«Когда все рушится»

Когда все рушится (fb2) - Когда все рушится (пер. Анна Александровна Мелихова) 3709K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Пема Чодрон

Пема Чодрон Когда все рушится

Сапьонгу Мипаму с преданностью, любовью и благодарностью

Pema Chodron

When Things Fall Apart: Heart Advice for Difficult Times

© 1997 by Pema Chodron

Afterword to the 20th Anniversary Edition © 2016 by Pema Chodron

Публикуется по соглашению c Shambala Publications,

Inc при содействии Агентства Александра Корженевского (Россия)

© Мелихова А.А., перевод на русский язык, 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

КНИГИ ДЛЯ САМОПОЗНАНИЯ

Внутренняя инженерия. Путь к радости. Практическое руководство от йога

Человек – самый сложный механизм на планете, а йога – инструкция по его применению. Так считает Садхгуру – коуч ведущих компаний мира. В своей книге он предлагает разработанную на основе древних учений систему «Внутренняя инженерия», которая поможет вам в поисках счастья и благополучия.

Сила внутри тебя. Как «перезагрузить» свою иммунную систему и сохранить здоровье на всю жизнь

Дипак Чопра – ведущий специалист в области интегративной медицины и Рудольф Танзи – нейробиолог-новатор, представляют свою новую революционную работу, посвященную иммунитету. Они не просто знакомят вас с результатами новейших исследований в области взаимодействия человеческого ума и тела, но и предлагают практичный семидневный план действий, следуя которому вы сможете запустить процесс самоисцеления организма.

Иди туда, где страшно. Именно там ты обретешь силу

Успешный бизнесмен Джим Лоулесс предлагает 10 правил, следуя которым вы сможете сами писать историю своей жизни и перестанете идти на поводу у своих страхов. Его книга помогает претворить в реальность самые смелые мечты, преодолеть собственные ограничения, выйти из зоны комфорта и произвести позитивные перемены.

Биология веры. Как сила убеждений может изменить ваше тело и разум

Наследственность – это не приговор, и человек – не заложник своих генов. Бестселлер молекулярного биолога Брюса Липтона докажет вам, что именно ваши мысли и образ жизни формируют ДНК. Узнайте, как изменить биологические процессы при помощи осознанности и победить свой стресс, работая с подсознанием.

Вступление

В 1995 году я ушла в продолжительный отпуск. Целый год я ничего не делала. Это был самый вдохновляющий период в моей жизни, и он очень способствовал моему духовному развитию. По сути, все, что я делала, – это расслаблялась. Я много читала, гуляла и спала. Я готовила и ела, медитировала и писала. У меня не было никакого расписания, никаких задач, никаких «обязательных дел». Я многое поняла для себя в этот период, наполненный свободой. Я очень медленно разбирала две коробки неотредактированных записей лекций, которые давала с 1987 по 1994 год. В них не было связующей темы, в отличие от лекций о датуне, которые легли в основу «Мудрости отказа от бегства» («The Wisdom of No Escape»), или лекций по лоджонгу, которые составили книгу «Начни прямо сейчас» («Start Where You Are»). Время от времени я просматривала несколько расшифровок. Материал был неоднородным: что-то казалось слишком заумным, что-то – восхитительным. Я испытывала одновременно интерес и смущение, перечитывая свои слова. Постепенно я заметила, что не важно, какую тему я выбирала для лекции, в какой стране находилась в тот момент или в каком году это происходило, я без конца говорила об одном и том же: о невероятной важности майтри (любящей доброте по отношению к себе) и пробуждении бесстрашного сострадательного отношения к собственной боли и боли других. Мне казалось, что в каждой лекции я утверждала: мы можем ступить на незнакомую территорию и расслабиться, приняв неопределенность своей ситуации. Другая важная тема, к которой я все время возвращалась, – растворение двойственного восприятия, уход от деления на «мы» и «они», «то» и «это», «плохой» и «хороший». Мой учитель Чогьям Трунгпа говорил об этом так: «Опирайся на острые углы». Я поняла, что все эти семь лет я просто пыталась усвоить сама и передать другим важные и дерзкие советы, которые Трунгпа Ринпоче давал своим ученикам.

Изучая свои записи, я все отчетливее понимала: мне предстоит еще долгий путь, прежде чем я в полной мере смогу оценить то, чему меня учили. Но я также видела, что, применяя советы Ринпоче на практике и пытаясь поделиться этим опытом с другими, я обрела устойчивое счастье и удовлетворенность, которых не знала раньше. Становилось смешно от осознания правдивости моих же слов: стоит только подружиться со своими демонами и принять свои слабости, как жизнь наполнится радостью и легкостью.

Примерно через полгода мой редактор Эмили Хилберн Селл спросила, нет ли у меня записей лекций, которые могли бы лечь в основу третьей книги. Я отправила ей коробки с теми записями, что у меня были. Она прочитала расшифровки и, исполнившись воодушевления, сказала в издательстве Shambhala Publications: «У нас будет еще одна книга».

Следующие полгода Эмили работала с материалом: отбирала, удаляла, правила. А я работала над каждой следующей главой в свое удовольствие. Я полностью погрузилась в эти лекции, делая перерыв лишь на то, чтобы посмотреть на океан или погулять по холмам. Однажды Ринпоче дал мне совет: «Расслабься и пиши». Годы спустя я наконец смогла им воспользоваться.

Эта книга – результат моего ничегонеделания в течение года и сотрудничества с Эмили.

Пусть эта книга вдохновит вас сделать первые шаги к обретению гармонии, и вы примите близко к сердцу эти учения о честности, доброте и храбрости. Если ваша жизнь хаотична и полна стрессов, вы найдете в этой книге много полезных советов. Если вы страдаете от утраты или испытываете беспокойство, то эти учения для вас. Главный их смысл в том, что нам всем нужно помнить о важности умения принимать все, что возникает, и превращать все, с чем мы сталкиваемся, в путь к просветлению.

Применяя эти наставления на практике, мы присоединяемся к длинной линии учителей и учеников, которые использовали дхарму, или учение Будды, для работы со взлетами и падениями в повседневной жизни. Мы, как до этого они, способны подружиться со своим эго и раскрыть в себе изначальную мудрость.

Я благодарю Видьядхару, достопочтенного Чогьяма Трунгпу Ринпоче за то, что он посвятил свою жизнь дхарме и с такой готовностью передавал ее суть западным людям. Пусть вдохновение, полученное мной, охватит и вас. Пусть мы, подобно ему, станем на путь бодхисаттвы и всегда будем помнить его слова: «Хаос – это очень хорошие новости».

Пема Чодрон,

монастырь Гампо, Плэзант Бей, Новая Шотландия, 1996

Глава 1 Близкое знакомство со страхом

Страх возникает как естественная реакция, когда мы приближаемся к истине.

Духовные поиски можно уподобить путешествию в утлой лодке через океан в надежде открыть неизведанные земли. Вместе с искренней практикой приходит вдохновение, но рано или поздно мы также сталкиваемся и со страхом. Ведь мы знаем только то, что, достигнув горизонта, окажемся на краю мира. Как и всех первооткрывателей, нас тянет узнать, что же ждет нас там, но мы не уверены, что нам хватит мужества встретиться с этим лицом к лицу.

Если нас заинтересовал буддизм и мы решили выяснить, что он может нам предложить, то вскоре мы узнаем, что существуют разные подходы к практике. Выбирая медитацию прозрения, мы начинаем с внимательности, с того, что полностью осознаем все свои действия и слова. В практике дзен мы получаем учения о пустотности и стараемся соединиться с открытой, безграничной ясностью ума. Учения ваджраяны знакомят нас с тем, как работать с энергиями любых ситуаций, воспринимая все, что возникает, как просветленную энергию. Можно использовать любой из этих подходов, но если мы хотим проникнуть глубже и практиковать без колебаний, то неизбежно в какой-то момент столкнемся со страхом.

Страх знаком каждому существу. Даже крошечное насекомое испытывает страх. Когда мы опускаем руки в воду рядом с мягкими, раскрытыми морскими анемонами, они закрываются. Это спонтанная реакция всех существ. Совершенно нормально, что мы испытываем страх, когда сталкиваемся с неизвестным. Страх – часть жизни, он свойственен всем существам. Такова наша реакция на возможность одиночества, смерти или отсутствия опоры в жизни. Страх возникает как естественная реакция, когда мы приближаемся к истине.

Если мы решимся быть здесь и сейчас, наша жизнь заиграет новыми красками.

Во время одного из длительных ретритов на меня снизошло озарение: мы не можем одновременно быть в настоящем и отвлекаться на свои мысли! Я знаю, это кажется очевидным, но, когда вы сами откроете это для себя, ваша жизнь изменится. Непостоянство проявляется особенно отчетливо в настоящем моменте. То же касается сострадания, изумления и мужества. И страха. На самом деле любой, кто стоит на краю неизведанного, полностью погруженный в настоящее и лишенный точки отсчета, переживает своего рода состояние невесомости. В этот момент наше понимание становится глубже, мы обнаруживаем, что пребывание в настоящем моменте – довольно уязвимое состояние и что оно может быть одновременно и пугающим, и мягким.

Когда мы отправляемся в духовное путешествие, мы тащим с собой багаж всевозможных представлений и ожиданий. Мы ищем ответы, желая утолить голод, который испытываем уже очень давно. Но последнее, чего нам хотелось бы, – знакомиться со своими внутренними демонами еще ближе. Конечно, люди пытаются нас предупредить. Помню, когда первый раз получила наставления по медитации, женщина, объяснявшая мне практику, сказала: «Пожалуйста, не думай, что медитация спасет тебя от раздражения». Но все предостережения мира не способны нас убедить. Они, скорее, толкают нас на путь.

Речь идет о том, чтобы узнать страх, познакомиться с ним поближе, посмотреть ему прямо в глаза. Мы делаем это не для того, чтобы решить свои проблемы, а чтобы научиться совершенно по-новому видеть, слышать, ощущать вкус и запах, мыслить. Но стоит нам начать, и мы все время будем вынуждены проявлять смирение. У нас не останется поводов для надменности, которая возникает, когда мы следуем каким-нибудь идеалам. Наша готовность сделать следующий шаг будет отсекать ее. Те открытия, которые мы сделаем благодаря практике, не имеют ничего общего с верой во что-либо. Скорее, они связаны с готовностью умирать, готовностью все время умирать.

И наставления по осознанности, и учения о пустотности или работе с энергиями говорят об одном: пребывание в настоящем моменте пригвождает нас к той точке во времени и пространстве, в которой мы находимся. Когда мы останавливаемся и не предпринимаем никаких действий, тогда мы встречаемся со своим сердцем. Как красноречиво сказал один из моих учеников: «Природа будды хитро маскируется под страх и пинком заставляет нас быть открытыми и восприимчивыми».

Однажды я была на лекции, на которой ведущий рассказывал о своем духовном опыте, приобретенном в 1960-х годах в Индии. Этот человек был полон решимости избавиться от своих негативных эмоций. Он боролся с гневом и похотью, с ленью и гордостью. Но больше всего ему хотелось избавиться от страха. Его учитель медитации все повторял этому человеку: «Перестань бороться», но для него эти слова были лишь очередным способом объяснения того, как преодолевать препятствия.

В конце концов учитель отправил его медитировать в крошечную хижину у подножья гор. Человек закрыл дверь и приступил к практике, а когда стало темно, зажег три маленькие свечи. Около полуночи он услышал какой-то звук в углу комнаты и в полумраке увидел огромную змею. Ему показалось, что это была королевская кобра. Она находилась прямо перед ним, раскачиваясь из стороны в сторону. Мужчина не спал всю ночь, не сводя глаз со змеи. Его парализовало от страха. В тот момент существовали только змея, он сам и его страх.

Незадолго до рассвета последняя свеча догорела, и этот человек заплакал. Он плакал не от отчаяния, а от нежности. Он чувствовал стремления всех животных и людей на земле: он понимал их одиночество и их борьбу. Вся его медитация была не что иное, как лишь обособление и борьба. Он по-настоящему, всем сердцем принял то, что злился, завидовал, сопротивлялся, боролся и был испуган.

Когда мы останавливаемся и не предпринимаем никаких действий, тогда мы встречаемся со своим сердцем.

Он осознал также свою неизмеримую ценность – он был мудрым и глупым, богатым и бедным, и совершенно непостижимым. И его переполнила благодарность. В полной темноте он встал, подошел к змее и поклонился. А потом заснул прямо на полу. Когда он проснулся, змея исчезла. Он так и не узнал, была ли она плодом его воображения или действительно существовала, но это уже казалось неважным. Как он сказал в конце лекции, такое тесное знакомство со страхом устранило все его личные внутренние драмы, и он открылся окружающему миру.

Никто никогда не говорит нам: «Перестань убегать от своих страхов!» Мы крайне редко можем услышать совет приблизиться к своему страху, познакомиться с ним, просто быть с ним. Однажды я спросила мастера дзен Кобун Чино Роши, какие у него взаимоотношения со страхом, и он ответил: «Я соглашаюсь с ним, просто соглашаюсь». Но обычно нам советуют подсластить его, сгладить, выпить лекарство или отвлечься, сделать все, чтобы он исчез.

В таких советах даже нет особой необходимости, ведь бегство от страха – наша естественная реакция. При малейшем намеке на страх мы теряем самообладание. Мы чувствуем его приближение и убегаем. Хорошо, если мы осознаём это и не обвиняем себя, но развиваем необусловленное сострадание. Самое печальное во всем этом – как мы лишаем себя настоящего момента.

Иногда, однако, страх загоняет нас в угол; все рушится, и мы ищем пути отхода. В такие моменты даже самые глубокие духовные истины кажутся нам довольно прямолинейными и банальными. Бежать некуда. Мы видим это так же ясно, как и все. Но рано или поздно мы понимаем: пусть мы и не можем превратить страх во что-то приятное, он тем не менее поможет нам осознать все учения, которые мы когда-либо слышали или читали,

Так что, когда вы встретитесь со страхом в следующий раз, считайте, что вам повезло, Он – источник мужества, Обычно мы думаем, что смелые люди – те, кто не чувствует страха. Но правда в том, что смелые – это те, кто находится со страхом в близких отношениях,

Мой первый муж как-то сказал мне, что я одна из самых храбрых людей в его жизни. На мой вопрос, почему он так считает, он ответил: хотя я ужасно боязливая, я все равно иду и делаю то, что нужно, как бы мне ни было страшно.

Даже когда мы выясняем, что все не так, как мы представляли, важно продолжать исследование, а не спасаться бегством. Мы будем сталкиваться с этим снова и снова. Ничто никогда не будет таким, как мы думаем. Это относится и к осознанности, и к страху. Сострадание – не то, что мы думали. Любовь. Будда-природа. Мужество. Это лишь условное обозначение того, что мы не можем постигнуть умом, но что каждый из нас испытывал. Эти слова указывают, какой становится жизнь, когда мы позволяем привычному порядку вещей нарушиться и остаемся прикованы к настоящему моменту.

Глава 2 Когда все рушится

Когда привычная жизнь рушится и мы оказываемся на краю неизвестного, главное – не создавать новые концепции. Духовное путешествие не связано с восхождением на небеса.

Монастырь Гампо – это живописные просторы, где сливаются море и небо. Горизонт бесконечен, и в безграничном небе парят чайки и вороны. Окружающее пространство подобно огромному зеркалу, что лишь усиливает ощущение невозможности спрятаться. К тому же это монастырь, что лишает нас традиционных средств к побегу: здесь нет ни лжи, ни воровства, ни алкоголя, ни секса.

Я давно стремилась попасть в монастырь Гампо и в итоге оказалась там, когда Трунгпа Ринпоче попросил меня возглавить его. Этот опыт стал проверкой моей готовности принимать вызовы: первые годы мне казалось, что меня варят в котле заживо.

Что же случилось, когда я оказалась в монастыре? Все оказалось не таким, как я себе представляла. Вся моя самозащита, весь мой самообман, все мои попытки сохранить свой тщательно отполированный образ – все затрещало по швам. Я не справлялась с ситуацией, несмотря на все старания. Мой стиль общения и руководства сводил всех с ума, а мне негде было спрятаться.

Я всегда считала себя гибким, сговорчивым человеком, который почти всем нравится. Мне удавалось сохранять эту иллюзию почти всю свою жизнь. В первые годы в монастыре я обнаружила, что пребывала в некотором заблуждении. Не то чтобы у меня отсутствовали хорошие качества. Просто я не была той совершенной девочкой, какой воображала себя. Я так много сил потратила на создание этого образа, а он больше не выдерживал столкновения с реальностью. Все мои внутренние проблемы отчетливо проявились и были очевидны не только мне, но и всем остальным.

Я увидела все то, чего раньше не замечала в себе. И мало того, другие свободно высказывали свое отношение и ко мне, и к тому, что я делала. Это было так больно, что я сомневалась, смогу ли снова быть счастлива. Казалось, что на меня непрерывно падают бомбы и что мины моих самообманов взрываются вокруг. И поскольку я находилась в месте, где царили практика и учение дхармы, я не могла оправдывать себя, обвиняя других. Даже эта лазейка была для меня закрыта.

В тот период меня навестила мой учитель, и она сказала мне: «Если ты подружишься с собой, внешний мир станет более дружелюбным по отношению к тебе».

Этот урок я уже усвоила раньше и знала, что это единственный способ двигаться дальше. Когда-то к моей стене был прикреплен листок с надписью: «Только открывшись разрушению, мы сможем найти в себе неразрушимое». Каким-то образом, даже до того, как я познакомилась с буддийским учением, я знала, что в этом состоит суть подлинного пробуждения: надо уметь все отпускать.

Но когда почва уходит у нас из-под ног и нам не за что ухватиться, это очень больно. Недаром девиз Института Наропы гласит: «Любовь к истине ставит тебя под удар». У нас могут быть довольно романтические представления о том, что это значит, но суть такова: когда мы обнаруживаем истину, мы страдаем. Мы смотрим в зеркало в ванной комнате и видим свое стареющее прыщавое лицо, в котором мало доброты, свою агрессию и трусость.

Именно в этот момент возникает нежность. Когда у нас ни в чем нет уверенности и ничего не получается, мы можем осознать, что находимся на грани чего-то важного. Мы можем осознать, что это очень уязвимое и нежное состояние и что у нас есть два пути. Можно закрыться и позволить обидам наполнить нас, а можно погрузиться в это трепетное состояние. В этом состоянии невесомости, отсутствия опоры, определенно есть что-то нежное и мягкое.

Это своеобразное испытание, которое должен пройти духовный воин, чтобы пробудить свое сердце. Иногда мы оказываемся в этом состоянии в результате болезни или смерти близкого человека. Мы переживаем утрату – любимого человека, своей молодости, самой жизни.

У меня есть друг. У него СПИД, и он умирает. Я недавно разговаривала с ним, и он сказал мне: «Я хотел совсем другого, болезнь была мне ненавистна, я находился в ужасе от произошедшего. Но оказалось, что болезнь стала для меня величайшим подарком». Потом он добавил: «Теперь я ценю каждое мгновение. Все люди стали так много значить для меня. Вся моя жизнь обрела смысл». Что-то действительно изменилось, и он был готов к смерти. То, что виделось ужасным и пугающим, оказалось подарком.

Ситуация, когда наш привычный мир рушится, – это испытание, но также и возможность исцеления. Нам кажется, что мы должны решить проблему, но правда в том, что это невозможно. Все возникает и исчезает, снова и снова. И так все время. Исцеление происходит, когда мы создаем пространство, в котором возможно все: пространство для горечи, для утешения, для несчастья и радости.

У нас могут быть свои представления о том, что принесет нам удовольствие, а что горе. Но на самом деле мы не знаем, как все обернется. Самое важное – это создать пространство для этой неопределенности. Мы стараемся делать то, что, по нашему мнению, может нам помочь. Но на самом деле мы ничего не знаем наверняка. Мы никогда не знаем, потерпим ли неудачу или преуспеем. Испытывая сильное разочарование, мы не можем быть уверены, что это конец истории. Вполне возможно, это начало великого приключения.

Я как-то прочитала историю про родителей и их единственного сына. Эти люди были очень бедны и очень дорожили своим сыном. Они надеялись, что он будет уважать их и поддерживать в старости. Потом он упал с лошади и стал калекой. Его родителям казалось, что это конец жизни. Две недели спустя в эту деревню пришли военные и забрали всех здоровых, сильных мужчин в армию для участия в войне, а этому молодому человеку позволили остаться и заботиться о своей семье.

Такова жизнь. Мы ничего не знаем наверняка. Что-то мы называем плохим, что-то хорошим. Но мы ничего не знаем.

Когда привычная жизнь рушится и мы оказываемся на грани неизвестности, главное – не создавать новые концепции. Духовное путешествие не связано с восхождением на небеса. На самом деле именно такой взгляд на мир и делает нас несчастными. Представление о том, что мы можем обрести вечное удовольствие и избежать боли, в буддизме называется сансарой. Это бесконечный цикл существования, колесо, которое крутится круг за кругом и заставляет нас страдать, Первая благородная истина Будды указывает на то, что страдание неизбежно до тех пор, пока люди считают, что явления постоянны – что они не распадаются, что на них можно полагаться и тем самым удовлетворить свою потребность в безопасности. Таким образом, понять действительное положение вещей возможно лишь тогда, когда у нас из-под ног выдергивают ковер и нам некуда приземлиться. Можно использовать такие ситуации либо для пробуждения, либо для погружения в еще более глубокий сон. Прямо в этот момент, когда нам не на что опереться, мы можем посеять семя заботы о тех, кто нуждается в нашем внимании, а также обнаружить собственную доброту.

Я отчетливо помню тот день, ранней весной, когда моя реальность раскололась на кусочки. Это случилось еще до встречи с буддизмом, но, без сомнения, было подлинным духовным опытом. В тот день мой муж признался, что у него роман на стороне. Тогда мы жили на севере Нью-Мексико. Я стояла перед нашим глинобитным домом и пила чай, когда услышала, как подъехала машина и хлопнула дверь. Муж вышел из-за угла и без всякого предупреждения сказал мне, что у него есть другая женщина и он хочет развода.

Я помню, каким огромным тогда было небо. Помню шум реки и пар, который поднимался от моего чая. Время остановилось, мысли исчезли – не осталось ничего, кроме света и глубокого, безграничного безмолвия. Потом я схватила камень и кинула его в мужа.

Когда меня спрашивают, как я пришла к буддизму, я всегда говорю, что меня привела к нему злость на мужа. Но правда в том, что муж спас мне жизнь. Когда брак распался, я очень старалась – очень-очень – снова обрести хоть какое-то ощущение комфорта, какое-нибудь место, где я чувствовала бы себя спокойно и в безопасности. К счастью, у меня ничего не вышло. Инстинктивно я знала, что единственная возможность двигаться дальше – это полностью уничтожить мое прежнее, зависимое «я». И именно тогда я прикрепила ту записку на стену.

Жизнь – хороший учитель и друг. Все постоянно меняется, нужно только осознать это. Можно сколько угодно воображать, как все будет, но реальность всегда окажется другой. Неустойчивое, шаткое положение – это идеальная ситуация, в которой мы можем открыть свое сердце и ум и выйти за обычные пределы. Это очень нежное, неагрессивное, открытое состояние.

Принять эту шаткость – принять разбитое сердце, урчащий от голода живот, чувство безнадежности и желание отомстить – вот путь подлинного пробуждения. Соглашаться с этой неопределенностью, научиться расслабляться посреди хаоса и не паниковать – вот духовный путь. Научиться сохранять равновесие, мягко и сострадательно удерживать себя от тех или иных мыслей и поступков – вот путь воина. Мы удерживаем себя сто тысяч раз, снова и снова, когда вновь готовы ожесточиться в обиде, горечи, праведном негодовании, и даже в чувстве облегчения, в чувстве вдохновения.

Мы можем каждый день размышлять об уровне агрессии в мире, в Нью-Йорке, в Лос-Анджелесе, Галифаксе, на Тайване, в Бейруте, Кувейте, Сомали, Ираке – где угодно. Во всем мире кто-то постоянно наносит удар по своему врагу, боль и страдание всегда умножаются. Попробуйте каждый день размышлять об этом и спрашивайте себя: «Хочу ли я умножать насилие в мире?» Каждый день, едва почувствовав раздражение, надо просто задать себе вопрос: «Я буду практиковать спокойствие и безмятежность или я собираюсь на войну?»

Глава 3 Настоящий момент – совершенный учитель

Нашим соперником может оказаться пудель, а может – свирепый сторожевой пес, но важно не это. Важно одно: что же произойдет дальше?

Для нас любой дискомфорт – это плохие новости. Но практики, или духовные воины, – люди, испытывающие определенную потребность познать истину, – воспринимают такие чувства, как разочарование, смущение, раздражение, огорчение, гнев, ревность и страх, как очень ясные указатели на то, что именно мешает нам двигаться по пути. Эти чувства помогают идти вперед, когда нам больше всего хочется все бросить и отступить. Они подобны посланникам, которые с пугающей ясностью показывают нам, где именно мы застряли и что тянет нас назад. Настоящий момент – это совершенный учитель, и, к счастью, он всегда с нами.

События и люди в нашей жизни, благодаря которым проявляются наши внутренние нерешенные проблемы, – это, безусловно, благие вестники. Нет никакой необходимости охотиться за ними. Не стоит пытаться искусственно создавать ситуации, в которых мы проверяем себя на прочность. Они возникают сами по себе с завидной регулярностью.

Каждый день мы сталкиваемся с различными ситуациями, которые могут заставить нас как раскрыться, так и закрыться. Самая лучшая возможность возникает тогда, когда мы не справляемся с ситуацией. Нам кажется, что мы не вынесем происходящего. Это уже чересчур. Все зашло слишком далеко. Мы недовольны собой. Мы не можем исправить ситуацию и выставить себя в хорошем свете. Как бы мы ни старались, ничего не получается. По сути, жизнь просто загнала нас в угол.

Представьте, что вы посмотрели в зеркало и увидели там гориллу. Вот зеркало, в нем отражаетесь вы, и то, что вы видите, ужасно. Вы пытаетесь развернуть зеркало под другим углом, чтобы выглядеть немного лучше, но, что бы вы ни делали, из зеркала на вас все равно смотрит горилла. Это и значит быть загнанным в угол. В такой ситуации у вас есть всего лишь два выхода: принять или оттолкнуть происходящее.

Большинство людей не воспринимают такие ситуации как ценный урок, а ненавидят их. Мы пытаемся бежать любой ценой.

Все наши зависимости возникают из мгновения, когда мы дошли до предела и не можем вынести происходящего. Мы хотим как-то смягчить это переживание и становимся зависимы от всего, что, как нам кажется, облегчает боль. На самом деле жажда потребления, которая сейчас столь широко распространилась в мире, коренится как раз в такой реакции. Мы изобрели так много способов отвлечься от настоящего момента и сгладить его остроту лишь для того, чтобы не чувствовать всю силу боли от невозможности изменить ситуацию.

Медитация помогает нам осознать пределы своих возможностей и заметить, когда мы поддаемся надежде или страху. Благодаря медитации мы ясно видим свои мысли и эмоции и можем отпустить их. Медитация хороша тем, что даже если мы потом снова закроемся, мы все равно уже не сможем пребывать в неведении. Мы осознаём, что закрываемся. И уже это само по себе рассеивает мрак неведения. Теперь мы видим, как бежим, прячемся и все время находим себе занятия, лишь бы не позволить сердцу открыться. И мы также понимаем, что способны раскрыться и расслабиться.

Разочарование, смущение, все эти неприятные для нас состояния – это по своей сути вид смерти. Мы только что утратили почву под ногами и абсолютно не контролируем происходящее. И тогда мы начинаем бороться со страхом смерти, вместо того чтобы осознать: смерть – обязательное условие нового рождения.

Достижение своего предела – это не какой-то вид наказания. Если мы перед лицом смерти чувствуем страх и дрожь – это признак здорового восприятия. Еще один такой признак – если страх не уничтожает нас, а мы воспринимаем его как послание о том, что пора прекратить борьбу и прямо взглянуть на угрозу. Такие состояния, как разочарование и тревожность, – знак того, что мы вот-вот ступим на незнакомую территорию. Для одних такой незнакомой территорией может стать платяной шкаф. Для других – космос. То, что пробуждает чувство страха и надежды у меня, не обязательно окажет такой же эффект и на вас. Моя тетя приходит в ужас, если я передвигаю лампу в ее комнате. Моя подруга совершенно теряется, если ей предстоит переезд. Мой сосед боится высоты. На самом деле не важно, что приводит нас к границам наших возможностей. Важно то, что рано или поздно это случается с каждым из нас.

Впервые я увидела Трунгпу Ринпоче на его встрече с четвероклассниками, которые задавали ему множество вопросов о детстве в Тибете и том, как он бежал от китайских коммунистов в Индию. Один мальчик спросил Ринпоче, испытывал ли тот когда-нибудь страх. Чогьям Трунгпа ответил, что учитель заставлял его посещать пугающие места, например кладбища, и вообще работать с тем, что вызывало у него страх. Потом Ринпоче рассказал историю, как однажды он со своими помощниками приехал в монастырь, в котором до этого ни разу не был. Когда они подошли к воротам, то увидели большого сторожевого пса, с огромными клыками и красными глазами. Он яростно лаял и пытался освободиться от удерживающей его цепи. Казалось, пес отчаянно хочет накинуться на них. Ринпоче и его спутники миновали пса, сохраняя безопасную дистанцию, и вошли в ворота. Неожиданно цепь порвалась, и собака бросилась к ним. Помощники Ринпоче закричали и застыли на месте от ужаса. А он повернулся и побежал прямо на пса. Тот был так ошарашен, что поджал хвост и убежал прочь.

Настоящий момент – это совершенный учитель, и, к счастью, он всегда с нами.

Нашим соперником может оказаться пудель, а может свирепый сторожевой пес, но важно не это. Важно одно: что произойдет дальше?

Духовное путешествие подразумевает, что мы выходим за пределы надежды и страха, ступаем на незнакомую территорию и постоянно движемся вперед. Самый важный аспект духовного пути – никогда не останавливаться. Обычно, когда мы достигаем своего предела, мы чувствуем себя как те помощники Ринпоче, которые замерли от ужаса. Наше тело и ум парализованы.

Как нам работать со своим умом, когда мы встречаем соперника? Вместо того чтобы потворствовать своим переживаниям или отвергать их, мы можем направить энергию того, что чувствуем, в свое сердце. Легче сказать, чем сделать, но это достойный способ жить. Это путь сострадания, путь развития человеческой храбрости и добросердечности.

В буддийском учении мы часто слышим об отсутствии самости, или «я». И нам довольно сложно понять, что имеется в виду. В то же время если речь в учениях идет о неврозах, то нам сразу же все понятно. Но бессамостность? Если мы доходим до своего предела и хотим освоиться в этом состоянии, не отталкивая свои переживания и не потакая им, жесткость в нас растворится. Нас смягчит чистая сила возникающей энергии – энергии гнева, энергии разочарования, энергии страха. Если мы не будем направлять ее куда-либо, она сможет проникнуть прямо в наше сердце и раскрыть нас. И так мы обнаружим отсутствие самости. Все наши привычные схемы и шаблоны рушатся. Достижение своего предела – это вовсе не препятствие и не наказание, но, скорее, дверь в благоразумие и необусловленную доброту человеческой природы.

Формальная медитация – самый безопасный и благоприятный способ начать движение в этом направлении. Сидя на подушке для медитации, мы учимся не потакать тому, что происходит, и не подавлять это. Мы просто позволяем этой энергии быть. Именно поэтому полезно медитировать каждый день, постепенно знакомясь со своими страхами и надеждами. Так мы засеваем семена, которые позволят нам сохранять осознанность в хаосе повседневной жизни. Это постепенное пробуждение. Мы медитируем не для того, чтобы считаться хорошими практиками. Мы медитируем, чтобы в нашей жизни было больше осознанности.

Первым делом во время медитации мы начинаем осознавать, что происходит на самом деле. Пусть мы по-прежнему убегаем от своих переживаний или потворствуем им, но теперь мы отдаем себе в этом отчет. Однако это понимание само по себе не приведет к тому, что мы больше не будем так поступать. Довольно долго все, на что мы будем способны, – лишь наблюдать со стороны. Осознавая, как мы подавляем свои мысли и эмоции или, наоборот, потакаем им, мы начнем менять привычный шаблон, и постепенно перед нами откроется более широкая и ясная перспектива.

Чтобы сохранять равновесие, не потворствуя своим переживаниям и не отталкивая их, мы просто принимаем все, что возникает, не оценивая это. Мы позволяем мыслям раствориться и снова возвращаемся к открытости настоящего момента. В этом суть медитации. У нас возникают разнообразные мысли, но вместо того, чтобы подавлять их или подпадать под их власть, мы признаем их и отпускаем. Потом мы возвращаемся к настоящему моменту и пребываем в нем. Как говорит об этом Согьял Ринпоче, мы просто «возвращаем ум домой».

Со временем мы научимся так же относиться к надеждам и страхам в повседневной жизни. В какой-то момент мы просто прекращаем бороться и расслабляемся. Мы останавливаем внутренний диалог и возвращаемся к свежести настоящего момента.

Это происходит постепенно, вы должны запастись терпением. Как долго длится этот процесс? Я бы сказала, всю оставшуюся жизнь. По сути, мы постоянно раскрываемся, учимся, соприкасаемся на более глубоких уровнях с человеческим страданием и мудростью, познаем эти два аспекта и становимся более сострадательными и любящими людьми. Учение непрерывно, нам всегда есть чему учиться. Мы не должны превращаться в самодовольных старикашек, которые на все махнули рукой. Мы можем столкнуться с яростными псами в самый неожиданный момент.

Нам кажется: чем более открытыми мы становимся, тем сложнее нас вывести из зоны комфорта. Но вот что интересно: когда мы достигаем определенной степени открытости, серьезные неприятности мгновенно пробуждают нас, а вот мелочи жизни застают врасплох. Однако не важно, какого размера, цвета, формы они будут, важно идти навстречу этому некомфортному состоянию, а не пытаться убежать от него.

Когда мы практикуем медитацию, мы вовсе не стараемся достигнуть какого-то идеала, совсем наоборот. Мы просто принимаем свой опыт, каким бы он ни был. Если иногда у нас есть перспективы, а иногда нет – это наш опыт. Если иногда мы можем приблизиться к тому, что пугает нас, а иногда это выше наших сил – это тоже наш опыт. «Настоящий момент – совершенный учитель, и он всегда с нами» – по-настоящему глубокое наставление. Осознавать то, что происходит, – вот смысл учения. Мы можем быть с тем, что происходит, и не отделять себя от него. Пробужденность присутствует и в боли, и в удовольствии, и в нашей запутанности, и в нашей мудрости. Она возможна в каждый момент нашей странной, непредсказуемой повседневной жизни.

РУШИТСЯ

Глава 4 Примите все как есть

Мы получили наставление и можем применять его на практике. Теперь только от нас зависит, что произойдет дальше. В конечном счете все сводится к тому, насколько мы готовы расслабиться, ослабить хватку. Насколько мы готовы быть честными сами с собой?

Медитация, наставления по которой Чогьям Трунгпа передавал своим ученикам, называется шаматха-випашьяна. Когда Трунгпа впервые давал учение на Западе, он говорил, что нужно просто открыть ум и расслабиться. Если во время медитации вас отвлекают мысли, просто позвольте им раствориться и вернитесь к открытому, расслабленному состоянию ума.

Через несколько лет Ринпоче понял, что для некоторых из его учеников это простое наставление невыполнимо; чтобы преуспеть в этой медитации, им был необходим определенный метод. И тогда, не меняя сути медитации, он стал давать наставления немного иначе. Ринпоче теперь делал больший упор на положение тела и учил людей направлять внимание на выдох. Позже он сказал, что во время выдоха наш ум максимально приближен к пребыванию в своем естественном открытом состоянии и в то же время у него есть объект, к которому можно вернуться.

Ринпоче подчеркивал, что выдох должен быть обычным, нам не нужно каким-либо образом изменять его, и что внимание, направляемое на выдох, должно быть ненавязчивым, своего рода легким прикосновением. Он говорил, что на дыхание надо направлять около 25 процентов внимания, так чтобы мы по-прежнему могли осознавать окружающую обстановку. Тогда она не будет отвлекать нас от медитации или препятствовать ей. Годы спустя Ринпоче использовал забавную аналогию, сравнив медитирующего с человеком, который одет в парадный костюм и держит в руках полную ложку воды. Можно спокойно сидеть в своем шикарном костюме и не отвлекаться при этом на ложку воды в руке. Смысл в том, что не надо стараться достигнуть какого-то особого состояния или выйти за пределы звуков и движений обычной жизни. Скорее, нам следует больше расслабиться в привычной обстановке и ценить мир вокруг нас и простую истину настоящего момента.

Во многих медитативных практиках используется объект для медитации – что-то, к чему вы возвращаетесь снова и снова, вне зависимости от происходящего в вашем уме. В этом случае объект медитации – выдох, ускользающий, текучий

и изменчивый. Вдох похож на паузу. И все, что нужно делать, – ждать следующего выдоха.

Однажды я рассказала про эту технику подруге, которая долгие годы практиковала сосредоточение на вдохах и выдохах, а также на других объектах. Услышав эти наставления, она воскликнула: «Но это же невозможно! Этого никто не сможет сделать! Там есть целый период, когда просто нечего осознавать!» Именно тогда я впервые поняла, что эти наставления уже содержат в себе возможность полностью отпустить происходящее. Я слышала, что мастера дзен говорят о медитации как о готовности умирать снова и снова. И вот с каждым выдохом, который растворяется и исчезает, вы позволяете умереть всему, что было прежде, и расслабляетесь, вместо того чтобы паниковать.

Ринпоче просил, чтобы мы как инструкторы по медитации не говорили о «сосредоточении» на выдохе, но использовали более образный язык. Так что мы советовали ученикам «соприкоснуться с выдохом и отпустить его», или «направить легкое и мягкое внимание на выдох», или «следовать за выдохом, расслабиться и раствориться с ним вовне». Суть наставления по-прежнему заключалась в том, чтобы раскрыться и расслабиться, не привнося в это ничего дополнительного, не создавая концепций, но возвращаясь к уму как он есть – ясному, сияющему и свежему.

Спустя некоторое время Ринпоче добавил еще одно уточнение к инструкции. Он попросил нас помечать наши мысли как «процесс мышления». Вот мы медитируем, направляем внимание на дыхание и, не осознавая того, уже улетали куда-то в своих мыслях – что-то планируя, о чем-то беспокоясь или фантазируя. Мы оказались в совершенно другом мире, сотканном исключительно из мыслей. И в тот момент, когда мы осознаем, что отвлеклись, нам надо сказать себе, что это «процесс мышления», и снова просто вернуться к выдоху.

Однажды я видела, как это показали в танце. Человек вышел на сцену и сел в позу для медитации. Но уже через пару секунд в нем заиграли страсти. Он приходил во все большее исступление по мере того, как крошечные искры желания превращались в яркое пламя сексуальных фантазий. Потом раздался звук колокольчика, и спокойный голос сказал «процесс мышления», и этот человек вернулся в расслабленную позу для медитации. Через несколько секунд из небольшого раздражения зародился танец гнева. Потом был танец одиночества, потом танец апатии, и каждый раз звонил колокольчик и спокойный голос говорил «процесс мышления». Тогда человек на сцене снова расслаблялся, с каждым разом чуть дольше, и потом все стало восприниматься как безграничное спокойствие и пребывание в настоящем моменте.

Мгновение, когда мы ловим себя и говорим «процесс мышления», очень интересно. Именно в этот момент мы можем сознательно упражняться в мягкости и развитии непредвзятого отношения. На санскрите любящая доброта – это майтри. Майтри также переводится как необусловленная дружелюбность. Так что каждый раз, как вы говорите себе «процесс мышления», вы развиваете эту необусловленную дружелюбность по отношению к тому, что возникает в вашем уме. Поскольку прийти к такому необусловленному состраданию очень сложно, этот простой и прямой метод пробуждения очень важен.

Суть медитации – это принятие всего, что возникает.

Иногда мы чувствуем себя виноватыми, иногда ведем себя высокомерно. Иногда наши мысли и воспоминания ужасают нас, и мы чувствуем себя совершенно несчастными. Мысли постоянно рождаются в нашем уме, и во время медитации мы создаем пространство для их возникновения. Если мы цепляемся за какую-то мысль и она уносит нас прочь, не важно, приятная она или неприятная, следует обозначить ее как «процесс мышления» и с открытостью и добротой позволить ей раствориться в огромном небе. Когда облака и волны мыслей тут же возвращаются, мы просто признаём их появление, с необусловленной дружелюбностью обозначаем их как «процесс мышления» и отпускаем, снова и снова.

Иногда люди прибегают к медитации, чтобы освободиться от переживаний и беспокойства. Мы используем технику обозначения своих мыслей как «процесса мышления», чтобы избавиться от того, что нас тревожит. И если нам удастся соприкоснуться с чем-то блаженным или вдохновляющим, мы можем решить, что наконец-то «у пас получилось». Тогда мы захотим остаться в этом состоянии спокойствия, гармонии и отсутствия страха.

Вот почему крайне важно всегда напоминать себе, что суть медитации – это принятие всего, что возникает. Мы не выбираем, что принять, а что отвергнуть. Медитация определенно не предназначена для того, чтобы подавлять что-нибудь, но также она и не для того, чтобы поощрять цепляние. Аллен Гинзберг использовал выражение «сюрприз для ума». Вы садитесь медитировать и – хоп! – сталкиваетесь с довольно неприятным сюрпризом. Хорошо. Пусть будет так. Не стоит его отвергать, нужно с состраданием обозначить его как «процесс мышления» и отпустить. Потом – ух ты! – очень приятный сюрприз.

Хорошо. Пусть будет так. Не стоит за него цепляться, с состраданием обозначьте его как «процесс мышления» и отпустите. Вскоре мы обнаружим, что эти сюрпризы бесконечны. Мила-репа, тибетский йогин, живший в XII веке, слагал прекрасные песни о том, как следует медитировать. В одной из них он говорит, что у ума проекций больше, чем пылинок в солнечном луче, и что даже сотни мечей не могут их уничтожить. Так что нам, практикующим медитацию, следует перестать бороться со своими мыслями и осознать, что честность и юмор гораздо более вдохновляющие и полезные качества, чем любой фанатичный религиозный порыв к чему-либо или против чего-то.

В любом случае суть в том, чтобы не пытаться избавиться от мыслей, но, скорее, увидеть их подлинную природу. Если мы поддадимся мыслям, они так и будут водить нас по кругу. На самом деле мысли подобны образам из сновидений, иллюзиям, они нематериальны. Они, как мы говорим, всего лишь «процесс мышления».

Ринпоче постоянно уточнял наставления по позе для медитации. Он утверждал, что медитация не должна превращаться в борьбу. Так что если у нас болят ноги или спина, то вполне можно подвигаться. Вскоре мы обнаружили, что изначально правильное положение тела позволяет достичь более глубокого расслабления, и если мы во время медитации почувствуем дискомфорт, то достаточно будет внести в позу лишь незначительные изменения. Постепенно мы вывели для себя шесть пунктов правильного положения тела. Они таковы:

1. Сидите ли вы на подушке или на полу, сидение должно быть плоским, без перекосов влево или вправо, вперед или назад.

2. Ноги скрещены удобным для вас образом. Также вы можете сидеть на стуле, ступни стоят на полу, а колени на несколько сантиметров разведены в сторону.

3. Торс (от головы до копчика) следует держать прямо, не расслабляя спину и раскрыв грудную клетку. Если вы сидите на стуле, лучше не откидываться на спинку. Если вы начинаете сутулиться, выпрямите спину.

4. Руки лежат на бедрах, кисти рук обращены ладонями вверх.

5. Глаза открыты, вы расслаблены и осознаете происходящее, то, что возникает. Взгляд немного опущен и направлен на пару метров перед собой.

6. Рот слегка приоткрыт, челюсть расслаблена, воздух беспрепятственно проходит как через рот, так и через нос. Кончик языка соприкасается с верхним нёбом.

В начале медитации вы можете сверять правильность положения вашего тела по этим шести пунктам. Каждый раз, когда в медитации вы отвлекаетесь, направляйте внимание на тело и проверяйте правильность позы. Потом снова возвращайтесь к выдоху. Не беспокойтесь, если обнаружите, что мыслями унеслись далеко. Просто скажите себе «процесс мышления» и вернитесь к открытости и расслабленности выдоха. Снова и снова возвращайтесь в «здесь и сейчас».

Поначалу многие находят медитацию волнующей. Это похоже на новый проект: вы считаете, что если практиковать ее, то, возможно, все негативное уйдет и вы станете открытым, непредвзятым и дружелюбным человеком. Но со временем ощущение новизны проходит. Вы просто каждый день отводите время для медитации и снова и снова возвращаетесь к дыханию, проходя через стадии скуки, раздражительности, страха и спокойствия. Такое упорство и повторение сами по себе становятся наградой, если вы практикуете честно, с легкостью, юмором и добротой.

Мы получили наставление и можем применять его на практике. Теперь только от нас зависит, что произойдет дальше. В конечном счете все сводится к тому, насколько мы готовы расслабиться, ослабить хватку. Насколько мы готовы быть честными с самим собой?

Глава 5 Никогда не поздно

Майтри отличает то, что мы не пытаемся решить проблему. Мы не стремимся избавиться от боли или стать лучшим человеком. По сути, мы отказываемся от контроля и позволяем концепциям и представлениям распасться.

Я получаю много писем от «худшего человека на Земле». Иногда этот ужасный человек стареет и чувствует, что зря прожил жизнь. Иногда он – подросток с суицидальными намерениями, который ищет помощи. В тяжелой ситуации может оказаться каждый, независимо от пола, возраста и других факторов. Всех этих людей объединяет одно: они не могут относиться к себе с любящей добротой.

Недавно я общалась со своим давним знакомым. Я всегда считала его застенчивым, добрым человеком, который всегда помогает другим. Но в тот день он был совершенно подавлен, а в его глазах я увидела безнадежность. Пытаясь пошутить, я спросила: «Ну, ты же не думаешь, что на планете есть люди и похуже, чем ты?» И он ответил с душераздирающей честностью: «Нет. Если хочешь знать, я действительно чувствую себя так, будто хуже меня никого нет».

Это заставило меня вспомнить карикатуру Гари Ларсона. Две женщины из-за закрытой двери подсматривают за чудовищем, стоящим у них на крыльце. Одна из них говорит: «Успокойся, Эдна. Да, это ужасное гигантское насекомое, но, может быть, ему просто нужна помощь?»

Самые трудные времена мы создаем для себя сами. Но никогда не поздно начать практиковать любящую доброту. Представьте, что у нас болезнь в терминальной стадии. Не зная, сколько времени нам отпущено, мы понимаем, что в оставшиеся часы, месяцы или годы важно подружиться с собой и с другими.

Считается, что мы не можем прийти к удовлетворению и радости (не говоря уже о просветлении), если не видим, кто мы такие и что мы делаем, если не осознаём своих привычек и шаблонов мышления и поведения. Это называется майтри – развитие любящей доброты и дружелюбия по отношению к себе.

Люди иногда путают этот процесс с самосовершенствованием или личностным ростом. Порой мы становимся так одержимы хорошим отношением к себе, что не обращаем никакого внимания на то, как это сказывается на окружающих. Мы ошибочно можем считать, что майтри – это способ обрести постоянное счастье, рай на земле. Но на самом деле доброе отношение к себе вовсе не значит, что мы похлопываем себя по плечу со словами «Ты самый великий» или «Не волнуйся, приятель, все будет хорошо». Скорее, это процесс, который искусно и сострадательно выявляет наш самообман и лишает нас маски, за которой мы могли бы спрятаться.

Майтри отличает то, что мы не пытаемся решить проблему. Мы не стремимся избавиться от боли или стать лучшим человеком. По сути, мы отказываемся от контроля и позволяем концепциям и представлениям распасться.

Этот процесс начинается с осознавания: что бы ни возникало – это не начало и не конец. Это просто такой же обычный человеческий опыт, с которым все люди сталкиваются с безначальных времен. Мысли, эмоции, настроение и воспоминания приходят и уходят, а ощущение настоящего момента всегда здесь.

Никогда не поздно взглянуть на свой ум. Благодаря медитации мы всегда можем создать пространство, в котором все может возникать. Иногда мы сами себя повергаем в шок. Иногда мы пытаемся спрятаться. Иногда мы сами себе удивляемся. Ничего не оценивая, не погружаясь в «нравится» и «не нравится», мы можем вновь и вновь оказываться в «здесь и сейчас».

Удручает то, что, попавшись на удочку осуждения, мы начинаем осуждать всех вокруг. Если нас задевает резкость, мы сами становимся резкими. Чем чаще мы так поступаем, тем глубже в нас укореняются эти качества. Печально, что мы становимся экспертами по причинению вреда себе и другим. Вместо этого нам стоит практиковать мягкость и все отпускать. Можно с любопытством и удивлением встречать все, что возникает, не придавая этому слишком большого значения. Вместо того чтобы бороться со своим смятением, можно принять его и расслабиться. И тогда со временем мы обнаружим, что ясность присутствует всегда. Во времена наихудшего развития событий в жизни наихудшего человека на Земле, во времена самых тяжелых диалогов с самим собой – всегда присутствует открытое пространство.

У нас в голове есть определенный образ себя, за который мы держимся. Это можно описать как «ограниченный ум». По-тибетски он называется сем. В тибетском языке есть несколько слов, обозначающих ум, но важно знать два из них – сем и puma. Сем – это то, что мы переживаем как мысли, поток внутренней болтовни, постоянно укрепляющей наше «я». Ригпа буквально – разум, или природная способность к пониманию. Под всеми тревогами и планами, под всеми желаниями и стремлениями всегда присутствует ум мудрости, ригпа. Как только мы остановим внутренний диалог, проявится ригпа.

В Непале собаки лают всю ночь напролет. Примерно каждые двадцать минут они внезапно замолкают, и возникает ощущение невероятного спокойствия и безмолвия. Потом они снова берутся за свое. Ограниченный ум, сем, воспринимает все именно так. Когда мы только начинаем медитировать, кажется, что собаки лают беспрестанно. Через какое-то время в их гавканье возникают перерывы. Наши мысли похожи на диких собак, которых необходимо приручить. Вместо того чтобы бить их или кидать в них камни, мы с состраданием укрощаем их. Снова и снова мы выказываем доброту по отношению к ним, и постепенно они успокаиваются. Тогда нам кажется, что стало гораздо спокойнее и просторнее, лишь иногда там и тут раздается робкое тявканье.

Люди так одержимы бегством, что забывают насладиться красотой окружающего мира.

Конечно, этот шум никогда не исчезнет полностью. Мы вовсе не стремимся навсегда избавиться от этих собак. Но как только мы соприкоснулись с безграничностью ригпа, она начинает проникать повсюду. Если мы практикуем майтри, то достаточно краткого переживания этой безграничности, чтобы она охватила все аспекты нашей жизни. Она вберет в себя наши огорчения и наш страх, наши концепции и мнения о мире и о том, кто мы такие. У нас даже иногда может возникнуть ощущение, что жизнь подобна сну.

Когда мне было десять лет, моя лучшая подруга стала страдать от кошмаров. Ей снилось, что она бежит в темноте через огромное здание, преследуемая ужасными чудовищами. Как только она добегала до двери и закрывала ее за собой, она слышала, как чудовища открывают ее. В конце концов она просыпалась в слезах и с криками о помощи.

Однажды мы сидели у нее на кухне и разговаривали про эти кошмары. Когда я ее спросила, как выглядят чудовища, она ответила, что не знает, потому что все время убегает от них. После моего вопроса она задумалась о том, что же это за существа. Ей стало интересно, похожи ли они на ведьм и есть ли у них ножи. Так что в следующий раз, когда ей приснился кошмар, она не стала убегать, а повернулась к ним лицом.

Это потребовало от нее невероятного мужества, ее сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, но она прислонилась спиной к стене и взглянула на чудовищ. Они остановились перед ней и стали прыгать, но ни один не подошел ближе. Их было всего пять, каждый был похож на какое-то животное. Один из них был медведем, только вместо когтей у него были красные длинные ногти. У другого было четыре глаза. У третьего – рана на щеке. Когда она более внимательно взглянула на них, ее преследователи стали похожи на двумерные рисунки из комиксов. Потом они медленно растаяли. Моя подруга проснулась, и больше кошмары ей не снились.

В буддизме говорится о трех видах пробуждения: пробуждении от обычного сна, пробуждении в момент смерти от сна жизни, пробуждении в полное просветление от сна заблуждений. Когда мы умираем, мы воспринимаем это как пробуждение от очень долгого сна. Услышав об этом, я вспомнила кошмары своей подруги. И тогда же я вдруг поняла: если все это действительно лишь сон, то я могу прямо взглянуть на то, что пугает меня, а не убегать прочь. Это не всегда было легко, но в процессе я многое поняла о майтри.

Наши личные демоны приходят в разных обличьях. Мы переживаем их как стыд, ревность, отчужденность или гнев. Они – это все то, что заставляет нас чувствовать себя некомфортно и постоянно убегать прочь.

Мы спасаемся по-разному: устраиваем истерику, что-то говорим, хлопаем дверью, кого-то бьем или швыряем кастрюлю, лишь бы не встречаться с тем, что творится в нашем сердце. Или же мы прячем чувства поглубже и как-то притупляем боль. Мы можем провести всю жизнь, убегая от чудовищ нашего ума.

Люди так одержимы бегством, что забывают насладиться красотой окружающего мира. Мы так привыкли мчаться вперед, что сами себя лишаем радости.

Однажды мне приснилось, что я приводила дом в порядок к приезду Кхандро Ринпоче. Я носилась как угорелая, занимаясь уборкой и готовкой. Неожиданно подъехала машина, и Ринпоче вышла из нее со своим помощником. Когда я подбежала к ним и поприветствовала их, Ринпоче улыбнулась и спросила: «Ты видела сегодня восход солнца?» Я ответила: «Нет, Ринпоче, не видела. У меня не было времени смотреть на солнце». Ринпоче рассмеялась и сказала: «Нет времени, чтобы жить!»

Иногда складывается впечатление, что нам больше нравится темнота и скорость. Мы можем протестовать, жаловаться и таить обиды тысячи лет. Но посреди горечи и недовольства у нас все равно случаются проблески майтри. Мы слышим, как плачет ребенок, или чувствуем запах свежевыпеченного хлеба. Мы чувствуем свежесть воздуха или видим первый весенний крокус. Нас притягивает красота нашего двора, как бы мы ни отрицали это. Для того чтобы перестать сопротивляться жизни, необходимо встретиться с ней лицом к лицу.

Когда мы раздражены тем, что в комнате слишком жарко, нам надо встретиться с жарой и почувствовать ее тяжесть. Когда мы расстроены тем, что в комнате слишком холодно, нам нужно встретиться с холодом и ощутить его леденящие уколы. Когда мы хотим пожаловаться на дождь, мы могли бы вместо этого ощутить его влажность. Когда мы беспокоимся из-за того, что от ветра дрожат стекла в окнах, мы могли бы встретиться с ветром и услышать его звучание. Нам не стоит жить ожиданиями. Нельзя изменить жару и холод. Они будут всегда. Мы умрем, а отлив и прилив продолжат сменять друг друга. Как морское течение, как день и ночь – это природа вещей. Быть способным ценить это, быть способным внимательно всматриваться в это, быть способным открыть свой ум – это суть майтри.

Загрязненные реки и воздух, враждующие семьи и нации, бездомные странники, заполнившие дороги, – все это традиционные признаки века упадка. Еще один признак – люди отравлены неверием в собственные силы и стали трусами.

Практика любящей доброты по отношению к себе поможет вам рассеять мрак трудных времен.

Заботиться исключительно о своем внешнем образе – значит быть глухим и слепым. Это то же самое, что стоять посреди цветущего луга с черным мешком на голове или подойти к дереву с поющими птицами, заткнув уши наушниками.

Сейчас в мире слишком много недовольства и слишком много сопротивления жизни. Подобно чуме, эта тенденция охватила все нации и отравляет атмосферу мира. С нашей стороны было бы мудро задуматься об этом и начать развивать любящую доброту.

Глава 6 Непричинение вреда

Откажитесь от попыток сразу же заполнять пространство, научитесь брать паузу, и этот опыт изменит вас. Делая паузу, мы соединяемся как с внутренним беспокойством, так и с внутренним пространством принятия.

Не причинять вред – значит не убивать, не воровать, не лгать, а также отказаться от агрессии – в словах, в действиях, в уме. Это основное буддийское учение об исцеляющей силе ненасилия.

Непричинение вреда себе и другим – это основа просветленного общества. Так мы могли бы прийти к миру, где царит здравомыслие. Оно начинается с благоразумных граждан, то есть с нас. Самый значительный вред, который мы можем себе причинить, – это и дальше пребывать в неведении, не имея мужества и уважения, чтобы посмотреть на себя честно и с мягкостью.

Основа непричинения вреда – это осознанность, которой сопутствуют уважение и сострадание к тому, что мы видим. Осознанность не исчезает после завершения формальной медитации. Благодаря ей мы ясно воспринимаем каждый аспект нашей жизни. Осознанность помогает нам видеть, слышать и чувствовать запахи по-настоящему. Это путешествие длиною в жизнь, в ходе которого мы учимся честно воспринимать свой непосредственный опыт и уважать себя в достаточной мере, чтобы относиться к нему непредвзято.

Постепенно мы становимся более искренними и способны с мягкой честностью взглянуть на себя. Для нас может стать потрясением то, насколько мы были слепы и как причиняли вред другим. Наша манера поведения так глубоко укоренена в нас, что мы не слышим людей, которые говорят нам о причиняемых нами страданиях.

Больно осознавать, что мы причиняем другим вред, к тому же это понимание приходит не сразу. Это становится возможным благодаря нашей готовности быть мягким и честным, нашей готовности сохранять осознанность. Она помогает нам увидеть собственные желания и неприязнь, ревность и неведение. Мы просто наблюдаем, не подпадая под влияние этих чувств.

Следующий шаг – это воздержание. Осознанность – это основа, а воздержание – это путь. Воздержание – это одно из тех жестких слов, которые звучат не очень вдохновляюще. Конечно, ведь живые, яркие и интересные люди не станут практиковать воздержание. Возможно, иногда они и будут от чего-то воздерживаться, но это точно не может быть их образом жизни. Однако в контексте буддизма воздержание – это метод, помогающий стать на путь дхармы. Благодаря этому качеству мы не станем кидаться на поиски развлечений, ощутив легкий укол скуки. Это практика, благодаря которой мы спокойно воспринимаем паузы в болтовне нашего ума, не пытаясь их тут же чем-то заполнить.

Однажды я получила интересные наставления по практике медитации, которая объединяет осознанность и воздержание. Мы должны были просто обращать внимание на свои движения в некомфортных для нас ситуациях. Я заметила, что начинаю тянуть себя за уши, почесывать нос или голову, хотя она вовсе и не чешется, или поправлять воротник. Я совершала маленькие нервные движения, когда чувствовала, что почва уходит из-под ног. Нам сказали не пытаться что-либо изменить, не критиковать себя за то, что мы делаем, но просто осознавать свои действия.

Наблюдение за тем, как мы пытаемся избежать чего-то, позволяет нам соприкоснуться с основополагающей неустойчивостью. Воздержание избавляет нас от привычки действовать импульсивно, меняет наш склонный к развлечениям ум. Мы видим, что существует нечто между моментом возникновения желания, или агрессии, или одиночества – и тем действием, которое мы считаем результатом этой эмоции. В нас есть то, что мы не хотим переживать и никогда не переживаем, потому что начинаем действовать слишком быстро.

За всей шелухой нашей обычной жизни, за всеми нашими разговорами, движениями и мыслями есть основополагающая неустойчивость. Она кипит там все время. Мы переживаем ее как беспокойство и раздражение. Мы переживаем ее как страх. Она вызывает страсть, агрессию, неведение, ревность и гордость, но мы никак не можем ухватить ее суть.

Воздержание позволяет нам наконец узнать природу этого беспокойства и страха. Оно позволяет нам освоиться в этом состоянии, в котором не за что ухватиться. Если мы тут же начинаем развлекать себя разговорами, действиями или размышлениями, если не допускаем возникновения паузы, то никогда не сможем расслабиться. Мы так и будем мчаться по жизни. Так и будем тащить за собой то, что мой дедушка называл увесистым чемоданом тревог. Воздержание – это способ подружиться с собой на самом глубоком из возможных уровней. Мы можем наконец установить связь с тем, что находится в глубине, под всем этим бульканьем и отрыжкой, всем, что выходит наружу и проявляет себя как жесткое, контролирующее, манипулятивное поведение. Под всем этим существует нечто очень мягкое, очень нежное, то, что мы переживаем как страх или тревогу.

Жила однажды девушка-воин. Учитель сказал ей, что она должна сразиться со страхом. Но она не хотела этого. Страх казался ей слишком сильным, пугающим, недружелюбным. Но учитель настаивал и дал ей соответствующие советы. И вот настал день битвы. Девушка-воин была на одной стороне, а страх – на другой. Она чувствовала себя очень маленькой, а страх выглядел огромным и разъяренным. Оба были вооружены. Девушка-воин встала, подошла к страху, сделала перед ним три простирания и спросила: «Могу ли я попросить разрешения вступить с тобой в бой?» Страх ответил: «Спасибо, что оказываешь мне такое уважение и спрашиваешь разрешения». Потом девушка спросила: «Как я могу победить тебя?» Страх ответил: «Моя сила в том, что я быстро говорю и подбираюсь к тебе очень близко. Тогда ты теряешь самообладание и делаешь то, что я велю. Если ты не будешь делать то, что я говорю, я окажусь бессилен. Ты можешь слушать меня и уважать. Я даже могу убедить тебя. Но если ты не станешь делать то, что я говорю, я буду бессилен». Так девушка-воин узнала, как победить страх.

Так это на самом деле и работает. У нас должно быть определенное уважение к нашим тревогам, понимание того, как наши эмоции управляют нами и водят по кругу. Тогда мы увидим, что сами умножаем свою боль, свое смятение, сами заставляем себя страдать. Но нам всем присущи доброта, мудрость, разум, и мы можем прекратить причинять вред себе и другим. Благодаря осознанности мы видим, как возникают эмоции и мысли. Благодаря пониманию мы воздерживаемся от мгновенной реакции, которая раздувает из искры пламя. Мы не придаем тому, что возникает, большого значения, и оно не превращается во Вторую мировую войну или случай домашнего насилия. Все это станет возможным, если мы научимся делать небольшую паузу, не совершать одни и те же импульсивные действия снова и снова. Откажитесь от попыток сразу же заполнять пространство, научитесь брать паузу, и этот опыт изменит вас. Делая паузу, мы соединяемся как с внутренним беспокойством, так и с внутренним пространством принятия.

В результате мы начинаем воздерживаться от причинения вреда. Мы лучше узнаём себя, начинаем уважать себя. Теперь ничто не может застать нас врасплох и испугать. Благодаря этой честной, мягкой осознанности мы узнали себя и значительно изменились.

Так мы обретаем плоды непричинения вреда – благополучие на уровне тела, речи и ума. Здоровое тело подобно горе. В горах происходит многое: идет град, дождь и снег, дует ветер. Жарит солнце, проносятся облака, животные и люди испражняются там и тут… Одни оставляют мусор, другие убирают его. Разные вещи происходят на горе, а она стоит неподвижно. Когда мы полностью узнаём себя, в нашем теле появляется спокойствие. Мы больше не совершаем нервных движений, не чешем нос, не тянем себя за уши, никого не бьем, не выбегаем из комнаты и не напиваемся до бесчувствия. Быть в гармонии с самим собой – значит быть спокойным. Конечно же, мы и дальше можем бегать, прыгать и танцевать. Мы избавляемся лишь от компульсивности: мы не перерабатываем, не переедаем, не курим слишком много. Короче говоря, мы больше не причиняем вред.

Здоровая речь подобна лютне без струн. Даже без струн музыкальный инструмент заявляет о себе. Это образ размеренной речи. Это не значит, что мы напряжены, опасаясь сказать что-нибудь не то. Это значит, что наша речь становится прямой и сдержанной. Мы не болтаем лишь потому, что все вокруг молчат и мы чувствуем себя неуютно. Мы не трещим как сороки. Мы уже всё слышали; нас оскорбляли и нас хвалили. Мы знаем, каково это – быть в ситуации, когда все злятся или когда все спокойны. Нам комфортно в этом мире, потому что мы ладим сами с собой. Даже если мы нервничаем, мы не начинаем по привычке болтать без умолку. Наша речь сдержанная и осмысленная. Мы не тратим дар речи на выражение своих неврозов.

Здоровый ум подобен горному озеру, на поверхности которого нет ряби и видно дно. Если вода взбаламучена, ничего увидеть нельзя. Спокойное озеро – это образ нашего ума, когда он спокоен, полон безусловной приязни ко всему мусору на дне, так что нам не хочется взбаламутить воду, лишь бы не видеть его.

Для воздержания от причинения вреда важна осознанность. Для развития осознанности необходимо сбавить темп настолько, чтобы заметить, что же мы делаем и говорим. Чем лучше мы отслеживаем свои автоматические реакции и понимаем, как они работают, тем легче нам практиковать воздержание. Это может стать нашим образом жизни – мы сохраняем осознанность, замедляя темп и замечая происходящее.

Неведение – корень всего вреда, который мы причиняем себе и другим. Медитация помогает нам устранить его. Если мы видим, что нам не хватает осознанности, что нам редко удается воздержаться от ненужных слов и поступков, что мы не очень благополучны, – это не признак запутанности, а начало ясности. Жизнь движется своим чередом, но нам все сложнее быть глухими, невежественными и слепыми. И, что интересно, это не делает нас более скованными, но, скорее, освобождает нас. Это освобождение возникает естественным образом, когда мы полностью присутствуем в настоящем моменте, не беспокоясь о своем несовершенстве.

Глава 7 Безысходность и смерть

Если мы готовы отказаться от надежды на то, что неуверенность и боль однажды исчезнут из нашей жизни, тогда мы сможем расслабиться и принять шаткость нашего положения. Это первый шаг на пути.

Не ждите, что, обратив свой ум к дхарме, вы обретете чувство безопасности или устойчивую почву под ногами. На самом деле, когда вы обращаете свой ум к дхарме, вы бесстрашно признаете непостоянство и перемены и знакомитесь с безысходностью.

В тибетском языке есть интересное слово: йетангче. «Йе» переводится как «полностью, совершенно», а остальное – как «усталый». Все вместе это означает «совершенно выбиться из сил». Мы могли бы описать это состояние как «сыт по горло». Это состояние полной безысходности. Это очень важный момент – начало начала. Пока мы не откажемся от надежды на то, что есть что-то лучшее или кто-то лучший, мы никогда не сможем расслабиться и принять себя и свою ситуацию.

Можно сказать, что слово осознанность указывает на полное погружение в свои переживания, мы целиком присутствуем в настоящем моменте: и когда наша рука касается дверной ручки, и когда звонит телефон, и когда возникает какое-то чувство. Но если слово осознанность указывает на то, что мы полностью присутствуем здесь и сейчас, то описать йетангче не так просто. Оно связано с отречением, которое необходимо для продвижения по духовному пути.

Наивно считать, что можно получить все и сразу. Попытки обрести неизменное чувство безопасности тщетны. Для того чтобы преодолеть давние и укорененные шаблоны ума, необходимо отказаться от некоторых из своих базовых представлений. Мы больше не можем довольствоваться идеей о том, что существует некое отдельное, материальное «я», заставляющее нас стремиться к удовольствию и избегать боли. Нам надо отказаться от мысли, что в нашей боли виноват кто-то другой. Страдание исчезает, когда мы перестаем надеяться и верить, что нам есть куда спрятаться.

Безысходность означает, что у нас больше нет сил продолжать идти привычным путем. Возможно, мы всё еще хотим этого. Мы стремимся обрести устойчивую почву под ногами, но даже после того, как испробовали тысячи способов спрятаться и уладить все дела, земля под нами все еще ходит ходуном. Однако эти попытки обрести чувство безопасности многому нас учат: не будь их, мы бы никогда не поняли, что это невозможно. Обращение ума к дхарме ускоряет процесс этого открытия. И каждый раз мы снова осознаем, что стремление обрести устойчивую опору тщетно.

Разница между теизмом и нетеизмом вовсе не в том, верит ли человек в Бога или нет. Теизм – это глубоко укорененное убеждение, что где-то есть рука, за которую можно ухватиться: если мы будем поступать правильно, то кто-то будет ценить нас и заботиться о нас. В этом случае мы уверены: каждый раз, когда нам это будет нужно, придет нянька. Мы все склонны отказываться от обязанностей и передавать полномочия внешним силам. Нетеизм означает способность расслабиться в неопределенности настоящего момента, отказавшись при этом от попыток обрести чувство безопасности. Иногда мы думаем, что дхарма – это нечто внешнее, то, во что мы верим, на что равняемся. Однако дхарма – это не убеждения, не догма. Это абсолютное принятие непостоянства и перемен. Учение распадается на части, как только мы пытаемся за него ухватиться. Мы должны просто переживать его, ни на что не надеясь. Так поступали многие храбрые и сострадательные люди, и потом они передавали свой опыт. Главное послание учения – это бесстрашие. Дхарма – это не вера, которой мы слепо следуем. Она не даст нам ничего, за что можно было бы ухватиться.

Нетеизм означает, что мы наконец-то осознаем, что не можем рассчитывать ни на какую няньку. Вот у вас была хорошая нянька, а сейчас ее уже нет. Нетеизм означает понимание, что не только няньки приходят и уходят. Это свойство жизни в целом. Это истина, и это неудобная истина.

Но для тех, кому необходимо за что-то держаться, жизнь еще более тяжела. С этой точки зрения теизм – это зависимость. Мы все испытываем зависимость от надежды на то, что сомнения и страдания однажды исчезнут. Это болезненно сказывается на обществе. Если большинство его членов зависимы от надежды обрести почву под ногами, такое общество оказывается не очень-то сострадательным.

Первая благородная истина Будды гласит: если мы страдаем, это вовсе не значит, что что-то идет не так. Какое облегчение! Наконец-то кто-то сказал правду. Страдание – часть жизни, и мы не обязательно испытываем его лишь потому, что сделали неверный шаг. Однако на деле каждый раз, когда мы чувствуем боль, мы уверены: что-то не в порядке. До тех пор, пока мы висим на крючке надежды, нам кажется: мы как-то можем смягчить или изменить свои переживания, – и мы продолжаем страдать.

В тибетском слово «надежда» звучит как рева, а «страх» – это докпа. Но чаще всего используется слово ре-док, сочетание этих двух слов. Страх и надежда подобны двум сторонам одной медали. Если есть надежда, значит, есть и страх, и наоборот. Этот ре-док – корень нашей боли. В мире, где царят страх и надежда, нам всегда надо переключить канал, изменить температуру, сменить музыку, потому что нам становится некомфортно, беспокойно, что-то начинает болеть – и мы продолжаем искать альтернативу.

Для нетеистического ума отказ от надежды – это начало начал. Вы даже можете повесить на свой холодильник записку «Оставь надежду» вместо более традиционного «Я становлюсь лучше с каждым днем».

Мы всегда пытаемся отрицать то, что перемены – это естественный ход вещей.

Страх и надежда возникают из ощущения, что нам чего-то не хватает, они происходит из ощущения бедности. Мы просто не можем расслабиться и быть собой. Мы цепляемся за надежду, а она лишает нас настоящего момента.

Вместо того чтобы предаваться мыслям о собственной несостоятельности, мы могли бы признать, что прямо сейчас чувствуем себя как кусок дерьма, и не делать вид, что всё в порядке. Так мы проявили бы сострадание к себе. Так мы проявили бы храбрость. Мы могли бы почувствовать, как это дерьмо пахнет, потрогать его и рассмотреть его текстуру, цвет, форму.

Мы можем исследовать природу этого куска дерьма. Мы можем узнать природу неприязни, стыда и смущения и больше не считать эти ощущения чем-то неправильным. Мы можем отбросить надежду на то, что где-то есть лучшее «я» и оно однажды появится. Мы не можем просто перешагнуть через самих себя, как будто нас нет. Гораздо правильнее будет прямо взглянуть на все наши надежды и страхи. И тогда мы обретем уверенность в своей изначальной нормальности.

В этот момент на первый план выходит отречение. Мы отрекаемся от надежды, что наш опыт мог бы быть другим, а мы сами – лучше. Буддийские правила для монахов, советующие отказаться от опьяняющих веществ, секса и так далее, не утверждают, что эти вещи изначально плохие или аморальные. Проблема лишь в том, что мы используем их в качестве нянек. Мы используем их, чтобы убежать от происходящего, отвлечься и обрести комфорт. На самом деле мы отрекаемся от упорной надежды на то, что есть способ не быть собой. Учение об отречении побуждает нас анализировать, что происходит каждый раз, когда мы цепляемся за что-нибудь, не в силах вынести происходящее.

Однажды во время перелета я разговорилась со своим соседом. Он постоянно прерывал наш разговор, чтобы принять какие-то таблетки. Я поинтересовалась, что это за лекарства. Мужчина ответил, что это успокоительное. Я сказала: «О, вы нервничаете?», на что он ответил: «Сейчас нет, но думаю, что начну, когда окажусь дома».

Этот мужчина может показаться вам нелепым, но что происходит с вами, когда вы испытываете неловкость, беспокойство, тревогу? Обратите внимание на панику, на то, как вы тут же за что-то хватаетесь. Это желание уцепиться за что-то основано на надежде. Отсутствие цепляния называется безысходностью.

Если надежда и страх – это две стороны одной медали, то это же верно и в отношении безысходности и уверенности. Если мы готовы отказаться от надежды на то, что неуверенность и боль однажды исчезнут из нашей жизни, тогда мы сможем расслабиться и принять шаткость нашего положения. Это первый шаг на пути. Если мы не заинтересованы в том, чтобы выйти за пределы страха и надежды, тогда нет смысла принимать прибежище в Будде, дхарме и сангхе. Принятие прибежища в Трех драгоценностях означает отказ от надежды обрести опору. Мы готовы к принятию прибежища, когда это учение – готовы мы его полностью воплотить в жизни или нет – кажется нам очень знакомым, и мы встречаемся с ним, как ребенок с матерью после долгой разлуки.

Отказ от надежды – это основа пути. В противном случае мы отправимся в путешествие с надеждой обрести безопасность, а это полностью искажает смысл пути. Можно практиковать медитацию в надежде обрести чувство безопасности; можно изучать учения в надежде обрести чувство безопасности, можно следовать всем наставлениям в надежде обрести чувство безопасности, но все это приведет лишь к разочарованию и боли. Мы сэкономим очень много времени, если очень серьезно отнесемся сейчас к этому посланию. Отправляйтесь в путешествие, не надеясь обрести почву под ногами. Пускайтесь в странствие от безысходности.

Вся наша тревожность, неудовлетворенность, надежды на лучшую жизнь коренятся в страхе смерти. Он фоном присутствует в нашей жизни. Мастер дзен Сюнрю Судзуки Роши сравнивал жизнь с лодкой, которая вот-вот отчалит в море и утонет. Но поверить в свою смерть очень сложно. Многие духовные практики призваны заставить нас относиться к смерти серьезно, но удивительно, как трудно к этому прийти. Единственное событие в жизни, в котором мы точно можем быть уверены, кажется нам невероятно далеким. Мы, конечно же, не заходим так далеко, чтобы утверждать; «Ни за что! Я не собираюсь умирать», потому что всё же знаем, что умрем. Но это точно случится не сейчас, позже. И это – наша самая большая надежда.

Трунгпа Ринпоче как-то читал публичную лекцию на тему «Смерть в повседневной жизни». Мы выросли в культуре, которая боится смерти и прячет ее от нас. Тем не менее мы постоянно с ней сталкиваемся. Мы переживаем ее в форме разочарования, когда у нас не получается то, что мы задумали. Мы переживаем ее, наблюдая за тем, как все постоянно меняется. Когда заканчивается день, когда заканчивается секунда, когда мы делаем выдох – все это смерть в повседневной жизни.

Смерть в повседневной жизни можно также описать, как переживание всего того, что мы не хотим. Наш брак оказался неудачным, на работе все не складывается. Если мы взаимодействуем со смертью в повседневной жизни, это значит, что мы учимся ждать, расслабляться в состоянии неуверенности, паники, неловкости, когда у нас ничего не получается. И со временем мы перестаем звать на помощь няньку.

Смерть и безысходность побуждают нас жить содержательной жизнью, наполненной состраданием. Но в действительности гораздо чаще наша мотивация заключается в том, чтобы держать смерть на расстоянии. Мы привычно отгоняем любой намек на проблему. Мы всегда пытаемся отрицать то, что перемены – это естественный ход вещей. Времена года сменяют друг друга, за ночью следует день. Время утекает, как песок сквозь пальцы. Но когда мы стареем, заболеваем, теряем тех, кого любим, – нам вовсе не кажется это естественным. Нам хочется отогнать это ощущение смерти, невзирая ни на что.

Когда что-то напоминает нам о смерти, мы начинаем паниковать. Представьте, мы порезали палец, течет кровь и мы наклеиваем пластырь. В этой ситуации все ведут себя по-разному. Кто-то стоически терпит и ждет, пока кровотечение остановится. Кто-то впадает в истерику, звонит в скорую и едет в больницу. Кто-то наклеивает дизайнерский пластырь. Все эти действия чрезмерны, они скрывают суть происходящего.

Почему бы нам не вернуться к самой сути? Это начало начал. Ничего лишнего, лишь старое доброе «я». Ничего лишнего, лишь старый добрый кровоточащий палец. Вернитесь к сути. Расслабьтесь в настоящем моменте, расслабьтесь в безысходности, расслабьтесь, принимая смерть. Не сопротивляйтесь тому, что все заканчивается, проходит: нет ничего вечного, все постоянно меняется – вот основное послание.

Ведя речь о безысходности и смерти, мы говорим о готовности признать факты. Мы отказываемся от идеи побега. У нас все еще могут быть пристрастия и зависимости, но мы больше не считаем их дверью в счастье. Мы столько раз потакали краткосрочному удовольствию зависимости. Мы делали это так часто, что уже поняли: цепляние за надежду – это источник несчастья. Оно превращает краткий миг удовольствия в вечный ад.

Отказ от надежды помогает нам примириться с собой, не убегать от себя, вернуться к своей сути, невзирая на происходящее. Страх смерти служит фоном всей нашей жизни. Именно из-за него мы испытываем беспокойство, тревогу, панику. Но если мы способны полностью отказаться от надежды на другие варианты настоящего момента, у нас могут сложиться радостные взаимоотношения с жизнью, честные и прямые, в которых мы больше не будем игнорировать реальность непостоянства и смерти.

Глава 8 Восемь мирских дхарм

Нам может казаться, что мы должны каким-то образом искоренить эти ощущения удовольствия и боли, утраты и приобретения, похвалы и порицания, славы и позора. Но гораздо более практичный подход – узнать их, увидеть, как они цепляют нас, окрашивают наше восприятие реальности, увидеть, что они по своей сути нематериальны. И тогда восемь мирских дхарм помогут нам стать более мудрыми, добрыми и удовлетворенными.

Одно из классических буддийских учений о страхе и надежде говорит о восьми мирских дхармах. Они представляют собой четыре пары противоположностей – четыре вещи, которые нам нравятся и к которым мы привязаны, и четыре вещи, которые нам не нравятся и которых мы пытаемся избежать. Основной посыл таков: когда мы вовлечены в восемь мирских дхарм, мы страдаем.

Во-первых, нам нравится удовольствие, мы привязаны к нему. И наоборот, нам не нравится боль. Во-вторых, мы любим похвалу и привязаны к ней. Мы стараемся избегать критики и укоров. В-третьих, нам нравится слава, но мы страшимся позора. В-четвертых, мы любим приобретения, нам нравится получать желаемое. И нам не нравится терять то, чем мы обладаем.

Согласно этому очень простому учению, если мы погружаемся в эти четыре пары противоположностей – удовольствие и боль, утрату и приобретение, славу и позор, похвалу и порицание, – мы погружаемся в боль сансары.

Когда нам хорошо, мы думаем скорее о том, что нам нравится: похвале, приобретениях, удовольствии и славе. Когда мы испытываем дискомфорт, когда мы раздражены и недовольны происходящим, наши мысли и эмоции вращаются вокруг боли, утраты, позора и порицаний.

Возьмем для примера похвалу и порицание. Кто-то говорит нам: «Ты старый». Если вдруг мы хотим быть старыми, то после этих слов мы чувствуем себя так, будто нас похвалили. Мы испытываем удовольствие, словно что-то приобрели и добились славы. Но если мы одержимы тем, чтобы избавиться от морщин и сделать более четкой линию подбородка, то услышав в свой адрес «Ты старый», мы почувствуем себя оскорбленными. Нас только что попрекнули, и мы испытываем боль.

Даже не углубляясь в это учение, мы видим, что наш настрой часто связан с тем, как мы интерпретируем происходящее. Если мы внимательно посмотрим на перепады нашего настроения, то увидим, что у них всегда есть причина. Мы существуем внутри субъективной реальности, которая постоянно запускает наши эмоциональные реакции. Кто-то говорит: «Ты старый», и вот мы уже входим в определенное состояние ума – мы или счастливы, или грустим, радуемся или злимся. А для другого этот же опыт может быть совершенно нейтральным.

Мы что-то говорим, получаем письма, звоним по телефону, едим. Мы просыпаемся утром, открываем глаза, и весь день происходят какие-то события, пока мы не ляжем спать. Но и сны наполнены событиями. Как мы реагируем на происходящее? Привязаны ли мы к определенным ощущениям? Отталкиваем ли мы другие? Как прочно мы висим на крючке восьми мирских дхарм?

Ирония в том, что мы сами придумываем восемь мирских дхарм в ответ на то, что происходит с нами. Сами по себе они не обладают материальной сущностью. Более того, мы и сами не столь уж нерушимые. Каждое мгновение мы воссоздаем свое представление о том, кто мы есть, и рефлекторно пытаемся защитить его. Но сама по себе эта концепция нашего «я» довольно спорная. Это все «много шума из ничего» – мы будто пытаемся ухватиться за исчезающую иллюзию.

Нам может казаться, что мы должны каким-то образом искоренить эти ощущения удовольствия и боли, утраты и приобретения, похвалы и порицания, славы и позора. Но гораздо более практичный подход – узнать их, увидеть, как они цепляют нас, окрашивают наше восприятие реальности, увидеть, что они по своей сути нематериальны. И тогда восемь мирских дхарм помогут нам стать более мудрыми, добрыми и удовлетворенными.

Для начала можно в медитации обращать внимание на то, как эмоции и настроения связаны с ситуациями утраты или приобретения, похвалы или порицания и так далее. Можно заметить, как простая мысль, простой импульс энергии быстро перерастает в настоящую боль или удовольствие. Мы должны обладать определенным бесстрашием для этого. Нам всем нравится то, что связано с удовольствием/похвалой/славой/приобретением. Мы хотим быть уверены, что все обернется в нашу пользу. Но если присмотреться повнимательнее, мы увидим, что абсолютно не контролируем происходящее. Наши эмоции и настроения беспрестанно сменяют друг друга.

Иногда мы вдруг обнаруживаем, что полностью погрузились в нами же созданную драму. Мы злы так, будто кто-то ударил нас по лицу. Потом мы вдруг приходим в себя: «Подождите, что здесь вообще происходит?» Мы всматриваемся в происходящее и видим, что буквально из ничего возникло ощущение, будто мы что-то потеряли или нас кто-то оскорбил. Мы не знаем, откуда возникла эта мысль, но вот мы опять попались на крючок восьми мирских дхарм.

В тот момент, когда мы ощущаем эту энергию, нам нужно позволить мыслям раствориться и взять паузу. За всей этой суетой и хлопотами – безграничное небо. И мы можем все бросить и расслабиться прямо посреди бури.

Или же мы можем с головой погрузиться в восхитительную фантазию. Мы вглядываемся в нее и видим, что из ничего у нас возникло ощущение, будто мы что-то приобрели, выиграли, будто нас похвалили. То, что возникает, неподконтрольно нам, непредсказуемо, как образы в сновидениях. И мы снова оказываемся на крючке восьми мирских дхарм.

Способность отпускать иногда называют непривязанностью, но без холодной отстраненности, которую часто ассоциируют с этим словом.

Люди так предсказуемы. Крохотная мысль разрастается столь стремительно, и, прежде чем мы успеем осознать, что происходит, мы уже снова оказываемся в ловушке страха и надежды.

В VIII веке выдающийся йогин по имени Падмасамбхава, или Лотосорожденный, принес буддизм в Тибет. Также он известен как Гуру Ринпоче. Легенда гласит, что однажды утром он просто появился на цветке лотоса посреди озера. Он родился полностью пробужденным и знал, что все явления – внешние и внутренние – не обладают независимым существованием. Он не знал только того, как они функционируют в повседневной жизни.

Падмасамбхава был очень любознательным ребенком. В первый же день он обнаружил, что его красота и сияние притягивают к нему людей. Он также заметил: когда он пребывает в радостном и игривом настроении, люди вокруг счастливы и источают комплименты. Король страны был настолько очарован этим ребенком, что взял его жить во дворец и обращался с ним как с сыном.

Однажды мальчик играл на плоской крыше дворца с ритуальными инструментами короля – колокольчиком и металлическим скипетром, вадусрой. Совершенно счастливый, он танцевал на крыше, звоня в колокольчик и вращая в руках ваджру. Потом, из любопытства, он подкинул их в воздух. Они упали на улицу, убив двух проходивших мимо людей.

Жители страны были так разгневаны произошедшим, что потребовали от короля изгнать Гуру Ринпоче. В тот же день его отправили в глушь, не дав с собой ни еды, ни вещей.

Этот любопытный ребенок получил важный урок об устройстве мира. Согласно истории, той краткой, но насыщенной встречи с похвалой и порицанием оказалось достаточно, чтобы Гуру Ринпоче понял, как функционирует сансара. С того момента от отбросил надежду и страх и радостно работал ради пробуждения остальных.

У нас есть возможность последовать примеру Гуру Ринпоче. Во всем, что мы делаем, мы можем исследовать знакомые нам пары противоположностей. И вместо того чтобы автоматически следовать привычным шаблонам, мы должны обращать внимание на нашу реакцию на похвалу. Как мы реагируем, когда что-то приобретаем? Когда мы испытываем удовольствие или боль, и все ли на самом деле так просто?

Когда мы задаемся этими вопросами и наблюдаем за своими мыслями и поступками с любопытством маленького ребенка, то, что казалось проблемой, становится источником мудрости. Странно, но это любопытство отсекает то, что мы называем страданием эго или эгоцентричностью, и мы более ясно видим происходящее. Обычно нас просто уносит волной приятных или болезненных ощущений, и мы даже не замечаем, что происходит. Сами того не осознавая, мы создаем целый роман о том, почему что-то пошло не так, или почему именно мы сейчас правы, или почему мы должны стать такими-то и такими-то. Когда же мы начинаем понимать процесс во всей его совокупности, мы относимся к нему гораздо легче.

Мы – как дети, которые строят замок из песка и украшают его красивыми ракушками, кусочками дерева, выброшенными на берег, и цветными стеклышками. Это только наш замок, посторонним вход воспрещен. Мы готовы напасть на любого, кто угрожает разрушить его. Но несмотря на всю нашу привязанность к этому замку, мы знаем, что его неизбежно разрушит прилив. Нужно научиться наслаждаться этим замком, но не цепляться за него, и, когда придет время, позволить ему раствориться в море.

Эту способность отпускать вещи иногда называют непривязанностью, но без холодной отстраненности, которую часто ассоциируют с этим словом. В этой непривязанности больше доброты и близости. По сути, это желание знать, оно похоже на любознательность трехлетнего ребенка. Мы хотим понять свою боль и прекратить бесконечный бег. Мы хотим понять свое удовольствие и прекратить бесконечное цепляние. Потом наше любопытство растет, а вопросы становятся глубже. Мы хотим знать все про утрату, чтобы понимать других людей, когда их привычная жизнь рушится. Мы хотим узнать все про приобретения, чтобы понимать, почему люди так радуются или становятся высокомерными.

Когда мы с ясностью и состраданием видим, что сами висим на крючке мирских дхарм, мы спонтанно ощущаем большую нежность к другим. Осознавая свою запутанность, мы с большей готовностью принимаем запутанность других. Если мы не будем исследовать страх и надежду и не будем замечать, как мысль возникает и вызывает цепную реакцию, если мы не будем упражняться просто пребывать в этой энергии, не попадая в ловушку мирских дхарм, то мы всегда будем бояться. Мир, в котором мы живем, люди, которых мы встречаем, животные, появившиеся у нашей двери, – все будет казаться нам угрозой.

Так что мы начинаем всматриваться в свой ум и сердце. Возможно, сперва нами движет чувство неловкости, боль или желание измениться. Но постепенно наша практика будет развиваться. Мы осознаем, что другие люди, как и мы, висят на крючке надежды и страха. Где бы мы ни оказались, мы всюду сталкиваемся с несчастьем, которое возникает из-за вовлечения в восемь мирских дхарм. Очевидно, что людям нужна помощь, но мы не сможем никому помочь, пока не поможем себе.

Постепенно наша мотивация к практике меняется, и мы стремимся стать сдержанными и разумными ради блага других. Теперь мы хотим понять, как работает ум и как функционирует сансара, но уже не только ради себя, а ради своих друзей, детей, начальников – ради всего человечества.

Глава 9 Шесть видов одиночества

Обычно мы считаем одиночество своим врагом. Сердечная боль – это не то, что мы выбрали бы по собственной воле. Это беспокойное состояние вызывает у нас желание убежать и найти себе компанию. Когда мы научимся покоиться в этом состоянии, наши отношения с одиночеством изменятся: оно станет расслабленным и успокаивающим, и мы больше не будем воспринимать его как угрозу.

В срединном пути нет точки отсчета. Когда нет точки отсчета, ум не зацикливается на самом себе, не цепляется и не фиксируется. Но что это значит в действительности? Чтобы отказаться от точки отсчета, нам надо изменить глубоко укорененную привычку требовать от мира быть таким, каким мы хотим его видеть. Если я не пойду направо или налево, я умру! Когда мы не можем податься ни вправо, ни влево, мы чувствуем себя так, будто оказались в клинике для лечения зависимостей. Мы вдруг оказываемся наедине со всей той неустроенностью, которой пытались избежать, пойдя налево или направо. И эта нервозность может оказаться довольно тяжелым переживанием.

Однако мы год за годом поворачивали направо или налево, говорили «да» или «нет», поступали правильно и неправильно, и это ничего не изменило. Отчаянное стремление к чувству безопасности приносило лишь мимолетную радость. Это все равно что менять положение ног во время медитации. Если у нас затекли ноги, мы можем пошевелиться: «Уф! Какое облегчение!» Но через пару минут нам снова хочется размять ноги. Мы движемся по кругу, стремясь к удовольствию и комфорту, но та удовлетворенность, которой мы достигаем, очень краткосрочна.

Мы часто слышим о страданиях сансары и также часто слышим об освобождении. Но едва ли кто-то рассказывает нам, насколько это болезненный процесс – переход от первого состояния ко второму. Если мы хотим достигнуть освобождения, нам потребуется невероятная храбрость, поскольку мы кардинально меняем восприятие реальности. Это почти то же самое, что изменение ДНК. Мы перекраиваем шаблон поведения и мышления, причем не только свой личный, но заложенный в человеческой природе, ведь нам все время кажется, что мы могли бы достигнуть большего. У нас могли бы быть более белые зубы, лужайка без сорняков, жизнь без ссор, мир без неловкостей. Тогда мы были бы счастливы. Из-за такого шаблона мышления мы постоянно испытываем неудовлетворенность и страдаем.

Мы не просто стремимся к лучшей жизни, мы уверены, что заслуживаем ее. Но такое убеждение заставляет нас страдать – нам всегда хочется большего.

У нас есть то, что было нам дано при рождении, а именно срединный путь – открытое состояние ума, в котором мы можем расслабиться, приняв даже неопределенность и противоречивость своего положения. Срединный путь – это открытая свободная дорога, но по ней трудно идти. Она усеяна зернами давних невротических привычек, свойственных каждому из нас. Когда нам одиноко, когда мы ощущаем безнадежность, нам хочется повернуть налево или направо. Мы не хотим оставаться на месте и ощущать то, что мы ощущаем. Но именно к этому нас призывает срединный путь. Он побуждает нас проявить смелость, которая присуща всем нам без исключения.

Медитация позволяет нам упражняться в срединном пути – в том, чтобы оставаться на месте. Мы не должны оценивать то, что возникает в нашем уме. Мы не должны цепляться за то, что возникает в нашем уме. То, что раньше мы воспринимали как плохое или хорошее, сейчас мы просто принимаем как процесс мышления, не устраивая из происходящего драм. В наставлениях говорится, что мы должны позволить мыслям приходить и уходить, будто касаемся перышком мыльного пузыря. Такая практика готовит нас к отказу от борьбы и помогает достигнуть свежего, непредвзятого состояния ума.

Переживание некоторых чувств вызывает острую потребность в их разрешении. Это касается одиночества, скуки, тревоги. Нам нужно научиться расслабляться даже тогда, когда мы переживаем их. В противном случае нам все время будет хотеться убежать прочь, и мы не сможем просто покоиться в них. Мы все время желаем победы или поражения, похвалы или порицания. Например, нас бросил любимый человек и мы не хотим переживать эту ситуацию. Тогда мы представляем себя несчастной жертвой. Или же мы убегаем от переживания этого состояния, гневно высказывая человеку, какой он негодяй. Мы автоматически хотим приглушить боль, отождествляя себя либо с победителем, либо с жертвой.

Обычно мы считаем одиночество своим врагом. Сердечная боль – это не то, что мы выбрали бы по собственной воле. Это беспокойное состояние вызывает у нас желание убежать и найти себе компанию. Когда мы научимся покоиться в этом состоянии, наши отношения с одиночеством изменятся: оно станет расслабленным и успокаивающим, и мы больше не будем воспринимать его как угрозу.

Такому спокойному одиночеству присущи шесть свойств. Это: меньше желаний, удовлетворенность, отказ от ненужной деятельности, абсолютная дисциплина, отказ от блуждания в мире желаний, отказ от поиска убежища в своих мыслях.

Первое свойство, меньше желаний, означает готовность быть одиноким, даже когда все внутри нас требует перемен: мы хотим, чтобы нас кто-нибудь подбодрил и наше настроение изменилось. Когда мы практикуем этот вид одиночества, мы засеваем семена, из которых вырастает умиротворенность. В медитации, например, каждый раз отмечая «процесс мышления» вместо того, чтобы бесконечно ходить по кругу своих мыслей, мы упражняемся в осознанности. Постепенно, если мы практикуем искренне и последовательно, что-то начинает меняться. Наше желание найти себе компанию, когда мы чувствуем одиночество, становится слабее, и нас уже не столь увлекают наши «Очень Важные Истории». Если мы испытываем острое одиночество и сегодня можем спокойно пребывать в нем две секунды, тогда как вчера – лишь секунду, то это путь воина.

Если мы хотим достигнуть освобождения, нам потребуется невероятная храбрость, поскольку мы кардинально меняем восприятие реальности.

Это путь храбрости. Чем меньше мы отвлекаемся и сходим с ума, тем большую удовлетворенность мы ощущаем от этого спокойного одиночества. Как часто говорил мастер дзен Катагири Роши: «Человек может спокойно переносить одиночество».

Второй вид одиночества – это удовлетворенность. Когда у нас ничего нет, нам нечего терять. Но пусть это и вправду так, глубоко внутри мы запрограммированы на ощущение, что обладаем чем-то. Это ощущение коренится в страхе – страхе одиночества, перемен, всего, с чем нельзя справиться, в страхе небытия. Надежда, что мы можем избежать этого чувства, и страх, что не сможем, становятся нашей точкой отсчета.

Представьте, что мы прочертили на странице вертикальную линию. Мы знаем, кто мы, если находимся на правой стороне, и кто мы, если на левой стороне. Но мы теряемся, когда нас нет ни там, ни тут. Мы просто не знаем, что делать. У нас нет точки отсчета, нет руки, за которую можно ухватиться. И в этот момент мы можем или запаниковать, или успокоиться.

Удовлетворенность означает, что мы чувствуем себя комфортно в состоянии одиночества. Мы больше не верим, что его можно избежать и обрести вечное счастье, благополучие, радость, силу или мужество. Обычно нам требуется отрекаться от этой веры тысячи раз, снова и снова осознанно принимая свои тревоги и страхи и примиряясь с ними. И потом что-то начинает меняться, пусть мы даже не сразу замечаем это. Мы можем чувствовать себя одинокими и не искать альтернатив, полностью принимая настроение настоящего момента.

Третье свойство одиночества – это отказ от ненужной деятельности. Когда мы остро переживаем одиночество, мы обращаемся вовне, в лихорадочных поисках того, что могло бы спасти нас от отчаяния. Это и называется ненужной деятельностью, Мы придумываем себе занятия, чтобы приглушить боль, Причем это может принимать самую разную форму – от фантазий о настоящей любви до похода в одиночестве в глушь природы. По сути, что бы мы ни делали, мы ищем способ занять себя, лишь бы не сталкиваться с демоном одиночества. Нам стоило бы проявить немного сострадания и уважения по отношению к себе и оставить попытки убежать от одиночества. Не стоит цепляться за что-то, когда мы начинаем паниковать. Научиться расслабляться в состоянии одиночества – вот что имеет смысл. Как сказал японский поэт Рёкан: «Если хочешь найти смысл, перестань гоняться за всем подряд».

Абсолютная дисциплина – это еще одно свойство спокойного одиночества. Абсолютная дисциплина означает, что при любой возможности мы готовы вернуться в настоящий момент и пребывать в нем. Нет необходимости специально развивать это свойство одиночества. Стоит достаточно долго побыть в тишине, чтобы осознать, каково все на самом деле. Мы изначально одиноки, и нам совершенно не за что держаться. Более того, это вовсе не проблема. В действительности это позволяет нам наконец раскрыть подлинную природу жизни. Наши стереотипы не дают нам взглянуть на происходящее свежим взглядом. Мы говорим: «О да, я знаю». Но на самом деле мы не знаем. В конечном счете мы вообще ничего не знаем. Мы не можем быть ни в чем уверены. Осознание этой истины причиняет боль, и мы хотим убежать от нее. Но если мы возвращаемся в настоящий момент и расслабленно пребываем в своем одиночестве, мы можем осознать свои нерешенные вопросы. Мы обманываем себя, когда убегаем от неопределенности одиночества.

Отказ от блуждания в мире желаний – это еще один способ описать спокойное одиночество. Блуждание в мире желаний – это поиск альтернатив, поиск чего-то, что могло бы нас утешить – будь то еда, напитки, люди. Слово Делание, подразумевает зависимость: мы то и дело цепляемся за что-то, надеясь, что все пойдет так, как надо. Это происходит из нашей незрелости. Мы до сих пор мечтаем прийти домой, открыть холодильник и обнаружить там любимую еду. В сложных ситуациях нам хочется кричать «Мамочка!». Но когда мы идем по пути, мы оставляем дом и становимся бездомными. Когда мы отказываемся от блуждания в мире желаний, мы воспринимаем все таким, какое оно есть. Одиночество – это не проблема. От одиночества не надо бежать. То же касается любых других переживаний.

Еще одно свойство спокойного одиночества – это отказ от поиска убежища в собственных мыслях. Почва ушла у нас из-под ног, все пропало, на этот раз нам не выбраться! Мы даже не стремимся к утешительным разговорам с самим собой о том, как обстоят дела, так ли это или не так, стоит ли или не стоит, возможно ли это или невозможно. Ощущая спокойное одиночество, мы не нуждаемся в убежище своей внутренней болтовни. Вот почему нам дали наставления помечать ее как «процесс мышления». В ней нет объективной реальности. Она прозрачна и неуловима. Нас призывают лишь коснуться этой болтовни и отпустить ее, не делать много шума из ничего.

Спокойное одиночество позволяет нам честно и без агрессии взглянуть на свой ум. Постепенно мы можем отказываться от своих представлений о том, каким должно быть наше идеальное «я», или какими бы мы хотели стать, или кем, по нашему мнению, хотели бы видеть нас другие люди. Тогда мы больше не будем воспринимать одиночество как угрозу и причину сердечной боли, оно больше не будет для нас наказанием.

Спокойное одиночество не предлагает никаких решений и не дает нам ощущение почвы под ногами. Оно побуждает нас сделать шаг в мир, в котором нет точки отсчета, нет ориентиров, нет ничего, на что мы могли бы положиться. Это и есть срединный путь, священный путь воина.

Когда вы просыпаетесь утром и вдруг ниоткуда возникает сердечная боль отчуждения и одиночества, сможете ли вы использовать ее как уникальную возможность, как свой золотой шанс? Не стоит наказывать себя или чувствовать, что происходит что-то неправильное и ужасное. Попробуйте расслабиться и ощутить безграничность своего сердца. Как только вам выпадет такой шанс, воспользуйтесь им.

Глава 10 Любознательность

Распознавайте непостоянство, страдание и бессамостность в повседневной жизни и следите за своими реакциями. Познайте спокойствие на собственном опыте, и вы поймете, правда ли это, что наша изначальная природа всегда радостная.

Есть три свойства существования: непостоянство, страдание и бессамостность. И хотя эти слова описывают основополагающие качества нашей жизни, в них есть что-то угрожающее. Легко прийти к мысли, что в непостоянстве, страдании и бессамостности есть что-то неправильное, но это не так. Напротив, эти качества – повод для радости.

Непостоянство – это прекрасное свойство реальности. Так же как времена года сменяют друг друга, как день становится ночью, а свет темнотой, так же все постоянно меняется. Непостоянство – суть всего. Младенцы становятся детьми, потом подростками, потом взрослыми, потом стариками и где-то на этом пути умирают. Непостоянство – это встречи и расставания, влюбленность и разрыв отношений. Непостоянство сладко-горькое на вкус: сегодня вы покупаете рубашку, а годы спустя она становится частью лоскутного одеяла.

Люди не уважают непостоянство. Оно нам не нравится. Более того, оно приводит нас в отчаяние. Непостоянство причиняет нам боль. Мы пытаемся сопротивляться ему, создавая прочные – на века, как мы говорим, – вещи. Вещи, которые не надо стирать, вещи, которые не надо гладить. Отрицая то, что все постоянно меняется, мы утрачиваем ощущение сакральности жизни. Мы забываем, что тоже подвержены естественному ходу вещей.

Непостоянство – это основа гармонии. Когда мы не боремся с ним, мы находимся в согласии с реальностью. Во многих культурах непостоянство воспевается в различных церемониях, отмечающих все переходные состояния жизни, от рождения до смерти, а также встречи и расставания, военные походы, победы и поражения. Мы тоже могли бы признать непостоянство и с уважением воспеть его.

Но что насчет страдания? С чего бы нам воспевать страдание? Разве это не мазохизм? Наше страдание в значительной мере основано на страхе непостоянства. Наша боль укоренена в однобоком, искаженном взгляде на реальность. У кого вообще появилось это представление о том, что возможно удовольствие без боли? В современном мире эта идея широко распространена, и мы тоже покупаемся на нее. Но боль и удовольствие идут рука об руку, они неотделимы друг от друга. И их можно воспевать. Рождение – болезненный и радостный процесс.

Смерть – болезненный и радостный процесс. Все, что заканчивается, также служит началом чего-то нового. Боль – это не наказание, а удовольствие – не награда.

Вдохновение и несчастье неотделимы друг от друга. Мы всегда стремимся избавиться от несчастья, вместо того чтобы посмотреть, как оно идет рука об руку с радостью. Смысл не в том, чтобы развивать один аспект в противовес другому, но в том, чтобы правильно относиться к своему текущему состоянию. Вдохновение и несчастье дополняют друг друга. Если присутствует только вдохновение, мы становимся надменными. Только лишь с несчастьем мы теряем перспективу. Благодаря вдохновению мы осознаем, как чудесен и безграничен мир. Несчастье учит нас смирению. Восхитительность нашего вдохновения соединяет нас с сакральностью мира. Но когда все переворачивается с ног на голову и мы чувствуем себя несчастными, это смягчает нас. Благодаря этому созревает наше сердце, мы начинаем лучше понимать других. И вдохновение, и несчастье нужно воспевать. Мы одновременно можем быть и большими, и маленькими.

Можем ли мы также воспевать бессамостность? Часто мы думаем об отсутствии «я» как о великой утрате, но на самом деле это – приобретение. Признать бессамостность – все равно что обрести зрение и слух после долгих лет слепоты и глухоты. Бессамостность сравнивают с лучами солнца. У солнца нет четких границ, его лучи просто излучаются вовне. Так же и пробужденность излучается естественным образом, когда мы больше не зациклены лишь на себе. Бессамостность – то же самое, что изначально присущие нам хорошие качества, или природа будды. Это то, чем мы всегда обладаем и что никогда не теряем.

Непостоянство – это основа гармонии. когда мы не боремся с ним, мы находимся в согласии с реальностью.

Эго – это то, что скрывает нашу изначальную природу. Оно скрывает наш опыт пребывания в настоящем моменте, не дает нам соприкоснуться с нашим непосредственным опытом. Бессамостность – это состояние ума, абсолютно уверенного в сакральности мира. Это необусловленная радость, включающая в себя все грани нашего опыта.

Так как же нам радоваться непостоянству, страданию и бессамостности в повседневной жизни? Когда непостоянство проявляет себя в нашей жизни, мы распознаем его как непостоянство. Для этого нет необходимости ждать специальных возможностей. Если вы пишете важное письмо и в ручке заканчиваются чернила, распознайте это как непостоянство, как часть естественного течения жизни. Когда кто-то рождается или умирает, распознавайте это как непостоянство. Когда вашу машину угоняют, распознавайте это как непостоянство. Когда вы влюбляетесь, распознавайте это как непостоянство. Когда отношения заканчиваются, распознавайте это как непостоянство. Наша повседневная жизнь изобилует примерами непостоянства, они возникают всегда – и когда мы бодрствуем, и даже во сне. Это круглосуточная практика. Распознавайте непостоянство как непостоянство.

Потом мы можем распознавать свою реакцию на непостоянство. И в этот момент включается любопытство. Обычно мы просто реагируем привычным образом на события в нашей жизни: огорчаемся или радуемся, волнуемся или разочаровываемся. При таких реакциях мы не задействуем свой разум. Но когда мы распознаём непостоянство, мы также можем обращать внимание на свою реакцию на непостоянство. Это называется осознанностью, осознаванием, любознательностью, пытливостью. Как бы мы ни называли это, это очень полезная практика, которая позволяет нам полностью узнать себя,

Когда в нашей жизни возникает страдание, мы можем распознать его как страдание, Когда мы получаем не то, что хотим, или не получаем того, что хотим, когда мы заболеваем, стареем, умираем – в любой из этих ситуаций мы можем распознать страдание как страдание, И тогда мы можем заинтересоваться своей реакцией на страдание, осознать ее. И вот мы снова или огорчены, чувствуем себя обманутыми, или радуемся, Какова бы ни была наша реакция, она, как правило, всегда автоматическая, Но мы могли бы увидеть, как из импульса раскручивается маховик эмоций и ощущений. Это не плохо и не хорошо, это просто реакция на удовольствие или боль. Мы наблюдаем за ней, не давая никаких оценок и не пытаясь изменить свое поведение,

Когда проявляется бессамостность, распознавайте ее как таковую – свежее мгновение, ясное восприятие запаха, вида или звука, ощущение открытости эмоциям и мыслям. Когда в нашей жизни есть ощущение пространства, когда возникает пауза в бесконечной внутренней болтовне, когда мы внезапно замечаем то, что находится перед нами, когда мы смотрим на мир свежим, ясным, неискаженным взглядом – мы переживаем бессамостность. В этом нет ничего сложного. Бессамостность доступна всегда: это свежесть, открытость, восторг чувственного восприятия. Любопытно, что мы также переживаем бессамостность в ситуациях смятения: когда мы потеряли точку отсчета, не понимаем, что происходит и ум входит в ступор. В этой ситуации мы можем или открыться происходящему, или закрыться от него – обратите внимание на свою реакцию. В любом случае, когда в нашей жизни проявляется бессамостность, мы можем распознать ее как таковую. Мы можем обращать внимание на то, что возникает, быть любопытными, осознанными по отношению к своим реакциям и к тому, что происходит дальше.

Спокойствие часто называют четвертым свойством существования. Имеется в виду внутреннее благополучие, возникающее, когда мы видим, что бесконечные пары противоположностей естественно дополняют друг друга. Если есть красота, значит, есть и уродство. Если есть правильный, то есть и неправильный. Мудрость и неведение неотделимы друг от друга. Эта истина стара как мир, но люди открывают ее для себя снова и снова. Если развивать любознательность к каждому мгновению, это спокойствие снизойдет и на нас, и мы наконец поймем, о чем говорилось во всех этих книгах.

Так что не принимайте ничего как должное и не верьте ничему, что вам говорят. Не впадая в цинизм или излишнюю доверчивость, ищите живую дхарму. Распознавайте непостоянство, страдание и бессамостность в повседневной жизни и следите за своими реакциями. Познайте спокойствие на собственном опыте, и вы поймете, правда ли это, что наша изначальная природа всегда радостная.

Глава 11 Неагрессивность и четыре мары

Все мары указывают на то, как стать полностью пробужденным и живым, позволяя всему быть, позволяя себе умирать мгновение за мгновением, в конце каждого выдоха. Когда мы пробуждаемся, мы можем жить полной жизнью, не стремясь к удовольствию и не избегая боли, не пытаясь воссоздать себя в прежнем виде после того, как развалились на части.

В ночь перед тем, как достичь просветления, Будда сидел под деревом бодхи. И в этот момент его атаковали войска Мары. История гласит, что они кидали в него мечи и пускали стрелы и что оружие их обращалось в цветы.

В чем смысл этой истории? Я понимаю это так: то, что мы привычно считаем препятствиями, на самом деле не враги нам, а скорее друзья. То, что мы называем препятствиями, – это способ, которым мир и весь наш опыт показывают нам, где мы застряли. То, что кажется мечом или стрелой, мы можем воспринимать как цветок. Станет ли для нас происходящее препятствием и врагом или учителем и другом – полностью зависит от нашего восприятия реальности, от наших отношений с собой.

В учении говорится, что препятствия могут возникать как на внешнем уровне, так и на внутреннем. На внешнем уровне они проявляются как ощущение, что кто-то или что-то причинил нам вред, разрушил гармонию и спокойствие. Такое часто возникает в отношениях и во многих других ситуациях: мы разочарованы, обижены, запутались, нам кажется, что на нас нападают. Люди испытывают подобные ощущения с безначальных времен.

Что касается препятствий на внутреннем уровне, то единственный враг наш – это запутанность. Ничто так не вредит нам, как наше стремление защитить себя. Главное препятствие заключается в том, что нам не нравится реальность, какой она есть сейчас, и поэтому мы хотим, чтобы она поскорее изменилась. Но, начав практиковать, мы понимаем: ничто никуда не уйдет, пока мы не вынесем из этого необходимый урок. Если мы убегаем от препятствия на другой конец континента со скоростью сто километров в час, то, когда наконец окажемся там, нас встретит та же самая проблема. Она будет возвращаться снова и снова, меняя имена, формы и проявления, пока мы, благодаря ей, не поймем, как именно отделяем себя от реальности, как отступаем вместо того, чтобы раскрыться, как закрываемся вместо того, чтобы в полной мере переживать происходящее.

Однажды Трунгпа Ринпоче спросил своих учеников: «Что вы делаете, когда все идет не так? Что вы делаете, когда происходящее становится невыносимым?» Мы не знали, что ответить. Тогда он стал спрашивать одного за другим. Мы были испуганы и отвечали первое, что приходило в голову. Почти все из нас признались, что мы теряемся, совсем забываем о практике и возвращаемся к привычным реакциям. Стоит ли говорить, что после этого мы ясно увидели свои действия в ответ на угрозы, предательство, смятение. Мы действительно стали обращать внимание на свои реакции. Закрывались мы или открывались? Чувствовали горечь и обиду или смягчались? Становились мудрее или глупее? Испытывая боль, понимали других больше или меньше? Становились ли мы более критичными по отношению к окружающим или более щедрыми? Пронзали ли нас стрелы или мы обращали их в цветы?

Традиционные учения, говоря о силах Мары, раскрывают природу препятствий и то, как люди привычно забывают о своей изначальной мудрости. Мары – это знакомые всем нам способы бегства от реальности.

Существует четыре вида мары. Первая, девапутра-мара, связана со стремлением к удовольствию. Вторая, скандха-мара, связана с нашими попытками постоянно цепляться за свой образ, быть тем, кем мы себя считаем. Третья, клеша-мара, описывает, как мы притупляем восприятие при помощи эмоций. И, наконец, четвертая, яма-мара, относится к страху смерти. Описания этих четырех сил показывают нам, как мы подвергаемся искушениям.

Девапутра-мара толкает нас на поиск удовольствия. Она работает так: дискомфорт или неловкость, малейшее проявление боли заставляют нас стремительно убегать, чтобы вернуться в комфортное состояние. Любое препятствие, с которым мы сталкиваемся, выбивает почву у нас из-под ног, протыкает мыльный пузырь реальности, которую мы считали такой надежной и безопасной. Мы не способны выносить боль, беспокойство, тревогу, неприятные ощущения в животе, возникающий жар гнева, горечь обиды. Поэтому мы стараемся ухватиться за что-то приятное.

Девапутра-мара хорошо описывает эту свойственную всем людям привычку избегать неприятных ощущений. Мы каждый раз пытаемся найти что-то, что могло бы притупить боль. Мы пьем алкоголь, или принимаем наркотики, или просто жуем жвачку, или включаем радио. Иногда мы даже медитацию используем как способ убежать от наиболее неловких, неприятных и пронзительных аспектов существования. Кто-то выстрелил из лука или поднял меч, и вместо того, чтобы обратить оружие в цветы, мы устремляемся прочь.

Однако не стоит воспринимать стремление к удовольствию как препятствие. Скорее, это возможность наблюдать за своей реакцией на столкновение с болью. Вместо того чтобы убегать от беспокойства и смятения, мы можем открыть сердце человеческим горестям, которые становятся причиной страдания в этом мире. Поступив так, мы обратим стрелы девапутры в цветы. Нам надо ясно, но с мягкостью взглянуть на свои слабости. Тогда мы осознаем: то, что кажется уродливым, по сути своей является источником мудрости и помогает нам соединиться с умом изначальной мудрости.

Скандха-мара – это то, как мы реагируем на ситуации, когда почва уходит у нас из-под ног. Нам кажется, что мы все потеряли. Нас выбросили из гнезда. Мы дрейфуем в пространстве, не имея ни малейшего представления о том, что случится дальше. Мы оказываемся на незнакомой территории: все было так хорошо, и вдруг на нас сбросили атомную бомбу и наш мир разлетелся на миллионы осколков.

Жить полной жизнью – значит все время ступать на незнакомую территорию, переживать каждое мгновение как абсолютно новое и свежее.

Мы не знаем, ни что произойдет дальше, ни где мы находимся. Тогда мы заново создаем привычный образ себя. Мы возвращаемся к надежному представлению о существовании «я». Трунгпа Ринпоче называл это «ностальгия по сансаре».

Наш мир разлетелся на осколки, и мы получили уникальную возможность! Однако мы недостаточно доверяем своему уму изначальной мудрости и не можем оставить все как есть. Наша привычная реакция – вернуть все на место, даже гнев, обиды, страх или замешательство. И мы воссоздаем свою надежную, незыблемую личность, будто мы Микеланджело, высекающий собственную статую из мрамора.

Это все скорее комично, чем трагично. В тот самый момент, как мы оказываемся на грани понимания чего-то действительно важного, того, что раскроет наше сердце и позволит нам ясно видеть происходящее, мы надеваем маску Граучо Маркса с кустистыми бровями и большим носом. И вот мы уже не можем отпустить происходящее, ведь кто знает, что мы обнаружим, сделав так.

И опять же, не стоит рассматривать этот процесс как препятствие или проблему. Пусть стрелы и мечи нацелены на нас, если мы используем эту возможность и осознаем, как вновь и вновь собираем по кусочкам привычное представление о своем «я», то оружие превратится в цветы. Мы можем проявлять любознательность и быть открытыми тому, что случилось сейчас и случится дальше. Вместо того чтобы упорно хвататься за представление о том, кто мы такие, мы могли бы соприкоснуться с этим умом незнания, умом изначальной мудрости.

Клеша-мара характеризуется сильными эмоциями. У нас возникает какое-то чувство, и вместо того, чтобы просто позволить ему быть, мы впадаем в панику. Мы начинаем ткать историю из своих мыслей, и так возникают сильные эмоции. Вместо того чтобы просто принять неприятное ощущение, мы приносим мехи и раздуваем пламя. Мы поддерживаем огонь, бросая в него свои мысли и эмоции и не позволяя ему погаснуть.

Когда все рушится, когда мы чувствуем неуверенность, разочарование, потрясение, смущение, остается лишь одно – ясный, свежий, незамутненный ум. Но мы не видим этого. Мы раздуваем ощущение подавленности и неуверенности и маршируем с ним по улицам, крича, как все ужасно. Мы стучим в каждую дверь и просим людей подписать петиции, и вот нас уже окружает армия людей, согласных с тем, что все ужасно. Мы забываем, чему научились в медитации, забываем про то, что истинно. По сравнению с сильной эмоцией все наши верования и убеждения кажутся жалкими. Эмоции очень могущественны.

Огромное открытое пространство превращается в лесной пожар, мировую войну, извержение вулкана, цунами. Мы пользуемся своими эмоциями. Они – естественная часть жизни, но вместо того, чтобы просто позволить им быть, мы используем их, чтобы вновь обрести почву под ногами. Мы прикрываемся ими, отрицая тот факт, что никто никогда не знает и не будет знать, что происходит. Мы используем их, чтобы обмануть себя. Мы могли бы просто почувствовать энергию эмоций, а потом позволить им уйти. Нет необходимости обвинять кого-то или оправдывать себя. Но вместо этого мы подливаем масла в огонь эмоций, чтобы они казались более реальными.

И опять же, этот процесс – не препятствие и не проблема. Если у нас получится взглянуть на эмоцию и увидеть ее необузданность, мы смягчимся не только по отношению к себе, но и по отношению ко всем существам. Осознавая, как мы снова и снова поступаем глупо лишь потому, что не хотим пребывать в неопределенности, неуверенности и боли незнания, мы развиваем подлинное сострадание к самим себе и другим. Это осознавание обращает меч в цветок. То, что кажется уродливым и трудным, становится нашим учителем.

Я думаю, что, пожалуй, все мары возникают из страха смерти, но яма-мара коренится в нем. Когда мы, пребывая в сансаре, говорим о хорошей жизни, мы имеем в виду, что у нас все хорошо. Нам кажется, что наконец мы стали хорошим человеком. У нас хороший характер, мы достигли спокойствия и сможем сохранить его, когда в нас полетят стрелы. Мы знаем, как обратить их в цветы. Мы довольны собой. Мы счастливы. Мы думаем, что это и есть жизнь.

Нам кажется: если мы медитируем, бегаем по утрам или питаемся здоровой пищей, то все будет замечательно. Но с точки зрения того, кто достиг пробуждения, это смерть. Стремление к безопасности или совершенству, радость признания, ощущение комфорта – это все подобие смерти. Во всем этом нет свежести. Нет пространства для возникновения чего-то непредвиденного, что могло бы нарушить устоявшийся порядок вещей. Мы убиваем настоящий момент, контролируя свои переживания. Так мы обрекаем себя на неудачу, потому что рано или поздно мы столкнемся с опытом, которым не сможем управлять: в нашем доме пожар, близкий нам человек умирает, мы узнаём, что у нас рак, или кирпич падает нам на голову.

Суть в жизни в том, что она постоянно бросает нам вызов. Иногда она приятная, иногда горькая. Иногда мы напряжены, иногда расслаблены и открыты. Иногда у нас болит голова, а иногда мы совершенно здоровы. С точки зрения пробужденного существа, попытка держать все под контролем – это смерть, ведь так мы отказываемся от значительной части своего опыта. Есть что-то агрессивное в таком подходе к жизни. Зачем мы пытаемся устранить все неровности и несовершенства и превратить путешествие в гладкую поездку?

Чувствовать себя по-настоящему живым, по-настоящему пробужденным – значит все время выпадать из гнезда. Жить полной жизнью – значит все время ступать на незнакомую территорию, переживать каждое мгновение как абсолютно новое и свежее. Жить – значит быть готовым умирать снова и снова. С точки зрения пробуждения это и есть жизнь. Смерть – это попытка держаться за то, что у нас есть, и надеяться, что каждый опыт будет лишь подтверждать наши представления. Так что точнее было бы сказать, что яма-мара – это страх не смерти, а жизни.

Мы хотим быть совершенными, но видим свои недостатки. У нас нет возможности избавиться от них, нам некуда бежать. Именно тогда меч обращается в цветок. Мы принимаем то, что видим и чувствуем, и так соединяемся с умом изначальной мудрости.

Достиг бы Будда пробуждения, если бы Мара не искушал его? Смог бы он достигнуть просветления? Может, демоны оказались его лучшими друзьями, если показали ему, кем он был и что истинно? Все мары указывают на то, как быть полностью пробужденным и живым, позволяя всему происходить, позволяя себе умирать мгновение за мгновением, в конце каждого выдоха. Когда мы пробуждаемся, мы можем жить полной жизнью, не стремясь к удовольствию и не избегая боли, не пытаясь воссоздать себя в прежнем виде после того, как развалились на части. Мы можем просто ощущать свои эмоции как горячие или холодные, вибрирующие или плавные, а не использовать их, чтобы притупить свое восприятие и оставаться в неведении. Мы можем отказаться от попыток быть совершенными и переживать каждое мгновение во всей его полноте. Бегство – это не выход. Убегая от своего непосредственного опыта, мы выбираем смерть, а не жизнь.

Глядя на стрелы и мечи и на то, как мы реагируем на них, мы всегда можем вернуться к уму изначальной мудрости. Мы используем трудные ситуации, чтобы увидеть, как реагируем на них, как закрываемся от происходящего. Осознавая это, мы можем раскрыть свое сердце. Так мы пробуждаем свой ум и соединяемся с изначальной природой будды.

Глава 12 Взросление

Всегда, когда мы обращаемся к своему сердцу, чтобы узнать, что истинно, важна не только честность, но также сострадание и уважение к тому, что мы видим.

В моем кабинете висит свиток с японской каллиграфией и изображением мастера дзен по имени Бодхидхарма. Бодхидхарма – толстый, угрюмый, с кустистыми бровями. Он выглядит так, словно у него несварение желудка. Подпись к изображению гласит: «Указав прямо на свое сердце, вы найдете Будду».

Когда мы слушаем лекции по дхарме или практикуем медитацию, мы изучаем себя. Едим ли мы, работаем, медитируем, слушаем или разговариваем, причина, по которой мы находимся здесь, в этом мире, одна: познать себя.

Возможно, лекции и книги по дхарме существуют для того, чтобы мы осознали простое учение: мудрость о страдании (понимание того, что мы называем неврозами) и мудрость о радостном и открытом уме (осознание необусловленной истины) можно найти только в собственном опыте,

Бодхидхарма принес дзен-буддизм из Индии в Китай, Он был знаменит своей непреклонностью и суровостью. История гласит, что однажды во время медитации Бодхидхарма стал клевать носом, Тогда он отрезал свои веки, бросил их на землю, и они превратились в чайный куст. И Бодхидхарма понял: чтобы бодрствовать, можно просто пить чай. Он был непреклонен в своем желании знать истину и не собирался довольствоваться рассказами других. Бодхидхарма сделал величайшее открытие: если мы посмотрим прямо в свое сердце, мы найдем там пробужденного Будду, ясное переживание того, каким все является.

В любых ситуациях мы можем увидеть, что истинно, просто изучив себя во всех мельчайших деталях, в каком бы радостном, гневном, вдохновленном или испуганном состоянии мы ни находились. Жизнь всегда предоставляет нам возможности для этого, а медитация дает метод. Познакомившись с буддизмом, я испытала огромное облегчение, узнав, что к теории прилагаются и техники, которые помогают исследовать и проверять эти учения. С самого первого дня мне говорили: как и Бодхидхарма, я сама должна выяснить, что истинно.

Однако, когда мы начинаем медитировать и честно смотрим в свой ум, это может оказаться довольно болезненным. Мы теряем чувство юмора и с мрачной решимостью стараемся добраться до дна этой вонючей ямы. Если мы будем практиковать таким образом, то через некоторое время нас поглотят чувство вины и подавленности. Это может сломать нас, и мы начнем сомневаться, что практика может быть радостной.

Так что помимо ясного видения крайне важен еще один элемент – доброта. Пожалуй, без ясности и честности продвижение по пути невозможно. Но честность без доброты сделает нас угрюмыми и злыми. Мы так погружаемся в самоанализ, что теряем чувство удовлетворенности или благодарности по отношению к жизни. Нас переполняет раздражение на себя, на свою жизнь и на других. Поэтому такой большой акцент делается на доброту.

Иногда ее называют пробуждением нашего сердца. Иногда мягкостью или безграничной дружелюбностью. Доброта – очень приземленный, повседневный способ описать важный ингредиент, который уравновешивает картину в целом и помогает нам соединиться с необусловленной радостью. Как говорит вьетнамский учитель Тит Нат Хан: «Одного лишь страдания недостаточно».

Безусловно, дисциплина важна. Медитируя, мы должны использовать соответствующие методы и следовать наставлениям, но разве обязательно быть при этом такими жесткими? Разве мы медитируем, потому что «обязаны»? Разве мы делаем это, чтобы стать «хорошими» буддистами, чтобы порадовать учителя или избежать рождения в адах? Наше отношение к тому, что возникает в медитации, – это отражение нашего отношения к ситуациям повседневной жизни. Поэтому вместе с ясным видением важно развивать и сострадание, научиться расслабляться и радоваться, а не погружаться в уныние и чувство вины. В противном случае мы будем лишь ограничивать себя и других. Ничто никогда не будет отвечать нашим требованиям. Честность без доброты, юмора и добросердечия может стать злобой. Всегда, когда мы обращаемся к своему сердцу для понимания истины, важна не только честность, но также сострадание и уважение к тому, что мы видим,

Нам надо научиться относиться к себе с добротой и уважением, Это важно, поскольку, когда мы смотрим в свое сердце и видим, что запутано, а что ясно, что сладостно, а что горько, мы видим не только себя, но всю Вселенную, Когда мы осознаем, что мы – будда, мы также осознаем, что все остальные тоже будды, Мы обнаруживаем, что все пробуждены. Все в мире ценно и важно. Если мы относимся к своим мыслям и эмоциям с юмором и открытостью, мы так же будем воспринимать и Вселенную. Мы говорим не только об индивидуальном освобождении, но и о том, как помочь обществу, в котором мы живем, как помочь своей семье, стране и всему континенту, не говоря уже о всем мире и Вселенной.

В какой-то момент естественно и спонтанно происходит интересный переход. Мы обнаруживаем: если в нас есть храбрость, готовность посмотреть прямо в свое сердце, если мы добры по отношению к себе – тогда мы способны искренне простить себя и открыться миру.

Мы не открываем свое сердце и ум другим людям лишь потому, что они смущают нас и нам недостает храбрости общаться с ними. Но если мы способны с честностью и состраданием смотреть на себя – мы способны уверенно и бесстрашно смотреть в глаза и другим.

Если мы открываемся миру, это приносит пользу и нам, и другим. Чем больше мы общаемся с людьми, тем быстрее осознаем, где нам недостает доброты, где мы чувствуем страх, где закрываемся от мира. Знать это всегда полезно, но также и болезненно.

И часто наша единственная реакция – это обратить оружие против себя. Мы не добрые. Мы не честные. Мы не храбрые и готовы сдаться прямо сейчас. Но стоит последовать наставлениям – быть мягким и не давать оценок происходящему – как это отталкивающее отражение в зеркале становится нашим другом. Созерцание отражения еще больше смягчает нас, поскольку мы знаем: это единственный способ принести пользу миру.

Это начало взросления. Мы всегда будем детьми, пока не научимся честно и с добротой относиться к себе. Однако стоит лишь попытаться принять себя, как древнее бремя важности «я» становится значительно легче. Наконец появляется пространство для подлинной любознательности, и вот нам уже не терпится узнать: что же дальше?

Глава 13 Расширяя круги сострадания

Только в открытом пространстве, в котором нет оценок и осуждения, мы можем признать то, что чувствуем. Только в открытом пространстве, свободном от ограничений наших представлений о реальности, мы можем по-настоящему увидеть, услышать и почувствовать других. И тогда мы действительно сможем быть поддержкой для них.

Говоря о сострадании, мы обычно имеем в виду работу с теми, кому в жизни повезло меньше нас. Поскольку у нас больше возможностей, хорошее образование и здоровье, мы должны быть сострадательны по отношению к тем несчастным, которые всего этого лишены. Однако, работая с учениями о том, как пробудить сострадание и помогать другим, мы осознаем: сострадательные действия – это работа с собой в той же мере, что и с другими.

Сострадательная активность – одна из самых глубоких практик. Нет ничего сложнее, чем взаимодействие с другими. Нет ничего сложнее, чем общение, наполненное состраданием.

Относиться к другим с состраданием – непросто. Быть рядом с кем-то всем сердцем – будь то наш ребенок, супруг, родители, клиент, пациент или бездомная женщина, которую мы встретили на улице, – значит не отворачиваться от этого человека, а это значит не отворачиваться от себя. Мы должны позволить себе чувствовать то, что чувствуем, и не отталкивать свои переживания. Мы просто принимаем себя, даже то, что нам не нравится. Для этого нужна открытость, которую в буддизме иногда называют пустотностью, – состояние, в котором мы ни за что не цепляемся и ни на чем не фиксируемся. Только в открытом пространстве, в котором нет оценок и осуждения, мы можем признать то, что чувствуем. Только в открытом пространстве, свободном от ограничений наших представлений о реальности, мы способны по-настоящему увидеть, услышать и почувствовать других. И тогда мы действительно сможем быть поддержкой для них.

Недавно я разговаривала с одним стариком, который последние четыре года живет на улице. На него никто никогда не смотрит. С ним никто никогда не разговаривает. Иногда прохожие дают ему немного денег, но никто не смотрит ему в лицо и не спрашивает, как дела. Этот старик чувствует себя очень одиноким, изолированным от общества, ему кажется, что он просто не существует для других людей. Разговор с ним напомнил мне, что суть сострадательной речи или сострадательного действия – это быть вместе с людьми, не отступая в ужасе, страхе или гневе.

Быть сострадательным – непросто. Каждый день мы взаимодействуем с другими людьми. Но когда мы начинаем помогать другим – больным раком, людям с ВИЧ, женщинам или детям, подвергшимся насилию, или животным, с которыми жестоко обращались, мы вскоре заметим одну вещь: тот, кому мы помогаем, провоцирует проявление наших нерешенных внутренних проблем. Рано или поздно появится тот, кто сумеет нажать на все наши болевые точки. Мы начнем ненавидеть его или бояться, нам будет невыносимо его присутствие. Так происходит всегда, если мы искренни в своем желании приносить пользу другим. Рано или поздно проявятся все наши нерешенные проблемы, и нам придется столкнуться с самими собой.

Роши Бернард Глассман – учитель дзен, который курирует проект помощи бездомным в Йонкерсе, в штате Нью-Йорк. Во время одной из своих лекций он поразил меня, сказав, что занимается своим проектом не для того, чтобы помогать другим. Он работает со слоями общества, которые раньше отвергал, потому, что, на его взгляд, это все равно что работать с теми аспектами себя, которые мы отказываемся принимать.

Это традиционное буддийское мировоззрение, но воплотить его на практике довольно сложно. Трудно даже понять, что мы отвергаем во внешнем мире лишь то, что не приемлем в себе, и наоборот. Но так это работает. Если мы сочтем себя безнадежными и опустим руки, то автоматически признаем таковыми всех остальных и откажемся от них. То, что мы ненавидим в себе, мы будем ненавидеть в других. Насколько мы сострадательны к себе, насколько мы готовы принять свои нежелательные стороны – настолько мы будем сострадательны к другим. Сострадание – это не проект по самосовершенствованию или идеал, в соответствии с которым мы пытаемся жить.

В учениях Махаяны[1] дается совет: «Во всем вини себя». Смысл его таков: «Мне так больно, потому что я слишком крепко за что-то держусь». Это вовсе не значит, что мы должны заниматься самобичеванием. Это не пропаганда мученичества. Этот совет подразумевает, что причина боли – в нашем желании, чтобы все всегда было так, как хотим мы. Но чаще всего, оказавшись в некомфортной ситуации, мы начинаем обвинять других.

Мы привычно воздвигаем барьер вины, который лишает нас возможности подлинного общения с другими, и укрепляем его своими представлениями о том, кто прав и кто виноват. Мы поступаем так с самыми близкими людьми, с политическими системами, со всем, что нам не нравится. Это очень распространенный, хорошо освоенный людьми способ почувствовать себя лучше. Вини других. Так мы защищаем свои сердца, то мягкое, открытое и нежное, что есть в нас. Вместо того чтобы принять боль, мы отчаянно пытаемся найти какое-то комфортное положение.

Этот совет предлагает нам изменить глубоко укорененную привычку гнуть свою линию во что бы то ни стало. Всякий раз, когда у вас возникает желание обвинить кого-то, обратите внимание на свои ощущения: каково это, так сильно цепляться за свою правоту? Каково это – обвинять? Каково это – отвергать? Каково это – ненавидеть? Каково это – кипеть праведным гневом?

В каждом из нас достаточно мягкости и доброты. Соприкосновение с этой мягкостью должно стать отправной точкой. В этом и заключается сострадание. Когда мы перестаем обвинять, возникает открытое пространство, в котором мы чувствуем свою мягкость и доброту. Мы будто смогли наконец дотронуться до огромной раны, которая спрятана за защитными покровами обвинений.

Такие буддийские понятия, как сострадание и пустотность, мало что будут значить для нас, пока мы не начнем развивать свою врожденную способность просто принимать боль с открытым сердцем и не откажемся от попыток немедленно обрести почву под ногами. Например, если мы злимся, мы обычно видим перед собой два выхода. Первый – винить других. Переложить всю вину на кого-то еще; направить все укоры на других. Другой способ – это стыдиться своего гнева и винить себя.

Чувство вины делает нас жесткими. Мы не только указываем на то, что «неправильно», но также хотим, чтобы все стало «правильно». Это касается любых наших отношений, будь это замужество или родительство, работа или духовное сообщество. Нам хочется сделать их «более правильными», чем они есть, иначе мы нервничаем. Возможно, они недотягивают до наших стандартов, так что мы постоянно улучшаем их, пытаемся сделать совсем «правильными». Если мы больше не справляемся с ситуацией, то объявляем ее «неправильной», ведь мы уверены, что это единственная альтернатива. Что-то или правильно, или неправильно.

Мы делаем себя правыми или виноватыми изо дня в день, каждую неделю, каждый месяц и каждый год нашей жизни. Нам кажется, мы будем хорошо себя чувствовать только в том случае, если правы. Мы боимся оказаться виноватыми, ведь тогда нам будет плохо. Но стоило бы проявить к себе больше сострадания. Что происходит, когда мы ощущаем свою правоту? Это довольно приятно: мы уверены в себе и многие нас поддерживают.

Проявите сострадание к тем аспектам себя, которые, по нашим ощущениям, необходимо уничтожить.

Но представьте, что кто-то с нами не согласен. Что тогда? Возможно, мы разозлимся и станем агрессивными. Если мы взглянем на это мгновение гнева или агрессии, то увидим, откуда возникают войны. Так начинаются расовые столкновения: из чувства собственной правоты и праведного гнева, когда кто-то не соглашается с нами. Это деление на правых и виноватых сужает наш мир. Мы хотим, чтобы ситуации и отношения были надежными и понятными, но это противоречит самой природе вещей.

Вместо того чтобы искать правых и виноватых, можно выбрать срединный путь. Мы можем посмотреть на это так: мы оказываемся на лезвии бритвы и не падаем ни вправо, ни влево. Следовать срединному пути – значит уже не так сильно цепляться за свою версию реальности. Наш ум и сердце достаточно открыты, чтобы принять простую мысль: мы делим мир на правых и виноватых, чтобы утвердить свое положение и обезопасить себя. Могут ли наш ум и сердце стать достаточно большими, чтобы просто пребывать в этом пространстве, когда мы не знаем, кто прав, а кто виноват? Можем ли мы просто войти в комнату с другим человеком, не решая заранее, прав он или нет? Можем ли мы слышать, чувствовать других людей такими, какие они есть? Это очень эффективная практика. Так мы понимаем, что все время лихорадочно пытаемся найти какую-то опору – сделать себя или других или правыми, или виноватыми. Но подлинное общение может возникнуть только в открытом пространстве без такого деления.

Неважно, о ком идет речь – о нас самих, наших любимых, начальнике, детях, местном сквалыге или о политической ситуации, – не закрывайте свои сердца и не превращайте других во врагов. Если у нас хватит на это мужества, то вскоре мы обнаружим, что больше не можем жестко делить всех на правых и виноватых. Все неоднозначно, все всегда меняется, и на любую ситуацию, в которую вовлечены люди, можно посмотреть с разных точек зрения. Пытаясь найти абсолютно правых и виноватых, мы обманываем самих себя.

И здесь перед каждым возникает важный вопрос: как мы вообще собираемся что-либо изменить? Как сделать так, чтобы агрессии в мире стало меньше, а не больше? Мы можем перевести это на личностный уровень: как мне научиться общаться с тем, кто причиняет боль мне и многим другим? Как мне следует говорить с другими, чтобы это что-то меняло? Как следует себя вести, чтобы в общении все опирались на присущий нам разум? В случае потенциального конфликта как быть, чтобы никто не пришел в ярость? Как мне говорить, чтобы в тупиковой ситуации забрезжила возможность решения? Как мне общаться, чтобы растопить лед и обе стороны проявили сострадание?

Что ж, следует начинать с принятия своих ощущений. Проявите сострадание к тем аспектам себя, которые, по нашим ощущениям, необходимо уничтожить. Если мы готовы, используя медитацию, осознавать не только то, что приятно, но и боль, если у нас есть хотя бы устремление осознавать и открываться своим чувствам, распознавать и принимать их, тогда что-то начнет меняться.

Сострадательные действия, готовность поддерживать других, создавать пространство подлинного общения возможны, если мы осознаем свои попытки сделать из себя правых или виноватых. В этот момент задумайтесь о том, что есть и третий путь: возможно более нежное, трепетное пространство, в котором мы могли бы жить. В нем мы могли бы полностью раскрыться своим ощущениям, вместо того чтобы замыкаться. Благодаря такой практике мы сможем принять те аспекты себя, которые раньше считали невыносимыми, и в нас что-то начнет меняться. Извечные шаблоны мышления и поведения смягчатся, и мы наконец увидим и услышим тех, кто говорит с нами.

Если мы с добротой будем принимать свои ощущения, наша защитная броня станет таять, и мы обнаружим, что многое можем изменить в самых разных областях своей жизни. Когда мы научимся быть сострадательными по отношению к себе, круги сострадания начнут расширяться, включая в себя все больше существ.

Глава 14 Любовь, которая не умирает

Говорится, что в трудные времена излечить может только бодхичитта. Когда пропадает вдохновение, когда мы уже готовы сдаться, исцеление можно обрести в нежности самой боли. В этот момент мы можем соприкоснуться с подлинным сердцем бодхичитты.

Отец двухлетнего ребенка рассказывал, как однажды включил телевизор и неожиданно увидел сюжет про взрыв административного здания в Оклахома-Сити. Он смотрел, как пожарные выносят окровавленные тела детей из руин детского сада, расположенного на первом этажа здания. По его словам, раньше он был способен дистанцироваться от страданий других, но с тех пор, как сам стал отцом, все изменилось. В тот момент ему казалось, что каждый из этих детей был его ребенком. Он переживал боль всех родителей как свою собственную.

Такая восприимчивость страданий других, неспособность и дальше относиться к ним отстраненно – это раскрытие нашей мягкости, раскрытие бодхичитты. На санскрите бодхичитта означает «благородное, или пробужденное, сердце». Ею наделены все чувствующие существа, это неотъемлемое качество каждого из нас.

Стивен Левин писал о женщине, которая умирала в муках, исполненная горечи. В тот момент, когда она решила, что больше не может выносить страдания, она внезапно стала чувствовать боль других людей, находящихся в агонии: голодающей матери в Эфиопии, сбежавшего из дома подростка, который умирал от передозировки в грязной квартире, мужчины, который попал под оползень и погибал в одиночестве на берегу реки. По словам этой женщины, она понимала, что это не ее боль, это боль всех существ. Это была не ее жизнь. Это была просто сама жизнь.

Мы пробуждаем бодхичитту, эту нежность к жизни, когда перестаем закрываться от уязвимости своего положения, от изначальной хрупкости существования. Как говорил об этом Шестнадцатый Кармапа: «Вы принимаете все на себя. Вы позволяете боли мира войти в ваше сердце и обращаете ее в сострадание».

Говорится, что в трудные времена излечить может только бодхичитта. Когда пропадает вдохновение, когда мы уже готовы сдаться, исцеление можно обрести в нежности самой боли. В этот момент мы можем соприкоснуться с подлинным сердцем бодхичитты. Посреди одиночества, посреди страха, посреди ощущения, что нас не понимают и отвергают, мы ощущаем биение сердца всего сущего, подлинное сердце грусти.

Как драгоценный камень, пролежавший в земле миллионы лет, не утрачивает свой цвет, так и наше благородное сердце остается нерушимым, что бы ни происходило в нашей жизни. Драгоценный камень можно извлечь на поверхность в любое время, и он засияет как ни в чем не бывало. Так же и люди: не важно, насколько злыми, эгоистичными или жадными мы были, подлинное сердце бодхичитты невозможно утратить. Нам кажется, что, защищая себя от страданий, мы проявляем доброту по отношению к себе. Но правда заключается в том, что мы становимся лишь более пугливыми, более жесткими и отчужденными. Мы утрачиваем ощущение целостности. Эта отчужденность становится нашей тюрьмой, она загоняет нас в рамки надежд и страхов и заставляет заботиться лишь о самых близких людях. Как ни странно, но наши попытки оградить себя от дискомфорта приводят к страданию. Но если мы позволим своему сердцу разбиться, то обнаружим свое родство со всеми существами. Его Святейшество Далай-лама описывает два вида эгоистичных людей: мудрые и глупцы. Глупые эгоисты думают только о себе, и результат этого – запутанность и боль. Мудрые эгоисты понимают: лучшее, что они могут сделать для себя, – это быть поддержкой для других. В результате они испытывают радость.

Когда мы видим, как женщина с ребенком на руках попрошайничает на улице, как мужчина безжалостно бьет свою испуганную собаку, когда мы видим избитого подростка или страх в глазах ребенка – отворачиваемся ли мы, потому что не в силах на это смотреть? Большинство из нас, скорее всего, да. Кто-то должен побудить нас не отмахиваться от своих чувств, не стыдиться любви и горечи, не бояться боли. Кто-то должен сказать нам, что можно пробудить присущую нам мягкость, – и это изменит нашу жизнь.

Вместо того чтобы судорожно держаться за что-то драгоценное, можно раскрыть ладони и поделиться этим с окружающими.

Практика тонглен – принятия и отдачи – призвана пробудить бодхичитту, соединить нас с подлинным благородным сердцем. Мы принимаем чужую боль и отдаем свое удовольствие, и эта практика полностью меняет нашу глубоко укорененную привычку поступать обратным образом.

Тонглен создает в нашей жизни пространство, наполненное свежестью, где мы можем дышать свободно и расслабленно. Каждый раз, встречая страдание в любой форме, мы вдыхаем его с желанием освободить всех существ от боли. Каждый раз, сталкиваясь со счастьем, мы выдыхаем его, желая всем существам наслаждаться радостью. Эта практика показывает, как можно переживать необусловленную любовь.

Бо и Сита Лозофф более двадцати лет помогают заключенным в тюрьмах. Они преподают медитацию, читают лекции, а в книгах и письмах дают практичные и вдохновляющие духовные советы. Каждый день их почтовый ящик заполняется письмами от людей, отбывающих срок. Каждый день Бо и Сита отвечают на столько писем, на сколько у них хватает сил.

Сита сказала мне, что иногда эти письма исполнены такого страдания, что ей самой становится невыносимо тяжело. В какой-то момент, ничего не зная про тонглен, она просто начала вдыхать всю боль этих писем и посылать в ответ облегчение и успокоение.

Многие люди, умирающие от СПИДа, начали практиковать тонглен. Они вдыхают страдание всех тех, кто оказался с ними в одной ситуации. Они вдыхают страдание миллионов мужчин, женщин и детей с ВИЧ. Они выдыхают хорошее самочувствие и доброту. Как сказал один мужчина: «Это не причиняет мне боль. Это помогает мне почувствовать, что мои страдания не напрасны, что я не одинок и не бесполезен. Это наполняет все смыслом».

Защищаясь от боли, мы облачаемся в защитную броню, которая скрывает мягкость нашего сердца. Мы делаем все мыслимое и немыслимое, лишь бы не почувствовать угрозы и продлить приятные ощущения. Рассматривая в журнале фотографии с людьми, веселящимися на пляже, многие из нас искренне желают, чтобы и наша жизнь была такой.

Вдыхая боль, мы разрушаем эту броню. Мы становимся мягче. Тяжелая, ржавая, застарелая защитная оболочка кажется уже не столь монолитной. Вместе с вдохом она распадается на части, и мы наконец можем дышать глубоко и расслабленно. В нас появляются доброта и нежность. Мы больше не зажимаемся так, будто всю жизнь сидим в кресле дантиста.

С каждым выдохом отсылая в мир облегчение, мы растворяем свою броню. Выдох – это метафора полного раскрытия нашего существа. Вместо того чтобы судорожно держаться за что-то драгоценное, можно раскрыть ладони и поделиться этим с окружающими. Можно вообще все раздать другим. Можно делиться богатством таинственного человеческого существования.

К человеку, пережившему в детстве сексуальное насилие, приходят воспоминания. Не отдавая себе отчета в своих действиях, он начинает вдыхать боль этого испуганного и беспомощного ребенка. Потом он вдыхает боль всех детей, которые находятся на грани жизни и смерти из-за насилия, болезней и войны. Внезапно этот человек открывает в себе бодхичитту.

Именно так мы открываем пробужденное сердце. К этому не нужно специально готовиться или прилагать усилия. Бодхичитта возникает сама в моменты крайней уязвимости, когда мы стоим на перепутье и не знаем, куда идти. Она проявляется как изначальная открытость, которую буддисты называют шуньята. Она проявляется как изначальная нежность, сострадательная теплота. Если мы все время ожидаем нападения, мы блокируем ее. Когда мы снимаем напряжение между «тем» и «этим», отказываемся от борьбы между «нами» и «ними», тогда возникает бодхичитта.

На относительном уровне мы переживаем ее как родство со всеми существами. На абсолютном уровне бодхичитта – отсутствие основы, безграничное пространство.

Бодхичитта разбивает все наши концепции и идеалы. Мы не можем превратить ее в «проект», стать с ее помощью «хорошим человеком» или тем, на кого всегда можно положиться. Все гораздо менее определенно.

Поскольку бодхичитта пробуждает нежность, мы не можем использовать ее для того, чтобы дистанцироваться от других. Бодхичитту нельзя свести к абстракции о пустотности пути. Мы не можем отделаться фразой: «Ничего не происходит и ничего нельзя сделать».

Относительное и абсолютное работают вместе, соединяя нас с безграничной любовью. Сострадание и шуньята – это качества любви, которая не умирает.

Переживание мягкости бодхичитты подобно возвращению домой. Мы будто пробудились от долгого беспамятства и вспомнили, кто мы есть на самом деле. Поэт Джалаладдин Руми пишет о путешественниках в ночи, которые вместо того, чтобы бежать от темноты, стремятся к ней, желая познать свой страх. Идет ли речь о страхе собеседования при поступлении на работу или страхе ужасов войны, о предубеждениях или ненависти, об одиночестве вдовы или страхе ребенка, который подвергается насилию, – нежность боли открывает путешественникам в ночи свет бодхичитты.

Бодхичитта может возникнуть, когда мы протираем очки или расчесываем волосы. Она проявляется в моменты восхищения, когда мы замечаем голубое небо или останавливаемся, чтобы послушать шум дождя. Она появляется в моменты благодарности, когда мы вспоминаем доброту или признаем мужество другого человека. Она возникает в музыке и танце, в искусстве и поэзии. Когда мы больше не сосредоточены на себе и смотрим на мир вокруг нас, когда мы переживаем печаль или радость, когда забываем обиды и жалобы, в эти мгновения проявляется бодхичитта.

Духовное пробуждение часто описывают как путешествие на вершину горы. Мы оставляем свои привязанности и мирские заботы позади и медленно поднимаемся в гору. Достигнув вершины, мы выходим за пределы боли. У этой метафоры, однако, есть один недостаток: получается, что мы оставляем позади всех остальных – пьяного брата, сестру, страдающую шизофренией, друзей и животных, с которыми жестоко обращаются. Наш личный побег не приносит им облегчения, они продолжают страдать.

Открыв в себе бодхичитту, мы начинаем спуск, а не восхождение. Гора будто бы стремится к центру земли, а не тянется ввысь. Вместо того чтобы выйти за пределы страданий всех существ, мы движемся к беспокойству и сомнениям. Мы погружаемся в них с головой. Мы скользим в них. Мы заходим в них на цыпочках. Мы движемся к ним так, как можем. Нам открываются реальность и непредсказуемость неуверенности и боли, и мы стараемся не отталкивать ее. Если это займет все годы, если это займет всю жизнь, пусть будет так. В своем темпе, ничего не форсируя, мы спускаемся все ниже и ниже. Вместе с нами идут миллионы других, наши товарищи на пути пробуждения от страха. На самом дне мы обнаружим исцеляющий источник бодхичитты. Прямо там, в гуще происходящего, мы обнаружим любовь, которая никогда не умирает.

Глава 15 Наперекор привычкам

Тонглен полностью меняет нашу привычку бежать от страдания и стремиться к удовольствию. Благодаря этой практике мы постепенно освобождаемся от эгоизма. Мы начинаем любить и себя, и других, заботиться о себе и других. Тонглен пробуждает наше сострадание и расширяет наш взгляд на мир.

Чтобы испытывать сострадание к другим, мы должны с состраданием относиться к себе. Чтобы заботиться об испуганных, злых, завистливых людях, тех, кто находится в плену зависимостей, о надменных, гордых, убогих, эгоистичных – чтобы испытывать сострадание ко всем ним, мы должны принять эти качества и не убегать от боли, когда обнаруживаем их в себе. На самом деле наше отношение к боли может измениться. Вместо того чтобы защищаться от нее и прятаться, мы можем открыть свои сердца и почувствовать эту боль, позволить ей смягчить и очистить нас, наполнить нас любовью и добротой.

Практика тонглен соединяет нас со страданием, нашим собственным и тех, кто нас окружает. Этот метод позволяет нам справиться со страхом боли и раскрыть наши сердца. Практика тонглен пробуждает в нас сострадание, неотъемлемо присущее каждому из нас, какими бы жестокими и холодными мы себе ни казались.

Практика начинается с того, что мы забираем себе страдания человека, которому больно и которому мы хотим помочь. Например, мы знаем, что этому ребенку сейчас больно. Тогда мы делаем вдох, желая забрать его боль и страх. С выдохом мы посылаем ему счастье, радость, все, что принесет ему облегчение. Это суть тонглена: мы вдыхаем боль других, чтобы освободить их от страдания, и выдыхаем все, что, как нам кажется, принесет им облегчение и счастье.

Однако часто мы не можем выполнять эту практику, потому что сталкиваемся со своими собственными страхами, со своим сопротивлением или гневом – тем, что причиняет нам боль.

Тогда можно поменять фокус и практиковать тонглен в отношении своих чувств и схожих чувств миллионов других людей. Иногда мы можем определить, что причиняет нам боль. Мы ясно распознаём ужас, или отвращение, или гнев, или желание мести. И тогда мы делаем вдох за всех людей, которые испытывают те же эмоции и посылаем им освобождение от них. Иногда мы не можем дать точное определение своим чувствам, но все равно ощущаем их – как скованность в животе или гнетущую темноту. Мы просто осознаем их и вдыхаем эти ощущения, посылая с выдохом облегчение для себя и всех остальных.

Часто говорят, что практиковать тонглен – значит идти наперекор устоявшимся привычкам. Действительно, эта практика противоречит нашему желанию поступать так, как удобно нам, не обращая внимания на других. Тонглен разрушает стены, которые мы возвели вокруг своего сердца. Она растворяет слои защитной брони, которую мы так упорно создавали. Пользуясь буддийским языком, мы ослабляем цепляние за «я».

Тонглен полностью меняет нашу привычку бежать от страдания и стремиться к удовольствию. Благодаря этой практике мы постепенно освобождаемся от эгоизма. Мы начинаем любить и себя, и других, заботиться о себе и других. Тонглен пробуждает наше сострадание и расширяет наш взгляд на мир. Он знакомит нас с безграничным пространством шуньяты. Выполняя эту практику, мы учимся спокойнее относиться к происходящему и не воспринимать все слишком серьезно.

Тонглен можно делать для тех, кто болеет, кто умирает или умер, для всех, кто испытывает боль. Вы можете выполнять его как формальную практику медитации или же спонтанно, в любом месте и в любое время. Мы гуляем и видим, что кто-то испытывает боль, – можно сразу же вдохнуть боль этого человека и послать ему облегчение. Однако часто мы отводим взгляд, увидев страдания другого. Боль напоминает нам о собственных страхах и гневе, она вызывает сопротивление и смятение. Тогда мы можем делать тонглен для всех, кто испытывает те же чувства, что и мы, – для тех, кто хочет быть сострадательным, но отворачивается, кто хочет быть храбрым, но ведет себя трусливо. Не стоит укорять себя, лучше использовать эту ситуацию для понимания, с чем сталкиваются люди во всем мире. Делайте вдох ради всех нас и выдыхайте ради всех нас. Используйте то, что кажется ядом, как лекарство. Наше собственное страдание может стать путем к сочувствию всем существам.

Когда вы делаете тонглен здесь и сейчас, просто делайте вдох и выдох, забирая боль и посылая облегчение.

Тонглен как формальная медитация состоит из четырех этапов:

1. Во-первых, пусть ваш ум на краткий миг, секунду или две, покоится в состоянии открытости или безмятежности. Эта стадия обычно называется неожиданным воспоминанием об абсолютной бодхичитте или внезапной открытостью изначальной ясности и пространству.

2. Во-вторых, работайте с ощущениями. Делайте вдох, ощущая что-то горячее, темное и тяжелое, похожее на клаустрофобию, и выдыхайте ощущение прохлады, света и свежести. Делайте полный вдох, через все поры вашего тела, и выдыхайте так же.

3. В-третьих, работайте с конкретной ситуацией – выбирайте то, что причиняет вам боль. Традиционно тонглен практикуют для того, кто вам небезразличен и кому вы хотите помочь. Однако, как я уже говорила, если вам это сложно, вы можете делать эту практику для себя и одновременно для всех тех, кто, страдает, как и вы. Например, если вы чувствуете себя несостоятельным, вы вдыхаете это ощущение для себя и всех тех, кто оказался с вами в одной лодке, и посылаете уверенность или облегчение.

4. Наконец, расширяйте круги тех, для кого вы делаете тонглен. Если это любимый человек, включите в свою практику и тех, кто оказался в таком же положении, что и он. Если вы делаете тонглен для кого-то, кого увидели по телевизору или на улице, делайте его для всех людей, оказавшихся в аналогичной ситуации. Если вы делаете тонглен для всех тех, кто, подобно вам, испытывает гнев или страх, это уже немало. Но вы можете пойти дальше. Вы можете включить в свою практику тех, кого считаете своими врагами, – тех, кто причиняет боль вам или другим людям. Делайте тонглен для них, думая, что они находятся в таком же смятении, что вы или ваш друг. Вдыхайте их боль и посылайте им облегчение.

Круги практики тонглен можно расширять бесконечно. Постепенно ваше сострадание начнет включать в себя все больше существ, а вы придете к пониманию, что все в мире гораздо более мимолетно, чем вы привыкли думать. Практикуя тонглен, вы с удивлением обнаружите, что можете быть поддержкой другим в ситуациях, которые раньше казались вам невыносимыми.

Глава 16 Служители мира

От обычных действий парамиты отличает то, что они основаны на праджне. Праджня – это способ восприятия мира, исключающий попытки утвердиться за счет чего-либо, своего рода детектор лжи, не позволяющий нам превратиться в лже-праведников.

Представьте, что есть место, где мы могли бы научиться искусству умиротворенности, своего рода лагерь для духовных воинов. Вместо того чтобы часами напролет тренироваться уничтожать врага, мы бы посвящали время устранению причин войны.

Такое место можно было бы называть тренировочным лагерем бодхисаттв, или слуг мира. Слово бодхисаттва означает тех, кто посвятил себя пути сострадания. Этот лагерь могли бы возглавить Нельсон Мандела, Мать Тереза или Его Святейшество Далай-лама. Но, скорее всего, этим лагерем управляли бы люди, о которых мы никогда ничего не слышали, обычные мужчины и женщины, посвятившие жизнь помощи другим.

Методы, которые мы бы там изучали, включали бы в себя практику медитации и тонглен. Также в них могли бы войти шесть парамит – шесть видов деятельности служителей мира.

Слово парамита означает «переправа на другой берег». Эти действия подобны плоту, на котором мы переправляемся на другой берег реки сансары. Парамиты также называют трансцендентными действиями, поскольку в их основе лежит выход за пределы условных понятий добродетели и недобродетели. Они помогают нам развивать гибкость ума и преодолевать ограниченность двойственного восприятия.

Пожалуй, в таком лагере главный вызов для участников – не превратиться в моралистов. Ведь там оказались бы представители разных национальностей и культур, которые расходятся во мнении, что этично, а что нет, что полезно, а что нет. Довольно скоро пришлось бы просить самых сдержанных и осознанных из присутствующих проводить курс по развитию гибкости и юмора.

Трунгпа Ринпоче разработал подобие такого курса для своих учеников. Он заставлял нас запоминать молитвы, а через пару месяцев, когда мы уже знали их наизусть, менял порядок слов. Он учил нас определенным ритуалам и подробно описывал, как все должно происходить. И как только мы начинали критиковать тех, кто выполнял церемонии неправильно, Ринпоче давал их нам совершенно в другом виде. Мы создавали прекрасные пособия с инструкциями по проведению ритуалов, но, как правило, они устаревали еще до отправки в печать. Годы такой тренировки заставили нас ослабить хватку. Если сегодня нам говорят, что все нужно положить на правую сторону, мы сделаем это настолько безукоризненно, насколько сможем. Если завтра нам скажут положить все налево, мы беспрекословно исполним и это. Сама идея о том, что есть лишь один верный способ, будто бы растворилась в тумане.

Медитация и тонглен – проверенные методы для работы с жестким умом и тренировки гибкости. Шесть парамит дополняют эти практики и позволяют применять их в повседневной жизни. Благодаря им все, что мы делаем, становится способом жить в соответствии с путем бодхисаттвы.

От обычных действий парамиты отличает то, что они основаны на праджне. Прадусня – это способ восприятия мира, исключающий попытки утвердиться за счет чего-либо, своего рода детектор лжи, не позволяющий нам превратиться в лже-праведников.

Когда мы упражняемся в пути бодхисаттвы, нет никаких гарантий, что в силу одних наших благородных намерений все станет хорошо. По сути, речь о результате вообще не идет. Вместо этого нас просто побуждают пристально всматриваться в радость и печаль, в смех и слезы, в надежду и страх, во все, что живет и умирает. Мы узнаём, что исцеляют лишь благодарность и нежность.

Мы не думаем: «Дело вовсе не во мне, но если я изменю мир, то это всем принесет пользу». Все гораздо проще. Мы не спасаем мир, мы лишь задаемся вопросом, как чувствуют себя другие люди и как наши действия влияют на них.

Пять первых парамит – это щедрость, дисциплина, терпение, усердие и медитация. Они неотделимы от шестой – праджни, которая не позволяет нам использовать наши поступки для самоутверждения. Праджня – это мудрость, избавляющая нас от безмерного страдания, проистекающего из стремления защитить свою территорию.

Для многих из нас слова «щедрость», «дисциплина», «терпение» и «усердие» звучат не очень приятно. Они похожи на тягостный список «должен» и «не должен» и напоминают нам школьные правила или проповеди моралистов. Однако эти парамиты не какой-то идеал, которому мы обязаны соответствовать. Если мы будем думать о необходимости достигнуть стандартов совершенства, то потерпим поражение еще до того, как начнем. Гораздо более точным будет описать парамиты как путешествие в еще не изведанные земли, а не как заповеди, высеченные в камне.

Первая парамита – это щедрость, путешествие к умению отдавать. Когда мы чувствуем себя несостоятельными и недостойными, мы копим вещи. Нам очень страшно – мы боимся потерять, боимся ощутить себя еще более бедными, чем сейчас. Нет ничего печальнее этой скупости. Можно расплакаться, увидев, как отчаянно мы хватаемся и цепляемся за вещи. Это цепляние причиняет нам великие страдания. Мы стремимся к комфорту, но вместо этого усиливаем чувство собственной неполноценности, ощущение того, что мы – безнадежный случай и другие отвергают нас.

Причины агрессии и страха растворяются сами по себе, когда мы перестаем держаться за вещи. Суть щедрости в том, чтобы учиться думать шире и работать на благо всех, а не только для себя. Чем полнее мы ощущаем свое внутреннее богатство, тем легче нам ослабить хватку.

Это внутреннее богатство доступно нам в любой момент. Самое главное – расслабиться и увидеть облако в небе, крошечную птичку с серыми крыльями, спокойно воспринимать звук телефонного звонка. Мы можем увидеть простоту вещей, увидеть их такими, какие они есть. Мы можем чувствовать их запах, ощущать вкус, переживать эмоции и воспоминания. Мы обнаруживаем эту полноту и богатство, когда просто присутствуем здесь и сейчас без категоричных заявлений «Определенно, я согласен с этим» или «Я решительно не согласен с этим». Это богатство никому не принадлежит – оно доступно всем. В каплях дождя, в каплях крови, в сердечной боли и восторге, это богатство – природа всех вещей. Оно подобно солнцу, которое светит для всех. Оно подобно зеркалу, которое отражает все что угодно, не цепляясь и не отвергая.

Парамита щедрости дарит нам это богатство, и мы готовы отказаться от всего, что мешает им наслаждаться. Мы снимаем темные очки, сбрасываем длинные пальто, капюшоны и маски. В общем, мы открываемся и позволяем себе чувствовать. Теперь мы уверены: неисчерпаемое богатство существует. На повседневном, обычном уровне мы переживаем это как развитие гибкости и доброты.

Когда ученик принимает формальный обет бодхисаттвы, в ходе церемонии он преподносит учителю подарок. Наставления говорят, что необходимо отдать что-то ценное для вас, то, с чем вам сложно расстаться. Однажды я провела целый день с другом, который никак не мог решить, что же ему преподнести в качестве такого подарка. Как только он думал о какой-нибудь вещи, его привязанность к ней становилась неимоверной. Сама мысль о том, чтобы расстаться с одной из своих любимых вещей, была ему невыносима. Позже я рассказала об этом эпизоде своему учителю, и он сказал, что у моего друга была прекрасная возможность развить сострадание к себе и ко всем остальным, попавшим в ловушку желания обладать.

Отдавая материальные вещи, мы действительно можем помочь людям. Если кому-то нужна еда, мы даем ее. Если кто-то нуждается в крове, или книгах, или лекарствах и мы можем это дать, то делаем это. В меру своих возможностей мы заботимся о тех, кто нуждается в нашей помощи. Тем не менее подлинная трансформация происходит, когда мы отпускаем свою привязанность и отказываемся от того, от чего мы считали невозможным отказаться. Наши действия на внешнем уровне ослабляют нашу глубоко укорененную привычку цепляться за «я».

Если мы способны делиться, мы можем научить этому других. Это называется «даровать бесстрашие». Когда мы соприкасаемся с простотой и богатством мира и осознаем, что изначально мы вовсе не такие уж и брюзги, тогда мы можем поделиться этим освобождающим знанием с другими людьми. Мы можем вместе отправиться в это путешествие. Мы делимся своим знанием о том, как отказаться от темных очков и защитной брони, как набраться смелости и сбросить маски.

Можно также сделать дар дхармы. Насколько это в наших силах, мы можем давать наставления по медитации. Мы рассказываем людям о практике тонглен. Мы знакомим их с книгами и аудиозаписями, говорим им о лекциях и совместных практиках. Мы даем людям инструмент, чтобы они могли сами обнаружить, что заставляет нас ослабить хватку и расширить свой взгляд.

Устранить причины агрессии поможет дисциплина – мягкая, но неукоснительная. Эта парамита дает нам поддержку, необходимую для развития.

Я помню первый ретрит, который провела после публикации книги «Мудрость отказа от бегства» («The Wisdom of No Escape»). Большинство людей приехали на этот курс, потому что их заинтересовало понятие майтри, которое обсуждалось на страницах этой книги. Где-то на третий день ретрита, во время совместной медитации одна женщина вдруг встала, немного потянулась и легла на пол. Позже я спросила ее, что случилось, и она сказала: «Ну, я почувствовала усталость и решила, что передышка будет проявлением доброты по отношению к себе». Именно тогда я поняла: надо прочитать лекцию о необходимости дисциплины и о том, что важно не подаваться переменам своего настроения.

В 1972 году я впервые медитировала с учениками Трунгпы Ринпоче. Он совсем недавно приехал в Северную Америку, и его стиль преподавания и окружение только начали формироваться. В углу комнаты мужчина сложил себе сидение из трех круглых подушек для медитации, которые постоянно выскальзывали друг из-под друга. Тогда он снова ставил их одну на другую и продолжал медитировать. Еще одна ученица постоянно вскакивала и выбегала из комнаты в слезах. За час практики она сделала так раз пять. Когда мы приступили к медитации во время ходьбы, то выяснилось, что все делают ее кто во что горазд. Один мужчина при каждом шаге сначала глубоко приседал, а потом будто бы выплывал наверх; другой ходил задом наперед. Все это было невероятно увлекательно, но сильно отвлекало от практики. Вскоре после этого Ринпоче стал знакомить своих учеников с формальной медитацией, и все изменилось.

Мы не спасаем мир, мы лишь задаемся вопросом, как чувствуют себя другие люди и как наши действия влияют на них.

Дисциплина нужна нам не для того, чтобы контролировать свои «плохие» и «хорошие» стороны. Дисциплина пресекает любые попытки бегства от реальности. Другими словами, она позволяет нам быть прямо здесь и сейчас и переживать настоящий момент во всей его полноте.

Праджня освобождает дисциплину от строгости. Ведь речь не о том, чтобы мы не смели наслаждаться ничем приятным или должны были контролировать себя любой ценой. Наоборот, в этом путешествии мы учимся отпускать происходящее. Это своего рода обратный процесс, который поддерживает наше движение против укорененных болезненных шаблонов.

На внешнем уровне мы можем думать о дисциплине как о некой структуре, например получасовом периоде медитации или двухчасовом занятии по дхарме. Возможно, наилучшим примером будет техника медитации. Мы садимся в определенную позу и, насколько способны, следуем наставлениям. Мы снова и снова обращаем мягкое внимание на свой выдох, проходя через смену настроения, через воспоминания, через драмы и скуку. В ходе этого повторения мы словно впускаем изначальное богатство в нашу жизнь. Так что мы следуем наставлениям, как это веками делали до нас другие практикующие.

В рамках этой практики мы работаем с сочувствием. Так что на внутреннем уровне дисциплина – это возвращение к мягкости, к честности, к способности отпускать. Она помогает нам найти баланс между излишней скованностью и чрезмерным расслаблением.

Дисциплина помогает нам сбавить темп, в полной мере присутствовать в настоящем моменте и не превращать свою жизнь в хаос.

Благодаря ей мы открываем в себе мужество сделать следующий шаг, отказавшись от почвы под ногами.

Сила парамиты терпения в том, что она служит противоядием против гнева, учит нас любить и заботиться. Под терпением мы не имеем в виду выносливость, готовность сжать зубы и держаться из последних сил. Любую ситуацию можно разжевать, понюхать, посмотреть на нее и открыться ей. Важно не следовать своим автоматическим реакциям. Противоположность терпению – агрессия, желание вскочить и убежать, сопротивление жизни, стремление чем-то заполнить пространство. Путешествие парамиты терпения включает в себя расслабление, открытость происходящему, переживание ощущения чуда.

Подруга рассказывала мне, что в детстве ее бабушка, которая принадлежала племени чероки, брала ее с братом на прогулки, чтобы они могли посмотреть на животных. Бабушка говорила ей: «Если будешь сидеть спокойно, то что-нибудь увидишь. Если будешь сидеть очень тихо, то что-нибудь услышишь». Она никогда не использовала слово «терпение», но именно терпению она и учила.

Тонглен – один из способов практиковать терпение. Когда мы несемся по жизни, когда ищем выход для своих чувств, когда кто-то кричит на нас и мы чувствуем себя оскорбленными, нам хочется накричать в ответ или даже свести счеты. Нам нужно выплеснуть свой яд. Вместо этого, практикуя тонглен для блага всех существ, можно открыться основополагающему человеческому беспокойству, соприкоснуться со свойственной людям агрессией. Мы можем отсылать им ощущение пространства, и это поможет сбавить темп. В любой ситуации мы способны создать пространство, в котором автоматические реакции не будут возникать.

Благодаря тому что сначала мы дали себе время соприкоснуться с ситуацией и прочувствовать ее, наши слова и поступки могут стать совсем другими.

Как и другие парамиты, усердие – это тоже путешествие, процесс. Когда мы начинаем практиковать усердие, мы видим, что иногда у нас все получается, а иногда нет. И тогда возникает вопрос: откуда черпать вдохновение? Как нам обнаружить искру и радость, доступные в любой момент? Усердие – это не принуждение. Это не проект, который нам надо завершить, и не гонка, которую мы должны выиграть. Представьте себе: вы просыпаетесь ранним снежным утром в горной хижине и хотите пойти на прогулку. Но для этого вам необходимо выбраться из постели и разжечь огонь. Вы бы лучше остались в этой уютной, теплой постели, но все же выпрыгиваете из нее и разжигаете огонь, потому что сияние дня, который готов раскрыться перед вами, манит сильнее, чем сладкая дрема. Таково усердие.

Чем шире мы смотрим на вещи, тем полнее ощущаем энергию радости. Усердие – это соприкосновение с нашей жаждой просветления. Оно позволяет нам действовать, давать, охотно работать с тем, что встречается на пути. Если бы мы действительно знали, сколько несчастий приносит наше стремление избежать боли и обрести удовольствие, если бы понимали, что это отсекает нас от изначальной мудрости и доброты, мы бы медитировали так, словно у нас горят волосы. Мы бы практиковали так, словно огромная змея только что упала нам на колени. Мы бы не думали, что у нас впереди еще много времени и можно отложить медитацию на потом.

Благодаря праджне эти действия помогают нам сбросить нашу защитную броню. Каждый раз, когда мы отдаем, каждый раз, когда практикуем дисциплину, терпение или усердие, мы словно снимаем с плеч тяжелую ношу.

Парамита медитации позволяет нам продолжать это путешествие. Она лежит в основе просветленного общества, которое базируется не на проигрыше или поражении, приобретении или утрате, а на других принципах.

Когда мы медитируем, мы можем познать необусловленное – особое состояние ума, изначальное пространство, в котором нет места цеплянию и отторжению. Медитация, пожалуй, единственный род занятий, который не добавляет ничего нового в картину происходящего. Все появляется и исчезает как оно есть. Медитация – совершенно ненасильственное занятие. Мы создаем связь с необусловленным открытым пространством, и это формирует основу для подлинных перемен. Вы скажете, что это невозможно, что это непосильная задача. Может быть, и так. Но чем больше мы изучаем эту невозможность, тем лучше понимаем, что на самом деле возможно все.

Цепляясь за мысли и воспоминания, мы пытаемся ухватить то, что неуловимо по своей природе. Однако если соприкоснуться с ними и отпустить, то мы обнаружим пространство, паузу в болтовне, проблеск голубого неба. Это все дано нам от рождения – мудрость, с которой мы родились, разворачивающаяся игра изначального богатства, изначальной открытости и изначальной мудрости. И все, что нужно, – это просто покоиться в настоящем моменте, здесь и сейчас, ни на что не отвлекаясь. Бывает, что мысли, желания, надежды и страхи уносят нас прочь, и тогда мы снова и снова возвращаемся к настоящему моменту. Мы здесь. Нас словно унесло ветром, и ветер возвращает нас на место. Одна мысль ушла, а другая еще не появилась, и мы можем покоиться в этом пространстве. Мы учимся возвращаться к неизменной сути настоящего момента. Он – источник сострадания и вдохновения.

Шестая парамита, праджня, превращает все действия в золото. Говорится, что другие пять парамит могут дать нам какие-то ориентиры, но праджня лишает нас их. Она делает нас бездомными, нам больше негде покоиться. Теперь мы наконец можем расслабиться. Больше никакой борьбы. Никакого выбора сторон.

Иногда мы испытываем невероятную тоску по нашим старым привычкам. Проявляя щедрость, мы ощущаем ностальгию по желанию обладать. Когда мы соблюдаем дисциплину, нам хочется отключиться и не иметь никакого отношения к происходящему. Проявляя терпение, мы тоскуем по скорости. Практикуя усердие, мы осознаем свою склонность к лени. Во время медитации мы видим бесконечный поток своих мыслей и беспокойство.

Так что мы просто принимаем эту ностальгию, зная, что все люди испытывают ее. Ностальгия имеет право на существование, как и всё на пути. Год за годом мы снимаем броню слой за слоем и делаем новые шаги в пустотность.

Такова практика бодхисаттвы, практика служителей мира. Наше общество нуждается в таких людях – бодхисаттвах политиках, бодхисаттвах полицейских, бодхисаттвах родителях, бодхисаттвах водителях автобусов, бодхисаттвах в банке и в бакалейном магазине. Нам необходимо изменить свой ум и поведение ради блага других людей и будущего всего мира.

Глава 17 Мнения

Когда мы яростно отстаиваем свою точку зрения, мы привносим еще больше агрессии на планету, умножая тем самым насилие и боль. Практикуя ненасилие, мы способствуем миру.

Одна из лучших практик для повседневной жизни, когда у нас нет времени на медитацию, – это отслеживать собственную точку зрения. Во время сидячей медитации мы, помимо всего прочего, стараемся осознавать свои мысли. Не давая им никаких оценок, не называя их правильными или неправильными, мы просто признаем факт мышления. Так мы упражняемся в ненасилии по отношению к себе. Кроме того, этот метод позволяет пробудить наш разум: мы замечаем, что думаем, но не попадаем в ловушку надежд и страхов, похвалы и порицания. Но в реальной медитации далеко не всегда все идет так идеально. Часто, когда мы замечаем, что увлеклись своими мыслями, пусть даже на четверть секунды, мы сопровождаем это похвалой или укором.

Постепенно, с опытом наш ум будет успокаиваться просто потому, что мы сидим в медитации, следим за дыханием и осознаем возникновение мыслей. Тогда – возможно, сами того не осознавая – мы начнем замечать больше обычного. В медитации мы создаем свободное пространство и потом с возрастающей ясностью видим то, что в нем возникает. Мы замечаем, что у нас в голове постоянно крутятся мысли, но в этой болтовне случаются паузы. Мы также осознаем свое отношение к происходящему и свои шаблоны поведения и мышления.

Так же как мы замечаем свои мысли во время формальной медитации, мы можем постараться осознавать свое отношение к происходящему вне ее. Это невероятно полезная практика, потому что мы склонны считать свое мнение по самым разным вопросам единственно верным. Но наше мнение вовсе не истина в последней инстанции. На наше отношение в значительной степени влияют эмоции. Зачастую мы осуждаем что-то или критикуем; иногда считаем что-то приятным или совершенным. Но в любом случае это всего лишь наше мнение. Не больше и не меньше. Мы можем осознавать это и отмечать свою точку зрения как «мнение», как мы отмечаем свои мысли как «процесс мышления». Это простое упражнение знакомит нас с понятием бессамостности. На самом деле эго всего лишь набор мнений, которые мы считаем абсолютной истиной о том, каким все является. Даже секундное сомнение в непогрешимости и истинности нашего мнения, замеченное нами, знакомит нас с бессамостностью. Не нужно избавляться от своих представлений, не нужно критиковать себя за то, что они у нас есть. Мы просто осознаем, что именно говорим себе и что это всего лишь наше восприятие реальности, которое другие люди могут и не разделять.

В медитации мы создаем свободное пространство и потом с возрастающей ясностью видим то, что в нем возникает.

Можно просто отпустить свои представления и вернуться к непосредственному переживанию. Мы можем вернуться в «здесь и сейчас», посмотреть в лицо человека, ощутить вкус кофе, возобновить чистку зубов или любое другое занятие. Если у нас получится воспринимать свое мнение просто как мнение, хотя бы на мгновение отпустить его и вернуться к непосредственному переживанию, мы обнаружим себя в совершенно новом мире.

Когда я говорю о необходимости осознавать свое мнение, я имею в виду вот что: обращаем внимание на свои мысли, действия и на то, как много энергии уходит на них. Тогда мы также осознаем, как превращаем свои представления в абсолютную истину и как легко вступаем в войну ради ее подтверждения. Особенно легко попасть в такую ловушку, если мы занимаемся общественной работой.

Возьмем в качестве примера озоновый слой. Можно утверждать, что его разрушение – это научный факт, а не просто чье-то мнение. Однако если наша деятельность по его защите заключается в том, что мы резко выступаем против виновных в этой ситуации, то ничего никогда не изменится. Негативные чувства порождают лишь негативные чувства. Другими словами, не важно, насколько обоснованы наши доводы и благородна мотивация, – наша агрессия по отношению к оппонентам не устранит причину проблемы. Злость и насилие никогда ничего не изменят.

Вы можете возразить, что воздержание от насилия также едва ли что-то меняет. Однако оно приносит пользу на глубоком уровне. Главная причина голода и жестокости на уровне отдельных людей – это агрессия. Когда мы яростно отстаиваем свою точку зрения, мы привносим еще больше агрессии на планету, умножая тем самым насилие и боль. Практикуя ненасилие, мы способствуем миру. Если мы хотим остановить войну, нам надо перестать ненавидеть своего противника. Для начала следует осознать, что наши представления о себе и других – это лишь наше восприятие реальности, и оно не может быть весомой причиной для умножения негативных проявлений.

Прежде всего, попробуйте осознать разницу между просто мнениями и ясным умом. Ясный ум осознает, что мысли всего лишь процесс мышления, он не оценивает их как плохие и хорошие. В контексте общества мы видим, что действия правительства, или корпораций, или отдельного человека наносят урон окружающей среде, людям и животным. Все это можно сфотографировать и задокументировать. Мы видим, что страдание реально. Это возможно благодаря нашему ясному уму и тому, что мы не позволяем своим представлениям о добре и зле, нашим надеждам и страхам поглотить нас.

Мы сами решаем, что считать лишь мнением, а что непреложным фактом. Чем яснее мы видим картину происходящего, тем более эффективными будут наша речь и действия. Чем меньше наши слова и поступки омрачены мнением, тем проще нам достучаться не только до тех, кто загрязняет реки, но и до тех, кто выступает резко против них.

Будда учил видеть страдание как страдание. Речь не о том, что надо сидеть и помалкивать или игнорировать происходящее. Но если мы не идем на поводу у своих представлений и не создаем образ врага, тогда мы сможем чего-то достичь. Не поддаваясь гневу, мы можем более ясно увидеть причину страдания. Так происходит прекращение страдания.

Все это требует безграничного терпения. Важно помнить: если мы стараемся провести изменения ненасильственным образом, то пусть даже в конкретном случае мы не преуспеем, мы все равно способствуем миру во всем мире. Мы должны делать все, что в наших силах, и при этом отказаться от надежды на результат. Дон Хуан дал Карлосу Кастанеде хороший совет: делай все так, словно только это имеет значение, но знай при этом, что это вообще не важно. С таким отношением мы начинаем больше ценить происходящее и не так сильно выгораем. С одной стороны, мы всем сердцем участвуем в том, что делаем. С другой стороны, каждый день – новый день, мы не слишком сильно ориентированы на будущее. И хотя мы движемся в определенном направлении – к уменьшению страдания, – мы должны помнить, что важно сохранять ясность ума и открыть свое сердце. Когда в силу обстоятельств нам хочется закрыть глаза, заткнуть уши, а другие люди становятся врагами, тогда общественная работа превращается в самую продвинутую практику. Продолжать говорить и действовать без агрессии – это настоящий вызов. Для того чтобы выдержать его, начните обращать внимание на свои мнения и оценки.

Каждый на этой планете – будь то жертва или агрессор – способен достичь пробуждения. Мы все нуждаемся в поддержке, чтобы отслеживать свои мысли, слова и действия. Осознавайте свои мнения. Если вы видите, что, отстаивая свою точку зрения, становитесь агрессивными, – осознавайте это. Если в вас нет агрессии – осознавайте это. Развивая ум, который не цепляется за правильное и неправильное, вы откроете для себя новый мир. Так происходит подлинное прекращение страдания. И, наконец, никогда не сдавайтесь, не бросайте себя. Тогда вы никогда не махнете рукой на других. Искренне делайте то, что требуется для раскрытия вашего ясного ума – каждый день, каждое мгновение. Если мы будем жить так, это принесет пользу всем.

Глава 18 Тайные устные наставления

В этот непростой момент проявляется наша изначальная мудрость. Прямотам, в неопределенности повседневного хаоса, и есть наша мудрость.

Наверное, каждый из нас в тот или иной момент своей жизни вел долгие разговоры с друзьями о жизни: как следует поступать в разных ситуациях и что вообще важно. Если мы изучаем буддизм и практикуем медитацию, мы говорим об отсутствии «я» и пустотности, о терпении и щедрости, о любящей доброте и сострадании. Возможно, мы только что прочитали или услышали какое-то учение, полностью изменившее наш взгляд на мир. Нам кажется, что мы заново открыли для себя истину, которую всегда знали, и, узнай мы больше, наша жизнь стала бы ярче и насыщеннее. Мы рассказываем друзьям, что хотим снять с плеч тяжкое бремя, которое все время тащим с собой. Мы делимся с друзьями вдохновением и чувством открытости. «Вполне возможно, – говорим мы им, – получать удовольствие от того, что обычно расстраивает нас. Можно получать удовольствие от работы, от поездок на метро, чистки снега или мытья посуды».

Но вы и сами могли заметить: часто существует раздражающее, если не угнетающее, несоответствие между нашими представлениями и хорошими намерениями и тем, как мы действуем в рутине повседневной жизни.

Однажды я ехала на автобусе в Сан-Франциско и читала очень трогательную статью о человеческом страдании и помощи другим. Мысль о том, что нужно быть щедрым и помогать другим, была столь острой, что я расплакалась. Слезы текли по щекам, и другие пассажиры смотрели на меня. Я испытывала огромную нежность ко всем существам, во мне росла решимость приносить пользу другим. Когда я добралась до дома, очень уставшая после рабочего дня, зазвонил телефон – знакомая попросила заменить ее в качестве ведущей медитации тем вечером. «Нет, прости, мне надо отдохнуть», – ответила я и повесила трубку.

Это не вопрос правильного или неправильного выбора. Просто мы часто сталкиваемся с дилеммой, как совместить вдохновение от учений с тем, что они будут означать для нас в конкретных ситуациях. Существует определенное расхождение между нашими устремлениями и реальностью – чувством усталости, голода, подавленности, страха, скуки, гнева или любого другого чувства, которое мы испытываем в конкретный момент времени.

Наропа, индийский святой, живший в XI веке, однажды встретил на улице злую старуху, ведьму. Она точно знала, что он был одним из величайших буддийских ученых, и спросила его, понимает ли он слова в той большой книге, которую держит в руках. Он ответил, что понимает, и она рассмеялась и стала танцевать в ликовании. Потом старуха спросила Наропу, понимает ли он смысл учений в этой книге. Думая порадовать ее еще больше, ученый снова ответил «да». Тогда ведьма впала в ярость и стала кричать на Наропу, что он лицемер и лжец. Эта встреча изменила его жизнь. Он знал, что старуха раскусила его. Он действительно понимал только слова, а не глубокий смысл всех учений, которые мог так блистательно излагать.

Мы все, в той или иной степени, оказываемся в таком положении. Мы можем дурачить себя какое-то время, думая, что понимаем медитацию и учения, но в какой-то момент нам придется встретиться с правдой. Никакие наши знания не помогут, когда нас покидают любимые, когда у нашего ребенка случается истерика в супермаркете, когда нас оскорбляет коллега. Как нам работать со своими обидами, когда наш начальник входит в комнату и орет на нас? Как нам соединить это унижение с нашим стремлением быть открытыми и сострадательными и не вредить ни себе, ни другим? Как нам соединить свое намерение быть бдительными и мягкими в медитации и тем, что мы тут же засыпаем, когда садимся медитировать? Как нам быть, когда во время практики мы страстно желаем кого-то или не можем выбросить из головы увиденное по дороге? Как быть, когда мы ерзаем в медитации все утро, потому что у нас болят колени и спина, нам скучно и все надоело? Вместо того чтобы быть спокойными, осознанными и не цепляться за «я», мы становимся нервными и раздражительными.

Это очень интересное состояние, а для практика – еще и очень важное.

Когда Наропа в поисках смысла, стоящего за словами, отправился на поиски учителя, он постоянно оказывался в таком затруднительном положении. Теоретически он знал о сострадании все, но отвернулся при встрече с отвратительной, грязной, вшивой собакой. И так же он знал все о непривязаннности и непредвзятости, но, когда учитель попросил его сделать то, с чем Наропа был не согласен, он отказался.

Мы тоже постоянно оказываемся в таких ситуациях. И тогда начинаем искать альтернативу тому, чтобы просто быть здесь и сейчас. Это очень некомфортное состояние, и в этот момент люди часто сдаются. Когда мы чувствовали вдохновение, были в гармонии с собой и миром, то нам нравились медитация и учитель, и у нас было ощущение, что мы на правильном пути. Но когда все становится в тягость, то нам кажется, что мы сделали неправильный выбор и наши ожидания не оправдались. Люди, которых мы встречаем в буддийской общине, похожи на сумасшедших. И, кажется, сами запутались. И дела здесь ведутся не должным образом. И даже к учителю много вопросов.

Однако именно в этом состоянии затруднения мы можем действительно чему-то научиться. Это состояние очень важно и для нашей медитации, и для нашей жизни. Мы оказываемся между молотом и наковальней, между возвышенностью своих представлений и приземленностью того, что происходит у нас на глазах, – и это действительно очень благоприятная для развития ситуация.

Когда мы оказываемся в затруднительном положении, наш ум склонен сужаться. Мы чувствуем себя несчастными, жалкими, мы – жертва, безнадежный случай. Но, верите или нет, в этот момент затруднения или смятения наш ум может стать шире. Вместо того чтобы воспринимать происходящее как доказательство нашей слабости или силы другого, вместо того чтобы ощущать себя глупым или считать другого злым, мы можем отказаться от всех жалоб на себя и других. Мы можем просто присутствовать в настоящем моменте. Не чувствуя себя настороже, не зная, что делать, мы пребываем в чистой и мягкой энергии момента. И тогда мы способны познать смысл, стоящий за понятиями и словами.

Мы так привыкли избегать неудобства, и мы так предсказуемы. Если нам что-то не нравится, мы либо набрасываемся на других, либо занимаемся самобичеванием. Мы хотим в жизни определенности и безопасности, в то время как на самом деле их не бывает.

Когда в следующий раз вы утратите почву под ногами, не воспринимайте это как препятствие. Считайте это невероятной удачей. С одной стороны, да, вам не на что опереться, но с другой – это может смягчить вас и вдохновить. Наконец мы сможем по-настоящему повзрослеть.

Мы постоянно сталкиваемся с переменами. Можно цепляться за безопасность или же можно открыться и почувствовать себя заново рожденным, словно мы вдруг полностью обнаженными нырнули в яркость жизни.

Все это может звучать слишком некомфортно или даже пугающе, но, с другой стороны, это возможность осознать, что у нас есть только этот мир. Тогда мы сможем посмотреть на него свежим взглядом и наконец-то пробудиться от долгого сна предвзятости.

«Истина, – сказал китайский мудрец, – не то и не это». Здесь вспоминается собака, которая томится над миской с кипящим маслом. Она не может уйти, ведь масло такое желанное, и не может лизнуть его, потому что оно слишком горячее.

Так как нам относиться к этим затруднениям? Кто-то должен наконец вдохновить нас ступить на эту незнакомую территорию и задаться вопросом, на который нет ответа: что произойдет дальше?

Можно пребывать здесь и сейчас, находясь в состоянии смятения и затруднения. В этот непростой момент проявляется наша изначальная мудрость. Прямо там, в неопределенности повседневного хаоса, и живет наша мудрость.

Чтобы экспериментировать таким образом, нужно вдохновение. Это на самом деле вызов, и, возможно, мы не чувствуем готовности принять его. Но в этом и смысл. Прямо там, в этом неудобном, беспокойном ощущении, и заключается наша мудрость. Надо просто пробовать. Нам совершенно нечего терять. Мы могли бы попытаться не попадаться на крючок «правильного» и «неправильного», а научиться расслабляться в этом шатком состоянии, при отсутствии опоры.

В детстве у меня была книжка с картинками, которая называлась «Жития святых»: истории про мужчин и женщин, которые никогда не злились, у них не возникало дурных мыслей, они не обижали даже мух. Мне казалось, что эта книга никак не может служить руководством к достойной жизни. «Жизнь Миларепы» представляется мне гораздо более полезным чтением. Я много раз перечитывала историю Миларепы и часто находила там решения для тех ситуаций, в которых застряла и не могла двигаться дальше. Начнем с того, что Миларепа был убийцей, но, как и большинство из нас, хотел искупить свою вину. И, как большинство из нас, в процессе поиска освобождения он часто сбивался с пути. Мила-репа лгал и крал то, что ему хотелось получить, он думал о самоубийстве, испытывал ностальгию по старым добрым денькам. В его жизни, как и у большинства из нас, был человек, который постоянно испытывал его на прочность. И даже когда практически все считали Миларепу самым святым человеком Тибета, его мстительная старая тетка била его палками и бранила, и ему необходимо было понять, как справиться с таким унизительным положением.

Мы должны быть благодарны учителям, прошедшим через серьезные испытания, за их опыт. Они пробовали, ошибались, но продолжали искать ответ на вопрос, как просто пребывать здесь и сейчас, не стремясь обрести опору. Они учились не сдаваться и не убегать прочь, когда рушились все их концепции и благородные идеи. Своим опытом они вдохновляют нас не отступать при столкновении с серьезным затруднением, а воспринимать его таким, как есть. Они показали нам, как переживать это состояние не как нечто плохое или хорошее, а как нечто безусловное и обычное.

Такого рода наставления Наропа получил от своего учителя Тилопы и отправился на поиски глубокого смысла всего происходящего. Пусть мы будем такими же храбрыми, как он, в своих попытках найти подлинный смысл.

Глава 19 Три метода работы с хаосом

Главный смысл этих методов – растворить двойственную борьбу, нашу привычку бороться с тем, что происходит с нами и в нас. Эти методы показывают, как двигаться сквозь трудности, а не отступать.

Мы практикуем для того, чтобы освободиться от бремени – бремени узкого взгляда, вызванного желанием, агрессией, неведением и страхом. Нас обременяют люди, с которыми мы живем, повседневные ситуации и, больше всего, наши собственные качества.

С помощью практики мы осознаем, что нет необходимости прятаться от радости и открытости, которые присутствуют в каждом мгновении. Мы можем пробудить свою изначальную доброту, ту, что дана нам от рождения. Как только у нас это получится, нас больше не будут беспокоить депрессия, беспокойство или огорчения.

Жизнь станет безграничной, как небо или море. Появится пространство, в котором мы сможем расслабиться, дышать и плавать так далеко, что берег перестанет быть нашим ориентиром.

Как нам работать с этим ощущением бремени? Как нам быть с тем, что, по нашему мнению, стоит между нами и тем счастьем, которого мы заслуживаем? Как научиться расслабляться и соединяться с изначальной радостью?

В такие непростые времена, как сейчас, пробуждение – это больше не роскошь и не идеал. Эта насущная необходимость. Не стоит умножать депрессию, разочарование и гнев. Важно научиться здраво воспринимать трудные времена. Кажется, сама земля умоляет нас обрести радость и раскрыть нашу подлинную сущность. Это лучший способ приносить пользу другим.

Есть три традиционных метода работы с трудными обстоятельствами и превращения их в путь к пробуждению и радости. Первый метод мы назовем отказом от борьбы; второй – это использование яда как лекарства; третий заключается в том, чтобы видеть все возникающее как просветленную мудрость. Эти три техники направлены на работу с хаосом, трудностями и нежелательными событиями в нашей повседневной жизни.

Смысл первого метода, отказа от борьбы, кратко изложен в наставлениях по шаматхе-випашьяне. Во время медитации мы смотрим на все, что возникает в нашем уме, отмечаем это как «процесс мышления» и возвращаемся к простоте и непосредственности дыхания. Снова и снова мы возвращаемся в чистое осознавание, свободное от концепций. В медитации мы прекращаем воевать с собой, бороться с обстоятельствами, настроениями или эмоциями.

Это простое наставление можно использовать как для практики, так и для повседневной жизни. Что бы ни возникало, мы не оцениваем это.

Этот метод помогает справиться с неприятными явлениями во всем их многообразии. Тренируйтесь снова и снова просто видеть то, что возникает, не вешая ярлыков, не отталкивая и не отводя глаз. Пусть все происходит. Глубинная сущность нашего ума неизменна. Все возникает и растворяется всегда и навсегда. Таков порядок вещей.

Таков основной метод работы с болезненными ситуациями – болью мира, личной болью, любой болью. Можно прекратить бороться с переживанием, которое возникает, и увидеть его подлинную суть, не превращая его во врага. Важно помнить: смысл практики не в том, чтобы чего-то достичь или победить, а в том, чтобы прекратить бороться и расслабиться в настоящем моменте. Вот что мы делаем, когда медитируем. И такое отношение распространяется потом на остальные аспекты нашей жизни.

Мы как будто приглашаем то, что пугает нас, рассказать о себе и побыть с нами какое-то время. Как пел Миларепа демонам в своей пещере: «Как чудесно, что вы, демоны, пришли сегодня. Вы должны снова прийти завтра. Время от времени мы должны с вами разговаривать». Мы начинаем с демонов в собственном уме. Потом развиваем мудрость и сострадание настолько, чтобы спокойно принимать угрозы и страхи повседневной жизни.

Тибетская йогиня Мачиг Лабдрон бесстрашно развивала такой взгляд. Она говорила, что в ее традиции демонов не изгоняют. К ним относятся с состраданием. Совет, который ей дал ее учитель, а она передала своим ученикам, таков: «Приближайся к тому, что находишь отвратительным, помогай тем, кому кажется невозможным помочь, и посещай места, которые пугают тебя». Эта практика начинается, когда в медитации мы отказываемся от борьбы с собственным умом.

Второй метод работы с хаосом заключается в использовании яда в качестве лекарства. Мы можем использовать трудные ситуации – яд – для пробуждения. В общих чертах эта идея представлена в практике тонглен.

Когда возникают трудности – будь то конфликт, ощущение несостоятельности, что-то неприятное, неловкое или болезненное, – мы не стараемся избавиться от неприятного чувства, а вдыхаем его. Три яда – это страсть (сюда входят желание и зависимость), агрессия и неведение (которое включает в себя отрицание или желание закрыться). Обычно мы считаем эти три яда чем-то плохим, тем, чего следует избегать. Но в этом случае они становятся семенами сострадания и открытости. В наставлении по тонглену говорится, что нужно позволить страданию быть и вдыхать его – не только гнев, обиду или одиночество, которое испытываем мы, но также аналогичную боль других людей.

Мы делаем вдох за всех. Этот яд – не только наша личная неудача, вина или позор, а часть человеческого существования. В этом проявляется наше родство со всеми живыми существами. Так мы сможем понять, каково это – быть на месте другого. Вместо того чтобы отталкивать эти чувства и убегать от них, мы вдыхаем их и полностью принимаем. Мы делаем это с пожеланием, чтобы все освободились от страдания. Потом мы выдыхаем, отсылая в мир ощущение пространства и свежести.

Мы можем использовать все, что происходит с нами, как средство для пробуждения.

Мы делаем это с пожеланием, чтобы все смогли расслабиться и переживать глубинную сущность своего ума.

Нам с детства внушают, что с нами и этим миром что-то не так: это не совершенно, у этого неровные края, это слишком горькое, громкое, мягкое, острое. У нас появляется стойкое стремление изменить все к лучшему, потому что изначально все плохо, все не так. Главный смысл этих методов – растворить двойственную борьбу, нашу привычку бороться с тем, что происходит с нами и в нас. Эти методы показывают нам, как двигаться сквозь трудности, а не отступать.

Все, что возникает, по своей сути и есть путь. Мы можем использовать все, что происходит с нами, как средство для пробуждения. Мы можем использовать все, что случается – будь то наши сильные эмоции, или мысли, или внешняя ситуация, – чтобы осознать, в каких аспектах нам не хватает осознанности и как мы можем полностью и безотлагательно пробудиться.

Итак, второй способ заключается в превращении яда в лекарство. Мы используем трудные ситуации для пробуждения подлинной заботы о других людях, которые, подобно нам, страдают и испытывают боль. Как говорится в практике тренировки ума: «Когда мир наполнен злом, все неудачи, все трудности нужно превратить в путь к просветлению».

Третий метод работы с хаосом заключается в том, чтобы воспринимать все происходящее как проявление пробужденной энергии. Мы можем считать себя уже достигшими пробуждения, мы можем так же воспринимать мир. Традиционно в этом методе работы с хаосом используется образ кладбища. В Тибете они совсем не такие, как у нас. Тела не лежат под мягким ухоженным газоном с аккуратными белыми надгробиями, на которых высечены ангелы и трогательные слова. Земля в Тибете промерзшая, поэтому после смерти тела разрубают и уносят на погребальную площадку, где их съедают грифы. Я уверена, что в таких местах не очень хорошо пахнет и там не очень приятный вид. Повсюду валяются глазные яблоки, волосы, кости и другие части тел. В одной книге про Тибет я видела фотографию, на которой люди несут умершего на погребальную площадку. Грифы размером с двухлетнего ребенка сидят и ждут, когда принесут тело. Возможно, мы могли бы использовать другой образ – не кладбище, а отделение реанимации в больнице. Это хорошая иллюстрация того, как функционирует мир людей. Он пахнет, кровоточит и полон непредсказуемости, но в то же самое время в нем проявляется самоизлучающаяся мудрость, питающая и очищающая нас.

Рассматривая все, что возникает, как пробужденную энергию, мы меняем укоренившийся шаблон поведения: мы больше не пытаемся избежать конфликта, стать лучше, чем мы есть, доказать, что боль – это ошибка и ее бы не было, если бы мы все делали правильно. Этот взгляд полностью меняет наше отношение к жизни: теперь даже самые неприятные ее аспекты мы рассматриваем как основу для достижения просветления.

Мы часто паникуем в повседневной жизни. У нас учащается сердцебиение, крутит в животе, когда мы спорим с кем-то или когда проваливается наш прекрасный план. Как нам справляться с этими драмами? Как нам справляться с этими демонами, которые по своей сути лишь наши страхи и надежды? Как нам перестать бороться с самими собой? Мачиг Лабдрон советует идти навстречу тому, что пугает нас. Но как это сделать?

Мы пытаемся научиться не разрываться между своей «хорошей стороной» и «плохой стороной», между своей «чистой стороной» и «порочной стороной». Мы боремся с чувством неправоты, вины и стыда за то, какие мы есть. Именно с этими чувствами нам надо подружиться. Смысл в том, что мы растворяем ощущение двойственности между «я» и «они», между «тем» и «этим», между «здесь» и «там», двигаясь навстречу тому, что кажется нам сложным и что мы хотим оттолкнуть.

С точки зрения повседневной жизни эти методы побуждают нас не чувствовать смущение за то, какие мы есть. Нам нечего стыдиться. Это как этническая кухня. Можно с гордостью представлять свою еврейскую мацу, или индийское карри, или афроамериканские свиные рубцы, или американские бургеры и картошку фри. Нам есть чем гордиться. Хаос – неотъемлемая часть существования. Вместо того чтобы искать чего-то более возвышенного или чистого, работайте с тем, что есть.

Мир, в котором мы живем, личность, которой мы себя считаем, – это и есть основа для нашей работы. Эта погребальная площадка называется «жизнь», и она – проявление мудрости. Эта мудрость – основа свободы и также основа запутанности. В каждый момент времени мы делаем выбор. Каким путем пойти? Как нам относиться к сырому, необработанному материалу нашей жизни?

Вот три практичных способа работать с хаосом: отказаться от борьбы, использовать яд как лекарство и воспринимать все, что возникает, как проявление мудрости. Во-первых, позвольте всему быть. Сбавьте темп, чтобы просто присутствовать в настоящем. Отпустите все суждения и стереотипы, прекратите бороться. Во-вторых, используйте каждый день, чтобы изменить свое отношение к страданию. Не отталкивайте его, а вдыхайте с пожеланием избавить от боли каждого, с пожеланием, чтобы все люди испытывали удовлетворенность. Так мы можем превратить боль в радость.

В-третьих, мы можем признать, что страдание существует, что темнота существует. Хаос, внутренний и внешний, – это изначальная энергия, проявление мудрости. Только от нашего восприятия зависит, в какой ситуации мы окажемся – божественной или кошмарной.

Наконец, почему бы нам просто не расслабиться и не ослабить хватку? Проснувшись утром, посвятите свой день тому, чтобы научиться этому. Можно развивать чувство юмора и тренироваться делать паузы. Каждый раз, когда мы медитируем, можно рассматривать это как способ научиться расслабляться, развить чувство юмора, ослабить хватку. Как сказал один из моих учеников: «Снизьте планку и расслабьтесь».

Глава 20 Иллюзия отсутствия выбора

Мы не способны переживать всю полноту мира, пока не будем готовы от всего отказаться. Самайя означает ничего не удерживать, не готовить пути отхода, не искать альтернатив, не думать, что еще предостаточно времени и можно сделать все позже.

Учения буддизма адресованы тем людям, у которых не так много времени, чтобы тратить его попусту. А значит, они адресованы всем нам, осознаём мы это или нет. С точки зрения учений представление о том, что у нас впереди достаточно времени, – величайший миф, величайшая иллюзия и величайший яд. Это, наряду с нашей глубоко укорененной привычкой оправдывать свои поступки, сужает наше восприятие и ограничивает мышление. Если бы мы знали, что сегодня вечером ослепнем, мы бы жадно, по-настоящему внимательно рассматривали каждую травинку, каждое облако, каждую пылинку, каждую радугу, каждую каплю. Если бы мы знали, что завтра оглохнем, мы бы ценили каждый звук. Учения ваджраяны пытаются напугать нас и заставить осознать, как мало времени у нас осталось и как ценно человеческое рождение.

В ваджраяне есть нечто, что называется «связь самайя». Это обязательство, которое берет на себя ученик, обет следовать пути. В определенный момент, после долгих размышлений ученик может наконец почувствовать себя готовым вступить в особые отношения с учителем. Если он принимает и полностью доверяет своему учителю, а тот, в свою очередь, принимает ученика, они могут вступить в необусловленные отношения, которые называются самайей. Учитель никогда не откажется от ученика, даже если тот собьется с пути, а ученик никогда не покинет учителя, что бы ни произошло.

Учитель и ученик словно заключают договоренность достигнуть просветления вместе. Другое определение самайи – это «священный обет», «священное обязательство». Но в этом нет никакой святости. Это приверженность здравости, нерушимой здравости. Самайя – это как брак с реальностью, брак с миром явлений. Но это только уловка. Этот союз немного похож на состояние амнезии. Мы думаем, что по собственной воле решили связать себя узами брака с этим партнером; однако, сами того не зная, мы уже и так состояли с ним в союзе.

Самайя – это чистой воды уловка. Мы думаем, что у нас есть выбор – связывать себя обязательством со здравомыслием или нет, но на самом деле у нас никогда не было выбора. Это сострадательная уловка, призванная помочь нам осознать, что выхода нет. Прямо сейчас – самое подходящее время; нет более высокого состояния сознания, чем сейчас. Это своего рода уловка, которую учителя ваджраяны придумывают в свободное время для своего полного и высшего удовольствия; «Как же нам обхитрить этих запутавшихся, озадаченных, неприрученных существ и заставить их осознать, что они уже пробуждены и что выбора у них нет?»

С точки зрения самайи только поиск альтернатив удерживает нас от осознания, что мы уже живем в просветленном мире. Поиск альтернативы – чего-то лучшего и большего – не дает нам понять, что мы уже можем воспринимать свою жизнь как священную мандалу. Однако нам все время хочется увильнуть: мы, как жук, наколотый на булавку, извиваемся и пытаемся убежать.

В ваджраяне есть описания разных видов самайи, но они все работают с осознаванием, что мы уже неразрывно связаны с реальностью; все они хитростью ставят нас перед отсутствием выбора. Даже если каждая клеточка нашего существа хочет бежать в противоположном направлении, мы остаемся здесь. Другого способа войти в пробужденный мир нет. Нам надо перестать думать, что можно ускользнуть и осесть где-то в другом месте. Вместо этого мы могли бы просто расслабиться – расслабиться, несмотря на утомление, несварение, бессонницу, раздражение, восторг.

Самые важные самайи – это самайи тела, речи и ума. Первая связана с телом, с формой, с тем, что видят наши глаза, – мы должны принимать это и никогда не отворачиваться от того, что видим.

Говорится, что самайи тела, речи и ума столь же непрерывны, как поток реки. Это непохоже на наш привычный опыт. Обычно, когда восприятие обостряется, мы начинаем нервничать, беспокоиться. Мир всегда играет с нами, машет и подмигивает, но мы так увлечены собой, что не замечаем этого. Но когда мы принимаем мир, не отворачиваемся от него, тогда все становится невероятно ярким и цельным и в то же время менее вещественным и более прозрачным. Речь о том, чтобы действительно видеть человека, сидящего перед нами: видеть, как лежат или торчат вверх его волосы, грязные они или чистые, расчесанные или спутанные. Или видеть сидящую на дереве птицу с черными перьями и веточкой в клюве. То, что мы видим перед собой, может выдернуть нас из болезненного круга сансары.

Если придерживаться этого, наш опыт станет более ярким и прозрачным, и мы больше не сможем не понимать послания. Его нельзя перевести на наш язык. Да, вещи говорят сами за себя. Но это не значит, что та красная подушка означает страсть, а маленькая мышь, снующая туда-сюда, – беспорядочные мысли; это просто красная подушка и мышка, выглядывающая из-за стула.

То же касается и звуков, любых – от будильника, пробуждающего нас по утрам, до храпа нашего партнера ночью. Мы замечаем звуки, когда они пугают нас, но знаете ли вы, какой звук издает ваша ручка, когда вы пишете ею в тетради? А что насчет вашего собственного голоса? Обычно, когда мы слышим его со стороны, он кажется нам чужим. Обращайте внимание, что и как мы говорим, как общаемся с другими. Это тоже может выдернуть нас из однообразия сансары. Даже если мы одни, наши зевки и пуканье несут в себе послание. Малейший писк, шорох или смешок, чавканье и бульканье могут пробудить нас. Смысл самайи в том, что если мы не избегаем своего собственного опыта, если не думаем, что где-то есть лучший, более вдохновляющий, не столь раздражающий или отвлекающий звук, то звуки становятся яркими и прозрачными.

Мир всегда играет с нами, машет и подмигивает, но мы так увлечены собой, что не замечаем этого.

То же самое относится и к уму. Когда мы практикуем, то видим, что мысли никуда не уходят. Они становятся более ясными, но менее вещественными. На уровне ума мы нарушаем самайю, когда делим вещи на «правильные» и «неправильные». Мы думаем, что должны сделать какой-то выбор, что есть альтернатива пребыванию здесь и сейчас. Можно сказать, что на уровне ума нарушение самайи – это ощущение, что мы должны найти решение проблемы или даже ощущение, что вообще есть решение и есть проблема. Теперь вы понимаете, как сложно хранить самайи.

Традиционно говорится, что соблюдение самайи подобно полировке зеркала. Как только мы его протерли, на него тут же снова оседает пыль. Самайя связана с нашим непосредственным опытом, и любое отвлечение может нарушить ее. Тем не менее можно все тут же исправить; нужно последовать знакомому наставлению о необходимости вернуться в настоящий момент.

В своей Садхане Махамудры Трунгпа Ринпоче изящно описывает самайю тела, речи и ума: «Все, видимое глазу, нереально в пустотности, но все же обладает формой». Далее говорится, что все не что иное, как проявление нашего учителя. «То, что слышит наше ухо, лишь эхо пустотности, но оно реально». И эти обычные, повседневные звуки – это слова нашего учителя. Все мысли и воспоминания «хорошие и плохие, печальные и счастливые», все «исчезают в пустотности, как след птицы в небе». Все эти постоянно возникающие мысли – это ум нашего учителя. Так нас подводят к тому, что наш учитель неотделим от нашего опыта. И одновременно мы осознаем, что нет другого опыта кроме того, что есть у нас. Наш опыт – единственно возможный. Он – абсолютный учитель.

Как говорится в известной цитате, практик ваджраяны всегда должен находиться в состоянии паники. Нам так непривычно быть связанными обязательством пробуждения, что это нервирует нас. Однажды, долгое время выполняя одну практику, я пришла в такое возбуждение, что едва могла сидеть неподвижно. Позже я рассказала Ринпоче, что меня раздражало все, даже пылинки. Он объяснил: это произошло потому, что практика требовала от меня быть здравомыслящей, а я к этому еще не привыкла.

В случае самайи, когда мы говорим об обязательствах, это абсолютное обязательство: абсолютная приверженность здравомыслию, абсолютная приверженность своему опыту, необусловленным отношениям с реальностью. Люди всегда говорят, что именно это им и нужно: безусловная любовь. Мы думаем, что наслаждались бы необусловленными отношениями. Возможно и так, но только если бы они строились на наших условиях. Любой, кто состоял в браке или в длительных отношениях, знает, что мы постоянно сталкиваемся с какими-то трудностями. Важно уметь идти на уступки и не бежать, когда мы чувствуем угрозу своему образу жизни. По сути, задача в том, чтобы быть самим собой, даже когда колотится сердце и трясутся поджилки. Короче говоря, мало кто из нас готов добровольно оказаться в ситуации, где нет хотя бы крохотной лазейки, через которую мы можем при необходимости сбежать.

В шестидесятых я любила ходить в индейские парные в Нью-Мексико. Я все время садилась у двери, потому что из любого другого места я не смогла бы выбраться в случае чего. Внутри становилось все жарче и жарче, пар заполнял пространство, и мне казалось, что я сейчас умру. Но если мне удавалось сесть возле двери и я знала, что у меня есть возможность уйти, тогда я могла выдержать церемонию. Конечно, сядь я не у выхода, мне просто пришлось бы дождаться конца, но я была бы так напугана, что не получила бы никакого удовольствия. Но когда мы берем на себя обязательство соблюдать самайю, мы не садимся рядом с выходом. В этом и есть уловка. Только так мы можем наконец пережить свой опыт. Это наш единственный вход в изначальную пробужденность мира.

Но прежде чем мы окажемся готовыми к такому, нам придется совершить путешествие. Мы начинаем работать со своей запутанностью и дикостью и позволяем медитации и учениям приручить нас. Мы принимаем то, что слышим, близко к сердцу, и делаем все возможное, чтобы применять это в повседневной жизни. Такое искреннее усилие постепенно успокаивает нас. Годы и годы мягкой тренировки приводят к тому, что мы начинаем доверять уму нашей изначальной мудрости. Мы понимаем, что мудрость и доброе сердце присущи нам изначально, что они сильнее и глубже, чем наша неприязнь и агрессия. Практикуя, мы раскрываем эту мудрость. Мы будто обнаруживаем, что небо и солнце есть всегда, а бури и облака приходят и уходят. И само собой возникает ощущение того, что мы готовы к отсутствию запасного выхода.

Самым выдающимся учеником Наропы был тибетец Марпа Переводчик. В одно из своих путешествий в Индию он взял золото, чтобы вручить его учителю. Нужно сказать, что Марпа не был ни трусом, ни скупцом. Он слыл человеком дерзким и храбрым. Например, его друзья и семья настаивали, чтобы он взял с собой в путешествие попутчиков, но Марпа отказался, хотя ему уже перевалило за пятьдесят и здоровье было не такое крепкое, как раньше.

История гласит, что Марпа преподнес золото в дар своему учителю Наропе, но немного оставил себе – как все мы обычно делаем. И тому было разумное объяснение: для обратной дороги домой ему требовалось совсем немного золота. Но Народа сказал: «Ты думаешь, я куплюсь на твой обман?» И Марпа отдал ему все. Наропа швырнул золото в воздух и сказал: «Весь мир – золото для меня». И в этот момент Марпа впервые ясно осознал природу реальности.

Мы не способны переживать всю полноту мира, пока не будем готовы от всего отказаться. Самайя означает ничего не удерживать, не готовить пути отхода, не искать альтернатив, не думать, что еще предостаточно времени и можно сделать все позже.

В некотором смысле цель самайи – будь она связана с миром явлений как абсолютным учителем или с индивидуальным учителем – смягчить нас. Они меняют нас, и мы больше не можем обманывать самих себя; мы не можем и дальше оставаться глухими, невежественными и слепыми. Теперь мы понимаем послание. Отношения самайи с учителем ваджраяны призваны помочь нам. Благодаря им мы понимаем: если у нас могут быть необусловленные отношения хотя бы с одним человеком, то могут быть необусловленные отношения со всем миром. До этого момента мы думали, что можем избежать этого. Но в отношениях самайи мы берем на себя обязательство принимать все, что возникает, и всегда пребывать в настоящем моменте.

Главным учеником Марпы был Миларепа, и их отношения сначала складывались непросто. Миларепа не сомневался, что Марпа – его учитель, который может привести его к просветлению. И поэтому Миларепа сказал ему: «Я полностью посвящаю себя тебе – телом, речью и умом. Пожалуйста, помоги мне осознать мою истинную природу». И потом начались трудности. Миларепа накопил очень много кармического багажа. В частности, он убил много людей и причинил много боли. Чтобы избавиться от этой ноши, ему необходимо было пройти через множество испытаний. Марпа приказывал своему ученику строить башни, а когда они были почти готовы, кричал на Миларепу и заставлял разрушать их. В начале своих отношений с Марпой Миларепа очень сильно страдал. Учитель не давал ему никаких учений, постоянно оскорблял и заставлял строить башни до тех пор, пока спина и руки Миларепы не превращались в одну большую рану. Тем не менее он никогда не ставил под сомнение мотивацию Марпы. На самом деле – пусть он и редко это показывал – Марпа любил своего ученика всем сердцем и хотел одного: помочь ему достичь полного пробуждения. Каждый раз, принимая ситуацию, забывая про обиды, уныние и гордость, Миларепа сбрасывал багаж своих укоренившихся привычек. И в какой-то момент он остался обнаженным, ему нечего было больше терять. Тогда Марпа дал ему учения, и их отношения вступили в новую фазу, отмеченную нежностью и теплотой.

Это долгий процесс. Наша привычка убегать так глубоко укоренена, что сначала мы просто экспериментируем, пытаясь пребывать в настоящем моменте. Мы приходим к этому, практикуя медитацию. Год за годом мы учимся возвращаться к нашему непосредственному опыту, здесь и сейчас.

Принимая на себя обязательства самайи и вступая в необусловленные отношения с учителем, мы словно добровольно засовываем голову в пасть крокодилу. Нам требуется много времени для принятия решения о том, что мы доверяем этому конкретному крокодилу и готовы быть с ним, несмотря ни на что.

Как только стул под нами становится горячим, мы тут же спрыгиваем. задача в том, чтобы сидеть на горячем стуле и полностью переживать этот опыт.

Лично у меня этот процесс был очень постепенным. Впервые встретив Трунгпу Ринпоче, я подумала: «Вот человек, которого я не смогу обмануть». Я переехала в Колорадо, чтобы проводить больше времени рядом с ним. Я сближалась с ним, но определенно не была готова довериться ему полностью.

У этого была своя причина: Трунгпа Ринпоче часто пугал меня и приводил в ярость. Я не была уверена, что могу доверять ему, и, что самое главное, не была уверена, что люблю его. Помню, как на одном ретрите я смотрела на его фотографию и плакала, потому что не могла почувствовать должной, как я тогда считала, преданности.

Но в то же самое время я становилась к нему все ближе. Он был единственным, с кем я могла обсудить трудности жизни и практики и то, как их преодолевать.

Трунгпа Ринпоче был единственным, кто мог прорваться сквозь все мои барьеры. Он то и дело вдруг заговаривал со мной – иногда в толпе, иногда во время деловой встречи, но всегда в тот момент, когда я меньше всего этого ожидала. Он задавал мне вопрос или делал какое-то замечание, которое полностью останавливало мой ум.

После того как я стала его учеником и начала практиковать ваджраяну, мне понадобилось еще много времени, прежде чем я наконец смогла без сомнения сказать: я доверяю ему свою жизнь. Не важно, что Ринпоче говорил или делал, – он был моим связующим звеном с пробуждением. Без него я не имела бы ни малейшего представления о том, что это значит. Я просто следовала его учениям, шла по пути пробуждения и наконец осознала его необъятную доброту и безграничность его ума. В этот момент я поняла, что единственное место, где мне хотелось бы быть, – это пасть крокодила.

Когда я называю самайю уловкой, я имею в виду, что она обманом заставляет нас поверить: в наших отношениях с миром явлений выбор отсутствует изначально. На самом деле так оно и есть. Тот выбор, который, как мы думаем, у нас есть, называется эго. Он не позволяет нам осознать, что мы уже находимся в пробужденном мире. Мы так устроены: как только стул под нами становится горячим, или мы думаем, что он сейчас станет горячим, мы тут же спрыгиваем. Задача в том, чтобы сидеть на горячем стуле и полностью переживать этот опыт. Это самое важное – независимо от того, есть ли у вас формальная самайя или нет.

Какие обязательства мы на самом деле берем на себя? Решаем ли мы не рисковать, контролировать свою жизнь и весь мир, чтобы обрести чувство защищенности? Или берем обязательство все глубже познавать майтри? Вопрос всегда один: в чем мы принимаем прибежище? Принимаем ли мы прибежище в маленьких, приносящих нам удовлетворение действиях, словах и мыслях? Или мы принимаем прибежище в жизни воина, в том, чтобы преодолеть препятствие, выйти из зоны комфорта?

Глава 21 Поворачивая вспять колесо сансары

Обычно нам кажется, что у нас серьезная проблема и ее обязательно надо решить. В этот момент остановитесь. Сделайте что-нибудь необычное, выходящее за рамки ваших привычных действий.

Почему-то мы все время отдаляемся от дхармы, словно считая ее философией или ускоренным курсом по самосовершенствованию. Сколько бы нас ни призывали применять медитацию и учения в повседневной жизни, мы теряемся и забываем о них, оказавшись в сложной ситуации. Когда мы злимся или страдаем от разбитого сердца, когда хотим отомстить или даже покончить жизнь самоубийством, мы не верим, что медитация или учения помогут нам, что они соответствуют реальной ситуации.

Многие считают, что одной лишь медитации недостаточно и что для работы со своими глубоко укорененными шаблонами поведения и мышления нужны психотерапия и группы поддержки. По мнению некоторых, дхарма недостаточно глубоко проникает в нашу запутанность.

Я часто предлагаю своим ученикам пройти курс психотерапии. Можно рассматривать это как своеобразные искусные средства. Некоторым из нас работа с психотерапевтом, который не оценивает нас и наши действия, позволяет преодолеть свои страхи и в конце концов развить любящую доброту по отношению к себе. В то же время я знаю: дхарма способна кардинально изменить нас, в ней есть все необходимое, чтобы мы могли открыть свою собственную красоту, свою проницательность, свою способность работать с болью и неврозами. Но необходимо обладать достаточной верой в дхарму, чтобы она из бесполезной теории превратилась в лекарство без побочных эффектов, которое можно применять везде и всегда.

Главное – это изменить свои привычки, в частности привычки своего ума. Я помню тот день, когда поняла, что мы сами создаем свою реальность: тем, как используем свой ум, как предсказуемо реагируем на происходящее. В тот раз проблема была связана с деньгами. Деньги стали заканчиваться. Я начала напрягаться. Меня как будто придавило тяжелой ношей. Я запаниковала. Мне надо было найти выход. Я не могла расслабиться, пока вопрос оставался нерешенным. Я не могла наслаждаться игрой солнечных бликов на поверхности воды или видом орла, сидящего на дереве прямо перед моим окном.

Все это было до боли знакомо. Не знаю, почему в тот раз я так драматично восприняла ситуацию. Возможно, это был результат всех тех лет, что я честно и некритично смотрела на свой опыт. Возможно, это был результат всех медитаций, во время которых я отвлекалась на свои мысли и снова возвращалась в настоящий момент.

В любом случае в тот день я все поняла: я увидела свою реакцию и остановилась. Я отказалась следовать привычному плану и спасать положение. Я решила не суетиться в попытках предотвратить катастрофу. Мысли «только я могу спасти нас» приходили, и я отпускала их. Мне стало интересно, что произойдет, если я не буду вмешиваться. Иногда вы просто должны позволить всему разрушиться.

Решение ничего не предпринимать стало моим первым и самым сложным шагом.

Это в корне противоречило тому, как я привыкла действовать. Мне казалось, что я стараюсь покатить огромное колесо вспять.

В этом суть дхармы; мы меняем свои привычки, чтобы повернуть вспять колесо сансары. Все начинается с того, что мы ловим себя на старых привычках. Обычно нам кажется, что у нас серьезная проблема и ее обязательно надо решить. В этот момент остановитесь. Сделайте что-нибудь необычное, выходящее за рамки ваших привычных действий.

В буддийских учениях есть много наставлений о том, как изменить реальность. Можно услышать, например, такой совет: «Медитируй на то, что вызывает огорчение». Когда Трунгпа Ринпоче все еще жил в Тибете, его учитель кхенпо Гангшар учил его поступать именно так. Он называл это наставлением по недвойственной природе реальности. Однажды мы спросили Ринпоче, что случилось с кхенпо Гангшаром, когда все они бежали из Тибета. Он сказал, что точно не знает, но, по слухам, в то время, как все шли в сторону Индии, кхенпо Гангшар двигался в сторону Китая.

Эти наставления мы можем применять в своей жизни, и это может кардинально изменить наше восприятие.

В качестве первого шага я решила, что не буду действовать привычным образом. Это было испытание, исследование действенности буддийских учений, которые утверждают, что мы сами создаем свою реальность и что воспринимаемое нами всего лишь наша проекция.

Все во мне умирало от желания поступить старым, привычным способом. Но я вспоминала учения, которые говорят: пока мы не перестанем цепляться за понятия добра и зла, мир продолжит проявлять себя в виде дружелюбных богинь и вредоносных демонов. Я хотела узнать, правда это или нет.

Я могла экспериментировать таким образом, без опасения стать негибкой или резкой, потому что до определенной степени уже успела подружиться со своими мыслями и эмоциями. Без безграничного дружелюбия к самим себе мы не сможем далеко продвинуться на пути. Медитация и учения напоминают нам о необходимости развивать любящую доброту.

Однажды я вела обучение в Остине, Техас. После окончания курса ко мне подошел мужчина и сказал, как важно ему было услышать о необходимости обращать внимание на тон голоса, когда мы отмечаем свои мысли как «процесс мышления». Если тон резкий, нам надо снова сказать это с мягкостью. «Я по-настоящему принял это близко к сердцу, – сказал он, – и теперь, когда мой ум начинает блуждать, я просто говорю себе: это процесс мышления, приятель».

Но многие из нас даже после нескольких лет практики не могут избавиться от резкости. Мы практикуем с чувством вины, будто нас исключат из сангхи, если мы будем делать это неправильно. Мы практикуем так, чтобы нам не было стыдно за себя. Мы все время опасаемся, что кто-нибудь обнаружит, насколько мы на самом деле «плохие» практикующие. Как говорится в старой шутке, «буддист – этот тот, кто или медитирует, или испытывает чувство вины за то, что не медитирует». В этом мало радости.

Возможно, самое важное учение заключается в том, что мы должны уметь ослаблять хватку, расслабляться. Нашему запутанному, беспокойному уму полезно помнить, что своими действиями мы раскрываем мягкость, уже присутствующую в нас. Она сглаживает острые углы самокритики и недовольства собой.

Иногда гораздо легче принять других такими, какие они есть, чем принять себя. Нам кажется, что сострадание предназначено для кого-то другого, и нам не приходит в голову направить его на себя.

Мой опыт показывает: практикуя без этого ощущения «я должен», мы с течением времени раскрываем свою пробужденность и уверенность. Постепенно, не ставя перед собой никаких целей, кроме как быть честными и добрыми, мы берем на себя ответственность быть здесь и сейчас, в этом непредсказуемом мире, в этом уникальном моменте, в этом драгоценном человеческом теле.

В конце концов я смогла изменить инерцию привычек своего ума и перестала быть такой предсказуемой. Для начала я отказалась действовать привычным образом. Это было трудно. Мне очень хотелось решить проблему. Трунгпа Ринпоче называл это ностальгией по сансаре. Но мое любопытство в отношении учений оказалось сильнее, чем желание поступать привычным образом. Так я ступила на неизведанную территорию. Я ощутила неуверенность. Это все было по-настоящему, а не просто возвышенной теорией из книги. Я не знала, что произойдет дальше, но что угодно было лучше, чем постоянно воспроизводить свои укорененные шаблоны.

Каждое действие имеет значение. Каждая мысль и каждая эмоция – тоже. Это единственный путь, который у нас есть. Именно здесь мы применяем учения. Именно в этот момент мы понимаем, зачем медитируем. Мы здесь совсем ненадолго. Даже если мы доживем до 108 лет, наша жизнь будет слишком короткой, чтобы увидеть все ее чудеса. Дхарма заключена в каждом действии, в каждой мысли, в каждом слове. Хотим ли мы поймать себя за руку, когда отвлекаемся, и можем ли мы сделать это без осуждения? Готовы ли мы воспринимать себя не как безнадежный случай, а как довольно обычного человека, который в этот момент мог бы дать себе передышку и не быть таким предсказуемым?

Мой опыт показывает, что именно так наши мысли начинают успокаиваться. Нам кажется, что, как по волшебству, возникает пространство, в котором легче дышится, танцуется и где гораздо больше радости.

Дхарма может исцелить наши застарелые раны, которые результат вовсе не первородного греха, а очень давнего непонимания, настолько давнего, что мы уже не можем его различить. Наставления говорят, что мы должны относиться к происходящему с состраданием и воспринимать свои затруднения как временные. Мы уцепились за свои шаблоны, и они вновь и вновь порождают одни и те же мысли и реакции. Так мы проецируем свой мир. Когда мы осознаем это, пусть даже на секунду раз в три недели, мы естественным образом учимся обращать процесс вспять, покидаем вызывающий клаустрофобию мир и ступаем на неизведанную территорию.

Если вы спросите, как это вообще возможно, то ответ будет прост. Сделайте дхарму частью своего опыта, самоотверженно изучайте ее и расслабьтесь.

Глава 22 Путь есть цель

Возможность достичь просветления существует прямо сейчас, именно в это мгновение, а не в будущем. Сейчас – самое подходящее время. Отношение к настоящему мгновению формирует наше будущее. Если мы и станем более жизнерадостными в будущем, то лишь потому, что стремимся к этому сейчас.

Что от нас требуется, чтобы использовать ту жизнь, которая у нас есть, и стать мудрее? В чем источник мудрости на личностном уровне?

В меру моего понимания учения, ответ на эти вопросы таков: мы должны все, с чем сталкиваемся, превращать в путь. У всего есть основание, путь и плод. Можно назвать это началом, серединой и концом. Но также говорится, что путь одновременно и основание, и плод. Так что иногда мы можем встретить такое учение: «Путь и есть цель».

У пути есть отличительная черта: он не определен заранее. Путь, о котором мы говорим, – это эволюция нашего опыта от мгновения к мгновению, эволюция мира явлений от мгновения к мгновению, эволюция наших мыслей и эмоций.

Путь – это не маршрут 66, точка назначения Лос-Анджелес. Мы не можем достать карту и просчитать, что в этом году, возможно, доберемся до Гэллапа в Нью-Мексико, а к 2001-му окажемся в Лос-Анджелесе. Этого пути нет на картах. Он возникает мгновение за мгновением, разворачивается у нас на глазах. Мы словно едем на поезде, сидя спиной по ходу движения. Мы не видим, куда направляемся, мы видим только то, что уже проехали.

Это вдохновляющее учение говорит: источником мудрости служит то, что случилось с нами сегодня. Источник мудрости – то, что происходит с нами прямо сейчас.

Мы всегда находимся в том или ином настроении. Возможно, мы грустим, или злимся, или испытываем удовольствие, или радуемся. В любом случае, что бы ни происходило, это и есть путь.

Обычно, если что-то в нашей жизни причиняет нам боль, мы не думаем об этом как о пути или источнике мудрости. Скорее, мы считаем, что идем по пути, чтобы избавиться от этого болезненного чувства («когда я доберусь до Лос-Анджелеса, я уже не буду так себя чувствовать».) Желая избавиться от своих ощущений, мы, сами того не осознавая, формируем тонкую агрессию против самих себя.

Однако факт в том, что любой, кто использовал мгновения, дни и годы своей жизни, чтобы стать мудрее, добрее и чувствовать себя в согласии с миром, учился благодаря происходящему в настоящий момент. Мы можем расслабиться и раскрыть сердце и ум для всего, что происходит перед нами прямо сейчас. Пришло время. Возможность достичь просветления существует прямо сейчас, именно в это мгновение, а не в будущем. Сейчас – самое подходящее время.

Сейчас – единственное время. Наше отношение к настоящему мгновению формирует наше будущее. Если мы и станем более жизнерадостными в будущем, то лишь потому, что стремимся к этому сейчас. Все наши действия обладают накопительным эффектом; будущее – это результат того, что мы делаем прямо сейчас.

Когда мы оказываемся в непростом положении, не стоит чувствовать себя виноватыми. Вместо этого подумайте о том, что наше отношение к ситуации сейчас засевает семена нашего отношения к тому, что случится потом. Можно сделать себя несчастными, а можно сделать себя сильными. Количество усилий, которые мы затратим, одинаково. Прямо сейчас мы формируем состояние своего ума на завтра, не говоря уже о сегодняшнем вечере, следующей неделе, следующем годе и всей последующей жизни.

Иногда, встречая человека, который кажется нам очень благополучным, мы задаемся вопросом, как он достиг этого. Нам бы тоже хотелось так жить. Зачастую благополучие – это результат смелости и готовности проживать и осознавать каждое мгновение своей жизни, даже самое грустное. Правильный настрой позволяет нам непосредственно воспринимать то, что происходит, с мягкостью и смирением. Благодаря этому возникает жизнерадостность и расслабленность.

Любой, кто использовал мгновения, дни и годы своей жизни, чтобы чувствовать себя в согласии с миром, учился благодаря происходящему в настоящий момент.

Когда мы осознаем, что путь и есть цель, у нас возникает ощущение, что все можно использовать для развития. Трунгпа Ринпоче сказал: «Все, что возникает в запутанном уме, следует воспринимать как путь. Со всем можно работать. Это и есть бесстрашное воззвание, рык льва».

Оказавшись в непростой или болезненной ситуации, мы можем подумать: «Ну и как это может быть просветлением?» Тогда нам надо вспомнить о понятии пути, о том, что даже неприятные ситуации в нашей жизни не должны погружать нас в сон. Мы вовсе не обязаны реагировать на них привычным образом. Напротив, пусть благодаря этому мы увидим уровень своего развития и вспомним, что учения призывают нас к принятию и мягкости, к чувству любящей доброты по отношению к каждому мгновению. Если мы решимся жить так, то часто, если не всегда, будем находиться словно на перепутье, не зная, что ждет нас впереди.

Так жить непросто. Мы часто сталкиваемся с дилеммой: что мне делать, когда на меня кто-то злится? Что мне делать, если я на кого-то злюсь? Наставления говорят, что нам следует не пытаться решить проблему, а использовать ее для пробуждения. Мы можем использовать сложные ситуации для того, чтобы выйти из зоны комфорта, вступить в неопределенность.

Это учение применимо даже в самых ужасных жизненных ситуациях. Жан-Поль Сартр сказал, что есть два способа пойти в газовую камеру: свободным и несвободным. Этот выбор мы делаем каждое мгновение: как реагировать на жизненные обстоятельства – с горечью или открытостью?

Вот почему говорится, что все происходящее можно рассматривать как путь и со всем можно работать. Это учение – бесстрашное провозглашение того, на что способны обычные люди. Такие, как мы с вами.

Мы живем в непростые времена и готовимся к тому, что все может стать еще хуже. Трунгпа Ринпоче передал много учений, призванных вдохновить нас. Он страстно и бесстрашно учил людей открывать присущую им доброту и мудрость, а также включать в сферу своего внимания других. В той мере, в какой я поняла этот сердечный совет, я сейчас передаю его вам. Пусть эти учения укоренятся в нашем обществе и процветают ради блага всех существ сейчас и в будущем.

Послесловие к юбилейному изданию

В 1997 году была издана книга «Когда все рушится» [ «When Things Fall Apart») с подзаголовком «Сердечный совет для трудных времен» [ «Heart Advice for Difficult Times»). В финале книги у меня была фраза «готовимся к тому, что все может стать еще хуже». Во многих отношениях это оказалось правдой. Новости пестрят историями о миграционном кризисе, растущем экономическом неравенстве, необратимых изменениях в окружающей среде, политических коллапсах, ИГИЛ. В новостной картине мира преобладают отчуждение, депрессия и тревожность. Целое поколение, выросшее на электронных устройствах, с детства привыкает все время отвлекаться. Каждый день технологии уводят нас все дальше и дальше на неизведанную территорию.

Но это только одна сторона медали. В нас растет неуверенность, ощущение зыбкой почвы под ногами, мы теряем контроль над обстоятельствами и оказываемся загнанными в угол. Мы можем попытаться укрыться в тихом уголке, надеясь, что хаос и страдание исчезнут. Но в глубине сердца мы знаем: это невозможно. Другой вариант – использовать эту возможность для начала пути к пробуждению. Какой из этих вариантов кажется вам более здравым? Если мы решимся капитулировать в неконтролируемых ситуациях и отпускать сопротивление и огорчение, тогда у нас будет много возможностей для роста и развития. Наш мир, каким бы сумасшедшим и нерациональным он ни был, станет нашим великим учителем и союзником. Как однажды сказал мой учитель Чогьям Трунгпа: «Миру всегда есть что нам сказать».

В 2000 году старейшины племени хопи сделали пророчество о трудных временах, которые нас ждут. «Сейчас река течет очень быстро, – сказали они. – Она так велика и стремительна, что многие испугаются. Они постараются держаться ближе к берегу. Им будет казаться, что их разрывает на части, и они будут сильно страдать». Современный мир наглядно демонстрирует нам, как мы висим на крючке, привычно вертимся в колесе страдания. В такие времена цепляться за берег не самая разумная стратегия. И старейшины хопи советуют нам «выплыть на середину реки, не закрывать глаза и держать голову над водой». Тогда мы увидим, что река – наш друг, и восславим это. Старейшины не сокрушаются о том, что происходит. Напротив, они говорят: «Это может стать отличным временем!»

Нынешняя ситуация способствует нашему развитию. За последние два десятилетия люди во всех частях света искали способы оторваться от берега. Учения Будды и других великих святых процветают, как никогда раньше. По мере того как внешние обстоятельства становятся все более сложными, люди раскрывают свои внутренние ресурсы. Многие люди открыли в себе неразрушимую изначальную мудрость и доброту, которые даны нам от рождения.

Мы видим много вдохновляющих реакций на страдание вокруг нас. В 2001 году, после того как самолеты врезались в башни-близнецы в Нью-Йорке, люди по всей Америке стали делать практику тонглен, мысленно посылая свою любовь и заботу жертвам теракта и забирая их страдание. В прошлом году, когда молодой мужчина устроил стрельбу в церкви в Южной Каролине, надеясь разжечь расовую войну, члены общины публично простили его. Сейчас, во времена всевозможных конфликтов, альтруистическое сознание становится популярным. Те, кто защищает права человека, окружающую среду, животных и работает в благотворительных организациях, делают все, что в их силах, чтобы жить как современные бодхисаттвы, ставя интересы других выше своих. С одной стороны, интернет и соцсети – источник серьезного отвлечения, но с другой – они доказывают нашу взаимосвязь и обладают великой способностью соединять людей. В 1997 году, когда эта книга была впервые опубликована, еще не было никаких онлайн-сообществ дхармы. Сейчас онлайн-курсы, которые ведут опытные практики, распространяют мудрость Будды повсюду.

Есть известное буддийское высказывание: «Если хотите узнать, что привело вас к нынешнему положению, посмотрите на свои прошлые мысли и поступки. Если вы хотите узнать свое будущее, взгляните на свои слова и поступки сейчас». Происходящее в мире – коллективный результат мыслей и поступков каждого на планете. Мы не можем просто стереть все, что привело нас к этому, и сразу изменить все к лучшему. Но каждый из нас может взять на себя ответственность за свой ум на нашем общем пути в будущее. Вместо того чтобы и дальше закрываться и защищать свою территорию, мы можем научиться расслабляться в подлинной природе реальности, которая неопределенна и непредсказуема. Это единственный способ изменить мир: превратить его из агрессивного места в пространство для пробуждения. Здравое отношение к нашему хаотичному миру – больше не роскошь, а наша обязанность. Хорошая новость заключается в том, что мы все на это способны.

Я благодарна нынешним временам за то, что живу рядом с мудрыми мужчинами и женщинами из разных традиций, которые снова и снова дают нам такие учения: «Взгляни на свой ум. Будь любопытен. Приветствуй отсутствие почвы под ногами. Расслабься, относись ко всему легче. Пригласи хаос на чашку чая. Отпусти понятия „мы“ и „они“. Не отворачивайся. Каждая твоя мысль и поступок влияет на всех на этой планете. Пусть боль мира тронет тебя, и твое сострадание расцветет. И никогда не сдавайся».

Я испытываю особую благодарность к своим учителям – Чогьяму Трунгпе, Дзигару Конгтрулу Ринпоче, Сакьонгу Мипаму Ринпоче и многим другим – за бесстрашное воплощение всех этих учений. Своим примером они показывают нам, что все можно превратить в путь. Я также благодарна всем тем бодхисаттвам, которые последние пару десятилетий изучали и практиковали дхарму и помогали учениям укрепиться в современном мире. Пусть мудрость Будды распространяется и процветает ради блага всех существ в этом непредсказуемом, головокружительном мире.

Благодарности

Я искренне благодарю Линн Ван де Бунт. Она не только сохранила записи лекций, которые легли в основу этой книги, но также помогла расшифровать их. Хейди Утц, Рекс Уошборн, Джини Дэвис, Айлин и Билл Фелл – спасибо вам. Я также еще раз благодарю Линн, которая расшифровала записи столь древние, что никто уже не мог разобрать, о чем там идет речь. И, наконец, отдельное спасибо моему другу и редактору Эмили Хилберн Селл, которая превратила ворох ^отредактированных заметок в книгу. Без ее таланта, упорства и самоотверженности эта книга не увидела бы свет. Я счастлива, что мы продолжаем работать вместе.

Библиография

Lhalungpa, Lobsang P., trans. The Life of Milarepa. Boulder and London: Shambhala PublicationsЛ984.

Nalanda Translation Committee under the direction of Chogyam Trungpa, trans. The Life ofMarpa the Translator. Boston and London: Shambhala Publications, 1986.

Чогьям Трунгпа. Безумная мудрость. – М.: Ганга, 2013.

Чогьям Трунгпа. Преодоление духовного материализма. – М.: Ганга – Ориенталия, 1993.

Чогьям Трунгпа. Сердце Будды. – М.: Ганга/Самадити, 2012.

Чогьям Трунгпа. Шамбала. Священный путь воина. – М.: Ориенталия, 2015.

Источники информации

Для получения информации о медитации или дхарма-центрах обращайтесь по следующим адресам:

Shambhala International

1084 Tower Road

Halifax, NS

Canada, b3h 2y5

Phone: (902) 425–42–75

Fax: (902) 423–27–50

Website:

Shambhala Europe

Kartäuserwall 20

D 50678 Köln, Germany

Phone: 49 221 31024–10

Fax: 49 221 31024–50

E-mail: europe@shambhala.org

Karmê Chöling

369 Patneaude lane

Barnet, VT 05821

Phone: (802) 633–23–84

Fax: (802) 423–30–12

Website: karmecholing@shambhala.org

Shambhala Mountain Center

4921 Country Road 68C

Red Feather Lakes, CO 80545

Phone: (970) 881–21–84

Fax: (970) 881–19–09

E-mail: info@shambhalamountain.org

Gampo Abbey

Pleasant Bay, NS

Canada b0e 2po

Phone: (902) 224–27–52

Fax: (902) 224–15–21

E-mail: office@gampoabbey.org

Университет Наропы – единственное аккредитованное учебное заведение в США.

Naropa University

2130 Arapahoe Avenue

Boulder, CO 80302

Phone: (303) 444–02–02

Fax: (303) 444–04–10

Website:

Аудио- и видеозаписи лекций и семинаров, проводимых Пемой Чодрон, доступны по следующим адресам:

Great Path Tapes and Books

330 E. Van Hoesen Boulevard

Portage, MI 49002

Phone: (269) 384–41–67

Fax: (269) 940–84–56

E-mail: gptapes@aol.com

Website:

Sounds True

735 Walnut Street

Boulder, CO 80302

Phone: (800) 333–91–85

Website:

Примечания

1

«Великая колесница» – взгляд, основанный на пустотности, сострадании и универсальности природы будды.

(обратно)

Оглавление

КНИГИ ДЛЯ САМОПОЗНАНИЯ

Вступление

Глава 1 Близкое знакомство со страхом

Глава 2 Когда все рушится

Глава 3 Настоящий момент – совершенный учитель

Глава 4 Примите все как есть

Глава 5 Никогда не поздно

Глава 6 Непричинение вреда

Глава 7 Безысходность и смерть

Глава 8 Восемь мирских дхарм

Глава 9 Шесть видов одиночества

Глава 10 Любознательность

Глава 11 Неагрессивность и четыре мары

Глава 12 Взросление

Глава 13 Расширяя круги сострадания

Глава 14 Любовь, которая не умирает

Глава 15 Наперекор привычкам

Глава 16 Служители мира

Глава 17 Мнения

Глава 18 Тайные устные наставления

Глава 19 Три метода работы с хаосом

Глава 20 Иллюзия отсутствия выбора

Глава 21 Поворачивая вспять колесо сансары

Глава 22 Путь есть цель

Послесловие к юбилейному изданию

Благодарности

Библиография

Источники информации Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg