«Концептуальное мышление в разрешении сложных и запутанных проблем»

Андрей Георгиевич Теслинов Концептуальное мышление в разрешении сложных и запутанных проблем

Андрей Георгиевич Теслинов – профессор кафедры методологии и дидактики бизнес-образования Международного института менеджмента «ЛИНК», тьютор Открытого Университета Великобритании, руководитель «Мастерской концептуального мышления Андрея Теслинова». ()

Предисловие

Когда книга была уже почти завершена, со мной произошел случай, повлиявший на выбор ее названия. Дело было в Казани. Гуляя по одной из центральных улиц, я случайно остановил взгляд на огромном рекламном щите, сделанном в грамотной технике вопрошания. Крупными буквами было написано: «ЖИЛ ПО ПОНЯТИЯМ?». Я опешил, как бывает, наверное, с каждым, кого мгновенно и решительно разоблачают в том, чем он занят и увлечен в эту минуту, будто бы кто-то заглядывает ему в душу. Мысленный ответ мой был однозначен – конечно, да! Именно в этот период я действительно жил в состоянии творческого подъема, сочиняя книгу о мышлении в строгих формах – в понятиях, об искусстве концептуального мышления. Я мыслил понятиями, думал о понятиях, разнообразно использовал понятия. Это уже давно составляет сущность моей профессии и того интеллектуального способа, каким я осваиваю действительность.

Эти мысли на миг увлекли мое воображение, лишь потом я заметил остальную часть надписи: «МВД предупреждает: НАКАЗАНИЕ НЕОТВРАТИМО». Это предупреждение усиливало печальное выражение лица узника, смотревшего из-за тюремной решетки прямо мне в глаза…

Трудно осознать размах гигантского разрыва между возможностями, которые открываются уму, освоившему высоту концептуального мышления, высоту изящной работы с понятиями, с одной стороны, и формой развития, какую приобрели эти возможности в миру – с другой. Однако причудливая природа человеческих отношений распорядилась именно так – жизнь «по понятиям» в первую очередь освоил мир задворков. Может быть, это закономерность – истинные ценности вещей и событий легче воспринимаются сознанием, не отягощенным образованием. Однако обидно.

В «Исповеди» у Аврелия Августина есть такие слова: «Если бы я писал книгу высшей непреложности, я предпочел бы написать ее так, чтобы каждый нашел в моих словах отзвук той истины, которая ему доступна; я не вложил бы в них единой, отчетливой мысли, исключающей все другие, ошибочность которых меня не могла бы смутить». Когда я встретился с этой мыслью, мне стало понятно, что примерно так и я сознаю свое внутреннее намерение в отношении замысла истолкования концептуального мышления. В этом намерении нет претензии написать книгу высшей непреложности, но есть искреннее желание воспеть возможности постижения истины теми средствами, которыми мы обладаем от природы: рассудком и сердцем. С самого начала этого интеллектуального путешествия, которое я буду совершать, воображая рядом вас, уважаемый читатель и собеседник, я сознаю ту область практики, в которой смогу быть в наибольшей мере полезным. Это менеджмент уровня таких решений, которые обычно называют «концептуальными». Мой опыт показывает, что, за небольшим исключением, люди редко понимают в деталях, что это такое – концептуальный, концептуальное, концептуальная. Однако в любом случае здесь обнаруживается вполне справедливое ожидание – думать и говорить о некотором исходном, некотором «взглядовом», некотором обобщающем предварительном решении или суждении, за которым следует целый ряд решений менее важных – уточняющих и конкретизирующих. Часто о концептуальных решениях говорят еще и как об оригинальных. Но так ли все это? А если так, то в каком смысле? Чем в действительности отличаются серьезные концептуальные решения от наивных обобщений? И как это – мыслить концептуально? Что должно происходить в нашей голове, когда мы решаемся начать мыслить концептуально? Что в действительности отличает завершенный продукт концептуальных решений от новомодных недоделок?

Вы спросите – почему «новомодных»? Дело в том, что уже многие интуитивно сознают или чувствуют наступление некоей особенной поры в развитии социальной практики. Понаблюдайте: сегодня побеждают не столько те, кто умеет поддерживать процессы и процедуры, сколько те, кто умеет создавать идеи и смыслы. Сошлюсь хотя бы на гигантские по влиянию на общественное сознание успехи брендинга. Об этой грядущей поре уже пишут как о наступлении нового времени – о «концептуальной эпохе». [1] К ней уже готовятся гуру в бизнесе – я имею в виду настойчивые призывы к менеджерам мыслить архетипами – как еще слабыми, но все же формами концептуального мышления. [2] Разумеется, говорить и действовать в духе «концептуального» free style уже становится модным. В этой связи я предвижу расцвет действительных мыслителей-концептуалистов и техник концептуального менеджмента.

И все же почему добротно построенные решения концептуального уровня обладают познавательной и конструирующей мощностью? В этой книге и, возможно, последующих за нею я попытаюсь по мере сил дать ясные ответы на все подобные вопросы. При этом постараюсь вести себя одновременно инструментально и философски. Обещаю, что в моем тексте будут преобладать так называемые «практичность» и «технологичность». Сознаю, что это конструктивно, поскольку большинство людей моего круга и я сам активно погружены в деятельность. Большую часть времени наше сознание решает задачи о целях деятельности, ее смысле, средствах и плодах. И хорошо, что так! Тот сплав, который есть деятельность по сути, сплав, как говорил Аристотель, «деятеля и деяния» дает нам богатый материал для ума и души. Только материал этот без философского одушевления обычно превращается в шлак, на котором никогда не вырастут цветы понимания самой деятельности и через нее – жизни.

Я говорю об этом потому, что обыденное сознание, скорее всего, никогда не свяжет философию с «технологичностью» и тем более с «практичностью». Но думать так – это заблуждение. Очень точно выразил эту мысль Лев Николаевич Толстой: «Из метафизических знаний, основанных на внутреннем сознании, можно и должно выводить законы жизни человеческой, – как, зачем, жить?». [3] Иными словами, подлинная философия непременно должна быть практичной. Именно это значение философии будет преобладать здесь в отношении концептуального мышления как основы успеха менеджмента концептуального уровня.

«Технологичность» будет проявляться здесь в двояком смысле. Во-первых, мне хочется показать концептуальное мышление как могучую технологию принятия решений и постижения сложной реальности, какою нам представляется современный бизнес и современный человек. Эта технология близка к философии, поскольку ставит своей целью упорядочить «ревностное стремления к истине» [4] ума и сердца. Во-вторых, хочется показать и сам предмет – концептуальное мышление технологично, то есть так, чтобы вы были внутренне согласны с ходом рассуждений и могли при самостоятельном следовании его логике получить эти же результаты. Смысл такого рода «технологичности» я вижу в возможности для вас выводить собственные суждения относительно концептуального мышления и принимать собственные решения концептуального уровня. Этому будет помогать Практикум, выстроенный мною здесь в виде упражнений для тренингов и развития навыков концептуального мышления.

Мы уже начали рассматривать «территорию» вокруг нашего предмета, но еще не подошли к самому предмету. О нем будет вся книга. И все же вначале уместно сказать, что феномен мышления – еще во многом загадка для людей. И тем более загадка – феномен «концептуального мышления». Успехи концептуального мышления, особенно ярко проявившиеся в последние 30 лет, придают ему ряд свойств, таких, например, как универсальность, всепроникновение, оригинальность, перспективность, креативность и другие. Все это возбуждает сознание непосвященных и, как ни жаль, способствует вульгаризации концептуального мышления. Однако у него действительно есть ряд свойств, ради которых оно заслуживает глубокого изучения.

По разным поводам вопросы концептуальных решений и умопостроений отражаются в публичной риторике весьма широко. Наверное, можно составить список более чем из 300 наименований публикаций, где прилагательное «концептуальный» встречается осмысленно и профессионально, а не ради украшательства текстов. Однако эти публикации носят аспектный или прикладной характер в отношении самого феномена «концептуальное мышление». Мы же попытаемся взглянуть на него целостно и философски.

Становление концептуального мышления во мне происходило в среде научной школы Спартака Петровича Никанорова. Я изучал и практиковал его «Метод концептуального анализа и синтеза систем организационного управления». [5] Впоследствии мне стало ясно, что этот метод существенно шире той области, для которой он применяется. Я постараюсь показать, что это и есть тот самый метод принятия решений, которым пользуются глубокие и успешные менеджеры и аналитики в сложных, размытых ситуациях по отношению к малопонятным предметным областям практики. Одновременно это и метод порождения смыслов, и метод постижения сложной реальности, и метод упорядочивания самого мышления. Это и многое другое я объединяю здесь и рассматриваю как концептуальное мышление – особенную и могучую форму мышления, обладающую силами подлинно философского уровня.

Такой взгляд «заставил» меня исследовать суть, корни, приемы и возможности концептуального мышления. Этой работой я надеюсь послужить освобождению нашего сознания от ослабляющих его сил. Мне видится, что действительное «мышление по понятиям» может стать способом распознавания по ее отзвукам, доступным каждому из нас.

В процессе написания книги мне неожиданно понадобилось создать некую параллель между свойствами концептуального мышления и других форм освоения действительности и самовыражения. Я выбрал художественное искусство – фотографию. Там, где слагаемые мастерства фотохудожника подобны мастерству концептуалиста или, напротив, расходятся с ним, я искал примеры, которые могли бы усилить, подчеркнуть линии моего предмета. Этот поиск привел меня к встрече с замечательным фотомастером из Магнитогорска Валерием Миняевым – членом Союза фотохудожников России. Благодарю его за возможность использовать его личный архив для выбора нужных мне примеров.

Выражаю глубокую благодарность своим первым наставникам в лабиринтах концептуального мышления. Это были С. П. Никаноров, 3. А. Кучкаров, С. В. Солнцев, Н. К. Никитина. Благодарю Владимира Разумова за мягкое введение меня в круг философии, придавшей моим концептуальным упражнениям оттенки свободы, глубины и… незавершенности. Я искренне признателен тем, кто в разные периоды написания книги и по разным поводам выступал в роли слушателя, доброжелательного критика и оппонента: В. Михееву С. Неретину, Ю. Троицкому, Ю. Шатину. Благодарю своих друзей и коллег Галину Горшкову, Сергея Сидоренко, Татьяну Мунину Игоря Башкатова, Виктора Носкова, Людмилу и Дмитрия Бутенко, Николая Акатова и многих других, чье радостное ожидание появления книги придавало мне душевных сил.

1. Феномен «концептуальное мышление»

Здесь обсуждаются внешние признаки решений и других умопостроений, которые отражают концептуальное мышление. На примерах показывается, что высокий менеджмент концептуального уровня может поддерживаться только мышлением, натренированным в концептуальных практиках. Проводится поучительная «линия» становления концептуального проектирования решений как интеллектуальной технологии работы со сложностями, равной которой по мощности пока нет в зарубежной практике. Показываются возможности концептуально выстроенных решений.

Свидетельства концептуального мышления

Верно говорят люди вслед за мудрецами, что «удивление – начало мышления». Всякое диво, чудо, невидаль, диковина, всякая редкость оживляют наше мышление, приводят нас в из-ум- ление, обнаруживая именно то, что до этого момента мышления-то и не было вовсе. Было разве что простое прикосновение привыкшего к «вещи» ума.

Но не всякий «изумленный» заметит, что здесь мог состояться еще и факт концептуального мышления. Он состоялся бы, если б вместе с удивлением возникла примерно такая мысль: «Стало быть, до сих пор я имел ложное представление об этой вещи, в которое не „помещалось“ то, что удивило меня. Но теперь мое представление иное. В нем возможно и то, что меня удивило, и, наверное, еще многое другое, чего я не вижу, но о чем я могу подумать…».

Факт человеческого предательства или, скажем, супружеской измены дает нам ту же возможность обнаружить или проявить концептуальное мышление. Если бы обида не затуманила рассудок, то обманутый смог бы понять, что произошло всего лишь разоблачение неверного представления о любимом. Это было представление, в котором измена воспринималась как невозможное.

Вот известный пример.

...

Компании так называемой «Большой детройтской тройки» («Дженерал-Моторс», «Форд», «Крайслер») долгие годы были мировыми лидерами в производстве автомобилей. Известный провал успеха этих концернов в 1986 год из-за наплыва надежной японской техники способствовал проявлению феномена концептуального мышления. «Оказалось», что успех был основан на представлении менеджеров этих концернов примерно такого рода:

– в автомобилях главное – стиль и отделка, а надежность – не так важна;

– наши компании делают не автомобили, а деньги;

– автомобиль – символ статуса, значит, он важнее качества;

– американский рынок автомобилей закрыт от всех;

– от рабочих мало зависит производительность труда и качество;

– каждый, связанный с системой производства, должен знать о бизнесе только то, что надо ему. [6]

В этом примере концептуальное мышление проявляется в признании некоторой концепции [7] (лат. conceptio – понимание, система, взгляд, представление), через которую то или иное явление осознается нами. Правда, это важное признание в приведенном примере состоялось стихийно, в критической ситуации, то есть непрофессионально.

Вот другой пример.

...

Известно, что в IV веке до нашей эры ученик Платона по имени Аристотель разработал учение о правилах построения умозаключений, при которых гарантируется удержание истины в ходе рассуждений – силлогистику. Это учение о том, как формы речи могут обеспечить истинность познавательного процесса, живет до сих пор. Силлогистика с той поры является неким когнитивным (познавательным) нормативом для ведения логически непротиворечивых рассуждений. С этим нормативом можно познакомиться в любом учебнике формальной логики.

Попробуйте ответить на такой вопрос: как мог бы выглядеть когнитивный норматив доаристотелевского типа рассуждений искателей истины? То, что сейчас происходит в вашей голове, когда вы пытаетесь ответить на этот вопрос, имеет признак концептуального мышления, поскольку вы пытаетесь определить так называемый «конструкт» – некую конструкцию из понятий, которая бы определяла целый класс явлений. Сейчас речь идет о классе способов умозаключений, которыми пользовались до появления силлогистики . [8]

Вот еще простенький пример – упражнение.

...

Сейчас вы держите в руках книгу какого-то определенного жанра. Скорее всего, это жанр монографии. А по какому основанию выделяют этот вид книжной продукции среди других? В поиске ответа на этот вопрос ваше мышление выполняет концептуальную работу – оно ищет логические основания суждений.

Здесь будет много примеров, но для начала пусть появится еще один из задачника концептуалистов.

...

У вас наверняка есть представление о том, что такое «изменение». Наверняка вы знаете, что будет происходить в мире, определяемым этим представлением, с учетом действия закона сохранения? Теперь следите за тем, как станут меняться ваши представления, когда вы будете отвечать на следующие вопросы.

– В чем будет состоять различие между эффектами, если в мире станут действовать два разных закона сохранения?

– Что произойдет, если окажется, что на самом деле действуют N законов сохранения?

– Что изменится в вашем представлении о переменах, если окажется, что каждое единичное изменение имеет «свой» закон сохранения?

– Какие явления вы станете ожидать от мира, в котором два разных закона сохранения относятся к двум различным, но связанным граням любого объекта?

Согласитесь, что, во-первых, каждый новый вопрос здесь вносит изменение в первоначальное представление (концепцию) о переменах. Причем с каждой новой созданной таким образом концепцией «появляется» новый мир с особенными свойствами. Во-вторых, за каждой новой концепцией можно развернуть новое особенное пространство различений. Профессионально устроенное концептуальное мышление совершает обе обозначенные процедуры (процедуру конструирования новых «миров» и процедуру порождения новых понятий) осознанно и инструментально.

Пожалуй, уже этих начальных нестрогих свидетельств некоторого особенного мышления достаточно для того, чтобы ввести в разговор первые признаки феномена «концептуальное мышление».

– Оно происходит там, где возникают попытки помыслить исток суждений и переживаний, исток рождающихся смыслов. Можно сказать иначе, это мышление, сознающее существование у его «хозяина» некоторого исходного представления о реальности. Это представление выступает как интеллектуальное условие, как некая когнитивная причина, определяющая наше восприятие реальности и конструирование смыслов. Прикосновение к такой причине наших суждений о «вещах» – признак концептуального мышления.

– Концептуальное мышление происходит там, где вместе с мыслимым осознаются и его логические основания, то есть способы, какими мысли рождают другие мысли. [9] Речь идет об основаниях, связанных со строгими формами умопостроений. Обращение к строгим правилам логики, использование понятий как строгих форм мышления в ходе прокладывания интеллектуального пути позволяет нам находить чистые, незамутненные терминологическим мусором, неискаженные эмоциями смыслы.

– Концептуальное мышление происходит там, где возникают попытки помыслить нечто универсальное через единичное и особенное.

...

Согласитесь, это странные попытки. Странно, глядя, например, на упавший на асфальт осенний лист, подумать не о листе, а, скажем, об увядании. Но не этот ли эффект является целью художника?! Ремесленника от художника-мастера отличает в первую очередь способность выразить абстрактную идею в конкретной форме. Именно это нас восхищает в рисунке, в песне, в фотографии. Хорошую фотографию всегда можно заметить по тому, насколько через схваченное мгновение автору удалось «показать „типическое“, характерное для многих таких же объектов или ситуаций». [10] В искусстве это называют «фотографичностью» или иногда «образностью» – за конкретным непременно должен появляться абстрактный образ.

Отличие этого эффекта от того, который возникает при возбуждении концептуального мышления, состоит только в том, что последнее заботится не о размытом и неясном образе, а о некоем отчетливом концепте. При таком мышлении мы, рассматривая конкретное опытное представление о чем-либо, в действительности имеем дело с одной из возможностей, с одной частицей некоторого концепта.

Однако сознавая свою роль как истолкователя сути концептуального мышления, мне важно создавать не только точные формулы в вашем сознании, но и образы. Я буду использовать для этого фотографии.

«За конкретным „схваченным“ мгновением здесь непременно появляется образ…».

Можно заметить, что свойство восходить к абстрактно-универсальному через конкретное есть не только и не столько признак концептуального мышления, сколько философской мысли вообще. Ведь именно «…она занимается главным образом такими исследованиями, которые способствуют разъяснению вопроса об общем на мир воззрении». [11] Действительно, эта особенность роднит концептуальное мышление с философским. Стоит ли здесь уже говорить о различиях между ними?

– Это мышление, готовое вскрыть множества в каждом мыслимом явлении. Концептуальное мышление за каждым понятием или даже словом различает разнообразия, подразумевает миры, которые возможны благодаря этим понятиям. Так, например, в понятии «танец живота» концептуалисту сразу же увидятся все формы, все разновидности, все стили танцев живота, которыми могут зажечь все возможные танцовщицы всех мыслимых зрителей. И лишь некоторым из них вспомнится только один-единственный танец одной-единственной танцовщицы… Вы понимаете почему. Итак, за единичным здесь мышление признает множественное.

Но не стремится поведать о нем немедленно, если нет такой необходимости. В этом проявляется способность ума и души удерживать многообразие вещей в некотором единстве. [12]

– Это мышление, в котором за всяким суждением замечается и признается след мыслителя, его исследовательские намерения (интенции) как индивидуальные источники порождаемых смыслов. Всякий концепт есть сплав мыслителя и мыслимого. По продукту концептуального мышления всегда можно восстановить его творца. [13] Он заметен по намерениям, которые послужили причинами так или иначе выстроенных предположений относительно мыслимого. В ходе концептуальной работы эти намерения становятся явными. Через автора концепта проходит предельная граница того мира, который создается плодами концептуального мышления. Личностно-пограничный характер интеллектуального труда – признак концептуального мышления. Это тоже роднит его с философским. Хорошо об этом свойстве философии писал Г. Зиммель: [14]

...

«Реакция философствующей мысли в действительности и по своему смыслу означает не поглощение мира индивидуумом, не его очеловечивание, а то, что, напротив, возникает типическая картина мира, в который включается также и индивидуум; образуется целое – именно такое, каким его может мыслить этот тип „человеческого“; и благодаря этому индивидуум, сознающий свою, несомненную реальность, установляет единство целого и сам может быть понят через него».

Это еще не все признаки концептуального мышления. Но пусть этих свидетельств будет пока достаточно для первого «прикосновения» к нему.

Теперь сделаем второе.

Облик хороших концептуальных решений

Мы уже рассуждаем о нашем предмете, хотя примера настоящей концептуальной работы, примера концептуального решения еще между нами нет Пусть он появится здесь как пример результата того самого «мышления по понятиям», которое мы пытаемся освоить.

...

С этого момента под концептуализацией мы будем понимать процесс перевода обычных, общепринятых представлений чего бы то ни было в форму продуктов концептуального мышления. Можно считать переход к концептуализации моментом «включения» концептуального мышления.

Согласитесь, весьма полезно для менеджера понимать свою организацию на концептуальном уровне. То есть понимать ее не как конкретных людей, занятых конкретными делами и заботами, а понимать ее по сути, различать в ней то, без чего она перестает быть организацией. Такого рода концептуальный взгляд на организацию позволит отличать некое сущностное «ядро» от «периферийной оболочки», родовое от второстепенного, выделять главное, демонстрировать отношение менеджера к организации как его возможную идею о ней. Будем рассматривать этот взгляд менеджера как решение в ответ на вопрос: «Что есть твоя организация на концептуальном уровне?». Покажу это на примере небольшого фрагмента некоей простой формы концептуализации такого явления, как организация. Рассмотрим сначала обычную (неконцептуальную) форму представления идеи организации, чтобы на ее фоне ярче показать концептуальную.

«Обычное» представление решений

Существует огромное количество попыток выражения идеи организации. Причем с каждым новым представлением этой идеи может быть связана определенная Школа организационного управления. Вот некоторые примеры.

В так называемой «социотехнической» школе организационной мысли (М. Паркер, Э. Мэйо, Э. Герцберг и др.) организация деятельности представляется как совокупность людей, объединенных разнообразными отношениями и управляемых на основе специальных (поведенческих) технологий. Идею (концепцию) такой организации можно обобщенно представить в виде некоторой целостности, в которой важные различия объединены общей связью. Собственно организация при таком видении представляет собой некоторый порядок между людьми, технологиями и отношениями.

Модель организации в «социотехнической» школе организационного управления.

С позиции ряда школ системного миропонимания (Л. фон Берталанфи, Р. Акофф, М. Мессарович, К. Буолдинг) организация это такая целостность, в которой главными компонентами выступают следующие:

– содержание деятельности – как некоторый предмет коллективного труда людей;

– структуры – как некоторые упорядоченные самостоятельные «единицы», образованные людьми, подразделениями, процессами и другими элементами;

– связи – как разнообразные виды отношений между участниками деятельности, средствами деятельности и прочими компонентами;

– процедуры принятия решений относительно основных процессов деятельности.

Понятно, что этот взгляд на организацию исходит из других предположений. Его тоже можно представить в виде некоей фигуры.

Идея организации в системной школе организационного управления.

В современном менеджменте хорошо известна модель организации Д. Надлера и М. Ташмена, как часто используемый инструмент анализа организационной деятельности. Согласно этому представлению организация есть некий «механизм» трансформации входных элементов (стратегии, ресурсов компании в контексте ее истории и внешнего окружения) в выходные элементы деятельности (результаты). Основными компонентами организации здесь выступают люди, решаемые людьми задачи, так называемые «организационные механизмы», неформальные отношения между людьми. Полагается также, что каждая пара компонентов должна быть конгруэнтна, то есть внутренне согласована, «состыкована».

Модель организации по Д. Надлеру и М. Ташмену.

Можно привести еще много примеров представлений организации Каждое из представлений отличается особенным опытом исследователей, который в них воплощен. Любое такое представление наделяет их пользователя существенными различениями относительно ключевых компонентов организации. На основе этих представлений можно находить в реальных организациях (компаниях) проблемы, связанные с каждым компонентом концепции, пытаться согласовывать и улучшать компоненты, делать еще что-то полезное и умное с полученными различениями… Но не более того.

Сознаю, что эти представления даны схематично и весьма кратко – в действительности каждой из них посвящены объемные монографии с доказательствами утверждений авторов, с примерами и прочими комментариями. Но для нашей беседы теперь есть все необходимое – охарактеризованы сами идеи, способ представления идей и даже в некотором смысле типы состоявшегося мышления их авторов.

Во всех этих и подобных представлениях, безусловно, есть признаки концепций. Все они – чьи-то взгляды, идеи. Но абсолютное большинство из них сделано в неконцептуальной форме. Здесь не было концептуальной работы в том смысле, который задается феноменом современного «концептуального мышления».

А теперь поступим так, как поступают при позиционировании в маркетинге, помните: «Вот „обычный порошок“, а вот „наш“ порошок». Будем считать, что «обычное» представление состоялось. Пусть теперь состоится представление другое – концептуальное. Я построю его здесь не полностью и не со всей строгостью, но так, чтобы стали заметны отличия между «обычной» и «концептуальной» формами мышления.

Пример концептуальной формы решения

Вначале – несколько суждений, уточняющих взгляд на организацию.

Организация в том смысле, в котором состоится пример концептуальной работы, выстраивается вокруг некоторой деятельности. С ее определения и начнем.

Возьмем общепринятое определение деятельности как «формы отношения людей к процессам преобразования, совершаемым с некоторыми целями». Это энциклопедическое определение вполне приемлемо для нашего случая, поскольку хочется (замечу, что «хочется» – это нормальный термин в концептуальных техниках) здесь вести разговор на уровне конкретности, близком к тому, который неявно поддерживался в уже рассмотренных примерах организации. Это уровень различения лишь нескольких, трех-четырех, основных компонентов организации. Предположим, что мы собираемся с помощью строящегося представления различать организации по характеру использования в них осмысленных технологий, тогда для нас будет важно учесть в своем представлении об организации еще и такую ее грань, как способы или технологии, которыми пользуются люди в ходе осуществления деятельности.

Эти вводные суждения как-то определяют (правильно сказать, еще и ограничивают) нашу концепцию организации и создают ее определенную картину. В «обычной» форме это будет некая целостность, включающая в себя людей, цели, процессы и технологии.

А теперь построим ее облик в концептуальной форме, чтобы на сравнении двух форм чуть глубже понять суть концептуальной работы с идеями.

...

Базисными в технологии концептуального мышления называют те исходные понятия концепции, глубже или детальнее которых постижение реальности в конкретном случае мышления не происходит. Базисные понятия, таким образом, задают уровень конкретности строящегося представления.

Идея организации для примера концептуальной работы.

Введем исходные, так называемые базисные понятия, в которых зафиксируем нашу исходную позицию и одновременно исходный уровень глубины конкретности концепции организации. В качестве базисных понятий возьмем следующие.

...

Люди – это активные субъекты деятельности. Это могут быть как отдельные личности, так и коллективы людей – для нашего случая это не важно.

Цели – мотивы поведения людей в организации.

Процессы – изменения, которые осуществляются людьми (по Аристотелю, это «деяния», то есть деятельности без деятелей и целей).

Технологии – упорядоченные совокупности осмысленных способов (методов) осуществления процессов.

Этим базисным понятиям можно дать развернутое определение. Точнее, этим исходным понятиям непременно нужно давать определения, поскольку от того, как мы их будем понимать, зависит вся последующая картина. Но для простоты нашего упражнения ограничимся тем, что сказано по каждому из базисных понятий – ведь и так понятно, что имеется в виду.

Теперь введем отношения на этих понятиях как отношения между объектами, которые определяются этими понятиями. Они придадут нашему представлению конкретность и важные черты. Каждое отношение должно быть обосновано нами и отражать либо наблюдаемую реальность, либо доказанное кем-то прежде суждение, либо гипотезу, либо предположение. Характер этих обоснований вызовет тот или иной уровень доверия к концепции, уровень ее надежности (обоснованности, достоверности). Следите за этим, и по мере возможности не сопротивляясь введенным далее обоснованиям отношений. При очень строгом подходе они могут быть и другими, но для примера типа концептодеятельности это несущественно.

Итак, отношения.

...

1. Отношение «взаимодействия» это отношение между людьми, которое сформулируем так: «Некоторые люди взаимодействуют с некоторыми другими людьми».

Это утверждение восходит, например, к идее Питерима Сорокина относительно сути организаций. Еще в своей «ранней социологии» он доказывал, что организация прекращает существование, как только люди перестают взаимодействовать. [15] При этом учтем еще и известные факты реальности: не все люди в организациях взаимодействуют друг с другом, но при этом организации все же существуют.

2. Отношение «устремленности к целям» это отношение между понятиями «Люди» и «Цели». Оно имеет следующее свойство: «Каждый субъект устремлен к одной или нескольким целям».

Этим отношением утверждается такая реальность, такая организация, в которой не будет бесцельных людей. И если кто-то в организации что-то выполняет внешне бесцельно, то в нашей картине действительности это будет означать, что цель, некий мотив к деятельности все же есть, только он не сознается. Согласитесь, мы же так живем?!

3. Отношение «выполнения процессов» это отношение между людьми и процессами: «Каждый человек выполняет один или несколько процессов». Это утверждение восходит к идее о том, что, например, «недеяние» – это тоже поступок, то есть деяние, но с отрицательным «знаком». Практика показывает, что часто так и бывает. Нужна ли нам концепция, которая описывает миф?

4. Отношение «использования технологий» это отношение между понятиями «Люди» и «Технологии». Отношение формулируется так: «Некоторые люди используют одну или несколько технологий осуществления процессов». Все больше видов деятельности в организациях технологизируется. Уровень технологичности деятельности определяет уровень развитости организаций. Однако в реальных организациях не все совершаемые процессы технологичны. Благодаря этому отношению в наших представлениях об организации в дальнейшем будут различаться высокоразвитые и слаборазвитые в технологическом плане компании.

Теперь, когда пример постулирования отношений между базисными понятиями состоялся, позволю себе ввести еще некоторые отношения уже без публичных обоснований. Примите их как есть. И если вы посчитаете, что здесь введены не те отношения, или не так, или не все, то в своей концепции организации сделайте все как «надо». Что означает это «надо»? Оно означает, что есть какая-то другая реальность деятельности организаций, в которой существуют какие-то другие явления или закономерности, которые здесь не отражены, но вы о них знаете. Если установить отношения для выражения этих явлений, то получится другая концепция и другой концепт организации. Мы будем говорить и об этом. Но пока примите логику приведенных в моем примере рассуждений, чтобы «увидеть» простой пример концептодеятельности. Итак…

...

5. Отношение «быть объектом процессов» это отношение между людьми и процессами преобразования: «Некоторые процессы совершаются над некоторыми людьми». Этим выражена суть менеджмента, не правда ли?!

6. Отношение «назначения процессов» между целями и процессами: «Некоторые процессы предназначены для достижения одной или нескольких целей». Этим, в частности, утверждается, что при реальной организации деятельностей не все процессы направляются к целям. («Задумали одно, а получилось как всегда!» – кто станет спорить, что так бывает?)

7. Отношение «соответствия» – между технологиями и процессами: «Каждому процессу может соответствовать одна или несколько технологий, с помощью которых они могут быть выполнены». Согласитесь, этим утверждением мы не допускаем, что какие-то процессы не могут быть технологизированы.

8. Отношение «порядка» – это отношение между процессами: «Среди некоторых процессов существует порядок». Например, один процесс следует точно за другим, или параллельно, или как-то иначе.

Для содержательной полноты концепции нужно бы постулировать еще и другие отношения или эти же, но тщательнее. Но ради наглядности примера стоит ограничиться этими, поскольку количество смыслов, созданных уже этими утверждениями, чрезвычайно велико.

Заметим пока следующее.

–  Базисные понятия и отношения – это либо уже кем-то и когда-то доказанные утверждения о реальности, либо аксиомы. Аксиомы это то, что доказать сложно или невозможно, но чему вам предлагается поверить, если у вас нет этому опровержения. Можно заметить, что тем самым концепт всегда выстраивается на некоем уже известном знании или на знании, которое в силу неразвитости еще находится в форме аксиоматических утверждений. Аксиоматическая природа хода и результатов концептуального мышления – обычное явление, особенно в тех случаях постижения реальности, где еще не появлялась научная мысль, но уже требуется что-то понимать.

– Отношения, введенные на базисных понятиях, выступают здесь как некоторые родовые по отношению к тем, которые возникнут потом как следствия из принятых утверждений. Дело в том, что после построения концепции организации мы будем использовать ее. Из нее мы будем выводить определения различных свойств организации, будем что-то особенное понимать в ее «устройстве». С помощью построенной концепции мы будем мысленно различать в организации какие-то ее незаметные, но важные грани. Так вот, по отношению ко всему этому введенные нами утверждения будут выступать как некие родовые, а все остальное – как видовые утверждения. Род и вид (разновидность в роде) будут дальше помогать нам понимать сложные предметные области.

...

Здесь и далее под родовыми отношениями следует понимать те, которые для каждой новой концепции, для каждого нового представления устанавливаются как первичные, как те, которые определяют свойства целых классов явлений, задаваемых концепцией. Частные свойства конкретных явлений, согласующихся с этой концепцией, будут выступать по отношению к этим родовым отношениям как видовые отношения.

– Всякий раз понятие «рода» теперь будет связано с каждой (!) новой концепцией, с каждым новым видением одной и той же реальности. Это на первый взгляд странно, поскольку всегда по отношению к любому явлению или предмету можно найти то, частью чего (видом какого рода) оно является. Например, семья – это род по отношению ко всем ее членам. Но семья – это вид, разновидность другого рода, например, нации или государства. Понимать под родовым понятием каждую (!) новую концепцию конструктивно. В противном случае нам пришлось бы всякий раз начинать и вести свои рассуждения от Бога, от божественной идеи всякого мыслимого предмета как от родовой идеи. Я уверен, что в большинстве случаев это было бы полезно. Но все же на практике и из экономии сил стоит где-то ограничивать мысленную связь своих идей с божественной идеей, удобно признавая в качестве исходной (родовой) для многих суждений идею своей концепции.

Все, или почти все, сказанное можно выразить с помощью некоторого графического образа. Здесь это будет выглядеть так:

–  базисные понятия выразим кругами,

–  родовые отношения – дугами, соединяющими базисные понятия.

Облик концепции организации в атрибутивной форме.

Такая форма представления концептуальных конструкций удобна, поскольку понятия в виде кругов, точнее, в виде «таблеток», хорошо ассоциируются со множествами, которыми удобно представлять объемы понятий. А дуги – удобный образ отношений между понятиями. У такого способа представления продуктов концептуализации есть и название – диаграммы Эйлера-Вена.

...

Известно же, что у всякого понятия есть объем и содержание. Объем – это множество объектов, которые определяются понятием. Содержание – совокупность существенных отличительных признаков этих объектов.

Заметьте, графический образ сформированной нами смеси базисных понятий и родовых отношений, хотя ничего не прибавляет к самой концепции организации, все же создает некий порядок в голове.

В профессиональной технологии концептуального мышления подобный способ выражения представления называют атрибутивным, а вид концепции – атрибутивный . [16]

...

Лат. atributum – данная, приписанная, неотъемлемая принадлежность чего-то.

Атрибутивный – относящийся к определению, употребляемый в качестве определения. В этом смысле атрибутивный облик концепции – это облик, выстроенный из образов, выступающих в качестве определений.

Теперь зададим себе вопрос: что со всем этим можно делать?

Во-первых, то же самое, что и с «обычными» концепциями. Но при состоявшихся различениях это подобно умножению двузначных чисел… с помощью Интернета. Мне хочется, чтобы этот образ обратил ваше внимание на то, что мы имеем «в руках» сильную по возможностям смыслопорождения концептуальную конструкцию. Было бы примитивно использовать ее, так сказать, на уровне базисных понятий, оставляя ее потребителя в состоянии благодарности за демонстрацию крепкого и важного «союза» четверки ключевых граней организации: людей, целей, процессов и технологий. Концептуальная работа была бы не завершена.

Этапы использования концептуально построенных представлений.

С этого момента только и возможна действительная эксплуатация концепции. В практике концептуальной работы это совершается двояким образом (позже мы расширим этот взгляд):

– в виде развертки построенного представления;

– в виде интерпретации ее содержания.

Как это?

Две возможности концептуально сделанной концепции

Возможность первая – развертка концепции

Развертка построенной концепции по сути представляет собой порождение «новых» понятий. Речь идет о тех видовых понятиях, которые определены в концепции (часто говорят «заданы») с помощью базисных понятий и родовых отношений. В явном описании концепции этих понятий нет – она построена из базисных понятий и отношений. Но вспомните то, что мы говорили о роде и видах рода, – каждым базисным понятием в концепцию внесены множества элементов объема этих понятий. Получается, что определяя отношения между базисными понятиями, мы тем самым определили отношения между элементами их объемов. Тем самым мы создали разнообразие частных структур из видовых понятий Так вот, раскрытие этого разнообразия и есть развертка концепции. Об этом разнообразии можно говорить как о разнообразии новых понятий пока лишь в переносном смысле, в кавычках, имея в виду, что они новые лишь для разработчиков концепции, поскольку при ее создании этих понятий не было. В будущем мы поговорим и о новизне понятий в другом, в абсолютном смысле, а пока оставим так.

В концептуальном смысле строго построенная концепция подобна спелому плоду – он наполнен семенами как возможностями будущих плодов. Это ситуация, которую пытается воспроизвести и художник, когда одним-единственным схваченным мгновением обращает нас ко множеству подобных.

«…одним-единственным схваченным мгновением художник обращает нас ко множеству подобных…»

Видовые понятия, которые могут и должны быть выведены из концептуально сделанной концепции, и есть те множества-плоды, которые должны проявиться при ее встрече с плодородной «почвой» нашего мышления. Я хочу сказать, что эти «новые» понятия выводятся мышлением как логически строгие следствия из суждений, принятых при построении концепции.

Вот простые примеры выведения «новых» понятий из построенной нами концептуальной схемы. Выведем их сначала из отдельных базисных понятий. Так при анализе базисного понятия «Люди» с учетом сформулированных отношений можно логически вывести следующее:

– взаимодействующие друг с другом люди в организации (это список членов коллективов в организации, но не групп);

– все не взаимодействующие ни с кем люди (это список «одиночек»);

– люди, выполняющие какие-либо процессы (это «работяги»);

– люди, являющиеся объектами каких-то процессов в организации (это либо подчиненные, либо клиенты);

– люди, использующие некоторые технологии (это молодцы, специалисты, профессионалы, то есть знающие, с помощью чего они делают то, что делают);

– люди, выполняющие процессы, но не использующие никакие технологии (это «ремесленники» в худшем понимании этого слова, то есть непрофессионалы);

– люди, выполняющие процессы и использующие технологии, не соответствующие этим процессам (это вредители);

– люди, устремленные к некоторым целям и выполняющие процессы, которые не предназначены для этих целей (это «неразбуженные»).

Список понятий-следствий, которые можно выводить из базисного понятия «люди», включенного во все построенные нами отношения, еще не исчерпан – его можно продолжать. Но ради разнообразия покажу другие примеры. Вот что выводится из базисного понятия «процесс»:

– процессы, связанные некоторым порядком;

– неупорядоченные процессы;

– процессы «над» людьми;

– все выполняемые процессы;

– все невыполняемые процессы;

– процессы над людьми, не «имеющие» технологий;

– процессы над людьми, «имеющие» технологии;

– выполняемые процессы над людьми, не «имеющие» технологий;

– выполняемые процессы, для которых нет целей…

А вот пример более сложного понятия, которое выведено из связки нескольких базисных понятий.

...

Взаимодействующие люди, устремленные к целям и выполняющие некоторые процессы; сами процессы, предназначенные для этих целей; используемые этими людьми технологии, которые не соответствуют этим процессам (похоже, что это коллектив наивных вредителей, не так ли?).

Заметим несколько обстоятельств всей этой работы.

– Во-первых, все выведенные понятия и те, которые еще можно вывести, имеют характер «новизны» по отношению к исходным утверждениям концепции. Согласитесь, о них не было речи при постулировании исходных утверждений. Однако многие из этих концептов-следствий не новые в абсолютном смысле (в смысле своих денотатов – тех объектов, которые ими выражаются, то есть такие объекты уже могли быть известны человечеству). Согласитесь, в каждой организации есть и молодцы-профессионалы, и неразбуженные, и вредители… То есть новые понятия по отношению к родовым утверждениям концепции еще не новые по отношению к реальности, которую мы знаем. Однако будут и такие.

– Во-вторых, количество понятий-следствий хотя и огромно, но теоретически не бесконечно. Это означает, что все понятия-следствия могут быть получены некоторым регулярным способом, то есть, строго. Такие понятия относят к классу видовых по сравнению с базисными. Их количество определяется полным перебором элементов базисных понятий и отношений между ними. Сумма видовых понятий образует объем концепции. Уже наш пример показывает, что даже на четырех базисных понятиях можно получить гигантский объем смыслов, множество оттенков смыслов. Здесь надо быть осторожнее – «не умножать сущности без надобности».

– В-третьих, разнообразие видовых понятий существенно зависит от качества работы сознания концептуалиста при постулировании исходных понятий и отношений концепции. Именно там ограничивается или расширяется поле будущих смыслов, которые можно будет вывести из родовых утверждений. Это обстоятельство придает чрезвычайную ответственность концептуальной работе на стадии формирования концепции. Согласитесь, такой ответственности не возникает при неконцептуальных формах мыследеятельности, когда не сознаются основания и строгие последствия, которые могут быть выведены из суждений.

...

Видовыми выступают в ходе концептуальной работы те понятия, которые выводятся как следствия из базисных понятий и родовых отношений.

Еще один примечательный факт – в ходе развертки понятий часто появляются такие, для которых еще и нет имен в обыденной риторике. В примерах вы, наверное, не всегда соглашались с моими комментариями к понятиям-следствиям – это след терминологической неоднозначности понятий. Обыденное общение чаще всего не нуждается в строгости и вполне удовлетворяется лишь примерными указаниями на то, о чем идет речь. После каждого нового понятия в скобках я давал название этому понятию, чтобы показать и эту грань концептуального мышления – грань, связанную с термино-творчеством. За порождением понятий неизбежно следует задача придумывания имен. Оцените здесь состояние исследователя – оно подобно состоянию родителя, придумывающему имя для своего ребенка. Это состояние восторга от сознания свободы и непременно ответственности. Однако свободна ли свобода при ответственности?

Развертка концепции может осуществляться еще и в другом направлении. Но об этом, Бог даст, будет позже. Здесь надо бы завершить наш пример. [17]

Возможность вторая – интерпретация концепции

...

Интерпретация (лат. interpretatio) – посредничество, разъяснение, толкование.

Интерпретация построенной концепции заключается в истолковании, объяснении полученных в ней понятий ради облегчения ее использования. Согласитесь, только теперь, когда строго и обоснованно получено разнообразие смыслов «организации», когда мы, можно сказать, концептуально овладели этой пока еще мыслимой реальностью, можно заняться ее действительными примерами!

Работа мышления здесь заключается в сопоставлении полученных понятий соответствующим объектам реальности. Попросту, это работа мышления по воплощению понятий. Так, например, при обращении к конкретной компании, к конкретной организации интерпретация такого видового понятия, как «процессы над людьми, совершаемые без технологий», будет заключаться в том, что мы попытаемся реально найти, выделить такие, понятное дело, неэффективные процессы ради их коррекции. В этом смысле интерпретировать понятие, например, «недоперепил» означает осуществить его в точности с теми признаками, которые есть в этом понятии. Уточню – недоперепил – это когда выпил больше, чем мог, но меньше, чем хотел.

Однако способ интерпретации концептов как их истолкования не так прост, как я это попытался показать. Он зависит от характера использования концепции и концептов. Например, если с помощью готовой концепции предполагается кого-то научить ее различениям, то интерпретация будет заключаться в пересказе ее значений на языке обучаемых. Если построенные понятия предполагается «объяснить» компьютеру, то интерпретация будет состоять в сопоставлении их компонентов каким-то машинным кодам или программам. Словом, интерпретация бывает разнообразной. И это тоже концептуальная работа.

Еще пример

Концептуальное мышление всегда «работает» со множествами, даже когда обращается к единичному, конкретному. Приведу еще один простой пример этого труда.

...

В современном российском законодательстве установлено, что в дополнительном образовании существует две ступени профессионального развития: повышение квалификации и переподготовка. Обе эти ступени определены в аудиторных часах, в документах, которые обучающиеся получат на выходе и так далее. Этот «обычный» взгляд на систему дополнительного образования и обучения прост и удобен. Это удобно для образовательных учреждений – ориентируясь на закон, можно готовить те или иные программы обучения и предлагать их миру. Но это неудобно для компаний, в которых разнообразие образовательных нужд гораздо шире этих двух ступеней.

Так, в каждой развивающейся организации есть нужда в том, чтобы работники вырастали в своей специальности, внутри своей функциональной области, продвигаясь к мастерству. Согласитесь, мастер это тот, кто знает, с помощью чего он делает то, что делает, ведь профессионализм мы связываем с искусством владения методами исполнения деятельности.

Кроме того, организация – это целостность, устроенная иерархически. В ней непременно есть некая управленческая «лестница», движение по которой обычно называют «карьерой», а по сути – это развитие управленческого мастерства в некотором направлении деятельности.

А еще в любой организации существует несколько направлений деятельности: маркетинг, финансы, производство и другое. В динамичных компаниях работники часто переходят из одного направления деятельности в другое. С этим тоже связано их развитие и обучение.

Как видите, мы уже начали подготавливать «материю» для концептуального решения о неких универсальных ступенях развития и обучения работников компаний. Эта «материя» вырастает из наблюдения практики организационной жизни. Она послужит нам примером построения некоего упорядоченного концептуального пространства внутриорганизационного развивающего обучения. Такое пространство должно помогать руководителям компаний, и в первую очередь служб управления человеческими ресурсами отвечать на вопросы: кого и чему необходимо обучать в компании. [18] Продолжим…

Опираясь на представления о реалиях организационной жизни компаний, постулируем, что пространство внутри-организационного развивающего обучения образуется на трех понятиях:

– М – уровни мастерства внутри специальности;

– К ступени карьерного роста внутри одного направления деятельности (внутри одной специальности);

– С направления деятельности в компании (специальности).

Каждое из этих понятий может мыслиться как множество: множество уровней мастерства, множество карьерных ступеней, множество специальностей. Все три понятия связаны отношением «взаимного дополнения».

Концептуальная структура типового пространства внутриорганизационного развивающего обучения.

Это означает, что любой шаг, любое изменение в развитии работника в ходе обучения можно рассматривать как изменение одновременно во всех трех множествах. Если попытаться мысленно упорядочить все элементы множеств, скажем, от простого к сложному (от низкого уровня мастерства к высокому и так далее), то мы придем к облику некоего концептуального пространства.

Концептуальное пространство внутриорганизационного развивающего обучения работников.

В этом концептуальном пространстве можно выстраивать любые индивидуальные траектории обучения работников.

В этом пространстве:

– профессионализация внутри специальности – это обучение и образование работников всех категорий, направленное на непрерывное повышение их компетентности по существующей у них специальности (повышение квалификации);

– карьерное развитие – это обучение и образование, направленное на непрерывный рост личной карьеры работников внутри одного направления деятельности компании;

– расширение специальностей – это обучение и образование, направленное на расширение области компетентности в смежных с основной специальностью направлениях.

Пример состоялся, хотя и не до конца. Концептуальная работа будет завершена, когда мы развернем концепцию и интерпретируем ее. Сделайте это мысленно, если пример профессионально интересен вам – установите реальные уровни мастерства, которые важны для вашей компании, определите количество и смысл карьерных ступеней, выстройте в какой-нибудь ряд все специальности как направления деятельности в вашей компании и… ответьте на те самые практические вопросы: кого и чему надо обучать в компании. Для наглядности постройте в этом пространстве некие «траектории» развивающего обучения сотрудников.

Проектные «линии» обучения работников компании.

И не забудьте про менеджеров верхнего уровня управления – про их «траектории» в профессиональном образовании часто забывают в компаниях.

Найдите десять отличий

Теперь примеры концептуального конструирования рассмотрены до конца. Их уже можно сравнивать с теми примерами концепций, которые, как я теперь понимаю, не вполне этично назвал «обычными», имея в виду лишь то, что они «сделаны неконцептуально».

Примеры можно сравнивать пока лишь по внешней форме, как результаты мышления, которые состоялись в ходе разработки концепций – сам процесс мышления еще не виден до конца. Мне представляется полезным сравнить их по таким позициям:

– богатство порождаемых смыслов;

– эвристичность как пригодность для открывания новых смыслов;

– простота представлений;

– строгость как следование неким правилам;

– широта возможностей использования результатов мышления;

– открытость как возможность развития представлений;

– полнота представлений;

– обоснованность концепций;

– смысловая глубина как количество смысловых уровней;

– красота как соотношение интеллектуальных усилий на создание концепций к возможностям, которые открываются в них.

Попробуйте найти эти десять отличий сами.

Скорее всего, вы заметите, что редко путь и сами результаты концептуального мышления бывают проще «обычных» аналогов. Однако проигрыш в простоте – эта та плата за качество продукта мышления, которая существенно ниже его достоинств. По мере сил буду доказывать это на следующих страницах. И все же обобщение характерных признаков продуктов концептуального мышления и через них – его самого, не будет лишним перед серьезным исследованием его природы.

«Сделано концептуально»… Как это?

Вы чувствуете разницу: «концептуальные решения» и «концептуально выстроенные решения»? Конечно же разница есть! Первое – это об уровне решений, о том, что решения относятся к области неких установочных, базовых представлений, к некоторым исходным различениям какой-то сложной предметной области, которые определяют в последующем все суждения о ней. Второе – это о способе «изготовления» решений, о том, что они сделаны в логике, основанной на работе с концептами. Но теперь следующий вопрос – стоит ли концептуальные решения делать неконцептуально? Иначе говоря, велика ли польза от решений концептуального уровня, если они лишены тех возможностей, которые возникают у концептуально строгих изделий? Если из них нельзя вывести всех значимых следствий? Если они не приводят к новым различениям и смыслам? Если они не могут быть последовательно, логично, непротиворечиво развиты в своих положениях?

Для усиления позиции, которую легко почувствовать в моих вопросах, прошу вас поразмышлять над упражнением 6 из Практикума. Думаю, что теперь я без оговорок могу говорить о концептуальных решениях как о тех, которые должны быть сделаны концептуально и никак иначе!

Итак, оставаясь в нашем разговоре о концептуально выстроенных решениях пока на уровне их внешнего облика, зададим вопрос: что в нем должно быть такого особенного, что позволяло бы отличать «правильные» решения от других? Что может свидетельствовать о том, что состоявшееся решение есть продукт концептуального мышления, а не интеллектуальной забавы политиков от управления.

Примите, пожалуйста, такую логику моего рассказа: «Продукты концептуального мышления – это такие, которые…»

– Отражают качество мыслимых предметов, а не количество их каких-нибудь свойств. Речь идет о качестве в философском смысле, то есть о том, что составляет сущность вещи. [19] Согласитесь, в примере с организацией результат концептуальной работы содержит весьма объемное, тщательно собранное и конкретное перечисление ее свойств. Наверное, теперь, имея «в руках» концепцию организации как некий различитель свойств, менеджеры могли бы заняться количественным подсчетом, например, того, сколько в организации «процессов над людьми, не имеющих технологий», или сколько в ней человек, направленных к конкретным целям, выполняют процессы, направленные к другим целям, и так далее. Но эти подсчеты – уже вторичны, они возможны лишь после утверждения понятий и отношений. Можно сказать так: концептуальные конструкции являются условиями построения количественных моделей действительности. [20] Правда, концептуалист должен уметь математически точно ответить, по крайней мере, на один количественный вопрос. Это вопрос типа: «Сколько свойств предмета допускает построенная им (концептуалистом) концепция?». Согласитесь, знать это – означает мысленно владеть качеством предмета, исчерпывать суждения о нем до дна.

– Отражают только значимый для некоторой познавательной ситуации каркас идеи или объекта, каркас, лишенный малосущественных деталей. Пример с организацией показывает, что в итоговом концептуально построенном решении отражено лишь то, что связано с процессами, технологиями, целями, людьми и отношениями между всем этим. В нем никак не отражаются такие реалии организационной жизни, как, например, конфликты между сотрудниками и отделами, любовь и ненависть, карьерный рост, мотивация и многое другое, что непременно есть во всякой реально существующей компании. Просто в нашем случае, при нашем исходном намерении для принятого нами подхода к организации все это не имеет никакого значения – ведь перед построением концепции мы изначально определились с тем, что именно мы хотим понять в организации. Мы хотели понять ее как неким образом организованную целостность, занятую деятельностью. Поэтому детали, не относящиеся к этому замыслу, просто не захвачены нашим мышлением. То же самое относится и к примеру с пространством обучения работников компании – в нем есть только уровни развития мастерства, но нет, скажем, техник обучения, оценок обучения и прочего. Но если поставить задачу отразить и эти грани жизни компании, то будет построена новая концепция, будет получен новый концептуальный продукт. Эта новая концепция будет так же полна в отражении тех свойств организации, которые образуют ее «материю».

