упор на некоторую функциональность, а в водке нет никакой функции, кроме одной. Функция водки и ее глубинная мотивация — это уход от реальности и борьба со страхами. И к этому Дмитрий Иванович Менделеев не имеет никакого отношения… Водка — это легальный наркотик, и мотивация употребления у нее такая же, как у любого другого наркотика.

Другой прекрасной идеей для лучшей продажи однородного товара явилась мысль сменить место продажи. Скажем, фирма «Быстров», продающая обычные каши, первая догадалась разместить их в аптеках. И у потребителя уже само в голове щелкнуло: раз в аптеке, значит для здоровья полезно. А здоровье штука дорогая…

Или, скажем, есть у нас масло. Например, тыквенное. Оно редкое и потому недешевое. Примерно 500 рублей за бутылку. Покупателей такая цена пугает. Рубль — грамм! Не каждый может себе позволить. Что же делать?.. Очень просто: поскольку любое масло полезно, разольем его в маленькие желатиновые капсулы, засыплем их в аптечный пузырек, снабдим аннотацией, где подробно напишем о пользе масла для, например, печени. И отправим в аптеку. И подсчитаем. В одной капсуле — полграмма масла (если быть точным 450 мг). Стоимость пузырька — 200 рублей (если быть точным, 211 рублей). В пузырьке восемь десятков капсул (если быть точным, 84 шт.). Итого: 5 рублей за грамм. И покупают! Уточняющие цифры я привел, посмотрев на пузырек, который оставила на столе жена. Пузырек стоит аккурат напротив кухонного шкафа, где хранится целая бутылка точно такого же масла по рублю за грамм. Если товар трудно расходится из-за дороговизны, продайте его еще дороже!

На Западе все это давно знают, там продавать умеют гораздо лучше, чем у нас. Скажем, рекламная кампания одной из отечественных фирм, изготовляющих кухонную фольгу, бесславно провалилась, не принеся устроителям ничего, кроме убытков. Им не удалось выделить свой товар из общего ряда и заставить покупателя его запомнить (фольга она и есть фольга, чего ее запоминать). А вот в США фирме, производящей фольгу и другую упаковку, удалось задавить конкурентов гениальной придумкой. Фирма стала выпускать кулинарные книги с рецептами. И там в каждом рецепте указано, в какой упаковке должен быть товар, какую именно фольгу нужно взять для приготовления блюда и т. д. За полвека успешной дрессировки американского потребителя название фирмы у него теперь прочно связалось с кулинарной книгой. И сегодня упаковки этой фирмы занимают лидирующее положение на рынке. А покупатели совершенно искренне полагают, что данная фирма выпускает самые качественные упаковки. Ведь они на слуху!

Хорошая реклама, сделанная добросовестными рекламщиками, может заставить поверить в нее даже самих производителей. Огилви описывает следующий случай из своей практики. Его контора рекламировала «Кадиллак». В качестве заманухи был использован следующий слоган: «При скорости 60 миль в час самый громкий звук в этой машине производят часы на панели приборов». Прочитав эту рекламу, главный инженер «Кадиллака» почесал затылок и сказал:

— Да, действительно, пора бы уже что-то сделать с этими часами.

Рекламный вал, превратившийся из небольшой довоенной волны в настоящий цунами, вскоре выплеснулся из Америки и залил весь цивилизованный мир. Рекламы стало так много, что приходится уже всерьез ломать голову, где бы еще найти место для ее размещения.

Несколько лет тому назад у рекламщиков Великобритании родилась отличная идея. Рекламное агентство Cunning Stunts придумало размещать рекламные надписи на лбу! Для этого они заключали договоры со студентами. Оплата такова: 6,83 долларов в час или 242,17 долларов в неделю. Лобовая реклама наносится на кожу так же, как детская временная татуировка. Носителю разрешается не более трех раз в день принимать душ, но запрещено тереть лоб мочалкой. Как только рекламщики начали платить за лобовые татуировки деньги, тут же откликнулось более тысячи студентов. Идея им страшно понравилась. Раньше-то для того, чтобы подзаработать в рекламе, им приходилось выступать в роли человека-бутерброда — носить на груди и спине громоздкие щиты с рекламой и ходить в определенном месте. А сейчас — полная лафа, ходи где хочешь! Один из студентов заявил, что не видит «разницы между рекламой на щите и на лбу, тем более что за это неплохо платят, а делать при этом ничего не нужно».

Обалденный креатив!.. Вообще ребята из этого агентства, где трудится всего 25 человек, «зажигают» не по-детски. Однажды они устроили футбольный матч на плывущей по Темзе барже; потом организовывали проекцию рекламы на здание британского парламента и башню Биг Бена; рассылали кинокритикам восковые головы в картонных коробках, рекламируя фильм ужасов. Именно они придумали сделать уличную растяжку из гигантских женских трусиков.

Но лоб — не единственный резерв рекламщиков. Одна беременная англичанка получила 250 фунтов за продажу в качестве рекламной площадки собственного круглого пузика. Причем эти деньги достались ей всего за один день «работы», которая заключалась в том, что 28-летняя Зои Эллис на восьмом месяце беременности ходила по центру Лондона в топике, а на ее животе красовалась реклама производителя детских игрушек. Компания-производитель осталась довольна эффективностью этой акции и заявила, что намерена привлечь к участию в рекламной кампании еще сто беременных жительниц Лондона.

Луна… Есть отличная идея с помощью специального проектора спроецировать на Луну логотип компании «Пепси-кола» (проект, насколько мне известно, находится в стадии технической проработки). Некоторые фирмы уже начали экспериментировать с запаховой рекламой — производители джина Gordon\'s наполняют запахом можжевельника залы британских кинотеатров во время сеанса. А рекламщики Calvin Klein лепят тестовые полоски-пробники с ароматом на театральные билеты.

В скандинавских странах вы можете найти телефоны, по которым сделаете бесплатный звонок за границу — звонок оплатит рекламодатель, а вам за это придется периодически прерывать разговор и выслушивать рекламный блок.

Весь мир пронизан рекламой. Товары и реклама порой переплетаются в самых причудливых комбинациях. Вы выпускаете карандаши или молоко? Продайте часть площади упаковки под чужую рекламу… Вы продаете услугу? Сделайте ее дешевле, подкупив клиента необходимостью слушать рекламу во время стрижки… Вы производите для сети мелких магазинов полиэтиленовые пакеты? Отдавайте их бесплатно! А деньги возьмите с крупного бренда, который разместит свою рекламу на ваших пакетах. У вас издательство? Публикуйте рекламу на форзацах книг!.. Вы любите флэш-моб? Великолепная штука для партизанской рекламы.

Широкое пространство для рекламы представляют собой улицы городов. Давно никого не удивляет реклама, проецирующаяся на тротуар под ноги прохожим. На Западе она так же привычна, как реклама на парковых скамейках. Но вот в середине 1990-х годов английская компания по производству игрушек Mattel, производящая куклу Барби, придумала нечто новое — она скупила под рекламу целую улицу в городке Сэлфорд и раскрасила ее всю в розовый цвет. На целый месяц были раскрашены в розовое фасады домов, деревья, проезжая часть, тротуары, специально припаркованные фирмой автомобили и даже бездомные собаки.

Ну не прелесть?

Глава 9 Бренды и паразиты

Современную экономику называют экономикой брендов. Некоторые считают, что брендирование — это просто способ дорого продать то, что без ярлыка будет стоит в несколько раз дешевле и не более того. Вспомните слова господина Климовского о водке. В России сейчас выпускается почти 7000 водок. И только четверть от этого количества — «брендированные» водки, то есть имеющие массированную рекламную поддержку. Они абсолютно такие же по качеству, но сильно дороже. Бол ьшая часть их цены — это цена названия. Но по большому счету назвать рекламируемую водку гордым словом «бренд» — это некоторая натяжка. Потому что бренд — принципиально иное явление. Бренд — это лицо новейшей экономики.

Самые лучше, самые богатые, самые успешные западные фирмы вообще ничего не производят. Что производит фирма «Nike»? Вы думаете — кроссовки и спортивную одежду? Ошибаетесь. У фирмы «Nike» нет ни одного завода, ни одной пошивочной мастерской. Фирма «Nike» на конкурсной основе размещает заказы на пошив. Эти заказы выполняют различные никому не известные подрядчики и субподрядчики в Третьем мире, которые никакого касательства к «Nike» не имеют. Так же как не имеют к ней касательства пароходы, везущие произведенный товар в Америку. Так же как не имеют к ней касательства магазины, торгующие этим товаром.

А сама фирма «Nike» занимается созданием бренда или, что то же самое, изготавливает только чистую легенду, мираж, символ. Размещая свою фирменную галочку на спортивной одежде, «Nike» превращает спортивные тряпки в нечто большее. «Nike» продает не спортивную одежду, а стиль жизни. В этом сегодня и заключается смысл слова «бренд». Каждая фирма ассоциативными нитками пришивает к своему логотипу (а не товару!) тот имидж, те слова, которые записаны в придуманной маркетологами легенде. Ты носишь наши тапки и шмотки — ты «реальный пацан», «улетный парень», «все девки — твои»!.. У тебя часы такой-то фирмы? Это означает «солидность», «респектабельность», «доверие партнеров»… Ты пьешь напиток «Пепси-пупси»? Ты «настоящий американец»!..

Именно на создание и поддержание легенды уходят миллиарды долларов рекламных бюджетов, то есть львиная доля доходов фирмы. Китаец, шьющий кроссовки, получит несколько центов за пару и будет счастлив. Еще в несколько десятков центов обойдутся транспортировка по морю, материалы, налоги… При этом пара кроссовок «Nike» в США стоит в среднем больше ста долларов. Именно из этой разницы выплачиваются миллионные зарплаты топ-менеджерам брендостроения и пасущимся вокруг рекламным агентствам. Это нормально. Как когда-то центр тяжести экономики сместился с сельского хозяйства в промышленность, так теперь он смещается с промышленности, уходящей на второй план, в сторону производства чистой информации — научной, финансовой, юридической, рекламной. Вместо производства — продажа имени, репутации — это и есть настоящая информационная цивилизация. Позволяющая самым талантливым придумщикам зарабатывать на яхты и Гавайи. Тот, кто хорошо думает, хорошо живет.

Этим путем прошли уже многие фирмы Запада. Они избавляются от предприятий на территории своих стран, поскольку рабочая сила там дорога. Но новые предприятия в Третьем мире не строят. К чему заморачиваться? Проще дать заказ туземному подрядчику, и он уже сам распихает его по подвальным мастерским Китая или филиппинским потогонным цехам — в зависимости от того, где выгоднее удастся договориться с местными властями. А головному офису остается только раскручивать бренд.

Чем занимается компания Tommy Hilfiger? Чем занимается Reebok? Чем занимаются тысячи других процветающих компаний? Их основной бизнес — раскрутка собственного имени. Имя стоит дорого. Года три-четыре тому назад одна известная сеть пивных ресторанчиков в Англии продалась за умопомрачительную сумму — речь шла почти о двух миллиардах долларов. За такие деньги можно построить пару автомобильных заводов. За что же, собственно говоря, были уплачены такие бабки, если все движимое и недвижимое имущество фирмы (помещения, стулья) составляло едва ли одну десятую, если не сотую часть этой суммы? Имя! Имя было продано. Доверие и привычки клиентуры.

В современной экономике лэйбл стоит больше, чем сам товар. Недаром Фил Найт — бывший президент и исполнительный директор концерна «Nike», однажды сказал: «В производстве товаров добавленная стоимость уже не создается. Ее источник заключается в тщательных исследованиях рынка, в инновациях и в маркетинге». Если он и преувеличил, то не сильно.

Составной частью репутации бренда является репутация самой компании. Для поддержания этой части бренд-легенды существует много способов.

Мы — одна команда.

Все наши менеджеры ведут здоровый образ жизни.

По офису наши парни катаются только на роликах, потому что.

Наша компания помогает синим китам. Мы поддерживаем культуру.

Наши менеджеры покорили Эверест и водрузили на нем знамя корпорации.

Мы придерживаемся традиционных ценностей.

Мы — всегда на острие прогресса и против замшелых стереотипов.

Мы ненавидим расизм.

Наша компания вкладывает деньги в детские дома. Поэтому, покупая у нас, вы помогаете сиротам!

Найти убогую девочку, сделать ей пересадку сердца, и пусть вся страна плачет: девочка выжила благодаря добросердечию группы работников компании «Х», которые по собственной инициативе решили помочь, ибо не могли без слез смотреть на страдания, бла-бла-бла… Это всегда очень хорошо работает. Лучше убогих девочек срабатывает только спасение из шахты упавшего туда слона или редкая операция на зубах кашалота, приплывшего к людям за помощью. «Два миллиона долларов и полтонны цемента на пломбы вложила наша фирма в спасение кашалота Моби Дика, но дело не в деньгах! А в нашей любви к природе. Покупая наши химикаты, вы помогаете сохранению планеты».

Чем проще люди, тем легче с ними работать. Недаром фирма «Nike» с таким успехом впаривает свой значок гарлемским неграм, а европейские бренды пользуются бурно растущей популярностью в Китае, где среди вчерашних крестьян, вылезших из свинарника, они считаются предметами престижного потребления и ассоциируются с «настоящим заграничным качеством».

Если речь не идет о явной бракованной подделке, то думать, будто кроссовки или очки с ярлычком известной фирмы качественнее аналогичных, но без ярлыка, — признак беспредельной наивности. И то, и другое шьется-клепается малограмотными азиатами в тусклых мастерских Третьего мира. Разница только в том, что в брендированную продукцию вложены рекламные миллиарды, а в небрендированную — не вложены. Вот, казалось бы, пустяк — бритва. А знаете, сколько денег потратила фирма Gillette на раскрутку своей бритвы Mach-3? За семь лет — 750 миллионов долларов. Они были вложены умными буратинами в необъятное поле народных дураков и проросли неплохим финансовым урожаем. Покупатели вернули фирме эти деньги с лихвой. Потому что бренд — это круто!..

Что ж, если основная масса простонародья такова, какова она есть, почему бы это не использовать на благо экономики? Красивое и неожиданное на первый взгляд решение фирмы «Nike» — ориентироваться в своей рекламе на самые маргинальные слои — принесло ей прекрасные плоды. Да, негры из гетто бедные. Но зато они глупые!

Кто в первую очередь следит за модой? Две наименее самостоятельных и наиболее зависимых категории населения — женщины и подростки в пубертатном возрасте. Женщин вечно интересует вопрос, обратят ли на них внимание самцы, а стайных рефлексирующих подростков мучает, круты ли они и не хуже ли, чем их сверстники. Если первым внушить, что самые успешные самцы непременно обратят на них внимание, если они купят то-то и то-то, а вторым — что они воистину круты, когда носят «Nike», дело в шляпе. Недаром солидный экономический журнал The Wall Street Journal периодически публикует материалы о том, как мода на девичьи рюкзаки или рэперские штаны влияет на фондовый рынок.

Профессионалы из «Nike» периодически устраивают так называемый браинг — особое мероприятие, когда маркетологи и дизайнеры фирмы выезжают с мешками своей продукции в негритянские кварталы Нью-Йорка, Чикаго и прочих крупных городов, вываливают на баскетбольную площадку новые модели своих кроссовок и внимательно отслеживают реакцию губастых малолетних босяков. «Nike» стал для последних настоящей духовной ценностью. Как рассказал найковский дизайнер Аарон Купер, во время браинга один подросток признался ему, что ценностью № 1 для него является «Nike», а ценностью № 2 — его девчонка.

Учитесь работать, господа!..

В брендинг своих кроссовок фирма вложила столько денег и ума, сделав их культовыми для негров, что, как отмечает один из западных журналистов, «многие тинейджеры воспринимают критику „Nike“… как личную критику, как если бы кто-нибудь оскорбил их мать».

Современный мир — мир специализации. Нельзя заниматься всем — и интеллектуальным производством, и материальным. Ты хорошо думаешь? Пиши сценарии или придумывай мифы для плебеев, они нуждаются в них — удовлетвори людские нужды! А ты плохо работаешь головой? Тогда работай руками и потребляй чужие мифы.

Жила-была компания «Sara Lee Corp», название которой вряд ли что-либо скажет нашему читателю. Но эта компания — хозяин нескольких брендов. Когда-то она сама занималась производством и лепила свои бренды на собственную продукцию: бренды «Hanes» и «Wonderbra» — на нижнее белье, бренд «Kiwi» — на крем для обуви, бренд «Champion» — на спортивную одежду. Ребята владели даже сосисочным брендом «Ball Park». Дела у фирмы шли хорошо, прибыль росла примерно на 10 % в год, но вот рынок акций был не слишком доволен успехами «Sara Lee Corp», в результате чего где-то в середине 1990-х годов акции компании упали. Так рынок акций оценил экономическую политику компании в сравнении с другими. Поэтому в 1997 году топ-менеджмент компании сделал решительные шаги — компания полностью избавилась от своей материальной базы. Тринадцать ее фабрик были проданы, а вырученные деньги вложены в рекламу. Как сказал один из топ-менеджеров, «мы были вертикально интегрированной компанией, но теперь это осталось в прошлом», поскольку материальное производство отягощает и не позволяет работать с большей эффективностью… Рынок немедленно отреагировал на это ростом акций на 15 %.

В то же самое время аналогичные действия были предприняты и компанией «Levi Strauss». За два года ребята успешно закрыли 22 фабрики в Америке и Европе и избавились от социального балласта, уволив 16 000 человек. Президент компании заявил, что они, подобно прочим гигантам Америки, целиком сосредоточатся на менеджменте, дизайне и раскрутке бренда, то есть будут производить только и исключительно интеллектуальный продукт. Теперь их главная задача — «сделать бренд более ярким и своеобразным». А пошивом штанов пусть занимаются другие, это слишком примитивное занятие.

И теперь портки Levi Strauss для американцев шьют китайские рабочие, которые не работают в компании «Levi Strauss». Соответственно компания не несет никакой формальной ответственности за то, каким образом эксплуатируют несчастных азиатов их наниматели-соплеменники. Американские и европейские социалисты этим обстоятельством крайне недовольны. И проявляют потому бешеную активность.

Вообще, господа, меня крайне тревожат отдельные поползновения западных элит в сторону социализма. Многочисленные розовые либералы с университетских кампусов пишут книги, шумят и всячески подбивают умственно несостоявшиеся народы к шариковщине.

После того как слово «социализм» было полностью дискредитировано, американские леваки перестали называть себя так (европейские, правда, до сих пор в этом смысле без комплексов) и перекрестились в либералов, нагло отняв это слово у прежних жестко-капиталистических либералов. Потом лет за пятнадцать они умудрились вдрызг загадить и слово «либерал». И теперь все чаще называют себя «прогрессивно мыслящими людьми». При этом оставшись, по сути, теми же социалистами, болеющими за мировую голытьбу вообще и палестинских террористов в частности.

Что заставило английского журналиста Уилла Хаттона написать книгу «Мир, в котором мы живем», где на протяжении полукилограмма страниц он ругмя ругает противный американский индивидуализм и противопоставляет ему эгалитарные европейские ценности (в Европе действительно социализма на порядок больше, чем в США)?.. Что заставило канадскую журналистку Наоми Кляйн написать книгу «Нет логотипу. Прицеливаясь в бренды»? Вирус социализма, бродящий в крови, вот что. Очень опасный вирус.

Впрочем, не то опасно, что пишут, а то дурно, что с восторгом читают. Дураков так легко совратить — что брендом, что социализмом. Книга Наоми стала на Западе бестселлером. Она переведена на 25 языков мира. Газета «The New York Times» назвала эту книгу «библией антикорпоративного движения». Редакция «The Guardian» номинировала книгу Кляйн на звание «лучшей книги 2000 года». А в 2001 году книга получила престижную награду «National Business Book Award» и была признана лучшей деловой книгой года.

Народ читал и восторженно ужасался: вон как «дурят нашего брата» проклятые капиталисты — заботятся о собственной прибыли вместо того, чтобы заботиться о людях!.. Наоми в своем популярном у интеллектуальных плебеев покетбуке действительно рвет и мечет, бичует и хреначит. Но вдумчивому человеку для того, чтобы не принимать всерьез идеологические бредни Наоми, достаточно ознакомиться с биографией этой, с позволения сказать, писательницы.

Нашему читателю тоже не мешает с ней ознакомиться, потому что книга Наоми переведена на русский язык, пользуется популярностью в кругах гнилой интеллигенции и на нее вовсю ссылаются патриоты, антиглобалисты и шестидесятники с неудавшейся финансовой судьбой.

…Наоми Кляйн — ровесница моей жены. Она родилась в Канаде в 1970 году в семье беглых хиппи (папа с мамой дернули в Монреаль из США вместе с волной хиппи, уклонявшихся от призыва на вьетнамскую войну). Папа Наоми — убежденный пацифист. Мама — заядлая феминистка, активная участница движения в защиту прав женщин и животных. Она даже сняла документальный фильм «Нелюбовная история», основной пафос коего состоял в том, что порнография — это ужасно и унижает всех женщин скопом.

Будучи законченными марксистами и революционерами, папа с мамой сызмальства воспитывали дочь в полном соответствии с социалистическо-феминистическими идеями полного и бесповоротного эгалитаризма, беспредельного гуманизма и уважения ко всяким угнетенным меньшинствам. Своей дочке Наоми они не покупали гендерно-некорректные игрушки, то есть те, которые (в соответствии с главной мифологемой социал-феминизма) воспитывают из девочек девочек, а из мальчиков — мальчиков. Наоми воспитывали не как девочку, а как бесполого общечеловека. Кукла Барби и игрушечное оружие были в их семье под запретом, поскольку Барби — проклятый символ патриархального капитализма, а оружие. Папа с мамой были против оружия! Они были за мир и полное счастье на Земле.

…В общем, полный набор.

Естественно, после такой обработки яблочко не укатилось далеко от революции. Со студенческой скамьи Наоми резко занялась политикой — она участвовала в борьбе за права женщин, кропала в университетскую газету антиизраильские статьи в поддержку палестинской интифады. Учеба быстро наскучила паразитке, она забросила университет и стала журналисткой — принялась писать для леворадикальных газеток. По ходу борьбы девушка путешествовала по миру, наблюдая жизнь «угнетенных» и сводя знакомства с борцами антикорпоративного движения. Результатом ее жизни и стала та самая книга о брендах.

В мировой паутине даже появился сайт, посвященный книге и ее автору. Туда ходят отморозки со всего мира, планируют антикапиталистические акции и ратуют за справедливое переустройство мира. В общем зараза расползается… Написав книгу против мировых брендов, Кляйн сама стала брендом. Брендом неосоциализма.

Как же работает этот бренд? Что не нравится красной феминомарксистке в современном устройстве общества? Чего она хочет? И кто ее идеал?

Наоми Кляйн выступает за максимальное расширение государственного сектора в экономике. За широкую социальную помощь неимущим — требует задавить бизнес в пользу людей. Ей очень нравится, что в Италии безработные оккупируют заброшенные здания и превращают их «в доступное жилье и культурные центры». Она выступает против приватизации в Южной Африке и радуется, когда тамошние негры воруют воду и электричество.

Ее идеал — мексиканский террорист и сепаратист марксистского толка субкоманданте Маркос, от которого балдеют все анархисты мира. Его банда орудует в мексиканском штате Чьяпас уже больше 20 лет, стараясь построить в отдельно взятом куске джунглей самое справедливое общество «с применением коллективного земледелия», как пишет восхищенная Наоми.

Я думаю, это вполне исчерпывающая характеристика канадской дурочки. Но ошибкой было бы недооценивать ее. Точнее, не ее, а те похвальные премии, которые насовала ей в трусы восторженная западная интеллигенция.

Слишком многие западные обыватели сегодня поражены заразой социализма, который где-то проявляет себя прекраснодушным эгалитаризмом, где-то оборачивается радикальным экологизмом, а где-то — агрессивным стиранием граней между полами. Но часто он принимает «общегуманитарную» форму третирования крупных корпораций (слишком богатые, с-суки!) под флагом борьбы за права угнетенных в Третьем мире. Это явление на Западе получило название борьбы против потогонной системы.

Привыкшие к посудомоечным и стиральным машинам западные революционеры-обыватели очень страдают душой, когда узнают, что у азиатских рабочих маленькие зарплаты и непривычные для западного человека (но привычные для туземцев) условия жизни.

Кто, спрашивается, виноват в азиатской нищете? Западные корпорации, естественно, кто же еще! Во-первых, платят азиатам мало, во-вторых, не способствуют развитию страны. Революционерка Наоми Кляйн ругмя ругает западные бренды, поскольку они — представьте, какие твари! — приходят со своими деньгами только в те страны, которые предлагают им самые выгодные условия. Нет бы принимать самые экономически невыгодные условия и на халяву строить азиатам школы, больницы, ясли, дороги, а они заботятся только о прибыли. Ай-яй-яй!..

Наоми очень не нравится, что только те районы Третьего мира цивильны и пригожи, куда пришли западные корпорации, а вокруг простирается море обычной азиатской нищеты: «…заводы и фабрики выглядят так, как будто существуют в мире, совершенно отдельном от страны-хозяйки, а вне зоны нищета становится все более отчаянной. В Кавите зона — это нечто вроде футуристического индустриального пригорода, где все приведено в порядок: рабочие носят форму, трава подстрижена, фабрики устроены по образцу воинских частей. По всей территории висят аккуратные плакаты, поучающие рабочих „Содержать зону в чистоте“ и „Содействовать миру и прогрессу на Филиппинах“. Но выйди за ворота, и иллюзия лопается… Дороги отвратительны, питьевой воды не хватает, улицы завалены мусором».

…Вот же проклятые капиталисты! Приехали и сами себе устроили хорошую жизнь. Нет бы во всей стране пребывания красоту навести!..

Сейчас азиатские страны Третьего мира переживают то, что переживал когда-то рождающийся капитализм Европы и Америки — низкие зарплаты работников, отрицательное отношение работодателей к профсоюзам и прочие прелести дикого капитализма, обусловленные низкой стоимостью рабочей силы с аграрно-феодальным менталитетом. Поэтому стремление канадских дурочек и прочих социалистов быстренько поднять весь этот феодализм к культурным и зарплатным высотам современного капитализма сродни мечтам дедушки Ленина быстренько построить социализм в одной, отдельно взятой, аграрной стране.

…Сколько можно наступать на одни и те же грабли?..

Именно этот неприятный и тяжелый путь низких зарплат прошли «азиатские тигры» — Южная Корея, Тайвань. Начав с диккенсовских кошмаров, тигры постепенно поднялись до передовых в экономическом отношении стран Азии. Падала коррумпированность, росли техническая и информационная насыщенность, урбанизм. И вскоре швейные цеха из Южной Кореи и Тайваня переместились в Индонезию и Китай, где рабочая сила дешевле. А на их место пришли современные автомобильные заводы и другие высокотехнологичные производства. Кстати, именно южно-корейцы и тайваньцы являются посредниками в размещении заказов западных брендов в более отсталых странах, то есть они приняли на себя роль передатчика цивилизационного факела. Они идут туда, в море дикости, чтобы фактически накормить людей, дав им работу и заработки, пусть и первоначально низкие.

Это очень возмущает социалистов. Социалисты, которым все подавай немедленно, голосят устами Наоми Кляйн: «…целые страны превращаются в индустриальные трущобы и трудовые гетто с нищенской заработной платой, и конца этому не видать». Есть все-таки в социализме, как примитивном понимании справедливости, что-то детское, инфантильное.

Президент Кубы Фидель Кастро, выступая на праздновании пятидесятилетия Всемирной торговой организации в мае 1998 года, прогремел над головами лидеров мировых держав: «На что мы будем жить?… Какое промышленное производство останется нам? Только низкотехнологичное, трудоемкое и ядовитое? Может быть, они хотят превратить весь „третий мир“ в огромную свободную экономическую зону, набитую сборочными цехами, которые даже не платят налогов?»

Интересно, а чего хотел этот старый пень, который полвека строил у себя на тростниковом острове общество справедливости? Чтобы у него сразу после тростника хайтек в стране вырос, минуя неприятную стадию дымящей и шумной индустриализации?

К чему вообще приводят призывы и действия нетерпеливых западных интеллигентов и жалельщиков «угнетенных»? Всегда к плохому! Когда-то появление в Третьем мире гуманитарных миссионеров и распространение ими лекарств и гигиенических привычек подстегнули демографический взрыв среди туземного населения. В результате недоумершие в детстве африканские детки, повзрослев и взяв в руки автоматы, начали иным способом сокращать свою избыточность.

Появление либеральных репортеров и канадских социалисток в «потогонных странах», их постоянное зудение и науськивание заставляет азиатских рабочих бунтовать, требовать повышения зарплаты и пытаться собраться в подобие профсоюза. Результат? Столкнувшись с науськанными бунтовщиками, корпорации просто выводят производство в другие, более лояльные к инвесторам регионы мира. Вы думаете, уволенных и голодающих азиатских рабочих далее содержат эти самые канадские социалистки? Риторический вопрос… Вот так розовые либерал-гуманисты спасают Третий мир от голода.

…Хотели, как лучше, а получилось, как всегда — вечный удел социалистов.

Эгалитарное, социалистическое сознание насквозь противоречиво и малограмотно. На эту противоречивость периодически натыкаешься в модной книге Кляйн. В одном месте она ругается на то, что проклятые корпорации закрывают свои заводы в развитом мире, выгоняя дорогостоящих рабочих на улицу или на менее оплачиваемые места. А через несколько страниц и даже абзацев жалуется на малоразвитость Третьего мира. Интересно, как же развивать Третий мир, если не выводя туда грязную и примитивную индустрию из Первого мира? В одном месте убывает, в другом прибывает — в полном соответствии с законами сохранения. В данном случае — в соответствии с законом сохранения денег. Деньги конечны. А вот желания людские безграничны. Поэтому суровая практика — удел деловых людей, капиталистов. А пустые желания и мечтания — удел маниловых, обломовых и социалистов. Насквозь просоциалистиченная Наоми Кляйн хочет и на елку влезть, и корму не ободрать — чтобы и на западе рабочих не увольняли, и в Третьем мире фабрики с детскими яслями чудесным образом строились. Но так не бывает, девочка! Либо ты на елке, либо попка не болит.

Результатом глобализации и постепенного опрозрачнивания границ становится частичный сдвиг денежной массы в Третий мир и к его представителям в Первом мире (гастарбайтерам). А вслед за этим следует реальное падение западных зарплат. Потому что часть мировых денег уходит представителям Третьего мира, а на долю западных граждан достается девальвация рабочих мест — работников постоянных заменяют работники временные. А что вы хотели, девочки? Вы болтали о развитии Третьего мира? Получайте ухудшение у себя дома. Чем более открытым становится мир, тем больше дешевой рабсилы вступает в игру. Чем больше Запад помогает мировой голытьбе, делясь с ней работой, тем хуже синим и белым воротничкам в цивилизованном мире.

Мировая тенденция последних лет — появление того, что в Америке называют «дурацкими работами». Дурацкая работа — работа не на полный день, не на полную ставку. Такие работники менее обременительны для кармана работодателя. Если работник работает меньше определенного количества часов в день, ему не полагается медицинская страховка и т. п. К тому же почасовая ставка таких работников меньше. Поэтому хозяину выгоднее вместо двух постоянных работников нанять пять-шесть временных. В некоторых фирмах количество почасовиков достигает почти 100 %!

Был случай в Монреале, когда работники местного «Макдоналдса» после тщетных попыток добиться смен продолжительностью более 3 часов решили по совету местных социалистов организовать профсоюз, чтобы отстаивать свои «права». Так работодателям оказалось выгоднее вообще закрыть ресторан и выгнать всех на улицу, чем нанимать работников на фул-тайм.

Аналогичной девальвации подверглись рабочие места в Восточной Германии после ее объединения с ФРГ. Дело в том, что рабочие ГДР были чересчур социалистичны, избалованы и потому менее конкурентны по сравнению с западными немцами. Конкурентность — это когда жареный петух постоянно клюет в задницу. А когда не клюет, народ очень расслабляется. А вместе с ним слабеет страна… Чтобы повысить алертность рабочей массы, западным немцам пришлось демонтировать богадельню — провести массовые увольнения, сократить отпуска, перевести «постоянщиков» в «повременщики».

Новая фишка на Западе — вообще не нанимать работников. Ну, почти не нанимать. То есть, если существует некий фронт работ для какого-то отдела внутри фирмы, проще и дешевле не нанимать людей в этот отдел и вообще не создавать отдел, а просто поручить всю работу целиком сторонней организации — так же, как банальный пошив джинсов или сборка плееров поручается кому-то в Третьем мире. Поэтому кадровые агентства в США уже не только и не столько ищут для фирм работников, сколько продают услуги пакетом — набирают персонал под задачу и выдают заказчику готовый продукт. Заказчику это выгоднее — не нужно иметь свою кадровую службу, морочиться с персоналом — все эти скучные вопросы решают специалисты, а заказчик получает только результат.

Так, в 1993 году авиакомпания «American Airlines» взяла и передала все свои билетные кассы сторонним агентствам. Балласт полных рабочих мест, отягощенных социальными выплатами, был успешно сброшен, конкурентность компании повышена. А та самая сторонняя организация, которой поручили продажу билетов, поступила грамотно — вместо 550 человек с фул-тайм, она наняла тысячи почасовиков. Сэкономили не только на социалке, но и на зарплате, поскольку почасовик получает вместо 12 долларов в час всего 7. Трезвое решение.

Жду, когда на эту систему работы перейдет пресса. Это очень экономичная схема, при которой вся редакция будет состоять из пары-тройки человек — творческой головки, которая заказывает материалы стороннему агентству. А агентство уже работает с исполнителями. Не хочу называть их «авторами», потому что понятие «автор» в современной журналистике постепенно размывается — все должны делать специалисты, поэтому один человек может отвечать за сбор информации, другой за ее анализ и выводы, рирайтер — за стилистическое оформление. Все сидят дома, общаются по «мылу», отсюда экономия на офисе. Люди работают на договорах или гонорарах — у работодателя экономия еще и на социалке. Работники же, в свою очередь, экономят на обедах в кафе и на дороге. Им даже за деньгами приезжать не надо, поскольку гонорары переводят на карточку. И работа интересная, поскольку один заказчик — консервативное издание, ему нужны одни выводы и одна стилистика изложения. А другое издание — либеральное, и ему нужны прямо противоположные выводы и разухабистое исполнение. Конечно, и в этой схеме останутся, условно говоря, золотые перья, то есть штатные, с потрохами прикупленные одним изданием талантливые творческие единицы, получающие много. Но много они будут зарабатывать только потому, что контракт запретит им писать в другие места (работать на конкурентов): каждому изданию нужна своя изюмина и свой товарный знак — лицо, которое можно продавать покупателю продукции, дабы товар не был безликим.

…Вернемся, однако, к нашим радетелям за счастье мировой голытьбы. В цивилизованных странах ширится движение против потогонной системы. Наоми и ее подружки по убеждениям с надрывом описывают в своих книгах и статьях, снимают в фильмах, как азиатские рабочие трудятся в жутких условиях и получают гроши. Почему так происходит? Дураку ясно: потому что западные корпорации жадные!.. Однако тем самым все ставится с ног на голову. Фактически азиатская рабочая сила плохо живет и мало зарабатывает только потому, что она низкокачественная. И получают работники потогонных цехов ровно столько, сколько они стоя т на рынке. Их никто в эти цеха силком не гнал. Не хочешь работать — иди обратно в джунгли, сей рис. А если настропаляемые прекраснодушными западными либералами рабочие вздумают бастовать и требовать увеличения зарплаты, в мире у них всегда найдутся конкуренты, которые переманят работодателя.

Тем не менее борьба с потогонными цехами на Западе крепнет и ширится. Кого в ней бьют? Азиатских нанимателей азиатских рабочих? Нет, конечно! Бьют того, кто ближе, разумеется — западные корпорации. И в особенности достается фирме «Nike». Из-за своей величины этот бренд стал просто штатным «мальчиком для битья» у западной интеллигенции. Считается хорошим тоном пнуть гиганта. Даже в штате Орегон, где базируется штаб-квартира «Nike», то есть там, где бренд платит налоги, обеспечивает рабочие места и проводит активную благотворительную деятельность… даже в этом штате простонародье периодически вываливает на улицы с демонстрациями протеста против кормильцев.

То науськанные дети протащат огромную найковскую загогулину в знак протеста против использования «Найком» детского труда в Третьем мире… То взрослые пронесут чучело президента компании с глазами, залепленными долларами. То разгромят забор вокруг строящегося здания корпорации…

Думаю, истинная причина этой ненависти простонародья к корпорациям иная — не сочувствие к азиатам, а элементарная зависть к своим богачам. Пополам с глупостью. Вот вам еще маленький примерчик из книжки Наоми… С радостью и внутренним согласием приводит она слова мелкого африканского политика, который ругает «Шелл». Попробуйте понять логику его претензий к нефтяной компании: «Посмотрите на насосную станцию — там все прекрасно оборудовано, со всеми современными удобствами. А сходите в соседнюю деревню — там нет ни воды, ни пищи. Отсюда и наши протесты…»

А теперь ответьте, чего в этих словах туземца больше — скрытой зависти или глупости?.. Многие простые американцы по своему интеллектуальному потенциалу — на уровне этого туземца. Они пользуются безусловным сочувствием у нашей Наоми, которая рассказывает, как на одном из собраний мелкий акционер «под бурные аплодисменты собравшихся» возмущался зарплатой главы корпорации: «За год он заработает больше, чем такой человек, как я, получит за всю жизнь. Больше, чем получает президент Соединенных Штатов!»

И в России полно людей, которые любят подсчитывать деньги в чужих карманах — сколько зарабатывает Чубайс, сколько денег у Абрамовича или у Пугачевой. А помните, как при коммунистах людскую предприимчивость давили вопросом: «Это ж сколько он заработает, если разрешить!?. Да у нас министр меньше получает!»

Сама Наоми с удовольствием ковыряется в чужих деньгах: «50 000 рабочих найковской фабрики в Китае должны работать 19 лет, чтобы заработать столько, сколько „Nike“ тратит на рекламу в год. Годовая выручка „Wal-Mart“ в 120 раз больше, чем годовой бюджет Гаити; Майкл Айзнер из „Disney“ получает в час 9783 доллара, а гаитянский рабочий — 28 центов, и последнему понадобилось бы 16,8 лет, чтобы получить часовой доход Айзнера; 181 миллион долларов, за которые Айзнер продал в 1996 году свой пакет акций компании, обеспечили бы жизнь 19 000 гаитянских рабочих и их семей на 14 лет».

И Наоми в своих калькуляциях не одинока. Есть в США такая организация — Национальный трудовой комитет (NLC). Эта похабная контора по наглости не уступает «Гринпису» (а как действуют отморозки из «Greenpeace», мы увидим чуть позже). Руководит «трудовиками» некий Чарльз Кернаген. Когда этот хитрый человечишко возглавил организацию, перед ним встала задача — раздуть бренд своей организации, иначе заработать ничего не удастся. Он прекрасно понимал, что по большому счету американцам глубоко наплевать на страдания азиатских рабочих, однако простой народ завистлив, и поднять его на волнения и массовость можно, если распалить это нехорошее чувство, максимально замаскировав его благородной пролетарской солидарностью. А поймать американцев можно, насадив на крючок нечто им знакомое. Например, всем вам известен Микки-Маус, этот детский, добрый, игрушечный диснеевский мышонок. А знаете ли вы, дорогие мои соотечественники, что диснеевцы, прикидывающиеся друзьями наших детей, на самом деле нещадно эксплуатируют детский труд в Третьем мире?..

Все вы ходите за покупками в мегамоллы, дорогие американцы, и покупаете своим детям кроссовки. А знаете ли вы, что знаменитейший бренд «Nike» использует потогонный труд?.. Игра в ниспровержение гиганта.

Плебс любит повергать кумиров и видеть, как вчерашний титан слезно вымаливает у них, недостойных, прощение. Это возвышает плебея в собственных глазах, компенсируя ему его вчерашнее ничтожество. Мелкие люди очень любят в роли палачей попирать чужие лица своими сапогами.

Кернаген знает, чем поразить простого человека. Он приходит выступать в университет и демонстрирует штаны, кроссовки или другую вещь с известным брендом. Показывает ценник из магазина — сумму, за которую приобрел в США этот товар. Затем говорит публике, сколько за пошив этого товара получает несчастный узкоглазый филиппинец. Публика ахает. Контраст ее изумляет и приводит в негодование, поскольку хитрый Кернаген ничего не сообщает ей о прочих расходах — материальных, налоговых, транспортных и, главное, информационных. А ведь Запад живет в эпохе информации, цена которой составляет львиную долю в себестоимости товара.

Кернаген действует теми же нехитрыми приемами, что и жирный документалист-разоблачитель Майкл Мур. Вот он берет с собой команду телевизионщиков и приезжает в никарагуанские, гаитянские или сальвадорские «потогонные цеха», собирает работников в кружок и показывает им вещи, которые они шьют — но уже с ценниками американских магазинов. Реакция примитивных рабочих понятна. Вот как ее не без удовольствия описывает сам Кернаген: «Я вынул футболку с ярким рисунком… и показал им ценник — 10 долларов 97 центов. Когда я перевел это на их деньги — 172,26 гурда, все работники в один голос издали вопль потрясения, недоверия, гнева, страдания и горя, и все взоры были устремлены на эту футболку. Через их руки проходят сотни футболок для „Disney“ в день. И продажная цена только одной из них в США равняется их заработку почти за пять дней!»

Американские телевизиощники в этот момент оказались наготове — они сняли непосредственную реакцию туземцев и потом на основе этого сделали фильм «Микки-Маус едет на Гаити», разоблачающий жадность американских корпораций.

У Кернагена было много таких приемчиков — эффектных, работающих на контрасте… но не имеющих никакого отношения ни к чему. Например, он снимает гаитянские трущобы, а потом показывает, в каких условиях живут собаки, которых снимают в фильме «101 долматинец». У псов мягкие подстилки, обогреватели, освещение, они, в отличие от гаитянцев, каждый день едят мясо. За собаками следят ветеринары.

И получается, что американские собаки живут в лучших условиях, чем гаитянцы. Зритель в шоке. Вопрос о том, почему, собственно, собаки должны жить хуже гаитянцев, даже не ставится. Может быть, надо было держать псов на морозе, обвешать блохами и не кормить?.. Вот было бы раздолье для защитников прав животных!

Да, кстати, а какая связь между американскими корпорациями, собаками и скудной жизнью в Гаити? Очень эфемерная — гаитянцы работают на фабриках, которые шьют одежду для корпорации «Дисней». И фильм «101 долматинец» тоже снимает «Дисней»! Отсюда американский зритель должен сделать вывод: американские корпорации — жадные капиталистические сволочи, из-за которых гаитянцы живут хуже собак!

Борьба с потогонными цехами в Третьем мире стала в США такой же популярной причудой, как феминизм, экологизм и дискриминация белых мужчин. А самым лучшим свидетельством искренности американских обывателей в их борьбе за счастье маленьких азиатов служит сопоставление вот таких двух фактов.

В 1997 году во Вьетнаме хозяева фабрики, шьющей для «Nike», избили несколько провинившихся работниц и заставили бегать их кругами по территории. Несмотря на то что менеджеры «Nike» не имели никакого касательства к этой дикой истории, мировая общественность была возмущена. Ровно через месяц точно такая же история приключилась на Тайване. Активисты немедленно разослали эту весть в разные страны. Однако ни в Америке, ни в Европе, ни в Австралии этот случай не произвел ни на кого никакого впечатления. Почему? Потому что к нему не имел касательства мировой бренд. И мировая общественность осталась равнодушна. Бьют узкоглазых таек? Да хрен с ними! Вот если бы тут «наши» были замешаны, мы бы их с удовольствием загасили, богатеев.

В общем если вас ударил подручный Абрамовича или Билла Гейтса, у вас есть шанс пробудить в людях сочувствие. А если вас изувечили в темной подворотне местные хулиганы… Им еще посочувствуют: у ребят трудная жизнь, искалеченная этими чертовыми воротилами, они очень бедны.

Подобная животность обывателей — сочувствовать бедным, то есть тем, кто ниже тебя в стадной иерархии, и ненавидеть богатых, то есть стоящих в иерархии выше, — тоже ресурс, который умные люди могут использовать. Например, в конкурентной борьбе или рекламной деятельности. Кто выиграл от постоянного гашения «Nike»? «Adidas» и «Reebok»! Последние, поняв, куда дует ветер, решили по методу айкидо воспользоваться накатывающей волной общественной агрессии и запустили встречный информационный вал — они объявили себя борцами против потогонной системы и «этичной альтернативой в обувной отрасли». А вице-президент «Reebok» заявил, что раз покупатели теперь желают не только носить кроссовки, но и знать, за какие ценности выступает компания, то есть если теперь в легенду бренда входит моральная борьба за наших угнетенных маленьких азиатских братьев, то будет вам борьба — и учредили премию за защиту прав человека! Ее вручают сумасшедшим активистам борьбы против потогонных цехов, использования детского труда и сотрудничества с диктаторскими режимами. Покупаешь кроссовки «Reebok» — помогаешь гаитянским детям!

Между тем кроссовки, на которые лепится лэйбл «Reebok», шьются в тех же самых цехах, что и кроссовки «Nike», или в соседних. Кстати, заявлять во всеуслышанье, что ты борешься против сотрудничества с диктаторскими режимами, и стричь на этом купоны, на практике вовсе не означает с ними бороться. Напротив, в Третьем мире диктаторские режимы гораздо полезнее для корпораций, чем режимы демократические: в силу нищеты этих стран демократия им строго противопоказана — она или превращается в псевдодемократию, когда свободные граждане каждый раз свободно избирают диктатора, либо оборачивается непрекращающейся гражданской войной. Диктатура, монархия, то есть строгая вертикальная иерархия — это естественная форма устройства аграрного, неурбанизированного общества.

Однако в угаре борьбы за мировую демократию американские маниловы из Массачусетса в середине 1990-х годов дошли до того, что фактически начали разваливать собственную страну ради страдающих голодранцев — они продавили в своем штате «закон о Бирме», который запрещал местным корпорациям сотрудничать с этой «диктаторской страной». То есть Массачусетс начал принимать решения, как отдельная страна, проводя свою самостоятельную внешнюю политику — взял и наложил экономические санкции на Бирму. Кто же встал на страже целостности США, которую такими вот действиями начали фактически разделять местные розовые либералы? Корпорации! В 1998 году 30 массачусетских корпораций, которых «закон о Бирме» поставил в неудобное положение, через Национальный внешнеторговый совет возбудили дело в Федеральном суде Бостона и, естественно, выиграли его. Либералы были страшно недовольны! Они требовали выдать им на общественное растерзание эти корпорации, обнародовав имена подписантов иска в суд, но Национальный внешнеторговый совет не раскрыл имена жалобщиков.

А вот вам еще одна история глупости, на этот раз не американская, а европейская.

В начале 1995 года компания «Shell» решила ликвидировать одну из своих старых нефтяных платформ. Процедура стандартная — нефтяные платформы топят в океане. И в этот раз планировали поступить обычным образом. Однако так вышло, что халявно-экстремистской организации под названием «Гринпис» требовался очередной скандал для выбивания денег из спонсоров. Репутация у этих паразитов к тому времени была неважная — верхушка «Гринписа» проворовалась, нужно было срочно как-то восстанавливать свою значимость. И они ухватились за то, что рядом лежало, — за эту «шелловскую» платформу.

— А давайте не будем ее затапливать, а вытащим на берег, разрежем, металл отправим на переплавку, а нефтяной осадок захороним! — предложили они.

Специалисты возразили им, что сделать это, во-первых, очень сложно технически — платформа весит почти 150 000 тонн. А во-вторых, не имеет никакого смысла: экологическая выгода от гринписовского предложения весьма сомнительна, а цена на 54 миллиона долларов выше.

— Ах так! — воскликнули экстремисты. — Прекрасно!

И когда буксир потащил платформу по морю к месту затопления, гринписовцы поступили как всегда — наняли два вертолета и полетели спасать «зеленый мир». На одном вертолете была камера, которая снимала, как второй вертолет пытался сесть на буксируемую платформу. Сесть ему не дали, отогнав водяными пушками. Съемка была разослана разным телестанциям с соответствующими комментариями: проклятые капиталисты губят природу.

Никто бы, наверное, не обратил внимания на эту акцию, если бы в скандале не был замешан столь известный нефтяной бренд, как «Шелл». Великана всегда приятно унизить. Публика с восторгом ухватилась за возможность «наказать богачей». Тем более 99 % обывателей не знали, что глубинное затопление платформ — стандартный способ их ликвидации и ничего противозаконного и вредного для экологии «Шелл» не делала, а поступала так, как поступают все и всегда.

Тысячные демонстрации идиотов потрясли Старый Свет. Благородные, но тупые бюргеры объявили бойкот заправкам с желтой ракушкой (символ компании «Шелл»). Во Франкфурте в справедливом революционном экстазе борцы за природу обстреляли «шелловскую» заправку. В Гамбурге на заправке «Шелл» взорвали бомбу. На месте взрыва была оставлена записка: «Не затоплять нефтяную платформу!» Прибыли компании упали. Пришлось «Шеллу» под давлением идиотского общественного мнения отменять свое решение о затоплении.

И ученые, и политики понимали и публично разъясняли всю глупость происходящего. Серьезные английские журналы «Экономист» и «Уолл стрит джорнал» пестрели заголовками: «Обывательские предрассудки побеждают науку» и «Теперь при принятии решений здравый смысл отступает». Но увы, если быдло увлечено охотой на ведьм, остановить его очень сложно.

Аналогичная история чуть не приключилась в России. Вы, быть может, даже вспомните ее. Тогда партия «Яблоко», кичащаяся своим экологизмом, решила набрать очки, борясь с ввозом в страну «ядерных отходов», как они это называли. На самом же деле речь шла об ОЯТ — отработанном ядерном топливе с атомных электростанций. ОЯТ только называются в просторечье «отходами», а фактически это очень ценное сырье, технологией переработки которого обладают считанные страны. Среди них и Россия. Переработка ядерного топлива — огромный рынок, на котором крутятся миллиарды долларов. Восемьдесят процентов этого рынка без шума и пыли контролируют США. Остальное делят между собой Англия и Франция. Приняв соответствующие законы, разрешающие ввоз в Россию отработанного ядерного топлива, Россия тем самым попыталась влезть на этот рынок и откусить кусок пирога. Глупо было бы не использовать имеющиеся возможности заработка — уж другие-то своего не упустят! Только в течение первых 10 лет действия закона это должно принести нам 26 миллиардов «вечнозеленых».

Россия не могла не принять закон о ввозе чужого ОЯТ еще и потому, что она зарабатывает тем, что строит АЭС в таких стрёмных странах, как, например, Иран. И, соответственно, поставляет на иранские станции ядерное топливо. Куда девать потом это отработанное топливо, учитывая, что в нем содержится оружейный плутоний? Оставлять в Иране, чтобы они там бомбу делали? Недальновидно. Значит, по-любому нужно увозить.

Разумеется, тот, кто ест вкусный пирог, делиться им с другими не хочет. Поэтому сразу после принятия в России закона о ввозе ОЯТ за границей поднялись вопли, что Россия — дикая страна, которой нельзя доверять. А внутри страны подняли волну протестов гринписовцы и партия «Яблоко»… Два приводных ремня могут крутить эти колеса общественных протестов — глупость и деньги. Любая общественная организация существует на деньги. Эти деньги кто-то дает. Иногда их дают просто так — пущай хлопцы природу охраняют, мать нашу!.. А иногда, как я имею честь предположить, транши могут давать целенаправленно — чтобы хлопцы охраняли природу от конкретных стран или фирм. Почему бы не помочь хорошим зеленым ребятам, спасающим нашу планету от конкурентов?

…Седьмого декабря 2005 года в 2 часа 20 минут ночи два десятка активистов «Гринпис» атаковали русское судно «Капитан Куроптев» во французском порту Гавр, остановили погрузку ОЯТ и растянули везде плакаты с надписями «Остановите ввоз радиоактивных отходов в Россию!» Видите, как они о нас заботятся? Мы же сами о себе не можем.

Впрочем, не всегда удар по какой-то компании или стране — происки прямых конкурентов. Вернемся к случаю с несчастной компанией «Шелл», которую затретировали зеленые. Кто в результате выиграл, кроме «Гринписа»? Выиграла компания «Chevron» — она получила выгодный контракт, который из-за скандала уплыл из рук «Shell».

В среднем немного выиграли другие компании-владельцы автозаправок — из-за бойкота общественностью заправок «Шелл». Но наивно было бы думать, будто кто-то нарочно проплатил зеленым, дабы они утопили «Шелл». Наш мир слишком сложен, чтобы в нем всегда и безоговорочно действовала простая теория заговоров. Просто так уж сложилось, что «Гринпису» нужно было выскочить. И, устраивая эту акцию с вертолетами, они, по их более поздним восторженным признаниям, совершенно не рассчитывали на подобный эффект. Европу будто взорвало!..

Есть вещи, которые просчитать невозможно. Невозможно просчитать бестселлер, шлягер, блокбастер. Как отреагирует общественное мнение на тот или иной раздражитель, предсказать принципиально невозможно — такова особенность сложных систем. Но удачный удар, нанесенный по крупной цели, объективно отвлекает внимание публики от других компаний и служит для них прекрасной дымовой завесой. И они этим пользуются.

А бывает, что компании даже выхватывают у либералистов их лозунги и оборачивают их в свою пользу. Вы, господа социалисты, гуманисты и политкорректные либералисты, теперь любите и пропагандируете геев? Пожалуйста! Бренд «Diesel» в рекламе использовал двух целующихся морячков. А компания, рекламирующая газировку, показала в своем ролике фрагмент голубой свадьбы. Пивные компании выпускают теперь специальные сорта пива для голубых под слоганом «Мы наклеиваем ярлыки на бутылки, а не на людей».

Розово-либеральная общественность теперь любит бороться за права всяких негров? Ну здорово! Просто прекрасно!.. Тот же гонимый «Nike» вешает на наружную стену своей штаб-квартиры плакат со словами, которые произносит угнетенный негр: «Есть еще в США поля для гольфа, где мне не позволено играть из-за цвета моей кожи».

Феминизм у нас на марше, да? Отлично!.. Тот же «Дизель» выстреливает серией билбордов, на которых угнетенное женское тело подают в виде блюда к столу, за которым сидят натуральные свиньи (подразумеваются мужчины). Фирма «Дизель» с вами, уважаемые феминистические борцы за равноправие женщин со свиньями!.. А известный мыльный бренд изукрашивает витрины «социальной рекламой» — яркими плакатами с призывами остановить семейное насилие над женщинами и с собственным логотипом.

Почин подхватывает «Nike», который «протестует» против «угнетающей женщин» моды: «Высокие каблуки — заговор против женщин!» Здорово отработали, молодцы. Тем более что на кроссовках нет высоких каблуков. На следующем найковском плакате очередная ушибленная на всю башку феминистка протестует против вербального секс-харассмента: «„Хорошая моя“ — слово на букву „Х“»!

Мы теперь выступаем за полную половую нивелировку? Зашибись!.. И вот уже трансвеститы рекламируют косметику и текилу, а одеколон от Кельвина Кляйна сообщает нам с рекламного плаката, что «пол — выбор каждого». Ему вторит унисекс-дезодорант: «Мужчина? Женщина? Разве это имеет значение?»

…Любая глупость, живущая в обществе, может стать рекламным ресурсом в умелых руках. Дураки теперь любят спасать пингвинов? Продайте им кроссовки через пингвинов!..

Биллу Гейтсу залепили тортом в лицо?.. Значит, внимание людей привлечено к тортам. Нужно этим воспользоваться! И вот сеть крупнейших английских супермаркетов «Tesco» проводит «тест-драйв» тортов собственного производства на предмет их метания в лицо. Как подытожила пресс-секретарь устроителей, «торт с заварным кремом обладает наибольшей покрывающей способностью, равномерно растекаясь по всему лицу при столкновении с ним». И заодно удачно вставила, что сеть их магазинов отказалась продавать генномодифицированную продукцию. Это было сделано в поддержку недавно прокатившейся кампании общественного негодования — люди возмущались агропромышленными корпорациями, которые «травють народ» «растениями-мутантами», а сами «наживаюцца». Инициировал волну протестов, конечно же, «Гринпис». Эта борьба — из той же серии, что борьба против ядерных отходов и затопления нефтяной платформы. Глупость. Но любая глупость есть ресурс, и английская сеть супермаркетов «Tesco» решила немного проехаться на горбу этой глупости, подняв свои акции в глазах дураков.

Экономика — огромная экологическая ниша, в которой существуют создания большие и маленькие, полезные и вредные. «Гринпис» и ему подобные образования играют в экономических джунглях роль паразитов. В отличие от заводов и бренд-корпораций они не производят ни материальных, ни интеллектуальных ценностей, а питаются соками производителей, тормозя нормальные процессы в экономике и задерживая научно-технический прогресс, как, например, в случае с абсолютно безвредными генно-модифицированными продуктами.

Наоми Кляйн, разнообразные примеры из книжки которой я вам тут приводил, тоже является такой паразиткой. Как и все ее дружки-социалисты. Когда-то русские народники шли в народ, чтобы привить к темному крестьянскому дичку светлую ветвь новых идей. Американские социалисты тоже иногда туда ходят — в народ. Они приходят в него и устраивают в нем волнения. Баламутят умы.

Простые умы взволновать не проблема. Способ известен — ткнуть негритянского подростка носом в его кроссовки, спросить, сколько парень за них заплатил, а потом, торжествующе подняв палец, сказать, сколько получает за пошив этих кроссовок гаитянский рабочий. Затея не в том, чтобы черный подросток из Гарлема почувствовал классовую солидарность с черным гаитянским рабочим — чихать он на него хотел! Идея в том, чтобы разбудить в парне жадность. Когда он покупал эти кроссовки за 145 долларов, они не казались ему дорогими — скорее наоборот, эта цена воспринималась естественно: крутая вещь и должна стоить дорого. Но когда ему называют материальную себестоимость пары кроссовок без учета информационной составляющей, у губастого черного парня в голове тут же проскакивает жадненькое: «Это сколько ж они на мне, суки, заработали!.. И сколько я мог бы, блин, сэкономить!!!»

Так американские социалисты пробуждают в своем обществе ненависть к богатым и социальную рознь. Вот как сладострастно описывает процесс совращения малых негритят Наоми Кляйн: «Активист рассказывает им о рабочих в Индонезии, зарабатывающих два доллара в день; говорит, что обувь, которую они покупают за 100–200 долларов, обходится „Найку“ всего лишь в пять долларов; он рассказывает, что „Найк“ не производит ни одной пары кроссовок в США — и это одна из причин того, почему их родителям так трудно найти работу. Его коллега, специалист по работе с детьми Лео Джонсон, объясняет детям проблему на их собственном жаргоне. „Слышь, чувак, — говорит он своим подопечным тинейджерам, — ты понял, за кого тебя держат? Правильно, за идиота, если тебе толкают за 100 баксов шузы, которые в производстве стоят всего пять. Если тебя так кинут на тусовке, ты ведь знаешь, что делать, да?“»

Революцию делать! Знаем, проходили.

И вот результат: подростков взбесило, что Фил Найт и Майкл Джордан (топ-менеджеры «Nike» — А. К) держат их за идиотов. Они послали Найту сотни писем о том, сколько денег они потратили за эти годы на найковские вещи и что теперь «Nike» должна им! «Я только что купил пару „найков“ за 100 долларов, — написал один. — То, что вы делаете, нечестно. Справедливой ценой было бы 30 долларов. Прошу прислать мне 70 долларов обратно».

Руководствуясь такими вот примитивными представлениями о справедливости, социалисты разных мастей и стран периодически придумают какую-нибудь дурь типа искусственного ухудшения работы успешных предприятий, чтобы помочь отстающим. Например, кое-где практикуется запрет крупным торговым сетям работать 24 часа в сутки — чтобы дать возможность выжить мелким лавочникам. Мелкий торговый кустарь не может выдержать конкуренции по ценам с гипермаркетом, но социалистам его жалко (нет бы покупателя пожалеть!), поэтому они рассуждают так: запретим работу гипермаркета ночью, чтобы заставить потребителя ходить в мелкие лавки и там покупать дороже.

Представьте себе: есть система С, в которой работают две подсистемы — А и В. А работает лучше, чем В, и должна эволюционно вытеснить В. И тогда вся система С будет работать как А, то есть хорошо. Но вместо этого социалисты сознательно занижают параметры А, искусственно подгоняя их к худшим параметрам подсистемы В — для справедливости. И получается, что система С в целом работает с меньшей эффективностью, чем могла бы.

Они думают, что таким образом заботятся о людях, создавая им искусственно-тепличные условия. Но нельзя заботиться о людях, ухудшая качество среды, в которой они живут, как нельзя заботиться о рыбе в аквариуме, отравляя воду.

В описанном выше случае разорение мелкого лавочника из-за присутствия поблизости крупного магазина заставит его шевелиться в поисках другого рода деятельности, мигрировать в другой город, искать, суетиться… И тем самым подстегивать экономику, улучшая качество общей среды.

Вы, читатель, хотели бы быть на месте разоренного владельца магазинчика, который открывал еще ваш прадед? Вы хотели бы из-за наступивших трудных времен вдруг начинать резко суетиться на пятом десятке в поисках новых источников денег? Нет? А теперь спросите себя, почему… И честно ответьте себе: да просто лень!

…Ленивую скотину нужно подхлестывать. Манить пряником денег и пугать кнутом нужды.

Стараясь дать преференции тем, кто работает хуже, социалисты иногда прикрываются тем, что таким образом борются с ужасными монополиями. Монополии — еще одна страшилка. Полагается думать, что монополист — такая хитрая тварь, что даже в условиях рынка может диктовать нерыночные цены. И вообще от него, собаки, всем плохо. Но так ли это? Компьютерная оболочка «Windows» — практический монополист в пользовательских компьютерах. Вам от этого плохо?

Напротив, это удобно, как удобно все стандартное. Когда жизнь стандартизована, не нужно думать, подойдет эта кассета к моему видаку, а эта игрушка — к моей операционной оболочке или нет. Конечно, подойдут, потому что стандарт!..

Консерватор Рональд Рейган, основательно демонтировав антимонопольное законодательство, в свое время поднял американскую экономику. Этот счастливый период получил название рейганомики. Предприятия тогда укрупнялись, повышали свою эффективность, сбрасывая излишки рабочей силы. Которая, освободившись, создавала новый труд в других секторах экономики. Даже если ей этого не очень хотелось: голод — не тетка.

Работать надо. А не паразитировать…

Часть 3 Реклама людей

Цивилизации создавались и оберегались маленькой горстью интеллектуальной аристократии, никогда — толпой… Только вникая глубже в психологию масс, можно понять, до какой степени сильна над ними власть внушенных идей.

Гюстав Лебон. «Психология народов и масс»

Антиинтеллектуализм, если вдуматься, является закономерным следствием развития демократии. Развитие это шло по линии поэтапной отмены разнообразных цензов (имущественного, образовательного, оседлого проживания и т. п.); а нынче дошел черед до отмены последнего ценза — интеллектуального, и к управлению обществом допустили в массовом порядке этих самых… ну, политкорректно выражаясь, «представителей интеллектуального большинства».

Кирилл Еськов

Если даже чистой воды физиология, например ощущение вкуса, поддается пропагандистской корректировке или, скажем красивее, легендированию, то как легко, наверное, управлять людскими мнениями, которые на физиологию не завязаны!.. Конечно, не все люди одинаково управляемы. Но все нам и не нужны. Нам нужно большинство. Суть общественного управления в том, чтобы социальная машина исправно работала и не вышла из-под контроля, разнося все вокруг на тысячу мелких частей. Разруху мы уже проходили, спасибо, больше не надо.

Гюстав Лебон — классик массовой психологии, который вынесен в эпиграф и о котором еще будет сказана пара добрых слов ниже, верно заметил, что энергия толпы всегда разрушительна. Любо было думать всяким марксистам и прочим левым социалистам, которые душой болеют за простых, как пробки, граждан, будто это народ творит историю, пишет стихи и картины, выходит в космос. Но мы-то знаем, что изобретают ракеты и пишут стихи всегда отдельные гениальные люди. А народ. Из миллиона комаров не сделаешь орла. Народ вышел на авансцену по историческим меркам совсем недавно. И успел на поприще творчества прославиться только неумеренным потреблением. За что ему, конечно, большое спасибо.

Вступление на историческую арену огромных масс голосующих людей не сделало их в одночасье умнее. Поумнение цивилизации — процесс постепенный. И очень сильно зависящий от уровня ее развития. Дикарями управлять просто: им достаточно сказать, что так велели бог или великий падишах. С современными горожанами этот номер уже не пройдет. Чтобы они безоговорочно начали соглашаться с подобной однолинейностью, отказавшись от собственного разнообразия в голове, их нужно предварительно сбросить в экономическую отсталость и промариновать в ней пару поколений, как это было, например, в постепенно деградировавшем Древнем Риме, который спланировал с гордых высот республиканской демократии в тоталитарное нищебродство.

Как же управлять сравнительно умной городской толпой?

Прежде чем перейти к принципам организации сравнительно умной толпы, посмотрим, насколько все же она умна. Много есть на свете граждан, которые говорят и пишут, будто за тысячи лет люди ничуть не изменились, а просто пересели с кобылы на паровоз. Помню, мне очень порекомендовали почитать книжки писателя Стогова. Я почитал одну, в которой писатель Стогов «доказывает», что человек ну никак не мог произойти от обезьяны, что никакого прогресса нет, и все то, что мы видим вокруг и принимаем за прогресс, «всего лишь» технические улучшения. А люди, типа, как были глупыми, так и остались, ничуть не поднявшись ни в интеллектуальном, ни в моральном смысле.

Не читайте писателя Стогова.

О том, как прогресс меняет в лучшую сторону человеческую мораль, я уже писал в прежних книгах. А здесь чуть подробнее остановлюсь на интеллекте. Иными словами, построение этой части книги будет таким же, как и построение предыдущей: сначала разоблачение некоторых легенд, чрезмерно упрощающих действительность — для того, чтобы показать реальную сложность материала, с которым приходится работать формовщикам народной массы. А уж потом — способы формовки и прессования.

Глава 1 Моя твоя не понимай

Эволюция, братья мои, это такая штука, которая, порождая новые сложные конструкции, не обязательно при этом отменяет старые. Иначе мы бы жили в мире без одноклеточных. Но одноклеточные есть. И их даже изучают…

Александр Романович Лурия — великий советский психолог — немало сил отдал изучению человеческих психотипов и человеческого интеллекта. Его и его коллегу Выготского чертовски интересовал следующий вопрос: интеллект зависит только от генов или от воспитания тоже? Как интеллект зависит от культуры народа? И зависит ли? На этот вопрос были разные точки зрения.

Этнограф и историк Эдуард Тайлор полагал, что мышление первобытного дикаря ничем, по сути, не отличается от мышления современного человека, человек каменного века был так же логичен, как и мы. У французского психолога Люсьена Леви-Брюля было иное мнение на этот счет. Он полагал, что в примитивных сообществах люди имеют дологическое мышление (которое я бы назвал природным, синтетическим или животным). И в нем преобладают «коллективистские», а не «индивидуалистические» представления о мире. То есть первобытный человек не слишком выделял себя из окружающей среды, и его абстрактное мышление было не слишком развито. Впрочем, уточнял Леви-Брюль, и мышление современного человека тоже неоднородно, то есть в нем с логическими построениями вполне могут сосуществовать первобытные мотивы — например, в сфере религии или обычаев, то есть в тех областях, которые прямо требуют отключения логики и критичности.

Запомним это.

Характерными чертами дикарского мышления Леви-Брюль называл его хаотичную организацию, инфантильность, конкретность (как антоним абстрактности), а также склонность к логическим противоречиям, которых мозг «в упор не видит». Ну и имманентную мистичность. Кроме того, предполагали сторонники этой точки зрения, примитивным мышлением обладают, кроме дикарей, еще дети и умственно неполноценные взрослые. Вот это все и решили проверить наш советский орел от психологии Лурия и его команда.

Для изучения примитивных людей экспедиционеры отправились не куда-нибудь, а в глухие кишлаки Узбекистана и Киргизии. Думаю, если бы они жили сейчас, забрались бы куда-нибудь в Афганистан или Ирак…

Тогда еще не было такого понятия, как «политкорректность», но Лурия, тем не менее, в самом начале своей работы извинительно расшаркался перед аудиторией: «Узбекистан по праву гордится высокой древней культурой, выдающимися достижениями в области науки и поэзии, связанными с такими личностями, как Улугбек, математик и астроном, оставивший замечательную обсерваторию под Самаркандом, философ Аль-Бируни, врач Авиценна, поэты Саади и Низами и т. д.».

И только потом объяснился перед научным миром за выбор места действия: «…в течение многих веков народные массы оставались неграмотными и большей частью изолированными от этой высокой культуры. Они жили главным образом в деревнях, полностью зависели от богатых землевладельцев и всемогущих феодалов. Их основным занятием было хлопководство. В горных районах Киргизии, прилегающих к Узбекистану, превалировало скотоводство. Консервативное учение религии ислама имело огромное влияние на население и изолировало женщин от участия в общественной жизни».

Ученые выбрали для сдачи ментальных анализов абсолютно неграмотных крестьян из самых отдаленных от цивилизации мест и начали задавать им разные вопросы. Результаты удивили ученых. Скажем, любой цивилизованный человек увидит геометрическую общность между окружностью и недорисованной окружностью с «выкушенным» кусочком дуги, потому что обе эти картинки объединяются абстрактным геометрическим понятием «окружность». Узбеки этого не видели. «Что же общего между ними, если вот это — монета, а это — неполная луна?» — недоумевали они, тыкая заскорузлыми пальцами в картинки.

В их головах не было даже такой простой абстракции, как цвет. Показывая на цветные мотки шерсти, они говорили: этот — как весенняя трава, а этот — как небо, а тот — как кровь. Решить задачу по цветовой классификации шерстяных мотков они не могли. Как можно сложить вместе три зеленых мотка разных оттенков, если один — «весенняя трава», другой — «молодой горошек», а третий — «тутовые листья зимой». Можно ли горох сравнить с травой, если горох люди кушают, а траву едят только бараны?

Крестьянину показывают четыре рисунка: молоток, пила, топор и полено. Какой предмет лишний? Вряд ли среди моих читателей найдется хоть один, кто не решит задачу. Узбеки Лурии ее не решили. Вот как рассуждал некий Рахмат:

— Ничто не лишнее, все они нужны, — сказало это дитя природы. — Смотрите, если вам нужно разрубить что-нибудь, например полено, вам понадобится топор. Так что все они нужны!

Ему попытались объяснить принцип решения этой элементарной логической задачи на другом примере. Вот смотри, Рахмат, есть трое взрослых и один ребенок. Кто лишний в группе? Конечно, ребенок, потому что остальные взрослые!

— Нет! — не согласился узбек. — Нельзя мальчика убирать! Он должен остаться с другими! Все начнут работать и, если им придется бегать за разными вещами, они никогда не закончат работу, а мальчик может бегать за них. Мальчик научится, и это будет лучше — они смогут вместе хорошо работать.

— Ну хорошо, — попытался зайти с другого конца Лурия. — Вот смотри, у тебя, допустим, есть три колеса и клещи. Конечно, клещи и колеса совсем не похожи друг на друга, правда? Можно сгруппировать похожие предметы и исключить непохожий?

Ответ дикаря блистателен в своей первобытной простоте:

— Нет, все они подходят друг к другу! Я знаю, что клещи не похожи на колеса, но они понадобятся, если надо закрепить что-то в колесе! Нужно иметь и колеса, и клещи. Клещами можно работать с железом, а это трудно!

— Так. Стоп! Вернемся к задаче с топором, поленом, пилой и молотком. Как можно одним словом назвать топор, пилу и молоток? Какое это слово?

Узбек задумывается. После чего глубокомысленно произносит:

— Если мы назовем все три вещи «топор» — это будет неверно. Пила, молоток и топор все должны работать вместе, но полено тоже должно быть вместе с ними!

— Ладно… А вот один человек выбрал три предмета — молоток, пилу и топор — и сказал, что они схожи. У него были для этого основания? Как ты думаешь, почему он это сделал?

— Не знаю, может быть, у него много дров, но если он останется без дров, он ничего не сможет делать.

— Фу-у. Но ведь молоток, пила и топор — орудия!

— Да, орудия. Но даже если у нас есть орудия, все же нам нужно и дерево. Иначе мы ничего не сможем построить!

…Завидую долготерпению, присущему настоящим ученым.

Далее Лурия переходит к другой задачке. Он показывает колхозникам рисунки с изображением пули, кинжала, ружья и птицы. С той же просьбой — убрать лишнее. Крестьянин отказывается. В его синтетическом мире нет ничего лишнего, все в хозяйстве пригодится!

— Вроде ласточка лишняя? Хотя… Нет! Не лишняя! Ружье заряжено пулей и убивает ласточку. А если нужно разрезать птицу, то можно это сделать кинжалом, по-другому нельзя — ружьем не разрежешь! Поэтому то, что я сначала сказал про ласточку, — неверно. Все эти вещи подходят друг к другу!

— Но ведь вот эти три штуки — оружие. А ласточка не оружие! Смекаешь?

— Не оружие, однако. Но птица тоже должна быть с ними. Иначе нечего будет стрелять.

Ранее психолог Выготский установил, что подобный тип мышления присущ малым детям: ребенок сравнивает предметы по любому их случайному признаку — цвету, форме, размеру. Однако в процессе рассуждений в его маленьком мозгу происходит соскок — он забывает, какой признак принял для первичной классификации, и начинает валить предметы в кучу уже по какому-то иному признаку. Лурия так описывал этот опыт Выготского: «В результате он (ребенок. — А. К.) часто собирает группу предметов, не обладающих только одним общим признаком. Логическая основа таких группировок часто представляет собой целый комплекс признаков, объединенных общей ситуацией. Предметы объединены общей ситуацией, в которой каждый из них участвует индивидуально. Примером подобной группировки может быть категория „еда“, куда ребенок включает „стул“, чтобы сидеть за столом, „скатерть“, чтобы покрыть стол, „нож“, чтобы резать хлеб, „тарелку“, чтобы положить хлеб, и т. д.».

Выготский определил, что данный способ классификации характерен только для дошкольников и детей, недавно пришедших в школу. Именно таков интеллект неграмотных крестьян. Это вечные дети.

Неутомимый Лурия предлагает темным людям следующую задачу. На рисунке стакан, бутылка, сковородка и очки. Что лишнее? Как вы уже поняли, лишнего ничего нет. Все в хозяйстве пригодится!

— Эти три подходят, — говорит очередной крестьянин, — но я не знаю, зачем ты сюда положил очки. Нет, пожалуй, они тоже подходят! Если человек плохо видит, ему приходится надевать очки, чтобы пообедать.

— Но один человек сказал мне, что одна из этих вещей не подходит к группе, — пытается Лурия направить селянина на путь истинный. Что же отвечает селянин?

— Может быть, это у него в роду — думать таким образом. А я скажу, что все они подходят. В стакане нельзя варить пищу — в него можно наливать что-нибудь. Для готовки нужна сковорода, а чтобы лучше видеть — нужны очки. Нам нужны все эти четыре вещи — вот почему их положили вместе.

Чувствуете, как работает у них мозг? Раз положили — значит нужно. Зря не положат. Бай сказал сделать, значит, нужно сделать. Бай зря не скажет, бай хозяин. В такой детский мозг достаточно вбить один моральный гвоздь, и он будет держаться на чудесном детском доверии к взрослому «нельзя». Проще всего управлять простыми людьми. Потому что те, кто поумнее, сто раз спросят, почему нельзя, при каких именно условиях нельзя и кому это выгодно. И если ответ их не удовлетворит, нарушат запрет с большей готовностью, а главное, с минимальными душевными угрызениями. Городские люди гораздо смышленее и гибче деревенских, поэтому в урбанизированном обществе всегда выше преступность. Вернемся, однако, к безуспешным попыткам детей природы хоть что-нибудь правильно классифицировать.

«Когда мы пытались предложить испытуемым другой способ классификации предметов, основанный на абстрактных принципах, — писал Лурия, — они обычно отвергали его на том основании, что такой подход не отражает присущие предметам связи и что человек, занимающийся подобной группировкой, просто „глуп“. Лишь в редких случаях они признавали возможность применения такого способа классификации, но тогда они действовали очень неохотно, уверенные, что подобная группировка не имеет большого значения. Имеющей важное значение была для них лишь классификация, основанная на практическом опыте».

Какие-то попытки категоризации делали лишь те селяне, которые получили начальное школьное образование. У остальных понятие категорий было совершенно размыто. Они соглашались с тем, что топор, пила и молоток — это инструменты, орудия. Но тут же добавляли:

— Однако полено тоже подходит к орудиям. Например, из полена можно сделать ручки для пилы, топора или молотка. Кроме того, полено тоже можно назвать орудием, потому что именно по дереву работают инструменты. Зачем нужны инструменты по дереву, если нет дерева?

…Затем настал черед более сложных задач — на силлогизмы. Силлогизм — это система из двух утверждений — общего и частного, их которых путем несложных умозаключений можно сделать некий вывод. Например.

1) Драгоценные металлы не ржавеют.

2) Золото — драгоценный металл.

Вопрос: ржавеет ли золото? Ответ: золото не ржавеет.

Этот вывод, как отмечает Лурия, настолько прост, что «многие психологи были склонны рассматривать подобное логическое заключение как основное свойство человеческого сознания». Ан не тут-то было!

Сказав силлогизм из двух предложений, исследователи просили узбеков повторить силлогизм. Просто повторить. Но немногие узбеки смогли это сделать: в крестьянский мозг эти два предложения никак не помещались, ибо, по мнению узбеков, никак не были связаны друг с другом. Вот робкие попытки разных жителей кишлака повторить силлогизм про золото:

«Драгоценные металлы ржавеют или нет? Золото ржавеет или нет?»

«Драгоценные металлы ржавеют. Драгоценное золото ржавеет. Ржавеет ли драгоценное золото или нет? Ржавеют ли драгоценные металлы или нет?»

«Это все — драгоценное. Золото — тоже драгоценное. Ржавеет оно или нет?»

Ясно, что если человек не в силах даже повторить задачу, спрашивать у него ответ бессмысленно. Тогда крестьянам попытались объяснить, что такое силлогизм (без применения, разумеется, этого термина, упаси боже!) на привычных примерах а-ля кишлак-ишак…

1) Хлопок растет там, где жарко и сухо.

2) В Англии холодно и сыро.

Вопрос: может в Англии расти хлопок или нет?

«Испытуемые, живущие в наиболее отсталых районах, — пишет Лурия, — даже отказывались делать какие-либо выводы. Они заявляли, что никогда не бывали в этом незнакомом месте и не знают, растет там хлопок или нет».

Привожу запротоколированный диалог между психологом и дехканином:

«— … может в Англии расти хлопок или нет?

— Я не знаю.

— Подумай об этом.

— Я был только в Кашгаре. Ничего больше я не знаю.

— Но на основании того, что я сказал, может ли хлопок там расти?

— Если земля хорошая, хлопок будет там расти, но если там сыро и земля плохая, он расти не будет. Если там похоже на Кашгар, он там тоже будет расти. Конечно, если почва там рыхлая, он тоже будет там расти.

— Еще раз. Ты знаешь, хлопок растет там, где жарко и сухо. Но в Англии холодно и сыро. Может там расти хлопок?

— Если там холодно, он не будет расти. Если почва хорошая и рыхлая — будет.

— Но на какую мысль наводят мои слова?

— Знаешь, мы — мусульмане, мы — кашгарцы. Мы никогда нигде не бывали и не знаем, жарко там или холодно».

Однако, после очень долгих уговоров, узбеков удавалось убедить, что в Англии хлопок не растет, потому что там холодно и сыро, а хлопок растет там, где жарко и сухо. На это узбеки скрепя сердце еще соглашались. Но вот следующий силлогизм, где никакого привычного предмета уже не было, просто повергал их в ступор.

1) На Дальнем Севере, где снег, все медведи белые.

2) Новая Земля — на Дальнем Севере.

Вопрос: какого цвета там медведи?

Вот варианты ответов, даваемые освобожденными жителями востока:

«Я никогда не был на севере и никогда не видел медведей».

«Если вы хотите, чтобы вам ответили на этот вопрос, спросите людей, которые там побывали и видели их».

«Разные бывают медведи. Если родился красным, таким он и останется».

Все попытки достучаться до логики в случае с медведями не заканчивались ничем, что прекрасно иллюстрирует запротоколированный диалог:

«— …так какого цвета на Новой Земле медведи?

— Я не знаю. Я видел черного медведя. Других я никогда не видел. В каждой местности свои животные — если она белая, они будут белые, если желтая — они будут желтые.

— Но какие медведи водятся на Новой Земле?

— Мы всегда говорим только о том, что мы видим. Мы не говорим о том, чего мы не видели.

— Но на какую мысль наводят мои слова? На Севере все медведи белые. Новая Земля — на Севере. Какого цвета там медведи?

— Ну, это вот на что похоже: наш царь не похож на вашего, а ваш не похож на нашего. На твои слова может ответить только кто-то, кто там был, а если человек там не был, он ничего не может сказать на твои слова.

— Но на основе моих слов: „На Севере, где всегда снег, медведи — белые“, — можешь ты догадаться, какие медведи водятся на Новой Земле?

— Если человеку шестьдесят или восемьдесят лет, и он видел белого медведя и рассказал об этом — ему можно верить, но я никогда его не видел, и потому не могу сказать. Это мое последнее слово. Те, кто видел, могут сказать, а те, кто не видел, ничего сказать не могут».

…Так были посрамлены приверженцы Вюрцбургской психологической школы, которые упорно твердили о врожденных логических ощущениях, присущих человеческому сознанию. А ведь еще до Лурии один из ведущих психологов мира швейцарец Жан Пиаже поправлял приверженцев Вюрцбурга: он изучал психологию «недоделанных взрослых» — детей — и обнаружил то же самое явление, которое нашел у примитивных крестьян Лурия. Никаких врожденных «логических ощущений» не бывает, сделал заключение Пиаже.

И можно было не ездить ни в какую Азию, а просто вспомнить про Маугли. Мозг — это компьютер. Какие программы в него поставишь, то и получишь. Другое дело, что все компьютеры рождаются разными — и по вместимости жесткого диска, и по тактовой частоте, и по цвету корпуса… А те узбеки, которых изучал Лурия, это, я бы сказал, даже не компьютеры. Это деревянные счеты. Совсем деревянные.

Глава 2 Товар в галстуке

Любопытно, что результаты работ Лурии были опубликованы только через сорок лет после их получения: советской власти они показались чересчур подрывными. А между тем homo sovetikus послевоенных лет по уровню развития недалеко ушел от тех крестьян. Совки середины прошлого века по своему развитию были похожи на современных жителей какого-нибудь Каира. Там, если вы шагнете в сторону от туристических троп и забредете в бедный квартал, вас окружит галдящая и глазеющая на такое чудо толпа арабов от мала до велика, которые будут идти за вами следом и обмениваться впечатлениями о том, как вы повернулись, как почесались. На одном из туристических сайтов две русские туристки с ужасом делились впечатлениями от посещения каирского зоопарка, где практически не бывает иностранцев. Там за ними все время шла огромная толпа мужчин, женщин и детей. Туристов постоянно трогали и показывали на них пальцами.

Именно так вели себя всего полвека назад дикие жители Советского Союза. Вот как описывает это очевидец: «Я был совсем ребенком, когда после Московского фестиваля молодежи и студентов (1957 год) начал приподниматься „железный занавес“; на улицах нестоличных советских городов появились первые живые иностранцы, каковых старшие не видели со времен войны, а дети знали об их существовании только из книжек. Иностранцев тогда можно было легко отличить от наших соотечественников по одежде, но особой популярностью пользовались негры.

Мне отчетливо запомнились сценки из жизни тех лет. Идет по улице темнокожий парень, а за ним — толпа взрослых и детей. Все очень доброжелательно настроены, кто-то предлагает ему в подарок значок, кто-то просит на память иностранную монетку, кто-то просит вместе сфотографироваться. Объект внимания все более раздражается и постепенно начинает звереть (а вы представьте себя на его месте!), что-то говорит на непонятном языке, но по всему видно, что он сильно раздражен. Окружающие недоумевают, чем же не угодили зарубежному другу, потом слышатся разочарованные комментарии типа: „Какие же они все гордые (злые, заносчивые)…“»

Согласитесь, не слишком далеко оторвались совки от туземцев, которых исследовал Лурия. Именно поэтому ими было просто управлять с помощью сталинского кнута и железного «нельзя». Нынешнему хитрому урбанистическо-демократическому человеку просто так не прикажешь любить вождя или выполнять приказы аятоллы. Его нужно убедить, потому что у него есть право голоса. На вопрос, откуда взялось это право и зачем оно нужно, я отвечал в других книгах. А здесь поговорим о том, как оно реализуется. Точнее, канализируется. И с помощью чего.

Инструменты массового влияния на людей бывают разные. Есть реклама. Есть пропаганда. А есть культура. Причем последняя бывает национальной, а бывает такой, которая, словно отмычка, универсально подходит к людям разных национальностей, потому что базируется на ценностях, которые лежат глубже наносного этнокультурного слоя — на базовых потребностях. А этого в нас — хоть отбавляй. Люди инстинктивно хотят размножаться. Дарить любовь и быть любимыми. Лидировать. Общаться. Вкусно кушать. Играть. Именно та культура, которая говорит на этом общепонятном языке, может легко перейти границы культуры национальной. И завоевать мир. Она называется массовой культурой.

«Хлеба и зрелищ!» — требовал римский плебс. С тех пор требования народа ничуть не изменились. Только хлеба, буженины и стиральных машин стало больше, а индустрия зрелищ необыкновенно расцвела, отчего зрелища стали доступнее, чаще, красочнее и разнообразнее. При этом способы управления массами изрядно модернизировались, сплавившись со зрелищами. Если нельзя просто приказать, нужно привлечь на добровольных началах, то есть развлечь и через развлечение убедить.

Збигнев Бжезинский задался однажды вопросом, а почему именно Америка стала лидером всего мира, в чем ее сила? Проанализировав, он выдвинул следующие причины: «Америка занимает главенствующие позиции в четырех основных областях, в решающей степени определяющих мировое господство: ее вооруженные силы не имеют себе равных; в области экономики она по-прежнему является движущей силой, которая тянет за собой остальной мир; в технологическом плане ей принадлежит ведущая роль на всех передовых направлениях развития науки и техники; ее культура, несмотря на некоторую примитивность, обладает удивительной привлекательностью. — все это наделяет США таким политическим влиянием, с которым не может соперничать никакое другое государство. Именно благодаря сочетанию этих четырех составляющих Америка является мировой сверхдержавой в полном смысле этого слова».

Экономика? Да. Но основа экономики — доверие. А почему люди в мире так верят зеленым американским бумажкам? Почему они считают Америку великой страной?

Военная мощь? Возможно. Но Америка проиграла во Вьетнаме. И ее военная мощь очень чувствительна — достаточно числу цинковых гробов превысить некий уровень общественного беспокойства, как американцы уходят, как это было, например, в Сомали.

Технологии? Безусловно. Но привлекать ученых из-за рубежа американцам удается пока лучше, чем готовить своих. Ученые едут в Америку, зная, что это великая научная держава с передовыми технологиями.

А откуда люди знают все это про Америку? Откуда про Америку знает последний негр в Африке?

Голливуд… Голливудская фабрика грез, которая готовит вненациональный, одинаково привлекательный для всех продукт, давно шагнула за границы США и стала мировой. Факт современной жизни: мировая культура производится в США. Отличие массовой культуры от рекламы только в том, что за первую люди с удовольствием платят деньги, они идут в кино и, помимо самой истории, рассказанной в фильме, впитывают что-то еще, обстановку этой истории — Америку.

Американское кино — это мировое кино.

Американская музыка — это мировая музыка.

Никто не слушает монгольские песни. Никто не смотрит японское кино, пока его не переснимет на свой лад Голливуд. Потому что Америка — этот великий пятый Рим — вненациональна. И потому общечеловечна.

Обратите, кстати, внимание на эпитет Бжезинского, употребленный им в отношении массовой культуры — «примитивность». Это синоним слова «народность». Но вовсе не синоним слова «плохая». Культура, которая делает такие сборы, по определению не может быть плохой. «Массовая» — значит «хорошая», «рыночная». На этом прения предлагаю прекратить и не наезжать попусту на бизнес. Люди голосуют деньгами за ту культуру, которую хотят купить. Конечно, высоколобые интеллигенты выливают на масскульт ведра помоев, ругают его почем зря (хотя ругать нужно народ, но на народ у интеллигенции рука не поднимается, поэтому они скромно ругают производное). Любопытно при этом, что интеллигенция, которая брезгливо кривится от масскульта, сама же его и потребляет. Тайком. Я был, например, поражен, когда узнал, что одну из самых желтых и сексуально-скандальных газет Москвы читают профессора, генеральные директоры крупных фирм, студенты, высокие политики. Причем читают регулярно. Но, как правило, мало кто в этом признается.

И только наиболее смелые не таятся. Скажем, один из самых известных и высоколобых «культуристов» России — профессор, доктор наук, директор Института культурологии Кирилл Разлогов, не стесняясь, признавал, что запоем читает всяких дашковых-бушковых. Он же рассказывал, как в возрасте лет примерно четырнадцати читал Марселя Пруста и был поражен, что его отец читает какие-то детективы: «Как можно тратить жизнь на такую чушь!?.» А с возрастом и сам перешел на вкусное вместо полезного. После чего сделал такой вывод: «Массовая культура объединяет всех, в том числе и образованных. Потому что секс, насилие, желание, отказ от желания, счастье, семейное счастье — это интересует всех, хотя образованный будет всячески сопротивляться наслаждению, которое он испытывает при контакте с произведениями массовой культуры». Разлогову буквально вторит герой одной из современных книг: «Какое это странное чувство, когда дешевая популярная песенка вызывает в тебе те же чувства, что и веками осененный шедевр!» А ничего странного. Конструкция наша такая…

Культура стала массовой, чего и следовало ожидать: демократизм в жизни привел в демократизму в искусстве. Да, масскульт — это по большей части примитив. Потому и работает. Так же, как и реклама (вспомним, хорошая реклама должна быть понятна 12-летнему ребенку). Однако примитивность бывает разных уровней! Для урбанизированного народа нужна примитивность голливудского уровня. А для людей, подобных тем, которых исследовал Лурия, нужен «болливуд» — индийский кинематограф. И если кто-то увидит здесь противоречие (рекламу для горожан делают в расчете на 12-летнего ребенка, но выше было сказано, что как раз темный селянин обладает детским мышлением), то противоречие это кажущееся. Потому что дехканин — дошкольник. А современный 12-летний школьник по интеллекту на две головы превосходит безграмотного взрослого из горного аула. Народ по мере прогресса изменился, и изменился в лучшую сторону. Но все равно остался народом.

То есть управляемым объектом, на который можно воздействовать с той или иной мерой успешности. От чего же эта мера зависит?..

От способностей и профессионализма управляющих.

Известно, что снять блокбастер, который гарантированно принесет многомиллионные прибыли, невозможно. Это поле для деятельности гения. Но гений все равно работает в системе общих приемов воздействия на массы. Здесь как с водителями: все они разные — один ас, другой рохля, но педали и рычаги у них одинаковые и их базовые действия тоже одинаковы, поскольку зависят от конструкции автомобиля. Конструкция людей принципиально одинакова, поэтому и приемы построения массового искусства одинаковы. И они не скрываются. В Америке, например, каждый мечтает написать сценарий, предложить его Голливуду и честно огрести свой миллион. Поэтому в США несколько сотен платных школ учат людей базовым принципам построения кино, об этом пишут учебники. Все уже давно отработано и обкатано, и как должен быть устроен фильм, чтобы понравиться максимальному числу зрителей, известно.

Совершенно неважно, что вы снимаете: боевик со стрельбой и взрывами, мелодраму, ужастик, детектив, легкий мюзикл или нацеливаетесь сварганить настоящее высокое искусство — последовательность действий всегда должна быть одна: выжать сцепление, включить передачу и, постепенно отпуская сцепление, плавно давить на газ…

Не более чем через десять минут после начала фильма (примерно к 11-й странице сценария) зритель должен понять, кто главный герой, в чем его проблема и о чем вообще кино. Если этого не произошло за 10 минут действия, вы снимаете кино не для масс, а для провала. Если у вас нет эмоциональных пауз после каждых 10–15 минут активного действия вы снимаете кино не для масс, а для провала… Сам фильм должен быть продолжительностью не менее или не более определенного времени, потому что прокатчики должны уложить в день не менее пяти сеансов — это технологическое ограничение. В сценарии, конечно же, не должно быть длиннот и затянутости (чем грешит менее профессиональное европейское кино), но и суетной резкости телевидения там быть не должно ни в коем случае, особенно в начале, за этим строго следят. Действие не должно начинаться резко, зрителя нельзя бить по башке сразу, его нужно втягивать в механизм фильма «за галстук», постепенно… Картина непременно должна состоять из трех неравновеликих по времени частей (четверть, половина, четверть).

А если перейти на кулинарные аналоги, то в ваш фильм-блюдо должны быть добавлены следующие ингредиенты: герой и антигерой, так называемый «альтернативный фактор», необходимые осложнения, внешние и внутренние мотивировки, пара поворотных пунктов, любовная линия и, разумеется, ясная развязка с хэппи-эндом…

Есть аналогичные рецепты для изготовления и другой культурной продукции. Например, для средств массовой информации. Это ведь тоже культурный продукт. Причем в этом словосочетании слово «культурный» — всего лишь прилагательное, а существительным является «продукт». То есть товар. В развитом мире много высоких слов говорится о большом значении прессы для информирования общества, о том, что «народ имеет право знать». Это все красивые фразы для толпы. А умным людям четко нужно усвоить другое: в правильно организованном обществе СМИ являются всего лишь производителями масскультового товара. Левакам всех оттенков красного это страшно не нравится. Они выступают за цензуру и против свободы человека самому выбирать программы, которые тот хочет смотреть. Они хотят лишить гражданина права выбора, которое осуществляется с помощью пульта дистанционного управления. И отдать это право неким государственным чиновникам, которые будут решать за потребителя, что ему «покупать». То есть, по сути, красно-розовые хотят упростить социальную систему, скинув ее с урбанизированной ступеньки обратно в кишлак — для простоты управления, видимо. Потому что в обществе, где информация — товар, вести пропаганду на порядок сложнее. Здесь нужно проявить гораздо больше ума, дара убеждения и профессионализма, чем в случае тупого цензурирования и выстраивания однолинейных пропагандистских каналов по принципу «это хорошо» — «это плохо».

Либо мы имеем свободу слова, и тогда информация — всего лишь товар, а СМИ — высокопрофессиональный рынок с тонкими технологиями воздействия. Либо масс-медиа — скучный рупор тупой геббельсовской пропаганды. Меня больше устраивает первый вариант, в котором товаропроизводители и политики конкурируют за мое мнение. А не тот случай, где мне это мнение безальтернативно навязывают.

В США информационный товар выпускают сотни крупных и не очень крупных масс-медийных компаний, связанных с банками, которые являются держателями акций этих компаний. Все они честно заинтересованы в прибыли. И это не может не накладывать самого благотворного отпечатка на вещание, которое становится более и более ярким и дифференцированным, поскольку стремится охватить все общественные психотипы, все социальные страты, все увлечения. В такой сложной живой системе тупая пропаганда просто не сработает: если вы пытаетесь всучить людям тухлый товар, они просто переключат программу, не вставая с кресла. Это и бесит красно-коричневых, желающих продвигать в массы только свои взгляды на мир. Прикрываясь, разумеется, заботами о морали и подрастающем поколении.

Кстати, тот факт, что «торговое» телевидение качественнее, чем «общественно-цензурируемое», подтверждают сами же красные. Например, известный плакальщик по социализму Кара-Мурза откровенно признает: «Техническое качество американских телепрограмм, большие усилия психологов по их „подгонке“ к вкусам и комплексам конкретного зрителя делают их ходовым товаром, так что „человек массы“ всех стран мира сегодня посчитал бы себя обделенным и угнетенным, если бы он был лишен доступа к этой телепродукции». Естественно, качественный товар всегда востребован, и потому в Латинской Америке, например, американские программы составляют от 40 % до 90 % вещания, как отмечает тот же автор. Однако желание доказать необходимость цензуры приводит его к выдаванию желаемого за действительное. В одной из книг он пишет, будто Клинтон в 1996 году призвал к цензуре: «Показательно, с чего начал в 1996 г. свою выборную кампанию Клинтон… Он начал с того, что он — сторонник цензуры телевидения». Надо же настолько не понимать Америку!..

На самом же деле речь шла вот о чем… Компания «TriVision» заявила, что изобрела новую систему фильтрации вещания, которую можно встроить в любой цифровой телевизор, и система эта по желанию родителей будет отсеивать те программы, которые они считают вредными для своих детей. Например, передачи, связанные с насилием. Собственно изобретенная штучка так и называлась — V-chip (violence chip), то есть «чип насилия».

Клинтон в «Акте о телевидении и телекоммуникациях» рекомендовал использование этого чипа. С 1999 года чип стали ставить на все телевизоры с диагональю больше 13 дюймов. Этот семейный автоцензор работает так. У каждой программы есть свой рейтинг или индекс, связанный с наличием-отсутствием сцен насилия или секса в фильме. И родители просто программируют телевизор, чтобы он отсекал все программы выше определенного индекса. Надо сказать, особой популярностью эта опция не пользуется, ее включают на своих «ящиках» только 15 % американцев. Поболтать о нравственности янки любят (на волне этой предвыборной болтовни и был принят акт о телевидении и телекоммуникациях), но вот реального вмешательства в личную жизнь не терпят.

А вот в Европе, где красноты в политике больше, пытаются по-глупому ограждать свою культуру от заокеанской конкуренции — вводят дурацкие квоты на показ зарубежной продукции и занимаются прочими глупостями, которые только ухудшают качество местного вещания. Не зря же телекомпании всячески пытаются обойти эти шизофренические социализмы. Поэтому, например, в 1995 году один из каналов во Франции был оштрафован на несколько миллионов долларов за то, что недобрал за год 65 часов показа европейских фильмов. Не дают социалисты людям самим решать, что им смотреть!.. И тем самым, создав тепличные условия своим производителям, медленно убивают собственный телерынок.

.. Почему я столько места отвел здесь массовой культуре и телевидению, как ее части? Потому что именно масс-медиа и потребление заменили в современном обществе идеологический аппарат религии, который хорошо работал на неграмотной крестьянской биомассе, но оказался практически бесполезным в условиях современного города. Не зря представитель английской консалтинговой фирмы Fitch как-то заметил, что если раньше люди в выходные ходили в церковь, то теперь они удовлетворяют свою духовную потребность, посещая мегамоллы. И поглощая массовую культуру, добавлю я.

Сейчас информацию о ценностных ориентирах доносит до потребителя масскульт, в который я без колебаний включаю и производителей информационного товара — средства массовой информации. Обыватели очень любят демонизировать СМИ и обвинять их в промывке мозгов. Но массмедиа — это не демон. Демон — это народ. А масс-медиа — просто рупор, в который можно кричать чистую развлекаловку, новости, пропаганду товаров и политическую рекламу. Между двумя последними, кстати, нет никакой принципиальной разницы, поскольку политик — такой же товар, как стиральный порошок или желающий наняться на завод рабочий. И рабочий, и порошок, и политик предлагают себя потребителям, и те уже решают — покупать или нет.

Впервые к идее продвижения политиков, как товара, пришел будущий президент Америки Эйзенхауэр. В 1952 году он конкурировал за президентский пост с выдвинутым от демократической партии Стивенсоном. В предвыборный штаб были приглашены самые известные рекламные фирмы. Задача рекламщикам была известна и вполне привычна: продать потребителю один из двух однотипных товаров. Мы уже знаем, как это происходит. Упор был сделан не на скучное донесение до народа нюансов политических взглядов и убеждений кандидата, а на упаковку — кандидату была придумана легенда, образ. И этот образ стал внедряться в мозги политических потребителей с помощью мелких уколов — каждый день по ТВ крутились короткие напоминания о том, что появился новый продукт — Эйзенхауэр, попробуйте! Каждый укол продолжался не более минуты, то есть был вполне безболезненным и легким.

Второй кандидат в президенты, видя, как торговая марка его конкурента взлетает день ото дня, бросился вдогонку, но поскольку у него было меньше денег на рекламу, он проиграл. Кандидат без денег практически не имеет шансов продаться. Разве что он сам представляет из себя ходячий бестселлер, о котором народная молва передает из уст в уста легенды. Маргарет Тэтчер, например, была таким гением. Она ведь всплыла из ниоткуда, эта дочь мелкого лавочника, жившего в доме без водопровода. Она раскрутила свой бренд лично, практически без денег — методом сетевого маркетинга, то есть ходила по домам и сама предлагалась. И вон куда взлетела!.. Но это, повторяю, удел редких гениев или следствие нестабильности политической системы. Кстати, в случае с Тэтчер нестабильность тоже присутствовала и способствовала ее позднейшему триумфальному взлету на политический Олимп. Тэтчер приняла на свои плечи полуразрушенную социалистическими экспериментами экономику Англии. Социалисты в конце семидесятых довели страну, как это умеют делать только они: в те годы по улицам мрачного Лондона ветер гонял мусор, на улицах змеились длинные очереди, страну сотрясали забастовки. Вот как описывает свое первое впечатление от Англии прибывший туда в 1978 году Виктор Суворов: «Мы попали в Британию, как в Чертаново: хлеба нет, сахара нет. Потом была зима, которую сами англичане называли „winter of discontent“, то есть „зима провала“. В Лондоне мусор лежал неубранным. Вскоре после этого правительство лейбористов рухнуло, пришла Маргарет — и навела порядок. Но тогда был какой-то февраль 17-го года…»

Железной леди удалось за несколько лет расчистить авгиевы конюшни, оставшиеся в экономике после правления левых, и поднять страну. Для этого она снизила влияние государства на экономику, уменьшила число министерств, сократила налоги, провела приватизацию разных отраслей и предприятий, передав их из государственного владения в хозяйское. Ее лозунгом было: «Путь к восстановлению экономики лежит через прибыль».

Извините, увлекся. В общем, Маргарет была эксклюзивным товаром. Эйзенхауэр — нет. Поэтому республиканцам, к которым принадлежал Эйзенхауэр, тогда помогали рекламные фирмы Бэттена, Бартона и Осборна, клиентами которых являлись такие гиганты, как «Дюпон», «Дженерал электрик», «Америкэн тобакко», «Юнайтед Стейтс стил». А на демократов работало рекламное агентство «Норманн, Крэйг энд Камел», которое ранее рекламировало бюстгалтеры, вина и парфюмерию.

Так вот, после того как демократ Стивенсон проиграл выборы Эйзенхауэру, он сказал: «Мысль о том, что вы продаете кандидатов на высокие посты, как овсяную кашу для завтрака, предельно оскорбительна для демократии». Но такова уж психология масс! Народ — это вам не человек. Это с человеком можно проговорить четыре часа подряд, не заметив пролетевшего времени. А для народа и пятиминутная речь — необыкновенно длинна… Когда в конце пятидесятых годов один из кандидатов не то в конгресс, не то на президентский пост пожелал выступить перед избирателями с пятиминутной речью, он получил жесткий отлуп от своего руководителя по рекламной части. Тот твердо выговорил кандидату: «Если хотите произвести впечатление на проповедников, интеллигентов и студентов Колумбийского университета, то используйте для этого свое личное время, а не мое, телевизионное. Учтите свой рынок, мэн! Ваш рынок — это 50 миллионов слюнтяев, сидящих дома. Думаете, их беспокоит атомный век? Чушь! Их тревожит оплата счета в бакалейной лавке в следующую пятницу».

Насколько эффективна реклама в политике и насколько схожи между собой политики и колбаса, говорят такие факты.

На выборах в Венгрии партия социалистов получила большое количество голосов только потому, что первой освоила новую рекламную площадку — мобильные телефоны. Они где-то раздобыли базу данных и разослали пользователям программу партии, разбитую на десятки коротеньких эсэмэсок… А на региональных выборах в России продавцам партии «Яблоко» удалось поднять рейтинг следующим оригинальным способом. Они сделали символом партии… ананас. Тридцатисекундный телевизионный ролик ничего никому не обещал, никаких умных слов о программе партии не говорил. Просто по экрану полминуты маршировал бравый ананас с лозунгом «Партия „Яблоко“ — она нас не подведет!». А все дороги были заставлены билбордами с изображением ананаса и примерно тем же текстом. Это было как раз то, о чем подробно написано в предыдущей части книги — привлечение внимания публики с помощью бросающегося в глаза несоответствия. Как так — партия яблочная, а нарисован ананас? Почему?.. И на этой ерунде рейтинг партии с нуля поднялся до 5 %. Вот что значит удачная рекламная находка!

Жвачка и политики продаются по одним и тем же принципам, только то, что в рекламе товаров называется слоганом, в политрекламе именуют лозунгом — вот и вся разница.

«А как же политика? И где, собственно, идеология?» — спросят отдельные увлеченные политикой граждане. Господа увлеченные граждане! В обществе потребления нет идеологии. Точнее говоря, в обществе потребления нет другой идеологии, кроме идеологии потребления. И это хорошо. Это и есть на сегодняшний день высшая форма цивилизации — та самая сытость, к которой тянулись поколения наших недоедавших и терпевших нужду предков, надеявшихся: «Не мы, так хоть дети наши пускай поживут…» Сегодня в товарах нужды нет. Сегодня нужду испытывают производители — в потребителе, в его желаниях. И потому аппетит желаний искусственно разжигают. И лично мне общество желаний и удовольствий нравится больше, чем общество тотального героизма и перманентной борьбы. Не нужно бороться, товарищи, нужно вежливо ходить на работу.

Ну, скажите по чести, какая может быть идеология у парня, вступающего в жизнь и трудящегося в «Макдолналдсе»? Да очень простая — ему хочется подняться. Ему хочется завести семью, взять в кредит жилье, компьютер и крутую тачку, дослужиться до старшего менеджера, а лучше — самому стать предпринимателем. Да ради бога, пробуй, сословных препятствий теперь нет. Билл Гейтс без образования стал миллиардером. Тебе это чересчур много — быть миллиардером? Ты, как Василий Теркин, «согласен на медаль» — быть простым миллионером? Твоя задача упрощается, парень! В мире восемь миллионов миллионеров. И почти все они из развитых стран. Тебе повезло родиться в развитой стране. Хочешь спокойной жизни владельца маленького кафе со стотысячным доходом? Хочешь перестать носиться с подносами и сам нанимать таких же дураков, каким являешься сегодня ты? Нет ничего реальнее. Вперед!

Вот вам и вся классовая солидарность… Когда открылись социальные шлюзы, вся классовая солидарность из общества вытекла, как из худого ведра. Осталась только зависть. Не помню, кто из философов или экономистов сказал, что зависть — основа демократии…

Вот вам и вся идеология постиндустриализма… Поэтому в ситуации стабильного общества среднему человеку из среднего класса подходит почти любая солидная партия. Современные крупные, не маргинальные партии в стабильных странах — это политические концерны, выпускающие однородный товар. У одних политика подлиннее, но потоньше, у других потолще, но покороче. Одни обещают зайти к цели справа, другие слева. Конечно, некоторые политические нюансы существуют. Умеренные социалисты, например, медленно, но верно тащат экономику к пропасти, однако, покуда до пропасти еще очень далеко, сойдут на один-два срока и социалисты.

Великий французский рекламист Жак Сегел, которого называют «делателем президентов», как-то сказал: «Мне довелось участвовать примерно в десятке выборов, и это были не просто выборы, это были переворачивающиеся страницы истории, на которых я своей рукой тоже что-то написал. Когда я думаю об этом, это заставляет трепетать…» И чуть погодя добавил: «Президент — это такая марка. Это битва марок, как битва „Кока-колы“ с „Пепси-колой“».

Рекламист Сегел знал, что говорит: за свою долгую жизнь в рекламе он чего только не продавал — автомобили, стиральный порошок, политиков… Нужно, наверное, чуть подробнее рассказать об этом человеке, который двигал историю. Именно Жак Сегел избрал когда-то Миттерана президентом Франции. А первый совет, который он дал кандидату в президенты, — подпилить два нижних зуба. У Миттерана два нижних клыка были длинными, поэтому, когда он улыбался, получался образ вампира. Соратники будущего президента были так возмущены этим советом рекламщика, что проголосовали против сотрудничества с ним, но тогда встал сам Миттеран и сказал: «Весь политсовет проголосовал против участия в выборах Жака Сегела. Остался только один голос „за“, но это мой голос!» Так Сегел оказался руководителем рекламной кампании Миттерана, а подпиливший зубы кандидат стал президентом. Причем стал им с небольшим отрывом от соперника, так что, возможно, сыграли свою роль именно подпиленные зубы.

Дважды Сегел выбирал для Франции Миттерана. А помимо Миттерана он подарил Франции премьер-министра Лионеля Жоспена. Позже он выбрал для Польши президента Квасьневского, который поначалу вдрызг проигрывал своему сопернику по опросам общественного мнения. Кроме того, Сегел выбрал для Венгрии президента Антала. Сегел занимался политической рекламой и в Болгарии. Поначалу в Болгарии Сегела, правда, постигла неудача, он проиграл, но извлек урок из ошибок и на следующий год его ставленник победил.

Кстати, о провале в Болгарии. Возможно, здесь сыграли роль национальные особенности страны. Люди в основе своей, конечно, одинаковы, но культурный налет всегда вносит в рекламную кампанию свои коррективы, которые могут сыграть существенную роль при спорной ситуации. Известно, например, что государства с точки зрения политтехнологий делятся на так называемые монохромные и партикулярные. Монохромные — это страны Скандинавии, Германия, Великобритания, США. Здесь общество более атомизировано и главенствует закон. А вот Италия и Испания, например, партикулярные страны, то есть с сильно развитой семейственностью. Там ты можешь нарушать закон, но обманывать семью — последнее дело. Не зря преступные итальянские кланы называют себя семьями.

Поэтому компромат лучше работает в монохромных странах. Если в Норвегии или Швеции уличат женщину-министра в сущей ерунде — наняла незаконную гастарбайтершу в качестве няньки или использовала служебный транспорт, чтобы заскочить в магазин по дороге домой, — то на ее политической карьере можно будет ставить крест. А в партикулярных странах с политиков, как с гуся вода, скатываются и более тяжелые грехи. Подумаешь, имел трех любовниц, зато он крепкий семьянин!..

У читателей к этому моменту может возникнуть вопрос: неужели любого дурака можно продать как президента? Хм… А можно ли с помощью рекламы продать конфеты из дерьма? Продавать — можно, продать — вряд ли. Как уже отмечалось, современное общество давно достигло таких технологических высот, что однородная продукция разных фирм мало чем отличается друг от друга, кроме дизайна, упаковки и рекламного слогана. Скажем, в мире есть всего два завода, которые делают базовые детали для теневых масок кинескопов. Эти два завода обеспечивают все мировые фирмы, производящие телевизоры… И так во многих областях — разные товары разных фирм порой содержат совершенно одинаковые составляющие элементы, купленные на одном никому не известном предприятии. При этом реклама конечного товара давно уже не пропагандирует его качество — оно подразумевается по умолчанию. Сегодня потребителя больше интересует легенда вокруг товара, потому что в качество он поверил 50 лет назад… Вывод из сказанного прост: кандидаты в президенты западного производства — это всегда достаточно качественный товар, выращенный по определенным технологиям внутри политической элиты страны. В этих условиях конкурирует упаковка.

России до таких политвысот еще далеко. Элиты не устоялись, партий практически нет, экономика слаба и до настоящих партий, которые традиционно поддерживают интересы крупных или мелких промышленников, нужно еще немного потерпеть. Поэтому наши практики от политрекламы, продающие кандидатов народу, честно отмечают:

«…если все проигранные выборы взять за 100 %, то 50 % из них проиграны по личной вине кандидата (который не делал то, что ему советовали, вмешивался в процесс, все портил, нес отсебятину и т. д.), еще 30 % были проиграны по вине команды кандидата, то есть его родственников, друзей, помощников и т. д. (то есть, в конечном счете, тоже по вине кандидата). И только 20 % — по вине плохих консультантов или проходимцев. Поэтому на 80 % работа консультанта состоит не в том, чтобы помогать клиенту победить, сколько в том, чтобы мешать ему проиграть».

Каждый год в России избираются примерно полмиллиона человек — они становятся мэрами, депутатами местных и прочих законодательных собраний, губернаторами. И это только избираются, а претендентов-то — раз в пять больше! И за каждым претендентом стоит денежный фонд, вокруг которого клубится команда специалистов. То есть рынок политрекламы уже успел сформировать некоторое количество грамотных профессионалов, а вот рынка пристойных политиков у нас еще нет: политическое производство России пока не рождает хороший товар. На политическом рынке наши политтехнологи на голову переросли отечественных доморощенных претендентов, лишь недавно скинувших советскую шинель.

И потому для профессионалов просто подарком является тихий клиент, который не лезет не в свое дело, а просто молча позволяет себя провести. Так, например, было с Юрием Трутневым — обанкротившимся коммерсантом, который решил пересесть в кресло мэра города Перми. Он ни во что не лез и делал все, как ему говорили. Стал мэром… Потом его тем же макаром провели в губернаторы области. За время губернаторской кампании в разных газетах вышли десятки интервью с Трутневым, которых он не давал и о которых ничего даже не знал. Такой клиент — мечта политтехнологов!

Конечно, вокруг наших политических лохов-кандидатов крутится и много всякой шелупони, называющей себя профессионалами в области политтехнологий. Но если кандидату повезет и он наймет настоящих профи, которые могут творить чудеса воздействия на массы, то… Группа из четырех таких специалистов-практиков, написавших книгу «Уши машут ослом» об особенностях национальных предвыборных технологий, демонстрирует прекрасный пример профессионализма своих коллег по цеху:

«В одном из трех главных городов России по одномандатному округу в Государственную Думу был избран человек, который:

а) практически ни разу не появился в Думе на протяжении прошлого срока (и это в камеру ТВ говорили коллеги-депутаты);

б) женился в прошлом на бомжихе, чтобы получить квартиру и прописку, и до сих пор с ней не развелся (и эта бомжиха сама пришла на телевидение, и ее показали все каналы);

в) устроил пьяный дебош в бизнес-классе самолета (и по ТВ выступали стюардессы, экипаж, пассажиры этого самолета);

г) во время одного из походов с проститутками в баню напал с топором на сторожа (и этот сторож, хотя кандидат предлагал ему деньги за молчание, все-таки дал интервью во всевозможных СМИ);

д) связан с одной из самых серьезных криминальных группировок города (тоже не секрет для тех, кто знает „крыши фирм“, с которыми сотрудничает кандидат, и другие факты).

Все это озвучивалось, и неоднократно. Этот кандидат не подал ни одного иска в суд, потому что все обвинения были правдой. Он просто развернул кампанию на тему: „Меня хотят убрать, так как я неудобный человек, я слишком хорошо защищал интересы народа“. И он был избран. В огромном городе, не в деревне. В городе, где много интеллигенции, где серьезные политические традиции».

Аналогичный пример приводит в своей книге «Психология стихийного массового поведения» Акоп Назаретян: «В избирательной кампании по одному из дальних регионов России участвовал столичный чиновник, известный специалист по сельскому хозяйству. При этом он все рвался выступать перед открытой аудиторией, хотя не умел этого делать, был косноязычен, говорил на диалектном и малограмотном языке. Попытки консультантов отговорить кандидата от подобных выступлений, где он раз за разом терял потенциальных избирателей, не имели успеха… Пользуясь его фактическими провалами, недоброжелатели наградили кандидата кличкой „Колхозник“, активно тиражировали слухи о его оплошностях, якобы доказывавших, что его интеллект не распространяется дальше посева и жатвы. Это было особенно разрушительно для образа, поскольку население области, в основном городское, обладает высоким образовательным уровнем. Наконец, кандидат надумал выступить перед морскими офицерами, надеясь продемонстрировать широту своего мышления. Написали текст, который он нудно зачитывал вслух, а моряки со скучающими лицами выслушивали. И вдруг — как будто в зале взорвалась бомба. Общее оживление, возмущение на лицах, фразы: „Колхозник! Тракторист!“ — вперемешку с крепким матом. Оказывается, читая текст, где упоминалось о погибшей подводной лодке типа К-129, оратор оговорился и прочел: „К-729“. Ему было привычнее такое сочетание, поскольку К-700 — это марка трактора, и сработал эффект апперцепции. Спутать подводную лодку с трактором! — такого оскорбления подводники простить кандидату не могли. Слух об умственной ограниченности „Колхозника“ был не развенчан, а наглядно подтвержден, и очередная аудитория была навсегда потеряна. После того смехотворного случая часть консультантов пригрозили выходом из кампании, да и сам кандидат понял наконец, что ведет себя неразумно. Он стал внимательнее прислушиваться к советам, и опытные специалисты консалтинговой фирмы…» смогли даже в такой ситуации довести этого идиота до победы на выборах.

Что вполне объяснимо: профессионал всегда бьет дилетанта. Политтехнолог — профессионал. А потребитель — дилетант. При этом нельзя сказать, что потребитель ничему не учится. Учится, и очень быстро. Хочу напомнить слова одного директора по рекламе, приведенные в предыдущей части книги: «Потребители как тараканы — ты их травишь и травишь, а через некоторое время они получают иммунитет и становятся невосприимчивыми к твоим средствам». Нам, конечно, пока далеко до американцев: средний американец в день просматривает до трехсот рекламных сообщений, не считая политической рекламы, и у него развился довольно сильный иммунитет. Наш народишко пока послабее будет. Но искушенность — лишь вопрос времени. Специалисты отмечают, что если в начале 1990-х электорат можно было перевернуть какой-нибудь одной подметной листовкой, но теперь его приходится глушить по-серьезному.

У потребителя растет психологическая броня. А у рекламщиков растут калибры и меняется конструкция снарядов. Вечная гонка вооружений.

Идеальной для политрекламщика была бы такая народная толпа, у которой, словно у пятилетнего ребенка, нет промежутка между импульсом и действием. Психолог Вадим Петровский, с которым мы сидели однажды в ресторане и базарили за простую детскую психику, в середине разговора вдруг изменился в лице и быстро сказал:

— Не оборачивайтесь назад!

Я внутренне вздрогнул и поймал себя на том, что усилием воли затормозил почти рефлекторное сокращение мышц шеи, которая уже начала было разворачивать башню.

— Удержались, — удовлетворенно сказал Петровский. — Потому что вы взрослый. А у детей голова сама поворачивается, автоматически. Потому что у них слишком короток промежуток между импульсом и действием.

Увы, с развитием экономики и ростом уровня урбанизации общества таких детей в политическом пространстве становится все меньше и меньше. Поэтому теперь для поражения бронетанковой толпы вместо простых болванок приходится применять более хитро устроенные кумулятивные снаряды. А потребители в ответ на это ставят фальшборта и динамическую броню. А пропагандисты в ответ на это совершенствуют прицелы и бьют в стык. Стыки эти тщательно ищутся. Электорат членится на сектора, сегменты, страты, и к каждой страте подбирается свой ключик-снарядик. Ветераны и старики легко пробиваются снарядами из директ-мейлов, женщины клюют на розовые сопли социалки, и буквально всех неплохо прошибает неожиданная анимация.

…Надо пояснить, да? Хорошо.

Директ-мейл — это адресная рассылка открыточек. Достает ветеран из почтового ящика открытку с персональным обращением лично к нему — Ивану Максимовичу Пупкину — и с личной подписью кандидата в президенты, причем подпись отличается по цвету от основного шрифта послания. И делается старику приятно, как будто на самом деле он получил от большого человека личное письмо, а не чудо компьютерных технологий. Примечательно, что иллюзия личного обращения в этом случае настолько сильна, что срабатывает даже на тех, кто понимает, что кандидат физически не может расписаться на миллионах открыток и его синяя закорючка под золотыми буквами — факсимильная вставка. Специалисты говорят в таких случаях, что директ-мейл «обладает очень высокой обязательностью чтения», то есть такое послание прочитывают до конца. А это сверхценно! Потому что столь нехитрым приемом вы урвали у человека полминуты внимания. И задача технологов — за эти полминуты донести до клиента одну короткую и простую мысль о продукте.

Анимация — это живое действие, которого никто не ожидает. Скажем, на вторых выборах Миттеран был уже стар. Это все знали, и потому противники раскручивали идею о том, что дряхлым дедам не место в политике, где должны рулить молодые и полные сил. Тогда Жак Сегел придумал короткую анимационную вспышку — из толпы Миттерану была брошена пластмассовая летающая тарелка, которую обычно запускают дети. И Миттеран проворно ее поймал. Этот живой момент, естественно, отметили все СМИ, и у потребителей отложилось в голове, что старик-то, оказывается, еще вовсю прыток. То же самое было и в нашей истории, когда больной Ельцин танцевал на предвыборной сцене рок-н-ролл.

Однако такие всеохватные находки относительно редки. Поскольку люди разные, биомассу приходится членить и с каждой стратой работать отдельно. Это сейчас поняли все. Старая рекламная школа когда-то придерживалась принципа неизменности продукта. Пепси-кола — она и в Африке пепси-кола, а «Макдоналдс» и в Китае должен быть «Макдоналдсом», то есть продавать котлету в трехкопеечной булке. Новая рекламная школа внесла коррективу в этот тезис, повернувшись от неизменности товара к неизменности потребителя. Потребитель в данной местности привык есть коровьи лепешки? Черт с ней, со стабильностью имиджа марки, положим ему в трехкопеечную булку коровью лепешку… Зря, что ли, «Макдоналдс» периодически стал устраивать недели национальных кухонь? Производитель потянулся к капризам потребителя, ибо тот развращен массовым предложением.

А уж в политической рекламе следование устаревшему закону неизменности товара попросту может привести к поражению — политик не может быть принципиальным и негибким: не будешь ведь в депрессивном регионе рекламировать кандидата так же, как в донорском, а среди ветеранов — как в среде менеджеров! В каждом конкретном случае, в каждой аудитории подходы должны быть разными, нужно говорить разные слова, давать разные обещания. Иначе не купят. Не зря кто-то назвал политиков «продавцами обещаний».

Необразованная крестьянская масса подобна тупому крокодилу. А современная образованная масса — это гораздо более хитрый зверек с бегающими глазками. И потому более опасный. Если раньше рычаги управления обществом были в руках интеллектуальной элиты общества — аристократии, то сегодня рычаги лежат в руках зверя, имя которому «народ». Приходится вживлять в мозг зверя тонкие золотые электроды и подавать на них сигналы, руководствуясь которыми зверь когтистыми лапами судорожно дергает рычаги.

Это и называется демократией.

Глава 3 Политический маркетинг

Родство торговой и политической реклам порой проявляется в любопытных сплавах. Принципы торговой рекламы проникают в политику, а политика незаметно сплавляется с торговой рекламой. В США, например, фирма «Бэйгон», производящая инсектициды, с удовольствием использовала в рекламе перелицованные политические лозунги ультра-левых: «Долой муравьев! Да здравствует Бэйгон!» и «Смерть тараканам!..» А фирма «Барлингтон» (носки и чулочные изделия) оседлала известность террористической организации «Черные пантеры». Это примеры из шестидесятых-семидесятых. Более близкие к нам по времени примеры проникновения в рекламу политической корректности мы видели в главе о брендах.

Один из теоретиков массовой пропаганды когда-то сказал: вложить в головы потребителей мысль, что они должны жевать именно этот вид жвачки, а не какой-то другой, — задача, не слишком отличающаяся от военной пропаганды, которая направлена на то, чтобы «продать» вражеским солдатам или населению идею капитуляции… Недаром же рекламой и пропагандой занимались зачастую одни и те же люди. Например, одну из первых попыток научного использования психологии в теории военной пропаганды сделал в начале XX века немецкий социопсихолог Мёде, который до того уже был известен своими работами в области психологии рекламы.

В мире происходит глобальная конверсия всего и вся. Социализм сплавляется с капитализмом. Военные технологические новинки перетекают из оборонки в быт, иногда в буквальном смысле на кухню, как это было с тефлоном… Военная пропаганда получает гражданскую специальность и начинает заниматься раскруткой товаров и президентов… Наконец, в мир приходят иные способы идентификации людей — менее «боевые» и более потребительские. Если дикари отличают своих от чужих по татуировкам, повадкам, обычаям, религии и т. д., то сегодня люди опознают своих по тем товарам, которыми те пользуются. Если ты рэпер, у тебя спущенные широкие штаны и бейсболка козырьком назад; если бородатый байкер — черный кожан с буйволом на спине, кожаные штаны, «Харлей Дэвидсон»; если бизнесмен — часы «Патек Филипп» и ботинки из крокодиловой кожи. Несть больше ни эллина, ни иудея. Все очень демократично — человек сам покупает себе идентификаторы той среды, в которую хочет попасть.

При этом, как только люди начинают сбиваться в группы, так сразу же начинает размываться их индивидуальность. И чем обширнее группа, чем размытее принципы ее «окукливания», тем ниже совокупный интеллект. Самой обширной и неконкретной группой является народ. Его совокупный интеллект приближается к интеллекту умственно отсталого дебила.

Хотите оставаться человеком — не теряйте своей индивидуальности! Как учит нас реклама: «Будь собой!»

Не дай себе засохнуть.

Вообще человеку, обдумывающему житье, не мешало бы почитать книжки по управлению толпой (толпа — это микромодель народа). Очень познавательно. Например, уже упомянутую выше книгу Акопа Назаретяна. Ее автор когда-то в закрытом Институте общественных наук (ИОН) при Международном отделе ЦК КПСС читал для южноамериканских революционеров спецкурс по сопротивлению пыткам, а также вплотную занимался психологией масс. Сам много работал в Южной Америке. Вот как он характеризует массовую психологию: «…большинство из нас привыкли иметь дело с организованными группами, где уместны рациональные доводы, согласование мнений или хотя бы формальный приказ. В стихийном массовом поведении реализуются более примитивные механизмы и закономерности. Кто знает о них и обладает необходимыми навыками, тот способен управлять событиями… Ситуативно снижается роль личностного опыта, индивидуальной и ролевой идентификации, здравого смысла. Индивид чувствует и поведенчески реагирует „как все“. Происходит эволюционная регрессия: актуализируются низшие, исторически более примитивные пласты психики».

О том же в свое время говорил и Фрейд: «Похоже, достаточно оказаться вместе большой массе, огромному множеству людей, чтобы все моральные достижения составляющих их индивидов тотчас рассеялись, а на их месте остались лишь самые примитивные, самые древние, самые грубые психологические установки».

А один из первых психологов, который начал серьезно заниматься психологией масс, француз Гюстав Лебон, отмечал: «Сознательная личность (в народной массе. — А. Н) исчезает, причем чувства всех отдельных единиц, образующих целое, именуемое толпой, принимают одно и то же направление… в толпе может происходить только накопление глупости, а не ума».

В своей книге «Психология народов и масс» Гюстав Лебон сделал любопытное замечание касательно внушения идей людям, находящимся не в «свободном состоянии», как сказал бы физик, а в «связанном», то есть в толпе: «Массы никогда не дают убеждать себя доказательствами, но только утверждениями, и авторитет этих утверждений зависит от того обаяния, каким пользуется тот, кто их высказывает». Человек в толпе, считал Лебон, опускается на несколько ступеней по лестнице цивилизации.

Одного человека нужно убеждать сложными аргументами. Массу — «опылять» простыми лозунгами. Критичность в толпе теряется настолько, что порой это вызывает удивление у самих людей, вырвавшихся из массы, то есть переставших либо физически быть вместе с народом, либо ментально отождествлять себя с народом.

Я как-то беседовал с Ефимом Шифриным, и, разумеется, разговор зашел о тупом юморе современной эстрады вообще и передаче «Аншлаг» в частности. Почему зрителю у телевизора не смешно, и он безумно раздражается, а зрители в зале столь же безумно хохочут?

— Потому что восприятие в зале и у телевизора разное, — сказал Ефим. — Порой те же самые люди, которые слушают или смотрят номера в зале, потом, пребывая в гордом одиночестве, не понимают, как они могли над этим смеяться… Вот я умею вызвать смех в зале. Я этому учился и научился. Это профессионализм, которым можно гордиться.

Чем хороший эстрадник Шифрин отличается от хорошего политика Гитлера, умевшего доводить толпы до экстаза? В этом смысле ничем. Оба — профессионалы.

Феномен психического заражения известен и многократно описан в литературе. Тот же Лебон отмечал: «Зараза представляет собой такое явление, которое легко указать, но не объяснить; ее надо причислить к разряду гипнотических явлений. В толпе всякое чувство, всякое действие заразно и притом в такой степени, что индивид легко приносит в жертву свои личные интересы интересу коллективному. Подобное поведение, однако, противоречит человеческой природе, и поэтому человек способен на него лишь тогда, когда он составляет частичку толпы».

И вот с последней фразой титана я позволю себе не согласиться. Подобное поведение совершенно не противоречит природе стадных животных и хорошо известно этологам. Оно, собственно, и представляет собой клей стадности. Вопрос только в том, хотите ли вы быть стадным животным homo или вам более по душе одинокий пьедестал с надписью «Sapiens».

Кроме того, не только в физической толпе может происходить психическое заражение. Разумеется, если особи физически собраны в одном месте, их заразить легче — одна особь индуцирует другую. Но история показывает, что заражение какой-либо идеей может произойти и вне физического контакта — если, например, в момент донесения до человека «мессиджа» этот человек, поддавшись магии слов, вдруг незаметно для самого себя теряет собственную индивидуальность и начинает мысленно отождествлять себя с некоей группой. Например, с эксплуатируемым пролетариатом. Или с угнетаемыми женщинами. Как только вам удастся согнать слушателя в воображаемую кучу, как только он потеряет индивидуальность и станет ощущать себя не собой, а представителем группы (пенсионером, русским, провинциалом, трудящимся и пр.), тут его можно брать голыми руками и вешать любую лапшу на его абсолютно беззащитные нежные уши.

Метод а проста… Я тружусь. Значит, я трудящийся. Мне рисуют многочисленные примеры тяжкой жизни трудящихся. Трудящиеся живут плохо! А раз я трудящийся, значит, я живу плохо. Верно говорит, подлец! Скидывать пора энту власть!..

При этом фактический уровень жизни окучиваемого индивида может быть весьма и весьма неплохим! Мой папенька-пенсионер, накладывая на тарелку малосоленую семгу и сервелат, запивая это неплохим коньяком, тоже любит на досуге порассуждать о тяжкой жизни российских пенсионеров. Причем рассуждает весьма горячо!.. Отождествился. А с кем? С некими мифическими пенсионерами, которые должны, по уверению красных, жить плохо.

Именно так простые, основанные на стадности, идеи фашизма и социализма когда-то заразили целые народы. Тот же Лебон, который говорил о физической толпе как о необходимом условии заражения, тем не менее совершенно верно пишет об идеях социализма: «Уже почти полтора века прошло с тех пор, как поэты и философы… бросили в мир идею равенства людей и рас. Очень обольстительная для масс, эта идея вскоре прочно укрепилась в их душах и не замедлила принести свои плоды. Она потрясла основы старых обществ, произвела одну из страшнейших революций и бросила западный мир в целый ряд сильных конвульсий, которым невозможно предвидеть конца».

И чуть дальше: «…новейшие успехи науки выяснили все бесплодие эгалитарных теорий. Нет ни одного психолога, ни одного сколько-нибудь просвещенного государственного человека и в особенности ни одного путешественника, который бы не знал, насколько ложно химерическое понятие о равенстве людей… Применение системы, выведенной из наших идей равенства, разоряет метрополию и постепенно приводит все наши колонии в состояние плачевного упадка. Во имя этого равенства социализм, долженствующий, по-видимому, в скором времени поработить большинство народов Запада, домогается обеспечить их счастье…» Это было сказано в начале XX века. Хотите убедиться в справедливости слов Лебона, поезжайте в освобожденную Африку и посмотрите, что наблюдается в бывших колониях — экономический расцвет или лебоновский «плачевный упадок», вызванный признанием отсталых народов равными передовым.

Эта жуткая социалистическая зараза, красным огоньком разбежавшаяся по миру аккурат тогда, когда толпы простолюдинов вышли на политическую арену планеты, до сих пор тлеет во многих мозгах. Совсем недавно, когда умер великий сын нации Аугусто Пиночет, я наблюдал эти красные вспышки по всему Интернету. Зараженные бурно радовались смерти генерала, спасшего в свое время Чили от красной чумы в ситуации, которая даже не снилась леди Тэтчер. И раз уж речь зашла о человеке, превратившем экономику Чили в самую сильную экономику Южной Америки, нужно сказать о генерале пару добрых слов. Тем более что без выборных технологий в деле Пиночета тоже не обошлось. Впрочем, помимо выборной терапии Пиночету пришлось применять и хирургические методы лечения страны от красной заразы. Но это было неизбежно.

Если у вас есть очаг воспаления, он удаляется — в противном случае болезнь будет распространяться по всему организму. В те времена раковой опухолью планеты был СССР, который сеял свои социалистические метастазы по всему шарику. Удалить СССР у Пиночета не было никакой возможности, но была возможность на корню санировать заразу на территории Чили. Тогда вся Латинская Америка бредила революцией, марксизмом и прочей ерундой, причем эта зараза не выветрилась из региона до сих пор. Что вполне понятно: чем беднее страна, тем тяжелее она переносит заражение социализмом. А Латинская Америка — не самый богатый регион планеты.

В Чили к власти пришли социалисты во главе с Альенде, страна бурлила от революционных ожиданий. Был страшнейший дефицит всего, страну сотрясали забастовки, по улицам змеились гигантские очереди (ну, это нам знакомо — типичный симптом социализма). Правительство Альенде каждый день теряло нити управления. В стране постепенно начал разворачиваться красный террор. Советский Союз был готов всячески помочь своей дочерней опухоли. Поэтому Пиночету пришлось действовать предельно (но не беспредельно) жестко. Встречным огненным валом он потушил надвигающийся на страну большой пожар. Без крови не обошлось. Оперативное вмешательство вообще никогда не бывает бескровным. Хоть капля, но прольется. Потом за эту каплю Пиночету всю жизнь пеняли.

Вторую задачу — подъем экономики — Пиночет также решил вполне успешно. Есть два способа выхода из экономического кризиса — удачный и неудачный. Или, по-другому, капиталистический и социалистический. Вот, например, в нищей Венесуэле туповатый комедиант Уго Чавес избрал путь социалистической риторики — он очень любит Фиделя Кастро, справедливость, равенство. И ненавидит мировой империализм и Америку. Чавес во время предвыборной президентской кампании ругмя ругал США и обещал своей нищей голытьбе всяческие социальные льготы и халявные раздачи для неимущих — то есть полутюремные порядки. Вместо того чтобы обещать свободу и возможность тяжело работать на себя, как это делал его проигравший соперник. Который проиграл потому, что ленивая скотинка народного большинства с восторгом поддержала социалиста Чавеса. Но социализмом можно играться, только если у вас все в порядке с экономикой, как в Европе, например, — вот тогда можно подпустить маленько эгалитарности. В бедных же странах социализм всегдаприводит сначала к диктатуре, а затем к экономическому краху.

Пиночет знал это. И потому сразу избрал путь экономической либерализации, путь жесткого капитализма без социальных соплей. Такой путь всегдапомогает развитию страны и ее экономики. Но для этого приходится пахать. Поскольку за спиной Пиночета была сила, ленивой скотинке народа пришлось впрягаться.

Но к власти Пиночету еще нужно было прийти. И путь Аугусто наверх был прекрасной иллюстрацией успешных манипуляций народными массами. Одним военным переворотом здесь не обошлось… Известно, что левые идеи бывают весьма популярны среди прекраснодушной интеллигенции, в особенности — гуманитарной. И одной из задач, стоявших перед пиночетовцами, было уменьшить количество возможных союзников Альенде в среде интеллигенции. Поэтому в Сантьяго и других городах Чили из ниоткуда появились воспитанные молодые люди с карандашиками и блокнотиками, которые «проводили социологический опрос». Они приходили в приличные дома и задавали следующие вопросы: «1. Сколько спален в Вашем доме? 2. Сколькими из них Вы готовы поделиться с неимущими соотечественниками?..» Надо ли говорить, что молодые люди работали на Пиночета?.. Это происходило на фоне постоянных публикаций в оппозиционных газетах о том, что правительство Альенде собирается сделать то, что когда-то сделали другие социалисты в другой стране, а именно — провести «уплотнение». То бишь подселить бездомных и неимущих в дома и квартиры приличных людей, превратив их в коммуналки. После этой блистательной и бескровной операции приличные граждане Чили мгновенно потеряли всякий интерес к идеям справедливости и равенства. Так Пиночет отыграл очко.

Но на этом интеллектуальные спецоперации по воздействию на психологию масс не закончились. Вот как пишет про это Назаретян: «О возможности военного переворота начали говорить еще до победы Альенде на выборах 1970 года. Но левые считали его маловероятным, ссылаясь на приверженность чилийской армии „чести мундира“, и потому не уделяли особого внимания политической работе среди военных. Было, впрочем, и более основательное соображение.

В Чили и в соседних странах имелись организованные группы сторонников Альенде и Кастро, почитателей погибшего революционного героя Э. Че Гевары и продолжавших еще кое-где сражаться партизан. Эти люди готовились начать вооруженную борьбу против „продажных американских марионеток“ и пользовались массовой симпатией населения… По убеждению многих иностранных наблюдателей и самих чилийцев, попытка военного путча, если она будет предпринята, высечет искру, от которой запылает чуть ли не вся Латинская Америка (ее так и называли тогда: El continente llamas — Пылающий континент).

Эту угрозу прекрасно понимали вдохновители и организаторы переворота. Перед ними стояла двоякая задача: силой свергнуть законное правительство и вместе с тем предотвратить взрыв гражданской войны в Чили и в соседних странах. Для решения первой половины задачи был исподволь сменен высший и средний состав вооруженных сил. Для решения же второй половины задачи были использованы хитроумные психологические приемы, сопровождавшие начало военных действий.

Утром 11 сентября на улицах Сантьяго появились танки, и путчисты взяли под контроль основные центры массовой коммуникации. Одновременно по городу стал быстро распространяться слух: армейская бригада под командованием Пратса с севера движется к столице, „обрастая, как снежный ком, добровольцами“. Поясню, что бригада — это пятая часть сухопутных сил страны, а Карлос Пратс — кадровый генерал, известный своими левыми взглядами, которого чилийцы хорошо знали в лицо.

Левые с особой радостью внимали такой информации. Готовые к сопротивлению боевики приняли решение затаиться и начать вооруженное восстание против путчистов одновременно с подходом верной социалистическому правительству бригады Пратса.

Когда начались эти события, в Москве уже был поздний вечер, и я с группой латиноамериканцев пришел в телетайпную комнату ИОН. Всю ночь мы внимательно читали срочные сообщения зарубежных агентств, сопоставляя их со сведениями советских радио и телевидения. Сведения о бригаде Пратса повторялись всеми и постоянно. Но была одна маленькая неувязка, которую я смог осознать лишь сутки спустя. В текстах иностранных агентств говорилось про слух, тогда как в „тассовках“ никакого упоминания о слухе не было. Это различие в „уровнях рефлексии“ оказалось роковым.

Чилийцы различных политических убеждений настроили свои радиоприемники на московскую волну: для одних это был единственный заслуживающий доверия источник информации, другим было в любом случае очень важно знать, как отреагирует СССР. И Московское радио не заставило себя ждать. С небывалой для советских СМИ оперативностью в ту же ночь в редакции международного вещания была создана новая программа „Escucha, Chile!“ (Слушай, Чили!), и немедленно в эфир полетело эмоциональное сообщение в духе: держитесь, чилийские братья, с вами все прогрессивное человечество, а с севера уже приближается на помощь бригада Карлоса Пратса!

Именно этого и ждали заокеанские режиссеры, чей следующий шаг был заранее тщательно продуман и подготовлен. Генерала Пратса, находившегося в столице под домашним арестом, срочно доставили на центральную телестудию и „проинтервьюировали“ в прямом эфире. Первый вопрос звучал примерно так: „Только что Московское радио сообщило, что вы во главе боевой бригады движетесь с севера к Сантьяго. Как вы могли бы прокомментировать эту информацию?..“

Мне пришлось беседовать с десятками чилийских беженцев — коммунистов и социалистов — буквально через неделю после описанных событий и много позже. Все рассказывали про телеинтервью, относя его к числу самых мрачных и шокирующих событий того дня, но никто не помнил, что же ответил Пратс и какие еще задавались вопросы. Само его появление на экране и вступительный вопрос ведущего были настолько информативны и эмоционально значимы, что сделались одним из решающих факторов деморализации потенциальных бойцов. Люди признавались, что боевой энтузиазм, установка на борьбу и соответствующее направление мысли мгновенно сменились на противоположные: бежать из страны!..

Переворот не зря назвали кровавым. Сотни трупов были подобраны на улицах Сантьяго, еще тысячи людей — расстреляны и замучены в тюрьмах. И все же гражданской войны с непредсказуемыми последствиями и масштабами жертв удалось избежать, а поражение чилийской революции дало импульс волне массовых разочарований в коммунистических идеях далеко за пределами Чили. Судя по всему, не будь переворота вообще или будь он осуществлен не столь умело и психологически тонко, события развивались бы еще более трагически».

Кстати, о телевидении, которое так помогло Пиночету… Оно действительно играет огромную, неоценимую роль в окучивании масс и реально может поворачивать ход истории. Потому что газеты и другие печатные средства массовой информации должны пробиваться к сознанию электората через логику изложения, через текст. (Здесь тоже есть свои тонкости, на которых я останавливаться не буду — об этом пишут целые книги; см., например, А. Миронов «Раздувай и властвуй: технологии современной „мягкой“ пропаганды».) А вот телевидение — вещь, принципиально отличная от бумаги и даже от радио — оно имеет картинку. И эта картинка порой совершенно затмевает и даже перечеркивает произносимый текст. Уничтожает его.

Разницу между телевидением и радио иллюстрирует следующий пример. В президентской гонке в Америке участвовали Никсон и Кеннеди. Никсон был старше и умнее Кеннеди. В дебатах на радио он вчистую громил Кеннеди, поскольку был более убедителен. И вот настал день теледебатов, когда два политика должны были кривляться на экране на потеху жующего простонародья.

Имиджмейкеры Кеннеди сделали ему на лице бронзовый загар и надели на клиента голубую рубашку — в тон голубым глазам. Представляете это зрелище: молодой, загорелый и налитой здоровьем красавец-сенатор, в глазах которого отражается немыслимая голубизна рубахи. А может быть, наоборот, рубаха кажется такой голубой от его сияющих глаз? Из какого голливудского фильма сошел этот положительный улыбающийся персонаж, чтобы осчастливить Америку? Просто чудо, что за кандидат, смотреть приятно! А рядом с ним был бледный Никсон, который выглядел гораздо хуже. Во-первых, он был старше и потому гораздо сморщеннее. К тому же он недавно выписался из больницы после операции на коленном суставе, сильно похудел, и голова его болталась в воротничке рубашки, как пестик в ступе. Никсоновские имиджмейкеры, конечно, понимали всю неприглядность своего товара и даже пытались отпаивать кандидата сладкими молочными коктейлями, благодаря которым Никсон действительно быстро набрал некоторый вес, но в норму до теледебатов все равно войти не успел. У него было лишь одно преимущество — электорат знал его лучше, чем молодого Кеннеди. Но волшебный телеящик как раз в состоянии это быстро исправить — простым показом персоны на экране. Вы его раньше не знали? Ну, смотрите, теперь знаете, вот он.

Надо ли говорить, что по итогам теледебатов разгромно выиграл Кеннеди?

Потому что люди не слушают телевизор. Они его смотрят.

А вот вам еще один пример того, как телекартинка может поменять историю страны.

До спасительного пиночетовского переворота Сальвадор Альенде не раз пытался прорваться к власти, чтобы осуществить свои мессианские идеи. В 1970 году его конкурентом на президентских выборах был некий Хорхе Алессандри — промышленник, пожилой господин с безупречной репутацией. Надо сказать, Алессандри и раньше соревновался в предвыборной гонке с Альенде. Так, в 1958 году он обошел Альенде на 30 тысяч голосов. Но проигравший Альенде не успокоился. В 1964 году он снова выставил на выборах свою кандидатуру. На сей раз Альенде соревновался с христианским демократом Эдуардом Фреем, который обскакал социалиста уже на 400 тысяч голосов. Фрей работал с народом очень грамотно. На улицах Сантьяго висели прикольные растяжки: «Чемпионат мира! Фрей (Чили) — Альенде (Россия) — 2:1. Повторим успех наших футболистов на выборах!» А многие радиопередачи, проплаченные Фреем, начинались со звуков автоматных очередей и истошных женских воплей: «Моего сына убили! Это коммунисты!..»

Столь благотворные методы воздействия спасли страну от социалистического Альенде. Но тот все не унимался и в 1970 году опять встретился на президентских выборах со своим старым знакомым Алессандри. Социалист Альенде выступил в блоке с коммунистами (Луис Корвалан) и заручился поддержкой демократических христиан. Их общим лозунгом было построение в Чили социализма. В случае победы красного блока планировалась крутая национализация — банков, страховых компаний, заводов, внешней торговли — то есть всеобщий крах экономики, который социалисты любят называть процветанием.

Страна висела на волоске. Политтехнологи Сальвадора Альенде сделали упор на то, что Алессандри очень стар. Они наняли профсоюз таксистов, и водители весь день болтали с пассажирами о том, что Алессандри страдает недержанием мочи, что у него дрожат руки. К чему может привести страну такой президент?.. А левацкие радиостанции передавали в эфир монтаж из речей Алессандри, в который они включили оговорки, покашливания, междометия кандидата, из чего складывалась весьма комичная картина. После этого бодрый голос диктора вопрошал: «И этому человеку вы хотите доверить управление страной?»

Политтехнологи из штаба Алессандри дали ему правильный совет — решительно и энергично выступить в прямых (чтобы нельзя было порезать) теледебатах и предстать перед народом в радостной, бросающейся в глаза алертной упаковке. К эфиру было подготовлено все: выбрана правильная одежда, отрепетированы мимика и обертоны речи. «Упустили только одну деталь, которая и стала роковой», — рассказывает Назаретян. Телеоператором на съемках оказался оголтелый социалист. И он начал снимать Алессандри снизу и сверху, грамотно работая трансфокатором…

Это была крутая подстава! Если человека снимать снизу, о нем сразу складывается впечатление надменного и наглого. Если сверху — возникает впечатление мелкой личности. А если сделать крупный наезд на лицо… Обычно от мощных осветительных приборов на лице человека в студии выступают капли пота, поэтому в рекламных паузах к ведущему обычно подскакивают гримеры, промокают пот и заново припудривают лицо. Так вот, те капельки пота, которые выступили на лице Алессандри, были оператором схвачены и во всей красе продемонстрированы зрителю. При наезде на руки Алессандри, оператор слегка дергал камеру, создавая впечатление трясущихся рук. Эта программа убила кандидата. На следующий день рейтинг Алессандри резко упал. Никто не помнил и не понял, о чем говорил кандидат. Все решила картинка, поскольку народ — это животное, а животное больше верит глазам, чем ушам.

В общем в результате народ ошибся и купил не ту упаковку — избрал президентом вивисектора Альенде на свою дурную голову. Если раньше все эксперименты над народом начинались и заканчивались предвыборными воздействиями на психику, то пришедшие к власти социалисты взялись уже резать непосредственно по живому телу. Все дальнейшее в жизни Чили можно назвать хроникой перманентной катастрофы. Национализация убила промышленность. Причем свойственные красным перегибы на местах ломали все до самого основания. Центральное правительство не хотело национализации мелких предприятий, но революционные массы на местах с удовольствием экспроприировали все подчистую. Писатель Валерий Алексеев описал один из таких эпизодов.

Банда революционеров из городских трущоб приходит реквизировать крохотную обувную фабрику. Хозяин говорит, что по закону фабрика не подлежит национализации. Но бандитам разве законы писаны? Один из головорезов говорит бывшему хозяину:

«— Мы выкуриваем буржуазию, расширяем базу революции, — разглагольствует Виктор… — Без нас Альенде еще долго топтался бы на месте. Мы двигаем революцию вперед!»

Любопытна реакция рабочих, которые отвечают революционным бандитам:

«— Похозяйничаете с полгода, закроете фабрику из-за убыточности, а нас — на улицу. Кругом ведь так! Пока под хозяином, и сырье поступает, и торговцы товар берут. А комитет начнет заправлять — ни сырья, ни сбыта».

Так, естественно, и случается. Экономика Чили летит под откос со скоростью курьерского поезда. В июле 1971 года социалисты национализировали все рудники и месторождения. А к концу того же года 50 % ВНП уже производили госпредприятия. То есть предприятия, не ориентированные на потребителя. То есть фактически выпускающие никому не нужную продукцию и впустую переводящие сырье.

Чем больше были успехи в строительстве социализма (читай, угроблении экономики), тем больше нарастало народное недовольство. Страну начали сотрясать забастовки. Пропал закон. Правительство Альенде откровенно наплевало на судебную систему, подменив юридическое право революционной справедливостью. Появился вечный спутник социализма — дефицит. С каждым днем все хуже и хуже становилось с продуктами питания. И поскольку социализм — это общество, основанное не на эксплуатации, жадности и своекорыстии (читай, на деньгах), а на любви к ближнему и взаимопомощи (читай, на насилии), среди красных руководителей пошли разговоры о терроре, который мог бы вразумить несознательный народ, не понимающий своего социалистического счастья. Времена убеждения и манипуляций общественным сознанием кончались, впереди была эпоха принуждения и красного террора.

Ситуация в экономике была такой, что в конце концов сам Альенде вынужден был написать: «Мы должны признать, что оказались неспособными создать соответствующее новым условиям руководство экономикой…» Неспособны-то неспособны, но власть эти бездарности отдавать способным людям все равно совершенно не собирались. Пришлось сказать свое веское слово Пиночету.

Вот какую роль сыграла правильная работа с телекамерой в жизни малоразвитого общества, имеющего избыток демократии и дефицит среднего класса!..

На этот трюк (съемки снизу) попадались и наши политики. Ирина Хакамада в одной из своих книг поделилась горьким опытом познания приемов телепропаганды: «Телевидение — самое вероломное из СМИ. Его главный инструмент воздействия — изображение. Есть тысячи способов перекроить на экране красавицу в чудовище, умного в дурака… Наедет камера на лицо человека так, что нижняя челюсть заполнит весь кадр, и, о чем бы он ни говорил, зритель не воспримет ни слова. Он будет следить за артикуляцией, выискивать во рту коронки, рассматривать поры и прыщики. Президента никогда не возьмут крупно, все обращения — только на нейтральном среднем плане, чтобы картинка не забивала текст. На канале у Невзорова меня упорно пытались снимать снизу. Оператор садился на корточки, чуть не ложился на пол. Моя пресс-секретарь врывалась на площадку и требовала сменить ракурс. Ее посылали и продолжали пластаться у моих ног. На профессиональном сленге этот негативный ракурс называется „Поза памятника“. С его помощью создается образ каменного монстра.

А чтобы поколебать веру зрителя в чьи-то заявления, обещания, разоблачения, достаточно журналисту вместе с камерой занять такое положение, чтобы тот, кто заявляет, обещает, разоблачает, находился чуть ниже камеры и был вынужден смотреть в объектив или исподлобья, или снизу вверх. И какими бы волевыми и правдивыми ни были лицо и интонация, по ту сторону экрана возникает ощущение неубедительности, скрытности и неуверенности. Ослабить впечатление от выступления можно, убрав из кадра оратора на самых острых и ударных высказываниях, а вместо него дав зал или панораму окрестностей. Внимание, естественно, переключается на свежую картинку, а человек продолжает сотрясать воздух, не подозревая, что сотрясает его впустую. Незаметно влияет на отношение к персонажу и размещение его внутри кадра. Вас сдвинули влево так, чтобы на экране вы оказались напротив зоны сердца телезрителя? При этом вы будете рождать в нем, о чем бы ни говорили, невольную тревогу и желание защититься. И не надо никакого двадцать пятого кадра. Те, чьи речи и правота не должны вызывать сомнений, всегда сидят строго по центру. Это место для державных поздравлений, проповедей, отречений, Глеба Павловского и Михаила Леонтьева.

На Западе у публичных персон отточено каждое движение. Они никогда не сядут на студийной программе в фас к журналисту и в профиль к камере — исчезает объем, из кадра „откачивается воздух“, человек становится плоским, как бумажная аппликация. Всегда анфас, всегда чуть-чуть боком. Они никогда не позволят засунуть себя между двумя ведущими, чтобы не мотать головой, словно лошадь на привязи».

На Западе все эти вещи действительно известны давным-давно, почти полвека. И они с удовольствием несут науку демократии догоняющим странам. «В 1992 году, — продолжает Хакамада, — муштруя нас, молодых политиков, американские политтехнологи твердили из занятия в занятие: плевать на то, о чем вас спрашивают. Вы в эфире не для того, чтобы удовлетворить журналиста. Пусть себе жужжит. Вы в эфире для того, чтобы общаться с миллионной аудиторией, которая в этот момент жует, целуется, ссорится, пьет, болтает по телефону, моет посуду. Поэтому на телевидении не надо никакой философии, никакой зауми, на одно выступление — одна мысль, а лучше не мысль, а слоган, который вы вбиваете в зрителя, как гвоздь».

Поначалу наивная, как и все отечественные политики, Ирина пыталась донести до избирателей свою программу и политическую позицию. Святая простота! Она выступала в прямом эфире на телевидении на каком-то кабельном канале и честно трындела что-то про государственные пособия матерям и прочую скучную ерунду. После этого начались звонки в студию. О чем же спрашивал своего будущего избранника и делегата во власть избиратель? Избирателя живо интересовало, почему Хакамада пришла вся в черном? У нее что, траур какой-то? А где она прописана? А кто она по национальности, а то глаза какие-то узкие…

Хакамада извлекла урок. И свои рекламные ролики сделала самым тупым из всех возможных способов. Она сидела на фоне трехцветного российского полотнища (которое раздували феном) и под бравурную музыку, долженствующую вызывать у электората прилив бодрости, резко отчеканила:

— Я за то, чтобы женщины получали пособие, только тогда Россия возродится!

И вот этот тупейший прием сработал: рейтинг Хакамады сразу полез вверх.

Поскольку принципы раскрутки любого товара в принципе одинаковы, продвигать можно не только зубную пасту, президентов, но и целые страны. Тот же американский теоретик рекламного воздействия Дэвид Огилви (именно благодаря ему мы знаем такие марки, как например American Express и Shell) получил в 1954 году необычный заказ — раскрутить целую страну. Страной была Пуэрто-Рико. Это неспокойное государство небезосновательно славилось своей преступностью и непредсказуемостью. Но после проведенной Огилви кампании Пуэрто-Рико сразу же превратилась в страну с интересной историей, которая в настоящее время переживает экономическое возрождение. И поток туристов, убежденных в этом, потянулся туда вместе с инвестициями.

Не зря Дэвида Огилви ставят в один ряд с такими людьми, как Томас Эдисон, Адам Смит и Карл Маркс. Огилви был живым воплощением замечательного XX века — века, который позволил талантливым людям «из ниоткуда» становиться миллионерами и миллиардерами. Он родился в 1911 году в предместьях Лондона в многодетной небогатой семье. Высшего образования, как и Билл Гейтс, Дэвид не получил. Больше того, когда в 1984 году его племянник спросил дядюшку-миллиардера, стоит ли ему поступать в университет, Огилви тут же привел ему три совершенно разных мнения по данному вопросу — на выбор.

Но в начале века до миллиардов было еще далеко, и Дэвид варил еду для собак постояльцев одного парижского отеля. И постепенно дослужился до шеф-повара. Видно, собаки пролоббировали. Хорошая складывалась карьера, но Дэвид бросил ее и начал заниматься самой ненавистной и высмеиваемой профессией — коммивояжерством. Он продавал кулинарные печи «AGA» и даже написал о своем успешном опыте продаж небольшую брошюру. Прочтя через четверть века эту брошюрку, миллионер Огилви воскликнул: «Как гениален я был в 25 лет! И с тех пор ничего нового не придумал».

В 1938 году Огилви переехал в Америку, где вскоре познакомился с Гэллапом, который уже тогда считался великим исследователем общественного мнения. Гэллап и Огилви по заказу Голливуда занимались изучением американцев. Производителей фильмов крайне интересовали типичные реакции простонародья с точки зрения изготовления максимально прибыльных фильмов. Именно Гэллап с Огилви подсказали создателям фильма «Унесенные ветром» сместить рекламный акцент. Продюсеры полагали, что они сняли киношку про войну, и собрались рекламировать фильм как военный. Однако научные исследования американской биомассы показали, что последняя воспринимает фильм как кино о любви. Так его и стали позиционировать. И не ошиблись — американская «Война и мир» побила все кассовые рекорды того времени.

Во время войны способности Огилви пригодились английской разведке, где Дэвид работал под началом известного английского разведчика Вильяма Стефенсона, послужившего Яну Флемингу прототипом для написания Джеймса Бонда. По поручению Черчилля Стефенсон возглавлял разведдеятельность всего Западного полушария. Параллельно Огилви курировал подготовку инструкций для английского посольства в Москве. На этой работе он прославился как человек, который может сочинять чрезвычайно доходчивые тексты. Немаловажное свойство для рекламного бизнеса.

Вернувшись после войны в США, Огилви открыл свое дело с начальным капиталом в шесть тысяч долларов. На тот момент ему было 39 лет. Работа пошла настолько удачно, что через двадцать лет он стал крупнейшей фигурой американского истеблишмента. То есть тем человеком, который вживляет золотые электроды в мозг народа.

Именно такие титаны массовых воздействий, как Огилви, Сегел и их продолжатели, делают социальную машину управляемой. Коль уж плебс теперь дорвался до власти и его нужно ублажать и кормить обещаниями, пусть рука кормящего будет умной. Грамотная работа профессионалов с народом сродни красивой работе дрессировщика со зверем. Тварь опасна, может откусить вложенную в ее вонючую пасть голову, но при умелом управлении вполне реально заставить ее прыгать через огненное кольцо.

Главное в политпропаганде — правильная подача материала, при которой недостатки кандидата вполне можно превратить в достоинства. Это не представляет особой сложности, поскольку все наши недостатки суть продолжение достоинств: жадный — рачительный хозяин; трусливый — осторожный и не склонный к принятию поспешных решений; тупой — близкий к народу; бабник — жизнелюб и т. д.

Большинство слабых сторон политического товара, которые будут мешать его продаже, опытным политическим продавцам известны заранее. Тот же Назаретян, много занимавшийся выборными технологиями, отмечает, что, например, «в современной России потенциальными слабостями образа являются молодой или, наоборот, пожилой возраст кандидата. Если кандидат — женщина, это очень большой недостаток в глазах избирателей, особенно провинциальных, причем наибольшую неприязнь к женской политической или административной карьере питают именно женщины. Плохо, если в зрелом возрасте кандидат не женат или, напротив, женат вторым, а то и, не дай бог, третьим браком; если его этническая принадлежность отлична от большинства населения. Бизнесмен будет ассоциироваться с мафией и бандитизмом, чиновника легко связать с коррупцией. Если кандидат приезжий, то пойдут разговоры о том, что он „варяг“, использующий наш регион только как трамплин для политической карьеры. Если он коренной житель, это вроде бы лучше, но тогда уже возникает масса новых проблем: кого и когда он обидел, как оставил жену с ребенком, какую девушку в юности поцеловал и не женился, где его видели пьяным, каковы отношения с родителями и т. д. и т. п. Не надо удивляться, если всплывут грехи папы или мамы кандидата».

Все эти вещи легко просчитываются и нейтрализуются… В одной из южноамериканских стран нужно было погасить вредные для репутации генсека коммунистической партии слухи о том, что он — миллионер. Генсек был адвокатом и неплохо зарабатывал на судебных процессах. Но миллионером генсеку компартии быть не пристало! Поэтому с подачи предвыборного штаба газеты начали публиковать снимки его скромного дома, репортажи и интервью, в которых кандидат делился с публикой рассказами о том, как он совершенно бесплатно ведет в качестве адвоката дела рабочих… И то, что все это оказалось «не слишком правдой», а скромный домик был куплен главным коммунистом специально для съемок в газетах, никак не повлияло на успешность кампании. Причем с формальной точки зрения кандидат не врал: он действительно взялся вести одно или два дела в судах бесплатно, а скромный домик действительно стал его собственностью.

Говорите всегда правду, только правду, но никогда — всей правды!..

Когда одного из американских политиков перед выборами спросили, как он прокомментирует слухи о том, что он собирается развестись с женой, сенатор ответил, что эти слухи распускают его недоброжелатели. Но после успешно выигранных выборов сенатор не менее успешно развелся. И в ответ на упреки газетчиков сказал, что ничуть тогда не соврал: слухи о его разводе действительно распускала конкурирующая политическая команда, а насчет соответствия этих слухов реальности репортер не спрашивал.

У демократии есть два пути. Первый путь — предоставить демократию самой себе, изъяв вожжи управления ею у тех, кого раньше называли аристократией, а ныне зовут политическими элитами или истеблишментом. И тогда «чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайяй», имя которому Народ, пожрет самое себя в кровавом рыке. А можно управлять этим свирепым чудовищем, которое учится, становясь одновременно и опаснее (потому что хитрее), и безопаснее (потому что ближе по интеллекту к тем, кто управляет). При этом чудище обло, озорно и пр. в развитых странах постепенно успокаивается и мельчает демографически, что снижает его разрушительную способность. Но ему на смену приходят другие чудища — из третьих стран. Которые более агрессивны, но зато и более глупы.

Вообще ученые делят биомассу на три большие категории: «народ», «электорат» и «граждане». При этом показательно, что словом «народ» специалисты окрестили худшую из всех категорий, наиболее неполноценную в интеллектуальном смысле. Это те избиратели, которые подобны флюгеру и легко подчиняются всем эмоциональным ветрам. Они могут изменить мнение за пять минут до голосования, поддавшись мимолетному чувству. Они падки до простых лозунгов и верят в простые решения сложных проблем.

«Электорат» приходит к урне с готовым мнением и его не так легко переубедить. Но его мнение целиком и полностью зависит от чисто внешних признаков — возраст и внешний вид кандидата, цвет его галстука, половая и национальная принадлежность, спортивность и прочая внешняя атрибутика. Здесь тоже бесполезно искать титанов ума.

И только самая немногочисленная категория — «граждане» — смотрят «в корень», пытаются добраться до сути и голосуют за деловые и политические качества претендента.

Узок круг этих индивидуалистов. Но это и есть аристократия духа. И антитеза народу.

К какой из категорий относитесь вы?

Оглавление

.

От издательства

От автора

Часть 1 . Умные против дураков

  Глава 1 . Умище не скроешь

  Глава 2 . Моральный клистир

  Глава 3 . Неисчерпаемый ресурс

  Глава 4 . Эмоции в большом деле

  Глава 5 . Побег из курятника

Часть 2 . Пропаганда вещей

  Глава 1 . Грабли на столбовой дороге

  Глава 2 . Контрнаступление: улыбки гаснут, чудовища пробуждаются

  Глава 3 . Не помогло? Тогда попробуйте вот это…

  Глава 4 . Как работает башка покупателя

  Глава 5 . Стык между башней и корпусом

  Глава 6 . Мы побежим, куда укажут, и съедим, что велят

  Глава 7 . Работа с людьми

  Глава 8 . Работа с детьми

  Глава 9 . Бренды и паразиты

Часть 3 . Реклама людей

  Глава 1 . Моя твоя не понимай

  Глава 2 . Товар в галстуке

  Глава 3 . Политический маркетинг

Реклама на сайте