«…не находя смысла в бесполезной и невероятной попытке в одном-единственном акте увидеть и понять все на свете…».

Оцените, пожалуйста, эту замечательную черту концептуального мышления, выбирать, определять в существенных признаках и развивать только то, что нужно для конкретной познавательной ситуации, а остальное оставлять… на потом. Не так же ли мудро поступают и там, где пытаются схватить, глубоко, полно и по-особенному выразить какую-то значимую грань действительности, не находя смысла в бесполезной и невероятной попытке в одном-единственном акте увидеть и понять все на свете – в художественном искусстве? Или вы все же надеетесь хотя бы для какого-то предмета дать одно универсальное определение раз и навсегда? – Представляют собой понятия, чаще всего не простые. Строго говоря, плоды концептуального мышления – это определения, дефиниции.

...

Дефиниция (лат. definitio определяю) – определение понятий

Когда мышление «работает» без стремления к концептуальной точности, для него совершенно не обязательно давать строгие определения мыслимым объектам. Вполне достаточно в этих случаях лишь указывать на тот или иной объект: вот поползла черепаха; вот девушка краснеет; идет дождь, как из ведра; ты меня любишь?.. Но переход к концептуальному мышлению предметов всегда означает переход к работе с понятиями ради понимания этих предметов и построения новых понятий о них. Эта работа совершается по определенным правилам. [21] Промежуточные и конечные продукты мышления – это всегда новые понятия. Обычно это более сложные конструкции из понятий, чем те исходные базисные понятия, которые были приняты сознанием в начале концептуального пути. А поскольку понятия – это одна из наиболее совершенных форм мышления (наряду с суждениями и умозаключениями), то можно утверждать, что продукты концептуального мышления – это наиболее совершенные изделия ума. Позже мы увидим, что не только ума, но и души и даже духа.

– Они всегда отражают контролируемый сознанием аспект мыслимого явления. У концептуалистов есть существенный «недостаток» – они не могут рассуждать обо всем сразу. В любой момент времени они сознают ту грань обсуждаемого явления, о которой идет речь. В следующий момент времени, возможно, пойдет речь о другой грани, другом аспекте явления. Но это будет в другой раз, и рассматривать явление они станут уже в другом аспекте, который не будет без необходимости смешиваться с первым. Скажем, если сейчас речь идет о молотке как о плотницком инструменте, то в следующем разговоре, возможно, речь пойдет о молотке как о товаре, но эти два «разговора» будут связаны в сознании концептуалиста с совершенно разными мирами. В первом случае – это мир использования молотка, во втором – это мир купли-продажи. И в каждом из этих миров у молотка будут обнаруживаться разные свойства. (Кстати, собственно «молотком» он останется только в первом мире.) Примерно такая работа сознания в философии называется феноменологической редукцией – считыванием только той грани явления, которая выделена некоторым конкретным, сознаваемым здесь и сейчас намерением (интенцией). [22] Тщательность, с которой мысленно выделяется, сознается и удерживается значимая для некоторой ситуации грань явления – непременный труд концептуального мышления. Таким образом оно защищается от бесконечности свойств любого объекта и от концептуального беспорядка. [23]

– Они в явном виде содержат возможность для конкретизации представления. Обратимся к нашему примеру с организацией. В нем возможна конкретизация представления двоякого рода. Во-первых, через выведение видовых понятий как строгих следствий из родовой концептуальной конструкции. Согласитесь, что появившийся в ходе развертки концепции организации список понятий конкретизирует ее, открывает детали, которые хотя и содержатся в концепции, но не показаны явно. Это возможность получения разнообразных конкретных описаний мыслимого предмета. Во-вторых, конкретизация возможна через более детальное раскрытие базисных понятий. Например, можно раскрыть понятие «ТЕХНОЛОГИИ» через другие понятия. Пусть, например, «технология – это некоторым логическим образом упорядоченная совокупность методов осуществления процессов». Теперь если в построенной ранее концепции организации осуществить замену базисного понятия «ТЕХНОЛОГИИ» на такое его определение, то образуется другая более конкретная концептуальная конструкция.

Пример конкретизации концепции организации деятельности.

В этой новой конструкции теперь фигурируют методы, логики связки методов, люди, процессы, цели. Развертка такой концепции приведет и к новым видовым понятиям, которых не было в предыдущей концепции до ее конкретизации. Этот пример показывает, что в технологии концептуального мышления существует возможность контролируемого нашим сознанием уточнения постулированных представлений. Это возможность развития представлений, удобная для многих случаев их использования.

...

Здесь хочется спросить – не такую ли работу совершает наука, решая свои задачи с нарастающим уточнением их постановок? Скажем, сначала это была задача оценки эффекта соударения твердых тел с учетом их скоростей. Потом задача усложнилась – оценка эффекта соударения с учетом температурных явлений. Потом – с учетом ряда нелинейных явлений и так далее… Процессы внешне похожи. Только концептуальное мышление не стремится, как наука, постичь последние свойства явлений. Оно стремится представить и понять в каждом конкретном акте только то, что нужно для некоторой познавательной задачи. И если для нее не нужно учитывать, скажем, четвертый член уравнения, то он и не будет учитываться. Зачем плодить сущности без надобности?!

– Они приспособлены для разнообразной формы представления самих себя. Здесь уже состоялась демонстрация двух выразительных форм концепции: лингвистическая и атрибутивная (попросту – словами и значками). Первая представлена текстами с описанием определений. Вторая – значками, символами, рисунками. Возможно, появятся здесь и другие формы: теоретико-множественная, родоструктурная и другие. Наблюдайте, пожалуйста, за тем, что именно приобретает и чего лишается представление (концепция) в зависимости от той или иной выразительной формы. Здесь хочется обратить внимание на то, что со сменой формы представления концепций возникает не только эффект удобства, так сказать, «выразительности», но и нечто большее. [24]

– Они очень нуждаются в интерпретации. Это необходимость разъяснения плодов мышления тем, кто станет ими пользоваться. Это потребность в осуществлении, в «овеществлении» понятий. Это необходимость доступности мыслеобразов одного сознания другому. Увы, концептуалисты часто удовлетворяются понятой ими самими реальностью, не стремясь поделиться радостью постижения с другими. Однако не все – эта книга тому пример.

Всеми этими и рядом других свойств концептуального мышления и создаются условия для их уникальных возможностей. Мы освоим их. А пока сделаем еще один шаг к уточнению внешнего облика концептуального мышления.

Вопросы, на которые должен отвечать концептуалист

Если в какой-нибудь поисковой программе в Интернете набрать прилагательное «концептуальный» (концептуальное, концептуальная…), то можно почувствовать приближение к бездне человеческой фантазии. Вот малая россыпь ее свидетельств: тетради предметные – концептуальная черная, концептуальная серия домашних кинотеатров от Sony, концептуальная премьера от TOYOTA на Парижском автосалоне, концептуальная кофейня Республики Башкортостан, концептуальное пьянство на народные деньги, концептуальная обложка журнала, концептуальная попойка, концептуальное избиение релятивизма, концептуальная кружка с замочком…

Найдутся и тексты с пояснениями. Например, автор «концептуальной теории управления» (КТУ) обосновывает свой выбор прилагательного так: «…мое понимание и умение в области управления я вынужден был трансформировать в некую теорию управления, которую я назвал концептуальной в силу ее особой значимости и всеохватности…. Концептуальная Теория Управления (КТУ), о которой речь пойдет далее, – вещь довольно серьезная по осмыслению». Здесь «концептуальный» означает «особо значимый, всеохватный, серьезный». Подобное в современной публичной риторике распространено широко – мышление и даже жизнь «по понятиям» становятся популярными. А некоторые примеры «концептуальной работы» просто волнуют воображение.

...

Трудно удержаться от одного примера текста из Интернета: «У концептуальной табуретки должно быть две ножки. Три-четыре ножки – это неконцептуально, а тривиально. На двух ножках, правда, устойчивость оказывается условной величиной, поэтому трудно не свалиться с табурета… но тут мы делаем не менее концептуальный ход – прибьем к каждой ножке лыжу. Для продвинутых возможна замена обычных лыж на роликовые. Ножки делаются из титана, для эстетов – с хохломской росписью. Дизайн табуретки – определенно зеленый. В белую зебру, потому что это концептуально. Что касается высоты табуретки, то тут расклад такой: высокая напоминает насест, на котором гордо высиживают колумбово яйцо; на маленькой – колени оказываются выше ушей, и „почувствуй себя кузнечиком“; нормальная табуретка – это тривиально и неконцептуально».

И если бы не доля иронии, которая все же заметна в этом тексте, то можно было бы… призадуматься. Однако иронии здесь немного, поскольку это отрывок из произведения, претендующего на изыск в так называемом «концептуальном искусстве». О нем можно было бы не вспоминать в нашем разговоре, поскольку концептуализм как художественное искусство – это другое. Однако в связи с расширением ряда публикаций этого направления деятельности сознания все же проведу хотя бы короткую черту между ним и искусством концептуального мышления.

...

Вот как «говорит» о себе самом авангард художников, поэтов, писателей, отождествляющих себя с концептуализмом, причем с московским. [25] «В основе этого проекта лежит очень простое соображение, состоящее в том, что концептуализм имеет дело с идеями (и чаще всего – с идеями отношений), а не с предметным миром с его привычными и давно построенными парадигмами именований. Мир идей (тем более идей отношений и отношений между идеями) – в каком-то смысле мир „несуществующий“, и способы его „воспроизводства“, если можно говорить об этом по аналогии с миром предметным, „существующим“, значительно отличаются от таковых, принятых и понятных нам в „мире обыденного“. В московском концептуализме, как он представляется здесь, в словаре терминов, происходит называние не только и не столько каких-то „ментальных миров“ и их „обитателей“. По большей части здесь исследуются и выстраиваются методы и принципы эстетического дискурса, который является центральным мотивом концептуализма. Здесь, в отличие от философии, мы имеем дело с поэзисом понятий. Если и существует такое явление, как „философская поэтика“, то именно концептуализм (по крайней мере в его „теоретической“ части, представленной словарем) акцентирует в этом словосочетании поэтическое, подчеркнуто „несуществующее“ – то, что сначала требует ничем не оправданного доверия к себе, а уж потом понимания».

Очевидно, концептуализм как художественное направление своими «творениями» пытается по-своему отвечать на вопросы эстетического характера – «красиво ли, оригинально ли то, что можно сделать из слов-идей?».

У концептуального мышления совершенно другие вопросы к миру и все они связаны прежде всего с пониманием его. Однако среди этих вопросов не найти такого: сколько должно быть у табуретки ножек? И все же, на какие вопросы отвечает концептуальное мышление?

Приглашаю вас к небольшому упражнению, если вы его еще не делали. [26] Вам будет легко выполнить его, если вы владеете различением концептуальной работы, если вы представляете себе тот круг вопросов, на которые должен уметь отвечать менеджер-концептуалист, занятый разработкой концептуальных решений. Вот некоторые вопросы из этого круга.

– Что это такое…?

– Что нужно учесть для того, чтобы…?

– При каких условиях возможно…?

– Чем это отличается от…?

– Какое логическое основание позволяет судить о…?

– Какая часть отношений между понятиями составляет содержание знаний о…?

– В каком отношении находятся…?

– Как…?

– Каким образом…?

– Какого типа…?

– Какие варианты…?

– Каков смысл этого… имеется в виду?

– О чем свидетельствует…?

– Каковы исходные утверждения о том-то?

– С какой позиции может быть установлено, что…?

– В каких задачах можно так-то рассматривать объект?

– Какие следствия вытекают из следующих утверждений…?

– Каково разнообразие…?

– Частью какой целостности является то-то?

Можно сказать и так – это те вопросы, на которые должны отвечать изделия концептуалиста – его решения. Вы желаете расширить этот список? Однако и он вполне определенно отражает основной характер продуктов концептуального мышления – их качественный (не количественный) характер.

Откуда все это взялось?

Все уже было!

Взгляд на становление концептуального мышления в его современной прогрессивной форме – это еще одна попытка глубже рассмотреть его как феномен. Известно, что исторический взгляд бывает конструктивным тогда, когда «история» не столько связывает какие-то важные события с календарем, сколько пытается помыслить свой предмет в развитии. Сделаем это в виде некоей краткой аспектной истории становления концептуального мышления. Представляется, что дело было так…

Все уже было! Этим утверждением мне хочется отразить особенность нашей исторической экскурсии. Ее не удастся совершить по аналогии с открытием родословной типа «Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его…». Скорее всего, то, что легло в основу современного концептуального мышления, не является родственным друг другу. Оно собрано здесь по принципу отбора необходимого и лучшего. Поэтому речь пойдет о том, что «присвоило» себе концептуальное мышление из результатов познавательного процесса в ходе своего становления, взятого нами в историческом рассмотрении его значимых событий. Итак…

Значимые события развития мышления.

Взгляд на становление концептуального мышления.

Про логику

…Уже была логика Аристотеля

Не будет большой ошибкой начать рассмотрение с логики, построенной Аристотелем, с ее центральной части – с силлогистики. Известно, что им впервые были упорядочены правила словоупотребления, которые гарантировали удержание истины в ходе рассуждений. Им были разработаны основания той самой логики как инструмента строгого мышления, которая изучается в современных вузах как формальная (классическая). Можно сказать, что уже в IV веке до н. э. были сформулированы логические законы мышления, созданы правила определения рода, вида, классификации, вывода, посылок и прочего.

Все это позволяло и позволяет рассуждать, а значит, и как-то мыслить, не теряя истины… если она была в начале рассуждения. Вот это последнее замечание пусть пока послужит интригой для тех, кто пытается свести концептуальное мышление лишь к логически строгому, формализованному мышлению. Это неверное сведение. Логика у Аристотеля носила и носит теперь характер упорядочивающий, но не сущностный (онтологический). А этого мало для полноты и мощности познавательного, проникающего в суть явлений свойства мышления.

Но главное состоялось: созданный формальный аппарат для удержания истины внес порядок не только в рассуждения, но и в само мышление. Аристотелева логика, особенно силлогистика как порядок рассуждений, образует, можно так сказать, ткань современного концептуального мышления. И если бы из мозаики событий мы стали складывать рисунок современного концептуального мышления, то формальная логика была бы в нем первым элементом… но не единственным.

Среди того, что сохранено от аристотелевой логики в концептуальном мышлении, в наибольшей мере неизменными являются правила логического вывода и законы мышления. Все остальное Стагирит Аристотель, скорее всего, не узнал бы. Особенно хочется обратить внимание на развитие одной созданной им линии смыслов.

...

В одной из своих рукописей, названной им «Категории», Аристотель заметил, что в нашем мышлении и в рассуждениях мы имеем дело с «вещами», с именами вещей и с определениями этих вещей – понятиями. Скажем, сейчас я смотрю на небольшую икону Георгия Победоносца, которая стоит на моем письменном столе. Как «вещи» икону, стол и даже меня можно потрогать. Имя этих «вещей» я назвал и тем самым передал вам картинку, которую я вижу. Если вы знаете что такое икона, кто такой Георгий Победоносец, что означает «письменный стол», «стоит», что означает все остальное, то мышление Ваше создаст представление, которое, скорее всего, совпадет с тем, что вижу я. Если чего-то вы не знаете, скажем, что такое «икона», то мне понадобится дать определение этой «вещи» – я должен буду назвать ее признаки, скажем, так: «Икона – это изображение, образ чего-либо, в нашем случае святого Георгия, создающее возможность для мысленного, эмоционального и, главное, духовного соприкосновения… и так далее». [27]

Итак, речь идет о некотором треугольнике компонентов, которыми оперирует наше мышление. Все это просто… но лишь там, где мышление не встречается с некоторым сходством. Например, вещь одна, а имена у нее разные – это случай разных языков. Или вещь одна и та же, а определения ее и, возможно, имена разные – это случай различного опыта и понимания.

Треугольник компонентов, которыми оперирует наше мышление.

Но самый интересный для нашего разговора случай, это когда у одной и той же вещи при одном и том же имени возникают разные определения. Я специально говорю «возникают», чтобы мы сейчас представляли мышление как некоторый живой процесс, в котором то возникают, то исчезают смыслы вещей, то есть их значения для нас. Этот случай Аристотель обозначает как одноименность (омонимия). С точки зрения содержания и характера мышления это случай необычный – это случай двусмысленности «вещей».

...

Омонимия (греч. homonymia) – одноименность, одинаковость звучаний слов при различии значений.

Вот именно этот момент, момент осознания двуосмысленности вещей и есть событие, которое по особенному отразилось в современном концептуальном мышлении. Это произошло в Средние века.

Про двойные смыслы

Уже состоялась риторика о двуосмысленности «вещей»

Опираясь на исследование С. С. Неретиной, [28] станем полагать, что впервые такой феномен мышления, как двуосмысленность, «поднял» и «раскрыл» средневековый философ Боэций. Этот феномен является теперь проблемной точкой в языкознании. Но почему идея двуосмысленности может рассматриваться как своего рода предтеча концептуального мышления?

...

Контекст (лат. contextus) – тесная связь, соединение, законченный в смысловом отношении фрагмент содержания мысли, определяющий значение ее компонентов.

Дело в том, что признание у «вещей» двух и более смыслов возбуждает вопрос о выборе того или иного из них для конкретного момента мышления. Ведь в самой «вещи» или в ее имени никаким образом не содержится то значение, которое актуально в данный момент для нас. Это значение (смысл) определяется контекстом, то есть тем, с чем эта «вещь» соединяется в мыслях. Именно результат «схватывания» конкретного смысла «вещи» среди возможных смыслов и есть концепт. А мышление, совершающее эту работу неким специальным образом, можно считать концептуальным. Не всякое оживление мысли приводит к появлению смыслов-концептов.

...

Забавную историю о «схватывании» смысла рассказал однажды С. П. Никаноров. Во время защиты дипломной работы некий студент при произношении слова «дом» всякий раз имел в виду разное. Это было то сооружение, то жилище человека, то место в пространстве, то геометрическая фигура, то еще что-то, чего студент не сознавал. Профессор задает студенту вопрос:

– Что для вас означает слово «дом»?

Студент насторожился. Профессор продолжает его «заваливать»:

– Скажите, «дом» – это параллелепипед?

Студент чувствует «засаду», но еще не видит ее:

– Ну, да…

– Вы хотите жить в параллелепипеде?

– Как это?

– Вы лично хотите жить в параллелепипеде?

– Ну, нет…

– Тогда в каком смысле для вас «дом» – это параллелепипед?

Сопротивление «подъему» мышления продолжалось… И в этом нет вины студента – это средневековая тяжба.

Словом, уже в Средние века был сформирован взгляд на концепт как на результат выделения конкретного смысла из всех возможных. По С. С. Неретиной – это было обусловлено особенным типом средневекового мышления, когда высокая (подлинная) внутренняя речь должна была произноситься при «Боге свидетеле», то есть нести характер непременного «схватывания» вещи (идеи) в уме как бы перед Ним и откровенно выражать это схватывание. Эти акты «схватывания» должны были выражаться в речи публичной, проявляя тем самым смысл мыслимых «вещей».

...

Концепт (лат. conceptus) – мысль, понятие.

...

В одной из своих книг [29] С. С. Неретина попыталась выделить существенные признаки средневекового мышления как мышления, отличающегося от античного. Среди прочих (немногочисленных) признаков она выделяет: а) идею дву-осмысленности (эквивокации) мира; б) связанную с этим идею концепта, ориентированного на признание того, что за любой «вещью» всегда есть субъект, всегда есть чье-то намерение смотреть на нее так или иначе.

По ее мнению, проявлением признаков концептуального мышления служило активное развитие тропов (оборотов речи, основанных на употреблении переносных значений слов (метафора, метонимия, синекдоха и др.). Существование поворотов точек зрения на одну и ту же вещь, проявляющихся в тропах, можно рассматривать как свидетельство признания многообразия граней истины. Таким образом, в Средние века тропная речь приобрела характер особенного, сущностного отличия способа мышления, а не только словесной эквилибристики.

Уже в Средние века было понятно, что концепты есть не только и не столько готовые и особенные формы рассудка, сколько плоды «схватывающего» ума. Смыслы понятия – это следы помыслов. Стало быть, понятие – некий итог познания предмета, застывший в виде определения или теории, подобно тому, как фотоснимок – застывший, выделившийся на миг поток игры бесконечных свойств действительности.

«…подобно тому, как фотоснимок – застывший, выделившийся на миг поток игры бесконечных свойств действительности…».

У любой вещи много свойств и, значит, с нею может быть связано много смыслов. Но в концепте выделяется нечто конкретное. Это происходит потому, что в начале этого познания, в начале любого понятия лежит чье-то субъективное намерение так или иначе помыслить свой предмет. Стало быть, любой концепт, любое определение «вещи» есть результат синтеза чего-то «универсального», что есть в каждой вещи, и «схваченного, выраженного в речи». Получается, что концепт всегда субъективен, ведь речь – это пространство души. [30]

Про рациональность

Уже были известны принципы рационального познания

Публичная история философии прочно связывает становление принципов рационального познания (мышления) с именем Рене Декарта. Влияние этого французского философа и математика на философию, на гносеологию, на конструктивные формы мышления огромно. Здесь из его учения я выделю только то, что, по моему мнению, расширяет характеристику феномена концептуального мышления.

Существо метода рационального познания Р. Декарт выразил просто:

...

«…вместо большого числа правил, составляющих логику, я заключил, что было бы достаточно четырех следующих, только бы я принял твердое решение постоянно соблюдать их без единого отступления.

Первое: не принимать за истинное что бы то ни было, прежде чем не признал это несомненно истинным, то есть старательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму так ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению.

Второе: делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, на сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить.

Третье: руководить ходом своих мыслей, начиная с предметов простейших и легко познаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном порядке вещей не предшествуют друг другу.

И последнее: делать всюду настолько полные перечни и такие общие обзоры, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено». [31]

Нам стоит обратить внимание на два обстоятельства, скрывающихся в этой простоте и имеющих значение для понимания нашего предмета.

Первое: Р. Декарт указывает на то, что мы познаем только те предметы, относительно которых мы сознаем еще и способ, каким они даются нашему мышлению. То есть история нашего осмысления любого предмета, логические предпосылки мышления, сам путь исследования и то, как мы «смотрим» на свой предмет, влияют на результат «схватывания» смыслов и должны быть понятны нам в каждом акте мышления.

На второе обстоятельство декартовской логики познания отчетливо обратил внимание М. Мамардашвили. В «Картезианских размышлениях» он пишет: «Чтобы в мире что-нибудь понимать, считал Декарт, нужно научиться думать, что ничего еще не вытекает из того, что дело обстоит именно так, как оно обстоит, заданное прошлым. Все еще можно!». [32] В этой декартовской идее сомнения как метода мышления содержится призыв к постижению предметов через их зановосозидание, которое всякий раз должно состояться вместе с нами, при участии нашего сознания.

Согласитесь, это призыв к производству мыслей, вместо их «складывания». Это призыв к метафизике, то есть к мышлению того, что продолжается в нашем сознании «после физики».

Вот эта свобода в производстве смыслов предметов, свобода мышления, контролирующего себя самого от момента возникновения намерения «посмотреть» на предметы так-то и так-то, и составляет одну из ярких черт концептуального мышления.

Про порождение разнообразий

Уже было понятно, как движется мысль в порождении разнообразия «вещей»

Хотя прежде других об отношениях между понятиями, с помощью которых наше мышление постигает действительность, написал Аристотель, но все же саму логику развития представлений по-настоящему исследовали и объяснили его последователи и последователи его учителя – Платона, так называемые неоплатоники. Согласно их представлениям каждое новое и все более детальное представление о некоторой «вещи» развивается в виде размножения ее первого представления.

...

Так, Плотин писал: «Процесс происхождения вещей (в мышлении – А. Т.) идет не по восходящей, а по нисходящей линии, так что чем дальше он идет, тем больше выступает множественность, тогда как (любое) начало на каждой ступени всегда обладает большей простотой, чем то, что из него происходит». [33]

Процесс происхождения вещей.

В современном концептуальном мышлении как в технологии это отразилось в логике развертки понятий через конкретизацию. И особенно ярко – в организации целостных линий конкретизации представлений.

Но действительное могущество этот взгляд приобрел гораздо позже, когда состоялось понимание способа, каким наше сознание, оперирующее абстракциями (понятиями), постигает конкретное.

Про движение к конкретному

Уже было выяснено, как мышление, оперируя абстракциями, постигает конкретное

Речь идет о так называемом методе восхождения от абстрактного к конкретному. Линия судьбы этого метода представляется мне весьма извилистой. Впервые сложное обоснование идее возникновения представлений о конкретном дал Г. В. Ф. Гегель в своей «Логике». [34] Разъяснение этой идеи и демонстрацию на примере политической экономии осуществил К. Маркс в «Капитале». Но действительное открытие «восхождения» как некоего механизма мышления, как метода или даже закона мышления совершил, по моему мнению, А. А. Зиновьев в 1954 году. [35] Согласно этому методу всякое понятие о конкретном формируется нашим мышлением путем сложной работы с абстракциями, которыми являются понятия по сути. То есть путь к представлениям о конкретном выстраивается нашим мышлением через абстракции. Об этом А. А. Зиновьев писал так.

...

«Познание начинается с чувственного отражения эмпирических фактов. Это бесспорно. Но мы говорим не о познании вообще, а уже о познании предмета посредством мышления, то есть посредством абстракций. А в этом случае даже такой поверхностный факт говорит о движении от абстрактного к конкретному: чтобы отразить предмет с массой его сторон посредством абстракции, человек должен последовательно отвлекать его стороны и идти ко все более полному отражению предмета посредством абстракций. Конкретное понятие, как сочетание ряда абстракций, есть не исходный пункт, а результат». [36]

Строго говоря, восхождение к конкретному представляет собой двухэтапный (двухколенный) процесс, если начинать мысленно двигаться по нему от момента встречи сознания с какой-либо конкретной «вещью» до формирования мышлением представления о нем. И в интерпретации К. Маркса конкретное проявляется в процессе восхождения дважды – в начале познания как его исходный пункт (назовем его чувственно-конкретным) и по завершении познания как итог (мысленно-конкретное). «Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного. В мышлении оно потому выступает как процесс синтеза, как результат, а не как исходный пункт, хотя оно представляет собой действительный исходный пункт созерцания и представления». [37]

В технологии концептуального мышления это отразилось в процедурах построения сложных представлений действительности из простых строгими средствами синтеза понятий.

...

Пора заметить, что наша «историческая мозаика» уже начинает проявлять рисунок, который пока еще весьма отдаленно, но все более отчетливо указывает на некоторый облик концептуального мышления.

Добавим к этой мозаике еще несколько деталей.

Про пользу абстракций

Уже был найден способ строгой работы с абстракциями

Если сущностные корни концептуального мышления прорастали в философии, то формальные – могли появиться только в математике.

Наверное, в ходе пристрастного исследования можно было бы найти самые древние следы попыток придать завершенную, математическую строгость логике. Однако это состоялось лишь в прошлом веке. Укажу лишь на вершинную «точку» этого интеллектуального пути – на построение Д. Гильбертом целостной теории доказательств или метаматематики. В 1925 году он писал: «Надо согласиться, что состояние, в котором мы находимся сейчас в отношении парадоксов, на продолжительное время невыносимо. Подумайте: в математике – в этом образце достоверности и истинности – образование понятий и ход умозаключений, как их всякий изучает, преподает и применяет, приводят к нелепостям. Где же искать надежность и истинность, если даже само математическое мышление дает осечку? Но существует вполне удовлетворительный путь, по которому можно избежать парадоксов, не изменяя при этом нашей науке». [38]

Для доказательства непротиворечивости математических теорий, с которым и связаны действительные основания математики, Д. Гильберт предложил так называемый аксиоматический метод, или аксиоматическую точку зрения.

...

Аксиоматический метод (или аксиоматическая точка зрения в узком смысле) заключается в том, «что из всего материала реальных представлений, используемого для формирования основных понятий данной теории, при аксиоматическом ее построении мы принимаем в расчет лишь то, что в виде некоторого экстракта формулируется в ее аксиомах, а от всего остального содержания абстрагируемся…. В аксиоматической теории нам приходится иметь дело с некоторой фиксированной системой вещей (или даже с несколькими такими системами), образующей область субъектов для всех тех предикатов, из которых строятся высказывания этой теории». [39]

...

Предикат (лат. praedicatum) – логическое сказуемое; то, что в суждении высказывается о предмете суждения, о субъекте.

Впоследствии именно аксиоматический метод определения понятий придал не только математике, но и концептуальному мышлению конструктивную силу. Утверждение аксиоматической точки зрения на логику доказательств послужило мощным толчком, прежде всего, для развития математики, и лишь существенно позже – для развития концептуального мышления.

Между этими событиями состоялось еще одно – сращивание аксиоматического метода с теорией множеств. В наиболее завершенной форме это сделали в середине 60-х годов прошлого века французские математики, объединившиеся под собирательным псевдонимом Николя Бурбаки. В теории множеств они нашли универсальный язык для всей математики и, как оказалось потом, для любого строгого логического рассуждения.

...

«Аксиоматический метод, собственно говоря, есть не что иное, как искусство составлять тексты, формализация которых легко достижима. Он не является новым изобретением, но его систематическое употребление в качестве инструмента открытий составляет одну из оригинальных черт современной математики. <…> Если прежде могли думать, что каждая отрасль математики зависит от специфических интуиции, дающих ей первичные понятия и истины, и потому для каждой отрасли необходим свой формализованный специфический язык, то сегодня мы знаем, что, логически говоря, возможно вывести практически всю современную математику из единого источника – Теории множеств». [40]

Дальше мы заметим, что аксиоматический метод в соединении с теорией множеств наилучшим образом отвечает потребностям логики построения родовых понятий и выведения видовых следствий из них; потребностям восхождения, потребностям конструирования смыслов строгими средствами… Правда, если известно, как мышлению «даются» эти смыслы.

Но и это уже было.

Про «схватывание» смыслов

Уже было известно, как происходит «схватывание» смыслов в мышлении

В 80-х годах прошлого века В. В. Налимов показал просвещенной публике основания непрерывности человеческого мышления. [41] Среди многих откровений этого замечательного исследователя надо бы выделить главное – вскрытие континуальности (непрерывности) потоков сознания и указание на особенный способ появления смыслов, которые мы «выхватываем» мышлением с помощью слов и фраз.

...

«…нам известно слово – кодовое обозначение смыслового поля и некое неясное описание этого поля, данное через другие, такие же кодовые обозначения. Все многообразие смыслового содержания остается скрытым; оно выявляется только через потенциально заложенную возможность построения безграничного числа новых фраз. Но перед нами нет этого заранее приготовленного набора фраз. Континуальное смысловое содержание, стоящее за дискретными

символами языка, оказывается принципиально неизмеримым. Нам доступны отдельные его фрагменты, возникающие у нас при интерпретации тех или иных фраз. Важно обратить внимание на то, что каждый язык имеет свою особую систему входа в континуальные потоки сознания… Если осмысливание нашей повседневной речевой коммуникации происходит на континуальном уровне, то можно высказать предположение о том, что само мышление принципиально континуально [42] ».

В этой мысли В. В. Налимова обратим особенное внимание на идею «входов» и «выходов» в непрерывные потоки сознания, в непрерывное смысловое поле, которым оперирует мышление. В простых случаях, скажем, при осмыслении обыденных «вещей», мы легко определяем их значения (их смыслы) по именам.

...

Например, я говорю «кирпич», «вода», «камертон»… и, скорее всего, в голове каждого из нас возникает одно и то же. А теперь я скажу так: «Это белендрясы!» И, чтобы понять меня, наверняка многим понадобятся дополнительные, причем обычные, распространенные, знакомые слова, которые помогли бы установить смысл этого старорусского слова.

Нетрудно представить себе, какую непростую работу совершает мышление в постижении сложных «вещей»! В таких случаях успех интеллектуальной работы напрямую зависит от того способа, каким мы устанавливаем смыслы явлений, как из непрерывного потока сознания выделяем значения явлений для нас. Понимая сложное, мы должны уметь «входить» в непрерывные процессы осмысления явлений и «выходить» из них. Именно на этих способах и построена технология концептуального мышления.

В этом контексте можно сказать, что концептуальное мышление – это работа сознания по конструированию смыслов в наиболее сложных случаях постижения действительности, какой бы она ни была. Для простых случаев инструменатрий концептуального мышления слишком велик.

Позже вы познакомитесь с некоторыми техниками концептуальной работы – с методами «концептуальной расчистки», «мобилизации конструктов» и другими. А пока обращу внимание на ту очевидную вещь, что в подобных методах результатом их употребления должен быть смысл, представленный нашему сознанию неким наглядным образом. [43]

Мне хочется привлечь вас к размышлению о выразительности нашей интеллектуальной работы. И здесь, надо признаться… все уже было.

Про выразительность

Уже была известна роль выразительных средств в концептуальной работе

Со ссылкой на крупного французского математика Ж. Адамара В. В. Налимов обратил внимание на такую «тонкость» мышления, как его выразительные средства:

...

«Я утверждаю, что слова полностью отсутствуют в моем уме, когда я действительно думаю… Я думаю, что существенно также подчеркнуть, что я веду себя так не только по отношению к словам, но и по отношению к алгебраическим знакам. Я их использую, когда делаю простые вычисления; но каждый раз, когда вопрос кажется более трудным, они становятся для меня слишком тяжелым багажом: я использую в этом случае конкретные представления, но они совершенно другой природы». [44]

На более фундаментальные различения в этом смысле указывает и С. Неретина, обращая внимание на то, что уже в Средние века существовало понимание зависимости концептов от структур речи.

Если внимательно исследовать и наше собственное мышление в различных ситуациях, то мы тоже убедимся в этом – для разных по интеллектуальной напряженности случаев мы используем различные средства, которыми мы выражаем смыслы даже для себя. И чем богаче «алфавит» наших выразительных средств, тем вероятнее, что построенные нашим мышлением смыслы будут полнее.

...

Правда, мне встречались и прямо противоположные случаи. Так, например, после одной из лекций, которую я сопровождал большим количеством рисунков и схем, ко мне подошел несколько взволнованный человек. Он сказал, что ему, скорее всего, будет трудно учиться, поскольку… он совсем не умеет рисовать даже простые схемки. Я не поверил, что такое бывает. Он показал мне свой конспект только что состоявшейся лекции. Все мои рисунки в ней были описаны… словами. Но там было все! Этот человек был профессиональный юрист.

Мне представляется, что настоящий мастер по конструированию смыслов – это еще и мастер выразительности. В идеале это тот, кто свободно владеет словом, математическим знаком, образом, звуком, жестом… Разве не это мастерство волнует нас, скажем, в художниках, поэтах, музыкантах? Но мне хочется обратить внимание на одну важную черту выразительности.

...

Если вы когда-нибудь слушали исполнение песен Александром Вертинским, то непременно согласитесь с тем, что голосом и интонациями этот мастер выразительности творил чудеса.

Но настоящее чудо совершалось для того, кто при этом мог еще и видеть артиста! Сплав его музыки, слов, пения и жестов создавал образ, который никогда не возник бы без какого-то хотя бы одного из компонентов выразительного пространства Вертинского.

«В бананово-лимонном Сингапуре, в бури.

Когда поет и плачет океан.

И гонит в ослепительной лазури

Птиц дальних караван…

В бананово-лимонном Сингапуре, в бури.

Когда у вас на сердце тишина.

Вы, брови темно-синие нахмурив.

Тоскуете одна…»

А. Вертинский. «Танго „Магнолия“»

На этом примере мне хочется показать, что каждое выразительное средство обладает своей особенной силой, истолковывающей смыслы. У слов одна сила, у математических знаков – другая, у рисунков – третья. Работа с этими различными «силами» тоже стала техникой концептуалистов. Для построения концептов ими сознательно применяются различные выразительные средства. Причем каждое выразительное средство используется для конкретной, вполне определенной познавательной цели, поскольку обладает своими особенными экспликативными возможностями. [45]

...

Экспликация (лат. explicatio) – истолкование, объяснение.

И поскольку речь зашла о свойстве истолкования, нельзя не отметить еще одно событие, которое существенно повлияло на эту грань концептуального мышления.

Про сложное через простое

Уже состоялась системология как наука о представлении сложного через простое

С большой долей вероятности можно предположить, что из десяти профессиональных исследователей систем девять со словом «системология» свяжут представление о другой интеллектуальной заслуге этой науки. Действительно, системы и системные дисциплины возникли и развиваются, в первую очередь как реакции сознания на поиск целого среди раздельного, на необходимость объяснения связей между внешне разрозненными явлениями, но действующими в согласии.

...

Так первые шаги к системной науке были сделаны в попытках найти основания организационных эффектов в социальных целостностях. Еще в 20-х годах прошлого века наш соотечественник и врач по образованию А. Богданов [46] для обозначения сути таких эффектов ввел специальный термин «тектология», под которым предлагал понимать «организационный комплекс», то есть объединение того, что действует как целое, организованно. Такой взгляд позволил ему выделить особенные признаки организованного целого, такие как коньюгация, динамическое равновесие, дополнительные связи, бирегуляция и другие, которые в совокупности объясняли особенные – системные свойства целого.

В 30-х годах прошлого века австрийский биолог Л. фон Берталанфи разработал так называемую «организмическую концепцию», в которой представил живой организм как некую систему, обладающую организованностью и целостностью, которую он рассматривал в постоянном изменении. «…Организм напоминает скорее пламя, чем кристалл или атом.» Для познания таких объектов, считал Берталанфи, нужен был особенный метод мышления. Этот метод он представил в виде методологических принципов исследования целостностей в рамках теории открытых систем. Именно он в последующем призвал ученый мир к разработке общей теории систем. [47] Далее системология развивалась в руслах общей и специальной теорий систем.

Однако в богатстве откровений системной науки мне хочется выделить особенную, имеющую ключевое значение для концептуального мышления – принцип «редукционизма». Он заключается в правиле познания сложной системы через простые, но представленные во взаимосвязях так, чтобы сохранялись все признаки сложного целого.

...

Редукция (лат. reductio) – возвращение, отодвигание назад, упрощение.

Согласитесь, что принцип редукционизма выражает естественное поведение нашего ума. Наше естественное стремление, постигая мир, делить его на части, возникает от ограниченности нашего сознания, которое до известной поры «не умеет работать» с миром как с бесконечностью. Мы постигаем бесконечное посредством ограниченных форм, доступных осмыслению. Мы делим бесконечный объект на части, которые связываем в своем сознании разнообразными отношениями. В этом смысле система или, точнее, структура это зачастую единственное, что позволяет нам понять сложный объект, пользуясь конструкциями более элементарными. [48]

Этот путь мышления прямо противоположен художественному восприятию и постижению мира. В нем нет мысленного дробления, нет связывания частей, нет попыток понять целое покомпонентно. Здесь одно целое постигается через другое целое, малое указывает на большое, а целое неделимо.

«…Здесь одно целое постигается через другое целое, здесь малое указывает на большое. Здесь целое неделимо…».

Термин «система» возникает и используется там, где нам удобно понимать и разъяснять мир, представляя его особенным образом поделенным на части, которые связаны друг с другом так, чтобы образовывать целое. Это означает, что любому объекту может быть приписано столько систем, сколько мы можем придумать. Каждая система одного и того же объекта выражает лишь его определенную грань.

...

Так, коллектив кафедры, в котором я тружусь, можно представить весьма разнообразными системами:

– как систему распределения полномочий;

– как систему, образованную отношениями между мужчинами и женщинами;

– как систему ученых степеней и званий;

– как систему симпатий и антипатий (слава Богу, последнее – только при специальном усилии воображения);

– как систему информационных потоков;

– как систему распределения рабочих мест и т. д.

И все это будет пониматься нами и исследоваться как разное, но представляющее одно и то же.

Вот эта сознательная работа по порождению нужных для той или иной познавательной ситуации систем и по уничтожению систем, «отработавших» свои познавательные роли, [49] составляет в современном концептуальном мышлении ключевую методическую грань.

Наверное, для полноты исторического описания событий, повлиявших на становление современного облика концептуального мышления, следует вспомнить еще очень многое. Но ради сохранения целостности вашего ознакомительного представления о концептуальном мышлении стоит приостановить эту экскурсию в то, что «уже было». Удивительным и непостижимым образом, то есть именно так, как, наверное, и происходит всякое «схватывание» глубинной сути вещей, все это соединилось в целое.

Все это выстроилось в осмысленное искусство задействования рассудка и интуиции, которое мы дальше рассмотрим как технологию концептуального мышления, как высокое искусство.

Это соединение состоялось благодаря талантам многих исследователей и в первую очередь С. П. Никанорова. Именно он сумел разглядеть в мозаике социальных достижений, состоявшихся в области системологии, логики, математики и других областях знания, возможность для построения целостной и красивой интеллектуальной технологии – технологии концептуального анализа и синтеза сложных предметных областей познаваемой реальности, основанием которой является концептуальное мышление. С 70-х годов концептуальное мышление развивается внутри научной школы Концептуального анализа и проектирования систем организационного управления (КП СОУ). [50] Я уверен, что С. П. Никаноров рассказал бы совершенно иную историю становления концептуального мышления и дал бы ему иную характеристику как феномену. Собственно, эти рассказы известны.

...

«То, что здесь мы будем называть „концептуальным мышлением“, представляет собой разновидность принудительного, нормативного мышления, имеющего существенно инструментальный характер. Оно отличается от обыденного мышления тем, что обыденное мышление „происходит“, то есть его процесс волевым актом не устанавливается, а концептуальное мышление „включается“ субъектом тогда и в такой форме, какая в этот момент необходима. Оно отличается от „научного“ мышления тем, что претендует на универсальность и не может следовать познавательным нормативам данной научной дисциплины. Оно отличается от философского мышления тем, что конструктивно, всецело ориентировано на получение практически или теоретически значимых результатов.

Концептуальное мышление является продуктом исторического развития и возникло как следствие междисциплинарности, сложности и новизны областей, где недисциплинированное и узкодисциплинированное мышление оказывается недостаточным. Оно может рассматриваться как результат осознания развития системотехники, системного анализа, теории систем и системного подхода. Оно наследует некоторые парадигмы диалектической методологии и опыт создания метадисциплин (металогики, метаматематики). Его основой является отделение „мышления о мышлении“ от самого мышления». [51]

Мне представляется, что в риторике о культуре концептуального мышления, которая в силу исторических особенностей своей эволюции исходит в основном от инженерно-технической сферы его применения, остаются до сих пор нераскрытыми те удивительные возможности, которые заключены именно в этой «отделенности», о которой пишет Спартак Петрович Никаноров – отделенности «мышления мышления» от самого мышления. Я говорю о возможностях освобождения человеческого сознания от построенных им же пут, в плену которых оно находится до осмысленной концептуальной расчистки.

Именно это убеждение придает мне уверенность в возможной пользе развернувшегося во мне сочинительства и увлекает дальше.

Смыслы «концептуальных» приговорок

По многим причинам современная смысловая нагрузка прилагательных типа «концептуальный», «концептуальное», «концептуальная» и им подобных чрезмерно разнообразна и, чаще всего, далека от того значения, которое составляет суть концептуального мышления. Вот короткий обзор некоторых типов концептуальных «приговорок».

Концептуальные «прилагательные» к решениям

В самых простых вульгаризованных формах концептуальные «приговорки» имеют такой смысл: «концептуальный» это все равно что неточный, выраженный словами, предварительный. В таких случаях считается, что «концептуально» – это на простом языке, с использованием нестрогой, возможно, наивной логики.

...

«Давайте сначала все это обговорим концептуально, на словах, а потом уже будем думать и решать…»

В более развитых формах словоупотребления под прилагательным «концептуальный» понимается примерно такой смысл – это некий «идейный», «придуманный», «воображаемый».

...

«Вы не могли бы пояснить свои концептуальные представления на этот счет?..»

Этот смысл «теплее». Он исходит от справедливого отождествления идеи и концепции. Действительно, концепция (лат. conceptio – понимание, система) – это идея, особым образом (чаще всего руководящим) трактующая явления. Еще можно сказать так: это конструктивный принцип поведения или построения объектов, систем; это перспективный и целостный взгляд. Приглашение поделиться концептуальными представлениями справедливо означает приглашение сформировать облик ключевой идеи, которая влияет на все последующие суждения ее автора.

В конструктивных дискурсах у «концептуальных прилагательных» возникает смысл «концепта» (лат. conceptus – понятие) как содержательного значения имени (знака) понятия.

...

«…попробуйте теперь выразить свою мысль концептуально строже.»

Приглашения к концептуальной строгости в таких случаях означают приглашения к расшифровке терминов, к переходу от разговора, основанного на использовании терминов, к разговору, основанному на пояснении их значений, то есть понятий, концептов. В этих случаях термином «концептуальный» обозначается характер процесса (разговора, описания, представления и т. д.) или объекта (модели, структуры, результата и т. д.), отличающийся тем, что качественная определенность явлений передается здесь в форме понятий. В таких случаях, когда говорят «концептуальный», имеется в виду «понятийно сделанный», то есть «сделанный из понятий или в виде понятий».

Из формальной логики известно, что понятия – это такие формы мышления, в которых отражаются существенные отличительные признаки явлений. Заметим здесь, что понятия, которыми мы пользуемся, отражают не «все» признаки явлений, а лишь существенные и отличительные с некоторой позиции.

...

Скажем, обыкновенный деревянный стол можно определить как вид мебели, которая состоит из столешницы и ножек, скрепленных с нею под прямым углом… Но такое определение пригодно лишь в разговоре о мебели или о столярных изделиях. В ситуациях, когда, например, нам нужно согреться на морозе, стол лучше определить как «то, что может гореть».

Обратим внимание на то, что в этих двух случаях мы как бы говорим не только о столе, не только о явлении, которое определяем, но и о контексте, в котором для нас важно то одно, то другое свойство стола. Стало быть, в наших определениях явлений и вещей присутствует и некоторый взгляд на их окружение, присутствует концепция.

Этими рассуждениями я хочу привести вас к мысли о том, что все концептуальные «приговорки» отражают наше отношение к степени совершенства используемых нами понятий. В крайне упрощенных случаях имеются в виду уже и не понятия вовсе, а их симулякры – словесные призраки. В предельно развитых формах концептуального мышления ими обозначают особенным образом сконструированные смыслы.

Степень совершенства используемых понятий.

Здесь и место концептуальным технологиям.

Однако все эти различения концептуальных приговорок будут не полными, если не обратиться к современной полемике между гуманитарным и естественнонаучным взглядами на концепты. Противопоставление их может дать немало для понимания сути современной технологии «мышления по понятиям». Вот краткое резюме истории развития гуманитарных взглядов на концепты.

Перекличка взглядов на концепты

В Средние века концепт понимался как то, что отражает смысл, формируемый речью в душе слушателя. [52] Концепт представлялся тогда в виде некоего «зародыша» распознавания существа содержания речи другого. В виде ее смысла, в виде некоей формы акта смыслопорождения. Тогда концепт считался предельно субъектным. Он был одновременно и самим событием понимания речи другого и его некоей формой, в которой задействованы память (прошлое), воображение (будущее), суждение (настоящее). Одновременно это было и результатом проявления душевной способности человека – способности понимать другого.

Такое понимание концепта отличается от современного. В современных концептуальных технологиях концепт – это прежде всего логический объект. Это понятие, в котором с помощью знаков и языка фиксируется единство существенных отличительных признаков «вещей». Итак, концепт – событие души; или концепт – совершенное понятие, совершенный инструмент мыслителя? Это первая оппозиция взглядов. Но это еще не все.

В «новое время» гуманитарная традиция определяет концепт как особенную характеристику активных познавательных способностей нашего сознания. Здесь мозаика гуманитарных взглядов на концепт множится.

...

Вот некоторые из них.

– Концепт это способ познания реальности – «познание является или интуитивным или концептуальным» (И. Кант).

– Концепт – работа или результат восстановления целостности перцептивного опыта (У. Гамильтон, Ш. X. Ходжсон).

– Это некая индивидуальная познавательная форма, работающая на основе символизации интуиции над смысло-порождением данности (С. А. Алексеев-Аскольдов).

– Это событие, а не понятие, останавливающее текучее разнообразие смыслов в объективную универсальность.

– Это смысловая единица метаязыка, это «смысловая форма, возникающая и функционирующая в поле естественного языка, в контекстах дискурсивных практик» (С. С. Неретина [53] ).

Из этого ряда понятно, что концепту издавна придается идея смысла, рождающегося в коммуникативной практике, в диалоге. Этот взгляд определяет концепт как языковое событие, а вовсе не как результат выделения и обозначения какого-либо предмета среди других (не идея референции, переназначения). В естественнонаучной традиции концепт рассматривается совершенно иначе, по-прежнему как некая логическая категория.

Основное «обвинение» первых ко вторым состоит в том, что содержательное богатство концептов при сведении их к логической категории упрощается, что оно сводится к неким застывшим характеристикам предметов, к характеристикам итога познания, которое после появления концепта якобы заканчивается. Полагается, что при обращении к концепту как к логической категории познание приводится к некоему однозначному знанию, закрепленному в понятии, к некоему универсальному результату постижения объекта, закрепленному в его формулировке.

Обратное «обвинение» могло бы быть сформулировано примерно так: в чрезвычайно подвижной гуманитарной постановке концепт теряет свойства инструмента познания и расширения знания о действительности. Он превращается в некую абстрактную характеристику стихийного процесса улавливания смысла. Сказать «появился концепт» здесь обозначает лишь указать на связь между двумя событиями – начала и конца понимания одним человеком речи другого.

Согласитесь, с таким подвижным и расплывчатым пониманием концепта почти ничего нельзя делать: с ним нельзя осмысленно продвигаться в постижении реальности дальше, с его помощью нельзя оценивать качество «схватывания» смысла. Концепты в таком виде нельзя рассматривать и испытывать на смысловую «прочность» и «чистоту». Из них нельзя конструировать новые концепты. Это вторая давняя смысловая оппозиция взглядов на концепты.

Однако надо заметить, что и в гуманитарной традиции уже в начале прошлого века появлялись различения, которые уточняли саму эту традицию и уже «работали» на становление современного концептуализма в мышлении. Я имею в виду голоса за концепты, как за некие «заготовки» для смыслов, как за «пустые» еще, но все же формы понятий.

...

Г. Шпет писал, что «такое понимание формы, перерезающей нити, которые связывают ее постоянно текучими отношениями со значениями, приводит к идее чисто внешней формы, устанавливаемой в результате искусственных приемов абстрагирующих актов мышления. Для дальнейшего назовем такие понятия, имеющие в виду только объемные отношения, концептами, а соответствующие отношения – концептуальными отношениями. Основные категории этих отношений – род, вид, класс и пр. – суть концептуальные категории». [54]

Это странное на первый взгляд свойство концептов – служить некоей «пустой оболочкой для содержания знаний» – действительно применяется в концептуальных техниках. Это происходит, например, при использовании таких концептов, как конструкты, то есть некие инвариантные по отношению к различным предметным областям конструкции из понятий (мы будем говорить об этом в следующем разделе). Но это не весь ответ на «претензию» гуманитарной традиции.

Прежде всего надо заметить, что «защита» текучего, событийного отношения к концепту не конструктивна. Она исходит из ложной посылки о том, что якобы понятия претендуют на объективную универсальность заключенного в них знания о предметах. Но в современном концептуализме такой претензии нет! Напротив, концептуальное мышление признает обусловленность, взаимозависимость всех смыслов, которые только могут возникать в ходе понимания чего бы то ни было. И признавая это, оно только тем и занимается, что пытается выражать и удерживать каждый возможный, точнее, каждый нужный для конкретной познавательной ситуации смысл, чтобы пристальнее рассмотреть его, исследовать, раскрыть, развить и… отпустить, готовясь к встрече с новым смыслом.

...

Именно так и поступают концептуалисты, когда в одном и том же явлении, скажем, в воздушном шаре, находят либо признаки материальной точки, либо соотношения подъемной силы и силы тяжести, либо вида транспортного средства, либо исторической нити, ведущей к Циолковскому и Цандеру, либо чего-то еще, что имеет значение только для конкретного момента его понимания. Эта точная, осознанная последовательность чередования мыслительных актов «схватывания» в понятии существенных признаков объекта, удержания их ради какой-то определенной познавательной задачи и отказа от них ради новой познавательной задачи и есть мышление в понятиях. Оно ничего общего не имеет с припоминанием определений терминов, непостижимым образом якобы прописанных на скрижалях универсального знания человечества.

Эта работа по сути является мыслительной деятельностью по «изготовлению» смыслов чаще всего сложных явлений с помощью концептов. С этой точки зрения концептуальное мышление выступает в диалогах не как оперирование где-то и кем-то прописанными определениями терминов, а как некая форма защиты от беспорядочного взаимовлияния коммуникантов. Это спасение от многомерности и смысловой напряженности познания, затрудняющего само себя обилием смысловых цепочек, которые рождаются в диалогах. Это спасение от хаоса ценностных ориентации и предпочтений участников дискуссий, от чехарды интерпретаций одних и тех же явлений.

В концептах, которыми оперирует мышление современного концептуалиста, нет никакой претензии на всеобщность и однозначность, на монументализм завершенного смыслопонимания. Они и есть средства для «схватывания» текущего смысла здесь и сейчас. Но это «схватывание» происходит в концептуальных техниках надежно, прочно и так, что благодаря им всегда можно найти и выразить полное богатство, которое заключено в этом явлении, – смысл.

Мы вернемся к этому вопросу там, где будем рассуждать об искусстве концептуального мышления и о смыслах смыслов.

Ближний горизонт возможностей концептуального мышления

Завершая знакомство с феноменом «концептуального мышления», обратим взгляд на некоторые ближние возможности, которые оно сулит менеджерам, «живущим» на высоте концептуальных решений. Почему «ближние»? Потому что за «дальними» нам надо будет пройти дальше, за пределы этой книги.

Возможность «удержания» растущего разнообразия мира и бизнеса, проникающего в наше сознание

Позволю себе не обосновывать причины роста разнообразия отражений мира в наших сознаниях, указав лишь на некоторые из них. Это глобализация, техническая экспансия в социальное пространство, уменьшение периодов ритма деятельности, ускорение многих перемен и другие. Разнообразие мира, стучащееся в наше сознание, объективно приближает кризис его понимания. Так в менеджменте уже отчетливо слышны голоса о том, что бизнес-среда – это стихия. Принять ее такой, в чрезвычайно разнообразной форме, без специальных усилий ума и сердца становится для нас трудным и болезненным делом.

Но концептуально «заточенное» мышление принципиально ориентировано именно на такую «работу». Спасение от экспансии разнообразия содержится в его способности свертывать и объединять гигантские поля различений в емкие мыслительные формы. В технологии концептуального мышления такие «поля» называются конструктами.

Возможность извлечения «корней» сложных явлений

Эта возможность связана со способностью и нацеленностью концептуального мышления на проникновение в сущности явлений. Речь идет о превращении «рыхлых» представлений о сложных явлениях, которые в миру формируются в терминологически противоречивой, образно-загадочной форме, в строгие теории. Решения, добротно сконструированные в виде концептуально строгих теорий, определяют огромные классы ключевых признаков явлений – в этом состоит переход от самих явлений к стоящим за ними сущностям. На языке философов это называется онтологизация – преобразование знания о «вещах» путем обращения к их сущности. Это процесс избавления от разнообразных внешних форм через вскрытие и проявление глубинных, фундаментальных связей. Как это происходит?

Это происходит в момент перехода от «нетеоретийных» к «теоретийным», концептуально строгим формам мышления. Благодаря этому переходу, там, где обычное сознание, обычный менеджер «видит» разное, концептуальное мышление инструментально находит единое. Нахождение тождественного в разном происходит при тщательной работе с понятиями. И таких «находок» уже очень много.

...

Замечательный образец онтологического реконструирования сложной действительности представляет собой многолетняя работа В. Н. Шабарова по концептуальной расчистке политэкономии. [55] Емко об этом открытии написал С. П. Никаноров: «Маркс унаследовал эмпирическую „пятичленку“ – первобытно-общинный, рабовладельческий, феодальный, капиталистический, социалистический строй. Некоторые, в общем, не многие советские политэкономы и философы видели эмпиричность „пятичленки“ и предлагали свои варианты преодоления нетеоретического представления о развитии общественно-экономических формаций. Особый интерес представляют попытки построить абстрактное (родовое) определение „формации“ и нащупать видообразование. В. Н. Шабаров пошел по иному пути, он ввел понятие „исходных экономических структур“, отражающих теоретически все возможные комбинации частного и общего для производства, обмена, распределения и потребления. Всего, таким образом, постулировано 16 исходных экономических структур. Он принимает, что в способах производства всегда имеются все 16 исходных экономических структур, но одни из них уже сыграли свою историческую роль и существуют в форме рудиментов, а другие – только еще зарождаются». [56]

При попытках восхождения к абстрактным свойствам вещей и явлений и тщательному обоснованию «линий» их видообразования мир теряет видимую внешнюю оболочку и обнажает единство разного.

Возможность излечения от информатизации

Согласитесь, обилие информации, которую порождает и рассеивает человечество, лишь в частных и даже в редких для масштабов информационного пространства случаях играет конструктивную роль. Отмечу лишь две грани этого явления.

– Первое – это уменьшение количества полезной (ценной) информации по мере роста общей. Об этом было известно еще на заре информатизации. [57]

– Второе – это пресыщение наших информационных каналов, ресурс восприятия которых объективно ограничен.

Эти два обстоятельства в мирных условиях приводят к информационной болезни, а в беспокойное время – к информационной войне. Одним из наиболее надежных средств оздоровления и защиты от этих социальных недугов является концептуальное мышление. Собственно «лечение» происходит здесь двояким способом: обнаружением родового единства «вещей» и отрицанием внешнего несходства.

...

Древняя Веданта, которой более 4000 лет, учит, что есть два основных русла постижения действительного, безусловного мира через условный, через майю. Эти русла выражаются короткими значениями: ити и нэти. Ити – это постижение мира через распознавание, через поиск ответов на вопросы о том, что это такое? как это возможно? почему это такое? Путь «ити» можно выразить образом действия, которое осуществляется его последователями – «Это То!». Путь «нэти» – это постижение мира через отрицание, через обнаружение его условностей и противоречий, через отрицание иллюзорного. Движущая сила этого пути может быть выражена примерно так – «Это не То!». Известно, что второй путь сложнее первого. [58]

В концептуальных техниках можно обнаружить признаки этих двух линий постижения мира: линия «это То!» и линия «это не То!». Первая проявляется в поиске существенных родовых концептов и отношений, которыми объясняется любое явление сознания. Вторая – в отрицании феноменальной оболочки, в которую всегда упакована суть.

...

Двое коллег прогуливаются по городскому парку вдоль пруда. В какой-то миг оба замечают лодочку, медленно скользящую по пруду. В лодке двое – явно влюбленная парочка. «…Все-таки удивительное это изобретение – лодка! Какое простое, но функционально богатое плавсредство!» – произнес один из коллег. Второй, помолчав немного, заметил: «Но это вовсе не плавсредство… Посмотри на них – это способ уединения!»

Удалось ли вам в этом сюжете увидеть пример концептуальной «очистки» явления? Собственно, в этой очистке и состоит фармакологическое действие концептуального мышления по отношению к болезни, под названием «информатизация».

Возможность понимания целого

Одна из древних восточных мудростей утверждает, что «двойственности не существует, следовательно, многообразие не истинно». Вероятнее всего, здесь имеются в виду два явления сознания.

Двойственность – это свойство проявленного для нас мира, которое наблюдается повсюду, то есть якобы объективное свойство. Действительно, куда бы ни попал луч нашего сознания, мы всегда сможем найти полярную пару: высокое – низкое, твердое – мягкое, притяжение – отталкивание, мужское – женское, формальное – неформальное и так далее. Но при этом все полярности есть проявления чего-то одного и того же. Высокое и низкое – это проявление свойства возвышения; твердое и мягкое – свойства плотности; притяжение и отталкивание – свойства взаимодействия; мужское и женское – свойства способа существования живого и так далее. То есть всюду за противоположным нам может открыться и открывается единое. Всюду продолжение синтеза обещает возможность найти последнее Единство. Следовательно, то, что воспринимается нашим сознанием как объект наблюдения, всегда неполно, всегда является частью чего-то более цельного.

Следствием предыдущего является то, что всякое суждение о мире или любом его явлении, построенное на наблюдении, неверно. Всегда при углублении исследования, при смене фокуса наблюдения можно найти нечто противоположное, то есть то, что опровергнет первое суждение. И так повсюду: в физике, где одно открытие отрицает предыдущее; в технике, где невозможное сегодня становится очевидным завтра; в психике, где любой процесс обусловлен. То есть истинность наших суждений всегда подвижна и никогда не окончательна.

Это говорит о том, что мы никогда в нашем сознании, отражающем явления действительности, не имеем дела с целым, а только с частями целого. Всякий исследователь, а в особенности исследователь, пользующийся системами как инструментами познания, знает, что выделять умом и удерживать в ходе исследования целое часто намного важнее проведения точных и детальных расчетов. Взяв вместо целого часть, мы обесцениваем многие наши изыскания.

...

Вот некоторые примеры «нецелых» явлений.

Обычная (ньютоновская) физика, которую ученик изучает в школе, однажды становится для него «неверной». Однажды открывается, что масса тел, геометрические свойства и многое другое изменяются в ходе движения. Позже становится понятно, что такую и всякую другую физику надо изучать вместе с некоторым главным условием – например, вместе со значением скорости движения, от которой зависит «справедливость» утверждений физики.

Системный подход к исследованиям для многих является целостной теорией. Однако по мере его применения однажды обнаруживается, что системный путь – это путь постижения мира через редукцию, через упрощение, через представление единого, целостного мира в виде частей, соединенных отношениями. Там, где для человека важно понять действительно целое, как, например, любовь, а не соединенное дробное, там системный подход не нужен, он даже вреден. То есть сила системного мышления однажды становится его слабостью, а для исполнения желания нужна иная технология. Стало быть, системный подход может быть целым лишь вместе с задачей, которую человек решает.

Согласно многим восточным учениям интровертная установка человеческого сознания обладает признаком целостности. Действительно, она привносит в жизнь ощущение глубины, наделяет сознание ценностями, накопленными в духовной матрице человечества. [59] Но, с другой стороны, такая установка лишает нас возможности понять мир, проявляющийся в разнообразии феноменов, не вносит в жизнь «широту». Словом, такая установка обладает целостностью только вместе со способностью восстанавливать суть вещей по их внешним формам.

В общем, неполнота результатов активности нашего сознания, а следовательно, и поступков – явление повсеместное.

Можно указать на три серьезные причины такого рода ущербности сознания.

1. Наше восприятие явлений ограничено свойствами органов чувств. Известна поучительная притча о том, как к нескольким незрячим подвели слона и предложили определить, что это такое. Каждый из исследователей пытался определить это по тому, что нащупали его руки. Ясно, что ни у кого не получилось определить целое по частям, и все находили разное. Наверное, мы были бы поражены той картиной мира, которая открылась бы нам, если б мы овладели еще одним или несколькими органами чувств. Некоторые люди ими владеют. А многие – овладевают искусственными органами чувств: барометрами, термометрами, радиоприемниками, радарами, мобильными телефонами… И мир расширяется. Следовательно, имеющиеся органы чувств и определяют «размеры» того якобы целого, которым далее оперирует сознание.

2. Между нами и действительностью находятся наши представления, в соответствии с которыми выстраивается картина мира. Так, например, человек, поверивший в то, что «человек человеку волк», видит в каждом встречном – опасность. Человек, в чьем сознании утвердились положения формальной логики и, в частности, закон исключенного третьего, в обыденном восприятии явлений всегда находит либо правильное решение, либо неправильное; либо нечто хорошее, либо плохое; либо правду, либо ложь, а третьего ему не дано. Замечу, что существенную проблему в восприятие действительной картины мира внесла экспансия математических представлений.

3. Природа асимметрична. [60] Соприкосновение с ней в каждый конкретный «срез» времени показывает нашему сознанию лишь одну ее сторону. Чтобы увидеть другую или другие стороны природы, нам необходимо либо пожить и понаблюдать ее двадцать – тридцать миллионов лет, либо помыслить эти грани природы.

Речь идет о том, что нам нужно предпринять сознательные действия для того, чтобы в потоке явлений, приходящих в сознание как осколочные проявления целого, научиться распознавать его. Целое для нас – это явление сознания. Целое следует рассматривать как абстрактное. Целое «схватывается» нами концептуально.

В таком рассмотрении наш предмет становится предметом метафизики, которая дальше многих других наук «прошла» в направлении целого. Дальше мы увидим, что концептуальное мышление прочно опирается на метафизику.

Возможности «подъема мышления»

Понятием «подъем мышления» пользуются мастера концептуальных технологий для обозначения логической операции выделения некоторого аспекта наблюдаемого явления вместе с условием его уместности для решаемой задачи.

...

Расхожий взгляд на организацию состоит в том, что «организация – это люди…». Так учат в недалеких учебниках по менеджменту. Кроме того, так называемая «очевидность» подталкивает наблюдателя соединять организацию с людьми. Но когда, исследуя, скажем, функциональные разрывы в организации, человек сознательно отказывается иметь в виду «…группу людей, объединенных общей целью…», а видит лишь порядки, только формы каких-либо структур, или особенные отношения между функциями, то это и есть «подъем» мышления. Дело в том, что при исследовании функций надо отказываться от остального и исследовать только функции. Вы согласитесь?

Возможность операции точного выделения аспекта наблюдения зависит от возможности мыслителя осознавать конкретную познавательную (когнитивную) ситуацию. Собственно «подъем» мышления заключается в инициировании нового уровня, нового ранга рефлексии у мыслителя. Здесь помимо размышления о той или иной грани наблюдаемого явления происходит и выбор этой грани. Собственно «подъем» мышления – это подъем к абстрактному при размышлении о конкретном.

Умение «подъема» мышления делит людей на две малосвязанные группы. Одна из них, та, которая умеет это, живет с сознанием условности всего на свете и потому свободна. Другая группа принимает мир таким, каким «видит» его, не сомневаясь в том, что он такой и есть. Эти люди прикованы к тем значениям представлений обо всем, которым их научили. Они не свободны.

...

Можно найти отражения феномена «подъема» во многих школах мышления. [61] Это идея Р. Декарта о возможности постижения действительности только через сознательное «заключение мира в скобки». [62] Это идея интенционального анализа Э. Гуссерля, идея смены познавательной установки в феноменологии как выбора возможностей «трансцендентального опыта». [63] Это постулат «обусловленного мышления» в буддизме. Это гносеологический принцип поиска множественности в едином: «Необходимо, чтобы мыслимый объект открывал в мышлении свое разнообразие; в противном же случае возможно было бы… некое неосмысленное и невыразимое осязание, которое предполагало бы, что ума тут еще и нет». [64] Это упомянутая уже идея «двухколенного восхождения мышления» от конкретного к абстрактному и далее от абстрактного к конкретному и некоторые другие.

Развитие способности «подъема» мышления средствами концептуальной технологии действует на человека освобождающе.

Возможность освобождения сознания

Здесь мне хочется совершить лишь вхождение в эту глубоко интимную область бытия – освобождение сознания.

Согласитесь, любой человек рано или поздно осознает, что он нечто иное, чем просто его тело, наделенное способностью перемещаться, двигать конечностями, расти, решать задачки, залечивать раны, видеть, произносить звуки, отделять спелые плоды от гнилых… Рано или поздно мы понимаем, что мы нечто большее, чем все роли, которые мы исполняем в реальной жизни: роли друга, водителя, учителя, пешехода, родителя, подчиненного, знатока и многие другие. Внутренние побуждения и способности помыслить себя в будущем, в космосе, способность мечтать и придумывать то, чего и вовсе нет в природе, способность слышать внутренний голос, замирать от восторга, испытывать неудовлетворенность от содеянного, нуждаться в молитве, исповедоваться свидетельствуют о том, что наше подлинное «Я» неизмеримо выше, больше, иначе, чем то, чем мы кажемся себе и чем живем.

Если смотреть на нашу жизнь обыденным и наивным взглядом, в котором не предполагается, что помимо наблюдаемого есть еще что-то более значительное, то эта жизнь мало чем отличается от жизни всех остальных жителей планеты – млекопитающих, насекомых, птиц, рыб. Мы создаем и разрушаем семьи, собираем коренья, ловим и съедаем других животных, греемся на солнце, строим свои «гнезда» и отнимаем чужие, болеем, умираем, перемещаемся с одного места на другое и так далее. Только якобы делаем все это лучше. Некоторые говорят «цивилизованнее».

Но именно в этом «еще что-то» и есть то главное, что отличает нас от всего остального мира. Это то, что люди слышат в тишине уединения.

...

«Всю жизнь меня сопровождала тоска. Это, впрочем, зависело от периодов жизни, иногда она достигала большей остроты и напряженности, иногда ослаблялась. Нужно делать различие между тоской и страхом, и скукой. Тоска направлена к высшему миру и сопровождается чувством ничтожества, пустоты, тленности этого мира. Тоска обращена к трансцендентному, вместе с тем она означает неслиянность с трансцендентным, бездну между мной и трансцендентным. Тоска по трансцендентному, по-иному, чем этот мир, по переходящему за границы этого мира. Это говорит об одиночестве перед лицом трансцендентного. Это есть до последней остроты доведенный конфликт между моей жизнью в этом мире и трансцендентным.

<…> Тоска, в сущности, всегда есть тоска по вечности, невозможность примириться с временем. В обращенности к будущему есть не только надежда, но и тоска. Будущее всегда в конце концов приносит смерть, и это не может не вызывать тоски. Будущее враждебно вечности, как и прошлое. Но ничто не интересно, кроме вечности. Я часто испытывал жгучую тоску в чудный лунный вечер в прекрасном саду, в солнечный день в поле, полном колосьев, во встрече с прекрасным образом женщины, в зарождении любви. Эта счастливая обстановка вызывала чувство контраста с тьмой, уродством, тлением, которыми полна Жизнь. У меня всегда была настоящая болезнь времени. Я всегда предвидел в воображении конец и не хотел приспособляться к процессу, который ведет к концу, отсюда мое нетерпение. Есть особая тоска, связанная с переживанием любви. Меня всегда удивляли люди, которые видели в этом напряженном подъеме жизни лишь радость и счастье. Эросу глубоко присущ элемент тоски. И эта тоска связана с отношением времени и вечности. Время есть тоска, неутоленность, смертоносность. <…> Своеобразие моего философского типа прежде всего в том, что я положил в основание философии не быт, а свободу». [65]

Это Нечто в нас, эта «бердяевская тоска» не подчиняется законам, по которым происходит обыденная жизнь. Оно «живет» в нас как в ограниченном пространстве, поскольку имеет иную природу. По отношению к нему наша обыденная жизнь по законам причин и следствий, притяжения и отталкивания, сохранения импульса и так далее воспринимается нашим сознанием как ограниченное, как сдерживающая нас сила. И наоборот, обращение к этому Нечто в нас действует освобождающе.

Мне представляется, что одним из могучих импульсов к освобождению от такого рода интеллектуального пленения нашего сознания является стремление преодолеть психическое принуждение того, что мы понимаем как Законы природы. В связи с этим следует установить значение слова «закон». Здесь мне близка философия С. Вивекананды.

...

«Законом называется стремление целого ряда явлений повторяться. Когда одно явление следует за другим или происходит одновременно с другим, мы ожидаем, что эта последовательность или одновременность явлений повторится… Все наши представления о законе установились в силу ассоциаций. Целый ряд явлений сочетается в нашем уме с другими явлениями в неизменном порядке. Такова психологическая идея ассоциации, а причинность есть лишь один аспект этого величавого и всеобъемлющего принципа… Следовательно, закона нет в природе. Закон – это тот метод, та манера, которыми наш ум воспринимает ряд явлений; весь он содержится в уме. Мы называем законом последовательное или одновременное повторение известных явлений, сопровождаемое убеждением в регулярности их повторения, позволяющим нашему уму обнять общий метод всей серии явлений…» [66]

Но если вам, хорошо знакомому, скажем, с физикой, сейчас трудно согласиться с тем, что ее законы – это лишь привычки нашего ума, то вы наверняка не станете отрицать, что, например, в природе человеческих отношений, в психологии, в экономике, да и во всех гуманитарных дисциплинах, где едва ли надолго можно установить какие-то устойчивые связи между явлениями, ситуация близка к нашей – там всюду заметен след нашей привычки к слабообоснованной уверенности в повторяемости событий. Однако всегда наступает время, когда эта повторяемость нарушается.

...

«Поток, устремляясь ниже и попадая в углубление, образует водоворот; покружившись в нем некоторое время, он вновь свободно вытекает и беспрепятственно продолжает свой бег. Каждая человеческая жизнь подобна такому потоку. Она попадает в водоворот, кружится в этом мире пространства, времени и причинности и снова вырывается из него, возвращаясь к прежней свободе. Так поступает весь мир. Независимо от того, знаем ли мы это или нет, сознательны ли мы или бессознательны, мы все работаем с целью стряхнуть сновидения этой жизни. Цель жизненного опыта на земле – дать человеку возможность выйти из этого водоворота». [67]

Освобождающее значение концептуального мышления состоит в данном случае в том, что оно позволяет:

– во-первых, разглаживать интеллектуальные «шрамы» от принуждающего действия так называемых «законов» и разоблачать законостроительные привычки там, где они сдерживают постижение действительности;

– во-вторых, создавать законы тогда, когда это нужно для нашего любовно-исследовательского взаимодействия с природой.

Это значение концептуального мышления роднит его с высокой философией. Способы, каким оно может творить эту философию, мы непременно исследуем.

Все это мне хочется показать как ближние возможности концептуального мышления. Что же тогда «дальние возможности»? Наверное, это то отношение к миру и жизни, которое может возникнуть в нас после осуществления ближних.

Современное состояние концептуального мышления ярко отражают многочисленные публикации на темы, связанные либо с результатами ее применения к сложным областям действительности, либо с ее специальными техниками. Таких публикаций уже более 300 и количество их увеличивается. По ним вполне отчетливо сознается запредельно высокий уровень концептуального мышления… как инженерной технологии. По сравнению с интенсивностью проявления этого его свойства интенсивность философского осмысления его феномена и сути до неприличия слаба. Это нехорошо!

Мне представляется, что человеку, решающему сложные бизнес-задачи на концептуальном уровне, без понимания природы мышления, адекватного этим задачам, приходится тяжко. Опыт обыденного мышления здесь не помогает, а чаще вредит. Он принуждает двигаться к новому, оперируя известным старым. Он «боится» разнообразий, поскольку натренирован на конкретном. Он удерживает от полета, поскольку мудр, то есть осторожен.

И вообще, неприлично разрабатывать концепции, не понимая их природы!

2. Природа возможностей «мышления по понятиям»

Это результат впервые предпринимаемой попытки собрать и показать в явном виде исходные идеи, на которых стоит и развивается концептуальная технология принятия решений, технология концептуального проектирования целостностей. Эти идеи раскрываются вместе с возможностями, приобретаемыми аналитиком. На простых примерах демонстрируются сложные интеллектуальные усилия менеджера концептуального уровня. Практикам предлагаются упражнения для тренировки полезных навыков.

Два рода «камней» в основании концептуального мышления

Когда люди говорят о природе «вещей», то вслед за Аристотелем они, наверное, размышляют так: [68] «Мы называем природой каждого объекта то его состояние, какое получается при завершении его развития». В этом смысле нам стоит рассматривать искусство концептуального мышления как в некотором роде завершенное в своем развитии. Я имею в виду лишь его ядровую часть, имея возможность наблюдать, как развивается его периферия (например, в сторону математизации правил вывода логических следствий из концептуальных схем).

А еще, рассуждая о природе «вещей», мы имеем в виду их естественные качества. При этом подразумевается, что это качества врожденные (рожденные, прирожденные…), то есть каким-то образом сами собой появившиеся в силу естественного хода событий, в силу объективной эволюции.

В предыдущем разговоре становление концептуального мышления примерно так и было представлено – как естественный процесс обнажения все более конструктивных форм задействования рассудка. И если общий ход развития мышления естественен в силу объективности перемен, то выбор направлений и скорости этого развития во многом явления искусственные, за которыми стоят люди, интеллектуальные Школы, интеллектуальные среды. По мере необходимости будем вспоминать об этом.

Природа концептуального мышления будет представлена мною как некий фундамент, на котором вырастают его возможности. Понятное дело, что каменный фундамент мощнее всех других. Поэтому будем говорить об идеях, выступающих основаниями его современных качеств и облика, как о некоторых интеллектуальных «камнях». Все эти идеи-«камни» стоит поделить на две кучки.

– Первая кучка – это некие сущностные «камни», то есть идеи, формирующие ключевые признаки мышления концептуалиста. Можно говорить и так: там, где в мышлении не задействуются эти «камни», там концептуального мышления нет вовсе. Назовем их онтологическими идеями. Именно они выступают некими базовыми идеями менеджмента концептуального уровня.

– Вторая кучка – это «камни», которыми может быть выложена в некотором смысле генеральная линия расширения конструктивных свойств концептуального мышления. Благодаря этим идеям-«камням» концептуальное мышление приобретает облик технологии как упорядоченной совокупности методов. О концептуальных методах, о приемах концептуального искусства мы будем говорить специально в следующей книге, а здесь лишь рассмотрим основания этих методов. Назовем их технологическими идеями.

Два рода оснований.

Разделение это условное, но, надеюсь, конструктивное. Впрочем, вы определите это сами. Не всегда основополагающие идеи некоторого интеллектуального направления явно выделяются в рамках него самого. Зачастую они и не могут быть достаточно однозначно и полно сформулированы. Чаще всего в развитии интеллектуальной школы эти идеи проявляются рефлексивно, в результате осмысления состоявшегося факта. Время от времени такого рода основания пересматриваются и переформулируются. Это происходит нечасто, но неизбежно, поскольку имеет причиной объективную закономерность развития систем научного знания. Смею думать, что своим сочинительством послужу ему.

Базовые идеи менеджмента концептуального уровня

В основании сильных решений концептуального уровня, в основании концептуального мышления как такового мне удается выделить несколько идей онтологического свойства. Буду говорить о них так, чтобы дать характеристику возможности решений, которые могут быть получены натренированным в них мышлением. Это будет выглядеть примерно так: «Концептуальное мышление, это мышление, которое…», а далее пусть неспешно появляются его обоснованные признаки.

…это мышление, с пользой разделяющее объектное, содержательное и терминологическое пространства мыслимого.

Идея «треугольника»

В предыдущей главе мы уже прикоснулись к тому обстоятельству, что в размышлениях мы имеем дело с тремя атрибутами «вещей»:

– с самими «вещами»;

– с их именами;

– с понятиями о них (с их определениями).

...

«Когда мы говорим об идеях (понятиях – А. Т.), мы называем этим именем не образы, рисующиеся в воображении, а все, что наличествует в нашем уме, когда мы можем сказать, что мыслим вещь, как бы мы ее ни мыслили». [69] При этом вещью (предметом) является то, «что мыслят как существующее само по себе и являющееся субъектом всего, что в нем мыслится». «Когда некоторый объект рассматривают в качестве представляющего какой-то другой объект, его идея является идеей знака и этот первый объект называют знаком… Знак заключает в себе, таким образом, две идеи: идею вещи представляющей и идею вещи представляемой, и сущность его состоит в том, чтобы называть вторую посредством первой». Таким образом, понятие (концепт) становится способом, которым знак (имя) обозначает предмет (вещь).

Речь идет о логическом «треугольнике», представление о котором в наибольшей мере развито в трудах немецкого логика, философа, математика Г. Фреге – основоположника той части логической семантики, в которой исследуется связь значения и смысла языковых выражений и отношение обозначения.

Логический «треугольник».

Полезно здесь обратить внимание на конструктивность единства и различий отношений в этом «треугольнике».

Единство имени, предмета и концепта проявляется в том, что, оперируя одним элементом «триады», мы явно или неявно задействуем остальные. По одному элементу триады, используемому в процессе рассуждений с сохранением тождественности самому себе, мы можем восстановить другие элементы.

Концептуалист свободен от необходимости во всяком акте мышления «протаскивать» от начала до конца все три элемента «триады», а может сосредоточиться на одном из них, будучи уверенным в том, что при сохранении определенных законов эта связь обеспечит восстановление остальных. Так обстоит дело в простых случаях мышления.

...

Скажем, если я захочу помыслить и использовать в своих рассуждениях… чайник, то для этого необязательно я должен взять его в руки или, подняв к потолку глаза, вообразить себе какой-нибудь чайник, или выстроить длинную формулу, типа «это сосуд, предназначенный для хранения жидкости, содержащей воду вместе с растворенными в ней… и т. д.». Слово «чайник» вполне определенно обозначает все это и не вызывает проблем понимания. Трудности начинаются в сложных случаях, при мышлении сложных объектов. Тогда существенным для нас становятся различия между компонентами «треугольника».

А различие в «треугольнике» состоит в том, что оперирование каждым из элементов в отдельности осуществляется по собственным законам. Можно даже говорить о существовании трех самостоятельных миров: мире мыслимых объектов (назовем это физикой), мире знаков (семиотике), мире понятий (семантике, формальной логике). Пристальное внимание к отношению между этими мирами и есть центральный пункт концептуального мышления.

Согласитесь, язык повседневного общения не приспособлен для выражения строгих (тем более научных) истин. То, что в действительности имеет связь, не всегда в явном виде выражается в языке. И наоборот, то, что выражено в обычных предложениях, не всегда соответствует действительности. Ради углубления этого противоречия обратимся к Фреге.

...

«Не претендуя на определение, я буду называть мыслью нечто такое, относительно чего встает вопрос об истине. Таким образом, то, что может быть ложным, я причисляю к мысли точно так же, как и то, что может быть истинным. Сообразно с этим я могу сказать: мысль есть смысл предложения.

<…> Внечувственная сама по себе, мысль облекается в чувственную оболочку предложения и тем самым становится понятной нам. Мы говорим, что предложение выражает мысль.

<…>Для мысли безразлично, какое из слов – „лошадь“, „конь“, „рысак“ или „кляча“ – я использую. Утверждающая сила не распространяется на то, что отличает эти слова друг от друга. Мы имеем различные выражения для одной и той же общей мысли:

„Все люди смертны“.

„Каждый человек смертен“.

„Если нечто является человеком, то он смертен“.

Различия в выражениях не затрагивают саму мысль. Таким образом, содержание предложения нередко оказывается шире, чем выраженная в нем мысль. Но часто случается и обратное, когда слово или последовательность звуков, зафиксированная на письме или с помощью фонографа, оказывается недостаточным выражением для мысли.

<…> слово, как последовательность звуков, в том виде, в каком оно может быть передано на письме, не обеспечивает полного выражения мысли, но для ее правильного понимания необходимо знание некоторых обстоятельств, сопровождающих произнесение и используемых как средства выражения мысли». [70]

В одном из своих первых программных трудов «Шрифт понятий» [71] Готлоб Фреге методологически сформировал основания особенного языка («шрифт», «чистый язык формульного мышления»), который позволял бы выражать и оперировать истинами в очищенном от языковых двусмысленностей виде. Фреге поставил логический анализ предложений в зависимость не от терминов и понятий, из которых оно состоит, а от тех элементов, которые влияют на условие его истинности. Этим Фреге указал на некий промежуточный шаг между предложениями о некотором объекте и понятием о нем. [72] Это шаг «схватывания смысла».

...

«В языке многое предназначено для того, чтобы облегчить слушающему понимание, например, выделение члена предложения с помощью интонации или порядка слов. В предложении „Альфред еще не пришел“ сообщается, собственно, что „Альфред не пришел“, но при этом косвенно указывается, что его прихода ожидают, причем указывается именно косвенно. Нельзя сказать, что смысл приведенного предложения оказался бы ложным, если бы прихода Альфреда никто не ожидал». [73]

Получается, что смысл, во-первых, должен появиться благодаря осознанию некоторых условий, в которых осуществляются предложения, и, во-вторых, он должен быть выражен в понятии.

Усиленный логический треугольник.

Именно такое восхождение к очищенным от языковых излишеств смыслам является одним из ключевых усилий современного концептуального мышления. В его технологии это совершается с помощью ряда инструментальных средств. Можно сказать, что такого рода технологичное восхождение от слов к смыслам есть переход от неконцептуальных к концептуальным формам мышления. Вообразите себе возможности, которые открываются тому, кто среди терминологического трё…, простите, словесной путаницы научится находить жемчужины смыслов!

Основные методологические принципы мышления, которые концептуализм принял у Фреге, [74] таковы:

– «всегда четко отделять психологическое от логического, субъективное от объективного;

– никогда не спрашивать о значении слов в изоляции, но только в контексте предложения;

– никогда не упускать из виду различие между понятием и предметом».

...

«Если в задачу философии входит низвержение власти слов над человеческим духом посредством выявления ошибок, часто почти неизбежно возникающих при употреблении языка для отношений между понятиями, посредством освобождения мысли от заблуждений, коренящихся в свойствах языковых средств выражения, то усовершенствованный для этих целей мой шрифт понятий может оказаться пригодным средством для философов. Разумеется, он воспроизводит мысли не чисто, ибо при внешних средствах представления иначе не может быть».

Г. Фреге. «Шрифт понятий»

Однако следует заметить, что не во всяком акте мышления необходимо пользоваться этими правилами, а только там, где мы нуждаемся в усилении интеллектуальной зоркости. [75] Концептуальное… это понятийно строгое мышление.

Идея выбора строгих форм мышления

Если говорить об обыденном мышлении или о простых коммуникативных актах, в которых часто мышление и вовсе отсутствует, то для них вполне достаточно использовать слова-термины. (Ну, как вчера потусовались? Классно так! А Витек там был? Не-а…) В случаях, когда для понимания другого человека требуются усилия ума, мы нуждаемся в комментариях, то есть в более-менее ясных определениях слов-терминов. А уж освоение новой предметной области всегда совершается мышлением через строгие понятия, которые первоначально могут выступать в туманной и неразвитой форме, но постепенно должны становиться ясными и четко определенными. Выбор особенных, строгих способов определения понятий является второй ключевой особенностью концептуального мышления. В формальной логике существует специальный раздел, посвященный теории определений. Обратимся к нему ради прояснения вопроса о строгости понятий. Итак, виды определений [76]

1. Определения через род и видовое отличие. Структура этих определений имеет вид Dfd = Dfn, где Dfd – это определяемое (сокращение от латинского «definiendum»).

Dfn – это определяющее (сокращение от латинского «definience»).

Определяющее состоит из двух частей: род – множество предметов, из числа которых требуется выделить Dfd, и его видовое отличие – специфический признак, выделяющий его среди рода. Например, «человек, есть животное, способное к труду, членораздельной речи и мышлению».

2. Генетические определения.

Это разновидность родовидового определения, но в котором отличие представляет собой не свойство, а способ образования, возникновения, получения или построения определяемого объекта. Например, «окружность есть замкнутая кривая, образованная вращением на плоскости отрезка прямой АВ вокруг неподвижной точки А и описываемой точкой В».

3. Семантические определения.

Это определения значений знаковых выражений посредством описания обозначаемого ими объекта. Структура семантических определений такова: Dfd = Dfn, где Dfd – определяемое знаковое выражение, a Dfn – описание предмета, обозначаемое определяемым знаковым выражением.

...

Фр. intensif – усиленный, напряженный.

Лат. extensivus – расширяющий, удлиняющий, связанный с количественным, а не с качественным изменением.

Различают интенсионально-семантические определения, где Dfn представляет собой интенсионал, то есть усиленный, наиболее производительный по форме способ указания на облик предмета. Например, «Слово „пятиугольник“ применяется для обозначения плоского многоугольника с пятью сторонами». Другой вид семантического определения – экстенсионально-семантические, где определяющее представляет собой экстенсионал знакового выражения, то есть перечисление объектов, попадающих под обозначение. Например, «Выражение „домашние животные“ употребляется для обозначения коров, лошадей, свиней, верблюдов и т. д.». Экстенсионально-семантические определения еще называют «таблично-списочными».

4. Синтаксические определения.

Это определения, имеющие структуру Dfd = Dfn, где Dfn – есть совокупность правил, функций, которые специфицируют Dfd. Точнее, в них Dfd = Dfn есть правило взаимозаменимости Dfd и Dfn в различных контекстах. Например, «человек есть воплощение Бога».

5. Операциональные определения.

Это определения, в которых определяющий объект специфицируется через совокупность экспериментально-измерительных процедур. «Сила есть физическая величина, пропорциональная растяжению пружины в пружинных весах».

6. Определения через абстракцию.

Это определения, связанные с выделением в виде «абстрактных предметов» некоторых множеств и соответствующих им свойств в виде аксиом через установление между ними отношений R типа равенства (эквивалентности – то есть рефлексивности, симметричности, транзитивности) и введением для них имен. Спецификация предметов происходит здесь за счет разбиения отношением R некоторой абстрактной области предметов D на подмножества, не имеющие общих элементов. Речь идет о так называемой «теореме разбиения области на классы эквивалентности». Эту теорему иногда называют принципом абстрактности. Смысл отношения R в таких определениях реализуется посредством некоторого эталона и способа отбора объектов, сходных с ним.

7. Лингвистические определения.

Это определения значений слов и словосочетаний незнакомого иностранного языка через словари. Например, «Homo homini lupus est» означает с латыни «Человек человеку волк».

8. Остенсивные определения.

Это определения значений слов путем непосредственного ознакомления обучаемого с предметами, действиями и ситуациями, обозначаемыми этими словами и словосочетаниями. Чаще всего это вербальные определения, то есть определения, опирающиеся на естественный язык, с помощью которого передается информация о значениях слов.

9. Аксиоматические определения.

Это определения систем объектов через предложения, фиксирующие отношения объектов друг к другу с помощью знаковых выражений, входящих в эти предложения. Такие предложения представляют собой аксиомы, а выводимые из них по правилам логики новые предложения называют теоремами. Эти определения не имеют структуры вида Dfd = Dfn, поскольку в них объекты определяются друг через друга. Это своего рода круговые определения. Среди них различают конкретно-содержательные (например, геометрия Евклида), абстрактно-содержательные (например, теория групп в алгебре) и полностью формализованные определения.

10. Контекстуальные определения.

Это определения, в которых значение интересующего нас знакового выражения задается некоторым часто употребительным контекстом.

11. Псевдоконтекстуальные определения.

Это определения, в которых значение интересующего нас знакового выражения задается некоторым контекстом или совокупностью контекстов так, чтобы из их анализа путем элиминирования можно было свести ситуацию к виду Dfd = Dfn. Здесь в результате анализа речевых контекстов, в котором встречается определяемый термин Dfd, выясняется его значение. Какими из этих способов пользуетесь вы, когда желаете передать коллеге что-либо существенное в своем сообщении? Среди свойств этих определений можно выделить явные и неявные, номинальные и реальные, аналитические и синтетические, полные и неполные, интенсиональные и экстенсиональные… Но для нашего предмета достаточно будет определиться с таким отношением между видами определений, как «строгость».

Под строгостью определения понятия будем понимать такой способ определения, при котором его результат исключает всякую двусмысленность определяемого понятия, точно указывает на его содержание и объем, четко отделяет одно понятие от других, близких ему. Строгость понятий, которыми пользуются концептуально ориентированные аналитики, относится к наиболее высокому уровню. Он обеспечивается определениями через абстракцию, аксиоматическими и родовидовыми определениями.

Направление усиления строгости понятий.

Правда, для каких-то вспомогательных функций, скажем, для уточнения неких исходных понятий или интерпретации следствий из концептуально строгих построений, могут использоваться и другие способы определений и соответствующие им (слабые) формы понятий. Но главные эффекты мышления достигаются за счет строгих форм. Именно они позволяют совершать с понятиями логически точные операции (деление, ограничение, обобщение понятий, операции с объемами понятий и другое), которые обеспечивают, во-первых, сохранение истины при конструировании смыслов, а во-вторых, порождение нового неочевидного знания о постигаемой реальности. Вы ожидаете от мышления чего-то еще? Концептуальное… это логически строгое мышление.

Идея исчисления суждений

«Слово „прекрасное“ направляет эстетику, слово „доброе“ – этику, а слово „истинное“ – логику» – согласитесь, это еще и изящно. Так Г. Фреге выразил назначение логики. Потребность в ней возникает там, где мы нуждаемся в сохранении истины в ходе рассуждений и выведении следствий из своих умопостроений. Правила логической строгости, установленные еще Аристотелем, в наши дни сформированы вполне отчетливо и составляют основание современной формальной логики. Стоит указать, по крайней мере, на три области правил логически строгих рассуждений.

1. Правила построения суждений. Эти правила основаны на знании о том, что такое суждение, какие его виды бывают, какова его структура, отношения между разными суждениями, способы их построения в виде предложений (высказываний) различного вида.

2. Правила об умозаключениях – это правила выведения следствий из суждений. Эти правила построены на представлениях о содержательной и формальной истинности, о природе и различных видах умозаключений, о силлогизмах и их видах; о формальных способах логического вывода.

...

Греч, syllogismos – сосчитывайте, выведение следствий.

3. Основные законы (принципы) правильного мышления. Формальная логика опирается на четыре закона:

– закон тождества;

– закон непротиворечия;

– закон исключенного третьего;

– закон достаточного основания.

Пользоваться этими правилами можно и этому стоит научиться – этим занимается формальная логика. Попробуйте испытать свои навыки, например, в строгом выведении умозаключений – это упражнение из Практикума. [77] Проверочный тест вам покажет – не пора ли обратиться к классике. А мы продолжим…

Все эти знания выступают основой для инструментария концептуального мышления, но не только они. Последнее уточнение я добавил для тех, кто сводит концептуальное мышление лишь к формальной логике.

Однако в разговоре о логических основаниях концептуального мышления надо указать на особенное направление развития классической формальной логики. Это логические исчисления. А конкретнее – исчисление высказываний.

Известно, что формальная логика после Аристотеля существенно изменилась. К ней добавились многие новые разделы, часть из которых даже выделилась из нее как неклассическая логика. Современный фронт развития формальной логики весьма причудлив.

Фронт развития формальной логики.

Однако из многочисленных логических дисциплин в концептуальное мышление «взято» исчисление высказываний… по причине удобства для оперирования абстракциями.

Исчисление высказываний есть связка предельно формализованных способов логических умозаключений, которые гарантируют удержание истины в ходе логического вывода. Исчисление высказываний во благо логической строгости исключает из рассмотрения содержательный смысл логических связок и правил умозаключений и рассматривает лишь их формальную структуру. И это хорошо! Основными элементами исчисления высказываний являются формализмы, позволяющие выстраивать все формальные типы суждений и умозаключений, основывающиеся на законах мышления.

Вот основные виды этих формализмов, которые чаще всего используются в концептуальных техниках: [78]

 – квантор всеобщности («для всех x»);

 – квантор существования («существует такое x:»);

 – знак конъюнкции («и»);

 – знак дизъюнкции («или»);

 – знак импликации («из первого следует второе»);

 – знак отрицания («не»);

 – знак декартового произведения;

B – знак булеана (множество, образованное на всех возможных комбинациях элементов исходного множества).

При использовании этих элементов вместе с другими математическими и логическими символами возникает возможность выстраивать формально строго любые суждения.

Например, выражение 

означает «для всех x:, принадлежащих множеству X, а также для всех у, принадлежащих множеству Y, х никогда не равен y». Скажем так – это аксиома безнадежности. Если теперь под X и Y понимать объемы некоторых понятий (например, X– это «мнения подчиненных», а У– это «мнения менеджера»), то х и у – это некоторые элементы этих объемов (конкретные мнения тех и другого), а саму аксиому можно (образно, но точно) интерпретировать так: «мнения подчиненных и мнения менеджера при любых условиях не совпадают».

Любой из нас теперь понимает, что с помощью этих и других формализмов, образующих язык и операциональное поле исчисления высказываний, можно не только выстраивать суждения, но и выводить из них непротиворечивые следствия. И что особенно примечательно – при этом имея возможность самым наглядным образом проверять их. Вот это последнее утверждение чрезвычайно важно для нашего предмета.

...

Вот пример наглядности. Пусть под X мы понимаем множество сотрудников какого-то отдела компании. Пусть их будет четверо. То есть само множество состоит из четырех элементов Х = (1,2,3,4). Здесь 1, 2,3,4 – не числа, а обозначения конкретных сотрудников. Теперь попробуем увидеть самым наглядным образом все возможные комбинации групп сотрудников, которые возникают, если мы решим, что они должны объединяться по правилу В(Х). В этом случае все возможное разнообразие групп сотрудников будет следующим (1), (2), (3), (4), (1,2), (1,3), (1,4), (2,3), (2,4), (3,4), (1,2,3), (1,2,4), (1,3,4), (2,3,4), (1,2,3,4), (

). Я все учел? Нет только таких групп, где каждый сотрудник образует группу сам с собой, типа (1,1) – они бессмысленны. Просматривая непосредственным образом все эти группы и группки (так я называю группы, состоящие из одного человека, типа (2)), можно выбирать те, которые нам нужны/не нужны.

Ключевым обстоятельством, связывающим концептуальное мышление с исчислением высказываний, надо признать требование совершать прямые непротиворечивые содержательные рассуждения о мыслимых предметах в виде мысленных экспериментов над наглядно представимыми объектами. Вот эти два требования «непротиворечивости» и «наглядности» и есть условия, опираясь на которые природа концептуального мышления «сделала» выбор своего логического инструментария. Оцените ситуацию: непротиворечивый в решениях менеджер, рассуждающий наглядным образом…

...

«Непротиворечивость» и «наглядность» служат основанием так называемой «финитной» точки зрения на логику. «Рассуждения такого рода (прямые содержательные рассуждения в виде мысленных экспериментов над наглядно (представленными объектами – А. Т.) мы для краткости будем называть финитными, а методологическую установку, лежащую в основе этих рассуждений, мы будем называть финитной установкой или финитной точкой зрения. В том же самом смысле мы будем говорить о финитных понятиях и утверждениях, подчеркивая всюду словом „финитный“, что рассматриваемое рассуждение, утверждение или определение придерживается рамок принципиальной представимости объектов и принципиальной выполнимости операций, а тем самым происходит в рамках конкретного рассмотрения». [79]

Нетрудно вообразить, от каких заблуждений и хитросплетений языка окажется защищенным наше мышление, натренированное не на «думском» разнообразии мнений, а на исчислении высказываний. Впрочем, вообразить это все-таки трудно.

Концептуальное… это феноменологически строгое мышление.

Идея заключения мира в «скобки»

...

«Одна беременная львица, отправляясь на добычу, увидела стадо овец. Она бросилась на него, и это усилие стоило ей жизни. Родившийся при этом львенок остался без матери. Овцы взяли его на свое попечение и выкормили его. Он вырос среди них, питался, как они, травой, блеял, как они, и хотя сделался взрослым львом, но по своим стремлениям и потребностям, а также по уму был совершенной овцой. Прошло некоторое время, и вот другой лев подошел к стаду, и каково же было его удивление, когда он увидел собрата-льва, подобно овцам убегающего при приближении опасности. Он хотел подойти к нему, но как только немного приблизился, овцы убежали, а с ними и лев-овца. Второй лев стал следить за ним и однажды, увидев его спящим, прыгнул на него и сказал: „Проснись! Ведь ты лев“. – „Нет! – заблеял тот в страхе. – Я овца“. Даже когда ему сказали, что он лев, он не поверил и продолжал блеять. Тогда пришедший лев потащил его к озеру и сказал: „Смотри! Вот наши отражения, мое и твое“. Овца-лев взглянул прежде на льва, потом на свое отражение в воде, и в тот же момент у него появилась мысль, что он сам лев. Он перестал блеять, и раздалось его рыканье.». [80]

Эту древнюю притчу я привел здесь для того, чтобы с образом льва-овцы в нашем разговоре связалась мысль об иллюзорности наших представлений, не испытанных мысленным отражением некоего озера, которое превращает овцу в льва. Еще в дремучей древности мудрецы понимали, что мы никогда не имеем дело с реальностью, а лишь с ее отражениями в нашем уме: «Мы видим мир таким, каковы мы сами; то, что внутри нас, мы видим вне нас». [81]

«…мастерство художника определяется тем количеством генераций смыслов, которое способно вызвать его произведение у наблюдателя…».

На этом принципе основаны многие виды художественного искусства. Живописное полотно, скульптура, художественный текст дают нам лишь поводы, знаки к тому, чтобы возбудить в нас наше собственное, внутреннее видение реальности. Одна и та же фотография в разных сознаниях или даже в одном и том же сознании, но в разные прикосновения способна вызвать различные, иногда и противоположные образы. И мастерство художника определяется тем количеством генераций смыслов, которые способно вызвать его произведение у наблюдателя.

Однако при схватывании и передаче точного смысла, при конструировании сложных решений мы нуждаемся в другом. Для того чтобы все же увидеть действительность, чтобы из облака смыслов выделить и передать один-единственный, но значимый для конкретного мгновенья, необходимо специальное усилие ума и души.

В XVII веке в европейской философии эта идея обращения к действительности через иллюзию совершила поворот, послуживший началом рождения новой волны откровения и способов постижения действительности. Мы говорим о метафизике, о ее центральной идее существования реальности и мира лишь в качестве содержания наших собственных представлений. Речь идет о трудах Р. Декарта и его последователей.

...

«Я рассмотрел, что требуется вообще, чтобы то или иное положение было истинно и достоверно; ибо, найдя одно положение достоверно истинным, я должен был также знать, в чем заключается эта достоверность. И заметив, что в истине положения „я мыслю, следовательно, я существую“ убеждает меня единственно ясное представление, что для мышления надо существовать, я заключил, что можно взять за общее правило следующее: все, что мы представляем себе вполне ясно и отчетливо, – все истинно. Однако некоторая трудность заключается в правильном различении того, что именно мы способны представлять себе вполне отчетливо». [82]

Впоследствии возникли принципы и способы «правильного» различения того, что именно мы способны представлять себе вполне отчетливо, которые в совокупности организовались в русло так называемой трансцендентальной философии.

...

Лат. transcendentis – выходящий за пределы.

Наиболее заметный след этой философии в природе концептуального мышления оставлен одним из ее направлений – феноменологией. Согласно ее утверждениям, любое явление никогда не воспринимается нами в «чистом» виде. Любое явление для нас – это результат выделения нами в наблюдаемом объекте только того, на что нацеливает наше сознание, его внутренняя установка (намерение, интенция). Поэтому, во-первых, любой факт должен объясняться нами только как наведенный, обусловленный нашим намерением. Все должно выводиться только исходя из намерения наблюдателя, которое чаще всего не осознается, но всегда «причинит» содержание явления. Во-вторых, всякому акту «схватывания» того или иного явления должно предшествовать тщательное исследование своих намерений и настройка установок сознания. В этом состоит конструктивный принцип феноменологии – принцип так называемого феноменологического редуцирования Э. Гуссерля. [83]

Освоение феноменологии пусть станет вашим личным выбором, уважаемый читатель, а я отмечу лишь то в ней, что составляет теперь природу концептуального мышления. Основными правилами концептуального мышления, связанными с воплощением феноменологической идеи, являются следующие.

– Правило 1. Необходимо осознавание, обоснование и фиксирование выбираемого взгляда, точки зрения на мыслимый объект. Этот акт исследователи часто называют «выявлением интенциональной (лат. intentio – стремление) установки сознания мыслителя».

– Правило 2. Следует обязательно проводить анализ точек зрения на объект, выявлять отношения между различными точками зрения, сознавать «движение» среди них, чтобы убедиться в правильности выбранной установки. Это означает проводить интенционалъный анализ собственного мышления. Результатом этого анализа должно быть осознание той особенной грани, того аспекта в мыслимом объекте, который мы мысленно выбираем.

То, что теперь будет «наблюдаться» в объекте, становится предметом или предметной областью.

– Правило 3. Проводи тщательное, скрупулезное «считывание» феномена, исходя из принятой установки сознания. При этом самое важное – не позволять мышлению что-либо добавлять к наблюдаемому, помимо того, что «дает» предметная область. В феноменологии этот акт мышления называют интенциональным конституированием очевидного.

– Правило 4. Добытое таким тщательным образом содержание мысли постулируй в строгих понятиях. То есть превращай его в совокупность существенных признаков мыслимого – об этом мы говорили уже.

– Правило 5. Помни, что за пределами внимания сознательно оставлено огромное поле других точек зрения на объект. Помнить об этом означает признавать существования бесконечного интенционального горизонта мышления и, соответственно, бесконечности аспектов, которые могут быть «вскрыты» нами в наблюдаемом объекте.

Феноменологическая строгость в широком смысле состоит в соблюдении этих правил мышления. В узком смысле она состоит в тщательности постулирования «очевидного» после осознания направления острия своей мысли. Эта мыслительная операция подобна скрупулезному перечислению того, что высвечивает в темноте своеобразный луч «прожектора» нашего сознания. В качестве такого луча выступает его феноменологическая установка. Концептуалист стремится здесь лишь к одному – не приписать лишнего и не упустить того, что «попало» под очевидное. Это задача не из легких. Обыденное мышление не справляется с нею.

Так возникающие продукты мышления становятся результатом утверждения и постулирования некоторых предметов (предметных областей). То есть всякий раз это не мысль об объекте как о «вещи», а мысль о некоторой совокупности его свойств. При этом сам мыслимый объект никогда не схватывается нашим мышлением полностью, так сказать, «без остатка» Признание этого обстоятельства есть конструктивная философия. «Согласно этой философии, любая реальность и мир в целом, который мы воспринимаем как действительный, существует только в качестве содержания наших собственных представлений, как нечто высказанное в суждениях или, лучше сказать, прошедшее проверку в процессе познания». [84] С другим менеджер концептуального уровня просто никогда не имеет дела. [85]

Некоторые полезные следствия такого взгляда на существо конструктивного мышления действительности состоят в следующем.

– Порождение концептов является процессом сознательного и методически поддерживаемого «заключения мира в скобки». Выстраивая какие бы то ни было решения из концептов, мы должны брать у реальности только то, что нам нужно, сознательно отбрасывая остальное.

– Любой концепт, таким образом, зависит от характера умонастроя (интенции) мыслителя, а его качество может оцениваться лишь в границах интенциональной установки сознания, принимаемой рассудком. Правильно построенный концепт может и должен демонстрировать основания, принятые при его порождении и постулировании.

– Каждое «изделие» концептуального мышления становится следствием того способа усмотрения постигаемой реальности, который был в начале мыслительного акта. Это означает, что по концептуальному следу можно восстановить исходную установку исследователя, исходный взгляд на реальность. Это открывает возможность для пересмотра интеллектуальных намерений концептуалиста.

Уверен, вы понимаете теперь, что благодаря всему перечисленному выше концептуалист избавлен от ложного и безнадежного стремления полностью познать реальность раз и навсегда. Однако именно эта скромность и позволяет ему действительно познать реальность глубоко и полно… Хотя бы потому, что концептуальное мышление не только испытывает реальность на феноменологическую «чистоту». Оно испытывает еще и сами установки сознания… на соответствие контексту. Концептуальное помышление всегда контекстуально.

Концептуальное… это контекстуально строгое мышление.

Идея обусловленности всего на свете

По ту сторону Пиренеев есть истины, которые не являются истинами по эту сторону.

Луи Паскаль

...

Хорошо ли вы помните замечательную поучительную сказку про трех поросят? Одного из них звали Ниф-Ниф, другого – Нуф-Нуф, а третьего – Наф-Наф. Если коротко, то дело было так… Решили они построить себе жилье, и каждый стал делать это так, как считал нужным. Один быстро соорудил себе домик из соломы, другой – из прутьев. А третий начал строить дом из камней. Первые двое вскоре справились со своими проектами и довольные посторойками потешались над третьим, который продолжал трудиться над каменным домом. Заметим здесь попутно, что с точки зрения скорости строительства самый лучший домик был у Ниф-Нифа – соломенный.

Дальше вы помните… появился волк, который погнался за поросятами, но каждый успел скрыться в своем домике. Тогда волк стал дуть на ветхое соломенное жилище – оно мгновенно развалилось, но поросенок все же успел спрятаться у своего дружка в доме из веток. От волчьего напора развалился и этот домик. Если б не каменный домик Наф-Нафа, не остаться бы поросятам живыми. Урок понятен для малышей – хорошо смеется тот, кто смеется последним. Но этого мало. Оказывается, что с точки зрения защищенности от волчьей угрозы самый лучший домик – это каменный.

Нас приучают с детства: то, что хорошо в одних условиях, может оказаться совсем другим в иных. Нам с раннего возраста показывают, что все в нашем мире обусловлено. Правда, потом в школе детей приучают к строгим и однозначным определениям предметов. И школьник заученно отвечает, например, что «ваучер – это государственная ценная бумага с указанной номинальной стоимостью, выдаваемая гражданам для реализации в процессе приватизации предприятий, их подразделений и других объектов собственности». Получив за точный ответ «пятерку» он впоследствии не увидит в ваучере другое и, видимо, будет страшно возмущен указанием на то, что есть условия, в которых ваучер – это никак не ценная бумага, а средство массового обмана.

Идея об обусловленности проявленного мира, о том, что мир не имеет абсолютного значения, а только обусловленное – откровение древнее. Но как конструктивный принцип мышления оно не утвердилось еще в абсолютном большинстве сознаний.

В практике концептуального мышления принцип обусловленности имеет ключевое значение и проявляется в признании следующих обстоятельств.

– Всякий объект имеет бесконечное количество свойств, поскольку свойство – это всего лишь то, что проявляется в отношениях объекта с другими объектами.

...

Скажем, гвоздь в скрепленных им досках проявляет свойство трения по всей поверхности, благодаря которому и возникает эффект прочного соединения. Тот же гвоздь в руке столяра, который рисует им на песке схему своего замысла, проявляет свойство твердого острого предмета, оставляющего след в сыпучем материале. Тот же гвоздь в скобяной лавке проявляет свойство потенциальной ценности для покупателей, благодаря чему он выступает как товар.

Стратегия компании является стратегией как таковой лишь по отношению к тактике, которая ее поддерживает. По отношению к другой, более общей стратегии она сама может быть тактикой. И всюду так.

– Актуальное для нас, для некоторого исследовательского акта свойство объекта может быть обнаружено лишь в контексте какой-то познавательной ситуации. Скажем, если нам требуется уточнить назначение какого-то предмета, например, управленческой сессии, то мы найдем в ней одни свойства. А если нам понадобится установить все возможности этой сессии, то мы выделим в ней что-то другое. Эти два случая демонстрируют нам две различные познавательные ситуации. Каждая познавательная ситуация обусловливает «схватывание» нами той или иной совокупности свойств (признаков) объекта и пренебрежение другими. Такие ситуации называют когнитивными. Их характер определяется нашими исследовательскими задачами.

– В зависимости от когнитивной ситуации один и тот же объект может выступать в мышлении концептуалиста с совершенно разными и даже противоположными признаками. И это нормально.

...

Например, для большинства задач баллистики вполне приемлемо считать, что Земля это бесконечная плоскость, которая неподвижна и уж тем более – не вращается. А для задач, в которых тела бросаются на расстояния, скажем, более 10 000 км, Земля – это непременно шар с радиусом R и с линейной скоростью вращения Vr. Команда одной из радиостанций Москвы придумала еще и такое: Земля – это естественный корабль, на котором мы совершаем бесплатный круиз вокруг Солнца. Станете ли вы спорить с этим?

– Любой объект в мыслительном акте концептуалиста перестает сохранять один и тот же набор признаков, а всякий раз выступает только с теми признаками, которые существенны для конкретной когнитивной ситуации.

Все это означает, что в мыслительных процедурах концептуального характера любая «единица» смысла образуется триадой: объект, предмет, когнитивная ситуация.

Триадная «единица» смысла в триадном акте.

Здесь «предмет» это выделенный нашим мышлением набор свойств объекта. Когнитивная ситуация выступает при этом как некий контекст, который обусловливает наше исследовательское намерение.

Разные когнитивные ситуации должны порождать в наших мыслительных актах разные предметы мышления. Испытайте конструктивность эдакого «триадного» мышления на практике. [86]

Согласитесь, контекстуальной строгостью любого мыслительного акта концептуалисты снимают ту самую проблему эквивокации, о которой мы говорили в первой главе. Двуосмысленность исчезает там, где каждый миг сознается когнитивная ситуация. Это так, поскольку по отношению к конкретному контексту наблюдаемое явление всегда демонстрирует единственный смысл. Для другого контекста, для другой ситуации смысл будет другим, но это будет потом, в новом акте мышления. И это отразится в новом концепте. Вы понимаете теперь, что концептуальное мышление всегда «работает» с чистыми концептами, не отягощенными множествами смыслов.

Разведением граней познаваемого объекта на отдельные предметы мы достигаем свободы в его постижении. Не эту ли возможность пестует гносеология? Не здесь ли коренится надежда менеджера в сложной задаче удержаться от путаницы, от смешения причин, следствий и собственных увлечений?

Концептуальное… это объясняющее мышление.

Идея различения феномена и механизма

Механизм – это понятая организация.

А. Богданов

Предыдущие рассмотренные идеи обращают нас в область герменевтики – науки о понимании, с которой концептуальное мышление близко соприкасается и по-своему разрешает «ее» проблемы. Дело в том, что концептуалист в своих мыслительных актах совершает по существу истолкование (своего рода экзегезу) наблюдаемой реальности и превращает ее в то, что мы называем здесь предметом мышления. Это происходит через осмысление конкретной когнитивной ситуации, осознание собственного исследовательского намерения и установление точки зрения на мыслимый объект. Он, во-первых, должен сделать это феноменологически «чисто», не искажая смысла, открывающегося ему в совершенно конкретном акте мышления.

А во-вторых, он должен выразить этот смысл в концептуально строгой форме – в виде понятий и отношений между ними.

...

Экзегеза (греч. exegesis – толкование) – толкование неясных мест в текстах, особенно в религиозных.

Собственно, это различение и мысленное разделение феномена, находящегося как бы с одной стороны мыслительного акта и с другой стороны смысла, «схваченного» мышлением и представленного в явном виде, и есть конструктивная онтологическая идея, о которой нам следует поговорить. Это идея о различении феномена и «механизма».

Под «механизмом» мы будем понимать не техническое устройство, в котором исправно и согласованно работают детали, а в богдановском смысле: «Механизм – есть понятая организация». [87]

Различие феномена и «механизма».

Переход от феномена к «механизму» – это область герменевтики.

...

«Герменевтическая проблематика вначале возникла в рамках экзегезы, то есть дисциплины, цель которой состоит в том, чтобы понять текст – понять его, исходя из его интенции, понять на основании того, что он хотел бы сказать. Если экзегеза породила герменевтическую проблематику, иными словами, поставила вопрос об интерпретации, то это произошло потому, что всякое чтение текста (в широком смысле – символа, феномена – А. Т.) само по себе связано с quid, с вопросом о том, „с какой целью“ он был написан, и всегда осуществляется внутри того или иного общества, той или иной традиции или того или иного течения живой мысли, которые имеют свои предпосылки и выдвигают собственные требования. Так, апостольское истолкование Ветхого Завета в свете пришествия Христа дает совсем другое прочтение событий, установлений, персонажей Библии, чем это делают раввины.

<…> Герменевтика – это этап в работе по присвоению смысла, этап между абстрактной рефлексией и конкретной рефлексией, это выявление мышлением смысла, скрытого в символе». [88]

Понимание как особенная деятельность нашего сознания имеет свои закономерности. В наибольшей степени они раскрыты в таких философских дисциплинах, как герменевтика, когнитивная психология, феноменология и некоторых других. [89]

Для нашего разговора стоит указать лишь на некоторые особенности понимания как процесса для того, чтобы со смыслом говорить об их воплощении в концептодеятельности.

– Известно, что наше сознание в процессе постижения любого объекта становится как бы двухслойным: один слой – это направленность актов мышления, создаваемого исследовательскими намерениями, а другой – это содержание мыслей. Для феноменологической чистоты нам требуется не столько думать о предмете, сколько поддерживать непрерывную связь между этими слоями сознания. В реальности это мучительный процесс пересмотра базисных понятий и отношений, с помощью которых мы хотим «схватить» и выразить смысл. Однако этот труд редкостным образом развивает наши познавательные функции.

– Постижение смысла – это поток актов сознания. Понимая что-либо, в каждом из этих актов мы «окружаем» понимаемое вопросами и по-разному спрашиваем в них то, что хочется понять. Именно это внутреннее вопрошание создает материал и возможность для образования смысла.

– «То, что мы видим нечто действительно наличное, ни больше и ни меньше, – представляет собой результат направляющего наше видение процесса обретения ясности, отсечения иллюзорных образований». [90] То есть понимание становится процессом освобождения от лишнего, подобно тому, как скульптура появляется в результате освобождения каменной глыбы от лишнего материала. Подобно этому, и в фотографии мастер находит способ освободить свой предмет от лишнего, что мешало бы понять его замысел… хотя бы и по-своему. После такого рода концептуальной огранки смысла в нем не остается ничего другого, кроме него самого. В концептуально построенном механизме не остается ничего такого, что могло бы стать источником неоднозначности.

«…точно также и в фотографии мастер находит способ освободить свой предмет от лишнего, что мешало бы понять его замысел… хотя бы и по-своему…».

...

Если попросить обыкновенного менеджера объяснить, почему в организации, где в основном все друзья или родственники, так усложнились отношения между людьми и компания захлебывается от конфликтов, то, скорее всего, его рассказ о механизме конфликтов будет таким: «Понимаешь, просто главбух – зять коммерческого директора, а начфин – кум генерального, а в подчинении у них вообще приемный сын заведующего складом от седьмого брака, поэтому и косвенные затраты на трансактные издержки никто считать не хочет!»

Сравните этот ответ с концептуально строгим:

«Для семейного бизнеса характерны специфические конфликты между членами семьи, возникающие из-за противоречий между их ролями в семье и их ролями в бизнесе. Для решения этой задачи нужно определить „семью“ и „бизнес“ как носителей ролей, определить возможные комбинации ролей и установить, какие комбинации являются потенциально конфликтными.

Семья определяется как отношение между тремя группами отношений – биологических (два вида: супружеские и родительские), правовые (семь видов), хозяйственные (отношения труда, распределения и потребления). В зависимости от значения этих отношений возникают семьи различной конфигурации.

Бизнес определяется как совокупность шести отношений – имущественных (владения, распоряжения, пользования), управления, трудовых, распределения, передачи, потребления.

Из этого логически следует, что конфликты в семейном бизнесе могут возникать из-за следующих трех причин: несоответствие правовых и фактических отношений, антагонистического несоответствия ролей, неосознаваемого переноса ролей». [91]

– Согласно герменевтике цель любого понимания – достичь согласия по существу. Из философии известно, что сущее «вещей» выступает как единство их текущих разнообразий. «Каждая вещь мыслится и называется как определенная сущность лишь в предположении присущего ей единства и тождества. А то начало, в котором совсем отсутствует множественность, не есть единое по участию в едином, а есть само единство – чистое и абсолютное». [92] В этой логике «механизм» строится концептуалистом так, чтобы определять не только единичные детали явлений, но и их возможное разнообразие в единстве. Внешне это выглядит странно: там, где обыденное мышление «видит», скажем, конкретных исполнителей деятельности, конкретных Гаргантюа и Пантагрюэля, там концептуалист как бы теряет зоркость. Речь его становится странной, иноземной: «Здесь есть множество людей, совершающих некие процессы, среди которых…» и так далее. Эта странность есть следствие сознательной нацеленности на оперирование сущностями через классы объектов, а не единичными экземплярами. Эта странность легко отличает способ, каким пользуется концептуальное мышление для превращения феномена в «механизм».

– Герменевтика утверждает, что понимание любого объекта всегда имеет открытый горизонт полагания смысла. Но действительному пониманию подлежит только часть объекта. Остальное в нем образует бесконечный «горизонт» признаков. Этот герменевтический канон воплощается при концептуальном мышлении в полной мере тогда, когда мы осознаем когнитивную ситуацию и в соответствии с нею выделяем только то, что имеет смысл здесь и сейчас, а остальное отбрасываем. Речь об этом шла несколькоми страницами ранее.

– Один из важных принципов понимания состоит в признании некоторого предпосылочного знания, которое помогает нам понять незнакомое. Понимание происходит в виде своеобразного пробрасывания возможного смысла вперед, перед тем, как мы распознаем смысл актуальный. Оказывается, «понять нечто можно лишь благодаря заранее имеющимся относительно него предположениям, а не когда оно предстоит нам как что-то абсолютно загадочное». [93] Эта особенность проявляется при концептуальном мышлении двояким образом. С одной стороны, концептуалист, как и любой исследователь «механизма», «пробрасывает» вперед некоторые потенциальные значения того, что стремится понять, как бы спрашивая «может быть, это? а может быть, это?». Это похоже на поведение рыбака, который раз за разом забрасывает в море невод предвосхищений, чтобы зацепить им подвижный смысл. Но интереснее другая сторона проявления этого герменевтического правила. Чтобы объяснить понятый механизм другим (пользователям концептуальных схем), концептуалисту приходится распознавать смысловые поля, в которых мыслят эти другие люди, и специально управлять формами интерпретации результатов своего труда. Ему приходится много и по-особенному говорить, чтобы быть понятым. Но это уже другая идея, которую мы обсудим как идею об управляемом богатстве выразительных средств.

Мы уже много раз употребляли с вами термин «концептуальная схема», но еще ни разу не попытались как-то приемлемо пояснить его. Теперь это можно сделать в контексте риторики о феномене и механизме.

Согласитесь, что «механизм» в том смысле, в каком мы использовали это понятие (в смысле логическом – как результат истолкования смысла феномена) не является ни заменителем самого феномена, ни копией, ни частью его. Будет неправильно называть его «моделью предмета или предметной области», поскольку между самим феноменом, который выступает в мышлении как предмет мыслимого объекта, и механизмом нет отношения «подобия» или отношения «замены», на котором строятся все модели. [94] В этом смысле продукт концептуального мышления есть способ истолкования предмета, представленный в виде понятий и отношений между ними. [95] Для различения именно этого характера результатов концептуализации предметных областей в традиции концептуального мышления принято называть эти продукты концептуальными схемами. И если в дальнейшем где-нибудь в тексте появится термин «концептуальная модель», то в строгом смысле это будет ошибкой. Ну, позвольте иногда ошибаться…

...

Концептуальная схема есть результат концептуализации некоторой предметной области и одновременно способ ее истолкования, представленный в виде структуры из понятий и отношений между ними.

Концептуальное… это мышление порождающего типа.

Идея оперирования сжатыми разнообразиями

Концепты – удивительные изобретения ума! Они связываются между собой, казалось бы, в совершенно немыслимые отношения. Причем делается это в нашем сознании легко, естественным образом по сходству или зависимости признаков, которыми в них определяются объекты. Поскольку любая «вещь» обладает огромным количеством признаков, то и связей между концептами может возникнуть огромное множество. В результате на концептах как на элементах могут быть построены любые конструкции.

...

Так, например, полнолуние, Байкал и любовь – едва ли схожие «вещи». Традиционно первая – объект астрономии, вторая – лимнологии, третья – эроса. Однако все они естественно связываются в сознании того, кто испытал их действие на себе. Для такого мыслителя полнолуние, Байкал и любовь легко образуют целое, как только он вспомнит хотя бы единственный сходный для всех этих «вещей» признак, например, то, что «это случается однажды с каждым».

Свобода в выборе признаков наблюдаемых явлений среди бесконечного числа, «жесткость» в удержании этих признаков в сознании и естественная связанность всего со всем – это то, из чего образуется доступное только человеческому сознанию богатство мира смыслов.

...

Всякий знает, что такое ложка, обыкновенная ложка, которую мы берем в руки, наверное, каждый день. Это столовый прибор. Еще это инструмент для облегчения приема в основном жидкой и сыпучей пищи. А еще это средство для развития моторных функций у младенцев. Вы понимаете, что мы говорим о ложке в различных контекстах.

А теперь взглянем на нее с точки зрения морфологической. С морфологической точки зрения любая ложка – это устройство, состоящее из трех частей: хлебало, хватало и держало. Вы можете даже рассмотреть конкретную ложку и легко найти все эти части, а я продолжаю развивать морфологическую точку зрения.

...

Морфология (греч. morphe – форма) – наука о формах и составах объектов. Морфологическое отношение – отношение «состоять из».

Я говорю «хлебало», называя так часть ложки, которая предназначена для удержания жидкого и сыпучего материала. Этим коротким определением я, во-первых, выделил хлебало среди других объектов, с которыми мы можем иметь дело, а во-вторых, ввел в круг представлений огромное множество объектов, которые «попадают» под это определение. Вы понимаете, что я говорю о содержании понятия и о его объеме. Следуйте за моей мыслью дальше:

– с точки зрения формы хлебала могут быть круглые, овальные, трапециевидные и др.;

– с точки зрения материала хлебала могут быть стальные, серебряные, золотые и так далее;

– с точки зрения размеров хлебала могут быть маленькие, средние, большие и очень большие (семейные).

Стало быть, возможен некий ряд: хлебало, овальное хлебало, овальное серебряное хлебало, овальное серебряное большое хлебало… В этом ряду по мере введения очередного содержательного признака понятия «хлебало» его объем, то есть количество конкретных хлебал, которые попадают под определение, сужается. Это сужение объема можно даже выразить наглядным образом.

Те же логические операции мы можем совершить с «держалом» и с «хваталом». Вы заметили, что, двигаясь от конкретной ложки, мы уже перешли в область концептуального упражнения? Завершим его. Концептуальная схема ложки теперь может быть представлена в следующем виде:

Если вы помните, что за каждым элементом этой концептуальной схемы мы «видим» множества из объемов понятий, то, скорее всего, вам нетрудно представить себе гигантское разнообразие ложек, которые удерживает теперь наше сознание. Последовательно и скрупулезно перебирая элементы из объемов этих понятий, теперь мы можем перечислить и описать все возможные ложки, которые только есть на свете, и даже те, которые еще никто не придумал. Ну, вот хотя бы такое: «Хлебало у нее большое, круглое, платиновое с подогревом, держало – инкрустированная брильянтами слоновая кость, а хватало – двуручное… из чароита». Возможно, это будет ложка, весьма уместная для трапезной новорусского князя.

То, что происходило в нашем концептуальном упражнении, основано на ряде свойств понятий. Это…

– свойство «иметь содержание и объем»;

– свойство «обратной зависимости содержания и объема»;

– свойство «вступать в отношения с другими понятиями»;

– свойство «позволять совершать логические операции над содержанием и объемом».

Благодаря умелому использованию этих свойств, продукты концептуального мышления приобретают черты «жестких» структурированных идей, удерживающих не единицы, а множества решений и представлений. Любая концептуальная схема – это сжатое структурированное разнообразие объектов, которые она выражает. Часто концептуалисты говорят, что концептуальная схема нечто «задает». Это верно, поскольку, скажем, в ложке мы могли «задать» ее другой облик, но мы «задали» облик морфологический. Подразумевая за каждым понятием, за каждой концептуальной схемой множества, мы получаем возможность мысленно «задавать» гигантские классы объектов. Чаще всего среди них появляются новые, каких еще никто не придумал. Это эффект порождения нового. Строго говоря, он возникает среди видовых понятий, при построении концептуальных схем из понятий родовых.

Теперь, надеюсь, прозвучит вполне убедительно, что концептуальное мышление – мышление порождающего типа. Вы желаете научиться методически уверенно, а не только на основе озарения, порождать новое знание? [96]

Концептуальное… это экспансивное мышление.

Идея об инвариантном характере концептуальных схем

Экспансия концептуального мышления в меньшей степени относится к феномену «овладения массами». В этом смысле, скорее всего, картина долгое время еще будет прямо противоположной. Современный век протекает в развивающейся индустрии превращения людей в потребителей. Для того чтобы товары и услуги активно «поедались» человечеством и приносили прибыль их производителям, обращение к человеку должно быть максимально усреднено и сведено к некоторому типовому потребителю, ожидания которого понятны, прогнозируемы и управляемы. Эта экспансия и происходит повсеместно. Концептуальное мышление, как, впрочем, и любая живая философия, находится на противоположной стороне фронта борьбы за человеческое в людях.

Речь у нас пойдет об экспансии другого рода – экспансии в интеллектуальном постижении разнообразных предметных областей. Концептуальное мышление содержит в своей природе силы для этого. Одна из них – это идея об инвариантном характере некоторых концептуальных схем по отношению к различным предметным областям.

Дело в том, что на концептуальном уровне мышления явлений реальности очень часто оказывается, что различные объекты (например, организации и стаи птиц, люди и саксаулы, начальники и подчиненные, конфликты между влюбленными и между странами) по ряду сходных признаков в некотором аспекте представляются одними и теми же концептуальными структурами. Можно сказать, что они являются воплощениями одной и той сущности. Это наблюдение…

– во-первых, разрушает условные, иллюзорные представления о мире как о совокупности отдельных «вещей» и восстанавливает понимание его целостности, Единства через общие признаки;

– во-вторых, это позволяет понимать одни объекты через другие исследованием общей для них концептуальной структуры.

Последнее обстоятельство чрезвычайно важно.

...

Когда ректору института, в котором я тружусь, приходит в голову очередная умная идея, он вызывает проректора и отдает ему некоторые поручения. Проректор в своем кабинете решает, кто и как лучшим образом воплотит эту идею, и отдает поручения начальнику, как правило, научного отдела. Тот, окинув мысленным взором строй верных своих подданных, распределяет это поручение между ними и так далее до исполнителей. Наблюдающий за всем этим менеджер говорит: «Понятно, это структура распределения полномочий линейного типа!» Рядом сидящий концептуалист уточняет: «Действительно, это отношение „подчинения“ как отношение строгого порядка на множестве людей!»

...

А в это время на кафедре идет семинар, на котором выступает сначала профессор. Потом выходят последовательно два его ученика и поясняют то, что он имел в виду и что хотел сказать на самом деле, если бы помнил. После них выступают ученики учеников и комментируют выступления предыдущих. Только после этого у остальных возникает ощущение, что им все понятно. Распространение знаний от «знающих» к «незнающим» происходит волнами по своеобразной цепи, вовлекающей в познание все большее количество людей. Может показаться странным, но оказывается, что концептуально структуру этой «волны знаний» можно выразить схемой, которая повторяет структуру подчинения. (Может быть, именно это подобие структур подчинения и познания способствует утверждению расхожего принципа: «начальник всегда прав»?) Подобие структур означает, что обе предметные области – подчинение и передача знаний – могут исследоваться посредством одних и тех же концептуальных структур.

При внимательном отношении к жизни становится ясно, что дело обстоит еще более странно. Оказывается, что точно такую же концептуальную структуру (отношение строго порядка на одном множестве) имеют сети причин и событий, фамильные родовые кланы, последствия многих конфликтов, процессы уничтожения тараканов биологическими средствами, распространение слухов и многое другое.

Открывая для себя концептуальные структуры как каркасы из понятий, общие для некоторого ряда предметных областей, всякий мыслитель рано или поздно приходит к пониманию по крайней мере двух идей.

1. Абстрактные концептуальные структуры можно исследовать отдельно от предметных областей и «коллекционировать» для случая уместного применения. Тогда, при возникновении потребности понять, представить какую-либо новую предметную область, можно будет найти нужную структуру и применить ее как объяснительное средство – механизм. Если эта мысль надежно поселится в вашей голове, то можно считать, что произойдет становление вас как концептуалиста-инженера. Согласитесь, что такого рода деятельность (употребление готовых методов и схем) есть инженерия.

2. Среди концептуальных структур такого универсального значения существуют и те, которые являются общими для очень больших классов явлений. Иными словами, среди абстрактных структур есть… самые абстрактные, а следовательно, «пригодные» для многих случаев понимания действительности. Если это так, то, согласитесь, стоит познать, построить такие структуры, чтобы понять «все на свете». Аристотель называл феномены такого типа «родами знаний» или категориями, хотя и не рассматривал их в виде концептуальных структур.

Обе эти идеи уже посетили головы многих исследователей и распространяются далее.

Идея построения и использования концептуальных структур высокой степени абстрактности как некоторых универсальных познавательных конструкций чрезвычайно продуктивна. Она является источником возможности объяснения ряда фундаментальных закономерностей действительности.

...

Герберт Спенсер, размышляя о причинно-следственных связях в органической, социальной, технической, геологической и других средах, обобщил свои наблюдения таким образом: «Подобно тому, как осенью ветер вырывает пожелтевшие листья из среды окружающих их зеленых листьев, так и всякая внешняя однообразная сила влияет на отдельных членов какой-нибудь группы организмов сходно, насколько они сами сходны между собой, и несходно, насколько они сами несходны, и таким образом она отделяет сходные единицы, удаляя от них несходные». Из этого ясно, что «…одна из причин Эволюции есть размножение следствий и что это размножение возрастает в геометрической пропорции, по мере того, как разнородность становится большей». [97]

...

Так сформулированный закон размножения следствий «порождает» некоторую сеть причинно-следственных отношений между событиями. Эта сеть представляется некоторым веером событий, где каждое событие является причиной других новых. Такая сеть как некоторая структура причинно-следственных отношений между событиями может рассматриваться как пример концептуальной структуры высокого уровня абстрактности. С ее помощью могут быть объяснены и отношения подчинения, и процессы распространения знаний, и отношения между целями организации, и многое другое, что является воплощением закона размножения следствий. Такая структура является некоторой схемой миропонимания, поскольку выражает общее во многих частных явлениях действительности.

Можно заметить, что по отношению к концептуально близким объектам некоторая общая для них структура выступает как специфическое познавательное средство. Среди логиков и среди концептуалистов такое средство уже много лет называется конструктом или конструкцией. Пока еще издалека приближаясь к этой идее, западный мир устами П. Сенге назвал недавно конструкции такого универсального значения «системными архетипами» . [98]

...

Конструкт – концептуальная схема, универсальная по отношению к ряду предметных областей и выступающая в мышлении в качестве эффективного познавательного средства одних явлений действительности через концептуальную схожесть с другими.

...

Идея о конструктах является следствием инвариантного характера многих концептуальных схем и развивает подход общей теории систем к построению и использованию продуктивных системных представлений. В наиболее ясной форме эта идея впервые сформулирована в работе К. Боулдинга как идея построения общей теории систем в виде теории системных классов. [99] В такой теории системные классы должны представлять собой конструкции, инвариантные по отношению к классу реальных объектов, которые могут быть описаны этими конструкциями. Тогда общая теория систем становится базой для систематических построений, направленных на рассмотрение общих связей эмпирического мира. С таким видением общей теории систем связаны стремления выделить совпадения в теоретических построениях дисциплин, разработать теоретические модели для различных предметов изучения, разработать «спектр» частных системных теорий, воссоздающих системную целостность высокого уровня.

Инструментально эта идея воплощается в концептуальном мышлении в следующих методологических правилах.

1. В качестве конструктов в концептуальных построениях часто выступают представления о системных классах. Это обстоятельство порождает самостоятельное направление в концептуальном движении, ориентированное на разработку и применение концептуальных моделей системных классов. В наибольшей степени можно считать проработанными представления о классах динамических систем, целенаправленных систем, целеустремленных систем, открытых систем и класса элементарных отношений.

2. Мастерами концептуального мышления осуществляется методическое применение одних и тех же конструктов по отношению к различным предметным областям. Речь идет о тех объектах, которые невозможно отнести к какому-либо системному классу. Эта операция, по сути, есть редуцирование, упрощение бесконечного разнообразия реальности в конечных формах.

3. Все это побуждает к созданию пространства конструкций, инвариантных по отношению к различным предметам. В технологии концептуального мышления уже давно создается своеобразный банк концептуальных структур разного уровня абстрактности, своего рода библиотека конструктов. Такая библиотека содержит построенные и описанные концептуальные схемы вместе со следствиями, формально допустимыми в их границах. Концептуальные схемы могут «выниматься» из библиотеки и использоваться в качестве готовых конструктов для различных предметов. [100]

Благодаря конструктам в среде концептуалистов происходит настоящий захват предметных областей. Достаточно обратиться к неполному перечню концептуальных работ, совершенных относительно небольшим творческим коллективом, чтобы увидеть разнообразие предметных областей, которыми они овладели за короткий период. [101]

Концептуальное… это эпистемологически высокое мышление.

Идея движения по уровням познания

Если неискушенный в концептуальных вопросах, но достаточно любопытный читатель дошел до этого места, то это признак того, что его познавательные намерения находятся на высоком эпистемологическом уровне. Что это означает?

Оказывается, в зависимости от познавательных потребностей наши исследования могут носить либо совершенно простой, скажем так, обыденный, хотя, возможно, серьезный характер (типа «Где мои тапочки?»; «Что на ужин будет?»; «Ты хам, Птибурдуков, мерзавец! Куда жену уводишь от меня?» и т. д.), либо характер более глубинный и высокий («Куда деньги деваются?»; «Почем опиум для народа?» и пр.). И в зависимости от характера или, точнее, уровня познавательных (эпистемологических) потребностей для удовлетворения их нам нужны особенные интеллектуальные средства.

Так, различают следующие эпистемологические уровни, с которыми прочно связаны особенные типы мышления и познавательные средства. [102]

– Уровень исходных данных – это уровень познания, при котором познавательные задачи связаны с феноменами, так сказать, данными нам ощущениями и восприятием. Это уровень фактов.

...

Эпистемология (от греч. epistemologia) – наука о познании.

– Уровень систем данных – уровень познания, относящийся к некоторой обобщенной совокупности сведений об объектах.

– Уровень порождающих систем – уровень знаний об общих, инвариантных свойствах классов познаваемых объектов.

– Уровень структурированных систем – уровень, на котором выстраивается представление о свойствах классов объектов (классов порождающих систем).

– Уровень родов структур и др. Высшие эпистемологические уровни характеризуются очень высокими абстракциями и проникновением в сущность «вещей».

Этими уровнями задается некий ряд представлений о реальности, в котором знания восходят от простейших сведений об объектах, от языка описания данных до представления глубоких сущностей, выражающихся на особом языке абстракций. Каждому из этих уровней может быть сопоставлен свой тип выразительных средств, с помощью которых представляется, осмысливается и решается познавательная задача.

Эпистемологические уровни мышления.

Концептуальное мышление связано с эпистемологически высокими уровнями. Поэтому включать его для решения простых в познавательном плане вопросов не стоит. Под гайку должен быть и ключ. Может быть, здесь скрывается причина редкого распространения концептуальных методов? Однако нам, уважаемый читатель, все же стоит иногда упражняться в них, чтобы не потерять драгоценные интеллектуальные навыки, подобно тому, как мы когда-то потеряли… хвост. Все же удобная была штука!

Концептуальное… это мышление синтезирующее.

Идея «двухколенности» мышления при порождении нового

Для прояснения этой фундаментальной идеи нам необходимо снова вернуться к теории «восхождения от абстрактного к конкретному».

...

«Во избежание путаницы мы под „абстрактным“ и „конкретным“ будем понимать исключительно мысленные образы предмета, обладающие следующими чертами: абстрактное есть понятие о предмете, полученное путем отвлечения в нем и исследования какой-либо специфической стороны, одностороннее определение предмета или одностороннее понятие о предмете; конкретное – понятие о предмете, полученное при исследовании предмета с различных сторон, – соединение абстрактных определений (понятий) предмета или многостороннее понятие о предмете („многостороннее“ в смысле исследования ряда сторон, в простейшей форме – двух). Например, изучение процесса производства капитала дает абстрактное понятие о капитале в целом, включение в сферу исследования процесса обращения капитала дает конкретное (сравнительно с первым) понятие о капитале.

И абстрактное и конкретное, как бы последнее ни было богато абстрактными определениями, – оба являются отвлеченными от предмета его мысленными образами и в этом смысле абстрактны. Они различаются между собою как мысленные образы одного и того же предмета, отражающие его друг относительно друга с различной полнотой или точностью. Различение это имеет силу только в отношении друг к другу, то есть лишь в определенных пределах». [103]

Так же, как и в толковании А. Зиновьева, и в интерпретации К. Маркса, конкретное проявляется в процессе восхождения дважды – в начале познания как его исходный пункт (назовем его чувственно-конкретным) и по завершению познания как его итог (мысленно-конкретное). «Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного. В мышлении оно потому выступает как процесс синтеза, как результат, а не как исходный пункт, хотя оно представляет собой действительный исходный пункт созерцания и представления». [104]

Нам следует разобраться с этой конструктивной идеей внимательнее, чтобы найти в природе концептуального мышления две конструктивные линии ее воплощения.

Первая линия воплощения идеи восхождения

Итак, восхождение начинается с фиксации чувственно конкретного, с некоторого объекта, который можно пощупать или вообразить как «вещь».

Восхождение завершается отвлечением в нем некоторого свойства, которое выступает в нашем мышлении как абстрактное. По словам Гегеля, конкретному присущи случайность и произвольность анализа различного определения. Какие из него выводятся следствия, зависит от того, что каждый преднаходит в своем случайном представлении. [105] Словом, переход от чувственно-конкретного (об этом конкретном еще говорят как об эмпирически конкретном) к абстрактному это первое «колено» восхождения.

Наш обычный советский детский садик по сути – необыкновенный инкубатор социальных форм действительности. Наблюдая за детьми, можно увидеть ростки почти всех будущих социальных игр взрослых. Маша с самого утра подходит к Диме и гладит его по головке. Диме это нравится. Но если рядом случайно оказывается Лена, то он тут же шлепает Машу или дергает ее за косичку. Почти то же самое делает и Лена по отношению к Маше. Это наглядно и может увидеть каждый (это чувственно-конкретное). Если отвлечься от других забав малышей и думать только об этом «треугольнике», то, строго говоря, мы имеем следующее.

Концептуальная схема «друзья – враги».

Есть дети (некоторое множество малышей), которые связаны по крайней мере двумя типами отношений: отношением симпатии и отношением вражды.

1. Отношение симпатии – некоторые из детей симпатизируют некоторым другим детям.

2. Отношение вражды – некоторые дети враждуют с некоторыми другими детьми.

Причем в эти отношения попадают почти все детки, но в разных комбинациях. С концептуальной точки зрения мы имеем дело (мыслим) с некой реальностью, которую можно выразить концептуальной схемой в виде двух типов отношений на одном множестве. В этом примере состоялось восхождение от эмпирически конкретного к абстрактному. Действительно, мы пренебрегли многими тонкостями реальной жизни малышей (прогулками на площадке, играми и прочим) и выделили только одно – взаимодействие, основанное на отношениях дружбы и вражды. Заметим, что результатом этого абстрагирования является концептуальная схема как некий структурированный образ абстрактного, которое содержит и исходное конкретное (действительные отношения между Машей, Димой и Леной), и другие виды конкретного.

Заметим и другое: понятие (ДЕТИ) вместе с обоими отношениями («симпатии» и «вражды») теперь выступают неким родом знания относительно многих конкретных ситуаций, которые возможны между малышами. Все (!) эти ситуации теперь можно перечислить, строго перебирая возможные комбинации структур взаимодействия, которые, скажем так, разрешены концептуальной схемой. Речь идет о втором «колене» восхождения – это переход от мыслимого абстрактного к мыслимому конкретному, которое уже содержится в абстрактной схеме.

Мы уже оставили Машу, Диму и Лену в сторонке, занявшись концептуальной работой. Продолжим ее теперь так: выведем из концептуальной схемы возможные следствия. Это будут конкретные структуры взаимодействия между малышами, которые возможны при том нашем понимании природы детского счастья и трагедии, которое отражено в нашей, можно сказать, концепции. Итак, оказывается, в садике возможны такие ситуации (выражу их рисунками):

1. Это ситуация, когда детки симпатизируют друг другу «по кругу». Чудесный, но незавершенный мир – в обратную-то сторону симпатии нет.

2. Это ситуация существенно лучше – здесь есть взаимность.

3. Это ситуация, когда все взаимно симпатизируют друг другу – это подлинное коллективное счастье.

4. Возможна ситуация, когда в одну сторону «по кругу» распространяется симпатия, а в другую – вражда («Я тебя ненавижу за то, что ты нравишься этому пижону!»)

5. А вот ситуация, в которой две группы влюбленных («по кругу») малышей повязаны тем, что, например, Света из одной группы враждует с Олей из другой. Надо ли пояснять сценарии ежедневных баталий в этом микромире?

Позволю себе остановиться лишь на этих примерах, полагая, что вам понятен сам процесс порождения следствий из концептуальной схемы. Здесь для примера он показан на четверке малышей. Разумеется, возможны и любые другие расклады детских сил. Не напоминает ли вам это и взрослые игры, которые можно наблюдать хотя бы и в Думе – там же тоже люди? Итак, второе «колено» восхождения проявляется в восстановлении теоретического (мыслимого) конкретного из абстрактного. Ведь ничего страшного нет в том, что я показал его на детях, а не на бизнес-процессах?

Этот этап порождения следствий из постулированной родовой схемы осуществляется концептуалистами, можно сказать, автоматически, поскольку в этой процедуре нет ничего такого, о чем нельзя было бы узнать из традиционной формальной логики. С логической точки зрения процедура восхождения к конкретному из абстрактного состояла в том, что мы отличали в нем одну конкретную концептуальную структуру от другой. Но это только первая линия воплощения идеи восхождения.

Вторая линия воплощения идеи восхождения

Снова обратимся к примеру с детьми.

Иногда в том же детском саду бывают занятия. Детям задают разные задачки, которые они решают то самостоятельно, то группками. В зависимости от сложности задачек у детей происходят разные события. Некоторые задачки решаются легко, не вызывая беспокойства. Но такие задачки нравятся не всем малышам. Бывают задачи посложнее – они интереснее. А бывают и такие, которые не решаются вовсе и от которых даже у Олечки и Сашеньки текут слезы. После таких случаев они долго не хотят ничем заниматься.

Психологи объясняют эти эффекты так: «Мышление осуществляется на таких уровнях, как предметный, операциональный, рефлексивный и личностный, которые образуют систему его структурных компонентов. Такая концептуальная схема позволяет представить решение задачи как движение мысли субъекта по функционально взаимосвязанным иерархически соподчиненным уровням». [106] Еще психологи утверждают, что сложные творческие задачки активизируют самый высокий уровень мышления – личностный, когда актом осознания мыслителя становится не только содержание задач, не только акты своего сознания, но и личностные способности самого мыслителя. И если задача для малыша чрезвычайно трудна, то он быстро восходит к этому уровню и… спотыкается. Здесь часто происходит отказ от решения задачи и удар по самолюбию. Здесь нам, взрослым, надо быть осторожнее.

В подобных ситуациях мы имеем дело с предметной областью, которая представляется концептуально упорядоченным образом в следующем виде. Есть три базисных понятия: РЕШАТЕЛИ, ЗАДАЧИ, УРОВНИ МЫШЛЕНИЯ. Эти понятия связаны следующими отношениями.

1. Отношением иерархии (между уровнями мышления).

2. Отношением порядка (между задачами с точки зрения сложности).

3. Отношением взаимодействия (между решателями и задачами) и отношением активизации (между решателями и уровнями мышления).

Концептуальная схема «Решатели».

В этом примере построенная концептуальная схема позволяет выводить и впоследствии профессионально исследовать различные ситуации, в которых по-разному сочетаются решатели задач, сами задачи, различные уровни мышления. Наверное, это исследование может привести нас к пониманию таких ситуаций, которые впоследствии стоит создавать для развития мышления, а какие создавать не стоит, потому что они превращают, скажем, малышей в счетные машинки и прочее. Но для нашего разговора об идее восхождения все это не важно. Важно другое. Пойдемте дальше.

Заметим следующее. РЕШАТЕЛИ в этой концептуальной схеме и ДЕТИ в предыдущей – это одно и то же. Вы помните, мы же наблюдали детский сад, Машеньку, Димочку, Леночку, Оленьку… Просто в одной и той же реальности, в которой живут детки, мы выделили две различные предметные области. Теперь взглянем на третью, где дети одновременно дружат, враждуют и мыслят, решая задачки.

Эта новая предметная область образуется соединением двух представлений через одно общее для них понятие, ведь ДЕТИ и РЕШАТЕЛИ – это одно и то же! Если мы отождествим эти понятия, то получится новая концептуальная схема.

Концептуальная схема «друзья – враги – решатели».

Понятия, которые теперь можно вывести из этой концептуальной схемы, существенно богаче содержанием, чем те, которые можно было вывести из каждой предыдущей. Теперь можно «увидеть» детей, которые дружат с одними, враждуют с другими, при этом решают творческие задачи и задействуют самые высокие уровни своего мышления. Это ли не социально-интеллектуальный полигон?

Важно то, что при объединении двух и более абстрактных понятий (на нашем с вами языке – концептуальных схем) образуются новые понятия, более конкретные, чем те, которые объединялись. Строго говоря, это процедуры синтеза понятий, в результате которых образуемая концептуальная конструкция становится более конкретной, чем исходные. Это вторая линия воплощения идеи восхождения. [107]

В концептуальных техниках это делается инструментально в виде операции синтеза понятий и целых теорий. Именно поэтому концептуальное мышление можно трактовать как особенный метод, как современную инженерную версию метода восхождения от абстрактного к конкретному.

Инструментальную, методную трактовку процедур восхождения следует рассматривать как аспектное, хотя и весьма редуцированное отражение глубоких философских идей о происхождении «вещей» в нашем сознании. Мое воображение придает ментальному движению от конкретного к абстрактному восходящую траекторию, а движению от абстрактного к конкретному – нисходящую. И лишь рассматриваемые в целом в контексте порождающего мышления оба пути приобретают черты восхождения (от малого знания к большему). У вас не так?

Концептуальное… это художественное мышление.

Идея управляемого богатства выразительных средств

Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы; но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий.

К. Прутков

После того как в акте мышления нами «схвачен» смысл того или иного явления, главной нашей заботой становится другое – выразиться наилучшим образом, чтобы полно передать его другому. Концептуалисту надо уметь выразиться так, чтобы понятые им «вещи» все же вошли в «круги» понятий самого мыслителя и тех, к кому обращены плоды его мышления. Речь идет о проблеме экспликации, истолкования. Согласитесь, в области решений концептуального уровня это действительно проблема. Кто из менеджеров не упирался в непонимание «тонкостей» его интеллектуального детища? Эта проблема решается в техниках концептуального мышления на основе идеи о том, что выразительные средства должны соответствовать характеру предметной области, которую они представляют. Дело состоит в следующем.

Под экспликацией (от лат. explicatio – истолкование, разъяснение) понимается некоторый способ выражения нашего знания. Характер (или еще говорят «уровень экспликации») обусловливается многими факторами и в первую очередь особенностями того знания, который выражается. Другая причина, влияющая на способ экспликации смысла, это потребность пользователей этого смысла воспринимать его так или иначе и способность к этому.

Обсудим кратко оба этих фактора.

Одна из обоснованных современных классификаций характеров знания выделяет два из них: эмпирический (опытный) и теоретический . [108]

Эмпирический уровень знания характеризуется тем, что оно образовано из фактов, из наблюдений опытов познания «вещей», восприятия их органами чувств или техническими инструментами без теоретического обобщения. Далее, по мере углубления знания на основе эмпирических данных выделяются знания теоретического уровня. Они выражаются понятиями. Возникает теоретическое пространство знания. В этом пространстве можно выделить ряд характерных уровней: предметный, системный и математический.

–  Предметный уровень знания – это такое теоретическое знание, которое образовано свойствами объектов наблюдения, то есть состоит из первичных абстракций. Мы мыслим предметно, когда прочно связываем в уме и конкретный предмет, и какое-то важное для нас свойство.

–  На системном уровне знание образовано понятиями, выражающими поаспектно взаимосвязи между элементами предметно-теоретического уровня. Понятийный аппарат, соответствующий этому характеру знания, подчиняется более жестким логическим требованиям, при использовании которых обеспечивается непротиворечивая выводимость одних понятий через другие.

–  Математический уровень содержит максимально абстрактные понятия и суждения при максимальной строгости логики. На этом уровне знание представляется в виде математически строгих законов между свойствами объектов.

Понятно, что каждый из возможных уровней знания нуждается в особенных по форме выразительных средствах. Стало быть, и о форме выразительных средств (о формализации) следует говорить как об особенной предметной области, в которой существуют свои понятия, законы, а следовательно, и радости.

Так, с точки зрения компонентов языка, с помощью которого выражается знание, можно выделить несколько уровней формализации… хотя бы два: интуитивный и дискурсивный. Это разделение связано в основном с возможностью передачи целостности содержания знания от одного человека к другому. Интуитивный уровень формализации знания предполагает использование языка с нестрогими правилами, которых достаточно для передачи и приема содержания знания на уровне интуиции. На дискурсивном уровне формализации используются языки со строгими правилами. Но дело обстоит и еще хуже. Дискурсивный уровень разделяется на три: нормализованный, символический и формализованный.

– К нормализованному уровню относятся такие, явно заданные ограничения естественного языка, пользуясь которыми можно выразить какое-либо содержание через дискретный набор знаковых выражений, построенных по определенным правилам. При этом правила преобразования выражений отсутствуют: логический контроль над знанием предъявляется на уровне содержания, а не на уровне знаковой формы.

–  Символический уровень характеризуется использованием некоторого алфавита с произвольными значениями элементарных знаков. По отношению к предыдущему уровню здесь применяются более развитые правила чтения выражений и их преобразований, что позволяет осуществлять некоторые семиотические операции без учета семантики выражений. Примерами систем этого уровня являются математические уравнения, формулы, технические схемы и др.

–  Формализованный уровень характеризуется использованием формального языка. На этом уровне все понятия и логические связи реализуются на уровне синтаксиса, что дает возможность для отвлечения от смыслового содержания при осуществлении знаковых преобразований.

Возьмите паузу, обратитесь к себе. На каком дискурсивном уровне чаще всего выражаете свои мысли вы? Это вопрос из серии «А вы где одеваетесь?».

Основываясь на представлениях об уровнях характера знаний и уровнях его представления (формализации), можно построить пространство возможных подходов к построению выразительных систем. Об этом пространстве можно говорить как о пространстве экспликации знаний и представлений.

Пространство переходов к выбору выразительных средств.

Ради любопытства можно рассмотреть области в этом пространстве, образованные соответствующими парами (уровень знания – уровень формализации).

...

На эмпирико-интуитивном уровне знание передается в естественном языке в виде описания наблюдаемых феноменов. Это уровень вербального моделирования. Применяется в основном на начальном этапе решения задач.

Эмпирико-нормализованный уровень характерен для ситуаций, когда данные наблюдений могут быть схематизированы и представлены атрибутивно.

Эмпирико-символический уровень: аналитическое, графовое и др. представления смысловой структуры текста. Здесь чаще всего используются искусственные знаковые средства как языковые, так и неязыковые – символы.

Эмпирико-формализованный уровень содержательно не интерпретируется. Сложно найти ситуации, когда эмпирические данные следовало бы задать в формализованном аппарате. Чаще всего они являются значениями понятий на других, более высоких уровнях экспликации знаний.

Наиболее интересным для задач, решаемых в ходе современных исследований, является системный уровень экспликации. С ним связывается основное свойство представления знания – целостность.

...

Системно-интуитивный уровень образуется вербальными моделями, описаниями. Это характерно в целом для гуманитарных объектов знания, а также для слабо структурированных проблем естественнонаучных дисциплин.

Системно-нормализованный уровень обеспечивается средствами отражения структур знаний с помощью различных схем. Особенно эффективным является использование схем для выражения философского знания, которое в этом случае приобретает конструктивную форму.

Системно-символический уровень обогащен семиотическими средствами в связи с широким развитием информатики, теории искусственного интеллекта, ситуационного управления и другими дисциплинами.

Системно-формализованный уровень представления знаний обеспечивается такими семиотическими средствами, которые ориентированы на оперирование многообразиями с сохранением целостности смысла. В основном это средства выражения понятий с помощью абстракций.

Математике-символические выразительные средства основаны на математическом аппарате. Вместе с тем здесь используются средства естественного языка в рамках принятых образцов корректности выражения математических определений.

Математические формализованные средства основаны на математических дисциплинах высокого уровня абстракций. Это теории родов структур, категорий и др.

Вам наверняка уже понятно, что идеальное положение дел в этом пространстве… отражается биссектрисой.

Пространство подходов к выбору выразительных средств.

Однако наше (и ваше тоже) мышление существенно гибче этой и любых других схем. В ходе познавательного процесса в зависимости от условий его осуществления нам бывают необходимы то одни, то другие «помочи», для выражения своих идей. В этом смысле концептуалист подобен художнику, который в зависимости от открывающейся ему картины подбирает наиболее подходящие выразительные средства. Для легкого воздушного весеннего пейзажа лучше взять акварель. Для бюста грозного вождя – бронзу. Для выражения свободы —… что-то другое.

«Для легкого воздушного весеннего пейзажа лучше взять акварель. Для бюста грозного вождя – бронзу. Для выражения свободы —…что-то другое…».

Эта бесспорная и на первый взгляд простая идея раскрывает назначение и возможности многих известных и разрабатываемых выразительных средств для отражения знаний и идей. Так, например, предметом теории λ-исчислений являются процессы и алгоритмы, исчисление предикатов предназначено для оперирования качествами объектов, нечеткая логика предназначена для оперирования неопределенностями и так далее. Но ни один из этих и многих других аппаратов не предназначен для оперирования многообразиями, которыми по сути являются концептуальные схемы. Что делают в таком случае?

В концептуальных практиках поступают следующим образом.

– Используется произвольный выбор форм экспликации представлений. В каждом случае выбор обусловлен задачей экспликации. Ясно, что не во всех случаях уместны формализмы.

– Вводится шкала усиления «жесткости» экспликации. Обобщенно эту шкалу можно представить в совокупности лингвистической (словами естественного языка), атрибутивной (рисунками, атрибутами), теоретике-множественной (множествами), родоструктурной (родами структур), алгебраической родоструктурной и другими видами экспликации.

Шкала видов экспликации концептуальных схем.

– Отличием концептуальных конструкций как понятий, которыми оперирует мышление, является существование в них структур, жестких каркасов. Поэтому формальный аппарат, предназначенный для оперирования такого рода конструкциями-теориями, должен быть выстроен вокруг идеи выражения и сохранения структур. Таким аппаратом является теория родов структур. [109] Родоструктурная математика (заявленная ее разработчиками как метаматематика) больше других «математик» соответствует требованиям, предъявляемым к формальному аппарату представления и оперирования теориями. В развитом (модифицированном) виде она позволяет производить разнообразные операции над структурами понятий, включая операции их синтеза, порождения, усиления и другие.

Теперь можно подытожить: концептуальное мышление имеет дело со всеми перечисленными видами выразительных средств, соблюдая принцип «уместности» и опираясь чаще всего на «жесткие» формы экспликации.

А хотите небольшое упражнение?

Выберите несколько любых понятий из следующего сюжета:

Открыты окна. В белой мастерской

Следы отъезда: сор, клочки конверта.

В углу стоит прямой скелет мольберта.

Из окон тянет свежестью морской.

Выразите эти понятия через компоненты и отношения между компонентами хотя бы пятью различными выразительными средствами. Нашлось ли у вас столько различных выразительных средств?

Удалось ли вам выразить больше смыслов и сделать это точнее, чем И. А. Бунин?

Понятно, что не везде нужен острый скальпель концептуального вмешательства в смыслы.

Подведем итог обоснования.

Концептуальное мышление это понятийно, логически, феноменологически, контекстуально строгое, объясняющее, экспансивное в познавательном смысле, эпистемологически высокое, синтезирующее, художественное мышление порождающего типа.

Эти его свойства обусловлены рядом (онтологических) идей, которые составляют его сущностную природу. Это идеи:

– о разделении в мышлении объекта, имени и концепта;

– о выборе строгих форм мышления;

– об исчислении высказываний;

– о сознательном заключении мира в «скобки»;

– об обусловленности смыслов;

– о различении феномена и механизма;

– о возможности оперирования сжатыми разнообразиями;

– об инвариантном характере абстрактных конструкций;

– о сознательном движении по уровням познания;

– о «двухколенной» структуре конструктивного мышления;

– об управляемом богатстве выразительных средств. Но это еще не все…

Технологические идеи

Для полноты картины природы концептуального мышления надо указать еще на некоторые идеи, в которых коренятся его особенные силы. Возможно, строгий взгляд найдет в них признаки тех же оснований, которые уже положены нами под ряд онтологических идей. Но мне все же представляется полезным отделить этот ряд от ряда идей технологических.

Отличие первых от вторых состоит в том, что без них концептуальное мышление перестает быть таковым. Технологические же идеи являются, как правило, либо привнесенными сюда мастерами жанра из других методологических дисциплин ради придания мышлению новых возможностей, либо являются следствиями идей сущностных, но развившихся в особые формы и имеющих теперь самостоятельное значение. Во всяком случае, технологические идеи это те, которые позволяют профессионально «мыслить по понятиям».

Пожалуй, наиболее существенной чертой технологических оснований концептуального мышления является их ориентация на разрешение каких-то познавательных проблем, которые разрешаются в менеджменте концептуального уровня. В этой связи я надеюсь, что для вас, уважаемый читатель, мое прямое указание на эти проблемы послужит удобной поддержкой в пути.

Итак, вот продолжение ряда оснований концептуального мышления:

– идея о гипотетико-дедуктивном пути построения концептуальных схем;

– идея о единстве понятия и теории;

– идея о нормативном статусе концептуальных схем;

– идея о разделении операций постулирования и интерпретации концептуальных схем;

– идея об оперировании конструктами при концептуальном мышлении;

– идея о системах;

– идея о сквозном конструировании смыслов;

– идея о трех формах эксплуатации концептуальных схем;

– идея об осторожном использовании выразительного богатства языка.

Рассмотрим их как способы преодоления некоторых интеллектуальных проблем.

...

Проблема объективизации знания

Однажды я попал на семинар к одной мастерице интеллектуальных решений из Казахстана. Не только меня одного она привлекла в аудиторию обещанием показать сакральные техники преодоления фундаментальных проблем постижения реальности. Один из первых сюжетов семинара разворачивался так.

– Запишите на листочке следующую фразу: «Да, это твое мнение! Ты можешь иметь это мнение! Наступит день, и оно опадет, как осенний лист. Оно не мешает мне тебя любить». Записали? Теперь сядьте по парам друг напротив друга. Пусть один из вас скажет другому что-то хорошее, что угодно.

– У вас красивый галстук!

– Отлично! А напарник пусть в ответ прочтет фразу с листочка.

– Да, это твое мнение! Ты можешь иметь это мнение…

– Замечательно! Вы чувствуете, что благодаря такому ответу вы несколько освободились от возможной зависимости от похвалы? Теперь поступим посложнее. Скажите один другому что-нибудь неприятное. Не смущайтесь, это всего лишь тренировка.

– …Ну, скажем, вчера в своем выступлении вы были не правы и сказали откровенную глупость!

– Хорошо! А напарник пусть в ответ прочтет фразу с листочка.

– Да, это твое мнение!.. Оно не мешает мне тебя любить.

– Вы чувствуете, что благодаря такому ответу вы преодолели раздражение и обиду. Вы освободились от необходимости вступать в опасный диалог. Вы можете продолжать идти своей дорогой. Согласитесь, что это то, что нам нужно.

Я почувствовал в себе нарастающий бунт:

– Но ведь таким рецептом вы лишили меня и моего напарника содержательного диалога! Встречу двух сознаний вы заменили магическим заговором, который устранил всякую возможность что-то понять в сложившейся ситуации, понять собеседника… Сударыня, с точки зрения постижения реальности это вредный совет! Вы подменили тему своего семинара…

– Да, это твое мнение!..Оно опадет, как осенний лист…

Это был настоящий мастер… «нейролингвистического программирования».

Вместо постижения – защита. Вместо встреч – коммуникации. Вместо знаний – мнения. Это приметы нашего времени. Современные учебники по менеджменту – это сборники мнений. «Вам не нравится концепция (читай – мнение) Майкла Портера о способах преодоления конкуренции. Хорошо, вот есть другая концепция – мнение – Роберта Гранта. А вот, пожалуйста, модель „Делового превосходства“ – другое мнение. Выбирайте, пользуйтесь. Многим это принесло успех!» А многим это принесло неудачи, но стоит ли об этом?..

Всякому, кому дорого состояние «пришедшего в сознание», рано или поздно приходят в голову примерно такие мысли: как отличить мнение от знания? На что я действительно могу опираться в своих действиях и решениях?

Эта платоновская дилемма (дилемма «есть мнения, а есть знания») в современной трактовке может быть выражена примерно так: какова должна быть логика мышления, приводящего к объективному знанию?

Речь у нас пойдет о преодолении проблемы инструментального удержания логики порождения объективного знания средствами концептуального мышления.

О мышлении «сверху»

Моя проблема – это рост знания: в каком смысле можем мы говорить о росте, или прогрессе знания, и как можем мы его достигнуть?

К. Поппер

Эта идея конструктивным образом разрешает проблему объективизации знания о «вещах» логическими средствами. Взглянем сначала на саму проблему, а затем и на способ ее преодоления в концептуальной технологии.

Наиболее отчетливо проблему объективизации знания вскрыл и разрешил выдающийся философ и логик XX века Карл Поппер. [110] Обобщенно его разрешение этой проблемы выражает так называемая «прожекторная теория познания».

К. Поппер разделил подходы к формированию объективного знания о природе на два русла, которые образно назвал как «бадейная» теория познания и «прожекторная» теория.

Кратко «бадейная» теория познания состоит в следующем.

– Наше сознание – это сосуд, «бадья», более или менее пустая, в которую через органы чувств проникает материал – сведения о мире, так называемые «факты».

– Все это как-то «переваривается» в мозгу и становится информацией.

– Из совокупности информации, полученной в опыте, путем обобщения «фактов» образуется знание.

– Это сродни философской концепции tabula rasa (наше сознание – это чистая доска, на которой чувства вырезают свои послания).

Согласно К. Попперу эта теория ошибочна – «бадейный» путь никогда не приводит к объективному знанию, поскольку, во-первых, знание не есть сумма сведений в нашей «бадье», во-вторых, соединение этих элементарных сведений не всегда происходит в нашем сознании благополучно (например, при плохом «интеллектуальном пищеварении»). Кроме того, существует прямое (непосредственное) знание, существует способность и необходимость в знании, выходящем за опыт. Здесь искажения неизбежны. Более того, повторяющиеся факты создают ассоциации, которые усиливаются от повторения. Мы попадаем в ситуацию ожидания повторений, при котором вместо действительных закономерностей возникают мнения (убеждения, основанные на ассоциации). Словом, «бадейная теория» – изобретение оптимистически настроенных философов.

Два пути познания по К. Попперу.

В противовес этой ложной теории К. Поппер обосновывает другой подход к объективизации знания – «прожекторную» теорию познания. Согласно этой теории:

– объективное знание не может основываться на опыте, накапливаемом в некотором роде «наивным» способом якобы «чистого» наблюдения за фактами. Это следствие признания известного доказательства несостоятельности любого индуктивного вывода (концепция «проблемы индукции» Д. Юма). Всякая даже упорядоченная система сведений, полученных якобы от «объективных фактов», всегда имеет характер мнений, а не знаний.

– объективное знание появляется лишь в ходе критики гипотез, которые обязательно должны выдвигаться в отношении познаваемого явления и проверяться, в том числе фактами, опытом. В этом смысле гипотезы должны выступать в когнитивном процессе в качестве интеллектуального «луча прожектора», которым интеллект мог бы освещать горизонт ожиданий смыслов. Если гипотеза не верна, то она должна быть заменена другой. Наблюдения вторичны по отношению к гипотезам. Наблюдения играют важную роль проверки гипотез.

– рост объективного знания принципиально связан с мощностью критики гипотез (теорий) и заменой их новыми теориями, которые должны быть все более удовлетворительны для практики. Критика может состоять в выведении ложных следствий из выдвинутой теории или в сопоставлении ее с другими конкурирующими теориями, обладающими практическими и теоретическими преимуществами.

Согласно «прожекторной» теории познания появление объективного знания выстраивается в некоторой логике задействования уровней познания, обладающей вполне определенными свойствами. Эта логика может быть понята на основе образного представления К. Поппера о «трех мирах» познания:

– мир 1 – это исследуемая реальность;

– мир 2 – содержание субъективных представлений о ней;

– мир 3 – логическое содержание книг, библиотек, баз знаний, в которых субъективные представления зафиксированы, упорядочены и представлены в виде целостных теорий.

Три мира К. Поппера.

Согласно этому представлению воплощение «прожекторного» подхода к познанию возможно лишь тогда, когда субъективные мнения, переживания, опыт людей (то есть содержание «второго мира») сформулированы в виде теорий, целостных представлений в книгах, компьютерах и пр., образующих содержание «третьего мира». Это необходимо, так как критике может быть подвергнуто только то, что существует в завершенной форме и что может быть представлено на ее «суд» в явном и целостном виде.

Характерно и то, что «третий мир», мир осмысленных и целостно выстроенных знаний, существенно влияет на содержание «второго». Наши субъективные представления, мнения зависят от содержания известных нам теорий. Они влияют на наши представления подобно тому, как даже ошибочное мнение профессора влияет на убеждения студентов. Не на этом ли свойстве нашего сознания выстроены современные техники воздействия на общественное мнение – PR?

Итак, обобщенная логика объективизации знаний имеет вид:

где P1 – практическая проблема,

ТТ – пробная теория (гипотеза),

ЕЕ – критика теории (новая теория),

Р2 – новая проблема.

Именно эта логика является основанием гипотетико-дедуктивного подхода к порождению объективного знания. Именно этот подход последовательно и конструктивно воплощается в концептуальных техниках в виде построения и эксплуатации концептуальных схем. [111]

Вообще любая концептуальная схема является некоей гипотетической теорией, которая постулируется нами и в готовом виде выступает как луч «прожектора» познания. С ее помощью концептуалист смотрит на мир, выводит логические следствия в виде понятий, которые впоследствии сопоставляются с реальностью (мы говорим – интерпретируются). Далее следствия из концептуальной схемы должны быть подвергнуты беспощадной критике. И если обнаруживается, что они противоречат действительности или друг другу, то концептуальная схема «выбрасывается» и заменяется другой.

В этом и состоит, согласно К. Попперу критический подход научного метода.

– Формулирование теорий на определенном языке – это позволяет их критиковать.

– Развитие сознательного и систематического отношения к нашим теориям.

– Порождение смелых, дерзких предположений и изобретательных, решительных попыток их опровергнуть.

– Получается, что измерение – это важный, но не основной принцип науки. Он появляется потом. К тому же измерение базируется на допущениях и зависит от них.

«Всякий рост знания состоит в усовершенствовании имеющегося знания, которое меняется в надежде приблизиться к истине». [112]

Однако замена одной концептуальной схемы другой – дело непростое. Здесь возникает та же проблема, с которой встречается всякий австралийский абориген: очень трудно избавиться от старого бумеранга, когда сделал новый… Вы догадываетесь – почему!

Проблема оформления знания

...

Когда один древний грек говорил другому: «Дай мне теорию!» – это означало примерно следующее: «Покажи мне то, что ты видишь, покажи мне картину», – ведь изначально на греческом языке слово «теория» (греч. theoria) означало картину. И тогда у этого второго грека, наверное, возникал вопрос – а как? Если это видение, этот образ был простым, то можно было просто выразить его словами или жестом. Если образ был посложнее, то можно было нарисовать его палочкой на песке. Очень сложное знание, наверное, можно было только… пропеть.

Мы говорим о проблеме оформления знания, не так ли?

О единстве понятия и теории

«Единицами смысла», с которыми имеет дело художник, являются образы, выражаемые линиями, цветом, формой и другими способами… «Единицами смысла», с которыми имеет дело концептуалист, являются идеи, выражаемые концептуальными схемами: понятиями и отношениями. По сути – это тоже некие образы или, можно сказать, картины, но построенные в уме особенным способом.

Наиболее совершенной формой выражения такого рода идей-картин является теория.

«…Единицами смысла», с которыми имеет дело художник, являются образы, выражаемые линиями, цветом, формой и прочим…

В современном употреблении термин «теория» используется многогранно:

– как результат обобщения опыта, практики, отражающий объективные природные закономерности;

– как сумма обобщенных положений науки;

– как система взглядов по какому-либо вопросу;

– как система некоторых знаний, то есть специфическая целостность, образованная высказываниями о предмете, стремящимися к отражению истины о нем;

– как отвлеченные знания, рассуждения, не опирающиеся на реальную действительность.

Все это верно по причинам, о которых мы уже говорили здесь – в каждом новом контексте одна и та же «вещь» открывает нам особенные грани. Пока будем придерживаться предпоследнего взгляда.

...

Теория (греч. theoria) – наблюдение, исследование, картина

В методологии концептуального мышления сознается как тождество, так и различие понятия и теории. Тождественны они в том смысле, что как отдельное понятие, так и теория выражают существенные отличительные признаки неких объектов нашего мышления. А различны они степенью целостности представления знания, которое отражают. Однако различие это несущественно и в «хорошей» голове концептуалиста «стирается» совершенно, поскольку при тщательном построении определения предмета (предметной области) оно появляется как целостное, завершенное знание.

Словом, если рассматривать концептуальную схему как конструкцию в виде некоторого сложного понятия, то можно утверждать, что каждая концептуальная схема – это теория предметной области, которую она выражает. Получается, что всякая концепция, всякое концептуально выстроенное решение в менеджменте – это теория какого-то отрезка бизнес-реальности. Кстати, это еще один надежный различитель профессионализма в менеджменте концептуального уровня. Вы сознаете, что каждое решение в нем должно становиться теорией?

Однако здесь, как и в любом деле, есть некоторые «тонкости».

С точки зрения степени обоснованности знаний, которые отражаются в теориях, все известные и будущие теории можно расположить в определенном месте следующего континуума: от теорий обыденных до теорий научных.

Первые – это обыденные знания о предметах, порожденные поверхностным прикосновением нашего сознания к ним. Чаще всего это произвольные высказывания о предметах. Научные теории – это знания, добытые научным путем и сформированные в виде особенных целостностей. Научные теории имеют специфическую структуру, образованную различными многоуровневыми подсистемами. [113] С точки зрения свойств знания, которые отражаются в теориях, все знания могут быть расположены на другой шкале – на континууме от формальных до содержательных теорий.

Содержательные теории – это те, в которых любым произвольным способом отражается само содержание некоторого знания. Формальные теории – это конструкции, отражающие любое знание, но в соответствии со строгими правилами. Наиболее строгими формальными теориями являются теории, заданные в аксиоматической форме. Эти различения позволяют построить некоторое пространство типов теорий, в котором теперь можно указать место теорий – продуктов концептуального мышления. Эта область расположена вблизи формальных теорий и ближе к научным.

Пространство типов теорий.

Это означает, что концептуально строго могут быть объяснены не только основания политэкономии в широком смысле или, скажем, школ психологии, или понятие «структурного сдвига в экономике», но и, например, такие реальности, как «зять идет к теще на блины» или «приключения гвоздя Васи по системным классам», что необыкновенно выразительно показывал С. В. Солнцев, на своих занятиях по концептуальному мышлению. Проблема сдерживания поспешности в суждениях

...

Известно, что женская логика чем-то существенным отличается от мужской. Вот расхожий пример из разговора на улице. Мужчина обращается к молодой женщине:

– Девушка, вы не подскажете, который сейчас час?

– Извините, но я замужем!

Согласитесь, ответ дан совершенно точный! Судите сами. Разнообразие возможных мотивов к вопросу о том, «который сейчас час», весьма велико. Возможно, мужчине надо было узнать, не опаздывает ли он, сколько времени у него есть в запасе, не пора ли обедать или что-нибудь другое, в том числе, возможно, у него было желание познакомиться с женщиной, пользуясь невинным вопросом. Из всех этих вариантов мотивов к вопросу о времени женщина чаще всего выбирает… «правильный» и отвечает именно на него. Но как?

И все же согласитесь, что здесь можно ошибиться. Мужская логика все же надежнее. Она-то и преобладает в концептуальном мышлении.

Концептуальное мышление неторопливо.

О разделении операций

Взглянем на процедуры порождения смыслов через абстракцию еще раз.

Следуя логике двухколенного восхождения от конкретного к абстрактному и от него к новому конкретному, мы от начала и до конца в мышлении имеем дело с абстракциями. Если мы не просто созерцаем какую-то вещь, а мыслим ее, то это означает, что мы отделяем от этой вещи какие-то ее свойства и что-то с ними делаем: сопоставляем, оцениваем и прочее. Это работа с абстракциями.

Так, взяв в уме какое-то свойство мыслимого предмета, сначала мы переводим мысль от него к классу этих свойств. Потом из класса свойств как из их потенциального разнообразия мы выбираем то, которое нам нужно для нашей задачи.

...

Скажем, я смотрю на египетский чайник на своем столе и обращаю внимание на его необычную изящную форму. Сказав мысленно «форма чайника», я тут же могу помыслить все разнообразие форм чайников, которые только возможны на свете. Предположим, что все это потенциальное разнообразие мы можем представить себе явным образом и так, чтобы прямым мысленным указанием выбирать ту или иную форму чайника. Размышляя так, мы можем выделить какую-то совершенно очаровательную форму чайника, которая нас устроит. В логике восхождения эта мысленная процедура означает переход от абстрактного к конкретному – из абстрактного определения «форма чайника» мы перешли к конкретной форме, которая нам нравится. Акт восхождения состоялся.

Согласитесь, этот путь мышления отличается от некоего «прямолинейного» пути, при котором мы пытаемся как бы сразу, напрямую решить проблему, изобрести что-то или, как говорят, придумать. В такой логике путь нашей мысли находится под контролем нашего собственного мышления, а его результаты имеют основания, которые мы сами осознаем. Мы знаем, как мы пришли в конечную точку пути: от мыслимого конкретного свойства конкретного чайника через абстрактное разнообразие форм чайников к выбранному новому мыслимому конкретному.

«Порождающий» путь мышления.

Это путь порождающего мышления. Мы двигались неторопливо и могли выбрать совершенно иное, поскольку все разнообразие было или могло быть перед нашим мысленным взором. В этом смысле вариант типа «извините, но я замужем» является одним из тысячи тысяч, и выбор этого варианта мог появиться только всуе… либо в результате отказа от перебора гигантского разнообразия вариантов и мгновенного интуитивно точного выбора одного актуального. Все это позволяет нам указать на два отличающихся пути мышления, которые в реальности справедливо определяют как путь мужской и путь женской логики. Эта вторая логика не… Однако вернемся лучше к чайникам.

Две логики мышления.

Итак, акт восхождения состоялся. Но не состоялся акт проявления мысли. Мыслимое не стало явным.

Возможно, в эстетике мышления событие состоялось. В ней «радостью является чувство необратимой исполненности смысла». [114] Действительно, поскольку для самого мыслителя появился новый и, скажем так, искомый смысл, то на этом мыслительный процесс может считаться завершенным – интеллектуальное событие состоялось. Но не состоялось событие социальное. Если мыслитель хочет быть понятым или нуждается в воплощении своих мыслей, то он должен совершить еще одну важную процедуру – процедуру интерпретации мыслимого.

В концептуальной практике процедура интерпретации концептов принципиально отделена от процедуры концептуализации и считается обязательной.

...

Теория интерпретации как научная дисциплина является частью герменевтики – науки о понимании, поскольку с помощью интерпретации разрешаются проблемы истолкования смыслов. «Интерпретация, – скажем мы, – это работа мышления, которая состоит в расшифровке смысла, стоящего за очевидным смыслом, в раскрытии уровней значения, заключенных в буквальных значениях…. Интерпретация имеет место там, где есть многосложный смысл, и именно в интерпретации обнаруживается множественность смыслов». [115]

Однако в процедурах концептуального мышления значение интерпретации несколько упрощено. В принципе, концептуалисту интерпретация не нужна, поскольку для самого мыслителя смысл его умопостроений не терялся никогда. Напротив, каждый акт мышления был окрашен непрерывным сознаванием смысла, который конструировался ясными инструментами и процедурами. Проблема понимания возникает только тогда, когда сконструированный смысл необходимо передать другому.

Концептуалистам нужна интерпретация концептов и выведенных из них следствий для последующего использования их другими людьми. А поскольку познавательные потребности и возможности этих других людей различны, то и способов интерпретации в арсенале концептуалиста должно быть много – об этом мы рассуждали с вами в первой главе. Но теперь стоит поговорить о формах интерпретации.

Форма интерпретации концептов – это некая характеристика способа сопоставления продуктов концептуального мышления объектам той среды, в которой предполагается их использование. Скажем, если результаты концептуализации предполагается перевести в текст, доступный пониманию на обыденном уровне, то наиболее удобной является интерпретация концептуальных схем в форме слов обыденного языка. Если результаты концептуализации предполагается воплотить прямым и непосредственным образом, то интерпретация будет представлять собой изготовление вещей в соответствии с построенными определениями. В примере с чайником это будет означать, что мы должны вылепить новый чайник в той самой новой (очаровательной) форме. Иными словами, формы интерпретации должны соответствовать типам потребностей в использовании продуктов концептуального мышления.

Принципиально можно говорить о двух формах интерпретации концептуальных схем, которые восходят к уже рассмотренному нами «треугольнику Фреге».

– Об объектной интерпретации – это процесс сопоставления компонентам концептуальной схемы реальных объектов, которые ими определяются.

– О знаковой интерпретации – это процесс сопоставления компонентам концептуальной схемы знаков.

Идея возникновения различных форм интерпретации концептов.

Первая форма хороша там, где ожидается прямое воплощение идей (читай – «концептуальных схем»). Вторая – где до воплощения над концептуально сработанными идеями еще будет трудиться чье-то сознание, оперирующее своими особенными знаками. Можно говорить о том, что в социальном плане акт мышления закончен концептуалистом в полной мере тогда, когда продукты его умопостроений становятся интерпретированными в соответствии с той потребностью, ради которой они создавались.

Формы инерпретации концептов и «треугольник Фреге».

Такого рода полнота актов концептуального мышления несет в себе признаки неспешности двоякого рода:

– во-первых, неспешности взрослой логики, в которой не принято бросать «вещи» недоделанными на полпути;

– во-вторых, неспешности мужской логики, в которой не принято говорить прежде, чем подумал.

Итак, мы начали говорить о технологии использования продуктов концептуального мышления. И первая проблема здесь – подбор хорошей формы интерпретации. Но здесь есть еще одна проблема, которая по-своему технологически решена в сфере концептуальных методов.

Проблема воплощения идей

...

Один известный государственный деятель России в обосновании провалившегося проекта экономической реформы удивительно точно выразил проблему воплощения идей: «Хотели сделать как лучше, а получилось как всегда!». В контексте нашей риторики можно утверждать, что неудачи случаются там, где пытаются сделать «как лучше», а не «как надо». «Как лучше» – это категория эмоциональная, а «как надо» – интеллектуальная. Работа над «как надо» состоит в осмысленном конструировании событий и тщательном исследовании условий для воплощения их замыслов. В основании такой работы должно лежать точное понимание и определение того, что именно «надо» в конкретных условиях. И если такое понимание и определение состоялось, то возникшая при этом концепция «надо» становится нормой будущих перемен.

Отсюда первое следствие – плохо построенная, недомысленная концепция является причиной убогой реальности. И второе – сознание определяет бытие. Но об этом лучше всего сказал профессор Преображенский в «Собачьем сердце»: «Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе и не существует. Что вы подразумеваете под этим словом? – яростно спросил Филипп Филиппович у несчастной картонной утки, висящей кверху ногами рядом с буфетом, и сам же ответил за нее. – Это вот что: если я, вместо того чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда эти баритоны кричат „бей разруху!“ – я смеюсь. Клянусь вам, мне смешно! Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку! И вот когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займется чисткой сараев – прямым своим делом, – разруха исчезнет сама собой. Двум богам служить нельзя! Невозможно в одно и то же время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то испанских оборванцев! Это никому не удается, доктор, и тем более – людям, которые, вообще отстав в развитии от европейцев лет на двести, до сих пор еще не совсем уверенно застегивают свои собственные штаны!»

О нормативности концептуальных схем

Древнейшая практика высокого миропостижения свидетельствует о том, что уже несколько тысячелетий назад наши предки понимали значение идей как норм. Наверное, след этого понимания можно найти во многих древних культурах. Укажу хотя бы на опыт древнеегипетской мистической Школы мудрости Гермеса Трисмегиста.

Одно из откровений древних мудрецов связано с пониманием таинства проявления чего бы то ни было. По их представлениям, становление любого явления подчиняется фундаментальному закону мироздания, именовавшегося предками по-разному: «Динамический цикл проявлений», «Четверичный закон проявлений», «Великий Космический Закон Динамики», были и другие варианты. [116]

Согласно этому закону начало всякого акта проявления некоторой потенциальной возможности связано с возникновением отдачи, некоего импульса излучения, исходящего из этого потенциала. В этом импульсе в свернутом виде уже должны содержаться все возможности будущего проявления. Это начало по своей роли в полном цикле проявления во многих философских школах уподобляется стихии огня – источнику лучистой энергии, активному элементу природы.

Излученный импульс принимается некоторой плотной преградой, которая становится средой проявления потенциала. Среда создает условия для воплощения импульса. Этот компонент цикла проявления подобен стихии земли – пассивному, принимающему и взращивающему элементу природы.

Результат взаимодействия этих двух начал, содержащий и отражающий совокупность свойств синтеза импульса и среды, образует третий компонент цикла. Это синтетическое начало проявления, в котором заключено полное разнообразие возможностей излученного потенциала, ограниченного свойствами среды проявления. Ему соответствует стихия воздуха – легкого, активного и всепроникающего элемента природы.

Активное разнообразие возможностей, созданных в соединении импульса и среды, далее наполняется силами проявления и завершается формированием конкретного феномена. Это конечный компонент цикла, это результат проявления потенциала. Его образование подобно коагуляции воздуха сгущением, порождающим воду – пассивный, растворяющий и оживляющий элемент природы. Этот компонент замыкает круг проявления, делая его цельным. Этому механизму так понимаемой предками природы становления феноменов соответствует образ четырехчастного цикла.

Структура «четвертичного закона проявлений» чего бы то ни было.

Результат проявления потенциала как пассивный полюс состоявшегося цикла становится активным полюсом и началом следующего цикла проявления в новой среде. Так образуется непрерывная цепь возникновения новых форм как проявлений неисчерпаемого потенциала Творца. В способности находить компоненты и связи этого закона в окружающей действительности по замыслу мудрецов заключается сила знания о Причинности явлений и взаимной Ответственности между породителем и порожденным в цепи проявлений. В природе немало ярких примеров действия этого закона. Так в растительном мире в цикле появления плода из семени можно «увидеть» его структуру. Здесь семя представляет собой инициирующее начало цикла. Оно несет в себе полный потенциал свойств всего цикла, проявление которых зависит от условий развертывания потенциала. Брошенное в почву семя приобретает среду в которой только и могут быть задействованы возможности семени. Вырастающий стебель соединяет в себе и причины роста, первоначально скрытые в семени, и соки земли, наполняющие возможности силами проявления. Созревший плод есть результат всего цикла проявления, можно сказать, идеи растения. В нем и новая форма, и новое семя, как начало следующего цикла проявления.

...

Эта идея, представленная здесь, как мы теперь можем говорить, в виде концептуальной схемы, служила нашим предкам некой нормой упорядочения не только мистических ритуалов, но и многих жизненных процессов. Так для создания чего бы то ни было неофит должен был тщательно трудиться над задействованием каждого компонента и каждой связи цикла. И наоборот, исследуя причины появления уродливого плода воплощения идей, он должен был искать их в несовершенстве осуществления какого-либо звена в Великом цикле.

Кстати, это весьма полезный инструмент и для оценки современных проектов. И еще. Свидетельство живучести этой мудрой идеи любопытствующий читатель может легко найти… в колоде игральных карт, если задумается о происхождении четырех мастей.

Итак, идеи как нормы организации искусственных процессов использовались издревле. Однако только в прошлом веке эта практика приобрела черты мощного методологического подхода к постижению реальности. Совершенно отчетливо он оказался впервые представленным в виде методологии системного анализа при решении сложных организационных проблем. Здесь имеются в виду не многочисленные редукции идеи системного анализа, какие описываются во многих современных учебниках по математике, теории решения оптимизационных задач, менеджменту и пр., а его родовую идею – идею логики решения сложных проблем как нормативной методологии. [117]

Отличительная особенность нормативной методологии в сравнении со всеми остальными состоит в том, что она должна «говорить», что надо сделать в данном случае для получения данного результата, если все условия и предположения данной методологии выполнены. В этом смысле системный анализ в трактовке С. Оптнера как нормативная методология задает норматив применению различных методов, знаний, процедур для решения крупных проблем на основе концепции систем.

...

«Нормативная теория аналогична аксиоматической теории. Она не говорит, что будет происходить в данном случае, а говорит, что будет происходить в этом случае, если будут выполнены все условия и предположения теории. Соответственно, нормативная методология не говорит, что следует делать в данном случае, чтобы получить данный результат, а говорит, что надо делать в данном случае для получения данного результата, если все условия и предположения методологии выполнены.

Успех в применении нормативной методологии зависит от искусства интерпретации ее требований в практических ситуациях. Чем более „мощной“ является нормативная методология, то есть чем более общими являются используемые ею понятия, тем шире круг проблем, для решения которых может быть использована методология. Вместе с тем выявление границ методологии, устанавливаемых ее нормативным характером, тем труднее, чем больше ее общность, и, следовательно, тем большее искусство требуется при ее практическом применении.

Чтобы быть полезной, методология должна строиться на теории, адекватной объекту и задаче. Для сложных объектов и задач должна быть развита методология со сложной структурой». [118]

Теперь, опираясь на созданный здесь контекст идеи нормативного подхода, можно сказать, что концептуальные схемы и есть те самые нормы, которые создаются нами для постижения и конструирования реальности.

В художественном искусстве, где, казалось бы, безраздельно господствует творчество, тоже есть место нормативам, нормативным теориям. Так, например, существует норматив на… фотографию как на произведение искусства. Вот его концептуальная структура. [119]

– Образность – способность автора выразить абстрактную идею в конкретной форме.

– Оригинальность – способность художника увидеть необычное в обычном.

– Общественная значимость – свойство содержания снимка обладать культурной ценностью (быть интересным не только автору).

– «Аурность» – иррациональное свойство проявления души, духа автора.

– Техничность – правильный выбор параметров съемки, проявки, печати и пр.

Фотография, сделанная по нормативной теории, будет отличаться от фотокарточки «на память». Сделанная на этом фотографическом языке, она непременно проявит авторский почерк: особенную «неинсценированность действительности», особенную ненарочитость, незавершенность, особенную неопределенность содержания. [120]

«…Если фотография сделана на фотографическом языке нормативной теории, то в творении автора непременно проявится его почерк: особенная незавершенность. особенная неопределенность содержания…».

В том, что концепты выступают как нормативные теории, заключено счастье и трагедия концептуалистов. Счастье, это когда тщательно выстроенная и тщательно воплощенная концептуальная схема создает благодатную реальность, скажем, благодатную форму социальных отношений, благодатные по последствиям процессы. Трагедия происходит тогда, когда всуе или в бессердечии сделанная концепция (типа ваучеризации, или разрушения страны «ради ее целостности и неделимости», или «прогрессивной» реформы образовательной системы в России) создает необратимые гибельные социальные последствия. В подобных случаях мышление, натренированное в различении «тонкого», болеет.

Ну, за благодатные системы!

Проблема интенсивного постижения реальности

...

По характеру труда постижения реальности можно выделить два подхода, какими пользуются люди, – детский и взрослый.

Детский способ постижения реальности не прост, но радостен, поскольку исходит от жизнелюбивого принципа «Все как в первый раз!» – первый кулич в песочнице, первый снег, первый поцелуй, первая социальная реформа, первая волна утекания капитала через офшорные зоны… Способ этот интересный, но медленный и затратный – ведь всякую «вещь» приходится, чаще всего, убить, чтобы понять, что она была живая.

Взрослый способ скучный, но скорый и щадящий, поскольку исходит от экспансивного принципа аналогии «Как наверху, так и внизу!». Так, например, бизнес-среда показывает, что хотя успех и приходит к компаниям с разным укладом, но под влиянием схожих факторов. Именно это и позволяет переносить опыт с одной организационной среды на другую. Рано или поздно в ходе взросления сознания ему открывается, что и на всех других планах бытия действуют одни и те же законы, выстраивая мир по одному и тому же образцу:

– солнечная система устроена по подобию атома;

– «человек сделан по образу и подобию Божиему»;

– стадии развития человека из эмбриона «повторяют» стадии развития всей живой природы;

– характеры человеческие подобны характерам природных стихий;

– подобны формы богопочитания в Старом и Новом Свете, мифологии народов, не имеющих связей друг с другом.

Одинаковые причины приводят к одинаковым следствиям, удовлетворяя основному принципу закона подобия. И если мы хотим постигать реальность интенсивно, то нам следует опираться на этот закон не только в случаях простых, когда, например, мы рассчитываем объем шкафа по аналогии его формы с параллелепипедом, но и в случаях более сложных, когда, например, одни формы социально-политических отношений постигаются нами через другие.

Понятно, что проблема интенсивного постижения реальности сводится к проблеме взросления способа ее мышления.

О работе с конструктами

Мы с вами уже рассматривали здесь такую сущностную идею, как оперирование сжатыми разнообразиями. О ней сейчас и пойдет речь, но теперь она будет рассмотрена с технологической точки зрения.

...

«Конструкты представляют собой идеальные образы, как, например, шар, которым придана форма интеллектуальных изделий, являющихся познавательными шаблонами, помогающими ответить на вопросы „что это такое?“, „каким это должно быть?“. Обычно конструкты представляются в обобщенных, непредметных терминах.

Один и тот же конструкт может быть представлен и может быть использован в различных формах. Простейшая и важнейшая форма – ментальная, не представленная в форме речи или текста. Именно в этой форме заключено интеллектуальное вооружение аналитика, знакомящегося с предметной областью и ее проблемами, именно она делает его действия поразительно быстрыми. Речевые формы конструктов используются при коллективной работе аналитиков или же при совместной работе аналитиков и предметников. Аналитическая форма конструктов позволяет создавать компьютерные технологии обработки понятийных систем. Относительно простые конструкты могут использоваться как цельные понятийные „кирпичи“ для построения сложных конструктов». [121]

Нам с вами уже понятно, что идея о конструктах основывается на том, что логически строго построенные абстрактные конструкции одной реальности универсальны по отношению к другим. Скажем, такая абстрактная конструкция, как логическое «дерево», отражает не только логику подчинения в обычной организации, но и логику «вертикального» обучения, логику событий при управлении проектом, логику причинно-следственных отношений при возникновении, например, конфликта в организации и другое. Это означает, что с помощью одной абстрактной конструкции такого рода можно понять и объяснить совершенно различные реальности. В логике их называют «конструктами».

Таких конструктов у концептуалистов уже несколько сотен. Вот некоторые примеры.

– Конструкты морфологических отношений – это концептуальные схемы, разнообразно выражающие составы чего угодно. Такие конструкты обслуживают процедуры морфологического анализа и синтеза объектов, воплощая тем самым конструктивные идеи, можно сказать, основателя морфологии как науки Ф. Цвики. [122]

Образ конструкта морфологических отношений.

– Конструкты целенаправленных систем (ЦНС) – это концептуальные схемы структур, выражающих такие целостности, существование которых заключается в достижении встроенных в них целей. В кибернетике их называют контурами управления.

Контур управления как конструкт.

– Конструкты функционально-методных отношений (ФМО). ФМО – это абстрактная теория, в которой зафиксирована специфическая точка зрения на искусственно создаваемые объекты, как на воплощения некоторых методов удовлетворения различных потребностей, представляемых в виде функций. Различают абстрактное ФМО; ФМО с группами методов; ФМО со вторичными функциями; ФМО с декомпозицией функций; ФМО с методами, имеющими качества, представленные в явном виде; абстрактное контр-ФМО и др. [123]

– Конструкты многоосновных классификаций – это понятно.

– Конструкты сетей событий – тоже просто.

– Конструкт роста.

– Конструкт открытой системы.

– Конструкт целеустремленной системы.

– Конструкт самоорганизации.

– Конструкты процессов (абстрактного процесса, процесса с ролями).

– Конструкт иерархии.

– Конструкт целого.

– Конструкт деятельности.

– Конструкты организационно-управленческой структуры.

Структура процесса как конструкта.

Еще один пример мудрости предков – «Книга перемен». Продолжение ее «некультурологического», «некитайского» анализа [124] приводит к пониманию того, что это не инструмент для гадания, а система конструктов. Вот их неполный перечень:

– Конструкт фундаментальной полярности проявленной природы.

– Конструкт объективной структуры свойств любого состояния любого объекта.

– Конструкт гармонии.

– Конструкт изменчивости.

– Конструкт причинности.

– Конструкт единства изменчивости и неизменности.

– Конструкт целого.

– Конструкт периодичности (ритмичности).

– Конструкт иерархичности.

– Конструкт освобождения.

– Конструкт вариантности развития.

– Конструкт эволюционной полноты.

Эти и многие другие конструкты существуют не только, как показано на примерах, в атрибутивной форме, но многие – и в строгой формальной. Их можно брать уже в готовом виде и «прикладывать» к сложной реальности – она непременно «откроется» сознанию. [125] А вместе с этим откроются и все точные следствия от такого видения реальности. Например, даже в менеджменте, еще почти никак не окрашенном концептуальными «красками», уже происходит нечто похожее.

...

«Идея о том, что перспективный менеджмент будет основан на искусстве построения интеллектуальных моделей и на системном мышлении, пришла в голову английскому теоретику в менеджменте Питеру Сенге: „…однажды рано утром в конце 1987 года. Я медитировал и вдруг неожиданно понял…“ [126] След этого откровения появился в апреле 1994 года в виде книги „Пятая дисциплина“, которая стала бестселлером среди менеджеров, ориентированных на концептуальную работу. В конце книги приводятся десять моделей, которые П. Сенге назвал „системными архетипами“. Это такие модели, как „размывание целей“, „эскалация“, „неработающее решение“, „трагедия общих ресурсов“ и другие. Под системными архетипами он предложил понимать некоторые шаблонные структуры, которые являются универсальными по отношению ко многим схожим явлениям бизнес-действительности и которые позволяют распознавать эти явления в менеджменте. И это действительно отвечает догадкам думающих менеджеров о том, что многие проблемы в организациях не уникальны, а могут быть поняты с помощью каких-то очень простых идей, взглядов, структур, концептуальных конструкций. По мнению П. Сенге, таких универсалий немного. Сложность здесь только одна – научиться находить, а лучше строить такие архетипы по отношению к наиболее проблемным областям собственного бизнеса. Вот об этом в „Пятой дисциплине“ ничего не сказано. Западное сознание еще готовится к серьезным концептуальным техникам». [127]

В предыдущей книге [128] я попытался упорядочить поле конструктов, поделив их на три группы:

– конструкты как выражения идей системных классов;

– конструкты как простые и ложные вспомогательные абстрактные методологические теории;

– конструкты как концептуальные схемы отдельных граней существования и эволюции объектов.

Теперь мне представляется эта классификация весьма упрощенной. Вот как описывает поле конструктов С. П. Никаноров.

...

«К настоящему времени разработаны, оформлены, хранятся в памяти компьютеров и используются сотни конструктов. Их совокупность несколькими различными способами упорядочена от простых к сложным по отношению „состоять из“. Основным является способ, при котором за исходные берутся „предсистемные“ конструкты, представляющие фундаментальные отношения (порядка, эквивалентности, изменения и др.), из которых строятся различные классы систем. Более сложный способ основан на использовании отношения „существования“. Самым сложным, крайне необходимым и наименее разработанным является способ упорядочения, который основан на фундаментальных представлениях о развитии.

По отношению к предметным областям конструкты делятся на две группы. К первой относятся такие, которые могут быть использованы в широком разнообразии предметных областей („для любых“). Противоположная группа конструктов может применяться только в более или менее узких классах предметных областей. Типичными представителями этой группы конструктов являются „целенаправленная система“ и „техническая система“. Последняя построена на базе конструктов процессной системы, морфологического отношения „состоять из“ и некоторых других. Другим примером может служить комплекс системогенем, определяющих структурно сложные понятия „создавать“, „строить“, „порождать“». [129]

Вы понимаете, что тот или иной способ упорядочивания конструктов служит вполне определенной познавательной или инженерной задаче, с которой ожидается встреча концептуального мышления. Пожалуй, не будет большой ошибкой поделить все конструкты на две группы:

– конструкты как онтологические универсалии – это те, которые выражают объемный ряд простых и сложных свойств объектов реальности различной природы;

– специальные конструкты – это те, которые выражают целые, но специфические предметные области.

Одна из классификаций конструктов.

Теперь постижение и теоретическое описание любой предметной области может строиться без использования конструктов лишь в тех случаях, когда мы не уверены, что в арсенале готовых конструктов есть подходящий для данного случая. Это вовсе не означает, что нам следует отказаться принимать разнообразие мира за пределами готовых конструктов. Ни в коем случае! Просто там, где концептуальное мышление «побывало», уже все понято. Как, к примеру, понята вся теоретическая психосфера, сложившаяся к началу третьего тысячелетия от Рождества Христова. За подтверждением или опровержением этого суждения могу лишь отправить вас к уже содеянному концептуальным мышлением. [130]

Проблема преодоления сложности

...

Сложность – это категория, вовсе не предназначенная для характеристики «вещей», которые мы пытаемся познать. Сложность – характеристика наших познавательных трудностей. Там, где мы не можем помыслить какую-либо «вещь» просто, где для описания объекта нам требуется несколько моделей да еще и со множеством деталей, там мы имеем дело со сложностью. Сложное для одного человека совсем не означает сложное для другого. Правда, есть и объективные сложности. Особенно ярко это проявляется в сфере принятия решений.

«Наши чисто факультативные прикидки таковы. Выбор сорта колбасы покупателем – это 1 решение; выбор специальности абитуриентом – 2 решения (институт и факультет); проведенная брокером торговая операция – 6-10 решений; проект новой авторучки, вымучиваемый конструктором, – 100–200 решений; бизнес-план – 100—10 тыс. решений; жилой дом – 1 тыс. – 10 тыс. решений; автомобиль – 10 тыс. – 100 тыс. решений; самолет—100 тыс. – 1 млн решений; развитие региона – 1 млн—100 млн решений; народное хозяйство – 1 млрд—1000 млрд решений». [131]

Итак, сложность хотя и связана с объектами, которыми мы занимаемся, но она есть категория познавательного процесса. Сложность преодолевается с помощью метода, именуемого «система».

Всех, кто со смыслом и без смысла употребляет термины «система», «системный подход», «системная методология» и подобные им, объединяет интуитивное понимание того, что легче всего освоить сложное явление можно, лишь поделив его на связанные части, то есть превратив его в систему. Там, где мы встречаемся со сложностью, почти нет других инструментов постижения ее, кроме инструментов системного подхода. Правда, со сложностью еще «работает» философская мысль как живое и свободное постижение любых явлений действительности. Но, во-первых, задача философии – открывание истины, а реальность ставит задачи и другие, например, управление сложностью. Во-вторых, системный подход в наиболее возвышенном и конструктивном смысле и есть философия. Именно такое звучание приобрела системология в концептуальных техниках.

О системах

Системное движение, возникшее примерно в 40-50-х годах прошлого века, за время своего существования сделало немало «зигзагов». Поначалу фундаментальные работы Р. Акоффа, М. Мессаровича, К. Буолдинга, Л. фон Берталанфи и других [132] в области системологии захватили в основном ученую среду. Сперва системы возбуждали сознание исследователей технических объектов. Стремительно развивающаяся наука тогда довольно быстро математизировала системологию и… тем самым перевела ее в запредельные для обыденного сознания дали. Системный подход как логика, как мощная методология мышления в сложных ситуациях в те годы потерял для многих концептуальную ясность и доступную конструктивность, которая родилась уже к этому времени в работах нашего соотечественника А. Богданова, самостоятельно развивалась в простом и доступном изложении С. Оптнера [133] и др. Хотя термины «система», «системный подход» и прочие с тех пор и стали активно использоваться, но потеряли инструментальный характер.

Похоже, что бизнес-реальность, проблемы управления народным хозяйством возвращают себе системный подход. Огромное пространство задач с неопределенностью, которое порождает бизнес, стало фактором возрождения системного движения теперь уже в среде менеджеров, руководителей предприятий, консультантов.

...

Несколько лет назад в одной дискуссии с английскими коллегами прозвучало примерно следующее: «Как же вам везет в России – за такой короткий путь испытать столько развивающих потрясений!» Действительно, наиболее сильное развитие сознания происходит в период перемен. Правда, осмысление этого развития нуждается в праздности. Стремительно развивающийся бизнес в России пока создает условия для первого, а не для второго. Это Европа уже «вышла на пенсию» и в пенсионной праздности могла бы позволить себе неспешное осмысление плодов перемен. Но, видимо, праздность кроме спокойствия несет в себе и ослабление интереса к жизни. То, что сегодня приходит к нам в оболочке «последних достижений западной мысли» в области системных теорий и подходов, слабо, хотя и весьма доступно повторяет системные идеи 60-х годов.

Обсудим кратко те грани системного метода постижения реальности, которые придают ему свойства эффективной технологии понимания сложности и со смыслом используются концептуальным мышлением.

В коротком рассказе уместно выделить следующее.

Ключевые возможности системного метода.

1. Свободное разделение явлений на связанные части. Здесь стоит сделать акцент на слове «свободное». Судите сами. Мир устроен целостно и неделимо. Систем в нем нет. То, что дается нам в ощущениях, «поступает» целыми объектами: вещами, запахами, конфликтами, страстями… Не умея объяснять себе и другим эти сложные явления, мы разделяем их на связанные части и по частям принимаем и передаем друг другу. Так, в сознании возникает придуманный нами расчлененный образ объекта (организации, проблемы, стратегии, чего угодно), который мы называем системой. Первым признаком ее является принципиально нефизическая природа. Занимаясь системами, мы находимся в мире метафизическом. Поэтому построение систем свободно от всего «материального» и опирается только на наши желания смотреть на объекты действительности так или иначе. Эта свобода в выборе точек зрения на явления – первый шаг к постижению реальности. Здесь допустимы и эффективны ассоциации как методы познания, аналогии, ментальное экспериментирование, привлечение абстрактных конструкций и другое. Концептуальные техники активно это используют. 2. Удержание целого. Аристотель писал о целом так: «Бесконечное есть там, где, беря некоторое количество, всегда можно взять что-нибудь за ним. А где вне ничего нет – это законченное и целое. Ведь мы так и определяем целое – это человек или сундук». Всякий раз, выделяя сознанием в бесконечном явлении, связанном с другими, какой-либо объект, мы неявно решаем задачу о его границах. А выделяя его особым образом – в виде системы (то есть поделенным на связанные части), вопрос о целом становится принципиальным. Строя систему, мы всегда решаем: что есть целое в ней и что есть часть. Этому помогает смена точек зрения на объект. Сложное упрощается или еще более усложняется в зависимости от «высоты», с которой мы его разглядываем.

Всякому объекту можно сопоставить несколько систем, то есть по-разному мысленно выделить целое и разделить его на части. В сознательном и обоснованном выделении целого и частей при построении систем заключена сила понимания. 3. Обоснование построений. Построенные системы как мысленные конструкции настолько верны, насколько верны их начала, то есть основания. В работе с системами выбор начал как обоснование суждений является одной из главных задач мыслителя. Системы, построенные без оснований, похожи на детские фантазии с карандашом в руке. Системы в них превращаются в лучшем случае в схемы. Системы и схемы – вы чувствуете разницу?

Обоснование систем – это выделение известного в неизвестном. Выделенное как известное в объекте превращается в систему. Практически это выглядит как обязательное введение предпосылок к облику системы. Этот процесс «привязывает» свободно выбранную точку зрения к реальному явлению. Здесь обычно появляются смыслы, которые не видны «зрению», не вооруженному системными инструментами. 4. Сохранение изменяющегося и неизменного. Целое всегда там, где объединяются противоположности. В этом проявляется фундаментальный принцип природы – принцип двойственности. В системе такими полярностями являются неподвижное и подвижное – структура и функция. Первая выражает каркас системы, вторая – динамику проявления свойств. Структура объяснят устройство системы как некоторого механизма, функция объясняет возможный результат его действия. Так как структура является почти синонимом потери свободы, то можно сказать, что лишь потеря свободы позволяет нам избежать громадного числа возможных комбинаций элементарных отношений.

Не будь структуры в окружающих нас вещах, понимание вообще было бы невозможно. Функция показывает, как действует (как «работает») объект с той или иной структурой. Правильное системное построение всегда заботится о структуре и функции системы как о двух взаимно дополняющих гранях систем. Так сложное открывается нам через фундаментальное простое.

5. Абстрагирование конкретизация. Свободный исследователь выбирает точки зрения на системы произвольно и произвольно меняет их для достижения нужной полноты понимания объекта (как бы меняет «объектив» своего наблюдения). Следовательно, всякому объекту может быть сопоставлено сколько угодно систем. Системы объекта могут образовывать ряд, в котором предыдущая система вбирает в себя последующую. Этот ряд восстанавливает в одну сторону линию абстрагирования, а в другую – линию конкретизации. Движение мысли в таком ряду углубляет понимание объекта от общего в нем к частному или наоборот. Концептуалист, дирижирующий пониманием предметной области, владеет обоими потоками, выбирая лучший для себя. Познание с помощью систем разворачивается в постоянном обращении то к более абстрактному представлению, то к более конкретному, то загрубляя, то детализируя сложное ради его понимания.

Эти и другие возможности системных инструментов чаще других используются в концептодеятельности. Это и позволяет понимать сложности и оперировать ими. Особенно хорошо это получается в тех случаях, когда удается создать и поддерживать «линию сквозного конструирования смыслов».

Проблема непрерывности линий концептуализации

...

«Решения имеет смысл вырабатывать только относительно целостностей. Управлять кусками целостностей настолько же бессмысленно, насколько строить плотину до середины реки. И если системные границы проходят по одним линиям, а ведомственные – по другим, малопродуктивно заниматься сокращением штатов, менять министров, ругать бюрократию. Вначале то, относительно чего вырабатывается управленческое решение, должно быть реконструировано как некая определенная целостность. Система управления должна быть построена над этой целостностью. Иначе одна система сегодня асфальтирует, а другая назавтра вскрывает канализационные трубы». [134]

3. А. Кучкаров опубликовал эти мысли в 1995 году. А уже в 2005-м каждый мог увидеть телепередачу, в которой рассказывалось о точном воплощении его исследовательского прогноза. Перед поездкой лидера одной из стран СНГ в город N на улицы был положен новый асфальт. А на следующий день после высокого визита бригады аварийной службы… вскрывали из-под асфальта люки водосточных колодцев. Так и получилось – концепция асфальтирования была построена отдельно от концепции водостока.

В этом примере можно усмотреть проблему организационной неразберихи или даже проблему «безмерного чинопочитания». В концептуальном же плане здесь открывается проблема непрерывной, сквозной линии концептуализации предметных областей.

Идея о сквозном конструировании смыслов

В разнообразных отношениях между понятиями существуют, по крайней мере, два таких, которые создают возможность для создания целостностей без ущерба для канализационщиков и асфальтировщиков. Эти два отношения позволяют технологично удерживать в мышлении большие смысловые поля и «прокладывать» в них сквозные проходы мысли. Речь идет об отношении «конкретизации» и отношении «часть – целое». Первое создает возможность создания и удержания наследственного порядка между понятиями и, соответственно, смыслами одного рода, а второе – порядка между понятиями и смыслами одной концептуальной идеи. Благодаря этому все умопостроения концептуалиста, которые имеют для него актуально целостное значение, оказываются связанными в единую сеть.

Образ концептуальной сети, с которой работает мышление.

Рассмотрите эту сеть тщательнее.

Порядок родовидовых отношений в сети или, можно сказать, отношений конкретизации заключается в том, что одни понятия могут быть по отношению к другим более или менее конкретными (абстрактными). Удаление любого признака из понятия приводит к тому, что возникает понятие более абстрактное. Например, было «человек разумный», стало просто «человек». Чувствуете разницу? Добавление какого-либо признака к понятию конкретизирует его. Продолжим, было «человек разумный», стало «человек разумный, но не часто»… Мы видим, что отношение конкретизации понятий вводит в работу сознания возможность для выстраивания непрерывной линии проявления идеи: от самой абстрактной – до конкретной, как говорят, «до последнего болта». Непрерывность линии проявления или оформления идей посредством связок из понятий поддерживается тем, что от самой абстрактной (или, можно сказать, общей) мысли до самой конкретной всегда можно проследить путь размышления без потери важных признаков идеи.

В организации АБВГД работают люди, которые считаются сотрудниками. Некоторые из них действительно сотрудничают друг с другом, а некоторые препятствуют другим в их деятельности. В менеджменте это дело, можно сказать, «житейское». Вспомните, все это начиналось в детском саду (с. 192).

Совершим следующую логическую операцию: конкретизируем понятие «сотрудники», различая среди них, например, два класса:

– сотрудники «зеленого отдела»;

– сотрудники «желтого отдела».

Отличительным признаком этих понятий от понятия «сотрудники» является цвет (может быть, кожи, пиджака, волос, любимой кружки, обоев в кабинетах…). Эта конкретизация приводит к конкретизации всей картины. Можно сказать, что эта процедура порождает новую концептуальную схему. В этой новой схеме часть сотрудников «зеленого отдела» поддерживает некоторых своих и некоторых сотрудников «желтого отдела». Есть такие же добродетельные сотрудники и среди «желтых». Вместе с этим есть и другое: часть «желтых» препятствует «зеленым» и некоторым своим, и у «зеленых» есть такие же сотрудники. Понятно, что возникает богатое содержательное пространство для анализа.

Но для полноты понимания примера пойдем дальше. Станем различать, например, среди «зеленых» еще и «сотрудников с галстуками» и «сотрудников без галстуков». То есть конкретизируем понятие «сотрудники зеленого отдела» посредством добавления к нему нового признака – наличие галстука. Вместе с этой конкретизацией в сознании наблюдателя возникает новая концептуальная картина. Теперь среди «поддерживающих», «поддерживаемых», «препятствующих» и «тех, кому препятствуют» появляются «зеленые сотрудники с галстуками» и «зеленые сотрудники без галстуков». Это новое пространство для анализа отношений и принятия решений (например, относительно преданности сотрудников главному делу организации). В этом простом примере заметим следующее.

– По мере «удаления» от первой (абстрактной) идеи отношений между сотрудниками содержание предмета детализируется, стало быть, понимание организации углубляется.

– При концептуально строгом построении концептуальной схемы можно детализировать и развить представление одного из ее компонентов, не теряя из внимания остальные, к которым можно будет вернуться в дальнейшем.

– Детализации может быть подвергнут любой компонент концептуальной схемы и детализацию можно проводить сколь угодно подробно.

– Раскрытие содержания идеи может происходить непрерывно. Мы говорили только что о родовидовом порядке в сети понятий. Но есть и другой – порядок по принципу «целое – часть». Рассмотрим и его на примере.

В размышлении о сотрудниках поднимемся на ступеньку выше и помыслим о том, частью чего являются они в организации. Не будем здесь фантазировать, а воспользуемся уже существующей моделью организации, которую мы вспоминали в предыдущей главе – модель Надлера-Ташмена.

Согласно этой модели основными компонентами организации выступают люди, решаемые людьми задачи, так называемые «организационные механизмы», неформальные отношения между людьми. Полагается также, что каждая пара компонентов должна быть конгруэнтна, то есть внутренне согласована, «состыкована».

Справедливо будет полагать, что СОТРУДНИКИ из предыдущего примера и ИСПОЛНИТЕЛИ из этой концептуальной схемы – это одно и то же. Следовательно, оба эти понятия можно отождествить. После выполнения этой логической операции (отождествление) образуется новая концептуальная схема, в которой предыдущая идея о сотрудниках выступает как часть.

Очевидно, что в этом концептуальном пространстве теперь возможны новые различения, смысловое поле этого пространства расширилось.

Из этих примеров видно, что любое из понятий может конкретизироваться не только введением дополнительных признаков как ограничений, но и с помощью других концептуально построенных идей.

Это позволяет развивать различные смысловые линии большими и малыми ступенями, не теряя целого.

Операционально это делается в виде синтеза концептуальных схем. Операция синтеза концептуальных схем как синтеза формальных теорий есть инструментальное воплощение идеи о получении все более конкретного знания о действительности. Я говорю об идее восхождения от абстрактного к конкретному. [135]

Внешне это похоже на удержание в сознании мыслителя всех линий детализации представлений, построенных по разным поводам и для разных граней исследовательской задачи.

Это очень удобно для построения, скажем, целостных стратегий в бизнесе, которые затем должны быть обоснованно расширены и детализированы для того, чтобы их могли понять и принять как руководство к действию менеджеры-исполнители. Это очень полезно при строительстве систем корпоративного управления, в которых детали, скажем, информационных систем, непременно должны обоснованно согласовываться с целым. А кроме того, при использовании этого конструктивного подхода концептуалисты заранее могут создавать видение, в котором работники канализационных служб никогда не поссорятся с работниками автодора и вместе с гаишниками станут служить не только высоким гостям, но и мирным жителям, осуществляя исконную природу своего происхождения.

Но что делать с концептуальными схемами после того, как они сделаны?

Проблема «амортизации концептуальных схем»

...

В экологической программе, шествующей нынче по планете, есть замечательные девизы. Один из них таков: «Ничто не дается даром!». Но сейчас хочется продолжить другой – «Все должно куда-то деваться!».

В русле этой сакральной идеи попробуем ответить на такой вопрос – куда должны деваться результаты концептуального мышления?

Мы будем говорить об амортизации концептуальных схем в прямом смысле как о процессе их снашивания в ходе использования.

Вы замечаете – все еще хочется служить прагме (гр. pragma – дело, действие). Когда это проходит, остается, наверное, самое непорочное – созерцание и наслаждение. Этому есть место и в менеджменте концептуального уровня.

...

Амортизация (лат. amortization) – погашение, снашивание.

О трех этапах эксплуатации концептов

Использование построенной концептуальной схемы до полного снашивания – вот желанный итог труда аналитика с живым сознанием, то есть с сознанием, принимающим перемены и понимающим, что изживание всего на свете – это естественный порядок «вещей». После того как идея, выстроенная в виде концепта, поживет и прорастет, она должна естественно умереть, чтобы освободить путь для новых идей. Но что означает «прорастет»?

Существует три формы использования концептов (в смысле родовых концептуальных схем) в ходе их снашивания:

– использование как выведение понятий-следствий (порождение концептов);

– использование как интерпретация компонентов концептуальных схем;

– использование как создание имен для понятий.

О порождении концептов мы уже беседовали в первом разделе сочинения. Вспомните, пожалуйста.

1. Концептуальная схема как некое родовое понятие по происхождению содержит разнообразие видовых понятий. Эти понятия могут и должны быть выведены как логически строгие следствия из утверждений, образующих «материю» концептуальных схем. Такие понятия в строгих концептуальных техниках называются термами.

2. Возможность и необходимость выведения термов как изделий концептуального мышления создаются благодаря его магистральной стратегии – гипотетико-дедуктивному подходу к конструированию идей.

3. Все эти понятия-следствия могут быть получены из концептуальной схемы регулярным способом, а сумма видовых понятий образует некий объем концепции, которую она и выражает.

Согласитесь, глупо создавать строгие и архитектурно сложные концептуальные изделия без надежды на то, что они станут источником разнообразия представлений о деталях и подробностях выражаемых ими идей. Непременно надо делиться богатством смыслов, точно так же, как это делает художник…

Здесь уместно ввести техническое правило концептуальной работы: любая концептуальная схема должна быть содержательно развернута подобно тому, как бутон когда-то должен раскрыться и показать красоту цветка и Творца.

Интерпретация концептов тоже была предметом нашей беседы. Мы говорили об этой форме использования концептуальных схем как о процессе сопоставления ее компонентов (конституэнт) и термов с другими объектами ради разъяснения или воплощения.

«…Непременно надо делиться богатством смыслов, точно так же, как это делает художник…».

...

Денотат (лат. denotatus – обозначенный) – предмет, объект, который имеется в виду говорящим или который определяется понятием.

Во всех случаях интерпретации важно, что ее способ существенно зависит от характера использования концептуальной схемы. Эта зависимость порождает два типа форм интерпретации: объектную (каждому понятию сопоставляется объект, его денотат) и знаковую (каждому понятию сопоставляется знак). Эти типы форм порождают множество конкретных видов интерпретации, которые нет смысла упорядочивать, оставляя простор для фантазии.

...

Уместно здесь вспомнить легендарный фильм советских времен – «Чапаев». Там Василий Иванович интерпретировал свой замысел военной операции с помощью… картошки, которую он раскладывал на столе, изображая свои отряды и отряды неприятеля. Внешне это выглядит как интерпретация объектная: картошка – чем не объект? Ее можно и сварить, и пожарить, а если еще с луком… Но в действительности это пример интерпретации знаковой. Догадайтесь – почему?

Именование концептов – тема особенная. Очень часто развертка концептуальных схем приводит к появлению понятий-следствий, для которых еще не придуманы имена. Тогда за порождением понятий неизбежно следует задача придумывания имен.

...

Например, в ходе развертки некоей концептуальной схемы, отражающей особенности компетентности работников, появляется такой терм: «работник, отличающийся уникальным опытом, состоящим в том, что этот работник был многократным участником некоторых разнородных агрессивных по отношению к нему процессов, в ходе которых он испытал некоторые потери, однако приобрел способность к продолжению деятельности в непредсказуемых условиях, знания об этих и подобных условиях, пренебрежение к трудностям, бесстрашие, осторожность и все это отчетливо отразилось на его внешнем облике».

Понятно, что при передаче содержания этого несложного в общем-то понятия (терма) от одного человека к другому возникают естественные трудности – надо проговаривать все эти признаки работника. Ради облегчения этого процесса концепту сопоставляется некое имя. Придумайте – какое в нашем примере?

Мучиться здесь не стоит – в Великом Русском языке имя этому работнику уже давно дадено. Это ошмыга. [136] Попросту – обтертый, бывалый. Но затруднение, которое вы, надеюсь, испытали, весьма объективно.

...

«Трудности терминообразования для конституэнт концептуальных схем хорошо известны. Они вызываются значительным различием в объеме и детальности представлений предметных областей в понятиях предметников и концептуалистов. В настоящее время предложены способы терминообразования, основанные на сопоставлении словоформ из последовательности релевантных данной конституэнте корней, префиксов и суффиксов естественного языка. Разработана алгебра, формализующая процесс такого терминообразования. Такой подход к терминообразованию, который уместно назвать комбинаторным, полезен при первоначальной разработке микротеорий, особенно если работа ведется коллективом, и предметный смысл конституэнт является очевидным. В мезотеориях и в еще большей степени в гипертеориях как символьные, так и словесно-математические, комбинаторные выражения терминов настолько громоздки (имя терма может занимать 2–3 страницы сплошного текста), что они становятся непроизносимыми и, следовательно, утрачивают способность быть средством общения. Поэтому приходится таким выражениям давать краткие – в одно, два слова – имена, которые уже не могут содержать семантической связи, характерной для комбинаторного подхода.

В связи с этим возникает необходимость рассмотреть и использовать способы словообразования, применяющиеся в бытовом, профессиональном и официальном языках при нехватке их лексических средств, вызванных развитием понятий». [137]

Заметим здесь существенную особенность процесса образования имен, выделенную в последнем суждении, – развитие понятий. Терминотворчество – это проблема из области опережающего развития понятий. Но мы будем говорить об этом особенно тщательно там, где речь пойдет об искусстве концептуального мышления.

Итак:

– Термины (имена) необходимы в концептуальных техниках для облегчения оперирования концептами и обмена ими с другими мыслителями и пользователями.

– Создание имен – не тривиальный акт, а процесс, подчиняющийся естественным закономерностям и одновременно искусству.

– Порождение новых имен – важная, неизбежная и необходимая грань использования концептуальных схем.

– Терминотворчество «работает» на развитие понятий. [138]

В последнем, пока весьма голословном утверждении ключевую роль играет выразительное богатство естественного языка. Задействование этого богатства – еще одна технологическая идея концептуального мышления.

Проблема преодоления речевых форм мышления

…Боже милосердный, для чего ты

Дал нам страсти, думы и заботы,

Жажду дела, славы и утех?

Радостны калеки, идиоты,

Прокаженный радостнее всех.

...

Понятно, что здесь говорится не о калеках, не об идиотах и прокаженных. Здесь вопрос о природе счастья, гимн живому, незамутненному восприятию жизни. Не так ли? Что с нами делает И. Бунин? Согласитесь, стихотворной речью, изящной линией слов создается речь другая, внутренняя, в которой только и возникает подлинный смысл речи первой. А может быть, и не один. Поэтика – высшая форма мастерства, в которой речью высокой, искусственной преодолевается речь обыденная.

Стою перед иконой «Житие святых»…. Иконопись, и в особенности в форме «жития», есть способ преодоления трудностей речевого мышления высоких сюжетов. Обратим внимание на форму мыслительной деятельности, которая возникает у стоящего перед иконой. Какова она? Что общего в этих примерах? В смысле деятельностной точки зрения здесь совершается работа по созданию скрытого, подразумеваемого или, как говорят, имплицитного пространства смыслов.

Работу прямо противоположного направления совершает концептуальное мышление. Оно переводит имплицитные формы мыслительной деятельности в эксплицитные – в открытые и явно выраженные. И в этой работе особенным образом используется сила естественного языка.

Об осторожности обращения с богатством языка

Слово «осторожный» я употребляю здесь для обозначения непростых ролей выразительного богатства языка в концептуальном мышлении. Это, с одной стороны, роль могучего помощника, роль ресурса, из которого мышление черпает возможности для кристаллизации смыслов, а с другой стороны – роль могучего вредителя, роль, подобная той, которую раз и навсегда по отношению к полякам сыграл русский крестьянин Иван Сусанин.

Чтобы разобраться с этим основанием концептуального мышления, рассмотрим его в двух режимах: в режиме восприятия речи в акте мышления и в режиме выражения смыслов.

Мышление в режиме восприятия речи.

Согласитесь, воспринимая речь другого, большинство из нас нуждается в том, чтобы не только слушать, но и видеть говорящего. Будто помимо слов мы хотим опереться еще на что-то, чтобы понять обращение к нам. Это «что-то» содержится в жестах, взгляде, мимике, интонациях, наверное, в энергии, с которой произносятся слова. И чем скуднее словарь говорящего, тем сильнее наша нужда в этом «чем-то», что в дополнение к словам передает мысль и ее смысл. Речь, таким образом, лишь отчасти произносится словами.

«Уж полночь близится, а Германа все нет…» Представьте, что в этой фразе я делаю сильный акцент на слове «Герман». Тем самым я передаю вам примерно такой смысл: уже поздно, все собрались, один только Герман опаздывает, хотя именно его ожидают больше других, и досада на него нарастает. Теперь я произнесу ту же фразу с сильным акцентом на два последних слова «…все нет!». И смысл меняется. В таком произношении оказывается, что кто-то давно ожидает Германа, но его по-прежнему нет, это очень сильно беспокоит ожидающего, хотя не ясно – беспокойство ли это за Германа или, скорее, за самого себя, ожидающего. Так что же здесь слова? И что надо услышать, чтобы понять речь? Получается, что при известном значении каждого слова и возможного поля смыслов, который может быть внесен в наше рассмотрение этими словами, на самом деле каким-то особенным приемом, акцентом мы указываем на вполне конкретный смысл, который передается и который должен быть «схвачен» слушателем. Согласитесь, здесь и в подобных случаях из возможного поля смыслов нами выбирается необходимое, а остальное отбрасывается как не имеющее сейчас значение. Не заметив акцента, может быть, жеста или иного указания на направление нашего выбора, мы рискуем понять речь искаженно или не понять ее вовсе.

Чуткое ухо концептуалиста слушает не слова, вернее, не только и не столько слова, сколько намеки, указания на тот план, в котором слова должны обнажать свои актуальные значения. Восприятие речи концептуалистом подобно пропусканию сигналов через интеллектуальный фильтр, которым из слов, порядков слов, комментариев, интонаций и прочего выбирается только то, что может помочь безошибочно выстроить концепт, отражающий переданный смысл. Однако это известно:

...

«Полное „схватываниие“ вещи производится через высказывающую речь, через смыслы речей, возникающих в душе говорящего и направленных на душу слушателя и рассчитанных на понимание. Так, понятая речь непосредственно связана со смыслами, не заявленными в слове, но молчаливо подразумеваемыми и естественно ведущими к первообразам, этими смыслами обогащенным.

Образуется своего рода треугольник: Божественные идеи – звукообразы – понятия как смыслы высказывания, успокаивающиеся в изначальных идеях. Абеляр потому и говорит, что универсалии как значащие звучания, смысл которых может измениться от одного звука, от голосового интонирования его, зависят от общего основания больше, чем от „схватывания“ человеческим разумом». [139]

Все это означает, что осторожность в обращении к выразительному богатству слов, о которой мы говорим, связана с двумя операциями, которые выполняет концептуальное мышление, воспринимая речь другого:

– операцию очистки, отфильтровывания речи от неактуальных смыслов, которые привносят с собой слова;

– операцию улавливания подсказок, содержащихся в речи и направляющих мысль на точное конструирование передаваемого смысла.

Работа мышления при восприятии речи другого.

Эта непростая работа концептуального мышления образует живую проблемную область, которую можно обозначить как область проблем преодоления «речевых форм мышления».

Суть проблемы состоит в том, что в обыденных и широко распространенных случаях мышление «переводит» чужую речь в смыслы без совершения этих двух операций, а, так сказать, «как она есть». При этом слова принимаются и обрабатываются в виде однозначных блоков информации, как бы склеенными с устоявшимися смыслами. Например, «открытое образование» – это понятно: раз «открытое», значит, без запретов, для всех, без экзаменов, по принципу «заходи, ребята». «Демократия» – это тоже понятно: власть народа – народ выбирает делегатов своих желаний, те от имени своих избирателей принимают решения и отчитываются перед ними. «Займемся любовью» – очень просто: любовь – это занятие, вчера не занимались, а сегодня займемся, пошли…

Неосторожное, легкое, упрощенное обращение со словами при конструировании смыслов создает не только путаницу в головах, но и обширные смысловые бедствия. Обращусь здесь к французским концептуалистам.

...

«… До полного позора дело дошло тогда, когда самим словом „концепт“ завладели информатика, маркетинг, дизайн, реклама – все коммуникационные дисциплины, заявившие: это наше дело, это мы творцы, это мы концепторы! Это мы друзья концепта, ведь мы его вводим в свои компьютеры. В маркетинге усвоили мысль о некотором отношении между концептом и событием; и вот уже концепт выступает как совокупность различных представлений о товаре (историческое, научное, художественное, сексуальное, прагматическое…), а событие – как презентация этого товара, в котором обыгрываются различные представления о нем и возникает некий „обмен идей“. Нет событий, кроме презентаций, и нет концептов, кроме товаров, которые можно продать». [140]

Дальше высокие французские мыслители по-философски и весьма эмоционально рассуждают о том, как с помощью «педагогики концепта» защититься от интеллектуальной катастрофы, как не свалиться «в этот абсолютный провал мысли, каковы бы ни были его социальные преимущества с точки зрения мирового капитализма». Подобная катастрофа – это возможный след сдерживаемой проблемы преодоления мышления в речевых формах. Хотя и не только этой проблемы.

Сопоставляя написанное выше с тем, что, возможно, известно просвещенному читателю о проблеме извлечения смысла из слов, развернутой в философии и особенно – в герменевтике, все это может показаться чрезвычайно грубым упрощением сути дела. Действительно, проблема смысла слов, как проблема прояснения связи между словом как знаком и смыслом, как значением знака, существует много веков, обостряясь в различные эпохи и в различных интеллектуальных средах. Например, весьма глубокий анализ существа этой проблемы и истории ее развития дал еще в 1918 году русский философ Г. Г. Шпет, [141] хотя и с той поры филологи, психологи, философы по-прежнему разбирают «тонкости» связи между словом и смыслом – настолько сложна проблема. Но здесь мне хочется придерживаться русла более практического, чем теоретического, – мы будем говорить о практической стороне смыслотворчества концептуальными средствами как о следствиях существования проблем в его теоретической сфере.

Замечу к тому же, что концептуальное мышление в конструировании смыслов имеет дело не только со словами, но и с бессловесной реальностью, которую мы лишь наблюдаем, с математическими абстракциями, с образами идей, с тем, что возбуждает его, призывает к концептуальной деятельности. Ради строгости и полноты пришлось бы провести линии связи между всеми этими данностями и извлекаемыми из них смыслами. Такая работа или почти такая будет совершена в следующей книге, где концептуальное мышление будет рассмотрено как искусство. А здесь пусть состоится лишь указание на технологическую идею, которая лежит в основании конструктивности современного концептуального мышления – со словами надо бы осторожнее!

Но все это относилось пока лишь к акту восприятия речи. После ее реконструкции (при которой искажающее действие речи уже не так сильно, поскольку конструирование концептов совершается особенными средствами) в голове концептуалиста наступает этап выражения результата мыслительной деятельности Другому. А вместе с этим возникают и новые трудности в преодолении мышления в речевых формах.

При выражении смыслов в интерсубъективном акте, то есть в акте передачи смыслов для Другого, слово наше проявляется двояко. [142]

– В отношении «средство – цель». Здесь слово есть средство для выражения чего-то, для достижения некой цели (действия), и оно же – воплощенная цель.

– В отношении «формы и содержания». Здесь слово – логическая форма некоей мысли, некоего содержания, идеи, и «слово же – осуществленная идея, то есть понятие».

Слово как средство обсуждать не будем – всякому понятно, что не всегда слово есть лучшее средство для выражения смысла. Иной раз надежнее жест, взгляд, прикосновение… А уж художественный образ много выразительнее слов.

«…не всегда слово есть лучшее средство для выражения смысла. Иной раз надежнее жест, взгляд, прикосновение… А уж художественный образ много выразительнее слов…».

Но если выбрано слово, то дальше успех нашей выразительности полностью определяется сложным, нелинейным отношением между словом-формой и смыслом-содержанием.

Прежде всего обозначим саму проблему здесь известной формулой – «слово произнесенное есть ложь». Ложь в принципе связана только со словом: «Истина и ложь – атрибуты речи, а не вещей. Там, где нет речи, нет ни истины, ни лжи». [143] Но, говоря строже об отношении истины (как некоего Божественного «слова») и человеческой речи, следует согласиться с тем, что вторая по отношению к первой – «в силу субстанциональной несоизмеримости всегда есть троп (аналогия, сравнение, метафора)». [144] А поскольку это так, то выражение концептуально сконструированных смыслов должно быть организовано в особенную речь, в которой осторожность обращения со словами важна не менее, чем при восприятии речи.

Кратко обозначу две ключевые задачи этого этапа полноценного акта концептодеятельности.

– Передать (выразить) структуру и полное содержание концепта (концептуальной схемы) без искажения.

– Передать сконструированный в концепте смысл уместным и щадящим образом. Имеется в виду, что тот, Другой, для кого концепт предназначался, может иметь разные потребности в отношении концепта и способности в его понимании. Поэтому «уместным образом» – это означает «в соответствии с задачей использования концепта (например, для воплощения, для понимания, для продолжения концептуальной работы, для отчета перед руководством, для устрашения и др.)». А «щадящим образом» – означает «так, чтобы учитывать познавательные возможности Другого». Обе эти задачи нуждаются в отделении речи от мышления ради ее особенного построения.

Работа мышления в режиме «изготовления» речи.

...

Однажды, на одном из семинаров, мне довелось разъяснять существо системы управления гомеостатического типа. По сути это было выражение структуры содержания концептуальной схемы «гомеостата». Я рисовал структуру его компонентов, описывал их свойства, словом, говорил, как мне кажется, понятным, простым языком, руководствуясь ясной задачей – передать смысл и не «утопить» слушателей в мелочах. В одном из рядов стало нарастать беспокойство, которое вскоре выплеснулось возмущением:

– Что вы нам рассказываете? Вы можете говорить нормальным языком?

Спрашиваю:

– Это как?

– Как-как? Здесь не салон, а научный семинар, здесь собрались ученые! Говорите научным языком наконец-то!

Я понял его и теперь уже продолжал говорить совершенно то же самое (!), но уже другим языком и примерно так:

– Пусть есть множество состояний объекта управления X. Есть его подмножество X*, являющееся множеством целевых состояний объекта управления…

Конфликт не развернулся, и все, слава Богу, остались живы.

Этим примером мне хотелось прокомментировать в особенности последнюю задачу, которую я теперь могу выразить простым правилом концептуалиста – говорить «нормальным языком». Там, где оно не соблюдается, мыслитель остается одиноким островом, который покинули жители в поисках другой, может быть, не лучшей, но понятной жизни.

Мы говорим здесь о преодолении речевых форм мышления как об овладении и сознательном выборе концептуалистом таких форм речи, как стилистка, риторика и даже поэтика для понятного выражения непростых концептуальных мыслеконструкций.

Наверное, можно было бы добавить ко всему этому еще несколько идей, которые, по моему мнению, придают концептуальному мышлению его современный облик. Но продолжение следует, и, я надеюсь, еще удастся вскрыть какие-то важные его черты иными способами.

В завершение разговора о природе концептуального мышления и оглядываясь на развернутый здесь строй его атомарных идей, осмелюсь точнее определить его суть. Это саморазвивающее мышление, то есть мышление, развивающее себя своими собственными средствами. Механизм его саморазвития поддерживается свойствами, которые можно выделить хотя бы из заголовков вскрытых здесь идей: разделение, выбор, исчисление, сознательное заключение… и движение, различение, осторожничание…

И если для вас эти аргументы саморазвивающей сути концептуального мышления все еще кажутся неубедительными, то приглашаю погрузиться в план его искусства. Об этом будет следующая книга серии. А пока потренируйте свои интеллектуальные мускулы…

3. Практикум концептуального мышления

...

Здесь приведены упражнения, выполнение которых самостоятельно или в командном дискурсе (тренинге) может помочь вам освоить ключевые методические идеи «мышления по понятиям», развивая и само мышление, и ваше отношение к этой прогрессивной форме задействования ума, интуиции, души. Упражнения полезны лишь в связи с соответствующими страницами книги.

Предназначено для тех, кто по необходимости практикует менеджмент концептуального уровня.

Упражнение 1. Поиск оснований решений и суждений

Контекст

Концептуальное мышление происходит там, где вместе с мыслимым сознаются и его логические основания…

Мы говорим о том, что любое решение или суждение здесь не может возникать и действовать без сознания тех условий, которые повлияли на его появление. Чаще всего такими условиями выступают какие-то предыдущие решения. Это могут быть какие-то состоявшиеся факты, наблюдения, известные законы, закономерности или концепции, построенные в уме аналитика. Он в каждое мгновение должен уметь восстановить эти условия как логические основания своих умопостроений.

В случаях, когда мы еще не можем опереться на известные общепринятые законы и закономерности, когда факты еще «молчат», а решение принимать надо, такими основаниями выступают предположения или, говоря строже, гипотезы.

Если вам приходилось принимать решения в условиях сильных неопределенностей, то вряд ли в этом пункте вы станете переживать за обоснованность результатов концептуального мышления. Оно принципиально происходит там, где факты действительно «молчат» или лишь «намекают» на реальность, а нам уже надо ее как-то понимать и действовать. В этих случаях гипотезы, предположения – вовсе не признаки нашего бессилия. Напротив, они свидетельства нашей смелости и «познавательной наглости» – ведь мы идем туда, где еще никого не было. Но такого рода логические основания решений являются нашей силой лишь тогда, когда мы сознаем их природу, когда мы помним, что они гипотезы, и готовы вернуться к ним и пересмотреть их, если наши решения окажутся неудовлетворительными.

Итак, стоит научиться за каждым суждением находить и видеть его логическую причину, которая только и оправдывает его.

Задание

Прочитайте небольшой фрагмент непревзойденной пока еще работы Чарльза Дарвина, в котором он размышляет о правилах прогрессивной нравственности.

...

«Повышение благосостояния человечества представляет в высшей степени запутанную задачу. От брака должны были бы воздерживаться все, не могущие избежать позорной нужды для своих детей. Бедность не только большое зло, но она стремится к самоувеличению, приводя к легкомысленному заключению браков. С другой стороны, как заметил Гальтон, если благоразумные станут избегать браков, в то время как легкомысленные будут жениться, то худшие члены общества будут стремиться к вытеснению лучших. Человек, подобно всякому другому животному, без сомнения, повысился до своего настоящего высокого положения посредством борьбы за существование, которая возникла из-за его быстрого размножения; и если ему суждено по-

выситься еще более, то надо желать, чтобы он по-прежнему подвергался суровой борьбе. Иначе он впадет в беспечность, и тогда более способные люди будут иметь не более успеха в борьбе за жизнь, нежели менее одаренные.

Поэтому естественная прогрессия размножения, хотя и приводящая ко многим очевидным бедствиям, не должна быть значительно понижаема никакими способами. Всем людям должна быть открыта арена для состязания; наиболее способным не следует ни законами, ни обычаями препятствовать в достижении наилучшего успеха; не надо им также мешать воспитывать наибольшее количество потомков». [145]

1. Попробуйте восстановить те логические основания, из которых он выводит свои суждения.

2. Попробуйте так изменить обнаруженные вами логические основания, чтобы все суждения Ч. Дарвина потеряли смысл.

Примерная логика рассуждений

В этом упражнении не возникнет сложности, если вы обратитесь к центральным положениям дарвиновской «триады». Однако попытайтесь как можно тщательнее сопоставить его эволюционную концепцию со следствиями, которые он из нее выводит в представленном тексте. Все ли здесь так? Не стоит ли быть еще более строгим в ее развертке, применительно к человеческому поведению?

Можно усилить нагрузку на свои интеллектуальные «мускулы». Поменяйте хотя бы одно из положений дарвиновской концепции таким образом, чтобы это привело к суждениям противоположного значения. Иными словами, при каком исходном логическом основании весь этот текст становится бессмыслицей?

Поупражняйтесь в восстановлении и подобном реконструировании логических оснований любого другого текста, взятого вами из служебной риторики вашей организации.

Упражнение 2. Мышление разнообразиями

Контекст

Это мышление, готовое вскрыть множества в каждом мыслимом явлении…

Момент «включения» концептуального мышления можно уверенно связать с переходом к такому состоянию сознания, при котором любой единичный предмет начинает рассматриваться нами как элемент множества. Это происходит даже тогда, когда мы имеем дело с одним-единственным объектом, ведь есть множества, состоящие из единственного элемента и даже «пустые» множества. Точно так же существуют и «пустые» понятия, то есть понятия, объем которых равен нулю, например, «Баба-яга», или «чистая политика», или «всенародный избранник»…

По сути дела, переход от единичных предметов к множествам предметов есть акт признания того, что у каждого понятия есть не только содержание, но и объем. Постоянное удерживание в сознании содержания понятий и их объемов, переход от одного к другому, оперирование элементами объемов понятий и восстановление по ним признаков предметов позволяет концептуалисту овладевать и управлять разнообразиями.

Задание

Исследуйте некоторое суждение с точки зрения возможного разнообразия ситуаций, которые оно выражает. Пусть это будет, например, следующее суждение, которое вполне можно было бы услышать после серьезной и многотрудной стратегической сессии в некоторой компании:

...

«Теперь понятно, что при разработке стратегии личные неявные цели директоров компании существенно повлияли на ее облик…»

1. Восстановите множества, связанные с теми понятиями, из которых выстроено суждение.

2. Хотя бы приблизительно оцените «размер» разнообразия возможных ситуаций, которые выражены этой фразой.

Примерная логика анализа

Действительно, восстановить все множества, которые «взяты» этим суждением, непросто – ограничьтесь некоторыми из них. Например, будет вполне достаточно, если вы возьмете хотя бы следующие (выделяю шрифтом и скобками): «Теперь понятно, что при (разработке стратегии) (личные неявные цели) (директоров компании) существенно (повлияли) на (ее облик)…».

Вы, наверняка, заметили, что термин «повлияли» я предлагаю рассматривать не как отношение, а как понятие. Пусть в данном примере это будет так. Начните рассуждать примерно следующим образом.

– Объем понятия «разработка стратегии» включает в себя все способы построения стратегий, которые вы только знаете. Сколько вы их знаете? Вам придется хотя бы в уме перечислить их все, отличая один от другого, как отличаются все элементы одного и того же множества друг от друга. Поскольку контекст, в котором стоит понимать суждение, не задан, то можно под «разработкой стратегии» понимать все процессы конструирования ее облика. Сколько их?

– Объем понятия «личные неявные цели» включает в себя следующий ряд: повоспитывать подчиненных; продемонстрировать собственную волю; избежать личных рисков; скрыть уже готовое решение и др. Сколько подобных неявных целей может потенциально влиять на исход стратегической сессии?

Пример ограничения объема понятия.

Продолжайте аналогично до восстановления всех множеств. Будет хорошо, если вы попытаетесь ограничить объемы понятий, рассмотренных независимо друг от друга, теми связями, которые обозначены в суждении. Например, объем понятия «личные неявные цели» войдет в концептуальную конструкцию не целиком, поскольку речь идет только о тех из них, которые присущи «директорам компании». Вы помните, что мы лишь тренируемся в восстановлении целого по части?

Упражнение 3. «Восстановление личности» концептов

Контекст

Всякий концепт есть сплав мыслителя и мыслимого. По продукту концептуального мышления всегда можно восстановить его творца.

Любое суждение или решение – след человеческих усилий. И у каждого из них свой автор, хотя и не всегда тот, кто под ними подписан. А в практиках концептуальных решений авторский след заметнее, чем в других. Среди несчетного количества связей, которые могут образовывать концепты, здесь решительно оставляется только то, что нужно для понимания ситуации. Но, самое существенное, – оставляется лишь то, что так или иначе понято, «схвачено» мыслителем в состоянии «здесь и сейчас». Иными словами, продукты концептуальных решений всегда выдают исследовательские позиции своих авторов. Судите сами…

Задание

1. Восстановите исследовательскую позицию (познавательную интенцию), которую проявил автор следующего текста.

...

«…Женщина и раб по природе своей два различных существа: ведь творчество природы ни в чем не уподобляется жалкой работе кузнецов, изготовляющих „дельфийский нож“; напротив, в природе каждый предмет имеет свое назначение. Так всякий инструмент будет наилучшим образом удовлетворять своему назначению, если он предназначен для исполнения одной работы, а не многих. У варваров женщина и раб занимают одно и то же положение, и объясняется это тем, что у них отсутствует элемент, предназначенный по природе своей к властвованию. У них бывает только одна форма общения – общение раба и рабыни. Поэтому и говорит поэт: „Прилично властвовать над варварами грекам“. Варвар и раб по природе своей понятия тождественные». [146]

Или вот другой текст:

...

«Любая профессиональная область деятельности – это набор учений, каждое из которых имеет некоторую отличительную атрибутику: свой язык, свои системы взглядов и интерпретаций, свои традиции и ритуалы, даже свои приметы. Учение становится таковым, если оно имеет эпигонов (тупых приверженцев) и фанатов (преданных, но нетерпимых к другим взглядам). Оно не состоится без признания его некоторой критической массой людей.

Для формирования учения выстраивается нечто, исходя из допущений (постулатов, аксиом), которые объявляются „истинными“ и не подлежащими сомнению. Незнание или сокрытие Закона „Божий Промысел“ (в МПП): „Степень доказательности утверждения „Все есть система“ такая же, как и „Все есть Божий Промысел“, т. е. никакая“ позволяет выстраивать формально логичные конструкции на базе ложных посылов, возведенных в статус догм. Сомневающиеся „отстреливаются“ как в переносном, так и (по истории) в прямом смысле. Потом это нечто преподносится как „универсальное“, „единственно правильное“ и т. п., „забывая“ сказать, что это очередной частный случай, имеющий свою практику и область применимости, где оно дает удовлетворительный результат. Для значимости используются наукообразные построения, претендующие на „истину“.

Например, вся классическая наука является аксиоматической. А это означает, что часто вводятся утверждения в качестве „истинных“, хотя их истинность никто и никогда не доказывал. На основе таких, не требующих доказательств утверждений – „истин-аксиом“ – выстраиваются „научно обоснованные“ картины окружающего мира. Образно, если утверждается в качестве аксиомы: „транспорт – это то, что движется и перемещает грузы“, то свойства велосипеда доказательно (в силу аксиомы) легко могут быть распространены (по аналогии) на лошадей и торнадо. А именно тому, кто больше всех хихикает, придется доказывать, что он не „верблюд“, так как с позиции введенной аксиоматики „велосипед тождественно равен верблюду“.

Резюме. Это не смешно, так как в области менеджмента проектов и программ и во многих других „новых“ для России областях деятельности, появившихся только в переходный период, такого типа построения встречаются не в разделе „ученые и профессионалы шутят“, а в изданиях и в докладах, претендующих на научное обоснование практической деятельности». [147]

Ответьте на следующие вопросы, касающиеся данной концепции:

2. Каковы признаки авторского следа?

3. Какова познавательная интенция автора?

4. А теперь попробуйте приписать автору иную, противоположную интенцию и перескажите (переделайте) этот же текст, исходя из нее.

Комментарий

Пусть в обоих текстах вас не увлечет стиль, проявленный авторами. Стиль тоже выдает авторский след, но мы говорим не об этой черте концепций, которые представлены здесь пусть и в концептуально нестрогой форме. Мы говорим об особенностях той установки сознания, которая повлияла на введенные понятия и отношения. Мы говорим о той исследовательской интенции, которая определила главные различения, главный посыл суждений.

Упражнение 4. Преодоление речи в концептуальной практике

Контекст

Продукт концептуального мышления есть способ истолкования предмета, представленный в виде понятий и отношений между ними…

Это упражнение предназначено тем, кто, еще не зная инструментальных методов концептуализации предметных областей, все же пытается упорядочивать свои представления о них. Причем упорядочивать конструктивно, то есть так, чтобы не только понимать их, но и обоснованно выводить из своих концептуальных построений некие значимые следствия, расширяя свое владение ими. О таком роде упорядочивании мы говорили как о работе по переходу от феномена, от явлений, при помощи которых нам открывается та или иная ситуация, к стоящему за ними «механизму». При работе с текстами это выглядит как преодоление речевых форм, которыми нам даются смыслы. Настройтесь на то, чтобы из смеси слов-терминов некоего текста попытаться извлечь существо его главной идеи. Причем это существо должно появиться не в виде нового художественно окрашенного текста, а в виде структуры из концептов и отношений между ними.

Задание

Рассмотрите следующий текст, который я с небольшими изменениями взял у Т. Гоббса, [148] придавая ему облик высказывания некоего менеджера верхнего уровня управления по отношению к природе поведения подчиненных и необходимости жесткой власти в организации. Преобразуйте этот текст в концептуальную форму.

...

«Люди равны от природы. Природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей, ибо хотя мы наблюдаем иногда, что один человек физически сильнее или умнее другого, однако если рассмотреть все вместе, то окажется, что разница между ними не настолько велика, чтобы один человек, основываясь на ней, мог претендовать на какое-нибудь благо для себя, а другой не мог бы претендовать на него с таким же правом. В самом деле, что касается физической силы, то более слабый сотрудник имеет достаточно силы, чтобы путем тайных махинаций или союза с другими обойти более сильного в своем стремлении к цели.

Из-за равенства проистекает взаимное недоверие. Из этого равенства способностей возникает равенство надежд, подчиненных на достижение своих целей. Вот почему если два сотрудника желают одного и того же (например, корпоративного ресурса), но обладать этим сможет только кто-то один, они становятся врагами. На пути к достижению их цели они стараются покорить или даже погубить друг друга. Отсюда выходит – любой сотрудник может с верностью ожидать, что кто-либо из его коллег отнимет его владение и лишит его не только плодов собственного труда, но также свободы и надежды на лучшую жизнь. А нападающий находится в такой же опасности со стороны других.

При отсутствии четкой разграничивающей власти в организации всегда имеется война всех против всех. Очевидно, пока работники живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех».

Концептуально очистите текст от комментариев и других «приговорок» автора, которыми он помогал нам понять его главную идею. Выделите в нем концептуальную схему.

1. Выделите те базисные понятия, с помощью которых по вашему мнению определяется главная гоббсовская идея – «война всех против всех».

2. Определите те отношения, которыми строго, но в то же время полно выражается существо описываемой им реальности.

3. «Соедините» базисные понятия отношениями в соответствии с логикой текста.

Примерная логика рассуждений

Определяя базисные понятия, договоритесь с собой, что глубже них вы не будете анализировать и рассматривать ситуацию. Но при этом совокупность этих понятий должна позволять вам построить все смысловое поле идеи текста. Попробуйте так…

– Первым базисным понятием следует взять вот это: ЛЮДИ, не так ли? Это будут все сотрудники организации, то есть те, кто имеет возможность взаимодействовать друг с другом. Стоит ли нам брать во внимание, например, тех робинзонов, которые никогда не станут претендовать на благо для себя в ущерб благу других?

– Второе базисное понятие, скорее всего, – ЦЕЛИ ЛЮДЕЙ. Согласитесь, речь идет о том, что именно всеобщее устремление к ним возбуждает вопрос о равенстве/неравенстве, о войне и мире? Вполне достаточно, если под этим понятием мы будем понимать все возможные желаемые состояния всех сотрудников компании. Продолжайте рассуждать в этом ключе, выделяя другие базисные понятия…

– Необходимо будет ввести отношение «равенства способностей». Это будет симметричное отношение, связывающее всех сотрудников компании (людей) друг с другом и самих с собой, не так ли? И если вам кажется, что это в действительности не так и что люди вовсе не равны в своих способностях, то придется смириться – в этой концепции люди равны. Какие отношения нужно ввести еще, чтобы определить содержание концепции?

Как только у вас появятся перечни базисных понятий и отношений, с которыми вы будете согласны, попытайтесь объединить их в единую структуру. Это и будет концептуальная структура предложенной вам концепции. Удобно сделать ее в графическом (атрибутивном) облике. Поразмышляйте над тем, что полезного появилось в этой конструкции по сравнению с исходным текстом? Что вы можете теперь с этим делать, кроме того, что можно было делать с самим текстом? Чему вам необходимо научиться еще, чтобы конструктивно использовать концептуально построенные суждения и решения?

Проделайте аналогичную работу по отношению к описанию какой-то предметной области в вашей организации.

Упражнение 5. Развертка концептов

Контекст

Развертка построенной концепции, по сути, представляет собой порождение «новых» понятий.

Наверняка вы поняли, что настоящая польза от концептуализации предметных областей приходит тогда, когда мы начинаем выводить практичные следствия из построенных концептов и концептуальных схем. Именно здесь, на этапе их развертки мы ожидаем появление таких различений, которые, во-первых, не были нам заметны до начала концептуализации, а во-вторых, о которых мы и не подозревали. Мы говорим о новых понятиях в конкретной предметной области, которую мы пытаемся концептуально осмыслить.

Опираясь на законы формальной логики и правила исчисления высказываний, попробуйте развернуть некую концептуальную конструкцию, явным образом выводя следствия из ее постулатов.

Задание

Вот пример идеи, которую вам предлагается концептуально развернуть. Предложу ее в виде ряда утверждений.

1. В наиболее конструктивных взглядах на природу маркетинга ее определяют емкой формулой: «Маркетинг – это управление менеджментом». К этому определению легко приходят все кибернетики, которые за экономическими феноменами различают давно известные управленческие «механизмы». Управляющие функции маркетинга в организации состоят в том, что именно от маркетологов менеджеры узнают о тех переменах на рынке, в предпочтениях клиентов, к которым им следует быть готовыми. [149]

2. В реальной организации не все менеджеры доверяют маркетологам относительно реальных тенденций и перемен на рынке. То есть не все решения маркетологов принимаются менеджментом компании – здесь всегда есть место недопониманию.

3. Даже то, что приняли от маркетологов менеджеры, никогда полностью не воплощается в реальных продуктах и услугах, которые получают клиенты компании. Это объективно – «любая копия всегда хуже оригинала». То есть воплощение идей никогда не повторяет целиком саму идею.

4. Маркетологи никогда в точности не понимают запросы и ожидания клиентов. Иными словами, маркетологи всегда ошибаются.

Обрисованная картина была бы совершенно безнадежной, если бы сами клиенты знали то, что они желают. Однако и здесь, слава Богу, все непросто – это и позволяет безбедно жить и развиваться любому бизнесу. Однако всеми этими суждениями выстроена концепция ключевых организационных взаимодействий. Приведу ее к более-менее строгой форме.

Итак, базисные понятия: ПРЕДПОЧТЕНИЯ КЛИЕНТОВ КОМПАНИИ, МАРКЕТОЛОГИ, МЕНЕДЖЕРЫ.

Родовые отношения:

– Отношение «понимания рынка» (между Маркетологами и Предпочтениями клиентов): «Некоторые предпочтения клиентов понятны маркетологам».

– Отношение «межфункциональных взаимодействий» (между Маркетологами и Менеджерами): «Некоторые менеджеры принимают суждения маркетологов относительно предпочтений клиентов».

– Отношение «удовлетворения клиентов» (между Менеджерами и Предпочтениями клиентов): «Некоторые предпочтения клиентов удовлетворяются менеджерами».

Из этих понятий и отношений образуется концептуальная структура, которую можно наглядно представить в атрибутивной форме.

«Концептуальная схема идеи ключевых организационных взаимодействий».

Понятно, что реальный мир отношений между маркетингом, менеджментом компании и ее клиентами сложнее. Но для нашего примера этого достаточно.

Собственно задание: выведите все следствия-понятия из построенной концептуальной конструкции.

Комментарий

Начните неспешно и последовательно.

– Выведите сначала все видовые понятия, которые образуются постулированными отношениями на каждом базисном множестве в отдельности. Начните с базисного множества ПРЕДПОЧТЕНИЯ КЛИЕНТОВ. Так, у вас должны появиться, например, такие различения, как понятые маркетологами, но не удовлетворенные предпочтения клиентов; непонятые, но удовлетворенные предпочтения… продолжайте. Затем точно так же исследуйте и разверните другие базисные понятия.

– Попытайтесь вывести видовые понятия, которые образуются в парах базисных множеств, например, такие: менеджеры, принявшие суждения маркетологов, но не удовлетворившие предпочтения клиентов, вместе с маркетологами, которые не поняли предпочтения клиентов…

– Затем выведите видовые понятия ситуаций, в которых участвуют элементы всех базисных множеств и всех отношений.

Доведите это упражнение до полного перечисления всех возможных понятий-следствий. После чего поразмышляйте над тем, что со всем этим можно делать. Как, по вашему мнению, можно увеличить количество следствий из концепции и тем самым расширить ее объяснительную мощность?

Попробуйте выполнить аналогичное упражнение по отношению к какой-нибудь другой добротно построенной концепции, задающей близкую вам предметную область.

Упражнение 6. Требования к решениям концептуального уровня

Контекст

Сделано концептуально. Как это?

Попробуйте ответить на следующие вопросы.

– Есть ли разница между понятиями «концептуальные решения» и «концептуально построенные решения»?

– В чем состоит эта разница?

– Какова польза от концептуальных решений, выстроенных неконцептуально?

– Каковы могут быть основные требования к хорошим концептуальным решениям?

Мне хочется помочь вам самостоятельно на практическом примере построить убедительные ответы на эти и подобные вопросы. Приглашаю вас оценить один из реальных документов с точки зрения его соответствия своему назначению – быть концепцией в самом широком и… беспощадном смысле.

Задание

Рассмотрите следующий пример Концепции как некоторого концептуального решения чиновников образования. Попытайтесь оценить конструктивность этого решения для потомков, которые могли бы набраться сил и… (чем черт не шутит?!) осуществить его, то есть на самом деле заняться развитием дистанционного обучения в странах СНГ, строго следуя Концепции. Помещу ее здесь почти целиком, чтобы можно было оценить всю ее глубь и ширь.

КОНЦЕПЦИЯ развития дистанционного обучения в государствах – участниках Содружества Независимых Государств.

1. Общие положения.

Концепция развития дистанционного обучения в государствах-участниках Содружества Независимых Государств (далее – Концепция) разработана в соответствии с Решением о Межгосударственной программе реализации Концепции формирования единого (общего) образовательного пространства Содружества Независимых Государств от 29 ноября 2001 года, на основе Соглашения о сотрудничестве по формированию единого (общего) образовательного пространства Содружества Независимых Государств от 17 января 1997 года.

Основные понятия Концепции:

– дистанционное обучение (ДО) – целенаправленно организованный и согласованный во времени и пространстве процесс взаимодействия обучающих и обучающихся между собой и со средствами обучения с использованием педагогических, а также информационных и коммуникационных технологий (ИКТ);

– технология дистанционного обучения – совокупность методов и средств обучения, обеспечивающих проведение учебного процесса на расстоянии с использованием ИКТ.

2. Основные цели развития дистанционного обучения.

Основными целями развития ДО являются:

– обеспечение доступности всех уровней образования путем использования ИКТ;

– создание условий для реализации образовательных программ с использованием технологий ДО;

– развитие национальных систем ДО и их интеграция в рамках единого (общего) образовательного пространства Содружества Независимых Государств;

– гармонизация нормативно-правовой базы государств-участников СНГ в области ДО.

3. Основные принципы развития дистанционного обучения.

– соответствие создаваемых национальных систем ДО задачам формирования единого (общего) образовательного пространства государств-участников Содружества Независимых Государств;

– государственная поддержка ДО;

– использование мирового опыта при создании национальных систем ДО.

4. Основные направления развития дистанционного обучения.

– совершенствование нормативно-правового обеспечения ДО;

– совершенствование средств и методов ДО, создание учебно-методических комплексов и образовательных технологий, реализующих цели ДО;

– разработка стандартов ИКТ в области образования;

– создание совместимых информационно-технологических инфраструктур национальных систем ДО;

– создание организационных структур и финансово-экономических механизмов ДО;

– поддержка научных исследований и обменов в области ДО.

5. Этапы развития дистанционного обучения.

Первый этап – развитие сотрудничества образовательных организаций государств-участников СНГ и обмен опытом применения дистанционных образовательных технологий.

Второй этап – согласование и гармонизация нормативно-правовых актов государств-участников СНГ, обеспечивающих реализацию образовательных программ на основе применения дистанционных образовательных технологий.

Третий этап – формирование социально-экономических и организационно-управленческих механизмов сотрудничества государств-участников СНГ в области применения дистанционных образовательных технологий.

Итак:

1. Определите, что здесь есть от концепции и чего не хватает.

2. Оцените конструктивность этого документа для последующего использования, обращая внимание на его состоявшуюся (неконцептуальную) форму.

3. Сформируйте требования к хорошим решениям концептуального уровня.

Примерная логика рассуждений

Документ лишь отдаленно напоминает концепцию. К признакам концепции здесь может быть отнесено лишь то, что это действительно чей-то взгляд на способ выполнения решений Межгосударственной программы. Больше от концепции здесь ничего нет. В нем как в действительной концепции отсутствуют:

– утверждения о границах (контексте), в которых рассматривается развитие ДО;

– обоснование заинтересованных сторон развития системы ДО, которое позволило бы определить облик целенаправленного изменения свойств системы ДО;

– обоснованные положения о возможных направлениях развития и о рациональном выборе направления, по которому следует развивать систему ДО;

– обоснованные задачи управления развитием как следствия из выбранного направления;

– программа действий по поддержке развивающих перемен в системе ДО;

– представления о «механизме» управления развитием;

– представления об обеспечении управления развитием.

Кроме того, концепция в наиболее конструктивном смысле должна позволять выводить из нее следствия, пригодные для формирования управленческих решений. Что можно вывести из этого решения?

Упражнение 7. Области концептуальной работы

Контекст

Концептуальные решения являются условиями построения количественных моделей действительности.

Приступая к концептуальной работе, стоит определиться в первую очередь с простым вопросом – она нужна здесь? Каждому понятно, что при пожаре нужно тушить огонь, при нападении неприятеля – защищаться, при дожде – раскрывать зонтик. А когда можно и нужно строить конструкции из концептов? Очень часто в управленческой практике простые решения со многими известными превращаются в концептуальные «разборки». Это так же плохо, как и тогда, когда вопросы со многими неизвестными, в которых еще не возникло понимания ситуации, пытаются разрешить количественно. Попробуйте настроить свое сознание на распознавание вопросов и задач концептуального уровня.

Задание

Мысленно выберите из приведенного ниже списка те вопросы, которые по-вашему мнению, обращены к уровню концептуальных решений. Пометьте их галочкой.

Дайте обоснование своему выбору.

Примерное направление рассуждений

Наверняка вы не выбрали из этого списка вопросы 5, 9, 10, 15, 16? А почему? Лучше спросить так – почему почти во всех остальных вопросах есть повод для запуска концептуального мышления? Не будет ошибкой ответить примерно так: поскольку там для получения решения есть необходимость, во-первых, понять как «устроена» предметная область, в которой оно возможно, а во-вторых, какие свойства и в каком соотношении определяют это решение. Согласитесь, мы говорим о понимании существа вещей и явлений.

Упражнение 8. Выделение предметов мышления

Контекст

…они не могут рассуждать обо всем сразу.

Работа по заключению «мира в скобки» является чуть ли не основным занятием концептуалистов. Эту работу можно уподобить тщательному рассматриванию некоей реальности лишь в том направлении, которое высвечивает воображаемый луч нашего сознания. Все, на что этот луч не падает, не должно беспокоить нас в конкретном акте познания реальности. Принцип «нельзя объять необъятное» здесь преобладает над любыми попытками и надеждами понять все и сразу.

Здесь нужен навык мобилизации некоторых важных для нас точек зрения на объект и выделения в нем только того, что имеет значение с этих точек зрения. Это навык выделения предмета или предметной области в объекте. Многие аналитики концептуального уровня рассматривают этот навык как основной, как непременное условие возможности концептуального мышления.

Задание

Рассмотрите организацию с разных точек зрения, причем с каждой из них выделяя ее структуру. Попытайтесь в этом упражнении преодолеть расхожий и чрезвычайно неконструктивный взгляд, который катастрофически прививается во многих MBA-школах, на организационную структуру как на структуру подчинений. Кстати, начните именно с этого.

Итак:

1. Мобилизуйте следующие точки зрения на свою организацию:

– организация как распределение полномочий;

– организация как процессы выработки решений;

– организация как разнообразие беспорядков;

– организация как коммуникативный дискурс;

– организация как воплощение мечты собственника;

– организация как функциональные потоки;

– организация как цепочка создания ценностей для клиентов;

– организация как тендерное разнообразие;

– организация как растущее животное;

– организация как инструмент для зарабатывания денег;

– организация как воплощение стратегии топ-менеджеров;

– организация как площадка подготовки кадров для конкурентов.

2. Для каждой точки зрения установите только то, что следует «взять» в организации, – выделите предметные области, соответствующие этим точкам зрения.

3. Покажите эти предметные области в виде структур.

Комментарий

В этом упражнении для каждой точки зрения у вас должны получиться совершенно разные облики организации. Постарайтесь в каждом новом опыте ничего не приписывать этим обликам из того, что не относится к выбранной точке зрения (выбранному аспекту). Удобно здесь показать структурные облики организации в графическом виде (атрибутивно). Так, например, первая точка зрения проста – она наглядно выражается древовидным графом, вершина которого соответствует первому лицу компании, а ветви соответствуют линиям подчинения в соответствии с логикой распределения полномочий. Как будут выглядеть другие структурные облики организации?

Упражнение 9. Расширение выразительности концептов

Контекст

Со сменой формы представления концепций возникает не только эффект удобства.

Концепты – очень удобные изделия для конструирования смыслов и решений. Испытайте сами одну из их возможностей – обогащать наше понимание явлений за счет смены форм представления концептов.

Задание

Рано или поздно предпринимательская идея перестает развивать бизнес. В современной практике это происходит примерно на 10-12-й год существования компании. Другой признак исчерпания предпринимательского способа ведения дел – увеличение размера компании до 80-100 человек. Обычно в этот период компании начинают нуждаться в разработке стратегий своего развития. В стратегической риторике бизнеса можно насчитать уже больше 30 определений стратегии. Попробуйте творчески поработать с первым определением из этого ряда.

...

Издревле стратегия – это ведение войска (от греч. stratos – войско, ago – веду). Это становится определенно понятным, если попытаться получить ответы на три вопроса: ОТКУДА ведут войско? КУДА ведут войско? КАК ведут войско? Если за войско принять мысль, то эти три компонента примут следующие образы: откуда – от проблем; куда – к цели; как – по особенному придуманному пути. Именно стратегическая ПРОБЛЕМА, стратегическая ЦЕЛЬ и СОБСТВЕННО СТРАТЕГИЯ как линия движения к цели и образуют понятие стратегии.

1. Представьте понятие «стратегия» в разных формах:

– словами (лингвистически);

– значками (атрибутивно);

– множествами;

– родами структур.

2. На сравнении форм представления одного и того же концепта попытайтесь установить то конструктивное приращение, которое возникает при усилении «жесткости» экспликации концептов.

Комментарий

Собственно, лингвистическое определение уже дано. Можно лишь придать ему связный вид или переделать в соответствии с одним из известных способов определения понятий (глава 2).

Атрибутивно (графически) стратегию можно представить хотя бы так.

Графический облик концепта «стратегия».

Здесь «материя стратегии» – это те решения, из которых она выстраивается как «линия» движения к цели. Согласитесь, вместе с этим обликом уже что-то произошло с первоначальным пониманием стратегии. А что именно, кроме наглядности? Попробуйте теперь каждый элемент этого определения представить как множество (в смысле объем понятия) и связать его с другими элементами отношений. Что произойдет при этом с содержанием понятия «стратегия»?

Упражнение 10. О «схватывании» смыслов

Контекст

Понимая сложное, мы должны уметь «входить» в непрерывные процессы осмысления явлений и «выходить» из них.

Менеджмент концептуального уровня отличается от всех других прежде всего тем, что он принципиально связан с нахождением и особенным конструированием, как правило, непростых смыслов. Вопрос «как мы это будем понимать?» возникает здесь чаще, чем «что мы будем делать?». Любое решение на этом уровне зависит от того, как был «схвачен» смысл ситуации. Работа концептуального мышления состоит здесь в переходе от неявных, скрытых, имплицитных форм смыслов к явным, наглядным, конструктивным.

Один из подходов к начальной экспликации смыслов предложен В. Налимовым. Попробуйте опробовать его так, чтобы для вас состоялся некий «механизм» работы со смыслами.

Задание

В заданиях, которые получают менеджеры, студенты серьезной бизнес-школы, можно найти такое: «Проведите сравнение вашей организации с организацией одного из студентов вашей группы. Опишите основные различия и сходства в подходах к оценке деятельности. Какими вам представляются базовые предположения относительно природы деятельности в каждой из организаций?».

Обратите внимание на понятие «природа деятельности». Как бы вы ответили на вопрос о природе деятельности в вашей компании? Какой смысл вы находите в этом задании?

Обратимся к классикам… Читаем у Аристотеля:

...

«Общество, состоящее из нескольких селений, есть вполне завершенное государство, достигшее, можно сказать, в полной мере самодовлеющего состояния и возникшее ради потребностей жизни, но существующее ради достижения благой жизни. Отсюда следует, что всякое государство – продукт естественного возникновения, как и первичные общения: оно является завершением их, в завершении же сказывается природа. Ведь мы называем природой каждого объекта – возьмем, например, природу человека, коня, семьи – то его состояние, какое получается при завершении его развития. Сверх того, в осуществлении конечной цели и состоит высшее завершение, а самодовлеющее существование оказывается и завершением, и наивысшим существованием». [150]

1. Каков же смысл «природы деятельности» в компании? Попробуйте ответить на этот вопрос, опираясь на текст Аристотеля.

2. Если вам удалось ответить на первый вопрос, попытайтесь определить, как вы это делали? Не могли бы вы как-то обрисовать тот «механизм» или подход, который состоялся при определении смысла «природы деятельности в компании»?

Комментарий

Прежде всего осознайте и выпишите тот список смыслов, которые у вас возникают по отношению к понятию «природа деятельности». Какой из них нужен вам для выполнения задания из учебника менеджерам, то есть для описания деятельности организации? Далее, опираясь на логику налимовского подхода к работе со смысловыми полями, вам следует в тексте Аристотеля искать подсказки. Это те дополнительные слова, которые могут выступать в качестве кодов к поиску значений смысла «природа деятельности», которые нужны вам. Какое это слово или слова? Что здесь выступает в качестве сигнализатора, указателя на тот смысл, который нам нужен?

По завершении поиска смысла «природа деятельности» постарайтесь как-то схематично представить подход, который у вас получился.

Собственно, мы уже говорим о нем: есть некое поле смыслов, есть некая познавательная задача (когнитивная ситуация), есть некие указатели на нужный смысл, наконец, сам смысл… Вы не находите во всем этом подтверждение идеи о триадности «единиц» смыслов? Впрочем, это заметнее проявляется при выполнении упражнения 14.

Упражнение 11. Свободная игра с системами

Контекст

Это работа по порождению нужных для той или иной познавательной ситуации систем и по уничтожению систем, «отработавших» свои познавательные роли.

Трудно вообразить концептуально построенные решения в неупорядоченном, несистематизированном виде. И все же системные построения в концептуальных техниках играют такую же вспомогательную роль, как и все другое. Поскольку никаких реальных систем в природе нет и все они – плоды наших умозрительных построений, то все мы свободны в их порождении и уничтожении. На каждый акт мышления нам нужны/не нужны только такие системные облики исследуемых ситуаций, которые нужны/не нужны. Мы говорим о том, что всякая система должна служить какой-то определенной исследовательской задаче. Так, если система распределения полномочий украшает стены руководителя вчерашнего дня, то и хорошо – все ж удивительно живучая идея менеджмента 30-х годов прошлого века!

Предлагаю вам здесь поупражняться в свободном конструировании систем одного и того же объекта.

Задание

Еще раз обратитесь к своей компании, но теперь уже с новых различительных «высот».

1. Постройте несколько системных обликов своей организации (организационных структур), взятых со стороны следующих идей:

– как состав подразделений и служб;

– как логику движения функциональных потоков;

– как последовательность действий;

– как разнообразие отношений с клиентами;

– как информационные потоки;

– как поле сил по отношению к новой системе аттестации персонала;

– как взаимосвязь причин организационного конфликта;

– как сеть желаемых влияний компании на рыночных игроков;

– как сеть действительных влияний компании;

– как ранжированную последовательность рычагов мотивации персонала;

– как реальную взаимосвязь целей деятельности по подразделениям.

2. Для каждого построенного системного облика установите перечень тех задач, которые могут быть решены с его помощью.

3. Предложите наиболее удобную форму представления каждого из этих системных обликов.

Направление движения мысли

Скорее всего, для каждой новой идеи (грани) организации вы станете искать разумные основания, чтобы мысленно раздробить компанию на какие-то части. При этом вам понадобится договориться с самим собой (с коллегами) по поводу того, что вы будете рассматривать в своей компании, а что оставите без внимания – мы говорим о границах систем. Вам придется произвольно определить глубину конкретности рассмотрения частей. Связи между частями, которые вы выделите, уже почти заданы самим выбором той или иной системы. В одном случае это логика следования (например, действий, или функций, или причин), в другом – это отношение «состоять из» и так далее.

Если у вас есть какая-то актуальная задача по отношению к пониманию своей организации, то предложите для нее свой особенный способ систематизации.

Неужели все эти системы вы отобразите одними и теми же значками?

Упражнение 12. Отделение логического от психологического

Контекст

У Г. Фреге концептуализм «взял» простое правило всегда четко отделять психологическое от логического.

Любой текст – это всегда больше, чем его содержание. Это тем более так, когда мы имеем дело с речью. В концептуальной практике менеджер всегда имеет дело с чьими-то текстами, не говоря уже о том, что согласно гуманитаристике все, с чем мы имеем дело, дается нам только как текст. То, что хорошо для художника, составляет настоящую проблему для аналитика концептуального уровня. Ему приходится пробираться к логическому содержанию текстов сквозь джунгли содержания психического. Это сложно еще и потому, что зачастую психическое дает нам указания на то, как нам следует понимать логический предмет, выраженную в тексте мысль. Поупражняйтесь в ее извлечении…

Задание

Для следующих фрагментов реальных работ менеджеров из разных компаний попытайтесь отделить логический предмет от всего остального.

Текст 1. «Самое главное в управлении – это гармоничное использование сознательного и бессознательного. Только на стыке этих двух различных состояний сознания руководителя начинается включаться состояние „парения“. Это когда часть решений принимается на основе четких правил, а часть – приходит извне, из бессознательного. Это сравнимо с приходом музы к людям творческих профессий. Моя гибкость, способность „отпускать“, опора на сознательное и бессознательное одновременно – это то, чему я обязан в своем успехе».

Текст 2. «Мое подразделение представляет собой зачаточное звено, эволюционные процессы которого направлены в сторону возрастания и углубления сознания. В понятие „сознание“ я вкладываю ноосферу всего холдинга. Я уверена, именно из моего подразделения пойдут импульсы и новые деятельности всего предприятия в целом. Сейчас мое подразделение находится на этапе осознанной некомпетентности. Начался процесс бурных перемен. Мы как бы упали на „дно“ и резко оттолкнулись наверх к кислороду. Каждое новшество ведет к новой деятельности. Наш „корабль“ получил карту с точным маршрутом. У нас есть попутный ветер».

Любопытно, что у вас останется в качестве логического содержания вот этого текста…

Текст 3. «Проведенные исследования в рамках осуществленного аудита вузов убедительно показывают, что требования к выпускникам определяют необходимость более глубокого и подробного их изучения в контексте предлагаемой разработки концепции. В данной концепции система образования будет призвана сформировать условия для эволюционного выращивания новой генерации высокообразованных профессионалов в отрасли. Результаты ее дальнейшей научной проработки и апробации в образовательной практике способны реализовать прорывное развитие отрасли на основе высоких образовательных и наукоемких технологий; подготовить специалистов, для которых установка на саморазвитие, профессиональное мастерство, выработку индивидуального стиля деятельности являются приоритетными на протяжении всей жизни».

Конкретно:

1. Выделите в этих текстах некие главные концептуальные структуры, отражающие их основное содержание.

2. На сравнении того, что у вас получится в ходе этой работы, с тем, что было дано самими текстами, постарайтесь понять различия между психическим и логическим в концептодеятельности.

Комментарий

По существу вам предлагается провести некую концептуальную расчистку текстов по типу школьного задания – выделите главную мысль сочинения. Только в расширении этих школьных навыков выразите эту мысль концептуально как можно строже – вы знаете, что это такое: в виде базисных понятий и родовых отношений. Главное в этом упражнении – увидеть то, что остается после концептуальной огранки текстов. Как вы объясняете себе то, что взяли из каждого текста весь логический предмет? И все ж любопытно – что у вас останется от третьего текста…

Упражнение 13. За чистоту выводов!

Контекст

Навыки выведения непротиворечивых следствий из ряда суждений возникают в ходе практики построения умозаключений. Это раздел формальной логики, с которым можно познакомиться в любом вузовском учебнике. [151] Обычно в таких учебниках дается много упражнений – можно обратиться к ним. Но однажды при возвращении из командировки я обнаружил в самолетном кресле журнал, в котором наткнулся на забавный тест. [152] Попробуйте пройти его – вам понравится.

Задание

Постарайтесь быстро и правильно ответить на следующие вопросы. Заранее предупреждаем: содержание утверждений абсурдно, но логически безупречно. В каждом задании может быть несколько правильных ответов или не быть вообще. На весь тест отводится 8 минут. Засеките время… Начали!

1. Некоторые улитки являются горами. Все горы любят кошек. Следовательно, все улитки любят кошек.

А. Правильно.

Б. Неправильно.

2. Все крокодилы могут летать. Все великаны являются крокодилами. Следовательно, все великаны могут летать.

А. Правильно.

Б. Неправильно.

3. Некоторые кочаны капусты являются паровозами. Некоторые паровозы играют на рояле. Следовательно, некоторые кочаны капусты играют на рояле.

А. Правильно.

Б. Неправильно.

4. Две рощи никогда не похожи друг на друга. Сосны и ели выглядят совершенно одинаково. Следовательно, сосны и ели не являются двумя рощами.

А. Правильно.

Б. Неправильно.

5. Никто не может стать президентом, если у него красный нос. У всех людей красный нос. Следовательно, никто не может быть президентом.

А. Правильно.

Б. Неправильно.

6. Все вороны собирают картины. Некоторые собиратели картин сидят в птичьей клетке. Следовательно, некоторые вороны сидят в птичьей клетке.

А. Правильно.

Б. Неправильно.

7. Только плохие люди обманывают и крадут. Ольга – хорошая.

A. Ольга обманывает.

Б. Ольга крадет.

B. Ольга не крадет.

Г. Ольга обманывает и крадет.

Д. Ольга не обманывает.

8. Все воробьи не умеют летать. У всех воробьев есть ноги.

A. Воробьи без ног могут летать.

Б. Некоторые воробьи не имеют ног.

B. Все воробьи, у которых есть ноги, не могут летать.

Г. Воробьи не умеют летать, потому что у них есть ноги.

Д. Воробьи не умеют летать, и у них нет ног.

9. Некоторые люди – европейцы. Европейцы – трехноги.

A. У некоторых людей три ноги.

Б. Европейцы, являющиеся людьми, иногда трехноги.

B. Люди с двумя ногами не являются европейцами.

Г. Европейцы – это люди с тремя ногами.

Д. Европейцы с двумя ногами иногда являются людьми.

10. Цветы – это зеленые животные. Цветы пьют водку.

A. Все зеленые животные пьют водку.

Б. Все зеленые животные являются цветами.

B. Некоторые зеленые животные пьют водку.

Г. Цветы, которые пьют водку, являются зелеными животными.

Д. Зеленые животные не являются цветами.

11. Каждый квадрат круглый. Все квадраты красные.

A. Бывают квадраты с красными углами.

Б. Бывают квадраты с круглыми углами.

B. Бывают круглые красные углы.

Г. Углы и квадраты, круглые и красные.

Д. У красных квадратов круглые углы.

12. Хорошие начальники падают с неба. Плохие начальники могут петь.

A. Плохие начальники летят с неба вниз.

Б. Хорошие начальники, которые умеют летать, могут петь.

B. Некоторые плохие начальники не могут петь.

Г. Некоторые хорошие начальники плохи, так как они умеют петь.

Д. Плохие начальники не падают с неба.

Комментарий

Правильные ответы: 1 – Б; 2 – А; 3 – Б; 4 – А; 5 – А; 6 – Б; 7 – ни один; 8 – В; 9 – А, В, Г; 10 – В, Г; 11 – ни один; 12 – ни один.

Если за каждый правильный ответ поставить по одному баллу, а потом сложить все правильные ответы, можно получить некоторую сумму, которая может утешить вас или взволновать. Судите сами.

0-2: Это тяжелый случай. Почти не лечится.

3-6: Логика у вас есть. Но ее мало. Показаны тренировки.

7-10: Хороший результат! Есть и способности, и навыки.

10-12: Блестящий результат. Переходите к водным процедурам!

Упражнение 14. О «единицах» смысла в концептуальных актах

Контекст

«Единицей» смыслов в любом акте концептуального мышления является триада: Объект, Предмет, Когнитивная ситуация. Один и тот же объект (компания) в разных познавательных ситуациях дает нам совершенно разные предметы. Удерживание в сознании этой «триады» спасает аналитика от интеллектуального хаоса, от многозначности суждений, от беспокойства сложности. Потренируйтесь в этом.

Задание

Пусть вы размышляете о том, как повысить живучесть увядающей компании. Здесь именно она есть объект вашего мышления. А предметы мышления могут отличаться друг от друга как небо и земля. Попробуйте выделить их для трех различных когнитивных ситуаций.

Ситуация 1. Пусть о проблемах компании сигнализируют сбои в согласованности решений менеджеров. Например, никто не вел наблюдение за ситуацией на рынке; не было принято корректирующих решений при изменении спроса; не было анализа степени достижения стратегических целей и т. д. В этих условиях вы начинаете разрешать проблемы.

Ситуация 2. По ряду симптомов вы связываете проблемы со слабым использованием потенциала компании: упускаются шансы на выгодные партнерские отношения; имеющиеся сведения о стратегиях рыночных игроков не используются; явные конкурентные преимущества не задействуются и т. д. Вы собираетесь найти ряд выходов из ситуации.

Ситуация 3. Вы обеспокоены отношениями между сотрудниками и их способами ведения дел: из-за конфликтов тормозятся дела; согласование простых вопросов затягивается; совещания превратились в разборки отношений и политические игрища; на звонки клиентов некому отвечать, отчего хорошие заказы срываются и т. д. Все это побудило вас искать способы оживления деятельности.

Сделайте следующее – дайте описание предметам мышления (анализа), которые возникают в каждой из предложенных когнитивных ситуаций. Иными словами – что вы станете исследовать в каждой из них?

И вот еще задание обратного характера. Предположим, менеджеры заняты анализом следующего ряда предметных областей в компании:

– ценности, страхи, ритуалы, нормы поведения персонала;

– работу вентиляции в помещениях;

– сеть коммуникаций между отделами;

– отдачу на вложенный капитал;

– процедуры управленческого контроля;

– метафоры, язык, который преобладает в компании;

– ожидания заинтересованных сторон бизнеса;

– пространство стратегических групп на рынке.

Определите те возможные когнитивные ситуации, по отношению к которым уместны эти предметные области.

Примерное направление рассуждений

По первому заданию. В ситуации 1 вы, скорее всего, будете иметь дело с решениями относительно структур и качества управления бизнес-процессами, с процессами выработки решений по поводу целенаправленной деятельности компании. Приведите примеры этой предметной области. В ситуации 2 вы должны будете перестать замечать в ней управленческие структуры и обратиться к россыпи ее ресурсов и способностей. Обсудите в группе или поразмышляйте самостоятельно – что это значит? В ситуации 3, скорее всего, вы «возьмете» предметом своего анализа корпоративную культуру. Что именно будет представлять собой эта предметная область?

По второму заданию восстановите те возможные задачи, в которых имеет смысл рассматривать каждый из предложенных предметов. Скорее всего, рядом с каждым из них возникнет небольшой список этих задач. Сделайте конструктивные выводы и из этого обстоятельства в том числе.

Упражнение 15. Порождение классов решений

Контекст

Концептуально построенные решения имеют черты «жестких» структурированных идей, удерживающих не единицы, а классы решений и представлений.

Предлагаю вам потренироваться в порождении множеств частных (видовых) решений из одного родового, но построенного концептуально.

Задание

Пусть некоторая группа компаний приняла решение объединиться в альянс. И пусть в этом альянсе разрешены всевозможные виды взаимодействия между отдельными компаниями. Понятие «взаимодействие» чрезвычайно велико по объему. Зададим ему наиболее общие свойства, позволяя компаниям образовывать любые структуры за исключением таких, где компании взаимодействуют сами с собой. Строго говоря, это свойство антирефлексивности отношения «взаимодействие».

Теперь поступим еще строже – выразим идею этого альянса в виде формальной теории.

Базисное понятие одно – множество компаний группы (X1). Родовое отношение выглядит следующим образом:

Структура D1 интерпретируется как «Множество пар: компания и взаимодействующая с нею другая компания». Установим ограничения на разнообразие структур взаимодействия, которое задает эта теория. Так, установим, что отношение взаимодействия компаний антирефлексивно (вы помните, о чем это), а множество вариантов взаимодействия компаний не пусто, то есть есть хотя бы две компании, которые все же взаимодействуют. Формально эти ограничения запишем в виде следующих аксиом:

При таком способе задания отношения в наше поле зрения попадает чрезвычайно много вариантов структур взаимодействия компаний и, соответственно, видов альянсов. Это и понятно – чем меньше ограничений, тем больше свобод.

А теперь само задание: выведите из этого концептуального решения по возможности более полный ряд частных решений по конкретным видам взаимодействия компаний в альянсе.

Комментарий

Для выполнения этого задания и для упрощения мыслительных операций вам понадобится принять условно, что в альянсе будет, например, 3–4 компании. Это облегчит мысленный перебор вариантов структур взаимодействия. Рассмотрите все возможные отношения, которые образуются на этих 3-4-х элементах множества Xt. Начну с вами…

1. Здесь возможен альянс в виде группы автономных пар компаний. Схематично этот вариант группового поведения выглядит так.

Альянс из компаний, объединенных в автономные пары.

Из схемы видно, что в автономных парах могут находиться компании с различным по характеру видом взаимодействия. Это могут быть структуры с симметрией взаимодействия и без нее. В первом случае между компаниями существуют обменные процессы, а во втором – односторонние. Каждая потенциальная группа компаний может состоять из любого количества взаимодействующих пар. Из построенной теории этот класс решений формально выделяется термом следующего вида:

2. Здесь возможен альянс в виде взаимодействия типа «один – с несколькими». Это вариант альянса в виде иерархической структуры.

Альянс из компаний, объединенных по типу «один к нескольким».

Примером такой организации взаимодействия компаний может служить отношение «начальник—подчиненные». В альянсе может быть несколько структур подобного типа. Этот класс выражается следующим термом:

Продолжайте исследование родовой концептуальной структуры. Попробуйте со смыслом вывести такие частные решения по взаимодействию компаний в альянсе, как вариант типа «несколько – с одним», варианты разнообразного симметричного взаимодействия; транзитивного взаимодействия и другие. Так можно и следует выйти к детальной полной картине разнообразия отношений компаний в альянсах, тщательно анализируя бинарное отношение на одном множестве – на множестве взаимодействующих компаний, ограниченное введенными аксиомами. Заметим, что во всех приведенных и возможных структурах понятие «взаимодействие» не конкретизировалось. Это сделано для получения максимального разнообразия видов взаимодействия как абстрактного отношения между компаниями, не окрашенного «оттенками» свойств взаимодействий. Но можно перейти и к ним.

Упражнение 16. Придумывание имен

Контекст

Существует три формы использования концептов в ходе их снашивания: использование как выведение понятий – следствий; использование как интерпретация; использование как создание имен для понятий.

Предлагаю вам поупражняться в последнем. Работа эта сродни забавам богов Олимпа. Еще мудрецы древности знали, что созданием имени создается некий закон, который задает отношение к именуемому, поскольку любое имя направляет сознание на поиск не любых, а определенных сущностей. Механизм этого направления сознания до конца не понятен, но он действует. Об этом хорошо знают специалисты по PR-акциям и проектам, придумывающие сильные имена своим детищам. Вы замечали, что есть фамилии, которые изначально, даже без ассоциации с какими-то личностями или характерами, вызывают уважение некоторым особенным порядком букв-звуков? Ну и, соответственно, есть иные фамилии и имена. Дать концепту сильное имя стоит дорогого.

Но что означает «сильное» имя в практике менеджмента? Это, по крайней мере, следующее.

– Оно точно указывает на существенные признаки понятия, отделяя его от других.

– Оно не закрывает смысловое поле концепта окончательно, позволяя ему развиваться в сознании людей так, чтобы при исчезновении, забывании деталей все же направлять мышление к существу концепта. Так, очень важно, например, стратегии или какому-то инновационному проекту в компании дать сильное имя. Это давно замечено в истории военной мысли – почти все стратегии, операции, особенности рельефа непременно называются какими-то именами: стратегия «Буря в пустыне», операция «Пробуждение», озеро Долгое. Этот же механизм порождает большое количество кличек и прозвищ. Можно об этом свойстве имен говорить как об их смысловой активности.

– Оно быстро «схватывается» и запоминается окружающими.

– Оно вызывает ту эмоцию, которая нужна для практической работы концепта.

Вы понимаете, что уже первые два признака конфликтуют друг с другом, требуя точности и размытости одновременно. Все так! В этом и есть сложность терминотворчества, которую мы попытаемся разрешить дальше, Бог даст, в следующей книге при освоении техник концептуального искусства. А поскольку мы рассматриваем пока его основания, прошу вас помыслить самостоятельно.

Задание

В предыдущем упражнении у вас должно было появиться несколько новых понятий. Это концепты, определяющие различные виды организационных альянсов, образующихся на одном отношении «взаимодействия». Напомним их себе.

– Альянс в виде группы автономных пар симметрично взаимодействующих компаний.

– Альянс в виде взаимодействия по типу «одна компания с несколькими другими автономными компаниями».

– Вариант альянса типа «одна взаимодействует с несколькими компаниями, взаимодействующими между собой попарно».

– Вариант альянса, в котором компании взаимодействуют в цепочке, по кругу и пр.

Если вы хорошо потрудились, выполняя предыдущее упражнение, то у вас должно было получиться не менее двух-трех десятков весьма конструктивных форм взаимодействия компаний. Собственно, задание.

1. Придумайте названия всем этим формам альянсов как неким видовым концептам, полученным вами при развертке родовой концептуальной схемы.

2. Предположите, что отношение «взаимодействия между компаниями» приобрело конкретное содержание. Пусть это будет такое: «взаимодействие в виде информирования о состоянии собственных тактических планов». Или «взаимодействие в виде передачи человеческого ресурса на временное использование». Придумайте теперь новые имена для альянсов, построенных на основе таких видов взаимодействия. Сделайте это для всех тех структур, которые вы рассматривали в предыдущем задании.

3. По итогам этих двух заданий выведите несколько уроков для себя в отношении придумывания имен концептам.

Комментарий

Лучше это упражнение делать в группе, поскольку здесь нужна добродушная критика коллег как людей, воспринимающих ваши имена со стороны. Полезно здесь разработать небольшую «сетку» для оценивания появляющихся у вас имен концептов, например, такую:

В это поле оценок вы можете ввести и другие критерии для оценивания имен. Но немного. МАТЕМАТИКИ ПО ЖИЗНИ ПРЕДУПРЕЖДАЮТ: МНОГОКРИТЕРИАЛЬНЫЕ ЗАДАЧИ НЕКОРРЕКТНЫ!

«Пример оценивающей сетки для имен»

Упражнение 17. Работа с конструктами

Контекст

Абстрактные концептуальные структуры можно исследовать отдельно от предметных областей и «коллекционировать» для случая уместного применения. Тогда, при возникновении потребности понять какую-либо новую предметную область, можно будет найти нужную структуру и применить ее как объяснительное средство.

Конструкты как некие универсальные концептуальные изделия очень удобны в менеджменте концептуального уровня. Особенно удобны они там, где бывает сложно понять какую-то ситуацию, но уже необходимо принимать решения по ней. В таких случаях конструкты выручают тем, что позволяют сравнительно легко понять ситуации (предметные области) по их концептуальному подобию другим. Это происходит быстро.

В следующей книге, где мы будем говорить об искусстве концептуального мышления и об его эффективных методах, вы увидите этот способ понимания сложной реальности как «Метод короткого пути». А пока потренируйтесь в применении некоторых несложных конструктов к различным предметным областям.

Задание

Практика бизнеса всюду демонстрирует примеры того, что рано или поздно в компании обнаруживаются участки, которые оказались вне поля зрения менеджеров или, как говорят, «вне контроля». Это закономерное обстоятельство, поскольку зона влияния (управления) развивается точно так же, как и все остальное – от незаметных форм к явным и далее к окаменелым. В подобных случаях возникает вопрос об организации управления этими новыми объектами. Но как это делать в новых предметных областях? Как, например, организовать управление ожиданиями заинтересованных сторон вашего бизнеса, или ментальными моделями персонала, или опытом клиентов? Я беру лишь те предметные области, которые уже находятся в риторике успешного менеджмента. На этих областях потренируйтесь в использовании конструкта.

Собственно задание…

1. «Возьмите» конструкт «контур управления» – в графической форме он достаточно понятен.

Пример конструкта «контур управления».

2. Примените этот конструкт к следующим предметным областям:

– управление ресурсами компании;

– управление качеством деятельности;

– управление командами;

– управление конфликтами;

– управление долгами;

– управление развитием;

– управление лояльностью клиентов;

– управление приверженностью персонала;

– управление психологическими контрактами;

– управление творчеством;

– управление талантами;

– управление методами работ;

– управление стилями управления;

– управление управлением деятельности.

Комментарий

«Примените конструкт» означает в концептуальных практиках то, что все компоненты конструкта следует интерпретировать в терминах той или иной предметной области. Так, для каждой из предложенных предметных областей вам потребуется совершенно конкретно определить содержание каждого из элементов конструкта: какие состояния объекта управления следует изменять, за чем, за какими величинами следует наблюдать, какие оценки получать, что взять в качестве целевых состояний и так далее.

Для каждой новой предметной области у вас должно получиться особенное наполнение компонентов конструкта «контур управления». Заметьте, как различаются все решения по организации управления в каждой из предметных областей при том, что речь идет только об управлении, а не о развитии, например, или не о поддержании и пр. Именно управление и было тем основанием, по которому мы посмели употребить один и тот же конструкт к совершенно разным сферам менеджмента.

По аналогии вы можете выработать решение об организации управления каким-то другим важным процессом в вашей организации. Удачи!

Упражнение 18. Восхождение к конкретному

Контекст

Концептуальное мышление можно трактовать как особенный метод, как современную инженерную версию метода восхождения от абстрактного к конкретному.

Вслед за К. Марксом мы уже говорили, что конкретное решение только потому и конкретно, что оно появляется как синтез многих других решений и определений. В правильно организованном мышлении конкретное решение появляется в результате синтеза, а не как исходный пункт мышления. Уверен, вы понимаете, что в этом пункте я хочу уйти от расхожего мнения «конкретных парней» в менеджменте, которые на высоких уровнях неопределенности и сложности стремятся решать «конкретно», то есть сразу – кто виноват, а кто пойдет за «Клинским».

Попробуйте ради тренировки последовательно совершить путь восхождения от конкретного к конкретному через синтез абстрактного. В этом восхождении первое «колено» мы пройдем просто – я сразу предложу вам некие абстракции, за которыми вы увидите конкретные ситуации. А над вторым «коленом» восхождения придется потрудиться.

Задание

Первый сюжет

Из современных подходов к менеджменту известно, что компания, устремленная к успеху, достигает его при условии, что она сумеет сбалансировать себя по нескольким измерениям (аспектам). Это такие аспекты, как ФИНАНСЫ, КЛИЕНТЫ, ОПЕРАЦИИ, ЛЮДИ – вы понимаете, что я говорю об идее ССП – системе сбалансированных показателей. [153] Конечно же, компания – это конкретные люди, конкретные кабинеты, бумаги и все прочее. Но мы будем иметь в виду только эти четыре аспекта, то есть не будем брать в расчет конкретных людей, обои в кабинетах и прочее. Вот это выделение четырех аспектов и есть первая абстракция, первое «колено» восхождения. Выражу ее концептуально в атрибутивной форме.

Концептуальная схема идеи ССП.

В этой несколько упрощенной трактовке концепции ССП отношения баланса между аспектами я выразил в логике так называемой Z-теории: «Если мы хотим иметь такие-то ФИНАНСЫ, то нам надо удовлетворить таких-то КЛИЕНТОВ, для этого мы должны создать такие-то ОПЕРАЦИИ, а для этого нам нужны такие-то ЛЮДИ». Кроме того, определение каждого аспекта как базисного понятия концептуальной схемы давайте зададим в виде соответствующих целей: финансовые цели; цели по отношениям с клиентами и так далее. Вы помните – все это для нас множества как объемы понятий.

С этой схемой уже можно работать, задавая конкретные цели, составляя их в балансные отношения друг с другом, находя среди них те, которые соответствуют бизнес-целям и отбраковывать остальные и так далее. Это будет работа с конкретным. Но я хочу повести вас дальше.

Сюжет второй

У Аристотеля есть следующее определение: «…человек по природе своей есть существо политическое». [154] Это тоже абстракция, ведь каждый из нас нечто больше, чем политическое существо. Ну, большинство из нас, по крайней мере. Если попытаться преобразовать эту мысль в концептуальную форму (концептуализировать), то получится примерно следующее.

Концепуальная схема идеи «Человек – политическое животное».

Здесь люди – ИНДИВИДУУМЫ, а свойство «быть существом политическим» выражено понятием ИНТЕРЕСЫ и двумя отношениями: отношением устремления к удовлетворению интересов и отношением общения, то есть взаимодействия. Это близко к тому, что имел в виду Аристотель. С этим концептом тоже можно работать, определяя конкретные интересы людей, мысленно соединяя людей с разными интересами, чтобы исследовать или создавать нужные нам реальности.

Третий сюжет

Предлагаю вам посмотреть на две состоявшиеся абстракции вместе и согласиться с тем, что вторая концептуальная схема целиком тождественна базисному понятию ЛЮДИ из первой схемы. Это одно и то же понятие, только во второй схеме, в аристотелевской идее, оно выражено иначе, через другие базисные понятия и отношения. Все это означает, что концептуальные схемы можно объединить заменой одного из понятий (ЛЮДИ) целой концептуальной схемой. На языке концептуалистов это называется синтезом теорий. Взгляните на результат синтеза.

Обратите внимание, в этой новой концептуальной схеме больше нет понятия ЛЮДИ, но вместо него есть целая структура.

А теперь собственно задание…

1. Проведите интерпретацию первой концептуальной схемы (теории ССП) для какого-либо реального случая из своей бизнес-практики.

Новая концептуальная схема.

2. Проведите интерпретацию второй концептуальной схемы (аристотелевской теории).

3. Проведите интерпретацию новой концептуальной схемы, получившейся после синтеза теорий.

4. На сравнении результатов первого и третьего заданий оцените то приращение конкретных решений, которое состоялось после синтеза двух абстракций.

Комментарий

Это упражнение имеет двоякую цель. Первая – продемонстрировать и тем самым прояснить логику двухколенного восхождения к конкретным решениям через операции с абстракциями. Вторая – дать вам возможность поупражняться в наращивании смысловой мощности решений, конструируемых концептуально ориентированным мышлением.

В этом упражнении (особенно в концепции ССП) каждый вариант сопоставления элементам множеств каких-то величин (целей) рассматривайте как некие конкретные менеджерские решения. Это позволит вам сопоставлять решения до и после синтеза теорий и выводить для себя какие-то значимые следствия.

Очевидно, интерпретировать новую (синтезированную) концептуальную структуру сложнее первых, но сами решения при этом получаются богаче. В них появляются не только цели, навязываемые так называемому «персоналу», но и индивидуумы со своими интересами и социальными играми – ведь и вы под отношением общения имели в виду это?!

Упражнение 19. Мышление «сверху»

Контекст

Объективное знание не может основываться на опыте, накапливаемом в некотором роде «наивным» способом якобы «чистого» наблюдения за фактами.

Путь к нему – через порождение гипотез, построение теорий и их безжалостную критику.

Аналитика высокого уровня всегда можно распознать по простому признаку – для него факты играют, казалось бы, незначительную роль. Прослушав отчет о состоявшемся событии, он чересчур быстро для окружающих начинает рассуждать примерно так: «Все это дает основание предположить, что…». Вот это «предположим», или «пусть», или «допустим» отделяет логиков от лириков. Вы понимаете, разумеется, что лириками я называю здесь людей с «конкретным» мышлением, не допускающих подобных вольностей?! Вот пример такого мышления, взятый мною из отчета одного внимательного к фактам менеджера.

...

«Анализ конфликта в нашей организации

Личные отношения между секретарем и одним из сотрудников организации привели к тому что поведение влюбленных стало раздражать ряд других сотрудников. В основе конфликта лежит желание влюбленных „потискать друг друга“ в рабочее время (причем это желание проявляется очень часто), а другие сотрудники не позволяют реализовать данное желание. Возникновению конфликта способствовала атмосфера дозволенности, существовавшая в организации. В этой атмосфере сдерживающими факторами являлись только представления сотрудников о том, „что допустимо на работе, а что нет“. Но, как говорят, „любовь затмевает разум“, – влюбленные не всегда могут дать адекватную оценку своему поведению. Все это необходимо рассматривать с учетом следующих обстоятельств.

– Большинство сотрудников, в том числе и влюбленные, не считают свою работу идеальной и, почувствовав давление, могут уйти из организации.

– Организация переживает не самые лучшие времена.

– В контрактах сотрудников тема личных отношений не затрагивается. Ее определяют неформальные контракты. Такая ситуация является причиной вседозволенности и не дает мне „формальной опоры“ в управлении.

– В организации нет порядка рассмотрения жалоб.

В этой связи мною было принято следующее решение по устранению конфликта…»

Разве это не лирика? В этом пункте я остановлю рассказ, предоставив вам возможность досочинять его по своему усмотрению и опыту управления конфликтами. Кстати, здесь лучше устранять конфликт или управлять им?

Предлагаю вам на этом примере испытать и оценить в сравнении два различных пути принятия решений, в одном из которых мы будем использовать гипотетико-дедуктивную логику мышления как наиболее результативную для менеджмента концептуального уровня.

Задание

1. Предложите одно-два решения по конфликтной ситуации, которая описана выше.

...

Одно могу предложить сразу же – наказать невиновных и поощрить непричастных. Педагогически очень сильный прием, особенно если делать упор на возникающие последствия, управляя ими ради исправления ситуации. Кстати, приблизительно так и поступил менеджер-лирик. И помогло. Но ненадолго… Еще двое влюбились и пошли по известному сценарию. Но на них уже никто не обращал внимания… такая диалектика отношений.

2. Дайте какое-то определение подходу к мышлению, который состоялся у вас при выполнении первого задания. Попробуйте рассуждать в залоге «бадейной»/«прожекторной» теории К. Поппера.

3. Постройте некий алгоритм размышлений по этой ситуации, который бы претендовал на воплощение гипотетико-дедуктивного подхода к мышлению.

Комментарий

Надо ли комментировать «конкретную» логику – она проста. Продемонстрирую подход «сверху». Получится сложно, но сделаем это ради очередной демонстрации и закрепления техники концептуального анализа ситуаций. Наверное, в реальном поиске конкретного решения я бы размышлял проще. Я бы… не стал его искать вовсе. Страстная любовь так быстротечна – стоит ли ускорять ее кончину даже ради корпоративного порядка?

Шаг 1. Налицо конфликт ценностей. Поводом к нему может быть что угодно: развязанный галстук, беспорядок на рабочем столе, чье-то восхищение «гадким» фильмом, чрезмерно громкий смех в кабинете и пр. Подобные конфликты разрешаются через управление ценностями – об этом уже много сказано. Предлагаю все же пройти известной дорожкой, рассуждая от общего. Вы заметили, уже два постулата состоялось?

Шаг 2. Деятельность людей определяет их психику через формирование ценностей, даже ценностных рядов. По существу, любая личность как продукт социального взаимодействия людей определяется набором ценностей. В этой ситуации следует увидеть сначала всю картину ценностного или, как говорят, психического пространства в компании, чтобы потом в нем найти благодатные (бесконфликтные) области. Если нам это удастся, то переход к этим распределениям личностей/ценностей будет делом обычной менеджерской работы. Итак, как может быть устроено психическое пространство компании?

Шаг 3. Мне представляется наиболее пригодной для нашего случая теория личности Л. С. Выготского. [155] В снятом, «очищенном» и сжатом виде она заключается в следующем.

...

Человек как личность имеет только социальную природу, определяемую структурой его ценностей. У Выгодского ценность – это определенное, конкретное распределение усилий человека по всему спектру возможных сфер его деятельности. Согласитесь, когда мы можем заниматься всем на свете, но реально, в свободном состоянии выбираем что-то одно, например, поднимаемся на горнолыжку в Абзаково, это и есть демонстрация нашей ценности. Ну, и дальше – совокупность ценностей личности влияет на ее поступки. По Выготскому, ценности делятся на смысловые (индивидуальные) и значенческие (групповые), а поступки определяются значенческими ценностями, поскольку они навеяны социальными отношениями. Связи между личностями возникают при наличии общих ценностей и умирают при их исчезновении. Можно еще учесть многое (например, что существует динамика распределения ценностей, что значенческие ценности становятся смысловыми, смысловые связи разрушаются, приобретаются и т. д.), но для нашего случая уже всего этого достаточно.

Шаг 4. Следуя выбранной логике, построим все возможное разнообразие ценностных структур в компании, опираясь на эту концепцию.

Концептуальная схема этого разнообразия может быть представлена так.

Целостно-личностная теория Л. С. Выготского.

Здесь основное отношение формулируется так: «Каждая ценность принадлежит одной или группе личностей, и существуют группы групп таких пар».

В родоструктурной форме эта теория будет выглядеть так:

X1 – множество ценностей,

Х2 – множество личностей.

При этом группы личностей состоят хотя бы из одной личности.

Шаг 5. Здесь в том самом компактном виде, в котором конструируются все решения в концептуальной технике, отражено все возможное разнообразие психических структур, которые могут существовать в компании. Попробуйте «вынуть» их из концептуальной схемы.

Потренируемся хотя бы на примере трех личностей и трех ценностей.

– Пусть в рамках нашего примера в природе существуют лишь три личности: 1, 2, 3 и следующие ценности:

а) целоваться;

б) заботиться о порядке;

в) работать над поставленными задачами.

– Построим все возможное разнообразие пар «ценность и группы личностей, которым она принадлежит». Если под цифрами понимать конкретные личности, а под буквами – конкретные ценности, то получается так: al, a2, аЗ, а(12), а(13), а(23), а(123) – последний случай самый интересный, согласитесь? В такой структуре конфликтов не может быть в принципе. Продолжим, б1, б2, б3, б(12), б(13), б(23), б(123), в1, в2, вЗ, в(12), в(13), в(23), в(123). Вы видите, что В(Х2) я представил как множество, состоящее из всех подмножеств, которые могут быть образованы из трех элементов. Я не учел лишь случаи типа 11, 22, 33 – они бессмысленны в нашем случае. Но это лишь заготовки для описания возможных ситуаций в воображаемой компании, поскольку все эти пары видятся нам лишь как список.

Мы раскрыли лишь структуру X1 x В(Х2). Теперь явным образом представим структуру B(X1 x В(Х2)). То есть из всех элементов списка нам следует образовать возможные подмножества. Продолжим рассуждать в терминах базисных понятий…

– Теперь из пар «ценность и группа личностей, которым она принадлежит» можно образовывать структуры их распределения. Начнем… Во-первых, это простейшие ситуации: a1, a2, аЗ, а(12), а(13), а(23), а(123), б1, б2, б3, б12, б(13), б(23), б(123), в1, в2, вЗ, в(12), в(13), в(23), в(123). Остановимся на миг – уже здесь видны благоприятные случаи: а(12), а(13), а(23), а(123), в1, в2, вЗ, в(12), в(13), в(23), в(123). Первые четыре случая хороши тем, что у двоих и даже у всех троих личностей (считай, сотрудников) есть только одна ценность – целоваться и больше ни у кого никаких (!) ценностей нет. Оцените ситуацию! Последние семь случаев хороши тем, что в каждом из них личность или группа личностей ценят только работу – все остальное для них безразлично. Что может быть лучше? Последний случай – просто мечта собственника – все трое ценят только работу над поставленными задачами и больше ничего! Дальше пойдут более сложные случаи, например: (a1, б2)) – тяжелый случай – первый любит сами понимаете что, а второй – порядок. Или вот: (a1, в(23)). Еще тяжелее – первый, понятно, что любит, а остальные двое только работать над задачами. Продолжайте конструирование всех возможных случаев.

...

Завершив это упражнение, не забывайте, что это лишь мир, представленный нами как B(X1 x В(Х2)). Для полноты картины придется обратиться и к следующему разнообразию – ВВ(Х1 х В(Х2)).

Однако чем, на ваш взгляд, вся эта комбинаторика должна завершиться? И в чем же, собственно, состоит логика нашего гипотетико-дедуктивного подхода к принятию решений?

Шаг б. Если бы вам удалось построить полное разнообразие распределения ценностных (психических) структур в компании, то среди них вы могли бы выбрать благоприятные для вас или для компании. Например, это могла быть такая структура: (а(123), в(123)). Представляете – все ценят производительный труд и одновременно живые радости жизни?! Словом, из всего разнообразия личностей/ ценностей, которое получено «сверху», вы могли бы по каким-то разумным правилам выбрать лучшую структуру. Это и было бы желанным концептуальным решением.

Представляю, что менеджер-практик должен здесь испытать сильное разочарование. Но напрасно. Концептуальное решение состоялось. Теперь предстоит искать обычные, известные в обычном менеджменте способы осуществления этого решения. То есть теперь можно заниматься формированием в команде такого психического пространства, которое мы выбрали как конструктивное (результативное, эффективное…). Вряд ли вы спросите – как? Об этом уже много сказано и давно. [156]

«…подобно тому, как и художник уже видит в деталях свое творение тогда, когда все еще видят только глину…».

Действительно ли всякий раз стоит доводить до полного исчерпания всю комбинаторику частных случаев базовой, исходной концепции? Первый ответ такой – это было бы очень полезно. Часто хороший результат неочевиден – его следовало бы получить таким наглядным способом. Кстати, тот менеджер, который дал повод нашему примеру, впоследствии использовал подобную концептуальную «математику» для принятия решения при открытии нового бизнеса. На консультации он приносил толстые тетрадки со множеством вариантов сегментации клиентов, доходности бизнеса, вариантов работы с поставщиками. Все состоялось!

Вторая часть ответа будет другой – по мере развития навыков концептуального мышления обычно уже не требуется подобной «игры» с частными вариантами концептуальных схем. Они становятся видны аналитику еще на стадиях построения исходных концепций, подобно тому, как художник уже видит в деталях свое творение тогда, когда все еще видят только глину. Подобно тому, как мастер еще на стадии выбора фокуса уже знает или, скорее, чувствует, что получится на снимке, – поделка или гордость фотографа.

Однако граница между «знает» и «чувствует» это уже область искусства. Об этом, об искусстве концептуального мышления, и будет следующая книга.

Напоследок

Сознаю по крайней мере два обстоятельства состоявшегося.

Первое – это то, что, обещая говорить о менеджменте концептуального уровня, в действительности часто увлекался и другой реальностью, другими примерами. Прошу рассматривать это не как потерю предмета рассуждений, а как попытку поднять вопросы концептуального мышления выше задач менеджмента. Я убежден и многократно убеждался в том, что все или почти все разнообразие таких задач вполне поддается сознанию, тренированному в концептуальных практиках, даже если они состоялись в других опытах. Здесь способность оставаться и свободно вести себя на уровне разнообразий, на уровне классов явлений перекрывает способность находить новые и сложные задачи менеджмента. Природа бизнеса находит их для нас сама.

Второе обстоятельство состоит в том, что здесь состоялось обращение и посильное вскрытие лишь оснований концептуального мышления, но еще не было речи о его техниках. Я пытался здесь лишь разложить перед нами ряд интеллектуальных «камней», из которых можно строить архитектуру решений высокого концептуального уровня. Теперь можно приступать к освоению техник такого рода строительства. Об этом будет следующая книга – она уже написана. Все это, по моему мнению, позволит нам в дальнейшем размышлять о прикладных, совершенно практичных вопросах менеджмента концептуального уровня. Я уже тружусь над темами «Концептуальная власть в организации», «Базовые концептуальные структуры развивающегося бизнеса», «Концептуальная работа на тренингах, бизнес-семинарах и стратегических сессиях», «Освобождающие силы концептуального мышления». До встречи! Мне было хорошо с вами.

Терминологический словарь

Абстрагирование – процесс и метод мышления в виде мысленного выделения в исследуемом объекте специфической, значимой для задачи исследования грани и отвлечение от незначимых.

Аксиоматизация – ограничение родового отношения концептуальной схемы, установление его свойств, определяемых особенностями предметной области, в виде утверждений относительно его элементов. Аксиоматизация обслуживает задачу формальной выводимости знаний из некоей теории.

Аксиоматический метод определения понятий – определение понятий через предложения (аксиомы), фиксирующие отношения объектов друг к другу с помощью знаковых выражений, входящих в эти предложения.

Аксиомы – утверждения, постулируемые относительно свойств родовых структур концептуальных схем.

Амортизация концептуальных схем (лат. amortization) – погашение, снашивание, использование концептуальных схем. Заключается в развертке концептуальных схем в виде порождения, именовании, интерпретации понятий.

Анализ – метод мышления в виде расчленения предметов на их составные части по различным основаниям, мысленное выделение в них различимых признаков.

Аспект (лат. aspectus) – взгляд, вид. Некоторая грань исследуемого объекта, значимая для исследователя.

Атрибутивная форма концептов (лат. atributum) – данное, приписанное. Форма представления концептов в виде неких атрибутов, образов, приписанных (приданных) их элементам. Чаще всего представляет собой графические образы.

Базисные понятия – понятия, которые в конкретной концептуальной схеме считаются исходными, неопределяемыми, но понимаемыми одинаково всеми пользователями концептуальной схемы. В базисных понятиях зафиксирован исходный уровень понимания предмета, предметной области.

Библиотека конструктов – описания ряда конструктов вместе с характеристикой потенциальных областей их интерпретации.

Видовые отношения – отношения как элементы видовых понятий. Часто под видовыми отношениями и видовыми понятиями понимается одно и то же.

Видовые понятия – элементы родовых структур концептуальных схем, выводимые из них как частные случаи. Представляют собой те частные понятия и отношения, которые допускаются аксиомами.

Выполнение интенции – волевой переход от желания что-то понять в объекте, от осознания исследовательского намерения к его осуществлению. При этом происходит вскрытие содержания аспекта мыслимого объекта.

Герменевтика (гр. hermeneutike) – истолкование. Наука о понимании текстов. Методы мыслительной работы по формированию, истолкованию смысла текста (явления). Выявление мышлением смысла, скрытого в символе.

Гипотетико-дедуктивный способ постижения реальности – способ познания, предполагающий выдвижение гипотез (предположений) относительно познаваемого объекта и их последующую проверку, начинающуюся от наиболее общих представлений о нем к частным.

Денотат (лат. denotatus) – обозначенный предмет. Объект, который имеется в виду говорящим или который определяется понятием в концептуальных конструкциях.

Дефиниция (лат. definition) – определяю. Определение понятий.

Дизъюнкции (лат. Disjunction) – разделение. Логическая операция по созданию сложного утверждения из простых с помощью разделительного союза «или». Формально это v – знак «или».

Дискурсивный уровень формализации – характер выразительных средств для концептов, отличающийся тем, что их язык обладает строгими правилами, позволяющими контролировать процесс передачи и приема содержания знаний. Дискурсивный уровень разделяется на три: нормализованный, символический и формализованный.

Имплицитный (англ. implicit) – подразумеваемый, невыраженный, скрытый. Свойство неразвитой формы понятий. Внешняя характеристика смысла на этапе его рождения, когда он уже подразумевается, но еще не может быть выражен явным образом (эксплицитно).

Интенсионал (фр. intense) – усиленный, напряженный, интенсивный.

Интенциональный анализ – этап исследовательского различения какого-либо явления, заключающийся в анализе намерений (интенций), которые руководят его восприятием. Как правило, результат интенционального анализа – принятие некоторой установки сознания, исходя из которой далее «считывается» явление.

Интенция (лат. intentio) – стремление, намерение. Направленность мышления на что-либо.

Интерпретация (лат. interptetatio) – посредничество. Истолкование, разъяснение смысла чего-либо. Это работа мышления, которая состоит в расшифровке смысла, стоящего за очевидным смыслом, в раскрытии уровней значения, заключенных в буквальных значениях. Процесс нахождения (подбора) предмета, референтного конструкту. Различают объектную и знаковую интерпретацию.

Интерпретация знаковая – сопоставлениие компонентам концептуальной схемы знаков.

Интерпретация объектная – процесс сопоставления компонентам концептуальной схемы реальных объектов, которые ими определяются.

Интуитивный уровень формализации знания – характер выразительных средств, отличающийся тем, что их язык обладает нестрогими правилами, но которых достаточно для передачи и приема содержания знания на уровне интуиции.

Исчисление высказываний – совокупность предельно формализованных способов логических умозаключений, которые гарантируют удержание истины в ходе логического вывода. Основано на правилах формальной логики и знаковых систем.

Квантор всеобщности – строгое утверждение относительно свойств всех элементов множества. Формально выражается как Vx – «для всех х..».

Квантор существования – утверждение о существовании свойств некоторых элементов множества. Формально выражается как Эх – «существует такое х, что…».

Когнитивная ситуация – это конкретная совокупность условий, в которых находится мыслитель и которые определяют глубину и широту «схватывания» им смысла наблюдаемого объекта.

Конкретизация понятий – процесс добавления к содержанию понятий новых признаков.

Конституирование – постулирование, установление чего бы то ни было.

Конституэнта (лат. constituere) – устанавливать. Компоненты концептуальных схем в виде отдельных утверждений, понятий, отношений или их комбинаций. Термин отражает природу возникновения этих компонентов – конституирование.

Конструкт – концептуальная схема, универсальная (инвариантная) по отношению к ряду предметных областей и выступающая в мышлении в качестве эффективного познавательного средства одних явлений действительности через концептуальную схожесть с другими.

Конструкты морфологических отношений – концептуальные схемы, разнообразно выражающие составы (морфологию) чего угодно.

Контекст (лат. contextus) – тесная связь, соединение. Законченный в смысловом отношении фрагмент содержания мысли, определяющий значение ее главных компонентов. Обстоятельства, влияющие на то или иное значение происходящего для нас.

Концепт (лат. conceptus) – понятие. Содержательное значение имени (знака) понятия.

Концептуализация – процесс перевода обычных, общепринятых представлений чего бы то ни было в форму продуктов концептуального мышления: в концепты, в концептуальные схемы. Момент «включения» концептуального мышления. Процесс нахождения (подбора) конструкта, адекватного какой-либо содержательной предметной области.

Концептуализм в искусстве – направление в художественном искусстве. Заключается в порождении фантазий, оперирующих абстрактными идеями. Основан на идеях эстетического дискурса относительно произвольной комбинаторики идей, претендующей на оригинальность, нетривиальность, шокирующий эффект, изысканное формообразование. К концептуальному мышлению не имеет никакого отношения.

Концептуальная конструкция – концептуальная схема, рассматриваемая как итог концептуализации.

Концептуальная модель – упрощенное, вульгаризованное обозначение готовой концептуальной конструкции (концепта) как результата концептуализации, определяющего какой-либо предмет. Строго говоря, концептуальные конструкции не являются моделями.

Концептуальная схема – это промежуточный результат концептуализации некоторой предметной области и одновременно способ ее истолкования. Представляется в виде структуры из понятий и отношений между ними. Концептуальная схема, которая принимается как готовый результат концептуализации, обычно называется концептуальной конструкцией, концептом. В обыденном употреблении неточно это называют «концептуальной моделью».

Концептуальная форма – форма представления смыслов в виде строго определенных понятий и отношений между ними, в виде концептуальных схем, концептов.

Концептуально выстроенные решения – решения, сделанные в логике, основанной на работе с концептами. Это решения, полученные с помощью правил концептуального мышления.

Концептуальные решения – решения, относящиеся к области неких установочных, базовых представлений, к некоторым исходным различениям какой-то сложной предметной области, которые определяют в последующем все суждения о ней.

Концептуальный анализ и проектирование систем организационного управления – направление в проектировании и исследовании систем организационного управления, основанное на инструментальной работе с концептами и концептуальными конструкциями. Основатель научно-практической Школы КП СОУ – С. П. Никаноров.

Концепция (лат. conceptio) – понимание, система. Это идея, особым образом (чаще всего руководящим) трактующая явления, предмет. Взгляд на что-либо.

Конъюнкция – логическая операция, образующая сложное высказывание из простых по типу «и это тоже». Формально это & – знак «и».

Линия конкретизации представлений – упорядоченная последовательность актов добавления признаков концептам или концептуальным схемам.

Математический уровень – теоретическое знание, образованное максимально абстрактными понятиями и суждениями при максимальной строгости логики.

Метод восхождения от абстрактного к конкретному – метод мышления, заключающийся в последовательном движении к пониманию теоретического конкретного знания о каком-либо эмпирически конкретном объекте через выделение его отдельных признаков (абстрагирование) и их обоснованный синтез.

Метод постулирования – метод мышления и исследования, заключающийся в том, что по отношению к предмету сначала высказываются (постулируются) некие гипотезы, которые далее проверяются эмпирически или теоретически.

Моделирование – частный случай отношения подобия на множестве объектов. В этом отношении «модель» выступает как нечто, подобное моделируемому объекту (денотату).

Научная теория – знания, добытые научным путем и сформированные в виде особенных целостностей. Научные теории имеют специфическую структуру, образованную различными многоуровневыми подсистемами.

Неконцептуальные формы мышления – формы мышления, при которых не сознаются основания и возможные последствия утверждений.

Обобщение – метод мышления в виде соединения отдельных предметов в некотором понятии через нахождение в них общих признаков.

Объект – в концептуальных техниках – любой «отрезок» действительности как реальной, так и выдуманной.

Объем концепции – вся сумма понятий (термов), которые можно вывести как следствия из постулированных исходных (базисных) утверждений.

Объем понятия – все количество объектов, которые определяются содержанием понятия.

Обыденная теория – обыденные знания о предметах, порожденные поверхностным прикосновением сознания к ним. Чаще всего это мнения, произвольные высказывания о предметах.

Омонимия – (греч. homonymia) – одноименность. Свойство слов «звучать одинаково при различии значений».

Онтологизация – преобразование знания о «вещах» в сторону обращения к их сущности.

Отношение определения – отношение между любым объектом и концептуальной схемой (конструктом), которая выражает его существенные признаки.

Порождение понятий – развертка концепции, построенной в концептуальной форме. Это выведение из нее тех видовых понятий, которые определены в концепции (часто говорят «заданы») с помощью базисных понятий и родовых отношений.

Предикат (лат. praedkatum) – логическое сказуемое. То, что в суждении высказывается о предмете суждения, о субъекте.

Предмет – объект, «рассмотренный» с некоторой «точки зрения» или по-мысленный при некотором осознанном взгляде, в некотором аспекте. Аспект объекта, отражаемый в концептуальной схеме.

Предметная область – сложный предмет, возникающий при большом количестве учитываемых в концептуальной конструкции аспектов.

Предметный уровень знания – теоретическое знание, которое образовано свойствами объектов наблюдения, то есть состоит из первичных абстракций.

Приемы логической экспликации – методы мышления, с помощью которых формируются понятия о предметах. Основные методы: анализ, синтез, сравнение, абстрагирование, обобщение.

Принцип «абстрактности» – правило мышления, заключающееся в том, что некоторая абстрактная область предметов D разбивается отношением R на подмножества, не имеющие общих элементов (теорема разбиения области на классы эквивалентности).

Принцип «обусловленности» – правило мышления, заключающееся в признании того, что всякий объект имеет бесконечное количество свойств, а актуальное для некоторого исследовательского акта свойство может быть обнаружено лишь в контексте конкретной познавательной (когнитивной) ситуации. Любой объект в новом мыслительном акте выступает только с теми признаками, которые существенны для этой ситуации.

Принцип «редукционизма» – правило мышления, заключающееся в том, что сложную систему следует познавать через простые, но представленные во взаимосвязях так, чтобы сохранялись все признаки сложного целого.

Развертка концепции – выведение частных ( видовых) понятий (концептов) из родового отношения (из концептуально построенной концепции).

Родовые отношения – отношения, которые для каждой новой концепции и, соответственно, концептуальной схемы устанавливаются как первичные, исходные, которые определяют свойства целых классов видовых отношений.

Родоструктурная экспликация – экспликация концептуальных схем в аппарате теории родов структур (Бурбаки).

Силлогизмы (греч. syllogismos) – сосчитывайте, выведение следствий. Логические структуры выведения следствий из суждений.

Силлогистика – наука о логических способах получения формально истинного вывода из суждений в ходе умозаключений.

Синтез – метод мышления в виде соединения в единое целое частей предмета или его признаков, полученных в процессе анализа.

Системные архетипы – слабая форма идеи конструктов.

Системный уровень знания – теоретическое знание, образованное понятиями, выражающими поаспектно взаимосвязи между произвольно взятыми элементами.

Смысл (в концептуальных техниках) – значение, которое приобретает явление в конкретной когнитивной ситуации и выражается в концептах как в содержании понятий.

Содержание понятия – совокупность существенных отличительных признаков объектов, определяемых в понятии.

Сравнение – метод мышления в виде установления сходства или различия предметов по существенным или несущественным признакам.

Строгость определения понятия – свойство способа определения концептов, при котором его результат исключает всякую двусмысленность определяемого понятия, точно указывает на его содержание и объем, четко отделяет одно понятие от других, близких ему.

Теоретико-множественная эскпликация – экспликация концептуальных схем в аппарате теории множеств.

Теоретический уровень знания – облик знания, характеризующийся тем, что оно образовано из результатов обобщения знания эмпирического. В этом пространстве выделяют ряд характерных уровней: предметный, системный и математический.

Теория (греч. theoria) – наблюдение, исследование, картина. Система некоторых знаний. Специфическая целостность, образованная высказываниями о предмете, стремящимися к отражению истины о нем.

Терм – понятие, выводимое из родовой теории как логическое следствие.

Терминотворчество – процесс придумывания имен понятиям, которые выводятся как следствия из постулированных утверждений концепции (из концептуальной схемы).

Трансцендентальная философия – философия, рассматривающая область рассудка, организующую опытные данные, но выходящую за пределы опыта, а также возможности познания на этой основе.

Феноменологическая редукция – мысленный акт, состоящий в осознании конкретного исследовательского намерения (интенции) в отношении какого-то объекта и в «считывании» только той его грани, которая обусловлена именно этим намерением.

Феноменологическая строгость – в узком смысле состоит в тщательности конституирования «очевидного» после его осознания. В широком смысле состоит в соблюдениеи следующей логики мышления: осознание точки зрения на мыслимый объект (выявление интенциональной установки сознания); анализ и синтез точек зрения на объект (интенционалъный анализ); «считывание» феномена, исходя из принятой установки сознания (интенциональное конституирование очевидного); постулирование добытого содержания мысли в строгих понятиях.

Феноменология – наука о феноменах (раздел философии).

Финитный взгляд – взгляд на логическое конструирование (логическое мышление), заключающийся в том, что рассматриваемое рассуждение, утверждение или определение придерживается рамок принципиальной представимости объектов и принципиальной выполнимости операций, а тем самым происходит в рамках конкретного рассмотрения.

Форма интерпретации – характеристика способа сопоставления продуктов концептуального мышления понятиям и терминам той среды, в которой предполагается их использование.

Форма концепции – способ, каким выражаются базисные понятия ж родовые отношения в концептуально сделанной концепции.

Формальные теории – системы знаний, представленные в соответствии со строгими правилами. Наиболее строгими формальными теориями являются теории, заданные в аксиоматической форме.

Эквивокация – двуосмысленность.

Экзегеза (греч. exegesis) – толкование. Толкование неясных мест в текстах, особенно в религиозных.

Экспликация (лат. explication) – истолкование, объяснение. Замена одной формы представления понятий и отношений в концептуальной схеме на другую, при которой происходит углубление ее содержания.

Эксплицитный (англ. explicit) – явный, открытый. Имеющий открытое выражение, маркированный.

Экстенсивный (экстенсионал) (лат. extensivus) – расширяющий, удлиняющий, связанный с количественным, а не с качественным изменением.

Эмпирический уровень знания – облик знания, характеризующийся тем, что оно образовано из фактов, из наблюдений опытов познания «вещей», восприятия их органами чувств или техническими инструментами без теоретического обобщения.

Эпистемология (греч. epistemologia) – наука о познании.

Эстетика мышления – взгляд, выделяющий прекрасное в акте мышления. Заключается в необратимой исполненности смысла (по М. Мамардашвили).

Ядро теории – совокупность базисных понятий, родовых структур и аксиом формальной теории, представляющей конкретную концептуальную схему.

Библиография

1.  Адамар Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики. – М.: Сов. радио, 1974. – С. 72.

2.  Акофф Р. Л. Системы, организации и междисциплинарные исследования// Исследования по общей теории систем. – М.: Прогресс, 1969. – С. 143–164.

3.  Аристотель. Политика // Аристотель. Сочинения: В 4 т. Т. 4. – М.: Мысль, 1983. – С. 376.

4.  Арно А., Пиколь П. Логика или искусство мыслить. – М.: Наука, 1991. – С. 414.

5.  Бердяев Н. А. Самопознание. – М., 1990.

6.  Берталанфи Л. фон. Общая теория систем: критический обзор // Исследования по общей теории систем. – М.: Прогресс, 1969. С. 23–82.

7.  Богданов А. А. Тектология. Всеобщая организационная наука. – М.: Экономика, 1989.

8.  Боулдинг К. Общая теория систем – как скелет науки // Исследования по общей теории систем. – М.: Прогресс, 1969. – С. 106–124.

9.  Бурбаки Н. Теория множеств. – М.: Мир, 1965.

10.  Вивекананда Свами. Философия йоги. – Магнитогорск: Амрита, 1992.

11.  Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. 1983.

12.  Гадамер Г. Актуальность прекрасного. – М., Искусство, 1991.

13.  Гадамер Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. – М.: Прогресс, 1988.

14.  Гадамер Г. О круге понимания/ Актуальность прекрасного. – М.: Искусство, 1991. – С. 72–81.

15.  Гегель Г.Ф. Наука логики / Пер. Н. Г. Дебольского. – М.: Издание профкома слушателей Ин-та красной профессуры, 1929. – Ч. 1., кн. 1.: Объективная логика. Учение о бытии.

16.  Гильберт Д., Бернайс П. Основания математики. – М.: Наука, 1982.

17.  Гоббс Т. Левиафан // Избранные произведения. В 2 т. – М.: Мысль, 1991. Т. 2. – С. 93–98.

18.  Горский Д. П. Определения, их виды и правила // Логика научного познания. – М: Наука, 1987. С. 140–158.

19.  Гуссерль Э. Картезианские размышления. – СПб.: Наука, Ювента, 1998.

20.  Гуссерль Э. Феноменология// Логос. № 1. 1991. —С. 12–21.

21.  Гуссерль Э. Философия как строгая наука. – Новочеркасск: Агентство «Сагуна», 1994.

22.  Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора или сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь. – СПб.: Наука, 1991.

23.  Дарвин Ч. Происхождение человека и подбор по отношению к полу: В 2 т. / Под ред. И. М. Сеченова. – Т. 2. – СПб.: Изд. кн. магазина Черкесова, 1871.

24.  Декарт Р. Начала философии // Избранные произведения. – М.: Гос. изд. полит, лит-ры, 1950. – С. 409–545.

25.  Декарт Р. Рассуждения о методе / Избранные произведения – М.: 1950.

26.  Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / Пер. с франц. и послесл. С. Н. Зенкина. – М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998.

27.  Зиновьев А. А. Восхождение от абстрактного к конкретному (на материале «Капитала» К. Маркса). – М.: ИФ РАН, 2002.

28.  Иванов А. Ю., Масленников Е. В., Никаноров М. С, Никаноров С. П. Генезология психосферы. Опыт создания прототипа теоретической психологии, удовлетворяющей современным критериям научности. / Под ред. С. П. Никанорова. – М.: Концепт, 2001.

29. Исследование безопасности. Под ред. С. П. Никанорова. – М.: Концепт, 1998.

30.  Какудзо Окакура. Книга чая. – Мн.: Харвест, 2002.

31.  Клир Дж. Системология. Автоматизация решения системных задач. – М: Радио и связь, 1990. – С. 540.

32.  Кучкаров 3. А. Системная точка зрения на кризис: потеря управляемости // Проблемы и решения, № 2, 1995. – М.: Концепт, 1995. – С. 42–62.

33.  Кучкаров 3. А., Малиновская Е. В. О структуре структурных сдвигов // Проблемы и решения, № 1, 1995. – М.: Концепт, 1995. – С. 34–39.

34.  Ладенко И. С, Разумов В. И., Теслинов А. Г. Концептуальные основы теории интеллектуальных систем (Систематизация методологических основ интеллектики) / СО РАН Ин-т философии и права. Новосибирск, 1994.

35.  Лебедев А. Н. Моделирование в научно-технических исследованиях. – М.: Радио и связь, 1989.

36.  Мамардашвили М. Картезианские размышления. – М.: Культура, Прогресс, 1993.

37.  Мамардашвили М. К. Философские чтения. – СПб.: Азбука-классика, 2002.

38.  Маркс К. Экономические рукописи 1857–1859 годов. Введение // Маркс К. Энгельс Ф. Соч. – 2-е изд. – Т. 46. – Ч. 1. С. 17–48.

39.  Масленников В. Г. Теория перемен. Опыт соединения древнего и современного знания. – М.: Глобус, 2000.

40.  Мессарович М., Мако Д., Такахара И. Теория многоуровневых иерархических систем. – М.: Мир, 1973.

41.  Михеев В. Н. Живой менеджмент проектов. —М.: Эксмо, 2007.

42.  Налимов В. В. Непрерывность против дискретности в языке и мышлении. – Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1978.

43.  Неретина С. С. Верующий разум. К истории средневековой философии. – Архангельск, 1995.

44.  Неретина С. С. Слово и текст в средневековой культуре. Концептуализм Абеляра. – М.: Гнозис, 1994.

45.  Неретина С. С. Тропы и концепты. – М.: Ин-т философии РАН, 1999.

46.  Никаноров С. П. Задачник по концептуальному мышлению. – М.: Концепт, 2007.

47.  Никаноров С. П. Характеристика и область применения метода концептуального проектирования СОУ // КП СОУ и его применение в капитальном строительстве. – М: ЦНИИЭУС, 1990. – С. 8–29.

48.  Никаноров С. П., Шаляпина С. К. Разработка исторической схемы аспектно-уровневой динамики на основе концептуализации методологии исторического исследования Л. Н. Гумилева. – М.: Концепт, 1998.

49.  Никаноров С. П. Использование форм словообразования естественного языка для концептуального терминообразования // Подмножество, № 17. – М: Концепт, 2004. – С. 67–68.

50.  Никаноров С. П. Концептуальное проектирование организаций как средство решения проблем управляемости// Проектирование организаций: Труды ЦНИПИАСС. – Вып. 17. – М: 1977. – С. 12–19.

51.  Никаноров С. П. Концептуальные методы // Проблемы и решения, № 12. 2001. – М: Концепт, 2001. – С. 118–127.

52.  Никаноров С. П. Один параграф в истории идей социализма – как жизнь одного человека. Размышления в связи с 60-летием В. Н. Шабарова // Экономическая газета. – 2001, октябрь. – № 40 (365). – С. 1, 5, 8.

53.  Никаноров С. П. Системный анализ: Этап развития методологии решения проблем в США // Оптнер С. Л. Системный анализ для решения проблем бизнеса и промышленности / Пер. с англ., вступ. ст. С. П. Никанорова. – 2-е изд. – М.: Концепт, 2003. С. 22.

54.  Никаноров С. П. Социальные формы постижения бытия // Вопросы философии. – 1994. – № 6. – С. 64–70.

55.  Никаноров С. П. Тридцать лет развития концептуального научно-технического направления в капитальном строительстве // Проблемы и решения. 2002. № 15. – М: 2002. – С. 36.

56.  Никаноров С. П., Никитина Н. К., Теслинов А. Г. Введение в концептуальное проектирование АСУ: Анализ и синтез структур. – М.: РВСН, 1995.

57.  Никитина Н. К. Технологическая линия концептуального проектирования систем организационного управления // КП СОУ и его применение в капитальном строительстве. – М.: ЦНИИЭУС, 1990. – С. 43–60.

58.  Каплан Р. С, Нортон Д. П. Организация, ориентированная на стратегию / Пер. с англ. – М: ЗАО «Олимп – Бизнес», 2004.

59.  Оптнер С. Л. Системный анализ для решения деловых и промышленных проблем. – М.: Сов. радио, 1969.

60.  Плотин. Избранные трактаты: В 2 т. Пер. с древнегреческого под ред. проф. Г. В. Милованского. – Т. 1. – М: РМ. 1994.

61.  Пожарская С. Фотомастер. – М.: Пента, 2001.

62.  Померанц Г. С. Иконологическое мышление как система и диалог семиотических систем: В сб. статей, посвященных памяти академика Н. И. Конрада. – М: Наука, 1974.

63.  Поппер К. Р. Объективное знание. Эволюционный подход / Пер. с англ. Д. Г. Лахути. – М: Эдиториал УРСС, 2002.

64.  Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. – М: Медиум, 1992.

65.  Семенов И. Н. Историко-теоретические предпосылки исследования решения творческих задач в личностно-рефлексивном аспекте // Мысли о мыслях. Т. 1. Рефлексивное мышление и творчество. Часть 2. Проблемы рефлексии в решении творческих задач. – Новосибирск: СО РАН, 1996. – С. 3–39.

66.  Сете П. Пятая дисциплина: искусство и практика самообучающейся организации/ – М: ЗАО «Олимп – Бизнес», 1999.

67.  Солнцев С. В., Рожков А. С. Контрадиктология. – М.: Концепт; МетаСинтез, 2000.

68.  Спенсер Г. Синтетическая философия (В сокращенном изложении Говарда Коллинза). – Киев: «Ника-Центр», «Вист-С», 1997. – С. 50.

69.  Струве Г. Отличительные черты философии и их значение в сравнении с другими науками (1840–1912). – Варшава, 1872.

70. Теоретическая культурология (Серия «энциклопедия культурологии»). – М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга; РНК, 2005.

71.  Теслинов А. Г. Гомеостатика в организационном управлении // Информационные технологии в науке, образовании, телекоммуникации и бизнесе: Труды XXVIII Международной конференции IT+SE\' 2001 – Украина, Крым, Ялта – Гурзуф, 20–30 мая 2001 г. – Гурзуф, 2001.

72.  Теслинов А. Г. Инновационная деятельность: идея, содержание, формы. Идея инновационной деятельности // Деловая информация. 1995, № 11.-С. 13–22.

73.  Теслинов А. Г. Образование взрослых студентов: эффективные методы усвоения новых идей // Бизнес-образование. 1999. № 2 (7). – С. 76–90.

74.  Теслинов А. Г. Развитие систем управления: методология и концептуальные структуры. – М.: Глобус, 1998.

75.  Теслинов А. Г. Философия: Материалы к курсу: Учеб. пособие. – Жуковский: МИМ Л ИНК, 2002.

76.  Толстой Л. Н. Избранное. Дневники 1895–1905 гг. – Ростов н/Д.: Феникс, 1998.-С. 241.

77.  Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. / Пер. с нем. и доп. О. И. Трубачева. – 4-е изд., стер. – М.: Астрель; ACT, 2003.

78.  Фреге Г. Шрифт понятий: скопированный с арифметического формульный язык чистого мышления // Методы логических исследований. – Тбилиси, Мецниереба. 1987.

79.  Фреге Г. Логические исследования. – Томск: Издательство «Водолей», 1997.

80.  Хайдеггер М. Время и бытие. – М.: Республика, 1993.

81.  Мескон М. X., Альберт М. X., Хедоури Ф. Основы менеджмента / Пер. с англ. – М.: Дело, 1992.

82.  Шабаров В. Н. Общая политэкономия. – М.: Концепт, 2004.

83.  Шеннон К. Работы по теории информации и кибернетике. – М.: Изд. иностр. лит-ры, 1969.

83.  Шмаков В. Священная книга Тэта. Арканы Таро. – Киев: София, 1994.

84.  Шпет Г. Мысль и Слово. Избранные труды. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОСПЭН), 2005.

85.  Юнг. К. Г. О психологии восточных религий и философий. – М.: МЕДИУМ, 1994.

86.  Frege G. The Foundations of the Arithmetic. – Oxford, 1950.

87.  Daniel H. Pink A. A whole new mind How to Thrive in the new conceptual age. 2005. International, Padstow, Cornwall.

88.  Phegan, Barry. Developing Your Company Culture. The Joy of Leadership. (A Handbook for Leaders and Managers). Berkeley. Context Press. 1994, s.3.

Примечания

1

DanielH., PinkA. A whole new mind How to Thrive in the new conceptual age. 2005. International, Padstow, Cornwall

2

Я имею в виду работу Питера Сенге. Сете П. Пятая дисциплина: искусство и практика самообучающейся организации. – М.: ЗАО «Олипм-Бизнес», 1999.

3

Толстой Л. Н. Избранное. Дневники 1895–1905 гг. – Ростов н/Д.: Феникс, 1998. – С. 241

4

Именно так определял философию первый философ – Пифагор.

5

См., например, Никаноров С. П. Характеристика и область применения метода концептуального проектирования СОУ // КП СОУ и его применение в капитальном строительстве. – М.: ЦНИИЭУС, 1990. – С. 8–29. Никаноров С. П. Социальные формы постижения бытия // Вопросы философии. – 1994. – № 6. – С. 64–70. Никаноров С. П., Никитина Н. К., Теслинов А. Г. Введение в концептуальное проектирование АСУ: Анализ и синтез структур. – М.: РВСН, 1995.

6

Пример взят из работы Сеиге П. Пятая дисциплина: искусство и практика самообучающейся организации/ Пер. с англ. – М.: ЗАО «Олимп – Бизнес», 1999.

7

Здесь и далее по тексту курсивом выделены термины, которым дано объяснение в терминологическом словаре в конце книги.

8

Пример взят из специального задачника по концептуальному мышлению С. П. Никанорова (Никаноров С. П. Задачник по концептуальному мышлению. —М.: Концепт, 2007).

9

Начиная с этой страницы вам будет полезно обращаться к упражнениям из Практикума (глава 3) Например, для развития навыка восстановления логического основания суждений стоит выполнить упражнение 1

10

Пожарская С. Фотомастер – М: Пента, 2001

11

Струве Г. Отличительные черты философии и их значение в сравнении с другими науками (1840–1912) – Варшава, 1872

12

Приглашаю вас к упражнению 2.

13

Упражнение 3.

14

Зиммель Г. Сущность философии Вопросы теории и психологии творчества. Т. 7. – Харьков, 1916.

15

Сорокин П. А. Система социологии: В 2 т – М: Наука, 1993

16

Здесь было бы неплохо поупражняться в концептуализации – упражнение 4.

17

Не будет лишним здесь выполнить упражнение 5 из Практикума

18

Это пример из черновиков проекта концептуального проектирования Корпоративного Университета компании «ЛУКОЙЛ».

19

Хорошо об этом пишет В. Даль: «… качество на вопрос какой! поясняет доброту, цвет и другие свойства предмета».

20

Испытайте эту мысль в упражнении 7.

21

Известно более десятка способов определения понятий. См., например, работу Горский Д. П. Определения, их виды и правила //Логика научного познания. – М.: Наука, 1987. – С. 140–159. В наиболее совершенной технологии концептуального мышления используются определения через абстракцию. Об этом – см. далее.

22

Гуссерль Э. Философия как строгая наука. – Новочеркасск: Агентство «Сагуна», 1994.

23

Упражнение 8.

24

Упражнение 9

25

Словарь терминов московской концептуальной школы / Составитель и автор предисловия А Монастырский – М: AD MARGINEM, 1999

26

Упражнение 7

27

В контексте нашего разговора о мышлении хочется обратить внимание на существование даже особенного типа мышления – иконологического мышления как мышления в высокой степени целостного, нераздробленного словами и суждениями. Об этом можно почитать, например, в работе Померащ Г. С. Иконологическое мышление как система и диалог семиотических систем // Сб. статей, посвященных памяти академика Н. И. Конрада. – М.: Наука, 1974.

28

Неретина С. С. Тропы и концепты. – М.: Ин-т философии РАН, 1999. – С. 24.

29

Неретина С. С. Верующий разум К истории средневековой философии Архангельск, 1995

30

Неретина С. С. Тропы и концепты. – М.: Ин-т философии РАН, 1999. – С. 29. В этом замечательном исследовании еще развивается мысль о том, что появление концептов связано со знаковыми и значимыми структурами языка, что «слово в концепте разделилось на язык и речь!». Но мы пока оставим эту мысль, чтобы вернуться к ней позже.

31

Декарт Р. Рассуждения о методе/ Избранные произведения – М, 1950

32

Мамардашвили М. Картезианские размышления – М: Культура; Прогресс, 1993 – С 111

33

Плотин. Избранные трактаты: В 2 т. / Пер. с древнегреч. под ред. проф. Г. В. Милованского. – Т. 1. – М.: РМ, 1994.

34

Гегель Г. В. Ф. Наука логики / Пер. Н. Г. Дебольского. – М.: Издние профкома слушателей Ин-та красной профессуры, 1929. – Ч. 1, кн. 1: Объективная логика. Учение о бытии.

35

Зиновьев А. А. Восхождение от абстрактного к конкретному (на материале «Капитала» К. Маркса). – М.: ИФ РАН, 2002.

36

Зиновьев А. А Указ соч С 25

37

Маркс К. Экономические рукописи 1857–1859 годов Введение // Маркс К, Энгельс Ф Cоч 2-е изд Т 46 Ч 1 – C 37

38

Гильберт Д., Бернайс П. Основания математики – М: Наука, 1982

39

Гильберт Д., Бернайс П. Основания математики – М: Наука, 1982

40

Бурбаки Н. Теория множеств – М: Мир,1965

41

Налимов В. В. Непрерывность против дискретности в языке и мышлении – Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1978

42

Налимов В. В. Непрерывность против дискретности в языке и мышлении – Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1978

43

Здесь не лишним для вас может оказаться упражнение 10

44

Адамар Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики. – М.: Сов. радио, 1974.

45

Вы уже пробовали себя в упражнении 9?

46

Богданов А. А. Тектология. Всеобщая организационная наука. – М.: Экономика, 1989.

47

Берталанфи Л. фон. Общая теория систем – обзор проблем и результатов // Системные исследования. Ежегодник – 1969. М., – 1969. Берталанфи Л. фон. Общая теория систем: критический обзор// Исследования по общей теории систем. – М.: Прогресс,1969. – С. 23–82.

48

Тода М., Шуфорд Э. X. Логика систем: введение в формальную теорию структур// Исследования по общей теории систем. – М.: Прогресс, 1969. – С. 320–383.

49

Попробуйте испытать себя в этой работе и потренировать интеллектуальные «мускулы» свободной систематизации – упражнение 11.

50

Никаноров С. П. Характеристика и область применения метода концептуального проектирования СОУ // КП СОУ и его применение в капитальном строительстве. – М.: ЦНИИЭУС, 1990. – С. 8–29., Никаноров С. П. Концептуальное проектирование организаций как средство решения проблем управляемости // Проектирование организаций: Труды ЦНИПИАСС – Вып. 17. – М., 1977. – С. 12–19. Никаноров С. П. Системный анализ: этап развития методологии решения проблем в США // В кн. Оптнер С. Л. Системный анализ для решения деловых и промышленных проблем. – М.: Сов. радио, 1969. – С. 7–44 и др. И в настоящее время концептуальные методы развиваются в научной Школе КП СОУ, организованной в виде ряда научно-консалтинговых предприятий и кафедры «Прикладных концептуальных методов» при Московском физико-техническом институте.

51

Никаноров С.П. Концептуальные методы//Проблемы и решения. 2001 № 12. – М: Концепт, 2001. – С. 118–127.

52

Это понимание достаточно выразительно представлено в кн. Теоретическая культурология. – М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005. -624 с.

53

Теоретическая культурология. – М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга; РИК, 2005. – С. 265.

54

Шпет Г. Мысль и Слово: Избранные труды. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОСПЭН), 2005. – С. 614.

55

Шабаров В. Н. Общая политэкономия. – М.: Концепт, 2004. – 206 с.

56

Никаноров С. П. Один параграф в истории идей социализма – как жизнь одного человека. Размышления в связи с 60-летием В. Н. Шабарова// Экономическая газета. – 2001, октябрь. – № 40 (365). – С. 1, 5, 8.

57

Шеннон К. Работы по теории информации и кибернетике. – М.: Изд-во иностр. лит-ры.

58

Вивекананда Свами. Философия йоги. – Магнитогорск: Амрита, 1992

59

Юнг К. Г. О психологии восточных религий и философий. – М.: Медиум, 1994.

60

Это утверждение восходит к научному «открытию» Л. Паскаля, хотя было обнаружено еще в древней философии. Интересно и убедительно об этом рассказывается в статье: Роджер А. Хегсрем, Дилип К. Кондепудти. Зеркальная асимметрия Вселенной // В мире науки. 1990.№ 3. – С. 43.

61

Теслинов А. Г. Трудности и возможности «подъема» мышления студентов в среде ОДО // Качество дистанционного образования. Концепции, проблемы, решения: Тезисы докладов международной научно-практической конференции 8 декабря 2003. – Москва, 2003. – С. 189–192.

62

Декарт Р. Начала философии// Избранные произведения. – М.: Гос. изд. полит, лит-ры, 1950. – С.409–545.

63

Гуссерль Э. Феноменология//Логос, 1991. № 1. – С. 12–21

64

Плотин. Избранные трактаты: В 2 т. / Пер. с древнегреческого под ред. проф. Г. В. Милованского. – Т. 1. – М.: РМ, 1994.

65

Бердяев Н.А. Самопознание. – М., 1990

66

Вивекананда Свами. Философия йоги. – Магнитогорск: Амрита, 1992

67

Вивекананда Свами. Философия йоги. – Магнитогорск: Амрита, 1992

68

Аристотель. Политика // Аристотель. Сочинения: В 4 т. – Т. 4. – М.: Мысль, 1983. – С. 376–380.

69

Арно А., Николъ П. Логика, или Искусство мыслить – М.: Наука, 1991

70

Фреге Г. Логические исследования. – Томск: Водолей, 1997.

71

Фреге Г. Шрифт понятий: скопированный с арифметического формульный язык чистого мышления // Методы логических исследований. – Тбилиси, Мецниереба. 1987.

72

На этот «шаг» Г. Фреге обращал внимание Э. Гуссерля в критике его ранней феноменологии.

73

Фреге Г. Логические исследования. – Томск: Водолей, 1997.

74

FregeG. The Foundations of the Arithmetic. – Oxford, 1950.

75

Приглашаю к упражнению 12.

76

Горский Д. П. Определения, их виды и правила // Логика научного познания. М: Наука, 1987. – С. 140–158.

77

Упражнение 13.

78

Гильберт Д., Бернайс П. Основания математики. – М.: Наука, 1982

79

Гильберт Д., Бернайс П. Основания математики. – М.: Наука, 1982.

80

Вивекананда С. Философия йоги. – Магнитогорск: Амрита, 1992.

81

Там же

82

Декарт Р. Рассуждения о методе: Избранные произведения. – М., 1950.

83

Гуссерль Э. Феноменология. //Логос, 1991. № 1. – С. 12–21

84

Гуссерль Э. Феноменология//Логос. 1991. № 1.– С. 12–21

85

Убедитесь в этом еще раз – упражнение 8.

86

Упражнение 14.

87

Богданов А. А. Тектология. Всеобщая организационная наука. – М.: Экономика, 1989.

88

Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. – М: Медиум, 1992.

89

См., напр., Гадамер Г. Актуальность прекрасного. – М.: Искусство, 1991; Гуссерль Э. Картезианские размышления. – СПб.: Наука, Ювента, 1998.

90

Гадамер Г. Актуальность прекрасного. – М.: Искусство, 1991.

91

Никаноров С. П. Концептуальные методы // Проблемы и решения. 2001 № 12. – М.: Концепт, 2001. – С. 118–127.

92

Плотин. Избранные трактаты: В 2 т. / Пер. с древнегреч. под ред. проф. Г. В. Милованского. – Т. 1. – М.: РМ, 1994.

93

Хайдеггер М. Время и бытие. – М.: Республика, 1993.

94

Лебедев А. Н. Моделирование в научно-технических исследованиях. – М.: Радио и связь, 1989.

95

Здесь уместно было бы обратиться к упражнению 5.

96

Тогда прошу обратиться к упражнению 15.

97

Спенсер Г. Синтетическая философия (В сокращенном изложении Говарда Коллинза). – Киев: «Ника-Центр», «Вист-С», 1997. —С. 50.

98

Сенге П. Пятая дисциплина: искусство и практика самообучающейся организации / Пер. с англ. – М.: ЗАО «Олимп-Бизнес», 1999. – 408 с.

99

Боулдинг К. Общая теория систем – как скелет науки // Исследования по общей теории систем. – М.: Прогресс, 1969. – С. 106–124.

100

Поупражняйтесь в этом – упражнение 17.

101

Исследование безопасности / Под ред. СП. Никанорова. – М.: Концепт, 1998; Солнцев С. В., Рожков А. С. Контрадиктология. – М.: Концепт, МетаСинтез, 2000; Никаноров С. П., Шаляпина С. К. Разработка исторической схемы аспектно-уровневой динамики на основе концептуализации методологии исторического исследования Л. Н. Гумилева. – М.: Концепт, 1998; Шабаров В. Н. Общая политэкономия. – М.: Концепт, 2004; Теслинов А. Г. Развитие систем управления: методология и концептуальные структуры. – М.: Глобус, 1998.

102

Клир Дж. Системология. Автоматизация решения системных задач. – М.: Радио и связь, 1990. – С. 540.

103

Зиновьев А. А. Восхождение от абстрактного к конкретному (на материале «Капитала» К. Маркса). – М.: ИФ РАН, 2002. – 321 с.

104

Маркс К. Экономические рукописи 1857–1859 годов. Введение // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46. Ч. 1. – С. 17–48.

105

Гегель Г.Ф. Наука логики / Пер. Н. Г. Дебольского. – М.: Издание профкома слушателей Ин-та красной профессуры, 1929.– Ч. 1., кн. 1.: Объективная логика. Учение о бытии.

106

Семенов И. Н. Историко-теоретические предпосылки исследования решения творческих задач в личностно-рефлексивном аспекте // Мысли о мыслях. Т. 1. Рефлексивное мышление и творчество. Ч. 2. Проблемы рефлексии в решении творческих задач. – Новосибирск: СО РАН, 1996.

107

Потренируйтесь в этом восхождении – упражнение 18.

108

Ладенко И. С, Разумов В. И., Теслинов А. Г. Концептуальные основы теории интеллектуальных систем (Систематизация методологических основ интеллектики) / СО РАН Ин-т философии и права. – Новосибирск, 1994.

109

Бурбаки Н. Теория множеств. – М.: Мир, 1965.

110

Поппер К. Р. Объективное знание. Эволюционный подход / Пер. с англ. Д. Г. Лахути. – М.: Эдиториад УРСС, 2002.

111

За примером можно обратиться к главе 1, где мы рассматривали концептуальную схему организации, или к упражнению 19.

112

Поппер К. Р. Объективное знание. Эволюционный подход / Пер. с англ. Д. Г. Лахути. – М.: Эдиториад УРСС, 2002.

113

Это лучше всего показано в работе: Бурши М. С, Кузнецов В. И. Аксиологические аспекты научных теорий. – Киев: Наукова думка, 1991.

114

Мамардашвили М. К. Философские чтения. – СПб.: Азбука-классика, 2002.

115

Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. – М: Медиум, 1992.

116

Этот закон рассматривается в герметической философии как один из основных, входящих в десятку первейших. Закон представлен соответствующей схемой (рисунком) в системе арканов Таро – главном «учебнике» посвященных в Древнем Египте. См., напр., Шмаков В. Священная книга Тота. Арканы Таро. – Киев: София, 1994.

117

Оптнер С. Л. Системный анализ для решения деловых и промышленных проблем. – М.: Сов. радио, 1969.

118

Никаноров С. П. Системный анализ: Этап развития методологии решения проблем в США // Оптнер С. Л. Системный анализ для решения проблем бизнеса и промышленности / Пер. с англ., вступ. ст. С. П. Никанорова. – 2-е изд. – М.: Концепт, 2003. – С. 22.

119

Пожарская С. Фотомастер. – М.: Пента, 2001.

120

Кракауэр 3. Природа фильма. – М.: Искусство, 1979. – С. 44–47.

121

Никаноров С. П. Тридцать лет развития концептуального научно-технического направления в капитальном строительстве // Проблемы и решения. 2002. № 15 – М., 2002. – С. 39.

122

ZwickyF. Morphology of Propulsive Power. «Soc. Of Morphological Research». – Pasadena, Calif, 1962.

123

Теслинов А. Г. Развитие систем управления: методология и концептуальные структуры. – М.: Глобус, 1998. – 229 с.

124

Масленников В. Г. Теория перемен. Опыт соединения древнего и современного знания. – М.: Глобус, 2000.

125

Снова приглашаю вас к Упражнению 17.

126

Сенге П. Пятая дисциплина: искусство и практика самообучающейся организации / Пер. с англ. – М.: ЗАО «Олимп-Бизнес», 1999.

127

Теслинов А. Г. Бизнес на помочах концептуального менеджмента // Менеджер Тольятти. 2004. № 10–11. – С. 34–37

128

Теслинов А. Г. Развитие систем управления: методология и концептуальные структуры. – М.: Глобус, 1998.

129

Никаноров С. П. Тридцать лет развития концептуального научно-технического направления в капитальном строительстве // Проблемы и решения. 2002. № 15 – М., 2002. – С. 40.

130

Иванов А. Ю., Масленников Е. В., Никаноров М. С, Никаноров С. П. Генезология психосферы. Опыт создания прототипа теоретической психологии, удовлетворяющей современным критериям научности / Под ред. С. П. Никанорова. – М.: Концепт, 2001.

131

Кучкаров 3. А. Системная точка зрения на кризис: потеря управляемости // Проблемы и решения. 1995. № 2. – М.: Концепт, 1995. – С. 42–62.

132

См., напр., Акофф Р. Л. Системы, организации и междисциплинарные исследования // Исследования по общей теории систем. – М.: Прогресс, 1969. – С. 143–164., Буолдинг К. Общая теория систем – как скелет науки // Там же. – С. 106–124., Берталанфи Л. фон. Общая теория систем: критический обзор // Там же. – С. 23–82., Мессарович М., Мако Д., Такахара И. Теория многоуровневых иерархических систем. – М.: Мир, 1973.

133

Оптнер С. Л. Системный анализ для решения деловых и промышленных проблем. – М.: Сов. радио, 1969. – 216 с.

134

Кучкаров 3. А. Системная точка зрения на кризис: потеря управляемости // Проблемы и решения. 1995. № 2. – М.: Концепт, 1995. – С. 42–62.

135

Зиновьев А. А. Восхождение от абстрактного к конкретному (на материале «Капитала» К. Маркса). – М.: ИФ РАН, 2002.

136

Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. / Пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачева. – 4-е изд., стер. Т. 4. – М.: Астрель; ACT, 2003.

137

Никаноров С. П. Использование форм словообразования естественного языка для концептуального терминообразования // Подмножество. № 17. – М.: Концепт, 2004. – С. 67–68.

138

Приглашаю вас к упражнению 16

139

Неретина С. С. Слово и текст в средневековой культуре. Концептуализм Абеляра. – М.: Гнозис, 1994. – С. 125.

140

Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / Пер. с франц. и послесл. С. Н. Зенкина. – М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 1998. – С. 20.

141

Шпет Г. Мысль и Слово: Избранные труды. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОСПЭН), 2005. – 688 с.

142

Там же.

143

Гоббс Т. Левиафан // Гоббс Т. Избранные произведения: В 2 т.: Т. 2. – М., 1965. – С. 69.

144

Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре. Концептуализм Абеляра. – М.: Гнозис, 1994. – С. 101.

145

Дарвин Ч. Происхождение человека и подбор по отношению к полу: В 2 т. / Пер. с англ.; И. М. Сеченов (ред.). – Т. 2 – СПб.: Изд. кн. магазина Черкесова, 1871.-С. 539–551.

146

Аристотель. Политика // Аристотель. Сочинения: В 4 т. – Т. 4. – М.: Мысль, 1983. – С. 376.

147

Михеев В. М. Живой менеджмент проектов. – М.: Эксмо, 2007.

148

Гоббс Т. Сочинения: В 2 т. – Т. 2. – М.: Мысль, 1991. – С. 93–98

149

Теслинов А. Г. Гомеостатика в организационном управлении // Информационные технологии в науке, образовании, телекоммуникации и бизнесе: Труды XXVIII Международной конференции IT+SE42001 – Украина, Крым, Ялта – Гурзуф, 20–30 мая 2001 г. – Гурзуф, 2001.

150

Аристотель. Политика // Аристотель. Сочинения: В 4 т. – Т. 4. – М.: Мысль, 1983. – С. 376–380.

151

Взять хотя бы это: Гетманова А. Д. Логика. – М.: Высшая школа, 1986

152

Высший пилотаж. – № 6. – 2007.

153

Каплан Р. С, Нортон Д. П. Организация, ориентированная на стратегию / Пер. с англ. – М.: ЗАО «Олимп-Бизнес», 2004.

154

Аристотель. Политика // Аристотель. Сочинения: В 4 т. – Т. 4. – М.: Мысль, 1983. – С. 380.

155

Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. 1983

156

Возьмите, например, классику менеджмента Мескон М. X., Альберт М. X., Хедоури Ф. Основы менеджмента. – М.: Дело, 1992.

Оглавление

Предисловие

1. Феномен «концептуальное мышление»

Свидетельства концептуального мышления

Облик хороших концептуальных решений

«Сделано концептуально»… Как это?

Вопросы, на которые должен отвечать концептуалист

Смыслы «концептуальных» приговорок

Ближний горизонт возможностей концептуального мышления

2. Природа возможностей «мышления по понятиям»

Два рода «камней» в основании концептуального мышления

Базовые идеи менеджмента концептуального уровня

Технологические идеи

3. Практикум концептуального мышления

Упражнение 1. Поиск оснований решений и суждений

Упражнение 2. Мышление разнообразиями

Упражнение 3. «Восстановление личности» концептов

Упражнение 4. Преодоление речи в концептуальной практике

Упражнение 5. Развертка концептов

Упражнение 6. Требования к решениям концептуального уровня

Упражнение 7. Области концептуальной работы

Упражнение 8. Выделение предметов мышления

Упражнение 9. Расширение выразительности концептов

Упражнение 10. О «схватывании» смыслов

Упражнение 11. Свободная игра с системами

Упражнение 12. Отделение логического от психологического

Упражнение 13. За чистоту выводов!

Упражнение 14. О «единицах» смысла в концептуальных актах

Упражнение 15. Порождение классов решений

Упражнение 16. Придумывание имен

Упражнение 17. Работа с конструктами

Упражнение 18. Восхождение к конкретному

Упражнение 19. Мышление «сверху»

Напоследок

Терминологический словарь

Библиография Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg